Лохотрон Мидаса
Глава 1
Я с трудом передвигала ноги по раскалённым солнцем асфальтовым джунглям. Тело, закатанное в униформу «Смирновъ-банка», обливалось по́том и молило об отдыхе. Боль, пронзающая каждую косточку моего почти двадцатипятилетнего скелета, опровергала рекомендации врачей, вещающих из каждого утюга: «Ходьба укрепляет здоровье и способствует долголетию!» Шарлатаны! Поработали бы они курьером, проводя практически 24/7 на ногах, посмотрела я бы на них. Хотя и ежу понятно: если б в этих лозунгах содержалась хоть крупица правды, то мои коллеги, почтальоны и прочие бедолаги первыми бы обрели бессмертие.
«Больше ходите, говорили они. Будете хорошо себя чувствовать, говорили они,
– проворчала я и остановилась отдышаться в тени чахлого деревца. – Мне меньше чем через месяц всего четвертак стукнет, а у меня дома уже лекарств больше, чем в аптеке. А в тридцать я, что, совсем развалюсь?»
В ответ на мой вопиющий глас правое колено незамедлительно пронзила острая боль. Снова дала знать старая травма.
Как не вовремя! Я кровь из носу в три часа дня должна доставить карту новому супер-пупер VIP-у. Видать, реально какая-то важная шишка, раз Иваныч, мой начальник, с утра раз десять мне сказал, чтобы я к клиенту вовремя прибыла. Ни минутой раньше, ни, боже упаси, позже.
«Иначе, – каждый раз добавлял он к напоминанию, – можешь попрощаться с работой в элитном подразделении курьерской службы “Смирновъ-банка”. Нам безответственные профурсетки не нужны!»
Меня перевели в курьеры неделю назад. Когда меня впервые назвали профурсеткой, я страшно оскорбилась и хотела было скандал учинить, но коллеги вовремя пояснили мне – Иваныч так величает непунктуальных людей. Как у него в голове пересеклись эти два совершенно разных по смыслу слова, никто так и не уразумел, однако поправить начальника ни одна душа не решилась.
Как бы я ни спешила, но нуждалась в небольшом отдыхе, иначе звание «профурсетки» вкупе с увольнением мне обеспечены. Я завертела головой в поисках хоть какого-нибудь приспособления для релаксации усталого тела. Сидеть на раскалённом асфальте почти в центре Москвы некомфортно, да и неуместно, в конце концов. Наконец глаза обнаружили неприметную скамейку метрах в ста от меня. Одну-единственную на всё обозримое пространство.
«Дай бог здоровья Сергею Семёновичу», – простонала я и заковыляла к спасительному пристанищу усталых путников.
С громким вздохом удовольствия я опустилась на скамейку и тут же, взвизгнув, подскочила. Деревянное сиденье оказалось таким горячим, что пятую точку обожгло так, словно она не была облачена в синюю форменную юбку.
«Какого чёрта в Москве такая аномальная жара?! Сейчас лишь середина июня! Да и разве может дерево настолько сильно нагреться?»
Я потрогала скамейку и обнаружила, что она полностью железная, просто окрашена то ли под дуб, то ли под сосну.
«Везде обман! – В сердцах я пнула ни в чём не повинную железяку и схлопотала боль теперь уже в левой ноге. Схватившись за ушибленную лодыжку и клеймя всеми известными нецензурными словами сегодняшний день, я наконец заметила скромную табличку с надписью: «Скамья кованая. Образец начала XX века. Не садиться». – Вот же бл..!»
В кармане запиликал телефон. Снова сообщение от Иваныча: «Ты уже на месте?»
«..! Осталось всего сорок минут!»
Хромая на обе ноги, я побрела в сторону пункта назначения – огромной блестящей хромом элитной многоэтажки, возвышающейся, как башня Саурона.
Без десяти три я стояла в шикарной парадной первого этажа (подъездом подобное великолепие назвать было совершенно невозможно) и ожесточённо грызла ноготь большого пальца, пока очередной охранник проверял мои документы. Дом клиента оказался не так уж далеко от злосчастной скамейки, но я потеряла время, пока пыталась отыскать вход в комплекс.
Когда я наконец обнаружила заветный портал в сказочный мир богатеев, мою попытку проникновения через парковку пресёк первый охранник. Если б я не спешила, то непременно пококетничала бы со статным красавчиком-брюнетом в тёмно-серой форме, которая сидела на нём как влитая. Каюсь, питаю странную слабость к мужчинам в форме.
Следующий страж порядка преградил путь у подземного лифта, и вот теперь уже в третий раз меня тщательно проверяли металлоискателем и удостоверяли личность. Спустя триста шестьдесят секунд, а по ощущениям, дней, охранник вернул мне документы и позвонил в нужную квартиру уточнить, ожидают ли там курьера из банка. Я в сотый раз взглянула на часы – осталось четыре минуты.
– Третий лифт, шестнадцатый этаж. Вас ожидают.
Буркнув «спасибо», я полетела к лифтам и со всей силы нажала кнопку вызова около двери нужного с горделивой табличкой «III». «На фига так выпендриваться? – подумала я. – Нельзя, что ли, человеческими цифрами писать?» На удивление, дверь открылась практически мгновенно. Я зашла в лифт размером с кухню в стандартной хрущёвке и озадаченно посмотрела на его странную меблировку: диванчик в стиле барокко, кулер и фикус почти с меня ростом с деревянной кадке. Протянув руку к позолоченной панели (хорошо сочетающейся с золотыми ножками диванчика), я на мгновение замерла в изумлении. Никогда такого не видела – номера этажей были указаны через один: 2, 4, 6… В левом верхнем углу красовалась небольшая гравировка, похожая на детскую попытку нарисовать то ли звезду, то ли многоугольник. Быстро ткнув в цифру «16», я ещё раз посмотрела на экран телефона. «Без одной минуты три. Если не успею, мне крышка. Как же не хочется опять раздавать флаеры!»
Лифт рванул вверх с такой скоростью, что меня, как героя диснеевских мультиков, чуть не расплющило по полу и стало немного подташнивать. «Теперь понятно, почему тут такой интерьер. То-то фикус вымахал». В общем, фортуна сжалилась над бедным курьером, и ровно в три мой указательный палец вызвал звуки «К Элизе» внутри единственной на этаже квартиры.
Дверь открылась, и я увидела настолько сногсшибательную молодую женщину, что у меня, наверное, впервые в жизни перехватило дыхание от зависти. До этой минуты я считала себя красивой девушкой и, чего греха таить, гордилась своей внешностью. Синеглазая длинноволосая шатенка чуть ниже среднего роста, обладательница упругой гладкой кожи, большого бюста, тонкой талии и стройных ног – разве я не красавица, а? Правда, сейчас из-за постоянных перекусов фаст-фудом у меня образовалось несколько лишних килограммов, однако они меня совсем не портят. Но женщина, стоящая передо мной, заставила меня чувствовать себя бегемотихой. Изящная натуральная блондинка чуть ниже меня, хрупкого телосложения, как статуэтка балерины, одетая в белоснежное шёлковое платье-рубашку смотрела на меня огромными бледно-голубыми глазами. Единственное, что портило фарфоровое личико с полупрозрачной кожей и пухлыми губами, – выражение крайнего презрения. Словно перед ней стоит не миловидный курьер уважаемого банка, а грязный вонючий оборванец, невесть как проникший в святая святых.
– Чего уставилась? – неожиданно низким голосом поинтересовалась «фея».
Я опешила от столь радушного приёма и за малым не ответила тем же. Флешбек с суровым выражением лица Иваныча и напоминание об отличной зарплате в конце месяца заставили меня одуматься. Навесив на лицо доброжелательную улыбку, от которой у меня свело скулы, я бодро отрапортовала:
– Добрый день! Курьерская служба «Смирновъ-банка». Мы рады приветствовать вас в качестве VIP-клиента и предоставляем вам платиновую кредитную карту с пожизненным бесплатным обслуживанием. С нашей картой вам будут доступны…
– Понятно, – с кислой миной перебила мой торжественный монолог хозяйка квартиры. – Входи, только дальше прихожей не суйся.
Нам строго-настрого запрещено переступать порог домов клиентов из-за нескольких инцидентов в прошлом, поэтому я вежливо произнесла:
– Спасибо, я здесь побуду. – И протянула фирменный пакет.
– Входи, я сказала! Я что, должна торчать в душном подъезде?
Из-за аномальной жары на этаже и впрямь стояла духотища, и я чувствовала, как пот предательски скатывался по шее и спине уже не каплями, а струйками. А из квартиры веяло прохладой кондиционера. «Зайду на секундочку. Что такого ужасного может случиться?» – решила я и сделала судьбоносный шаг.
Холл (язык не поворачивался назвать помещение величиной с мою съёмную квартиру прихожей) поражал воображение. Стараясь не крутить сильно головой, я украдкой стала разглядывать интерьер. Высокие потолки, стены и пол из мрамора, обилие лепнины и позолоты – всё это подавляло и удивляло.
«Как при таком количестве денег люди окружают себя подобной безвкусицей?» – подумала я, глядя на картины в тяжёлых резных рамах, столик и банкетку в стиле а-ля Людовик XIV, псевдоперсидский (не исключено, что и впрямь настоящий) ковёр и множество других атрибутов «дорого и богато».
Невероятно, но на консоли справа от меня красовался вычурный телефонный аппарат, бумажная записная книжка и ручка, поблёскивающая золотым пером. «А я-то думала, что, кроме босса, ими никто уже не пользуется!» Слева от входа располагалась здоровенная лестница, больше подходящая, на мой взгляд, для дворца.
«Так вот почему в лифте такая нумерация. Каждые апартаменты просто огромны и занимают сразу два этажа! »
Пока я осматривалась, хозяйка дома разорвала конверт, достала карту и, покрутив её в руках, небрежно бросила на столик. Я отвлеклась от созерцания холла и сконцентрировалась на работе.
– Подпишите, пожалуйста, бланк о получении, – вспомнила я о том, зачем пришла, и протянула планшет и ручку.
– Как тебя зовут? – зачем-то поинтересовалась клиентка, заполняя бланк.
– Мила.
– Мила? Что за дурацкое имя?
Мне стало обидно: «Чего это оно дурацкое?» Снова жутко захотелось нагрубить. «Флаеры», – услужливо пропел в голове чуть гнусаво голос. Да уж, сложно представить себе нечто более унизительное, чем зазывать клиентов в костюме золотого слитка. Поэтому, проглотив ком раздражения, я приветливым голосом пояснила:
– Мила – сокращение от Людмила, – и, предупреждая обычный вопрос, добавила: – Мне не слишком нравится Люда.
– Как по мне, Людмила не лучше, – выразила мнение хозяйка дома, возвращая мне подписанные документы.
Солнечные лучи, щедро освещающие квартиру, безжалостно развеяли первоначальную иллюзию: клиентка теперь выглядела не подобно неземной фее, а как женщина далеко не первой свежести. Дорогой макияж, отлично скрадывающий возрастные изменения в полумраке лестничной площадки, не мог замаскировать ни тусклый взгляд, ни тонкую сетку капилляров на щеках. Очарование, охватившее меня при встрече, исчезло без следа. Я украдкой заглянула в бланк. В графе «Ф.И.О.» значилось – Кабанова Зоя Мстиславовна.
«Ха, кто бы говорил! – злобно подумала я. – А у самой-то имя кринжовее некуда».
«Зоя – змея особо ядовитая», – так в сердцах говорила мама про свою лучшую подругу, когда ссорилась с ней.
– Слушай, Люда. – Я поморщилась: «Вот же стерва!» – Ты же типа доставщицы?
– Я курьер, – вежливо поправила я Зою Мстиславовну и насторожилась.
– Да не суть. Главное, что твоя работа – что-то доставлять и всячески ублажать клиента, так?
– Почти.
– А раз я ваш VIP, – продолжила Зоя, не обращая внимания на мою ремарку, – то ты должна исполнять все мои прихоти, как джинн.
– Да, вы VIP-клиент, но…
– Сегодня у прислуги выходной, а эта дура не пополнила запасы. Скоро ко мне должны прийти важные люди, а в доме ни капли, то есть ни крошки угощения.
«Ну да, ну да, важные люди к ней должны пожаловать в гости, а пить нечего. Небось не просто так в доме нет алкоголя», – с усмешкой подумала я.
– Поэтому, давай-ка, Люда, ноги в руки и сгоняй в магазин. Заодно и карту проверим. И если будешь хорошей девочкой и сохранишь эту небольшую услугу в тайне, то я тебе подкину пару тысяч, например, на маникюр. – Я машинально спрятала руки за спину. – Или стильную стрижку. Поднакопишь и станешь похожа на приличного человека, а не на деревенщину.
«Ах ты ж стерва! – прошипела я про себя. – Ударила по больному!»
Пару лет назад я предпочитала короткие стрижки: это удобно, когда ухаживаешь за больным. Потом надобность в практичности отпала, и я начала отращивать длинные волосы. Все, кто хоть раз подвергал себя подобному эксперименту, знают, как бесяче протекает переходный период от короткой причёски к худо-бедной длине. Чтобы не сорваться и не влететь в ближайшую парикмахерскую с воплем: «Уберите этот кошмар с моей головы!», нужно обладать силой воли и стальными нервами. Каждый раз, когда зеркало отражало стог сена на голове, я стискивала зубы и уговаривала себя потерпеть ещё чуть-чуть. Поэтому не удивительно, что, когда эта мегера упомянула мою причёску, да ещё и в контексте «понаехали тут всякие в столицу», чаша терпения переполнилась, и я не сдержалась:
– Знаете, я хоть и не коренная москвичка, но это не повод оскорблять меня! Да, я курьер, но не Яндекс.Лавки, а крупнейшего банка в СНГ. Моя работа – доставлять карты, а не бегать за бухлом капризной богачке, которая мается от безделья и считает себя вправе судить о человеке по уровню его дохода или внешнему виду.
– Да как ты смеешь так со мной разговаривать! Знаешь, где работает мой муж? – заорала клиентка, вмиг багровея от ярости. – Считай, ты уже уволена, маленькая дрянь, и никто, слышишь, никто в Москве не возьмёт тебя на работу! Ты ещё пожалеешь о своём хамстве!
– Лучше быть безработной, чем бесхребетной, – гордо сказала я и пулей вылетела из квартиры.
Я не стала ждать лифт под градом сыплющихся на меня оскорблений и проклятий и рванула к лестнице. Сбегая по ступенькам, я забыла про ноющее колено – всепоглощающая обида вытеснила физическую боль. Выскочив в объятия июньской жары из царства Мордора через другой выход, я попала во внутренний двор, предназначенный для жителей комплекса. Не понимая, куда дальше идти, уселась прямо на землю и заплакала.
Конечно же, я пожалела о несдержанности, как только включился мозг, и стало понятно, в какой ж… непростой ситуации оказалась. Если я попаду в чёрный список работников, то мне крышка. Чем платить за квартиру, да и на какие шиши теперь жить?
«Может, меня возьмут обратно в службу внутренней почты? Они вроде бы ещё не нашли никого на моё место».
До перехода в курьеры для VIP-ов я прошла ад в качестве разносчицы распоряжений самого главного босса в отделы банка. Никто не знал, как господин Смирнов, внешне напоминающий хорька в дорогом костюме, стал владельцем столь крупного банка, ибо он ни черта не понимал в его управлении. Истинной страстью босса являлось не банковское дело, а сочинение приказов, инструкций и тому подобных директив. При этом он испытывал жгучую ненависть к технологиям, способных их передать. Босс игнорировал существование мобильной связи, и вообще крайне редко кому-либо звонил. Громоздкий телефонный аппарат с дисковым номеронабирателем на его столе, клянусь, застал лично Ленина и Сталина. Босс не пользовался компьютером и, соответственно, электронной почтой. Поэтому все свои опусы он писал вручную на бумаге высшего качества золотым Паркером (спасибо, не гусиным пером и чернилами) и отдавал посыльным (так он величал работников внутренней почты), дабы они донесли его волю до какого-нибудь сотрудника. И так как других занятий у него имелось (банком, хвала Плутосу, руководили профессионалы), то на курьеров ежедневно валилась куча работы.
«Не, не возьмут меня обратно. Не сомневаюсь, приказ о моём увольнении Иваныч уже подготовил. Иначе как объяснить, что он донимал меня весь день, а теперь молчит как рыба об лёд!»
Правильным порывом было бы вернуться к клиентке и попросить прощения. Поваляться у неё в ногах и сходить в чёртов магазин за винишком. Вопреки здравому рассудку я этого делать не стала. Мысль о принуждению себя к подобному унижению ради куска хлеба вызывала тошноту.
«Что ж, Мила, – раздался строгий голос у меня в голове, – раз ты такая принципиальная, то, будь умницей, придумай и побыстрее, как исправить ситуацию. Иначе через пару недель ты окажешься на улице, а питаться придётся воздухом».
Как на грех, кроме знаменитой фразы: «Не буду думать об этом сегодня, подумаю завтра», в голову ничего стоящего не приходило. По инструкции я должна была сдать в конце рабочего дня все подписанные бланки и получить новые пакеты на следующий день.
«К чёрту всё! Я ведь без пяти минут безработная, а значит, могу не подчиняться правилам. Сейчас начало пятого, пока доберусь до банка, след начальства уже простынет. Разберусь со всем в понедельник, а сейчас домой!»
Разумеется, я могла просто позвонить в офис или тому же Иванычу, но и этот вариант моя ущемлённая гордыня отвергла. От принятого решения мне полегчало, и я бодро зашагала в сторону ближайшей станции метро.
Поездка предстояла долгая: с несколькими пересадками, практически на другой конец Москвы. Окружающие люди раздражали своими довольными лицами, видимо, радовались вечеру пятницы и грядущим выходным. Казалось, одна я еду с мрачной физиономией, на лбу которой написано «Безработная». Удивительно, но злилась я не на себя, а на высокомерную клиентку и Иваныча. Это ОН довёл меня звонками и наставлениями практически до нервного срыва. Вот и не выдержала моя тонкая душевная натура столь агрессивного напора. Это ОНА, сволочь, самоутверждающаяся за счёт простых людей, спровоцировала меня на грубость. Чем больше я думала о ситуации, тем сильнее убеждала себя: богатые люди – сплошь моральные уроды. Бедные официанты, продавцы, курьеры и прочие трудяги, как я, вынуждены день за днём проглатывать их оскорбления только потому, что бедны. Большинство из нас боится потерять работу, вот и смиренно подставляет вторую щёку. Следовательно, я молодец, эдакий современный аналог Робин Гуда, давший отпор зазнавшейся стерве и отомстившей за всех униженных и оскорблённых. То, что клиентка, скорей всего, забыла о моём существовании в течение нескольких секунд после того как, возможно, лишила меня работы, мне в голову не пришло.
«И вообще! Будь я миллионером, то обязательно бы помогала всем, кто в этом нуждается, а не транжирила деньги направо и налево!»
Люди вокруг стали пристально меня разглядывать, и я поняла, что сказала последнюю фразу не просто вслух, но и весьма громко.
Когда я вышла на нужной станции метро, солнце уже стремительно приближалось к западной точке своего маршрута. Дневная жара спала, подул лёгкий ветерок, и дышать стало откровенно легче. Обычно я садилась на маршрутку и доезжала практически до дома, где снимала крохотную квартирку. Но сегодня мне захотелось пройтись пешком. Колено сделало слабую попытку напомнить о том, что нуждается в отдыхе, но мозг прервал его потуги здравыми рассуждениями о необходимости экономии денег. Всё-таки теперь неизвестно, как сложится жизнь. Я медленно побрела вдоль дороги, где тысячи подошв протоптали широкую тропинку на газоне за неимением тротуара.
Неоновые вывески магазинов манили зайти и купить чего-нибудь вкусненького. Ведь сегодня пятница – день, когда можно расслабиться и сказать: «Жизнь прекрасна и удивительна!» По силе положительных эмоций последний рабочий день недели меркнет только в сравнении с последним рабочим днём перед отпуском. Мир окрашивается в радужные цвета восторга от осознания, что ты свободный человек и можешь делать всё, что заблагорассудится.
Я изо всех сил игнорировала мысли о том, как здорово бы было прийти домой и полакомиться печеньем с шоколадной крошкой, запивая его ароматным чаем. Или завалиться на кровать в компании огромной пиццы «Маргарита», прохладного безалкогольного мохито и до утра смотреть старые комедии на ноуте. Обожаю фильмы восьмидесятых-девяностых годов, они гораздо интереснее, чем современные, хоть и слегка наивные.
Улицы раскрасились разноцветными огнями фонарей и рекламных щитов. Люди заспешили кто по домам, а кто-то в гости. Воздух наполнился радостью и предвкушением. Я люблю Москву – город, который никогда не спит. Город успеха, возможностей для одних и разочарований, крушений надежд для других. Сегодня я, увы, в рядах последних. Тем не менее, даже сейчас я не думала о возвращении в родную Тверь. Там меня никто не ждёт. Счастливые воспоминания испарились вместе со смертью мамы два года назад. Всё, что мне осталось – это её могила и наша квартира, которую я время от времени сдавала.
«Надо будет снова связаться с риелтором, – рассеянно размышляла я, поддаваясь грусти, всегда приходившей, когда думала о маме и своём одиночестве, – если он найдёт мне жильцов, то я смогу продержаться до тех пор, пока не найду новую работу. Не может же в самом деле эта грымза знать всех работодателей в Москве! Кто-нибудь да наймёт меня. Обязательно!»
Естественно, память сразу же услужливо подкинула картины прошлого.
Вот я закончила школу с золотой медалью и, затаив дыхание, жду результатов ЕГЭ.
Вот я прыгаю от радости, узнав, что набрала двести девяносто баллов, и теперь могу подать документы в универ мечты. Мама гордо рассказывает всем знакомым, какая у неё умная и целеустремлённая дочь.
Вот мы идём в наш любимый ресторанчик недалеко от дома отметить важное событие – я студентка первого курса юридического факультета одного из лучших ВУЗов страны. Мне немного страшно оставлять маму в одиночестве, но радость течёт хмелем по венам, и картины будущего пьянят мой девятнадцатилетний разум. Передо мной открыты все дороги. Я стану адвокатом, буду защищать слабых и несправедливо осуждённых.
Учиться мне понравилось, предметы давались легко, даже те, которые все считали скучными и ненужными. Опасения, что другие первокурсники будут сторониться меня из-за возраста (я старше большинства на два года), не сбылись. Хоть мне и дали прозвище «Старушка» за излишнюю рассудительность и любовь к старым фильмам, всем было по большому счёту наплевать, сколько мне лет. У меня впервые появились подруги, в школе как-то не сложилось. Что ещё нужно юному созданию для счастья? В Москве я и раньше бывала, но поняла её кайф только когда стала здесь жить. Я без памяти влюбилась в этот потрясающий город, и, казалось, он отвечает мне тем же.
Вот я закончила второй курс и еду домой на каникулы с важной новостью: меня берёт на стажировку одна из лучших столичных адвокатских фирм. Я предвкушаю, как мама будет гордиться мной, и вся лучусь надеждой на светлое будущее.
Мечты разбились о реальность: мама тяжело больна уже полгода, но не стала меня тревожить вестями о своём состоянии. Передо мной встал первый судьбоносный выбор: начать бороться за жизнь единственного близкого человека или продолжить учёбу. Мама умоляла меня не бросать университет, ведь её заболевание неизлечимо, а я потеряю шанс на жизнь, о которой мечтала. Я не смогла поступить так, как она просила. Ничто на свете не стоило дней, часов, минут, проведённых рядом с ней.
Мама умерла через год, и вскоре появились они, мои личности. Людмила – умная, рассудительная и крайне осторожная особа, стремящаяся контролировать всех и всё. Верит только фактам и поэтому сомневается в существовании чего-либо потустороннего, мистического или божественного. Без ума от музеев, классической музыки и литературы. Люся – личность, тяготеющая к авантюризму и поиску приключений на пятую точку. Отличается буйной фантазией и тягой к романтизации непредназначенных для этого вещей. Мечтает жить в роскоши. Людочка – самая трусливая из всех моих личин. Боится всего на свете, чрезвычайно мнительна, но она самая добрая и честная личность.
После похорон я не смогла оставаться в Твери, где всё мне напоминало о счастливых моментах жизни с мамой, и вернулась в Москву. В универе мне отказали в восстановлении на бюджет, а платную учёбу я никогда не могла себе позволить. Я сняла квартиру-скворечник на окраине столицы и устроилась работать официанткой в ресторан. Уволилась из-за домогательств пьяного клиента. Ну как уволилась… Меня вышвырнули после того, как я плеснула заказанным виски в лицо обнаглевшего юнца в ответ на предложение залезть под стол и доставить ему удовольствие.
За прошедшую пару лет я сменила немало работ, пока по счастливому стечению обстоятельств не попала в «Смирновъ-банк». Казалось, удача наконец улыбнулась мне, но в итоге я всё испортила.
Колено вновь напомнило о себе резким прострелом. «Хорошо, что я уже недалеко от дома». Я дохромала до магазина, так как урчащий желудок дал ясно понять: он не согласен наполняться лишь по утрам. Я окинула взором доступный мне огромный выбор, правда, исключительно доширака и выбрала острый куриный. Подумав, взяла ещё маленькую пачку чипсов с сыром. «Устрою мини-праздник в честь увольнения, – с горькой ухмылкой сказала я. – А дальше будь что будет».
Глава 2
Я жевала дошик, сидя на колченогом табурете в кухне, и тупила в соцсетях, с раздражением пролистывая истории чьих-то успехов, но залипая на нытье таких же, как я, неудачников. Было лень искать фильм или читать книгу. К чему всё это саморазвитие, если кто-то щелчком может разрушить твою жизнь. Я даже не стала переодеваться. Так и сидела в форме курьера, периодически капая на бледно-голубую рубашку соусом, злорадно думая, что эти пятна, скорей всего, не отстираются. Размышлять о будущем и строить планы тоже не хотелось. Болото саможаления начало потихоньку затягивать в свои вонючие тиски. Мне попалось грустное видео, и слёзы жалости к себе наконец прорвали плотину.
«А-а-а, я живу одна у чёрта на куличках в малюсенькой съёмной квартире. А-а-а, у меня нет друзей, а с сегодняшнего дня и будущего: ведь я умудрилась потерять работу курьера. Курьера! Не юриста-международника или переводчика с тмутараканского, а простого доставщика кредитных карт толстосумам. У-у-у, есть ли на свете неудачники, подобные мне? Кто ещё, кроме меня, в этом мире способен так испоганить себе жизнь, даже не достигнув четвертака? Хнык-хнык, и это я даже не упоминаю об отсутствующей личной жизни и…»
Из прихожей послышался едва уловимый звон, похожий на звук велосипедного клаксона. «Триньк», а потом ещё «триньк, триньк». Я временно прервала сеанс самобичевания, выключила телефон и прислушалась. Тишина. Я вытерла глаза и шмыгнула носом. «Почему так тихо?» Стало как-то неуютно. В голове зазвучала нагнетающая атмосферу музыка из фильмов ужасов. Я застыла, не зная, как мне поступить: пойти посмотреть, что там, или не двигаться с места, притворившись частью меблировки. Глухой звук «бум» застал меня врасплох. Сердце забилось птицей в силках, ладони вспотели. Захотелось спрятаться под стол и сидеть там до рассвета, не поднимая головы от колен. В этот момент я пожалела об отсутствии двери между кухней и коридорчиком, ведущим в прихожую. Будто она защитила бы меня от всех во Вселенной бед. Тени, отбрасываемые светильником, стали зловещими вестниками чего-то жуткого и неотвратимого. Тишина давила, как могильный камень. Мимо пролетел комар, писк которого показался рёвом самолёта-истребителя. Я вздрогнула.
«Так недолго и нервный тик заработать. Может, всё-таки глянуть одним глазком, пока я не сошла с ума?»
– Сиди, дура, тебе наверняка почудилось! – звенящим от напряжения голосом сказала моя здравомыслящая личность Людмила.
– А вдруг там что-то интересное? – мечтательно протянула Люся, явно предвкушая необычное приключение.
– Согласна, надо оставаться на месте, – прошептала трусливая Людочка, – во всех фильмах неприятности начинаются сразу после проявления неуместного любопытства.
«Цыц! – отважно приказала я, повысив голос, словно сама только что не дрожала как осиновый лист. – Ишь, раскудахтались. Забыли, кто из нас главный? Сама решу, как мне поступить!»
Сказала и тут же пожалела о не к месту проявленном героизме. Однако отступать было некуда, и я на негнущихся ногах медленно пошла в сторону прихожей. После яркого света люминесцентных ламп глаза ничего не различали в темноте. Сердце теперь стучало барабанной дробью, колено заныло с новой силой и, могу поклясться, волосы на руках и давненько не эпилированных ногах встали дыбом. Путь в несколько метров в миг раздулся до размеров Панамериканского шоссе. Влажная ладошка сильнее сжала мобильник.
«Телефон! Там же есть фонарик!» – Трясущимися пальцами я попыталась попасть в нужную кнопку. Пока боролась со смартфоном в воображении возникали сцены из триллеров. «Главный (или не главный) герой долго пытается включить фонарик, чтобы рассмотреть подвал, в который за каким-то чёртом попёрся. Вот наконец зажигается спасительный луч, и наш герой-придурок (а как его ещё назвать?) видит…» – Тут я взвизгнула и зажмурилась от страха, потому что наконец смогла оживить устройство.
По-прежнему тихо. Единственный звук – моё прерывистое дыхание. Осторожно открыла сначала один глаз, словно так безопаснее, затем второй. Никаких монстров, привидений или маньяков с пилой. «Надо завязывать с просмотром ужастиков. Сердце уже не то». Поводила фонариком в разные стороны – только привычные предметы. В круг света попала массивная железная вешалка, возле которой на полу валялась сумка и мелочь, вывалившаяся из неё.
«Так вот что наделало столько шума, – выдохнула я и в пару шагов преодолела расстояние до выключателя. – А я уже нафантазировала бог весть чего».
Страх отступил вместе с темнотой, и я со вздохом начала собирать содержимое сумки. «Интересно, как она умудрилась свалиться, и почему молния расстёгнута?» Я всегда проверяю, закрыта ли сумка – привычка, выработанная метрополитеном. Зазеваешься и всё, кошелька как не бывало.
«О, а это откуда здесь?» – удивилась я, увидев лежащий прямо под вешалкой тёмно-синий конверт.
– Не трогай! – взвизгнула Людочка. – Вдруг там споры сибирской язвы или какой-то другой гадости. Помнишь, недавно мы смотрели об этом репортаж?
– Да кому мы нужны, травить нас таким сложным способом? – насмешливо произнесла Люся и прошептала: – Обязательно загляни внутрь. Вдруг там бесплатная путёвка в кругосветное путешествие.
– Вы обе ошибаетесь, – отчеканила логик Людмила. – Конверт похож на те, что мы каждый день доставляем, то есть доставляли, следовательно, это, скорей всего, деловая корреспонденция. И если глаза Милы меня не обманывают, вон в верхнем углу есть логотип.
«Может, это вообще не мне», – снова прервала я словесную баталию и осторожно взяла в руки конверт, сделанный под заказ, судя по дорогущей плотной матовой бумаге.
Мои имя и фамилия, начертанные витиеватым почерком на лицевой стороне, опровергали версию о том, что письмо предназначено не мне. На обороте и впрямь стоял тиснёный фирменный знак, в центре которого красовалось название – «Мидас». Графическая эмблема мне показалась знакомой, только я никак не могла вспомнить, где её видела, причём совсем недавно.
– Открывай, иначе я умру от любопытства!
Я медлила. Пальцы, держащие конверт, чуть подрагивали, а пресловутые мурашки побежали вверх от запястий к окаменевшим плечам. Смутное чувство тревоги пополам с предвкушением охватили меня.
– Открывай! – три голоса в голове слились в единый призыв, и, поддавшись всеобщему нетерпению, я решительно сломала печать и вытряхнула содержимое конверта на пол.
Разочарованию не было предела, когда я увидела, что прислал адресант. Честно говоря, не знаю, что я ожидала обнаружить. Наверное, что-нибудь волшебное, типа, засушенных лепестков цветика-семицветика. Или бессрочную путёвку на шикарный лайнер. Или, на худой конец, чек на крупную сумму в заграничной валюте. И вот чего уж я точно не хотела, так того, чтобы личность-умнышка оказалась права. Увы, «добыча» состояла из ещё одного конверта, визитки и небольшого листа бумаги, сложенного пополам. Вдруг меня осенило: «Я поняла! Там уведомление от нотариуса, в котором говорится, что я единственная наследница миллионера!»
– С чего бы? – Ехидное замечание безжалостно прервало поток картинок шикарной жизни в голове. —Ты, кроме мамы, других родственников никогда и в глаза-то не видела.
«А вдруг есть, просто я о них не знаю, – возразила я. – Уж и помечтать нельзя».
Вздохнув, я поднялась с пола и побрела обратно на кухню. Поставила чайник на плиту и развернула листок.
«Уважаемая Людмила Владимировна, СОД “Мидас” рад Вам сообщить – Вы избранная».
Я поморгала и ещё раз перечитала первое предложение. Нет, мне не почудилось. Действительно, чёрным по белому чуть витиеватым почерком было написано: «вы избранная». Почему-то в этот момент я ощутила себя одиннадцатилетним ребёнком, получившим письмо из школы чародейства и волшебства.
«Вас выбрали из десятков тысяч человек кандидатов, и мы готовы заключить эксклюзивный договор (экземпляр приложен). Наше предложение действует ровно двадцать четыре часа с момента открытия именного конверта. Надеемся на взаимовыгодное сотрудничество.
С уважением, Исмаилов А. А.»
Я застыла, пытаясь понять только что прочитанное послание. Это явно не письмо из Хогвартса или Тибидохса. Вместо тысячи вопросов, которые после подобного известия обязательно бы возникли у любого нормального человека, в моей голове образовалась пустота. Я просто сидела и тупила. Из ступора меня вывел свист закипевшего чайника.
– Интересно, а как они собираются отследить, когда ты открыла конверт? – прервав мой паралич мозга, полюбопытствовала Людочка. – За нами что, следят?
«Хороший вопрос, – сказала я, стряхивая оцепенение. – По-моему, это какая-то шутка или развод. Может, меня снимает скрытая камера? Сто процентов, сейчас позвонят в дверь и будут орать: «Вы стали участником шоу “Розыгрыш”!»
В детстве мы с мамой часто смотрели эту передачу и смеялись до коликов в животе над приколами ведущих. Но сейчас, предположив, что кто-то реанимировал старое телешоу, мне стало не до смеха. Я пошла к входной двери и посмотрела в глазок. На площадке никого. Не стала выключать свет в прихожей на всякий случай. Так спокойнее.
«Надо и в комнате включить. Мало ли что», – решила я.
– Тебе бы следовало сейчас поэкономнее быть, – начала нотацию Людмила, но тут её голос предательски дрогнул, и она замолчала.
Проигнорировав её выпад, я снова обратила внимание на стоящую гробовую тишину. «Это весьма и весьма странно, если подумать». Обычно вечером глуховатая соседка сверху смотрит на полную громкость телевизор до полуночи из-за бессонницы, а со двора минимум часов до одиннадцати слышны голоса и хохот гуляющей молодёжи. Однако сегодня ни один звук из внешнего мира не проник в мою обитель, словно квартира чьей-то заботливой рукой укрыта плотным слоем звукоизолирующего материала.
«Триньк». Знакомый сигнал доносился теперь с кухни. Залитое светом жилище придало мне храбрости, и я быстрым шагом вернулась к загадочному письму, лежащему на столе. «Триньк, триньк».
«Откуда, чёрт возьми, этот звук!»
Взгляд упал на смартфон, дисплей которого светился, хотя я к телефону не притрагивалась. На экране вместо привычной заставки красовался запущенный таймер. Он показывал «23:29:40», и последние цифры быстро сменялись в обратном порядке. Вот уже и вместо «29» стало «28». Я в недоумении смотрела, как тают цифры. Растерянность сменилась тревогой: «Как такое возможно? Ведь сейчас телефон даже не подключен к интернету!»
– Вот тебе и ответ: «Ты распечатала конверт почти сорок минут назад», – весело произнесла личность, склонная к приключениям. – У нас осталось двадцать три с небольшим часа на принятие решения.
– Прежде, чем подписать договор, надо с ним, по крайней мере, ознакомиться, – возразила умная и осторожная личность.
«Это и ежу понятно. С каких пор ты начала изрекать такие банальности?»
– С тех пор, как наша основная и не самая сообразительная личность стала поступать крайне импульсивно и необдуманно. Если бы она не нагрубила клиентке, а ещё раньше…
«Хватит!» – рявкнула я, заставив испуганно всхлипнуть личность и без того не особо храбрую.
Схватив телефон, я попыталась отключить таймер, но ничего не вышло. Перезагрузила аппарат, снова провал. В бешенстве я решила сбросить систему до заводских настроек, но в последнюю минуту остановилась. Глубокий вдох – выдох. Вдох – выдох.
«Так, перестань паниковать и не веди себя как слабоумная. Думай, Мила, думай. Вряд ли люди, приславшие конверт, ставили цель запугать тебя. Наверное, ты единственный человек, который так по-идиотски отреагировал на звание избранной. Другие уже бы читали договор и радовались свалившейся удаче. Ты же почти дипломированный юрист и знаешь: варианты есть всегда. В конце концов можно ничего не подписывать и спокойно жить дальше. Вместо этого ты придумываешь несуществующие проблемы. Неведение – главный союзник страха. Прочти этот дурацкий договор и покончи с неопределённостью!»
– Наконец-то здравая мысль!
«Иди к чёрту», – проворчала я и, ещё разок глубоко вздохнув, погрузилась в чтение.
Договор N6794 от…
– Хм, дата не стоит. Как предусмотрительно, – усмехнулась я.
Москва
СОД «Мидас» в лице г.д. Исмаилова А. А., с одной стороны (далее — Сторона №1), и гражданка РФ Сойкина Л. В. (паспортные данные), с другой стороны (далее — Сторона №2),..
– Я смотрю, для некоторых закон о защите персональных данных не писан, если писан, то не читан, если читан, то не понят, если понят, то не так! – съязвила Людмила, всегда стоящая на страже закона.
«Не мешай, – отмахнулась я от её занудства, – и не начинай, ладно? Будь другом, дай спокойно почитать».
… заключили договор о нижеследующем:
Сторона №1 обязуется ежедневно в 00:01 перечислять на личный счёт в таком-то банке Стороне №2 1 000 000 (один миллион) рублей в течение 30 (тридцати) календарных дней.
– Ого! Вот это счастье нам привалило! – обрадовалась личность-разгильдяйка. – И на нашей улице перевернулся грузовик с деньгами.
– Да ты погоди хлопать в ладоши, – попыталась приструнить её разумная сестра, – надо сначала узнать, с чего такая честь, и чем нам придётся поступиться ради настолько больших деньжищ.
– Вечно ты всем недовольна! Нет, чтобы хоть раз подумать о хорошем. А то сразу «нам чем-то придётся пожертвовать».
«Согласна с предыдущим оратором, – сказала я. – И всё же, не могли бы вы все помолчать? Что-то вы сегодня больно болтливые».
Сторона №2, руководствуясь условиями, изложенными в Приложении 1 к данному договору, обязуется тратить ежедневно вышеуказанную сумму в полном объёме.
– И вы утверждаете – это не работа мечты? Каждый день получать по ляму и тратить его. Что может быть прекраснее?!
– Например, хорошая работа со стабильной зарплатой лучше! А это какая-то сомнительная сделка. Я бы поостереглась.
Сторона №1 имеет право контролировать траты Стороны №2 на предмет соответствия всем условиям данного Договора и его приложений.
Сторона №2 имеет право решать, как и на что тратить выделенные денежные средства, в том числе и на благотворительные цели, но не более 10 (десяти) процентов от ежедневной суммы.
– Да кто в здравом уме целых сто тыщ ежедневно просто так отдаст? Ага, прям разбежались.
– Хм, благотворительность – дело стоящее. Сдаётся мне, этот Мидас не так уж и плох.
– Извините за вмешательство, – пролепетала трусливая личность. – Деньги, это, конечно, хорошо, а благотворительность – здорово. Но что будет, если нам, например, не удастся потратить целый миллион за день?
– О чём ты говоришь? Чего тут мочь? Лям – это же мелочь: ни квартиру не купить, ни машину приличную. Но трусиха права. Надо уточнить: можно ли копить деньжата, то бишь прибавлять остаток к новой сумме? Если «да», то тогда всё тип-топ, и мы сможем не то что квартиру, а даже дом где-нибудь на Рублёвке купить.
– Что ты мелешь? Написано же русским языком – «тратить в полном объёме». И не называй её трусихой!
«Если бы вы не болтали и не отвлекали меня от чтения, то мы бы уже давно знали, каковы последствия неисполнения этого пункта договора, а главное, какое нам положено вознаграждение за исполнение!» – уже не на шутку рассердилась я.
Чем дальше я читала документ, тем больше меня одолевали смешанные чувства. Искушение превышало разумные пределы, это факт. Однако умная личность права: чем же я должна рискнуть ради такого блага? Да и название организации наталкивало на неприятные ассоциации всё сильнее и сильнее. В конце концов, мифический Мидас – царь, если я правильно помню из школьного курса культурологии, Фригии кончил весьма плохо, и дар богов – превращать любой предмет в золото прикосновением – обернулся против него.
– Вообще-то, мы – это ты! – обиделась искательница приключений и демонстративно замолкла. Коллективная тишина в голове подсказала мне, что остальные с ней солидарны.
«Ладно, извините. Вы же знаете, какой сегодня паршивый день. Я на взводе, а тут ещё этот загадочный договор, который приводит меня в искушение и смятение одновременно. Давайте уже дочитаем и узнаем все условия, а после вместе обсудим. Хорошо?»
Несколько секунд личности хранили молчание, а потом хором ответили: «Согласны!»
Я пробежала глазами по типовым условиям и, наконец, нашла главный пункт:
Если Сторона №2 выполнит все обязательства согласно данному договору, то Сторона №1 обязуется пополнять банковский счёт Стороны №2 на 1 000 000 (один миллион) рублей ежедневно до момента смерти Стороны №2.
– Здорово же! – не выдержала Люся.
В противном случае, Сторона №2 обязуется отдать Стороне №1 один день из своей жизни.
«По-моему, кто-то пересмотрел Шрека, – пробормотала я. – Довольно странное условие. И формулировка расплывчатая».
– А я считаю, всё предельно ясно, – строгим голосом сказала Людмила, – надо немедленно избавиться от этого документа и забыть, что мы его когда-либо получали. День из жизни – слишком высокая цена!
– Не согласна, – взвизгнула Люся, – нужно рискнуть! Уверена, у нас всё получится.
– Ты идиотка? А если заберут день нашего рождения?
– Ну и что в этом такого? Мы не родимся, не потеряем маму, не испытаем всех этих горьких чувств. Разве это плохо? А если мы выиграем, то до конца своих дней будем обеспечены. И нам не придётся больше пресмыкаться перед людьми, которые и мизинца нашего не стоят!
Я задумалась. В словах личности-авантюристки определённо содержался резон. Следующее предложение подлило масло сомнения в огонь страха.
Основанием для одностороннего расторжения договора является смерть Стороны №2.
«Интересно, зачем нужен такой пункт? И так ясно: если человек умер (предприятие же скончаться не может, только ликвидироваться), то контракт теряет силу. Или это прямое указание, что, подписав договор, разорвать его можно, только откинув коньки».
Договор вступает в силу в 00:01 следующего дня после дня подписания и действует в течение 30 (тридцати) календарных дней.
– Всё прочитала? Давай подписывай, и мы с завтрашнего дня начнём прекрасную жизнь, недоступную нам ранее. Первым делом отправимся в самый шикарный спа-салон, тот, на Охотном Ряду. Забыла его название…
– Ни в коем случае не подписывай! Мы справимся самостоятельно. Здесь же криминалом за версту несёт. Смерть мамы – горькая утрата, но мы её пережили, и прочие неприятности преодолеем.
«Ага, пережили, как же, – пробормотала я, – будь это правдой, то вы бы не появились».
– Хотелось бы прояснить ещё один момент, который мы, кажется, упустили, – почти прошептала Людочка, – что за условия в Приложении 1? По-моему, стоит с ними ознакомиться прежде, чем принимать судьбоносное решение.
– Сегодня прямо-таки день открытий! Трусиха снова права. Чую, во втором листке самый смак написан.
– Не называй её трусихой!
«И правда, чуть не забыла прочесть приложение. А ещё юристом себя считаю. – Я потянулась к конверту и достала второй лист. – Хитрецы, не скрепили части документов. Рассчитано явно на российского обывателя, который не то что Приложение, сам договор редко читает и подписывает, не глядя».
Первым и, видимо, главным условием являлось:
Запрещается делиться информацией о данном договоре с непосвящёнными третьими лицами любым способом (письменно, устно, жестами).
Чем дальше я читала пункты, тем в большее уныние впадала.
Запрещается приобретать недвижимость, транспорт (включая морской и воздушный), предметы искусства и роскоши, ювелирные изделия в собственность как в личную, так и в пользу третьих лиц. Допускается только аренда.
Запрещается безвозмездно передавать денежные средства третьим лицам, за исключением денежных трат на благотворительные цели, которые не могут превышать 10 (десять) процентов от ежедневной суммы. Также запрещается просто уничтожать обналиченные денежные средства.
Запрещается приобретать билеты на транспортные средства, концерты, спектакли, киносеансы и не пользоваться ими.
Запрещается привлекать внимание к своей персоне прессы и лидеров мнений.
Запрещается вкладывать деньги в рекламные кампании третьих лиц.
Разрешается ежедневно снимать наличные в размере до 10 (десяти) процентов от суммы и тратить их на любые услуги, которые невозможно оплатить безналичным путём.
Чаевые и прочие подобные траты не могут составлять более 20 (двадцати) процентов от суммы заказа, а в случае отсутствия таковой – 5000 (пять тысяч) рублей единовременно.
Разрешается оплачивать услуги любых специалистов, кроме указанных в пункте 6, при условии полного использования результатов этих услуг.
Деньги, вложенные в депозиты и/или выданные в виде заёма третьим лицам, в расход не засчитываются.
«Да уж, – протянула я, закончив читать, – теперь понятно, чего они миллионами разбрасываются. Такие условия нереально выполнить».
Личности молчали. Видать, языки отнялись от полученной информации. Умом я понимала: договор – авантюра, которая для меня может плохо закончиться с вероятностью девяносто девять процентов, но оставшийся процент не давал покоя мятежной русской душе.
– Самым правильным будет отправить эти бумаги в помойку! – Мой голос разума – Людмила – снова заговорила. – Ты же сама видишь, согласиться на условия, значит, подписать себе смертный приговор.
– Да что ты заладила, смерть да смерть. – Люся явно прятала разочарование за раздражением. – Надо хорошо пораскинуть мозгами, прежде чем сливать такой шанс в унитаз.
– Чего тут думать-то! Договор не стоит подписывать и точка!
– Извините, что снова вмешиваюсь, – робко перебила их Людочка. – Если не ошибаюсь, до принятия решения у нас осталось чуть меньше двадцати трёх часов. Возможно, стоит отложить дебаты до завтра, а сейчас пойти спать? У Милы был тяжёлый день, ей нужно отдохнуть.
В подтверждение её слов я широко зевнула.
– Трусиха дело говорит. Утро вечера мудренее. Вот кто у нас самый башковитый, а не ты, грымза старая.
– Я не старая! Мне, как и вам, почти двадцать пять. И не называй её трусихой!!!
«Людочка права. Пойду-ка я баиньки. А завтра на свежую голову и решу, принимать мне предложение "Мидаса" или нет».
Глава 3
Казалось, заснула всего несколько мгновений назад, а уже наступил новый день. Лёжа в кровати, я обдумывала сложившуюся ситуацию с договором. Утро не внесло ясности в сумятицу мыслей, разбив надежды на лёгкий исход. Разум приводил одним за одним доводы за отказ от сделки, смахивающей на аферу.
– Правильно, Мила. Наконец рассуждения взрослого человека, а не подростка в пубертате.
– Эй, на кого это ты намекаешь?
– Я не намекаю, не имею такой привычки. Прямо говорю: твоя страсть к нахождению неприятностей на пятую точку, кстати сказать, нашу общую, проявление незрелой личности.
– Ой, а ты у нас, значит, мамочка? Такая вся правильная, серьёзная…
– Да, я такая. Должен же быть кто-то ответственным.
– …и скучная до зубного скрежета.
При упоминании мамы глаза наполнились слезами. «Была бы мамуля жива, на фиг не сдались мне тогда все деньги мира».
– Смотри, что ты наделала, Люся!
– Мила, прости, я не хотела тебя расстроить.
«Ладно, всё нормально. Пойду позавтракаю, что ли. Хватит валяться».
– Давай выйдем проветримся? Погода хорошая, – предложила Людочка.
– Нам нужно работу искать! Какие могут быть прогулки? Живо открывай hh.ru!
– Нет, нам надо подписать договор и насладиться жизнью по полной.
«Почему бы и впрямь не прогуляться. В холодильнике шаром покати. Заодно и пирожков в любимой кофейне поем», – украдкой подумала я, но разве можно скрыть мысли от себя самой?
– У нас нет на это денег! Ты вчера из экономии доширак ела, помнишь? А ещё на следующей неделе за квартиру платить и коммуналку…
– Если мы захотим, то сможем обжираться хоть фуа-гра на завтрак!
«Решено! Идём в кофейню. На голодный желудок сложно о чём-то размышлять, особенно, принимать судьбоносное решение».
Я быстро оделась и достала из заначки отложенную на чёрный день пятитысячную купюру.
– Мила, одумайся. Разве разумно лишать себя даже столь скромной финансовой подушки? Если сегодня ты потратишь последние деньги на мелкие сиюминутные прихоти, то завтра тебе нечем будет оплатить даже проезд в метро. Как ты собираешься устраиваться на новую работу?
Людмила говорила правильные вещи, но сейчас я не хотела поступать как взрослая. Желание стать снова маленькой беззаботной девочкой, которая всласть объедается любимыми пирожными, обжигало. Поэтому, презрев доводы рассудительной личности, я отправилась в кофейню, расположенную в паре кварталов от дома.
От этого маленького уютного заведения в русском стиле, которым владела пожилая пара, всегда веяло домашним теплом. Иван Иванович и Галина Фёдоровна служили для меня примером идеальных супругов. Казалось, у них одна душа на двоих – так слаженно они жили и работали. Ни разу не слышала от них ни слова упрёка в сторону другого, и звали они друг друга «Галочка» и «Ванюша». Кому-то могло показаться это смешным и старомодным, а я, глядя на них, мечтала, что когда-нибудь и у меня будет такой Ванюша, относящийся ко мне с нежностью и заботой даже после сорока лет брака.
Я, как обычно, заняла место у окна, украшенного резными ставнями. Мне нравилось рассматривать искусные завитушки уже потемневшего дерева и придумывать истории. Всю обстановку кофейни Иван Иваныч – потрясающий своим мастерством столяр – сделал сам, а Галина Фёдоровна – искусная рукодельница – собственноручно вышила льняные скатерти и связала ажурные занавески. Также хозяйка заведения обожала цветы, поэтому кафе утопало в них круглый год. Баристой служил младший сын владельцев – Миша – высокий крупный молодой мужчина лет тридцати, действительно смахивающий на медведя. В его руках кофейные чашечки выглядели игрушечными, словно из кукольного сервиза. К напиткам подавали изумительные тающие во рту маленькие пирожные, восхитительно пахнущие пироги, пирожки с начинками на любой взыскательный вкус и, как дань моде, круассаны.
– Здравствуй, Милочка, – Галина Фёдоровна в униформе кофейни – простое синее платье и кипенно-белый накрахмаленный фартук – подошла принять у меня заказ. Глядя на её лицо, любой бы сказал: «Она стареет красиво». – Что-то ты давно к нам не заглядывала.
– Доброе утро! На работе перевели на новую должность, вот и некогда было.
– Как замечательно, деточка, поздравляю от души! – Хозяйка всплеснула руками. – Ванюша! Нашу Милочку повысили, это надо обязательно отметить! Неси фирменные пирожки!
– Что вы, не стоит! – Я покраснела из-за сказанной полуправды. Меня, конечно, повысили, но в данный момент я без пяти минут безработная. – Я капучино выпью и всё.
Мой голос предательски дрогнул, что не укрылось от заботливой Галины Фёдоровны. Она внимательно посмотрела на меня – так умеют только женщины – прирождённые матери – положила блокнот и ручку на стол и мягко спросила:
– Всё хорошо?
Я не ответила, лишь отвела глаза. Рассказать о ситуации я не могла, да и не хотела обременять проблемами чудесную женщину, которая всегда относилась ко мне как к дочери или, скорее, внучке. Сначала такое расположение к моей персоне меня смущало, но потом я привыкла и даже в глубине души порадовалась, что кому-то есть дело до меня.
К столику подошёл Иван Иваныч и поставил передо мной большую чашку с ароматным капучино и тарелку с пирожками.
– За счёт заведения, угощайся, милая.
Я решительно запротестовала, но никто не обратил на это внимания, и мне осталось только сердечно поблагодарить милых стариков за заботу. Звякнул колокольчик входной двери. Перед тем как уйти поприветствовать нового посетителя, Галина Фёдоровна понизила голос и произнесла:
– Я не знаю, что у тебя случилось, девонька, но вижу, ты пытаешься принять сложное решение.
– А как вы…
– Я немало прожила на свете лет и видела множество людей и трагедий. Не в моих правилах давать непрошенные советы, но всё же хочу тебе сказать. «Лучше сделать и пожалеть», тем самым, приобретя опыт, «чем не сделать и пожалеть». Этим правилом я руководствовалась всю жизнь, и оно ни разу меня не подводило.
– Типа: «Всё, что ни случается, к лучшему?» – Я криво улыбнулась.
– Именно. Приятного аппетита!
– Спасибо.
Тут хозяйку позвали, и она, извинившись, ушла.
Я пила кофе с пирожками и рассеянно смотрела в окно. Несмотря на сильное желание заключить договор, что-то останавливало меня, а точнее, смущало. Сначала я пеняла на условия траты денег, но пришла к выводу, что дело не в этом. Ощущение смутного беспокойства раздражало меня, как писк единственного комара в комнате ночью. Чисто машинально я взяла забытую Галиной Фёдоровной ручку и стала чертить на салфетке знак, красовавшийся на документах.
«СОД "Мидас"… Интересно, как расшифровывается "СОД"? Знаю про АО, ООО, ИП, но СОД… Никогда не встречала подобной аббревиатуры. Да и о компании с таким названием не слышала, а это странно, учитывая, как они разбрасываются деньгами. Да ещё весь этот фарс с «избранными» и пунктом о дне жизни, который так напугал Людмилу. Она вроде такая взрослая, рассудительная, а верит во всякую сверхъестественную чушь. Ну правда, кто может забрать время? С другой стороны, они же на полном серьёзе выбрали такую неустойку. Стоп. Никогда не слышала о компании "Мидас"! Вот оно!» – Я хлопнула себя по лбу и вслух простонала: «Вот же дура! А ещё адвокатом хотела стать!»
Быстро запихав в рот последний пирожок и залпом допив кофе, я вскочила из-за стола. Прокричала: «Спасибо, как всегда, всё очень вкусно» и побежала со всех ног домой. К ноутбуку.
Я влетела на кухню. Нетерпеливо постукивая пальцами по столу, стала ждать пока старенький комп наконец включится.
– Почему нельзя было в телефоне посмотреть? – шёпотом спросила Людочка.
– Чтобы не тратить драгоценные байты предоплаченного интернета. А здесь мы пользуемся втихаря Wi-Fi соседей, – пояснила Люся.
– Воровать же нехорошо.
– А что делать? Денег у нас в обрез. Пока.
Я нетерпеливо набрала в строке поиска «Мидас» и сразу поняла свою ошибку. На меня обрушилась лавина информации о мифологическом царе в разных вариантах легенды.
– Наверное, стоит набрать «СОД Мидас»…
«Сама знаю!» – огрызнулась я и быстро исправила запрос.
Ничего не изменилось. Тогда я попробовала зайти с другого конца: «Исмаилов А. А. г.д. СОД Мидас». Снова провал.
– … и посмотреть чуть дальше, чем первые десять результатов поиска, – закончила тираду Людмила.
«Это мысль», – и стала скроллить страницы одну за одной.
Я почти потеряла надежду узнать хоть что-то интересное, когда наконец наткнулась на небольшую статью: «”Мидас": почему так мало известно о крупнейшей корпорации мира?» Я начала жадно впитывать найденные крохи информации.
«Среди простых обывателей немногие слышали о такой компании, как СОД “Мидас”. Согласно исследованиям нашего специального корреспондента – это одна из крупнейших транснациональных корпораций мира. Однако где и когда её зарегистрировали, а также кто её главный бенефициар, узнать так и не удалось. Эта информация охраняется строже, чем секреты Ватикана.
Официально компанией управляет некий Исмаилов А. А., о котором известно не намного больше, чем о его месте работы. Аслан Абрамович Исмаилов – выходец из России, мультимиллионер, известен в узких (чрезвычайно узких) бизнес-кругах. Он настолько тщательно оберегает свою личную жизнь, что у нас не получилось раскопать даже слухов, не говоря уже о достоверных фактах о его биографии или семье.
Единственное, что доподлинно удалось узнать: СОД “Мидас” является учредителем нескольких банков, владельцем группы отелей, международной строительной компании, а также совладельцем крупнейшего туристического агентства и сети магазинов одежды. Скорей всего, это лишь верхушка айсберга, и, на самом деле, щупальца корпорации проникли во все сферы деятельности мировой экономики».
«Хмм, значит, всё-таки "Мидас" реален, и всё это взаправду!»
Радость, с которой я восприняла факт существования компании, выдала меня с головой. На самом деле решение принято ещё вчера под влиянием реплики Люси, что если у меня отберут день рождения, то вместе с ним и боль от смерти мамы. А колебания по поводу заключения договора – не более, чем желание показать Людмиле: я не менее рассудительна и ответственна, чем она, как бы ни глупо это звучало. Несмотря на бешено бьющееся о рёбра сердце и потные ладошки, я жаждала изменить свою унылую жизнь и верила: деньги подарят мне миллион возможностей и сделают меня счастливой. Совет Галины Фёдоровны только укрепил мою веру в то, что я поступаю правильно.
Я потянулась к договору. На мгновение мне померещилось, что бумага, на которой он напечатан, испускала мягкий едва уловимый свет.
«Магия, не иначе», – усмехнулась я.
– Не делай этого! – истерично заголосила Людмила. – Если тебя не станет, то и мы канем в Лету.
«Ах, вот где собака порылась, – усмехнулась я. – Тебя волнует только собственное существование, а вовсе не моё благополучие. Что скажут остальные?»
– Будь осторожна, не наломай дров. Мне страшно, но я с тобой.
– Подписывай! Будет весело, я обещаю!
«Так тому и быть!»
Помедлив буквально секунду, я решительно расписалась. И тут начались чудеса.
Из места, где красовался мой свежевыведенный автограф, вырвался сноп ослепительного золотистого света. Всё вокруг потеряло чёткие очертания. Сквозь окутавшую меня дымку я завороженно наблюдала, как стены крохотной кухни раздвигаются, а её убогая меблировка превращается в обстановку конференц-зала. Табурет стал удобным офисным креслом, а стол увеличился в размерах настолько, что я с трудом различала человека на другом конце. Прищурившись, я смогла разглядеть лишь силуэт мужчины в тёмном костюме, но даже на таком расстоянии чувствовалась аура власти. Мне стало как-то не по себе.
«Надо ли сейчас что-то сказать? Ну там, поблагодарить или завести разговор о прекрасной погоде? Или стоит подождать, когда ко мне обратятся?» – решила я посоветоваться с личностями. Однако моё «когда не надо болтливое» трио набрало в рот воды, не собираясь меня ни подбадривать, ни помогать советом. Я не рискнула начать светскую беседу и уставилась на лежащий передо мной документ. Внезапно страницы договора поднялись в воздух и начали таять у меня на глазах. Я смотрела на происходящее несколько секунд, а после, забыв о вежливости, завопила:
«Эй, а где мой экземпляр договора? Я хоть недоучившийся, но юрист. И свои права знаю!»
Документ замер на мгновение, а потом раздвоился. Подписанные листы мягко опустились передо мной на стол. Бросив взгляд на шапку соглашения, я увидела изменение – в правом углу появилась сегодняшняя дата.
«Так-то лучше, – проворчала я, – и что дальше?»
В ответ я услышала премерзкое хихиканье, от которого меня бросило в дрожь.
– Мы рады, что вы согласились сотрудничать с нами, Мила. – Красивый баритон раздался так близко, будто его обладатель стоял рядом. – Добро пожаловать в «Мидас».
Я машинально повернула голову на звук. Никого. Перевела взгляд на противоположный край стола: там тоже пустота.
– Благодарю, – только и смогла пролепетать я.
– Встретимся через месяц.
– А может, и раньше, – добавил писклявый голосок и опять захихикал.
Зазвучала красивая незнакомая восточная мелодия, и обстановка снова начала меняться. Когда мираж рассеялся, я обнаружила себя по-прежнему сидящей за стареньким кухонным столом в своей квартирке.
«Что это вообще было? Как думаете, этот загадочный мужчина и есть Исмаилов А.А. или кто-то другой? Такой красивый голос, интересно, как он выглядит? А у второго настолько противный смех, будто хихикает паук, а я муха в его паутине».
– Где ты видела хихикающего паука? – рассмеялась Люся. – Они же страшные, б-р-р.
– Стоп. Люся, помолчи. Какой загадочный мужчина с красивым баритоном? Что ещё за хихикающее членистоногое? О чём ты вообще говоришь?
– Ну как о чём? Я подписала договор и оказалась в шикарном офисе…
– Ух ты! А почему меня с собой не взяла? – надулась Люся. – Мне тоже красивые мужчины нравятся.
– В смысле, не взяла? – Пришла моя очередь удивляться. – Разве я могу вам запретить видеть и слышать то, что и я.
– Вообще-то…
– Захлопнись, трусиха!
– Не называй её трусихой!
В разгар выяснения, привиделся ли мне сон, или я на самом деле побывала в параллельном мире, в дверь позвонили. От неожиданности я аж подпрыгнула на стуле. На цыпочках, стараясь даже не дышать, подкралась к двери и заглянула в глазок. На площадке стоял молодой человек, по виду курьер. Видимо, я всё же чем-то выдала себя, потому что парень не стал звонить снова, а громко сказал: «Спецдоставка для Людмилы Владимировны». Я открыла дверь и чуть не расхохоталась: там стоял курьер в форме, почти как две капли воды похожей на мою. Только у меня на грудном кармане красовался вышитый логотип "Смирновъ-банка" , а у него я не заметила никаких опознавательных знаков ни на одежде, ни на сумке-планшете. Что, кстати, весьма странно.
– Вы Людмила Владимировна.., – парень сверился с заявкой, – Сойкина?
– Да, это я.
– Можете подтвердить личность? – Он немного покраснел и смущённо пояснил: – Это спецзаказ, без документов не имею права отдать.
– Без проблем. Минутку. – Я вернулась в квартиру, достала паспорт из сумки и показала курьеру.
– Всё в порядке. Спасибо. Вот, возьмите ваш пакет и распишитесь в заявке, пожалуйста.
Было странно, но прикольно очутиться по другую сторону собственной профессии. Я быстро заполнила часть бланка, предназначенную для клиентов.
– Могу я вас попросить? – Парень мялся с ноги на ногу. Видно, что-то важное, и страшно боится отказа.
– Да, конечно.
– Не могли бы вы подтвердить, что пакет доставлен ровно в час дня по московскому времени? – И не дожидаясь ответа, затараторил. Судя по всему, тот факт, что мы плюс минус ровесники, придал ему храбрости.
– Понимаете, ваш заказ особенный со спецуказанием: «Пакет должен быть доставлен ровно в час дня. Ни минутой раньше, ни позже». (Хм, какое знакомое требование). Я так и сделал, но пока вы открывали дверь, а потом мы сверяли документы, прошло целых пять минут. – Казалось, он сейчас заплачет.
– Я в первый раз доставляю такую важную корреспонденцию и не подумал, что нужен запас времени на бюрократические проволочки. Мне не хотелось бы терять работу. – Он снова умоляюще посмотрел на меня.
Последняя фраза прозвучала, как «мне не хотелось бы потерять жизнь». Я мотнула головой – прислышится же такое. Как это всё знакомо! Бояться накосячить, опасаться, что клиент окажется придирчивым и накатает жалобу из-за нескольких минут задержки и тебя уволят с работы.
– Без проблем. Где нужно крестик поставить? – сказала я и ободряюще улыбнулась бледному от переживаний курьеру.
– Огромное спасибо. Распишитесь, пожалуйста, напротив: «Доставлено к указанному времени».
– Готово. – Я протянула заполненный бланк.
– Ещё раз спасибо. Хорошего вам дня. – Курьер, прыгая через ступеньку, помчался вниз к выходу.
– И тебе удачи, парень, – прошептала я в пустоту. – Пусть твои мечты сбудутся. И мои…
Сгорая от любопытства, я вернулась на кухню с пакетом в руках. В нём оказался чёрный конверт из плотной вощёной бумаги на сей раз без надписей, но украшенный знакомым логотипом, поблескивающим золотом.
– Этот знак называется «звезда Мидаса», – авторитетно заявила Людмила.
– С чего ты взяла, зазнайка?
– Пока Мила искала информацию о существовании компании, он неоднократно нам попадался.
«И правда, я даже что-то прочитала о его значении, – сказала я, смутно припоминая какую-то заметку, – но, честно говоря, в тот момент меня это не интересовало, и ничего не запомнила».
– Это символ царя Мидаса, который превращал всё, к чему прикоснётся, в золото, и…
– Это знает каждый школьник и без изучения интернета, – съязвила Люся.
– … поэтому звезда Мидаса считается знаком финансового благополучия и удачи.
«Логично, что корпорация, носящая имя легендарного царя, сделала логотипом его символ», – пробормотала я, вскрывая конверт.
– Ну что там, что там?
«Ты можешь потерпеть минуту, Люся? Всем интересно, не только тебе».
У меня никак не получалось отодрать полоску для открывания, поэтому пришлось воспользоваться ножницами. В конверте лежало небольшое устройство, состоящее из экрана и двух кнопок «ОК» и «Cancel», нечто, похожее на крошечный динамик, золотая банковская карта на моё имя («Чьё же ещё!»), а также листок бумаги.
Я с благоговением провела пальцем по выпуклым буквам своего имени.
«Надо же, я обладательница золотого пластика, поверить не могу!»
Примечательно, что на карте был указан не срок окончания, как обычно, а дата начала и период действия – ровно тридцать дней, начиная с завтрашнего. Секретный код – 999.
«Красивое число, и запомнить легко», – восхитилась я.
– А если перевернуть, то будет 666!
Не обращая внимание на едкое замечание, я повертела в руках аппарат и развернула послание.
«Уважаемая Людмила Владимировна, – я опять поморщилась, всё-таки не люблю, как звучит полное имя.
– А мне нравится!
СОД "Мидас" поздравляет вас с заключением договора и надеется, что вы хорошо проведёте время, пока длится наше соглашение. К письму приложены ваша карта и пейджер.
«Ах, вот что это такое!»
Настоятельно рекомендуем не терять их, так как они не подлежат восстановлению. Согласно договору, завтра в 00:01 на карту поступят денежные средства в размере одного миллиона рублей. Транзакция отразится на экране пейджера. Напоминаем: до 00:00 каждого дня вы должны будете потратить все доступные на карте средства. О любом списании будет поступать сообщение на пейджер. Кроме того, если все условия будут соблюдены, вы получите соответствующее уведомление.
Совет: в первое время держите под рукой Приложение №1 с перечнем всех условий договора, чтобы избежать сомнений по поводу приемлемости трат.
Да пребудет с вами благословение Тюхэ, Людмила Владимировна».
– Тюхэ – это та же Фортуна, только греческая, – быстро пояснила Людмила, хотя я и так уже догадалась.
«Всё-таки странные они в этом "Мидасе". Желают мне удачи, будто не хотят моего проигрыша», – удивилась я.
– Они прикидываются добренькими. Пудрят тебе мозги! Надеятся, ты расслабишься и допустишь роковую ошибку. Надо срочно составить план!