Теремок-24

Катерина

Родилась я в памятном для страны году, когда все силы общества были направлены на доблестное проведение двадцать вторых Олимпийских игр в Москве. Несмотря на то, что игры проигнорировали почти шесть десятков стран из-за вторжения СССР годом ранее в Афганистан, столица ярко и празднично выглядела две недели на границе июля и августа. Москву вычистили, отправили детей к бабушкам на дачи и в деревни, а кому повезло, в Прибалтику или на Черное море. Все ведомства и министерства стояли на ушах, обеспечивая порядок, четкую работу и снабжение столицы необходимым. Сотни милиционеров прибыли из всех союзных республик, нарядились в ослепительно белые рубашки, подтянули знание иностранных языков, истории страны и карты города, получили на руки англо-русские разговорники и украшали своим бодрым видом улицы и стадионы. Празднично и радостно в эти дни было так же в Минске, Киеве и Таллине, где проходила часть соревнований, там тоже было нарядно, но не так помпезно.

Пока столица праздновала, несколько уменьшилась нагрузка жителей на медучреждения и торговые предприятия, очистились улицы от вечных заторов. На окраинах как будто повеяло свежим воздухом и, выходя из автобуса где-нибудь в Теплом стане или Медведково, можно было почувствовать вдруг «запах скошенной травы» как выражался мой дед. В один из таких мирных вечеров после волнений мамы за наших у телевизора, работающего почти круглосуточно, в роддоме на Арбате рядом со знаменитым рестораном «Прага» родилась я, громким недовольным ворчанием оповестив мир о своем приходе. Встреча меня окружающим миром была подготовлена на высочайшем уровне, это я чувствовала всегда и всегда тянула шею, чтобы соответствовать.

В конце голодноватых девяностых я поступила на экономический по моде того времени, потому что не знала, чего по-настоящему хочу в жизни, скорее исходила из понятия чего не хочу. Не хочу на стройку, на завод, в учителя и во врачи, последнее скорее не смогу. Экономисты и юристы нужны были везде, им нормально платили, с их образованием легко было переучиться на кого-то другого, а в актрисы не с моей внешностью и характером. После института, гордо переименованного в академию, я начала работать в небольшой строительной компании, куда меня пристроил сосед. Направлений на работу после ВУЗа, как было раньше, не давали, толпы соискателей без опыта работы осаждали работодателей, так что мне повезло. В сметном отделе сидели симпатичные и доброжелательные толстые тетки предпенсионного возраста, окружившие меня заботой совместных чаепитий. Они терпеливо обучали испуганную девочку скучному навыку манипуляций со строительными сметами, которые никогда не заканчивались, пересчитывались и переделывались постоянно.

Корпоративные мероприятия по большим праздникам привели к замужеству. Наш приходящий программист обратил на меня внимание, мы стали встречаться, а после пяти лет гражданского брака у нас родился Ванька.

До рождения сына я от скуки пошла учиться на курсы астрологов, благо мой программист часто работал до полуночи и надо было как-то коротать вечера. Через полгода еженедельных лекций я по-настоящему поверила в возможности этого двуликого метода, в восторге слушала преподавателя, наделенного даром прекрасного рассказчика. Помните у Райкина: «Я пел, я свистел, я решал кроссворды, а она слушала меня, открыв рот…»? Через два года ваша покорная слуга получила сертификат и потом несколько лет составляла гороскопы всем подругам, знакомым, знакомым знакомых, иногда за небольшие деньги, иногда бесплатно. Муж предложил создать сайт для заработка он-лайн, но я постеснялась, хотела набраться опыта да и боялась, что для успешного консультирования нужно все мое свободное время, а основную работу со стабильной зарплатой бросать страшно.

Вон их сколько, астрологов, куда не плюнь, их прогнозы противоречат друг другу или просто скомпилированы из эзотерической литературы причем в виде винегрета из нумерологии, таро, западной астрологии, восточного календаря и фэн-шуя. По словам моей подруги Татьяны «прогнозы ни о чем»: всем Весам сегодня счастье, всем Львам дадут по голове, всем Козерогам будет трудно наладить отношения. Я не говорю о нескольких успешных представителях профессии с блестящими аналитическими мозгами, но все они уже переключились на астрологию мировой политики, «мунданную», и лично консультируют только очень богатых или очень важных персон.

Лучше всего у меня шла хорарная астрология. Это раздел, который не требует от спрашивающего совета ничего, кроме правильной формулировки вопроса, нужно только, чтобы на него можно было ответить однозначно «да» или «нет». Такие, например, вопросы: жив человек или нет, менять ли работу, женится ли на мне Петя, уезжать ли за рубеж, подписывать ли договор, покупать ли эту машину. И еще этот способ помогает найти потерянную вещь или показывает бесполезность поисков. Самый мой большой в жизни гонорар получен за найденную драгоценность, обрадованный хозяин прислал водителя с пухлым конвертом. А самый памятный провал был, когда я искала убежавшую собачку. Склонившись над построенной картой пропажи, я убедилась, что животное найдется, но вариантов поиска было несколько. Наиболее правильным мне самой показалось начать поиск незамедлительно, так как местоположение животного может измениться. Пока я, волнуясь, пила чай на кухне, хозяйка с телефоном в руке бегала по окрестностям своего коттеджного поселка, следуя моим указаниям, но любимца так и не нашла. Разочарование было обоюдным, и я в отчаянии порекомендовала повесить объявление о пропаже у входа в магазин в соответствии с одним из отброшенных мною вариантов. Через день рабочие принесли даме обожаемое существо за обещанное вознаграждение – я сгорала от стыда, потому что эту версию отвергла в самом начале и совет дала уже от безысходности. Уши горят до сих пор. Поэтому, наверное, монетизировать любовь к астропрогнозам не стала, и обращаюсь к любимой своей «ненауке» крайне редко, теряя понемногу полученные знания и навыки. К сожалению, «сердца без практики ржавеют», и сейчас я уже не составляю прогнозов, лишь изредка обращаясь к хорарной астрологии.

И еще, чтобы хорошо читать построенные гороскопы, надо дистанцироваться от клиента, поэтому профи довольно часто не рассматривают гороскопы своих родственников, которых любят. Подсознание подправляет картинку, которую видит, «у разведчика глаз замыливается», и результат будет ошибочным. Вот дистанцироваться-то я по жизни и не умею, влезаю со всей дури в чьи-то проблемы, а потом не могу расхлебать свои собственные.

Так и получилось. Незаметно для окружающих, а тем более для меня самой, моя драгоценная подружка Милочка, «понаехавшая в Москву» из небольшого южного городка, которую я опекала как могла, стала незаменимым человеком в доме и прекрасным напарником в играх нашему сыну Ваньке. Ну и уютной жилеткой для «поплакать» моему любимому программисту, с которым у нас шли затяжные упорные баталии по поводу жизненных целей и интересов. Я как-то скисла, слегка обабилась, и стала напоминать тех самых теток – сметчиц, которые приняли меня когда-то как родную. И вот однажды, проснувшись в реальном мире, я узнала, что, во-первых, мой коханый полюбил другую, а именно яркую жизнерадостную Милочку. Во-вторых, он перебирается к ней в ее съемную уютную однушку, но ненадолго, так как уже во всю идет оформление документов для его работы далеко за рубежом. В-третьих, им надо срочно оформить брак, чтобы выехать вместе. Денег он мне, конечно, подкинет на первое время и будет присылать на Ваньку, но лучше бы я отдала сына ему, так как вряд ли смогу обеспечить ребенку достойное содержание.

– А если нет, давай договариваться, что сын, пока маленький, может жить у нас по очереди. По году, например, – предложил бывший любимый.

– Ты, вообще, о чем говоришь! Ванюша мой сын, я не отдам его тебе ни за что. И разрешение на вывоз ребенка из страны ты от меня не получишь. А разговор об очередности вести рано. Мне плевать, что вы, два предателя, вместе собрались отваливать – скатертью дорога! Мы, и правда, перестали друг друга ценить и понимать, безрадостное сосуществование и мне надоело, но о поездках будем думать, когда вы обустроитесь там.

Обустроились. Очень симпатично и стильно. Обида моя канула, и я стала думать, что все к лучшему, как говорила моя бабуля: «Господь сподобил». Тем более даже отвергнутой мне было видно, как тепло и заботливо мои бывшие муж и подруга относятся друг к другу. В какой-то детской книжечке, которую я читала нашему мальчику в раннем детстве, было резюме «что не к худшему, то непременно к лучшему». Ванюха спокойно принял новый образ жизни на две страны, Мила всячески старалась быть второй мамой, тем более своего ребенка тот же господь им пока не сподобил. А потом на нас всех обрушилась пандемия, я потеряла работу и еле сводила концы с концами на жалкое денежное пособие. Сын застрял за границей, перешел на он-лайн обучение и перестал рваться домой сначала от безысходности, а потом по сформировавшейся привычке. И когда мы наконец-то встретились ломающимся баском заявил, что он бы хотел оставаться у папы, там образовались друзья, там университет, куда он стремится попасть, я могу приезжать «эни тайм» или совсем переехать, тем более с работой у меня «не айс» и ее вполне можно перевести в он-лайн формат, он сам мне поможет. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день.

Так я осталась одна. Надо отдать должное Ванькиному папе, в благодарность за то, что я позволила нашему мальчику жить с ними, он поддерживал меня финансово все это время, готов был оплачивать мои разумные прихоти и поездки к ним раз в год. Грызла ли меня совесть? Нет. Я скучала, конечно, но мы «скайпились» или «зумились» по реальной надобности или хотя бы раз в неделю, я была в курсе всех сыновьих затей, увлечений и дел. В стране наступили сложные времена, так что было даже лучше, что ребенок наш находится в более спокойной обстановке. Я стала ценным специалистом с богатым опытом в своей области и, когда нашу фирму выкупил крупный инвестор, мне предложили стать начальником подразделения. Такой поворот событий потребовал другого внешнего облика, надо было срочно приводить себя в хорошую форму. На все-про-все оставалось три месяца. Я посидела в интернете, поискала варианты компактного интенсивного способа сбросить лишние килограммы, так как голод или спортзал мне совершенно не подходили. Созвонилась, оплатила, купила билеты до места, написала заявление на отпуск и быстренько собрала вещички.

Моя другая подруга Татьяна, с которой мы делились всем еще со школьных времен, ахнула и предложила меня проводить, чтобы я не таскалась с чемоданом по городу, а заодно подробно расспросить, как я дошла до жизни такой. По телефону доказать, что я сбрендила и пускаюсь в опасное приключение, клюнув на непроверенную информацию, ей не удалось.

– Поговорим по пути в аэропорт, – сказала она и назавтра стояла у меня под окнами на своем зелененьком ситроене, который она прозвала «Горошком».

Вырулили на Ленинградку. По дороге подруга, не закрывая рта, ругала окружающих водителей, особенно таксистов с иногородними номерами и блондинок. «Бааарышня – язвительно тянула она, – ну конеечно, нам срочно надо из первого ряда напраааво, к магазиину». Сама она ездила уже двадцать лет, повышая мастерство со скоростью, с которой росли в городе пробки, могла вписаться в любую маленькую щель, хорошо ориентировалась в постоянно изменяющихся знаках и светофорах и говорила, что это генетика. Ее дед был десантником-водителем.

– Слушай, – в который раз говорила Танька – ну зачем тебе этот Теремок? Ты вполне нормальная, а на эти деньги лучше купи стильную тряпочку.

– Следующего размера?

– Ну и что, ты же знаешь поговорку «мало мужчин любит толстых, большинство – очень толстых». Вот я «ваще» не комплексую. Если бы я была худой в свои метр семьдесят пять, меня за шваброй и не увидели бы. И лицо гладкое, ни морщинки. А так и Ленька меня любит, и дети не стыдятся, даже когда я в леггинсах.

Тут она посмотрела в зеркало заднего вида, увидела мое доброе лицо и затихла на полуслове. Я расположилась сзади, так как переднее пассажирское сидение было мокрым после того, как Танька пролила на него бутылку воды.

Честно говоря, я собиралась заказать Яндекс-такси в аэропорт, но подруга убедила, что она рада будет поболтать в последний раз перед долгой, в целую неделю, разлукой, рада будет отдохнуть от своих мужичков, выпить со мной в последний раз кофе с пироженкой в приличной обстановке после того, как сдам багаж.

– В «Шарике» теперь и парковки удобные, и я буду спокойна.

– Думаешь, я в Штаты, а не на Волгу? Проверяешь?

– Да ну тебя! В Штаты… У тебя виза закончилась, во-первых. Во-вторых, получить ее можно только за границей, а ты таких телодвижений не делала, я бы знала. Да и решится все как-нибудь, само собой. Согласна, тебе все равно надо отдохнуть. Лучше поезжай. Вернешься стройной, но помни, худая кляча средних лет несколько отличается от молодой козочки, так что не переусердствуй.

Мы с Татьяной дружим со школы. Она и тогда была полной, высокой и очень энергичной девушкой. Ее бабушка любила намекнуть на семейные дворянские корни, особенно когда требовала распрямить спину и не сутулиться. Я дразнила любимую подружку «баронесса фон Табуреткина» и снизу, а потому заискивающе, заглядывала ей в глаза. Пунктик про рост у меня появился позже, когда после летних каникул вернулись в выпускной класс орлы-молодцы и девицы-красавицы в большинстве своем годные в сборную региона по волейболу. А нас, малышей-кибальчишей, оказалось немного. Идя между своих высоких подружек на экскурсии по ВДНХ, я услышала радостный вопль одноклассника: «Катькааа, ты как маленький снопик между двух стахановок!». Может быть, ничего плохого он ввиду и не имел, но обиделись все трое и дружно погнались за обидчиком. Стахановки потом успокоились, а я отметинку на самоуважении получила.

Ксения

Я проснулась от скрежета лопаты под окном: хрр-хрр-хрр. Окно было темным и от него тянуло холодом: я всегда оставляю щель, контролируемую жесткой оконной гребенкой. Опять дворники нашего дома-колодца стали чистить тротуар перед музыкальной школой как раз у меня под окнами. Встала, хлопнула створкой, чтобы скрежет прекратился, но окончательно проснулась. Надо бы позвонить и уточнить в диспетчерской, можно ли так издеваться над людьми в половине седьмого утра в субботу. Или просто скинуть на «старателя» пакетик с водой, чтобы неповадно было, как со смехом предлагал сын. Однажды на Охте перед нами с Митькой упала такая бомбочка под радостные детские вопли с балкона. Мы очень испугались, но бегать и искать хулиганов в чужом районе бесполезно. Стояло жаркое лето, а Митька, когда пришел в себя, возмечтал повторить эксперимент. Только моя просьба и строгий запрет на подобные опыты удержали его от дальнейшей попытки. Но шутка «сбросить бомбочку» стала семейной и традиционной. Подумать только, минуло 15 лет, а я до сих пор вспоминаю этот микровзрыв, окативший наши голые ноги мне до колен, а Митьке практически до пупа. Ребенок с тех пор вырос и сейчас находился в честно заработанном отпуске, точнее, сдав очередную сессию, на честно заработанные деньги укатил с друзьями бороздить доской снежные склоны Цахкадзора, благо пускали.

Я скучала без сына, мне не хватало его шуточек, объятий и заверений в любви, его по-щенячьи веселого отношения к окружающему миру, его похвал моему рассольнику и блинчикам, его спокойной поддержки в моменты хандры, которые иногда накрывали меня с головой. Кстати, о рассольнике, некоторым хитростям в приготовлении этого незамысловатого блюда меня научила преподаватель кулинарии Светлана Никитична в период, когда я работала мастером производственного обучения в профтехучилище. Еще не существовало у нас в системе образования модного слова колледж, а уж академии были только военными или «-наук».

На календаре тянулись, а для кого-то громыхали, девяностые. Мой научно-исследовательский институт умирал, шли сокращения, и кто-то подсказал, если я не боюсь подростков, поискать работу в соседнем профтехучилище, вроде там были вакансии. Места преподавателя не было, но толстая краснолицая с хитрыми глазами директриса предложила занять вакантную должность мастера производственного обучения, на выбор: хоть повара, хоть кондитера. Я попыталась вежливо отказаться, так как знакома была с этой специализацией лишь в ранге посетителя столовой или ресторана.

– Ну и что? У меня в мастерах один водопроводчик, один бухгалтер, один военный отставник и четырнадцать специалистов общественного питания. Образование у тебя есть, твоя задача руководить пятнадцатью учениками, распределять по рабочим местам в производственных цехах столовой на практической неделе и быть классным руководителем на теоретической. Не справишься что ли? Пойди поднимись на второй этаж, пообщайся с другими мастерами и завтра можешь выходить, мне три ставки мастеров надо закрыть срочно.

Не стану ударяться в подробности, как после вопроса симпатичной девахи: «Ты хоть шинковать-то умеешь?» меня затошнило от страха, как спросившая взяла надо мной шефство, пожалела, наверное. Как я искала и находила подходы к своим подопечным, как училась профессии по ходу дела, как подружилась с этими кондитерами-водопроводчиками. Как позднее, когда и профтехучилища стали вымирать, мы с парочкой мастеров организовали свою кондитерскую, которая все последующие годы достойно выдерживала конкуренцию и не схлопнулась даже в период ковидных ограничений.

С арендой полуподвала помог завхоз в надежде на долю малую в прибыли, списанное оборудование приобрели совсем дешево. Пока административные структуры перестраивались на новый лад, мы своими руками привели все в порядок и с небольшими затратами «на лапы» запустили кафешку. Когда в связи с пандемией большинство ресторанов вынуждено было закрыться, Наташка предложила организовать доставку булочек и пирожных на заказ по домам, и мы выжили.

Будущая моя подруга, так напугавшая вопросом о шинковке овощей, спасла меня на первом году работы. Именно ей в пару меня определили. Она проводила ежедневные практические занятия на производстве для обеих половин общей группы, а я отвечала за документацию, дисциплину, работу с родителями и художественную самодеятельность. Мы даже первое место умудрились получить, поставив спектакль «Баллада о королевском бутерброде» Маршака. Когда известный всем четырнадцатилетний хулиган Сашка Макаров, изображавший ленивую корову, появился на сцене с авоськой, в которой светился «треугольный» пакет молока и пачка масла, зал взорвался хохотом. А Макаров после армии поступил на актерский факультет.

Обучение было то еще: ребят по графику распределяли по цехам, там они выполняли черновую работу, чистили горы картофеля и лука, формовали биточки, котлеты и сырники, а затем отправлялись к раздаточной линии заводской столовой, где проводили оставшееся время. Так что в дневниках производственного обучения сплошняком шли записи «стоял на раздаче». Я уточняла: «Стоял ногами?», они юмора не понимали, но и не обижались. Столовые в основном были при больших институтах и заводах, нас брали на практику именно из-за бесплатной малоквалифицированной, но с санитарными паспортами, помощи.

Примерно четверть учащихся пришла в ПТУ за трудовым стажем для поступления в институт, обучение засчитывалось как стаж, а диплом с отличием приравнивался к школьной медали. Остальное большинство – для получения обязательного среднего образования и тогда непрестижной, но удобной и относительно чистой профессии, которая к тому же давала возможность не быть голодным. Мало кто из учеников по-настоящему мечтал стать поваром, не Франция ведь, где такую должность надо еще выслужить. В результате на производство приходили теоретически подготовленные, практически неумелые повара и кондитеры и на местах начинали, наконец, осваивать профессию. Тем не менее один из наших выпускников через годы стал известным всей стране ресторатором.

Я ездила на работу на двух автобусах с пересадкой. Мечтать о нынешних информационных табло даже не приходилось, ожидание очередного нужного маршрута могло составить от пяти минут до получаса, а директриса за опоздание снимала стружку, поэтому из дома я выезжала загодя. Холодным зимним утром, похожим на нынешнее, я топталась у столба с табличкой маршрутов, мечтая занять удобное место, чтобы продолжить чтение английского детектива на родном языке автора, книжку вскоре надо было вернуть. Рядом со мной пристукивал ботинками и поглядывал в мою сторону карими глазами невысокий симпатичный майор в защитного цвета шинели с модным кейсом. Глаза, затемненные низким козырьком фуражки, напоминали гречишный мед. Заляпанный автобус наконец подъехал, мы вошли, и я протиснулась в уголок, так как большинство пассажиров ехали до метро и скапливались в районе дверей. За мной пристроился и майор, пытаясь через плечо разобрать, что я читаю.

В молодости я, дочь военного моряка, относилась ко всем людям в форме априори хорошо, а этот представитель советской армии мне даже понравился. Его пристальное внимание было приятно и непривычно, я не была избалована повышенным интересом. Как сейчас помню, мне с трудом удавалось сконцентрироваться на книге, но восемь остановок пролетели, время было упущено, и, подъехав к своей, я стала протискиваться к выходу. Вдруг за моей спиной раздался шепот: «Не уходите». Слова прошелестели тихо, но внятно, голос был бархатистым, я подумала, что ослышалась и машинально спустилась на тротуар. Грязная дверь захлопнулась, за стеклом промелькнуло грустное лицо майора, рука в перчатке изобразила какой-то жест, который я приняла за обещание вернуться, но ждать больше не могла и что есть духу побежала в сторону училища, светофор на перекрестке как раз горел зеленым. Вот и вся любовная история.

Потом я все прикидывала, что бы произошло, если бы я подождала полчасика… «и стояла бы там как дура…». Больше мы не встречались. Я машинально продолжала вглядываться в лица военных на остановке метро, что-то недосказанное точило мня изнутри. Бывает! Через полгода мы познакомились с будущим мужем, родился Митька, еще через тройку лет мы разошлись, а этот дурацкий случай «ни о чем» никак не забывался, постоянно возникал в мыслях: «что было бы если бы». Более того, иногда я даже видела этот автобус во сне, и никак не могла избавиться от наваждения. И подсознательно искала в своем изменчивом мужском окружении глаза цвета темного меда и низкий сексуальный голос. Вот и сегодня, кроме противного скрежета, настроение испортило воспоминание о странном сне, в котором я опять смотрю на уходящий автобус и не понимаю, что я там забыла, а ноги вязнут в серой каше и не могут сделать ни шага.

На трудовую вахту в кондитерскую было еще очень рано даже для такого трудоголика как я. По устоявшейся привычке села за ноут и решила поползать по своим социальным сетям, их было не так уж и много. Мы, люди старшего поколения, еще помним, как тащились с родителями на телеграф или как звонили с домашних коммунальных телефонов в кредит по талону, а мимо шныряли соседские бабушки с растопыренными ушами. И не устаем восхищаться и радоваться прогрессу средств связи.

Многие мои подруги лихо освоили интернет и общаются со всем миром, а я в силу характера гораздо более осторожна с необдуманными контактами и не всегда отвечаю на предложения «дружить». Вот и в этот раз, заметив иконку с новым лицом в скайпе и сообщение – вопрос, не я ли та девушка, что училась в бог знает каком приволжском городке в таком-то году, напряглась и хотела ответить не очень дружелюбно или вообще проигнорировать запрос. Но передумала, сходила к кофеварке, налила чашку американо и решила продолжить общение. Зеленый значок мигал, намекая, что спрашивающий в сети, а набранный мелким шрифтом город в другом полушарии интриговал. Я ответила, что фамилия у меня благоприобретенная пару десятков лет назад, а не девичья, и спросила из вежливости, чем еще могу помочь. В ответ задрожали точечки, показывая, что гость моей страницы в сети и что-то пишет в ответ.

– Вы, действительно, петербурженка? Чем занимаетесь?

– Работаю в кафе, а Вы?

– Я инженер. А что в Питере сейчас рестораны работают, держитесь на плаву?

– Вполне. А Вы думаете, мы тут одичали? Позакрывались, завернулись в простыни и ползем в сторону Смоленского…

– Ну зачем Вы так… Я люблю Питер, правда, давно не был. У меня даже жилье в России имеется, не в столицах, конечно, но не так уж и далеко. Да сейчас уже везде не так далеко, при современных-то скоростях.

– Тоже не хотела Вас обидеть, если так вышло, простите. Желаю Вам всего доброго, не буду отвлекать.

– Погодите, погодите…Я не спешу никуда, у нас уже поздно и работа позволяет. А что, если бы мы могли встретиться и поболтать в видеорежиме? Не зря же я Вас выцепил из сети.

– Поболтать можно, но даже юные дамы в ранние утренние часы не готовы показать свое личико, как пресловутая Гюльчатай, и мне совсем не хочется показываться сейчас на глаза незнакомцу.

– А давайте свяжемся с Вами в удобное Вам время. Для меня неважно, как я буду выглядеть.

Эмодзи с ухмылкой сопровождало текст.

Мы сговорились увидеться и поболтать в ближайший вторник, когда у меня будет выходной.

Странное дело, я не привыкла так спонтанно соглашаться на общение с незнакомым человеком, а тут словно санки с горки в Кавголово, где проходили мои школьные каникулы. Будто ветер засвистел в ушах, и уже «не остановиться и не сменить ноги», как поется в моем любимом марше. С чего бы? И настроение игривое, а не раздраженное. Кто-то скажет, много ли женщине надо, и будет неправ. Женщине надо многое, да и наша неожиданная болтовня может оказаться мыльным пузырем: созвонимся ли, найдем ли общие темы или будем неловко ерзать и торопиться побыстрее закончить разговор. И вообще это скорее всего шутка его величества интернета.

В кафе все было в порядке, без особых проблем, никто из кондитеров не заболел, с заказами справились на ура, торговый зал заполнялся прилично, благо наши цены были не очень высокими, а студенты всегда голодными. Подруга моя, Наташка, та самая, что спрашивала меня, умею ли я шинковать, а потом научившая этому, давно уже сама не стояла у плиты, а командовала обслуживанием посетителей и порядком в зале. Она спросила, почему у меня глуповатое лицо с утра и, когда я ей быстренько рассказала о мессенджере, посмеялась: «Ну слава богу, в сети начала знакомиться! А поближе чела не было? А то новая пандемия придет, вы так и не встретитесь «в реале», как говорит моя дочь».

Пара дней пролетела незаметно, наступил вторник и ровно в полдень по Питеру раздался звонок скайпа, я ответила и передо мной возникло мужское лицо в очках. Седая короткая стрижка, сливающаяся с небольшой лысиной, намекала на солидный возраст моего визави и давала надежду на то, что он возможно не мошенник, не «воровка на доверии», а скорее всего просто чей-то скучающий муж, ищущий приятных развлечений в сети. Ну и что, мне тоже любопытно поболтать с ним, может быть в первый и в последний раз, потом заблокирую.

Мы поздоровались, он поинтересовался, как идут дела в кафе, задал парочку вежливых вопросов. Потом спросил, где я училась и вскользь, как у меня с языками. «Работу что ли хочет предложить», насторожилась я и, видимо, заметно подобралась. А он, внимательно вглядываясь в мое лицо, вдруг спросил, где я жила в девяностые и могла ли бывать в районе улицы Фрунзе.

– Ксения, простите меня, пожалуйста, если я покажусь Вам странным, но Ваше лицо мне кажется знакомым. Видите ли, однажды, будучи слушателем военной академии, я в автобусе на Московском проспекте встретил девушку…

Этого просто не могло быть, потому что не могло быть никогда. Население Земли сколько человек?

– «Ах, боже мой, так это были Вы… и Вы не узнаете меня? Бурмин побледнел и бросился к ее ногам», – пролепетала я.

И, кажется, тоже готова была упасть со стула. Побледнела наверняка, так как меня затошнило и мне потребовалось выпить несколько глотков воды. Воду я пью последние годы побольше, начитавшись полезных советов. У меня всегда стоят прозрачные кувшины и дома, и на рабочем столе, строго указующие на ежедневную необходимую для жизнедеятельности норму.

– О, я тоже люблю повести Белкина! Александр Сергеевич, действительно хэштэг «нашевсе». Так это правда? Это Вы? Я потом годами вспоминал наше несостоявшееся знакомство. Вы ведь что-то по-английски читали? В те годы это было редкостью! Говорят, сейчас вся молодежь в крупных городах худо-бедно с языком, это правда? Молодцы! Прогресс! А мне приходилось туго после переезда, язык был «мертвым».