Мистер Фермер. В объятиях тьмы!

Глава 1

Хлюпая, чавкая, так и норовя сожрать мои сапоги, первая весенняя оттепель к херам собачим унесла все наши дороги. Как и осенью, вновь поднялся уровень воды, возможность перемещения грузов упала до минимума, а с этим остро возник вопрос нехватки продовольствия. За прошедший, третий месяц зимы мы с Семечко на треть увеличили площадь теплиц, переоборудовали ферму пик-пик, добавив к клеткам удобные поилки. Так же из подручных средств был возведён небольшой, тесный коровник и более просторные, отдельные будки для молодых телят. Только еды от этого больше не стало. С прибытием эльфов, провизия, с местом под строительством домов, стремительно кончались, а, если говорить о земле точнее, она просто кончилось.

Впервые с момента строительства, взобравшись на дозорную, деревянную башню, свысока глядя на залитые, постепенно тающие поля и выглядывающие из-под сугробов пни, думаю о расширении, увеличении деревни и превращении её в небольшой городок.

К приходу весны моя скромная деревенька имела следующие постройки: Кузня, теплица, питомник пик-пик, небольшой загон для коров, пара тройка общежитий, школа и больница, мой личный особнячок, общий, большой подвал, несколько сараев и кладовых, а так же отдельная арсенальная комната. Это только из основных, а ведь ещё есть много незначительных мелочей. Таких как ряды общественных туалетов, колодцы, сторожки у врат, дозорные башни, расширенные площадки для Скорпионов-баллист и, конечно же, закрывающие моих солдат от ветров, дождей и снегов, деревянный навес над всей стеной. Вот вроде и всё, кажется, не так уж и много, а пространство заняло будь здоров. Дальше строить только вверх, либо за стеной, рядом с храмом Эсфеи.

В ближайшее время мне предстояло разработать план по реконструкции или, как сказал бы Итадори (аниме персонаж), по «расширению территории».

Засыпать ров, ломать стену и врата нельзя. Так же нельзя затевать долгосрочную реконструкцию, в момент которой к нам с любой стороны может подкрасться беда. Потому мною было принято решение, после посевной и первого сбора начинать строительство нового оборонительного рубежа, новой линии внешних укреплений. Простой частокол и дозорные башни позволят отгородить значимый кусок свободного пространства от внезапных налётов. После придётся создать в поселении систему оповещения, колокол мы вряд ли отольём, а вот какие барабаны, дуделки или ещё что-то громко лязгающее и звенящее – сделать вполне сможем. Таким образом мы защитим поля от разорения гоблинами, дикими животными, обезопасим семьи крестьян, работающих в этих полях, а так же снизим плотность населения, из-за которой многие свободолюбивые зверушки начинают чувствовать себя некомфортно.

Одного частокола может не хватить, преодолеть его легко, всего-то нужна лестница, пара выносливых ребят, да какие-то считанные минуты. Потому, когда оборонительный минимум в виде дозорных башен и стены будет построен, мы можем так же прокопать вдоль второй стены ров, а от него под оградой провести внутрь поселения мелиоративные каналы для более простого полива огородов. И вот тогда, когда всё это будет воплощено в жизнь, мы сможем наконец-то взяться за улучшение главной линии обороны – песчаной насыпи. Острог высокий, выше, чем в Озёрном. В двенадцать-пятнадцать метров высотой, с массивными башнями, толстыми стенами и выглядывающими из них грозными, серыми стволами пушек. Величественной, одним своим видом вселяющей страх в сердца врагов, именно такой виделась мне моя личная крепость. Конечно, хотелось бы ещё более высокие и прочные каменные стены, все ведь знают, что дерево ненадёжно – горит, подвержено гниению и прочее, но… камень – это слишком нереалистично. Для постройки даже тридцати процентов такой вот каменной стены, нужно переться в горы, строить там поселение, каменоломни, на которых годами придётся работать чуть ли не всей моей деревне. И это только чтобы добыть камень. А как же его доставка, как же снабжение камнеломов и логистов едой, инструментами? Для того, чтобы воз, гружёный камнями, добрался до нашей деревни требуются хорошие дороги, быки, люди, которые будут всё загружать и выгружать. В наших текущих реалиях, когда мы у себя, дома, и то по доскам передвигаемся, чтоб в грязи не завязнуть, подобное недостижимо.

Мне нужен камень, очень много камня. Он требуется везде, в первую очередь, для улиц внутри деревни и главной, связывающей нас с Озёрным дороги. Только потом, для обороны, фундамента строений и внутренних стен, которые так же в грядущем предстояло реконструировать, начав строительство на плотной, глубокой подушке из камня и песка. С приходом весны нехватка камня костью в горле моём встала. Я даже не знал, что раздражает меня больше: невозможность продолжать свои строительные работы; слишком малозначимые продвижения в изучении ремесла зачарования; или же тотальная перемена в поведении Муррки. Крольчиху наполняло женское счастье, я так же был за неё рад, но с момента, когда Эсфея рассказала ей, мы стали отдаляться. Вернее, жили то и спали всё так же вместе, только, засранка с ушками, теперь целиком и полностью игнорировала интимную часть жизни. Твердя что-то типа: «я и так получила больше, чем могла мечтать» – она отвергала мои ухаживания, звала других, близких мне женщин. А когда нам чего-то не дают, по закону подлости, хочется мне этого ещё сильнее!

В общем, словила моя крольчиха очередного «заёбушка», и выбить его из её головы мне за целый месяц так и не удалось. Ещё эта Пом масла в огонь постоянно подливала, всячески поддерживая точку зрения кролли и отодвигая меня от Муррки. Хвостатая страдала хроническим дефицитом внимания. То у неё голова без секса болеть начинает, то течка, то силы ни с того, ни с сего покидают требуя «подпитки», в общем, крутилась она у меня на одном месте, как могла, и всё ей было мало. Дошло даже до того, что Хохо её прилюдно отчитала, когда лиса, почувствовав власть, стала от меня Лею и Белую отваживать. Ох, и знатно ей тогда Хохо всыпала. На моём семейном совете, старшая из гарема Хохо, после ссоры с кем-то из эльфов, злая как чёрт, даже предложила розгами выпороть Пом. Благо, мнения разделились, и лисица, каясь в своих кознях, отбрехалась и угомонилась. Коварная плутовка, с враждебной хитростью в крови. Хорошо, что хоть козни свои она направляет на завоевание моего внимания, а не на что-либо серьезное, способное кому-либо навредить. Как это делают эльфы…

Мда, кто бы мог подумать, именно длинноухие стали для меня одной большой проблемой. Мутные типочки, долгожители, мастера в фехтовании и стрельбе из лука. Вечно что-то недоговаривают, темнят, ходят с серыми минами и жути нагоняют. В добавок ещё и принадлежат к мятежной династии, за головами которой в любой момент может прийти злой дядя король. Честно говоря, я их слегка побаивался. Ибо в день, когда мы пленили Пом, когда впервые познакомились, она виделась мне как обычное хищное животное, способное укусить или оцарапать, я знал, что от неё ждать, и потому был всегда начеку. Эти ж индивиды не кусались, не царапались, не грубили и всячески старались показать свою лояльность мне, пряча под маской доброжелательности свои скрытые от всех мотивы.

– Матвеем! – Голос гнома отвлёк от наполненных эмоциями воспоминаний. Наш мастер кузнец, лучший и единственный, обольститель кроличьих сердец, звал в кузню, оценить и доработать свой очередной «шедевр». Осторожно переставляя ноги, чтоб не ебнуться с лестницы в грязь, спешу за своим новым другом гномом. Трудолюбивый изврат, любитель костлявых кроличьих попок и их пищащих от восторга голосков. Додо не просил к себе особого отношения, простой трудоголик, готовый работать за еду и возможность трахаться. Что с первым, что со вторым в нашем поселении у любвеобильного, волосатого кузнеца проблем не возникло. Додо любил, а самое главное умел работать, как с железом, так и с деревом, подобных ему мужчин в нашем поселении на пальцах одной руки пересчитать можно, а потому, пользовался у дам особенной популярностью.

Быстрым шагом, вслед за перебежками перемещающегося гнома, мы торопились в кузню. Пока железо, выкованное им, ещё горячо, я должен успеть нанести несколько завершающих ударов, напитав почти готовую заготовку своей силой. Это существенно увеличивало прочность материала, позволяло гному в конце работы создать более качественное изделие. В последние несколько дней, мы с Додо и Эсфеей добились кое-каких успехов в моём обучении и создании зачарованных предметов. Теперь я мог вкладывать в вещи свою силу, напитывать сырой, грубой маной. По началу это почти никак не влияло на характеристики предмета, но затем, вещи постепенно становились всё крепче и крепче, что являлось первым шагом в освоении понимания устройства зачарования. Ещё одним незначительным, но всё же приятным бонусом, о котором я узнал позднее, стало то, что, пользуясь таким вот предметом, маг, та же Семечко и даже Зуриэль с Эсфеей, могли восстановить себе частичку маны. Главная проблема заключалась в ограничении объёмов энергии, которую я мог передать. Материалы, имеющиеся в поселении, обладали слишком низкой энергоёмкостью, они не способны вместить в себя даже пары процентов маны, содержащейся в моём теле. К примеру, то же дерево, обычное поленце, вспыхивало, едва я запускал в него ману. Если я не перекрывал подачу энергии, продолжая эксперимент, спустя десяток секунд полено превращалось в пыль, серую золу, от которой не чувствовалось даже тепла. Сталь показывала себя в разы лучше, правда и она не могла вместить в себя достаточного для передачи объёма маны. Медь быстро начинала нагреваться, в одном моменте растекаясь, словно вода, в другом каменела, после чего практически теряла все свои полезные свойства, становясь чем-то на подобии фольги, что позднее так же, как и с бревном, превращалась в золу, переработать которую невозможно.

Только с железом получалось что-то годное. Со слов Зуриэль, обычный меч, выкованный при наших совместных с Додо усилиях, мог впитать в себя моей силы столько, сколько хватило бы очень слабому магу на заклятье, способное поджечь или повалить средних размеров дерево. Так же оружие, созданное мной и содержавшее в себе мою энергию, обладало ещё одним по истине интересным эффектом. Оно могло нанести урон ангелу, небольшой, не фатальный, но всё же урон. Для существа, состоящему из света, вроде Зуриэль, чья прочность кожи в разы выше любого из известных мне сплавов – это оказалось шоком. Узнала ангел об этом случайно, на одной из тренировок с местными, и тут же поспешила мне сообщить. Эсфея, прознав об этом, была крайне воодушевлена, говорила, что если мне удастся напитать оружие большим количеством силы и пустить подобное изделие в серийное производство, мы и вправду смогли бы противостоять хотя бы низшим из низших демонов. Да только говорить об этом, как всегда в разы проще, чем делать.

Экспериментируя на арбалетных болтах, находясь под чутким руководством богини и ангела, я пришёл к неутешительному выводу, в текущих реалиях дела обстояли приблизительно так же, как и с каменной стеной – миссия невыполнима. Если я целиком и полностью напитывал болт маной, сгорало древко. Если брался за костяной, каменный или железный наконечник, он так же, при пересечении определенной черты, которую я не чувствую, рассыпался, превращаясь в прах. Мана… со слов Эсфеи, по меркам местных, я обладал неимоверным запасом этой загадочной субстанции. Гомункул, питающийся как светом, так и тьмой, я, в мгновение, которое ангел даже с остановкой времени не могла уловить, перенасыщал материю своей концентрированной, смешанной энергией. Именно из-за перенасыщения которой, объект исследования становился пеплом. Специально для Зуриэль и её отряда инквизиции, я сделал сотню прокаченных, чуть-чуть напитанных моей силой болтов. Так же, всё вооружение её избранных, успевших приодеться в зачарованную броню инквизиторов, прошло мою личную «перепрошивку». Ангел заботилась о своих бойцах, будь то мужчины или женщины, ко всем относилась с одинаковой строгостью, добротой, а местами даже лаской. На фоне повышенного к Зуриэль внимания, изменяться стала и Эсфея. Ленивая, высокомерная и гордая, в прошлом, перегорев эмоционально в моменте, попав в больничку, она хотела скинуть все трудности на плечи кого-то другого. Жертвуя своим здоровьем и силой, она, преследуя благие намерения, создала раба, надеясь, что на этом все её мучения закончатся. Она искренне считала, что поступает правильно. И лишь после нашего конфликта, после того, как поняла, что Зуриэль тоже живая, мыслящая и жаждущая сострадания душа, смерилась с павшими на плечи социальными и материнскими обязательствами. Постепенно, шаг за шагом, слово за словом, отстранённая, привыкшая к вечному одиночеству, Древняя, находясь в моём окружении, начинала вливаться в то общество, которое я так старательно создавал. Изучая этот мир, напрямую общаясь с Додо и Зуриэль, сначала как с подданными, затем как с равными, она адаптировалась. Периодически срываясь, Эсфея вымещала накопившуюся злобу, кричала и грубила… лишь на одного меня. Естественно я тоже в карман за словом не лез, давая той полную обратку и объясняя, кто она, и что я о ней думаю. Мы ссорились, пару раз дело даже до драки доходило, но, с небесной помощью, жертв, и самого нежелательного исхода как-то удавалось избегать. Казалось, после подобного у живых между собой не может быть никакого совместного будущего, ведь что может быть хуже потасовки? Но, уже на следующий день, несмотря на пережитое, она вновь возвращалась. Иногда с извинениями, иногда без, Эсфея, день за днём, старательно, невзирая на мою тупость, неудачи, проводила свои уроки. Это было тяжело для нас обоих. Но со временем и к этому Эсфея привыкла, её ругань стала мягче, а на бледном, вечно хмуром и недовольном личике, в мгновения наших совместных успехов, то и дело проскакивали улыбки.

В общем, хоть до познания силы зачарования мне ещё учиться и учиться, но прогресс в развитии, своём собственном, и всего поселения в целом, как говорится – на лицо. К тому же, помимо крафта, теперь я тоже мог колдовать, хоть и слегка своеобразно. Просто взяв в руки полено, сконцентрировавшись и «кастанув» зачарование, я с лёгкостью мог зажечь костёр, печь, и даже спалить сарай. Как это однажды случайно вышло, когда я, стоя в сарае у соломы, попытался зачаровать вилы и поглядеть, что из этого выйдет.

Переняв из рук Додо молот, под присмотром ждавшей меня в кузнице Эсфеи, удар за ударом напитывая заготовку маной, завершая первый этап изготовления клинка. Работа эта сложная, тяжёлая, молот в моей руке создан кем-то другим, а на изготовление нового уйдёт слишком много дефицитного ресурса. Я давно хотел предложить Додо переплавить \ту штукенцию, после, вместе создать, да только всё не до этого было. Да и тело моё, с такой нагрузкой, с каждым днём всё лучше и лучше привыкало к подобного рода упражнениям. Дрыщ Матвей менялся. Жизнь на свежем воздухе, полноценное питание, никакого фастфуда, ГМО и прочей поебени, а так же постоянный, физический труд на улице и в постели – укрепили меня. С момента появления в этом мире, я существенно поднабрал. На руках появились какие-то намёки на мускулы бицепса. Костлявые, вечно видные словно на рентгене рёбра, чутка подзакрылись жирком, а на животе, если пофантазировать, обрисовался контур пресса. Чуть больше, чем за полгода в этом мире, я набрал добрые килограмм семь-восемь, я чувствовал, что стал тяжелее, видел свою отъевшуюся рожу в отражении воды, и мысли мои так же подтверждали все, включая находившуюся со мной с первого дня Муррку. Невероятный результат в наборе массы, особенно с учётом того, что это процентов четырнадцать-пятнадцать от моего изначального веса.

Очередной удар молота создаёт тусклую вспышку света, за которой заготовка, покрывшись туманом, слегка видоизменяет свою конечную форму. Гном задумчиво дуется, двигая челюстью, пожёвывая ус, перенимает молот из моих рук.

– Дивная сила. Никогда не смогу к ней привыкнуть.

– Привыкнешь, куда ты денешься. – ответил я гному, сместив своё внимание с заготовки, на вошедшего в кузню волчонка по прозвищу Короткий Хвост. – Свирепый Рык объявился? – Спросил я, и парень тут же кивнул. Что ж, ладно, настало время встречать очередное пополнение.

Глава 2

Люди говорят: один раз случайность, два раза совпадение, три – закономерность. Вот уже третий раз Свирепый Рык приводит ко мне пленников. В третий раз мы обсуждаем с ним обстановку в мире, передвижения кочевых племён, налёты рыкунов, а так же наличие запасов еды как у нас, так и у них. Рана в бою, нанесённая нами их уязвлённому самолюбию, постепенно затягивалась. Возможно, через пару десятков лет спокойной, размеренной жизни, новое поколение хищников, выросшее в мире, не знавшем тех ужасов, что творили их предки, спокойно ходило бы вместе с травоядными в школу, дружило, строило совместное, светлое будущее. И жили бы мы все вместе в мире, гармонии, если бы не изувеченное, мерзкое, сующее везде свой нос, одно большое «НО».

– Эта дрянь пришла к нам ночью, когда все спали. Оторвала дозорному голову, выпила до последней капли кровь. Мы даже писка его не слышали, опытного воина не стало за секунды. После, словно хозяйка в собственном поселении, Смерть прошлась по стоянке. Убила несчастного старика, вышедшего ночь испражниться. Задушила во сне лиса, лисицу, четверых их детей, и принялась рвать тела. В шатре несчастных были клетки с ещё живыми пик-пик, зверьки, чувствуя угрозу, подняли шум, заверещали, забились в панике. Это и спасло многих из нас. – Примеряя на себе шкуру дичи, рассказывал о произошедшем на прошлой неделе в их поселении Свирепый Рык. Шатёр, в который наведалась «Смерть», так хищники назвали бесплотного духа, находился всего в десятке метров от шатра Свирепого и по соседству с вигвамом, в котором спала его единственная дочь. Любой из них мог стать дичью, умерев позорной для Волколака смертью во сне.

Сегодня Свирепый привёл много рабов. Десять костлявых, измученных, больных и голодных душ. Основная масса пленников, как и в прошлый раз, состояла из ушастых Заййя. Численность их в нашем поселении неуклонно росла. Главным достоинством их являлась неприхотливость, скудоумие, а так же готовность работать с ночи до зари за обед и ужин. Наши правила, да и я сам, нравились Заййя, а они нравились мне. Дабы помочь новым пленникам как можно быстрее привыкнуть к незнакомой обстановке, отсылаю за их сородичами посыльного, а сам с любопытством разглядываю попавшуюся Свирепому парочку выр-выр. По случайному стечению обстоятельств, эти выдры одни из тех, кто сбежал с нашего корабля. Узнав об этом, я тут же обратился к Свирепому, мол, не нарушал ли он уговора. Тот лишь развёл руками, предложив послушать историю пленниц.

Острова выдр, на которые они поспешили вернуться, как и предсказывалось ранее, стали ловушкой. Проникшие к нам в тыл рыкуны, зимой, под покровом ночи, по тонкому льду, устроили набег. Сначала один, потом другой, почувствовав кровь и то, что не все выдры могут спрятаться в своих подводных норах, гоблины дождались дня, когда лёд окрепнет, а после устроили охоту. Мужчин выдр убили и пожрали, уцелевших женщин угнали в леса, что у нас в тылу. Выдры недооценили рыкунов, думали, они не придут за ними, думали, что смогут отсидеться за нашими спинами, но не вышло. Гоблины лишь в личностном своём проявлении тупые существа, в стае они действуют куда более слаженно, обдуманно. В их маленьких умах есть зачатки понятий о логике и стратегии, потому и начали они обходить нас, забираться в тыл, туда, где не ходили наши инквизиторы и отряды разведки. Не желая давать бой воинственно настроенным хищникам и кролли, они пошли к уязвимым выдрам и начали ловить их, охотиться на выр-выр, когда те были вынуждены выбираться на сушу, чтобы отогреться после ледяной воды. Стоит отдать выр-выр должное, они долго бегали, умело прятались, даже до весны продержались, а потом пришли паводки, острова затопило, и у них не осталось иного выбора, кроме как самим взбираться вверх по руслу туда, где их уже ждали гоблины.

Две самки, побитые и затраханные – это всё, что осталось от толпы беглецов, крайне прискорбно. Страшно представить, как могла бы обернуться судьба всех моих выдр, не забери мы их с островов.

Ладно, истории историями, лучше задуматься, как поступить с рабами? Еды для обмена и выкупа всех пленных сейчас у меня нет. Но эти выдры и их душещипательная история о сложностях выживания требовались мне позарез. Именно показав худшую из сторон жизни за пределами стен, я мог повлиять на умы находящихся внутри поселения выр-выр. Кто, как не «последние выжившие», могли лучше других изменить настроение в главенствующих, настроенных покинуть нас семьях? Мнение старейшин никто не учитывал, речь шла именно о настроениях основной массы населения выр-выр. Именно они, рабочий класс, при обычной рыбалке, в среде, в которой всю жизнь провели, жаловались на усталость, хотя почти ничего не делали. Когда все работали, искали себе занятие и возможности быть полезными, выдры проёбывались, ведь рыбы у них всегда хватало. Когда наших му и кролли обучались искусству стрельбы и ближнего боя, большая часть мужчин выр-выр, посмеиваясь над ними, считая тренировки ерундой. Что удержит их от бегства летом, когда работы станет в разы больше и придётся сутками, от зари до зари, корячиться на полях? Что делать, если вновь придёт беда, и им тоже придётся браться за оружие? Цепи физические здесь не помогут. Мне нужен страх, нужно, чтобы они боялись возвращаться туда, откуда пришли. Только мнимая, переплетенная с реальностью угроза оковами страха удержит их в своих тёплых домах, в успевших нагреться кроватях и на своих, не таких уж и тяжёлых, рабочих местах. По всюду враги, рыкуны, изгои хищники, теперь ещё и нечисть. Наступало время страшных историй, баек, небылиц о чудовищах и монстрах, пришедших в этот мир после рыкунов.

– Матвеем, мы больше не можем ждать. Эти демоны слишком опасны, я хочу, чтобы ты выполнил своё обещание, построил для меня лестную крепости. Кобаго, твой верный воин, всё ещё у меня, надеюсь, ты не забыл?

– Я всё помню, Рык. – Свирепый торопился, сейчас распутица, она идеально подойдёт для засады и уничтожения любого, даже самого сплочённого и мобильного войска. Конечно же, я мог взять с собой Зуриэль, Эсфею, и во всеоружии завалиться в гости к хищникам, но кто тогда позаботиться о поселении наполненном эльфами, и что делать, если придёт нечисть, что сильнее моих небесных подруг? – Рано Рык. Реки вышли из берегов, земля вязкая, добираться сложно и опасно.

– Сколько нам ещё ждать? – Не став спорить, спросил Волколак.

– Пока земля просохнет.

– Долго. Матвеем, умирают наши дети. Эта тварь… жрецам кажется, она становится всё сильнее, растёт. Мне нужна эта крепость, чтобы обезопасить нас. Иначе я не смогу сдержать данное тебе слово, и мы сами будем вынуждены уйти туда, вдаль, к широкой воде.

– Хочешь спрятаться за спинами травоядных?

– Твои рот опасней пасти любого из нас. Да и моим уже давно плевать, травоядные, хищники, какая к дьяволу разница, если тебя и твоих детей душат во сне. Среди хищников уже ходят кое-какие дурные мысли, и, если придётся, мы воплотим их в реальность. Я отправлю в ваши земли всех наших женщин, детей и молодняк. Поселим их неподалёку от вас, ты мягкотелый, малодушный человече, уверен, ты не отдать приказ начать на них охоту.

Зуриэль, стоявшей позади меня, тон Свирепого не понравился. Так же в штыки его слова восприняли Кобо и Мудагар. Подняв ладонь, я остановил горячие головы. Свирепый, вот ведь уродец, оскорбления его сродни комплименту для геймера вроде меня, только свита моя бесится. Заглянув тому в глаза, я заметил в них некий странный, коварный отблеск.

Когда-то давно я сам подумывал о том, как было бы здорово избавиться от воинственно настроенных мужиков и оказаться чудесным спасителем для слабых, уцелевших женщин, бегущих от бед со своим потомством. Тогда между нами шла война, и подобный ход мог стать отличным «жестом доброй воли». Сейчас всё немного изменилось. Я из кожи вон лез, чтобы показать хищникам, как мужчинам, так и женщинам, какой я хороший парень, верный друг и союзник. Репутация моя росла, но мнение обо мне пока ещё окончательно не сформировалось.

Если сейчас мой ответ преподнесут, как нарушение договоренностей, отказ от обещания, предательство, а после выясниться, что я и вовсе отказался помогать детям и женщинам, тогда дурные слухи обо мне распространятся не только среди хищников, но возможно даже и среди травоядных.

– Убивать не стану, но и помогать тоже. Сам знаешь, сейчас у нас тут рыкуны в тылу рыщут, понимаешь к чему я? – Рык шантажировал меня и, наверняка, как козырь, готовил для меня какую-то подлянку.

– Понимаю. Многие умрут, и в этом будет твоя вина тоже. Матвеем, не думай, что выкрутишься, что наша смерть тебя не затронет. Ведь самое страшное случится поздней, когда через два-три года из твоих лесов придёт новый выводок рыкунов. К тому времени я и мои воины погибнем, а сам ты, лишившись наших клыков, останешься один против их всех. – Смеясь со смерти, своей и близких, пытался шантажировать меня своими безумными речами волколак.

Вот же… дела у хищников шли хуже чем я думал. Свирепый, как лидер, был в отчаянии. Надеясь на мои силы и чудо, он хотел спасти себя моими руками. Забавно, даже очень.

– Соглашайся, я ведь знаю, ты слишком мягок, чтоб позволить детям, пусть и своего бывшего врага, гибнуть за просто так. Многие из моих жителей после прихода Смерти просят о переговорах с тобой, с богами, стоящими за твоей спиной. Хороший шанс покрасоваться, не так ли? Давай Матвеем, помолись перед ними, попроси о нашей защите.

– Сделай я это, ты, Свирепый Рык, склонишь перед мной голову, станешь на клоне, будешь моим слугой?

Волколак оскалился и выругался. Ха-ха-ха, ещё бы, скорее день поменяется местами с ночью, чем этот гордый ушлёпок встанет перед кем-то на колени.

– Вот тебе и ответ.

Сейчас нигде не безопасно. У гор тёмные силы, в тылу стаи рыкунов. Хищники – моя первая линия обороны на пути движения угрозы с запада, потому они должны оставаться там, провести разведку боем, а после рассказать, чем-таким выдающимся обладает наш враг. Дом то я им построю, а вот крепость… изначально я не собирался помогать, возводить им оборонительные сооружения. Думал, что когда-нибудь сам приду и добью их построенную на крови общину. Но, раз уж на то пошло, схему строительства простого частокола можно и объяснить. Да и принцип действия ворот тоже не особо сложный, думаю, сами смогут состряпать, если постараются.

– Свирепый, дом для тебя мы построим, когда просохнет почва. – От моих слов волколак вновь выругался, ударил кулаками по столу, он был очень не доволен. – Успокойся и послушай. Я помогу вам защитить ваших детей, расскажу пару тайн в создании укреплений, только для этого мне будет нужен кто-то поумнее тебя. Уж извини, не думаю, что ты всё запомнишь и поймёшь. – Волколак обиделся ещё сильнее, уткнувшись лапами в ляжки, словно желая атаковать, вздыбив шерсть, приподнялся и… тут же, как только за спиной моей шелохнулась Зуриэль, раздражённо прорычал.

– Ладно, будет тебе кто-то поумней.

Через пол часа вместе со Свирепым прибыл ещё один гость. Старый лис, в чьём лице, манере общения и повадках виделась мне одна очень знакомая, нахальная натура. Я быстро расписал старику, где лучше искать подходящее место, какая должна быть почва, насколько глубоко копать и какой высоты деревья лучше валить. Дядька языком попусту не трепал, схватывая всё на лету, вопросы задавал только по делу, изредка во время переговоров косо поглядывая мне за спину.

– Дом, как и обещано, я Свирепому построю сам, остальное теперь зависит только от вас. – Когда мы закончили, я взглянул на стоящего позади лиса волколака, по его задумчивому, слегка туповатому звериному лицу легко догадался, тот ничегошеньки из мною сказанного не понял.

– С… спасибо. – Ох и сложно дались старику эти слова. Взгляд его вновь проходит сквозь меня. Куда он там всё пялится, на Зуриэль что ли? – На счёт пленников, мы с вождём обсуждали это, и за подаренные знания мы возьмём еды, как за половину от веса всех пленников.

– Что?! – Ожидая этого момента, уткнув руки в бока, сердито выплюнул я. – Как за одного, максимум, или вы успели позабыть, насколько значимое даёт преимущество стена?

Волколак, стоявший позади лиса, недовольно клацнул зубами.

– Грабёж! Хотя бы за троих. – Пытается урвать своё Свирепый, вынуждает меня повысить цену до двух. На них, двух тушках, торг собственно и закончился, ни грамма лишнего козлам в хищных обличьях не уступил. Сейчас для нас даже это, столь незначительное количество еды, казалось суммой едва ли подъёмной. Придётся идти в теплицы, опустошать запасы дозревающих овощей.

Чёртова весна преподнесла ряд неприятных сюрпризов. Картошки почти нет. Мяса не ели мы и сами дня четыре, оно попросту закончилось. Коров бить жалко, пик-пик тоже, из-за дождей группы Озёрного не посещали нас двое суток. Винить их за, то что рыбный запас иссяк нельзя. Он ведь у нас был, до форс-мажора. Из-за внезапной оттепели наш неприкосновенный запас, отложенный именно для обмена и прочего, завонял, протух. Я сам об этом узнал только вчера, сам не подумал что такое может произойти, и ответственность, пусть и частично, так же лежала на мне. К тому же, если быть честным с самим собой, я ведь в любой момент мог отправить отряд в Озёрный. Узнал я о ЧП вечером, сам решил подождать наступления дня, сам оттянул отправку, а по утру, благодаря стараниям Семечко и вкусно приготовленному завтраку Муррки, благополучно забыл что должен был сделать. Эх… а ведь мне сегодня хотелось устроить местным праздник в честь прихода весны, хотелось показать, что самая нищая, бедная и голодная пора в году не такая уж для нас проблема. Показал блять… рыба испортилась, жрать скоро будет нечего, ещё и эти бля, зубастые так не вовремя припёрлись.

– Вы позволите поговорить с ней?

Странный вопрос от лиса заставил обернуться. Выглядывая из-за могучей спины Зуриэль, прячась от гостей, стояла Пом. Вела себя она не как взрослая женщина-воительница, а как какой-то ребёнок. Выходит это её родственник, а похожи блин, дядя… нет, отец что ли?

Едва лиса услышала этот вопрос, как лицо её хищно наморщилось, она зашипела, показав свои звериные зубы. Видать, не хочет поговорить с папочкой.

– В другой раз. – Считаясь с пожеланиями своей лисы, рукой указал гостям на дверь. Волколак, под пристальным взглядом Зуриэль, тот час вышел. Его сегодня по факту обокрали, он понимал это, потому и прибывал в дурном расположении духа. Старик в свою очередь, медля, топчась на месте, едва заметно приклонил перед дочерью голову. Губы его изогнулись, произнесли одно тихое слово, после чего он так же покинул дом.

Жалости к нему я не испытывал. Да и откуда ей взяться, после того, как он сам лично отвернулся от дочери.

Закончив с переговорами, даю пару дежурных заданий по передаче еды хищникам, отправке отряда инквизиции в Озёрный за едой, а так же о подготовке площадки в центре поселения. Дадим нашим выр-выр пару часов на отдых. Умоем их, накормим, приоденем, а после прилюдно, перед всей деревней, заставим рассказать всё то, что они пережили за эту зиму. Народ любит сухую, грубую правду, пусть выдры расскажут её. Свобода, право делать, что хочешь, пусть выжившие расскажут, какой ценой достались им эти привилегии. После чего я разноцветными красками со спецэффектами, приукрасками и оговорками, разрисую их двухцветный мир. Превращу их страхи в надежду, заставлю верить в меня, мои способности и богов, стоящих за моей спиной.

Глава 3

Вечер пропаганды безопасной, спокойной жизни в деревне завершился историей кузнеца и гарпий. Жути от выр-выр все, включая меня, вдоволь наслушались. Дровишек в костёр всеобщего страха и сопереживания подкинул Додо, в деталях рассказав, как лишь чудом уцелел при встрече с той, кого хищники прозвали Смертью. Трупы, страдания, опять трупы… мне даже фантазировать и приукрашать ничего не нужно, все и так напуганы. Более того, из истории уцелевших выдр я так же подчеркнул кое-что интересное, новое. Возможно, это всего-навсего их фантазия, воспалённое страхом сознание, что после пережитого рисовало никогда не существовавшие в реалиях образы… Выдры тоже видели нечто похожее на «Смерть». После пленения, когда гоблины гнали пленниц на запад, в глубины своих земель, выр-выр видели странную, тёмную материю кружившую над рекой и телами животных, убитых неподалёку. Одновременно, в двух местах, одно и тоже существо, похожие друг на друга явления. В совпадения я не верил, здесь имело место быть либо ошибка, либо факт стремительно плодящейся нечисти. Если первое, то хорошо, если второе, то хотелось бы знать причину, почему или из-за чего её становится всё больше.

Наступившая ночь, а так же моя личная усталость, требовали взять передышку, получше обмозговать всё услышанное и на утро с новыми силами допросить выдр. Я хотел понять, почему они раньше ничего об этом не рассказывали.

Хоть погодой и правила весна, ночка выдалась по-зимнему прохладной. Печные стояки коптили небо, но особого тепла я не ощущал. Приходилось греться по старинке, прижимая к себе Муррку и Пом.

Не обременённые тяжёлыми мыслями, размышлениями о безопасности, беззаботные красотки всегда засыпали в разы быстрее меня. Позволяя моим пошлым мыслям и рукам делать с ними всё, что только вздумается.

Вот и в этот раз я, грея ладошки об их упругие попки, таращился в потолок, мечтал, размышлял, вспоминал, так до тех пор, пока из состояния полудрема меня не вывел яркий, неуместный для ночи свет.

Пролупив глаза, почувствовав, что из-за страха сонливость как рукой сняло, огляделся. Вокруг всё оставалось таким же мрачным, неприветливым. Тёмные стены, потолок, мебель, всё как и раньше, лишь только мои девушки, поменяв положение, грели меня своими спинками, отвернулись каждая в свою сторону. За окном вновь полыхнуло. Что-то здесь не так… Дверь в комнату мою казалась приоткрытой, чувство, что помимо нас троих в комнате есть кто-то ещё, подогревало чувство страха. Завывающий за окном ветер грубым порывом ударил по стеклу, средь скрипящих стен и крыши мне послышался чей-то голос. Мягкий, приятный, знакомый с самого детства. Внутри всё сжалось, прикусив губу до боли, пытаюсь понять, сплю ли я или вновь, по неведомым причинам, оказался в другом измерении.

– Матвейка…

Голос стал чётче, по подбородку моему тонкой струйкой потекла кровь. Я прокусил губу, чувствовал боль, и, не спал… не спал и слышал её.

– Сынок, – звала меня мать – я здесь…

Сердце обливалось болью, как же давно я в последний раз слышал этот голос, как хотел бы увидеть говорившую, обнять, поверить в то, что чудеса реальны, и что она так же, по случайному стечению обстоятельств, вместе с отцом очутилась здесь…

– Муррка… Пом… – Сев, пытаюсь растолкать девчат, но те, словно оцепенев, застыли, будто время в их мире и реальности остановилось. Очередная вспышка света за окном, на пару секунд осветила комнату. Мне стало страшно. – Зуриэль! – Я попытался повысить голос, крикнуть, но тело непослушно издало лишь какой-то писк. Казалось, происходящее вокруг – один большой, очень реалистичный сон. Даже ангел, вечно находящаяся в моём доме или рядом с ним, не явилась на мой зов.

– Милый, я так скучаю…

Сил моих нет больше это терпеть. Собрав смелость в кулак, выбираюсь из кровати, делаю первый шаг навстречу голосу и тому свету, что по мере моего приближения становится только ярче. Словно на дворе белый день, из окна своего я вижу петляющую до врат дорожку, сторожки, башни, а за ними, на небольшой возвышенности, у кромки лесной храм. Храм объятый светом…

– Сынок, это я… – Внизу, у дома моего, стоит она, улыбчивая, доброжелательная, с длинной, аккуратно сплетённой и переброшенной через плечо косой. Молодая, и такая красивая.

– Мама…

По щелчку чьих-то невидимых пальцев пейзаж сменяется, мягкий свет, исходящий от предметов, становится пожирающим всё и вся, кроваво красным, пламенным. Мир окрашивается в два цвета, чёрный и красный. Дома, стены, башни и даже храм, всё объято огнём, повсюду кровь, трупы, и у дома моего, вместо красивой и молодой женщины, стоит оно, чудовище. Живой мертвец, без кожи, глаз, с обсмаленными волосами, истерзанной и обгоревшей плотью. Труп, он тянет свои обрубки вместо рук к моему окну.

– Спаси меня, Матвей, спаси меня! – Словно деревня моя превратилась в чистилище, повсюду, из земли стали подниматься перевернутые кресты, и люди на них распятые, ещё живые, молили о помощи, о спасении. Крики, стоны, слова горящей внизу матери сливаются в один шокирующий и сводящий с ума гул.

– Помоги, спаси нас… почему ты жив, а мы мертвы! – Трупы у окна моего стали собираться, ступая один на одного, по кровавой каше лезть вверх, крича и требуя спасения. Я хотел отвернуться, закрыть глаза, но не мог. Огромный, звериный глаз, в который превратилась полная луна, завладел моим телом, заставлял смотреть, наблюдать за тем, как мучаются, страдают другие.

Люди… они горели заживо, разваливались на куски, они умирали и вставали вновь, и самым страшным в этом было видеть её, мою любимую, дорогую маму, чьё разорванное, обожженное тело поднималось всё выше, и выше, прямо к моему окну.

– Хватит, прекратите… – Из прокушенной губы, носа и теперь, казалось, ещё и глаз, текло что-то тёплое, моё сознание и тело переставало подчиняться мне, я был в панике, видел, как трупы, как нечто потустороннее, взглядом своих чёрных, вырванных глаз, становится всё ближе, лбом своим упираясь в стекло и размазывая кровь.

– Хватит… – Ноги мои тряслись, всё сжалось, тряслось. – Уходи… это сон… сон.

– Открой… – просила мать, – Открой и помоги нам… – требовал от моего тела голос, и оно, послушно сжав кулаки, готовилось разбить ту тонкую, отделявшую меня от потустороннего мира преграду.

Дверь в комнату мою резко распахнулась, глухой удар, спину обожгло огнём, и жар этот болью во всем теле и мозгу разогнал галлюцинации, развеял мир иллюзий, в который я был погружён. Моргнув, я очутился в собственной кровати, а сверху надо мной с разинутой пастью, с четырьмя рядами острых зубов, зависла демоническая тварь.

Вспышка света срывает голову с плеч существа. Бесплодной тенью оно отступает, оказывается на потолке, затем, уворачиваясь от ещё одного клинка наполненного светом, отскакивает на пол и в следующий прыжок разбивает окно, вырываясь наружу.

– Я же сказала тебе не открывать дверей! – Кричит на меня Эсфея, в момент, когда ворвавшаяся вместе с ней Зуриэль, растворившись в воздухе, бросается в погоню за демоном.

От крика богини и звона бьющегося стекла подрываются Пом с Мурркой. Как и я, они спали, ничего не слышали, не ощущали. Лица их выглядели до жути напуганными, по щекам текли слёзы, возможно, мы все вместе смотрели один общий, ночной кошмар.

– Зачем ты открыл?! – Взяв меня за грудки, с остервенением в глазах рявкнула Эсфея.

– Я ничего не открывал… – Пытаясь развидеть те изуродованные, молящие о помощи лица, ответил я.

На улице поднялся крик, послышались звуки боя. Не поверив мне, вслед за Зуриэль в окно выскочила и Эсфея. Подходить к окну, смотреть что-там, оказалось гораздо страшнее, чем одеться, взяться за оружие и выйти через открытые двери. В спешке, вместе с растерянными, ничего непонимающими стражниками на первом этаже, вцепившись в копьё, всегда ждавшее меня у выхода из дома, по следам из разрушений, новообразовавшихся в земле воронок, двигался на звук боя, вслед за углубляющимися в поселение Зуриэль и Эсфеей. Демоническая дрянь, спасая свою шкуру, бежала к хозяйке, к сосуду, в теле которого намеревалась избежать наказания.

Когда я добрался до общаги эльфов, она уже была окружена инквизицией и поднявшимся вслед за ними ополчением. Все знали, Зуриэль на моей стороне и на стороне нашего поселения, а потому любой, в ком она видела угрозу, автоматически для воинов моих становился потенциальным врагом.

На пути ангела вооруженный клинком у входа в дом стоял Тасс Меллэр. Из окна и дверей в сторону воинов моих глядели жала острых как бритва эльфийских стрел.

– Матвеем, это какой-то бред, эта женщина обвиняет нас в демонопоклонничестве. Я требую немедленно убрать солдат и объясниться!

К эльфу меня не подпустили и близко, ещё на подходе к общаге меня встретил, а после отвёл в сторонку Разноглазый, кролли, что являлся лучшим из бойцов в отряде инквизиции. После, к охране моей персоны присоединились Мудагар и Кобо.

– Матвеем, оно внутри, спряталось под крышей. – Блистая в ночи золотыми глазами, видя нечисть сквозь препятствия, прокричала Зуриэль. – Я упустила её, не заметила, как оно, слившись с вашей энергией, просочилось в дом. Позвольте мне исправить свою ошибку, разрешите уничтожить зло.

Хоть мы и говорили о демоне, Меллэр слова об уничтожении воспринял на свой счёт. Подсознательно эльф чувствовал, знал, что с его дочерью что-то не в порядке. Но всё равно не мог позволить кому-то ей навредить. Тасс заботливый отец и, как любой хороший отец, жизнь свою готов был положить за своего ребёнка.

– Нужно изгнать демона не навредив эльфийке, справишься, Зуриэль? – на мой вопрос ангел не ответила.

– Она не сможет. – Сделала шаг вперёд Эсфея. Клинок эльфа тут же блеснул в ночи, он рубил быстро, настолько, что если бы не искры, я бы даже не заметил удара. Кончиком мизинца, поднятой левой руки, Эсфея блокирует удар в области шеи. Эльф растерян, руки его, как и клинок, трясутся от перенапряжения. – Эй… смертный, я вообще-то помочь тебе хочу.

От слов и действий Меллэра кто-то из эльфов, поддавшись панике, пускает стрелу, вслед за которой, ориентируясь на знакомый звук сорвавшейся тетивы, стреляют остальные. Идиоты… Зависнув в воздухе, стрелы осыпаются на землю, ни одна из них не достигла наших воинов. Эсфея, она окрепла за месяц, стала сильнее и уже могла возводить защитные барьеры, коим, в моменте и воспользовалась.

– С меня хватит… – Подняв руки, при помощи какого-то заклятия Эсфея вырывает из общежития сразу с два десятка бойцов, подняв их в воздухе – обезоруживает, и… явно сдерживаясь, чтобы не навредить, передаёт в руки наших солдат. – Приведи её. – Требует от Ангела божество, и уже через минуту, шипящая, скалящаяся и гавкающая словно собака, эльфийка стоит на коленях перед Древней. Глаза златовласой девушки то голубые, то красные, лицо, словно пытаясь уместить в себе две совершенно разные личности, постоянно меняется.

– Я нашёл вас… нашёл и убью, ха-ха-ха… просто подождите, господин будет доволен мной. Он будет очень доволен! – Твердила первая личность. – Папа, они делают мне больно, помоги! – Молила о помощи вторая.

– Отпустите её, она ни в чём не виновата! – Лёжа в грязи, с двумя парнями кролли на спине, кричал в сторону Зуриэль Меллэр. Но ангел, вечно добрая и заботливая, даже ухом не повела. Точно так же на мольбы и просьбы о милости реагировали другие воины, в которых только что стреляли. Все видели как меняется эльфийка, все слышали её угрозы и потому могли желать ей лишь того же.

– Хранители рощи, вы привели в дом Матвеев демона. – Проговорила Эсфея. – Я долго, терпеливо ждала, верила в то, что вы сами решите свои проблемы, но, после сегодняшнего инцидента, терпению моему пришёл конец. Более я не позволю злу крепнуть у меня под боком.

Из рук Зуриэль Эсфея перенимает двуручный меч, видя который, демон, схваченный ангелом, начинает биться в конвульсиях, пытаться вырваться из тела девчушки, но ангельская хватка продолжает сдерживать его внутри сосуда.

– Папа… папочка помоги, они убьют меня, они меня убьют! – кричал демон, и неравнодушный отец, не понимая происходящего, вырываясь, рыдая, зубами впиваясь в землю, пытался доползти, прикрыть дитя, над чьей головой был занесён клинок. Я хотел того вразумить, сказать, что девочке ничто не угрожает, но вставший у меня на пути Разноглазый не позволил подойти к богам ближе, чем на десять шагов.

Двуручный клинок, созданный из души Эсфеи, ударом острия выбивает из тела эльфийки демонический силуэт. Девочка падает в грязь, а тварь, обретя форму, в которой застрял клинок, шипя, вереща, копируя тоненький голосок эльфийки, всё продолжает звать на помощь ошарашенного, лишившегося голоса Меллэра.

Все очевидцы, при виде демона с красными глазами и огромным ртом, охнули. Сука… издали, он казался ещё более безобразным, уродливым и страшным чем в близи. Если бы не маленькие размеры тела и красные глаза, я бы мог назвать эту тварь ебучим Веномом этого мира!

Растекаясь от полученных ран, тварь руками и ногами своими пытается ухватиться за клинок, теряя пальцы на всех конечностях вереща от боли старается оттолкнуть себя, высвободиться. Бесполезно. Эсфея, поворотом клинка, застрявшего в вечно изменяющемся теле, заставляет тварь кричать ещё громче.

– Зуриэль, это ведь твой первый демон? Отличная возможность попрактиковаться в уничтожении ядра. – Проговорила Древняя.

– Как скажете госпожа, я готова…

Что произошло дальше, я так и не понял. Ни вспышек, ни звуков боя. Зуриэль просто подняла руку, и в следующий миг тварь развеялась, а меж пальцев ангела очутилось два камня, чем-то напоминавшие драгоценные алмазы: красный и синий. Эсфея, переняв камни, с любопытством разглядывает их, а после, оскалившись, сжимает в кулаке, превращая их в пыль. Лишь когда всё было кончено, и эльфа допустили к его живой, а, самое главное, целой и невредимой дочери, Разноглазый пустил меня к богине. Лицо ангела и Древней выражало обеспокоенность. Что-то подсказывало, визит этого демона – лишь начало. начало очень долгой и неприятной для меня истории.

– Что или кто это был? – Мой вопрос Эсфея проигнорировала.

– Фантом. – Ответил ангел.

– Кто? – Переспросил я.

– Тип прислужника, в нашем случае, тёмного. – Ответила Зуриэль, – Кто такой фантом не так уж и важно. Главное в этом вопросе, кто создал его, и на сколько силён тот кто им управлял.

Трон эльфийского правителя был залит кровью. У ступеней и на них лежали изрезанные, порубленные тела женщин, рядом с ними тела таких же несчастных, обманутых, убитых во время оргии, беспечных солдат.

Облитый кровью с ног до головы демон, тяжело дыша, рукой своей держался за голову. Он так увлёкся плотскими утехами, на столько сильно погряз в разврате и убийствах, что позабыл о главном. Он упустил момент, когда в теле посланной к богам эльфийки, достигнув пика возможной силы, созрело помещенное в женщину демоническое семя. Эльфийка выполнила свою роль, выносила фантома, но этого оказалось недостаточно.

– Не хватает… ха-ха-ха… мне всё ещё не хватает крови? – Глядя на десятки трупов, разбросанных по тронной, демон поднял один из мечей, а после с размаху проткнул им свой живот. Испытывая наслаждение от боли, монстр в эльфийском обличии наносит по себе ещё несколько ударов. Глядя на раны, ощущая как жизнь покидает ещё живой сосуд, демон улыбается, смеётся. – Мне нужно больше страданий, больше крови, больше смертей…

– Помогите! – Во всё горло, словно его убивают и рвут на куски десятки предателей, заверещал эльфийский король.

Глава 4

– И, всё-таки, я считаю, что нельзя было вот так просто спускать им всё с рук!

Гневные слова Пом, переживавшей больше других за здоровье Муррки, ничего не значили. На общем собрании совет старейшин всех семей деревни, рассмотрел произошедший с эльфами инцидент. Так как никто не погиб, не получил ран, а сама деревня осталось почти что в целостности и сохранности, Тасс Меллэру и его родичам, с моей помощью, произошедшее спустили с рук, призвав эльфа трудом своим и своих собратьев возместить нам нанесённый физический и моральный ущерб.

Платой за его ошибку(и то, что я чуть не умер), стало несколько эльфийских секретов. Первой, самой дорогой и важной тайной, стал секрет создания эластичной, пропитанной маной эльфийской брони. Её Меллэр передал Додо в качестве извинение за сокрытие проблемы, и покушение на меня его дочерью. Второй секрет, менее важный, стал ответом на один из интересующих меня больше всего вопросов. В качестве моральной компенсации я получил рецепт и способы производства бумаги из тростника. Бумага существенно облегчит мои умственные труды, записывать и хранить данные станет в разы легче. Всю информацию о количестве затрачиваемой и производимой еды можно будет увидеть на одной большой странице, росчерком уголька или ещё чего-нибудь, записать новую информацию и забыть. Просто и быстро, а не как сейчас. Палено найди, дощечек настругай, а они громоздкие, неудобные, так ещё и слово ведь вырезать нужно, да так, чтоб сам потом понять мог. Одним словом – гемор.

Кинув шнурок по талии Зуриэль, делаю меточку, после прошу её напрячься, укрепить кожу, приняв вид такой, в каком она обычно вступает в бой. Ангел исполняет мой приказ, в усилении увеличивается не только её объём тела, но и даже рост. Беру ещё один шнурок, провожу тот же замер, ангел стала больше примерно на двадцать процентов.

– Так… ладно, теперь грудь… – Данные замеры требовались кузнецу для создания одежды и брони. Визит демона заставил нас с Эсфеей более тщательно обдумать стратегию обороны и защиты наших собственных жизней. Тьма, она пронизывала весь этот мир и легко могла заразить своей скверной светлую душу. От тяжёлых ран и смерти Зуриэль отделяли лишь её боевые способности, на голову превосходящие всех предыдущих врагов. Её умение делать кожу толстой, непробиваемой примитивными видами оружия смертных, являлось неоспоримым бонусом, который в миг улетучится, если напротив ангела встанет кто-то равный ей по силе. Иными словами, выйди Зуриэль с голой жопой против демона в доспехах, что так же умеет останавливать время, простая царапина при падении, парировании атаки или даже удара о какой-то предмет, может привести её к гибели. Именно по этому, нашего лучшего воина арьергарда, мы и собирались прикрыть секретной, созданной по эльфийским секретам и зачарованной лично Эсфеей бронёй.

Прикасаясь к девственному телу ангела, ощущал исходящее от окружающего её света тепло, нарастающий соблазн. Её сильные руки, упругие, крепкие мышцы живота, и здесь, чуть выше… так стоп, Матвей, куда тебя погнало!

– Муррка, помоги пожалуйста, сними мерку на груди. – Руки мои замерли всего в сантиметрах от этих выпирающих, всё ещё находящихся под усилением, здоровенных сисек. Соски Зуриэль торчали так, словно о них можно порезаться, мне очень хотелось проверить, так ли это, но требовалось держать себя в руках.

– А, я? Почему, вы же сами прекрасно справлялись? – Переплетая вместе с Зелёной длинные волосы лисицы, отозвалась с кровати Муррка.

– Матвеем, мы заняты, сами-сами… – Деловито скрестив руки, наслаждаясь чужим вниманием, тем, что её вычёсывают, а после сразу заплетают сразу две «заботливые служанки», довольная как слон, проговорила Пом. Улыбка от уха до уха не сползала с её счастливого лица, а ведь ещё этой ночью все мы дружненько рыдали от привидевшихся нам кошмаров. Животной беззаботности Пом можно только завидовать.

– Может я могу вам чем-то помочь? – Повернув голову, словно сама невинность, спросила ангел. Я объяснил ей, что мне придётся делать, где, что и как трогать, получив в ответ короткое, чёткое, – Трогайте столько сколько нужно.

И… бля… ну, я начал трогать. Сначала снимал мерки, стандартно, как и везде, а после, незаметно для себя, пальцами зацепившись за её большие сосочки, чутка увлёкся. Грудь, большая, она, как и сама ангел, казалась мне отлитой из чистой, прочной стали, что не пробить, не прогнуть и не сломать человеческими силами.

Плотная, подтянутая, тугая, даже при увеличении габаритов Зуриэль она не теряла форму, не свисала и продолжала торчком глядеть на меня своими мягкими, нежными и приятными на ощупь сосками. Сначала я лишь легонько коснулся её вишенок, затем чуть вдавил в мягкую грудь, а после осторожно прихватил пальцами.

– Эм… – Ой бля… я увлёкся. Подняв взгляд, вижу красное от смущение лицо, блестящие при свете дня, мокрые, голубые ангельские глаза. – Можно я вернусь в прежнюю форму, силы кончаются?

– Да… конечно, извини. – Зафиксировав пальцем на веревочке отметку, убираю руки я. Бля, ну и кобелина, что я делаю. Отойдя в сторонку, кладу мерку, сжимая-разжимая ладони, вспоминаю необычное ощущение в руках. Грудь ангела и вправду что-то с чем-то.

– Всё… я готова, можете продолжать. – Робкий, слегка нерешительный тон Зуриэль вызывает приступ стыда. Я впервые слышал, чтобы она говорила столь тонким, странным голоском.

– Ага, я быстро… – Ударив себя по щекам, беру ещё одну веревочку. Просто сделай, что должен и закончим на этом Матвей! Словно накинутое на грудь лассо, веревочка повисает на сосках, я фиксирую данные и собираюсь убрать руку, как её тут же, в своей мертвой, цепкой хватке, ладонями сжимает ангел.

– Можете не торопиться, сделать всё как надо, я подожду. – Красная как бурак, забыв о необходимости во время разговора открывать рот, с лицом непорочного, чистого и невинного ангела божьего, хлопая своими голубыми, наивными глазками, произносит на своей божественной волне Зуриэль. Бля-я-я-я, ну не могу я, не хочу развращать ещё и её!

У подножья холма, на возвышенности, стоял молодой дроу по имени Тэо. Взгляд его фиолетовых глаз не отрывался от руин старого, некогда большого и живого поселения. Сто лет назад он бывал здесь с торговой миссией. Повсюду кипела жизнь, дымились печи кузнь, рабы таскали камни, добывали сталь, а хищники с рыкунами, как и положено сильным, преуспевшим в своих начинаниях видам, жили счастливой, полной пороков и достатков жизнью. Тогда, Тэо думал что и им, дроу, так же нужно относиться к соседям, сражаться, завоёвывать, править… Хорошие были времена, как для местных, чьи обглоданные кости покоятся под руинами уничтоженного поселения, так и для дроу, дом большинства из которых превратился в один бесконечный могильник.

Взбираясь по камням, пригоркам, хромая на ногу, на встречу Тэо бежал, явно непривыкший к подобной местности взрослый пустынный лис.

– Капитан, поселение заброшено, причём давно. Никаких следов местных, ни костров, ни испражнений, лишь трупы под завалами да оставленные рыкунами пещеры. Так же мы нашли тропу и метки, оставленные командующим Эглером. Наверняка он близко, и скоро мы настигнем его – Отчитался лис.

Должность капитана смущала Тэо. Она досталась ему незаслуженно, лишь потому, что Королева мать увидела в нём нечто, чего не видела в других. Он приглянулся ей, привлёк внимание её прекрасных глаз. Его госпожа требовала от парня всегда находиться по близости. Словно ожидая от молодого воина каких-то подвигов, как никого и никогда ранее звала его каждый вечер, а после, ища что-то у него за спиной, опрашивала и вновь отправляла на задание. Что искала Древняя, чего она ждала, почему именно он стал камнем преткновения между королевой и считавшимся её фаворитом Эглером? Каждая женщина, каждый мужчина дроу, знавший о происходящем, задавались этим вопросом так же, как и молодой, внезапно обрёвший статус и власть капитан.

– Прикажете отправить группу вслед за командиром? – Задумчивый вид Тэо вызвал озабоченность на лице лиса.

– Нет. Гнаться за Эглером, что с ветром в догонялки играть. Он лучший среди дроу и всегда будет на шаг впереди нас. Пусть ищет, выполняет приказ Королевы, а мы выполним свой. По тропе, что вы обнаружили, караван пройти сможет? – Вытащив из кармана золотую Дарийскую монету (монету отчеканенную дроу), спросил Тэо.

– Нет. Там едва ли простой смертный пройдёт, не говоря уже о верблюдах, ослах, лошадях и толпах рабов, что мы ведём за собой. Узкая тропа, отвесные склоны, размытые дождями горы и завала… путь очень сложен и опасен. – Предупредил лис.

Тэо улыбнулся, вспомнив свой последний бой против нечисти в обличье бывших товарищей, он тяжело вздохнул. «Лучше бы я трижды разбился о скалы, чем стал одним из них, тёмных слуг нечистого, пришедших убивать вчерашних братьев и сестёр» – рассуждал дроу.

Покойники, они шли за ними, медленно и верно, словно чума расползались по всей пустыне, заражая скверной всё на своём пути. Эти горы, их опасные тропы и ущелья выбраны Королевой не случайно. Вершины склонов в сотни раз выше любой из когда-либо построенных стен. Узкие ущелья идеально подходят для лишения трупов одного из немногих преимуществ, а именно – численного. Так же, в случае прорыва и гибели одного из оборонительных постов, всегда можно устроить завал и быстро возвести новую полосу укреплений. Королева, она лучше других знала, где искать спасение, но, помимо его, было и ещё что-то. Тэо боялся рассуждать о скрытых замыслах своей госпожи, боялся, но, как и любой другой молодой дроу, не мог сдержать своего любопытства.

– Лис, говорят, ваш народ был первым из тех, кто показал Королеве пустыню и привёл её на место, что позднее было названо Городом-оазисам Абу-Хайра. Может ты помнишь чего необычного, может родственники рассказывали какие-то странные детали, подробности её прибытия?

– А? Ха-ха, там всё необычно. Это ведь сказки переплетенные с реальным прошлым… – Глядя, как со стороны виднеющейся на горизонте пустыни, в их сторону длинной вереницей бредут спасающиеся жители всех видов и рас пустыни, отозвался лис. – Помнить и знать наверняка, как оно тогда было на самом деле, могут разве что эти горы, да сама Королева.

– Понимаю. Как думаешь, Хранители рощи ещё точат на нас зуб? – Вопрос Тэо ещё сильнее насмешил лиса, и тот, поспешив извиниться за порыв эмоций, обратился к старому знакомому с встречным вопросом.

– Вас ведь тогда ещё, как и меня, в помине не было, но вы ведь это помните, знаете, а значит и враг ваш может всё помнить и знать? – Задал риторический вопрос лис.

Где-то средь холмов, над поселением, раздался истошный крик, едва воины успели поднять свои головы, как с возвышенности, всего в десяти метрах от их ног, на скалы рухнул один из воинов разведчиков пустынных лисиц. Меч его находился в ножнах, в груди торчала стрела.

– Эй там… темнокожая баба в блестящей броне и с длинными волосами! – Тэо завертел головой, средь гуляющего эхо молодой воин не сразу смог найти говорившую. Усилив глаза магией, на дистанции в триста метров, сверху над ними стояла огромная, воинственная женщина из вида Волколаков. Пасть её звериная, забрызганная кровью, ехидно скалилась, за спиной виднелся колчан стрел. В левой руке незнакомка держала лук, в правой – оторванную голову другого лиса. – Рабы, вас слишком много, столько еды нам сейчас не нужно, приходите позже!

Волколак несла какой-то бред, смеялась с них. Пустынный лис скалится в ответ, достаёт из-за плеча свой лук. Тэо, видя отрубленную голову и разбившегося воина принадлежавшего его отряду, так же поддался эмоциями, положил руку на свой меч.

– Кто ты и зачем напала на нас? Раньше мы были союзниками, торговали с рыкунами и… – Едва воин заикнулся о рыкунах, в него тут же полетела оторванная голова.

– Заткнись, страшила, баба с мужским голосом! – Оторванная голова приземляется у ног дроу и разлетается на кусочки, словно спелый, рухнувший с высоты арбуз. – Все знают, хищники и рыкуны враги, и те, кто помогает рыкунам, тоже наши враги. Отныне, мы – свободные племена, правим этой грядой, боги доверили нам право охотиться, мы кровью заплатили за него и никому не позволим шляться по нашим землям без дозволения!

– Высокомерная шлюха… – Лис выхватывает из колчана стрелу, стреляет в женщину, но снаряд его, пролетев всего чуть больше половины расстояния, зависает, и падает на землю. Женщина Волколак смеётся, и смех её распространяется на других, окружавших возвышенность хищников.

«Пять… сем… десять, нет, их гораздо больше, и не одного рыкуна, что здесь произошло?» – Тэо в растерянности, в руках окруживших холм хищников, у волков как и у лис, луки! Такого никогда не было. Так же у врага копья, нет… скорее метательные дротики, так много, что хватит закидать ими маленькую армию. Но как, почему два вида дикарей, внезапно, слились воедино, обменялись своими секретами, навыками передававшимися из поколения в поколение? Что они здесь забыли, почему не ушли? В горах ведь нет еды, поселение давно разрушено, по округе разве что можно встретить пещеры рыкунов, но ведь хищники не едят их, разве что только уши. Для чего все они здесь собрались?

– Тэо… мои бойцы ушли вперёд. – Отступая, пытаясь спрятать свой невысокий силуэт за спиной плечистого дроу, в пол голоса проговорил лис. Понимая, что в любой момент может случиться дальше, дроу нервно сглотнул, из рук его выпала последняя, золотая монета. Как и лис, пятясь назад, про себя воин произносит защитное заклинание, периферийным зрением пытаясь найти для их обоих укрытие.

– Среди них шаман, тёмный шаман, убейте ублюдка, убейте! – Резкий, звериный крик, даёт команду стрелкам хищников. Десятки стрел, копий и камней летят всего в две цели. Обстрел неточный, но массовый, пару стрел, ослабив магический потенциал, угодили Тэо в нагрудник, одна стрела, особо мощная, украсила шлем большой, скользящей царапиной.

Острый выступ, в пяти шагах от дроу, спасает воинов от летящих стрел.

– Чёртовы животные, да что с вами не так?! Неужели вы не видите, сколько нас идёт, неужели не понимаете, что с вами будет?! – Держась за пробитое плечо, кричит лис. Раньше такого никогда не было, никто не смел бросаться на послов и торговцев пустынного народа. Тэо случайно замечает несколько силуэтов, что, оббегая выступ, заходят оттуда, откуда их укрытие и они сами, как на ладони. Перед дроу встает серьезный выбор, либо оставаться честным с собой, совестью и воинским долгом, оставшись и погибнув вместе с лисом, либо бросить его, усилив лишь себя, бежать к своим, надеясь, что стрелы не найдут уязвимости в его броне.

Лис тоже замечает врага, понимает то, о чём думает его капитан.

– Беги… предупреди наших. – Слова лиса оказывают на Тэо совершенно иное воздействие. Все считают молодого дроу недостойным внимания королевы, что место возле Матери Прародительницы он получил за «красивые глаза», что он слаб, труслив, нерешителен и неумел. Тэо бесили слова других, ведь, в большинстве своём, всё произнесённое являлось правдой. Он и вправду был таким, но… зачем тогда Королева обратила своё внимание на такого, как он? Зачем возвысила? Наверняка она что-то знала, верила в него, и потому он не мог разочаровать свою хозяйку.

– Укрепление тела, сознание зверя, активировать второе дыхание… – Взяв в зубы магический кулон накопитель, Тэо раскусывает кристалл, поглощает ману, а после, прихватив лиса за ремень, закидывает словно мешок себе на плечо.

– Что, стой под… – От резкого рывка поясница лиса щёлкнула. Без предупреждения, промедлений и лишних слов, Тэо, веря в одну лишь удачу, да скорость своих ног, спрыгивает с обрыва вместе с пустынным лисом.

Глава 5

Искорка, созданная Семечком, подхватывается и раздувается Ветерком, феей стихии ветра, прибывшей с семейством Меллэр. Закручиваясь по спирали, подхватывая с земли мусор, мелкие камушки, огненный смерч высотой в метр проносится по вырытой яме, испаряет влагу, просушивая обжигает землю. Улица Центральная, её реконструкция и восстановление шли полным ходом. Эльфы и му собирали по округе камни, часть кролли с выр-выр рылись в огородах за пределами деревни, собирали с моих грядок первый, молодой урожай. В строительных, дорожных работах задействовал народ Заййя, хищников и гарпий. Хорошая дорога из булыжника должна была раз и навсегда решить вопрос, касавшийся весенне-осенней распутицы в нашем поселении. Так же нам предстояло избавиться от небольшого кратера в центре деревни, возникшего во время погони Зуриэль за демоном. Раньше мы проводили там вече, рассказывали истории и показывали представления. А сейчас там яма три метра шириной, полтора глубиной, наполненная водой с грязью. По факту её можно было просто засыпать, но это слишком банально. Я хотел исполнить свою давнюю мечту, хотел сам посадить дерево, дуб, что останется после меня, как напоминание о том, что когда-то давно, в какие-то «бородатые годы», был такой-то человек, звали его так-то, и вот оно, наследие его трудов, великое, могучее, старое дерево.

Спустя годы, когда я стану старым, немощным и дряхлым, а дети мои подрастут, я надеюсь, что буду сидеть под этим дубом, пить, есть и с теплотой в душе вспоминать эти молодые, наполненные всякой всячиной деньки.

– Эх, молодость… – Словно от одних мыслей о пенсии постарел на сотню лет, смеясь со своих идей, вновь перевожу своё внимание на кристалл в моей руке. Кусок чистого, прозрачного стекла с продетой через него веревочкой. Личная разработка заботливой, желающей вытащить из меня максимум силы Эсфеи. После того, как кузнец взялся за выполнения заказа для Зуриэль, богиня пожелала усилить своего ангела дополнительным магическим источником. Иными словами, безделушка в моей руке представляла из себя фэнтезийную банку на ману, прибегнув к помощи которой, ангелок вновь бы смогла вернуться в свою боевую форму.

Пока все усердно работают, трудятся в поте лица во имя нашего всеобщего блага, я, тепло одевшись, усевшись на деревянной колодке, учусь управлять потоком своей силы. Попутно приглядывая, чтоб никто не отлынивал. Подобно дымку от электронной сигареты, туман, то серый, то белый, то чёрный, заполняет стекляшку в моих пальцах, перемешиваясь, становится одного серого цвета и всё плотнее и плотнее. Предела наполненности этой вещицы я не знаю, Эсфея просила не бояться его сломать и постараться отфильтровать ману, сделав её либо чёрной, либо белой. Но, бля… тут ни той, ни другой, серая каша какая-то. Всё запуская и запуская в камень ману, постепенно стал чувствовать, как в горле начинает першить, как начинают замерзать мои пальцы, просыпается жажда, на смену которой приходит лёгкое головокружение и… когда кончики пальцев стали дрожать, я решаю остановиться, взять перерыв, восстановить силы. Слабость и усталость такая, как в момент создание галеры, охватила тело. Этот камень, он и вправду мог вместить в себя столько сырой, необработанной маны? Невероятная игрушка… сука, мне даже интересно, сколько она ещё вместит в себя, сколько продержится. Ведь всё, до чего раньше я прикасался с целью разрушить при помощи маны, так или иначе превращалось в пепел, вопрос заключался лишь в количестве маны, времени и моём личном интересе. Чисто из принципа мне захотелось разрушить эту вещицу, показав высокомерной Эсфее, что она меня недооценивает.

Спустя где-то час, когда первые ведра мелкого и крупного камня стали засыпаться в утрамбованный ров, что в дальнейшем должен был стать дорогой, я, отдохнув, хлебнув отварчика с травками, вновь взялся за напитку кристалла маной.

Молодые кролли-фермеры сновали туда-сюда, носили в центр деревни картошку, те, кто ещё младше, сортировали по кучкам, после вновь приходили взрослые кролли, забирали семянку, шли её сажать. Оставалась лишь крупная, которую детишки, показушно оставляли неподалёку возле меня. С каждым новым ведром картохи становилось всё больше, а настроение ребятни всё лучше. Сначала они меряли размер кучи по высоте своих голов, потом ушей, а после даже в прыжке. Постепенно подпитывая кристалл, я пытался понять, зачем ушастое дурачьё несёт всё и сразу в деревню? Разве не проще было складировать всё прямо в поле, там отбирать семена и сразу их сажать? Может они хотят, чтобы я видел, что ничего не украдено, или же, просто боятся нападения, из-за которого у них могут отнять припасы? Странные ребятки, и странности их я никогда до конца понять не смогу.

Кристалл всё принимал и принимал в себя ману. Как бы я не пыхтел, не тужился, цвет его оставался всё таким же мутным, и сам он, словно не имея дна, всё всасывал, всасывал и всасывал в себя мою ману. Солнце успело частично спрятаться за горы, а я, едва живой, уставший, что бык, продолжал тужиться, надеясь, что эта дрянь наконец-то сдастся, заполнится и, изменившись, признает меня не в рот ебанным магом тысяча первого уровня.

– Господин, мужчины инквизиторы просят разрешения помочь детям в сборе урожая. – Голос показавшейся Зуриэль отвлёк меня от дел. Сдавшись, я опускаю руки, небрежно роняя кристалл в грязь. Не вышло. Он, всё ещё цел, невредим, я проиграл битву какой-то стекляшке, нихуя я не маг тысяча первого уровня.

– Хорошо. Пусть помогут. – Трясущимися пальцами подняв бижутерию, отряхнув от грязи и протянув ангелу, замечаю как та, вроде бы как всегда, спокойная с покер фейсом резко начинает заливаться краской.

– Ещё что-то?

Ангел кивнула.

– Вы ещё мерки какие-нибудь снимать будете? – От слов её я и сам стыдливо раскраснелся. Бля, ну переборщил я чутка, что теперь, каждый раз она мне это вспоминать будет?!

– Не переживай, такое больше не повторится.

– Не повторится что? – Как муха на говно, почувствовав мою слабость, робость и неуверенность в себе, явилась Эсфея. Я просил Зуриэль не рассказывать о случившемся богине, и судя по её молчанию, а так же отсутствию подъёбов со стороны древней, обещание своё она держала. – Ай, ладно, не важно, что это за убожество? – Тыкнула пальцем в кристалл Эсфея, – я говорила тебе учиться разделять ману, а не…

Переняв кристалл, Эсфея резко заткнулась, косо поглядев на меня, обратилась к Зуриэль.

– Ты что-то с ним делала? – Ангел растеряно замотала головой. Может, мне всё же удалось удивить Древнюю? По глазам её хмурым, вечно недовольному лицу, сложно понять, та злилась или удивлялась. – Матвей, а ты как, умирать не собираешься?

– С хуя ли я должен умирать? Нормально всё. – Ответил я.

– Псих ненормальный, тебе лечиться надо. – Забрав кристалл, Эсфея передаёт мне новый. Кажется, она всё-таки недовольна проделанной работой.

– Да что не так то?

– Ничего. Идём, Зуриэль, поможешь мне кое в чём.

Про себя повторив всё то, что я думаю об этой сучке, отправляюсь за пределы деревни, в поле к своим трудягам. Времени у нас до момента, когда стемнеет, максимум час, успею порастыкивать семян, может смогу развеяться, отвлечься от дурных мыслей и воспоминаний той запретной, я бы даже сказал, неприкасаемой ангельской груди.

– Такая упругая… эх…

– Староста, беда, беда, староста! – Крича, чуть ли не от ворот, поднимая ненужную панику нёсся ко мне Обба. Какого хуя мой наместник Озёрного форта делает в деревне? Блять, не может быть…

Очень дурная мысль посетила мою голову.

– Что с Озёрным? – Едва тот добежал, тряся парня за плечи, спросил я.

– Всё… ох… всё с Озёрным в порядке, пока… – С глазами полными ужаса, произнёс кролли.

Две эльфийские армии двигались в нашу сторону. Первая, с юго-востока, принадлежала мятежному командиру, чьи воины и предупредили кролли о их приближении. Вторая, самая большая армия, подчиняющаяся напрямую эльфийскому королю, преследуя беглецов, шла чуть западней.

Из быстрого пересказа Обба я понял следующее.

Кто-то, скорее всего из первой армии, совершил переворот во дворце, устроил нападение на короля, в ходе которого погибло очень много знатных эльфов. Покушение завершилось неудачей. Предчувствуя чистки и расправы за содеянное, все сторонники предателя собрались вместе, кинулись в нашу сторону, надеясь на поддержку единственной, хоть немного значимой в местных лесах силы. Наличие в нашем поселении того же Тасс Меллэра говорило о нашей договороспособности. Возможно даже Меллэр шпионил за нами, посылал доклады своим подельникам о нашей силе и мощи, способствуя тем самым подогреванию внутриполитической ситуации в рядах эльфов. Конечно, после случившегося с его дочерью, в подобную, очередную подставу мне слабо верится, но, хуй его знает, чё у этих долгожителей на уме. Короче, как итог, первая армия двигалась в Озёрный, желая стать лагерем неподалёку, вторая бежала за ними вслед, желая этого не допустить.

Пока я собирал совет, пока дожидался глав, вслед за Обба прибежал ещё один кролли, он уже нёс доклад от второй посыльной группы. Передравшись между собой, на голову разбив посланцев мятежных эльфов и обратив их в бегство, к нам заявились очень злые и очень решительно настроенные приспешники короля. Ни о какой помощи или содействии они не говорили, более того, яростно и решительно не просили, а требовали нашего содействия в уничтожении мятежников, а так же последующей выдаче их королю всех, кто принимал решение о принятии в поселение Тасс Меллэра и его подельников. Иными словами, король эльфов требовал моей головы и не оставил мне другого выбора, кроме как записать его в свои личные враги.

– Это были не переговоры, а… а… а требование проведения казни! – Кричал рассерженный подобным обращением ко мне посыльный. Хоть мозгов у кролли не много, но даже они понимали. Всё и вправду обстояло именно так. Эльфы пришли воевать, проливать кровь и устанавливать над территорией своё полное господство. Но зачем? Почему именно сейчас, неужели они испугались меня и моего поселения? Неужели сила ангела и богини настолько сильно напугала их? Сука, выдача меня означала лишь одно, гибель всей нашей цивилизации. Мои жители слишком тупые, без сильного, умного лидера, владеющего хоть какой-то магией, они просто разбегутся или, с подачи интриганов, передерутся между собой. Чёрт, нас ведь не так уж и много, с детьми, стариками, женщинами какая-то жалкая тысяча. Неужели эльфы решили вместе с мятежниками, задушить конкурента на права владения этими лесами? Блять… как не вовремя и именно сейчас, когда мы только-только наладили отношение с хищниками, только взялись за производства зачарованного оружия.

Совет начался и закончился довольно быстро. Му, Кролли, Заййя, Пом со своими хищниками поддержали меня, сказав, что не позволят каким-то Хранителям рощи вести себя с нами, словно они хозяева, а мы рабы. Воздержались от высказывания лишь трусливые выдры. Их представитель не хотел пускать своих сородичей на войну и потому пообещал, что выр-выр будут работать в тылу, за все народности разом, обеспечивая нас провиантом. Подобная трусость вызвала презрение у других видов, но я не позволил поднять выдру на смех. Произнесённое являлось и оставалось лишь словами, в армии моей примерно тридцать пять процентов от ополчения и стражи занимали исключительно выдры. Даже с учётом мнения и пожеланий старейшины, я не мог отказаться от столь многочисленного пополнения войска за счёт людского ресурса выр-выр.

По завершению собрания, в деревни началась экстренная мобилизация. Оружейная стремительно пустила, сгружались, перевязывались и собирались в путь первые отряды усиления Озёрного. Болты, пилумы, щиты, а так же тридцать наших лучших бойцов, вместе с Кобо и Мудагаром, с поднявшейся в небе луной отправляются в форт. Мне очень хотелось вместе с ними отправить Зуриэль или хотя бы инквизицию, что владеет зачарованными предметами. Но ангел, считавшая важным лишь обеспечение моей безопасности, категорично отказалась.

– Это не обсуждается. Можете ненавидеть меня, презирать, даже желать смерти, я всё равно останусь с вами. – Словно я когда-либо мог ей желать подобного, заявила Зуриэль.

– А вот я вполне могла бы прогуляться… – найдя меня у оружейки, с кулоном на шее, проговорила Эсфея, – попроси меня, Матвей, скажи как-то так… Уважаемая, любимая, величественная и непобедимая Эсфея, защити меня и мой народ, спаси нас… скажешь так, и я подумаю.

– Непобедимая, ты? А не перебор, особенно после того, как тебя обманул и чуть не убил какой-то кузнец с второсортной, слабой дьявольской армией?

На лбу Эсфеи дрогнула мышца, я попал в точку.

– Уж извини, боюсь, твоё присутствие в Озёрном может сделать всё только хуже. Ты никудышный стратег, а эльфы долгожители, уверен, тебя опять обманут, вовлекут в бой, оттянут от войска и уничтожат всё моё поселение. Нет, Эсфея, лучше ты будь с нами…

– Они то, долгожители? Да чтоб меня, какие-то тысячелетние лесные варвары, ха! Смеяться надо мной, над моей силой удумал? Я тебе покажу, на что способно древнее божество! Они у меня… я их… – Недоговорив, гордая, эмоциональная дура, не слушая предупреждения Зуриэль, разворачивается и прям в припрыжку, отталкиваясь от воздуха, следует за вышедшим из деревни войском.

– Зачем вы с ней так? – Чувствуя мои эмоции, глядя вслед обманутой хозяйке, спросила Зуриэль.

– Сама напросилась. – Ответил я.

– Но ведь она от чистого сердца хотела вам помочь.

– Вот и славно, я тоже хотел, чтобы она мне помогла. И, как видишь, все мы получили желаемое. – Усмехнувшись, глядя вслед постепенно удаляющейся фигуры, приобнимаю девушку, по привычке кладя руку той на ягодицы.

– Ладно, времени потом может и не быть. Нужно сделать факелы, и ночью, пока мы ещё в относительной безопасности, завершить работу с огородами. Идём, Белая, поможешь мне… – В мозгу моём щёлкнуло, ягодица, которую я сжимал, принадлежала не Белой и даже не Муррке. Сука, опять…

Взгляд мой перемещается на лицо раскрасневшейся Зуриэль. Сглотнув нервно, громко, так, что даже я слышал, ангел, с натяжкой улыбнувшись, вновь забыв открыть рот, мягко произносит:

– Идём…

Глава 6

Урожай моего магического картофеля был собран до рассвета. Его оказалось много, сколько точно, я не видел, да и считать ночью, находясь в запаре, работая при свете факелов, не лёгкое занятие. По размеру кучи картохи, оказавшейся в подвале, мог с уверенностью сказать, сегодня наш «трофей» минимум в три раза больше, чем тот, последний, собранный в осенние заморозки. По самым скромным предположениями, с учётом зреющего урожая в теплице и тому, что есть, два-два с половиной месяца я могу не думать о том, чем кормить деревню. Результат отличный, фермерская чит способность вновь даёт нам временную отсрочку, за которую мы должны сделать себя ещё более «сельхоз независимыми». Больше полей для посевов, для выгула скота, для ферм и фермерских угодий.

На вторые сутки после сбора, до наступления вечера, я кое как засеиваю мои магические грядки, запуская очередной, помесячный цикл по выращиванию овощей. Мне очень тяжело, я уставший, голодный, чуть ли не засыпаю на ходу но работаю. Тем временем все мои приближенные и деревенские удобряют землю «коровьими премудростями», собирают-пакуют сумки с едой для отправки в Озёрный. В ближайшее время мне предстояло укрепить тылы, убедиться, что у поселения как нашего, так и Озёрного есть еда, вода, что воины, несущие дозор, вооружены, сыты и готовы сражаться с нашими новыми врагами. Мне требовалось больше экипировки, больше кованного оружия, больше зачарованных предметов, мне позарез требовалось время, пара лишних спокойных дней, а лучше неделя, только недели этой и даже одного спокойного дня, у нас нет.

Под утро третьего дня, когда я только-только улёгся, решив хоть немного поспать, в Озёрном произошло ЧП(Чрезвычайное происшествие). Посланник, прибывший от короля, во время переговоров ударил Оппа ножом за то, что «кролли не проявил к нему должного уважения и посмел открывать свой рот без разрешения Хранителя». Если бы не присутствие в поселении Эсфеи, мой наместник, сын Хохо, умер бы на месте. Все в поселении жаждали крови, эльфа хотели казнить, повесить прямо на воротах. И, пока в Озёрном ждали моего решения, две армии эльфов сместились, встали на выгодных позиция. Потенциальный союзник, подставив Озёрному незащищённый тыл, перешел, а после встал лагерем на нашем берегу реке. Вроде как друзья, принялись готовить, возводить оборонительные рубежи. Слуги эльфийского короля поступили так же, не став с ходу атаковать, заняли свою сторону ручья, начали строить лагерь.

Происходящее у форта постоянно менялось, любое происшествие в миг могло перевернуть всё с ног на голову, а сообщения оттуда приходили с огромным запозданием. Перед тем, как посылать тот или иной приказ с гонцом, требовалось тщательно обдумывать решения, просчитывать возможные ходы врага на шаг, а то и на два вперёд. Без спешки, с холодной головой и расчётом, я должен предполагать и понимать, что может выкинуть эльф уже в ближайшее время. Я должен внимательно за всем следить, глядеть на ход, а то и два вперёд. Вот только сейчас я едва соображал, был вымотан тренировками по наполнению кристалла, работами в огороде, да и толком почти не спал. Всё плохое в жизни вновь произошло как нельзя не вовремя, разом.

Требовалось по скорее попасть в Озёрный, так как из «умных», находился там разве что раненый Обба. Эсфее я мало доверял. Хотя наверное зря, с такой-то простой задачей, как оборона поселения, Древняя, обладающая колоссальной боевой мощью, способная в одиночку разделать под орех целый эльфийский отряд, должна ведь как-то справиться? Чёрт, я и вправду сейчас чуть ли не молюсь за её успех.

Прибывший молодой посыльный, вместе с четырьмя товарищами, ожидал моего ответа, решения по поводу напавшего на Обба эльфа.

– Нападавшего Хранителя в цепи и под охрану. Ни в коем случае не убивать. Это наверняка провокация. Если мы без суда казним Хранителя рощи, в момент, когда к нам спиной повернулись мятежники, это может подорвать и без того сомнительные доверительные отношения. Вместо расправы, пусть наши расскажут о случившемся представителям мятежников, поделитесь с ними настроением кролли, нашим желанием наказать виновного. Так же, пусть богиня допросит пленника о его мотивах, пришедшей армии, численности, вооружении, обо всём чём сможет. Хорошо было бы вытащить из него пару секретов, но так, чтобы не навредить Хранителю. Как никак, теперь он пленный, и его жизнь мы всегда сможем обменять на что-то более ценное, чем простое чувство свершившейся мести.

– Вы как всегда гениальны! – Молодой кролли глядел на меня своими большими, полными надежд и амбиций глазами. Так же смотрели на меня и его товарищи, девчушка Заййя, плечистый му и ещё двое молодых кролли. В глазах их я не видел страха, сомнений и чего-либо ещё. Они безоговорочно, все целостно мне доверяли. Я не мог их подвести.

Связной отбывает с посланием, пока жду ответа, (прибудет он не раньше, чем через пять-шесть часов), отключаюсь, сидя за столом, с дощечкой и ножом в руке. Я хотел что-то выцарапать, какое-то послание для свежего, отдохнувшего себя, но… просто уснул. Сон, довольно долгий, тревожный, очередным видением показал мне горы, незнакомое ущелье, трупы, очень много трупов. Средь обвалов, на огромном валуне, раздавившем добрый десяток существ, стояла она, знакомая мне женщина Волколак. В могучих руках своих она держала два невероятно красивых, изогнутых клинка из чёрной стали. Сверху и позади неё стояли хищники, а спереди, далеко-далеко в низине, те, кого Волколак пыталась удержать. Точно, я ведь хотел предупредить хищников о Хранителях! Хотел сказать, что б ни в коем случае не лезли в наши леса. Плохо будет, если их дети или собиратели, наверняка нарушающие договорённости, забредя в леса, окажутся под ударом нового врага.

Женщина Волколак, размяв плечи, поднимает свой клинок, направляя его в сторону застывшей в ущелье армии. Кто же там… чёрт их побери, я слишком далеко, ничего не вижу.

– Подходите ближе, жалкие кролли, одних клинков недостаточно, мне ещё нужна ваша, красивая броня! – Кричит самка Волколака.

Оглядев свою бесплотную душонку, пройдя насквозь самки Волколака, спрыгиваю с огромного валуна. До земли метра четыре, лечу я медленно, чувство долгого полёта, словно во сне с моста прыгнул, щекочет нервишки. Тело моё, ничего не весящее, приземляется на землю, и тут же в сторону нашу, со стороны нападающих, виднеется какое-то движение. Расступаясь, пропуская вперёд всего одну, едва заметную средь массы фигуру, враг гулом толпы провожают своего «чемпиона». Кажется, сейчас кто-то кого-то вызывает раз на раз. И, вызов этот был принят. В след за мной, с валуна спрыгивает хищница. Глядя ей в след, вижу огромное число потенциальных врагов. Бля, вот так вот, стоя внизу, даже будучи духом, идти навстречу целому войску как-то боязно, а она одна, с двумя трофейными клинками, в бомжатской броне, и против всех. Мда, у них со Свирепым кукушка напрочь отбита.

Вокруг меня послышались какие-то неестественные звуки, кажется, я вот-вот должен был проснуться, так и не увидев, чем же всё закончится. Желая досмотреть сон (видение), собираю мысли в кулак, ступаю следом за воительницей. Самоуверенное, скалящееся дикое животное, подобно своему отцу, она без страха двигает вперёд, навстречу неизвестному. Армии двух сторон оживились, подбадривая своих героев, раскричались, и гул их, эхом разносясь среди гор, слился в единый, непонятный рёв.

До высокой и быстрой дочки Свирепого оставалось шагов тридцать. В чистом небе сверкнула молния, шарахнув об землю дала разряд по площади, всё заискрилось, поднялся столб пыли. Не было воинственных речей, условий битвы, да даже сама битва не успела начаться, как один из бойцов был моментально повержен. Маг, причём очень сильный, владеющий быстрой, а, самое главное, мощной магией не стал дожидаться когда к нему подойдут по ближе. Дымка от разряда развеялась, девчонка Волколак, удивив своей стойкостью, пала лицом вперёд. Тогда-то я и увидел находящегося за ней, неизвестного врага. То была женщина, высокая, стройная. Лицо её прятала чёрная вуаль, комбинирующий, фиолетово-чёрный наряд прикрывал ярко выраженную женскую фигуру. Но не тело незнакомки являлось главной, подчёркивающей её положение чертой. В руке своей женщина держала посох из темной материи, с большим кристаллом на конце, а из-под чёрных, длинных волос её, в небо, словно пики копий, глядела пара таких же, как сажа чёрных рогов. Проклятье, это что, демон, настоящий, такой же как Зуриэль или Эсфея? Если так, то она меня видит, и…

Остановившись всего в паре шагов от места прилёта молнии, замечаю, что Волколак ещё жива, шевелится, кряхтит и даже что-то произносит. Демон, кажется так же понимая, что его враг жив, ступает в нашу сторону. Может хочет добить своими руками? Блять… Оглянувшись, я надеялся увидеть подмогу, помощь со стороны хищников, но никого там не было. Они замерли, умолкли, испуганно застыли, ожидая того что будет дальше.

– Помогите ей, она жива! – попытался прокричать я, но голос мой оказался не громче писка комара.

– Кто ты? – Перевернувшись на спину, глядя на меня своим опалённым звериным лицом, произнесла Волколак. Она находилась при смерти и, наверное, именно поэтому видела меня, видела, и всё равно не могла узнать. Блять… это будущее, прошлое, настоящее? Что мне делать, как помочь ей. Тем временем демон впереди зачем-то ускорился, перешёл на бег. Неужели она видела меня, может думала, что не убьёт духа заклятьем, а потому хотела добить каким-то скрытым оружием? Сука… Пора просыпаться, укусив себя за губу, как и раньше не чувствую боли, так мне не выбраться из этого видения!

Демон становится всё ближе, бросив посох левитировать в воздухе, она прям несётся в нашу сторону. Эх… была не была, с живыми я такого ещё не делал, но этой воительнице уже вряд ли кто-либо ещё сможет хоть чем-нибудь помочь. Двумя руками хватаюсь за Волколака, как и в тренировках, словно в обычный сосуд вливаю в неё свою энергию, сырую, грубую, способную превратить в пепел даже метал. Я хочу, чтобы она жила, чтобы встала, чтобы смогла убежать и… Волчица, широко раскрыв глаза подрывается, проходя сквозь дух мой бесплотный, встаёт, пятится, делает шаг, затем другой в сторону валуна. Сработало!

– Не хочу умирать… – Слышу я слова хищницы. Едва я моргнул, демон очутилась всего в двух метрах от нас. Быстрая… Глаза её, ярко пылающие, не могла скрыть даже чёрная непроглядная вуаль. Спрятанная в стальной перчатке кисть, протянутая не к хищнице, а ко мне, вместе со временем замерла в сантиметрах от моей груди. Мир остановился, дух мой исчерпал те имеющиеся крохи магической энергии. Уклониться от удара демона, так и ещё чем-либо помочь дочери Свирепого, я более не мог. Что будет дальше, хер его знает. Потому, раскинув руки в стороны, словно герой какого-то аниме, превращаясь в духовную пыль, встречаю очередной удар судьбы.

Очухался лёжа на полу, в своей комнате, ближе к ночи, когда, навестить меня пришла беспокойная Зуриэль. Найдя своего «хозяина» в таком незавидном положении, переняв у кого-то из местных дурную привычку, ангел выругалась. Напуганная, она, не отходя от меня и на метр, через Пом немедленно позвала Хохо и Белую, принялась обхаживать меня, накачивать своей светлой магией. Только когда местные заверили Зуриэль, что телу моему ничего не угрожает, а сама ангел выбилась из сил, мы наконец-то перешли к делу, причине её прибытия. Предложив мне сначала поужинать, а после узнать детали очередного ЧП, ангелок, всё ещё очень переживавшая за мою тушку, получает в ответ быстрое и естественное:

– Давай рассказывай. Что случилось?

Посыльная группа, отбывшая утром, задержалась, сильно. И причиной долгого отсутствия отряда стала смерть. Впервые, с момента заключения союза с хищниками, целый отряд, пять наших дорогих, верных, любимых граждан, были застигнуты врасплох и убиты. Тот воин кролли, добрый, весёлый парнишка, с которым я недавно говорил, мёртв. Их истерзанные тела обнаружила Зуриэль, когда отряд инквизиции завершал свой вечерний обход. По предположениям ангела, а также следам и месту обнаружения тел, их убили в моменте возвращения из Озёрного. Ребят перед смертью пытали, очень и очень жестоко. Под воздействием магии усиливающей боль, им вырезали глаза, вырывали ногти, мужчинам отрезали гениталии, а единственной женщине мечом разрезали всё находящееся снизу… От слов и рассказа Зуриэль мне поплохело. Ублюдки, какие же они твари… они вели себя как… нет, в разы хуже зверей, хуже хищников и даже гоблинов. Убивали, мучали, калечили, издевались над слабыми, беспомощными пленными, показывая через измученные тела свою власть и доминацию над нами. У нас не оставалось выбора. За содеянное, за мучения и страдания моего народа требовалось ответить жестко, в той же звериной манере. Что я там хотел сделать с пленным эльфом, спокойно допросить? Херня, я передумал, кровь за кровь, смерть за смерть!

– Зуриэль, найди этих ублюдков и приведи ко мне, если сможешь живыми, если нет – мёртвыми. Добудь их головы!

Ангел в просьбе моей отказывает. Лишь когда я сказал, что сам отправлюсь на поиски, не желая позволять мне ступить на кровавую, рисковую тропу, ангел, лично согласилась безболезненно ликвидировать налётчиков. Она пытается переубедить меня, призвать к поиску более гуманного способа достижения моих целей. Только какие у меня цели, она не понимает. Мы должны запугать эльфа, бить и резать его в нашем лесу до тех пор, пока до него не станет доходить, что партизанить у нас под носом дело такое же бесперспективное, как и штурмовать крепость с голой жопой. Именно поэтому я собирался мобилизовать инквизицию, Зуриэль, а так же прибывших к нам в поселение эльфов. Эльфы, сука… это из-за них мы вновь по уши в дерьме, из-за Меллэра, этого старого уродца, у меня вновь гибнут ни в чём неповинные, молодые парни и девушки. Ночной кошмар, демон и, скорее всего, смерть женщины Волколака, сменяются кошмаром дневным, в котором гибнут мои ребята. Мы в западне. Весь наш регион, словно одна большая яма. Яма, наполненная дерьмом, из которой мне предстояло найти способ выбраться.

Глава 7

Весенний, голый лес, выглядел серо, мрачно и тоскливо. Наползающие на высокие, лысые деревья тучи, мелкой, холодной моросью оседали на опавшей, прошлогодней листве, смывая с грязью маскировку инквизиции. Затаившись в тени древесных гигантов, под предводительством и надзором Зуриэль, лучший отряд деревни готовился испытать свои силы в очередном бою. На этот раз целью их являлись Хранители рощи.

Арбалеты взведены, воины спокойны и решительны. До сего дня множество раз они из засады громили рыкунов, превосходящих их в числе, размерах и подготовке хищников. Каждый бой был риском, смертельной авантюрой, и каждый раз из каждого нового поединка они возвращались в семьи победителями.

В этот раз всё должно было быть в точности, как и ранее. Зверство Хранителей, кровавая расправа над их братьями и сестрой, не должны остаться безнаказанными. Уверенные в себе, в своём лидере и в том, что дело их правое, инквизиторы, проведя сутки в грязи, на холодной земле, в оврагах, без сна и еды, терпеливо ждали. И, как говорила их ангел: «каждому усердно ищущему, воздастся за труды его». Пред рассветом второго дня случилось следующее.

Кролли, по прозвищу Разноглазый, лидер отряда инквизиции, самый верный и преданный Зуриэль слуга. В тени поваленного дерева, на месте у тропы, где сам изначально собирался спрятаться, кролли замечает неестественное движение ветвей. Ранее, не знай, против кого ему предстояло драться, он не предал бы этому значения, может быть, без усиливающей рефлексы и тело одежды, даже не заметил бы этого. Но сейчас всё по-другому. Перед ним никого нет, ветер не колышет крон деревьев, но лысый куст вновь шевельнулся. Как-то неестественно, едва слышно прохрустела подгнившая ветка, двинулась опавшая листва, да и сама коряга с идеальной под ней ямочкой, в которой можно хорошо спрятаться, чуть дрогнула.

«Искусство невидимости?» – Вспоминая, как его Зуриэль иногда исчезала, прям перед носом, растворяясь в воздухе, подумал инквизитор. Глупая мысль улетучилась спустя мгновение. Прижимаясь к земле, из-за ствола дерева показался чей-то капюшон. Ползком, почти что полностью сливаясь с окружением, повернувшись к Разноглазому спиной, под примеченную корягу заползал Хранитель рощи. Плащ его, в виде опавшей листвы, идеально дополнил складку местности, в которой и спрятался лучник.

Руки Разноглазого инстинктивно напряглись. Его госпожа, Ангел Кровопролития, знала, куда должен глядеть кролли, знала, откуда придёт враг, и потому жало арбалета его уже было направленно туда, куда нужно. Появление одного Хранителя ничего не значило. Прошло несколько десятков минут, в лесу стало светлее, неподалёку от места засады устроенной кролли, послышался крик одинокой птицы. Вновь тишина, довольно долгая, нервная, и вдруг, как по команде: по лесу, один за другим, словно призраки чащи, поплыли силуэты маскировочных плащей Хранителей. Убийцы, убедившись, что им ничто не угрожает, проведя разведку малыми силами, толпой из шестнадцати стрелков занимали заранее высмотренные позиции. Ожидая приказа от госпожи, Разноглазый нервно проводит взглядом одного из Хранителей. Словно ослепнув, лучник проходит всего в двух метрах от его здорового, плечистого товарища му.

Хранители были осторожны, но недостаточно. Благодаря Меллэру, кролли и му знали тайны кровавого ремесла своего врага. Инквизиторы выяснили, на что в первую очередь смотрит враг, знали, как он передвигается, как бьётся во время своих засад и как защищается во время вражеских. Естественно, одно лишь понимание, как действует враг, никогда бы не позволило бы им превзойти в навыках маскировки столь опытного врага как Хранители рощи. Здесь на помощь Единому племени и пришла великая, непобедимая и непостижимая ангел Зуриэль и её магия.

Пора…

Внезапную фразу услышали все, включая замерших эльфов. В одно мгновение, одну тысячную секунды, одновременно щелкнуло десять арбалетных болтов. Все десять разом поразили мишени. Испуганные, раненые эльфы, бросая луки, тянутся за своими клинками, вертят головами, не зная куда смотреть. Их строй разбит, выбранная позиция – ловушка. Рассчитывая отбиться от выскочивших инквизиторов холодным оружием, вытянуть бой на талантах, умениях и мастерстве фехтования, эльфы по одиночке кидаются на воинов Единого племени. Но и в рукопашном бою их ждал неприятный сюрприз. Звери быстрее, некоторые из них даже после первого выстрела остались незамеченными, и удары их быстрые у многих Хранителей вызвали предсмертное удивление. Эльфийские головы с их прекрасными, длинными, белыми волосами разлетаются в разные стороны. Сила, с которой рубят кролли и му, даже при блокировке удара железо в железо, сбивает щуплых эльфов с ног, хотя, казалось бы, откуда в ударе ещё меньшего кролли столько силы и веса. Клинки кролли прорезают эльфийскую броню, словно бумагу. Колющие удары му пробивают нагрудники, ребра, выходят с обратной стороны и после, разрезая тушу на пополам, так же легко покидают тело.

«Узники чистой крови», один из семи элитных отрядов Лефсет Морела, карающий меч поселения Эльамар, гибли один за другим. Их тысячелетние истории уходили в небытие, жизни величайших воинов Рощи с лёгкостью отнимали какие-то грязные, никчёмные твари, в чьей крови от грязного животного больше, чем от кого-либо ещё.

Арбалетный болт застрял в животе Дардана Луордола, в спине, меж лопаток торчал кем-то из кролли метко брошенный топор.

– Ублюдки! – Понимая, что живым не уйдёт, капитан отряда Чистой Крови решает прибегнуть к последнему из возможных средств. В обмен на остаток его жизни, пилюля, дарованная правителем Лефсет, должна была дать воину силу, мощь, благодаря которой он мог спасти хоть кого-то из своего отряда. Едва пальцы эльфа вытянули из кармана искомое, как рука Дардана, была отсечена по самое плечо. Мгновение, не весть откуда взявшаяся на поляне тень затмевает щуплого командира, повисая над ним. Кровь из его руки, пульсирующе плюёт в обидчика, сам эльф растерян, ибо не смог не то, что почувствовать засады, но и даже в суматохе боя, не смог заметить кого-то настолько огромного, как «это существо». Внезапно пред капитаном возникла величественная, воинственная женская фигура.

Даже будучи раненым, понимая, что скоро умрёт, при виде Её эльф не мог не восхититься существом, стоявшим пред ним. Прекрасное, утончённое бледно-мертвенное лицо смотрело на него сверху вниз своими холодными, белыми глазами. Длинные, охваченные золотым светом волосы развевались за могучей спиной. Каждая рука воительницы была размером с талию эльфа, и даже меч в руке её был больше самого командира.

– Идеал Чистой крови…

Последние слова эльфа не имели для ангела никакого значения. Почувствовав, что одному из её подопечных угрожает опасность, Зуриэль раскрывает всем свой истинный лик. Взмах огромных, ангельских крыльев настолько силён, что возникшими ветрами сбивает с ног абсолютно всех, эльфы и инквизиторы разлетаются в разные стороны, словно соринки, попавшие под порыв ураганного ветра.

Сам Дардана так же был откинут в сторону, и последним, что видел он, была пилюля в ангельской руке, а так же его собственное, обезглавленное тело.

Голова эльфийского командира скатилась в овраг под старое, трухлявое бревно, под которым уже покоился один убитый с первого выстрела Хранитель рощи.

Двумя часами позднее.

– Да послушайте, это – безумие, их там тысячи! – Сотрясая воздух, поднимал панику в деревне мужчина выр-выр. Тот самый, что некогда в открытую критиковал меня во время посещения их старосты. – Нужно бежать, бежать за большие воды, на том деревянном скакуне. Это будет правильно!

Толпа на улице вновь загудела.

Пока я занимался в кузне созданием улучшенной брони для наших разведчиков, связных, воинов, первый оппозиционер деревни навёл у меня прям под домом кипешу. Собрал толпу, стал агитировать всех, включая кролли и му, бросить всё и бежать.

Удар за ударом, под пристальным надзором гнома я завершал работу над очередной заготовкой. За последнее два дня, при помощи магии, мы завершили строительство дороги на Центральной улице, посадили внутри деревни первые деревья, в числе коих был и мой личный, маленький, красивый росток дуба, найденный и подаренный мне от имени Муррки и Пом. В моём представлении, данное мероприятие по посадке дуба должно было стать праздничным, и сопровождать его должны были песни, пляски. А не последовавший после гибели наших ребят, ритуал прощания и памяти. Деревня была укреплена, огороды посажены, территории под покос и выгул коров, размечены. Оставалось сделать как можно больше зачарованного оружия, и уже вместе с ним, отправляться наводить порядки на передовой.

– Может выйдите, разберётесь? – Когда гул на улице стал громче, спросил у меня Додо.

Последний мой удар вызывает туманную дымку. Пластина, что в дальнейшем станет нагрудником для доспеха видоизменяется, выгибается, принимая нужную форму. Всё-таки гном был прав, панцирная броня это слишком сложно, долго и нужно, даже если она будет защищать именно мою тушку.

– Как всегда великолепно. – Улыбнувшись плечистой женщине му, ставшей у его подмастерья, Додо оставшуюся работу делегирует своей любимице. После чего вместе со мной выходит на улицу.

Выдры мужчины, выступили против кролли и му, в большей части представителями которых являлись женщины и дети. Кидаясь оскорблениями, они показывали всем, какие они «из себя сильные, гордые, смелые и умные». Выдры мужчины даже не замечали, что на равных спорят с нисколько не готовыми уступать им женщинами.

– И что ты предлагаешь, всей деревней прыгнуть на галеру? А как же коровы, как же еда, мы не поместимся! – Встав в одиночку против сразу троих выр-выр, заявил единственный мужчина му.

– Да опять ты о своих коровах, вот сдались они тебе? Зачем нужны коровы, когда есть рыба?! – Кричал на му низкий, щуплый выдр. – Перейдём за большую воду, подальше от хищников, и заживём!

– Это у вас будет рыба, а у нас нихера. – Возразил му. – Или думаешь, мы забыли, как раньше вы с нами даже хвостами рыбными за просто так не делились?

– А вы что, молоко за просто так давали, а?! – Мелкий щуплый выдра, чувствуя за спиной поддержку братьев, лезет на здоровяка, тот тоже не робок, готов дать отпор превосходящему по числу мужскому населению выдр.

– Хватит, прекратите этот балаган! – Врываюсь в разговор я. – Что здесь происходит?

– Происходит выбор самого правильного для нас всех решения! – Прыгая словно чихуа-хуа на тибетского мастифа, тявкая и пуская пену изо рта, кричит на му мелкий выр-выр. От гнева, увлеченности диалогом, он даже не заметил кто задал ему вопрос.

– Хм… и в чём же оно заключается, твоё «правильное для всех решение»? – Встав между двумя сторонами конфликта, спрашиваю у нахала я. Глаза засранца, при виде меня, испуганно расширились. Он попятился обратно в толпу братьев, хотел спрятаться за чужими спинами, но братья его не пропустили, отталкивая обратно на меня.

– В том, чтобы сбежать от хищников, Хранителей, Рыкунов за большую воду, туда, где безопасно! – Тявкнул в ответ выр-выр. В принципе, мотив и посыл хороший, понятный, только…

– А ты был по ту сторону реки? Ты, уверен в том, что там нет хищников, нет рыкунов, других видов, что могут управлять землями по ту сторону реки?

Мой казавшийся вполне логичным вопрос утихомиривает толпу. Му и кролли с любопытством глядят на выдр, те, прибывая в замешательстве, переглядываются между собой. Вот, что мне действительно порою нравится в местных, так это их полное, безоговорочное и тотальное скудоумие, дебилизм и тупость. Для большинства девиз один: «Живи сегодняшним днём, и плевать, что будет завтра».

– Нет, но… у нас будет галера, и мы… – Мелкий выдр замялся.

– Мы что? Поплывём непонятно куда, в поиске непонятно чего? Ты знаешь, что такое шторм, цунами, морской смерч? – выдр, поглядев на собратьев, отрицательно помотал головой, во взгляде его чувствовалось нежелание продолжать этот диалог.

– А я тебе скажу, что это. Это природные явление, причём довольно часто возникающие на большой воде. – Целенаправленно соврав, начал додавливать того я. – И каждое из них может перевернуть, сломать и утопить нашу галеру. Что мы будем делать, если это произойдёт во время поиска места высадки? Сколькие смогут проплыть хотя бы пятую часть от ширины большой реки? Сколько детей, стариков, беременных женщин и не умеющих плавать жителей должно утонуть, умереть от голода, холода, болезни, чтобы всем вместе обрести… обрести что? Землю обетованную? Поверь мне на слово, её нет. Везде нас будут преследовать невзгоды и лишения, и вечное бегство от них лишь усложнит и без того непростую кочевую жизнь.

Повесив голову, мелкий выдр умолк, он не знал, что ещё сказать. Он был туп, как и большинство, опасности из себя не представлял. Вот только были и они, другие, наглые, хитрые, коварные и опасные, редкие представители вечно бунтующего общества.

– И всё равно, нам никогда не победить духов! – Когда мне стало казаться, что конфликт исчерпан, вновь появился этот проклятый бунтарь. – Они живут тысячи лет, тысячи лет учатся сражаться, ещё и магией владеют, что мы можем? Да нас всех перережут, словно пик-пик, мы даже ответить не сможем им! – От слов его, нагоняющих жути, даже среди му и кролли послышали неуверенные перешёптывания. – Братцы, да поймите вы, эти Хранители сейчас тупо поубивают друг друга, захватят власть, а после и за нас возьмутся. Кто бы не победил, они придут к нам и превратят нас в свой домашний скот, как мы превратили пик-пик. Нужно бежать отсюда!

Выдры вновь оживились, вновь поднялась тема галеры и переезда за реку, в противовес которой решительно против выступили кролли с му. Всё сказанное мною ранее забылось, я терял власть, терял уверенность в себе и собственном деле. Мне нужна помощь, как никогда ранее требовалась поддержка, иначе беды не избежать. Мелкий выр-выр вырывается из толпы своих братьев, хочет толкнуть мальчишку кролли, вставшего на сторону здоровяка Му. Но плечистый прихватывает выдру за руку, отталкивает назад, на это выдры реагируют бурно, толпой прут на здоровяка. Оглядываюсь, пытаюсь найти стражу. Блять, все у стены, далеко, а ведь вот-вот начнётся мордобой! «Ебаный хер… ну хоть кто-нибудь!» Словно услышав мои мысли, отвечая на мои молитвы, гордо распахнув крылья, с неба, словно настоящий ангел, спускается моя Зуриэль.

– Я и есть настоящий ангел… – Улыбнувшись мне, порывом ветра Зуриэль выбивает из вспыльчивых голов выдр всю дурь. Едва она показалась, конфликт тут же был прекращён. Все при виде её ангельской формы склонили головы, припали на колени.

– Ангел Кровопролития, ну хоть вы скажите, откройте поселению правду, у нас, простых смертных, нет шансов против духов леса! – Когда всё вновь стало утихать, вскрикнул неугомонный выдр. Блять, мне его даже ёбнуть захотелось, упёртый пиздец.

Зуриэль, опустившись на землю, став подле меня, просит толпу расступиться. Вытащив клинок, острием его она указывает на раскрывшиеся врата, возвращающийся в целости и невредимости отряд, а так же двух пленников.

– Запомните, смертные, непобедимых нет, есть лишь непобеждённые! – Толпа, не веря своим глазам, таращится на двух связанных, избитых, раздетых белоголовых. Все удивлены, и даже эльфы Меллэра, до этого молча наблюдавшие за происходящим в поселении, держась за головы, что-то оживлённо обсуждают.

Тон Зуриэль, как и её воинственный вид, меняются. Уменьшившись в размерах, приняв свои обычные формы, она развеивает крылья, тихо произносит:

– Хранители такие же, как и вы, из плоти и крови, никакие они не духи. – Выглядит ангел очень устало.

– Ты как? Потери есть? – Спросил я.

– Нормально, потери только в моей собственной силе, я истощена. Воины показали себя в разы лучше, чем я думала. И враг не оправдал возложенных на него ожиданий. – Отчиталась ангел.

– Какая же ты молодец Зуриэль, опять меня выручила, спасибо. Кстати, насчёт твоей силы, я кое-что хотел попробовать, ты не против?

Глядя мне глаза в глаза, ангел, словно пытаясь понять, что я имею в виду, немного помолчала, потом, словно её током ударило, внезапно ойкнула, раскраснелась, потупив взор и опустив голову, застенчиво произнесла:

– Не против.

Глава 8

Успокоив паникёров, «взял на карандаш» главного из ораторов и бунтарей. Данному индивиду следует уделить особое внимание, дабы чего плохого не вышло. У нас и так всё херово, а тут ещё если, не дай бог, выяснится, что он один из прислужников «злых эльфов», и мятеж нарочно затевает, то быть беде. Организовать слежку за выдрой велю Лее, а вернее, девушке и её деткам. Дети наивны, чисты умом и сердцем, а потому, под предлогом их защиты и защиты всей деревни, велю всё плохое происходящее в семьях непременно сообщать учителям. Странности, неясности, тем более, скандалы, ругань и драки, учитель должен знать всё, чтобы помочь своему ученику, а если нужно и его родителям – так аргументировал свой визит в школу я. Не забыв попутно рассказать частично выдуманную, удивительную историю нашей первой победы над Хранителями рощи.

Дети, воодушевленные подвигом инквизиции, возвращаются к изучению письменности, а с ней и первых чисел. Я же, нашептав ещё парочке верных му и кролли, чтоб те приглядывали за выр-выр, направляюсь на тренировочную площадку инквизиции. Пленные – кому служат, что из себя представляют, были ли причастны к нападению два дня назад, как часто выходят на маршруты и какую главную цель преследуют. Вопросов к этим ублюдкам у меня накопилась масса. И один, самый главный, не свойственный мне, больше других не давал покоя – Сколько боли, физической и моральной, смогут вытерпеть эльфы перед тем, как сознаются, начнут говорить? Жажда мести за тех молодых ребят, за бедную девчонку, что не смогла вместе с друзьями донести послание, одолевали меня. Их смерть от части и моя вина, я должен был предвидеть, что враг после пленения своего парламентария может кинуться в крайности, может напасть, да только не верилось мне в подобное. Я считал эльфов адекватными, договороспособными и крайне умными существами, а не кровожадными маньяками-варварами, издевающимися над своими пленниками.

Мне часто говорили, я слишком мягок для этого мира, нет во мне той звериной изюминки, жестокости и садизма, благодаря которому здесь можно предвидеть и добиться многого. Потому и дела «звериные» по-прежнему всё преподносили и преподносили неприятные сюрпризы. Когда пленники эльфы ожидаемо отказались рассказывать нам о себе и своих планах, я вздохнул с облегчением, ведь, признайся они, начни сотрудничать, то смогли бы избежать законного наказания. Пытать и допрашивать пленников поручил тем, кто более других «жаждал справедливости». Одного из Чистой Крови оставил под надзором инквизиции, в яме, им займётся лично Эсфея. Эта женщина, божество, непременно вытянет из мозга эльфа всю нужную нам информацию. Второго передал Меллэру, попросив при этом использовать на уцелевшем все тайные и запрещенные техники ведения допроса (но только за пределами деревни). Выживет он или нет, не имеет значения, мне нужна информация и… его голова. Так как эльфы покинут деревню на время допроса, я хочу быть уверен в том, что эльф действительно мёртв, а не отпущен со словами «мы ничего не выяснили и убили его».

Иными словами, передача одного из пленных – это своего рода проверка. Если его родичи прирежут ценного свидетеля, значит они тоже предатели, значит сторонники короля и места им среди нас нет. Я чётко обозначил Меллэру эту мысль и возможные последствия. Если же он и его сородичи добудут информацию, выбьют признание, пусть даже теми же ужасными способами, коими эльфы пытали моих жителей, будет им «зачёт и галочка в личном деле».

Кровь за кровь, смерть за смерть.

Покончив с делами деревенскими, я поспешил к ожидавшей меня в доме Зуриэль. Битва, а, вернее, защита всех последователей Эсфеи далась ей очень не легко. В ожидании коварного, сильного и свирепого врага, на службе коего могли быть владеющие магией феи, она несколько дней поддерживала над своими воинами магический барьер, защитный и маскировочный. Пусть сама она это время почти и не двигалась, а воины её в ожидании битвы усердно молились, духовной силы исходящей от одной лишь их молитвы, такую ораву не пробафаешь (усилишь). Потому, вернувшись после миссии, перво-наперво она помогла мне, а после отправилась отдыхать и готовиться к нашим экспериментам. Зуриэль выглядела странно, так же странно себя вела при чём последний месяц. Её поведение, жесты и слова выглядели слишком двусмысленно, а, с учётом полного отсутствия стеснения к собственной наготе, ещё и вызывающе. Нет, она конечно же в первую очередь воин, Ангел Кровопролития и, наверняка, лишена всяких плотских интересов, да только я ведь не ангел, мужчина, как никак… Это её послушное поведение, робость, прям соблазняли, дразнили демона внутри меня. К тому же, я ведь ещё ей и жизнью обязан.

Зуриэль, она достойна звания Ангела. Я уважаю и ценю её точно так же, как Кобаго, его детей, возможно, даже больше. Моя любовь к ней своеобразна, когда она рядом, я ощущаю себя за каменной стеной, будто рядом сильная, способная тебя в любой момент отхерачить, старшая, любящая сестра. Она наивна, верит в хорошо и плохо, к тому же душой своей чиста. Эта женщина слишком хороша для такого отброса как я. Возможно, именно потому, что она и хороша, что свет в ней такой яркий, кто-то вроде меня, тёмный, мерзковатый и тянулся к ней, видел недостижимый моральный идеал, на который хотел быть похож. А ведь ещё, помимо прекрасной души, Зуриэль обладала и силой ангела, способного в одиночку остановить и победить небольшое, но организованное войско. С какой стороны не посмотри – она великолепна.