Лучшее лекарство

Глава 1. Хуже не бывает

– Овощи я не буду, – объявила дочь и встала из-за стола.

Я знала, что она так скажет, и не удивилась. Но муж всегда требовал легкий гарнир на ужин, и я не хотела его расстраивать. Зато Мила отцовские чувства не щадила

– Сядь и доешь, – тихо, но сурово велел Тимур.

Мила, конечно, его игнорировала, умчалась в свою комнату.

Я видела, как раздуваются ноздри мужа от ярости. Пытаясь сгладить непростые отношения, я погладила его по руке и попросила:

– Оставь ее, Тим. Я ей позже морковку почищу и перчик дам. К тому же нам не повредит поужинать вдвоем.

Неожиданно он быстро согласился.

– Да, пожалуй. Динара бабушка заберет с футбола?

– Да. Он точно уговорит ее зайти съесть пиццу потом. Вернутся ближе к ночи, – сказала я с улыбкой.

Нехорошо, конечно, что Тим опять повздорил с Миленой, но у меня появилась возможность наедине сказать ему первому о возможной беременности.

Я еще не знала точно, но чувствовала. Мы не планировали третьего ребенка, но я знала, что Тимур обрадуется.

Однако муж опередил меня. Он покосился мне за плечо, потер подбородок и сказал:

– У меня другая, Лен.

Я сначала вообще не поняла, о чем он.

– Другая машина? Опять? Тебе не надоело?

Муж менял авто по два раза в год. Я вроде привыкла к его причудам, но это была уже третья. Как-то нездорово.

– Машина все та же. У меня другая женщина. Мы несколько месяцев вместе. Я ухожу к ней.

Тим говорил очень тихо, чтобы ничего не услышала наша дочь. Первое, что я почувствовала, это благодарность. Хотя бы не объявил об этом при Миле. Она и так его почти ненавидит последнее время.

Но через секунду меня как будто ледяной водой облили. Я почувствовала липкий озноб, губы затряслись. На языке вертелось много всего, но я смогла сказать только жалкое:

– Как же так, Тима?

А он как будто только этих слов и ждал.

Наколов на вилку кусок запечённого кабачка и немного семги, он макнул рыбу в соус, прожевал, отложил вилку.

– А ты думала, мы будем вместе навсегда?

Издевательская насмешка в голосе заставила меня сжать руки в кулаки. Я старалась не заплакать, но глаза уже стали влажными.

– Ты уже не так свежа, милая. Я женился на красивой девочке, а ты превратилась в кухарку-наседку.

– Ты сам хотел, чтобы я сидела дома, – напомнила я ему.

– Конечно, хотел. Жена должна думать о детях и муже.

– Так что я сделала не так?

– Ничего, Лена. Просто чувства кончились. Я тебя разлюбил. Так бывает.

Он говорил эти жестокие слова без эмоций. Как будто колонку новостей мне зачитывал.

Из глаз хлынули слезы. Я знала, что они только взбесят Тима, но ничего не смогла поделать.

Я отдала ему всю свою жизнь, молодость, отказалась от амбиций, родила детей, а он просто взял и разлюбил.

Почему? За что?

– Не рыдай, Елена. Что за привычки идиотские у вас, баб. Чуть что – сразу в слезы. Подумай о дочери!

– А ты о дочери подумал? – не выдержала я и повысила голос. – А о сыне?

– Я буду содержать вас, – пообещал Тим, вставая из-за стола. – Голодать не будете!

Он вытер рот салфеткой и бросил ее в тарелку с недоеденным ужином.

– Аппетит пропал от твоих соплей. Детям сама все расскажи.

– Что папа нашел себе другую жену? Что ты бросил нас? Почему я должна рассказывать, если это твои паршивые решения?

Тимур смерил меня взглядом, от которого слезы высохли, а липкий озноб сменился не менее липким страхом.

– Я пытаюсь расстаться по-хорошему, Лена. Пожалуйста, не вынуждай меня…

Он оставил меня додумывать, как будет по-плохому. Тимур взял ключи от машины, накинул куртку, обулся. Я сидела за столом, глядя на салфетку в его тарелке.

– В выходные я зайду, и мы поговорим спокойно. Попробуй прийти в себя и не устраивать сцен.

Тим открыл дверь и ушел из дома. Он не взял одежду, деньги, документы, зубную щетку, в конце концов. Значит, в том другом доме у него все это было.

Я продолжала сидеть и смотреть в одну точку. По лицу текли слезы. Сердце разрывалось от боли и жалости к себе. Но я даже поплакать не имела права. Моя дочь могла услышать. Я точно не была готова сейчас все ей рассказывать.

Да я и сама не верила в жестокие слова мужа и его поспешное бегство. Он ведь просто удрал, как

жалкий трус. Как он мог взять и оставить меня наедине с этими новостями? Разве так расстаются по-хорошему? Печальные анекдотичные истории про мужа, который ушел за хлебом и не вернулся, – теперь моя реальность, что ли?

У меня не осталось сил сдерживать слезы. Я пошла в ванную, чтобы поплакать хоть немножко, но зазвонил домофон. Мила, конечно, и не думала выйти из комнаты. Сегодня я была рада ее трудному возрасту и активным попыткам сепарироваться.

Пришлось проглотить рыдания и открыть дверь.

Это свекровь привела домой Дина.

– Мам, привет. Мы сегодня отрабатывали три, четыре, два, я забил гол в девятку, офигеть как круто было, потом бабушка Римма повела есть пиццу, ну как повела, я выпросил, так что ты ее не ругай, я знаю, что это вредно, но мы немного, колу я не пил, только сок. А есть что покушать? – Динар повел носом. – Рыба?

– А Тимура дома нет? – перебила Дина свекровь, деловито заглядывая на кухню.

– Нет, – выдавила я с трудом и сказала сыну. – Иди мой руки. Я положу семгу.

Переведя взгляд на мать Римму, я хотела предложить и ей поужинать с нами, но язык не повернулся. У нас были ровные отношения, но любви я к ней не испытывала. В такой момент она точно не поддержит меня.

И похоже, она не в курсе намерений сына.

– Уехал опять в командировку, – предположила она, не дождавшись от меня объяснений. – Сколько же можно. Бедный мальчик. Одна беспросветная работа. Ну отдыхайте. Я побегу.

Она выдала свои мысли также бескомпромиссно и быстро, как Динар. Им обоим не нужен был

диалог.

Я снова покивала, радуясь, что она спешит.

– Милка, засранка. Хоть бы вышла бабушку поцеловать! – крикнула Римма.

– В наушниках, наверное, – попыталась я оправдать дочь.

Бабушка махнула рукой и попросила:

– Привези мне их на выходные. Я чак-чак сделаю.

Я постаралась улыбнуться, но свекровь и не нуждалась в моих реакциях.

– Ну, пока, – бросила она и была такова.

Вроде я не должна была обращать внимание на формальное участие бабушки в жизни детей в такой момент. Но на фоне собственных шоковых переживаний мне показалось это очень закономерным и ранило сильнее.

Неудивительно, что Тимур так легко бросил нас. Для него дети всегда были кем-то вроде наследников королевской крови, которые должны быть видны, но не слышны. С Милой он последнее время вообще предпочитал не общаться или орал, когда она перечила приказам. Динара Тим вроде бы любил, но я побаивалась, что и эти нежные чувства тоже пройдут к подростковому возрасту.

Отношения Тимура с матерью были такими же формальными. Она требовала у него денег, и он давал. Как будто взамен Тим требовал, чтобы бабушка хоть немного занималась внуками. Так мы могли побыть вдвоем. Никаких теплых чувств между ними никогда не было.

Меня всегда коробили такие странные отношения.

– Бабушка ушла? Как там рыба? – отвлек меня от мрачных сравнений сын.

Я взъерошила его волосы и пошла на кухню кормить маленького голодного волчонка.

На столе осталась тарелка Тимура, и я поспешила убрать ее скорее. Но Дин не очень обращал внимание на сервировку и мне не пришлось врать.

– Значит, папа опять в командировке? Фигово, – философски проговорил он, набрасываясь на запеченную картошку. – Намного вкуснее, чем фри!

Я кисло улыбнулась и послала сыну воздушный поцелуй.

– Спасибо, милый. Я старалась.

– Ты лучше всех, мам. Обожаю тебя.

Тут я уже не смогла сдержать слёзы. Чтобы сын не заметил мокрых глаз, пожелала ему приятного аппетита и наконец добралась до ванной. Включила воду посильнее и позволила себе порыдать ровно минуту. Не больше. Я не хотела травмировать детей.

Схватившись за эту мысль, как утопающий за соломинку, я пошла заканчивать день на автопилоте.

Прибрала на кухне, проверила уроки у Динара, проследила, чтобы он положил грязную спортивную одежду в стирку, собрал все учебники в школу.

Мила сидела в своей комнате, как сыч. В любой другой день я бы постучала к ней, спросила, как дела, разговорила бы ее. Но сегодня сил на это категорически не было. Я сама старалась не развалиться на куски.

Милена вышла только, чтобы умыться и почистить зубы.

– Уроки посмотреть? – запоздало предложила я.

Дочь махнула рукой.

– Нет. Там все просто. Математику не задали.

Я выдохнула. С математикой у меня было все сложно. Ее проверял обычно Тимур. И он обязательно устраивал Миле моральную казнь, если находил ошибку или недочет.

Как я теперь буду сама проверять все эти проклятые дроби? – подумала я и чуть не рассмеялась в голос.

Дроби – это меньшее, о чем стоит теперь переживать.

– Мам, – позвала Мила. – Ты в норме?

Видимо, я задумалась и забыла, что говорила с ней.

Попытавшись изобразить невозмутимость, я махнула рукой.

– Конечно, дорогая. Спокойной ночи.

Я поцеловала Милу в щеку, обняла. Но она еще пару секунд топталась на месте, не спеша в свою комнату. Я думала, что скажет мне что-нибудь. Но Мила только очень странно и долго смотрела на меня, а потом пожелала спокойной ночи и ушла спать.

Динар следом отправился в постель.

Закончив дела, я тоже легла в кровать, которую делила с Тимом больше десяти лет. Сна ни в одном глазу. На смену шоку и отчаянию пришло какое-то оцепенение. Наверное, я снова беспокоилась о детях и сдерживала слезы, чтобы не пугать их.

Не сразу я поняла, что Мила не спросила об отце. Она могла не слышать, как он уходил, из-за музыки в наушниках. Но дочь точно знала, что он был дома и никакой командировки не планировал. Ее не удивило, что мы остались на ночь втроем.

Я закрыла рот рукой, чтобы сдержать рыдания. Долгий дочкин взгляд стал мне понятнее теперь. Будить ее и что-то объяснять, я, конечно, не стала. Сама еще ничего не понимала.

Чтобы заглушить боль, мысли и эмоции, я взяла телефон и обнаружила, что Тим прислал сообщения.

Успокоилась?

Позвони матери. Пусть она возьмет детей на выходные.

Нам надо поговорить без истерик и наедине.

Как всегда, меня взбесили его приказы. Даже в тексте я слышала повелительную интонацию мужа. Меня всегда восхищало его умение поставить подчиненным задачи очень четко, лаконично и без возможности трактовать слова.

Но Тим приходил домой и не переставал быть руководителем. Иногда я беспрекословно подчинялась, иногда возмущалась.

В последнее время говорить об этом стало совершенно бесполезно. Он перестал меня слышать и сразу орал, заявляя, что я выношу ему мозг, придираюсь и не даю отдохнуть после работы.

Я перестала обращать внимание на его грубость, чтобы не ругаться. Но сегодня точно был не тот день, чтобы командовать мной, как своими сотрудниками. И я написала ему первое, что пришло в голову.

Договаривайся сам с матерью. Я тут при чем?

Ответ прилетел моментально.

Не надо грубить, Лена. Ты всегда договаривалась с ней. Не будем изменять традициям.

Окончательно взбесившись, я написала:

Мне изменять ты можешь, а традициям – нет. Как интересно.

Мне моментально стало не по себе от собственной дерзости. Даже сквозь злость, обиду и боль я острее всего ощутила страх.

Моя жизнь и жизнь моих детей зависела от мужа. Если сама с собой я могла поступить радикально, отказаться от красивой жизни, то детей лишать привычного уклада у меня не хватит смелости.

Тимур точно не позволит мне диктовать условия развода. Он точно не будет милым и добреньким.

Едва дыша, я ждала ответа мужа и уже собиралась взять слова назад, чтобы не провоцировать его агрессию.

Но Тим не ответил. Я заметила, что он не прочитал сообщение, и скорее стерла его.

Страхи терзали меня всю ночь. Они были сильнее обиды и боли. Я ужасно боялась за детей и их будущее. Мне придется согласиться на все, что предложит муж. Только бы Мила и Динар могли ходить в нашу частную школу и жить обычной жизнью.

О себе я почти не думала. Лишь бы детям было хорошо.

Утром я открыла шкафчик, чтобы достать патчи для опухших глаз, но вместо них сразу увидела тест, который купила накануне.

Из-за потрясающих новостей от Тима я совсем забыла о задержке.

Если вчера я была уверена, что увижу две полоски, то сегодня эта надежда показалась смешной и нелепой.

– Только ребенка мне сейчас не хватало, – простонала я тихонько.

Но тест сделала.

Положительный. Две полоски.

Я не могла поверить глазам.

Знала, что ложно положительных почти никогда не бывает, но все равно стала гуглить возможность ошибки. Вторая полоска была очень бледная, но была. Я решила, что схожу к врачу обязательно.

Я не могу быть беременна от мужа, который бросил меня. Просто не могу.

Глава 2. Акушер-гинеколог

Я шла по коридору клиники, едва сдерживая слезы. Дети были в школе, муж с любовницей, а я беременна.

Беременна от него.

Вчера в это время я придумывала вкусный ужин и мечтала, как мы будем радоваться, обниматься и смеяться от счастья до слез. Из всех ожиданий сбылись только мои слезы.

Сделав срочный анализ, я убедилась, что беременна.

Руки дрожали, а ноги передвигались медленно. Я с трудом вообще воспринимала реальность. Неудивительно, что неуклюже задела плечом мужчину. Он оказался высоким и крепким. Поэтому равновесие стала терять именно я. Что и логично, учитывая мое полувменяемое состояние.

– Простите, – пробормотала я, цепляясь за его руку. – Я вас не заметила.

– Ленка? – услышала я смутно знакомый голос.

Из далекого прошлого ко мне прорвались воспоминания о теплых губах, нежном шепоте и горячих объятиях. Я с трудом соображала и не могла толком понять, почему возникли такие ассоциации. Но, взглянув на мужчину, сразу вспомнила его лицо.

– Ники… Никита, – поправилась я скорее, понимая, как неуместно звучит ласковое прозвище.

– Так точно, – улыбнулся Никита Ратманов.

Я была так ошарашена, что забыла отпустить его руку и поздороваться вежливо. Стояла и рассматривала его во все глаза, не в силах даже моргнуть.

Как может случиться такая приятная встреча в настолько паршивых обстоятельствах?

Никита продолжал улыбаться и не делал попыток вырваться из моей хватки. Он тоже рассматривал меня.

Очнувшись, я поняла, что он заметит и мои красные от бессонно слезливой ночи глаза, и круги под ними, и морщинки, и…

Все, что мой муж назвал увяданием.

– Отлично выглядишь, – неожиданно сказал Никита, чем ужасно меня разозлил.

Я вырвала руку и с горькой усмешкой сказала:

– Конечно. Очень мило с твоей стороны наврать.

– Я не вру, – сказал Никита. – Рад тебя видеть.

От его спокойного красивого голоса мне самой стало спокойнее и немного стыдно.

– Ладно. Может, и не врешь. Или не разбираешься в хорошо выглядящих женщинах. Я тоже рада встрече, Никит.

Совершенно неожиданно он сократил между нами расстояние и обнял меня. Пожалуй, это было очень мило и уместно при встрече старых знакомых. Немного странно, потому что я его очень обидела, бросив без объяснения причин.

Пусть это было сто лет назад в школе, но все равно.

– У тебя дела здесь? – спросил Ник.

– Закончила все дела. Вроде бы.

Он обрадовался моему ответу и предложил:

– Тогда выпьем кофе? Я тоже закончил.

Я только сейчас рассмотрела на нем белый халат. До этого пялилась только на лицо.

– Ты врач? Работаешь тут? – удивилась я.

– Врач, но не работаю здесь. Читал лекцию коллегам по приглашению. Я переоденусь за минуту. Подождешь?

– Конечно.

Никита потрепал меня по плечу и ушел дальше по коридору. А я сбросила бахилы и забрала вещи из гардероба.

Я вышла на улицу. Первым порывом было желание удрать. Говорить с Никитой о своей счастливой жизни я точно сейчас не смогла бы. Абсолютно разбитое состояние после ночи приправил дурацкий отказ гинеколога. Я собиралась посидеть в машине, проплакаться и успокоиться, пока не налетела на Ратманова.

Может, лучше действительно поболтать с ним в кафе и послушать его историю, чтобы отвлечься от личной драмы.

Я еще не решила, насколько это хорошая идея, а Ники уже вырос у меня за спиной.

– Здесь есть кофейня за углом или хочешь поесть основательно? – спросил он бойко.

– Кофейня в самый раз, – согласилась я.

Никита пошел вперед. Первый снег ложился кристалликами на его пальто. Я рассматривала широкие плечи своего бывшего и гадала о его судьбе.

Едва мы пришли в кофейню и сели за столик, я спросила:

– И что за лекцию ты читал местным врачам?

– Естественные роды в современной реальности.

Я не сдержала стона и спросила:

– И что ты за доктор такой?

– Акушер-гинеколог, – ответил Никита, поднося к губам чашку с кофе.

Я простонала снова, закрывая лицо руками. Нервный смех вырывался изо рта вместе с всхлипами. Я быстро успокоилась, но Ник все равно заметил мою неадекватную реакцию.

– Кошмар какой.

Я попыталась весело рассмеяться, но получилось противное карканье.

– А мне нравится. Лучшая работа на свете. Ты же знала, что я на медицинский поступил.

– Думала, ты станешь хирургом или дантистом.

– У них больше кошмара, – заметил Никита и спросил: – У тебя нет детей?

– С чего ты взял?

– Обычно чайлдфри считают мою работу кошмаром. Они и одного ребенка не могут вынести, а у меня их производство на потоке.

– У меня двое детей, – сказала я тихо и спряталась за чашкой кофе.

– Здорово. Рад за тебя очень.

Никита снова звучал очень искренне и дружелюбно. В любой другой день я бы стала рассказывать ему о Миле и Динаре, любимом муже, о счастливой и беззаботной жизни. Но больше этой жизни у меня не было. Только куча проблем.

Поэтому добрая улыбка и доброжелательный тон Ратманова взбесили меня до тряски. Я сорвалась в один момент.

– Ничего здоровского нет в моей жизни, Ник, – почти закричала я.

Никита встрепенулся. Улыбка сползла с его лица. Меня это только подзадорило.

– Все было здорово, пока муж не сказал, что нашел другую, и не ушел из дома. Он взял и бросил меня с двумя детьми. За пять минут. А я теперь еще и беременная. Одна, понимаешь? Куда мне этот ребенок? Хотела аборт сделать таблетками, пока срок еще маленький. Так меня послали подумать. Понимаешь? Ты же врач! Ты должен понимать. Объясни мне, о чем тут думать?!

– Это обычная процедура, – сказал Никита уже без улыбочки, спокойно и ровно. – Твой врач все правильно сделал. Тебе нужно подумать.

Он протянул салфетки, и я выхватила их, прижала к глазам. Убавив громкость, я продолжала негодовать шепотом:

– Не хочу я думать, Никита. У меня жизнь рушится. Я понятия не имею, что буду делать с двумя детьми теперь. Он может все у нас забрать. Как я буду платить за еду, квартиру, школу? Понимаешь, насколько все ужасно?

Вряд ли Никита понимал, но он продолжал сидеть со мной за столом и совсем не паниковал.

Любой мужчина в такой ситуации уже бы попросил счет и сбежал или мычал бы невнятно, мечтая закончить странную встречу.

Возможно, акушеры-гинекологи реагируют на бабьи истерики иначе? Он, наверное, всякого повидал в родовых. Мои сопли – не самые страшные жидкости, с которыми Ратманов имел дело.

Мне снова стало стыдно. Я еще раз высморкалась, поспешила сама уйти.

– Прости, Ник. Я тоже рада встрече, но сейчас не лучший момент для ностальгической болтовни.

Вытерев глаза, я собралась встать, но Никита поймал меня за руку и властно велел:

– Присядь, Лена. Куда ты собралась в таком состоянии?

– Домой поеду. У меня машина тут на стоянке.

– Не надо тебе сейчас за руль. Пей свой чай, суши сопли.

Он командовал, как Тимур. Но мужу всегда хотелось перечить, а приказы Никиты показались мне скорее заботой. Он точно не пытался меня продавить. Скорее, беспокоился.

– Слушаюсь, доктор, – буркнула я и бросила пытаться сбежать.

– Вот и умница, – похвалил Никита.

Он встал и сходил к стойке, вернулся с малиновой корзинкой.

– Давай, ешь, – велел Никита, отдав мне любимое лакомство.

Я чуть не расплакалась. Он помнил, что я люблю именно с малиной.

– Не перепутал? Малина все еще лучшая ягода на земле? – уточнил он с лукавой усмешкой.

– Обожаю ее и тебя, – выпалила я на эмоциях.

От его доброты у меня опять глаза были на мокром месте.

– Я не заслужила такого, Ник. Зря ты со мной возишься.

Никита сдвинул брови и отругал меня.

– Глупости какие. Мы же друзья.

– Я тебя бросила ради богатого взрослого мужика, – напомнила я, скорее уплетая песочную корзинку с ягодами.

Чтобы Никита не отобрал ее, если вдруг вспомнит все и решит меня наказать. Но он не собирался быть жестоким.

– Ты вышла за него, да? – спросил Ник.

– Ага.

– Ну… стало быть, все по-честному. Ты влюбилась, не врала мне.

– И твое эго не было задето?

– Было, конечно. Но я это пережил. Боюсь, что сам бросил бы ты тебя через год из-за учебы. Или потом из-за работы. Если честно, у меня совсем не было времени на отношения.

Я облизала ложку и самодовольно предположила:

– Неужели я единственная и неповторимая?

– Были у меня подружки, но все несерьезно. Мельком, – разочаровал Никита.

– Значит, ты не женат?

– Нет.

– Подозрительно.

– Вот и мама моя так говорит.

Я рассмеялась. Хотела продолжить его подкалывать, но у Никиты зазвонил телефон. Он извинился и отошел в сторону, чтобы поговорить. Я доедала свою корзиночку с малиной, запивая чаем, и смотрела на Никиту. Он выглядел шикарно, стоит признать. Ему очень шел строгий чернильный костюм, блестящая белая рубашка и темный галстук. Как будто не гинеколог, а начальник какой-то. Никита явно возмужал. Черты лица стали резче, глаза как будто ярче.

Интересно, как бы сложилось у нас, если бы не Тимур. Я была без ума от Ники. Мы проводили вместе все свободное время. Пока Тим не обратил на меня внимание, не стал настойчиво ухаживать.

Ох, глупо теперь представлять, что было бы если…

Никита прав, мы бы все равно разошлись.

– Прости, я должен ехать в клинику. Подбросить тебя? – спросил он, закончив разговор и вернувшись за столик.

– Нет, я на машине.

– Точно. Забыл. На стоянке?

– Ага.

– Проводишь?

Он приподнял бровь, флиртуя.

Я выругалась про себя. Какой еще флирт? Он знает, что я беременна, что я замужем, что муж бросил. Нельзя принимать за флирт банальное сочувствие.

Хотя сочувствие, конечно, не было банальным. Я совсем не ожидала, что Никита сможет привести меня в чувства. Они все еще были растрепанными, нестабильными и болезненными. Но я хотя бы собралась и не раскисла.

Никита помог мне одеться, открыл дверь и подал руку, помогая спуститься по скользким ступенькам с крыльца.

Невыносимый он человек. За мной так даже муж не ухаживал.

– Ты не против, если я спрошу… про беременность, – проговорил Никита, пока мы шли к стоянке.

– Спроси, – выдохнула я.

Возвращаться к этой теме не хотелось, но и избегать ее глупо. Сама вывалила на него тонну переживаний. Странно, что Никите это все интересно. Может, профдеформация.

– Ты знала, что беременна еще до того, как муж ушел?

– Догадывалась.

– И что чувствовала?

Я остановилась у машины и посмотрела на Никиту. Его вопрос снова взбудоражил чувства, которые я пыталась игнорировать. Мне очень хотелось, чтобы отчаяние перекрыло все остальное. Но и через боль я ощущала волнение. Приятное, теплое чувство.

Внутри меня маленький человек. Он не знал ничего, когда судьба объявила, что он есть.

У меня из глаз покатились слезы. Я ничего не ответила Никите на его вопрос, но начала оправдываться.

– Я ничего не умею, Ник. У меня нет образования. Я никогда не работала. Только сидела дома, рожала детей, пылесосила и готовила ужин. Что я буду делать с младенцем и двумя взрослыми детьми? Тимур не собирался становиться папой третий раз. Я вряд ли смогу рассчитывать на него.

– Ты лучше о себе подумай, – перевел тему Ник.

– Не представляю, как одной справляться с тремя.

– Да? – Ник снова приподнял бровь и показался мне слишком симпатичным. – Так уж и не представляешь.

Я вздохнула и опять не ответила ему.

Все я представляла. И как живот будет расти, и как малыш начнет пинаться, и как первый год я буду кормить, гулять, совмещать все со школой и кружками. Да, будет тяжело, но не невозможно.

К тому же Тим обещал помогать деньгами. А вдруг он вообще вернётся, если узнает о ребенке.

От одной мысли, что так случится, меня затошнило.

Я совсем не уверена, что смогу его принять обратно. Но и сильной, независимой женщиной тоже не станешь за один день. Я в тупике.

– Ты все-таки подумай, Лен, – проговорил Никита. – Мне кажется, не хочешь ты никакого аборта.

Его телефон снова зазвонил. Но он не ответил, а вытащил из кармана карточку.

– Мой номер. Мало ли что, звони в любое время.

Я приняла визитку и прочитала вслух:

– Никита Георгиевич Ратманов. Акушер-гинеколог.

Никита козырнул.

– В любое время, – сказал он. – Я буду рад помочь.

– Как друг или как гинеколог? – решила подколоть я.

Но он ответил на полном серьезе:

– И так и так, Лен.

Никита склонился и поцеловал меня в щеку. Я подалась порыву и прижалась к нему немножко. Очень по-дружески. И тоже легонько коснулась его щеки губами.

Ратманов подмигнул и быстро ушел к машине. Я успела отметить, что авто у него премиум класса. Видимо, он хороший гинеколог.

Глава 3. Новая реальность

После встречи с Никитой я успокоилась. Он очень здорово подсветил мне самое важное в жизни. Это мои дети. Тимура больше волновал бизнес и, как оказалось, любовница. А я сама десять лет назад сместила фокус на семью и дом.

Решив не рубить с плеча, я поехала забирать детей из школы. Привычная рутина поглотила мое время и избавила от лишних мыслей. После уроков я отвезла Милу и Дина в бассейн, съездила за продуктами, пока они плавали. По дороге придумала ужин, успела погуглить самые интересные и красивые рецепты.

Последнее время меня особенно увлекала эстетика еды.

Тимур мои порывы не поддерживал. Говорил, что я с жиру бешусь.

Может, и так. Зато я не сошла с ума от страха и жалости к самой себе, когда осталась одна.

Даже Мила оценила красоту ужина. От нее похвала была особенно ценной.

Она вообще была очень милой, не спорила со мной, делала все уроки, сама показала дневник и покаялась за тройку по английскому.

– Папе не говори, пожалуйста, – попросила она, когда я не сдержала печального вздоха.

Игнорируя упоминание отца, я сказала:

– Какие ошибки? За что три?

Мила принесла тетрадь и показала предложения, которые переводили в классе. Я удивилась, потому что у нее было всего две ошибки. Можно было и четверку поставить. Странно.

Мы разобрали с ней все недочеты, и Мила почти веселая пошла в ванную.

Динар быстренько разобрался с уроками и рубился в приставку.

Никто из них ни слова не сказал об отце.

Я чувствовала, что Мила не зря смотрит на меня очень внимательно, но решила пока ничего не говорить. Надеялась, что Тим передумает…

Сама не знаю, на счет чего у меня была надежда.

Даже если он передумает жить с любовницей, я не готова все забыть.

Да и вряд ли такое случится.

Но я рассчитывала уговорить его пообщаться с детьми. В памяти всплыли откровения какого-то певца о разводе. Он рассказывал, что, перед тем как уйти, долго общался с детьми, чтобы не травмировать их, сохранить отношения и теплоту.

Да, я все еще верила в чудеса. Однажды за мной пришел принц и забрал в свою красивую жизнь. Может, он и уйдет красиво? Или хотя бы достойно.

Конечно, я рассчитывала, что беременность тоже смягчит Тима.

В пятницу я отвезла детей в школу, созвонилась Риммой. Она обещала забрать их после уроков к себе в гости на выходные.

У меня появилось свободное время. Чтобы не накручивать себя перед встречей с Тимом, я тоже решила поплавать, устать и приготовить что-нибудь полезное, вкусное, красивое.

Но планы не осуществились. Не успела я переодеться после плавания, в шкафчике зазвонил телефон.

Даже звонок звучал грозно. Не взглянув на дисплей, я почувствовала, что звонит Тимур. И не ошиблась.

– Где тебя носит, Лена? – заорал он в трубку, не утруждая себя приветствиями.

К горлу подкатил ком, глаза защипало. Он все время так делал. Просто орал, если был не в духе. У меня не было сил дать отпор, а оправдываться я считала ниже собственного достоинства. Я ведь не преступница какая-то.

– Дети в школе давно. Почему тебя нет дома? – продолжал рычать Тим.

– Я в бассейне. Плавала, – просипела я.

– Живо домой дуй. У меня дела. Я не собираюсь ждать тебя вечность.

Я хотела сказать, что он мог предупредить заранее. И вообще у меня тоже есть дела и потребности. Бассейн – это полезно и все такое.

Но Тимуру все это было неинтересно. Он бросил трубку.

У меня тряслись руки, пока я одевалась. В машине я почти ненавидела себя за трусость, потому что торопилась так, что не досушила волосы.

Интересно, если я заболею, Тимур хоть капельку раскается за свое безобразное поведение?

Скорее всего – нет. Скажет, что сама виновата.

Муж меня не разочаровал.

Он заметил влажные волосы, едва я вошла.

– Лен, почему волосы мокрые? Еще и без шапки! Ты иногда хуже Милы. Что за девки у меня безмозглые, – начал он ругаться с порога.

– Неужели твоя новая девка умнее? – не сдержалась я.

Тим сузил глаза и процедил:

– Ты лучше завязывай со своим тонким сарказмом. Я пытаюсь…

– Расстаться по-хорошему, – закончила я за него. – Помню.

– Вот и молодец. Сделай кофе.

Надо было послать его в жопу с чертовым кофе, но я решила не лезть в бутылку. Тим и так был не в духе, а мне нажать кнопку несложно.

Я разулась и прошла на кухню. Тим сидел за стойкой. Пока я доставала чашки и включала кофемашину, он отсчитал из бумажника деньги.

– Двадцать тысяч, – сообщил муж, бросив наличку на столешницу. – Детям. На месяц.

У меня волосы зашевелились везде, где были.

– Ты шутишь, Тимур?

– Я абсолютно серьезен, дорогая. Что тебя не устраивает?

– Этого мало.

– На еду хватит. За квартиру, школу, бассейн и футбол я сам буду платить.

Я очень сомневалась, что этого хватит на еду.

– Ты в магазин когда заходил последний раз, Тимур? – поинтересовалась я.

– Если не хватит – позвонишь. Я переведу. Но лучше научись экономить, Лена. Ты последнее время разбрасываешь деньги, как фантики. Я вообще-то работаю, как скотина, чтобы вы жили в шоколаде.

Назвать мою жизнь сахарной последние годы язык не поворачивался. Я напрочь забыла все хорошее, что у нас было. На первый план выкатились обиды и постоянная ругань.

– Мне придется выпрашивать у тебя каждую копейку? Отчитываться с чеками, что ли? – выпалила я.

– А какие у тебя альтернативы, милая? Ты же ни черта не умеешь. Найди работу, если тебе мало денег. Сколько можно сидеть на моей шее?

Кофемашина захрюкала, наливая в чашку ароматный эспрессо.

Мне стало так обидно. Как он смеет вообще?

Я хотела вернуться в универ после рождения Милы, но Тим был резко против. Потому что ребенку нужна мама.

Я хотела пойти работать администратором, когда дочь подросла. Но муж опять запретил, потому что это вообще не работа. Там меня будут клеить мужики.

После рождения Динара я больше не заикалась о самореализации и какой-то финансовой независимости. Все мое время съедали дети, которых надо было водить в сад, развивать в спорте, сидеть дома, когда болеют.

Глупо все валить на мужа. Я сама каждый раз соглашалась с ним. Спорить с Тимуром – гиблое дело. Он все равно продавит и добьется своего.

За десять лет я превратилась в его обслугу. Ему пришлось бросить меня, чтобы я поняла это.

Хватаясь за остатки собственно растоптанного достоинства, я заявила:

– Можешь подтереться своими деньгами, Тим. Я подам в суд при разводе. Будем делить имущество и бизнес пополам.

Тимур моментально среагировал. Он отшвырнул чашку и рванул ко мне. Схватив за шею, муж склонился и буквально выплевывал слова мне в лицо:

– Ты в бассейне наглоталась хлорки с озверином, душа моя? Откуда такая храбрость, Лена? Думаешь, год на юридическом дает тебе право так со мной разговаривать?

– Не смей… – прохрипела я, хватаясь за его руку и пытаясь отодрать от себя.

Но Тимур был сильнее. Он крепче сжал мое горло, и я закашляла.

– Это ты не смей, девочка. Даже думать не смей о разводе со мной! Тем более о разделе имущества. Ты ни копейки не заработала.

Он отшвырнул меня, как котенка.

Я ударилась о холодильник и забилась в угол.

Слезы бежали по лицу, я судорожно всхлипывала. Тимура это не впечатляло.

– Если подашь на развод – с голой жопой оставлю. Детей заберу, квартиру – тоже. Поедешь к мамке в село жить одна.

– Что ты делать с детьми будешь? – засмеялась я сквозь слезы. – Они тебе не нужны.

– Это уже не твое дело. Живи тихо, Лена. Не порти мне жизнь. Сама знаешь, я слова на ветер не бросаю.

Самое паршивое, что я знала. Тимур общался по работе с разными людьми. Они действительно могли уничтожить меня во всех смыслах.

Год на юридическом и десять лет в браке научили, что закон всегда работает в пользу сильных мира сего.

– И не надо корчить из себя героиню, – продолжал Тим уже спокойнее. – Возьми деньги и не кривляйся. Если не хватит, я добавлю.

Он одернул пиджак и пригладил волосы у зеркала.

– Черт. Кофе на рубашку попал. Придется сменить.

Тим переодевался, продолжая добивать меня.

– Машину тоже оставляю. А тебе мало. Развод захотела и компанию мою. Какая важная. Как была жадной маленькой стервой, такой и осталась. Могла бы и следить за собой получше. Косметологию я тебе не запрещал. Собери мои вещи и отправь матери с курьером.

Тимур застегнул рубашку, еще раз пригладил волосы.

– Если понадобятся деньги, звони. Не надо изображать гордость. С голоду вам подохнуть не дам.

– И на том спасибо, – буркнула я. – Такой ты добрый.

Я думала, Тим снова рассвирепеет. Мой язык меня погубит. Я сначала говорю, а потом думаю.

Но муж вернулся на кухню, посмотрел на меня насмешливо и снисходительно, сказал:

– Дура ты, Ленка. Слишком дерзкая. Тебе и по морде съездишь, а ты будещь продолжать брызгать ядом.

– Мгм, змея ядовитая. Тебя все устраивало раньше.

Тимур склонил голову и согласился:

– Раньше ты помоложе была, дорогая. Дерзость для юных девочек. Тебе пора стать послушной и кроткой как овечка.

– Лучше сдохнуть.

– И это можно устроить. Не заставляй меня.

Тимур ушел, оставив меня раздавленной и униженной.

Вряд ли он будет убивать меня, но судя по тону действительно имел такую возможность.

Чтобы не сойти с ума от всего, что Тимур наговорил, я стала прибирать разбитую чашку, разлитый кофе. Но для этого, к сожалению, не нужно было много времени. Слезы все время текли из глаз. Я пошла умыться и зависла у раковины на два чала. Ревела, сморкалась, умывалась, умирала от душераздирающей боли.

Когда из меня вытекли все жидкости, я легла в кровать, закрыла глаза и мечтала не чувствовать ничего. Спасительное забытье сна спасло меня на несколько часов.

Я проснулась, когда за окном уже было темно. Мне очень хотелось пить. Я прошла по пустой квартире на кухню, налила стакан воды. От волос пахло хлоркой. Я вспомнила, что не принимала душ, чтобы скорее приехать к Тиму.

Что за дура! Как будто эта идиотская спешка помогла.

Шмыгая носом, я пошла в ванную, стала раздеваться, чтобы помыться. Настроила воду и скинула трусики, но заметила, что они испачканы. Я развернула их и с ужасом увидела кровь.

Немного, но она была.

Ребенок.

Я инстинктивно приложила ладонь к животу. Боли не было. Но мне все равно стало ужасно страшно. Про душ я снова забыла. Металась голая по квартире, отчаянно загугливая кровяные выделения на ранних сроках беременности.

Ничего хорошего об этом не писали. Хотя меня немного успокаивало, что нет кровотечения как такового. Вроде бы его не было.

Но каждая статья заканчивалась советом срочно обратиться к врачу или вызвать скорую.

Полагаться на государственную медицину мне не хотелось, а все частные клиники вечером в пятницу оказались с полной записью.

Наплевав на стыд, я решила позвонить Никите. Его визитка лежала в сумочке. Я набрала номер и долго слушала гудки.

– Алло, – ответил он устало через сто тысяч лет, когда я уже собиралась сбросить.

– Привет, Ник. Это Лена.

– Привет. Что-то случилось? – ответил он встрепенувшись.

– Лена Серова, – решила уточнить я свою девичью фамилию. Уж слишком бойко стал говорить Никита. Может, перепутал с другой Леной.

– Я узнал, Лен.

– Как?

– У тебя особенный голос. И только ты зовешь меня Ником.

Я зависла на несколько секунд, не понимая, что особенного в моем голосе.

– Ты поболтать? Или все-таки что-то случилось? – напомнил о себе Никита.

Я решила не тянуть и выдала по сути:

– У меня кровь. Немного. И ничего не болит.

– Кровотечение? – сразу стал уточнять Никита. – Уверена, что болей нет?

– Да. Я вообще случайно заметила. Вроде все хорошо, но мне страшно. Такое бывает на ранних сроках?

– Все бывает, – быстро ответил Никита. – Но лучше тебе приехать в клинику.

– Сейчас? – уточнила я.

– Конечно, – он назвал адрес. – Набери, как приедешь. Я тебя встречу.

Глава 4. Предложение

Мои первые две беременности были идеальными. Пару раз анализы шалили, но не более того. Я никогда не лежала на сохранении и понятия не имела, что такое тонус матки. Поэтому кровь на белье перепугала до ужаса. Каждую секунду я ждала боли или влаги между ног.

За руль в таком состоянии, конечно, сесть не решилась. Я вызвала такси и на всякий случай сгребла со стола деньги Тимура. Наличкой я почти не пользовалась, но в такой ситуации может пригодиться.

Чтобы немного отвлечься, я решила погуглить клинику.

У меня глаза на лоб полезли, едва я зашла на сайт. Даже по описанию и дизайну было понятно, что это очень, очень, очень дорогая больница. В ней сопровождали беременность и принимали роды. Очень индивидуальный подход. Очень красивые кабинеты и палаты. Очень хорошие врачи.

Оставалось молиться, что у меня хватит денег на прием в экстренном порядке.

Все-таки мы не в Лондоне живем, и это не королевский госпиталь. Я наделась, что моих рублей будет достаточно.

Никита, как и обещал, встретил меня на стоянке у больницы. Он галантно подал руку, помогая выйти из такси. Сразу стал собирать анамнез:

– Как себя чувствуешь?

– Нормально.

– Боли не появились?

– Нет.

– Выделения?

– Вроде нет. Во всяком случае я не чувствую.

– Уже хорошо.

– У тебя была внематочная когда-нибудь?

– Нет.

– Ладно. Венерические заболевания?

Я кашлянула.

– Нет.

– Давно проверялась?

Я закашлялась сильнее, и Никита сразу объяснил:

– Понимаю, что это неприятные вопросы, но учитывая полигамию твоего мужа – все может быть.

Я аж споткнулась. Никита придержал меня за локоть и не отпустил больше. Он открыл дверь служебного входа, выдал мне бахилы.

На нем была синяя форма, которая невероятно красиво подчеркивала цвет его глаз. Мне бы о болезнях думать, а я любуюсь бывшим.

– Не проверялась давно, – запоздало проговорила я. – Вроде в первую беременность сдавала все анализы, а со вторым не потребовалось. Не знаю почему. Или не помню. Столько лет прошло. Думаешь, у меня СПИД?

Я, конечно, предположила самое страшное. Никита на это только хрюкнул, но быстро взял себя в руки.

– Думаю, что все в порядке, Лен. Но нужно проверить на всякий случай.

Он отвел меня в какой-то кабинет, где я оставила куртку. Оттуда мы снова пошли по уютному коридору. Теплое освещение и приятный персиковый цвет стен очень успокаивали. Я бы с удовольствием посидела на симпатичном диванчике, но Ник постучал в дверь кабинета.

– Марина Борисовна, – проговорил он, толкая дверь. – Побеспокоим вас капельку?

– Без проблем, Никита Георгиевич.

Приятная женщина в ярко-розовой пижаме улыбнулась мне и моему другу. Я немного растерялась и не решалась войти. Никита подтолкнул меня вперед.

– Марина Борисовна отличный врач. Я мог бы и сам тебя осмотреть, но это будет несколько неловко. Да?

Я покраснела до корней волос. Если честно, у меня вообще не было никаких мыслей на этот счет. Я точно не думала, что Ник будет сам меня осматривать. Я вообще не думала. Просто тряслась и рассчитывала на какую-то магию.

– Д-да, спасибо, – проговорила я, запинаясь.

– Расскажи все, что мне говорила, – попросил Ник.

– Да, милая. Давай с самого начала. Что случилось?

Я прошла и села на стул напротив Марины Борисовны. Ник остался в кабинете. Он подпирал стену плечом и слушал все, о чем мы говорили. Молча.

Я все рассказала врачу, и она поспешила меня успокоить. Если кровотечения нет, то скорее всего ничего страшного не произойдет, ни со мной, ни с ребенком.

На всякий случай мне сделали УЗИ, аккуратно посмотрели.

– Я бы посоветовала остаться на ночь у нас, – резюмировала Марина Борисовна. – Не думаю, что есть опасность, но лучше побыть в больнице. Мало ли что. Анализы тоже можно сдать утром и домой.

– Согласен, – подтвердил Никита, который до этого абсолютно молчаливо находился в кабинете.

Осматривали меня за ширмой, УЗИ тоже делали там. Он не рвался сопровождать, но смиренно ждал всех результатов.

– Спасибо, – прошептала я совершенно растерянная из-за ложной тревоги. – Вы меня успокоили. Даже неудобно.

– Глупости, милая, – возмутилась Марина Борисовна. – В вашем состоянии нужно быть бдительной. Молодец, что приехала. Мы для этого и дежурим. Да, Никит Георгич.

– Так точно.

Ник подмигнул ей и открыл мне дверь, приглашая выйти.

– Я провожу тебя в палату, – сказал он, указывая мне направление.

Тут я уже пришла в себя и начала отказываться.

– Нет-нет, Никит. Я домой поеду. Ничего со мной не случится.

– Детей одних оставила?

– Нет. Они у бабушки.

– Тогда лучше оставайся, Лена. Не обсуждается.

– Я ничего не взяла с собой.

– Здесь есть все необходимое, -закончил Никита и открыл мне двери палаты.

Она больше была похожа на номер в гостинице.

– Я дежурю сегодня. Утром провожу на анализы и довезу до дома. Если станет хуже, сразу меня набирай. Договорились?

Я пожала плечами и решила не сопротивляться. После жестокости мужа доброту Никиты хотелось жадно черпать половником и пить без остановки.

Не сдержавшись, я обняла его и совершенно неожиданно разревелась.

Мне стало неудобно ровно через секунду, и я попыталась прекратить. Но Никита обнимал меня в ответ и не отпустил.

– Прости, пожалуйста, – прорыдала я ему в плечо. – Извини, я не хотела… Но ты слишком… добрый… ко мне.

Он тихонько засмеялся, поглаживая меня по голове.

– Я просто добрый, – сказал Никита. – Работа такая.

Я постаралась собраться и вытерла слезы. Хотя ужасно хотелось рыдать Никитке в плечо всю ночь. На его синей рубахе осталось мокрое пятно от моих слез. Я показала ему пальцем, но он только отмахнулся.

– Всего лишь вода. Высохнет. Ты отдыхай. Я загляну через часик.

Никита пришел через два часа. Я почти спала, неожиданно почувствовав себя в больнице лучше и спокойнее. Мой доктор принес контейнер с салатом и велел есть при нем. Я послушалась, отчиталась об отсутствии кровотечения и решила уточнить:

– Ник, сколько мне все будет стоит? Хотя бы примерно.

– Нисколько.

– Это неправильно.

– Ладно, будешь должна мне романтический ужин.

– Я беременна, Ник. И все еще замужем. Какой ужин?

Он усмехнулся и уточнил:

– Ужин для меня и моей девушки, Лена. Надеюсь, ты все еще хорошо готовишь?

Я вспыхнула. Конечно, он имел в виду не наш ужин. Как я могла предположить иное?

– Ты только не умри сейчас, – продолжал веселиться Никита. – Я пошутил про ужин. Да и девушки у меня нет. Пока.

– Что очень странно, – решила я сменить тему. – Ты слишком симпатичный молодой доктор, чтобы быть одиноким.

– Я много работаю. В том числе ночами. Просто времени нет. Но я зарегистрировался в приложении знакомств.

– Уже неплохо. Уверена, ты не безнадежен.

– Спасибо, Лен. Мне полегчало. Спи давай. Утром отведу тебя на анализы и подброшу домой. Если ночью будет плохо, звони мне или сестру вызывай. Не смей стесняться.

– Хорошо. Я поняла. Но похоже на ложную тревогу.

– Похоже, – согласился Никита. – Но это не отменяет бдительности. Доброй ночи.

– Доброй, – шепнула я.

Он вышел из палаты, оставив меня одну. Я почти сразу уснула, как он и велел.

Утром Никита сам меня разбудил, выдал стаканчик для анализов, показал процедурную. Медсестры буквально расплывались от счастья, когда Никита заходил в кабинет или шел по коридору.

Разобравшись с анализами и со мной, Никита велел собираться. Мы встретились у его кабинета, и он провел меня там же, где и встречал: через служебный выход на парковку для персонала.

Только в машине я заметила, что он трет глаза и выглядит очень уставшим.

– Не спал всю ночь? – спросила я.

– Немного подремал утром. Нормально, – успокоил меня Никита. – Я привык. Адрес скажешь?

Он ткнул в экран бортового компьютера и указал мне на навигатор. Я написала в строке адрес.

– Хороший район, – оценил Никита.

– И квартира хорошая, вздохнула я. – Только все это заслуга моего мужа. Я всего лишь домохозяйка. Понятия не имею, что теперь делать. Почему я забеременела в такой ужасный момент? Как мне содержать детей?

Слова вылетали изо рта автоматом. Как будто уши Никиты были созданы для моего нытья.

– Прости, – быстро взяла я себя в руки. – Ты и так мне помог. Не хватало еще скулить…

– Можешь скулить, сколько влезет. Стоит признать, повод у тебя не выдуманный для жалоб.

Я сдвинула брови и поинтересовалась:

– Как ты умудряешься подбирать слова, которые мне льстят?

– Лесть? Я и не думал льстить, – стал отбиваться Никита. – Банально сочувствую, Лен.

– Спасибо. Мне кажется, что благодаря тебе я ночью спала, а не рыдала.

Ники на это ничего не ответил, потому что навигатор обратил его внимание на скорый съезд. Но он улыбнулся мне устало, и снова я почувствовала себя лучше.

По дороге мы болтали о школе и общих знакомых. С Никитой было легко и спокойно. Как будто мы снова школьники, и нет повода для тревог, кроме экзаменов и прийти домой вовремя.

Но как только машина остановилась у моего дома, я снова стала взрослой, беременной, брошенной.

– Спасибо, что подбросил и за ночь…

– В больнице, – закончил за меня Никита. – Это могла быть горячая фантазия, но в итоге все намного прозаичнее.

Я засмеялась сквозь слезы.

– Как у тебя получается шутить в такие ужасные моменты?

– Циничный врачебный юмор, – развел руками Ники. – Кроме шуток, я еще позвоню тебе по анализам. Тебе бы вообще встать на учет в нашу клинику.

– Боюсь, я не смогу себе позволить.

Я видела, что у Никиты на языке вертится ,что мой муж сможет. Но я точно не собиралась просить у него денег на то, что смогу получить бесплатно. Именно так Тимур мне и скажет.

Собираясь попрощаться с Ники, я взялась за ручку дверцы, но он остановил меня.

– Подожди, Лен. У меня есть предложение…

– Руки и сердца? – нервно засмеялась я. – Боюсь, я все еще замужем.

Никита закатил глаза и объяснил:

– Хочу работу предложить. Я всю ночь о тебе думал.

– Да ты что. Вместо того, чтобы детей принимать?

– Параллельно.

– Ты страшный человек, Ратманов.

– После ночной – да. Ты меня дослушаешь или будем продолжать стендап комедию?

– Я слушаю, конечно.

– Ты все еще хорошо готовишь? Как в школе?

Без лишней скромности я похвасталась:

– Намного лучше.

– Ничего не может быть лучше твоих сырников с домашней карамелью.

– Может, – заявила я смело.

– Нет.

– Это вызов? Сейчас я заставлю тебя подняться и накормлю…

– Нет-нет, я откажусь, пожалуй.

– Струсил?

– Боюсь уснуть, пока ты будешь готовить.

Мне стало стыдно. Я дрыхла всю ночь, а он работал.

– Черт, я все время забываю, что ты со смены.

– Ничего. Так вернемся к предложению. Мне отчаянно не хватает домашней еды. Сам готовить не люблю, да и времени нет. Зато люблю есть. Рестораны и доставка надоели.

– Зажрались вы, Никита Георгич.

– Возможно. Так может ты спасешь меня от пафосной еды?

– Как? – я все еще не могла понять, куда он клонит.

– Мне нужен повар на пару дней в неделю. Максимум через день. Что скажешь?

– Я никого не знаю, если честно.

Никита взял меня за плечи встряхнул:

– Ау, Лена. Я тебя имею в виду. Похоже, тебе нужна подработка, а мне оооооочень нужна домашняя вкусная еда. Давай сотрудничать.

– Я не повар, Никита.

– Ну и что? Ты отлично готовишь.

– Не уверена, что справлюсь.

– Ну, хватит, Лен. Я уверен в тебе. Ты хотела меня отблагодарить за услугу. Приезжай в понедельник утром – сделай сырники на пробу. Если понравится, считай работа твоя. Круто я придумал.

Я нахмурилась. Никита придумал круто. Спорить с этим глупо. Но я не могла отделаться от аромата жалости, который витал в воздухе.

– Не думаю, что мне это подойдет, – гордо проговорила я.

Никита не стал уговаривать, хотя я готовилась к этому.

– Подумай, – бросил он. – Созвонимся в понедельник по анализам.

– Да, хорошо. Спасибо, что принял меня среди ночи в выходной.

– Обращайся.

– Угу. Пока.

Я кисло улыбнулась и вышла из машины. Обернувшись у подъезда, я увидела, что Никита не уехал, а ждет, пока я войду в дом.

Невыносимый человек. Очень хороший.

Почему-то помощь от него я принимала с трудом. Отвыкла, что добро может случаться со мной просто так.

За десять лет брака я привыкла, что за все надо платить. Тимур становился добрым после горячих ночей, каких-нибудь экспериментов в постели.

Никите я такого предложить не могла и чувствовала себя странно.

Собиралась подумать дома о его предложении, но не вышло. Меня в прихожей встретила Мила.

– Ты что здесь делаешь? – спросила я.

– А ты где была? – не растерялась дочь. – Я не дозвонилась.

Я достала мобильный и увидела пропущенный. Телефон стоял на беззвучном, пока я сдавала анализы, а включить забыла.

– По делам уезжала, – сказала я туманно.

Милу такой ответ устроил. Или она сделала вид.

– А я свалила от бабули, – сказала она также неопределенно.

Собственно, это и так было ясно.

– Почему? Поссорились? – попыталась я угадать.

– Нет. Надоело просто.

– А Динар?

– Его отец забрал.

Я вздрогнула. Милена ушла в свою комнату, оставив меня раздеваться в одиночестве. Мне не понравилось ее пренебрежительное поведение. Я решила больше не откладывать разговор в дальний ящик. И так тянула долго. Понятно, что Тим не вернётся домой. Наша жизнь изменится. Совать голову в песок, отрицая новую реальность, глупо.

Мила сидела на кровати в наушниках. Я махнула рукой, привлекая ее внимание.

– Отец говорил с тобой? – спросила я, едва дочь обрела слух.

– Нет. А что?

– Тебя не удивляет, что его нет дома несколько дней.

Мила ядовито хмыкнула.

– Я похожа на дуру, мам? Понятно, что он свалил в закат.

– Почему ты не сказала мне?

– А почему ты не сказала?

Я сдавила переносицу пальцами. Стало так больно и противно. Ради чего я берегла детей? Чтобы сейчас препираться, как будто мне самой двенадцать?

– Мне жаль, Мил, – проговорила я.

– Да пофиг, мам, – отмахнулась дочка. – Фиг с ним.

– Не говори так. Он все равно твой папа.

– Ради бога. Но это не отменяет факта, что он скотина.

– Мила! – я повысила голос. – Так нельзя.

– Тебе нельзя,– поправила она. – А ему все можно, похоже. Ты бы слышал, что он бабуле про тебя наговорил. Они думали, я сплю, и не стеснялись мыть тебе кости. Так что не старайся промыть мне мозги, мама. Можешь с Дином заниматься такой фигней. Он тупой. А я взрослая уже.

– Твой брат не тупой, – простонала я, чувствуя себя абсолютно беспомощной.

– У него на уме одни игры. Поехал с батей в автоматы, даже не спросил ничего. Он тупой, мам.

– Жизнь это поправит. Он повзрослеет.

– Ну-ну. Ты только не удивляйся, когда ему отец с бабулей мозги промоют.

– Посмотрим, – сказала я и ушла на кухню.

Я села за стол и расплакалась. Решения моего мужа уже влияли на детей. Мне было больно видеть Милу озлобленной и обиженной. Я так старалась сгладить их конфликт, но теперь станет только хуже.

Очередная волна отчаяния накрыла меня. Я старалась не рыдать, размазывала слезы, когда мне на плечо легла рука дочери.

– Мам, не плачь, – попросила она, присев на стул рядом. – Пошел он в жопу. Еще убиваться. Сам себе хуже сделал.

Меня так удивили ее слова, что я и плакать почти перестала.

– Чем хуже, Мил? Ему нормально. Он может себе это позволить.

– Зато у него не будет нас, – возразила она. – Такого счастья сам себя лишил. Ну не идиот ли? Ты крутая, мам. Красотка и вообще. Он еще опомнится и локти будет кусать. Вот увидишь!

Я рассмеялась сквозь слезы и обняла дочку. Так странно получить поддержку от своей маленькой девочки. В ее мире все было так просто.

В десять лет я тоже верила, что мир черно-белый, не видела нюансов. С годами максимализм затухает, заставляя все чаще идти на компромисс.

Я от души завидовала Миле, которая искренне верила, что все у нас будет хорошо. Уверять ее в обратном я не стала.

Мы еще немного посидели обнимаясь, и я решила сказать ей про ребенка.

– Мил, знаешь, я беременна. У тебя будет брат или сестра.

– Лучше сестру рожай, – пожелала Мила бесхитростно. – Одного брата-дятла мне хватит. Отец знает?

– Нет. Я еще не говорила. С тобой захотелось поделиться.

– Думаешь, он вернется, когда узнает?

– Сомневаюсь.

– Лучше бы не возвращался, – пожелала вслух дочка. – Пожалуйста, не плачь. Тебе нельзя переживать. Хочешь чай?

Я согласилась и наблюдала, как она хлопочет. Мила ворчала себе под нос, пока кипятила воду и заливала заварку кипятком. Меня беспокоило ее резко негативное отношение к отцу. Что-то от меня ускользало. Я точно знала, что бессмысленно вытягивать сейчас из нее что-то. Только закроется и набычиться. Сама такая была. Знаю.

Моя дочь повзрослела слишком быстро, к сожалению. Наше расставание скорее всего ускорит процесс. Я не желала своим детям того, что пережила сама. Но Тим не оставил мне выбора. Придется мне тоже повзрослеть и приспосабливаться к новой жизни.

Хватит надеяться на милость мужа и чудеса.

В тот же вечер я написала Никите, что согласна на испытание сырниками. Мы договорились встретиться у него в понедельник в десять.

Глава 5. Экзамен

Муж вернул Динара свекрови поздно. Он остался у бабушки еще на ночь, и утром она сама отвезла моего сына в школу.

По закону подлости мы, конечно, встретились у ворот. Римма буквально вцепилась в меня и повела по улице, чтобы высказаться.

– Как же так вышло, Леночка? Вроде все у вас было хорошо с Тимурчиком…

– Видимо, не было, – буркнула я под нос.

– Ты так старалась, а все равно не удержала. Вроде и молоденькая, и ладненькая вся. Двух деток родила, но не расплылась. На работу зря не устроилась. Была бы независимой. Но что уж теперь.

Очень хотелось выдрать руку и убежать в машину, чтобы не слушать весь этот бред. Но Римма держала меня крепко. Удрать я могла, только оставив ей свою руку.

Перечислив все мои промахи и напророчив тяжелое будущее, свекровь подытожила:

– Тяжело тебе будет выживать.

Я кивала, чтобы не завязнуть в бессмысленном споре. Думала, что на выживании она выдохнется, но самое вкусное Римма оставила на закуску. Вишенкой на торте она мне преподнесла новость.

– У Тима девка-то совсем юная. Едва школу закончила. Как ты была, когда вы поженились. Не зря говорят про беса в ребро. Пошел по кругу, что ли? Может, это кризис у мужчин? Мой тоже в это время гулял…

Я так и встала посреди аллеи. Вроде и не должна была меня ранить новость о юной любовнице, но ранила. Понятно, что Тимур не стал бы спать с кем-то старше. Но школьница. Я восприняла это как личное оскорбление.

Вспомнив, как он настойчиво добивался меня десять лет назад, я почувствовала тошноту. Выдрав с силой у свекрови руку, я поджала губы, стараясь не разреветься.

– Я не хочу больше говорить о Тимуре, – процедила я, почти не разжимая губ. – Пусть спит хоть с чертом. Обсуждайте это с ним. Спасибо, что привезли Дина.

Наплевав на все приличия, я пошла к машине быстрым шагом. Римма осталась стоять посреди улицы. Наверное, она рассчитывала, что я подвезу ее домой. Но слушать еще и в машине рассуждения о любовницах и кризисах у меня не было желания. Уверена, она расскажет Тиму, какая я невоспитанная и психованная. Но они и так не стесняются в выражениях, если верить Миле.

Спрятавшись в машине, я скорее выехала на дорогу. Хорошо, что заранее в навигатор забила адрес Никиты. Хорошо, что я давно вожу и могу безопасно ехать даже в самом ужасном моральном состоянии.

Но и на фоне очередного витка жизненной драмы я смогла удивиться хорошему жилому комплексу, где жил Никита. Не то чтобы я считала его совсем никчемным, но он недавно должен был закончить ординатуру. У врача в таком возрасте карьера только начинается. Я не ожидала, что район будет столь приличным. Не хуже нашего.

Сколько я себя помню, Тим работал, как проклятый, чтобы мы могли жить в достатке. Когда Никита успел встать на ноги – непонятно.

Квартира у него оказалась не хуже машины.

Он пустил меня в дом, и я присвистнула.

– Отличные апартаменты, – сообщила я прямо с порога.

–Спасибо. – Никита забрал у меня куртку. – Я недавно заехал. Как самочувствие?

Я вздохнула, но вываливать на него свои переживания не стала. Он, безусловно, спрашивал о здоровье физическом.

– Ничего. Нормально, – ответила я честно. – Ты творог купил?

– Сделал крюк, чтобы заехать в твой рекомендованный магазин здоровой еды, – похвастался Никита.

Я похлопала ему и пошла смотреть кухню. Она оказалась просторной, функциональной, нашпигованной по последнему слову техники и девственно чистой.

– Ты не готовишь совсем, – догадалась я, залезая в холодильник.

– Совсем. Я же говорил. Мой максимум – это кофе.

Он предложил, но я отказалась. У меня были другие радости сегодня.

– Ну, давай лишим плиту невинности, – сказала я, потирая руки.

Никита кашлянул, но пошлить не стал, в отличие от меня. Он жестом велел мне не стесняться, а сам сел за стол с чашкой кофе.

Пока я колдовала с манкой и творогом, он рассказывал о моих анализах. Они вполне его устраивали.

Сырники удались.

– Хватит и на завтра тоже, – сообщила я, посчитав количество в тарелке. – Я могу делать больше или меньше. Как скажешь.

– А можешь сесть и позавтракать со мной?

Я хотела отказаться. Но как только Никита предложил, у меня в животе заурчало.

– Ты ничего не ела с утра, – нахмурился доктор. – Садись, ешь. Это не обсуждается.

Его повелительный тон показался мне очень милым. Я решила подчиниться. Аппетит появился во время готовки от запахов и вида.

– Ленка, это божественно, – оценил Никита с первого сырника. – Пожалуйста, соглашайся мне готовить.

– Согласна, – сказала я. – Иначе зачем бы я пришла…

– Я был бы признателен, если бы ты приходила сюда вместе с клинингом. Компания просила меня оставлять ключ, но мне такая история не нравится. Лучше ты их будешь запускать. Я тебе доверяю.

– Вот как? Я сама себе не доверяю, Никит, – попыталась я пошутить.

Но он воспринял все серьезно.

– Из-за беременности? У тебя были раньше какие-то тревожные эпизоды?

– Не было ничего. Я просто пытаюсь тебя образумить. Мы десять лет не виделись, а ты готов доверить мне свою еду, свой дом.

– Это не самое дорогое, что я тебе доверял.

Ники подмигнул.

Я вспыхнула, вспомнив наши детские попытки стать взрослыми. Никита, разумеется, намекал на это. А я еще думала, что он не пошляк.

Зардевшись, я встала из-за стола с посудой, чтобы спрятать смущение. Ники сделал вид, что ничего не заметил.

Зато я увидела на полке янтарный сувенир и не могла не спросить:

– Это настоящая букашка там?

Никита собрал остатки посуды, принес к раковине и подтвердил:

– Да, вроде настоящий. Я отвалил за него нормально во всяком случае.

– Здорово. Я слышала, это большая редкость.

– Да. Я за ним буквально охотился. Ты знаешь, что жучки-паучки не сразу умирали? Просто не могли двигаться и постепенно угасали, каменели вместе со смолой. Немного жутко, но круто.

Никита от чистого сердца раскрывал душещипательные подробности, и я отреагировала на них. Предсказуемо плохо. Не в силах сдерживать больше слезы, я в очередной раз разревелась при нем.

Никита, конечно, не мой муж. Он на слезы реагировал очень эмпатично. Первым делом забрал у меня тарелки и выключил воду. Через минуту я уже сидела в гостиной и вытирала глаза с носом салфетками. Конечно, без извинений не обошлось.

– Прости, пожалуйста – бормотала я, шмыгая носом. – Я все время реву при тебе. Не знаю, что это за проклятие.

– Это жизнь, Лен, – философски изрек Никита. – От тебя ушел муж, еще и гормоны дурят из-за беременности. Странно было бы, если бы ты смеялась. Слезы – самый лучший антидепрессант. Не надо извиняться. Я, похоже, сам наговорил лишнего.

– Это не лишнее, а очень точное описание моей жизни.

– Ты про янтарь? -уточнил Никита.

Я покивала и высморкалась, бросила салфетку в кучку на журнальный столик. Надо будет обязательно прибрать за собой всю эту сопливую макулатуру. Не успела поступить на работу, а уже развела бардак.

Не стоило вываливать на Никиту очередную дозу своих грустных мыслей, но мне казалось, я взорвусь, если промолчу и засуну боль с переживаниями куда подальше.

– Я как тот самый муравей. Знала ведь, что накрывает смолой. Но не дергалась, не сопротивлялась. Ждала, пока с головой увязну. Вроде и жила, но как будто умирала все эти десять лет.

Никита неожиданно заспорил со мной.

– Ты сгущаешь краски. У тебя дети, Лен. Это точно не похоже на смерть.

– Дети, да. Они замечательные. Но у меня как будто нет меня самой. Я совсем не помню, чего хотела. Сейчас вот ты ел, чмокал и хвалил мою стряпню. Кажется – это самое чудесное, что я видела и слышала за последние годы.

– Ты собиралась поступать на повара?

– Нет. Я училась на юриста год. Бросила из-за Милы. Не могла от нее оторваться. И потом тоже самое с Дином. Мне кажется, они маленькие очень во мне нуждались. Да и учеба мне не нравилась.

Никита похлопал меня по руке.

– Боюсь быть несовременным, но я считаю, это правильным. Ребенок нуждается в маме до трех лет точно. Я всем своим пациенткам советую не торопится из декрета. Если есть возможность. Ты хорошая мама, Лен.

– Зато жена, видимо, не очень.

Я опять ляпнула лишнего, но Никиту это снова не напрягло. Он точно не в первый раз утешал беременную пациентку в растрепанных чувствах.

– Не надо всех собак на себя вешать. Даже сама сильная любовь иногда проходит.

– Была ли она? – спросила я саму себя. – Мне уже кажется, это и не любовь вовсе, а патология.

Никита кашлянул.

– Эээ, в каком смысле?

– Свекровь сказал, что любовнице мужа едва исполнилось восемнадцать. Его, видимо, тянет на девочек.

– Ух, вот это дела.

– Я тоже в шоке.

– Слушай, Лен. Может тогда и черт с ним, а?

Я рассмеялась.

– Говоришь, как моя дочь.

– Умные люди думают одинаково.

– Я слышала немного другу версию пословицы, но твоя мне больше нравится.

– Еще бы. Моя версия лучшая, – самодовольно фыркнул Никита.

Я попыталась собрать салфетки и уйти на кухню, но он не пустил.

– Тебе сейчас нужны объятия. Дружеские, – сообщил он и сгреб меня в охапку. Я встрепенулась, но в его руках оказалось очень спокойно и тепло. Глупо отбиваться от помощи и сочувствия. Вряд ли мне кто-то еще предложит каплю добра и плечо для пореветь.

Никита обнимал, гладил меня по волосам и спине, пока я не успокоилась окончательно. Через пару минут я стала испытывать нечто большее, чем признательность. Как раз в этот момент Никита отпустил меня и сообщил:

– В общем, ты принята на работу. Сырники были офигенными.

– Обещаю не реветь каждый раз у плиты.

– Ну… по обстоятельствам. Главное, не сморкайся в кастрюли. Всегда есть запас салфеток.

– Договорились. Еще условия?

– Хочу, чтобы ты стояла у меня в клинике на учете по беременности.

– Нет, – сразу отмела я его условие, которое больше смахивало на благотворительность. – Я и так у тебя по гроб жизни в долгу. Ты принял меня без записи, оставил на ночь, еще и на анализы отправил и ни копейки не взял. Я справлюсь сама, Никит.

– Не сомневаюсь, Лен. Но тебе будет выгоднее стоять у меня на учете.

– Это как?

– Ты, наверное, не интересовалась нашей клиникой, раз спрашиваешь.

Он говорил немного обижено, но врать я не стала.

– Если честно, нет. Не до того.

– Понимаю. Тогда позволь рассказать в двух словах.

– Ну валяй.

И он совсем не коротко, а около получала рассказывал мне, что врачи в его больнице не заставляют беременных постоянно сдавать анализы, ходить на прием, лазить на кресло. Все исследования они проводят по состоянию. Если будущую маму ничего не беспокоит, ей необязательно являться на прием. Такую систему они скопировали с западной клиники.

– Я был в Шотландии еще студентом. Местный лорд построил там офигенный госпиталь. Естественные роды, но под присмотром врачей. Ведение беременных тоже минимально, если нет патологий. Упор на нутрициологию как превентивную меру, а не на лекарства. Я знал, что в моей клинике будет именно такая позиция.

Я ахнула.

– Так это твоя больница?

– Не совсем. Пополам с братом. Его вдохновили мои рассказы, и были средства для начала. Я тоже вложился, и проект выстрелил. К нам со всей России едут. И звезды чаще стали забивать на всякие Майями в пользу местного роддома, – похвастался Ники.

– Теперь понятно, откуда у тебя такая машина и такая квартира. И возможность оставить меня в больнице на ночь без оплаты.

– Ты немного помешана на деньгах, – ласково укорил Никита.

– Да, я жадная стерва. Мне всегда мало.

– Так твой муж говорит?

Я вздохнула и покивала. Никита угадал, но судить меня за меркантильность не собирался. Вместо этого он деловито стал озвучивать свои условия.

– В общем, меня интересует твоя еда три дня в неделю. Понедельник, среда, пятница. Если согласуешь меню заранее – буду благодарен. Заказывай сама доставку продуктов. Не экономь. Также позвони в клининг и приглашай их, когда тебе удобно. За присмотр я добавлю к общей сумме, но вычту за твои посещения гинеколога.

– Взаимозачетом, что ли?

– Типа того. Налогов меньше платить.

Я прыснула.

– Какой ты продуманный.

– Приходится крутиться. Я немного и бизнесмен тоже. Давай ромашку тебе заварим и еще про еду поговорим.

Я послушалась, и мы снова пошли на кухню, где пили чай обсуждали меню и продукты. Я так увлеклась вроде бы деловой болтовнёй, что чуть не забыла о детях. Хорошо, что Никита стал тереть глаза и выпроваживать меня.

Я успела в школу как раз к звонку с уроков. Настроение мое кардинально отличалось от утреннего. Даже на мужа и его любовницу-пигалицу было почти плевать.

Глава 6. Плюсы и минусы

Моя жизнь изменилась, но не рухнула. Самым сложным оказалось поговорить с Динаром. Тупым он не был, как уверяла Мила. Да и глухотой тоже не отличался. Дин все замечал, хоть и не до конца понимал. Я долго рассказывала ему про любовь между мужем и женой, которая может закончиться. Но никогда не кончается любовь родителей к детям.

Динар слушал, не перебивая, пока я не иссякла.

– Папа сказал, что не будет жить с нами, – сухо подытожил он за меня.

Я ждала слез, неудобных вопросов, даже обвинений. Но Дин просто встал и ушел делать уроки.

Думаю, папа сказал ему чуть больше, и он уже все переварил.

Я собиралась пойти за сыном, но меня остановила Мила.

– Не трогай его сейчас. Только хуже будет.

Я с удивлением посмотрела на нее. За последние дни Мила говорила больше, чем весь прошлый месяц. Еще и советы давала.

Мне показалось, она знает больше меня. Я решила ее послушать и не стала доставать разговорами Дина. Дети разошлись по комнатам, как обычно, а утром Дин меня удивил. Я, как всегда, выдала ему немного денег на столовую, но он гордо отверг их.

– Мне отец дал, – буркнул он. – Себе оставь.

И переглянулся с сестрой.

Ох, как же много они знали. И, очевидно, обсуждали и разрыв, и наши финансы, и еще бог знает что.

Стараясь не расплакаться, я положила сыну омлет и булочку с маслом.

Говорить ему о беременности пока не стала. Сначала должен узнать Тимур.

Но муж не спешил общаться со мной. Он игнорировал сообщения, которые я писала, прося о встрече.

Я пыталась не паниковать, экономить и жить новой жизнью. Работа у Никиты очень помогла не сойти с ума и не провалиться в безденежье. Я обожала готовить. Мне нравилось радовать семью. Но готовить за деньги – отдельное удовольствие и эстетика. Хотя Никита не ел сразу, как в ресторане, но я все равно заморачивалась с внешним видом еды. Сырники формировала идеальными шайбочками, супы невольно выбирала яркие, а не только вкусные-сытные. Мясо тоже обязательно нарезала красиво. Ничего не могла с собой поделать.

В конце первой недели Ники прислал мне на карту круглую сумму. Мы не обсуждали с ним деньги. Я точно не ожидала настолько щедрую оплату и сразу позвонила. Он не взял трубку.

Пришлось отложить разговор до личной встречи.

Но нормального диалога не вышло. Когда я застала его дома и пыталась возмущаться, Никита зевнул и сунул мне бумаги на подпись.

– Все по договору, Лен, – сказал он устало. – Ты ведь и за клинингом присматриваешь, и продукты заказываешь.

– Это слишком много, Никит. Я не могу…

– Я тоже. Вообще не в состоянии вести разговор. Мне двоих под утро привезли, а ночью пришлось кесарево делать. Я сейчас сознание потеряю стоя. Прости.

И он ушел спать, стаскивая по дороге рубашку прямо через голову.

Я осталась стоять с договором на подпись и невысказанными претензиями. Думала, вдруг Никита ошибся, но в бумагах значилась та же сумма с учетом закупки продуктов.

Ники не проснулся, пока я была у него. Пришлось все подписать и уехать за детьми.