Хочу жениться

Ноги сохнут и ни хрена не держат. Руки тоже сохнут, да и сам как старый дрыщ стал. В зеркало лучше и не смотреть. Утром проснусь и долго лежу, пытаюсь понять, где это я и вообще кто я? Раньше хоть жена была, объясняла утром всё, но теперь и её уж два года как нет. Хитрая, ушла, а меня оставила. А мне это зачем, чего мне тут делать-то. Уже всё в прошлом.

Старость, на хрена мне эта старость, да ещё одному. Вот вроде вспомнил, Иван Иванович я. А лет мне, интересно, сколько? Может, восемьдесят? Нет, восемьдесят мне отмечали, я помню, торт был, а на свечках дочь сэкономила, всего восемь поставила. Мол, задувать проще.

Может, уже девяносто? Нет, не помню. Да и хрен с ним, в общем, возраст зрелой черепахи.

И так каждое утро. Потом, правда, расхаживаюсь, но потом. График простой у меня теперь, встал, конечностями потряс, что-то вроде зарядки. И проверки, все ли еще на месте или что отпало за ненадобностью, отвалилось. Пока не отвалилось все, болтается, все пять конечностей. Надо есть, а чтобы есть, надо готовить, а готовить и сил-то нет. Может, не есть, но есть хочется, вон как урчит желудок и что-то там тянет, болит. Хотя тянет и болит теперь везде.

Раньше хорошо, эту хрень всю жена делала, а я только ел, а теперь и делай я, и ешь, и убирай. Да не хочу я ничего ни убирать, ни делать. Как бы помереть тихо да поскорей. Но вот как? Но это я так только говорю, а когда на той неделе приперло что-то, помирать-то не хотелось, даже про Бога вспомнил, мол, дай ещё помучиться тут. И дал, вот мучаюсь, а про Бога-то уже и забыл.

Да, одному хреново. А с кем-то, наверно, лучше, хотя, может, и нет. Вот дочка всю плешь проела, давай с нами будешь жить. Давай – это легко сказать, их там целый табор, внук, зять, она и аж три жучки. Во как, почти стихами заговорил. Да ещё кот черный и страшный. Ну да, там меня только и не хватает. Полная кунсткамера. Мне покой нужен, а в этом бедламе какой покой. Внук этот рыжий, Матвей, челюсть стащил, так я неделю искал, а потом дочка привезла, говорит, у Матвея в игрушках нашла.

Что-то я опять запутался. Нет, Матвей – это правнук, а Настя – внучка, ну да, точно, какая она дочка – это же внучка. А тогда кто дочка? Нинка, что ли, да вроде нет, блин, совсем ничего не помню, надо у Насти спросить, кто есть кто.

Вчера ещё огорчение было, обычно я Семену иногда звонил, он умный, всё в этом ящике сидел, постоянно в интернете, говорит, там бабы голые, интересные. Чего в них интересного-то, теперь интерес весь повис. А он: там не только бабы, там и советы разные по здоровью, и приколы смешные. Всё мне рассказывал, агитировал, мол, давай купи себе этот компьютер, этот ящик с трубадурами.

Я не купил, а он в ящик вчера сыграл. Я позвонил, а мне сказали – помер вчера Семен. Теперь его там будут рассматривать и определять, куда его, к чертям или еще куда. А может, и не будут? Может, там и нет нечего. На похороны звали, мол, друг ведь ваш. Друг? Да, наверно, друг, мы с ним с юности знакомы. Потом, правда, лет до 60 не общались, у каждого своя история была. Вот после шестидесяти как-то опять сошлись. Мы тогда кого-то хоронили из наших институтских. Ну, там и сошлись опять и больше не терялись. Созванивались, даже встречались семьями. Но это давно было.

Сколько же ему было? Позвоню завтра узнаю, заодно, может, пойму, сколько и мне. А на похороны я не поеду, чего на них смотреть, я их много видел. Сожгут, наверно, потом выдадут пепел, а чей он, кто его знает, да и какая разница. Не верю я, что нас отдельно каждого сжигают, это сколько же дров, угля или газа надо. Врут они всё. Свозят всех и жгут вместе, потом по пакетикам развешивают, граммов по двести, и всё. А может, еще и собак с кошками тоже вместе с нами. А мы, дураки, ещё и деньги, и немалые, за это платим. И хороним этот «священный» пепел. Нет, точно дураки.

Лучше бы деревья нами подкармливали и к живому дереву ходили бы. Так и дереву польза, и веселей ходить к усопшему. Во сколько хрени в голову лезет. Значит, мозг ещё живой, извилины шевелятся. Сегодня вроде пятница, надо календарик оторвать и посмотреть, какой сегодня праздник. И за что выпить таблетки. Да, точно, пятница, значит, Сюзанна придет. Кто-то нанял, она меня обслуживает, и мне это нравится.

Убирает, готовит, разговаривает, гулять водит и моет. Последнее особенно приятно, я этого прям неделю жду. Гигиена – это, само собой, приятно, но тут девка, да ещё молодая, моет! Я об этом даже в юности не мечтал. Меня так только в детстве мыли. Тут иногда и фантазии разыграются. Вот, правда, зараза, щупать себя не дает, грозится пожаловаться. Но не жалуется точно. Мне про это пока никто не высказывал претензий.

Кокетка, одним словом. Вот если бы такую мне поселить и с ней жить, надо бы подумать. Может, мне на ней жениться? А что, она хрен знает откуда, жилья нет. Я один, живи, места много. Мне ж много не надо, покормить, погулять, поговорить. Секса мне точно не надо. Отсексовался давно. А вот потрогать ее можно, приятно потрогать молодую кожу. Говорят, Мао Цзэдуну комсомолок в кровать клали для омоложения. А чем я не Мао Цзэдун в своей квартире. Да мысль-то светлая, надо подумать и с Сюзанной поговорить.

Глава 2

Пришла невеста моя, сейчас и поем, и погуляю, и помоюсь. Вот только когда ей об этом сказать? Может, прям сейчас? Нет, сейчас не надо, вдруг не согласится, тогда весь день пропадет, и еда, и гуляние, и помывка.

Потом скажу! Главное – не забыть, что хочу сказать! Наверно, на бумажке напишу напоминалку. И я написал на стене у отрывного календаря: «Хочу жениться». Потом сел в кресло и стал свой мозг тренировать, судоку разгадывать.

Обед Сюзанна сготовила, как всегда, вкусный. И щи, и котлеты с картошкой, и салатик. Я так теперь только раз в неделю ем. Она наготовит кастрюлю супа, котлет, гарнир какой-нибудь и даже компота наварит. Вкусно, но я потом забываю, где и что, а когда пойму и вспомню, бывает поздно, то суп прокис, то котлеты не убрал в холодильник, то еще что. Но на этот случай пельмени есть и сосиски, я их тоже люблю. Объелся, вот так всегда бы, и посуда помыта, и всё чисто.

Мочи аж нет, хочу сказать! Хочу жениться. Но рано, ещё не гуляли. Жарко сегодня, пока сидел на лавочке, ждал Сюзанну, она в магазине была, продукты мне покупала, весь вспотел от жары. Хотел помочь, но получил отпор, сказала, вон клешни совсем высохли, возьмете сумки, и они оторвутся, что тогда делать будем, – и улыбнулась. Нет, не оторвутся, только вытянуться могут до земли, поддержал я шутку.

Да, ближе к вечеру я другой становлюсь, и мозги другие, понимаю почти все. А утром я, как Байден, ни хрена не понимаю. Хорошо, что я не президент – это ж какой геморрой нами править. Во, мозги точно на место встали, нет у меня дочери, сын у меня, да, сын Андрюшка. Только что-то я давно его не видел и не слышал, а внучка Настя звонит и заходит каждую неделю, во, ёшкин кот, всё вспомнил.

Так, а лет-то сколько? А вот это не помню. Но еще не вечер, вспомню, наверно. Насте позвоню вечером. Домой идем, это хорошо. А я не забыл, жениться хочу, всё помню.

Ну, теперь самая приятная недельная процедура – помывка. Первые разы я стеснялся. Молодая женщина, а я голый, всё старался перекрыть срамные места, а теперь я, как нудист со стажем, нечего не стесняюсь. Залез кое-как с помощью Сюзанны в это чугунное корыто, стою жду. Не выдержал и сказал:

– Я жениться хочу!

– Что? – не поняла Сюзанна.

– Жениться!

– На ком? – рассмеялась она.

– На тебе.

– На мне? – ещё сильней рассмеялась она и влепила мочалкой по моей худой заднице. А сама ржет аж в истерике. – Ну вы даете. Иван Иванович, вы на себя посмотрите сейчас. Вам восемьдесят девять лет, – и опять ржет.

Да, картина жениха не очень приличная. Худой дрыщ жених, голый в ванне. Но мне как-то обидно. Зря сказал сейчас, теперь не помоет, наверное. Но зато узнал, сколько мне лет. Да, черепаха отдыхает. Сюзанна отошла от истерики и все-таки меня помыла. Но все время бубнила – ну надо же, жених нарисовался. Ну дела.

Устал я что-то сегодня, меня чистого уложили на диван. Хорошо! Да, очень хорошо!

– Вы уж извините, Иван Иванович, но я за вас замуж не пойду.

– Почему?

– Я замужем.

– А где же он?

– Дома с детьми.

– Жалко, а я так жениться хотел.

– А зачем вам это?

– Как зачем, для удобства жизни.       А то я один, и мне скучно, да и не очень удобно. Надо готовить, посуду мыть. Утром я иногда как Байден на трибуне. Куда, зачем, кто я. А так жена подскажет, покормит, погуляет, поговорит. Секса мне не надо, но прижаться хочется.

– Да, Иван Иванович, я вас понимаю, одному плохо. Давайте я с Настей поговорю, она вам бабулю найдет или сиделку.

– На хрена мне бабуля, мне что, ещё за ней ухаживать и мыть посуду да таблетки делить? Нет, мне разумная и здоровая нужна. А сиделка… я что, совсем, что ли, не ходячий, чего со мной сидеть. Я пока не ссусь, сам в сортир шастаю.

– Ну и хорошо, что сам, – сказала Сюзанна. – Всё, Иван Иванович, мне пора, вы сытый, выгулянный и чистый, завидный жених, да ещё и при квартире. Пойду, пора мне, а то соблазнюсь на ваше предложение и уйду от мужа, – улыбаясь, сказала Сюзанна. – Но я с Настей поговорю насчет ваших желаний, пусть подумают.

И она ушла. Вечер, женитьба не состоялась, а жаль. Лягу телек посмотрю и поговорю с ним. Люблю я это дело, а особенно советы давать, как миром править, короче, ну все мудаки, ничего в мировой политике не понимают и, сволочи, воруют. Как с меченого началось, так весь мир с ума сошел. Сейчас нынешний пытается и щиплет их, но они ж как тараканы расплодились, их не щипать надо, их травить надо. Новости – это у меня прям клуб по интересам, а особенно курсы валют. Валюты нет, а я переживаю, как будто есть. Спать пора. Но все равно помню: жениться хочу. Надо встать и записать это, чтобы утром не забыть. Встал, подошел с карандашом – и надо же, уже кто-то написал? «Жениться хочу». Наверно, Сюзанна, вот молодец.

А может, это я написал? Может, и я. Ну и ладно, какая разница, главное – утром прочитаю и вспомню, наверно. Да, надо ещё написать возраст: 89 лет. Вот теперь точно не забуду.

Глава 3

Проснулся – нога, зараза, ноет, значит, живой. Дождь, наверно, сегодня будет. Хотя вчера рука ныла, а дождя не было. Сегодня зато я помню, кто я и где я, и что мне почти 90. Ночью какая-то хрень снилась, но не помню. Вроде жену видел, а вроде нет.

В комнату вошла Настя: «Проснулся, дедуля», – вслед за ней вбежал рыжий родственник, ребенок. Надо скорей зубы надеть, а то опять стащит. Чего она его с собой вечно таскает и ещё заставляет и меня, и его – пообщайтесь. Как общаться, у него свои интересы, у меня свои. Детей маленьких хорошо издалека наблюдать или по телевизору, а так от них одна суета. Вот опять носится по комнате, я даже глазами не успеваю за ним. Теперь и голова закружилась.

– Настя, вытащи у него батарейки, пусть постоит, посидит или полежит. А то у меня уже давление от его беготни.

– Вот видишь, у тебя утром давление, а ты жениться собрался.

– Кто жениться, я?

– Ну да, мне Сюзанна всё рассказала, как ты ей предложение делал в ванной.

Я что-то стал вспоминать. Точно, помню я голый в ванной, и предложение. А она отказала. Срам один, и всё. Да еще, стерва, разболтала всем. Надо ее менять, наверное.

– Да, вчера я хотел жениться, а сейчас пока не знаю, не проснулся. Ты чего пришла-то так рано. Я мозги по полкам только к обеду укладываю, а до этого они в куче валяются.

– Я, дед, тебе завтрак приготовила, пойдем поешь.

– Ну пойдем, чего не поесть.

Пошли на кухню, сели за стол, едим. Вкусно сегодня, и каша, и блинчики.

– Значит, ты пошутил про женитьбу?

– Почему пошутил, я ж говорю, пока не помню, всё, после обеда вспомню, могу позвонить, если не забуду. Или сама позвони.

– Ладно, дед, мы побежали, у нас ещё дела есть. Матвей, пожми прадедушке руку, скажи до свидания.

Рыжий Матвей улыбнулся и картаво, с выражением сказал: «До свидания, дедушка, я к тебе скоро опять зайду», – и протянул мне руку.

Я протянул свою сухую клешню и сказал: «Иди-иди, сегодня челюсть не сопрешь». И тоже улыбнулся, подумав: во как, правнук. Они ушли, и это хорошо, сразу как-то спокойно, можно судоку поотгадывать и мозги по полочкам разложить. Подошел к календарю, написано на стене: «Хочу жениться. 89 лет». Это кто же написал? Наверно, я, не Настя же. Оторвал листок, с собой взял. Так, сегодня 6 июля, День Достоевского. Понятно, за это и приму таблетки. Да, сейчас, все вспомнил, вчера точно хотел жениться.

А зачем? Если за тем, то уже не надо! Может, вчера было надо? Нет, не помню. Пойду во двор, на лавочке подышу, говорят, полезно, погода вроде ничего. На улице свежо, хорошо, а в квартире душно. Хорошо дышится, мозгу лучше, это точно. А если ему хорошо, то и мне лучше.

Вспомнил, зачем хотел жениться. Поговорить, еду приготовить, убрать. Точно, а зачем жена еще нужна?