Стена

Глава 1 Леденящее утро

Неожиданно повеяло холодом. Струи уличного ветра пробрались в комнату незаметно, не спеша. Мои глаза открылись по велению мороза, и я, кутаясь в одеяло, встал с кровати. Ноги коснулись пола, и возникло ощущение, что кто-то рассыпал по нему иголки. Тело мое словно сковало льдом, и я невольно прижал руки к груди.

С такой неохотой вставать приходилось практически каждый день, но в сегодняшний выходной это было особенно противно. Тяжелые веки наконец разомкнулись, и я взглянул на окно. Мутное серое стекло. Картина, достойная дальтоников, но никак не белого света. Тяжелый вздох. Часы отмерили шесть часов и двадцать четыре минуты. Ранняя рань. Зеленые цифры на электронном циферблате погасли. Смотреть на них было противно. Окно неожиданно скрипнуло, и стало понятно – открылась форточка.

Мысли перемещались в голове мутным потоком. Утро выходного дня – отчеты и просмотр телека. Так обычно и проходили не забитые работой дни. Скучно и однообразно. Но на что рассчитывать офисному планктону? Счастье у него простое: вовремя внести оплату по кредиту, оплатить за связь, запастись пивом, холодным, как лед в Арктике.

Холод. Ноги вновь ступили на пол в тщетных попытках отыскать тапочки. Одеяло, словно греческая туника, опоясывала меня. Я обвел взглядом свои скромные владения, подошел к окну и угрюмо уставился в него. Апрель в этом году подкачал. Суровый и противный. Неизгладимость зимы чувствовалась и сейчас.

Громоздкие дома глядели на улицы, словно великаны. Внизу копошились маленькие букашки. Тысячи копий меня – беспокойные, хилые и ничем не выделяющиеся. Муравьишки, не больше. Только такие мысли приходили в мою больную голову. Уже месяцы меня мучили мигрени и какое-то постоянное ощущение помутнения, но по врачам я ходить не любил. Только одному доверял, но его уже и след простыл. В этой жизни уж точно.

Глаза бесцельно поползли дальше. Заводы дымили, машины гудели. Весь этот механизм работал довольно слаженно и отточено. Вроде и восхищаться хочется, а вроде, какое мне до этого дело? Курят трубки спящие драконы, а под их громадными телами скачут блохи. Мы без них не можем, а они без нас? Брови сошлись на морщинистом не по годам лбу.

Размышления всегда бодрили. Один вывод, другой – и вот ты уже проснулся и мало о чем сожалеешь. Потому что мысли увели тебя в другую сторону.

Рука легла на оконную ручку, раздался хлопок, а затем щелчок, и холод пропал. Уличная суета осталась за стеклом, а сам же я направился в ванную комнату. Одеяло лениво сползло с моих плеч и легло на пол. Чуть запачканное зеркало над раковиной в ванной комнате пронзало серыми глазами. Легкая щетина, исхудавшее лицо и несуразная шевелюра говорила ясно и без лишних слов: еще пара лет, и ты, парень, – Чеховский человек в футляре. Ладонь аккуратно легка на стеклянную поверхность и стерла тонкий слой пыли. Пора приводить себя в порядок.

Прошло двадцать томительных минут. Потрещала электронная бритва и зубная щётка. Лицо стало гладким и помолодевшим на пару лет. В отражении пытался криво ухмыльнуться мне уже не двадцатисемилетний упырь, а вполне молодой человек. Теплая вода падала с острых скул с небольшими остатками пены. Я облегченно вздохнул. Полотенце слегка пахло сыростью. В некоторых местах виднелись пятна от зубной пасты. Сегодня день сулил уборку и стирку. Я неряшливый человек, но запускать все настолько не люблю.

Сгорбленное тело поплелось обратно в сторону спальни. Узкий, но довольно длинный коридор провел меня мимо зала и кухни. В воздухе еще витала утренняя прохлада. Хоть со стороны я и походил на ощипанного гуся, но это был лишь признак, что моя кожа привыкла к свежести. Вдумчиво почесав затылок, я начал оглядывать комнату. «

Не бедно, но и не богато», – еле двигая губами, зачем-то пробормотал сам себе.

Миниатюрная тумбочка, на которой стоял графин с водой и стакан, мирно пылилась подле старенькой кровати. Два шкафа – один с полками, другой для гардероба – и голые, белые стены. Ноги нехотя понесли меня к спальному месту. Руки рефлекторно потянулись за постельным бельем и в несколько выверенных движений уложили все довольно аккуратно. Уголки рта горделиво поднялись. «Служба делает из нас мужчин… – подумал я про себя и продолжил вслух: – Мужчин, способных после работать в отелях и идеально заправлять кровати». После проскочила еще парочка забавных воспоминаний со службы. Удивительно, но душа никогда не располагала к этому. Да и пройденное мной за те замечательные двенадцать месяцев я считал не более, чем обязательством.

Дверцы шкафа скрипнули. Несколько особо дурно пахнущих маек и футболок полетели прямо на пол. Пока я работал, все эти низменности по типу дурного запаха мною же и игнорировались. Гардероб снова издал истошный скрип. Небольшая кучка вещей напоминала умершее домашнее животное. Причин было несколько: несуразные контуры и вонь, достойная скунса. Тут и панихида чуть не началась, но оплакивать хотелось лишь себя. Утренняя свежесть растворилась в благоухании грязной одежды, как и хорошее настроение. Дверца стиральной машинки распахнулась, проглотила свой протухший завтрак и с неимоверным удовольствием начала наполняться мыльной водой. Кнопки защелкали, цифры побежали. Пора бы заняться чем-то более значимым.

Я был из любителей потаращиться в телевизор. Знаете, те самые программки, освещающие последние новости. Может, обрадуют меня сегодня потеплением или хотя бы отсутствием резкого похолодания! Ей Богу, не люблю я такие месяцы. Пока я уверенно продвигался к залу, где стоял телевизор с диваном, в голове вертелись возмущения. Зиму я прожил с еле теплыми трубами, вместо воды наблюдал за «квасом», который лился с крана и пах ржавчиной, а самое главное – платил за это, словно все так и должно было быть! Понимаю, живу я, считай, на окраине города, неподалеку от промышленного района… «

Но я же тоже человек!»

Я оглядел пустые подушки, спинку дивана и кисло процедил воздух сквозь зубы. «Вот сидит сейчас где-то напыщенный и высокоуважаемый… – продолжив размышлять, твердил я сам себе, – и в ус не дует. Ведь есть денежки и усы побрить, и от ветра защититься. А разве это от большого ума ему дано? А черт его знает. Я знаю только то, что завидовать не очень хорошо».

В руках оказался пульт и с небольшим треском блеснул красный огонек. Экран зажегся, но явил только черно-белые полоски. Вот тебе и занялся делами поважнее. Ни новостей тебе, ни прогноза погоды. Как-то многовато «ни-ни» в одно утро. Так бы и завалился на диван и начал ждать сигнала, если бы не одно обстоятельство.

– Ник! – словно комариный писк донеслось под моим ухом. – Иди сюда, скорее!

В такие моменты многие сваливают все на свое состояние. Устали, переработали или просто не дружат с головой, но я чувствовал себя весьма сознательным. Да и оправдываться было не перед кем: я жил абсолютно один. От плеч до кончиков пальцев пробежало странное тепло, а затем резкий холод. Словно кто-то быстро прогонял кипяток по моим артериям, как по трубам. Неуклюже повернул голову в сторону коридора. Никого.

Я знаю, как это звучит. Не люблю всякую там мистику, колдовство и прочую сверхъестественную муть, но и не ставлю на ней крест. Но вот просто, как думаете, какова вероятность с таким столкнуться? Мне думалось, что крайнее мала. Я невольно развернулся и через минуту уже стоял в центре коридора. Невидимые молоточки в ушах, словно барабанщики, потихоньку начали набивать раздражающий, но такой знакомый мотив, а пространство вокруг чуть растянулось в стороны. Неуверенно, чуть слышно я прошагал до спальни.

Вроде и слышал голос отчетливо, и он словно был рядом с ухом, но что-то неведомое тянуло сюда. Кто же ты, невидимый незнакомец? Все в комнате было так же, как и до того, как я пошел стирать: закрытые шкафы, заправленная постель, темная пыльная тумбочка… Я внимательно пригляделся к окну и заметил кое-то занимательное. На самом деле, еще раньше мои пятки поняли, в чем дело. По полу вновь потянуло холодом – форточка свободно ходила из стороны в сторону от ветра. Скрестив руки на груди, я обвинил во своем свою рассеянность. «Угу, хотел закрыть, но отвлекся, небось, и не закрыл». Частые недомогания в последнее время вполне могли привести к этому. «

Весьма, весьма, – сострил я вслух, – мой внутренний голос теперь надоедает и бьет тревогу и по таким мелким делам? Ну что же, не буду его расстраивать», – ухмыльнулся я.

Тревога стала менее заметной, а шаги более уверенными. Не было такой вещи, которую можно было сразу отнести в разряд необъяснимого. «Почему пол колется? Потому что он холодный, – начал пояснительную лекцию для самого себя, пока шел к окну. – А почему он холодный? Да потому что ветер его занес сюда… – Я встал ровно перед рамой и глянул на форточку, которая ерзала вправо-влево. – А как ветер сюда попал? Да все просто, форточка открылась… а форточка открылась потому… – Моя рука вновь легла на пластиковую рукоять, и я уже было надавил на нее, но кое-что перебило цепочку моих убеждений:

– Что там творится? – рука зависла на полпути до цели.

Мутное стекло, тем не менее ясно отображало картину на улице. А точнее, громадные толпы бегущих. Но это не был обычный поток, который изо дня в день течет в своем обычно темпе, нет. В их беспорядочном и даже хаотичном движении читалась паника. Машины гудели, словно разъяренные быки, но мчавшиеся мимо люди будто их не замечали. Они скакали вдоль тротуаров, ломились из дверей подъездов прямиком на улицу и даже карабкались через автомобили. Но самое пугающее было даже не это. Они кричали, били друг друга и топтались по другим бедолагам, наступали, точно на мусор. Я невольно сделал шаг назад. Теперь холод пробежал по всему моему телу. Колени безвольно подогнулись, и я ощутил сильное давление в груди, будто сдавили прессом.

Не знаю даже, что могло случиться, но судя по происходящему на улице, – это ни капельки не хорошо. Внезапно за входной дверью раздался шум. Меня неимоверно затрясло. Голоса десятков людей мчались по лестничной площадке, разнося ее в пух и прах. По крайней мере, мне так показалось. Отборная ругань, крики, треск металла и пластика оглашали общее беспокойство. Изредка звучал детский плач и еле различимые просьбы. Холод в моем теле преобразовался в вату, которая наполнила каждую конечность.

– Мама, неужели мы сегодня умрем? – послышалось словно со всех сторон одновременно.

Глаза судорожно забегали по сторонам, и я понял, что голос знаком. Я не мог взять себя в руки. В спину дул ветер, а из подъезда доносились ужасающие звуки паники. Толчки сопровождались криками, а затем странным мягким звуком – словно мокрые тряпки кидали на пол. Шаг – небольшой подвиг. Выходить из квартиры заведомо опасно, ведь люди собьют и не заметят, а что будет, если остаться? Из зала послышались резкие и обрывистые слова. Заработал телевизор.

– Дорогие жи… Сроч… включение… – еле слышно трещали динамики.

Я сделал еще один шаг и почувствовал, как ноги столбенеют еще сильнее. Знак свыше? Скорее всего, обыкновенная трусость. Спина, по ощущениям, покрылась холодным потом. Все пространство наполнилось таким напряжением, что, казалось, вот-вот полетят искры. Руки сжались в кулаки, и пальцы захрустели, как дешевые просроченные сухарики. Звук по телевизору становился более четким, но до выхода из комнаты оставалось еще целых десять шагов. Такое состояние я не помнил и вряд ли испытаю еще раз в жизни. Спину словно придавило громадным каменем, а руки и ноги стянуло оковами – стою сгорбленный и, будто хромая, пытаюсь идти вперед. Еще и дыхание сбилось. Но что-то мне подсказывалось, что марафон по самым неприятным ощущениям только начинался, хотя я уже выбился из сил. Но так нельзя. Надо продолжать идти, иначе…

Ноги подкосились от нового витка ужасной тряски. Оглушающий гул, стена пыли. Все тело ощутило болезненное падение на пол. Краем глаза я заметил, как в стороны разлетелись куски бетона. Что-то словно пробило стену – взорвало! Уши заложило, и я предпочел отползти обратно к окну. Хотя даже не предпочел. Некая сила внутри потащила меня не спрашивая. Вокруг насел слой грязи, а легкие отплевывали его в виде оглушающего кашля. Глаза налились слезами и покраснели до такого состояния, что их было больно открывать. «Промыть глаза, взять шмотье и быстро убираться!» – непрерывно бегало в голове. И в чем я не прав?

Звон постепенно стих. Я медленно обтер руки о майку и принялся интенсивно протирать глаза. Через минуту другую вместо неясной мути появились уже более-менее понятные контуры. Губы с ноздрями напряглись, а лицо сморщилось – так из гортани выходили последние остатки шлака. Вдоволь отплевавшись, я осмотрел комнату: все было укутано пылью, шкаф вдребезги разбит, а дорогу в коридор мне перекрыл огромный и непонятный кол! Я вновь протер глаза. Да, они не врали: громадный черный шип пронизывал спальню от одной стены, к другой, расколов на своем пути шкаф. По телу пробежала жуткая дрожь. Я поджал к груди ноги и обхватил их, крепко сцепив руки в замок.

Загадочный обелиск зловеще мерцал. Я не мог понять, что это такое, но выглядел он, словно черный кристалл. Несмотря на оседающую пелену пыли, в одних местах появились блики от света, а в других – виднелись вкрапления: другие камни. Они лежали в основании, укрепляя конструкцию. Приглядевшись еще получше, я понял – обелиск постепенно сужался и имел три видимые грани: то есть представлял собой вытянутую пирамиду, которая походила, скорее всего, на наконечник стрелы или копья.

Ощущения складывались не то чтобы спорные. Я был в ужасе! Что это такое? Метеорит? Деталь от спутника? Может, наш дорогой завод сделал какой-то брак, а он залетел ко мне в квартиру? Тело начало невольно покачиваться, и я отвел взгляд в сторону. Вот тебе и сэкономил на квартире! С самого начала же было очевидно, что брать жилье около промышленного района – глупая идея! И кому же на это теперь жаловаться? В городе черт пойми что, соседи в сумасшествии передавили друг друга, а я сижу и гляжу на непонятную штуковину, проклиная себя! Из горла вырвался истошный всхлип. Голова стала тяжелой и буквально еле держалась на шее. Дрожащие пальцы дотянулись до висков.

– Ну же, думай… – послышалось в разрушенной комнате. – Ты же должен что-то делать…

Тишина. А ведь действительно. Глаза, огибая зловещий обелиск, поднялись к потолку. Занавески покачивались от небольшого ветерка. На улице больше не было слышно какой-либо неразберихи. Развернув тело чуть вбок, я взялся за подоконник и неторопливо поднялся на ноги. Колени ужасно тряслись, но мне удалось опереться, чтобы не упасть. В нос ударила легкая свежесть, а уши наполнились тишиной. Было трудно поверить – на улице царила пустота. Никакой беготни, никаких леденящих душу криков. Все замерло и ни единой души. С двенадцатого этажа можно было разглядеть много чего. Небольшие киоски, поредевшие из-за отсутствия машин парковки, еле заметные кустики и лавочки подле кафешек. Все это было пустым. Мне удалось повернуть напряженную шею в сторону входной двери. За ней была абсолютная тишина. Слабо верилось, что недавний хаос так быстро закончился. Все выглядело так неестественно. Запутанно.

Зубы жадно впились в нижнюю губу. Про нервы сегодня можно с уверенностью забыть. Выпить кофе? Конечно, обстановка к тому располагает. Я с небольшой опаской опустился на колени. В ноздри вновь попала пыль, и я звонко чихнул. Перебирая ногами и руками, словно уличная букашка, мне удалось пролезть под черным камнем. Пока полз, было ощущение, что он вот-вот упадет на меня, хотя спина даже не касалась камня. В нем было что-то более загадочное, нежели простая необъяснимость. Пот скатился с моего лба, и наконец я почувствовал облегчение. Спальня оказалась позади меня. Крепко взявшись за дверные косяки, я невольно обернулся. Пугающая конструкция посреди разрушенной комнаты.

Что же это в действительности может быть? На уроках к такому не готовили, а на работе тем более. Неопознанное чрезвычайное происшествие – громадная пирамида в доме. Я даже во сне подобного не видел. Руки сложились в замок, а в уме выстроилась новая цепочка. Да… Мысли – это то, что сейчас действительно нужно.

«Случилось происшествие. Я не могу судить о его причинах – примем как данное. Что я могу с этим сделать? – чуть наклонив голову набок, рассуждал я. – Исправлять? Нет средств и материалов. Да и будем честны – нет смысла. Паники тоже нет – посчитаю, что основная угроза позади. Если, конечно, это не цикличное явление… – Глаза уперлись в темный и громоздкий обелиск над кроватью. – Буду надеяться, что нет. Далее по списку: одеваюсь, беру вещи первой необходимости и покидаю дом. Было бы еще неплохо оповестить знакомых, надо только… – продолжал я, хлопая по своим штанам— …телефон взять».

Гаджет я заметил на кровати. Снова спускаться и проползать под этой штукой мне не очень хотелось, но к моему счастью, телефон лежал на одеяле. Я быстро глянул на обелиск, затем на телефон, вытянул руку и резким движением дернул одеяло на себя. Моей удачи мог позавидовать любой волшебник, заставляющий посуду стоять на месте, когда он сдергивает со стола скатерть, – мобильник подпрыгнул, но остался на кровати, лишь отскочив на самый ее край. Руки машинально откинули одеяло в сторону, и я начал колотить воздух. Жизнь ведь не дурацкая комедия, к чему такие ситуации? Я внимательно оглядел кровать, пытаясь сообразить, чем же подцепить телефон. Подушки, куски бетона и… Взгляд вновь сконцентрировался на мобильном, и я заметил, что он лежит на самом краешке простыни. Пальцы легонько коснулись мягкой простыни, после чего я начал ее старательно скручивать. Было чем-то похоже на рыбалку, когда ты вытягиваешь из воды сетку, полную ила – только мне надо вытянуть свое спокойствие. Серенькое пятнышко становилась все более похожим на телефон. Появились кнопочки и его затертый экран. Руки были сильно напряжены, а на лице, наоборот, красовалось облегчение: брови приподнялись, рот в предвкушении приоткрылся, и я шепотом подбадривал себя: «

Давай, родной, только не дергайся…»

Потные ладони сделали последние обороты, и я с облегчением выдохнул. Может показаться, что это клоунада, но я решил не спешить. Меня весьма заботило, что произошло и что происходит вокруг. Не ясно было, что ожидать от этой каменной шпаги, и тревожить ее лишний раз – удел смельчаков. Я же таким качеством похвастаться не мог.

Я прекратил наматывать простынь, когда правая рука смогла дотянуться и схватить гаджет. Замер. Досадно признавать, но на самом деле, звонить было практически не кому. Наконец, разблокировал экран. Раздались знакомые цифровые щелчки и засветилось приветствие. Действительно, как же долго мы с тобой не виделись. Календарь, калькулятор… Контакты. Нашел нужный – Святик. Мой товарищ по настольным играм и знатный фанат всякого барахла. «Вот только наберу ему, и станет спокойнее», – обнадеживал я себя.

Раздался ужасающий писк. От страха я выкинул руки вперед и ощутил, что они пусты. Что за чертовщина! Корпус мобильника серым пятном влетел прямо в черный камень и там же встретил свою участь – от него не осталось и следа. Точнее, он разлетелся на мелкие кусочки, но разве мог я его бросить с такой силой? Ну почему все так «вовремя»? Я старательно прикрыл уши руками и пригнулся. Зловещий писк продолжался, но я надеялся, что еще смогу собрать свое мобильное устройство. Пару кнопок вылетело, экран треснул и… Да, здорово – динамики разбились основательно. Вот и отжил старичок, земля ему пухом. Его останки я благополучно кинул на пол. Там же, на полу, я обнаружил свою летнюю майку и джинсы, которые вывалились с остатков шкафа. Робким движением я подхватил их и исчез в коридоре, затыкая себе уши.

Что же это за раздражительный писк? Было похоже на свист чайника. Я пронесся мимо тумбочки и осознал, что является его источником. Мои глаза замерли на домашнем телефоне. Внутри огоньком пронеслось удивление – мышцы растянулись, а спина выпрямилась. Что-то тревожило в этом звонке. Я вновь обтер руки о свою одежду и пытливо поднес руки к трубке.

– Але, Святик, это ты? – прекратив ужасную серенаду, спросил я. – Тут такое творится, ты бы знал… Надеюсь, тебя это обошло, а то… – Из трубки внезапно повеяло чем-то морозным. – Странно, Святик, ты на линии? Кто это звонит? – вытянув трубку перед собой, я услышал на другой стороне провода возмущеные звуки.

– Ник, беги. Скорее беги, Ник… – донесся знакомый голос, который буквально лез из телефона в мои уши.

– Кто ты… Неужели, – мямлил я себе под нос, внимательно вглядываясь в трубку.

– Оно уже рядом, – прошептали чьи-то губы прямо за моей спиной, и ужасный мороз накрыл меня, словно плащ.

Я выронил трубку и отскочил в сторону. Обернувшись, понял, что рядом со мной никого нет. Входная дверь, вешалка с куртками и несколько пар обуви, и больше ничего. Одышка была ответом на просьбы неизвестного и дальше говорить мне не хотелось от слова совсем. «Наверняка это стресс так сказывается. Лучше перезвоню Святику и попрошу его за мной зайти. Иначе, я тут свихнусь раньше, чем пойму, что случилось». Я неторопливо повернулся к тумбочке и обнаружил, что телефона нет на месте. Ни станции, ни самого аппарата. На полу лишь стояли мои побелевшие от пыли ступни. «Пора отсюда сваливать», – уже не первый раз подумал об этом, но так и не свалил. Я начал быстро скидывать с себя домашнюю одежду и напяливать то, что успел вытащить, пока был в спальне. «Еды брать много не буду. Если мне и пригодится она, то чисто перекусить по дороге.

Уже не помнил, когда приходилось передвигаться пешком. Вряд-ли на том пустыре, который до этого был улицей, сейчас ходил транспорт, только разве что… Пока собирал необходимое, строил планы побега и пытался хоть немного успокоиться. В холодильнике нашлась небольшой кусок запеченной курицы, бутылка холодного пива и парочка другая овощей: помидоры и огурчики. Это, конечно, не шведский стол, но для утолить первый голод сойдет. Остальные продукты совсем не годились в дорогу: слишком жидкие или требующие условий для готовки.

Достал рабочий портфель, в котором раньше таскал бумаги, – его можно было носить за спиной, как рюкзак. Запихал продукты и документы. В растерянности потоптался на месте, глянул в коридор и решил присесть на дорожку. Я не был суеверным, но тревогу надо было чем-то унять. То, что улица пустовала, не значит, что там никого не было. Возможно, спецслужбы сейчас осматривали город и искали таких же пострадавших, как и я. Все ведь логично? Я прокручивал в голове следующие шаги: «Сейчас я медленно выйду на лестничную площадку, возьмусь за поручни и спущусь, не обращая внимания на то, что могли после себя оставить другие люди. Выйду на улицу, вдохну свежий воздух, и какой-нибудь пожарный или служащий из МЧС положит мне руку на плечо и скажет: "Молодцом, храните спокойствие, а значит, храните разум! Ближайший пункт эвакуации за углом. Только не забудьте выпить кофе и не думать о телефонах, которых нет, и об огромных черных обелисках в спальнях"… ну что же это все-таки за бред».

Я с опаской глянул в дверной проем спальни. Даже сейчас оттуда исходила странная и тяжелая атмосфера. Знаете, когда костер трещит, а над ним что-то размытое, как волны? Все то же самое, только ты это на уровне нутра чувствуешь. Прям по почкам бегает ощущение, что тебя отягощает что-то. Я даже не смотрел на обелиск, а от одной только мысли, что он там, он будто представал перед моими глазами – чёрный, вытянутый и острый как поварской нож… А то и хуже, как баднюганский! Как же я не переваривал таких людей! Если бы и попался какой-то сидевший, сразу бы его, гада, прижучил! Не было к таким у меня милосердия или понимания. Совесть бы даже не отозвалась. А вот эта штука меня тиранила своим существованием.

Происходящее пугало не хуже ночного кошмара. Ступни зашагали, тело понеслось следом. Вешалка звонко брякнула – я накинул на себя теплую куртку. Закинул рюкзак за спину, а самообладание попытался взять в руки. Хотелось бы, конечно, представить, как я кидаю игральные кости, пока на фоне слышится треск телевизора и мой друг обдумывает свой ход, но сейчас надо сконцентрироваться на настоящем. Почти дойдя до входной двери, боковым зрением я вновь заметил камень. Размытый, темный и заставляющий тело превращаться в вату. Зрачки двинулись вдоль блестящих контуров, и изображение стало более четким. Конус горделиво и спокойно оставался на прежнем месте, но на этот раз от него словно исходила некая рябь. Я не удержался и полностью обернулся в его сторону. По-прежнему торчал из стены, но в пространстве будто что-то изменилось. Впервые за утро он не показался мне таким пугающим, а даже наоборот – он притягивал. Не справившись с любопытством, я осторожно шагнул в комнату и застыл на месте. Поверхность камня стала еще более блестящей, словно ее покрыли каким-то лаком. Сияла как драгоценный минерал. «А может, так и есть? Какой-то дурак по ошибке затащил его сюда и теперь он мой». Послушать, так бред безумца, но разве все, что происходит сейчас, не безумно? Я не заметил, как оказался почти вплотную с ним и практически касался руками. Он так привлекал, звал всем своим видом к себе. В нем я видел свое отражение – радостное, счастливое и полное энтузиазма. «Может, я смогу его продать? Какая-нибудь группа научная или музей наверняка предоставит мне столько денег, что мне больше не придется горбатиться в офисе и жить от зарплаты до зарплаты. Я стану свободным».

«Это так прекрасно…» 0151 шептал я с неким вожделением, и руки продолжали гладить безупречный монолит.

Ладони буквально наполнялись теплом и словно скользили по поверхности, залитой дорогим вином. Только вот пахло чем-то железным. Вряд ли я смогу это с чем-то сравнить, да и не хотелось. Такой прекрасный момент не должен прекращаться из-за каких-то глупых мыслей. Пальцы цеплялись за грани, пытаясь оторвать от камня хотя бы кусочек, но постоянно соскальзывали с поверхности. Меня это раздражало и откровенно начинало злить. Я всячески обхватывал эту глыбу, задирая рукава и пытаясь тянуть на себя. Она застряла намертво. «Проклятая дрянь, неужели тебе неясно, что ты мне нужна? Без меня ты ничего не представляешь, дерьмо!» Удар. Затем еще удар посильнее, и я ощутил запах крови. Вязкий и пронзающий мозг. Может, удастся отломить хотя бы кусочек? Кулак поднялся над обелиском, и я вновь вдохнул этот аромат. Не может такого быть. Я не торопясь глянул на кулак и понял, что кроме моих сбитых костяшек, он полностью обляпан чем-то бордовым и маслянистым.

– Ты опоздал, – послышалось прямо передо мной, после раздалось ужасное тиканье.

Еле заметное мутное лицо, без каких-либо выразительных черт испарилось передо мной словно туман. Я вывалился в коридор, задыхаясь от собственного кашля. Глаза залились слезами, но вовсе не от того, что я почувствовал, а от того, что увидел. Вся моя спальня была испачкана густой и темной кровью. На самом камне местами виднелись какие-то бледно-розовые лоскуточки и непонятные ошмётки какой-то плоти. Как же я оказался неправ, пытаясь себя успокоить. Пройдя взглядом до самого конца, а именно до наконечника обелиска, я увидел его. Михаила Андреевича, соседа сверху. Тихий мужчина лет пятидесяти. Мы пересекались с ним часто, но не сказал бы, что дружили. Скорее так – просто не досаждали друг другу. Любил он ворчать и строить из себя мученика. Но тут он был абсолютно спокоен, бледен и мертв. Половину его торса свисала, словно он перевалился через турникет, а потом его прибили к стенке гвоздем. Меня вырвало.

Я незамедлительно подскочил на ноги и начал отходить к тикающему звуку. Он вернулся меня к реальности, но что же это было? Что угодно, только не спальня. Это выше моего терпения и понимания. Тут уже не до глубоких размышлений. Бежать, бежать и еще раз бежать! Тикающий звук нарастал и в какой-то момент стал достаточно громким, чтобы я понял – он идет из ванной. Стиральная машинка закончила стирать. Я уже полтора часа торчу в этом проклятом месте вместе с трупом соседа, который словно кусок мяса нанизан на непонятный черный камень! Пора. Нельзя смотреть, можно только перебирать ногами и следить за дорогой. Пространство вытянулось, стены удлинились, отодвигая входную дверь как можно дальше. Я стоял в нерешительности и глядел прямо перед собой. Зрачки сузились донельзя, и в горле ощущалась сухость. Шаг, потом еще один. Я не забыл, как ходить.

Я услышал леденящий кровь свист, больше похожий на рев урагана. Он прозвучал прямо над головой, с окон и отовсюду, откуда мог задуть ветер. Стоя прямо перед дверью, я свернулся так неестественно, что мои мышцы неприятно заболели. Ушные перепонки наполнялись этим гулом, умоляя о пощаде. Через секунду я ощутил в них тепло, а через две – стальная дверь вылетела как кусок картона и приземлилась прямо передо мной. Я пошатнулся, но устоял. Пол трясло как во время сильнейшего землетрясения, и я хватался за все, что попадалось под руки, попутно пытаясь прикрывать уши. Звон прекратился так же внезапно, как и возник. Мне стало чуть легче и, собрав последние силы, я посмотрел перед собой. Еще один обелиск. Его острый кончик медленно приближался к моему лицу, заполняя собой коридор. Блестящий от крови и такой же манящий как его брат поменьше. Видимо, мотыльки, глядя на лампы, ощущают то же самое. Ладонь уже было потянулась к нему, но я ее вовремя остановил. Бежать. Впервые я перестал думать и доверился своим потаенным инстинктам. Рванул что есть мочи к окнам в гостинной, там, где стояла пожарная лестница. Быстро миновал телевизор или, если быть точнее, что от него осталось – первый камень, который появился в моей спальне, будто живой, успел продвинуться сквозь стены комнат и пронзить экран насквозь. Из-за дурацких видений я совсем позабыл про телевизор, и теперь наверняка будет сложно узнать, что случилось. Что об этом думает правительство и… Ненавижу. Я треснул кулаками по оконной раме. Все идет через огромную задницу. Никому я, наверное, не нужен, если за мной до сих пор не пришли. Никчемная тряпка. Раздался хлопок, стекла задребежали. Меня переполняла злоба и отчаяние.

Но глубже погрузиться в размышления я не смог – стены вновь начали свой безумный танец, сотни маленьких осколков впивались в мою кожу, пока я покидал родную квартиру. Меня просто вышвырнуло наружу с такой силой, что я выбил стекло. Дуновение ветра освежало. Свежая кровь бурлила и пенилась на ранах, словно закипала. Пальцы в последний момент ухватились за металлические перекладины и мышцы пронзила огенная боль. Я находился на высоте одиннадцатого этажа, свисая с пожарной лестницы. Все колыхало и дергалось. Изо рта вырывались сиплые стоны. Внизу под собой я увидел бездну. Железо скрипело, казалось, еще мгновение, и вся конструкция сорвется в пропасть вместе со мной. Рывок. Тело словно отскочило от воздуха, и подбородок уже щекочет металл, но я вновь рисковал сорваться. Стены дома теряли прочность, все выглядело хрупким и ненадежным. Вторая попытка стала более удачной. Грудь плотно прижалась к спасительной стали. Ступни ног месили воздух, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь. Получилось найти опору, и мое тело дернулось вверх. Непонятный треск. Правая рука сорвалась и я полетел вниз. Я задержал дыхание от безумства, которое томилось внутри. Спиной я ощущал холод этой немыслимой пустоты. Позвонки потянулись в разные направления. Одно движение, одно мгновение, и я упал на платформу, на которую крепилась вся пожарная лестница. Спасение стало ко мне чуть ближе.

Несмотря на ноющую и горящую боль во всем теле, я не стал себя успокаивать. Руки в ноги и вперед! Пошатываясь, я встал, крепко взялся за поручни и продолжил спускаться по лестнице, стараясь не задерживаться. Ноги изредка цеплялись друг за друга, так как лестницу мотало в разные стороны, словно маятник. Вся одежда была перепачкана кровью. Она затекала в каждый уголочек. Ветер загонял ее куда ему вздумается. Но я старался не обращать на это внимания – силы еще потребуются. Сверху, по левую от меня сторону, летели кирпичи, мебель и осколки квартирных окон. Ступая на очередную ступень, я понимал, что мне остается еще немного. Эхо металлического звука моих шагов отдавалось в голове. Было погано, но я терпел. Мне не давали покоя шипы, я ожидал, что они в любой момент выскочат из стен рядом и меня постигнет судьба Михаила Андреевича. Поэтому старался не терять бдительность и постоянно оглядывался. Хотя вряд ли успел бы увернуться от безжалостного конуса.

Железо вновь затрещало с ужасающим скрипом. Болтики выскакивали прямо перед моими глазами, и я чувствовал, как лестница летит вместо со мной. Оставалась какая-то жалкая парочка этажей, но я не успел. Ноги подкосились, и мое тело рухнуло навзничь. Белая вспышка в глазах и металлический привкус во рту. Челюсть хрустнула, одна рука проскочила меж прутьев перегородки и свисла вниз. Неведомая сила давила, тянула меня к земле и вправо. Глаза застила мутная пелена и мешала рассмотреть, что происходило вокруг. Точно крошился бетон, ужасно выл ветер и кренилась пожарная лестница. Едва слышимое дыхание протестовало против происходящего. Возможно, близилась моя гибель.

Лестницу сотрясло в последний раз, и мысли бесконтрольным потоком хлынули в голову. Последние секунды. Рациональность и хладнокровие испарились. Сколько я не успел сделать? Мне очень не хочется лишаться того, что у меня было. Было по-настоящему. Мне не жалко телевизор, взятый в кредит, или квартиры, купленной в ипотеку. Несомненно, это определяло то, как я отношусь к жизни, но что такое жизнь в принципе? Сейчас это лишь то, что ускользало из моих рук. Осколки с новой силой вонзились в мою плоть. Вокруг воцарилось шаткое спокойствие.

Я открыл глаза. Тихо и с опаской. «Сейчас я увижу загробную жизнь». Взор уткнулся в пахнущий пылью асфальт. Я ощущал, как что-то сильно давит на тело, и никакого облегчения не возникло и в помине. Разве трупу не чужды ощущения? Чуть подергав рукой, я понял, что еще в состоянии двигаться. Холод лестницы пронзал дрожащую грудь. Неторопливо повернув шею в сторону соседнего здания, я удивился. Часть пожарной лестницы уткнулась в него мертвой хваткой. Шум на время прекратился, и зловещие шипы перестали прознать здание дальше. Едва заметные слезы проступили на моих глазах, и я был благодарен. Не ясно кому или чему, но я просто был искренне благодарен.

Высунув руку из-за прутьев и поджав под себя ноги, я смог встать. Хоть все ужасно и болело, я попробовал спускаться. Неторопливый прыжок, вскрик, и вот я уже целовал землю. Я был жив. Мои глаза снова устремились вверх. Весь многоэтажный дом был усеян шипами, словно внутри него лопнул шарик с иголками. Ужасные, темные монолиты кровожадно торчали из стен, молчаливо поглядывая на меня. Страх заиграл в моей душе, и я резко отвернулся. Неизведанное уничтожило плод моего накопительства – мой дом. Эта мысль была проще, когда отчаяние подавляло другие чувства. Но вот я стоял на ногах. Вещи, техника и… По телу внезапно пробежали мурашки. Голос. Это всё, что я смог вспомнить из своего утреннего побега.

Сегодняшнее утро по всем фронтам оказалось леденящим. Погодой, настроением и случившимся – все доводило до дрожи. Я аккуратно ощупал свое лицо и зашипел. Потихоньку на землю начали падать маленькие осколки. Я вытаскивал их один за другим, поспешно покидая переулок. Острая и горячая боль пробегала по отдельным частям лица, заставляя морщиться еще сильнее. Дойдя до дороги, ноги остановились, повинуясь городскому инстинкту. Последний кусочек прозвенел и приземлился под моими ногами. Мне было предельно ясно, что лицо следует чем-то перемотать, ибо кровь небольшими струйками текла с щек по шее. Я снял куртку и бросил ее на землю. Футболка слетела с торса. Вскоре повязка была готова. Едва успел вытереть кровь и обмотать раны, как сильный порыв ветра сильно ударил справа, принеся пронизывающий холод. Я повернулся и застыл в оцепенении.

Вместо просторных улиц, домов и труб заводов, которые еще утром клубили дым недалеко от моего окна, я увидел Нечто. Громадная темная полоса тянулась от одно конца города, как я предполагал, до другого. Мое сердце жалко стукнуло, разбив прежний ритм, и я ощутил слабость в конечностях. Это Нечто буквально подпирало облака, и чем выше я пытался задрать голову, тем больше ужасался – было ощущение, что там даже самолет не пролетит! Присмотревшись повнимательнее, я понял, что этот мегалит весь состоял из шипов и лишь в некоторых местах имел какие-то странные выступы, различать которые я начал, лишь отходя назад. Странные консоли выглядели как громоздкие башни, которые словно делили Это на секции. Секции Большой и Черной Стены.

Ветер снова ударил по мне. Я понял, что он бьется об эту Темную Твердь и бумерангом возвращается в мою сторону. Глаза застили слезы, но не потому, что мне хотелось плакать, а потому, что от порыва воздуха появилась какая-то морось, которая жгла слизистую. Я не находил слов. В голове не бурилил мысли. Я словно напоролся на живое чудовище, вид которого заставлял безмолвно отходить назад, даже не пытаясь сопротивляться. Так величественно выглядел этот Монолит, что вызывало лишь древнее как мир желание – сделать все, лишь бы не оказаться у него на пути. Ноги путались, дыхание пыталось покинуть меня навсегда, но я шел и шел, не понимая, чего ожидать в следующий миг. Решение пришло само.

В небе возникла странная вспышка, так, что вся улица словно на миг озарилась солнечным светом, а потом раздался гул. Темная фигура затрещала, и мне захотелось тут же умереть. Земля под ногами поскакала как сумасшедшая, и мне только оставалось, что ухватиться за первое, что попадется под руку – этим чем-то стал фонарный столб. Рев Нечто закладывал уши, а после стих. Словно завелся громадный мотор, который запустил движение этого Монолита. Тогда я заметил еще кое-что. Громадные гусеницы у основания. Они были высотой в несколько этажей, и самое жуткое – их движение было бесшумным. Адреналин накатил с новой силой. Мой дом окончательно обрушился. Его стены были разбиты шипами и размолоты ужасающими колесами, которые не знали пощады. Вышки зловеще сверкнули, словно заметив меня, и я поймал себя на мысли, что пора бежать. Не оглядываясь и ни о чем не думая.

Метры сгорали под моими ногами, потихоньку перетекая в километры. Улицы вокруг становились лишь серыми и размытыми бликами. Среди них порой мелькали черные пятна, словно желающие прикоснуться ко мне. Что-то било в нос, и мне хотелось выплюнуть легкие. Ноги тяжелели, но я бежал и бежал. Не знаю, сколько бы я так несся, но в какой-то момент суета вокруг прекратилась, и я решил остановиться. Храбрости обернуться у меня не хватило, но бетон под ногами внезапно успокоился. Я услышал ужасающий кашель, эхо которого распространялось дальше по округе. Затем настала тишина. Я медленно подошел к ближайшему уцелевшему зданию и, оперевшись на стенку, сполз вниз и присел около порожка.

Район, в котором я жил, сгинул под Стеной, размеры которой не укладывались в голове. Ее бесшумные гусеницы похоронили под собой все то, что я считал родным. Это случилось в мгновение ока, и я чуть не стал частью потери. Все, что раньше казалось таким безопасным и беззаботным, отныне являлось сущим адом! Я ждал, что умру от ржавчины в воде, что меня застрелит маньяк, но нет! За мной катилась громадина, происхождение и сущность которой, не в силах объяснить даже самый гениальный человек на свете. Улица внезапно залилась истерическим смехом. Вопиющие клыки, рев и безумная мощь была примерно в паре километрах от меня, и я ничего не мог поделать! Оно убивало, оно забирало жизни! Теперь я понял, как ощущали себя тараканы, когда над ними заносили туфлю. Тараканом теперь был я. Гребаным жалким никчемным тараканом.

Зачем вообще продолжать бесмыссленные попытки спастись? Отдать свою жалкую душонку и пусть делает со мной что захочет…

– Душонку… – уже вслух повторил я.

«Не будет теперь каких-то посиделок за телевизором, корпоративных встреч. Больше ничего живого в этой жизни. Ни пива, ни игровой партии в кругу знакомых. Не будет больше никого рядом. Почему я брошен сюда один? Неужели мне нельзя было подсунуть еще хоть одну живую душу? Разве я много прошу? Я благодарен за свое чудесное спасение, но чего оно стоит? Зачем оно? Перед кем мне хвастаться сказочной удачей, словно я хорошо бросил кости?»

Понимание пришло не сразу, и когда я все-таки его осознал, чуть вновь не выпустил наружу слезы.

– Черт бы меня побрал! Вячеслав! Как же я мог забыть!.. – хлопнув по обмотанному лбу, воскликнул я.

Во всем этом безумии могла найтись безопасная зона. Небольшая, ненадежная, но все-таки хоть какая-то. Не знаю, насколько вероятно, что там меня будут ждать, но там еще наверняка не застали то, с чем столкнулся я. Внутри появилось спокойствие. Дыхание выровнялось, а напряжение стало менее заметным. Ко мне вновь вернулось самообладание, а это значит, можно дальше идти к своей цели. С новоприобретенной надеждой это будет намного проще. Мои глаза в последний раз глянули назад, различая над крышами темную линию грядущих разрушений. Этого наверняка можно избежать. Пора идти.

Глава 2 Теплый прием

Все вокруг стихло. Улицы укутал девственный мрак, который свойственен летней ночи. Тучи окончательно стянулись над головой. Хоть и было ранее утро, но я уже плохо видел перед собственным носом. Кирпичи и бетон стали призрачно серыми, сливаясь с общей блеклостью. Это место никогда не хвасталось изобилием света, но теперь его не было вовсе. Дорога под ногами растекалась неясной кляксой, и было боязно ступать по ней. Болото теней и холода. Струя ветра окатила мои ноги. Воздух, пробравшийся в легкие, утяжелял и без того прерывистое дыхание. Небольшие газетки и пакеты крутились в еле заметных вихрях пыли. Я крутился в своих мыслях.

Все теперь походило на старую фотографию – настоящее, степенно переходящее в прошлое. Ты смотришь на него и вроде вот оно – перед тобой, но сделан снимок был вчера, год назад или прошлым столетием. Наследие немым для меня наблюдателям. Такое же черно-белое и безмолвное как старая пленка. Была словно жизнь, а сейчас я наблюдал темные трупы. Дома не стали гробами людям. Они сами умерли. Ушел блеск и некий румянец кирпичей. Свет внутри погас, и все наполнилось пустотой. Я чувствовал, как то, что не имеет души, ее потеряло.

Автотрасса не стала исключением. Еще утром гулкие машины стояли словно каменные. Замолкшие табуны железных коней замерли в ожидании. Могли ли они на что-то надеяться? Брошенные и никому ненужные. Они стояли довольно плотно друг к другу, словно животные, сбитые страхом. Теперь уже никому не будет дела до правил дорожного движения или тем более трезвости за рулем. Линии дорожных разметок перестали иметь какое-либо значение, ибо все движение, которое уже давно стихло, было направлено прочь из этого проклятого места.

От такого окружения невольно задумался о том, что я один. Царящее здесь опустошение было намного пугающим, чем одиночество по жизни. Раньше за окном то и дело мелькали силуэты. Небольшие и иногда противные. Но они были. Соседи вечно жаловались друг на друга и ворчали по чем зря. Но они существовали. Нельзя было понять, что вот ты отдан судьбе без кого-либо в сопровождении. Кто-то копошился рядом. Сейчас рядом был холод, легкий шум ветра и отголоски того, что раньше было огромным, шумным городом. Кладбище – молчаливое и забытое. Среди его могил шел я, словно единственный оставшийся в живых родственник. А ведь действительно, сил мне хватало лишь на то, чтобы скорбеть.

Витрины магазинов чуть блестели от луча моего фонарика. К своему счастью, он лежал в рюкзаке и даже смог пережить побег по лестнице. Свет чуть дергался в моих трясущихся руках. От этого казалось, что кто-то рядом скачет или маячит. Было довольно некомфортно направлять фонарик в стороны. Хоть луч высвечивал безжизненные улицы, я осторожничал – не хотел тревожить неизвестность. Призрачность города обострялась с каждой минутой лишь оттого, что я не привык к его пустоте. Это сравнимо с тем, как мы не можем смириться с утратой того, что секунду назад проявляло все признаки жизни. Я с тяжестью выдохнул.

Наверняка не стоит так копаться в своих мыслях. Это молчание должно чем-то разбаляться, но не нарастающим отчаянием. Я сложил губы в трубочку и аккуратно начал свистеть себе под нос незамысловатый мотив. Город отвечал мне едва различимым эхом. Я не был музыкантом или человеком, близким к пониманию музыки, но все же теперь сложилось впечатление, что мне подпевают. Неявно. Исподтишка, пытаясь меня не спугнуть. Мой голос аккуратно тек между стенками домов и прямо по улице, а в ответ мне возвращалась его блеклая копия. Это явно не было чей-то дурной игрой, однако, даже этот осторожный мотив сбил меня. Я замолчал.

Мне было трудно идти. Я потерял счет времени, но ощущал тяжесть пройденного пути. За мной оставались километры, но остановиться и отдохнуть я не смел. Даже не оглядываясь, я понимал – Оно по-прежнему идет за мной по пятам. Небо давало об этом знать. Порой блестели молнии, раздавался приглушенный гул и под ногами становилось неспокойно. Словно кто-то очень сильно ударял кувалдой по земле, а потом останавливался поглядеть на результат. Я не хотел видеть, что происходит за моей спиной, но воображение рисовало четкие картинки: громадная Черная линия, усеянная шипами, ехала на своих адских гусеницах и хоронило под собой все, что попадалось на пути, а ее жадные Башни глазели на землю в поисках хоть какой-то плоти.

Да, Башни именно глазели. Когда я впервые их увидел, я поймал на себе именно чувство взгляда. Тяжелого, внимательного и оттого хищного. Это было похоже на тупой взор голодной собаки. Все равно, кто ты и что ты – Оно голодно, а ты вполне годишься для еды. Эти улиточные усики тянули за собой всю эту Громаду ища меня. Ища таких, как я. В самые трудные минуты я оглядывался и видел этот ужас. На металле гусениц виднелись запотевшие бордовые пятна. Может, это было ржавчиной или моим больным воображением, но даже сквозь пелену тьмы я смог их различить. А что, если это следы тех, кому повезло меньше меня. Колосья, сгинувшие под комбайном, который бороздит поля. От этих мыслей мне стало особенно не хорошо, и я решил повнимательнее следить за дорогой.

В какой-то момент мне подумалось нечто умное, как тогда могло показаться. В нашем городе работало небольшое метро. Оно, конечно, не хвасталось протяженностью и множеством веток или своим удобством, но зато подходило, чтобы схорониться. В конце концов, пока на улицах царило сумасшествие, там, внизу, можно было спокойно наладить пункт эвакуации и вывозить людей из опасной зоны к окраине города. Рядом как раз находилась станиця, которая вела к такому месту.

– Если я не ошибаюсь… – рассуждал сам с собой, водя фонариком в разные стороны перед собой, – то станция Глуховская где-то здесь.

Я напряг глаза, чтобы изучить местность. Брошенные машины, пустые бордюры и… Вот, наконец-то. Среди темноты фонарик выцепил значок метрополитена, и я уже радостно сжал кулаки. Осталось только дойди до входа и тогда можно перевести дух и забыть на время об опасности. Свет тихонько отклонился от красной буковки «М» и перетек на какие-то кучки заваленного бетона. Я неспешно подошел к ним, осмотрелся вокруг и понял довольно неприятную вещь. Это и был проход в спасительное подземелье. Его завалило.

Мне не было до конца ясно, что здесь могло произойти. Люди специально завалили проход? Зачем? Нечто наверняка не залезло бы следом за ними. Это вышло случайно? А какая должна была произойти случайность, чтобы засыпался целый проход. Я оглядел улицу в поисках ответа. Могло случиться так, что какой-то идиот не справился с управлением машины и залетел прямиком туда, но нет. Машины по-прежнему стояли ровно, без единого намека, что кто-то мог вылететь.

В небе снова раздалась вспышка. Гул заставил меня неожиданно вскрикнуть, и я отскочил в сторону. Земля под ногами вновь сотряслась, и бетонная куча, которая лежала недалеко от меня, завалилась еще сильнее вглубь входа. Я тревожно и со злобой глянул в сторону гула. Даже о такой мелочи как метро эта чертова Стена смогла позаботиться. Даже если кто-то и действительно надеялся там спастись, то надежды оказались более чем бессмысленные. Теперь железные пути подземки люди имели возможность копать только вниз. Да и то до тех пор, пока очередной удар не обрушит еще один туннель на головы тех, кто там остался. Жутко, наверное, провести остаток жизни взаперти без шанса на спасение. Отмечать каждый день по наитию, так как непонятно, утро сейчас или ночь. Хотя, даже находясь на поверхности, я тоже не был уверен, что сейчас.

– Не такое и хорошее место для пряток от конца света, – сказал я уныло и глянул на вход в новую братскую могилу.

Опустив голову, продолжил свой путь. Теперь мне на уровне подсознания хотелось упростить свою дорогу. Надежда жглась от прошлой мысли, и я не мог с ней долго бороться. Сесть, да и уехать. Кто бы мне помешал? Нет тут больше ограничений, нет и правил. Всё стало в каком-то смысле свободным. Мой взор невольно падал на оставленные полчища автомобилей. Тут тебе и красотки с иностранных салонов и всем родные отечественные крошки. Одна была краше другой и тот, кто явно разбирался в этом деле по больше моего смог бы найти достойный вариант. Это было покруче автовыставки. Всего было настолько много, что это и стало главной проблемой.

Брошенный транспорт хаотично валялся на улицах, и его было так много, что проехать не представлялось возможным. Приходилось пробираться по обочине. Конечно, можно было бы найти какую-нибудь маленькую японскую машинку и выжимать на полную там, где раньше шли люди. Теперь-то некого сбивать, но тут появлялся другой повод. Благодаря нашему «любимому» главе города, а если точнее, его амбициозным целям по благоустройству на тротуарах стояли фонарные столбы и бетонные клумбы самых разных мастей. И даже если с двумя этими пунктами с горем пополам можно было бы не считаться, то огромные стволы деревьев точно становились серьезной помехой.

– На мотоцикле было бы проще, – подумал я и вздохнул. – Но ездить на таком я не умею.

В какой-то момент, я ощутил, как повязка с моего лица постепенно сползает. Долго с ней идти мне не пришлось, и уже через секунду другую я любовался на испачканную кровью тряпку. Несомненно, кровь больше не текла, но оставлять порезы без обработки не хотелось. Да и к тому же, хорошо бы найти воду. Район, по которому я шел, был мне более-менее знаком, и я точно знал, куда можно зайти. Совсем недалеко находилась аптека, в которой я чаще всего закупался по дороге домой. Это чуть меняло мой путь, но верил, что с моей форой мог позволить себе сделать небольшой крюк. Перекись и небольшой комплекс витаминов не помешали бы.

Неоновый крест больше не мерцал. Надпись «Добро пожаловать» мимоходом бросилась в мои глаза. Дверь распахнулась и внезапно по всему помещению раздался громкий звон. Я отскочил в сторону и мигом обернулся к выходу. Колокольчик над дверью метался из стороны в сторону, трезвоня как ненормальный. Рука потянулась к нему, и в крепко сжатой ладони он успокоился. В этом городе право на звук имела только Стена. Но я испугался привлечь чье-то внимание. Это наверняка звучало глупо – пока шел, не встретил ни души, – но резкое чувство одиночества иногда все же прерывалось беспокойством. Словно в городе был кто-то еще. Я просто их не видел. И это не жители. И встретиться с ними мне хотелось меньше всего. Фонарик уткнулся в витрины и начал по ним медленно скользить. Еле различимые упаковки препаратов больше походили на что-то не нужное и забытое – хлам с мусорки. Внезапно луч дошел до прилавка и отбросил тень на небольшой кассовый аппарат. Внутри что-то дернулось. Появился соблазн.

Я неспешно подошел к прилавку, легким движением приподнял перегородку. Встав за место продавца, начал тщательно оглядывать ящики с лекарствами, но ничего нужного не находилось. Я спешил. Никто точно не смог бы сказать, каким временем я располагаю. Наконец нашлись перекись, вода и… «Да, бинты не помешают». Мое лицо наверняка походило на чучело из какого-нибудь кошмарного ужастика. Я был рад, что так и не наткнулся на зеркало, хотя при обработке травм пригодилось бы. Можно, конечно, было заглянуть на склад и обшарить его, но на двери, ведущей к нему, висел большой замок, ключи от которого тут вряд ли остались. Возиться не было желания и смысла.

Одна пачка таблеток сменялась другой, но я не мог найти еще один препарат. Ценники иной раз удивляли. Такие цифры иногда за выпивку не увидишь, а тут что-то жизненно необходимое. На одной упаковке число содержало три нуля. Если бы только была возможность все это унести, а затем продать… Скотские мысли пришли на ум. Так делать однозначно не стоило. А вот если бы мне такое пригодилось? Придет какой-то зачуханный работник офиса и будет мне, больному, за бешеные деньги предлагать ингалятор. Разве это будет нормально? Не будет.

Пальцы еще пару секунд покрутили дорогущий препарат. Нет, я так точно не стану делать. Вернул упаковку на место.

Фонарик медленно брел между полок, стеллажей и тумб, помогая различать названия. Чего мне там только не попадалось, но все было мимо. Вдруг краем глаза я заметил небольшую коробочку, лежавшую под кипой каких-то бумажек.

– Антисептики… Ага, наконец-то нашлись! – прошептал я.

Я выдвинул со скрипом деревянный короб и вытащил парочку флаконов и баночек. Йода и перекиси мне должно было вполне хватить. Покрутив склянки в руках, я приметил ценник и невольно улыбнулся. Выходило вполне недорого.

Выпрямившись, размял затекшие мышцы шеи и плеч. Спина ныла, как сумасшедшая, и я жалобно закряхтел. Ну почему у аптеки такая неудобная сортировка? Еще бы в пол вмонтировали ящики, ей Богу. Теперь становилось понятно, почему я вижу тут в основном молодые лица фармацевтов. Брови нахмурились. Видел. Сделав шаг назад, я надеялся как-то успокоить спину. Под ногами что-то страшно зашипело, и я незамедлительно направил туда свет. К счастью, это оказалась бутылка газировки, которая выпала из… Глаза поднялись чуть выше, и я обнаружил холодильник с водой. Замечательно. Я перешагнул через упавшую бутылку и начал внимательно оглядывать то, что мне представилось на выбор.

– Чистая, родниковая… Прямо с гор. Забавно, учитывая, где у нас ближайшие горы. Водичка, получается, путешествует дальше, чем я когда-либо мог себе позволить. «Задумайся, Ник, что ты сделал в своей жизни не так, что даже минералка видела больше мира, чем ты?» – иронически улыбнувшись, причитал я.

Глаза вновь опустились на цену. Меня все устроило. Лекарств полно, вода есть. Было бы здорово тут залечь и все обождать. Еще бы еды сюда натаскать и живи в свое удовольствие. Ни простуда тебе не страшна, ни грипп…

Глаза брели по полкам, оглядывая, чем еще богата аптека, и неожиданно для меня самого замерли на контрацепции. Нежелательная беременность. Ну это мне и без этого не грозит. Да и когда у меня вообще была девушка? Ужас какой-то. Бутылка начала крутиться в руках.

– Еще не хватало, чтобы бутылка имела отношения, в отличие от меня. Где тут у тебя графа о семейном положении? Состав… – произнес я, пытаясь себя развеселить.

Жаль, конечно, что все эти мысли лишь мысли. Оставаться тут даже на лишние десять минут было опасно, не говоря уже об ожидании спасения или просто выживании. Я больше не видел мрачного неба, которое иногда озарялось молниями, но ощущал небольшую и еле заметную тряску. Оно все так же ехало по улицам, пожирая их без следа.

Выбранные лекарства полетели в рюкзак. Оставалось найти бинты и витамины. Вспомнил, что, освещая полки при входе, я где-то видел что-то похожее на бинты. Они находились с противоположной стороны. Я направился в сторону прилавка, перешагивая через вытащенные мною коробки и разбросанные до меня упаковки. Кафель приятно трещал под ногами, а проспиртованный воздух наполнял ноздри. Витамины так и не нашлись. Все стеллажи и коробки с ними были абсолютно пусты. Видимо, их либо заранее раскупили, либо еще не было свежего завоза. Кто мог ожидать, что в нашем городе такой спрос на витамины? Мне думалось, я один любитель всякой кислятины, но, вспоминая, чем питаются такие, как я, было неудивительно. Все горожане любили быстрые углеводы. Думать о фруктах и овощах у них не было времени.

Дойдя до прилавка, я обнаружил бинты в самом неожиданном месте. Плотно упакованные и набитые доверху в картонную коробку, они лежали на полу. Некоторые упаковки валялись просто рядом с ней. Глянув чуть в сторону, я заметил открытую дверку витрины, куда, судя по всему, должны были складывать их. Выходит, что люди в этом районе не сразу застали появление… Этого. В горле сразу же пересохло. Вероятно, сотрудники готовились открывать пункт. Да, если бы не этот коробок, я бы и не понял, что тут кто-то спешил убраться. В том смысле, что уйти. Боюсь представить, что было в их головах, когда они поняли, что происходит. Пол слегка потрясло, и я вжался в стоящий позади меня шкаф. Глаза лишь на секунду повернулись в сторону двери, и в голове пробежала ядовитая мысль: «А разве такое можно понять?»

Отбрасывая эти ненужные демагогии, я присел и взял пару упаковок бинтов. Закинул их в в рюкзак. Можно было поворачивать обратно, но что-то блеснуло с краю. Фонарик словно пробежал по фотобумаге. Я поднес к источнику проблеска свою свободную руку и, отодвинув лежавшие пачки бинтов, обнаружил какую-то карточку. Это была фотография.

Грудь внезапно потяжелела, и меня чуть прибило к земле. Со снимка на меня смотрела семья: родители и ребенок. Их довольные улыбки выражали счастье. Статный и деловой мужчина в костюме с густыми усами, и невысокого роста женщина в ярко-красном платье в горошек, на руках она держала младенца в одеяле, перевязанном розовой ленточкой. Они стояли около родильного дома. Он не был похож на наши. Совсем неожиданно я ощутил влагу на щеках. Капли медленно стекали на пол. К плечу кто-то прикоснулся. Моя рука задрожала, и фотография выпала из нее.

– Ник, мы всегда с тобой, – прозвучал прямо над ухом женский голос.

– Пожалуйста, веди себя аккуратнее. Все будет хорошо! —твердил голос на другое ухо. Я заметил мутный силуэт.

– Мы любим тебя, золотце! – прозвучало так, словно кто-то уже стоял передо мной.

– Вас нет. Вас ведь нет? Кто вы?.. – в тревоге и смятении вопрошал я.

Направив свет в сторону, откуда доносился голос, я заметил еле различимое пятно, которое растворилось в луче. Словно никого и не было. С плеча пропала небольшая тяжесть, и я с напряжением вздохнул. Воздуха мне сейчас не хватало больше всего. В голове еще звучали сказанные слова и даже мелькали какие-то картинки. Все это было похоже на приступ безумства. В глазах все блестело и мерцало. Мне было трудно понять происходящее. Еще секунда, и я буду валяться на полу еле живой.

Я вцепился в край кассы, пытаясь откинуть лишние мысли. Через какое-то время удалось себя пересилить. Глаза цеплялись за еле различимые силуэты, но этого оказалось достаточно, чтобы правильно сориентироваться. Наконец-то уловив баланс, я полез в карман своего рюкзака и достал кошелек. Положил на прилавок скомканные бумажки в сто пятьдесят рублей. В этом действии наверняка было мало смысла. Я бы мог с легкостью уйти, не оставив даже копейки. Но иначе я не мог. Так воспитали.

Перед тем как уйти я глянул на пол, пытаясь найти ту фотографию, которую выронил. Однако осмотр ни к чему не привел, а оставаться тут еще дольше я не хотел. Так и сгинула та семейная пара, которая нашла пристанище в моей голове. Молодая, счастливая и, надеюсь, еще живая. Я вновь приоткрыл перегородку и вышел из-за прилавка. Запах спирта потихоньку сменился пылью, которую занесло следом за мной. Нос невольно зачесался и злобно нахмурившись я побрел в сторону выхода. На этот раз колокольчик не застал меня врасплох, но его звон не стал от этого более приятным.

С того момента я прошел немалый путь. Мне все так же встречались брошенные дома и магазины. Луч фонаря пробивал темень и плохо различимые, но явные куски колбасы смотрели на меня крайне вызывающе. Ну а у кого в детстве не было желания очутиться в пустом городе и брать все, что захочется? Некоторым даже пустота не мешала. Взял шоколадку с полочки, сунул в шапочку и пошел мимо продавца. И кто ж тебя осудит? Да никто, ибо не видно было, что у тебя под шапкой. Возможно, в моем взгляде тоже читалось что-то такое. Ощущение безнаказанности еще больше обострялось. Такие потребности стоили своего удовлетворения, но пока в моих руках сохранялась хоть капля воли, желание не перейдет границы. Совесть меня окрикивала нужными словами и мыслями.

У меня было незавидное детство, да и семья была не самая богатая. Однако острой нехватки чего-либо я не испытывал. Мы всегда были сыти и одеты. Кому-то это может показаться странным, но мне тогда было грех жаловаться. Пока я прилежно учился, мои ровесники не единожды знакомились с представителями органов правопорядка. Они не испытывали в чем-то нужды. Некоторые из них даже были из более благополучных семей, чем я. Дело тут явно было в другом. В том, что сейчас испытывал я, – чувство ложной свободы. Никакой тебе полиции и суда. Грабь, воруй и правь! Вот что сейчас можно делать. Однако мой отец был хорошим юристом и довел до меня одну интересную мысль – каждый человек в праве делать то, что захочет, но он будет обязан нести за это ответственность. Перед судом или перед самим собой. Я долго усваивал это правило, но глядя иной раз на моих знакомых, которые занимались хулиганством, после чего оказывались в наручниках, осознание приходило само собой.

Тяжко фыркнув, я поджал кулаки. Пока нужда не бьет по мне, я не стану действовать как какой-то дикарь. Магазины будут целы, а их товары будут лежать на своих местах. В крайнем случае, я оставлю что-то равное – свои вещи. Не могу я иначе и делать не буду. Сколько бы во мне не вопило, не дергало и не умоляло. Это все лишь слабость, которая есть в каждом из нас. Ни блеск ювелирных магазинов, ни таблички банков не могли нарушить мои принципы. Разумеется, я ощущал всю тяжесть положения: насколько бы сильным человек не казался, соблазн прокрадывался в мысли. Всякий на моем месте испытывал бы такое давление и стремление к хаосу. Было очень трудно, но никто и не говорил, что человеком быть легко.

Я довольно редко ходил пешком. Даже посещая аптеку, я сходил на ближайшей к ней остановке, а потом уезжал оттуда же дальше. Пользовался в основном троллейбусами, хотя раньше можно было встретить и трамваи. К счастью или к сожалению, они совсем недавно пропали с улиц, оставив после себя только железные пути. Сейчас мне ясно виделось насколько город огромен. Раньше я этого не замечал. Угрюмые лица вечно недовольных людей так плотно прилипали к друг другу, что пространство можно было едва различать. Впервые отреченность людей от истинных масштабов их жизни меня напугала.

Через пару часов я вышел к парку. Совсем небольшая зеленая зона, которая теперь больше походила на сумрачный лес. Несмотря на его громоздкость и молчаливость, смотрелось все красиво. Здесь царило спокойствие. На входе меня встретила металлическая арка с подписью: «Парк им. Саши Зеленого». Слышал я и о парке, и об этом загадочном Саше. Можно сказать, что это был один из первых людей города. Он вел какую-то активную деятельность по защите экологии и часто становился объектом обсуждения газет и телевидения. Может быть, мне удалось бы проникнутся к нему хоть каким-то уважением, если бы не последний о нем сюжет. Его фонд оказался просто способом отмывания денег. Однако даже несмотря на такой исход, я сейчас нахожусь в парке, построенным благодаря ему.

Навстречу мне подул ветер. На этот раз я не ощутил в нем холода, да и дул он мне в лицо, а не из-за спины. Приятная свежесть окатила лицо. Кроны деревьев тихонько зашуршали своей листвой и редкие кусты последовали их примеру. Я прошел вперед и окунулся в непередаваемую атмосферу. Заброшенные, но довольно чистые дорожки мелькали перед моими глазами. Лавочки неутомимо ждали новых посетителей. Мусорные бачки едва заметно покачивались и были абсолютно пусты. Я набрал полную грудь воздуха и впервые ощутил умиротворение. Здесь даже было посветлее чем в остальном городе, и тени уже не были такими устрашающими. Все словно было призвано успокоить. Я наслаждался этим.

Время тут текло по-другому. Более лениво. Но это не смогло затупить мою интуицию. Я понимал, что уже прошел достаточно много. Парк оказался довольно-таки длинным, и, обходя очередную клумбу, я наткнулся на карту. Судя по ней, я находился где-то в середине. Тут были и беговые дорожки, и велосипедные. Много беседок, расставленных почти по всему периметру, а недалеко от меня возвышалась главная достопримечательность – статуя. Я прикинул свой путь до ближайшего выхода, который приведет меня к нужной части города, и понял, что смогу пройти мимо монумента одного знаменитого человека. Я еще раз поразился размерами и масштабами, понимая, сколько было потрачено места на эти зеленые зоны. Но ведь вместо этого какой-нибудь олигарх мог влепить сюда завод или очередной ненужный магазин. И того и другого у нас было более чем достаточно.

Раньше я не верил, что природа может так успокаивать. Все это зрелище вызывало во мне чувство облегчения и даже сонливости. Маленький клочок первозданного мира. Зря я раньше так воротил нос от поездок в горы или к рекам. У меня, если вспомнить, было более чем достаточно возможностей куда-нибудь съездить. Но нет, я же человек городской, я не знал покоя. Я его не понимал. Благо сейчас он не вызывал тревожных мыслей. Рассуждая об этом, я завернул в небольшой сквер, после чего вышел на круглую площадь, в центре которой красовалась статуя. Я прошел мимо и сел напротив нее. Ногам требовался отдых – с непривычки ощущалась сильная нагрузка.

Я стянул с лица остатки майки вместе с запекшейся кровью, и раны вновь начали кровоточить. Нехотя достал небольшое зеркало. Сквозь трещины в нем увидел, что вся физиономия была украшена небольшими шрамами и царапинами. Я с отвращением поморщился, хотя кто-то явно сочел бы подобное признаком мужественности. Врут те, кто говорит, что шрамы украшают мужчину. Как по мне, это след чего-то ужасного. Что человек с удовольствием хотел бы забыть. Я не имею в виду, что шрамы нельзя сгладить или хотя бы частично убрать, нет. Я говорю о том, что случившееся, которое их нанесло, более не является тем, над чем мы властны. Выбор между забыть и принять. Потому что это вопрос не только физического, но и душевного характера. Как бы мне не хотелось, но окна в моей жизни наверняка встретятся мне еще не раз. Пусть в душе и будет тревога, но ставить крест из-за этого я не собирался.

– Мне очень хочется верить, что я еще смогу увидеть окна, – с досадой в голосе произнес я.

Прошуршав в рюкзаке, я достал все, что мне было нужно для обработки. Бутылка чуть брызнула, после чего крышка с легкостью открылась. Я хорошенько намочил руки, а после принялся умывать израненное лицо. Бинт закрутился в моих руках, я неторопливо собрал его в небольшой квадратик и налил перекись. Раны хищно зашипели, и мои мышцы невольно сжались. Какая же гадость была на моем лице, что кожа так страшно горела? Пальцы то и дело напрягались от очередного мазка, но постепенно боль ослабевала. Буря на моем лице стихла, и я откупорил баночку с йодом. Легкий хлопок, еще один кусочек бинта, и вот мое лицо превратилось в загорелую пародию себя. Конечно, в голове проскочило еще одно сравнение, но оно могло прозвучать оскорбительно для некоторых людей. Далее, я старательно развязал бинт и, глядя в зеркало, начал обматывать лицо. К моему счастью, запасенных мною пачек хватило. Теперь я походил на Тутанхамона.

Я закинул голову вверх, чтобы полюбоваться облаками. Но вместо чувства свободы, ощутил тяжесть. Хотелось бы позабыть, что ныне городом правит буря, которая ведет за собой грозовые тучи. Вся эта темная масса текла, словно грозные айсберги по морю. Было что-то в их резких контурах. Громоздкость и некая злоба. Что-то явно таилось там, пытаясь сдавить меня, как жалкого червяка. Тело внезапно вжалось в лавочку, и я ощутил, как мне становится не по себе. По небу проскочила вспышка, и я прищурился.

За моей спиной послышался шелест. Затем я услышал, как что-то хрустнуло. Это было похоже на ветку. Дерево надо мной дрогнуло, и какое-то черное пятно промчалось над головой. Плечо загадочной статуи заняла птица. Это был ворон. Его глубокие темные глаза глянули на меня. Они очень походили на то, что висело над городом, но в них еще чувствовалась мудрость. Хотя нет, это были вовсе не грозные тучи. Ночное небо, в котором тонули звезды. Вид птицы давал понять – птица довольно старая – дряхлые и измученные перья, сгорбленная даже по меркам птицы осанка. Складывалось ощущение, что он знает о мире больше, чем я. Воронов считают предвестниками беды. Мои знакомые всегда встречали их недобрым словом. Падальщики и глашатаи самой смерти. Я никогда не пытал к ним особой симпатии, но сейчас он был мне как советчик. Единственное живое существо, которое я встретил за все мое странствие.

– Ворон живет триста лет… – пропел я слова старой песни – …а нам с тобою немножко, пока не выключат свет… – с грустным тоном, закончил строку.

– Кар! – будто в подтверждение моих слов звонко прозвучало от старой птицы.

Мне уже не было так одиноко, как в самом начале. Пустота улиц больше не напрягала, да и к тому же в парке я чуть успокоился. Однако теперь во мне зародилось совершенно новое беспокойство. Я оглядел памятник с ног до головы и снова остановил взор на птице. Даже если сказанное в песне правда, то что такое триста лет для мира? Теперь меня заботила скоротечность происходящего. Парк – это монумент памяти. Его упоминания будут в архиве, документах, накладных. Все, что в нем находится, занесено в справочники: цветы, деревья, птицы и зверье. Даже имена тех, кто его строил, будут помнить. Есть списки сотрудников и должности, которые сохранят бумаги. Чего уж там, сам Саша Зеленый смотрит на нас своими медными глазами с пьедестала. Его уже нет в живых, но вот его след. Люди будут помнить его, хотя он уже не жил с ними в одно время. Все это объединяет людей. Смогу ли я в него попасть?

Желудок предательски заурчал. Великие мысли требуют энергетических затрат. Я прервал свои размышления и трепетно похлопал по рюкзаку. Еда была, но немного. Аккуратно выстелив небольшую бумагу, я выложил все свои припасы перед собой. Даже человеку, далекому от поварского дела, было ясно – из этого выйдет прекрасный бутерброд! Нарезав хлеб, чуточку овощей и батон хорошей, жирной колбасы, я почувствовал, как в нос ударил приятный аромат. Желудок завопил громче, и вот заветный кусочек залетел в рот. Тщательно прожевав сей чудный обед, как мне казалось, я успокоил своего дружка. Давно еда не казалась настолько вкусной. Возможно, стоит почаще голодать, чтобы получать удовольствие от еды. Запив все несколькими глотками пива, я ощутил на себе чуткий взгляд. Ворон явно хотел присоединиться. Оторвав небольшой кусок хлеба, я бросил его перед собой. Черная фигура подлетела так быстро, что я даже не успел среагировать.

– Ешь, друг. Ты помог мне задуматься о важном, – сказал я, растянув рот в улыбке.

Не отвлекая ворона от его трапезы, я шустро закинул остатки к себе в рюкзак и застегнул ее. Вспоминая карту, я прикидывал, куда мне надо будет идти. От площади было совсем недалеко до нужного выхода, который был прямо перед нужной мне улицей. Лицо статуи блестело. В его уголках губ читалось счастье, взгляд был устремлен в небо. С явной надеждой на будущее смотрел он туда. Даже громоздкие небесные скалы не портили его уверенность. Меня это вдохновило. Конечно, когда его ставили, весь мир был другим, но даже несмотря на то, как все изменилось, в меди было запечатлено то, каким нужно быть: стойким и не терять надежды на будущее. Я обошел памятник, направляясь в нужную мне строну, после чего, сделав небольшой жест в его сторону, сказал:

– Спасибо за отдых, Саша. Я тебя помню.

Второй мой друг уже куда-то исчез. Ветви слегка зашелестели, и парк вновь утонул в тишине. Я же направился к намеченной цели. Выйдя из-за менее пафосной арки, чем была при входе в парк, я оказался около двора нужного дома. Перед моим лицом открылся вид на многоэтажное здание с очень знакомой рельефной картиной политика. Тут жил мой спаситель. Я внимательно оглядывал окна второго этажа, пытаясь заметить хоть в одном свет. Если Вячеслав и был дома, то он обязательно держал свет включенным. Не мог он смотреть на свои заветные карточки или еще какие-то коллекционные вещицы без должного освещения. Можно корить меня за глупость. Какой свет, когда в городе творится такой ужас? Но вы просто не знали моего друга. У него даже на такие случаи были припрятаны козыри. Мрак чуть рассеялся небольшим свечением. Вот оно! Это точно Вячеслав!

О нем я могу рассказать многое. Относительно тихий человек. Почему относительно? Да потому что на самом деле Вячеслав был человеком-вечеринкой. Просто для этого ему нужны были определенные условия. Он был помешан на темном фентези и мог играть в настольные игры часами напролет. Шкафы его были набиты всяким разным: он являлся любителем косплея. Там тебе и доспехи паладина, и плащ мага из его возлюбленной «Дэ-Эн-Дэ». Для него такой гардероб был абсолютной нормой. Мечи, которые висели у него над головой, были не просто какими-то игрушками, нет, они были из настоящего металла. Ему их делал на заказ кузнец, с которым он познакомился на своих фанатских сборищах. Как он их провозил сюда – остается хорошей загадкой. И среди этого бессчетного количества копий, у него были любимые – пара мечей, о которых от отзывался кратко:

– Один для людей, другой для монстров.

Я тихо засмеялся. Он был довольно приятным человеком. Многие осуждали его за такой образ жизни. Его увлечение многим казалось детским, но среди моих знакомых он был реально лучом света. Наверняка в них говорила зависть. Его хобби делало его счастливым. Как за такое можно было осудить? В отличие от нас, его жизнь была намного осмысленнее и оттого счастливее. С ним можно было отдохнуть от работы и рутины. Посмотреть старый фильм, который он уже знал наизусть, или вместе сыграть в хваленные настольные игры. Это время всегда отзывалось теплом в моем сердце. Я ощущал себя не какой-то серой мышью, а вполне живущим человеком. Мне казалось, что с ним жизнь становилась более реальной, нежели за монитором с кучей отчетов под носом.

Выйдя из своих приятных воспоминаний, я начал стремительно приближаться к подъезду. Маленький домофон показался слева от двери. Я нехотя поклацал по нему, ожидая, что из этого ничего не выйдет, однако тот затрещал под моими пальцами. Электричество все-таки было. Наверное, в этом районе города электросети еще не пострадали. Динамик противно захрипел, и я начал томиться в ожидании. Взгляд мой упал прямиком на название домофона, на который я раньше не обращал никакого внимания. Теперь скука позволила расширить свои знания.

– Богатырь? – с искренним удивлением послышалось от меня. – Забавно, наверняка, сперва бьют, потом спрашивают, – тихо посмеявшись подытожил я.

Смешно было от интересного факта. Кто бы с подъезда не выходил, от этой двери получал. Либо механизм был уже староват, либо темные силы затаились в петлях, но чтобы уйти целым – не было такого. Когда я первый раз пришел к Вячеславу, сразу заявил, что после такого больше не появлюсь у него. Уже пять лет прошло, и мы по-прежнему виделись, а я только сейчас вспомнил об этом.

– Что есть музыка жизни? – послышалось из динамика.

Я подскочил от неожиданности и прилип к микрофону, рассматривая, с какой квартиры спрашивают.

– Вячеслав? Это ты? Слава богу, ты здесь… – проговорил я в трубку, но в ответ послышалось молчание.

Я нервно отпрянул от домофона, ожидая, когда откроется дверь, но этого не происходило. Неужели он меня не узнал? Это было бы абсурдно. Кто, по его мнению, еще может прийти? Я постоял в нерешительности еще несколько минут и постучал прямо по домофону, требуя Вячеслава хоть как-то отреагировать. Динамик противно трещал. Ну как же так? Вот я на месте, и он мне не открывает. Чертов город! Ну не могло же мне это померещиться? Свет горел, голос его я услышал. Внезапно по моей коже пробежали мурашки. Вспомнилось зловещее присутствие Теней в моем доме и в аптеке.

– Не поймаешь! Не поймаешь!.. – вдруг по-детски раздалось за моей спиной.

Я невольно обернулся. Детская площадка, утонувшая в тенях мрачного дня, стояла в полной пустоте. Ветер слегка трепал плохо закрепленные алюминиевые листы, которыми были оббиты горки. Покрутил головой, пытаясь различить отдельные силуэты, но кроме еле видимых пятен, ничего нельзя было разобрать. Вот горка, вот песочница, а вот навсегда замершие качели, которые… Дуновение ветра стихло, и мой голый торс его более не ощущал, но качели ходили в стороны. Ноги сами собой пошли вперед, пытаясь понять, какие силы движут там. Вот еле заметный запах дерева ударил в нос, и я уже стоял около площадки.

– Здесь точно никого нет, – произнес я с такой интонацией, словно больше спрашивал, чем утверждал.

Подойдя еще ближе к качелям, я заметил, что они замедлились. Не желая дальше наблюдать за этим действием, я схватился за железный шест и остановил безобразное движение. «Мои нервы просто шалят, вот и кажется, что происходит что-то непонятное. Я наверняка просто уже привык к ветру и не замечаю его. Да и какая вообще разница, почему качели качаются? Тем более, я их уже остановил. Проблемы больше нет». – Все эти мысли давали толику спокойствия, пока я не ощутил в своей второй руке что-то холодное и очень маленькое.

– Дядя, а вы мою маму не видели? – донесся голос.

Я застыл как вкопанный. Передо мной стояла маленькая девочка. Посреди пустынного города. Одна. Мне очень хотелось разжать свою руку, но холодная ладошка сжала ее еще крепче.

– Я ее давно не видела. Мне так холодно без нее. Давайте поиграем? Согреемся! – радостно произнесла девочка.

Мне не хотелось ей ничего отвечать. Мурашки побежали по коже, и я осознавал странность этой ситуации. Ну просто не бывает у людей такой холодной кожи. Было ощущение, что я держу в руках лед, а не ручку ребенка. Я привел свои мысли в порядок и все же решился на контакт.

– А как выглядит твоя… – проговорил я, оборачиваясь к девочке, но на ее месте обнаружил лишь таящую фигуру.

В ладони больше не было ничего холодного, но на душе царил такой мороз, что было трудно передать словами. Я вздохнул с сожалением и уже было хотел пойти дальше, как вдруг по мне ударила сильная дрожь. Качели закачались с противным скрипом еще сильнее, и слева от себя я ощутил ужасную тяжесть. Голова сама собой повернулась в сторону скрипа и я увидел маленькую девочку в белом платье. В ее руках была маленькая и потрепанная игрушка. Она смотрела на меня внимательно своими голубыми глазками. Ее бледная кожа больше походила на снег. Маленькие бровки изогнулись, выражая печаль. Мне мгновенно стало ее жаль.

– Дядя не сможет играть со мной. Еще не пришло время, – слетело с ее маленьких бледных губ, и по щекам потекли слезы.

Я тут же хотел броситься к ней и уберечь от грусти, но по небу внезапно раскатился гром. Девочка исчезла, словно ее никогда и не было. Я попятился назад. Где-то вдалеке снова послышался страшный гул. Теперь нельзя было медлить и тратить свое время на всякое. До этого тоже, конечно, нельзя было.

– Что есть музыка жизни? – вновь затрещал динамик.

Я ругнулся. Снова он со своим вопросом. Я напряг свою голову, пытаясь вспомнить ответ. Он плавал где-то на поверхности, и я был уверен, что вот-вот его выхвачу. Если бы Вячеслав только знал, как дорого время, он бы не стал заниматься этим.

– Тишина! Точно, тишина! Открывай быстрее, Славик, у нас времени не так много! – закричал я в динамик, нервно постукивая в дверь.

Домофон помолчал в нерешительности. Через секунду раздался щелчок, и дверь открылась. Как и ожидалось, мне прилетело по самому мягкому месту. Однако вместо оскорбительных возгласов, я что есть силы дернул дверь в сторону и залетел прямиком внутрь. Минуя лестничный проем, я добежал до знакомой мне двери и начал сильно колотить в нее,.

– Ник? Гаденыш, это ты? Извини, что сразу не узнал. Богатым будешь! – говорил Вячеслав, ковыряясь в дверном замке. – Сейчас открою!

Двери легонько приоткрылись, и я залетел в квартиру моего друга с большим усилием. Даже не представляю, как бы я шел до конца города, если бы Вячеслава тут не оказалось.

– Славка, черт дранный, ты даже не представляешь… Господи, наконец-то, живой человек! – говорил я прерывисто и запинаясь.

Он осмотрел меня с ног до головы, и в его глазах отчетливо виднелся испуг. Честно говоря, я уже и забыл, как выглядел со стороны. До этого момента мне не перед кем было стыдиться. По телу прошла странная дрожь, и меня будто унизили.

– Ник, – обеспокоенным тоном начал Вячеслав, – что стряслось? Тебя словно мясник какой-то изуродовал. Еще и без майки, там ветер такой страшный ходит.

– Уже не ходит, Славка. Еще будет время тебе рассказать, там слишком много. Извини, честно, я бы рад поделиться, да устал чертовски. Я, в целом, в порядке, ты не переживай. Дай мне только присесть. Я отдохну и… – тараторил я ему в ответ, пытаясь не свалиться с уставших ног.

– Не заливай. Это ж какой порядок в мире, что твое «в порядке» выглядит именно так? У тебя все лицо в бинтах, а тело в небольших шрамах и засохшей крови. Я боюсь представить, что творится на улице, что ты явился таким. Не пойми неправильно, ты определенно молодец, но мне просто жаль, что ты в таком состоянии. Сейчас я быстро поменяю тебе бинты и дам нормальную одежду, ты только не отключайся, хорошо? – говорил Вячеслав, параллельно сажая меня на диван.

Глаза моего друга бегали суетливо и встревоженно. Хоть по его словам не всегда сразу определялось, но Вячеслав был впечатлительным. Я принес в его оплот безопасности смуту. Стало немного совестно. Не хотелось лишний раз беспокоить Вячеслава, но я был уверен, что это спасет нам обоим жизни.

Вернувшись из своей спальни, он кинул мне новую одежду из своих вещей и, подойдя ко мне поближе, начал старательно снимать бинты.

– Тут такая суматоха была, Ник, просто ужас, – говорил он, водя рукой вокруг моей головы. – Сперва шум странный на улице поднялся. Знаешь, словно что-то в небе взорвалось, а потом тряска ужасная… Помнишь, как в Челябинске? Когда метеорит упал. Я от этого как раз проснулся, но особого значения не придал. У нас часто на заводах что-то «хлопает», но потом, – его руки еле заметно задрожали, – Ник… Весь дом начал орать как сумасшедший. На улице не лучше было. Людской гомон вперемешку с сигналами машин. Плач. Такой звонкий и пронзительныый. Он до сих пор отзвуком в моих ушах отдается. Я в окно выглянул, а там толпа и все бегут куда-то. Все с твоей стороны. И плевать им друг на друга – толкают, роняют и топчут! – Глаза его покрылись еле заметными слезами, и он вдруг замолчал.

– Я понимаю тебя, Славик. Ужасно все это звучит.

К концу своего рассказа он уже закончил реставрировать мое лицо, и бинты мне больше не были нужны. Раны зажили и больше не кровоточили. Кожа чуть расслабилась, и морщинки на время покинули мое лицо. Я похлопал Вячеслава по плечу и предложил ему сесть рядом. Мы оба понимали, что ситуация не завидная, но я знал, что паника нам не поможет.

– У нас началось рано утро, – начал я свой рассказ. – Только вот, все тихо было. Без единого писка. У меня окно открылось, и я от холода проснулся. Сперва ничего необычного. Закрыл окно, оделся, стирку заложил. Да и на улице паники не было, – мой голос немного дрогнул. – А вот потом… Стоял я у окна. Слышу, на лестничной площадке паника. Бегут, кричат. На улице то же самое. Дом трясти начало. Я уже плохо помню детали, но затем послышался страшный грохот. Стену спальни пробило…

– Пробило? – спросил Вячеслав обеспокоенно.

– Да, пробило, – продолжил я, чуть замявшись. – Только не считай меня психом, ладно?

Вячеслав молча кивнул и как-то напрягся.

– Я глаза протер. Когда трясло, с ног сбило. С пола встал, а у меня на всю комнату шип. – Взглянул на Вячеслава, но на удивление, он просто ждал продолжения, хоть и был довольно удивлен. – В общем, долго я терся у него, ничего не понимая. Затем пролез под ним и уже тебе звонить хотел. Но телефон… – неловко почесав руку, запнулся я, – сломался он, в общем. Потом голоса…

– Какие голоса? Ты не один был? – начал перебивать Вячеслав, и мне вдруг стало неудобно.

– Звуки какие-то. Они меня обратно в комнату завели. Я как зачарованный к камню прилип, а потом… Кхм. Говоря коротко, я увидел на нем труп, – сказал я, после чего нас передернуло. – Дальше вкратце. Услышал стиральную машину, очнулся. Быстро собрался и давай к двери, а из нее прямо на меня еще шип вылез. Ну я давай в окно, на пожарную лестницу. Там окно собой выбил. Ты сам видел результат. Пока спускался, здание рушилось, и лестница в какой-то момент от стены отскочила… Повезло, что большая часть уперлась в соседнее здание, и я смог до конца добраться.

Вячеслав как-то грустно опустил глаза. «Эх, дурак ты, я ж не хочу выставить себя большей жертвой. Надо просто, чтобы ты был в курсе дела. – Так хотелось вслух ему это все сказать… – Да нет. Отнекиваться начнет. Не из-за этого он грустит. А про Тени я ему лучше говорить не буду. Если дойдет до этого, сам спросит. А там уже не до молчания будет. Все скажу, как на духу».

– Дальше я вышел из переулка и увидел Стену. – Вячеслав заинтересованно поднял глаза. – Она очень громадная, Славка. Из нее торчат эти копья, и она рушит под собой здания. Мой квартира сгинула под ее гусеницами. Это все звучит бредово, знаю, но ты просто мне поверь, хорошо? Вместе мы даже это дерьмо переживем, ты только нос не вешай! – говорил я, пытаясь его взбодрить.

– Шипы, огромная Стена… Это все трудно усвоить, но я не то чтобы не верю тебе, Ник, но… – Он чуть помялся и снова отвел взгляд. – Я уверен, страшные вещи творятся в городе. Давай чуть попривыкнем к обстановке, а потом снова обсудим этот момент с… Стеной? Хорошо?

– Конечно, Славка. Не бери сейчас в голову, – сказал я, скрывая досаду. – Ты только не кисни. А то как нам с тобой к самому логову Врага пробираться?

Вячеслав искреннее посмеялся. Меня это тоже развеселило, и я более уверено расположился в диване.

– Властелин колец… Да-да, мистер Фродо. А как же? Я не кисну, просто запутался немного, – попытался оправдаться Вячеслав. – Меня просто еще новости смутили.

– Ты видел утренний выпуск? – резко спросил его я.

– Да. Экстренный выпуск. Там ничего стоящего не было сказано. Сидите дома, никуда не выходите. Правительство ищет способы решения проблемы… А какой проблемы? Так никто и не сказал. Вот я и остался тут сидеть. Экстренные службы ждать.

В мыслях проскочила злоба. Ничего стоящего об обстановке сказано не было. Кажется, даже верхушка не понимает, что произошло. Чего уж нам тогда думать? Я немного сконфузился и напрягся. Вячеслав это заметил. Ему стало еще тревожнее, чем до этого. Да, от реального мира трудно ожидать подобного. Это тебе не мифические побегушки, где всегда побеждает рыцарь в белых доспехах. «Пока я не пришел, тебя, наверняка, успокаивала сказка, которую ты построил в своем доме, Вячеслав. Это сыграло с тобой злую шутку, когда ты встретился с реальностью».

– Видимо, тебя это сильно беспокоит, – наперекор моим мыслям начал Вячеслав. – Ты явно понимаешь в происходящем побольше моего, но не волнуйся. Вместе мы что-то да сделаем. Спасибо, что пришел. Мы всегда были дуэтом, и наша встреча будто была спланирована высшими силами, – улыбаясь, закончил он.

– Так оно и есть, Славик. Только не стоит тебе отыгрывать свою роль по настольной игре. Тут тебя из мертвых никто не поднимет. Так что давай договоримся: никаких смертей, хорошо? – подыгрывая ему, ответил я.

– Не могу обещать, сам знаешь мою натуру, – он издевательски засмеялся.

Наши руки сжались в крепком рукопожатии. Еще один договор между нами. Все-таки я недооценил крепость убеждений Вячеслава. Они по-прежнему смогли его выручить. Он с неимоверным энтузиазмом принялся бегать по квартире, собирая нужные вещи. Может, он и не поверил в Стену, но убраться отсюда хотел не меньше моего. Шорох усилился на кухне. Эльфийским дорожным хлебушком мы не располагали, так что надо было собрать продуктов ровно столько, чтобы было нетрудно нести, но и чтобы мы не съели все за один день. Тут Вячеславу можно было довериться. Он был еще тем любителем перекусить.

Наконец-то мои мысли пришли в порядок, душа успокоилась и можно было свободно подумать. Угроза нас еще не миновала, но мы уже намного ближе к спасению, чем я утром. Мой взгляд упал на полки с оружием. Понятно, что главную опасность таким не одолеешь, но разве на улицах может еще что-то угрожать? Тени… Они вроде безобидны, хоть и пугали до чертиков, а кроме них, я никого не видел. Все абсолютно пусто и безлюдно. Сгинули все. Убежали. Наверняка, если кто-то и остался кроме нас, находился в другой части города и мы точно с ними не встретимся. Только если около главного въезда. Там удобнее всего покинуть город.

Мыслительный процесс внезапно вызвал дремоту. В парке я так и не смог осуществить желаемое, а тут словно все к этому располагало. Пристыдился, что, пока Вячеслав суетится, я тут лентяйничаю, но мне точно стоило расслабиться. Сколько я шел по этим улицам? Напряжения во мне больше, чем в электростанциях. Это не позволительно. Тем более, дело даже не в физической боли, а в моральной тяжести. Психически я был вымотан. Глаза начали активно мигать, а тело потихоньку валиться на диван. Так удобно, что просто не оторваться. Все начало тускнеть, и я почувствовал легкость.