Ты – моя паранойя

Глава 1

Зак

Обвожу скучающим взглядом танцующую толпу. Всё, как и всегда. Ничего нового. Море выпивки, модные ди-джеи, толпа народа, желающего вечером выплеснуть эмоции и найти того, с кем можно приятно провести часок другой.

Новый клуб не отличается от остальных буквально ничем, если не считать дизайна в стиле лофт и самого факта, что он новый. Сегодня открытие, обещали интересную программу, пока же ничего, кроме привычного антуража и надрывающегося ведущего я не замечаю. Были пара конкурсов, но это ни о чем. Видели, плавали.

Тянусь к жестяной банке с Колой и делаю несколько глотков.

– Нашёл какую-нибудь рыбку? – Макс падает рядом на диван и тянется за одной из рюмок с водкой.

Опрокидывает её в себя.

– Да я и не искал, – веду плечами.

– Чего это ты по коле сегодня?

– Завтра тренировка в десять. Бегать с дурной башкой то ещё удовольствие.

– Мля, я и забыл, что треню на завтра перенесли. Ну что уж, значит с дурной башкой буду гонять я.

Усмехаюсь и прикрыв глаза, откидываясь на сиденье. Биты музыки текут по крови, приятно бодря, но на самом деле я уже забыл как это – отрываться с душой. Потому что душу мою забрала одна маленькая ведьма, и укатила восвояси, не оставив адреса и сменив номер телефона. Даже из соцсетей удалилась, чтобы я не нашёл. Знала, что я могу, если захочу. А её я хотел. Никого так не хотел, как её. Кости трещали, вены от переизбытка крови готовы были лопаться, потому что с ней кровь текла бурным потоком.

С тех пор мне всё пресно, не вкусно и одинаково.

Ведущий объявляет какую-то танцевальную группу, которая всю ночь будет развлекать публику и мне в барабанные перепонки врезается аккорды новой песни. Тоже битовая, клубная, для отрыва.

Качаю головой в такт, когда мне в плечо прилетает удар.

– Зак, кажется, я нашёл нам золотых рыбок.

Кошусь на облизывающегося друга и перевожу взгляд на сцену, по которой точно, как золотые рыбки растекаются девчонки в костюмах цвета золота. Обтягивающие штаны и топ подчёркивают все выпуклости на стройных телах, а длинные золотые сапоги добавляют соблазнительности.

Девчонки расходятся в разные стороны, а потом замирают, чтобы через секунду начать двигаться.

Красиво, надо сказать, искусно, но как я уже говорил – пресно!

Вздыхаю, собираясь снова прикрыть глаза, как в грудине резко простреливает, словно через ребра электрический ток пропустили и подключили провода к сердечной мышце.

Движения одной из танцующих рыбок заставляют сосредоточиться на ней. Я даже вперёд подаюсь и локтями на стол опираюсь. Отсюда лица видны не очень хорошо, но меня что-то держит на ней как магнитом. Знакомая плавность, поворот головы. Пульс начинает тяжело набирать обороты. Девчонка стоит ко мне спиной, не давая возможности увидеть лицо.

Повернись!

Удар сердца, еще один.

Давай же обернись! Я хочу понять показалось мне или нет. Потому что, если да, это в принципе нормально, я вижу её везде уже полгода как. Во всех прохожих с длинными темными волосами. А если нет…

Прищуриваюсь, когда она делает взмах руками, каштановые волосы летят вверх. Сердце удар пропускает.

Девчонка поворачивается, и меня откидывает на спинку дивана.

Тара.

Ведьма моя мелкая.

Только ни черта она не мелкая уже. Это когда я с ней познакомился в тот эпичный день она была мелкой с розовыми заколками по всей длине волос. Лучшая подружка моей младшей сестры. Дерзкая, упрямая, бесячая до оскомины, но моя.

Была моей, пока не сбежала.

– Горячие, правда? – хмыкает Макс, не узнавая её, хотя знаком. Я тут же поворачиваю голову, чтобы взглянуть на кого из них он пялится.

Прослеживаю полный слюней взгляд друга. На блондинку. Ок, пусть живёт. Он знает, что МОЁ трогать нельзя.

Встаю, хватаю со стола мобильный, запихиваю его в задний карман джинсов.

Сердце одурело стучит в висках, ноги сами несут вниз, к сцене, где пляшет моя золотая рыбка. Рыбка, что вернулась домой, а мне не сказала. И если учесть, что уже выступает и знает танцы, вернулась явно не вчера.

По сосудам ярость растекается, а ещё жгучее желание сгрести в объятия и поцеловать. Так поцеловать, чтобы задохнулась, зараза такая.

Плечами расталкиваю пульсирующий на танцполе народ, а сам не могу от неё оторваться. Внутри сосёт, нервы звенят, кровь с шумом гонит по венам, перегоняемая сердцем в несколько раз быстрее, чем в обычном состоянии.

Полгода… пол мать её года, я не видел её.

Музыка останавливается когда я дохожу до сцены. Свет тухнет, народ вопит. Коллектив благодарят за выступление, и Тара уже разворачивается, чтобы скрыться за кулисами, когда я ловлю её за ноги и снимаю со сцены под удивлённый писк.

– Эй, – возмущается, но тут же проглатывает дальнейшие нелестные слова, когда понимает, что это я.

Опускаю её на пол, заставляя проехаться по моему телу своим. Мягким, податливым, всегда воспламеняющимся в моих руках. Едва становится на ноги, тут же вскидывает голову.

Зажигание. Взрыв. Смотрю в эти ведьменские глаза и дышу через раз. Музыку больше не слышу, никого и ничего не вижу, кроме неё.

Красивая моя. Самая красивая. Длинные стрелки на веках, пушистые ресницы и огромные карие глаза, в которых на долю секунды мелькает растерянность, но уже через секунду сменяется на маску непробиваемости.

Это она умеет. Прикрываться безразличием, когда на самом деле внутри на части рвёт.

– Зак, – из-за музыки я не слышу её голос, но считываю свое имя с губ, которые целовал тысячи раз.

– Пойдём-ка, – разворачиваю её за талию и подталкиваю через толпящийся народ к выходу.

От прикосновения к упругой коже меня снова простреливает. Словно не к девушке прикасаюсь, а к источнику тока. Моему персональному источнику жизненной энергии, без которого подыхал шесть месяцев.

Не сопротивляется, идёт вперёд, походкой королевы, плечи в стороны, а я залипаю на лопатках, которые выглядывают из-под золотистого топа.

Внутренности жгутом сводит.

Глава 2

Зак

Проходим коридор, где значительно тише и наконец выходим на улицу.

Снаружи толпа народа, желающего попасть внутрь, поэтому чтобы не разговаривать при свидетелях, обхватываю холодную ладонь своей и веду Тару за угол.

– Зак, у меня сейчас следующий танец, – возмущается ведьма.

– Станцуют без тебя.

– Э, ты обалдел, – тормозит, пытаясь вырвать руку, но я слишком хорошо её знаю, чтобы предугадать этот порыв.

Сжимаю холодные пальцы и отпускаю только когда заворачиваем за угол.

Тара тут же складывает руки на груди и отходит на шаг.

– Привет, – говорит, а я держаться не в состоянии.

Обхватываю нахмурившееся лицо ладонями и целую. Похер на полгода, на то, что она могла за это время уже себе придумать черти что, я хочу почувствовать её.

Не обращая внимания на то, что Тара застывает и упирается мне в грудь ладонями, открываю её губы языком и проникаю им в горячий рот. Любимый рот, который я готов терзать часами, пока она стонать не начинает от избытка эмоций.

Внутренности кипят. Стискиваю её, но зараза отталкивает.

– Перестань! – отходит на шаг, снова в защитном жесте складывая руки на груди.

– Когда ты приехала? – стараюсь не пугать своим состоянием, но у меня это всегда получается плохо.

Сжимает губы и вздергивает точную бровь.

– Две недели назад.

– Две недели? – срывает меня.

– Не кричи!

Сжимаю челюсть, потому что «не кричать» не умею. Да и какой нахрен не кричать?

Ступаю в плотную, прижимая её к стене и ставлю по обе стороны от головы руки, чтобы не сбежала. С нее станется.

– Почему не позвонила? – выдавливаю сквозь зубы.

– А зачем?

– Не скучала, значит? – сощуриваюсь, вылавливая эмоции на лице, на которое пялился каждый вечер, перелистывая фотки, где мы ещё были вместе.

– Зак, я не позвонила, потому что знала, что снова начнется это всё, – всплескивает руками, но тут же снова складывает их на груди.

– Что всё?

– Вот это. Твоя мания. Я нормально привыкла жить, спокойно, не оглядываясь назад и не ожидая увидеть тебя.

– Нормально, значит? А то, что между нами было – было ненормально?

– Это была болезнь, какое-то безумие с постоянными рецидивами.

Чувствую, как собственные ноздри раздуваются. Прикрывают глаза, а у самого ладони в кулаки складываются.

– То есть ты излечилась?

– Я сделала прививку.

Перед глазами темнеет.

– Да что ты? Каким образом?

– Не важно. Зак, мы расстались. Я не хочу болеть снова. Пожалуйста.

Знаю. Я знаю, что ей было сложно со мной, знаю, что она плакала часто, ненавидела меня, кричала, чтобы не контролировал каждый её шаг, а я просто не мог не контролировать.

Не понимал, как можно не знать где она. Вот и сейчас от осознания, что уже две недели мог бы видеть её выламывает кости. А она не захотела. Забыла? Разлюбила?

– Зак, прошу тебя. Ты же тоже, наверное, за это время уже отошёл?

– Тоже? Нет, Тара, я не отошёл! И не отойду.

Большие глаза, в которых я однажды заблудился встречаются с моими и в них вспыхивает нечто непонятное. Вспыхивает и тут же гаснет.

Она вытягивает носом воздух и превращается в ту, что когда-то сказала мне «Зак, я так больше не могу. Нам нужен перерыв. Я уезжаю, а когда вернусь не знаю. За это время может случиться что угодно, и я не хочу, чтобы по приезду мы предъявляли что-то друг другу. Теперь мы по отдельности».

Тогда это ощутилось, как лезвие ножа в живот. Меня напополам сложило.

И вот сейчас она смотрит также. Решительно холодно.

– Зак, однажды мы попробовали, и у нас не получилось.

– Это у тебя не получилось! – огрызаюсь, склоняюсь у ней ближе.

В нос ударяет сладкий запах, который я всегда любил вытягивать носом и торчал от этого, как последний наркоман.

– Потому что ты сделал всё, чтобы не получилось!

– Я?

– Ты!

– А может ты ни разу не дала мне понять реально нужен я тебе или нет?

– А как я могла тебе дать это понять, если на тебя невозможно положиться? – выкрикивает Тара, с треском скрывая маску непоколебимости. Толкает меня в грудь, но тут же одергивает руки, словно обожглась. – Боже, мы две минуты как увиделись, а уже ругаемся, – закрывает лицо ладонями, а я пытаюсь дышать.

С ней всегда так, черт дери. Она как будто изнутри меня вспарывает и выпускает наружу всех демонов.

Развожу её руки, отрывая от лица и прижимаю к себе

Как когда-то. Просто держу и пытаюсь не сорваться. Втягиваю запах волос, на которых перебор лака, но мне плевать. Это же Тара. В моих руках. Она не обнимает. Только на секунду сгребает пальцами мою футболку на талии, а потом просто стоит.

– Прости. – Выдыхаю. – Я просто… не переболел. Скажи, что ты тоже…

Застываю. Вдох не делаю, чтобы не прослушать, а она молчит.

Мягко отстраняется.

– Зак, я прошу тебя. Я не могу возвращаться назад. Давай… будем просто друзьями.

– Друзьями? – стреляю оглушенный.

– Да. Или друзьями, или никем. На большее я не согласна.

Разворачивается и быстро уходит, а меня бомбит. Качает. На части дерёт, словно внутри монстр орудует и во внутренности зубами впивается.

Рывком достаю пачку сигарет из кармана ветровки и подкурив дрожащей рукой, глубоко затягиваюсь. Внутри работает адская машина. С дуру впечатываю ладонь в стену и бегаю сумасшедшим взглядом по тесной улице.

Друзья? Нет, малыш, ошибаешься. Ты или будешь моей, или мы оба сдохнем. Но на меньшее не согласен я.

Глава 3

Тара

Вбегаю в клуб, проношусь по коридору, влетаю в зал, врезавшись в спину какому-то парню. Он тут же разворачивается и широко улыбается, завидев меня, а я, быстро извинившись, убегаю за кулисы.

Сердце не успокаивается. Меня всю трясёт с такой силой, словно под ногами подвесной мост, а я держусь крепко за канаты, чтобы не упасть, но чувствую, что эти хлипкие канаты рвутся.

Шесть месяцев! Шесть месяцев я старалась не думать о Заке. Завела новых друзей, начала другую жизнь, вроде бы получалось. Вру, Боже, конечно, я вру, потому что забыть этого одержимого не получилось даже на день.

Я была влюблена в него, как сумасшедшая. И он в меня. И судя по всему до сих пор ничего не изменилось. Я не знаю был ли он с кем-то за эти месяцы, пытался ли забыть меня меняя девушек в своей постели, но не удивлюсь. Не удивлюсь, потому что Зак без секса был очень долго. У нас ведь с ним не было ни разу. Только какие-то ласки, обоюдное помешательство, но секса так и не случилось.

Я не доверяла ему. Любила, болела, хотела… но блок стоял. Смешно, если учесть, что познакомились мы с ним после моего ему предложения стать моим первым в плане секса. Тогда я ещё не знала, что всё обернётся вот так.

А потом, когда мы начали встречаться, я испугалась. Испугалась своих к нему чувств, испугалась, что мы переспим и он исчезнет. Я слишком сильно провалилась в него, и слишком хорошо знала его натуру ходока. Мы ведь дружили почти год перед тем как начать встречаться. И за это время он сменил столько девчонок, что можно было заселить ими маленький городок. Поэтому и не доверяла. Как бы не хотела, а до конца поверить не могла.

Открываю кран и аккуратно, чтобы не растеклась тушь, промокаю щеки холодной водой. Они горят. Пульс так и не утих. Опираюсь на раковину и смотрю на себя в зеркало.

Глаза чёрные, радужки даже не видно. На него такая реакция. Всегда была именно такой – резкой, острой, болючей, воспламеняющейся.

До боли кусаю щеку.

Нет, обратно нельзя. Нужно пробовать жить нормально, потому что как было я не вынесу.

Мои нервы мне дороже. Уж лучше одной, как мама, но не страдать снова и снова.

Делаю несколько вдохов и прикрываю глаза. В памяти тут же лицо Зака всплывает. Бешеное, неудержимое, безупречно красивое. Грубой, броской красотой. Эта красота болью за рёбрами отдаётся. Жмурюсь крепко-крепко, пытаясь выбросить из головы губы его большие, которые так любила гладить подушечками пальцев, ресницы длинные. Их я тоже гладила, потому что таких ресниц больше нет ни у кого. И татуировки, которыми покрыта кожа на его подтянутом, крепком теле. Я часами могла выводить узоры, повторяя замысловатые картинки и запоминая каждую. Я и сейчас их помню – звёздочки на шее, лепестки раскрытого цветка прямо на кадыке.

Стоп, Тара! Перестань!

Распахиваю глаза, и сжав на мгновение края раковины, решительно выдыхаю и выхожу из туалета.

– Ты чего так долго? – ловит меня на лету Эмма, проходя как раз мимо туалета. – Через две минуты выступление, а ты ещё не переоделась!

– Бегу!

Черт, черт! Со скоростью света меняю костюм и подбегаю к девчонкам как раз, когда нас объявляют.

– Тара, блин, больше не делай так! – шипит Кристен.

– Не буду!

Под биты выходим на сцену. Ладони потеют, мне непривычно выступать в таком формате, когда задницу обтягивают короткие шорты, а топ едва прикрывает грудь.

Мой прошлый коллектив был мне гораздо ближе, но они если и выступали, то бесплатно. А здесь платят. Пусть не супер много, но лишние деньги нам с мамой не помешают. Я и пошла танцевать сюда только из-за зарплаты. Конечно, не официальной, но мне плевать. Пока на улице лето и есть возможность заработать я буду это делать. Маме одной сложно. Мы на лечение и похороны бабушки потратили почти все наши сбережения за эти шесть месяцев, что ухаживали за ней, а оплату за аренду как на зло подняли почти в два раза. Поэтому если я буду сидеть сложа руки, мы будем грызть сухари на завтрак, обед и ужин. А я не хочу этого.

Резко движемся вправо, поворот, натыкаюсь взглядом на Зака.

Сердце ухает.

Он не ушёл. Стоит внизу, прямо под сценой.

Взглядом пилит меня, ощупывает лодыжки, голый живот. После выступления точно начнёт орать, но я выстою. От одного его взгляда ноги подкашиваются. Слабеют. Колени дрожать начинают.

Отворачиваюсь и возвращаю себя в норму. Танец дорабатываю идеально.

Следующий у нас последний.

После него мы можем немного потанцевать и расслабиться. Некоторые девчонки за дополнительную плату согласились танцевать на стойках до утра. Я пока отказалась, потому что не совсем понимаю, как это будет происходить. Решила посмотреть. Если никто не будет переступать границ и всё, что нужно делать это действительно просто танцевать, то в следующий раз я тоже вызовусь. За это платят двойной тариф.

– Пойдём, немного выпьем, – предлагает Эмма, когда мы переодеваемся в обычную одежду.

– Давай.

Я все-равно собиралась понаблюдать за девчонками.

Оставив вещи в комнатах для персонала, выходим в клуб. Народ отрывается, танцует. Мы останавливаемся около барной стойки и пока Эмма делает заказ, я смотрю на девчонок.

Для них обустроены специальные стойки. Они находятся над уровнем голов танцующих, довольно удобно. Танцуешь себе и тебя никто не трогает. Зря отказалась.

– Ну давай, за твой дебют, – кричит Эмма, протягивая мне ярко-красный коктейль.

– Давай! – улыбаюсь, ударившись с ней стаканами.

Делаю несколько глотков. Алкоголь с теплом течёт вниз по трахее. Вкусно, но злоупотреблять не стану. Одного будет вполне достаточно. Понаблюдаю ещё немного за девчонками и поеду домой.

– Привет, девчонки, – рядом со мной на барный стул опускается парень, к Эмме в этот момент подсаживается другой.

– Привет, – отвечаю я.

– Это же вы танцевали? Очень круто, мы засмотрелись!

– Спасибо, – киваю.

– Мыыы, – тянет довольно Эмма, и придаёт улыбке хитринку. – Какой танец больше всего понравился?

Парень с её стороны ей отвечает, но я не слышу, что именно. Музыка довольно громкая.

– Меня Итан зовут, – улыбается мне парень, что рядом со мной.

– Тара.

– Потанцуем?

– Я не танцую, – тяну через трубочку коктейль.

Итан смеётся.

– Ты же на сцене только что танцевала.

– Это было выступление. А так я не танцую.

– Да ладно, чего ломаешься? Давай хорошо время проведём?! – он широко улыбается, но на меня улыбки таких парней не действуют.

Только одного, которого из головы невозможно выбросить…

– Я не ломаюсь. Я прямо говорю. Ты зря время теряешь, – отвечаю довольно вежливо, но уверенно, чтобы не подумал, что цену себе набиваю, – тут масса девчонок и многие будут рады познакомиться с тобой поближе.

– Но не ты? – хмыкает он.

– Не я, – улыбаюсь и делаю разворот на стуле, чтобы смотреть в зал.

Сама же ненароком обвожу танцующих глазами, убеждая сама себя, что не ищу его… Зак умеет танцевать. Помню, как мы не раз отжигали с ним на танцполе. Без меня он не танцевал. А сейчас интересно как?

– Окей, тогда давай просто болтать, – придвигается ближе навязчивый новый знакомый, так и оставаясь сидеть передом к бармену.

– О чем?

– Нууу, о тебе, – наклоняется ещё ближе, елозя моим стаканом по стойке. Вероятно, думает о том, чтобы заказать ещё.

– Я скучный персонаж. Что о тебе?

– А я весёлый. – наконец и он разворачивается, – люблю отрываться, путешествовать. Можем куда-то слетать.

– Серьёзно? – тут уж не выдерживаю я и смеюсь, – Неужели кто-то ведётся на это?

Парень тоже ухмыляется. Симпатичный, смазливый, весь такой до оскомины идеальный. Во вкусе многих. Возможно, был бы и в моём, если бы не….

– Ещё как. Мальдивы, Бали. Хочешь? Деньги у меня водятся.

– Не-а.

– Да чёрт, с тобой сложно! – чешет затылок, не отрывая от меня взгляда.

– Я предупреждала.

– Ладно тогда, пойду искать кого попроще, – протягивает мне мой коктейль и ударяется с ним своим, – но ты классная.

– Ещё бы, – делаю несколько глотков, счастливая от того, что парень оказался понятливым, и не будет надоедать мне своим присутствием, как вдруг бокал резко выдирают из моей руки.

Да так, что красная жидкость растекается по футболке, капли падают на новые штаны. Чёрт, я же не отстираю их!

Возмущённо открываю рот, натыкаясь на Зака, стоящего прямо передо мной и держащего мой коктейль.

– Ты в своём уме? – рявкаю, кремируя его глазами.

Опять начинается!

Но Зак не смотрит на меня. Он, сощурившись, уничтожает глазами парня.

Меня начинает злость окутывать. Вот именно поэтому я и ушла от него. Он постоянно реагировал неадекватно.

– Пей сам свою бодягу, – протягивает мой стакан парню и выжидающе выгибает бровь.

Бодягу? Непонимающе перевожу взгляд на парня.

Он как-то гадко ухмыляется. И расстроенно что-ли.

– Это не для меня было.

– А пить будешь ты!

– Да там доза детская, чисто расслабить.

Доза? До меня постепенно доходит. Вдоль позвоночника ледяной пот выступает. Так вот почему он елозил моим бокалом!

– Вот и расслабься! – тычет ему в грудь стакан Зак.

– Обойдусь, – бросает тот прежде, чем встать и уйти.

– Эй, Алекс, – Зак ставит бокал на стойку, перегибается через нее, и что-то говорит бармену, указывая на парня.

Тот с пониманием кивает, нажимает на кнопку под стойкой и через секунду рядом с ним оказываются два охранника.

Ярость во мне приобретает новый характер. Грудную клетку сперло, в голове мутнеет. Значит, вот как это происходит… я даже ничего не заметила. И на вкус не почувствовала. Словно и не было там ничего. Мама, наверное, тогда точно также попалась …

Дышать становится больно.

Стискиваю челюсти. Вот поэтому я и ненавижу этих ублюдков. На что только не пойдут, чтобы просто трахнуть девчонку!

Соскакиваю со стула, на ходу хватая стакан и быстрым шагом догоняю ублюдка.

– Эй, – кричу ему в спину, а когда тот оборачивается, выплескиваю ему в физиономию его же наркотический микс, а потом заряжаю пощечину. – Ты урод! – выкрикиваю в отплевывающееся лицо и снова замахиваюсь, но он ловит мою руку. Больно сжимает.

Приближается, но не успевает ничего сказать, хотя я бы послушала. Послушала и исцарапала его холеную рожу за то, как собирался поступить.

Зак одной рукой выдергивает меня из его захвата, а второй толкает в плечо прямо в руки охранникам.

Меня всю колотит, как при лихорадке. Ненавижу! Сжимаю ладонь в кулак, липкую от коктейля, следы которого остались на коже от пощечины, и наблюдаю как его уводят.

– Пойдём.

Зак тянет меня в сторону, но через несколько шагов мне становится как-то странно.

Будто слабею, ноги идти отказываются.

Притормаживаю, отчего он тут же оборачивается.

Боже, я же сделала всего несколько глотков!

Серьёзный взгляд быстро пробегается по моему лицу.

– Сильно плохо? – склоняется к моему уху.

Прислушиваюсь к себе. Непонятное состояние. Лёгкая слабость и хочется присесть. Высматриваю около барной стойки Эмму. Рядом с ней уже другой парень. Это хорошо. Те были вместе. Видимо, увидел, что друг быстро свалил и тоже сделал ноги.

– Тара, – Зак поднимает моё лицо за подбородок и всматривается в глаза, – плохо тебе?

Сглатываю слюну, и проваливаюсь в прошлое. Смотрю на него, а голова кругом идет. Кружит-кружит, оставляя в центре только до боли любимое лицо с живыми, горящими глазами. Зачем-то пробегаюсь пальцами по заостренной колючей скуле и застываю около губ.

Я тосковала. Сильно – сильно. Сердце больно сжимается и щемит. Музыка в ушах кажется безумно громкой, а блики света в клубе ослепляют. Наружу прорывается секундная слабость, за которую я позволяю себе то, чего мне так сильно не хватало – обхватить напряженную щеку и уплыть в любимых глазах цвета осенней листвы. Зак замирает. Сглатывает, а его челюсть еще сильнее напрягается под моей ладонью.

Медленно моргаю, одновременно убирая руку.

– Нормально. Домой хочу, – выдавливаю из себя через силу.

– Вещи где твои?

– Там, – киваю на помещение для персонала и позволяю ему себя вести.

Сейчас не время упираться. Если бы не он, я бы возможно, повторила жизненный сценарий моей мамы.

Глава 4

Зак

– Садись, – открываю дверь, но Тара топчется на месте.

Хмурится, переводя взгляд с машины на дорогу.

– Вообще-то я хотела пройтись.

– В три часа ночи?

Она выгибает бровь, мол когда это было проблемой, а у меня под кожей воспоминания волной прокатываются. Мы любили вот так ночью погулять пешком. В городе никого, предрассветная тишина и мы вдвоем, за руку по тротуарам. Помню, она однажды обула в клуб туфли, а потом ей захотелось прогуляться. На горизонте брезжил рассвет, Тара натерла мозоли, и мне пришлось нести её на своей спине домой. Не то, чтобы я жаловался. Сейчас бы я всё это повторил, но не на дружеских условиях, которые она выставила.

– Окей, не аргумент. Тогда думаю то, что ты под кайфом убедит тебя сильнее. Хочешь уснуть на половине дороги? Я конечно, донесу, но может побережешь мои ноги? У меня утром тренировка.

– Я в принципе и такси могу вызвать. Ты не обязан, Зак.

Психую, и шумно выдохнув, буквально силой вталкиваю её на сиденье.

– Свои «в принципе» оставь при себе, – рявкаю и захлопываю дверь.

Сонная, еле языком ворочает, но продолжает сопротивляться. Это не золотая рыбка, это пиранья, мать её. В этом она не изменилась за шесть месяцев. Кусала она меня уйму раз, но тогда я заваливал её и зацеловывал, пока не прятала свои зубы и не начинала мурлыкать в моих руках, как податливая кошечка. Сейчас всё иначе. Сейчас мой мозг жрёт брошенная ею фраза о том, что она сделала от меня прививку, и я как не пытаюсь, понять её не могу.

Завожу двигатель и срываю тачку с места.

Включаю тихо музыку. Ночной город проносится за окном, а я скашиваю взгляд на уснувшую малышку.

В клубе ей удалось с горем пополам переодеться. Сейчас на Таре обтягивающий топ и танцевальные штаны всё того же золотого цвета. От длинных ресниц падает тень на худое лицо. Только сейчас осознаю, что она похудела. Тара и была стройной, а сейчас прямо одни кожа да кости. Нет мягких щёк, приятных округлостей. Что с тобой случилось, девочка моя?

Протягиваю руку и убираю за ухо упавший на лицо локон. Раньше у неё были длинные волосы, ниже лопаток. Сейчас до плеч. Ещё одно изменение.

Внутри неприятно давит. Нерациональный страх атакует клетки, подобно вирусу. Что, если за это время она действительно излечилась от нашей болезни? Что, если всё изменилось, а я не в курсе?! Потому что у меня – то ни хрена не поменялось. Я всё также с головой в неё.

Приезжаем по адресу, на который я за эти месяцы мотался не единожды. Там жила другая женщина с мужем, а я как лох сидел в машине и смотрел на окна. Вспоминал, как Тара сидела на подоконнике, пока я курил, выпуская дым в окно.

Привычно бросаю взгляд наверх. Не был здесь около месяца, а если бы приехал, давно бы знал, что она вернулась. Мой провтык.

Интересно, её мать дома?

– Малыш, – тормошу мою спящую красавицу, но она только на другой бок переворачивается.

Усмехаюсь.

Выбираюсь из тачки, беру её на руки и поднимаюсь на третий этаж.

Теперь бы двери как-то открыть. Чёрт. Надо было внизу ключи в сумке откопать.

– Тара, – шепчу ей на ухо, намеренно проезжаясь губами по раковине, в которой крошечный золотой гвоздик виднеется. В паху мгновенно тяжелее.

Её аромат действует на меня как сильнейший афродизиак. Хочу.

Удерживая её одной рукой, стучу в двери, но ответа не следует. Значит, Камилла на дежурстве.

От этой мысли разве что не дурею. Отлично. Только я и Тара!

Бужу-таки её, так как одной рукой я точно ключи не обнаружу.

– Что такое? – сонно бормочет, облизывая свои пухлые губы.

– Ключи где твои? Нам домой попасть надо.

– Ммм, – лезет в спортивную сумку и выживает оттуда связку, – я сама открою.

– Ну конечно. Ты же у нас самостоятельная, и по лестнице сама поднялась и откроешь сама.

Говорю ей в затылок. Знаю, что сейчас она не способна кусаться. Примерно понимаю, на что способен подобный наркотик. Таре повезло, что выпила его немного, иначе бы я её не разбудил сейчас.

– Спасибо, Зак, – медленно моргает, входя в квартиру и намереваясь по ходу закрыть перед моим носом дверь.

Не угадала.

Ныряю внутрь и тут же встречаю её затуманенный взгляд.

– Я тебя не приглашала.

– Я сам себя пригласил. А теперь спать. Мне вставать через четыре часа.

Игнорируя её возмущения, разворачиваю малышку на сто восемьдесят градусов и веду в комнату.

Ностальгия мгновенно забирается в ноздри и растекаются по организму. Сколько раз мы тут с ней зависали не сосчитать. Даже когда просто дружили, а я приезжал к ней фильмы посмотреть. Дебил, думал, что меня по-дружески вставляет проводить с ней время, а на деле не понимал, что меня тянуло уже тогда.

– Зак, не вздумай спать со мной, – бормочет Тара, пока я толкаю её на кровать, а сам укладываюсь сзади. Крепко прижимаю к себе, утыкаюсь носом в волосы.

Мой рай.

– Спи, Тара, я просто рядом побуду, – шепчу на ухо, и не удерживаюсь. Веду носом вниз по шее, и мягко прикусываю кожу. Все мышцы моментально натягиваются струнами. – Каждую ночь мне снилась, ведьма, – целую впадинку, руку перемещаю ей на бедро и сжимаю.

Чувствую, как она вздрагивает. Я хочу её уже почти год. Не трогал ни разу, потому что сначала у нас уговор такой был, а потом.. Потом она просила не спешить. И я не спешил. Дурел, хотел так, что искры из глаз сыпались, сам рукой дело до конца доводил, как последний придурок, но её не трогал, потому что обещал. Хотел, чтобы сама снова попросила, как тогда, в самый первый день нашего знакомства.

Тара хватает мою руку, снимает с бедра и закидывает себе на талию.

– Я не прогоняю тебя только потому что не в силах, – ворчит, явно засыпая снова.

Девочка моя. От мысли, что сейчас вот таким вот её состоянием мог воспользоваться тот мудак меня кроет по новой.

С ним я разберусь. Отобью нахрен возможность совать свой член в девчонок. С Алексом я договорился. Бармен мой старый знакомый ещё с другого клуба. Сейчас он открыл это заведение, но решил сам стоять у бара. Его прёт. Нравится клубная жизнь и закрываться в кабинете он не намерен. Как и позволять таким вот уродам творить подобное в его заведении. После тренировки я заеду и лично «побеседую» с тем упырем. Охрана его не выпустит. Об этом я тоже позаботился.

Крепче прижимаю к себе Тару и проваливаюсь в сон, напрочь забыв, что еще часа полтора назад готов был её придушить. Сейчас она здесь, я дышу ею и снова живу.

Глава 5

Тара

Открываю глаза и тут же щурюсь от яркого света. В горле сухо, голова идёт кругом. Ещё и душно так, что вдох сделать тяжело.

В памяти всплывает причина такого моего отвратительно состояния. Тот урод, что собирался воспользоваться мной… Только начинаю злиться, как сзади раздаётся приглушенный выдох. Напрягаюсь и резко оборачиваюсь.

Зак….

Облегчённо откидываюсь на подушку.

Губы разъезжаются в едва заметной улыбке. Зак крепко спит, и я оборачиваюсь, чтобы пару минут полюбоваться им. Мой недолюбленный мальчик.

Пытаюсь откопать в памяти момент как мы оказались в одной постели, но не получается. Только вспышки какие-то расплывчатые. Кажется, он нёс меня на руках, потом я даже сама шла, а после ничего не помню. Только голос его хриплый на ухо и ощущения мурашек. Зак одет, да и я тоже. Он бы не позволил себе тронуть меня в таком состоянии. От осознания этого сердце тоскливо сжимается.

Он никогда не поступал со мной плохо, именно физически плохо. Морально только убивал раз за разом. Выворачивал наизнанку, постоянно проверяя мои нервы на прочность.

Вздыхаю и зависаю на его сжатых губах. Желание поцеловать его горит ярким пламенем, но вместо этого я сажусь на постели и несильно толкаю его в плечо.

– Зак, просыпайся!

Он недовольно жмурится, открывает один глаз и улыбается.

– Проснулась?

– Да. Тебе пора.

Встаю и отхожу к окну. Подальше. Знаю, что он способен загнать меня в угол, поэтому заранее подготавливаюсь.

– Тренировка у меня через полтора часа. Есть время позавтракать, – протерев глаза, он тоже садится на кровати и устремляет в меня ленивый взгляд, – ты вон как похудела.

– Это нервы, Зак.

Он понимающие кивает.

– Я соболезную. Не представляю через что вам пришлось пройти с мамой за полгода.

– Спасибо, – киваю, проходя к двери и открывая её, – Зак, спасибо тебе за то, что ты помог ночью. Но больше я в твоей помощи не нуждаюсь. Правда.

Ещё секунду назад сонный взгляд возгорается. Вспыхнуть, как пламя на открытом воздухе, для него проще простого.

Выпрямляюсь, ловя его выброшенные невидимые ножи в мою сторону.

– В помощи не нуждаешься значит….

– Нет. Я взрослая девочка, работаю, умею принимать осознанные решения.

– Работаешь? То есть танцы в клубе – это твоя работа?

По звенящему голосу слышу, что ему это не нравится. Как я и думала, начнёт выяснять отношения…

Я подготовилась. Припасла оружие, которое если нужно будет использую, хотя очень не хочется, потому что… это оружие почти смертельное для него.

– Да.

– Нахрена?

– Потому что маме одной тяжело.

– Мммм, – опускает ноги на пол, а локти кладёт на колени, смотрит прямо в глаза, – Ты универ выбрала, в который поступать будешь?

– Ещё нет.

– Приглашения получила?

– Да.

– В какие? – встаёт с кровати и в два шага подходит ко мне.

Когда-то давно мы планировали, что я поступлю в тот же, что и он. В Колумбийский.

– Колумбийский и Бригама Янга.

– И ты все ещё думаешь?

– Да, Зак. Я думаю. У меня нет денег на Колумбийский.

– Ты можешь получить стипендию.

– Могу. Но это не факт.

– Сходишь на собеседование и узнаешь. Если нет, то я уже говорил тебе, что дед поможет. Потом мы вернём ему всё, но на первых порах он денег даст.

– Зак, не дави на меня. Я не могу поступать заранее зная, что учится буду на чужие деньги. Но проблема даже не в этом. Единственная причина, по которой я все ещё не выбрала вуз – это ты.

Я заметить не успеваю, как он оказывается в каких-то сантиметрах от меня.

– Я? – выдыхает горячо.

– Да, ты. Я знаю, что если поступлю в тот, где учишься ты, ты меня задавишь. Задушишь своим контролем. Я так не могу.

Зак одним резким движением захлопывает дверь за моей спиной и буквально наваливается собой, прижимая меня к стене. От его близости мгновенно горло жгутом стягивает. Упираюсь в твердую грудь ладонями и их жжет, кожа гореть начинает.

– Тара, млять, не начинай! Я не видел тебя полгода, и ты снова заводишь свою гребанную пластинку! – обхватывает мои щеки и растирает в крошку потребностью во взгляде.

Я едва стою. Изнутри рвётся необходимость прижаться к нему и снова обречь себя на пытки этих отношений. На такие сладкие, ни с чем несравнимые пытки, вот только все те разы, когда мы ссорились по пустякам, когда я заклеивала раны после его драк, переживала о нём, не зная во что выльется очередной его загон, калейдоскопом проносятся перед глазами.

Зажмуриваюсь и пытаюсь оттолкнуть.

– Зак, я ещё раз повторю, – стараюсь держаться и не дать слабину, – я согласна общаться с тобой только на том условии, если ты не будешь считать меня своей, и мы сможем общаться по-дружески.

– Но ты моя!! – рычит, касаясь своими губами моих, – Моя, Тара! С того самого дня, как подошла ко мне.

– Не твоя, – дрожу, сглатываю слюну и не дышу вовсе, потому что с каждым вдохом его запах проникает в легкие и травит подобно отравленным парам, после которых невозможно выжить.

– Моя! Сама говорила, что я первый во всём.

Оружие наготове? Дрожащий рукой достаю его из кобуры, и смотря прямо в пылающий взгляд, стреляю в лоб.

Я не хотела, видит Бог. Знаю, как для него это было важно. Но..

– Не первый!

Выстрел!

– Что?

– Уже не первый, Зак!

Второй выстрел. Так надо. Так правильно. Прости меня…

Грудную клетку простреливает болью от постепенного осознания в глубоких глазах, в которых я однажды заблудилась.

Зак отшатывается. С моего лица исчезают горячие ладони и становится холодно, словно погасили огонь, и я осталась одна среди холодного пустого леса.

– Ты не могла… – шепчет, выискивая в моих глазах ответ, но как я говорила, я хорошо подготовилась.

– Я же сказала, что сделала прививку.

Земля под ногами качается. Я шесть месяцев тренировала это каменное выражение лица, но не думала, что будет так больно от того, как гаснет всегда горящий взгляд.

Зак рывком вытягивает воздух. Проводит ладонью по волосам и взъерошивает их, бегая потерянным взглядом по комнате. Качает головой, словно не верит. Сжимает в кулаке волосы, которые спереди у него длиннее, чем на макушке. Снова пронзает меня глазами, как острыми копьями.

– Ты врёшь… ты не могла переспать с первым попавшимся!

– Уверен? Забыл, как мы с тобой познакомились?

По до боли родному лицу пробегает тень, его искажает болью вперемешку с чем-то таким, чему я даже описания найти не могу.

Боже мой, как страшно. Сердце навылет колотится. Нет, страшно не от того, что Зак может мне что-то сделать, он не сделает. Страшно от того, что будет дальше. Со мной. С нами. Ведь это жирная точка. Огромная такая, нестираемая.

Этого он не простит, потому что ждал. Меня ждал, говорил не раз, что я только его. Хотел быть первым и единственным, как всегда говорил.

«У тебя только я буду, Тара. Запомни! Ни с кем и никогда больше. Ты – моя паранойя, а я твоя. Мы идеально совпали»

– Отойди, – произносит севшим голосом, уводя в сторону взгляд. Ощущение, будто смотреть на меня не может.

На непослушных ногах отступаю и вздрагиваю, когда Зак распахивает дверь, выходит и с оглушительным ударом, захлопывает её за собой.

Вся съеживаюсь. По щекам слезы катятся, и я оседаю по стене на пол.

Роняю лицо в ладони и реву. Впервые за очень долгое время по настоящему реву. Даже когда бабушка умерла я не могла выдавить ни слезинки, словно закрылась. А сейчас рыдаю взахлёб, потому что знаю, что никогда больше не будет как прежде.

Но я ведь сама этого хотела? Хотела же?!

Глава 6

Полтора года назад

Зак

Закидываю на плечо спортивную сумку с футбольной формой и направляюсь на парковку. Тренер сегодня загонял. Еле ноги волочу. Ещё и голодный как волк.

– Зак, привет, – тянут девчонки из группы поддержки, сидящие на скамейках.

Поворачиваю голову и подмигиваю им. Все равны как на подбор. Стройные, подтянутые, даже накрашены одинаково. Двоих точно знаю. С одной мы открывались на какой-то вечеринке, а с другой в моей тачке после матча.

– Как дела? – выкрикиваю чисто для проформы.

– Отлично. Классно играл!

– Как и всегда, – жму плечами и мажу по остальным равнодушным взглядом.

Их знаю чисто теоретически, но думаю, это временно. Девчонки любят открыто предлагать себя, а я не люблю отказываться. Правда, терпеть не могу, когда они потом бегают за мной в ожидании продолжения, которого естественно не бывает. Я редко сплю с одной и той же. Как-то вся эта розовая галиматья не для меня. Да и зачем? Одного раза вполне хватает, чтобы попробовать девчонку, во втором уже нет необходимости.

Достаю из кармана мастерки пачку сигарет, ударяю ею о ладонь, чтобы достать одну и поджигаю. Крепко затягиваюсь.

Подхожу к своему мустангу чёрного цвета, с двумя матовыми полосками на капоте и багажнике. Полоски эти окантованы тонкими линиями салатового цвета, делая машину стильно-агрессивной. Усмехаюсь. Люблю эту малышку. Она может такую скорость выдавать на трассе, что я улетаю.

Закидываю сумку на заднее сиденье и уже собираюсь сесть за руль, когда сзади раздаётся женский голос:

– Зак?!

Оборачиваюсь.

– М? – вопросительно заламываю бровь, рассматривая девчонку, стоящую в каких-то паре метров от меня.

– Значит, не ошиблась в имени. Я Тара, – протягивает мне руку с аккуратным коротким маникюром.

Выдыхаю в сторону дым и пожимаю. Ладошка прохладная, пальцы длинные, тонкие, украшенные простенькими колечками на фалангах. Соблазнительно.

И сама ничего. Губы классные, большие такие, мягкие на вид. Глаза карие, взгляд прямой.

– Приятно, Тара. Ты что-то хотела?

– Да. У меня к тебе дело.

Интересно. Какое дело может быть у такой девочки ко мне? Не то, чтобы она была плоха, даже наоборот. Слишком хорошенькая. Не в плане внешности. Я как любой нормальный парень люблю симпатичные мордашки, и в этом она не исключение.

Здесь другое – она хорошая. Именно хорошая. Об этом буквально вопит всё в ней.

Обычно, когда ко мне подходят девчонки, они тут же начинают накручивать локон волос на палец, или губы кусать, полагая, что это привлекает моё внимание. Кто бы им сказал, что нас это раздражает?! Бесит жутко эта жеманность и наигранность.

Эта же просто смотрит на меня прямо, словно пришла переговоры вести на равных.

– Я весь во внимании.

Опираюсь бёдрами на капот и снова делаю затяжку.

Пока Тара несколько секунд раздумывает и оборачивается по сторонам, проверяя нет ли кого кроме нас на парковке, я обвожу взглядом ее стройную фигурку. Замечаю простенькие джинсы, слегка растянутые на коленях, кеды, видавшие жизнь, но чистые, ремешок, повязанный вокруг талии…

– Я хочу, чтобы ты стал моим первым!

Выпущенные как из огнестрельного оружия слова оглушают и напрочь выносят мысли.

Дым застревает в лёгких, и я даже давлюсь им, резко переводя взгляд на её невозмутимое лицо. Несколько раз бью себя кулаком в грудь, чтобы выпустить остатки дыма.

Чегооо? Мне послышалось?

Девчонка руки на груди складывает и щурится.

– Не думала, что моё предложение повергнет тебя в такой шок, – ехидничает, теперь уже сама рассматривая меня также, как я её еще пару секунд назад.

Подобная смелость и дерзость умиляют.

Не могу не улыбнуться.

Прищуриваюсь, всматриваясь с утроенным интересом в красивое лицо. Младше меня на год, а то и два. Примерно, как моя систер. Темненькая, хорошенькая, на голове по всей длине волос разноцветные круглые заколки.

Девчонка совсем, о каком первом разе может идти речь?

– Тебе лет сколько?

– Ой, перестань! – фыркает она, – Ты не полиция нравов.

Это правда. Не полиция.

– Так, и в чем подвох? – хмыкаю, вновь скатываясь глазами ниже подбородка.

– Никакого подвоха, – ведёт плечами, – Просто хочу, чтобы всё случилось быстро и качественно. В том, что ты сделаешь это качественно я не сомневаюсь. Стоит только глянуть на шлейф взглядов девчонок, который тянется за тобой, где бы ты не оказался. Думаю, все они остались довольны, проведённым с тобой временем. Я в удовольствии не нуждаюсь. Не глупая, книги читаю и знаю, что в первый раз ни о каком удовольствии речь идти не может, но оно мне и не нужно. Мне нужен результат. Все, что от тебя требуется – просто сделать всё так, чтобы мне было минимально больно.

– А потом?

– Разойдемся, как в море корабли.

– Уверена? Так многие говорят, а потом я разгребаю десятки слезных сообщений и фотографий топлес.

Тара обдаёт меня таким снисходительно взглядом, словно это я прошу её трахнуть себя, а не наоборот.

– Зак, я выбрала твою кандидатуру только потому что тебе, как и мне, не нужно продолжение. Я не ищу большой и чистой любви, ты, как мне известно, тоже.

Киваю, задумываясь. Мои глаза с утроенным интересом изучают неизвестный мне экземпляр. Девчонку я видел в школе пару раз, но никогда не заострял на ней внимания. Она младше, мне не интересна. Я не связываюсь с такими, потом проблем ещё больше. Пацанам из команды от них в библиотеке прятаться приходится, и блокировать во всех соцсетях.

Но Тара выглядит такой уверенной в себе и в том, что говорит, что я заинтересовываюсь.

Трахать её, правда, не собираюсь. Всё же маловата для меня. Но вот подраконить её уж очень не против.

– Зачем тебе это?

– А вот это не твоё дело. Чем меньше мы знаем друг о друге, тем лучше. Меньше точек соприкосновения.

Ха. Вот тут согласен.

– Ну поехали. По пути у тебя ещё будет время передумать, – хмыкаю и выбрасываю сигарету.

– Я не передумаю.

Глава 7

Зак

Пролетев мимо меня, птичка залетает в машину. Пристегивается.

Я включаю музыку и выезжаю с парковки.

Тара смотрит в окно и хоть и старается выглядеть уверенной в себе, а видно, что все же нервничает. Пальцы вот-вот и оторвут бедный потрепанный джинсовый ремешок на сумке.

Хорошенькая она, через пару тройку лет из неё выйдет обалденная девочка, за которой будут пацаны табунами бегать, потому что уже сейчас на ней нельзя не залипнуть. Только сейчас её красота не столь явная. Она как птенчик, который только обретает свою красоту. Я бы даже не отказался стать реально её первым, будь она на пару лет постарше.

Эта мысль заводит. В паху ощутимо твердеет.

– Может хоть пару слов о себе расскажешь, колибри? – бросаю, чтобы немного отвлечься.

– Колибри? – удивлённо поворачивает голову Тара, вонзаясь в меня своими красивыми большими глазами.

– Ты вся такая яркая, эти заколки, – обвожу её волосы взглядом, – точно пестрая птичка.

– Ой, только не надо, а. Птичек, кошечек, заек. Зак, тебе это не идёт.

Сарказм в её голосе вызывает у меня громкий смех.

– Значит, просто Тара?

– Именно так. Завтра можешь даже имя моё забыть, я не обижусь.

– Но ты – то моё не забудешь!

– Кто знает? Я не придаю большого значения тому, что между нами случится. Это просто физиология.

Интересно, что сподвигло её на подобное? Чтобы захотеть лишиться девственности с первым попавшимся парнем это нужно быть или напрочь отбитой, или иметь какой-то психологический фактор. То, что она не отбитая это факт.

Но… и в её психологии я копаться не стану. Птичка сама прилетела ко мне, а я как тот кот. Долго думать не буду и полакомлюсь предложенным деликатесом. Настолько, на сколько позволит мне совесть. Ну, и на сколько выдержит она сама.

Дома я веду её к себе в спальню. Лив должна быть уже дома, но её нигде не видно, значит, в своей спальне. Отлично. Чем меньше свидетелей, тем лучше.

– Я приму душ, а ты пока можешь осмотреться. Раздевать тебя буду я сам. Не делай это действие уж совсем механическим. Просто всунул-высунул мне не интересно, – специально усиливаю нажим.

Тара кладет сумку на мою кровать и оборачивается.

– А я думала, что это так и происходит.

Усмехаюсь. Подхожу к ней вплотную, и впервые за весь вечер понимаю, что она мне ростом до грудной клетки только дотягивает.

– Так и происходит, – зависаю на красивых губах, на которых нет ни капли блеска, – и как ты и хотела – последствий не будет. Но сам процесс я сделаю незабываемым, – склоняюсь, потому что мне интересно ловить её реакцию. Проезжаю по мягкой щеке своей и улавливаю тонкие нотки ландыша. Ммм, вкусно. Прикрываю глаза. Кажется, я реально начинаю хотеть её, – и не знаю какие такие книги ты читаешь, но удовольствие ты получишь обязательно!

Едва касаюсь её губ своими, подбрасывая хвороста в разжигающийся огонь. Зрачки под пушистыми ресницами расширяются, и на мгновение она теряет маску уверенной в себе девочки. Шумно сглатывает и внимательно, с легкой толикой неуверенности рассматривает уже мои губы. Ну вот! То, о чем я и говорил – не готова она. Только в голову вбила какую-то фигню, которую нужно оттуда вытравить. Напугать так, чтобы больше подобной херней не занималась.

Пользуясь ее слабостью, целую мягкие губы и свинчиваю в душ.

Пусть подумает. Может испугается и сама сбежит.

Прислушиваюсь к себе и понимаю, что не хочу этого. Я заинтригован. Не настолько, чтобы сильно расстроиться, если она сделает ноги до моего возвращения, но как минимум настолько, чтобы мой член встал в предвкушении того, как я буду испытывать ее выдержку.

На то, чтобы принять душ у меня уходит минут семь.

Оборачиваюсь полотенцем и выхожу в комнату, которая оказывается пустой. Расстроиться не успеваю, потому что джинсовая сумка на кровати привлекает внимание.

Не сбежала.

Довольно усмехаюсь. Кровь превращается в тёплый алкоголь, разгоняющий по организму острое желание.

Наверное, вышла на кухню. Ну что же, поиграем значит, Тара.

Накидываю спортивные штаны с футболкой и спускаюсь вниз как раз, когда из кухни доносится удивлённый голос моей сестрёнки.

– Тара?

– Ливви?

Следует не менее удивлённый второй. Тот, который уже звучал в моих ушах тихими стонами и мычаниями. Слегка притормаживаю.

– Ты что здесь делаешь? – спрашивает Оливия, – Как ты вообще нашла меня?

– Меня Зак привез, – обретает уверенность Тара.

– Зак? Он сказал тебе, что я его сестра? – теряется систер. – Сам же просил никому не говорить.

– Нууу, я краем уха услышала и решила сделать тебе сюрприз. Сюрприииз, милаш!

Приееехали. Значит, эти двое знакомы. При чём очень хорошо.

Качая головой, захожу в кухню и наблюдаю как они обнимаются. Сам опираюсь плечом на стену и засовываю руки в карманы.

Пока Лив тискает Тару, та смотрит на меня расширенными глазами, в которых целый коктейль из неверия, шока и даже вины.

– Зак, почему не позвал меня? – Оливия замечает меня и, наконец выпустив Тару из удушающих объятий, улыбается своей обезоруживающей улыбкой.

Она у меня красотка. Эти двое даже чем-то похожи. Обе красивые брюнетки одинакового роста и телосложения. Только внешность Тары яркая, как огонь, а моя Оливия спокойная, как вода, которая изредка может бушевать. Ооочень редко. Она, на удивление, послушная, в отличии от меня.

– Сюрприз? – вопросительно смотрю на Тару, повторяя её же фразу.

– Ага, – та быстро кивает головой, – Спасибо, что подвез Зак. Это было очень мило с твоей стороны. Ну… мы пойдём в комнату к Оливии.

Чего? Это меня так бортанули только что? Это же я должен был её бортануть, а не наоборот!

Сощуренным взглядом провожаю парочку, проходящую мимо, а у самого непонятное ощущение в груди зреет. Я расстроился, млин?! Как-бы да!

Тара стреляет в меня глазами и что-то щебечет сестре, быстро утаскивая её за собой, словно знает куда идти.

Мдаа.

Качаю головой, почесывая затылок и ржу от комичности ситуации. Такого у меня еще не было!

Накидав себе в тарелку ужин, возвращаюсь в комнату. Сумка все ещё здесь. Значит, птичка должна за ней вернуться… Отлично!

Сажусь за стол, запускаю комп и начинаю есть. Стук в дверь не заставляет себя долго ждать и раздаётся спустя минут пять.

– Залетай, – говорю громко и делаю оборот на стуле на сто восемьдесят градусов.

Мордашка Тары показывается в проёме.

– Я сумку забыла.

Думал будет выглядеть виноватой или хотя бы стесняться за то, что так меня опрокинула, а она уверенной походкой входит внутрь, как ни в чем не бывало. Забирает сумку и кажется собирается улететь даже не попрощавшись.

– Мои услуги уже не требуются? – окликаю её в спину, отчего та слегка напрягается.

Тара оборачивается.

– Конечно, нет.

Удивлённо вскидываю подбородок.

– Отчего же?

– Ты брат моей подруги. Если бы я знала это, я бы в жизни к тебе не подошла с таким предложением. Выбрала бы кого-то другого.

– Почему?

– Потому что это всё меняет. Теперь ты не просто мимо проходящий парень, которого я максимум буду видеть в коридоре школы раз в день. Теперь ты – это большее. И это последствия, которые мне не нужны. Так что, – широко улыбнувшись, Тара закидывает сумку на плечо и подходит ко мне. Снова протягивает свою руку, которую я кажется должен пожать, – Спасибо, что согласился, но забудь о том, что должно было случиться. И пожалуйста, не говори Ливви.

– Не скажу, – медленно пожимаю протянутую ладонь, – хотя очень жаль. Я успел захотеть стать твоим первым.

Хрупкая рука в моей ладони вздрагивает, но Тара не показывает этого. Безразлично ведёт плечами и продолжает улыбаться.

– Теперь это будет кто-то другой.

Забирает руку, разворачивается и быстро уходит.

Глава 8

Зак

Толкаю нападающего в плечо, отбираю мяч и выжимая собственный максимум, бегу к воротам. Пульс тяжело грохочет в висках, мышцы натянуты, как канаты, грудная клетка полыхает. Я всю тренировку загоняю себя, как ненормальный, потому что только так могу не думать о словах Тары.

– Зак, – где-то на задворках сознания орёт тренер, но я не реагирую. – Харт, чтоб тебя!

Довожу дело до конца и забиваю гол. Уже восьмой за сегодня.

Оборачиваюсь, складываясь пополам. Легкие на пределе. Стягиваю шлем и выплевываю капу. Народ осуждающе смотрит в мою сторону, Макс головой качает, стоя рядом.

– Походу, кому-то ночью не дали, – выдыхает, посмеиваясь, и тут же закашливается.

Это я пнул его в грудь кулаком.

– Харт, ко мне, быстро, – гаркает тренер, оглушив всех свистом в свисток.

Пару раз поглубже вдохнув, иду к нему.

Футбол – моя жизнь с самой школы, ещё с пятого класса. Этот спорт был единственным, что могло отключить мои мозги и переключить их на концентрацию на игре. На поле я отрывался, выкладывался по полной, только здесь моё всегда рвущееся наружу существо находило выход и могло успокоиться. Потом ещё один вид успокоения я нашёл рядом с Тарой… Другой вид. Прямо противоположный. Если в футболе меня разрывало, то с Тарой я словно в тихую гавань входил и все проблемы казались мелкими и незначительными.

– Ты забыл, что футбол – это командная игра, Зак? – рявкает тренер Катчер, когда я подхожу к нему.

– Помню.

– Не видно. Одно дело, когда ты так противников уничтожаешь, и другое – когда своих. Ты мне пацанов хочешь покалечить до соревнований?

– Извините. Больше не повторится.

– Повторится. Я тебя что ли не знаю? Но ты вот этот свой запал оставь для игры, а не для тренировок, усек? Иначе на поле не пущу.

Усмехаюсь. Пустит, ещё как. Я капитан. Я его гордость. Я тот, кто достойно сменил прошлого капитана, который четыре года подряд завоевывал летние кубки. Теперь моя очередь не упасть лицом в грязь. В этом году я завоюю нам первый кубок, на котором внизу будет мое имя. И в следующем будет также. Я просто не имею права проиграть, подвести универ и лишить его права лучшего.

– Че ты лыбишься, засранец? – беззлобно качает головой тренер, – иди давай пар свой спусти и чтобы к следующей тренировке был как новенький.

– Есть, сэр.

Разворачиваюсь и направляюсь в раздевалку.

На каких-то три часа тренировка помогла, но только я выхожу за пределы поля, как в голове снова взрываются картинки. Тара и какой-то левый хрен, трогающий ещё так, как не трогал никогда я.

Вхожу в раздевалку и засаживаю кулак в железный ящик. Дверца жалобно гнется под силой удара, а я сам ничего не чувствую. Точнее внутри – то адским огнём полыхает, но кулак будто под анестезией. Меня словно заперли в собственном теле, которое лишилось любых ощущений. Существуют только внутренности, которые выворачивает, жжет, разрывает.

Следом за мной вываливается народ, пацаны кто в душ направляется, кто предъявы мне кидает за самовольное поведение на поле. Я стаскиваю с себя форму и сажусь на скамейку, упираюсь ладонями в колени и запускаю в мокрые волосы пальцы.

Мне срочно нужно что-то, чем можно заменить футбол, иначе меня разорвёт к чертям.

– Эй, – окликает Макс. Поднимаю голову и натыкаюсь на пилящий взгляд друга, – какого с тобой творится? Вроде вчера свалил с какой-то девчонкой. Отшила что ли?

– Типа того.

Макс присвистывает.

– А че так? За полгода забыл как другом своим пользоваться?

– Придурок, – качаю головой, – это Тара была.

– Тара? – физиономия Лоренса вытягивается, – Подожди, Тара, которая кинула тебя полгода назад? А как я её не узнал?

– Плохо смотрел.

– Ну, я ж не ты, чтобы из миллиона её высекать, – стебется, а потом садится рядом, – Поговорили?

Макс помнит, как я выживал после её отъезда. Сколько он мне девчонок подсовывал, чтобы «вытравить» её из памяти, или точнее «вытрахать», да только меня от всех отвернуло. Пил только как не в себя и творил хрень всякую. Гонять начал, почти всё тело татушками забыл. Они и до этого у меня были, но немного совсем. Сейчас же восемьдесят процентов кожи забито краской. Эта боль, которую испытывал во время набивания, успокаивала и отвлекала. Теперь благодаря татуировкам и футболу меня зовут сниматься для реклам в соцсетях и журналах. Сильно я этим не увлекаюсь, но, когда предлагают хороший гонорар, соглашаюсь. Не зависеть от предков меня вставляет куда сильнее, чем просить у них карманные.

– Угу. Типа того, – увиливаю от ответа.

Встаю, достаю из шкафа полотенце и направляюсь в душ.

Макс идёт за мной.

– Короче, я понял, – бухтит он, – Она вернулась, а ты нет. Как висел в своей клоаке, так там и остался. Брат, так нельзя. Тебе двадцать, а ощущение, что восемьдесят. Жизнь приглашает в свои объятия и надо это принимать, а ты зациклился, словно других тёлок кроме неё нет.

Знаю. И с одной стороны это реально бесит, особенно если учесть, что она то по ходу больше во мне не нуждается. Одна только мысль об этом проносит фантомную боль за ребрами такой силы, будто их крошат изнутри. Даже треск слышу.

– И что ты предлагаешь? Вариант с другими мы проходили, не помогает.

– Он не помогает, потому что твой мозг настроен на одну радиоволну по имени Тара. Переключись на другие и отвлечешься. Ты не трахался уже сколько?

– Не твое дело!

– Ну да, ну да, – хмыкает Макс, – просто цифра такая большая, что даже самому страшно озвучивать! Короче, сейчас после трени собираем пацанов и валим на боулинг, а вечером в клуб. Позову девчонок и будем тебя реанимировать!

Звучит на самом деле, хреново. Не хочется мне ни на боулинг, ни в клуб. Хочется в двушку, в которой сегодня ночевал. Хочется Тару заломать, и… убить! Так сильно хочу убить за то, что сделала. Что позволила другому себя целовать, трогать… стать первым.

«Теперь это будет кто-то другой»

Не думал, что эта фраза станет пророческой. Я долбаный год был уверен, что это буду я. Как верный пёс ждал одобрения хозяйки, а в итоге меня просто отпихнули ногой за ненадобностью.

Зажмуриваюсь, психуя, и упираюсь ладонями в стену. Даже не заметил, как залез под ледяной душ и намылил голову. Как в тумане все действия. Механические. Долбаный робот.

В боулинг я решаю-таки поехать. Если бы остался дома, рехнулся бы и точно отправился к ней, а сейчас нельзя. Я себя не контролирую. Разнесу к чёртовой матери и без того убогую квартиру. И так чуть не убил ублюдка, которого Алекс задержал. Думаю, сегодняшний наш с ним разговор надолго отбил у него желание подмешивать девчонкам что-то в напитки.

Давно я не пил так, чтобы унесло. А сейчас хочется. Хочется нахлестаться вдрызг, чтобы мысли земляными червями не копошились в мозгах.

В боулинге мы знакомимся с компанией девчонок и все вместе едем в клуб.

Я уже пьяный. Не настолько, чтобы не думать совсем, но становится чуточку легче. Мнимое облегчение. Фантомное, потому что стоит протрезветь и боль снова вернётся, но пока я рад этой анестезии. С ней дышится легче и кажется, что даже существование без Тары вполне возможно.

– Слушай, это, наверное, так больно, делать татуировки?! – одна из девчонок, которые приехали с нами, ведёт по лепестками цветка на моем плече.

Острый коготок царапает кожу, в её глазах откровенный флирт, а я впервые за пол года в позволяю себе на него ответить.

– По началу только. Потом привыкаешь к боли. Уже знаешь, чего ждать.

– Ммм. Их так много. На животе тоже есть? – прикусывает губу, мол стесняется.

Усмехаюсь и делаю вид, что ведусь.

Склоняюсь к ней, чтобы зацепить губами ухо. В нос ударяет новый аромат. Не отвратительный. Просто другой. Не тот, к которому привыкли мои рецепторы, поэтому в первые секунды организм его отторгает, но я пересиливаю себя и не отстраняюсь.

– И на спине, и на животе, и даже ниже.

– Прямо там? – девчонка… черт как же ее зовут? Энн, кажется… поворачивает ко мне лицо и ее глаза округляются.

– Прямо там.

– А пирсинг?

– До этой стадии я пока не дошел, – смеюсь, в итоге отстраняясь. Дискомфорт какой-то не даёт до конца отпустить себя. – Пойдем потанцуем!

– Пойдем. А потом может покажешь татушки?

– Может и покажу.

На танцполе под яркие вспышки стробоскопа я немного улетаю. Организм под действием алкоголя расслабляется и возвращает меня во времена, когда я еще не подсел на иглу, под именем Тара. Как же я отрывался. Девчонки, выпивка, тусовки. Даже после нашего с ней эпичного знакомства я продолжал так жить, но уже постепенно подсаживаясь на нее и ища дозу. Хотя пытался… упрямо пытался игнорировать собственные ощущения. Она была младше, совсем не то, что мне нужно. Я приводил домой девчонок, в компании которых Тара не раз меня видела. Потом я начал замечать за собой, что жду ее реакции при виде новой красотки, покидающей мою спальню. В глубине мне хотелось увидеть ревность, но её не было. Тара словно закрыла для себя эту дверь, и я забил на всё и продолжал жить так, как думал, что мне нравится.

Пока на следующий год после лета она не вернулась. Повзрослевшая. Три месяца лета сотворили что-то нереальное, превратив ее из птенчика в лебедя. Вот тогда я и подсел окончательно. Конкретно так. Начал домой ее подвозить, когда она от сестры уходила. Звал вместе фильмы смотреть, присутствовал, когда эти двое репетировали свои танцы и подсаживался сильнее и сильнее. Смотрел на нее, а сам потихоньку дурел. Как оказалось, нам нравились совершенно разные фильмы, разная музыка, даже в еде не было точек соприкосновения. Я обожаю омлет на завтрак, а она яичницу – глазунью, с желтком, который можно хлебом собрать. Ничего… Ровным счетом ничего общего… Но мы начали общаться дальше и как-то сами не заметили, что проросли друг в друга.

Хотя пророс только я. Она позволяла себя любить, а мне хватало и этого. До определенного момента… Пока мы не начали официально встречаться. Тогда мне стало мало только её позволений. Я хотел большего. Хотел, чтобы отпускала себя со мной, но она ни разу даже не сказала мне, что любит. Я же захлебывался в этом чувстве…

– Я устала, – кричит мне на ухо Энн, о которой я успел забыть. – Пойдем отдохнем.

– Ну пойдем!

Кажется, я начал трезветь, раз меня опять развезло. Нужна новая порция алкоголя.

Падаю на кожаный диван, рывком высыпаю на ладонь соль, капаю пару капель лайма, и слизав все это добро, заливаю сверху рюмку текилы.

Откидываюсь на диван, и понять не успеваю, как девчонка оказывается рядом и буквально роняет себя на меня, при этом уткнувшись своими губами в мои.

Замираю. Новые ощущения по мозгам бьют. Мягкие губы открываются, я заторможено отвечаю на поцелуй, так как пытаюсь поймать собственные разлетающиеся эмоции. Их тьма. Я на взводе. От алкоголя, танцев, басующей музыки, девчонки, которую обнимаю за талию. Знаю, что она уже готова на всё, да и мой организм на нее реагирует должным образом, вот только… мозг как не пытается переключить волну, кнопка словно заела. Я тычу на неё, со всей дури луплю, чтобы поймать кайф от происходящего, а перед глазами Тара, её запах, вкус губ, которые вчера целовал.

Намеренно углубляю поцелуй, напоминая себе о том, что её полгода не было, а вернувшись, она даже не посчитала нужным написать мне и увидеться. Я нахрен ей не нужен! Пора забыть, млин!

– Зак, – выдыхает довольно симпатичная девчонка, на которую я в прошлой жизни клюнул бы моментально, а сейчас это её «Зак» словно что-то инородное, проникает в организм и стопорит меня. – Если хочешь, можем сейчас уехать?!

Смотрю в уже плывущие глаза и понимаю, что нет. Не хочу. Можно было бы, нужно даже, наверное. Может, тогда бы меня отпустило. Но как отрубить эту долбаную волну, если она как ультразвук вопит и вопит?!

– Прости, – мягко отсаживаю девчонку на диван и шумно выдыхаю. – Не думаю, что что-то получится.

Она непонимающе хмурится.

– Почему?

– Просто…не хочу.

Просто… ты не та!

Глава 9

Тара

Выхожу из спальни и сонно протираю глаза. Я проспала целых три часа. Это прогресс, потому что по ночам у меня спать плохо получается. Я вообще забыла, что это такое здоровый ночной сон. Нет его сна этого. А тут отключилась, несмотря на то, что за окном только вечереет.

На часах четыре часа дня и судя по тому, что из кухни доносится приятный запах, мама уже дома.

– Привет, мам, – здороваюсь, подходя к ней, крутящейся около микроволновки, и целую в щеку.

– Привет, медвежонок. Отдохнула? – трепет меня по волосам мама и кивает на пакет на столе, – Разберешь?

– Ничего себе, ты решила пол магазина скупить? – заныриваю рукой в один из набитых продуктами пакетов и достаю целую связку моркови.

– Акция была на овощи. Подумала почему бы не взять по максимуму. Надолго хватит и не придётся докупать на неделе. Так, тарелки, стаканы, вилки…

Отправив содержимое первого пакета в холодильник и в ящики рядом, приступаю ко второму. Открываю и удивлённо охаю.

– Ты купила морепродукты? – молниеносно хватаю упаковку любимых мидий и осьминожек, уже истекая слюной, и не раздумывая открываю её, даже не дожидаясь начала ужина.

Я их так люблю, что готова съесть сразу все, а если учесть, что последний раз баловала себя ими несколько месяцев назад, то проглочу вместе с коробкой.

Мама смеётся.

– Я бы не купила, медвежонок. Ещё по акции бы возможно, а так они слишком дорогие для нашего кошелька. Ещё и три упаковки.

– Три? – брови ползут вверх, пока я размазываю на языке неповторимый вкус мидии. Снова ныряю лицом в пакет и действительно обнаруживаю ещё две упаковки, – а как они у тебя оказались, если ты не покупала?

– Это Зак.

Давлюсь, едва не выплюнув мидию обратно. Сердце тут же дёргается, будто мама не имя произнесла, а током меня шандарахнула в тысячу вольт.

– Зак?

– Ну да. Я встретила его в супермаркете. Он там с друзьями был, а когда увидел меня, любезно предложил подвезти. Ещё и купил тебе твоих этих осьминогов.

– Мне?

– Ну не мне же. Сама знаешь, меня от одного запаха воротит, не понимаю, как ты их ешь.

– Он что, прямо в магазине к тебе подошел?

– В магазине мы столкнулись, а догнал он меня уже когда я выходила из магазина. Сказал, что подвезет и бросил этих монстров мне в пакет.

В груди всё больно сжимается. Он помнит.

Зак солидарен с мамой в вопросе морепродуктов. Он их терпеть не может, и всегда ворчал, когда я их ела, потому что потом, когда мы целовались от меня пахло мидиями, но он всё равно целовал меня. Заставлял, правда, пару минут пожевать жвачку, что меня дико смешило, но говорил, что даже этот запах не может отпугнуть его от меня.

– С друзьями был, говоришь? С девушками, наверное? – спрашиваю, а сама дыхание затаиваю. Ругаю себя за этот вопрос, но он как-то сам слетает с губ еще прежде, чем я успеваю закрыть рот на замок.

– Я не присматривалась, если честно, – отвечает мама, – Там целая компания была. Можешь сама спросить у него кто там был, я всё равно никого не знаю.

Только сейчас замечаю, что она ставит на стол третью тарелку. Пульс как по выстрелу ускоряется.

Поворачиваю голову, и вижу как Зак проходит через гостиную и подходит к нам.

– Привет, – выдавливаю из себя, надеясь, что он не слышал моего вопроса о девушках.

– Привет, – смотрит на меня мгновение и за спиной проходит, – Камилла, давай помогу.

Боже мой… Сжимаю бумажные ручки пакета, стараясь унять дрожь по всему телу. Я не видела его целую неделю. С того раза, когда он ушёл, он не писал, не звонил, и не появлялся. Я уже подумала, что больше не увижу его, а сейчас сердце так колотится, словно ожило после недели коматозного состояния.

Вдох, выдох. Возьми себя в руки, чёрт! Ну и что, что он здесь в твоей маленькой кухне пять с половиной метров?! Это ничего не значит.

Ага, только воздух весь им пропитался, как химическим веществом и в клетки въелся. Голова кружиться начинает.

– Бери вот лазанью, – бодро говорит мама, – Ты уж не обессудь, она вчерашняя, но быстро бы я сейчас ничего не приготовила.

– Ты же знаешь, я обожаю твою лазанью, – усмехается Зак, опуская на стол стеклянную форму с почти целым блюдом.

Я отправляю остальные продукты обратно в холодильник, оставляя для себя на столе открытую пачку с мидиями и осьминогами. Сажусь на стул, наблюдая исподлобья как Зак помогает маме.

Эти двое нашли общий язык с самой первой встречи. Мы ещё тогда даже не встречались с Заком, а мама уже пропиталась к нему тёплыми чувствами. Этот засранец умеет очаровывать, что уж там. Пару слов, обольстительных комплиментов и женщины уже тают. Я прекрасно помню сколько девчонок за ним вилось в школе, для него это раз плюнуть.

Медленно жую мидию, рассматривая Зака так, чтобы он не заметил. На нём широкие спортивные штаны и свободная белая футболка. На голове кепка, козырьком назад. Он всегда так носит. Мне нравится. Ему идет такой стиль. Хотя, когда он облачается в строгий костюм на какое-нибудь мероприятие, устроенное его семьей, можно вообще с ума сойти.

Злюсь сама на себя за ненужные воспоминания и со злости с силой прикусываю мидию, одновременно с этим проткнув себе язык зубами.

– Чёрт, – стону, хватаясь за щеку.

– Что такое? Язык прикусила? – мама застывает, всматриваясь в меня.

Зак делает тоже самое.

Не смотри на меня! ВОТ ТАК не смотри!

– Угу.

– Наверное, очень вкусно, – поддергивает мама, за что получает неодобрительный взгляд.

– Вкусно!

Чёрт, чувствую себя как на иголках в его присутствии.

– Как там братишка твой? – когда всё необходимое оказывается на столе, мама наливает нам всем лимонад. – Тара, поухаживай за гостем, – кивает на лазанью, стоит мне потянуться к ней, чтобы положить себе кусочек.

Отрезаю ещё один и перехватив из покрытой татуировками руки тарелку, кладу на неё лазанью.

– Спасибо, – в мой адрес голос у Зака становится другим. Я улавливаю каждое изменение, но стараюсь выглядеть равнодушной. – Эйдан нормально, – отвечает маме уже обычным тоном, – На лето уехал с мамой за город.

– Так ты сейчас живёшь только с отцом?

– Да.

– А Оливия как?

– Не знаю. О ней мы последний раз слышали две недели назад. Она звонила Скайлеру, а после этого всё. По словам отца – у неё всё отлично, но ему верить – себя не уважать. А как её найти я не знаю. Пытался через документы хотя бы название школы обнаружить, ничего, – со злостью цедит Зак, но тут я его понимаю.

Сама страшно злюсь на его родителей.

Оливия – его младшая сестра. И моя лучшая подруга. Их родители отправили ее в закрытую школу за то, что она позволила себе отношения со своим сводным братом, которого они усыновили прошлым летом. Усыновили чисто для продвижения отца Зака по карьерной лестнице.

Если честно, я не понимаю этих людей. Ни мать, ни отца. Они холодные, расчетливые и циничные. Очень часто я задумываюсь как у таких родителей могли вырасти настолько потрясающие дети, как Лив, Зак и Эйдан. Правда, на Заке отразилась очень сильно жизнь с таким отцом. Мне кажется, его поведение во многом обусловлено именно атмосферой в их семье, но это его не оправдывает в любом случае.

Моя мама тоже пережила ужасный опыт, но она осталась доброй и любит меня, несмотря на то, что я ребёнок от какого-то ублюдка.

Мой телефон булькает входящим сообщением, и отложив вилку, я тянусь за ним.

Крис. Парень из школы в Тусоне, с которым мы нашли общий язык с первого дня, как я туда перевелась.

«Привет, так и знал, что когда уедешь, забудешь обо мне». Два грустных смайлика.

Улыбаюсь и быстро печатаю ответ.

«Не забыла. Занята очень просто, но каюсь. Буду писать и звонить чаще. Как дела?»

– Ужас. Бедная девочка, – возвращается к разговору мама, – Я даже не представляю, чтобы я вот так отправила Тару за три девять земель.

– Ты бы не отправила, – хмыкает Зак, – Ты свою дочь любишь.

– Я уверена, что твои родители вас тоже любят, Зак, – говорит мама, – просто любовь у всех по-разному проявляется. Кто-то демонстрирует её мягко, а кто-то боится потерять. Понимаешь?

– Понимаааю, – Зак стреляет в меня глазами как раз, когда я засовываю в рот осьминога, – Вкусно?

– Да, – сдержанно киваю, – Спасибо.

– Не за что. Как у тебя дела?

Пожимаю плечами как раз, когда телефон снова издаёт звук входящего сообщения.

– Всё хорошо. А у тебя?

– Тебе так, чтобы ответ тебя удовлетворил или честно?

Вот же! Сталкиваюсь с ним взглядами. Серые глаза прищурены, жуёт через силу. Он не так уж спокоен, как пытался показаться первые минуты и это его состояние мгновенно передается мне.

Перевожу взгляд на маму, но она усиленно делает вид, что копается в телефоне и совершенно ничего не слышит. Только работать челюстями активнее начинает, опустошая свою тарелку быстрее, чем обычно.

Не отвечаю, так как при маме выяснять отношения не хочу. А мы точно начнём это делать, если я поддержу его провокацию.

Опускаю взгляд в мобильный.

«Пойдёт. Дорабатываю последние дни в кафе, а потом свободен как ветер. Сама как? Скучаешь хоть?»

Крис классный. Он был первым, кто узнал от меня о Заке и видел, как мне было плохо. Он водил меня по кинотеатрам, кафе и паркам аттракционов. Крис отличный друг и я очень рада, что когда рядом не было Оливии, оказался он. Наверное, я совсем бы с ума сошла и почти сразу сломалась бы, позвонив Заку первой.

«А как же. Ем сейчас наши любимые мидии»

«Без меня? Не стыдно? Я тоже скучаю)))»

Усмехаюсь, отправляя:

«Не-а, ни капли. Приезжай, угощу».

Откладываю телефон и натыкаюсь на две пары глаз. В одних немой вопрос, в других темнота и тлеющие угли огня. Сердце дергается, когда Зак переводит взгляд на мой мобильный и обратно на меня. На всякий случай убираю его в задний карман и возвращаюсь к лазанье.

Минут пять мы молча едим, звеня вилками в тишине, а потом мама встаёт.

– Так, с десертом, думаю вы разберетесь. Чай завари, Тара, ладно? Я пока в душ схожу. После смены устала жутко, – ставит тарелку в раковину и нажимает кнопку на чайнике, глазами давая мне понять, чтобы я была вежлива. Ох уж эта ее солидарность к Заку. Иногда жутко злит. – Зак, не знаю, увидимся ли мы когда я выйду из душа, но была очень рада повидаться. Заходи почаще. И Таре веселее будет, а то она последнее время сама не своя.

– Мама, – одергиваю её.

– Раньше веселая была, а теперь в себе всё время.

– Мама, – цежу сквозь зубы, а у самой сердце тарабанить начинает, потому что Зак конечно, это расценит по – своему.

– Что мама? Ты знаешь, как я тебя люблю и хочу, чтобы моя дочка улыбалась, как это было до нашего отъезда!

Подмигнув мне, предательница целует меня в макушку и проходит мимо, скрываясь в своей спальне.

Повисает тишина.

Глава 10

Тара

Зак поворачивает в мою сторону голову и, запив съеденную лазанью водой, откидывается на спинке стула.

– И почему ты не счастлива?

– Я счастлива! – бросаю резко, – меньше слушай маму. Родители всегда преувеличивают. – Встаю из-за стола, и иду к чайнику. – Будешь чай, или кофе?

– Сделай, как я люблю.

По спине мурашки табуном бегут, потому что я чувствую, что он смотрит на меня. Не просто смотрит, а буравит взглядом, выжигает до самых костей.

Бросаю пакетик черного чая в чашку и кладу три ложки сахара. Зак сладкоежка. И чай пьет только очень сладкий.

Ставлю перед ним чашку и уже собираюсь заварить для себя, когда он ловит меня за руку. От прикосновения электрический разряд по коже раздается. Такой мощности, что я вздрагиваю.

– Что ты…

Дёргаю на себя руку, но Зак не отпускает, а встаёт сам. Его грудная клетка тяжело поднимается и опускается, пока он напирает на меня, заставляя пятиться назад пока я не упираюсь бедрами в столешницу.

– Зак!

– Ты спрашивала про девушек, Тара, – произносит он низко, – девушки там были.

Сцепляю зубы и вскидываю голову. Ну, конечно, были. Кто бы сомневался, что он не захочет отомстить мне после той новости?

Хоть и не должна, но испытываю укол боли.

– Прекрасно. Я рада, что у тебя всё хорошо. А теперь отпусти меня, иначе у меня останется синяк.

– Синяк у тебя не останется, – от того, как опускается его голос до хрипоты у меня в голове туманится. Горячее твердое тело прижимается к моему, вынуждая до боли вжаться бедрами в край стола. – Это во-первых. Во-вторых, для чего ты спрашивала? Если тебе всё равно на меня, и ты «переболела»?

– Для поддержания темы разговора с мамой.

– Врёшь! Может ты и переспала с кем-то, – слова эти он буквально выталкивает изо рта, а голос понижается до едва слышимого, будто эти слова поражают его голосовые связки, – но одна прививка еще не защищает от заболевания. Не даёт иммунитет.

Зак склоняется в тот момент, когда мой телефон начинает вибрировать в заднем кармане. Вот только я его вибрацию почти не ощущаю. Меня саму колотит от опасной чрезмерной близости. От тепла напряженного тела, которое опаляет меня, прижимаясь ко мне вплотную. Кажется, из меня всю воду выпарили и оставили тлеть под этим обжигающим пламенем, потому что взгляд Зака именно такой.

Яростно – раскалённый, как жидкий металл.

– Это заболевание вызывает сплошную головную боль и стресс. Я больше не хочу тобой болеть, – выдыхаю эмоционально.

– Сколько раз ты говорила это самой себе за последние месяцы, м? – губы Зака касаются моих, отчего меня лихорадит еще сильнее, – Тара, болезнь не спрашивает разрешения. Она приходит и подкашивает тебя. Нас. Ты вернулась, вот она, – сильные руки сжимают мои талию, а ярость в глазах Зака сменяется одержимостью, – и я вот он. Твой весь. Никакие прививки не помогут. Мне херово, Тар!

– А ты делал? Прививку.

Мне плевать, мне плевать!

Губы Зака разъезжаются, а в глазах резко наступает потепление.

– Тебе не всё равно.

– Всё равно!

Большие ладони обхватывают мое лицо, и Зак снова касается своими губами моих.

– Нет, малыш, – шепчет надрывно, а я не могу поверить в то, что он делает. Он же должен был возненавидеть меня.

– Зак, я переспала с другим! – шепчу, заставляя его дёрнуться, как от удара и еще сильнее сжать руки и прижать меня к столу.

Край больно утыкается мне в поясницу, отчего я рвано втягиваю воздух.

– И я ненавижу тебя за это! – отвечает он, утыкаясь своим лбом в мой.

– Тогда почему ты здесь? – спрашиваю шепотом.

Сил нет никаких выдерживать эту пытку.

Боже, помоги мне выстоять. Руки так и тянутся обнять. Моему мозгу приходится выполнять усиленную работу, чтобы побороть весь этот эмоциональный взрыв, который орудует в моем теле.

– Вероятно, для меня важнее не просто стать твоим первым, если меня как последнего мазохиста тянет обратно.

Эти слова меня подкашивают. Зажмуриваюсь. Вдох-выдох. Застываю, проваливаясь в глубокий взгляд, словно в бездну.

Не знаю, что ответить. Как рыба стою открывая и закрывая рот, когда раздаётся новая вибрация.

Игнорирую. Секунду, две, три.

Едва дышу.

– Кто до тебя так яростно пробивается? – выдыхает Зак, так и не отрываясь от меня.

– Не знаю.

– Не посмотришь? – шепчет, царапая щетиной мой висок.

– Нет.

Вибрация затихает, но через мгновение возобновляется.

Зак выдыхает и рывком достаёт телефон из моего кармана.

Уже собирается отдать мне его, когда его взгляд цепляется за экран.

Крис. И наша с ним фотка. Мы оба улыбаемся в камеру. Это мы ходили на комедию, и он решил нас сфоткать. Получилось довольно неплохо, и я поставила этот снимок на контакт.

Потеплевший взгляд Зака в мгновение холодеет. Он отдергивает руку, передумав отдавать мне телефон и отходит на два шага назад.

– Это кто? – грубо спрашивает, резко меняясь в лице.

Всего секунду назад я таяла от его слов, а сейчас как обухом по голове. Вспомнила почему больше не хочу этих пыток.

– Не твоё дело, Зак! Дай сюда телефон!

Тянусь, но Зак поднимает руку, продолжая рассматривать фотографию с маниакальным усердием.

– Кто это, Тара? – голос обретает стальной окрас, пораждая во мне еще более сильный гнев.

– Я сказала, телефон дай! – требую, толкая его в грудь. – Зак, твою мать!

Со стороны ванны раздаётся щелчок, означая, что мама вот-вот выйдет. Чёрт. Не хватало только, чтобы она видела наши разборки.

– Выйди в подъезд, – тяну его за руку за собой и быстрым шагом несусь к двери.

Мотор злости уже во всю работает, заставляя меня рывком открыть дверь и вытолкать его из квартиры.

Закрываю за собой дверь, а когда поворачиваюсь, Зак уже летает пальцем по экрану.

– Соскучилась, значит? – цедит сквозь зубы и пилит меня взглядом. – "Наши любимые мидии"?

Зрачки сузились, как у наркомана. Две крошечные точки, что означает, что он еле держится. Я выучила все эти симптомы очень давно.

Дышу глубоко и часто.

Хватаю телефон и тяну на себя, пытаясь вырвать из его оцепеневших пальцев.

– Это не твое дело. И ты не имеешь никакого права копаться в моем телефоне и читать мои сообщения! – выкрикиваю, дергая гаджет на себя, – Зак, отдай!

– Имею, – рявкает громко, – и на тебя имею. И на телефон твой тоже. Это он? – низкий бас отлетает от стен, как пули, – Он, Тара?

– Что, он?

– Он блядь первый?

Дергает телефон на себя, заставляя меня с размаху влететь в его грудь.

– Ты сказал, тебе все равно!

– Я ошибся, – рычит сквозь зубы

– Зак, дай сюда!

– Да, или нет? – ярость, исходящая от него, походит на цунами.

– Телефон дай!

– Тара, блядь, так сложно ответить да, мать твою или нет?!

– Какая тебе разница?

– Большая! Одно дело просто знать, что ты сделала это с кем-то левым, как планировала, а другое видеть его счастливую рожу рядом с твоей.

Поднимает выше руку, а меня накрывает. Бью его в грудь ладонью со всей дури, потому что вот же оно – снова. Мы раз за разом возвращаемся к исходной точке. Я словно во временной петле нахожусь, когда жизнь меня возвращает в моменты ссор и боли.

Со всей силы тяну на себя телефон, Зак разжимает пальцы, но я не удерживаю его за край и тот летит на пол. Как в замедленной пленке наблюдаю, как ударяется ребром о верхнюю ступеньку и пролетает вниз по лестнице.

Злость удавку на шею набрасывает.

Кулаки с силой сжимаются.

Это уже перебор.

– Ты больной? – выкрикиваю, ещё раз прикладываясь ладонями к напряжённой груди.

Зак челюсти сжимает и шумно выдыхает.

Быстро спускаюсь, поднимаю телефон, экран на котором покрылся беспощадной паутиной трещин, а уголок откололся.

– Зак, вот поэтому! – кричу, возвращаясь обратно и становясь напротив него, – Именно поэтому я не могу больше с тобой быть! Моих нервов не хватает. Ты высасываешь из меня жизнь! Как энергетический вампир уничтожаешь.

В глазах собираются слезы, ком в горле вырос буквально за мгновение.

Разворачиваюсь, но Зак ловит меня за локоть.

– Тара…

Психую и оборачиваюсь обратно.

– Нет, Зак. Это не он. Теперь ты счастлив?

– А нельзя было сразу сказать блядь?

– Нет нельзя! Потому что ты не имел права даже требовать этого ответа! Это моя жизнь, моя! – меня срывает, и я чувствую предательскую влагу на щеке.

Чёрт!

Зак быстро взлохмачивает волосы и тянется ко мне, вот только я не могу так.

– Прости, – выдаёт быстро, скорее для проформы, – Дай, – тянется к разбитому телефону, но я отдергиваю его.

– Не дам. Уходи! Пожалуйста, уходи! Я не могу так больше!

На мгновение встретившись с полыхающим взглядом, распахиваю дверь и залетаю в квартиру.

Бросаю телефон на стол, а сама падаю на стул и роняю лицо в руки. Всхлипываю, потому что больно. Очень больно. Противоречия на части рвут.

– Медвежонок, – голос мамы заставляет сбиться в комок. Не хочу, чтобы она видела меня такой. – Эй, – несмотря на мою видимую броню, теплые руки обнимают за плечи и тянут к себе.

Сдаюсь и утыкаюсь ей в плечо носом, пока реву белугой.

– Хорошая моя, – гладит меня мама, – опять не договорились?

– С ним невозможно договориться, – выкрикиваю в сердцах, – он упрямый баран!

Выпрямляюсь, стирая слезы, но они всё равно текут дальше.

– Он хороший, Тара. И любит тебя.

– Это не любовь, мам.

– Любовь, медвежонок. Не любовь – это когда спустя полгода разлуки парня не нарисуешь, а когда он покупает тебе твою любимую еду и приезжает несмотря на то, что ты выпускаешь колючки – это она и есть.

– Я колючки? – возмущаюсь сквозь слезы, – Мам, тебе не кажется, что ты его защищаешь чаще, чем меня.

– Я просто знаю тебя, – мама улыбается и тянется к телефону, чтобы покрутить его в руках, – хорошо, хоть не посуду! Миссис Колдуэл бы потом с меня три шкуры содрала.

– Угу. Посуда дешевле хотя бы. А где я теперь телефон новый достану? – забираю его и с горечью пробегаюсь пальцами по экрану.

Нажимаю на кнопку включения, молясь, чтобы включился. Денег – то на новый нет, а ремонт в копейку влетит, если ещё починят такую старую модель.

Экран загорается. Слава Богу! Облегченно выдыхаю.

– Забирай мой, – предлагает мама, – мне для работы и твой сгодится.

– Да прям! Не надо. Ты медсестра. Тебе важнее, чтобы он работал нормально. А я уж как-то справлюсь.

Откладываю мобильный и неосознанно тянусь к чашке Зака. Делаю несколько глотков сладкого чая и бесцельно утыкаюсь глазами в лежащую на столе чайную ложку. Как можно вот так за мгновение меняться из человека, которому я готова душу отдать в параноидального маньяка?

– Тар, – мама привлекает моё внимание, – мне кажется, вам нужно спокойно поговорить. Не кричать на весь подъезд, заменяя тем самым бразильский сериал для соседей, а просто выложить друг другу всё, что вас тревожит.

Да уж…

– Он не умеет спокойно.

– А ты? Ты уверена, что сама не выводишь его на эмоции?

– Мам, ну хватит! В конце концов я твоя дочь! – со стуком возвращаю чашку на стол, когда мама притягивает меня к себе и целует в макушку.

– Ты. И я хочу, чтобы ты была счастлива! Разве ты не была счастлива с Заком?

Молчу.

Была, конечно была. Пока он не начинал меня террорить из ревности и драться со всеми подряд, если у него в голове что-то переключалось.

– Мам, я хочу быть уверенной в том, кто со мной рядом, – произношу тихо, а мама отстраняет меня и внимательно смотрит в лицо.

– Это из-за меня, да?

– Боже, нет! Не из-за тебя, – нагло вру, потому что вижу, как в ее глазах загорается вина.

Мама вздыхает, а мне так больно за неё становится в очередной раз.

– Медвежонок, ты не должна из-за меня перекраивать собственную жизнь. У нас разные судьбы. Подумай над этим. И отпусти уже эту ситуацию. Я отпустила очень давно. А ты и вовсе не обязана на ней зацикливаться, поняла?!

В глазах вновь собираются слезы, которые я усиленно стараюсь проморгать.

– Почему ты меня любишь, мам? Я же… грязная, – меня передергивает от отвращения, а мама вдруг резко встряхивает меня.

– Перестань! Чтобы я больше не слышала такого! Ты самая лучшая дочь! – в её глазах тоже появляется характерный блеск, но мама этого не показывает. Сжимает зубы и тычет мне в лицо пальцем, – Запомни это! О лучшей я не могла и мечтать! Ты – мой подарок!

Подарок, о котором она не просила, и который скорее всего, возненавидела в первые секунды, когда узнала обо мне… Не дай Бог кому другому такой вот подарок…

Киваю, крепко сжимая губы, чтобы подбородок не дрожал.

– Я очень тебя люблю! – шепчу, а у мамы таки стекает слеза, которую она тут же стирает тыльной стороной ладони.

– И я тебя! Очень сильно! – целует меня в висок, а потом как бы ненароком добавляет, – И кстати, не только я!

– Мама!

– Молчу-молчу! Так… может фильм какой-то посмотрим? Или ты куда-то планировала сегодня погулять пойти?

Вытираю нос и отрицательно мотаю головой.

– Нет. Давай посмотрим. Только я буду есть свои «вонючие» морепродукты.

– Ешь. Я себе тако купила, – быстро взяв себя в руки и сменив тему, мама показывает мне язык и поднимается за упаковкой тако с паприкой.

Я улыбаюсь через силу, в который раз поражаясь её силе. Перевожу взгляд на телефон и сердце больно сжимается. Я тоже буду сильной. Обязана просто. Не позволю ему себя обижать и ломать. Не позволю!

Глава 11

Зак

Твою ж мать!

Пинаю колесо, а у самого апокалипсис в организме. Чудовище проснулось после зимней спячки и диким рёвом орёт!

Рывком открываю дверь тачки и падаю на сиденье. Впиваюсь пальцами в руль, черная кожа под ладонями жалобно скрипит.

Чёрт! Чёрт!

Луплю по рулю один раз, второй. Сссссука, что ж за больная херня такая со мной происходит?

Всю неделю упорно думал о том, что больше к ней ни ногой. С утра до ночи у Макса зависал, в спортзале и на тренировках. Тупо каждую минуту забивал каким-то занятием, чтобы мозгу не оставалось времени на самобичевание. Сегодня собрались свалить за город компанией, думал поплаваю, напьюсь, еще один день пройдет, галочку поставлю, но всё пошло наперекосяк, когда столкнулся с Камиллой.

Она катила полную тележку овощей, и первая остановила меня.

– Привет, Зак. Ты почему у нас не появляешься? – спросила с искренним удивлением.

Врать ей не хотелось. Мать Тары очень тёплая и приветливая в отличии от моих родителей. Я, когда в самый первый раз с ней познакомился, даже офигел на пару минут от её теплоты в адрес своей дочери. Ни одного порицания, замечания и наставления.

Хотя как раз тогда она заслуживала всего это, потому что попёрлась в клуб, а там на неё навалился мудак из её же школы. И если бы я не вышел следом за ним, когда заметил, что он пошел за ней к выходу, Тара бы уже давно не искала «первого».

Вспоминаю, а у самого мороз по коже. Я отбил ему нахрен почки и сломал руку. Тару отвез в больницу, потому что мразь успел ударить её по лицу, а потом головой об асфальт. Вот в больнице мы с её матерью и познакомились. Она как раз дежурила в этот вечер, и когда увидела дочь, смертельно побледнела. Оказалось, что сотрясения не было, анализы в норме, только большой синяк на лице остался. А у меня костяшки напрочь сбиты были. Она заставила меня улечься на кушетку и обработала их, пока Тара сидела рядом и смотрела на меня испуганными расширенными глазами.

«– Кто это был? – спросила Камилла, потому что Тара упрямо молчала.

– Скажем так… плохой чувак. Он больше её не тронет, я прослежу, – ответил я, мягко съезжая и улыбаясь, чтобы она не слишком переживала.

– А ты – хороший? – спросила Камилла, серьезно всматриваясь в моё лицо.

– А я – хороший! – заверил её я.»

В тот вечер мы с Тарой впервые поцеловались. Я отвез её домой, но одну оставить не смог. Ее начало трясти, отходняк после стресса наступил, я усадил её к себе на руки и шептал, что её больше никто не тронет. Правду говорил. Меня самого трясло от ярости, от того, что у неё из глаз слёзы текут, а на щеке этот отвратительный синяк, который только разрастался и темнел. Сам не понял, как начал целовать её щёку, осторожно, потому что понимал, что ей больно, а потом она сама подставила мне губы. Мы оба зависли на секунду. Дышали друг другом, смотрели в глаза и сорвались. Захлебнулись друг в друге, рехнулись. Я целовал её глубоко, жадно, как с катушек слетел. И это было так правильно – она в моих руках. Ни одна не ощущалась так правильно, как Тара.

Это был первый раз, когда мы уснули вместе. Я прижимал её к себе, а она вся влипла в меня, закинув на меня ногу. Тогда я пообещал себе, что эту девочку больше никто не обидит. Она – моя. Вот с той конкретной секунды, как мы поцеловались мой мир перевернулся. Тара стала для меня центром вселенной. Я просыпался, засыпал, ел, учился, гонял мяч – всё с мыслями о ней. Мы переписывались двадцать четыре на семь, а если она не отвечала я на стены лез. По началу она смеялась, если я прилетал к ней домой с вопросом почему она два часа мне не отвечала, потом её начало это раздражать, и так постепенно мы начали ругаться. Больше и больше. А она всё чаще стала меня игнорировать, на зло не отвечала, вызывая во мне еще большую ярость и ревность.

Потому что, когда я не знаю с кем она, я начинаю это представлять. Фантазия у меня ого-го. Я могу нарисовать любую картину в неоновых красках. Поэтому мне НУЖНО БЫЛО знать где она и с кем. Главное, чтобы не с тем её придурком бывшим партнёром по танцам – Малкольмом. Его я ненавидел больше остальных, потому что было за что. Тара утверждала, что я помешался, что всё придумываю, но мы это на физическом уровне чувствуем, когда другому нравится твоя девочка.

Малк облизывался на Тару, а она его другом считала, наивная.

Трясу головой, в которой воспоминания сумбуром в кашу смешались. Начал с Камиллы и снова окунулся в Тару. Так всегда. Любая моя мысль приводит к ней.

Вот и сегодня так. Когда Камилла спросила почему я не приехал, я честно ответил, что меня там не ждут.

– Я жду, – с улыбкой ответила она, – и не только я.

Я не знал, что ответить, потому что одна часть меня хотела в это верить, а другая на репите врубила «Не первый. Уже не первый».

Кивнул ей, но обещать, что приеду не стал.

– Таре привет, – зачем-то ляпнул и собирался уйти, когда Камилла удержала меня за руку.

– Зак, я знаю, что вы два упрямых барана. Но Таре плохо. Я знаю какой она может быть и какая она сейчас, особенно последние дни. Она четвертует меня, если узнает, что я говорю тебе это, но просто знай, что ты ей дорог, даже если она этого не показывает. Она уснула вчера в твоей футболке – это уж совсем большой секрет, не смей ей это говорить!

Наверное, именно в это мгновение во мне что-то переломилось. Ведь не засыпают в чужих футболках просто потому что своих нет, правда? Внутри меня снова борьба началась.

Я ушел к друзьям, но взглядом вел зачем-то Камиллу, которая подошла к кассе, рассчиталась за продукты и вышла из магазина. Я же сам почти того не осознавая, рванул в отдел морепродуктов, схватил три пачки любимых осьминогов Тары и догнал её мать.

Я не знаю чем я думал. Ведь факта, что Тара переспала с другим это не отменяло. Меня просто тянуло. Болело внутри, жгло и тянуло в лицо ей посмотреть и понять, что чувствует. Зачем гонит меня, а сама спит в моей футболке?!

А потом эта рожа на её телефоне. Смазливый улыбающийся хрен, рядом с которым она тоже улыбалась. Так, как не улыбалась со мной уже очень давно. Я как представил, что она с ним обжималась, у меня башню снесло.

Дрожащими пальцами подкуриваю сигареты, затягиваюсь и выдохнув облако дыма, завожу машину. Срываюсь с места. В центре торможу около магазина электроники и вхожу внутрь.

Пробегаюсь глазами по полкам.

– Добрый вечер, могу я Вам чем-то помочь?

Парень консультант нарисовывается, как из-под земли.

Киваю.

– Добрый. Да. Дайте последнюю модель этого, – киваю в сторону выставленных «яблок».

– Конечно. Вы же знаете, что он идет без зарядки? Если у Вас есть старая, то она подойдёт.

Есть у неё старая? Чёрт его знает. У неё даже не яблоко. Что-то китайское вроде.

– Нет. Давайте полный фарш. Зарядку, наушники, переходники… и чехол.

– Сейчас всё будет. Страховку желаете оформить?

– Там есть пункт «От ревнивых парней»?

– Нет, – усмехается консультант, – такого пока не придумали.

– Тогда обойдемся без страховки.

Из магазина выхожу с фирменным пакетом, но решаю, что сейчас ехать к ней не стану. Нам обоим надо остыть.

Глава 12

Зак

Взбегаю на второй этаж, сканируя глазами наполовину тёмное помещение. Здание, где сдают в аренду танцевальные и спортивные залы находится чуть дальше от центра города, поэтому чтобы добраться сюда вовремя пришлось поднажать. Боялся, что репетиция у Тары закончится и придётся снова гнать к её дому.

Кошки, кошки, где ж эти кошки?

Вот оно. Утыкаюсь глазами в Логотип с розовыми кошками на одной из дверей, из-за которой доносится музыка.

Опускаю ручку и вхожу внутрь.

Эти самые кошки, в количестве двенадцати штук, грациозно двигаются в такт музыке.

Мою персональную кошку я нахожу почти сразу. Тара стоит во втором ряду, с усердием качая бёдрами. Меня не замечает. Сосредоточена на движениях и отражении в зеркале.

Тихо прикрываю за собой дверь и опираюсь на стену плечом, мгновенно зависая на её взмахах руками и волосами.

Прикусив губу и нахмурив брови, она делает выпад вперёд, красиво наклоняется, опускает на бедра раскрытые ладони и ведёт ими вверх. Медленно, по талии к груди. Пальчики касаются оголенной полоски кожи на животе, ползут вверх. Мой взгляд преданно следует за ними прямо к кромке обтягивающего топа белого цвета, через который соски просвечиваются. Хотя нет, скорее всего это просто моё воображение их дорисовывает, потому что я очень хорошо помню какие они. Розовые, аккуратные, сладкие. Под левым крошечная темно – коричневая родинка, по которой я обожал кончиком языка проводить, а потом ловить зубами упругий сосок. Электричество тело прошивает от одного только воспоминания.

Кроме Тары присутствующие тоже самое проделывают, и двигаются, наверное, также соблазнительно, но я ни хрена не вижу. Они для меня просто фон. Плывущий, живой, атмосферный.

Как когда на сцену выходит главная звезда, ради которой собрался полный зал, и все внимание зрителей обращено только на неё. На балет позади никто не смотрит. Они есть, создают мощную визуальную базу, но все равно весь акцент на того, ради кого пришедшие выложили крупную сумму и кого пришли обожать и пожирать глазами.

Вот и в моем фокусе только Тара.

Кожа мурашками покрывается, когда она в прыжке разворачивается и резко ведёт бёдрами из стороны в сторону в такт битам. Раз, два, три, четыре.

Охренеть.

Член реагирует моментально. Дёргается и в джинсы упирается. Хочу встать позади неё, прижать к себе и почувствовать, как она будет вот так же делать только вместе со мной.

Вдохнуть её запах, сдуреть от того, как положит свои руки на мои, а потом развернётся ко мне передом, пока мои наглые ладони соскользнут на её аккуратную попку.

– Молодой человек, вы заблудились?

В мои разгоряченные фантазии неожиданно врывается слегка хриплый женский голос. Отрываю взгляд от Тары и натыкаюсь на девушку в противоположном углу, прямо рядом с зеркалом. Она сидит на стуле в спортивном костюме и с вызовом выгибает бровь, окатывая меня вопросительный взглядом.

Надо же. Я и не заметил её.

– Нет, я как раз по адресу, – перекрикиваю музыку, которую она с мобильного делает тише.

Девчонки перестают двигаться, и Тара наконец меня замечает. Большие глаза удивлённо распахиваются, и уже через мгновение красные губы недовольно сжимаются.

– И кто же адресат? – продолжает допрос, как я понимаю, их тренер.

– Я, – вместо меня отвечает Тара.

– Яяясно. Ну тогда подождите минут десять, молодой человек. Или если хочешь Тара, можешь выйти?!

– Подождёт, – небрежно бросает Тара, и добавляет сквозь зубы, – если захочет.

На меня не смотрит и переглядывания девчонок игнорирует. Как и всегда. Она никогда не парится о том, что о ней подумают и какими вопросами потом засыплют.

– Как всё серьёзно, – хмыкает тренерша, ещё внимательнее рассматривая меня, и увеличивая по новой громкость, – ещё раз прогоняем танец и на сегодня всё.

Теперь, зная, что я здесь Тара танцует с напряжением. Я вижу его в каждом её движении, обороте головы. Она словно одеревенела. Выпустила свои извечные шипы, которые даже ей самой мешают двигаться. И она это видит, как никто другой, потому что под конец танца бросает в мою сторону враждебный взгляд.

– Так, ладно, похоже все уже устали, – хлопнув в ладоши, встаёт с места тренерша, – все по домам! Завтра встречаемся в это же время. – пока все расходятся, она подходит ближе к явно уставшей Таре, – Тара, а тебе нужно ещё поработать.

– Знаю. Я займусь сейчас этим, – моя девочка тяжело дышит и тянется к бутылке с водой, что стоит на подоконнике.

Делает несколько крупных глотков.

– Сильно не загоняй себя. Но в ближайшие недели нужно выучить весь материал. Если хочешь на полную ставку, работать надо тоже на всю катушку.

– Так и будет!

– Отлично. Всё, я ушла. А вы тут давайте не шалите, – подмигнув мне, высокая блондинка выходит из зала следом за остальными, и закрывает дверь, наконец, оставляя нас двоих.

Не отрывая взгляда от Тары, иду к ней.

В тишине пустого помещения мои шаги звучат по-особенному громко.

Пока я приближаюсь, Тара ставит бутылку обратно на подоконник и поворачивается ко мне передом. Устало выдыхает.

– Зак, как ты меня нашёл?

– Камилла адрес дала.

– Предательница, – закатывает глаза, а я не могу смотреть ни на что кроме неё.

Абсолютно без косметики, щеки розовые после тренировки, волосы собраны в высокий хвост и выбились хаотичными прядями. Одна спадает прямо на лоб, и я уже подойдя, убираю её наверх.

Тара замирает.

– За…

– Ты очень красивая.

Карие глаза прячутся за веками, потому что она их прикрывает. Не хочет на меня смотреть. Быстро отходит к зеркалу, и сама заправляют остальные пряди.

– Зак, зачем ты пришёл?

Медленно втягиваю воздух и иду за ней. Становлюсь позади и смотрю на неё в отражении. Таре требуется несколько секунд, чтобы наконец встретиться со мной глазами. Открыто, на равных. Словно в отражении это не так опасно.

Знаю, что должен держать себя в руках и делать как она просила, но не получается. Руки зудят так хочется её обнять, все внутренности буквально прилипают к передней части, как будто их магнитом выдирает наружу в её сторону.

Плюнув на всё делаю так, как мне хочется. Обнимаю её сзади и наконец вдыхаю любимый запах, проведя носом по острому плечу.

– Прости меня, – говорю тихо, пока она вся забивается в конуру. Напрягается. Нет, нет, не делай этого, маленькая. Ты мне нужна мягкой, податливой, как раньше. – У меня башню снесло.

– У тебя всегда сносит башню, Зак.

Пытается выпутаться из моих рук, но я крепче сжимаю узкую талию.

Ладонь втапливаю в голый живот, отчего кожу языками пламени жжёт.

– Потому что это ты, – констатирую факт.

– Зак, я не…

Поднимаю руку и накрываю её рот ладонью.

– Тттшшш, Тар, тихо, пожалуйста! – брыкается, но я буквально вбиваю её в себя спиной, – подожди. Не кусайся! Ты сейчас танцевала, а я смотрел на тебя и вспоминал как мы с тобой вдвоём зажигали, помнишь?

Заговариваю её, лишь бы успокоить. Не хочу опять сраться, орать. После вчерашних слез её я и так наизнанку вывернут, хочу загладить. Улыбку её хочу заразительную и хотя бы десятую долю прежней мягкости.

Но самое главное почему я здесь… Мне понять нужно есть внутри неё ещё что-то ко мне или умерло всё… потому что если есть, я сделаю как она хочет, дружба, весь этот блеф на время, лишь бы ослабила защиту. В кровь разобьюсь, но верну её, а если умерло, то смысл пытаться? Того, что бесследно ушло не вернёшь. Это как после пожара пытаться сделать ремонт. Рано или поздно запах гари вернётся, а выжженный металл никогда не станет таким же прочным как прежде.

Все ещё не позволяя ей говорить, сминаю кожу на твёрдом животике, а губами трогаю мочку уха:

– Как мы чувствовали друг друга, помнишь? – Шёпотом, шалея от её близости, – Без слов. Ты делала шаг вправо, а я влево, и подхватывал сразу, хотя ты этого не просила, – Маленькая затихает. Почувствовав, что она больше не сопротивляется, убираю руку с её рта и медленно съезжаю на шею. От такого чувственного прикосновения меня простреливает всего.

Не отрывая взгляд от карих глаз, задеваю губами шею, а раскрытая ладонь едет вниз по груди, цепляясь за собравшиеся в бусинки соски. Тара рвано втягивает воздух и несколько раз моргает, шумно сглотнув слюну.

– Помнишь, как мы летали?

Глава 13

Тара

Восемь месяцев назад

Пятка, носок, прыжок, ещё раз. Левой ногой, поворот. Шаг вперёд или назад?

Чёрт, сбилась.

Останавливаюсь, тяжело дыша, когда по залу разносятся аплодисменты.

– Браво!

Бодрый голос Зака узнаю, ещё даже не взглянув на него.

Сердце, которое и так плясало чечетку после усиленной репетиции, восторженно ускоряет ритм.

Поднимаю голову и расплываюсь в улыбке. Зак, хлопая в ладоши, приближается ко мне с таким довольным лицом, словно кот, который вот-вот окунёт морду в сметану.

– Привет.

– Привет, маленькая, – подходит ко мне вплотную и притягивает к себе за талию.

– Нееет, я вся мокрая и вонючая, – сопротивляюсь, не давая ему себя поцеловать, но это же Зак. Он обхватывает мои скулы ладонью, удерживает их и звонко чмокает в губы.

– Ты моя вонючая, – ведёт языком по губам, а потом прикусывает нижнюю, – а то, что ты мокрая, мне нравится вдвойне!

– Фу, пошляк, – смеюсь, сдаваясь и обнимая его в ответ.

Если его не беспокоит мой запах, то меня и подавно. Тем более я сама очень хочу на нём повиснуть.

Зак приподнимает меня под ягодицы, а я обхватываю его талию ногами. Идеально. Обожаю, когда он вот так меня поднимает.

– Твой пошляк.

– Мой пошляк, – теперь уже я сама прижимаюсь к губам, которые мне покоя не дают ни днем ни ночью, и на этот раз Зак не ограничивается обычным чмоканьем. Его язык беспрепятственно врывается ко мне в рот, действуя подобно спичке, которая мгновенно воспламеняет меня. Ладони Зака с силой стискивают мою попу, пока мы глубоко и жарко целуемся. Я забываю о том, что мы в танцевальном зале, в котором я осталась после общей репетиции, чтобы подучить танец, который знала хуже остальных из-за пропусков. О том, что мы вместе каких-то пару недель и уж подавно не помню, как и того, что сама себе обещала не подпускать его близко. Не смогла не подпустить. Просто не получилось. Отрываюсь от него и пробегаюсь открытой ладонью по затылку. Сзади волосы Зака коротко стрижены, отчего колются, а мне жуть как нравится это ощущение. – Ты почему пришёл?

– Соскучился.

– Ммм, видимо сильно.

– А ты не чувствуешь?

Зак прижимает меня к себе так, чтобы я почувствовала всю силу его желания промежностью. От того, какой он твёрдый, у меня от низа живота по всему телу расползаются тоненькие ниточки электричества.

– Сложно не почувствовать. Но я тут как бы репетирую, а ты будешь мешать.

– Я? Даже помогу, – резко опускает меня на пол и отходит к зеркалу, садится на пол около него, – начинай.

Прикусываю губу. Танцевать только для него я привыкла. Мы не раз с Оливией репетировали перед Заком, когда мы с ним ещё не встречались. Мне нравилось, каким взглядом он на меня всегда смотрел. Ну а я почему-то всегда хотела произвести на него впечатление, несмотря на то, что он был просто старшим братом моей подруги. Хотелось показать, что я ничем не хуже его расфуфыренных пассий, которые мелькали с ним почти каждый день.

– Раз, два, три, четыре, – считаю для себя и начинаю танец.

Он быстрый, ритмичный, кантри, как мы с Ливви любим. Но довольно сложный.

Сбиваюсь почти сразу и начинаю по новой.

Зак наблюдает за мной сощурившись, внимательно следит за движениями, а потом после того, как я сбиваюсь во второй раз, лезет в карман за телефоном, и уже через пару секунд по залу разносятся нотки музыки кантри. Это, конечно, не та музыка, под которую мы танцуем, но тоже сойдет.

Оставив мобильный на полу, Зак встаёт, подходит ко мне и подключается. Запомнив несколько движений, отбивает ритм ногами вместе со мной, а потом вдруг обхватывает меня за талию и тянет на себя.

Вероятно, обычный танец ему уже наскучил.

Его ладонь давит на мою поясницу, вынуждая меня прогнуться, а он сам в этот момент делает движение бёдрами вперёд, тихо говоря мне на ухо:

– Давай-ка станцуем иначе.

Я же сказала.

Не знаю, как у него так получается, а точнее у нас, но уже через мгновение, несмотря на заводную музыку кантри, наши движения становятся чувственными и плавными. Зак касается губами моей шеи, отключая меня от заводного ритма и подключая к новой волне, на которой мы ловим флюиды друг друга. Считываем пожелания, движемся в унисон. Зак будто руководит мной, берет на себя управление моим телом, словно оно восковое, и он лепит из него так, как ему хочется. Но на этом, конечно, он не останавливается. Сводит меня с ума поцелуями в плечи, шею, мочки ушей.

Боже, это какое-то сумасшествие. Я вся превращаюсь в сгусток искрящейся энергии, который вот-вот разлетится на молекулы.

В какой-то момент Зак делает движение, в котором осторожно укладывает меня на пол, а сам плавно «падает» сверху. Я взвизгиваю, подумав, что он сейчас шлепнется прямо на меня, но Зак опирается на руки и буквально в миллиметре от моего тела останавливается. Его бедра с силой упираются в мои распахнутые ноги, а потом… тяжело дыша мне в приоткрытый рот и вонзаясь в меня тёмным, полным возбуждения взглядом, он толкается вперёд. По мне волна мурашек прокатывается.

Ощущение невероятное. Острое такое. Запретное.

Тянусь и прикусываю его губу, пока он снова совершает это ужасно пошлое чувственное действие. Понимаю, что оно идёт как часть танца, но если бы вошёл кто-то, кто не знает, чем мы тут занимаемся, он точно принял бы это за секс.

Войдя в раж, я отвечаю на такой откровенный вызов. Приподнимаю бедра, встречая его толчки. Зрачки Зака тут же расширяются и затапливают всю радужку.

Я таким его еще никогда не видела. Злым, полным ярости – да, но чтобы вот таким – наэлектризованным – впервые. Кажется, эта обжигающая энергия из него в меня перетекает. По воздуху, клеточкам. Заполняет собой и распаляет.

Зак ловит мою губу зубами и целует меня. Поймав языком мой стон, снова толкается вперёд и начинает делать это ритмично. Отпуская себя и больше не обращая внимания на музыку. Танец превращается в нечто иное. Дерзкое, бесстыдное, от которого внутри меня зреет пламя. Засунув мне под голову ладонь, Зак другой рукой ныряет под мой топ, гладит ребра, сминает их. А его бедра вонзаются в мою промежность. Снова и снова. Создают умопомрачительное трение, заставляют стонать на весь зал.

– Ты сумасшедший, – выдыхаю, гладя колючий ёжик и ловя его губы, потому что не хочу, чтобы он отрывался хотя бы на минуту.

– Нравится наш танец? – выдыхает Зак, слегка двигая мою ногу выше, тем самым устраиваясь немного иначе. Его твёрдый член надавливает прямо на мой клитор.

Хватаю ртом воздух.

– Очень, – выдыхаю рвано. – Я уже лечу, хочу взлететь ещё выше.

Голова кружится, ощущение такое, словно я и правда парю над этим полом в каком-то заряженном электродами коконе.

– Сейчас, малыш, – сбивчиво шепчет Зак, в очередной раз ловя мой стон.

Его поцелуи становятся напористее, движения бёдер чаще. Я ныряю ладонями под его футболку и нащупываю напряжённые мышцы спины. Он словно из гранита весь. Мышцы твердые, перекатываются под пальцами. Крепче прижимаю его к себе. Так хорошо, Господи. Зажмуриваюсь, когда кокон трещать начинает, а меня в разных местах пронзает током. Ногтями впиваюсь в его кожу и вскрикиваю. Теряюсь. На несколько долгих секунд выпадаю из реальности, только чувствуя, как моё тело исходится сладкими судорогами, а Зак хрипло стонет и тоже дёргается несколько раз, прикрывая глаза.

Поднимаю тяжелые веки и не могу от него взгляда оторвать. Сердце колотится как птица в клетке. Рвётся наружу, просится на свободу.

Зак такой искренний, сексуальный. Сердце щемит, пока смотрю на него и осторожно глажу кончиками пальцев упругую кожу на его спине. Он вспотел, его лихорадочное дыхание обжигает мой висок. Нужно бы, наверное, засмущаться, потому что у меня подобное впервые, но смущения нет.

Глаза Зака находят мои, а сам еле заметно улыбается. Смотрит на меня так, словно я какое-то Божество. В самую душу пробирается.

Боже, до сих пор не могу поверить, что мы с ним вместе. Это так невероятно видеть его таким… наверное, многие другие тоже упивались этим моментом с ним.

Эта мысль как-то резко отрезвляет и быстро возвращает на землю. А точнее, на пол, на котором мы это всё сделали. Чёрт.

Нервно выдыхаю и слегка толкаю Зака в грудь.

– Мне тяжело.

– Мхм. Знаю. Сейчас, – отвечает с улыбкой, а потом встаёт. Протягивает мне руку, чтобы помочь подняться. – Тут душ есть?

Обвожу его взглядом. Зак довольно улыбается, его можно назвать сейчас милым котиком, который готов замурлыкать, а я испытываю злость. Злость и ревность от того, что таким его знает огромное количество девушек. Можно только представить сколько таких вот желающих быть на моем месте у него в университете.

– Тар? Я, конечно, знаю, что я неотразим, но мне надо бы в душ или как минимум в мужской туалет, – посмеивается засранец.

– Душ по коридору направо.

Когда Зак уходит, я подхожу к зеркалу и всматриваюсь в свое отражение. Выгляжу кошмарно. Глаза блестят, волосы на затылке сбились в пучок. Пальцами пытаюсь расчесать их и успокоить себя. И чего я завелась? Всё равно это ненадолго. Заку я скоро наскучу, а я… я не хочу быть очередной галочкой в его блокноте. Не тогда, когда он стал для меня вдруг неожиданно так дорог. Одно дело, когда я хотела, чтобы он стал моим первым, когда я его не знала, и совсем другое – сейчас. Если мы потом разойдемся, это будет очень больно. Поэтому я не готова подпустить его ближе. Я сама должна решить, когда нам расстаться. Всё будет исходить только от меня и никак иначе.

Мою талию оплетают сильные руки, а я только сейчас осознаю, что настолько задумалась, что пропустила его возвращение.

– Ты такая красивая, – тихий шёпот вспарывает кожу. Наши взгляды встречаются в зеркале, напротив которого мы стоим. – Моя красивая девочка. Понравилось летать?

Очень стараюсь отпустить это неприятное накатившее состояние. Мне не нравится, что я перестаю себя контролировать. Оно как щупальцами захватывает и душит – душит.

Киваю, инстинктивно прижимаясь к Заку спиной.

– Понравилось. Со многими ты так летал? – вопрос слетает сам, хоть ответа я знать и не хочу. Не раз видела таких вот летающих, выходящих из его спальни.

Руки Зака крепче сжимают мою талию, а сам он трётся о мою щеку своей, немного колючей.

– Вот так – впервые с тобой.

– Неправда.

Его порочные губы вдруг растягиваются в широкую улыбку.

– Кое-кто ревнует!

– Я? Ни капли! – показательно закатываю глаза, а Зак тихо посмеивается.

– Ну да. Признай, что ревнуешь меня.

– Не ревную! Мне всё равно!

В голубых глазах на короткое мгновение мерцает молния, но быстро исчезает. Чувствую, как он слегка напрягается позади меня, но почти сразу возвращается в бывшее состояние. Медленно целует мою шею.

– Мне тоже понравился наш дуэт, – меняет тему, оставляя след из поцелуев на плече. От прикосновения его губ коже хочется растаять. – Буду теперь всегда тебя встречать.

– Ты принял душ? – кладу свои руки поверх его.

– Даааа, завтра утром уборщица найдет мужские трусы в урне.

– Боже, бедная женщина, – смеюсь в ответ и снова смотрю на него в отражении.

Сердце сладко щемит и так приятно болит. Очень хочется верить, что я правда для него особенная.

Глава 14

Тара

Наши дни

Наши взгляды в отражении сцепляются, пока Зак сводит меня с ума.

– Помнишь, Тара? – шепчет на ухо, отчего россыпь мурашек покрывает всю поверхность кожи.

Почему с ним всегда так? Почему вместо того, чтобы быть твёрдой, как кремень, я как самая дешёвая пластмасса плавлюсь, стоит ему только оказаться рядом.

– Помню, – отвечаю еле слышно.

Это сложно забыть. Его сложно забыть. Невозможно. Даже несмотря на то, что я злюсь на его выходки, выбросить из головы всё равно не получается.

– И я помню, – говорит, мягко касаясь моей шеи губами.

Его левая рука медленно проезжает по моей груди. Сосок от соприкосновения становится невероятно чувствительным, и у меня едва ноги не подкашиваются.

Боже, как я скучала по его прикосновениям. По его запаху, которого сейчас так много, что у меня кружится голова.

От мест, по которым скользит мужская дерзкая рука, тепло расходится. Катится волнами, растет подобно цунами. Все ниже, и ниже. По ребрам, животу, к кромке спортивных бриджей.

Вздрагиваю, когда Зак отодвигает резинку пальцами и проталкивается прямо под трусики.

– Зак, нет! – накрывают его руку в жалкой попытке остановить, но Зак вдруг резко поворачивает меня к себе передом.

Его рука, игнорируя мои слабые попытки сопротивления, опускается ниже, а он вонзает в меня сумасшедший взгляд.

Прижимает к себе со всей силы другой рукой.

– Мне надо, Тара. Пожалуйста. Дай мне понять кое-что.

Тело разрядом тока прошивает, когда пальцы вдруг касаются моего клитора. Уверенно надавливают.

Яркие вспышки перед глазами взрываются. Мамочки, как давно он так до меня не дотрагивался.

Прикусываю губу, чтобы не застонать.

– Что… ты… хочешь… понять? – буквально выдыхаю за несколько раз, потому что целиком сказать фразу не получается.

Я словно опьянела за одно мгновение.

Кровь в вязкую жижу превратилась.

Но вместо того, чтобы ответить Зак внезапно склоняется и целует меня. Напористо, но не жёстко. По-хозяйски. Так, как целует всегда. Едва его язык сталкивается с моим, как я теряюсь окончательно.

Начинаю крупно дрожать, и чтобы не грохнуться на пол, обхватываю широкие плечи ладонями. Обнимаю, крепко зажмуриваясь. Внутри горит ощущение, что предаю саму себя, но я его затыкаю. Конкретно в данный момент позволяю себе эту крошечную слабость.

Зак будто ощущает мой временно выброшенный белый флаг. Отпускает захват на талии и переносит ладонь мне на затылок. Зарывается ею в волосы, целуя меня так жадно, словно хотел этого очень давно.

А я как хотела! Боже, как я скучала по этим поцелуям. По этим дьявольским мужским губам, которые умеют целовать так, что я сама себя теряю. Становлюсь слабой и жалкой, готовой душу дьяволу продать только бы он не останавливался.

Густой запах Зака атакует лёгкие, меня сотрясает от его напора.

Господи, кого я пытаюсь обмануть? Я же с ума схожу по нему.

Проезжаюсь ладонями по колючему ежику на затылке, мысленно млея оттого, что он всё такой же, каким я его помню. Короткие волоски утыкаются в кожу, добавляя моему состоянию остроты.

– Моя девочка, ты моя всё же, – сбивчиво шепчет Зак, отрываясь от моего рта, чтобы заглянуть в глаза, – я знал.

И снова с голодом набрасывается на мой рот, а я оказываюсь не в силах сдержать стон.

Трусь о его пальцы, которые самым нахальным образом собирают влагу и размазывают её по моей плоти.

– Скажи, что моя, – просит, детонируя в моем теле невидимые бомбы, пока снова и снова давит на клитор. Умело, разводя пальцами складочки гладит его, трёт.

И это трение, ооох, хочется скулить, выть, потому что оно такое сладкое.

Тянусь к мягким губам Зака, и он тут же делает то, что мне сейчас так необходимо. Целует. Безумно. Голодно. Терзает губы, всасывает язык.

Ноги перестают меня держать, и Зак тут же возвращает руку на талию, чтобы удержать меня.

– Скажи, – повторяет, пока я кусаю его губу. – Тара, пожалуйста.

Всё яростнее и яростнее трёт клитор, вжимая меня в себя с такой силой, что ещё немного и кажется позвоночник хрустнет.

Моё тело больше не подчиняется мне. Оно полностью потеряло управление, стало зависимо от этих сумасшедших движений пальцев. Живот горит весь адским огнём, мелкие судороги охватывают ноги.

Вонзившись в шею Зака ногтями, я застываю, открыв рот, как рыба, пока меня рвёт на ошметки. Под кожей струится чистейшее удовольствие. Сердце бомбит в ушах гулкими ударами, пока Зак постепенно все медленнее и медленнее кружит по чувствительному комочку.

Я чувствую его возбуждение животом. Он весь горячий словно при температуре сорок градусов. Дышит тяжело и часто.

А когда я обессиленно роняю голову ему на плечо, шумно выдыхает и достаёт руку из моих бридж.

Сглатывает.

– Ты не сказала…

Внутри всё сжимается. Пульс всё ещё не успокоился после такой гонки, но способность стоять на ногах уже постепенно возвращается.

Глупо сейчас будет врать, да и Зак не заслужил.

Отстраняюсь, чтобы посмотреть ему в глаза. Напряжен, взгляд острый.

– Не сказала, – подтверждаю, хоть эта фраза и растекается горечью на языке.

– Я не понимаю, Тара. И не втирай опять про прививку, потому что не помогла она.

Зак уперев руки в бока, несколько секунд просто дышит, а потом опускается на пол. Вскидывает на меня голову.

– Я жду, Тара. Может поговорим?

Киваю и сажусь напротив, на расстоянии полу метра.

Зак прищурившись, тянется и взяв меня за щиколотку, подтягивает ближе к себе. Раздвигает ноги так, чтобы я оказалась прямо напротив. Приходится закинуть свои ноги поверх его.

Сердце снова сбоит, потому что я опять оказываюсь к нему в непозволительной близости. А мне необходимо расстояние. Так легче держать оборону.

Глава 15

Зак

– Мама говорит, что мы с тобой не умеем разговаривать.

Тара опускает глаза и улыбается. Я тянусь к резинке, туго стягивающей блестящие волосы и осторожно растягивая её, снимаю. Каштановый водопад волнами падает Таре на плечи, она облегченно выдыхает.

Помню, что такие хвосты причиняют боль голове, поэтому зарываюсь пальцами во влажные волосы и аккуратно массирую воспаленную кожу.

– Мы просто давно этого не делали. Потренируемся? – наблюдаю за тем, как она расслабляется и постепенно откидывает назад голову.

Открывается, выбирается из конуры и прячет колючки.

Перед моими глазами оказываются красные слегка припухшие после поцелуев губы. Не отказывая себе, склоняюсь и целую их. Не глубоко. Мягко. Быстро. Просто потому что магнитом тянут.

Карие глаза распахиваются.

– Давай попробуем. Только обещай не беситься и не орать. Я не хочу краснеть еще и перед охранником. Мне потом здесь еще заниматься.

– А ты обещай нормально разговаривать, а не фыркать и тогда я может быть не буду орать, – передвигаюсь пальцами ей на виски, и она снова в благоговении прикрывает глаза, а я зависаю.

Всегда зависаю. На большой тени от ресниц, которая падает ей на щеки. На послеоргазменном румянце. У меня всё еще стоит, но сейчас я не хочу секса. Хочу понять её, выйти из чертового лабиринта, в котором брожу уже туеву кучу времени.

– Зачем подстриглась? – пропускаю сквозь пальцы больше не длинные локоны.

– Говорят, девушка если хочет изменить что-то в своей жизни – должна сменить прическу, – отвечает, так и не открывая глаз.

– Оправдало себя утверждение?

Мотает головой.

– Неа. Наверное, оно подходит тем, кто действительно нацелен на изменения. Я же, вероятно, не готова к ним настолько, на сколько мне хотелось бы.

– И каких изменений ты хотела?

Мягко опускаю руки на плечи, массируя теперь уже их.

Открывает глаза.

– Забыть тебя.

Сердце дергается, как одурелое. Руки замирают, пока мы с Тарой смотрим друг другу в глаза.

Сказать что-то не получается. Молча принимаю этот удар, хотя на самом деле по рукам уже ток мчится. Желание сжать её плечи и встряхнуть так велико, что я на всякий случай убираю руки. Но не далеко. Перемещаю их ей на талию, а самого продолжает крыть. Она хотела забыть меня. Осознанно. Вычеркнуть из жизни.

– Из меня настолько хреновый парень?

Млин, у меня было много девчонок и ни одна из них не изъявляла желания меня забыть. Наоборот. Всем хотелось видеть рядом дольше и чаще. Почему же меня заклинило именно на той, кому это не надо?

– Думаю, если бы из тебя был хреновый парень, изменение причёски бы не понадобилось.

Тара ведёт пальцами по рисунку на моей футболке, а я чувствую это так, словно по оголенной коже проводит.

– Тогда почему?

Карие глаза отыскивают мои. Пульс рвёт вены, но я сижу как вкопанный. Даже голос стараюсь не поднимать, потому что мы и так в критической точке.

– Я больше не могу быть грушей для битья, Зак. Твоя любовь… она опасная для меня. Она как яблоко для Белоснежки, знаешь? Меня манит к ней, но стоит надкусить, как я умираю.

Белоснежка – её любимая сказка. Мы смотрели её десяток раз, не меньше, но всякий раз она влипает в неё, как впервые.

– Какого битья, Тар? Я хоть раз тебя ударил?

Отрицательно ведёт головой.

– Если бы ударил, я бы больше не посмотрела на тебя. Просто… – выдыхает, словно решается на что-то, – Ладно, ты сам хотел поговорить. Ты спрашивал переболела ли я? Так вот – нет. Я соврала. Я всё ещё думаю о тебе. Ты будешь смеяться, но даже сплю в твоей футболке. Только возвращаться назад не хочу. Точнее хочу, но… не туда. Не в ту точку. А другой не будет, потому что я слишком хорошо знаю тебя.

Превозмогая дурное сердцебиение, притягиваю её к себе вплотную и упираюсь своим лбом в её. Мне надо. Надо вот так, чтобы снова не взорваться.

– А чего ты хочешь? – спрашиваю, а самого трясёт.

Оказывается, это чертовски больно, когда тебе говорят, что ты вроде бы и нужен, но не такой как есть.

– Знаешь, когда я уехала, у меня будто крылья выросли. Я могла ходить куда хотела. Делать что хотела. И главное с кем хотела. Мне не приходилось отчитываться, выслушивать твои недовольства, если была с парнем. С другом парнем, но тебя ведь все равно никогда не удовлетворяло это объяснение. Ты как надзиратель. С тобой.. мне хорошо с тобой, Зак. Господи, как мне было хорошо с тобой, – прикрывает глаза, а её пальцы нервно сминают мою футболку, добивая меня, доказывая, что ей тоже сложно, – но я не могу так больше. Наши отношения были похожи на постоянные драки. Словесные, эмоциональные. Отравленное яблоко И я бы может и хотела больше ничего не чувствовать, но оно живёт здесь, – кладёт ладонь на моё почти остановившееся сердце, – живёт и убивает меня.

– Я чувствую, что живёт, – выдавливаю хрипло. Вот сегодня почувствовал. Только благодаря этому позволяю резать себя на живую. – Только если живёт зачем быть друзьями? Ты сможешь так?

Неуверенно, но кивает.

– Попробую. Если прическа не помогла, значит нужно пробовать другой способ.

– То есть таким образом ты надеешься, что получится поставить на мне крест? – получается громче, чем нужно. И резче.

Тара тут же отшатывается, и я буквально ощущаю, как в меня втыкаются её колючки.

Блядь.

Качает головой, молча вставая, но я ловлю её за запястье и тяну назад. Заваливаю к себе на колени и утыкаюсь носом в щеку.

Дышу, вдыхаю. Набиваю лёгкие её запахом, чтобы сделать запас.

Ладно, окей.

– Я соглашусь на игру в дружбу если честно скажешь зачем.

Молчит.

А я звеню весь. Изнутри такой звон, что не слышу ничего, только её рваное дыхание пересиливает помехи.

– Ты хочешь, чтобы мы были друзьями или хочешь, чтобы я исчез? Честно ответь. Не ври! Я не могу больше угадывать и додумывать. Это охренеть как неприятно. Потому что если я тебе говорю, что люблю, то заслуживаю услышать в ответ как минимум правду.

На раздумие у Тары уходит несколько секунд. Они как застрявший песок в песочных часах тормозят время, затормаживаю и процессы в моем организме. В оголенный нерв превращаюсь. Жду вердикта так, словно от этого зависит моя жизнь. Хотя так и есть. Каждый вдох зависит от неё.

Карие глаза находят мои. Ведьма. Она точно ведьма, потому что смотрю, а внутренности горят, как если бы она мыслью умела убивать.

– Друзьями.

Выдыхаю.

– Тогда мы ими будем. Только скажи почему?

– Обещаешь? Друзьями?

– Обещаю.

Вдохнув, тихо – тихо:

– Потому, что на данный момент – это единственный вариант для нас быть рядом. И может однажды, если не получится ни у тебя, ни у меня отпустить…. Может, всё будет иначе. Когда – нибудь… – В ушах звон. Это эхо от взрыва сердца. – Только ты должен понимать, что пока мы дружим, у тебя не будет права командовать мной и выставлять требования. Повышать голос, заставлять отчитываться. У друзей другие отношения.

В голове гудит. Кровь пузырится и лопается внутри вен. Ощущение, что я стою на двух краях горы, они расходятся, а под ногами увеличивается пропасть. Шире и шире. И что делать? В моей голове мне ни черта не понятно. Да, иногда я перегибаю. Могу взорваться, психануть. Наверное, в какой-то степени могу её понять. Но с другой – как иначе?

Я могу попробовать? Давлю на её щеку носом и добираюсь до губ. Могу?

Тара тут же выдыхает горячий воздух.

– И целовать тебя нельзя, я так понимаю?

Быстро облизывает губы.

– Нельзя, – шепчет уверенно.

– Но всё остальное, что делают друзья можно? – издеваюсь над ней, не целую, но веду своими губами по её.

Дрожит. Мелко – мелко. Предательски.

– Да. Остальное можно.

А я вдруг понимаю, что да, я смогу поиграть немного в друзей. Потому что вижу, что ей и самой тяжело. Чувствую, как сидя на мне, горит вся не меньше меня. Просто… просто принципы её эти, происхождения которых я так и не понял, они сильнее.

Что там нужно делать она сказала? Не требовать и не целовать? Хорошо. Давай начнём игру, маленькая. Посмотрим сколько мы оба выдержим.

– Тогда договорились.

Нахожу её руку и жму также, как когда-то сделала она. Ставлю слегка растерянную резкой переменой поведения Тару на ноги и следом поднимаюсь сам.

Закидываю ей на плечо руку, как мы делаем обычно с Максом или Скайлером и киваю на дверь.

– Ну, поехали отвезу тебя домой, подруга?!

Глава 16

Тара

Друзья… интересно, у нас получится?

Ну, вот уже двадцать минут, пока едем в машине, вроде получается.

Мы оба молчим. По радио играет клубная музыка. Я по своему обыкновению уперлась ногами в торпеду. Мне всегда было так удобно ездить. При чем только в машине Зака. В остальных кресло размещено либо выше, либо ниже. Ноги быстро устают. А в его мустанге в самый раз.

– Устала сильно? – спрашивает Зак.

– Да. Мне нужно за короткий срок выучить столько танцев, сколько группа учила два года.

– Ты справишься. Платят, я так понимаю, хорошо?

– Нормально. Девчонки говорят особенно хорошо получают на частных вечеринках. Щедрые зрители не скупятся даже на чаевые.

– Это каких таких частных вечеринках? – брови Зака неодобрительно ползут к переносице.

– Обычных. Я выбрала этот коллектив, потому что он единственный, куда попасть было, во-первых, проще, чем в другие подобные, а во-вторых он очень гибкий. Если другие ориентируется только на определённые виды танцев, то Кошки нет. Их приглашают не только на открытие клубов и других заведений. Эта группа принимает участие в городских мероприятиях, открытиях магазинов, представлении марок машин в автосалонах, развлекает гостей на свадьбах, днях рождения и еще много разных мест, где они могут проявить себя.

– Хм. Не зря назвались кошками.

– Точно, – улыбаюсь, потому что я тоже так подумала, когда впервые попала к ним. Они реально могут извернуться и подстроиться под что угодно, – Поэтому и танцев очень много. Все на разную тематику. Если это свадьба сам понимаешь, задом крутить никто не будет. Ни одна невеста не захочет, чтобы внимание её новоявленного мужа было приковано к задницам девчонок из балета. Нам дают тему, и мы по ней подбираем и подстраиваем имеющиеся танцы.

– Да я представляю. Сидит невеста, наряженные девчонки, которые последний месяц только и думали в чем пойти на свадьбу, чтобы щегольнуть перед пацанами, а тут выходите вы в этом вашем обтягивающем шмотье, и все мужики забывают о том зачем вообще сюда пришли.

Смеюсь.

– Ага и начинают доставать купюры.

– Хорошо, что у вас другие костюмы для подобных вечеринок. А то это твоё «доставать купюры» звучит не очень.

Взгляд голубых глаз на секунду летит в меня. Я знала, что он не удержится от подобной реплики.

– Зак, мы не стриптиз танцуем. Нам платят за эстетику, а не за раздевание.

Зак щурится пару секунд, а потом трёт указательным пальцем губы.

– Я тоже могу заказать вас на день рождения?

Пожимаю плечами.

– Наверное, да.

– А только тебя? Ну там – торт, ты внутри, потом поздравительный танец. Исключительно дружеский. Можно кантри, но в обтягивающем латексе. Я же как никак тоже эстетическое удовольствие хочу получить.

– Во время кантри? – начинаю широко улыбаться, представив себя с бантом, выплясывающую кантри, а потом вдруг осознаю, что даже кантри Зака никогда не останавливал.

– Хоть зумбу. Мне пофиг.

– Зумба, кстати, очень сексуальный танец. Там бедра постоянно работают.

– Уговорила, значит с тебя Зумба.

Закатываю глаза, но улыбаться не перестаю.

– Зак, у тебя день рождения через полгода.

– Ну и отлично. Отточишь движения.

– То есть ты планируешь дружить еще как минимум полгода?

– А ты уже хочешь закончить?

– Нет, мы только начали.

– Ну тогда посмотрим сколько мы продружим. Мечтать же никто не запрещает. А ты в банте это очень даже симпатичные мечты. Мне нравится об этом думать.

– Да-да, а рядом еще человек шесть, потому что по одному девчонок не отпускают.

– Мммм, ну пусть так. Так тоже симпатично.

Засранец ухмыляется, а я закатываю глаза. Конечно, симпатично, кто бы сомневался.

К дому мы подъезжаем минут через пять. Забираю свою сумку с заднего сиденья, запихиваю ноги в кроссовки и выбираюсь на улицу.

Теплый летний воздух приятно щекочет кожу. Дневная жара спала, а сейчас так хорошо. Закидываю голову назад, любуясь яркими звездами. Их так много, миллионы. Ни одно облачко даже не смеет скрыть их от любования. Потрясающе. Погулять бы. Раньше мы с Заком часто гуляли по ночам, но сейчас я пока не готова настолько уходить в френдзону. Мне пока не очень комфортно вот так находиться рядом, потому что я не совсем понимаю как себя вести и уж тем более не знаю чего ждать от Зака.

Он как раз подходит ко мне и становится рядом. Также запрокидывает голову.

– Погулять не хочешь? – словно считывает мои мысли.

Очень хочу…

– Нет, спасибо. Я устала. Сейчас в душ и спать.

Отрываюсь от созерцания неба и поворачиваю к нему голову.

– Спасибо, что подвез.

– Не за что. Звони, если что нужно будет.

– Ладно. Спокойной ночи.

Нерасторопно перетаптываюсь с ноги на ногу, пытаясь провести правильную модель поведения. Чёрт, Тара, ты же сама друзьями предложила стать, а стоишь и думаешь надо целовать друга в щеку или нет. Друга – может и надо, а вот Зака – точно нет.

– Спокойной! – кивает Зак, слегка сощурившись наблюдая за мной.

Разворачиваюсь и начинаю быстро уходить, когда он внезапно окликает.

– Чёрт, забыл. Погоди, – догоняет в пару шагов. Оборачиваюсь, – Вот. Компенсация.

Протягивает мне небольшой пакет, который оказывается держал в руке, а я и не заметила.

– Что это? – заглядываю внутрь. Что-то небрежно упаковано в обычную коричневую бумагу.

– Дома посмотришь. Уже поздно, сама сказала. Беги давай.

Наклоняется и быстро целует меня в щеку. Подмигивает и кивает на подъезд.

– Иди, я жду.

Отходит назад спиной и опирается бедрами на капот. Ждать будет. Он всегда так. Каждый раз, когда подвозил ждал пока я дойду домой и включу свет.

– Пока.

Поднимаюсь к себе в каком-то непонятном сумбуре. Всё правильно. Если не получаются одни отношения, надо пробовать другие. А там может, Зак поймет что к чему и у нас получится снова.. Нет, Тара. Не думай об этом! Питать ложные надежды хуже, чем прощать.

Господи, да что ж это такое? Я сама не понимаю чего хочу. То ли, чтобы он больше никогда не появлялся в моей жизни, и я смогла его забыть, то ли дружить с надеждой на то, что всё изменится. Мозг взрывается.

Вхожу в квартиру и нащупав выключатель, щелкаю им.

Ноги сами несут к окну. Выглядываю наружу. Он там – курит и смотрит наверх. Сердце кульбит совершает. Сколько раз я вот так возвращалась домой и подходила к окну, чтобы помахать ему. Даже когда бывало во время ссор уходила и не подходила намеренно, слышала, что двигатель заводился только после того, как я включала свет.

Он ждал. Всегда ждал. И сейчас ждет.

Зак, если бы ты только мог измениться…

Увидев меня, Зак выпускает вверх несколько крупных колечек дыма, а потом выкидывает сигарету, садится в машину и уезжает.

Внутри теплится надежда. Может, всё еще поменяется? Может для нас не всё потеряно?

Стоять и пялиться на пустую улицу больше нет необходимости. Сажусь за стол и достаю из пакета коробку. Что он еще придумал?

Разматываю бумагу, а там… Глаза сами собой округляются.

Да он рехнулся! Это прикол такой? Снимаю верхнюю крышку, потому что не верю в то, что он мог потратить столько денег на обычный телефон, а там… да, там модель, за которой гоняются почти все девчонки в нашем коллективе. Только сегодня слышала, как они обсуждали, что копят на такую.

Шумно выдыхаю, взяв в руки блестящего красавца.

Ненормальный! Господи, какой же он ненормальный! Как можно так, а?!

Пальцы пробегаются по экрану. Приятно, наверное, носить такой, без царапин и пожелтевшего от времени чехла. Моему телефону уже два года. Мама купила мне его уже с рук, поэтому если считать его возраст от начала жизни, то ему четыре. Он не тянет новых приложений, обновления на старые не приходят, звонит и ладно. На остальное у меня не особо хватает времени, как и желания. А эта машина, вероятно, может многое, раз её так все хотят.

И стоит она тоже много. А если учесть все эти аксессуары, которые добавкой выпали из бумаги, то можно только представить сколько Зак на него потратил.

Качаю головой, складывая всё обратно. Если бы всё было так просто, хороший мой. Разбил старое – купил новое. Подобрал замену. И чинить не нужно, стараться, прилагать усилия. Когда есть деньги всё кажется простым. Просто купи другое. А когда их нет – учишься чинить то, что имеешь.

Кладу в пакет покупки и оставляю на тумбочке у входа. Как только появится возможность, верну ему это всё добро. Мой пока вроде работает, не критично.

Выуживаю из сумки свой мобильный и обнаруживаю три пропущенных и сообщение от Криса:

«До тебя не дозвонишься. Набери по свободе».

Чёрт, я так ему и не перезвонила после ссоры с Заком. Совершенно вылетело из головы.

Решаю набрать сейчас, потому что часы уже показывают десять, а потом приму душ.

Мама еще на работе, что позволяет мне упасть на диван в гостиной, слушая монотонные гудки.

– Наконец-то, – звучит довольно бодро на другом конце.

Мгновенно улыбаюсь при звуке голоса близкого человека.

– Потерял меня?

– Еще бы! Пишу, звоню, полный игнор.

– Ну извини, была занята немного. Ты не спишь еще?

– В десять? Шутишь? Смена только закончилась, домой вот иду. Ты сама как?

– Тоже только пришла с танцев, – тянусь за яблоком на блюде и надкусываю. Нужно перекусить чего-то, а то желудок прямо-таки стонет от голода.

– И как? Не разучилась плясать?

– Обижаешь! Ты меня в деле еще не видел!

– Ну, надеюсь продемонстрируешь. Я чего звоню.

Осекается на пару секунд и замолкает. Так, интересно. Прожевав кусочек, поторапливаю:

– Ну? Говори уже!

– Ты же в курсе, что я поступил в Нью-Джерси?!

– Да! Поздравляю ещё раз!

– Спасибо! Так вот я хочу посмотреть кампус. Мне нужно встретиться с куратором, пообщаться. Но сама понимаешь – это дорога. На гостиницу деньги нужны, а билеты и так не мало стоят. Будет сильно нагло, если я напрошусь у тебя переночевать после приезда, а потом мы вместе съездили бы в кампус? Самому не хочется, стремно как-то.

От неожиданности я даже на ноги вскакиваю. Одна мысль о том, что этот мега позитивный человек снова окажется рядом немного оттеняет события последних дней.

– Ну, конечно. Без проблем! – выпаливаю на радостях, – Когда ты прилетаешь?

– Блин, спасибо, Тара. Выручила! – облегченный выдох заставляет улыбаться еще шире. Он еще сомневался что – ли?! – Встреча у меня через две недели. Мама против не будет?

– Мама тебя обожает, даже не переживай об этом!

– Круто! Потому что я полез узнавать цены в гостиницах и понял, что это аут. Я просто на проезд и гостиницу спущу то, что заработал за последний месяц.

– Мог бы даже не лезть, а сразу звонить.

– Я и звонил, а ты не перезвонила.

– Кошмар. Я ужасная подруга, – смеюсь, выводя тему так, чтобы он не допытывался, – ладно, Крис, побежала я в душ. А ты мне пришли потом всю информацию по прилету, я тебя встречу.

– Давай, беги. Спасибо еще раз!

Крис скидывает звонок, я тоже жму на красную кнопку, а экран не реагирует. Завис, так и украшенный десятком мелких трещин. Жму еще раз, ноль отклика.

– Ну давай, не тупи, пожалуйста! Ты мне нужен живой!

Умоляю, переставая жать и просто жду, чтобы не грузить большим количеством задач.

Секунда и всё гаснет.

Нет, нет, нет! Разблокирую и слава Богу, вроде как оживает. Только глюков мне теперь не хватало.

Бросаю взгляд в сторону лежащего нового смартфона, но даже не позволяю мысли развиться. Разбей Зак его случайно, при других обстоятельствах, я бы возможно, подумала над тем, чтобы взять его. Но не так. Не когда он таким образом заглаживает вину.

Глава 17

Тара

Телефон Зак обратно не забрал. Сказал, что я могу отдать его моей маме, если мне он не нужен. Ей я предложила, но мама открестилась от него, как от зараженного новым неизвестным вирусом.

«Хочешь, чтобы я его обернутым в три слоя защитной бумаги носила? Нет, спасибо. С моей работой, когда мотаешься по больнице не хватало только уронить где-то. Я же сожру себя за такие деньги. Да и подарок это всё-таки тебе, медвежонок. Тебе проще перед Заком ответственность нести. У меня таких привилегий нет.»

Так он и лежит на том же самом месте.

А с Заком к моему огромному удивлению, общаться у нас получается лучше, чем я ожидала.

Мы время от времени смотрим вместе кино у меня дома, гуляем, режемся в «Ведьмака».

Четыре раза в неделю у него тренировки. Если они проходят вечером, после них он едет прямо домой, потому что остаётся практически без сил. Зная Зака, я могу себе отчетливо представить как он на них выкладывается. В следующем месяце у его команды какая-то супер важная игра, в подготовке к которой он вкладывает всего себя.

Футбол для него всегда был безумно важен. Как для меня танцы. Поэтому я хорошо понимаю его стремление завоевать для своего университета кубок. Более того, Зак на спортивной стипендии. По сути, он обязан выжимать из себя максимум ради команды. От него этого ожидают. Поступись он немного, дай слабину, перестань играть как сейчас, держать его просто так никто не будет. Переведут на платное. А Зак настолько гордится тем, что учится без поддержки родителей, что никогда не уступит. Этим он мне безумно нравится. Его целеустремлённость заряжает.

И сейчас, когда нам вот уже больше недели удаётся проводить вместе время без ссор я наконец чувствую себя счастливой и каждый день жду тех минут, которые мы проведём вместе. Они обычно ничем не выдающиеся. Мы смеёмся, обсуждаем что-то, иногда спорим. А порой, сама не знаю, как так происходит, но мы вдруг оказываемся друг к другу очень близко. Зак может взять меня за руку во время прогулки, а я и не сопротивляюсь. Я скучаю по нему. По близости, чувственности, поцелуям. Но полгода разлуки не прошли впустую. Я научилась держать себя в руках. Мне правда удаётся, хоть иногда и хочется плюнуть, и прижаться к нему самой.

***

– Ну давай же, ты чего? – психую, присаживаясь на пол и снимая с пылесоса щётку.

Уже полчаса этот упертый аппарат ни в какую не хочет работать. Процесс уборки превратился в какую-то пытку. Пытаюсь пропылесосить, но всё без толку.

В дверь раздаётся звонок как раз, когда я откручиваю шланг с другой стороны. Прямо с ним и иду открывать дверь.

– Привет, – раздражённо выпаливаю.

Зак с недоумением смотрит сначала на меня, а потом на шланг.

– Привет. – Склоняется, целует в щеку и входит в квартиру. – Ты чего?

– Да блин бесит, – направляюсь следом за ним на кухню, по пути заглядывая внутрь шланга. Может там застряло что. – Пылесос не хочет работать нормально. Я уже измучилась. Мешок вытрусила, поставила новый, думала проблема в мусоре, но нет. Не сосёт и всё.

– Когда не сосёт это хреново да, – хмыкает Зак на полном серьезе, ставя на стол привезенные пакеты.

Я прыскаю.

Оборачивается и усмехаясь, забирает у меня шланг.

– Забился где-то видимо. Пойдём.

Подтолкнув меня в спину, направляется следом. Усаживается рядом с пылесосом. Я остаюсь стоять рядом.

– Я разобрала все детали. Смотри, когда включаю без шланга – сосёт, то есть тянет отлично, – для подтверждения своих слов включаю пылесос и прикладываю руку к отверстию.

Зак делает тоже самое. Кивает, нажимая на кнопку отключения.

– Значит, проблема в шланге.

– Значит, да. Но я не пойму где. Я сняла всё, что могла, – демонстрирую три детали, в которые позаглядывала со всех сторон, но так ничего и не обнаружила.

– А тут? Это снимается? – повертев в руках одну из частей шланга, Зак заглядывает внутрь.

– Нет. Это не разбирается. Я пыталась.

– А ну-ка, – повернув её вверх ногами, он вставляет её в отверстие пылесоса и включает его на полную мощность. Несколько секунд так держит и выключает. Поднимает и внимательно всматривается внутрь, – Есть что-то длинное?

– Например?

– Да что угодно, только длинное. Тут изгиб видишь. Нужно или протолкнуть, или достать.

Задумываюсь. Длинное, длинное.

– Типа спиц?

– Да, пойдёт.

Взяв у мамы из ящика бабушкины спицы, несу ему.

– Держи.

Усаживаюсь рядом и тоже заглядываю в шланг. Ничего не видно.

Зато чувствуется просто умопомрачительно. От Зака приятно пахнет ментоловым гелем для душа. Я поднимаю глаза, пока он сосредоточенно елозит спицей внутри и засматриваюсь. Скулы и щеки гладкие – он побрился. Над ухом расползлась татуировка в виде крупных лепестков. Они у него с двух сторон. Когда волосы отрастают, их не видно, а когда выбриты гладко, как сейчас, можно рассмотреть каждую деталь. Лепестки разных форм создают просто обалденную картинку. Раньше их было меньше. Я помню только те, что прямо над ушами. Сейчас добавились новые. Интересно, только здесь, или Зак еще где-то набил? Я рассматриваю их почти каждый день и всякий раз нахожу что-то новое. Ему они к лицу. Такой дерзко-опасный мальчик, на которого засматриваются прохожие. Всякий раз когда мы гуляем, он непременно приковывает взгляды. Их целая палитра – от восхищенных до остерегающихся. Если бы я его не знала, вероятно я бы тоже обошла стороной парня, у которого кожа головы, шеи, рук, запястий покрыта татуировками. Но мне как никому известно, что он не способен ни на что плохое.

Внешность – штука обманчивая. Иногда те, кто кажутся милыми и добрыми могут оказаться лицемерными и лживыми, а те, кто внешне пугает, наоборот – самыми искренними и доброжелательными.

Вот и Зак такой, во всяком случае, пока не начинает орать и предъявлять претензии.

А ещё он безумно красивый. Дыхание спирает прямо. Губы эти его слегка капризные, большие глаза, небольшой шрам на левой щеке. Крошечный совсем, сразу незаметный, но я знаю, что он там есть. Когда защищал меня от придурка одноклассника получил. Тот его печаткой приложил, вот и остался.

Зак вдруг поворачивается, поймав мой взгляд и неожиданно чмокает меня в губы.

– Эй, – возмущаюсь, внутренне испытывая мощный всплеск трепета.

– Ты так смотрела, я не смог устоять, – подмигивает и на губы мои смотрит.

А они горят. Требуют ещё.

– Зак!

– Не ворчи, мы тут с пылесосом разбираемся вообще-то, а ты меня отвлекаешь.

– Я тебя? Даже пальцем не тронула!

– А зря. Может надо было бы?!

– Обойд…

Окончание слова тонет в громком шуме показательно включившегося пылесоса. Вот же зараза.

Отчего-то улыбаюсь, пока Зак снова вставляет шланг в отверстие, а потом опять засовывает в него спицу. Подцепляет там что-то, тянет, тянет. Ещё раз. И ещё.

– Что там? Есть что-то? – вытягиваю шею, потому что понимаю, что да, там определенно что-то есть.

– Мхм. Ты удивишься.

Секунд десять и Зак вытаскивает изнутри огромный клок сбившихся волос.

– Боооже, какой кошмар, – с ужасом морщусь.

Это же наши с мамой. Ничего поделать не можем, они сыплются с нас, как с болонок. Ни витамины, ни маски не помогают.

– Поэтому я никогда не пылесошу, – Зак посмеивается, вручая мне трофей.

Это правда. Он никогда не пылесосит дома. Для этого у него есть прислуга, которая выполняет всю грязную работу за всё их семейство. Но несмотря на то, что он никогда не прикасался к пылесосу, на лице Зака нет ни капли брезгливость, а ведь клочок волос даже у меня вызывает не самые приятные ощущения.

– Спасибо, я почему-то не подумала, что здесь тоже может забиться. Вроде ровная часть, не ребристая.

– Это из-за изгиба, – быстро соединив все части шланга в одну, он вкручивает его обратно в пылесос и включает, – Пробуй.

Ну наконец-то! Показываю ему класс и быстро сбегав на кухню, чтобы выбросить волосы, принимаюсь наконец за уборку.

– Я пока нам поесть накидаю, – моей талии касается мужская рука и Зак крикнув мне это на ухо, уходит на кухню.

Глава 18

Его присутствие ощущается таким правильным. Каждое его касание особенное. Даже когда просто вот так трогает, чтобы что-то сказать, во мне это резонирует внутренним восторгом. И так это здорово, когда он вот такой – спокойный, милый, шутливый. Хочется, чтобы был таким всегда.

Пропылесосив везде, я мою руки и отправляюсь в зал. Зак уже соорудил нам на кофейном столике что пожевать. А именно – суши, упаковка морепродуктов, орешки и две бутылки пива.

Падаю с ним рядом на диван и делаю несколько глотков прохладного напитка. Отлично. В жаркий летний день – самое то.

– Что смотреть будем? – Зак спрашивает, взяв свою бутылку. Стукается ею со мной и отпивает.

– Белоснежку.

– Шутишь? Я уже наизусть её знаю.

– А я давно не смотрела. Последний раз с тобой еще зимой. Пожааалуйста!

Зак поворачивает ко мне голову и от тех нескольких секунд пока смотрит на меня, у меня пульс учащается.

– Со мной, говоришь?

– Да. Помнишь перед самым Рождеством?

– Перед твоим отъездом ты хотела сказать.

А точнее перед ссорой, после которой я поняла, что больше так не могу. Но об этом молчу. Мне слишком нравится наша легкость. Поэтому я просто сощуриваю глаза, давая понять ему, что если мы и дальше продолжим эту тему, то лучше ему будет просто уйти. Хоть я этого и не хочу.

Зак с шумом выдыхает и молча отворачивается к экрану. Отыскивает Белоснежку и уже через пару секунд комнату затапливают звуки интро Диснея.

Я расслабляюсь.

Спустя несколько минут он снова стебется над королевой, а я смеюсь, потому что скучала даже по этому. Зак всегда над ней прикалывается и всякий раз по-разному.

Когда Белоснежка засыпает, я по своему обыкновению замираю. Это волшебный момент. Всегда, когда смотрю его, мне хочется плакать.

В детстве мы смотрели этот мультик с мамой, и она всегда говорила мне – знай, Тара, когда тебе очень плохо обязательно есть кто-то, кто поможет преодолеть любую боль. В детстве я верила. Потом перестала. Потому что как оказалось, маме – то в своё время не помогли. Но даже несмотря на случившееся, она продолжала учить меня верить в добро.

Именно поэтому я каждый раз смотрю эту сцену как в первый, пытаясь убедить себя, что так и есть. Что обязательно есть кто-то, кто в самую плохую минуту будет рядом.

Зак зная мою реакцию, притягивает меня к себе и обнимает за шею. Я утыкаюсь носом ему в грудь.

– А ты знала, что есть такое предположение, что Белоснежка не уснула, а реально умерла?

– Как это?

– Да. Я читал одну из версий, что на самом деле принц здесь это олицетворение ангела смерти. И когда он её поцеловал, очнулась не она, а её душа.

Хмурюсь, посмеиваясь над чьим-то идиотизмом. Это же надо было додуматься так исковеркать смысл сказки.

– Что за бред? – приподнимаю голову, – Это милая детская сказка, позволяющая верить в чудеса. Не может он быть олицетворением смерти!

– А ты вглядись в замок! – взяв меня за подбородок, Зак поворачивает мою голову к экрану.

На нем как раз счастливая Белоснежка с принцем уезжают от гномов и подъезжают к волшебному замку, спрятавшемуся за облаками.

– Видишь! Замок прямо из облаков появляется. А если посмотреть мульт в оригинале он называется там «Heaven castle», «небесный замок». То есть принц, а точнее смерть, привёл душу Белоснежки в другой мир.

Как бы это странно не звучало, но по спине бегут ледяные мурашки, потому что да, замок и правда кажется словно находится в небе.

Перевожу шокированный взгляд на Зака. Он приподнимает брови, мол «А я тебе о чём».

Меня как молнией ударяет.

– Ты испортил мой любимый мультик! – пораженно выдаю, потому что единственная сказка, в которую я так свято пыталась верить, разрушена.

– Ну ты же не веришь это, – улыбается наглец.

– Не верю. Для меня всё закончилось хэппи эндом, но как теперь смотреть, если я каждый раз буду вспоминать твою версию и задумываться, может братья Гримм именно этот смысл выкладывали в окончание?

Громкий смех Зака раздражает.

– Зато каждый раз когда будешь смотреть его, будешь вспоминать меня.

– Блин, это не смешно! – хватаю подушку и бью ею ему в грудь, – Зачем ты мне рассказал это? Для меня этот мульт как напоминание о том, что как бы хреново не было, в какой-то момент, когда кажется, что всё потеряно обязательно придет кто-то и вытащит. Спасёт. А теперь получается, что никто блин не спасёт!