Антония де Вельвиче

ПРОЛОГ

За окном все реже мелькали деревья, поля с роботами-сборщиками остались далеко позади, уступив место энергетическим вышкам. Шумный грохот колес поезда отсчитывал минуты до новой жизни. Антония поймала свое отражение в стекле — молодая девушка с изящными, кукольными чертами лица и — о ужас, — неприлично короткой стрижкой. Сверху длина волос позволяла укладывать их пышной светлой шапкой, что добавляло несколько сантиметров к маленькому росту; косая челка падала на лицо, по бокам же прическа постепенно сходила на нет. Показав отражению язык, Антония надела шляпку-цилиндр с россыпью шестеренок по ленте. Никто не знал, но украшения несли вполне практичный смысл — дополнительная батарейка для часов, которые имели свойство садиться в самый неподходящий момент, и запасной элемент для электрошокера. Мало ли, что может поджидать девушку в незнакомом городе?

На душе было тревожно, но в то же время здоровое любопытство добавляло энтузиазма. Новый город и новая жизнь манили и пугали одновременно. Как ее встретят коллеги? А домочадцы? Нужно налаживать отношения со слугами, найти хорошую таверну и салон красоты или бани. И, наверное, закупить продукты и какую-нибудь утварь на кухню. И нанять недостающую прислугу, а лучше — заключить долгосрочный договор с агентством, текучка среди слуг будет немаленькая. Антония вздохнула. Она еще никогда не управляла целым поместьем в одиночку, но предчувствовала некоторые сложности. По большей части из-за ее дара, но частично и из-за неопытности в таких делах. Дома этим занималась мать, пока отец вел семейные дела, в академии девушка обходилась приходящей служанкой, с которой сталкивалась всего раз в месяц — отдать плату. Целый дом и для нее одной. Если бы не обстоятельства, это могло бы быть интересно и здорово. Антония тряхнула головой, выгоняя плохие мысли, и решительно подхватила чемоданы. Привычка к самостоятельности настолько въелась в кожу, что мысли нанять носильщика или вызвать слугу даже не возникло.

ГЛАВА 1. Новый дом

Гул паровоза оглушал, а валивший от него дым укутывал вокзал, покрывая все вокруг сажей. Все же жаль, что поезда так и не перешли целиком на питание от кристаллов.

Антония по короткой лесенке спустилась на платформу, одернула пышную юбку, спадающую сзади до середины икры, а спереди не прикрывающую и колени, затянутые в кожаные брючки тонкой выделки. Поправила шляпку-цилиндр, про себя радуясь, что широкие поля не дают копоти лететь в лицо, смахнула невидимые пылинки с коротких пышных белых рукавов и корсета. Руки в кожаных перчатках без пальцев уверенно подхватили тяжелые чемоданы. Мимо, жужжа и позвякивая, пролетел механический почтовый голубь, и Антония ловко увернулась от него — посыльный едва не врезался в ее шляпу. Фыркнув, легко ступая в высоких ботинках с тяжелой подошвой, девушка направилась к кэбам. Механические кареты, работающие на магических кристаллах, заменили лошадиную тягу, что лично Антонию вполне устраивало — у нее были сложные отношения с животными.

До стоянки оставалась каких-то сотня шагов, когда сбоку громыхнуло, кто-то толкнул в плечо, и из рук хозяйки вырвали один из чемоданов. Вор скрылся в толпе, девушка даже не успела его заметить. Антония остановилась, поставила на брусчатку второй чемодан и вздохнула. Этого стоило ожидать. Девушка уверенно отстегнула от одной из цепочек корсета овальную брошку, нажала неприметную кнопку; щелкнул механизм, и по ручке чемодана, стоящего у ее ног, синими молниями прошелся разряд. Впереди кто-то закричал, что человеку плохо. Хмыкнув, Антония подхватила поклажу и уверенно пошла в сторону шума. Кстати, схема, при которой сперва жертву отвлекают громкими звуками, дезориентируют бомбочкой-пугалкой, была ее любимой. Защищала диссертацию по этому вопросу, как-никак.

— Что тут происходит? — пророкотало над головой, когда девушка все же сумела пробиться сквозь плотное кольцо зевак к своему украденному чемодану. Его по-прежнему крепко держал мужчина средних лет в неприметном плаще и поношенном цилиндре.

— Кража, господин страж, — уверенно ответила девушка, с усмешкой разглядывая горе-похитителя. Надо же, обычно этим делом кто помоложе промышляет, а тут, можно сказать, бывалый, и так глупо попался. Не додумался проверить на наличие механических ловушек, кто же так делает?

— А вы…

— Антония де Вельвиче, хозяйка этого чемодана, — мило улыбнулась девушка. — Сработал электрошок, если позволите, я отключу ловушку.

— Да, конечно, — несколько растерялся страж. Что-то в девушке было странное, то ли ее спокойствие, то ли колючий взгляд. Опомнившись, мужчина по амулету вызвал группу задержания.

Через десять минут слабо постанывающего грабителя увели, а к Антонии подошел следователь, взять показания. Хотя что уж тут, и так понятно, что произошло, обычная история.

— Ваше имя, госпожа? — мужчина с коротким ежиком черных волос достал из внутреннего кармана блокнот и «вечно пишущее» перо.

— Антония де Вельвиче, господин следователь, — скрывая лицо за полями шляпки, то ли кокетничая, то ли пряча взгляд, ответила пострадавшая.

— Антония… — записал следователь. В ухе мелькнула серьга-шестеренка с едва заметным кристаллом в центре. Антония с интересом из-за шляпки разглядывала форму и экипировку следователя. Та же шестеренка в ухе — наверняка средство связи с дежурным из департамента. Антония о таком слышала на лекциях, да и столичные стражи не брезговали подобными устройствами, на практике Антония даже подержала амулет связи в руках. Правда, у столичных служб вооружение было более разнообразным. У следователя же девушка заметила только электрическую дубинку и пару амулетов на груди. Кто же носит такие штуки на виду? Или следователь просто ничего не боится?

— Рад знакомству, леди. В первый раз в нашем городе? Жаль, что ваш визит начался с подобного инцидента. К слову, вы случайно не из столицы прибыли? Мы в департаменте ожидаем некую де Вельвиче.

— Все верно, — по-прежнему пряча взгляд, сверкнула улыбкой девушка. — Полагаю, в понедельник мы с вами встретимся на работе и ближе познакомимся, господин…

— Виконт Шаттон, простите мою невежливость, леди, — стукнул каблуками мужчина и прикоснулся губами к пальчикам Антонии. Девушка не возражала.

— Приятно познакомиться, виконт. Надеюсь на плодотворное сотрудничество. Так что там с этим вором?

— Ах, да. Не обессудьте, стандартный опросник. Второй пункт…

От предложения подвезти девушка отказалась. Она еще сама не знала, где находится ее новое жилище и что из себя этот «домик», как выразился отец, представляет. Когда кэб свернул за город, она почти не удивилась, а когда остановился перед воротами, за которыми виднелся запущенный двор и серые камни здания, в очередной раз вздохнула. Вот как, значит.

Антония расплатилась с извозчиком, щедро оставив на чай — мужчине еще обратно в город ехать, а попутных пассажиров здесь он вряд ли найдет. От предложения донести вещи девушка отказалась и, проследив, как машина скрывается за поворотом, толкнула ворота. Заперто. Ну, хоть что-то хорошее. Антония потянула за очередную цепочку корсета, выудила из кармана привязанный к ней ключ, с трудом провернула в поржавевшем замке. Нужно будет заменить все запоры в доме, как отец и предупреждал. Вот и первые траты.

Не опасаясь встретить здесь воров, Антония оставила чемоданы сразу за воротами в высокой траве и уже налегке двинулась по заросшей дорожке в сторону дома. Здание в модном во времена его постройки готическом стиле, с тремя башнями с острыми шпилями; за ним угадывался запущенный фруктовый сад, а внутри ожидаемо обнаружилось неимоверное количество пыли. Антония бродила по первому этажу, все больше впадая в уныние. Часть мебели, что по каким-то загадочным причинам оказалась не забрана чехлами, требовала глобальной чистки, накидки на остальных предметах было страшно снимать, дабы не потревожить накопившиеся следы времени.

— Кто здесь? — за спиной раздался дребезжащий старческий голос. — Предупреждаю, я вооружен.

Антония усмехнулась. Бравый охранник, ничего не скажешь. А главное, как вовремя.

— Доброго вечера, Виттор. Вы же Виттор, садовник, верно? Я Антония, новая хозяйка этого места.

— О. Миледи. Как я рад вас видеть. А я вас помню еще вот такой, — старик убрал в карман фонарик-электрошокер и показал рукой, какой, по его мнению, была Антония во время их прошлой встречи. Выходило не выше табуретки, да только девушка никогда здесь не была. Садовник спутал ее с одной из троюродных кузин, но девушка не стала его разубеждать.

— А где все? Вам передавали телеграмму?

— Так нету больше никого, я один при доме живу, за садом присматриваю, насколько сил хватает. Мне бы помощника, миледи, и снова все вокруг зазеленеет, глаз не оторвать будет. Я как на той неделе телеграмму получил, так обрадовался, что и не передать.

Через десять минут Антония сидела в домике садовника, пила чай с пирожками и зачерствевшим печеньем и жалела, что не осталась ночевать в городе. Выяснилось, что Виттору телеграмму о приезде хозяйки передал управляющий. Тот обычно приезжал в начале месяца, проверял, что замки на месте, отдавал плату садовнику и, даже не заходя в дом, убирался восвояси. Нанимать прислугу и готовить поместье к приезду хозяйки никто не собирался, но с этим Антония еще разберется.

— Спасибо, Виттор. Вы очень хорошо со всем справлялись. Помощников вам обязательно найду. Вызовите, пожалуйста, кэб, я сегодня заночую в городе.

— Так, — растерялся мужчина, — не могу я вызвать, миледи. Телефон отключен, управляющий сказал, все вопросы к хозяевам. До города можно дойти пешком, я за два часа управляюсь, но поздно уже, леди не стоит ходить в такое время по пустынным дорогам. Вы оставайтесь, миледи. Я вам постелю, а сам на диване лягу, не волнуйтесь. Ой, миледи, а где ваши вещи? Вот я старый дурак. Наверное, у дороги остались, да? Сейчас все принесу, — старик поднялся с табурета, но Антония его остановила, удержав за рукав.

— Виттор, вы не волнуйтесь, вещей у меня совсем мало, я и сама донесу. Давайте договоримся, я сейчас за чемоданом, а вы постелите мне на диване. И не спорьте. На диване, идет?

Убедившись, что мужчина проникся от ее взгляда и согласен на все, даже поселить хозяйку на диван, Антония отправилась за вещами. Как она и думала, на них никто больше не зарился, и девушка, осторожно ступая по запущенному саду, отнесла поклажу в домик садовника. М-да. Чтобы здесь все привести в порядок нужна целая армия прислуги. Одно разорительство.

Утро началось засветло. Дорога до города заняла около часа, где Антония осела в первом же кафе. После завтрака попросила вызвать ей кэб, и для начала отправилась к управляющему. Нагловатый самоуверенный тип не ожидал от молодой девушки подобной хватки и от ее взгляда как-то съежился. В голове мужчины тучей пронеслись все его прегрешения, откуда-то из дальнего уголка робко выглянула совесть.

— Вы меня простите, миледи, признаю, я совершенно забегался и не успел приготовить дом к вашему приезду. Быть может, я могу вам теперь чем-нибудь помочь?

Управляющий оказался крепче, чем Антония ожидала. Слишком большой опыт в отмывании денег и темных делишках за спиной хозяев. Девушка не стала применять на нем свой дар в полной мере, таких не переделать. Лишь попросила написать ей адреса проверенных агентств по найму прислуги и, подхватив бумажку, молча вышла. Нанимал этого типа отец, вот пусть он с ним и разбирается. Сегодня же она отправит родителям телеграмму. А ей самой сейчас нужно найти нового помощника, сама она со всем не справится. И работа, и поместье, еще и обязательный прием среди местного дворянства. Дурацкие традиции.

Антония отправилась в агентство по найму прислуги. Заказала генеральную уборку дома и сада, с условием, что после этого ей предоставят служанок на постоянной основе, а приводить в порядок поместье начнут сегодня же.

Антония почти сразу пожалела, что обратилась в «лучшее место в городе». Руководитель агентства, неприятный смазливый лебезящий тип, доверия не вызывал, и Антонии очень хотелось, чтобы кто-нибудь присмотрел за его сотрудниками, но заниматься этим было некому. Да и цену ей назвали поистине столичную, что было совсем уж странно. Наверняка они в доле с ее бывшим управляющим. Ну, ничего, на ошибках учатся. Пусть приведут дом в порядок, желательно за пару дней, а там видно будет.

— Миледи, премного рад, что вы выбрали именно нас. У нас лучшие сотрудники в городе…

— Да, мне вас рекомендовали. Но не предупредили, что и цены у вас тоже, гхм, по высшему разряду.

— Ну что вы, миледи, — Антонию передергивало от этого слюнявого «миледи». Да чтоб он подавился, хлыщ, — У нас абсолютно стандартные расценки. Более того, если вы станете нашим постоянным клиентом, мы готовы предоставить вам скидку. Помилуйте, зайдите в любое агентство в городе, и с вас сдерут столько же, но сервис будет, как бы сказать, на порядок хуже, — оскалился тип.

«Зато обслюнявят меньше», — подумала Антония и со вздохом подписала бумаги. Деваться было некуда, уборка нужна была срочно, и только здесь, в крупнейшем в городе агентстве, могли гарантировать, что все сделают в кратчайшие сроки. В других местах просто не хватило бы персонала, она все же навела справки.

Следом девушка отправилась в салон автомобилей. Из поместья каждый день на наемном кэбе не наездишься, да и привыкла она ни от кого не зависеть — ни от извозчиков, ни от расстояний. В салоне ее встретили приветливо, а услышав приставку «де» в фамилии, к ней вышел сам управляющий и обстоятельно ответил на все вопросы. После короткой пробной поездки Антония сделала выбор, и из салона выезжала на собственных колесах.

Глаза девушки довольно щурились за стеклами очков, которые должны были защитить от пыли. Автомобиль с открытым верхом дребезжал по дороге, но рессоры последней модели делали качку почти незаметной. За креслом Антонии была лавка для покупок и случайных попутчиков, дальше гармошкой кокетливо свернулась подъемная крыша. В багажнике, бережно упакованные, ждали своей очереди сменные энергетические кристаллы.

Рычаги и переключатели на передней панели двигались плавно и даже не думали заедать, сиденье рядом с водителем предполагало, что можно с комфортом взять одного пассажира. Мечта, а не машина. Еще и верх можно поднять в случае дождя. А в спинку собственного, да и соседнего сиденья, пожалуй, стоит незаметно встроить пару «украшений» с интересной начинкой. Во избежание, так сказать. Когда видишь чаяния других людей, поневоле начинаешь относиться к ним с опаской.

В почти благодушном настроении Антония подъехала к департаменту расследований. Она не собиралась появляться на новом рабочем месте раньше понедельника, да только поимка вора налагала некоторые обязательства. Из-за этого неудачника ей придется теперь отсиживать в зале суда, пока идет чтение приговора. Формальность, конечно, но и отказаться было нельзя.

Некогда белоснежное, а нынче посеревшее из-за слоя копоти внушительное административное здание из крупных каменных блоков спадало к ногам Антонии водопадом низких ступеней. Балкон второго этажа, который использовался по большим праздникам для глашатаев и как ложа для семьи городского главы, поддерживался круглыми ребристыми колоннами. Была в здании некая воздушность и элегантность, несмотря на внушительный внешний вид. Мелькавшие местами на фасаде шестеренки выполняли роль защитных и предупредительных амулетов. Девушка легко взбежала по ступеням, у секретаря в холле выяснила, где малый судебный зал и направилась на нулевой уровень подвала, попутно привычно уворачиваясь от механических глубей. Доставлять срочную корреспонденцию с ними стало, несомненно, удобнее, вот только здесь, в провинции, использовали устаревшие модели, у которых были проблемы с навигацией. Быть может, ей прикупить пару таких машинок? Хотя для больших расстояний они ни к чему, отцу посылку отправить не вышло бы, а в городе ей пока без надобности. Чтобы отправить приглашения на прием местным дворянам, и наемной птицы хватит.

Антония сидела на неудобной жесткой скамье в зале суда. Три ряда для свидетелей амфитеатром поднимались над ровной площадкой в центре, от которой присутствующих отгораживала решетка, и иногда Антонии казалось, будто это сидящие в зале — преступники, и именно их должна удерживать преграда. Поверх прутьев струилось защитное заклинание, подкрепленное обычным электрическим разрядом. Все это должно было защитить не только от попыток нападения, но и от внезапных магических всплесков, которые нет-нет, да случались у приговоренных, несмотря на все предосторожности.

Круглое помещение сейчас было полупустым. Обычное разбирательство, стандартное дело, не стоящее присутствия толпы свидетелей и совета судей. Неподалеку от Антонины стоял страж. Чуть правее, на возвышении, строго взирал на преступника судья, хмурый мужчина с каменным лицом, в белом парике с буклями в дань традиции. Внизу на коленях стоял мужчина. Босой, без рубашки, голова опущена так, что неопрятные волосы ниже ушей скрывали лицо, руки связаны за спиной магическими путами с хитрым механическим замком. Серые тюремные штаны из грубой ткани — вот все, что позволено узникам из одежды. Антония вздохнула. Мужчина внизу вызывал жалость, было неприятно, что именно она стала очередной жертвой этого мелкого жулика и даже сумела его поймать. Особо ценного в чемоданах ничего не было, только вещи, а деньги Антония благоразумно перевела через банк. Зато теперь приходилось сидеть на жесткой лавке и ждать чтения приговора.

— Подсудимый, решение по вашим преступлениям вынесено, и мера наказания назначена, — голос судьи звучал глухо.

Мужчина внизу встрепенулся, чуть поднял голову.

— Кара — смертная казнь третьей степени, будет приведена в действие завтра на рассвете. Пострадавшая, вы удовлетворены? — судья согласно протокола повернулся к Антонии, а она не знала, что сказать. Ужасная кара, суровая, и всего лишь за неудавшуюся попытку грабежа? Антония бросила быстрый взгляд на сжавшегося мужчину. В горле застрял ком.

— Почему казнь? — смогла выдавить из себя и непонимающе уставилась на судью.

Тот достал платочек, промокнул испарину на лбу и только после этого, сверяясь с бумагами, пояснил.

— У него длинный список преступлений, леди. Воровство в особо крупных размерах, взлом, дезертирство, побег из тюрьмы, участие в бунте в каменоломнях. Я просто не могу его отпустить. Повторно отправить в темницу или на каменоломни не имею права, так что… — развел руками судья.

— А смягчающие обстоятельства? — сцепив руки на коленях, уточнила Антония. Было ужасно противно, горько, мерзко, что именно после встречи с ней человека отправляют на казнь. Причем ладно бы он был закоренелым убийцей и преступником, так нет же, девушка не видела на его душе непроглядно-черных пятен. В прошлом им руководила жажда справедливости, пусть даже путем самосуда, а теперь осталось лишь желание выжить.

— Учтены при прошлых приговорах. И больная мать, на лечение которой он собирал деньги, и сестра-иждивенка, на содержание и приданое которой он копил, и которая недавно сбежала с любовником. И желание заступиться за друга, и отказ убивать, из-за чего он подался в дезертиры, и по этой же причине попался в прошлый раз. Он не захотел убивать свидетеля… — преступник от каждого слова вздрагивал, словно от удара. Антония щурилась, разглядывая ауру преступника, но ничего не указывало на грех, достойный подобной кары, как она ни старалась разглядеть.

— Да там много чего накопилось, леди, долго перечислять. Уверяю, все учтено. Распишитесь, пожалуйста, вот здесь, и можете быть свободны, — не дождавшись от Антонии новых вопросов, судья положил перед собой на стол бумагу с приговором, а страж открыл дверцу в решетке между судьей и залом свидетелей. Девушка неуверенно приблизилась к столу, нерешительно коснулась пера… В этот момент до нее донесся судорожный вздох. Она отдернула руку и вновь посмотрела на судью.

— И что, никаких вариантов? — обреченно поинтересовалась Антония, глядя на сурового мужчину в белых буклях снизу вверх. Он восседал на высоком кресле и даже сейчас был выше девушки.

— Никаких, — кивнул он. — Если только вы не пожелаете взять с него магическую клятву полного искупления.

ГЛАВА 2. Дворецкий

Странно, что она сама об этом не подумала. Клятву мог принять любой пострадавший взамен любого вынесенного приговора, она была нерушимой и полностью привязывала преступника к его жертве. В зависимости от тяжести преступления привязка действовала некоторое время… Или, если на кону жизнь подсудимого, становилась для него пожизненной. Это открывало огромный простор для злоупотреблений и нечестных манипуляций, но подобные дела всегда проверялись Читающими, во избежание, так сказать. Но Антония сама обладала подобным даром, а значит, ее слова было бы достаточно. Антония неуверенно оглянулась на подсудимого. Он по-прежнему стоял на коленях, но сейчас разогнул спину и смотрел прямо на девушку. Смотрел спокойно, даже равнодушно. Ну, что ж…

— Жить хочешь? — спросила Антония у мужчины.

— Хочу, — хрипло ответил он.

— Я готова принять клятву искупления в присутствии магов и четверых свидетелей, — решительно повернулась девушка к судье. А что, это решит и ее проблему.

Спустя полчаса, уладив все формальности, Антония спускалась по ступеням от входа в здание суда. Плечо саднило от невидимой магической печати, карман оттягивала бумага, заверенная так же магически, о принятии искупляющей клятвы, а вокруг запястья невезучего преступника обвилась татуировка в виде лозы. Почему невезучего? Потому, что его угораздило связаться с ней.

Передернув плечами, Антония, не глядя, махнула рукой, призывая следовать за ней, и завернула за угол, где оставила машину. Теперь уже бывший заключенный шел следом, как привязанный. Хотя пожизненную безоговорочно-преданную службу одному человеку или его семье навряд ли этот индивид посчитает свободой.

Забравшись на мягкое сиденье, Антония подождала, пока приговоренный займет соседнее место, и мягко тронулась. Посмотрев на часы на запястье, девушка выругалась и остановилась на соседней улице возле таверны.

— Жди здесь, — бросила она мужчине и скрылась внутри. Через пятнадцать минут, когда она вышла с пакетами в руках, осужденный ожидаемо оказался на месте, а вокруг автомобиля толклись мальчишки. Шикнув на ребятню, Антония уверенно свернула на северную дорогу.

За все время пути не было произнесено ни слова. Осужденный смотрел прямо перед собой безразличным взглядом, девушка тоже не видела причин начинать разговор. Только однажды, когда машина выехала за черту города, во взгляде мужчины на миг мелькнуло удивление, но, заметив, что Антония на него смотрит, он снова принял равнодушный вид.

Когда они подъехали к воротам усадьбы, уже смеркалось. Антония удовлетворенно хмыкнула, отметив, что площадку за воротами и дорожку к дому уже расчистили, а окна первых двух этажей чисто блестели в лучах заходящего солнца. Девушка сама отперла ворота, оставила машину у забора и направилась к дому.

— Идем, — бросила через плечо. Сзади хлопнула дверца машины, и девушка поморщилась. Там же новые механизмы, все запирается от простого прикосновения, зачем хлопать-то?

Антония поднялась на крыльцо и у самых дверей обернулась, ожидая осужденного. Мужчина стоял, задрав голову, и разглядывал устремившиеся в небо стены со стрельчатыми окнами, колоннадами балкончиков и горгульями на крыше. Витражная роза над входом его, похоже, тоже поразила. С этой стороны было видно только две башни, шпиль третьей едва виднелся. Хотя здание было не такое уж и большое, но впечатление производило внушительное, особенно в лучах заходящего солнца.

— Ну, чего стоишь? Заходить будешь или собираешься на крыльце ночевать? — окликнула Антония того, кто уже доставил ей столько неприятностей.

Мужчина поджал губы и все же поднялся по ступеням. За тяжелыми резными дверьми его ожидал холл с уходящей на второй этаж лестницей, слева и справа стены зияли провалами распахнутых дверей.

— М-да, — отчего-то недовольно поморщилась хозяйка. Пока мужчина топтался у порога, не зная, идти ли за ней или подождать, пока позовут, девушка решительно заглянула во все комнаты.

— Эй. Ау, — Антония чувствовала себя ужасно глупо, выкрикивая прислугу. В доме отца ее всегда встречали у входа, спрашивали, не нужно ли чего. А тут будто никто и не слышал ее прихода, хотя девушка точно знала, что система колокольчиков при открытии входной двери, да что там — ворот, сработала во всех помещениях, где могли бы находиться слуги. Наконец, со стороны кухни показалась девушка в чистеньком накрахмаленном переднике.

— Доброго вечера. Вы Антония де Вельвиче?

— Да, я хозяйка, — буркнула Антония, недовольно щурясь.

— Добро пожаловать домой, миледи, — поклонилась служанка. — Какие будут указания?

— Позови главного, будь добра. И пусть в малой гостиной затопят камин и поставят приборы для двух человек.

— Слушаюсь, миледи, — снова поклонилась девушка.

— Пойдем, — окликнула Антония осужденного и повела в одну из правых комнат. Махнула на кресло перед камином, в которое мужчина неуверенно опустился. Антония же бросила на столик между кресел пакет из таверны и обошла помещение, осматривая все вокруг. Ковер на полу выбит, паркет вымыт, но не отполирован. Окна чистые, но обновить краску на рамах никто и не подумал. Хотя, может, это и к лучшему, от краски вонь выветривается долго.

— Вызывали, миледи? — в комнату вошла дама в переднике и со строгой прической и низко поклонилась.

— Госпожа Роза, не так ли?

— Все верно, миледи, — снова поклонилась дама.

— Скажите, госпожа Роза, как продвигается генеральная уборка?

— Все прекрасно, миледи. С первым этажом мы закончили и начали второй, если пожелаете, пройду с вами по всем комнатам, проверите сами.

— Нет нужды, — неожиданно холодно бросила Антония. Она смотрела на женщину, прищурившись, и ту пробирал озноб от неприятного взгляда. — Надеюсь, хозяйская спальня готова? Так же понадобится комната дворецкого, позаботьтесь об этом. К слову, я прекрасно осведомлена, что времени, которого у вас сегодня было в достатке, хватило бы на полную уборку двух этажей при таком количестве слуг. Более того, в договор с вашим агентством входит полировка паркета, лестниц и перил, покраска подоконников и рам. Полагаю, вы не забыли об этом?

— Нет, ми-миледи, что вы… — заблеяла служанка. Она боялась поднять взгляд от пола, плечи подрагивали. В голове несчастной роились все ее прошлые прегрешения и даже планы на то, как можно содрать с хозяина поместья побольше денег, сделав при этом меньше запланированного. Роза уже пожалела о подобных мыслях.

— Хорошо, в таком случае, мой человек завтра за этим проследит и все тщательно проверит. Полагаю, одного дня, чтобы с вашей командой закончить все обозначенное, равно как и уборку третьего этажа, будет достаточно. На послезавтра останутся только чердак и подвал, я приму у вас работу, и мы распрощаемся. Да, Роза, будьте добры, верните зеркало туда, где оно висело. Я настоятельно прошу не выбрасывать и не выносить ничего из поместья. Перестановка мебели не входит в ваши обязанности.

Служанка задрожала и выскочила за дверь.

— Жестко, — впервые подал голос осужденный.

— Я Читающая Души, — ответила Антония и повернулась к мужчине. — Я не могу по-другому.

Некоторое время они разглядывали друг друга, так, словно впервые увидели.

— Вот как, — потянул мужчина и откинулся в кресле.

— Тебя это не пугает? — ровно поинтересовалась Антония.

— Полагаю, именно это меня и спасло, так что мне бояться нечего. Я благодарен вам за то, что вытащили с плахи, но решительно не понимаю, зачем вам это было нужно. Я та еще обуза, уж простите. Раз вы Читающая, должны видеть, что для темных дел не гожусь, а для чего еще дворянке вашего положения и состояния мог понадобиться неудачник вроде меня, не могу даже представить.

— Считай это моим капризом. Напомнишь свое имя?

— Можно просто Олаф, миледи.

В исполнении мужчины «миледи» звучало уместно. Антония действительно отныне была для него единственной хозяйкой, его леди, которой он обязан жизнью по ее прихоти и силой магической клятвы обязан служить верой и правдой.

— Олаф, хочешь поужинать?

— Не откажусь. С утра во рту крошки не было.

Антония хмыкнула, порадовавшись, что почти священного трепета и боязливого пиетета в голосе ее нового сотрудника не было. Окинула придирчивым взглядом стоящие на столике приборы и, удовлетворившись, выложила из пакета продукты. Нарезку сыра и копченого окорока, пирог с мясом, бутыль легкого пива, две коробки с горячим. Обед прошел в обоюдно комфортном молчании. Мужчина ожидал, что же будет дальше, а Антония судорожно над этим размышляла. Вот черт ее дернул взять клятву с этого мужчины. И что теперь с ним делать?

С едой было покончено, молчание затягивалось.

— Простите мое любопытство, миледи. Зачем я вам все же понадобился? Обычно преступников берут на черную и грязную работу, но я уже сказал, что не убийца и даже не подхожу на роль телохранителя.

— Знаю, мне это без надобности. Мне нужен дворецкий.

— Дворецкий?

— Управляющий, если будет угодно. Со слугами у меня всегда были сложные отношения, ты сам видел. Я всегда знаю, если они не в полной мере выполняли свои обязанности, девушки часто грешат тем, что примеряют хозяйские платья, украшения, и порой забывают их потом снять. Я знаю, когда они одной тряпкой моют полы и протирают стол, когда плюют в чайник или забывают помыть фрукты. Увы, но окружающим со мной не менее сложно, чем мне с ними.

— Ясно.

Ничего ему не ясно. Не может он понять, каково это, когда родные братья и сестры сторонятся тебя, только чтобы ты не рассказала случайно об их шалостях родителям. Когда отец и мать избегают смотреть тебе в глаза, потому как понимают, что с таким даром удачно — да и вообще, просто выйти замуж будет очень и очень непросто. Когда подруг нет, так как у любого человека есть, что прятать за душой. Зависть, корысть, надежда на выгодные знакомства, страх, что ты узнаешь о нем что-то, что он хотел бы скрыть ото всех…

— Что будет входить в мои обязанности? — прервал размышления Антонии бывший преступник.

Она пожала плечами и окинула взглядом помещение. Олаф проследил за ней и тоже огляделся.

— Ясно, — как-то обреченно повторил новоявленный дворецкий.

— Я верю, что у тебя все получится. Если что, я всегда открыта к диалогу. Завтра вместе поедем в город, я сниму деньги тебе на хозяйственные расходы. Закажешь себе пару костюмов на каждый день и один официальный. Я все же леди, и приемов не избежать. Еще нам нужна кухарка, малый столовый набор на первое время, с посудой здесь, как я поняла, туго. Выясни адреса и телефоны хорошего врача, прачечной, бань, механических дел мастера. Пока больше ничего в голову не приходит, на месте сориентируешься. Ну и не забудь приглядывать за прислугой, как вернешься. Вопросы?

— Пожалуй, мне понадобится записная книжка, и не одна, миледи, — хмыкнул мужчина.

— Вот завтра все и возьмешь. Так, идем, познакомлю тебя с Виттором.

— А это кто такой? — нахмурился мужчина.

— Формально он садовник, но уже давно один тут не справляется. Он присматривал за поместьем все те годы, пока оно стояло без хозяев.

— И давно дом пустует?

— Прилично.

Они вышли во двор. Антония посмотрела на небо, нахмурилась и сперва вернулась к машине. Подняла крышу-козырек, отцепила от корсета одну из брошек и спрятала куда-то под панель управления, потом шестеренка со шляпки оказалась между спинкой и сиденьем водительского кресла.

— Вот так. Нужен будет какой-нибудь навес, а к зиме лучше вообще сарай для автомобиля. Организуешь? Не прямо завтра, конечно, я все понимаю, просто не забудь.

— Я постараюсь. А то, что вы сделали, это какая-то защита, как в чемодане? Если не секрет, конечно.

— Тебе можно знать. Да, это небольшой сюрприз для воров, но от серьезного грабителя не спасет, у них есть амулеты и приборы, распознающие такие штуки. Ну что, к Виттору?

— Как скажете, миледи, — коротко поклонился Олаф, а «миледи» фыркнула, подхватила с задней скамейки автомобиля небольшой бумажный пакет и пошла куда-то вглубь сада по едва приметной тропинке.

Дорожка закончилась у маленького одноэтажного домика. Им навстречу вышел согнутый седой старичок, поприветствовал хозяйку и стал зазывать гостей в дом.

— Спасибо, Виттор, не стоит, мы ненадолго. Держи, это тебе к чаю, спасибо, что приютил вчера, — Антония протянула старику пакет из таверны. — Познакомься, это Олаф, он будет моим дворецким. Покажешь ему завтра, где тут что? И, пожалуй, ему нужна будет одежда, чтобы съездить в город. У него не было возможности забрать свои вещи.

Олаф хмыкнул. Какие уж там вещи. Плащ с ближайшей помойки, брюки и рубашка не по размеру, украденные с бельевой веревки где-то на окраине.

— Конечно, миледи, все сделаю. Олаф, да? Я Виттор, еще со времен прошлых хозяев тут живу. Ну-ка, повернись, — старик покачал головой, когда Олаф послушно покрутился на месте, растопырив руки. — Ага, ага. У меня остались от сына вещи, не думаю, что они ему сейчас нужны. Кажись, где-то тут были…

Старик скрылся в домике, а через пару минут сунул в руки дворецкого стопку одежды.

— Вот, примерь. Если что не подойдет, подшить потом можно будет, это моя жинка хорошо умела делать, м-да, а я вот кручусь, как умею…

— Виттор, спасибо за помощь, отдыхайте. Завтра с Олафом еще поговорите и все решите, — прервала монолог старика Антония и пошла к дому, похоже, не особо волнуясь, как поступят остальные. Олаф поблагодарил садовника и поспешил за хозяйкой. Мало ли, что ей в голову взбредет?

— Ну что, посмотрим комнаты? С какой начнем? — поинтересовалась она, оказавшись снова в доме.

— А какая ближе? — вопросом на вопрос ответил Олаф, по-прежнему держа в руках стопку одежды.

На мужчину в тюремных брюках прислуга косилась с опаской. Старшая служанка не появлялась, и комнаты показывала та девочка, что вышла встречать хозяйку первой. В покоях дворецкого на первом этаже, конечно, оказалось ничего не готово. Но мужчина непривередливо пожал плечами и попросил выбить матрас и подушку. Кровать он заправит сам, а все остальное можно будет убрать завтра. Он довольно небрежно бросил вещи на тумбу у кровати, после чего следом за Антонией и служанкой поднялся на второй этаж.

Хозяйские комнаты оказались в лучшем состоянии. Олаф топтался у порога, пока Антония его не окликнула, и дальше они осматривали помещения вдвоем. Антония поглядывала на мужчину, и тот, сообразив, чего от него ждут, стал задавать вопросы. Куда делся полог над кроватью, ведь судя по креплениям он должен там быть, почему нет ковра на полу, хотя, если верить цвету паркета, он пролежал на этом месте не один год. Смажут ли завтра петли шкафов и всех дверей, в том числе в гардеробную? Служанка пискнула, что для этого нужен мастер, а не поломойки, и ее, к облегчению девушки, отпустили. Антония посмотрела на своего дворецкого с усмешкой.

— Входишь во вкус. А говорил, не справишься, — девушка отцепляла шпильки, все еще удерживающие шляпку.

— У меня нет опыта в таких делах. Просто вспомнил наших надзирателей, — пожал плечами мужчина, отводя взгляд.

— Только не забывай, что здесь все же не каменоломни и не тюрьма, и прислуга — не заключенные. Все, я спать, завтра с утра в департамент.

— В департамент? — эхом повторил мужчина, во все глаза глядя, как девушка поставила шляпку на прикроватную тумбочку и взлохматила короткие светлые волосы. Совсем короткие. По бокам почти выбриты, сверху пышной волной уложены на один бок, так, что слегка касаются уха.

— Что? Неприличная прическа для благородной леди? — ядовито хмыкнула хозяйка.

— Ну что вы, миледи, вам все к лицу, — поклонился Олаф под насмешливым взглядом.

— Все, свободен. Если вдруг просплю, разбуди меня в семь.

Олаф кивнул и вышел, прикрыв дверь. За его спиной щелкнул замок. Боится его или слуг? Хотя его бояться смысла нет, он из-за клятвы никаким образом не сможет причинить ей вред или ослушаться. Именно поэтому уголовников обычно брали на клятву в качестве расходного материала для темных дел. Похоже, его хозяйка привыкла эпатировать публику, и дворецкий из бывших преступников не самая большая ее причуда. Придумала тоже.

Свыкаясь с новым жилищем, Олаф спустился на первый этаж по широкой лестнице. Сюда бы ковер, чтобы случайно не оскользнуться на отполированных временем ступенях. Если их завтра натрут воском и маслом, совсем весело будет.

На кухне было темно, пусто и витал какой-то затхлый запах. Служанки сюда вообще, что ли, не заходили? Нужно будет завтра проверить. И чтобы все шторы перестирали и повесили на место. Хозяйка намекнула, что эта Роза пыталась утащить какое-то зеркало. М-да. Работы тут будет невпроворот. Интересно, зачем завтра леди в департамент, да еще так рано? И в какой именно? О том, что девушка может работать, Олафу даже в голову не пришло. Знатные леди прожигают жизнь на балах и тратят деньги родителей на дорогие платья и модные штучки, исключений он до сих пор не встречал.

После некоторых изысканий на стене все же удалось отыскать выключатель, и на потолке загорелась одна тусклая лампочка. Магические кристаллы нужно дозарядить, или светящиеся колбы потрескались от времени? Шкафчики на кухне были в гораздо более плачевном состоянии, нежели мебель в комнатах. Дверцы нещадно скрипели, а одна едва не осталась у мужчины в руках, когда он неосторожно ее дернул. Интересно, а за ремонтом или закупкой мебели тоже ему следить придется? Или хозяйка такое тонкое дело ему не доверит? Хотя навес для машины, вот, оставила на его попечение. А машинка-то у хозяйки что надо, одна из последних моделей, зверь. Зачем такая в городе, Олаф не понимал, но издали восхищался, как и любой мужчина. Он бы предпочел надежный проверенный автомобиль с кузовом или прицепом, на хозяйстве это было бы практичнее, чем такая вот элегантная, но бесполезная машина на два пассажира.

В кранах кухни при повороте рычага текла вода, что Олафа очень порадовало, и он, сполоснув найденную тут же чашку, налил себе попить. Не верилось, что он больше не беглый преступник, и что завтра он поедет в город как обычный горожанин. Покачав головой, мужчина вернулся к себе в комнату, по пути заглянув в пару кладовок. Как и ожидалось, пусто, за исключением непонятных тряпок в одной из них.

В распоряжении Олафа оказалась не только спальня, как он предполагал, но и кладовка, в которой после некоторых раздумий мужчина опознал гардеробную, и небольшая гостиная с пыльным потертым диванчиком. Там же была дверь с выломанным замком, за которой оказалась комната с письменным столом и полупустыми книжными шкафами. На полках обнаружились хозяйственные книги, которые привели мужчину в уныние. Неужели это теперь ему вести?

Тряхнув головой, он вернулся в спальню, потянул на себя последнюю неисследованную дверь и едва не подпрыгнул от радости — собственная ванная комната. С огромным медным корытом, в которое можно залезть целиком, змеей душа над ним, раковиной и унитазом. Отражение в грязном зеркале довольно подмигнуло Олафу, и тот потратил целый час, с удовольствием отмокая в горячей воде. А в стопке одежды от садовника даже нашлась пижама почти по размеру. Вот теперь мужчина наконец-то поверил, что жизнь налаживается.

Утро началось у Антонии нервно. Она опять проспала. Ну почему, почему она никогда не слышит вой этих противных будильников?

— Олаф, я же просила разбудить меня в семь, — проорала Антония, скатываясь по лестнице и пытаясь на ходу закрепить невидимками шляпку, потуже затянуть спереди шнуровку на корсете, надеть форменный пиджак, не помяв рукавов выглаженной блузки, и поправить собравшуюся гармошкой брючину. Форменный костюм не предполагал юбок, но удлиненный приталенный пиджак с пышными фалдами сзади успешно прикрывал филейную часть, заодно позволяя напихать кучу всего полезного по карманам. Кстати, свидетельство об окончании Академии и направление по переводу не выпали случайно?

— Но я разбудил, — в дверях столовой нарисовался озадаченный дворецкий. В одежде с чужого плеча он смотрелся нелепо, но хотя бы умылся и причесался. — Я постучал, и вы ответили через дверь, что встаете.

Антония застыла как вкопанная, выдохнула, бросила шляпку на ближайший столик для цветов и уже спокойнее завязала, наконец, шнуровку на корсете. Приколоть шляпку, если не торопиться и не пытаться делать десять дел одновременно, тоже оказалось делом одной минуты.

— Олаф, это моя вина, я не предупредила, что очень тяжело встаю по утрам. Я могу говорить все, что угодно, связно отвечать на вопросы и обещать, что буду готова через минуту. Но пока ты сам, лично не увидишь, что я покинула кровать и направилась в ванную, не верь. Через десять секунд я снова буду спать и не вспомню обо всех этих словах и обещаниях.

Олаф осмыслил.

— Быть может, леди, вам лучше завести камеристку? — осторожно уточнил он. Они оба понимали, что клятва не позволит причинить вред хозяйке, но все же пускать к себе в комнату постороннего мужчину, да еще знатной леди — это верх эпатажа.

— Камеристки дуры и жутко меня раздражают. К тому же, они всегда, так или иначе, завидуют и вечно чем-то недовольны. Каждое утро начинать с женских истерик и скользких мыслей не входит в мои планы. Да, раз будешь сегодня в городе, пригласи столяра и замочного дел мастера. Все замки нужно сменить, ключи в трех экземплярах, один тебе, остальные отдашь мне. Вопросы?

— А как же завтрак, леди?

— Поем в городе, некогда сейчас. Ты готов ехать?

— Да. Вы обещали деньги на расходы.

— Вот ведь. Так, наличных нет, в банке я еще не была. Вот дубликат моей чековой книжки, оставляй везде расписки на предъявителя. В конце дня покажешь корешки и отчитаешься.

ГЛАВА 3. Знакомство с коллегами

Каблуки тяжелых ботинок отстукивали дробь по подметенным плитам дорожки. Девушка хмурилась, прикидывая, успеет ли заехать по пути в департамент в булочную или лучше не рисковать? У Олафа голова шла кругом — столько всего нужно успеть и не забыть. Да никогда в жизни у него не было такого списка дел. Может, проще было на плаху? Да нет, что за дурные мысли. Он мужчина, и если домохозяйки и управляющие со всем этим как-то справляются, то и он сможет. Нужно просто привыкнуть, найти свой ход, как в шестеренках внутри часов. Все крутятся с разной скоростью, а в результате механизм работает исправно. Да, нужно просто поймать ритм.

Автомобиль выскочил на дорогу, набирая скорость. Позади Виттор неторопливо запирал ворота, крича что-то добродушное вслед. Олаф усмехнулся. Матушка тоже всегда его провожала с добрым словом и теплотой во взгляде. В следующий миг все мысли из головы мужчины буквально выдуло ветром — машина попала колесом в выбоину, и Олафу пришлось ухватиться за дверцу, чтобы не вылететь прочь. С каждым поворотом он все больше бледнел, обещая себе, что в следующий раз непременно разбудит хозяйку вовремя, даже сам стянет с нее одеяло, если потребуется, лишь бы не пришлось так гнать.

А Антония улыбалась. Свежий ветер в лицо, запах масла из капота и озона от нагретых топливных кристаллов, свободная дорога и быстрая езда — что еще нужно для счастья? Пожалуй, продавец не соврал, у этой машины отличные рессоры. Эх, весело, где бы еще она смогла поймать столько кочек и ям? Кто предпочитает лошадей новомодным машинам — странные люди.

Антония, казалось, совсем забыла про пассажира, и тот очень удивился, когда девушка затормозила на центральной улице.

— Здесь есть магазины готовой одежды, но лучше закажи по своим меркам. Ко мне будут ходить гости, а знать всегда отмечает такие мелочи. И сидеть будет лучше, уж поверь. Да, в том переулке, что мы только что проехали, должны быть бани, цирюльники и брадобреи, тебе тоже стоит к ним зайти. Ну, все, бывай. Чековая книжка у тебя есть, вечером увидимся.

Антония, не дожидаясь ответа, дернула рычаги, и машина, сверкнув отполированным боком, скрылась за углом. Олаф остался посреди тротуара, совершенно потерянный и дезориентированный после поездки. Чтобы он, еще раз, с хозяйкой в машину. Да ни в жизнь.

Девушка затормозила почти сразу за поворотом и жестом подозвала булочницу, торгующую с лотка. Последние мелкие монетки перешли из одних рук в другие, и дальше Антония поехала уже спокойнее, настраиваясь на рабочий лад и дожевывая пирожок. Все же неплохой город, ей нравится, особенно, если не приглядываться к людям. Но это не вина города, люди, они везде такие. Девушка вздохнула, припарковала машину сбоку от департамента среди малочисленных машин. Это что же, некоторые ездят на работу на наемном кэбе, или ходят пешком? Да нет, быть не может. Наверное, просто водители забирают машины домой.

В сердце закрался холодок, как всегда бывает перед важной встречей с незнакомыми людьми. И ладно бы она была просто девушкой, сотрудником, так нет же, угораздило родиться Читающей. И все равно, вопреки всему прошлому опыту и голосу разума, где-то внутри тлел огонек надежды на то, что ее наконец-то встретят дружелюбно. Ну что же, проверим?

Азартно улыбнувшись, девушка уверенно взбежала по ступеням. Пригнулась в дверях, пропуская над головой стайку посыльных. Один из них неприятно коптил и едва шестеренками не сыпался. И как только такую рухлядь допустили до работы? В столице давно бы уже списали, да еще штраф владельцу впаяли, за загрязнение среды и опасную эксплуатацию.

— Доброе утро, — Антония улыбнулась дежурному у стойки. Молодой веснушчатый парень, нахмурившись, копался в каких-то бумагах, стоя за заваленным столом.

— Доброе, — буркнул он, не прерывая своего занятия. Девушка покачала головой. Она не обиделась на пренебрежительное отношение парня, потому как прекрасно видела, что он потерял какой-то важный документ, который еще вчера нужно было отправить в мэрию.

— А где департамент расследований? — уточнила Антония, едва не подпрыгивая от нетерпения. Она еще не опоздала, но если парень будет и дальше копаться и не обращать на нее внимания, то может действительно не успеть.

— Там, — бросил парень и махнул в левый коридор, по-прежнему не поднимая головы.

— Спасибо, — девушка собиралась уйти, но в последний момент оглянулась. — Посмотри в левом ящике стола, где корреспонденция к отправке. Быть может, там?

— Точно, — парень прихлопнул веснушки на лбу. — Я же еще вчера все приготовил. А как ты… — он обернулся, прижимая заветный конверт к груди, но у стойки уже никого не было.

В левом коридоре тянулись двери по обеим стенам, почему-то чередуясь в шахматном порядке, а потом коридор и вовсе причудливо изогнулся, упершись в лестницу. Антония вглядывалась в таблички. Приемная, секретарь, архив заявок, выдача справок, служебное помещение и все в таком духе. В общем-то, логично, но никаких указаний на департамент расследований. И что делать? Идти на второй этаж и заглядывать во все двери или вернуться к дежурному и переспросить дорогу?

— Эй. Антония, верно? — окликнули со спины.

Девушка оглянулась и приветливо кивнула уже знакомому следователю с короткими черными волосами и серьгой-шестеренкой.

— Доброе утро, виконт Шаттон. Я немного заблудилась, — призналась девушка, привычно пряча взгляд. Не хотелось смущать коллегу своими способностями раньше времени.

— Идем, провожу, — хмыкнул мужчина, легко переходя на «ты». — Я тоже к начальству, только с дежурства.

— Ты в оперативной группе? — полюбопытствовала Антония, по примеру коллеги отбрасывая формальности и украдкой разглядывая виконта. Если так, то им часто придется работать вместе.

— Ну, «в группе» громко сказано. У нас не так много кадров, так что каждый и на оперативной работе, и на допросах, и в проверках участвует, — просветил Шаттон.

Антония нахмурилась. Уж ее-то на задержания не отправят, правда ведь?

Второй этаж встретил прохладой. Где-то вдалеке слышались голоса, шаги, шорох бумаг — обычные кабинетные звуки. Девушка улыбнулась и уверенно шагнула в третью дверь следом за спутником.

— Босс, я с дежурства, отчитаться. Двое пьяниц, один грабитель и мелкие нарушения порядка. Выписал три штрафа; письменный отчет, как просплюсь. Помните, домушник орудовал в северном квартале? Похоже, его мы и взяли ночью, надо бы допросить. Да, к нам тут новенькая, Антония, прошу любить и жаловать. Ну, я пошел, — виконт, не дожидаясь ответа, развернулся на каблуках и вышел из кабинета.

— Шаттон, — донеслось ему вслед. — К вечеру чтобы был письменный отчет.

— Да, босс.

Шаги в коридоре стихли. Антония стояла посреди кабинета и, склонив голову, разглядывала своего нового начальника. Мужчина с пронзительными серыми глазами, тонким шрамом на лбу, черными волосами, что выбились из низкого короткого хвостика и теперь обрамляли лицо, мешаясь всякий раз, как мужчина наклонялся над столом, делая записи. Форменный мундир небрежно накинут на спинку стула, под глазами тени, во взгляде усталость и острое изучающее внимание. Легкая небритость на щеках и подбородке — похоже, начальник сегодня ночевал в департаменте.

— Что скажете? — с некоторым раздражением, прикрытым усмешкой, поинтересовался тот, кого Шаттон называл боссом.

— Что вы в своей жизни дважды убивали, и оба раза это была острая необходимость, на кону стояли жизни не только ваша, но и других людей. Вы не любите подписывать смертные приговоры, предпочитаете передавать такие дела управлению государственной безопасности. Бросаете курить, уже три года, безуспешно. Не женаты, но есть ребенок, которого воспитывает ваша матушка. Мне продолжать?

Мужчина хмыкнул, откинулся на спинку.

— Вы угадали. Я был женат, теперь вдовец. Один из тех, чья кровь осела на моих руках, и был убийцей моей жены, которую я очень любил. Мое семейное положение имеет для вас какое-то значение?

— Абсолютно нет. Я не ищу покровительства, связей и прочего, этого у меня и так в достатке. Скорее, как и вы, скрываюсь от охотников за приданым. Затронула эту тему лишь потому, что это лежит ярким пятном на вашей ауре. Антония де Вельвиче, Читающая, — представилась, наконец, девушка и уверенно прошла к столу, села в кресло для посетителей.

— Ирвин Марконе, руководитель этого отделения дурдома, которое по ошибке зовется департаментом расследований, — устало вздохнул мужчина и обвел рукой кабинет, как будто показывая, начальником чего он является.

— Насколько я знаю, вы имеете право на фамильную приставку ван? — осторожно поинтересовалась Антония. Известно, что любопытство сгубило не одну кошку, а уж женщин — и подавно.

— Я не вижу в этом необходимости, кроме официальных церемоний. А вас что, коробит ходить под началом человека из низших кругов? — мужчина прищурился, его расслабленность оказалась наигранной. Он как кот, который развалился на крыльце, но в любой момент может подскочить и вцепиться в тебя когтями.

— Человека делает не фамилия, это человек делает фамилию. Я вижу вашу душу, и могу сказать, что буду еще гордиться тем, что работала с вами.

— Хм. Льстишь? — легко переходя на «ты», усмехнулся Ирвин.

— Увы, это не входит в список моих профессиональных качеств.

Теперь мужчина улыбнулся уже открыто, подался вперед и тут же перешел к рабочим вопросам.

— У нас отдел небольшой, узких специалистов на всех не хватает, поэтому все так или иначе отвечают за все и по чуть-чуть. Стандартный график — два дежурства в неделю, выезды на задержания по мере необходимости, осмотр мест преступлений, опросы свидетелей. Также по очереди принимаем заявления и отвечаем на текущие жалобы. С Шаттоном ты уже знакома, остальным сейчас представлю. Вопросы?

Антония сидела, прищурившись, как совсем недавно сам Ирвин, и прикидывала, как бы ему так сказать, чтобы не обидеть. Мужчина подавил желание поежиться под ее взглядом. Уж лучше бы и дальше пряталась за полями шляпки, как когда только зашла в кабинет. Он тогда ее по ошибке принял за белоручку-выпускницу, с которой придется нянчиться, а толку выйдет ноль. Но поведение и слова девушки, да ее манеры в целом, убедили Ирвина, что эта штучка не так проста и за детским личиком прячется маленький взвод чертей. Он любил это в сотрудниках, с такими легко работалось. Но вот взгляд, казалось, просто выворачивал душу наизнанку. Хотя, может, оно так и было.

— Я так понимаю, вам есть, что добавить? — мужчина собрался, в нем чувствовался опыт управления людьми в самых разных, порой невероятных и невозможных ситуациях. Антония кивнула.

— Если я правильно понимаю, Читающих у вас в отделе до этого момента не было?

— Верно. Всех специалистов этого направления еще в стенах альма-матер разбирают столичные службы, до городков вроде нашего если кто-то и доезжает, то не иначе как по недогляду спецслужб или большому чуду. Да что я вам рассказываю, сами знаете.

Антония знала. Знала и то, что даже самых слабых Читающих буквально рвут на части и закидывают предложениями со всех сторон. Ей самой избежать роли собачки на поводке у тайной канцелярии помогли только связи отца и справка от знакомого доктора о слабом душевном здоровье. Ей все равно настойчиво предлагали поработать хоть чуть-чуть на благо родины, пока разум не покинет ее окончательно, как это обычно случается с Читающими. И из всех зол девушка выбрала, по ее мнению, наименьшее — тихий провинциальный городок в дне езды от моря, подальше от столичных дрязг и запятнанных корыстью душ. Да, и здесь этого тоже хватает, но все же не в пример спокойнее. А еще она действительно собиралась работать на благо родины и короны, тут не прикопаешься.

— Странно. Мне говорили, у вас в отделе был Читающий, и я даже надеялась встретиться с ним, обменяться опытом.

— Был. Лет пятнадцать назад, еще до моего назначения на эту должность. В сорок лет он ушел со службы и перебрался на самую окраину, в отдаленное и уединенное место, поближе к природе, так сказать.

Антония кивнула. Она понимала своего предшественника. Люди — вот, что сводит с ума. Их грязь, которая, кажется, липнет и к тебе самой, их помыслы, которые для всех кажутся естественными, но ты видишь их скрытую суть, и хочется завыть. Или сбежать «поближе к природе».

— Понятно, — девушка вздохнула и посмотрела на начальника как-то даже слегка виновато.

Ирвин мысленно вздохнул. Так что же, ему все же придется выступить нянькой? А он-то уже расслабился.

— Господин Ирвин, к сожалению, в график придется внести изменения. Согласно Уложения двадцать пять, Читающих нельзя посылать на задержания, если, конечно, вы не хотите списать сотрудника за «профболезни» в ближайшие полгода. Глубокие допросы — не чаще раза в неделю, а лучше раз в две недели, мне будет нужно время на восстановление. Простые опросы свидетелей — в неограниченном количестве, при условии, что не будет условий повышения сложности и необходимости применять Дар. На выезды только с партнером, который сможет подстраховать, и только с одним из тех, кого я сама одобрю. Не каждый может выдержать мое общество, к сожалению, и я это сразу вижу. Надеюсь, вам не нужны конфликты в коллективе? — мило улыбнулась девушка. Мужчина в очередной раз подивился несоответствию ее кукольной внешности и разговоров.

— Это угроза? — на всякий случай уточнил он. Настоящей угрозы он от девушки не чувствовал, напротив, интуиция подсказывала, что она настроена на сотрудничество и скорее станет ему помогать, чем мешать. Причин такого расположения девушки он не видел, но жизнь научила не задавать глупых и бесполезных вопросов.

— Ни в коем случае, лишь предупреждение о возможных рисках при пользовании услугами штатного Читающего, — совершенно серьезно ответила девушка, и Ирвин ей поверил.

— Идемте, познакомлю вас с остальными. Заодно сразу скажете об остальных возможных рисках, — хмыкнул мужчина, выходя из-за стола.

В соседнем, более просторном кабинете слышались голоса и прочий рабочий шум. Три стола расползлись по разным стенам, при каждом было по два удобных кресла, стеллажи для отчетов и справочников. Местами на полках стыдливо прятались за папками коробки с печеньем и заваркой, в углу на тумбочке пыхтел чайник, стулья для посетителей разбрелись по помещению в неведомом порядке.

— Так, отдел, — рявкнул Ирвин, и тут же повисла тишина.

Девушка с длинными рыжими волосами, которой совершенно не шла темно-синяя форма департамента, попыталась спиной заслонить чайник. Подскочил и вытянулся в струнку до того вольготно сидящий на углу стола блондин с мелкими кудряшками длинных волос и утонченными чертами лица. Аристократ, не иначе. Поднял глаза от бумаг и равнодушно посмотрел на вошедших худой мужчина с седой бородкой и навороченными гуглами на носу, в нем Антония безошибочно признала артефактора. Такого если что-то и заинтересует, то разве что говорящий робот или новая модель кристаллов-аккумуляторов. Ни того, ни другого у Антонии с собой не было, поэтому мужчина вернулся к каким-то своим расчетам. Последний стол пустовал, радуя глаз ровными стопками бумаги и собранными в подставку самозаправляющимися механическими перьями. Стол Шаттона? Хм, по стандартным правилам, с ним ночью на дежурстве должен был быть напарник, но тот, по-видимому, свалил обязанность явиться перед начальством на виконта, а сам, судя по всему, благополучно уехал спать. Значит, не хватает двоих.

— Да, шеф? — подал голос блондин.

— Знакомьтесь, новенькая. Антония де Вельвиче, Читающая. С этого дня в нашем отделе. Леди, это Каллия ван Аморе, — рыженькая кивнула, — Викторус де Крисп, — утонченный полупоклон от блондина, — и Лендер Поллукс, — артефактор, не отрываясь от бумаг, неопределенно махнул рукой.

— Что скажете по поводу напарника? — повернулся к Антонии Ирвин.

— Можно просто по имени, — отозвалась девушка. Обвела пронзительным взглядом присутствующих и тут же опять потупилась. Рыженькая от ее взгляда побледнела, блондин передернул плечами, артефактор удостоил ответным взглядом. — Скажу, что среди присутствующих постоянного напарника не найду.

— Хм. А Шаттон? — уточнил начальник.

— Возможно, — покладисто кивнула Антония.

— Ладно. Об этом еще поговорим. Отдел. Введите новенькую в курс дела. Вик, дождись Гуса, поедешь на свидетелей, новенькую возьмете с собой, пусть привыкает. Калли, как только виконт вернется, на вас двоих допрос. Все, отдел, крутим шестеренками и работаем, у нас еще два дела в архив не сданы. Если что, я у себя в кабинете.

Развернувшись на каблуках, начальник ушел, оставив девушку под любопытными и изучающими взглядами коллег. Хм, интересно, а кто такой Гус? Напарник Шаттона?

— Калли, — первой отмерла рыженькая, подошла ближе и протянула руку.

— Тони, — пожала теплую ладошку Антония и улыбнулась, привычно спрятав взгляд за шляпкой.

— Ой, пойдем, налью тебе чаю. У нас и печенье есть. Хочешь? Все равно пока вызовов нет, без дела сидим. У нас в основном тихо, так, мелкие жулики, ничего интересного, — тараторила коллега, усаживая Антонию на стул для посетителей у стола артефактора.

— Лендер, — буркнул мужчина, на миг оторвавшись от схемы стандартного переговорного устройства, как теперь видела Антония.

— Тони, — Читающая дружелюбно кивнула, стараясь не пересекаться с мужчиной взглядами. Ей еще здесь работать, нечего народ раньше времени пугать. Артефактор понятливо хмыкнул и вернулся к работе. А может, с ним и выйдет поладить, неожиданно подумалось девушке.

— Маркиз Викторус де Крисп к вашим услугам, — приятным голосом произнесли рядом, и перед Антонией склонился кудрявый блондин, протягивая руку явно в надежде заполучить женские пальчики для поцелуя.

— Вик, ну ты чего тут политесы развел, — с легким раздражением, вроде как в шутку осадила приятеля Калли. Нет, не приятеля, любовника, поняла Антония, еще раз незаметно окинув взглядом обоих.

— Действительно, мы не на светском рауте, а вы, как я смотрю, с дамой, — в тон рыженькой ответила Антония. Калли непонимающе на нее уставилась, а блондин хмыкнул.

— Это что, так заметно? — выдал он, сверкая обаятельной улыбкой.

— Вся администрация в курсе, — пожала плечами Антония. Вик усмехнулся и отошел от нее, а Калли как-то совершенно беспомощно покраснела. Она что, считала, что все вокруг слепы и ничего не замечают?

— Надеюсь, я тебя не обидела, — попыталась исправить ситуацию Антония.

— Нет, — буркнула рыженькая. Пихнула Читающей в руки кружку, ушла на свое место и демонстративно зашуршала бумажками. Вик с независимым видом опять уселся на угол стола и занялся разглядыванием своего маникюра. М-да, вот и поговорили.

— Любишь рубить правду? — тихо хмыкнули справа от Антонии.

— Я не могу иначе, — пожала она плечами, даже не взглянув на артефактора. Поведение сослуживцев не удивило, но все равно внутри царапнуло острым гвоздем.

— Ну-ка, коллега, помоги старику. Подержи вот здесь… Ага, а теперь медленно загибай проволоку левее… — уже в полный голос попросил Лендер, тряхнув бородкой, и протянул девушке плоскогубцы с зажатым проводом. Антония не возражала.

Примерно через час, когда они вдвоем с артефактором пытались соединить вместе две части переговорного амулета, в дверях возник встрепанный юноша с волосами невнятного цвета и столь же трудноопределимой прической, с пакетом в руке. По мятой форме без нашивок Антония определила в нем младшего сотрудника отдела.

— Эй, народ, у нас тут, говорят, новенькая? — с порога заявило это недоразумение.

— Так и есть. Антония, — представилась девушка. Парень, судя по ауре, был на целый год младше ее.

— О, — стушевался коллега, но быстро взял себя в руки. — А я Гус.

Антония пожала протянутую руку. Интересно, этот Гус, он «де», «ван» или вовсе без фамильной приставки?

— Ребят, у нас опрос свидетелей, чего сидим? — неугомонное чудо замельтешило по кабинету. Гус сунул в руки светловолосому Вику какой-то конверт, на что тот только хмыкнул и убрал его за пазуху. Рыженькой Калли досталась коробка печенья, и настроение девушки заметно поднялось, она даже на Антонию посмотрела более благодушно. Нужно будет потом узнать сорт и марку печенья. К Лендеру младший помощник следователей подошел в последнюю очередь, и на столе перед артефактором появилась новая линза.

— Тони, если тебе что-то нужно, ты говори, я достану, — кивнул Читающей Гус, на что та благодарно улыбнулась, пряча взгляд за полями шляпки. У парня сбилось дыхание. На новенькой форма сидела идеально, и она приехала из далекой столицы, которая казалась юноше едва ли не иной планетой. А еще эта загадочная манера прятать глаза. Быть может, она скрывает что-то, что он мог бы прочесть в ответном взгляде? Симпатию? Наверняка он произвел на нее впечатление.

Антония едва сдерживала смех, глядя на душевные метания паренька, и даже в чем-то ему сочувствовала. Это сколько же романтического мусора у него в голове. Хотя, быть может, здесь, в провинции, люди взрослеют позже? Ведь не нужно ни за кем гнаться, доказывать, что ты достоин своей фамилии и на что годишься. Или это исключительно воспитание? Все-таки, «ван» или «де»?

Гус выудил из идеально ровной стопки на незанятом столе лист и, пробежав глазами, объявил:

— Здесь недалеко, всего два квартала. Кто на опрос свидетелей?

— Я, — отлип от стола блондин и небрежно бросил Антонии, — Идем.

Гус пришел в восторг от того, что именно в их компании Антония поедет на первое задание. Парень, судя по всему, решил взять над ней шефство и тарахтел без умолку, как авто с поизносившимся двигателем. Блондинистый де Крисп едва удерживался от того, чтобы не заткнуть уши или отвесить младшему напарнику подзатыльник, но считал это недостойным дворянина. Антония настырного «покровителя» почти не слушала, с интересом вникая в служебный процесс.

У заднего входа в администрацию обнаружился штат служебных автомобилей. Вик показал одному из охранников удостоверение, расписался в толстой тетрадке, получил за это ключ с громоздким брелоком, и через пять минут уже выруливал на проспект. Машина пыхтела и шумела просто неприличным образом, даже Гусу пришлось заткнуться — бедняга просто не мог перекричать авто. Зато Вик был довольный и поглядывал в зеркало заднего вида с усмешкой на губах. Антония, сидя с младшим коллегой на задней скамейке, придерживала шляпку.

ГЛАВА 4. Первое дело

На место преступления они добрались довольно быстро. Двухэтажный светлый особняк в жилом квартале радовал глаз механическими воротами, переговорным устройством рядом с калиткой и шпилями громоотводов на крыше. Антония следом за посерьезневшим Виком прошла по мощеной дорожке к дому, а Гус шепотом пересказывал ей материалы дела. Домушник, который орудовал в этом районе, попался как раз накануне ночью именно в этом особняке. Он зацепил сигнальную охрану, сработали автоматические запоры на окнах и дверях — и воришка оказался просто-напросто заперт в доме, как в клетке. А когда приехал Шаттон с отрядом стражи, им только и оставалось, как с почестями проводить неудачника в камеру.

Антония хмыкнула. Если вор попался только сейчас, значит, таким уж неудачником он не был. Или наводчик ошибся и дал непроверенный адрес, или «коллеги по цеху» специально его подставили. Может, взнос в гильдию воров забыл внести или еще что. Эти мысли Антония и озвучила Гусу, отчего у парнишки забавно округлились глаза, и он даже сбился с шага. Блондин впереди неопределенно хмыкнул и постучал. Почти сразу их впустили в дом.

Дверь открыла бледная, напуганная служанка. Следователей проводили в гостиную, где их уже ждала хозяйка дома и накрытый к чаю стол. Антония отказалась присесть и медленно бродила по комнате, иногда замирая у окна и, казалось, не обращала внимания на происходящее, занятая какими-то своими мыслями. Вик занял кресло через угол от хозяйки и принялся сочувствующим голосом задавать вопросы. Гус, немного покраснев от осознания важности возложенной на него миссии и взглядов двух шушукающихся в углу служанок, старательно записывал разговор, подавал маркизу де Крисп бумагу и анкеты.

— Леди, скажите, сколько человек прислуги у вас работает в доме? Они все сейчас здесь или кого-то не хватает? — внезапно подала голос Антония. Гус вздрогнул и чуть не выронил «вечное» перо, в простонародье зовущееся ручкой.

— Эм, — растерялась хозяйка. Она как раз по третьему кругу рассказывала Вику, какой ужас пережила этой ночью, и тот сочувствующе кивал. — Ну, у меня один слуга-мужчина, повариха и две постоянные служанки, все здесь. Ах, да, иногда приходит Дора, она делает мне прически на выход, — припомнила хозяйка.

— А когда Дора была у вас в последний раз? — поинтересовалась Антония.

— Ну, не знаю даже. На той неделе… Точно. В прошлую среду, я как раз ходила на чай к леди Изольде, и Дора сделала мне чудесную…

— Спасибо за информацию, леди. Можно Дору вызвать? Прямо сейчас?

Хозяйка растерялась, она явно не привыкла, чтобы ее перебивали, но через каких-то полчаса Дора была в комнате с остальной прислугой. Антония обвела всех пристальным взглядом, от которого Вика прошиб холодный пот, хозяйка на целую минуту замолчала, а слуги откровенно поежились.

На усатого слугу Антония только хмыкнула и жестом отпустила, одной служанке сказала непонятное «не злоупотребляйте», вторая удостоилась реплики «верните ложки», а вот Дору, стоящую в конце, у стеночки, Антония разглядывала целую минуту. Под конец девушка еле стояла на ногах и едва не плакала.

— Сами во всем признаетесь или мне рассказать? — изогнула бровь Антония, и служанка, заливаясь слезами, принялась тараторить.

О том, что нужны были деньги, о том, что в домах ее пускали в хозяйские комнаты, когда господа готовились к выходу, а значит, доставали драгоценности. И она видела, где что лежит, а потом спускалась на кухню к другим слугам, и выясняла, где черный ход, когда привозят продукты и где кухарка или управляющий хранят ключи. Потом обо всем рассказывала своему любовнику, который после каждого набега дарил ей что-нибудь из «пропавших» украшений. Она не могла их носить, но берегла и прятала дома под половицей. А потом леди советовали мастерицу по прическам другим дамам, и Дора попадала в новый дом, а спустя полгода, когда на нее никто бы уже не подумал, давала наводку своему приятелю. И так по кругу.

Когда Дора закончила, все смотрели на нее, кто с осуждением, кто с ужасом, кто с недоверием. Хозяйка причитала и заламывала руки.

— Гус, ты все записал? — ровно поинтересовался блондинистый следователь.

— Да, Вик, записал, — отозвался парень.

— Не волнуйтесь, Дора в участке даст показания еще раз, более подробно. Верно? — еще один пристальный взгляд на служанку, и она яростно закивала головой, так, что та, казалось, вот-вот отвалится.

— Отлично, — поднялся Вик. — Тогда мы здесь закончили. Леди, спасибо, что уделили нам время. К сожалению, вам придется подъехать в день суда…

— Одну минутку, последний вопрос, — улыбнулась Антония, но этой улыбке никто не поверил. Девушка взяла у Гуса чистый лист, ручку, положила все перед хозяйкой и уже серьезно спросила. — Вы ничего не хотите добавить?

— Н-нет, — побледнела женщина. Она не знала, чего сейчас внутри больше — страха, раздражения или злости. Ее ограбили, потратили ее время, заставили отвечать на дурацкие вопросы, а теперь еще на что-то намекают.

— Это усложнит нам задачу. Придется опрашивать владельца и сотрудников игорного дома, а это лишнее время, — притворно вздохнула Антония.

— О чем ты? — нахмурился Вик.

— Наша свидетельница серьезно увлеклась игрой в рулетку, и половину тех украшений, которые заявлены к краже, просто проиграла. Она сама договорилась с Дорой о краже, но не ожидала, что в дом проникнет настоящий грабитель, который действительно попытается что-то украсть, думала, что будет просто инсценировка. И не знала, что муж, который заметил пропажу любимых запонок, поставил серьезную защиту на дом. К слову, подобным образом пропажу украшений скрывала ее подруга, и она же посоветовала обратиться к Доре. Гус, шкатулка, с которой поймали преступника, сейчас в отделе вещдоков, верно?

— Угу, — кивнул парень.

— И содержимое шкатулки легко проверить. Все, заявленное к пропаже сверх этого, давно заложено в ломбарде или игорном доме. У преступника не было возможности спрятать или вынести украшения, ловушка охраны сработала отлично и захлопнулась почти моментально.

— То есть украшения из дома преступник не выносил, — хмуро подытожил Вик.

Тут в дверях возник хозяин дома.

— Как это, не выносил? Должно быть намного больше, чем то, что у него отобрали. Когда, кстати, вы собирались вернуть наши вещи?

— Вам вернут все после суда, копия описи у вас на руках, вы сможете проверить и убедиться, что следователи, стражи и судьи ничего себе не оставили, — снова пряча взгляд за шляпкой, ответила Антония. — А что до остального…

Пристальный взгляд на хозяйку, и та, рыдая, бросилась мужу в ноги.

— Что? Там были фамильные драгоценности. Изумрудный гарнитур моей прабабки. Да как ты посмела.

Следователи, не дожидаясь разрешения скандала, ушли. Вик с крыльца дома вызвал по амулету стражей, и за Дорой приехала отдельный тюремный автомобиль. Неулыбчивые мужчины в серой форме забрали служанку, и только после этого следователи вернулись в отдел.

— Как съездили? — прощебетала рыженькая Калли, вешаясь на шею маркиза.

— Отвратительно, — буркнул Вик и, отделавшись от подруги, хмуро проследовал к чайнику.

— Что так? — за своим столом обнаружился Шаттон, он каллиграфическим почерком заполнял какие-то бумаги.

— Мы нашли и поймали наводчика, заодно выяснили, что нашему домушнику приписали на порядок больше, чем он действительно украл, — сухо пояснил де Крисп.

— Так это же хорошо, — не понял Шаттон.

— Угу, — буркнул блондин, отвернувшись к окну и грея тонкие пальцы о кружку.

Гус умчался с отчетом к начальству, и взгляды присутствующих скрестились на Антонии. Она пожала плечами и выложила все, как есть.

— То есть ты считаешь, что поступила правильно? — через несколько минут, которые все переваривали новости, поинтересовался Шаттон.

— Я считаю, что поступила так, как велит мой долг, по справедливости. Это моя работа.

— Это же одна из самых влиятельных фамилий в городе, — схватилась за голову Калли.

— Угу. И благодаря одной Читающей они вынуждены вынести на всеобщее обозрение свои семейные дрязги. Наверняка будет скандал, развод и деление имущества. И замять уже не получится, показания и Доры, и хозяйки в протоколе, слуги те еще сплетники, да и все соседи, да что там, пол-улицы слышали вопли хозяина дома.

Антония пожала плечами.

— То есть ты до сих пор считаешь, что поступила верно? Ты разрушила семью, опозорила хорошую фамилию, и не чувствуешь ни капли вины? — наседал Шаттон.

— Прошу не заговариваться, виконт, — холодно ответила Антония. — Это не я проиграла их фамильные драгоценности, не я самым неприглядным образом орала на жену при свидетелях, вместо того, чтобы поговорить с ней наедине. Эти люди сами решили свою судьбу, мои слова и действия тут ни при чем.

Шаттон, пронзив Антонию взглядом, вернулся к бумагам, Калли прикусила губу. Вроде, по совести, это было правильно, но все равно результат получился странным. Неправильным. И как тут разобраться?

— Почему все здесь? — в дверях показался Ирвин, над его головой прожужжал и вспорхнул в руки Вика курьер. — Калли, поедешь с Лендером, у нас заявление о недобросовестной установке охранной системы, что повлекло шум и жалобы от соседей, подробности узнаете на месте. Вик, с тебя отчет о выезде. Шаттон, на допрос вора, — скомандовал начальник. — Антония…

— Я с виконтом, если позволите. Это моя прямая специализация, — подскочила Антония.

— Хорошо. Шаттон, на первый раз под твою ответственность. Все все поняли? Тогда шевелите шестеренками.

— Да, шеф, — кивнул блондин.

— Да, босс, — отозвался Шаттон, проходя мимо Ирвина к выходу.

Лендер со вздохом поднялся, гуглы переместились на макушку, и артефактор подхватил стоящий в углу за шкафом походный набор инструментов. Он спокойно наблюдал за мечущейся по кабинету Калли, терпеливо дожидаясь, пока девушка найдет затерянные где-то форменные перчатки.

Антония, схватив папку и поправив шляпку, поспешила за Шаттоном.

Допрос проходил в том же здании, на втором уровне подвалов, а еще ниже располагались камеры предварительного задержания. Никаких жутких казематов, все прилично и строго по нормативу. В камерах прибитые к полу кровати с мягкими (намертво пришитыми к кроватям) матрасами, чистой сменой белья, удобствами за ширмой, верхним освещением, ткаными дорожками на полу, чтобы о каменный пол никто не застудился, лампой и молитвенником на столе, удобный стул рядом. Все это рассказывал Шаттон, пока они с Антонией спускались в комнаты дознаний. Там тоже никаких ужасов, все прилично, хоть и потрепано. Несколько обычных комнат, где следователи и подозреваемый находились за одним столом, и два оборудованных по последнему слову артефакторики помещения для особо опасных преступников. В одной комнате подозреваемого и сотрудников правопорядка разделяла прозрачная ширма, в другом — преступнику казалось, что со всех сторон глухие стены, следователи же из-за перегородки прекрасно его видели. В эти помещения Шаттон приоткрывал двери по пути, позволяя Антонии удовлетворить ее любопытство.

После короткой экскурсии следователи вернулись к началу коридора, где за второй от лестницы дверью их ждала работа. Воришка уже был тут, наручниками пристегнутый к ручкам стула, за его спиной маячил страж. Вик кивнул охраннику, как старому знакомому, и занял кресло напротив вора. Антония опять не стала садиться. Первым делом, пока Вик задавал стандартные вопросы про имя и возраст вору, девушка вгляделась в стражника. Мужчина начал нервничать от подобного внимания.

Кивнув каким-то своим мыслям Антония, наконец, перевела взгляд на преступника. Страж облегченно выдохнул и как-то весь сдулся. Ему, конечно, передали, что к ним в администрацию наконец-то направили положенного по штату Читающего, и ему было интересно понаблюдать за неведомым специалистом и его работой. Но мужчина и представить не мог, что оказаться предметом внимания Читающего настолько… неприятно. Более подходящего слова стражник подобрать не смог.

— Любезнейший, почему ты соврал про свое имя? — воспользовавшись паузой, во время которой Шаттон записывал показания вора, поинтересовалась у преступника Антония. Молодой щуплый мужчина поднял на нее взгляд, открыл рот, побледнел, закрыл рот. Сделал новую попытку заговорить и снова безуспешно.

— Прости, что сразу не предупредила. Пока я здесь и работаю с тобой, солгать мне ты не сможешь. Поэтому, чтобы не было мучительно больно и неприятно, лучше сразу отвечай на все вопросы честно. Итак, что у нас с именем?

— Я непризнанный ублюдок. У папеньки был адюльтер, про который после моего рождения узнала его законная супружница и выставила мою мать-кухарку вон. Поэтому как положено, по отцу и по крови, родовым именем пользоваться не могу. По материнской линии дедуля, узнав, что моя мать нагуляла внебрачного ребенка, устроил скандал и тоже отлучил. Бабулька, да будет Небо к ней милосердно, сколько могла, помогала нам деньгами, но маман замуж с дитем так никто и не взял, а когда мне было десять, бабка ушла к богам. Через четыре года за ней последовала и моя мать.

— Сочувствую, — вполне искренне кивнул Шаттон. — Насколько я понимаю, к делу это не относится? — следователь обернулся на коллегу, Антония пожала плечами. Откуда она могла знать о причинах лжи?

— Тогда продолжаем…

Антония временами вставляла свои замечания или задавала дополнительные вопросы, а через полчаса и вовсе вся инициатива перешла к ней. Еще через час уставший Шаттон открыл дверь перед выглядевшей вполне бодро Антонией. Через другую дверь после их ухода стражник едва ли не с жалостью вывел вымотанного и выжатого вора.

— Протокол я боссу отдам, в следующий раз допрос и вся отчетность на тебе, — буркнул виконт, первым заходя в кабинет второго этажа. Не глядя, бросил папку на свой стол, налил себе крепкий чай, схватил первое попавшееся печенье. Кроме них в отделе никого не было, похоже, коллеги еще не вернулись с заданий.

— Хорошо, — согласилась девушка. В конце концов, этому ее учили, на это оттачивали ее дар и это было ее специализацией. Люди.

— Ну, ты даешь, — сделав второй глоток и откинувшись на стуле, выдал Шаттон. — Даже я вымотался, страшно представить, что творится с тем вором. Как ты сама? Бери чай и печенье, не стесняйся.

— Спасибо. Устала немного, — призналась девушка, — но в целом я на того вора почти не тратилась. Нас учили допрашивать и более жестко, по полной форме.

— Да? — заинтересованно подался вперед виконт. — Это что же, будет еще хуже?

— Намного, — как-то грустно согласилась Антония, наливая теплый чай в выделенную ей рыженькой коллегой кружку. — Но полный набор разрешено применять только к законченным подонкам. Серийным убийцам, насильникам детей. Многие, с тонкой психикой, такого допроса не выдерживают и сходят с ума, предварительно рассказав все, что только можно.

— Чур меня, — буркнул виконт. Тряхнул головой, раскрыл лежащую на столе папку. — Ты как, умеешь бумаги оформлять и подшивать к делу, или показать?

— Лучше показать, я только в теории знаю, — отозвалась девушка и вместе с кружкой подошла к виконту.

— Ясно. Тогда садись. Смотри, сверху пишем номер дела из папки…

До конца дня время прошло незаметно. Рыженькая вернулась в отдел буквально на минуту, сообщила, что ночью на дежурство, а потому сейчас идет отсыпаться, бросила на свой стол записи по выезду и ушла. Артефактор снова засел за какие-то чертежи, не обращая ни на кого внимания. Вик появился под закрытие департамента, заявил, что он сегодня на дежурстве, но пришел пораньше, чтобы написать отчет по прошлой командировке.

На такое распределение дежурств Антония мысленно хмыкнула. Ясно же, что рыженькая и маркиз вдвоем не о преступниках думать будут, но Антония промолчала. Заглянул Гус, сообщил, что новенькую ждет начальство, и, попрощавшись со всеми до завтра, ушел домой. Лендер тоже засобирался, он аккуратно сворачивал чертежи и прятал инструменты. Забрав у виконта подготовленное совместными усилиями дело по воришке, Антония направилась в соседний кабинет. Почему-то сердце тревожно билось. Вызывал же Ирвин перед этим поочередно всех сотрудников, наверняка спрашивал о ней.

В другом конце коридора топтались три сотрудника в серо-фиолетовой форме вокруг жужжащего на полу прибора, похожего на волчок. Интересно, что это и что они делают? Антония не смогла припомнить, к какому отделу относятся такие цвета и крой формы. Может, это какие-то местные нововведения и порядки?

Глубоко вдохнув, девушка подошла к кабинету начальника и постучала.

— Заходите, — раздалось с той стороны.

С опаской просочившись в щелочку, Антония замерла у порога, прижимая к груди папку.

— Проходи, — Ирвин выглядел так же, как и утром, может, только еще более устало. Он смотрел без укора, и девушка расслабилась. Позволила себе улыбнуться, присела на краешек кресла.

— Что скажешь после первого дня? — спросил Ирвин.

— Работа интересная, коллектив слаженный, — коротко поделилась впечатлениями Антония.

— Сработаешься с ними? — уточнил мужчина.

— Вполне, — кивнула девушка.

— Хорошо. Есть замечания по работе департамента?

— Ну, может, не стоит ставить Вика и Калли дежурить вдвоем?

— Почему? — озадачился начальник. Брови Антонии удивленно взметнулись вверх. Он что, единственный не знал, или же так редко покидает кабинет, что не замечает ничего вокруг?

— Ну, они вдвоем будут скорее не про работу, а про поцелуи думать, — не видя в этом тайны и считая своим долгом сообщить о факторе, который может помешать службе, выдала Антония.

— Да? — пришла очередь Ирвина удивляться. — Предупреждал же, чтобы не крутили романы на рабочем месте. Ну, ладно, это учту. А по поводу напарника тебе самой, не прокомментируешь?

— На короткие выезды и задания я могу выходить с любым их них, в спину они не ударят и подстрахуют в случае чего. Но с Виком часто лучше меня не ставить, с Калли тоже.

— Почему… ах, да, — сообразил Ирвин, вспомнив про пол и внешность новой сотрудницы. Рыжая будет ревновать. — Ясно. А если придется дежурить со мной?

А здесь и такое бывает?

— Сработаемся, — честно ответила Антония.

— Отлично. Теперь к делу. Что там с тем вором?

Отчитавшись по расследованию, Антония передала начальству папку с документами.

— Отлично, сегодня же, — бросив взгляд на часы на стене, Ирвин поправился, — завтра же передам это дело в суд, дальше их работа.

— Могу теперь я спросить?

— Да, конечно, — кивнул начальник.

— Что по поводу меня говорят остальные?

— Что ты на опросах зверь, а на допросе и вовсе монстр, — с толикой гордости произнес Ирвин, и Антония покраснела. Мужчина действительно считал это комплиментом и был рад ее работе. Еще бы, за один день закрыть дело, когда его охламоны целую неделю бы морочились, мучая свидетелей и пытаясь вычислить соучастников.

— Если больше нет вопросов, можешь идти. Завтра приезжай чуть позже, к десяти. Все равно утром обычно занимаемся бумагами, а ты уже все сдала.

— Спасибо, — поблагодарила Антония. У самой двери обернулась. — Вас что-то тревожит?

— У нас два заявления о пропаже девушек, — поморщился Ирвин. — Я своим еще не говорил, пока что этим делом занимаются стражи, но есть предчувствие, что они ничего и никого не найдут и к концу недели это станет нашей головной болью.

— Ясно. Босс?

— Да?

— Не сидите допоздна. Вам нужно выспаться.

В холле Антония столкнулась со стражем, который приводил вора на допрос. Кивнула ему, прося подождать, подошла и тихо-тихо посоветовала.

— Обратитесь к врачу, милейший. Само это не пройдет, будет только хуже.

Больше ничего не поясняя, попрощалась и вышла вон под ошарашенным взглядом мужчины.

Свежий вечерний воздух ударил в лицо, знакомые запахи приближающегося дождя, автомобилей и нагретой брусчатки звучали слаще, чем аромат цветущего луга по весне. Наконец-то свобода. Быстро сбежав по ступенькам, девушка завернула за угол и уже через несколько минут, нацепив водительские очки, мчалась по улицам города, распугивая гудками зазевавшихся прохожих. Шарахнулась вбок лошадь, едва не сбросив седока. Вот что значит провинция, на животных до сих пор ездят по городу.

Предвкушая сытный ужин, теплую ванну и безлюдную, блаженную тишину дома, Антония мчалась к поместью.

ГЛАВА 5. Первый день дворецкого

Олаф утром проводил взглядом машину хозяйки и, минуту постояв на тротуаре, переводя дух, огляделся. Слева и справа от дороги тянулись магазинчики тканей, готовой одежды и фурнитуры для шитья. Кажется, хозяйка говорила заказать костюм по своим меркам, но где это сделать, Олаф не имел ни малейшего представления.

Мужчина в задумчивости побрел вдоль витрин. Наверное, где-то будет указано, что здесь шьют на заказ. Ноги в ботинках неприятно хлюпали, хоть со стороны это и не было заметно, брюки и кофта с чужого плеча не добавляли уверенности в себе. Заходить внутрь за сияющие витрины не хотелось.

Впереди остановился автомобиль с большим крытым кузовом, и двое парней принялись разгружать коробки.

— Эй, вам помощь нужна? — предложил свои услуги Олаф. Грузчики отказываться не стали, и через четверть часа Олаф знал, где купить неплохой готовый костюм, и что на заказ шьют долго, несколько дней, иногда неделю или даже целый месяц. Зато парни назвали пару салонов, где обшиваются слуги знатных домов — как раз в одну из таких лавок они и грузили ткани и коробки с чем-то с загадочным названием «фурнитура». Еще Олафу подсказали, какой брадобрей не оттяпает вместе с бакенбардами половину уха, и за вполне приятную плату. К какому цирюльнику лучше обратиться, в каких банях можно спокойно привести себя в порядок, а в какие лучше не соваться. Поблагодарив разговорчивых ребят и забрав честно заработанный медяк, Олаф уже увереннее двинулся вниз по улице. Сперва — бани, цирюльник и брадобрей, потом готовый костюм. Нужно же ему в чем-то ходить, пока будет шиться одежда по меркам, как того хотела хозяйка?

Время до полудня промчалось незаметно. Олаф чувствовал себя совершенно новым человеком, он словно сменил кожу. И даже в салоне, где его пристально разглядывали и долго мучали с мерками, образцами тканей и моделей, ему не хотелось забиться в угол. Правда, под конец он просто взвыл и заявил, что хозяйка дала ему деньги и отправила за одеждой, но ни о каких фамильных цветах и шифрах для прислуги он не слышал. И вообще, речь шла только про костюм, а его спрашивают и про носки, и про нижние сорочки, и еще о чем-то непонятном. Швея осторожно уточнила, а кто же хозяйка, а услышав «леди де Вельвиче», всплеснула руками и заявила, что нужно было сразу сказать. Она шустро заполнила какой-то бланк, уточнив по ходу должность самого Олафа. На слово «дворецкий» мужчина снова удостоился пристального взгляда, после чего его попросили оставить в задаток сумму, от которой Олаф присвистнул.

Швея пригласила его явиться через три дня на примерку, пообещав, что подготовит стандартный минимальный гардероб для человека его положения. И обстоятельно объяснила, что одним костюмом тут никак не отделаться. Нужна же форма на каждый день, и чтобы встречать гостей на малых приемах, и парадная одежда для больших праздников, и отдельно для того, чтобы встречать машины с провизией и инспектировать дела в саду. Не может же он грязную работу выполнять в то же, в чем встречает вечером хозяйку?

Прикинув количество вещей, Олаф подобрался и с жаром истинного простолюдина принялся торговаться. Если салон будет обшивать целый гардероб для слуги столь высокого положения, как он, то должны быть какие-то приятные моменты. Да, он обещает, что не будет обращаться в другие места, при условии, что цену скинут вполовину. Швея охнула и принялась доказывать, что эта сумма не покроет даже тканей, а еще оплата помощницам, и вообще, знатные фамилии никогда не торгуются, наоборот, оставляют сверху. Олаф резонно возразил, что он-то не из знатной фамилии, а всего лишь слуга, и разбазаривать хозяйские деньги ему не с руки, еще и наказать могут. И вообще, много ли в салоне обшивается дворецких и управляющих графских фамилий? Оказалось, нет, ни одного, одни бароны да маркизы. Но это ничего не меняет. Олаф возразил, что напротив, меняет, ведь это повышает статус салона. А он может уйти и в другое место. Вон, в витрине напротив тоже весьма неплохой костюм висит… В итоге мужчине пообещали комплект нижних сорочек и платков с инициалами бесплатно, и скидку аж пятнадцать процентов, если он снова придет к ним за следующим заказом.

Выползая из салона, Олаф думал о том, что правильно он готовый костюм сразу купил, и что надо бы к нему еще пару рубашек про запас на то время, пока новый гардероб готовится. Да и потом в город будет, в чем выезжать.

В животе выразительно забурчало, и мужчина вспомнил, что хозяйка просила найти кухарку. И где их обычно ищут? Кроме агентства, ничего в голову не пришло. Берут же там обычных слуг?

Только вот все три адреса, которые обошел Олаф, его разочаровали. Там предлагалось заполнить анкету, просмотреть каталоги с соискателями, провести собеседование, оплатить услуги агентства как посредника и так далее. И все это, конечно, не за один час и даже не за один день. Олаф вышел от этих «оказателей услуг» злой, как артефактор, у которого отобрали последний кристалл-аккумулятор. И что теперь делать? Вспомнив, что вчера хозяйка брала еду в таверне на вынос, Олаф решил и сегодня так поступить, а потом спросит совета у самой хозяйки или у Виттора. Не ходить же им голодными?

Мысль зацепилась за Виттора, почему-то перескочила на замки, которые предстоит заменить, на навес для хозяйского авто, на слуг, за работой которых предстоит проследить. А еще закупить продукты и утварь на кухню, и… Взвыв, Олаф решительно направился в ближайшую лавочку писчих принадлежностей. Попросил что-нибудь, что можно всегда носить с собой, и шустрый парень-помощник хозяина тут же выудил ему из одного из стеллажей «вечно пишущее перо» и отрывной блокнот. Тратиться на дорогую ручку не хотелось, но парнишка осторожно заметил, что обычные механические перья текут. Вспомнив, сколько он собирается отдать за костюм, Олаф скрипнул зубами и выписал чек на нужную сумму.

Увидев фамилию держателя чековой книжки, мальчишка отчего-то покраснел и спросил, быть может, господин желает что-нибудь более солидное? Они могут предложить ежедневник в кожаном переплете с замком «с секретом», ручку посеребренную или даже позолоченную, со слотами для артефактов в корпусе. Но Олаф от этих предложений отмахнулся и, спросив разрешения, пристроился тут же, в уголке за стойкой.

Три листа блокнота закончились на удивление быстро, и мужчина вгляделся в полученный список. И еще раз перечитал. И снова. И с какого боку, на каком ржавом артефакте подъезжать ко всему этому? Пришлось признать, что он как управляющий совершенно не годен для этой роли. Отметив галочками пункты, по которым нужно спрашивать разрешения у хозяйки или советоваться с ней, Олаф мысленно приготовился к выговору и наказанию. Конечно, заставлять всю ночь дробить камни в карьере, без ужина и отдыха, его теперь никто не заставит, но мало ли, что на уме у леди де Вельвиче?

Выполнимыми оказались пункты «проверить работу служанок» и «заказать обед, ужин и завтрак в таверне». Интересно, а холодильный шкаф-артефакт в доме работает или там нужно заменить кристаллы? Эх, и почему он вчера не посмотрел, заходил же на кухню.

Решив, что хозяйка вечером сама скажет, чего ей не хватает и за что браться в первую очередь, Олаф вышел на улицу. С трудом, но припомнил таверну, в которой заказывала продукты хозяйка, да и на вывеске была такая же картинка, как на пакетах, удобно. Пока Олаф ждал заказ, ему предложили перекусить, и он с радостью согласился. В итоге через полчаса он оказался обладателем копченой ножки, четверти круга сыра, пары горшочков с горячим к ужину и пары пирогов: один с ягодами и творогом, другой с мясом и грибами. Нести было неудобно.

Проходя мимо жестяной лавки, уже у самой стоянки кэбов, Олаф вспомнил про одну прямо жизненно необходимую вещь — будильник. И бритва, не бегать же каждый день в город к брадобрею? И ножницы, маникюрные и для бумаги. В общем, к кэбам он подходил, как перегруженный механический курьер, разве что не жужжал натужно. А что, быть может, можно было часть пакетов отправить с этими летающими посыльными? Правда, сколько это будет стоить и где ловить это чудо артефактики, Олаф не знал; до сих пор ему не приходилось ими пользоваться.

У ворот дома Олаф едва не поругался с извозчиком, который сперва намекал, а потом и вовсе в открытую стал требовать чаевые. Мол, на обратную дорогу попутчика он не найдет. Олаф заявил, что это не его проблемы, и вообще, тратить хозяйские деньги ему не с руки, все под отчет, потом с него же и вычтут. Сплюнув в сердцах на обочину, извозчик сердито уселся в кэб и укатил обратно, обдав Олафа облаком пыли.

А в доме творился бардак. Навстречу Олафу буквально выбежал расстроенный Виттор и тут же с ходу огорошил, что госпожа Роза сегодня не явилась, задания между служанками она заранее не распределила, и теперь те занимались, кому что больше нравится. Почему-то красить рамы и полировать полы не хотелось никому.

Олаф нахмурился, вручил продукты Виттору и попросил убрать в холодильный шкаф, на что получил ответ, что в доме артефакт давно как не работает. Садовник предложил пока попридержать еду в собственном холодильном ящике, в своем флигеле. Олаф одобрил, а сам прошел к себе в покои. Пакеты с запасными рубашками и бельем бросил на кровать, поморщился от того, что в комнаты слуг, похоже, со вчера никто так и не удосужился зайти. Завернутые в тряпицу скобяные вещи Олаф сразу унес в свой кабинет, остановился в нерешительности перед столом, а потом водрузил оставшиеся пакеты на угол и сел в кресло, с которого при этом поднялось облачко пыли.

Список нужных дел дополнился пунктом «купить кристаллы для морозильного шкафа». Подумав, мужчина зачеркнул строку и переписал: «проверить состояние холодильного шкафа, вызвать мастера или купить кристаллы». Снова зачеркнуто, и ниже окончательное: «проверить состояние всех артефактов в доме, вызвать мастера для их настройки, купить кристаллы про запас».

Удовлетворившись записью, Олаф окинул взглядом помещение и добавил еще несколько пунктов про бумагу и прочую канцелярию. Потом решительно встал и направился к двери. Поймал пробегающую мимо служанку, попросил собрать всех внизу в холле. Народ собирался медленно. Чувствуя, как уходит время до возвращения хозяйки и как зудит магическая татуировка клятвы, Олаф разозлился. Поднялся по лестнице и рявкнул на весь дом так, что зазвенели стекла в окнах. Через минуту весь наемный персонал стоял кучкой внизу и прислушивался к словам мужчины.

Олаф коротко сообщил, что со вчерашнего дня он управляющий в этом доме и хозяйка, леди де Вельвиче, наделила его полномочиями от ее имени контролировать работу слуг. Под его тяжелым взглядом пара совсем молоденьких девушек поежилась. Спросив, сколько человек нужно, чтобы отполировать полы и лестницу, услышал неуверенное «четыре». Совершенно по-бандитски ухмыльнулся и оставил внизу трех девушек. Остальные вместе с ним гурьбой начали обход этажей, комната за комнатой, и везде Олаф находил, к чему придраться. Вспомнил вчерашние слова хозяйки, ее манеру держаться, и через пятнадцать минут девушки судорожно метались по этажам и комнатам, выполняя его поручения. Чувство, которое возникло внутри, когда Олаф командовал, мужчине понравилось.

Напоследок приказав девушке, которая драила лампы в коридоре третьего этажа, как закончит, прибраться в комнатах прислуги, мужчина спустился вниз. Обнаружил, что одна из наемных сотрудниц сидит возле ведра со специальной смесью и вяло возит по ближайшей половице. Рявкнул так, что бедняжка подпрыгнула и за ту минуту, пока Олаф стоял у нее над душой, надраила едва ли не полкомнаты. Удовлетворившись, управляющий заглянул в следующее помещение. И так дальше, пока по второму кругу не обошел весь дом. А потом и по третьему. Под конец он устал и вымотался так, что начал сочувствовать смотрителям на каменоломнях. Это у него всего лишь пара десятков безропотных служанок, а у тех — пять сотен отъявленных преступников.

Когда Антония зашла в дом, вокруг царили суета и паника. Служанки носились с ведрами, щетками и тряпками, стопками чистого белья, уже выстиранными влажными шторами. Надо бы, кстати, старые шторы заменить. Откуда-то сверху доносился зычный голос дворецкого.

— Олаф, — позвала Антония, не особо волнуясь о том, что перекричать царящий вокруг гам ей не под силу. Девушка успела снять перчатки и положить шляпку на блестящий отполированный столик у входа, и к ней как раз с поклоном подошел управляющий.

— Миледи, добро пожаловать домой.

— Олаф, а почему слуги еще здесь?

— Увы, госпожа Роза сегодня не явилась, а я узнал об этом слишком поздно, только когда вернулся из города, — покаялся мужчина, готовясь к выговору.

— Ясно. Когда будешь рассчитываться с агентством за их услуги, не забудь потребовать за это скидку, — ровно бросила девушка.

Дворецкий растерялся. Он? Рассчитываться? Сам? То есть ругать его сегодня не будут?

— Олаф, а что с ужином и поварихой?

— С поварихой никак, я оставил заявки в агентствах, но у них процесс подбора «специализированных специалистов» очень долгий. А ужин в холодильном шкафу у Виттора, в доме артефакт не работает. Вы проходите, как вчера, в малую гостиную, там служанки уже закончили, ужин я сейчас принесу, — предложил мужчина.

Антония улыбнулась. Олаф старался, она это видела, ну а навыки придут со временем.

— Я сейчас переоденусь и умоюсь с дороги и после целого дня, буду не раньше, чем через полчаса. Предупреди слуг, чтобы меня не трогали.

Антония ушла, а мужчина, подумав секунду, умчался наверх. Собрал всех служанок в какой-то большой комнате, поблагодарил за работу, сказал, что обязательно всех их похвалит перед начальством и отпустил, напоследок распределив работу на утро и попросив ближайшую девушку накрыть на двух человек в малой гостиной с камином.

Проследив, что все девушки ушли, Олаф запер за ними дверь дома и помчался к Виттору. Старик встретил его добродушно, начал что-то рассказывать, но дворецкий его не слушал. Забрал пакеты, поторапливая садовника, и уже у самого порога обернулся.

— Виттор, я очень ценю вашу помощь. Могу попросить еще об одной услуге? Завтра хочу обойти дом, посмотреть, что нуждается в ремонте, как холодильный шкаф. Составите мне компанию?

Старик, уже было расстроившийся, расцвел и согласно закивал, многословно подтверждая свое согласие и жажду оказать посильную помощь в любое время дня и ночи.

К дому Олаф шел уже спокойнее, пытаясь понять, откуда в нем взялись все эти слова и фразы? Наверное, так говорила мама с теми, у кого заказывала одежду и продукты. И со смешной нескладной девчонкой из соседнего дома, которая за медяк иногда помогала ей стирать и развешивать белье. А еще ему просто стало жаль всех этих служанок. Их запустили в дом, ничего не рассказали и не оставили никаких указаний, а потом явился управляющий и начал что-то с них требовать. Он и сам безумно устал, и видел, как забегалась и вымоталась прислуга. А расстроенный взгляд Виттора напомнил взгляд постаревшей матери, когда он в очередной раз отказывался от ужина и ее помощи. Как она там?

Антония уже сидела перед зажженным камином и потягивала вино из бокала. Олаф шустро выставил продукты на столик, тут же порезал мясо и сыр.

— Составишь сегодня мне компанию за ужином? — попросила Антония, и у Олафа впервые закралась в голову мысль, что знатные, наверное, не едят за одним столом с прислугой.

— Эм, да, миледи, — замялся мужчина. — Непременно. Благодарю за приглашение.

Что еще добавить, он не знал, а потому просто поставил перед Антонией нагретый с помощью встроенного одноразового амулета горшочек.

— Присаживайся. Сначала еда, потом разговоры, — обозначила приоритеты хозяйка, и на какое-то время в комнате повисло молчание.

Когда было покончено с ужином, Антония откинулась в кресле и попросила:

— Рассказывай.

Олаф и рассказал. Коротко о том, что посетил бани, цирюльника и брадобрея, подробнее про магазины.

— Ясно. Что там по чекам?

Дворецкий протянул книжку и стопочку дополнительных бумаг, которые выдавали в каждом магазине при виде чековой книжки и фамилии на ней. Что-то там «для отчетности». Антония внимательно вчиталась в корешки.

— Хм. Одежду, кроме форменной, и средства личной гигиены дальше покупай из собственных средств. Я выпишу тебе чек, обналичишь его в банке, это аванс твоего оклада. То, что ты заказал весь гардероб сразу, это правильно. Ты служишь в хорошем доме на высокой должности, все должно соответствовать. И цены у них ниже некуда…

Ниже некуда? Да Олаф собственными мыслями подавился, когда ему назвали сумму.

— Когда пойдешь на примерку, попроси у них договор, полный прейскурант, список дополнительных услуг и малый каталог с образцами. Там должны быть ткани, фурнитура, эскизы основных моделей, да они и сами все знают. Если меня устроит, будем одевать у них всю прислугу.

Всю прислугу — это его и старика-садовника? Олаф снова смолчал, но старательно записал на отдельном листе просьбу хозяйки.

— Канцтовары и скобяная лавка — а у них ты что брал?

Олаф рассказал. Антония о чем-то задумалась.

— Простите, что сам не додумался выписать и обналичить чек… — начал мужчина.

— И правильно, что этого не сделал, иначе тебе пришлось бы остаток дня провести в камере предварительного задержания, пока я за тобой бы не приехала. Сам себе ты чеки выписывать не можешь, это общее правило.

— Ясно.

— Ты хотел еще что-то сказать или спросить? — поинтересовалась девушка после непродолжительной паузы.

Олаф пролистал блокнот. Он радовался, что догадался записывать дела, вопросы и покупки, но ровно до того момента, как попытался этими записями воспользоваться. Все шло вперемешку, приходилось перескакивать с темы на тему.

— Я тебя поняла, — кивнула Антония, когда они закончили вдвоем разбираться с заметками. — Ты прав, мне тоже придется поучаствовать в домашних делах. Давай все, что терпит, отложим до выходных, тогда вместе съездим в город. Заведи отдельный блокнот для покупок, записывай все, что только в голову придет. Потом я просмотрю и список одобрю, а перед поездкой разделишь все записи по типу, чтобы, придя в лавку канцтоваров, ты просто достал бумажку со списком канцтоваров, а в посудной лавке выдал продавцу список недостающих ложек и салатников. Завтра купи в городе большой телефонный справочник, обзвонишь домашних артефакторов, узнаешь расценки и списки услуг. А что до кухарки, решим ближе к выходным, пока я буду привозить еду из таверны, и можно заказать доставку по телефону. Если не знаешь номер, просто набери единицу, это код справочной, там тебя соединят, с кем нужно.

Олаф кивнул. Антонии нравилось, что он не болтал впустую, спрашивал по делу. А сам мужчина почему-то робел перед этой юной, но такой странной девушкой, да еще и своей хозяйкой. Вот понять бы, то, что она приняла у него клятву, хорошо это или плохо?

— Кстати, Олаф, где сейчас твоя матушка? — внезапно спросила хозяйка.

— Она… в лечебнице Святой Олинии, на попечении сестер милосердия, — запнувшись, все же ответил Олаф.

— А как она относится к кошкам? — подозрительно уточнила девушка.

— Насколько я знаю, никогда их не держала, — удивился такому вопросу мужчина.

— Отлично. Тогда выписывай ее сюда, поселишь в комнате рядом со своей, на первом этаже. Все, я спать, разбудишь завтра ближе к восьми. Или даже в полдевятого. Спокойных снов, Олаф.

— Спокойных снов, миледи, — в совершенно потерянных чувствах отозвался мужчина. Он и не надеялся на такую милость, чтобы забрать мать из приюта. Думал посылать ей деньги из оклада, который хозяйка зачем-то ему назначила, да может, с разрешения, когда-нибудь съездить навестить. А тут… Он обязан остаться в этом доме, сделать все, чтобы хозяйка не отказалась от принятой клятвы.

Антония ушла к себе и до полуночи, даже чуть дольше, из-под двери ее покоев горел свет. Девушка листала учебник и конспекты по дознанию, список моральных и общественных ограничений для применения Читающими своего дара и освежала в памяти прочие нужные в работе вопросы.

Олаф тоже не спал. Он проверил качество уборки в выделенных комнатах, остался удовлетворен и долго разбирался с блокнотом, переписывая на чистые листы результат разговора с хозяйкой. Интересно, она знает это все на своем опыте или где-то таким премудростям учат?

Утром Антония снова не услышала свой будильник, хотя тот трещал на весь дом. Олаф так и не решился зайти в покои хозяйки, позвал на помощь Виттора, и уже тот смог добудиться до леди. Только благодаря этому она и не проспала, как накануне. На завтрак были холодные бутерброды и заботливо заваренный садовником чай. Перекусили все вместе.

Антония во вполне благодушном — для столь раннего утра — настроении без спешки собралась и вышла во двор, и вот тут уже начались проблемы. Ночью то ли был дождь, то ли выпала роса, но сиденья автомобиля оказались мокрыми, несмотря на предусмотрительно поднятую крышу. Антония ругалась словами, которые Олаф слышал разве что в казармах да на каменоломнях, и смотрел он при этом на хозяйку с восхищением. Такие красочные эпитеты ему в голову не приходили.

Антония бросилась обратно в дом, подняла вычурную гнутую трубку телефона и едва удержалась от того, чтобы швырнуть аппарат в стену. Она совсем забыла, что их линия отключена.

Через четверть часа хмурая хозяйка выехала за ворота. Сиденья были застелены теми жуткими тряпками, которыми прикрывали мебель от пыли, сверху накидали декоративных подушек — только так можно было надеяться, что на брюках и жакете не останется мокрых пятен. Олаф от предложения подвести отказался, сказал, что сперва встретит служанок. Звучало правильно, хоть это была и не главная причина, просто мужчине не хотелось снова испытать все прелести хозяйской езды. А у Антонии не было желания предлагать повторно, как и гнать по сырой дороге, поднимая иногда брызги грязи. К зданию администрации она приехала впритык, буркнула что-то приветственное дежурному у стойки и поднялась в отдел.

Вик и Калли за весь день так и не появились, а Шаттон пояснил, что они вместо этого выйдут в выходной на полдня. Все равно текущих дел не было. Лендер дважды выезжал на вызовы, где требовалось мнение независимого эксперта: рухнул курьер на голову прохожему из-за неверной эксплуатации владельцем, и тогда можно было бы предъявить тому претензию и требовать штраф, или аппарат сбили городские мальчишки из рогаток, или из-за сырости закоротил провод?

Гус весь день мотался по городу. Получил подписи пострадавших из-за вора на итоговом варианте дела, отдал лично в руки несколько повесток в суд, что-то куда-то отвез по поручению Ирвина. А то люди слишком любят ссылаться на ненадежность механических курьеров.

Антония с Шаттоном съездили на рынок по претензии в мошенничестве, после чего у Антонии разболелась голова. Слишком много людей, слишком много душ, и у каждой за пазухой есть пара скелетов в шкафу и сильные переживания. Шаттон потом причитал о неразумности некоторых коллег, которые себя не берегут и не могли заранее предупредить, что в людные места им лучше не соваться, и отпаивал девушку крепким чаем.

В обед Антония зашла в соседнее крыло здания, в департамент связи, и оставила заявление о возобновлении обслуживания. Оказалось, телефон отключили за неуплату. Ну, управляющий, чтоб ему это еще аукнулось. Антонии пришлось выплатить штраф и погасить все долги, заодно она сразу оставила задаток на полгода вперед. Платеж провели через кассу, выдали все соответствующие документы. Надо будет у управляющего квитанции и расписки попросить, интересно, как он выкрутится?

За полчаса до конца рабочего дня пришел Ирвин и всех отпустил.

— Шаттон, ты не помнишь, в протоколе по вору была указана фирма, что ставила охранные артефакты? Хочу дома тоже что-нибудь такое сделать, — поинтересовалась у коллеги Антония.

— Указана, конечно, — мужчина едва не обиделся на предположение, что он мог упустить такой пункт. — «Защита для вашего дома», их офис на центральной улице. Но если нужен совет, лучше зайди в «Артефакты для жизни», здесь недалеко, буквально за углом, я всегда у них беру.

— Спасибо. Тебя подвезти? Я на своей машине.

— Нет, спасибо, мне на другой конец города, а у тебя еще дела. Увидимся завтра.

— До завтра, — кивнула девушка.

ГЛАВА 6. Помощник садовника

В обеих артефактных лавках при виде посетителя работники заливались соловьями, но Антония их перебивала и просила показать самый лучший, самый надежный замок. Спрашивала разрешения испытать, доставала из-за ленты шляпки маленький неприметный артефакт, и через пару минут наблюдала, как вытягиваются лица работников. На предложение продать универсальный ключ девушка отказалась. Эта безделица — курсовая работа ее брата после первого года обучения, вещь уникальная, в единственном экземпляре, и расставаться с ней Антония не собиралась.

В итоге девушка зашла в таверну за продуктами и вернулась домой, где Олаф с загадочным видом проводил ее к правой башне, за которой оказалась хозяйственная постройка. В прошлом это была просторная конюшня на дюжину голов, теперь стойла пустовали, часть перегородок отсутствовала.

— Если замостить подъезд, поменять двери на ворота и убрать перегородки, получится…

— Получится стойло для автомобиля, — хмыкнула девушка и огляделась. — А что, мне нравится идея.

Они с дворецким до темноты бродили по двору, спорили, как лучше продолжить дорожку. В итоге решили, что нужна площадка перед входом в дом, а уже от нее будет проезд к «стойлу для автомобиля». Антонию веселил такой подход к гаражу; к тому же, места будет достаточно еще для пары «лошадок».

Антония снова предложила разделить с ней ужин. После чая она просмотрела список сломанных артефактов и мебели в доме, вздохнула, представив масштаб работ и затрат, и предложила вызвать завтра мастеров по телефону. Девушка напомнила Олафу, что меньше, чем через месяц у них дома должен состояться приветственный прием на шесть фамилий. Дворецкий подтвердил, что помнит и все устроит.

— Обед из четырех смен блюд плюс чай со сладким в большой гостиной, которая выходит в сад. И нужно какое-нибудь развлечение для гостей, — поморщилась девушка. Вот никогда она не любила такие мероприятия. Как хорошо, что есть человек, на которого можно свалить всю организацию.

— А будут мужчины или женщины? — поинтересовался Олаф.

— И мужчины, и женщины, и, возможно, даже дети. Прием дневной, начало в шесть, поэтому их могут привести.

Олафу казалась странной связь понятий «дневной прием» и «шесть вечера», но он на всякий случай все записал и кивнул. Наверное, нужно детей, женщин и мужчин развлекать как-то по-разному?

Антония снова долго не спала. Собрала одежду для прачечной, приготовила свежую рубашку и форму на утро, полистала конспекты, потом почитала книгу. Погони, перестрелки, сражения на мечах… И пусть огнестрельное оружие давно запрещено, было в этом что-то завораживающее. А главное — в истории не было романтических бредней про «любовь с первого взгляда» и прочие столь обожаемые жеманными кисейными барышнями поцелуи и объятия. Зачем вообще про это писать? Какой в том смысл? Вот загнать в угол и поймать с поличным предателя короны — совсем другое дело.

Следующий рабочий день не принес ничего нового. В конце смены Антония решила спросить у Лендера, к кому бы он посоветовал обратиться за установкой домашних замков и охранного контура. Услышала уже знакомые названия, поморщилась и рассказала результаты визита к ним. Если уж поделка первокурсника легко справилась с теми замками, что уж говорить о профессиональных ворах. Артефактор озадачился и попросил показать отмычку. Антония не сразу поняла, что он говорит про универсальный ключ. Мужчина осторожно повертел артефакт в руках, хмыкнул.

— Хорошая работа. Испытаем?

Из недр стола был извлечен массивный, явно самодельный замок, Антония заученным жестом вставила в скважину свой ключ… И ничего не произошло. После третьей попытки девушка поняла, что дело не в ней и не в ее артефакте и уставилась на Лендера.

Коллега снова хмыкнул, почесал седую бороду и пустился в пространные объяснения о точках соприкосновения, размере хода, внутренних рычагах и секретном блокираторе, который снимается только оригинальным, сделанным индивидуально именно под этот замок ключом. Антония впечатлилась и спросила, быть может, Лендер и охранки на дома умеет вешать? Не за просто так, конечно, а в качестве подработки. Мужчина задумчиво покачал головой, огладил короткую бороду и обещал посмотреть на дом, а там видно будет. Да вот хоть прямо сегодня после работы.

За день Олаф успел обойти дом и с мастером по бытовым артефактам, и по обычной мебели. Оба оставили длинный список необходимых, по их мнению, ремонтов, расценки по каждому пункту и просили сообщить решение хозяйки. Холодильный артефакт и печь и вовсе советовали заменить, как и светящиеся элементы во всех лампах и люстрах, но тогда нужно будет менять на них слоты подключения и переходники… Выслушав не менее витиеватые рассуждения о креплениях, уголках, плотности ткани и набивке, дворецкий, наконец, выпроводил мастеров прочь. И тут же пошел обходить дом в третий раз — приходящие служанки должны были закончить с чердаком и подвалом.

Антония прихватила привычные пакеты из таверны, из расчета на гостя, конечно, и вернулась к ожидающему в машине Лендеру. Машина мягко тронулась свернула на северную дорогу.

Автомобиль артефактор, кстати, оценил и очень нахваливал. Посоветовал марку масла и использовать синие кристаллы вместо розовых. Лендеру Антония верила и обещала поменять необходимое. За разговорами она даже не стала гнать, как обычно, лишь перед поместьем прибавила газ. Пахнуло озоном, Лендер совершенно хулигански присвистнул, а Антония рассмеялась.

В доме царила тишина. Служанки уже закончили, и, хотя рамы так и остались некрашеными, это оказалось только на руку. Лендер пообещал под наличники на первом этаже встроить независимые контуры с электрошоком и парой других «приятностей». Замки на входной двери и в покои Олафа артефактор поменял сразу же, выдал по одному ключу от каждого и обещал привезти еще по паре запасных. На кладовые оказалось проще поменять сами двери и сразу заказать модели с защитой; в покои Антонии Лендер пообещал нечто особое. Потом запоздало поинтересовался, ничего, что он использует собственные наработки? Антонию это полностью устраивало, а артефактор был рад наконец-то применить на практике некоторые свои идеи и буквально лучился энтузиазмом. Довольные друг другом, они разошлись, Олаф вызвал гостю кэб до города.

Вечером, после чая, Антония, как всегда, спросила у Олафа, как прошел его день и какие есть вопросы. Дворецкий отчитался о результатах общения с мастерами. Обстановку дома менять Антонии не хотелось, и со всеми пунктами по реставрации от мебельщика она согласилась. Попросила выбирать ткани для перетяжки мягкой мебели однотонные, без всяких цветочков и рюшечек, но максимально практичные, прочные и удобные в быту. Остальное она оставила на усмотрение мастера и самого Олафа.

Предложения специалиста по бытовым артефактам подверглись более тщательному анализу и нещадной критике. Вероятно, мужчина ни разу не сталкивался с теми, у кого в братьях и коллегах были артефактчики, поэтому после Антонии список состоял из сплошь зачеркнутых пунктов, пометок и комментариев. Девушка вернула лист Олафу и наказала не спускать глаз с этого типа, следить, чтобы он выполнил все строго по ее указаниям. А что до плиты и холодильного шкафа, то лучше бы кухарка их выбирала, но раз ее нет, то пусть Олаф закажет последние модели. Они дольше не устареют морально и наверняка окажутся самыми функциональными.

Следующие две недели Лендер просто приезжал в удобное время и лазил по дому с набором инструментов и какими-то не всегда понятными приспособлениями. Один раз он до заикания напугал Олафа, который позабыл о том, что в доме где-то бродит гость. Дворецкий спускался в подвал, чтобы проверить состояние полок для вина и комнату для банок с закатками. Задумавшись, он повернул за угол, следуя изгибу коридора, и нос к носу столкнулся со светящимся роботом, из которого торчали во все стороны и искрились провода. Вместо глаз у него были сложные многоярусные гуглы, из уха выходила извилистая антенна, железное лицо прорезывали щели, из которых валил пар. Из картины выбивалась только седая борода. Олаф отшатнулся, а робот голосом Лендера поинтересовался, не знает ли, какое максимальное напряжение выдает сеть в доме? Дворецкий перевел дыхание и честно ответил, что не имеет ни малейшего понятия.

На выходных Антония, как и обещала, в компании вяло сопротивляющегося Олафа отправилась в город с обходом лавок, магазинов и мастеров. В салоне у швеи она, как Олаф и опасался, попросила прислать образцы тканей и моделей, чтобы заказать гардероб еще и для Виттора. Одна из помощниц обещала заехать с каталогами и снять мерки.

В лавке текстиля для дома они приобрели золотисто-бежевые шторы и белоснежные воздушные тюли, которые хозяйка, по мнению Олафа, выбрала просто восхитительно быстро. Мастер обещал привезти заказ через два дня и проследить, чтобы его помощники развесили все, как положено.

Потом выбирали постельное белье — два гостевых комплекта, два для Виттора, три хозяйских, три Олафу и еще два зачем-то «про запас».

В следующей лавке Антония попросила составить для нее малый набор посуды и столовых приборов в голубых тонах. Да этот «малый набор» рассчитан не иначе, как на небольшую толпу. Услышав, что всего на двенадцать персон, Олаф заткнулся и дальше просто ходил хвостом за хозяйкой. Посуду тоже обещали привести, за счет салона.

Потом были канцтовары, и Антония закупила целую коробку бумаги, ручек, карандашей и тетрадей. Олаф был сбит с толку и просто послушно доставал проверенные Антонией списки по требованию. Продуктовые ряды, кожевенная мастерская, книжный магазин, где хозяйка пропала надолго. Потом Антония заказала новые ковры и ковровые дорожки во все комнаты, купила кристаллы различной конфигурации для домашних артефактов и автомобиля.

Когда часть свертков, коробок и пакетов не влезла на заднюю скамейку автомобиля, девушка растерялась, а потом озадачилась. Ее машинка — не грузовая махина, и она сама не нанималась возить муку и картошку на весь дом. Грузовая…

К огромному удивлению Олафа, хозяйка внезапно поинтересовалась, умеет ли он водить. И, получив отрицательный ответ, она уверенно свернула на повороте направо, и через два перекрестка остановила машину перед офисом обучения и аттестации водителей. Внутри Антония в ультимативной форме потребовала, чтобы ее слугу взяли на занятия в самое ближайшее время. Услышав, что все инструктора и учебные машины расписаны на месяц вперед, девушка фыркнула, выписала чек и протянула секретарю за стойкой. Тот выпучил глаза и умчался, чтобы через минуту его место занял управляющий заведения. Он, мило улыбаясь, заверил, что у Олафа будет персональный тренер и его «поставят на колеса» в кратчайшие сроки. Если любезнейший согласится тратить на уроки по несколько часов в день, то успех гарантирован уже через две недели…

— Одна неделя. С учетом экзамена и оформления всех бумаг.

— Но сертификат водителя выдаем не мы, его получают в администрации.

— В обмен на бумаги, которые готовите вы. С сертификатом я сама улажу, но учтите, простая формальность мне не нужна, мне нужен результат. И если через неделю мой управляющий будет водить машину хуже меня, у вас совершенно случайно начнется налоговая проверка, — жестко отрезала девушка. Управляющий из-за стойки так посмотрел на Олафа, что тому стало понятно, что теперь ему предстоит дневать и ночевать в учебной машине вместе с инструктором, пока они не добьются нужного результата.

К тому времени, как Антония с Олафом вернулись в поместье, уже начало темнеть, а пока разобрали покупки — и вовсе время перевалило далеко за «детское».

— Ты играешь в шахматы? — неожиданно спросила Антония своего дворецкого после ужина.

— Эм, совсем немного, миледи. Уголовников не учат подобным развлечениям.

— Сойдет. Составишь компанию, всего одну партию? Кстати, ты письмо матери и заведующему лечебницей уже написал? Я буду отправлять приглашения на прием, могу и твои письма послать, чтобы ты зря лишний раз не ездил. И приложи обязательно денег на дорогу, а лучше — сам купи билет на поезд и отправь с деньгами и письмом.

— Да, миледи, — поклонился Олаф.

Следующий день прошел в хлопотах. Уж как Антония не любила домашние дела, ей все же пришлось принять некоторое участие. Пока Олаф принимал доставленные покупки, мастер по мебели привез образцы тканей для обивки, и Антония вынуждена была поучаствовать в их выборе. Потом она составила и шесть раз переписала официальное приглашение на прием, оформила конверты, запечатала все сургучом с оттиском именной печатки с фамильным гербом. Ржавчина побери эти традиции.

Время перевалило далеко за обед, когда со станции позвонили и сообщили, что леди де Вельвиче ожидают посылки. И как она могла забыть, что именно сегодня приезжают остальные ее вещи. Чемоданы, коробки и свертки с гардеробом, личными вещами и кое-какими хозяйственными мелочами.

Прикинув, что в машину все это просто не влезет, девушка в очередной раз уверилась в решении иметь в поместье грузовой транспорт. Вместе с Олафом они помчались на вокзал — не самой же ей нанимать грузчиков, следить, как уложат чемоданы в кэб и ехать потом рядом с извозчиком, показывая дорогу и следя, чтобы тот по пути «случайно» не потерял пару коробок?

Дворецкий проклял все на свете, пока они добрались до вокзала, и искренне понадеялся, что скоро ему самому позволят водить. Не зря же хозяйка отправила его на курсы? И уж он-то, в отличие от хозяйки, будет ездить медленно и аккуратно.

С кэбом и грузчиками он договорился быстро и уехал обратно в поместье, а Антония решила задержаться в городе. Салон красоты и лавка женского белья ее просто заждались. В конце концов, она заслужила небольшой отдых. Предвкушающе улыбаясь, девушка оставила машину на углу торговой улочки и не спеша пошла вглубь, останавливаясь чуть ли не у каждой витрины. Хм, а тут мода отстает от столичной, и ее платья вполне можно будет надеть на пару приемов. Тем более, что здесь ее никто не знает и в этих нарядах еще ни разу не видел.

Мимолетное ощущение направленного на Антонию намерения, короткий взгляд в очередную витрину, дождаться почти незаметного, неощутимого касания к карману — и вор пойман с поличным. Антония буквально за руку схватила мальчишку лет десяти в невнятных серых тряпках, которые некогда были костюмом. Он дернулся, попытался ее пнуть, хотел закричать, но сработало кольцо-шокер на руке девушки. Воришка на несколько секунд оказался обездвижен, и этого времени хватило, чтобы Антония поймала его взгляд в плен своих глаз.

Мальчик больше не сопротивлялся. Перед его глазами проносилась вся жизнь, и то, как они с родителями-рабочими переехали в новый город, и как их не стало, и как он трижды сбегал из приюта. Одному было лучше, чем там, при злобных смотрителях-воспитателях. Он воровал не ради наживы, нет, только на еду. Ну а кто бы взял на работу человека его возраста? И никому ведь не важно, что он уже взрослый, что он мужчина, что он теперь за старшего, как говорил отец, когда уходил из-за болезни к ангелам. Антония вздохнула. Ее лицо побледнело, мальчишка и вовсе стал белее мела, но плакать не стал, хоть и хотелось нестерпимо. Он взрослый, и он сам о себе позаботится, он должен, он обещал. А потом вырастет, женится на Ильяшке с соседней улицы, перестанет воровать, устроится на работу, будет, как отец, содержать своих близких. А пока…

За такими мыслями воришка не заметил, как его привели к зданию администрации. Увы, он уже знал, что там находятся камеры для тех, кого собираются отправить в тюрьму. Попытался снова вывернуться, но вышло как-то неубедительно, слабо. Он знал, что воровать плохо, и что рано или поздно попадет в камеру, к судье, а потом и на каменоломни или куда похуже.

— Не дергайся, — как-то устало попросила девушка.

— Вы сдадите меня, как преступника? — шмыгнул носом «взрослый мужчина».

— Я возьму тебя на поруки. Знаешь, что это значит?

Мальчишка кивнул. В тех кругах и компаниях, где он сейчас водился, о таком ему говорили. Только обычно богатый вор выкупал бедных, чтобы они на того работали, но леди, что крепко и совершенно не по-женски держала его за руку, не была похожа на вора.

— Вы дадите мне работу? Или мне самому искать деньги за выкуп? — деловито поинтересовался мальчик.

— Работу. Я живу за городом, и моему старому садовнику нужен помощник. У тебя будет комната, стол трижды в день, жалование полсеребреника в месяц. Как ухаживать за растениями, тебя научат. Ты же любил сад в старом доме родителей? Если будешь стараться, оплату повышу. Но учти, сбежать не получится, я возьму тебя на клятву, а ее нельзя нарушить. И воровать с этого момента больше нельзя. Ни вилку со стола, ни монетку из-под дивана в гостиной, ни любимую ручку дворецкого. Зато тебя научат писать и считать, как хотел твой отец, и ты сможешь работать с цветами и деревьями, как хотел сам. Идет?

Мальчишка совершенно по-взрослому задумался, как будто у него был выбор. Антония не торопила. Почти минуту они стояли под дверью судебных свидетелей.

— Идет, — кивнул, наконец, мальчишка.

Антония толкнула дверь, за которой увидела тех же двух магов, что принимали клятву у Олафа.

— О, де Вельвиче, — протянул руку седой мужчина. — А мы как раз вас вспоминали.

— Как ваш клятвенник? Не пытается убежать? Не разочаровал? Если пожалеете о решении, можем клятву отменить, как и не было, — предложила молоденькая девушка, второй маг.

Антония обоим пожала руки, заверила, что с Олафом нет никаких проблем, и рассказала историю мальчика. Воришка все это время смирно стоял рядом с Антонией, которая так и не выпустила его руки.

— Так что, решили еще одного клятвенника завести? — озадачилась магиня. — Но он же ребенок.

Ребенок на такое заявление надулся, а Антония только хмыкнула. Лучше оставить его на улице, побираться, чтобы вырос в полноценного преступника? Или вернуть в приют, где по чьему-то недосмотру детей порют розгами и обращаются хуже, чем с собаками? Озлобленных людей на улицах и без этого паренька хватает.

— На семь лет, с моей стороны обязуюсь обеспечить крышу над головой, кормить, обучать по мере возможности, — твердо посмотрела на девушку Антония. Та стушевалась, покраснела. Маг понимающе хмыкнул.

— Ну, идите сюда, давайте руки. Бумаги оформите этажом выше, но лучше сначала принять клятву, а то могут вернуть беглеца в приют.

Мальчик поморщился, когда запястье ожгла магическая татуировка. Антония только еще больше побледнела.

— Да, леди, — окликнул ее у самых дверей маг. — Вы если решите еще кого-нибудь облагодетельствовать, то постарайтесь попасть в мою смену. Жутко любопытно, знаете ли, — улыбнулся седой маг.

— Постараюсь, — в ответ улыбнулась Антония. Искренний старик, без злобы за душой.

Антония только вздохнула, проходя по торговой улице обратно к машине. Салон красоты может подождать, а чужая душа — сущность тонкая и непостоянная, порой ей и минуты достаточно, чтобы окончательно сломаться. Но мальчишку пока спасти можно, что она и сделает.

Машина привела паренька в восторг. Он всеми силами старался выглядеть взрослым, важно кивал, спрашивал про мощность кристаллов и высоту подвески. Антония улыбалась про себя, а после того, как ее бешеная езда паренька не напугала, а наоборот, воодушевила, готова была снова взять его на поруки.

В поместье кипела работа. У ворот стоял кэб с эмблемой в виде перекрещенных рулонов ткани на боку, за башней слышался стук — рабочие уже принялись переделывать конюшни. Виттор с охами суетился вокруг кустов вдоль будущей подъездной дорожки — все растения нужно было пересадить, чтобы расчистить место.

— С возвращением, леди, — повернулся к хозяйке садовник.

— Спасибо, Виттор. Я сейчас не буду вас отвлекать, подойду чуть попозже, у меня к вам будет дело, — сообщила девушка.

— Как скажете, миледи, — кивнул Виттор, покосился на мальчишку и вернулся к кустам.

— Это и есть тот садовник, которому я буду помогать? Старый, — выдал воришка, когда они с Антонией отошли подальше.

— Только ему этого не говори, — фыркнула девушка. — Сейчас представлю тебя дворецкому, он над всеми слугами и всем домом старший, после меня. Если будут какие-то проблемы, в первую очередь разбираться нужно будет с ним, а уже потом идти ко мне. Ясно?

— Угу, — напрягся мальчик. С леди все понятно, да и старик вроде не страшный, но вот незнакомый мужчина, мало ли, вдруг обижать будет? И хозяйке не нажалуешься, кому поверят, взрослому или ему?

Дверь дома отворилась, стоило к ней подойти.

— С возвращением, миледи, — поклонился Олаф, продолжая придерживать дверь. Интересно, он караулил или случайно заметил приход хозяйки?

— Как дела, Олаф? — поинтересовалась Антония, снимая перчатки.

Дворецкий отчитался о том, что выдал задание рабочим, вызвал на завтра пару служанок.

— Приехали портнихи, привезли образцы прислужной формы. Желаете посмотреть? — сверяясь с блокнотом, спросил мужчина.

— Непременно. Про вождение помнишь?

— Конечно, леди.

— Тогда вот тебе еще одно задание, — Антония вытащила юркнувшего ей за спину мальчишку. — Его зовут Йорка, с сегодняшнего дня он у нас младший садовник, но ты тоже не стесняйся давать ему задания. Йорку нужно умыть, переодеть, накормить, выделить комнату. Йор, ты какую комнату хочешь, ближе к кухне или к саду? — поинтересовалась странная леди.

— К саду, — буркнул мальчишка.

Кухня, конечно, хорошо, но там всегда много взрослых, которые смотрят, контролируют и командуют. А вот убежать в любое время, даже ночью, в сад и залезть на яблоню, сорвать сочный фрукт — это гораздо ценнее. А кормить и так обещали.

— Хорошо. Олаф, в той стороне были комнаты младшей прислуги, пусть выберет себе. Но сначала умыться, и чтобы через полчаса оба пришли в синюю гостиную. Портнихи же там? Как с вами закончат, позовете Виттора.

— Да, миледи, — снова поклонился Олаф.

— Отлично. Ужин закажи по телефону, я забыла заехать.

Не совсем забыла, не до того было, но оправдываться перед дворецким девушка не собиралась.

— И принеси мне очень крепкий сладкий чай, прямо сейчас, — уже в спину дворецкого попросила девушка.

Портнихи заканчивали раскладывать по диванам, столу и креслам образцы тканей и уже пошитой формы. Ради заказа дочери герцога мастерица решила сама приехать с помощницами и все показать, рассказать и объяснить.

— Доброго дня, милейшие. Мое имя леди де Вельвиче, я хозяйка этого дома, — сообщила Антония, заходя в комнату. Портнихи тут же поклонились, хором поздоровались, а дальше говорила только одна из них, сама мастерица.

Антония портниху одобрила. Забраковала большую часть тканей, сказала, у кого в городе и по какой цене взять недостающие материалы. Фурнитуру тоже придется по большей части брать другую — крючки уже не в моде, все носят пуговицы. И нужно добавить внутренние карманы, для «рабочих» слуг добавить кожаные накладки на локти и колени, предусмотреть съемные воротнички…

Обсуждения прервал стук в дверь. Когда на пороге возник умытый и причесанный Йорка, мастерица от умиления сложила ладошки на груди. Какой милый мальчик.

Милый мальчик не хотел находиться в комнате, полной готовых его затискать женщин и смотрел волком. Но под взглядами странной леди и ее хмурого дворецкого не возмущался и не спорил, хотя нестерпимо хотелось умчаться в сад. А еще засунуть нос во все уголки своей — подумать только, — комнаты, и сбегать на кухню, найти кладовку… Но приходилось стойко выносить, пока его измеряли с ног до головы.

— Мальчику форму садовника, двойной комплект, полный гардероб. Привозите по мере готовности, — распорядилась хозяйка, жестом отпуская страдальца, и едва успела бросить тому в спину, — Йорка. Позови Виттора.

Антония оставила указания по поводу мужчин и ушла, оставив Виттора и Олафа на растерзание портних.

Садовник, которому позже представили умытого, накормленного и немного осоловевшего помощника, пришел от мальчишки в восторг. Они явно нашли общий язык, на полном серьезе обсуждали какие-то глицинии и когда лучше прививать яблони. Виттор собирался прямо сейчас показать мальчишке его новые владения, но Антония их остановила и отправила обоих спать. Завтра будет новый день, наговорятся еще.

— Что-нибудь желаете, леди? — словно из-под земли возник Олаф. Антония не заметила его приближения и даже испугалась. Не его, а того, что дар вдруг дал сбой. А потом решила, что она просто так уже привыкла к Олафу, да и из-за татуировки клятвы чувствовала его присутствие неопасным, вот и расслабилась, позволила незаметно подойти. Эх, надо лучше за собой следить. Или позволить себе быть иногда «обычной», не сканировать всех вокруг? Если бы только ее дар отключался, скажем, по движению тумблера.

— Нет, Олаф, спасибо, ничего не нужно. Разбуди завтра, как обычно.

Девушка не предложила ему поужинать вместе, у нее не было на это настроения, как и на партию шахмат, или пасьянс, или дротики. Нужно будет, к слову, купить и повесить мишень для дротиков. Наверняка мальчишка, да и остальные будут рады такому развлечению, и ей навыки терять не стоит.

ГЛАВА 7. Прием

Неделя прошла на удивление быстро. Лендер закончил с охранками на первом этаже и дал добро на покраску рам и дверных косяков — им изрядно досталось, пока артефактор пытался встроить «невидимую» защиту. А заодно на поясе Олафа появилась непонятного вида металлическая клякса. Этот артефакт тихонько пищал или трясся, если в доме открыть двери или окна, не нажав на потайной крохотный рычажок. А еще он гудел, когда звонили или стучали в ворота, и жужжал, если кто-то пытался перелезть через забор. Олаф путался в сигналах артефакта и ругался, но его несомненную пользу признавал.

Антония никогда не откладывала свои решения в долгий ящик, и к выходным за домом появились целых три мишени и коробка дротиков — для всех желающих. А из прибывших чемоданов Антония достала маленькую шкатулку, где лежали сделанные персонально под ее руку снаряды.

Лендер вместе с остальными мужчинами с удовольствием опробовал мишени. Ко всеобщему удивлению, все его дротики попали в цель, хоть и не в самое яблочко. Олаф промахивался через раз на третий, а Йорка выбил центральный круг, за что получил в награду от Олафа сочное яблоко. Виттор только головой качал и стоял в сторонке наслаждаясь хорошей погодой. Антония вдруг поняла, что в этой компании ей спокойно и даже в какой-то мере хорошо.

Внутреннюю перестройку конюшни закончили, заново перекрыли крышу. Поддавшись порыву, Антония заказала на окошки, которые раньше были в каждом стойле, цветные стекла. Все разного цвета. Дорого, конечно, зато каждое утро заходить в пристройку будет приятно. Олаф заказал все для побелки бывшей конюшни изнутри и снаружи, краску для нее же и для всех предметов в доме, которые требовали покраски. Представив, как это все будет вонять, Антония решила на следующих выходных сразу после завершения окрасочных работ на целый день уехать к морю. Ночь в скором поезде, день там и ночь обратно. Зато вместо краски подышит свежим воздухом. Брать ли с собой слуг? Их пока не так много, всего трое, можно и им устроить выходной. Или отдохнуть одной, в тишине?

В итоге никуда ездить не пришлось. Олаф купил краску по последнему слову науки, совершенно без запаха, которая к тому же высыхала удивительно быстро. Так что Антония просто утром уехала в город, наконец-то по женским делам — маникюр, бани, массаж и прочие прелести. Ну а к вечеру все оказалось готово без какого-либо участия с ее стороны. Девушка искренне поблагодарила Олафа и предложила тому взять отгул, но мужчина отказался. Он еще не привык считать себя свободным и, выходя в город не по делам поместья и хозяйки, ощущал себя беглецом.

Жизнь Антонии как-то незаметно устроилась. Она втянулась в работу; судя по ее ощущениям, коллеги к ней привыкли и явной неприязни с их стороны она не чувствовала, хотя и бурных восторгов от ее присутствия они не испытывали. В поместье тоже наладилось, Антония больше не чувствовала себя, как в музее имени ее тетушки. Слуги вполне справлялись с обязанностями и не донимали ее по пустякам.

Йорка не отходил от Виттора, тот учил мальчишку садовым премудростям, а по вечерам читал сказки, рассказывал про другие города и страны. В один из дней хозяйка купила в городе и вручила им несколько журналов садового дизайна с цветными картинками, ежегодный дайджест новинок садовода, азбуку и сборник сказок с яркими иллюстрациями, альбом с красками. Теперь Йорка учился читать по слогам и засыпал над журналами или своим альбомом. Он никому рисунки не показывал, и все деликатно на этом не настаивали.

Повариха нашлась случайно. Варианты, предложенные кадровыми агентствами, Антония собеседовала лично и все отвергла. В один из дней Олаф после очередного урока вождения обедал в таверне и услышал вопли с кухни. В почти пустой зал влетела худосочная дама в переднике и, потрясая скалкой, громогласно заявила, что с таким отношением мириться не намерена. И вот прямо сейчас уходит из этой таверны на любую другую работу, благо, хорошие повара требуются везде. Олаф тут же встал и предложил женщине работу, она пылко согласилась, и в поместье они ехали уже вдвоем, поймав кэб.

Дама придирчиво оглядела кухню, обругала новенькие печку и холодильный шкаф — мол, слишком много ненужных функций, можно было бы взять подешевле и понадежнее. А потом засыпала Олафа перечнем того, что необходимо докупить. Дворецкий долго слушать перечисление сковородок, поварешек, сотейников и кастрюль не стал и заявил, что завтра вдвоем с этой дамой сам обойдет лавки, и она на месте выберет нужное. Женщина отмахнулась, мол, сама купит, дайте только денег, но Олаф заявил, что это не обсуждается, и он будет ждать ее завтра в восемь утра на углу торговой улочки, как раз к открытию магазинов. Повариха снова стала возмущаться, мол, что так рано-то, но наткнулась на хмурый взгляд бывшего уголовника и предусмотрительно заткнулась. Зато ей было предложено приготовить что-нибудь на пробу из того, что она найдет в шкафах и кладовке, и Олаф ушел, едва не жалея о своем предложении. Кто же знал, что эта дама такая крикливая постоянно, просто так и без повода?

Антония кашу с копченым мясом и пряностями одобрила, как и все домашние, после чего поварихе было поручено кроме утвари составить еще и список необходимых продуктов.

— Она долго не продержится, — покачала головой Антония, когда кухарка удалилась.

— Почему? — удивился Олаф. Ему казалось, дама намерена держаться за это место.

— Характер не тот. Да и мужа она любит, через неделю они помирятся, и она вернется обратно к нему в таверну. Но воровать она считает ниже своего достоинства, как и плевать в кастрюлю с едой, так что в этом плане проблем быть не должно. Пока присмотри кого-нибудь ей на замену.

— Но ведь мы просмотрели всех кандидатов от агентств.

— Да? А в газете объявлений ты смотрел?

Олаф хлопнул себя по лбу и на следующий день купил три последних выпуска еженедельной газеты объявлений. Обзвонил и обвел прямо в газетах более-менее подходящие варианты, которых оказалось аж три.

Олаф получил права, и безумно удивился, когда в тот же день Антония отвезла его на окраину города к огромному ангару и сказала выбрать машину для поместья. Внутри оказались ряды грузовых автомобилей, больших и не очень, открытых, тентовых или на жестком каркасе, с прицепами и без. Побродив около часа, Антония с Олафом единогласно выбрали небольшую машинку с тентовым верхом, но на надежном каркасе. Олаф дальше ехал на ней, следуя за юркой машинкой хозяйки. В поместье новый автомобиль въезжал уже груженый продуктами и прочими хозяйственными покупками.

В следующую пятницу приехала мать Олафа. Дворецкий встретил ее на вокзале на новом авто, чем произвел немалое впечатление. Ее сын водит эту новомодную технику. И права есть, и так уверенно рулит и дергает всякие рычажки. А еще он теперь управляющий в знатном доме. Вот она всегда знала, что ее сын — хороший мальчик. Олаф позаботился, чтобы о его судимостях мать ничего не знала.

Стоило Олафу пересечь линию ворот, как на боку задребезжал амулет, и дворецкий раздраженно его прихлопнул. Ясно, опять кухарка лазила без него в погреб, будто кладовых ей не хватает. И действительно, не успел Олаф зайти в дом, как на него налетела повариха с очередными претензиями и требованиями.

Его мать, покачав головой, ушла самостоятельно знакомиться с остальными домочадцами. С Виттором они очень мило побеседовали о нравах молодежи и совершенно жуткой модной технике. И кто только выдумал всех этих роботов. Так оглянуться не успеешь, как людей и вовсе не останется, будут одни только машины. А неосторожно пробегавший мимо Йорка получил порцию умильных вздохов и ахов. Правда, совсем скоро он убедился, что эта старушка немного не такая, как бабки на рынке или торговки. Она не лезла к нему с расспросами или нравоучениями, хоть часто вздыхала вслед, зато очень здорово читала ему вслух сказки или статьи из журналов, стоило только попросить. И буквы объясняла понятнее Виттора.

А вот у Антонии пятница прошла сложно. Начальник вызвал всех к себе в кабинет, что в принципе случалось крайне редко, и объявил о пропавших девушках. А также о том, что одну из них нашли мертвой в лесу за городом, и потому следователи переходят в режим усиленной работы. Закончил босс своей фирменной фразой про шестеренки и зачитал новый график работы. Антонии в субботу, как раз перед приемом, предстояло полдня провести в отделе, составляя личные дела пропавших и списки тех, кого предстоит опросить.

Вечером, когда Олаф открывал хозяйке дверь, его мать тоже вышла в холл, оставив своего нового подопечного Йорку с пирожком и журналом в одной из бесчисленных комнат первого этажа.

— Доброго дня, миледи. Рад вас видеть дома. Как прошел ваш день? Какие будут указания? — поклонился дворецкий.

— Добрый вечер, Олаф, — кивнула девушка, снимая перчатки, но против обыкновения не спеша снимать шляпку. Окинула из-под полы новую постоялицу взглядом, стараясь не слишком давить.

— Доброго вам вечера, леди, — старушка присела в поклоне, и Антония кивнула своим мыслям.

— Олаф, вопрос про кошек снимается. Комнату для матери приготовь не ту, что по соседству с твоей, а возле синей столовой, — хозяйка повернулась к благообразной старушке в аккуратном платье. — Вам, госпожа Сора, будет удобно выходить через столовую в сад в любое время дня и ночи, не бойтесь при этом кого-нибудь потревожить, этого не будет. Дом большой, а вам полезен свежий воздух.

— Спасибо, леди, только какая же я госпожа, просто Сора, — снова поклонилась женщина.

— Олаф, уже завтра, в субботу, прием. К нему все готово? — уточнила Антония, снимая, наконец, надоевшую за день шляпу. Сору ее стрижка и манера поведения не смутят, наивная и открытая женщина спишет все на молодость и моду, что хорошо. Терпеть в доме осуждение в свой адрес, пусть и молчаливое, Антония была не намерена, иначе пришлось бы переселить мать Олафа куда-нибудь в город. Но девушка подозревала, что старушка будет именно такой, и только потому предложила Олафу забрать ее из пансиона.

— Конечно, миледи, все давно готово, не волнуйтесь об этом, — кивнул дворецкий.

— На всякий случай напоминаю, что помимо смены блюд, на столе постоянно должны быть закуски, к каждому блюду полагается свой сорт вина, на званые обеды принято предлагать гостям какое-нибудь развлечение. Бильярда у меня нет, как и карточного стола, поэтому придется придумать что-нибудь еще.

— Конечно, миледи. А…

— В таком случае, я пойду к себе, Олаф. Был тяжелый день, и завтра утром мне опять в департамент. К ужину я приеду, но вот про салон и укладку придется забыть. Эх… Разбуди утром, как обычно.

— Да, миледи, — поклонился дворецкий. У него было чувство, что он что-то забыл или не так понял, но в чем дело, он сообразить никак не мог. Решив на всякий случай запасти варианты отхода и спрятать в рукава пару козырей, он принялся листать тяжелую телефонную книгу и выписывать к себе в блокнот номера телефонов. Его мать неслышной тенью проследила за работой сына, вздохнула и ушла на задний двор, где до самых звезд сидела на скамейке рядом с коробкой с дротиками и смотрела на небо.

Суббота с самого начала не задалась. Сперва Антония отработала дежурство, которое свалилось на голову внезапно и прямо накануне. Вот если бы труп нашли вчера на пару часов раньше, Антония бы просто задержалась с вечера и не пришлось бы выходить. Непривычно встрепанный Шаттон с хмурым лицом просматривал дела всех пропавших девушек, Антония заняла стол маркиза и Калли. Сам кудрявый блондин с самого утра мотался по вызовам, осмотрел место, где нашли труп и саму несчастную, уже в холодильной комнате морга.

Вызова на допросы были оформлены и разосланы, Гус лично разнес все под подпись о получении, чтобы никто не смог увильнуть и не явиться, сославшись на сбои в доставке механическими курьерами. После всего Антония неслась домой на всех парах, уже не получая никакого удовольствия от скорости, лишь судорожно прикидывая в уме, что сперва — маникюр, прическа или переодевание? Наверное, все же душ, а остальное как получится.

Перед поместьем еще не было посторонних кэбов. Уф, успела. Не хотелось бы появляться перед гостями в рабочем, затрапезном виде. Дом встретил прохладой и подозрительной тишиной.

— Олаф, — на всякий случай окликнула Антония.

— Добро пожаловать домой, миледи, — дворецкий появился из малой, оранжевой столовой. Благодаря амулету он знал, что хозяйка вернулась, но он в это время расставлял бокалы и потому не смог выйти к ней сразу. — Вы вовремя, гости начнут собираться в ближайший час.

— Приглашения были к шести, так что раньше, чем через полтора часа никто не появится. Опоздание на полчаса на обед считается хорошим тоном, — пояснила хозяйка, все еще не понимая, что же ее задело, насторожило.

— Хорошо, я скажу поварихе, чтобы не торопилась с горячим, — кивнул Олаф, принимая шляпку задумчивой хозяйки.

— Поварихе… горячим… Олаф, а в какой гостиной ты накрыл к приему? — сощурилась Антония, отчего Олаф невольно поежился.

— В оранжевой, миледи. Вы же сами сказали, что будет всего шесть человек.

— Шесть фамилий, Олаф, — шепотом, не подразумевавшим ничего хорошего, повторила Антония. — Говоришь, все уже готово? Показывай.

В небольшой столовой вокруг круглого стола, накрытого ажурной скатертью в цветочек, стояли семь стульев и набор приборов на три смены блюд напротив каждого. В вазе посреди стола были фрукты; блюдца с сыром, мясной нарезкой и пирожками скромно толкались между тарелок. Антония внимательно осмотрела открывшееся ей зрелище, осознала и оценила масштаб катастрофы. Ну что же, более оригинальное знакомство со знатью и представить сложно. Ее запомнят, уж точно.

— Олаф, — спокойно начала она, не поворачиваясь к тревожно замершему мужчине. — Сыр подают на десерт, вместе с фруктами и медом. Мясную нарезку до прихода гостей держат прикрытую, чтобы она некрасиво не обветрилась. Овощи и салаты до выноса на стол не солят и не заправляют соусами, чтобы они не дали сок. Эта скатерть подходит только к летним пикникам на открытом воздухе, в помещении стелют другие. В данном случае, к обеду, однотонную бежевую с инициалами принимающего дома в уголках. Стулья накрывают чехлами в комплект скатерти, салфетку, которую гости будут класть на колени, оставляют поверх чистой тарелки напротив каждого места. И, Олаф… Шесть фамилий — это шесть семей. Глава рода, как правило, старший мужчина, его супруга, их дети старше десяти лет. Взрослые сыновья тоже придут с супругами и детьми. Наберется человек пятьдесят, в лучшем случае. С каждой семьей будет несколько слуг, их тоже нужно будет где-нибудь разместить, накормить и чем-то занять, пока господа отдыхают.

— Отменить? — дрожащим от напряжения голосом уточнил дворецкий.

— Не выйдет. Все уже готовы и собраны, многие даже выехали и в дороге.

Повисло молчание.

— Просто разворачивай всех от ворот, Олаф. Приноси глубочайшие извинения, говори, что хозяйка приболела и обещай прислать бутылку отличного вина в качестве извинений. Где мы возьмем столько дорогущего алкоголя, я не представляю. Винная лавка на нас озолотится.

Антония вздохнула и еще раз печальным взглядом обвела комнату.

— Это все моя вина, Олаф. Я раньше должна была уточнить и проконтролировать. Просто забылась, непривычно, что все то, что ты знаешь и видишь с детства, кто-то другой может не знать. Не бери в голову. Я буду у себя.

Антония прошла мимо застывшего дворецкого, уже на лестнице он догнал ее.

— Миледи, этот прием был важен?

— От него зависело, как меня примут в обществе, — ровно ответила девушка. Она не знала, смеяться ей или плакать, спешно собирать вещи и переезжать в другой город или это уже не спасет ситуацию?

В полной тишине за ней закрылась дверь. Антония сползла по стене на пол, зло швырнула перчатки куда-то в угол, взъерошила короткие волосы. Дурацкий прием. И ведь сама виновата, никто другой. Через минуту Антония встала с пола и отправилась в ванную. Горячая вода, много пены и никаких обязательств на ближайший час, а лучше два.

Сквозь шум воды Антония не сразу расслышала стук.

— Да.

— Леди, почти все гости собрались, ждут вас, — приглушенный голос дворецкого звучал странно.

— Что?

— Вам пора спускать к гостям.

— Что?

— Миледи, вас ждут…

— Да поняла я, — Антония выскочила из ванной и распахнула дверь. На пороге ожидаемо обнаружился дворецкий, который смутился и отвел взгляд. Сообразив, в каком виде, Антония густо покраснела, схватила первое попавшееся полотенце, кое-как прикрылась и снова повернулась к дворецкому.

— Я не поняла, какого ржавого дьявола они все внизу? Я же сказала, разворачивай всех от ворот и отправляй по домам. По домам, Олаф.

— Я потом все объясню, — странным тоном, от которого Антонии сразу захотелось его послушаться, как когда-то старшего брата, произнес дворецкий. — Просто спускайтесь вниз, миледи, и будьте готовы к приему.

Больше ничего не объясняя, мужчин вышел, оставив растерянную и смущенную хозяйку на пороге ванной в облаке пара. Любопытство взяло свое, и через рекордные двадцать минут девушка была у лестницы.

Повсюду сновали слуги с лентой в фамильных цветах через плечо, расторопные служанки обносили гостей напитками. Глава рода Шаттон, седовласый статный мужчина бродил по холлу, не зная, как отвязаться от матери Олафа. Женщина с искренней заботой считала своим долгом чем-то занять гостя и говорила, говорила… А лорд думал, что будет крайне невежливо дать ей понять, что ее внимание его тяготит. Настолько пожилые служанки, которые, к тому же, не стеснялись первыми обращаться к высокопоставленным господам, обычно оказывались кормилицами кого-нибудь из фамилии и считались едва ли не членами семьи, а значит, оскорбив их, можно было случайно оскорбить целый род. Вот и мучился старший Шаттон, которому не посчастливилось попасть под заботу достопочтенной матери Олафа. Антония так засмотрелась на танцы гостя по холлу, что снова не заметила, как дворецкий подошел к ней.

— Все готово, миледи. Звать всех к столу?

— Нет, Олаф. Сначала я должна лично всех поприветствовать. Я дам знак.

Обговорив еще некоторые детали, хозяйка отпустила дворецкого и начала спускаться.

— Лорд Шаттон, рада видеть вас в своем доме, — пришла на помощь мужчине Антония, про себя посмеиваясь.

— Леди, мое почтение, — почти бегом кинулся ей навстречу гость. — Вы прекрасно выглядите.

Еще бы, платье цвета морской волны и парик с нарядной прической выручали девушку не в первый раз, и она прекрасно осознавала, какое впечатление производит. Ну не эпатировать же публику своей смелой стрижкой в первый же день? В провинции к таким вещам относятся еще хуже, чем в столице.

Антония, как и положено, лично поприветствовала глав каждой фамилии, их супруг и старших детей. Она с гостями обменялась любезностями по поводу нарядов, потом, как шарики в известной игре, они бросили друг другу комментарии по поводу цен на кристаллы-аккумуляторы и уровень копоти в городе. Антония выслушала приторную лесть по поводу дома, сада и прислуги. Да-да, она и так знала, что это не особняк в центре города и пешей доступности от главной площади, под окнами нет клумб со столь ненавистными ей розовыми кустами. Зато много зелени вокруг, а главное — вдали от людей. Тем, кто не знает бремени Читающего, этого не понять. Поэтому девушка лишь улыбалась, сдерживая желание поежиться и стряхнуть с себя липкие взгляды и чужие тайны. Проклятый дар.

Коллеги, Шаттон-младший и Вик, тоже были среди приглашенных, но по дурацким правилам Антония не могла подойти к ним более, чем на пару фраз. Начальник, хоть и имел право да приставку ван, от приглашения отказался. Заявил, что все эти правила для урожденных аристократов, а не таких, как он. Счастливец, хоть кто-то может распоряжаться собой, как пожелает.

Посчитав основной ритуал приветствия оконченным, Антония подала знак, и Олаф хорошо поставленным зычным голосом пригласил всех в синюю столовую.

Двери в облагороженный сад были распахнуты, прикрывающие их легкие тюли красиво колыхались, принося ароматы свежескошенной травы и каких-то цветов.

Возле стола возникла заминка, так как не было рассадочных карточек возле тарелок. Одна из дам, мать Вика, леди де Крисп, поймала виноватый взгляд Антонии и, списав все на молодость хозяйки, взяла дело в свои руки. Даме нравилось организовывать вечера и встречи, на приемах она чувствовала себя, как рыба в воде и умела заставлять окружающих слушаться себя. Ну а что новенькой леди нужна ее помощь, так это очень даже мило. Антония совсем недавно в городе, никого не знает и просто не может угадать, кого рядом с кем сажать.

Все гости приняли командование леди де Крисп как само собой разумеющееся, из чего Антония утвердилась в правильности своих действий.

Среди смен блюд Антония признала шедевры любимой таверны, изысканный паштет лучшего в городе ресторана, нежнейшее мясо из ресторана при центральном отеле. Неплохой выбор, хоть и не отвечает традиционным представлениям о подобных приемах. Неужели Олаф сам все придумал и организовал? И всего за час? И так быстро все доставили? Еще и слуги с лентами семейных цветов. Невероятно.

На десерт были крошечные пирожные с эмблемами фамилий, что очень умилило гостей, булочки на любой вкус и, конечно же, фрукты, сыры и мед. Антония мысленно посмеивалась, гадая, что подадут следующим блюдом. Прием вышел за рамки традиций, но не пересек грани приличий, и гости списали все на столичные веяния и моду. Наверняка на следующем ужине, который даст леди де Крисп, вместо привычного многоярусного торта будут маленькие пирожные с инициалами приглашенных или в их фамильных цветах. Антония про себя хмыкнула и с любезным видом прислушалась к разговорам за столом.

Поняв, что все темы себя изжили, и сейчас начнутся расспросы про ее семейные и личные дела, Антония жестом призвала на помощь Олафа. Тот громко объявил, что гостей ожидает сюрприз, и жестом театрального фокусника распахнул двери в холл. Тут же свободное место гостиной, где по правилам должен был находиться маленький оркестр, занял дрессировщик с милыми смешными пуделями. Хозяйка была удивлена не меньше гостей, издали полюбовалась за выступлением, пока дети и их мамы окончательно не окружили выступающих.

Помня о сложных взаимоотношениях с животными, девушка отошла от них подальше и вежливо пригласила мужчин в парк, где их уже ждали столики с наполненными рюмками, пара шкатулок с сигарами, а главное — мишени с дротиками. Естественно, господа тут же нашли, чем себя занять.

— Вик, а ты почему без Калли? — мягко пожурила блондина-коллегу Антония, воспользовавшись всеобщей суетой. Почему-то она была уверена, что маркиз пригласит свою рыженькую пассию.

— Чтобы моя мать весь вечер прожигала ее взглядом, а отец поминутно то предлагал проверить местный сеновал, то интересовался, когда мы с ней подарим ему парочку бастардов?

Антонии казалось, что не все настолько печально, как говорит Вик, но лезть в его семейные дела не стала. Предложила испытать дротики, немного поговорила с младшим Шаттоном, потом с его отцом. Олаф, заметив, что мужчины начинают скучать, громко объявил, что тот, кто десять из десяти дротиков попадет во внутренний круг, получит бутылку вина. Да-да, того самого, дорогущего, на котором должны были обогатиться местные винные лавки. Надо ли говорить, что подвыпившие мужчины выполнить условие не смогли? Тогда после волны возмущений о том, что это невозможно, вперед вышел сам Олаф и твердой рукой отправил все дротики точно в цель. Знали бы гости, сколько он тренировался, на спор с Йоркой, набивая руку.

Вик и, к удивлению Антонии, старший Шаттон стали просить хозяйку тоже поучаствовать в развлечении. Потом к уговорам присоединился младший и пока неженатый сын лорда с трудновыговариваемой фамилией, чей род держал все посудные лавки в городе. Антония явно чувствовала на себе интерес этого лорда. А почему бы и нет, решила Антония, и отправила три дротика точно в цель. Со следующим пришлось промахнуться, иначе гордость всех присутствующих мужчин была бы задета. И последний дротик тоже ушел в бок, в этот раз исключительно ради того самого младшего сына с непроизносимой фамилией. Просто Антония понимала, что иначе ей ничего этим вечером не обломится.

ГЛАВА 8. Будни

Гости расходились с разными чувствами, но одно Антония знала точно — в целом вечер удался. И перепивший отец Вика, как и начавшая капризничать десятилетняя дочка одного из гостей, не смогли испортить прием. Его будут обсуждать, осуждать, ругать и… копировать, а это значит, что так или иначе, но высшее общество Антонию приняло. Когда за последним гостем закрылась дверь, хозяйка устроилась с бокалом легкого вина в малой гостиной, где какое-то время спустя ее безошибочно нашел Олаф.

— Вы довольны, миледи? — с порога поинтересовался мужчина.

— Все прошло просто замечательно, Олаф. Только на будущее учти, что я не люблю животных, как и они меня. Но в этот раз даже они оказались к месту. Как слуги?

— Я всех рассчитал и отпустил, миледи.

— Отлично. У меня есть еще примерно полчаса, прежде чем вернется мой кавалер. Расскажешь?

Про кавалера Олаф благоразумно уточнять не стал. Даже если Антония решит выйти замуж, клятву он приносил лично ей и, зная ее характер, для него ничего не поменяется. А что до поздних визитов — кто он такой, чтобы мешать личной жизни хозяйки? Быть может, наоборот, кавалер ее вразумит и миледи немного успокоится и остепенится? Олаф давно перестал верить слухам по поводу чистоты знатных дам и не питал иллюзий об отношениях Антонии с мужчинами.

— Рассказывать нечего, миледи. Я обзвонил три винных магазина и уточнил стоимость тех бутылок, которые вы сулили гостям в качестве извинений за сорванный вечер. В наличии вина нигде не было, но сотрудники любезно проверили цену по каталогам. Я прикинул, что за шесть бутылок можно купить вам второй автомобиль, позвонил в агентство, уточнил расценки у них. Все слуги обошлись в одну бутылку с учетом чаевых, срочная доставка самых дорогих блюд из ресторанов — еще в одну. Сигары и собачки, пирожные с эмблемами фамилий тоже стоили бутылку. В итоге я сэкономил вам три бутылки, миледи. Единственное, повариха сегодня попросила расчет и ушла прямо за полчаса до приема. Простите.

Антония откинулась в кресле, запрокинула голову и громко, от души расхохоталась. Ну и ну. Она, конечно, подозревала, что ее клятвенник ушлый тип, но не думала, что настолько. Если все то же самое организовать обычным путем, не спеша и по предварительной договоренности, вышло бы дороже этих несчастных шести бутылок. Невероятно.

— Олаф, — отсмеявшись и вытирая слезы, произнесла Антония. — Одну бутылку выпиши себе на премию, ты заслужил. Потрать, как душе угодно. Сходи в бани, посети публичный дом, купи что-нибудь, о чем давно мечтал. Только не вздумай посылать сестре, я тебе официально запрещаю. Ты ей и так достаточно помогал по жизни, пускай теперь сама крутится.

Олаф задумчиво кивнул. А что ему самому хочется? Как оказалось, сложный вопрос. Он последние годы просто выживал, и других желаний у него просто не было — поесть, одеться и выспаться в тепле. Хм. Быть может, вспомнить, о чем он мечтал до того, как угодил в круговорот судебной системы?

— Если сходу не можешь придумать, открой счет в банке на свое имя. И проценты будут капать, и за сохранность денег переживать не надо будет. Так, остаются еще две бутылки, — Антония явно развлекалась, повторяя совершенно дурацкую систему денежного измерения. В литрах вина, ржавчина его побери, — Одну потрать на свое обучение. И не спорь, эти средства окупятся, я уверена. Должны же где-то готовить управляющих и дворецких? Пройди стажировку в каком-нибудь агентстве, поговори с их штатными управляющими, если нужно, на неделю езжай в столицу в профессиональное училище. До следующего обязательного приема полгода, думаю, в следующий раз все пройдет намного спокойнее для нас обоих. Ну а третья бутылка… Олаф, а закажи-ка, действительно, настоящую бутылку этого вина. Никогда его не пробовала, пусть будет на особый случай.

Разговор пришлось прервать, так как раздался звонок от ворот. Вернулся один из молодых гостей, и Олаф без лишних вопросов впустил его в дом. Далее молодой человек, комкая в руках шляпу, жаловался на сломанный кэб и просил разрешения позвонить и вызвать другого извозчика, Антония уверяла его, что уже слишком поздно и предлагала остаться ночевать у нее в доме. А то мало ли, бандиты, приличного лорда им ограбить ничего не стоит, да еще по темноте, и ехать далеко.

Олаф их расшаркивания слушать не стал, только поинтересовался, требуется ли еще что-то от него, хозяйка жестом его отпустила. Дворецкий пощелкал амулетом, проверяя, что все двери и окна в доме заперты, а после заперся у себя и тут же прямо в одежде рухнул в кровать. Безумный день. Как же он устал, и насколько переволновался. Да он перед последним судом, даже зная единственный вариант приговора, нервничал меньше. Быть может, действительно было проще на плаху? Хмыкнув собственной шутке, Олаф заставил себя подняться и какое-то время провел в соседней комнате над бумагами и учетными книгами. Он замучился бегать по поместью, следя за толпой пригнанных агентством слуг, на присутствие которых амулет реагировал нервной дрожью. Слишком много всего одновременно происходило в доме. Но он успел. Справился. И, похоже, хозяйка даже не сердилась за его промах. Хм, интересно, а в какой лавке предложат лучшую цену за бутыль этого вина?

Утро началось у Антонии с яркого света в лицо, запахов сада и прохладного ветра. Одеяло таинственным образом с нее исчезло, и пришлось отрыть один глаз, чтобы выяснить, кто такой наглый посмел ее разбудить. Оказалось, это Олаф, который помимо похищения одеяла успел раздвинул шторы и распахнуть окно.

— Доброе утро, миледи, — с невозмутимым видом произнес дворецкий. На тумбе у кровати стоял поднос, и Олаф наливал в маленькую чашечку крепкий сладкий чай, как любила хозяйка. — У вас в час бани, потом маникюр и парикмахер, вы просили разбудить заранее.

— А который час? — зевнула Антония, садясь на край кровати. Потянулась, снова зевнула и приняла из рук дворецкого чашку ароматного напитка, игнорируя возмущенное сопение за спиной.

— Скоро двенадцать, миледи, — вежливо кивнул Олаф. Он уже давно уяснил, что лично для него безопаснее и предпочтительнее разбудить хозяйку во сколько она того пожелала, чем следовать каким-то дурацким никому не нужным правилам приличий. Что он лично по утрам стягивает с нее одеяло, никто, кроме них двоих, не узнает, а заспанная мордашка леди и помятая пижама — не самое страшное и странное, что он видел в жизни. У миледи хотя бы не было дурацкой привычки спать обнаженной, которая, похоже, водилась у ее гостя.

— Что здесь происходит? Да как вы посмели… — краснея лицом, рявкнул гость на Олафа.

— Милейший, — перебила его Антония, не поворачивая головы и с удовольствием отпивая чай. — Пока что я хозяйка в этом доме, так что не смейте орать на моих слуг, я как-нибудь сама решу, что им дозволено.

— Но, милая, — тут же сменив тон на приторно-сладкий, проворковал кавалер, — я думал…

— Нет, милейший, романа у нас с вами не получится. И чтобы развеять ваши иллюзии, сразу предупреждаю, что кроме этого поместья у меня за душой ничего нет, и приданое мне не полагается. Я Читающая, Жан, — наконец, изволила посмотреть на гостя Антония, отчего тот заметно побледнел. — Такие, как я, не выходят замуж.

— Вы… Ты меня использовала, — взвизгнул кавалер.

— Напомню, что это ты хотел на мне жениться и получить рудники моего отца. Должна тебя расстроить, все они уже давно отошли моим старшим братьям, и, как я уже говорила, кроме этого поместья лично у меня ничего больше нет.

Антония немного лукавила — ей еще принадлежала одна или две деревни где-то на юге, средства с которых и должны были пойти на содержание дома и штата слуг. Работать девушке было вовсе не обязательно, отец об этом позаботился, но и шикарной ее жизнь было бы нельзя назвать.

— Да я… — лицо Жана начало наливаться краской.

— Олаф, покажи гостю дверь на выход, — устав от претензий, требований и намерений кавалера, попросила Антония. Она уже жалела, что поддалась вчерашнему порыву и пригласила этого типа на ночь.

— Что? Да кто ты такой. Не смей меня трогать. Да я… — взгляд гостя зацепился за татуировку-лозу, обвивавшую запястье дворецкого, и молодой человек заткнулся на полуслове, вновь побледнев. А Олаф усмехнулся. Нехорошо так, совершено по-бандитски.

— Олаф, нам сегодня нужно будет еще зайти к тому пожилому магу, что брал у тебя клятву, — закрывая за собой дверь ванной, подтвердила догадки гостя Антония.

— Как прикажете, миледи, — сухо отозвался Олаф, подыгрывая. — А с гостем как, вежливо его проводить или?..

Жан проследил за взглядом дворецкого, уставился на нож, лежавший на столике рядом с закрытыми блюдами с завтраком, и внезапно сорвался с места, на ходу собирая свои вещи.

Виттор, удобрявший пересаженные деревья, совершенно растерялся, а Йорка, которому к его неудовольствию поручили подметать дорожки, посчитал это лучшим развлечением недели и потом еще долго веселился, вспоминая полуодетого мужчину, который выскочил из дома и со всех ног, путаясь в неправильно надетых брюках, припустил в сторону города.

Антония посмеивалась, стоя под душем. Пожалуй, так шустро поклонники от нее еще не сбегали. В институте все знали, что Читающие не заводят семей и длительные романы, но от кавалеров у нее отбоя не было. Все же она из знатной фамилии, и связь с ней не опорочит имя сына какого-нибудь лорда, а еще она следит за собой и совершенно не рвется замуж. Идеальная подруга. Кавалеры приходили, а стоило только намекнуть, безболезненно и совершенно без обид уходили, оставляя после себя воспоминания о совместных ночах и милых знаках внимания. Но в маленьком городе, похоже, все иначе. Антония вздохнула. Видимо, к кавалерам теперь придется ездить самой, куда-нибудь к морю или даже в столицу. Нет, ну что за нравы.

Следующая неделя добавила забот. Дело о пропавших девушках не двигалось с мертвой точки, а еще в городе на Антонию стали странно коситься.

— Шаттон, что происходит? — прямо спросила девушка, поймав такой же взгляд от коллеги.

— Все в порядке, леди, — сухо обронил мужчина.

— Шаттон, я не понимаю, — Антония никак не могла сообразить, что значат эти всполохи в ауре коллеги, когда он бросал на нее взгляд. И с каких это пор они на «вы» и обращаются по титулу?

— Просто он хочет сказать, что не желает иметь ничего общего с дамой, которая использует клятвенника-уголовника для постельных утех, — вмешался в разговор Вик. Он сидел, закинув ноги на стол, и с задумчивым видом разглядывал свой маникюр.

— Что?

— Ну, с легкой руки некоего Жана об этом сейчас говорят все в городе, — просветил девушку Вик.

— Ах вот оно как.

Антония тем же вечером приложила немало усилий, чтобы до Жана дошли слухи, будто его спрашивают в городе подозрительные типы. И поговорила с магом, понадеясь на его чувство юмора. Поэтому когда следующим утром Жан зашел к магу, якобы по каким-то мелким семейным делам, а потом словно невзначай поинтересовался, за какие провинности был пойман клятвенник леди де Вельвиче, маг с совершенно честным видом сообщил, что его приговорили к пожизненному заключению за убийство с отягчающими. Тем же вечером слухи об Антонии прекратились, чему девушка была очень рада, но косились на нее еще долго, да и осадок остался. До простых горожан ей дела нет, а вот то, что поверили коллеги, ей было неприятно.

У Антонии и кроме сердечных дел проблем набралось немало. До родителей какой-то доброжелатель донес слухи, которые распускал этот наглец Жан. Отец отреагировал ровно, мягко укорил и попросил быть аккуратнее, расспрашивал о прошедшем приеме и обещал прислать «на особый случай» несколько бутылок разного сорта вина, явно пытаясь подбодрить дочь. Мать же написала гневное письмо на семи страницах о недопустимости подобного поведения. Не дочитав и половины, Антония раздраженно бросила бумагу в огонь. Можно подумать, мать в молодости не совершала ошибок. И нет, она не собирается возвращать Олафа на плаху. Он ей и самой нравится. Как управляющий, конечно.

На работе тоже все скрипело, как несмазанные шестеренки. Шаттон на Антонию смотрел волком из-за ее первого дела — оказалось, семья, в которой жена проиграла фамильные украшения мужа, была ему знакома. И слухи про клятвенника ему претили, а может, и то, что Антония не скрывала, что с Жаном у них были некие отношения. Да и вообще новая коллега из столицы вела себя непозволительно вольно и свободно для девушки ее возраста и положения.

Вик поссорился с рыженькой Калли из-за того, что не взял ее на прием к Антонии. Сама Читающая пыталась ей сказать, что с радостью выслала бы для нее отдельное приглашение, но посчитала, что Вик сам догадается ее пригласить. Калли никого не слушала и дулась на всех, даже на Лендера.

Артефактор, как всегда на работе, был молчалив и сосредоточен. И даже наработки, которые должны были заставить ворота в поместье Антонии открываться самостоятельно, его не радовали. Он умудрился поругаться с коллегами по этажу — с тем самым отделом, который когда-то рассматривал волчок в другом конце коридора. Оказалось, это патентное бюро, и они отказались выдать сертификат на разработку Лендера. Артефактор настаивал, что-то им доказывал, тряс расчетами, и в итоге едва не дошло до драки. Босс тогда строго всех отчитал — не хватало еще опозорить отдел.

А еще обнаружилась вторая из пропавших девушек. Ее нашел сам муж, которого какого-то хромого робота понесло в дальний конец огорода. То ли ягоды он решил там собрать, то ли расчистить место для сарая. Он сам признался, что та часть двора была давно запущена и никто туда не ходил, и только по какой-то случайности он оказался возле тех кустов.

На тело Антония не стала смотреть и сразу направилась в дом, допрашивать свидетеля и по совместительству главного подозреваемого. Средней комплекции мужчина с редкими волосами и погасшим взглядом сидел на краю табурета на кухне и отвечал Вику невпопад.

— Всем хорошего дня, — поздоровалась Антония, и только потом сообразила, что ее слова прозвучали усмешкой. Подозреваемый поднял на нее взгляд — будто ведро с мутной водой ей на голову опрокинул — и снова уставился в пол, напоровшись на ответный колючий взгляд.

— И тебе того же, — буркнул Вик, явно пропустив слова девушки мимо ушей. Он выглядел уставшим, но Антония видела, что следователь доволен какой-то недавно проделанной работой.

— А ты почему здесь? — поинтересовалась Антония у коллеги. — Я думала, ты на дежурстве ночью был и уехал отсыпаться.

— Ну вот с дежурства сюда и приехал. Как только закончим, сразу домой. Кстати, может, ты допрос завершишь? Хочу еще на место преступления посмотреть, пока Шаттон и городские стражи там все не затоптали, — взглянув на карманные часы, попросил Вик.

— Как знаешь, — пожала плечами Антония. Вик передал ей наполовину заполненную анкету и вышел, а девушка приступила к опросу свидетеля. У мужчины за душой не было черноты и убийств, поэтому Антония старалась держать рвущиеся способности в узде и вести себя деликатно. Как-никак, человек потерял жену, которую хоть и не любил, но привык к ней и теперь просто не понимал, что делать дальше.

В дверях показался Шаттон, некоторое время прислушивался к разговору, все больше смурнея.

— Леди Антония, можно вас на минутку? — ледяным тоном поинтересовался он.

— Конечно, виконт, — в тон ему ответила девушка и вышла в коридор, прикрыв за собой дверь кухни.

— Ты в своем уме? — тут же зашипел на нее мужчина.

— Не понимаю, о чем ты, — честно ответила Антония, и не думая прятаться за шляпкой. Она на работе, имеет право.

— Ты думаешь, кого и о чем спрашивать? Этот мужчина потерял любимую жену и только что нашел ее обезображенное тело у себя на заднем дворе, а ты интересуешься, как у них обстояли дела в постели, и не было ли у него любовниц, и не знает ли он случайно о любовниках своей супруги?

— Жену он не любил, но и не ненавидел. Любовниц в последние полгода у него не было, просто не тянуло. И вообще, это стандартный опросник номер три, сам знаешь, что так или иначе нам придется его заполнить и подшить к делу. Не я составляла эти бланки и не я придумывала правила.

— Но хоть немного такта у тебя есть?

— Я лишь выполняю свою работу. Хочешь, иди на кухню и закончи опрос сам. Там еще остались статьи про совместное и личное имущество. Или у тебя есть какие-то другие предложения?

— Я бы предложил оставить несчастного в покое.

— И вернуться к нему через неделю, ворошить воспоминания, которые он уже успел залить алкоголем? — скептически изогнула бровь Антония. Шаттон как-то сдулся.

— Просто будь поделикатнее, — раздраженно бросил Шаттон.

Антония со вздохом проводила его гордо выпрямленную спину. Самое грустное, что они оба были правы. По-хорошему, эти опросники никому не нужны, и так понятно, что несчастный не имеет никакого отношения к произошедшему. Но без заполненных бумаг папку не примут в архив и не позволят закрыть дело, а значит, так или иначе придется помучить вдовца вопросами. Маги, ставящие печать при сдаче дела в архив, каким-то образом узнают, если информация была записана не со слов потерпевшего. И лучше уж отмучиться сразу, чем растягивать эту пытку на неделю или даже месяц. Снова вздохнув, Антония вернулась на кухню.

Следующие несколько дней весь департамент сбивался с ног, но дело так и не сдвинулось с мертвой точки. А потом нашли еще одно тело, девушки легкого поведения без родственников в городе, и снова все застопорилось.

Объявился бывший управляющий. Антонии четыре раза звонил, трижды пытался поймать после работы и дважды не застал ее дома тот тип, что когда-то должен был присматривать за поместьем и приготовить его к приезду новой хозяйки. Антония была на него зла, но скандал закатывать не стала, так нервов на всех не хватит. Управляющего нанимал отец, вот пусть он с ним и разбирается, когда тот запросит окончательный расчет. О состоянии дома Антония подробно написала, так что ушлому типу спуску не будет, уж она-то своего отца знала. Вероятно, о характере графа де Вельвиче бывший управляющий тоже был наслышан и надеялся получить деньги за последние пару месяцев работы с новой хозяйки. Но Антония успешно его избегала, а у мужчины, похоже, кончилось терпение. Он просто подкараулил момент, когда посыльный привез заказанный ужин и просочился в дом вместе с ним.

— Леди Антония, как я рад вас видеть, — не дав никому опомниться, пошел в наступление бывший управляющий.

— Не могу сказать того же, — поджала губы девушка.

— Как поживаете? Как здоровье вашего батюшки? Что-то давно не было от вас вестей, дай, думаю, заеду, проверю, как дела в доме. Говорят, вы так и не взяли нового управляющего? — мужчина прошел на середину холла, явно намекая, что было бы неплохо пригласить его пройти в дом.

— У вас неверные сведения, — холодно бросила Антония, не собираясь терпеть наглого типа. — Олаф, рассчитайся, пожалуйста, с курьером, — уже более миролюбиво кивнула хозяйка замершему у порога дворецкому.

— Да, миледи, — поклонился Олаф, злясь на себя, что пропустил наглого типа, который теперь топтался по чистому полу. Между прочим, наемные служанки всего полчаса, как все тут надраили и ушли. А еще у дворецкого на поясе прожужжал артефакт о том, что что-то не в порядке в подвале. И вместо того, чтобы заниматься делами, он вынужден изображать образцово-вежливого истукана на входе.

Бывший управляющий совершенно по-хозяйски оглядывался и бродил по холлу, делая вид, что его жутко интересуют отполированные перила лестницы и обновленные светильники.

— Чем обязана вашему визиту, уважаемый? Насколько мне известно, вашим нанимателем выступал мой отец, и уже месяц как вы получили письмо о расторжении договора.

Сообразив, что на намеки никто реагировать не собирается, незваный гость сменил тактику и оказался возле Антонии. Ловко взял девушку под локоток и потянул в малую гостиную.

— Ну что вы, дорогая, зачем же волновать вашего отца по пустякам. Он человек занятой, я все понимаю и не хочу надоедать ему, но, понимаете, он забыл рассчитаться со мной за последние два месяца, и я подумал…

Девушка опешила от такой наглости и напора. Бывший управляющий даже не смотрел в ее сторону, старательно отводил взгляд, и никак не получалось применить на нем дар.

Договорить мужчина не успел. У него перед глазами мелькнуло запястье с татуировкой клятвенника, и шею неприятно сдавил чужой локоть, что было фирменным бандитским захватом. Над ухом раздалось проникновенным хриплым голосом:

— Что ты подумал? Что можешь вот так нагло сюда явиться и обобрать молодую хозяйку? А ты знаешь, что у нее дом полон уголовников? Можешь уточнить в администрации, за леди числятся уже целых два клятвенника. И знаешь, что думаю я? Что мы бы с тобой неплохо порезвились. Такой сладкий чистенький мальчик. Знаешь, как поступают на каменоломнях с такими, как ты? О, я с радостью расскажу и даже покажу…

Олаф «случайно» ослабил хватку, и бывший управляющий вывернулся. Визитер отбежал, как ему показалось, на безопасное расстояние и обернулся.

— Ну, знаете ли.

Наткнувшись на совершенно бандитскую ухмылку и тяжелый взгляд уголовника, бывший управляющий поперхнулся словами. За его спиной появился Виттор, весь измазанный землей и с лопатой в руках.

— Олаф, Йорка кричит из подвала и требует его выпустить. Что делать?

— Заставь замолчать, — оскалился Олаф.

— Ага, — потянул Виттор и задумчиво взвесил в руке лопату.

Управляющий бросил безумный взгляд сначала на Олафа, потом на Виттора и, не попрощавшись, вылетел за дверь. Антония рассмеялась.

— Ну и ну. Молодцы, горжусь, — повеселевшая хозяйка ушла к себе.

— Что там с Йоркой, Виттор? — став серьезным, повернулся к садовнику Олаф.

— Так я его в подвал за цветочными клубнями послал, они так лучше хранятся, там прохладно и…

— И что Йорка? — напомнил Олаф.

— Так дверь захлопнулась, а отпереть обратно я теперь не могу.

В итоге Йорку спасли, оказалось, Виттор просто перепутал связки и пытался открыть подвал ключом от задней двери дома.

Обзвонив все объявления из газет за неделю, Олаф нашел повариху. Тихая пугливая дама запиналась и тянула до последнего, если возникал какой-то вопрос, но после предыдущей крикливой стряпухи Олафа это более, чем устраивало. Он просто каждый вечер перед уходом работницы сам приходил на кухню, спрашивал, какие продукты нужно заказать, хорошо ли работает техника и хватает ли посуды. А потом и вовсе придумал повесить на дверь блокнот, куда дама заносила список продуктов и возникающие вопросы. Готовила она отменно, даже столь ненавистная Олафом, но жутко полезная каша выходила у нее вполне съедобно. А за пару ее булочек Йорка был готов выполнить любое поручение.

ГЛАВА 9. Текущие расследования

— Я не понимаю, — бурчала Калли, составляя протокол осмотра очередного найденного трупа.

— Что именно? — отозвался Шаттон, не поднимая головы от толстого свода законов, открытого где-то на середине.

— Почему нельзя просто закрыть все эти дела.

— Что ты имеешь в виду? — Антония изучала записи опросов и допросов за последние полгода, пытаясь найти хоть что-то, что могло бы указать на потенциального преступника. Некоторые общие моменты психологического портрета убийцы она для себя уже составила, но пока никого даже отдаленно подходящего не попадалось.

— Ну как же? Первая девушка погибла из-за несчастного случая. Нашли ее в овраге, она просто не заметила обрыв и упала, сломав себе шею. Вторая — обычные бытовые разборки, там и думать нечего, виноваты муж либо любовник, посадить их, и все. Последнюю загрызли собаки, это тоже сомнению не подлежит…

— А тебя не смущает, что согласно медицинских и магических осмотров все три девушки уже были мертвы к тому времени, как их принесли в те места, где несчастных обнаружили? — подал голос Лендер, разглядывая в сложные тройные гуглы обрывок ткани, найденный возле последнего трупа.

— Кроме того, у всех жертв срезано по клочку волос и пропали какие-то личные вещи. Кулон, карманные часы, зажим для шейного платка, — перелистнув страницу очередного допроса, вставила Антония.

— И неужели ты считаешь, что можно оставить преступника гулять на свободе безнаказанным, осудив вместо него неповинных людей? — ужаснулся Шаттон.

— Ой, да ладно, совсем невинных не бывает, у каждого есть, за что осудить, — отмахнулась Калли. — А так у нас уже три «висяка» за этот месяц.

— Так, отдел, есть вызов, — в дверях появился Ирвин, пресекая дальнейшие дебаты. — Заявление о краже, пропажа свежая, есть шанс закрыть по горячим следам.

— Босс, кто потерпевший? — поднял голову от талмуда Шаттон.

— Мадам Клозетта.

— Ясно. Я туда не поеду, — демонстративно зарылся в перечень законов Шаттон.

— Шеф, на меня даже не смотрите, у меня вызов по неисправно работающей сигнализации, просят оценить качество установки и подключения, — щелкнул замком чемоданчика Лендер.

— Ясно. Тони, езжай ты, вместе с Гусом. Давайте бегом. Одна шестеренка здесь, другая там, — скомандовал начальник и удалился.

— А что не так с этой дамой? — удивленно поинтересовалась Антония у коллег. Она еще ни разу не видела среди них такого единодушия.

— Сама узнаешь, — хмыкнул Шаттон. Остальные тоже пояснять не стали, в воздухе повисло ожидание шутки или розыгрыша. Ну, не сговор и злой умысел, и то хорошо.

Не успела Антония накинуть форменный пиджак, как в дверь просунулась голова младшего сотрудника.

— Тони, шеф сказал мы с тобой на дело. Я ключи от служебной машины уже взял, ты идешь?

Выезжая со стоянки, Гус запоздало поинтересовался:

— Куда едем, коллега?

— Западный проезд, владение девять, — прочитала адрес на папке с заявлением Антония.

— Мадам Клозетта? — пискнул Гус, неловко вывернул руль, и машина чудом вписалась в поворот.

— Да что с ней не так? — любопытство уже не просто щекотало Антонию изнутри, а вцепилось всеми лапами и когтями и требовало немедленно узнать, почему все так странно реагируют при упоминании имени потерпевшей.

— Сама увидишь, — буркнул Гус и всю дорогу молчал, излучая недовольство.

Дом по адресу Западный проезд, владение девять ничем не отличался от соседних строений. Низкий каменный заборчик, ухоженный сад с розовыми кустами и парой тонких деревьев, крошечный декоративный фонтанчик и беседка сбоку от крыльца. Беленые стены и черепичная крыша тоже никак не характеризовали хозяйку, разве что показывали, что дама из богатых зажиточных горожан и следит за своим домом.

После короткой трели звонка дверь открылась, и за ней, против обыкновения, оказалась не служанка, а высокий парень с идеально сложенной фигурой, которую только подчеркивал дорогой костюм. Гус снова скривился.

— Мадам Клозетта дома? — взяла дело в свои руки Антония.

— Да, хозяйка дома, проходите, — низко, ниже, чем того требовали приличия, поклонился парень. Хм, на слугу не похож, на домочадца тоже. Так кто же он? — Как вас представить?

— Мы из департамента расследований, по вызову, — небрежно бросила Антония. Было во взгляде парня что-то такое, что сразу и не передать. Он словно обласкал ее взглядом, но при этом не обидел, не опошлил, а словно высказал изысканный комплимент. Хотелось расправить плечи и улыбнуться. Антония коротко взглянула на ауру парня, но ничего настораживающего не заметила и лезть к нему в душу не стала. Гуса странный парень просто не замечал.

Гостей провели в уютную гостиную в розовых тонах. Тот же парень предложил напитки и накрыл на стол. Пока он расставлял чашки, Антония невольно им залюбовалась. Плавные гибкие отточенные движения, как у танцора, но без излишней показушности. В прошлой жизни парень мог бы быть породистым изящным котом.

— Ах, вы уже приехали, как хорошо, что вы так быстро, — в дверях показалась хозяйка. Богато одетая дама тяжело опиралась на трость, под другую руку ее поддерживал еще один парень, судя по ауре, точно не родственник первому, но было в них что-то общее. — Я еще даже не успела переодеться с прогулки. И ведь в той сумочке были украшения и кошелек, это так обидно, ах.

Дама тряхнула головой, и в ушах покачнулись бриллианты. Антония удивилась, что хозяйка, вопреки норм приличия, надела днем драгоценный гарнитур. А еще мадам Клозетта явно следила за модой, она могла дать фору многим молодым горожанкам. Антония мимоходом отметила, что дама носит со вкусом подобранный парик, явно от хорошего мастера. Если бы сама Антония изредка не прибегала к помощи подобного аксессуара, то решила бы, что это собственные волосы хозяйки так причудливо уложены.

— Сожалею, что такое произошло, — участливо кивнула Антония. За душой у женщины тоже не было ничего, что дало бы повод взглянуть ей в глаза и нырнуть глубже. Да, были горечи и утраты, были сожаления о сделанном или не сделанном, но осознанно мадам никому не вредила, а мелкая зависть и излишняя эпатажность не в счет. Читающая в силу многих причин и сама частенько грешила последним. — Рассказывайте, что случилось.

Оказалось, мадам вышла на ежедневную прогулку, заглянула в булочную, купила билеты на вечернее представление механического театра и кулек конфет для своих любимцев, зашла к знакомому ювелиру, а придя домой обнаружила, что сумочки в руках-то и нет. Хорошо, что у нее всегда припрятан запасной ключ на такой случай. От расстройства мадам Клозетта даже отказалась от обычного дневного чаепития, пропустила посиделки с подругами, а ребятам пришлось ее утешать, отпаивать успокоительным и делать массаж. Во время рассказа хозяйка не забывала строить глазки Гусу, кокетничать, игриво поправляя прическу, а то и вовсе откровенно подмигивала раскрасневшемуся младшему сотруднику.

«Мальчики», к которым то и дело обращалась дама, блестя браслетами и прочими украшениями, обхаживали Антонию и хозяйку. Им деликатно подливали чай, незаметно и очень вовремя протягивали блюдца с сахаром и печеньями, подавали салфетки. Казалось, юноши были всюду, и в то же время они оставались совершенно незаметными. Антония удивилась, что парень, открывший им дверь, то и дело касался ее руки, но это было так естественно, совершенно не пошло, и в то же время безумно интимно. Антония хотела бы возмутиться, напомнить, что она на задании, но не смогла найти, к чему придраться, настолько мимолетно и незаметно все происходило. А еще Антония не сразу, но сообразила, что «любимцами», для которых мадам Клозетта покупала сладости, и были служившие у нее парни.

— Я больше этого не вынесу, — шепнул Гус Антонии. — Буду ждать в машине.

Извинившись, Гус вышел и неприятно дернулся, когда один из парней хозяйки пошел его проводить. Прошло еще какое-то время, прежде чем Антония заполнила все необходимые опросники. И девушка наконец поняла, что парни не слуги, не родственники дамы и не простые наемные работники. Они были из службы эскорта.

— Ах, какие мои годы, — заламывала руки хозяйка. — Наследников не осталось, муж давно помер. Так неужели я теперь должна запереться в четырех стенах и до конца жизни оплакивать свою участь? Понимаю, что мне недолго осталось, так зачем отравлять себе последние дни? Да, мне нужна помощь, я уже не могу выйти одна в город и не справляюсь с простыми делами. Но почему я должна терпеть рядом понурых врачей или глупых служанок? К тому же, разве эти вертихвостки смогут помочь мне подняться по лестнице или донести сумки из магазина? Мне нравится видеть рядом красивые лица, мне нравится получать комплименты, в конце концов, я женщина и хочу и дальше себя чувствовать красивой.

Антония не нашлась, что ответить. Образ жизни дамы явно выбивался из привычных норм и устоев, но она никому не вредила и свое мнение окружающим не навязывала, просто жила, как ей того хотелось. Так что же в том плохого? Мелькнула и пропала мысль, что в старости сама Антония предпочла бы стать такой вот мадам Клозеттой, чем чопорной вечно недовольной старухой, которая читает окружающим нотации и лезет в чужую жизнь.

— Спасибо за показания, мадам Клозетта, — убирая первый лист в тонкую пока папку, произнесла Антония. — Хорошо, что вы обратились к нам сразу, по горячим следам мы обязательно найдем пропажу. Если вспомните еще что-то странное или необычное, что-то, что привлекло ваше внимание, обязательно сообщите, это поможет делу.

— Мадам Клозетта, к вам посетитель. Это из ювелирного магазина, — с поклоном обратился к даме один из ее «мальчиков».

На пороге возник мальчишка в форме сотрудника известного ювелирного магазина и с поклоном и извинениями протянул хозяйке забытую на прилавке сумку. Дама разохалась, один из «мальчиков» озадаченно почесал макушку — похоже, по магазинам сопровождал даму он и именно он не уследил, что рассеянная хозяйка забыла вещь прямо на прилавке.

Антония захлопнула папку и под шум и причитания удалилась.

— Ну что, нашлась пропажа? — чуть пренебрежительно бросил Гус, который подпирал дверцу служебного автомобиля.

— Да, а откуда ты…

— Да так всегда. Она что-нибудь где-нибудь забудет, поднимет панику, а стоит нам приехать, как все находится. И ложный вызов не пришьешь, ведь пропажа действительно была, и тот же самый продавец мог не вернуть сумку, а припрятать куда-нибудь и себе забрать.

— И почему же так не делают? — садясь на пассажирское кресло, поинтересовалась Антония.

— Слишком хорошо знают эту мадам в городе. С ней выгоднее дружить, такие чаевые оставляет, что никакая пропажа сумки их не окупит. Владельцы магазинов это понимают и стараются с ней не ссориться. Ну что, в отдел или сначала заедем куда-нибудь пообедать? — с надеждой посмотрел на девушку младший сотрудник.

Подумав, Антония согласилась на «пообедать», и спустя всего десять минут они уже сидели в недорогой, но вполне приличной таверне и ожидали суп и горячее.

В отделе было тихо и пусто. Гус сразу пошел с докладом к начальству, а Антония села оформлять бумаги. Хоть сумочка и нашлась, но заявление было подано, и теперь нужно сдавать дело в архив.

— Эй, а где все? — в дверях появился Вик, покрутил на пальце кольцо.

— Не знаю, по вызовам разбрелись, наверное. Мы с Гусом сами только вернулись, — подняла голову девушка.

— Ясно, — блондин поставил портфель на свой стул, поворошил бумаги на их с Калли столе. — Так, это для Лендера, это по делу, которое Шаттон ведет, Калли ожидает посылка на почтамте, — бормотал мужчина, и бумаги ровными стопочками разошлись по столам коллег. Какой-то конверт, не глядя, блондин сунул за пазуху, потом, хмыкнув, выудил заполненное кривым почерком заявление с жирным пятном на углу.

— У булочника с мастеровыми какие-то проблемы. Тони, поедешь за компанию?

— А давай, — отодвигая почти оформленную папку, отозвалась девушка. Будет всяко интереснее, чем подшивать бумаги и раскладывать их в определенном регламентом порядке. Может, Гус завтра с этим делом поможет, или Шаттон смилостивится и сам унесет в архив? Все равно ему самому еще два дела сдавать.

В булочную дознаватели прошли не с парадного входа, через магазин, а с обратной стороны, где заходили сотрудники. Пахло кислым тестом, перекипевшим вареньем и подгоревшими коржами. Тони поморщилась и надвинула еще ниже шляпку, Вик чихнул в наглаженный платочек с инициалами.

— О, господа следователи, я вам рад, очень рад, — навстречу им выкатился сам булочник в заляпанном переднике, протянул Вику руку, которую тот с каменным лицом пожал. Антония хмыкнула, окидывая взглядом помещение, пробегавшего мимо поваренка, и уже внимательнее разглядывая булочника. Вик вел стандартную беседу, кто что натворил и как это выявилось, а Антония с каждой минутой все больше хмурилась. Их провели через кухню, в которой суетились помощники и, казалось, даже подкопченные стены плавились из-за бесконечного жара печей. Антония на присутствующих бросила лишь мимолетный взгляд и поспешила за мужчинами, стараясь держаться за спиной Вика.

— Вот, господа следователи, — жестом радушного хозяина перед ними распахнули дверь в какую-то каморку, где на перевернутом ведре сидел худой, как щепка, юноша, сутулясь и глядя на вошедших взглядом забитой собаки.

Антония не выдержала. Незаметно дернула коллегу за рукав, что-то шепнула и вылетела из булочной на свежий воздух. Вик хмыкнул и принялся заговаривать главному повару зубы.

— Ты уверена? — через несколько минут он возник на крыльце за спиной Антонии.

— Абсолютно, — кивнула девушка. — Такой гадости я давно не видела, по его ауре можно учебник писать.

— Хорошо. Стражников, отдел контроля качества товаров и комиссию из профсоюза я уже вызвал, будут тут с минуты на минуту. Тебе придется присутствовать.

— Знаю. Перетерплю, — со вздохом бросила Антония и направилась в стоящую напротив аптеку. Сегодня ей понадобятся средства от головной боли, снотворное и успокоительное. Работы предстоит немало.

Комиссия и стражи приехали через полчаса, лавку закрыли до выяснения обстоятельств, а всех сотрудников собрали в торговом помещении и по одному вызывали на разговор в соседнюю комнату. Запертый в каморке парень присоединился к своим коллегам, а его место занял возмущенно потрясающий кулаками булочник.

К концу дня не только Антонии, но и Вику, и стражам, и комиссии стало ясно, что повар должен предстать перед судом. Самым незначительным из его прегрешений стало то, что он за малейшее, абсолютно незначительное нарушение назначал поварятам пени и в итоге они работали на него почти бесплатно. Уже за одно только это профсоюз выписал булочнику огромный штраф, и сотрудники уже закрытой лавки уходили после разговора со следователем и представителями других служб порядка, неся в кармане трехмесячный заработок. Профсоюз взял эти траты на себя, а возмещать им будет все расходы сам бывший главный повар.

Помимо этого, для экономии булочник покупал забродившее варенье на начинку, самую дешевую муку, часто залежалую, а вес хлеба и булочек всегда был меньше заявленного процентов на десять.

Под шум скандала о булочнике, про первоначальную причину вызова следователей никто и не вспомнил. Когда на опрос привели того самого юношу, Антония смолчала, хотя он действительно украл из кухни пару буханок хлеба и мясной пирог. Главный повар не платил ему жалование уже два месяца, а больной сестре парня нужно было чем-то питаться. Хотя на месте поваренка Антония предпочла бы не брать мясные булки, зная, что повар пихал в них вместо положенного фарша.

После опроса Антония отвела юношу в сторонку.

— Аптекарю в лавке через дорогу нужен подмастерье, предыдущий женился и уволился. Если пойдешь прямо сейчас, возможно, повезет и еще никого не взяли на это место.

— С-спасибо, — запнулся парень. Он чувствовал себя намного меньше и слабее стоящей перед ним девушки, и непонятно, что было тому причиной. Строгий костюм следователя, прямая, как шпага, спина девушки или ее тяжелый колючий взгляд. — Но почему вы мне помогаете?

— У тебя пока еще нет черноты за душой. Живи по совести, и, возможно, самого страшного ты избежишь.

Ничего не поняв из слов Читающей, юноша снова поблагодарил, низко поклонился и, прижимая к груди мешочек с трехмесячным окладом, ушел. В окно девушка проследила, как парень, немного поколебавшись, все же направился в аптеку.

— Остался только булочник. По протоколу нужно допросить его в присутствии всех заинтересованных сторон. Отложим на завтра, проведем допрос в участке? — Вик подпирал косяк двери и, как и Антония, смотрел куда-то за окно. Мужчина выглядел уставшим и помятым, пиджак остался на спинке стула в комнате, где они опрашивали пострадавших сотрудников. На широкой манжете рубашки виднелось синее пятнышко от чернил, несколько локонов выбились из-под шнурка, держащего низкий хвост, из кармана жилета свисала цепочка часов, на которые следователь то и дело посматривал.

— Нет. Лучше закончим с этим сразу, и забудем. Не хочу растягивать это «удовольствие» еще на один день.

— Как скажешь, — кивнул Вик, придерживая перед коллегой дверь.

К концу разговора с булочником кто-то ругался недопустимыми в приличном обществе словами и буйно тряс кулаками, кто-то, напротив, сидел тихо, подавленный делами подозреваемого, который, помимо всего, оказался еще и душегубом. Под взглядом Антонии он не без гордости рассказал, как после смерти отца отравил мачеху и сводного брата, чтобы получить лавку в наследство. Как догадался мешать хорошую муку с залежалой, делать хлеб меньше по весу и штрафовать своих подчиненных. Как разбирался с жалобами на отравления и испорченные булочки, как дважды нанимал головорезов поговорить с особо настойчивыми недовольными покупателями. Как давал взятки ежегодной комиссии по качеству и обманывал профсоюз, запугивал поварят и планировал давать сдачу фальшивыми монетами или просроченным печеньем.

Булочника увели, и Антония ушла сразу за ним. Слишком много было направлено на нее взглядов и эмоций. Кто-то из представителей служб стал откровенно опасаться девушку, кто-то прожигал ее любопытством, кто-то жаждал привлечь ее к решению собственных проблем. Все как всегда. И стоило ради этого уезжать из столицы?

— Тебя проводить? — догнал на пороге девушку коллега.

— Нет, Вик, спасибо. До департамента недалеко, а там у меня машина.

— Я соберу подписи со всех присутствующих и доложу боссу, — оценив бледный вид Антонии, предложил блондин, прокручивая на пальце кольцо.

— Спасибо, — оценила его предложение Антония. — Я завтра могу опоздать, Ирвин знает, что после допросов буду себя плохо чувствовать.

— Что, это так тяжело? — участливо поинтересовался мужчина.

— Голова болит и мутит, иногда по несколько дней, и сегодня вечером уж точно будет «весело».

— Может, все же вызвать тебе кэб?

— Спасибо, я лучше пройдусь.

— Как знаешь.

Вечер привычно пах маслом и мазутом, пылью с мостовой, усталыми потными телами, рыбой и пропавшими овощами с рынка, азотом от работающих на кристаллах машин. А еще откуда-то из-за города, с полей, неуловимо пахло зеленью. Вокруг разговаривали люди, жужжали механические курьеры, тарахтели устаревшие автомобили. Антония растворялась во всем этом, усилием воли пытаясь отогнать от себя серость и болотную мерзость прогнившей человеческой души, с которой пришлось соприкоснуться.

— Дорогуша. Ах, милая, постой. Тони.

Антония не ожидала подобной фамильярности от посторонних и оглянулась, чтобы узреть спешащую к ней мадам Клозетту. Ее участливо поддерживал под локоток незнакомый «мальчик», второй нес пакеты с покупками. Дама сверкала изумрудным гарнитуром и новой сложной прической, в которой сложно было заподозрить парик. Интересно, сколько у нее в гардеробе таких готовых причесок?

— Доброго вечера, мадам Клозетта, — устало вздохнула Антония. — Опять что-нибудь пропало?

— Нет, что ты, милая, я просто кое-что видела. А ты выглядишь усталой. Тяжело нам, работающим в поте лица женщинам. А знаешь, что, — просияла вдруг дама, и Антония заподозрила неладное. — Пожалуй, я одолжу тебе одного из моих мальчиков. Рим и один сможет проводить меня до дома, правда, милый?

Держащий под локоток даму «мальчик» обаятельно улыбнулся и кивнул.

— Вот видишь. А за Романа аренда уплачена до утра, можешь распоряжаться им в полной мере.

— Не стоит, право…

— И не спорь. Мне хочется сделать тебе такой подарок. В конце концов, имею я право на маленькие капризы?

Антония снова вздохнула и кивнула, только чтобы отвязаться от навязчивой дамы. Парня она и сама отпустит, как только мадам Клозетта лишит их своего общества.

— Так зачем вы меня искали? — напомнила девушка, неприлично поглядывая на часы на стене дома. Шестеренки слаженно отсчитывали ход минутам, приближая время, когда Антония сможет принять горячую ванну и успокаивающий отвар. А может, лучше сразу снотворное? Аптекарь выдал ей неплохой порошок, она уже принимала подобный, действует быстро.

— Ты говорила, сразу идти к тебе, если только вспомню что-нибудь подозрительное. Так вот, я вспомнила, — сделала театральную паузу мадам.

— И? — изобразила внимание Антония. Она уже перестала морщиться от фамильярного обращения, как истинная леди списав все на возраст и маразм собеседницы.

— Я видела в городе чучело, — заговорщическим шепотом поведала мадам Клозетта.

— Как это? — не сообразила Антония. Правда, что ли, у мадам не все дома?

— Более того, это было живое Чучело, — сделала упор на последнем слове дама. — Мне не спалось, ну знаешь, у стариков такое бывает, и мы с мальчиками пошли гулять. Было около двух или трех ночи, мы дышали свежим воздухом на главных улицах, и в одном из переулков я увидела тень. Когда ты сказала про странное и необычное, я и вспомнила этот случай, ведь в такое время на улицах никого, кроме стражников, нет. Но те уже знают меня в лицо и всегда здороваются, а…

— Спасибо за информацию, мадам, — прервала поток воспоминаний Антония. В висках начинало ломить, предвещая скорый приступ головной боли, которая не снимается никакими таблетками. Ее можно только притупить и переспать. Да и то, не факт, что поможет. — Если вас не затруднит, приходите завра в отделение, мы запишем ваши показания. Это очень важно. Быть может, к завтрашнему дню еще что-то вспомните, это, безусловно, поможет следствию. Я спешу, прошу меня извинить, но завтра непременно в отделе вам уделят внимание, — витиевато закончила Антония.

ГЛАВА 10. Последствия допроса и способы лечения

Распрощавшись с дамой, под конвоем «мальчика» Антония направилась, наконец, к своей машине.

— Вы не против, если я поведу? — вежливо поинтересовался мужчина из эскорт-услуг.

Первым порывом было отказаться и отпустить сопровождающего восвояси, но тут Антонию повело. Мужчина деликатно придержал, и, оценив собственное состояние, девушка вынуждена была поинтересоваться:

— Права и опыт вождения?

— Третья категория, десять лет.

Антония мысленно присвистнула. Неплохо для человека его профессии. Интересно, обучение им оплачивает фирма-работодатель или это была его собственная инициатива?

Получив разрешение и ключи, мужчина помог Антонии сесть в машину, мягко закрыл дверь и плавно тронулся с места. За бережное отношение к чужому имуществу Антония мысленно поставила «мальчику» плюс, он оказался первым, кто не хлопнул дверцей ее машины. Но вел он тоже аккуратно и излишне осторожно, словно вез хрупкий сосуд со взрывоопасным топливом. В другой ситуации девушку такой стиль вождения бы раздражал, но при ее любимых гонках и скачках по ухабам Антонию бы банально укачало, поэтому она терпела.

— Спасибо, милейший. Мне ваши услуги больше не нужны, скажите, сколько я вам должна, и мой дворецкий вызовет вам кэб, — устало потирая виски, произнесла Антония, когда машина остановилась перед воротами поместья.

— Мадам Клозетта с фирмой расплатилась до утра, вознаграждение лично сотруднику на усмотрение клиента, — приятным голосом произнес мужчина.

— И все же, подскажите расценки. Как принято с вами расплачиваться? Я не обращалась еще… ммм… к вашим агентствам.

— Ну, зависит от типа услуг. Проводить на рынок и донести покупки, сделать расслабляющий или тонизирующий массаж, сопроводить на званый ужин, выступить партнером на уроках танцев и те услуги, о которых вы подумали обычно оцениваются по-разному.

— А вы все это делаете? — удивилась Антония. Как-то она иначе представляла работу эскорт-служб.

— Только элитные дома могут позволить себе обучить сотрудников полному спектру услуг. С нами ваша репутация не пострадает, мы обеспечиваем полную конфиденциальность. Наше учреждение лишь филиал фирмы, основанной в столице, и все сотрудники проходят собеседование с магами и дают клятву молчания, ненанесения вреда и пятый комплекс. Все нарушения расследуются магами, а порой и Читающими.

— Я сама Читающая, — Антония рассеянно кивнула. Пятый комплекс означал магическую печать, которую обычно ставят служащим дворца и в домах богатых и влиятельных фамилий. Суть проста — не навреди нанимателю, не укради, не рассказывай хозяйских тайн, не ври, не предавай. Клятва серьезная, ее нарушение в зависимости от ситуации и условий контрактов влечет разные последствия, вплоть до мучительной смерти. Антония подозревала, что в данном случае все намного проще и нарушителя ждут просто неприятные ощущения и беседа с магом и нанимателем.

— Знаю, мадам обмолвилась, — ровно произнес мужчина, продолжая разминать девушке затылок. Антония и не заметила, как его руки оказались у нее на плечах и принялись умело массировать напряженные мышцы. Давящая тяжесть в висках ослабла.

— Если пожелаете, я постараюсь облегчить вашу боль, но для этого придется пройти внутрь. Горячая ванна, теплое вино с пряностями и массаж должны помочь.

— А откуда вы знаете про головную боль? — почти откинувшись на плечо мужчины и отдавшись воле его рук, вяло поинтересовалась Антония.

— Нас этому учат. Я проходил полугодовую практику в центральной больнице и отдельно обучался анатомии и массажу. Я хочу вам помочь, правда.

И Антония поверила. Она не чувствовала грязной зависти к ее деньгам и иных скользких эмоций. Доброжелательное любопытство, интерес к ней как к женщине, уважение как к профессионалу своего дела. Антония не считала себя выдающимся следователем, но переубеждать мужчину не стала. А потом решила — что терять? Мадам Клозетта этого «мальчика» ей практически подарила, так почему бы не принять такой подарок? Ей сейчас действительно плохо, а ухаживать мужчина умеет не хуже медсестры. И он ей еще ни разу не соврал, не польстил. Интересно, это их при обучении предупреждают, что на Читающих лесть действует вовсе не как комплимент, а как ложка соли в чай?

— Хорошо. Пойдем, но только если ты сам уверен, что этого хочешь, — сдалась Антония.

— Вы очень необычная клиентка, — улыбнулся мужчина, открывая перед ней дверь машины.

Антония хмыкнула. Теперь понятно, почему он так рвется ей помочь. Мужчина будет хвастаться перед коллегами, что сама Читающая его одобрила и приняла, и просить прибавку у начальства. Возможно, за это даже повысят его категорию в агентстве. Хотя какая ей разница? Он ее не раздражает, что уже неплохо.

Пока «мальчик» умело разминал ей шею и отвлекал разговорами, Олаф отпер ворота и с подозрением смотрел на гостя. Поклонился Антонии, приветствуя, с удивлением принял от незнакомца ключи от хозяйской машины.

— Все дела и вопросы на потом, Олаф. Сегодня был сложный день. До утра не беспокоить, у меня гость.

— Ужин?

— Не нужно, — от одной только мысли о еде Антонию замутило.

— Любезный, — подал голос «гость». — Если возможно, через час пусть принесут для леди охлажденные фрукты, сыр и много минеральной воды. И можно уже сейчас свежих апельсиновых корок и зеленый чай.

— Ладно, — удивился просьбе Олаф. Бросил взгляд на Антонию, дождался подтверждающего кивка.

— А вам? — поинтересовался у гостя, уже догадываясь по его виду, что это за птица залетела сегодня к хозяйке.

— Легкий ужин часа через два, если вас не затруднит, — вежливо улыбнулся гость. Олаф кивнул и ушел предупредить домашних, чтобы не беспокоили хозяйку. Они и так старались не обращаться к ней без надобности, но мало ли, кому что приспичит.

— Я не люблю зеленый чай, — тихо известила Антония, провожая гостя к своим покоям.

— Пусть это будет лекарством. В ванной алкоголь пить не стоит, быстро ударит в голову, а вам это сейчас не нужно.

Девушка вздохнула, соглашаясь. А через десять минут поняла, что не пожалеет о своем решении оставить «гостя».

Мужчина деликатно и ненавязчиво помог ей раздеться, навел ванну с расслабляющими маслами, сделал массаж. Терпеливо отпаивал ее зеленым чаем и сносил недовольное фырканье и колючие взгляды. Когда он, наконец, проводил девушку из ванной, она чувствовала себя намного лучше и даже смогла немного перекусить фруктами. Тихий приятный голос, искреннее желание помочь и ненавязчивая забота. Антонии даже не пришлось пить снотворное и глотать горькое успокоительное, все лекарства заменил незнакомый мужчина из элитного дома эскорт-услуг. Оказывается, в такие моменты ей просто нужен кто-нибудь рядом, кто-то, кто не оценивает и не осуждает. Тепло человеческого тела и сочувствие действуют порой не хуже успокоительных пилюль.

Когда через два с половиной часа Олаф заглянул в гостиную при покоях Антонии, чтобы убрать посуду, застал там заканчивающего ужин гостя.

— Как она? — поинтересовался после короткой заминки. Ну подумаешь, парень по вызову. По виду из элитных, ухоженный, вежливый, не дешевка с угла улицы красных фонарей, которые и украсть, и придушить могут.

— Уснула, — тихо ответил гость, покосившись в сторону двери. — Часто у нее такое?

— После серьезных допросов, — отозвался Олаф, не видя в этом тайны. Да и печать клятвы молчала, значит, опасности для хозяйки нет.

— Сочувствую.

— Ты сейчас домой или… — не зная, как вежливо закончить фразу, Олаф неопределенно махнул рукой. Из-под рукава мелькнула татуировка клятвенника.

— Моя аренда оплачена до утра, раз не выгнали, остаюсь.

— Сурово у вас, — хмыкнул Олаф.

— Тебе не легче пришлось, — хмыкнул в ответ гость. Обменявшись взглядами, мужчины отступили.

— Присмотришь за хозяйкой? — уходя, попросил Олаф.

— Насколько в моих силах, — пообещал «мальчик». Не спеша допил чай, прислушиваясь к шорохам за дверью, не проснется ли его клиентка, но все было тихо. Когда он вернулся в спальню, девушка со смешной короткой стрижкой спала, свернувшись калачиком и обняв угол одеяла. Гость разделся и тенью скользнул к ней в постель. Девушка сначала нахмурилась, недовольно повела плечом, но потом расслабилась и потянулась к теплу.

Утром Олаф по привычке заглянул в хозяйскую спальню. Убедившись, что все в порядке, собирался уйти, но «мальчик» спал очень чутко.

— Доброго утра. Через сколько ее будить? — шепотом поинтересовался мужчина, на плече которого доверчиво спала хозяйка.

— Обычно она встает через час, но для этого начинать будить нужно уже сейчас, — хмыкнул чему-то дворецкий.

— Хорошо. Мы будем вовремя, — тихо ответил гость и Олаф ушел, решив все же проверить позже, на всякий случай. Звуки, доносящиеся из-за двери при повторном обходе подтвердили, что хозяйка уже не спит и Олаф может заняться другими делами. Дворецкий подумал, быть может, всегда приглашать парней по вызову, чтобы будить хозяйку? Посмеявшись своим мыслям, мужчина спустился на кухню, проверить приготовления к завтраку и обсудить с поварихой список покупок на неделю.

Антония никогда еще не чувствовала себя после раннего подъема так легко. Она бодро приняла душ, шустро оделась, но, когда спустилась вниз, ее гостя и след простыл. Пожав плечами и порадовавшись, что додумалась заранее сунуть ему конверт с оплатой, девушка с аппетитом накинулась на завтрак.

— Что у нас сегодня, Олаф? Мы вчера не успели поговорить, — между кашей с фруктами и булочкой с корицей поинтересовалась девушка у стоящего поодаль дворецкого.

— Нужно оплатить счета за телефон, я докупил кристаллов про запас и заменил часть светящихся элементов в лампах в доме. Виттор просил удобрения, Йорка с матушкой собрались в город, — коротко отчитался Олаф. Не то, чтобы эти вопросы требовали внимания хозяйки, но она любила знать о делах домашних.

— Йорке из поместья не выходить, — обожгла дворецкого взглядом Антония. — В городе его могут подкараулить и проследить бывшие подельники. Пока что лучше ему посидеть здесь.

— Понял, — кивнул Олаф, предчувствуя, как расстроится мальчишка.

— Счета давай мне, зайду оплачу в обед, это в соседнем кабинете.

Дворецкий мысленно выдохнул. Как ему не хотелось приближаться к этому зданию.

— Удобрения лучше отложить до следующего месяца, иначе мы не влезем в бюджет. Попроси Виттора заранее предупреждать, что ему понадобится, а лучше составьте годовой план. Ни за что не поверю, что он не знал, что после пересадки нужно будет подкармливать цветы. За продуктами съездишь сам, и купи Йорке новый альбом и конфет в качестве премии. Он хорошо себя вел и старался в этом месяце.

Олаф кивнул. Если к альбому добавить от себя журнал с картинками и рогатку, быть может, мальчишка и не будет так уж сильно дуться, что его не взяли в город.

По пути на работу, поддавшись порыву, Антония зашла в кондитерскую. Взяла соленые крекеры себе и Вику, сырные палочки Шаттону, леденцы Лендеру и коробку столь любимого Калли печенья. Настроение было прекрасное, но ровно до того момента, как на выходе она столкнулась в дверях с непонятным типом. Высокий, в темном костюме, он казался матерым псом, а Тони на его фоне смотрелась домашней болонкой. Чувство опасности обожгло изнутри, но девушка продолжала держать лицо и улыбаться. Едва не уронив пакеты, она отступила на полшага, ожидая, когда мужлан пропустит леди, как и положено всякому благородному мужчине. Почему-то в его благородстве Антония не сомневалась. И, хотя сразу спрятала взгляд за шляпкой, успела отметить и резкие породистые черты лица, и уложенные сложным образом волосы, и идеально сидящий костюм из отличной ткани. Нос щекотал дорогой парфюм. Столичный выскочка, не иначе. Только отчего же тогда от него так хочется убежать и спрятаться в самый дальний угол?

Мужчина оказался не просто мужланом, но и хамом, и, по-простому отодвинув Антонию, прошел внутрь. Девушка аж задохнулась от такой наглости. Где это видано, чтобы с леди, да просто знатной горожанкой так обращались? Чувство опасности не дало возмутиться, удержало от необдуманных действий. Проглотив обиду, Антония вышла, бросила пакеты на заднюю скамью, не заботясь о содержимом, села на водительское место и громко хлопнула дверью. И только тогда немного пришла в себя. Ну да, хам, но что еще ждать от столичного выскочки? Мужлан и грубиян. Она и не таких видела в высшем свете, а вот машину жалко, эта механическая красавица ни при чем.

И тут на Антонию накатилось понимание. Она не могла читать этого типа, совсем. Всех работников и посетителей кондитерской, прохожих на улице она чувствовала, а мужчина словно не существовал для ее дара. Это было все равно, что внезапно лишиться зрения и слуха, пугало так, что страх выбивал воздух из легких.

Поняв, что в таком состоянии вести машину невозможно, Антония откинулась на спинку сиденья и принялась делать ментальное упражнение, одно из тех, которым Читающих учат с детства. Нестерпимо хотелось вернуться в магазин и проверить, попытаться прощупать того типа даром по-серьезному, но этот порыв Антония задушила на корню. У нее нет прав и полномочий применять дар к простым людям, а почему в городе объявился тип, полностью от нее заэкранированный, не ее дело. Пока. Может, предупредить Ирвина и попросить навести справки? Пожалуй, стоит.

Глубоко вздохнув и силой воли выбросив мысли о странной встрече из головы, Антония направила машину в сторону департамента.

Гостинцам коллеги обрадовались. Калли тут же навела всем чай, Лендер достал откуда-то коробку леденцов, и, когда через полчаса в кабинет зашел начальник, то застал мирную картину почти семейного чаепития вокруг стола артефактора.

— Ну и как это понимать? — устало вздохнул Ирвин.

— Сахар полезен для ума, — тут же вставила Антония, понимая, что это, в общем-то, она подставила коллег своими угощениями.

— Тогда и мне сделайте, покрепче и послаще, а то голова совсем уже не варит, — вздохнул шеф, окинув насмешливым взглядом притихших подчиненных, и подтянул стул для посетителей в общий кружок.

Калли что-то пискнула и в очередной раз поставила чайник, к Ирвину придвинули коробки и кульки с угощениями.

— А что случилось, босс? — тихонько поинтересовалась Антония, почти кожей ощущая неприятное покалывание от нависшей над мужчиной тучи тяжких раздумий. Нагружать его еще и новостями о таинственном типе резко расхотелось.

— Новое убийство. Ночная бабочка, семнадцать лет, одиночка. Ни семьи, ни друзей. Соседи жаловались, что клиентов приводила домой, вчера, по их словам, был кто-то совсем ненормальный. В странных одеждах и маске.

— Чучело? — само собой вырвалось у Антонии.

— Именно так они этого типа и описывали, — прищурился Ирвин. — А ты откуда знаешь?

— Вчера встретила мадам Клозетту, она утверждает, что видела живое Чучело в переулке, когда вышла подышать свежим воздухом среди ночи, — сообщила девушка.

— Хм. Уже что-то, — повеселел босс. — Антония, я про Уложение двадцать пять помню, ближайшие два дня ты работаешь в кабинете, на приеме жалоб. Без допросов и выездов. Шаттон, вы с Калли поговорите с соседями жертвы. Когда Гус вернется, пусть отправляется к мадам Клозетте, выяснит подробности. Вика ко мне в кабинет. Все, шевелите шестеренками. Как только появится новая информация или хоть какие-то новости, сразу сообщайте мне.

Прихватив кружку с недопитым чаем и пару крекеров, Ирвин ушел к себе, едва не забыв пиджак. Калли, вздохнув, убрала со стола, отказавшись от помощи Антонии, мол, та и так угощения на всех принесла. Шаттон занялся своим любимым делом и обстоятельно оформил папку для новой жертвы, сразу же наполовину забив ее бумагами. Антонии хотелось поежиться от их спокойствия. Новая смерть, а они спорят, какой опросник взять на выезд так, словно выбирают крекеры у прилавка кондитерской.

Скоро отдел опустел. Лендер ушел в конец коридора, к коллегам из департамента патентов, а Антония все же решила зайти к боссу. Лендер в конце коридора с парой мужчин в серо-фиолетовой форме, бурно жестикулируя, спорили над непонятной юлой, жужжащей посреди коридора. Антония про себя улыбнулась. Похоже, коллега опять пытается запатентовать какое-то свое изобретение.

На стук Ирвин ответил сразу. Антония просочилась в дверь, подняла взгляд на босса. Кольнула совесть о том, что она по пустякам собирается его отвлекать.

— Тебя что-то беспокоит? — сразу уловил суть проблемы Ирвин.

Он внимательно выслушал Антонию, постучал ручкой по столу.

— Я тебя понял. Сама понимаешь, объявлять этого неизвестного преступником лишь потому, что он для тебя закрыт, мы не можем. Кроме того, у него может быть официальный допуск и разрешение к артефактам с подобным эффектом, например, если он из королевской семьи или секретных служб. Но спасибо, что сказала, я буду отслеживать этот вопрос. Еще вопросы? Нет? Свободна.

Антония вежливо кивнула и вернулась в кабинет. Она была благодарна боссу за то, что отнесся к ее словам серьезно. Быть может, неизвестный и есть их неуловимый убийца?

Антония вяло перебирала прибывшие с механическими птицами заявления. Ложное срабатывание охранной сигнализации в частном доме, подозрение на поддельные лекарства, докладная на соседа о том, что тот бьет жену; неизвестные хулиганы разбили витрину торговой лавки, пропажа механической собаки и жалобы на шум из таверны в доме напротив — все как всегда.

Взгляд зацепился за написанное корявым, как будто детским почерком письмо. Вытянув бумагу из общей кучи, Антония вздрогнула. Пропала мама… Приметы… Во что была одета… Носила кулон и браслет… Девушка бросилась к стеллажу с делами, которые списали на несчастный случай. Где же оно. Ах, да, вот, третье слева. Женщина, около тридцати лет. Про кулон и браслет ни слова, но остальные приметы и одежда, к сожалению, совпали. Антония с силой сжала папку, сама этого не замечая. Украшения наверняка давно пополнили коллекцию Чучела. Ну, убийца, ну, погоди, воздастся тебе по заслугам.

Когда через пару часов вернулись Шаттон и Калли, Антония разложила на полу неровными рядами все «несчастные» и «глухие» дела за последние два года. Рыжая коллега недоверчиво фыркнула и, осторожно переступая через бумаги, прошла к своему столу. Шаттон внимательно выслушал Антонию, вник в суть проблемы и уселся прямо на пол, рядом с девушкой. Задумчиво осмотрел фронт работы и потянулся к ближайшей папке. Дела про мужчин Шаттон с Антонией сразу откладывали, а всех девушек, хоть немного подходящих на роль жертвы Чучела, собирали в стопку. Таких дел накопилось больше пятнадцати.

Гус, как всегда, ворвался в кабинет, не глядя под ноги, споткнулся об аккуратную стопку прошлогодних убийств и едва не налетел на Шаттона.

— А что тут у вас происходит? — младший помощник ошалело уставился на царящий в кабинете кавардак.

— Собираем дела по Чучелу за последние несколько лет, — ровно отозвался Шаттон, поднимаясь с пола. Антонию он уже давно пересадил за свой стол, составлять обобщенный предполагаемый портрет жертвы и искать общее между всеми пропавшими девушками. Сам он продолжал выбирать подозрительные дела, которые могли быть связаны с их маньяком. Увы, но приходилось признать, что у них в городе действительно завелся серийный убийца.

— По кому? — Вик зашел сразу за Гусом и аккуратно прошел к своему месту. Чмокнул Калли в щеку, отчего та зарделась и смущенно покосилась на коллег.

— Антония считает, что половину висяков за последние пять лет можно списать на нашего убийцу, — коротко описала она суть проблемы.

— Да? А какие предпосылки?

Через десять минут блондин хмуро теребил манжету рубашки и недоверчиво оглядывал перечни дел.

— Похоже на правду. А ту брюнетку, что пропала по осени, уже посчитали?

— Нет, — озадачился Шаттонн. — А где ее папка?

— Должна быть в «несчастных», — Вик двинулся к стоящему в углу шкафу. — Тони, ты молодец.

Антонии было приятно услышать похвалу от коллеги, а вот Калли прожгла ее неприязненным взглядом.

К вечеру в кабинет заглянул Ирвин и удивился царящему оживлению. Антонии пришлось снова повторять свою версию о том, что убийца появился не «вдруг» и уже давно промышляет в городе, просто держался осторожнее, а сейчас почувствовал себя безнаказанным, сделал ошибку и дал в руки следователей пару зацепок.

— Молодец. Шаттон, что вы уже раскопали по Чучелу?

— А почему Чучело-то? — удивился Вик. — Почему не Кровожадный незнакомец?

— А мне вообще Ужасный Убийца нравится, — отозвалась Калли.

— Ужасный Убийца звучит по-детски, — буркнул Шаттон.

— И что ты детям и внукам рассказывать будешь? Что гнался по темным переулкам за Чучелом? — надулась Калли.

— То ли дело Великий Серийник, — вставил свою шестеренку Вик.

— Отставить балаган, — отрезал Ирвин. — Мы тут не для удовольствия штаны просиживаем, а ловим опасных преступников. Вик, сегодня на дежурство с Шаттоном. Калли, завтра запросишь описания мест убийств и отчеты вскрытия жертв у городской стражи. Гус, на приеме жалоб. Тони, продолжай разбираться с делами. Все, отдел, вы сегодня хорошо поработали. Отбой, до завтра отдыхайте.

ГЛАВА 11. Инспектор

Следующим утром в отделе царило напряжение, казалось, вот-вот начнет искриться воздух. К удивлению Антонии, даже Шаттон присутствовал, хотя должен был отдыхать с дежурства.

— А что случилось-то? — попыталась она дозваться до Калли, но девушка только отмахнулась, судорожно торопясь разгрести завал на их с Виком столе.

— К нам едет ревизор, — ответил Шаттон, расставляя дела в шкафу за своей спиной в алфавитном порядке. Лендер раскладывал инструменты по ящикам и коробочкам, попутно протирая их промасленной тряпкой, Гус с Виком с утра уже уехали куда-то по вызову.

— Я могу чем-то помочь? — спросила у всех разом Антония.

— Убери письма в ящик, — бросила Калли, оторвавшись на миг от своих завалов и придвинув к краю солидную стопку конвертов.

— Подай выездной набор, — попросил Лендер.

— Подержи эту папку, — протянул дело Шаттон.

Покачав головой, Антония взяла у виконта папку, шустро подала артефактору чемоданчик, потом помогла Калли убрать бумаги в ящики шкафа. Все крутились, как могли, но все равно не успели.

Дверь без предупреждения распахнулась, явив непривычно выглаженного и выбритого Ирвина в сопровождении мрачного типа. Антония задохнулась от неожиданности и поспешно опустила голову, прячась за шляпкой. Она почувствовала, как сердце пропустило удар. На пороге департамента стоял тот самый матерый хам из кондитерской, и по-прежнему закрытый для ее дара.

— Приветствую, отдел, — рявкнул Ирвин, и все дружно вытянулись по струночке. Босс поймал затравленный взгляд Антонии, вопросительно поднял брови и получил в ответ короткий кивок. Вот и выяснили, что за тип с особыми допусками объявился в городе. И надо было случится по закону подлости, что это прибыл инспектор по их души.

— Здрав желам босс, — нестройно отозвались следователи.

Хам вместо приветствия хмыкнул, оценив вид и занятость сотрудников.

— Выдохните уже, — неприятно фыркнул инспектор, без приглашения занимая свободный стул возле стола артефактора. Лендер только покосился на гостя и отодвинул от него подальше свой заветный чемоданчик с инструментами. — Докладывайте.

— О чем? — ровно поинтересовался Шаттон.

— Не прикидывайтесь глупее, чем вы есть. Меня интересует серийный убийца, который объявился у вас в городе. Столицу беспокоит, что нашел подобный тип в захолустье вроде этого и как ВЫ умудрились его прозевать.

Гость вальяжно раскинулся на стуле, ожидая отчета, а следователи неуверенно переглянулись. Что ему можно рассказывать, а о чем лучше пока умолчать? Доказательств связи Чучела с прошлыми делами нет, одни только домыслы и предположения, не более того. За такие рассуждения и в звании понизить могут, за профнепригодность.

— Вся информация по Чучелу в этой папке… — Шаттон протянул столичному ревизору дело. Антония отметила, что списки старых дел остались лежать на столе виконта.

— О, так вы ему уже и имя дали, — усмехнулся ревизор. — И как, помогает расследованию? Гордитесь, что у вас появилось настоящее дело?

— Никак нет, — тихо отозвалась за всех Калли.

Следующие полчаса неприятный гость вел форменный допрос следователей. Кто, когда, что…

— М-да. Не густо. Даже несмотря на удаленность от столицы, я ожидал большего. Работайте. Обо всем докладывать мне лично, — выдал, наконец, мужчина и, не прощаясь, ушел. Ирвин молча вышел следом за ним.

— Что это было? — дрожащим голосом спросила Калли, опускаясь на стул.

— Все просто, нам указали на наше место, — скривился Шаттон и выудил из ящика стола остатки сырных палочек. — Не знаю, как у вас, а у меня после подобного представления разыгрался аппетит. Кто со мной обедать?

Идею поддержали единогласно. А вечером Калли в красках описывала явление ревизора Вику.

— Ну и ну, — покачал головой блондин. — Не повезло нам.

— Не то слово. У меня сердце в пятки ушло. Он огромный, как поезд. И взгляд такой черный.

— Огромный и черный, говоришь? Смотрю, ты успела оценить его по достоинству, — скривился Вик.

— Как ты можешь, — топнула ножкой Калли.

— Вот так и могу. Как со мной на свидание сходить, так это ты устала и занята, а как столичный щегол появился, то сразу перед ним хвостом крутишь? — прошипел блондин. — Что-то я не слышу подобных восторженных ахов от Тони.

— Он странный. Не смогла его прочитать. Вообще ничего не почувствовала, — услышав свое имя, подала голос Антония. До этого момента, казалось, она вообще отсутствовала в комнате, витая мыслями где-то далеко.

— Разве это возможно? — поинтересовался Шаттон.

— Естественно, — не дав Антонии и рта открыть, раздраженно ответил Вик. — Амулеты. Блокирующие, отзеркаливающие или создающие ложный след ауры. Ты вообще в институте учился или диплом за просто так получил?

— Но-но, прошу без оскорблений, — рыкнул Шаттон, нахмурившись.

Спор прекратил появившийся в дверях Ирвин. Он нагрузил всех следователей так, что на всякие глупости вроде выяснения отношений просто не осталось времени. Последними из департамента в тот день уходили девушки. Мужчины отсыпались перед дежурством, а Калли задержалась в кабинете шефа.

— Ну как он? Какие-нибудь указания на завтра оставил? — уточнила Антония, заметив возвращение рыжей коллеги.

— Все как всегда, — отмахнулась девушка.

Ну, раз как всегда, значит, можно опять в департамент подъехать чуть позже. Все равно ведь завтра вечером наверняка придется задержаться.

Что в доме какой-то непорядок, Антония поняла, едва припарковала машину у ворот. Убедилась в этом, когда Олаф не встретил у дверей. А буквально через пять минут все раскрылось — Йорка решил посидеть в хозяйственной машине, пока все были заняты и никто не видел. Ну и подергал рычажки. И совсем не ожидал, что машина вдруг взревет и рванется вперед. Теперь парнишка смотрел волком и хлюпал носом, Олаф хмурился, не представляя, что с ним делать, а в гараже стояла машина с помятым капотом. У здания были покорежены ворота и разбились запасные кристаллы, попадав с полок.

— Олаф, на будущее, храни аккумуляторы в закрытых ящиках с песком или опилками, так они не треснут, даже если уронить. И вызови на завтра мастера, пусть починят ворота. А машину, если она на ходу, лучше отогнать в город на ремонт.

— Понял, — кивнул мужчина, делая пометки в блокноте.

Антония обожгла взглядом мальчишку.

— Йорка, ты должен был понимать последствия своих действий. Никогда не трогай то, с чем не умеешь обращаться. Стоимость ремонта частично вычту из твоей оплаты, и никаких премий ближайшие три месяца. Стоимость конфет и красок тоже пойдет в оплату ремонта. Все понял? Надеюсь, ты осознал свою ошибку и больше так поступать не будешь.

— Да, миледи, — понуро опустив голову, согласился мальчишка.

— Свободен.

Когда за Йоркой закрылась дверь малой гостиной, Олаф хмыкнул.

— Вы неподражаемы, леди. Я думал, станете его ругать и отчитывать.

— А поздно ругать, Олаф. И я ему не мать, и он в достаточной мере перепугался. Раз его так тянет к автомобилям, пусть завтра по мере сил помогает с уборкой и ремонтом в гараже. Как соберешься отгонять машину на починку, возьми его с собой, пусть посмотрит, как это происходит, сколько будет стоить и что именно из-за него сломалось. А потом, если будет хорошо себя вести и стараться, научи менять аккумуляторы и парковать автомобиль. Все равно рано или поздно он опять полезет за руль, так хоть будет знать, что дергать и нажимать не стоит.

Олаф удивился. Он, наоборот, планировал пацаненка и близко к машине больше не подпускать, но раз хозяйка пожелала, то ей, наверное, виднее.

Утром, помня о предстоящей нагрузке, Антония снова зашла в кондитерскую, удивившись живой лошади у входа. Это еще чей живой транспорт припаркован? А что до лавки, все равно неизвестно, удастся ли нормально пообедать, так хоть печенье и пирожки будут про запас. Интересно, а Шаттон уже успел составить сводный перечень пропавших у жертв предметов?

Антония так была поглощена своими мыслями, что не замечала ничего вокруг. На границе сознания билась какая-то тревожная мысль, но девушка ее отогнала, занятая размышлениями о мотивах Чучела.

Перед Антонией в очереди стоял раздражающий своей неторопливостью и основательностью мужчина. Вероятно, почувствовав недовольный взгляд на своей спине, он обернулся, и Антония уставилась в глаза столичного хама. То есть, инспектора и ревизора.

— Опять вы, — хмыкнул мужчина. — Опаздываете?

— И вам доброго утра, инспектор, — мило улыбнулась девушка и похлопала ресницами. В столице этот номер с подобными хлыщами проходил.

— Через полчаса буду ждать полный отчет о проделанной за вчера работе и новую информацию по Чучелу, — холодно бросил напоследок мужчина и вышел, небрежно придерживая пакет. За дверью послышалось ржание. Вот ведь, сойти за дурочку не вышло, раскусил. Кто он вообще такой?

Расплатившись за свои покупки, Антония вернулась в машину. Лошади перед магазинчиком уже не было. Неужели хлыщ на коне разъезжает? Вполне в его стиле.

День прошел удручающе муторно и нервно. Инспектор требовал отчета по серийному убийце и придирался по мелочам, следователи сбились с ног, а ведь были еще и текущие дела. Антония злилась еще из-за того, что совершенно не чувствовала инспектора, и потому ощущала себя почти слепой. Ну вот откуда этот тип взялся по их души? А ведь впереди еще целая неделя.

Дома сил ни на что уже не было. Ждала своей очереди корреспонденция, настаивали на визитах именитые горожане, традиции и долг перед фамилией требовали создавать себе правильную репутацию, появляться в театре, ресторанах и ходить по гостям. Но Антония махнула на общественное мнение рукой и стойко игнорировала все эти неписаные постулаты. И пусть мать ругается, а жены братьев косо смотрят, не им же с ней жить, верно? Один только отец не давил, но все равно был вынужден мягко напоминать, что хоть иногда, хоть изредка стоит показываться в свете.

В субботу утром перед воротами усадьбы раздались гудки арендованного кэба. Олаф внимательно выслушал посетителя, вздохнул и впустил гостя. Шаттон, чувствуя себя неловко, прошел следом за управляющим в дом. Он ожидал увидеть розовые кусты, фонтаны и статуи, кружевные тюли и обилие цветов в вазах, но обстановка его удивила. Полное отсутствие истинно женских побрякушек и мелочей совершенно выбивалось из образа одинокой леди.

— Антония уже встала? Нам с ней на выезд, распределение дежурств вчера в последний момент пришлось менять из-за замечаний этого… гхм. Инспектора.

— Наслышан, — кивнул дворецкий. — Я разбужу хозяйку. Желаете что-нибудь? Чай, кофе, завтрак?

— Да я бы от всего этого не отказался, но боюсь, времени у нас нет.

— Не переживайте. Раньше, чем через полчаса миледи не соберется, так что располагайтесь.

Оставив гостя в гостиной, Олаф дал распоряжения приходящей служанке и отправился наверх, выполнять сложную миссию по пробудке хозяйки.

Минут через пять после ухода дворецкого до Шаттона долетели звуки борьбы. Визг, что-то упало, мужской голос ругался, а женский, в котором следователь опознал Антонию, отвечал на ругательства и звал на помощь. Профессиональные навыки заставили Шаттона мигом оказаться на втором этаже перед незапертой дверью.

В комнате шла борьба за одеяло. Антония в миленькой пижамке в цветочек старательно тянула его на себя и кричала что-то про испорченную подушку. Рядом лежал пустой кувшин; по подушке, как и по форме дворецкого, расползалось мокрое пятно.

Олаф очень убедительно настаивал, что пора вставать, что внизу леди уже ожидают, но Антония, тряхнув короткими мокрыми волосами, сумела вырвать край одеяла у «изверга» и закуталась с головой, требуя, чтобы ее оставили в покое. Тогда мужчина вздохнул, ловко перехватил кокон из одеяла и брыкающейся девушки, быстро прошел в дверь возле кровати.

Послышался звук льющейся воды, снова визг, грохот и дворецкий вылетел из ванной, навалился на дверь, в которую с той стороны ударилось что-то тяжелое. Во всех действиях мужчины чувствовался навык, будто не в первый раз ему приходится засовывать хозяйку под ледяной — судя по ругательствам из-за двери — душ.

Олаф, наконец, заметил присутствие Шаттона. Кивнул ему, прислушался к звукам за дверью, поправил растрепавшуюся прическу, одернул мокрый насквозь костюм и вышел в коридор к гостю. Шаттон давно отметил татуировку клятвенника на запястье дворецкого, только это и остановило его от немедленного вмешательства, ну а потом пришло понимание ситуации.

— Простите, что побеспокоили вас. Хозяйка скоро спустится. Если позволите, я подойду через минуту, — ровно произнес Олаф с таким независимым видом, словно и не стоял перед виконтом в мокрой одежде после столь безобразной сцены.

— И часто так? — сочувственно поинтересовался Шаттон, вместе с дворецким спускаясь на первый этаж.

— Каждое утро, — не удержался мужчина от вздоха.

— Сочувствую, — кивнул Шаттон, возвращаясь в гостиную.

Через пятнадцать минут к нему вышла Антония. Бодрая, свежая, умытая и полностью собранная, но недовольная, как артефактор, потерявший любимую отвертку.

— Ну что за срочность? — проворчала она, пододвигая к себе тарелку с омлетом.

— И тебе доброго утра, — хмыкнул Шаттон. — Хорошо, что ты в форме. У нас срочный вызов. Вчера инспектор перекроил все расписание, так что мы с тобой вне очереди дежурим в выходной.

— Чтоб ему бутербродом подавиться, — буркнула Антония и отпила чай. — А почему меня вчера не предупредили?

— Калли должна была передать, но утром оказалось, что она забыла тебе сообщить, — пожал плечами Шаттон, стараясь закончить завтрак побыстрее.

— Забыла она, угу, как же, — вновь пробормотала себе под нос Антония. С последним глотком чая она взяла себя в руки, тряхнула подсохшими волосами, кивнула коллеге.

— Спасибо, что заехал. Сво… то есть, инспектор не спустил бы мне пропущенное дежурство, — оборвала готовое сорваться ругательство Антония. — У нас уже есть вызова или профилактический объезд?

— Увы, у нас убийство в публичном доме. Заведение господина Ришелли на Красной улице. На мелких делах, вроде очередного заявления о пропаже от мадам Клозетты, сегодня остался Вик.

— Поняла. На моей машине ли как?

— Я кэб снял, давай на нем, так проще будет. Не самый благополучный район, а у тебя машина хорошая, видная. В лучшем случае бок оцарапают. Оно нам надо?

— Не надо, — согласилась Антония и, надев шляпку, вышла следом за Шаттоном к воротам. Ей было приятно, что виконт подумал про ее машину и даже сам за ней заехал. Ведь можно было просто позвонить.

В кэбе Шаттон кивнул Антонии на лежащую на сиденье папку.

— Вот что известно по этому делу, ознакомься пока.

— Кстати, а что пропало у мадам Клозетты в этот раз?

— Драгоценные серьги, кажется. Наверняка она украшения отдала ювелиру на чистку или в ремонт и забыла. Обрати внимание на вторую страницу, там основная информация.

Публичный дом не впечатлял. Затрапезное здание на неопрятной улочке с такими же неопрятными посетителями и персоналом. Даже на улице пахло немытыми телами и, похоже, завсегдатаи устроили негласный туалет прямо за углом. Подавив брезгливость, Шаттон зашел в бордель, Антония последовала за ним.

Внутри воняло благовониями, потом и почему-то машинным маслом. В тусклом розовом свете абажуров все вокруг казалось немного нереальным. Разбитые вазы хрустели под ногами, цветы красными кляксами, словно пятна крови, печально плавали в лужах между осколков. Но была и настоящая кровь. Брызги на полу и на стене возле одной из комнат казались нарисованными. Передернув плечами, Антония пошла дальше, туда, где слышались вой и плач. Осмотр места преступления — не ее работа, ее дело — свидетели.

Скоро стало ясно, что заведение, скорей всего, посетил сам Чучело. Но, в отличие от застигнутых врасплох прочих жертв, работницы подобных заведений всегда остаются начеку, и, почуяв неладное, женщина попыталась оказать сопротивление.

Сперва на шум никто не обратил внимания, в таких местах это не редкость, но потом несчастная вырвалась в коридор и опрокинула вазы. Увы, на этом силы и жизнь ее покинули, а Чучело ушел прежде, чем управляющий соизволил выглянуть в коридор, чтобы выставить счет очередному пьяному дебоширу.

Управляющий видел высокого мужчину в тяжелых ботинках, со внушительными плечами, с капюшоном на голове и маской на лице. Даже голоса его не слышал — незнакомец заказал девушку, молча указав на нее пальцем и протянув деньги. На вопросы он только кивал.

Антония морщилась, вздыхала и старательно отводила взгляд от местных работниц. В корсетах и коротких пышных юбках, без нижних блуз и брюк, они старательно размазывали потекшую тушь по щекам, а сами злорадствовали и надеялись переманить постоянных клиентов погибшей. Увы, до элитных эскорт-служб местному бомонду было далеко.

Три часа бесконечных опросов, но свидетелям, казалось, не будет конца. И ведь с первого взгляда было видно, что свежих темных пятен на душах ни у кого нет, к этому убийству никто не имеет никакого отношения. В итоге, не выдержав издевательства над своим даром, Антония назначила допросы оставшихся девиц в департаменте, по одной за раз, и вышла в коридор, мечтая скорее попасть на улицу.

Возле рабочей комнаты убитой толкались стражи правопорядка, вокруг все было огорожено красной лентой. Щелкали камеры, пыхтели какие-то приборы, Вик из баллончика пшикал чем-то зеленым на дверной косяк. Засмотревшись на кровавый след от ладони на стене, Антония не заметила, как некто заступил ей дорогу.

— Вы уже закончили с опросами?

— А? — Антония увидела прямо перед собой воротник и могучую шею, моргнула и подняла взгляд выше, на волевое лицо инспектора.

— М-да, — оценив бледность девушки, покачал головой мужчина. — До машины сами дойдете? Надеюсь, вы не за рулем? Осторожнее распределяйте нагрузку, не хотелось бы, чтобы единственный Читающий на три ближайших городка погорел на работе раньше срока, — отчитал он девушку.

— Да, — Антония заторможено кивнула и снова перевела взгляд на пятно на стене. Похоже, все слова следователя она пропустила мимо ушей.

— Я тоже не люблю такие дела, — проследив за взглядом девушки, неожиданно произнес инспектор. — Пойдемте, выведу вас на улицу. Отчет сдадите завтра, никакой работы с людьми ближайшие два дня.

Подхватив растерянную девушку под локоток, мужчина буквально выволок ее во двор.

— Ждите здесь, позову кого-нибудь из ваших. Управляющий или кто-то из персонала напрямую в убийстве замешан?

— Нет, — прислонившись спиной к стене и прикрыв глаза, ответила Антония. — Куртизанки воровали, подливали снотворное клиентам, управляющий шантажировал и вымогал деньги, но с данным происшествием прямой связи я ни у кого не увидела.

— Понял. Рад, что вы так оперативно приехали на вызов. И, Антония, берегите себя.

Когда по просьбе инспектора Шаттон вышел на улицу, то обнаружил Антонию за углом. Девушку тошнило, она стояла, опершись одной рукой на стену и прижимала к лицу пропитанный чем-то пахучим платок.

— Тони, ты как? Пойдем, отвезу тебя домой. Или лучше в больницу? Инспектор тебя отпустил до завтрашнего вечера. Я бы сказал, что тебе повезло, если бы не видел, как тебе плохо. Ты что-то писала в процессе? Давай бумаги мне, я оформлю и подошью, с тебя только общий протокол и отчет.

— Спасибо, — пробормотала девушка. — Домой, если не сложно.

Шаттон помог коллеге сесть в кэб и всю дорогу гнал на максимально допустимой скорости, поглядывая на девушку. Вдруг потеряет сознание? В поместье Шаттон остановился у ворот и несколько раз требовательно выжал кнопку звонка. Через минуту Олаф помогал хозяйке выйти из машины, а потом и вовсе подхватил на руки и отнес в комнату. Антония не слышала, о чем дворецкий говорил с Шаттоном, поняла лишь, что виконту нужно возвращаться в департамент — его никто не отпускал, а работы прорва.

Всю ночь Олаф караулил у постели хозяйки с тазиком, сладким отваром, бульоном и успокоительными каплями. Антония мучилась головной болью, как при жесточайшем похмелье, и эманации чужих душ никак не давали ей покоя. Девушка то плакала, и тогда Олаф неловко гладил ее по голове и вытирал слезы. То потом тихо сидела, обхватив себя руками и уставившись невидящим взглядом в одну точку, и это было намного страшнее слез. Только к утру Антония успокоилась и уснула.

Когда в обед не выспавшийся дворецкий заглянул проверить, как дела у хозяйки, застал ее с ручкой в руках и стопкой бумаг на коленях.

— Как вы себя чувствуете, миледи? — чуть севшим от усталости голосом поинтересовался мужчина.

— Спасибо, Олаф, намного лучше. Вот, пишу отчет инспектору, чтоб ему икалось. Вечером надо отвести в департамент. Как ты сам? Ты правда всю ночь просидел возле меня, или мне это причудилось?

— Да, я не мог вас оставить одну.

— Ох. Право, Олаф, не стоило. Не в первый раз у меня такой приступ, и, увы, не в последний. До этого как-то ведь сама справлялась.

Олаф упрямо поджал губы и покачал головой, а у Антонии потеплело на сердце. Не нужно было слов, и вовсе не обязательно было быть Читающей, чтобы понять, что этот мужчина действительно за нее переживал.

— Вы слишком много хорошего делаете для всех нас, миледи, а себя совсем не бережете. Желаете обед?

— Да, неси, — отозвалась Антония. — Что-нибудь легкое.

Кажется, инспектор, чтоб ему икалось, тоже что-то говорил про «беречь себя». Ну что же, именно этим она сейчас и займется. Пообедает и до самого вечера будет валяться в постели. Отчет осталось дописать всего ничего, а потом можно будет принять ванну и почитать в свое удовольствие.

ГЛАВА 12. Неожиданности

Вечером в департаменте было подозрительно тихо. Шаттон уже уехал домой, Лендер собирал саквояж, Вик и Калли готовились к ночному дежурству и тихонько о чем-то переговаривались. Блондин обнимал коллегу за плечи, а девушка теребила новый кулон на шее и хихикала, прикрывая рот ладошкой.

— Всем хорошего вечера. Это что же, весь департамент в выходной на службу выгнали? — поздоровалась Антония, небрежно бросая пиджак на пустующий стол Шаттона.

— О, Тони, привет, — поднял взгляд Вик и тут же повернулся обратно к рыженькой коллеге.

— И тебе не хворать. Да нет, я на полдня выходил, нужно было пропуск отработать, — Лендер защелкнул замки на саквояже.

— А чего ты не в форме? — удивилась Калли, разглядывая ассиметричную по столичной моде юбку коллеги.

— Так я не на работу. Лендер, подвезти? Если подождешь пять минут, подброшу, мне только отчет начальству отдать.

— А почему бы и нет. Давай, подожду.

Ирвин, как и ожидалось, нашелся в своем кабинете. Поднял уставший взгляд от заваленного делами стола, забрал у Антонии письменный отчет и, коротко спросив по ключевым моментам, отпустил.

— Да, Антония, будь готова к ночным выездам. Инспектор лютует, говорит, если найдут еще хоть одну жертву, будем работать круглосуточно и без выходных, пока не схватим Пугало. И есть у меня подозрения, что две девушки в районе вокзала исчезли не просто так, — мужчина вздохнул.

— Примите таблетку от головы, шеф, — посоветовала Антония. — Врачи говорят, головную боль нельзя терпеть.

— Хорошо, учту. Свободна.

— Спокойной вам ночи, шеф.

Лендер жил в тихом спальном районе. Вытаскивая неподъемный чемодан из машины, он поблагодарил Антонию и просил как-нибудь прокатить «с ветерком».

— Непременно, — рассмеялась девушка. — До завтра.

— До смены, — кивнул артефактор.

После приступа все еще оставалась слабость, но сразу ехать домой не хотелось. Антония решила немного прогуляться, благо, крупные дорогие магазины работают допоздна. Заказала пару белых блузок для работы, купила яркий шейный платок и новые перчатки. Не такие интересные, как сейчас делают в столице, без тайных кармашков, лишних петель и креплений, зато из очень хорошей, добротной кожи.

Потом девушка решила порадовать домашних чем-нибудь вкусным. Заходить в кондитерскую было откровенно неуютно, но лошадей у входа не наблюдалось, и Тони решила, что не может же инспектор сутками караулить ее у прилавка с пирожками? Глупость какая-то. Обругав себя за малодушие, девушка все же зашла внутрь и была приятно удивлена малым количеством посетителей. В награду за смелость ей достался свободный консультант, с подачи которого Антония набрала леденцов и всевозможной сложной выпечки, которую не делала повариха. Да и смысл? Завтраки, обеды и ужины она всегда готовила вкусно и вовремя, а изыски каждый день и не нужны.

Наверное, заходить в книжный было излишне, но очередной том приключений морских разбойников закончился, а Антонии очень хотелось купить что-нибудь для себя, на вечер. Заодно на глаза попался справочник по автомобилям для подростков и журнал последних новинок в селекции садовых растений. С полной корзинкой книг девушка направилась к кассе, на ходу читая свежий том морских приключений, и неожиданно для себя врезалась кому-то в спину. А так как во всем городе был только один человек, которого она не чувствовала и не ощущала, то…

— Что за… А, это вы. Нет, не беспокойтесь, все в порядке. Давайте я вам помогу собрать книги, — инспектор присел и потянулся за упавшей корзиной. Тони же покраснела до кончиков волос. Да что ж это такое. В который раз она на него налетает. Вот прямо невезение.

— Нет-нет, не нужно, я сама, — пролепетала девушка, опускаясь на корточки рядом с мужчиной, но тот не обратил на ее слова никакого внимания.

— Справочник элитных сортов вин, порядок хранения и правила подачи ко столу? — брови инспектора поползли вверх, когда он посмотрел на обложку очередной книги, выпавшей из корзинки незадачливой Читающей. — Я думал, люди вашей профессии не увлекаются крепким алкоголем.

— Это в подарок, — снова краснея, ответила девушка и, отобрав справочник у инспектора, швырнула книгу в корзину.

— Ясно. Полагаю, вашему кавалеру будет приятно, — хмыкнул мужчина.

— У меня нет кавалера, — с раздражением ответила девушка и прикусила язык. Она не понимала, почему злится, и зачем оправдывается за свои покупки перед этим типом. Но разговаривать в подобном тоне однозначно не стоило.

— А я думал, вы с виконтом встречаетесь, как блондин с этой, как ее, рыжей.

— С Калли. Нет, мы не встречаемся, виконт не в моем вкусе, и я не завожу романов на рабочем месте, — отрезала Антония, поднимаясь и поправляя костюм.

— А вам идет юбка, — оценил вид девушки инспектор, но, напоровшись на колючий взгляд, стал серьезным. — Как ваше самочувствие?

— Спасибо, намного лучше, — у Антонии смело весь боевой запал искренним участием, прозвучавшим в голосе мужчины. Эх, если бы она могла его читать, как других. А так непонятно, сопереживает или издевается?

— Я рад. Не перегружайте себя. Хорошего вечера.

Инспектор ушел, не дожидаясь ответной любезности. Антония только зло тряхнула головой, проводив его спину взглядом. Вот разве можно настолько часто пересекаться. Быть может, он за ней следит? Или его люди? Наверняка за всеми следователями ведется наблюдение, ведь инспектор приехал прежде всего для внутренней проверки.

Интересно, а что этот тип читает? Любопытство кошкой заскреблось внутри, и Антония потянулась к книгам на ближайшей полке. «Правила выезда лошадей», «Уход за элитными скакунами». Ну кто бы сомневался. Тот конь перед кондитерской точно был его.

Вечером Антонию ждал очередной сюрприз. Домашние ходили на цыпочках, по малейшей просьбе мчались выполнять все ее задания с невиданным энтузиазмом, а от подарков даже пытались отказаться. Причем все были рады собственному решению и по-настоящему пытались ей угодить, без подхалимажа или явных корыстных целей. Йорка, и тот попросил пока больше ничего ему не покупать. Мол, и краски у него пока еще есть, и бумага пока не закончилась.

— Олаф, как это понимать? — отозвала в сторону управляющего Антония. Она никак не могла разобраться в эмоциях, которые столь единодушно излучали ее домочадцы.

— Вы о чем, миледи? — уточнил мужчина.

— О том, что происходит в доме. Все носятся вокруг меня, как роботы-няньки, и резко решили проявить альтруизм. С чего вдруг?

Олаф смутился, и брови Антонии удивленно поползли вверх. Да что же это творится?

— Вы нас очень напугали ночью, миледи, — подбирая слова, осторожно произнес мужчина. — Вы так много для нас делаете. Виттора не выставили на улицу, хотя он уже явно не справляется с делами, даже с помощью Йорки, и приходится раз в неделю нанимать приходящего садовника. Вы приютили беспризорника и дали ему шанс вырасти нормальным человеком, а не вором из подворотни, каким был я. И вы взяли на клятву совершенно пропащего и бесполезного человека, который ничего не умел и не мог принести вам пользу. Я стараюсь, миледи, очень. Продолжаю ходить учиться, иногда на встречи в агентство, иногда договариваюсь с управляющими из других домов. Будете смеяться, но за бутылку хорошего вина, да еще узнав, что я личный клятвенник и на их место ну никак не могу претендовать, они готовы дать пару советов даже такому дилетанту, как я. А Йорка уже умеет менять кристаллы в автомобиле. Как вы и просили, понемногу учу его. Не волнуйтесь, к вашей машине я его не подпущу, а если что-то сломается в хозяйственном авто, просто вычтите ремонт из моей оплаты, это будет мой недогляд.

Антония не знала, как реагировать. За короткий разговор она узнала о домашних больше, чем за прошлый месяц.

— С-спасибо за заботу. Передай всем спасибо, — пробормотала она и скрылась в своей комнате. На смену смущению и благодарности пришли другие мысли. Они ее снова жалеют, из-за ее дара? Или боятся, что в плохом самочувствии и настроении она выставит всех на улицу? Или надеются, что потом вспомнит их внимательность и даст какие-либо поблажки? Или?.. Как же трудно доверять людям.

Утром Антония снова обнаружила Шаттона в малой гостиной. Он как ни в чем ни бывало завтракал, смущая своим присутствием молоденькую наемную горничную.

— Брысь, — скомандовала Антония девушке, и ту словно ветром сдуло.

— Доброе утро, коллега, — хмыкнул Шаттон, откусывая булочку. То, как она спровадила горничную, он никак не прокомментировал.

— И тебе. Какими судьбами? Опять какое-то срочное задание? — хозяйка села напротив гостя и приняла из рук дворецкого кружку с чаем. Как она и любила, очень крепким и очень сладким.

— Да нет. Просто решил заехать за тобой перед работой. Ты не возражаешь? Кстати, в город придется ехать на твоей машине. Кэб отказался ждать, пришлось отпустить. К тому же, давно хотел прокатиться в твоей красавице. Говорят, это машина последней модели, на улучшенных рессорах? А какую скорость развивает? Много кристаллов ест?

Антония мысленно фыркнула тому, как Шаттон перевел тему. Но про машины говорить было приятно, это не сулило никаких неприятностей и непредвиденных личных вопросов, и девушка охотно приняла игру.

Через час они оба входили в отдел. Лендер на приветствия кивнул, не отрываясь от разобранного на запчасти переговорного амулета, а Калли, пребывая в хорошем настроении, побежала ставить чайник и делиться новостями.

— Гусу не повезло, его инспектор с утра забрал, они по каким-то встречам мотаются. Вик опять разбил амулет, Лендеру, вон, приходится чинить. Кстати, Тони, видела, что мне Вик подарил?

Калли продемонстрировала подвеску, которую Антония раньше уже приметила. Пришлось восхищаться и хвалить. Читающая не стала расстраивать сияющую от радости девушку тем, что украшение совершенно заурядное и недорогое. Со своим статусом и уровнем семейного дохода де Крисп мог бы подарить что-нибудь более ценное, но, похоже, блондин не собирался тратиться на подружку.

— Так вы с ним помирились? — уточнил Шаттон, мельком взглянув на подвеску.

— Конечно. Еще два дня назад. Вик и я никогда по-настоящему не ссоримся, не больше, чем на пару дней. Мы друг друга любим, и иначе не можем, — прощебетала Калли и, тряхнув рыжими волосами, упорхнула за свой стол.

Антония с Шаттоном понимающе переглянулись. Никому не хотелось открывать глаза наивной коллеге, что Вик всерьез ее не воспринимает и никогда на ней не женится. Еще во время приема у Антонии его мать всем гостям прожужжала уши о том, какой должна быть достойная партия для ее единственного сына и наследника и что брака со всякими вертихвостками семья не допустит.

В дверь постучали.

— Прибыли свидетели, третий опросный кабинет, ждут де Вельвиче, — в дверях показался один из дежурных стражников и тут же ушел.

Вооружившись стратегическим запасом чая и запасными ручками, Антония с двумя полными кружками и парой папок под мышками спустилась на минус первый этаж к ожидающей ее сотруднице борделя. Интересно, сколько еще ей придется с ними возиться?

Всю неделю Антония по утрам обнаруживала завтракающего Шаттона у себя в гостиной. Они здоровались, беседовали ни о чем и ехали в отдел, чаще на машине Читающей. Мужчина стойко терпел ее манеру езды и молчал, когда она выскакивала на полном ходу на оживленный перекресток. Хотя порой ему хотелось ругаться совершенно неприличным образом, а иногда руки чесались отобрать руль у столь беспечного и, несомненно, красивого водителя.

Инспектор в отделе не появлялся. Он с самого утра забирал Ирвина, Гуса или Вика, и весь день они ездили по каким-то загадочным делам. Гус обычно потом рассказывал о встречах с мэром, Вик морщился от воспоминаний о поездках в неблагополучные районы города, а Ирвин все подобные разговоры пресекал на корню и отправлял подчиненных работать.

Антония удивилась, очередным утром не застав Шаттона в своей гостиной.

— Олаф, а кто-нибудь приезжал? — словно невзначай поинтересовалась она, отпивая чай.

— Нет, миледи. Виконт не появлялся, и других гостей или посыльных с утра не было, — ровно отозвался дворецкий, накладывая хозяйке овсяную кашу. Антония поморщилась, но от блюда отказываться не стала. Домочадцы продолжали переживать о ее здоровье. Кухарка и та, заразившись общим настроением, стала готовить исключительно полезную пищу. Ничего, все равно Антония собиралась сесть на диету. Ну а что-нибудь вкусненькое можно и в городе перехватить, если захочется.

Или если будет время. О том, что об обеде и перекусах можно забыть, стало ясно еще с порога. Инспектор, устроившись в облюбованном им гостевом кресле рядом с мрачным Лендером, отчитывал следователей, которые находились в департаменте полным составом. Бледный и помятый Шаттон судорожно пытался отыскать выпавшую из папки с делом и запропастившуюся куда-то бумажку, Вик заполнял бланк с официальным отчетом, Калли явно на что-то дулась, но лицо держала и листала толстый справочник у окна.

— Доброго всем дня, — неуверенно поздоровалась Антония, боясь попасть под горячую руку.

— И вам того же, — поднял на нее взгляд инспектор. — Как ваше здоровье?

— С-спасибо, не жалуюсь, — не зная, чего ожидать, осторожно отозвалась девушка и нервно поправила форменную перчатку. Покосилась на Шаттона и бочком прошла к своему месту.

— В таком случае, жду от вас полный отчет по допросам с последнего происшествия и устно короткий суммарный доклад обо всех опросах, хоть как-то связанных с Чучелом.

Вик фыркнул. Он по-прежнему не считал прозвище для серийного убийцы подходящим.

— Вы чем-то недовольны? Быть может, уже закончили со всеми делами? Нет? Тогда не смею вас отвлекать, надеюсь, хотя бы к завтрашнему дню сумеете закончить дела, которые нужно было сдать еще на прошлой неделе, — инспектор не оставил без комментария поведение блондина. — Девушка, а вы почему притихли? Нашли уложение сто двадцать семь от шестого января прошлого года? Да? В таком случае, будьте добры изучить, и потом сообщите, что же вы делали не так и как этого избежать в дальнейшем, — обернулся к Калли инспектор и дождался кивка, подтверждающего, что той все понятно. — А чтобы у вас было достаточно времени, остаетесь сегодня на дежурство.

Калли открыла рот, чтобы возразить, но наткнулась на предупреждающий взгляд Лендера и промолчала. К инспектору подскочил Шаттон, протягивая пропавший листок.

— Угу, спасибо, — бегло пробежав глазами бумагу, инспектор вложил ее в дело. — Так что там со свидетелями? — пришла очередь Антонии получать нагоняй.

— Еще трое ожидают опроса. Согласно Уложения двадцать пять, я могу брать не более двух полноценных опросов в день или не более пяти поверхностных. Поэтому первую часть вашего поручения смогу выполнить только завтра после полудня, когда закончу с последним свидетелем. По борделю отчет могу предоставить прямо сейчас, но картина без трех человек будет неполной. Этот бордель замешан в отмывании денег неким влиятельным гражданином, не хотелось бы что-нибудь упустить. Что до второй вашей просьбы… Когда вам будет удобно выслушать доклад?

На миг все затихли, инспектор же смерил Антонию странным взглядом. Если бы она могла его читать. У девушки, несмотря на внешне спокойствие, дрожали поджилки, и ей пришлось сцепить руки за спиной, чтобы себя не выдать. А вдруг она что-то не так сделала? Что, если инспектору не понравится ее отчет или он посчитает ответ слишком дерзким?

— Учитесь, — наконец, произнес мужчина. — Хоть один человек понимает суть своей работы. Жду вас с докладом завтра в четыре, нет, лучше в шесть. Да, вам придется составить компанию своей коллеге на дежурстве, остальные заняты.

В дверях после неуверенного стука показался дежурный стражник.

— Прибыл свидетель, второй опросный кабинет, ждут де Вельвиче.

— Иду, — подхватив под испытующим взглядом инспектора папку, чистую бумагу и пару ручек, Антония, на миг засомневавшись, все-таки взяла пустую кружку и вышла следом за стражником.

— А можно будет воды попросить? — тихонько уточнила она у сопровождающего, когда они ушли на достаточное расстояние от департамента.

— Можно даже чаю, — понимающе улыбнулся мужчина. — О том, что у вас проверяющий буйствует, вся администрация в курсе. Вам с сахаром?

— Да, если можно, — вернула улыбку Антония.

Опросы затянулись, и в департамент девушка вернулась только во второй половине дня. В дверях столкнулась с Шаттоном, они синхронно сделали шаг влево, потом вправо, и девушка улыбнулась, почувствовав смущение мужчины и смутившись сама.

— Как ты? — одновременно спросили друг у друга и оба замолкли.

— Прости, что не смог приехать утром. Ночью дежурил, а потом сразу этот… — мужчина кивнул на дверь департамента.

— Я понимаю, — кивнула девушка. — Езжай домой, отдыхай.

— Так и сделаю. Да, Тони, — Шаттон замялся, не зная, как спросить.

— Что?

— А то ты делаешь в субботу? В филармонии будет концерт, и я подумал…

— С удовольствием с тобой схожу, — улыбнулась Антония. Как давно она не выходила в свет.

— Отлично. Я тогда заеду?

— Договорились.

Хлопнула дверь в другом конце этажа, и Шаттон, поспешно попрощавшись, ушел. Антония же продолжала улыбаться, когда прошла в кабинет, где кроме нее осталась только Калли.

— Оу, похоже, допрос удался? — подняла брови рыженькая коллега.

— Да нет, — отмахнулась Антония. — Просто меня Шаттон на концерт пригласил. Как думаешь, в филармонию прилично идти с такой короткой прической или все же стоит парик надеть?

За разговорами об извечном и женском прошел остаток вечера. Дел было по горло, и за окном уже давно стемнело, а на этаже перестали хлопать двери. Фонарь на улице напротив департамента время от времени мигал, раздражая.

— Знаешь, я ведь не дура, и понимаю, что у нас с Виком все несерьезно, — поддавшись настроению, вздохнула Калли, делая пометки прямо в толстом справочнике. — Ему мать не позволит жениться на ком-то ниже по положению. А у меня и фамилия всего лишь «ван», и приданного с гулькин нос. Ну, по их понятиям, конечно.

— Неужели все так плохо? В конце концов, ты встречаешься с Виком, а не с его матерью. А его, похоже, это не смущает.

— Думаешь? — вскинулась девушка и тут же поникла. — У них там все очень запутанно и сложно. Я даже соваться в то болото не хочу. Сама не знаю, как во все это вляпалась. И ведь вечно в любовницах быть не смогу, самой хочется нормальную семью, мужа, детей…

— У тебя обязательно все это будет, — с уверенностью произнесла Антония, и девушки встретились глазами. Только теперь Калли сообразила, что для Тони, наверное, это не самая приятная тема. Ведь у Читающих не бывает семей и браков. Но Тони тоже девушка, и ей, наверное, тоже всего этого хочется?

— Спасибо, — тряхнула рыжими волосами Калли, и Антония ей кивнула.

Ночь прошла на удивление тихо. Впрочем, по словам Калли, большинство ночных дежурств именно такие, без каких-либо серьезных происшествий. Все же городок небольшой. По всем вызовам в первую очередь едут стражи, потом, если что-то серьезное, зовут следователей, но такое бывает редко.

В восемь утра началось движение в коридорах, и в дверях показался Лендер.

— Девушки, ну как вы тут? Если вызовов не было, оставьте мне подписанный отчет и езжайте домой, я начальству передам.

— Да, пожалуй, пора, — Антония выудила из папки со стандартными бланками листок с заголовком «Ночное дежурство без происшествий», поставила дату и подпись. Повернулась к Калли. — Подвезти?

— Нет, спасибо, меня обещал Вик подбросить, я его дождусь.

— Как знаешь. До завтра.

— До завтра.

ГЛАВА 13. Черная полоса

Дом стоял на ушах. Оказалось, Антонию потеряли. Олаф еще вечером звонил в администрацию, но у секретаря первого этажа был старый график дежурств, где значились Гус и Вик. После чего Виттор, потрясая садовыми ножницами, принялся всех убеждать, что хозяйка пропала и наверняка угодила в лапы убийцы. Мать Олафа распереживалась, Йорка, сжав кулаки, порывался прямо сейчас бежать искать Антонию по всем подворотням. Дворецкий обзвонил всех знакомых, у которых Антония могла бы остаться ночевать. Последним в списке, перед больницей и тюрьмой, значился дом Шаттона. Служанка не стала злиться на поздний звонок и просто позвала к телефону хозяина, а тот уже, зевая, подтвердил, что Антония оказалась на внеплановом ночном дежурстве. И даже предложил съездить проверить, как она там, но Олаф вежливо отказался.

Успокоить домашних Олафу оказалось не под силу, и в итоге, стоило Антонии переступить порог, на нее налетели с причитаниями. Сперва старшее поколение отчитало Антонию за доставленные переживания, потом Антония, грозно сверкнув глазами, сама отчитала всех за панику. Олаф чувствовал себя виноватым за то, что не сумел навести порядок, но хозяйка только отмахнулась. Еще его душевных терзаний ей не хватало.

После обеда Антония едва не опоздала на опрос последнего свидетеля. Дожевывая на ходу взятый из дома бутерброд, она влетела в холл администрации и уперлась взглядом в знакомую спину. На цыпочках, стараясь не привлекать внимание инспектора, вдоль стены юркнула к лестнице. И ей почти удалось пройти незамеченной, но у самых ступеней девушка все же почувствовала на себе тяжелый взгляд и, гордо выпрямив спину, стала спускаться. А вот не испугается она инспекторского гнева, он не дождется. Тем более, что и придраться не к чему. Наверное.

Уточнив у стражника, в какой комнате ждет свидетель для де Вельвиче, Антония попросила принести ей воды и уверенно зашла в кабинет.

Опрос прошел не так гладко, как планировалось. Управляющего и по совместительству владельца «дома удовольствий» Антония оставила напоследок, чтобы к тому времени знать все факты и понимать, о чем спрашивать. Однако мужчина оказался крепким орешком и признаваться ни в чем сходу не собирался. Кроме того, на его душе висело столько темных пятен, что можно было упрятать за решетку только по одним подозрениям. Но, к сожалению, кроме Антонии эти пятна никто не видел, а значит, нужно было получить доказательства, показания свидетелей или чистосердечное признание.

На мужчину пришлось надавить, но в итоге он наговорил столько, что хватило бы на несколько поездок на каменоломни в один конец. Пока Антония оформила его показания, пока стражи увели заикающегося мужчину и стребовали с девушки расписку о том, что к заключенному не применялось насилия или иных запрещенных действий, прошла уйма времени, и Антония едва не опоздала на доклад к инспектору. Проверяющий сперва грозно на нее посмотрел, прикрикнул, но уже после нескольких минут разговора неожиданно смягчился и предложил сделать перерыв и выпить чаю.

Их разговор проходил в кабинете Ирвина, но сам шеф уехал с докладом в мэрию, и чаепитие получилось каким-то уютным, лишь для двоих. Не слыша чувств собеседника, не имея возможности рассмотреть его душу, Антония, к собственному удивлению, отдохнула и даже смогла немного расслабиться. Инспектор сменил гнев на милость и, хотя за чаем ненавязчиво продолжил задавать вопросы по текущему делу, это больше не походило на допрос или воспитание провинившегося сотрудника.

— Вы хорошо поработали, — кивнул мужчина через пару часов, с сожалением поглядывая на пустую коробку из-под печенья. А вот фиг ему и ржавчину в шестеренки, Антония не собиралась сознаваться, что в соседнем кабинете позади папок с «висяками» припрятана еще одна пачка.

— Не думаю, что мои коллеги так же обрадуются результатам опросов, — пожала плечами Читающая, не видя смысла строить из себя холодную «бумажную крысу».

— Почему же? — удивился ее собеседник, и по-хозяйски выдвинул ящик стола начальника отдела. Скептически оглядел содержимое, хмыкнул и задвинул обратно.

— Потому как ближайшую неделю весь отдел будет погребен под бумажной работой. Закрыть пятнадцать дел разом не так-то просто, — ответила девушка, с интересом наблюдая за действиями инспектора.

— Так это же чудесно. Больше, чем за последние три месяца, — мужчина зачем-то заглянул за занавески, но на подоконнике кроме стопки готовых к сдаче дел ничего не было.

— То-то и оно, — вздохнула девушка, повертела кружку в руках и отставила в сторону. — Я могу идти?

— Да, конечно, — кивнул мужчина, заглядывая в тумбу слева от его кресла.

— Гхм. Инспектор, — позвала Антония от двери, заставив мужчину оторваться от задумчивого изучения содержимого полок.

— Да?

— Печенье босс не держит, можете не искать.

Не дожидаясь ответа, Антония вышла за дверь и мысленно хихикнула, надеясь, что последняя шпилька пришлась по адресу. Ну а что, это уже было совсем нагло с его стороны.

Поход в филармонию с Шаттоном прошел безумно скучно. Пьеса была устаревшей по столичным меркам, Антония ее уже слышала, и в гораздо лучшем исполнении. Сам Шаттон не прекращая о чем-то говорил, надеясь развлечь спутницу, но Антония предпочла бы оказаться в тишине. Хватало ощущения направленного на нее интереса от окружающих и фальшивого подвывания второй скрипки. И кто только этого роботом стукнутого к инструменту допустил?

Как Антония и ожидала, следующие две недели коллеги на нее по-тихому злились. Нет, внешне ничего не изменилось, но Антония и без того чувствовала направленные на нее эмоции и из-за этого жутко выматывалась. Если коротко, то их отношение можно было свести к следующему. Столичная фифа, только из универа, а едва появилась в отделе, как разом закрыла больше дел, чем все они, вместе взятые, за последний год. И ладно бы просто закрыла, но оформлять и собирать подтверждения словам управляющего борделем пришлось всему отделу, так что из-за Антонии они были завалены работой больше обычного. Так еще и инспектор рычал на нее меньше, чем на остальных, отчего поползли слухи об особом к ней отношении.

И хотя Шаттон продолжал почти каждый день заезжать за ней по утрам, в общении с ним скользила некая отстраненность. Калли после совместного дежурства перестала относиться к Антонии, как к потенциальной сопернице, но и сближаться и заводить дружбу не спешила. Вик совершенно замотался из-за дополнительных поручений инспектора, стал резким и раздражительным, Гус неожиданно для всех перестал тараторить и почти все время молчал, а Лендер, напротив, то и дело начинал длинные пространные рассуждения, но его никто не слушал.

Была лишь одна радость — нападения прекратились. Кто-то даже высказал надежду, что Чучело исчез, ушел. Но Ирвин, в тот момент разбиравший дела вместе со всеми в общем кабинете, предположил, что Чучело лишь затаился на время и скоро снова начнет бесноваться, в этот раз с удвоенной силой. И строго приказал не расслабляться и, напротив, активнее шевелить шестеренками, раз преступник дал им такую передышку.

Антония еще дважды попадала на ночные дежурства, один раз с Виком, другой с самим Ирвином. Вик среди ночи спустился на первый этаж по вызову на буйных пьяниц и обратно уже не вернулся; Антония подозревала, он просто остался пить чай со знакомыми стражами. На дежурстве с Ирвином тоже вышло непонятно. Сперва Антония с боссом работали в разных кабинетах, потом Ирвин зашел за папкой, и как-то так получилось, что они сели играть в карты, и провели время за этим занятием до самого утра. В итоге Ирвин посоветовал Антонии проверенного мастера по ножам и дротикам, а сама Антония пригласила босса в гости, испытать мишень и сыграть партию в шахматы.

Затишье дошло до того, что инспектор милостиво разрешил снова перейти на старый график работы и официально вернул выходные. Радости сотрудников не было предела, но кидаться на шею инспектору с благодарностями никто не стал.

В законный выходной в конце обеда раздался звонок от ворот и Олаф доложил, что к Антонии пришли по работе. Девушка огрызнулась себе под нос, — у нее было столько планов, — и попросила пригласить визитера.

Когда вместо Шаттона или Вика в гостиную зашел инспектор, Антония выронила вилку. Потом пришло понимание, что мужчина одет не в форму, а в обычный костюм, более того, держит в руках подарочную коробку и пакет из кондитерской. А она перед ним сидела в обычном домашнем платье и даже без шляпки.

Объяснений странному явлению не находилось, поэтому Антония решила действовать по правилам этикета и встала, приветствуя гостя. Удобно, когда есть готовые решения и инструкции на каждый случай. Если бы инспектор заявился до двенадцати, Антония имела бы право его не принять из-за слишком раннего времени, но уже, к сожалению, была четверть второго. Если бы мужчина пришел после семи, то это стало бы само по себе приглашением на свидание, и она могла бы посетовать, что это компрометирует ее как девушку. Ну а сейчас пришлось изображать радушную хозяйку.

— Приветствую вас, инспектор. Проходите, вы как раз подоспели к десерту.

— Спасибо за приглашение. Извините, что без предупреждения, но я пропустил ваш соседский ужин и теперь решил наверстать упущенное.

Антония на миг нахмурилась. Это он о том приеме на шесть фамилий?

— Ах, право, не стоило так волноваться, инспектор, — мило улыбнулась девушка, отводя взгляд. Как бы так незаметно отлучиться и надеть шляпку? Почему-то стало ужасно неудобно за свою короткую прическу.

— Антония, мы не на работе, поэтому давайте просто по имени. Питтерсон де Роук, если вы забыли. Можно просто Пит.

— Питтерсон, вы предпочитаете чай или что покрепче? — проигнорировав последнее предложение гостя, поинтересовалась Антония.

— Чай. Не люблю крепкие напитки, — непонятно чему хмыкнул мужчина.

Следующий час Антония чувствовала себя так, словно бы ходила по минному полю. Чай выпился быстро, в доме никаких особых развлечений предусмотрено не было, и пришлось устраивать гостю экскурсию. В саду, по счастью, он задержался надолго, с удовольствием опробовав мишени сперва своим ножом, возникшим откуда-то из складок пиджака, а потом и предложенными дротиками.

— И что же, часто вы так развлекаетесь? — под оценивающим взглядом мужчины Антонии сделалось неуютно.

— Когда бывает свободное время, — она, не подавая виду, непринужденно пожала плечами и плавным движением руки отправила снаряд точно в центр. — По правде говоря, приключений мне и на работе хватает, и в последнее время я предпочитаю читать. А это так, увлечение, оставшееся с института.

Знать бы, как отреагировал инспектор на ее бросок. А то на лице светская вежливость, и не догадаешься, о чем думает.

— О да, как же, помню, в академии всех так или иначе приучали к оружию. Я заканчивал другой факультет за несколько лет до вас, и, судя по всему, правила там не изменились. Как поживает профессор де Триж, все так же донимает студентов?

Разговор переключился на учебу. Антония подозревала, что «несколько лет до нее» было сильно мягко сказано, ибо мужчина выпустился хорошо, если лет на десять раньше.

— Я так и думал, что этот прохиндей по-прежнему валит студентов на зачетах. Это у него любимое развлечение, чтобы несчастные гонялись за ним по всей академии в надежде получить пересдачу. А как с верховой ездой, конюшни еще не снесли? Помню, ходили такие разговоры, но при мне до дела так и не дошло.

— Напротив, добавили еще одну пристройку и докупили новых скакунов.

— О. Это же замечательно. В академии были хоть и не элитные, но очень хорошие особи. Всегда любил верховую езду, а вы?

— Не очень, — скрывая неловкость за улыбкой, посетовала Антония, вертя в руках дротик.

— Почему же? — удивился гость.

— Ну, у меня сложные отношения с животными. Они меня не любят, и это взаимно, — пожала плечами девушка. Дальнейшие расспросы были бы уже слишком личными, и Питтерсон перевел тему.

Наконец, инспектор засобирался, сославшись на дела. Антония украдкой облегченно вздохнула и стала сожалеть, как и положено по этикету, что гость слишком рано уходит. Инспектор столь же эмоционально настаивал, что ему все же пора. Судя по взглядам, оба понимали, что это лишь игра, но старательно выполняли свои роли.

Дождавшись, когда Питтерсон верхом на своем Урагане скрылся из виду, Антония перевела дыхание. И что это было? Визит вежливости, принятый между знатью, или инспектор решил разузнать о сотрудниках отдела побольше? Надо будет потом у коллег спросить, не было ли к ним странных визитов.

— Миледи, там это, ну, лошадь… — привлек внимание хозяйки Виттор.

— Это породистый конь, — машинально поправила девушка. — И что с ним не так?

— Ну, мы его у ворот попросили оставить, вы же просили животных не пускать, ну вот он и…

— Да что случилось-то? — не выдержав иносказательности садовника, рыкнула хозяйка. В ауре смятение, не понять, что хочет.

— Он лепешку сделал, — словно поделившись величайшей тайной мира, произнес, наконец, Виттор.

— И в чем проблема? Уберите. Или Йорке поручите. Лишь бы на территории поместья было чисто. Еще что-то?

— А можно, я это, себе лепешку возьму? На удобрения, в смысле?

— Да делайте с этой лепешкой что хотите.

Виттор, несмотря на раздраженный тон хозяйки, просиял. Великие шестеренки, как иногда человеку для счастья мало надо.

В холле Антонию поймал Олаф с блокнотом и длиннющим списком хозяйственных вопросов. Вот только сил, настроения и желания заниматься делами у девушки не было, и Антония, наплевав на все, сбежала в город. Если не дают дома отдохнуть, так хоть в банях никто не потревожит.

Несколько часов исконно женского отдыха, и Антония почувствовала себя обновленной. Не зря дала уговорить себя на маникюр помимо обычного комплекса услуг, вроде мелочь, а настроение поднялось.

На улице к тому времени стемнело, дул противный ветер, извещая о скорой смене сезона. Как потом поняла Антония, она совершила огромную ошибку, когда решила пройтись пешком до угла улицы, где стояла лавка с дамскими мелочами.

Вокруг тянулись дорогие элитные заведения, и улица казалась пустынной, хотя все магазины в работали допоздна. Обычно в менее пафосных районах в это время прогуливалось множество народу, но местные цены мало кто мог себе позволить, а потому вокруг стояла тишина, которая так нравилась девушке. Никаких людей, а значит, чужие переживания не будут отвлекать ее. Расслабившись, Антония не обратила внимание на возникшие в другом конце переулка две тени. Может, состоятельные горожане захотели посетить бани или кто-нибудь решил прицениться к местным лавкам. С такого расстояния души не давили, напрягать дар и прислушиваться к ним девушке не хотелось, и она медленно шла по отмытому мощеному тротуару, отрешившись от всего и вдыхая вечерние городские ароматы. Пыль, сложный цветочный аромат из лавки духов напротив, остывающий камень под ногами, влажный мотив подступающего дождя.

Шаркающие шаги, тихий хлопок и резкая боль в бедре. Антонию спасло только то, что она засмотрелась на витрину модных платьев и споткнулась на ровном месте. Девушка упала, резко обернулась и заметила дымок вокруг вытянутой руки одного из мужчин, которые, оказывается, шли за ней по пятам. Огнестрел? Но ведь они запрещены уже лет тридцать.

А еще от фигур, которые весьма умело держались в тени, не исходило никаких намерений, ни малейших отголосков души. Амулеты. Грубые, одноразовые, но весьма эффективные. А раз эти типы так подготовились, значит, знали, что идут за Читающей. И наверняка озаботились и защитой обратного действия, чтобы обезопасить себя от воздействия ее дара.

Все это пронеслось в голове всего за секунду. Антония трезво оценивала свои шансы в прямой борьбе с двумя мужчинами, у которых в руках был огнестрел, а она не могла воздействовать на них даром. Вторая тень начала поднимать руку, судя по всему, тоже с оружием, и Антония не стала геройствовать и просто закричала. Совершенно девчачий визг перешел в сакраментальное «Помогите. Насилуют» и закончился более эффективным «Пожар».

Через две секунды из всех лавок высыпали работники, кое-где и посетители, а две тени, так и не сделав повторный выстрел, попытались незаметно скрыться в суете. Антонию окружили, она попробовала было встать, но ойкнула от резкой боли в ноге и вынуждена была остаться на мостовой.

— Что случилось? — знакомый женский голос раздался совсем рядом, и Антония увидела мадам Клозетту в компании пары подтянутых сопровождающих.

— Те двое, напали, уходят, — крикнула Антония, пытаясь привлечь внимание к бандитам, и по взмаху ее руки в ту сторону помчался один из «мальчиков». Антония не успела удивиться, что-то сказать и вообще как-то отреагировать, как второй подхватил ее на руки и под причитания мадам Клозетты занес девушку в ближайший магазин. Антония морщилась от боли в ноге, все прочие мысли вылетели из головы, когда парень устроил ее на диванчике для посетителей. Она только отметила, что сотрудники уже вызывали стражей.

Лекарь, работавший в банях, тоже оказался в толпе зевак, и, пока он оказывал Антонии первую помощь, вернулся умчавшийся за бандитами «мальчик». Взмыленный, в порванной рубашке, он сразу покачал головой. Нападавшие разделились, и «мальчик» даже догнал одного из них, но тип оказался изворотливым и, украсив преследователя парой синяков, скрылся. Парень протянул Антонии непонятный сверток, оказавшийся курткой преступника, в которую был завернут огнестрел.

— Ого, — не смогла сдержать возгласа Антония. Второй «мальчик» присвистнул. — Спасибо огромное, это очень важные улики. Ты очень рисковал, не стоило, правда. Ты мог пострадать.

— Об этом я как-то не подумал, — честно сознался парень и пожал плечами, а его напарник хмыкнул и хлопнул его по плечу, отчего тот поморщился.

Лекарь уже оказал первую помощь Антонии и теперь занялся «мальчиком». Синяки на глазах побледнели, ссадины и рана на плече перестали кровить. Поймав взгляд Читающей, парень подмигнул ей, и девушка, смутившись, отвела взгляд. Оправдывать себя тем, что она переживала за парня, Антония не стала. Да, конечно, в какой-то мере она за парня волновалась, но не может тот, кто видит чужие души, обманываться в собственной. Просто парень снял рубашку, и на него было приятно смотреть. Мадам Клозетта понятливо улыбнулась.

Опомнившись, Антония огляделась в поисках своей шляпки, которая обнаружилась на столике неподалеку. Отцепив одно из украшений и немного повозившись, девушка смогла активировать переговорный амулет. И почему она сразу не сообразила.

На связи оказался Ирвин, хотя Антония и вызывала Шаттона. Босс выслушал внимательно, коротко ответил, что у девушки три дня выходных на выздоровление, пообещал разобраться с непонятными типами и отключился. В очередной раз потерев плечо, Антония поняла, что зудит татуировка клятвы, вероятно, ее эмоции и самочувствие рикошетом отразились и на Олафе. Лишь бы Йорку не зацепило, мелкий он еще для таких передряг. Чтобы не переживали домашние и не волноваться самой, Антония позвонила в поместье. Олаф тут же поднял трубку, как будто караулил. Антония попросила приехать за ней и пообещала рассказать обо всем дома.

Мадам Клозетта, убедившись, что ее знакомой ничего не угрожает, отпустила пострадавшего «мальчика» и ушла под ручку со вторым. Самой Антонии предстояло дождаться стражников, а пока она выслушала указания лекаря — пару дней покоя и никаких нагрузок на поджившую ногу хотя бы пару недель. Девушка пыталась вручить лекарю оплату в благодарность, мужчина для вида вяло отказывался.

Хлопнула дверь, и шум, который случается, когда много людей разом обсуждают какое-нибудь важное событие, перекрыл сочный голос:

— Что здесь происходит?

К удивлению Антонии, к ней пробивался сквозь толпу зевак и сочувствующих сам инспектор Питтерсон де Роук собственной персоной. Следит он за ней, что ли?

Мужчина был зол. Казалось, еще немного, и он начнет метать молнии, а из глаз посыплются искры. К сожалению, понять причину таких эмоций Антония не могла, а потому на всякий случай сжалась на диванчике и притихла.

— Вы?

Ну вот, спрятаться не удалось, инспектор ее увидел и безошибочно угадал в ней виновницу всего этого шума. Пришлось коротко пересказать случившееся. Рассказала она и про куртку с огнестрелом, но инспектор едва удостоил улики вниманием.

Отчитываться перед Питтерсоном не хотелось, поэтому Антония постаралась как можно быстрее закончить с разговором:

— Боссу о случившемся я уже доложила, стражи должны вот-вот подойти.

— Ясно, — коротко ответил инспектор и, бросив напоследок испепеляющий взгляд в сторону девушки, стремительно вышел. В дверях он столкнулся с появившимися наконец-то стражниками, что-то им сказал, и те послушной гурьбой вышли вместе с ним на улицу.

Антонии стало обидно. Она пострадала от неизвестных преступников, но не получила ни капли сочувствия. Начальник «принял к сведению», мадам Клозетта посчитала это «опасным происшествием» и посоветовала быть аккуратнее, словно бы Антония сама была виновата в случившемся. Инспектор и вовсе был немногословен и даже не дал ей возможности поговорить со стражами. Ну а что до остальных, прохожих и работников магазина, те видели только новый повод для сплетен и слухов. Антония уже слышала версию о том, что нападавших было пятеро, а другой тип, парень неприятной наружности с тонкими усиками, и вовсе утверждал, что пострадавшей была девушка легкого поведения, которая сама и спровоцировала пару добропорядочных граждан, а потом подняла крик. На Антонию уже давно перестали обращать внимание, словно бы она стала деталью интерьера.

Снова хлопнула дверь, и через минуту возле девушки стоял Олаф. Серьезный, собранный, обеспокоенный.

— Как вы себя чувствуете, миледи? Позвольте забрать вас домой?

Много, что крутилось на языке, Олаф, как всегда, не произнес вслух, но Антонии было достаточно и его эмоций, намерений. Ощутив неожиданную поддержку, Антония выдохнула, прогоняя навернувшиеся было от обиды слезы.

— Да, Олаф, конечно, спасибо. Лекарь ногу уже подлечил, просил пару дней отлежаться, все остальное в порядке, — сразу успокоила она дворецкого.

Олаф подогнал хозяйскую машину к самому входу и, не слушая возражений девушки о том, что она могла бы и сама дойти, подхватил Антонию на руки. По пути они столкнулись с вездесущим инспектором. Мужчина пытался остановить Олафа и принялся задавать какие-то вопросы, но дворецкий так на него посмотрел, что Питтерсон подавился словами.

— Миледи лекарь прописал покой, всю доступную информацию она уже сообщила. Прошу нас не задерживать.

Антония восхитилась выдержкой и наглостью своего дворецкого. Это же надо так отшить самого инспектора. Олаф, поймав ее восхищенный взгляд, задорно подмигнул.

ГЛАВА 14. Дело о покушении

По мнению Антонии, Олаф ехал слишком аккуратно и медленно, боясь растрясти ее драгоценную особу, но она была ему благодарна и за эту затянувшуюся поездку. Ветер выдул из головы все непрошеные мысли, она перестала винить себя и думать, что могло бы случиться, если бы… Этих «если бы» набралось бесчисленное множество. В конце концов, решив, что все уже произошло и этого не изменить, Антония тряхнула головой и посмотрела на небо, на котором сквозь городской смог и вяло плывущие темные облака все равно пробивались звезды.

— Олаф, а у нас дома есть что-нибудь сладкое?

Дворецкий задумался и честно ответил:

— С завтрака остались сладкие пироги, есть печенья, карамельные конфеты. Повариха уже ушла, но моя мать может приготовить сладкий творожный крем с изюмом, Йорке он очень нравится.

— Давай все, буду заедать нервы, — хмыкнула Антония, наблюдая, как в темноте медленно вырастают башни приближающегося поместья.

Йорка и Виттор уже спали, по счастью, на мальчишке происшествие никак не сказалось. Олаф сознался, что у него разболелась татуировка клятвенника, и он едва не отправился в город самостоятельно искать попавшую в беду хозяйку.

Антонии оставаться одной не хотелось, и она пригласила Олафа и его мать выпить с ней чаю. Что покрепче пить было нельзя из-за лечения, и Антония заедала переживания конфетами и творожным кремом. Уже когда Олаф отнес ее наверх и помог раздеться, девушка рассказала ему о случившемся. Эмоционально, в красках, снабжая пересказ грязными ругательствами и крепкими эпитетами, размахивая руками так, что пару раз Олафу едва не досталось по носу. Мужчина только головой качал, осторожно стаскивая с пострадавшей ноги сапог. Антония не стеснялась, дворецкий видел ее уже в разном виде. И сонную и злую по утрам, и больную после применения Дара, и даже голую в душе. Что уж теперь? Олаф же старательно отводил взгляд и старался не касаться хозяйки, только пуговиц и застежек.

— Спасибо, Олаф, — зевнула Антония, приняла из рук дворецкого ночную сорочку и ловко ее натянула. — Чтобы я без тебя делала.

— Вас завтра будить? — осторожно уточнил мужчина, задвигая шторы.

— Да… Хотя, нет. Не нужно. После такого просто необходимо выспаться.

— Разумное решение, миледи. Спокойных снов. Если что-то понадобится, зовите, — кивнув на шнур для вызова слуг над кроватью, Олаф ушел. Благодаря амулету от Лендера, он услышит вызов, в какой бы части дома или сада он ни находился.

Антония еще минут пять повозилась, шипя и пытаясь поудобнее устроить ноющую ногу, а потом незаметно для себя самой уснула.

Три дня пролетели, как один. Наплевав на все, Антония никого не принимала и не подходила к телефону. Приехавший было навестить коллегу Шаттон уехал ни с чем, Олаф его даже не пустил за ворота, сославшись на самочувствие хозяйки. Ирвин, звонивший, чтобы узнать что-то по происшествию, услышал от дворецкого вежливое сообщение о том, что хозяйка плохо себя чувствует и изволит спать.

На самом деле почти все это время Антония просидела в библиотеке. Оставаться в постели почему-то не хотелось, одеяла и подушки заставляли чувствовать себя действительно больной и беспомощной, а это Антонии не нравилось. Поэтому Олаф в срочном порядке заказал из книжной лавки последний каталог и литературу по списку хозяйки, вышло более полусотни наименований. Причем три из них оказались многотомниками. Зато теперь у Антонии было полное собрание сочинений модного автора детективов, одна книга серии даже с автографом; большой справочник криминалистики, свод последних изменений законов, иллюстрированный каталог разрешенного и запрещенного оружия и даже альбом модных фасонов столичных платьев. Девушка подумала, что нужно будет заказать на пробу пару нарядов у разных мастеров, быть может, и в провинции найдутся швеи не хуже столичных. Одно платье, с ассиметричным подолом и кокетливо выглядывающей пеной нижних юбок, показалось Антонии особенно многообещающим. Нужно было только решить, заказывать наряд в винном или изумрудно-зеленом цвете.

Конечно, просмотреть все книги за такой короткий срок было невозможно, да Антония и не собиралась. Сделала пару пометок по поводу изменений в законах в рабочем блокноте, полистала альбом платьев, получив от этого чисто женское удовольствие, с интересом «на минутку» заглянула в каталог оружия и пропала над этой книгой на полдня. А потом с чистой совестью выбрала еще не прочтенный детектив и потребовала вынести кресло в сад. Правда, на улице к вечеру зарядил дождь, и дочитывать пришлось уже в голубой гостиной, слушая шум капель и шорох штор на открытых окнах.

В общем, в департамент девушка возвращалась во вполне благодушном настроении.

— С выздоровлением, — на миг оторвавшись от очередного чертежа, поздоровался Лендер. На его гуглах с одной стороны наросла еще пара стекол, и теперь артефактор был похож не то на неведомую зверушку, не то на кривобокого робота.

— Как самочувствие? — поинтересовался Шаттон, выходя из-за стола, чтобы проводить Антонию к ее месту.

— Спасибо, намного лучше. Лекарь утверждает, что через неделю и хромать перестану, так что все в порядке, — улыбнулась ему девушка, чувствуя себя немного неловко из-за того, что отказалась принимать его в гостях.

— Признавайся, одного выходного показалось мало, ты решила его продлить? Могла бы выбрать более безопасный и безболезненный метод, — фыркнула Калли.

— Да, ты меня раскусила, — в тон ей ответила Антония, бросая перчатки на свой стул. — Увы, но лекарь оказался неподкупным и без видимых повреждений отказался выписывать больничный.

Мужчины смотрели за перебранкой девушек с недоумением, а Калли с Антонией понятливо переглянулись.

— Так, отдел… О, Антония, вы уже вышли, — появившийся в дверях Ирвин удивился присутствию Читающей.

— Рада вас видеть, босс. Да, три дня закончились. И, признаться, я успела соскучиться по нашему департаменту и по работе, — Антония не покривила душой, последние полдня она действительно маялась скукой, устав от чтения и вынужденного бездействия. Все хорошо в меру, как говорится.

— Дополнительные дни на лечение нужны? Нет? Тогда приступайте. У вас на сегодня три опроса, завтра выезд на место. Так, Калли, нужно подготовить… — Ирвин раздавал указания, а Антония едва не подпрыгивала от нетерпения, но прерывать начальство было как-то невежливо.

— Босс, — остановила девушка шефа уже в дверях. — Как продвигается расследование о нападении?

— Нападении? А, вы про тех смертников с огнестрелами. Это дело ведет де Роук лично, нападавших уже поймали и отправили в столицу для полного допроса.

— Что? Но как же…

— Антония, пожалуйста, все вопросы к инспектору. На вашем месте я бы не рассчитывал на подробные объяснения, узнаете вместе со всеми уже по результатам расследования.

— А почему в столицу?

— Вероятно потому, что вы сами вести допрос не могли, а в столице у инспектора достаточно связей и возможностей, чтобы провести это дело в кратчайшие сроки. Если вопросов больше нет, то приступайте к делам. Лендер, жду через полчаса у себя в кабинете. Все, отдел, шевелим шестеренками, у нас еще три висяка помимо Чучела.

Читающая растерянно провела рукой по лицу. Она считала, что как пострадавшая сторона имеет право быть в курсе расследования. И хотя бы присутствовать при допросе, если уж вести его действительно у нее нет возможности. А, какого ржавого робота. Вот прямо сейчас пойдет к Питтерсону и спросит, что за мутные типы на нее напали и почему.

— А кто-нибудь в курсе, где сейчас инспектор? — Антония обвела взглядом коллег.

— Он занял кабинет на третьем этаже, рядом с капитаном городской стражи. Если не умчался по очередному «очень важному» делу, то искать его следует там, — сарказм в голосе Вика можно было мазать на хлеб вместо масла.

Антония поспешила наверх. Она бы и бегом припустила, пока не растеряла решимости пообщаться с инспектором, но нога все еще беспокоила, а после двух лестничных пролетов и вовсе стала ныть. Зато это придало здоровой злости, и стук в дверь вышел вполне уверенным.

— Войдите.

Почему-то от звуков этого голоса, привыкшего командовать, у Антонии что-то екнуло внутри. Ответит на вопросы или прогонит? Тряхнув головой, девушка прошла в кабинет, привычно пряча взгляд за шляпкой.

— Доброго дня, Антония. Как самочувствие?

— Доброго, инспектор. Спасибо за беспокойство. Я по поводу…

— Дела о нападавших? Хм. Но вы же взрослая девочка и понимаете, что я не могу позволить вам вести допросы в рамках этого происшествия, вы слишком в нем заинтересованы. Как, впрочем, у меня нет желания привлекать к этому ваших коллег. В конце концов, у них тоже есть свой интерес, все же пострадал сотрудник их отдела. Так что не разочаровывайте меня, вы так ловко бросались ссылками на закон при нашей первой встрече, даже жаль видеть сейчас вас в этом кабинете.

Уши и лицо девушки пылали. Этот тип решил, что она пришла клянчить разрешение вести допросы нападавших? Больно надо. Ссылок на закон захотел? Да пожалуйста.

— Я все понимаю, инспектор, — скрыв раздражение и обиду во взгляде за полями шляпки, мило улыбнулась девушка. — Но согласно правке семь дробь четыре от пятого декабря позапрошлого года, как квалифицированный сотрудник, пострадавший от неправомерных действий, я имею право быть в курсе расследования.

— И в соответствии с пунктом четырнадцать той же правки, я имею право отстранить вас от дел вообще и от этого в частности, а так же отказать в предоставлении информации, если посчитаю, что это может помешать ходу расследования. Скажем, при попытке повлиять на ход расследования, самостоятельно разыскать подозреваемых, и так далее.

Голос мужчины звучал жестко. Антония так и не взглянула на него с тех пор, как переступила порог. Она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

— Но разве у меня есть хоть малейший шанс повлиять на кого-то вроде вас, инспектор? — против воли это прозвучало со смесью сарказма, усмешки и толикой уважения, хотя девушка просто хотела констатировать факт. Со стороны рабочего стола раздался смешок. Взяв себя в руки, Антония продолжила уже серьезно. — Я просто хочу знать, стоит ли мне ожидать новых нападений в будущем и за что я пострадала.

После короткого молчания Антония услышала вовсе не то, что ожидала.

— Просто Питтерсон, леди. И можете снять шляпку, мои… скажем так, полномочия позволяют мне не опасаться попасть под влияние вашего дара, как вы уже, наверное, заметили. Присядьте.

Скорее от неожиданности, чем по здравому решению, Антония подчинилась. Опустилась в кресло для посетителей, машинально сняла шляпку и только потом поняла, что наделала. Без этого аксессуара она чувствовала себя почти что голой, более того, теперь инспектор любовался ее скандально короткой стрижкой, и девушка невольно ждала колкости на этот счет или выговора за неподобающий вид.

Питтерсон обошел стол и занял второе кресло для посетителей.

— Что вы хотели узнать? — серьезно спросил, сложа перед собой руки. Это стоит понимать так, что шутки закончились?

— Известен ли мотив, заказчик? Откуда у нападавших взялось оружие, а самое главное, кто им дал амулеты и сообщил о моем даре?

Инспектор пристально рассматривал Антонию.

— У меня нет ответов на эти вопросы, но я могу сообщить уже известные факты. Желаете? — вежливо поинтересовался мужчина, и Антонии впервые в жизни захотелось огреть кого-нибудь чем-нибудь тяжелым. Сдержав порыв, она кивнула, подозревая, что голос может подвести и выдать с головой.

— В таком случае, не перебивайте.

Да она и не собиралась. Это этот… Питтерсон все время ее обрывает на полуслове.

— Наемников действительно было двое, есть ли еще кто-то с похожими поручениями, они, естественно, не знают. Оружие у них собственное, еще несколько лет назад они один огнестрел купили, второй собрали из добытых не самыми законными путями деталей. Происхождением оружия сейчас занимается Лендер, но, скорей всего, этот вопрос уйдет в столицу, как только соберем все доступные данные. Далее. Они лично с вами незнакомы и видели впервые в жизни. Что до амулетов, то ребята оказались не в меру запасливыми, и, когда узнали от заказчика, что придется иметь дело с Читающей, просто достали безделушки из тайника. Как понимаете, попались птицы высокого полета, в этой провинции оказались случайно, обычно они орудуют в более крупных городах.

— А…

— Заказчика они не видели. С ними вышли на связь через знакомого, все общение происходило через переписку, аванс оставили в условленном месте. Желаете узнать, во сколько вас оценили?

Услышав сумму, Антония почувствовала, что пол стал недостаточно надежной опорой, и вцепилась в ручки кресла. Да кому же она настолько не угодила? Кому в этом захолустье она могла перейти дорогу? Или, может, это столичные хвосты? Недоброжелатели отца?

— Вижу, вы понимаете, что речь шла о полном устранении, — Антония посмотрела на инспектора. Ей показалось, или в его глазах мелькнула жалость? — Есть мысли о том, кто мог выступать заказчиком?

Девушка покачала головой. Ни единой кандидатуры. Нужно сообщить о случившемся отцу. Вдруг это семейные проблемы, а не ее лично?

— Хм. В любом случае, круг подозреваемых не слишком уж большой. Такую сумму не многие смогли бы уплатить, поэтому осужденные с семьями и личности, проходящие по тем делам, которые вы вели в городе, отпадают. Я просмотрел все архивные и текущие папки, таких ресурсов у них нет.

Антония заторможено кивнула. Сумма аванса была огромной, столько не платят простым налетчикам за запугивание и угрозы. Речь шла о полном устранении. Об убийстве. Только рассеянность и неловкость спасли ее от гибели. Это не укладывалось в голове. Антония привыкла всегда сама контролировать ситуацию, и теперь чувствовала себя выброшенной на берег рыбой.

— Быть может, вы вспомните каких-нибудь неблагожелателей семьи, или же вы кому-то перешли дорогу в столице?

Антония покачала головой. Таких она не знала, во всяком случае, вспомнить не могла.

— Ясно. Тогда просто будьте осторожны. Я буду держать вас в курсе. Надеюсь, вы понимаете, что на данном этапе расследования огласка крайне нежелательна, поэтому не стоит распространяться об этом деле, даже в кругу семьи.

— Отцу я обязана сообщить, но он умеет быть сдержанным, — не то поспорила, не то предупредила Антония.

— Хорошо, — одарив напоследок девушку каким-то непонятным взглядом, инспектор вернулся в свое кресло и перестал обращать на нее внимание.

Антония вышла в коридор, тихонько прикрыла за собой дверь и только потом сообразила, что изо всех сил стискивает шляпку. Глубоко вздохнула. Пожалуй, сегодня три опроса она не потянет. Надо сказать Ирвину, пусть оставит только один, самый важный. А потом она засядет за нудную бумажную работу. Ржавые шестеренки, не каждый день узнаешь, что тебя хотели убить. По-настоящему убить, насовсем, не просто напугать. Да даже в момент нападения ей не было так паршиво.

Ничего, как верно сказал инспектор, она уже взрослая девочка, как-нибудь переживет эту мысль.

Как ни странно, через полчаса рабочие вопросы вытеснили из головы неприятные мысли, и о разговоре Антония вспомнила только дома, после замечания Олафа о том, что она очень бледна. И кто его за язык тянул. Поняв через пару часов, что самовнушение и книги не помогают, Антония нервно прошлась по своим покоям. В таком состоянии Читающим нельзя долго находиться, могут быть сбои в контроле дара, да и на общее самочувствие постоянное напряжение влияет не в лучшую сторону. Антония спустилась в пустую малую гостиную и долго смотрела на огонь в камине. Дождь за окном и не пойми откуда взявшийся сквозняк не прибавляли оптимизма.

— Миледи, что-нибудь желаете? — на пороге возник Олаф. Без форменного жилета и галстука он выглядел непривычно, словно другой человек надел маску и притворился управляющим.

— Скажи, Олаф, что нужно сделать, чтобы почувствовать себя живой? — поделилась соображениями девушка. Она забралась в кресло с ногами и укуталась в плед, и Олафу в этот момент она казалась очень хрупкой и беззащитной.

— Не знаю, что вам сказать, миледи. Желаете вина, или чаю с мятой? Могу предложить остатки пирога и печенье. Быть может, помогут горячая ванна, массаж, хорошая книга? Если нужно что-то заказать, только скажите, или я сам могу съездить в город и привести.

Олаф сказал и задумался. Ну и как он себе это представлял в начале первого ночи? Все уже давно закрыто. Если только ехать к продавцам, или даже владельцам лавок прямо домой. Мужчина посмотрел на съежившуюся, какую-то сдувшуюся хозяйку и понял, что если потребуется, лично влезет в окно любого этажа и достанет этих типов из кроватей.

— Спасибо, Олаф, ничего не нужно. Я еще немного посижу, ты меня не жди, иди отдыхай.

Решив, что хозяйка хочет побыть одна, Олаф удалился. А Антония все никак не могла заставить себя подняться наверх. Там ее ждет пустая кровать, неизбежные ночные шорохи большого дома, за каждым из которых ей слышался звук доставаемого огнестрела.

Еще немного помаявшись, Антония решила, что больше всего ее пугает одиночество. Увы, удел Читающих, и она не исключение. А ведь бывают в жизни моменты, когда жизненно необходимо прижаться к кому-нибудь, обнять, просто почувствовать себя нужной, и услышать, что не одна, что все решится, что все будет хорошо.

Выпутавшись из пледа, Антония направилась к телефону. Пусть службы эскорта лишь видимость, слабая замена настоящих отношений, это сейчас самое доступное и действенное средство от ее состояния.

Олаф прихлопнул ладонью амулет на бедре, когда тот сработал на звонок от ворот. На ходу застегивая пуговицы рубашки, он в холле увидел хозяйку, которая сама спешила открыть, и не стал предлагать помощь. Тихонько удалился в комнату и сделал вид, что никого и ничего не видел и не слышал. Но эта вежливая предосторожность оказалась излишней, ибо утром он сам рассчитал и отпустил «мальчика», как величала этих ребят хозяйка. Антония в это время в весьма благодушном настроении плескалась в ванной, и Олаф, вешая привезенную из химчистки форму в ее гардеробной, с удивлением услышал доносившееся из-за двери фальшивое пение.

Инспектор, встретив девушку на лестнице департамента, только удивленно поднял брови. Антония ему лучезарно и вполне искренне улыбнулась и помчалась в отдел, едва не приплясывая на ходу. Надо было еще и подмигнуть этому Питтерсону, интересно, брови поднялись бы еще выше или выше просто некуда?

Дела шли все какие-то легкие и совершенно несерьезные. Карманник, сбежавшая собака, в исчезновении которой дородный бородатый мужчина винил соседку-старушку; свидетели, утверждавшие, что видели странно одетого типа, похожего на Чучело.

К вечеру Антония написала и отправила отцу письмо с пометкой «лично в руки». А то с ее старшего брата станется сунуть нос в отцовскую переписку. Потом подвезла Лендера до дома, встретилась в городе с Олафом, и уже вместе с ним отправилась домой. Она не отдавала себе отчета, но ей было безумно страшно оставаться одной, без знакомых лиц рядом.

Олаф без вопросов оставил свой автомобиль на стоянке возле хозяйственного магазина, с владельцем которого неплохо сошелся и почти подружился. Во всяком случае, они уже умудрились пару раз вместе пропустить по стаканчику в ближайшем баре и сыграть одну партию в карты на щелбаны. По пути он развлекал Антонию, рассказывая, как уличил этого своего знакомого в мухлеже, и как тот горестно вздыхал, подставляя лоб для расплаты. Антония хохотала, но было в ее смехе что-то надрывное, что Олафу очень не понравилось.

ГЛАВА 15. Новые зацепки

Вызов застал Антонию по дороге на работу. Амулет связи шипел и пыхтел, но адрес девушка расслышала четко и тут же резко вывернула руль, напугав прохожих.

Небольшая речка-вонючка, которая летом едва доходила взрослому по пояс, а после дождей поднималась до самого тротуара, норовя лизнуть край брусчатки, встретила традиционным тяжелым ароматом прелой воды и неожиданно большим скоплением народа на берегу. Пока Антония выбиралась из машины и с удивлением разглядывала по какому-то недоразумению нависшую над водой кривенькую маленькую пристань, подошедший Шаттон успел ввести ее в курс дела.

Нашли новый труп. Молоденькая девушка, на руке незагорелая полоса, вероятнее всего, от браслета, который пока числится пропавшим. С одного бока криво и небрежно срезана прядь, похоже, преступник в этот раз торопился и даже не пытался быть осторожным. Умерла она дня три назад, в реке провела всего сутки…

— Так, хватит, — поморщилась и тряхнула головой Антония. — Избавь меня от подробностей. Я не следователь и не оперативник, такие детали меня не интересуют, во всяком случае, пока результаты официальной экспертизы не окажутся в папке дела. Есть свидетели? Если нет, то за каким… ржавым роботом меня вызвали?

— Это была идея инспектора, — перекривился Шаттон, словно откусил несвежей колбасы.

— А он тут с какого боку? — удивилась девушка, поправляя перчатки и профессиональным взглядом окидывая толкущихся у пристани людей. Подходить ближе она не собиралась. Разглядывать трупы не ее работа, да и не была она уверена, что желудок выдержит возможное зрелище.

— Вот у него и спросишь, как окажешься в департаменте. Остальные тут застряли надолго, Лендер вон уже в воду залез, что-то там ищет на дне. Когда я приехал на срочный вызов, одним из первых, инспектор уже был здесь и вовсю строил свидетелей.

— Угу. И приказал собирать весь отдел, — вмешался в разговор Вик. — Так что извини, но опрос придется проводить здесь, вдыхая прекрасные ароматы реки, помешивая грязь ботинками и наслаждаясь живописными видами на труп несчастной. Вероятно, инспектору показалось слишком банальным вызывать людей в унылые сухие застенки администрации.

— Ну, на жертву любоваться я не стану, не смею лишать тебя даже толики этого удовольствия. А что до грязи, то не зря же у нас форменные сапоги до самых колен, вот и испытаем их в деле. Да, господа, гоните-ка в шею того типа в зеленом пальто, он ничего не видел, пришел собирать сплетни и только путает следствие ложными показаниями. И вон тех двух бродяг у воды стражники пусть попросят уйти. Та, что левее, собирается обчистить карманы Вика или одного из стражей, как получится. А вот нескладный дрожащий мальчишка с удочкой действительно нашел тело. Позовете его сюда? Я и правда боюсь опозориться при виде трупа.

Шаттон понимающе кивнул и отошел за свидетелем. Вик нахмурился, на всякий случай похлопал себя по карманам, проверяя, что бродяги еще не успели его обработать, и жестом подозвал стражника.

Вскоре Антония и паренек, оказавшийся старше, чем ей показалось изначально, сидели на перевернутом ящике недалеко от машины. Юноше оказалось целых шестнадцать лет, жил он в бедном районе, а рыбу менял на крупу и сахар у знакомой торговки. Тело нашел случайно, крючок зацепился за корягу, он и спустился к воде. А между столбов пристани увидел… Что увидел, парень внятно сказать не смог.

Антония вздохнула, сходила к машине, принесла завалявшийся между сидений пакет с печеньем. Добродушный стражник принес им обоим чай, и девушка благодарно кивнула усатому мужчине, который годился ей в отцы, если не в деды. Чай, конечно, был отвратный, совсем не крепкий и едва сладкий, но паренек вцепился в кружку так, словно это было самое вкусное и самое важное на этот момент в его жизни.

Антония свидетеля не торопила. Грела руки о бока железной кружки, иногда делала вид, что отпивает напиток, и невзначай расспрашивала паренька. Как часто он ходит рыбачить? Всегда в одно место или в разные? Когда в последний раз был у этой пристани? Не обижала ли его торговка? Не было ли подозрительных людей у реки в последнее время? Или, быть может, кто-то из знакомых вел себя странно? А может, в городе говорят о чем-то необычном? Пропадали ли девушки в его районе?

— Леди, простите, а вы не боитесь так оставлять машину? — шмыгнул носом свидетель и покосился в сторону автомобиля, рядом с которым словно невзначай отирались те бродяги, которых прогнали от воды.

Антония мысленно хмыкнула. Она давно заметила этих типов, но за свой транспорт была спокойна. Над любимой машинкой поработал Лендер, еще и младший брат прислал ей в подарок пару безделиц, так что ничего бы машине не сделалось.

— Спасибо, что сказал, — тихо, делая вид, что пьет чай, ответила Антония. — Там сигнализация, если что, услышим. А ты, кстати, не знаешь, у кого можно спросить пропавшие вещи? Потеряла любимые часы, готова даже заплатить за их возвращение.

Речь шла, конечно, о торговцах краденым, и парень это понял. Антония не надеялась, что снятые с жертв украшения всплывут таким образом, но даже Чучелу нужно что-то есть и где-то жить. А если он и не продавал свои сомнительные «сувениры», то новые безделушки могли бы приметить соседи и знакомые, парень мог что-то услышать.

Со стороны автомобиля что-то щелкнуло, и раздался вопль. Антония оглянулась на бродяг. Мужчина тряс рукой и шипел, женщина его отчитывала. Заметив, что на них смотрят, мужчина скривился, а женщина стала уверять, что «они только посмотреть, ничего не трогали». Антония хмыкнула и повернулась обратно к свидетелю.

Через час дрожащего от пережитого испуга паренька один из стражников проводил до дома. К тому времени Антония была уверена за сохранность его психики, ну, может, пару раз кошмары во сне привидятся. А еще она узнала целый ворох сплетен и с профессиональным чутьем зацепилась за некоторые из них.

Заброшенный дом и пару вроде как снятых, но всегда пустых квартир стоит проверить. Привидений и оборотней, которыми пугают детишек, стражи вряд ли там встретят, а вот логово контрабандистов вполне можно обнаружить. Несколько имен, скорее всего, просто городские сплетни о соседях, с которыми кто-то когда-то что-то не поделил. Антония сама становилась жертвой таких слухов, но проверить была должна. Тем более, что одна фамилия показалась смутно знакомой, но откуда, она вспомнить не могла.

Антония остаток дня провела в одиночестве в отделе, вяло составляя отчет по утреннему происшествию. Ближе к вечеру пришел уставший, злой и мокрый Лендер. Пробурчал что-то невнятное по поводу адовой работенки, на которую не каждый робот сгодится, а уж в его возрасте и подавно это уже чересчур. Артефактор с благодарностью принял от Антонии чашку горячего чая и пару пирожков, которые девушка заказывала на обед в ближайшей лавке с запасом из расчета, что коллеги все-таки вернутся.

Подобревший артефактор поделился новостями и продемонстрировал находки. Треснутый разряженный кристалл для самоходной лодки, резиновый сапог, который Лендер собирался разрезать на прокладки, если маги подтвердят, что к делу он не относится. На удивление целая удочка, которую себе очень просил Шаттон, шкатулка со сломанным механизмом, пара ювелирных цепочек сомнительной ценности, одну из которых попросила отложить Калли. Еще какие-то шестеренки, рыбацкие механические рыбки-приманки, на которые положил глаз Вик, и целая сумка непонятного хлама. Решив не отрываться от коллектива, Антония выбрала себе на память шкатулку и пообещала Лендеру оплатить ремонт и запчасти, если та будет юридически «чистой». Мужчина не возражал.

Следующим утром коллеги всем отделом спорили и делали ставки, что из выуженного из реки хлама окажется относящимся к делу и кто останется без сувенира. Подошедший позже всех Ирвин пристыдил подчиненных за ребячество, напомнил, что до экспертизы лишний раз трогать и тем более проводить какие-либо манипуляции с вещдоками нельзя. Потом оглянулся на дверь и шепотом поставил три пачки печенья на то, что вторая из ювелирных цепочек пройдет хоть по одному из их дел за последние полгода.

Лендер унес вещдоки к магам на проверку, Вик отправился в морг узнавать результаты по трупу. Калли, пользуясь, что никто ей не подкинул новых дел, подпиливала ногти на руках, то и дело нервно посматривая на дверь, как будто вот-вот выскочит грозный инспектор и выпишет ей штраф.

Вернувшийся от начальства Вик сообщил Антонии, что ее ждут, и сел наводить порядок в скопившихся делах.

— Тони, что там со вчерашними свидетелями? — Ирвин, казалось, был погребен под бумагами и папками, Антония раньше никогда не видела такого безобразия на столе шефа.

Вздохнув и выложив перед начальством полпачки сырного печенья из общих запасов, Читающая кратко изложила результаты опроса. Босс посмотрел на нее осуждающе, но по мере разговора как-то незаметно обнаружил себя жующим уже третье печенье.

— Вот копия списка адресов, а вот перечень имен, — Антония выложила перед Ирвином несколько листов, заранее боясь, как бы они не затерялись среди прочих отчетов на столе.

— Понял. Так. Адреса передай страже, сперва они проверят по своим каналам, а если будет что-то подозрительное, тогда уже подключают нас. Имена отдашь Вику, пусть вызывает на опросы. Я эти списки пока оставлю себе, у тебя же есть еще экземпляры?

Антония кивнула. Она предусмотрительно сделала несколько копий, и в папку уже были подшиты оригинальные бумаги.

Проверки адресов принесли некоторые результаты. В одной из квартир оказался наркопритон, и стражи очень благодарили за наводку. Остальные на первый — да и на второй — взгляд оказались пустышками. Когда уже об этих проверках и думать забыли, капитан вызвал следователей по амулету.

Этого дома в изначальном списке не было. Но стражи тоже зря времени не теряли, и по каким-то своим каналам и методикам вычислили еще десяток адресов. Как и бывает в таких случаях, достойным внимания оказался только последний из них.

— Держитесь тихо, позади нашей группы. Слежка доложила, что внутри находится один объект, по описанию похож на ваши наводки по Чучелу. Вперед не лезьте, еще раз повторяю для особо одаренных, — инструктировал следователей руководитель группы стражей, которые уже несколько дней следили за домом.

— Но я чувствую по крайней мере троих, один ребенок, — озадаченно прислушалась к своим ощущениям Антония.

— Так это на первом этаже, — раздраженно цыкнул стражник. — Это обычная семья, их сейчас по-тихому выведут. Нас интересует чердачное помещение. Из него три выхода, все пути отступления контролируются нашими сотрудниками. Никакой самодеятельности.

— Да поняли уже, — буркнул Шаттон.

Антония же хмурилась все сильнее. Никакого присутствия под крышей она не ощущала, но раз все были так уверены, что там кто-то находится, значит, у этого «кого-то» экранирующий амулет. О чем девушка и сообщила руководителю операции, на всякий случай.

— Так, гражданских вывели. Пошли.

По отмашке стражи ринулись вперед, Антония и Шаттон, переглянувшись, остались ждать разрешения войти, как и было условлено.

Раздался грохот, под крышей что-то полыхнуло, повалил дым. От неожиданности Антония вцепилась в рукав Шаттона, но почти сразу же, смутившись, отпустила. Мужчина тоже замялся, и тут к ним подбежал один из группы захвата. Покрытый копотью, с сажей на лице, он походил на форменного погорельца.

— Видели его?

— Никто с этой стороны дома не появлялся, — покачал головой Шаттон.

— Вот… Ушел, — выругался стражник и расстроенно провел рукой по лицу, потом с некоторым удивлением посмотрел на грязную ладонь.

Выяснение случившегося затянулось. После того, как пожар потушили, участники операции по очереди в присутствии следователей доложились руководителю группы. Кто-то из них заметил сгорбившегося над столом типа, кто-то нечаянно задел растянутую над полом леску; повалил дым, в котором предполагаемый преступник скрылся.

Источник дыма нашли быстро. Возле всех входов стояли неприметные дымомашины, вроде тех, что используют в театрах. Кроме того, все бумаги, что некогда были сложены на единственном в комнате столе, таинственным образом сгорели дотла. Когда помещение проветрили и следователям разрешили подняться, Антония поняла, почему подозреваемый так легко ушел от стражей. Все пространство под крышей было заставлено всяким хламом. Мольбертами, манекенами; устаревшими, а потому громоздкими домашними приборами вроде сломанного холодильного шкафа. Обнаружилась даже автомобильная дверца, прислоненная к антикварной швейной машинке. Еще полностью отсутствовали источники света, так что по стенам и полу плясали жуткие тени, повинуясь воле фонарей в руках стражей. Сгоревший остов стола, который стражи сумели достаточно быстро потушить, следователи нашли не сразу. На этом чердаке можно было бы спрятать роту солдат.

— М-да, — озвучил мысли Читающей Шаттон.

— Я что-то нашел, — раздалось из-за наваленных грудой коробок с детскими игрушками.

Находкой оказался древний фотоаппарат. Бесполезная и с виду сломанная вещь представляла собой перекошенную, некогда черную коробку почему-то на пяти ножках и с торчащими трубками непонятного назначения.

Все бы ничего, но то ли из-за пожара и скачка температур, то ли по иной причине, но аппарат мелко подрагивал, и из одной из трубок валил желтый дым.

— Так должно быть? — с опаской поинтересовалась Антония, не спеша подходить. Вдруг дым ядовитый? Он еще и слабо фосфоресцировал, оседая на пол неприятным желтым налетом.

— Если я верно понимаю, аппарат сработал, — довольно хмыкнул Шаттон и протянул руки к агонизирующему прибору.

— Не вздумай. Пусть Лендер разбирается, вдруг там старая модель пленки, которую можно засветить? — одернула коллегу Антония.

— Вещдок не трогать, — вторя ей, из-за спин следователей прогромыхал голос руководителя операцией. — Эксперта вызвали?

— Да, артефактор уже едет, — отчитался Шаттон, убирая руку с амулета связи.

По здравому размышлению Антония решила, что на чердаке она мешается и путает остальных, создавая лишние следы и тени, и спустилась во двор. Жильцы первого этажа ждали в стороне. Молодая пара с ребенком лет четырех жались друг к другу под деревом на другой стороне улицы под присмотром одного из стражей, и Антония направилась к их компании.

Семья переехала в дом недавно. Супруга была уверена, что им досталось жилье с привидениями, муж твердил, что это все глупости, просто перекрытия скрипят от старости. Правда, для успокоения жены все же подал заявку на экспертизу в городскую службу домоуправления, а уже оттуда адрес попал к стражам как потенциально подозрительный. Но Антонию больше заинтересовал мальчик, которому было все интересно и любопытно, но от чужих людей он прятался за маминой юбкой.

— А ты что скажешь? — как у взрослого, поинтересовалась у него Антония, когда малыш высунул нос из-за спин родителей, чтобы посмотреть на электрошокер на боку у стражника. — Замечал что-нибудь необычное в доме?

— Ага, — кивнул малыш.

— И что же? — вежливо уточнила Читающая, внушая ребенку чуть больше к себе доверия.

— За стеной кто-то ходит, — гордо сообщило чадо. — Вверх-вниз, как по лестнице. Или прямо по стене, от пола до самого потолка.

— Ясно. Спасибо, ты очень помог следствию, — улыбнулась Антония, а мальчишка гордо выпятил грудь.

— Но вы же не воспримите слова ребенка всерьез, — покачал головой отец семейства. — У него такая буйная фантазия.

— Кто знает, может, в его словах есть доля истины. Вы не могли бы показать, где чаще всего слышались скрипы, следы присутствия полтергейста, и где детская?

После часа поисков между спальней ребенка и гостиной обнаружился тайный ход на чердак. Четвертый выход, о существовании которого стражи не подозревали, вел в подвал соседнего дома, а оттуда на параллельную улицу.

За обоими домами установили тайную слежку, предварительно уверив жильцов, что их незаконный гость, кем бы он ни был, больше не вернется. Антония после короткого собеседования подтвердила непричастность жильцов и хозяев, после чего им выплатили компенсацию за беспокойство.

— Вот зря я вчера отгул брал, — уплетая печенье, Вик сидел на своем излюбленном месте прямо на углу стола и делал вид, что не замечает недовольных взглядов рыженькой подруги, которой открывался вид на его филей. — И что я пропустил?

— Схрон Чучела накрыли, — довольно отозвался Шаттон.

— Да? — оживился Вик и даже слез со стола. — И что, пропавшие вещи там? И жуткая маска, о которой говорят свидетели? И бесформенный безразмерный балахон?

— Нет, прямых улик там не было, — внимательно изучая отчет стражей об обыске, ответила Антония.

— Ну, тогда это быть может и не он, — поскучнел Вик и снова уселся на стол, но получил от Калли папкой в бок и со вздохом перебрался на стул.

Ближе к обеду в отделе появился Лендер и с загадочным видом продемонстрировал всем напечатанное на листке размером с пол-ладошки невнятное пятно.

— И что это? — после минутного изучения этого чуда поинтересовался Шаттон.

— Снимок Чучела, — гордо заявил Лендер, и все снова склонились над изображением, едва не касаясь головами.

— Ты уверен? Я ничего не вижу. И вообще, откуда ты это достал? — с сомнением покрутил листок перед глазами Вик, но фото у него тут же конфисковал Лендер и снова вернул на центр стола.

— Уверен. Смотрите, — над листком артефактор поставил массивную лупу на ножке, но видно лучше не стало. Набор размытых темных пятен у его коллег продолжал вызывать недоумение.

— Ну как вы не видите. Вот же.

После десяти минут уговоров и споров следователи все же неуверенно согласились, что пятно справа и впрямь похоже на тень взрослого мужчины, а все остальное, скорее всего, просто дефекты старой пленки.

— Я эту фотокарточку размножил, обвел нужное место и разослал по всем отделам, пусть подключаются, — с чувством хорошо выполненной работы сообщил Лендер и стал раскладывать на столе понятные только ему одному приборы.

— Отдел, внимание, шевелим шестеренками, — двери распахнулись, явив Ирвина. — Нашли костюм Чучела. Вик, Лендер, выезжаете к месту находки. Антония, на тебе свидетели. Шаттон, ты остаешься дежурным.

— Почему я? — недовольно потянул Шаттон, но под взглядом начальства быстро заткнулся и бодро отрапортовал: — Так точно, босс.

Свидетелей оказалось двое. Беспризорный мальчишка лет четырнадцати и бездомный неопрятный мужчина побирались по мусорным бакам, где и нашли нечто подозрительное. Понадеявшись на награду, вызвали стражей, а до их прихода едва не подрались, деля еще не полученные деньги.

— Почему деньги? — делано удивилась Антония, до времени прячась за шляпкой. Она уже считала свидетелей и сделала некоторые выводы. Деньги давать им точно нельзя, все уйдет на выпивку, а паренька ей было даже жаль; он случайно оказался на улице и в подобной компании. — Мы за такие находки выдаем премии аналогичными вещами. Рубашками и продуктами.

Глаза мальчишки загорелись, а вот мужчина впал в ярость. Антония незаметным жестом попросила стражей не вмешиваться, а коллеги и так в ее методы не лезли.

— Как это? Что за чушь. Я тут что, горбатился на благо государства, страдал, недоедал, и все это ради тряпок? Деньги давай, — грозно потрясая кулаками, наступал на хрупкую с виду девушку бездомный. Ровно до того момента, пока Читающая не подняла голову и не посмотрела на него в упор. Мужчина споткнулся и мелко задрожал.

— Ну? Зачем тебе деньги? — голосом Антонии можно было резать металл.

— Так я это… У мальчишки бы отобрал… Зачем ему… А я Синеусому должен… И вообще…

— Но это я нашел. Это моя премия, — возмутился беспризорник.

— Конечно, твоя, — спокойно ответила Антония. — А этого господина сейчас стражники отведут в камеру предварительного задержания, оттуда он поедет на исправительные работы.

— Нн-не надо…

— Ты по карманам воровал? А вчера, когда пьяный тебя поймал за этим делом, ножом его пырнул? Отвечай.

— Д-да, — проблеял бездомный, глядя на девушку со смесью страха и ненависти. Таких Антония знала, безнадежно пропащий тип. При тебе будут пресмыкаться, а стоит отвернуться, воткнут нож в спину лучшего друга ради выгоды.

— Раненых или убитых ночью находили? — повернулась Антония к стоящему рядом стражу.

— Так точно, госпожа следователь. Позади питейного дома по улице Больших шестеренок.

— Твоя работа?

— Н-не знаю…

— Синий дом, на крыше под ветром крутится собака на палочке, сзади баки с мусором и ящики с гнилыми фруктами, — совместными усилиями со стражем Антония сумела описать место преступления. Слов вроде «флюгер» этот тип бы тоже не понял.

— Да, да, — непонятно чему обрадовался бездомный. — Так он вышел по малой нужде, а я сзади и подкрался, но он, видно, бывалый, буквально за руку схватил, — бездомный тараторил, все больше приправляя речь ругательствами, пока его вели к служебной машине.

Антония перевела взгляд на мальчишку, тот поежился, но тараторить признания не стал. Убийств на его душе пока не было, а мелкие и не очень кражи на продуктовом рынке Антонию не интересовали.

— Это из-за вас он так? — мальчишка кивнул в сторону «напарника», за которым стражи уже запирали решетку кузова.

— Да. Я Читающая, — решила не юлить Антония.

— Ясно. Меня вы теперь тоже посадите, да? — как-то обреченно поинтересовался паренек.

— У меня другое предложение. Давай сейчас пойдем в какую-нибудь таверну, а то я не успела пообедать. И ты расскажешь, как нашел подозрительный костюм, почему решил, что это от Чучела, не видел ли что-нибудь подозрительное поблизости и вообще в городе. Шаттон, я отлучусь, в интересах допроса, — паренек вздрогнул, стоило Антонии повысить голос, и девушка это отметила. Били его нещадно, потому и ушел из приемной семьи. А на улице били другие.

Паренек уплетал картошку с мясом, закусывая сладким пирогом, и тараторил без умолку. Антония ограничилась омлетом и потихоньку прихлебывала чай, крепкий, как она и любила. Вообще, хорошая таверна. Хоть и не ближайшая к департаменту, но при любой возможности их отдел выбирался именно сюда. Калли и Лендеру нравились цены, Вик любил местные отбивные, по секрету поделившись с коллегами, что дома такой роскоши не видит. Все паштеты да муссы, а он мужчина и хочет мяса. Шаттон обычно заказывал лепешки с сыром и зеленью, а Антонии импонировало радушие хозяина. Да, он не без грешка, завидовал владельцам более дорогих заведений, и мог обсчитать состоятельного клиента или приказать повару класть меньше начинки в пироги. Зато она сама видела, что вчерашний хлеб хозяин выносит на задний двор и кормит бедняков. А больше всего Читающей нравилась готовность хозяина удовлетворять любые запросы клиентов. Специально для нее здесь стали готовить не в меру крепкий и очень сладкий чай, и стоило девушке занять столик, как через минуту перед ней безо всяких вопросов ставили чайник на две кружки, а уже потом принимали заказ.

— А ты не думал найти настоящую работу? Тебе же и так все вокруг говорят, что делать. Что стащить, кому отдать, кому прислужить. Хуже не будет точно, зато еще и платить станут, — поинтересовалась Антония, когда в паренька уже больше не лезло, и он с тайной тоской поглядывал на остатки пирога. Съел бы впрок, пока угощают, да некуда.

— Да я бы с радостью, но кто возьмет такого, как я, бедняка с улицы? — вздохнул паренек и засунул в рот оставшуюся на тарелке ягоду. Может, если посидеть еще, то и кусок пирога влезет? Жаль, что «напарника» увезли, тот в последние пару месяцев был его защитой от любителей почесать кулаки на том, кто слабее. А теперь снова придется искать покровителя.

— Эй, хозяин, — крикнула Антония, заставив своего собеседника вновь дернуться.

— Чего изволите? — тут же появился возле их столика кругленький дородный мужчина.

— А вам помощники не нужны? Полы подмести, посуду вымыть, — кивнув на замершего беспризорника, поинтересовалась девушка.

— Хм. Ручаетесь? — уточнил на всякий случай хозяин.

— Под мою ответственность. Если что, зовите, разберусь, приеду в любое время дня и ночи.

Паренек под взглядом Читающей поежился и втянул голову в плечи. Становиться, как его «напарник», ему вовсе не хотелось, и влияние этой странной девушки в форме он оценил и изрядно струхнул.

— Серебряник в месяц, никакого воровства, никаких дружков, работать с утра до ночи, выходной раз в две недели, — озвучил условия хозяин заведения, внимательно оглядывая нового сотрудника.

— Два серебряника, — пискнул паренек, набравшись храбрости. А вдруг?

— А жить и есть ты где собираешься? Вот за стол и простой серебряник и беру, выходит один, — хитро прищурился хозяин.

— Идет, — выдохнул паренек. Как там леди сказала, хуже не будет, только еще и платить станут? Да серебряник для него просто огромная сумма. Если еще и комнату дадут, да хоть матрас на полу, лишь бы в тепле и сухости, то он и бесплатно полы мыть согласен.

— Вы тут уже сами договаривайтесь, а мне пора, — поднимаясь из-за стола, произнесла Антония и положила на стол пару монет. Она прекрасно понимала, что хозяин сильно занизил плату, за такую работу полагалось как минимум три, а то и пять серебряников, но тут уж вмешиваться она не собиралась. Как паренек устроится и разберется, сам попросит надбавку.

ГЛАВА 16. Букет и пожар

Когда Антония на другой день пришла в офис, на ее с Шаттоном столе стоял букет. Синие цветы и веточки с красными ягодами перемежались зелеными ветками, по помещению плыл легкий, ненавязчивый аромат. Сам Шаттон с Калли были на выезде, Гус мотался по поручениям шефа и инспектора.

— Это что? — удивилась Антония. Быть может, Шаттон собрался на свидание и заранее заказал цветы? Или Вик купил для Калли, но их стол был слишком завален бумагами и для подарка не нашлось места. Внутри неприятно царапнуло.

— Цветы, — выдал очевидное Вик.

— Вижу. Откуда они здесь и чьи? — уточнила Антония, располагаясь за столом. Сразу захотелось убрать букет подальше, на пол в дальний угол, например.

— Тони, а там нет записки? Я утром пришел, букет уже стоял здесь. Я не стал разбираться, только на механические излучения и яды проверил. Никаких прослушек, жучков, наблюдательных и записывающих амулетов нет, вредных паров не испаряют, — поднял голову от какого-то прибора Лендер.

Вик уважительно покачал головой, Антония осторожно осмотрела обертку и заглянула между лепестков. Маленькая записка нашлась не сразу, и подписи в ней тоже не обнаружилось.

— Ну что? — полюбопытствовали мужчины, глядя на застывшую коллегу.

— «Читающей, с наилучшими пожеланиями». Механический шрифт, без подписи, — ответила Антония, пребывая в очень странном состоянии. Ей никогда не дарили подарки тайно, и она уж точно не ждала подобного знака внимания в этом городке. Постоянного партнера у нее не было, и кто мог прислать цветы, было загадкой.

— Поздравляю, — без издевки произнес Лендер и вернулся к лупе. Вик почему-то скривился.

Антония положила записку обратно между бутонов, потом, подумав, убрала ее в карман и передвинула букет на край стола. Убирать цветы в угол, подальше от глаз, как-то расхотелось. Хлопнула дверь, явив недовольного Ирвина.

— Из-за каких таких ржавых шестеренок ты сам проводил опрос, когда у нас есть узкий специалист для этой работы? — босс требовательно посмотрел на Вика и потряс папкой, из которой на пол печально спланировал какой-то отчет.

— Не понял? — поднял глаза от бумаг составлявший какие-то письма блондин.

— Вот, полюбуйся, — шеф бросил перед Виком папку.

Антония с интересом прислушивалась к разговору, как и Лендер.

— Так наша Читающая в это время лечилась после нападения, — пожал плечами Вик. Он не видел причины, почему шеф так злится.

— Ее не было всего несколько дней, нужно было перенести, как и остальные опросы.

— Шеф, а что случилось? — подал голос Лендер.

— Действительно, босс, в чем проблема? Мы прекрасно работали до появления Антонии, и если вдруг она соберется на месяц в отпуск или переведется в другой город, что же, работа встанет?

— Вот когда это случится, тогда и будешь умничать. Я, кажется, четко дал указания все опросы перенести.

— Но это было пустяковое дело, босс, — Вик искренне не понимал, за что его отчитывают. — Весь опрос занял от силы пять минут, свидетель мелкой кражи опознал преступника, протокол подписан и ушел в архив, карманник в содеянном признался. Или нужно было отложить дело на неделю? Но тогда вора пришлось бы отпустить, дольше двух дней без обвинения мы не имеем права держать в камере.

— Твоя инициатива вышла нам боком. Допрошенный проходит по «подозрительному» списку. Антония, эти ребята на тебе. Пункт три уточнишь у Вика, он с ним уже работал. Целых пять минут, — Ирвин протянул Читающей список из десятка имен и бросил ядовито-недовольный взгляд на блондина. — Вик, с тебя объяснительная, почему не послушал прямого приказа. На имя инспектора. Все, шевелим шестеренками и работаем дальше.

Перед уходом Ирвин обратил внимание на букет.

— Красивые цветы.

Антония зарделась, а Вик выругался, стоило шефу уйти.

— Вот так и знал, что дело в инспекторе. Какого ржавого робота он к нам прикопался? С его появлением дела, которые закрывались за полдня, провисают по две недели. Он тормозит весь отдел и вставляет палки между шестеренок. Быть может, ему нужно, чтобы мы провалили расследование? Уж не с его ли появлением мы начали находить трупы?

Вик бурчал себе под нос, но коллеги, тем не менее, вполне его слышали. Артефактор укоризненно на него посмотрел, сделал вид, что ничего не слышал и закопался в чертежи, надвинув на нос гуглы. Антония постаралась отрешиться, отключиться от коллег. Злость Вика, как и молчаливое недовольство Лендера неприятно царапали по ее дару, отвлекая и портя настроение. Взгляд Антонии упал на букет, и оголенные чувствительные рецепторы немного притихли. Интересно, кто его прислал?

Перед уходом Антония не удержалась и спросила у дежурного на первом этаже, кто приходил с букетом. Но веснушчатый парень только развел руками, его смена началась незадолго до прихода Антонии и при нем никто цветы не проносил.

— Красивый букет, — донеслось от парня вслед Читающей.

Антония шла к машине, прижимая к себе цветы и совершенно глупо улыбаясь. Кто бы ни прислал подарок, это был очень приятный жест. Более того, довольно дорогой и продуманный. Аромат даже после целого дня не раздражал, а цветы радовали взор. Не банальные колючие ветки роз, не наивные розовые бутоны, которые Антонию всегда раздражали. Не желтые кляксы, от которых к концу дня рябило бы в глазах. Много зелени, несколько красных брызг приятного винного оттенка и синие звезды. Очень романтично. Интересно, как эти цветы называются?

Олаф удивленно уставился на букет, стоило Антонии вернуться в поместье. Читающая озадачила его еще больше, когда не позволила взять цветы и лично отнесла подарок к себе в комнату. Дворецкий принес вазу с водой и пакетик специального порошка, чтобы букет простоял дольше. Хотя хозяйке цветы еще ни разу не дарили, управляющий, у которого Олаф брал уроки, советовал запастись таким средством про запас. И вот, пригодилось.

На следующее утро за Антонией заехал Шаттон. Был мил, постоянно шутил, и девушка искренне смеялась за завтраком и всю дорогу до департамента. Спросить напрямую, не оставлял ли он вчера для нее букетов на столе, Антония не решилась, но тайком просканировала коллегу. В ауре мужчины читалось намерение ухаживать, романтичные настроения к ней как к девушке, несколько покровительственное отношение как к новенькой, но серьезных и глубоких чувств не наблюдалось. Для интрижки или даже для начала длительного романа вполне достаточно. Если все сложится, Антония была бы рада. В конце концов, встречаются же Вик с Калли, и работе это не мешает.

— Ты знаешь, что Питтерсон приезжал в город в конце весны, а потом ближе ко дню города? — словно невзначай поинтересовался Шаттон. Он приехал за Антонией на служебной машине и вел сам, излишне подчеркнуто осторожно, по мнению девушки. Но сегодня ее это не раздражало и желания вырвать руль из рук коллеги не было.

— Постой, но примерно в это же время и пропали первые девушки? Во всяком случае те, о которых мы знаем, — нахмурилась Читающая, переключаясь на работу.

— Верно. А еще он живет в городе уже несколько месяцев, прибыл почти одновременно с тобой. Чем занимался все это время и почему объявился в департаменте так поздно, никто не знает.

— А у него спрашивали? — Антония придержала шляпку на крутом повороте.

— Ты шутишь? Как ты себе это представляешь?

Девушка задумалась и была вынуждена признать, что это не лучшая идея. Но, получается, инспектор тоже в списке подозреваемых?

— Ирвин знает о ваших с Виком умозаключениях?

На удивленный взгляд Шаттона Антония никак не отреагировала. Ну неужели он думает, что она дальше своего носа не видит? Калли занята постоянными ссорами с Виком и ей не до интриг, Лендер не одобряет саму идею подозревать коллег и тем более начальство, ну а Вик давно косо поглядывает в сторону инспектора.

— Знает, — коротко ответил Шаттон, паркуя машину на служебной стоянке.

Парнишка за столом дежурного загадочно улыбнулся Антонии, как и знакомый охранник из отдела задержаний. Девушка озадаченно осмотрела себя, прислушалась к окружающим и не нашла ничего подозрительного. Но почему тогда так бьется сердце?

Антония открыла дверь и замерла на пороге. На их с Шаттоном столе стоял букет.

— Это откуда? — искренне удивился Шаттон, и Антонии стало немного грустно от того, что цветы не от него.

— А это у нашей Читающей поклонник объявился. Второй день на веники разоряется, — выдал Вик. Калли прожгла его спину недовольным взглядом, и Антония вздохнула. Теперь рыженькая будет ей завидовать, Вик станет злиться из-за того, что Калли захочется похожих знаков внимания. А Антонии сидеть и выслушивать их эмоции, ловить намерения Калли накапать кавалеру на мозги и желание кудрявого блондина начистить кому-нибудь рожу. Он вообще в последнее время крайне раздражителен.

— А это не может быть опасно? Не вышло прямое нападение, так есть яды и амулеты, — Шаттон был недоволен, заранее ревновал, но держал себя в руках и высказал весьма дельную мысль.

— Я все проверил, как и вчера. Обычный букет, разве что стоимость этого подарка должна быть непомерной. Так, я на выезд. Если еще что-нибудь принесут в мое отсутствие, в верхнем ящике набор амулетов и реактивов для проверки. Всем удачного дежурства.

— Хорошего выезда, — отозвалась Антония, убирая букет подальше от взглядов Шаттона. Очень хотелось оставить на столе, чтобы любоваться, как и вчера, но злить коллегу не хотелось. Сама же и словит от него неприятные эмоции. Оно ей надо?

Потеснив Шаттона за столом, Антония составила график опросов по списку, который вчера вручил ей шеф. Для этого пришлось поднять архивы, проверить, по каким делам проходили эти лица и вообще попадали ли они или их родственники хоть раз под внимание департамента расследований. Для каждого подозреваемого заранее составлялись индивидуальные списки вопросов в зависимости от прогнозов того, как будет протекать беседа и что за человек окажется на стуле напротив следователя.

Антония пыталась продумать возможные сценарии этих встреч, свое поведение и варианты поведения опрашиваемых, методы воздействия от уговоров до прямого давления и гадала, нужно ли будет применять дар. Антония старалась не ставить на один день двух человек, для которых вероятность использования силы Читающей была больше сорока процентов.

Отправив через Гуса приглашения на опросы, Антония, наконец, расслабленно вздохнула и откинулась на стуле. Ну вот, осталась самая малость, эти самые опросы провести.

В обед, по пути в таверну, Антония поинтересовалась у дежурного секретаря и охранника на первом этаже, кто приносил цветы. Хоть стало понятно, почему они встретили ее такими загадочными улыбками. Но увы, оба видели только паренька-курьера, который интересовался, как найти леди де Вельвиче.

Первый опрос этим же вечером результатов не дал. Просто не самый приятный нахальный тип, но без серьезных грехов на душе. Да, на него жаловались соседи за угрозы разделаться с их собачкой, которая гадила под окнами опрашиваемого, да и под косвенные приметы Чучела он подходил, но, определенно, к убийствам и пропажам девушек не имел никакого отношения. А что до собачки, то в чем-то Антония его понимала.

Следующим утром Антония заехала в кондитерскую за привычным офисным набором и перед самым магазином почувствовала липкий, неприятный, полный ненависти и злобы взгляд. Как будто ей между лопаток загнали кинжал, или стукнули лопатой по голове в надежде тут же прикопать под ближайшей скамейкой.

Девушка оглянулась. Кто, кто же это? Вокруг сновали люди, спешащие на работу или по другим делам, кто-то кого-то задел локтем, на кого-то накричали, потому что перебегал дорогу в неположенном месте едва ли не под колесами автомобилей. Антония, не сумев сходу определить неприятеля, открылась как могла полно, отпустив свой дар на волю.

Тут же от обилия красок аур и эмоций закружилась голова, но Читающая привычно абстрагировалась от неприятных ощущений. Куда же мог деться недоброжелатель? То, что он опасен для нее, не оставляло сомнений. Это был не просто случайно брошенный злой взгляд. Этот тип знал, на кого смотрит, и если бы была возможность, без колебаний осуществил бы свои мысленные угрозы.

Проходящий мимо мужчина нечаянно толкнул Читающую и тут же извинился. Она только отмахнулась и отошла к стене здания, чтобы не мешать прохожим. Огляделась, дошла до конца переулка, свернула за угол, вернулась обратно. В глазах плясали неприятные «мошки», начиная мешать восприятию. Антония чувствовала людей на много метров вокруг, но направленную на нее агрессию найти не могла. Кто это был? Как ушел от нее? Амулет? Экранирующие техники? Специальные приемы переключения сознания? Или просто этот неизвестный проезжал мимо на автомобиле или лошади, и потому так быстро исчез?

— Доброе утро, Тони, — мужской голос рядом заставил вздрогнуть. Антония с некоторым трудом переключилась с видения аур на обычное зрение и уставилась на лошадиный круп. Моргнула, подняла взгляд выше. Животное недовольно на нее косилось и мотало головой, но всадник держал свой транспорт крепко, не давая проявлять норов. А всадником оказался Питтерсон собственной персоной. Закралось подозрение, уж не правы ли Вик с Шаттоном, слишком часто инспектор оказывается в нужное время в нужном месте.

— Подвезти? — не дождавшись ответа, поинтересовался мужчина.

— Нет, спасибо, я сперва в магазин, — отказалась Антония от сомнительного предложения. Да и зачем, если до департамента осталось всего ничего, а ее собственная машина стоит за углом? Ближе, увы, не нашлось места для парковки.

— У вас все в порядке? — уточнил мужчина, осаживая недовольную живность и внимательно оглядывая девушку.

— Да, абсолютно. Не смею вас задерживать, — под колючим испытующим взглядом Читающая юркнула внутрь лавки. Питтерсона она никогда не могла прочитать. Так, быть может, это его взгляд она поймала несколько минут назад? Мог ненадолго отключиться его амулет, такое бывало, особенно если его носили поверх одежды. Или же на миг слетели ментальные щиты. Только как проверить?

— Девушка? Девушка. Вы будете что-то брать? — оторвал от раздумий голос лавочника. Сзади недовольно шипела очередь.

— Да, конечно, — спохватилась Антония. — Мне, пожалуйста, сырные палочки…

В офисе ее снова ждал букет, но сегодня он почему-то совершенно не радовал. Шутки коллег по поводу ее тайного поклонника тоже раздражали, и против воли Антония окинула пристальным взглядом кабинет. Коллеги тут же затихли и отстали, неуютно ежась и старательно отводя взгляды. Девушка вздохнула. Не хотела она никого пугать своим даром, случайно вышло.

Об утреннем происшествии Антония никому говорить не стала. И даже не удивилась, когда один из опрашиваемых не явился на допрос. Читающая сверилась со списком. Тот самый «пункт три», с которым в ее отсутствие работал Вик. Блондин был на выезде, поэтому пришлось довольствоваться перечнем примет и адресом проживания подозреваемого из его отчета. Хотелось бы, конечно, услышать личное впечатление коллеги от общения с этим типом, но вскоре, как надеялась девушка, ей удастся получить собственное мнение по этому поводу.

Взяв одного из стражей из отдела оперативного реагирования, Антония на служебной машине отправилась в указанное в отчете Вика место. Их со стражем сразу насторожил район, куда предстояло ехать. А по нужному им адресу и вовсе стоял пустой участок земли, без каких-либо строений и даже намека на дом. Беседы с соседями тоже результатов не принесли. Вроде приезжал кто-то, осматривал надел, потом машину из службы городской застройки у ворот видели.

Городской застройки, значит. В этой службе по письменному запросу Антонии ей предоставили данные о владельце надела. Да, действительно, некто Грег ван Крейк, тот самый «пункт три». Обращался за консультацией проектировщика примерно месяц назад и даже оставил другой адрес для связи, куда Антония со стражем и направились.

Похоже, к архитектурным изыскам у хозяина была какая-то особая страсть. Помимо основного здания, чуть дальше виднелась пристройка с замысловатой крышей, а сбоку стыдливо примостился гараж с причудливо облицованными камнями стенами.

Дверь им открыла служанка в аккуратном переднике и со строгой прической. Не пуская в дом, вежливо поинтересовалась, кто они и по какому поводу, а так же сообщила, что хозяина нет и когда будет, она не знает.

Антонию прошиб холодный пот. Будь на ее месте другой человек, то отметил бы лишь затравленный взгляд служанки да излишнюю негостеприимность — даже после предъявления удостоверений им так и не позволили переступить порог. Но Антония была Читающей. И увидела бурые пятна застаревшей боли в ауре прислуги, страх побоев и темные разводы чужой тайны за душой. Служанка что-то знала, нечто неприятное, страшное, жуткое, и это разъедало ей душу.

А еще в глубине дома находился человек с настолько мерзкой аурой, какую Антония еще не встречала. Оценив поведение служанки, Антония решила, что там прячется хозяин. И в данный момент он собирался уйти через заднюю дверь, что вела на соседнюю улицу. Отпускать его было нельзя.

— Протокол три, захват. Он в доме, зови подмогу, — скомандовала девушка, направляя свой дар на служанку. Женщина задрожала, отступила к стене и осела на пол. Стражник толкнул дверь и помчался вглубь дома.

Антония не успевала за ним, а потому, считав намерения преступника, бросилась в обход здания напрямик к задней калитке. Она успела захлопнуть ее за миг до того, как из дома выскочил крепкий невысокий мужчина с залысиной и сальным взглядом. Он не стал разбираться, одна девушка перекрыла ему дорогу или есть еще противники, и тут же свернул в пристройку. Все верно, дверь без ключа теперь не открыть, а возиться с замком у него явно нет времени.

— Караульте южный выход, он бежит к нему. Я внутрь, — скомандовала стражу Антония и припустила следом за подозреваемым. В том, что на нем как минимум три убийства, рукоприкладство и изнасилование, она была уверена. А остальное выявит следствие.

К несчастью для мужчины, из пристройки был только один выход, и путь к нему преграждала Читающая. Тип рванул по лестнице наверх, надеясь спрыгнуть и удрать через сад, или перелезть на крышу дома и уже оттуда вниз, как получится.

Антония не отставала. Ей всего-то было нужно поймать взгляд преступника более, чем на три секунды, либо подойти ближе двух метров, и она смогла бы оглушить его даром. Словно что-то почувствовав, мужчина опрокинул напольную вазу. Не оглядываясь, кинул в Читающую какой-то статуэткой, а потом и вовсе стал швырять все, что попадалось на пути. Коллекционные тарелочки, еще одна ваза, винтажная лампа на масле, изящный ночник с заряженным кристаллом.

Лендер потом так и не смог объяснить, зачем было хранить заправленную лампу, и почему масло так отреагировало на выпавший из ночника кристалл; вероятно, последний перегрелся от долгой работы. Так или иначе, разлитое по ковру масло вспыхнуло, и тут же огонь перекинулся на обитые тканью стены. Антония, сообразив, что преступник уходит, выдернула из-за складки корсета дротик и, почти не метясь, метнула его в спину мужчине. Судя по долетевшим до нее эмоциям, попала. Теперь либо должно подействовать снотворное, которым был смазан дротик, либо надо включить электрошок. Антония дернула цепочку на корсете… и не получила никакого отклика. Значит, преступник от дротика уже избавился.

Узкий коридорчик быстро наполнился дымом, мужчина вильнул в боковой проход и закрыл дверь изнутри, а Антония осталась зажата между запертой комнатой и стеной огня. Другого выхода из этого коридора не было.

Назад не повернуть. Чтобы пробраться к лестнице, надо пройти едва ли не весь этаж, а на такое сейчас бы не каждый пожарный осмелился. Антония подергала ручку двери, одновременно как можно шире открывая дар, стараясь дотянуться, достать до мужчины. Тогда был бы шанс… Но крепкого контакта не получалось. То ли преступник попался устойчивый к воздействию, то ли мешали стены и отвлекал дым, но внушить страх перед открытым окном и заставить типа повернуть обратно никак не выходило. Жаль, что от дротика он сразу же избавился, и электрошоком парализовать его не выйдет. А снотворное может и не подействовать, если царапина небольшая. Да и не останавливать сейчас нужно этого типа, а заставить действовать и открыть дверь.

Антония закашлялась. Попыталась выбить дверь, с разбегу, но безуспешно. Дым разъедал глаза, огонь, словно заигрывая, неспешно приближался. Раздался треск, где-то зазвенело разбитое стекло. Паника застилала разум, мешая думать. Преступник, судя по ощущениям, уже вылез в окно.

Антония снова с разбегу, насколько позволял огонь, налетела на дверь, а потом врезала по ней кулаком. Зло зашипела. Ее с детства учили контролю разума, неужели теперь, перед лицом всего лишь дыма и огня, она отступит? Она, которая одолела силу дара и до сих пор не сошла с ума.

Самовнушение помогло. Назад нельзя, надо вперед, за преступником. Перед ней только дверь. Дверь заперта… Судорожно сорвав с головы шляпку и при этом больно выдрав удерживающие ее заколки, Антония ощупала ленту. Ну же, ну, неужели не переложила, и нужный предмет остался дома, на прогулочной шляпке?

Из-за дыма видно не было вовсе. Антония вскрикнула и тут же снова закашлялась, найдя, наконец, за складкой ленты универсальную отмычку. Села на корточки перед дверью, нащупала замок. С первого раза вставить отмычку не получилось, артефакт выпал из рук. Антонии казалось, что огонь лижет каблуки ее ботинок, а дышать и вовсе было нечем. Стараясь успокоиться, она принялась мысленно цитировать Уложение двадцать пять, самый главный закон, регламентирующий работу Читающих. Руки шарили по полу… Да. Есть. Все так же продолжая про себя скандировать пункты закона, Антония медленно и аккуратно вставила отмычку в замочную скважину.

ГЛАВА 17. Снова больничный

Щелчок, поворот, второй щелчок. Дверь поддалась, Антония буквально вывалилась в небольшое помещение, судорожно схватила ртом воздух — и поняла, что огонь и дым рванули в комнату следом за ней. Антония ногой захлопнула дверь, судорожно кашляя. Не вставая, поползла к окну. Показалось, что за ним кто-то стоит, и силуэт полностью совпадал с описанием Чучела. Неужели преступник перелез на крышу соседнего дома, да так и остался оттуда наблюдать, как она, Антония, погибнет?

В глазах потемнело, в ушах стоял гул. Дар словно сошел с ума и твердил, что впереди на крыше никого нет. Откуда-то доносилось ее имя, но девушка была не в силах не то, что отозваться, даже просто открыть глаза. Тело охватило странное ощущение невесомости, мысли путались. В какой-то момент показалось, что потянуло свежим воздухом, что дым отступил, но сознание отказывалось слушаться.

— Тони? Тони. Держись, лекарь уже едет. Ну почему ты вечно влипаешь в неприятности, приходится волноваться за тебя. Держись, слышишь?

Возникло и исчезло видение мужского лица с резкими породистыми чертами. На идеально отглаженном воротнике уродливо расползлись разводы то ли копоти, то ли сажи; с краю неприятно кривилось прожженное пятно.

Мужской голос доносился, как сквозь вату или толщу воды.

— Присмотри за ней.

Ощущение невесомости и качки пропало, под спиной возникло что-то твердое и прохладное. Губ коснулась влага.

— Тони, пей.

Другой голос, как будто знакомый. Дар видел только одного человека, друга. Послушно сделав первый глоток, Антония жадно потянулась за водой и закашлялась, подавившись.

— Осторожно, — ей помогли перевернуться на бок. — Ты как?

Вместо ответа Антония прижалась лбом к холодным камням мостовой. Дышалось с трудом, свежий воздух словно не хотел заходить в оскверненные дымом легкие, и каждый вдох отдавался болью. Антония не знала, сколько времени прошло прежде, чем она хоть немного пришла в себя. Потом накатило понимание, что она лежит на тротуаре неподалеку от злополучного дома, а рядом с ней сидит Шаттон.

— Воды, — прохрипела Читающая.

— Тебе повезло, что рядом оказался инспектор. Он прибыл на место первым, и буквально бросился в огонь, когда узнал, что ты осталась в пристройке. Вот только что он здесь делал? Мы ему доложить не успели, стражи тоже не сообщали. Откуда ему было знать, что по этому адресу что-то происходит?

Антония не слушала, она жадно пила и пыталась надышаться. К концу бутылки подоспел лекарь. Померил пульс, ощупал горло, посветил фонариком в глаза, поводил над телом амулетом и заставил вдохнуть какой-то аэрозоль. Дышать сразу стало легче.

— Вдыхать каждый час шесть раз, потом трижды в день еще неделю. Вот рецепт, на курс два флакона. Название мази от ожогов на этом же бланке, тюбика должно хватить.

Антонию погрузили в лекарский автомобиль, вкололи какую-то дрянь, от которой она пыталась отказаться, а потом наступил провал в памяти.

Когда она снова открыла глаза, над ней колыхалась легкая занавесь балдахина. Простыни приятно холодили кожу, на руке обнаружилась повязка; лицо, судя по ощущениям, было намазано чем-то жирным. Антония пошевелилась и поняла, что на ней только длинная нижняя рубаха на тонких лямках. Рядом в кресле с книгой в руках сидел Олаф. Он словно почувствовал взгляд хозяйки, поднялся, захлопотал.

— Миледи. Рад, что вы очнулись. Как самочувствие? Что-нибудь беспокоит? Лекарь сказал вам нужно много пить и оставил аэрозоль.

Антония не знала, как оказалась дома и сколько времени проспала. Хотелось спросить о преступнике, пожаре, и не примерещились ли слова Шаттона об инспекторе. Но дворецкий явно был не тем человеком, который мог ответить на эти вопросы. Решив, что стоит просто отдохнуть, и тогда в голове прояснится, Антония поблагодарила за заботу и послушно выпила все, что предложил Олаф, воспользовалась аэрозолем. Потом кое-как, опираясь на дворецкого и упрямо отказываясь от любой другой помощи, доковыляла до уборной.

Закрыв за спиной дверь, Антония шарахнулась вбок и едва не завизжала, но хриплый после дыма и аэрозоля голос выдал лишь слабое шипение. И хорошо, иначе Олаф только зря вышиб бы дверь. Антония быстро поняла, что напугало ее всего лишь собственное отражение. Лицо в белых масляных разводах от мазей, кожа воспаленная, волосы с одной стороны подпалены почти до основания, с другого бока превратились в паклю, глаза красные.

Сделав, что хотела, Антония снова вернулась к зеркалу. И как Шаттон и Олаф от нее не шарахались? Ох, да еще и инспектор, кажется, все-таки был. И видел ее в таком виде. Почему-то стало неприятно. Девушка коснулась щеки, на пальцах остался жирный крем.

— Миледи, как вы? Помощь нужна?

— Все хорошо, сейчас выйду.

Похоже, Олаф решил, что банные процедуры затянулись. Закралась мысль, что повезло, что Олаф не додумался переодеть ее в любимый шелковый пеньюар. Тот был бы безнадежно испорчен мазями. Вздохнув, Антония вышла из уборной.

— Олаф, как ты меня терпишь? — поинтересовалась она, когда дворецкий помогал ей дойти до постели.

Антония имела в виду внешность, но, похоже, мужчина понял ее превратно. От него пришел такой коктейль удивления, недоумения и чего-то еще, напоминающего нежность, что Антония споткнулась. Дворецкий, подхватив ее на руки, донес и уложил хозяйку в постель.

— Я имела в виду, что выгляжу неважно, — пробормотала девушка, пытаясь оправдаться, а потом мысленно на себя шикнула и отругала. Она ничего не сказала и не сделала, за что следовало бы извиняться. А в остальном она ни перед кем отчитываться не обязана.

Олаф пожал печами.

— Не столь важно, как вы выглядите, миледи. Утренние пробуждения, когда я вижу вас заспанной, со следами подушки на щеке и в пижаме, вас не смущали. Так что же изменилось теперь?

Антония вынужденно признала, что ничего. Заодно выяснила, что ее привезли вчера вечером на лекарском автомобиле, оставили указания по лечению и за отдельную плату предоставили все лекарства. Переодевал ее сам Олаф, а лекарь в его присутствии поменял повязки и показал, как и что делать.

Дворецкий раздвинул шторы, за которыми прозрачно-голубое, какое бывает только ранним утром, небо умывалось лениво проплывающими облаками. Антония едва не рухнула с кровати, когда увидела такой знакомый, но явно свежий букет в вазе на окне. Олаф пояснил, что подарок принес утром курьер без каких-либо пояснений и обратного адреса. У девушки внутри заворочалось что-то уютное и пушистое, как ей самой показалось. Ощущения были странными и непривычными, хотелось прикасаться к цветам и вдыхать их запах. Сперва Антония воспротивилась такому порыву, потом все же не выдержала и попросила переставить вазу поближе, на тумбу. А следующим утром принесли новый букет, и так каждый день, до выздоровления.

За разговорами подошло время обрабатывать пострадавшую кожу. Дворецкий настоял, чтобы помочь хозяйке переодеться и сменить повязки. Девушка сначала согласилась, но после того, как дворецкий обработал ей руки, все же попросила позвать его мать, госпожу Сору. Одно дело, когда Антония по утрам в пижаме и здравом уме, и совсем другое — такая беспомощная и практически голая.

Госпожа Сора пришла на удивление быстро. Стала причитать что-то утешающее, говорить, что волосы обязательно отрастут, а кожа совсем скоро снова побелеет. И что нет ничего непоправимого, что Антония молодец, так хорошо держится и все терпит, и что работа у нее очень опасная, и что такую умницу, как она, нужно беречь. Антония видела, что женщина просто отвлекала ее разговорами, пока морщинистые руки на удивление легко и почти безболезненно втирали мази в пострадавшую кожу. Но еще девушка чувствовала, что мать Олафа говорит искренне. Почему-то захотелось расплакаться.

Все же сдержавшись, Антония поблагодарила госпожу Сору за заботу и пообещала себе заказать для старушки хорошую пряжу для вязания. Как-то раньше она упустила из виду этот момент.

На следующий день Антония нашла в себе силы принять душ, вымыть голову и более-менее привести себя в порядок, для чего снова пришлось позвать госпожу Сору. Йорка решил в меру сил помогать хозяйке и весь день приносил Антонии подносы с едой, а еще нарвал в саду цветов на букет, за что получил по шее от Виттора. Олаф привычной почти неощутимой тенью постоянно был рядом.

В обед по амулету связался Вик, коротко поинтересовался здоровьем и передал от всего отдела пожелания скорейшего выздоровления. Антония поблагодарила его и передала привет остальным коллегам. Вспомнив про букет, девушка связалась с Лендером, и уже к вечеру механический курьер доставил набор амулетов и реактивов. Антония показала Олафу, как всем этим пользоваться, и попросила впредь проверять все посылки.

Как оказалось, Антония не зря озаботилась своим внешним видом, ибо к вечеру объявился Шаттон, как он выразился, навестить коллегу. Навещал он почему-то с цветами и пакетом сладостей под мышкой, что Антонию несколько повеселило. Шаттон рассказал, что преступника поймали, вернее, подобрали под окнами горящего дома — мужчина буквально уснул на ходу. Теперь он заперт в одиночной камере до того момента, как Антония оправится достаточно, чтобы лично его допросить.

Инспектор рвал и метал, устроил выволочку всему отделу, а заодно проверяет соседние департаменты. Мол, на выезд к подозреваемым должно быть не менее двух стражей, ведь Читающие не относятся к оперативным работникам и не должны выезжать на опасные дела и тем более заниматься ловлей преступников.

Ирвин попеременно ругал своих сотрудников и хвалил. Грозил выговором и лишением премии за то, что при первом опросе упустили такого опасного преступника и тот едва не ушел, при этом сжег почти все вещдоки и заодно покалечил сотрудника департамента. Но при этом босс обещал премию, как только они закроют дело Чучела, за то, что все же поймали негодяя.

Антония качала головой, хрустела печеньем и старалась не чесать зудящую под повязками кожу. Когда Шаттон ушел, она вздохнула свободнее и первым делом стянула с головы шляпку с замысловатыми полями и вуалью и от души почесала макушку.

— Миледи, вам не стоит так делать.

— Олаф, отстань, зудит, сил нет.

— Потерпите, лекари утверждали, что это всего на несколько дней. Хотите, принесу лед, ненадолго приложим?

— Спасибо, Олаф, буду рада.

На следующий день пришел другой посетитель. Питтерсон слез с лошади и позвонил в ворота непозволительно ранним утром по меркам самой Антонии, и в обычное рабочее обеденное время по мнению всех остальных людей.

Инспектор был бодр, свеж и лучился доброжелательностью. Во всяком случае, внешне это выглядело именно так, а его душу Антония по-прежнему не ощущала. Мужчина держался строго в рамках правил и норм приличия, но девушка то и дело ловила на себе странные взгляды от Питтерсона, и с удивлением обнаружила, что и сама то и дело косится на него.

А еще Пит ее касался. Когда отдал лично в руки — не дворецкому, ей, — пакет со сладостями и сверток, судя по всему, с книгой. Когда передавал солонку за обедом, который для хозяйки был плотным завтраком. Сам пододвинул для нее стул за столом в гостиной. А перед уходом поцеловал руку, чего с Антонией не случалось со времен официальных столичных балов и выездов, которые девушка терпеть не могла.

Всю встречу Антония непрестанно благодарила Питтерсона за спасение, лепетала что-то невнятное и неубедительное и сама на себя за это злилась. Пит, как ей казалось, снисходительно улыбался, отмахивался от благодарности и в конце концов попросил в качестве благодарности, раз уж это для нее так важно, составить ему компанию на верховой прогулке. Мол, в такой глуши трудно найти достойного компаньона, который к тому же сносно держится в седле.

Читающая смутилась и напомнила, что у нее с животными не ладится. А на вопросительный взгляд гостя вздохнула и пояснила, что звери чувствуют носителей дара и относятся к ним с опаской. Кто-то просто шарахается, прячется и всячески старается держаться подальше. Кто-то, наоборот, ведет себя агрессивно.

— А вы специально воздействуете на них даром? — поинтересовался Пит, отпивая чай. От кофе и крепких напитков он отказался.

— Н-нет, обычно нет. Только если начинают нападать, могу отвадить или внушить страх, желание убежать.

— Но вы их прощупываете? — гость прищурился, отчего снова на миг напомнил Антонии матерого пса.

— Я постоянно прощупываю всех окружающих, это специфика дара, — Антония поболтала остатками чая в кружке, на миг забыв о приличиях, и едва не вздрогнула, когда незаметно появившийся за спиной Олаф долил ей напиток. Угу, утверждает, что без перерыва слушает окружение, а сама не заметила собственного дворецкого. С этим надо что-то делать, определенно.

— Хм. Наверное, в этом все дело. Скорее всего, вы интерпретируете то, что слышите от них, наравне с человеческими душами, и невольно реагируете в соответствии с этим. А животные, получив обратный отклик, тоже неверно его понимают. Ведь все они в какой-то мере читающие, только думают и чувствуют иначе, чем люди, — инспектор выглядел как человек, перед которым положили занимательную головоломку, а Антония на эту речь только пожала плечами. Ей было все равно, как там думают и чувствуют животные, лишь бы ее не трогали.

— Вот что, — Пит пришел к какому-то решению. — Предлагаю, как вы поправитесь, потренироваться на моем коне. Уверен, если немного изменить подход, вы сможете с ним поладить. Вы обещали, — добавил инспектор, заметив, что Антония готова возразить. Девушке ничего не оставалось, кроме как понуро кивнуть. Антония надеялась, что этот конь не затопчет ее, едва увидев.

Когда инспектор ушел, Антония поднялась к себе и развернула подарок. В свертке действительно оказалась книга. «Основы верховой езды». Отложив книгу на тумбочку, девушка рассмеялась. Ну, инспектор, вот же ржавые шестеренки. Выходит, он сразу знал, что пригласит ее на конную прогулку.

Отсмеявшись, Антония пошла умываться, и в ванной снова надолго застряла у зеркала. Если вчера, с Шаттоном, ей было все равно, как она выглядит, и беспокоил лишь зуд, то сегодня все было наоборот. Про желание почесаться под повязками Антония и не вспоминала, но всю встречу едва удерживалась, чтобы не достать из кармана зеркало. Все ли в порядке, прикрывает ли вуаль лицо в достаточной мере, нет ли складок на одежде, не съехала ли шляпка.

Вид в зеркале обнадеживал и расстраивал одновременно. На лице краснота уменьшилась, крема и мази успокаивали кожу и маскировали пятна ожогов. А вот волосы как торчали неприглядной паклей, так и остались. Глядя на обгоревшую прическу, Антония поняла, что злится. И впервые за много лет ей захотелось, чтобы волосы отрасли, хотя бы до плеч.

Скорчив недовольную рожицу, девушка вернулась в комнату и немного полистала подаренную книгу. Поколебавшись, написала письмо бывшему куратору в институт, рассказав о странностях с «одним из прислуги», что она просто перестала замечать его присутствие, и спросила совета. А потом решительно спустилась вниз и набрала номер мадам Клозетты.

Дама ответила сразу, как будто дежурила у телефона в ожидании звонка. После короткого светского обмена любезностями, Антония без всяких принятых в обществе намеков прямым текстом попросила контакты мастера по парикам.

— Ах, милочка, откуда вы знаете? Хотя, не важно. Записывайте. Дори очень хороший мастер, сделает все так, что от настоящих волос не отличить. Вы первая, кто заметил эту мою маленькую уловку. Знаете, в моем возрасте тратить время на сложные укладки слишком утомительно. Дори не только парики, но и прически составляет просто волшебно, а стрижки и подбор средств по уходу я доверяю только ему.

Мадам Клозетта еще какое-то время расхваливала мастера, сетовала на свой возраст, потом поделилась последними городскими сплетнями. Наконец, сообщив, что опаздывает в салон, где ей обещали отложить прекрасный шарфик, положила трубку. Антония перевела дух и набрала мастера по парикам.

Дори оказался Дорианом, мужчиной с приятным голосом и странными, немного заторможенными, несколько женственными манерами. Он приехал к Антонии в тот же день и удивил Читающую двумя объемными чемоданами в руках.

— А что вы хотели, милочка? Мастер без своих инструментов никуда.

В его исполнении в «милочке» не было ничего оскорбительного. Просто Дори не признавал классовых различий, для него все люди делились на два типа — его клиенты и все остальные.

— Так, хороший мой, отнесите-ка эти вещи в ту комнату, где мы будем работать, — покровительственно указал Олафу на свой багаж мастер. — Нет, этот саквояж я возьму сам, я его никому не доверяю. Ах, какой милый мальчик, — Йорка, случайно выскочивший в холл как раз к приезду мастера, поменялся в лице и исчез прежде, чем кто-либо успел его окликнуть. Похоже, на «милого мальчика» у бывшего бродяжки выработалась стойкая неприязнь.

— Вы, случайно, не собираетесь отдавать его кому-нибудь в подмастерья? Нет? Жаль. Ладно, показывайте, куда идти, и сразу к делу. А то у меня заказов невпроворот, кручусь, как шестерни в автомобиле.

Олаф косился на странного гостя с недоверием, но хозяйка смолчала, и он отнес неподъемную поклажу мастера в малую гостиную.

Мастер задержался у Антонии надолго. Сперва ахнул, увидев обгоревшие пряди. Неодобрительно поджав губы, внимательно осмотрел поле работы и взялся за ножницы. Потом долго мучил Антонию, втирая в кожу головы какие-то масла, смазывая оставшуюся длину волос непонятными пастами. Наконец, накрыв свое творение пленкой, приступил к подбору парика.

В одном чемодане у мастера были ножницы, расчески, банки и склянки с различными средствами для волос. В другом оказались отдельные пряди и уже готовые парики разной длины, но только без причесок. А еще сеточки, шпильки, заколки и специальные средства для ухода за париками.

Дори покосился на букет, стоящий на каминной полке.

— Хм. Вам по душе такие цветы? А какую одежду вы чаще носите? Обувь? Мне нужно это увидеть. А какой у вас любимый цвет? Блюдо? Напиток? В котором часу вы обычно встаете и ложитесь? Спите чаще одна или с кем-то? А как много времени тратите на утренний туалет и сборы?

Вопросы сыпались один за другим. Мастер искренне считал, что ему все это просто необходимо знать, дабы подобрать необходимую прическу, длину, пышность и фактуру прядей и что-то еще, ведомое только ему одному.

Антония расспросам не сопротивлялась. Дори считал себя профессионалом в высоком смысле этого слова, был заносчив и излишне самодоволен. Но именно это отношение к профессии как к делу всей его жизни и самому себе как светилу профессии не позволяли ему обсуждать клиентов с кем бы то ни было или делиться их тайнами. Дори был выше этого, а потому Читающая просто доверилась этому странному типу, решив, что хуже обгоревшей пакли быть не может. К тому же, у мадам Клозетты парики были весьма недурны. В конце концов, если ей не понравится, всегда можно выписать пару париков у знакомого мастера из столицы.

ГЛАВА 18. Допрос

Перед самым уходом Дори снял пленку с головы клиентки и тщательно смыл все, что наносил на волосы. После чего придирчиво осмотрел и попросил Антонию посмотреться в зеркало.

Антония ахнула. Пакля превратилась в еще более смелую и эпатажную, чем раньше, но аккуратную ассиметричную стрижку. Обгоревшие пряди исчезли, волосы обрели мягкость и какой-то внутренний блеск, а еще появились светлые и темные блики.

— Я позволил себе добавить немного краски. В том виде, в котором вы мне достались, однотонная стрижка выглядела бы блекло, и состричь пришлось бы намного больше. Я сделал все, что мог.

— Это великолепно, — произнесла Антония, сияя улыбкой. Надо оставить мастеру побольше чаевых. И передать благодарность мадам Клозетте.

Вопрос с чаевыми отпал сам собой, так как расценки мастер устанавливал сам и себя не обидел. Решив, что дело того стоило, Антония выписала чек и оставила задаток на пару париков. Все же волосы отрастать будут долго, а на выход нужно иметь что-нибудь приличное. Тот парик, что она привезла с собой, весь свет уже видел, а сменить на нем прическу не получится.

Прежде, чем Антония вернулась в отдел, к ней дважды приезжал лекарь, три раза заглядывал Шаттон, пару раз наведался инспектор, и курьер доставил с пометкой «лично в руки» еще семь букетов. Антония порывалась было связаться с салоном, выяснить, кто этот ее таинственный даритель, а потом передумала. Так и приятнее, и интереснее. И потом, вдруг ответ ей не понравится? Или же у дарителя есть причина не раскрывать себя?

В день, когда Антония вернулась в отдел, девушка была настроена решительно. Она мило улыбалась, встряхивала кудряшками нового парика, выслушивала комплименты о том, что отлично выглядит. Угу, только Вика воротило от красных пятен, все еще оставшихся кое-где на коже Читающей, Лендер смотрел с жалостью и сочувствием и норовил усадить отдыхать. Калли хоть и улыбалась, но то и дело отводила глаза, а Шаттон путал ее и смущал своим желанием защищать и пригласить на свидание. Насчет последнего Антония была вовсе не уверена, ей не нравилось, что Шаттон явно ее недооценивает. Она сильнее, чем он думает. Чем все они думают.

Антония поблагодарила коллег за поздравления с выздоровлением, подробно и досконально узнала все последние новости по делу Чучела, пересмотрела новые бумаги по нему. А потом отправилась к инспектору и с трудом, но все же уговорила его дать ей разрешение лично допрашивать подозреваемого. Да, он будет присутствовать и лично утвердит сценарий допроса. Да, он оставляет за собой право в любой момент вмешаться. Нет, она не станет идти на поводу эмоций и подойдет к делу беспристрастно. Инспектор недоверчиво хмыкнул, но все же согласился. При этом Антонии показалось, что мужчина стал вести себя как-то иначе, мягче, что ли? Но когда она уже выходила, Питтерсон рявкнул на какого-то заглянувшего к нему с сообщением сотрудника. Антония только головой покачала. Нет, такие не меняются.

В кабинете Ирвина добавилось неразобранных бумаг, на диване у стены появился второй помятый пиджак — видимо, шеф просто забыл его в кабинете и так и не забрал домой. Зато на дверце шкафа висел на вешалке идеально отутюженный форменный костюм с рубашкой. Хм, это для встреч с инспектором и высоким начальством? Сам босс сосредоточенно вчитывался в какое-то письмо и не заметил застывшую у дверей Антонию. Девушка, не дождавшись разрешения, прошла и села в кресло для посетителей. Несколько минут она наблюдала, как Ирвин изучает письмо, потом он энергично написал короткий ответ, быстро запечатал письмо и вызвал по амулету дежурного секретаря. Только после этого хозяин кабинета заметил тихо сидящую Читающую.

— Антония, я не слышал, как вы вошли. Как самочувствие? Давно тут сидите?

— Вы были очень сосредоточены и не отозвались на стук, а дверь была открыта. Спасибо, я вполне оправилась. Простите, вышло некрасиво, что я уже несколько минут тут нахожусь. Надеюсь, не отвлекла вас от письма. Я по поводу дела Чучела.

— Кто бы сомневался, — вздохнул Ирвин. Услышав, что Антония застала только последние несколько минут, шеф успокоился и откинулся в кресле. — Этим делом заведует инспектор, меня отстранили от прямого руководства. Так что все вопросы решайте с ним.

— Отстранили? Но… — Антония прислушалась к своему дару и кивнула. — Я поняла. Разрешение на допрос подозреваемого я уже получила непосредственно от Питтерсона, теперь нужно ваше согласование на перенос даты допроса.

— М-да? И когда же вы желаете приступить к делу?

— Как можно скорее.

— Вы уверены, что уже достаточно оправились?

— Да, босс, мои способности не пострадали. На этого ублюдка моих сил хватит.

— Ну, как знаете. По плану он стоял только через неделю… — Ирвин достал из стопки на краю стола график допросов. — Какой кабинет нужен?

— С прозрачной стеной, — быстро ответила Антония. Пусть во второй комнате, за стеной, в качестве наблюдателя сидит инспектор, в одном помещении он будет ее раздражать. А она с подозреваемым прекрасно проведет время вдвоем.

— Завтра устроит? Попрошу магов перенести их бронь кабинета на другой день. Проверка стражей на добросовестность может подождать.

— Вполне. Спасибо, шеф.

— Не за что. Только предупреди инспектора. И постарайся аккуратно.

Ирвин собирался сказать «не перетрудись», потом решил заменить на «не навреди свидетелю». А в итоге вышло непонятное «постарайся аккуратно».

Антония улыбнулась и кивнула, показывая, что поняла его, дождалась ответного кивка и второй раз за день отправилась к инспектору. Перед дверью замерла, поправила выглядывающие из-под шляпки пряди парика, одернула форменный пиджак, глубоко вздохнула.

— Можно?

Питтерсон кивнул, а сам продолжил ругаться с кем-то по переговорному амулету. Хм, а в коридоре было не слышно. Интересно, магические заглушки на кабинет специально поставили по просьбе инспектора или он изначально так хитро строился?

— А я говорю, что это не обсуждается. Я и так больше месяца жду это разрешение, сколько можно затягивать?

Выслушав ответ, Питтерсон отключил амулет и зло швырнул его в угол, в кресло.

— По какому вопросу? — хмуро поинтересовался у замершей у входа Читающей. Это не Ирвин, и своевольно проходить дальше девушка не решилась.

— Допрос назначен завтра на десять утра, — отчиталась Антония, испытывая странные чувства. Ее сила рвалась прослушать этого непробиваемого, закрытого для нее типа; резкость Питтерсона как руководителя раздражала, но при этом Антонию необъяснимо тянуло к нему.

— Ясно. Не опаздывать. Можете идти.

За спиной девушки уже закрывалась дверь, когда до нее донеслось спокойное:

— Милая прическа.

Антония не стала ничего отвечать, а спускаясь на этаж департамента, прижала ладони к горящим от смущения щекам.

Время до допроса тянулось для Антонии, как резина. Очень плотная и совершенно неэластичная резина покрышек ее любимого автомобиля. Она пересмотрела список вопросов, тщательно проработала тактику, сделала несколько упражнений для контроля дара. Антония понимала, что, в общем-то, оба руководителя имели полное право отстранить ее от дела — и как пострадавшую сторону, и как заведомо заинтересованное лицо. Так что оба мужчины пошли ей навстречу, и Читающая собиралась оправдать их доверие. Никаких истерик, эмоций, излишнего давления на допрашиваемого. Только абсолютный профессионализм и сухие факты.

Утром девушка озадачила и даже напугала Олафа тем, что встала очень рано и к тому времени, когда дворецкий обычно приходил ее будить, уже сидела внизу и завтракала. Больше, чем содержимое тарелки, ее занимали конспекты, которые девушка разложила перед собой. Когда ложка царапнула о пустое дно блюда, Антония очень удивилась, а Олаф, воспользовавшись моментом, заменил пустую тарелку из-под каши блюдом с пирожками и долил чаю.

— Спасибо, Олаф. Заверни мне с собой, я уже уезжаю, — махнув на пирожки, Антония собрала бумаги.

Минут десять ушло на то, чтобы перепроверить содержимое папки, куда девушка сложила все подготовленные материалы, включая по пунктам расписанный план допроса. Антония подавила желание еще раз сравнить его с методичкой. Она и так подготовилась, насколько могла, и ни адвокат подозреваемого, ни шеф, ни инспектор не смогут придраться к ее работе. Почему-то мнение последнего было особенно важно, не хотелось ударить перед Питтерсоном в мазут лицом.

Утро встретило тучами и моросью, что не помешало Антонии насладиться быстрой ездой. Она открыла все окна в машине и с удовольствием ловила холодный сырой воздух. Волнение улеглось, остались лишь она, машина и дорога, стелющаяся под колеса.

В департамент Антония пришла первой и успела пересечься с дежурившей ночью Калли. Шаттон перед рассветом уехал на вызов о драке в баре и в департамент до вечера возвращаться не планировал.

— Хорошего дня, — зевнула Калли.

— Крепких снов, — кивнула ей Антония и придержала дверь, выпуская коллегу на волю.

Без десяти десять Антония уже спускалась на этаж с комнатами для допросов. Показала приказ дежурному стражу, тот отпер для нее кабинет и оставил готовиться. Антония взяла со стола один из амулетов связи и оставила помещение с удобными креслами перед прозрачной стеной для инспектора и других наблюдателей. По регламенту для особо опасных преступников на допросе должен будет присутствовать как минимум один маг, секретарь и кто-то из смежного департамента для независимой оценки.

Читающая прошла в неприметную, защищенную магическими артефактами дверь на ту сторону, где должен будет находиться ее допрашиваемый. Огляделась. Для подозреваемых все стены выглядели мощным каменным монолитом с прожилками оголенных медных проводов. По этим каналам маг сможет воздействовать в случае, если что-то пойдет не так, и они же блокировали любые нерегламентированные всплески магии внутри помещения.

Цельнометаллический стол и удобный стул для следователя перед ним. Чуть подальше неудобный даже с виду стул для подозреваемого, с креплениями для рук и ног. Антония передернула плечами, вставила в ухо переговорный артефакт и достала свои конспекты. Почти зажившие ожоги зудели, но это не отвлекало от работы, напротив, создавало некий фон, чтобы проще было сосредоточиться.

— Антония, все наблюдатели прибыли. Вы готовы? — раздался в ухе голос Питтерсона.

— Да, — в горле у девушки стоял ком, но пара глубоких вдохов, и по ту сторону стены, кажется, ничего не заметили. Лишь бы сам преступник не почувствовал слабину.

— Хорошо, сейчас приведут подозреваемого. Напоминаю, что вы имеете право в любой момент прервать допрос без указания причины, тогда подозреваемого переведут в столицу к другому Читающему. В качестве независимого наблюдателя сегодня лекарь, он с помощью мага будет контролировать ваше состояние и подозреваемого.

Антония кивнула, что приняла информацию к сведению.

— Маг передает вам и вашим клятвенникам привет, — инспектор вдруг перешел с делового тона на вполне обычный, человеческий. А Антонии стало легче. Если что, ее подстрахуют и лекарь, и маг. В конце концов, на этом допросе мир не сошелся клином. Решив потом поблагодарить мага за поддержку и инспектора за то, что передал его слова, Антония еще раз глубоко вздохнула и подобралась.

— Вводите, — скомандовала ожидающему стражу. Вторая дверь медленно отворилась, и допрос начался.

Антония не могла сказать, сколько времени провела в одной комнате с подозреваемым. Медленно переставляя ноги, чтобы не так сильно было видно, что ее шатает, она вернулась в департамент. Гус, увидев ее, ойкнул, и выскочил за дверь. Остальные коллеги молчали, но Антония знала, в каком направлении текут их мысли. Взбудораженный после допроса дар чутко отслеживал настроения и намерения окружающих, а еще давил на них, хотя Антония и старалась сдерживаться.

— Ну? — не тратя время на пустые разговоры, поинтересовался Ирвин, заходя в отдел. За его спиной маячил Гус, который и позвал шефа.

— Мы не того поймали, — сообщила Антония, не рискуя садиться. Слабость была такая, что потом ее с тем креслом и уносить пришлось бы.

— Как это? — подскочил Вик. — Он же убийца, и занимался подпольной торговлей.

Антония поморщилась и потерла виски.

— Да, он наговорил признаний на два пожизненных в каменоломнях и казнь третьей степени. Но это ложный след. Он не Чучело. Обвиняемый врет, что с ним никогда не сталкивался, вероятно, боится этого человека больше, чем всех своих внутренних демонов, вместе взятых. Больше мы ничего от него не добьемся. И главный преступник еще на свободе.

— Вот же… — неприлично выругался блондин, но никто из присутствующих даже не поморщился.

— Есть что-нибудь, что нам нужно знать прямо сейчас, до официального протокола? — сухо поинтересовался Ирвин.

— Да. Подозреваемый был нанимателем убийц, которые едва меня не устранили. Некто его знакомый, судя по всему, наш Чучело, просветил подозреваемого о специфике Читающих. Когда он узнал, что я буду его опрашивать как свидетеля, то испугался, что я увижу все его темные дела. На каменоломни или на плаху ему не хотелось, и он оценил свою спокойную жизнь в сумму, которую потратил на убийц.

Теперь уже Ирвин выругался, Лендер покачал головой.

— Раз он знает Чучело, может, надавить посильнее, и он расскажет, кто это? — Вик побарабанил пальцами по столу.

— Он никому уже ничего не расскажет, Вик, — устало покачнулась Антония. Босс тут же взял ее за локоть, но Антония покачала головой и мягко высвободила руку. И так слишком много душ вокруг, а телесный контакт провоцирует перевозбужденный дар сканировать тех, кто рядом.

— Не понял. Он что?.. — не договорил блондин, ошарашенно глядя на Читающую.

— Жив. Но до конца жизни будет пускать слюни и невнятно бормотать, если, конечно, лекарь его не вытянет. В любом случае, приговор никто не отменял, так что мучиться ему недолго осталось.

На Антонию смотрели с ужасом, и только шеф излучал сочувствие.

— Тони, можешь быть на сегодня свободна, завтра жду после обеда, как только сможешь приехать. Сама понимаешь, раньше передадим это дело в отдел суда и исполнения приговоров, раньше сможешь вздохнуть свободно. Сама домой доедешь? — окинув внимательным взглядом девушку, поинтересовался Ирвин.

— Спасибо, босс, за мной заедут. Разрешите воспользоваться телефоном?

Ирвин кивнул и сам проводил Антонию к себе в кабинет, к телефону.

— Дом де Вельвиче, слушаю вас, — заученно ответил на звонок Олаф.

— Забери меня отсюда, — уставший, какой-то безжизненный голос хозяйки раздался в трубке, и связь отключилась.

— Леди? Леди, — бесполезно, только гудки в ответ.

Ну и откуда Олафу нужно ее забрать? И на чем? Машину-то она утром забрала. Подумав, Олаф набрал диспетчерскую.

— Алло, будьте добры, подскажите, с какого номера мне только что звонили?

— Мы не предоставляем…

— Девушка, это был ОЧЕНЬ важный звонок. Это буквально вопрос жизни и смерти. Я же спрашиваю не про посторонний номер, а прошу информацию про мой собственный, тот, с которого я звоню. Так что?

— Звонили из департамента следствия, — после паузы недовольно буркнула диспетчер. — Соединить?

Но ответом ей стали гудки.

Не мешкая, Олаф накинул куртку и вышел во двор. Можно, конечно, пешком и ждать попутку, но кто знает, когда повезет. Или поехать на хозяйственном авто, оставить его в городе, а завтра уже своим ходом вернуться и забрать, или даже с хозяйкой с утра доехать. Да, так будет лучше всего.

Крикнув садовнику, что уехал в город, Олаф вырулил из сарая и направился по дороге на север, в сторону шпилей городской ратуши. Старик запер за ним ворота и крикнул в спину пожелание мягкой дороги.

Подходить к зданию администрации не хотелось. Внутри что-то протестовало, перед глазами вставали картины суда. Олаф поморщился и потер запястья, словно бы их снова связывали кандалы.

Хозяйка сидела на верхних ступенях, прислонившись к колонне, вся какая-то бледная и осунувшаяся. Олаф подошел ближе, уже не думая про назначение этого места.

— Леди, — тихонько окликнул, когда протянутую руку проигнорировали, или, что более вероятно, просто не заметили.

— А, Олаф, — вздохнула Антония и, тяжело облокотившись на предложенную руку, поднялась. Хватка у нее была крепкая, почти мужская, что Олафа порадовало. Значит, не все так плохо.

— Вас отвезти домой или куда-то в городе?

— Домой, Олаф, только домой. Машина за углом, подгонишь? — в руку мужчине легла связка ключей.

Через десять минут авто, мягко покачиваясь на ухабах, выкатило на дорогу к поместью.

— Все хорошо, леди? — рискнул поинтересоваться у хозяйки Олаф. Девушка сидела на пассажирском сиденье, отвернувшись к дверям, и молчала.

— Я сделала ужасную вещь, Олаф, — безжизненно отозвалась она.

— Какую? — тут же спросил мужчина, выкручивая руль, чтобы вписаться в очередной поворот.

— Сегодня я допрашивала человека. Все думали, что он Чучело.

— Тот самый? — с интересом отозвался Олаф.

— Да. Вернее, я так считала, и допрашивала его по всей программе, очень жестко. А оказалось, что это не он. Да, уголовник до мозга костей, да, натворил на два пожизненных и казнь, но он не Чучело.

— Но он жив?

— Да.

— И в своем уме?

— Относительно. Когда я уходила, лекарь уже немного привел его в чувство.

— Значит, вы все сделали правильно, леди, — твердо заявил Олаф.

Хозяйка продолжала молчать, и он всерьез начал за нее переживать. На обычный приступ после допроса не похоже, быть может, ей просто нужно отвлечься от неприятных мыслей?

— Быть может, вызвать вам эскорт? — после продолжительной паузы поинтересовался мужчина.

— Нет настроения, — покачала она головой. Слабость давила на Антонию, не было сил даже думать. Скоро начнется жесточайший приступ, но, как всегда после столь напряженного использования дара, у нее было немного времени, чтобы подготовиться к нему.

— Тогда, быть может, отвезти вас в бани? Салон красоты? Приготовить дома ванну? Успокаивающий чай? Бутылку вина? — перечислял Олаф, не понимая, что происходит с хозяйкой.

— А ты прав, Олаф, — вдруг Антония прервала его на полуслове. — Давай эскорт.

В доме хозяйка сразу поднялась наверх, а Олаф направился к телефону. Открыл лежащую тут же тетрадь, полистал до нужной страницы.

Когда через полчаса на пороге возник статный мужчина в костюме с папкой в руках и трое «мальчиков» за его спиной, хозяйка изволила показаться на верху лестницы.

— А где Лео? — поинтересовалась она равнодушно.

— Увы, леди, к моему сожалению, Лео на задании, — поклонился сутенер. — Но мы привели вам троих мальчиков на выбор, все…

— Средний, — оборвала его хозяйка и, не прощаясь, развернулась и пошла обратно. Стоящий посередине «мальчик» тут же понятливо направился следом.

ГЛАВА 19. Дворецкий подрался

— Милейший, не подбросите до города? — спросил у сутенера Олаф, подписав необходимые бумаги и отдав задаток за парня.

— Отчего же, подброшу. Рядом с охранником есть еще одно место. Устроит?

— Вполне, премного благодарен.

Олаф занял третье кресло впереди, и широкий просторный мобиль двинулся к городу. Олафа подбрасывало на всех ухабах, и он по достоинству оценил мудрость и заботу хозяйки в том, что она на обе машины поставила хорошие рессоры. Дорого, конечно, но это того, безусловно, стоило. И с каким удовольствием он ехал обратно на хозяйственной машине.

— Как тебя зовут? — поинтересовалась Антония, обернувшись на спутника.

— Кир, миледи, — хорошо поставленным низким голосом ответил он, поравнявшись с девушкой.

— Кир, а расслабляющий массаж ты умеешь делать?

— Непременно, миледи, — вежливо отозвался парень. Он не пытался к ней прикасаться без разрешения, не придерживал за талию, не целовал руки. Похоже, они поладят.

— Хорошо, Кир. Тогда сначала мы примем горячую ванну. У меня был сложный день.

— Прикажете принести напитки и фрукты? — ненавязчиво уточнил парень.

— Все уже там.

В ванной парень посмотрел на графин с лимонадом, оценил ряды баночек с шампунями, кремами и прочей косметикой. Он вежливо поинтересовался, какие ароматы больше нравятся Антонии и выбрал масло для массажа.

Кир быстро разделся, помог хозяйке, залез в ванную и подал девушке руку.

Антония лежала в ванной, откинувшись на грудь парня, который мягко массировал ей руки и шею. Кир время от времени протягивал ей бокал с зеленым чаем и лекарские расслабляющие настойки. Мысли о допросе стали уходить на второй план, и на короткие несколько минут Антонии почудилось, что она не одна в этом мире. Вот так лежать с кем-то, кожа к коже, и чтобы его дыхание шевелило волосы на макушке — это высшее наслаждение.

А потом парень потянулся к груди, и наваждение исчезло. Антония вздохнула. Ну что же, самообман пора заканчивать. А мальчику пора выполнить свою работу.

— Поможешь вымыться? — спросила она, протягивая мочалку. Получив первую разрядку, улыбнулась парню.

— Там на полке полотенца, дальше в комнату.

Тот понятливо кивнул и по-прежнему молчаливо отнес укутанную в махровую ткань девушку на кровать. Нет, определенно, в этом клубе элитных эскорт услуг весьма недурно воспитанные мальчики.

Как в прошлый раз, полностью снять приступ одним только присутствием «мальчика» и массажами не удалось, но он прошел намного легче, чем Антония ожидала. Правда, Кир изрядно напугался, когда ее в первый раз скрутило, но подоспевший на его крик Олаф прояснил ситуацию, и до утра оба мужчины попеременно дежурили возле Читающей. Олаф по телефону узнал у лекаря хозяйки указания, и они с Киром отпаивали Антонию прописанными настойками. А когда ее тошнило, переглядывались и поили заново.

Утром Кира уже не было, а Олаф почти привычно обнаружился дремлющим в кресле. Голова у Антонии болела, но приступ сошел на нет. Оглядевшись, она поняла, что уже не совсем утро. Потянула за шнурок вызова прислуги, поморщилась, потому как каждое движение отдавало болью в висках. Через несколько минут в комнату заглянула мать Олафа, и Антония попросила легкий завтрак или обед. Женщина кивнула, а к тому времени, как она вернулась, Олаф уже проснулся. Вернее, это Антония его разбудила неловкими попытками встать с кровати.

Решительно отказавшись от помощи, девушка проковыляла в ванную, затем заставила себя съесть печеное яблоко и запить очередным полезным отваром. А потом попросила Олафа довезти ее до департамента и обратно, правда, сколько придется ждать, она не знала.

Можно было бы, конечно, вызвать наемный кэб, но на посторонних людей ее дар все еще реагировал слишком остро, а к Олафу она уже привыкла и почти не замечала его присутствия. Ее куратор, к слову, в ответном письме объяснил странное поведение дара в отношении дворецкого полным доверием и сообщил, что так редко, но все же бывает. И попросил держать его в курсе дальнейших особенностей взаимодействия дара Антонии с ее окружением — исключительно в научных целях, как он выразился.

Олаф остановился у ступеней административного здания, открыл хозяйке дверь. Заходить в департамент, чтобы дождаться Антонию внутри, он отказался наотрез. Когда хозяйка ушла, он отогнал автомобиль за угол на парковку и первые минут десять сидел в машине. Потом, решив, что ничего страшного не произойдет, если он на минутку отлучится, пошел в ближайшую таверну.

До таверны было идти минуты две, но внутрь Олаф буквально ввалился, мокрый насквозь — за то время, пока он добирался, с неба внезапно обрушился ливень. Отряхнув воду с рукавов форменного пиджака, что не очень-то помогло, и почувствовав себя при этом жутко глупо, Олаф выругался, выпрямил спину и гордо прошел к стойке. Бармен тут же понятливо выставил рюмку горячительного и выудил из-под столешницы полотенце. Через пять минут бар был полон такими же бедолагами, в зале стало шумно. «Пострадальцы» переговаривались, кто-то смеялся, приняв ситуацию с юмором; кто-то ругался, проклиная погоду и магов, которые не могут верно ее предсказать.

Олаф уже доедал тушеное мясо, запивая горячим ягодным взваром, когда возмущенный женский голос привлек его внимание в общем гомоне. Дворецкий бросил быстрый взгляд через плечо — трое мужиков наседали на какую-то горожанку. Но женщина помощи не просила, и Олаф вернулся к мясу. А потом ему в затылок прилетела булка, по счастью, свежая, и дальше оставаться в стороне от набиравшей обороты свалки он уже не мог.

Да, женщина по-прежнему не кричала с просьбой о помощи, но, похоже, лишь потому, что на таковую не рассчитывала. Остальные посетители таверны делали вид, что ничего не видят, с опаской поглядывая на кинжал на боку одного из буянов и нашивку стражника на груди другого. Мужчин возле горожанки было уже четверо, и, судя по всему, «для согрева» они выпили больше, чем по рюмке. Они хватали женщину за руки, пытались полапать ее за грудь и зад, не забывая при этом комментировать свои действия:

— Я видел тебя в квартале развлечений, так какого ржавого робота ты ломаешься? — мужчина с красным лицом, похоже, действительно недоумевал.

— Я там больше не работаю, — со смесью злости и паники ответила женщина, отступая к стене и уворачиваясь от рук настырных кавалеров.

— Да ладно тебе, мы по-быстрому, — хмыкнул в усы второй мужчина.

— Ага, подзаработаешь себе на сережки, — подмигнул лысый детина и, выудив из кармана электрошок, попытался достать жертву. Но горожанка, увернувшись, выбила оружие кувшином. Краснолицый схватился было за ножны, но быстро передумал.

— Да отстаньте же вы от меня, — женщина старалась держаться так, чтобы между ней и буянами оставался стол. В ближайшего ловеласа полетела корзинка из-под хлеба, но женщина промазала и снаряд угодил в стену. Четвертый мужчина незаметно подобрался к женщине со спины и ловко схватил ее за руки выше локтей.

— Мужики, поймал, — хохотнул удачливый «охотник», прижимая жертву к груди. Форма городского стража смотрелась на нем усмешкой. — Какое хорошее окончание смены. Счас оприходуем.

— Грег, держи крепче.

— Тащи наверх, зря мы, что ли, за комнату платили.

Олаф поймал затравленный взгляд угодившей в ловушку женщины и вздохнул. Хозяин таверны, поджав губы, демонстративно стоял спиной к подвыпившей компании и протирал бокалы, лишь изредка поглядывая в зал.

Бросив на барную стойку плату за обед, Олаф закатал рукава и обернулся.

— А ну убрали лапы, — рявкнул бывший заключенный и оскалился. В крови заиграли веселые пузырьки. Давно он не развлекался.

Четверо благополучных горожан, которые никогда всерьез не дрались за свою жизнь, и бывалый уголовник, который на каменоломнях повидал всякого — исход драки был предрешен. Конечно, на открытом пространстве Олаф бы не выстоял против четверых, но в помещении краснолицый то ли не захотел доставать оружие, то ли вообще спьяну забыл про него, а мужчина в форме сперва растерялся, а потом было уже поздно — его Олаф вырубил первым. Горожанка, освободившись, схватила блюдо с ближайшего стола и от души треснула им по голове лысого типа. Олаф с удовольствием впечатал кулак в физиономию усатого. Краем глаза Олаф отметил, что в разборку собираются вмешаться товарищи стража, отмечавшие окончание смены в дальнем углу, и вышибала. Ну и почему последний раньше делал вид, что его здесь нет?

— Бежим, — скомандовал Олаф и схватил горожанку за руку.

Проскользнув мимо вышибалы, они помчались вниз по улице. Ливень перешел в мокрую морось, под ногами брызгали лужи. Женщина споткнулась, Олаф поддержал ее и обернулся — погони не было.

Уперев руки в колени, женщина пыталась отдышаться. Поймала взгляд Олафа, улыбнулась, и их обоих внезапно разобрал смех. Мимо протарахтел автомобиль, обдав беглецов брызгами. Олаф утянул нежданную подругу поближе к стене дома.

— Спасибо, — отсмеявшись, поблагодарила женщина.

— Да не за что, — хмыкнул Олаф.

— Я Миранда, — представилась горожанка и протянула руку.

— Олаф, — пожал узкую ладошку мужчина.

— Олаф, а за что ты сидел? — с доброжелательным любопытством кивнула на татуировку клятвенника Миранда.

— Да за что только не сидел, — ответил Олаф. — На каменоломни и эшафот хватило.

На короткий миг в глазах Миранды мелькнул страх, но она его быстро от себя отогнала. Стражи нападают и принуждают женщин, а преступник-смертник приходит на выручку. Значит, в таком неправильном мире она живет.

— А ты правда в публичном доме работала? — поинтересовался Олаф. Откровенность за откровенность.

— Вот именно, что работала, — вздохнула Миранда и провела ладошкой по каменной стене ближайшего дома. На пальцах остались следы копоти. — Только не для всех находятся добрые покровители, а без них от прошлого не так просто отделаться.

— Я могу для тебя что-то сделать?

— Ты и так уже очень много сделал, — грустно улыбнулась Миранда.

— Ты понимаешь, что они так просто не отстанут? А не они, так кто-нибудь другой.

— Понимаю. Проводишь?

Антония заходила в здание администрации с тяжелым сердцем. Ей надо было отчитаться о результатах допроса начальству, а затем доказать специальной комиссии, что она столь грубо использовала дар не из-за злого или корыстного умысла, а исключительно в рамках служебных обязанностей. В комиссии будет маг, который проследит, чтобы она говорила только правду, а значит, процедура не затянется. Только как же гадко. Она практически свела с ума человека, который этого не заслужил.

— Тони, успокойся, — Ирвин успокаивающе положил руку ей на плечо.

Они были вдвоем в кабинете начальника, всех сочувствующих и просто любопытных Ирвин выставил за дверь, а для надежности еще и запер ее на замок. Внимательно выслушал доклад подчиненной, задал несколько уточняющих вопросов, сделал какие-то пометки в записной книжке. Подписал протокол допроса, подготовленный Антонией.

А потом обошел стол и ободряюще сжал плечо девушки. Она выглядела такой виноватой, потерянной и беспомощной, что Ирвин даже на миг пожалел, что он ее шеф и не может высказать все, что на самом деле думает об этой ситуации в подходящих выражениях и пригласить ее в бар на пару бутылок чего-нибудь покрепче. Парой бокалов дело было не исправить.

— Я свела с ума человека, босс, — покачала головой девушка. — Разве кто-нибудь заслуживает подобного?

— И что? — внимательно и серьезно смотрел на подчиненную мужчина. — Он уже приговорен к двум пожизненным и казни, и это еще не все его преступления успели учесть. Ты просто выполняла свою работу, Тони. Я бы поступил так же.

Если бы он выразил сочувствие, Антония бы расплакалась, но пока все проходило в рамках делового разговора, и она держалась. Девушка ощущала смятение, злость и досаду шефа, но эти эмоции к ней не относились. На ее счет можно было принять только нечто, что сама девушка воспринимала как безусловную поддержку. И ни капли осуждения, страха или отчуждения из-за ее дара и поступка.

— Спасибо, — неуверенно улыбнулась Антония.

— Давай поскорее закончим с формальностями, и ты постараешься выкинуть этот эпизод из головы. Просто очередное дело, которое ты успешно закрыла. Кстати, Питтерсон интересовался твоим состоянием. Он сегодня в мэрии, но обещал подойти к твоему освидетельствованию.

На миг в голову Антонии закралась мысль, что инспектор хочет лично убедиться, что она не специально превратила подозреваемого в овощ. Девушка встряхнула накладными кудрями и, глубоко вздохнув, проделала коротенькое ментальное упражнение, чтобы взять себя в руки. Больше никакие глупости в голову не приходили, и Антония встала, поправила шляпку и одернула пиджак. С какой бы целью инспектор ни явится, она будет выглядеть достойно.

В комиссии из знакомых был только пожилой маг, принимавший клятвы Олафа и Йорки. Он приветливо кивнул Антонии и демонстративно активировал пару амулетов и магическое плетение. Страж прицепил к запястью Антонии механический детектор лжи, и процедура началась.

Когда Ирвин отвечал на вопросы комиссии как поручитель Антонии, дверь кабинета открылась, и появился Питтерсон. Он прислонился к стене и скрестил руки на груди, по его лицу ничего невозможно было понять. Услышав оправдательный вердикт, он удовлетворенно кивнул и вышел так же незаметно, как появился.

В середине процедуры у Антонии неприятно защипало плечо, но она лишь повела им и абстрагировалась от ощущений.

После официальной процедуры к Антонии подошел маг.

— Как поживаете? — вежливо поздоровавшись, поинтересовался пожилой мужчина.

— Как видите, — пожала плечами Антония и улыбнулась. Она вдруг поняла, что все позади, ее действительно оправдали, и как минимум несколько человек на свете по-прежнему ее не боятся и не считают уродкой из-за дара. Например, маг, сгорающий от любопытства. Не дожидаясь вопросов, Антония ответила:

— И предвосхищая ваш вопрос, с клятвенниками все в порядке, никаких проблем ни разу не было. Если хотите, приходите в гости, сами увидите. И да, новых преступников на поруки я пока брать не собираюсь.

Маг засмущался, сообразив, что его любопытство не могло укрыться от читающей, а Антонию окликнул Ирвин. Извинившись, девушка подошла к начальнику.

— А ты боялась, — улыбнулся Ирвин.

— Немного. Шеф, а где Пит? Он же должен был подписать отчет о допросе наравне с вами?

— Он уже уехал, срочные дела, — сделав вид, что не заметил оговорки, ответил Ирвин. — Но просил передать искренние поздравление. Он, как и я, не сомневался в исходе слушания. Отчет я у него сам подпишу позже. Отдыхайте, — возвращаясь к официальному общению, кивнул Ирвин.

Попрощавшись с начальником и магом, Антония вышла из департамента. Она чувствовала себя странно, вроде и радовалась, но вроде остался некий осадок. Прислушавшись к себе, Антония поняла, что ни к слушанию, ни ко вчерашнему допросу эти ощущения не имели никакого отношения. Ее задело поведение инспектора, то, что он к ней даже не подошел. И никак не дал понять своего отношения к этой ситуации. Ну как остальные люди живут, не имея возможности читать души окружающих?

Погрузившись в свои мысли и испытывая смешанные ощущения из-за собственных чувств, Антония шла к автомобилю, не замечая ничего вокруг. И лишь оказавшись возле машины, вернулась в реальность и тут же застыла посреди улицы, как заржавелый робот.

Перед ней, как обычно, Олаф открыл дверь автомобиля. Необычным был его вид. Мокрый с головы до ног, с волос текло, оставляя полосы на забрызганном грязью лице. Один рукав пиджака почти оторван, нет половины пуговиц, свежие синяки. И все это в сочетании с полностью невозмутимым лицом. Антония окинула своего дворецкого внимательным взглядом. Теперь понятно, почему жгло плечо во время слушания.

— Мне ждать неприятностей? — уточнила девушка.

В душе клятвенника поднялась буря чувств. Похоже, он просто не подумал, что его поведение как-то может отразиться на хозяйке.

— Простите, я не подумал… — подтвердил догадку Антонии Олаф. Ну что же, по крайней мере, честно.

— Садись, — вздохнула девушка. — Поговорим дома.

Садовник охнул, когда увидел, в каком виде управляющий вернулся из города; ему было стыдно за него. Как можно было так подвести хозяйку. Йорка неприлично выпучил глаза. Его распирало любопытство, и он бы непременно попытался подслушать. Одного взгляда Антонии хватило, чтобы мальчишка вспомнил про уборку сарая, а Виттор забыл про нотации.

— Ну? — приняв из рук переодевшегося и обработавшего синяки дворецкого чашку крепкого чая, Антония напомнила тому об отложенном разговоре.

Рассказ дворецкого много времени не занял. Он успел обдумать случившееся и ограничился парой фраз:

— Я заступился за женщину в таверне. К ней приставал пьяный страж, отдыхавший после смены, и его друзья. Миранда раньше работала в квартале развлечений, это послужило поводом.

— Избавь от подробностей, — отмахнулась Антония и глубоко задумалась. Через несколько минут, за которые Олаф уже успел мысленно вернуться на каменоломни, она вдруг уточнила:

— Страж был в форме?

— В форме, но без значка патрульного, — припомнил мужчина.

— Значок и оружие они сдают в конце каждой смены, это нормально. А вот то, что он не переоделся и напился до ржавых шестеренок — уже как минимум выговор. Значит, так. К утру тебе нужно составить докладную. Припомни все, что сможешь. Название бара, имена, особые приметы, кто сколько выпил, обязательно укажи, что страж был в форменном костюме. Завтра поедем в департамент городской стражи разбираться.

Олаф поежился, нервно одернул рукав, прикрывая татуировку клятвенника.

— Зачем это? Если на меня никто не напишет жалобу…

— Затем, — оборвала дворецкого Антония и посмотрела на него в упор, стараясь, чтобы мужчина осознал услышанное. — За обычную драку в баре гражданам полагается штраф или пара суток в камере. За нападение на стража правопорядка сажают на полгода. А для тебя в любом случае кара будет высшей, и я говорю не про возвращение на каменоломни. Мое влияние тут тебя не спасет, я уж молчу про то, что мне самой выпишут штраф и отстранят от службы до выяснения всех обстоятельств. К клятвенникам закон очень суров, Олаф. И я не собираюсь сидеть и ждать, когда за тобой придут.

Олаф осознал. Побледнел, коротко поклонился.

— Я могу идти? На чье имя писать докладную?

— На начальника стражи. И, Олаф, свяжись со своей подружкой, ее показания тоже нужны. Это очень серьезно.

— Леди. Вам посылку принесли, — постучавшись в косяк открытой двери, заглянул в гостиную Йорка. — Снова цветы.

— Вижу, — Антония приняла у мальчика букет. — Спасибо, можешь быть свободен.

В уже привычном синем букете за упаковочной бумагой обнаружилась открытка. «Поздравляю с удачным слушанием. Вы были великолепно спокойны и убедительны. И вам идут кудряшки».

Внутри что-то кольнуло не то от радости, не то от страха ошибиться. Неужели все эти цветы — от инспектора?

Олаф ушел к себе в кабинет, а Антония долго мерила шагами гостиную. Потом поднялась в библиотеку и отыскала толстый сборник законов и тонкую брошюрку последних поправок к уголовному праву. Ночь ей предстояла долгая; голова все еще болела после допроса, от резких запахов и яркого света мутило. Ну, Олаф, удружил.

К утру Антония буквально валилась с ног. В последний раз просмотрела свои записи, вздохнула. Она сделала, что могла, теперь осталось дать делу ход. А пока было бы неплохо поспать хоть пару часов.

ГЛАВА 20. Служанка и свидание

Антония проснулась раньше, чем в обычный выходной день, и позволила себе поваляться в постели всего десять минут. Отражение в зеркале не радовало, лицо было не то, что бледным, а каким-то зеленым. Вздохнув, Антония потянулась к косметичке. Румяна, пудра и накладные пряди все же нужно отнести к величайшим изобретениям человечества.

Внизу обнаружился бледный и серьезный Олаф, полностью собранный и побритый. Он ночью тоже почти не сомкнул глаз, сочиняя и переписывая докладную. Дворецкий был предельно вежлив, в молчании подал завтрак и налил хозяйке чай.

— Поедем сразу после завтрака. Докладная готова? — поинтересовалась Антония, надкусывая тост с джемом. Аппетита не было, но съесть что-нибудь стоило.

— Готова, миледи. Желаете посмотреть?

— Хорошая мысль.

Олаф принес несколько листов, и Антония дважды перечитала результат его ночных трудов.

— Неплохо. На будущее: такие документы пишутся на одной стороне листа, чтобы было удобнее подшивать к делу и просматривать. У тебя в одном слове пропущена буква и пара мелких ошибок, но это не критично. Переписывать не нужно, и так пойдет.

— Надеюсь, в будущем мне это больше не понадобится, — тихо буркнул дворецкий, но Антония его услышала.

— Я тоже. Принеси, пожалуйста, шляпку. Я буду ждать тебя в машине.

Дорога много времени не заняла. И Олаф то ли привык к манере вождения хозяйки, то ли был слишком занят мыслями о предстоящем деле, но в этот раз поездку перенес совершенно спокойно.

— Ваше магичество, — в холле первого этажа административного здания Антония заметила пожилого мага. Олаф угрюмо держался за ее спиной, на шаг позади, и мечтал, чтобы это поскорее закончилось. От одного только вида здания у него начинала зудеть татуировка, а сегодня ему предстояло не только побывать внутри, но и тесно пообщаться со стражами.

— Здравия вам, леди, — вежливо кивнул маг. — Какими судьбами? У вас же сегодня выходной? Вы вчера так хорошо держались. И так быстро ушли, я не успел как полагается поздравить вас с решением…

— Спасибо, магистр, — прервала мага Антония. — Мне приятно ваше участие. Мое приглашение в силе. А вы куда-то уходите?

— Вообще да, у меня плановая проверка камер хранения на вокзале. А у вас ко мне какое-то дело?

— Вероятно, понадобится ваше освидетельствование. Сможете задержаться на полчаса?

Маг задумался, потом хитро прищурился.

— Отчего же, пожалуй, могу. Но только если вы пообещаете, что меня ждет интересное дело.

— О да, магистр, эта история вам несомненно понравится, — улыбнулась Антония. Олаф от ее улыбки поежился, проходящий мимо молодой сотрудник секретариата шарахнулся в сторону, а брови мага удивленно поползли вверх.

— Вот даже как… — потянул маг.

В кабинет капитана стражей они поднимались уже втроем. В приемной их остановил секретарь, и Антонии пришлось надавить на него, продемонстрировав удостоверение сотрудника соседнего отдела и десять раз повторив, что это крайне важно, а потому ждать неделю до ближайшего свободного времени приема ну никак не получится.

Маг подтвердил ее слова, и секретарь, недовольно на них проглядывая, ушел докладывать начальству.

— Во что вы вязались, коллега? — тихо спросил маг Антонию.

— Скоро узнаете, буквально через пару минут, — улыбнулась любопытному нетерпению мага Антония.

Капитаном стражей оказался внушительного вида мужчина с густыми усами щеточкой и шрамом на лбу. Олаф поразился, это какой же природы и насколько страшной должна была быть рана, раз лекари не смогли свести ее без следа.

— Приветствую первую за десять лет Читающую в нашем городке, — кивнул Антонии стражник. — И вам хорошего дня, ваше магичество. Итак, чем обязан?

— Прошу ознакомиться, — без дальнейших расшаркиваний Антония протянула написанную Олафом докладную. Время ценно, тратить его на ненужную болтовню нет смысла.

— Хм. Узнать сможете? — внимательно прочитав, поднял взгляд на Олафа капитан. Дворецкий кивнул. — Я так понимаю, маг здесь для освидетельствования. Ну что же, слово Читающей, подтвержденное магом, это серьезный аргумент. Прошу за мной, — поднялся капитан.

Олаф боялся, что тот будет защищать подчиненного и обернет обвинения против них, но, похоже, с магом и Читающей начальник стражей ссориться не хотел.

Разбирательство много времени не заняло, они дольше ждали, пока явится проштрафившийся страж. Когда мужчина, наконец, появился пред очи начальства, Антония поморщилась.

— Завсегдатай баров и буян, к женщинам пристает не впервые, службу несет спустя рукава, — озвучила свое впечатление Читающая.

— Ознакомься, — протянул стражнику докладную начальник.

— Это поклеп, — через минуту воскликнул страж. — Да он сам преступник, клятвенник, и вы ему верите?

— Лжет, — ровно прокомментировал пожилой маг.

— Свидетели есть? — повернулся к Антонии начальник.

— Кроме полного бара посетителей и самого бармена, есть слово пострадавшей. Она должна сегодня подойти.

Как по заказу, в дверь постучали.

— Капитан, там какая-то женщина пришла, говорит, по просьбе де Вельвиче.

— Пусть проходит, — кивнул капитан.

Подруга Олафа побаивалась стражей и ситуации в целом, смущалась, теребила в руках платочек, но на вопросы отвечала прямо, безо всяких обиняков. Маг подтвердил правдивость ее показаний, и капитан постучал пальцами по столу, строго глядя на своего подчиненного. Страж на всякий случай помалкивал, но смотрел на посетителей весьма неприязненно. Особенно злые взгляды доставались Олафу.

— Спасибо за информацию, — повернулся к Антонии капитан. — Мы примем меры.

В коридоре маг посмотрел на часы.

— За двадцать минут провести служебное расследование — да вы талант, леди, — ухмыльнулся пожилой мужчина.

— Я же обещала, что вам будет интересно, — вернула улыбку Антония, но в этот раз ни у кого не возникло желания держаться от нее подальше.

Идя к выходу, Антония задумалась.

— Олаф, а твою подружку работа не интересует? Нам в доме нужна хотя бы одна постоянная служанка.

— Если хотите, я спрошу прямо сейчас, — дворецкий посмотрел на идущую поодаль Миранду. Та поймала его взгляд и улыбнулась уголками губ. — Какие условия и требования?

— Она должна будет дать клятву по пятому комплексу, маг заверит. Проживание в доме, возможно, придется иногда работать внеурочно. Оплата стандартная, в отношении остального ты меня знаешь. Иди, я подожду.

Олаф кивнул. Пятый комплекс означал магическую печать, которую обычно ставят служащим дворца и в домах богатых и влиятельных фамилий. Клятва серьезная, ее нарушение в зависимости от ситуации и условий контракта влекла разные последствия. Олаф надеялся, что в данном случае печать будет попроще и нарушителя будут ждать просто неприятные ощущения и беседа с магом и нанимателем.

Увернувшись от влетевшей в дверь главного холла стайки роботов-посыльных, Антония отошла в сторону и, машинально бросив взгляд на висящее возле входа большое зеркало, поправила шляпку.

Олаф вернулся буквально через минуту в сопровождении Миранды.

— Я согласна, леди, — присела в неумелом книксене женщина. — Что нужно делать?

— Если ты о том, как принести клятву, то маг все объяснит. Если по поводу своих обязанностей, то Олаф объяснит и научит, а при необходимости пройдешь учебные курсы, — Антония хорошо помнила прием на шесть фамилий и теперь была готова заблаговременно вкладываться в обучение сотрудников. — Срок договора пять лет, в любой момент любая из сторон может его расторгнуть, это заверяется так же через мага. Ты знаешь последствия нарушения магического договора?

— Да, леди, — кивнула Миранда.

— Тебя все устраивает?

— Буду рада работать у вас, леди, — снова изобразила кривой книксен женщина. Антония про себя хмыкнула. Она хоть знает, как называется этот полупоклон и в каких случаях он используется?

— Олаф, — повернулась к дворецкому Антония. — Узнай, пожалуйста, не ушел ли маг. Тогда мы могли бы оформить все прямо сейчас.

Миранда чувствовала себя неловко в присутствии этой молодой, но знатной и важной леди. Она не могла бы точно объяснить, но леди как-то давила на нее, подавляла. Но при этом со слов Олафа выходило, что леди справедлива. Вон, ему работу предложила, хотя он преступник, а теперь помчалась к капитану стражи, чтобы заступиться за своего клятвенника, вместо того, чтобы отказаться от него. Эти поступки говорили за хозяйку Олафа лучше, чем любые слова и слухи. Ну а по слухам, леди была очень странной и требовательной, не терпела никакой лжи и обмана, даже в благих целях.

— Маг готов нас принять, — вернулся Олаф. Он чувствовал себя так, будто у него камень с плеч свалился. Капитан накажет стража, а не его, у хозяйки неприятностей из-за его выходки больше не будет, да еще Миранда теперь будет работать на Антонию вместе с ним. Олаф даже забыл, что должен бояться здания и находящихся внутри служб.

— Все же вы удивительная женщина, леди, — покачал головой маг, когда с формальностями было покончено. На плече Антонии рядом с печатями Йорки и Олафа появилась магическая руна пятого комплекса. Миранда потирала предплечье в том месте, где теперь у нее была магическая печать договора.

Из здания они выходили втроем.

— Миранда, завтра утром Олаф за тобой заедет, поможет перевезти вещи. Тебе хватит времени собраться?

— Да, леди, — кивнула женщина. Что ей собираться? Ничего ценного нет, жилье съемное, вещей не нажила.

— Хорошо. Тогда жду тебя утром. Олаф, закажи еще кристаллов для моей машины, у нас заканчиваются.

— Да, миледи, — вежливо и серьезно ответил дворецкий. Миранда, направляясь к себе, думала, что ей еще предстоит научиться разговаривать со своей новой покровительницей так же, как это делал Олаф.

— Миледи, — решился вечером спросить Олаф. — А почему вы решили предложить Миранде работу?

— Она обычный человек с обычной серой душой, если ты об этом. Но одну служанку я потерплю, тем более, что все вопросы она будет решать с тобой и я ее почти не буду видеть. Мне понравился ее поступок. Она боится стражей, может, даже больше твоего, но все равно пришла, потому что для тебя это было важно.

Уходя наверх отдыхать, Антония окликнула дворецкого, будто что-то вспомнив:

— Олаф. Я не против ваших с Мирандой отношений, но только если это не отразится на работе.

— Но у нас нет отношений, миледи, — чуть смутившись, ответил Олаф, но Антония его уже не слушала. Кровать манила больше задушевных разговоров.

На следующий день Олаф рано утром на хозяйственной машине уехал в город. Докупил кристаллов для хозяйского авто, заехал на рынок за некоторыми продуктами. Потом забрал Миранду, подивился, что у нее так мало вещей. А женщина удивилась тому, что Олаф предложил забрать комод — единственную мебель, которую Миранда докупала в съемную каморку и которая ей очень нравилась.

На обратном пути они сперва заказали Миранде форму, а затем заехали в кондитерскую. Миранда снова изумилась, когда Олаф поинтересовался, какие конфеты и печенье она любит. Женщина стала отнекиваться, но дворецкий пояснил, что это не его идея, а прихоть хозяйки. Она всегда заказывала любимые лакомства для каждого из домочадцев.

Пока ехали до поместья, Миранда расспрашивала об ее обязанностях, остальных домочадцах, хозяйке и прочих важных вещах. Хозяйку Олаф обсуждать отказался, причем весьма резко. Напомнил Миранде, чтобы она не докучала де Вельвиче и вообще старалась поменьше попадаться ей на глаза.

— Ей тяжело среди людей, — пытаясь смягчить свой ответ, дал единственное пояснение дворецкий.

По поводу обязанностей Миранды он ничего конкретного сказать не смог. С уборкой прекрасно справлялись приходящие служанки, хозяйке он помогал сам и надеялся, что справляется с этим. Потому они условились, что Миранда будет выполнять его поручения «по мере надобности». Женщину такая формулировка не устраивала, но она надеялась, что на новом месте скоро все прояснится.

Когда они приехали, Антония завтракала в малой гостиной. Чай ей подала мать Олафа, а Йорка с провинившимся видом переминался под внимательным взглядом хозяйки.

— Так что у тебя за дело ко мне? — поинтересовалась Антония. Она, конечно, знала, что случилось, и видела, насколько мальчишка чувствует себя виноватым. Но Йорка сам пришел к ней с повинной, и помогать ему рассказывать о его проказах она не собиралась. Взрослое решение, взрослый поступок, так пусть доводит дело до конца.

— Вот, — протянул Антонии свой альбом и коробку красок мальчишка.

— Что это? — нейтрально поинтересовалась хозяйка.

— Мой альбом.

— Вижу. Но зачем он мне? — спросила Антония.

— Это в оплату. Штраф. Я… Я вазу разбил. Нечаянно. Я… И вот.

— Давай по порядку. Ты сознаешься в том, что разбил вазу, и хочешь возместить ущерб, так?

— Д-Да, — кивнул Йорка, переминаясь с ноги на ногу.

— Хорошо. Это смело. Настоящие мужчины всегда несут ответственность за свои поступки, я это уважаю.

Йорка расправил плечи, почувствовав себя «настоящим мужчиной».

— Но альбом забрать не могу. Он уже куплен, и в магазин обратно его не примут, так что деньги за него вернуть не получится. Но штраф я тебе назначу, сам понимаешь, чтобы купить новую вазу, нужны будут деньги, а значит, на чем-то придется сэкономить. Две недели мы не станем покупать твои конфеты, и за эти две недели ты не получишь зарплату.

Антония подняла взгляд на Олафа, и ему показалось, что он увидел старательно скрываемую улыбку.

— Миледи, к сожалению, я уже купил сегодня на всех сладости, — решил поучаствовать в беседе Олаф. Миранда скромно держалась за его спиной и пыталась разобраться в ситуации.

— В таком случае, придется их съесть, чтобы не пропали, — с серьезным видом ответила Антония. — Йорка, ты можешь идти. Лишение зарплаты на две недели в силе.

— Слушаюсь, миледи, — подражая Олафу, мальчик поклонился и ушел.

— Ты знал про вазу? — уже не скрывая улыбки, поинтересовалась у дворецкого Антония.

— Обнаружил утром, но не успел разобраться с этим, — ответил Олаф. — У вас будут какие-нибудь поручения мне или Миранде?

— Пока никаких. Выдай Миранде справочник по этикету, потом проверишь знания. Столовое серебро в первую очередь.

— Как пожелаете.

Вечером Миранда под руководством Олафа накрывала на стол. Женщина уже успела обустроиться в комнате для прислуги и осталась всем довольна. Олаф даже принес ей ковер из какой-то из пустующих комнат, так что так шикарно она еще никогда не жила.

Маг все же решил воспользоваться приглашением и заехал в гости. С любопытством посматривал в сторону домочадцев, опробовал мишени с дротиками на заднем дворе, задал несколько вопросов Йорке и Виттору. Посоветовал купить всем жильцам дома амулеты и указал на пару огрехов в защите имения. Послушал историю поместья, попил чаю с печеньями и яблочным пирогом, после чего засобирался домой. Олаф подвез его на хозяйственной машине, к магу дворецкий неприязни не питал.

Антония не сразу привыкла к новой служанке. Первое время, завидев ее в коридоре или столовой, Антония выглядела так, будто не могла вспомнить, что это за женщина и что она здесь делает. Но потом обе пообвыклись, и Миранда перестала прятаться в ближайшей комнате, едва заслышав шаги, а Антония прекратила прожигать ее взглядом.

Выходные принесли приятный сюрприз в виде Питтерсона. Инспектор приехал утром, как раз когда Антония закончила завтракать. Привез новый пиратский роман, рассмешил Антонию одной из столичных историй, а после обеда, который прошел в непринужденной обстановке, с загадочным видом позвал Читающую за ворота.

— Я помню, что ты не терпишь животных на своей территории, поэтому будем заниматься на дороге. Машин тут практически нет, нам никто не помешает.

— Пит, чем заниматься-то? — Антония не могла перестать улыбаться. День радовал хорошей погодой и приятной компанией, настроение было великолепным.

— Если я сейчас скажу, ты откажешься. Так что будет сюрприз.

Сюрпризом оказалась лошадь, на которой Пит приехал, и предложение прокатиться верхом. Антония с животным с одинаковой опаской и недоумением переглянулись, после чего кобыла заржала, а Антония заявила:

— Ни за что.

Через четверть часа Антония все же оказалась в седле перед Питом, и тонконогая красавица с белой гривой медленным шагом везла их по дороге вдоль поместья.

— Ну как тебе? — поинтересовался Пит.

Антония не знала, что ответить. Лошадь под пятой точкой мерно покачивалась и — о ужас, — была живой, с собственными лошадиными мыслями и инстинктами, и вызывала тревогу. Но при этом рука Пита на талии казалась достаточно надежной опорой, и мужчина сидел так близко, их буквально прижимало друг к другу, что будило определенные мысли. Идущее от него тепло было уютным и не раздражало. Напротив, Антонии не хотелось, чтобы Пит ее отпускал. Вот бы поездка не заканчивалась.

Поймав себя на последней мысли, Антония хмыкнула и попросила повернуть обратно к дому.

— Уже?

— Для первого раза достаточно.

— Значит, будет и другой раз?

Антония ничего не ответила, а на обратном пути позволила себе откинуться на Пита. Тот крепче прижал ее к своему телу, и Антония почувствовала тепло в груди, что-что, что она уже очень давно не ощущала.

Антония не сразу заметила, что в отделе к ней стали иначе относиться. Вроде все как всегда, но в аурах коллег проскакивало некое подозрение, настороженность. Лично к ней это имело опосредованное отношение, поэтому Антония сперва не придала этому значения.

— Ирвин, что происходит? — поинтересовалась Антония у начальника, улучив момент, когда других коллег рядом не было.

— Они подозревают инспектора. Ну а так как у вас с ним сложились некие отношения, то и тебя держат в стороне.

— Меня тоже в чем-то обвиняют? — пропустив замечание про отношения, уточнила Антония. С этим она позже разберется.

— Нет, что ты. Но Вик утверждает, что инспектор может использовать тебя без твоего ведома.

— Вы тоже поддерживаете эту версию? — не могла не спросить Читающая.

— Нет, я не думаю, что ты или инспектор в чем-то замешаны, но не стану мешать следователям отработать и этот вариант. Не в ущерб остальным версиям, конечно.

— А мне что делать? Они меня совсем не допускают до расследования.

— Берите другие дела. У вас хорошо получается раскрывать буквально за один день мелкие преступления.

Когда вечером Пит заехал на чай, Антония ему пожаловалась на ситуацию. Да, был шанс, что коллеги правы, ведь Тони не может прочесть инспектора, но почему-то Антония ему верила. Иррационально, недоказуемо и совершенно непрофессионально, но ей нужно было верить хоть кому-то.

Инспектор только философски пожал плечами.

— Пусть хоть кого-то подозревают, если уж им так нравится идти по ложному следу. Хочешь, перестану приезжать? — серьезно спросил Пит.

— Нет, — слишком поспешно воскликнула Антония, бросив взгляд на очередной букет. И как только Пит на цветах не разорился? — То есть…

— Я понял, — улыбнулся инспектор.

В тот день он впервые позволил себе обнять Антонию и поцеловал так, что у Читающей подогнулись колени. Когда он ушел, Антония чувствовала себя немного пьяной, хотя не пила ничего, кроме чая. Она на два часа заперлась в ванной, вылила в воду почти тюбик пены, и ее фальшивое пение слышали все, кто проходил мимо ее покоев.

ГЛАВА 21. Личное

Когда на неделе Антония в книжном случайно столкнулась с Жаном, то тут же незаметно ушла в соседний магазинчик, попросила позвонить и набрала номер. Только услышав голос в трубке, поняла, что вызывает вовсе не Ирвина и даже не Олафа.

— Пит, встреть меня, пожалуйста.

— Ты где? — все, что спросил мужчина.

Когда он появился в дверях лавки, Антония уже устала ругать себя. Ведь наверняка инспектор явится на своей лошади, а на такой подвиг, как верховая езда Антония в тот момент была не готова.

Пит ворвался в лавку ураганом, обнял девушку за талию и заглянул в лицо.

— Ты как? Что случилось?

Антония была готова расплакаться от участия и тревоги, звучащих в его голосе. И к ржавым роботам все ее способности, она в конце концов всего лишь девушка.

— Я встретила в книжном Жана… — Антония замялась. Она вдруг поняла, что не знает, как объяснить инспектору, что это за тип.

— Это тот, что распускал про тебя скабрезные слухи? Я так понимаю, один из твоих бывших любовников?

Внешне Пит оставался невозмутим, его рука на талии Антонии лежала спокойно, и девушка кивнула.

— И что с ним не так? Угрожал?

— Напрямую нет. Но я увидела, что он что-то замышляет против меня. И, возможно, он не один.

— Понял. Разберусь, — нахмурился инспектор и повел Антонию к выходу.

— Не стоит. Я просто… — Антония вздохнула.

— Даже не спорь. Хватит с тебя приключений на ближайшую сотню лет. Не могу же я постоянно быть рядом, чтобы доставать тебя из очередного пожара.

Инспектор буквально озвучил мысли Антонии, но ей все равно было неловко. Она привыкла сама решать свои проблемы, и переложить их на чужие плечи казалось неправильным.

— Хочешь, заедем в таверну? — предложил Пит.

— Лучше сразу домой, — покачала головой Антония.

Заходить Пит отказался, чем расстроил Антонию. Лучше бы она согласилась на таверну. Но, прислушавшись к себе, поняла, что это было бы лишним. Ей нужно было время, чтобы разобраться в себе.

Две недели инспектор почти не появлялся. Если Антония встречала его в департаменте, вежливо кивал и с сосредоточенным видом спешил дальше. Цветы продолжали приходить, теперь к ним прилагались маленькие открыточки, но в гости инспектор больше не заезжал.

Как он просил, Антония одна никуда не ходила. По вечерам ее провожал Лендер или встречал Олаф, утром за ней заезжал Шаттон. Как мужчина признался, инспектор подошел к нему в департаменте и сказал, что за Антонией следят, а потому кто-то должен постоянно быть рядом и присматривать.

— И почему он возле тебя крутится? — бурчал Шаттон, в очередной раз заезжая за коллегой.

Антония этого не знала. Инспектор так внезапно отдалился, что она вся уже извелась от всевозможных предположений, а потому махнула на инспектора рукой. Захочет, сам объяснит, не захочет, она это как-то переживет. Только зачем же он продолжал слать цветы, если не хочет ее видеть? И почему, ржавые шестеренки, она не может его читать?

Шаттону Антония по-прежнему нравилась, но они оба понимали, что ничем хорошим этот интерес не закончится, а потому Шаттон держал дружескую дистанцию.

В приемный день в отдел пришел муж женщины, которая проиграла украшения и заказала вора. Антония не сразу его узнала и удивилась, что на прием именно к ней — обычно посетители не разбирали, кому подавать жалобу, и несли любому свободному сотруднику. Мужчина попросил поговорить наедине, а потом настаивал отозвать заявление на его жену. Хоть она и стерва, но все же не совсем чужой человек.

— Простите? — не поняла, о чем речь, Антония.

— Поговорите с инспектором. Он явился с ордером на арест, без объяснений увез супругу и теперь держит ее под стражей. Я уже собрал выкуп, готов внести залог и поручиться за нее, но де Роук и слушать ничего не хочет.

— А почему вы думаете, что он меня послушает?

— Так это же из-за вас.

Антония тряхнула головой. Она ничего не понимала, но пообещала поговорить. И чтобы это все значило? Ей было очень интересно узнать ответ на этот вопрос.

В тот же день увидеть Пита не вышло. Зато вечером опять «на чай» приезжал маг и о чем-то долго разговаривал с домочадцами.

— Простите, коллега, — уходя, покаялся маг. Похоже, он сам понимал, что не совсем прилично напрашиваться в гости к хозяйке, а потом почти не уделять ей внимания. Хотя Антонию это вполне устраивало. — Мне просто безумно интересно влияние Читающего и его дара, в данном случае вашего, на окружение. Если вас это задевает…

— Ничуть, — рассмеялась Антония. Чудачества мага ее не смущали. — Можете приезжать к ним в любое время, я не возражаю.

— О. Благодарю, коллега. Приятно, что вы понимаете мои исследования.

— Я ничего в этом не понимаю, — снова рассмеялась Антония. — Но уважаю научный подход. До встречи, ваше магичество.

— До встречи, коллега, — маг уехал, довольно потирая ладони.

А Антонии вдруг подумалось, что жизнь перестала быть беспросветно серой и скучной. Или пожилой маг так заразил ее своим оптимизмом?

Пита она встретила на следующий день в холле административного здания.

— Инспектор, — окликнула его Антония.

Мужчина оглянулся, кивнул и подождал, пока Читающая к нему подошла.

— Вы меня избегаете? — с ходу огорошила мужчину Антония. Вроде в шутку, но… И почему, ржавые шестеренки, она не может его читать.

— С чего бы? — удивился Пит. — Кстати, чудесно выглядите.

— Я уже две недели не могу поймать вас на разговор, инспектор, — пропустив мимо ушей комплимент, пояснила Читающая.

— Вот как? Хм. Тогда давайте встретимся и поговорим. Когда и где?

Антония на миг растерялась. Это будет деловая встреча или личная?

— Давайте в обед в таверне «Синий робот», — предложила она нейтральный вариант.

— Лучше я подъеду к вам вечером. Вас устроит?

— Вполне, — кивнула Антония. Инспектор поглядывал в сторону лестницы, и она благоразумно не стала его задерживать. — Хорошего дня, инспектор.

— И вам, — кивнул мужчина.

Вечером Антония считала минуты до конца рабочего дня и первой ушла из департамента. Домой гнала на полном ходу, чего в городе давно себе не позволяла. А потом до прихода Пита места себе не находила, даже подумала было, что он не придет, и придумала миллион причин для этого. Время ползло медленно, как смола по засыхающей сосне в саду.

Инспектор приехал так поздно, что это было уже почти неприличным. Устало снял перчатки в холле, попросил чай с каплей чего-нибудь крепкого «для аромата» и прошел в малую гостиную. Антония к чаю приказала подать плотный ужин, и Пит, казалось, не чувствуя вкуса, съел все, что Олаф ему подкладывал в тарелку.

— Прости, что не появлялся. Трудное расследование.

— Мне казалось, ты приехал разобраться с Чучелом, — удивилась Антония.

— Я приехал провести внутреннее расследование и проверить сотрудников вашего отдела и связанных служб. Ты, кстати, проверку прошла. Потом добавилось дело Чучела. А теперь сверху наплодилось еще несколько дел. Из столицы требуют отчета по основной задаче, но остальные расследования, про того же Чучело, пускать на самотек нельзя.

— Я понимаю, — виновато потянула Антония. Она не задумывалась о том, что у инспектора могут быть проблемы и завал на работе. — Могу чем-нибудь помочь?

— Кормить меня ужинами? — пошутил инспектор. — Не поверишь, но я до сих пор не нанял прислугу и обедаю по тавернам.

Больше Антония про работу вопросов не задавала. Развлекала гостя какими-то легкомысленными разговорами, о чем-то шутила, мечтала вслух про отпуск и поездку к морю.

В тот день инспектор впервые остался на ночь. Он просто уснул в кресле, и Олаф осторожно взял из ослабших пальцев бокал. Антония посомневалась, но все же попыталась разбудить мужчину, чтобы отвести его в гостевую спальню. В итоге инспектор так и остался в гостиной, но уже на диване. Подушку и теплое одеяло принесла Миранда, а Пит, казалось, не заметил их появления.

Утром мужчина уехал раньше, чем Антония проснулась. Олаф отчитался, что сумел вручить инспектору пакет с пирогом и фляжку крепкого чая. Антония за это пообещала выписать Олафу премию, и, собравшись в рекордное время, уехала в департамент.

Всю дорогу она думала об инспекторе. Он вызывал у нее смешанные чувства. С одной стороны, нервировало, что она не может его читать. Пугало, что Вик с Шаттоном обвиняют его в связи с делом Чучела. Не на пустом ведь месте родились их подозрения? Но при этом как мужчина он ей нравился, и она переживала за него. Вчера Пит был настолько уставшим, что Антония извелась угрызениями совести, что вместо того, чтобы отправиться домой и отдохнуть мужчина поехал к ней за город. А еще она так и не выяснила про жену вчерашнего посетителя.

День прошел в какой-то почти бесполезной суете. Два допроса, несколько отчетов, звонок от мадам Клозетты по поводу в очередной раз «украденной» сумочки, которая через полчаса нашлась в шляпном магазине. Однако, оглядываясь назад, Антония посчитала, что успела на удивление много. Даже забежала в обед оплатить счета в соседний отдел.

Дома впервые за долгое время Олаф не открыл ей дверь. Снова Йорка натворил что-нибудь серьезное, как тогда, с машиной? Антония прислушалась к своим ощущениям, позволила дару найти всех обитателей жилища, а после прошла внутрь, качая головой. Она не знала, как ей реагировать, ругаться или оставить так.

Мать Олафа занималась с Йоркой, мальчишка читал под ее руководством большую энциклопедию; Виттор за домом отдыхал на скамейке в тенечке, рядом со свежевскопанной клумбой. А Олаф с Мирандой нашлись в кладовке, они обнимались и были так увлечены этим занятием, что пропустили сигнал амулета и не заметили, как Антония обнаружила их. Ну и что с ними делать?

— Гхм, — делано кашлянула хозяйка.

Пара заполошно оглянулась, причем первым порывом Олафа было спрятать подружку позади себя.

— Я все понимаю и не возражаю против отношений, но только до тех пор, пока они не мешают вашей работе. И постарайтесь находить более подходящие места, вас мог обнаружить Йорка. В конце концов, у вас обоих есть свои комнаты.

— Да, миледи, — покаянно склонил голову Олаф. Обычно благодаря татуировке он чувствовал возвращение хозяйки, и амулет трещал, когда открывались ворота, но сегодня он отвлекся и пропустил все на свете.

— Поймаю в библиотеке, не прощу, — пригрозила напоследок Антония и пошла переодеваться в свою комнату. Было смешно. Взрослые люди, а ведут себя, как дети. Тем более, что она их видит насквозь.

— Да как она может к нам так относиться? — через десять минут в комнате Олафа закипала Миранда. — Мы люди, хоть и прислуживаем в доме. Это что же, раз у нее нет толком личной жизни, то и мы должны страдать? Да как она…

— Миранда, хватит, — грубо оборвал подружку Олаф. Взъерошил волосы, прошелся по комнате.

— Я не понимаю, Олаф, — сообразив, что происходит нечто непонятное, нахмурилась Миранда. Она-то думала, ее причитания успокоят Олафа, и он их поддержит.

— Да, ты не понимаешь, — тихо, себе под нос произнес дворецкий, потом повернулся к подружке. — Я смертник, Миранда. И моя клятва самая строгая и жесткая из всех возможных. Если миледи скажет прыгнуть с крыши, я беспрекословно прыгну, даже если не захочу этого. Если она скажет кого-то убить, убью. По сути, я раб, Миранда. Но знаешь, что? Миледи ни разу не позволила себе воспользоваться моим безвольным положением. Назначила мне должность и оклад, хотя не обязана была этого делать. Ты где-нибудь встречала или слышала о клятвенниках, которые получают зарплату? — Миранда покачала головой. — Миледи разрешила забрать из приюта и привести сюда мать, и ни разу не потребовала плату за ее проживание. Она предложила работу тебе, потому как я хотел попросить ее об этом. Но я не просил, Миранда, я бы не осмелился. Она сама прочитала это в моей душе. Я бесконечно обязан ей, и не только за то, что спасла от плахи, но и потому, что к уголовнику отнеслась по-человечески. Поэтому я очень прошу, не зли хозяйку и не обижайся на нее. Она этого не заслуживает.

Миранда молча стояла посреди комнаты, а Олаф продолжал. Вероятно, ему просто нужно было перед кем-нибудь высказать то, что давно накипело.

— И у нее действительно нелегкая судьба. Я говорю не только о проблемах в отношениях с людьми. Ты просто не видела, как она страдает после каждого серьезного применения дара. Она сутки не может встать с постели, а выглядит при этом так, словно вот-вот нужно будет готовить место в семейном склепе. И обычно клятвенники сполна получают любые страдания хозяина, но миледи как-то делает так, что ни я, ни Йорка не чувствуем даже отголосков ее боли, хотя ей самой бы при этом полегчало. Много ты знаешь людей, способных на такое?

— Прости, — Миранда не знала, как реагировать на отповедь. Она чувствовала себя виноватой, не перед хозяйкой, нет, а потому, что подставила Олафа, который помог ей.

— Ничего, — ответил мужчина. Посмотрел на себя, снял помятый пиджак и принялся развязывать темно-синий шейный платок, на котором неведомым образом оказалась мука. Наверное, в кладовке где-то просыпалась, надо будет проверить.

— Давай помогу, — подошла Миранда и потянула за узел платка.

Через двадцать минут Миранда накрыла Антонии в малой гостиной, а Олаф в чистой безупречной форме вежливо пригласил хозяйку спуститься на ужин. От витавших в комнате эмоций Антонии кусок в горло не лез.

— Не вини себя, это был и его выбор тоже, — наконец, не выдержала и посмотрела на молча стоящую у сервировочного столика служанку Антония. — Ты ему действительно нравишься. Но постарайся помогать, а не отвлекать, так будет больше пользы. Олаф.

— Да, миледи, — внешне невозмутимо отозвался дворецкий.

— Как Миранда справляется со своими обязанностями?

Олаф задумался.

— Книгу об этикете изучила внимательно, как вы и хотели. На стол накрывает уже без моего участия, предложила несколько удачных перестановок в кладовке, может объяснить приходящим служанкам их задачи, — отчитался мужчина. Давать оценку «хорошо» или «плохо» ему показалось неуместным, да и не мог он судить непредвзято. А так, вроде ответил по существу, а там пусть хозяйка решает.

— Я так понимаю, сегодня вы в кладовке перестановки как раз и обсуждали? — смекнула Антония, но, уловив поднявшуюся в комнате волну эмоций, вздохнула и отложила вилку. Посмотрела серьезно.

— Олаф, полбутылки на обучение Миранды. Пусть учится всему, что положено знать экономке. Миранда, полгода на испытательный срок. Если не справишься, стоимость обучения буду удерживать из твоей зарплаты, пока не расплатишься, после чего наш договор будет расторгнут. Все понятно?

— Да, миледи, — присела в подобающем случаю полупоклоне служанка. Антония одобрительно кивнула. Действительно, учится.

Когда Олаф с Мирандой относили посуду на кухню, будущая экономка тихонько спросила:

— Олаф, а что значит «полбутылки»?

— Это долгая история, — расплылся в улыбке дворецкий. — Я тебе вечером расскажу.

— Кстати, Олаф, — вспомнила Антония перед тем, как уйти к себе спать. — У нас будет еще один прием. Те же шесть фамилий, но без детей, только взрослые. А еще мои коллеги с работы и, возможно, несколько влиятельных горожан. Наверняка захочет присутствовать глава гильдии аптекарей, я ему помогла разобраться в одном деле. Надо подумать, кто еще может прийти.

— Понял. Какой бюджет и повод? — делая пометки в блокноте, уточнил Олаф.

— Мой день рождения, — хмыкнула Антония. — Только планируй на три дня позже даты, не хочу портить себе праздник. Бюджет согласуем позже. И, Олаф, закажи, что ли, бильярдный и карточный столы, сделаем игровую комнату для гостей. И придется где-то организовать курительное место, не знаю, как лучше, в доме или навес на заднем дворе поставить.

— Я узнаю, какие есть варианты, — понятливо отметил в блокноте Олаф. — Что-то еще?

— Да. Ты Миранде тоже очень нравишься, — Антония с удовольствием поймала смущение внешне невозмутимого мужчины.

— Могу идти? — уточнил Олаф.

— Да, свободен на сегодня. Иди, — отпустила дворецкого Антония.

Пит стал приезжать два-три раза в неделю. Съедал ужин так, словно до этого три дня голодал, при этом ему хватало такта вести светскую беседу и развлекать Антонию историями и комплиментами. Они обсуждали последние новости, архитектуру, городские легенды, оперу и балет. И оба по молчаливому согласию избегали говорить про работу.

Потом, выпив пару кружек чая с каплей ликера или горячий глинтвейн, Пит едва не засыпал прямо в кресле. Олаф провожал падающего с ног от усталости мужчину наверх, в гостевые покои, где инспектор засыпал, едва голова касалась подушки, и даже не всегда у него хватало сил раздеться. А утром он уезжал раньше, чем вставала Антония.

Лишь один раз Антония спросила про работу. Муж взятой под стражу женщины приходил опять, и Антонии все же пришлось спросить об этом Пита. Он удивленно посмотрел, словно вообще забыл, что давал указания кого-то задерживать, а потом пообещал разобраться. Через пару дней тот мужчина передал Антонии бутылку дорогого вина и больше ее не беспокоил.

Антония по-прежнему предпочитала ложиться за полночь, и по вечерам у нее было несколько часов абсолютной тишины. Ее любимое время. Время, когда ей лучше всего думалось.

Дело Чучела не давало ей покоя. В городе и окрестностях нашли еще несколько трупов молодых женщин, и два десятка пропавших без вести могли стать жертвами маньяка. И каждый вечер Антония запиралась в кабинете, раскладывала на полу бумаги и пыталась найти хоть какие-то зацепки, хоть что-то общее между жертвами. Она принесла из департамента копии дел, и теперь так и эдак сортировала их, распределяла по стопкам и снова тасовала, делала пометки на разложенной на полу подробной карте города, разглядывала копию снимка Чучела, которую ей любезно предоставил Лендер.

Зацепки не находились. Жертвы были разного социального статуса, возраста и семейного положения. У всех пропали какие-то личные вещи. У многих были срезаны отдельные пряди волос. Несколько из них, по словам знакомых и близких, вели с кем-то активную — а некоторые тайную — переписку, но ни одного письма найти не удалось. Все жертвы были убиты не там, где их нашли. И Антония подозревала, что нашли далеко не всех. Как и ее коллеги, Антония была в тупике, но она не собиралась опускать руки и сдаваться. В конце концов, Чучело всего лишь человек, а кто, как не Читающая, лучше всех разбирается в человеческих душах? Вот только этот преступник раскрываться перед Антонией не спешил.

В выходной Антония решила плотно заняться проверкой приготовлений к приему. Она, как и Олаф, хорошо запомнила прошлое мероприятие и не хотела повторения той ситуации.

После позднего завтрака Антония с дворецким устроились в кабинете, а вышли только к обеду, немного уставшие, зато с готовым планом. Все это время Миранда ходила мимо двери на цыпочках, дважды приносила им напитки и печенье.

Антония была довольна проделанными Олафом приготовлениями и беседой в целом. Меню еще они не раз будут утверждать и менять, нужно обсудить его с поварихой и ресторанами, которые должны будут прислать большую часть блюд, но общее направление есть. Рассадку гостей тоже предстояло подкорректировать, но для этого Антония собиралась напроситься на чай к матери Вика. Она дама светская, на подобных мероприятиях робота распилила, и с удовольствием даст пару наставлений. При прошлой встрече Антония ясно видела, что эта женщина любит поучать и организовывать.

ГЛАВА 22. Чучело

Решив не откладывать поездку в долгий ящик, Антония сразу набрала домашний номер Вика. Служанка сообщила, что как раз по субботам после шести леди де Крисп принимает посетителей в малой приемной, и приглашения на это мероприятие не нужны, а вот в остальные дни только заранее обговоренные личные встречи. Антония уточнила, какие напитки предпочитает хозяйка дома, и вежливо попрощалась.

Запасливый Олаф потихоньку начал собирать коллекцию вин, хотя хозяйка почти их не пила, но мало ли, кто зайдет в гости? Поэтому Антонии даже не пришлось заезжать в лавку, нужную бутылку Олаф просто принес из подвала. Прикинув примерный список вопросов и вооружившись бутылкой с легким дамским ликером, Антония отправилась в гости.

Она не знала, можно ли будет оставить машину у дома де Крисп, а потому вызвала кэб и, придерживая шляпку поверх парика со сложной укладкой, с интересом поглядывала по сторонам.

В этой части города она еще не бывала. Богатые особняки прятались за ажурными заборами, которые демонстрировали всем желающим ухоженные сады. Участки соревновались в пышности розовых кустов и мерились экзотичными цветами, фонтанчиками, воздушными беседками и прочими украшениями. Антонии было смешно смотреть на все это садовое пижонство, и она еще больше уверилась в том, что ее поместье стоит в самом лучшем месте. Среди подобного соседства она бы не смогла комфортно жить, слишком много внимания знать и богачи уделяли друг другу.

Участок де Крисп выделялся среди прочих чуть более внушительным домом, огромной беседкой для пикников и аж трехъярусным фонтаном. По поводу места для машины Антония зря переживала, хозяева предусмотрели парковку для гостей сразу за воротами. Вероятно, чтобы соседи могли рассмотреть марки и оценить стоимость транспорта приглашенных.

У ворот дежурил молодой слуга. Отпустив кэб, Антония назвала себя парню в форме цветов герба де Крисп. Тот передал ее слова кому-то по переговорному амулету, а получив ответ, расплылся в улыбке и со всей учтивостью проводил в дом, по пути ненавязчиво указав на редкие цветы вдоль дорожки и объяснив значение статуи у входа. Антония восхитилась находчивости хозяев. Быть может, ей тоже снарядить своих домашних амулетами и заставить водить всех гостей сперва с экскурсией вокруг поместья, а уже потом приводить к ней? Отказавшись от заманчивой идеи, Антония следом за слугой прошла в просторный холл, залитый излишне ярким светом. Вероятно, хозяева решили поставить светильники последней модели, но не учли, что количество ламп нужно уменьшить. Тут ее с рук на руки передали расторопной служанке. Она предложила забрать перчатки и шляпку, проводить гостевую комнату, чтобы гостья могла поправить туалет, и поинтересовалась, какие напитки и закуски леди де Вельвиче предпочитает.

Антония перчатки и подарок для хозяйки отдала служанке, а вот шляпку оставила. Специально для этого надевала крошечную, но с пышной вуалью, чтобы была похожа на украшение прически, но при этом позволяла прятать взгляд.

От похода в гостевую комнату Антония тоже отказалась, ограничилась тем, что бросила на себя взгляд в большое зеркало в золоченой оправе на стене холла.

Хозяйка дома, леди де Крисп, сидела у маленького чайного столика в мягком кресле с поистине королевским видом. В платье по последней моде, с пышными трехслойными юбками, которые спереди были чуть короче и открывали щиколотки — демонстрировать ноги выше в возрасте леди было бы уже неприличным. Корсет с цепочками, на которые цеплялись часы, шестеренки-амулеты, блокнотик в кожаной оплетке с металлическими вставками и прочие безделицы. Однако леди удалось найти грань между модой и нелепостью, и ее наряд выглядел стильно и современно и, что немаловажно, шел хозяйке несмотря на ее возраст.

В гостях у хозяйки были три дамы разных возрастов, и им всем леди уделяла одинаковое количество внимания.

Антонию приняли радушно. Хозяйка представила ее остальным гостям, они некоторое время уделили обычной вежливой светской беседе. Потом леди де Крисп стала подходить отдельно к каждой из гостий, и Антония смогла получить советы о рассадке гостей, а заодно узнала пару новых сплетен.

В разгар встречи появился Вик. Вежливо поздоровался со всеми сразу, подошел к матери, что-то тихо спросил. Уже уходя, он обратил внимание, что в гостях его коллега. Судя по удивлению, он просто не узнал ее не в форме.

— Викторус, милый, леди де Вельвиче впервые у нас. Покажешь ей дом? Чай подадут через двадцать минут, — мило улыбнулась сыну хозяйка.

Антония удивилась отношению матери и сына. Она его подавляла, а Вик испытывал глубокую неприязнь. Но внешне все было абсолютно благопристойно, если бы Антония не читала их обоих, ни за что не догадалась бы.

— Конечно, матушка, как пожелаете, — вежливо отозвался Вик. Поцеловал мать в щеку и пригласил Антонию прогуляться.

Оказалось, Вик живет в отдельном крыле особняка. Он подошел к экскурсии с мужской точки зрения и показал Антонии «зал славы», как он сам назвал это помещение. Антония в силу профессии не возражала посмотреть на исконно мужские безделицы.

По стенам было развешано оружие, оно же лежало на полках в шкафах-витринах. Стилеты, электрошокеры, кинжалы, мечи, сабли, даже один огнестрел. Антония обошла помещение по кругу, вслух восхищаясь коллекцией, которая действительно ее впечатлила.

В дальнем шкафу у окна лежали странные, не связанные с оружием и между собой предметы. Колечки, пуговицы, мужские и женские заколки, несколько конвертов, из которых заискивающе выглядывали уголки писем.

— Что это? — поинтересовалась Антония, разглядывая лежащие рядом с конвертами рыбки-приманки.

— А, это. Это коллекция раскрытых дел. Не узнаешь этих рыбок? Их Лендер достал из реки вместе с трупом. Ты тогда еще хотела шкатулку взять, но она оказалась причастна к старому делу и отправилась в хранилище улик. Даже жаль. А вон тот кожаный кошелек с прорехой в боку видишь? Мое первое лично раскрытое ограбление. Обычный карманник, ничего выдающегося. А вон там лежит…

Вик с каждым словом загорался все большим энтузиазмом, Антония слушала, не перебивая. В ауре Вика красивыми всполохами отражались интерес, заслуженная гордость за хорошо проделанную работу, увлеченность. Было видно, что мужчина действительно любит свое дело.

Возле шкафа их нашла служанка и сообщила, что чай подан и хозяйка ждет гостью в желтой гостиной.

Вик сам проводил Антонию до двери, за которой слышалось позвякивание кружек и женские голоса.

— Тони, будет желание, приходи еще, — кивнул он на прощание. Лишний раз показываться матери на глаза Вик не желал и попросту сбежал, подальше от гостиной и хозяйки дома.

Возвращалась домой Антония уставшая и утомленная, словно провела целый день в департаменте. Все же светская жизнь — не для нее. Зато когда Виттор распахнул ворота поместья, пропуская кэб к крыльцу, Читающая поймала себя на том, что улыбается. Ей было приятно возвращаться домой, она чувствовала себя комфортно в собственном уголке мира. Немного пустом, немного безлюдном, ведь все ее домочадцы при желании могли ни разу не столкнуться на просторах поместья, а к ней не лезли и подавно, уважая волю хозяйки и побаиваясь ее взгляда. Почувствовав прилив сил, Антония оставила вознице щедрые чаевые и вспорхнула на второй этаж мимо Олафа, удивленного ее хорошим настроением.

— Олаф, пусть подают обед. Чаем сыт не будешь, — крикнула она.

Через минуту в комнату постучала Миранда, чтобы помочь снять светское платье. Форменный костюм Антония уважала за то, что его было удобно надевать без посторонней помощи, комфортно носить, и остальной гардероб она подбирала по такому же принципу — стильно и удобно. Но вот платья для выездов «в свет» предполагали и крючки на спине, и сложные крепления цепочек, и нижние юбки, в которых проще запутаться, чем самостоятельно надеть. Это Антонию злило, но высший свет слишком держался за традиции, чтобы открыто их игнорировать. Приходилось вздыхать, стискивать зубы и соответствовать, покрывать позором имя семьи Антония не собиралась.

Вечером снова приехал Пит. Лично вручил букет и ненавязчиво поинтересовался, что на ужин? Антония рассмеялась и предложила гостю в следующий раз вместо букета принести ростки этих чудесных цветов. Ну а что? Так под окнами всегда будет свежий букет, который не завянет, а ему не придется раз за разом тратить время и деньги, заезжая в цветочную лавку. И вообще, может, он уже привезет чемодан с вещами, раз комната все равно за ним?

— Ты уверена? — посмотрел на Антонию Пит, замерев посреди холла.

Антония задумалась. Ну а почему бы и нет? Шутка так легко сорвалась с языка, и Антония поняла, что действительно не станет возражать.

— Вполне, — серьезно ответила она мужчине.

За ужином он задумчиво поглядывал на Антонию, но снова валился с ног, и для откровенного разговора у них не было возможности. Правда, прежде, чем подняться в гостевую спальню, Пит наклонился к Антонии.

— Спасибо за ужин и приглашение, — и инспектор быстро поцеловал ее в уголок губ.

Антония опешила. И что это такое было? Но ответ на не получила, а потом махнула рукой. Кто этих мужчин разберет?

Олаф уехал в город за заказанными к мероприятию винами и сигарами, а Антония со списком блюд и необходимой посуды направилась на кухню, чтобы лично проверить приготовления. Миранда чистила столовое серебро, повариха стругала овощи к обеду, и Антония застала конец их беседы.

— Я же в дом удовольствий попала от безысходности и проработала там меньше года. Но мне хватило впечатлений на всю жизнь. Такого насмотрелась, — делилась Миранда, монотонно и тщательно натирая вилки.

— Например? — поддержала беседу повариха.

— Ну, например, был мужчина, который любил, чтобы его привязывали к кровати. Сам толстый, лысый, он в такие моменты походил на поросенка на решетке в духовке. Каких усилий стоило не смеяться, — Миранда заливисто рассмеялась. — А однажды приходил один такой загадочный, — понизила голос бывшая жрица любви. — В глухой маске и странном костюме. Плечи — во, — Миранда руками показала, насколько высокими и широкими были плечи клиента. — Высокий, походка странная. Он выходил от моей коллеги, поправлял костюм на ходу, когда я выглянула из своей комнаты. Он меня не заметил, хвала великому роботу. Коллега потом рассказывала, что он пытался душить ее в процессе, но она прекратила сеанс, потому как он слишком увлекся.

Антония, позабыв про меню и тарелки, тяжелым взглядом смотрела на Миранду. Та замолчала, поежилась и обернулась, только теперь заметив хозяйку.

— Если бы ты этого странного клиента увидела снова, ты бы его узнала? — спросила Антония служанку.

— Не думаю, миледи, — покачала головой Миранда. — Я его толком не видела, только прядь волос, которая из-под капюшона выбилась. И руки, но он их быстро спрятал в карманы. Я только заметила, что пальцы были длинные, аристократические. А вот костюм узнала бы, слишком уж он был нелепым.

— А та коллега? — уже предчувствуя ответ, спросила Антония.

— А она пропала, леди, очень скоро после того случая. На следующей смене ее уже не было.

Антония кивнула. У нее внутри все вибрировало от предчувствия, и если бы в руках была чашка, наверняка руки бы дрожали. Но чашки не было, и всем казалось, что хозяйка спокойна. Только вот взгляд стал тяжелее обычного, и Антония, чтобы не напугать прислугу, спрятала взгляд за шляпкой.

— По поводу меню я зайду позже, можете пока ознакомиться, — кивнула Антония поварихе и положила список на край стола. — Миранда, оставь серебро, сейчас ты пойдешь со мной.

Порог кабинета хозяйки Миранда переступала, не скрывая удивления. Мало того, что хозяйка всегда запрещала кому-либо приближаться к этому помещению и всегда запирала дверь, так еще на полу и отодвинутом к стене письменном столе царил такой бардак, каких Миранда еще никогда не видела.

Но, похоже, хозяйка прекрасно ориентировалась в этом хаосе, потому как безошибочно выудила откуда-то из кучи на столе карточку.

— Посмотри, что-нибудь или кого-нибудь напоминает? — спросила Антония, протягивая фото.

— Да, это тот мужчина, — вглядевшись в пятно на снимке, вполне уверенно кивнула Миранда.

— Костюм сможешь узнать? — поинтересовалась Антония через полчаса расспросов, после которых служанка почувствовала себя почти больной.

— Да, леди, я уже говорила, что костюм узнаю, — кивнула Миранда.

Отпустив служанку, Антония закопалась в копии дел. Теперь были зацепки, и картинка начала складываться, только вот Антония хмурилась и бледнела все больше. Несколько раз стучался Олаф, Миранда приносила напитки и еду, но Читающая на домочадцев не обращала внимания.

Наконец, Антония поняла, что ошибка крайне маловероятна. Она выругалась сквозь зубы, потерла лоб, потянулась к амулету связи.

— Босс? — услышав сонный голос начальника, Антония запоздало посмотрела на часы. Три утра. — Извините, что разбудила. Вы не могли бы приехать в департамент? Да, дело срочное. Хорошо. Буду ждать у черного входа, возле склада улик. И, босс, никому не говорите об этом. Даже нашим.

Посомневавшись, будить ли снова ночевавшего в гостевых покоях инспектора, Антония качнула головой и решительно постучала в дверь. Она была по-прежнему уверена в Питтерсоне, и сейчас даже больше, чем раньше. Хотя шанс ошибиться по-прежнему оставался. Если бы она его могла читать.

— Пит. У нас есть живой свидетель по Чучелу, — почувствовав, что мужчина проснулся, сообщила Антония. Дверь тут же распахнулась, явив заспанного инспектора в одних домашних брюках. Антония невольно скользнула взглядом по его груди, отметив шрам под левой ключицей.

— Где он? — быстро сориентировавшись, уточнил инспектор.

— Она. Я везу ее в департамент на опознание улик. Вы с нами?

— Спущусь через две минуты, — коротко ответил мужчина и закрыл дверь. А Антония пошла будить Миранду.

Через двадцать минут они уже ехали в сторону города. Миранда, не знакомая с манерой езды хозяйки, всю дорогу испуганно держалась за рукоятку двери. Пит молчал. Антония просила его ни о чем не спрашивать женщину, все равно придется повторять перед Ирвином, да и после общения с Читающей она еще не до конца отошла.

К административному зданию они подъезжали с обратной стороны, предварительно сделав крюк. Антония сама открыта Миранде дверь машины. Читающая подождала, пока служанка выйдет и немного постоит, приходя в себя после поездки, а потом повела ее через неприметную дверь, дальше длинным коридором и по узкой лестнице вниз на три этажа. Пит следовал за ними.

— Тони. Доброго утра, инспектор, мадам, — окликнул их Ирвин возле склада вещдоков. — Антония, вы хотели мне что-то рассказать?

— Сначала следственный эксперимент, босс. Мы ведь можем запросить принести улики по Чучелу прямо сейчас?

Миранда вздрогнула и побледнела — газеты каждый день писали что-нибудь жуткое про этого маньяка и убийцу. Неужели тот мужчина, о котором ее расспрашивала хозяйка, и есть Чучело? Какое счастье, что он ее тогда не заметил. Ох, тогда понятно, куда пропала коллега.

Взгляд Ирвина стал цепким. Он пригласил всех следовать за ним, провел в одну из комнат в конце коридора. К дальней стене примыкал стол, в стене над ним располагался люк, рядом с которым были впаяны несколько амулетов. Ирвин ими воспользовался, и почти сразу дверь за их спинами щелкнула — сработал магический замок. А через пять минут с таким же щелчком приоткрылась дверца люка, и в нише за ней обнаружился большой ящик с вещдоками по Чучелу. Мужчины разложили их на столе. Миранда, хоть и была напугана происходящим, не удержалась и с любопытством заглянула в не до конца разобранный ящик.

— Это он, — воскликнула она, заставив всех повернуться. — Тот костюм, со странного типа. Я же говорила, что узнаю. На нем впереди еще нижней пуговицы не хватало, и болталась темная цепь для амулетов. Я еще удивилась, почему такой цвет. И фасон дурацкий, с приподнятыми плечами. Точно, вот, смотрите.

Миранде пришлось снова ответить на кучу вопросов. Мужчины и Читающая параллельно обсуждали связи и зацепки. Антония завела новое дело на пропавшую коллегу Миранды, очень подробно расспросила про личные вещи и переписку той женщины. Миранда с ней особо не дружила, но припомнила, что как-то раз курьер доставлял той письма прямо на работу, за что владелец дома развлечений очень ругался. Еще она подробно описала кулон, который коллега носила, не снимая. Инспектор непонимающе нахмурился, когда Ирвин выругался и на эмоциях несколько раз обошел помещение по кругу.

— Вы точно уверены? — в сотый раз переспросил он Миранду.

— Конечно, — раздраженно ответила женщина. Сколько можно повторять одно и то же.

В конце, когда они вернули вещдоки обратно в люк и дверь в помещение открылась, Антония попросила Миранду немного подождать в коридоре. А сама повернулась к мужчинам и рассказала, что ей самой удалось узнать. Пит, наконец, понял, почему так отреагировал шеф Антонии и тоже выругался себе под нос. А Ирвин едва сдерживался от того, чтобы схватиться за голову. Как, как они могли такое пропустить и что с этим делать?

К обеду в отдел незаметно подтянулись все следователи, а заодно Ирвин и инспектор. Босс вызывал коллег Антонии так, что они приходили в департамент, не подозревая ни о чем. Однако не нужно было обладать даром, чтобы почувствовать, что происходит что-то неладное, и следователи нервно переглядывались, пытаясь понять, в чем дело.

Миранда тихо сидела в углу позади стола Антонии и Шаттона и держала кружку с остывшим чаем. Женщине кусок в горло не лез, даже печенье не доела, и Антония ее понимала.

Сама Антония, не скрываясь, готовилась к работе. Достала несколько амулетов, помогающих управлять даром, заранее накапала себе в кружку специальную настойку, которая поможет не свалиться без чувств, когда все закончится. Читающая не сомневалась, что будет сложно.

Наконец, подошел пожилой маг с ассистентом. Ирвин запер за их спинами дверь и серьезно посмотрел на притихших подчиненных.

— У нас в отделе робот с горелой микросхемой, дамы и господа, — без предисловий произнес Ирвин. — И это ржавое недоразумение мы сегодня выявим. Калли, откуда у тебя подвеска? — спросил босс, напугав девушку вопросом.

— Так Вик подарил. Да, Вик?

Блондин отвечать не стал.

— Калли, покажи. Спасибо. Миранда?

Женщина подошла к Калли и уставилась той на шею.

— Это она. Подвеска моей бывшей коллеги. Она ее никогда не снимала, — повернулась женщина к присутствующим.

— Как это? — Калли смотрела на любовника, но тот с равнодушным видом пожал плечами.

— Может, мы просто покупали в одном месте, — предположил он.

— Миранда, опишите человека, который выходил от вашей бывшей коллеги в день перед ее исчезновением, — попросил инспектор.

— Ну, — начала Миранда в сотый, наверное, раз отвечать на этот вопрос. — Он был высокий, и казался еще выше из-за ботинок на толстой подошве. Смешной костюм с накладками под плечами, чтобы те казались шире. Глубокий капюшон, маска и перчатки.

Калли все больше бледнела, а под конец и вовсе схватилась за горло и отшатнулась к окну. Дрожащими руками она стянула с шеи подвеску и, не глядя, бросила на подоконник. Лендер встал, отложив очередной сломанный амулет связи. Шаттон подобрался. Вик хмурился, хоть и пытался держать себя в руках.

— Это он? — инспектор показал всем фото, на котором, по словам Лендера, был запечатлен Чучело.

— Да, это его силуэт.

— Продолжайте, — кивнул женщине Пит.

— У него из-под капюшона торчала прядь волос, светлые и кудрявые, как у него, — ткнула в Вика пальцем Миранда.

— Значит, мы ищем блондина? А может, парик? — скрипнув зубами, уточнил Вик, но сверкнул глазами так, что Миранда задрожала. Шаттон задвинул ее себе за спину. Он понимал, что без веских доказательств босс не стал бы устраивать это представление.

— Возможно, — не стал спорить Ирвин.

— Тут выяснилось, что вы среди служебной переписки с агентами позволяли себе отправлять письма личного характера. И часто просили агентов следить за женщинами в разных частях города. Объяснитесь, — сухо приказал инспектор Вику.

— Я пытался предугадать следующий шаг Чучела и просил присматривать за его возможными жертвами, — ровно ответил Вик, проигнорировав часть о личной переписке.

— Угу, и в большинстве случаев преступления предотвратить не удалось. Пропадали именно те женщины, которые участвовали в переписке. А остальные почему еще живы? Чем-то не подошли?

— Я не понимаю, о чем вы, — так же ровно ответил Вик. — Антония подтвердит, что я не вру и за душой убийств и других гнусных преступлений у меня нет. Так, Тони?

— Но ты ведь однажды прибил подозреваемого, при задержании. Он чуть нас обоих на тот свет не отправил, когда мы застукали его с поличным, — нахмурился Шаттон. Он пытался стоять между Виком и девушками, просто на всякий случай.

Антония покачала головой. Если бы она знала об этом факте раньше, расследование бы так не затянулось.

— Ваше магичество, — повернулся инспектор к магу. — Вы поняли, в чем дело?

Маг произнес несколько научных терминов, которые никто не понял, а Миранда выпучила глаза. Маг вздохнул.

— Татуировка. Сложная, с магическими компонентами, — перевел он на общедоступный язык.

— Я подозреваю, сделана она была не так давно. Я уточнял, Вик, твоя матушка лишила тебя доступа к семейным деньгам, когда год назад ты на три дня ездил в столицу и потратил там такую сумму, что и роботу не снилось, — произнес Ирвин. — Кудесника магических татуировок уже ищут.

— И когда же матушка вела с вами такие откровенные разговоры? — изогнул бровь Вик.

— Буквально пару часов назад. Тогда же, когда в ваших покоях и в «зале славы» в шкафу-витрине были обнаружены и изъяты личные вещи, пропавшие у жертв Чучела.

— Про татуировку логично, — кивнул инспектор. — Амулет можно потерять или снять. Калли, есть у Вика тату?

Бледная Калли кивнула. Девушка дрожала и, судя по ее виду, была на грани обморока.

— Есть. На груди, слева.

Прежде, чем Вик успел дернуться, мужчины его скрутили и распахнули камзол и рубашку. Маг с напевным заклинанием положил руку на сложный узор татуировки, ассистент страховал его и вливал тонкой струйкой магию в амулет на шее мага.

Когда из-под руки мага полился зеленый свет, Вик взвыл и выгнулся дугой. А Антония с ужасом уставилась на бывшего коллегу. Аура была не просто черной, а чернильной, с мутными разводами. Казалось, эта грязь пытается прилипнуть к стоящим вокруг и удерживающим Вика мужчинам, и что стоит подойти ближе или коснуться ее даром, и уже будет не отмыться.

Дальнейшее описанию не поддавалось. Кроме Читающей, царящее в душе Вика безумие никто не видел, и ее задачей было показать окружающим эту тьму.

Вик сопротивлялся. Он цеплялся за свое сумасшествие, черпал в нем силу, и Антония выложилась до предела, чтобы он заговорил. Просто достать из души затаенные страхи было мало, Вик с ними смирился и ужился, да и его личный внутренний демон был намного страшнее обычных человеческих страхов. Приходилось использовать все стороны дара, чтобы подобраться под гнусно-черную оболочку. Остальные по приказу инспектора молча ждали.

Когда Антонии показалось, что уже ничего не сработает, благородно-надменное лицо Вика исказила гримаса, от которой все невольно отшатнулись. И он буквально выплюнул признание о том, что ненавидит женщин. Что они достойны лишь того, чтобы родить — и сдохнуть. Он со вкусом, наслаждаясь, перечислял имена и что с каждой из женщин делал. Чучело упивался их болью, считал содеянное едва ли не искусством и не собирался раскаиваться.

Калли не выдержала первой. Она выбежала прочь, Ирвин открыл дверь для нее и отправил Миранду следом. Лендер в какой-то момент согнулся пополам, его тошнило от омерзения. Артефактора шеф тоже отослал прочь. Ассистент мага уйти хотел, но не мог, он должен был магически конспектировать каждое слово и подтверждать правдивость слов. Пожилой маг продолжал выжигать татуировку, на его лбу бисеринами блестел пот.

А Антония давила, давила, заставляла говорить дальше и не останавливаться. Она уже была не в силах следить за остальными, кто был в комнате.

Говорил Вик долго, по ощущениям, несколько часов, хотя затуманенное усиленной работой с даром сознание могло ошибиться. Когда он закончил, Антония осталась стоять на чистом упрямстве, но, когда его увели под конвоем из вызванных стражей и в сопровождении магов, ее ноги подогнулись. Кто-то подхватил, зашептал, что она молодец и справилась, что не каждый мужчина и не всякий Читающий смог бы такое выдержать. Антонии было уже все равно. Шаттон подал кружку с настойкой и заставил выпить.

Домой Антонию отвозил Пит на съемном экипаже. С рук на руки передал Олафу и уехал обратно в город, чтобы вечером вернуться и помогать выхаживать больную Читающую. И привез подписанный Ирвином приказ об отпуске.

ЭПИЛОГ

Антония лежала в ванной, откинувшись на грудь Пита, и довольно щурилась от того, что мужчина выводил у нее на плечах непонятные узоры. Повернула голову, поймала горячий поцелуй. Пит хмыкнул, одним плавным движением вылез из ванной и, закинув взвизгнувшую Антонию на плечо, понес ее в спальню.

Утром Пит, выбритый и собранный, заканчивал завтракать, когда Антония спустилась вниз. Мужчина не стал торопиться, растягивал чай с булочкой, пока Антония наворачивала сладкую овсянку. Не самое любимое ее блюдо, зато полезно.

— Какие планы? — поинтересовался мужчина, намазывая булку маслом.

— Хочу к морю. Всего несколько часов пути, а ни разу там не была. Соберу домашних, снимем домик. Две недели отпуска проведу на берегу. Уеду сразу же после приема, ночным поездом. А у тебя? — стрельнула глазами Антония.

Ей не хотелось расставаться с Питом, нравилось просыпаться рядом с ним по утрам. С того самого дня, когда она отошла после отдачи от допроса Вика, Пит ночевал рядом с ней, а попутно баловал сладостями, дорогими сортами чая, полезными амулетами и артефактами. А вчера вечером преподнес серьги. Это было уже серьезно, заявка не просто на мимолетные ухаживания, а на что-то большее. Антония сомневалась целую минуту, а потом тряхнула отросшими со времени пожара аж до плеч волосами и приняла. Во чтобы это ни вылилось, она тоже не смотрела на Пита как на случайное приключение. Он стал ей дорог, хотелось касаться его каждую минуту, ловить его взгляды, кормить ужинами и завтракать вместе.

Инспектор словно понял, протянул над столом руку, и Антония вложила в нее свою ладошку.

— У меня в тех местах есть домик, небольшой, для коротких выездов. Из прислуги семейная пара, но если понадобится, можно нанять еще. Как смотришь на то, чтобы там остановиться? Я сразу после приема не смогу уехать, но если подождешь до утра, то я составлю тебе компанию в поезде, — предложил Пит.

— А ты потом останешься? — спросила Антония, не заботясь о том, что Пит может услышать в ее голосе и в этом вопросе.

— На все две недели не обещаю, но, думаю, проводить тебя и задержаться на пару дней смогу. И потом дня на три-четыре вырвусь точно, — улыбнулся мужчина. Антония кивнула.

— Я хотела взять своих слуг. Найдется для них там место?

— Мансарда разделена на пять или шесть комнат для прислуги. Хватит? — поинтересовался Пит.

Антония снова кивнула. Она не любила дневные поезда, да и почти целый день отпуска терялся, но ради общества Пита она была согласна потерпеть.

— А что за расследование ты вел параллельно с Чучелом? Ведь не только из-за него ты так выматывался, — Антония вспомнила, о чем давно хотела спросить.

— Верно. Я так выкладывался из-за тебя, — серьезно произнес Пит, с сожалением глядя в опустевшую кружку. Олаф потянулся было к чайнику, налить гостю добавки, но Пит покачал головой. Пока с него хватит, и напитка, и булочек.

— Не понимаю, — Антония отложила вилку и пристально посмотрела на инспектора.

— Все просто и в то же время сложно, — пожал плечами Пит. — Жан, которого ты встретила в книжном и которого испугалась, был там не просто так. Он следил за тобой и готовил настоящий заговор. Нанимать убийц он бы не стал, но карьеру тебе мог подпортить знатно. Более того, он состоял в анонимной переписке с Чучелом. В его плане была замешана женщина, которой не удалось свалить проигранные фамильные украшения на вора, и которая из-за этого чуть не развелась с мужем, еще бывший управляющий твоего поместья, ну и помимо них пара лиц, которым ты перешла дорогу. Все они усилиями Вика смогли объединиться. Сам он оставался бы в тени, а тебя рано или поздно общими усилиями подвели бы под комиссию профпригодности. Я пока распутал этот клубок, параллельно раскрыл кучу служебных нарушений в соседних отделах. Взятки среди стражей, подделка документов и подписей в юридическом департаменте, ну и так далее. Так что мне этот заговор оказался на руку, я инициировал еще несколько служебных расследований, так что в городе я задержусь на неопределенный срок. Кстати, ты же не оставишь своего избавителя и защитника без ужинов и крыши над головой?

— Нет, не оставлю, — рассмеялась Антония.

Прием прошел на ура. Шесть знатных фамилий, коллеги, маг, капитан стражей, знакомые из соседних отделов, именитые и не очень горожане, которым Антония помогла или с которыми поддерживала дружеские отношения. Старшее поколение знати уехало, как только они посчитали, что формальности соблюдены, и дальше прием проходил в более веселой и непринужденной обстановке. Мужчины из гостей облюбовали бильярд и даже уговорили Антонию опробовать с ними столы. После первой же партии хозяйка, смеясь, признала, что она полный профан в этой игре.

Полной неожиданностью стало появление брата Антонии. Он, не стесняясь, обнял сестру, удивился ее новой прическе, хитро посмотрел в сторону гостей-мужчин и сказал, что у Антонии намного более живой взгляд. А потом вручил очередной артефакт собственного изготовления, и тут же расстроенно сообщил, что для него требуются кристаллы очень редкого размера и цвета. Он передал письма от родителей, коробочку с серьгами по последней столичной моде от матери и бутылку вина от отца. Того самого вина, с которым была связана история приема на шесть фамилий и о которой Антония когда-то без утайки написала отцу.

Антония звонко рассмеялась и повела брата знакомиться с гостями. Через какое-то время она обнаружила его с инспектором, мужчины о чем-то серьезно говорили, бросая взгляды в ее сторону. Судя по эмоциям брата, он был озадачен и очень за нее радовался. Ну, значит, тема разговора приятная.

Гости разошлись уже за полночь, что было совершенно неприлично по светским меркам. Однако, как Антония отметила, они все с большим удовольствием провели время, и хозяйка невольно заразилась общим настроением праздника. Брат, к сожалению, был в городе проездом и задержаться не мог, но обещал иногда заглядывать и звал сестру в гости, обещал познакомить с девушкой, которой он намеревался сделать предложение по окончании академии. Да и у Антонии на следующий день уже были куплены билеты. Хорошо, что она послушала Пита и решила не ехать ночным поездом, было бы жаль останавливать праздник раньше времени.

В день отъезда утром Антония сидела в кабинете и составляла последние указания. Пока их не будет, за домом будет приглядывать раз в пару дней знакомый парень из отдела стражей — просто проезжать мимо с патрулем и следить, чтобы замки были на месте. А накануне возвращения дом должны будут прибрать люди из агентства и завезти свежие продукты.

В дверь постучали, и после разрешения зашел Пит. Серьезный настолько, что Антония нахмурилась и отодвинула письма.

— Что-то случилось?

— Я хотел это сделать до отъезда. Показалось, что для тебя это может быть важным.

С этими словами Пит стал снимать и выкладывать на стол между ними предметы, в некоторых из которых Антония раньше не заподозрила бы амулеты. Перстень, запонки, серьгу, цепочку. Булавка из носка Антонию позабавила, как и невидимка из прически. Стопка на столе росла в геометрической прогрессии, но после съемной пуговицы-шестеренки и отмычки из каблука ботинка Антония уже ничему не удивлялась. А потом Пит внимательно оглядел кучу на столе, взял перстень и активировал парой хитрых нажатий. И прижал его к тому месту на боку, где, как Антония знала, у него был старый шрам.

Вот только шрам оказался не простой. Быть может, под ним в кожу был вшит амулет или же он маскировал татуировку, нанесенную невидимыми чернилами. Как бы то ни было, Антония впервые ощутила Пита своим даром тут же машинально прищурилась. Мужчина не торопил, спокойно стоял перед Антонией, давая себя рассмотреть и… прочитать.

Его аура была совершенно обычной, серой, и Антония даже ощутила легкий укол разочарования. Потом рассмотрела несколько ярких пятен — удовольствие от успешно раскрытых дел и личных достижений, когда удалось выложиться по максимуму и действительно показать себя с лучшей стороны. Пара темно-серых клякс сожаления из-за осужденных на казнь — издержки профессии. Один убитый при задержании, но там сожалений не было, вопрос стоял убить или погибнуть самому, и инспектор сомневаться не стал.

Антония вдруг поняла, что боится узнать, как же относится к ней инспектор. Вдруг она для него просто удобный вариант без лишних обязательств? Или у него есть постоянная подруга, любовь всей жизни, где-нибудь в столице? Но, если она не узнает сейчас, потом будет сожалеть. И Антония дала дару команду.

На душе инспектора было несколько розовых вкраплений предыдущих романтических отношений. Заранее настроив себя на то, что увидит в отношении себя легкую интрижку, Антония заглянула дальше — и поняла, что глупо улыбается.

Для Пита она была не просто мимолетным увлечением, и даже не «романом на одну командировку». Похожие всполохи она видела между своими родителями, и ее всегда восхищало, что они сквозь годы брака пронесли теплые любовные чувства. И уж точно она никогда не надеялась встретить нечто похожее в отношении себя самой. Сама она могла влюбиться, но чтобы в нее, в Читающую?

— Даю слово, что сейчас ничего не скрываю и не прячу, — произнес Пит, и Читающая почувствовала, что это правда.

Антония подошла к мужчине, положила руки ему на плечи, заглянула в глаза, продолжая при этом изучать его своим даром. Мужчина наклонился, и поцелуй вышел для Антонии с необыкновенным привкусом страсти — и счастья.

— Спасибо, — кивнула девушка, и в одном простом слове было больше простой благодарности. Она догадывалась, что Пит преступил через десяток служебных инструкций, когда решил ей открыться.

Инспектор стал в обратном порядке надевать амулеты, а Антония улыбалась и думала о том, что, вероятно, людям не нужно обладать даром, чтобы найти половину своей души.

За окном все реже мелькали поля, энергетические вышки стали ниже и больше походили на странных жуков-роботов. Они вгрызались в землю ногами-упорами — с моря часто дули сильные ветра. Полный копоти и тяжелых домов город остался позади, перестук колес отсчитывал минуты до того момента, как полоса воды на горизонте станет еще ближе, и поезд остановится на шумном вокзале курортного городка.

Антония поймала свое отражение в стекле. Глаза блестели предвкушением, а отросшие волосы пред самым отъездом она завила мелкими кудряшками. Месяц такая прическа продержится, а дальше она придумает что-нибудь еще. За ее спиной Пит читал газету, и Антонии было видно его профиль в отражении. Мужчина по-прежнему казался хищным, опасным, но Антония больше его не боялась.

— Тебе очень идут кудряшки, — поймал взгляд Антонии в стекле Пит. — На берегу недавно поставили фотокабинки. Испробуем новинку? Хочу иметь твою фотокарточку.

Антония зарделась. Поезд затормозил, Пит подхватил маленький походный чемоданчик Антонии, а сама Читающая, придерживая шляпку с россыпью шестеренок по ленте, уже стояла на ступенях вагона и с интересом озиралась по сторонам. Она и не вспомнила про багаж, лишь краем глаза отметила, что Олаф все контролирует, и тут же забыла про бытовые заботы. Антония вдохнула полной грудью. Как хорошо. И даже копоть от поезда не в силах перебить соленый аромат моря.

Из соседнего вагона вышли слуги. Олаф придержал за локоть свою мать, помогая ей спуститься на платформу, а после сразу же занялся багажом — необходимо было найти извозчика и распорядиться, чтобы все доставили по нужному адресу. С чемоданами поехал Йорка; Виттор, кряхтя, что стар для таких приключений, делился с матерью Олафа и кухаркой историей своей единственной поездки к морю. Это было его свадебное путешествие, и память о нем он бережно хранил.

Пит предложил Антонии руку и повел в сторону ожидавших пассажиров кэбов с открытым верхом, благо, погода позволяла такой каприз. Антония хмыкнула. Местный воришка, которого она сразу почувствовала, при виде инспектора и Олафа решил держаться подальше от этой компании. Похоже, в этот раз у нее ничего не украдут.

Пит поинтересовался, что же так развеселило его спутницу? И Антония рассказала, как обзавелась дворецким и остальными слугами. Пит только головой качал, а после пообещал поделиться историей о том, как познакомился со своим лучшим другом, ныне сотрудником Тайной канцелярии.

— Ты скоро вернешься в столицу? — спросила Антония. Эта мысль ее расстраивала и не давала полностью наслаждаться отдыхом.

— Не думаю. То, что в одной из государственных служб завелся ржавый робот, дает повод инициировать проверки и в остальных инстанциях. И потом, я свой минимальный срок службы уже дважды покрыл, имею полное право просить о постоянном назначении куда-нибудь в спокойное место. Капитаном полиции, местным аудитором широкого профиля или что-нибудь в этом духе. Как думаешь, в вашем городке найдется вакансия для отставного королевского инспектора? — хитро посмотрел на Антонию Пит.

— А тебе не будет скучно в таком захолустье? — поинтересовалась Читающая, не забывая смотреть по сторонам на проплывающие мимо яркие бело-голубые домики.

— Если ты про город, то я к нему уже привык. То, что нужно для отставки, и до моря недалеко, подлечить старые раны. Если ты про отдаленность поместья от центра, то в этом есть свои плюсы, я и в столице не рвался к светской жизни. Но несколько походов в театр ты мне задолжала, — с улыбкой ответил Пит.

Пока Антония думала, обидеться или нет за такую характеристику ее дома, как кэб остановился. Бело-синее здание утопало в зелени и, казалось, приветливо распахнуло им навстречу объятия крыльцом с навесом и столиком для завтраков. Олаф уже руководил разгрузкой багажа, остальные слуги переговаривались с присматривавшей за домом семейной парой. Пит, подав руку, помог Антонии выйти из кэба и проводил в дом. Короткая экскурсия закончилась в спальне, где инспектор подхватил Антонию на руки и, покружив по комнате, повалил на кровать.

Отпуск вышел запоминающимся. Антония наслаждалась каждым днем, Пит приезжал при любой возможности. Фотокабинку они все же посетили, и не один раз, и по возвращении Антония поставила на стол в своем кабинете в красивой рамочке фотокарточку, на которой они с инспектором в обнимку улыбались на камеру.

Олаф с Мирандой, спросив разрешения у Антонии, расписались, и год спустя ждали ребенка. А Йорка, отработав срок своего наказания, поступил учиться в военный корпус. После выпуска его будет ждать место в службе городских стражей, и Антония втайне гордилась воспитанником. И все чаще задумывалась, а не согласиться ли ей на предложение инспектора?

Пит так и остался в городе, продолжал жить в ее доме и даже стал поговаривать о том, не узаконить ли им отношения? Антония пока сомневалась, но скорее по привычке. В конце концов, кто знает, что ждет их дальше.