Концерт на краю

Что я здесь делаю?

Пауза затянулась. Галина мысленно готовилась к финалу концерта, ожидая вступления первой скрипки. Геннадий не открывал глаз. Он не решался вступить, как будто чувствовал, что подсознание снова с ним сыграет злую шутку. В этот момент он не думал о произведении. С самого начала концерта он был далеко от зала, где они с Галиной играли в этот вечер. Ощущение сцены пропало, он лишь интуитивно следил за происходящим.

В отличие от начала, финал концерта для двух скрипок с оркестром был задуман Бахом так, что первая скрипка вступала раньше второй. Состояние эйфории после «Largo, ma non tanto» всё ещё присутствовало в зале, как он вступил, уверенно, неудержимо! И, казалось, совершенно неожиданно для всех. Вслед за ним заиграла вторая скрипка.

Первыми тремя нотами было сказано всё. В них были любовь и ненависть, смех и слёзы, решительность и страх перед неизвестностью, вера и отчаяние, радость и горе… Как будто Кто-то Всесильный своей могучей рукой сорвал заграждение плотины огромной реки, и она понеслась…

Оркестр, последовавший за солистами, и был этой бурлящей рекой жизни, во власти которой оказались две маленькие, беззащитные лодочки. Устремившись в давно высохшее русло, которое успели застроить проворные жители, эта неумолимая сила беспощадно сносила всё, что вставало на её пути, оставляя лишь обнажённые руины людского тщеславия, бесстыдно выглядывающие из-под воды.

И понесла река жизни эти лодочки, швыряя их о скалы. Уверенные в себе, они бесстрашно боролись со стихией, менялись местами, уступая друг другу путь. Временами, они сливались в единое целое, и, казалось, уже ничего не сможет помешать этому союзу, но, очередной порог разделял этот катамаран. Мощный поток нёс их, пытаясь разбить о подводные камни проблем, но, они снова и снова уворачивались от препятствий, продолжая свой, наполненный опасностями путь. И когда, казалось, стихия вот-вот погубит эти беспомощные души, течение выносило их в устье, и воцарялось спокойствие… В конце концов, всё приходит к своему логическому завершению – река жизни впадает в море забвения…

Геннадия давно не покидало ощущение, что некий механизм диктует ему, солисту, характер, динамику и, наконец, просто темп, и он покорно следует за оркестром. Иными словами, идея произведения, как в последнее время ему казалось, от него не зависела.

«Может это от ослепительного света софитов, или от жары, что они создают? Может быть сквозняк? Да что это со мной?! Я совершенно не в состоянии сосредоточиться на музыке.»

Где-то в зале раздался звон упавшей монеты.

«Эти слушатели совсем совесть потеряли: шёпот, сморкание, а вот уже и монеты, – отвлекся Геннадий. – Не знаешь, чего от них можно ожидать ещё… Да уж, слушатель нынче пошёл не тот… А этот звон упавшей монеты…»

Геннадий вспомнил прогулку по Москве незадолго до концерта. Под светом уже взошедшей луны и уличных фонарей, падающий снег казался ещё более искристым. Словно маленькие бриллианты, снежинки порхали, наполняя воздух сказочным блеском. Они медленно опускались, повинуясь закону земного притяжения, ложась на свежевыпавший, но уже утоптанный снег, покрывая поверхность земли рыхлой периной. Этот великолепный белоснежный ковер хрустел под ногами, успокаивая и завораживая. Всё это создавало атмосферу чего-то магического.

Они шли по улице, взявшись за руки, как влюблённые школьники. В другой руке у него был скрипичный футляр, а скрипку своей девушки он нёс за спиной. До концерта оставалось достаточно времени. Они мило беседовали. Нет, они вовсе не говорили о предстоящем концерте. Эта прелестная пара обсуждала свою помолвку, состоявшуюся два дня назад. Она совсем озябла, когда они вышли к ближайшей станции метро.

Войдя внутрь, где-то вдалеке, в переходе между линиями они услышали гитару: звучал «Анонимный романс» Гомеса.

– Профессионала слышно за версту и шум, проносящейся мимо него толпы, похоже его совершенно не смущает и не беспокоит.

– «Что ищет он в стране далёкой, что кинул он в краю родном?..», – процитировала Лермонтова Галина. – Видимо, он не из местных. Кинь ему монету.

– Да ладно, за день ему столько накидали, что вряд ли он сможет всё унести… Да и мелочи у меня нет, вот только эта коллекционная монета.

– Я не знала, что выхожу замуж за скрягу, – Галина улыбнулась, – не скупись, не в деньгах счастье!

– А в их количестве? – заигрывая со своей возлюбленной, шутя продолжил он поговорку.

Галина нахмурила брови, подыгрывая ему.

– Слушаю и повинуюсь, моя госпожа, – Геннадий бросил монету в потрёпанный футляр. Она ударилась о его дно, издав приглушенный звук. Именно этот звук напомнила ему упавшая в зале монета.

– Как странно, такое ощущение, как будто монета зависла в воздухе…

– С чего ты взял?

– Звук раздался намного позже, чем я её кинул…

– Да нет, тебе показалось.

– Грасиас, – вдруг прозвучало по-испански.

– Что не гитарист, то воображает себя Пако Де Лусия.

– А что не скрипач, то Паганини! Да что с тобой сегодня?! Никогда не знаешь, что тебя ожидает за поворотом. Сегодня ты солист, уважаемый человек, а завтра… – Галина с жалостью посмотрела на уличного музыканта. – Завтра ты можешь оказаться на его месте, в метро, в подземном переходе, да просто на улице.

– Ну уж нет! Я никогда в жизни не сделаю двух вещей…

– Это каких же? – Галина пристально посмотрела на Геннадия.

– Не останусь в чужой стране нелегально, как это сделали некоторые из моих товарищей, погнавшись за лучшей жизнью, и… – остановившись, он посмотрел на музыканта. Их глаза встретились на миг. Взгляд гитариста был исполнен печали и какой-то глубокой тоски. Гордый молодой человек вдруг смутился, но, уже через мгновение, совершенно уверенным голосом продолжил: – И тем более не опущусь до того, чтобы начать играть в метро.

– «От сумы и от тюрьмы не зарекайся!» – народная мудрость, – заметила Галина.

Сейчас скрипач вспомнил этот, пронзающий сознание взгляд, что теперь не давал ему покоя.

Геннадий исполнял это произведение по памяти, с закрытыми глазами. Странное предчувствие тревожило его сознание, беспокойство вселилось в его душу.

«Да и третья часть Баха сегодня звучала по-другому, как-то слишком трагично, даже зловеще», – думал Геннадий, пытаясь отогнать мрачные мысли. Слушая запись с только что прошедшего концерта, он продолжал анализировать события всего вечера, управляя автомобилем.

Галина молчала, уткнувшись в освещенную фарами дорогу.

– Не могу забыть взгляда этого «испанца», – переломив молчание, произнёс Геннадий. – Я как будто заглянул в себя, в самые недра своей души.

– Знаешь, однажды один умный человек мне сказал: «Если музыкант вышел на улицу, значит он нуждается в поддержке», возможно он был прав, – заметила его собеседница усталым голосом.

– Возможно… – задумчиво повторил он. – Как же меня утомил яркий свет. На сцене – софиты, на трассе – фары встречных машин.

– Я тебе предлагала остаться в Москве. Мы могли снять номер в гостинице. Прогулялись бы по столице. Сегодня такая красивая ночь, – Галина романтично вздохнула.

– Гололёд…

– Будь осторожен, милый. Довези меня живой, пожалуйста, – взволнованно сказала Галина. Одна из встречных машин устремилась прямо на них. Водитель с трудом справился с управлением.

– Фу! Пронесло! – Геннадий вытер рукой проступивший на лбу пот.

В машине продолжал звучать финал концерта.

– Послушай, сейчас будет момент, который меня немного смутил во время игры, – сказала Галина, желая отвлечь его от происшедшего, чтобы он мог успокоиться.

– Это меня свет софитов утомил на сцене. Да он меня просто преследует, этот свет! – Геннадий мгновенно повернул руль, пытаясь уйти от удара.

– Осторожно!!!

*******

«Ах, как же болит голова. Снова этот свет. Я же говорил – он меня преследует. Всё ещё звучит Бах… Где я? А где Галочка?», – Геннадий продолжал лежать, не открывая глаз.

Его внимание привлёк диалог за дверью.

– Ну что?

– Без сознания.

– А девушка?

– Девушка погибла.

Геннадий почувствовал, как его стремительно понесло куда-то…

Звучали последние секвенции Баха… Наконец всё закончилось… Свет продолжал слепить сквозь отяжелевшие, опущенные на глаза веки… Он многократно переживал события той роковой ночи. Когда доходило дело до третьей части этого гениального откровения бога музыки, Геннадий, как бы перемещаясь во времени, вновь и вновь посещал тот день, надеясь, что это всего лишь кошмарный сон. И сейчас, уже в который раз, он переживал всё те же чувства, медленно открывая глаза, всем сердцем желая увидеть рядом свою дорогую невесту, её прелестную улыбку…

Поток прохожих, шум эскалаторов, звон, изредка падающих монет… – скрипач медленно приходил в себя, возвращаясь в жестокую реальность…

«Станция метро… Испанская речь… Что я здесь делаю?» – с горечью в душе подумал Геннадий…

Кармен

– Привет! – услышал он вдруг по-испански. – Как дела?

Перед ним стояла молодая, симпатичная брюнетка среднего роста. Длинные волосы закрывали часть лица девушки. Её карие глаза светились, излучая радость.

– Похоже, у тебя появились поклонницы, – голос её звучал игриво.

Она вытянулась, задрав голову назад, чтоб дотянуться до его лица. Он, чуть наклонившись, поцеловал её в обе щеки.

– Моя голова скоро отвалится, – она рассмеялась. – Никак не могу привыкнуть. Какой у тебя рост? Метр девяносто?

– Девяносто один.

– Совсем немного ошиблась, – снова расхохоталась. – При таком росте должен быть плотнее. Совершенно перестал есть?

– Нет, у меня трехразовое питание: понедельник, среда, пятница, – он улыбнулся.

В футляре лежало два клочка бумаги разного цвета. Это были послания от его почитателей, своего рода свидетельства признания.

– Одну из «поклонниц» я успел заметить: молодая девушка, среднего роста, с длинным волосом цвета каштана, носит очки в оправе чёрного цвета, почти прямоугольной, слегка закругленной формы.

Кармен, так звали его подругу, улыбнулась с сомнением и посмотрела на собеседника искоса, из-под бровей, будто говоря всем своим видом: «Ну-ну, сказочник, рассказывай».

– Я серьёзно, – Геннадий улыбался, продолжая фантазировать, – она одета в короткую курточку, в обтягивающей мини-юбочке, а иногда это колготки, носит берет. Обычно проходит здесь примерно без пятнадцати девять, – уверенно завершил фразу музыкант.

– И, естественно, это должно быть признание в любви? – продолжая улыбаться, спросила девушка.

– Думаю, просто слова благодарности. Да мы можем сейчас в этом убедиться. Правда не уверен, какое из них её, – сказал он, разворачивая одно из посланий, в котором были следующие слова: «Вы делаете моё утро лучше. Спасибо».

– Здесь нет ничего о любви, – улыбнулся Геннадий, разворачивая следующее: «Мне нравится вас слушать. Музыка делает этот утренний момент возвышенным. Огромное спасибо» и подпись «W».

– Что ж, приятно сознавать, что ты кому-нибудь нужен, и что тебя уважают.

– У меня таких посланий несколько десятков.

– У тебя много поклонников, особенно, поклонниц; людям нравится то, что ты делаешь.

– Не всегда и далеко не все реагируют подобным образом на моё творчество, – возразил Геннадий. – Однажды одна дама, проходя мимо меня, презрительно кинула в мой адрес: «Ты паяц!» Обидно. Но, порой мне кажется, что это так, – с грустью произнёс скрипач.

– Да брось! – воскликнула она. – Не могу поверить, что есть люди, способные на это.

– Значит я лгу! – иронично произнёс Геннадий.

– Да нет, я совсем не это имела в виду. Ты ведь меня знаешь, – поспешила оправдаться Кармен, – меньше всего я хотела причинить тебе боль.

– Да это я так, неважно себя чувствую. Однажды я был сильно удивлен, – сказал, неожиданно вспомнив случай. – Пришёл утром в метро, это было после долгого перерыва: приболел тогда, недели две меня не было. Так вот, подошёл охранник и, улыбаясь, говорит: «Тут по тебе соскучились». Я думал – это сарказм и переспросил: «Кто именно?» А он мне отвечает: «Кто-то приклеил к стене лист с надписью: «Мы скучаем по тебе, скрипач». Я в недоумении спрашиваю: «Шутишь?» Он мне в ответ, смеясь: «Так это уже не в первый раз», и расхохотался. Значит есть люди, которым я нужен, с нескончаемым «Каноном» Пахельбеля, с вечной «Весной» Вивальди и с судьбоносным двойным концертом Баха.

– Я заметила, ты давно не играл эту часть. Если не ошибаюсь, в последний раз слышала её в твоём исполнении года два назад. Прекрасное произведение. Куда оно тебя унесло? – спросила собеседница, знавшая историю несчастной любви.

– Всякий раз, когда я подхожу к этому моменту, выключаю аккомпанемент, не отваживаясь продолжить. Сегодня решился.

– Сколько лет прошло? – участливо спросила Кармен.

– Двадцать, – задумчиво ответил Геннадий, – а всё ещё болит.

– Послушай, ты так совсем загнёшься, – пытаясь подбодрить своего друга сказала Кармен. – Если люди после такой музыки пишут, что ты их веселишь, я представляю, какова будет реакция, если сыграешь что-нибудь повеселей.

– Специально для тебя, – изменившись в лице, заявил музыкант; он понимал, что это вовсе неприятно слушать, – Вивальди, «Весна» из цикла «Времена года», – сказал он, улыбаясь, как бы объявляя на концерте.

Эрис

Атмосферу метро нарушили короткие трели. Совсем тихие, с небольшой атакой, они всё же пробивали шум толпы, эскалаторов и траволаторов. Звучала «Зима» из цикла «Времена года», Вивальди.

Несмотря на то, что была пятница, и усталость, накопившаяся за всю неделю, казалось, валит с ног, скрипач её совершенно не чувствовал. Играть было легко.

Аккомпанемент звучал всегда одинаково, в том же темпе, без каких-либо изменений. И всё же, ощущения при игре были всегда разные. Иногда музыкант не поспевал за ним. Цепляясь пальцами за каждую ноту, в изнеможении, пытался удержаться на дистанции, спотыкаясь и падая, всё же доходил до финиша. Но, порой, его словно подменяли. Энергия переполняла его. Становилось неудобно играть, приходилось ждать аккомпанемент, который постоянно отставал.

Так было и в этот раз. Пальцы, казалось, не чувствовали под собой струн: они порхали над грифом. Смычок, несмотря на сумасшедшую скорость, успевал извлекать точные звуки; они были похожи на прыжки камешка, запущенного над водной гладью, который при каждом прикосновении с водой, проскальзывая по ней, заставляет её вибрировать, оставляя чёткий след.

Монета упала в полупустой футляр, издав глухой звук, прокатилась по нему и остановилась на ребре. Невероятно. В памяти всплыл разговор с другом.

Однажды, во время игры на улице, Геннадий увидел, как одна монета точно так же упав на ребро, прокатилась по футляру и остановилась вертикально. Повернув голову, музыкант заметил, что пианист тоже обратил внимание на этот феномен. Во время очередного перерыва тот рассказал одну занимательную историю из своей студенческой жизни.

Группа студентов собралась на уроки. Один из ребят предложил, шутя, кинуть жребий, чтоб решить: идти им в консерваторию или заняться чем-нибудь другим.

«Если выпадет орёл, то пойдем в кино, – предложил он, – если же решка – останемся в общаге и будем в карты играть. Если встанет на ребро – в кабак пойдём, – он приготовился подкинуть монету, но тут один из них прервал его: – А как же учеба?»

«А учёба?.. – повторил он с сарказмом. – Что ж, если зависнет в воздухе, то все сразу на уроки!!!»

Друзья рассмеялись.

«Да уж, – подумал скрипач, – жаль, что я до этого не загадал, что мне кинут хоть два евро, – это была первая монета за последние минут двадцать. – Хотя, если уж загадывать, то хоть пятьдесят, – он снова себя одернул: – Конечно же, пятьдесят. Такое было за три года, что я тут играю, всего-то, на пальцах одной руки пересчитать можно. Кинут тут пятьдесят, – ухмыльнулся он, – разве что, если монета в воздухе зависнет».

В то же мгновение подошла девушка, глянула музыканту прямо в глаза и кинула монету…

Скрипач отчётливо увидел, как монета в два евро, подлетев немного, повисла в воздухе, как пушинка, зависшая в облаке. Как будто откуда-то из параллельного мира в мир реальный, пересекая четкую грань между ними, начал проявляться силуэт. Как дым от погасшей свечи, помнящий пламя, из которого он родился, этот силуэт был изящен и неуловим, и любое прикосновение к нему, могло нарушить его струящуюся структуру. Вначале появилась кисть с узеньким запястьем, которая оканчивалась тонкими, длинными пальчиками. Монета скользнула в неё, и кисть немного приблизилась, как будто поднося монету музыканту, чтоб показать, что это именно два евро. За ней появилась прелестная ручка после, денежка легко скользнула по пальчикам, как по шёлковому платку вниз, и упала в футляр. Вместе с этим, постепенно проявился весь силуэт. Он был подобен языкам дыма погасшего пламени, переливающийся из одного в другой.

Происходило нечто мистическое. Уже время полностью остановилось для его сознания. Толпа превратилась в цветной поток. Он видел, как его руки творили нечто невероятное – они играли сами. Он мог наблюдать за ними со стороны, как будто они ему не принадлежали и жили собственной жизнью. Казалось, он замер на вдохе, который никак не заканчивался. Воздух продолжал медленно наполнять его легкие, пока грудная клетка не остановила его. Это был не страх, а скорее восхищение происходящим. Совершенство линий, исчезающих и появляющихся внезапно из ниоткуда. Это был силуэт прекрасной девушки.

– Ты кто? – произнёс скрипач где-то глубоко в подсознании, и тут же услышал ответ, доносящийся оттуда:

– Эрис.

– Ты прекрасна, Эрис! – в восхищении, всё там же глубоко, произнёс скрипач.

– Так что ты загадал, если монета зависнет в воздухе? – спросила она уже заигрывая.

В ту же секунду подошёл смуглый парень невысокого роста, посмотрел на музыканта с недоумением, как будто он сам не ожидал от себя такого, и положил в футляр купюру в пятьдесят евро. Эрис заглянула в глаза молодого человека. Казалось, он даже испугался, сам не понимая, чего, так как он её не видел. Эрис лукаво улыбнулась и стала танцевать перед скрипачом, кружась, закручивая невидимые никому кроме него вихри. Кульминация была стремительной, и с последней нотой всё внезапно исчезло, как будто произошла диффузия некой субстанции в воздухе. Всё как прежде: толпа бежит, инструмент в руке, поскрипывает траволатор. Он глянул в футляр; там лежала монета достоинством в два евро и… Геннадий не мог поверить своим глазам – купюра в пятьдесят евро.

– Этого быть не может, – недоумевал он. – Колдовство какое-то.

Вдруг, как будто вытекая из-за спины, явился всё тот же силуэт.

– Ты не веришь своим глазам, дорогой мой виртуоз? – голос Эрис теперь звучал вполне отчётливо. Было ясно – видит её только он.

– Что это? Помутнение рассудка? Воображение? А как же объяснить монету в два евро и купюру в пятьдесят? – Геннадий ломал себе голову, отказываясь верить очевидному, но она стояла перед ним.

– Повтори это снова, специально для меня, – и как по мановению волшебной палочки снова зазвучали трели и закружился вихрь…

Анна

Ещё не успел отзвучать последний аккорд «Зимы», как подошла восхитительная девушка среднего роста: элегантный костюм буквально вырезал её модельную фигуру из толпы; стрижка под Клеопатру; чёрные глаза, перфорировали сознание. Она робко протянула руку вперёд, чтоб кинуть монету в футляр. Геннадий почувствовал, как Эрис, взяв его за локоть, подтолкнула навстречу незнакомке, и ладонь девушки вошла в его ладонь вместе с монетой. Эрис снова лукаво улыбнулась. Мгновение остановилось, скрипач застыл в оцепенении.

– Спасибо, – произнёс он.

– Спасибо вам, – ответила, смутившись, девушка. – Мне очень понравилось. «Зима» —моё любимое произведение. Я часто тут хожу и, когда попадаю на эту часть, всегда замедляю шаг, чтоб услышать всю пьесу.

– Геннадий, – представился скрипач.

– О, очень приятно. Анна. Откуда вы?

– Я русский. Из страны, которой уже нет, – он не отрывал взгляда от её лица. – Я вам оставлю свою визитку. Позвоните, если будет желание пообщаться со мной.

Она поблагодарила его и, сославшись на то, что спешит на работу, ушла.

– Понравилась? – услышал он снова голос позади себя.

– Красивая девушка, – он продолжал смотреть вслед новой знакомой.

– Красивее меня? – ревниво поинтересовалась Эрис.

– Мне кажется, что она похожа на тебя, – он только сейчас заметил, как поразительно их сходство.

– А если бы я была человеком?

– Но ты не человек… И вообще, существуешь ли ты, или ты всё же – плод моего воображения, не уверен, что знаю ответ на этот вопрос.

*******

В тот же день после обеда раздался звонок.

– Геннадий? – чётко произнёс женский голос. – Я Анна. Мы познакомились сегодня утром в метро.

– Анна. Конечно помню. Очень рад твоему звонку. Чтоб тебе было удобней, можешь называть меня коротко – Гена.

– Я готова встретиться с тобой, Гена.

– О, я рад. Когда тебе удобно?

– Сегодня, если это возможно.

– Сегодня? Ух! – от неожиданности немного замялся. – Хорошо, чуть позже сообщу тебе. А где?

– У тебя дома.

Он замолчал на мгновение и потом неуверенным голосом продолжил:

– Сомневаюсь, что смогу сегодня, и уж тем более в моей квартире. Дело в том, что у меня маленькая дочь. Не знаю, как быть в этой ситуации.

– Что ж, ты постарайся устроить встречу. Номер мой теперь у тебя есть. Звони.

– Хорошо, я подумаю.

В телефоне раздались гудки. Она прервала разговор.

На самом деле, этот вопрос решался просто: две его подруги с радостью забирали дочку к себе по необходимости.

Он сообщил Анне, что ждёт её у себя, и написал адрес.

Время шло, её всё не было. Он нервничал, в конце концов, решил позвонить.

– Анна, ты где?

– Я же сказала, что приду.

– Просто уже время позднее.

– Доверяй мне, Гена. Я приду.

– Когда?

– Скоро. Просто доверяй мне.

Через минут пять раздался звонок в домофон.

– Анна? – сходу поинтересовался он.

– Да, это я, – её голос звучал всё так же уверенно.

Послышался щелчок замка калитки, медленные шаги по лестнице, звонок в дверь.

На пороге стояла его знакомая.

«Как же она похожа на Эрис – невероятно!» – он пригласил её войти сразу в гостиную.

– Время позднее, Гена. Если ты не против, я этой ночью останусь у тебя, – она скинула с себя джинсовый пиджачок, положив рядом. – Угостишь меня чаем?

– Да, конечно, – Геннадий недоумевал. Это очень напоминало происходившее утром в метро. Было чувство, как будто Эрис продолжает его преследовать.

*******

Он принёс поднос с двумя чашками чая и поставил на журнальный столик. Анна обратила внимание на высокие акустические колонки по бокам от телевизора.

– Должно быть, хорошо звучат. Можешь включить что-нибудь?

– Классику или что-то другое?

– На свой вкус, пожалуйста.

– Есть у меня хорошая музыка, которая, думаю, подойдёт к этой обстановке.

Геннадий порылся в плеере и нашёл сборник, в который входили песни Фила Коллинза, Джорджа Майкла, Питера Гэбриэля и других исполнителей того же направления. Это был довольно длинный список песен в видеоклипах.

– Мне так нравится эта музыка. Я бы здесь и уснула, под этими колонками. Только потише бы сделала.

– Это вполне реально. Я могу прямо тут устроить тебе кровать. Правда, она будет невысокой.

– Серьезно? – она посмотрела ему прямо в глаза и скупо улыбнулась, сделав вид, что удивлена.

– Погоди немного.

Через пару минут Геннадий внёс огромный матрац и положил его на пол посреди гостиной.

– Как тебе такое ложе?

– Мне нравится. Мы даже можем вместе на нём уместиться, – она лукаво посмотрела на него.

Он уже видел этот взгляд. Как же его новая знакомая напоминала ему Эрис.

– Так я постелю, и мы продолжим слушать уже в горизонтальном положении.

*******

Через минут пять кровать была готова. Комната освещалась только экраном включенного телевизора.

Он сидел на диване. Она стояла перед ним на матраце, медленно снимая с себя одежду. В мерцании сменяющихся кадров видеоклипов всё играло бликами, выделяющими линии изящного нагого тела. Создавалось впечатление переливающихся языков пламени и дыма, как тех, что он видел сегодня утром в метро. Она легла, не укрываясь. Её пронизывающий взгляд не оставлял сомнений. Ещё несколько мгновений, и он завис над ней, как орёл, парящий над жертвой.

Горячий поцелуй. Он глянул в её, уже кажущиеся чёрными, как кипящая смола, глаза и.… бездна поглотила его… Время остановилось. Закружилось в вихре всё что было подле них. Он снова наблюдал, как будто со стороны, как потоки страсти приводят в движение его тело, не останавливающееся ни на мгновение. Как упругая пружина часового механизма заставляет двигаться колесо, напрягаясь до предела, потому что кто-то всемогущий своей могучей рукой удерживает стрелки часов, не давая им сойти с места. От этого безумного танца голова пошла кругом. Ещё мгновение и, натянутая до предела пружина, сорвала стрелки часов с места. С невероятным звуком, похожим на пронзительный крик, они устремились к своей цели и остановились в нужном месте, отметив реальное время. Прошло четыре часа.

– А как монета должна была упасть, чтоб произошло это? – Анна посмотрела ему прямо в глаза. Это был холодный, ужасающий взгляд преисподней.

– Эрис?! – с ужасом воскликнул он и отпрянул назад.

– Что? – недоумевая произнесла Анна, придя в себя. – Что произошло? Я как будто прилетела откуда-то. Это было неповторимо.

– Это правда, – сказал он и упал рядом, закрыв глаза.

*******

– С добрым утром, милый, – услышал он сквозь сон приятный женский голос. Она говорила медленно, нараспев. От этого наоборот хотелось погрузиться ещё глубже в сон. – Закрой, пожалуйста, за мной дверь.

– Который час? – его ломаный испанский резал слух даже ему.

Несмотря на то, что Геннадий уже третий год жил в Испании, по-испански он изъяснялся с трудом, и всё больше приходилось прибегать к английскому, которым, к сожалению, в те годы в Испании владели далеко не все.

– Уже девять, и я спешу. Мне к десяти на работу, – она продолжала мурлыкать, как кошка, присев на край кровати, гладя его густую шевелюру. – Мне не хотелось бы бежать на каблуках. Спасибо за всё, милый. Это было… – она замолчала, вспоминая прошедшую ночь. – Ну же, дорогой, я ухожу.

– Да, да, конечно, – он, еле приоткрыв глаза, встал и практически на ощупь открыл ей дверь. Она повернулась к нему, поцеловала, и, выйдя за дверь, пошла по коридору. Спустившись на одну ступеньку, вновь повернулась и произнесла:

– Мы скоро увидимся, дорогой, – и пошла вниз.

Он уже не понимал – была ли это Анна, или всё та же мистическая Эрис.

Горячий поцелуй новой испанской подруги совершенно его разбудил. Приготовив себе кофе, Геннадий вошёл в зал и включил компьютер. Введя в браузер слово «Эрис», он выбрал статью из Википедии: «…в древнегреческой мифологии богиня раздора и хаоса… Подбросила на свадебном пиру смертного Пелея и богини Фетиды «яблоко раздора»… Эрида породила много человеческих несчастий: обиду, скорби, битвы, убийства, споры, тяжбы, беззаконие…»

«Ух, ничего себе. Даже не знаю, что теперь и делать», – Геннадий улыбнулся, всё ещё не осознавая, с чем он столкнулся на самом деле…

90-е

Всё же, подозревая недоумение пытливого читателя в отношении истории несчастной любви и, хаотично возникающих, новых героев истории, для того, чтоб было понятно всё, вернёмся в последнее десятилетие двадцатого века.

Девяностые годы стали для населения великого государства ужасом, который не мог присниться советскому человеку даже в жутком кошмаре. Народ, победивший в самой страшной из мировых войн, явно не был готов к удару исподтишка. Демократия и перестройка, принесённые Горбачёвым, обернулись для людей СССР потерей работы, снижением уровня образования, медицинского обслуживания. Народ нищал. В городе, где жил Геннадий, кладбище только за один лишь год увеличилось вдвое от нынешних размеров. Так было повсеместно. Того, кто это спланировал, безусловно можно назвать великим комбинатором…

Рыночная экономика, которую нам тогда навязали, превратила всю территорию бывшего Советского Союза в один огромный рынок. Чтобы хоть как-то прокормить свои семьи, торговать вышли все: от профессоров ВУЗов, до швей-мотористок трикотажной фабрики, где и была контролером качества мама Геннадия до злополучной перестройки. Ещё оставалась вполне платежеспособная прослойка общества, на которой и держался весь рынок.

Но была ещё одна, негативная сторона этой медали: криминальная обстановка на всей территории бывшего Союза весьма усугубилась. Всё, что до сих пор принадлежало народу, путём лжи и насилия перешло в руки бандитов. Все, кто вынужден был выживать за счёт торговли, кроме того, что платили налоги, а некоторые и таможенную пошлину при перевозке товара через разные границы, обязаны были платить криминалу за так называемую «крышу», своего рода охрану от таких же, как они сами. Доходило до того, что платили даже бабушки, продававшие семечки.

Геннадий вернулся на родину. Это был городок с населением всего в семьдесят тысяч. Травма руки после аварии стала причиной его увольнения из филармонии.

*******

Будильник прозвенел в четыре часа утра. Желания вставать не было, но и выхода тоже. Приходилось привыкать к новой реальности. Он собрал волю в кулак, быстро встав, натянул брюки, висевшие на спинке стула рядом с диваном. На кухне его уже ждала мама. На ходу, выпив стакан крепко заваренного чаю, он накинул на себя рубаху с коротким рукавом и вышел на пустынную улицу. Утро было прохладное. Он пожалел, что не оделся потеплее. По мере приближения к рынку, людей на улице становилось всё больше. Он прибавил шаг.

Подойдя к калитке, закрывающей рынок, он оказался первым. Практически сразу за ним образовалась довольно длинная очередь. Чувствуя приближение времени открытия, народ невольно начал напирать. И в момент, когда охранник обходящий рынок с огромной овчаркой наконец приблизился ко входу, давка усилилась. Как только калитка распахнулась, очередь, только что казавшаяся вполне организованной, устремилась вглубь базара. Каждый пришедший пытался занять место за прилавком и только что мило беседовавшие люди, превратились в агрессивных животных, лающих друг на друга. Но очень скоро брань утихла и те, кто только что пытались согнать соперника с занятого места, снова приветливо улыбаясь, о чём-то болтали, раскладывая на прилавках то, чем собирались торговать. Геннадий не мог припомнить такой озлобленности в народе в эпоху Советского Союза.

Вскоре на рынке стали появляться первые покупатели, желавшие купить свежие продукты в мясном и молочном отделах. Пошли люди и по рядам с овощами и фруктами. Наконец дошла очередь и до тех, кто торговал вещами: одеждой, бытовой техникой и всякой домашней утварью.

К этому времени мама с братом принесли на рынок сумку с товаром, который Геннадий разложил на занятом им прилавке.

Он стоял в проходе между столами и беседовал с покупательницей, пытаясь продать ей норковую шапку. К столу подошли два молодых человека и начали рассматривать товар, внимательно наблюдая за происходящим. Расплатившись, довольная женщина уложила покупку в сумку и, поблагодарив продавца, ушла. Взяв купюры в одну руку, он по обыкновению прошёлся ими по всему товару, как бы заклиная, чтоб торговля в этот день была такой же удачной.

– Вижу, хорошо продаёшь, – услышал он хриплый мужской голос практически за спиной.

Обернувшись, он увидел стоящих прямо перед ним молодых людей, которые до сих пор наблюдали со стороны. Они практически прижали его к прилавку.

– Ты ведь не местный. Я тебя не помню. Ты вообще кто? – нагло произнёс другой.

– Так и я вас не знаю, – пытаясь сохранять спокойствие, ответил Геннадий. – Купить чего-нибудь желаете, господа?

– Ты чё, масть попутал, фраер. Платить собираешься? – произнёс он уже совсем грубо.

Только теперь Геннадий заметил, что другие продавцы совсем притихли и наблюдали за происходящим, как в кинотеатре на сеансе криминального фильма. Наконец-то он понял, с кем имеет дело.

– А если нет, то что? – спросил Геннадий, пытаясь не проявлять эмоций, которые уже зашкаливали.

– Ты чё, бессмертный? – напирая всем телом, произнёс всё тот же, кто, по всей видимости, был выше по статусу. – Пойдём, поговорим.

– Конечно, пойдём, – ответил, уже еле сдерживаясь, Геннадий, – только, когда я освобожусь.

– Ты вообще знаешь, под кем мы ходим? Ты знаешь?.. – и он назвал имя человека, о котором Геннадий, конечно же, слышал. – Короче, слышь, к десяти мы тебя ждем у нижнего рынка. Не опаздывай. И мой тебе совет, прихвати с собой бабло, оно может смягчить твою участь.

После этих слов они отошли, продолжив путь вдоль ряда.

– Ты что, не знаешь, кто они? – спросил удивлённый сосед по прилавку.

– Догадываюсь, – ответил Геннадий, немного придя в себя. Несмотря на внешнее спокойствие, внутри он был весьма взволнован. Он не понимал, как выйти из сложившейся ситуации, но определённо знал, к кому обратиться за помощью.

Один из дальних родственников мамы был водителем смотрящего по городу.

Опустив монету в щель телефона-автомата, Геннадий набрал номер.

– Толик, привет. Как дела твои? Давно тебя не слышал, – произнёс он слегка раздражённым голосом.

– О, Генка, привет? – услышал он добродушный голос родственника. – Да всё по-прежнему. Ты бы зашёл к нам.

– Давно собираюсь, да с этими базарами… Сам знаешь, не мне тебе рассказывать.

– Ну да, знаю. Ты, наверное, по делу. Слушаю тебя, говори.

– Толик, мне нужна твоя помощь.

– Конечно, дорогой, помогу, чем смогу!

– Тебе ведь знаком?.. – и Геннадий произнёс то самое имя, которым прикрылись те двое на рынке.

– Это, конечно же, вопрос риторический. По какой причине интересуешься?

– Да на меня тут на рынке наехали двое: решили меня развести на бабки. Я уперся, они стрелку набили, – недовольным голосом пожаловался Геннадий.

– Где? Когда?

– У нижнего рынка, в десять.

– Иди на стрелку, ничего не бойся, я подойду, – спокойно произнёс Анатолий и положил трубку.

Ровно в десять часов утра Геннадий пришёл в заданное место, где его уже поджидали те двое с рынка.

– Ну, чё, бабло принёс, терпила? – нервно спросил один из них. По всей видимости нужны были деньги на дозу.

– Сейчас всё будет. Пару минут придётся подождать, – отрешённо ответил он.

– Ну, ты явно не понял, кто мы, – произнёс один из них, протягивая руки к Геннадию, пытаясь его ухватить за воротник.

– А вот и они, – немного отпрянув назад, торжествуя воскликнул Геннадий.

Практически на них шли двое мужчин среднего роста, лет сорока. Один слегка прихрамывал: Анатолий так и не смог оправиться от армейской травмы. Нападавшие замерли.

– Привет, Генка, – произнёс Анатолий пожав руку Геннадию. Рядом с ним стоял тот, чьим именем они прикрывались этим утром, и кто теперь наводил на них ужас. – Как мама? – продолжал Анатолий. Как её здоровье? Как брат Руся, как Людмилка? Вы совсем о нас забыли. Зашли бы.

И только сейчас он обратил внимание на стоявших в оцепенении тех двоих, из-за которых ему пришлось прийти на стрелку и оторвать от дел того, чьё время и внимание стоило больших денег, а некоторым здоровья, а порой и самой жизни.

– Слушай, Толик, вот, проблемка нарисовалась, – пожаловался Геннадий.

– Да я уже вижу, – произнёс Анатолий. – Кузьма, что скажешь? – обратился он к другу.

– Ну, что скажу… – спокойно ответил он, – порешаем. Перед человеком извинитесь, а дальше подумаем, что с вами делать. – А ты зайди ко мне сегодня чуть позже, – обратился он уже к Геннадию. – Ты, я слышал, на машине, нужна будет твоя помощь.

– Да, конечно, зайду, – ответил Геннадий. Это было то, чего он опасался. Защита не бывает бесплатной. – Но, по крайней мере, – успокаивал он себя мысленно, – без посредников-наркош.

– Знаешь, где я живу? – переспросил Кузьма, продолжая пялиться на изумлённого Геннадия.

– Я объясню, – произнёс Анатолий и добавил, – ладно, Кузьма, разбирайся с этими, а мы пойдём. Сегодня Генка заедет к тебе, – и они, обменявшись рукопожатиями, ушли.

Поездка в Одессу

По дороге к Кузьме он всё думал: какая помощь может понадобиться человеку, спасшему его в данной ситуации от серьёзной проблемы с наркоманами, тем более на автомобиле. Он рисовал себе самые невзрачные варианты, но отказаться уже не мог.

Поднявшись на второй этаж, он позвонил в дверь. Открыл незнакомец.

– Ты кто? – спросил тот, оценивая гостя исступленным взглядом.

– Я к Кузьме.

– Кузьма, это к тебе, – крикнул он вглубь квартиры и обратился к гостю: – Заходи, не стой на пороге, – и встречавший удалился в комнату.

В квартире стоял сильный запах анаши.

Через мгновение в прихожей появился тот, с кем его познакомил сегодня его родственник Анатолий.

– Привет, Гена, входи.

Тут из комнаты высунулась голова.

– Кузьма, кто там?

Геннадий не мог поверить своим глазам.

– Саня, ты?

– Гена? – за головой появилось всё тело. – Да ладно. Сколько лет!

Невысокого роста, коренастый парень, энергично подошёл к Геннадию и подал ему руку. То ли от встречи с другом, то ли от воздействия какого-то вещества, он был в прекрасном настроении и, казалось, весь на пружинках. Но Геннадия это ничуть не смутило. Он всегда его помнил таким.

– Привет, Саня. Никак не ожидал тебя тут увидеть. Как ты здесь?

– Вижу, вы знакомы, – произнёс Кузьма, – оно и к лучшему, короче, сами разбирайтесь, – и он удалился.

– Так это тебя спасали сегодня на рынке? – добродушно улыбнулся Саша.

– Вижу, об этом уже знают все, – он ухмыльнулся.

– Да, ладно, не парься. У тебя тачка, дружище? Какая?

– Бэха подойдёт? – похвастался Геннадий.

– В самый раз. Сейчас поедем в Одессу. Ты ведь свободен сегодня, – утвердительно сказал друг. – Я накину на себя что-нибудь и поехали.

Черный BMW мчался по трассе в сторону Одессы. Путь предстоял неблизкий, более двухсот километров, но для Геннадия это направление уже было привычно. Два раза в неделю они ездили за товаром в этот старый портовый город на оптовый рынок, который был завален вещами из Турции, Китая и других стран. Многое, что продавалось под видом импорта, производилось там же, в Одессе. Такими были и платья, что они продавали на ряду с другим товаром, под видом итальянских, по качеству ничуть не уступающих иностранному бренду.

Разговор был длинным. Друзья, жившие в детстве в одном доме, в соседних подъездах, учившиеся в параллельных классах, отмечавшие дни рождения с разницей в два дня, не виделись уже много лет. Судьба развела их по разным концам света. Один жил на Юге, в городке, из которого они только что выехали, другого занесло на Дальний Восток; один занялся торговлей, в то время как другой стал авторитетом в криминальных кругах.

*******

Геннадий с другом уже около часа томились в машине на стоянке перед железнодорожным вокзалом города Одессы, Московский поезд задерживался. К тонированному BMW то и дело подходили: кто-то предлагал вымыть стекло за небольшую плату, другие пытались продать «вонючки» для автомобиля, бомжи просили денег. Саша нервно поглядывал на часы. Наконец подошёл долгожданный поезд.

Озираясь по сторонам, с подножки тамбура вагона спрыгнул молодой парень лет двадцати пяти, короткий рукав едва скрывал его выдающийся бицепс. За ним показалась его молодая, восхитительная подруга. Подхватив её, как пушинку, аккуратно поставил на перрон.

– Привет, Саня, – произнёс гость.

– Привет, – ответил тот.

– Александр, – Саша представил Геннадию своего друга.

– Очень приятно. Тёзки значит!

– Выходит, что да, – он улыбнулся и представил девушку.

Сев в машину, Саша наконец выдал своё беспокойство:

– Я уже думал, что-то случилось.

– Да я тоже, – ответил гость. – В аэропорту были все, провожали всем отделом. Это чудо, что мы улетели.

– Ладно, Ген, поехали, – произнёс Саша. – Заводи машину.

Они проехали пару кварталов мило беседуя, как вдруг, наперерез полностью тонированному BMW, вклинился джип, из которого выскочили несколько человек в масках с АК-47 наперевес.

– Вышли из машины! – сказал один из них. – Руки! Руки на машину!

Казалось, оба Александра были привыкшими к подобной процедуре, девушка тоже мгновенно отреагировала. Геннадий не понимал, что происходит, но перечить не стал. После тщательной проверки документов, карманов и автомобиля, люди в масках нырнули в джип и мгновенно уехали.

Медленно, ещё с некоторым сомнением, что всё действительно обошлось благополучно, все уселись в машину и двинулись дальше в путь.

– Хорошо, что я без волыны, – произнёс через некоторое время гость, прервав молчание.

– Да уж, – нервно ответил Саша, – волына могла оказаться и у меня. Вот и хорошо, что всё так обернулось.

Очень скоро тезки забыли о произошедшем. Похоже, что и девушка не придала этому особого значения. Геннадий же всю дорогу был на взводе, так и не решаясь спросить, что это было. Не стал он вникать и в цель приезда дорогого, по всей видимости, гостя.

«Меньше знаешь – крепче спишь», – думал он, ведя машину и практически не участвуя в их беседе. А разговоры были совсем даже не безобидные.

Прибыв на место и уже открыв было дверь машины, гость внезапно прикрыл её снова и, внимательно посмотрев в водительское зеркало, спросил у Саши, но фактически обращаясь к Геннадию:

– Надеюсь, что всё, о чём тут говорилось, не выйдет за пределы этой машины.

– Да нет, что ты, – вмешался Саша, – Гена – мой старый друг, я в нём уверен. Да и некоторые из его родственников, как оказалось, из наших. Всё нормально. Правда, Генчик? – обратился он уже к Геннадию

– Безусловно, – растерянно ответил он, – да я и не слушал, всю дорогу о своём думал.

– Вот и хорошо, – гость вышел из машины, помог выйти своей девушке, и они ушли в подъезд дома. Крепким дружеским рукопожатием Саша попрощался с Геннадием, произнеся что-то вроде: «Будешь на Сахалине – заходи!» и быстро последовал за гостями в дом.

Геннадий глубоко вздохнул и тронулся с места.

«Неужели всё закончилось? А могло быть и хуже. Зато на рынке теперь можно не бояться бандитов и наркоманов, вымогающих деньги, – подумал и вспомнил, – кроме, конечно же, налоговой инспекции, которая, я уж и не знаю, лучше или хуже так называемой «крыши»».

Налоговая обдирала мелкого предпринимателя-челночника до нитки. Многие прогорели в этом бизнесе и вынуждены были его оставить.

Семейный бизнес

Несмотря на все препятствия, создаваемые на тот момент государственной машиной, семья Геннадия всё же организовала свой бизнес. Хоть и с трудом, но могла себе позволить немного больше, нежели хлеб и воду.

В начале девяностых началась волна перегона автомобилей из-за границы в бывшие союзные республики. Жизни многих водителей она унесла. Банды, орудовавшие в то шальное время на дорогах бывшего Советского Союза, нападали на перегонщиков, отнимали машины, деньги, а владельцев убивали. Безымянные невидимые кладбища простирались вдоль трасс, по которым, то и дело гоняли машины смельчаки, пытаясь прорваться сквозь криминальные группы, неожиданно появляющиеся на пути.

Отучившись ещё в конце восьмидесятых годов в автошколе ДОСААФ и получив водительское удостоверение, Геннадий всё же смог пригнать из Германии, Венгрии и Польши несколько автомобилей и перепродать, заработав на этом некоторую сумму. Со временем появилась возможность приобретения сначала одного магазина, потом ещё одного. По сути, это были вовсе не магазины, а крытые ларьки на территории нижнего рынка их городка.

Бизнес шёл весьма неплохо. Возили товар из разных мест: трикотажные изделия, бельевые комплекты для кровати; также торговали и продуктами питания. Старались продавать с минимальной наценкой, прибыль была за счёт количества проданного товара. Это давало некоторые преимущества, но и сильно подрывало здоровье. Работать приходилось много и на износ, обрывая руки огромными сумками, закупаясь на одесских рынках и нагружая ноги многокилометровыми пробежками между корабельными контейнерами, выстроенными в два яруса целыми кварталами; провозить, с таким трудом приобретённое, через таможни, где таможенники старались урвать по максимуму, заламывая беспредельные тарифы. Платить приходилось и на выезде из смежной республики, и на въезде на территорию своей. Всё это сильно подрывало, и без того пошатнувшуюся от всего происходившего в эти годы, нервную систему. Многочасовые простаивания за прилавком морозными зимами в попытке что-нибудь продать не прошли бесследно. Через некоторое время, у мамы появились серьёзные проблемы с ногами. Боль в суставах уже не проходила.

Но, это началось гораздо позже. А к концу девяностых в семье произошло множество событий, каждое из которых придало свой вектор развития истории в жизни каждого из её членов.

Брат по некоторым причинам вынужден был покинуть город и уехать в неизвестном направлении. Сестра после неудачной попытки замужества познакомилась с другим человеком, который в свою очередь оказался не лучше её первого избранника, но от которого она родила дочь, после чего они расстались. Помогать он даже не собирался. Сестра покинула родной город и уехала за тысячи километров. Сначала одна, оставив дочь на попечение бабушки; вернувшись через некоторое время, она забрала дочь с собой.

Поиски Его

Душевные переживания, спровоцированные многими событиями, успевшими произойти на тот момент в жизни Геннадия, побудили коренным образом взглянуть на мир под другим углом и начать поиски Того, Кто этим миром управляет.

Бесчисленные попытки изменить судьбу к лучшему, швыряли его из стороны в сторону в поисках мудрого наставника. То это были какие-то знахари, потом колдуны, чуть ли не в шестом поколении. Однажды по совету знакомой он повёз свою семью, которая тогда ещё была в сборе, в церковь, где священник якобы обладал великой силой изгонять бесов.

Несмотря на весьма эффектные проявления экзорцизма в ту ночь, под крики падающих в беспамятстве паломников, «покидаемых бесами», в гнетущей атмосфере тлеющего ладана и плывущих теней, ложащихся от огромного количества свечей на стены, с которых смотрели со старинных икон святые великомученики… Всё это виделось Геннадию пустым, далеким от той единственной истины, как ему казалось на тот момент, с такой жаждой искомой в себе и в окружающем его, ставшем в последнее время столь враждебным, мире. Дорога домой предстояла долгой. На ночном небе красовалась почти полная луна, отдавая свет солнца бренному миру. Медленно падал искристый снег, создавая сказочную атмосферу. Болью в сердце отозвалось что-то очень далёкое, имевшее место в прошлой жизни…

Через несколько месяцев они всё так же всей семьёй поехали в монастырь, находившийся неподалеку от их городка, но, по какой-то неведомой причине, не привлекавший до сих пор внимание Геннадия.

Вдоль реки, один из берегов которой возвышался горою, густо покрытой деревьями, где-то меж небом и землей, пытаясь обогнать быстрый поток бурлящих внизу вод, по узкой дороге мчался черный, абсолютно тонированный BMW.

Аккуратно повторяя все изгибы, взлеты и падения трассы, порой казалось, легкий автомобиль вдруг сорвётся с асфальта и, взлетев по совершенно невероятной траектории, нырнёт где-нибудь в середине реки. Вскоре, свернув вправо, они выехали в долину между гор, где их взору предстал старинный монастырь, над которым по четырём сторонам возвышались каменные кресты.

Прибыв на место, Геннадий спросил у одной из послушниц, где можно отыскать монаха Тараса. Ответ его очень удивил: «Да вы идите по тропинке, скорее всего найдёте его у водопада».

Взбираясь в гору, они увидели силуэт спускающегося навстречу человека. Вскоре, огибая деревья, перепрыгивая с камня на камень, как горный козёл, держа в руке палку, похожую на посох, к ним приблизился мужчина. Невысокого роста, абсолютно «сухой», он так ловко ступал босыми ногами по лесной тропинке, что дать ему восемьдесят пять лет не осмелился бы никто. Поприветствовав гостей, он лихо обошёл их и возглавил спуск.

Монах Тарас, в отличие от остальных обитателей монастыря, вёл аскетический образ жизни. Встречи с ним проходили в довольно просторной комнате, где он, по обыкновению своему, принимал паломников. Ни разу не обмолвился об оплате за какой-либо обряд. И хоть проблем у Геннадия и членов его семьи не стало меньше, всё же он ощутил некое спокойствие в душе. К сожалению, продлилось это недолго. Через пару месяцев монах Тарас скоропостижно скончался. Геннадий не помнил, чтобы старец жаловался на здоровье.

В монастыре тем временем сменилась власть. Дом нового священника неподалеку от монастыря не уступал по размерам домам некоторых бизнесменов того района.

И вновь вернувшиеся сомнения, положили начало новым поискам, которые привели его в одну из протестантских церквей. Затем последовало поступление в духовную семинарию этой конфессии. Так прошёл ещё один год… Наконец он отыскал единственно верный путь и теперь всю жизнь не свернёт с него.

Так, по крайней мере, ему казалось…

Ирина

В один из осенних вечеров Геннадий с другом решили посетить дом одной из прихожанок церкви. Во время разговора с хозяйкой, из спальни в прихожую вышла её дочь. Поприветствовала Валерия и…

Встретившись глазами с Геннадием, поправила огромные очки, стеснительно улыбнулась и, сделав небольшую паузу, робко повторила:

– Здравствуйте.

Этот голос… Ах, этот голос… Как будто молния, пронизав с головы до пят, натянула в струну его тело; мелкая дрожь потоком блаженства устремилась к мозгу; он застыл в оцепенении не в силах сделать вдох… Прелестный стан, длинные, цвета каштана, волосы, водопадом льющиеся на юные плечи, скрытые голубой футболкой.

То ли от растерянности, в которой его нельзя было уличить, то ли от неземной красоты, сразившей его наповал, он, едва качнувшись, несуразно ответил:

– Добрый, – придя в себя, добавил: – день.

Бездонный взгляд продолжал поглощать его покоренную душу. Ростом немного ниже него, ему казалось, она смотрит сверху.

Смекнув, в чём дело, Сестра Тая, разрядила обстановку, обратившись к дочери:

– Вот, Ирина, познакомься – это братья из нашей церкви, Валерий и Геннадий.

– Очень приятно, – она немного смутилась и поспешила удалиться.

Разговор не продлился долго и, уже выйдя за порог, практически сразу, Геннадий произнёс:

– Валера, похоже, я женюсь.

Это прозвучало столь уверенно, что даже тени сомнения не закралось у друга.

– И кто же твоя избранница? – подозрительно спросил тот.

– Мы с ней только что познакомились. Ирина станет моей женой, – он посмотрел на Валерия улыбаясь. – Пока не знаю как, но я это чувствую, абсолютно в этом уверен…

– Приятная девочка. А ничего, что ты почти на восемь лет старше неё?

– Не думаю, что это проблема.

Геннадий и Ирина начали встречаться, весной состоялась помолвка и уже в сентябре 1998 года они поженились.

Суета скромной свадьбы осталась позади. В тишине, растворившей праздничный шум, она слышала, как сильно бьётся его сердце. С невероятным благоговением он касался её волос, словно прикасаясь к самому значимому для него в этот момент, всматриваясь в полумраке в глаза, играющие бликами, освещающей комнату, луны. Чувствуя, как его тепло и любовь наполняют её до самой души, она поняла, что с этим человеком ей не страшно быть собой.

Язык бессилен описать возвышенность момента, передать состояние и чувство, когда молодая жена, столь долгожданная, как юная весна после лютой зимы, подобная девственной природе, посвятила свою невинность, горячо любимому мужу.

Моральные устои общества невероятно изменчивы. Каждый для себя выбирает путь, согласно собственным принципам.

Тяжёлые воспоминания десятилетней давности совершенно не тревожили душу, теперь одержимую той, кто целиком заполнила, казалось, безнадёжную, пустоту.

Диана

У многих из нас есть младшие братья, сёстры. Зачастую, на вопрос: «Хочешь ли ты детей?», некоторые из таких отвечают: «Я воспитал младших, хватит с меня».

Через год произошло событие, ставшее точкой отсчёта нового этапа в жизни молодой семьи. Несмотря на детство, обременённое заботой о младших, узнав о беременности супруги, Геннадий ликовал от счастья.

Чем ближе было рождение, тем приготовления были интенсивнее и радостнее: курсы молодых родителей, покупка коляски, кроватки, одежды для будущего ребёнка…

Февраль навсегда останется для них месяцем судьбы. Сейчас же грядущие события были скрыты от них заботливой дланью того, Кто не упускал их из виду ни на миг.

*******

Это должно было случиться со дня на день…

В один из субботних вечеров, когда последний луч солнца растаял за, скрытым многоэтажками, горизонтом, а предстоящие роды «были перенесены» на день грядущий, независимо от нашего предположения, Всевышний расположил так, что это началось.

12 февраля 2000 года, готовые, казалось, во всеоружие, были застигнуты врасплох. Скорая, приехавшая по вызову, отказывалась везти роженицу в больницу, с заведующей родильным отделением которой, предусмотрительно договорился Геннадий. Но, от предложения тестя: пополнить бак скорой на двадцать литров, водитель отказаться был не в силах.

По прибытии в заветное отделение, выяснилось, что заведующая, которую щедро отблагодарили заочно, отсутствовала, а из дежурных врачей никто даже пальцем не собирался пошевелить. Лишь звонок начальницы заставил их суетиться. Несколько часов ничего не происходило. Всё это время Геннадий находился рядом. Это было очередное таинство, в котором, по обоюдному согласию, он должен был участвовать; процесс, абсолютно чуждый мужскому существу.

Доносящийся со всех сторон, стоны, переходящие в неистовый вопль; команды грозных акушерок… И она, нежно держащая за руку, восхитительные глаза которой полны доверия и надежды; безропотно принявшая почётную миссию – стать матерью уже горячо любимого ребёнка.

*******

Всё прошло благополучно и к трём часам утра они втроём: Ирина, только что появившаяся на свет Диана и её отец Геннадий отдыхали в отдельной послеродовой палате. Трудно было определить, кто из них устал больше…

Ранним утром, дверь неожиданно распахнулась. Со словами: «А тут у нас персональная послеродовая палата», бесцеремонная врач разрушила идиллию временного очага. Ворвавшаяся вслед за ней большая группа студентов никак не ожидала застать в столь необычном месте новоиспечённого папашу. Врач не растерялась и важно произнесла: «Да, это экспериментальная палата. Проверяем возможность пребывания всей семьи в атмосфере родильного отделения, – поняв, что их визит не вовремя, заключила: – Пожалуй, посетим эту маму чуть позже, – выпроводив студентов, она обернулась и тихо добавила: – Через полчаса».

Так прошли три дня. Он отлучался лишь чтоб пообедать и привезти дорогой жене чего-нибудь вкусненького.

Путешествие к Уралу

Ещё через 8 месяцев они уже ехали в том же чёрном BMW, направляясь в сторону Уральских гор, где Геннадий должен был проходить практику после второго курса обучения в духовной семинарии.

Под гнётом непривычной ноши, легкий, тюнинговый BMW еле плёлся. Машина была загружена под завязку: полный багажник вещей, банок с консервированными продуктами, которыми их одарили родители; даже на крыше были привязаны разобранная детская кроватка и ещё какая-то утварь. На заднем сидение, поверх аккуратно разложенных одеял, спала маленькая восьмимесячная дочь, мирно посапывая и совершенно не подозревая, какая судьба уготована этому милому созданию Тем, Кому они направились служить вдаль от родины, проехав половину бывшего великого государства, а сейчас России.

Поездка длилась не первый день. Уже была пересечена не одна граница. За пару сотен километров до Казани на очередной стоянке один из водителей сообщил, что новый мост через Волгу закрыт и нужно ехать по другой дороге.

Усталость, накопившаяся во время поездки, брала своё. Ирина уснула. Геннадий вёл автомобиль, пристально вглядываясь в освещенную фарами дорогу. В очередной раз открыв глаза, он понял, что уснул и сейчас несётся прямиком в придорожный столб. Молниеносно вывернув руль влево, сумел уйти от прямого удара, подставив тем самым весь правый бок машины. Скрежет железа по бетону прорезал тишину, затем, ударившись задним колесом, автомобиль мгновенно остановился, при этом задняя дверца, сорвав замок, резко распахнулась настежь. Ирина тут же проснулась. Ещё некоторое время оба пребывали в шоке, не проронив ни слова.

– Все живы, – прервав молчание, произнёс Геннадий, – слава Богу.

Выйдя из автомобиля, подошёл к обочине и ужаснулся: край дороги уходил в пропасть, на дне которой шумела невидимая речка; потом глянул на распахнутую заднюю дверцу, за которой всё так же спала восьмимесячная дочь, и замер. Каким-то чудом её не выкинуло из салона. Ирина продолжала молчать. Немного успокоившись, он обошёл BMW, пытаясь оценить ущерб. Более всего волновало то, что теперь они не могли двинуться с места. Поврежденная дверца не закрывалась, а обод заднего правого колеса был смят. Чтоб вытащить запаску и поднять машину домкратом, теперь нужно было разгрузить багажник.

Вдали показался свет фар быстро приближающегося автомобиля. Из окна подъехавшей машины высунулась бритая голова.

– Чё, уснул? – пытаясь казаться приветливым, произнёс лысый. – Бывает. Ничего, подожди полчасика, мы скоро назад, поможем. А сейчас спешим. Только дождись нас, – усмехнувшись, повторил он, и машина унеслась прочь.

– Да уж, помощнички, – взволнованно произнёс Геннадий. – Дорогая, мне нужна твоя помощь. Чем быстрее мы приведём машину в порядок, тем скорее уберёмся с этого места. До переправы уже недалеко. Ну же, милая, приходи в себя.

Тут подъехал грузовик, вышли двое.

– Ирина, останься пока в машине, – с тревогой в голосе произнёс Геннадий.

– Что, горемыки, уснули? – обратился один из водителей грузовика. – Как же это вы? Место тут неспокойное. Давайте поможем. Так у вас ещё и маленький ребенок.

– Запаска-то есть? – сухо спросил второй.

– Есть, но нужно освободить багажник и разгрузить немного машину, – ответил Геннадий.

– Давай, по-быстрому. Тут шальные порой катаются.

– Да одни проехали, – подтвердил Геннадий.

– Давно?

– Да вот, только что.

– В таком случае, быстрее, – скомандовал другой, – разгружай багажник, доставай запаску, я за домкратом, поднимем нашим.

Минут через пятнадцать авто уже стояло на новом колесе. Заднюю дверцу пришлось подвязать проволокой. Распрощавшись с неожиданно возникшими помощниками, Геннадий, Ирина и крохотная, всё так же спокойно спавшая Дианка, продолжили путь. Очень скоро уперлись в очередь перед переправой через речку, которая должна была открыться через несколько часов. К счастью, машин было немного и их BMW вполне входил в первый рейс. Они задремали.

Их разбудила суета на улице. Ещё некоторое время Геннадий не мог прийти в себя. События нынешней ночи хаотично сплелись с тем, что происходило последнюю неделю, словно во сне, который никак не отпускал.

Въезд на паром открыли. Машины, медленно спускаясь по необорудованному склону берега, организовано занимали места. К окошку водителя подошёл мужчина и постучал.

– Ваша очередь. Спускайтесь, только осторожно, склон довольно крутой, как бы глушитель не сорвал, машина низко посажена.

Он уже собирался продолжить путь вдоль длинной очереди, как вдруг остановился и стал наблюдать.

Геннадий повернул ключ в замке зажигания. Холодный BMW, как обычно, завёлся с пол-оборота. Медленно, придерживая сцепление, на пониженной передаче подъехал к берегу и ужаснулся: перед капотом, довольно резко спускался болотистый берег с уже довольно глубокой колеей.

«Невероятно! А если дождь – жизнь останавливается?» – он осторожно повёл машину, стараясь не попадать в глубокие пробоины. Но, то ли по Божьей воле, то ли по судьбоносной «случайности», машина срывается с гребня и падает в колею. Удар и продолжительный рёв мотора практически глушит окружающих машину зевак. Геннадий мгновенно выключил зажигание. Тот, кто до этого подходил к окну машины, теперь с интересом наблюдал за происходящим, по всей видимости, подозревал, что так случится.

«Хорошо хоть тотализатор не устроили, идиоты, – с горечью подумал Геннадий. – Они же этой переправой пользуются каждый день. Неужто нельзя построить нормальный въезд на паром? Только этого не хватало, – выйдя из машины, опёрся одной рукой о порог автомобиля, другой о глинистую почву склона и заглянул под днище. Глушитель был сломан и обе его части лежали на земле».

– Что теперь делать? – он совсем расстроился.

– Так! Ты нам загородил проезд! – крикнул недовольный паромщик и, уже обратившись к другим водителям, продолжил: – Мужики, нужно его как-то сдвинуть в сторону и освободить спуск, иначе мы ещё не скоро отчалим.

Неожиданно, возмущение водителей и пассажиров нарушил плач ребёнка. Дианка, спавшая всё это время, вдруг проснулась. Все притихли. Передняя дверца отворилась, и из машины, восхищая мужчин и смущая их, абсолютно уверенных в себе доселе, спутниц, появилась всё ещё сонная Ирина. Даже слегка растрёпанный волос делал её ещё более привлекательной; облегающие джинсы, подчеркивающие стройную фигуру, и практически приталенный свитер – ничего лишнего. Обойдя автомобиль, открыла заднюю дверцу слева, и её голова и руки ненадолго исчезли в салоне машины. Через некоторое время молодая мама появилась с младенцем на руках, который не переставал плакать. Вернувшись на своё место, достала бутылочку с уже приготовленным детским питанием, и стала кормить дочку. Всё это время, толпа обхаживала её взглядом. Тот, кто постучал в окошко в очереди, подошёл к Геннадию, и участливо спросил:

– Глушак слетел? Дай-ка гляну, – он нырнул под машину. Изучив обстоятельно ситуацию, произнёс: – Погоди, сейчас попытаемся исправить, – заметив недоверчивый взгляд Геннадия, добавил: – Ну, по крайней мере, ты сможешь взобраться на паром и доехать до ближайшего населённого пункта.

Он ушёл по направлению к своему авто, которое уже было припарковано на судне. Ропот среди водителей и пассажиров усиливался. Вернувшись через пару минут, принёс ящик с инструментами и проволоку.

– Мужики! Подсобите! – обратился он вдруг к продолжающим возмущаться водителям и уверенно взялся за задний бампер автомобиля.

Подошли ещё несколько человек и, нехотя взявшись кто за бампер, кто за крыло, приподняли машину и установили её на гребень колеи, подставив при этом под колесо доску, валяющуюся неподалеку. Мужчина, проявивший инициативу, нырнул под приподнятый автомобиль, прихватив с собой проволоку и плоскогубцы. Остальные же участвовали в этом мероприятии в качестве всё тех же зевак: одни заглядывали под днище, давая иногда какие-то советы, в числе которых был и сам Геннадий, другие же, не обращая внимание на суету под автомобилем, с неподдельным интересом, а у некоторых граничащим с вожделением, наблюдали за происходящим внутри ярко-красного цвета салона, где молодая мама, немного смущаясь от пристальных взглядов, из бутылочки кормила проголодавшуюся дочурку.

Очень скоро обломанные концы глушителя были соединены и прикреплены к днищу автомобиля. Геннадий повернул ключ зажигания, двигатель зарокотал как Харлей.

– Ну, теперь ты будешь наводить страх на полицейских, – он рассмеялся.

– Сплюнь, – уже немного повеселев, ответил в открытое окошко Геннадий, – только этого не доставало.

– Да, я заметил, что вы уже успели попасть в переделку и, похоже, совсем недавно. Нормальный человек вряд ли бы двинулся в дальний путь на автомобиле в таком состоянии, да ещё с младенцем и молодой женой, – глянул на Ирину, которая сидела на переднем сидении, держа на руках малютку.

Сзади начали сигналить, и выжав сцепление, он включил первую передачу и тронулся с места. Аккуратно въехав на паром, припарковал BMW рядом с другими машинами.

– Как ты, милая? – обратился он к жене.

– Хорошо хоть Дианка уснула, – ответила она тихо, мило улыбаясь.

– Хорошо, что нас из очереди не выставили. А ведь могли.

– Да уж, могли. Спасибо этому мужчине, что помог нам, – она посмотрела куда-то в глубь парома.

– Если б я был один, меня просто сдвинули бы в сторону, оставив на берегу, – немного подумав, продолжил, – Дианка вовремя проснулась, – и, сделав небольшую паузу, добавил, – да и ты, дорогая, вовремя вышла из машины, – он улыбнулся.

– Думала, умру от стыда, – смутившись произнесла она, – они же меня раздели глазами.

– Не думай об этом, милая. Ты самая красивая! И было бы удивительно, если б на тебя не обратили внимание. Зато, мы уже плывём на пароме и совсем скоро продолжим путь.

– Что дальше? – спросила Ирина. – На сколько я понимаю, мы сорвали глушитель. Далеко в таком состоянии не уедем, тем более без запаски.

– Да, ехать так нельзя, – ответил задумчиво Геннадий, – давай доберёмся до ближайшего населённого пункта, там посмотрим. Проблема в том, что и денег у нас не так много, – он снова задумался, – да уж, нормальный человек в таком состоянии не двинется в путь, да ещё в такой далекий.

– Что ты сказал?

– Да нет, я о своём. Ты уложи Дианку сзади, пока она спит. Судя по последним событиям, ей лучше находиться там.

– Хорошо, милый.

Уложив дочку на заднем сидении, Ирина подошла к водительской двери.

– Ген, я постою немного тут, подышу воздухом, да и ноги затекли.

– Ладно, Ирочка, я, пожалуй, тоже выйду. Сейчас, погоди.

Обойдя несколько автомобилей, она стала у края парома, опершись о его борт. Пока Геннадий собирался выйти из машины, к его жене подошёл их новый знакомый, так внезапно предложивший помощь.

Приближаясь к ним, Геннадий произнёс:

– Вижу, уже успели познакомиться, – обратился он к мужчине, по виду которому было лет сорок пять.

– Твоя жена очень умная и красивая девушка, – произнёс новый знакомый.

– О чем беседуете? – спросил Геннадий.

– Да вот, поинтересовался, что случилось. Ирина рассказала, что вы в аварию попали. Вы вообще куда направляетесь?

– Мы уже почти неделю в пути, – ответила Ирина, – пришлось сделать много остановок. С младенцем нелегко.

– Как же вы решились на такую авантюру? – собеседник покачал головой.

– Всего не расскажешь, – почесал затылок Геннадий, – лучше подскажите, как нам дальше ехать?

– Куда направляетесь-то? – переспросил мужчина.

– Конечный пункт – Пермская область, город Березники.

– Ух, ничего себе.

– Да ещё и заблудились ночью.

Глаза Ирины стали влажными.

– Могли погибнуть. И Дианка… Как вспомню, – из глаз девушки полились слёзы, – дверь распахнулась, – Ирина прильнула к груди мужа, он обнял жену, нежно поглаживая горячей ладонью её пышные волосы.

– А знаете что, давайте я вас провожу до Ижевска, а там что-нибудь придумаете, – участливо предложил попутчик. – Не плачь, ведь всё обошлось, и несмотря ни на что, вы живы. А вообще я вам завидую, – он улыбнулся, – вы молоды и отважны, оба с характером. Уверен, всё у вас будет отлично. Если бы Бог хотел допустить вашу гибель, мы бы тут не беседовали, значит, вы ещё нужны на этом свете. Вот и берег, –

вдруг сменил тему мужчина.

Аккуратно выехав с парома на пологий берег, черный BMW поехал по проселочной дороге, сопровождаемый автомобилем марки «Жигули 2107», за рулём которого сидел новый знакомый.

Книга Кармен

В кафе тихо звучала музыка, вполголоса беседовали посетители. За столиком у окна молча сидела Кармен, уже довольно долго пристально наблюдавшая за Геннадием, который читал текст в её портативном компьютере. Порой приходилось останавливаться, перечитывать целые фразы, уточняя смысл. Кармен уже выпила не одну чашку кофе. Наконец, Геннадий прочёл последнюю фразу:

«Аккуратно выехав с парома на пологий берег, черный BMW поехал по просёлочной дороге, сопровождаемый автомобилем марки «Жигули 2107», за рулем которого сидел новый знакомый», – сделал небольшую паузу, потом обратился к собеседнице:

– Да уж… Даже предположить не мог… Ты всё-таки взялась писать книгу обо мне. Да какой стиль. Мне нравится. Только вот с этой историей с переправой много вопросов.

– Это как? – изумилась Кармен. – Я же всё записала с твоих слов.

– Да так-то оно так, да не так, – произнёс он, загадочно улыбаясь.

– Это как? – повторила она, уже совсем смутившись.

Геннадий рассмеялся, за соседними столиками обратили на это внимание.

– Так, рассказывай, что ты там насочинял? – она посмотрела на него с укоризной.

– Ты, возможно, узнав о причине моего смеха, тоже будешь долго смеяться, как я вчера. Знаешь, при всей трагичности ситуации, сегодня мне это кажется забавным, даже смешным, – он сделал паузу и нырнул снова в компьютер. Набрав в браузере название города «Казань», выбрал раздел «Карты» и повернул монитор к Кармен, – смотри, – сказал он, продолжая улыбаться, – вот Казань, а вот Пермь, куда мы с женой и дочкой направлялись.

Кармен уставилась в монитор, следя за его указательным пальцем, потом вопросительно посмотрела на него:

– И что?

– А вот Ижевск, в котором мы оказались, – уже не в состоянии сдерживать себя, рассмеялся Геннадий. – Помню некоторые населенные пункты, через которые пролегал наш путь, но ума не приложу, как, имея столь богатый опыт вождения по Европе, мог такое накуролесить. Оправданием может быть только ночь и дикая усталость. Посмотри ещё раз, – и он снова повёл по карте указательным пальцем, – вот Нижний Новгород, вот Казань. Где-то тут мы съехали с трассы и пересекли Волгу по другому мосту, скорее всего у Новочебоксарска, – Кармен продолжала смотреть в карту, иногда озадаченно поглядывая на Геннадия, – Точно помню, как объезжали Казань, а вот дорога на Пермь, – Кармен устремилась взглядом в правый край карты вдоль поднимающейся линии, обозначающей дорогу, её лицо исказила гримаса недоумения.

– Но как?.. Как это возможно?.. – она расхохоталась.

– Вот и я говорю: как? – Геннадий перестал смеяться, лицо стало серьёзным. – Как меня угораздило попасть в Ижевск? Совершенно не помню, где именно попали в аварию. А ведь и вправду, из-за этой оплошности у нас появилось много неприятностей, и мы могли погибнуть, – Геннадий задумался.

– Ну а что было дальше? – наконец спросила Кармен. – Хоть это ты ещё успеешь сегодня рассказать? – и она достала из сумочки новенький цифровой диктофон.

– Это что? – удивленно спросил Геннадий.

– Ну, коль скоро я взяла на себя роль твоего биографа, воспользуюсь профессиональной техникой. Ну не записывать же мне всё за тобой ручкой в блокноте, и в этом случае я уж точно ничего не упущу. Погоди минутку, закажу нам ещё кофе.

Гостеприимный незнакомец

– Ладно, согласен, – продолжил вспоминать Геннадий, – на въезде в Ижевск мы распрощались с нашим сопроводителем, и, проехав ещё немного, снова остановились. На безлюдную улицу со двора одноэтажного дома, вышел мужчина лет пятидесяти. Я решил спросить, как нам лучше ехать дальше. Незнакомец сразу же остановился. Он был явно удивлен видом машины, вся правая сторона которой была помята, а заднее колесо без колпака явно было запасным. Я вышел из авто, поприветствовал его и собирался спросить, но он опередил меня:

«Далеко собрались в таком состоянии?»

«В Пермь, – ответил я, – вернее, в Березники. Знаете такой город? Конечно же, заедем на вулканизацию, колесо привести в порядок, если вообще это возможно, и в магазин какой-нибудь зайти не мешало бы: детское питание заканчивается, да и продукты тоже.»

«Так вы ещё и с ребенком, – мужчина, нагнувшись, заглянул в лобовое стекло автомобиля, пытаясь разглядеть салон. Выпрямившись, недолго думая, произнёс, – ну вот что, заезжайте ко мне во двор, – указав рукой к воротам.»

«Зачем это?» – с недоумением спросил я.

«Нельзя так дальше, – уверенно произнёс мужчина. – Куда вы собрались с маленьким ребенком? До Перми ещё ехать и ехать, а вы без запаски. Заезжайте и никаких отказов я не принимаю, – и наш новый знакомый грозно посмотрел на меня, – ну же, приди в себя, друг.»

Увлечённая историей Кармен, молча сидела у окна, редкая, едва заметная эмоция, отражалась на её спокойном лице. А он уже совсем растворился в своих воспоминаниях, продолжая всё больше погружаться, будто бы наблюдая за происходящим со стороны.

Мужчина открыл ворота, Геннадий послушно сел за руль и загнал машину в довольно просторный двор.

– Меня зовут Василий, – представился хозяин, когда они вышли из машины, – а вас как зовут, молодые люди?

– Геннадий, – протянув руку, ответил водитель, – это моя жена Ирина и дочка Диана.

– Ну, проходите в дом, горе-путешественники, – он пропустил вперед молодую пару с младенцем и, войдя за ними в просторную комнату, громко крикнул: – Жена, принимай гостей! – и закрыл за собой дверь.

Из кухни, вытирая руки в передник, вышла женщина лет сорока. Длинное, по-весеннему цветастое, платье, придавало её пышной фигуре вид деревенской женщины. На плите что-то готовилось. Мгновенно заполнившие комнату ароматы домашней еды сразу пробудили аппетит у странников, которые вот уже с неделю питались лишь всухомятку.

– Здравствуйте, – искренне улыбаясь, протянула она. Увидев младенца оживилась, – ой, какая малютка!

– Валентина – моя супруга.

– Присаживайтесь. Вам с ребенком удобней будет на кровати, а вы садитесь за стол, – обратилась она к Геннадию.

– Спасибо большое, – ответила Ирина.

– Жена, у тебя уже всё готово? – спросил хозяин.

– Да, дорогой, ещё немного, – она удалилась на кухню.

«Эта женщина даже не поинтересовалась кто мы и откуда её муж нас знает, – подумал Геннадий, – удивительно, эти, совсем чужие нам люди, приглашают нас в свой дом, предлагают помощь. Что это, проведение? Во истину, пути Господни неисповедимы».

– Ирина пусть отдыхает, а ты, Гена, давай за мной, – обратился мужчина к гостю и, слегка повысив голос, добавил: – Валя, мы сейчас вернёмся.

– Хорошо, Вась, только не долго, мы вас ждём, – ответила хозяйка, выглянув снова из кухни и подошла к Ирине. – Вам что-нибудь нужно?

Тем временем Геннадий вышел во двор.

– Вынимай из багажника колесо, – сказал гостю хозяин и, открыв гараж, стоявший рядом с домом, крикнул вглубь: – Виктор, поди сюда!

Вытирая, измазанные руки, из гаража вышел парень лет двадцати пяти.

– Что, папа?

– Познакомься, это Геннадий. Они с женой и ребенком сейчас у нас в гостях.

Загнув грязную ладонь, парень протянул запястье гостю.

– Привет.

– Им нужна наша помощь, – продолжил отец, – сгоняй, пожалуйста, на вулканизацию и сделай колесо. Путь не близкий, без запаски никак нельзя.

– Да, конечно, – ответил сын.

Через пару минут содержимое багажника лежало на земле, Геннадий вынул поврежденное колесо.

– У-у-у! Как же нужно было врезаться, если диск так погнуло, – тут он обратился к сыну: – Ну вот что, Витя, диск нужно раскатать, и пусть сделают как следует. Надеюсь, его можно вернуть в исходное состояние. Ну а если нет, – посмотрел он на Геннадия, – даже не знаю, на вашу машину трудно будет что-то подобрать. А мы пойдём в дом. Да, вот ещё что, сынок, пока они будут возиться с колесом, сходи в магазин и купи… – сделав небольшую паузу, он обратился к гостю: – Что вам нужно?

– Да нет, спасибо, мы потом сами заедем, – пытаясь выдержать рамки приличия, отказался Геннадий.

– Это не обсуждается, – хозяин настойчиво повторил свой вопрос.

– Детское питание нужно обязательно, баночку, и чего-нибудь пожевать в дороге. Я не знаю сколько мы ещё будем в пути.

*******

Уже совсем поздняя осень сопровождалась ненастной погодой, давящей на, и без того унылое, настроение. Оголтелый ветер гонял по пустынной улице пеструю листву, играя с ней и подбрасывая, как шаловливый кот с бантиком, привязанным на веревочке. Тяжелые тучи, висевшие, казалось, прямо над головой, предвещали дождь.

Виктор, погрузив колесо в багажник, стоявшего на дороге перед забором «Москвича», уехал на вулканизацию, а хозяин, пропуская гостя вперед, пригласил его снова войти в дом.

Дианка проснулась и Ирина, успев перепеленать дочку, кормила её из бутылочки детской смесью. Хозяйка дома уже начала накрывать на стол. Положив на свежую скатерть тарелки, ушла на кухню и вскоре вернулась с большой кастрюлей. Поставив на деревянную подставку, открыла крышку, из-под которой торчала ручка половника. Атмосфера в комнате стала столь насыщенной, что казалось, только вдыхая эти ароматы, уже можно было утолить голод. Тут она обратилась к гостям:

– Ну что, гости дорогие, пожалуйте за стол, – и снова ушла на кухню.

Геннадий пододвинулся ближе. Ирина, положив задремавшую дочку на кровать, села рядом, присоединился и хозяин дома. Взял хлеб и, нарезая его довольно крупно, сказал:

– Не знаю, как у вас, а у нас режут хлеб от души!

Снова в комнату вошла Валентина, неся чашу со сметаной. Поставив её в центре, взяла половник и принялась наливать наваристый борщ, раскладывая тарелки перед каждым.

– А вы? – обратилась Ирина к хозяйке.

– На меня не обращайте внимание, ещё не всё приготовила. А вы ешьте, ешьте. Мне главное вас накормить, – добродушно улыбнулась Валентина, накрывая крышкой кастрюлю, – и сметану кладите, да не жалейте.

– Спасибо, Валюша, – сказал хозяин дома.

– Приятного аппетита, – произнесла она широко улыбаясь, и удалилась на кухню.

– Ну, друзья мои, налегайте, – произнёс он, утопив чистую ложку в густой сметане и подал чашу Геннадию.

Тот щедро зачерпнул из неё и положил в тарелку Ирине, а потом и себе.

Первая ложка оживила все рецепторы во рту.

– Как вкусно! – с восхищением произнесла Ирина. – Я такого борща никогда не ела!

– Изумительно, – сказал Геннадий, глядя на хозяина, – ваша жена прекрасно готовит.

– Домашняя еда – всегда вкусно и здорово. Ну, ешьте, ешьте. Ешьте, да рассказывайте.

– Что рассказывать-то? – спросил Геннадий.

– Рассказывайте, откуда вы, и каким ветром вас занесло в наши края.

– Ну, мы… – Геннадий отодвинулся от стола.

– Ты рассказывай, да ешь.

И Геннадий начал своё повествование, продолжая вкушать угощение.

Потом было второе блюдо из картошки с мясом, только что томившееся в печи в большом глиняном горшке. Сдобренное всякими специями, оно буквально таяло во рту. К разговору присоединилась Валентина. Видя, что Ирина совсем устала, она предложила ей прилечь.

*******

Посреди просторной комнаты с невысоким потолком разместился огромный прямоугольный деревянный стол, покрытый белой скатертью с выбитым по краю узором, вкруг которого стояли шесть стульев с резными спинками. В углу комнаты находилась довольно широкая кровать с такой же резной головной частью, неподалеку от которой стоял большой комод. В одном из углов, практически под потолком, располагалась икона, безмолвная свидетельница душераздирающего откровения путника, перед которой еле горела лампадка. Уют этому незамысловатому жилищу придавала печь. Настоящая деревенская изба.

Они ещё долго так сидели бы, но, примерно через час в дверь комнаты вошёл сын хозяина.

– Ну что, – довольно заявил, – хорошо, что диск не литой.

– Раскатали? – спросил отец.

– Сделали лучше, чем было: раскатали, отбалансировали. Ты мне ключи дай, – обратился он к Геннадию, – в багажник закину.

– Да, конечно, – Геннадий протянул ему связку.

– Витя! Мой руки и давай за стол. Кстати, ты купил продуктов и детское питание?

– Да, всё взял.

– Ну давай, мы тебя ждём, – потом посмотрел на Геннадия и сказал, – тебе бы тоже поспать хоть часа полтора. Дорога дальняя.

*******

Сон прервал голос хозяина:

– Гена, вставай, уже вечер. Может всё же останетесь и переночуете у нас?

– Нет, мы поедем, – произнесла проснувшаяся Ирина, – мы очень вам благодарны за всё. Это какое-то чудо, что встретили именно вас.

– Это не случайно, – важно произнесла Валентина, суетившаяся рядом у стола. Она что-то собирала гостям в дорогу.

– Сколько мы вам должны? – неуверенно спросил Геннадий одевшись. – Вы нам так помогли: колесо сделали, накормили и продуктов в дорогу купили.

– Послушай, Гена, – произнёс Василий, глядя ему в глаза, – помогаешь человеку не из выгоды, а по зову сердца. Вы нам ничего не должны. Если Бог направил вас именно к нам, значит вы нуждались в нашей помощи. Счастливой вам дороги.

– Я провожу вас до выезда из города, – сказал Виктор, – уже смеркается.

– Что же, присядем на дорожку, мои дорогие.

По щекам Ирины побежали слёзы.

– Ну, ну же, всё хорошо, – произнесла Валентина, – может ещё свидимся когда. Ну а теперь в путь и да благословит вас Бог, – она перекрестила их, и они вышли из дому.

Ещё долго гостеприимные хозяева смотрели в след, навсегда покидающим их жилище гостям. А на выезде из города, попрощавшись с Виктором, Геннадий и Ирина с маленькой дочкой продолжили свой путь.

Березники

Вовсе не дождь несли тяжелые тучи, сопровождавшие молодую пару с ребенком. На подъезде к Перми повеяло снегом.

Была ночь с пятницы на субботу. Вместо того, чтоб ехать в Березники, они решили остановиться в молитвенном доме Пермской общины, где был и дом священника.

Субботний день прошёл в служении, а уже к вечеру направились к конечному пункту своего путешествия.

В Березники въехали довольно поздно, по изрядно засыпанной снегом дороге. Пробиваясь сквозь ещё не везде убранный снег, подъехали к нужному адресу. К тому времени погода сильно изменилась и дойдя до подъезда, Ирина успела продрогнуть.

Из открытой двери повеяло теплом. Молодая мама с ребёнком на руках вошла в полупустую квартиру. Не смотря на стужу, постоянно включенное отопление, делало довольно просторное помещение весьма уютным. Сняв с себя верхнюю одежду, она принялась раздевать дочку, оставив её в пеленке. Присев у горячей батареи, сняла сапоги и, пододвинув кресло поближе, стала греться, то и дело прикасаясь холодными ногами к, кажущимся раскаленными, блокам батареи и потирая над ними руки. Расслабившись в кресле, она вскоре задремала.

Третий этаж. Заносить пришлось всё, что было нагружено поверх машины и многие вещи из салона.

Проснулась Ирина от стука закрывшейся двери. Муж положил вещи у порога, разделся и принялся собирать детскую кроватку. Встав, она быстро застелила кровать и спросила:

– Ген, ты больше не будешь спускаться?

– Нет, Ирочка, я уже отогнал машину на стоянку.

– Мы ведь ужинать не будем?

– Ну, куда ещё? – усталое лицо подёрнулось едва заметной улыбкой. – Мы за эти пару дней уж отъелись, мне кажется.

– В таком случае я лягу, – произнесла она, скидывая одежду на единственный стул, – глаза слипаются, – раздевшись, без сил упала головой на подушку.

Через мгновение она уже спала, будто и не просыпалась. Геннадий ещё долго сидел подле неё, гладя её длинные, густые волосы, и думал: «Замаялась, моя милая. Ты готова следовать за мной хоть на край света несмотря ни на что. Смогу ли я оправдать твои ожидания? – он глянул в окно: метель, усиливаясь, люто выла, заставляя содрогаться, измученное длинной дорогой, тело. – Думаю, трудяга – BMW постоит пару дней на стоянке. Как вовремя мы добрались до места».

Размышлять о будущем у него уже не было сил. Он подошёл к кроватке, где спала его маленькая дочурка, нагнувшись, поцеловал её в лоб, выключил свет и лёг. Уснул практически сразу.

Поломка

Квартира, в которой остановилась семья Геннадия, была предоставлена им временно, всего на неделю. Через несколько дней они переехали в новое жилище, неподалеку от головного офиса «Урал-Калий».

Жизнь забурлила: посещения прихожан церкви, подготовка всевозможных мероприятий, связанных со служением; к тому же раз в две недели, а порой и чаще, приходилось ездить на служение в соседний городок. Машина была как нельзя кстати. Но, однажды произошло непредвиденное.

Дочь тяжело заболела пневмонией. Жене пришлось лечь с ней в больницу. Теща, узнав об этом, примчалась первым же поездом и по выздоровлении, забрала малышку обратно к себе на некоторое время. Но, как оказалось…

Безвозвратно.

Геннадий, погрузившись в работу, ещё мог это переживать, но Ирина совсем истосковалась по дочери.

Зима выдалась морозной. Температура в тот год порой опускалась до минус сорока и ниже. Первым впечатлением при выходе из дома было – свежесть. Но, каждый последующий вдох леденящего воздуха перекрывал дыхание и безоговорочно заставлял вернуться в дом. Снега было столько, что расчищенные тротуары походили на коридоры лабиринтов с высокими стенами, из-за которых виднелись лишь рога проезжавших троллейбусов. Однажды, оступившись и сойдя с утоптанной тропинки, он провалился под снег по грудь. Если бы не помощь прохожего, едва ли выбрался бы сразу.

В один из морозных дней им пришлось поехать на служение в Соликамск. BMW не подвёл и в этот раз.

Проведя весь день в соседнем городке, они часов в десять вечера отправились в обратный путь. Дорогу начало заметать. Вдоль пустынной трассы, то и дело взмывали в небо терриконы отсыпанных пород, похожие на баскетболистов-великанов, виртуозно передающих светящийся мяч фар автомобиля друг другу. Имея огромный опыт вождения зимой, Геннадий ехал довольно быстро, спокойно опершись о спинку кресла, ведя автомобиль одной рукой. В салоне звучала одна из песен нового альбома «Уповай на Бога», который они с другом Владимиром записали совсем недавно. Шума двигателя слышно не было. Из посторонних был слышен лишь звук, издаваемый дворниками, сметавшими с лобового стекла налетающий искристый снег.

– Выглядишь усталой, дорогая, – произнёс Геннадий, – о чём задумалась?

– Знаешь, Гена, – ответила спокойным голосом Ирина, – мы с тобой уже столько вместе пережили, что я перестала волноваться, когда ты рядом, – она сделала небольшую паузу. – О Дианке задумалась. Как она там без нас?

– Ей там хорошо. Её там все любят. Наверное, и не вспоминает о нас, – улыбнувшись произнёс он.

– Скучаю. Когда мы снова с ней увидимся? Даже по телефону не можем нормально поговорить – слишком дорого.

– Ничего, что-нибудь придумаем. Тут мне Юра звонил, – Геннадий сделал небольшую паузу, – они с Любой привет тебе передали.

– Да? Спасибо. Чего хотел?

– Просят помочь провести евангельскую кампанию в Уфе. Некому петь.

– А ты что?

– Согласился.

– Когда ехать?

– Они сообщат заранее. Доедем до Екатеринбурга на поезде, дальше на их машине. Он попросил взять водительское удостоверение, по всей видимости, машину вести буду я. У него нет опыта вождения зимой, а путь не близкий.

– Ладно. Кстати, мы уже почти приехали. Вон впереди виднеется поворот в город.

– Как бы сейчас в эту горку подняться по скользкой дороге и чтоб не унесло.

Аккуратно скинув газ, он переключился на более низкую передачу. BMW круто вошёл в поворот на довольно высокой скорости и немного накренился. Вдруг, сзади под днищем что-то грохнуло, двигатель завизжал. Он сразу заглушил его. Выйдя из автомобиля, заглянул под днище. Так и не поняв, что произошло, уже собирался сесть в машину, как вдалеке увидел свет фар приближающегося транспорта.

Подъехал военный Уазик.

– Помощь нужна? – молодой офицер участливо кивнул.

– Да, помогите, пожалуйста. Нужно оттащить машину в гараж, иначе мы тут замёрзнем. Я заплачу.

– Трос есть?

– Да, сейчас.

Через несколько минут, военный УАЗ тащил на буксире пострадавший BMW. Доехав до места, несколько военных помогли втолкнуть сломанный автомобиль в гараж и, отказавшись от вознаграждения, уехали.

Своевременная помощь. Возвращение домой

– Знаешь, я заметила одну закономерность в событиях твоей жизни, – Кармен, сидевшая до сих пор опершись локтями о стол, вдруг резко подала всё тело назад и облокотилась о спинку стула.

Геннадий снова вернулся в реальность. В уютном кафе тихо звучала музыка, за соседними столиками вновь стали слышны разговоры. Перед ним сидела всё та же кареглазая молодая испанка.

– Закономерность? Какую же? – он с интересом посмотрел на собеседницу.

– Сначала происходит что-то очень плохое, а потом практически сразу появляется решение этой проблемы.

– Вот как? – его взгляд стал жёстче. – То есть, сначала происходит нечто ужасное, а потом приходит помощь?

– Ну, вспомни: в аварию вы попали, тут же появились люди, которые помогли и на трассе, и потом в городе; машина сломалась, и, если бы не, проезжавшие мимо, военные, вы бы до утра замёрзли.

– И ты считаешь – это благословение?

– Конечно же, – будучи человеком верующим из семьи католического священника, она категорично добавила, – я считаю, всё это время с вами был Бог.

– А не проще было Богу всё это предотвратить? – Геннадий гневно нахмурил брови. – Ты ездила когда-нибудь в метель в автобусе, в дверях которого щели такие, что пока он прибывает к месту назначения, салон набивается снегом, а внутри температура как на улице? – он продолжал говорить, глядя ей в глаза. – Зачем?! Ведь это повлияло на последующие события. Однажды мы чуть не околели, пока доехали до Соликамска, а ещё нужно было возвращаться. Некоторые поездки и вовсе не состоялись из-за отмены рейсов автобуса.

– Да, но Бог допускает в нашей жизни испытания, которые нам под силу вынести, при этом помогает в их преодолении.

– Не слишком ли много испытаний на отрезок времени? – съязвил он. – А ведь это только начало. К тому же, как только моя жизнь начинает налаживаться и, хотя бы в уме, озвучиваю свои скромные планы на будущее, они непременно рушатся.

Я уже боюсь искренне чувствовать себя счастливым.

– Ладно, продолжай, – подруга явно осталась при своём мнении, – мне интересна твоя история, но позволь мне быть несогласной с твоими выводами.

– Знаешь, Кармен, я не намерен с тобой обсуждать это, – он нервно махнул рукой, – если ты хочешь услышать историю моей жизни, готов с тобой поделиться своими переживаниями, если же ты пытаешься мне что-то доказать, то разговора у нас не выйдет.

Он демонстративно отодвинулся от стола, давая понять, что готов уйти в любую секунду.

– Ладно-ладно, – Кармен изменила тон, – я молчу, продолжай, пожалуйста.

Он вернулся в исходное положение.

– Так о чём это я? – пытаясь вспомнить последнюю мысль, произнёс Геннадий.

– Ты рассказывал, как вашу сломанную машину отбуксировали в гараж, и вы начали ездить на рейсовом автобусе.

– Ах, да, – он непроизвольно вскинул брови и снова положил руки на стол, сомкнув пальцы в замок, – некоторое время мы продолжали ездить на автобусе. Конечно же, много людей пользуются общественным транспортом, но мы не были готовы к этим переменам. Одежда, хоть и была зимней, всё же, не для таких морозов. Ноги мерзли даже в валенках. Это продолжалось несколько месяцев. Через некоторое время мы отправились в Екатеринбург, потом на машине с друзьями в Уфу. Снега было столько, что на стоянке я порой замечал, как некоторые машины были припаркованы чуть ли не на уровне крыш соседних, оставленных ранее. Нам приходилось пересекать на автомобиле почти полгорода от места проживания до дома культуры, где проходила евангельская кампания. График был весьма насыщенный, едва успевали поесть. Через несколько недель мне сообщили, что наша помощь в такой же работе необходима в другом городе, который находится на расстоянии более шестисот километров и мы с женой отправились туда.

Маленький городок встретил нас ненастной погодой.

Дни тянулись медленно. Несмотря на то, что программа была столь же насыщена, как и в Уфе, людей, участвовавших в ней, было больше. Наконец и это мероприятие закончилось.

По возвращении в Березники, мы получили известие, что мама Ирины ложится на операцию и ей нужен будет уход. Жена уехала на поезде, семья разделилась. Осталась нерешенная проблема – машина была не в том состоянии, чтоб отправиться на ней в дальний путь. Неожиданно нашёлся мастер, который за символическую плату обновил BMW.

Наступила весна. Яркое солнце радовало глаз и поднимало настроение. Природа ожила после зимней спячки. И хоть выезжал я из Перми ещё по снегу, очень скоро дорога уже была чистой. Лишь вдоль обочины возвышался нагромождённый черный от грязи снег. Деревья покрылись ядовито-зеленой листвой. Некоторые участки дороги проходили по болотистой местности. Порой казалось, что машина пересекает сказочный лес.

Долгожданная встреча и неожиданная болезнь

Ближе к вечеру, гружёный до невозможности, чёрный BMW подъехал к дому. Остановившись у самого подъезда, Геннадий посигналил. На балконе второго этажа появилась Ирина. Увидев мужа, радостно помахала ему рукой и побежала встречать.

Как только дверь распахнулась, и из квартиры повеяло домашней кухней, ему на встречу, не переставая восклицать: «Папа!», уже бежала его любимая дочурка. Кинув вещи у порога, он присел, распахнув объятья и, как только она в них нырнула, лихо подхватив её, поднял высоко над головой так, что у малышки захватило дух. Крепко обняв её, расцеловал. Откуда не возьмись в его руке появилась мягкая игрушка. Схватив её, снова обвила его шею маленькими ручонками.

Следующий день был посвящен отдыху. Они наслаждались каждым мгновением, проведённым вместе, как будто чувствовали, что предстоят серьёзные испытания, которые повлекут за собой кардинальные изменения в жизни каждого из членов семьи.

Через два месяца Ирина заболела. Началось всё с безобидно распухшей щеки. Это случалось и ранее, но средства, применяемые прежде, теперь не помогали и пришлось обратиться к врачу. В субботу их принял на дому врач, лечивший когда-то отца Ирины. Осмотрев её, он заключил, что всё может быть гораздо серьёзнее, чем кажется на первый взгляд и выписал направление на обследование. Анализы выявили тяжелую болезнь: неходжкинская лимфома. Её срочно госпитализировали и незамедлительно приступили к интенсивной химиотерапии.

Ирина угасала на глазах, лечение не давало результатов. Теперь каждая встреча с дочкой была для неё великой радостью, и в то же время тяжелым испытанием.

Стали думать о пересадке костного мозга. Геннадий тщетно пытался выйти на руководство церкви, у которой за рубежом есть клиники. Люди, которым он помогал ранее, разводили руками и говорили, что это не в их силах.

*******

Ирина уже была в тяжелом состоянии. Ей было трудно дышать, она спала, опершись спиной о высоко задранную подушку, если это можно было назвать сном.

Зимним утром раздался звонок.

– Слушаю.

– Привет, дружище, – в телефоне прозвучал знакомый голос, – как вы там? Держитесь?

– Привет, Виталик, спасибо. Пока держимся, но всё очень серьезно.

Виталий жил в Германии, и уже давно вёл переговоры с различными клиниками по поводу операции. Он и ранее помогал Геннадию и его семье. Врачи каждой из этих клиник желали взглянуть на анализы биопсии, так называемые «стёклышки», которые под разными предлогами отказывались отправлять местные специалисты. Время шло. Помощи ждать уже было неоткуда. Новость, которую сообщил Виталий была, как манна небесная.

– Я нашёл человека, который сможет спонсировать операцию для Ирины.

– Даже не знаю, как тебя благодарить, – произнёс восторженно Геннадий, – ты столько для нас делаешь, спасибо огромное. Как это можно осуществить?

– Я уже обговорил детали, – Виталик замялся, – лишь одно условие.

– Слушаю тебя.

– Немецкий специалист хочет поговорить с врачом, ведущим Иру. Есть несколько вопросов, от которых зависит исход дела, – он замолчал.

– Хорошо, я поговорю с врачом.

– Договоришься, сообщи, устроим встречу по телефону. Нужен будет переводчик. Я скоро буду у вас. Возможно, успею до того момента и сам смогу перевести.

*******

На той же неделе Виталий уже был у них в гостях. Через несколько дней разговор состоялся, но он не принёс радости. На вопрос иностранного специалиста: «Есть ли хоть какая-нибудь ремиссия?», местная врач вынуждена была ответить, что нет. Дальнейшие переговоры не имели смысла. Геннадий снова впал в отчаяние, но решил пока не сообщать жене.

Наступил вечер. Все разошлись по своим комнатам. В зале было слышно, как маленькая Дианка играет с игрушками. В спальне, из висящих на стене огромных акустических колонок, звучала одна из новых песен Геннадия:

«Нежный закат опустился над сонной землей.

Я на колени встаю мой Господь пред Тобой.

Поговорить о любви я хочу Твоей

Нежной, и светлой, и чистой, и искренней…»1

– Я всё равно выздоровею, – сквозь сжатые зубы произнесла Ирина. По её щекам катились слезы. Она посмотрела на мужа, – я всё равно выздоровею, ещё и сына рожу тебе, – это было похоже на мольбу о помощи.

Геннадий обнял её и тихо произнёс:

– Конечно же выздоровеешь, моя родная, – он был не в силах сдержать слёз.

Немного погодя, Ирина промолвила с горечью:

– Не хочу, чтоб у Дианки была другая мама, – она не переставала плакать.

– Милая, всё будет хорошо. Я сделаю всё, чтоб ты поскорее поправилась. А теперь тебе нужно попытаться уснуть, ты совсем ослабла.

Он помог ей устроиться поудобнее в её уже привычную позу и сидел подле неё, пока она не задремала. После вышел из комнаты, зашёл в зал, где Дианка сидела на ковре играясь с куклой, сказал теще, что пойдёт прогуляется и, надев на ходу длинное пальто, сшитое женой ещё до поездки на Урал, вышел в морозную ночь.

Февральский ветер резал лицо, летящим прямо в глаза, снегом. Слёз уже не было. Один вопрос у него был к Нему: «Почему?! Зачем эта жертва? Кому она нужна?»

В кармане завибрировал мобильный.

– Здравствуйте, Геннадий, – это была врач.

– Здравствуйте, – ответил он холодно.

– Как себя чувствует Ирина?

– Не знаю, что ответить. Она совсем слаба, химиотерапия её убивает.

– Понимаю, но на данный момент другого способа лечения нет. Я, возможно, не вовремя, мне нужно сделать ей биопсию. Приеду к вам домой, не хочу её беспокоить переездами.

– Ладно, делайте, что посчитаете нужным. Только предупредите меня, я сам за вами заеду.

– Спасибо, Геннадий. Спокойной ночи.

– Да какая уж тут спокойная ночь…

Смерть в руках

7 февраля 2002 года, поздний вечер.

В свете нескончаемого потока фар и уже взошедшей луны, падающий снег казался ещё более искристым. Словно маленькие бриллианты, снежинки порхали, наполняя воздух сказочным блеском. Равнодушные к скорби, они вихрились в неистовом танце воздушных потоков, затем медленно опускались, повинуясь закону земного притяжения, ложась на свежевыпавший, но уже утоптанный снег, покрывая поверхность земли рыхлой периной. Этот великолепный белоснежный ковер бесшумно стелился под колёса тихо урчащего BMW.

«Господи, что это? Сколько можно надо мной издеваться? Сколько раз я должен пережить это?»

Он не заметил, как подъехал к дому врача, которая ждала у подъезда, придерживая одной рукой поднятый воротник длинного зимнего пальто, держа в другой медицинский саквояж. Сев в машину, она поздоровалась и спросила:

– Как Ирина?

– Плохо. Не ходит уже совсем.

Остальной отрезок пути прошёл в тишине.

Проведя намеченную процедуру, врач, пожелав Ире выздоровления и попрощавшись, вышла из спальни.

– Ирочка, я отвезу врача и скоро вернусь. Не скучай без меня, дорогая.

Он вышел в прихожую, где врач говорила с мамой.

– Жду вас в машине.

Всю дорогу Геннадий молчал. Тишину нарушила врач:

– Диагноз, увы, неутешительный. Вы должны готовиться к худшему.

Он как будто не слышал её слов, продолжая вести машину по скользкой дороге, глядя прямо перед собой. Прижав к себе саквояж, она вымучивала каждую фразу:

– Это может произойти в любой момент. Мне очень жаль, что не смогла ей помочь.

Наконец, они подъехали к дому. Приоткрыв дверцу автомобиля, врач повернулась к Геннадию, и виновато, почти шёпотом произнесла:

– Держитесь, – и вышла, закрыв за собой дверь.

Ничего не ответив, он плавно тронулся с места и выехал на дорогу. Мысли путались, не давая сфокусироваться на какой-то одной.

Припарковав автомобиль, он пошёл домой. Войдя в квартиру, услышал из спальни встревоженный голос тещи:

– Гена, сходи за Родикой. Ире нужно срочно поставить укол.

Через минут пять подруга жены по имени Родика, студентка мединститута, которая, к счастью, жила в соседнем подъезде, уже сидела на кровати подле Ирины, набирая в шприц какое-то лекарство. Геннадий уже не понимал, какой препарат колют. Последние пару месяцев превратились для всех родственников в сплошной кошмар с редкими вспышками надежды на возможное выздоровление, последней из которых была попытка договориться с немецкой клиникой. Ирина принимала всё, как Яков, ведомый отцом на заклание.

После укола ей стало хуже.

– У меня всё горит в груди! – прошипела она. – Тяжело дышать! – слезы катились по щекам, в глазах застыл испуг.

Вызвали скорую помощь. Испуганная подруга поспешила выйти, за ней и остальные. Кроме одного человека.

Присев подле жены, он положил её голову себе на колени и, поглаживая по плечу, пытался успокоить. Истощённое, ослабленное страшной болезнью, тело уже с трудом удерживало в себе жизнь, метавшуюся между желанием остаться с теми, кого она так горячо и искренне любит, или же наконец прервать страдания во плоти и улететь далеко, куда стремятся освобожденные души, зная наверняка путь, как птица, знает дорогу домой, заложенную в её генетический код.

В какой-то момент она вдруг успокоилась. Зловещее предчувствие разрывало его сердце. Он наблюдал каждый её вдох. Она выдернула свою руку из его руки, или же это была предсмертная конвульсия. Как вдруг…

Она перестала дышать.

Он отчетливо слышал, как только что она с трудом набрала воздух в грудь, и он медленно вышел из её легких, как дух из уже мертвого, но ещё теплого тела. Смерть заглянула в его, мгновенно наполнившиеся горячими слезами, глаза и с ехидной гримасой вырвав тот дух жизни из его рук, унесла в пустоту, оставив безжизненное тело любимой лежать на его коленях.

Мозг отказывался принимать действительность.

Дальше всё было как в тумане. В спальню вбежали родители, братья, приехала скорая. Врачи задавали какие-то вопросы. Он, уже ничего не понимая, вышел из комнаты. Проходя мимо зала, где сидела дочь, которой через неделю исполнялось всего два года, с горечью посмотрел на неё и вышел из дома.

*******

Гудки в телефоне прервал низкий мужской голос.

– Слушаю.

– Богдан, Ирина умерла, – Геннадий с трудом выговаривал слова, пытаясь не сорваться.

– Мои соболезнования, друг, – сделав небольшую паузу, добавил, – я скорблю вместе с тобой, – в телефоне было слышно, как голос совсем опустился.

Подкативший к горлу ком, душил, искажая слова:

– Ты мог бы выйти, я сейчас подъеду.

– Да, конечно.

– Спасибо, Богдан.

Геннадий выключил телефон и положил в карман пальто. Какая-то неведомая сила не давала ему сорваться. Не покидало чувство, что всё это происходит не с ним и, как будто наблюдая за происходящим со стороны, он пытался абстрагироваться от событий, которые были реальными.

*******

В тусклом освещении фонаря у подъезда, нервно потирая руки от холода, уже ожидал Богдан. Едва машина наехала на длинную тень, он обошёл её и, открыв дверцу, спешно заскочил в кресло автомобиля, едва не ударившись головой из-за высокого роста, и захлопнул её.

– Мои соболезнования, друг. Даже не верится.

– Мне тоже, – едва сдерживая слезы, выдавил Геннадий. – Богдан, ты мог бы сейчас со мной поехать к маме? Уже очень поздно и, если ты откажешься, я пойму.

– Конечно поеду.

– Спасибо, друг. Мне сейчас трудно одному. Ехать несколько часов. Я с ума сойду один.

– Оденусь потеплее и поедем.

*******

Минут через десять черный, тонированный, как траурный катафалк BMW, выезжал из города по заснеженной дороге исчезая в тумане, неожиданно опустившемся над землей.

Геннадий молча вёл автомобиль, глядя на покрытую снегом дорогу, отражающую свет фар, растворяющийся в ночи. Впереди была лишь, гнетущая сознание, тьма, как отголосок преисподней, в которую безутешный Орфей спешил за возлюбленной Эвридикой. Ему казалось, что эта страшная сказка скоро закончится и все, принимавшие в ней участие, переведя дух, улыбнутся друг другу.

Изредка идущие на встречу автомобили, выплывали из тумана и исчезали габаритными огнями в зеркалах заднего вида. Вдоль пустынной дороги выросла одинокая заправка. Молча свернув с трассы, припарковался у колонки.

– Богдан, заправь пожалуйста бак. Вот деньги, – он вынул из кармана несколько купюр.

Очень скоро заправив автомобиль, попутчик вернулся. Геннадий молча сидел, опершись головой о рулевое колесо.

Вдруг внутри что-то сломалось. Зажмурившись и распахнув широко рот, он закричал. Казалось, мышцы лица разорвутся от напряжения. Это был внутренний крик, крик души. Не издав ни единого звука, он орал, направляя все душевные переживания куда-то в глубь вселенной, пытаясь докричаться до Того, Кто, как ему казалось, был глух к нему последние полгода. Лишь горькие слёзы были свидетелями его душевных мук.

Он долго так сидел и казался вполне спокойным, но атмосфера была пронизана скорбью. Не осмеливаясь произнести ни слова, друг, казалось, слился с креслом.

Еле слышно рокотал двигатель. Время остановилось.

Неожиданно, поднял голову. Глаза уже высохли. Отжал сцепление и, включив сразу вторую передачу, медленно тронулся с места, всё больше отдаляясь от скорби, куда ему предстояло вскоре вернуться.

Прощание

На следующий день, усталый от длинной, ночной дороги и измотанный душевными переживаниями, Геннадий вернулся в дом родителей жены со своей мамой.

Он подошёл к закрытым дверям залы и открыл их. Оттуда повеяло февральским холодом.

Посреди просторного помещения на столе лежал деревянный гроб, обитый красным атласом, а по краю черной лентой.

В нём лежала Ирина. Её любимое голубое платье, как всегда, было ей к лицу. Казалось, она вот-вот проснётся, откроет глаза и встанет в изумлении, не понимая, что происходит. Мама её лучшей подруги, работавшая в морге, хорошо поработала, Ирина была, как живая.

– Такой ты её ещё не видел, – тёща подошла сзади, едва сдерживая слезы.

Неистово сдавленные скулы, отозвались болью в темени. Сжав кулаки, не промолвив ни слова, он вышел из комнаты и направился к выходу. Нужно было ещё многие вопросы решить, связанные с похоронами.

*******

«Хранимый небом пилигрим

Влачит свой путь земной.

Давай, мой друг, поговорим.

Поговори со мной.

Я плачу в тишине ночной.

Ты слышишь ли меня?

Слеза смеётся надо мной

В безмолвие маня.»

Геннадий вёл машину по городу. Мама сидела рядом. В полнейшей тишине, строчка за строчкой, рождался текст новой песни. Он не хотел этого, но кто-то жестоко выдавливал из его мозга слово за словом, которые ложились на мелодию баллады, как опадающие листья, на ручейки горьких слёз:

«Постой! Останови свой бег!

Будь милостив ко мне.

Мне расскажи о чудной той,

Неведомой стране,

Стране, куда ты держишь путь,

Доверившись судьбе.

Открой, прошу, мне жизни суть,

Известную тебе.»2

*******

Два дня прошли, как во сне.

Памятники, кресты, свежие могилы.

На носилках открытый гроб, с прислонённой к нему крышкой, все в темном, женщины в чёрных платках.

Одна она, лежит в голубом платье, обрамлённая белым атласом, как огромная фарфоровая кукла, равнодушная к февральскому морозу, ко всему мирскому, такая родная, но уже совсем далекая.

Геннадий попросил знакомую отвести дочку в сторонку, когда начнут заколачивать. Сам подошёл попрощаться. Как много не успел ей сказать. Так часто говорил, но не сказал, отдавал, но не отдал. «Сейчас всё дочке, – подумал он. – Смогу ли?..»

Он заметил, как Диана ходит среди свежевыкопанных могил, предоставленная сама себе. Он отошёл от гроба и направился к ней. Знакомая, что обещала присмотреть за дочкой, тоже направилась к девочке, утвердительно махнув рукой Геннадию. Он остановился. Кинув горсть земли, отошёл немного.

Земля забирала то, что ей принадлежало по праву. Душа улетела к Тому, Кто вдохнул дух жизни в это тело. Что осталось тем, кто знал её любимой дочерью, хорошей сестрой, любящей женой, заботливой мамой – добрая память…

*******

Прошло три месяца после похорон. Он не находил себе места. Душа была в смятении. Он расчехлил гитару, сел на кровать и начал играть.

Вступление рождалось без каких-либо усилий. Ловкие пальцы сами укладывали на струны мелодию, природа которой ему была неизвестна. Внезапно одна за другой начали появляться фразы:

«Погасла свеча – ветер пламя её погасил.

Погасла свеча, но огонь, что тот воск растопил,

В душе моей горит.

И не унять мне эту боль.

Трудно играть мне эту роль…»

И словно Библейский псалом, полилась песня:

«Я пришелец и странник на этой земле.

Ты мой Ангел небесный, ведущий во мгле.

Ты нашёл в этом мире свечу и зажег.

Мне свечу подарил, лишь сберечь я не смог.»

Он играл, уже не в силах сдерживать слёзы:

«Хоть ветер сомнений огонь задувает уже,

Пусть вера огонь сохранит утомлённой душе.

Прильну к Твоей груди,

Склоню колени пред Тобой,

Господь, небесный Ангел мой.

Я пришелец и странник на этой земле.

Ты мой Ангел небесный, ведущий во мгле.

Я бродил в этом мире погрязший в грехах,

Ты меня отыскал и понёс на руках.»3

Вдруг он положил рядом гитару и, упав на колени, взмолился: «Господи, я грешен пред Тобой! Осознаю это! Но, она! Почему она?! Это невинное создание! А Диана! Как теперь она, без мамы?! Ты сам понял, что сделал?! Ты на меня оставил это маленькое, беспомощное дитя?!» – его мысли сменились, он резко вытер слезы и оставив гитару лежать на кровати, на которой ещё совсем недавно лежала Ирина, накинул легкую курточку и вышел из дому.

Поездка в Германию

После похорон прошло три месяца.

Геннадий всё это время жил у родителей жены, чтоб не лишать их возможности видеться с внучкой.

Он работал за компьютером, когда зазвонил телефон.

– Привет, Гена. Как вы?

– Здравствуй, Виталик. Более-менее. Ты как?

– В порядке. Я вот что думаю: может вам с Дианкой приехать к нам погостить? Мы вас приглашаем.

– Неплохая идея, – он замялся, – боюсь, визу не откроют. Да ещё и с ребенком. Я ведь для них теперь потенциальный эмигрант: меня тут ничего не держит.

– Давай попробуем. О деньгах не беспокойся, если нужно, поможем.

– Да с этим проблем нет. Спасибо, – подумав немного, добавил, – я поинтересуюсь по поводу визы и перезвоню.

*******

Геннадий решил не испытывать судьбу и обратился к давнишней знакомой, которая не раз помогала ему с оформлением шенгенской визы. Через неделю она записала его на приём в немецкое посольство.

У входа собралось много народу. Вышел дежурный и прочёл фамилии. Геннадий сильно удивился, не услышав своей и решил переспросить:

– Проверьте пожалуйста, нет ли меня в списке?

– Как вас зовут?

– Геннадий Климов.

Дежурный пробежался глазами по листу бумаги и сухо ответил:

– Нет вас. Вы когда записывались?

– Меня должны были записать.

– Хорошо, я узнаю, – и удалился.

Через минуту он появился снова.

– Проходите.

*******

– Ваши документы, – молодая женщина протянула руку к окошку. Пересмотрев всё, она спросила, – цель поездки?

Немного подумав, он ответил:

– Я недавно похоронил жену. Хочу развеяться, сменить обстановку.

– Вам на три месяца визу?

– Думаю, на два будет достаточно, – недолго думая, произнёс он.

– Хорошо, – сухо ответила она и добавила, – зайдите за паспортом через неделю.

*******

К удивлению Геннадия и родственников, визу ему и дочке выдали, и в начале июня они уже сидели в самолете, ожидая взлета. Их провожали всей семьей. Видно чувствовали, что ещё очень нескоро увидятся снова.

В Мюнхене ожидала пересадка. Как оказалось, багаж нужно было забрать и сдать на следующий рейс. Долгих четыре часа ожидания с огромным чемоданом, гитарой и ручной кладью, выставленными вокруг скамейки. Диана удивила даже папу – она ни разу не пожаловалась и не возмутилась. Молча сидела рядом и спокойно играла с куклой, которую подарила ей бабушка.

«Чудный ребенок, – он с умилением наблюдал за дочуркой, – на маму свою похожа: такая же терпеливая и выносливая, – в сердцах обратился к Богу, – это то, чего Ты хотел?! Правда?! Чтоб этот ангел остался без материнской любви?!» – он нагнулся, закрыв лицо руками. Глаза стали влажными.

– Папа, что с тобой? – Диана повернулась к отцу и начала гладить его по голове.

– Ничего, Дианка. Все хорошо, – он утёр глаза и добавил, – скоро мы сядем в самолет и полетим к дяде Виталику.

– Да-а-а, – протянула Диана мультяшным голосом, продолжая играть с куклой.

*******

Во Франкфурте-на-Майне их встречал Виталий. Высокий, широкоплечий парень, под два метра ростом, шёл навстречу, радостно улыбаясь. Подойдя, обнял Геннадия.

– Молодцы, что прилетели! – потом подхватил Диану, заключил в объятия, – как ты, моя хорошая?

– Хорошо, – Диана обхватила его шею, прильнув к лицу.

– Всякий раз, когда вижу тебя, убеждаюсь, что ты на своего покойного деда похож, – сказал Геннадий, – настоящий богатырь был.

– Да, мне все об этом говорят.

На микроавтобусе они добрались до пункта назначения.

Геннадия с дочкой сразу окружили заботой и вниманием. Насыщенная программа помогла отвлечься от недавно пережитого горя.

По некоторым причинам, визу в Германии пришлось продлить ещё на месяц. Это только обрадовало Диану, успевшую на столько привыкнуть к новым людям, что даже думать не желала об отъезде.

Приезд в Испанию

В один из дней он связался со старыми друзьями, некогда выехавшими в Испанию на ПМЖ.

– Здравствуй, Алла. Как дела?

Ему ответил звонкий женский голос:

– Привет, Гена. Давно тебя не было слышно.

– Мы в Германии.

– Да ты что? – удивилась она.

– Да, уже больше двух месяцев, виза ещё на две недели.

– Приезжайте к нам.

– Как раз по этому поводу и звоню, – он весело добавил, – есть непреодолимое желание – искупаться в Средиземном море.

– Ну, до моря от нас более пятисот километров, но моя знакомая могла бы предоставить нам квартиру дней на пять. Приезжайте, я так давно не видела Дианку.

– Мы вас не потесним? – в его голосе проскользнула нотка сомнения.

– Да что ты! Будем только рады!

– Ну, раз так, пожалуй, примем предложение.

*******

Через два дня, проехав ночью через всю Францию, утром они уже были в Барселоне. А к вечеру автобус уже въезжал на Южный вокзал Мадрида.

На многолюдном перроне их встречала Алла. Из-за её весьма невысокого роста, Геннадию пришлось нагнуться, чтоб обнять подругу. После, присев на корточки, она заключила Диану в объятья.

– Спасибо, что встретила. Много вещей. Одни не справились бы.

– По-другому и быть не могло.

Казалось, улыбка с её лица не сходила никогда.

– Далеко ехать? – закинул за спину гитару и взялся за огромный чемодан. – Поможешь? Возьми что-нибудь легкое.

– Дианку за руку, например? – она по-детски рассмеялась.

– Хотя бы, – он улыбнулся.

– Конечно же помогу, – она взяла небольшую сумку, – давай руку, Дианка.

– Так куда едем?

– Старинный, уютный городок – родина Сервантеса… – ответила загадочно Алла.

*******

На следующее утро они уже ехали в комфортабельном автобусе к Средиземному морю. По мере приближения к пункту назначения вдоль дороги стали всё чаще появляться пальмы, дома, выкрашенные в голубой цвет, что типично для Средиземноморья, бассейны в каждом дворе. Наконец дорога пошла вдоль побережья: пляжи, беззаботно отдыхающие на золотом песке люди, разложившие свои тела под солнцем, как тушки на гриле, и голубая равнина Средиземного моря, бескрайняя, уходящая за горизонт.

Как только Геннадий переступил порог автобуса и кондиционер остался за спиной, в лицо ударил горячий, влажный воздух. Он как будто окунулся в самую пучину и чуть не захлебнулся в ней.

– Ничего себе! – воскликнул от неожиданности, – настоящая баня!

– Да! Это тебе не Мадрид! – Алла рассмеялась.

*******

Аликанте – небольшой курортный городок, встретил откровенным безразличием. Полураздетые туристы с полотенцами наперевес, в бейсболках или в шляпах с широченными полями, почти босиком, лениво шныряли по сувенирным магазинчикам и лавкам. Кто-то возвращался с пляжа, другие только направлялись к нему. На террасах сидели пары, потягивая напитки, о чём-то беззаботно болтая.

Занеся вещи в квартиру, они отправились поужинать в ближайший ресторанчик. Средиземноморская кухня изобиловала морепродуктами. Свежая рыба, искусно приготовленная местным поваром, таяла во рту. На столе зеленый салат с оливками, свежевыжатый апельсиновый сок.

Они прогуливались по пляжу Аликанте, греясь в лучах, уходящего к горизонту, солнца, наслаждаясь набегающей теплой волной, омывающей стопы ног.

Диана резвилась, бегая по берегу, как ни в чём не бывало. В свои два года она успела пересечь всю Европу от «необъятных владений суровой Хозяйки медной горы» – Урала до, неведомого ей доселе, Испанского королевства. Она впервые видела море. Казалось, что счастливее ребенка нет в целом свете. Как же детский мозг способен защищаться от напасти, блокируя всё негативное, готовое сломать детскую психику. «Отзовётся ли это однажды в её жизни?» – Геннадий молча шёл по берегу глядя в даль. Что ждёт за горизонтом? Что ожидает в ближайшем будущем?

Сейчас это его не волновало.

*******

Пять дней у моря пролетели, как один миг. Пальмы, горячий песок, вода, теплая, как парное молоко, средиземноморская кухня, – всё оставалось за спиной. Дианка с грустью покидала пляж. И вот автобус уже мчал их к Мадриду.

– Слушай… – Алла, посмотрела на Геннадия и на мгновение задумалась, – может вам остаться в Испании?

– Это как?

– Я говорила с адвокатом. Он сказал, что может помочь оформить резиденцию.

– Это что? – он ещё больше удивился.

– Ну, своего рода – вид на жительство. Тут скоро закон должен выйти о легализации иностранцев: вы с Дианкой подпадаете под этот закон.

– Допустим, – неуверенно ответил он, – что мне это даёт?

– Получите европейские документы, устроишься на работу, Дианка пойдёт в детсад, – она уверенно продолжала, – домой вы всегда успеете вернуться.

– Не знаю, – он посмотрел на дочь, которая тихо сидела рядом с Аллой, глядя в окно, не обращая внимание на их беседу, – в принципе, климат в Мадриде мне подходит, но ведь этого недостаточно. Смогу ли я ассимилироваться? Другая культура, менталитет другой… А детский сад для Дианы?.. Чем я тут буду заниматься? Нужно как следует подумать. Авантюрой попахивает.

– Чего тут думать? – Алла улыбнулась. – Мы тут уже который год живем, и, как видишь, довольны и счастливы. А детсад организуем. Легализуетесь – работу найдёшь. Короче, приедем, ещё раз поговорю с адвокатом.

– Вижу, что вы хорошо устроились, но я ведь даже языка не знаю, а с английским тут, как я понял, туго.

– Выучишь, язык не проблема.

– И виза заканчивается через неделю. Как быть с этим? – он колебался.

– Это не имеет значения. Закон легализует ваше пребывание на территории Испании и в Европе в целом, и вы сможете свободно ездить в любую страну.

– Ну что, Дианка, – Геннадий обратился к дочке, сидящей рядом с Аллой, – останемся в Испании?

Дочка повернулась:

– Насовсем? – детские глаза загорелись надеждой.

– Насовсем.

– Да! – она радостно воскликнула мультяшным голосом и захлопала в ладоши.

– Вот видишь, – продолжила Алла, – Диана согласна.

– Что ж, можно попробовать. Устрой мне встречу с адвокатом, там видно будет.

– Договорились.

*******

Время шло. Геннадий с Дианой продолжали жить у друзей ожидая встречи с адвокатом. Будучи абсолютно уверенным, что скоро их нахождение в этой стране станет легальным, он перестал беспокоиться о визе.

Очень скоро выяснилось, что адвокат ошибся, и никакой легализации не предвидится. Виза была уже просрочена. Вернуться сейчас означало депортацию с потерей возможности въезда в какую-либо страну.

Было принято решение остаться. Слухи о предстоящей легализации не умолкали. Но средства, взятые в дорогу, потихоньку таяли. Было непонятно, чем заниматься, чтоб прожить. Очень скоро «друзья» попросили съехать с их квартиры.

На улице с ребенком в чужой стране.

Был один вариант с жильём, тоже временный. Кослада – город неподалеку от Мадрида. Удалось договориться со знакомыми, что они предоставят одну комнату в своей квартире на время отъезда на родину.

Началась череда переездов. Геннадий ещё никогда не чувствовал себя так паскудно. Его практически кинули.

Перед отъездом знакомые объяснили условия пребывания в квартире, где проживали ещё несколько семей.

– Об одном прошу, Алик, не рассказывай никому о нашей ситуации тут.

– Конечно, Ген. Всё понимаю, – убедил друг и они уехали.

Через месяц друзья вернулись, привезя с собой письмо родителей покойной жены, не самого приятного содержания.

Конечно же, они были крайне недовольны сложившейся ситуацией и считали, что Геннадий специально уехал, навсегда лишив их радости общения с внучкой. Никого не волновало, что его BMW остался на стоянке и, уже который месяц, приходилось её оплачивать. Друзья утверждали, что не имеют к этому недоразумению никакого отношения.

Нужно было срочно съезжать с квартиры.

*******

Разговор с человеком, на помощь которого он надеялся, не дал результатов. Он был в отчаянии.

Не зная, что дальше делать, он брёл с дочкой по вечернему городу к железнодорожной станции.

– Гена! – послышалось позади. – Ты что здесь делаешь? – до боли знакомый голос заставил его обернуться.

Рослый молодой мужчина шёл прямо на него. Он был похож на могучего Геракла, только что положившего войско неприятеля, лёгкая усталость после рабочего дня чувствовалась в его походке.

– Серега! Ты?! Вот же, не зря говорят: «Земля круглая». Надо же, где встретились.

– Как тебя сюда занесло? Давно в Испании?

– Уже с месяц.

– Надолго или навсегда?

– Да уже и сам не знаю.

– Это как? Где остановились?

– Похоже, очень скоро – на улице.

– Ну ка, рассказывай.

– Да чего рассказывать? Обманули нас с законом о легализации.

– Ах, вон оно что. Да, многие понадеялись.

– Виза уже просрочена. Вернуться, означает – депортация. Пытаемся как-то устроиться, но средства на исходе. К тому же, нас попросили съехать с квартиры, где мы сейчас проживаем. Короче, долгая история, – он с грустью посмотрел на Сергея. – А вы давно тут?

– Да не первый год. Слушай, давай к нам? – его размеренная речь и неизменно добродушная улыбка располагала, чтоб согласиться. Геннадий уже не знал, кому верить.

– А это удобно? – произнёс он немного смутившись.

– У тебя есть другие варианты?

– Нет, ты прав, – с горечью в голосе произнёс он.

– Что ж, тогда решай вопрос с переездом, мы вас ждём.

– Где вы живёте?

– Алкала де Энарес, родина Сервантеса.

– Мы там проживали ещё месяц назад, какое совпадение.

– Думаю, не совпадение. Какова вероятность того, что в чужой стране мы могли встретиться?

– Наверное, ты прав.

– И слава Богу, что он нас свёл.

Уже не первый месяц Геннадий был зол на Него. На Бога, с которым, как ранее ему казалось, были весьма доверительные отношения.

*******

На следующий день Геннадий перевёз вещи к Сергею.

– Это кто к нам пожаловал? – радостно воскликнула Тамара, простирая объятья к Диане, едва они ступили на порог. – Проходите.

– Здравствуй, Тамара, – Геннадий был немного взволнован, – просим прощение за созданные неудобства.

– Ничего, – жена Сергея провела их в зал, – раздевайтесь.

– Мы вас не сильно стесним?

– У нас свободных комнат нет: сестра с сыном в одной, дети в другой и наша спальня. Поживёте тут, в зале. А пока, будем думать, что вам делать дальше.

*******

Однажды ночью у Дианы вдруг поднялась температура под сорок. Все переполошились. Скорая по вызову приехать отказалась. Транспорта личного нет.

Тамара решила позвонить друзьям.

– Виорел, здравствуй. Прости, что разбудила. У нас девочка заболела. Мог бы ты отвезти в госпиталь?

– Без проблем, сейчас подъеду.

Через полчаса Диану уже обследовал врач.

– Не беспокойся, всё будет хорошо. Не думаю, что это серьёзно, – молодой румын, который привёз в больницу, пытался быть спокоен, хотя, уже была глубокая ночь, а утром он должен был ехать на работу.

– Виорел, я даже не знаю, как тебя благодарить.

– Ничего не нужно. Это ребенок.

Всё обошлось. Очень скоро дочка выздоровела.

Но ещё одна проблема висела нерешённой: детский сад платный, триста евро в месяц на тот момент было накладно. Пришлось обратиться в службу социальной помощи.

Соцработник внимательно слушала душераздирающий рассказ, задавая вопросы, одновременно постукивая ноготками по компьютерной клавиатуре.

На удивление, ему выделили необходимую сумму денег на два месяца и пообещали найти работу. На тот момент ничего подходящего для него не было. Он слонялся по городу, посещал интернет-кафе. Он понятия не имел, чем заняться. После работы в собственном бизнесе, он не видел себя, работающим на кого-либо. В голове постепенно происходило осмысление сложившейся ситуации.

Убежище

Однажды, вернувшись с работы, Тамара заявила:

– Я рассказала вашу ситуацию своим друзьям-адвокатам. Они советуют попросить статус беженцев.

– Это как? – Геннадий был ошарашен этой новостью, – на каких основаниях?

– Они порекомендовали обратиться в соответствующую службу. Вот адрес, – Тамара вынула из кармана лист бумаги с напечатанной на принтере информацией, – обратись туда. Там всё разъяснят. Но, тебе нужно туда идти с Дианой.

– Спасибо огромное, Тамара, вы так много для нас делаете.

– Ничего. Рады помочь. Если мы, христиане, не будем помогать друг другу, кто же поможет?

*******

В тесной приёмной было полно народу. Геннадий с Дианой, одетые по моде и со вкусом, в этой толпе выглядели как Аристократы на Одесском Привозе. Никак они не вписывались в контингент претендующих на статус беженства.

Мужчина лет тридцати пяти, среднего роста говорил с сыном по-русски; Геннадий вежливо обратился к нему:

– Вы давно тут?

– О, вы тоже русский. Да, уже довольно долго ждём, хотя и по записи.

– Тут запись? – удивился Геннадий.

– Вы впервые?

– Да. Вообще не представляю, что говорить, как себя вести.

– Сергей, – представился тот.4

– Геннадий.

В этот момент открылась дверь и молодая, стройная женщина произнесла фамилию.

– О, это нас. Если что, дождемся друг друга на улице, пообщаемся потом.

Они вошли в офис, за дверью которого шныряли какие-то люди, за столами сидели просящие, на них сочувствуя смотрели адвокаты, кивая головами. Дверь закрылась.

Время шло, толпа постепенно рассасывалась. Снова вышла женщина и обратилась к Геннадию по-испански:

– К сожалению, я не говорю по-испански, – ответил робко уже заученной фразой.

– Говорите по-английски? – перешла она на другой язык.

– Да, – обрадовался он.

– Вы откуда?

– Я русский.

– Хорошо, у нас есть переводчик. Заходите.

В огромном помещении, по размерам сравнимом со спортивным залом, середины которого едва достигал солнечный свет, а висевшие над беспорядочно стоящими столами лампы создавали впечатление цеха трикотажной фабрики, сидели люди. Никто ни на кого не обращал ни малейшего внимания, каждый был поглощён лишь своими проблемами: кто-то покусывал ногти, кто-то плакал, то и дело срываясь в истерику, кто-то просто молчал, уткнувшись в одну точку.

Их принял адвокат. Рядом с ним сидела девушка и, внимая каждому слову, пыталась переводить как можно ближе к тексту. Выслушав историю Геннадия, он покряхтел и с неуверенностью в голосе произнёс:

– Мы вас запишем на прием. Изложите, пожалуйста всё, что вы рассказали на бумаге, а дальше посмотрим.

*******

Сергей с сыном ждали на улице.

– Ну что? – спросил он, едва Геннадий показался в дверях.

– Нас выслушали, записали на прием. Сказали, описать всё на бумаге. Приятные люди, как оказалось, – он добродушно улыбнулся. – А вы тут какими судьбами?

– Давай сядем на террасу и поговорим спокойно.

Они присели за столик у ближайшего кафе. Десятилетний сын Сергея сидел молча. Диана взгромоздилась на металлический стул и, взяв со стола салфетку, увлечённо пыталась сваять из неё какую-то фигурку.

– Я не могу тебе сейчас рассказать, – он опустил голову, закрыв ладонями лицо.

– Ладно, – взволнованно ответил Геннадий.

Сергей продолжал сидеть в той же позе.

– Да, не сейчас… Извини, не хочу снова вспоминать то, что нас заставило уехать из родного города.

Немного помолчав, Сергей поднял голову и резко сменил тему:

– А вы с чем сюда пришли? Откуда вы?

Пока Геннадий рассказывал о трагедии своей жизни, Сергей не проронил ни слова. Потом, подумав немного, сказал:

– Боюсь, статус беженства вы не получите?

– Почему так думаешь?

– Знаю точно, по каким критериям определяют беженцев. Ваша история не под один не подходит. Но, я могу ошибаться. Не расстраивайтесь раньше времени.

Они ещё долго общались. Потом, обменявшись номерами мобильных, разошлись.

*******

После очередного приема, Геннадий с дочкой ещё неделю ездили по разным инстанциям. В конце концов, документы были приняты и их определили на три месяца в хостел с трехразовым питанием. По соседству вселился Сергей с сыном. Очень быстро приятели стали друзьями и проводили много времени вместе. В принципе, и делать-то было нечего, но уже через месяц карман был пуст, а деньги на мелкие расходы были нужны. Геннадий всё больше осознавал величину ответственности, которую возложил на себя в качестве отца-одиночки.

У мамы просить денег не хотелось, он ведь фактически оставил бизнес. Она, конечно же, не задумываясь помогла бы, да он не рассказывал о текущих проблемах, всячески вуалируя ситуацию. Пришлось просить у Виталика. Он, как всегда, выручил.

Но, было ясно, что пояса придётся затянуть надолго.

*******

Очень скоро похолодало, но в целях экономии, отопление в хостеле не включали. Несмотря на многочисленные мольбы беженцев, хозяин «приюта» под любыми предлогами оттягивал отопительный сезон, хотя оплату от государства получал регулярно.

Тонкие, в полкирпича стены, были не способны сохранять тепло дня. По ночам дубарь был такой, что Геннадий проклинал день, когда согласился на эту авантюру. Холод бережно укутывал всё, пронизывая до кости. Казалось, он уже исходил изнутри тебя, из сердца.

Одно его беспокоило: как бы Дианка не заболела. Каждый вечер он рассказывал ей сказку, потом тихо напевал её любимую колыбельную. Она засыпала, а он ещё долго сидел подле неё, гладя её густые волосы.

*******

– Почему бы тебе не попробовать поиграть в метро, – спросил однажды Сергей. – Ты прекрасно владеешь гитарой. Помнишь, мы видели гитариста в прошлый раз на станции Кватро Каминос?

– Серега, ты извини, но я никогда до этого не опущусь, – произнёс он с презрением. Сказанные им слова вдруг насторожили его. Но, он тут же отмахнулся от скверных мыслей.

– Почему? – удивился Сергей. – А как же «Бременские музыканты?» – добавил он шутливо, – ничего в этом позорного нет.

– Ну, это как-то не для меня, – сказал не совсем уверенно.

– И всё же, подумай над этим. Усилитель ты купил раньше, гитара есть, аккумулятор попросим у соседа.

– Да мне стыдно! – возмущение захлестнуло. – Я никогда не просил милостыню!

– Какая же это милостыня? – удивился друг. – Ты музицируешь, те, кому нравится, платят тебе за это. Я бы это не назвал «милостыней». Скорее – работа.

– Ну, не знаю, – Геннадий немного смягчился, – подумаю, но я не представляю себя в этом амплуа.

– Давай я тебя поддержу. Сходим вместе. Ты будешь играть, а я сяду рядом и буду слушать.

– Ну, разве что так. Ладно, подумаю.

*******

Следующим вечером, взгромоздив на тележку одолженный у соседа автомобильный аккумулятор, а поверх огромный гитарный комбик, они с Сергеем и Дианой отправились к ближайшей станции метро.

На Кватро Каминос музыкантов не было. Геннадий медленно разложил аппарат, подключил гитару и сел на раскладной стульчик, что Сергей выпросил у кого-то из соседей.

– Как же стыдно. Хорошо, что меня не видит моя мама.

– Думаю, это не хуже, чем оказаться без денег на улице однажды, – Сергей грозно посмотрел на друга, – начинай. Я рядом, ничего не бойся. Мы тебя с Дианой поддержим. Правда, Дианка? – он улыбнулся.