Пробанд. Идентификация

Глава 1

Женя влюбилась в Гела в тот день, когда она проснулась с ощущением счастья.

– Сегодня со мной произойдет что-то такое, от чего моя жизнь изменится, и я больше не буду серой мышью, и мои одноклассники не будут на меня смотреть, как на пустое место.

Зайдя в класс, Женя увидела новенького. Он сидел за ее партой. Она подошла и краснея от волнения и осознания, что все смотрят на нее, спросила:

– Это, вообще-то, моя парта.

– Мне сказали, что тут свободно, – новенький посмотрел на нее с интересом. – Что ты имеешь против меня? Ты меня даже не знаешь.

Женя уже не покраснела, а почернела от неловкости и желания провалиться сквозь пол и закопаться там в доски, притворившись пылью. Прозвенел звонок, который известил о начале уроков и Жене ничего не оставалось делать, как сесть рядом. Она отодвинулась как можно дальше и едва не упала. Потом поняла, что ведет себя глупо – парта-то ее, а ведет себя так, будто это она покусилась на его территорию.

Весь урок Женя контролировала себя, чтобы случайно не задеть новенького. Это было трудно поскольку он был довольно высок и широк в плечах. По сравнению с ним другие мальчишки в классе сразу стали казаться меньше и младше. Женя чувствовала, как нагрелась спина от взглядов, которыми ее сверлили. Она не привыкла к такому вниманию и потому заметно дёргалась, мечтая о том, чтобы урок поскорее кончился. Прозвенел звонок и Женя, не дождавших последних звуков, устремилась на выход.

Выскочив в коридор, замерла потому, что сообразила – а дальше то что? А дальше будет следующий урок и он пройдет в том же классе, значит и сидеть новенький будет по всей видимости с ней.

– Чего встала? – услышала Женя голос одноклассницы, Вики, которая третировала ее пожалуй чаще остальных. Стоило Жене прийти в чем-то новом, она тут же подруливала к ней с вопросом:

– Откуда шмот?

В классе, как и во всей школе шла незримая конкурентная борьба за право называться самым модным. Женя в ней не участвовала по понятным причинам – у родителей денег на такое не было, как и на телефон – она ходила со старым Мейзу, который достался от родителей. Спасало то, что производитель был мало известен, а внешне и по функциям телефон напоминал культовый «эппл».

То, что Вика выскочила из класса следом, означало, что она это сделала с какой-то целью и Жене предстояло это узнать. Но сначала надо было ответить, почему она вдруг резко остановилась.

Женя промолчала. А как иначе? Или надо было сказать, что она смущена потому, что новенький и дальше будет сидеть на ее парте, а она не знает, как к этому относиться.

Вика усмехнулась и неожиданно предложила:

– Хочешь поменяемся?

К такому повороту Женя была не готова.

– Не знаю.

– Что не знаю. Хочешь или нет? Или может ты запала на него?

Вика смотрела в глаза, и Женя снова почувствовала себя на операционном столе, где ей собирались сделать операцию, забыв или не сочтя нужным сделать, наркоз. Это была ассоциативная фантазия, но Женя не сомневалась, что и в реальности все будет так же потому, что это она. Спасение пришло неожиданно.

– У меня не хочешь спросить?

Рядом стоял новенький. Он вышел следом за Викой не просто так – понял, что ее интересует его соседка по парте. Вышел скорее из любопытства, отчасти потому, что не желал быть предметом обсуждения с самого начала. В школе, откуда он перевелся сюда, сплетни отравляли ему жизнь в течение нескольких лет. Неужели и здесь будет то же самое. Женя была счастлива, увидев, что Вика растерялась.

– Темы нет, спрашивать не о чем, – попыталась отговориться она.

– А ты попробуй придумать, – посоветовал новенький, зная, что девочку нельзя отпускать, не разобравшись и не проучив за попытку манипулировать им за его спиной. – Если никаких идей нет, будет так. Слушай внимательно. Я сижу там, где хочу и с тем, с кем хочу. Если я передумаю, то советоваться с тобой точно не будут. Вот с ней, да, – новенький посмотрел на Женю и улыбнулся ей. – Я сел без ее разрешения потому, что это ты меня подставила. Это же ты сказала, что тут свободно? А теперь хочешь поменяться? Как тебя зовут? – новенький обратился к Жене.

– Женя.

– Я Гел. Полное имя Гела, родители извратились. Женя, если ты не против, мне можно сидеть рядом?

Женя кивнула, повернулась и пошла по коридору быстрым шагом. Пришла в себя только когда оказалась перед турникетом, который проскочила на одном дыхании, охранник отвлекся на секунду и Женя оказалась на улице. В школу после этого решила не возвращаться. Слишком уж на нее произвели впечатления последние перемены в ее жизни.

Прошел месяц. Жизнь изменилась настолько, что Женя уже была готова признать – счастье возможно.

Гел был с ней приветлив, не более того. Но Жене казалось, что она значит для него намного больше. Возможно, даже он уже немного в нее влюблен. Гел видел, что Женя в его присутствии ведет себя странно. Но он уже к такой реакции на себя успел привыкнуть и не придавал этому значения до тех пор, пока Жена однажды не положила на его руку свою. Это произошло на уроке истории. Им показывали учебный фильм. В классе было легкое затемнение. Его рука лежала на парте, просто так, он постукивал пальцем по столу, стараясь не шуметь, слушал о чем говорит учитель. Когда Женя дотронулась до него, подумал, что это случайность и не отреагировал, а потом она положила свою руку сверху…

Он повернул голову и посмотрел на нее. Женя уставилась в парту.

– Жень, ты чего? – спросил ее Гел, стараясь говорить тихо. Но было поздно – Вика уже заметила, что там что-то происходит и даже привстала с места, чтобы не упустить ничего. Гел осторожно убрал свою руку, но Вика увидела достаточно.

В чате мгновенно разлетелась новость о том, что Женька клеит Гела, а он ее послал. В качестве доказательства фигурировало два фото. На первом Женина рука сверху. На втором Женина рука в одиночестве. И текст: «Упс. С чмошницами так всегда».

Ночь Женя провела в размышлениях о том, что лучше – вскрыть себе вены или выпить средство для прочистки труб и пришла к выводу, что надо действовать иначе.

На следующий день она сама подошла к Вике и громко предложила:

– Не можешь никак успокоиться? Тогда предлагаю испытание и все станет ясно – кто из нас с тобой чмошница.

Вика, не поворачиваясь к Жене, сквозь зубы прошипела:

– Пошла вон, чмошница.

– Зас**ла? Значит чмошница ты.

Послышался смех. Возможно смеялись по другому поводу или над Женей, но получилось иначе. Реакция Вики была мгновенной.

– На пустыре. В десять. Не придешь, в школе можешь не появляться, сгниешь.

– Сама сгниешь, – ответила Женя, стараясь, чтобы голос прозвучал уверенно. Но получилось не очень – надо было отвечать за свои слова….

Глава 2

– Зря ты это устроила, – Гел чувствовал себя виноватым в том, что произошло и злился на Женю – она неверно истолковала его отношение к ней – ничего, кроме дружеской симпатии по отношению к ней он не чувствовал. Не потому, что она не в его вкусе – просто не "проискрило"и все! Несмотря на брутальную внешность, в душе Гел оставался романтиком. Девушка его мечты была миниатюрной, как Дюймовочка, с волосами цвета меда и ароматом чистой кожи без намека на крем или духи. О своем интересе именно к таким девушкам он никому не рассказывал и если у одного человека был шанс об этом узнать, то это могла быть только Женя. Он не представлял, что у нее к нему что-то есть.

Мужчины в любом возрасте часто бывают удивительно слепы или недооценивают способность молодой девушки влюбиться, приняв ничего не значащий знак внимания за нечто большее. А может только делают вид, а на самом деле им нравится, что есть кто-то необязательный, но и он смотрит на тебя с обожанием..

Женя, несмотря на двусмысленность ситуации, выглядела на удивление спокойной и даже уверенной, будто точно знала, что будет дальше и ее эго будет вознаграждено.

– Забей.

Никогда раньше она с Гелом так не разговаривала. Он истолковал это, как обиду и копаться не стал – раз она так хочет, он сделает, как она просит и Гел выбросил историю с Женей и ее предстоящую стрелку с Викой из головы.

На следующий день пришел, как обычно в школу и обнаружил, что на месте, где в этому времени уже должна была сидеть Женя, никого не было. И сразу вспомнил про вчерашнее, обратив внимание на странную тишину в классе. Никто не шумел, не суетился, не орал и не толкался. Все сидели на своих местах тихо, старались друг на друга не смотреть.

Гел поискал глазами Вику. Ее тоже не было.

– «Видимо девчонки повыдирали друг другу волосы или разбили лицо», – подумал он и прикинул, у кого бы спросить, но на кого бы он не смотрел, все отводили глаза.

Вошел учитель в сопровождении директора школы и сказал нечто невообразимое:

– То, что вчера случилось в нашей школе, это не просто чп, это трагедия. Мы…, вы никогда не сможете это забыть. Вам не позволит ваша совесть, если она у вас еще есть. Я уже сомневаюсь, что у вас там вместо нее.

Директор школы сделала паузу, переглянулась с классным руководителем, который стоял рядом и смотрел на класс безучастно. Это был шок – взрослый человек не знал, как реагировать, что говорить и КАК к тем, кого до вчерашнего вечера считал просто детьми.

– Сейчас у вас будет урок, как в расписании. Потом приедет следователь и вас будут опрашивать, каждого в отдельности в присутствии соцпедагога. Ваших родителей мы известили. Кого не успели, вы можете сообщить им сами сейчас. Все начнется после 16 часов. Есть время подъехать.

– «Следователь?» – у Гела появилась новая версия – обе девочки попали в больницу. – Похоже, что все серьезно?"

На парту упал бумажный комочек. Гел не сразу его взял, потом обернулся и увидел, что на него смотрит один из одноклассников, с которым он так и не успел подружиться, здоровались и всё. Сейчас он хотел ему что-то сказать, один, из всего класса, который, как Гелу казалось, он успел изучить, чтобы понять – ни с кем сближаться не будет, хватит одной Женьки.

Он развернул комочек и прочитал:

«Тебя нет в школьном чате, потому ты не в курсах. Зайди сюда». И ссылка. Неприятное чувство шевельнулось и пропало, оставив в душе холодок, который вернулся, как только он увидел зрелище, открывшееся ему по указанной ссылке. Сначала Гел ничего не понял, а когда догадался, холодок постепенно превратился в ледяной панцирь для его сознания – оно отказывалось воспринимать увиденное. Глаза фиксировали и посылали сигнал в мозг, который не реагировал, только запоминал.

Картинка была со звуком. Действие разворачивалось на известном пустыре, как девочки и договаривались в его присутствии. Трансляция велась онлайн, он смотрел уже в записи и отметил, что таймер зафиксировал начало – 22.15.

– Ты опоздала, – сказала Женя с вызовом, направляя камеру на Вику, которая пришла не одна, а в сопровождении целой группы то ли зрителей, то ли участников непонятно чего.

– Нафига снимаешь, – спросила Вика со злой усмешкой и в свою очередь тоже достала свой телефон, включила камеру, которую направила на Женю.

Сначала трансляция шла с Жениного телефона, потом с Викиного. Было видно, что остальные тоже расчехлили свои «око саурона». Трансляция шла уже с нескольких камер. Следователи впоследствии насчитали не менее пяти.

– Сейчас будет шоу. Как ты любишь.

Вика снова хмыкнула. Она все еще не понимала, чего ожидать от Жени, которая никогда особой смелостью не отличалась и старалась держаться в тени, не привлекать к себе внимание. И вдруг такой демарш. Может чокнулась? С этими тихонями всегда что-то не так. Группа поддержки была приглашена как раз для непредвиденных обстоятельств. В случае прямого столкновения, которое вполне могло перерасти в драку, Вика полагалась на себя. Но вот в остальном… и она не ошиблась.

Женя вытащила из своего рюкзака огнетушитель. Вика и группа поддержки дружно отпрянули. Если эта ненормальная хотела их облить из огнетушителя, но непонятно было – кто стал бы это фееричное шоу снимать? В противном случае толку от такого стрима не было. Все стояли напряженные и ждали. Женя, не замечая их реакции, продолжала деловито возиться в рюкзаке, из которого вытащила бутылку. Вика все еще не понимала сути шоу, обещанного Женей. Та показала бутылку с жидкостью для розжига.

– Шашлык решила нам организовать? – нахмурилась Вика, которая сочла такой повод для разборок унизительным для себя и нелепым. – «Точно долбанутая на всю голову», – снова подумала она, наблюдая на тем, как Жена открыла бутылку и … начала обливаться ею.

– Э, ты чё, окончательно …? Шашлычок из тебя будет? Ну, норм. Это на тебя так Гел подействовал? Слышь, ты, чебупеля, поясни, ты это с горя или избытка чувств? Что б мы знали – нам рыдать или поржать.

Женя, как зомби, продолжала поливаться из бутылочки, а когда та кончилась, снова полезла в рюкзак, покопалась там и вытащила спички.

– Э, ты че, серьезно? – спросила Вика, на всякий случай, отступая еще на несколько шагов.

– Шутки кончились. Еще не поняла? – голос Жени звучал мрачно, по тому, как он срывался, чувствовалось ее волнение.

Она начала зажигать спички, но они ломались потому, что руки сильно дрожали. После нескольких попыток Вика наконец поняла, что за шоу предстоит и попыталась остановить Женю.

– Эй, дура, кончай это безумие. Отдай спички! Слышь, кому сказала, отдай!

– Пошла ты, – огрызнулась Женя, продолжая свои попытки зажечь спичку. Наконец ей это удалось. Спичка засветилась крошечным огоньком. Вика наклонилась, набрала в легкие воздуха и дунула. Пламя затухло.

– Зачем? – спросила Женя и посмотрела на Вику с недоумением.

– Что зачем? Все, я ухожу. А ты делай, что хочешь!

Если бы Вика так и сделала, вероятнее всего, на том бы и закончилось. Женя устраивала все для нее и Вике была отведена одна из главных ролей.

– Теперь все поняли, кто из нас двоих с...... Эй! – Женя помахала в камеру. -

Все видите? Вот как надо проверять – кто чего стоит – не шмот, а огонь!

Женя сопроводила свои слова смехом, в котором слышалось больше истерики, чем искренней радости. Ее триумф был неполным.

Вика остановилась, повернулась к ней, посмотрела на нее с ненавистью за то, что ею, Викой, которая всегда гордилась своей независимостью, какая-то зачуханная лохушка сейчас командовала, обзывала и это видели все! Репутационные издержки могли быть слишком высокими. Требовался реванш, но как, если эта чокнутая стоит тут со спичками и вся воняет этой жидкостью для розжига костров?

Женя видела, что Вика колеблется и, не давая ей второго шанса уйти или сбежать, не важно, уже спокойно чиркнула спичкой и бросила себе под ноги.

Пламя вспыхнуло и побежало ручейком вверх по одежде. Сначала было тихо. Очень тихо. Потом послышался стон. Камера снимала Женино лицо, которое исказилось от боли. Она крикнула:

– Че стоишь, овца! Бери огнетушитель! Туши! Я же сгорю!

Вика посмотрела на огнетушитель, который валялся возле нее, наклонилась, подняла и пожала плечами, растерянно проговорила, ее голос дрожал:

– Но я не умею. Как это работает?

Она крутила огнетушитель в руках, с опаской нажимая на все подряд, но он только шипел и плевался пеной. Этого было явно недостаточно, чтобы затушить пламя, которое уже охватило Женю с ног до головы. Она превратилась в огненный факел.

Гел закрыл глаза. Он больше мог на это смотреть, только слушал.

– Тушите! Валите ее на землю! Тушите куртками! Как его включить!

Какофония криков, мата, боли доносилась до него будто издалека. Уши заложило, как в самолете во время набора высоты. Гел схватился руками за голову и завыл, потом выронил телефон и с грохотом повалился на парту, расталкивая стулья во все стороны. Зато он больше ничего не слышал. Пришла спасительная темнота и тишина.

Глава 3

Сознание включилось, и Женя обнаружила, что стоит на гребне высокой горы. Справа и слева – покатые обрывы, которые невозможно было преодолеть, если даже она бы стала спускаться ползком. Идти назад тоже не вариант – она только попыталась скосить глаза, чтобы посмотреть в том направлении, но покачнулась и едва успела восстановить равновесие. Единственно возможным оставалось – идти вперед. Осознав это, Женя невольного стала оценивать свои шансы и поняла, что скорее всего она сорвется вниз.

– «С другой стороны, если стоять на месте и не идти никуда, можно продлить свою жизнь», – подумала она и в ту же секунду порыв ветра едва не сбросил ее в бездну. Она переступила с ноги на ногу. Этого движения хватило, чтобы вызвать камнепад, который привел к тому, что часть горы позади нее исчезла – осыпалась. Женя видела это, скосив глаза до упора. Оползень разрушил тропу, по которой она сюда пришла и продолжал подъедать ее потихоньку, подбираясь к её ногам и торопил к принятию решения. Она посмотрела вперед, «уцепилась» взглядом за скалу, которая находилась от нее метрах в десяти, затаила дыхание и сделала шаг вперед. Камни будто ждали этого момента и тут же пришли в движение. Она не видела, скорее почувствовала, что провал за спиной стал еще ближе.

– Если я буду стоять или буду идти слишком медленно, я упаду. Значит мне надо идти быстро, очень быстро, – прошептала Женя, обращаясь к самой себе, поскольку тут, судя по всему, никого, кроме нее, не было и если бы ей пришлось сейчас погибнуть, то об этом никто бы не узнал.

Женя представила, как ее тело, похожее на переломанную куклу, будет лежать под щебнем до тех пор, пока новые осыпи не скроют его от посторонних глаз. Она не ощутила страха, но ей стало грустно, как будто она последний человек на земле и если уцелеет, то это будет отложенная смерть, а не будущее, за которое стоило б побороться.

Нечто похожее она уже испытала однажды, когда была в летнем городском лагере круглосуточного пребывания, куда ее поместили родители. В одну из суббот пришли ко всем детям, кроме нее – родители перепутали дни и пришли в воскресенье, когда Женю с другими детьми увезли на экскурсию. Ночью Женя сбежала из лагеря. Ее нашли на вокзале, где она ждала первую электричку. Ей тогда повезло. В ту ночь возле вокзала гуляли местные и подвыпившая компания уже присматривалась к девочке, которая сидела на платформе одна потому, что двери вокзала по новым правилам оказались закрытыми. Ее отсутствие вовремя обнаружили. Воспитатель первым делом бросился на вокзал и успел. Женю уже обступили. Пришлось провести «переговоры», которые увенчались успехом потому, что у воспитателя, к счастью, оказался при себе «травмат», выглядел, как настоящее боевое оружие. Женя даже не успела испугаться, но успела влюбиться в своего спасителя. Её не стали ругать за самовольную отлучку из лагеря, настолько все были рады, что с ней ничего не случилось. Родителям о происшествии не сообщили и попросили Женю не рассказывать:

– Не надо их беспокоить, а то они будут тебя ругать. Она послушалась, и родители ни о чем не узнали. За пропуск родительского дня они тоже не стали оправдываться, хотя чувствовали себя виноватыми, потом все же решили, что просить прощения за такую оплошность не стоит – это же ерунда.

Женя вернулась из лагеря другой. Родители заметили перемену и решили, что она просто за лето стала старше. В ее душе с тех пор поселилось чувство одиночества, о котором она раньше понятия не имела. Сначала ей было неприятно, больно, обидно до слез, а потом стало хорошо. Она научилась прятаться в том мире, где чувствовала себя хозяйкой и могла говорить обо всем и обо всех все, что думала, а не то, за что могли похвалить. Но идиллия длилась недолго. Взрослея, Женя ощутила острую потребность разделить свое одиночество с кем-нибудь. Время шло, а поиски друга затягивались. Пока не появился Гел…

Воспоминания о нем «ударили» в Женю. Она «вцепилась» в скалу, которая обещала спасение и побежала к ней, изгоняя из воспоминаний Гела решительно, будто от этого зависела ее жизнь. Когда встал выбор «она или он», она выбрала себя.

***

Вокруг кровати Жени собрались врачи, которые переглядывались и качали головами.

– Молодой организм возьмёт свое…

– Вовремя доставили в наш ожоговый центр, и бригада скорой попалась толковая…

– 49% ожогов…

– Предстоят операции по пересадке кожи…

– Рубцы все равно останутся. У семьи нет денег на качественную пластику. Жаль, это останется с ней на всю жизнь…

Женя все это слышала сквозь туман, который опутывал сознание, мешая увязать голоса с образами.

– «О ком они говорят? – думала она, пытаясь представить, что значит 49% ожогов. Потом все снова исчезло и она вновь увидела себя на тропе. До заветной скалы оставалось совсем немного. Она уже протянула руку, чтобы дотронуться до нее, как вдруг резкая боль «вцепилась» в ее ноги. Они горели огнем и каждый шаг теперь был как по раскаленным углям. Мозг увязал ассоциацию с недавней реальностью. Женя вспомнила про то, что случилось на пустыре.

– «Вот я дура. Зачем! Как глупо…», – Женя даже застонала от чувства жгучего стыда и сожаления от того, что сделала. Сейчас ее поступок казался ей нелепым и жалким. – Что я хотела им доказать? Кому – им? О чем я думала?»

– Дайте обезболивающее, аккуратно. Завтра пригласите психолога. Думаю, он уже понадобится. Зеркала не давать.

– «Опять эти голоса… О ком они говорят? Почему не давать зеркало? – лекарство через катетер проникло в кровь, разбивая боль на комариные укусы. Женя попыталась сосредоточиться, но не смогла вернуться даже на прежнюю тропу. – Что там со скалой? Я успела до нее дойти?» – было последним, о чем она подумала перед тем, как снова провалиться в глубокий сон, на этот раз уже без видений.

***

Прошло несколько лет.

По улице шла девушка. Ее высокая фигура привлекала внимание своей атлетичностью и походкой, которая выдавала в ней человека, привыкшего к физическим нагрузкам. И в ней была грация дикого зверя – плавные движения, настороженность и уверенность в своей силе. Одежда тоже была необычной. Свободный элегантный костюм из мягкой дорогой ткани скрывал все тело. Открытыми оставались только руки и часть лица, но и это при более внимательном рассмотрении, оказывалось иллюзией за небольшим исключением. Несмотря на раннюю осень, на руках были надеты замшевые перчатки телесного цвета, а вокруг шеи драпировался шелковый платок. Широкие черные очки с массивными дужками закрывали не только глаза, но и виски. Открытыми оставались подбородок, хотя и не весь, губы и часть носа. Чувственные, припухлые даже при том, чтобы были плотно сжаты, губы привлекали к себе внимание. Каштановые до плеч волосы эффектными полулоконами спадали на плечи, наводя на мысль скорее о дорогом парике, чем о ежедневной привычке делать себе такую укладку. Но тут уже так – вероятность узнать правду была нескончаемо мала.

Она зашла в кафе и села у окна, откуда было хорошо видно всех входящих. К ней подошел официант, но она покачала головой, дав понять, что пока ничего заказывать не будет.

– Я жду гостя. Там будет видно, возможно, мы уйдем отсюда. Хотя, принесите воды.

– Только воды?

– Это сложно? Или этого нет в меню?

– Есть, но у нас только Тасманский дождь.

– Неужели, – улыбнулась девушка и, откинувшись в своем кресле, окинула официанта взглядом, который он не смог оценить потому, что глаза девушки скрывали очки – их она не сняла даже в помещении.

– Принести?

– Я похожа на лохушку, которой можно впарить фильтрованную дождевую воду?

– Нет, но…

– И я о том же. Принеси обычной. В закрытой бутылке и без газа.

Официант поджал губы и отошел, всем своим видом показывая, что воды гостья не дождется. Но это не огорчило девушку, скорее наоборот, она была рада, что отделалась от назойливого сервиса, причем вот так просто, сыграв на самолюбии

– А мог бы получить хорошие чаевые, – проговорила девушка, устраиваясь поудобнее. Она достала телефон из небольшой сумочки через плечо, «зашла» в соцсеть. Открылась страница одного из сайтов знакомств. Проверила, нет ли для нее сообщений от знакомого с ником «Дени», с которым она переписывалась давно и сегодня, наконец, они договорились о встрече.

Дени был не единственным из ее «виртуального гарема», которым она обзавелась, заводя знакомства на разных сайтах. Но он дольше всех собирался на эту встречу, будто что-то почувствовал.

– Привет, – раздалось у нее над головой. Девушка не вздрогнула, хотя голос прозвучал неожиданно – она не заметила, когда он вошел. Свою озадаченность она постаралась скрыть за игривым тоном:

– Нехорошо так подкрадываться, я ж могла испугаться.

– Могла. Но не испугалась, – молодой мужчина лет 35 смотрел на нее внимательно и настороженно.

– «А ты и правда, красавчик, как перед таким устоять», – подумала она и сказала вслух совсем другое: – А чего мне бояться, тут много людей.

– Резонно.

Мужчина сел и тоже откинулся в кресле, как и она. Теперь они сидели и смотрели друг на друга, пытаясь понять – кто есть кто.

– На фото ты тоже в очках. Думал, здесь снимешь.

– Сниму. Но не здесь, – ответила девушка и улыбнулась, показав ровные зубы, на одном из которых, однако, виднелась небольшая щербинка, которая выдавала в ней любительницу погрызть семечки.

– Я понял. Чего-нибудь хочешь? Что-то уже заказала?

– Да, воды, но ждать, думаю, не стоит. Официант никак не придумает, как плюнуть в закрытую бутылку. Мы с ним немного повздорили.

Мужчина улыбнулся, но настороженность никуда не делась. Он по-прежнему внимательно изучал девушку и не мог не восхититься ее фигурой. Даже сидя в кресле, она выглядела эффектно, не говоря про движения – как она поворачивала голову, улыбалась или чуть прикусывала верхнюю губу, как перебирала пальцами руки, одетой в перчатку.

– А перчатки зачем? Вроде, не холодно, – спросил он.

– Ты же говорил, что любишь нестандартных девушек. Вот я и подумала, что могла бы тебя заинтриговать. Это очень дорогие перчатки, – она протянула руку и положила ее на стол рядом с его рукой, слегка касаясь.

Решительный момент наступил и его спровоцировал не он, как обычно бывало при встречах, а она – избранница, которую он нашел на сайте знакомств во время своей «охоты». Инстинкт самосохранения шепнул, что все слишком необычно, «охота» может оказаться непростой настолько, что трудно предсказать – кто будет «охотником», а кто «жертвой». Но девушка буквально гипнотизировала его своим голосом, губами, своими движениями. Ему уже не терпелось приступить к основной части своего плана. Но для этого надо было уговорить ее сесть к нему в машину и дать себя увезти…

Глава 4

С тех пор, как Женя смогла самостоятельно дышать, прошло несколько лет, но она так и не избавилась от чувства, что временами ей не хватает воздуха. Легкие сжимались и не хотели расправляться всякий раз, когда она замечала, что на нее смотрят. О, как ей хотелось стать невидимкой, чтобы никто и никогда больше не мог причинить ей боль, не физическую – с ней она бы справилась, уже был опыт. Ее угнетало осознание собственной беззащитности перед внутренним "врагом", который поселился внутри и научился манипулировать, завладевая ее легкими. А еще он был начеку и стоило ей выйти на улицу, ждал момента, когда кто-то обратит на нее внимание.

В такие моменты с Женей происходила удивительная метаморфоза – она оказывалась в мире, в котором отсутствовала гравитация, ее ноги повисали над бездной, и она держалась в воздухе только за счет того, что стискивала зубы. Главное было не дать остаткам воздуха покинуть легкие. Это состояние длилось недолго. Обычно она не выдерживала и открывала рот. Зрелище разлетающихся во все стороны пузырьков, наполненных воздухом, которые выпархивали из ее легких, как птицы, завораживало и погружало в оцепенение. Женя могла так стоять до тех пор, пока кто-то не замечал, что странная девушка в темных очках и шарфом, который закрывал все лицо, не сходила с места уже более полу часа.

Однажды она даже упала от изнеможения и ее увезла скорая. Врач осмотрел, не нашел никаких травм и посоветовал Жене пройти обследование у психиатра на предмет более глубокого расстройства, чем то, что мог выявить психотерапевт. Она едва дождалась, когда ее отпустят и дала себе слово, что больше так не подставится и сможет себя контролировать – не будет застывать соляным столбом, когда ее «увидят». Женя называла так состояние, когда на нее обращали внимание – концентрировались на ней, рассматривали, замечали странности и задавались вопросом, который легко угадывался:

– «Что она прячет? Она что-то скрывает? Что у нее под шарфом? Ее лицо изуродовано? У нее нет глаз? Ее нос ненастоящий?» – и т.д. Каждый вопрос был в точку – ее лицо было обезображено шрамами после того, как она обгорела; один глаз можно сказать «испарился», ей предложили искусственный, но она отказалась; единственное, что удалось пластическим хирургам, это провести качественную пластику носа – он выглядел, как настоящий, даже лучше. Все остальное, включая волосы, у Жени было теперь чужое.

Она стойко терпела, когда ее рассматривали врачи – это их работа. Но она не выносила, когда ее уродство замечали посторонние. Женя не могла сказать, что бесило больше в этих взглядах – жалость или брезгливость или все вместе. Она знала – это взгляд обывателя на чужое увечье. Сочувствие, понимание, попытка сблизиться с ней, чтобы проявить сострадание были ничего незначащими дополнениями.

Женя не могла изменить того, что произошло, но попыталась наладить свою реальность и первым делом занялась тем, что скрыла свои увечья и научилась управлять своим "врагом", не давая ему себя задушить.

Она выкупила абонемент в спортзал на ночное время, оплатила виртуального тренера для индивидуальных тренировок и занялась собой. Женя занималась настолько упорно, что через короткое время ее перестали узнавать даже родители. Прежняя Женя, которая обычно ходила, втянув голову в плечи, как напуганная черепашка, исчезла навсегда, а к новой Жене, которая подтягивалась на турнике во дворе больше отца, родители привыкнуть не успели. Она от них съехала. Женя сняла себе жилье, когда ей исполнилось 18, получила выплату за проданный дом в деревне – бабушка умерла и отписала его ей.

Работа на аутсорсинге по компьютерному администрированию сайтов давала возможность для реализация довольно экстравагантных желаний. Например, Женя вдруг заинтересовалась условно старинными фотографиями не позднее 80-х. Она скупала их пачками, не торгуясь. Ее клиентами были "бесхозные", как она называла "старички"и "старушки", позабытые и позаброшенные своими родственниками до тех пор, пока не придет время делить наследство. Женя хорошо помнила, как даже ее родители не заинтересовались старыми фотографиями, которые обнаружились в чемодане на чердаке. Он и стал началом ее коллекции, но не сразу. Женя сортировала фото по типажам, раскладывала по альбомам. Ей нравились лица, которые она видела на них. Жене казалось, что она, рассматривая фото и тех, кто на них, путешествовала во времени.

– Почему они всегда улыбаются? И это не «чиз», улыбки настоящие, как и они сами. Не то, что мы.. я…

Прошлое, которое ей не принадлежало, оздоравливало и меняло. Она будто подключалась к источнику чистой энергии, пользуясь обычной розеткой, которую обнаружила случайно на стене в старом полуразрушенном доме. Она не становилась другой, в этом Женя была уверена, как и в том, что она возвращалась к себе, такой, какой ее задумал бог или тот, кто назвался его именем, чтобы создать в том числе и её.

Оставалось найти цель, смысл, миссию. И она ее нашла, тоже случайно – откровение посетило ее во время общения на сайте знакомств, где она завела аккаунт с определенными целями и получила намного больше, чем рассчитывала.

Исключив для себя возможность реальных отношений, Женя погрузилась в изучение виртуальных, тем более, что эта отрасль уже получила достаточное развитие, чтобы можно было раскрыть потенциал не только свой, но и партнера. Женю привлекала полная анонимность и добровольное согласие на все, что угодно. Игра ее увлекла настолько, что ей уже казалось, что она нашла выход из своего положения и быть невидимкой не так уж и плохо, а реальность вовсе необязательна.

Постепенно сложился имидж, образ, который с некоторых пор жил сам по себе, прикрывая ее собой. Она выбрала никнейм «Одри» не привязываясь ни к чему и ни от чего не отталкиваясь, только звуки, похожие на имя, не более. Безликое, неодушевленное и всесильное.

Все шло хорошо до тех пор, пока она не уловила в сети непонятную активность. Кто-то невидимый, как и ее враг, который пытался ее задушить, поселился в виртуальном сообществе анонимных любовников. Женя заметила его присутствие по тому, как некто под ником «Дени» зачастил не только ней. Одри уже обзавелась своим кругом, в котором тоже заметили чужака.

«Чайная роза»:

– Он к тебе заходил?

«Одри»:

– Да. И не раз. А к тебе?

«Чайная роза»:

– Несколько раз. Что думаешь? Кто это?

«Одри»:

– Х.з. Но думаю)

«Чайная роза»:

– Ответишь ему? Или ей?

«Одри»:

– Посмотрим. Пока не знаю. А ты?

«Чайная роза»:

– Оно меня возбуждает) Если ты не против, я попробую это первой.

«Одри»:

– Не против) С одним условием.

«Чайная роза»:

– Каким? Хочешь чат?

«Одри»:

– Ноу. Сама расскажешь. Своими словами.

«Чайная роза»:

– Ок.

«Одри»:

– ).

Но «Чайная роза» больше в сети не появилась. Женю это не беспокоило до тех пор, пока она не прочитала в новостном агрегаторе о том, что в соцсетях промышляет некто очень опасный. Сначала притворяется партнером, которому ничего не надо, кроме вирта. Потом предлагает реал. Через некоторое время человек просто исчезал. Анонимность в сети давала неограниченные возможности. Убийства происходили в разных городах. Никому не приходило в голову увязать их между собой потому, что жертвы не имени ничего общего ни по социальному статусу, ни по возрасту, пол тоже не имел для него значения, как и цвет волос, глаз комплекция и другое, что могло сориентировать на определенный прототип потенциальной «жертвы». Преступник действовал одинаково. Сначала обездвиживал жертву, делая укол, а потом фантазия превращала его в монстра. Тела находили в таком виде, что даже у криминалистов вызывало удивление то, с какой необъяснимой жестокостью он умерщвлял. Убийца был крайне осторожен – никаких биологических следов на месте преступлений найдено не было.

Женя размышляла над тем, куда подевалась «Чайная роза». Она не знала, кто скрывается под этим примитивным и пошловатым никнеймом, но общение, которое сложилось между ними со временем переросло в нечто, напоминающее дружбу. Они ждали обоюдного появления в сети и скучали, когда отсутствие затягивалось, потом договорились извещать друг друга о том, что некоторое время их не будет. Ничего такого в этот раз не было. Последний раз «Чайная роза» появилась в сети через двое суток после их общения.

Читая про "виртуального врага", Женя на подсознании сопоставила время, когда былаобнаружена новая жертва и подумала про «Чайную розу». В заметке не сообщалось о том, чье тело было обнаружено на этот раз и Женя выбросила все это из головы.

Она вспоминала про «Чайную розу» все реже, пока однажды к ней не «постучались». И это был «Дени».

Глава 5

«Одри» обладала всеми теми качества, которых Женя была лишена в реальности. Перевоплощение давалось ей легко, как во сне – вдруг узнаешь, что можешь летать, подпрыгиваешь и летишь, а потом просыпаешься и приятное чувство согревает и волнует весь день, пока не сойдет на нет, стертое бытовухой. «Одри» была как сон, который можно было вызвать в любое время – грезить наяву. Волшебство перевоплощения давалось легко. «Одри» делала Женю уверенной в себе, физически развитой и находчивой, что было особенно важно, учитывая способность Жени принимать спорные или совсем уже глупые и увы, судьбоносные, решения. Устроить показательное шоу с самоподжогом было из этой серии.

Появление в сети «Дени» стало долгожданным событием, к которому она готовилась. Созданный ею образ привлек его, и Женя старалась изо всех сил, чтобы «Одри» не упустила этот шанс избавить ее от одиночества. В реальности Женя не могла связать порой двух слов. «Одри» же обладала магией, завораживать виртуального собеседника тем, что умела насытить графические картинки буквенных знаков и других изображений мощными и главное, живыми, эмоциями.

Отношения с «Дени» развивались быстро и очень скоро приблизились к стадии, за которой следовал новый уровень. Надо было переходить в реал или расставаться. Женя сдерживала «Одри» по необъяснимой причине и за свою осторожность подвергалась острой критике «Чайной розы».

– Чего тянуть? Не хочешь, так отдай его мне.

– Бери.

– Познакомь.

– Как.

– Напиши, как есть. Что ты никогда не вылезешь из своей раковины, а я ни за что в нее не влезу и готова провести смотрины. Вдруг понравлюсь?

«Одри» идея не понравилась, но она и виду не подала, а интернет надежно скрыл эту эмоцию.

– Ок. Сегодня же предложу ему.

– Прикинь, будет упс, если выяснится, что это не мужик, – «Чайная роза» подкрепила свои подозрения кучей рыдающих и ржущих смайликов.

– Это да)

«Перевод стрелок» произошел на редкость легко. «Дени» не возражал против нового знакомства, но написал.

– Так я стану немного ближе к тебе.

«Одри» выразила удивление и получила в ответ виртуальный цветочек, и поцелуй с сердечком. Промелькнула мысль, что, возможно, она поторопилась, но что-либо менять было бы унизительно и Женя оставила все, как есть. «Одри» попрощалась с «Дени» и пожелала удачи.

А потом они оба исчезли. «Чайная роза» просто испарилась, а вот «Дени»…

Одри:

– Привет

Дени:

– Привет

Одри:

– С ЧР встречались?

Дени:

– ЧР..? Это Чегевара)))

Одри:

– Это «Чайная роза»

Дени:

Грустный смайлик. Она меня продинамила.

Одри замешкалась с ответом потому, что объяснение было убедительным и в то же время – не проверить, «Чайная роза» оставалась таким же виртуальным образом, как и она сама – чего ожидать друг от друга, можно лишь гадать. Общение с «Дени» продолжилось. «Одри» ежедневно заходила на страницу «Чайной розы», но признаков посещения по-прежнему не было – виртуальный мир казался покинутым его создателем навсегда. Именно тогда «Одри» впервые» ощутила дыхание смерти. Она взглянула на нее в упор с экрана, будто пряталась там и ждала, когда «Одри» ослабит внимание и сама заглотит один из крючков. Был ли им «Дени», «Одри» сказать не могла, но на всякий случай решила держать дистанцию. «Дени» был приветлив и деликатен, на реале не настаивал. Придраться было не к чему.

Во время одного из своих визитов по поводу приобретения очередной партии никому, кроме нее, не нужных старых фотографий и писем, Женя познакомилась с Олегом Петровичем.

Старший следователь районной прокуратуры, давно на пенсии. Увидев коробку со старыми фотографиями, Женя поинтересовалась:

– Не жалко?

– Нет, – ответил Олег Петрович. – Это прошлое и все эти люди такие же тени, как и я сам по сути дела. Все важное в моей памяти. Наследников у меня нет. Вы единственная, кто заинтересовался этим хламом. Хотел все сжечь.

– Тогда да, я посмотрю, что тут.

– Зачем вам это? Хобби?

– Вроде того.

– Если перестанет быть нужным, сожги.

– Вы не против, если я их оцифрую и выложу в интернет? – Женя переживала, что это предложение не понравится хозяину фотоархива, Деду, как его про себя назвала Женя.

– Валяй, – неожиданно согласился он. – Без подписей толку мало, если только не прогнать все через программу распознавания лиц. Возможно, потом у кого-то дойдут до этого руки. Это визуальная память, ценный ресурс для криминалистов.

Женя не поняла.

– В смысле? Я просто так хотела, причем тут криминалисты?

– Не обращай внимания, делай, что задумала, а нет, так сожги и не морочь себе голову, – отмахнулся Дед.

Но Женю уже было не остановить. Дед импонировал ей еще и тем, что не стал задавать вопросы, увидев на ее лице маску и очки. Защита от «ковид» такой маскировки не требовала. В общем, не спросил. Зато сказал на прощание другое:

– Будь осторожна с прошлым, особенно чужим. Не заиграйся. Жить надо своей жизнью, здесь и сейчас, несмотря ни на что, и не благодаря чему-то, а всегда вопреки. Тогда и умирать будет не так печально.

Как ни странно, Дед оказался довольно продвинутым и сам попросил Женю дать ему адрес, чтобы посмотреть, что из ее затеи получится.

У Деда была своя страница и Женя не знала, смеяться ей или плакать, когда увидела никнейм – «Просто Дед». «Чайная роза» еще посмеялась, увидев нового друга, а потом пожаловалась, что «Просто Дед» ее предложение «дружить» отклонил.

Чайная роза:

– Твой дед-пердед с гонором. Ты его видела?

Одри:

– Видела. А что

Чайная роза:

– Вредный.

Одри:

– Нет. Норм.

Чайная роза:

– Отшил меня

Одри:

– А. Норм. Он бывший мент.

Чайная роза:

– «Грозный смайлик».

Одри:

– Он классный. Не лезь к нему.

Жене было неприятно, что «Чайная роза» пренебрегла общением с ней и скорее всего, намеренно скрывается, а сама вовсю крутит с «Дени». Она попыталась несколько раз задавать «Дени» наводящие вопросы, но он упорно делал вид, что ничего не знает и уже забыл, что такой персонаж в его виртуальной жизни промелькнул без следа.

Дени:

– Она мне не нужна.

Одри:

– ?

Дени:

– Мне нужна ты.

Приятно. Но чувство тревоги усилилось. После больницы и длительной реабилитации Женя приобрела обостренное чувство самосохранения, которое удерживало ее от согласия на реал.

Отсутствие «Чайной розы», как ни странно, восполнило общение с «Просто Дедом», который оказался на редкость приятным и многогранным собеседником. Не лез в душу. Был деликатен и внимателен. Запоминал все, даже нюансы, о которых «Одри» упоминала в переписке. Это вызывало удивление. «Просто Дед» объяснил:

– Это у меня профессиональное. Кстати, хотел спросить кое о чем.

Одри:

– Слушаю.

Из переписка была более структурированной, со знаками препинания и без использования слэнга, все взрослый человек, Женя это учитывала и ей нравилось, что с кем-то можно говорить по- взрослому, не играть в вечного подростка.

Просто Дед:

– Куда делась твоя подруга?

Одри:

– Вы о ком?

Просто Дед:

– Роза.

Женя не знала, что ответить и написала, как есть:

– Пропала.

Просто Дед:

– Поссорились?

Одри:

– Вроде, нет.

Рассказывать о «Дни» было глупо, решила Женя, но взаимосвязь событий, в которых он определенно играл какую-то роль, не давала покоя. Женя прочитала написанное «Просто Дедом» и обомлела:

– Будь осторожна с виртуальными знакомцами.

Одри:

– Почему?

«Просто Дед» вместо ответа сбросил ей ссылку на заметку о найденной убитой девушке.

Одри:

– Читала. Думаете, что мне что-то угрожает?

Просто Дед:

– Я же следак им и помру, должна была уже понять это про меня.

Одри:

– Про вас я давно поняла. Насчет этого.. нельзя ли конкретнее? Чего мне опасаться?

Просто Дед:

– Трудно сказать. Интернет опасен своей анонимностью.

Одри:

– В этом его прелесть.

Просто Дед:

– Вот именно, значение слова «прелесть» – прельстить. Это плохо – впасть в прелесть. Не знала?

Одри:

– Нет.

Женя задумалась – рассказать про «Дени» или промолчать не позориться перед стариком.

Просто Дед:

– Что замолчала?

Одри:

– Думаю.

Просто Дед:

– Это хорошо. Полезно.

Одри:

– Шутите?)

Просто Дед:

– Нет. Я чувствую людей. Сейчас уверен, что тебе нужна моя помощь.

Женя уже не удивлялась – она опешила от такой проницательности и списала это чудо на особенность все того же виртуально общения, которое обостряло природную интуицию.

Просто дед:

– Рассказывай. А если хочешь, давай встретимся. Заодно заберешь новую партию фотографий. Забрал у своего знакомого, помер, родственники побросали альбомы в пакет и выставили у мусорных ящиков перед домом, я забрал, вспомнил про тебя, спасительницу чужой памяти. Заберешь?

Одри:

– Конечно! Когда можно заехать?

Просто Дед:

– Сегодня.

Одри:

– Может лучше завтра? – переться вот так сразу не хотелось. Шлепнулась новая ссылка.

Просто Дед:

– Читай. Дело твое, можно и завтра. У каждого своя судьба.

Женя открыла ссылку и увидела сообщение о новой жуткой находке. На этот раз журналист сообщал кое-какие подробности. В частности, высказывалось предположение, что преступник знакомился с жертвами в интернете, возможно, на сайтах знакомств или как-то иначе, мог скрываться под видом виртуального друга. Все было, как в прошлый раз, но добавилась одна деталь. Рядом с останками жертв стали находить куличики из песка. Сначала из приняли за домики кротов, но конусы были необычной формы, нехарактерной.

– … Потом наверняка, подумали, что это взрывное устройство, позвали саперов, они, собственно и вскрыли эти куличи, а там кое-что интересное.

Одри:

– Что?

– Просто Дед:

– То, что раньше принадлежало трупу. Осмотрели прежние места, где находили тела. Куличики были и там, сначала не заметили, затоптали, а когда раскопали, то…

–Одри:

– И…?

Просто Дед:

– зачем тебе эти подробности?

Одри:

– ЧТО ТАМ или ухожу

Просто Дед:

– Фаланги пальцев. Довольна?

Одри:

– Об этом не сообщалось…Может вы все придумали, чтобы меня заинтриговать

Просто Дед:

– Это улика, которая информирует о почерке.

Одри:

– Чьем

Просто Дед:

– Встретимся, расскажу

Одри:

– Хорошо, приеду.

Они встретились и проговорили до утра. История оказалась и правда любопытная тем, что от подробностей стало жутко, а перспектива встретиться с автором "песочных инсталяций", как оказалось, была весьма вероятной. Все жертвы внешне напоминали Жене ее саму. Почему она так подумала – не знала сама, интуиция, чутье. "У нас есть нечто общее, если пойму, смогу его поймать. Было бы здорово. Дед поможет…".

Она не ожидала от себя, что вдруг снимет очки. Встретив спокойный взгляд Олег Петровича, уберала и маску с шарфом

– Могу снять парик. Тут жарко.

– Как хочешь, – ответил Олег Петрович. – За свою жизнь я такого навидался, что все воспринимаю, как факты. Твои факты пробуждают мой профессиональный интерес. Поделишься или нет, зависит от степени доверия между нами. Я правильно рассуждаю, Одри? Мне нравится твой ник. А я кроме «просто деда» ничего лучше не придумал, – он сменил тему.

***

Сидя в кафе в ожидании встречи с «Дени», она прокручивала в голове все, о чем ей говорил Олег Петрович. Но толку от этого сейчас было мало. Мысли разбегались. Ей оставалось уповать на инстинкты и молиться, что Олег Петрович смог убедить своих коллег, что они напали на след того самого маньяка и ведут свое собственное расследование. Представив, как это прозвучит, Женя поняла, что ни один здравомыслящий человек в такую чушь не поверит. на пенсионера-отставника посмотрят как на выжившего из ума дурачка. О ней говорить нечего – подранок, суицидница, явно не все дома послепережитого. По обоим дурдом плачет.

Ей стало страшно. Паника начала затягивать ее в бездну. Падение не продлилось долго. Женя сомкнула веки и пробудила в себе ощущения, которые убивали ее тогда, выжигали иллюзии и надежды что-то кому-то доказать. Если «Дени» не тот, кем хочет казаться, она это выяснит. Если он будет угрожать ей, она его убьет. Дед не даром дал ей нужные наставления, знал, что могут пригодиться. Он многое узнал о ней тогда.

– Бедная девочка, ты сделала из себя машину для убийства и ищешь применения своим навыкам. Тебе повезло, что мы встретились. Это такое везение, как и то, что ты выжила тогда.

– Зачем вам это? Я конченый человек. Сама во всем виновата.

– Дура ты, а не конченный человек. В тебе такая мощь, я сразу почувствовал это, когда впервые увидел. Но одной тебе не справиться. Зло, которому ты решила бросить вызов, тебя перехитрит. Я тебе нужен, мой опыт и навыки.

– Прикольный тандем, – улыбнулась Женя, заметив, как оживилось лицо Олега Петровича.

– Значит, принято. Ничего, девочка моя, мы еще повоюем, – следователь-отставник посмотрел на изуродованное лицо Жени с такой нежностью и симпатией, что она не выдержала и заплакала – впервые с тех пор, как с нее сняли повязки и она тайком пробралась в туалет и увидела себя в зеркале. У нее случилась истерика. После этого Женя смотрела в зеркала только после того, как надевала очки и маску…

Олег Петрович помог ей принять себя и все, что с ней произошло. В добавок ко всем плюсам общения, в ее жизни появился настоящий драйв. В нем не было надрыва, только осознание правильности выбранной цели и то, что теперь она не одна.

***

«Дени» или тот, кто скрывался за этим ником, сейчас смотрел на Женю с прищуром и улыбался, но она видела в его глазах настороженность. Женя убрала руку, но сделала это медленно, так, чтобы он не усомнился в ее уверенности в себе.

– «Если он предложит поехать к нему, настаивай на том, что у тебя есть подходящее место», – Олег Петрович предложил свою дачу. Она находилась недалеко от города. Дом был окружен сосновой рощей и до ближайшей дачи расстояние было не меньше трехсот метров.

– «Я буду рядом».

– «А если он нормальный и я своими подозрениями обижу человека? Как быть?»

– «На твое усмотрение, девочка моя. Выключишь свет, если что и наслаждайся общением», – наставлял Олег Петрович, а сам не сводил с нее глаз, понимая, что раскрепоститься настолько Женя скорее всего не сможет. Все эти годы она настраивала себя на одиночество и близость для нее сейчас была лишь частью разработанного ими плана – узнать, кто такой «Дени», что случилось с «Чайной розой» и нет ли связи между ними и теми убийствами. Олег Петрович сам не понял, когда оказался на этом «бешенном паровозе», вызвавшись быть машинистом вместе с той, кто по собственной глупости однажды разожгла это адское пламя. Он удивлялся другому. Разве ему было мало тех папоксо старыми делами, что стояли у него дома, пылились и не думали приоткрывать свои тайны; что он как одержимый "вцепился"в какую-то мутную историю да еще в такой компании.

Проработав всю жизнь сыщиком, он уже понял истину – нет ничего случайного, а если что-то таким кажется, присмотрись и увидишь закономерность, которая и есть недостающее звено. Проследив историю своего знакомства с Женей, он выделил один фактор – старые фотографии. У него было то, что интересовало ее – это повод, но не причина. Она крылась в другом и возможно, в его прошлом. Прошло уже достаточно времени, а он таки не признался Жене, что в его "щедрости"и легкости, с какой он расстался со старыми фотографиями была своя корысть.

Уловив чутьем, которое его никогда не подводило, он понял, что хобби его новой подруги может оказать ему услугу. Петрович много лет обдумывал план, как можно было забросить в сеть свою "сеть"– подборку старых фотографий, которые играли важную роль в прошлых делах, оставшихся нераскрытыми. Они теоретически могли сработать в качестве приманки. Женя согласилась и сделала это, не подозревая о "коварстве"Деда. Он испытывал угрызения совести и дал себе слово, что все расскажет. Ждал подходящего ммента. Но события развивались быстрее, чем он планировал и все потому, что Женя была не просто молодой, но и мотивированной ,нацеленной на то, чтобы доказать миру – она это она и даже больше. Только такона могла компенсировать свои претензии к прошлому. У Петровича с прошлым были свои счеты. Он тоже надеялся взять реванш, но в чем и какой – старался не думать, полагаясь на случай. Он был уверен – в его "сеть"обязательно попадется недостающее звено, которое поможет раскрыть тайну, закрыть, если не дело, то гештальт, наверняка.

Глава 6

Женя пропустила момент и не поняла, что именно повлияло на Дени. Он вдруг отдернул свою руку, пристально посмотрел на нее, потом встал и быстрым шагом направился к выходу. Женя растерялась. Что делать? Бежать за ним? Но как она объяснит такую настойчивость? Никак. Потому она решила просто проследить, куда Дени пойдет, хотя надежды, что она сумеет оставаться незамеченной, было немного. Женя махнула рукой официанту, но он ее проигнорировал. Тогда она встала, прикинула, сколько могло стоить то, что она успела заказать, положила на столик несколько купюр и хотела уйти. Но не тут то было, вредность официанта она недооценила.

– Мадам, куда вы? А заплатить не хотите?

Женя не сразу остановилась, но ее тронули за рукав.

– Кажется, это вас. Вы забыли заплатить.

Она повернулась и посмотрела на парня, который стоял рядом.

–Гел?

Это был он, хотя довольно сильно изменившийся – осунувшееся лицо, ранняя седина прибавляли возраст. Женя заметила все эти перемены. Теперь Гел ничем не выделялся среди остальных, в отличие от нее.

– «Когда-то я хотела тебе что-то доказать», – Женя с недоумением смотрела на Гела и снова подумала о том, что в молодости дури несоизмеримо больше, чем разумных решений. Она пожалела, что в те годы у нее не было такого друга, как Олег Петрович. Хотя это было бы еще более странно, чем то, что она наделала столько ошибок, одна из которых едва не стала фатальной.

– Женька! Это ты? Блин, я б тебя ни за что не узнал!

– Если бы я была без очков и маски, думаю, узнал бы, – хмыкнула она в ответ и поправила небрежно шелковый шарф, заправляя его под капюшон.

Ген ничего не сказал на это. Вероятно, не нашелся. Его можно было понять. Он помнил, что лицо Жени сильно пострадало. Что она имела ввиду – что он узнал бы ее по безобразным шрамам или потому, что они исчезли? Но это невозможно, если только она не сделала дорогостоящую операцию. Судя по плотному камуфляжу, Женя хотела напомнить про шрамы и про все остальное. Значит, не простила.

Неловкое молчание затянулось. Женя была раздражена, поскольку Ден наверняка успел скрыться. Разговаривать с Гелом ей было не о чем. А его желания ее интересовали еще меньше.

В это время подошел наконец разобиженный официант.

– Деньги на столе, – проговорила Женя устало потому, что предвидела продолжение.

– Нет там ничего, – съехидничал парень, глядя на свое отражение в жениных очках.

– Давай я заплачу, – предложил вдруг Гел.

– Еще чего, – ответила Женя. – День были под чашкой. Если ты их спер, пеняй на себя.

– А ты докажи, – его наглая улыбка окончательно убедила Женю в том, что ей придется задержаться и проучить нахала.

– Хорошо, как скажешь. Где будем доказывать?

Парень растерялся и даже смутился.

– Да ладно, – успокоила его Женя, – натурой расплачиваться не будешь. Я только тебя обыщу. Про спецагентов слышал? Ну так вот, тебе не повезло, ты нагрубил одному из них. А теперь идем, у меня нет на тебя больше времени. Впрочем, если хочешь, может просто внести эти деньги в кассу и разойдемся миром. Ну так как?

Официант не знал, что делать. Странный вид девушки мог таить любые сюрпризы. Ее уверенность в себе наводила на мысли о том, что он погорячился. Но как выйти красиво из этой ситуации, не знал и потому ляпнул:

– Деньги плати-те и уходите, пожалуйста, – добавил на всякий случай.

– Ок. Показывай, где подсобка, я там заплачу

Женя пошла в сторону двери, на которой была табличка «Служебное помещение».

Гел пошел было следом, но Женя его остановила:

– Посиди тут. Я быстро.

Она и правда вернулась буквально через минуту.

– А где официант?

– Не знаю, – ответила Женя. – Где-то там. Гел, ты извини, но мне некогда. Думаю, нам с тобой не о чем говорить. Скажи, где Вика, у меня к ней есть дело.

– Вика? Ты разве не знала, что с ней?

– А что с ней и почему я должна об этом знать. Как ты помнишь, у меня были свои проблемы.

– Ну, да, конечно. Вика… она в пансионате для инвалидов, кажется, где-то в Подмосковье, точно не знаю.

– Что с ней? Она вроде ничем не болела. Собиралась поступать в мед, если не ошибаюсь.

– Да, что-то такое помню, но не знаю, поступила или нет. До меня дошли слухи, что она сначала куда-то пропадала, потом вернулась и выбросилась из окна. Вся переломалась, но выжила. Долго лечилась. Родители поместили ее в тот пансионат. Там и осталась. Не захотела возвращаться, чтобы ее не жалели.

– Что так?

– Да так, – Гел поджал губы.

– Иди ты! – Женя уже откровенно издевалась над его чувствительностью.

– Знаешь, что я тебе скажу!

– Представь, нет, но внимательно слушаю, – с улыбкой ответила Женя.

– Ты бессердечная.

– Да неужели!

– Да. С тобой случилась беда, но ты озлобилась и можешь сострадать другим! Хотя ты должна ее понимать! Ты же калека, как и она!

– Видишь перед собой калеку? Или ты считаешь, что сострадать надо только калекам, остальных можно не жалеть?

Гел засопел, всем видом показывая, как он негодует тем, что слышит от Жени. Но ее это только раззадоривало. А потом вдруг ей стало скучно.

– Короче, за информацию про Вику спасибо. Прощай. Хотя, нет, есть еще один микро в масштабах моего нынешнего "я"гештальт – кто сделал те фотки, с нашгими руками?

– Вика, наверное, не знаю, думал, что это она.

– А, ясно. Спасибо. Ну, я пошла.

– Так и уйдешь? – Гел, который только что сердился на Женю, растерялся. Это уже начинало бесить.

– Нет, перед этим станцую. Или устрою еще одно шоу с огоньком, хочешь?

Разгневанный Гел гордо развернулся и отчалил наконец. Женя перевела дух. С этим сорняком из прошлого покончено.

***

Олег Петрович не стал ее ругать. Но сказал:

– Операцию ты провалила, но пищу для размышления мне дала. Для начала давай решим, мы будем продолжать расследование или бросим это дело?

– Будем.

– Зачем тебе это?

Женя задумалась. Встреча с Гелом избавила ее от необходимости копаться в своем прошлом и выискивать там свои недостатки, мешающие ей наладить личную жизнь. Отношения не складывались потому, что она сама отталкивала от себя парней. Роза была ее единственным другом. Она хочет убедиться, что с ней ничего не случилось, если только человек, который скрывался под этим ником не захотел так обставить свое расставание с ней, с Одри. И Дени ей в этом только помог. Но почему он тогда сбежал?

Вопросов было немало, и Женя решила, что их достаточно, чтобы продолжить расследование тем более, что теперь у нее был напарник-профессионал. Олег Петрович ничего не имел против – пенсия должна приносить радость, если она наполнена смыслом.

***

Разыскать Вику было нетрудно, помог Олег Петрович. Женя нашла ее в саду. Вика сидела в инвалидном кресле на берегу пруда и смотрела перед собой.

– Привет, – окликнула ее Женя.

Вика не сразу посмотрела в ее сторону. Ее движения были заторможенными, возможно, сказывалось действие лекарств, которые она принимала. «Надо будет спросить, что ей дают?» – подумала Женя и пожалела, что не поинтересовалась этим раньше. Теперь непонятно, насколько Вика способна воспринимать реальность.

– Вы кто?

Женя подошла ближе и присела перед креслом Вики на корточки, подумала и сняла очки.

– Так лучше? Теперь узнаешь?

– Узнаю, – Вика прошептала едва слышно. – Зачем ты пришла?

Женя пожала плечами.

– Не знаю. Просто пришла.

– Просто? Ты ничего не делаешь просто. Что тебе нужно? Я за все заплатила? Тебе мало?

– Мне? – Женя встала и хотела было уйти, но передумала, вернулась, сдернула маску, размотала шарф. – Ты думаешь, что заплатила за это? Вика. Ты дура?

– Какой ужас, прости, я не знала, что все так…

– Ужас… ладно, успокойся, не буду тебя травмировать, – Женя вернула маску и шарф на место, но очки надевать не стала и смотрела на Вику глазами, у которых не было ресниц и бровей, а натянутая кожа делала ее похожей на инопланетное существо.

– Я встретила Гела. Он сказал, что ты выбросилась из окна. Зачем?

– Какая разница.

– Большая. Если я пришла и спрашиваю, то разница есть. Скажешь? Или мне попробовать самой?

– Не надо… Я винила себя в том, что случилось.

– Глупости. Это было мое решение.

– Да, но ты дала мне огнетушитель, а я …

– А ты не умела им пользоваться, как и я. Я дура, Вика. Теперь понимаю это. Не знаю, почему вы тогда этого не поняли.

– Ты хотела, чтобы мы остановили тебя?

– Я уже не помню, чего хотела. Мне бы хватило, если вы позвали меня с собой.

– А я думала, ты из-за Гела…

– Ну… фиг знает… дура. Гормоны.

– Я должна была тебя остановить.

– Представь, что так и случилось. Мы бы стали подругами сразу.

– Да…

– Да. Но кто мешает нам попробовать еще раз? Если хочешь, конечно.

Вика молчала.

– Твое слово. Если скажешь, чтобы я ушла, уйду. Нашу тему мы закрыли, в смысле гештальт. Так что, смотри, я не в обиде. Надеюсь, ты тоже. Прощай?

Вика молчала. Женя повернулась и пошла в сторону ворот, где оставила свою машину.

– Постой!

– Ну, что надумала?

– А что ты предлагаешь? Я не поняла, – Вика смотрела и по ее лицу бежали слезы.

– Жизнь покажет, сама не знаю, что из этого выйдет. Коляска твоя?

– Нет, – Вика помотала головой.

– Ясно.

Женя подхватила Вику на руки.

– Держись за шею.

– Так нельзя!

– Можно. У меня нет времени заниматься бумажками. Потом…

Усаживая Вику на переднее сиденье, Женя улыбалась. Вика выглядела растерянной и счастливой.

– Ты такая сильная, прямо Геркулес, Жень!

– Я готовилась к такой жизни, Вика, знала, что положиться смогу только на себя. Ты ведь когда прыгала в окно, хотела уйти за мной. Так ведь? Можешь ничего не говорить, я поняла это так. Считай, что ты меня догнала. Дальше пойдем вместе.

Глава 7

Существо, затаившись в тени своего подсознания, усиленно искало ответы на вопросы, которые множились с невероятной скоростью. Оно уже привыкло к размеренному образу жизни, где все по плану: "голод", охота, кульминация, "отходняк"и временное затишье сменяли друг друга, помогая удерживать равновесие Возникшие вопросы подтачивали равновесие. Надо было либо ответить, либо уничтожить источник. Решение требовало тщательной проработки, а значит и времени. Существо заключило вопросы в условную оболочку под названием "перемены"и успокоилось.

– Женя, ты меня извини, но «Чайная роза», это как бы я.

– Как бы..? – Женя умела скрывать свои чувства и контролировать эмоции, но сейчас она стояла и смотрела на Вику, открыв рот. Олег Петрович выглядел примерно так же.

Вика оказалась неплохим айтишником. За то время, что она провела в инвалидном кресле, успела закончить колледж, затем университет и работала, как и Женя, за аутсорсинге и все это время не переставала искать Женю в сети.

– Как же ты меня нашла?

– Увидела твое фото на аватаре.

Есть такое. На аватаре. Фотография эффектная: она в длинном черном кардигане с капюшоном в черных кожаных брюках, ботфортах, яркий шарф, маска и очки, как обычно. Получилось стильно. В сочетании с ником «Одри» – убойно.

– Неужели на этом фото можно меня узнать?

– Я узнала. Человек, который хочет отомстить , должен выглядеть как-то особенно.

– Допустим. А когда я приехала к тебе, ты спросила, кто я. Придуривалась?

– Нет. Растерялась. Была не готова увидеть тебя в реале.

– Черт побери, значит с тобой все норм? Ты бы знала, что я уже напридумывала. Мы с Олегом Петровичем ведем расследование целое по этому поводу!

Так Вика, которая оказалась пропавшей «Чайной Розой», узнала обо всех подробностях в первый же день, когда Женя перебазировала ее к себе.

– Ну ты даешь, – только и смогла она сказать. Вика еще не пришла в себя от перемен в своей жизни. – Это как шагнуть в окно, блин! Что ж я никак не успокоюсь!

– Жалеешь? – спросила Женя.

– Что ты! Нет! Я уже собирала таблетки, чтобы нажраться ими и сбежать… окончательно на этот раз. Я потому и исчезла из сети.

– Да? А когда собиралась на тот свет?

– В тот день, когда ты пришла за мной.

– Я так и поняла. Потому и дернула тебя оттуда. Знала, что ты там не задержишься. И все же ты дура. Мы же с тобой хорошо общались. Почему не рассказала? Морочила мне голову с этим Дени. Вот где сейчас его искать.

– Он сам нас найдет. Любителя куличиков ждет охрененный сюрприз.

Олег Петрович покачал головой. Нет, он конечно, радовался, что у него такая продвинутая команда, правда «бабская». Но и в этом он виде скорее плюсы.

– Женщины – структурированы от природы, хотя сами создают хаос. Чтобы уловить закономерность в куче разрозненных фактов, зацепок, улик, надо мыслить, как женщина, которая ищет что-то в своем шкафу. Только она знает, что ищет, хотя иногда там этого и нет, но она знает, где это достать.

– У вас странные представления о женщинах, Олег Петрович, – шутила Вика, вспоминая о своем шкафе – там были одни полки и на них всего несколько вещей. С большим количеством тряпок ей было не справиться.

С тех пор, как Дени сбежал из кафе, где встречался с Женей, прошло несколько дней. Никаких следов его пребывания в сети Вика не обнаружила, хотя искала тщательно.

– Долго не высидет, я таких знаю.

Вика понаставила «капканов» в расчете, что Дени рано или поздно появится и себя обнаружит.

Олег Петрович предложил план. Его суть заключалась в том, чтобы вместо Одри в сети появился новый персонаж, на который мог клюнуть Дени.

– Он мог поменять свой ник.

– Ну и пусть, я его узнаю по стилю. Это как поцелуй, говорят, подделать невозможно.

– Ну, не знаю, – возразила Вика. – Есть мастера.

– Есть, но я его вычислю. Уверена. У меня с ним связь.

Вика под ником «Эсмеральда» разместила свои фотографии и стала «бродить» по сети, якобы случайно забрела на страницу Одри, оттуда к Дени. Постучала. Ей не ответили. «Ловушки» тоже молчали. Команда уже решила, что ожидание напрасно, как вдруг сработал один «капкан», который стоял на удалении.

– Подбирается. Присматривается. Не будем его пугать. Пусть ходит, смотрит. Делаем вид, что не видим его.

Какой у него теперь ник?

– Будешь ржать, но .. в общем, «Микаэль».

– Да уж… он в своем амплуа. Жаль, что не просто альфонс.

– Ну, мы же этого наверняка еще не знаем, может он и есть. А те случаи совсем другое.

– Может быть. Тут как в рулетку, новичкам везет.

– В чем? – спросил Олег Петрович, который раскладывал на столе свои схемы, собираясь еще раз проработать логические цепочки.

– В поимке маньяка, конечно!

– Глупышки. Не дай бог, встретиться с таким экземпляром.

– Нам терять нечего, а избавить мир от одного гада хотелось бы, – призналась Вика. Женя с ней согласилась.

– Вы поставили на себе крест, дамы и вы обе неправы. Впрочем, кого я учу жизни…каждая из вас прожила за двоих, если считать «ДО» и «ПОСЛЕ».

Женя с Викой переглянулись.

–… Вы крутые, не сомневаюсь, но и безбашенные, причем, обе. Вам повезло, что я у вас есть – появилась надежда, что выдоживете до глубокой старости.

Петрович посмотрел на девушек и ему расхотелось рассказывать им о том, о чем собирался, а именно, о некоторых деталях, касавшихся почерка маньяка, за которым они вроде как "охотились". Леденящие подробности были неприятны ему, они были бы диссонансом атмосфере, которая царила сейчас между ними, наполняя его потрепанное и уставшееот одиночества сердве тихой радостью.

– "Потом…"

Глава 8

«Убойная команда крутых инвалидов и пенсионеров», Вика придумала такое название их тандему со свойственной ей резкостью. Но никто не обиделся и не увидел никакого оскорбительного намека – все верно, каждое слово, на что обижаться. Олег Петрович приходил в одно и то же время, по нему можно было сверять часы. К этому времени его ждала чашка свежезаваренного кофе. Женя знала, что Петрович «маньячит» на кофе и специально для него купила джезве, засунув модную кофемашину на антресоли.

– Не стоило, – проворчал Петрович. – Если только ради меня.

– А я думаю, что стоило как раз потому, что ради такого классного чела, как вы. Цените и не говорите, что вся молодежь говно. Мы не такие.

В тот вечер Петрович ушел пораньше, причин объяснять не стал. В их компании лезть в душу было не принято. И надо же было случиться, что именно в тот день объявился Дени!

Женя даже подпрыгнула, когда осознала, что к «Одри» постучался «Микаэль». Но самое удивительно было даже не это, а то, что он написал ей.

Микаэль:

– Привет.

Одри:

– Прив. Че надо.

Микаэль:

–Так старых друзей не встречают.

Одри:

– Не припомню.

Микаэль:

– Я Дени.

Одри:

– Ну и

Микаэль:

– Обиделась. Очень зря.

Одри:

–Короче. Что нужно. Говори и вали. Мне твои половые проблемы не интересны.

Микаэль:

– Как грубо.

Одри:

– Забаню. Или отвечай на вопрос.

Микаэль:

– Давай встретимся.

Одри:

– Смеешься?

Микаэль:

– Нет.

Одри:

– Почему сдриснул.

Микаэль:

– Объясню при встрече.

Одри:

–Ноу. Сейчас.

Микаэль:

– Принял тебя за другого человека.

Одри:

– Надо же, как правдоподобно.

Микаэль:

– Это правда.

Одри:

– Другой человек – это принцесса Монако, а ты небритый и носки с дырой?

Микаэль:

– Принял тебя за сообщницу серийного убийцы.

– Вика! Едь сюда! – Женя заорала на всю комнату.

– Микаэль? Что сразу не сказала?

– Ты была в сортире.

Все верно, Вика на самом деле только что оттуда – Женя провела небольшую реконструкцию, понавешала везде ручек, сделала душ-биде, чтобы ей было проще обслуживать себя. Вика называла туалет Жени «будуаром» и жаловалась на отсутствие розеток там – не «подсосаться».

– Фигу, ты тогда оттуда не вылезешь, а мне с Петровичем в ведро ходить?

Вика с интересом всматривалась в экран и перечитывала переписку.

– Странно. Что ответишь? Он провоцирует тебя. Эх, блин, жаль, Петровича нет! Он бы подсказал.

–Ничего, мы тоже соображаем. Так, что ответить, предлагай!

– Не знаю, – сказала Вика, хотя это было не то, что она думала и это у нее написано на лице.

– Ну да, ну да, по наглой рыжей морде читается другое. Давай проверим, права ли я, – и Женя застучала по клавиатуре. На экране проявился текст:

«А я думала, что это ты маньяк»

Микаэль ответил сразу:

– А сбежал почему?

Одри:

– Испугался разоблачения.

Микаэль:

– Ты мне ничего про свои подозрения не говорила, наоборот, флиртовала.

Вика прочитала и посмотрела на Женю, та махнула рукой.

Одри:

– Тебе показалось.

Микаэль:

– Ты коснулась моей руки.

Одри:

– Ну и что. В метро я это делаю регулярно.

Микаэль:

– Флиртовала.

Одри:

– Говорю же нет.

Микаэль:

– Встретимся?

Одри:

– Зачем.

Микаэль:

– Посмеемся.

Женя на секунду задумалась, в голове созрел план.

Одри:

–Помнишь Чайную Розу?

Микаэль:

–Ну.

Одри:

– Она пропала.

Микаэль:

– Ну, а я тут причем.

Одри:

– Может ее того…

Одри:

– Тот маньяк…

Микаэль:

– Ну и

Одри:

– Я поняла, что ты им интересуешься.

Микаэль:

– Да, но так.. Увидел тебя и подумал, что это могла быть женщина. Очень удобно.

Одри:

– Пожалуй, что так.

Микаэль:

– Встретимся?

Одри:

– Ок. Когда и где.

Микаэль:

– Где хочешь. Что б не было подозрений, что я это он)

Одри:

–А вдруг он – это я?

Микаэль:

– Возьму пистолет)

Одри:

–А мне что взять? У меня пистолета нет.

Микаэль:

– Себя)

Женя вспомнила Дени и поняла, что ей неприятно его ухаживание. Не то, чтобы он ей не понравился, но в нем было что-то, что ее отталкивало – запах какой-то, но это мог быть специфический парфюм, сейчас такое в моде, не пойми чем воняет, главное, что нишевый, селективный и еще черт знает какой.

Одри:

– Ты не в моем вкусе.

Вика замахала руками, но Женя отмахнулась. Она следовала интуиции – вдруг поняла, что ей следует себя вести именно так. Изображать из себя влюбленную дуру она бы уже так и так не смогла, он ее видел. А вот задружиться – вполне. Никакой ясности насчет этого Дени-Микаэля по-прежнему не было.

Микаэль:

– Хочешь, возьми с собой подругу.

Одри:

– Какую?

Микаэль:

– Эсмеральду)

Женя и Вика «зависли».

– Кто он такой? – Вика смотрела на экран, прищурившись, Женя задумчиво раскачивалась в своем кресле.

– Хз. Но он совсем не дурак или мы дуры. Но как он просек? Или взял нас на понт? Что происходит, блин?

Одри:

– Загадками говоришь.

Микаэль:

– С чего взяла? Просто спросил)

Одри:

– У меня есть подруга. Но не Эсмеральда.

Микаэль:

– Ну значит я ошибся. Прости. Ходит тут одна, тычется везде, где я наследил. Я и подумал, что это либо ты, либо…

Одри:

– Мою подругу ты знаешь.

Микаэль:

– Я уже понял) Привет ей передавай. Динамщица)

Женя посмотрела на Вику и, не получив никаких вводных, решила на этом беседу прекратить. Достаточно. Теперь надо ждать Петровича и обсудить с ним, прежде чем ломиться на эту встречу. Но перспектива встретиться с человеком, в котором ей мерещился серийный убийца, диктовала другой алгоритм действий и терпение тут было на последнем месте.

Одри:

– Я подумаю, где нам встретиться. Напишу позже.

Микаэль:

–Ок. Буду ждать. Розе привет)

– Вот, хорек, – проворчала Вика, обдумывая свою роль в предстоящем мероприятии. – Жень, я-то куда на своей тачанке. А одну тебя не пущу. Даже не думай.

– А я ничего и не думаю, я точно знаю, что мы пойдем вместе. Даже придумала, где назначим ему встречу.

– Сюда пригласим? – предположила Вика, заметив хитрое выражение лица Жени, хитрое и озорное.

– Ноу, ты че. У Петровича есть уютное гнездышко, все цивильно и народу никого, можно проводить нашу операцию по обезвреживаю опасного преступника! Операцию назовем «На живца».

– Знаешь кого ты мне сейчас напомнила? Ту Женю, понимаешь? Ту самую, из-за которой мы обе теперь то, что мы есть. А если он действительно «маньячила», тогда что?

– Нет. Он бы не стал так явно меня провоцировать и себя выдавать.

– А мне кажется, что все очень даже ловко обставлено. Предлагаю все обсудить с Петровичем.

– Ладно. Ждем третьего…

Глава 9

Женя с Викой наслаждались ничего неделаеньем, попивали свежезаваренный пуэр. Женя слушала музыку, закрыв глаза. Вика кинула в нее скомканной бумажкой и ткнула пальцем в экран монитора. Женя посмотрела туда и подняла брови.

Микаэль:

– Хай!

– Виделись.

Микаэль не ответил, потом огонек погас.

– Чего? – спросила Вика.

– Ничего. Слинял молча. Странный он.

– Может не стоит с ним встречаться?

– Дождемся Петровича, решим, не терзайся.

– С чего ты решила? – Вика думала уже – обидеться или нет за резкий тон Женьки, который уже начал ее доставать или дать ей шанс.

– С того, что я уже согласилась с тобой. Ты права, не стоит одним туда соваться. Хотя я не понимаю, чего ты испугалась. Мы же будем вместе, а я «машина для убийства», спроси у Петровича, она сам меня так назвал.

– Петрович, хитрый, он хорошо понял сущность современной молодежи, сделал тебе комплимент, перед которым ты не устояла, – съехидничала Вика.

– Я тебя умаляю, комплимент, да он понятия не имеет, что это такое. Он же мент! К тому же еще и честный, от комплиментов его отучила жизнь. Для него, если девушка не в платье, она не женщина, а…

– «Машина для убийства», – подсказала Вика.

– или вроде того, – согласилась Женя и довольно хмыкнула. – Не буду же я разочаровывать своего друга.

– А он тоже считает тебя своим другом? – спросила Вика, перейдя на серьезный тон.

– Не важно. Так думаю я.

– Хорошая привычка. Привет, тетки!

Вика и Женя переглянулись. Обычно Петрович таких жаргонных словечек по их поводу не употреблял, обычно дамы и только один раз назвал их матрешками, но это после того, как они намекнули ему, что он ортодокс. Петрович сунул им в нос паспорт – 1962 год рождения.

– Ну, еще вполне, – смущенно проговорила Женя. Вика промолчала. 1962-ой для нее был прошлый век по определению, опыта дружбы с такими не было, в отличие от Женьки. Но теперь «тетки». Интересно, за что?

– Без обид, дамы, расширяю свой лексикон, вот, услышал, понравилось, с настроением и лучше, чем швабры, клюшки и жабы.

– Ну, спасибо, – пробурчала Женя в ожидании нагоняя за легкомыслие. – Мы общались с Дени. Это Микаэль и есть. Все про нас знает, – отрапортовала она, надеясь, что Петрович не сунет нос в переписку. Но он сунул. Пробежавшись по тексту, поднял на Женю взгляд – теперь она поняла, что значит тяжелый.

– Что, – спросила она, принимая защитную позу, знакомую всем детям – руки скрещены, губа поджата и не смотреть. Петрович не торопил ее, давая время осознать степень глупости, которую она чуть не совершила.

– А если бы не пришел, вы бы потащились? Полагаю, собирались вдвоем? Женя, развемы так договаривались? Вспоминай – все под моим контролем, никакой самодеятельности. Не путать с импровизацией, которая всегда – план "в", а не что взбрело в голову сию минуту. Все должно быть продумано заранее.

– «Как же он хорошо изучил нас, этот пердед», – подумала про себя Женя и замотала головой. – Что вы, нет, мы же не дуры! – проговорила она вслух и отвернулась, чтобы Петрович не видел, как она покраснела от своей лжи.

– А я уверен, что ты мне сейчас врешь, причем самым беспардонным образом. Значит так, девочки мои, двигайте сюда, устраивайтесь поудобнее, буду вводить вас в курс дела насчет того, кто такой этот ваш Дени, он же Микаэль.

Дважды просить было не надо. Женя была рада – Петрович, кажется не обижделся, хотя догадался. Она подкатила Викину коляску так лихо, что Вика чуть не вывалилась, но возмущаться не стала – любопытство душило обеих.

– Значит так, тетки, вы дадите мне слово, что без моего ведома никаких действий предпринимать не будете или я закрою вас тут и буду приносить вам жратву и выпущу после того, как увижу этого засранца в клетке. Вы поняли? Или повторить?

– Поняли, – ответила Вика за обеих. Женя метнула в ее сторону взгляд настолько молниеносно, что Петрович не успел его отследить и очень потом жалел об этом – ему показалось нечто такое, но он не был уверен.

На доске для объявлений, которую Женя позаимствовала, а по определению Петровича, нагло, но виртуозно сперла с первого этажа, он аккуратно, соблюдая ровные линии, развешивал фотографии. Девушки наблюдали молча, спрашивать было не о чем, так делали все следователи в детективных сериалах.

– Вот, это вырезки из газет. Это вы и ваши образы в соцсетях. Это "Дени-Микаэль и т.п".

– Не лень было так ровненько всех?

– Ровненько на доске, ровненько в голове. Спрашивайте! Но сначала внимательно присмотритесь.

– Это кто, в пустом кружке?

– Пока не знаю.

– Но зачем-то повесили ее, – не успокаивалась Вика, чувствуя, что Петрович не договаривает.

– Ок, – вздохнул Петрович. – Это еще один. Это из моей практики. Такой метод – сначала обозначаешь всех, кого знаешь и подозреваешь и оставляешь пустое место для неизвестного, того кто может быть в тени и умело прячется там. Наша задача либо исключить его, либо вывести на свет божий. Какие будут соображения?

– Есть предложение, – Женя встала.

– Слушаю внимательно, – Петрович намеренно отвернулся, чтобы не видеть Жениного лица, привык угадывать ложь по голосу, обертона, интонации и т.п. Лицо может обмануть, а голос никогда, если уметь слушать.

– Надо ловить на живца. Мы это и хотели, но отказались, решили сначала переговорить с вами.

– Хорошо. Правильно сделали. А с чего вдруг возникла такая идея?

– Ну, не знаю, он сам предложил! – признание далось Жене с трудом, хотя это и так было в переписке, причем многократно. Сказав это вслух, Женя подтвердила, что если крючок и увидела, то заглотила его, как надо.

– Хорошо, я понял. А где намечалась встреча?

Ну, нет, вот об этом Женя не скажет и снова покосилась на Вику: – "Ни слова про дачу Петровича!"

– Мы хотели посоветоваться с вами.

– Хорошие девочки. Я вам верю, – Женя и Вика смотрели на Петровича, слушали его, но так и не пришли к единому мнению – он правда поверил или сделал вид?

– Теперь насчет этого неизвестного. Хочу вас проинструктировать. Обращайте внимание на любые попытки завести общение с одной из вас. И особенно, если кто-то вам знакомый, вдруг начнет вести себя странно, писать не так, использовать непривычные в прежних диалогах словечки, ставить точки или нехарактерные смайлики…, – Петрович не договорил. На этот раз он был точно уверен, что девушки переглянулись.

– Рассказывайте.

– Нечего рассказывать, – отмахнулась Женя.

– Я сказал – рассказывайте и не злите меня.

– Хорошо, хорошо! Только не надо угроз. Я вас не боюсь.

– Меня не надо бояться, Евгения, – Петрович назвал Женю по имени – назревала ссора? – Надо бояться не меня. А себя, своей самоуверенности, отсутствия опыта и просто дури, которой в тебе хоть отбавляй. Жизнь ничему не учит? – Петрович был зол и не скрывал этого. Вика крутила головой и не знала, кого успокаивать первым. Она понимала, что Петрович абсолютно прав, но оставить подругу в одиночестве в такой ситуации не могла.

– Олег Петрович, не надо так, что вы все время на нас орете, – начала она, но Петрович не дал ей продолжить.

– Не надо так? А как надо? Собирать ваши растерзанные трупы по Подмосковью и в мешки паковать?

– Вы преувеличиваете.

– А ты докажи, что я преувеличиваю! Не можешь? Тогда сиди и заткнись, если не можешь посоветовать своей подруге слушаться взрослых.

– Ну, знаете ли, – вспыхнула Вика, закрыла лицо руками, было тихо, но ее плечи вздрагивали.

– Это уже перебор, – тихо сказала Женя. – Вам лучше уйти, Олег Петрович.

Он постоял, помялся, махнул рукой и отвернулся. Петрович обдумывал что-то, но так и не решился сказать, молча направился к выходу.

– Может мы зря его так…

– Как так? Он тебе нахамил! – воскликнула Женя.

– Но он прав…он думает о нас, а мы ведем себя, как девчонки, недооцениваем опасность. Для нас это игра, Жень, ну, правда.

– Да пошел он в жопу, – отрезала Женя, не желая больше говорить на эту тему. – Если что, наш план в силе. Повезет, поймаем маньяка, а не повезет… весело проведем время.

– Жень…

– Да нет никакого маньяка! Перестань. Мы сами все придумали, насочиняли. Бедный Дени или кто там.. хрен его знает, общаешься с одним, встречаешься с другим.. черт бы побрал этот интернет с его обезличенностью.

– Не скажи, зато какие возможности, можно быть тем, кем хочешь.

– Можешь, но до каких пор? Ты вот не пошла небось на встречу с Дени, когда он тебя пригласил? Интересно, почему? Не отвечай, и так знаю.

Вика сидела, опустив голову. Она уже не плакала, но лицо стало чужим.

– Да брось ты обижаться на меня, – вспылила Женя, – я же за тебя убью! Еще будешь на меня обижаться!

– Ты права, на правду не обижаются. Жень.. ты считаешь, что я сделала правильно, что не поехала на встречу тогда?

– Не знаю. Честно, не знаю.

– А ты бы как поступила?

– Я? Я бы не стала обсуждать эту тему, сразу сделал б ее табу и объяснять не стала.

– А я вот не смогла так. Играла, представляла, что встречусь с ним.. а потом в кусты. Там и сижу.

Глава 10

Олег Петрович не просто так выбрал себе компанию, которая даже в суммарном исчислении была моложе его. Если учесть, что он особенно и не старался угадать возраст потенциального виртуального компаньона, выбранного для его целей с "сетью"в сети, то, что получилось, можно считать судьбой.

Зачем он это делал? Ответ прост – счел целесообразным, чтобы таким образом восполнить недостающее. Проще говоря, ему нужны были молодые мозги, эмоции и энергия для решения задачи, которая могла разрушить его мир до того, как он соберется его покинуть навсегда и оставить важное незавершенным. А в его активе такого дерьма накопилось немало. Взять хотя бы это…

Олег Петрович вытащил одну из папок, которые аккуратным рядком выстроились перед ним на его домашнем рабочем столе. Он намеренно создал в своей квартире обстановку, максимально приближенную к той, что окружала его в кабинете следственного управления. Женя, когда приходила к нему за фотографиями, обратила на них внимание, попросила посмотреть.

– Не стоит, может быть потом. Как дело пойдет..,– ответил Петрович и осекся.

– Какое дело, – спросила Женя.

– А такое – если эти фотографии доведешь до ума, может покажу и эти. Тут не слабонервных, это с мест преступлений, которые кошмарили, как сейчас говорят, целые города и даже области. Заметь, в спокойное советское время, не то, что сейчас.

– Да уж, согласилась Женя, сейчас маньяками никого не удивишь.

– Ну да, ну да, зато как удивишься, если, не дай бог,встретишь такого.

Петрович был в теме, несмотря на то, что давно на пенсии. Он, можно сказать, стоял у истоков создания группы по расследованию особо тяжких и был одним из тех, кто впервые столкнулся с понятием серийный маньяк. Потребовалось немало времени, чтобы накопить мало мальский опыт работы с такими делами. Бывший следователь насмотрелся такого, что мог без преувеличения сказать – этот опыт оплачен не одной бочкой крови жертв в прямом смысле слова.

Формирование подразделения такого профиля стало вынужденной мерой. Областной центр, куда он перебрался из родного Красноярска, сначала казался ему тихим местом. Преступники не отличались разнообразием стилей и мотивов. Знаний, которыми молодой следователь на тот момент располагал, хватало, «висяков» было немного, не больше, чем до его появления.

Через пол года все изменилось. Для рядового советского мента жизнь поделилась на «до» и после того, как поступила первая сводка о происшествии.

На территории детского садика в песочнице обнаружилась жуткая находка: кто-то понастроил куличиков с «начинками» – ровно 10 по числу отрезанных пальцев, которые находились внутри спрессованного песка.

Для 1985 года, когда жизнь в стране «не баловала» разнообразием событий, на фоне «убранного с опережением графика урожая зерновых» в областной газете появилась крохотная заметка о том, что надо «оказать содействие органам милиции в поимке особо опасного преступника».

Коротко сообщалось, что «неизвестный проник на территорию детского сада и совершил акт вандализма», который недопустим и аморален… Далее содержалась просьба – сообщить в милицию, если заметили подозрительных, ничего не трогать и по возможности не посещать детские площадки, где есть песочницы, до того, как их проверят на предмет безопасности.

Рядом с милицейской заметкой в черной рамке извещалось о скоропостижной кончине директора местной фабрики, а еще рядом с рамке с цветочками – поздравление с Днем рождения, чествовали заслуженного учителя области.

Надо сказать, что несмотря на скромное расположение, заметка не осталась незамеченной. В милицию начали поступать звонки, которые приходилось отрабатывать по четыре в день и без толку, все они были ложные. У страха глаза велики, больше всего людей озадачила и заинтриговала просьба остерегаться песочниц.

Вскоре в районе не осталось ни одной целой песочницы. Их разметали и раскидали, предварительно истыкав острыми предметами на палке, самодельными "щупами". Выезды по жалобам подтвердили версию – искали взрывное устройство. Анализируя методы поиска, можно было только поблагодарить бога, что ничего подобного там не было, иначе число жертв исчислялось бы десятками.

Петрович вспоминал, как корпел над материалами первых опросов, проведенных по горячим следам. Он был счастлив, что дело сначала поручили ему, закрыв глаза на неопытность. Потом, когда выяснилось, что это необычное преступление и речь может идти о серийном маньяке, его подвинули, назначив руководителем следственной группы более опытного. Хотел сгоряча написать рапорт, но ему посоветовали не спешить со столь судьбоносным решением, набраться терпения и просто работать. Совет себя оправдал: вскоре группа в полном составе вошла во вновь созданный отдел по особо тяжким.

Он помнил, с каким волнением входил в кабинет заведующей детским садом, где все случилось, чтобы произвести свой первый самостоятельный опрос свидетеля. Хмурился, чтобы произвести впечатление и казаться старше.

На диване лежала женщина средних лет. В помещении остро пахло валерианой. Одной рукой она прикрывала глаза, другой теребила ворот рубашки. Петрович увидел у нее в руке крестик.

– «Набожная. Черта увидела в детской песочнице?»

– Как вы себя чувствуете, – спросил он, усаживаясь рядом с блокнотом в руке.

– Плохо! – женщина посмотрела на него с негодованием. – Как по-вашему я могу себя чувствовать после такого ужаса?

– Какого ужаса, уточните. И поподробнее.

Женщина перевела дух и начала рассказывать. Слушая ее, Петрович чувствовал неловкость.

– «Надо узнать, может они женским коллективом что-то отмечали? Мало ли..»

– … и вот представьте мое состояние, когда Сережа Сидоров бежит ко мне с криком «Анна Андреевна, смотрите, что я нашел!» и что-то несет в лопатке! Споткнулся, упал. Я подошла к нему, чтобы посмотреть, что он там такого удивительного нашел. Грешным делом подумала, опять кошки наср.., извините, покакали в песочницу. Хорошо, знаете ли, если не поносом, а колбасками. Извините, у нас это обычное развлечение по весне, пока песок не заменим.

– Про кошачье го.. кошачий кал, я понял. Что такого нашел Сережа Сидоров?, – Петрович сверился с пометкой, правильно ли записал фио мальчика.

– Да! Я иду к нему. А он стоит и на что-то показывает мне пальцем, – женщина снова перекрестилась. – Я подхожу, смотрю под ноги и вижу. Сначала мне показалось, что это кошачьей г..о! Бросилось в глаза, что оно красноватое. Подумала, что кошка, видимо, больная, надо вызвать отловщиков, пока дети не заразились. А потом вижу – это не гов.., а палец!

Петрович сделал пометку и посмотрел на женщину.

– Я понял, палец. Дальше.

– А что дальше? – спросила она с искренним удивлением. – Это все. Я заорала, вы понимаете, страшно. Дети тоже разорались. Все побежали в сад. Примчался сторож, сказал, что надо срочно вызвать милицию и всех запер. Бывший военный, сказал, что это приказ – никому не покидать помещение до особого распоряжения.

– Чьего?

– Вашего, наверное. Не знаю, спросите у него.

– Куда вы дели палец?

– Как куда? Там и валяется. Вы меня режьте, я к этой гадости не притронусь.

Олег Петрович кивнул головой потому, что считал подобную реакцию на «расчлененку» вполне нормальной: шарахаются при виде отдельных частей тела, будто это и не человека, в скажем, переродившаяся гремучая змея, реакция примерно такая же.

– Есть, что добавить? – молодой, но уже подающий надежды следователь, каким себя считал в то время сам Олег Петрович, спросил машинально, ему казалось, что женщина выложила все, что знала, а придумать что-то сверх того не успела. Обычное дело, почему следователи стремятся опросить свидетелей сразу, не дожидаясь, когда включится подсознание и фантазия.

– Есть, – ответила она, посмотрев на «молодого торопыгу» с ехидным упреком, мол, самого главного-то я еще не сказала…

Олег Петрович принял брошенный вызов спокойно – это еще один урок, который ему следовало усвоить – никогда не торопить женщину, если она стала свидетельницей чего-то необычного. Она должна сама осознать произошедшее, чтобы вычленить главное и не зацикливаться на отвлекающих мелочах Но первым делом, она должна определиться со своими чувствами. Если слушатель не додумался показать, что сопереживает, осознает, насколько показания важны, сотрудничества не жди. Во всяком случае, не сразу. Это, как известно, чревато утратой улик, которые могли оказаться ключевыми.

– Извините, – я подумал, что вам необходим отдых, не хотел вас перетруждать. Вы столько пережили, хотя по виду не скажешь, держитесь молодцом.

Поджатые губы и опущенные глаза означали дарованное прощение. Можно было продолжить.

– О чем еще вы могли бы сообщить следствию? Полагаю, это нечто очень важное, – Петрович не мог отказать себе в намеке на «пустую трату времени».

– Вы такой молодой, а вам уже поручили такое серьезное расследование, – (намек был понят).

– Вы мне не доверяете? – Петрович вызов принял и пошел в атаку, по опыту зная, как надо брать такие «крепости».

– Нет, ну что вы! В наших органах служат самые лучшие, всем известно. Так вам рассказать..?

– Про органы? – Петрович «мстил», но ничего не мог с собой поделать – молодость!

– Да нет же! Про пианино!

Глава 11

Олег Петрович не просто так выбрал себе компанию, которая даже в суммарном исчислении была моложе его. Если учесть, что он особенно и не старался угадать возраст потенциального виртуального компаньона, выбранного для тестирования, то, что получилось, можно считать судьбой.

Зачем он это делал? Ответ прост – счел целесообразным, чтобы таким образом восполнить недостающее. Проще говоря, ему нужны были молодые мозги, эмоции и энергия для решения задачи, которая могла разрушить его мир до того, как он соберется его покинуть навсегда и оставить важное незавершенным. А в его активе такого дерьма накопилось немало. Взять хотя бы это…

Немолодой, еще довольно крепкий, безусловно брутальный и в то же время до неприличия привлекательный мужчина вытащил одну из папок, которые аккуратным рядком выстроились перед ним на его домашнем рабочем столе. Он намеренно создал в своей квартире обстановку, максимально приближенную к той, что окружала его в кабинете следственного управления.

"Просто дед", он же Петрович, можно сказать, стоял у истоков создания группы по расследованию особо тяжких и был одним из тех, кто впервые столкнулся с понятием серийный маньяк. Потребовалось немало времени, чтобы накопить мало мальский опыт работы с такими делами. Бывший следователь насмотрелся такого, что мог без преувеличения сказать – этот опыт оплачен не одной бочкой крови жертв в прямом смысле слова.

Формирование подразделения такого профиля стало вынужденной мерой. Областной центр, куда он перебрался из родного Красноярска, сначала казался ему тихим местом. Преступники не отличались разнообразием стилей и мотивов. Знаний, которыми молодой следователь на тот момент располагал, хватало, «висяков» было немного, не больше, чем до его появления.

Через пол года все изменилось. Для рядового советского мента жизнь поделилась на «до» и после того, как поступила первая сводка о происшествии.

На территории детского садика в песочнице обнаружилась жуткая находка: кто-то понастроил куличиков с «начинками» – ровно 10 по числу отрубленных пальцев, которые находились внутри спрессованного песка.

Для 1985 года, когда жизнь в стране «не баловала» разнообразием событий, на фоне «убранного с опережением графика урожая зерновых» в областной газете появилась крохотная заметка о том, что надо «оказать содействие органам милиции в поимке особо опасного преступника». Коротко сообщалось, что «неизвестный проник на территорию детского сада и совершил акт вандализма», который недопустим и аморален… Далее просьба – сообщить в милицию, если заметили подозрительных, ничего не трогать и по возможности не посещать детские площадки, где есть песочницы, до того, каких проверят на предмет безопасности.

Рядом с милицейской заметкой в черной рамке извещалось о скоропостижной кончине директора местной фабрики, а еще рядом с рамке с цветочками поздравление с Днем рождения заслуженного учителя области.

Надо сказать, что скромное расположение, заметка не осталась незамеченной. В милицию стали поступать звонки, который приходилось отрабатывать по четыре в день и без толку, все они были ложные. У страха глаза велики, больше всего людей озадачила и заинтриговала просьба остерегаться песочниц. Вскоре в районе не осталось ни одной целой песочницы. Их разметали и раскидали, предварительно истыкав острыми предметами на палке. Выезды по жалобам подтвердили версию – искали взрывное устройство. Анализируя методы поиска, можно было только поблагодарить бога, что ничего подобного там не было, иначе число жертв исчислялось бы десятками.

Петрович вспоминал, как корпел над материалами первых опросов, проведенных по горячим следам. Он был счастлив, что дело сначала поручили ему, закрыв глаза на неопытность. Потом, когда выяснилось, что это необычное преступление и речь может идти о серийном маньяке, его подвинули, назначив руководителем следственной группы более опытного. Хотел сгоряча написать рапорт, но ему посоветовали не спешить со столь судьбоносными решениями, набраться терпения и просто работать. Совет себя оправдал: вскоре группа в полном составе вошла во вновь созданный отдел по особо тяжким.

Он помнил, с каким волнением входил в кабинет заведующей детским садом, где все случилось, чтобы произвести свой первый опрос свидетеля. Хмурился, чтобы произвести впечатление и казаться старше.

На диване лежала женщина средних лет. В помещении остро пахло валерианой. Одной рукой она прикрывала глаза, другой теребила ворот рубашки. Петрович увидел у нее в руке крестик.

– «Набожная. Черта увидела в детской песочнице?»

– Как вы себя чувствуете, – спросил он, усаживаясь рядом с блокнотом в руке.

– Плохо! – женщина посмотрела на него с негодованием. – Как по-вашему я могу себя чувствовать после такого ужаса?

– Какого ужаса, уточните. И поподробнее.

Женщина перевела дух и начала рассказывать. Слушая ее, Петрович чувствовал неловкость.

– «Надо узнать, может они женским коллективом что-то отмечали? Откуда такие колоритные детали?»

– … и вот представьте мое состояние, когда Сережа Сидоров бежит ко мне с криком «Анна Андреевна, смотрите, что мы нашли!» и что-то несет в лопатке! Споткнулся, упал. Я подошла к нему, чтобы посмотреть, что он там такого удивительного нашел. Грешным делом подумала, опять кошки наср.., извините, покакали в песочницу. Хорошо, знаете ли, если не поносом, а колбасками. Извините, у нас это обычное развлечение по весне, пока песок не заменим.

– Про кошачье го.. кошачий кал, я понял. Что такого нашел Сережа Сидоров?, – Петрович сверился с пометкой, правильно ли записал фио мальчика.

– Да! Я иду к нему. А он стоит и на что-то показывает мне пальцем, – женщина снова перекрестилась. – Я подхожу, смотрю под ноги и вижу. Сначала мне показалось, что это кошачьей г..о! Бросилось в глаза, что оно красноватое. Подумала, что кошка, видимо, больная, надо вызвать отловщиков, пока дети не заразились. А потом вижу – это не гов.., а палец!

– Куда дели палец?

– Как куда? Там и валяется. Вы меня режьте, я к этой гадости не притронусь.

Олег Петрович кивнул головой потому, что считал подобную реакцию на «расчлененку» вполне нормальной: шарахаются при виде отдельных частей тела, будто это и не человека, в скажем, переродившаяся гремучая змея, реакция примерно такая же.

– Есть, что добавить? – молодой, но уже подающий надежды следователь, каким себя считал в то время сам Олег Петрович, спросил машинально, ему казалось, что женщина выложила все, что знала, а придумать что-то сверх того не успела. Обычное дело, почему следователи стремятся опросить свидетелей сразу, не дожидаясь, когда включится подсознание и фантазия.

– Есть, – ответила она, посмотрев на «молодого торопыгу» с ехидным упреком, мол, самого главного-то я еще не сказала.

Олег Петрович принял брошенный вызов спокойно – это еще один урок, который ему следовало усвоить – никогда не торопить женщину, если она стала свидетельницей чего-то необычного. Она должна сама осознать произошедшее, чтобы вычленить главное и не зацикливаться на отвлекающих мелочах Но первым делом, она должна определиться со своими чувствами. Если слушатель не додумался показать, что сопереживает, осознает, насколько показания важны, сотрудничества не жди. Во всяком случае, не сразу. Это, как известно, чревато утратой улик, которые могли оказаться ключевыми.

– Извините, – я подумал, что вам необходим отдых, не хотел вас перетруждать. Вы столько пережили, хотя по виду не скажешь, держитесь молодцом.

Поджатые губы и опущенные глаза означали дарованное прощение. Можно было продолжить.

– О чем еще вы могли бы сообщить следствию? Полагаю, это нечто очень важное, – Петрович не мог отказать себе в намеке на «пустую трату времени».

– Вы такой молодой, а вам уже поручили такое серьезное расследование. Молодой старлей намек был понял, вызов принял и пошел в атаку, по опыту зная, как надо брать такие «крепости».

– Вы мне не доверяете? – спросил он, приперчив голос и сразу понял, что тактику выбрал верную.

– Нет, ну что вы! В наших органах служат самые лучшие, всем известно. Так вам рассказать..?

– Про органы? – Петрович «мстил», ничего не мог с собой поделать – молодость!

– Да нет же! Про пианино!

Ему не зватило половины секунды, чтобы скрыть свою реакцию – нижняя челюсть так и осталась в положении "корытооткрыто". Заведующая была вознаграждена.

Глава 12

Он не возражал, когда прошлое накрывало его. Петрович вопреки здравому смыслу начинал чувствовать себя размазанным по времени, одна часть в настоящем, остальное там, где был основной якорь, не дававший все эти годы делу про «пианиста» разбиться о скалу под названием – «вечный глухарь».

Почему из всех папок с нераскрытыми делами, что стояли на его личной полке «позора» (недоработал, недодумал), он выбрал именно ее. Такой вопрос требовал свежезаваренного кофе. Оставив раритет совести лежать на столе, Петрович пошел на кухню. Через десять минут он уже сидел, откинувшись на любимом вычурном стуле с подлокотниками, который подобрал на мусорке и в меру своих сил, привел в надлежащий вид. Привычка спасать, в том числе и вещи, которым "отплатили черной неблагодарностью за верную службу", была в крови.

На столе перед ним лежала та самая папка: пожелтевший от времени картон, написанный от руки шифр, включавший и дату перемещения дела в архив.

Эту папку вместе с другими Петрович подобрал, как брошенных щенков. Отдел после реорганизации прикрыли и архивные дела, чтобы не мешались под ногами и не мешали карьере перспективным преемникам, попросту уничтожили, предварительно устроив потоп.

Коробки с раскисшими папками вынесли на задворки, облили бензином и подожгли. Ответственным за выполнение этого «ответственного поручения» волею случая оказался Олег Петрович. Более ответственных заданий в его предпенсионном статусе не полагалось.

Огонь неохотно поглощал мокрый картон. Расшевелив палкой папки, облегчая огню задачу, он увидел, что на одной из них в верхнем углу слово, которое он лично написал после того, как дело решено было отправить в архив. «Пианист». Больно кольнуло туда, где по традиции коротала свой век его неспокойная совесть. Руки полезли за папкой сами собой.

Вытащив одну, прихватил и остальные, которые находились под ней, нетронутые огнем. Не рассматривая, завернул в газету, сунут в свой потертый старомодный дипломат, подарок дочери и вынес с территории, нарушив все мыслимые правила и распоряжения конторы, в которой прослужил все эти годы.

– О чем же ты хочешь мне сказать? – спросил он, глядя на папку. – Упрекаешь, что я оказался недостаточно опытен и не смог разгадать загадку этого «музыканта»? Почему напомнила о себе именно сейчас? Намекаешь на матрешек, что я пытаюсь манипулировать ими, вместо того, чтобы вместе решить новую задачку очередного «пианиста», играющего на их слабостях и моих нервах? Намек понял. Буду думать, что мне с этим делать.

1979. Детский сад.

–… Я лично ничего не слышала. Но дети утверждают, что слышали звуки пианино.

– Поконкретнее, пожалуйста. У вас есть пианино в здании?

– Было. Раньше в садике играли простенькие мелодии для утренней зарядки. Сейчас приглашаем баяниста.

– Может быть дети слышали баян, перепутали?

– Ну, нет… Там другой репертуар, более современный, дети это любят. Звукоизвлечение совсем другое. Дети понимают разницу, хоть и маленькие. Они так и сказали, что играло «старое пианино». Это в их понимании «классика».

– Логика есть. Мы можем позвать сюда детей? Хочу сам порасспросить. В вашем присутствии. Не возражаете?

– Да, конечно. Анна Петровна, – заведующая обратилась к воспитательнице, которая сидела рядом с озабоченным выражением лица, слушая внимательно нашу беседу. – Позовите, пожалуйста, детей, которые слышали пианино.

– Хорошо, сейчас.

Женщина вышла. Ее не было пару минут. Она вернулась, ведя за руку недовольного мальчика – детям разрешили подольше поиграть, пока в садике были посторонние.

– Вот. Сережа, поздоровайся с дядей милиционером.

– Здравствуйте.

– Здорово.

Олег Петрович пожал маленькую ладошку.

– Так это ты «дети, которые слышали пианино»?

Мальчик опустил голову и шаркнул ногой, вспомнив об оставленной игрушке, которую придется снова "отвоевывать". Заведующая выглядела смущенной, но молчала.

– Может расскажешь, как все было?

– Я уже рассказал.

– А ты повтори. Мне интересно. Расскажи, что ты слышал? И кто еще с тобой был?

– Никого. Я один. Я не знал, что это палочки плохие, – сказал вдруг мальчик и заплакал.

Олег Петрович посмотрел на заведующую и воспитательницу, предлагая им подключиться. Он не понимал, чем вызваны слезы и чувствовал себя виноватым за то,что напугал пацана.

– Сереженька, не плач, тебя никто не будет ругать, ты ни в чем не виноват. Почему ты заплакал? Испугался? Не надо, мы тебя защитим. Про какие пал..очки ты сейчас сказал?

– Тетя сказала, чтобы я отнес палочки к песочнице и спрятал их в куличики. Я сделал, как она просила. Мы играли! Она так сказала.

На лице заведующей застыло выражение, которое молодой следователь мог описать одним словом – «офигение», но в другой лексике. Воспитательница терла щеки и зачем-то сморкалась. Сережа стоял, довольный тем, что ругать никто не собирается, он в центре внимания. , Игрушка подождет. Судя по всему, взрослые тоже во что-то играли. Тут становилось интересно.

Все были при деле, кроме Олега Петровича. "Допрашивать"ребенка на такую тему ему еще не приходилось. Он сделал машинально несколько пометок в своем блокноте и снова посмотрел на малыша, стоящего перед ним в ожидании.

–Эти палочки дала тетя? Ты ее знаешь? Кто она?

– Тетя. Она приходит всегда, когда я слышу пианино.

– Ну вот! – почему-то обрадовалась заведующая. – Нет никакого пианино и тети нет. Придумал! Да, Сережа? Я не буду ругать, только скажи – ты все придумал?

Мальчик насупился, встал по стойке "смирно", опустил голову и прошептал:

– Нет. Не придумал. Тетя приходила.

Молодой следователь не удостоил воспитательницу взглядом, предвидя просьбу «не обвинять персонал в том, что случилось», вернее – не случилось, не придавать значения словам ребенка, не то еще наговорит, знаете ли.

– Сережа, вспомни, когда ты слышал пианино в последний раз?

– Когда делал куличики. Тетя дала мне палочки. Я взял их и пошел в песочницу.

– Сколько ты сделал куличей, помнишь? Считать умеешь?

– Умею. Пока не кончились палочки – вот столько.

– Понятно. Ты был один?

– Да. Все дети спали. У нас в это время всегда тихий час.

– Детский сад на тихий час закрывается? – спросил следователь, не поворачивая головы.

– Разумеется! Мышь не проскочит!

– Я вылез через окно, – пояснил Сережа, чем опять сразил заведующую садика, а заодно и воспитательницу, наповал.

– Кажется я понимаю… , – воспитательница решилась подать голос, посмотрев предварительно на начальницу, которая махнула рукой, чего уж, говори все, что знаешь. – Вчера вечером было пасмурно и ветренно, детей решили не выводить, устроили им конкурсы. Если Сережа говорит правду, то он и правда, мог выбраться через окно в столовой. Мы иногда его открываем на проветривание, если что-то подгорело на кухне. Вчера именно это и случилось, подгорела каша. Но это только вчера!

– Сережа, ты знал про открытое окно?

– Нет, мне тетя сказала.

– А как она тебе это сказала?

Заведующей и воспитательнице пришлось пережить неприятные минуты: из рассказала мальчика выходило, что в детский сад мог войти кто угодно, да еще с отрубленными пальцами.

– Она пришла и сказала.

– Пришла сюда?

– Да.

Олег Петрович чувствовал, как бешено заколотились сердца двух перепуганных женщин, а потом остановились. Опасаясь, что в дополнение к пальцам добавится два трупа, следователь попросил их не переживать напрасно:

– Ваша задача помочь следствию, а не паниковать, что вас накажут за халатность, которую еще надо доказать. Не хуже вас знаю, что дети фантазируют. Сережа, дружище, вспомни, как эта тетя выглядела. Сможешь описать ее?

– Нет. Я слышал только ее голос. Я слышу ее, когда ложусь спать. А так нет.

– Тетя приходила несколько раз или вчера только?

– Она приходит часто.

– Хорошо, я тебе верю. Сережа. А где ты взял эти "палочки"?

– Тетя дала.

– Когда? В какой момент? Попытайся вспомнить. Тымне очень поможешь. Ты жехочешь помочь милиционеру?

– Тетя плохая?

Мальчик снова сжался в комочек и заплакал, а может сделал вид, зная, что только так может заставить взрослых оставить его в покое хотя бы на время, а дальше уже не важно.

Ниточка, которая Олегу Петровичу казалась зацепкой, оборвалась. Дальнейшие вопросы ответов не дали. Мальчик стоял на своем. Откуда у него пальцы, кто эта незнакомая тетя, которая непонятным образом дала ему «палочки» и куда она подевалась, мальчик так и не сказал.

Дело закрыли. Единственное, что удалось установить послепроведенной экспертизы – пальцы принадлежали мужчине. Примерный возраст – 35-40 лет. Взятые образцы крови и отпечатки ничего не дали. Данных о травмах подобного рода не поступало ни в одно медицинское учреждение города. Если кто и лишился пальцев, то справлялся с этой бедой самостоятельно. Или тот, кто помог остановить кровотечение, сохранил произошедшее в тайне.

– Почему эта история всплыла именно теперь, вот в чем вопрос. Я бы хотел получить ответ прежде, чем дело пополнится новыми эпизодами. "Пинист"остается в темной комнате, терпеливо ждет, когда я сновав нее зайду. Есть предчувствие, что он знает, как меня поторопить, раз напомнил о себе, когда я занят поиском улик и пытаюсь защитить девчонок. Это нехорошо, это очень нехорошо.

Он уже ставил папку на место, но остановился на пол пути, затем медленно вернул ее обратно. Осторожно открыл, будто ожидал, что оттуда выскочит или вывалится палец, который все эти годы лежал между страниц, высох, превративших в «гербарий». Петрович пробежался глазами по нескольким листам. Он искал то, что должно было соединить его подсознание с реальностью каким-то неочевидным звеном.

Не найдя ничего интересного, отставной следователь откинулся на спинку своего спасенного стула, прикрыл глаза и начал раскачиваться в нем. Подобную вольность он позволял себе крайне редко, берег стул. Но именно сейчас ему нужно было такое размеренное движение, способное навести порядок в разрозненных фактах, аккуратно их перемешать, дать возможность выстроиться новой цепочке. Петрович знал – если у него начинало свербить, значит в этом фоновом мусоре скрывалось что-то ценное.

– «…запах какой-то, но это мог быть специфический парфюм, сейчас такое в моде, не пойми чем воняет, главное, что нишевый, селективный и еще черт знает какой…» Где я это слышал, в каком контексте и почему…»

Олег Петрович перестал раскачиваться и открыл глаза.

– Есть. Вот оно.

Память заработала, как отлаженный механизм, который привели в действие, подбрасывая все новые и новые эпизоды, которые оставалось распределить по своим местам. Движение замедлилось. Петрович даже вспотел. Окинув мысленным взором то, что получилось, он глубоко вздохнул. Дверь в темную комнату была открыта нараспашку. Ответ по прежнему скрывался там, где была темнота.

– "Придется туда лезть, без этого никак"

Рука сама собой потянулась к телефону. Набирая номер, он проклинал себя за то, что ушел.

– "Только бы не опоздать…"

Глава 13

Увидев "входящий"от Олега Петровича, Женя не двинулась с места.

– Не ответишь