В Китеже. Возвращение Кузара. Часть I

http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69188590SelfPub; 2023

Аннотация

Однажды Маринка узнала, что она не просто тринадцатилетняя девчонка, а настоящая ведьма. Или почти настоящая. И может учиться ворожбе в Китеже – городе ведичей, спрятанном от глаз обычных людей! Там по зачарованным стенам ходят лешие с луками, во дворах встречаются опасные аспиды, а над таинственной Бездной стоит волшебная гимназия. Но просто не бывает даже в сказке: заклинания не действуют, никакой магии Маринка не чувствует, и настоящих друзей найти так непросто! В то же время в Китеж возвращается Кузар, его разыскивают власти после попытки переворота. У могущественного темного свои планы на город, неудачи прошлого его не остановили.

Пролог

За три года до развернувшихся событий,

серпень, около полудня,

Еловец, 2000 г.

– Братья и сестры, мы собрались здесь, чтобы спасти град Китеж! – пробасила Настька, подергивая плюшевого Тигрушу с выпученными глазами‑пуговицами в короне из желтого картона. От тряски корона тут же съехала на ухо, пару секунд поболталась и слетела на край колодца. Корона медленно прокатилась по пропитанным влагой доскам, чуть задержалась на краю сруба и упала на мокрый щебень под ногами.

Настька вздрогнула, чуть поморщилась и протерла лоб. Прижимая к себе Тигрушу, подняла подмокшую корону и отошла назад, чтобы еще раз осмотреть декорации игры. Старый колодец прятался в тени разросшейся вербы. Потемневшие от времени столбики, держащие навес, выглядели так, будто их не вырезали из одного бруса, а они тянулись вверх, переплетались, словно две упругие ветки или, может быть, даже змеи. Тяжелый ворот сейчас неподвижно замер, а обычно громко скрипел, когда на него оборот за оборотом наматывалась толстая цепь, натянувшаяся под весом полного ведра. Настька всегда свешивалась к краю, мешая матери или брату поднимать воду, чтобы проверить: какой улов? Сколько воды: целое, расплескалось, песка на дне нет?

Впрочем, сейчас ведро лежало в стороне, на снятой крышке со скважины, и тьма открывшегося проема так и манила. Настька рассеянно улыбнулась, проверила игрушки у самого края колодца. Ровно двенадцать, мордочка каждой повернута к холодной сырой тьме.

Слоник‑Соня стоит первой – круглая, милая и домашняя. Следом Мишка, строго смотрит на собравшихся из‑под густых бровей. Взъерошенный Попугай, будто готовый ринуться в бой. Крокодил с печальной мордой. Пришлось у Дани утащить его старого, давно брошенного Кота – ей нужны были эти пронзительно‑зеленые глаза. Вместо трех поставила красивые камни из своей коллекции – и герои не такие важные, и не нашла подходящих игрушек. И, конечно, рядом с каждым она успела поставить кубик. Кубик должен был быть обязательно, ведь иначе ничего не получится. Настька покосилась на открытую скважину, чуть нахмурилась, задумчиво посмотрела на Зайку‑без‑уха и просияла.

Вытащила из кармана огрызок карандаша, послюнявила его и быстро начеркала именно на этом кубике закорючку. Ворона. Очень важного ворона именно на кубике Зайки. Он свяжет все истории. И снова бросила взгляд на люк. Все правильно? Тигруша, только его не хватает.

Она водрузила Тигрушу обратно на край колодца, включила в круг зверей так, чтобы каждый из собравшихся мог видеть мордочку с короной. На миг Настя прикрыла глаза, глубоко вздохнула и начала:

– Братья и сестры, – снова заговорил Тигруша, – только вы можете спасти Китеж. И Китеж никогда не забудет вашу жертву.

– Как не забудут, княже? Все забудут, – проворчал Мишка. – Но спасутся.

– И то ладно, – закивал головой Крокодил.

– Что тянуть? – обратился к собравшимся Попугай. – Если никто не передумал, начинаем. Мы должны запечатать Бездну. Больше некому.

На какое‑то время в кругу воцарилась тишина. Все игрушки не отрывали застекленевших взглядов от колодезной скважины.

– Выдюжи, княже, – тихо пробормотал Мишка.

– Тогда начинаем, братья и сестры, – снова настала Тигрушина очередь говорить. Его лапки задрались к небу, он забормотал какую‑то абракадабру.

– Пш‑ш‑ш‑ш! – это густой туман застилал все вокруг.

– Я, светлая чародейка Авдотья, – заговорила слоник‑Соня и ударила лапой о лапу, – взываю к тебе, Бездна. Услышь. Отдаю кровь свою, забирай всю силу мою, – проговорив заветные слова, слоник‑Соня откинулась на спину.

– Я, темный чародей Андрей, – продолжил Крокодил, – взываю к тебе, Бездна. Услышь. Отдаю кровь свою, забирай всю силу мою.

Крокодил упал следом. За ним Мишка повторил слова, ударил лапой о лапу и тоже рухнул на спину. Собачка Ава, Данькин Кот, следующий и следующий. Настала очередь последнего, Зайки‑без‑уха.

Он, не отрывая взгляда от скважины, попятился к краю сруба.

– Нет, я не могу! Бездна! – сдавленным голосом пробормотал Зайка.

– Вадимир! – воскликнул Тигруша. Он повернулся к Зайке, но не опускал воздетых к небу лапок, будто продолжал удерживать в них что‑то тяжелое. – Что ты делаешь? Ты последний! Если ты отступишь, жертва остальных будет напрасна!

– Ты, что не слышишь, как она кричит?! Ей же больно! Она страдает! – закричал Зайка‑без‑уха. – Неужели ты не понимаешь, что мы все после смерти попадем к ней? Ты знаешь, что она с нами сделает? Это хуже ада! Она нам никогда этого не простит!

– Вадимир! – кричал Тигруша. – Ты не можешь отступить сейчас! Ты нужен нам всем! Нужен Китежу.

– Я нужен себе.

– Стой! – взревел Тигруша, взметнул лапы, будто выбрасывая что‑то в скважину колодца, и бросился к Зайке – пытался схватить, но Зайка с силой оттолкнул того. Бам! Бдыщ! Тарарам! Тигруша споткнулся об один из камней и ударился о кубик. Зайка‑без‑уха ненадолго замер, а потом прыгнул в сторону и исчез в кустах.

– Вадимир! – кричал Тигруша. Настька добежала с ним до кустов, пробежала вокруг и, запыхавшаяся, вернулась к колодцу. Там подняла Слоника, Крокодила и остальных.

– Княже? – первым заговорил Мишка.

– Что‑то пошло не так, да? – настороженным голосом спросила слоник‑Соня.

– Вадимир, – со вздохом ответил Тигруша. – Он предал нас всех. Испугался Бездны. Сбежал. Я не мог ничего сделать: держал все ваши силы, не мог помешать. Он просто перенес себя в другие земли. Запретной магией!

Все игрушки потрясенно молчали.

– И ты уже не мог вернуть нам силы, – не спросил, но уверенно сказал Мишка.

– Убью труса, – процедил Попугай.

– Как? – покачала головой Соня. – Мы теперь – обычные люди. А он – величайший из ведичей.

– Не величайший, – буркнул Тигруша. – Я найду его и брошу в Бездну.

– Ты же знаешь, княже, жертва должна быть добровольной. Иначе ничего не получится, – покачал головой Крокодил.

– А мы напрасно отказались от своих сил, убили свою суть, – протянул Котик.

– Не зря, – покачал головой Тигруша, и голос его стал уверенным. – Нам не удалось запечатать Бездну полностью. Но вы ее усыпили, заглушили. Она больше не сможет давать столько сил, сколько давала. Жители Китежа прекратят гибнуть так быстро, и то, что магии стало меньше, они заметят еще не скоро.

– Но Бездна всегда будет искать возможность вырваться! Будет искать новых избранных, манить, соблазнять.

– Всегда, – кивнул Тигруша. – И я, и мои дети будем за ней следить. Запечатаем входы, наложим печати. И никто не пройдет к ней без нашего ведома. Мы поймаем Вадимира и сделаем все, чтобы этот гад согласился сам. Закончим начатое.

– Но, княже, – покачал головой Мишка. – Ты не удержишь Китеж без нашей помощи.

– А когда китежцы узнают, что мы лишили их магии, они убьют и тебя, и твоих детей.

– Значит, сделаем так, чтобы они никогда не узнали, – ответил Тигруша. – А если то, что вы говорите, сбудется, что ж. Значит, мы дали Китежу отсрочку. Когда из него уйдет последний князь, Бездна найдет новых избранных, которые смогут выпустить ее из‑под наших чар. А если вернутся чародеи, найдутся и новые князья. Мы связаны, братья и сестры. Наши потомки завершат то, что не смогли мы.

– Или развалят наш славный град ко всем чертям, – буркнул Попугай.

***

– Настя! Настя! Ты где? – послышалось вдали. Настька вздрогнула, часто заморгала, осмотрелась кругом. Все, как и было: колодец, игрушки. Вот только корона у Тигруши опять свалилась, лежит в лужи, расползается…

– Настя? – донеслось снова. Это, конечно, мама. Настька встрепенулась, схватила Тигрушу, другие попавшие под руку игрушки и ринулась к кустам.

– Настя! – раздалось над самым ухом. Одновременно с облегчением и все нарастающей злостью. Настька замерла, сжалась и прижала к себе игрушки крепче.

– Опять у колодца?! Настька! Сколько раз повторять, чтобы не смела сюда ходить одна! Ну‑ка повернись ко мне!

Настя медленно повернулась, но взгляда не подняла, уставилась на мамины «вьетнамки» и голые лодыжки.

– Ты хоть понимаешь, что отец сделает, когда узнает, что ты снова здесь шатаешься?

Настя молчала и смотрела на ноги матери.

– Сил моих больше на тебя нет! – сказала мать, краешком глаз Настька заметила, как та взмахнула рукой, крышка оторвалась от земли и с грохотом захлопнула скважину колодца. Настька вздрогнула, резко обернулась и полными боли глазами уставилась на внезапно замолчавший колодец.

– Быстро домой! И камни свои, наконец, выбрось. Сколько можно об этом повторять?

Мать забрала часть игрушек, Настя собрала остальные, выудила из кустов Зайку‑без‑уха, мать ее тряхнула, схватила за руку и потащила к дому. Настя молча семенила следом, но до последнего оглядывалась на колодец.

Глава 1

29 серпня 2003 года.

Представительство Китежа у неведичей по Набережным Челнам.

20:00, Прибрежный парк.

Заложив руки за голову, Лидия откинулась на спинку стула и потянулась – поясница нещадно ныла, между лопаток побаливало. Она широко зевнула. Посмотрела за экран пузатого монитора в окно – небо еще даже не потемнело. Ух, скорее бы осень с ее ранними закатами. Что может быть лучше, чем и просыпаться в темноте, и засыпать еще до восхода солнца?

Терпеть свет осталось не так долго – стрелки настенных часов показывали начало восьмого, сумерки за окном медленно сгущались. И торчать в осточертевшем кабинете тоже не так много – пятница, впереди последняя рабочая ночь и выходные!

Клетку крыланов, наконец, стоит хорошенько отмыть, последний месяц только заклинаниями на скорую руку освежала. Ох, крыланы! Виноград же закончился, да и яблок почти не осталось. Ананасом давно не баловала любимцев… У самой запас молока и творога на исходе. К тому же слетели поддерживающие заклинания с картошки – магии‑то вдали от Китежа меньше, а в голове не удержишь все работающие чары. Ну и стухла вся картошка. Получается, выход в магазин откладывать не стоит.

Лидия нахмурила тонко выщипанные брови, побарабанила пальцами со свежим темно‑синим маникюром по столу, но вариантов, как избежать вылазки к неведичам, так и не нашла. Встала, поправила строгий костюм и принялась ходить кругами по пустому, слишком большому для нее одной кабинету.

Лидия скользила взглядом по рабочему помещению – стеллажам с пустующими полками для личных дел поднадзорных, ужасному компьютеру, с которым колдунья так и не нашла общего языка, брусчатым стенам, кафельной плитке на полу – она все больше хмурилась, сжимала губы, чтобы не начать истошно кричать. Не так она хотела прожить свой срок.

Она пошла учиться на обществоведение и взаимодействие с неведичами не для того, чтобы сидеть во всеми забытом городишке в компании крыланов! Три года длилась ее ссылка в Набережных Челнах, где по штату полагался только один сотрудник. И мало того, что в представительстве совсем одна, так ни одного поселения ведичей или даже нелюдей рядом с Челнами не было. Ни шахты, ни завода, ни полей. И все это время Лидия не могла понять, что же сделала не так, чем заслужила такое наказание?

Раньше мечтала работать в московском представительстве Китежа. Вот где все самое интересное! Ведичей много, иногда даже принимают послов от волшебников из‑за границы. Только там проводят переговоры с правителями неведичей, а это настоящее влияние, власть. И потенциальных волшебников в столице побольше, шанс реально хоть кому‑то помочь. Но пусть работала бы она не в Москве, так хоть в Нижнем Новгороде – два часа на машине от Китежа, всегда много своих, можно кататься домой на выходные.

Ох, Китеж, Китеж… Пока она училась и жила в Темной гимназии, а потом снимала с подругами квартиру у университета, казалось, что город оторвали от чего‑то важного. Что путь изоляции неправильный – развитие во взаимодействии со всем миром, а не консервация древних устоев. Этот путь избрали древние чародеи и князья, когда создали чары иллюзии – озеро Светлояр на месте «затонувшего» города. Так они спрятали волшебную столицу сначала от могучих шаманов войска Батыя, а потом отгородились прикрытием озера и легенды и от соседей – как неведичей, так и ведичей из других стран.

Теперь же Лидия все чаще думала о том, что прятались они недостаточно и слишком наследили в большом мире металла и технологий за время соседства. Лучше бы, как разорвали все отношения с неведичами после их революции, так и не возобновляли. Обошлись бы и без компьютеров с телефонами, без ананасов и заморского вина. А ей не пришлось бы прозябать здесь.

После стажировки в столице неведичей ее отправили сначала в Казань, где в штате полагалось трое сотрудников на одну вахтовую смену, а через пять лет «повысили» – доверили собственное представительство в Челнах. В городе – бесконечном спальном районе, с широченными проспектами с нескончаемыми потоками машин. Лидии хотелось купить билеты до Нижнего всякий раз, когда она выходила за пределы парка, в котором от глаз неведичей, укрытое соснами и маскирующими чарами, пряталось двухэтажное деревянное представительство. В Нижнем до родины близко. А в Китеже и застройка старинная, и улочки узкие да мощеные, и все машины в подземных тоннелях.

Последние годы она так и жила – три месяца на работе, три месяца восстанавливалась в Китеже. Считалось, что всем причастным к миру магии опасно долго находиться вдали от источника, их способности начинали угасать. Первыми в большом мире магию начали подавлять радиоволны и телеграф, теперь же все становилось только хуже – появились телесигналы, мобильная связь, а что неведичи придумают дальше, даже страшно представить. Поэтому каждую вахту Лидия считала дни до возвращения в Китеж – впереди был весь месяц вересень, и только первого листопада ее наконец сменят.

Теперь Лидия мечтала навсегда вернуться в Китеж. Обосноваться в Министерстве по контактам и больше не покидать зачарованных стен волшебной столицы. Никогда не сталкиваться с неведичами. Но повышение здесь можно получить разве что к пенсии, если много лет подряд эффективно выполнять годовой план.

За практику в Казани и три года в Челнах Лидия нашла подход к каждому пункту для отчета.

Один: обнаружить и поставить на учет не менее трех обладателей способностей к ворожбе среди неведичей.

Остаточная магия есть у многих, так что здесь цифру нарисовать не так сложно. Конечно, никто из них не сможет произнести ни одного заклинания, но отчет готов, премия получена.

Два: ликвидировать одно проявление магической активности.

В крайнем случае, под видом кого‑то из поднадзорных и самой можно наворожить. А если повезет, то кто‑то из сбежавших ведичей действительно набедокурит.

Три: выявить двух нелюдей или двух магических существ на подведомственной территории.

Сложнее! Если какому волкодлаку или аспиду и удавалось покинуть Китеж или волшебный заповедник, то они хорошо прятались у неведичей. Но Лидия была профессионалом – на ее территории всегда исправно работали ловушки, беглеца засекут. К тому же нелюди предпочитали собираться в стаи: поймаешь одного – выйдешь еще на двух‑трех. Шанс был.

Но два года назад добавили новую сверхцель, выполнить которую было совершенно невозможно, но крайне заманчиво: обнаружить выходца из неведичей до тринадцати лет с потенциалом к магическим способностям не ниже четвертой ступени ведьмы и сопроводить на обучение в Китеж.

Это был один из пунктов соглашения между Председателем Китежа и новым президентом из Москвы. При выполнении этой задачи обещали внеочередное повышение. В таком случае Лидия могла рассчитывать на перевод в министерство.

И здесь статистику никак не подделаешь. Кого отправишь в гимназию Китежа вместо настоящей ведьмы или волшебника? Никого. А за десять лет жизни среди неведичей Лидия ни разу не слышала, чтобы обнаруживался ребенок с магическими способностями, достаточными для обучения.

Такого младенца Лидия могла заполучить, если бы он родился у пары из ее поднадзорных неведичей со способностями к ворожбе. Переборов первый ступор, она попробовала себя в сводничестве (ну или в селекции, как посмотреть) – столкнула в парке двоих со слабыми способностями, помогла немного магией, дождалась свадьбы. И ребенок у этой парочки должен был родиться через полгода. Но это такой долгий план! И совершенно неясно, будут ли у ребенка силы и когда они у него проснутся.

У Лидии, как и многих ее друзей в Китеже, первое волшебство получилось как‑то само собой лет в десять. Там, где ребенок всегда окружен магией, видит, как ворожат близкие, чудеса из внутренних резервов творятся от одного желания. Без звуковых сочетаний и кси́фоса. Да и не нужен никакой преобразователь магической энергии, первые заклинания безвредны!

Лидочка, дочь темных колдунов, не стала исключением – интуитивно произнесла заклинание: вложила энергию в топаз, который много лет после этого отгонял от нее все ночные кошмары. И, как и родители, освоила именно темное колдовство. Как и прочие, долго училась работать с внешней энергией, энергией источника. Но главное, были пример и вера в свои силы.

А что среди неведичей? Ничего! Даже в волшебство они уже давно не верили. И не знали, что делать со своей внутренней силой: она сидела глубоко внутри них, задавленная. Выросшие среди мира техники, ведичи только чувствовали себя не такими, как все, но так и не могли понять, что делать с внутренней силой. Чаще всего Лидия находила ведичей годам к двадцати, когда накопленная энергия не выдерживала плотности и случалась катастрофа. Такие ведичи до взрыва, а если переживали выплеск магии, то и после медленно убивали себя разной тяжести психотропными веществами, сходили с ума и не понимали, что сделали не так.

Лидия поморщилась. Вспомнила лицо парнишки, искаженное гримасой боли под толстой ледяной коркой – он сам ее наморозил, неосознанно.

Это случилось уже здесь, чуть больше года назад. Лидия еще гордилась повышением, радостно разгуливала по городу с амулетом, реагирующим на способности к ворожбе, и не избегала супермаркетов.

Стоял жаркий липец. Тогда Лидия сразу после пробуждения вешала на дверь записку «с 22:00» и спешила на городской пляж на берегу Камы. Солнце уже не пекло, как в полдень, но казалось ласковым, дружелюбным. Ей нравилось, как оно светится на водной глади, как оно окутывает берег золотистым, оранжевым, алым, а потом и нежным голубым, по‑вечернему прозрачным светом. Нравилась прогретая за день вода, ее простор, зеленые берега и необъятное небо. Казалось, что счастье, свобода и лето будут вечны.

Возвращаясь в представительство, Лидия всегда заходила за свежими фруктами в «Бахетле» для своей пока еще не такой многочисленной семьи крыланов. Большой красивый магазин открыли недавно, такой она любила еще в Казани, поэтому каждый раз делала небольшой крюк, тратила чуть больше рублей, но слишком уж ей было там комфортно.

Ей нравились толпы неведичей вокруг, нравился не такой резкий, как в других магазинах, белый свет из их странных светильников, ненавязчивая музыка. По выходным после покупок она еще ходила в кинотеатр и с удовольствием знакомилась со всеми новинками.

Вот и в этот субботний вечер уже подумывала, на какой бы фильм ей податься: на новых «Людей в черном» или еще раз на «Игры разума». Прикидывала, каких фруктов взять прежде всего, надеялась урвать последнюю сезонную клубнику. Вот и не сразу заметила, что привычная обстановка в магазине изменилась.

Музыка еще неслась из динамиков, но какая‑то приглушенная. Свет все еще был ярко‑белым, но бил по глазам больше обычного. И почти не было людей. И это в субботу вечером. Ни стайки пареньков с «баклажками» на кассе, ни чересчур громко смеющихся разряженных девиц, ни родителей с полусонными кричащими детьми, хозяек, спешащих скорее домой с молоком и хлебом.

Лидия катила тележку с бананами и настоящим таиландским манго к витринам с выпечкой, думала о чудесных татарских пирожках эчпочмаках, но неосознанно хмурилась, ступала аккуратнее и внимательно смотрела по сторонам. Будто кого‑то искала. Толкала вперед тележку, а ксифос, преобразователь магической энергии, уже перевела в форму перстня – кабошон на нем засветился изумрудным. Активировать заранее запечатанные в камень заклятия Лидия готова. Если понадобится, даже сплести что‑то не слишком сложное.

Задрожал в кармане амулет – почти обжег кожу через ткань. Тот самый, что показывал возможный неиспользуемый потенциал к ворожбе. Лидия бросила тележку в проходе, вытащила за шнурок нагревшийся красный камень, и его, точно магнит, потянуло вперед. Свободной рукой нащупала бусы на шее, пальцами перебирала камушки, ища подходящий: в них она лично запечатала самые мощные из возможных атакующих и блокирующих заклинаний. Через одну: крупная гладкая бусинка, маленькая шершавая, крупная гладкая, маленькая шершавая. Напасть. Защититься. Легко отличить на ощупь.

Зашла в ряд холодильников. Охлажденное мясо, колбасы, молоко. И там, в углу, между двумя холодильными стеллажами у открытой полки морозильной камеры заметила паренька. Она видела только его спину – невысокий, с нее ростом, на голове русый ежик. Паренек как будто просто хотел достать мороженого, но что‑то его там привлекло и приморозило к месту. И именно к нему и тянулся раскаленный амулет.

– Эй! – выставив вперед перстень, тихонько окликнула Лидия. Стояла напряженно, готовая в любой момент изменить форму ксифоса на боевую, короткий меч. – У вас все хорошо?

Парень не отвечал, но через пару секунд медленно начал поворачивать голову, в то время как Лидия обходила его сбоку. Она сначала увидела его полные ужаса и безысходности глаза, перекошенный рот и только потом опустила взгляд ниже, на руки. Обе его кисти, которые он так и держал у морозильной камеры, были покрыты толстой коркой льда. Паренек в ужасе смотрел на них и на морозную струю, которая тянулась прямо из камеры. Корка на его руках становилась все больше, она росла на глазах и достигла его локтей. Лидия неосознанно прижала руки к груди, растерянно замерла.

– Помоги мне, – простонал парень.

Лидия коротко кивнула, резко захлопнула морозильник, но и из‑за закрытой дверцы к рукам паренька тянулась полоска холода.

– Идти можешь? – взяв его за слишком холодное плечо, спросила Лидия. – Нужно увести тебя подальше отсюда. Заклинание разорвется.

– Что? Заклинание?

– Идем!

Но быстро идти паренек не мог. Каждый шаг давался ему с большим трудом, а корка на руках все росла. Лидия нахмурилась, заозиралась по сторонам и метнулась за брошенной тележкой со своим манго.

– Забирайся внутрь! – скомандовала она. Колдунам активное взаимодействие с внешней энергией давалось непросто, они обычно работали через заранее запечатанные заклинания в камнях. Поэтому она напряглась, шепнула заклинание, ксифос чуть нагрелся, и парень перевалился внутрь корзины. Одновременно Лидия снова перебирала бусы. Что попробовать?

Снятие проклятия? Нет, не подойдет. Он же сам, сам тянул холод и лед из морозилки, просто остановить не мог, потому что не понимал как. Тут нужно исцеляющее тепло, светлое целительство. А что она со своим темным колдовством может для него сделать? Только продолжала перебирать в голове варианты и отбрасывала один за другим.

Только одно полезное консервированное заклинание нашла в тигровом глазе из серег – отвод глаз. Разломила бусину, будто та и не камнем была, а капсулой в мягкой оболочке, выпустила запечатанные чары, провела через ксифос: теперь охранники и кассиры их не заметят. Выдохнула, как перед рывком, и нехотя потянулась к колючей внешней энергии, потянула ее через ксифос внутрь себя: заклинание, придающее выносливость, ей необходимо. Теперь с удвоенной силой покатила тележку в сторону представительства. Там есть книги с позабытыми чарами и ритуалами. Связь с коллегами. А на последний момент еще и мажий артефакт, что лишит паренька его ворожбы.

Начала нашептывать заговор повышения внутренних сил и выносливости и на паренька, хотя и понимала, что темное колдовство лучше на самого колдуна действует, чем на кого‑то другого. Пыталась на бегу ворожить и что‑то согревающее, правда, особого эффекта не было. Хотя то ли от удаленности от злополучного морозильника, то ли от ее действий новый лед намораживался не так быстро. Но дошел до подмышек, когда взмыленная задыхающаяся Лидия остановилась у деревянного заборчика представительства.

– Ниче се, – отстраненно прошептал паренек, затуманенным взглядом всматриваясь в двухэтажный дом темного дерева с коньком под крышей и ажурными наличниками. – Где ж этот… теремок раньше был?

– Не мог заметить, – буркнула Лидия, держащаяся руками за коленки, у нее никак не получалось восстановить дыхание. – Силы только проснулись. И сразу такое. Идем!

Мановением ксифоса подняла заторможенного парня в воздух и отнесла прямо в представительство и наверх, к себе в квартирку, в ванную.

Еще на лестнице Лидия успела заклинанием повернуть ручку крана, из него уже текла горячая вода. Она закинула паренька в воду. Призвала пучки сушеной травы, закинула в ванную чабреца, прошептала еще согревающего заклинания и бросила парню, который будто уже и не замечал ничего вокруг. От использования активной, не заготовленной заранее ворожбы у колдуньи кололо сердце.

– Щас вернусь, – Лидия бросилась вниз к телефону. Как неудобно! В Москве, говорят, уже давно беспроводные трубки используют. Так бы призвала просто.

Набрала номер казанского представительства, нервно барабаня пальцами по столешнице, пока в трубке слышались долгие гудки.

– Представи… – наконец услышала она голос коллеги.

– Это Челны. У меня ЧП. Паренек наморозил на себя корку льда, все руки подо льдом, идет к голове и сердцу. Стандартными заклинаниями снять не удалось. Что мне делать, Глеб Борисович?!

– Так, Лидочка, это ты?

– Ну, конечно, я! Что делать с увеличивающимся льдом? Как его можно спасти?

– Подожди‑подожди, Лидочка. Давай подробнее. Что случилось? Есть ли свидетели инцидента?

– Я не знаю! Не до того! Мне нужно спасти человека!

– Лидочка, – после паузы решительно сказал Глеб Борисович, ее бывший начальник, управляющий Казанского представительства. – Секретность Китежа превыше всего, по регламентам ты должна…

– К Лихо ваши регламенты! К Лихо Китеж! У меня тут человек умирает! На руках!

– Понятно, – сердито сказал он и крикнул куда‑то вглубь, – Пашка, срочно выезжай в Челны. Лида не справляется, нужно заметать следы.

От этого «не справляется» в голосе начальника Лидию и саму морозом прошибло, но она только стиснула зубы и процедила в трубку:

– Так знаете ли вы, чем можно снять лед?

– Да, сейчас, что‑то было… Я поищу. Перезвоню через пару минут.

Лидия бросила трубку и выругалась в голос. Только время потратила! Бросилась к шкафу с книгами, скинула все справочники с заклинаниями и махнула рукой с ксифосом. Краем глаза только проследила, что книги летят наверх, а сама уже открыла ящик с артефактами и искала тот, что лишит паренька всех способностей к ворожбе. На месте. Сжала в руках и помчалась наверх.

На пороге ванной остановилась и вымученно поморщилась. Лед наполз на щеки паренька. Уже ничего не поможет. С самого начала она ничем не могла помочь. Но она тряхнула головой и положила ему на грудь деревянную игрушку в форме лошадки:

– Ве‑анна‑ур’ын‑хезер’ледек. Азат’ит, – прошептала она. Живот паренька засветился золотом, начала светиться и лошадка. И чем больше светилась игрушка, тем тусклее светился живот паренька. Пока совсем не потух.

Наверное, стоило это сделать еще до ванны, сразу, как зашли в представительство. Но лишать ведича сил – все равно что убить.

Лидия протерла ладонью глаза и шмыгнула носом. Ледяная корка не остановилась, паренек сразу впитал в себя слишком много льда. Лидии оставалось только сидеть рядом и без остановки шептать бесполезные согревающие заклинания под грохот воды из крана. И наблюдать, как лед медленно покрывает нос и воспаленные глаза паренька. Он уже не моргал, не дышал.

Через три часа такой и нашел ее Павел, коллега из Казани. На мокром полу перед ледяной мумией в переполненной ванне.

Лидия потерла глаза и помотала головой, отгоняя воспоминание прочь.

Такие ведичи настолько слабы, что в Китеже им не было места. Как не было и среди обычных людей. Лидии только и оставалось, что находить, наблюдать за слабыми, лишать искры опасных. И смотреть, как ее поднадзорные постепенно теряли рассудок от этой ноши и одиночества.

Лидия прекратила расхаживать по кабинету и одернула пиджак. Нет, с этим настроем точно нужно что‑то делать. Ведь она себя так накручивала каждый раз перед выходом к неведичам. Не стоит больше откладывать. Какая разница, когда идти за продуктами, – сейчас или завтра? Все равно никто и никогда сам не стучался в двери представительства в Челнах. А сейчас и без того настроение хуже некуда, незачем пытать себя еще дольше.

Она сжала кулаки и решительно направилась к выходу. Сняла плащ с крючка, перешагнула порог… И остановилась как вкопанная.

На крыльце, чуть в стороне от распахнувшейся двери, стояла кудрявая рыжая девочка‑подросток. Похоже, она читала табличку представительства, но, заметив Лидию, покраснела и отпрянула назад. Да так резко, что пошатнулась и неуклюже спустилась на пару ступенек вниз. Девочка прижимала к груди мелкую черную кошку – Лидия ее не сразу заметила. Как и рыжую собаку‑дворнягу – по колено взрослому, с по‑овчарочьи торчащими ушами. Она до этого мига сидела у крыльца, а тут вскочила, вздыбила шерсть на загривке и залаяла. А глазами косилась на хозяйку – такую же рыжую, как она сама. Рядом с собакой на земле валялась спортивная сумка с распухшими боками.

– Аза, фу! – сердито бросила ей девочка и показала кулак. Затем приподняла светло‑карие глаза на Лидию и невнятно пробормотала. – Извините.

Лидия так и стояла в дверях. Только руку с ксифосом в форме перстня поднесла к рядам бус. Пальцы безошибочно нащупали нужный гладкий камень с замороженным атакующим заклинанием, но применять его она не спешила. Видела, что собака не опасная, только защищалась. Да и лаять наконец прекратила, подошла к хозяйке поближе, но продолжала тихонько ворчать.

Девочка наклонилась и с недовольным лицом просила собаку немедленно замолчать. Та виновато прижимала уши, но не спускала с Лидии настороженного взгляда. Зато кошка перебралась на перила лестницы, взглянула на колдунью ярко‑желтыми глазами и протянула долгое: «Мяу‑у‑у‑у».

Лидия поджала губы в попытке сдержать чувства: неужели счастье само пришло к ней в руки? Но нет, ведь наверняка уже стоит на учете или способности мизерные. Нет, с мизерными способностями она не увидела бы представительство. Но что тогда с ней не так? Может, привели ее сюда, например, звери? Может быть. Магия в них обоих чувствовалась. Как бы так незаметно от девчонки активировать чтение ауры?

Девочка продолжала успокаивать ворчащую собаку, к Лидии не поворачивалась, но и не уходила.

– У тебя дело в представительстве? – театрально прокашлявшись, наконец спросила Лидия.

Девочка вздрогнула, выпрямилась и уставилась на Лидию своими светло‑карими, почти в цвет медных волос, глазами. Краснота с ее лица спала, проступила россыпь веснушек на бледной коже. Свободной от поводка рукой обхватила локоть другой и прикусила губу. Тощая, курносая, невысокая. Одета была в бесформенную черную футболку с растянутым воротом, обрезанные выше колен джинсовые шорты, в голубых потрепанных кедах – слишком легко для последних дней лета.

Симпатичная, но неопрятная и какая‑то брошенная. Кудряшки спутаны, одежда заношена. Да и веки припухшие, наверное, ревела недавно.

Лидия прищурилась, незаметно раздавила синий камень с бус, изумруд на ксифосе в форме перстня вспыхнул – заклинание активировалось. Проклятье! Внутреннего резерва совсем не видно, будто обычная неведича. Но как она сюда попала? Только магии зверей недостаточно, чтобы пройти сквозь защитные чары. Кошка с собакой бы прошли, а девочка должна была остаться у забора. Лидия снова всмотрелась в гостью, взгляды их встретились, и колдунья поежилась. Такой беспросветностью потянуло от взгляда, как от того парнишки под скорлупой льда.

– Ну так что? – Лидия выдавила из себя улыбку после затянувшейся паузы.

– Простите… Я случайно сюда зашла, кошка забежала, – смущенно улыбнувшись, сказала девочка. Покосилась на собаку – та прижималась к ее ноге и преданно заглядывала в глаза. Девочка перевела взгляд и на кошку, которая успела переместиться на крыльцо и с любопытством тянула нос к туфлям Лидии. – Столько гуляла тут, а этого дома никогда не замечала… Простите, а кто такие неведичи и зачем им представительство Китежа? Это же город, который затонул, да?

Лидия не спускала с девочки задумчивого взгляда. За разглашение информации о Китеже неведичам Лидии грозила уже настоящая ссылка – в Сибирь. Закон запрещал раскрывать тайну существования города ведичей даже низшим обладателям способностей, Лидия всегда наблюдала за своими поднадзорными издалека. Но как отправить неучтенную ведьму в гимназию, не проверив ее способностей? Как выполнить план и получить повышение? Как предотвратить еще одну скорлупу изо льда?

– Тебе сколько лет? – наконец спросила Лидия.

– Тринадцать, – нахмурилась девочка. – Две недели назад исполнилось.

Сердце будто рухнуло под весом навалившегося свинцового напряжения: она не могла не воспользоваться шансом:

– Пройдем со мной, – отступив на шаг, жестом позвала за собой. – Я расскажу тебе про мир магии и волшебства.

Девочка нахмурилась сильнее и отступила назад.

– Постой, – окрикнула ее Лидия, нервно облизала губу и сделала глубокий вдох. Она медленно поднесла правую руку к левой и отстегнула серебряную змейку браслета с зелеными камнями по кругу. – Посмотри. Это ксифос, преобразователь магической энергии.

Лидия начала пересыпать звенья браслета в открытую ладонь. Но в ней вместо цепочки очутился тонкий стальной жезл с зелеными камнями по всей длине.

– Когда ксифос оборачивается браслетом – это просто безделушка, это его форма покоя. Как сейчас или, например, если станет перстнем, – указка растеклась в живое серебро, заструилась по ее ладони и обвила палец, став большим кольцом с одним изумрудным кабошоном, – я могу призвать энергию. Но мне нельзя показывать свои способности неведичам – тем, кто не обладает даром к магии. Ты видишь этот дом? – девочка зачарованно кивнула. – Возможно, у тебя есть способности к ворожбе. Идем за мной.

Казалось, девочка не дышала, только восторженно таращилась на перстень. Лидия выдавила улыбку. Будет жаль, если у девочки не окажется магии, – стирать память опасно для юного мозга. К тому же ментальное вмешательство грозило Лидии еще одной статьей. Конечно, если кто‑то когда‑то узнает о преступлении в этой глуши.

Кошка прошмыгнула в открытую дверь, девочка, как малыш за леденцом, шла следом. А дворняга стояла как вкопанная, упиралась и явно не хотела, чтобы хозяйка заходила в деревянный дом.

– Аза, да? – Лидия с обворожительной улыбкой обратилась к животному. – Добро пожаловать!

Собака смешно фыркнула, но не смогла не подчиниться колдунье, раздавившей между пальцев зеленую бусину.

Лидия затворила дверь за девочкой и ее питомцами, указала ей на стул рядом со своим рабочим столом. А сама пересекла комнату, зажгла красноватые осветительные кристаллы в кухонном уголке. Не видела, но кожей чувствовала, как девочка жадно ловит все ее движения. Поэтому двигалась колдунья медленнее, старалась придать величественности каждому жесту.

Взмах, камень на перстне моргнул, и из развешанных по стене пучков ароматных трав отлетело по веточке. Второй взмах – стебли и листья разломились на мелкие кусочки, медленно перемешиваясь, закружились в воздухе. Третий – и из начищенного латунного чайника повалил пар. Руку вверх – он взмыл в воздух, и из носика прямо на травы полилась горячая вода. Заварка зависла между столом из темного дерева и потолком, как большой мыльный пузырь, внутри которого плавали чаинки. Лидия свела пальцы вместе, и пузырь сжался, вода налилась золотистым цветом.

Лидия специально колдовала в лучах кристалла – дети любят представленья. По комнате порывом сквозняка разнесла душистый аромат. Она потянула пальцами, чаинки просочились сквозь стенки пузыря и послушно полетели к мусору. Заварка разделилась на две части и тонкими струйками заполнила вовремя слетевшие с полки чашки.

На дальнейшие чудеса у нее не хватило сил – она же не мажица и не волшебница, такая динамическая магия тяжело дается всем колдунам. Поэтому она взяла чашки за ручки, перевела дух и с гостеприимной улыбкой понесла к своему рабочему столу. Аккуратно поставила одну гостье, другую себе. И не смогла скрыть довольной улыбки.

Девочка смотрела на Лидию как на божество. Не смела шевелиться, дышать, быть в ее присутствии.

– Меня зовут Лидия Петровна Киселева. Я управляющая представительством Китежа в Набережных Челнах. Темная колдунья. Можешь называть меня просто Лидия.

Лидия кивнула и в ожидании посмотрела на девочку. Та, наконец, захлопала почти бесцветными ресницами, потрясла медными кудряшками и на миг зажмурилась.

– Кирпичникова. Марина… Николаевна, – на выдохе произнесла она.

– Кто‑то из твоих родственников ворожил?

Марина сначала затрясла головой:

– Конечно, нет! – нахмурила брови она. – Ой… Ну из тех, что я знала. Но не всех – мой отец из детдома.

– Хм, – выдавила из себя Лидия, чтобы не показать, насколько она довольна информацией. В детдомах попадались неучтенные ведичи! – А ты сама? Никаких чудес случайно не получалось? – дежурно спросила Лидия и потянулась за бумагой, чтобы делать пометки. Конечно, не получалось, иначе бы она уже знала. А когда посмотрела на Марину, заметила, как та снова изменилась в лице. На этот раз побледнела, сжала челюсти и выпучила глаза от страха. Ох, неужели! – Что ты сделала?

– Я… Я не знаю… Но вот… дома. Все стекла из окон вылетели. Я не знаю…

– Вот как, – Лидия крепче сжала шариковую ручку, но тут же отбросила и забарабанила пальцами по столу. – Кто‑нибудь пострадал?

– Я не знаю… Может быть… Отец. Но я не уверена. Он как будто заснул, крови не было.

– Так, выпей чаю. Успокойся. Где и когда это произошло? Где твой отец?

– Здесь недалеко, пятиэтажка на проспекте Вахитова, 44/20.

– Сейчас разберемся, – успокоила ее Лидия. – Сиди‑сиди.

Она поднялась из‑за стола, прикоснулась к ближайшей стене – там проступил контур деревянной двери. В коридор, вверх по лестнице и в квартирку. Гостиная встретила ее приятным сумраком – шторы в ней Лидия никогда не открывала. Но тут распахнула форточку и повернулась к вольеру, занимавшему всю длинную стену комнаты. Крыланы как раз просыпались, широко зевали и хлопали большими, чуть навыкате глазами. Открыла клетку и протянула ладонь. Одна из самочек, Лидия называла ее Каролина, тут же перебралась к хозяйке.

Колдунья тут же выдернула руку со зверьком и захлопнула клетку. Каролина – хорошая девочка, спокойно замерла на ладони. Лидия, не сходя с места, села по‑турецки прямо на пол. Нежно держа двумя руками теплый пушистый комочек, поглаживала по спине большим пальцем. Ощущала дыхание Каролины, биение сердца, малейшее шевеление.

Сделала глубокий вдох и закрыла глаза:

– Минъ‑бьерь‑йольеше‑сынье. Кьерю! – прошептала Лидия, входя в транс.

И вот она уже видит не комнату с обтесанными деревянными стенами, а собственные, будто огромные, руки с пылающим зеленым камнем ксифоса. И все совсем в других цветах, не глазами человека – крылана. Теперь она, Лидия, не человек.

Сухие ладони в мелких морщинках нежно, но властно сжимали ее новое маленькое тельце. Лидия ощущала и присутствие Каролины, но не обращала на нее внимания. Крылан была спокойна, она доверяла своему человеку и ждала угощения после привычного трюка. Лидия высунула голову из ладоней женщины, потянулась на лапках и расправила крылья. Сделала круг над потолком, посмотрела на собственное замершее внизу тело и вылетела в форточку.

Да, колдуны не сильны в мгновенных заклинаниях. Зато никто лучше них не перемещает свое сознание в другие тела. Хе, разве что чародеи в старых легендах.

Долетела быстро. Никто из неведичей не обратил на нее внимания в наступающей темноте. Да и заметил бы – не страшно, летучие мыши редко залетали в город, но водились в окрестностях. Нужный дом вот. Где же квартира? Да легко – только в одной, на пятом этаже, были выбиты все стекла.

Внутри был разгром. Мелкие стекла засыпали пол, диван, телевизор. И тело мужчины у выхода в прихожую. Высокий, крепкий, рыжий, как и дочь. Приземлилась совсем рядом с ним – живой. Действительно, просто спит, но в чувствительный нос ударила вонь перегара. Столько острого стекла кругом, а на мужчине ни царапины.

В теле крылана она почти не могла колдовать, но в тоненький ошейник были вставлены пара камней с законсервированными экстренными заклинаниями. Разломила бусинку с целебным сном – пусть спит подольше. Сама Лидия успеет поговорить с Мариной и обязательно вернется все здесь починить. Уже в своем теле.

Снова вспорхнула в воздух, окинула взглядом комнату и полетела обратно.

***

– Все в порядке с твоим отцом, – чуть поморщившись, сказала Лидия, когда вернулась в представительство. Она украдкой посмотрела на настороженную Марину, которая, похоже, все ее отсутствие так и просидела на стуле со сложенными на коленях ладонями. – Сознание потерял от взрывной волны, а дальше заснул пьяным сном.

Марина шмыгнула носом и потупила взгляд. Лидия покачала головой, прошла к кухонному уголку, включила воду и долго мыла руки. Хмурилась. Интересный всплеск все‑таки. Деструктивный, но ни одной царапины ни у кого.

И мужчина, что интересно, точно был из ведичей. Как и другие поднадзорные в панельном городе, не нашел места в жизни. С огромным, наглухо запечатанным внутренним резервом. А ведь ему за сорок, и ни одного всплеска? Хотя, судя по обстановке в их квартире, все это время он не жил, а существовал. А может, и взрыв устроил он, а не Марина? Но она – дочь своего отца. Значит, и потенциал к ворожбе быть обязан, даже если его не видно.

Лидия вернулась за рабочий стол, устало потерла лоб, включила компьютер. Прикоснулась ксифосом к остывшей чашке, и от напитка тут же повеяло теплом. И только согрев кончики пальцев о фарфор, посмотрела в упор на Марину.

– Минъ‑бьерь‑йольеше‑сынье. Кьерю! – едва шевеля губами, прошептала она. Не отрывала взгляда от Марины, изумруд на перстне сверкал, но проникнуть в ее сознание у Лидии не получилось. Ну, она обнаружила большую сопротивляемость к ментальной магии, хоть что‑то. Все равно непонятно – Лидия не видела в Марине способностей к ворожбе. Но без них Марина бы не нашла дом, не разбила бы стекла. Что‑то должно быть.

Лидия наклонилась к ящику стола, извлекла шкатулку. Приоткрыла крышку. Лихо, почти все гусеницы уже окуклились. Ну, хотя бы три есть.

– Положи, пожалуйста, гусеницу на ладонь. Она не кусается. Это что‑то наподобие экспресс‑теста на способности к ворожбе. Покажет, какую специальность и тип ворожбы тебе легче будет освоить. Специальность – это «ведьма», «колдунья», «волшебница» или «маг». Есть еще всякие редкие – сновидцы, пророки, но я их и сама никогда не встречала. Ну а тип – темный или светлый. Этот тест неточный, обычно у меня лучше получается определять способности через сознание. Но с тобой не вышло.

– Это плохо? Значит, не могу? – Марина остановила руку перед протянутой гусеницей.

– Не совсем. Вероятно, у тебя врожденное сопротивление ментальной магии. У неведичей, правда, такое тоже бывает, но очень редко. Просто генетика. Возьми гусеницу.

Марина кончиками пальцев взяла длинную зеленую гусеницу и положила на раскрытую ладонь. Сначала ничего не происходило. Но через пару минут мучительного ожидания гусеница в одно мгновение окуклилась, еще через миг кокон засветился, и на ладони Маринки оказалась бабочка. С прозрачными крыльями. Еще миг – крылья вспыхнули, окрасились всеми цветами радуги, запылали ярче, еще ярче. Марина одернула руку, и на стол осыпался лишь пепел.

Лидия захлопала глазами. Крылья, видимо, не успели остановиться на одном цвете – разноцветных не бывало никогда. А пепел, видимо, с чарами какой‑то непорядок, бракованная гусеница.

– Так, – помотала она головой и достала вторую гусеницу. – Попробуй еще. Не волнуйся, они не то чтобы настоящие. Ты никого не убила.

Марина нехотя протянула раскрытую ладонь. Лидия положила на нее вторую гусеницу. Она не изменилась.

– Та‑ак, – протянула Лидия. Забрала гусеницу, положила на свою ладонь. Ничего не произошло. Достала последнюю, третью – никакого эффекта. Личинка только медленно переползла к пальцам и свесилась над столом.

– Забери тебя лихо! – выругалась Лидия, подперла голову рукой и устало пояснила. – Опять чары развеялись.

Марина сидела напротив нее неподвижно, закусив губу, и не сводила взгляда с пепла на столе.

Лидия вздохнула, еще раз посмотрела на девочку. Ну как такую отправишь? Неприятностей потом не оберешься. Должно быть, должно быть хоть что‑то еще, кроме собственного желания закрыть план, что позволило бы отправить девочку в Китеж. И она вспомнила – пустые бутылки по всему дому, ремень на видном месте на диване, будто приготовленный. Марину нужно спасти!

– Он тебя бил, да? – спросила Лидия. Марина опустила взгляд. Кивнула, не поднимая головы.

– Иногда. Но в этот раз не успел, – тоскливо протянула она. И отстраненным голосом объяснила. – Я вернулась из лагеря, он даже не встретил на остановке. За всеми пришли, а за мной нет. Прихожу, дверь не заперта, он на полу. И ремень приготовил. Аза залаяла, он начал просыпаться. А я так не хотела, чтобы снова… Так не хотела… И такой грохот. Я зажмурилась. В дверь вжалась, пошевелиться боялась. Открыла глаза – лежит, Аза рядом лает, Динуська на шкаф запрыгнула… Вещи у меня все из лагеря были, я поводок только пристегнула, кошку стащила – вон всю кожу разодрала, – она закатала рукав, обнажив ряды глубоких царапин на предплечье. – И ушла. Не знала, что дальше делать… Не могу больше так.

– А где твоя мама? – спросила Лидия. В горле першило.

Марина пожала плечами и хмыкнула:

– Черт ее знает. Говорит, что на заработках в Москве. Три года там, раз в несколько месяцев на неделю приезжает. Уехала, а меня с этим бросила… – скрыть слезы у Марины больше не получалось, она торопливо вытерла глаза рукавом и громко шмыгнула носом. – Извините. Денег не присылает, чтобы не пропил. Но и меня забрать не может – типа в школу без прописки не устроить.

– Твой отец такой, вероятно, потому что его изнутри ест магия, – вкрадчивым голосом проговорила Лидия. – Он уже не научится ею управлять, никогда. Но я могу лишить его способностей. Возможно, ему станет лучше. А тебя… Возвращаться, значит, не хочешь? – Марина покачала головой. Лидия вздохнула, кого она обманывает? Все сложилось. – Если я подготовлю документы прямо сейчас, можно отправить тебя в гимназию Китежа. Для выходцев из неведичей Вече – наше правительство – предоставляет грант с оплатой учебы, формы, проживания, питания. Стипендия при высоких баллах. Я могу тебя туда отправить, завтра. – И после небольшой паузы все же добавила. – Но я, если быть честной, не уверена, что ты потянешь. Я не могу понять, какой у тебя потенциал и способности, достаточны ли они, есть ли вообще. Темная ты или светлая? Ведьма или колдунья? Возможно, в гимназии тебя поймут лучше. А возможно, после года обучения отчислят за неуспеваемость. Если у тебя ничего не получится, достанется и мне. Но мы можем рискнуть. Согласна?

Марина молчала, посмотрела на стол, на собаку, которая задремала у ее ног, нашла взглядом кошку – та с интересом обнюхивала кухонный уголок.

– А как же?.. – наконец протянула Марина.

– Животных в гимназию принимают вместе с учениками.

– А… папа?

Лидия недоуменно пожала плечами:

– Я с ним поговорю. До перевода на второй курс рассказывать ему про Китеж не будем. Но легенду я создам и смогу убедить, что с тобой все хорошо. Тебя же это волнует?

Марина пожала плечами, потупила взгляд еще больше, обернулась, тоскливо посмотрела на дверь. Лидия, после истории Марины, не понимала, над чем та так раздумалась, и еле сдерживала себя, чтобы не начать барабанить по столу. Взяла в руки чашку с чаем.

– На каникулы, конечно, можешь приезжать к этому своему папе. На летние – обязательно, осенние, зимние, весенние – по желанию. Я понимаю, сложно вот так сразу решиться. Но смотри, главное, я сейчас смогу отправить электронное письмо в гимназию и предупредить о твоем приезде и зачислении. Учебный год начинается через двое суток. Прибыть тебе нужно послезавтра. Времени думать и метаться нет. Это твой последний шанс познать магию. Обычно учеников из неведичей принимают на два месяца раньше. Сейчас или никогда. Ты можешь сбежать от отца, по‑настоящему.

– Но… Он же останется совсем один, – простонала Марина и уронила лицо в руки. Лидия, не сдержавшись, закатила глаза к потолку.

– Деточка, это родители должны так переживать за ребенка, а не ребенок за родителей. Их одиночество – не твоя ответственность. Твой отец – большой дядя и должен бы к его годам сам быть в ответе за свою жизнь. А раз тебе не дали детства, отвечай за свою жизнь, и только. Сейчас ты можешь ее изменить. Поедешь?

Марина подняла лицо. Раскрасневшееся, заплаканное, но решительное. И кивнула.

Глава 2

31 августа 2003 года.

Автовокзал ТПУ Канавинский.

05:25, Нижний Новгород

– Деточка, просыпайся. Подъезжаем, – услышала Маринка голос Лидии Петровны, оторвала голову от окна и заспанно огляделась. Маринка все еще тряслась в автобусе. Она ехала в Китеж! Но пока приближалась к последней пересадке, в Нижнем.

Приглушенный свет блеклыми пятнами падал на засаленную спинку впередистоящего кресла через щель в бордовых шторках. Маринка отодвинула их – за окном все четче из предрассветного сумрака выступали очертания жестяных заборов, труб – в общем, какой‑то промзоны на окраинах города. Такие были что в родных Челнах, что в Казани, куда Маринка ездила на экскурсию с классом пару лет назад. Будто и не выезжала за пределы Татарстана.

Автобус жестко подпрыгнул на очередной кочке, дремавшая на руках Динуська снова больно выпустила когти, а вот Аза, спавшая под креслом, даже не пошевелилась – смирилась, бедняга. Так всю долгую дорогу и проспала – Маринка сразу скинула кеды, забралась на кресло с ногами, чтобы любимице было удобнее. Хотя до последнего не верилось, что ее вместе с животными вообще пустят в автобус, но Лидия Петровна что‑то сделала с водителем: тот не заметил ни кошки, ни собаки.

Сама колдунья поднялась со своего места прямо перед Маринкиным и уже доставала сумку с полки. Как и прежде, строгая, собранная, без следов дорожной помятости. Даже волосы в тугом пучке на макушке ничуть не растрепались – Маринке страшно было представить, что происходило с ее собственными волосами, но она поспешно содрала резинку с растрепанного хвоста, пропустила в гущу мелких кудряшек тощие пальцы и затянула их «гулькой».

Пассажиры в обычном междугороднем автобусе «Казань – Нижний Новгород» в этот рейс сидели свободно. Каждый занимал по сдвоенному креслу. Большинство из них еще спали – до конечной, видимо, ехали. Только пожилой мужчина на переднем сиденье складывал газету со сканвордами. Маринка повертела затекшими лопатками, безумно хотелось размять и ноги – наконец‑то можно переложить Динуську, надеть кеды и пройтись. Маринка сладко потянулась руками к потолку и улыбнулась. Ее жизнь изменилась. Ей все‑таки удалось сбежать. Теперь все будет по‑другому!

Автобус влетел в поворот, Маринка поспешно вцепилась в кресло и выглянула в окно – мимо пронеслись бетонный забор, широкая полоса битого асфальта, и вот показалось длинное приплюснутое к земле желтое здание с большими буквами «Автостанция» сверху. Автобус замедлился, качнулся и с легким рывком остановился. Вот и приехали. Она прикусила губу и сжала кулаки. Миг она блуждала взглядом через стекло по еще закрытым окошкам билетных касс, потрясла головой и закинула спортивную сумку со всеми своими вещами на плечо. Левой рукой подняла Динуську, посадила ее на сумку. Какое счастье, что кошка настолько беспроблемная в дороге! Одна шлейка, и ни одной попытки сбежать.

Аза тоже вскочила, уперлась мордой в колени Маринки в тесном междукреслье. Заглянула в глаза, жалобно‑жалобно. Вот‑вот расскулится, а затем и наверняка нетерпеливо разлается.

– Тс‑с! Идем, Аза! – шепнула Маринка с предельно серьезным лицом собаке и отступила на шаг в проход. Аза тут же нырнула в щель, протиснулась у ног стоявшей в проходе Лидии Петровны, чуть не опрокинула мужчину со сканвордами под мышкой, стоявшего рядом с кабиной водителя, и выпрыгнула в едва начавшую открываться дверь. Маринка обреченно провожала побег Азы и старалась не смотреть на отчаянно хлопавшего глазами водителя и не замечать укоризненного взгляда Лидии Петровны. Азу легко было понять! После четырех часов пути от Челнов, большой ночной пересадки в Казани и еще семи часов в попытках подремать во втором автобусе Маринке хотелось на свободу ничуть не меньше. Но повторять побег питомицы, конечно, не стала.

Покинув автобус, Маринка первым делом нашла взглядом торчащий из кустов хвост Азы и уже потом с удовольствием вдохнула полной грудью. Как и дома, пахло большой рекой, будто Кама последней провожала ее в новую жизнь. Хотя, конечно, тут аромат влажной свежести давала не родная река, а ее сестра Волга, или Ока? Вот бы взглянуть на нее одним глазком на прощание!

– Марина! – отвлек ее голос Лидии Петровны. – Собаку на поводок и пошли. Здесь недалеко.

«Недалеко что?» – так и подмывало спросить Маринку, но она лишь кивнула, подозвала Азу и послушно последовала за высокой колдуньей в изящном костюме и на тонких каблуках. Красивая она, хоть и старая, лет тридцать наверняка уже, может, и больше.

Маринка догадывалась, что в Нижний – это еще одна пересадка. Отсюда до Китежа ближе всего. Значит, это будет какой‑нибудь портал, например, при представительстве в этом городе. Ну, или не портал, так что‑нибудь еще очень необычное. Где‑то на выселках сознания Маринка еще ликовала и не могла поверить: «Черт! Это же надо! Волшебный город, как в книжках!», но старательно отмахивалась от несмолкающей радости. Не до того! Сначала разобраться во всем надо, как‑то всем доказать, что она осилит гимназию, а потом уже радоваться.

Идти пришлось действительно недалеко. Прошли мимо белой бетонной стены, перешли дорогу, трамвайные пути, мимо еще закрытых ларьков шаурмичных у пустующей станции метро. И здесь Маринка первый раз довольно улыбнулась – она такие красивые дома только на экскурсии в Казань и видела!

Потемневший от времени красный кирпич, белый вокруг окон, какие‑то каменные выступы, два‑три этажа! Ее родной город был побочным продуктом советских заводостроителей в семидесятых и особыми архитектурными изысками не отличался. Да, дома здесь обшарпанные и какие‑то неумытые, валяется повсюду мусор. Или даже такие – все в строительных лесах не первой свежести. Но на сердце от них становилось теплее, и Маринка широко, искренне улыбалась. Пусть ее хоть сейчас разоблачат и выгонят из представительства, эта беспокойная ночь была не зря.

Лидия Петровна, не смотря по сторонам еще не проснувшейся дороги, решительно перешла улицу и направилась прямо к дому в строительных лесах за жестяной оградой. У Маринки изумленно взлетели брови, но никаких вопросов колдунье она снова не задала – будет нужно, сама объяснит, нет, так Маринка как‑нибудь разберется. С этими взрослыми всегда так, не впервой.

Лидия Петровна остановилась прямо перед оградой, жестом подманила Маринку и положила ей ладонь на плечо. Руку с перстнем выставила вперед, прикоснулась к металлу, камень сверкнул изумрудным, и Маринка ошарашенно захлопала глазами. Да, она так и представляла, что все будет невообразимо‑волшебно, но одно дело мечтать, а другое – видеть своими глазами.

Завеса исчезла, как исчез и полуразрушенный каменный дом позади нее, и перед Маринкой оказалась аккуратная лужайка, невысокая оградка, а за ней – трехэтажный длинный дом из потемневшего от времени дерева с искусными резными наличниками по окнам первого этажа и коньком над входом. Совсем не похожий на темные покосившиеся избушки вдоль трасс. Внушительнее и стариннее. Но при этом так непривычно ухоженный. Ни бурьяна, ни высоких бетонных или жестяных заборов, а присыпанная песком тропинка, изящная лавочка в тени курчавой березы.

– Гав! – потрясла головой Аза. Динуська восприняла перемены как должное. Маринка крепче сжала поводок, но с собакой мысленно согласилась. Подняла взгляд на Лидию Петровну, та блаженно улыбалась и что‑то высматривала в окнах. Маринка оглянулась – там та же разбитая улица, те же побитые временем дома, шаурмичные и рельсы трамвая. И снова повернулась к деревянному дому. Не может быть!

– Добрались! – довольно воскликнула Лидия Петровна, и Маринка сперва не узнала ее голос – так расслабленно он звучал. Колдунья даже потянулась, сорвала резинку, и волна темно‑русых волос упала ей на спину. И как будто не такая уж и старая сразу.

Но Лидия Петровна стерла с лица улыбку и знакомым деловым тоном добавила:

– Мне сейчас нужно заполнить бумаги на тебя до пересменки со светлыми, разобраться, каким автобусом тебя повезут в Китеж. Пойдем внутрь, а то холодно в такую рань. Собаку у входа привяжешь пока? Догоняй.

И Лидия Петровна быстрым шагом направилась к крыльцу деревянного дома. За ней послушно поплыла спортивная сумка. Маринка, не шелохнувшись, проводила полет своих вещей. Нет, к волшебству невозможно привыкнуть, никогда.

– Аза, сидеть. Место! – указала Марина на лужайку за скамейкой, привязала к ней поводок, механически потрепала собаку за ухом и, осматриваясь по сторонам, поспешила к лестнице с резными перилами.

Внутри пахло теплым деревом – это было первое, что почувствовала Маринка, закрыв за собой дверь и оказавшись в просторной прихожей или даже, скорее, комнате. С деревянными стенами, лакированными досками по полу, широкой витой лестницей наверх и вниз, с парой диванов по двум сторонам стен. Как в приемной, чтобы подождать. Вполне себе обычной с поправкой на музейный вид. Одна только люстра выдавала что‑то потустороннее – кованая, тоже с налетом древности, она светилась непривычно ярко, с неправильным фиолетовым оттенком. Вместо лампочек в ней стояли бело‑голубые и красные кристаллы. Можно было подумать, что это всего лишь необычные плафоны, но Марина все отчетливее понимала: нет, не обычные. Светящиеся камни. Офигеть.

Из прихожей вели две двери – в левое и правое крылья. Маринка задумчиво повертела головой, поморщилась и закатила к потолку глаза. Вот опять – еще одна взрослая, которая толком ничего не может объяснить. И что теперь делать, блуждать по всему дому в ее поисках? Решительно повернулась к левой двери, кинула взгляд на табличку «Представительство Китежа в Нижнемъ Новгородѣ», под которой ниже было приписано: «Отдѣлъ для обслуживанiя свѣтлыхъ». Понятнее не стало.

Задумчиво постояла перед дверью. Что‑то смущало Маринку в этой надписи, помимо древних букв. Обернулась на дверь напротив, но все же нерешительно постучала, попробовала приоткрыть. Заперто. Развернулась, подошла ко второй – «Отдѣлъ по обслуживанiю темныхъ». Постучалась решительнее, дернула ручку резче, дверь распахнулась, и в глаза ударил утренний свет из высоких окон.

В кабинете в ряд стояли большие письменные столы, за каждым из них сидело по незнакомому человеку – двое мужчин, женщина. И у последнего стола в ряду нашлась и знакомая спина Лидии Петровны. Маринка облегченно выдохнула и скованно улыбнулась – все трое незнакомцев с любопытством уставились на нее.

– Доброе утро, – едва слышно пробормотала Марина. – Я с Лидией Петровной.

– Доброе утро, барышня! – приветливо улыбнулся ей русоволосый мужчина за ближайшим к ней столом. Обычный такой. Костюм, как у директора школы. Никакого тебе балахона мага из фильмов, никакого старомодного сюртука, соответствующего обстановке деревянного дома. – Проходите, проходите! Присаживайтесь в кресло, барышня. Мы сейчас оформим все бумаги до конца рабочего дня, чтобы вы вечером успели выехать в Китеж.

– Может, вам чаю? – так же мило улыбаясь, спросила женщина со второго стола. Она чем‑то напоминала Лидию Петровну – тоже в костюме, но с макияжем поярче и в изящных очках с золотой оправой.

– Спасибо, не надо, – чуть ли не прошептала Маринка, опустившись в глубокое кресло. Хотелось провалиться в его обивку, но она села на самый краешек и постаралась выпрямить обычно сутулую спину. Барышня, черт возьми. Вы! Малявке какой‑то – такие взрослые волшебники. Капец. Хорошо, хоть Динуська рядом, можно ее гладить и за ней прятаться.

– Сложно тебе будет привыкать, – сочувственно покачала головой та же женщина в очках. – У нас обычно если кто из неведичей едет учиться в Китеж, все лето живет при представительстве. Столько отличий! Азбука, этикет, правила безопасности… Но главное что? В последний вагон запрыгнула же!

– А время сна для темных? – вставила оторвавшаяся от бумаг Лидия Петровна.

– Да, непросто тебе придется… – повторила женщина в очках. – Но ворожба – она того точно стоит! Тебе повезло.

Маринка хлопала глазами, совсем забыв, что нужно дышать.

– Я что, темная? Злая? – упавшим голосом пробормотала она. Не хотела задавать никаких вопросов, но тут до того опешила, что само вырвалось.

Но все четверо взрослых только заулыбались.

– Так, – женщина в очках посмотрела на бумаги, собрала их и передала Лидии Петровне. – Я свою часть закончила, провожу гимназистку до комнаты. И успокою! Нет, барышня. Темная – не значит злая, ни в коем случае. Следуйте за мной! – она встала и направилась к выходу в приемную. – Я сама темная волшебница, ну, и разве я или Лидия похожи на страшных ведьм из ваших сказок? – хмыкнула она, поднимаясь по широкой деревянной лестнице. – Все ведичи Китежа разделяются на два типа использования магии – темный и светлый. Названия от времени бодрствования, а не от душевных качеств волшебника или колдуна.

Светлым легче дается использование энергии днем, нам – ночью. И у нас разные заклинания – набор слов для связи и активации энергии – для одного и того же результата. В большинстве своем на уровне бытовой магии мы можем одно и то же. Различия начинаются на высоких ступенях владения силой.

– А это какие различия? – спросила Маринка, ожидая ее у комнаты с ключами и вешалками, пока женщина искала нужный ключ и что‑то записывала в журнал. Не хотелось, чтобы она замолчала. Столько всего нужно узнать. Ну почему Лидия Петровна этого по пути не рассказала, пока время было?

– Ну, например, – чуть задумалась она, – светлым лучше даются исцеления или повышение удачи, выносливости для человека. Мы – темные. Нам легче дается магия крови – например, изменение состава, – используем его для своих видов лечения. Лучшие боевые маги – из темных. Мы умеем призывать элементалей. Ну и так, по мелочи. В первые годы все это тебя вообще не коснется. Я сама элементалей вызывала только на выпускном экзамене из гимназии, и ни разу в жизни этот навык мне даже не пригодился.

– И это все? Никаких больше отличий? – нахмурилась Маринка. Почему‑то казалось, что она что‑то недоговаривает.

– Именно. Только тип магии и время бодрствования, – с улыбкой ответила женщина. Затем задумчиво посмотрела в потолок, чуть скривившись, и нехотя добавила. – Еще есть стереотипы. Ни один прогрессивный ведич в них не верит, но где‑то столкнуться можешь. Будто у темных и светлых есть свои предрасположенности в поведении. Светлые любят считать себя лучше, духовнее, правильнее. Стереотипный темный считает себя амбициозным. А вот светлых, – она посмотрела по сторонам, будто проверяя, никто ли не подслушивает, и с улыбкой добавила, – высокомерными засранцами. Они только повод ищут, чтобы показать, что лучше. Хотя совершают те же преступления, что и темные, используют те же запрещенные заклятия, что и мы.

– Так получается, все одинаковые? – даже как‑то разочаровано протянула Маринка. – Зачем тогда вообще эти деления?

– Да. Наш мир не черно‑белый, все ведичи – обычные люди со своими сильными и слабыми сторонами. И ты такая же. Не идеально добрая, но и не злодейка, ведь так? Тест всего лишь показал, что тебе будет проще освоить темную ворожбу. Ну, и то, что тебе нужно хорошенько выспаться – с мягкой улыбкой добавила она, – привыкать к нашему образу жизни у тебя совсем нет времени.

Они прошли по зеленой ковровой дорожке на третьем этаже и остановились у двери. Женщина отперла ключом и протянула его Маринке:

– Набирайся сил. Если проснешься раньше пяти по полудни, спускайся на цокольный этаж – там трапезная, ну, столовая по‑вашему. Мы предупредим светлую смену, тебя накормят. Будут вопросы, обращайся в светлый отдел, они точно помогут. Все будет хорошо. Ах да, лоток для кошки найдем, надеюсь, проблем с ней не будет. И чай с бутербродами сейчас принесу. Собака со мной пойдет или сама сбегаешь?

– Лучше сама, – принимая ключ, ответила Марина. Женщина кивнула.

– Постарайся спать до победного. Уроки в гимназии будут начинаться в восемь вечера, отбой в девять утра. Тебе не спать всю ночь. И сегодня в семь ты и девочка из Москвы вместе поедете в Китеж.

Женщина доброжелательно улыбнулась на прощание и затворила за собой дверь. Маринка опустилась на мягкую кровать, все еще не отпуская Динуську с рук и глядя на стену перед собой. Ее все еще не выгнали. Значит, вечером все… Автобус в город магии, невероятно!..

Она наконец выпустила кошку, откинулась на кровать и широко заулыбалась. Она увидит Китеж! У нее есть год, целый год, за который она должна разобраться со всеми этими заклинаниями. Пусть темными, пофиг. Не будет рядом отца, ремня и комнаты, в которой ее запирали, пока она не научилась вскрывать замок. Скучать ей в Челнах не по кому: бабушка умерла, мать сбежала, старые друзья будто растворились в счастливом прошлом. Пусть страх и одиночество тоже останутся в прошлом. Теперь же Маринку точно ждет лучший год в жизни.

***

Маринка старалась заснуть, но толком не получилось. А к полудню желудок стал так нестерпимо урчать от голода, что прятаться в номере не было уже никаких сил.

– Не испортите тут ничего! – пригрозила Маринка Азе с Динуськой и высунулась в коридор. Зеленая ковровая дорожка поверх лакированных досок, золотистые стены, красивая лестница. Интересно, гимназия будет такая же классная или все‑таки больше похожа на ее школу? А что там с уроками? Эти волшебники, ну, то есть ведичи, читать‑писать вообще учатся или с детства ничего, кроме магии, не знают? Столько вопросов! Ну ничего, только бы до вечера дотерпеть, и она все увидит своими глазами.

Трапезную оказалось найти очень просто – вниз по лестнице, там, где полагалось быть подвалу, располагалась просторная комната с маленькими окошками под потолком. И снова люстра с кристаллами, только на этот раз с голубыми. Все пространство здесь занимал длинный стол под белой, с вышивкой по кайме, скатертью и лавками по обеим сторонам. У противоположной стены – длинная витрина и раздача.

Это Маринка отметила мельком, но сама невольно попятилась – столько здесь было незнакомых людей, которые почти одновременно повернули на нее головы. Их было человек десять, таких же обычных, как и те утром, из темного отдела. И никакой враждебности и непонимания – улыбки, любопытство, многие быстро вернулись к своим тарелкам. Ну, разве что один мужчина как будто неодобрительно на нее покосился, но быстро отвернулся, ничего не сказав. Маринка чуть выдохнула, но сдвинуться с места все еще не могла.

– Добрый день, сдарыня! – первой заговорила женщина за раздачей. Но Маринка напряглась еще больше, потому что подобных существ ей тоже еще не приходилось видеть. С нее, тринадцатилетнюю девочку, ростом, но не карлица. Широкая в плечах, с таким же широким лицом и ярко‑красными волосами, торчащими из‑под белого платка. И красноватым же оттенком какой‑то более грубой и будто бы толстой кожи. Может быть, такими и были женщины… м‑м‑м… гномов?

– Да не стесняйтесь, сдарыня, проходите! Темные нас всех предупредили о вашем прибытии! – громогласно продолжила «женщина‑гном», и Маринка неуверенно обогнула длинный стол и направилась к ней, стараясь не обращать внимания на взгляды. Ну вот, зачем было спускаться в столовую в час пик? Ежу же понятно, что все будут обедать.

– Выбирайте, сдарыня, – указала возможная гном… или гномиха, а может, и гномесса на запотевшую витрину с обратной стороны стекла.

Маринка уставилась на еду, и ее брови снова удивленно поднялись домиком.

Хорошо, пироги и ватрушки она, конечно, опознала. Картошку и три вида каш тоже. Но странная бурая масса с табличкой «кулага» ей ни о чем не говорила. А сероватая густая жижа «кисель овсяный» или, посветлее, «кисель гороховый» совсем не напоминали ей тот сладкий розовый напиток из школьной столовки. И сочни тоже не походили на привычные: в какой‑то грязной лепешке, из которой выглядывало белое облачко творога.

– Серые щи сегодня удались, – подсказала ей красная женщина. – Матерые, с горчинкой, наваристые! И сметанка свежая к ним.

– Тетя Гося, – раздался участливый голос сбоку от Маринки. Это была женщина лет сорока в бежевом пиджаке и с длинной русой косой. – Наша гостья, наверное, и не ела никогда серых щей. Подай лучше что‑нибудь привычного для неведичей. В гимназии еще наестся наших блюд.

– Эти неведичи все растеряли, – покачала головой красная тетя Гося и спросила Маринку. – Ну вот чего вашим революционерам щи‑то не угодили, куда потеряли? Да вы присаживайтесь, сдарыня. Картофельную похлебку‑то точно оцените.

Откликнувшаяся женщина в пиджаке отодвинулась вглубь стола, освободив место у края лавки.

– Я Светлана, работаю в представительстве. Вы Марина, знаю. Страшно, должно быть, ехать вот так сразу? – спросила она, отставив опустевшую тарелку.

– Наверное, – неуверенно кивнула Маринка и, усмехнувшись, добавила. – Я скорее немного не понимаю, что происходит. Все так быстро меняется, будто сон смотрю.

Почему‑то присутствие этой соседки Маринку немного расслабило, она даже подзабыла следить за осанкой, локтями оперлась о стол и сложила на ладони голову.

– Вы отважная, – улыбнулась ей Светлана. И, покосившись на раздачу, чуть тише добавила. – Гося – красналиха, не человек. Другие краснали работают и на кухне гимназии, так что не пугайтесь. Биологию у вас будет вести леший, Эмманил Тополь, – он и у меня еще преподавал, хороший учитель. За порядком будут следить домовые. С другими нелюдями попозже познакомитесь, – и усмехнулась, глядя на ошарашенное лицо Маринки. – Голова совсем кругом, да? Привыкнете. Здесь еще одна девочка из Москвы все лето живет, я ее на ужине иногда встречала, когда она завтракала. Сначала ну точно как вы была, сейчас освоилась уже. Хорошо, что вместе поедете. Не будет одиноко. Ну, приятного аппетита, Марина. Будет скучно, заходите в светлый отдел, я сегодня дежурю.

В руке Светланы появился тонкий жезл, она что‑то прошептала, и ее поднос с пустыми тарелками взмыл в воздух и полетел обратно на раздачу. Откуда тут же поднялся в воздух другой – полный.

– Приятного аппетита, сдарыня, – широко улыбнулась Маринке красналиха Гося. – И что там твои зверушки едят? Кормов специальных нема, но для путешественников найду лакомства. Бедолаги через полстраны едут!

Маринка с некоторым волнением уставилась на поднос – все еще опасалась встретить ту бурую массу со странным названием. Но красналиха Гося собрала ей огромный и очень аппетитный набор: соленые грузди, квашеная капуста с клюквой, золотистая тушеная картошка с мелко нарезанным мясом, какие‑то вареники со сметаной и большой кусок непривычно сероватого пирога, кажется, с рыбной начинкой. Все со стаканом кваса и чашкой ароматного травяного чая. Кажется, в этом Китеже можно жить!

Опустели тарелки быстро, Маринка получила две миски для животных – большую и поменьше – и поспешила наверх. Немного каши, кусочки сырого мяса и мелких овощей – то, что надо. Нет, это точно какой‑то сказочный мир. Даже о животных не нужно ни просить, ни напоминать – чудеса.

Но что делать еще полдня? Собаку погуляла, кошку почесала, номер без телевизора. Интересно, они вообще есть в этом Китеже? Должны быть, если ведичи уже и компьютеры освоили. Маринка вот их только в телевизоре и видела. Она походила кругами по комнате, поискала признаки волшебного мира и, не выдержав, с гулко стучащим сердцем все‑таки спустилась к кабинету светлых.

Можно было посидеть внизу в приемной – Маринка заметила открытый книжный шкаф. Было что изучить. Но эта Светлана приглашала ее. И хоть Маринка очень стеснялась, боялась навязываться, но так хотелось, чтобы рядом был хоть кто‑то, кто понимал, что здесь, как и почему.

Ну и сравнить этих темных ведичей и светлых тоже нужно. На высокомерную Светлана действительно не походила, но, может, она, например, добрее Лидии Петровны? Или еще какие различия всплывут!

С полминуты стояла перед закрытой дверью, до того как наконец осмелилась постучать.

– Марина? Проходите, пожалуйста! – сказала Светлана, когда Маринка приоткрыла дверь.

Отдел светлых оказался таким же, как и темных, – длинная комната, три стола у окон, Светлана приветливо улыбалась и снова не выглядела высокомерной.

– Извините, Марина, поболтать с вами у меня не получится, срочно попросили пару отчетов составить, но вы присаживайтесь. Я найду, чем вам скрасить часы до отъезда.

Марина сдержанно кивнула, прошла к креслу у стены, Светлана взмахнула рукой, дверь в прихожую растворилась, и через пару секунд в кабинет влетело три книги. Но не фолиантов, а привычных печатных, с толстой тканевой корочкой и тонкой белой бумагой внутри. И опять с твердыми знаками на конце слов.

– В Китеже сохранилась дореволюционная графика и орфография, – уже повернувшись к компьютеру, пояснила Светлана. – К этой особенности, думаю, вы быстрее всего привыкнете. Но на уроках словесности немного помучаетесь, особенно с ятями, остальные ученики в цивильных школах основные правила орфографии уже освоили.

Маринка кивнула и взяла первую книгу в руки. Ну, хотя бы стало понятно, что читать‑писать волш… ведичи, похоже, умеют, и какие‑то цивильные школы до волшебства у них есть, хоть что‑то понятнее. А что там в книге? «Атласъ животныхъ» – значилось на обложке. Но вот привычных слонов и оленей Маринка там не нашла. Зато на первой же странице красовалась иллюстрация жар‑птицы. Маринка жмурилась и не могла долго смотреть на пылающее оперение, таким ярким оно было. А вот текст впритык к изображению прочитался легко – места обитания в Китеже и на территории России, в каких‑то заповедниках, о которых Маринка не слышала на уроках географии и биологии в школе, вокруг каких‑то неизвестных поселений.

И время полетело! Маринка сама не заметила, когда в окна уже начали падать лучи густого золота предзакатного солнца. А в животе снова заурчало. Маринка осмотрелась. С удивлением обнаружила, что давно скинула кеды, забралась в кресло с ногами, на столике рядом стояла пустая кружка чая и крошки от чего‑то съеденного. Три книги – про животных, растения и минералы – обступали ее со всех сторон, открытые на разных страницах. Маринка смущенно покосилась на Светлану, но та как будто не находила в поведении гимназистки ничего предосудительного, что‑то сосредоточено печатала на клавиатуре, не отрывала взгляда от монитора. Время от времени потирала усталые глаза кончиками пальцев.

– Простите, Светлана, – решилась Марина, так и не найдя часов в кабинете. – А не подскажете, сколько времени?

– Без пятнадцати шесть, – чуть потрясая головой, сказала Светлана. – Ох, сколько времени! Я и сама не заметила, как заработалась! И вам уже пора бежать. Гося подаст вам ужин перед дорогой.

– Спасибо! За книги особенно! Куда убрать?

Но Светлана попросила их оставить, они попрощались, и Маринка уже знакомыми ступеньками прискакала в трапезную. Никого не было, только красналиха Гося облокотилась на прилавок, устало глядя в пустоту.

Маринка поздоровалась и прошла к витрине.

– Да присаживайтесь, сдарыня, – широко зевнув, махнула рукой красналиха Гося. – Помню‑помню, что‑нибудь привычное для неведичей, – и, принеся поднос с вареной картошкой, молоком и пирожками, как‑то даже ласково добавила. – Повезло вам с Викусей. Столько лет таких детей, как вы, в Китеж не забирали, лет пять только возить начали. Когда по одному в год, когда по три. Вот сейчас двое. А вот и Викуся! Проходи, детка! Познакомься‑ка с новенькой – не одна в Китеж поедешь, подружку тебе нашли. Марина, тоже будет учиться в Темной гимназии.

Маринка повернулась и увидела, что в дверях стоит ее ровесница. Она немного заспанно щурила глаза, широко улыбнулась Маринке и помахала рукой. Не красавица, но какая‑то очень обаятельная – определила для себя Маринка. У нее были прямые темные волосы, которые не доставали до плеч. В джинсах необычного бордового цвета, украшенных разноцветными заплатками на бедре и голени.

– Всем привет! – звонко сказала Вика, быстро подошла к столу и плюхнулась напротив Маринки. – Я Вика! Теть Гось, мне как обычно на завтрак, пожалуйста!

Она потянулась, потерла вздернутый нос и снова широко и искренне улыбнулась, сощурив и без того чуть по‑восточному раскосые карие глаза.

– Я так рада, что не одна поеду! Тебя почему на адаптации не было? Я умирала со скуки все лето!

– Я только пару дней назад случайно нашла представительство.

– Сама?! Ого! То есть ты совсем из неведичей? Вот это да! У меня просто бабушка мажица. Она в представительство Китежа в Москве переехала еще лет сто назад, ну, точнее, в шестидесятых, что ли. И представляешь, за неведича вышла. И все: дорогу в Китеж и себе закрыла, и моему папке – тогда еще детей из неведичей не пускали. А потом развелась с дедом, но без сына‑то уехать как? Никак! Мне зато повезло! Ты на какое отделение попала? Я к магам, как бабуля.

– А я не знаю, – помотала головой Маринка.

Вика удивленно изогнула густую темную бровь, а потом пожала плечами:

– В автобусе посмотрим. Нам выдадут «личное дело» для гимназии и пограничников. Там будет все написано. Чуть‑чуть потерпеть осталось! – Маринка сдержано улыбнулась в ответ. Оптимизма и радости, как у Вики, в себе не нашла. Только сердце колотилось все сильнее, будто пыталось выбраться из клубка душащей тревоги. Пограничники, личное дело. Что‑то наверняка пойдет не так, ее сил будет недостаточно, и ее просто не пропустят в Китеж. В последний момент высадят у границы и лишат всей ее никчемной силы. Ей не может так повезти, что все пройдет хорошо. С ней, Маринкой, такого никогда не было. И наверняка не будет.

***

После ужина Маринка поднялась в номер за сумкой и зверями. Тут же раздался стук в дверь, будто ее специально поджидали.

– Я зайду? – послышался голос Лидии Петровны. Маринка встретила свою провожатую. – Хотела попрощаться с тобой и помочь спустить вещи, – улыбнулась она. – Ты как, готова?

– Готова, – выдохнула Маринка и подняла так и не распакованную сумку с кровати. – Я вас, кстати, спросить очень хотела. А почему вы решили, что мне нужно в Темную гимназию? Кажется, тест этого не показал.

– Тс‑с. Это наш с тобой секрет, – шепнула Лидия Петровна с грустной улыбкой. – Я предположила, что ты больше похожа на темную. Мне так показалось… Ну, смотри: первая ворожба перед самым закатом – разбила стекла. Это похоже на атакующее заклинание, а боевая ворожба активнее развита у темных. Поэтому так. Но если вдруг что‑то пойдет не так, всегда можно поговорить с учителями – у тебя в гимназии будет преподаватель практических заклинаний, который подскажет ответы на многие вопросы. Я искренне надеюсь, что у тебя все получится.

– Я буду стараться. Спасибо вам за все.

«Тут так хорошо. Безопасно. Все так добры. Мне нельзя возвращаться», – пронеслось в голове девочки.

Лидия Петровна кивнула и улыбнулась, не разжимая губ. Маринка сдержанно улыбнулась ей в ответ и тяжело вздохнула. Как заговорщики, ну.

На дороге у представительства уже стоял совершенно обычный белый пазик, у дверей которого курил мужчина, – его Маринка мельком видела на завтраке, – и две незнакомые женщины.

– Это остановка рейсового автобуса из Китежа, – пояснила Лидия Петровна. – Так что, когда поедешь домой на каникулы, выйдешь тут же. А отец, ну, или мать, если со мной на связь выйдет, могут тебя встречать на площади Ленина – ну да посмотришь потом на карте адрес представительства. Твой отец будет уверен, что ты учишься в школе для одаренных детей. Постараюсь и твою маму разыскать, и о школе тоже сообщить.

– Спасибо, – широко улыбнулась Маринка – хорошо, что не пришлось ничего объяснять родителям самой. Раз так все сложилось.

– Ну и твое «личное дело». Предъявишь его пограничникам на въезде в Китеж, – тяжело вздохнула Лидия Петровна и протянула обычную белую папку.

– А вы не поедете? – расстроилась Марина.

– Мне пора возвращаться на пост, – покачала головой Лидия Петровна. – Но, надеюсь, в начале следующего года меня переведут в столицу.

– А можно будет вас навестить?

– Конечно, – кивнула Лидия Петровна. – Удачи тебе, деточка. Удачи.

Маринка кивнула и поднялась в автобус. Динуська под курткой, Аза жалась к ноге. Маринка огляделась, окинула взглядом представительство и вышедших во двор его темных служащих и еще раз вздохнула.

– Я тебе место заняла! – прервала волнения Вика, похлопав по кожаной обивке рядом с собой. Она сидела на переднем кресле за водителем. – Смотри, сколько тут места в ногах, как раз твоей собаке удобно будет! Как ее зовут? Ты почему не сказала, что со зверями?

– Не успела.

Автобус внутри все же отличался от тех, что развозили пассажиров по Челнам. Аккуратная кожаная обивка всех кресел, плавный ход и общее ощущение чистоты. И никакого запаха бензина. За рулем вроде бы обычный человек, ничем не отличающийся от прохожих за окном. Маринка старалась больше фиксировать внимание на деталях и мелочах, гладила выпуклости обивки подушечками пальцев, чтобы не проваливаться в тревогу. Получалось плохо.

– А твои родители почему не приехали тебя провожать? – Маринка вздрогнула от вопроса Вики, но ее голос успокаивал. – Мои вчера приезжали. Папа возит технику неведичей на фабрику‑переработку под Нижним. Вот и меня с мамой навестили.

– Фабрика? Под Нижним? Волш… ведичей?

– Ну конечно, – пожала плечами Вика, довольно улыбнулась и тоном эксперта заговорила. – Краснали пересобирают технику еще в мире неведичей, где магии гораздо меньше. А то ни один телефон в Китеж не привезешь, в миг окислится и заржавеет. Поэтому пересобирают тут. А у фирмы моего папы контракт на доставку техники. Бабуля ему выбить помогла. Так что папа мне посылки будет через завод передавать, у него есть связи с теми, кто готовые приборы в Китеж возит. Так быстрее будет, чем почтой. Если хочешь, и от твоих тоже можно будет договориться.

– Спасибо, – улыбнулась Маринка, сильно сомневаясь, что когда‑либо возникнет потребность передать посылку от родителей. – А ты не знаешь, почему мы едем в Китеж на автобусе? Я думала будет что‑то совсем волшебное. Телепорты или там порталы?

Пока ехали через большой мост, впилась взглядом в блеск реки. Проводила ее Кама все‑таки. Пусть и через воду Волги.

– Порталы вроде бы есть, – почесав макушку, ответила Вика. – Но это какая‑то небезопасная магия. Их очень редко используют, по крайней мере, так было, когда бабуля жила в Китеже. А телепортов нет совсем, это такие же сказки, как и о чародеях.

– А жаль, было бы удобно.

– Это точно.

***

Два с половиной часа до Китежа одновременно тянулись вечностью и летели, как птица в пике. Маринка не понимала, сколько времени прошло, она десять раз уже переволновалась и успокоилась снова, но, когда автобус вдруг свернул с широкой асфальтовой полосы на проселочную, удивилась и еще до комментария Вики поняла – осталось совсем чуть‑чуть.

– О! Это поворот на Китежскую объездную! – просияла она и снова тоном эксперта продолжила: – Мы не можем ехать прямой дорогой, там же поселок неведичей, музей и прочая ерунда. Сложнее прятать автобусы и фуры с поставками. Вот с другой стороны к зачарованному озеру все ведичи и ездят, через лес к воротам приезжают. Должно быть уже близко. Папа говорил, что после поворота минут десять всего.

И с этого момента замолчала и Вика. Повернулась к стеклу и напряженно всматривалась в лес за окном. Маринка смотрела через лобовое водителя, старалась не моргать, чтобы, не дай бог, не пропустить тот момент, когда появится волшебный город. Но что она могла рассмотреть там, в темноте? Солнце село, и только свет фар освещал дорогу. Ни фонарных столбов по сторонам, ни огней города. Только стволы деревьев и глинистая почва под колесами. Маринке начало было казаться, что водитель свернул не туда, что они никогда не найдут дороги. Или это город не пускает автобус, который везет неведича‑обманщинцу вместе с собой, сейчас все заволнуются, и обман вскроется… Но нет. В один миг чернота дороги сменилась блеклым, но теплым и уютным светом идущих от кристаллов вокруг белых стен крепости с зубцами поверху. Белая каменная громада поднималась в каких‑то десяти метрах перед автобусом. А катил он прямо к широкому деревянному мосту, перекинутому через воду. То ли ров, то ли остатки озера Светлояр тянулись от бесконечных белых стен волшебного Китежа.

А за мостом – распахнутые громадные ворота, над ними островерхая башенка с узкими окнами, наподобие белой, с экскурсии в Казани. Автобус без препятствий проехал через мост и очутился на большой пустой площадке, на которой стоял человек в старинном имперском мундире и указывал рукой направление движения. На какую‑то парковку? Действительно, за воротами показалась брусчатка и прочерченные на ней секции. Водитель надавил на тормоз. Остановились.

– Очереди нет, быстро пройдем, – довольно крикнул он пассажирам. – Доставайте паспорта, пропуска, а гимназистки – про «личные дела» не забудьте.

Не успел закончить, как перед лобовым стеклом прошло еще два человека в мундирах и фуражках, водитель тут же нажал кнопку на приборной панели, и дверь перед ним раскрылась. Пограничники вошли, и Маринка тут же захлопала глазами. Похоже, что они людьми не были. Издалека и не разберешь, но вблизи сомнений не было – двое высоких молодых мужчин в сине‑бирюзовой форме с парой рядов золотых пуговиц по мундиру. И цвет формы только ярче подчеркивал их зеленоватый отлив кожи. И такие же нечеловечески зеленые глаза.

Маринка так переживала из‑за пограничного контроля, что совсем забыла следить за всю дорогу спокойными животными. А Аза уже вскочила на лапы и с радостным повизгиванием бросилась приветствовать нелюдей, как давних друзей.

– Аза, – простонала Маринка, потянулась к поводку, но первый пограничник уже наклонился над собакой и, заулыбавшись одними глазами, почесал нарушительницу спокойствия за ухом и что‑то прошептал ей. Кажется, не по‑русски. И Аза, все еще припадая на пузо и мотая хвостом, поползла к креслу.

– Пограничный контроль, – звонким мелодичным голосом сказал нечеловек. И быстрым шагом прошел в конец автобуса. А к Маринке подошел второй, очень похожий на первого, и сказал ей:

– Барышня, предъявите документы, пожалуйста.

Маринка, не сводя с него глаз, молча подала картонную папку пограничнику, он благодарно кивнул, быстро развязал тесемку, посмотрел на первый лист, второй, третий, внимательным, на миг ярко‑вспыхнувшим изумрудными огоньками взглядом изучил Маринку и кивнул. Из ниоткуда в его руке появилась деревянный жезл, и он приложил его навершие к первой странице документов.

– Добро пожаловать в Китеж, темная ведьма Марина Кирпичникова, – и с улыбкой протянул ей бумаги обратно. – Деньги, алкоголь, технику неведичей декларировать будете?

Маринка покачала головой и приняла папку, обняла ее двумя руками и прижала к груди. Уже не замечала, как проходил контроль у Вики. Маринку пропустили, все хорошо. Она будет учиться в Китеже.

И кто знает, может, ее необычные для Лидии Петровны силы – это вовсе не плохо? И Маринка станет самой талантливой ведьмой во всей гимназии! Она прикрыла глаза, широко улыбнулась и откинулась на спинку. Все будет хорошо!

Глава 3

31 серпня, 2003 г

Пункт пограничного контроля.

21:50, Китеж

Пока пограничники продолжали проверку документов пассажиров и водителя, Маринка не отрывала взгляда от окна. Парковка для досмотра была окружена изогнутыми стенами со всех сторон. Это что получается, они сейчас находятся внутри такой широкой башни? Похоже на то! Снаружи она, правда, казалась гораздо меньше, чем внутри.

По внешней стене тянулось три ряда бойниц на разных уровнях, соединенных… м‑м‑м… не «строительными лесами»? Ой, нет же! Маринка читала, что такие штуки называли боевыми ходами крепостных стен. Вот уж не думала, что такую живую иллюстрацию однажды встретит!

Лучники в такой же имперской форме, как у проверяющих, поднялись по лестнице на самый верх и скрылись в дверных проемах сбоку башни – видимо, вышли на крепостные стены. Это, значит, местный патруль? Интересно, а почему с луками? А не с автоматами, как положено?

Но вот пограничники вернули паспорт с драконом на корочке последнему пассажиру и покинули автобус. Водитель вырулил ко вторым воротам башни, шлагбаум поднялся, и они выкатили в город. В десяти метрах впереди у кирпичного здания находилась остановка.

– Мы в Китеже! – прошептала восторженная Вика. Маринка широко улыбнулась ей в ответ.

Во всех фонарях светились камни. Автобусная станция с сияющей вывеской «Китежъ» казалась старинной, как и все здесь, но, если присматриваться, не такой уж волшебной. Дореволюционный шрифт, кованые буквы да подсветка.

– Конечная! – крикнул водитель автобуса. Попутчики сзади загудели, девчонки переглянулись.

– Но как же дальше? – прошептала Маринка.

– Нас должны встретить, – уверенно отозвалась Вика. – Идем! Очень хочется все увидеть!

И они ступили на булыжную мостовую волшебного города. Собака на поводке, сумка на плече, кошка за пазухой ветровки одними глазами посверкивает. Маринка втянула носом сладковатый запах, будто где‑то недалеко цвело в конце лета незнакомое ароматное растение. Какие цветы вообще могут так пахнуть? Волшебные, наверное.

А еще Маринка уловила тихий непривычный звук. Шепот. Нечленораздельный, далекий, но явный и манящий. Она завертела головой, но источника не обнаружила. Наверное, какой‑то городской гул, отмахнулась она. Зато увидела еще одного зеленокожего молодого мужчину. Он, дружелюбно улыбаясь, направлялся к ним. Только одет был не в военную форму, как пограничники, а во вполне человеческие джинсы и тонкий зеленый свитер. Светло‑русые длинные волосы падали на плечи и спину.

– Добрый вечер, барышни. Я леший, Тополь Эмманил. Буду вашим учителем биологии в гимназии, а сейчас провожатым. Добро пожаловать в град Китеж. Позвольте ваш багаж, – он взмахнул рукой, и сумка Маринки и чемодан Вики взмыли в воздух. – Мы можем доехать до гимназии на такси или трамвае. Все машины передвигаются по подземным тоннелям, а трамвай – поверху. Город посмотрите. Что выберете?

Девочки, не сговариваясь, выбрали трамвай, Эмманил кивнул, и от автовокзала они двинулись по волшебному городу к остановке.

Маринка крутила головой. С первого взгляда ей казалось, что попали они не в волшебный город, а скорее в прошлое. Мостовая, пустые улицы без машин, старинные дома этажа в три высотой. Но не деревянные, как представительства в Нижнем и Челнах, а кирпичные. Фонари кованые. Но вот опять – светили в них не лампочки, а кристаллы. А в некоторых так и вовсе плясало пламя настоящего огня.

По тротуарам спешили люди. И снова все в привычной одежде, даже не в старинной. Зачем искать плащи и балахоны, если леший в джинсах?

Они повернули на еще более оживленную улицу, и Марина резко остановилась. Все‑таки волшебство! Ей навстречу шла высокая белая лошадь. Только у нее почти до груди свисала светящаяся в ночи борода, а ото лба поднимался костистый рог. Ее наездник скользнул по Маринке взглядом. Аза недоуменно разворчалась.

– Это индрик, – пояснил Эмманил. – Они иногда выбирают себе ведича и соглашаются помогать ему. То же с тулпарами – крылатыми лошадьми. Но они все реже появляются в Китеже.

– Зато обычных коней много, да? – спросила Вика, тыча пальцем в еще одного всадника.

– Да, на машины перешли не все, – кивнул Эмманил. – За город мы почти не выезжаем, до работы недалеко, а китежцы неохотно воспринимают перемены. Мы всегда отставали от темпа вашего мира, барышни. Но лошадей тоже становится все меньше. Не будь постоянных аварий и блокировок тоннелей под землей, думаю, ни одного всадника на улицах бы уже не встретили.

Светофоров не было. Перед выходом на проезжую часть Эмманил только приподнял руку вверх и пошел вперед. Маринка косилась на дорогу и все опасалась, что вон тот экипаж с четырьмя гнедыми лошадьми так и не остановится, чтобы пропустить их. Он и не остановился, лошади резко взяли вбок и пронеслись прямо за спинами девочек. Тут даже Динуська взвилась, Маринка прижимала ее к груди, и оставалось только мечтать, чтобы не появилось новых царапин.

– Смотрите, барышни, – Эмманил указал на ящик под козырьком остановки, – в прорезь сверху кидаете монету в один золотник, из этой прорези вылезает билет. Сейчас я вам билеты покупаю, но с началом учебного года и до следующих каникул вы можете ездить по городу бесплатно.

– А нам можно будет выходить в город? – удивилась Вика.

– Конечно, – кивнул Эмманил. – По выходным гимназисты часто ездят гулять. Китеж безопасен для детей. Но нужно будет предупредить куратора и взять у него жетон, по которому вас смогут отследить, если, например, вы вовремя не вернетесь обратно. Но все это после знакомства с городом. В первую субботу все пансионеры – вы и дети, приехавшие из других поселений, – едут с куратором на экскурсию. Вам расскажут, как не потеряться в городе, где искать помощь, как вернуться в гимназию. А сейчас я немного забегу вперед. Трамвай для вас будет удобен в первое время еще и тем, что для его призыва не нужно волшебство. Такси без заклинания‑метки не приедет. Не все выходцы из неведичей быстро разбираются, что делать с ворожбой. Но не беспокойтесь. У нас этим летом первые ребята из неведичей выпустились после окончания первого курса, ничуть не хуже коренных китежцев ворожили на экзаменах. Если сила есть, вы ее обязательно освоите.

Трамвай тоже приехал необычный: впереди длинного округлого вагона резво скакала бурая лошадка.

– Ой, а ей не тяжело одной? – впервые заговорила Марина.

– Вагоном движет сила ворожбы, – пояснил Эмманил. – Лошадь только следит за остановками и за пассажирами, чтобы они успели выйти и зайти. Зато без водителя.

– Это какая‑то волшебная лошадь? – удивилась Вика.

– Нет, просто хорошо дрессированная. Трамвайными конями обычно мой народ занимается, нам проще объяснить животным, что и как делать. Заходим!

Обе девочки, конечно, сразу прилипли к окну почти пустого трамвая. Маринка надеялась снова увидеть индрика или даже тулпара. Но их так и не встретила. Еще пара экипажей, десяток верховых – вечерний Китеж казался засыпающим. Вот за машинами наблюдать было интереснее. Все больше знакомые «Жигули» и «девятки» неторопливо выезжали из дворов, останавливались на чуть более темном участке брусчатки у обочины и медленно просачивались вниз. Земля не раздвигалась, никакие створки не открывались – они просто погружались под землю. Опять волшебство!

А какие были дома! И каменные, и деревянные, как представительство в Нижнем, и расписные терема, как из сказок. Был и еще один ряд крепостных стен, на этот раз деревянных, – они проехали сквозь ворота в них и мимо чуть более громоздких и низких домов. Это был Белый город Китежа, как пояснил Эмманил. Самая старая часть города, где‑то там сбоку прятался кремль, какой‑то там дворец Вече. Но, похоже, не весь Китеж был таким. Трамвай ехал мимо большого парка, а за ним проступали верхушки высоких многоквартирных домов, совсем как в ее Челнах. А чуть дальше Маринка заметила и коптящие трубы какого‑то завода.

– Готовимся к выходу, – сказал Эмманил, когда трамвай проезжал мимо совсем уж глухого леса. – Мы в самом центре Китежа. Здесь и находятся наши гимназии.

Девочки недоуменно переглянулись, трамвай остановился, они оказались на освещенном яркими кристаллами пятачке. Маринка нахмурилась, тот самый шепот, который она услышала, ступив на землю Китежа, стал явственнее. Точно ли это городской шум? В шепоте будто звучал настолько древний мотив, который еще не превратился в музыку. Голос, хлопки, барабаны? Как ритуал у первого человеческого костра. Возможно, страшный и кровавый. Маринка стряхнула с себя наваждение и поспешила догнать Эмманила и Вику, которые уже перешли пустую дорогу.

– Здесь, – указал Эмманил на одинокий одноэтажный домик у обочины, – ближайший к гимназии магазин. За зубной пастой и перекусом обычно все бегают сюда. Магазин побольше, вон там за дорогой, квартал вверх. Вход в гимназии – там.

Он махнул рукой, и они пошли вдоль кованого забора, за которым росли высокие старые ели. Можно было подумать, что это и не страшный лес, а обычный парк. Если бы не этот шепот. Маринка невольно поежилась.

– Место для главной гимназии Китежа выбрали не случайно, – меж тем говорил Эмманил. – Здесь находится источник магической энергии, единственный на территории нашей страны. Это Бездна. Она с древности притягивала носителей своей искры, манила к себе. Рядом с источником детям легче всего развивать способности, поэтому и первые гимназии поставили прямо над Бездной.

– Над? – нахмурилась Маринка.

– Да, все правильно. Бездна находится под землей, между двух гимназий. Здесь много пещер, проходы тянутся от самих школ. Когда‑то в древности у Бездны проводили ритуалы. Посвящали в ведичи после окончания обучения, проводили все важные обряды. Но эти времена давно ушли, входы в подвалы надежно запечатаны.

Бездна манит, ритуалы? Маринка как будто приблизилась к чему‑то важному, но никак не могла нащупать то, что проступило из‑за слов Эмманила. Только потерла лоб, от усиливающегося шепота начинала ныть голова.

А идти вдоль ограды пришлось недолго, раз – и уже площадка для парковки, машин на десять. А рядом с ней ажурные ворота с двумя калитками по бокам.

– Одна калитка для светлых, другая для темных. Но эту традицию давно уже не соблюдают, – пояснил Эмманил, когда они вошли на территорию гимназий. – Раньше ведичи Китежа больше враждовали. Делили город на территории темных и светлых, сокращали контакты до минимума, случались стычки. Но все изменилось, когда в их город массово переселились нелюди: мы – лешие, краснали, домовые и прочие «человекоподобные» существа. Сейчас все ведичи живут мирно, рядом друг с другом. И все столкновения между ними остались только на турнирных дуэлях и художественной ворожбе.

Выложенная каменными плитами дорога вилась мимо тех же елок. Крупные белые и красные кристаллы, как газонные светильники, здесь росли прямо из земли. Аза каждый внимательно обнюхивала – Маринке приходилось ее постоянно одергивать. Темнота обволакивала все вокруг, звезды прятались за плотным слоем туч, но кристаллы превращали мрачную картину в сказочную. Маринка все с большим любопытством всматривалась в дорогу. Ну, что там мелькнет за поворотом?

Первыми показались какие‑то хозяйственные постройки – старинные, каменные, но после всего увиденного не слишком интересные. А потом из‑за поворота как‑то неожиданно разом вынырнул огромный белый дворец… домище… храм? Кристаллы плотным кольцом росли под его стенами, на башнях и крыше. Так что Маринка определила себе этот странный архитектурный стиль как «светящаяся громадина китежградская». Не то в форме солнца, не то громадного паука – большое круглое тельце и вытянутые лучи (или все‑таки ноги?). Тельце походило на старинный храм – широкое, округлое, тянущееся вверх, с куполом поверху. Каждый луч – трехэтажный прямой дом окон в десять длиной. Но вместо нормальной крыши – галерея под деревянным навесом, больше всего напоминающая боевой ход каменных стен Китежа. И кончался этот тонкий дом крепостной башней. Другие «лучи» светящейся громадины тоже оканчивались башнями, но разной формы – круглые, квадратные, узкие, толстые. И крыши тоже разные, но все покрыты крупной черепицей из потемневшего дерева. Двух одинаковых не было.

– Это здание Светлой гимназии, – пояснил Эмманил. – Сейчас справа будет стадион. На нем проводят общие собрания всех гимназистов, турнирные дуэли, соревнования по художественной ворожбе, общие праздники. Слева, за Светлой гимназией, – озеро, его сейчас в темноте не видно. Вокруг него дубовая роща. Везде можете гулять, но, пока не освоите минимальные защитные чары, старайтесь в одиночку туда не забредать – сюда, бывает, приходят разные животные. Зато с моим кружком – в самый раз, – улыбнулся он. – Раз в месяц мы с учениками из обеих гимназий ищем интересных обитателей рощи. – И после паузы добавил: – Ну и… Темная гимназия. Ваш новый дом, барышни.

Еще более странное здание Темной гимназии Маринка заметила задолго до того, как Эмманил его все‑таки представил. Черный остов этого сооружения очень походил на светлый: как у старинного храма, но почему‑то черного. И тоже с башнями. Но они от него росли и отпочковывались, как опята на пне. Сбоку, сверху, одна из другой. Все узкие, длинные, с острыми крышами и тонкими стрельчатыми окнами. И все это в огненной подсветке красных кристаллов, росших от основания дворца. Еще один образчик «светящихся китежградских громадин».

– В одной из этих башен вы будете жить. Выбирайте место у окна – в девичьей башне, если память не изменяет, вид как раз на гору и озеро. Красиво, особенно на восходе.

– Тут еще и гора? – удивилась Марина, озираясь по сторонам.

– Вот как раз за Темной гимназией, из‑за туч не видно, – подтвердил Эмманил. – В ней бывшие штольни красналей, кристаллы в них закончились еще века назад, а ходы остались. Может быть, туда с моими натуралистами выберемся тоже, с летучими мышами местными познакомимся. Ну и легенды о чародейской сокровищнице, конечно, повспоминаем.

– О чародейских сокровищах? – заинтересовалась Вика.

– Просто сказка. Чародеи когда‑то были самыми могущественными ведичами Китежа. Наши историки предполагают, что именно они стали прообразами Перуна, Сварога и прочих славянских богов у неведичей. Но они уже очень давно исчезли. А Китеж любит сказки про могущество, все не забудут своих героев.

– Просто исчезли? – удивилась Маринка.

– По крайней мере, так говорят историки ведичей, – почему‑то чуть усмехнулся Эмманил. – Ну, пойдемте, барышни. Куратор, должно быть, уже заждалась вас. Смотрите, Марина, вашу собаку сейчас встретит служитель псарни и пока сам уведет ее в помещение. Это маленький черный домик справа от здания гимназии – карта построек на территории есть в каждых покоях Девичей башни, разберетесь, как найти.

– А я не могу проводить Азу?

– Сейчас это, увы, не слишком удобно. Задержит и куратора, и вашу однокурсницу Викторию. Но если боитесь, что ваша Аза будет переживать, я могу ее успокоить. А как освободитесь, сразу проведаете.

Маринка с сомнением смотрела на все еще припадающую носом к каждой кочке Азу и, поджав губы, все же кивнула. Смотритель псарни стоял у порога Темной гимназии. Мужчина с отчетливо‑болезненным оттенком бледной кожи, смотрящий куда‑то вглубь себя и чуть‑чуть раскачивающийся из стороны в сторону. Не глядя на Маринку, не произнося ни слова, он протянул руку в рабочей перчатке.

Аза рядом уже подозрительно принюхивалась к этому отстраненному человеку и не спешила подойти ближе, попятилась.

– Это дворник гимназии – Петер. Так он просит передать ему поводок, – пояснил Эмманил. – Он же будет следить за собаками на псарне. Петер говорит очень редко, как и все упыри. Но не беспокойтесь, собаке у него будет спокойно.

И леший наклонился над Азой, провел рукой по ее спине и что‑то неразборчиво прошептал, словно листья на ветру прошелестели. Она сразу расслабилась и дружелюбно завиляла хвостом. Маринка нехотя вложила упырю в перчатку поводок, наклонилась к Азе и свободной рукой почесала ее за ухом.

– Я к тебе скоро приду, – прошептала она.

– На сегодня я свой долг исполнил, – сложив руки за спиной, с мягкой улыбкой сказал Эмманил. – Встретимся на занятиях, барышни.

– Вот к нему в кружок я походила бы, да! – провожая лешего с мечтательной улыбкой, протянула Вика. Маринка усмехнулась и покачала головой.

– А я бы на летучих мышей взглянула.

– Фу! – поморщилась Вика и с прежней мечтательностью добавила. – Но с этим лешим и к мышам можно, даже летучим.

Девочки поднялись по широким каменным ступеням к огромным, обитым железом дверям Темной гимназии. Маринка задрала голову на черные стены, узкие длинные окошки и островерхие башенки. Офигеть, и это ее новый дом! Ничего более сказочного и представить себе нельзя!

Не успела Маринка подумать о том, как же им открывать эту гигантскую дверь, ростом с двух взрослых, как она сама отворилась. Вика первой сунула голову в проем, Маринка поудобнее обняла Динуську двумя руками и тоже прошла следом. Ей открылся огромный холл в черном мраморе в красноватом свете кристаллов из громадной люстры над потолком. А вокруг люстры двумя перекрещивающимися спиралями завивалась лестница. Она как будто висела в воздухе. И это – школа! Счастье омрачал лишь шепот, здесь он стал еще навязчивее. Маринка чуть пошатнулась и потерла рукой лоб.

– Добро пожаловать в гимназию номер один Китежа.

Маринка оторвалась от блестящих камушков люстры и посмотрела на женщину перед собой. Как будто человек, но в этом Китеже так наверняка сразу и не скажешь. В закрытом черном платье ниже колен и таком же черном фартуке поверх. Пожилая, сухая, в морщинах, как будто сдержанная и наверняка жутко строгая – Маринка давно научилась предугадывать состояние взрослых и подстраиваться под их настроение. По осанке, мимике и собственной интуиции. С пьяным отцом иначе было не выжить, да и с другими взрослыми, имеющими над ней власть, жить становилось попроще.

– Добрый вечер, сударыня, – с максимально вежливой улыбкой сказала Маринка. – Я никогда не видела таких необычных зданий!

– И не увидите, – довольно подтвердила женщина в черном, чуть неодобрительно покосилась на так и молчащую с восторженным видом Вику и, не дождавшись приветствия, продолжила. – Я Клавдия Михайловна, главный куратор. Для нас большая честь принимать учеников из неведичей. Темная гимназия гордится, что ваше правительство доверило именно нам ваше обучение. Идите за мной, и прошу внимательно запоминать дорогу к Девичьей башне. На этом этаже – прямо, гардероб и крытый спортивный зал. Нам нужно наверх, по этой лестнице.

Клавдия Михайловна взмахнула рукой, и сумки девочек послушно поплыли за ней.

– Прошу прощения, – потерев виски, протянула Маринка. Она остановилась у подъема лестницы. У ее начала едва заметно выступала лишней ступенькой плита с мозаичным узором. Здесь шепот превращался в требовательный зов. Голова кружилась, Маринку подташнивало, она не могла переступить через эту плиту. Не отрывая от нее взгляда, она выдавила:

– А что здесь, под плитой? Вход к источнику, да? Шепот в городе, он от него идет?

Клавдия Михайловна нахмурилась:

– Какой еще шепот? Нет здесь никакого шепота!

Маринка растерянно захлопала глазами и перевела взгляд на Вику. Та смотрела на Маринку как на какую‑то сумасшедшую.

– Я тоже ничего не слышу, – испуганно прошептала она.

Марина пробовала вздохнуть, но не получалось. Это что же, она сошла с ума? Мозг не вынес потрясений волшебством! И что же дальше, может, ей весь Китеж тоже просто мерещится? Она глотала воздух, но смогла сделать пару шагов вперед, и, будто издалека, сквозь начавший утихать шепот она услышала слова Клавдии Михайловны:

– Не знаю, что это за шутки у вас такие, барышня, но с одним вы угадали точно. Под плитой – спуск к Бездне. Но гимназистам там делать нечего. Проход в пещеры надежно запечатан нашим ректором.

– Простите, – оглядываясь на выступающую плиту, пробормотала Маринка.

И как в тумане поднялась по лестнице мимо этажа трапезной, мимо перехода в башню ректората и библиотеку. Уже без воодушевления скользила взглядом по интерьерам достойных царского дворца. Черт возьми, она слышит то, чего не слышат другие. Но шепот шел из входа к Бездне. Именно оттуда. Так может быть, это не галлюцинация? Может, ее силы действительно настолько необычны? Лучше бы об этом пока никому не рассказывать больше, на всякий случай. И попытаться разобраться самой. Всегда все лучше делать самой. Никому не показывать слабости, ведь слабых бьют, это она хорошо усвоила.

И только у деревянной винтовой лестницы у девичьей башни Маринке удалось отогнать назойливые мысли, отстраниться от несмолкаемого шепота. Клавдия Михайловна остановилась на площадке второго яруса башни и достала из кармана такую здоровую связку ключей, которые никак не могли бы поместиться в кармане ее черного фартука.

Маринка, стараясь не смотреть на Вику, повернулась к узкому стрельчатому окну. Выглянула луна, и Маринка смогла увидеть с высоты и кусочек озера, большой ветвистый дуб на берегу и чуть дальше белый дворец. С высоты, светящийся в темноте ночи, он все же больше походил на солнце.

– Марина Кирпичникова, ваш ключ от покоев и от спальни. Виктория Мусина, ваш ключ от покоев и от спальни, – торжественно произнесла Клавдия Михайловна. – Можете войти.

Ключ оказался старым, Маринкина бабушка использовала такие в саду на подвесном замке на сарае. Массивный, с дырочкой внутри. Маринка пропустила Вику вперед и только слышала скрежет поворачивающегося в замке механизма.

– Ключи выдаем только пятикурсникам – тем, кто первый год учится. К следующему, четвертому курсу все уже должны будете уметь отворять замки заклинанием. Простое, быстро научитесь. Для выходцев из неведичей мы также оборудовали этот блок выключателями, чтобы вы могли самостоятельно включить свет. Но осветительные кристаллы работают на заклинаниях, конечно же.

Вика нашла кнопку, и комната окрасилась непривычным красноватым светом. Дверь прямо, еще по одной с обеих сторон. Небольшой кухонный гарнитур с как будто обычным электрическим чайником и микроволновкой.

– Это общая на две спальни кухня, – пояснила Клавдия Михайловна, – налево душевая, справа одна спальня, прямо вторая. Эта ваша и еще двух гимназисток. Они прибудут сегодня к рассвету или уже перед занятиями.

– А что это за лист на двери? – показала Вика на табличку у выхода.

– Вам не нужно, – отмахнулась Клавдия Михайловна. Но пояснила: – Обычно в покоях проживают только гимназисты из других поселений ведичей, ну и выходцы из вашего мира в последние пять лет. Но и китежцы могут забронировать себе место. И на этой схеме они заранее отмечают, сколько дней собираются ночевать здесь. А то всякое бывает. Ах да, Кирпичникова, кошки обычно живут здесь, в общих покоях. Если никто из ваших соседок по спальне возражать не будет, можете брать с собой. Но если хоть одна будет против – только здесь.

– Я поняла, спасибо, – кивнула Маринка и наконец спустила Динуську на пол. Она припала к земле и настороженно начала обнюхивать помещение. Маринка улыбнулась, наконец‑то Динуська начала вести себя как обычная кошка, а не шевелящаяся мягкая игрушка. Это, наверное, от стресса, бедняжка. Но удобно, конечно.

А Вика тем временем отперла ключом спальню и воскликнула:

– Чур я наверху у окна!

Маринка поспешила следом, вошла в комнату, одна из трех стен которой тянулась крутым полукругом – бок башенной стены. Две двухъярусные кровати стояли буквой Г по прямым стенам. Одна изголовьем примыкала к узкому окошку, туда наверх и забралась Вика и, лежа на животе, смотрела в окно. У второго окна стоял длинный стол с четырьмя пока выключенными красными кристаллами на нем.

– Шкаф поделен на секции между жильцами, – указала Клавдия Михайловна на гардероб у входа. – Ваша форма уже приготовлена. В общих покоях – ваши форменные пальто. Во время занятий, совместных поездок в город надевать форму – обязательно. В остальное время носите, что хотите. Платья и сорочки в двух комплектах, раз в неделю не забывайте сдавать в стирку вместе с постельным бельем. Ну и следите за чистотой, барышни. Беспорядка в комнатах я не потерплю.

Вика тут же спрыгнула с кровати и вместе с Маринкой потянулась к шкафу. Ряд черных громоздких платьев занимал все четыре секции шкафа, и под ними по паре туфель‑лодочек с круглым носом. Маринка покосилась на Клавдию Михайловну и поняла, что вот так вот, только без передника, и они будут выглядеть, и еле сдержала усмешку, видя, как у Вики сморщилось лицо от вида формы. Самой Маринке строгие одинаковые платья скорее понравились. Слиться с толпой, не выделяться старой поношенной одеждой, спрятаться за строгостью – очень удобно.

– А что с размерами? – со вздохом спросила Вика, вытягивая подол одного из нарядов.

– Примут ваш, как только вы в первый раз наденете форму. Ну, обустраивайтесь, барышни. Трапезную я вам показала, меньше чем через час, без четверти полночь, будет накрыт полуночник, в час столы опустеют, прошу не опаздывать. После еды продолжим экскурсию по школе.

– До свидания, – с милой улыбкой попрощалась Маринка. Клавдия Михайловна только кивнула ей, искоса глядя из‑под хмурых бровей.

«Зараза! Ну что, Кирпичникова, не успела приехать в гимназию, как самой строгой тетке показала себя главной сумасшедшей! У‑у‑у, молодец!» – подумала Маринка и закинула свою спортивную сумку на еще свободный второй ярус.

– Ну, не так уж и плохо, – любуясь отражением в зеркале на дверце шкафа, сказала Вика. Платье действительно сидело на ней как влитое. На палец ниже колена, с широкой юбкой, оно выглядело не строго, как на главном кураторе, а скорее мило и изящно. – Заплатки с джинсов перешью на юбку, с яркими колготками и гольфами поэкспериментирую… и надо бы разузнать, как здесь девчонки красят волосы! Вот везет тебе, и так издалека заметно! Как костер на голове, класс.

Но Маринка уже заплела толстую косу, оплела на затылке и перевязала резинками. Чего‑чего, а привлекать к себе внимание она здесь точно больше не намерена. Ну, разве что блистать в успехах к волшебству можно, так и быть.

***

Широко зевая, Маринка вошла вслед за Викой в общие покои Девичьей башни. В голове клубился туман из недосыпа, странного шепота, информации о залах‑классах‑правилах, да воспоминания о великолепной кулебяке с обеда. Тьфу‑ты, по‑лу‑ноч‑ни‑ка. Как все упомнить?

Вот и не заметила сразу, что и дверь в общие покои оказалась не заперта, и красноватые блики кристаллов таинственно кидали переливчатые искры и пятна на шкафчики кухонного гарнитура. Только Вика остановилась и потянула Маринку за рукав:

– Мы же выключали свет. И дверь запирали, – задумчиво протянула она, а затем радостно подпрыгнула и поспешила в спальню. – Наверное, соседки приехали!

Маринка поискала глазами Динуську – та забилась на полку для обуви и недоверчиво зыркала по сторонам желтыми глазами. Разрешат ли новые соседки пускать ее в спальню?

– Иди же сюда. Очаруешь всех и будешь со мной спать, – прошептала Маринка, поднимая кошку под передними лапками. – Я с тобой. А ты со мной.

Динуська потерлась о нос Маринки, но тут же дернулась от раздавшегося крика:

– Так это, значит, ты заняла мою кровать?

Маринка поспешила в спальню и застыла в дверях.

– Я всегда сплю только наверху у окна! – кричала почти взрослая темноволосая девушка с родинкой на щеке. Наверное, ее можно было бы назвать красивой и изящной, если бы не острые линии, исказившие ее лицо: взметнувшиеся тонкие брови, вздернутый нос, полоска губ. Она надвигалась на Вику, пока не остановилась слишком близко к ней и скрестила руки на груди.

– Убирай! Вот еще, какая‑то «пятерка» меня будет выживать!

«Пятерка»? Ах да! Гимназисты первого года обучения тут назывались пятым курсом, «пятерками». Бредовая система и странные слова. В Китеже считали с конца, по количеству оставшихся лет обучения.

Маринка тряхнула кудряшками. Мысленно она уже бросилась освобождать кровать. Не свою. Вика же смутилась всего на секунду. Уже в следующую она скрестила на груди руки и сделала шаг в сторону кричавшей девицы. Смотрела Вика на нее снизу‑вверх, но девица отчего‑то отступила.

– Тут нигде не подписано, что кровать твоя, – сказала Вика таким уверенным тоном, что Маринка восхитилась. – Я была первой. Будет меня еще какая‑то… кто ты там? – волшебница, да? – выселять.

Девица захлопала глазами и, неуверенно отступив еще на пару шагов назад, окинула Вику изучающим взглядом.

– Ты – мажица? – недоверчиво спросила она. – Но маги никогда не живут в башнях гимназии!

Маринка непонимающе хмурилась: как девица поняла, что Вика маг, как Вика поняла, что та – волшебница? И почему волшебница внезапно хуже мага? Непонятно.

Вика же ступила еще шаг вперед, будто готовая ответить с большей грубостью, хамством на хамство. Маринка посмотрела на одну, на другую и разжала пальцы, выпуская из рук Динуську. Она с гулким стуком приземлилась на деревянный пол и укоризненно сказала:

– Мяу!

Все повернулись к кошке.

– О! Какая красавица! У меня тоже! – внезапно донесся второй голос. Оказывается, в тени на кровати в позе лотоса сидела еще одна девушка, гораздо старше Маринки – с коротко отстриженными выбеленными волосами, выбритым виском и только одной длинной прядью, спадающей ей до груди. Прядка была унизана разноцветными блестящими бусинами. Как и вся девушка – запястья, шеи, лодыжки. Все в бусах разноцветных камней. Почти как у Лидии Петровны. Рядом с ней лежала пушистая сибирка, сверкавшая изумрудными глазами.

– Где ж она пряталась? – продолжила девушка в бусах уже ловко вскакивая на ноги. Ее кошка потянулась следом, подозрительно внюхиваясь в воздух перед собой. Динуська выгнулась дугой и зашипела.

– Не против, успокою? – девушка с улыбкой посмотрела на Динуську. – Я хорошо с животными управляюсь.

– Будто лесовичка какая, – хмыкнула первая девица, забыв о Вике и спорной кровати. Девица уже с любопытством смотрела на кошек.

– Не завидуй, – улыбнулась девушка в бусинах. Тут же один из браслетов на ее руке засветился, змейкой обвил указательный палец, а в другой руке она переломила бусинку и что‑то прошептала.

Динуська моргнула. Зевнула и томно потянулась. К ней уже подошла вторая кошка и принялась внимательно ее обнюхивать.

– О, ты колдунья! – радостно вырвалось у Марины. Теперь все девочки повернулись к ней, будто Маринка озвучила какую‑то совершенную очевидность. – Ну… я просто только три дня назад узнала про Китеж… И меня как раз колдунья в представительстве встретила. Она вот так вот также бусинки переламывала…

– Три дня? Про Китеж?!

– Ты из неведичей?

– Я тоже из неведичей, – вставила тут же Вика, чуть задрав подбородок.

Спор тут же забылся. Волшебница «двушка» (это ж надо, курс называть, как двухкомнатную квартиру, а!), Катя Куянова, еще разок покосилась на Вику, но махнула рукой и кровать ей уступила. Следом вместе с «однушкой», колдуньей Юлей Растопчиной, закидала девчонок вопросами о жизни в Большом мире, о котором коренные ведичи говорили не иначе, как так почтительно, с большой буквы.

Вика с Мариной тоже не отставали с вопросами – о предметах и учителях, чего ждать и бояться.

– Латинский ужасно занудный, – вздыхала Юля, разворачивая плотную бумагу, в которую были завернуты круглые румяные шарики теста, привезенные из дома на Кубани.

– Все эти герундии, спряжения – скука смертная, – продолжила Юля. – Угощайтесь!

Не успела она это сказать, как шарики действительно покатились во все стороны, только успевай ловить.

– М‑м‑м, колобки! Твоя мама их печет просто… феерично! – потянулась Катя за одним из них. – Да ладно латинский, вот праславянский с третьего курса – полный кошмар. Три палатализации и закон открытого слога – мне этот экзамен все лето в кошмарах снился.

Маринка схватила один из колобков на лету, что уже прыгнул с койки на пол, и вслед за остальными девочками положила его в рот. Еще теплый! Как так? И во рту тает.

– Катюха в перфетки метит, – с сомнением покачала головой Юля. – Лучшей ученицей курса хочет стать.

Маринка забралась на свой верхний ярус проверить, заправлена ли постель, да так и осталась там. Уронила голову на подушку и продолжила вслушиваться в разговоры.

– И ты бы могла! – повела плечом Катя и широко улыбнулась Маринке с Викой. – И вы сможете! И стипендия повышенная. И в университет Китежский потом попасть проще.

Девочки говорили и говорили. Маринка все больше слушала. В голове уже был сплошной винегрет из информации. Но в сердце было очень тепло: кажется, Китеж ее принимает. Ей больше никогда‑никогда не будет одиноко. С этими мыслями, с горящими кристаллами, под разговоры и смех соседок Маринка, не спавшая почти сутки, заснула.

Глава 4

1982 год

Палаты Председателя Вече, кремль.

Китеж

Кузар резко обернулся. Астанин успел вскочить на ноги, не обращая внимания на ссадины, наставил на Кузара боевую форму ксифоса в виде прямого меча. Вокруг лезвия кружились белые сполохи заклинания, Астанин судорожно его доплетал.

– Сдавайся! Тебе не победить нас всех! – тяжело дыша, крикнул он и тише, как‑то невнятно добавил: – Как бы ты себя ни называл.

С невозмутимым лицом Кузар легко повел рукой, сполохи на клинке противника вспыхнули и осыпались. Но – сердце Кузара гулко забилось – сквозь толстые стены кабинета Председателя уже слышались крики множества голосов, топот ног и вой сирен вдалеке.

Кузар оглянулся. Капитан Астанин уже собирал новое заклинание, Председатель Гузараев все так же зажимал рану на пробитой голове. Этих взять в заложники, а всех штурмовиков взорвать? Слишком грязно. Слишком много смертей. Только сумасшедшие могут убить стольких достойных ведичей. Пусть и ради освобождения всего Китежа. Нет, все должно быть иначе.

Он слишком поспешил. Понадеялся только на собственное могущество, отмел помощь всех союзников. Надо было действовать иначе.

И тут Кузар услышал шепот. Такой родной и верный. Его Повелительница пропела, призвала его к себе.

– Я поспешил, – отступая на шаг, пробормотал Кузар. Снова повел рукой, сбрасывая заклинание Астанина. – Но я еще вернусь.

Еще шаг назад, вдох, и Кузар закрыл глаза. Пожелал. Только пожелал! С новым вдохом он почувствовал другие запахи. Сырые камни, холод и тьма. Распахнул глаза и криво улыбнулся – темнота и Ее шепот. Бездна, их источник магии, так близко.

Она шептала, пела, объясняла. Да, он догадывался, что такое возможно… Но не предполагал, что сам однажды использует!

Повел только пальцами, в воздух взмыли искры. Кузар рассмотрел двенадцать каменных алтарей вокруг черного провала, подошел к ближайшему – с вырезанными воронами на основе, тому самому, что даровал ему могущество древних. С нежностью провел сухими длинными пальцами по холодному камню. Посмотрел на Бездну. Как так вышло, что Повелительница позволила погубить своих любимых детей? Потеряли такое могущество! Кузар вернулся к алтарю, возложил на него ладони. Пожелал. И впустил в холодные камни силу.

Раздался скрежет. Алтарь качнулся. И вся площадка вокруг Бездны пришла в движение. Каждый из двенадцати алтарей медленно закружился, словно древняя каменная карусель.

Один оборот. Два. Кузар направлял все больше и больше силы в холодный камень. Не терял своей, был только проводником энергии из само́й Бездны, будто сам стал ее частью. Еще оборот, и еще. Сколько прошло? Достаточно? Нет, пусть еще один. Дальше. Чтобы имя его забылось, чтобы они потеряли бдительность и Кузар мог нанести внезапный удар. В самый раз.

Кружение остановилось. Он оторвал руки от алтаря и какое‑то время всматривался в покрасневшие от напряжения ладони. Ухмыльнулся. Закрыл глаза и пожелал: удостовериться. Запах пресной воды, порыв ветра в лицо. Вечерело. Он стоял на высоком берегу Люнды у стены кремля Китежа. Из деревянных брусьев, будто только что окрашенных свежим лаком. Как и тысячи лет назад. Обернулся.