Забвение Миров

Глава 1. Смерть

Больно… Очень больно.

В огромной ванной у раковины стояла утончённая строгая леди, волосы её были собраны в высокий тугой пучок, длинное коричневое платье с золотой вышивкой на подоле придавало её стройной фигуре утончённость, белый фартук поверх платья был залит кровью. Она с усилием отмывала руки, которые были по локоть в крови, из глаз катились огромные горькие слёзы. Кровь пробыла на руках слишком долго и успела впитаться в кожу так, что леди казалось, будто она не отмоется никогда. Огромные горькие слёзы всё никак не переставали бежать из глаз, изливаясь нескончаемым потоком. Она вытерла слёзы с одной щеки тыльной стороной ладони, размазав кровь по лицу.

Входная дверь открылась, и в ванную вошла молоденькая миловидная служанка в чёрном платье, аккуратном белоснежном переднике и чепце.

– Леди Маргарет, вам нужна помощь? – спросила служанка.

Леди повернула на неё невидящий взгляд, и её лицо исказилось от злости.

– Полли, выйди, – коротко сказала леди.

– Да, леди, – на милом личике Полли промелькнул страх, и она поспешила выйти.

Это был тяжёлый день для всех: для женщины в комнате на первом этаже дома, для семьи, для Маргарет, для страны и для всего мира.

В дверь снова вошли. Леди повернула голову и увидела статного офицера в синем мундире, высокий голубоглазый блондин с нежностью смотрел на молодую женщину. Он подошёл к ней и нежно обнял, прижимая её голову к своей груди. Она прижалась к нему и разрыдалась в голос, при этом руки держала на весу, не прикасаясь к мужчине, стараясь не испачкать его. С её рук стекала мыльная вода, окрашенная кровью, и тяжёлые капли падали на мраморный пол, растекаясь безобразной кляксой.

– Мне так жаль, милая, – приговаривал он, гладя её по спине и целуя в макушку.

Только теперь, в его объятиях, она смогла отпустить свою горечь, дать выход слезам. Она так горько рыдала, что в этом плаче можно было услышать всю боль мира, крик женской души и голос матерей, потерявших своих детей. Только в его объятиях гордая леди могла показать свою слабость, перестать держать лицо. Через какое-то время слёзы иссякли, всхлипывания прекратились. Он помог ей отмыться от крови, снять испачканный фартук, умыть лицо. Они были женаты десять лет, а знакомы всю жизнь.

Одиннадцать лет назад юная Маргарет окончила гимназию для благородных девиц при институте медицины имени святой Екатерины и поступила в сам институт. Через год она должна была выйти замуж, и тогда уже супругу предстояло решить её дальнейшую судьбу, станет ли она продолжать обучение или, как высокородная леди, займётся домом и воспитанием будущих детей. Юный Томас Уэлч, сын друзей семьи, наследник золотых приисков, всегда был вхож в дом родителей Маргарет, общался с её старшими братьями, грезил о карьере военного и совершенно не хотел управлять семейным бизнесом. Он был на два года старше Маргарет и часто являлся её спутником в путешествиях и совместном отдыхе. Молодые люди всегда вели себя скромно и сдержанно по отношению друг к другу. Томас был истинным джентльменом, получив довольно строгое воспитание дома и в военной академии. Ему прочили головокружительную карьеру. Он мог не жениться десять лет назад, а заниматься карьерой и обучением, но, узнав, что отец Маргарет ищет претендента на её руку и ей дозволено выходить в свет, молодой офицер решил не медлить.

Помолвка была пышной и полной нежности юного офицера к будущей жене. Она отвечала взаимностью. Ей было всего шестнадцать, ему – восемнадцать. Через год они поженились и переехали в большой дом с огромным фруктовым садом. Томас позволил жене закончить обучение, она стала акушером, в их доме была специально оборудована комната, в которой леди могла помогать женщинам разрешиться от бремени. Сам же продолжал военную карьеру, и спустя десять лет он уже был майором, в его подчинении находился взвод из ста двадцати солдат. Маргарет же вела довольно успешную практику, вот только своих детей у них пока так и не случилось. После нескольких лет попыток они сдались и завели большого толстого кота, который и скрасил их жизнь. Они не были одиноки, и жизнь не казалась им неполной, напротив, они были довольны друг другом и радовались каждому дню.

Но не сегодня…

Молодая леди обратилась к леди Уэлч, жалуясь на тянущую боль в животе. Она была на седьмом месяце беременности, и преждевременные роды не стали бы фатальными для ребёнка, поскольку у него уже сформировались органы и лёгкие, способные к дыханию. Всё могло бы закончиться хорошо, но при опросе выяснилось, что плод уже несколько дней не двигался. Он погиб в утробе и теперь, разлагаясь, отравлял организм матери. Вынимать его пришлось по частям, поэтому Маргарет была по локоть в крови и рыдала так горько. Разное случалось в её практике, но она впервые почувствовала всю боль утраты, обречённость бытия и реальность смерти. Она чувствовала себя мясником, но и выбора у неё не было. В такие моменты она благодарила Бога, что у них с Томасом нет детей. Конечно, Маргарет хотела детей, но боялась, что во время беременности могут возникнуть различные осложнения. Она страшилась каждого дня, который ей придётся пережить, вынашивая своё дитя, поскольку знала, что всё могло закончиться не маленькими ножками, топающими по полу, а огромной лужей крови и смертью не только младенца, но и её. И Маргарет не понимала, что из этого страшнее, но точно знала, что жить после такой потери она вряд ли сможет. И ещё был Томас. Она не могла оставить его одного, она никогда бы с ним так не поступила, потому что безоговорочно любила. Они были знакомы едва ли не с рождения, читали одни и те же книги в детстве, видели одни и те же страны, одинаково относились к жизни. Они любили друг друга ещё до того, как случились помолвка и свадьба. Это было очень давно. Маленькая Маргарет всегда надеялась, что её чувства взаимны, и Томас доказал, что она права в этом, а большего счастья она не просила.

Взяв себя в руки, леди Маргарет проследовала за мужем на первый этаж, в комнату, переделанную под палату, где приходила в себя её пациентка. Молодая темноволосая леди была чрезмерно бледна, но в сознании. Полли поправила её подушку и проверила, нет ли у неё жара. Леди Маргарет присела на край постели полуживой женщины и просмотрела на неё, слёз больше не было, но лорд Томас всё ещё стоял в дверях, наблюдая.

– Леди Уэлч, – слабо произнесла женщина. – Я ведь снова смогу зачать?

Пережив такое, единственное, что её волновало, это способность к репродукции.

– Да, – мягко отозвалась леди Маргарет. – Но не сразу. Нужно будет подождать от полугода до года.

– Слава Святому Прародителю, – отозвалась женщина. – Почему он умер?

– Я думаю, что это инфекция, – ответила леди Маргарет.

– То есть я больна? Это моя вина?

– Необязательно, инфекция могла прийти извне, – нехотя ответила леди Уэлч. – Это довольно неудобный вопрос, но мне придётся его задать. У вас был половой акт с вашим мужем за несколько дней или примерно за неделю до сегодняшнего дня?

Женщина посмотрела на лорда Уэлча, стоящего в дверях, и испуганно сглотнула.

– Не волнуйтесь, – леди Уэлч тоже посмотрела на мужа. – Ему можно доверять, и в этом нет ничего противоестественного, если муж с женой делят ложе.

– Да, – отозвалась женщина. – Был.

– Только с ним?

– Да, леди Уэлч, – женщина закрыла глаза, она уже понимала, какой будет следующий вопрос, и ждала его.

– Ваш муж верен вам? – спросила леди Маргарет тихо. Её бы саму напугал этот вопрос, если бы ей когда-либо его задали, но Томас ни разу за десять лет не заставил её сомневаться в верности.

– Нет, – ещё тише ответила женщина. – Так это он?

– Необязательно. Я думаю, нам нужно провести некоторые процедуры и анализы, чтобы выявить причину смерти дитя.

«Превосходная ложь», – мысленно похвалила себя леди Маргарет и тут же скривилась. Она знала, что инфекцию принёс мужчина, и именно на нём лежала ответственность за сегодняшний ужас. Доказательства она видела в лоне женщины, когда вынимала ребёнка по частям. Ей не нужны были анализы, чтобы заметить следы инфекции, передаваемой половым путём.

Леди Маргарет поднялась на ноги.

– Я к вам зайду позже. Полли, проследите, чтобы леди набиралась сил и отдыхала.

– Да, леди, – отозвалась Полли.

Полли служила в их доме санитаркой уже несколько лет и никогда не видела хозяйку в таком разбитом состоянии. Она была бледна, её голос, ранее всегда твёрдый, сейчас дрожал, Полли понимала, что леди Уэлч сломлена.

Лорд Уэлч взял жену под руку и проводил в сад подышать свежим воздухом. Они медленно шли вдоль цветущих аллей, весна в этом году была пышной, словно природа решила бросить все силы на то, чтобы блистать подобно невесте на свадебном балу. Томас неожиданно для себя вспомнил их собственный свадебный бал и прекрасную Маргарет в дорогом белоснежном кружеве платья. Как кружил её в первом танце, как священник засвидетельствовал их союз перед Святым Прародителем и перед людьми, как связал их руки белой лентой, как Том надевал обручальное кольцо на тонкий пальчик, как вёл её, смущённую, в комнату на первую брачную ночь. Он помнил каждый сантиметр её нежного и юного тела, к которому ещё никто не прикасался, как старался быть нежным. И вот теперь он каждую ночь вот уже десять лет засыпал, обнимая её, такую нежную и такую родную. Они многое пережили вместе: слухи о её женской несостоятельности; о своей несостоятельности; даже слухи о том, что его ориентация не вполне традиционна и по этой причине у них нет детей. Много чего было, но они всё прошли вместе, и ещё пройдут, если понадобится. Хотя откровенные обвинения в мужеложстве были ещё до свадьбы, да и во время неё. Милая и нежная Маргарет не должна была их слышать, но так случилось, что до её ушей донеслись пересуды присутствующих.

Маргарет тоже помнила день свадьбы, но не в таких радужных тонах, как Томас. Сначала были страх и волнение, потом разочарование и смущение, только потом счастье и уверенность. Счастье наступило тогда, когда всё случилось между ними за запертой дверью на супружеском ложе. Муж был аккуратен и нежен с ней, старался перебороть её страх, позволить расслабиться. Но из головы не выходил разговор, когда во время свадебного пира один из его друзей, абсолютно пьяный, пожалел милую маленькую девочку, которой достался муж мужеложец. Томас тогда безумно разозлился, а после в комнате посмеялся над этим, потом они вместе шутили над этой ситуацией, но уже позже, через три года, когда об отсутствии беременности у юной леди Уэлч заговорил весь свет. На это она отвечала коротко: «Он мой муж, и уж мне ли не знать, насколько он мужчина в постели». И он был им, мужчиной в постели, джентльменом и защитником в свете. Он всегда был на её стороне, а она – на его. И так будет всегда, они это знали и никого не допускали в свой уютный мир, где есть только она и он.

– Посмотри, Том, на небе солнечное гало1, – Маргарет подняла голову вверх, приложив ладонь ко лбу, чтобы создать тень и смотреть на солнце не щурясь.

Вокруг солнца было огромное белое светящееся кольцо. Том поднял голову и по примеру жены заслонил ладонью слишком яркий свет. Но его внимание привлекли не солнце и не ореол вокруг него, а небольшая расщелина в небе странного фиолетового оттенка. Она увеличивалась, теперь и Маргарет её заметила.

– Что это такое?

Только и успела спросить она, как расщелина резко увеличилась и стала размером с полнеба. Сотни тысяч молний вырывались из неё и застывали по краям. Из расщелины стали появляться огромные существа – ДРАКОНЫ. Их чешуя сияла в солнечном гало ледяной голубизной, они были быстры и огромны. На их спинах можно было разглядеть небольшие человеческие фигуры, управляющие ими, и длинные вожжи, зажатые в руках всадников. По мере того как поток Драконов иссяк, расщелина становилась всё меньше и меньше, пока не превратилась в дыру диаметром с солнце. Никто не знал, что такой она теперь и останется на долгие-долгие годы.

Лорд Томас взял жену за руку и быстро повёл в дом. Страх запускал свои холодные щупальца под кожу супругов. Паника накрывала с головой. В дом они так и не вошли. Земля разверзлась перед ними, из-под неё восстал огромный золотой Дракон. Заметив людей у своих ног, он едва заметно кивнул им, словно приветствуя, а затем расправил крылья, извергая из пасти пламя прямо в небо!

Лорд Уэлч едва уберёг жену от падения в образовавшуюся пропасть, усилием отодвинув от края ямы. Через мгновение он уже вёл её обходной дорогой в особняк, а огромный Дракон взмыл в небо навстречу противнику.

Втолкнув жену в дом и заперев за ней дверь, лорд Уэлч быстро проследовал к летнему домику, в котором хранился его арсенал. Он старался не бежать, потому что понимал, что жена следит за ним из окна, и не хотел её пугать ещё больше. Он и сам был напуган и сомневался, что его арсенал хоть как-то может помочь. Лорд Уэлч не хранил оружие в доме, так как особняк хорошо охранялся, к тому же он не хотел, чтобы все эти предметы были рядом с нежной Маргарет. Он взял мушкет и патроны, совершенно не представляя, как он будет ими пользоваться против Драконов. Что он знал о Драконах? Задав этот вопрос себе, лорд Уэлч обнаружил, что кроме легенд, детских сказок и странной теории о том, что Великий Прародитель был Драконом, он не знал ничего. Теперь всё его знание о них было одно, и оно было ясным – ОНИ СУЩЕСТВУЮТ.

Через несколько минут вооружённый лорд Уэлч стоял на пороге своего дома и вглядывался в небо. Золотой Дракон нещадно палил пришельцев, те осыпались пеплом и тяжёлыми тушами прямо на землю. Где-то уже гремели орудия, но вслед за ними в небо поднимались другие Драконы: красные, синие, зелёные, коричневые и чёрные. Они, присоединившись к своему золотому собрату, летели в бой, сжигая пламенем противника. Пятеро ледяных Драконов оторвались от общей группы и теперь летели в сторону особняка, их преследовал золотой Дракон, не давая спуску. Практически на подлёте к границе владений Уэлчей золотой Дракон спалил троих, и теперь они падали, грозя сровнять с землёй прекрасный сад своими огромными тушами. И огонь! Они горели! Лорд Уэлч чувствовал смрад горящей плоти, хотя до Драконов было ещё далеко. Он увидел, как замертво падают всадники со спин Драконов, как полыхают их тела, обугливаясь и превращаясь в кости, а затем в пепел. И вот Драконы упали на прекрасный сад, полностью сметя его, продолжая пылать и издавая страшный предсмертный рёв.

Лорд Уэлч медленно спустился с крыльца и подошёл к пылающей туше Дракона настолько близко, насколько это было возможно. Огонь пожирал плоть и кости гиганта, так легко обращая их в пепел и прах, что поначалу Томас ужаснулся, но потом присмотрелся, зажимая нос от смрада. Дракон был не просто мёртв, он был мёртв задолго до того, как его оседлали и случилось вторжение. Именно так, вторжение. Полномасштабное вторжение мёртвых Драконов и их всадников в мир живых людей и живых Драконов…

Глава 2. Война

Драконы были здесь всегда.

Последние правдивые упоминания о них датируются пятым веком новой эры. Они не просто скрупулёзные собиратели золота и его охранники, сокровище, которое они защищают, гораздо более важное, и это жизнь! Повелители стихий, дышащие огнём и стоящие на страже жизни. Они были не просто животными, а обладали разумом, могли вкладывать слова в разум собеседника. А после победы в сражениях уходили в спячку до новых битв. С какой угрозой они боролись на самом деле, мифы и легенды молчат, но всегда это были «зло» и «смерть». И теперь, спустя сотни боёв, было точно ясно, что это была за «смерть». Захватчики пришли не просто из другого мира, они появились из-за черты между жизнью и смертью. Они пришли из мира мёртвых. У них были разум, воля и желание захватить мир живых, собрать свою чёрную дань, которая позволяет им жить. Они уже приходили, но потерпели поражение, теперь собрали армию и снова вторглись в мир живых. Казалось бы, зачем возвращаться туда, где уже потерпели поражение. Но в этот раз у них было преимущество – время. Прошло более тринадцати веков после их последнего вторжения, и многие Драконы, которые спали в недрах земли, не проснулись. Они давно были мертвы и окаменели, став драгоценными жилами в её плоти. Золото, серебро, рубины, алмазы, изумруды, сапфиры и все благородные металлы – это плоть Драконов. Они не просто собиратели сокровищ, так они чтят предков и через металл обретают долголетие и силу. Опьянённые прежней победой Драконы совершили ошибку: они не позаботились о сохранении истории и о новой кладке. Их было слишком мало.

Золотые Драконы – самые редкие среди их представителей и очень важные, они полководцы, генералы, короли своего вида. Остальные склоняются перед их волей. Стратеги и тактики, бесстрашные воины. Но по какой-то причине именно они становились золотыми жилами. При этом, судя только по богатствам семьи Уэлчей и количеству рудников, раньше было больше золотых Драконов: сотни, даже тысячи. Теперь один на пару сотен.

Красные Драконы – самые свирепые воины, их огонь горячий и испепеляющий. По своей численности они превосходили своих сородичей. Именно они каменели в раскалённое добела золото – платину, а кости становились алмазами.

Зелёные Драконы – по силе слабее своих красных и золотых сородичей, но есть у них невероятная особенность: там, где падали и распадались на пепел поверженные противники, зацветало прекрасное поле, земля становилась плодороднее. Несложно догадаться, что малахит – это их плоть, а изумруды – кости.

Синие Драконы – повелители воды и льда. Своим пламенем они могли как испепелить, так и заморозить противника. Отважные и сильные, выносливые, способные преодолеть самые большие высоты, лёгкие и изящные, словно барышни на выданье, и так уж сложилось, что все они самки. И сапфиры – их кости, а топазы и лазурит – плоть.

Коричневые Драконы – медь и олово. Они способны плеваться раскалённым металлом и вырабатывать железо внутри себя. Их атаки быстры и губительны, а сами Драконы хитры и умны.

Чёрные, как уголь, Драконы способны извергать не только пламя, но и молнии. Они могут слиться с темнотой ночи, их так и называли когда-то – мгла. Морион и оникс – вот во что превращались их плоть и кости после окаменения.

И самый важный, единственный в своём роде, – Королевский Золотой Дракон, управляющий всеми, стоящий во главе армии. Самый скрытный и крупный из всех, его почитали и слушались беспрекословно. Он носил имя Дариус и пришёл из-за гор, тщательно хранил драконьи тайны, как и его главный союзник, красный Дракон Гохус, чьим всадником стал Лорд Уэлч.

С начала войны прошло два года. Люди, Драконы и мертвецы несли потери. Земля пахла пеплом, порохом, горящей плотью. Города горели один за другим, люди сдавали позиции, Драконы гибли, противник побеждал. Люди ушли в горные пещеры, каменные крепости, катакомбы и подземные рудники. Леди Уэлч уже больше полутора лет не принимала роды, а лишь перевязывала и зашивала раны, лечила ожоги, накладывала шины. Кто будет рожать в такое время, ведь идёт война и совершенно не до любви. Младенцы, которые родились в самом начале войны, были отправлены с матерями на дальние рубежи, далеко в тыл и под землю. Но где был тыл, никто не знал, война была везде. И уже два года леди Маргарет не видела мужа. Казалось, их бесконечная переписка никогда не закончится встречей. И всякий раз, отправляя письмо, она боялась, что почтальон не найдёт адресата, что письмо не дойдёт, потому как он попадёт под огонь и сгорит, но иных средств связи просто не было. Драконы часто приносили пепел вместо почтальона, так как попадали под атаку противника. Лишь спустя год после начала войны Драконы разрешили использовать кожу погибших товарищей в качестве огнеупорной защиты: от огня живых Драконов она защищала прекрасно, а вот от пламени захватчиков лишь помогала уменьшить возможный ущерб. Из кожи шили плащи и сапоги для всадников, которые шли в бой вместе с Драконами, потому как она была не только огнеупорная, но и сверхпрочная. Конечно, было мерзко помогать Драконам свежевать своих, да и те были не в восторге от того, что приходилось осквернять тела своих собратьев, но выбора не было. Люди стали гибнуть меньше. Хотя умирать было уже особо некому: горстки выжившего сопротивления и люди в тылу, только тыл – это теперь подземелье, куда не проникает солнечный свет.

Леди Уэлч два года не видела солнечного света, её некогда лучистые голубые глаза поблёкли, кожа была настолько бледной, что казалась прозрачной, тонкие капилляры и вены проступали сквозь неё замысловатым узором. От горя и скорби она стала совершенно седой в свои полные двадцать девять лет. Ежедневно Маргарет просыпалась и шла ухаживать за ранеными, менять им повязки, смешивать травы для облегчения боли и заживления ран. Лекарств больше не было, раз в неделю с Драконом посыльный доставлял травы по списку леди Уэлч. Она изготавливала из них какое-то подобие лекарств и чувствовала себя практически знахаркой. Цивилизация была уничтожена полностью. Те крохи, что остались, вряд ли можно было назвать таковой. Мир был в руинах и пепле, восстановить его уже не представлялось возможным. А о победе леди Уэлч уже не думала, она была готова погибнуть, проиграть, сдаться, но перед этим хотела увидеть мужа. Ей больше не было страшно, она просто знала, что однажды придёт конец. Эта обречённость висела над ней, как Дамоклов меч, как призрак прошлого и полного отсутствия будущего. Что надежды нет, леди Уэлч поняла по окончании первого года войны и перестала писать мужу о своих страхах и надеждах на победу. Муж это тоже понимал, но не подавал виду, и уже давно они вели в переписке милую светскую беседу и больше говорили о том, как скучали друг по другу и как ждали возможности увидеться.

Большую часть дня леди Уэлч проводила за работой и в молчании. Вечером она приходила в общую спальню женщин и писала письма мужу. Их было много, но отправляла она лишь одно в неделю, когда возвращался почтальон. В высокой пещере была отдушина, выход к небу, иногда пылающему огнём, временами – чёрному, как уголь, а бывало – по-настоящему голубому или звёздному, такому, каким оно бывало «до». Через это отверстие почтальоны спускали почту при помощи небольших корзин.

Сегодня был день доставки почты, и сквозь отверстие опустился небольшой сверток выделанной Драконьей кожи. Стоя в очереди на получение письма, Маргарет не могла унять дрожь. Всякий раз, находясь здесь, она боялась, что не получит вестей от Томаса. Страшное осознание того, что он может погибнуть, висело над ней карой небес за то, что они были слишком счастливы, но почта для неё сегодня была. Тонкий аккуратный почерк Томаса успокаивал её. Значит, он жив, следовательно, есть надежда увидеть его.

«Милая Маргарет!

Мне бы не хотелось пугать тебя ужасами войны, но и делать вид, что мы оба не понимаем, к чему всё идёт, больше нет сил. Я лишь надеюсь на короткую встречу до того, как всё случится. Эта война проиграна с самого начала, мы все это понимаем, обречённость просто витает в воздухе. Это безумие, но Королевский Золотой Дракон говорит, что возможно отступить и покинуть этот мир, не просто мир, а планету, ибо она проиграна. Драконы готовы вынести с планеты всех выживших. Родная, я хочу, чтобы, когда за вами прилетят в ваше убежище для эвакуации, ты полетела с ними. Ты не должна ждать, если меня с ними не будет, ты должна будешь улететь. Я обязательно найду тебя на новом месте. И не важно, что это будет за мир. Я обязательно найду тебя, только умоляю – улетай с ними, не жди меня.

С любовью,

навечно твой Томас!»

Леди Уэлч прижала листок к сердцу, и безмолвные слёзы покатились из её глаз. Это был конец. Чего в этом письме не было, так это того, что они больше не увидятся. Это читалось между строк. Лорд Уэлч не поедет следом и, вероятнее всего, погибнет. Он останется, чтобы помочь очистить этот мир от зла.

Маргарет быстро утёрла слёзы и вернулась в свою комнату. Взяв небольшой лист бумаги, она начала писать:

«Лорд Томас Джозеф Уэлч!

Даже не смейте предполагать, что я уеду без вас! Никогда и ни за что я не покину это мир без вас!»

Через секунду она остановилась и смяла письмо. Конечно, она была зла на мужа, ведь так официально она обращалась к нему только в пылу ссоры, желая привлечь внимание к своим словам. Но от него сейчас ничего не зависело, он не мог ничего изменить и поступить иначе – чёртов кодекс чести. Она взяла другой лист, глубоко вздохнула и написала:

«Дорогой Том!

Я всё понимаю и надеюсь, что нам всё же выпадет шанс увидеться до того, как нас переправят в другой мир. Я не боюсь ни нового мира, ни смерти, а лишь нашей разлуки. Но я уверена, что мы снова найдём друг друга. Мы венчались, дали клятву перед Святым Прародителем и перед людьми, и наши души связаны куда более крепкими узами. Эти узы прочны, а значит, что наши души найдут друг друга, сколько бы жизней мы ни прожили, в каком бы мире ни оказались. Я буду ждать тебя, и в доказательство… – леди Уэлч сняла с пальца тонкое золотое обручальное кольцо с небольшим алмазом в виде слезы, такое же было у Томаса, только шире, – …я хочу, чтобы это было у тебя, и ты бы непременно вернул его мне, снова надев на палец, как это уже однажды случилось. Я буду ждать тебя всегда.

С любовью,

навечно твоя Маргарет!»

Леди Уэлч прикрепила кольцо к письму и вернулась в пещеру, корзинка с ответной почтой всё ещё наполнялась, другие дамы писали также своим мужьям, сыновьям.

Через неделю пришёл ответ, в нём было обручальное кольцо лорда Уэлча и записка с одним словом: «Пора!»

Леди Уэлч не выжила. Когда их перевозили, на красного Дракона, на чьей спине находилась она и ещё несколько женщин, пришёлся самый сильный удар. Маргарет лишь успела вздохнуть и сжать в тонких пальцах кольцо мужа. Граница между мирами была открыта, и пепел Дракона и беженцев был развеян над новым миром. Тонкое золотое кольцо не расплавилось от огня Дракона, а лишь закалилось. Оно скользнуло в новый мир и со звоном покатилось по отвесной скале, неся в себе любовь и воспоминания…

Лорд Уэлч прожил немногим дольше жены. О чём он ей не говорил ни в одном письме, так это о тяжёлом ранении. Его переправили в новый мир, но он плохо перенёс пересечение границы и умер через пару часов после приземления. Драконы сожгли его тело вместе с остальными. Тонкое кольцо, переданное леди Уэлч, закалилось от дыхания Дракона и упало в реку, над которой был развеян прах лорда Томаса Уэлча.

Выжившие начали новую жизнь в новом мире. Драконы уснули. И в этот раз они подстраховались: оставили новую кладку, которая будет лишь расти с годами. Её местоположение стало великой тайной, которую они так и не раскрыли людям, как свою сущность до конца. Они восстановят свою популяцию, вернутся и отвоюют родной мир. Потом. А сейчас им нужен отдых. Всем нужен отдых, и Драконам, и душам, которые не нашли покоя в своём мире, и людям, что строят новый мир.

Только никто предположить не мог, как скоро правдивая история будет предана забвению, обрастёт легендами и станет детской сказкой…

Глава 3. Кира

– Кира, ты не поверишь! – орала в трубку лучшая подруга.

– И тебе, доброе утро, Алёна, – Кира только открыла глаза, солнце нещадно палило, окна были настежь открыты. Она потянулась в кровати и зевнула. – Суббота, дай поспать.

– На том свете выспишься, – послышалось на другом конце трубки.

– Добрая девочка Алёна, – саркастично заметила Кира.

– Ты же приедешь сегодня к нам? Чего сидеть в городе в такую жару! В бассейне искупаемся.

– Ты мне всю неделю об этом твердишь, конечно, приеду, – Кира встала с постели и побрела в ванную.

На её шее на тонкой цепочке висело мужское обручальное кольцо с алмазной слезой.

– Ты не поверишь! – продолжала Алёна на другом конце. – У Ильи есть друг, они с детства дружат, он уезжал куда-то, поэтому на нашей свадьбе его не было. Короче, он приехал вчера!

– И? – Кира посмотрела на себя в зеркало и потёрла лицо рукой. Вид у неё был помятый. Волосы пшеничного цвета торчали в разные стороны, на тонком лице отпечатались складки наволочки, но ясные голубые глаза сияли. Кира снова потёрла лицо, пытаясь разладить складки после сна.

– Ты не поверишь, у него на мизинце точно такое же кольцо, как у тебя! Это судьба, Кира, я хочу, чтобы вы познакомились!

Сердце Киры пропустило удар. Она тронула кольцо на цепочке.

Кира происходила из древнего рода, наверное, самого древнего рода на планете, это кольцо нашла её прародительница и носила с собой как талисман, как напоминание о её родном мире. Эта легенда о переселении на планету передавалась от Старейшины к Старейшине, а кольцо от матери к дочери. Кира знала о нём лишь то, что где-то у него есть пара, женская версия его самого. А ещё, что у него есть душа, нежная и женская, она говорила с Кирой во снах и умоляла помочь ей найти покой. Разумеется, об этих снах она молчала, даже при разговоре со Старейшинами. Кира была Видящей. Древний инструмент Старейшин, только верховная Видящая, самая могущественная из них, могла предсказать момент, когда потомкам древнего рода пора будет вернуться домой, в свой мир. Но нужно ли это теперь? Прошло слишком много тысячелетий, все давно привыкли и осели, и мечта прародителей казалась лишь иллюзией, детской сказкой.

– Ты там снова уснула?! – снова подала голос Алёна.

– Нет, – пауза оказалась слишком долгой, Кира слишком погрузилась в свои мысли. – Приеду через пару часов, не верещи так с утра пораньше.

– Ой, смотрите-ка, какие мы нежные, – усмехнулась подруга. – Ладно, ждём, – и повесила трубку.

Кира отбросила телефон на раковину и умыла лицо. День будет долгим.

Москва гудела и страдала от жары, поливальные машины поливали асфальт водой, было только шесть утра. Солнце было уже высоко и палило нещадно, как и всю предыдущую неделю. Сидеть в душной квартире было самоубийством. Квартира у Киры была небольшая, однокомнатная, три больших панорамных окна наполняли её светом: два из них выходили на восток, а одно – на юг, во двор. Квартира была оформлена в белых тонах, Кира называла это профессиональной деформацией. Большая кровать, слишком большая для неё одной, мягкие объёмные подушки и одеяло такого внушительного размера, что она со своим маленьким ростом и миниатюрными формами просто терялась под ним. Белые пуфики вместо кресел. Белый диван. Уютные белые и кремовые пледы на нём. Стеклянный журнальный столик, вечно заваленный журналами и книгами, связанными с её профессией. Кухня была совмещена с комнатой. Раньше это была однокомнатная квартира, но когда Кира переехала в неё, то сделала капитальный ремонт, снеся стену, разделяющую кухню и комнату.

Кира сварила себе кофе в турке. Переоделась в лёгкий топ и белые джинсовые шорты. Привела в порядок волосы, завязав их в высокий хвост, заправила постель и только тогда позволила себе с наслаждением выпить свой кофе. Пара минут передышки. Взяв сменные вещи и бросив сверху в сумку купальник, она покинула квартиру и спустилась на парковку, завела свой новенький Фольксваген Тигуан тёмно-синего цвета и поехала за город к друзьям.

Кире было двадцать восемь, она вела успешную акушерскую практику в городской больнице при правительстве президента. Молодого доктора любили все, особенно пациентки, и это неудивительно: молодая Видящая видела всё и сразу, могла найти выход практически из любой ситуации. Она знала, когда дитя лучше отпустить и не держать, а когда нужно было сделать всё, чтобы помочь. К счастью, те, кого лучше было отпустить, попадались ей очень редко. Зоркие голубые глаза достались ей от матери, ведь это был лишь женский дар. От отца ей должны были перейти титул и место в совете Старейшин. Единственная дочь, умная, сильная, красивая, Видящая.

Тайное общество, в котором она состояла, было настолько засекречено, что в него не только не верили, о нём даже не было легенд. Многие считают, что миром правят тайные общества, но не многим известно, что это действительно так и что их всего два, самые старые из всех, о которых ходили легенды, с той разницей, что о них не было легенд. Когда оппозиция пришла к мнению, что им и тут неплохо живётся, возвращаться в свой мир они не хотят и уж тем более не желают будить Драконов, произошёл раскол. Старейшины ушли в глубокое подполье, а оппозиция, назвав себя Орденом Дракона, процветала, создавала новую жизнь и цивилизацию, вернее, Старейшины создавали, а оппозиция была слепым орудием в их руках. Такая вот большая шахматная политическая партия. Кто из Старейшин не хотел лучшей жизни для своего народа? Все хотели. А кто из Старейшин не знал, что однажды эта планета станет мала для населения? Даже оппозиция это признавала, но думала, что это случится не скоро. Именно поэтому Старейшины хотели отвоевать свой мир и отстроить его заново. Старшие Видящие предрекали приход большой чумы на эту планету. Кира тоже это видела, но старалась помалкивать о том, что всё не так страшно, как это звучало из уст старшего поколения. А ещё она знала, что Драконы скоро проснутся, земля пылала и наполняла видениями сны. Часто Кире снилось, как в её руках трескается Драконье яйцо и из него появляется молодой золотой Дракон, в мгновение ока он взмывает в небо и увеличивается до невероятных размеров.

Кира тряхнула головой и сбросила с себя тяжёлые мысли. Её ждали прекрасные выходные в обществе друзей у прохладного бассейна с мясом, приготовленным на мангале, и красным сладким вином. Илья был айтишником, руководил собственной IT-компанией, а Алёна работала в издательстве иллюстратором, но сейчас она была в декрете и через два месяца должна была родить первенца. Они ждали дочку. Кира должна была принять роды у Алёны, уже все документы были подписаны, и за неделю-две до родов она должна была лечь в больницу и благополучно родить малышку. Всё шло хорошо, даже слишком хорошо.

Кира доехала до МКАДа и повернула направо. Путь её лежал в Звенигород к небольшому двухэтажному коттеджу. Дорога была свободной, несмотря на жаркую субботу. Все, кто хотел, уехали ещё вчера вечером, поэтому пробок не предвиделось до завтрашнего вечера, но уже в обратную сторону, когда все снова поедут в город, чтобы начать трудовую неделю. Кира собиралась вернуться домой как можно позже, возможно, после одиннадцати вечера в воскресенье. У неё был первый день отпуска. А в понедельник вечером она улетала в Италию. Время было рассчитано верно. Хотя можно было вернуться и в понедельник ранним утром, но она думала о том, что у неё не собран чемодан, а опоздать на самолёт нельзя: Старейшины ждали её, впрочем, как и пейзажи Италии, а также мама и папа.

В городе Кира заехала в магазин и купила продуктов, в основном свежие фрукты и овощи, и вино. Она доехала до коттеджа и припарковалась у ворот, открыла багажник и начала выгружать продукты. Из ворот вышел Илья, высокий симпатичный широкоплечий мужчина, в одних шортах и сланцах.

– Привет, – отсалютовал он и принялся помогать с пакетами.

– Привет, забери арбуз из багажника, – попросила Кира.

Он ловко подхватил арбуз в одну руку, а в другую – пару пакетов. Айтишник-тяжелоатлет – весьма глумливое и редкое сочетание. Зеленоглазый красавец только подмигнул Кире и вошёл в калитку. Кира перекинула свою спортивную сумку через плечо, забрала с приборной панели сотовый телефон, заперла машину и тоже вошла во двор.

Двор был довольно просторный, на гладко стриженном изумрудном газоне носился молодой бигль. Он охотился за встроенными поливалками, всякий раз, как из отверстия вверх и по периметру била струя, он бросался туда и пытался поймать пастью воду. Дом был кирпичный, в два этажа, на втором этаже имелся балкон с коваными узорами на фасаде. За домом стояла беседка с качелями и диванами, в центре – мангал, а рядом был бассейн с прохладной и искрящейся на солнце водой.

– Наконец-то, – Алёна сидела в кресле на крыльце и обмахивалась веером. Задорная улыбка, огненные волосы и внушительный живот делали её похожей на Колобка. Она закинула ноги на стоящий напротив табурет. – Извини, что не встречаю, устала, ноги отваливаются.

– Мне кажется, что мне пора взяться за твою диету, – Кира подошла к подруге и обняла её.

– Голодом нас морить вздумала! – возмутилась Алёна.

– Ну что ты, добавить больше лёгкой пищи и наконец-то справиться с твоими отёками на ногах.

– Милая, я беременна, у меня будут отёки, пока я не рожу, – ответила Алёна. – А ещё эта жара! Она меня убивает!

– Ты всё преувеличиваешь, – усмехнулась Кира. – Не пей много холодного, только слегка охлаждённое, например, тёплый чай без сахара хорошо утоляет жажду.

– Ты смерти моей хочешь, – подруга театрально закатила глаза.

Они рассмеялись.

– Ну всё, хватит сидеть, – Алёна скинула ноги на пол и протянула руки подруге. – Помоги мне.

Кира помогла подруге подняться.

– Я тебе подготовила твою обычную комнату, – сказала Алёна. – Брось сумку туда и приходи на кухню.

Кира поднялась на второй этаж, бросила сумку у кровати и быстро спустилась. Дом она знала как свои пять пальцев и не единожды оставалась у друзей на выходные. Это для Киры этот дом был дачей, а для молодой семьи – это семейное гнёздышко.

В большой гостиной стояли уютные диваны коричневого цвета, имелся встроенный камин, и зимой в нём можно было разводить огонь. Комната супругов была на втором этаже, как и комната, которую всегда отдавали Кире, когда она у них гостила. Комната была светлая и просторная, но основную часть занимали стеллажи с книгами. Илья собирал библиотеку для себя и будущих поколений своей семьи. Удивительно для айтишника, не правда ли? Когда весь мир переходит на цифру, он покупает бумажные книги.

Рядом была ещё одна комната, которую супруги постепенно переделывали под детскую. На первом этаже находились кухня, большая гостиная, ванная и маленькая комната с диваном, в которой был оборудован по последнему слову техники рабочий кабинет Ильи, поскольку иногда ему приходилось работать из дома. В соседней постройке был утеплённый гараж с тренажёрным залом. В гараже стояла не машина, а спортивный байк, который Илья планировал продать, ведь в семье вот-вот появится ребёнок.

Пока девушки возились на кухне, Илья занимался делами на улице. После обеда он начал разводить мангал и ожидал приезда друга, тот должен был прибыть с минуты на минуту. Кира нервничала, но не подавала виду. Алёна без умолку трещала о том, какой красавец этот самый друг и какой он успешный. Кире его буквально сватали.

И вот наконец-то послышались шорох гравия у ворот, шум мотора, хлопанье дверьми и приглушённые голоса двух мужчин. Илья вышел приветствовать друга. Через пару минут они вошли в дом с очередной порцией больших пакетов. Друг Ильи был высоким, широкоплечим и немного сутулым блондином.

– Милая, эти двое завалили нас едой и вином. Когда они нагостятся, остатки продадим, – пошутил Илья. – Знакомьтесь. Кира, это Паша. Паша, это Кира.

– Привет, – отозвался Павел, его взгляд оценивающе скользнул по Кире снизу вверх, ей показалось, что он даже мысленно присвистнул.

– Привет, – отозвалась Кира и постаралась улыбнуться как можно милее.

Павел прошёл на кухню и поставил пакеты на стол. И вот здесь Кира действительно увидела кольцо на его мизинце, она неосознанно потянулась к своему кольцу, надёжно спрятанному под тканью футболки, и коснулась его. Кольцо тихо отозвалось, она потянулась разумом к камню на кольце мужчины. И услышала отклик…

Всего мгновение… Одно единственное… Но её словно откинуло назад невидимым взрывом. Кира подняла глаза и наткнулась на суровый серый взгляд Павла. Он едва ли не погрозил ей пальцем, но сдержался. Вот это номер!

Половину дня молодые люди натыкались друг на друга и быстро, отводя взгляд, расходились. И лишь когда вечером все уселись за столом в беседке, поедая мясо и запивая его вином, лёд между ними дал слабину.

– Чем ты занимаешься, Кира? – спросил Павел и долил в её бокал вина.

– Ооо, Кира у нас акушер, самый лучший в городе, между прочим, – бодро отозвалась Алёна.

– Ну не то чтобы лучший, – смутилась Кира. – Но кое-что умею.

– Я заметил, – многозначительно шепнул Павел. Его ответ услышала только Кира, для друзей он всего лишь одобрительно покачал головой.

– Ты, кстати, спишь в детской, – сообщил Илья другу.

– Почему? – возмутился Павел.

– В комнате спит Кира. Конечно, Алёночка спит и видит, – Илья взял руку жены и поцеловал тыльную сторону ладони, – чтобы вы спали вместе. Но я думаю, что в моём доме нет места подобному разврату.

– А какому есть? – усмехнулся Павел.

– Ну чтобы друг спал в комнате, где обои в розовый цветочек, – ответила Алёна.

– Главное, чтобы мне розовые единороги не приснились, остальное мелочи, – рассмеялся Павел.

– Конечно, куда нам единороги, позор на седые головы, – засмеялся Илья.

– Погоди, малышка родится, забудешь, что тебе почти сорокет, феей нарядишься на пару с ней или принцессой, – пошутил Павел.

– Даже не знаю, как я это переживу, – Илья картинно закатил глаза и сделал страшное лицо. – Завидуй молча!

– Мне ещё рано жениться, – парировал Павел. – Я пока слишком молод.

– Сказал человек, которому зимой будет больше, чем мне, – засмеялся Илья.

– Ага, прям на целый год, как же это много! – Павел тоже скорчил страдальческое лицо и закатил глаза. – Трагедия! Трагедия! – он схватился за сердце одной рукой, а вторую прижал ко лбу. – На помощь! Кто-нибудь! Я старею! У меня инфаркт! Где мой валидол?!

– Идиоты малолетние, – засмеялась Алёна и потянулась к своему соку.

– От сладкого пить ещё сильнее захочешь, и будут тебе новые отёки, – сказала Кира, протягивая подруге стакан с водой.

– Зануда, – Алёна показала подруге язык, но воду взяла.

Павлу, стало быть, столько же, сколько и Илье, то есть тридцать пять. Кире – двадцать восемь, а Алёнке – двадцать пять, она самая юная в этой смешной компании.

– Паш, – вкрадчиво начала Алёна. – А ты знаешь, что у Киры такое же кольцо, как у тебя, только мужское.

– Заметил, – холодно ответил Павел.

– Тебе не кажется, что это судьба?

– Ради Бога, перестань, – попросил Илья и закатил глаза, на этот раз не театрально, а очень даже по-настоящему. – Они взрослые люди, сами разберутся.

– Ага, знаю я их! Как же, разберутся! Они за день кроме как «Привет» больше ничего друг другу не сказали, – возмутилась Алёнка.

– Кира, тебе не кажется, что пора искупаться? – спросил Павел. – А то милые бранятся. Боюсь, когда мириться начнут, мы этого не переживём.

Кира улыбнулась и приняла приглашение. Они прошли к бассейну, наспех стянули с себя одежду – Кира осталась в купальнике, а Павел в каком-то купальном подобии шорт до колена – и быстро залезли в воду. За день вода хоть и прогрелась, но всё же была освежающей. Кира нырнула с головой и проплыла пару метров под водой, вынырнув, она отдышалась и произнесла:

– Как же хорошо.

– Абсолютно согласен, – Павел кружил вокруг неё и странно смотрел.

– Что? – возмутилась Кира.

– Ну а теперь, малышка, пока нас никто не слышит и не видит, – он подплыл ближе, протянул руку к её цепочке, аккуратно взял её кольцо и прикоснулся к нему своим кольцом.

Кольца резонировали, вибрировали и, кажется, излучали свет.

– Мы что, счастливые обладатели колец Всевластия2? – усмехнулась Кира.

– О да, надо собирать хоббитов и эльфов и тащить их в вулкан, – рассмеялся Павел. – В моей семье, – вкрадчиво начал он, – есть легенда, что когда-то в далёком-далёком мире жили двое влюблённых, на их мир обрушилась страшная «смерть», они погибли до того, как им удалось уйти в безопасное место, но их кольца были закалены в дыхании Дракона, поэтому души остались в этих кольцах, навеки заточённые и ищущие покой. А покой они обретут только после того, как вновь соединятся в своём родном мире.

– Ну что у кольца есть душа, и так понятно, – Кира закатила глаза. – Только вот тащиться в их мир ради успокоения двух душ меня не прельщает.

Павел засмеялся.

– Есть и другая легенда, – продолжил он.

– То есть самое страшное ты оставил на «сладенькое», – улыбнулась Кира.

– Естественно, – улыбнулся он. – Души обретут покой, только если этими кольцами снова будет скреплена брачная клятва, и не просто брачная клятва двух людей, а людей, которые будут любить друг друга так же, как эти души когда-то любили друг друга.

– Заманчивое предложение, – протянула сквозь зубы Кира. – Двух одинаковых историй любви не бывает. Все чувствуют по-разному, это ещё более невыполнимое условие, чем в первой легенде. Может, правда, хоббитов и эльфов, да к вулкану?

– Где я тебе эльфов найду? Ладно, хоббиты, все, кто ниже ста шестидесяти – хоббиты автоматически, а вот с эльфами беда будет!

– Смешной ты, – ответила Кира на тонкий укол по поводу её невысокого роста.

– Ну если в голову мне лазить не будешь, то мы поладим, – как бы между прочим заметил Павел.

– Как будто это так просто, – парировала она.

– Ну ты меня немного врасплох застала, не думал встретить Видящую так далеко от совета Старейшин.

– А меня больше интересует, кто вас в Ордене таких воспитывает, все как на подбор упрямые.

– Слушай, мы сейчас не на совете ваших с нашими, да и вряд ли когда-нибудь там встретимся. Мы ведь можем общаться как нормальные люди, быть даже друзьями, без упоминания наших семей и «кланов».

– Можем, – согласилась Кира.

– Вы привлекательны, я чертовски привлекателен,3 так что тянуть, – улыбнулся он, цитируя фразу из фильма.

– Как жаль, что у меня нет мужа-волшебника, а то мне было бы что ответить.

– В чём проблема? Организуем.

С разбегу и с криком «Банзай» Илья бомбочкой прыгнул в воду, Павел лишь интуитивно успел заслонить Киру от брызг своим телом.

– И как я его терплю столько лет, – театрально-сокрушённо покачал головой Павел, стирая воду с лица рукой.

Глава 4. Видящие

Кира сидела в центре круга из двенадцати женщин разных возрастов в разноцветных мантиях, в руках у неё был моток ярко-алой пряжи. Нить тянулась в руку самой старшей женщины, сидевшей напротив Киры. Старшая передавала нить соседней женщине, а та – следующей и так по кругу, последняя сматывала пряжу в плотный клубок. Глаза их были плотно закрыты. Волшебным образом видения Киры вплетались в нить, а женщины с её помощью просматривали их. Тринадцать Видящих, включая Киру, делились своими видениями в Кругу. Видения каждой становились достоянием тринадцати и хранились на нитях пряжи. У каждой Видящей был свой цвет пряжи, такого же цвета была мантия, чтобы различить видения и ту, которой они принадлежали. Цвет главной был золотой. Однажды она «уйдёт», и её место займёт следующая по возрасту, а в Круг войдёт новая молодая Видящая. Это случалось примерно раз в семь-восемь лет. После Киры в Круг уже пришла молодая блёклая блондинка из Хорватии, но случилось это не потому, что ушла Старшая, а из-за трагедии, которая произошла с одной из Видящих.

В присутствии друг друга Видящие говорили на древнем всеобщем языке своих предков.

Когда пряжа закончилась и клубок был смотан, Видящие открыли глаза, приступая к обсуждению видений Киры.

– Весьма-весьма интересно, – протянула Старшая. – Золотой Дракон. Наверное, я выражу всеобщее мнение, если скажу, что наши лидеры мечтают о том, чтобы вернуться и отвоевать наш мир, но есть большая вероятность, что нам придётся его защищать.

Кира кивнула.

– И есть большая вероятность, что наших сил не хватит, чтобы защитить этот мир, – продолжила Старшая. Старуха часто повторяла одно и то же, и Кира грешным делом подозревала, что у неё развивается старческий маразм. – Драконы слишком рано уснули. Хотя твои видения весьма спорны, потому что кроме тебя их никто не видит. Возможно, это намёк на то, что ты увидишь это собственными глазами. Хотя это тоже очень спорно. Города в огне, рождение Драконов, этого нельзя не заметить в наше время глобализации и медиа, – она тяжело вздохнула. – А ещё в видениях Киры меня привлекли кольца.

Кира удивилась, кольца не должны были попасть на нить, это ведь не касалось Драконов и происходило в реальности, а пряжа вынимала из сознания только видения. К тому же за долгие годы её сны касательно колец ни разу не попадали на пряжу.

– Я думаю, что это не так важно, что они попали в видения, потому что они родом из нашего мира и закалены в пламени Драконов. Это было ожидаемо, – продолжила Старшая. – И этот парень из оппозиции, не такая плохая идея с ним подружиться, всё же они нам не враги, а мы просто люди. Главное, Кира, не пропусти момент и не дай ему использовать себя в его целях, если таковые имеются, конечно. К тому же он встретился с тобой не специально, ваша встреча не была подстроена, и кольца, – она сделала паузу, – возможно, души в них можно успокоить. Но душа, что в твоём кольце, хранила ваш род долгие тысячелетия, и неизвестно, что случится, если душа всё же найдёт покой и уйдёт в мир света. Но ты можешь попробовать, если хочешь, помочь душе найти покой. Если хочешь, конечно. А сейчас все могут быть свободны.

Тёмный круглый зал быстро опустел, женщины вышли на воздух, снимая на ходу мантии и оставаясь в повседневной одежде. Мать Киры тоже была в числе этих женщин, она уже давно жила с мужем в Италии и была рада приезду дочери. Её звали Мария, она выглядела слишком молодо для своих пятидесяти лет. Тонкие черты лица делали её невообразимо красивой, а паутинка морщин вокруг глаз – взгляд тёплым и сочувствующим. Волосы она красила в иссиня-чёрный оттенок, что выгодно оттеняло бледную кожу. Фигура была точёной, даже несмотря на возраст. Она много времени проводила в спортивном зале. В этом Кира даже немного завидовала матери, потому как себя и спорт считала вещами несовместимыми. Как говорит главный врач её больницы: «Это ж надо иметь так много свободного времени». Мать была намного выше Киры. Словом, они были совершенно не похожи. Кира с её низким ростом и веснушками, светлыми волосами, жёсткими чертами лица и мама, утончённая, с идеальной кожей без веснушек, разве что необычный цвет глаз, слишком голубой, но такой цвет глаз был у всех Видящих, это нельзя считать семейной чертой. Кстати, и на отца Кира тоже не была похожа, все говорили, что она пошла в какую-то дальнюю бабку.

Идя вдоль аллеи прекрасного апельсинового сада, мать и дочь вели неспешную беседу на русском.

– Он тебе понравился? – спросила мать.

– Есть в нём что-то, – Кира смущённо улыбнулась. – Он интересный.

– Я не думаю, что он опасен, и буду рада, если у нас с отцом наконец-то появятся внуки…

– Мама! – воскликнула Кира.

– Детка, тебе двадцать восемь лет, пора задуматься о замужестве и продолжении рода.

– Ага, судя по всем нашим видениям, рожать детей сейчас не самая лучшая идея.

– Это никогда не было лучшей идеей, ни в войну, ни в чуму, ни в голод, – сказала мать. – Но ведь если всё время бояться, то когда же жить и быть счастливыми?

– Не знаю, – выдохнула Кира.

– Я понимаю, тебе страшно, но это не повод не пытаться преодолеть свой страх. Ты всегда была у меня смелой девочкой. И я даже не против, что он из Ордена.

– Я не думаю, что дальше дружбы у нас с ним что-либо зайдёт, – отозвалась Кира.

– Глупая моя девочка, я видела, как он на тебя смотрел, – улыбнулась мать. – Всё будет. В следующий раз приезжай с ним.

– Я думаю, это бесполезный разговор, – ответила Кира.

Официальная часть была закончена, и теперь Кира могла отдохнуть. Отпуск у неё или нет?

Большую часть времени она провела у родителей в небольшом городке Стреза, расположенном у входа в залив Борромео на берегу озера Лаго-Маджоре. Прекрасные виды, отличная погода, свежий воздух, дома, выстроенные в отвесных скалах, всё это как нельзя лучше сказывалось на состоянии Киры. Италия её всегда успокаивала, тем более здесь была мама. Маму Кира любила, она была ей подругой, матерью, союзницей во всех начинаниях и приключениях. Так, посреди недели они отправились в Рим на пару дней просто за покупками и пробыли там почти пять дней, поедая пиццу и пасту, запивая их вином, обсуждая всё на свете. А потом пришло время возвращаться в Москву.

Её самолёт приземлился в субботу в Шереметьево. Кира не любила этот аэропорт, он напоминал ей огромный муравейник, слишком много суеты и людей на квадратный метр. Забрав свой багаж, она взяла такси и поехала домой. Едва она вышла из машины, как на её телефон пришло сообщение с неизвестного номера: «Как насчёт кофе? Завтра в 12, Большой Патриарший переулок, 14/24».

Кира улыбнулась и набрала ответ: «На Патриарших нельзя говорить с неизвестными»4.

«Вот и проверим, насколько это может быть опасно. Приходи, буду ждать», – пришло в ответ.

Она догадывалась, кто это мог быть, и сладко улыбалась своим мыслям.

Павел встретил её широкой улыбкой и крепкими объятиями. Одет он был по-летнему: в белую футболку и такие же льняные брюки. Пах солнцем, хвоей и апельсинами. Кира лишь на мгновение вдохнула его запах и осознала, что она дома. Он пах домом. Это было странно.

– Привет, – он жестом пригласил её сесть за столик.

– Привет, – Кира села на стул и обнаружила, что улыбается так же широко, как и он.

– Загорела, отдохнула, – похвалил Павел.

– Ну, в какой-то степени, – ответила Кира. – Откуда у тебя мой номер?

– Алёнка дала, – хитро прищурился Павел.

– Чего-то подобного я от неё ожидала, – Кира нахмурилась. Она представила, что это приглашение на кофе он писал под чётким руководством Алёны.

– Я попросил, она дала. Конечно, надо было у тебя спросить, но было поздно, ты тогда уехала неожиданно, посреди ночи, – пояснил Павел.

Кире полегчало от осознания того, что её номер телефона не был всучен Павлу насильно.

– Как твой отпуск?

– Отлично, после официальной части мы с мамой отлично провели время, – ответила Кира.

– Мама с тобой ездила?

– Нет, она там живёт.

– А что за официальная часть?

– Встреча с Видящими.

К столику подошла улыбчивая официантка и протянула им меню, что-то прощебетала и попыталась даже построить глазки Павлу. Он сурово посмотрел на неё и даже не улыбнулся в ответ. Кира подняла бровь.

– Старушки немного покопались в моих мозгах и отпустили с миром, ничего особенного, – продолжила Кира, когда официантка ушла. – Хотя они очень даже умные женщины, всегда дают дельные советы и не лезут в личную жизнь.

– Стоп, стоп, стоп, – запротестовал Павел. – Помнишь, у нас правило: ни слова о твоих и моих. Они мне неинтересны, мне интересна ты. Лучше расскажи про пиццу и вино, а ещё про пляжи и солнечные ожоги, если таковые имеются, и про покупки и про то, как ты себя чувствуешь: отдохнувшей или нет. А про них не надо.

– Как скажешь, – улыбнулась Кира. Она специально завела этот разговор, и проверку Павел прошёл, хотя не исключено, что это всего лишь уловка. Липкое ощущение, что он может оказаться шпионом Ордена, периодически накрывало её, а потом снова отпускало. Было неприятно.

– Так, что мы будем делать с нашими кольцами? – внезапно спросил Павел.

– Я думала об этом. Можно попробовать всучить их каким-нибудь счастливым брачующимся, и кольца, увидев счастливую жизнь влюблённых, успокоятся.

– Как будто они ведут себя беспокойно, – ухмыльнулся Павел. – Нет, не вариант, кольца хотели найти свою пару и покой, пара нашлась. Дальше что? Моё молчит.

– Моё тоже, – подтвердила Кира.

– Может, это и есть покой, который они искали, осознание того, что они смогли найти друг друга, – предположил Павел.

– Это не может быть всё, – ответила Кира. – Жизнь человека коротка, а души бессмертны.

К их столику снова подошла официантка. Молодые люди сделали заказ, и она удалилась.

– Тогда собираем хоббитов и эльфов и несём к вулкану? – весело спросил Павел.

– Драконы живут очень долго, – вдруг сказала Кира. – А, находясь в спячке, ещё дольше.

– Думаешь найти пару Драконов и передать кольца им? Вряд ли это сейчас возможно, – Павел вытянул губы. – К тому же для Драконов эта планета невообразимо мала.

– Да, я слышала, что родной мир в разы больше, чем эта планета. Именно поэтому так остро стоит вопрос о перенаселении и возвращении в родной мир.

– Оглянись вокруг и посмотри на людей, – Павел облокотился на стол.

Кира огляделась вокруг: люди куда-то торопились, беседовали, смеялись, вели себя беззаботно или озадачено.

– Большинство из них, – продолжил Павел, – понятия не имеют, откуда они родом, они даже не подозревают, что их предки жили где-то не здесь. Они создали науку, ремесло, религию, культуру. Цивилизация снова процветает и достигла технических возможностей гораздо более высоких, чем наши предки, когда покидали родной мир. Они и не думают, что можно жить где-то ещё и что произошли не от обезьян или от Адама и Евы…

Павел замолчал, глаза Киры округлились, они смотрели друг на друга. Кольца на его пальце и на её цепочке мелко дрожали и издавали тонкий звон. Так же быстро, как это началось, так и прекратилось.

– Адам и Ева, – повторил Павел.

И тут же кольца снова задрожали и «запели».

– Это подсказка, – сообразила Кира. – Мы должны найти Адама и Еву?

Кольца снова задрожали и зазвенели, на этот раз дольше.

– Дело в именах? – спросил Павел.

Никакой реакции.

– Дело в роде? Род первых переселенцев?

И снова дрожание и «пение».

– Любой род?

Молчание.

– Значит, нам нужен какой-то переделённый род, а иначе даже мы бы подошли под это определение, – констатировала Кира.

Дрожание и «пение». Они были на правильном пути.

– Значит, у нас действительно есть возможность помочь этим…

Павел осёкся, им принесли кофе и пирожное. Когда официантка ушла, Павел продолжил.

– Как ты думаешь, как их звали?

– Кого?

– Эту пару, наверняка у них была красивая история любви, – мечтательно улыбнулся он.

– Или просто идеальные отношения. Красивая любовь – это не трудности и страдания, а уважение и понимание друг друга, а ещё доверие.

– Господи, – Павел восхищённо посмотрел на неё. – Девушка, вашей маме зять не нужен?

– Она, кстати, звала тебя в гости, – вспомнила Кира.

– Серьёзно? – удивился он.

– Да, почему-то наша с тобой встреча и кольца попали в видения, и Видящие тоже всё видели, – ответила Кира.

– Вот как, тогда пора забыть про план затащить тебя в постель, иначе наш секс станет достоянием общественности, – усмехнулся он. – Тяжело быть Видящей, приходится разделять постельные сцены с другими старушками.

– На самом деле всё не так, это не должно было попасть на нить. Но нить почему-то посчитала, что это всё как-то связано, есть предположение, что это из-за того, что кольца закалены Драконьим дыханием. Нить отделяет видения от реальности, а иначе эротические и прочие тайны стали бы достоянием всех, как ты их назвал? А, «старушек». Насколько мне известно, наша Старшая была ещё той оторвой в молодости. Коммуна Хиппи и прочие радости жизни.

Павел засмеялся.

– Вот так старушки!

– Ага, и я бы не хотела это видеть, – Кира засмеялась и пригубила кофе. – Класс. Хотя лучший кофе я пила только в Италии. Люблю кофе.

– Буду знать, – Павел тоже принялся за свой кофе и пирожное. – Но в любом случае надо быть осторожнее.

– Снимать кольца, ложась в постель? – как бы невзначай спросила Кира.

– И выносить их из комнаты, чтобы не подглядывали.

Осень наступила слишком быстро, два месяца пролетели как один миг. Павел и Кира часто встречались, гуляли, ходили в кино, на концерты, обсуждали книги и картины. С ним было о чём поговорить, он был не только внимательным слушателем, но и кавалером. Кира чувствовала себя с ним спокойно, весело и надёжно. Он был так надёжен, что она иной раз удивлялась, как такое возможно, что он держит каждое своё слово. Приближалась середина сентября, и Кира всё больше погружалась в общение с ним, совершенно забывая про всех остальных. Они иногда ездили к Алёне и Илье за город. В комнате, в которой Кира всегда останавливалась, появился диван, на котором спал Павел, когда они оставались на ночь. Детская комната в доме Алёны и Ильи была практически готова к появлению маленькой жительницы, оставалось дело за малым – появление самой обитательницы комнаты.

В середине сентября Алёна поступила в больницу Киры со схватками.

– Рано, – прошептала Кира, когда зашла в родовой зал, где Алёна уже лежала на кресле и кричала что было сил. Рядом с роженицей хлопотала шустрая медсестра, которая и пригласила Киру, сообщив, что время родов пришло. – Ой, врёшь ты всё, не так уж это больно, – Кира надела перчатки и подошла к подруге. Она проверила положения плода и раскрытие, всё было в норме. – Не ори так, а то Илья внизу и так бледный, как полотно.

– Никогда больше ему не дам! – заголосила Алёна.

– Дашь, как миленькая дашь! Знаешь, сколько таких заявлений я тут слышала, а потом каждая второго приходила рожать, – ответила Кира.

– А я не приду, – ответила Алёна.

– Конечно-конечно, тут тебе все верят. А теперь прекрати орать и тужься, – попросила Кира, уловив схватку. – Как мы с тобой репетировали, давай.

Алёна постаралась из последних сил.

– Ой умница, умница, теперь отдыхай, я скажу, когда в следующий раз тужиться.

Алёна смирилась со своей участью, через несколько минут схватка повторилась, Кира велела тужиться, и уже в следующее мгновение на её руки вышел мокрый младенец. Кира похлопала девочку по спине, и она закричала, лёгкие раскрылись, малышка дышала сама. Перерезав пуповину, она приложила её, ещё мокрую и красную от крови, к груди матери.

– Последний раз тужься, – попросила Кира и снова нырнула за ширму.

– Зачем? – возмутилась Алёна. – У меня только один ребёнок.

– Послед, глупая, послед, – повторила Кира.

Через несколько минут всё закончилось. Счастливой и обессиленной Алёне объявили вес и рост дочки, а малышку обтёрли и завернули в пелёнку.

– Пойду папашку поздравлю, а ты отдыхай, через полчаса в палату пойдёшь, малышку тебе туда же принесут.

Кира сняла перчатки и вышла из родового зала. Она спустилась, по дороге снимая медицинскую маску и поправляя чепчик.

Илья стоял в тамбуре и был совершенно белым, его мелко трясло. Увидев Киру, он быстро пошёл ей навстречу.

– Всё хорошо? – спросил он.

– Пятьдесят два сантиметра, три пятьсот двадцать, девочка, восемь и десять по шкале Апгар, – произнесла Кира, улыбаясь.

– А почему не десять? Что-то не так?

– Бледновата немного и раньше срока, – ответила Кира. – Но ничего критичного. Успокойся, всё хорошо. Дочка у тебя красавица будет!

– А Алёна, как она?

– Отдыхает. Приходи завтра, сможешь их навестить.

– А сейчас нельзя? – спросил Илья с мольбой в голосе.

«Вот кому надо было отдать кольца», – подумала Кира, но тут же что-то её кольнуло внутри. Неприятный укол, который она не могла проигнорировать. Это слишком просто.

– Ладно, жди здесь, договорюсь. Через полчаса её в палату переведут, за тобой санитарка придёт, – сдалась Кира.

– Спасибо, ты золото, – Илья сложил ладони, как в молитве, и поклонился.

– Дурак, – ответила Кира и ушла.

У неё на очереди было ещё несколько рожениц, ночь обещала быть долгой.

Глава 5. Кольца

– Ты никогда не думала о том, что враг тоже не стоял на месте, – Павел сидел по-турецки на диване в квартире Киры в одних шортах.

Сегодня у них был тихий вечер перед телевизором с вином и пиццей. На улице бушевала непогода, а в квартире тепло и уютно. Он наблюдал за тем, как Кира в пижамных штанах и майке наливала в бокалы вино. Она очень внимательно слушала его, так же, как он всегда внимательно слушал её. Кира уже давно для себя решила, что ей нравится его голос, он действовал на неё успокаивающе. Кроме того, он органично смотрелся в её квартире со своим предпочтением к светлым цветам в одежде. Всё это наполняло её душу уютом. А ещё то, что он сидел с голым торсом, при этом совершенно не хвастаясь крепкой мускулатурой. Интересно, он занимался спортом? Или это у него такая наследственность?

– Прошло много тысячелетий, мы развивались, они тоже не стояли на месте. Сколько миров они уже завоевали за это время? И как скоро они доберутся до этого мира? И готовы ли мы защищаться? Не могли же завоеватели остановиться на одном единственном мире. Ну правда?

– Думала, – Кира подошла к дивану, подала Павлу бокал вина и легла на диван, вытянув ноги и положив стопы ему на колени.

Павел сделал глоток вина, поставил бокал на журнальный столик и принялся массировать правую стопу Киры, аккуратно водя пальцами и разминая каждый пальчик.

– О Боже! – Кира запрокинула голову и закрыла глаза от наслаждения. – Да! То, что нужно. Женись на мне!

– Я подумаю, – засмеялся Павел.

– Приход завоевателей в этот мир – вопрос времени, – ответила Кира. – Мы не думаем об этом, но однажды придётся с этим столкнуться. И непонятно, какой будет эта война, есть войны, которые можно лишь пережить, но не выиграть.

– Что, собственно, и сделали наши предки. Глупо думать, что враги стояли на месте или, как наши Драконы, ушли в спячку.

Кира глубоко вздохнула, Павел приподнял её стопу и поцеловал.

– Щекотно, – улыбнулась она, он перешёл ко второй стопе.

– Мне кажется, подобные беседы ведутся с момента переселения, и чем больше времени проходит, тем более неправдоподобным представляется возвращение домой или нападение врага, – Павел поцеловал Киру во вторую стопу. – Но у нас с тобой есть проблемы более насущные.

Он взял её за руку и притянул к себе, помогая сесть. Забрал бокал и поставил его на журнальный столик. Он был так близко, что Кира ощущала его дыхание на щеке и губах. Он аккуратно подцепил пальцами цепочку, едва касаясь её кожи.

– У меня есть одна идея, – он говорил полушёпотом, практически ей в губы. – Что, если нам обменяться кольцами, наверняка за столько лет ты привыкла к его проявлениям и некоторые не замечаешь, как и я привык к своему. Возможно, ты окажешься более внимательна к женской душе в моём кольце, а я к душе в твоём.

Кира послушно расстегнула застёжку цепочки, золотое украшение скользнуло в руку Павлу, он снял кольцо с цепочки, цепочку положил на столик. Кольцо он надел себе на безымянный палец правой руки, подошло идеально, от этого ему стало немного жутко и он поёжился. Снял с мизинца своё кольцо и аккуратно надел его на безымянный палец правой руки Киры. Ей оно тоже подошло идеально. Странно.

Кира посмотрела на свою руку, было непривычно видеть кольцо на пальце, оно легло неудобной тяжестью. Павел снова притянул её к себе.

– После обмена кольцами положено целоваться, – прошептал он и коснулся губами её губ.

Лёгкое колкое электричество коснулось её губ, она потянулась к нему и поддалась порыву, отвечая на поцелуй. Павел углубил поцелуй, аккуратно лаская её губы, это было безумно нежно, а потом стало страстно и дерзко. Он подхватил её, развел ноги и усадил на себя сверху. Кира запустила пальцы в его волосы, его руки сжимали её ягодицы, гладили талию, спину. Они отстранились друг от друга, и сквозь затуманенный взор Кира увидела, как на неё смотрит незнакомый мужчина. Всего одно мгновение.

– Надо остановиться, – выдохнула она, прижимаясь своим лбом ко лбу дорогого мужчины.

– Что не так? – хрипло спросил он.

– Я хочу, чтобы мы сделали это не под влиянием колец, а я не уверена, что сейчас нами руководят не они, – ответила она, но губы снова потянулись к его губам.

Он снова поцеловал её глубоко и нежно.

– Если хочешь остановиться, то лучше сейчас, иначе потом будет поздно, – прошептал он ей в губы.

Кира отстранилась, поджала губы, слезла с рук Павла и села рядом.

– Фильм? – хрипло спросил он.

– Ага, – ответила она.

Утро было туманным и хмурым. Павел спал на диване, положив голову Кире на живот, пальцы их были переплетены, его левая нога была закинута на её ноги, а её левая рука покоилась на его голове. Зазвонил телефон Павла. Он, разъединив их руки, поднёс его к лицу и, увидев, от кого звонок, принял вызов.

– Да, – сонно прошептал он, закрыв глаза.

Кто-то что-то тараторил в трубку, а Павел лишь изредка вставлял «Ага», «Да», «Через два часа». Кира слушала его сонный лепет и думала, что совершенно не знает этого мужчину, в том числе, чем он занимается, но при этом так сильно ему доверяет. Не было сомнений – он занял прочные позиции в её голове и сердце.

– Прости, разбудил, – он отключил звонок и положил телефон на столик. – Мне нужно ехать.

– Завтрак? – тихо спросила Кира.

– Кофе, – ответил он и попытался подняться. Не вышло.

Всё тело затекло, и подняться с первого раза не получилось. Встав на четвереньки, Павел аккуратно сполз с дивана и попытался выпрямиться, опять не вышло. Тогда он упёрся кулаками в позвоночник и резко выпрямился, позвоночник жалобно хрустнул.

– Ох уж эта ночь любви, – протянул он.

Кира засмеялась, она тоже поднялась с трудом, но у неё ничего не хрустело.

– Я первый в ванную, – заявил Павел.

Пока он был в ванной, Кира сварила кофе. Комната наполнилась терпким ароматом бодрящего напитка, она разлила его по чашкам и поставила на стол. Через несколько минут к ней присоединился Павел, умытый и с мокрой головой.

– Чудесно, – прошептал он, привлекая Киру к себе и целуя в макушку.

– Я в ванную, – сказала она.

Он тоскливо посмотрел ей в след и взял чашку с кофе. Кира посмотрела на себя в зеркало и включила воду. Прохладные струйки освежали, она умыла лицо, и лишь на мгновение задержала взгляд на своей руке, разглядывая кольцо. Она не сможет носить его всё время, она врач, даже с учётом перчаток это недопустимо. Она почистила зубы и вернулась в комнату к Павлу.

– Всё никак не спрошу, чем ты занимаешься?

– Да так, – отмахнулся он. – Проматываю семейное состояние, – и хитро улыбнулся.

– А если серьёзно?

– Я, – он набрал побольше воздуха в лёгкие, – мент, – он сделал паузу. – Правда, уже бывший. Теперь у меня свой охранный бизнес.

– Почему ушёл?

Павел опустил взгляд, а потом поднял полу шорт на левой ноге и показал большой уродливый шрам. Две больших дыры на бедре и тонкие полосы шрамов вдоль мышцы.

– Обрез, – сказал он. – Два года реабилитации и досрочная пенсия. Меня поэтому не было на свадьбе у Илюхи с Алёнкой.

– Мне жаль, – сказала Кира.

– Не о чем жалеть, было и прошло, даже болит редко, – отозвался Павел. – Я даже больше не хромаю.

– А кого охраняешь теперь?

– В основном бизнес-центры и предприятия, производящие продукты питания, – ответил он. – Только становлюсь на ноги, так сказать.

Он поднялся и пошёл одеваться, Кира тактично отвернулась, через пару минут он был полностью одет.

– Мне ехать нужно, – словно извиняясь, сказал он.

Павел притянул Киру к себе и нежно поцеловал.

– Но я с тобой ещё не закончил, – заявил он, уходя и грозя ей пальцем.

Глава 6. Сказки

Какова вероятность найти хоть какое-то упоминание о людях, никак не вошедших в историю, живших много-много тысячелетий назад? Правильно, нулевая. Маленькие пиксели на большом экране истории, настолько маленькие, что их отсутствие никак не скажется на общей картине. Из своего мира переселенцы уходили практически с пустыми руками. Что они несли с собой? Самое ценное, что у них было: письма, маленькие картины с изображением любимых, остатки одежды, немного трав, бинты, оружие, которое со временем стало негодным, кружка и ложка – всё, что умещалось в вещевой мешок. Собственно, вот и всё, что было принесено на эту сторону границы. Ветхие письма со временем превратились в прах. Их переписывали, передавали, высекали на скалах, но от переписывания, изменений в письменности, развития цивилизации многий смысл был утрачен. А искать иголку в стоге сена – неблагодарная трата времени. Единственное преимущество того, кто ищет иглу в стоге сена, – он знает, что она там есть. У Киры и Павла такого знания не было. Искать иглу, которой, возможно, вообще не существовало, так себе задача. Даже задействовав все свои связи в обоих сообществах, они не нашли ничего, хотя и понятия не имели, что искать. Кольца молчали.

Было несколько теорий относительно Адама и Евы. Речь чаще всего заходила о предках носителей определённых генов. Но родословная никогда не «схлопывалась» до одного-единственного предка, кроме того, исследования усложнял тот факт, что большая часть истории и родоначальники остались в родном мире. В любой момент прошлого существовала некая предковая группа с различающимися генами. И не ясно, какие именно гены в каком поколении были теми самыми Адамом и Евой и где искать носителей этих клеток. Возможно, это первые дети с мутацией, которая произошла из-за адаптации к новому миру. Или это те, кто сохранил исходный ген, принесённый из родного мира. И неизвестно, какой именно ген искать, поскольку в человеке их около тридцати тысяч. Либо речь шла просто о потомках рода этих самых душ, что были заточены в кольцах. Но выявить их родословную не представлялось возможным. Или новая мутация и новый набор генов, или носители гена, который только появится в будущем. Либо это были просто имена? Хотя кольца ясно дали понять, что речь идёт о роде. Родоначальники чьего рода? А может быть, это Драконы? Может, род Драконов? Но Драконы не носят кольца, тем более такие маленькие. Хотя родоначальников Драконов найти в разы проще. Говорят, первые Драконы живы и по-прежнему спят в недрах планеты. Они родились за миллиарды лет до первого рассвета, пережили две войны и спали глубоким сном без риска умереть и окаменеть.

– Мама в детстве рассказывала мне сказку.

Они сидели на диване, укутавшись одним пледом. Павел сидел позади Киры и обнимал её так, чтобы ей было максимально тепло. На руках у неё была меленькая дочка Алёны и Ильи. В доме было прохладно, за пару часов до Нового года сломался котёл отопления в доме молодых родителей, где друзья собирались встречать праздник. Кира, Павел и маленькая Алиса грелись, пока родители устраняли последствия катастрофы. Мерно потрескивал камин, наполняя комнату иллюзорным присутствием тепла.

– Смотрите-ка, дядя Паша сказки знает, – Кира слегка покачивала малышку, та мирно сопела и периодически открывала глазки, грозясь разразиться скандалом: как это мать посмела отдать дитя в руки какой-то тётке, которая даже пахнет по-другому. – Мы хотим послушать, – ворковала Кира.

– Далеко-далеко, на самом краю земли, а может, и в другом сказочном мире, жил-был маленький мальчик, – Павел ласково улыбался и говорил таинственным полушёпотом. – Мальчик жил в прекрасной и тёплой стране, где все дни были наполнены радостью. Он жил с родителями и был абсолютно счастлив. В его стране было всё, что нужно для счастья и беззаботного детства. Однажды мимо его дома проходил старый путник с котомкой. Все гнали старика, и лишь мальчик предложил ему крынку молока и краюшку хлеба. Улыбнулся старик и благословил мальчика, потому как прикинулся великий Бог простым бродягой. И сказал Он мальчику: «Золотое сердце у тебя, мальчик, грядут большие перемены, дам я силу тебе и право делиться ей, чтобы сражаться со «смертью» лютой, что придёт в эти земли. Ждут тебя славные победы, и всякий будет восхвалять тебя, как защитника». И с этими словами старик исчез. Прошли годы, мальчик вырос в прекрасного мужчину, сердце его было по-прежнему сострадающим и трепетным, как во времена, когда он был маленьким мальчиком.

– Ребёнком, – улыбнулась Кира.

– Мама говорила маленьким мальчиком, наверное, чтобы придать больше эмоциональной окраски. Да и нельзя говорить ребёнок маленькому человечку. Слушай дальше, – он поцеловал Киру в плечо и продолжил. – Как и предрекал старец, пришла в их край великая беда. Назвали её «смертью», потому как не оставляла она ничего, кроме выжженной земли и пепла. И взмолился мужчина, захотел он защитить свой край и народ. Бросился на врага с мечом, но противник был хитёр и коварен, жёг пламенем «смерти» всех, кто приближался. Ударил враг по храброму мужчине, но «огонь» не испепелил его, а лишь помог силе, которой он был благословлён, раскрыться. Так расправил над миром крылья первый золотой Дракон – Король Всех Драконов, Защитник мира.

– Круто, – Кира почувствовала, как по телу побежали приятные мурашки.

– Это не конец, – произнёс Павел. – Не солгал старец, смог Дракон обратить чистых сердцем в других Драконов. И встало великое войско на борьбу со «смертью» и победило. Прогнало «смерть» со своих земель. И стало войско Драконов на стражу мира, и мир наполнился их чудесами. А первый Дракон обернулся снова человеком и продолжил жизнь свою в этом образе. Другие Драконы не приняли облик человеческий, ибо жизнь Дракона практически вечна, а жизнь человека быстротечна, остались они спящими в недрах мира, чтобы при новой угрозе проснуться и снова спасти мир. А мужчина прожил человеческую жизнь, завёл семью и умер старцем в окружении многочисленной семьи. Только говорят, что потомки его могут по-прежнему по воле своей превращаться в Драконов, а вместо крови у них течёт золото. Вот теперь конец.

– Отличная сказка, – прошептала Кира.

– А про Видящих есть сказки?

– Да…

Только и успела ответить Кира, как в комнату, ёжась от холода, вошла Алёна.

– Мы закончили, – сообщила она. – Как вы тут?

– Спим, – ответила Кира.

Алёна аккуратно наклонилась над Алисой, посмотрела в её спокойное личико и, посильнее натянув на друзей плед, прошла к креслу.

– Сейчас пойдёт тепло, – заверила она, поднимая под себя ноги. – Минут двадцать, и пойдём на стол накрывать.

Илья тоже вернулся в гостиную, он вытирал руки.

– Новогоднее приключение, – усмехнулся он. – Как мой лисёнок?

– Спит, – ответила Кира.

– Мы крестить её собираемся, – Илья подошёл к жене и сел на подлокотник кресла. – Пойдёте крёстными родителями?

– Куда ж мы денемся? – улыбнулся Павел.

– Оооо, – протянул Илья. – Ты уже за двоих решаешь.

– Ты слышал? – Алёна обратилась к мужу. – Он сказал МЫ.

Она картинно прижала руку к сердцу. Кира и Павел переглянулись и пожали плечами, от хохота их удерживала только маленькая Алиса, спящая на руках у Киры.

Когда в доме потеплело, Алёна забрала малышку и унесла её в комнату. Павел сбросил плед и освободил из своих объятий Киру. Потом девушки удалились на кухню, а мужчины принесли в гостиную большой стол, который подруги через час накрыли скатертью и поставили на него блюда с угощениями. Через полчаса наступит Новый год. Алёна периодически отлучалась, чтобы проверить малышку, но та мирно спала в своей кроватке.

– За уходящий год и всё, что он нам принёс, – Илья поднял бокал с шампанским. – Особенно за новых людей, которых он нам подарил. За мою храбрую жену, которая привела в мир нового человечка. И за вас, друзья. За то, что этот год свёл нас наконец-то вместе.

– За любовь, – Павел поднял свой бокал. – И пусть дальше будет только лучше.

Но лучше не будет. Кира перевела взгляд на Павла и на мгновение увидела полыхающие города и взмывающего в небо золотого Дракона. Она сморгнула видение, постаралась улыбнуться как можно лучезарнее. И лишь Павел уловил её смятение, промелькнувшее на лице.

Когда пробило полночь, друзья пошли на улицу запускать фейерверки. Люди ликовали, Земля совершила полный оборот вокруг Солнца и ушла на новый круг, жизнь продолжалась. Всё было хорошо. Но так ли это? Кира отбросила грустные мысли. Жить с вечным предчувствием беды, ждать её, не самая лучшая политика. Нужно жить здесь и сейчас, а если что-то случится, то тогда и придёт время расстраиваться и паниковать. А быть может, это случится ещё не скоро? Сколько лет пройдёт? Сколько десятилетий? А быть может, это лишь игра воображения? Да, пусть будет так. Пусть всё идёт своим чередом. Сейчас она счастлива, пусть это ощущение продлится как можно дольше.

Праздновать закончили в три часа ночи. Планы на новогоднюю ночь были исполнены: настольные игры сыграны, животы от смеха надорваны, порции любви и тепла получены. Павел и Кира удалились в комнату, они неспешно переоделись в пижамы, смущённо повернувшись спинами друг к другу.

– Я бы хотел спать не на диване, а с тобой, – заявил Павел. Алкоголь явно ударил ему в голову, и он набрался храбрости. – И ты должна мне сказку.

Между ними по-прежнему ничего не было, пару месяцев назад они договорились, что до тех пор, пока не будут уверены, что это на них не кольца влияют и что их совместное времяпрепровождение не попадает на нить, они оставят всё как есть.

Кира коротко кивнула и нырнула под одеяло. Павел последовал её примеру. Уже под одеялом он обнял её, притягивая к себе. Они лежали лицом друг к другу, Кира потёрлась носом о его нос и поцеловала.

– Нет-нет-нет, – остановил её Павел. – Сказка.

– Да, сказка, – прошептала Кира. – Она не такая интересная, как твоя. Чем-то напоминает…

Павел прижал палец к её губам.

– Нет-нет-нет, сказки так не рассказывают, не надо говорить, на что она похожа, просто расскажи.

– Хорошо, – согласилась Кира и начала свою сказку. – Жила-была принцесса. Она была очень красива и избалована. Больше всего на свете принцесса любила всё знать и всё контролировать, чтобы всё всегда было так, как она захочет. А ещё она не любила ждать. И поскольку капризы принцессы всегда выполнялись, она не знала огорчения. Приближался день её рождения, и все в замке были охвачены суетой. Принцесса взрослела, но её дурной характер не менялся. Однажды она гуляла в саду и встретила старого садовника. Он выкапывал старые увядшие розы, кусты были старые и безобразные. Принцесса брезгливо смотрела на розы. «Что поделаешь, всё в этом мире имеет срок: и красота, и жизнь, – сказал старый садовник, видя взгляд принцессы. – Все мы стареем и увядаем, как эти розы». «Не хочу постареть и увянуть», – грозно фыркнула принцесса. «Но так будет, все мы смертны», – ответил садовник. Принцесса разозлилась на него и вернулась в замок. Она велела уволить садовника и нанять молодого и красивого, чтобы не видеть увядания и старости рядом с собой. Перед своим уходом старый садовник прокрался в покои принцессы, она хотела закричать, но он протянул ей коробку. Несмотря на плохое поведение принцессы, он сделал ей подарок на день рождения. Но было условие – она должна была открыть его в день рождения и никак не раньше. Если она выполнит условие, то тогда её ждёт большая награда и желание исполнится. Но садовник не сказал, какое именно исполнится, а желаний у неё было много. Принцесса была соблазнена тем, что исполнится одно из её желаний, поэтому терпела несколько дней. Старый король очень сильно устал от капризов дочери. Он очень её любил, а старого садовника уважал и знал всю жизнь. Поэтому он не уволил его, а отправил в загородный замок, где принцесса не бывала. Садовник пожалел короля, измученного приготовлениями ко дню рождения принцессы, очень много было не сделано, а она требовала, чтобы всё было идеально. И тогда старый садовник посоветовал королю перевести в замке все часы назад на несколько часов, чтобы успеть с приготовлениями. Король последовал его совету, и часы во всём замке были переведены. А вот тут мама говорила: «Если ты думаешь, что принцессу специально проучили и она дотерпела, то ты ошибаешься». До дня рождения оставалось несколько часов. После ужина принцесса вернулась в свои покои и, достав коробку, решила её открыть сразу после полуночи, ведь тогда уже наступит день рождения и наконец-то она узнает, какое из её желаний исполнится. А их было так много, что она устала гадать и решила больше не ждать. Принцесса открыла коробку и нашла там живую розу и зеркало. Несмотря на то, что роза пролежала в коробке несколько дней, она не увяла и даже сохранила свой аромат. Принцесса достала из коробки зеркало и посмотрела в него. Сначала она видела отражение красивой молодой девушки, но потом оно стало меняться, и через минуту на принцессу смотрела сморщенная старуха с обвисшим лицом и седыми волосами, похожими на старую половую тряпку. Принцесса так сильно испугалась, что укололась о шип розы, которую держала в руке. Старуха в отражении засмеялась и скрипучим голосом сказала: «Все твои изъяны станут твоим проклятием. Ты будешь видеть всё и обо всех. Все беды мира предстанут перед твоим взором, но ты ничего не сможешь изменить и никому не сможешь помочь. Всё, что будет тебе дано, – видеть». Первое, что увидела принцесса, как отец выдает её замуж за старого короля соседней страны. Потом – войну и разрушенный город.

Через несколько месяцев в страну пришла война. Город был разрушен. И ради мира отец выдал принцессу за старого короля соседней страны. Ей пришлось со всем смириться и стать послушной. Оказалось, знать всё – не так уж весело. Умерла она, оставив наследников своего дара. Умирая, она была похожа на ту самую сморщенную старуху из отражения в зеркале.

– Это грустная сказка, – констатировал Павел.

– Да, есть немного.

Павел обнял Киру ещё крепче.

– Я на следующей неделе лечу к родителям, – сообщила Кира. – Полетели со мной.

– Ммм, – протянул Павел, размышляя о чём-то своём. – Нет, – коротко ответил он. – Не в этот раз, дел слишком много.

– Как скажешь, – согласилась Кира, почувствовав укол разочарования и обиду.

– Зато мы узнаем, попадёт ли наша «шалость» на нить. Если нет, то мы наконец-то сдвинемся с мёртвой точки, – он легко чмокнул Киру в губы и потянулся к её правой руке. Он стащил с её пальца кольцо, снял с себя своё и положил их на тумбочку у постели, не отрываясь от Киры. – Я больше не могу, – признался он. – Ты нужна мне… Я так люблю тебя… Я могу?..

Его поцелуй стал более настойчивым, он запускал пальцы в её волосы, тем самым контролируя поцелуй и их близость.

– Да, – выдохнула она свой ответ прямо ему в губы.

Он принялся неспешно освобождать Киру от пижамы. Каждая клеточка тела отзывалась на его ласки. Он был нежен и внимателен, покрывал поцелуями её грудь, живот и бедра, она тихонько стонала от его прикосновений. Всё вокруг померкло и заполнилось колким электричеством. Его горячее дыхание обжигало кожу, и вот, наконец, он вошёл в неё, заполняя, словно она была до этого невообразимо пуста. Это было слишком естественно, слишком правильно. Каждое его движение было размеренным и наполненным наслаждением, он глубоко дышал, «смаковал» каждое мгновение, каждое прикосновение. Кира тихо постанывала, гладила его плечи, оставляла поцелуи на его губах и шее, и, когда они оба были близки к пику наслаждения, он внезапно спросил.

– Ты ведь понимаешь, к чему всё идёт?

Кира посмотрела расфокусированным взглядом в его глаза, полные нежности.

– Я ведь могу? – снова прошептал он.

Она не ответила, лишь слабо улыбнулась, на что он тоже улыбнулся и снова припал к её губам с глубоким сладким поцелуем, во время которого его тело содрогнулось, он сдавленно зарычал и излился в неё… Она вздрогнула, тихо ахнула, и её тело накрыла волна удовольствия.

Павел, тяжело дыша, прижался лбом к её ключице.

– Надеюсь, я тебя правильно понял, – произнёс он. – Однажды ведь у нас будут дети.

– И ты решил начать работать над этим сразу, – улыбнулась Кира, целуя его в щёку.

– А чего терпеть, если и так всё ясно, – отозвался Павел.

То, что они всё решили, было понятно по тому, как они смотрели друг на друга, как говорили друг с другом, как дурачились. Всё было наполнено особой связью, тем, что называлось «идеальная пара». Но о том, что Павел планировал своё будущее с Кирой и она с этим согласна, было произнесено вслух только сейчас.

– Люблю, – прошептал Павел, целуя плечо девушки.

– И я тебя, – тихо ответила она, не скрывая улыбки.

Глава 7. Мама

Киру мелко трясло, кольцо на пальце игриво поблёскивало в пламени свечей, но тем не менее её глаза были плотно закрыты, а сквозь пальцы струилась алая нить с нанизанными видениями. Её видениями. Она слишком волновалась, от этого тошнота подступала к горлу, потом откатывалась назад в желудок, а там скручивалась в тугой ком. Скоро, очень скоро. Чем быстрее закончится пряжа в её руках, тем скорее она узнает, попала ли её личная жизнь на нить. Когда пряжа закончилась, Кира нервно сглотнула, в горле пересохло, она с трудом подавила кашель.

– Интересно-интересно, – прошептала Старшая.

Киру снова пробила дрожь.

– Это видение, – продолжила Старшая. – Огонь повсюду, взлетающий в небо золотой Дракон. Интересно-интересно. Судя по домам и их развалинам – это современный мир, такой, каким мы его знаем сейчас и каким он останется на ближайшие пару-тройку десятилетий. Это так удивительно. Почему только ты это видишь? Вполне возможно, это может случиться в твоей стране, и ты увидишь это своими глазами, – словно заезженная пластинка повторяла Старшая. Кира шумно выдохнула. – Но нельзя также отрицать, что ты единственная, кто это видит. Если бы твои видения имели отношение к реальности, то, скорее всего, они бы посетили каждую из нас.

– Дракон, – прошептала Кира. – Я увидела это, когда смотрела на Павла.

– Ааа, парень из Ордена, довольно странно, что в этот раз мы не увидели о нём совершенно ничего, – ответила Старшая. – Словно ты защитила его от нашего взора. Как я понимаю, ваши отношения стали более близкими, раз ты так волнуешься. Не волнуйся, мы же не звери какие, чтобы запрещать встречаться с человеком, который тебе по сердцу. К тому же времена вражды с ними давно прошли.

«А я так могу?» – удивилась Кира, размышляя о том, как у неё получилось защитить воспоминания о Павле от «нити» и «взора» других Видящих, она ведь ничего особенного не делала.

– Я надеюсь, что ваше дитя унаследуют твой дар. Словом, я надеюсь, что это будет девочка, – почему-то сказала Старшая.

– До этого слишком далеко, – отозвалась Кира.

– Надеюсь, – прошептала Старшая. – Не думаю, что ты сможешь надолго оставлять дитя, чтобы присоединиться к нам. Ты и так бываешь у нас слишком редко.

Старшая была права. Если Кира посещала собрания Видящих раз в полгода, то другие это делали хотя бы раз в две недели. А вдруг что-то важное? Мать Киры вообще жила в Италии и могла навещать Старшую, что жила в их «храме», едва ли не ежедневно.

Вечером, когда тошнота прошла и дрожь в теле удалось унять, Кира набрала ванну и залезла понежиться в тёплой воде, просто выдохнуть и смыть этот тяжёлый день. Она удобно устроилась в ванне, погрузившись в воду, отклонилась на край и закрыла глаза. Подумать ей было о чём. Видящие откровенно сватали её за Павла, хотя он не делал предложения и к тому же отказался ехать с ней для знакомства с родителями. А ещё они говорили о ребёнке. Зачем? Кира коснулась пальцами своего живота. А что, если?.. Нет, она бы знала. Но отказаться от того, что ей нужно было рано или поздно родить и желательно девочку, чтобы передать свой дар, она не могла, это был её долг. Кира не хотела этого делать по необходимости. Страх заполнил ванную комнату и стал почти осязаем. А если с Павлом ничего не выйдет? Если всё это неправда? И, вернувшись, она обнаружит руины своей личной жизни?

От тяжёлых мыслей Киру отвлекла Мария, которая вошла в комнату и села на край ванны.

– Мам, что такое? – заворчала Кира.

– Поговорим? – спросила она.

– Ну раз это не может ждать, – выдохнула Кира.

– Милая, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Не ты первая и не ты последняя, кто через это проходит, – начала мать. – Такова сущность Видящих: когда мы испытываем самые сильные эмоции, нас посещают самые яркие видения. Всякая Видящая учится отделять видения от реальности рано или поздно. Я понимаю, что опоздала с этим разговором примерно лет на десять. Очень сильные эмоции вызывают у нас любимые люди, поэтому слишком тяжело отделить их от видений. Самые яркие и правдивые видения случались со мной, когда я была с твоим отцом. Мне потребовалось несколько лет, чтобы научиться отделять происходящее наяву от видений…

– Ты никогда не говорила мне об этом. – Кира внимательно смотрела на мать.

– Это весьма деликатная тема, и всему своё время, – Мария опустила взгляд. – Как всякая Видящая, ты должна уметь ждать.

– Уметь ждать? Тебе не кажется это странным. Сколько веков мы существуем, а у нас нет даже банального курса обучения? Не смешно ли? О, мы можем защищаться! Круто! А сказать об этом не судьба?

– Милая, отсутствие обучения – это тоже способ раскрыть твою силу. Всё, чему ты научишься сама, и всё, что ты откроешь в себе сама, говорит о твоём могуществе. Но я не об этом. А о том, что если ты не будешь показывать все свои видения, то их невозможно будет восстановить по прошествии лет. За пару лет, что я не показывала свои видения, они уже не подлежат восстановлению, их невозможно нанизать на нить. Я слишком сильно заблокировала их. Слишком оберегала. Я не говорила о них, потому как то, чего не видели Видящие в общей зале, реальностью не является. Я перестаралась, возможно, и другие тоже блокировали свои видения. Но кто в таком признается? И я не хочу, чтобы с тобой было также. Ты и сама знаешь, что на веру у нас ничего не принимают.

– Что ты видела, мама? Ты помнишь?

– Я помню свои видения. Я видела тебя взрослой, красивой и сильной, состоявшейся. Я всегда гордилась тобой и любила тебя, хотя заранее знала, что ты будешь моей гордостью. Но на тот момент и речи не было о том, чтобы завести ребёнка. Эти видения ничего не меняют, они лишь служат доказательством, что ты желанный ребёнок. Но также я видела рядом с тобой золотого Дракона, такого, как видишь ты. Огромного и величественного. Кира, что бы ни случилось, послушай мой материнский совет: когда придёт время, держи его крепче, изо всех сил, что у тебя есть, со всей своей любовью, что бы это ни значило. Обещай мне.

– Хорошо, мама, – отозвалась Кира.

Она слушала мать очень внимательно, догадываясь, что её видения были с родни её собственным. Словно они в этом мире владели одной большой тайной на двоих.

– Я не хотела, чтобы папа это слышал, так что прости меня, дочь, – Мария слабо улыбнулась.

– Мам, я ведь люблю тебя и верю тебе.

– Расскажи мне о Паше, – попросила Мария.

– Он, – Кира вытянула губы, потом шумно выдохнула и снова закрыла глаза, откидывая голову на край ванны. – Он забавный, внимательный, заботливый. Он словно из другого мира. Наверное, таких, как он, не осталось, хотя, может, мне просто не встречалось.

– Ты его любишь? – спросила Мария.

– Да, – коротко отозвалась Кира.

– А он тебя?

– Говорит, что любит, – ответила Кира.

– И ты веришь?

– Думаю, что да. Но всё равно страшно.

– Не бойся, твоё тебя никогда не покинет, а если покинет, значит не твоё.

– Это сложно, мам. Я думаю, что никогда не смогу больше никому доверять, если он меня бросит.

– Если бросит, то познакомится с гневом Видящей матери, – успокаивала дочь Мария. – Но я всё же надеюсь, что он приедет летом. И с предложением тянуть не будет.

– Мам, мы только полгода знакомы, – возразила Кира.

– Вполне достаточно, – улыбнулась Мария. – Не переживай, родная, всё будет хорошо. Я видела.

– Спасибо, мам.

После этого Мария покинула ванную. Кира наконец смогла расслабиться и даже провалилась в дрёму, день был действительно тяжёлый. Но и в полудрёме ей не удалось остановить поток мыслей. Под закрытыми веками она видела картинки прошлого: Старшую Видящую, которая грозила ей пальцем; улыбку Павла, когда он провожал её на самолёт; маму, когда та сидела в круге Видящих и встревоженно смотрела на Киру; Алёну и маленькую Алису у себя на руках. Слишком много всего случилось за последние полгода. Она даже не понимала, как всё закрутилось, и что это действительно происходит с ней. Кино, чёрно-белое кино, вот что ей казалось с ней происходит. Павел… Как так случилось, что он пришёл в её жизнь? Почему с ним так спокойно и безопасно? Потому что он бывший милиционер? Потому что он сейчас занимается охраной? Потому что он так внимателен к ней? А может, он лишь плод её воображения? Кира открыла сонные глаза и, вдохнув и задержав дыхание, нырнула под воду. Сонный морок спал. Всё реально.

И тут она услышала, что на телефон, который лежал на раковине, пришло сообщение. Кира осторожно вылезла из уже успевшей остыть воды и, обвернувшись полотенцем, потянулась к телефону.

«Как твои старушки?» – это было сообщение от Павла.

«Прекрасно. Мучали немного. Скучаю», – набрала сообщение Кира.

«Постарайся отдохнуть. Маме привет. Скучаю», – ответил Павел.

«Хорошо, передам. Она по-прежнему настаивает на твоём приезде. Может, всё же найдёшь пару дней, а потом вместе домой улетим?»

«Прости, малыш, не могу. Увидимся дома, я тебя встречу в аэропорту».

«Хорошо».

«Доброй ночи», – написал Павел.

«Доброй ночи».

Сон был такой же беспокойный, как и события дня. Кира металась по постели. Ей снились пламенное дыхание золотого Дракона, пылающие города. Смрад наполнял воздух, Кира ощущала его буквально физически. В пламени золотого Дракона гибли его противники. Светло-голубые мёртвые Драконы, сияющие, словно глыбы льда на солнце. У многих отсутствовала часть плоти и виднелись белоснежные кости. И вот один из них летит прямо на Киру, она пытается убежать, но он настигает её, и она чувствует, как его пламя охватывает её, как она сгорает в нём…

Она проснулась в ледяном поту, открыла глаза и долго изучала потолок. Что это было? И почему от этого так страшно? Простых снов Видящие не помнят…

В доме родителей у Киры была прекрасная комната с живописным видом на озеро Лаго-Маджоре. Из окна она могла наблюдать, как паромы переправляют через озеро толпы туристов и машины. День обещал быть хорошим и солнечным. Кира планировала провести его на террасе за чтением книги. Но планам сбыться было не суждено. Обеспокоенная Мария вошла в комнату дочери, забыв постучать.

– Собирайся, – строго сказала она.

– Что за переполох с утра пораньше, – возмутилась Кира.

– Старшая хочет тебя видеть.

– Зачем?

– Она не сказала. Собирайся, я тебя отвезу.

Кира наскоро умылась, оделась и отправилась на улицу, где мать уже ждала её, сидя в машине.

– Что за срочность такая? – спросила Кира, садясь на пассажирское сидение семейного минивэна.

– Она не сказала, только орала в трубку, как полоумная.

– На неё это не похоже, – удивилась Кира.

Мать завела мотор, и они тронулись в путь. Киру мелко заколотило. Предчувствие? Что хотела от неё Старшая? Старшая никогда не вызывала её с такой срочностью и никогда не кричала. Видимо, стряслось что-то серьёзное. Кира машинально потёрла обручальное кольцо на пальце, успокаивая себя, но это не помогло.

До «храма» доехали очень быстро. Сад, растущий перед ним, казался нескончаемым, пока Кира шла по тропинке. Ноги были ватные, её била мелкая дрожь. Что такого могло случиться? И почему нужна именно она? Кира никогда не была приближённой к Старшей и уж тем более не была сильной Видящей, на которую возлагали большие надежды. От неё больше отмахивались, чем прислушивались.

Старшая встретила её на крыльце, по которому обеспокоенно ходила взад-вперёд, заложив руки за спину, как будто за ней ходил незримый конвоир. Она была одета в золотую мантию, словно никогда не снимала её. Седые волосы были связаны в тугой пучок и натягивали кожу так, что глаза казались раскосыми. Вот он секрет молодости! Ей было лет восемьдесят, а может, и больше. Сколько она уже в звании Старшей и сильнейшей? Больше срока? Пять-семь лет, столько обычно Старшие занимали свой пост. Сколько свой пост занимала именно эта Старшая, Кира никак не могла вспомнить. В Круг принимают с восемнадцати. Когда мать ввела Киру в Круг, эта Старшая уже была в его главе. Значит десять?

– Наконец-то, – прошуршала она скрипучим голосом, который ей был несвойственен. Голос был такой, словно она долго кричала и теперь сорвала его. – Как ты посмела, девчонка?! – она пыталась кричать, но получалось довольно плохо.

– Что случилось? – возмутилась Кира. На всеобщем это прозвучало угрожающе.

– Сядь! – Старшая указала на ступеньку.

Кира послушно села.

– Не смей, никогда не смей так делать!

– Да, о чём вы?

– Как ты смела проникнуть во сны?! Как ты смела показать мне эту страшную ересь?!

– Я? – удивилась Кира. – Но я не умею, я вообще не знала, что мы так можем.

– Врёшь! Не смей мне лгать! Не смей! – Старшая перешла на фальцет. – Как только додумалась?! Это надо же! Я сразу поняла, что это ты!

– Но я не умею!

– Ещё как умеешь! – возразила Старшая. – В детстве ты нам столько хлопот доставила, сладу с тобой не было! Только это и показывала!

Кира опешила. Она не помнила таких подробностей о своём детстве.

– И это надо было так. Золотой Дракон, восстающий из-под земли, трупы и мёртвые Драконы, распадающиеся на пепел. Зомби! Драконы и люди – зомби! Откуда только мысли такие? Это всё пагубное влияние ваших фильмов и сериалов, что только не придумают!

Кира замерла от ужаса и удивления. Откуда она знает? Ведь она видела этот сон всего лишь пару часов назад. Так не бывает! Она не умеет!

– Можно было на другую подумать, – продолжает Старшая. – Но у тебя и в детстве были эти фантазии. Еле остановили! А ещё знаешь, что тебя выдало, негодная девчонка, кольцо твоё паршивое, с которым ты носишься вместо того, чтобы делом заниматься!

– Но вы же разрешили, – глаза Киры расширились от изумления ещё больше. Вот так с ними с взрослыми. Сначала они что-то разрешают, а потом говорят, что не было такого, что ты врёшь и тебе это послышалось.

– Захватчики не были мёртвыми Драконами! – заорала Старшая. – Как ты посмела осквернить такими видениями образ наших защитников.

Кира в замешательстве мотала головой. Она совершенно не понимала, что происходит, и как такое возможно.

– Молчишь, – хмыкает Старшая. – Знаешь, что виновата. Вот что, подумай о своём поведении и не приезжай больше, видеть тебя не хочу! Я тебя исключаю из Круга Видящих за твою выходку! В мусоре нашли, среди мусора тебе и место!

Старшая зло посмотрела на Киру, а потом вошла в особняк, громко хлопнув дверью.

– Офигеть, – только и произнесла Кира.

Она вернулась к матери в машину, пребывая ещё в некотором шоке.

– Что такое? Что случилось? На тебе лица нет, – забеспокоилась мать.

– Мам, – произнесла Кира, ошарашенно глядя на Марию. – Меня только что исключили из Круга.

– За что? – не менее удивлённо спросила Мария.

– За то, что я якобы проникла в сон Старшей и показала ей зомби-Драконов в качестве противника золотого Дракона.

Мария недовольно поджала губы.

– Она говорит, что я и в детстве этим «баловалась», – продолжила Кира.

– Да, было дело, – Мария ещё сильнее поджала губы. – Ты совсем маленькая была, не помнишь, наверное. По крайней мере, я так думала.

– Мама, это не я! Поверь мне!

– Кира, больше некому.

– Ты издеваешься? – разозлилась Кира.

– Кира, что ты видела сегодня во сне?

Кира замялась. Старшая озвучила её сон. Хоть оправдывайся, хоть не оправдывайся, виноватой всё равно сделают.

– Допустим, это было что-то похожее, – ответила она наконец.

– Что и требовалось доказать, – пробормотала мать.

– Но я не умею входить к другим во сны! – прокричала Кира, словно это добавляло её словам убедительности и наконец-то все услышат, что она говорит.

– Больше некому.

– То есть ты мне не веришь! Езжай одна, – Кира вышла из машины и хлопнула дверью.

– Кира, вернись! – закричала мать из машины.

– Нет, – отрезала Кира и пошла прочь.

Через пару часов она вернулась в дом родителей и принялась собирать чемодан.

«Я возвращаюсь сегодня ночью. Доберусь до аэропорта, напишу, во сколько приземлится самолёт в Москве», – написала она Павлу.

«Что-то случилось?»

«Да. Меня исключили из Круга. Потом всё расскажу, дома».

Глава 8. Тайны

Павел стоял у выхода из аэропорта. Кира уже приземлилась, но никак не выходила на улицу, он уже трижды заходил внутрь, но её не видел. Он нервно растирал ладони и ёжился от январского мороза. Зима оказалась холодной, хоть и снега было совсем немного. Кира задерживалась. Её сообщение произвело на него сложное впечатление. А разве можно Видящую исключить? У неё забрали дар? Или заблокировали его? Что могло случиться? Что привело к исключению Киры из Круга? А может, она потеряла дар? Или же они увидели то, что происходило между ним и Кирой? Или они все же решили, что её отношения с ним опасны для Старейшин? Скорее всего, это он виноват. Неужели мирный договор между Старейшинами и Орденом был только на словах? И как поступить? Отказаться от Киры? Нет, не выход. Он не сможет без неё, прикипел кожей, сердцем, душой. Что скажет сама Кира? А что, если её не просто исключили из Круга? Тогда всё плохо, очень плохо. Знает ли она об этом? Мысли разрывали его. И вот она…

Он увидел, как она идёт через терминал и тянет за собой жёлтый чемодан, кутаясь в пальто. Она была в помещении, но казалось, что она абсолютно продрогла. Он бросился к ней навстречу. И, уткнувшись лбом в его плечо, Кира разрыдалась.

– Ну тише, милая, это не конец света, – шептал он. – Я рядом, всё образуется.

– Они… – задыхаясь рыданиями, говорила Кира. – Они… Старшая сказала, что я послала ей ересь… Проникла в её сон… Специально… Она так кричала… А мама не поверила, что я этого не делала…

– Милая, мне так жаль, – Павел облегчённо выдохнул, ему не надо было начинать войну за право быть с Кирой. – Я рядом, я всегда буду рядом.

Он взял её лицо в ладони и стал аккуратно вытирать слёзы.

– Поехали домой, я сделаю тебе горячий шоколад.

Он забрал у Киры чемодан и повёл её на парковку. Она пошла за ним, чувствуя свою руку в его. И подумала, что больше ей в этой жизни ничего не надо, только этот мужчина, который за неё. Когда на парковке Павел усадил её на пассажирское сидение своего старенького, видавшего лучшие времена рено, она уже почти не плакала. Павел завёл мотор, немного прогрел машину, и они тронулись в путь.

Квартира Павла находилась в Ховрино, туда от Шереметьево ехать не больше получаса, если без пробок. Когда они поднимались в лифте, Кира смотрела в стену и молчала, взгляд у неё был пустой. Павел провёл её к своей квартире и открыл дверь, пропустил её первой, а потом зашёл сам и занёс чемодан.

Его квартира была в разы больше, чем у Киры. Три изолированные комнаты, большая гостиная, совмещённая с кухней. И огромная библиотека, расположенная в шкафах гостиной. Кира сняла пальто, разулась и обессиленно рухнула на огромный тёмно-синий диван в гостиной.

Павел тоже снял обувь и пальто, прошёл за ней следом, сел рядом и обнял. Её мелко трясло, взгляд был безразличный.

– Что я могу для тебя сделать? – спросил он.

– Ничего. Меня предала мать, она не поверила мне, – отозвалась Кира. – Это ужасно.

– Расскажешь, что произошло?

Кира кивнула. Павел поднялся, достал из шкафа плед и укутал её, а сам прошёл за стойку и поставил чайник, он обещал ей горячий шоколад. Через десять минут всё было готово, он подал Кире кружку и снова сел рядом. Кира грела руки о горячую кружку, но пить не торопилась.

– Прошлой ночью я увидела сон. Это было так ужасно. Я видела Золотого Дракона, видела, как он палил врагов, как пылали разрушенные города, но не это важно. Его врагами были зомби-Драконы, живые мертвецы. Это было какое-то безумие. А наутро меня вызвала Старшая. Она тоже это видела и решила, что это я отправила ей видение через сон. Но я не умею этого делать. Оказывается, в детстве я могла проникать во сны и присылать видения. Самой бурной моей фантазией были зомби-Драконы в качестве врага. Говорят, что меня еле остановили. Мама сказала, что я была слишком маленькой, чтобы это помнить. Вот поэтому Старшая сразу подумала на меня. Она так кричала! Говорила, что это ересь показывать такое. А я ничего никому не посылала. Но мне даже мать родная не поверила.

– Ты ведь знаешь, почему захватчиков называли «смерть»? – спросил Павел.

Кира отрицательно покачала головой.

– Дело в том, что это не детские фантазии, – прошептал Павел. – У нас сохранились воспоминания тех, кто был среди первых переселенцев, и в них говорится, что «И мёртвыми Драконами правили мёртвые всадники», – процитировал он.

– Но тогда почему Старейшины это отрицают?

– Я не могу ответить на этот вопрос, возможно, не знают и действительно считают ересью. А может, как раз таки знают, поэтому и отрицают, – предположил Павел.

– Но ваши же знают и не отрицают.

– Как будто Старейшины нас слушают, – Павел опустил голову. – Боюсь, моя дорогая, ты единственная из твоей конторы видела, что было в действительности или что нас ждёт в ближайшем будущем.

– Как ты думаешь, это может действительно случиться?

– Боюсь, что да. Наши построили убежище на этот случай, – сообщил он. – Мне положены билеты для меня и моей жены, теоретически и для детей. Я не думаю, что это нас спасёт, но в случае чего есть хоть какая-то слабая надежда на выживание.

– Вот как, бункер себе отстроили, – ухмыльнулась Кира.

– Вообще-то у ваших тоже есть, – прошептал Павел, но Кира услышала.

– В смысле? Ааа? – протянула она. – Но наши молчат, нет ничего такого, типа билетов.

– Не хочу тебя расстраивать, но это странно, особенно то, что ты про это не знаешь.

Павел насторожился. Неужели эти эгоисты подготовили места только для избранных? Или они решили спасти всех, кого успеют? А может, просто не думают, что бункер когда-нибудь пригодится? Судя по тому, что рассказала Кира о реакции Старшей на зомби-Драконов, они делали, но не верили. Или это только маска? В этом отношении Орден внезапно оказался впереди, хоть изначально и не хотел возвращаться в родной мир, но к захвату этого мира и выживанию был готов. Как человек рациональный Павел прекрасно понимал решение своих, в бункере были места для людей не старше сорока пяти, детородного возраста. Возможно, если это случится, когда ему будет сорок пять, он не сможет сопровождать свою семью. И да, спасать будут в основном детей, потому что они – будущее, они смогут снова возродить род человеческий. Откуда он знал про убежище Старейшин? Кто-то из верхушки Ордена проболтался, и Павлу стало интересно, а мент однажды, мент всегда, по крайней мере, он так считал. Он тогда все связи свои поднял, но бункер нашёл. Сейчас он немного жалел, что сказал об этом Кире, но врать тоже было нехорошо. Только не он должен был ей об этом рассказать, а кто-то из родных, например, мама. Но, может, и она не знала. В сущности, Павел думал, что вряд ли при нападении те, кто рассчитывал оказаться в бункере, попадут в него. Реалии таковы, что как бы люди ни готовились к катастрофе, она всегда бывает неожиданной. А большинство о ней даже не подозревают.

– Как же скучно я жила до вчерашнего дня, – прошептала Кира, ухмыляясь.

– Ну вот видишь, нос морковкой, и вперёд, – улыбнулся Павел.

– Зато больше нет твоих и моих. Я теперь сама по себе, – констатировала Кира.

– То есть тебя исключили из общества, – забеспокоился Павел.

– Нет, только из Круга Видящих, – ответила Кира. – Но я к ним не вернусь. Не хочу снова проходить через это.

– Пожалуй, эта лучшая новость за сегодня, – одобряюще улыбнулся Павел. – Люблю тебя.

– И я тебя, – ответила Кира и наконец-то принялась пить свой уже не такой горячий шоколад.

– Оставайся у меня, – Павел поднялся с дивана. – И вообще, наверное, переезжай.

– Это ты так съехаться предлагаешь? – спросила Кира.

Павел развел руками.

– Ну прости, я не умею. Как-то не доводилось такое кому-то предлагать.

– То есть я у тебя первая? – слабо улыбнулась Кира.

– Типа того.

Глава 9. Свадьба

К концу недели Кира окончательно переехала к Павлу, сборы и перевозка вещей заняли больше времени, чем казалось на первый взгляд. Было принято решение, что её квартиру они будут сдавать. Как один человек за столь короткую жизнь наживает столько барахла, которое вынужден таскать за собой весь остаток жизни? Кира ворчала, изумлялась, но послушно паковала вещи. Перевезённые коробки свалили в одну из незанятых комнат, во второй свободной Павел затеял ремонт, переделывая её в гардеробную. Нанятые рабочие работали быстро и качественно, пока Павел был на работе, а Кира, отгородившись от мира, читала. Она зарывалась носом в книгу и переставала участвовать в реальности. Так она переживала исключение из Круга Видящих и ссору с матерью. Маму Кира очень любила, но её очень ранило, что та ей не поверила. Это было несправедливо. Они так и не помирились, а время шло. Даже отец не звонил. Тишина и нежелание идти на примирение давили на Киру. Несколько раз она звонила на телефон матери и отца, но те упорно не брали трубку. А ещё слова Старшей «в мусоре нашли, среди мусора тебе и место» постоянно крутились в голове и складывались в причудливые картины. Что бы это могло значить? Просто оскорбление? Неужели вся её семья «мусор»? Чем они так прогневили Старшую? А может, и сам совет Старейшин? Возможно, семья была давно в немилости у совета, а события, произошедшие с Кирой, стали последней каплей. Но Кира была ни в чём не виновата и не знала, что думать. Она построила громадную стену между собой и внешним миром, отгородившись книгами. Она буквально глотала их, прочитывая по пятьсот страниц в день. Скорей бы на работу, окунуться с головой в дела и всё забыть. Но как забыть свою жизнь?

В день святого Валентина Павел заказал столик в ресторане. Кира надела лучшее платье, купленное, как бы грустно это не было вспоминать, в Риме. А Павел серый атласный костюм и белую рубашку. Они оба нуждались в этом вечере и хотели провести его как можно лучше. Новомодный праздник, пришедший из-за границы, набирал обороты. Улицы были празднично украшены. В воздухе, наполнявшемся усталостью от зимы, внезапно подул согревающий ветерок. Терпеть последний месяц зимы стало не так тяжело, даже приятно. Наверное, для этого и придуманы праздники зимой, чтобы согреть если не тела, то сердца людей в холодные деньки.

Уютный ресторанчик в центре Москвы блистал. Потолок зала был украшен воздушными шарами в виде сердец красного и золотого цвета. Свет был приглушен, на столиках горели свечи, играла тихая романтичная музыка. Словом, всё располагало к любви и романтике.

– Наконец-то ты улыбаешься, – заметил Павел, когда подали десерт. – От всего сердца, а не слабо, как это было в последний месяц.

– Да, – улыбнулась Кира. – Спасибо тебе, я бы не пережила этого всего без тебя.

– Ну, хоть какая-то от меня польза, – засмеялся Павел. – Тут такое дело, – он поджал губы и заёрзал на стуле. – Я не знаю, как это правильно делается, только видел в кино много раз. Но разве нам нужно, чтобы было, как в кино? Мы – это мы. – Он полез во внутренний карман и достал оттуда небольшую бархатную коробочку. – Кира, – голос его звучал слишком серьёзно, – я хочу быть твоей семьёй и хочу, чтобы ты стала моей семьёй. Ты и так уже часть меня, я хочу, чтобы ты ещё и носила мою фамилию. Что скажешь? Ты станешь моей женой? – Павел поставил коробочку перед Кирой, в ней сверкало тонкое изящное кольцо с небольшим сапфиром.

Кира смотрела на него широко распахнутыми глазами, приоткрыв рот.

– Не молчи, надо что-то ответить, иначе меня сейчас разорвёт, – его пальцы дрожали, он достал кольцо из коробочки.

– Да, – коротко ответила Кира.

Павел облегчённо выдохнул и, надев кольцо на палец Киры, поцеловал её. Смотрелось странно. Сначала обручальное кольцо, а только следом кольцо с помолвки. Люди, и без того носившие одинаковые обручальные кольца, только что отметили помолвку. Довольные, счастливые и абсолютно влюблённые друг в друга, через неделю они подали заявление в ЗАГС, свадьба была запланирована на конец марта.

***

– Я в свадебном платье, – Кира стояла перед зеркалом в свадебном салоне и примеряла платье, она не верила своим глазам и смотрела на своё отражение, сердито сдвинув брови.

– Не нравится? – спросила Алёна.

– Просто слишком странно, никогда не думала, что надену свадебное платье, – ответила Кира.

– Серьёзно? Даже не мечтала?

– Мечтала, – Кира погрустнела. – В институте. Моя одноклассница, мы тогда ещё общались, собиралась замуж, и мы ходили выбирать свадебное платье для неё. Я как-то увидела очень красивое платье и подумала: «Вот бы когда-нибудь надеть такое». Но я была белой вороной, на меня не обращали внимания. Только после института у меня появились первые отношения, если это можно так назвать.

– Ты никогда не рассказывала, – вздохнула Алёна. – Правильно говорят, что со своим человеком всегда легко, а если сложно, значит, это не твой человек. Давай посмотрим другое платье, это, я вижу, тебе не нравится.

Алёна усердно выискивала лучшее платье на вешалках, но казалось, чем дольше она ищет, тем всё хуже ей попадаются.

– Слушай, – Алёну внезапно осенило. – Я, конечно, не считаю твоих денег, но всё же спрошу, ты можешь позволить себе платье от Веры Вонг5?

– Могу, – Кира слегка вскинула брови, рассматривая очередное предложенное платье.

– Тогда какого зверя лютого мы делаем здесь? – она обвела помещение рукой.

– Понятия не имею.

– В ГУМ?

– В ГУМ, – согласилась Кира.

Когда они ехали в машине, Алёна спросила.

– А твои родители приедут на свадьбу?

– Нет, – отозвалась Кира.

– Что между вами произошло?

– Это сложно, Алён, очень сложно. Я оказалась самым недостойным членом нашей семьи. Мусор, так меня назвали.

– Кто? Мать?

– Нет.

– Отец?

– Нет.

– А кто тогда?

– Ну как бы это сказать, одна старая маразматичка, – ответила Кира. Она не могла объяснить Алёне всего и выдать свою тайну.

– И?

– И за меня никто не вступился, все обиделись и поддерживают видимость того, что бабка права.

– Ничего себе!

– Ага, – согласилась Кира.

Дальше ехали молча.

В бутике было довольно много покупателей, но продавец очень быстро подошёл к девушкам, разглядывающим платья.

– Что интересует девушек? – спросил он, широко улыбаясь.

– Платье Веры Вонг, самое лучшее, – ответила Алёна.

– Вам? – спросил продавец, глядя на обручальное кольцо Алёны.

– Нет, ей, – она показала на Киру.

Продавец глянул на два кольца на одном пальце у Киры. Алёна заметила его взгляд.

– Я тебя умоляю, – шепнула она Кире. – Надень это несчастное старье на левую руку. Пожалуйста.

Кира сделала постное лицо и демонстративно сняла с пальца оба кольца. На безымянный палец левой руки она надела обручальное, а на безымянный палец правой – кольцо с помолвки.

– Так устроит? – сердито спросила она.

– Я понимаю, что ты устала, что вам с Пашей нафиг не нужен никто, кроме вас двоих, и вы давно и глубоко женаты без печати в паспорте. Но, пожалуйста, хватит. Это ваш день! Я хочу, чтобы у вас был праздник, даже если на нём будете присутствовать только вы.

– Нас будет пятеро, – поправила Кира.

– Что?

– Ты, Илья, Алиса, я и Паша – пятеро.

– Аа! Короче, – Алёна снова обратилась к продавцу. – Лучшее платье.

– Сейчас, – продавец широко улыбнулся и скрылся среди вешалок.

Буквально через пару мгновений он принёс красивое платье.

– Воздушный рукав из тюля через одно плечо, украшенный индийским орнаментом из бисера и жемчуга, лиф украшен также, на подоле двадцать слоев белоснежного тюля, – огласил он. – Примерим?

– Да, – в унисон согласились девушки, кивая и глядя на роскошное платье с юбкой в пол.

Когда Кира вышла из примерочной кабинки, Алёна ахнула.

– Да, вот это платье достойно того, чтобы стать Юсуповой, – закивала она. – Как ты думаешь, Паша имеет отношение к тому роду Юсуповых?

– Понятия не имею, да и мне всё равно, – ответила Кира

Она повертелась у зеркала. Платье действительно было прекрасным и село идеально.

– Не думала, что доживу до этого дня, – снова удивилась Кира, глядя на своё отражение.

– Заверните, мы берём, – сказала Алёна продавцу.

И Кира его купила, хотя всё происходящее ей казалось сном.

Свадьба была скромной. Двое друзей, малышка и сами молодожёны. Павел купил их личные обручальные кольца. Переодев кольца-талисманы на другую руку, молодожёны обменялись своими собственными кольцами с гравировкой. Внутренняя гравировка колец содержала их имена, написанные красивым шрифтом. Старые кольца не были против, они вообще молчали и даже не резонировали последнее время. Всё было чудесно и казалось сказкой. Павел – в строгом белом костюме, в рубашке и бабочке, Кира – в свадебном платье и с букетом белых роз. Алёнка, утирающая слёзы. Первый танец молодых супругов, звон бокалов. А потом…

Потом приехала мать Киры. Она приехала в ЗАГС и встретила молодых на выходе из зала бракосочетаний. Тонкая и строгая, в чёрном маленьком платье, практически траурном, на высоких каблуках и в тёмных очках, закрывающих пол-лица.

– Здравствуй, Кира, – сухо сказала она, вручая ей букет тюльпанов. – Поздравляю.

– Мама, – прошептала Кира. – Спасибо.

– Павел, – Павел подал руку женщине. Та критично оглядела его.

– Мария, – она подала руку и пожала его. – Мамой называть меня необязательно.

– Я догадался, – ответил Павел. – И, чтобы вы знали, Кира теперь моя жена, моя семья, и я буду защищать её любой ценой, даже от вас, если понадобится.

– В этом нет нужды, – сухо отозвалась Мария. – Я её вырастила и воспитала, это мне надо опасаться того, как она будет защищать вас.

– Вы забыли сказать – родила, – заметил Павел.

Мария зло посмотрела на него. Обмен любезностями состоялся.

– Теть Маш, давайте не будем портить этот день, – Алёна постаралась разрядить обстановку.

– Алёночка, я и не собиралась портить его, – сухо улыбнулась Мария.

– У нас заказан ресторан, – сказал Павел. – Там будут мои родители, присоединяйтесь.

– Хорошо, – согласилась Мария.

– У нас ещё фотосессия, – напомнила Кира.

– Езжайте сразу в ресторан, – сказал Павел. – С Алёной и Ильёй.

– Хорошо.

Когда Мария с Алёной и Ильёй удалились, Павел обнял Киру.

– Не расстраивайся, малыш, она приехала, это уже шаг навстречу, может, помиритесь.

– Ты-то не особо с ней любезничал, – заметила Кира.

– Прости, но она какая-то странная, а я бывший мент, мне редко нравятся люди её склада характера. Хотя нет, не так, мне вообще редко нравятся люди.

– Идём, – улыбнулась Кира.

– А вот и любимая мною улыбка, – просиял Павел.

После фотосессии Кира и Павел поехали в ресторан, где их уже дожидались. В тесном кругу началось празднование.

Родители Павла были довольно милыми людьми. Отец был совершенно седой, высокий и упитанный мужчина с серыми весёлыми глазами. Мать – тонкой и жизнерадостной старушкой со строгим пучком седых волос. Киру она называла весь вечер не иначе как дочка. Внутренним взором Кира видела, как глаза отца Павла сияют золотыми радужками, а глаза матери – нежно-голубым. У них был такой же барьер, как и у Павла, прочитать их не было возможности, только видеть внешние проявления не то их силы, не то сущности.

– Надо же, никогда не думала, что придётся сидеть с вами за одним столом, – заметила Мария. Она всё время смотрелась в зеркальце, которое без спроса взяла в клатче Киры, и демонстративно поправляла макияж. Киру это очень злило.

– Бросьте, – добродушно улыбнулся отец Павла – Сергей Геннадьевич. – Мы уже давно не враждуем.

– Всё равно, это такая редкость, – возразила Мария.

Алёна и Илья удивлённо переглянулись.

– Тут ваша правда. Отец Киры, я так понимаю, в совете? – спросил мужчина.

Мария бросила испепеляющий взгляд на Киру и неуверенно кивнула.

– Я тоже, – продолжил мужчина. – Паша не любит заниматься делами семьи, в чём-то я его понимаю. Как хорошо, что у вас нет подобных разногласий.

– Есть, – ответила Мария.

– Мама, пожалуйста, – попросила Кира, закатив глаза.

– Нет уж пусть послушают, кого они приняли в свою семью.

Это было жестоко, Кира опустила голову.

– Эта юная особа имела наглость очень нехорошо поступить, она всегда отличалась неуправляемостью. Я думала, что хорошее воспитание и любовь исправят то, что течёт у неё в венах…

– Вообще-то вы говорите о своей дочери, – заступился Павел.

Кира опустила голову ещё ниже, она была на грани, чувствуя, что скоро разрыдается.

– Ну дочь она мне только на бумаге, кто знает, что на самом деле течёт в её венах, какое дерьмо нам ещё придётся от неё вытерпеть. Хотя это теперь ваши проблемы…

– Что ты несёшь? – возмутилась Кира.

– Уходите, – коротко сказал Павел. – Сейчас же.

Он ещё добавил несколько слов на всеобщем:

– Si audes iterum venire ad nos cum falsis accusationibus, non eris bene, crede mihi, non mittent verba ad ventum!6

Но, кроме его родителей, Киры и Марии, никто ничего не понял. Алёна и Илья только ошарашенно переглядывались.

– Si putas hanc coniunctionem cum herede antiquae familiae felicissimam esse, tunc te confundere volo, nihil ad nostram familiam pertinet,7 – произнесла Мария.

– Et hoc pertinet ad familiam meam, ut auferat,8 – буквально прорычал Павел.

Язык напоминал примитивную латынь, из уст Павла он казался рёвом, убедительным и властным. О, он был точно уверен в своих словах и готов ответить за каждое. Для Алёны и Ильи он словно произносил проклятия с уверенностью, что они сработают.

Мария встала и покинула ресторан, оставив зеркальце на столе.

– Какой ужас, – сказала мать Павла – Ирина Станиславовна. – Ничего, дочка, не бери в голову. Мы, матери, иногда бываем жестокими даже с собственными детьми, и это не потому, что мы вас не любим, а просто считаем себя крайне обиженными.

Павел взял Киру за руку, веселиться настроения уже не было. День был испорчен… День их свадьбы…

Глава 10. Сострадание

– Мне нужна карта Марии Ивановны Брейгель, – Кира стояла у регистратуры больницы, где когда-то наблюдалась её мать. – Тысяча девятьсот пятьдесят шестого года рождения, четвёртый участок.

Грузная медсестра в регистратуре смерила её оценивающим взглядом.

– А вы? – спросила она.

– Её дочь, я вписана как доверенное лицо, которое может иметь доступ к личной медицинской карте, – пояснила Кира.

Проверив что-то в компьютере и постучав по клавиатуре, женщина сказала:

– Паспорт.

Кира подала свой новенький паспорт и следом свидетельство о браке.

– Кира Вячеславовна, в девичестве Брейгель, верно? – переспросила женщина.

– Да, верно.

Женщина вернула Кире паспорт и свидетельство о браке и пошла на поиски карты. Через несколько минут она вернулась с толстой медицинской картой. Поставив несколько подписей, Кира вышла из поликлиники с документом в руках. Все эти сложности были вызваны тем, что по каналам Павла факт усыновления установить или опровергнуть не удалось. В архивах просто не существовало документов, доказывающих это. Свидетельство о рождении, акт записи в ЗАГСе, личная медицинская карточка. Везде было написано, что она дочь своих родителей, на что бы там ни намекала мать или Старшая. Оставался последний источник – личная медицинская карта матери, в ней должна быть запись о беременности, родах. Последний источник, последний документ, который разрушит наговоры. Кира была уверена, что найдёт в карте доказательства беременности матери. Но ведь были и другие варианты. Она могла быть беременной в это время, а ребёнок мог умереть при рождении, и её, подкидыша, просто записали как родного ребёнка. Кира не была похожа на родителей или родственников, отсутствие общей крови многое бы объясняло. Но до прошлого января она никогда не чувствовала себя чужой. Она была любимым и желанным ребёнком. Была…

День обещал быть солнечным, наконец-то наступила полновластная весна. Портить день не хотелось, но и сидеть дома тоже. И Кира, приехав домой (домой, в квартиру Павла, как странно теперь называть эту квартиру домом, на душе становилось тепло от этого), бросила медицинскую карту на барную стойку и снова вышла на улицу, доехала до Северного Речного Вокзала и очень долго там гуляла, размышляя о своём. Её телефон зазвонил, по рингтону она поняла, что это отец. Кира сжала губы, глядя на дисплей телефона. Обида всё ещё жила в её сердце, но была уже не такой сильной, чтобы игнорировать звонок отца.

– Да.

– Кира, прости меня, дочка, – прошептал он.

– Да, ладно, пап, ты не виноват, – в это мгновение она почувствовала, что простила, и её сердце наполнилось нежностью к отцу.

– Виноват, – тихо отозвался он. – К сожалению, обратно дороги нет. И с матерью вы теперь вряд ли помиритесь. Я знаю, она бывает жестокой, но жизнь у нас с ней была не самая лёгкая. Пойми нас, пожалуйста, и не держи зла. Я должен тебе это сказать: тебя окончательно исключили из общества, ты больше не сможешь к нам приезжать и контактировать нам с тобой тоже запрещено. Я решил сам позвонить и сказать. Это наш последний разговор. Прости меня.

Он отключил вызов, и Кира услышала тишину, которая теперь наполняла её, как вакуум, что образовался вокруг неё, не давал воздуху попадать в лёгкие. Она села на скамью. Слёз не было. Она выплакала все, что у неё были. У неё больше ничего нет: ни родителей, ни Круга Видящих, ни членства в совете Старейшин. Её полностью исключили, вычеркнули, выбросили. И за что? За то, чего она не делала? А если бы и сделала, это же полная глупость исключать из-за такого. Ведь так? Почему её не наказали в детстве, если она так же делала? Что изменилось на этот раз? Возраст? А если она действительно передала свой сон Старшей? А если это часть её силы – уметь проникать во сны? Если бы можно было найти воспоминания из детства. Это сложно, в Круг Видящих принимают с восемнадцати лет, всё, что видится девушкам до, сплошные слепые пятна, поскольку они не были нанизаны на нить, а срок, в котором видения считаются актуальными и их возможно нанизать, составляет всего лишь девять месяцев. Видящие не видят прошлого. Они видят только будущее, это сказочное проклятие принцессы, которая была слишком капризна. Можно было, конечно, просмотреть воспоминания о себе на нитях других, матери например, но доступа к ним у Киры больше нет. Что она могла там увидеть? Вряд ли что-то действительно важное, что может пролить свет на её рождение и способности. Какова вероятность, что часть сил Киры была подавлена в детстве, а сейчас они пробуждались? Всегда ли это было в ней? За последние месяцы Кира практически убедила себя в том, что она действительно могла это сделать неосознанно. А если это Старшая проникла в её сон? Может, за ней всё время следили? Нет, эти мысли Кира отбрасывала, потому что она не такая уж значимая Видящая, чтобы за ней следили, чтобы сама Старшая проникала в её сны. Только почему это вызвало такой резонанс? Зомби-Драконы – ересь, но Орден считает, что это не так. Возможно, они подумали, что Кира предала Старейшин и перешла на сторону оппозиции, такой вывод всё объясняет, он вполне логичен. Не увязывались только время и то, что Кира и в детстве твердила о зомби-Драконах, а тогда она не знала Павла. Можно было, конечно, списать это на то, что маленькая Видящая просто видела будущего супруга и из этих видений могла почерпнуть его убеждения о «смерти», что грозит миру. Но и это было лишь бездоказательное предположение.

Снова зазвонил телефон. Это был Павел.

– Родная, ты где?

– Гуляю, – тихо ответила Кира.

– Что с голосом?

– Папа звонил.

– Что сказал?

– Сказал, что меня окончательно исключили из общества и им с матерью запрещено со мной контактировать.

Повисла пауза. Слышно было, как Павел злится, а потом он внезапно сказал:

– Срочно отправляйся домой, собирай вещи, мы уезжаем. Бери только самое необходимое, документы, минимум одежды, чтобы поместилось в один маленький чемодан.

– Что? – удивилась Кира.

– Не задавай вопросов, потом, всё потом. Срочно домой. Позвони на работу, скажи, что заболела или что берёшь отпуск за свой счёт, – проинструктировал он. Голос его был холодный, чужой и повелительный, он никогда так с ней не разговаривал. – Просто не спрашивай, а делай, что я говорю.

– Хорошо, – Кира больше не нашлась, что ответить.

– Я выезжаю, и упаси тебя Боже не оказаться дома с собранным чемоданом, – пригрозил он.

– Ладно.

– Не ладно, а живо домой, – он не кричал, его голос был ровный и холодный, от этого Кире стало жутко и полностью отпало желание ослушаться.

Он отключил вызов. Кира ещё секунду смотрела на экран телефона, а потом резко сорвалась и помчалась домой. Павел что-то недоговаривал. Она почувствовала, как паника запускает свои щупальца под кожу, непонятно откуда взявшийся страх гонит вперёд. У выхода из пешеходной зоны она практически бежала. Павел – её защита и опора, она должна ему верить.

Павел нашёл своего зама и сообщил, что уезжает, вернётся нескоро, бизнес на нём. Возможно, он приедет через пару месяцев, а может, никогда. Он быстро сел в машину и, заведя мотор, рванул домой. Только бы она его послушала. Он знал слишком много грязи о Старейшинах и об их методах устранения неугодных членов общества. Насмотрелся, больше не собирается. Но что им сделала маленькая девчонка? Только бы она была дома. Он взял мобильник и, выбрав из списка контакт, набрал его. Когда на другом конце ответили, Павел быстро затараторил.

– Семён, здорова, брат. Беда, срочно бери всех, кто свободен и дуй ко мне. В квартиру, кроме меня и моей жены, не пускать никого.

– Что случилось?

– Хана мне и моей спокойной жизни.

– Бандиты из той банды выследили?

– Похоже, – соврал Павел.

«Ту» банду он прекрасно помнил, тоже серьёзные и мстительные ребята, своим шрамом он обязан им. Что ж, это ложь во спасение.

– Будем через пятнадцать минут, – ответил Семён.

Павел отключил вызов и набрал следующий номер.

– Привет, какие люди, – отозвался мужской голос на другом конце.

– Привет, Олег, дело есть. Надо меня и мою жену вывезти из страны, – сообщил Павел.

– Когда?

– Вчера.

– Всё так плохо?

– Хуже не бывает.

– Конечно же, нелегально?

– Да, нельзя, чтобы нас отследили, – пояснил Павел.

– Куда?

– Туда, где не ловят телефоны и про интернет ещё не слышали, – угрюмо ответил Павел.

– Кто-то из бандитов тебя достал? Я думал, ты на пенсии.

– Типа того, – ещё злее отозвался Павел.

– Понял, сделаем в лучшем виде, я перезвоню.

– Жду.

А папаша Киры не дурак. Спасибо ему, что ли, сказать при случае за то, что предупредил. А вот Кира сплоховала, она должна была сразу позвонить мужу. Она точно ничего не знает. Нужно было спросить! Идиот! Ментовская беспечность, думал, что всё держит под контролем. Павел зло ругнулся себе под нос и резко ударил ладонями по рулю. Он набрал жену.

– Ты где? – спросил он, едва она ответила.

– Дома, – угрюмо отозвалась она. По голосу он понял, что её без того испорченное настроение ушло в глубокий минус. Её голос дрожал, она была напугана, поздно было что-то менять, а может, оно и к лучшему, что она боится, будет осторожнее.

– Там должен приехать мой друг, Семён Степанов, дверь отрыть можно только ему и его бойцам, он уже должен быть рядом. Только проверь документы, прежде чем дверь открыть. Он майор спецназа. Глаза карие, волосы русые, бородатый.

– Зачем?

– Кира, запоминай, это важно. Повтори!

– Семён Степанов, глаза карие, волосы русые, бородатый, майор спецназа. Скажи мне, наконец, что происходит?

– Я не хочу тебя пугать, – ответил Павел.

– Я и так напугана до чёртиков. Подожди, в дверь звонят.

– Кира, ради Бога, прошу тебя, не подходи к двери! Для Сёмы ещё слишком рано!

– Что?

– Зайди в гардеробную, быстро!

– Паш…

Послышалось, как железную дверь в квартиру пилят болгаркой.

– Быстро в гардеробную! – закричал Павел в трубку и вдавил педаль в пол, сильнее сжимая руль. – Там сзади потайная дверь, только свет не включай. У дальней стены. Вкрути лампочку в стене, она откроется. Живо!

Он услышал, как скрепит на половину открученная лампочка в цоколе, а затем звук отъезжающей двери.

– Открыла?

– Да.

– Заходи, трубку только не клади. Дверь сама закроется.

Он услышал, как закрылась дверь. Не зря он оборудовал эту маленькую каморку размером всего метр площадью. Бежать из квартиры на пятнадцатом этаже просто больше некуда.

– И молчи, – инструктировал он. – Слушай, что там происходит…

Глава 11. Побег

Каморка была очень маленькой, Кира старалась не шевелиться, но никак не могла унять дрожь, она даже зажала рот ладонью, чтобы дышать как можно тише. Павел был на другом конце телефонной трубки. Она слышала, как он хлопает дверью машины, как бежит, как открываются двери лифта. В квартире уже творился бедлам: страшно гремела мебель, кто-то кричал, требовал лечь на пол. Внутренним взором она видела красные всполохи ярости. Творилось какое-то безумие. Она сползла по стене на пол и продолжала смотреть в темноту широко открытыми глазами.

– Я здесь, – крикнул Павел в трубку и отключил вызов.

Кира зажмурилась, звуки борьбы продолжались, потом послышались выстрел и громкий крик незнакомого мужчины: «Держи его!» А потом всё утихло. Через минуту дверь её укрытия медленно отъехала в сторону. Перед ней стоял Павел, с ним всё было хорошо. Он быстро подхватил её за локоть и поднял с пола, она бросилась к нему на шею и зашлась рыданиями.

– Тише-тише, – он гладил её по голове. – Всё скоро закончится.

Они прошли в гостиную, Кира вытирала слёзы.

– Так ты была в квартире, сука, – пробормотал один из мужчин, прижатых лицом к полу группой захвата.

Его все проигнорировали.

Их было четверо, все в чёрных масках, чёрной форме, крепкие, огромные. Группа захвата была из семи человек, и было видно, что они скрутили нежданных гостей с трудом.

– Юсупов, это серьёзные ребята, – сказал бородатый, видимо, Семён. – Не похожи на тех бандитов, что тогда тебя подстрелили. Кому дорогу перешёл?

Рефлекс сработал сам собой. Кира потянулась к Семёну внутренним взором и увидела битого жизнью и горячими точками холоднокровного вояку, которому можно было доверить жизнь и не одну.

– Да так, – ответил Павел. – Есть одни иностранцы. Поэтому и позвал тебя.

– Это ж надо, дверь болгаркой выпилить, – Семён покачал головой.

Зазвонил телефон Павла. Он достал его из кармана и ответил.

– Да, – коротко отвечал он, на всё, что ему говорили. – Да, устроит. Когда? Едем. Ты чемодан собрала? – спросил он у Киры.

– Да, – коротко ответила она.

Павел отключил телефон и положил его в нагрудный карман Семёна.

– Всё так плохо? – спросил тот.

Павел коротко кивнул.

– Кира, отдай свой телефон Сёме, – попросил Павел. – И бери вещи, мы уходим.

Кира послушно вручила свой телефон Семёну и пошла за чемоданом и пальто. Павел забрал у неё чемодан, после чего они покинули квартиру.

Он ни на секунду не выпускал руку Киры из своей, пока вёл по двору к машине и всё время оглядывался. Он посадил Киру в машину, поставил чемодан на заднее сидение и сел за руль. Какое-то время они ехали в тишине. А потом Кира спросила:

– Это из-за меня? Да? Они за мной приходили?

– Да, – с горечью ответил Павел.

– Я ведь ничего не сделала? За что?

– А я думаю, сделала, – ответил Павел.

– Что именно?

– Сказала правду, – ответил он. – Есть у меня ещё пара мыслей на этот счёт. Но всё потом, сейчас нам надо уехать и очень быстро.

– Куда?

– Я всё организовал, нас вывезут на военном самолёте, – ответил Павел. – Тебе лучше пока не знать куда.

Киру всё ещё мелко трясло, он протянул к ней руку и переплёл их пальцы.

– Не волнуйся, я смогу тебя защитить, – сказал Павел. Он должен сохранять спокойствие ради неё, она и так до смерти напугана. Кира должна быть уверена в нём, должна знать, что он не оставит её. – Самое верное решение, чтобы ты была членом Ордена и находилась под нашей защитой, хотя боюсь, их это не остановит. У нас есть пара часов, чтобы поговорить, очень серьёзно поговорить.

– Я не понимаю, что происходит. Зачем я им?

– Не знаю, – отозвался Павел. – Итак, что мы имеем, – голос его был холодный и рассудительный, словно это не он только что отбивал атаку. – Ты сказала, что проникать в сознание можно.

– Так они сказали.

– Это очень плохо, – протянул Павел. – Если есть такая возможность и ты можешь проникать в чьё-то сознание, то и в твоё тоже могут, а значит, они могут видеть твоими глазами, поэтому ты не будешь знать, куда мы едем. Спасибо твоему отцу, конечно, за то, что предупредил, только он не знал, что времени осталось очень мало. Да и ты была не в курсе, что такое возможно. Теперь твоя мать. Она не зря себя так вела, возможно, это тоже подсказка. Думай, Кира, думай.

– Она сказала, что я могу защищаться, – сказала Кира. – Только этому надо учиться. У меня один раз получилось, может, получится снова.