Ослабить

Примечание

Здесь вы познакомитесь с четырьмя девушками, по воле судьбы оказавшимися в одно время в одном месте: в стриптиз-клубе Орхидея. Про одну из них, Дарью Камаеву, была написана книга "Правильная".

С историей Даши до событий, описываемых в данной книге, можно прочитать тут: https://www.litres.ru/book/aya-dzhil/pravilnaya-67943055/

***

Все персонажи и описываемые события являются вымышленными.

Любое совпадение с реальными событиями и людьми является случайностью.

Глава 1. Елизавета Сафарова

Елизавета Сафарова, несмотря на четырёхчасовой сон, проснулась за пять минут до будильника. Потянулась к телефону, лежащему под кроватью, и взглянула на экран: 06:55.

Этой ночью ей снова не спалось. До трёх ночи она сидела за ноутбуком, доделывая работу, которой её снова загрузили сверхурочно – нужно было переписать программный код. В час ночи, когда глаза начинало жечь от «синего излучения», исходившего от экрана, была попытка лечь и уснуть. Попытка провалилась. Уснуть Елизавета не смогла. Она встала и снова включила ноутбук, но и работать выходило плохо. Голова гудела, глаза жгло, во всём теле ощущалась слабость. Слишком бодрая, чтобы спать, и слишком уставшая, чтобы работать. Кажется, это моральное истощение. Кое-как она доделала работу, рухнула на кровать и уснула. Мгновенно, будто упала и потеряла сознание.

Половину ночи Елизавета смотрела кошмары. Вообще-то, сны были похожи на очень скучный фильм с ненормальными и вечно недовольными персонажами, в котором каждый день – нескончаемый поток одних и тех же проблем, и сколько не решай, им не найдётся ни конца, ни края. Для Елизаветы этот сон был кошмаром, и всё потому, что он отражал её жизнь.

Она выключила будильник на пять минут раньше, чем тот должен был прозвенеть, и потопала в ванную. Сейчас она почистит зубы, позавтракает тем, что завалялось в холодильнике, и поедет на работу – со станции Новопеределкино до станции Арбатская. Там она пройдёт сотню-другую метров, чтобы оказаться в офисе за своим рабочим местом – большим столом у окна, который она получила только спустя полгода упорного дневного и ночного труда (до этого приходилось довольствоваться крошечным столиком в углу, на котором помещался только компьютер и, если быть аккуратной, чашка кофе). Секретарша начальника снова придёт и скажет, что Павел Сергеевич велел переделать какую-то деталь в проекте – заказчик попросил, а Павел Сергеевич любезно согласился.

– Конечно, блять, согласился! Переделывать то не ему, а мне. А деньги получит он. – Пробубнит Елизавета, но деваться некуда, и она будет переделывать, нервно матерясь, что Павлу Сергеевичу либо нужно поднять ей зарплату, либо заранее чётко озвучивать ТЗ, то есть техническое задание.

Ни то, ни другое Павел Сергеевич, конечно, не сделает. Рак за горой должен просвистеть симфонию Баха, чтобы этот жадный сукин сын начал платить своим сотрудникам по достоинству. Или же Елизавета должна дать Павлу Сергеевичу «желаемое», на которое он намекал не раз, чтобы он перестал заваливать её сверхурочной малооплачиваемой работой по заурядным проектам. Но и этому не бывать. Елизавета скорее повесится на люстре, чем разрешит старому развратнику себя трогать. Выходит, безысходность.

Елизавета подумала о том, что безысходность – это самое подходящее слово её ситуации. А может, и жизни в целом. Если представить успех в жизни как полосу для бега, становится ясно, что одни изначально рождаются у финишной прямой, а другие – далеко до старта. Первым никогда не приходится думать о том, как выжить, где раздобыть лишнюю копейку и к кому обратиться за помощью, а для вторых путь к успеху – это лестница с колючими проволоками вместо ступенек, и чтобы не свалиться вниз, приходится держаться за колючие ступеньки голыми руками, раздирая до крови кожу на ладонях.

Елизавета с детства мечтала о том, чтобы как можно больше зарабатывать. На каждое первое сентября, когда другие дети приходили в новых туфлях, а она в том, что досталось от двоюродной сестры, она представляла, что вырастет и будет зарабатывать столько, что хватит на целую гардеробную, обставленную самыми разными туфлями. Глупое желание. Но оно привело её в Москву, где она всерьёз намеревалась построить блестящую карьеру программиста.

Желание казалось более достижимым, пока она не оказалась в столице, где её шеф словно чувствует, что деваться ей некуда, и за эту работу она будет цепляться клыками, наседает с намёками о «том самом». А пока того самого Елизавета ему не даст, он, кажется, не собирается обходится с ней по справедливости.

После того, как она совершенно однозначно дала начальнику понять, что секса между ними не будет, он и стал заваливать её второсортной работой, на которой не построишь резюме для более престижных больших компаний, о которых она мечтала. Она до сих пор считала, что не так уж грубо она отшила руководителя, но кого это волновало. Если заступиться за тебя некому, ты не прав. Таков, кажется, закон этого мира.

– Павел Сергеевич, я пришла сюда работать программистом, а не вашей проституткой. И хотела бы, чтобы вы видели во мне профессионала и оценивали по сделанной мной работе. – Сказала она, когда руководитель попросил её остаться после работы и, когда в офисе не осталось никого, кроме них двоих, не двузначно намекнул, что выбирает между двумя лучшими сотрудниками, пытаясь решить, кому дать крупный проект – ей или Денису.

– Лиза, у тебя все шансы заполучить эту работу. – Сказал он, смотря в её серые как пепел глаза. И, когда в её зрачках сверкнула радость, переплетённая с надеждой, погладил по щеке. – Но, ты ведь умная девочка и понимаешь, что для этого ты должна этот шанс заслужить.

Елизавета наивно спросила, как она должна заслужить этот шанс, и даже добавила, что готова сделать всё, что от неё потребуют. Павел Сергеевич рассмеялся будто с детской глупой шутки и скользнул пальцами с её щёк к шее, а потом и к груди, расстёгивая верхнюю пуговицу на блузке. Елизавета отшатнулась, будто упавши на горшок с кактусом. Тогда-то она и попросила шефа видеть в себе профессионала и оценивать по работе.

Как оказалось, мужчины не часто пытаются разглядеть профессиональные черты за красивой женской внешностью, и будь ты хоть сто раз лучшим специалистом, упругая грудь волнует их умы куда больше других качеств. Проект, который потом смело можно вставлять в своё резюме и гордо показывать при устройстве в любую компанию, достался Денису, а Павел Сергеевич словно затаил на Елизавету глубокую личную обиду.

Как бы там ни было, сегодня, как только Елизавета окажется в офисе, придёт секретарша, улыбнётся и поставит ей на стол распечатанный листок с новыми заданиями от шефа (вдвое длиннее, чем у остальных сотрудников), подмигнёт Денису и защеголяет в обратном направлении. Елизавете останется только писать заново программный код.

Представляя эти события предстоящих и прошедших дней, не меняющихся изо дня в день, Елизавета выплюнула воду вместе с вспенившейся зубной пастой и пошла завтракать. В холодильнике завалялись сыр и трёхдневной давности хлеб. Сойдёт. Привередливой к еде она никогда не была. Всё детство завтракала хлебом, на который намазан тонкий слой варенья. В обеденный перерыв она забежит в недорогое кафе и закажет бизнес-ланч, а по обратной дороге в офис прихватит большущую кружку рафа с карамельным сиропом – это и будет единственными её утешением и счастьем за весь день. Возможно, она найдёт время сфотографировать на бегу чашку кофе и опубликовать с надписью «бегу на работу».

Время от времени Елизавета делала публикации «красивой» столичной жизни, и половина знакомых из прошлой жизни, по всему видимому, думали, что она нашла в Москве парня с деньгами, который оплачивает все её траты. Месяц назад на фото из ресторана одноклассник ответил: «Ты там постоянно по свиданиям ходишь?». Елизавета скосила брови, читая это сообщение, напечатала «Ты всерьёз думаешь, что я не смогу позволить себе сходить покушать без мужика?», но стёрла и отшутилась: «Да, с самым любимым человеком. Собой».

Удивительно, думала Елизавета, твоих кругов под глазами никто не видит, но «красивую» жизнь заметят сразу, и, конечно же, решат, что вся эта «роскошь» свалилась на тебя с неба или спонсируется кавалером. И ничего, что она единственная из всего класса, кто осмелился покинуть черты родного Октябрьска и хотя бы попытаться посягнуть на лучшую жизнь. Но пусть попробуют ещё раз написать что-то подобное. Она отведёт их в офис и тыкнет носом в задания от шефа, которые она доделывает дома по ночам, потому одного лишь рабочего времени не хватает.

Она вспомнила тот треклятый день, когда получила отклик на своё резюме. Было начало года, январские праздники только подходили к концу. Елизавета жила в городе под названием Октябрьский, куда вернулась после окончания университета в Казани. Вернулась под предлогом «на лето», собираясь по окончанию лета перебраться в Москву, но в тёплый июньский вечер встретила Вадима, свою первую любовь.

Она впервые влюбилась в него в девятом классе, когда вечером во время подростковой посиделки в большой компании все обсуждали, кем они станут, и Елизавета по неосторожности ляпнула вслух, что собирается стать программистом и зарабатывать миллионы. Вся компания хором рассмеялась.

– Ты? – Снисходительно спросила одноклассница, бывшая тогда королевой школы. – Не мечтай, Сафарова. Рождённый ползать летать не может. Твоя мама не может купить тебе даже нормальные шмотки, а эта дура о миллионах мечтает.

Единственным, кто заступился за Елизавету был Вадим.

– Да скорее она миллионы заработает, чем ты. – Сказал он. – У Сафаровой хотя бы мозги на месте в отличие от твоих куриных.

Елизавета убежала, сгорая от стыда, а Вадим её догнал и проводил до дома. Он не сказал ни слова, кроме:

– Не слушай ты этих дебилов, Лиза. Ты способная, все это знают. Просто завидуют.

Когда Елизавета, закончив учёбу, вернулась на лето в Октябрьский, их роман ожил, и она, сама того не заметив, осталась в родном городе на полтора года. Устроилась школьным учителем информатики за неимением вакансий программиста в маленьком городке, и, чтобы заработать лишнюю копейку, делала сайты для местных магазинчиков и кафешек. Жизнь с любимым человеком не помогла забыть про мечту о карьере в Москве. Та, как назойливый жук, подшёптывала на ухо зазывающие тексты.

В декабре прошлого года Елизавета разместила своё резюме на сайтах для поиска работы, и вот наконец пришёл отклик от ИП Соловьев Павел Сергеевич.

Случилось это утром. Елизавета до минуты помнила время и дату, значившиеся на письме с откликом на резюме: 10.01.24 09:42 и то, что случилось после прочтения письма.

Вадим встал пораньше и приготовил банановые панкейки. Пока Лиза чистила зубы, он взбил молоко, потому что она любит кофе, где много пена, и сервировал стол. Когда она вышла из ванной с небрежным пучком, собранным на макушке, он встретил её словами:

– Доброе утро, красавица!

– У нас что, снова праздник? – Спросила Елизавета игриво, почуяв аромат панкейков, заполнивших квартиру немногим больше той, в которой она жила сейчас.

– Нет, просто у меня выходной, и я решил устроить сюрприз. – Улыбнулся Вадим.

– Спасибо, милый. Ты чудо! – Елизавета чмокнула его в губы, хотя никакого сюрприза для неё не было. В каждый свой выходной на завтрак он сервировал красивый стол, и это для неё было обыденностью, нежели сюрпризом.

– Это ты чудо! – Он поцеловал её в лоб. – Самое чудесное из всех чудес. – Повторил то, что говорил ей каждый день. Его голос был пропитан искренностью, и она не могла не поверить, что в ней действительно есть что-то чудесное. Ежедневное ощущение любви к себе кого угодно заставит поверить в свою исключительность.

Так у них протекала жизнь. В свои выходные Вадим радовал её вкусными завтраками, вечером они ходили в кино или ещё куда-нибудь, где можно без забот протянуть время, а вечером он любил залезать к ней под юбку, чтобы сдёрнуть вниз её трусы.

Но не тем вечером. В тот день они поссорились, и трусы Елизаветы остались при ней.

После завтрака она проверила электронную почту и громко запищала:

– Да!

На почте она обнаружила отклик на своё резюме от Павла Сергеевича. Тот предлагал ей вакансию программиста в своём небольшом ИП и заработную плату от ста тысяч в месяц. Расписал обязанности и вполне приемлемый рабочий график – пять дней в неделю по девять часов в день. (Впоследствии Елизавете предстояло понять то, что поняли, наверное, уже все «работяги»: на собеседовании с работодателем нужно либо делить на два преимущества работы, которые он предлагает, либо умножать на два обязанности, которые он озвучивает).

Переехать с ней в Москву Вадим не согласился, оказалось, что его вполне устраивает его нынешняя жизнь.

– Зачем нам это? – Спросил он в качестве отговорки.

Елизавета хмыкнула. Для неё вопрос был глупым, ведь ответ лежал на поверхности.

– Как зачем? Город больше, возможностей больше. Сколько мы тут заработаем? Среднюю зарплату по городу?

Вадим не ответил, и Елизавета поняла – именно это он и имел в виду, когда спросил, «зачем им это». Не все хотят «большего». Некоторым для счастья хватает того малого, что у них есть – обычной работы, средней зарплаты по городу, вкусных завтраков и любимого человека, которого можно целовать по утрам.

Она обвинила его в том, что он её обманывал – мог бы раньше сказать, что не разделяет её цели. Она ведь не раз говорила ему о своей мечте жить в столице и много раз говорила, что переедет. Он отвечал «Посмотрим». «Посмотрим» – это неозвучанное нет, которое Елизавета приняла за «Да», и теперь не понимала, зачем было делать вид, будто их отношения – это вечный союз.

– Я не делал вид, Лиз… – Вадим замолчал.

Елизавета закончила за него, и звучала она разочарованно:

– Ты надеялся, что я передумаю. – Разочарование болью пронзило сердце. Она не просила его ни о чём, не ждала, что он будет «нести за неё ответственность» и обеспечивать семью, как это делали половина мужей её одноклассниц. Она всегда сама несла ответственность за себя и от него просила лишь быть рядом. Он отказался, и сильнее разочарования она не испытывала никогда. – Я думала, мы будем вместе… И переедем тоже вместе.

– Лиз. – Вадим подумал, стоит ли произносить эти слова. Он не хотел ранить её ещё сильнее, но лучше уж правда, чем её додумки. – Это твоя мечта. Не моя.

– Что ж. Видимо, ты прав. – Она опустила голову.

Уже на следующий день их пути разошлись: его дорога осталась в Октябрьске, а её – вела в Москву.

На прощание он попытался с ней заговорить, но она и слушать не желала. Он наверняка попытался бы её отговорить. Так зачем слушать того, кто пытается отнять у тебя цель?

И вот она завтракает бутербродом с сыром на поверхности трёхдневной давности хлеба, сидя в квартире, за которую ей через неделю нужно внести оплату, мечтает сменить работу и вспоминает о банановых панкейках и о кофе с хорошо взбитым молоком (потому что она любит именно такой, и он это знает). Почему же она раз за разом возвращается мыслями к тому утру?

Она протолкнулась в вагон метро, будто борется за жизнь. С каждым днём всё сильнее её жизнь и вправду представлялась борьбой. И с каждым днём сильнее размывалось понимание – а за что она борется? Вера в то, что в ней есть что-то чудесное, рассеялась вместе с дымом выхлопных газов миллионов автомобилей большого города, а от надежды, что что-то у неё получится, не осталось почти ничего. Она утешалась мыслью, что когда-нибудь это закончится. Когда-нибудь то уж её усилия должны быть вознаграждены! Или всегда придётся добывать мало-мальски человеческую жизнь больной головой и потом?

– Ай! – Закричала Елизавета.

Только что в метро ей наступили на ногу и оставили на носке чёрных туфель заметный пыльный отпечаток по форме подошвы кроссовка. Хоть извинились бы!

Глава 2. Камилла Гурская

Камилла Гурская стояла перед зеркалом на выдвижной двери шкафа-купе в белоснежном платье и была на седьмом небе от счастья. Когда настанет тот самый день – день её свадьбы, она проткнёт потолок седьмого неба и окажется на восьмом!

– Ну как тебе? – Спросила она у подруги и покрутилась посреди спальни. Светлые локоны волос кружились за ней, а подол пышного платья раскинулся в стороны, задев ногу Олеси.

Олесе, слышавшей этот вопрос минимум пятнадцатый раз, захотелось начать ответ со слов «Ты ведь уже спрашивала…», но она сдержалась. Для подруги предстоящая свадьба значила очень многое, чтобы её хоть как-то расстраивать. Главной мечтой Камиллы всегда было выйти замуж, и даже в детстве и подростком она была из тех девочек, что в подробностях представляют свою свадьбу и вырезают из журналов фотографии с понравившимися платьями.

– Шикарно! – Ответила Олеся. Даже не пришлось кривить душой, как это обычно бывает при ответе на подобные вопросы. Хоть это и было обычное пышное платье белого цвета, а не шедевр «от кутюр», Камилла смотрелась в нём замечательно. Не одежда украшает человека, а красота человека придаёт одежде красоту. – Ты бы точно попала в списки самых шикарных невест года… – Олеся замолчала на недосказанной фразе. Снова чтобы не расстраивать подругу.

«Ты бы точно попала в списки самых шикарных невест года, если бы не ушла с моделинга и стала бы знаменитой», – хотела она сказать, но подумала, что это напомнит Камилле об упущенной возможности. Впрочем, по лицу подруги Олеся увидела: Камилла прекрасно поняла, что она хотела сказать, но Олеся не видела на этом счастливом лице ни капли сожаления. Камилла не думала о том, что однажды ей предоставлялся шанс построить успешную модельную карьеру, все её мысли, мечты и желания кружили вокруг скорой свадьбы.

Олесе было трудно её понять – променять фотосъемки заграницей, обложки в журналах, путешествия по всему миру и возможность подписывать многомиллионные контракты на работу преподавателем по бальным танцам, мужа и (в будущем) нескольких спиногрызов. Нонсенс! Но это выбор Камиллы, а счастье у каждого своё. Наверное, никто не ценит то, что даётся ему легко.

Модельная карьера давалась Камилле слишком легко, чтобы она в должной мере смогла оценить, что предложение принять участие в рекламной кампании в Шанхае с возможностью продлить контракт на несколько лет – это шанс, за который надо хвататься обеими руками.

В модельную школу они начинали ходить вместе ещё шесть лет назад. Тогда им было по шестнадцать. Олеся на себя особых надежд не возлагала, хоть в тайне и мечтала, что однажды появится на страницах журнала, но она всегда знала – у Камиллы все шансы. Рост сто семьдесят шесть, золотистые волны длинных волос, большие голубые глаза и маленький, аккуратный нос на кукольном лице. А вдобавок тонкая шея, которая изящно переходит в хрупкие балеринские плечи и стройная фигура – все задатки модели. Даёт же бог некоторым внешность!

Шанс начать серьёзную модельную карьеру Камилле выпал два года назад, и Олеся не могла поверить, когда она отклонила предложение.

Но Камилла не колебалась.

– Давиду не понравилась идея. – Ответила она тогда твёрдо. – Какая может идти речь об отношениях и семье, если я постоянно буду в разъездах.

Олеся в шоке вытаращила глаза.

– Ты что, собираешься отказаться от того, о чём мечтают миллионы девчонок, из-за… мужика? Мало ли что ему там не нравится, на нём одном свет клином не сошёлся, найдёшь другого!..

– Но я не хочу искать другого…

– Ками! – Олеся всмотрелась в голубые глаза подруги, вдруг ставшие слишком строгими. – Это шанс, который дают не всем! И только раз в жизни! Ты ведь понимаешь?

– Понимаю. – Уверенный кивок.

– Только подумай! Ты сможешь продлить контракт. Путешествия, экзотические страны, популярность, деньги в конце концов!

Губы Камиллы задрожали.

– Я всё это понимаю, Лесь. – Голос потух. – Но я всё детство металась от папы к маме и обратно. С понедельника по четверг у мамы, с пятницы по воскресенье у папы, и они вечно цапаются, пытаясь спихнуть меня друг к другу на ещё один день… Я хочу нормальной семьи, Лесь! Я всё детство мечтала о том, что, когда вырасту, у меня будет семья. Настоящая, любящая, наполненная теплотой! А теперь что, снова всю жизнь мотаться туда и обратно без собственного угла, в который можно приткнуться? – По гладкой коже щёк потекли слёзы.

Олеся сдалась и оставила уговоры. Счастье у каждого своё, и счастьем каждому видится то, чего у него никогда не было, но так желалось…

***

Послышался щелчок входной двери. Глаза Камиллы в ужасе округлились.

– Леся! Это Давид! Иди, скажи ему, чтобы не заходил в гостиную. Видеть невесту в свадебном платье – дурной знак!

Олеся в знаки не верила, но потопала к входной двери, чтобы предупредить Давида, что ему нельзя в гостиную – Камилле надо снять свадебное платье и убрать его в шкаф. А потом ему три дня до свадьбы нельзя будет открывать шкаф и… Олеся запуталась. Подробности Камилла объяснит сама. Трудно готовиться к свадьбе по всем правилам и обычаям, когда жених с невестой живут под одной крышей.

Вечером того же дня Давид с Камиллой, в обнимку расположившись на кровати, смотрели фильм. До конца не досмотрели. На середине фильма Камилла обрадовала жениха минетом (о чём впоследствии она не сможет вспоминать без рвотного рефлекса), после чего они легли спать.

– Сладких снов. Люблю тебя! – Сказала Камилла.

– И я тебя. – Ответил Давид.

– А за что ты меня любишь? – Спросила Камилла, прильнув к его груди и посмотрев с по-детски счастливыми глазами. Она всегда задавала этот вопрос, словно ей трудно поверить, что она действительно достойна любви.

– За то, что ты верная, заботливая, красивая… – Перечислял Давид.

Утро было радужным, а днём на работу к Камилле заявилась брюнетка. Вид одновременно и виноватый, и гордый. Первые три минуты она стояла будто набрала в рот воды.

– Меня зовут… – она передумала говорить своё имя. – В общем, я тебя хотела предупредить.

– Пожалуйста, говори скорее, у меня через три минуты начинается урок. – Напомнила Камилла то, что уже два раза повторяла за те три минуты, что брюнетка «э»кала в перерывах между молчанием.

– Да… В общем, не выходи замуж.

Камилла рассмеялась.

– Это ещё зачем? – Она впервые всерьёз оглянула незваную гостью, а не просто бегло пробежалась по ней глазами. – А ты вообще кто?

– Я… В общем… – Камилле уже начали надоедать бесконечно повторяющиеся «в общем». У неё что, такой короткий словарный запас? – Лучше посмотри сама.

Брюнетка сунула в руки Камиллы телефон, на котором была открыта переписка с человеком, подписанным как Давидик.

Брюнетка: Встретимся в субботу, котик? У меня для тебя сюрприз.

Давидик: Сюрприз? Ммм… (два смайлика: один с высунутым языком, другой с нахальной улыбкой). Но в субботу я занят, малышка.

Брюнетка: Воскресенье?

Давидик: Меня не будет две недели. Уезжаю по делам. Потом я тебе напишу, киса.

Камилла застыла на месте и не сразу вспомнила, что в субботу у них с Давидом свадьба, а потом они на десять дней улетают в Турцию.

– Это… – Камилла подняла глаза с телефона на брюнетку. На побледневшем мертвенном лице голубые глаза сверкали точно как у Короля ночи из Игры престолов.

– Клянусь, я не знала о тебе. Мы с ним познакомились год назад на мальчишнике, всё как-то закрутилось… Но он ни разу не говорил, что у него отнош… – Объясняла брюнетка, желая скорее унять чувство вины у себя, чем оправдаться перед невестой любовника, но её слова звенели в ушах Камиллы несвязными буквами. Наконец она уловила три слова:

– Год назад? Мальчишник? – Выговорила почти недвигающимися губами, вспомнив, что в июне прошлого года друг Давида женился, и он вернулся с его мальчишника только на пятом часу вечера следующего дня.

– Ну-у… меня туда эм-м… вызвали.

– Ты что, шлюха? – Теперь в голосе отразились злоба и отвращение.

– Танцовщица. – Поправила брюнетка.

– Но ты спала с моим женихом за деньги.

Брюнетка не собиралась выслушивать обвинения и гордо выпрямилась.

– Он сам делал подарки. И я не заставляла его за мной бегать!

После шока Камиллу посетила первая стадия – отрицание. Не может быть, чтобы это был её Давид, который всегда твердил, что прежде всего ценит в ней верность. Нет, это должно быть, кто-то другой!

– Это не он! – Мотнула Камилла головой, чувствуя, будто череп сжимается и собирается лопнуть.

– Посмотри номер, если не веришь мне. – Голос снова стал виноватым.

Камилла не шевельнулась, и брюнетка потянулась, чтобы нажать на имя, показать номер и доказать, что она не врёт, и переписка действительно была с Давидом. Едва её палец коснулся экрана, Камилла, сама не осознавая, что делает, резко бросила телефон в сторону. Смартфон ударился о стену, покатился по полу, но экран остался включенным. На нём всё ещё виднелась переписка.

Брюнетка молча отошла, подобрала телефон и пару раз кликнула по экрану. Послышались гудки на громкой связи. За четыре долгих гудка сердце Камиллы чуть не лопнуло от волнения, а внутри она молилась "Лишь бы не взяли трубку!". Оборвав пятый гудок, послышался голос Давида:

– Малышка, что-то срочное? Я знаю, что ты соскучилась и хочешь встретиться. Я тоже. Очень! Но в субботу я и вправду занят…

Брюнетка нажала на отбой и на прощание сказала лишь:

– Прости. Я правда не знала. И… Не выходи за него замуж.

Урок бальных танцев, который должна была вести Камилла, начался, но она сидела в коридоре, повторяя «Это неправда! Неправда!». Голос внутри подсказывал: правда. Она сама только что слышала его голос, произносящий "малышка". Как Камилла не догадалась раньше? Слишком часто у Давида не было на неё времени, слишком часто его не бывало дома. Столько не работают даже самые отъявленные трудоголики, а к трудоголикам Давид не относился.

Перед затуманенными от слёз глазами всплыл текст: В субботу я занят…

Занят! Собственной свадьбой.

Камилле стало не хватать воздуха.

Вот чего стоят клятвы в вечной любви!

Она встала и зашагала в сторону выхода. Начальница и по совместительству владелица балетной школы Людмила Николаевна будет ругаться из-за того, что она не появилась на уроке. Дело тут выговором не ограничится, ей впаяют штраф. Не всё ли равно, когда за секунду рухнула вся жизнь?

Выйдя на улицу, Камилла столкнулась с тем, от чего убежала, переезжая к Давиду. Ей снова некуда приткнуться.

Поехать домой? Она туда больше не вернётся… И это не её дом, а Давида.

К одному из родителей? Это те места, где она всегда была лишней. Когда отец ушёл к другой женщине, да ещё и моложе мамы на десять лет, Камилла год жила на историях о том, что мужчины – это такой особый вид млекопитающих, которые не бывают безопасными даже когда спят. Потом её мама, будто забыла свои лекции о вреде мужского населения для планеты, задалась целью обустроить свою личную жизнь, и наличие ребёнка стало помехой в этом деле. Камилла ясно помнила, как мама, собираясь на свидание и не зная, с кем её оставить, звонила отцу и злилась, если он говорил, что сегодня не может забрать дочь, потому что они с новой женой идут в ресторан.

– Саша! Мне без разницы, куда ты там идёшь! Камилла сегодня на тебе, это и твоя дочь тоже! Я не собираюсь тащить её одна. – Кричала она в трубку телефона, думая (или не волнуясь об этом), что, если она заперла дверь в комнате дочери, та её не слышит.

Подумав о том, что и для отца, и для матери она только обуза, доставшаяся от неудачного брака и мешающая жить счастливо в своих новых семьях, Камилла позвонила Олесе.

– Ты дома?

– Да, а что?

– Можно приеду? – Она не смогла сдержать всхлип.

– Конечно! Ками, что у тебя с голосом?

– Всё нор…

– Не ври, Ками!

Камилла разрыдалась навзрыд.

– Можно я останусь у тебя?

Родители Олеси вместе с её младшим братом, Олегом, улетели в Алтай смотреть природные красоты. Олеся осталась в Москве – не могла пропустить свадьбу подруги. Камилла сможет какое-то время пожить у неё. И никто не будет мешать рыдать ночами напролёт. Хорошо, что рядом оказалась подруга, иначе её бы посетила мысль о том, чтобы броситься под поезд.

Глава 3. Дарья Камаева

Дарья Камаева всего месяц назад перебралась в Москву и полностью обустроилась в своём новом жилище – крохотной, зато уютной квартире-студии в тридцать пять квадратов, в кухонную зону которого удалось удачно вместить винный шкаф. Эта съёмная студия была её крепостью, куда посторонним вход воспрещён. Здесь она чувствовала себя абсолютно свободной и была вольна делать всё, что душе вздумается – пить шампанское, макая в него клубнику, танцевать перед зеркалом в нижнем белье, подпевая песни, в которых нет смысла, спать совершенно голой, даже не укрывшись одеялом…

Пританцовывая под эротическую музыку, она готовилась пойти на работу. Надела новое нижнее бельё лавандового цвета с трусами, в которых были защёлки по бокам – чтобы эффектно отстегнуть и остаться без одежды без надобности для этого наклоняться и корчиться в неудобных и некрасивых позах, стаскивая трусы с ног. На шею и грудь Дарья нанесла обильную порцию блеска для тела, а на уши повесила тяжёлые блестящие серёжки.

Она запрыгнула в такси, в котором водителем был молодой мужчина по имени Анатолий, и широко улыбнулась.

– Добрый вечер!

– Добрый вечер! – Ответил мужчина. – Вижу, вы в хорошем настроении.

– В превосходном! – Дарья продолжала улыбаться, за красной помадой оголяя белоснежные зубы.

– Что ж, это замечательно. – Улыбнулся мужчина, заряжаясь от девушки позитивом. Было в её радостном настроении что-то заразительное.

– Да-а-а! – Протянула Дарья. – Свобода, Анатолий, она так прекрасна! Нет ничего прекраснее свободы!

Из такси она вышла напротив недавно открывшегося стриптиз-клуба «Orchid», который все называли Орхидеей. Анатолий потянулся, чтобы посмотреть, действительно ли она входит в дверь, ведущую в мир разврата. Да, она вошла в Орхидею. Уверенной походкой прошла от машины до здания и скрылась за железной дверью, чтобы войти в которую нужно было нажать на звонок и пройти face-контроль, который устраивал охранник, следивший за посетителями по камере видеонаблюдения.

Все остальные девочки были уже в гримёрной, которая только называлась красивым словом «гримёрная», а на деле представляла из себя тесную раздевалку. Кто в нижнем белье, кто в чём мать родила, но все как одна на высоченных каблуках, с боевым макияжем и обилием блёстка на теле, что вблизи слепило глаза, зато со сцены в почти полной темноте смотрелось очень эффектно.

В гримёрную без стука и предупреждения ворвался худощавый, низкорослый мужчина. Никто из девочек даже не колыхнулся, все продолжили заниматься своими делами. Даже те, кто ещё не успел нацепить на себя трусы.

– Девочки, осмотр. – Объявил мужчина.

– Гарь, ну ты серьёзно? – Отозвалась сразу же одна из девушек.

Она сидела на крутящемся стуле в центре комнаты с таким видом, будто весь этот клуб принадлежал ей, и, несмотря на правила пожарной безопасности потягивала вейп. Вообще, она любила сигареты с ментолом, но перед работой сдерживалась от них – не всем клиентам нравился запах табака. С мужчиной, который представлялся как Гарик, но настоящее имя которого никто из девочек не знал, она была знакома много лет. Они вместе перешли в Орхидею из другого клуба. Она звала его Гаря, все остальные звали Гариком.

– Ладно, Челси, ты можешь не проходить осмотр. – Подмигнул ей Гаря, он и без того знал, что на теле Челси ни одного лишнего волоска.

От его подмигивания Челси закатила глаза и повернулась вместе стулом в другую сторону. Не хватало ещё, чтобы другие знали, что она спит с этим карликом, чья макушка едва дотягивает до уровня её сосков. Но об этом уже знали все, включая даже бармена, который работал тут всего третий день.

Девочки выстроились в ряд, а Гарик принялся осматривать их на предмет «профпригодности».

– Э! А вот трогать не надо! – Съязвила Дарья, когда Гарик потянулся, чтобы проверить, гладко ли у неё выбрит лобок.

Коротышка прошипел, но руки убрал. Какая нахальная попалась. Остальные не язвили и не сопротивлялись. Даже если он проверял то, что не обязательно проверять.

– Первый выход твой, Ариэль. – Обратился он к Дарье в конце осмотра. – Зажги, чтобы у этих лохов не оставалось сил дотерпеть до туалета, и они кончили прямо в трусы.

Гарик называл клиентов лохами. Не при них, конечно. Но между сотрудниками он всегда использовал слово «лох». А чем богаче был клиент, и чем больше он тратился в Орхидее, тем большим лохом считал его Гарик.

Через десять минут Ариэль (или, если использовать настоящее имя, Дарья) блистала на сцене в кружевном белье лавандового цвета. Полутьма придавала её образу загадочности, а оттого девушка на сцене казалась в стократ сексуальней. Прожекторы только мельком освещали её гибкое тело, изящно двигающееся под ритм музыки, а клиенты смотрели не отрывая глаз и надеялись, что, когда закончится танец, она сядет именно за их стол.

Их Ариэль не замечала. Она наслаждалась собой и, кружась на пилоне, ловила свободу кончиками тёмных, вьющихся волос. Нет ничего лучше свободы, а свобода – это возможность делать то, что хочешь делать.

Даше хотелось всего того, что раньше было запрещено, и теперь ничего не осталось от той девочки, что ещё недавно стыдливо сжималась в клубок и пугливо озиралась по сторонам, когда подруга, сидя в кафе, заводила откровенные разговоры. Её больше не пугает, что кто-то может не то о ней подумать, она больше не та правильная девочка, что живёт в рамках чужих правил.

Глава 4. Эрика Метельская

Эрика Метельская звездочкой растянулась на голом полу. От лежания на твёрдой поверхности закололо в затылке, но она не двинулась. Закрыла глаза и лежала в таком положении, пока от жёсткости пола не затекло в пояснице настолько, что с физическим дискомфортом трудно было справляться одной лишь силой мысли.

Встала, подошла к ноутбуку, который за это время успел уйти в спящий режим, и нажала на первую попавшуюся кнопку на клавиатуре. Экран ноутбука засиял, и на нём появился документ Word с одной единственной записью: Глава 1.

Эрика навела курсор на вторую строку, чтобы продолжить писать.

Чёрная вертикальная полоска курсора на второй строке промигала пять минут к ряду, но Эрика так и не смогла придумать текст. Всё, что она придумывала, казалось бредом, не стоящим быть записанным: как в знаменитой песне «Третье сентября» – всё не то, всё не так; и Эрика даже не стала делать усилие над собой, чтобы коснуться к клавишам и перенести мысли на жесткий диск.

Она надеялась, что, когда начнёт новую книгу (предыдущую она удалила, не дописав), всё получится. Но нет. Ничего не получается. Когда с утра садилась за ноутбук и создавала новый документ Word, который, не сумев придумать оригинальное название, так и назвала «Новый документ Word», казалось, у неё возникла замечательная идея для сюжета. Но как только написала первые буквы, вслух самой себе призналась:

– Говно, а не книга!

Может, всё же дописать предыдущую, почти удалённую, но всё ещё хранящуюся в корзине?

Она вытащила из корзины файл под названием «Стриптизёрша и художник», с отвращением поморщилась названию, которое было стыдно видеть и осознавать, что это придумано ей, и два раза кликнула по нему левой кнопкой мыши. Открылись сто тридцать шесть страниц, на которые тянулись сорок шесть тысяч семьсот девяноста слов. Эрика помнила, о чём вещают эти почти сорок семь тысяч слов – о том, как стриптизёрша влюбилась в своего клиента, знаменитого на весь мир художника.

Бедная девочка Николь подаётся в стриптиз и влюбляется в одного из своих клиентов – в художника, который любит коротать периоды одиночества в компании красивых девочек. С виду он нахал, но Николь знает – внутри он тонкая творческая натура, не лишённая романтизма. Сначала он воспринимает её только как стриптизёршу, обнажающуюся ради денег. Обида, боль, разбитое сердце… К сто тридцать шестой странице он начинает понимать, что она любила его искренне, а Эрика начинает понимать, что ей совершенно не нравится текст, который выходит из-под стука её пальцев по клавиатуре. Ещё через пятьдесят страниц наступил бы долгожданный Happy End для двух влюблённых и для читателей (если они будут), но файл под названием «Стриптизёрша и художник» отправляется в корзину.

Эрика прошерстила страницы, чтобы освежить в памяти собственный текст, закрыла файл и во второй раз отправила в корзину три месяца бессонного труда, повторив те же самые слова:

– Говно, а не книга! – И стоило вообще тратить девяноста с лишним дней на написание этой бредятины?!

Слишком ванильно и не правдиво. С первых букв веет придуманностью. Герои, места, события – всё описано так, что даже Эрика, автор собственного текста, не верит в их реальность.

Зачем она вообще взялась писать книгу, да ещё и в жанре восемнадцать плюс? – Задалась она вопросом. – В мире что, занятий других не осталось?

От честного ответа самой себе она засомневалась в своей нормальности.

Эрика писала с четырёх лет, с тех пор, как научилась писать и читать: сначала это были стишки в блокноте с розовой обложкой, потом короткие статейки в блоге, который она удалила, а теперь она зарабатывала тем, что писала заказные статьи для сайта – что-то вроде электронного журнала. Каждый раз, заканчивая статью, ей было интересно, а смогла бы она написать целую книгу? Ей хотелось верить – да. А в каком жанре? Эрика думала об этом много раз, и в конце концов решила, что, если бы когда-то решилась написать книгу, захотела бы испытать себя во всех жанрах. Вот и узнает, чего она стоит. С каждым днём, как думала об этом, желание в ней только росло, и в конце концов превратилось в навязчивую идею.

Теперь она бросила себе вызов, а к вызовам самой себе Эрика относилась серьёзно. Почти одержимо.

Для первой книги она выбрала жанр любовного романа для взрослых. Ей показалось, что это будет легче всего – нужно то всего лишь придумать двух влюблённых и создавать бесконечные преграды на пути к "Happy End"у.

Эрика вооружилась десятками книг жанра, в котором собиралась написать, залпом прочитала их все, опираясь на прочитанное, составила план для своей будущей книги: когда и как герои должны познакомиться, какие преграды преодолеть и как прийти к счастью; и села за ноутбук.

Всё пошло наперекосяк ещё с выбора названия. То, что представлялось ей лёгким, превратилось в каторгу. Из-под «пера» выходил только банальный текст с до скуки изъезженным сюжетом и предсказуемым концом. Ванильно-розовая сказка о Золушке для взрослых, перечитывая которую у неё возникала только одна мысль: "Не верю! Не бывает такого в жизни!". Ей хотелось внести в текст немного правды, сделать её похожим на настоящую жизнь и лишить ощущения искусственности, но нельзя правдиво описывать то, о чём понятия не имеешь.

Да! Именно! Вот в чём дело! Вот почему ей не нравится написанное – она понятия не имеет о мире, о котором пишет.

И как она раньше не догадалась?!

Эрика засияла от радости, поняв, чего ей не достаёт и в каком направлении следует копать – изучить то, о чём она пишет и воссоздать на страницах реальность, читая про которую забываешь, что это всего лишь выдумка автора.

Она ввела поисковый запрос «стриптиз». Страницу википедии Эрика пропустила сразу (зачем читать, что стриптиз – это вид танца и бла-бла-бла… это она и так знает), открыла видео, где красивые девушки танцуют горячие танцы, просмотрела до конца и принялась листать дальше. Где-то после десятой прокрутки колеса мыши поисковик выдал ей страницу «Orchid».

Эрика кликнула на сайт, зазывающий провести незабываемый вечер в компании улыбчивых красоток. Может, сходить в этот самый «Orchid» и окунуться в атмосферу, которую хочется описать? Раздумывая об этом, она изучала сайт. В самом низу был ещё один призыв – устроиться на работу, которая позволит не только почувствовать себя сексуальной, но ещё и зарабатывать на этом.

Идеальная возможность познакомиться с миром, о котором она хочет написать!.. Стоп. Но ей же придётся раздеваться… Да ладно, подумаешь, разденется пару раз до белья, что в этом такого? На пляже каждое лето щеголяет в стрингах, и ничего.

Долго не думая, Эрика заполнила довольно необычную для устройства на работу анкету: рост, вес, возраст и две фотографии – портрет и в полный рост. Уже через полчаса пришёл ответ: Приглашаем на собеседование.

***

Только когда Эрика заступила за железную дверь, в голову ударило: придётся танцевать. А она умеет? Пару лет назад она с подругой за компанию ходила на стрип-пластику. Получалось весьма недурно… для новичка. С тех пор Эрика ни разу не пыталась повторить разученные трюки, но она успокоила себя тем, что однажды выученное легко вспоминается повторением. Это как езда на велосипеде – стоит один раз научиться, и этот навык с тобой до конца дней. Оставалось надеяться, что с танцами дело обстоит так же.

Лестница за железной дверью вела на нижний этаж. Перед ещё одной дверью её встретил охранник, внешне напоминающий героя «Людей в чёрном». Только в два раза крупнее любого актёра из популярного боевика и не хватает чёрных очков. Ростом Эрика была метр сто семьдесят три, но, чтобы взглянуть на лицо парнища в чёрном ей пришлось опрокинуть голову назад.

– Добрый вечер! Я Эрика. Мне назначено собеседование. – Улыбка девушки должна была немного смягчить угрюмое выражение лица охранника, но он молча отошёл от двери, перестав перегораживать путь, и нижайшим баритоном ответил:

– Правая дверь в конце коридора.

Какая грубость! – Подумала Эрика. Ни привет, ни пока, только указания.

Как она выяснила позже, охранника звали Владислав, и его задача состояла в том, чтобы ещё при входе дать посетителям понять – хоть тут и мир без правил, но вести себя надо уметь, иначе к вам подойдёт кто-то вроде Владислава, под два метра ростом и метр шириной, и за шкирку выкинет за железную дверь. Со своей задачей он справлялся на «пять с плюсом». Гости, прошедшие мимо Владислава, всегда помнили о том, что руки тут распускать нельзя (но за дополнительную плату, конечно же, можно).

Эрика прошла мимо Владислава, прошла в дверь, которую он охранял, и попала в огромный зал. Шумный, дымный, полный веселья и разврата с восьми вечера до шести утра; холодный и бездушный в остальное время суток. Время было семь часов вечера. В зале было пусто. Эрика огляделась в поисках коридора, о котором говорил охранник, но нашла лишь одно место, куда можно податься – дверь на другом конце зала.

Она прошла среди пустующих кожаных диванов, пилона в центре зала, барной стойки, где на самое видное место были выставлены бутылки элитного алкоголя. От обилия дорогих марок виски, коньяка и шампанского веяло атмосферой богатства, но, как она узнает позже, элитные бутылки выставлены для виду. «Настоящую элиту» наливали только настоящим элитным гостям (да и то не всегда, а лишь первые два-три бокала, пока те способны различать вкусы), а остальным доставалось то, что припрятано у бармена под стойкой.

Озираясь по сторонам, Эрика дошла до конца зала. Правая дверь, – напомнила себе. Но дверь тут была всего одна. Она неуверенно потянула за ручку. За дверью оказался недлинный голый коридор, а в конце виднелись ещё две двери. Это было предусмотрительно – скрывать гардеробную девочек и кабинет директора за двумя дверьми, которые в рабочее время клуба вдобавок охраняли Владислав на смену с коллегами. Если бы какой-то пьяный гость, перепутав стороны, забрёл вместо туалета в гримёрную, полную голыми девочками, это бы изменило всё впечатление от шоу. И не только в хорошую сторону…

Эрика прошла по коридору и постучалась в правую дверь – в кабинет директора. Не дожидаясь ответа, она дёрнула за ручку.

– Добрый вечер! Я Эрика. Отправляла вам анкету.

– Ах, да, Эрика. – Гарик оглянул её оценивающим взглядом, обошёл вокруг неё как вокруг новогодней ёлки, после чего обменялся взглядами с мужчиной, которому было лет пятьдесят. Это был владелец заведения и приезжал он сюда не часто. – Что ж, лицом неплоха. Кожа чистая, и зубы ровные.

Эрика вдруг перестала улыбаться и еле сдержалась от секундного порыва развернуться и уйти, громко захлопнув за собой дверь. Ей стало как-то тошно от того, что её оценивают точно как лошадь – по зубам. Она подавила в себе желание немедленно покинуть помещение, напомнив себе, что это её шанс написать что-то настоящее и, если уйдёт, придётся вернуться к ванильно-розовой книге, от которой веет фальшью и в которой нет ничего настоящего.

– Сними блузку, Эрика. – Это был приказ, а вовсе не просьба.

– Э-э-э, прямо сейчас? – Оглянула мужчин, которые смотрели на неё не моргая. – Перед обоими?

– У тебя проблемы с тем, чтобы раздеться? Если да… – Гарик собирался указать на выход, но Эрика поспела ответить раньше.

– Нет, что вы, никаких проблем. – Она попыталась звучать убедительной. В конце концов, что плохого в том, что двое мужчин увидят её в лифчике. На пляже щеголяет в открытом купальнике, и ничего.

Эрика стянула с себя блузку и подумала о том, что надо было надеть бюстгальтер поновее.

Гарик притронулся указательным пальцем к своей щеке, а средним к подбородку и всмотрелся в неё точно как туристы в одну из статуй в Эрмитаже, то есть пытаясь понять, есть ли в том, что он видит, что-то стоящее.

– Танцевать умеешь, Эрика?

– Да. – Придётся взять пару уроков, чтобы её маленькая ложь не раскрылась. Но не говорить же, что её танцевальные навыки ограничиваются четырьмя месяцами стрип-пластики.

Гарик с владельцем заведениями переглянулись. По их взгляду Эрика считала, что им очень не хватает людей. Она пришла вовремя – когда заведение только-только открылось, и достаточно персонала ещё не набрали. Чести вынести вердикт Эрику удостоил сам владелец:

– Ладно, заступишь завтра. Учти, первые две недели у тебя пробные. Оплату за работу, конечно, получишь. Но, если не подойдёшь нам, придётся попрощаться.

– Поняла. – Эрика кивнула и потянулась за блузкой. Стоять полуголой перед одетыми людьми было не по себе.

Теперь ей стало интересно, что нужно делать, чтобы быть подходящей для работы стриптизёршей и пройти пробный тур. Судя по услышанному, одних лишь танцевальных навыков окажется недостаточно…

Глава 5. Елизавета

Елизавета Сафарова шагнула в офис, прошла мимо маленькой кухни, что зачем-то находилась рядом со входом, оставила позади столы коллег – столов было больше, чем коллег – и приземлилась на свой рабочий стул, на котором в подтверждение трудоголизма красовалась отчётливая вмятина размера её пятой точки. Странно, но полгода назад эта вмятина, кажется, была на размер меньше. По крайней мере, её края были подальше от краёв сиденья.

Пора приступать к работе.

И минуты не прошло, нарисовалась секретарша с новым листочком. Задания от шефа. Елизавета вспомнила, как в первый месяц работы в ИП Соловьев Павел Сергеевич с улыбкой с ней здоровалась и радостно забирала А4 лист. Ей думалось, чем больше заданий она выполнит, тем сильнее будет заметно её усердие, и тем ценнее она станет как сотрудник. Теперь, по происшествию почти шести месяцев, она хмуро потянулась за заданиями и сорвала лист бумаги с рук секретарши.

Та уже собиралась уйти, но Елизавета возмутилась первым пунктом:

– Сделать так, чтобы на сайте можно было проводить оплату?!

Секретарша пожала плечами.

– Такое указание.

– Такого требования не было, когда я принимала работу! В ТЗ было написано создать простой информативный сайт! Простой. Информативный. – Повторила, выразительно, чтобы ей слова дошли в правильном значении.

Секретарша снова пожала плечами.

И правильно. Что ей ещё делать? Она просто передаёт указания своего босса. По сути, она тот самый человек, который доносит до сотрудников информацию, которую Павел Сергеевич не хочет озвучивать сам, чтобы не выслушивать их жалобы и возмущения.

На этот раз Елизавета вскипела. Не из-за секретарши, а из-за несправедливости, повторяющейся день изо дня. Из-за себя, за то, что изо дня в день с этим мирится. Из-за своей наивности, что верила, что это когда-то закончится.

– Ладно! – Она вскочила с места, и компьютерное кресло закрутилось на месте. – Он у себя?

Не дожидаясь ответа, она решительной походкой, в которую была вложена вся вскипевшая внутри неё злость, направилась в кабинет Павла Сергеевич. Секретарша пришла в ужас и попыталась её остановить:

– Лиза, он занят!..

Елизавета махнула рукой.

– Да-да. Он всегда занят. Придумывает, как ещё нас наебать.

Кажется, её слова отозвались в коллегах. Краем глаза она уловила, как двое из них бросили свою работу и ушли пить кофе.

Она отпорхнула дверь в кабинет начальника и громко её захлопнула с внутренней стороны.

– Ли-и-иза! – Улыбнулся Павел Сергеевич, будто никого, как не её, он не был бы так рад видеть. – Звёздочка нашего коллектива! Какими судьбами?

Елизавета громким хлопком впечатала в его стол лист с заданиями. За дверьми коллеги шелохнулись и оглянулись в сторону кабинета. Многие из них подумали, что Елизавета влепила ему пощечину.

– Этого в ТЗ не было! – Она тыкнула на первый пункт.

Улыбка с лица Павла Сергеевича пропала, как только он понял, что игра в «Ты мой самый лучший сотрудник!» её не проймёт и не заставит от ощущения своей важности для компании делать за «Спасибо» сверхурочную работу.

– Не было. – Подтвердил он. – Заказчик внёс правку позже.

– Но я уже почти доделала эту работу, и вносить туда правки всё равно, что сделать новый проект с нуля!

– Во-первых, сядь…

– Спасибо, я постою. В метро час сидела. Мне хватило.

Павел Сергеевич был обескуражен. Елизавете нельзя было дать грамоту «самого послушного сотрудника», но разговаривать с ним в таком тоне она раньше себе не позволяла.

– Заказчик попросил внести правки. Терять клиентов мы не можем. – Коротко отчеканил он.

– А знаете, что ещё мы не можем? Терять деньги. Вы как – не знаю, а мне через неделю вносить оплату за квартиру.

Платили Елизавете за количество проектов, и Павел Сергеевич прекрасно знал (но мало волновался об этом), что, если она будет тратить слишком много времени на один и тот же проект, бесконечно его переделывая, нормальной зарплаты ей снова не видать.

– Так что пусть либо доплачивают, либо принимают ту работу, которую изначально заказывали. – Поставила она ультиматум.

Взгляд Павла Сергеевича на секунду метнулся в сторону. Елизавета догадалась: он что-то утаивает. Что именно – и думать не надо. Заказчик внёс доплату за правки, но говорить ей об этом, а тем более выписывать премию никто не собирался.

– Так ты хочешь, чтобы тебе доплатили за этот проект? – Павел Сергеевич спросил это снисходительно, словно, если он выпишет своей сотруднице премию, то сделает ей этим великое одолжение.

– Да. Я хочу получить оплату. – Говоря это, Елизавета почувствовала себя унизительно: словно выпрашивает у начальника деньги, а вовсе не требует по праву причитающуюся ей часть оплаты за работу.

Павел Сергеевич задумался и притронулся указательным пальцем к виску. Елизавета почти слышала его мысли. Это были расчёты того, какую премию он может ей выписать без риска лишиться запланированного отпуска по системе all inclusive на берегу Средиземного моря. Наверняка не больше пяти тысяч. На большее от него и надеяться глупо.

– И хочу нормальные проекты. – Добавила Елизавета. – Я хочу работать над стоящими проектами, а не над этим барахлом.

– Ли-и-иза! Лизочка. – Он попытался погладить её по руке, но она отдёрнула руку, до сих пор упиравшуюся о его стол. – Но ведь для таких проектов нужен опыт, а у тебя его нет.

– Так вы мне ни разу не давали таких проектов. Откуда вам знать, что у меня не хватит для них мозгов?!

– Ты себя ещё не проявила, чтобы я дал тебе такие проекты. – На лице появилось подобие улыбки.

На этот раз Елизавета и спрашивать не стала, как она должна себя проявить. Без собственной выгоды этот жирный развратник не делал ничего.

До неё только что дошло! Павел Сергеевич специально топил её в невзрачных проектах, чтобы у неё не оставалось выхода – либо погрязнуть во второсортной работе без возможности себя проявить, либо себя «проявить» и получить возможность заниматься крупными делами. Либо же сдаться и уехать обратно в Октябрьский. Но, если раньше Елизавета наивно надеялась, что однажды в нём проснётся совесть, сейчас не осталось сомнений – совесть в нём не спит, она давно подохла и воскрешению не подлежит.

– А знаете, что, Павел Сергеевич? – Елизавета всмотрелась ему в глаза, и в его нахальной улыбке появилась уверенность, что она наконец сдалась. – Засуньте свои проекты себе в жопу!

– Да что ты себе позволяешь?!…

– То, что не позволяла уже полгода. Не собираюсь больше это терпеть. Я увольняюсь!

– Подожди, не горячись. Хочешь премию?.. – Поняв серьёзность ситуации, Павел Сергеевич смягчился. Но Елизавета уже знала, это не мягкость, а очередная его приманка, чтобы наобещать золотых гор и заставить её работать как лошадь, обогащая только свои карманы.

– И премию свою мизерную засуньте куда подальше. Я пришла сюда работать. И готова была работать. Но я не готова перед вами унижаться и выпрашивать по крупицам то, что заработала честно.

Елизавета гордо зашагала за дверь. Той же гордой походкой покинула офис, с почти гордо поднятой головой добралась до метро, нашла более-менее свободный от людей вагон (слава богу, в рабочие часы людей в метро было меньше, чем утром, когда она ехала на работу), села и заплакала.

Всю дорогу до дома она вспоминала, какой радостной и уверенной в своём карьерном успехе приехала в большой город. Но дело в том, что большому городу наплевать на твои цели, даже если ты готов для этого работать сверхурочно. И теперь Елизавета думала: а может, её цель была ей не по росту, и она переоценила свои возможности? В ту минуту ей казалось, что всё указывает на это. И быть может, не стоило вообще карабкаться по этой лестнице с колючими проволоками вместо ступенек? Сколько не пробирайся, если сверху никто не подаёт руку или хотя бы снизу кто-то не подталкивает за задницу, жизнь найдёт способ как вышибить тебя из колеи.

С охватившим с пяток до макушки чувством собственной ничтожности и безысходности Елизавета рухнула на кровать, уткнулась лицом в подушку, чтобы не слышать собственное рыдание, и вспомнила время, когда ей думалось, будто она самая чудесная из всех чудес. Кажется, чудом она была только для Вадима. Но пока он это повторял, она и сама в это верила.

В сотый раз за прошедшие в одиночестве полгода у неё возникло желание ему позвонить. Выговориться. Ей нужен был хоть кто-то, кому она может положить голову на плечо, не скрывая отчаяния и не строя из себя сильную, пустить слезу и сказать, что она устала. Она до смерти устала! У неё больше нет ни сил, ни желания бороться. Она уже не понимает, за что борется, не верит, что что-то в этой жизни у неё может получиться. Она готова признать, что все её мечты были самообманом наивной девочки, по глупости поверившей в себя.

Чтобы отговорить себя набрать его номер, пришлось в сотый раз себе напомнить: если бы захотел, если бы она действительно была для него важна, он бы переехал вместе с ней. Но, судя по тому, что он с её отъезда не прислал ни одного сообщения, не такой уж «единственной и незаменимой» она была. Даже тут она обманывалась. Опасное это дело – поверить в свою уникальность и важность для кого-то.

Одного только Елизавета не знала и не могла даже предположить. Вадим каждый день просматривал её страничку, одновременно и надеясь, что у неё всё хорошо, и боясь увидеть фотографию того нового, с кем хорошо. Он вспоминал тот раз, когда она уходила, и он попытался завести разговор о том, что готов переехать с ней. Вспоминал все случаи, которых за полгода накопилось не меньше сотни, когда напечатал сообщение, но отправить не решался.

– Ты отнял у меня слишком много времени! Это из-за тебя я зарывала свои мечты. – Сказала она прежде, чем выйти за дверь, и в серости её глаз сверкнуло разочарование в нём.

Он не хотел отнять у неё ещё больше ценных дней. Ей лучше без него, а он только мешает, удерживая её на месте. Поэтому пусть идёт к мечте. «С тобой или без тебя» – так она сказала. У неё всё получится. Он до сих пор верил, что она особенная и способна добиться своей цели. Наверное, уже добилась…

Глава 6. Камилла

Камилла проснулась в пять утра на диване. Олеся хотела выделить ей комнат