Камелия под тенью белых лилий

Пролог.

Люди боялись, что после смерти бездетного императора борьба за власть затянется на десятки лет. Ведь жадные до денег и власти безродные выскочки начали раздирать страну еще при живом монархе. Его смерть не стала сюрпризом. Для простого народа это, скорее, был приговор. Теперь горожанам приходилось оглядываться на каждом шагу, запирать покрепче двери, уходить в леса – до тех пор, пока владетельные господа не перережут друг другу глотки, пока снова не останется только один. Надеяться на то, что в этой сваре победит благородный, достойный господин, что в стране снова настанет мир – люди не смели. За Век Огня почти все старые династии пришли в упадок. Потомственные рыцари, бароны и даже герцоги пахали землю, ловили рыбу, пасли скот. Они больше не имели ничего, кроме чести и воспитания, старательно прививаемых старшим поколением, даже семейные реликвии многим пришлось похоронить в лесах под корнями деревьев, землей и мхом, потому что так их детям было безопасней. Эти люди были добры, справедливы, их узнавали крестьяне, к ним приходили за помощью, нередко молили о прощении за дела давно погибших прадедов, но у них уже не было сил бороться за империю.

Начались тяжелые времена. Все затаили дыхание, ожидая рек крови, пожаров, голода и смерти.

В оцепеневшем мире вот-вот должна была разразиться буря.

И бурей стал Вардерин вэс Риелли. Он прошел с запада на восток по стране, почти не встречая сопротивления. А от Восточных Лесов его армия двинулась на север, к столице. У молодого барона не было уходящих в века родовых корней, зато был незаурядный ум. Потому страна оказалась у его ног меньше, чем за три года.

Барон Вардерин вэс Риелли перестал существовать в момент, когда на его голову опустилась корона. И появился император Вардерин Алтиор, первый своего имени повелитель империи Луцеат, южных княжеств и Восточных Лесов, прозванный среди простого люда Божественным. Страх скорой смерти сменился ликованием. В день коронации каждый житель империи чувствовал восторг, радость и трепетное ожидание будущего. Даже враги нового монарха, только и ждавшие момента скинуть Риелли в грязь и растоптать, сегодня испытали чувства, за которые спустя всего сутки возненавидели своего врага вдвое сильнее.

Небывалое, почти бескровное восшествие на престол человека, по мнению остальных претендентов недостойного, бедного и безродного, побудило засевших при дворе змеев и крыс насторожиться. У каждой подколодной гадюки был свой кандидат на роль правителя, при котором эта самая гадюка получила бы наибольшие выгоды. Однако время, когда можно было рвать друг другу глотки в открытую, прошло и снова настала пора рассчитывать на хитрость, заговоры и интриги. “Мы уже убрали одного. Справимся и с этим”, – едва не лопаясь от нетерпения, но всё же улыбаясь, думали придворные, кланяясь в ноги новому владыке. А уж как они обрадовались спустя всего пару месяцев, когда пришли вести о трагической кончине супруги его величества – Ольвии алтиор Вардерин. Никто не знал наверняка, как выглядит эта женщина, потому слухи о ней ходили самые разные. Говорили, что она сражалась вместе с мужем во время войны, что она княжна с юга и что силой она превосходила десятерых мужчин, а смерть ей принес алмазный дракон, посланный из недр бездны, дабы не дать Вардерину Божественному исполнить его предназначение на земле.

Каково же было удивление придворных, когда в открытом гробу они увидели обычную женщину. Ольвия лежала в обрамлении белых лилий, как живая – только бледность чуть тронула её щеки, черные локоны струились до пояса. Платье, вопреки традициям, не было белым: император велел одеть супругу в винно-красный бархат, какой она больше всего любила. Если бы гости присмотрелись к телу, то заметили бы подтверждение многих слухов. На лице и шее посмертно коронованной императрицы виднелись тонкие полоски шрамов, а руки были натружены так, как не подобает женщине.

Панихиду проводил старый священник, его на посту епископа уже сменил человек нового императора, однако Алтиор не доверил церемонию никому другому.

За священником ближе всех к гробу стояли трое: молодой светловолосый юноша, худая девочка и Его Величество Император – на троих у них было одно горе и одна скорбь. Чуть дальше стояли приближенные к Вардерину люди, еще дальше богачи – обитатели замка – и слуги. Простые горожане ждали правителя за пределами дворца, их сердца снова наполнила тревога. И как только панихида закончилась, а все гости покинули залу, Вардерин вышел на балкон и обратился к подданным. Его речь была полна скорби, но новость, которой он поделился, вселила надежду в души горожан и злобную досаду в умы врагов. Император объявил, что несмотря на то, что его супруги больше нет среди живых, с ним и со всем народом останется её часть, принцесса Руолла Иериэль алтиор Вардерин.

Площадь взорвалась от криков, возгласов и восклицаний. Всем было известно, что до года родителям не стоит показывать ребенка, даже упоминать о нем стоит как можно реже, поэтому каждый принял слова государя как подвиг. Только что потеряв жену, объявить во всеуслышание о младенце, о своём ребенке, подвергнуть дитя опасности столкнуться с тьмой бездны, только чтобы успокоить подданных… Люди едва не плакали, так силён был их суеверный страх за принцессу.

– Где Арман? – устало и тихо спросил Вардерин у молодого человека, всю церемонию стоявшего неподалеку.

– Ушел. Как только простился с ней. Его с нами больше ничего не держит.

– Значит, сегодня мы были вместе в последний раз, – заключил император, еще раз поднял руку, обращаясь к народу, и удалился обратно в залу.

У гроба всё ещё стояли двое, а вокруг суетились слуги, убирая последствия пышной церемонии.

– Рин, верно? – обратился к юноше государь. Парень резко развернулся, вытянулся по струнке и после короткого кивка отчеканил положительный ответ. Вардерин быстро окинул мальчика оценивающим взглядом. – А полное имя?

– Эвериен дель Ингарет, – гордо, и даже с вызовом произнёс юноша.

– Дель Ингарет? – тут же переспросил спутник монарха, явно выдавая нетерпение, его брови слегка сдвинулись к переносице, а бледно-голубые глаза изучающе медленно скользили по лицу собеседника, будто ища что-то. – Где находилось родовое поместье дель Ингарет, скажем, лет двадцать назад?

– Там же где оно, надеюсь, стоит до сих пор, – с улыбкой и чуть расслабившись ответил Рин, – Милях в десяти к северо-западу от этого места.

– Ирьин дель Темиан, – молодой человек протянул руку юноше, который, едва услышав имя мужчины, побледнел, но всё же сумел удержать себя в рамках приличия и ответил на предложенное рукопожатие.

– Он хороший человек, брат, не нужно так бурно реагировать, – подала голос девочка, про которую все уже давно забыли. Она всё ещё стояла лицом к гробу с видом абсолютно отрешенным.

– А вы, миледи…? – вежливо осведомился Ирьин. Император счёл за лучшее предоставить переговоры другу и только молча наблюдал.

– Я Амэли, – наконец повернулась девочка и двое мужчин перед ней на секунду оцепенели, до того Мэль сейчас казалась похожей на Ольвию. Похожа совсем не внешне – глаза у девочки были серые, а не зелёные, волосы хоть и тёмные, но цвета шоколада, а не черные, как у императрицы, даже форма лица и его черты были другие. Но вот выражения, жесты, разворот плеч, осанка, даже лёгкий прищур миндалевидных глаз были в точности, как у погибшей. Кроме того, Ирьин отчетливо ощутил, как девочка пытается прочесть его намерения. Так же неловко он иногда чувствовал себя под взглядом Ольвии.

– Ты её дочь, – произнес Вардерин. – Несомненно.

– Мы оба приёмные дети Её Величества, – за себя и сестру ответил Рин.

– Мне жаль, что обстоятельства знакомства не радуют, но… – Ирьина прервал глухой удар массивных дверей залы о мрамор. Епископ нетвердой походкой направился к возвышению с гробом, в руке у него была наполовину опустевшая бутыль.

– Что-то вы долго, – громче, чем следовало, сказал вошедший. Церемониальных одежд, положенных к случаю, на мужчине уже не было, поэтому сейчас он походил больше на конюха, чем на служителя церкви. Амэли заметила некоторое сходство между императором и епископом, так же как до этого мужчины заметили её сходство с матерью, разве что здесь дело было исключительно во внешности. “И черты лица, и цвет глаз, кожи, волос, сходится абсолютно всё”, – подумала девочка, но промолчала, понимая, что лезть в это дело при первом знакомстве не стоит.

– Зато ты быстро, – раздраженно бросил Ирьин, но не был услышан.

– Познакомься, Дренет. Это Эвериен и Амэли, её дети. Теперь наши подопечные, – последнее предложение Вардерин выделил особо, тон монарха не терпел возражений, но епископ только ухмыльнулся.

– Ооочень приятно, – Рин напрягся, как только услышал это отнюдь не дружелюбное обращение, Мэль за его спиной тоже собралась, поймав на себе сальный взгляд священника. – Мальчика в военную академию, а девочку в школу-интернат. Будешь гувернанткой при маленькой принцессе, если повезёт.

Епископ только успел договорить, как тут же сложился пополам от удара в живот, бутылка выпала из его рук и с громким звоном разбилась. По белому мраморному полу растеклось вино, засуетились до этого державшиеся в стороне слуги. Чтобы Дренет не повалился прямо на осколки в бордовую лужу, Ирьин придержал его за плечо и, слегка встряхнув вторую руку, пояснил:

– Это её дети! – звенящий сталью отчетливый голос разнёсся по залу, служанки с тряпками и ведром воды готовы были всё убрать, но подойти боялись. – Ещё раз ты попытаешься использовать на них свою магию, и пол будет запачкан твоей кровью, а не вином. Ясно?

– Вполне, – прохрипел епископ.

– Вы распугаете мне всех слуг, – тихо заметил император, затем бросил последний взгляд на свою супругу и направился к выходу, жестом приглашая остальных следовать за ним.

Действие первое – Убийца.

С восшествия на престол Вардерина Первого не минуло еще и десяти лет, а перемены в империи ощущались в каждом вздохе. Начиная со столицы, города преображались: открывались школы и приюты, обновлялись казармы, храмы, ратуши, прокладывались дороги, наводились мосты. Новые торговые пути с Восточными Лесами охранялись, как великая драгоценность, ведь связь с этими землями была еще так хрупка, но так необходима. Оттуда везли руду, дерево, меха и даже камень, хотя наибольшее его количество всё еще добывали на севере. Больше империя Луцеат ни в чём не нуждалась и, наконец, после долгих лет разрухи, подняла голову наравне с соседями.

За несколько лет активного использования новых дорог, деревни, стоящие вдоль них, превращались в города. Одним из таких стал Цанд. Еще не большой город, при коронации правящего императора был деревней из не более чем пары десятков дворов. Однако сейчас город рос, ведь, к удаче местных крестьян, стоял на пересечении двух самых востребованных трактов: на север и на восток. Из столицы поступали деньги на строительство, а также мастера, рабочие и отряды стражи. Но впервые в Цанд ждали гостя из числа приближенных к императору – того, кто обладал почти безграничной властью и говорил от лица монарха, проксимуса – человека, стоящего подле императора. И если Вардерина Первого простой люд почитал как божьего посланника, то его свиту боялись, как призраков из земных недр, ведь самые страшные вещи творились их руками. Перешептываясь о самых жутких поступках проксимусов, женщины натирали до блеска каждый камешек в своих палисадниках и каждый дюйм фасадов. Гостя ждали уже завтра утром. Поэтому строители, – и местные, и приезжие из соседних деревень на заработки – сосредоточились на работе, а дети, сбившись в стайки, надоедали вниманием то одной, то другой группе рабочих. Самая суматоха творилась на центральной площади перед ратушей: её готовили с особым усердием ещё с прошлой недели.

Только трактир «Серая кошка» не поддался общему волнению. Жил своей размеренной жизнью и без суеты, представляя собой внушительных размеров ухоженный двор. Трактир на целый этаж превосходил своих ближайших соседей, был сложен из цельных брёвен, с конюшней, двумя сараями и огородом в окруженном плетенью двор. Двор становился тесноват, ведь хозяин этой весной решился пристроить к дому новое крыло. Спокойствие хозяев «Серой Кошки» объяснялось совсем не чрезмерной самоуверенностью или гордыней, как полагали соседи, а тем, что столичный гость прибыл к ним около трёх часов назад. Молодая женщина, уже отдохнув с дороги, беседовала с хозяином трактира за кружкой яблочного вина.

– …градоначальник честный человек и не глупый, – рассказывал трактирщик, ничуть не беспокоясь от холодного пристального взгляда собеседницы. – Насколько я понял, он потомок старого дворянского рода. Так что бумаги будут в порядке. Стройка местами задерживается, но пока материалы не привезут, сама понимаешь.

– Не проблема, Трен, – кивнула Амэли и сделала небольшой глоток из увесистой глиняной кружки.

– Меня беспокоят пропавшие люди, – после короткой паузы продолжил мужчина. – Я писал про четверых охотников, но с тех пор пропало еще несколько горожан. Старую травницу вот с конца зимы не видно. Не к добру всё это.

Мэль коротко приподняла и опустила брови, показывая, что всё поняла. На пару минут повисла тишина.

– Ладно, – девушка поставила кружку на стол, всё для себя решив. – Схожу к Старому Лесу сегодня же – может, повезет. А вечером тренировка, – усмехнулась она.

Обсудив дела, не терпящие отлагательств, можно было переключиться на дружескую беседу. Мужчина с удовольствием рассказывал о жене, о детях, о своём трактире – он был абсолютно доволен жизнью, и Амэли с трудом узнавала в этом человеке своего боевого товарища. “А пошел бы после разведки в гвардию… Какая была бы карьера! От слуги до гвардейского капитана… Наверняка бы дослужился до капитана…”, – лениво шевелились мысли в голове Мэль, пока собеседник рассказывал, как учил сына держаться в седле, активно и красочно жестикулируя в самых важных частях повествования.

Старые друзья провели за беседой еще не менее часа и продолжили бы сидеть, не начни жена Трена кружить вокруг них под тем или иным предлогом, бросая на мужа недовольные взгляды. Мужчина понял намёк, но, прежде чем вернуться к работе, уже поднимаясь со скамьи, вспомнил, что не спросил совсем ничего о делах старой подруги, и тут же исправился.

– У меня всё отлично, – невесело усмехнулась Мэль и сделала глоток. – Разве что, скоро без работы останусь.

Трен резко опустился обратно. Он отчетливо расслышал ехидные нотки в голосе собеседницы, но отнюдь не обманулся ими, поэтому кивком головы попросил продолжить, всем видом демонстрируя внимание.

– Меня в лицо и по имени знают в каждом, даже самом захудалом мелком поместьишке. Приди я пешком, босая, грязная и остриженная – всё равно примут как… да как положено примут, еще и руку поцелуют, попросят передать долгих лет жизни Императору и принцессе. Толку-то от такого разведчика? Наш отряд пристроен, войны в ближайшее время не намечается. Выходит, что заняться мне решительно нечем. Как видишь, инспектирую.

– Тоже мне, самая ненужная нашлась, – мужчина громко рассмеялся и хлопнул собеседницу по плечу. – Кому-кому, а тебе место всегда найдётся.

– Разумеется, – уверенно сказала девушка, но в глубине серых глаз читалось смятение, скрываемое за смехом. Амэли знала, что рано или поздно ей придется выйти на свет, но оттягивала этот момент, как могла. – Где-нибудь пристроюсь. Может, в Восточные Леса подамся – домой.

– Тут уж как хочешь, хотя я бы на твоём месте поступил иначе.

– Так ты иначе и поступил.

Посмеявшись, Мэль залпом осушила кружку и аккуратно встала, так что ни клинки, ни латунный хвостовик на поясе не выдали её звонким стуком, и покинула трактир. А мужчина вернулся к работе, к большой радости его супруги.

Название «Старый Лес» прижилось у местных очень давно, как и почтение к этому месту. Даже для строительства никто не подумал бы рубить деревья с опушки. Однако Амэли, прожившая всё своё детство в Восточных Лесах, не испытывала ни малейшего трепета перед возвышающимися перед ней дубами и ясенями. Тем более, что Век Огня пережили из них единицы и, в основном, деревья были очень молоды. Под кронами светло и просторно, заросли кустарника начинаются дальше, у самой опушки лес был больше похож на рощу или парк на террасе императорского дворца. В воспоминаниях же всплывали совсем другие картины. Темные, мрачные заросли, которых никогда еще не касался ни огонь, ни топоры, непролазные и молчаливые, где пройти можно только звериными тропами, а кроны огромных сосен закрывали небо. Амэли втянула в грудь как можно больше воздуха…, и он тоже был совсем иной.

Пройдя вдоль опушки, побродив немного между деревьями, Мэль вернулась к широкой грунтовой дороге и зашагала по ней прочь от города.

Вокруг совсем ничего не изменилось: было светло, легкий теплый ветерок заставлял деревья перешептываться друг с другом, то издали, то совсем рядом слышалось пение птиц. Но с каждым шагом взгляд девушки становился мрачнее, походка больше не казалась ни легкой, ни расслабленной, сапоги со злостью чеканили каждый шаг, втаптывая в землю иногда попадавшиеся на пути тонкие сухие ветки. В отличие от деревни, которая теперь превратилась в город и уже ничем не напоминала о смерти матери, дорога осталась той же. Казалось, вот сейчас они с братом пронесутся мимо, загоняя лошадей в попытке довезти истекающую кровью женщину до человеческого жилища: на то, что им встретится врач, дети тогда уже не рассчитывали. Мэль резко остановилась и посмотрела вперёд, почувствовала каждую пылинку вокруг, каждое живое существо. Неподалеку кружила стая мошкары, на обочине извивался земляной червяк, но ничего опасного рядом не обнаружилось. Пустота окружающего пространства обрушилась на девушку, как будто пытаясь сделать её своей частью. Растворить в безграничном воздушном массиве. Но это чувство давно не пугало Амэли: еще в детстве Ольвия объяснила ей, как использовать этот приём, как с его помощью читать людей, как скрыться от чужих глаз, как контролировать свои чувства и влиять на разум других. Ощущение полного единства себя с окружающим пространством успокаивало, или попросту лишало всякие эмоции красок.

Вот только Мэль не желала покоя.

Не найдя, на чем выместить накопившуюся злость, она сжала кулаки. “Случись нечто подобное сейчас…!”, – Мэль не дала этой мысли развиться, громким выдохом изгоняя из себя непрошенные скверные мысли. Нападение дракона – не шутки. И случись это сейчас, никто не был бы готов, как не был готов и тогда. Разве что в столице Ирьин и его маги смогли бы дать отпор, в остальных городах всё повторилось бы в точности. Крики, кровь, огонь, рушащиеся дома, падающие башни, стены разлетаются по камешкам… Девушка почувствовала, как по телу побежали мурашки, в красках вспомнив каждое мгновение, проведенное рядом с драконом. Ей тогда было тринадцать. Но что такое семь или восемь лет для столь ярких воспоминаний? Мэль была уверена, что и в старости сможет увидеть огромного ревущего зверя в сияющей алмазной чешуе так, будто он сейчас рвется из только ему видимых пут перед её глазами. От чего дракон взбесился и напал на город, куда потом исчез – осталось загадкой. Редко-редко, в моменты подобные нынешнему, Мэль думала бросить всё и отправиться на поиски, но долг был превыше всего. Ольвия хотела для империи процветания, но сама успела сделать так мало. А наладившаяся в последнее время спокойная жизнь радовала Амэли. Это был знак, что и она на что-то способна, повод двигаться дальше. Пока ещё было неясно, куда именно, так что для начала девушка развернулась и медленно побрела в сторону города, внимательно осматриваясь и прислушиваясь к своему чутью.

Солнце уже заметно склонилось к горизонту. На опушке, коснувшись пальцами ствола ближайшего дерева, Мэль пошла вокруг него, чтобы напоследок еще раз всмотреться вглубь леса. Ничего. Но пара шагов в сторону Цанда, как спину резко обжег чужой взгляд, враждебный и тяжелый, очень пристальный, хищный взгляд, не почувствовать который было невозможно. Амэли резко обернулась, с тихим шелестом из ножен выскользнули парные мечи. В густых зарослях раздался громкий треск, будто кто-то рванулся прочь. Девушка, сделав над собой усилие, осталась на месте. Прислушалась, но ничего кроме мерного биения своего сердца и шелеста листвы не услышала. Мрачные предчувствия подпитывала внезапно наступившая тишина: до этого неугомонные, теперь птицы смолкли, только отголоски человеческой речи долетали из города.

Спустя полминуты, ощущение чужого присутствия пропало, однако Мэль предпочла не поворачиваться к лесу спиной. Прислушиваясь к каждому шороху и вглядываясь в листву, она быстро дошла до ближайшего дома, и, скрывшись за его стеной от леса, убрала оружие.

По дороге в трактир Амэли перебирала в голове, кем мог оказаться лесной недоброжелатель, но информации для выводов не было, а лезть на рожон девушка отучила себя давным-давно. От размышлений получилось отвлечься только на тренировке. Выполнение заученной с детства последовательности упражнений действовало на тело и разум умиротворяюще, а кряхтение Трена, отвыкшего от такого рода нагрузок, ласкало самолюбие.

Работники, нанятые для строительства, поужинали и собирались расходиться, так что ждали расчета за день. Это дало трактирщику передышку, так что вернулся он решительно настроенный продолжать. Из-под крыльца мужчина извлёк два тренировочных деревянных меча и бросил один из них Мэль, не обращая на её полный неодобрения и жалости взгляд никакого внимания.

– Ты всё ещё держишься суеверий? – всё-таки озвучила упрёк девушка, взвешивая тренировочный меч в руке.

– Вот появятся у тебя дети, тогда и поговорим. Если есть шанс, что такая мелочь оградит их от духов, мне под крыльцо и десяток мечей спрятать не жалко, – решительно начал отстаивать свои убеждения трактирщик.

– Я думал, что иголки хватит, – вмешался в разговор третий, это был один из строителей, стройный улыбчивый парень с кудрями чуть ниже плеч, перехваченными шнуром на затылке. – Ведь важен не столько предмет, сколько ваша вера.

– Оно, конечно, так, – глубокомысленно согласился Трен. – Но мало ли.

С последним никто спорить не стал, Мэль только усмехнулась и настояла на еще одной короткой разминке. Деревянные мечи были со свинцовой сердцевиной, потому весили больше боевых клинков, а повредить запястье не хотелось. Чем дольше длилась тренировка, тем больше вокруг собиралось зрителей. К молодому человеку, который так и не сдвинулся с места после своего замечания про иголку, присоединился помощник Трена. Он, закончив работу в конюшне, курил трубку и задумчиво качал головой, наблюдая за гостьей. Двое детей подражали отцу, размахивая ложками, будто это мечи; женщины из кухни поглядывали в окно и осуждающе цокали языками, пока хозяйка не слышала, а та, в свою очередь, каждый раз одергивала их, веля не лезть не в своё дело и поскорее заканчивать с работой на кухне. Охочих почесать языком кухарок трактирщице пришлось выгонять по домам, размахивая тряпкой, но после Лима наконец села на крыльцо, наблюдать за мужем и детьми.

– Достаточно, – объявила Мэль, завершив очередной выпад и не дав другу даже заикнуться об отказе, сказала намного тише, – твоя жена устала, мой приезд не повод забывать о ней.

Мужчине оставалось только кивнуть. Он махнул своему помощнику, мол, на сегодня всё, и полностью переключил своё внимание на семью.

– Меч оставь! – крикнула Амэли, пока трактирщик с двумя крохами не скрылся в доме. – Я не закончила.

С лёту поймав клинок, Мэль по инерции крутанула его несколько раз. Движение рассекло воздух.

– Могу я присоединиться? – поинтересовался парень-строитель, как только все остальные разошлись.

– Попробуй, – Амэли неопределенно пожала плечами, но, когда молодой человек размялся, передала-таки один тренировочный меч ему. – Умеешь пользоваться?

– Немного, – улыбнулся парень, примеряясь к весу оружия. – Я Рал.

– Не похож, – себе под нос бросила девушка и начала выполнять замысловатую последовательность ударов, больше не глядя на собеседника.

Меч прочертил широкую дугу, выходя в колющий выпад. Удар. Неожиданно Мэль встретила сопротивление. Рал сбил колющий в сторону.

– Почему не похож? – с улыбкой спросил мужчина, остановившись прямо перед Амэли.

– Не достаточно рыжий, – усмехнулась девушка и направила меч на соперника. Она сказала это скорее в шутку, но имя плотника действительно мало вязалось с его внешностью. Короткое звучное имя; такие были в ходу у северян – имена, больше похожие на карканье или лай собак. Но ни лицом, ни станом он не подходил этому имени.

Первую серию ударов Рал отбил без труда: Мэль проверяла его, старалась прочесть, и с каждым ударом это противостояние становилось ей всё более интересно. Двое как будто танцевали, отражая и нанося удары, скорость атак нарастала. Амэли, по большей части, уклонялась и сливала силовые атаки оппонента, Рал отбивал и блокировал. На шум во дворе из окна высунулся Трен. Девушке было очень интересно увидеть его реакцию, так что она позволила себе на секунду отвлечься. Меч просвистел в паре волосков от её головы, но вытянутое от удивления лицо трактирщика стоило риска. Стало очевидно: о своих навыках, не касающихся строительства, молодой человек не распространяется. "Интересно", – подумала Мэль, ныряя под руку соперника, пытаясь зайти ему за спину. Не вышло. Рал резким широким прыжком разорвал расстояние.

Спарринг закончился в полной темноте. Чтобы тренировочные мечи остались в сохранности до утра, девушка не стала возвращать их на прежнее место под порог дома, а взяла с собой.

– Твой дом далеко? – вытащив из-за пояса метательный нож, спросила Амэли.

– Нет, – Рал остановился у калитки и обернулся. – Минутах в десяти от города.

– В лесу? – получив в ответ утвердительный кивок, Мэль отвернулась и воткнула в дверной косяк нож – еще один вариант защиты от темных сил бездны. – Останься, в лесу по ночам не безопасно.

Мэль встала очень рано. Она хотела приступить к своим обязанностям в ратуше до обеда, а тренировка и сборы обещали занять много времени. Натянув штаны и рубашку и без конца потирая глаза, неподъёмные веки которых закрывались сами собой, девушка снова и снова прокручивала в голове события прошедшего вечера и ночи. Спала она от силы часа три, но вчерашний бой показал, что тренировки пропускать нельзя, а лучше увеличить их количество.

Утренний прохладный и влажный воздух помог взбодриться. Амэли размышляла над еще одной вещью, которая была абсолютно недопустима – Трен оступился. И проступок этот мог закончиться смертью.

Легкая улыбка не сходила с лица девушки – улыбка ядовитая и опасная – пока клинок в руках описывал дугу за дугой, то медленно и плавно, то резко и стремительно. Мэль всё прокручивала в своей голове, как половчее разрешить стоявшие перед ней задачи. Способов было много, но девушка еще не решила, какой из них будет верным. И убедившись, что все, кроме сторожевого пса и двух рыжих кошек на крыше спят, а места хватает вдоволь, Амэли закрыла глаза, сделала глубокий вдох, с выдохом выгнала все мысли из своей головы и начала двигаться в медленном танце. Тяжелые мечи порхали в её руках, словно ничего не весили, рисовали вокруг стройной женской фигуры орнамент из дуг и колец. Танец не был закончен, когда Мэль почувствовала, что уже не одна. В кухню спустилась трактирщица, тут же на улицу вышел Рал. Его волосы, с утра ещё не убранные, рассыпались по плечам мелкими кольцами. Он спокойно сел на траву рядом с крыльцом, привалился к стене трактира и, подобрав деревянный брусок, достал из-за пояса нож, начал что-то вырезать, не мешая тренировке, а только бросая на девушку долгие взгляды, которыми та пренебрегала.

– Ты на ночь, видимо, не уходила… – вышел из кухни с парой ведер, непрестанно зевая, Трен.

– Тебе бы тоже не помешало… размяться, – зло улыбаясь, Мэль подошла к колодцу с намерением зачерпнуть воды и умыться. Подойдя к другу достаточно близко, она перешла на едва слышный шепот. – Как получилось, что ты нанял воина Эйрэ? Да еще из ближнего круга?

Мужчина метнул короткий взгляд на сидящего у крыльца Рала и поняв, о чем речь, вся сонливость слетела с него под весом изложенных фактов, уступив место изумлению.

– Ты здесь, чтобы задавать вопросы, – с нажимом прошипела девушка, – но даже настоящее имя его не спросил?

Ответа не последовало, однако непонимающий взгляд товарища был достаточно красноречив.

– Мы это ещё обсудим, – бросив черпак в ведро, Мэль ушла в дом. Хорошо было бы прямо сейчас со всем разобраться, но не хотелось, погорячившись, совершить ошибку. Всё нужно было тщательно взвесить и только после принять решение. “Портить отношения с соседним государством было бы некстати”, – думала она, закрывая за собой дверь в комнату и вытаскивая сумки на не заправленную кровать.

Сейчас Амэли полностью сконцентрировалась на сборах. Комплект, предназначавшийся для официальных встреч, бережно хранился отдельно от всего прочего, только пояс и сапоги девушка позволила себе надеть в дорогу. Скинув с себя промокшие от пота штаны и рубашку, она растёрла тело влажным полотенцем, заботливо приготовленным в её комнате хозяйкой трактира. Затем нырнула в белую нижнюю рубаху, куда более тонкой работы, чем вещи, используемые обычно. Следом были надеты штаны и верхняя рубашка, тоже белая, но расшитая не только нитью, но и речным жемчугом. Быстро и аккуратно Амэли застегнула все пряжки приталенного жилета, надела и подпоясала темно-бордовый, расшитый золотыми нитями мундир кушаком, поверх надела ремень, щедро украшенный латунными накладками, на котором, кроме вчерашних ножен с парными мечами и поясной сумки, красовались кинжал и перчатки. На то, чтобы убрать волосы в косы и уложить те на затылке, ушло времени еще больше, чем на переодевание, но, приколов к груди брошь проксимуса, Амэли была собой вполне довольна. Окинув взглядом хаос, творящийся на постели, девушка решила, что взяла всё, что нужно и вышла вон.

– Ваш конь, госпожа, – подошел помощник, чуть согнувшись в поклоне. – Всё готово.

Девушка коротко кивнула и сунула в руки мужчине записку для хозяина. По дороге к выходу она натягивала перчатки, а вместе с ними маску чрезмерного высокомерия.

Амэли могла не более чем за десять минут дойти пешком до центральной площади, но по статусу ей полагалось ехать верхом. На круп коня была накинута попона с символом императорской гвардии, которая вчера была скручена валиком, дабы не привлекать внимания.

Горожане смотрели во все глаза, недоумевая, как это они проворонили появление столичного гостя. А больше всего разговоров вызвал тот факт, что приехала женщина. “Разве такое возможно?”, – спрашивали друг у друга горожане.

Прямо под копыта через дорогу покатился сшитый из обрезков ткани мяч, сразу за ним с одного из дворов бросился ребенок. Пышнотелая женщина едва успела схватить своего малыша, прежде чем тот попал под ноги не замедлившего шаг коня. Перед носом мальчика метнулся лошадиный хвост и от неожиданности ребенок упал в гнездо материнских юбок. Женщина, мгновенно отойдя от испуга за своё дитя, поставила непоседу на ноги, шлепнула, сопроводив действие строгим напутствием о том, как следует вести себя возле дороги и потащила за руку к обочине. Горожане перешептывались, уже оторвавшись от всех дел и собираясь вдоль дороги.

Разумеется, градоначальник уже ждал гостью у крыльца ратуши. Мужчина окинул взглядом брошь со знаком проксимуса – малая звезда, вращающаяся вокруг звезды большей – на груди у гостьи и грамоты с подписью и печатью Вардерина Первого, которые Мэль предъявила, едва соскочив с коня, и учтиво поклонился. Как и говорил Трен, глава города был умён. Он быстро выполнил просьбы Амэли, нашел для неё рабочее место в светлой просторной комнате и толкового помощника, и пока в комнату приносили все подлежащие проверке бумаги, вкратце обрисовал, как идут дела со строительством.

– Цанд разросся, – заметила Мэль, осматривая торговую площадь из окна. – Не думаете, что пора укрепить оборону? Частокол из бревен не слишком-то серьёзная защита, тем более, что он не охватывает всего города по периметру.

– Мы уже подготовили проект и чертежи, – спокойно объяснился мужчина. – Но затраты на городскую стену не маленькие.

– Начинайте строить. Империя покроет расходы.

Градоначальник, кроме прочего, произвёл впечатление человека расчетливого и предусмотрительного. Он взял на себя управление в деревне по общему решению жителей и удерживал за собой это место на протяжении уже шести лет. Он вел себя абсолютно естественно, дружелюбно и достойно, несмотря на то, что почти у всех прочих при виде Амэли начинали дрожать руки и отнимался язык.

Время тянулось размеренно и монотонно. Девушка прочитывала одну бумагу за другой, то и дело отправляя помощника с мелкими поручениями. И весь день прошел бы исключительно спокойно, если бы не встреча с командиром стражи, состоявшаяся вечером. Мэль почувствовала его враждебный настрой, едва мужчина вошел, кроме того, это лицо казалось неуловимо знакомым.

– Вы служили в дворцовой страже, не так ли? – девушка задумчиво всмотрелась в глаза собеседнику, не вставая из-за заваленного бумагами стола. – Может быть, даже вспомните меня.

– Вы проводили задержание заговорщиков в День первого года жизни принцессы Руоллы, семь лет назад.

– Да, верно. Вы там были…

– Был.

– И после этого просили перевода в другой гарнизон? – Амэли решила, что вспомнила этого воина верно, однако повисло молчание.

Хмыкнув, девушка решила, что выдержала достаточную для приличия паузу, но глава стражи так ничего и не добавил.

– В городе пропадают люди, не так ли? – резкая смена темы привела собеседника в лёгкое замешательство, на секунду сбив с лица угрюмую настороженность. – Можете не отвечать. Меня больше интересует, какие были приняты меры.

Быстро собравшись, солдат отчитался о поисковых работах, о введении удвоенных ночных патрулей по границам города, об осмотре предполагаемых мест трагедий.

– Что докладывают ночные патрули?

– Ничего необычного, – последовал мгновенный ответ.

– Так и ничего…? Хочу видеть их рапорты, особенно за последнюю неделю, – дождавшись утвердительного кивка, Мэль всё-таки поинтересовалась. – Так, вы сами просили сменить место службы или вас выслали?

– Сам, – отчеканил стражник. Амэли кивком головы дала понять, что слушает. – У меня под началом целый город, две сотни воинов и еще ополчение. Куда больше десятка. И здесь нет интриг, только честный труд.

– Вам не по нраву дворцовые склоки? – продолжала расспрос девушка, очаровательно улыбаясь.

– Мне не по нраву выскочки, что добились своего места в обход закона, – стражник смотрел на девушку сверху вниз, прямо и с вызовом, его слова нельзя было трактовать иначе, чем оскорбление, но Мэль только рассмеялась.

– Выскочек никто не любит, – согласилась она. Свидетели разговора даже не заметили эту короткую нападку, продолжая разбирать нескончаемые ящики с документами.

Вернулся градоначальник и много времени ушло на согласование вопросов снабжения и планов застройки. Ратушу девушка покинула очень тихо, незаметно выскользнув из входа для прислуги; её коня давно перевели в стойло «Серой Кошки», а без гербов, со скинутым с плеч мундиром, Мэль привлекала внимания куда меньше. Она превратилась в невидимку, как в лесу, сливаясь с пространством, чтобы горожане не докучали хозяевам трактира, желая поглазеть на столичного гостя.

Скинув мундир на кровать, Амэли громко выдохнула, приложила обе ладони к лицу и с силой пригладила волосы. “Отчитать Трэна…”, – думала девушка. – “Непременно отчитаю. Но позже”. Голова, полная мыслей и новых данных, да ещё с недосыпа, отказывалась работать как следует, однако, взяв себя в руки, девушка спустилась в обеденный зал «Серой Кошки». Людей было достаточно, многие собрались, чтобы посудачить о том, как это молодая женщина смогла занять такой высокий пост при дворе и может ли она быть одной из тех самых приближенных, о которых ходят страшные слухи. Трен разливал вино и пиво из огромных бочек в кувшины, а его жена разносила эти кувшины шумным компаниям посетителей. С облегчением Амэли выхватила из толпы очертания нужного ей лица. “Не сбежал, значит. Хорошо.” Рал улыбался ей удивительно неловко. Кивком головы девушка пригласила его идти следом. И он пошел, покорно и без вопросов, хотя смятение читалось на его лице настолько красноречиво, что Мэль не переставала удивляться, как возможно то, что так легко читая тело, она никак не могла прочесть душу.

Амэли пригласила мужчину поужинать с ней. В глубине зала уже была приготовлена для неё маленькая комната. Всё было исполнено в точности по указаниям в записке: стол накрыт белоснежной скатертью, приборы расставлены из фарфора и серебра, низкая ваза с цветами и пара изящных подсвечников расставлены так, чтобы не мешать сидящим по разные стороны видеть друг друга. Мэль была удивлена, хоть и не показала этого – она сказала сервировать только самым лучшим, но даже не предполагала, насколько хорошо у её друга идут дела.

С самой изящной, обаятельной улыбкой девушка села к столу. Улыбаться Ралу, быть с ним милой и обходительной было так просто и естественно, что Амэли легко вела разговор туда, куда ей требовалось.

Откуда ты? Кому служишь? Какие преследуешь цели? Каждый вопрос повторялся по нескольку раз под разными обертками. Мэль спрашивала снова и снова, пока не была наконец уверена в правдивости ответа, но ни разу напрямую. Служанка приносила и уносила кувшины с разбавленным вином и закуски. Разговор затягивался. Оставалось много пробелов, и как бы причудливо девушка не выкручивала беседу, ответы добыть не могла. Некоторые темы Райл сам не без удовольствия обсуждал в подробностях, других избегал с завидным непоколебимым упорством.

По его словам, выходило, что семья отдала его – мальчика из деревни – подмастерьем к старому городскому плотнику – сын у того заупрямился и, вместо семейного дела, пошел в городскую стражу, вот старик и остался один. Райл учился работать с деревом и крайне редко получал урок-другой по фехтованию. Об этом Амэли услышала больше всего, к этим воспоминаниям ее собеседник обращался особенно часто, ни слова не говоря о том, как у него получилось попасть на торговое судно Эйре. Просто “попал” и больше ничего. Но следующая часть его жизни крутилась уже вокруг междоусобных войн на островах. Не удивительно, что он смог добиться высокого положения и благосклонности короля. В стране, где королей было больше, чем времен года, любой молодой человек способный, хоть как-то держать оружие, ценился очень высоко, будь то мужчина или женщина. Мэль сильно увлеклась расспросами о северных соседях Империи. Воображение переносило ее на мелкие, постоянно воюющие друг с другом за малейший клочок плодородной земли острова; ей казалось, что она хорошо бы вписалась в их уклад, что там жизнь складывалась бы куда проще. Эйре казался простым и понятным, хотя здравый смысл подсказывал, что интриг там плелось не меньше. Далее рассказ Райла, который давно сменил имя на более привычное его товарищам Рал, перетек к событиям в Луциат. На торговом судне он прибыл в империю, и за каким-то надом устроился плотником вначале в Фальге, потом перебрался в Цанд. На вопрос, почему нужно было идти так далеко от моря, никакого внятного ответа Амэли не получила; выходило, что в пробелах повествования была какая-то связная история, о которой никому знать не полагалось.

Только за полночь вернувшись в отведенную комнату, Мэль наконец могла как следует обдумать произошедшее. Не было больше смысла обвинять Трена, говорил Райл складно, и захочешь не прикопаешься. Служил королю другой страны, вот только было это больше двух лет назад; то, что он связан с Эйре сейчас доказать будет сложно, тем более, не похоже было, что связь эта вообще существует. Надоело человеку воевать, захотел спокойной жизни вдали от моря, вернулся на сушу, но опять же, не в родную Чейнисскую империю, а в Луциат. Это тоже не преступление. Мэль беспокоил возраст, Райл выглядел не старше ее самой, то есть около двадцати, возможно, двадцати пяти, в империи он почти три года. “Сколько времени нужно, чтобы тебя заметил король? А сколько, чтобы владеть мечом так, как он? Так же как я… У меня ушла на это вся жизнь, а у него? Сколько он был подмастерьем? В каком возрасте его отдали?”, – девушка ещё долго мучилась тем, что слишком уж быстро все происходило в жизни Райла, если укладывать рассказ в двадцать лет. Никакого преступления он не совершил, судить его не за что, но и отпускать нельзя. Можно было запереть и просто так, но по просьбе Императора Мэль старалась отойти от подобных методов. И сегодня она снова оставила Райла ночевать в «Серой Кошке», попросив сделать то же и завтра. Ей нужно было время подумать.

Никаких догадок и домыслов девушка не допускала – они помешали бы слушать собеседника. Цель стояла не доказать свою правоту, а вытянуть из него побольше фактов. Она знала, что сможет разговорить кого угодно, было бы время. “Он же не железный”, – думала Амэли. – “Рано или поздно поддастся. Ослабит бдительность. Как и в первую ночь. Тогда и поговорим…”.

Ко сну Амэли ушла чрезвычайно довольная, хоть ей и предстоял второй подряд тяжелый ранний подъем после всего пары часов сна.

Следующие несколько дней были загружены бумажной работой. Еще дважды Амэли сходила к лесу, ранним утром и в полдень, но ничего не нашла, даже не почувствовала. И какими бы огромными ни казались горы документов, спустя неделю от них не осталось и одной пятой, закончить можно было за два дня. А значит, с Райлом, за которым присматривал Трен, и пропавшими в лесу людьми нужно было что-то решать, но ни одно, ни второе дело не желало двигаться к развязке. Поздно вечером, двигаясь к лесу, Мэль раздумывала под каким предлогом забрать иностранного гостя с собой так, чтобы это не попортило отношения с Эйре. Хоть Райл и настаивал на своей независимости от кого бы то ни было на островах, могло оказаться, что его сюзерен иного мнения.

Из размышлений девушку вывело сильное волнение, поднявшееся в душе. В этот раз Старый Лес не казался гостеприимным и светлым местом. Стоило Амэли только приблизиться к первым деревьям, чутье забило тревогу. Неясная опасность, чужая враждебность чувствовалась поразительно отчетливо.

Кожей чувствовался холодок, будто настала темная ледяная зима, чувствовалась чужая злоба и чужой голод.

Оставить всё, как есть, было совершенно невозможно, но нарываться на неприятности в одиночку девушка не стала. И вот уже другая проблема занимала ее мысли по дороге в «Серую Кошку».

Трактир был набит посетителями до отказа. Разобрать, что происходит внутри не представлялось возможным, потому как столпотворение начиналось от самых дверей, и даже обзор через окна закрывали любопытные носы детей и подростков, которых Трен не пускал на порог после захода солнца ради их же безопасности. Мэль не стала пытаться проталкиваться через центральный вход, а спокойно обошла трактир, по дороге зачерпнув воды из наполовину полного колодезного ведра.

Дверь в кухню была настежь открыта, из помещения валил жар. Девушка тихонько скользнула внутрь и тут же спиной прижалась к стене, пропуская мимо себя плечистую крепкую женщину с ухватом наперевес. Она лихо вытащила из печи здоровенный горшок, а другой, чуть меньше, поставила первому на замену. Амэли быстро пробралась к выходу в зал, лавируя между работницами и с удовольствием покинула кухню, придержав дверь перед летевшей к мойке девушкой со стопкой подносов и горой посуды сверху.

Оказавшись в зале, Амэли решила подождать, пока выйдет кто-то из работниц и пройти следом. Из кухни осторожно вышла та же разносчица с нагруженным едой подносом. Перед осторожно шагающей девушкой охотно, хоть и не без труда, расступались, а Мэль успевала пройти, пока посетители не вернулись на свои места.

В центре зала танцевала молоденькая девушка в необычном костюме. Амэли признала в одежде вольную интерпретацию платья из южных княжеств, причем очень хорошо выполненную. Танцовщица выступала легко и непринужденно, распущенные русые локоны струились в воздухе в такт музыке, исходящей от лиры в руках сидящего на полу юноши. Артисты походили друг на друга как брат и сестра, ими, скорее всего, и являлись, решила для себя Мэль. Танцовщица была хороша, не зря на неё пришло посмотреть столько людей, но внимание Амэли привлекла совсем не она, а музыкант. Казалось бы, юноша всего на пару лет младше Мэль и ничего необычного из себя не представлял, однако его черты лица Амэли не могла припомнить точно, стоило ей только отвернуться: настолько они были неприметны и обыкновенны. Юноша поднял серые глаза и с хитрой ухмылкой кивнул девушке, показывая, что заметил и оценил её внимание. Мэль кивнула в ответ. Она не удивилась, что кто-то умеет отводить от себя нежелательные взгляды, она и сама это делала, однако поставила себе еще одну маленькую задачу на вечер: обязательно переговорить с музыкантом.

Пройти от центра трактира к лестнице оказалось просто, ведь любой посетитель трактира был рад приблизиться к артистам хоть на полшага, поменявшись с Амэли местами. Поднявшись туда, где уже не было такой давки, девушка обернулась. Её внимание привлек полный покорности взгляд Райла. “И как только заметил в такой толпе”, – Мэль усмехнулась своей мысли и ответила милой улыбкой, уходя в свою комнату.

Переодеваясь и тренируясь, девушка оставила дверь приоткрытой, чтобы не упустить момент, когда музыкант с сестрой поднимутся к себе. В том, что они остановились в трактире, сомнений быть не могло. У Трена имелись свободные комнаты, и он не оставил бы артистов ночевать в конюшне. Очень скоро танцовщица прошла по коридору, из-за соседней двери донёсся мелодичный перезвон, значит, девочка уже закончила выступление и убирает украшения. Вскоре и шум, доносящийся с первого этажа, поутих. Всё ещё разносились по трактиру звуки лиры, пение юноши-музыканта заглушали подпевающие ему посетители, но это уже был обычный, если не считать позднего часа, вечер «Серой Кошки».

Завершив основную часть тренировки, Амэли вышла на лестницу и села на верхние ступеньки, чтобы наблюдать за происходящим внизу. К Трену, который всегда работал в зале, то и дело выходила с кухни его супруга, она приносила напитки и закуски, не требующие особого приготовления – видимо, кухня на сегодня закрылась, а работников отпустили домой. “Ну и правильно”, – решила про себя Мэль.

– Могу я присесть? – несколькими ступенями ниже стоял Райл, и когда Амэли кивнула, протянул ей одну из больших глиняных кружек, принесенных с собой.

– Спасибо.

Мужчина сел рядом. Оба молчали, пили разбавленное красное вино с медом и специями. Мэль откинулась на ступени позади себя и почти лежала на лестнице, продолжая думать о своем. Внизу поднялось необычно сильное оживление, кажется, песня особенно понравилась слушателям.

– Ты знаешь, что из Цанда пропадают люди? – неожиданно даже для самой себя спросила Амэли.

– Нет, – мужчина полностью развернулся, чтобы смотреть на собеседницу. – Я не знал этого. И много?

– Достаточно, чтобы это вызвало беспокойство, – она посмотрела Райлу в глаза спокойно, серьезно и прямо. Это показалось девушке крайне интересно, смотреть на него, как на равного, не пытаясь влезть в его голову и прочитать намерения – все равно не выходило, а уж за последние дни Амэли как только ни старалась.

– Может волки? Пошли охотников, – быстро предложил мужчина. – На случай, если это разбойники, можно послать больше людей.

– Пожалуй, – эта очевидная идея крутилась и у Мэль в голове, но чрезмерная осторожность заставляла медлить, теперь же идея переродилась в голове девушки в нечто иное. – Как насчет пари?

– Что? – лицо Райла было столь удивленным, что Амэли засмеялась, едва не облив себя и собеседника вином.

– Пари! – воодушевленно повторила она. – Я объявлю турнир охотников. Победителем выйдет тот, кто приведет самую впечатляющую дичь. И местность разведаем вокруг города на предмет угрозы, не поднимая паники, и самых наглых волков перестреляем, и повеселимся. Посмотрим, победит Луцеат или Эйре, – Райл хотел возразить, но девушка жестом остановила его. – Ты понял, о чем я! Нам с тобой, если соревноваться, то только друг с другом.

Он отвернулся и Мэль услышала смешок, Райл покачал головой и надолго припал к кружке.

– Не будь я из ближнего круга, мог бы рассчитывать на то же внимание от вас?

– Нет, не думаю, – как шутку сказала Мэль и села ровно. Несмотря на свою веселость, она припомнила, сколько времени за последние дни потратила на беседы с этим человеком. Не было ли это слишком много? Слишком мягко? Впрочем, лишние мысли девушка мгновенно отогнала прочь, заявив сама себе, что все принятые решения верны и продиктованы осторожностью.

Поздно ночью Трэн объявил о закрытии «Серой Кошки» до завтрашнего полудня и гости быстро, насколько могли, разошлись. В дверной проем Мэль увидела, как мужчина, шатаясь, споткнулся, налетел на стену, медленно сполз по ней вниз и так и остался спать под дверью трактира. Девушка усмехнулась, поднесла к губам кружку, но вдруг ей непреодолимо сильно захотелось встать с лестницы и уйти. Неважно куда, просто уйти. Райл рядом с ней так и поступил. Сконцентрировавшись на своих ощущениях, Амэли заметила, что его нет рядом, только когда он оказался у подножья лестницы. Чтобы не поддаться чужеродному чувству, девушка резко уперлась обеими руками в перила, встряхнула головой, но наваждение только усиливалось. Сосредоточила всю силу воли, а потом резко бросила. Старый прием, показанный матерью; эмоции и желания резко притупились, почти исчезли, зато усилилось восприятие.

– Умница, – давно забытым бархатным голосом сказал юноша-музыкант, он стоял на лестнице прямо перед Мэль, но увидеть его она смогла только сейчас. – Ты сильно выросла. Сколько же прошло лет?

– Восемь, – сквозь обыкновеннейшие человеческие черты музыканта проступили совсем иные: бледно-серая кожа, заостренные линии подбородка и скул, и глаза – не вглядываясь, можно было решить, что они темно-карие, но Мэль видела – они были бордовые. Она так долго искала его в императорском дворце, а встретила здесь.

– Правда? – искренне удивился мужчина и продолжил исключительно добродушным тоном. – Не заметил. Теперь ясно, почему Ирьин так зол на меня. Что ж, рад видеть, что наследница Ольви занята делом.

– Я ей не родная дочь, господин, – поспешила поправить Амэли.

– Но наследница именно ты, – вкрадчиво объяснил собеседник. – Ты похожа на нее, только избавься от этой… ммм… слабости, – он неопределенно махнул рукой, подразумевая что-то для себя очевидное. – Тебе не к лицу.

Мэль не поняла его, но переспросить не повернулся язык, и она просто смотрела, как дханар уходит вверх по лестнице.

– Вот еще что, – обернулся он. – Поскорее вернись в столицу, не останавливайся на ночлег в лесу. Пусть маги откроют для тебя портал, незачем зря рисковать.

– Благодарю вас…

– Арман, – опять перебил девушку собеседник. – Ты можешь звать меня так, мне будет это приятно.

Амэли отшатнулась назад, так резко Арман приблизился к ней, она наверняка бы покатилась вниз по лестнице, если бы он не удержал девушку за плечи. Мужчина наклонился вплотную к ней, нащупывая цепочку с амулетом связи у нее под рубашкой, а добыв искомый предмет, сильно сжал его и шепнул короткое неясное заклинание.

– Зови меня иногда, – очаровательно улыбнувшись, дханар подтянул Мэль еще ближе к себе, так что их лица почти соприкасались, его голос стал тягучим, обволакивающим, казалось, со всех сторон. – Такие воспоминания… Ради них одних я готов сделать для тебя многое. Но не слишком часто.

Напротив комнаты Амэли захлопнулась дверь. Арман исчез, однако его присутствие ощущалось отчетливее некуда, будто его всё еще можно было видеть. Девушка медленно спустилась к бочкам с вином и найдя ту, что еще не опустела, налила себе немного, даже не заботясь о том, была ее кружка пуста или еще нет. Перед завтрашним днем следовало бы отдохнуть, но в голове Амэли крутилось столько мыслей, что сон всё равно был невозможен.

Утром в день охоты Мэль смогла подняться с кровати ценой колоссальных усилий. И всю тренировку была переполнена недовольством к себе так сильно, что не перемолвилась с Треном, который теперь пытался всеми силами искупить свою ошибку и каждое утро поднимался составить ей компанию, даже словом. Девушка помнила, что раньше она пренебрегала сном много раз и это не доставляло ей столько неудобств, как теперь.

Все детали сегодняшнего состязания были оговорены. Авий позаботился о том, чтобы весь город узнал о событии, а начальник стражи должен был подготовить патрули: и те, что пойдут с людьми в лес, и те, что останутся. Амэли не нужно было ни о чем беспокоиться, кроме самой охоты. Все ждали её выхода, но в победу не верили. Между тем, основной задачей Мэль было обеспечить безопасность горожан после своего отъезда. Незадолго до полудня ей подвели коня, девушка вспорхнула в седло и направилась в сторону Старого леса.

От ратуши веселая толпа следовала за девушкой. По центру дороги, как в официальный день приезда, ехала проксимус Его Величества, рядом с ней градоначальник, чуть дальше его помощник и несколько стражников, потом шли охотники – участники состязания, и в самом конце тянулась толпа зевак. На обочине стояли дети и их матери, которые оторвались от домашних дел всего на пару минут, а потом примутся за хлопоты с двойным рвением, чтобы успеть переделать дела и увидеть окончание состязаний.

О начале охоты возвестил рог. Люди вошли в лес и разбрелись кто куда, в основном сбившись в пары или группы. Амели дала людям некоторое время форы. И коротала время за разговором с местным аптекарем, спрашивала его о свойствах тех или иных местных растений, о болезнях, встреченных пожилым мужчиной в этих краях, о его планах касательно аптеки. Мэль казалось очень важным обеспечить в городе хорошую медицинскую точку, поэтому стоило только аптекарю заикнуться о желании посетить столичную Академию, девушка обещала замолвить за него пару слов.

И, наконец, пора было начинать.

То, что Амэли направилась к лесу, вызвало прилив оживления среди оставшихся неподалеку детей, и девушка с удовольствием улыбнулась. Какими бы ни были обстоятельства проведения турнира, само это развлечение казалось ей весьма интересным.

Едва скрывшись от любопытных глаз, Амэли извлекла из поясной сумки пузырек, оплетенный кожей и плотно закупоренный. Открыла, сделала глоток. Пару секунд ничего не происходило, но потом в нос ей ударила сотня самых разных запахов. К действию зелья невозможно было привыкнуть, неизменно первое мгновение буквально выбивало почву из-под ног. Однако опыт сказывался, Амэли потянула носом и пошла по следу.

Тихо, не спеша она пробиралась глубже в лес, пока на залитой светом поляне не нашла свою добычу. Здесь пасся огромный широкогрудый бык с массивными рогами и бурой шерстью – тур. Именно он должен был принести безоговорочную победу. На это животное не охотились из-за его размера и скверного нрава – он был крайне опасен даже для опытных охотников. Однако Мэль нисколько не тревожило предстоящее дело. Она вытащила еще одну склянку из сумки, морщась от премерзкого запаха растерла немного содержимого по одной из перчаток и скользнула на поляну.

Тур вскинул голову, всхрапнул. Мэль продолжила идти вперёд к своей добыче. Угрожающе опустив голову, животное ударило копытом, затем еще раз и сорвалось с места, прямо на девушку. Та перешла на бег и через мгновение – в последнюю секунду перед столкновением – прыгнула в сторону, ухватилась рукой за рог животного и почти взлетела ему на загривок. Тут же накрыла ноздри быка перчаткой, вымазанной зельем. Животное сопротивлялось. Тур замотал головой, резко затормозил, так что Амэли слетела на землю, перед самым падением сгруппировалась и, перекатившись, вскочила на ноги. Но зелья, уже размазанного по морде животного, было достаточно. Бык начал разворачиваться, он мотал головой, ноги стали подводить его, тяжёлая туша покачивалась из стороны в сторону при каждом шаге. Но несмотря на это, животное снова направило рога на девушку и, тяжело дыша, с храпом понеслось вперёд, однако движения его стали медленнее и Амэли в этот раз просто шагнула в сторону, не дав себя растоптать и мазанула остатками зелья на перчатке бок животного. Тур проскакал еще несколько метров и упал на бок. Животное тяжело дышало, мощные бока ходили ходуном. Подождав с минуту, Амэли подошла к морде с открытым флаконом и влила пару капель того же снадобья животному на язык. Теперь оставалось немного подождать, пока зелье полностью усвоится и бык снова сможет ходить.

На опушке леса уже собралось много охотников. Самыми впечатляющими трофеями были несколько туш оленей и волков. Люди оживлённо спорили, чей же волк был самым крупным и стоит ли равнять хищников со всей прочей дичью. Авий, выступающий главой судей, пытался успокоить горожан, предлагая самые разные способы решить дело без драки. В таком гвалте толпа не сразу заметила, как Амели верхом на туре выехала из леса. Животное шагало медленно и спокойно, смотря только себе под ноги. Чей-то ребенок завизжал, показывая пальцем на огромного быка. Все обернулись и повисла звенящая тишина. Народ расступался, давая туру пройти к судьям. Кто-то в толпе ахнул, дети, опомнившиеся первыми, лезли поближе, чтобы получше рассмотреть быка. Несмотря на то, что тур был жив, Амэли признали победителем без возражений и споров. Не было никаких условий, запрещающих оставлять добычу в живых, а если бы и было, никому и в голову не пришло сомневаться в госпоже проксимус. Людей такой поворот событий не огорчил, разве что начальник стражи презрительно фыркал, но молчал, а мелкие призы вроде кувшинов с вином или отрезов ткани раздали местным охотникам, Мэль это не интересовало. Кроме того, для горожан добыча была хороша сама по себе, как и атмосфера, пропитанная азартом и весельем.

Амэли обступили со всех сторон, зверь мотал головой и иногда рыл копытом землю. Люди шарахались в стороны, но тут же возвращались, говорили наперебой, оживленное обсуждение не затихало.

Солнце, тем временем, уже садилось.

Амэли спрыгнула с тура и хлопнула его ладонью по боку.

– Разойдись, – крикнула девушка, и народ бросился врассыпную. Тур еще раз встряхнул головой, медленно развернулся и двинулся мелкой рысью в сторону леса; люди во все глаза следили, как животное скрылось, а потом снова вернулись к разговорам и веселью.

Мэль подошла к Трену за кружкой сидра, и пока трактирщик медленно выбирал из какого кувшина наливать яблочное вино, девушка слушала небогатый на сведения доклад.

– Если дело было в зверье, то сегодня мы отпугнули или перестреляли достаточно, а следов человека никто не заметил. Хотя некоторые еще не вернулись, может они что скажут… – последние слова трактирщик выделил особо, и Амэли поняла, кого не было. Трен собрал целую телегу всего, чтобы организовать работу «Серой Кошки» на турнире, но никого из его работников рядом не было. И взгляд Райла девушка никак не могла выхватить из толпы, а ведь этот взгляд преследовал её при любой возможности с момента их знакомства.

Напряжение и беспокойство всё громче звучали в душе Мэль.

Крик разнесся по опушке леса над головами людей, рассекая воздух, словно стальное лезвие. Все разговоры смолкли.

– Две группы со мной в лес, остальных убрать! – крикнула девушка командиру стражи и сорвалась с места. Она снова пробиралась сквозь лес, но теперь выжимала из себя всё, выкладываясь на пределе возможного. Кто бы это ни был, она должна была успеть. Настоящая охота началась.

В ушах у Амэли стучало её собственное сердце, а хруст ломаемых веток казался грохотом, заглушающим всё вокруг. Эффект от зелья слабел, и девушка решила, что сбилась с курса. Остановилась, прислушалась. Запах свежей крови бил в ноздри, казалось, отовсюду, к нему примешивались нотки гниющего мяса. Затем, прямо спереди, девушка уловила знакомый, едва различимый аромат – так пахнет дерево после обработки, свежие доски, еще не тронутые воском. Девушка тут же рванула вперёд.

Чем ближе, тем отчетливее она улавливала еще что-то: не то, чтобы знакомое, но неуловимо напоминающее о прошлом, нечто важное. Дело было не столько в запахе, сколько в самом воздухе. Чувствовались сильные притоки магической энергии. С этим явлением Амэли сталкивалась, присутствуя на экспериментах императорского мага и где-то ещё, но никак не могла вспомнить, где именно. Потому отмахнулась от навязчивого ощущения и ускорила бег.

Впереди раздался шум, треск, стоны.

Мэль вылетела из зарослей кустарника, но всё было кончено. Перед ней раскрылась страшная картина последствий, к которым привело её собственное решение.

Трое лежали без сознания под деревьями, поломанными или покалеченными глубокими порезами и следами когтей. Из-за казавшегося смятым куста послышались стоны. Там собрались остальные: двое лежали, тяжело раненые, один сидел, привалившись к дереву, сжимал сильно пострадавшую, кровоточащую руку. Райл стоял рядом с ними, потеряно переводя взгляд то на одного, то на другого товарища. Он тоже пострадал, несколько царапин красовались на его щеке и шее, глубокие порезы кровоточили на предплечье и бедре. Однако, в отличие от остальных, он мог стоять. Лежащий на земле человек истекал кровью, его спину украшали три глубокие рваные раны, помощник Трена прикрывал распоротый живот – на его беду, мужчина был еще в сознании. Оба почти не дышали, ведь даже слабые вдохи и выдохи причиняли страшную боль.

Амэли подлетела к лежащим на земле, на ходу открывая поясную сумку. Она щедро заливала зелье в рот каждому мужчине и пару капель капнула на живот прямо в открытую рану – та перестала, пульсируя, выталкивать кровь из тела. Оставались, конечно, ещё два кровоточащих длинных и рваных пореза на груди, но через пару минут зелье начнёт всасываться и даст шанс довести его в город живым. Не говоря ни слова, девушка подошла и к другому, накапала ему в рот пару капель лекарства. Тоже проделала с лежащими поодаль. Один из них уже начал приходить в себя, пробовал шевелиться, но замер после окрика Мэль.

У парня были сильные ушибы, полностью был отбит один бок, возможно, были трещины в рёбрах и отбитые внутренние органы. У двух других оказалась схожая ситуация. Один даже был неплох, а вот последний, к кому подошла Амэли, помимо прочего, получил открытый перелом плеча. Зелья осталось на донышке, когда обход был завершен, и их она отдала Райлу.

– Что произошло? – собрав пострадавших в одном месте, спросила девушка. Оказывая первую помощь, она непрестанно думала, кто мог сотворить подобные зверства. Выходило, что из известных угроз это мог быть только Арман. Вот только это не было на него похоже, кто бы ни вспоминал его в разговоре, всегда отзывались о нём, как о натуре возвышенной, в некоторой степени даже брезгливой. К тому же, Мэль не могла представить себе, зачем дханару калечить простых горожан.

Те, кто мог говорить, заговорили разом. Не перебивая, Амэли выслушала свалившийся на неё неразборчивый шум. Каждый на свой манер рассказывал об ужасных чудищах отвратительного вида и ужасающей силы.

– Они вернутся, в любой момент, – услышала девушка прямо у себя над ухом шепот Райла и кивнула в ответ.

Зелье подействовало достаточно, поэтому всех, кто был в сознании, удалось поставить на ноги. Мэль указала направление и пострадавшие, поддерживая друг друга и опираясь на стволы деревьев, двинулись к городу. А девушка достала еще один пузырек из сумки и тихонько засмеялась себе под нос, подумав о том, каково было бы её брату, глотай он столько же зелий, сколько она. Выпив все, что было в склянке, Мэль взвалила себе на спину тело более высокого и крупного мужчины. Снадобье еще не успело подействовать, потому мысль взять на себя еще одного улетучилась из головы после первого же шага.

– Прости, но тебе придется нести второго, – Амэли не хотела нагружать Райла. Хоть он и старался держаться так, будто вовсе не чувствует боли, даже старался улыбаться, его хромота была заметна, как и скованность, осторожность движений. Однако, больше не к кому было обратиться.

Солнце почти село, а вместе с тем оставаться в лесу стало ещё опаснее. Амэли каждую секунду проклинала себя за свою дурную затею и надеялась, что скоро они набредут на поисковый отряд. Мрачные мысли терзали девушку не долго: как только ношу почти вдвое тяжелее её самой стало нести чуть проще под действием зелья, Мэль стала помогать другим раненым, когда нужно становясь для них еще одной точкой опоры, и всё, что не помогало выполнять текущую задачу, было отброшено прочь. Однако время шло, но помощь всё никак не приходила. В какое-то мгновение у девушки в голове, игнорируя все барьеры усталости и концентрации, всплыли воспоминания о матери. Она умерла в этом самом лесу, истекла кровью от страшных сквозных ран.

“Если даже мама не справилась…”, – промелькнуло в голове у Амэли мысль, но тут же была отброшена в сторону. Уже использованная сегодня склянка была извлечена из сумки. Запахи, ударившие в сознание девушки, сбили ей и дыхание, и шаг, но теперь она четко знала, куда идти. Направление было верное, они двигались к опушке леса самым коротким путем, однако ближайшие поисковые отряды были в стороне леса. Мэль остановилась. Она пыталась прикинуть, за сколько сможет добраться до поискового отряда и обратно в одиночку. И о чем бы ни были её мысли, параллельно снова и снова набатом звучало: “Вернуть всех в город! Вернуть! В город! Быстрее!”.

– Привал! – крикнула девушка, сгружая с себя тело прямо там, где стояла.

– Но мы не можем… – быстро заговорил Райл, пока другие раненые опускались на землю.

– Молчать! – времени на объяснения не было, Амэли быстро расстёгивала пояс. Скинув его на землю со всем, что на нем было, она взяла только пару кинжалов, пристегнула к широким плотным зарукавьям, сделала глубокий вдох, на выдохе начала движение и скрылась от группы раненых.

Ветки кустов хлестали, царапали лицо и шею, человеческий запах усиливался и наконец девушка влетела прямо в толпу из пяти воинов. Она остановилась, намеренно налетев спиной на тонкий ствол ясеня. Воздух выбило из легких и того мгновения, что потребовалось Амэли на вдох, мужчинам хватило лишь на то, чтобы широко распахнуть глаза и приготовиться поднять шум.

– Молчать! – снова крикнула Мэль, её голос сильно хрипел, она прекрасно осознавала, как сейчас выглядела, перемазанная в чужой крови, взмыленная, растрепанная, с бешено пульсирующими венами и покрасневшими из-за полопавшихся капилляров глазами, и тем больший эффект имели её слова. – Семеро раненых на юго-юго-запад! Сколько еще человек в лесу?

– Ещё две группы, – промямлил кто-то.

– Девять, – сообщил другой.

– Пусть уходят в город, вы – за мной, – короткой передышки хватило на полное восстановление, поэтому обратно Мэль добралась еще быстрее, слыша, как за спиной трубят в рог.

Пострадавшие остались на месте и действительно отдыхали, лежа прямо на земле или привалившись к деревьям, и даже те, чьё состояние было особенно плохо, еще дышали. Спустя долгие минуты после того, как Амэли вернулась, из зарослей явилась подмога. Раненых стали осматривать, но после окрика девушки все поднялись на ноги и двинулись дальше. Теперь идти было куда проще, и группа двигалась быстрее. Двоих, которые не могли идти сами, взялись переносить несколько мужчин, и, наконец, впереди между деревьев можно было рассмотреть город. Амэли сопровождала пострадавших и дальше, до дома аптекаря, а после делилась своими медикаментами, помогала чем могла. И радовалась, что аптекарь оказался толковый: к тому моменту, как к нему внесли семерых раненых, всё было готово для первой помощи. Было уже за полночь, когда девушка вернулась на постоялый двор, вошла в свою комнату и рухнула на кровать, провалившись не то в сон, не то в обморок.

Утром Амэли не проснулась, а скорее вынырнула из черноты, как из ледяной воды. Едва пошевелившись, чтобы встать, девушка снова замерла, полежала пару секунд неподвижно, а затем рывком села на кровати. И снова в неподвижности застыла, морщась от боли и шипя сквозь зубы. Она быстро и резко вскочила с кровати, а дальше медленными, скованными движениями начала одеваться и приводить себя в порядок, начав с умывания холодной водой, которая уже ждала её в глубокой, широкой чаше на тумбе.

Спуск по лестнице был сущей пыткой. Амэли подавила желания своего тела хромать на обе ноги и шла прямо, но движения всё равно выходили рваными и слишком резкими.

Подойдя к барной стойке и опустившись на табурет рядом с ней, девушка позволила себе поморщиться. Трена звать не стала, сидела и ждала, пока он сам выйдет с кухни. Когда это произошло, ограничилась коротким «завтрак» в сторону трактирщика и начала потихоньку, с кистей, разминаться, не вставая с табуретки. Когда ей принесли поесть, Мэль как раз уговаривала свои ноги сгибаться и разгибаться как положено, совершая круговые движения в суставах и растирая мышцы. Трена, который принес ей с яичницу, кусок хлеба и сыра, Амэли жестом попросила остаться.

– Что-нибудь рассказали?

– Говорят о чудовищах в теле людей, бредят, – мрачно ответил трактирщик.

– Надеюсь, – качнула головой Амэли.

Вчерашнего «напали какие-то чудовища» было совершенно недостаточно. Поэтому, борясь с усталостью и болью в каждой мышце, девушка направилась к аптекарю. Всю группу оставили в его доме, на складе первого этажа. Места хватило, чтобы разместить всех пострадавших рядом – так врач мог следить за состоянием больных, не тратя времени на беготню от одного дома к другому. Девушка зашла во двор и обошла здание. Вчера и аптекарь, и специально вызванный на турнир из соседнего город, врач, и их семьи работали до поздней ночи, поэтому Мэль решила никого не будить. Где находится задняя дверь она заметила еще ночью.

На складе была только пара маленьких окошек, поэтому света внутри не хватало. Но это не имело большого значения, ведь зашивали пациентов уже после захода солнца – в любом случае пришлось бы жечь уйму свечей.

На составленных по одной высоте деревянных ящиках, покрытых матрасами и белыми простынями, лежали пострадавшие. На огромной горе сваленных в кучу ящиков и мешков – видимо, занимавших место для пациентов – клевала носом девчушка лет шести. Услышав скрип двери, она резко вскочила, две длинные косички подпрыгнули и ударили девочку по лицу.

– Чшш… – Амэли приложила палец к губам, призывая малышку сохранять тишину, та кивнула и полезла обратно на ящик.

Все пациенты спали, или, может быть, были без сознания, но девушка быстро убедилась – никто из них не умер.

“Отлично”, – подумала Мэль, мельком оглядывая склад, оценивая запасы аптекаря и состояние больных. Один из них зашевелился, беспокойно, мелко дрожа, застонал. Девушка подскочила к нему, но её вмешательство не понадобилось. Мужчина быстро затих, проваливаясь обратно в беспамятство.

Амэли встала, поморщившись от боли, обошла весь склад. Здесь лежало только шесть человек, а должно быть семеро. “Неудивительно”, – бросила сама себе Мэль. Единственный, кто мог внятно рассказать о произошедшем, бесследно исчез, однако Амэли уже решительно была настроена вытрясти у наименее пострадавшего фигуранта все подробности и, если потребуется, то вытрясти силой.

Амэли, выйдя из аптекарского склада, вытащила из поясной сумки флакон, оплетенный кожей и хлебнула едва не половину от того, что было внутри. И как ищейка пошла по следу.

Добравшись до маленького, слегка покосившегося домика, поднялась на крыльцо, постучала, и не дожидаясь ответа потянула дверь за кольцо и вошла. В тесной комнате было довольно светло, всё вокруг, кроме старой печи, было сделано из дерева: кровать, сундуки, стол, лавки.

Райл стоял над походным рюкзаком, повернув голову на стук. Волосы были не убраны, русые кудри падали на встревоженное лицо.

– Ты узнала, где я живу.

– Очевидно, – спокойно ответила Амэли.

– Зачем? – мужчина старался говорить как всегда, неловко улыбнулся, однако речь была быстрее обычного, и Мэль отчётливо поймала встревоженные нотки.

– Поговорить с тобой. Допросить, возможно. Остальные не в состоянии вести беседы, а ты выглядишь вполне здоровым. Как твои раны? – спокойствие и дружелюбие звучали в каждом слове абсолютно естественно, а про себя девушка уже отметила, что рюкзак – далеко не пустой рюкзак – парень держит правой рукой, а ведь вчера правая рука у него была ранена.

– Еще болят, но это царапины. Остальным пришлось хуже, – поспешно заверил Райл, положил рюкзак на пол и пошёл навстречу гостье.

– Ты не хромаешь, – тон Амэли стал едва заметно жёстче, и мужчина остановился. – Почему? Даже если это были царапины, за ночь они зажить не могли.

Растерянность собеседника была на руку Мэль, и она уже собиралась продолжить, но снова почувствовала на себе чьё-то внимание, так же, как на опушке Старого леса, только теперь это была не злоба, а скорее, раздражение. Девушка обернулась, выхватила один из парных клинков. Но внешне всё оставалось спокойно. За приоткрытой дверью ничего не было видно, кроме лесной зелени, и ничего не было слышно. Амэли толкнула дверь, чуть сжала в руке амулет на шее, убрала его под рубашку; тонкий слой щита покрыл её кожу. Тишина, как в могильнике, пульсировала в ушах, визжала, что дело плохо. Девушка схватила Райла за предплечье и потащила на улицу. Он не сопротивлялся, слегка наклонил голову и повернул её чуть влево, как будто прислушиваясь, потом втянул в себя воздух.

Амэли успела только шагнуть на первую ступеньку, как вдруг Райл подхватил её на руки и одним прыжком пересек две трети поляны перед домом, не говоря уже о крыльце, которое осталось позади.

– Не так быстро, – раздался сзади глубокий низкий голос.

Райл замер, через его плечо Мэль видела, как на крыльце проявляется силуэт. Сначала бесформенная дымка, затем блеклый сизый призрак, и наконец, набрав цвет, яркость и четкость, на крыльце появился мужчина. Светлые стриженые волосы растрёпаны, недобрый взгляд серых, глубоко посаженных глаз под густыми бровями будто резал кожу, мышцы, кости, цепляясь за самое нутро. На незнакомце была темно-синяя рубаха, тёмные брюки, а сверху накидка с широкой, покрывающей плечи белой оторочкой из меха. Вокруг глаз залегли черные тени – свидетельство многих бессонных ночей, на лбу проступили морщинки, делая выражение лица еще менее дружелюбным, на щеках и широких, высоких скулах можно было заметить бледные, едва различимые мелкие веснушки.

Райл опустил Амэли на землю и толкнул её себе за спину. Это действие заставило колдуна усмехнуться.

– Думаешь, поможет? – произнес он и взмахнул тонкой изящной кистью правой руки, затем левой; его движения были грациозные и завораживающие.

Амэли наблюдала за его движениями, он очень напомнил ей Ирьина, и, подумав об этом, девушка поняла – пора бежать. Сейчас творилось какое-то сильное заклятье, но какое девушке знать было неоткуда. Но что-либо предпринимать оказалось поздно.

На поляну из леса высыпали странные, жутковатые существа и в мгновение взяли дом в кольцо. Они были будто мертвецы, но звероподобные, хоть и стояли на двух ногах. Глаза мутные, сами все в грязи, волосы и местами шерсть сваляны и топорщатся в разные стороны, сгорбленные спины и непропорционально длинные конечности с когтями, из ртов на слегка вытянутых вперёд рожах торчали клыки. На Амэли накатил приступ отвращения и тошноты; воняло от этих существ в соответствии с их видом: гнилью и грязью. Картина вырисовывалась отвратная, если не сказать премерзкая. Этих тварей на поляне и за её пределами было целое море. А колдун, не обращая внимания на шевеления вокруг, продолжал заниматься своим делом.

–Дрянь, – плюнула девушка, и вытащив пару ножей, метнула их в головы ближайших тварей. Те дернулись и зашатались, ножи попали точно в лбы, но монстры не падали. За долгое мгновение Мэль уже приготовилась к самому страшному, но, наконец, обе твари пошатнулись и рухнули.

Убитых тут же затоптали. Нелюди наконец бросились в атаку. Они двигались быстро, но Амэли нащупала их предел уже после пары ударов. Теперь ей оставалось только отбиваться и дать самой себе время придумать хоть какой-то план. Мэль уворачивалась и уклонялась, рубила наотмашь, даже не заботясь о том, куда ударит клинок, ведь враги были повсюду. Райла она не видела, убитых вокруг становилось всё больше, но твари всё продолжали лезть; даже мешая друг другу, затаптывая себе подобных, они не останавливались.

Внезапно загремел вой, перерастающий в рев. Девушка кожей почувствовала, как потоки энергии исказились, и в следующую секунду врагов уже смело, как будто сверкающим вихрем.

Резким толчком Амэли оторвало от земли, в ушах гудел ветер, а земля с кишащими на ней тварями ускользала всё дальше. Колдун остановился, поднял глаза к небу и его лицо исказилось злобной ухмылкой – если бы Мэль могла рассмотреть её, она бы распознала целую бурю эмоций в этом человеке: гнев, предвкушение, азарт, но она уже не могла ничего рассмотреть или почувствовать. Её уносил прочь с места битвы тот самый алмазный дракон, и в его лапах сложно было сохранять присутствие духа. Пару раз девушка уже готова была поверить, что её сейчас раздавят или что она вот-вот соскользнёт вниз и разобьётся, или задохнётся порывом ледяного ветра. Но, наконец, всё закончилось.

Дракон резко спикировал, раскрыв крылья у самой земли и разжал когти, девушка покатилась вниз, сминая высокую траву, не в силах подняться на ноги. Райл подбежал к ней, попытался поднять, поставить на ноги, а Мэль еще била сильная дрожь.

– Тебя ранили? – мужчина обхватил Амэли руками за плечи, стараясь понять, в чем дело.

Перед глазами девушки снова стояла никогда немеркнущая картина из прошлого: летят камни, щепки, клубы пыли взметнулись в воздух от удара драконьих крыльев, а Ольвия стоит, пронзенная насквозь деревянным обломком. Амэли тогда закричала, они с братом бежали к матери, но всё было зря. Райл всё еще что-то говорит, но его никто не слышит. Лёгкая улыбка тронула губы Мэль.

Одно короткое точное движение и мужчина замолк. Он еще смотрит на девушку широко распахнутыми, полными непонимания и боли глазами, а она держит нож, глубоко – по самую рукоять – всаженный ему под рёбра. Амэли вырывает клинок, её руки больше не дрожат, а на рубашке Райла расплывается пятно крови, он бледнеет и падает на землю. Через секунду Мэль уверена – с ним покончено.

Действие второе – Разговоры.

Амэли позволила ветру забрать свои эмоции, бурлящие через край. И голова наконец прояснилась. Разум потихоньку стал брать верх, восстановилось мерное биение сердца, воздух спокойно наполнял и покидал легкие. Даже на мертвеца у своих ног девушка смотрела с безмятежной легкой улыбкой.

Дракон мёртв. Мать отомщена. Мэль даже представить себе не могла, что такое возможно. Но вот всё случилось в считанные секунды и… Медленно подкрадывалось осознание того, что это ничего не меняет. “Так просто”, – выдохнула девушка. Посмотрела на нож в своей руке, опустилась на корточки и вытерла лезвие чистым краем рубашки покойного.

– Жаль, что так получилось. Ты был весьма интересен… и мил, – честно признала девушка, вставая и осматриваясь. Где-то вдалеке виднелись деревья, а вокруг только море незрелых колосьев.

Решив, что можно вернуть свои чувства, Амэли вздрогнула, такой неожиданностью стали обрушившиеся на неё тревога, беспокойство и печаль, мгновенно перерастающие в гнев.

– Дура! – Амэли в полной мере осознала последствия своего поступка. Она сильно сжала амулет под рубашкой, скомандовала короткое “домой” и приподняла покойного. Райл был тяжелый. Но не это сейчас заботило девушку: она продолжала ругать себя за глупость, пока пространство перед ней не раскололось. Зияющая дыра, заполненная цветными пятнами, пульсировала и изрыгала красно-бордовые и ярко-розовые сполохи. Амэли шарахнулась прочь от портала, узнав почерк его создателя, и готова была бы отказаться от этой затеи, если бы не резкое чувство вины, режущее внутренности. Мечтая вернуться в столицу любым другим способом, Мэль с шумом вытолкнула из лёгких воздух, перехватила поудобнее тело и вместе с ним провалилась в пространственный раскол, который тут же захлопнулся. Как раз вовремя, чтобы едва заметная струйка белого тумана, стелющаяся по земле между высоких стеблей, разочарованно качнулась назад, не успев скользнуть следом.

– Ничего, – успокаивающе зашелестел туман. – Значит, позже.

В просторной и светлой зале, заставленной по периметру стеллажами и массивными письменными столами, под куполом-потолком завертелся вихрь из ярко сияющих магических нитей. Он опустился на мраморный пол и, оставив на нем два тела, развеялся.

Амэли казалось, что она вот-вот задохнется, воздух никак не шел в лёгкие. Низенькая молодая девушка поспешила на помощь, однако прежде, чем создательница портала приблизилась, Мэль захрипела и попыталась перекатиться на бок, выставив перед собой одну ладонь, показывая, что сама справится.

– Рози, ты теперь дежуришь в зале телепортации?.. – то ли спросила, то ли констатировала Амэли, захлёбываясь кашлем. От покачивания перед глазами двух-ярко розовых толстых кос начинало мутить, а головная боль усиливалась просто нестерпимо, но магиня продолжала крутиться рядом, осматривая и ощупывая прибывшую на предмет повреждений.

– Ирьин разрешил мне! У меня наконец получается! – звонкий пронзительный голос взлетел от пола к высокому куполу и с эхом вернулся обратно, окончательно добивая решимость Амэли обойтись без исцеляющего зелья. Рози всё щебетала что-то о своих успехах, а Мэль одеревеневшими пальцами пыталась извлечь из сумки нужный флакон и откупорить крышку. После приёма пары капель лекарства стало легче, и сыпавшиеся один за одним звуки стали складываться в слова.

– Рин мне так помогал! Он первым прошел в мой портал, но сейчас не понимаю, как я могла ему это позволить.

– И давно он здесь? Как его миссия? Отряд? – насколько могла внятно поинтересовалась Мэль, наконец приняв вертикальное положение, и вцепилась глазами в миловидное веснушчатое лицо Рози, очень растерянное, ведь магиня только что поняла, как не кстати ляпнула про помощь. – Так что с ними?