Узник Лабиринта. Невеста чудовища

Пролог

С дозорной башни подали сигнал.

– Едут!

Едут забирать невесту и ежегодную дань. Пыль клубами из-под копыт, ветер треплет плащи, длинными красными змеями вьются семь хвостов штандарта.

Толпа на городской стене притихла, слышно, как муха жужжит.

Вокруг девушки в платье невесты сама собой образовалась пустота. Словно она и еще семь юношей, стоявших рядом, уже не часть этого народа. Только пустота, звенящая тишина и мысль, крутящаяся в сознании – когда те всадники на подъездной дороге доберутся до городских ворот, ее жизнь закончится. Так же, как и жизни семерых парней в темных одеждах.

Они – цена еще одного года мира для царства. Смертники.

Каждый год властитель Гелсарт забирает дань. Семь юношей в жертву чудовищу. А в этот раз он потребовал у царя еще одного данника – девушку царского рода.

Но вместо царевны чудовищу в невесты отдадут ее, незаконную дочь царя Гесту. Насмешка судьбы. Хотя… Требование соблюдено, и царевны останутся целы, и Гелсарт получит что хотел. Девушку царского рода.

Слишком быстро приближаются всадники. Время словно замерло, мгновения как годы, а перед глазами вся прошлая жизнь.

Геста закрыла глаза.

– Не бойся, мы сможем сбежать, – движение по правую руку, еле слышный шепот.

Тигард, ее молочный брат, один из семи.

Геста не ответила. Дань людьми Гелсарту платили уже много лет. Ни один из данников не вернулся назад, никто не слышал потом о них, и неизвестно, что с ними стало. Стражник оглянулся, призывая к порядку, звякнуло оружие. Слишком громко в тишине.

Слишком быстро… Вот и все. Всадники Гелсарта въехали в городские ворота.

Их сильные кони гарцуют, перебирают копытами. Воины все как на подбор, мощные и рослые, лица закрыты платками, из-под головных уборов видны одни глаза. Страшно. Не смотреть на них, не оглядываться назад, не слышать за спиной сдавленный плач чужих матерей.

Словно со стороны Геста смотрела, как семерых по одному уводит стража. Данников передавали воинам Гелсарта, а те пристально осматривали каждого, убедиться, что жертва без изъяна. И только после этого усаживали позади себя на коней.

Последним увели ее молочного брата Тигарда, следующей будет она. На какой-то миг у Гесты все поплыло перед глазами, ладони взмокли, казалось, она сейчас задохнется. Звуки смешались: звон, топот, плач, гортанная речь…

Командиру отряда подвели лошадь в богатой сбруе. Расшитая попона с цветными кистями. Геста судорожно сглотнула. Для нее.

– Ты помнишь, чему я тебя учил?

Тихий голос наставника Лесарта прозвучал неожиданно и отрезвил, как ушат холодной воды, заставляя встряхнуться и собрать силы. Бой даже еще не начинался, а она уже готова сдаться. Нет, не будет этого. У нее есть цель.

– Да, наставник, – ответила девушка, медленно втягивая воздух.

– Хорошо, – тихо проговорил Лесарт. – Я верю в тебя. А теперь иди, пора.

И едва заметно кивнул, переводя взгляд на возвышение, туда, где под навесом собралась вся царская семья. Ни малейшего желания не было у нее смотреть в ту сторону, но, раз уж она теперь царская дочь, соблюсти этикет придется. Произнести заученные слова, стараясь не смотреть в полные ядовитой радости глаза царицы. Царевны, сводные сестры. Царевич Солгар подался было к ней, но царица не погнушалась опуститься до того, чтобы самолично одернуть брата.

Отец. Бледный, застывший изваянием, на котором только глаза живы.

Поклон всем.

Пора, командир воинов Гелсарта начал проявлять нетерпение. Надо поторопиться. Главное, не думать сейчас ни о чем. У нее есть цель.

Девушка в платье невесты на секунду прикрыла глаза, выпрямилась и сделала первый шаг навстречу судьбе.

Глава 1

Царица задержалась у окна.

Перед малым господским крыльцом дворовая девчонка, ловко управляясь вилами, разбрасывала по двору свежую солому. Правильно, девчонке надо работать, много работать. К тому же, с утра был заморозок, скользко. А вот то, что брат государыни как бы случайно прошелся по двору и теперь, прежде чем подняться на крыльцо, оглянулся на дворовую девку, было совсем неправильно.

Эта поганая девчонка сидела у нее в печенках. Царица выдохнула раздражение и коротко бросила, отходя к столу:

– Приведи.

Слуга, привыкший понимать все без слов, может, и удивился, но виду не подал. Молча поклонился и исчез исполнять приказание. Через несколько минут солому на двору уже разбрасывал молодой конюх, а девушку, одетую в простую одежду из грубого полотна, привели в богато обставленный личный кабинет государыни. Контраст был разительный, ее величество Фелиса поморщилась, скользнув взглядом по выпачканному подолу служанки, и протянула руку к кубку со сладким вином.

Однако. Девчонка смела не опускать глаза, как будто они ровня. Это всегда страшно бесило царицу.

– Геста, – проговорила она, отпивая из кубка. – Посмеешь вертеть хвостом перед моим братом, и я отправлю тебя на мыловарню.

– Госпожа, как я могу? Мы с вашим братом никогда и не встречаемся.

Девушка поклонилась и замерла, глядя перед собой.

– Ты меня поняла, – Фелиса отпила еще глоток. – А теперь иди, воняешь навозом.

***

Геста еще поклонилась и постаралась побыстрее убраться с глаз долой, пока царица не придумала чего похуже. И делать это надо было, не поворачиваясь к госпоже спиной. И за лицом следить, чтоб ненароком не выдать своих мыслей.

Уже оказавшись за дверью, Геста сердито выдохнула, вспоминая молодого царевича Солгара. Спрашивается, кем же ее царское величество считает своего младшего брата, если он способен прельститься вечно грязной тощей замухрышкой, от которой воняет навозом?! Да и как она вообще могла вертеть хвостом перед кем-то, когда ей голову поднять некогда?

Впрочем, она знала, откуда проистекает ненависть царицы. Всегда знала, даже когда была маленькой девочкой. Все очень просто. Геста была незаконной дочерью царя от чужеземной пленницы-рабыни. Еще и унаследовала от матери необычную внешность. Вроде и посмотреть не на что, а на общем фоне слишком заметно,

Вернувшись во двор, девушка тут же схватила вторые вилы и с удвоенной энергией принялась раскидывать солому.

– Чего хотела госпожа? – тихо спросил молодой конюх, ее молочный брат.

– А, – Геста махнула рукой, поправляя сползший на лоб платок. – Сказала, работать надо лучше.

– Ну да, ну да, – закивал парень. – Тут пока тебя не было, приходил наставник Лесарт, велел зайти.

Геста так и не услышала окончание фразы, потому что в этот момент случайно глянула на крыльцо с каменными львами. Там стоял молодой господин Солгар и как-то странно на нее смотрел, затем медленно спустился по ступеням и пошел в сторону конюшни. Геста невольно застыла, глядя вслед. Его глаза…

Сразу на память пришли слова царицы, девушка опомнилась и отвела взгляд.

– Что ты сказал, Ти?

Тот тихо фыркнул, качая головой.

– Наставник Лесарт велел зайти к нему, – повторил вполголоса. Потом оглянулся, не смотрит ли кто, и добавил, отбирая у нее вилы, – Ты иди давай, я тут сам управлюсь.

Геста на секунду замешкалась, вертя головой по сторонам, а потом выпалила скороговоркой:

– Спасибо, Ти! – и умчалась.

И не заметила, как дернулась занавеска в окне личного кабинета царицы.

***

Второй раз за утро одна и та же раздражающая картина. С точки зрения царицы, это было слишком. Государыня Фелиса перевела взгляд на стольника из своей личной свиты, который на деле являл собой нечто среднее между доверенным лицом, личным секретарем и наемным убийцей, и прищурилась:

– Винго.

Стольник царицы знал, когда у ее величества такое выражение, значит, у нее что-то на уме. Так и есть.

– Проследить.

– Да, ваше величество. Вы хотите, чтобы я проследил лично?

– Я хочу, чтобы это было сделано хорошо. И мне не нужны сюрпризы.

– Я понял, моя, госпожа. Прикажете исполнять?

– Да, иди, – кивнула царица. – И, Винго. Этот конюх. Надо проследить, чтобы на него обязательно выпал жребий в этом году.

По лицу стольника промелькнуло нечитаемое выражение, он поклонился и пошел к выходу, но когда он был уже в дверях, царица его остановила.

– Как только вернется с охоты мой брат, доложить.

Царица осталась одна. Откинулась в кресле, сжимая пальцами подлокотники кресла, и опустила веки, глядя сквозь ресницы на свет. Проследить – это хорошо. Но этого мало. Нужно что-то делать с девчонкой. Фелисе совсем не нравилось, как младший брат смотрел на эту тварь, совсем как…

Пальцы резко сжались, а потом она с силой хлопнула ладонями по подлокотникам. Не будет этого, она не допустит! Царица позвонила в колокольчик, прибежал слуга.

– Где муж мой, государь Мелиар?

– У себя, моя госпожа, – человек склонился в поклоне.

– Передай, что я жду его.

Слуга ушел, а царица поднялась из кресла и пошла к зеркалу, оглядывая себя, пощипала щеки и покусала губы, чтобы казались ярче и пухлее. Разговор предстоял непростой, надо привлекательно выглядеть.

Ждать долго не пришлось, не прошло и четверти часа, как дверь кабинета открылась, пропуская внутрь мужчину. Фелиса вздохнула, невольно поддаваясь его грубоватому мужскому очарованию.

– Дорогая, ты меня звала? – спросил с порога, подошел, коснулся ее щеки большим пальцем.

Царь был немолод, но по-своему красив. Знал, как на нее действует, и нередко этим пользовался. Однако и у царицы было чем на него надавить. Основательно надавить, пригнуть просто. Но увы, не в этом вопросе. Потому она улыбнулась начала издалека:

– Я сегодня вызывала к себе Гесту.

И бросила на него взгляд из-под бровей. Но если Фелиса хотела дождаться реакции, то ждала она зря. Лицо мужа сделалось непроницаемым, он просто молча ждал, что она скажет дальше. Поняв, что тянуть паузу бессмысленно, царица проговорила:

– Девочка выросла. Я хочу выдать ее замуж.

Все то же нечитаемое выражение, только огоньки зажглись где-то в глубине глаз. И ни слова в ответ. Фелиса выдохнула, игра оказалась даже сложнее, чем она ожидала. Что ж пора открывать карты.

– Я думаю отдать замуж за плотника Бекета.

– Нет, – коротко отрезал царь.

– Но… – только Фелиса открыла рот, не в силах скрыть досаду, как он склонился близко к ее лицу и проговорил, глядя прямо в глаза:

– Замужеством Гесты я займусь сам, когда сочту нужным. А ты не забивай этим свою хорошенькую головку. Лучше давай подумаем над тем, как бы нам зачать сына. М?

И ушел.

Черт бы его побрал! Он всегда сводил все к этому! Уже потом, оставшись одна царица зло уставилась в пустоту. Ей хорошо были понятны его тайные планы – любым путем сделать так, что трон перешел его потомкам.

Мелиар, женившись на царице Фелисе, носил титул царя, как муж, а фактическая власть принадлежала ей. И за все почти двадцать лет брака у них так и не получилось совместных детей. У Фелисы от первого брака было две дочери, поэтому ее младший брат, царевич Солгар, в настоящий момент и являлся наследником.

Наверняка Мелиар уже все просчитал, и если она не родит ему сына, что уже весьма маловероятно, он постарается подсунуть Солгару свою дочь. Этого Фелиса боялась больше всего. А Солгар уже начал на нее заглядываться! Этого никак нельзя было допустить.

Царица задумалась, выход должен быть. Должен…

– Государыня, позволите?

Она очнулась, махнула рукой, подзывая стольника Винго. Тот поклонился и вошел, притворив за собой дверь.

– Ну? – нетерпеливо спросила Фелиса.

Тот вскинул руки и начал:

– Моя госпожа, они не встречались.

Немного отлегло от сердца, но вид у Винго был такой, как будто он еще не все сказал.

– Говори, не тяни.

– Девушка опять бегала к Лесарту. Он занимается с ней, учит магии и еще… – доверенный царицы выдержал многозначительную паузу и шепнул. – Он сказал, быть ей владычицей.

Ее подозрения относительно планов мужа были верны. Царица застыла, глядя на своего доверенного и все больше проникаясь желанием уничтожить ненавистную девчонку.

***

В это время Геста уже возвращалась из кельи наставника, надо было бежать скорее, пока ее не хватились, а из головы все не шли его диковинные слова.

Занятия магией Лесарт отложил. Сказал, что ему понадобится от нее полная концентрация, а сейчас мозги не тем заняты. Прошелся и по той больной теме, что она, де, глазеет на брата государыни. Гесте почему стало стыдно и горько, она покраснела, вспоминая обидные слова царицы.

– Наставник, и вы туда же! Ну что может быть общего между наследником и мной? Я – рабыня.

Чуть слезы не брызнули от несправедливости обвинений и осознания собственной беспомощности.

– Ты дочь царя. Геста, – раздельно и тихо произнес наставник.

Как громом отозвалось в ушах это запретное, о чем она не хотела думать. Она невольно взглянула в сторону открытой двери кельи наставника, и ей вдруг померещилась тень. Геста моргнула, тень исчезла, но неприятный осадок остался. Девушка вздрогнула, отгоняя липкое ощущение чужого глаза, приложила руки к груди и тихо усмехнулась:

– Я дочь чужеземной пленницы, рожденная в рабстве. Боюсь, если до государыни Фелисы дойдет нечто подобное, она точно исполнит свое обещание отправить меня на мыловарню. И неизвестно еще, в каком качестве.

Наставник смерил худенькую фигурку Гесты оценивающим взглядом и весело цыкнул:

– Неважное из тебя мыло выйдет, девочка. Совсем никакого жира.

– Дегтярное, – отшутилась она, намекая на золотисто-смуглую кожу, доставшуюся ей от чужеземки матери. А в глазах мелькнула тоска и затаенный страх, что однажды госпоже надоест, и она таки сживет ее со света.

Наставник, внимательно наблюдавший за девушкой, поднял указательный палец и сказал:

– Страх – это оружие. Великое и сильное.

И Геста застыла, вслушиваясь в его слова. Поражалась тому, как наставник выбирал нужный момент, чтобы начать урок. Как выводил ученика на эмоции, чтобы сказанное запало в душу и укоренилось там.

– Научись владеть этим оружием и будешь владеть миром.

– Миром? – недоверчиво хмыкнула Геста.

– Овладев своим страхом, ты сможешь владеть собой в любой ситуации. Овладев страхом других, станешь владычицей.

Владычицей… сомнением отдалось в ушах непривычное слово. Лесарт смотрел ей прямо в глаза, и Гесте даже показалось, что зрачки учителя светились, будто прожигали эту информацию в ее душе. С минуту девушка молчала, потом сглотнула и, отводя взгляд, пробормотала:

– В любом случае, мне это не грозит.

Наставник странно взглянул на нее и произнес:

– Никто не знает, что сулит ему завтрашний день. Выбор, единственное, что всегда остается за нами. А теперь беги, не то молодой господин вернется с охоты, а тебя не будет на конюшне…

И беззвучно расхохотался, гладя, как глаза девчонки загораются возмущением.

– Шучу. Беги, придешь вечером. И чтобы голова не была забита ерундой, как сейчас.

***

Девушка убежала. А наставник еще какое-то время сидел. прикрыв глаза, погруженный во внутренние ощущения.

Сегодня их разговор подслушали.

Глава 2

Чужеземец Лесарт появился в городе Белоре одновременно с Мелиаром.

Маг, обладавший обширными знаниями, целитель, мастер меча и единоборств, да и вообще, очень много чего мастер. Он так и не стал придворным, но остался при дворе наставником. И обучал всех: воинов, юношей, девушек, детей. Но учеников себе выбирал только по своему желанию. Может, кого-то и бесил этот сухощавый седой мужчина, выглядевший всегда в одной поре, но ценность его для царства была настолько велика, что Лесарту прощались любые странности.

С царем Лесарта связывала странная дружба, похожая скорее на взаимное отрицание. Непонятно, кто из них чем был кому должен, однако держались они друг друга уже больше тридцати лет. И, разумеется, Лесарт, как маг, сопровождал царя во всех походах. Кому, как не ему, было знать историю появления на свет Гесты.

А родилась она от чужеземной пленницы Ивы. Кто их помнил, кто их считал после боя? Таких, как Ива, были сотни. Но пленница, доставшаяся царю среди прочей добычи, оказалась девственницей, к тому же выглядела необычно на фоне привычных ему белотелых женщин.

Смуглая, с золотистой кожей, с густой копной отливающих темным золотом каштановых волос. Слишком тонкая телом, глаза какие-то странные, зеленовато-голубые, яркие, пронзительные. Те, кто видел Иву, говорили, издали казалось, что глаза у нее вообще без белка. Возможно, необычная внешность и решила ее судьбу. Вместо того чтобы насытившись, выбросить и забыть, царь забрал пленницу собой.

Да только лучше б выбросил. Царица сразу заприметила новую рабыню, которую Мелиар притащил с собой в обозе, и взяла ее в оборот, ясно дав понять мужу-консорту, что выбирать ему придется между рабыней и престолом. Мелиар сделал правильный выбор.

 Зачем рисковать положением ради рабыни, пусть и желанной, и необычной? Никакая рабыня не стоит царства. В конце концов, это всего лишь женщина, а женщин на свете много.

Для царя нашлись дела поважнее. Обогащение, набеги, мелкие войны с соседями. Постоянные дипломатические экивоки на цыпочках с грозным соседом Гелсартом, которому они платили ежегодную дань людьми. Мелиар был тогда молод, а в молодости честолюбивые амбиции перекрывают все.

Так новая рабыня попала на конюшню. Кем бы она ни была до того, как попасть в рабство, Ива быстро привыкла. Жизнь на конюшне была нелегкой, но вполне сносной. Там можно было чувствовать себя в относительной безопасности. Все знали, кому она негласно принадлежит, и несчастной никто не домогался.

И все бы ничего, если бы не выяснилось, что Ива беременна.

Ей долго удавалось прятаться от глаз царицы, однако в один прекрасный день правда выплыла наружу. Фелиса заметила ее, а та была уже на сносях. Сложить два и два не составило труда. И так уж вышло, что рабыню Иву затоптали случайно вырвавшиеся из стойла кони. Несчастная умерла, но успела-таки родить дочь.

Мелиар в тот момент как раз отсутствовал, небольшой набег на северных соседей. Когда царь вернулся с добычей, новость до него довела царица сама. Рассказала ему печальную историю, глядя прямо в глаза и ожидая реакции.

Он и в этот раз сделал правильный выбор. И новорожденную Гесту с безмолвного согласия царя взяла себе жена старшего конюха. Фелиса хотела расправиться и с ребенком, однако, узнав, что рабыня родила девочку, оставила ее в покое.

Но только на время.

Девочка подросла, стала похожа на мать, те же необычные глаза, тонкое стройное тело. И так уж вышло, что царю Мелиару, имевшему за свою жизнь очень многих женщин, Бог не дал других детей, кроме нее.

Одного этого было уже достаточно, чтобы царица снова взглянула на Гесту внимательным оком.

***

Молодой господин действительно вернулся с охоты. Можно подумать, Лесарт заранее знал, что так будет. Но изумляться и додумывать Гесте не пришлось, потому что именно она и оказалась в тот момент у ворот конюшни, а только что подскакавший царевич спешился и бросил ей поводья.

Да сразу не ушел, как делал обычно. Несколько секунд смотрел ей вслед, пока она уводила его белогривого красавца. А потом крикнул:

– Эй, его надо хорошенько обтереть!

Поняв, что он обращается к ней, Геста застыла, не смея шелохнуться. Потом все же обернулась, понимая, что стоять спиной, когда с тобой разговаривает будущий царь, нельзя. Поклонилась и, не поднимая глаз, выдавила:

– Да, господин, все будет исполнено.

Она хотела поскорее увести коня и скрыться в спасительной полутьме конюшни, тем более что ко входу уже спешил старший конюх, но молодой господин решил иначе. Немного потоптавшись на месте, он вдруг заявил:

– Подожди, я сам должен видеть, как ты это сделаешь! – и вошел в проход за Гестой следом.

 Конюх застыл, провожая царевича недоуменным взглядом, а Гесте ничего другого не оставалось.

– Как будет угодно господину. – сказала она и взмолилась про себя, чтобы это не дошло до ушей царицы.

Молодой царевич нагнал ее и пошел рядом. Близко, если руку протянуть, можно его коснуться. Геста старалась не смотреть в его сторону, она и сама не понимала, почему холодное томление разливается где-то в груди, когда он вот так, совсем близко.

Стараясь не показывать волнения, расседлала и завела белогривого красавца в стойло. И только хотела начать его обтирать и чистить, как Солгар внезапно шагнул внутрь.

– Подожди, Геста.

– Что?.. – девушка чуть не выронила пучок травы и скребницу.

Он подошел ближе и спросил негромко:

– Тебя ведь зовут Геста?

Это было совсем уж неожиданно. Геста глядела на молодого мужчину осознавая, что он не должен был подходить. Не должен стоять так близко и так на нее смотреть. Потому что это неправильно!

Неправильно! Заколотилось сердце, странное холодное томление опять начало разливаться под кожей, а воздух почему-то сгустился и стал плотным, застревая в легких. Девушка кивнула и отступила к перегородке.

– Геста, – тихо повторил он, подходя еще ближе, и протянул руку.

В этот момент из прохода резко прозвучал голос стольника царицы Винго:

– Господин Солгар, ваше высочество, вас ждет к себе государыня!

– Иду, – ответил Солгар и сразу вышел.

А Геста от волнения как стояла, так и сползла по стенке на пол. Сегодняшнего царица ей точно не простит. Навернулись слезы.

За что ей такое, Господи… Чем она хуже остальных людей, почему ее нельзя оставить в покое, дать просто жить? Тихо и незаметно. Никому не мешать.

Геста тоненько всхлипнула, закрывая рот тыльной стороной ладони. По шеке сползла слезинка. Белогривый конь царевича ткнулся ей в руку бархатными губами и фыркнул, напоминая о себе.

– Геста, девочка, что случилось? – в стойло заглянул обеспокоенный старший конюх. – Почему ты плачешь?

– Ничего, папа Ким, все нормально, – Геста подскочила, понимая, что надо прекращать жалеть себя. – Вот, палец занозила. Больно.

– Давай тогда я займусь белогривым, а ты сходи к целителю.

– Ничего, так пройдет, – пробормотала и взялась протирать пучком травы шелковистую конскую шкуру.

– Геста?

По взгляду старого конюха, ее приемного отца при живом, было понятно, что он ей не поверил.

– Ладно, – проговорил конюх. – Пришлю к тебе Тигарда.

И ушел.

Она уткнулась в бок коню и затихла. Постояла так, дождалась, пока немного схлынут горечь и страх, и принялась за работу. Когда через несколько минут подоспел Ти, она уже была более или менее в порядке.

– Эй!

Тигард быстро влетел в стойло. Белогривый дернулся, переступая копытами, заржал и покосился на него.

– Тихо ты, – шикнул на него парень, отобрал у Гесты сребок и молча на нее уставился.

– Плохи мои дела, Ти, – она уселась на солому в углу и вертела палочку в руках. – Надо уходить отсюда. Не дадут они мне жизни.

Парень с минуту энергично тер лоснящийся конский бок, потом выдал:

– Мы уйдем вместе. Сбежим.

Геста вскинула голову.

– Но Ти… – Кольнуло сердце, ей стало страшно, не за себя, за него.

– Вот что, – продолжал он, понизив голос. – Откладывать нечего. Сбежим сегодня же ночью. Я соберу кой-чего в дорогу, незаметно снесу и спрячу поближе к городским воротам. А ты, как закончишь, иди к наставнику. Он поможет.

Сбежать, вырваться на свободу… Несбыточно, слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– А рабочие руки везде нужны, не пропадем! – хмыкнул Тигард, хлопая коня по золотистому крупу.

Словно в ответ на его слова темно-игреневый* конь царевича фыркнул, тряхнув лобастой головой,

– Вот видишь, даже белогрив согласен.

Она улыбнулась, глядя на них, на душе потеплело, отпустило чувство безысходности и одиночества.

– Спасибо тебе, Ти. Давай, я сама почищу этого красавца. Иди. Со мной все будет в порядке.

Тигард ушел. Оставшись одна, девушка подумала, что помощь брата будет кстати, но бежать ей надо одной, не хотелось, чтобы кто-то пострадал из-за нее. От ощущения, что выход из тупика, в котором она застряла с самого детства, близко, Гесту захлестнуло самыми разными предчувствиями.

Примечание

Игреневая масть* – рыжая или бурая с белыми или дымчатыми (с примесью серых волос) гривой и хвостом.

Глава 3

Три дня назад, незадолго до того, как забирать с Белора дань, к грозному властителю Гелсарту пожаловал гость.

Это был третий раз.

А первый был много лет назад, тогда у Гелсарта родился более чем странный сын. Младенец был покрыт чешуей. Когда его показали отцу, тот приказал умертвить жену, посчитав, что та переспала со змеем. Только что родившую женщину немедленно четвертовали, а части тела тут же бросили в огромную жаровню.

Ребенка он хотел уничтожить вместе с матерью. Однако, когда Гелсарт уже собирался бросить уродца в огонь, его остановил странствующий жрец, явившийся к нему объявить предсказание Салимского Оракула. Жрец сказал, что чешуйчатый уродец его сын, а родилось дитя таким из-за проклятия.

Гелсарта прокляла простая женщина. Мать, у которой убили дитя его воины. Первой мыслью грозного властелина было расправиться с мерзавкой, но жрец, посланный Оракулом, сказал, что женщина мертва, а предсмертное проклятие снять невозможно. А еще жрец объявил, вытянув к нему руку:

– У тебя больше не будет детей. В наказание за…

Кто и за что его наказал, Гелсарт не желал знать, поэтому снес жрецу голову. Никто не смеет его судить! Однако меч разрубил только воздух, жрец исчез, как будто его и не бывало. А с ребенком прямо на глазах произошли странные изменения, чешуя, покрывавшая его тело, втянулась и исчезла, вместо нее появилась обычная розовая младенческая кожа.

Безбожник по натуре, Гелсарт сам был магом и практиковал жестокие и грязные запрещенные ритуалы, однако магия произошедшего была ему непонятна и неподвластна. И в тот момент вызвала суеверный ужас. Гелсарт принял сына и дал ему имя Зэйн.

И, раз уж других детей не будет, стал воспитывать из него будущего правителя по своему образу и подобию. Мальчик и рос маленьким чудовищем, радуя своими выходками жестокого отца. Однако Гелсарт плохо представлял, кого породил. В одиннадцать лет, когда ему привели первую наложницу, Зэйн впервые обратился огромным ящером и разнес половину дворца.

Тогда к властителю второй раз приходил посланник от Салимского Оракула. Тот самый странствующий жрец. Посланный сказал, что мальчик не останется таким навсегда, но Гелсарт должен выстроить для сына специальный дворец, и держать там порожденное им чудовище, пока…

Больше он ничего не успел разобрать, Гелсарту надоело слушать этот бред, и он снова попытался уничтожить назойливого жреца. Но опять безуспешно, тот исчез.

Однако жрец не солгал, мальчик вскоре вернул себе человеческий облик. Казалось, теперь можно было спокойно выдохнуть и жить как прежде, но Зэйн обращался снова. Каждый раз, когда ему приводили наложниц. Гелсарт понял, дольше ждать нельзя, выстроил огромный подземный дворец и заточил в него сына.

Тем временем кошмарная слава о чудовище распространилась по окрестным царствам, наводя на всех ужас. И в этом была определенная польза – с тех пор Гелсарту даже не приходилось ни с кем воевать. Ради того, чтобы сохранить свои царства, правители готовы были платить любую дань.

А Зэйн вырос и превратился в мужчину. Красивого, циничного, избалованного вседозволенностью и озлобленного вечным заточением. Но теперь, став опытным, он оборачивался по желанию и научился играть со своей добычей. В этом и состояло его удовольствие.

 И вот, по прошествии многих лет посланник Салимского Оракула посетил властителя Гелсарта снова.

***

Наверху открылась дверь из чистейшего заговоренного серебра. Шлейф магии. Отец. Зэйн поднял голову, на красивом лице обозначилась предвкушающая улыбка. Он любил эти посещения, отец приносил с собой новости и соленые шуточки. Остроумные рассказы Гелсарта понемногу обо всем позволяли Зэйну, даже находясь в заточении, знать, что творится за пределами его тюрьмы.

Однако в этот раз отец выглядел странно взволнованным. Зэйн выгнул бровь.

– Что-то случилось? – скептически спросил он, оглядывая отца.

– Случилось, – кивнул тот.

И умолк. Пауза затянулась. Зэйн не вытерпел первым.

– Ну, говори то, за чем пришел.

Гелсарт взглянул на сына исподлобья, набрал полную грудь воздуха и наконец выдал:

– У меня был Оракул.

– Да? И что теперь? – Зэйн с явной скукой разглядывал ногти.

– Он сказал, чтобы я привел тебе невесту. Это будет девушка царского рода…

Красивый темноволосый мужчина зашелся хохотом.

– А чем девушка царского рода лучше тех, что ты присылаешь мне раз в неделю? У нее что, устроено поперек?

– Ты не понимаешь! – оборвал его Гелсарт. – Оракул сказал, она принесет потомство.

– Какое потомство?! Очнись! – разозлился Зэйн.

– Оракул не лжет. Мне нужно это потомство.

– Вот, значит как, – протянул Зэйн, осознавая, что его хотят использовать как производителя.

Его!?

Это было унизительно, и это злило, вызывая глубинный протест. Однако отец имел над ним родовую власть, усиленную магией крови.

– Она не выживет, так же, как и остальные, – отрывисто бросил он.

– А ты постарайся, чтобы выжила, – упрямо повторил Гелсарт, с жестокой усмешкой глядя сыну в глаза. – Просто переспи с ней разок, и все. Потом я заберу ее, а ты снова получишь свои игрушки. Столько, сколько захочешь.

Зэйн ничего не ответил, только челюсти гоняли желваки.

– Я уже отправил гонцов. Через месяц она будет здесь.

Высказав, что считал нужным, Гелсарт ушел.

Вслед ему смотрело чудовище.

Глава 4

Геста закончила чистить и обихаживать жеребца, а все не уходила. Вроде и надо, пока ее царица не хватилась, а ноги не идут. Застыла, глядя невидящим взглядом в пространство. А в голове тоненькой трелью звенела тревога.

Белогривый фыркнул, слегка подтолкнув ее головой, подлез носом под руку. Словно хотел попрощаться. Такое ощущение, будто неведомое что-то вытягивает из нее душу. Погладила золотистую морду, прижалась губами, шепнула:

– Прощай.

И только собралась выходить, как из прохода в стойло бегом влетел запыхавшийся Тигард.

– Там! Всадники Гелсарта на дороге!

– Что?.. – опешила Геста, потрясенно на него глядя.

Потом спохватилась:

– Как?! Дань же через месяц забирать будут!

– Не знаю, – мотнул головой молочный брат. – Айда на стену, все сейчас там!

Тысяча разных мыслей пронеслась в голове у девушки, сердце сжалось от странного предчувствия. А еще ей пришло в голову, что, может быть, в общей суматохе удастся незамеченно проскользнуть за ворота. Правда, у нее ничего с собой, но это было уже не важно.

– Пошли! – она сама схватила Тигарда за руку и потащила в проход.

Пока добежали по улицам города к стене, там уже успело собраться чуть не полгорода. Все молча смотрели на подъездную дорогу. А отряд проскакал мимо дубов и вышел на прямую. Когда всадники приблизились, стало понятно, что их меньше обычного. Значит, гонцы.

Оставалось только гадать, что за вести несут эти гонцы. Люди столпились на стене, глядя, как десятка воинов Гелсарта подъезжает к городским воротам. Красный, будто кровавый штандарт с семью хвостами внушал какой-то суеверный ужас. Но это был шанс.

– Ти!.. – Геста перевела на брата взгляд.

Парень понял без слов.

– Жди меня здесь. Поняла? Я сейчас вернусь, – зашептал он озираясь. – Спрячешься где-нибудь в укромном уголке. Я найду тебя. Поняла?!

Девушки кивнула, глядя в его сумасшедшие глаза, и судорожно сглотнула. Горло свело, слова не вымолвить. А потом смотрела, как он исчезает в толпе.

Спрятаться… Спрятаться. Надо спрятаться!

Но ей вдруг мучительно захотелось вернуться и взять с собой единственное, что осталось от матери – плетеный кожаный браслет. Старый, потертый, с бирюзовыми бусинками и странными рунами. Она хранила его в маленьком тайничке в конюшне. Геста подумала, если бегом, она успеет. В конце концов, Ти все равно будет ее искать, а на это уйдет какое-то время. Он, конечно, рассердится, но ничего, посердится и перестанет.

Пулей влетела в конюшню, по счастью, не попалась на глаза никому, метнулась к своему тайнику, вытащила драгоценный браслет и обратно. Уже на полпути услышала за спиной грохот копыт, шарахнулась к стене, прижалась, стараясь распластаться. Мимо во весь опор проскакали всадники Гелсарта.

Секунду Геста стояла, глядя им вслед. У нее чуть сердце не выскочило от волнения. А потом, не тратя времени даром, побежала к стене. Когда она добралась, ворота уже закрывали. Но вокруг все еще толпились люди. Геста оглянулась по сторонам и стала искать глазами укромный уголок, чтобы там дождаться Тигарда.

И в этот момент ее неожиданно окликнул стольник царицы Винго:

– Геста! Где ты шляешься?! Иди со мной, ты нужна царице!

У нее упало сердце. Подпрыгнуло к горлу и упало снова. Особенно когда краем глаза заметила мелькнувшего в толпе Ти.

– Да… Я здесь… э…эт-т-то… – сипло выдавила она.

– Пошли! – приказал Винго и потащил ее за собой.

***

Пришли. Второй раз за сегодня Геста оказалась во дворце.

Пока тащилась чуть не вприпрыжку за поспешно двигавшимся сквозь толпу стольником царицы, чего только не передумала. А сколько страху натерпелась, ибо главный страх – неизвестность. А как оказались перед дверью большого зала, как будто разом успокоилась. В душе наступила пустота. Пусть что хотят с ней делают, главное, чтобы не узнали про Ти, он-то ни в чем не виноват.

Странно показалось, что Винго не втолкнул ее, как он обычно это делал, а посторонившись указал рукой на дверь, предлагая войти. У Гесты похолодело в груди, захотелось позорно сбежать. Однако выбора нет, ей все равно придется через это пройти. Вдохнула поглубже, стараясь не смотреть на стражников, отрешенно замерших у входа, и вошла в зал.

Высокие двери закрылись, отрезая путь к бегству. Все, теперь деваться некуда. Геста поклонилась и замерла в ожидании, пряча дрожащие руки в складках платья, и уставилась на царицу, восседавшую на возвышении. Выглядела государыня Фелиса задумчиво и сумрачно, и на Гесту взглянула с таким нечитаемым выражением, что девушке снова пришел на ум утренний разговор.

Ну вот, теперь ей точно несдобровать, подумала Геста, и даже мыловарня уже казалась не таким страшным местом, но тут она заметила в огромном пустом зале еще одного человека и вздрогнула от неожиданности. У окна спиной к ним стоял царь, ее отец. Девушка так с открытым ртом и застыла.

– Геста, – раздался голос царицы, в котором угадывалась странная смесь досады и затаенного торжества.

Мгновенное отрезвление.

– Да, госпожа, – ответила Геста, стараясь смотреть прямо перед собой.

Неожиданно на лице государыни обозначилась улыбка.

– Мы решили, – она оглянулась на спину царя, стоявшего у окна. – Взять тебя во дворец и воспитывать вместе с нашими дочерями.

У Гесты был шок, упади сейчас на нее большой парадный светильник, не вызвало бы такого удивления. После того, что случилось сегодня?! Геста просто онемела. Чего угодно ждала, только не этого. Слова застряли в горле, а взгляд метнулся к мужчине у окна. К отцу. Тот не шелохнулся, словно не слышал, все так же стоял, сцепив руки за спиной. А царица сухо продолжала:

– С этой минуты ты переходишь жить во дворец. Комнату и одежду тебе подготовят, но сначала ты приведешь себя в порядок и отмоешься. А с завтрашнего дня начнется усиленное обучение этикету, танцам и всему, что должна знать царская дочь.

– Простите, государыня, – не выдержала ошарашенная Геста. – Но зачем все это?!

И обвела глазами зал, не в силах сформулировать свою мысль. Как ни странно, такая вопиющая дерзость не рассердила государыню Фелису, наоборот. Она бросила быстрый взгляд на мужа и многозначительно усмехнулась:

– Как зачем? В тебе ведь течет царская кровь, значит, ты девушка царского рода. И можешь радоваться, тебя просватали.

До этого мгновения Геста думала, что больше ее удивить невозможно.

А теперь она снова застыла, потрясенно осмысливая услышанное. Замуж? Она вообще замуж не собиралась, ни о чем таком и не думала. И вдруг ее отдают как вещь, отдают кому-то? Какому-то неведомому мужчине?

Сердце сжалось от нехорошего предчувствия. Слова царицы как будто отскакивали от сознания, не желая укладываться в голове, а в душу сквозь недоумение медленно, но верно просачивался настоящий страх.

– Как… просватали? – с трудом выговорила она. – Могу я узнать за кого?

И запнулась, глядя на отца в надежде, что тот сейчас обернется, скажет, что это такая шутка, и велит ей идти на конюшню. Но ничего подобного не происходило, а действительность неумолимо наваливалась, давила каменной плитой.

– Конечно, – ответила царица, склоняя голову к плечу. – За сына властителя Гелсарта. Скоро его посланные приедут за данью, они заберут тебя с собой и доставят к жениху.

Третий удар был посильнее двух предыдущих. Но он как бы поставил точку, добавил то недостающее звено, сделавшее картину целой. Ее отдадут чудовищу.

Так вот зачем приезжали Гелсартовы послы.

У Гесты мелькнула мысль, что она оказалась права, и мыловарня далеко не худшее из того, что могло случиться в ее жизни. Это неожиданно отрезвило и успокоило, придало силы. Когда некуда отступать, остается только принять свою судьбу.

Девушка задумалась на пару секунд. Было в словах царицы нечто, казавшееся ей совершенно бессмысленным. К чему эта суета, зачем селить ее во дворец, и чему такому можно научить за оставшийся месяц? Да и кому оно нужно? Чудовищу? Гесте вдруг стало смешно от этих мыслей.

Она выпрямилась, подняв голову, и проговорила:

– Государыня, благодарю за вашу щедрость и доброе ко мне отношение, но мне бы хотелось последний месяц провести со своей семьей.

 Спина человека, стоявшего у окна странно напряглась, а царица просто взорвалась криком:

– Нет! И это не обсуждается!

А потом, спокойно разгладив складки на платье, добавила:

– Чтобы ты смогла сбежать со своим конюхом?

Геста вскинула голову, понимая, что царица каким-то образом узнала о неудавшемся побеге. Стало страшно за Ти, что теперь с ним сделают?

– Мы дали слово и должны предоставить для его сына властителя Гелсарта девственную невесту. – продолжала царица. – Это огромная честь для тебя!

Хотелось выкрикнуть в холеное лицо Фелисы, если это честь, отдала бы Гелсарту одну из своих дочерей! Но Геста понимала, кричать и пререкаться с царицей бессмысленно. Все решено, все довольны. Она кивнула, принимая неизбежное. Раз уж будущее предрешено, бояться теперь нечего.

Спросила только:

– Я могу продолжать занятия с наставником?

Говорят, в последней просьбе не отказывают. Фелиса смягчилась и материнским тоном проговорила:

– Можешь.

***

Девчонку увела прислуга. Отмывать и отскребать, чтобы та не пахла конюшней. Фелиса осталась в большом зале с мужем одна. Прошло уже десять минут, а он все так же безмолвно стоял спиной у окна, наконец царица не выдержала, заговорила первой.

– В конце концов, это действительно великая честь нее, – начала она. – Геста войдет в семью самого могущественного из царей. И…

Мелиар резко обернулся и, тяжело ступая, вышел из зала.

Фелиса даже испугалась, в глазах мужа не было ничего человеческого.

Глава 5

К вечеру весть о том, что чудовище, которому каждый год платили дань смертниками, обзаведется невестой, облетела весь Белор. Народ, конечно, всегда знал, чья она дочь, но чтобы вот так, враз признать ее царевной…

Нет, никто не смел осуждать государя Мелиара, но все замерли в каком-то суеверном ужасе, очень уж символично все это было. И по городу поползло странное слово: жертва.

Гесте об этом, разумеется, ничего не было известно, ее жизнь круто изменилась. Теперь весь неполный месяц, оставшийся до приезда сборщиков дани, ей предстояло провести во дворце, что само по себе было тяжело, потому что здесь ее, мягко говоря, не любили. К тому же она вся извелась, изнывая от неизвестности, ведь царица вряд ли оставила бы Тигарда безнаказанным. Единственная радость, вечером должен был прийти наставник Лесарт.

К назначенному часу Гесту, вымытую до скрипа и одетую в длинное платье из зеленого шелка, привели в малый покой для посещений. Она сидела, боясь шелохнуться, подавленная всем: переживаниями, этим непривычным платьем, атмосферой, страхом зацепить что-то и испортить. И еще больше добавляли тоски те узкие туфли, что ей выдали вместо ее растоптанных чувяков.

Но как только дверь отворилась и в проеме показался Лесарт, девушку будто подкинуло с места:

– Наставник! – и кинулась к нему на шею.

Он немного опешил, неловко расставив руки, словно боялся ее коснуться и отшутился:

– Чем это я заслужил, чтобы меня обнимала царская дочь?

– Тем, что вы есть, – шепнула Геста ему в плечо.

– Ну-ну, будет… Ты посмотри лучше, кого я тебе привел, – проговорил он.

Она отстранилась в недоумении. А в следующий миг у нее чуть не выскочило сердце от нежданной радости. За спиной наставника стояли старший конюх Ким с женой Селлой, ее приемные родители. И глаза у них такие взволнованные. Тревога за нее и нерешительное желание заговорить, и страх сделать что-то не так, все-таки она теперь царская дочь. Геста еле сдержалась, чтобы не разрыдаться и кинулась обнимать обоих.

– Мама, папа! А как там Ти? С ним все в порядке?

– Что с ним сделается, – Селла махнула рукой, а потом всхлипнула, закрыв рот ладонью, по щекам потекли слезы. – Не уберегла я тебя, девочка моя…

– Ну что ты, мама! Со мной все хорошо.

И вдруг поняла, что приемные родители испуганно застыли, глядя куда-то ей за спину. Геста медленно повернулась, в дверях стоял царь и смотрел на них тяжелым взглядом. Будто морозом среди майского дня повеяло, и сразу все хорошее настроение слетело, как лепестки с цветущих вишен. Геста склонилась перед царем, конюх с женой стали молча кланяться и быстро-быстро вышли. Остался одни Лесарт, так и не склонивший перед царем голову. Царь смерил их нечитаемым взглядом и ушел.

С минуту царило мрачное молчание. Потом наставник начал говорить и, как всегда, сказал то, что она меньше всего ожидала услышать:

– Тебе, девочка, выпала великая честь.

Геста недоуменно на него воззрилась, потом оглядела свое богатое платье:

– Если вы об этом…

– Я о том, что тебе выпал великий шанс.

– Шанс? Я не понимаю.

– Миссия, – проговорил наставник, поднимая указательный палец левой руки. – Снять с города позорную дань людьми.

С ума сойти… Геста поняла, что он уже начал урок.

– Но как?

Лесарт хмыкнул, шевельнув бровью:

– Помнишь, я говорил тебе про страх? Чудовище – это страх. А тебе, – многозначительная пауза. – Предстоит стать женой чудовища.

И ушел, оставив Гесту осмысливать его откровения. Ей предстоит стать женой страха? Но в голове девушки не укладывалось. Не получалось совместить абстрактное понятие и вполне реальное чудовище. Чего-то не хватало. Чего-то очень важного.

***

Дверь из заговоренного серебра открылась снова. Уже который раз за это время. Что-то слишком зачастил к нему отец! Зэйну хотелось сплюнуть, но он только крепче сжал в руке нефритовую чашу с красным вином. Последние три дня его постоянно охватывало бешенство. И эта навязанная ему отцом невеста, и необходимость держать себя в узде. Все бесило!

– Отец! – крикнул он. – Какого черта! Я же просил меня не беспокоить!

Гелсарт, появившийся на нижних ступенях лестницы, скрипуче расхохотался:

– Что я вижу, топишь нетерпение в вине?

Зрачки у Зэйна опасно вытянулись:

– Ты бы лучше прибрался, – проговорил Гелсарт, игнорируя его недовольство и возмущение.

– Не лезь в мой дом, отец!

– Скоро твоя прибудет невеста, а у тебя такая грязь. Вдруг испугается, огорчится? Что тогда? – Он снова расхохотался и так, продолжая смеяться, ушел, оставив его одного.

В этот момент Зэйн ненавидел отца, загнавшего его в ловушку. Нефритовая чаша полетела в стену, брызнув осколками, вино растеклось потеками, удивительно напоминая кровь.

***

С того момента, как ее внезапно признали царевной, время для Гесты разделилось на "до" и какое-то промежуточное "после". В прошлом осталась пусть и тяжелая, но все-таки веселая жизнь с семьей конюха. Их совместные проделки с Ти, когда они сбегали на рыбалку или по ночам залезали в царицын сад, обдирать черешню и скороспелые яблоки, или убегали в поля, охотиться там на кроликов.

Это было затянувшееся детство, и оно, увы, закончилось.

Осталось только "после" – короткая жизнь во дворце, в конце которой неумолимо приближающийся день отъезда к смертельно пугавшему ее жениху. А пока девушка застряла в дворцовой жизни, искренне не понимая, к чему все это притворство. Для чего ее обряжают по десять раз в день, зачем намывают и мажут разными притираниями? Однажды так и спросила:

– Какая разница. Будут у меня полированные ногти или нет, если чудовище все равно меня убьет?

– Не говорите так, царевна Геста! – одернула ее приставленная царицей воспитательница. – Что за глупости. Вам предстоит войти в семью могущественнейшего из царей, владыки Гелсарта! Стать его невесткой. Вы должны быть безупречны во всем.

– Да, – пробормотала Геста. – Я должна быть безупречна, иначе мной могут побрезговать.

Хлопнула дверь. Все трое, и Геста, и воспитательница, и служанка, приводившая в порядок ее ногти, вздрогнули от неожиданности.

– Кто? – спросила воспитательница.

– Царь, – потупив глаза тихо проговорила служанка.

Воспитательница воззрилась на Гесту и строго произнесла:

– Вы, царевна, должны научиться думать прежде, чем говорите! Особенно в присутствии государя и государыни.

Понимала она все. Что ж тут не понять…

– Я постараюсь, – ответила девушка, глядя в окно, за которым была свобода.

Повисло молчание. Воспитательница коснулась ее руки. Геста резко повернулась, а та сказала, глядя ей глаза, просто и без уловок:

– Дитя, тебе восемнадцать лет. Ты не знаешь, что иногда… – тут она замялась, сглатывая, словно говорить было трудно. – Иногда незначительная мелочь может погубить, а может и спасти твою жизнь. Поэтому пусть все будет безупречно.

Это было неожиданно и так по-человечески, что как-то сразу победило внутреннее сопротивление в душе. С этого момента Геста стала учиться дворцовой премудрости всерьез.

Помимо этикета, приходилось учиться носить узкие туфли и тяжелые многослойные платья. Вести приятную беседу, петь (но это как раз без проблем, голос у Гесты был высокий и звонкий), аккомпанируя себе на виуэле*. И конечно же, танцы, парадные, а также те, что танцуют для услаждения взора в спальне. Последнее заставляло Гесту краснеть. Но все это в совокупности давало какую-то цель в жизни.

По вечерам к ней приходил Лесарт и учил ее магии. У Гесты был дар к светлой магии и целительству, вот его усиленно и развивали. А пока девушка отрабатывала задания, он заставлял ее в подробностях рассказывать, как проходит дневное обучение. В этом вопросе Лесарт был полностью согласен с воспитательницей.

Но он молчал о главном и странно на нее смотрел.

А девушка никак не могла понять, что же не договаривает учитель.

***

Так прошла неделя.

Несколько раз за это время с Гестой пытался поговорить царевич Солгар, но стоило ему приблизиться, тут же, словно из-под земли, появлялась государыня Фелиса. Но однажды он все же смог ее выловить наедине.

Геста спешила к наставнику, а Солгар, поняв, что за ним следят, спрятался в коридоре. Когда брат царицы внезапно возник перед ней, девушка опешила.

– Геста, я…

Он низко опустил голову, собираясь с силами. Геста не ожидала, что тот будет мучиться чувством вины. Ей даже стало его жаль. Но этот молодой мужчина уже не был в ее глазах тем недоступно прекрасным, почти божественным созданием, обрушившаяся на девушку судьба слишком многое переменила.

– Не вините себя, царевич, – сказала она. – В жизни все происходит так, как оно должно произойти. Но мне приятно было с вами познакомиться. Правда-правда.

И улыбнулась.

Он вдруг просветлел взглядом, словно с него спала невероятная тяжесть, и горячо зашептал:

– Геста, я обязательно попробую тебе помочь!

Но тут в коридоре неизвестно откуда возникла государыня Фелиса. Ее брату ничего не оставалось, как сухо поклониться и уйти в другую сторону. А Геста побежала к наставнику.

Лесарт сегодня принес записки. Ей запретили всякое общение с семьей конюха, вот и приходилось ловчится и хитрить. Девушка взвизгнула от радости и чуть не вырвала их у него из рук. Пара слов, нацарапанные как курица лапой от папы Кима и мамы Селлы, и короткое послание от Тигарда.

Геста задохнулась, читая его. Ти писал про побег.

«Все готово, надо только дождаться безлунную ночь. Наставник выведет тебя и доведет до полуразрушенной башни у старых ворот. Я буду ждать там. Ничего не бойся, у нас все получится».

У Гесты мелькнуло в голове, что и царевич Солгар предлагал помощь, может быть, что-то получится… Едва живая от волнения, девушка уставилась на Лесарта. Тот, пока она читала, хранил невозмутимое молчание. Он и сейчас смотрел на нее нечитаемым взглядом.

– Я приду завтра, – проговорил наконец Лесарт.

Ловко забрал из ее негнущихся пальцев записку Тигарда и ушел. А Геста в страшном смятении опустилась на стул. Тысячи сомнений. Почему он так смотрел? Что хотел сказать, и главное, о чем промолчал?

Расстроенная и растревоженная всем этим Геста возвращалась к себя. Шла опустив голову и даже не заметила, когда на ее пути выросло препятствие. От неожиданности ойкнула и отскочила. Вскинула взгляд и замерла, не зная, что сказать. Перед ней стоял отец.

Потом опомнилась и склонись в глубоком поклоне.

Так они и стояли друг против друга молча. Геста не поднимала голову, но ей было видно, как сжимались и разжимались его кулаки. Наконец царь шумно выдохнул и отошел в темноту. Это было настолько угнетающе, что Геста бегом побежала к себе в комнату и заперлась.

***

Еще несколько дней прошли в смятении. Лесарт не появлялся, она приходила каждый день, но ждала напрасно, Геста не знала что думать. Ей то становилось страшно, что с ним или с Ти что-то случилось, то казалось, что он ее бросили, это так горько и обидно, что слезы наворачивались. Вся жизнь сосредоточилась на бесполезной, зато хоть как-то отвлекающей дневной суете.

Она часто наталкивалась на мрачный взгляд царя, который появлялся в самых неожиданных местах. Иногда видела близняшек, дочерей Фелисы, Лию и Гелию. Дочери царицы сторонились ее, издали поглядывали с суеверным страхом и стыдом, который они пытались скрыть за надменным презрением. Солгара видела два раза, но только издали.

А день отъезда неумолимо приближался. Геста даже завела себе специальную палочку, на которой делала зарубки. По одной в день, и постепенно палочка стала ребристой. И вот наконец, когда она вся изошла нервами, появился Лесарт.

Геста бросилась было к нему, а потом вдруг остановилась на полдороге. Теперь она уже и не знала, как с ним вести себя. Наставник сам подошел к ней.

– Что с тобой, девочка?

Она пожала плечами и вздохнула, отводя глаза:

– Я не знаю, ничего не знаю.

Лесарт хмыкнул:

– В самом деле? Значит, время пополнять твои знания.

Девушка только вскинула голову и хотела сказать, что давно пора, потому что она так с ума сойдет от неизвестности, как он заговорил:

– То, что я скажу сейчас, тебе не понравится.

Ей пришлось сглотнуть, потому что от волнения комок подкатил к горлу. Что же может быть такого, чтобы ей не понравилось? Это в ее-то условиях? А он спросил:

– Что ты решила?

Это было понятно без слов. Геста замерла с открытым ртом, задыхаясь от волнения, не в силах ни кивнуть, ни слова вымолвить, потому что он смотрел на нее, словно проникал в душу. И говорил:

– Если твое решение да, знай, что все получится.

Получится. Получится. Получится, эхом отдалось в ушах.

– Но, – он поднял указательный палец левой руки, словно начинал урок. – Всех, кого ты называешь семьей, казнят.

Геста затрясла головой, закрывая рот ладонью, чтобы не закричать.

– Нет?

– Нет, – выдавила она.

– Но и это еще не все, девочка, – во взгляде Лесарта промелькнула горечь. – На Ти выпал жребий.

– Нет! – голос у Гесты сорвался, потекли слезы. – Нет…

И тут он склонился к ней близко-близко, глядя прямо в глаза:

– Если он поедет с тобой, у тебя будет шанс спасти его. Всех спасти.

– Но как? Как…

Лесарт взял ее за руку, на которой был скрытый под одеждой браслет ее матери, проговорил со странной улыбкой:

– А это ты поймешь на месте.

Глава 6

Месяц прошел. Его было безумно мало, впрочем, сколько времени ни давай, перед смертью, говорят, не надышишься. Теперь Геста даже могла шутить по этому поводу. Последнюю неделю она держалась на возбуждении, как будто долг отдавала. В день перед отъездом ее оставили в покое с занятиями и этикетом, бродила по дворцу, поднималась на крышу. Прощалась мысленно с теми, кого ей так и не дали повидать, с местом, где прошли ее детство и юность.

Вечером приходил Лесарт. Был строг и собран, велел не распускаться, обещал позаботиться о ее приемных родителях. И вообще, напутствовал Гесту так, будто знал заранее, что ее там ждет, и чем все закончится. Так она ему и сказала. А он неожиданно улыбнулся, поправил ей прядку волос и сказал:

– Я верю в тебя. И ты должна верить.

Геста потом еще долго осмысливала. Верить через не могу, через невозможное. И тогда… что? Что же он имел в виду, и почему так странно на нее смотрел, как будто намекал на то, что она будет там счастлива? Опять все запуталось.

А поздним вечером к ней был нежданный посетитель.

Открыв дверь, Геста не поверила своим глазам. Чтобы вот так, ночью, к ней в комнату пожаловал Солгар? Он оглянулся по сторонам и спросил шепотом:

– Можно войти?

Девушка наконец отмерла.

– Входите, конечно.

– Я пришел… – он запнулся, проведя рукой по волосам, а потом взглянул ей в глаза. – Я пришел просить прощенья.

Она хотела сказать, что он ни в чем не виноват, но царевич не дал. Солгар заметно осунулся и выглядел сейчас каким-то повзрослевшим. Качнул головой.

– За то, что оказался бесполезным. Наставник Лесарт сказал мне. Прости, что жребий выпал на твоего молочного брата. За все.

– Но мне правда не за что тебя прощать, Солгар, – она впервые назвала его по имени. – Ты действительно ничего не мог сделать.

– И это тяжело осознавать, – мрачно произнес молодой мужчина, пожал ей руки и вышел.

Потому что в ее комнату разом набежало чуть не полдворца.

***

Утром ее обряжали.

Сначала омыли и долго расчесывали ее каштановые волосы, которые теперь блестели, как шелк на солнце, и отливали золотом. Геста смотрела невидящим вглядом в маленькое серебряное зеркало, которое скрепя сердце вместе с кое-какими украшениями подарила ей царица. У девицы царского рода положено хоть какое-то приданное.

Принесли платье. Белое, затканное серебром и красным шелком, и от этого тяжелое. Целый месяц шили царицыны белошвейки. Платье вышло красивое, с узким закрытым лифом, с длинными, расширяющимися книзу рукавами и юбкой колоколом. Весь лиф, манжеты и по подолу в узорах.

Трудно было узнать себя. Тонкий стан Гесты в этом платье казался еще тоньше, а вся она какой-то слишком красивой, нереальной. Потом подали плат – белое покрывало с цветными кистями. Накинули на голову и повели на стену, куда уже к этому времени должны были привести остальных данников. Так делалось всегда, чтобы воины Гелсарта издали увидели, что дань готова и не повернули назад. Потому что, если дань не будет готова, придет войско с мечом и огнем.

Как во сне выполняла Геста все, что ей говорили. Как будто смотрела на себя со стороны. Процессия, сопровождавшая ее, двигалась вперед по дворцовому коридору, и вдруг все замерло. Ропот, странный вскрик. Геста очнулась.

Преграждая дорогу, в коридоре с обнаженным мечом стоял царь.

Люди расступились, вскрикивая и бормоча что-то. А он, тяжело ступая, пошел к Гесте. Меч в руке, блики на нем.

– Не пойдешь.

– Здравствуйте, батюшка, – склонилась перед ним Геста.

– Не пойдешь! – Он схватил за руку оказавшуюся ближе всех дворовую девку и рванул на себя. – Ее отдадим. Да хоть кого! Любую переодеть можно.

– Но властителю Гелсарту в невесты для сына нужна девушка царской крови, – спокойно проговорила Геста, глядя на отцу в глаза. Поклонилась и обошла его по той стороне, куда смотрел меч. Подол платья прошелестел по острию. Поздно.

Не царю теперь решать, куда отправится царская дочь.

***

На стене, где уже собралось чуть не третья часть города, она наконец увидела Тигарда. Он стоял в темных одеждах, один из семи смертников. Обняться им не дали. Геста просто встала поближе. Рядом с ней Лесарт.

Она искала глазами приемных родителей, Лесарт сказал, их здесь сегодня не будет, не надо им на это смотреть. Наверное, правильно, но ей было жаль, что не попрощалась.

– Еще увидитесь, – тихо проговорил наставник, глядя вдаль.

Ей бы его уверенность! Ей бы хоть немного уверенности и сил.

Еще немного…

Но вот на подъездной дороге показались Гелсартовы всадники.

И у нее осталось совсем немного времени, только пока они доедут до ворот, а потом эта ее жизнь закончится. Начнется другая, и неизвестно, что ее там ждет.

Дальше было сумбурно. Геста плохо воспринимала, почти не запомнила. Только урывками слова Ти, звон, топот, плач, гортанная речь чужаков…

Голос наставника, отпечатавшийся в сознании. Цель.

У нее действительно была цель.

Царица, Солгар.

Отец. Бледный, застывший изваянием. Его глаза.

Поклон всем. Пусть простят, если кого обидела. Не со зла.

А потом командир Гелсартовых воинов подвел ей белого коня в богатой сбруе, попона с кистями, совсем как ее невестин плат. Почтительно помог сесть в седло особое, женское. Выкрикнул команду, воины разом построились и повернули коней. Еще минута, и отряд с хриплыми гортанными выкриками выехал за ворота и поскакал по подъездной дороге прочь от Белора.

Геста в полупрострации смотрела, как ветер треплет кроваво-красные хвосты штандарта, и чувствовала себя крохотным листиком в бурном потоке, что несется навстречу судьбе.

К неведомому жениху – Чудовищу.

Глава 7

Это действительно была другая жизнь. Раньше Гесте никогда не приходилось уезжать так далеко от города. Все детство и юность девушки прошли в его стенах. А сейчас ее стремительно увозили оттуда. Еще пара деревень, и все.

Белорское царство останется позади.

Кони неслись во весь опор. Странные же кони у них, быстроногие, неутомимые и выносливые, Геста никогда не видела таких, а она выросла на конюшне.

Когда выезжали из города, на нее накинули большое темное покрывало и дали большой головной платок, тоже темный, чтобы она повязала его поверх своего белого невестиного. Сначала Геста думала, что это вроде знака траура, ей, как жертве. Но потом поняла его смысл и назначение. Темное покрывало и головной платок, закрывающий пол лица, защищали от пыли. Стоило им выйти на большой тракт, пыль вокруг них стояла столбом.

Через пару часов такой скачки девушка стала уставать. Она хоть и была хорошо тренированной и закаленной постоянно работой, но неудобное седло и бешеный темп, который задали Гелсартовы воины, с непривычки оказалось тяжело выдержать. Словно почувствовав ее состояние, командир отряда скомандовал привал.

Ей дали короткий отдых. А заодно и остальным семи данникам позволили спешиться и размять ноги. Тигард хотел к ней подойти, но его тут же отсекли два воина, выросшие перед Гестой, словно из-под земли. В грудь парню немедленно уперлись острия мечей.

– Нет! – вскинула руку Геста. – Не трогайте его! Это мой брат!

– Брат? – изумился командир отряда, взглянув на Тигарда.

– Молочный брат, – добавила Геста.

Очевидно, этого объяснения воинам Гелсарта хватило. Тигарда оставили в покое, но подойти все равно не разрешили, пришлось общаться издали. Вообще же, отношение к ней со стороны людей властителя Гелсарта было подчеркнуто почтительное. Как к царской дочери, госпоже. Семерым данникам смерти тоже не выказывали пренебрежения, но разница была огромной. Кстати, когда выяснилось, что Тигард молочный брат невесты того, кого они предпочитали никак не называть, его стали выделять из толпы.

Гесте невольно подумалось, что если бы ее собирались просто отдать чудовищу на убой, наверное, не стали бы с ней церемониться? Хотя, конечно, кто их знает, по непроницаемым лицам воинов понять что-либо было невозможно. И все же она почувствовала себя спокойнее, улегся страх и неожиданно проснулось любопытство.

Привал делали еще дважды. А на ночь для Гесты разбили отдельный шатер. Вокруг которого выставили усиленную охрану. Остальных данников держали в другом шатре и тоже охраняли не меньше. Как Геста и предполагала, о побеге можно было сразу забыть.

Перед сном к ней зашел командир отряда, осведомиться, нет ли у нее каких-то пожеланий. Пожеланий у девушки не было, но раз уж представился такой случай, она решила попробовать узнать хоть что-нибудь. Гесту прежде всего интересовало, что чудовище делает с данниками, почему его боятся как огня и называют чудовищем. И человек ли он, вообще. И зачем ему вдруг понадобилась девица царского рода. Но вместо этого (сказались уроки приятной беседы) она спросила совсем другое.

– Скажите, а сын властителя Гелсарта молод?

Командир воинов учтиво поклонился и без запинки ответил:

– Господину тридцать шесть лет.

Хмммм… Не юноша, конечно, но далеко еще не стар.

– А, – она слегка замялась, понимая некоторую неловкость вопроса. – У него есть другие…  Жены?

Воин странно взглянул на нее и проговорил:

– Нет, госпожа. Других жен нет.

Геста отвела взгляд, шевельнув бровями, и подумала про себя, что все это странно. Но похоже, Лесарт все-таки был прав, и ей предстоит роль жены. А то, что других жен нет, это хорошо. Не хотелось бы быть одной из тысячи. Осознав ход своих мыслей, девушка закатила глаза.

Пока она раздумывала, воин дал знать о своем присутствии покашливанием.

– Госпоже еще что-то нужно?

– Нет, – рассеянно сказала Геста.

А потом видя, что он собрался уходить, вдруг спросила:

– А как его зовут?

– Господина зовут Зэйн, – ответил тот, поклонился и поспешно вышел.

Это напоминало бегство. Но имя показалось Гесте необычным. Зэйн. Чудовище.

***

Прошедший месяц дался Зэйну тяжело.

Ожидание, неизвестность. Это раздражало, выбивая почву из-под ног и отравляя все привычные удовольствия. Он даже дошел до того, что пытался мысленно представить себе, что там за невеста. Представить не получалось, от этого почему-то становилось тревожно. Зэйн понимал, что его чувства в чем-то сродни страху, и это вызывало дикий протест. Отвратительно!

Теперь оставалось ждать каких-то день-два, а неприятное выматывающее ощущение только усилилось.

Отец прислал трех танцовщиц. Съязвил:

– Хочу, чтобы ты потренировался.

Сейчас они извивались, блестя намазанными розовым маслом потными телами. Сквозь сладкий аромат благовоний пробивалась истерическая вонь страха, провоцируя в нем зверя. Он не мог смотреть на этих боявшихся его до одури жалких женщин. Противна была сама мысль, не то что прикасаться, они даже взгляда его не заслуживали.

– Пошли все к черту! – рыкнул отворачиваясь.

Довели! Взбесили! Танцовщицы, будто только этого и ждали, бросились врассыпную.

– Что, не понравились? Не возбуждают? Пришлю новых. – раздался скрипучий насмешливый голос Гелсарта.

Зэйн зарычал. Слишком часто отец стал появляться в его доме!

– Сбрось пар, сынок, тебе полезно проветрить мозги до приезда невесты, – продолжал насмехаться тот.

Это был предел. Красивый темноволосый мужчина обернулся гигантским ящером прямо на глазах.

***

Властитель еще долго посмеивался, глядя на разгром, учиненный ящером в собственной подземной гостиной. Мальчика умчался, сметая все на своем пути. Гелсарт всегда испытывал затаенную радость от вспышек ярости сына и в глубине души страшно ему завидовал.

Если бы он мог вот так же, по желанию превращаться в такое чудовище, мир давно познал бы, что такое истинный страх! Страх, дающий власть над миром.

Немного беспокоило властителя то, что с годами становилось все труднее держать сына в узде. Зэйн становился сильнее и опытнее, лучше владел собой и своей трансформацией. Рано или поздно настанет день, когда его не сдержит ни родовая власть, ни кровная магия.

И все же Гелсарт не переставал его провоцировать, это было все равно что дергать тигра за усы, будоражило кровь, веселило. А жестокого пресыщенного циника уже давно почти ничего не веселило в жизни. Поэтому он ни за что не отказался бы от этого пряного, отдающего страхом и кровью удовольствия.

Но он, конечно же, подстраховался. Гелсарт не был бы самим собой, если бы с самого начала не продумал запасной вариант на случай, если Зэйн выйдет из-под контроля. В подземном Лабиринте еще при строительстве было особое место – закрытая до поры до времени магическая ловушка. Попав в нее, чудовище умрет. Но, разумеется, это был крайний случай.

Но сейчас властителя смущало другое. Гелсарт все чаще задумывался, с какой такой радости к нему зачастил Оракул? Он не просил предсказания ни разу, а между тем, странствующий жрец появлялся у него уже трижды, и каждый раз говорил то, чего властителю не хотелось слышать!

Сказанное в последний раз возмутило его, но и заставило изумиться и застыть в мгновенном предвкушении. Ибо жрец говорил почти невозможное.

Гелсарт прикрыл глаза, восстанавливая в памяти слова Оракула.

"Девушка снимет проклятие и подарит властелина неба".

Он даже пожалел, что опять по привычке попытался снести болтливому жрецу голову и недослушал предсказание. Слишком уж это хорошо звучало, чтобы быть правдой. Прожженый циничный интриган Бога не боялся, но чуял подвох.

И потому решил заполучить это самое потомство во что бы то ни стало. А потом, возможно, придется избавиться от Зэйна. Конечно, жаль терять такое развлечение, но если обстоятельства потребуют, Гелсарт готов был идти на жертвы.

Глава 8

На Белор опустилась безветренная и по-весеннему теплая ночь, наполненная ароматами цветущих деревьев. А город был погружен в состояние уныния и подавленности. Так бывало всегда после того, как воины Гелсарта забирали с царства позорную дань людьми. В семи семьях сейчас оплакивали сыновей.

Но не лучше было на этот раз и во дворце. Еще днем царь напился и буйствовал. Видя, что он ведет себя, как варвар, царица заперлась в своей спальне, да и у комнат ее дочерей на всякий случай велела выставить усиленную охрану. Солгара тоже никто не видел с того момента, как он ушел с городской площади. В общем, в дворцовой жизни наступил полный раздрай.

Сейчас Мелиар сидел совершенно один в пиршественном зале и пил в компании своего меча. Челядь тенью передвигалась по стеночкам. стараясь не попадаться государю на глаза. Однако именно в этот момент к Мелиару явился посетитель.

– А, Лесарт, – поднял тот на мага мрачный взор. – Проходи садись. Выпей с царем.

И опрокинул в себя еще один кубок. Однако было видно, что вино не берет его, а лишь обостряет все, что тот пытался заглушить. Лесарт подошел к столу. Сел.

– Пропиваешь дочь, государь?

Мелиар кивнул и расхохотался. Горько, неуместно, жутко. Потом проговорил:

– Она сказала, Гелсарту в невесты для сына нужна девушка царской крови. Это… честь! А я обеспечил Гесте царскую кровь… Как никак.

И снова этот жуткий хохот. Царь налил себе еще вина.

Лесарт странно взглянул на него и вдруг спросил:

– Ты знаешь, как звали ее мать?

– Мне ли не знать, как звали мою рабыню? – перекосился Мелиар, поворачиваясь к нему, выпил залпом, а потом запустил стаканом в стену. – Мне ли не знать?!

– Ее звали Ивалион Бенерис Дианир Катх, – чеканно произнес Лесарт. – А ты что, всерьез думал, что твоя жиденькая кровь что-то значит?

Услышав легендарное имя царей исчезнувшего народа, Мелиар потрясенно уставился на мага. А потом взревел:

– Что? Что…?! Откуда… Почему ты молчал?!

Презрительная улыбка скривила губы мага.

– А что бы это изменило? У нее ведь все равно не было ни власти, ни богатства.

– Я… – царь ушел в себя, разводя руками, пытаясь осмыслить.

– Я молчал, потому что ты ее не стоил.

– Если ты знал, почему дал ей умереть?! – выкрикнул Мелиар.

– Потому что умереть родами была ее судьба, – сухо проговорил Лесарт, вставая из-за стола, потом добавил:. – Завтра я ухожу.

Но царь его уже не слышал.

***

У выхода из пиршественного зала Лесарта остановил царевич Солгар.

– Я невольно слышал ваш разговор, – начал он, немного волнуясь.

Лесарт молча ждал, что скажет молодой брат царицы.

– Вы уходите завтра?

– Да, – кивнул маг.

– Возьмите меня с собой.

– Давайте мы обсудим это завтра, – проговорил маг. Коротко поклонился и пошел к выходу, саркастически улыбаясь.

Все в этом мире имеет свою цену. Возможно, царице в ближайшее время придется искать себе нового мужа. А заодно и нового наследника для царства.

***

На ночлег Гелсартовы воины остановились в степи. Шатер Гесты хоть и стоял в центре лагеря и не продувался ветром, а все равно свистящие звуки, доносившиеся снаружи не давали покоя. Все казалось, что что-то шипит или шелестит. Как хвост змея или рептилии. Или скорпиона. Геста вертелась с боку на бок, вздрагивая и прислушивалась. И незаметно для себя заснула.

А во сне ей привиделось странное. Как будто она бродила в полутемном пустом пространстве, освещенном синеватым магическим светом. В каком-то огромном пустом зале, или даже галерее залов, перетекавших друг в друга. Глаза различали причудливую каменную кладку, руны на стенах, орнаменты.

Но не это было главное, а переливавшееся странным золотистым свечением нечто безумное красивое и милое сердцу, что она держала в ладонях. Но только Геста почему-то никак не могла понять, что это.

И звук. Тот самый, шелестящий, показавшийся ей знакомым.

Что-то резко прошелестело прямо за спиной, заставляя вздрогнуть. Как будто ветер пронесся за спиной! Она обернулась и застыла. Огромный призрачный мерцающий золотом глаз в темноте. Глубокий, как будто дышащий, вытянутый в нитку зрачок. Это было так завораживающе красиво…

Геста хотела протянуть руку, чтобы коснуться, но вместо глаза из темноты возник силуэт. Мужчина. Геста смутилась, она не видела его, только темный абрис, но почему-то он показался ей красивым. Но все вдруг смазалось, будто вмешался кто-то всесильный и прервал ее сон на самом интересном месте.

Она проснулась и обнаружила, что давно уже наступило утро.

Оказывается, командир пытался попасть к ней в шатер несколько раз, а лагерь поднят, и ожидают только ее. Поскольку Геста совсем недавно оказалась в роли царевны, ощущала она себя крайне неловко. Тут же подскочила и стала судорожно собираться.

Быстрый завтрак, и они снова отправились в дорогу.

Кони неслись во весь опор, а Геста, приноровившись кое-как к женскому седлу, погрузилась в размышления. Никак не шел из головы сон. И этот мужчина, лицо которого она так и не смогла увидеть. В конце концов, девушка рассердилась на себя.

Какой мужчина?! Что за глупости?

У нее, между прочим, жених – чудовище, а она о каких-то мужчинах из сна думает!

При других обстоятельствах было бы смешно. Наверное. Но сейчас Геста оглянулась на Тигарда, на остальных парней, ехавших за спинами воинов Гелсарта, и подумала, что ее должно заботить в первую очередь, как спасти их жизни и свою. И как найти возможность отменить страшную дань. Но сон не шел из головы, а вместе с ним и разные крамольные мысли.

За сутки они довольно далеко отъехали к югу.

Здесь было жарче, сменилась растительность. Сейчас дорога шла через лес, и скорость пришлось сбавить. Но это было даже хорошо, наконец появилась возможность толком рассмотреть хоть что-то.

Геста только и успевала вертеть головой по сторонам, разглядывая незнакомые деревья и диковинные яркие цветы. А какие тут были бабочки! Размером с небольшую птичку, яркие, с огромными глазами на крыльях. Удивительно красивые. Она таких никогда раньше не видела.

И девушка поневоле отвлеклась. Солнечный день, прекрасный мир, жизнь вокруг. Все это притупляло чувство опасности. Не хотелось верить, что завтра, возможно они все умрут.

«Не будет этого», – сказала себе Геста, до которой наконец дошли слова наставника: «Я верю в тебя. И ты должна верить." С Божьей помощью все получится.

А ближе к вечеру они въехали в первый большой город на границе Гелсартова царства.

Такой шумный и непохожий на Белор. И Геста опять вертела головой, не успевая рассматривать пестро одетых людей и диковинные белые дома с галереями и большими арочными окнами.

И все удивлялась, как им не холодно жить в домах с такими-то окнами, ведь там же, наверное, ужасные сквозняки. Потом поняла, здесь просто намного теплее, чем у них дома. При мысли о доме защемило сердце.

А вскоре они подъехали к какому-то большому зданию, размером с царский дворец в Белоре. Командир отряда сообщил, что ночевать сегодня они будут здесь. Внутри тут и вовсе все поражало воображение, такого богатства ей вообще не приходилось видеть.

Именно сейчас Гесте стало понятно, почему Фелиса все твердила, что войти невесткой в семью властителя Гелсарта великая честь. Но это не обрадовало, а скорее вызвало отторжение, стоило ей вспомнить, на чем держится его власть. И в первый раз девушка всерьез задумалась, какой же он, этот Зэйн – чудовище, женой которого ей предстоит стать?

***

Ее разместили в больших богатых покоях, прислали служанок. Она не очень понимала их гортанную речь, но среди прислуги, приставленной к ней, была одна старуха, которая владела языками и переводила. Под руководством этой старухи Гесту вымыли, помогли переодеться и накормили ужином. Платье, кстати забрали почистить, это было хорошо, за два дня пути оно успело изрядно пропылиться.

Перед тем как уйти, оставив Гесту в спальне, старуха отослала всех прислужниц. А когда осталась с ней наедине, низко склонилась и тихо сказала:

– Мы долго ждали тебя, дева Катх. Да благословит тебя Всевышний.

Это обращение к ней, как к какой-то царице откровенно смутило и вызвало недоумение. Геста попыталась было возразить, что ее зовут не так. Но старуха только улыбнулась, сложила руки на груди и вышла.

Ощущение, что люди вокруг знают что-то, чего не знает она, вызвало у Гесты странный осадок. Вообще, с тех пор как она сошла с Белорской стены в своем белом невестином плате, было много странного.

Во-первых, почтительное отношение к ней воинов Гелсарта. Перед ней склонялись, с нее прямо пылинки сдували. Это Геста еще могла понять, в конце концов, она невеста сына их властителя, хоть он и чудовище.

Во-вторых, странное имя.

Из рассказов Лесарта она помнила, что-то такое про царей древнего народа, основавших когда-то очень давно Оракул в Салиме. Народа уже нет, исчез, стертый с лица земли дикими племенами варваров-завоевателей. А Салимский Оракул стоит. Кажется, их звали Катхи.

Геста всегда думала, что это нечто вроде эпитета, имя нарицательное. Катх – провидящий истину. А теперь женщина назвала ее этим именем. Так странно. Какую истину могла провидеть она, дочь рабыни, выросшая на конюшне?

Интересно, узнай эти люди, кого им подсунули вместо царевны, смотрели бы на нее с тем же почтением?

Неловкое чувство, когда обманываешь всех вокруг. Девушка поморщилась, но она же не совсем самозванка, все-таки дочь царя, пусть и от рабыни. Вспомнились глаза отца в последние минуты там, на площади. Наверное, ей надо было как-то по-человечески попрощаться, сказать ему…

Но это уже в прошлом, а ей надо смотреть вперед. Думать о брате и остальных молодых ребятах, жизнь которых, возможно, будет зависеть от ее верных или неверных поступков. Поэтому ошибок допускать нельзя. Геста вздохнула, узнать бы еще, в чем могут заключаться ошибки. И попытаться понять, чего же от нее здесь ждут.

С этой мыслью она и заснула. В этот раз сны были сумбурные. Видимо, душевное смятение нашло отражение во сне. Потом она не могла толком ничего вспомнить, кроме странного ощущения, что она несется куда-то, а сердце замирает.

Но как известно, утро вечера мудренее. Проснувшись утром, девушка решила, что мучить себя загадками незачем, надо просто спросить. Тем более что эта старуха показалась ей доброжелательной.

Однако, как ни хотелось Гесте узнать больше, случая не представилось.

В ее комнату сразу набежала туча народу. Ее снова мыли, умащивали, кормили и обряжали. Прислужницы что-то говорили, что-то делали, и каждая точно знала свою роль в этом хорошо отлаженном спектакле.

А через час с небольшим, когда Геста уже была упакована в свое невестинское платье, явился командир отряда. И ей пришлось проглотить досаду и уйти, так и не переговорив наедине с той старухой.

В большом внутреннем дворе этого дома Гесту ждал кортеж. Когда ее подвели к богато изукрашенной закрытой повозке, Геста опешила, невольно ища взглядом коня, которому за эти два дня успела привыкнуть.

– Госпожа, сегодня вечером мы приедем во дворец властителя.

У нее сердце сжалось. А командир поклонился и добавил:

– И вы встретитесь с женихом.

С женихом. С чудовищем. Задышала глубже, словно можно надышаться впрок. Еще один день. Чтобы отвлечься, спросила:

– А остальные?

– Они тоже. Встретятся, – уклончиво ответил командир отряда, отводя взгляд, и подал ей руку, чтобы помочь подняться в повозку.

Мысли заметались. Как встретятся, что с ними будет? Ти! Вспомнились слова Лесарта, если он поедет с ней, у нее будет шанс.

– Они моя свита, я хочу, чтобы, чтобы они были со мной, – выпалила Геста, не успев даже подумать, что говорит.

Мужчина взглянул на нее немного странно, но склонился:

– Как будет угодно госпоже.

Уже сидя в повозке, она откинулась на спинку сидения, обтянутую дорогой ворсистой тканью глубокого синего цвета, и затихла, прикрыв глаза. О том, что будет вечером, не хотелось даже думать, в сознании словно опускалась стена. И снова это знакомое чувство, когда время неумолимо летит, но движется медленно, как во сне.

Еще один день, а потом…

Глава 9

Накануне отец приходил опять. Радостно сообщил, что его невеста пересекла границу и эту ночь будет ночевать в приграничном Ахарде.

– А следующую ночь, она будет уже ночевать с тобой, сынок, – скрипучий смех. – Ну что, готов сделать ей ребенка? Или все-таки попробуешь потренироваться?

Унизительные слова. В тот момент Зэйн чувствовал, что его смешали с дерьмом. Поэтому и бродил всю ночь по Лабиринту зверем. И оборачиваться человеком не было ни малейшего желания. Стоило вспомнить циничный смех отца, как из пасти вырывалось глухой рык.

Потренироваться?!

Под кого-то подстраиваться? Это его жизнь! Его проклятая, уродливая жизнь!

И он не собирался в ней ничего менять ни в угоду отцу, ни в угоду какой-то там невесте, которую он даже не мог себе представить.

Потренироваться!

Кто она? Какая?! Такая же отвратительная лживая тварь, как те, кого подсовывал ему отец? Прячущие дикий страх и отвращение за намертво приклеенной фальшивой улыбкой, они приводили его в бешенство, будили зверя. Чем девица царского рода будет лучше их, чтобы щадить ее?

С какой стати ему вообще ее щадить?!

Эта чертова невеста еще не появилась здесь, а уже переворачивала его жизнь, лишая выбора, загоняя в тупик. Осознание вызывало дикий протест, а слова отца только подливали масла в огонь.

И все же, каким бы унизительным оно ни казалось, как бы ни бесило, предвкушение уже поселилось в душе. Странное чувство, как перед охотой.

Ему интересно было ее увидеть.

***

День тянулся медленно, солнце как будто замерло на небе в одной точке. Они проезжали очередной городок, там стекла в окнах домов, в них отражалось солнце, а Геста смотрела на городок из повозки. Тонкое и прозрачное стекло казалось ей почти чудом. У них во дворце в Белоре не было таких прозрачных стекол. Все зеленоватые и мутные. Наверное, стоило баснословно дорого. Впрочем, здешнее богатство не чета всему, что она когда-либо видела в жизни, Геста уже поняла это, осталось только привыкнуть ничему не удивляться.

Потом она смотрела на необычную природу, проплававшую за окном, поля и реки. На луга с цветущим разнотравьем. Даже в закрытую повозку ветер приносил запах наступающего лета. Насытить глаза, наполнить душу этой красотой, пока еще возможно.

Городов теперь попадалось все больше. Разные, большие, малые похожие друг на друга и по-своему особенные. Остановок в пути было несколько. Геста старалась запомнить все. Каждую мелочь.

А солнце хоть и стояло в зените, но все же двигалось, неумолимо склоняясь к закату. Время утекало, как в часах утекает песок. После последней остановки командир отряда сказал, что впереди одно большое пригородное селение, а потом они въедут в столицу царства, великий город Киремос.

– Скорей бы уж, – пробормотала Геста.

В какой-то момент она просто устала от нервного перенапряжения, и готова была на что угодно, лишь бы это бесконечное ожидание закончилось.

***

Кортеж въехал в столицу Гелсартова царства, когда солнце уже касалось верхушек деревьев. Таких высоких, со стройными стволами и пышной кроной, ей сказали, они называются пальмы. Город Киремос показался девушке подавляюще огромным, дома в нем – настоящие дворцы. Многоступенчатые высокие, украшенные каменной резьбой, колоннадами и фресками. С садами, разбитыми прямо на плоских кровлях.

Впервые в жизни она видела такие сады.

А дворец властителя Гелсарта был воистину огромен. Семь этажей – ступеней с каменными колоннадами. Выкрашенные красной краской стволы колонн с белыми капителями издали напоминали женщин в красных платьях. Яркие фрески на стенах, сады на уровнях кровли. Все незнакомое, такое непривычное. Красивое!

Но подивиться уже не осталось сил.

Ну вот и все, подумала Геста, где-то здесь обитает жених – чудовище. Сейчас ее отведут к нему, и…

Однако она ошиблась.

Ей предстояло официальное представление властителю Гелсарту.

А потом еще ужин с ним.

***

Казалось бы, приезд царевны из далекого Белора песчинка в масштабах огромного царства, но к приему готовились так, будто это официальный визит правителя, равного самому властителю по рангу.

Гелсарт ожидал невесту сына с каким-то мальчишеским нетерпением. Это сулило неплохое развлечение, уже хотя бы потому что бесило и заставляло дергаться Зэйна. А он наслаждался этими выплесками энергии, словно гурман изысканным блюдом.

Но еще больший интерес незнакомая девушка вызывала тем, что принадлежала Зэйну. Гелсарта давно уже не волновали женщины, он просто пользовался ими. А когда надоедали, отдавал отработанный материал сыну-чудовищу. Не жалко.

А тут новая женщина, неприкосновенная, окруженная тайной. Да еще с предсказанием, согласно которому он получит-таки долгожданное потомство. Это будоражило кровь.

Потому, как только объявили, что кортеж невесты прибыл, властитель тут же приказал ее привести. И пока текли минуты ожидания, пытался угадать, как она выглядит. Гелсарт знавал северянок, в его гареме их было достаточно. Он представлял себе плотненькую голубоглазую девицу с сочными грудками и белой кожей. С пухлыми губками и румянцем на глуповатом личике. Ну, может быть, испуганную и слегка бледненькую от волнения. При мысли о том, как девчушке сейчас должно быть страшно, он даже хохотнул, заерзав на троне.

Но тут объявили о ее появлении, и Гелсарт прилип хищным взглядом к дверям.

А увидев эту самую царевну Гесту, в первый момент застыл, подавшись вперед и стискивая подлокотники трона. Властитель Гелсарт не верил своим глазам. Ошибки быть не могло, он вмиг почувствовал ее ауру сладостью на кончике языка. К тому же эти невероятные глаза… И все признаки налицо.

Неужели его обманули?! Девственница из рода Катхов?! Настоящая?!

Как она могла оказаться в этом медвежьем углу?! Откуда? Впрочем, неважно, его все устраивало.

Ай да Оракул! Он даже мысленно присвистнул от внезапного нахлынувшего удовольствия, как будто приобрел тигра по цене обычной кошки. И сейчас, произнося слова приветствия, просто ел девушку глазами, наблюдая, как она смущается под его взглядом.

Положительно, все становилось значительно интереснее!

***

Пока Гесту вели в зал приемов, ей казалось, что в этом огромном многоуровневом дворце можно потеряться и бродить, не находя выхода, годами. Богатое убранство просто слепило, а великолепные фрески, украшавшие стены, приковывали взгляд, вызывая восхищение. И вместе с тем все это пугало, заставляя чувствовать себя перед этим величием песчинкой, которую сметут и не заметят.

Девушку невольно передернуло при мысли, если она здесь ощущает себя так, как должно быть тягостно в самом Лабиринте, который, говорят, весь под землей. Она уже успела осведомиться у командира сопровождавшего ее отряда и получила скупые, уклончивые ответы. Этого было достаточно, чтобы добавить красок к представлению о том, что ее тут ждет.

А бесконечные перемещения, к которым она уже притерпелась, внезапно закончились. Еще один подъем по выстланной мрамором лестнице мимо ярких, как живых ибисов на стенах, холл, высокие решетчатые двери, открывающиеся перед ней…

И взгляд.

Пугающий, проникающий в душу, пожирающий. Какой-то до странности знакомый и насмешливый. Властитель Гелсарт.

Геста автоматически склонилась перед троном, ей даже удалось произнести заученное приветствие без запинки, сказались-таки уроки этикета, не зря воспитательница вдалбливала ей по три часа в день. И голос не дрожал.

А в голове крутилась странная мысль: кого же грозный властитель Гелсарт ей напоминает? В этом крылось странное несоответствие, и мысль вызывала душевный разлад. Этот страшный человек странно на нее смотрел. Как на вкусную еду. Ей даже на миг показалось, что из его рта сейчас высунется раздвоенный змеиный язык и…

Он действительно облизнул губы и произнес, удобнее устраиваясь на троне:

– Мы рады видеть тебя, царевна Геста.

По губам Гелсарта скользнула улыбка, а Гесту чуть не затрясло. Девушка постаралась скрыть свою реакцию и уставилась на мраморный пол под ногами. Властитель спрашивал про путешествие, был явно чем-то доволен и склонен к беседе. Геста учтиво отвечала, стараясь не смотреть в его горящие глаза. Но насмешливые нотки в голосе Гелсарта вызывающие странные ассоциации.

Наконец он произнес:

– Очень хорошо, теперь отужинаем, дитя мое. – Встал, хлопнув в ладоши, и направился куда-то, вовсе не заботясь о том, идут за ним или нет.

Гесте оставалось только поспешить следом. Поужинать, а также помыться и переодеться с дороги при других обстоятельствах было бы очень хорошо и приятно. Потому что она устала, а ноги ныли от проклятых туфель. Но сейчас лишнее промедление перед неизбежным ощущалось всего удлиняющей агонию отсрочкой наказания.

Она шла за ним, искоса взглядывая на его высокую сухощавую фигуру и пытаясь понять, кого этот страшный человек ей напоминает. Но додумать ускользающую мысль так и не успела, они вошли в пиршественный зал.

Глядя на стол, Геста невольно сглотнула, подавляя нехорошее подозрение. Накрыто было для двоих. Но по счастью, в пиршественном зале стали появляться сановные люди, и у нее отлегло сердца. А когда на узорной скатерти появились свитки пергамента, которые ей предложено было подписать кровью, до Гесты наконец дошло, что это и есть ее свадьба.

Не так она себе все представляла, впрочем, теперь это уже не имело значения.

– А где жених? – единственное, что она спросила, глядя, как сановник уносит пергамент, подписанный ее кровью и теребя проколотый палец.

Властитель Гелсарт взял ее за руку, усаживая за стол, проговорил:

– Скоро ты с ним встретишься, а пока поужинай со мной.

И сделал ужасную вещь – слизнул кровь с ее пальца. Геста чудом сдержалась, чтобы не отшатнуться. Застыла, глядя расширенными от ужаса глазами в его насмешливые глаза и вдруг поняла, кого он ей напоминает.

Наставника Лесарта.

Осознание заставило вздрогнуть и покрыться мурашками. Неизвестно, что при этом подумал страшный человек, но он вдруг засмеялся. И сказал, показывая на стол с изысканными яствами:

– Прошу, царевна Геста.

Ошарашенная Геста с испугу уткнулась в тарелку, однако он больше не позволял себе провоцирующих выходок. Даже тон сменился на обычный. Оказалось, что этот человек вполне способен поддерживать интересную беседу. Вернее, он поднял тему, которая показалась Гесте интересной.

Гелсарт заговорил о предсказаниях. Геста вскинула на него глаза. Ведь из-за предсказания Салимского Оракула она и оказалась здесь. Невеста чудовища…

– А знаешь ли ты, царевна Геста, кто основал древний Оракул в Салиме? – неожиданно спросил Гелсарт, странно на нее поглядывая.

– Кхммм, – Девушка прокашлялась, прикрывая рукой горло, в его словах и взглядах чудилась ей какая-то подоплека. – Я слышала, его основали древние цари из рода Катх.

Глаза Гелсарт вспыхнули на миг и тут же все спряталось.

– Верно. Катхи. Провидящие истину. – Довольный смешок, а после он склонился к ней, заставляя вздрогнуть, и проговорил: – А тебе известно, что этот дар они получили от драконов, потомками которых являлись?

– Нет, – прошептала Геста, завороженная и испуганная его взглядом.

Звучало странно и страшно, вызывая трепет где-то глубоко под кожей. И этот взгляд… Чтобы прервать наваждение, Геста быстро спросила, иняя тему:

– А когда я увижусь с женихом?

Вот теперь Гелсарт расхохотался. Искренне, заливисто, откидывая голову назад.

– Скоро, дитя мое. Тебя подготовят, переоденут, – он оглядел ее закрытое глухое платье и улыбнулся. – В более подходящую одежду. И ты отправишься в дом жениха.

Что-то в его словах было. Или во взгляде. Что-то, от чего Геста почувствовала подвох. Змеиным танцем назвала она про себя эту странную беседу.

– А моя свита?– спросила, внезапно с ужасом осознав, что за всем этим забыла о ребятах.

– Твоя свита, – Гелсарт хохотнул кивая. – Тоже отправится.

– Я бы хотела, чтобы они были со мной.

Бровь Гелсарта дернулась, на лице возникло нечитаемое выражение, а потом он склонил голову к плечу и проговорил:

– Как скажешь, дитя мое, как скажешь.

И снова ей почудилось в его тихом смехе что-то ужасное, от чего хотелось бежать без оглядки. А Гелсарт неожиданно сказал:

– Благодарю за ужин, невестка.

Хлопнул в ладоши и вышел, предварительно пообещав, что они еще встретятся. А в зале тут же появилась целая толпа женщин – готовить невесту к тому, о чем Геста даже думать боялась.

Однако было во всем этом и нечто обнадеживающее. По всей вероятности, убивать ее не собирались, иначе зачем возня с так называемой свадьбой. И если Ти и остальные ребята будут с ней, то у них появится шанс.

***

Оставив девушку на попечении прислужниц, властитель ушел на террасу и некоторое время стоял там, глядя в темнеющее закатное небо. Странная улыбка то набегала на лицо, делая его одновременно одухотворенным и страшным, то исчезала.

Потом он резко повернулся, направляясь в кабинет, а оттуда знакомым маршрутом по тайным переходам к заветной двери из чистейшего заговоренного серебра. Вниз, в Лабиринт, к чудовищу. Он знал, что сын сейчас ждет и бесится, но у Гелсарта было для него две новости и одно интересное предложение.

– Это опять ты? – спросил Зэйн, увидев, что он спускается по лестнице.

Голос сына был спокоен, лишен эмоций. Но зрачки! Вертикальные зрачки отливающих в этот момент жидким золотом глаз красивого темноволосого мужчины говорили о многом.

Так и есть. Гелсарт не без внутреннего удовлетворения отметил, что Зэйн едва сдерживает своего зверя, а значит, возможно, примет предложение. Властителю этого хотелось, но он скрыл тлевший внутри огонек предвкушения.

– А ты ждал кого-то другого, сынок? – спросил он посмеиваясь.

Зэйн запрокинул голову, лениво глядя в потолок:

– Вообще-то, я ожидал, что ты приведешь мою невесту. Она ведь, кажется, должна была приехать сегодня? Нет? Или ты передумал?

Гелсарт засмеялся, позволив себе показать истинные эмоции и заинтересованность:

– Нет, конечно. Мне нужно потомство, которое я больше не могу зачать. Но можешь ты. Поэтому я не передумаю. Но!

Он поднял указательный палец и вкрадчиво добавил:

– Она девственница. И если ты боишься не сдержать себя в первый раз, я мог бы тебе помочь, – и застыл, внимательно вглядываясь в глаза сына, ловя реакцию.

Честно говоря, Гелсарт был разочарован. Вместо того чтобы взорваться гневом от возмущения, тот реагировал на удивление спокойно. И с язвительным смешком сказал совсем не то, что властителю хотелось услышать:

– Спасибо за щедрое предложение, отец, но я как-нибудь сам разберусь со своей новой игрушкой.

 Гелсарт с досадой смотрел на сына, понимая, что проморгал в нем что-то важное, тот научился скрывать свои чувства. Но у него были и другие новости, поэтому он решил снова потревожить раненое самолюбие сына.

– Знаешь, твоя невеста такая забавная, считает предназначенных для твоей охоты данников своей свитой. И настаивает, чтобы ее свита вошла в твой дом вместе с ней.

И снова рассмеялся, видя, как дернулись вертикальные зрачки Зэйна.

– Пусть войдут, если она так хочет, – проговорил Зэйн, изображая улыбку, больше напоминавшую оскал.

И снова разочарование!

– Хорошо, как скажешь, сынок, – Гелсерт вздохнул и тут же спросил. – Кстати, как давно ты не охотился?

– Это тебя не касается, – улыбка Зэйна, кажется, стала еще шире.

– Хочешь показать невесте охоту? Ну-ну. Кстати, один из этих семерых довольно близок ей…

– В каком смысле? – процедил Зэйн.

Гелсарт с удовлетворением заметил, что голос у него слегка дрожит.

– Кажется, молочный брат. Но я могу и ошибаться…

Странное выражение промелькнуло на лице Зэйна и исчезло, он прошелся по комнате, заложив руки за спину, и повторил уже спокойным тоном, как будто принял какое-то решение:

– Пусть заходят.

– Хорошо, я прикажу семерых запустить, а девушку приведу сюда, – начал Гелсарт.

– Нет, – повернулся к нему Зэйн и раздельно и четко проговорил. – Пусть МОЯ невеста заходит вместе со своей свитой оттуда, откуда заходят все.

– Ты уверен? – спросил Гелсарт прищурившись. – Не забывай, ты должен вернуть мне ее живой!

И беременной. Но этого не прозвучало.

– Я все прекрасно помню, отец, – с улыбкой проговорил Зэйн и поклонился, давая понять, что разговор окончен.

Гелсарту ничего не оставалось, кроме как уйти, понимая, что сын выиграл этот раунд вчистую. Мальчишка вырос и научился вести взрослые игры.

***

Стоило двери за отцом закрыться, Зэйн буквально взорвался ревом, и быстрыми шагами пошел прочь. И все же он достаточно хорошо владел собой. У него действительно был план, отец только подсказал детали.

Глава 10

Очередное омовение, умащивание, причесывание. За последнее время Геста успела привыкнуть к тому, что ее вертят как куклу. А сейчас эти действия, которые она воспринимала уже механически, еще и понемногу подталкивали к панике, заставляя собирать по крупицам все свои душевные силы.

В конце концов, говорила она себе, от замужества еще никто не умирал. Хотя, конечно, далеко не всем выпадало счастье, стать невестой чудовища. С другой стороны, иные люди тоже те еще чудовища.

Взять, например, властителя Гелсарта. Он показался ей настоящим злым гением. Изысканно остроумным, обаятельным и чудовищно страшным изнутри. А неуловимое сходство с наставником Лесартом, только подчеркивало впечатление.

Принесли одежду, которую ей предстояло надеть вместо ее невестинского платья. Увидев, Геста впала в легкий ступор. Нет, это конечно было очень красиво, но как ей надеть такое?

Наряд состоял из очень пышной многослойной полупрозрачной юбки и крохотного сильно декольтированного лифа, оставлявшего открытой всю грудь чуть ли не до сосков, а вместо нормальных рукавов крохотные фонарики. А талию прикрывал пояс-шарф, завязывающийся на спине бантом. Все кипенно-белое с каким-то радужным отливом.

Девушка смотрела на себя, и румянец расползался по щекам.

Тугой лиф стягивал и выпячивал грудь, которой она привыкла считать, у нее не нет. А сейчас, глядя в огромное зеркало из полированного серебра, даже слегка ужаснулась, у незнакомки в зеркале грудь была. Однако…

И все это надели ей прямо на голое тело. Геста чувствовала более раздетой, чем если бы просто пошла нагишом. Но самым шокирующим было то, что прежде чем обуть ее в маленькие расшитые бисером шлепанцы на тонких каблучках, ей защелкнули на щиколотках золотые браслеты, скованные между собой золотой цепочкой. Так что теперь даже широкий шаг сделать было невозможно.

– Зачем вы надеваете на меня кандалы? – не выдержала Геста.

– Таков обычай, госпожа. Это символ девственности, – был ответ.

После этого она вообще ушла в себя.

Волосы ей перечесали заново и оставили распущенными. Прислужницы все восхищались и ахали:

– Какие у госпожи прекрасные волосы.

А она потихоньку переминаясь с ноги на ногу и думала, что этом символе и удрать-то не получится, если что. Наконец все было готово, и ее повели.

Куда? Понятия не имела. Стараясь как можно глубже и реже дышать, Геста заставляла себя думать только об одном. Сейчас она увидит Ти и ребят. А что будет потом… Как-то с Божьей помощью разберется.

И действительно, ребят она увидела вскоре. Ти! Он все выискивал кого-то взглядом. Увидел. Глаза вспыхнули и расширились от удивления, но все же, найдя ее, парень немного успокоился. Он и стальные ребята осунувшиеся и бледные стояли на террасе в своих темных одеждах. За ними стража. Первое, что Гесте бросилось в глаза – острия мечей, сверкающие в свете огромных жаровен. А потом из-за спин высоких мощных стражников появился властитель Гелсарт. Глаза его прямо впились в Гесту, ей даже показалось, что она задыхается под этим взглядом, а Гелсарт вдруг улыбнулся и захлопал в ладоши.

– Восхитительно, – проговорил он. – Моему сыну несказанно повезло.

– Спасибо, государь, – пробормотала Геста, уткнувшись взглядом в пол и думая, когда это наконец закончится. Честное слово, она уже готова была бегом бежать в тот Лабиринт!

Однако властитель не все еще высказал. Он взял ее левую руку и защелкнул на запястье широкий золотой браслет со сверкающими камнями, и точно такой же на правую. Погладил оба запястья и проговорил:

– Маленький подарок. А теперь ступай к жениху, невестка. Твои вещи уже доставили в его дом, а твоя свита, – тут он помедлил, оглядев семерых юношей странным взглядом. – Последует за тобой.

Короткий жест, и их повела стража. Властитель стоял, глядя им вслед.

***

Вооруженные воины вели и вели их куда-то. У Гесты создалось впечатление, что они даже не выходили из дворца. Наверное, так оно и было. Лестницы, залы, бесконечные переходы. Притупляющие сознание, стирающие грани реальности.

Огромные, даже на вид неимоверно тяжелые двери возникли перед ними внезапно.

В мечущемся свете факелов взгляд успел выхватить орнаменты и барельефы. Двери открылись быстро и совершенно бесшумно, стража указала на вход.

– Вас ждут, госпожа.

Медлить, пытаться бежать или оказывать сопротивление не имело смысла. Направленные на них обнаженные мечи недвусмысленно говорили об этом. Геста и семь юношей ступили в темнеющий зев проема, а двери за ними так же бесшумно закрылись. Ну вот и все, они остались внутри.

Как только они остались одни, Тигард сразу схватил Гесту за руку.

– Не бойся, мы выберемся отсюда! Все будет хорошо. Надо только найти выход. Он обязательно найдется, в таких дворцах их всегда бывает несколько.

И потянул ее за собой, обращаясь ко всем:

– Пошли, нельзя стоять на месте.

Первые шаги дались с трудом, но глаза очень быстро привыкли к полумраку, и стало видно, что они в огромном зале с высоченным потолком. Здесь не было факелов и жаровен, все пространство освещалось синеватым магическим светом. И кладка, и руны на стенах. Гесте невольно пришла на память картина из ее сна.

Откуда-то из-за их спин пришел порыв ветра. Стало жутко.

– Давай быстрее, – проговорил Ти, сжимая ее руку.

Они вдвоем шли в в середине, остальные ребята, шеренгой чуть позади.

– Ти, откуда ты знаешь? – спросила Геста шепотом.

– Мне Лесарт рассказывал, – бросил он, озираясь по сторонам.

Лесарт? А почему же он ни слова не сказал ей? Однако додумать не удалось, потому что в этот миг она услышала тот самый шелестящий шум, и на границе видимости будто метнулась огромная призрачная тень.

Раз – и двоих ребят, шедших по краям, не стало.

И вот тут они побежали!

Несколько переходов, один зал сменялся другим. Шелестящий звук проносился снова и снова, после которого они каждый раз недосчитывались то одного, по двоих, пока наконец они с Ти не остались только вдвоем. Брат вцепился в ее руку мертвой хваткой и мчался вперед. Геста едва поспевала, проклятая цепочка мешала, не давала нормально переставлять ноги, и эти красивые, но такие бесполезные шлепанцы на каблуке… А Тигард тащил ее вперед, оглядываясь по сторонам, и вдруг увидел темневший сбоку проход.

– Сюда! – крикнул он.

И потянул он ее рывком, а Геста споткнулась обо что-то и упала, их руки разомкнулись. Когда она подняла голову, Ти уже рядом не было. Геста осталась совершенно одна, она еще сидела полу, озираясь, силясь понять, что же произошло. И наконец услышала шаги.

Глава 11

Пол чуть подрагивал, как будто шел кто-то огромный. И шелестящий звук…

Геста поднялась на ноги, до боли в глазах вглядываясь в синеватый сумрак. Постепенно из призрачного света появился силуэт. Огромный как дом. Невероятно огромный ящер. Настоящее Чудовище! Гесте пришлось вскинуть голову, чтобы охватить его целиком. Она потрясенно застыла, глядя в золотистые глаза с узким вытянутым зрачком. Совсем как ее сне…

Ящер сделал еще несколько шагов и замер, теперь ей отчетливо были видны его громадные лапы, шипастая голова и мощное туловище. Хвост шевельнулся по полу, Глядя на него в какой-то прострации, Геста узнала тот самый шелестящий звук.

Страшно ли ей было?

Нет. Оно, этот ящер, чудовище, почему-то показалось ей завораживающим. Совершенным. Это было трудно объяснить, но она как будто видела в нем скрытое что-то…

***

С самого начала отцовская затея казалась Зэйну и оскорбительной и унизительной до предела. Кем бы он ни был, заставить его спариваться как животное? Мужчина был слишком горд для этого.

Но за прошедший месяц он многое передумал. И раз уж его ставят перед фактом, он имел права предъявить кое-какие требования к невесте. Однако озвучивать их не стал. Зэйн давно уже понял, чем меньше Гелсарт знает о нем, тем меньше у него рычагов давления. А последнее бесстыжее предложение отца только подтвердило правильность его мыслей.

Надо сказать, что пожелание невесты держать свою «свиту» при себе здорово удивило Зэйна. Это была либо крайняя наивность, либо вызов. Что ж, он готов был и развеять ее наивность, и ответить на вызов.

Отец хотел подколоть его охотой? Да, он собирался показать невесте охоту.

Показать себя ей таким, какой он есть и посмотреть, чего эта невеста стоит.

Он наблюдал за девушкой начиная с того момента, когда та со своей «свитой» вошла в Лабиринт. Она показалась ему маленькой и тощей, а этот, вцепившийся в нее парень раздражающе назойливым. От всей этой «свиты» надо было быстро избавиться. И от мальчишки в первую очередь.

Но Зэйн не собирался никого убивать или калечить. Он хотел видеть настоящую, честную реакцию. Когда девчонка наконец поймет, что спасения нет, а он – чудовище. А заодно увидеть вблизи, что там подсунул ему отец.

Сейчас он смотрел в ее невероятные, светящиеся изнутри глаза и ничего не мог понять. Страх, который он ощущал в ней во время погони, словно испарился. Она разглядывала его как диковину? Его?! Возмутительно.

– Совсем не боишься? – не выдержал Зэйн, начиная с досадой подозревать, что отец подсунул ему умалишенную.

Удивление отразилось на лице девушки, она покачала головой.

– Нет. Какой смысл бояться, если ты все равно можешь убить меня в любую минуту?

Тонкая рука взметнулась, а Зэйн заметил обручальные браслеты отца на ее запястьях. Проклятие! Старый извращенец решил пометить добычу. Напомнить ему, кому эта тощая девчонка на самом деле принадлежит?

– Могу, – проговорил Зэйн, делая еще один шаг, чтобы оказаться почти вплотную и нависнуть, глядя в ее распахнутые глаза.

А потом развернулся и ушел.

***

Геста долго стояла, глядя вслед огромному чудовищу. Потом наконец отмерла и, поискав глазами, куда бы присесть, пошла к скамье у стены. Присела, сложив руки на коленях и разглядывая чудом уцелевшие после такого забега туфельки.

Она осталась одна. Попыталась осмотреться, гадая, куда делись Ти и остальные ребята?  Какой-то зал, она понятия не имела, где находится. Зато в голову пришла неожиданная мысль. Если это громадное чудовище и есть жених, значит, ей не придется исполнять супружеский долг?

Это была хорошая новость. Неизвестность уже не пугала выдуманными кошмарами, потому что с кошмаром она встретилась лицом к лицу. Не так и страшно оказалось.