Чура

ГЛАВА 1

Темень в чулане была непроглядная. Я осторожно переступила порог, пошарила руками в темноте.

– Здесь электричество-то есть?

– Должно быть, – отозвался дедушка. – Если светильник не перегорел. Постой немного, сейчас я найду выключатель.

Я сделала шаг вперед, потом еще один и наткнулась на что-то твердое. Мизинец левой ноги тут же заныл от боли.

– Нашел!

Под низким потолком вспыхнула маленькая лампочка. Светила она тускло, однако ее света было достаточно, чтобы разглядеть имеющиеся тут предметы.

– Скудно, – резюмировал дед, протискиваясь в узкий дверной проем. – Тряпки да ведра. Маша, когда переезжала в город, все ценные вещи или продала, или раздала соседям. Один хлам остался.

– Не скажи, – улыбнулась я, оглядываясь по сторонам. – Эти тряпки, по всей видимости, раньше были рушниками, а ведра и вовсе старинные и деревянные. А тут, – кивнула на большой старый сундук, о который только что ушибла палец, – скорее всего, тоже хранится много интересного.

Дед закатил глаза.

– Ох уж мне эти музейщики, – покачал он головой. – Любите вы копаться во всяком старье. Ладно, Анюта, ты ищи сокровища, а я пойду бабушке воды из колодца принесу. Она меня об этом еще полчаса назад просила.

Я кивнула и склонилась над сундуком.

Идея поездки в Красово мне нравилась все больше и больше. Хотя, конечно, эта самая идея была обоснована целым рядом объективных причин. Главная из них заключалась в том, что один из домов этой маленькой деревеньки перешел во владение моего деда – Петра Матвеевича Лукова. Сию недвижимость он получил в наследство от своей старшей сестры Марии, которая скоропостижно скончалась минувшей зимой. Поэтому, оформив все необходимые документы, дедушка вместе с женой Александрой Дмитриевной, моей бабулей, отправился смотреть обретенную недвижимость.

Собственно, ничего нового увидеть в красовсом доме он бы не смог, потому как данная изба являлась его родовым гнездом: он здесь родился и жил много лет, до тех пор, пока не уехал в город поступать в художественный техникум. Окончив техникум с отличием, дед отправился покорять один из столичных институтов искусств, а получив диплом, остался в большом городе на ПМЖ, так как родная деревня больше не отвечала его требованиям – ни житейским, ни профессиональным. Более того, когда умерли родители, Петр Луков отказался от своей доли наследства в пользу сестры – ей деревенская жизнь была по вкусу, и переселиться из Красово в каменные джунгли она согласилась только тогда, когда старческая немощь уже не позволяла в полной мере заниматься милым ее сердцу сельским хозяйством.

Ехать в Красово с бабушкой и дедушкой мне было необязательно, однако я все-таки отправилась туда вместе с ними. У меня как раз появились четырнадцать свободных дней – на работе подошла очередь идти в отпуск. Проводить его в городе не хотелось, ибо там с костями сгрызгли бы черные мысли – частный этнографический музей, научным сотрудником которого я была последние три года, находился на грани закрытия, и я в самом ближайшем будущем рисковала остаться без работы.

Поездка же воспринималась как способ расслабиться и отвлечься. К тому же, Красово являлось и моей малой родиной тоже: если верить рассказам бабушки и записям в документах, я появилась на свет именно здесь, в стенах родового гнезда семейства Луковых.

Последний раз мы гостили в деревне много лет назад. Никаких особенных воспоминаний то далекое лето не оставило, а потому ничего этакого от нынешнего «путешествия» никто не ждал.

Красово, между тем, произвело на меня приятное впечатление. Скорее всего, причиной этому было внутреннее напряжение, не покидавшее меня последние четыре месяца. И которое после первых же суток среди берез и зарослей крапивы исчезло напрочь, оставив вместо себя ощущение уюта и покоя.

Другого объяснения внезапной любви к полувымершей деревне у меня нет, ибо этот населенный пункт находился в совершеннейшем упадке. Его улицы поросли высокой травой и кустами сирени, большая часть домов либо стояла заколоченной, либо зияла пустыми провалами окон и полуразобранных стен и крыш. Из сорока дворов жилыми оставались от силы десять, да и те были обитаемы исключительно за счет стариков.

Наш дом находился в удивительно хорошем состоянии. Бревенчатый, просторный, светлый, он смотрелся ничуть не хуже других избушек. О том, что тут уже никто не живет, говорила только пресловутая крапива – она чувствовала себя настолько хорошо, что выросла едва ли не в человеческий рост. Внутри изба тоже оказалось вполне приличной, если, конечно, не считать пыли и паутины, скопившейся за полтора года отсутствия хозяев. А еще старой, жутко скрипучей мебели и отсутствия каких-либо удобств за исключением электричества.

Два дня мы с бабушкой и дедом занимались тем, что приводили свою новую собственность в божеский вид – косили сорную траву, выметали пыль, мыли окна. Дедушка даже съездил в соседний городок и купил пару банок краски, чтобы покрасить резные наличники. От всего этого действа каждый получал свою долю удовольствия. Так, бабуля, вспомнив сельскую юность, даже предложила остаться в Красово до конца лета.

– Воздух-то здесь какой! – сказала она вечером второго дня. – Хоть ложкой ешь!

– Это потому что у нас за околицей стоит лес, – ответил ей дед. – Тебя, кстати, не смущает, что тут нет своего магазина? Продукты сюда автолавка привозит. Раз в неделю.

– Эх, Петя, разве в магазинах счастье? – улыбнулась бабушка. – Ты послушай, как сладко поют птицы!

– В лесу, может, и сладко, – усмехнулся дедушка. – А в деревне я никого, кроме соседских петухов, не слышал. Ох и горластые же, черти!..

Я слушала их разговор и улыбалась. Мне Красово тоже нравилось – вместе с его петухами, воздухом и избушками-развалюшками. Что до магазина, то он имелся в соседнем селе, всего в километре от нашей деревни. Конечно, для местных стариков это расстояние было серьезным, но никого из Луковых оно не смущало.

Впрочем, если признаться честно, лично мне родная дедушкина деревня была интересна и с профессиональной точки зрения. В таких забытых Богом селениях всегда можно найти кучу интересных предметов старины, а еще узнать много новых песен, сказок или даже былин. Как знать, вдруг здесь попадется в руки находка, которая сможет пополнить коллекцию нашего музея и спасти его от разорения?..

Сундук открылся легко и на удивление бесшумно. А предвкушение чудес сменилось разочарованием – в его глубоком нутре не было ни тканей с причудливой вышивкой, ни старых книг, ни даже каких-нибудь примитивных прялок. Только кусок непонятного предмета, напоминающий большое широкое полено.

– Это еще что такое? – удивилась я, ощупывая предмет руками.

В тусклом свете крошечной лампочки разглядеть полено внимательнее было непросто.

– Нашла что-то нужное?

Дед, уже переступивший порог чулана, вернулся обратно и склонился над сундуком вместе со мной. Что интересно, на него моя находка произвела гораздо больше впечатления.

– Вот это да! – присвистнул он. – Я и не думал, что он сохранился!

– Ты знаешь, что это?

– Конечно, – кивнул Петр Матвеевич. – Это же твой чур, Анютка.

– Мой что?..

– Эх ты, этнограф, – хмыкнул дед. – Это чур – ошкуренный древесный ствол. В данном случае, кусок ошкуренного древесного ствола. Давай-ка перенесем его в сени, там лампочка ярче. Надо его хорошенько рассмотреть.

С этими словами дедушка осторожно приподнял колоду и бережно, как ребенка, вынес ее из чулана.

– Почему ты сказал, что этот чур – мой? – поинтересовалась я, когда Петр Матвеевич положил свою ношу на пол.

На поверку находка действительно оказалась куском дерева, причем, очень гладким, тщательно очищенным от сучьев и коры и, по всей видимости, чем-то обработанным – судя по внешнему виду, растение, ставшее впоследствии этой колодой, было срублено очень давно, однако не потрескалось, не рассохлось, а только потемнело.

– Потому что он именно твой, – улыбнулся дедушка. – Это дерево срубил мой отец, твой прадед, за месяц до твоего появления на свет. И изготовил из него чур специально для тебя.

– Зачем?

– Есть такой деревенский обычай: за четыре недели до предполагаемого рождения ребенка, старший мужчина рода должен пойти в лес и принести из него молодое крепкое дерево. Да не любое, а особенное, то, которое подойдет будущему малышу.

– Что значит – подойдет? – не поняла я.

– Станет близким ему по духу или, говоря современным языком, сможет питать его энергетику.

– Ого, – удивилась я. – А так бывает?

– Понятия не имею. Но в старину верили, что все так и есть.

– Мистика какая-то.

– Не без этого, – согласился Петр Матвеевич. – Только не спрашивай, как старейшина рода определял, какое дерево подходит конкретному младенцу. Отец-то это знал, а мне рассказать позабыл.

– А зачем вообще нужен чур?

– О! У него была очень важная роль. Из него надлежало вырезать чуру – куколку, деревянный оберег. Когда рождался ребенок, чуру сразу клали ему в колыбель, чтобы защитить от болезней, злых духов и дурного глаза.

Вот это да!

– Мы-то с бабушкой давно забыли об этом обычае. Какие могут быть чуры в современном мире? Наша дочь, твоя мать, родилась в обычной больнице и никаких деревяшек ей в кроватку никто не подкладывал. Хотя, быть может, и стоило, – дед коротко вздохнул. – Мы ведь нарочно привезли ее в Красово за несколько недель до того, как ты появилась на свет. Надеялись, что дикая природа и деревенский воздух ее успокоят, мозги в порядок приведут. Прадед твой, как внучку увидел, сразу в лес засобирался. Так, помню, и сказал: этой уже ничто не поможет, а вторую девочку мы убережем.

– От чего убережем, деда?

– Надо думать, от глупой разгульной жизни, – пожал плечами Петр Матвеевич. – И ведь прав оказался отец. У тебя и мозгов, и удачи гораздо больше, чем у родительницы.

Я склонилась над чуром, погладила его рукой. О моей маме дед всегда вспоминал именно так – коротко и с горечью. Они с бабушкой считали ее болью своей жизни. Хотя и смирились с тем, что дочь такая, какая есть, и исправить здесь ничего нельзя.

Историю своего рождения я знала всегда. Никто ее от меня не скрывал, ибо смысла в этом не было ни на грош. Подобное шило утаить в мешке очень непросто – об Ирине Луковой, моей матери, до сих пор любят судачить соседи, ибо за двадцать лет, проведенных в родном городе, она оставила о себе много ярких воспоминаний.

Если верить очевидцам, мама с самого детства отличалась веселым и своенравным характером. В подростковом возрасте эти качества и вовсе переросли в настоящий авантюризм и неиссякаемую жажду приключений. Приключения, к слову, она находила на каждом шагу, а потому ее родители вскоре лично познакомились и с сотрудниками местной милиции, и со всеми хирургами районной больницы и даже с инспекторами ГИБДД. Ни внушения стражей порядка, ни разговоры по душам на поведение мамы не влияли. И хотя до серьезных правонарушений она никогда не скатывалась, ее разгульный образ жизни в компании бесшабашных друзей заставил здорово понервничать и отца, успешного городского художника, и мать – заведующую местной библиотекой.

Мамина натура была такой деятельной и горячей, что ее не успокоили даже внезапно появившаяся любовь к соленым помидорам и активно растущий живот. К слову сказать, на момент родов Ирине Луковой едва исполнилось восемнадцать лет, а о том, кто является моим отцом, история и вовсе умалчивает. Мама категорически отказалась называть его имя. Ехидные соседи тут же предположили, что девушка попросту не знает, от кого из своих многочисленных ухажеров она «залетела», но лично я считаю, что мама хотела таким образом уберечь возлюбленного от уголовной ответственности, ведь на момент их близости Ирина была несовершеннолетней.

Несмотря на беременность, мама продолжила сбегать из дома на вечеринки и посиделки, а потому в какой-то момент родители просто забрали ее из города и привезли в Красово – проветрить голову и хотя бы несколько недель подышать чистым лесным воздухом.

Ирина родила меня прямо в деревенской избе. Скорая помощь, вызванная к роженице из соседнего городка, увязла в грязи весенней распутицы, а потому фельдшер вошла в дом как раз в тот момент, когда я издала свой первый крик.

Первые месяцы моей жизни мы также провели в Красово – пока не высохли ручьи от талого снега, и дороги не стали пригодными для проезда.

В течение следующих двух лет моя родительница старалась быть хорошей матерью. Она меняла мне пеленки, учила ходить и говорить, водила гулять в парк и, когда требовалось, в детскую поликлинику на прием к врачу. Одновременно с этим Ирина даже поступила на заочное отделение университета. У бабушки с дедом появилась робкая надежда, что дочь наконец-то взялась за ум, однако вскоре эта надежда лопнула, как мыльный пузырь, – когда мне исполнилось два, мама заявила, что задыхается в четырех стенах, забрала из вуза документы, собрала чемодан, и, оставив меня на попечении старших Луковых, уехала из дома в неизвестном направлении.

С тех пор прошло двадцать четыре года. За все это время я видела Ирину не более пяти раз – во время ее коротких посещений родного дома. Она всегда привозила мне красивых кукол и плюшевых мишек, внимательно слушала рассказы бабушки о моих успехах в школе, а потом снова уезжала. К слову сказать, в последний раз мы общались, когда мне было девятнадцать лет…

Я вздохнула.

– И где же теперь моя чура, деда?

– Мы ее сожгли. В тот день, когда тебе исполнился один год.

– Зачем?!

– Так было надо, – пожал он плечами. – Она выполнила свою роль, и прадед вырезал для тебя другую деревянную куклу.

– Тоже «волшебную»? – улыбнулась я.

– Ага, – хмыкнул дед. – Из этой колоды он сделал много игрушек: лошадку на колесах, ежика с иголками, зайца… Может, помнишь? Ты в детстве любила их фломастерами разрисовывать.

– Не помню, – покачала я головой. – И что же, все эти фигурки были оберегами?

– Не все, конечно. Только одна, остальные – просто игрушки. Вторую чуру, к слову сказать, Ира увезла, когда в путешествие свое укатила.

Да…

– Как интересно, – пробормотала я. – И что же мы станем делать с моей колодой теперь?

– Не знаю, – пожал плечами Петр Матвеевич. – Выбрасывать точно не будем. Не для того она в этом доме двадцать шесть лет хранилась. Пусть лежит, может, еще когда-нибудь пригодится.

***

В относительный порядок наша красовская собственность была приведена к концу недели. Когда дом засиял чистотой (у деда еще оставались сомнения по поводу состояния крыши и крыльца, но тут мы с бабушкой ничем помочь не могли), настала очередь прилегающих к нему палисадника и огорода. Последний почти сразу решили не трогать, ибо сеять на нем что-либо посреди лета не было ни желания, ни смысла. Зато в палисаднике вскоре все цвело и благоухало – каждая из красовских бабушек-соседок, заходивших к нам в гости в течение этих дней, считала своим долгом презентовать несколько саженцев астр, георгинов и циний, выкопанных из собственного сада.

Вообще, с соседями у нас сразу завязались хорошие отношения. Луковых, несмотря на их редкие визиты в деревню, местные все еще помнили, а потому встретили очень приветливо. Я дала старикам несколько дней на то, чтобы рассказать односельчанам о событиях своей городской жизни, а потом взяла нить бесед в свои руки.

Обрадованные возможностью поговорить с новым человеком, пенсионеры пересказали мне кучу местных историй и легенд. Правда, большая часть из них научного интереса не представляла, ибо была из разряда: «Жила у нас Валька, баба вредная и злобная, при этом помидоры у нее в огороде всегда были самыми крупными и вкусными. Видать, слово она колдовское знала, раз они лучше, чем у других оказывались».

Что интересно, в ведьмы деревенские записали и почившую дедушкину сестру Марию Матвеевну. Не смотря на то, что овощи, которые выращивала моя двоюродная бабушка, мало чем отличались от тех, что зрели на участках других красовцев, было в ней что-то такое, что заставляло других чувствовать себя в ее компании скованно и глупо, да и лечить она умела не хуже сельской медички, а уж в лесу себя и вовсе как дома чувствовала.

Деду такая характеристика родной сестры не понравилась, а потому рассказ о ее «странностях» так и остался незавершенным.

Что касается предметов старины, то их у местных жителей не оказалось вовсе, за исключением пары веретен и рассохшейся прялки. Не скажу, что это так уж меня расстроило, однако пребывание в деревне сразу стало гораздо скучнее.

Дабы как-то себя развлечь, утром в субботу я решила прогуляться в соседнюю Александровку, то самое село, в котором имелся магазин. Дорога до пресловутой торговой точки была недалека, а при желании, ее можно было еще и срезать – если идти через поле. Однако делать этого я не стала: накануне ночью прошел сильный дождь, и мне совершенно не хотелось увязнуть в грязи. Поэтому в поход за хлебом, сахаром и подсолнечным маслом я отправилась по широкой обочине шоссейной дороги.

Прогулка моя обещала быть легкой и приятной: небо было безоблачным, солнце – ярким, шоссе – пустынным, а настроение – отличным. Помнится, в детстве, во время редких визитов в Красово, я несколько раз убегала в Александровку – с разрешения взрослых, разумеется. В этом селе имелась целая ватага детей, с которыми можно было поиграть. Конечно, сейчас все они взрослые люди, однако как было бы здорово встретить сегодня кого-нибудь из них, пообщаться, вспомнить былые проказы…

Только подумала, как раздался шорох шин и рядом со мной притормозил неизвестно откуда взявшийся серебристый седан. Стекло бокового окна опустилось, и из него показалось веснушчатое лицо молодого мужчины.

– Приветствую тебя, лисичка-сестричка! – весело провозгласил он, широко улыбаясь.

Я невольно улыбнулась в ответ. Из-за цвета волос и тонкого остренького носа лисичкой меня называют часто, при том, что оттенок моих кудрей гораздо темнее классического рыжего и больше напоминает медь. Между тем, лисой меня зовут исключительно родственники и друзья, а этого парня я совершенно точно видела первый раз в жизни. Сам он, к слову, напоминал лесного плута гораздо больше, чем я, – к его смешным веснушкам прилагалась огненно-рыжая шевелюра и хитрые голубые глаза.

– Привет, братец лис, – сказала ему.

Незнакомец хохотнул.

– Куда путь держишь, сестрица? Могу тебя подвезти.

– Не надо, – покачала головой и кивнула на показавшиеся из-за поворота александровские домики. – Я уже пришла.

– Жаль, – погрустнел парень. – Так ты, выходит, местная?

– Нет. Приезжая.

– Я тоже приезжий, – снова улыбнулся он. – Меня, кстати, Федей зовут.

– А я – Аня.

– Знаешь, а ведь я тебя раньше в Александровке не встречал.

– Это потому что мой деревенский дом находится в Красово.

– О! Это ж совсем рядом. Тогда я с тобой не прощаюсь, Аня. Может, еще увидимся.

Он весело подмигнул, повернул руль и через пару мгновений скрылся за поворотом.

Я проводила его взглядом. Какой забавный! С этим Федей будет приятно встретиться снова. Он наверняка знает много интересных историй и умеет смешно их рассказывать. А еще относится к тому типу мужчин, с которыми лучше просто дружить, дабы не быть затоптанной его многочисленными поклонницами.

…В этот день мне определенно везло. Хлеб в магазине оказался свежим, сахар – рафинадом, а масло – именно того производителя, чью продукцию я привыкла покупать в городе.

Стоило расплатиться за покупки и повернуться к двери, как я нос к носу столкнулась с высокой худощавой женщиной в мужской рубашке и коротких шортах. Ее лицо показалось мне смутно знакомым, и я на секунду замешкалась, пытаясь вспомнить, кто же она такая. Женщина же узнала меня первой.

– Анька, – удивленно воскликнула она. – Лукова! Ты, что ли?

– Я, – ответила ей.

– Вот это да! – восхитилась она. – Столько лет прошло, а ты почти не изменилась! Такая же рыжая и тощая. Меня-то, небось, не признала?

– Честно говоря, нет, – виновато улыбнулась я.

Женщина хихикнула.

– А ты представь, что у меня подбородок на грудь опускается, щеки пузырями, и бока, как у гусеницы.

Я растеряно моргнула, а потом ахнула:

– Светка!

– Ага, – кивнула она. – Никто меня не узнает. Видать, сильно я изменилась.

Не то слово. Догадаться, что эта стройная подтянутая женщина когда-то была пухленькой краснощекой девочкой, которая боялась кататься на велосипеде, взаправду считая, что из-за ее веса у него сломаются колеса, попросту нереально. Впрочем, если судить по озорным бесятам в глазах, характер у нее остался тем же, что и в детстве – легким и веселым. За смешливость, смекалку, умение придумывать увлекательные игры и стоять на стреме во время налетов на соседские яблони Светку обожали абсолютно все, а потому на ее полноту никто не обращал никакого внимания.

– Как я рада тебя видеть! – улыбнулась ей.

– А уж как я рада, – ответила Светлана. – Я ведь недавно о тебе вспоминала, представляешь? И вдруг ты тут. Какими судьбами, Анюта?

О том, какие дороги привели меня в Александровку, я вещала ей целый час, а потом еще часа два слушала подробный Светкин рассказ о ее собственной жизни, работе и семье. За это время мы успели прогуляться до Красово, чтобы вручить купленные продукты моей бабуле, а потом вернуться в обратно – в гости к вновь обретенной подруге. Наш разговор был прерван всего один раз – когда на деревенской улице громко посигналил проезжавший мимо серебристый седан.

– Твой ухажер? – поинтересовалась Света, едва машина скрылась из вида.

– Нет, – покачала я головой. – Мы с хозяином этого авто познакомились сегодня. Он предлагал подвезти меня до вашего села.

– Ясно. Так ты, выходит, не замужем?

– Да. С личной жизнью у меня последние полтора года не очень.

– Это плохо, – вздохнула Светлана. – Без мужика, как без кота, жизнь совсем не та. Я вот уже пятый год в законном браке. Мы с мужем, кстати, сюда каждые выходные приезжаем: вместе дом ремонтируем, с огородом матери помогаем, шашлыки на природе едим. Завтра вот за грибами собираемся. Пойдешь с нами? Лисичек, говорят, в этом году видимо-невидимо.

– Пойду, – тут же согласилась я. – Сто лет за грибами не ходила. Только, знаешь, боязно немного. Говорят, в нашем лесу волки водятся.

– Водятся, – кивнула Света. – А еще лоси и кабаны. Ну так что ж? Мы ведь на звериные тропы ступать не будем, у нас дороги свои. Да и звери тоже не дураки, просто так к людям не выходят. Бояться нечего.

– Тогда тем более пойду, – улыбнулась я.

– Вот и здорово. Только джинсы надеть не забудь. Клещей в лесу тоже хватает, а от них проблем может быть побольше, чем от дикого кабана.

ГЛАВА 2

В лес мы отправились с самого утра. Вообще к ранним побудкам я всегда относилась нормально, однако в этот раз проснулась с трудом, потому как домой из Александровки вернулась только поздно вечером. До самой темноты мы со Светой и ее матерью тетей Любой вспоминали наши детские шалости и обсуждали житейские дела.

– Напрасно ты, Аня, к бабкам за сказками обратилась, – сказала тетя Люба, когда я сообщила о том, как рухнули мои надежды собрать в Красово материалы для новых музейных экскурсий. – В вашей деревне старики древние, как мир. Все, что в молодости знали, давно уж позабыли. Ты к нам приходи. Я тебя с такими сказителями сведу, что целую диссертацию написать сможешь.

– У вас в Александровке так много историй и легенд? – удивилась я.

– Врунов у нас много, – засмеялась Света. – И сочинителей.

– Историй тоже хватает, – возразила ей мать. – Мы ж у леса живем, а с ним в деревнях всегда много баек связано. Когда я была маленькой, моя бабушка рассказывала, что в самой его чаще живет дикий хозяин – получеловек-полузверь. Все лесные жители его слушаются, ни одна белка по дереву без его ведома не проскочит, ни одна птица не пролетит. Зорко охраняет хозяин свои границы, а если кто-то бесчинство вздумает учинить, обернется страшным чудовищем и жестоко обидчика накажет.

– Вот это да, – восхитилась я. – Леший-оборотень? В первый раз о таком слышу.

– А еще говорят, – продолжила тетя Люба, воодушевленная моим вниманием, – будто есть у дикого хозяина сокровище – волшебный ключ, который дает ему необыкновенную силу. Если же кто-то этот ключ добудет, то лишится человеческого облика и сам станет диким хозяином.

Света закатила глаза.

– Хватит тебе, мама, жутики на ночь травить. Я, кстати, эту сказку тоже помню. Ты мне ее в детстве рассказывала, чтобы я с другими детьми далеко в лес не уходила.

– В любой сказке есть намек на реальное положение дел, – заметила тетя Люба. – Кто с лесом общаться не умеет, тому в чаще делать нечего.

За грибами мы отправились втроем – я, Света и ее муж Виктор. Когда я пришла на опушку леса, они меня уже ждали. У каждого из них было большое пластмассовое ведро и тряпичный походный рюкзак.

По всей видимости, ребята рассчитывали провести на природе целый день. Лично я против этого ничего не имела, а потому тоже взяла с собой не только тару для грибов (правда, не ведро, а корзину, найденную в старом чулане), но и пару бутербродов на случай, если захочется есть.

– Постарайся от нас не отставать, – сказал мне Виктор, когда мы углубились в лес. – Ты тут человек новый, можешь заблудиться.

– Ерунда, – фыркнула Светка. – Блудить здесь негде. Тут повсюду тропинки, и все они ведут либо в Красово, либо в Александровку. Но ты, Анютка, все равно не отставай, а то ни одного гриба не найдешь.

Возвращаться с пустыми руками я не планировала, а потому торжественно пообещала держаться рядом и никуда не сворачивать.

Вообще, наша «тихая охота» получилась не очень-то и тихой. Мы со Светой шутили, смеялись, рассказывали друг другу забавные истории. Так продолжалось до тех пор, пока не вышли на небольшую солнечную полянку, окруженную дубами и елками.

– Вы только на это посмотрите! – восхищенно выдохнул Виктор.

Там действительно было на что посмотреть: полянка оказалась буквально усыпана рыжеватыми грибными головками. Мы тут же бросили все разговоры и кинулись собирать добычу. Что интересно, моя корзина наполнялась грибами гораздо быстрее, чем ведра подруги и ее мужа.

– Смотри-ка, лисички тебе прямо под ноги бегут, – пошутила Светлана.

Собрав все, что смогли, мы отправились дальше. Однако спустя четверть часа снова принялись ползать по земле едва ли не на коленях, ибо теперь лисички выбежали навстречу всем.

Меня обуял такой азарт (или все-таки жадность?..), что когда корзина оказалась полной до верха, я переложила бутерброды и бутылочку с водой в боковой карман своего рюкзака, и начала набивать грибами его основное отделение. Дело спорилось так быстро и весело, что прервать его смогли только позывы моего организма, настойчиво требовавшие немедленного единения с природой.

С разочарованным вздохом я юркнула в ближайшие кусты, быстро сделала нужные дела, и кинулась «охотиться» дальше. Правда, спустя пару минут «охота» подошла к концу – рюкзак оказался набит под завязку.

С трудом стянув его тесемки, я встала в полный рост, намереваясь поинтересоваться у своих спутников, нет ли у них запасного ведра или хотя бы обычного пакета. Но, оглядевшись по сторонам, обнаружила, что нахожусь среди деревьев одна.

– Эй, ребята! Вы где?

Ответом была звенящая тишина.

Хм. Видимо, я так увлеклась сбором грибов, что отошла от приятелей в сторону.

Взвалила заметно потяжелевший рюкзак на плечи, взяла в руки корзину и потопала по тропинке обратно.

– Ребята! Ау!

Но веселых супругов по-прежнему нигде не было.

– Света! Витя! Куда вы подевались?

Несколько минут я кружила среди дубов и осин, пытаясь вернуться туда, где оставила своих спутников, однако вместо этого вышла в совершенно незнакомое место.

С ума сойти. Я что, заблудилась?!

Похоже на то. Но как это могло произойти?! Мы же собирали грибы буквально в метре друг от друга!

У меня похолодела спина. Так. Главное не паниковать. Света говорила, что все местные тропинки – хоженые. Да и не могла я уйти слишком далеко. Нужно внимательно оглядеться вокруг и вспомнить, откуда именно я сюда пришла.

Огляделась по сторонам, глубоко вздохнула. Все-таки не напрасно жадность называют одним из самых страшных пороков. Я понятия не имею, в какую сторону нужно идти. Все окружающие меня деревья кажутся знакомыми и незнакомыми одновременно. Как и кусты, и тропинки.

Последних, к слову, я насчитала целых пять штук. И которая из них моя?

Впрочем, нужно ли гадать? Приятели наверняка меня хватились и уже ищут.

Что там советуют активисты отряда «Лиза Алерт»? Если вы заблудились в лесу, оставайтесь на месте и постарайтесь создать как можно больше шума, чтобы те, кто отправился на ваши поиски, сумели быстрее вас отыскать. А еще настройтесь на позитив и даже не допускайте мысли, что вас могут не найти.

Я решила последовать этим мудрым советам, встала на одну из тропинок, дабы быть видной среди древесных стволов, и начала громко звать друзей.

Через десять минут непрерывных воплей запершило в горле. А еще проснулся желудок, который многозначительно напомнил о том, что давно пора что-нибудь пожевать. Пришлось доставать воду и бутерброды.

Перекусив и набравшись сил, я продолжила топтаться на месте и громко звать на помощь. Надо ли говорить, что никто на крики так и не пришел?

Когда стрелки на наручных часах показали третий час дня, это занятие окончательно мне надоело. В самом деле, если все окрестные тропинки ведут в близлежащие деревни, стоило ли столько времени тратить силы на сотрясание воздуха? Не могу же я до ночи сидеть на этой развилке и ждать, когда за мной придут!

Из убегающих в разные стороны лесных дорожек я выбрала ту, что показалась самой широкой и утоптанной и, поудобнее перехватив рюкзак и корзину с грибами, отправилась по ней вперед.

Шагала бодро и уверенно – ровно два часа, пока деревья над моей головой не превратились в шатер, а в голове не укрепилась мысль, что теперь-то уж я заблудилась окончательно. Этому, к слову, поспособствовала и выбранная мною тропка – в какой-то момент она просто исчезла в траве, а сама я буквально уперлась в стену из высокого кустарника.

Чудесно. Просто замечательно.

Развернулась и пошла обратно. Плечи уже откровенно ныли от неудобной ноши, а пальцы рук почти онемели от корзины, ставшей вдруг жутко тяжелой. Пару раз меня посещали мысли выбросить все свои грибы под ближайший куст, однако я с раздражением прогоняла их прочь. Мало того, что я весь день по лесу проплутала, так еще и вернусь домой с пустыми руками? Нет уж, буду таскать свой «улов» до последнего.

Время, между тем, шло, лес становился гуще, ясно давая понять, что я снова свернула куда-то не туда и с каждым шагом ухожу все дальше от нужных мне населенных пунктов.

Через несколько часов начнет темнеть. Неужели мне придется ночевать прямо здесь?..

В памяти тут же всплыли рассказы Светы о живущих в этих местах волках и диких кабанах.

Черт, Аня, не вздумай паниковать! Через несколько дней ты будешь рассказывать о своих приключениях со смехом. А еще тебе совершенно определенно стоило взять с собой мобильный телефон. Сеть здесь, конечно, не ловит, но ведь можно было послать сигнал SOS…

Когда мои ноги еле двигались от усталости, желудок урчал, как автомобильный двигатель, а желание выбросить грибы вместе с рюкзаком и корзиной стало невыносимым, случилось чудо. Деревья вдруг расступились в стороны, и я вышла на круглую полянку, посреди которой обнаружился небольшой бревенчатый дом.

Увидев его, я застыла на месте. Что здесь делает эта избушка? До ближайшего села наверняка нужно идти много километров. И кто может здесь жить? То, что сие строение жилое, сомнений не вызывало, так как заброшенным оно вовсе не выглядело. Память услужливо напомнила сказку о диком хозяине, однако я сразу же от нее отмахнулась.

Судя по кладке бревен, аккуратному строгому крыльцу и, хм, явно пластиковым рамам, этот дом был возведен сравнительно недавно. Подойдя ближе, я разглядела на его окнах жалюзи, а на траве следы от автомобильных колес.

В моей груди что-то расслабилось.

Наверняка здесь отдыхает охотник или какой-нибудь интроверт-экстремал. И он, конечно же, знает, как отсюда выбраться к людям.

Я поднялась по низким ступенькам крыльца и робко постучала в дверь. Никто не ответил. Постучала сильнее. Дверь тихо скрипнула и отворилась.

Не заперто?..

Я осторожно переступила порог.

– Добрый вечер! Есть кто-нибудь дома?

Ответом снова была тишина.

Прикрыла дверь, миновала сени, вошла в жилые комнаты.

Там тоже все было современным и, судя по внешнему виду, не дешевым. В кухне обнаружился симпатичный гарнитур с газовой плиткой и небольшим холодильником (интересно, где хозяин дома берет для него электричество?), а еще добротный деревянный стол и два крепких стула. В соседнем помещении, очевидно гостиной, имелся диван, кресло-качалка и высокий книжный шкаф. Из гостиной вглубь дома вела еще одна дверь, но проверять, что находится за ней, я не стала.

После осмотра избы у меня создалось четкое впечатление, что ее хозяин ушел гулять в лес и скоро вернется. Об этом говорила забытая на столе чайная ложка, раскрытая книга, оставленная на диване, и еще целая куча мелочей.

Я вернулась в сени и уселась на стоявшую там деревянную скамеечку. Оставаться в комнатах почему-то показалось неуместным, поэтому я решила подождать охотника-интроверта у порога.

Что ж, если окажется, что он решил заночевать в лесу или вовсе уехал, не потрудившись запереть входную дверь, мне хотя бы будет, где провести ночь. Уж здесь-то диких зверей можно не бояться.

***

Хозяин избушки явился на закате солнца. Когда огненные ленты, окрасившие небосвод в алый цвет, начали темнеть, дверь дома вдруг распахнулась, и на пороге появился некто огромный, тут же загородивший собой весь дверной проем.

От неожиданности я охнула – почему-то показалось, что в жилище, встав на задние лапы, пробрался медведь.

На мгновение незнакомец замер на пороге, а потом сделал быстрое движение рукой, и сени озарились ярким электрическим светом.

Я едва не заорала в голос.

Нет, это был не зверь, а вполне себе обычный мужчина – высокий и широкоплечий. Вот только выглядел этот мужчина так, что внутри у меня все похолодело от страха: он был одет в старые спортивные штаны и грязную футболку неопределенного цвета, лицо «украшала» неряшливая недельная щетина, а волосы, спутанные, с застрявшими в них травинками, создавали впечатление, будто их обладатель несколько ночей спал на голой земле.

Маньяк-отшельник, честное слово.

– Кто вы такая? – строго спросил маньяк неожиданно приятным низким голосом. – И что делаете в моем доме?

Его большие карие глаза смотрели с настороженным любопытством, и этот взгляд несколько меня успокоил – создалось впечатление, что хозяин избушки гораздо адекватнее, чем кажется.

– Зд-дравствуйте, – чуть заикаясь, ответила ему. – Простите Бога ради за вторжение! Я заблудилась в лесу и совершенно случайно вышла к вашему жилищу. Дверь оказалась открыта, вот я и… Но вы не беспокойтесь, я ни в коем случае не стану вас тревожить! Расскажите, как можно попасть обратно в деревню, и я немедленно уйду.

– На улице уже стемнело, – заметил мужчина, закрывая за собой дверь. – По темноте до деревни вы не дойдете. К тому же, здесь водится немало диких зверей. Вы ведь знаете, что в этом лесу живут волки?

Я кивнула.

– Мне не сложно указать вам дорогу, но сейчас вы ее все равно не найдете, – продолжил незнакомец, проходя мимо меня в комнату. Я тихо последовала за ним. – Как вас, кстати, зовут?

– Анна.

– Приятно познакомиться, Анна. Я – Всеволод. Предлагаю остаться на ночь здесь, в этой избе достаточно места для двоих. Утром же я укажу вам путь. Что скажете?

Я еще раз посмотрела на его небритое устрашающее лицо. Ночевать в одном доме с этим человеком категорически не хотелось.

– Мне ужасно стыдно вас беспокоить, – скороговоркой проговорила я. – Спасибо за предложение, но лучше я все-таки попробую добраться до дома. Мои родные наверняка очень волнуются.

Взгляд Всеволода стал насмешливым.

– Они будут волноваться гораздо больше, если вы в принципе не вернетесь домой, а спустя пару недель охотники обнаружат ваши кости, обглоданные волками.

Я судорожно сглотнула.

– Оставайтесь, – улыбнулся Всеволод. – Клянусь, что ни в коем случае не побеспокою ваш сон. Вот только мне нечем вас угостить. Сейчас время ужина, а у меня есть только сырые овощи. Впрочем… Вы умеете готовить, Анна?

– Умею…

– Это хорошо, потому что лично моим коронным блюдом является яичница. Думаю, будет лучше, если я дам продукты, а вы сделаете из них что-нибудь съедобное. Что скажете?

Говорить ничего не пришлось, вместо меня хозяину избы ответил мой желудок – он так громко заурчал, что я покраснела.

– Вот и хорошо, – кивнул Всеволод.

Включил в кухне свет, указал на шкафы гарнитура.

– Можете пользоваться всем, что найдете. А я пока принесу мясо.

Когда он вышел в сени, первым моим порывом было броситься вон из этого дома и скрыться в лесу. Я подавила этот порыв усилием воли.

В самом деле, не лучше ли остаться здесь? Этот Всеволод, несмотря на свой устрашающий вид, создает впечатление вполне цивилизованного человека. К тому же на улице уже темно, а я так устала от лесных прогулок! А уж как хочется есть…

Открыла холодильник и увидела в нем целый ящик овощей – баклажанов, моркови, помидоров и огурцов. В мешке под мойкой обнаружился большой пакет с картошкой и мешочек с луком. Пошарив в шкафах, я нашла банку соли, сахар, кофе, упаковку с чаем, три пачки печенья, две бутылки оливкового масла. И все.

Не густо. И этим питается мой новый знакомый? Конечно, чтобы сварить картошку и приготовить овощной салат, не надо ни большого ума, ни особых навыков, однако взрослого мужчину этим не накормишь. Тем более такого большого и мощного. Что там Всеволод говорил про мясо? Наверное, он все-таки охотник и ест то, что добудет в лесу, потому как ничего мясного в холодильнике я не заметила.

Подошла к окну и, приподняв полоски жалюзи, выглянула на улицу. В этот момент охотник-интроверт вышел из-за угла дома. Правой рукой он держал за задние ноги какого-то зверя. У зверя были длинные лапы, и в тусклом свете луны он выглядел очень странно.

Хм. Судя по всему, с несчастной животины только что сняли шкуру.

Стоило подумать, как Всеволод вдруг остановился, критически осмотрел свою добычу, а потом одним движением разорвал ее пополам.

Мои глаза едва не вылезли из орбит, а к горлу мгновенно подступила тошнота. Я отшатнулась от окна, громко сглотнула.

Вот так силища! И с этим человеком я собралась провести ночь под одной крышей?!

Господи, он ведь может сделать со мной все, что угодно! Например, изнасиловать, задушить и прикопать под ближайшим кустом. И никто об этом никогда не узнает!

Честное слово, лучше уж волки. По крайней мере, всегда есть вероятность, что я с ними просто не встречусь.

Бросила тоскливый взгляд на пакет с картошкой и быстро направилась к двери. Стоило, однако, переступить порог кухни, как нос к носу столкнулась с Всеволодом. Увидев меня, он поднял руку и продемонстрировал жуткую окровавленную тушу.

– Вот мясо, – сказал мужчина. – Куда это вы собрались, Анна?

– Я.., – в горле у меня внезапно пересохло. – Я… Хотела спросить, где можно помыть овощи.

Всеволод бухнул свою ношу в мойку, открыл один из шкафов и вынул из него большой баллон с водой.

– Я набрал эту воду в роднике. Ее можно смело пить. И овощи ею мыть тоже можно.

Я медленно кивнула. Похоже, мой побег придется отложить.

– Что вы принесли, Всеволод? – спросила, кивнув на «мясо».

– Это заяц, – ответил тот. – Свежепойманный.

– А… Его точно можно есть?

– А почему нет?

– Он ведь дикий, верно? У него могут быть паразиты или какие-нибудь болезни.

– Этот заяц умер молодым и здоровым, – улыбнулся мужчина.

– Откуда вы это знаете?

– Просто знаю. Я давно охочусь в этих лесах, и умею отличать здорового зверя от больного.

– Хотелось бы вам верить.

– Ну так верьте, – пожал плечами он. – Вы уже решили, что будете готовить?

Я вздохнула.

– Рагу. Но для него нужен котелок. Или хотя бы кастрюля.

– Вся посуда в том шкафу.

Я снова вздохнула и приступила к работе. Всеволод помог мне почистить картошку, помыл и разделал мясо. Потом немного подумал и слегка опалил его на огне газовой плитки. После этого сел на стул и стал молча за мной наблюдать.

Поначалу его пристальный взгляд здорово раздражал, однако увлекшись делом, я перестала обращать на него внимание.

Учитывая, что продуктов в наличие было немного, я выбрала простое и быстрое в приготовлении блюдо. На дно толстостенной кастрюли плеснула немного масла, положила туда куски мяса, затем порезанные кусочками картофель, морковку, баклажаны, лук и помидоры. Накрыла крышкой и поставила томиться в собственном соку.

– Откуда у вас здесь газ, Всеволод? – поинтересовалась у своего нового знакомого.

– Из газового баллона, – ответил он. – При желании, даже в глухом лесу можно жить с относительным комфортом. Кстати, Анна, я ведь не спросил, как вы сумели добраться до моей избы.

Разве я ему об этом не говорила?

– Пошла с друзьями за грибами, случайно отошла в сторону и заблудилась. Весь день бродила по лесу и под вечер вышла к вашему дому.

– Понятно, – кивнул Всеволод. – Очень повезло, что на пути вам не встретились хищники.

Не то слово.

– А вы не боитесь диких зверей? Они ведь могут зайти к вам в гости.

– Не зайдут, – странно улыбнулся мужчина. – Они обходят мой дом стороной. На свете нет зверя страшнее, чем человек, Анна.

Рагу было готово через полтора часа. Видимо, заяц действительно умер молодым и здоровым – его мясо оказалось хоть и жестким, но необыкновенно вкусным и ароматным. Хотя, возможно, дело было не в зайце, а в аппетите, ибо к этому времени я была согласна съесть все, что угодно.

Хозяину дома рагу тоже понравилось – он уплетал его с таким удовольствием, что к концу ужина в кастрюле не осталось ничего.

Когда моя тарелка опустела, ноги вдруг стали ватными, а глаза начали закрываться сами собой.

Да… В таком состоянии я далеко не уйду.

– Отправляйтесь отдыхать, Анна, – улыбнулся Всеволод. – Спасибо за вкусный ужин. Посуду я помою сам.

Устало кивнула головой. Что ж, если ночью этот человек решит меня изнасиловать, я этого даже не почувствую.

– Идемте, покажу, где вы будете спать.

Мы вышли из кухни, прошли через гостиную. Всеволод отворил дальнюю дверь, за ней оказался маленький коридорчик с еще двумя точно такими же дверьми.

– Здесь у меня некое подобие ванной комнаты, – сказал мужчина, указав на одну из них. – Если захотите, можете принять душ. А тут спальня. Располагайтесь. Доброй ночи.

Оставшись одна, я первым делом пошла в ванную. Переступила порог и удивленно присвистнула. Конечно, здесь не было ни кафеля, ни самой ванны, однако имелся неплохой умывальник с зеркалом (зубная паста, туалетное мыло и мягкое махровое полотенце прилагались) и небольшая душевая кабина. Подобную кабину я видела и раньше – такой душ пользуется популярностью у многих современных дачников: вода в него поступает из специального резервуара, установленного на крыше. Наполняешь резервуар водой, в течение дня солнце его нагревает, и вечером можно помыться приятной теплой водичкой.

Однако меня удивило не это, а то, что в ванной Всеволода имелся еще и унитаз. Похоже, у лесной избушки есть некое подобие канализации. Скорее всего, это или выгребная яма, или специальная емкость.

Видимо, охотник-интроверт имеет неплохой доход, раз обустроил свой дом с этаким комфортом.

Оставалось непонятным, почему сам охотник выглядит так, будто вовсе не пользуется благами цивилизации. Впрочем, какая разница? Он живет тут один. Имеет полное право ходить в том виде, в каком хочет. Помнится, я сама во время долгих новогодних выходных два дня подряд ходила по квартире в пижаме и с «кулькой» на голове.

Я повернула вентиль крана умывальника, тщательно вымыла лицо и руки. И уже после этого пошла спать.

Спальня лесного дома выглядела уютно. В ней стояли комод и деревянная кровать, на полу лежал пушистый коврик, а на бревенчатой стене висела маленькая картина с какой-то абстракцией. При этом создавалось впечатление, что в эту комнату хозяин заходит реже всего. Если вообще заходит. Уж слишком она казалась чистой и правильной – ни тебе смятого покрывала на постели, ни отодвинутых в сторону жалюзи, ни забытого на полу носка, – ничего, что говорило бы о том, что здесь спят или хотя бы проводят какое-то время.

Раздеваться полностью я не стала. Сняла обувь, джинсы, носки, а потом нырнула под тонкое мягкое одеяло и провалилась в сон.

***

Несмотря на усталость и переживания вчерашнего дня, спала я плохо и очень беспокойно. То и дело виделись какие-то глупые тревожные сны, от которых я просыпалась и лежала по нескольку минут, разглядывая темный потолок.

А ближе к рассвету приснился настоящий кошмар: будто в комнату проник неизвестный зверь и осторожно обнюхивает меня своим большим холодным носом. Я чувствовала на себе его тихое дыхание, сама же при этом не могла даже пошевелиться – то ли от страха, то ли от невидимых пут, связавших мое тело.

Утром я проснулась от шума дождя. Наручные часы показывали восьмой час, однако в комнате было мрачно и темно.

Я встала с кровати, раздвинула жалюзи и охнула. За окном поливало, как из ведра. Струи воды стояли такой стеной, что из-за них почти не было видно деревьев.

Да… Похоже мне придется задержаться в лесной избушке еще на некоторое время.

Я потянулась, прислушалась к себе. Все было хорошо.

Похоже, хозяин дома все-таки оказался джентльменом.

Надела джинсы и кроссовки, заправила кровать. Потом заглянула в ванную и, немного подумав, решила освежиться. Дабы не тратить много воды, быстро ополоснулась под душем, потом заново оделась и потопала в гостиную.

В ней было ожидаемо пусто, зато из кухни отчетливо доносился скрип мебели и звон посуды. Я толкнула кухонную дверь, шагнула через порог и застыла. Там за столом пил чай незнакомый мне мужчина – широкоплечий и очень красивый. У него были густые каштановые волосы, высокий лоб, правильные, будто бы точеные черты лица и большие карие глаза с пушистыми ресницами…

– Доброе утро, Анна, – с улыбкой сказал мужчина. – Как вам спалось?

Я растерянно моргнула.

Всеволод?!

Точно, Всеволод. Только принявший душ, гладко выбритый, в чистой одежде и с аккуратно расчесанными волосами.

С ума сойти! Так вот как страшные чудовища превращаются в прекрасных принцев!

– Доброе, – улыбнулась в ответ. – Спала нормально. Спасибо.

– Чаю?

– Да, если можно.

Он взял вторую чашку и налил в нее из чайника свежезаваренный напиток. Положил на блюдечко печенье, поставил все это передо мной.

Я следила за его манипуляциями и старалась сдержать еще одну улыбку. Как все-таки забавно влияет на наше поведение присутствие человека противоположного пола. Сомневаюсь, что мой новый знакомый стал бы так тщательно бриться и расчесываться, если б по-прежнему оставался в своей избушке один, или если бы вместо девушки к нему на огонек заглянул мужчина. Да и у меня самой Всеволод теперь вызывает больше доверия, нежели вчера, когда он был похож на маньяка-отшельника.

– Вы обещали рассказать, как отсюда выйти к деревне, – напомнила, сделав глоток чая.

– Я помню, – кивнул мужчина. – Могу не просто объяснить, но и нарисовать карту или даже проводить вас до самого дома. Но есть ли сейчас в этом смысл? За окном ливень. Если вы выйдете на улицу, можете по колено увязнуть в грязи. Лучше дождаться, когда дождь закончится, и немного просохнут тропинки.

– На это может понадобиться много времени.

– Возможно. И что?

– Мне бы не хотелось надолго здесь задерживаться. Очень неловко вас беспокоить.

– Вы меня не беспокоите, наоборот. К тому же, у вас есть прекрасная возможность отплатить мне за гостеприимство. Если помните, вчера мы съели все, что вы приготовили. Предлагаю сегодня поступить так же. С меня продукты, с вас – готовая еда. Что скажете, Анна?

Следующие четыре часа я провела у плиты. Дабы моя благодарность за ночлег была оценена по достоинству, решила сделать сразу несколько блюд – Всеволод ест много, а значит, еды ему нужно в избытке.

Бабушка с детства приучила меня к тому, что в доме обязательно должен быть какой-нибудь суп. Поэтому первым, что я поставила готовиться на газовую плитку, стала грибная похлебка. На нее ушли все грибы, которыми был набит мой рюкзак.

Пока занималась супом, Всеволод вышел под дождь и спустя некоторое время принес вторую половину вчерашнего зайца – разделанную на отдельные куски и опаленную на огне.

– У меня за домом есть погреб, – объяснил мужчина. – И мангал.

Немного подумав, часть зайчатины я решила просто отварить, а вторую потушить с луком и картошкой.

Хозяин дома мою идею одобрил и, как и вчера, помог порезать мясо и почистить овощи. Из последних, к слову, я сделала еще и салат – целую миску, широкую и глубокую, напоминающую миниатюрный таз.

Кушанья были готовы в полдень. Я дала им немного времени, чтобы «дойти» и позвала Всеволода за стол.

– Вы прекрасно готовите, Анна, – заметил новый знакомый, попробовав угощение. – Вашему мужу очень повезло, он явно никогда не бывает голодным.

– У меня нет мужа, – улыбнулась в ответ. – Но когда он появится, я, конечно же, не дам ему голодать.

– Что же, жениха тоже нет?

Я покачала головой.

– А родные-то у вас имеются?

– Родные имеются. Бабушка и дедушка. И сейчас они, наверное, ужасно обо мне беспокоятся.

Всеволод развел руками и кивнул в сторону окна. Я вздохнула.

Потоки воды, которыми небо поливало нас с самого утра, стали меньше, однако заканчиваться дождь все еще не собирался.

Закончив обед, я убрала остатки салата и одну из остывших кастрюль в холодильник.

– Всеволод, можно задать вам вопрос?

– Конечно.

– Откуда у вас здесь электричество?

– Его дают бензогенераторы. Благодаря им у меня есть возможность поддерживать холодильник и питать светильники в комнатах.

– Здорово. Но генераторы, наверное, нужно часто заправлять.

– Мои – нечасто. К тому же, я ими почти не пользуюсь, весь день провожу в лесу.

– Что же вы там делаете так долго?

– Охочусь. Рыбачу. Просто гуляю. Иногда собираю ягоды. Отдыхаю, в общем.

– У вас здесь столько всего: и свет, и душ, и канализация. Быть может, есть и телефон? С его помощью было бы можно сообщить моим родным, что я жива и здорова.

Мужчина снова развел руками.

– Сожалею, Анна, но здесь у меня телефона нет. Я никогда не беру его с собой в лес.

Надо же какой самоуверенный! Неужели он действительно думает, что здесь с ним ничего не случится?

– Так значит, эта избушка – ваш загородный дом?

Его взгляд стал насмешливым.

– Разумеется. Я живу и работаю в городе, а сюда приезжаю для того, чтобы побыть в одиночестве.

– А как к этому относится ваша семья?

– У меня нет семьи, Анна.

– Совсем?

– Совсем. Родители умерли давно, а с второстепенными родственниками вроде дядюшек и тетушек почти не общаюсь.

Что ж, теперь понятно, почему вчера он выглядел таким бирюком. Хотя, сдается мне, по поводу семьи Всеволод лукавит. Слабо верится, что такой красивый представительный мужчина живет один. Жены у него, возможно и нет, однако любовниц наверняка пруд пруди.

А там как знать. Даже самый очаровательный очаровашка может оказаться деспотом, самодуром или извращенцем, от которого в конце концов сбежит любая женщина. Не удивлюсь, если мой новый знакомый тоже имеет какой-нибудь «грешок». Он и улыбается, и говорит приятным мягким голосом, однако от него буквально веет силой и опасностью. Как от дикого зверя.

Дождь стучал по крыше лесной избушки до позднего вечера. За это время мы с Всеволодом успели несколько раз выпить кофе, сыграть по две партии в шахматы и шашки (видимо, гости в этом доме все-таки бывают, раз уж здесь имеются настольные игры), поужинать и даже перейти на «ты».

– Чем же ты занимаешься в городе, Аня?

– Храню материальную и духовную культуру быта нашего региона.

– Работаешь в музее?

– Точно, – улыбнулась я. – А ты?

– А я тоже храню культуру и быт. Но не региона, а отдельных его жителей. Мой труд связан с изготовлением сигнализаций и комплексных охранных систем.

– О! Нашему музею серьезная охранная система была бы очень кстати. Но она, наверное, стоит дорого.

– Весьма.

– Жаль. Просто «дорого» наш директор бы еще потянул, а на «весьма» у него денег точно не хватит.

…Спать мы отправились в первом часу ночи – после ужина долго разговаривали и пили чай. Общаться с Всеволодом («ты можешь называть меня просто Севой, Аня») было одновременно и легко, и тревожно. Он охотно отвечал на мои вопросы, деликатно задавал свои собственные, шутил и улыбался, однако меня не покидало странное чувство, будто в каждом его слове таится особый смысл, понятный только ему одному, а потому рассказывать о себе и свое семье лучше не все и с осторожностью.

В этот раз сон пришел ко мне не сразу. Я некоторое время лежала в постели и с удовлетворением слушала тишину – дождь закончился, а значит, завтра я наконец покину сей гостеприимный дом и вернусь к бабушке и дедушке.

ГЛАВА 3

Спала я снова плохо. Если поначалу сон был тих и спокоен, то ближе к рассвету повторился вчерашний кошмар: вдоль моей кровати вновь скользнул огромный мохнатый зверь. Он обнюхал мои руки и ноги, а затем неторопливо провел по запястьям и голеням своим горячим шершавым языком.

От его прикосновений по коже побежали мурашки, а вслед за ними – липкий холодный пот. Зверь же вдруг остановился у моей правой руки, ткнулся холодным носом в ладонь, а потом кончиком языка облизал все пять пальцев.

От этой страшной ласки по всему телу прошла нервная дрожь. Когда же хриплое дыхание зверя тронуло щеку, меня и вовсе обуял животный ужас. Я дернулась и буквально вырвалась из сонного оцепенения.

Открыв глаза, еще несколько минут пыталась выровнять дыхание и прогнать ощущение жесткой шерсти, прикосновение к которой даже после пробуждения отчетливо помнила моя кожа.

Выбралась из кровати и подошла к окну.

Небо было низким, хмурым и грозило новым дождем. Деревья же при этом качались из стороны в сторону, будто кто-то невидимый водил по ним огромным частым гребнем.

Я умылась и вышла в гостиную. Потом заглянула в кухню и в сени. Всеволода нигде не было.

Ушел на прогулку? Здорово! Значит, тропинки за ночь высохли, и я могу вернуться в Красово.

Открыла входную дверь и ступила на крыльцо. В тот же миг мне в лицо ударил такой ветер, что я едва не улетела обратно в сени.

Нда, а погодка-то по-прежнему не очень. Мало того, что деревья клонятся к земле, так еще в воздухе висит тяжелая влажность.

Я спустилась с крыльца и шагнула на траву. Нога тут же погрузилась в мягкую размытую почву едва ли не на сантиметр. Хм, похоже, тропинки все-таки не просохли.

Ну и ладно. Главное, что на макушку ничего не льется, а грязь – не болото, с головой я в ней не увязну, да и ветер гораздо страшнее в поле, нежели в лесу.

Думаю, если поторопиться, можно успеть вернуться в деревню до дождя. Осталось только дождаться Севу.

Севы, между тем, не было.

Чтобы скоротать время, я решила обойти избушку по периметру и посмотреть, нет ли рядом с ней еще чего-нибудь интересного. Ступая по узенькой отмостке, прошла вдоль окон, свернула за угол. С противоположной стороны дома обнаружились хозяйственные постройки. Одна из них, уходящая в землю, явно была погребом, о котором вчера говорил Всеволод, вторая же, по всей видимости, являлась гаражом – у нее имелись широкие металлические ворота, а рядом, несмотря на дождь, все еще были видны следы автомобильных шин.

Хлюпая ногами по мокрой земле, я обошла гараж и увидела две четкие колеи от больших колес. О! Похоже, Сева приезжает в свой лесной дом именно с этой стороны, а значит, если идти по колеям, можно добраться до шоссе.

Любопытства ради я сделала пару шагов по импровизированной дорожке и обнаружила, что уже через несколько метров она теряется в траве. Впрочем, при желании, отыскать путь было возможно, но для этого требовалась как минимум сухая погода – шлепать по грязи было очень неудобно.

Я повернула обратно к избушке и вдруг услышала голос Всеволода:

– Аня! Где ты?

Прибавила шаг.

– Аня!

В его тоне слышалось беспокойство. Я обогнула гараж, потом свернула за угол дома и столкнулась с Севой лицом к лицу.

– Слава Богу! – облегченно вздохнул он. – Где ты была?

– Гуляла, – ответила, с удивлением его разглядывая.

Выглядел Всеволод странно. Несмотря на сильный холодный ветер, мужчина стоял на улице с голым торсом, в старых спортивных штанах и резиновых тапочках на босу ногу.

Он что, ходил по лесу в таком виде?..

Хм. Сложен мой новый знакомый по-настоящему потрясно. Но выходить из дома в ненастье полуголым, как минимум зябко и неуютно.

– Ты тоже гулял? – скептически уточнила я.

– Почти, – кивнул он. – Проверял, не попался ли в мой капкан кто-нибудь, кого можно приготовить на ужин.

– Стесняюсь спросить, Сева. Тебе не холодно?

– Нет, – улыбнулся он. – Не холодно. А вот ты можешь замерзнуть. Идем в дом, Аня.

Спорить не стала, молча пошла за ним. Все-таки я еще не завтракала, а путь до деревни совсем не близкий.

Кстати.

– Сева, так ты расскажешь, по какой дороге нужно идти в Красово?

– В какое Красово? – искренне удивился Всеволод, пропуская меня в сени. – Ты, что же, собралась домой?

– Ну да. Дождь ведь закончился.

– Аня, сегодня об этом не может быть и речи.

– Почему?

– Потому что ты не дойдешь до деревни – ни одна, ни вместе со мной. В лесу такая грязь, что через нее можно перелететь разве что на крыльях. Но это не самое главное. Вчера был ливень, поэтому звери сидели в своих норах и логовах. Никто не охотился, понимаешь? Сегодня же все они выйдут на промысел до того, как наступит ночь. Находиться в чаще может быть попросту опасно. Нужно подождать еще.

– А если снова пойдет дождь? И будет лить целую неделю? Мне придется жить у тебя до конца лета?

Его взгляд стал серьезным.

– Тебе неприятно здесь находиться? – спросил Сева. – Не нравится дом? Или тяготит мое общество?

– Вовсе нет, – удивилась я. – С чего ты это взял?

– Тогда почему ты так настойчиво пытаешься уйти в деревню, несмотря на погоду и здравый смысл?

Я вздохнула.

– Потому что там мои бабушка и дедушка. Они не знают, что я жива, сыта и нахожусь в крепком теплом доме. Они думают, что я, замерзшая и голодная, лежу где-нибудь под сосной и из последних сил жду, когда меня найдут и спасут. Эти старики – самые родные и дорогие мне люди. И мне становится горько и страшно от одной только мысли, что бабушка и дедушка станут сильно переживать.

– Ты так крепко их любишь?

– Конечно. У меня больше никого нет.

Сева несколько секунд молча смотрел мне в глаза. Потом кивнул головой и скрылся в ванной.

Я пошла в кухню, заварила чай.

За окном снова начал накрапывать дождь.

Похоже, придется провести в этой избушке еще какое-то время, возможно, остаться до следующего утра.

Странно. Неужели о домике Всеволода никто не знает? Если я смогла отыскать эту избушку, значит, ее могут найти и другие. Луковы наверняка подняли на ноги и полицию, и все окрестные села. Почему же никому до сих пор не пришло в голову искать меня здесь?

Бедный дедуля. У него слабое сердце, и от переживаний ему может стать плохо. Вчера весь день поливало, как из ведра. Сумеет ли скорая добраться до Красово, если с дедом случится беда?..

Я подошла к окну. Его стекло было сплошь усеяно маленькими прозрачными каплями. В глазах защипало от слез. И зачем я пошла за этими дурацкими грибами?..

На мои плечи опустились сильные горячие руки.

– Не грусти, – мягко сказал Всеволод. – В конце концов все будет хорошо.

Я глубоко вздохнула. На самом деле, мне надо быть благодарной и судьбе, и конкретно этому человеку. Он пустил меня в свой дом, обогрел, накормил, отдал в мое распоряжение целую комнату. Ведет себя очень дружелюбно, не прогоняет, хотя я нахожусь у него в гостях уже вторые сутки.

– Так как там твой капкан? – спросила у Севы, желая увести и себя, и его от разговора о моем возвращении в деревню.

– Никак, – мужчина отошел к столу, налил себе чаю. – Он оказался пустым. Вечером проверю его снова.

Да, еще немного мяса нам бы не помешало. На сегодня еды хватит, да и завтра на обед кое-что останется, а вот ужинать, кроме как овощами, будет нечем.

Дождь продолжался около часа. За это время мы с Всеволодом успели позавтракать, убрать посуду и сделать в доме небольшую уборку. Вернее, уборку делала я (смахнула с мебели пыль и помыла полы), а он переходил из комнаты в комнату, стараясь мне не мешать.

Когда небо разъяснилось и появилось солнце, Сева предложил немного прогуляться.

– Ты же говорил, что сегодня ходить по лесу невозможно, – напомнила я.

– А мы далеко не пойдем, – улыбнулся он. – Хочу показать тебе нечто интересное. Не сидеть же нам целый день дома, верно?

На прогулку Всеволод зачем-то взял глубокую алюминиевую миску.

– У меня нет ведра, – объяснил мужчина. – А тара нам с тобой пригодится.

– Будем что-то собирать?

– Ага. Кое-что вкусное.

От дома мы отошли действительно недалеко: метров через десять от крыльца свернули влево, потом еще раз влево у высокой елки и вышли к длинному узкому оврагу. Собственно, там-то нас и ждал обещанный сюрприз – край оврага оказался поросшим густыми зарослями дикой малины.

– Вот это да, – присвистнула я. – А где же ягоды? После вчерашнего ветра, наверное, ни одной не осталось.

– Еще как осталось, – подмигнул Сева и осторожно раздвинул колючие кусты.

Я ахнула и кинулась срывать маленькие розовые плоды.

– По краям малина осыпалась, а ту, что внутри, ветер достать не смог, – сказал Всеволод, помогая мне собирать «урожай».

Одну ягодку я закинула в рот. Потом вторую, третью…

Что ж, лесная малина, конечно, кислее, чем садовая, да и размеры у нее скромнее, однако на вкус она все равно приятная.

Всеволоду лесные вкусняшки тоже понравились, если я ела их по одной штучке, то он – целыми горстями. Алюминиевая миска при этом мистическим образом тоже успевала наполняться.

– Сева, здесь есть еще какие-нибудь ягоды? – поинтересовалась я, когда в нашей посудине больше не осталось места.

– Здесь – нет, – ответил он. – В других местах есть. Но мы до них не дойдем, сейчас слишком грязно. Если хочешь, можем просто погулять.

И мы пошли гулять. Погода становилась все лучше и лучше, а вместе с ней улучшалось и мое настроение. Если солнце будет светить так жарко и дальше, то уже завтра днем я наверняка буду в Красово.

…В лесную избушку мы вернулись после полудня. Пообедав, долго сидели в гостиной и разговаривали.

– Так в каком музее ты работаешь, Аня?

– Пока в этнографическом.

– Почему пока?

– Потому что я не знаю, как долго он будет держаться на плаву. Директор сказал, что в конце лета нас могут закрыть. Вроде бы условия, в которых хранится коллекция, не отвечают установленным нормам, а так как среди экспонатов имеются уникальные предметы старины, их у нас могут попросту забрать.

– Забрать? Разве у музея можно что-то забрать?

– При желании можно. К тому же, наш музей частный, а те, кому приглянулись его экспонаты, относятся к известным государственным хранилищам.

– Так претензии надуманные? Или у вас действительно плохие условия?

Я вздохнула.

– Не так и не этак. Условия у нас нормальные, но поддерживаем мы их из последних сил. Если в музей придут пожарные или эпидемиологи из санэпидемстанции, они без труда найдут кучу нарушений. А если покопаться в современных стандартах, некоторые нарушения можно классифицировать, как представляющие опасность для посетителей. Для нас это – смерть, ибо на то, чтобы устранить все недочеты, у музея просто нет денег.

Всеволод хмыкнул.

– Знаешь, что мне во всем этом не понятно? – спросил он. – Почему ты вообще работаешь в этом захудалом месте? Быть может, стоит поискать другую работу?

– Может и стоит, – вздохнула я. – Но только после того, как музей окончательно закроют. У нас там действительно здорово, Сева. Отличный коллектив, замечательная рабочая атмосфера, экспонаты – настоящие артефакты древности! К слову сказать, некоторые из них достала лично я – уговорила частных коллекционеров передать их в публичную экспозицию.

– А зарплата?

Я снова вздохнула.

– Зарплата небольшая. Но мне ее вполне хватает на то, чтобы платить за коммунальные услуги, покупать еду и одежду.

Он усмехнулся.

– А чтобы отдыхать у моря хотя бы раз в год? Или позволить себе ужин в приличном ресторане? На это твоей зарплаты хватает?

– Очень смешно, – фыркнула я. – Такой возможности нет у большей части наших сограждан. Но я тебя разочарую. Мой оклад действительно мал, зато премия зависит от количества проведенных мероприятий – экскурсий, праздников, тематических встреч и так далее. И знаешь, сумма порой получается вполне достойная.

– Все с тобой ясно, – улыбнулся Всеволод. – Ох уж эти энтузиасты…

***

Когда солнце начало клониться к горизонту, Сева засобирался в лес. Он сменил джинсы на прежние спортивные штаны, футболку – на старую рубашку и заштопанную куртку, взял серый холщовый мешок.

– Ты говорил, что вечером в лесу небезопасно, – напомнила я ему.

– Я уйду недалеко и ненадолго, – улыбнулся Всеволод. – Проверю капкан и вернусь. Никуда не уходи, ладно? Дождись меня.

– Куда же я пойду одна?

– Мало ли, – пожал он плечами. – Не скучай.

Когда за ним закрылась дверь, я некоторое время просто сидела в гостиной, слушая наступившую тишину. Надеюсь, он знает, что делает, потому как лично я ни за чтобы не рискнула плутать между деревьями в такое время.

Чтобы немного себя развлечь, решила поближе рассмотреть книги, которые стояли в Севином шкафу. В ходе осмотра оказалось, что их там не много, но при этом они отличаются таким разнообразием жанров, что судить о литературных пристрастиях моего гостеприимного хозяина очень непросто – рядом с историями Пришвина и Астафьева обнаружились пара томов Говарда Лавкрафта, «Прощай, оружие» Хемингуэя, потрепанный сборник произведений Франсуа Рабле и детектив одного из современных авторов.

Я заварила себе чаю, взяла книгу Пришвина и принялась читать.

Это так меня увлекло, что я не заметила, как начало смеркаться. Когда буквы текста на старых пожелтевших страницах стали с трудом складываться в слова, поставила книгу обратно в шкаф, а потом, чуть подумав, вышла на крыльцо.

Вечерний воздух был свеж и душист. Я с наслаждением вдохнула его полной грудью, уселась на деревянные ступени крыльца. Солнце вот-вот должно было скрыться за горизонтом, и небо щеголяло всеми оттенками алого цвета.

А все-таки это здорово – иметь посреди леса свой дом. С поправками на волков и комаров, разумеется. Если всего этого не бояться, получится настоящий рай для интроверта.

Кстати, где же гуляет мой интроверт? Всеволод ушел из дома не меньше двух часов назад. Надеюсь, с ним все в порядке…

Только подумала, как ветер донес до меня шорох раздвигаемых веток. Я понялась на ноги, прислушалась.

Показалось?

Нет, шорох повторился снова.

– Сева?

Я спустилась с крыльца и неторопливо направилась в ту сторону, откуда слышался звук. Далеко от дома решила не отходить – вдруг это все-таки не Сева?

Впрочем, идти далеко было и не нужно – шорох совершенно точно доносился из-за погреба, который я видела сегодня утром.

Обогнула избушку и – остановилась как вкопанная. Из-за деревьев вдруг показался медведь. Огромный, бурый, самый настоящий. Он неторопливо вышел из чащи и целенаправленно потопал к избушке. Зубами зверь тащил за собой что-то большое и бесформенное.

На моей голове зашевелились волосы. Я развернулась и со всей возможной скоростью бросилась в дом. Влетела в сени и с ужасом обнаружила, что на входе нет ни засова, ни даже примитивного крючка или шпингалета.

Да как же так?!

Я подперла дверь стоявшей в сенях скамеечкой (вдруг мишка не станет брать избу штурмом и, сделав вокруг нее круг почета, просто уйдет?) и метнулась в комнаты.

Куда же спрятаться?!

Недолго думая, побежала в спальню, в которой провела две последние ночи. Во-первых, это самое дальнее помещение в избе, а во-вторых, через ее окно можно разглядеть кусочек погреба (это обстоятельство выяснилось во время утренней уборки) и, если повезет, незваного лесного гостя.

Я плотно закрыла дверь спальни, подошла к подоконнику, осторожно приникла к стеклу. И сразу же увидела медведя.

Уходить обратно в чащу косолапый не спешил. Подходить к дому тоже. Он приблизился к погребу и выпустил из зубов свою ношу. Я с ужасом узнала в ней давешний холщовый мешок, с которым ушел на промысел Сева.

Сердце екнуло, а руки мелко задрожали. Однако спустя мгновение дрожь прошлась по всему моему телу – медведь вдруг встал на задние лапы и начал меняться. Его плечи расправились, шея стала тоньше, нос втянулся в голову, а шерсть – в кожу. Когти превратились в пальцы, уши переместились с макушки вниз… Несколько секунд, и вместо страшного зверя у погреба стоял Всеволод. С голым торсом и в давешних спортивных штанах.

Я закрыла себе рот руками, чтобы не закричать.

Хозяин лесного дома дернулся, будто сбрасывая с себя остатки медвежьей шерсти, а потом замер и принюхался – быстро и совсем по-звериному. После этого плечи мужчины расслабились, он наклонился и вынул из лежащего на земле мешка тушу очередного зайца.

Критически его осмотрел, а потом выпустил из указательного пальца длинный черный коготь и одним движением вспорол длинноухому брюхо.

К моему горлу подступила тошнота.

Я отвернулась от окна и медленно опустилась на кровать.

Кажется, я сошла с ума. Или грибы, из которых вчера утром приготовила суп, были вовсе не лисичками, а неведомыми галлюциногенными поганками.

Господи, пожалуйста, пусть все будет именно так!

Встала и снова выглянула в окно.

Всеволод продолжал разделывать свою добычу. Голыми руками.

По моему телу опять прошла волна крупной дрожи. Я сжала руками виски, заметалась по комнате.

Увиденное совершенно не укладывалось в голове.

Как медведь может превратиться в человека?! Такого же не бывает! Это антинаучно, странно, смешно, в конце концов!

Нет, не смешно. Страшно. До ужаса. До жути.

В сенях заскрипела скамейка и почти сразу хлопнула входная дверь. Я вздрогнула.

– Аня, я вернулся! – раздался веселый голос Севы. – С добычей!

Я с ногами забралась на кровать и сжалась всем телом.

В ванной раздался шум воды. После этого скрипнули половицы, и на пороге спальни появился Всеволод – умывшийся и переодетый.

– Аня.., – начал он, однако, увидев мой взгляд, осекся. – Что с тобой?

Больше всего на свете я хотела вести себя, как ни в чем не бывало, дабы не показать этому человеку, что знаю его страшный секрет. Однако вместо этого поспешно отползла на другой конец кровати и сжалась еще сильнее.

– Аня, – Сева сделал ко мне шаг.

Я судорожно вздохнула, прижалась к стене.

Во взгляде мужчины мелькнуло понимание. Он остановился и спокойно поинтересовался:

– Ты меня видела?

Медленно кивнула. Всеволод коротко вздохнул.

– Что ж, так даже лучше. Поговорим?

Я не ответила.

Он окинул комнату взглядом, словно выискивая на что здесь можно присесть. Не нашел, а потому уселся прямо на пороге.

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Я нарушила тишину первой.

– Я видела медведя, – тихо сказала хозяину дома. – Он вышел из леса, а потом… потом у него пропала шерсть и, – я вздохнула, – он превратился в тебя. Что это было, Сева?

– А на что это было похоже, Аня?

– На галлюцинацию.

Он усмехнулся.

– Если хочешь, можешь считать, что тебе все это просто привиделось.

– Кто ты такой, Сева?

Мужчина внимательно посмотрел мне в глаза, а потом коротко и спокойно ответил:

– Оборотень.

Покачала головой.

– Оборотней не бывает.

Сева пожал плечами и вытянул вперед руку. Прямо на моих глазах эта сильная мускулистая рука покрылась густой шерстью, а вместо пальцев на ней блеснули длинные острые когти.

Я охнула.

Рука тут же стала нормальной.

– И что мы теперь будем делать? – спросила чуть слышно.

– Давай поужинаем, – предложил мужчина. – У нас еще остался суп и тушеная зайчатина. После охоты мне всегда ужасно хочется есть.

Я снова промолчала.

Сева встал на ноги.

– Меня не нужно бояться, Аня. Я вполне цивилизованный зверь.

Он улыбнулся и вышел за дверь. Чуть помедлила, а потом тоже встала и направилась за ним. В кухне оперлась о подоконник и стала наблюдать за тем, как Всеволод разогревает себе еду.

– Расслабился я среди дикой природы, – усмехнулся Сева, водружая на плитку кастрюлю с остатками грибной похлебки. – В городе о моих особенностях ты никогда бы не узнала.

Не факт, что в городе мы бы с тобой вообще познакомились.

– Я думала, оборотни бывают только в сказках.

– Сказка – ложь, – Сева повернул ко мне голову и по-мальчишески подмигнул левым глазом, – да в ней намек.

Я тихо вздохнула. А может, это все-таки шизофрения?

В самом деле, он ведь такой… обычный. Сейчас в нем нет ничего, что намекало бы на его… мм… вторую ипостась. Только пресловутый флер опасности. Но ведь он исходит от всех высоких мощных мужчин. Или нет?..

– А кроме тебя есть другие оборотни?

– Конечно.

– И много?

– Хватает.

Сева перелил похлебку в глубокую миску, уселся за стол и принялся активно орудовать ложкой.

– И все они – медведи?

– Ну почему же? Есть еще волки, лисы, барсы.

– Так значит, у тебя есть свое собственное сообщество? Стая?

Сева оторвался от еды, насмешливо посмотрел на меня.

– Аня, разве медведи стайные животные?

– Вроде нет, не стайные.

– Вот ты и ответила на свой вопрос.

Он доел суп, поставил тарелку в раковину и снова открыл холодильник.

– Ты так и будешь стоять у окна? Или все-таки поужинаешь вместе со мной?

– Я не голодна.

Несмотря на то, что прежний ужас уступил место легкой тревоге, мой аппетит все равно пропал напрочь.

Всеволод взял чистую тарелку, вывалил на нее несколько больших кусков зайчатины и принялся есть – прямо так, не разогревая.

Цивилизованный, значит? Ну да, цивилизованный. А еще доброжелательный и совершенно неагрессивный. Быть может, его действительно не стоит бояться?

Перед глазами тут же встала когтистая рука, покрытая бурой медвежьей шерстью. По коже мгновенно побежали мурашки. И жутко, невыносимо захотелось домой.

Господи, если бы я хоть примерно представляла куда нужно идти, отправилась бы в Красово прямо сейчас.

– Сева, завтра утром я уйду в деревню.

Он снова поднял на меня глаза.

– Я так сильно тебя напугал?

– Сильно, – не стала спорить я. – Но дело не в этом. Мне просто нужно возвращаться к родным. Я и так провела в твоем доме слишком много времени.

– Не так уж и много, – пожал плечами мужчина. – Не хотелось бы пугать тебя еще больше, Аня, но завтра ты никуда не пойдешь.

– Это еще почему? – изумилась я. – Тропинки уже просохли, да и звери будут сидеть в своих логовах. Тебе даже не нужно меня провожать. Скажи, в какую сторону идти, а там я уж разберусь сама…

– Ты не поняла, – перебил Всеволод. – Дело не в тропинках и не в зверях. Я просто никуда тебя не отпущу.

Мои брови взлетели вверх.

– В каком смысле не отпустишь?!

– В прямом, – он доел последний кусок мяса, отложил в сторону вилку. – Ты останешься здесь, со мной.

– Ты шутишь?

– Нет.

Его взгляд был спокоен и серьезен. А моя спина снова покрылась холодным потом.

– Сева, я тебя не понимаю. Какой смысл меня тут держать?

Всеволод неторопливо встал из-за стола, а потом в одно мгновение оказался рядом со мной. От неожиданности я охнула, причем, не столько от того, что его движение было нечеловечески быстрым, сколько из-за внезапной близости наших тел – я оказалась попросту зажата между подоконником и этим огромным мужчиной.

Сева осторожно провел пальцами по моим волосам.

– Ты такая красивая, – тихо сказал он. – Такая маленькая, хрупкая. Как яблоневый цвет. И пахнешь также восхитительно.

Он взял мою ладонь, наклонился и провел кончиком носа по линии запястья.

Я вздрогнула.

Всеволод тихо усмехнулся и нежно, почти невесомо, коснулся руки губами.

– А еще ты очень уравновешенная. Другая девушка, увидев оборотня, верещала бы от ужаса и металась по дому, как испуганная антилопа. Ты же ведешь себя спокойно и почти не дрожишь.

– Сева, меня ждут родные, – прошептала я.

– Подождут.

– И у меня через несколько дней закончится отпуск.

– Твоя работа не настолько значима, чтобы волноваться из-за нее.

От такого заявления мой испуг тут же сменился возмущением.

– Ну, знаешь ли! – я отпихнула мужчину в сторону, скрестила руки на груди. – Для меня моя работа очень значима. И родные ждать больше не могут! Хватит уже этих глупостей. Я возвращаюсь домой прямо сейчас. Спасибо за ночлег, Сева.

Развернулась и решительно направилась к кухонной двери, но она захлопнулась прямо перед моим носом.

– Аня, не заставляй меня применять к тебе силу, – серьезно сказал Всеволод. – Ты остаешься здесь – и точка.

– Что же, позволь узнать, ты будешь со мной делать? – уже тише поинтересовалась я.

На его лице появилась загадочная улыбка.

– Сама-то ты как думаешь?

Ну да. Вопрос снимается, как тупой. Напрасно он, что ли, две ночи ко мне в спальню приходил? То, что огромный зверь с большим холодным носом был реален, сомнений теперь не вызывало.

– И как долго ты собираешься держать меня в этой избе? До конца жизни?

– Зачем так долго? – усмехнулся Всеволод. – До конца следующей недели, не больше. Потом мне самому нужно будет возвращаться в город. Моя работа тоже сама себя не сделает.

– Значит, ты отпустишь меня только через полторы недели?!

– Через полторы недели закончится мой отпуск, и я вернусь в город. А ты поедешь со мной.

Я слушала и не верила своим ушам. Сюрреализим, честное слово. На маньяка Всеволод по-прежнему не похож – рассуждает спокойно, на вопросы отвечает четко, насиловать пока не кидается…

Или это розыгрыш? Мало ли какое у оборотней чувство юмора…

– Сева, ты считаешь, это смешно?

– Что именно?

– Пугать меня подобной бессмыслицей!

– Я вовсе не пугаю. Наоборот, говорю прямо и совершенно серьезно.

– Все равно ничего не понимаю. По-твоему, я – белка, которую можно посадить в клетку ради собственного удовольствия? Или в городе нет женщины, которая бы удовлетворила все твои потребности?! На кой ляд я тебе вообще сдалась?

Всеволод устало выдохнул, а через мгновенье я снова оказалась в кольце его рук.

– Мне с тобой хорошо, – тихо сказал он, глядя мне прямо в глаза. – На душе такой покой и умиротворение, каких не было даже после месяца вольной лесной жизни. И я хочу, чтобы так оставалось всегда.

– А как же я? – ответила, настойчиво пытаясь высвободиться. – Мои желания не имеют никакого значения? Что если я не хочу сидеть здесь рядом с тобой? Что если у меня свои планы на жизнь, и в них ну никак не входит перспектива быть успокоительным для странного малознакомого мужчины?

– Мы знакомы не так уж мало, – заметил Сева, сжав меня крепче. – По крайней мере, тебе обо мне известны такие факты, которых не знают многие мои коллеги и друзья. Что же касается желаний, то, поверь, Анечка, я могу предложить в разы больше, чем ты можешь захотеть. Главное – будь такой же хорошей девочкой, какой была эти два дня.

В его взгляде сквозила такая уверенность, что мое негодование снова уступило место страху.

Похоже, он настроен решительно и переговоры ни к чему путному не приведут. Силой и напором от проблемы тоже не избавиться – куда уж мне тягаться с таким мощным мужиком. Тут надо работать головой, да побыстрее, ибо перспектива стать для Севы ручной зверюшкой – совершеннейшая дичь.

– Ты ведь помнишь, что удерживать человека взаперти вопреки его воле – незаконно? – стараясь говорить спокойно, уточнила я.

– С этим я как-нибудь разберусь, – странно улыбнулся Всеволод.

– А как же мои родные? Я больше никогда их не увижу?

– Увидишь, конечно. Но позже, в городе.

Глаза защипало, и в них сверкнули слезы.

– У моего дедушки слабое сердце. От волнения ему может стать плохо, и он умрет раньше, чем узнает, что я жива и здорова.

По щеке скользнула крупная соленая капля. Сева осторожно вытер ее пальцем.

– Не надо так расстраиваться, маленькая. Если хочешь, напиши родным письмо, а я завтра утром отнесу его в деревню.

Хорошая идея. Просто замечательная. Причем, самое замечательное в ней то, что Всеволод предложил ее сам.

– В Красово живет много стариков. Как ты найдешь нужный дом?

– По запаху, – он пожал плечами. – Поверь, это не проблема.

Я слабо улыбнулась, кивнула головой.

Сева несколько долгих секунд смотрел мне в глаза, а потом вдруг склонил голову, явно собираясь поцеловать. Я дернулась, и его губы мазанули по моей щеке.

Кольцо рук тут же разжалось.

– Бумага и ручка в среднем ящике, – с прохладцей в голосе сказал мужчина, делая шаг в сторону. – Можешь написать послание прямо сейчас. Или ночью. Сегодня я не стану навещать твою спальню, дам немного времени, чтобы ты могла успокоиться и подумать. Размышлять о побеге не рекомендую – это бессмысленно. Лес для меня, как второй дом. Я знаю здесь каждую тропинку, каждое дерево. Если вздумаешь сбежать, я тебя поймаю. И накажу.

Уточнять, что именно Сева имеет в виду под наказанием, я не стала. Просто вынула из обозначенного ящика ручку и блокнот и молча направилась в спальню.

– Не забудь написать родным, что встретиться с ними ты сможешь только через полторы недели, – сказал мне в след мужчина. – Пусть прекращают поиски и едут в город. Делать в Красово им больше нечего.

***

Этой ночью я не сомкнула глаз. Сон сморил меня только к утру, да и то не более, чем на два часа.

До того, как погрузиться в тревожную дрему, я написала бабушке и деду короткую записку, в которой сообщила, что жива и нахожусь в хорошем приличном доме, из которого в силу некоторых обстоятельств смогу выбраться лишь к концу месяца. Сева наверняка захочет прочесть мое письмо, поэтому описывать что-либо еще не было никакого смысла.

Отложив записку в сторону, я погрузилась в размышления. Всеволод может сколько угодно грозить мне наказанием за побег, однако иного способа выбраться из его лесной избушки я не видела. Не ждать же, в самом деле, пока ему надоест охотиться на зайцев, и он решит отправиться к людям! К тому же, судьба буквально на блюде преподносит мне шанс вернуться домой – если завтра оборотень действительно пойдет в Красово, появится несколько свободных часов, которые я смогу потратить по своему разумению.

Сева, конечно, не дурак, и наверняка понимает, что оставлять меня без присмотра чревато. Скорее всего, он делает ставку на то, что я или останусь в доме, так как побоюсь снова заблудиться в лесу, или попытаюсь сбежать и все-таки заблужусь (это, к сожалению, неизбежно, ибо, как недавно выяснилось, ориентироваться в чаще я не умею). И в первом, и во втором случае оборотень находится в выигрышном положении – найти меня ему не составит никакого труда.

Между тем, существует один нюанс, который Всеволоду неизвестен – следы автомобильных колес, обнаруженные мною вчера утром. Быть может, если я пойду по оставленной ими колее, то смогу добраться хотя бы до шоссе? Надеюсь, Сева действительно не знает, что я догадалась, с какой стороны он приезжает в свою лесную избушку, а потому за то время, пока будет гулять до Красово и обратно, я успею покинуть лес.

…Утром в кухне меня снова встретили чай и печенье.

– Как спалось? – поинтересовался Всеволод, наливая свежезаваренный напиток.

– Плохо, – честно призналась я.

– Неужели письмо писалось так тяжело? – усмехнулся он.

Я молча протянула ему сложенный в четыре раза листок бумаги. Мужчина кивнул и положил его рядом с собой.

За завтраком никто из нас не проронил ни слова. Когда чай был допит, Сева засобирался в дорогу. Пока я мыла посуду, он переоделся во вчерашние спортивные штаны, а мою записку положил в карман.

– Не скучай, – сказал он, выходя в сени. – Дождись меня, пожалуйста, никуда не уходи.

Когда за ним закрылась дверь, я вернулась в кухню и прильнула к окну. Через его стекло было отлично видно, как Всеволод, уже не скрываясь, обернулся медведем и потопал в сторону ближайших зарослей.

Зверь скрылся из вида, а я еще несколько минут стояла у окна и напряженно вглядывалась в зеленые листья. Вдруг оборотень не ушел и просто дожидается момента, когда я выйду на крыльцо?

Не найдя ни малейшего признака, указывавшего на наличие шпиона, мысленно досчитала до трехсот, и начала собираться в путь: бросила в свой рюкзак бутылку с водой и початую пачку Севиного печенья. Что ж, с него не убудет.

Подождав для верности еще минут десять, я вышла в сени и потянула на себя входную дверь. Но она не открылась.

У меня екнуло сердце. Дернула дверь сильнее, потом изо всех сил стала тянуть ее на себя, однако толку от этого не было никакого.

Похоже, замок здесь все же имеется, только он почему-то находится не внутри дома, а снаружи.

Пытаясь унять внезапную дрожь, я кинулась к окнам, однако и они невероятным образом оказались заперты – несмотря на все мои усилия, пластиковые створки категорически отказались открываться. Я подергала окно в кухне и в гостиной, а потом побежала в свою спальню. Здесь меня ждала удача – одна из створок согласилась открыться, но только в режиме «форточки».

Видимо, Всеволод, пресекая возможную попытку бегства, позаботился о том, чтобы за время его отсутствия я могла немного проветрить избу.

Между тем, отверстие было слишком мало, чтобы выбраться через него на улицу, поэтому я сделала первое, что пришло в голову: схватила приоткрытую створку руками и начала с силой ее раскачивать. Поначалу окно с честью выдерживало мои потуги, однако потом начало скрипеть и трещать. Очевидно, страх остаться в этом доме еще на полторы недели придал мне сил – в какой-то момент окно треснуло особенно громко, и створка, повиснув на одной петле, отворилась.

Обрадованная своим успехом, я вынула из пазов москитную сетку и вылезла на улицу.

Слава тебе, Господи!

Поправила рюкзак и со всей возможной скоростью рванула к Севиному гаражу. Обогнула металлические ворота, отыскала следы автомобильных шин.

Что ж, в путь.

И да помогут мне святые силы!

ГЛАВА 4

Ученые утверждают, что люди когда-то жили в лесу. Благодаря хорошо развитому обонянию, инстинктам, интуиции они чувствовали себя там, как дома, и, подобно диким зверям умели без труда в нем ориентироваться. Еще ученые считают, что каждый из нас, если постарается, сможет разбудить в себе первобытные способности, ощутить единение с природой и заново научится понимать ее язык.

Не знаю как все, а лично я, спустя несколько часов после побега из лесной избушки, чувствовала единение только с прошлогодней листвой и ее членистоногими обитателями, ибо для того, чтобы найти в этой листве следы автомобильных колес, мне понадобились и силы, и инстинкты, и интуиция.

Поначалу дела складывались хорошо. Несколько метров я двигалась вдоль четкой колеи, затем легко отыскала нужные мне «дорожки» в густой траве – они совершенно свободно ощущались подошвами кроссовок. Таким образом, какое-то время я, не сбавляя скорости, бежала вперед, однако потом была вынуждена сбавить скорость, а затем и вовсе перейти на шаг.

Следить за следом автомобиля с каждой минутой становилось все сложнее – судя по всему, Всеволод приезжал в лес хоть и систематически, а все же не так часто, чтобы земля сохранила хорошо различимый рисунок протектора.

След то терялся в пухлом слое лесной подстилки, то возникал снова – там, где прошлогодних листьев было сравнительно мало. Чтобы добраться до очередной проплешины, приходилось включать логику и уже с ее помощью определять, где могла бы поехать машина Севы.

Несколько раз я ошибалась и сворачивала не туда – об этом ясно говорили густые заросли, возникавшие у меня на пути. Приходилось разворачиваться и едва ли не на коленях искать спасительную колею. Сердце при этом начинало стучать так бешено, словно желало выскочить из груди.

Несмотря на то, что шла я достаточно быстро, меня долгое время не покидало ощущение, будто логово оборотня все еще где-то рядом. То и дело чудилось, что за мной кто-то наблюдает, и из-за кустов вот-вот выйдет или огромный бурый медведь, или высокий полуголый мужчина.

Это заставляло волноваться, прибавлять шаг и, как следствие, приводило к тому, что я сбивалась с дороги. Пришлось сделать над собой усилие и переключить внимание исключительно на поиск нужного направления.

Колея провела меня через чащу, потом вдоль берега небольшого ручья, затем снова увела в вглубь леса.

В какой-то момент автомобильный след нырнул в траву, а обратно уже не вынырнул. Оглядевшись по сторонам, я обнаружила, что нахожусь в центре большой развилки – мне предлагались целых три дороги и ни одной подсказки, по какой из них нужно идти.

Я внимательно осмотрела каждую из них, но ничего полезного для себя не увидела. Поэтому, немного подумав, пошла по той, которая вела вперед. К счастью, в этот раз интуиция не подвела – на моем пути не встретилось ни очередных зарослей, ни оврага, ни чего-либо другого, что заставило бы пожалеть о выбранном направлении.

Время, между тем, бежало вперед, а лес все никак не заканчивался.

Сколько же я прошла? Наверняка много километров. Теперь-то уж Севина избушка точно находится далеко позади. Но где же шоссе? Неужели я снова заблудилась, и эти проклятые дебри никогда меня не выпустят?!..

Спустя примерно час мои ноги настойчиво потребовали передышки. Я уселась на землю под ближайшей сосной, закрыла глаза. Все тело гудело так, будто я ко всему прочему проплыла через реку и взобралась на пару-тройку утесов.

Да… Такая физическая подготовка никуда не годится. Когда вернусь домой, обязательно запишусь в спортзал.

Стоило немного расслабиться, как жалобно заурчал живот. При этом одна только мысль о еде вызвала приступ тошноты и внутренний протест.

Поем потом, когда выберусь из леса. Засиживаться тут нельзя – нет никакой гарантии, что где-нибудь поблизости не рыщет бурый страшный медведь.

Я посидела на земле еще пару минут, а когда попыталась встать, пожалела о том, что вообще устроила себе этот короткий привал – ноги налились тяжестью, и каждый шаг теперь давался с трудом.

Стрелки моих наручных часов показывали шестой час вечера. Пройдет еще немного времени, и начнет темнеть. Неужели мне все-таки придется ночевать где-нибудь под кустом?

Прихрамывая, побрела вперед.

Помнится, когда я была маленькой, бабушка рассказывала мне о лешем, который шутки ради заставлял путников часами кружить среди деревьев. Сева прав, в каждой сказке действительно содержится намек на реальное положение дел. Сам Всеволод – чем не дикий хозяин, которого опасаются даже звери и птицы?

Между тем, в бабушкиной сказке говорилось, что леший – существо хоть и проказливое, но в целом доброе, а потому с ним можно договориться. Для этого следует надеть свою одежду наоборот и вежливо попросить указать короткую дорогу домой.

Я усмехнулась, сняла джинсовку и вывернула ее наизнанку. После всей этой лесной истории поверить можно во что угодно.

– Дедушка леший, – тихо сказала я, – смилуйся, помоги мне выйти к людям. Пожалуйста, дедушка.

Стоило сказать, как тишину леса вдруг нарушил громкий звук, похожий на чей-то крик.

Я затаила дыхание, прислушалась. Спустя пару секунд звук повторился снова. Мое сердце опять забилось в бешеном ритме – это совершенно определенно был человеческий голос, причем явно женский. И он звал меня по имени.

– Спасибо, дедушка леший, – прошептала я и закричала что было сил, – Я здесь! Здесь!

– Аня! Это ты? Не молчи! Аня!

– Я здесь! Помогите мне!

Где-то неподалеку раздался шум, треск рации, какие-то голоса. Спустя пару минут со всех сторон ко мне бросились люди в оранжевых жилетах.

От такого обилия яркого цвета зарябило в глазах, а где-то внутри стало так легко, что закружилась голова.

Меня закутали в большое теплое одеяло, почти силой заставили выпить несколько глотков воды. Какая-то девушка задала вопрос, но я почему-то не поняла, что она хочет. Стоявший рядом с ней мужчина подхватил меня на руки и куда-то понес. Окруженная радостными лицами, я даже не подумала сопротивляться.

Спустя минуту меня погрузили в большой УАЗ, и через некоторое время мы выехали на шоссе.

Время, лица, голоса – все это смешалось в моей голове в один сплошной ком и осталось где-то на краю сознания.

Незнакомые женщины осторожно ощупывали мои руки и ноги, что-то говорили, и я, кажется, им отвечала.

Окончательное понимание того, что я все-таки выбралась из леса, пришло лишь в тот момент, когда оранжевые люди привезли меня в Александровку и с рук на руки передали бабушке и деду.

Оказавшись в бабулиных объятиях, я громко разревелась. В ответ она крепко прижала меня к себе и тоже заплакала.

Дальше все закрутилось, как в бешеном хороводе.

Убедившись, что я в состоянии передвигаться самостоятельно, дед, бледный и осунувшийся, отвел меня в медпункт, дабы удостовериться, что со мной все в полном порядке, а потом посадил в машину и в сопровождении давешнего УАЗа и непонятно откуда взявшегося полицейского автомобиля повез в близлежащий город. По пути бабушка, размазывая по своим щекам слезы, кормила меня колбасой и огурцами, поила сладким чаем.

Потом мы около часа провели в отделении полиции. Там меня подробно расспросили, где я находилась последние три дня. Всей правды о своем приключении я рассказывать не стала. Сообщила только, что заблудилась в лесу, а ночевала и пережидала непогоду в случайно обнаруженной избушке-хибарке – пустой, крепкой и теплой. Говорить о странном хозяине этого домика почему-то не захотелось – то ли из опасения прослыть сумасшедшей, то ли из-за проблем, которые мог бы принести моей семье этот человек.

После того, как рассказ был запротоколирован, нас ненадолго оставили одних. Едва за усатым дяденькой-полицейским, в чьем кабинете я вещала о своих приключениях, закрылась дверь, как дедушка облегченно вздохнул и прижал меня к себе.

– Ну и напугала же ты нас, Анютка, – сказал он, поцеловав меня в макушку. – Мы ведь тебя двумя деревнями искали. И полицию привлекли, и даже волонтеров.

Я всхлипнула и обняла деда в ответ.

– Сегодня утром нам сказали, чтобы мы готовились к самому худшему, мол, первые трое суток ищут человека, а уже потом – его труп, – продолжил Петр Матвеевич. – Но мы-то верили – ты найдешься живой. Бабушка ночи напролет молила за тебя Бога, а я… Я тоже молил. И делал подарок. Особенный. Вот, смотри.

Дедушка расстегнул карман своей джинсовой куртки, немного в нем покопался и протянул мне какой-то маленький предмет. Я взяла подарок в руки и охнула. Это была фигурка медведя – точная деревянная копия, выкрашенная коричневой краской.