Верните мой 2007-ой

Каникулы (1)

Я с детства любила вокзалы. Атмосфера «вечной дачи» и запаха жареных чебуреков меня завораживали. Мне нравилось здесь всё: от многочисленных бабулек с авоськами и тележками до гнусноватого голоса женщины в кассе номер 3. Она бессменно работала тут как минимум десять лет, я помню её ещё со своих пяти. Вечно недовольная, она пищала в динамик:

– Мест у окна нет! – и выдавала билет в самом конце автобуса у прохода.

Сегодня мне повезло, я приехала за два часа до отправления и урвала место у окна ближе к выходу. Сидеть в душном зале ожидания мне не хотелось, потому я и отправилась на привокзальный рынок, покрепче затянув лямки тяжёлого рюкзака на спине.

Летний сезон самый ароматный. В овощном ряду я не удержалась и купила кило черешни. Заметив, как продавщица осторожно повесила под чашу магнитик, я усмехнулась сама себе, но промолчала: по моим подсчётам перевес граммов в сто – нестрашно. Отбившись свернутым кроссвордом от стаи пчёл у ряда с дынями, я пошла в вещевую зону, слыша в спину:

– Красавица, бери арбузы! У меня всего пять рублёв за кило!

Смешной. Как мне с этим арбузом таскаться по рынку? Я отрицательно покачала головой и, улыбнувшись продавцу в забавной кепке, двинулась дальше. Вещевая зона традиционно начиналась с сумок, я держала путь «в никуда», хотя шлёпанцы не помешали бы. Надо просто идти на знакомый до боли запах резины, тогда найду что нужно. Пару рядов и вот они – фиолетовые, салатные, ярко-розовые, белые. С цветочками. С блёстками. На каблуке или на платформе. Какие хочешь! Я взяла не самые примечательные: белые.

А там что? Купальники? Не нужны они мне, но посмотреть схожу. Хорошо, что осталось всего сто рублей – не разгуляешься на одежде.

Позевав на пёстрых купальниках, я свернула к джинсам, где заприметила ремень с шипами (обязательно куплю по приезде). Я прошла кругов шесть по рядам и, посмотрев на экран моей старенькой Моторолы, поспешила обратно на вокзал.

Частники у входа во всё горло орут:

– Панино недорого!

– Есть ещё места до Эртиля!

– Кому в Липецк?!

В зале ожидания людей стало поменьше. До отправления ещё полчаса – можно взять пирожков в дорогу. У кафе очередь, но время у меня есть.

– Один с картошкой и один с мясом, пожалуйста, – говорю я молодой кассирше с красными губами. – Ещё дюшес и пачку кириешек.

Куда мне столько? Хотя, путь неблизкий – три часа на автобусе. В дороге всё съедается. Положив свои вкусности в рюкзак, я до отправления села на улице в тени, наблюдая за очередями в автобусы. Толпясь, люди набиваются в кабины, обмахивая потные лица подручными средствами.

Мой автобус к платформе ещё не подъехал, но очередь уже образовалась. Мне плевать, рассадка ведь по билетам – зайду последняя.

Ждать просто так скучно. Откопав в кармане пять рублей, я двинулась к грузной продавщице у белых морозильников с мороженым. «Весёлая капель» всегда кстати в такую погоду. Успеваю съесть её до посадки, чтобы не заляпать себя и салон.

Проехав минут сорок, извлекаю из рюкзака свои «вонючие» кириешки с дымком и дедуля рядом вздыхает, покосившись на меня. А сам две минуты назад блинчики ел с ливером!

Слушать из колонок Васюту желания нет, поэтому вставляю в уши наушники, заглушая припев:

«Просто, я уеду на край света

Просто, я уеду, я уеду

Девочка из солнечного лета

Девочка из лета, где ты, где ты?

Просто, я уеду на край света

И любовь моя не возвратится

Девочка из солнечного лета

Будет сниться, сниться…»

Пока в наушниках орёт «Протест» – Паталогия, я смотрю в окно на скользящие мимо дома и хрущу сухариками. Пирожки были съедены почти сразу же после кириешек. Дедуля рядом, почитав «1000 рецептов», уснул, попросив меня толкнуть его у Верхней Хавы. Самой бы не уснуть!

За окном начало темнеть – а значит, до моей конечной осталось совсем ничего. Я знала, что бабушка готовится к моему приезду. Наверняка нажарила картошки с луком. Собрала с огорода свежих овощей. Во рту только из-за одних мыслей случился потоп слюней. Как будто и не было этих двух пирожков.

С остановки до дома всего две минуты идти. На улице окончательно стемнело.

Дорогу освещал только свет из окон и одинокий фонарь у магазина. В ушах жужжат комары. Где-то со дворов лают собаки. В холодной траве стрекочут сверчки. Вижу через наше крыльцо свет в сенях. Улыбаюсь сама себе, предвкушая лето.

Паша Фейсконтроль

«Дягилев» – клуб для современной аристократии и самых жирных сливок гламурного общества – собирал не только нуворишей из 90-х, но и прочий «ширпотреб» различного возраста и статуса. Тут были все: дешёвые копии Собчак, ищущие себе банкира, первая десятка Forbes, актёры, писатели, художники, бизнесмены, депутаты, нефтяные олигархи, «золотая молодёжь» – вообще все.

Богатые и знаменитые сидели в ложах, наблюдая за всем свысока, в их распоряжении также были личные туалеты со специальными стеклянными стенами, что давало им постоянную возможность следить за челядью. Те, кто пока себе позволить такой роскоши не мог, располагался внизу на танцполе, среди себе подобных – обычных «смертных». «Смертные» не могли подняться в ложи к «Богам»: охраны стояло стеной у лестниц столько, что и ветерку пробраться было не под силу.

Если Запад вроде Шакиры, Стивена Сигала или Наоми Кэмпбелл приезжал в «Дягилев» просто потому, что им хотелось увидеть тот самый русско-имперский эпатаж и бесшабашность, то «наших» подкупала банальная раздутая легенда: «Вся туса – там!». То было отголосками 90-х. Россия была слишком долго обделённой и голодной страной. Люди не имели такой красивой жизни до нулевых, а войдя в нулевые, обалдели от этого «жира» и глянца.

Миллиардерами становились молодые. Становились быстро из ничего и, не понимая, что делать с этими деньгами, очень хотели показать всему миру, что деньги у них есть. И только в «Дягилев» можно было сказать этому самому «миру», что ты богат. Богат до неприличия.

Это было место, где время останавливалось. Где не думали о завтрашнем дне. Где за ночь можно было прогулять целое состояние, развестись и жениться. Где ванны ВИП-лож заполняли Dom Perignon и Cristal. Где казалось, что ты можешь всё. Что твоя жизнь уже состоялась. И что, даже танцуя там, внизу на танцполе, ты был королём жизни.

Покружив по Малой Дмитровке добрые двадцать минут, Ире, наконец, удалось припарковать машину, хотя вызвать такси в данном случае было бы логичнее. Время близилось к часу ночи, но Москва и не думала засыпать: Москва никогда не спит. В выходные потребность «выйти куда-то потусить» чувствовалась особенно остро, поэтому Кира с Ирой шли плечом к плечу с такими же незаурядными обывателями, жаждущими праздника жизни.

Все держали путь к саду «Эрмитаж», на территории которого располагался «Дягилев». Их конечный маршрут было определить легко: брендовые шмотки, вечерние платья, бриллианты «как в последний раз», шубы не по сезону и обувь – это самое главное, ей уделялось особое внимание.

Паша Фейсконтроль, что стоял на входе и являлся легендой клубной гламурной Москвы, был безжалостен, и с улицы его невозможно было подкупить ничем, вообще ничем. Некрасивым людям даже в самых дорогих нарядах – как печально это ни звучит – в «Дягилев» путь был заказан. Они были серой массой, а этого клуб не хотел. Красивая девушка мало того, что была приятной глазу картинкой, так ещё и продавала бар. А чем красивее девушка, тем больше денег был готов потратить на неё мужчина – бизнес. Алгоритмы Паши Фейсконтроль угадать никто так и не смог, но его равнодушное: «Вы не формат» слышал каждый третий человек, штурмующий «Дягилев». Через год, когда клуб трагично сгорит, вся тусовка станет шутить, что, мол, это Паша Фейсконтроль не пустил пожарных.

У наших подруг этим вечером проблем с дресс-кодом не было. Ира надела чёрное платье Gucci чуть ниже колена на тонких бретельках, купленное ещё два года назад в каком-то винтажном магазинчике Парижа. Тогда она отдала за него почти все свои деньги, а потом неделю жила на багете и бри, который во Франции стоит копейки. Волосы Ира решила не собирать, оставив свои кудри в привычном беспорядке.

Кира была абсолютным контрастом своей «скучной» подруге. На ней было темно-зеленое утягивающее платье-комбинация с отделкой в виде черного кружева. Босоножки на шпильке с тонкими ремешками отлично дополняли дерзкий образ.

На подходе к зданию Щукинской сцены толпились люди: кто-то терпеливо ждал своей очереди, кто-то нагло рвался вперёд – зверские секьюрити таких сразу разворачивали. Вокруг здания были хаотично припаркованы машины. То и дело кто- то подъезжал, высаживал девушек в Dolce & Gabbana и Louis Vuitton и мужчин в костюмах от Brioni. Воздух пах мокрым асфальтом и табачным дымом. Музыка отчётливо была слышна с улицы. Вся атмосфера будоражила.

Стуча каблуками, наши подруги шли к очереди, даже не представляя, как будут прорываться вперёд. Договорённость пусть и была, но толпе на неё было плевать. Где-то впереди слышалось: «Паш, да ладно, ты что меня не помнишь?», «Паш, ну будь человеком», «Гóра где? Зови его. Я лично договаривался», «Я заплачу сколько скажешь», «Да меня на Ибице во все клубы без очереди пускали».

– Пойдём напролом? – спросила Кира, остановившись в трёх метрах от толпы.

– Плохая идея, – ответила Ира, доставая из сумочки мобильник. – Лучше отцу позвоню.

Пара минут ожидания, и вот из очереди выходит бритый громила и приглашает пройти внутрь под осуждающие взгляды толпы. За спиной закрываются двери, крики людей стихают и тут начинается магия: петляющий коридор с кривыми зеркалами и такими же кривыми стенами, из которого ты попадаешь в более завораживающее место, где и происходит главное действо.

Дизайн клуба был выполнен в имперском стиле, с расписанными стенами под барокко, парящими над танцполом ложами на манер парижского театра «Шатле» и канатной дорогой под потолком. Всё вокруг переливалось фальшивым золотом. По периметру располагались плазменные панели, что создавало огромные световые инсталляции и иллюзию вращающийся карусели. Людей на танцполе не протолкнуться: потные силиконовые тела в стразах и джинсах с низкой посадкой, откуда торчат стринги; раскрашенные трансы, которых всегда пускали и которые создавали клубу своеобразное настроение Лас-Вегаса; парни с тяжёлыми цепями в майках с одной стороны, с другой в официальных костюмах; люди в возрасте в своих самых лучших нарядах.

– Я, конечно, многое слышала об этом месте, – кричала Кира сквозь музыку где-то за спиной Иры, – но чтобы такое.

– Это всё бутафория.

– Да ладно!

– Декорации, как в театре.

Когда хостес усадила девушек за их столик, тут же, словно из-под земли, вырос официант.

– Два спритца и сырную тарелку, – заказала Ира, затем вопросительно посмотрела на подругу. – Ты что-то ещё хочешь?

– Нет, – Кира улыбнулась официанту и, когда тот ушёл, добавила: – с такими ценами я и на сырную тарелку неделю работать буду.

– Успокойся, я заплачу.

– Нет, Лыткина, сегодня ты точно угощать меня не будешь. Мы только пришли, желающих оплатить наш счёт найдётся.

Кира была права. Уже спустя пару минут за столик подсел мужчина лет тридцати.

– Угостить вас, девочки?

– Две водки мартини, – не растерялась Кира, бросив оценивающий взгляд сначала на его часы, затем на костюм.

– Одну, – добавила Ира, забирая свой Спритц у только что подошедшего официанта.

– Хозяин – барин, – ответил незнакомец и заказал у официанта одну водку с мартини и виски.

Незнакомца звали Егор – сын какого-то банкира, но папины деньги – это не то, чем он выживает: слишком гордый. Как выяснилось из разговора, у Егора была своя сеть автосалонов, и вот этим он кичился по-настоящему. Без умолку болтал о своём бизнесе, хотя все его слова тем вечером были адресованы Кире, как и внимание.

Сама же Кира особо не слушала, а лишь энергично трясла своим каре в такт музыке и улыбалась.

Официант принёс очередной поднос с напитками и закусками. Ира молча напивалась сладкими коктейлями, время от времени отшивая всех желающих познакомиться.

– Потанцуем? – перестав трепаться о своих автосалонах и прочей херне, вдруг спросил Егор.

Кира, бросив подруге вопросительный взгляд: «ты не против?», дождалась ответного в стиле «всё хорошо» и ушла на танцпол.

Ира выдохнула, оказавшись наедине со своими коктейлями, но едва она расслабилась, мужской голос на ухо прокричал:

– Добрый вечер. Я присяду?

– Нет, – она даже не обернулась.

– Я могу угостить.

– Исчезни, пожалуйста, – протянула Ира, опустошив очередной бокал сама уже не помнила чего.

Выпитое давало о себе знать: всё вокруг Иры стало одной смазанной картинкой.

Слишком давно её организм не видел алкоголя в таких количествах, хотя правильнее было бы сказать – не видел никогда. Раньше всё ограничивалось бутылкой вина или парой бокалов шампанского, коктейли Ира пила не больше двух за раз, но за последний час она выпила их около десяти.

«Надо срочно в туалет», – подумала Ира, вставая из-за стола. Алкоголь ударил не только по голове, но и по мочевому.

И если сидя Ире казалось, что она ещё не достигла той высшей точки опьянения, на которую был способен её организм, то, встав на ноги, поняла, как сильно ошибалась.

– Пятьдесят рублей, – объявил охранник на входе, и Ира округлила глаза. Раньше, когда сюда она приходила с Денисом, и они занимали ВИП-ложу, ей не приходилось платить за вход туалет.

– То есть я правильно понимаю, – икнув, начала Ира, – что, заплатив кучу бабок за столик, я ещё должна заплатить за то, чтобы просто поссать?

– Именно, – с каменным лицом ответил охранник.

– Замечательно.

Откопав на дне сумочки сторублёвую купюру, Ира протянула её мужчине со словами:

– Сдачи не надо.

Туалеты в «Дягилев» были под стать главной имперской идеи клуба: унитазы в позолоте, та же роспись в стиле барокко на стенах. Пошатываясь, Ира шла к кабинке и, зайдя внутрь, снова вскинула брови от удивления: кабинки были настолько маленькие, что пришлось буквально вписаться в стену, чтобы закрыть дверь изнутри.

– Блять, – простонала Ира, втискиваясь в крошечный туалет на пьяную голову.

Сделав все свои дела, ей стало немного легче переносить своё тело. Но это было ровно до тех пор, пока она не вышла из кабинки и не врезалась в какую-то женщину. Женщину ли?

– Ой, прошу прощения, – без того высокая Ира подняла голову, чтобы разглядеть лицо «дамы».

– Кошечка моя, – слащавым голосом заговорила дама, поправляя свои накладные груди, – что ты так дёргаешься. Богиню никогда не встречала? Так я тебя обрадую, детка, сегодня твой день.

– Да уж, лучше и не скажешь.

– Выглядишь ты херово, – вмешался в разговор тот, что подкрашивал губы у зеркала. – Дай-ка угадаю: какой-то очередной мудак бросил тебя, и ты пришла сюда подыскать другого?

Ира усмехнулась. Подойдя к зеркалу, она взяла из рук собеседника перламутровый блеск и накрасила губы.

– Так лучше стало? – спросила она, поправляя волосы.

– Ну просто царица. Хочешь? – дива придвинула к Ире зеркальце с тремя аккуратными дорожками из белого порошка.

– Как-нибудь в другой раз, – ответила Ира, поспешив вернуться за свой столик, куда должны были подать новую порцию «Манхэттена».

Пока Ира петляла между столиками, заиграл приятный ушам ремикс на Цоя. Оказавшись у своего стола, её ждал очередной сюрприз. Может, на сегодня уже хватит?

– Я Синиша.

Лысый мужчина средних лет сидел там, где ещё недавно сидела Кира. Он не спросил разрешения ни на то, чтобы присесть, ни чтобы познакомиться.

– Как? – усаживаясь, наклонилась ближе Ира, не расслышав имени.

Почему-то желания отшить его в ту же секунду, как всех остальных, у неё не появилось. Возможно, дело было в его чарующем сербском акценте или в его манерности, а, может, и всё сразу.

– Синиша, – прокричал мужчина сквозь громкую музыку.

– Я Ира, – икнув, она протянула одну руку незнакомцу, а вторую положила себе на грудь, проклиная ненавистную икоту.

– Я тебя тут раньше не видел.

– Я тебя тоже.

– Меня здесь все знают. Я промоутер и соучредитель «Дягилева».

– Ясно, – выгнула бровь Ира.

Она была только мельком знакома с Лёшей Горобием: Денис как-то представлял их на одном из тематических вечеров. Чёрт, опять Денис… Сжав губы, Ира пыталась изо всех сил абстрагироваться.

– А ты чем занимаешься? – спросил мужчина, потягивая водку с рэд буллом.

– Учусь. Я художница.

– Я тоже. В душа. То есть в душе, – Синиша вскинул руки и рассмеялся на свою же ошибку. – В душе я художни́к. Работаешь?

– Нет.

– Планируешь?

– У тебя предложения есть?

Ира перевела взгляд на танцпол, пытаясь глазами найти Киру, но в светомузыке и толпе танцующих людей она видела только море шевелящихся голов.

– Мы ищем новых девушек для выступлений на разогрев. Не хочешь себя попробова́ть в «гоу-гоу»?

Резко повернув голову обратно к Синише, Ире на секунду показалось, что ей послышалось.

– Это хороши́е деньги, – продолжил мужчина. – А ты наша фактура.

– Нет. Я ещё не настолько напилась и отчаялась в жизни. Да и деньги меня не интересуют.

Прищурившись, Синиша сделал маленький глоток из своего бокала.

– Значит ты всё-таки́ из «Брильянтов».

– В каком смысле? – удивилась Ира.

– Девочка из богатой семьи.

– И как ты догадался?

– На лице практически никакой мейкап. Из украшений – медальон, которий памятная вещица для тебя. Платье Gucci. Кажется, – задумался Синиша, осматривая девушку снизу вверх, – то коллекция девяносто девя́ть – старье для местных тёлочек, но только не для ценителя. Тысяч семь зелёного стоит, да. «Овечка» такое не наденет из-за прайса и отсутствия вкуса, да, а «девственница» до него не до́росла. Я мог бы спутать тебя с «Ваганьковской», но ты ещё слишком мо́лода, а «Светская львица» не позволит себе появиться даже в трусах из прошлой коллекции, не го́воря уже о платье, да. Сюда ты точно пришла не за «папиком», иначе тёрлась бы там, на танцполе, а не сидела бы с тремя коктейлями, за которые са́ма же заплатила, да ещё и за столиком, который только в самый о́бычный день улетает за полторашку, а на праздники я даже говорить не буду. Этó страшные цифры, ты мне не повери́шь.

– А ты хорош! – восхитилась Ира, пусть даже эта местная циничная градация девушек не пришлась ей по душе.

– Я да́вно в этом бизнесе, – улыбнулся Синиша на комплимент. – Почти двадцать лет. Но я тебе скажу, знаешь что? Таких, как ты, на разогреве тоже хватает. Если не за деньги идут, то за самоутверждение.

– Всё равно нет.