Абстрактное счастье

Эй, на барже!

Главный проводник

Иван Сусанин славный

Экскурсовод и гид.

Он проводник наш главный

И очень знаменит.

Сусанин смотрит мило

С портретов в сложный мир.

Веди нас, хоть в могилу,

Ведь ты наш командир!

Сусанину поклоны

От наших областей!

Народ в него влюблённый –

До самых до костей.

В желудках пустовато,

Грошей иссяк запас.

Но все мы верим свято,

Что он святой у нас.

Сусанин очень добрый.

Мы – гордые рабы.

От нас остались рёбра,

Но это знак судьбы.

Таких, как он, отныне

На свете больше нет.

Кремлёвской осетрине

От нас – большой привет!

Ты наш инструктор по туризму,

Ты так и важен, и пригож.

Вели нас раньше к коммунизму.

А ты куда нас поведёшь?

Опять грохочут барабаны

И трубы медные поют.

А мы шагаем, как бараны,

Бредём туда, куда ведут.

Кругом балаган

От вечных невзгод я страдаю.

И пуст кошелёк и карман.

Куда бы ни шёл, попадаю

В цирковой балаган.

Жонглированье, клоунада

На мрачном и долгом суде.

Тут нет ни рая, ни ада,

Тут балаган везде.

Привыкли мы к балагану,

Которому нет конца.

Под маскою, как ни странно,

Не разглядеть лица.

Улыбки на масках наших,

Лукавый бес под ребром.

Мы в балаганах страшных.

Тут балаган кругом.

Как в балагане весело,

В нём наш извечный путь.

Я в балаганном месиве

Выживу как-нибудь.

Над балаганом знамя,

Мой балаган – мне друг.

Сам балаганщик с нами.

Тут балаган вокруг.

То ни ад, ни рай,

То со всех сторон

Балаганный край,

Балаганный звон.

Балаган велик,

Он и в дождь, и в снег.

Балаган на миг,

Балаган навек.

Приехал Бес

На душе от злости

Небывалый стресс.

На пороге с тростью

Появился Бес.

В зарубежьях ближних

Я встречал таких,

И в кошмарах книжных

Я читал про них.

Полечу я с Бесом

В жаркий городок,

И шагать нам лесом

Прямо на Восток.

Он в деревне горной,

Где кизил цветёт,

Вместе с формой чёрной

Даст мне пулемёт.

Факт стоит на факте,

Я нутром не слаб,

Распишусь в контракте.

Бес, тебе я – раб.

Я стакан достану.

Выпьем за мечты!

Скоро Бесом стану.

Буду, Бес, как ты.

Наша жизнь не так кудрява,

Может чокнуться любой.

Сообщил мне Бес лукаво:

«Я приехал за тобой».

Мы наполнили стаканы,

Сожжены мосты назад.

Собираю чемоданы,

Улетаю в Бесоград!

Сынок-Сатана

Рожа шире торта

У городского чёрта,

Подлостью нагружен,

Мысли – тёмный лес.

Симпатичный, вроде,

И одет по моде.

Но зачем нам нужен

Этот чёрный бес?

У положительных родителей

Сынок опрятен, гладок, сыт.

Он избивал прочтенных жителей,

Он был пройдоха и бандит.

Не знал микрорайон баклана

Нахальнее, чем этот шкет,

И до звезды был уркагану

Микрорайон и белый свет.

В ментовке было всё прихвачено,

Они там тоже есть хотят,

Всё было куплено, оплачено

Ещё пятнадцать лет назад.

Но появился ангел добрый,

Святое, чистое дитя,

Переломал он чёрту рёбра,

Слегка за беззащитных мстя.

Надолго ангела задвинули

В одну из самых дальних зон,

Но годы пролетели, минули.

В наш город возвратился он.

Он встретил чёрта между скверами

И прошептал: «Закончен бал».

Проткнул он беса финкой верною,

Перекрестился и слинял.

Вечная богема

Богемы не забуду,

В ней многие сгорели,

Художники, поэты

И даже травести

А девочки с приблуда

Все так на нас смотрели,

Как будто мы раздеты

И в баню нам идти.

Богема, ты – зараза,

И нет тебе предела.

К тебе ручонки тянет

Наивный молодняк.

Надежда до экстаза.

Живи легко и смело!

Великим каждый станет,

А всё вокруг – пустяк.

Богема беспощадна,

Тебя я ненавижу!

В угарах, в пьяных драках

Погибнуть – лёгкий труд.

Пусть жизнь идёт нескладно,

Но жизнь мне стала ближе.

Душа в глубоких ранах,

Они не заживут.

С собою покончил один,

В люди пробился другой,

Третий дурак до седин,

Четвёртый навеки изгой.

Мне пятый не забылся,

Он очень скоро спился…

Богемной жизни тема,

Как страшный разговор.

Коварная богема,

Жестокая богема,

Жива ты до сих пор!

Дорога в ад

Как много было звона,

Оркестр духовой

И пёстрые знамёна.

Восторгов крик и вой.

Мы строили дорогу,

Но без пути назад.

Она вела не к Богу.

Вела дорога в ад.

В неведомые дали

Нас будто вёл конвой.

Мерзавцы жировали

На кровушке людской.

Что наша жизнь? Моменты.

Не плачь и ни кричи.

Ведут эксперименты

Над нами палачи.

Мы вовремя прозрели…

Труд на магнатов – кладь…

Нам строго повелели

Свободу уважать.

Опять и вой, и скрежет,

Но меркнет жизни суть…

А господа всё те же.

Мы строим новый путь.

Шумиха братская.

Дорога адская.

За аферистами шагай, страна!

Идёт упорная,

Работа чёрная.

В безмерной радости сам Сатана.

Эй, на барже!

Эй, на барже, рядиться кончайте!

Тут много попутчиков в ад.

Эй, на барже, к причалу причальте!

Ставьте баржу на канат!

Плыла огромная баржа,

И на волну смотрели косо,

Стуча зубами и дрожа,

Четыре мертвеца-матроса.

А в трюме шёл великий пир,

Звучала музыка о смерти.

Плыла баржа в загробный мир,

Спешили в ад земные черти.

Баржа в кошмарный мир плыла,

И в трюме черти голосили.

Спешили в ад полпреды зла,

Нечистая к нечистой силе.

А капитан, хвостатый чёрт,

Покуривал степенно трубку,

Речей бессмысленных аккорд

Плыл с берега в радиорубку.

Плыла баржа отсюда прочь,

Пусть карты лоцмана истлели.

Плывёт баржа и день, и ночь,

Плывёт к своей заветной цели.

Плывёт по кровушке людской

Вдоль берегов живого смрада.

В кромешный ад летит с тоской

Ужасный крик земного ада.

Всех заберём нечистых с собою,

Их миллионы уже.

Правят нечистые нашей судьбою.

Эй, на барже! Эй, вы там, на барже!

Бедлам

Был я раньше зеком,

А теперь – магнат.

В ногу вместе с веком,

Двигаться я рад.

В клетчатой панаме,

Голубой жакет,

Я опять в бедламе.

Девочки, привет!

Всё тут мирно, тихо.

Девки, по местам!

Двигаюсь я лихо,

Я то здесь, то там.

Жорж, не трите пузо,

Не чешите зад!

Дама, вы рейтузы

Бросили в салат.

Кто мне сел на ухо,

Скользкий, как карась?

Не шали, старуха,

Посидела – слазь!

Вы сдурели, Клава?

Что за мерзкий пар?

Унитаз направо,

Это – самовар.

Я богат, гульну на славу,

Деньги – мусор, деньги – хлам!

Полюблю я всю ораву,

Боря к вам пришёл в бедлам.

Хорошо здесь дяде Боре

В куче обнажённых тел.

Пьём спиртное на просторе.

Я нигде так не балдел!

Вельзевул

Живу я кучеряво,

Доходы есть и слава.

Все дело в Вельзевуле.

Его не брошу я.

Но я ничуть не трушу,

Что сдал я чёрту душу

Он в жутком страшном гуле

Купил всего меня.

Ты одел меня, обул,

Накормил и напоил.

Дорогой мой Вельзевул,

Ты меня обогатил.

Ты творить умеешь зло,

Порожденье Темноты.

Быть подонком – ремесло.

Мой учитель – это ты.

Зло творю твоей рукой,

Разорю, убью, сгною.

Беды адские рекой

На доверчивых гоню.

Пламя адское гудит,

По земле идёт, как бал.

Вельзевул меня простит,

Так меня он воспитал.

Не хочу идти я в ад.

Я же был почти святым.

Вельзевул ты виноват,

Превращаюсь в сизый дым.

Покаянье принесу.

Как всегда лететь годам.

Шкуру я свою спасу,

Вельзевула я продам.

Любовь до гроба

Девушка ходит с парнем в кино.

Парень хороший, но умер давно.

Часто из гроба парнишка встаёт,

На дискотеку девчонку ведёт.

– Это любовь,– все соседи твердят,-

В том, что он мёртвый, не виноват.

Но критикуют девчонку друзья:

– С трупом дружить и встречаться нельзя.

Взор у девчонки любовью горит,

С нежностью томной она говорит:

А я люблю его,

Парнишку своего.

Мы очень с ним друг друга полюбили.

Он, если и полюбит,

Вовеки не разлюбит.

Он обо мне мечтает и в могиле.

Меня давно не следует учить.

Нас никогда и никому не разлучить!

Папа и мама сердиты порой,

Свадьба у дочери не за горой.

Что ж ты терзаешь мать и отца?

Зачем полюбила ты мертвеца?

Только девчонка упорной была,

В гости парнишку она привела.

Лязгнув зубами, сказал паренёк:

– К вам я своих приведу на денёк.

Папа и мама, бабка и дед

Рядом со мною лежат много лет.

Родичи девушки пьют валидол,

Папа готовит осиновый кол.

Только девчонка твердит:

– Ерунда!

Это для нас – небольшая беда.

Бритву у папы взяла со стола,

Бритвой по горлу себе провела.

Кровью залила соседей внизу

И прекратила навеки бузу.

Рядом записка – бела и мертва,

В этой записке такие слова:

А я люблю его,

Парнишку своего.

Мы очень с ним друг друга полюбили.

Он, если и полюбит,

Вовеки не разлюбит.

Он обо мне мечтает и в могиле.

Меня давно не следует учить.

Нас никогда и никому не разлучить!

Уроки демофобии

Клан чертей… розовощёких

Правит бал,

Демофобии уроки

Преподал.

Братья, люди разных наций

Всей страны,

Неужели тунеядцы

Вам нужны?

Истребляют вас нещадно

Каждый год.

Жизнь пуста и безотрадна,

Мой народ.

Грабят вас и убивают.

Вы – в нужде.

Ведь такого не бывает…

Нет нигде.

Интервенция в разгуле,

Изнутри.

Нас ведь бросили под пули

Лжецари.

«Экстремистом» Русь вдруг стала,

Злобен тать.

Добивать народ устала

Бесов рать.

Не дрожи, народ, от страха!

Страх – позор.

Демофобию – на плаху!

Под топор.

Нечисть до поры спесива…

В чёрном дне.

Защищай себя, Россия!

Ты в огне.

Былое и… думы

Шёл к микрофону депутат –

Удар, прыжок, толчок, захват.

В пути две челюсти сломал.

Рукоплескал огромный зал.

Знал айкидо с рожденья он,

А тут ему дана свобода:

«Включите третий микрофон!

Скажу от имени народа!»:

Иванов – пройдоха, а Петров – подлец,

Сидоров – скотина, взяточник и лжец.

У Смирнова тёща ездит за кордон,

Прохоров – мерзавец, гонит самогон.

Бабкин – проходимец, Бобкин – рудимент,

Попкин – бес лукавый, Пупкин – импотент.

А на всём на этом надо ставить крест.

Если есть вопросы, задавайте с мест!

А раньше этот депутат

С собачкой посещал Арбат,

Прохожим вежливо кивал

И тихо зло творил шакал.

Не близок он к народу, нет.

Как изменился за три года!

Он даже ходит в туалет

Всегда от имени народа.

Но час настанет, депутат

От кресла оторвёт свой зад.

Их отошлёт народ потом

На дальний зоновский психдом.

Там тоже можно бред нести.

У психов есть такая мода –

Телетрансляции вести

Из психбольницы для народа.

Экстрасенс

На ваши смотрит лики,

Ведь что-то в них не так.

Он – экстрасенс великий,

Он чародей и маг.

Живёт он, в ус не дует,

Поймал же Бес момент…

Над всей страной колдует,

Такой эксперимент.

Невнятные речуги

С трибуны Бес несёт,

И селится в лачуги

Обманутый народ

Живёт, с ворами ладя,

Видать, на долгий срок,

Душевный очень дядя,

Учитель и пророк.

Такого не бывало

В иные времена.

Таких, как он, немало..

Их нынче до хрена!

Рассказывает сказки,

Всем бедам вопреки.

А вы, прикройте глазки,

И верьте, дураки.

Картофельная жизнь

Живу я, как картошка,

Такая вот беда.

Мне жаль себя немножко,

Но весел я всегда.

Один в пустой квартире,

Размером два на пять

Картошку ем в мундире,

И мне на всё плевать!

Картошку посажу я

На клумбе по весне.

Живу назло буржуям,

Не страшен голод мне.

Под небом много места,

Кругом и даль, ширь.

Цвети, моя невеста,

Картошка «Богатырь»!

Картошечка родная

На блюдечко легла.

Мундир с неё снимаю,

Теперь она гола.

Дрожу от нетерпенья,

На лбу обильный пот.

Блаженное мгновенье –

Набить тобой живот.

Так миллионы живут,

Их по макушке не гладят,

Если зимой не сожрут,

Значит, весною посадят.

Время спешит, как всегда.

Не изменю я Отчизне,

Пусть не уйти никуда

Мне от картофельной жизни.

Мизантроп

Кричит лошадка «о-го-го»,

А мне так сладко

От лошадиного арго.

Кричи, лошадка!

Животных пламенно люблю,

В любви уверен.

А вот соседа не терплю –

Он сивый мерин.

Мой поросёночек «хрю-хрю»

Шепнул мне в ушко.

Я так тебя боготворю,

Родная хрюшка.

Животный мир внутри меня,

Я с ним моложе.

Но опротивела родня.

Свиные рожи!

Котёнок – «мяв», утёнок – «кря»,

И «кар» – ворона.

Живу на свете я не зря,

Живу влюблено.

Собачка лает, кость грызя.

Приятно слушать.

Но надоели мне друзья.

Собачьи души.

Я люблю животных скопом,

Дождевой червяк – мне друг.

Я горжусь, что мизантропом

Все зовут меня вокруг.

Как мне люди надоели!

Каждый день судьбу кляну.

Чтобы все они сгорели

Или дружно улетели,

Улетели на Луну!

История одного багажа

(фантазии в духе забугорных страшилок)

Поезд – особая литера.

После своих рандеву

Ехала дама из Питера,

Ехала дама в Москву.

Дама – натура вальяжная,

С бизнесом дама дружна.

Спешно вагоны багажные

Грузом забила она.

Рьяно писаки газетные,

Томно шепча и крича,

Смело делились секретами

С каждым вторым сгоряча.

Жизнь потекла интересная,

Мир превращается в прах….

Дама – воровка известная,

Братец её при чинах…

Встретили парни курносые

Взрывом состав на мосту.

Рухнул он кверху колёсами

Слышался взрыв за версту.

В небе квитанции птицами

Ветер отправил в полёт.

Люди с печальными лицами,

Больно смотреть на народ…

Плакали люди невзрачные…

Тут ведь смеяться грешно.

Что же вы, нищие, плачете?

Это ведь просто кино,

Фильм про чертей коронованных…

В жизни им так тяжело.

Это ведь вам, обворованным,

Больше, чем ей, повезло.

Такая аппликация

Прилетела авиация,

Разбомбила городок,

И такая аппликация –

Камешек да бугорок.

Где друзья, подруги местные?

Ничего в округе нет.

Разбомбили неизвестные

Даже платный туалет.

Поезд не дошёл до станции,

Подорвала мост шпана,

И такая аппликация –

Стала реченька красна.

Мы с улыбкой молодёжною

Проплываем по реке.

Сумки держишь ты дорожные,

В левой раненой руке.

Наша жизнь теперь новация,

Что ни день, то артобстрел.

И такая аппликация –

Каждый третий уцелел.

Аппликация – романтика.

Верьте в завтрашний рассвет.

Вы, живые, передайте-ка

Аппликатору привет!

Аппликация жизни пёстрая.

Интересно мы, братцы, живём,

И какие мы злые да острые,

Всех готовы покушать живьём.

Аппликация жизни кровавая.

Ты, художник, у нас молодцом

Со своей кровожадной оравою,

Со своим малохольным лицом.

Штурмую бастион

Приласкав детей, жену,

Тёщу да собаку,

Я уехал на войну,

На большую драку.

В миг тревожной тишины

Здесь я понял сразу, -

Бастион мы взять должны

Срочно, по приказу.

Десять лет прошли в боях,

Пронеслись куда-то.

Всё звучит в моих руках

Песня автомата.

Я послал жене развод

В гильзе от патрона.

Я веду в атаку взвод

К стенам бастиона.

Тридцать лет средь кутерьмы,

Не страшны потери.

Бастион не взяли мы,

Но возьмём, я верю.

Улыбаюсь на ходу,

Места нет кручине.

Армию на штурм веду

В генеральском чине.

Где я, кто я, не пойму я.

Грохот, шум со всех сторон.

Я штурмую, я штурмую,

Я штурмую бастион.

Я одним путём гуляю.

Мне соседи – кровь и стон.

Я стреляю, я стреляю,

Я штурмую бастион!

Люблю дураков

Собираю я деньги с прохожих

На космический дальний полёт.

Пусть дурак космонавтам поможет,

Только умный деньжата сгребёт.

Продаю я воздушные замки,

Кучи акций, тряся кошельки.

Пусть выходят в желаньях за рамки

Дорогие мои дураки.

Я, по моде одетый, обутый,

Зажигаюсь делами порой.

Я торгую поддельной валютой.

Деньги платит мне каждый второй.

Я валюту печатаю дома,

Дураков надувать я привык.

А под вечер без шума и грома

Я снимаю усы и парик.

Продавал я стеклянные брошки,

Под алмаз, для доверчивых дур.

Но стояли менты на дорожке,

Сделал я небольшой перекур.

Облапошу за деньги полсвета.

Школу магов открыл я вчера.

Говорю, что пришёл из Тибета.

Дураки надоели с утра.

Мне в нашей жизни тесно,

Живу я интересно.

Деньга моя не тает,

Нет дна у кошельков.

Богаче с каждым годом,

Всегда дружу с народом,

И дураков хватает.

Люблю я дураков!

Воспоминания майора

Был я лейтенантом

В части строевой,

Бабником и франтом,

И сейчас такой.

Ласковые глазки,

Нежный шёпот, мрак.

Я без женской ласки

Не могу никак.

Я майор бывалый,

Без любви беда.

Женской ласки мало,

Мало мне всегда.

Лиза, Соня, Глаша

Жизнь сожгли мою.

Фрося и Наташа,

Я всегда в строю!

Я в мечтах порою,

Нос, уткнув в матрац,

Всех любимых строю

И веду на плац.

Я к мечтам привыкну,

Грусть в душе моей.

Женщинам я крикну:

«Шаг держи ровней!».

Вспомню всех толково,

Кто в меня влюблён.

Их мотострелковый

Женский батальон.

Кто со мной охотно

Свет встречал зари, -

Батальон пехотный,

А, может быть, и три.

Амбразура

Я по чужим углам скитался,

Как это надоело мне.

Но по наследству дом достался

С дырой огромною в стене.

А сердце у меня всё ныло,

Я думал, что там за дыра.

Но вдруг внезапно осенило,

Что амбразура там. Ура!

А у меня тверда натура,

Я дело знаю наперёд.

Когда есть доме амбразура,

То, значит, будет пулемёт.

Ведь на людей пошла охота.

И чтобы справиться с бедой,

То застрочу из пулемёта

Я, пулемётчик молодой».

Я по ночам в мечтах крылатых

В соседей бешеных строчу.

Моя душа не виновата –

Я одиночества хочу.

Строчит мой пулемёт английский

Вдвоём мы встретили рассвет.

А Тузик подавал мне диски.

Налёт отбили мы. Привет!

Я новый пулемёт достану,

Куплю патронов два мешка.

Себе твердить не перестану,

Что жизнь смешна и коротка.

Я жить хочу, как все, по моде,

Повоевать пора пришла.

Мне б пару мин на огороде,

… Такие вот у нас дела.

Киношный режиссёр

Надень на голову парик,

Не кашляй громко

И живо на пиратский бриг,

На киносъёмку!

Ты что стоишь, как бегемот?

Ты будь корсаром!

Сегодня от тебя несёт,

Друг, перегаром.

Ты мне, злодей, огнём гори

На киноплёнке!

Ты, тётя, в камеру не при,

Постой в сторонке.

Все приготовились! Мотор!

Эй, полудурки,

Курить идите в коридор!

Убрать окурки!

Опять снимаю сериал.

Из-за кордона

А текст писал один шакал,

И всё резонно.

Но выбирать мне дано…

Живу понуро.

Я так хочу снимать кино,

А не халтуру.

На абордаж пошли, пошли!

Что, силы нету?

Эй, рыжий, ты меня не зли!

Убрать газету!

Что там за пляска, в душу мать?!

Зря дурью маюсь.

Бриг утопить! Всех расстрелять!

Я увольняюсь.

И ещё один режиссёр

Режиссёром я киношным

С молодости стал.

В дальнем детстве папа мощный

Стать им приказал.

Сердце рвёт грудную клетку,

Явь не стала сном…

Я давно, как этикетка,

На бадье с дерьмом.

Я давно известный, кстати,

Старый шут-сатир.

Я нутром и рожей в батю…

Кремль – наш ориентир.

Я всегда снимал… от пуза

Но имел навар.

Как всегда, с налёту в лузу

Попадал мой шар.

Пусть во всём я неумейка,

К бесу не пойду.

Прикремлёвская семейка

Вечно на виду.

Да, таких, как я, немало.

Очень не простой.

Ведь дерьмо всегда снимало

Заданный отстой.

Тупоумье искромётно,

Я – в кустах рояль…

На Руси живут вольготно

Бездари и шваль.

Альфонс Баобаб

Альфонс по кличке «Баобаб»

Снял на базаре кучу баб:

У первой голова кулём,

Вторая ходит с костылём,

У третьей провалился нос,

Четвёртая, как утконос,

А пятая совсем страшна,

Шестая рожей сатана.

Вёл Баобаб на спецбазар

Свой экзотический товар.

Альфонса взяли вдруг менты,

Отправили его в Кресты.

А баб заметил режиссёр,

Затеял с ними разговор,

И тут же было решено –

Снимать хаврошечек в кино.

На зоне Баобаб торчит,

А кинокамера строчит.

Всех шестерых красоток ждут,

Их приглашает Голливуд.

На зоне Баобаб узнал,

Что с кинозвёздами гулял.

У первой муж миллионер,

Вторая в Сан-Франциско мэр,

У третьей – ухажёр король,

Чётвёртая – за ролью роль,

Жизнь пятой – Голливуд сплошной,

Шестая – красота и зной.

Срок Баобаб свой отметёт

И снова на вокзал пойдёт.

Ах, бабоньки, ах, крошечки,

Ах, милые хаврошечки,

Чего людей стыдиться,

Коль дома не сидится?

Под бешеною мухой,

Пропахшие сивухой,

Они шагают в ногу.

Дорогу им, дорогу!

Прабабушкин арсенал

С компотом ем оладушки,

Я не смышлён и мал,

А у моей прабабушки

В сарае – арсенал.

Гранаты в нём пехотные,

Японский револьвер

И пулемёты ротные,

И даже, БэТээР.

Часы с кукушкой тикают,

А за окном стрельба.

Идёт война великая,

Идёт за власть борьба.

Прабабка ходит с песнями

Средь куриц по двору,

Ей новые смитвессоны

Подгонят по утру.

Идёт старушка гордая

В свинарник и кряхтит.

Поджёг я шнур бикфордовый.

Хороший динамит!

Я мал, мне рано каяться.

Летит старушка в рай.

В наследство мне достанется

Прабабушкин сарай.

Всех я уважаю,

Хилых и жлобов,

И вооружаю

Чётко до зубов.

Мины и снаряды,

Гидросамолёт.

Мне рублей не надо.

Доллары – вперед!

Людоеды-автохтоны

Я уехал непреклонно

В Африку на много лет.

Людоеды-автохтоны,

Всем вам пламенный привет!

На меня вы не сердитесь,

Не творите зря возню

И меня не торопитесь

Вы записывать в меню.

Я тут белая ворона.

В шалаше живу пока,

И приходят автохтоны

Посмотреть на дурака.

Иммиграцию такую

Не пойму, не по нутру.

Я по родине тоскую

И одни бананы жру.

Меня очень любят жёны,

Старшая почти не бьёт.

Днём и ночью автохтоны

Дико пляшут без забот.

Ночью снятся мне коровы,

По-над Волгой сельский дом.

Автохтоны Ивановы

Расплодились тут кругом.

Меня они не съели,

Но догола раздели.

В набедренной повязке я важен и хорош.

Всё тело расписали

И жён таких мне дали,

Что со смеху,

Что со смеху,

Что со смеху помрёшь.

Я нашёл такую тёщу

Устал я от истерики

Политиков чумных.

Мечтаю жить в Америке,

Богат, блажен и тих.

Невест пока не сватаю,

Мне много по плечу.

Но тёщу я богатую

В Америке хочу.

Пишу я объявления

И шлю их за кордон.

Я холост, тем не менее

Я в доллары влюблён.

Миг радости изведаю,

В десятку выстрел мой.

К богатой тёще еду я,

Как будто бы домой.

Я рожу корчу умную,

Иду в банкетный зал.

Я жизнь свою бесшумную

С Америкой связал.

Зову жену Валютою,

Смешна она, страшна,

И я пока что путаю,

Где тёща, где жена.

Я нашёл такую тёщу,

Что, валютой шелестя,

Апельсиновую рощу

Подарила мне шутя,

В Калифорнии усадьбу,

Банк с доходом золотым.

Потому я шёл на свадьбу,

Шёл на собственную свадьбу

Шагом очень строевым.

Импортный муж

Улыбнись, Бегемот, во всё рыло,

Чтобы я тебя крепче любила.

Будем вместе с тобою лежать на песке

И резвиться вдвоём в африканской реке.

Бегемот, для меня ты спасенье и клад,

Потому что, зубастый, ты очень богат.

Да и я, Бегемот, не проста, не слаба.

У меня, Бегемот, золотая судьба.

Девочка с налёта

Испытала страсть

И за Бегемота

Замуж собралась.

В женихи годится

Этот чудный зверь.

Он ей за границу

Приоткроет дверь.

Свадьба миновала

За четыре дня.

Как на ней плясала

Пьяная родня.

Ласковые жесты,

Бегемотик мил:

Он родне невесты

«Сникерс» подарил.

В джунглях очень жарко,

Сгинешь не за грош.

Лучше зоопарка

В мире не найдёшь.

В грязном водоёме

Девочка живёт

И в публичном доме

Песенки поёт.

Про баранку

Ты идёшь по городу,

Вставши спозаранку,

Резвая и гордая,

И грызёшь баранку.

За тобою следую,

Как и ты, спешу,

И с тобой беседую,

И тебя прошу:

Разрешите попросить

Мне баранки откусить.

Ничего я не хочу иного.

Мне давно уже пора

Нынче с самого утра

Пожевать чего-нибудь мучного.

Ты сказала нежно мне:

«Зубы не сломай».

Только я по-прежнему

За тобой, как в рай.

Сдобная, как булочка,

Нежная, что корж,

В узком переулочке

Смачно ты жуёшь.

Я баранку вырвал

Из твоей руки.

Что ты плачешь, мымра?

Вкусно, мужики!

Не ходи напрасно,

Девушка, за мной.

Слышу голос страстный

За своей спиной:

Разрешите попросить

Мне баранки откусить.

Ничего я не хочу иного.

Мне давно уже пора

Нынче с самого утра

Пожевать чего-нибудь мучного.

Песня о скупом

Живу я очень просто.

Но честно говорю,

Свои я папиросы,

Конечно, не курю.

Я всё давно имею,

Практичен и не глуп.

Я только брать умею,

До омерзенья скуп.

Вы у меня просили

Среди зимы снежка.

Я снега дать не в силе,

Не даст моя рука.

Но сам я побираюсь,

Характер мой таков,

И всюду натыкаюсь

На круглых дураков.

Мне портсигаром в темя

Ударил мой сосед,

И вот настало время

Являться на тот свет.

Смерть надо мной склонилась,

Плевать на ад и рай.

Хриплю ей: «Сделай милость…»

Тяну к ней руки: «Дай!».

Дай закурить, дай закурить,

Дай выпить мне и закусить,

Дай всё, что в жизни можешь дать!

Хочу последнее забрать.

А я во всём, везде такой,

Хожу с протянутой рукой.

Хоть веселись и хоть рыдай,

Дай закурить, дай, дай, дай, дай!

Любовь… к огурцам

Я по тебе тоскую, плачу,

В конец тоска меня сожгла.

Я пригласил тебя на дачу

Открыть сердечные дела.

Но ты, почувствовав свободу,

Сказав: «За мною не глазей!»,

Пошла бродить по огороду.

Как будто тут тебе музей.

Тебя не осудил я строго,

За всё простил, в конце концов.

Два огурца – не так уж много,

Не ешь ты больше огурцов.

Сижу с тобой, наполнен грустью.

Вокруг такая тишина.

Ты шепчешь мне: «Ещё пройдусь я».

Так огурцам придёт хана.

Смотрю в глаза твои с тоскою,

Моим огурчикам каюк.

А я не знал тебя такою,

Ты съела их семнадцать штук.

В уме считаю и немею,

От горя стынет в жилах кровь.

Тебе уже не стать моею.

Как ты прожорлива, любовь!

В огороде, во саду

Я следы твои найду.

Повод, вроде бы, не тот,

Но пойду я в огород.

Огород – святое дело,

Все начала и концы.

Прослежу я, чтоб не съела

Ты на грядках огурцы.

Криминальный тип

С перепоя слабый,

Шёл домой пострел.

Снежную он бабу

Ночью поимел.

Откусил морковки,

Заменявшей нос,

А потом в ментовке

Заторчал всерьёз.

Тут изнасилованье – раз,

Тут злое избиенье – два.

Засняли в профиль и анфас

И в протокол внесли слова.

Вёл дело славный мент, кажись.

Другой нашил бы дел в момент,

За экстремизм и за фашизм,

За осквернённый монумент

За большую взятку

Куплен адвокат.

Получил «десятку»,

Это не закат.

У пострела в зоне

Славный есть дружок.

Он в одном притоне

Соблазнил сапог.

Вышел он из зоны,

Срок свой отсидев, -

До костей казённый

И блатной, как лев.

Вышел он плешивый,

Но борзой внутри.

Поиметь решил он

Скважину внутри.

Два весёлых гуся

Жили у бабуси, Господи Иисусе,

Жили у бабуси эти кореша,

Жили у бабуси два весёлых гуся,

Жили у бабуси, самогон глуша.

Жили у бабуси громко,

Жили иногда и тихо.

Звали одного Ромка,

А другого звать Миха.

Жили у бабуси бабы-приблатуси,

Жили у бабуси птицы всех мастей.

Жили у бабуси два весёлых гуся,

Жили у бабуси без больших затей.

Жили у бабуси всяко,

Жили иногда и свято.

Крик, балдёж, кровь, драка

Тут была блат-хата.

Жили у бабуси, важно и не труся,

Жили у бабуси, как пахан учил.

Жили у бабуси два весёлых гуся,

Жили у бабуси, но кент их замочил.

Жили у бабуси с нами,

Жили иногда без звука.

А кенту лежать в яме,

Чтоб не пас гусей – сука!

Про лису

Вся жизнь моя в запарке,

Кругом сплошной аврал,

Но с другом в зоопарке

Я как-то побывал.

Верблюд, сова, куница,

Лев и гиббон-пострел.

Увидел я лисицу,

И тут же озверел.

Убить такую мало,

Моя тверда рука.

За что лиса сожрала,

Ребята, Колобка?

Ей стыд и срам не ведом,

Лиса не прячет взгляд.

Всю жизнь старуха с дедом

По колобку грустят.

Я клетку тряс с лисою,

Тряс из последних сил.

Своей душой босою

Лису я не простил.

Не буду жить я в страхе

Ни нынче, ни потом.

В смирительной рубахе

Свезли меня в дурдом.

Я выпишусь отсюда,

Как только захочу.

Ребята, гадом буду,

Лису я замочу.

Я подойду к решётке.

Не надо дело шить!

Мой приговор короткий –

Лисицу задушить!

Ателье

С ума я точно сойду!

Жду в ателье я с утра,

Портниху частную жду,

Костюмчик мерить пора.

Стою я в нижнем белье,

Прекрасен, как Аполлон.

Я три часа в ателье,

Ждать больше мне не резон.

Пробежала мимо лихо,

Говорит, смеясь, портниха:

«Это что же тут за манекен?

Что вы, гражданин, столпились?

Вы с утра уже напились

И почти разделись до колен».

Вставною челюстью «хрум»,

Согнав обиду с лица,

Кричу: «Пошитый костюм

Я буду ждать до конца!».

Все тут жульё на жулье,

А я вам друг, а не враг,

И в сотый раз в ателье.

Закройте этот бардак.

Повела массивным задом,

Говорит: «Не будьте гадом.

Мы знавали не таких персон!

Приходите завтра снова,

Завтра будет всё готово,

Но без ваших штопаных кальсон».

Моя походка тверда.

Сюда ходить я привык,

И я однажды сюда

Пришёл с букетом гвоздик.

Я подарил ей колье,

Не постоял за ценой.

Я буду жить в ателье.

Моею станьте женой!

Мне она моргнула глазом,

Принесла костюмчик разом.

Очень нам понравилось вдвоём.

Двадцать дней мы пили, пели,

«Горько» в уши нам хрипели.

Ателье закрыто! Водку пьём!

Голая правда

Спешу я к реальной надежде,

Спастись от продуманной лжи.

Ты лжёшь потому, что в одежде…

Разденься – и правду скажи!

Я всюду открытый, как прежде.

Я правдой беру рубежи.

Ты лжёшь потому, что в одежде.

Разденься – и правду скажи!

Скажу я открыто невежде,

Потомку больного ханжи:

Ты лжёшь потому, что в одежде.

Разденься – и правду скажи!

Голый голого спасёт

От неправды в час ненастья.

И пускай нас жизнь несёт

В эротическое счастье.

Правдой жизнь обнажена,

Истина всегда нагая.

Ты пока что мне нужна,

Только ты, а не другая.

Дворник Пахомыч

Дворник Пахомыч любил варьете,

По вечерам изучал карате,

Но дворник Пахомыч, чудак пожилой,

Не расставался и ночью с метлой.

Даже во сне он летал на метле.

С ней он гулял по пыльной земле,

Всем говорил: «Дорогие друзья,

Мне без метлы в этой жизни нельзя».

Дворник Пахомыч метлу обнимал,

Душу и тело её понимал.

Но дворник Пахомыч стал сердцем нежней –

Утром воскресным женился на ней.

«Горько!» – кричали и дворик, и сквер.

Был тамадою тамошний мэр,

Доброе слово сказал за столом,

Провозгласил он бороться со злом.

Дворник Пахомыч был счастлив в труде,

С верной метлою всегда и везде.

Но дворник Пахомыч у всех на глазах

Умер в работе с метлою в руках.

Пальцев и мёртвый он не разжал:

Очень душевно метлу обожал.

Ближе он в жизни не знал никого,

Похоронили с метлою его.

Дворник Пахомыч… А впрочем, я вру.

Дворник родился другой поутру.

Был он рожденным на речке Неве

С думой великой в больной голове.

Очень недолго мёл он дворы,

До исторически важной поры.

Сел на метлу, и в Москву прилетел.

…Быть он не дворником очень хотел.

Дворник Пахомыч был нищим всегда,

Так и живут у нас люди труда.

Нам нелегко от больших перемен,

От омерзительных сказочных сцен.

Лучше б магнатам дворы бы мести,

А не народ к жутким бедам вести.

Что там ещё у чинуш на уме?

Дворники есть. Но мы в полном дерьме.

Профессор-археолог

Седой профессор-археолог

В раскопках лето проводил.

Всегда в глазах его весёлых

Маячил юношеский пыл.

Лопатя землю и киркуя,

Ночами он почти не спал,

И в экспедиции такую

Себе подружку откопал!

Ласкова, румяна,

Волосы, как рожь.

Ни в каких курганах

Лучше не найдёшь.

Милые веснушки,

Брови широки,

И в глазах подружки

Пляшут огоньки.

С ней летом ездил на раскопки,

Как мальчик, нежен и влюблён.

Он из одной хлебал с ней стопки

И коньячок, и самогон.

Студенты пели под гитару

Баллады про культурный слой,

И молодел профессор старый.

И был уже почти не злой.

Но как-то раз, в кустах, за базой,

С другим он милую засёк.

Стариной византийской вазой

Профессор стукнул ей в висок.

Был он в натуре не агрессор

И ни какой-нибудь шпион.

Лопату наточил профессор

И закопал обоих он.

Стыд и срам

К морю я бегу, неистов.

Бьёт за валом вал.

Я попал на пляж нудистов,

Только ж я не знал.

Голые кругом канальи,

Дрожь от страха бьёт.

Пупсики меня догнали,

Взяли в оборот:

Эй, мужик, ты что, с приветом?

Во, даёт, чума!

Посмотри, ведь ты одетый.

Ты сошёл с ума!

Раздевайся живо, кляча,

Тихо и без драм.

А иначе, а иначе –

Просто стыд и срам.

Я разделся и смущённо

Спрятался от глаз.

Я в костюме Аполлона

В людях в первый раз.

Две брюнетки-приставалы

Льнут к мощам моим.

Я прикрыл себя журналом,

Улыбнулся им.

Я тут пятый день маячу,

Голый, как бревно,

Ничего уже не прячу,

Хоть снимай кино.

Среди голой, плотной давки

Мужичок стоит.

Он одет в носки и плавки.

Просто срам и стыд!

Эй, мужик, ты что, с приветом?

Во, даёт, чума!

Посмотри, ведь ты одетый.

Ты сошёл с ума!

Раздевайся живо, кляча,

Тихо и без драм.

А иначе, а иначе –

Просто стыд и срам.

Графский дом

В графском доме водочка

В графине на столе,

Лук, укроп, селёдочка,

Антрекот, суфле.

Герцог очень скромный,

В жизни богодул,

Он графине томно

На ухо шепнул:

Умоляю вас, графиня,

Вы не пейте из графина,

Не марайте нежный алый рот.

Ваш портье, балбес и гнида,

Посинел, свинья, от СПИДа,

Из горла графина водку жрёт.

В графском доме весело,

Только шкаф не пьёт.

Канарейка песенки

Пьяные поёт.

Герцог за диваном,

Развалившись, спит,

В бреде полупьяном

Сам себе бубнит:

Умоляю вас, графиня,

Вы не пейте из графина,

Не марайте нежный алый рот.

Ваш портье, балбес и гнида,

Посинел, свинья, от СПИДа,

Из горла графина водку жрёт.

Графине плакать хочется.

Ей кажется спьяна,

Что Анка-пулемётчица

С рождения она.

Дурак с телеэкрана,

Слегка впадая в пыл,

Графиню очень пьяно,

Но честно просветил:

Умоляю вас, графиня,

Вы не пейте из графина.

Я хотел бы вас предостеречь.

Впрочем, нету вас на свете,

Надоели сказки эти.

А пока, друзья, до новых встреч!

Полный аккурат

Не люблю пустых тусовок,

Где фанаты-мрак.

Я любитель потасовок,

А короче – драк.

Достаётся мне, бывает,

В аккурат подчас,

То зубов поубывает,

То синяк – под глаз.

Слышу, бойня на полянке.

Как же без меня?

То ли чурки, то ли панки.

Вмешиваюсь я.

Руки, ноги замелькали,

Я пошёл в разнос.

Правда, ухо оторвали

И сломали нос.

Я. братишки, очень ловкий,

Сущий боевик.

Но в последней потасовке

Мало-мало сник.

Чем-то череп проломили.

Вот и я готов.

Скажут на моей могиле

Пару тёплых слов.

А пацан я был нормальный,

Я не прятал взгляд.

Для того, кто идеальный,

Драки в аккурат.

Надо мной вы не жужжите,

Я не хулиган.

В гроб мне биту положите

Или булыган.

Я стал атлетом

Нещадно меня били

Все те, кому не лень.

Я жил в ужасной были

И плакал каждый день.

Пенсионеры, дети,

Бандиты и родня,

И каждый на планете

Хотел побить меня.

Был когда-то я скелетом,

А теперь я стал атлетом,

Занимаюсь карате всерьёз

Ни о чём не беспокоюсь,

Получил я чёрный пояс.

Очень сильный стал, как паровоз.

Всё сразу изменилось,

Всем я убавил прыть.

А мне, скажи на милость,

Так скучно стало жить.

Мазурики и сявки,

Шпана и сволочня

И прочие козявки –

Боятся все меня.

Меня ты била ловко,

Как червяка, как мышь.

Теперь же ты, плутовка,

В мою постель глядишь.

Я всё тебе прощаю,

Но нет в душе огня.

Любви не обещаю.

Ты спи, но без меня.

Неспокойные соседи

У соседей в такую рань,

Когда спят ещё петухи,

Начинается злая брань.

Выражения их лихи.

Уши ватой в спешке заткну,

Мне так хочется тишины.

Может быть, я ещё усну,

Может быть, я увижу сны.

Глаз, прошу, закройте шторки,

Надоели мне разборки.

Нет у вас приличья ни на грамм.

Я давно, на самом деле,

Жил, соседи, на пределе.

Я ведь тоже страшен и упрям.

Снова ночью и шум, и гром,

Снова пьяный не спит сосед.

Успокойтесь, прошу добром,

Я не спал уже десять лет.

Это вы не даёте спать.

Всё для вас – просто трын-трава.

Ты не бей свою тёщу, зять.

Как болит от вас голова.

Крик ночной. Будто лист дрожу.

Надеваю я кимоно.

Чёрный пояс я завяжу,

Мне сейчас уже всё равно.

У соседей крушу я дверь,

В их квартиру, как мяч, скачу.

Мне на всё наплевать теперь,

Потому что я спать хочу.

Медовый месяц

Любовь сильней пожара,

Женились мы всерьёз.

Нас дедушка твой старый

На пасеку привёз.

Он, пасечник бедовый,

Заверил нас почти,

Что месяц мы медовый

Там сможем провести.

Мы стали жить под мухой,

На всё хватало нас.

Сдружились с медовухой

И пили каждый час.

Шатало и мотало,

Весь мир казался мал.

Меня ты не познала,

Я тоже не познал.

Мы деда уважали,

От пьянства нет вреда.

Ты от меня с бомжами

Сбегала иногда.

А дед, как тень, маяча,

Шатался по двору

И говорил он плача,

Что служит в ЦРУ.

Не то, что бы я спился,

Но малость впал в грехи.

Мой разум помутился –

Я стал писать стихи.

Мы поженились летом,

Расстались, но и пусть.

Теперь я стал поэтом,

И даже издаюсь.

Бамбуковый мужик

Не дурак я, вроде,

И не раб наук.

Я на огороде

Вырастил бамбук.

В жизни самураю

Многое дано.

Сам себе стираю

В сенях кимоно.

В бамбуке под солнцем

Мой надёжен шаг.

Привезли японцы

Мне японский флаг.

Был мужик я псковский,

В душу не влезай.

А теперь таковский

И кричу: «Банзай!».

Нет на сердце злости

И обиды нет.

Едет ко мне в гости

Русский президент.

От страны от русской,

Может, через год

Отделю бамбук свой,

Дом и огород.

Я в деревне нашей – чудо

В бамбуке.

Я из глиняной посуды

Пью саке.

А в Японии житуха –

Без тоски.

Стал японцем я по духу,

Мужики!

Бочка мёда

Стояла бочка мёда,

Лежала дёгтя ложка,

Но к бочке нет прохода.

Я подожду немножко.