Тенлис Хилл. Возвращение в прошлое
«Ужасные события можно забыть, выбросить из памяти будто никогда и не было, но сердце навсегда оставит шрам. Люди помнят – хотят они или нет»
пролог
Холод. Промозглый ветер трепал пожухлую траву, унося с собой остатки тепла и обжигая замершую кожу на лице. Капли ледяного дождя причиняли нестерпимую боль. Где-то вдали отчаянно галдели вороны, чуя близкую добычу, наполняя округу противным карканьем.
Очередная капля стремительно упала прямо на пересохшие губы.
Девушка дёрнулась, заставляя себя открыть глаза, уставившись в ничтожный просвет совершенно тёмного ночного неба, что мельтешил где-то высоко, между зловещими кронами деревьев.
«Я опять в лесу…» – промелькнуло в голове. Она моргнула в попытке прогнать столь ужасающие наваждение, но почувствовала лишь, как холодная капля дождя опустилась на бархатную кожу.
«Это не сон!» – мысль такая гнетущая, но всё же безумно реальная, заставила немедленно подняться, хватаясь обессиленными руками за выступающие ветки сухих кустарников.
Оказавшись на ватных ногах, девушка принялась лихорадочно оглядываться в попытке вспомнить хоть что-то, что подскажет, как она здесь очутилась, но молчаливые сосны лишь гоняли холодный ветер в густых ветвях, издавая протяжные, скрипучие стоны.
Во тьме чудилось, что вокруг тысячи страшных, озлобленных существ с крючковатыми конечностями и взлохмаченными головами, они словно подкрадывались все ближе, тянули к ней свои грязные лапы, жаждущее крови. Но стоило моргнуть, как разум отгонял страшное видение, возвращая деревьям их первозданный вид.
Голова шла кругом, ноги казались тяжёлыми, отлитыми из чистого свинца.
Шаг.
Ещё.
Босые ступни утопали в вязкой грязи по щиколотки, заставляя морщиться и ещё больше дрожать от холода. Лес казался нескончаемым лабиринтом, одинаковые деревья были повсюду, а выглядывающая между тучами бледная луна едва ли справлялась с освещением и без того нелёгкого пути.
– По мо…Помогите… – вместо крика вырвался лишь слабый хрип.
Девушка остановилась, прислонившись к шероховатому дереву спиной, и постаралась перевести дыхание. Вокруг вновь мерещились скачущие во тьме тени, они словно искусно насмехались над ней, заставляя страх достигать апогея, дыхание сбивалось, становилось рваным, ужас проникал в каждый потаённый уголок души, обволакивая липкой паутиной страха.
– Помогите!
Вторая попытка позвать на помощь, провалилась точно так же, как и первая. Отчаянный крик становился хриплым шёпотом. Девушка бессильно охватила свои оголённые плечи, промокшая под дождём сорочка прилипла к телу, от этого стало мерзко; сделав глубокий вдох, она взяла себя в руки и попыталась сосредоточиться, закрыв глаза. Дрожавшие пальцы усердно растирали окоченевшие плечи, пытаясь вернуть тепло.
– Всё в порядке. Раз… Два…Три…
Длинные ресницы распахнулись, дыхание постепенно, но всё же становилось более ровным, а ночной лес теперь казался абсолютно нормальным. Блуждающая странница медленно пошла дальше, шаг за шагом пытаясь найти выход из лесной темницы, в которой оказалась не по своей воле.
Ветер подвывал всё интенсивнее, принуждая дрожать от холода. Вскоре ноги перестали слушаться свою хозяйку, а сознание продолжило вести игру воображения. Девушка внезапно почувствовала, что за ней упрямо наблюдают: кто-то будто бы ступает по пятам, крадётся позади, в гуще тёмных деревьев, в надежде остаться незамеченным, но сухие ветки всё же хрустят за спиной, а с ветром прилетает гулкое эхо, раздающиеся, то ли зловещим шёпотом, то ли протяжным воем.
Глаза вновь наполнились слезами, искусанные губы едва заметно задрожали. Ей хотелось просто убежать, скрыться из этой воображаемой тюрьмы, но с каждым новым шагом, казалось, спасения нет.
– Выход. Я должна найти выход…
Спустя ещё пару беспомощных шагов по хлюпающей жиже, впереди наконец-то показался долгожданный просвет – выход из лесной темницы. Порывы ветра разорвали завесу дождевых облаков, и сквозь зияющие дыры проглядывала луна, расталкивая тяжёлые ветви, её свет тянулся к девушке щекотливой струйкой, что приносила хоть какую-то каплю надежды.
Не разбирая дороги, несчастная бросилась вперёд, растрачивая последние силы в попытке спастись от кромешной темноты, но оказалось, это лишь небольшая поляна, окружённая лесными гигантами.
Воспоминания, что тяжёлым камнем хранились где-то глубоко в душе́, выплеснулись наружу волной ужаса при виде злополучного места. Она точно знала эту поляну, помнила каждый метр, словно это было вчера, а не десять лет назад.
Девушка остановилась, осматриваясь по сторонам в попытках понять, что делать дальше.
Высокая трава прогибалась под натиском холодного ветра и только в центре была значительно придавлена, чем захватила внимание. Сердце пропустило пару глухих ударов. Девушка понимала, что впереди, несомненно, что-то лежит, но ещё две секунды потребовалось, чтобы понять – это тело человека…
Колени задрожали, земля начала уходить из-под ног и без того измученной девушки. Она сделала шаг вперёд, и опасения подтвердились: свидетельница луна, вновь на мгновение вышла из-за стелящихся по небу тёмных туч и показала человека, что лежал в неестественной для живого позе.
– Надо помочь… Я должна помочь…
Потеряв последние силы, она упала на колени и поползла прямо по слякоти, раздвигая руками колючую траву, что царапала нежную кожу.
Достигнув цели, девушка перевела дыхание и схватилась руками за смутно знакомую коричневую куртку, что насквозь пропиталась кровью и липкой грязью. Потянув на себя, бедняге с трудом удалось перевернуть грузное тело лицом вверх.
Воспоминания завертелись чередой чёрно-белых стоп-кадров, угрожая свести с ума.
– Нет… Нет! Нет! Нет! – она как ошпаренная откинулась назад, в истерике, повторяя одно и то же, слёзы струились по щекам жгучими ручьями, заставляя глаза жмуриться, пальцы не слушались и хватались за холодную траву в поисках спасения.
Первое впечатление отступило спустя две минуты.
Девушка с трудом выровняла дыхание и вновь подползла к телу. Луна освещала его красивое, загорелое лицо, усыпанное поверхностными шрамами, тонкая струйка уже свернувшейся крови замерла в уголках губ и открытых глаз.
Взгляд парня не изменился, все те зрачки-бусины, окружённые яркой радужкой, цвета чистого изумруда или же ранней весенней листвы, только сейчас они смотрели в чёрное небо и казались стеклянными.
Мёртвыми.
– Как же так, Дин? Я не верю… не верю!
Её крик, наполненный безутешною болью и скорбью, разнёсся, казалось, на всю округу. Невесть откуда взявшиеся силы дали возможность бежать, спасаться от этого кошмара, но девушка старательно тянула труп за куртку по вязкой жиже.
Она собиралась его спрятать, спасти, но до конца не понимала, что сердце юноши уже не бьётся.
Обессилив окончательно, девушка упала на промёрзшую землю рядом с ним и бросила взгляд в небо. Боль и отчаянье уже взяли над ней вверх, и тяжёлые ресницы медленно закрылись, только рука осталась сжимать холодную ладонь дорогого человека.
Глава 1
«Воспоминания – они как сон, бледнеют со временем, и линия между ними превращается в тонкую нить. Люди говорят: прошлое – важная, неотъемлемая часть тебя. И помнить необходимо. Да и забыть иногда невозможно»
Бостон.
Осень 2000 года.
Агата резко распахнула наполненные ужасом глаза и вскочила, комкая под собой чёрные шелковые простыни. В горле всё ещё остро чувствовался отталкивающий привкус соли, оставшийся осадком от пролитых недавно слёз, сердце бешено колотилось, норовя вот-вот пробить грудную клетку и выскользнуть наружу.
Она нервно схватилась за голову, взлохматив длинные волосы, стараясь избавиться от преследующего наваждения, но перед глазами всё ещё стояли ужасающие кадры её тайного прошлого, которые Агата пыталась схоронить как можно глубже в сознание.
Измотанные нервы, и без того натянутые, как тонкая нить, грозились вот-вот разорваться и вновь ввести свою обладательницу в состояние тяжёлого психологического расстройства, от которого она старательно пыталась бежать долгие годы.
– Так. Спокойно, Агата. Это сон. Только сон.
Девушка принялась тщательно растирать ледяные ладони, хрустя костяшками пальцев, – это помогало собрать себя в кучу после очередного срыва.
Медленно спустив ноги на пушистый ковёр и не ощутив противной и вязкой жижи, Агата наконец-то немного успокоилась, но дрожь во всём теле никуда не делась, продолжая напоминать о ночном кошмаре. На тумбочке завибрировал мобильник, разрывая полную тишину, что царила в маленькой спальне её квартиры.
– Чёртовы напоминания! – Агата смахнула назойливый аппарат и ещё раз с шумом выдохнула.
Собравшись с мыслями, она отправилась на кухню, по пути, включая все ночники, расположенные в каждой комнате, где не было места кошмарным снам.
– Что Мэвис, голодная? – чёрная кошка, имеющая сильно выраженную гетерохромию1, довольно мурлыкнула, запрыгнув на деревянную барную стойку, и облизнула руку взволнованной хозяйки.
– Сейчас моя милая, – девушка лёгким движением вскрыла пакет с концентрированным кормом, наполняя маленькую миску с изображением зелёной лягушки.
Кошка понимающе кивнула, спрыгивая на пол и вальяжно направляясь к еде. Агата запустила кофемашину и присела за стойку, всё ещё потирая руки от нервов. Внимание привлёк открытый ноутбук, красная лампочка неумолимо мигала, напоминая о непрочитанном сообщении.
– Миссис Смит, вас-то мне и надо.
Она открыла почту и пробежалась глазами, по короткому сообщению, с рекомендациями от психотерапевта. Пальцы застучали по клавиатуре, пытаясь сформулировать в ответе верные предложения, но каждый раз текст неизбежно приходилось стирать. Откинувшись на спинку стула, Агата сделала несколько больших вдохов, пытаясь выровнять дыхание.
– Нет. Надо позвонить, – девушка взглянула на часы, что отсчитали ровно девять вечера, и нажала на видеозвонок.
Две минуты ожидания показались вечностью, но на другой стороне всё же появилась невысокая женщина лет пятидесяти, с выбивающимися, седыми прядками из небрежно собранного на голове пучка. В домашней обстановке доктор не создавала впечатления серьёзного специалиста, всё больше напоминая милую старушку, которая только что пекла пирожки в своём ярко-оранжевом халатике и круглых очках в стиле знаменитого героя книги Джоан Роулинг.
– Хм… Агата Брайн. Рада тебя слышать, ты, вероятно, уже видела мой рецепт на новые препараты, появились какие-то вопросы? – весёлым тоном спросила женщина, присаживаясь на большой жёлтый диван, усыпанный множеством маленьких подушечек с разноцветной бахромой.
– Да, спасибо, доктор Смит, но я звоню по другому вопросу, – запинаясь, ответила девушка. Психотерапевт по-отечески улыбнулась и взяла чёрный блокнот в кожаной обложке со стола, приготовившись записывать.
– Я внимательно слушаю, Агата. О чём ты хотела поговорить?
– Кошмары. Они вернулись с неделю назад. Стали слишком реалистичными, живыми! Я чувствую, как адский холод сковывает моё тело, как боль отображается на мне физически. Они стали настолько реалистичными, что я боюсь умереть там!
Доктор внимательно записала каждое слово пациентки, а после подняла неодобрительный взгляд на подопечную, оценивая состояние внешних показателей, что были точно неутешительными.
Агата походила на загнанного в угол зверька, что пытается выжить любой ценой, но её внутренняя борьба уничтожает. Враг притаился в её собственном сознании и не намерен покидать.
– Агата, напомни мне, пожалуйста, сколько прошло лет?
– Десять. Теперь уже ровно десять, – выдохнула она, пряча покрытые мурашками руки под столом и растирая их друг о друга.
– Милая моя, ты борешься с этим уже десять лет, но кошмары никуда не уходят, не кажется ли тебе, что проблема гораздо глубже?
– Кошмары покидали меня, но… Вернулись снова, – Агата с тревогой посмотрела на доктора, комкая в руках сорочку от волнения. Девушка понимала, к чему клонит миссис Смит. Это не первый их разговор, что заканчивался лишь одной рекомендацией.
– Ты должна вернуться в этот город, Агата, как его там?
– Тенлис Хилл, – выплюнула девушка, пытаясь забыть это наименование, что припирало к стенке и заставляло сердце колотиться сильнее. Но доктор словно специально, постоянно заставляла произносить вслух причину истинного кошмара.
– Стоит поехать туда и посмотреть своим детским страхам в лицо. То, что случилось с тобой десять лет назад, больше не повторится. Ты оказалась в эпицентре странных событий, мне жаль, что тебе пришлось пережить это, но необходимо понять: всё уже позади.
Агата почувствовала, как начали обливаться потом ладони, а дрожь мелкой рябью пробежалась по всему телу, остановившись где-то в области горла, перекрывая кислород.
Ускользнув десять лет назад из родного дома, оставив там семью и свою любовь, ей пришлось провести два долгих года в психиатрической клинике, после же Агата сменила фамилию и поклялась никогда больше не возвращаться в это проклятое Богами место. Но город, по всей видимости, не хотел отпускать свою давнюю подругу.
Он напоминал о своём существовании каждую ночь, призывая возвратиться.
– Это невозможно! Я не могу, – наконец ответила девушка, глядя в упор на доктора.
Смит закатила глаза, как часто делала, когда её рекомендации не слушали, и, пролистав пару страниц блокнота, вновь посмотрела в камеру.
– Ты же говорила, там твоя мать? Сестра? Съезди на два дня, просто навести родных. Я понимаю, что для тебя это сложно, но это необходимо. Докажи сама себе, что сильнее детских страхов. Агата, молния не бьёт два раза в одно место, понимаешь?
– Нет. Извините. Это исключено. Я не вернусь в Тенлис Хилл.
– Как знаешь. Тогда увеличь дозу антидепрессантов и побольше отдыхай. В пятничный сеанс попробуй принести мне пару записей о своих кошмарах.
– Да, спасибо, доктор Смит, доброй ночи.
Агата устало откинулась на спинку барного стула и тяжело задышала. Кофе аппетитно дымился в горячей чашке, ожидая, что его наконец-то выпьют. За окном барабанил продолжительный осенний ливень. Сентябрь только начинался, но вот уже третью неделю над Бостоном нависали беспроглядные, грозовые тучи, и город, словно Атлантида – утопал в воде, становясь похожим на вечно холодный городок из её собственного детства, скрытый в густом лесном массиве от посторонних глаз.
– Ты меня не отпустишь… – шёпотом, глотая слёзы, пробормотала Агата, глядя, как капли дождя медленно скатываются по стеклу панорамного окна, группируясь в продолжительные реки.
Мэвис, чувствуя настроение хозяйки, запрыгнула на колени и ласково потёрлась спинкой о холодные руки, а потом и вовсе свернулась калачиком, пытаясь успокоить свою кормилицу.
– Ну, хорошая моя, мы не можем вернуться, ты же понимаешь. Нас не существует для этого города.
Кошка жалобно мяукнула, задрав мордочку, внимательно смотря Агате в глаза. Иногда девушка видела в этом заботливом и изучающем взоре глаза старухи Эвердин, что с безумным взглядом рассказывала ей свой коварный план в больничной палате. Агата точно не знала, в какой именно момент её размеренная жизнь дала трещину, но итог оказался печальным для всех.
Некогда уверенная в себе Агата Роуз превратилась в сломанную психичку Агату Брайн.
– Нет. Это исключено, идём ка лучше спать, время позднее. В этом городе нас не ждут, Мэвис.
Девушка бережно взяла пушистый комок на руки и вернулась в спальню. Кровать оказалась прохладной, и тело сразу приятно расслабилось, девушка обернулась в одеяло и прикрыла глаза. На удивление, сон быстро принял её в свои крепкие объятия, но было в нём что-то странное, что-то знакомое и… родное.
Двенадцать лет назад.
В старом деревянном сарае пахло свежей соломой и зерном. Пыль, что витала в воздухе, казалась крошечными танцующими кристалликами, которые подсвечивались солнечными лучами, пробивающимися сквозь прохудившуюся крышу. Лето только начиналось и сулило три месяца тепла и свободы от ненавистной школы, но для Агаты это лето должно́ было стать очередной попыткой не сойти с ума от выходок родного отца.
Девушка сидела на пыльном подоконнике единственного окна и перочинным ножиком ковыряла очередное судебное письмо, выписанное на имя Джошуа Роуз. Внутри разгоралась пламя обиды и безвыходности, от которого крайне сложно скрыться.
– Роуз, отлично выглядишь. Как настроение? – послышался голос лучшего друга, который пытался протиснуться сквозь выломанную доску в стене.
– Паршиво, где так долго шлялся? – не поворачиваясь на парня, ответила Роуз, продолжая гневно втыкать лезвие в бумагу.
Дин, наконец, пробрался в их личное, спрятанное ото всех место сбора и подошёл к девушке, заглядывая через плечо.
– Чёрт, Агата, он опять. Что на этот раз?
– Обманутые инвесторы. Старая схема, – Агата положила нож и разорвала письмо руками в мелкие клочья. – У тебя сигареты есть?
– Да брось, ты ведь не куришь, – Дин взглянул в глаза подруги. – Оно того не стоит.
– Давай, я сама разберусь, – Агата вытянула руку и нехотя, парень протянул девушке пачку смятых Hariey Davidson.
– Жалеть потом будешь, дура, – он устроился рядом и закурил, выпуская дымные кольца в воздух. Агата тоже прикурила и, почувствовав неприятный, терпкий вкус, с шумом выдохнула.
– Я никогда не жалею о своих поступках, Дин. Чтобы не приключалось в моей жизни – это именно то, чего мне хотелось в определённый момент времени. И неважно, если потом это оказалось очередной дурацкой затеей.
– Чокнутая девчонка, – усмехнулся Дин, глядя, как солнечные лучи играют бликами на белоснежных локонах подруги.
Агата рассмеялась, смерив друга шутливым, злобным взглядом, но неожиданно Дин больно вцепился в её плечи, быстро заговорив:
– Ты должна вернуться, Агата! Город тебя ждёт!
Настоящее время.
Агата нехотя проснулась от навязчивого звона будильника, что крутил старую мелодию уже по третьему кругу. Воспоминание из далёкого прошлого растаяло, впервые не оставив противного осадка после сна.
– Что же это такое? Сон? Нет, это воспоминание, такое чувство, что я на время переместилась в прошлое, которого так сильно недостаёт, – заключила девушка, глядя на чёрную кошку, что недовольно мяукнула. – Да, ты права. Я скучаю не за прошлым, а за человеком, оставленным там.
Агата протёрла глаза и быстро поднялась с кровати, накинув на ходу тёплый халат на плечи. Девушка прошлёпала босыми ногами в светлую гостиную, раскрывая лёгкие шторы и впуская солнечный свет. На искусственном камине в деревянной раме стояла одна-единственная фотография, что волею судьбы была оставлена когда-то Дином в больничной палате Агаты.
Она взяла фото в руки и села на диван. На неё смотрел тот самый парень с яркими, цвета молодой листвы, глазами, крепко обнимающий её худые плечи, а за их спинами виднелся серый фасад Тенлисовской школы, в которой когда-то приходилось учиться.
– Там ли ты сейчас? Не сбежал ли так, как я? – прошептала блондинка, нежно проводя пальцами по силуэту человека, которого любила всю свою жизнь.
Когда решение о побеге пришло в её голову, это казалось единственным правильным вариантом. Бежать. Выживать любой ценой. Но заплатить за свою трусость оказалось слишком сложно. Она и не пыталась полюбить снова, утопая в жалких воспоминаниях о проведённых с Дином минутах. Он стал её единственным, тем, кого сердце выбрало очень давно.
Агата тряхнула головой, прогоняя дурные мысли, и вернула фото на место. Девушка подошла к окну, окидывая взглядом оживлённую улицу Бостона, что вместе с обитателями города, просыпалась, торопясь скорее начать новый день. Солнечные лучи только пробивались сквозь плен чёрных туч и ласково касались серых, безмолвных многоэтажек, обещая людям хорошую погоду хотя бы до полудня. Агата улыбнулась, глядя, как парень с трудом засовывает огромный букет красных роз на пассажирское сидение своего автомобиля и пришла к единственно правильному, как ей казалось, решению.
Холодный душ привёл спутанный клубок мыслей в порядок, расставив в голове всё по импровизированным полочкам.
Агата наспех приготовила себе крепкий кофе и, позавтракав тостами с джемом, начала собирать чемодан. Кошка, громко мяукая, то и дело крутилась рядом, обтираясь о ногу хозяйки и прогибая спину, девушка с любовью погладила животное прошептав.
– Да, Мэвис, мы возвращаемся домой.
Глава 2
«Возвращаясь в мир своих фантазий
не забудьте оставить записку своему заблудшему разуму».
Ана Диер
Чемодан оказался полностью собран только к полудню. Брать с собой много вещей Агата не хотела, лишь тёплую спортивную куртку и парочку шерстяных костюмов для холодного климата этого вечно промёрзшего городка, и ноутбук с определёнными предметами личной гигиены.
Задерживаться в Тенлис Хилл желания не было, но, несмотря на это, с каждой сложенной аккуратно вещью всё больше казалось, что это дорога в один конец.
Девушка в последний раз проверила свой почтовый ящик, медные задвижки на окнах, выключила все электроприборы и взяла в руки чёрную дублёнку, отороченную красным мехом, обводя безмолвным взглядом просторную гостиную.
На сердце с самого утра теплилось ужасающее чувство тревоги, что выворачивало душу наизнанку. Агата молча стояла в коридоре и не могла решиться взять ключи с полки, пока кошка не юркнула в переноску, жалобно мяукнув, отвлекая хозяйку от тяжёлых мыслей.
– Иду, иду, Мэвис, – она бережно закрыла пластиковую переноску, вытянула длинную ручку чемодана и наконец решительно вышла на улицу.
Щелчок замка и казалась новая, выстроенная по кирпичикам безутешной боли и безнадёжных разочарований, жизнь захлопнулась навсегда.
Агата помнила, как купила эту квартиру на деньги, подкинутые Арчи, как проходили её первые бессонные ночи на надувном матрасе, что, несомненно, был лучше твёрдой кровати в бесцветной комнатке психиатрической лечебницы, куда девушка приехала сама, в надежде спастись от чудовищных кошмаров.
Помнила и безумно боялась потерять.
Бостон сегодня казался на удивление солнечным. Затяжной дождь наконец-то прекратился, и небо из серо-грязного, превратилось в нежно-голубое, провожая свою незваную обитательницу в путь.
Агата вдохнула пропитанный дымом и грязью воздух полной грудью, и буквально заставила себя отогнать навязчивые мысли о своём прошлом, сев за руль старенькой Chevrolet Impala, о которой когда-то мечтал её родной отец.
Было странно воплощать чужие безумные мечты в жизнь, но своих у Агаты не осталось.
Дорога предстояла дальняя, и девушка имела в запасе достаточно времени, чтобы представить долгожданную встречу с когда-то чрезвычайно дорогими ей людьми, оставленными так безжалостно в проклятом городе.
– Как же странно, живя в четырёх часах от этого места, я так боялась встретиться с кем-то из его жителей, – пробормотала Роуз, глядя на своё отражение в зеркале заднего вида.
Образ, смотрящий на неё из зеркального мира, был чужим, по большей части напоминающий пустую оболочку Агаты Роуз, что умерла очень давно, той самой ночью посреди леса.
Она невольно вспомнила многочисленные электронные письма, что присылали на старую электронную почту мать и друзья первые два года. Но ни одно из них так и не получило своего ответа. Роуз их даже не открывала. Вскоре писать стала только мать. Агата читала длинные тексты, представляя, что находится рядом со своей семьёй, но отвечать боялась, переживая за то, что кто-то может узнать её адрес и нагрянуть, разрушая тихий и ненапряженный мир. Как-то ночью Агата открыла очередное письмо от матери и, поняв, что писал его Дин, удалила электронную почту, навсегда разорвав последнюю связывающую с Тенлис Хилл ниточку.
Она прекрасно знала, что у неё родилась младшая сестра, что мать благополучно вышла замуж за шерифа Уитмор, и жизнь в городе после тех страшных событий давно наладилась. Только вот вернуть отношения с людьми, которых она так просто бросила в Аду, казалось невозможным. Да и смысла Агата не видела. Вернуться в город, на тот момент означало собственноручно затянуть петлю на своей шее.
Размышляя о далёком прошлом и так неожиданно нагрянувшем настоящем, девушка совершенно не заметила, как пролетели часы и впереди показался густой лесной массив – последняя точка на въезде в мистический Тенлис Хилл.
Агата вдавила педаль газа до упора, сделав музыку на полную.
Сердце продолжало бешено колотиться при виде старого каменного моста через реку Ватлер, заросшего с обеих сторон густым вьюном и выгоревшей от времени и бесконечных дождей вывески с приветствием.
Единственное, что отделяло большой мир от проклятого города.
– Вот я и дома…
В ответ на её слова порывистый ветер разогнал опавшую листву по длинной мостовой, отчего яркие кусочки взвихрились ввысь, пропуская чёрную машину вперёд.
Тенлис Хилл приветствовал свою давнюю пленницу, что спаслась бегством поздней ночью десять лет назад.
Агата с удивлением смотрела по сторонам, разглядывая, казалось, ни капли не изменившуюся, огромную ферму Бигли, что раскинулась на кукурузном поле прямо в начале города, отчего смрадный запах частенько встречал заезжих путников. Все теми же остались и фасады небольших, типичных для соединённых штатов жилишь, покрытых белым сайдингом, и тесные детские площадки, прячущиеся в переулках между домов, и люди, что с раскрытыми ртами смотрели на медленно проезжающую незнакомую машину с Бостонскими номерами.
Проехав по широкой Вест-Ровен, Агата миновала старенький супермаркет со сломанными буквами на фасаде и съехала на главную улицу Тенлис-Хилл, где расположились маленькие магазинчики с жилыми квартирами наверху. Здесь находилась и единственная, довольно неплохая забегаловка для местной молодёжи, и любимая когда-то часовая лавка сумасшедшей старухи Эвердин, доверху наполненная мрачными историями этого города.
– Ну, Мэвис, ещё одна улица, и мы дома…надо собраться с мыслями, – Impala бесшумно затормозила и припарковалась на обочине напротив кафетерия.
Агата вновь бросила взгляд в зеркало заднего вида на своё отражение. Вполне красивая блондинка с правильными чертами лица едва заметно улыбнулась ей, и лишь глубокие тени, что залегли под глазами, выдавали в ней не совсем здорового человека.
Уставшая от дороги и воспоминаний, она, опустила голову на руль, прикрывая глаза и пытаясь собраться с силами, чтобы продолжить путь.
Сон морил, призывая отпустить внутренние терзания, и погрузиться в спасительную пелену воспоминаний, что всё ещё казались приятными.
Надоедливый и однотонный стук по лобовому стеклу заставил на секунду, задремавшую Агату открыть глаза. Рядом с машиной стоял высокий мужчина в чёрной кожаной куртке и настойчиво стучал, смоляные волосы, взлохмаченные ветром, упали на лицо, но внимательный взгляд девушки зацепился за массивный перстень на указательном пальце мужчины.
Агата знала всех, кто носил эти кольца с изображением красной кобры, и поспешила щёлкнуть замком водительской двери, выходя на улицу.
– Агата! Неужели это и вправду ты? – мужчина откинул волосы с лица, и его шрам под губой стал слишком заметен, чтобы не узнать обладателя.
Этот скрывающийся от ветра взгляд угольных глаз, и сгорбившееся фигура были такими же, как в ту роковую ночь на вокзале, когда он провожал единственную подругу, помогая ей сбежать из города.
– Арчи… – с огромным облегчением выдохнула Агата. Слёзы задрожали на длинных ресницах. Она без тени сомнений кинулась к нему в объятия, вдыхая такой родной и терпкий аромат дешёвого алкоголя и моторного масла. Предводитель городской банды «Змеев» был одним из немногих жителей этого города, кому Агата всецело доверяла и откровенно была рада увидеть.
– Ты совсем не изменилась, малышка! Где же ты была, Агата? Мы искали… – затараторил мужчина, раскручивая её в руках.
– Я знаю, знаю, что искали, ты так изменился, Арчи.
– Да брось, я старше на каких-то семь лет, лучше расскажи мне, какими судьбами ты снова в этом проклятом Богом месте? – он ласково стряхнул застывшие слезинки с её щёк улыбнувшись.
Девушка запахнула получше дублёнку и навалилась на капот своей машины.
– Приехала увидеть родных, – она запнулась, но сразу продолжила. – И Дина.
– Всё ещё не забыла его? Когда ты уезжала, я надеялся, что когда-то у меня появится шанс, – мужчина весело рассмеялся и галантно предложил свой локоть. – Зайдём в кафе, выпьем кофе, здесь жутко холодно.
– Прости, Арчи, но сначала домой. Я слишком долго убегала, встретимся с тобой завтра в это же время и непременно подробно обсудим потерянные десять лет нашей жизни.
Мужчина сдержанно кивнул, не скрывая своего расстройства, и открыл перед ней дверь машины. Встреча с давним другом придала Агате сил, и она наконец-то смогла завести двигатель и отправиться в сторону своего дома.
Оставалось проехать совсем немного, но с каждой секундой девушка всё больше начинала нервничать, видя перед собой старую церковь с позолоченными куполами, которая возвышалась вдалеке, заросшая акациями.
Машина подъехала к нужной улице, и, проезжая мимо знакомых домов, Агата заметила, что здесь тоже почти ничего не изменилось. Всё те же белоснежные фасады, маленькие дети, играющие на газонах, и строгие мужчины, убирающие опавшую листву, которая так портила вид прекрасных дворов. В конце улицы, там, где начинался Тенлисовский лес, девушку ждал двухэтажный дом из выбеленного кирпича. На месте старой сосны, которая когда-то доставляла столько хлопот, скрипом веток по стеклу, теперь появилась мансарда. На аккуратно подстриженном газоне красовались детские качели, а рядом располагалась просторная парковка, на которой стоял чёрный старенький Volvo.
«Господи, как же мне стыдно»
Агата остановила машину на противоположной стороне улицы и заглушила двигатель. В её сердце вновь вспыхнула ноющая боль, ещё более сильная, чем когда она была одна в своей уютной квартире в центре Бостона.
Ей было очень стыдно смотреть в глаза собственной матери, которую она оставила в трудном положении, когда сбежала из города, никого не предупредив.
Агата прекрасно осознавала, насколько невыносима боль от утраты ребёнка. Однако в тот момент ей казалось, что, если бы она осталась в городе, люди, чьи дети не были спасены в ту роковую ночь, могли бы вечно проклинать их семью.
Но, как ни оттягивай, долгожданный момент воссоединения настал. Входная дверь дома распахнулась, и на пороге появилась высокая женщина с длинными чёрными волосами, в которых уже начали пробиваться серебристые пряди. За ней вышел шериф Уитмор, держа на руках маленькую девочку восьми лет в красной шапке с бум боном.
Агата неторопливо открыла дверь машины и вышла на улицу, с любопытством наблюдая за идиллией, царящей в семье.
На мгновение ей показалось, что они так счастливы, и кто она такая, чтобы разрушать их новый мир?
Она уже собиралась развернуться и уехать как можно дальше от Тенлис Хилл, когда женщина, стоящая напротив, громко закричала, и её голос сорвался на хрип.
– Агата! Агата!
От Кеталин исходил лёгкий аромат парфюма с нотами гибискуса и чайной розы, который словно переносил в самое раннее детство. Её руки, нежно обнимавшие Агату, казались такими тёплыми и необходимыми в этот момент.
– Я не надеялась, что смогу увидеть тебя ещё хоть раз! Девочка моя, как же сильно я скучала по тебе! – голос женщины срывался на рыдания, отчего сердце Агаты разрывалось на миллионы атомов.
– Мама, кто это? Мама! – маленькая девочка усердно дёргала женщину за длинную юбку, пытаясь обратить на себя внимание, но Кет провалилась в прошлое, когда у неё отняли самое дорогое.
– Да, это и правда твоя, сестра, – ответил за неё шериф, обнимая двух плачущих от счастья женщин за плечи.
– Я очень рад, что ты вернулась, Агата. Мы все не переставали тебя ждать, и Дин в особенности.
Он сказал это с плохо скрываемой болью в голосе, за которой таилась правда о его родном сыне, что никогда в жизни бы не простил столь жестокую выходку давней подруги.
Правда, которую даже сам Дин пытался похоронить глубоко в своём сердце, полностью отдалившись от родного отца.
– Простите меня, я не могла приехать раньше, – всхлипывая, пробубнила Агата. Она опустилась к малышке и впервые крепко заключила её в кольце своих рук. Слёзы предательски бежали по щекам, размазывая дорогую туш. Агата много раз представляла, как увидит родных вновь, но ей всегда казалось, что встреча будет холодной и унизительной.
Учитывая всё, что пришлось пережить этой семье.
Глава 3
«Тайное ощущение собственной вины мы всегда предусмотрительно прикрываем ненавистью, которая облегчает приписывание вины другому»
Георг Зиммель
Когда долгожданные объятия и приветствия некогда разрушенной обстоятельствами семьи, наконец-то закончились, Агата медленно прошла в светлую прихожую, с которой начиналась её личная история, пропитанная кровью и, казалось, бесконечными потерями.
Взгляд золотых глаз машинально забегал по прекрасно знакомым предметам. Таким родным, но в то же время совершенно чужим, что хотелось вновь развернуться и сбежать как можно дальше от переполняемых душу воспоминаний, и лишь тёплая рука матери на дрожащем плече, помогла отвлечься.
– Что с тобой, родная? – Кеталин заглядывала в её медовые глаза, отмечая радикальные изменения в родной дочери, которую не видела много лет и честно считала давно погибшей.
– Нет, всё хорошо, мама, – она принуждённо улыбнулась, аккуратно поставив чемодан в угол и положив сверху переноску. Кошка жалобно замяукала, напоминая о своём существовании, и девушка поспешила выпустить животное из плена пластиковой клетки на долгожданную свободу.
«Ничего не поменялось, не дом, а сломанная шкатулка скорбных навязчивых воспоминаний. Вся эта антикварная мебель, тяжёлые тёмно-зелёные портьеры, свисающие мёртвым грузом на паркетный пол, настольная лампа, купленная в лавке миссис Эвердин, камин с тлеющими поленьями и множество фоторамок с такими родными лицами…Дом словно замер в ожидании…»
Непроизвольные воспоминания, казалось, хоронились в каждом из окружающих Агату предметов, и далеко не все они были тёплыми, к сожалению.
Она, словно заворожённая, присела на просторный диван, обитый кашемировой тканью и украшенный позолоченными рюшами. Внимательно рассматривая каждую деталь в окружающем интерьере, Агата не выпускала из рук цепочку с золотым кольцом, которую когда-то подарил лучший друг на шестнадцатилетие.
Всё осталось абсолютно таким же, как и в тот день, когда она в последний раз была в этом доме и собиралась на долгожданный бал.
На небольшом кофейном столике всё ещё лежала салфетка, связанная Агатой в пятом классе. Портьеры были подвязаны кофейными жгутами, которые они с отцом скрутили вместе. На камине красовалось васильковое пятно, оставленное Агатой в пять лет, когда отец впервые показал маленькой девочке акриловые краски, привезённые из командировки.
Девушка вздохнула, вспомнив о своём родном отце. Его смерть, вероятно, стала освобождением этой семьи, но Агата изо всех сил старалась хранить в сердце те жалкие капли тёплых воспоминаний, что на деле оказались лишь мимолётными моментами прошлого.
Сверху по лестнице торопливыми шагами спустилась маленькая Сара, неся в руках большой альбом и отвлекая Роуз от тревожных мыслей, которые пробуждал родной дом.
– Агата, смотри, что мы с Дином рисовали, – гордо выговорила восьмилетняя девочка, заползая на диван поближе к новообретённой сестре. – Это нарисовал Дин.
Роуз дрожащей рукой раскрыла толстый альбом в кожаном переплёте, и уже при виде первой страницы сердце её съёжилось, как скорчившийся и высохший под палящим солнцем абрикос.
На молочном листе отточенными чёрными контурами была изображена она сама, в кожаной куртке и красных кедах, одиноко сидящая на старых качелях заброшенной детской площадки.
– Да… он молодец, – безрезультатно пытаясь сдержать слёзы, ответила Агата, проводя пальцами по рисунку. Девочка перелистнула альбомный лист и продемонстрировала уже свои рисунки, где яркими цветами были изображены люди у леса.
– Это ты, я и Дин.
«Он помнил, помнил все эти годы и рассказал обо мне сестре! Не забыл…»
Агата со всей скопившейся нежностью обняла сестру, поцеловав в макушку русых волос.
– Ты большая молодчина, может, станешь художником. Когда-то мой отец рисовал со мной картины в лесу, сейчас, кажется, что это было в прошлой жизни.
– Дин очень много о тебе рассказывал, оказывается, ты ещё красивее, чем он описывал.
От этих слов на душе становилось сравнительно теплее, словно погасший давно уголёк вновь начинал гореть, заполняя уставшее сердце пожирающим пламенем любви, и никакая осень не потушила бы его.
В гостиной тем временем показалась мать девочек, держа в руках деревянный поднос. Три чашки с горячим кофе заполонили маленькую комнату дразнящим ароматом свежемолотых кофейных зёрен, прогоняя последние скверные мысли, что будоражили воображение.
– Сара, иди ещё порисуй, – мягко произнесла женщина.
Малышка тут же надула большие губки и медленно побрела в свою комнату, всем видом показывая, что ждёт, когда мать передумает и позовёт её назад, но Кеталин, оставалась несгибаемой. Взяв холодную ладонь старшей дочери, она оставила горячий поцелуй на тыльной стороне.
Внутри женщины, словно мост перекинулся над огромной пропастью боли и отчаянья.
Кеталин Роуз так сильно любила старшую дочь, что едва не умерла от горя, потеряв её, казалось, навсегда. Но теперь её Агата сидела на расстояние вытянутой руки, и все прошлые недомолвки и сложности растворились в пелене сладкой истомы, от дрожащей улыбки на бледном лице дочери.
– Девочка моя, как я рада, что ты приехала. Жаль, миссис Эвердин скончалась год назад, она так надеялась увидеть тебя ещё раз. Говорила мне, что настанет день и ты вновь пересечёшь границу города. Господи, Агата, как же я ждала этого дня!
– Что с ней случилось? – холодно спросила Роуз, вспоминая образ старухи, который отпечатлелся в её собственной голове, казалось, на всю оставшуюся жизнь, и даже потеряй Агата память, мутные, серебристые глаза ведьмы будут являться ей в кошмарах.
– О! просто наступило её время, рак вымотал старушку.
Агате не верилось, что старая ведьма могла скоропостижно погибнуть от болезни, хоть и была в курсе, что говорят: рак настолько серьёзный противник, что сам Господь неспособен остановить его.
Она не простила Гретту Эвердин.
Неоднократно пыталась, но всякий раз перед глазами всплывали образы погибших детей и остывающие тело Сэма, и ненависть рождалась с новой силой. Возможно, поэтому новость о её кончине не принесла никаких эмоции, лишь холод, что давно поселился в её душе.
– Где в настоящий момент Дин? – в конце концов, спросила Агата, делая глоток горячего кофе.
– Он в лесу, два года назад приобрёл крохотный домик у Падкого озера, где в своё время обнаружили труп Блосса, теперь каждые выходные проводит там. Уж не знаю, что его так тянет к этому озеру, – ответил вошедший в гостиную шериф.
– Дин уже знает, что я приехала? – осторожно спросила девушка, заглядывая прямо в глаза довольно сильно постаревшего мужчины.
– Нет, мы и надеяться не могли, что ты вернёшься когда-то. Я пытался сейчас дозвониться, но он недоступен, там связь барахлит.
Кофейная чашка со звоном опустилась на стол, руки Агаты покрылись крошечными мурашками, что толпой разбежались по телу, и она вновь оказалась вынуждена начать их растирать друг о друга.
– Милая, с тобой всё в порядке? – мать ласково провела ладонью по дрожащим коленям дочери. Агата кивнула и бросила взволнованный взгляд в окно, где уже сгустились вечерней сумерки, а разгулявшийся ветер гнал опавшую карусель красочной листвы по проезжей части.
– Я, пожалуй, пойду и найду его.
– Это плохая идея, Агата. Дин может находиться и не в доме, а где-то на озере или в лесу. На улице сейчас очень быстро темнеет, ты можешь заблудиться в потёмках, – запротестовала взволнованная мать.
Мистер Уитмор поднялся со своего кресла и взглянул на часы, подтверждая слова жены:
– Мама права, Агата. Время позднее.
– И всё же, я провела половину своей жизни в этом лесу и знаю каждую тропу.
– Я понимаю, что ты скучала, – Грег коснулся её руки, заставляя взглянуть в глаза болотных оттенков. – Он приедет утром, и вы обязательно встретитесь.
– Я должна увидеть его. Вы же все понимаете, мы слишком много потеряли времени.
Агата поспешила выскользнуть из пропитанной воспоминаниями гостиной и не предоставляя возможности отговорить её от сомнительной авантюры, схватила привезённую с собой красную кожаную куртку, выскочив на прохладную улицу, где сиротливые фонари уже загорелись и скудно освещали вечерний городок, готовившийся погрузиться в ночную тьму.
Воздух становился по-настоящему морозным, вдыхая его через рот, казалось, что внутри обжигаются лёгкие. Осень в штате Мен и так была довольно холодная, но в этом месте она становилась поистине зловещая, словно сама природа была против существования ненавистного города.
Агата медленно шагала вдоль неизменно мигающих фонарей в сторону безмолвного леса и надеялась отвлечь себя от изнуряющих болезненных мыслей, но бесцветное небо, что постепенно заволокло грозовыми, тяжёлыми тучами, только больше и больше заставляло сердце колотить в грудную клетку.
– Ну невозможно же вечно бояться! – твёрдо заявила девушка сама себе и, запахнув получше воротник куртки, уверенным шагом направилась к известной с детства тропе.
Лес встретил свою давнюю знакомую совсем недружелюбно.
В благородных деревьях гудел ветер, создавая впечатление, что вдалеке кричит раненое животное, а где-то и правда кричали птицы, стараясь перекликать друг друга.
Девушку затрясло от холода и навязчивого страха, но она отчаянно пыталась идти быстрее, вот только ноги путались в высоких корнях деревьев, покрытых мхами, что словно паутина, окутывали весь лес. Агата старалась не концентрировать внимания на посторонние звуки и гуляющие вокруг тени, и вскоре ноги сами вывели путницу на долгожданную опушку леса, где в зарослях тёмно-зелёного мха и торчащего сухого камыша раскинулось глубокое озеро с неестественно чистой водой.
Старый домик всё так же стоял на берегу, спрятанный за высокой сиренью и кустарниками. Его открытая веранда уходила прямо в озеро, продолжая безжалостно гнить, и Агата вспомнила, как они с Кэрол полюбили когда-то сидеть здесь и смотреть на закатное солнце, что пряталось в верхушках могучих деревьев, отражаясь в воде бледными лучами, предавая этому месту ещё больший ореол таинственности и безграничной красоты.
Девушка медленно подошла к самой кромке прозрачной воды и посмотрела на своё отражение, мелькающие в водной ряби.
– Ну здравствуй, я уверена, ты меня помнишь…
Агата неожиданно ухмыльнулась, сама себе, понимая, что впервые за долгие десять лет, не смотря, что находится в этом Богом забытом месте, почувствовала себя не выжившей, а именно живой, настоящей, и только одной детали не хватало для завершения этой картины. Единственного человека, ради которого она снова бросилась в проклятый лес…
Девушка прошла немного дальше по влажной земле и поднялась по обветшалым ступенькам веранды. Рука на мгновение дрогнула, но Роуз оттолкнула все сомнения в дальний угол сознания и уверенно дёрнула ручку старой скрипучей двери.
– Открыто…
Сделав шаг вперёд, она почувствовала, что вернулась в прошлое, словно и не было этих десяти лет. Воспоминания нахлынули беспорядочной волной, не позволяющей вдохнуть, заставляя погружаться в густое марево собственного сознания.
Кривая вешалка из пересушенной ветки дуба, которую когда-то сколотил Том, встречала у порога, пыльная табуретка под широкой лестницей, ведущей на просторную веранду, где можно увидеть рассвет, так и стояла в углу, коврик у двери из красных лоскутков, который Кэрол когда-то принесла из своего дома, лежал под ногами.
Всё было настолько знакомо, что вызывало нестерпимую боль.
В главной комнате тоже почти ничего не изменилось. Старый, изношенный серый диван всё ещё стоял у деревянного окна, храня воспоминания о тех, кто когда-то проводил здесь свои выходные. Рядом находился низкий дубовый стол с выцарапанными подписями, оставленными пятью лучшими друзьями. Теперь эти подписи были перечёркнуты чёрным маркером.
Над толстыми, изрядно подтёкшими свечами, вилась едва заметная струйка чёрного дыма. Это означало, что их только что задули. Агата дотронулась до недопитого стакана кофе:
– Горячий… неужели не успела?
Однако в следующую секунду её схватила огромная рука, с силой прижав к себе, а в левый висок уткнулось холодное дуло пистолета.
Сердце забилось чаще, тело задрожало, на лбу мгновенно выступили капельки пота, а в голове начали появляться сцены из фильмов ужасов, которые она когда-то видела.
Но Агата знала, что её собственная жизнь была хуже этих сказок.
Глава 4
«Ты сделала из меня холодного монстра,
который больше не верит в любовь»
Ана Диер
– Какого чёрта тебе здесь нужно, Роуз? – мужской голос выплюнул её фамилию как нечто мерзкое, до истерической боли знакомый, он отрезвил грозящие свихнуться сознание, и Агата прохрипела:
– От…пусти…
Хватка незнакомца ослабла, Агата отпрянула, поворачиваясь к нему лицом. Чёрное дуло пистолета теперь оказалось направлено в лоб, но страха больше не было.
Она знала, на что шла.
Это был уже не тот высокий и худощавый юноша, болезненные воспоминания о котором она бережно хранила глубоко в сердце. Нет, перед ней стоял настоящий мужчина.
Его тёмно-каштановые, коротко подстриженные волосы взъерошил ветер, а зелёные глаза, которые девушка так любила, превратились в тёмное болото со свежей ряской, что летом затягивает смрадную воду.
Чёрная футболка теперь не болталась, а, напротив, обтягивала накаченные руки, которые сжимали огнестрельное оружие, направленное на неё. Розоватый рубец, тянущийся от кисти и до локтя, напоминал о прошлом больше, чем любой кошмар, приходящий по ночам.
Дин не надеялся увидеть эти глаза хотя бы ещё раз в жизни.
Больше нет.
Они доводили до паники, заставляли кровь быстрее циркулировать по венам и трястись от переполняемой ярости. Он увидел её в окно и не поверил собственным глазам. Словно призрак болезненного прошлого, что решил ворваться в его спокойную жизнь. Золотые глаза скользили по нему, словно бедная овечка, загнанная в угол, молила о прошение.
Но Агата не овечка, она человек, разрушивший всю его жизнь и не оставивший камня на камне после себя.
– Повторяю, Роуз, какого чёрта ты здесь делаешь?! – он намеренно угрожающе дёрнулся, схватив свободной рукой её плечо, чувствуя, как терпение доходит до предела.
Агата не испытывала никакой физической боли. Роуз лишь смотрела в эти глаза, наполненные до краёв безмерной ненавистью и обидой, что копилась там на протяжении десяти лет. Девушке хотелось выть от отчаянья, словно раненая волчица, попавшая в капкан и не имеющая шансов на спасение.
– Дин… – девушка попыталась дотронуться до едва заметной щетины на его лице, но мужчина грубо перехватил худую руку и резким движением развернул её спиной к себе, прижимая всем телом к холодной стене домика.
Агата ощутила своеобразный запах промокшего от постоянных дождей дерева и терпкий аромат его одеколона. Глаза наполнились слезами, что неторопливо покатились по щекам, оставляя солёные дорожки.
Меньше всего Агата сейчас хотела плакать, показывать Дину свою эмоциональную слабость, но чувства, переполняющие чащу её внутренних весов, безоговорочно брали верх.
– Отпусти, мне больно, – прошипела она сквозь зубы, стараясь не терять достоинства, но мужчина лишь оскалился и, наклонившись к самому уху девушки, со злостью отчеканивая каждое слово, прошипел.
– Зачем, Агата? Ты разве ожидала другой встречи? После стольких лет, Роуз, ты полагала, я встречу тебя иначе, а?! Думала, твой верный Дин будет сидеть и ждать тебя в этом проклятом городе? Думаешь, здесь было мало шлюх, что помогли мне забыть твоё смазливое лицо и забыться в сексе, прямо на этом чёртовом столе, где ты отдала мне свою грёбаную девственность десять лет назад?!
Его голос дрожал и срывался на крик, только от напряжения, которое клокотало где-то глубоко внутри. Дин не хотел видеть её, но в то же время страстно желал поцеловать прямо сейчас. Странное, гнетущее ощущение незаживающей раны и эйфории одновременно заставляло его захлёбываться эмоциями, которые били через край.
– Дин… пожалуйста… – взмолилась Агата, чувствуя, как ком в горле становится невыносимым. Его грубые слова кромсали сердце, как кухонный нож, заставляли кровь стынуть в жилах, принимая форму ненавистного в детстве желе, что медленно расползается по стенкам чашки.
Все хрупкие надежды рассыпались, как карточный домик, собранный в ветреную погоду на скамейке. Карты, хранящие тёплые воспоминания, разлетались, уничтожая остаток души Агаты Роуз, оставляя лишь пустой фантом человека, потерявшего всё.
Мужчина тоже почувствовал дрожь в её голосе и, убрав наконец руки, стремительно пересёк комнату, вставая у окна. Пистолет полетел на комод. Дыхание сбивалось, рвался наружу отчаянный крик, возвращая воспоминания того дня.
Десять лет назад.
Рассвет застал Дина врасплох. Организм, измотанный бессонными ночами и стрессом, требовал полноценного отдыха. Но он обещал. Обещал прийти. Не обращая внимания на голод, Дин схватил свой скейт и направился к больнице.
Солнце сияло с необычайной яркостью, что было удивительно для этого времени года. Ещё недавно Дин не верил, что когда-нибудь снова увидит его, но теперь золотой диск словно олицетворял собой чистоту, которая возвращала город после мрачных дней.
Звук полицейской сирены, доносившийся с соседней улицы, больше не вызывал у них паники. Это уже не имело к ним отношения. Они одержали победу. Они выжили.
Однако, словно в напоминание о чём-то, из-за поворота вылетела машина и резко затормозила прямо перед ним. На лице отца впервые за долгое время появилось столько эмоций одновременно: гнев, отчаяние и боль.
– Надо поговорить. – Грег вышел из машины, не давая пройти.
Но Дина ждёт она. Задерживаться нельзя. Он обещал.
– Я тороплюсь, всё может подождать до вечера.
Он попытался обойти отца, но в тот же миг оказался в его объятиях. В глубине души зашевелилось странное чувство, которое он не испытывал уже очень давно. В тот день, когда его мать нашли в лесу, отец прижимал его к себе, не обращая внимания на плач ребёнка.
– Где она? – почти прорычал Дин, отталкивая никому не нужные объятия.
– Сбежала. Ушла из палаты ночью и скрылась.
Небо словно обрушилось на его голову, раскололось, как пластиковый купол, и осыпалось на него острыми осколками.
Настоящие время.
Агата тяжело дышала, прислонившись к стене, от волнения, она по привычке начала растирать руки, периодически похрустывая костяшками пальцев, заламывая их. Девушка понимала, что находится на грани нервного срыва, но не могла найти в себе силы даже сдвинуться с места.
Внутри происходило что-то немыслимое, она отчаянно глотала воздух, но, казалось, он и вовсе закончился в этой тесной, пропитанной запахом парафина и одеколона комнате, и Роуз вот-вот задохнётся от нехватки кислорода.
Агата ожидала от этой встречи чего угодно, что Дин уехал, удачно женился и давным-давно счастлив, она даже не один раз прокручивала самое страшное опасение в своей голове, смертельно боялась, что однажды приедет только на его могилу. Но даже тогда, ей нашлось бы что сказать безмолвному камню.
Десять лет она испытывала мучения, проклинала себя за слабость, за то, что сбежала, так и не сказав о своих чувствах. Она даже двукратно неудачно пыталась покончить с собой, только бы не переживать день за днём эту разрывающую пустоту внутри, и лишь мимолётная надежда, что крошечным котёнком боролась где-то в груди, предоставляла ей силы идти дальше.
Но вот и эта надежда раскололась, как сотни десяток разбитых тарелок в её квартире.
Дин тем временем, пытаясь отогнать воспоминания, закурил сигарету, и тесная комната наполнилась запахом табачного дыма с нотками кленового сиропа.
В голове ворошились обрывки слов, мысли, но ничего из этого не подходило, как казалось мужчине. Отчаянные попытки разума достучаться и позволить, наконец, себе посмотреть ей в глаза были строго пресечены болью, что долгие годы выгрызала в сердце огромную дыру.
– Зачем ты приехала? – пытаясь быть совершенно безразличным, спросил Дин, разглядывая что-то в потемневшем, мутно-зеленоватом оконном стекле.
На самом деле его выводило из равновесия отражение испуганной девушки, что прижалась к стене, запрокинув голову и тяжело дыша.
Она казалась неуместным видением под очередной дозой выпитого почти залпом бурбона.
Ненастоящая, выдуманная его больным разумом.
– Я просто устала прятаться, – Агата сглотнула скопившийся ком обиды и увереннее продолжила. – Дин, я правда хотела вернуться, столько попыток, но каждый раз я вновь и вновь разворачивала маши…
Уитмор не позволил договорить.
Взгляд холодных зелёных глаз равнодушно прошёлся по дрожащей то ли от страха, то ли от холода фигуре сверху вниз.
– Хватит врать, Агата! Ты сбежала, тайно уехала и не оказала любезность даже позвонить или настрочить чёртово письмо. Ни через месяц, ни через год, ни даже через десять гребённых лет, так какого чёрта ты сейчас припёрлась в столь ненавистный для тебя город?
Последние слова мужчина произнёс нарочито грубо, как плевок в её истерзанную душу, как официальное упоминание о том, что этот город больше не является её домом.
– Я почувствовала, что должна, верн… – начала девушка, но Дин за долю секунды пересёк комнату и оказался перед Агатой, упираясь руками в стену.
Его дыхание обожгло, Роуз хотела закончить фразу, но мужчина неожиданно громко закричал, глядя в упор налитыми кровью глазами:
– Чего ты хочешь?! Сходишь на могилку любезной старушки и познакомишься с сестрой? Дальше что?! Снова свалишь в закат? Говори, чёртова бесчувственная стерва!
Дин, словно обезумевший, ударил кулаком по стене в паре сантиметров от её лица, и девушка от испуга закрылась руками. Агата уже не пыталась себя сдерживать, рыдая в голос и медленно сползая на пол.
Дин понял, что перегнул палку, когда увидел отчётливую трещину в деревянной доске и представил на её месте лицо Агаты.
Он пребывал в подвешенном состоянии. Одиночество и бесконечные попытки выпустить из памяти её бездонные глаза, упиваясь алкоголем и вниманием распущенных женщин, сделали его зачерствелым, озлобленным, не умеющим больше доверять, и вот, спустя десять лет, когда он тщательно выстроил свою новою жизнь, Агата вновь ворвалась в неё, словно бурный ураган.
Сейчас перед ним была другая Агата Роуз.
Дин сразу заметил это осунувшееся лицо, тёмные круги под глазами и такой болезненный взгляд, блуждающий по нему, словно по призраку. Первым порывом было немедленно обнять её, заключить в своих объятиях и вдохнуть, наконец, такой драгоценный запах волос, но гордость и длительная обида, копившаяся годами, взяли своё, ставя перед необходимостью причинить Агате всю ту же боль, которой пришлось упиваться ему.
Мужчина выругался, сжав кулаки, но в настоящий момент он злился вовсе не на неё, а только на себя самого.
В шкафу нашлось тёплое одеяло, и, молча взяв его, Дин укутал Агату, как маленького ребёнка, усаживая на диван. За окном разбушевался продолжительный ливень, крупные капли барабанили по стеклу, а порывы осеннего ветра время от времени проскальзывали в щели, заставляя девушку вздрагивать.
Дин неуклюже копошился на маленькой кухне, пытаясь вскипятить чайник на самодельной печке-буржуйке, а Агата, немного успокоившись, вытерла слёзы тыльной стороной ладони, откинувшись на спинку дивана.
Ей хотелось выскользнуть из этого маленького домика и броситься бежать прямо в чащу леса, а потом спрятаться у себя в комнате и молча, словно парализованная, смотреть в белый потолок, но погода, догадываясь о её бредовых планах, только сильнее свирепствовала.
На озере громыхала золотистая молния, яркие вспышки то и дело мелькали, освещая крохотную прихожую. Дин наконец-то обернулся на свою нежданную гостью, и его губы впервые дрогнули в лёгкой улыбке. Мужчина взял две чашки с дымящимся кофе и поставил на стол, терпкий аромат дешёвого напитка заполнил комнату, создавая воображаемый уют.
– Прости, сладкого не держу, – он присел рядом с ней и внимательно вгляделся в опухшие от слёз глаза. – Я не должен был себя так вести. Всё. Прости меня.
Агата, не проронив ни звука, кивнула и поднесла поближе чашку, вдыхая терпкий аромат напитка. Говорить не хотелось, напротив, Агата мечтала стать глухонемой в этот момент, и продолжать сидеть, словно отлитая из цемента статуя.
– Роуз, хватит плакать! Я не хотел тебя пугать, – серьёзнее, повторил Дин, видя, как трясутся руки девушки.
Агата шмыгнула носом, тогда мужчина сдвинул прядь белоснежных волос, что небрежно упала на бледное лицо подруги, и заглянул в эти некогда глубокие, медового цвета глаза.
На мгновение мужчине показалось, что он не узнает их больше: безжизненные, словно высохшие океаны, они смотрели прямо на него, и столько безутешной боли и разочарования скрывалось в глубинах этих глаз, что и Марианская впадина могла посоревноваться с ними.
Дин осторожно обнял излишне исхудавшую девушку, и казалось, что надави он немного сильнее, как вдруг она исчезнет, раствориться, как многочисленные видения под воздействием выпитого алкоголя.
– Ну, хватит. Прости меня, Роуз.
Агата натянуто улыбнулась, дрожащим голосом напомнив:
– Сколько раз повторять: не зови меня по фамилии.
– Ещё как минимум сто раз.
Агата вновь опустила взгляд в чашку и неожиданно поняла, что зря вернулась в город их общего прошлого. Ничего уже нельзя изменить, город живёт своей жизнью, и Дин тоже научился справляться без неё.
Девушка поняла, что её любовь не нужна больше здесь и лучшим решением будет, как можно скорее уехать из Тенлис Хилл.
«Я всего лишь сумасшедшая» – пронеслось в голове, и Агата вновь глубоко вздохнула, обращаясь к Дину:
– Можно попросить сигарету?
– Роуз, ты всё ещё куришь? – мужчина скривил брови, отчего его лоб покрылся небольшими морщинками, но это только добавляло ему более мужественный вид.
– Да, и я пожалела, что начала, – ответила девушка, вспоминая слова друга в далёком прошлом.
Дин протянул ей пачку Marlboro и зажигалку. Агата прикурила одну, выпуская ядовитый дым, чувствуя привкус кленового сиропа и аромат табака, переливающийся морем оттенков.
– Крепкие.
– Что есть.
Дин поднялся с дивана и приблизился к окну. Продолжительный ливень не прекращался, а даже, наоборот, становился всё интенсивнее, барабаня по деревянному крыльцу и растворяясь в глубоком озере; где-то далеко в лесу всё ещё сверкали протяжные молнии.
Мужчина вынул из ящика парочку толстых свечей, вороша в памяти самое яркое воспоминание.
– Ну что же, Агата Роуз, кажется, мы вновь застряли в этом месте с тобой, – подмигнув девушке, он накинул куртку и вышел за дровами.
Агата же прикрыла глаза, навалившись на спинку дивана и вспоминая их первую, проведённую по-взрослому ночь.
Глава 5
«Без Любви жить легче. Но без неё нет смысла».
Лев Толстой.
Маленький охотничий домик, затерянный в безмолвном лесу, пробуждал самые драгоценные, спрятанные в глубине сердец воспоминания. Барабанящий по протекающий крыше дождь, заставлял вздрагивать, представляя, как горячие руки скользят по обнажённому торсу, как сплетаются молодые тела, погруженные в пучину обжигающей страсти, как кровь застывает в жилах от поцелуев, скользящих по влажной коже.
Дин не мог забыть ту ночь.
Пытался, стирал её из памяти, приглашая в свою кровать других, но каждый рассвет говорил мужчине, что в его спальне спит совершенно бесполезная игрушка, неспособная заменить невероятную Агату Роуз.
– Ты уснула, – произнёс он наконец, выкурив добрую порцию сигарет, вспоминая их общее прошлое.
– Извини, я просто устала, – ответила девушка, распахнув глаза. Она распрямилась, потягивая затёкшие конечности, и продолжила пить уже остывший кофе.
Прошло долгих тридцать минут.
Дин копался в пыльных коробках с кучей бумаг, Агата всё так же сидела на диване, подобрав под себя ноги, и смотрела на мужскую спину. Неловкое молчание становилось невыносимым, и, как только затяжной ливень закончился, оставив после себя незначительный, моросящий дождик, Роуз не выдержала.
– Я, пожалуй, пойду домой, была рада нашей…встречи.
Дин медленно повернул голову в её сторону, взгляд был тяжёлым, изнуряющим, но сейчас Агата понимала, что ей лучше уйти и забыть про всё случившееся в этом доме. Ей хотелось сохранить образ любящего парня, который, не жалея себя, защищал её в прошлом.
Роуз не видела больше в сидящем напротив мужчине того самого мальчика. Дин казался чужим, его тяжёлый взгляд упрекал, и спрятаться от этой вины Агата была не в силах.
– Ты нормальная, Роуз? Монстром меня теперь считаешь?
– Нет-нет… – она отрицательно покачала головой, опустив взгляд в пол. – Просто мать будет переживать.
– То есть вместо того, чтобы попросить отвезти тебя, ты решила сократить путь и идти одна по лесу, да ещё и под дождём, кажется, старая история Сквирдовски тебя ничему не научила?
– Не стоит беспокоить прошлое, я прекрасно знаю этот лес, да и дождь почти закончился, – уже менее решительно ответила девушка, вспоминая стеклянный взгляд найденного в когда-то трупа в этом самом лесу, образ которого преследует её всю оставшуюся жизнь.
Дин громко выругался, поднялся, пнул коробку в дальний угол и натянул кожаную куртку.
– Пойдём. Не хватало, чтобы ты угодила в болото. Я всё ещё не понимаю, как ты вообще припёрлась сюда в потёмках и не свернула шею!
Агата сглотнула, представляя, как падает где-то посреди леса и захлёбывается кровью, так и не увидев его, но на грустные мысли наводило не только это, но и реакция Дина.
От мужчины сквозило пренебрежением и ненавистью к их общей истории.
«Время не лечит. Оно лишь учит нас, пытаясь предостеречь от ошибок в будущем» – подумала Агата, выходя следом за мужчиной на улицу.
Небо стало абсолютно чёрным, за грозовыми тучами не было видно ни одной звезды, но в воздухе витала свежесть с запахом перечного дерева и геосмина2 Впервые в этом месте Агате захотелось дышать полной грудью, пока Дин не решил грубо взять её за руку. От неожиданного касания импульсы тока пробежались по всему телу, заставляя девушку прерывисто задышать.
– Мы идём к трассе? – пытаясь оставаться невозмутимой, спросила Агата. – На своих двоих было бы быстрее.
– Пешком грязно и опасно, машина ждёт на лесной дороге. Рядом, – ответил Дин тоном, с которым было бесполезно спорить.
Мужчина осторожно провёл её вдоль кромки зеркальной воды и двинулся в чащу ночного леса, передвигаясь быстро и уверенно, словно лес стал ему домом. В подтверждение слов, уже через пятнадцать минут ходьбы по извилистым тропам, пара вышла к грунтовой дороге, где ждал Cherokee.
– Ты стал шерифом? – спросила Агата, рассматривая в темноте серебристый джип с акронимом3 полицейского участка штата Мэн.
– Ну мне же надо было чем-то заниматься в этой жизни. После твоего внезапного отъезда у меня неожиданно появилась слишком много свободного времени, – усмехнулся Дин, открывая для неё двери пассажирского сидения.
– Благодарю.
– Не обольщайся, Роуз, попросту не хочу получить от твоей матери.
С этими словами мужчина плотно пристегнул её ремень безопасности, приблизившись непозволительно сильно, отчего шею обожгло горячее дыхание, но, резко отстранившись, Дин прикусил губу и, обойдя машину, сел на водительское. Джип, урча как довольный кот завёлся и неторопливо двинулся по грунтовой дороге, выезжая вскоре на городскую трассу.
Агата без тени стеснения внимательно разглядывала своего спутника. Девушке, казалось, это сон, и стоит ей пошевелиться, как вся картинка снова растает, растворится вместе с первыми лучами солнца, пробивающимися сквозь плотные ночные шторы, оставив её одну в пустой кровати. Но мужчина был реален, об этом свидетельствовала его брошенная невзначай улыбка и горячая ладонь, что мужчина по-хозяйски опустил на её колено.
– Решила запомнить меня перед очередным побегом? – он включил печку на максимум и, наконец, осмелился спросить о том, что неизменно волновало все эти годы, не давая спокойно существовать:
– Как твоя новая жизнь, Роуз? Нашла то, что искала? Как тебе удалось скрыться так, будто не существовало?
Агата отвернулась к тонированному стеклу, делая вид, что наблюдает за бегущими мимо одноликими деревьями. Она прекрасно знала, что Дин определённо помнит о её планах и мечтаниях, они вместе их строили под звёздным небом, валяясь на заднем дворе её дома ещё в далёком детстве. Девушка устала терзаться угрызениями совести, что ничего из тех планов не осуществилось, а её обыденная жизнь кажется чем-то поддельным, словно чужая судьба, настигнувшая так внезапно и не желающая отпускать.
– Никак. Работаю в музейном архиве Бостона.
– Архив? Агата, как тебя туда занесло вообще?
– Нужно было зарабатывать деньги, а я не получила должного образования. Смешно, но мне повезло встретить хорошую женщину, что помогла устроиться на работу, увидев потенциал.
– Я думал, ты закончила обучение в другом месте. Вышла замуж, наверное, уже и парочку детей успела сделать, как и хотела?
Этот вопрос привёл её в ступор. Агата медленно повернулась к собеседнику и поймала любопытный взгляд травяных глаз, что скользили от неё к дороге.
Она определённо могла солгать, притвориться той самой каменной леди, успешной и уверенной в себе, какой была десять лет назад, но по большей части, не видела в этом смысла.
– Не вышла. Я психически нездорова, Дин. Диагноз – параноидальная шизофрения. Ты спрашивал, почему я здесь? Мой психотерапевт посоветовал приехать туда, где всё началось, а что касается личного, я просто не хочу обрекать другого человека на страдания ради возможности быть с ним. Это лицемерно.
Произнесённые Агатой слова оказались хуже обжигающей пощёчины.
Дин стиснул зубы, сжимая руль так, что костяшки пальцев побледнели. Ему хотелось закричать во всё горло, выругаться, сделать хоть что-то, чтобы выпустить пар, но вслух мужчина коротко произнёс:
– Мне жаль.
Агата не обратила внимания на его ответ. Жалость ей была не нужна. Она давно смирилась со своим психиатрическим диагнозом, даже почти научилась с этим жить. Длинная терапия в клинике вскоре дала плоды, и на сегодняшний день всё случившееся с ними не казалось бессмысленными жертвами.
Агата понимала, что спасла множество людей. Именно её силами было разрушено проклятие, терроризирующее город многие годы. Также Агата знала, что за всё приходится платить, и она заплатила свою цену сполна.
Остаток дороги молчали. Дин раскидывал мозгами: теперь он понимал, откуда взялись все эти внешние изменения. Он всё это время проклинал её, искренне пытался ненавидеть, но в глубине души надеялся только на то, что она давно счастлива и живёт где-то на другом берегу Америки, не переживая о произошедшем здесь десять лет назад.
Только теперь мужчина понял, что его Агата так и не смогла выбраться из своего личного кошмара, в котором застряла в ту ночь.
Агате же, казалось, история повторяется, ее, как и раньше, к дому доставляет машина шерифа, что беззвучно паркуется напротив и гасит свет фар. Она не знала, хотелось бы ей изменить прошлое, чтобы жизнь их сложилась по-другому, девушка просто хотела насладиться сполна его дыханием, пока очередной рассвет не раскидал их вновь.
Дин, словно чувствуя её мысли, повернулся, натянуто улыбаясь.
– Как всегда, возвратил в целости и сохранности, – он не отрывал взгляда от её искусанных губ и больше всего на свете хотел сказать, как сильно скучал, но слова застряли глубоко внутри и вслух, Уитмор снова произнёс совершенно другое:
– Зайти с тобой?
Девушка отрицательно помотала головой, отстёгивая ремень безопасности.
– Прости меня, Роуз, – уверенно попросил Дин, заглядывая ей глаза.
Агата лишь благодарно улыбнулась бывшему возлюбленному и спешно вышла из машины, пытаясь не расплакаться снова прямо у него на глазах.
– Агата, поцелуй сестру за меня, – крикнул вдогонку Дин, заставляя девушку обернуться.
Роуз молча проводила машину грустным взглядом до самого́ поворота, как делала раньше, когда парень провожал её после школы, и тихо вошла в дом, где, казалось, все уже спят, и только чёрная кошка сидела в коридоре, ожидая свою хозяйку.
– Мэвис, ты чего здесь? – снимая куртку, шёпотом спросила девушка, но ответ последовал из гостиной.
– Агата, я волновалась, где ты была? – Кеталин вышла в коридор, обеспокоенно глядя на дочь, кутаясь в тёплый халат.
На мгновение девушке показалось, что ничего не менялось, ей снова восемнадцать, а взволнованная мать ждёт в полумраке гостиной, но реальность резала острее кухонного ножа, заставляя проглотить пустые надежды на счастливую жизнь, которая могла бы у неё быть.
– Начался дождь, мы с Дином переждали в домике.
– Иди спать, завтра поговорим об этом. Твои вещи наверху.
Агата мысленно поблагодарила мать, за то, что избавила от дурацких расспросов, на которые не было сил, и, поцеловав женщину в щеку, поднялась к себе.
Дверь негромко скрипнула, вновь пропуская в чертоги её мало приятного прошлого, где каждый предмет терпеливо ожидал возвращения в застывшем времени. Не изменилось совершенно ничего, комната смиренно ожидала десять лет, когда в неё вновь ворвётся прошлое.
Большая, двухспальная кровать с кованным изголовьем всё ещё была заправлена розовым пледом, зелёные портьеры колыхались от проникающего через открытую форточку ветра, на полу лежал серый плюшевый ковёр, что подарила Кэрол на её последний день рождения. На столе, под толстым стеклом, среди открыток и старого школьного расписания, хранилось одно-единственное фото; Агата вытянула его и, включив настольную лампу, присела на край кровати.
– Как же я переживала, что оно осталось тогда в куртке, – прошептала девушка, проводя дрожащими от волнения пальцами по старому снимку.
На нём Агата выглядела счастливой. Длинное белоснежное платье, расшитое крошечными стразами, безупречно гармонировало с молочной, небрежно расстёгнутой рубашкой Дина, и казалось, что они идеальная пара в этот день. Бал Колумба в самом разгаре, и они есть друг у друга, спустя столько лет, что может случиться?
Но в голове неизменно всплывали мгновения с этой самой ночи, словно кадры старой негативной фотоплёнки, они проносились перед глазами, настойчиво напоминая, что ей пришлось сидеть посреди дремучего леса в окровавленном платье и кричать, пока голос не сорвётся на хрип, сжимая остывающие тело Сэма Девиса.
По спине пробежался холодок от тошнотворного воспоминания. Девушка спрятала фото под подушку и, распаковав часть чемодана, переоделась в тёплую пижаму.
В доме всегда было прохладно, особенно в это дождливое время года, когда дожди льют и днём, и ночью. Но Агата, как обычно, оставила форточку открытой, чтобы вдыхать аромат дождя.
Забравшись под тёплое одеяло и уставившись в окно, за которым виднелись кроны деревьев, тонущие в начавшемся ливне, Агата, наконец, почувствовала усталость и провалилась в беспокойный сон.
Глава 6
«Не так сильно страшен сон,
как реальность, превратившаяся в кошмар».
Ана Диер
Говорят, что сон – это память человека, которая спрятана глубоко внутри.
Воспоминания души из прожитых ранее жизней врываются в реальность с помощью сновидений, и если эта теория действительно имеет место быть, то Агата и в своих прошлых воплощениях была заложницей ночных кошмаров.
Они преследовали её всегда. Девушка вновь и вновь бежала по непроглядному лесу, спотыкаясь и падая на сырую землю.
Громкие стоны раздавались где-то за спиной, заставляя сердце биться, как загнанный в клетку зверь. Конца этому ужасу не было, но Роуз не сдавалась, продолжая ползти по сухим веткам, царапая колени до крови.
Устрашающая картина леса всегда окрашивалась в кроваво-красный оттенок, монотонное тиканье, что доносилось со всех сторон, сводило с ума. Позолоченные карманные часы старухи Эвердин словно маятник болтались в воздухе, оглашая уже подписанный приговор смерти, останавливаясь и разлетаясь на маленькие запчасти.
С пронзительным криком Агата резко проснулась, вскочив с кровати. Её охватила крупная дрожь, как будто кто-то облил ледяной водой. Страх и быстро нарастающая паника душили, не позволяя нормально двигаться. По телу пробежала липкая испарина, а в воздухе продолжали витать тяжёлые запахи гари и дождя.
– Грёбаный город! – девушка вскочила с кровати и со злостью захлопнула открытое окно, сквозь которое, в комнату пробирались противные запахи с улицы.
– Спокойно, Агата. Ещё два дня, и ты вернёшься в свою тихую квартиру, подальше от этого места, – в ответ на её слова, кошка неожиданно прыгнула на колени и яростно зашипела, посмотрев на хозяйку сознательным взглядом разноцветных глаз. – Не смотри на меня так, мы здесь не останемся!