Чернокнижник

Пролог

Моя Родина: где я родился и жил, где думал и мечтал, где творил и воплощал – эта Родина, этот дом – для меня значат все, и даже больше. Я всегда убеждался в том, что в мире нет границ, и во всех чувствах, эмоциях и красоте – не существует крайних и высших слов, чтобы описать всю мощь нашей Природы. В том, что все нам дано от Творца, при рождении, и что мы не в состоянии выразить всю глубину этих чудесных фраз, но подвластны, скрывать их глубже собственных идей, мыслей и таланта. Наша глубина чудес души не могла познать красоту неотразимости самой Лунарии.

Лунария – эта крепость, крепость нашего Мира, бесценный дар наших Творцов.

Это случилось более шести тысяч лет назад, когда небо было покрыто белой пеленой и в одеяле бессмертных Богов росли девять Единорогов. Прекрасная Алая Магия дала жизнь этим существам и отдала Богам на сохранение ее, пока те, не прозреют и смогут управлять судьбой своей. В одну из ночей полной Луны, маленькие Братья-Единороги полюбопытствовали, что охраняют их родители. Тогда они и увидели мир, созданный Богами. Этот прекрасный уголок жизни настолько боготворил Единорогов, что они условились создать свой дом, как только подрастут. Каждую ночь они наблюдали за тем, как Боги парили, над собственным творение. И вот однажды, один из родителей заметил это. Богов охватил страх, что Единороги, испытывая, столь сильное детское любопытство, захотят увидеть созданный Богами существа. Захотят поселиться в их мире. Они не могли допустить, чтобы про Единорогов узнало их творение и тогда они спрятали их на обратной стороне Луны. В надежде на то, что они никогда не выберутся, и их никто не увидит. Но Боги недооценивали ту Алую Магию, которая подарила им жизнь. С каждым веком они становились сильнее и могущественней. Их мощь и обещание друг другу с детства, позволило создать свое творение и стать новыми Богами, но пока лишь в своем мире. Единороги пожелали наблюдать издалека на тот дом, что они собирались создать. Тогда они создали Лунарию. Она была огромна и возвышенна, чуть уступая размерам Луны. Единороги спрятали этот мир от Богов, дабы те не нашли и не уничтожили ее. Обратная сторона Луны была спрятана от всех посторонних глаз. Магия, наложенная на нее, скрыла Лунарию, которая находилась недалеко от Луны.

Единороги-Братья-Боги создавали мир, каждый по-своему отделял царство и заселял свой народ. Но создать что-то живое можно было только раз в сотни лет и поэтому, Лунария не была полностью заселена. Большие просторы оставались на ней, делая ее где-то одиноким домом. Но с каждым годом Лунария цвела.

В Лунарии было что-то придумано Единорогами, что-то взято из мира людей, но вся эта прекрасная жизнь радовало и тешила Творцов, гордясь тем, что мечта осуществлена.

Жизнь Лунарии была похожа на сказку, ту сказку о которой мечтает каждый!

Девять поселений, девять Творцов и девять прекрасных миров – заселяли Лунарию.

Первое поселение Лунарии создал Бог-Единорог Люсиен. Могущественный, первый в своем роде Творец. Он обладал властью Света: лунного и солнечного. Превращал его в источники энергии, пропитания и оздоровления. Доблестная страна Орверссиан, родной дом Флёров. Жители этой страны были наделены высокой способностью к Магии. Дар Солнца наделял их большим душевным спокойствием, высоким ростом, слепящей кожей и светлыми, вьющимися как река, волосами. Флёры рассудительный и очень добрый народ.

Но за божественной стеной Света, всегда падает Тень.

Второй в роду Творца – Бог-Единорог Иодайн, повелитель Тьмы. Власть над тенью и ночью, давало большей пользу в благих целях. Ведь в Лунарии при правлении Единорогов-Братьев ни одно поселение, ни один житель не ведал, что такое зло и страдание. Тень Серрамундии – укрепляло землю, удобряло и охлаждала. Защищало от палящего Солнца. А ночью пропитанные Солнцем и Луной листики, падали и перегнивали. Иодайн обладал редким даром. Он держал внутри себя и темную и светлую сторону, поэтому, перед страхом выплеснуть из себя зло, Иодайн населил свою страну всего тремя творениями. Троих жителей он учил удобрять земли, для других народов Лунарии.

Огонь в Лунарии давал тепло в ночи Иодайна, жителям Огезии. Третий в своем роде Бог-Единорог Арацель правил пылающей стихией – Огнем. Поселение Инфернов и Эллинов – жителей Лунарии, находилось высоко в горах Могелл. Там они им не была страшна непогода и холодные ночи. Пропитанием для них является Аконит, трава, впитывающая в себя струи жидкого Огня и отдающемуся в руки, только ночью. Аконит рос вдоль горы, поэтому Инферны на целые сутки погружались в работу в поисках ее.

Для успокоение своего пылающего Брата, Кирин – властитель Воды, создал страну – Навию. Он укрыл своих жителей глубоко под Водой: на дне глубоких озер, ручей и больших морей. Наги и Каппы – заселили саму глубину Лунарии, питаясь большими запасами тины и водорослей. Кирин подарил для других поселенцев поверхность своих Вод.

Проссигман – страна Людов. Жизнь ее текла спокойным чистым ручьем, благо народа, трудолюбивого и торопливого, удерживало наставления их Бога-Единорога Созина. Пятого в своем роду. Люды редко оставались на своей земле, они предпочитали осваивать и брать плоды Богов-Единорогов, в другой стране. Они были весьма любопытны и дерзки. Основное пропитание Люды выращивали себе сами на земле Серрамундии.

Проферия – страна мудрецов, так и немногие знали, кто они на самом деле. Они были похожи на Людов, но своей мудростью напоминали Флёров. Тем не менее Бог-Единорог Пепос укрыл свою страну высоко в облаках. Страсть к одиночеству он привил и своему народу.

Седьмой Брат-Единорог Фларон, по природе своей тверд. Стихия Камня и Горы захлестнула и созданный им народ Сциоцидов. Огромные, крепкие, каменные тела, защищали от любых напастей. И их характеры, и твердость отражалась не только во внешнем виде.

Бог-Единорог Дэлфий – был самый ответственным и обладал устойчивой памятью. Дэлфий создал Куретов, для помощи написание книг о истории Лунарии, истории Земного творения, истории о каждом из народов, традиции, тайны. Он поселил свое творение в Эропфии. Страна простирающаяся большое пространство Лунарии. Эти жители питались Эфиром, стихией, которой обладал Дэлфий. Этой стихией он мог не только накормить, но и спрятать всю страну, сделать ее незримой и не доступной для любого. Но когда Лунарии ничего не угрожало, пока, Дэлфил всегда радовался появлению других жителей, в основном это были Люды – выносливые на дальние расстояния.

Ласкающая тишина Флоренции – страны Лесов, Цветов, Трав, Полян, Кустов, прочей зелени и свежих запахов, принадлежала самому младшему и самому хрупкому Богу-Единорогу Звонию. Невысокий рост его отразился и на самых маленьких из созданных жителей Лунарии – Боровиков и Листфанов. Маленький народ обладал высокой трудолюбивостью и самой большой Любовью ко всему. Ни в одном из творений Богов-Единорогов не найдется столько Любви и Заботы, как в жителях Флоренции.

Но Что-то увязалось в след за Братьями-Единорогами, Что-то таилось в самой тени и ждало часа править этим миром. Зло настигшее Лунарию, выплеснулось из земли Серрамундии. Братья-Единороги, уговорившие Йодайна создать еще больше творений, поплатились своей жизнью и жителей Лунарии. Новые жители чернокнижники, увы, приобрели лишь темную сторону их Творца. Пока в Лунарии царил мир и покой, они проникали в замки Эропфии и крали секреты смерти Богов-Единорогов. Они таили злобу на своего Творца, и мечтали вернуть власть другому правителю, единственному в которого верили – Вулканию.

Вулканий по легенде являлся десятым Богом-Единорогом, которого держали подальше от маленьких Братьев-Единорогов, из-за большой злости, рожденной вместе с ним. Вулканий рос один, запертый, лишенный любви, лишь изредка смотря, как играют его Братья. Вырвавшись из темницы Богов, Вулканий проник в мир людской. Он питался ненавистью людей Богов и подталкивал их на безумства. Он владел невероятной Магией Перевоплощения. Он мог проникать в любое тело и жить там долгие людские века. После того как он проник на землю Лунарии он воспользовался способностью Йодайна и усилил темную сторону чернокнижников. Его никто не видел, но темная сторона каждые лунные сутки чернокнижники подчинялись его приказам. Вулканий парил над землями Серрамундии, подбивая на Войну. Вера в то, что после смерти Творцов Вулканий сможет ворваться в Лунарию в своем теле, вдохновил чернокнижников.

Чернокнижники, отдавшие свободу Черной Магии, предали Йодайна и пошли Войной, Роковой Войной на Богов-Единорогов. Жителей не знавшие, что такое битва и жестокость, рубили и топтали ногами. Бессмертие покинуло землю Лунарии, как только был отравлен и убит Бог-Единорог Йодайн. Умирали все, кто попадал под оружие чернокнижников. Богов-Единорогов утопили в огненной горе, в глубинах Лунарии, но эту Войну чернокнижники планировали долго. И поэтому никто не успел спасти своих Творцов. Огромная Полусница нависла над Лунарией, Луна пожирающая Солнце. Чернокнижники готовились впустить своего правителя. Но последний из Богов-Единорогов, нетронутый и не найденный в незримой стране Эропфии, осветил Лунарию всей силой, прогнав врагов под землю Серрамундии. Полусница покинула небо и канул Дэлфий в небытие. Ходили Легенды, что отданные силы Дэлфия во имя спасения Лунарии, были подарены ему невестой Богиней, которая тайно жила с ним в Эропфии. Но никто не видел ее, и многие гласили, что из-за их союза, чернокнижники восстали. Но Эропфия навсегда скрылась от глаз и поэтому никто не ведает тайны Роковой Войны. Есть книги, которые писали выжившие, но ту Войну не многие пережили.

Прошло много тысяч лет и теперь не осталось свидетелей падения наших Творцов. Лунария поглощена страхом, неверием, обманом, корыстью. Исчезла прекрасная жизнь. Лишь немногие надеются на возвращение Богов-Единорогов. Остальные лишь вооружены и ждут очередной битвы с чернокнижниками. Они и теперь пытаются захватить земли и вернуть своего правителя, который после смерти Богов-Единорогов, все же проник в Лунарию. И наверняка он находиться в Серрамундии в чьем-либо теле, пытаясь вернуть себе силы и захватить власть над всеми. Но никто и не мог знать, что Полусница может вернуться, и тогда Лунарию не спасти. И что в замке Эропфии есть пророчество. И что одно из пророчеств сбудется в скором времени.

Глава 1. Отброс

Путь в Орверссиан лежал не близкий. Но принимать удел воина я привык давно. Война с чернокнижниками шла вечно, что уже не огорчало, и не удивляла последствиями. Узнавать о том, что на сей раз сделали они, о том, что мудрецы в Проферии намудрили, Люды, и я в том числе, могли на месте под горой Лаура. Пожалуй, единственное, не только безопасное, но и по красоте своей не уступающее Небесному Замку, место. Да Людам нечем похвастаться и гордиться на своей земле. Проссигман более всего пострадал от нашествия чернокнижников и до сих пор страдает временами, когда местные воины отправляются на поиски союзников, или отбрасывает в сторону побитую половину врагов.

Не могу сказать, что я житель Проссигмана, скорее я сторожевой пес, который живет рядом и охраняет дом хозяев. Я жил на горе Лаура. В одиночестве и без особой надежды на прекрасную жизнь. Я никогда не задавался целью, да и вообще не думал о том, на что дана жизнь. Возможно, виновато тяжелое время, настигшее Лунарию, или мое долгое одиночество, без еды, дополнительной одежды и спутника жизни. Хотя радовало в избытке вода. Моим единственным занятием и радостью жизни, как бы это жутко не звучало, была Война. На любое сражение я ходил с огромным удовольствием. Частенько выходил, один, в любое время суток, в поисках поле боя и тех жителей Лунарии, которые оборонялись и наступали на гниль Лунарии.

Особенностью Людов, было то, что они всегда ходили рядом, огромной толпой, расстояние между ними было таким мизерным, что можно услышать биение рук друг о друга. Но никого это не раздражало, никто из-за этого не извинялся. Это было обычным явлением. Наверно таким же обычным, как ежедневный каменный дождь в Фуддии. Да, горное поселение, первое в моем списке, где бы хотел побывать. Но попасть в нее можно лишь преодолев высокую каменную стену, не имеющую в себе никаких изгибов, торчащих камней, а идеально гладкую как вода, стену. Её может перелететь лишь птица, проще говоря, сами жители Фуддии, о встречи с ними можно лишь мечтать. Да, Люды, они любят бывать в толпе, не выносят одиночество. В их неустанных речах всегда играет песня, веселый, звонкий смех. Вне сомнения, этот народ всегда смотрит вперед, надеясь увидеть на горизонте светлое будущее, вера в то, что, они наконец проснуться без оружия в руках, без страха увидеть врага, не покидает их ни на миг. Конечно, к ним я себя никогда не относил. Я не думал о будущем, лишь жил каждым мгновениям, и не задумывался о том, что когда-то не смогу открыть глаза, о том, что умру в сражении, этим я себя не отравлял. Жил без раздумья, ведь так и проще было для меня.

Меня всегда видно с большого расстояния. Если увидеть очередную кучку Людов, а в стороне от нее, одинокого путника, то смело можно говорить – это я. Местные жители давно перестали сторониться меня. Сочувствие ко мне выветрилось с годами, и с моей помощью, когда первое время, что я жил на горе порядком доставало меня. Они, каждые лунные сутки просили вернуться к ним, носили еду, одежду, выражали сожаления, о которых я понятия не имел. Возможно, это было связано и с моим непривычным образом жизни. Признаюсь, честно, я не помню. Просто однажды проснулся на горе, а тут Люды, называют имя, незнакомое мне, как позже выяснялось, оно принадлежало именно мне. И все эти Люды должны быть мне знакомы и то, место, где я проснулся тоже. Но оказалось, что я не знал, ни себя, ни окружающее место, ни их. Но память о Лунарии, о ее прошлом и настоящем сохранилась во мне, только это и не более. Своё я, утерял: «Как?», «Давно или нет?», «При каких обстоятельствах?» – это мне не известно.

Гордость, которая заполоняла меня наполовину, не позволяла брать чужую еду, одежду, а добывать пропитание и обеспечивать себя самому. Вот я и жил. Всегда узнавал о походе на чернокнижников, воевал. Раны, полученные на поле битвы, залечивал сам, той водой, что была в избытке. И плюсы на Войне я находил. Так принято в Лунарии, что мирные жители питались лишь Ивнием, которые выращивали на своих огородах, только лишь воинам было дозволена убивать животных, и есть их мясо. Поэтому я наедался вдоволь.

Если честно я не хотел возвращаться в, то место, где я жил когда-то, что-то меня отталкивало, не пускало вновь окунуться в ту жизнь, которая забыта, я даже не интересовался, у тех, кто меня знал, кем я был. На горе Лаура у меня был ветхий маленький дом, зайдя в него я всегда наклонял голову. Из удобств, у меня была огромная чаша с водой, и мешок, который я набивал своими тряпками, а затем ложился на него спать. Сам дом, построен из огромных камней, собранных у подножья горы. Был ли он построен мной или же его построили задолго до меня? К сожалению, этого я тоже не знаю, и даже не интересно.

На сегодня было два варианта моего пути. Либо, я должен был отправиться на поле боя за Узкой горой, отгоняя чернокнижников, от огромного поля, растущего Ивнием. Либо, отправиться на совет, назначенный в Орверссиан. Честно говоря, обычно я выбирал поле боя, но сегодня, проснувшись, мне показалось, что внутри меня закипает нетерпение, при мысли о том, что Люды отправятся к Флёрам. Я выбрал непривычный для себя вариант, оправдываясь тем, что по пути смогу защитить народ Людов от внезапного нападения чернокнижников.

Орверссиан – страна света и сверкающих водопадов, падающих с небес. Страна вечной музыки, которая доносилась неизвестно откуда и неизвестно кем, была пета. Страна гармонии, благоуханий, хрустальных цветов. Страна – шепчущих Флёров. Кланяющихся тебе серебристых деревьев. Страна – полная спокойствия и жизненной энергии.

Флёры великий народ Лунарии. Их величие было прославлено во времена, когда Лунарией правили Боги-Единороги. Их мудрость превосходила мудрецов Проферии. Когда-то давно, именно Орверссиан, была главной страной Лунарии. Но после уничтожения Творцов, они потеряли власть, и теперь Лунарией властвует Проферия. Наверно, потому что они меньше всего пострадали. Флёры совершенно не похожи на Людов. Их рослое тело сплошь покрыто бледной мантией кожи. Огромные янтарные глаза отражают глубокое раздумье и великие тайны. Их походки напоминали мне парящий на ветру листок. Без лишних движений, просто парили.

Нас встретил высокий Флёр, он о чем-то говорил с главным из наших, плавно жестикулируя руками, будто гладя воздух. Затем направил нас за собой в большую палату. Я как обычно стоял в стороне с узлом, на плече, в котором насобирал тряпок и что-то из оружия. Местные жители ходили в сверкающих длинных одеяниях, нося на голове большой куст цветов. От таких нарядов меня немного передергивало. Лишь на мгновение, я представил то, как бы они в своих одеяниях смотрелись, когда выкапывали кусты Ивния на полях. В этот момент становилось смешно. Но все занимаются тем, чем принято заниматься по рождению: Люды работают, Флёры – думают.

Серый вид Людов, здесь бросался в глаза, что говорить, какое время такие мы сами. Моя одежда была еще серее, и немного сырой от утренней росы на траве. За своей толпой я не пошел, меня больше привлекли большие ворота в сад, где росли синие деревья, на который виднелись фиолетовые плоды.

Когда я прошел сквозь серебристую, казалось наполненную изнутри пузырьками воды, огромную арку, деревья встретили меня поклоном. Мои глаза заблестели тем светом, который отражался в этом саду, там было очень ярко и солнечно, блики света смешивали несколько цветов, образуя разноцветный фонтан, искрящихся под слепляющим светом. Я вдруг задумался о том, насколько же все-таки я прибывал в тени всю свою жизнь. Ведь как можно было сполна насытиться жизнью, той простой, где есть только свет.

И тут я увидел двух Флёров, они сидели на высокой скамье и держались за руки. Я сразу же узнал среди них Лая, он был моим старинным другом, с которым мы нередко встречались в сражениях. Тогда он казался меньше, чем сейчас, но его взор остался все тем же ярким и стремительным, он сразу заметил и улыбнулся мне.

Помню, когда на очередном бою с чернокнижниками, нас окружили. Силы были не равны, и мы оказались в меньшинстве. И единственным нашим спасением, и выходом была чаща за Глухим Лесом. До заката мы успели пройти Лес и добраться туда. Но сколь бы ни были храбры, ни один из воинов не мог выйти туда ночью. Даже враги, зная, что если именно ночью они доберутся до нас, то одолеют в ту же секунду, не решались вступить на порог явной для них смерти. Этот Лес славился своей стремительной силой возрождения. Днем он питался светом и росой, а ночью сгорал полностью дотла. И так каждые лунные сутки. Если окажешься в нем, ты – либо сгоришь, либо задохнешься от ядовитого дыма.

Но на рассвете они найдут и разобьют нас. Поэтому мы с Лаем охраняли наш лагерь до рассвета, чтобы войти в этот Лес. Тогда мы впервые познакомились с ним, он мне показался невероятно смелым юношей и очень разговорчивым. Всю ночь Лай рассказывал мне о своем доме, семье и стране, тогда я представлял себе невероятно удивительный и волшебный мир. Сейчас, убежден полностью, что это действительно так.

Мы сидели у костра на убывающей Луне, и ели огромную поджаренную птицу, у нее был сладковатый вкус, который буквально таял во рту, сначала я думал, что меня вырвет от этого непривычного вкуса и запаха, но Лай научил меня отсасывать и выплёвывать сок, а уже потом прожевывать мясо. После этого меня уже невозможно было оторвать от ароматной трапезы. К рассвету поднялся густой дым догорающего Леса, настолько густой и слепящий, что мы не смогли разглядеть друг друга. Я и Лай начали будить всех, для того чтобы быть готовыми к неожиданностям, но через несколько секунд Лай встрепенулся, его глаза стали панически большими, лицо каменным он замер в оцепенении, и я понял, что чернокнижники близко. Именно тогда острый взор Лая спас всех нас, и мы вовремя ушли в Глухой Лес. Тогда чернокнижники не успели выбраться из него, мы пытались заманить их огромную толпу, все глубже в середину, их мешковатые тела не смогли выбраться из лесного плена. Наши союзники давно отступили от него, когда мы с Лаем вели врагов на смерть. Помню, что едва вступила наши ноги за границу Глухого Леса, нас осыпал жар и яркий огонь света. Крики умирающих чернокнижников порадовали меня. Да, я получал огромное удовольствие, убивая их.

Сидящая с ним девушка выглядела младше его, она улыбалась и что-то показывала на его руке, когда она повернулась ко мне, я увидел ее невероятно красивые голубые глаза, мне даже показалась, что в них отражалась сама Луна. Ее взгляд заставил меня покраснеть и опустить вниз свой дикий взгляд. В моей голове перемешались сотни мысли, но ни одну из них я не мог уловить, мне стало настолько неловко, что я начал топтаться на месте. Волна жаркого прилива нахлынула на меня в тот момент, когда они подошли ко мне. Я хотел улыбнуться и поздороваться, но у меня встал ком в горле, а губы просто онемели. Меня спас Лай, который кинулся обнимать меня, краем глаза я уловил её прекрасное бледное лицо, улыбка украшало еще больше, а руки были сжаты в кулачок. Длинные волнистые волосы, словно солнечные лучи, аккуратно окутали её плечи.

– Охох, сколько лет прошло с последней нашей встречи! – Лай хохотал, сжимая меня все сильнее.

Я зажмурился, слегка шатаясь. Он буквально скакал от радости на месте.

– Архип познакомься, это моя сестра Анна! – мелодично произнес Лай.

Боги-Единороги, сестра. Лай рассказывал мне про нее, в те времена она была совсем малютка, а он уже взрослым юношей.

Мне стало хуже за свою неловкость перед ней. Я казался глупым мальчишкой в ее глазах, а она прекрасной взрослой девушкой. Я, молча и робко протянул ей свою руку. Когда ее тоненькие пальчики коснулись моей шершавой и грубой руки я вмиг понял, что никогда не ощущал столько тепла, в таком прекрасном создании его было настолько много, что могло согреть десятки и даже сотни жителей одной долины. Я пытался растянуть свое окаменевшее лицо и сотворить из него улыбку, но было такое ощущение, что мое лицо заледенело на морозе, даже стало немного больно. Анна засмеялась, а я еще больше покраснел.

– Для Анны хотели найти спутника, но она отказалась жить спокойной жизнью и решила жить неспокойно со своим братом, – продолжал знакомить нас Лай.

Анна неловко рассмеялась и опустила вниз глаза. Пушистые ресницы заполонили ее лицо тенью, которое, почти накрыло ее щечки.

– Да, – протянул я своим грубым и охрипшим голосом.

В этот момент мне немного стало легче, если искали спутника, значит, она не настолько юна. Для своих лет Анна выглядела совсем маленькой.

«Боги-Единороги, что за мысли, почему мне так неловко?»

Мне все больше становилось не по себе, от того, что вмиг мысли одолевали меня.

Может я в своей жизни никогда не встречал столь светлого и прекрасного Флёра. Я стал придерживаться этому здравому смыслу и не подпускать посторонних и ничтожно глупых мыслей. Да и кто я такой в этом мире, ничтожное существо, отброс. Я никогда не жил, я просто существовал. До нашествия чернокнижников все называли это «миром», а сейчас просто сущий ад. Для многих – это действительно так, но и даже и я почувствовал разницу. В войну я начал хоть чем-то заниматься, я никого не защищал, я делал это просто, чтобы выплеснуть на ком-то свою ярость. Какая-то странная и непонятная мною месть обитала в моем сердце. Возможно, я хотел отомстить за этот ад в котором обитал, я искал смерть я хотел быть побежденным, и пусть моё безжизненное тело сгнило бы где-нибудь в зеленой траве, и было пропечено солнцем или съедено такие же оголодавшие отбросы как я. Может и за это я проклят. В моем существовании не было радости, тепла, счастья, не было цели, мечты – только страдание, сплошное одиночество. Других чувств я не знал.

И вот я вижу ее, она улыбается мне, пожимает мне руку, смотрит прямо в глаза и греет мое сердце. Где-то внутри я почувствовал огонек, он становился все больше, осветлял меня изнутри, но не выходил за границы и не обжигал, в этот момент я понял, что эта моя душа. Анна настолько необыкновенна, и мне вдруг показалась, я не достоин был смотреть на нее и уж тем более брать за руку, во мне возникла странное чувство долга и ответственность за нее. И я просто не мог не протянуть ей руку. Ее брат радуется моему появлению, обнимает меня, представляет, самое дорогое, что у него есть. Мне стало плохо, я почувствовал, как мои глаза наливаются слезами, прежде они их никогда не обжигали. За одну секунду я испытал столько много новых чувств неведомых мне за все мое существование, и когда Флёры стояли передо мной и в тот момент я понял, у меня есть цель, есть мечта и есть за что сражаться.

Лай так и продолжал мне рассказывать о нашем приключении с ним, как мы сражались. Как я его несколько раз выручал и спасал. В глазах Анны я выглядел героем, хотя сам я ничего из этого не запомнил. Каждое сражение для меня было одинаковым, я не выделял его и не выделялся сам. Просто делал свое дело и все.

Душа согревалась, и я улыбался еще шире.

– Зачем нас здесь собрали? – наконец спросил я, после долгих рассказов Лая.

– Ангвел нам все расскажет, но серьезное дело назревает друг мой, я чувствую конец Войны близок.

Лай сдвинув брови, посмотрел на Анну, она, глубоко вздохнув, вновь улыбнулась мне.

– Я думаю наших гостей пора привести в Большой Сад.

Лай похлопав по плечу, потащил меня в Большой Сад.

Мы немного прошлись по просторам Орверссиан, но признаться честно, мне показалось здесь немного тесновата, кругом стояли дома Флёров, отдаленно напоминающие палатки, которые были завешаны слегка прозрачной, легкой пеленой. Было очень много деревьев, неустанно кланяющихся тебе. Их густая крона тянулась высоко до небес. А вот тонкие стволы постоянно пошатывались из стороны в сторону, казалось они вот-вот треснут. Флёры парили везде и всюду. Их белоснежные ноги вступали на ярко-красные каменные тропы и оставались чистыми. Меня удивила эта способность, ведь как бы я не старался соблюдать чистоту, мне это никогда не удавалось. У каждого дома, возле дорог стояли лавочки, поэтому их было так много, что, ступая по ним, можно добраться до любого места Орверссиан. Не смотря на плотность этого места, и того, что буквально каждый Флёр проходил мимо тебя, здесь на удивление было очень тихо и спокойно. Порой так и клонило в сон.

Мы подошли к огромной золотистой арке, опутанной фиолетовыми ветками, на которой красовались зелёные цветы, это и был Большой сад, где уже был собран совет.

Глава 2. Совет

Едва вступив на землю Флёров и едва познакомившись с прекрасным созданием во всей Лунарии, я тут же оказался за столом главного совета, в котором, кстати говоря, главным судьей являлась Оранжевая Магия. Но для принятия верного решения необходимо пройти этап полного осмысления и рассуждения. Народов Лунарии я прежде никогда раньше не видел, исключением являются, конечно же, Флёры и Люды, так вот в тот момент, я вел себя немного стеснительно и осмотрительно. Я постоянно оглядывал всех с ног до головы. Иногда, точнее, чаще всего, приходилось неловко и даже, постыдно, то, что мой осуждающий и любопытный взгляд, то и дело постоянно осматривал каждого здесь жителя Лунарии. А что я мог поделать, я до тех пор не полностью исследовал Лунарию.

Главный предводитель Ангвел, прервал беспорядочный треп, упорядочив его делами, несущие за собой судьбоносное решения, дальнейшего будущего Лунарии. А именно оно должно выплеснуться из наших уст, дабы мы, единый и вольный народ, которому совсем не наплевать, на будущее, нашего дома!

Мою неловкость и без того дошедшей до крайней точке, могло лишь повысить присутствие Анны. Неловкость от одного взгляда на нее так и не отпустила меня с первой же нашей встречи. Я то и дело, что поглядывал на очередной народ, то на нее. Но взглядами мы так и не встретились, что немного успокаивало меня.

– Уважаемые жители Лунарии, – начал Ангвел.

Он напоминал мне огромный меч, острый сверху, в блестящем балахоне, ровный и несгибаемый. Казалось, его голова так и тянулась к Солнцу, поскольку его подбородок возвышался, а узкие глаза осматривали нас сверху.

– Нам необходимо решить важнейший вопрос, который как огромная туча заслоняет наше царящее Солнце Лунарии и блистающую Луну. Многие из нас Древний Народ, многие из нас застали Роковую Войну, то страшное кровопролитие, от которого, нависла Полусница. Мы не можем допустить вновь этого. Наши Боги-Братья-Единороги пали в той Роковой Войне. Пали все, и теперь лишь мы, сами способны защитить себя, ибо мы единственный след наших Творцов.

Выражение у всех было одно: поникшее, задумчивое, страдающее, о тех временах, которые рассказывали нашим уже смертным детям. Добро, Свет и Любовь повсюду.

Я взглянул на Анну. Ее поведение оказалось немного другим, она лишь слегка шмыгнула носом и протерла глаза, затем схватила в руки свой талисман, висящей на шее и начала что-то шептать. И я посмотрел на свой талисман. Мой был овальный, серый с небольшим серебряным отливом. На нем был выгравирован цветок, напоминающий ягоду, с длинными лепестками. У каждого жителя Лунарии был свой талисман. Им Алая Магия одаривают каждого появившегося ребенка, дабы напомнить, что рождения – это Магия, которое дарует каждому из нас свою особенность.

Собрание продолжил житель Орверссиана. Честно говоря, я прослушал о том, что он говорил вначале, в тот момент я был занят наблюдением за Анной. Да, тогда, интерес к этому Флёру, сильно пробудился, я бы даже сказал, взорвался во мне. Ее голубые глаза то и дело оглядывали всех, при этом само лицо выражало: то интерес, то недовольство. Именно недовольство, прочтенное в ее лицо, заставило меня вслушаться выступающего Орверссианца.

– Прошли слухи о пророчестве, которое хранится в Эропфии, в ней говориться о том, что существует мальчик, незримый мальчик. Он есть, это правда.

Совет начал шептаться, после продолжительной паузы, он продолжил.

–Так вот он…последний ключ к воскрешению Вулкания.

Шепот превратился в бурное обсуждение всех подряд.

Я и прежде слышал об этом. О нем говорили последнее время. Именно этот малец может явиться исходом Войны. Мальчик был особенный тем, что он был слеп, он не видел этого мира. Он являлся единственным таким жителем в Лунарии. Что странно он был главной целью для чернокнижников. Так как и в пророчестве, и в описании Черной Магии, он сможет вернуть настоящее тело Вулканию, что позволит ему вернуть силу и по-настоящему править всем. Поскольку душа Вулкания находиться именно в теле этого мальчика. Вулканию сложно противостоять, его сила не сравнима ни с кем. Вулкания считают сыном горы с лавой, горы Могелл. Он сильный как камень и яростен как огонь. Может и Легенда, но раз чернокнижники этому поклоняются, то не следует упускать мальчика. Ведь кто знает, это может оказаться правдой.

Но предложение Орверссианца никак не могли поддержать. Ведь его предложением было убить мальчика, окажись он у них. Чтобы душа Вулкания умерла вместе с ним.

– До нас дошли слухи, что мальчик был перенесен в Священный источник. Провидцы с Эропфии были вынуждены оставить его и вернуться домой, но у источника он не останется, возможно они направили его прямиком к Проферии – продолжил король Ангвел.

Так как предложение Орверссианца приняли с буйными возгласами.

– Раз слухи, значит, знаем это не только мы, – ответил Легма, воин Света, житель Орверссиан.

– Когда это было? – послышалось где-то слева от меня.

– Вы правы это было давно. Почти в тот день, когда вновь стали наступали чернокнижники, Куреты сопровождали его несколько лунных суток перетаскивая с места на место.

– Почему они не укрыли его в Эропфии? Это ведь незримая страна, ее никто не найдет, – возразил Язар, небесный воин, житель Проферии.

– Как только мальчик окажется там, Эропфию тут же вычислят. Они так рисковать не станут. Напомню вам гости, что именно в этой стране скрыты все важные книги наших Творцов, а также пророчество, которое описывает жизнь Лунарии, по преданию, уничтожив мы эту книгу, жизнь Лунарии остановиться.

– Только лишь по преданию, не стоит верить в эти байки, – хмыкнул Далод, – не нужно слушать чокнутый народ Эропфии.

– Позвольте продолжить, – серьезно перебил Ангвел, – туда путь мальчику закрыт, как и нам всем. И Куреты больше не в силах рисковать, таская его по всей Лунарии. Это не только их Война.

– Как мальчик оказался у них. Мне помниться он был в руках чернокнижников? – поинтересовался Фосуп, один из воинов Проссигмана, моей страны, самый главный из нас.

Фосуп всегда считал, что Война, это его призвание и что нет ничего в жизни значительного, чем она. Он и сам выглядел достаточно суровым. Был ли он до Войны другим, трудно догадаться. Но он всегда выглядел усталым, а его серое, как камень лицо, будто отражало муки всех жителей Лунарии. Но в его огромных и черных, как ночное небо глазах, отражалось что-то доброе и приветливое. Возможно именно поэтому его словам было доверие.

– И позвольте узнать, как вообще чернокнижники его нашли? – вновь возразил Фосуп.

– Это как-то связано с Вулканием…да? – крикнул рядом, сидящий со мной.

– По преданию…

– Опять предание, – усмехнулся Далод.

– Давайте скажем коротко, не начиная старую Легенду, в мальчике томится душа Вулкания. В которого так верит Темная Сторона,.

На этот раз высказался Лай, подорвавшись со своего места.

– Спасибо – сказал Ангвел, – давайте не будет рождать ссору здесь. Будем говорить коротко. Мальчика необходимо забрать и чем скорее, тем лучше. Как сказал Легма, об этом знаем не только мы.

– И что нам с ним делать. Окажись он у нас, тут же разгромят чернокнижники, – прохрипел толстый житель Проссигмана, которого, несмотря на то, что мы шли вместе я не видел и даже не знал его.

– Его нужно перенести в Высший Свет Небесного Замка, – воинственно ответил Язар.

– Проферию? – прорычал толстяк.

– И кто туда пойдет интересно? – перебирая в руках лазарет, талисман из лунного камня, хмыкнул Далод.

– Для этого мы собрались? Искать добровольцев среди жителей Лунарии, – улыбнулся Ангвел.

– Светлой стороны, – уточнил Легма, моргая все чаще.

В ответ на это Ангвел кивнул ему.

– Но здесь не все, – кричал толстяк, бешено озираясь по сторонам.

– Куреты то понятно, свои дела сделали, от Фуддии не дождешься помощи, они живут за горами к ним никто не подступиться, ведь они сами как камни. Только разве что от изгнанного.

Возмутился еще один житель Проссигмана Шрак, указывая на Далода, но тот оставался спокойным перебирая лазарет, даже не подняв ни на кого глаза, при том, что многие уставились на него.

– А жители Флоренции куда ж делись, – продолжал рычать толстяк, все также шаря по всем глазами.

– Хаха, кто? Боровики что ли? – на это Далод отреагировал, – И много они колен сразят на поле боя, – расхохотался он.

Я внимательно продолжал слушать этот балаган, изредка посматривая на Анну, я замечал, как она улыбалась при выкрике Далода.

Далод житель Фуддии, средний сын правителя Далара. Жители Фуддии сплошь состояли из камня, и кожа была не пробиваема и груба. Но Далод оказался обычным ребенком с обычными способностями другого жителя, другой страны, но только не Фуддии. Далар не признал его как сына и избавился от него, как только он стал юношей. Где и с кем вырос Далод никто не ведал. Его многие называли безбожником, так как он ни во что не верил, и во всем видел лишь повод посмеяться или поглумиться. В обычной обстановке его долго не терпели. Любого из жителей, он доводил за считанные минуты. Частенько выпивал, устраивал драки, порочил священные места, в общем, был нежитем Лунарии. Ненависть его отца до сих пор преследует его, и Далод живет без абсолютной веры в Любовь. За это его можно понять. Таким, увы, его сделала жизнь, и отречение его отца от него. Война была для него любимым поводом похохотать и выплескивать различные шутки. По рассказам, на одно сражение он пришел безоружным и пьяным. С графином в руках он бежал на врагов. Его крик сравнивали с раскатом грома, он был оглушительным и скрежещем. То ли от крика, то ли от увиденного безумства, но чернокнижники, в количестве тридцати воинов, пустились в бега. Далод продолжал бежать за ними с голым задом, моля их выпить с ним. То сражение союзники пророчили, как проигрышным, в количестве десяти Людов. Но они выиграли, не преступая к сражению. Этот крик помнят все и слагают Легенды. Этот дар считается не подарком Фуддии, а подарком того, кем был выращен Далод. Многие из жителей Лунарии сказывали легенды о неуязвимости Далода. Он никогда не одевал защиту, и в бою сражался лишь со своим коротким мечом. Да, Далода терпят, так как считают непобедимым воином. Никто не в восторге от его присутствия, особенно Лай. Его выражения лица, во время Совета было очевидным. Иногда оно подергивалось от очередного хохота Далода. Зато Анна, как мне показалось, была в восторге от этого гостя. Она периодически придерживала руку Лая, чтобы тот не сорвался с мечом на него.

Ангвел тоже всячески подергивал пальцами, дабы сдержаться от насмешек Далода. Да, было очень интересно наблюдать, скрытую, надеждой на спасение, злость внутри каждого.

– На рассвете мы выступаем, – начал было Ангвел…

– Да кто мы то? – воскликнул Далод.

– Я прошу, – неожиданно посинел Ангвел.

Далод щелкнул зубами. Он выставил ладони, жестом указывая, что больше не встрянет, при этом хихикая про себя.

Лицо Далода походило на лицо обычного Люда. Все, и мужчины и женщины Проссигмана имели длинные волосы по плечи. Далод не являлся исключением, его светло-коричневые, почти серые волнистые волосы, напоминали мне один красивый цветок, который рос неподалеку от горы Лаура. Сразу не скажешь какого роста был Далод, но несмотря, на то, что он, в отличии от многих присутствующих здесь не сидел прямо, его рост был много выше других. Плечи много шире моих. Фигура Далода была мощна. Его можно сравнить с воинственным воином, пожалуй, главным воином, великих сражений. Но вот выражение лица выдавало его невоспитанность. Все же, что-то от жителей Фудии он унаследовал.

– Сейчас мы отберем путников, – продолжил Легма.

– Я пойду, – выкрикнул толстяк, упаковывая свое оружие в сумку, можно предположить, что он долго ждал этого момента.

Толстяк был очень мал, когда я смотрел на его движения, мне становилось его жаль, от каждого шага или дела, он жалобно кряхтел и задыхался. Лицо его было круглым и коричневым, впрочем, как и он сам. Пальцы короткие, но толстые. Он обвешивался доспехами с ног до головы, казалось ему и без того трудно, так у него были еще длинные, запутанные в узел волосы, которые он раз за разом откидывал себе на спину.

– Хорошо Херик, – улыбнулся Ангвел.

Далод захихикал сильней, затем стал откашливаться.

– Простите, гм-м, в горло что-то попало, – он стал крутить руку, – но вы продолжайте.

Херик сдвинув брови, встал с места:

– Так что на рассвете? Да? Остальные меня не интересуют, кто еще пойдет, – он, не отрывая взгляда от Далода, направился в свою палату.

Далод все больше краснел, от удушающего его смеха.

– Кто еще доброволец? – сказал Ангвел.

– А почему бы всем не пойти? – Спросил Шрак, – собрать достаточную армию для похода и атаки, плюс ко всему защита, как для нас, так и для мальчика.

– Нужна защита здесь, в последнее время чернокнижники наступают на все поселения Лунарии и воинов мало. Вы должны продвигаться незаметно и быстро, тогда врагу вас будет сложнее вычислить. Не стоит поднимать сражение сейчас лишаясь сил. Отнимем у врагов их главное сокровище, возможно, пойдем на мирные переговоры.

– Мирные переговоры? Вы себя-то слышали? – вскочил Далод, – эти гнилые чернокнижники не в состоянии мыслить, за них это делает верхушка, а верхушкой мыслит, Черная Магия, и как, видимому, Вулканий, а тому, как известно, разговоры даром не нужны. Рассмешили.

Далод разъяренно разъяснял всем на каждого смотря, словно это были не слова Ангвела. Внезапно так же быстро, как и озвереть, он остыл, неожиданно повернувшись ко мне прошептал с изумленным лицом:

– А я думал это статуя? А говорить оно умеет?

Я растерялся.

– Кто? – вырвалось у меня.

Далод расхохотался.

– Ну, ты я вижу, умеешь!

Далод повернулся к Ангвелу.

– Моя помощь нужна?

Наступила глубокая тишина. Ангвел стоял, скрестив пальцы, смотря на присутствующих гостей. Не дождавшись ответа, Далод выпалил.

– Ясно, значит нужна, тогда до завтра.

Подняв свою сумку Далод удалился. Он помахал всем рукой и продолжал смеяться.

– Извините, ждать решения Оранжевой Магии не могу, скука смертная. Насмотрелся.

Уходя и не оборачиваясь, по-прежнему говорил Далод.

После его ухода все гости заулыбались, с облегчение, стали дальше набирать путников. Я не собирался отправляться за этим мальчиком, так как счел нужным остаться здесь и охранять Орверссиан, как я привык всегда делать: бить врагов, сторожить сон мирных Флёров, Людов, и всех тех, кто прибыл сюда.

Я продолжал украдкой смотреть на Анну. Хотя она не улыбалась, ее бледное лицо освещало радость и счастье, ее глаза быстро перебирали каждый, кто высказывался. В них горел огонь юности и любопытства. Она вслушивалось в любой разговор с интересом и пониманием. Я давно не видел таких живых глаз, наполненных светом и небесным отливом.

Неожиданно, Анна поднялась с места.

– Это Анна и Лай, – пропел Ангвел, – они организовали этот поход, соответственно они предложили ту самую идею о мальчике. Их способности вам пригодятся, впрочем, как и навыки.

За несколько часов я потерял свою форму и вновь растерялся. Я всегда держал себя на стороже, был внимателен и расчетлив. Но за один совет я умудрился так не совладать с собой, что казалось всеми моими неуклюжими действиями, и видимо глупым выражением лица, управлять я не в состоянии. Я поднялся с места и молча, стоял.

– Вы тоже путник? – спросил меня Ангвел.

Я лишь кивнул и удалился ни на кого не посмотрев и не промолвив ни слова.

Мне стало стыдно за растерянности. Уже придя в сад я взялся за голову.

«И что вдруг со мной стряслось?»

Чтобы хоть как-то себя отвлечь я стал рыться в своей сумке, совершенно без цели, ничего мне там не нужно было, просто перемешивал все вещи.

«Да! Высказался!»

Куда деваться, я путник и это подтвердил молчанием.

Как назло, в саду был не только я. И что еще хуже там разгуливал Далод.

«Ну все сейчас добьет», – неожиданно промелькнуло у меня в голове.

Далод затягивал трубку.

– Ты что тоже идешь? – он сел не скамейку широко расставив ноги.

– Да, – я оторвался от сумки.

– Откуда ты? – его величественный взгляд, стал меня немного раздражать.

– Проссигман, – прохрипел я.

– М-м, – потягивал трубку, – так, у вас там живут Хэлпы?

– Не видел, – мои колени неожиданно задрожали.

Я стоял сгорбившись, кажется, что еще не до конца поднялся с места на Совете.

– Вот все говорят, что они жители Проссигмана, а ведь врут.

Далод взмахнул трубкой и сказал с таким довольным и ехидным голосом, будто эти слухи распускал именно я.

– Я одного убил на границе Орверссиан, – продолжил он, – вчера, ошивался тут.

Далод затушил трубку своим плевком. Он подошел ко мне, с тем же гнусным взглядом, пожевывая оставшиеся слюни во рту. Он оказался выше меня.

– Эти любимцы пожевать мясцо жителей Лунарии, говорят бывшие Люды, только бездомные и одичавшие, вроде они раньше были охвачены Черной Магией, но каким-то образом она потеряла над ними контроль, и теперь у них в голове лишь гуща.

Далод оглядывал меня:

– Так что убивать их надо еще как только одичают, как только начнут отдаляться от всех. Таких Черная Магия быстро призывает к себе. Ты согласен.

Это прозвучало ни как вопрос ко мне. Будто мое убеждение вырвалось из уст Далода.

Далод вглядывался в меня, так, будто все прекрасно знал обо мне. Я стоял молча, пытаясь не отвести взгляда от него, словно я смог проиграть сражение с ним.

– Ну да ладно, – Далод развернулся и направился к Замку.

Внезапно жгучая боль охватила меня и Далода, руки задрожали и на одной из них появилась метка птицы и меча.

– Чтоб тебя, Оранжевая Магия, – прорычал Далод, – Увидимся завтра, – кричал он мне так не повернувшись, – смотри быстро не помри.

Он ушел. А я стоял бездвижно. Да, нелегко мне будет. Лучше быть без внимания, я всегда так воевал. Слишком много ко мне внимания, многие со мной общаются, к этому я совсем не привык.

Я бросил сумку в ноги и присел на ближайшую лавочку, совет закончился быстро. Рука продолжала гореть. Оранжевая Магия поставила метку всем путникам. Такой уж ритуал у Флёров. Это было сделано, для того, чтобы по пути нас не приняли за самозванцев. Это дает небольшую привилегию перед остальными. Все вышли из Большого Сада и Флёры тут же проводили каждого в свои временные покои. Я посмотрел на Лая, думая, что он подойдет ко мне, немного выпрямился, но он шёл с Ангвелом и Анной. Они вместе поднялись в замок Саара, в замок правителей Орверссиан. Его острая, золотистая как арка в Большой Сад крыша, напомнила мне голову Ангвела. А ворота в замок были такими же легкими, как и вход в дома Флёров.

«Никакой защиты», подумал я.

Я ещё долго просидел на том месте в ожидании, когда Лай вернется. Так долго, что наступила ночь.

Я расположился со всеми Людами рядом. Наши домики были малы, и в них располагалась лишь деревянная кровать, которая была без ножек, накрытая голубыми тряпками. А около неё высокий кувшин с водой.

Я немного нервничал перед утренним походом, поэтому почти всю ночь не смог сомкнуть глаз.

Ночь в Орверссиан просто сказочно богата ночными бабочками. Я прежде не наблюдал их в других местах. Скажу, они прекрасны. Днем прячутся в ночных цветках, которые выпускают их, как только распустятся под лунным светом. Их прозрачные крылышки вытряхивали сиреневую пыльцу, орошая земную гладь. Ночью бабочки кружились в танце Лунного света и высаживали другие «домики», раскидывая пыльцу, а днем наслаждались сном, под пронзающим лучом Солнца, проникающего сквозь лепестки. Мне было хорошо. Я наслаждался свежестью пыльцы. От запаха которой, подался глубокому сну.

Глава 3. Десять путников

На рассвете я насчитал девять путников. Язар, Херик, Фосуп, Шрак, Лай, конечно же Далод, еще двое из Проссигмана, которые вызвались после меня, я узнал лишь Хороша, совсем юного парня только что вышедшего на тропу Войны, а второй сидел рядом со мной на совете и я.

В саду все набирали оружие Флёров. Каждый держался в своей кучке: Люды с Людами, Флёры с Флёрами, Далод и Херик в стороне по одному. Как только я подошел к своим состоявшимся союзникам, Лай тут же подлетел, хватая меня и толкая, выбирать оружие. Краем глаза я улавливал Анну. Но пока что ее здесь не было. Я стал вспоминать, что именно говорили на Совете. Тут я вспомнил, что она и Лай являются главными в этом походе.

Анна подошла, когда Ангвел благословил нас, читая молитву Богу-Единорогу Люсиену. Далод закатил глаза, томно вздыхая, и с усмешкой говоря:

– Не поможет! – пел он, но не громко.

Анна, скрестив пальцы шептала ту же молитву. Лай стоял смирно смотря на правителя.

Все были на стороже в напряжении, кроме Далода и меня. Я был растерян, а Далод расслаблен.

– Да прибудут с вами Боги-Братья-Единороги, друзья. Защитите честь Лунарии и заботьтесь друг о друге. Отныне жизни путников, это ваши жизни.

И вот десять путников направились на важное дело. После моего ухода в Совете было обговорено, что мы направляемся в Проферию. Но так как это Небесная страна, отыскать путь к ней будет непросто. Даже сами жители Проферрии ищут путь домой при помощи Священного источника. Указатель ко всему, что ты хочешь отыскать в Лунарии, исключением, является страна Эропфия. О ней никому не неизвестно. Она скрыта Богиней Орветрой.

Многие рассказывают историю о Богини Орветры и Бога-Единорога Дэлфия по-разному, но суть лишь в том, что она пришла к нам с неба и Дэлфий скрывал ее ото всех, дабы не пробудить раздор среди Батьев-Богов-Единорогов, но Вулканий прознал это и восстал, кто считает, что сам Вулканий был влюблен в ту самую Богиню, кто-то утверждает, то всё это сказки и не было этой Богини вовсе. Но той силой, что обладал Дэлфий Бог-Единорог, спасая Лунарию, не было ни у одного из Братьев-Единорогов, эта сила пришла не из недр Лунарии. Поэтому я больше склонялся этой истории, но все это становится все больше похожа на сказку, нежели на Легенду. Утекает время и растворяются слова и воспоминания.

Путники шли молча. Впереди, направляя всех, был Лай и Анна. Далод плелся позади. От Людов я услышал, что он, скорее всего, отстанет и сбежит от нас. Я часто огладывался, высматривая его. Он мне был неприятен, но с его везением мне не хотелось бы потерять этого воина. Не раз встретившись с ним взглядом, Далод видимо решил, что мне интересен с ним разговор. Поэтому он быстро меня догнал.

– Кто-то славит Эропфию, но как по мне, нет ее вовсе, – начал насмехаться Далод, – Куреты просто бездомны и прячутся в лесах или кустах.

После недолгой паузы он продолжил:

– А может, и нет их вовсе! – Далод захрапел.

– Я то многих видывал. Всякую тварь Лунарии. Великим домом когда-то была она, а как только все смертными стали, поджали хвосты. Корысти много стало, жадность, трусость, не было ведь всего этого раньше. Слышал, что и убивать друг друга стали. Вот тебе и коренные жители.

Далод стал плеваться. Я не смотрел в его сторону и не видел, что он делал, когда отставал немного от меня, но характерный запах изо рта спустя некоторое время, дал понять мне, что он пил.

Его ноги стали заплетаться, он всячески спотыкался и нагибался. Весь разговор с ним я молчал. Далод это замечал и видимо злился всякий раз.

– А ты чего такой тихий, первый раз на Войне, смотри, погодя подумаю, что не умеешь говорить, – усмехнулся он.

– Я привык быть один, и воевать, и жить.

– Так отвыкай, – косые глаза Далода не могли уловить мои.

Спустя короткий промежуток времени и он был окончательно пьян. Графин болтался в его руках и Далод периодически врезался в мое плечо.

– Будешь, – зашипел он, почти невнятно, протягивая мне графин.

Я лишь покачал головой. Далод, потянул меня за плечи, мы остановились.

– Я ведь видел тебя, – прошептал он мне. – Не дичай, а то убью, причину знаешь.

Я насторожился, но старался не подавать виду.

– А то, что один, сильно не переживай, я ведь тоже один, и это хорошо, не за кого бояться, а на свою шкуру плевать. Вот так и живем.

– Так может и мне стоит тебя убить? А вдруг ты станешь Хэлпом, – наконец, не выдержал я.

На что Далод широко улыбнулся.

– А ты умен, хорошо прикинулся.

И он повалился на мои плечи, и мы плелись позади всех. Пришлось его тащить, бросить его никак не мог. Иногда, казалось, было между нами что-то общее, мы оба потрепанные одиночки. Но порой Далода иногда становилось жаль, у него была семья, которая от него отказалась, ему есть, что вспоминать с тяжелым сердцем, и не важно, как в дальнейшем, сложилась его жизнь, прошлое всегда давит на тебя. В отличии от меня, у которого нет прошлого, возможно, я никогда не вспомню о себе, но это так, прошлого у меня нет.

Путники оглядывались на нас, возможно они думали, как такие как мы объединились, а может они ни о чем не думали. Многим было плевать на Далода, а что касается меня, то, пока не задумывался. Мы порядком отставали от остальных, что печалило меня, ведь я терял из вида Анну.

«Интересно долго ли мы сможем сражаться и оставаться в живых с такой невероятной привязанностью друг к другу?», – неожиданно подумал я.

Мы прошли четверть лунных суток. К половине Далод наконец протрезвел и шел самостоятельно. Пару раз ко мне подходил Лай, но мне с ним особо обсуждать было нечего, я лишь слушал из вежливости улыбаясь ему. Как только почувствовал боль в челюсти я прекратил натягивать на себя улыбку. Привал мы делали всего один раз, только потому что не могли слушать задыхающегося Херика. Всё больше и больше я убеждался, что этот поход, с такими союзниками к хорошему не приведёт.

«И зачем я вызвался?»

Херик, падая на землю, издавал звуки умирающего Сифона. Все устраивали отдых в своей кучки, общих разговоров у нас не было. Путники не обсуждали никаких планов, и то, что будем делать, дойдя до Священного Источника. Я продолжал присматриваться к каждому, мне вызывал лишь неприятность Язар, только вот, почему, не знал. Он был жителем Проферии, именно эта страна вызывала какое-то странное чувство. Его ярко синяя одежда, порой, ослепляла глаза, в отличии от белых волос с желтым пятном на макушки. Он всегда стоя прямо, скручивая руки на груди, а когда, поворачивал голову из стороны в сторону, то свой подбородок задирал еще выше, что выглядело даже смешно.

Путники из Проссигмана вытащили все свои припасы и стали их поедать. Далод лег отсыпаться, Лай и Анна что-то обсуждали с Фосупом. Я стоял в стороне, осматривая каждого и стал думать еще больше, чем обычно.

Глава 4. Священный источник

Наконец мы добрались к Священному источнику. Он был похож на широкую и очень длинную змею. Ее блестящая кожа искрилась под яркими лучами Солнца. Огромные деревья свисали над ней, прямо как родители над младенцем. Дотронуться до голубой глади я не смог. Я лишь протянул руку, а вода так и не поддалась прикосновению моей руки. Мне стало интересно, и я опустил руку еще ниже. Вода даже под порывом ветра не шевелилась, и тем более, никуда не исчезала или опускалась, но моя рука так и не промокла.

– Никто не сможет набрать воды из Священного Источника, – сказала Анна – и уж тем более прикоснуться, – подмигнула мне она.

– А если в нее нырнуть, – рассмеялся Херик, и рухнул бочкой в источник.

Мы все, конечно, открыв рот, ожидали продолжения. Когда он чуть было, коснулся воды, она выскользнула и уползла как огромная змея, затем она начала идти вверх и приняла образ кобры, мы все отскочили назад, Шрак, споткнувшись о камень, упал, но взгляд от змеи так и не оторвал. Кобра высунула свой жидкий и голубой язык, и начала парить над нами выискивая врагов или свою жертву. Мы замерли, ожидая дальнейшего решения судьбы. Змея, не почувствовав опасности с нашей стороны, отвлеклась на орущего в яме толстяка, который по всей видимости сильно ушибся. Он из-за всех сил кричал о помощи, а когда увидел, что сделалось с источником, вопить стал еще больше. Мы старались не шевелиться. Змея зависла над ним, обрызгивая водой и шипя. Тут Анна кинулась на помощь ему, я попытался остановить ее и поспешил за ней, но Лай повалил меня на землю с угрозой, заткнул мне рот. Я начал паниковать.

Анна ровным шагом направилась к змее глядя ей в глаза, тут она обратила сразу внимание на нее. Змея поспешно метнулась к ней. Ее прозрачное наполненное водой тело раздувало еще больше. Анна приблизилась к ней и с осторожностью протянула руку к телу кобры.

– Что она делает? – крикнули путники.

Лай подал знак, чтобы все молчали. Я начал дергаться и совсем не ожидал, какой может быть сила Лая. Он продолжал пристально следить за сестрой, не отпуская меня. И мне оставалось делать тоже самое.

Наступила глубокая тишина. От нее мне показалось, что я совсем не слышу. И тут Лай закричал всем:

– На землю, закройте уши все, живо.

Лай замешкался и начал закрывать уши мне. Он давил с такой силой, что голова трещала по швам.

«Но почему он себе не закрывает?»

Я стал делать это сам, но Лай отпихнул мои руки, и я в эту секунду начал слышать сильный, пронизывающий тонкий свист, который становился все громче и громче. И тут Лай кинулся опять спасать мои уши. Я уже лежал, не двигаясь, но при этом, глухо и не так четко продолжал слышать этот звук. Звук сопровождался глухим пением. Нарастая все больше и больше. Свист становился пронзительней и четче, и вот уже пролезая в уши, крик звучал в моей голове. Толчок по вискам, разрывал мои глаза изнутри. Брызнули слезы, а затем на нас хлынула жутко холодная и в то же время легкая и чистая вода.

«А как же Анна?»

Ее я так и не смог увидеть из-за хватки Лая.

Мы лежали совсем недолго прежде, чем Лай отпустил меня. Пятна крови на моей одежде, доказывали то, что в моих глазах вовсе не слезы. Тот пронзительный звук прорезал и мои уши, кровь была и там. Лай лишь успокоил тем, что могло быть хуже. Он прошелся по всем, узнать, как же обстоят дела у других. Я привстал и увидел, как Анна идет к нам, а огромная змея скатилась с деревьев на дно и снова растеклась рекой, Херик лежал на берегу и держался за голову.

– Что это было? – спросил Фосуп.

– Один мертв.

– И вот, что такое хуже. Отныне команды выполнять тотчас же, – кричал всем Лай.

Это был мой сосед на совете, печально, что имя не было известно мне. Он был совершенно обезглавлен, его голова была расколота, будто раздавлена камнем. Многих стошнило, а Анна даже подходить не стала. Лай властно опросил каждого о его состояние, впоследствии сделал вывод о нашей готовности в дальнейшем пути.

Окинув взглядом всех попутчиков, Анна внезапно изменилась в лице и стала более строга и примечательна. Я помог Херику, который так и не переставал трястись. Его глаза и уши были окровавлены. Он уже был более спокоен, когда встал с земли.

– Священный источник указал нам путь и благословил нас на него, – сказала Анна всем.

– И впредь, кто будет считать себя смелым и храбрым, и кто не будет слушать нас, Флёров, тот будет мертв. Пример перед вами, я прошу всех держаться ближе друг другу, – взгляд Анны остановился на мне.

– Так то же это было? – вновь спросил Фосуп.

– Язык Навии, – ответила, оборачиваясь на него Анна.

– Мы должны похоронить его, сказал Шрак.

Хорош и Фосуп схватили беднягу за руки и за ноги, Шрак и я выкопали глубокую овальную яму. Анна уложила на дно цветы Фистика. Лай прочел молитву, стальные склонили головы, исключением был Язар. Я заметил, что он, только сдвинув брови, наблюдал за всеми.

Я начал собирать вещи изредка всматриваясь в воинственное лицо Анны. Лай, несколько раз посетил меня, узнавая, о моем состояние, и, поясняя, что крик это всего лишь шепот змеи. Эта новость, конечно, вызвало во мне бурную эмоцию.

«Всего лишь?» «Что могло произойти от сильного крика?»

«И почему об этом заранее никто не предупреждает?»

Священный источник был границей Навии, но в ту страну я особо не хотел попасть, особенно после встречи с этим «стражником».

И конечно вопрос, а что будет дальше? Лай на мою реакцию и вопросы лишь улыбался, как только что рожденному жителю. В его загадочных глазах скрывалась интрига и любопытство перед моей очередной реакции на новую Магию. Перед уходом я осмотрелся, Далод лежал на земле. Словно меч меня пронзил страх.

«Ему ведь никто не заткнул уши».

Я вмиг кинулся к нему, но Далод просто спал и этот крик не коснулся его.

– Далода сложно чем-либо разбудить, – сказал Лай.

– Почему его не убило? – вытаращил глаза я.

– Он просто спал, – совершенно спокойно ответил Лай.

– И только? Это спасает? – наконец отдышался я.

– Только его. Он неуязвимый воин с крепким сном. Тем более еще и пьян, за него не беспокойся, обычно никто не беспокоиться, – вновь улыбнулся Лай.

– Я заметил, – строго ответил я.

Лицо Лая переменилось. Он немного растерялся, и вопросительно взглянул на меня.

– О чём ты? – спросил он, идя за мной.

– С таким крепким союзом как у нас не думаю, что мы долго протянем. Если уж тут никто не за кого не беспокоиться и каждый идет сам по себе. Далеко ли мы продвинемся? Как думаешь Лай?

Лай ничего не ответил.

– Ты знаешь как мы воевали, не было ни одного сражения, после которого, мы бы не пересчитывали друг друга, каждого осматривали, каждого спасали. Именно поэтому мы побеждали. Благодаря тому, что были едины. А здесь что? Посмотри. Будто дети вышли на прогулку. Делает что хочет и каждый сам за себя.

Лай оглянулся.

– Никто так и не разу, не проронил ни слова. Как быть дальше, какие действия наши. Умер один из нас, но кажется все этого ждали, словно мы идем на смерть, а не на успех.

– Я понял друг мой, – Лай положил мне руку на плечо, – мы исправим это, дай время.

Я почувствовал, внутри себя какой-то груз, словно камень волнения, вонзился в грудь. Я тяжело выдохнул после того как высказался Лаю.

Когда я отошел, то увидел Анну, она была неподалеку и слышала, о чём говорил я. Посмотрев на меня она быстро отвела взгляд. Лай так и остался на том месте, а я собрал все вещи и пошел вперед, немного пройдя я остановился у небольшого холма и стал дожидаться остальных.

Хотя я всегда был в стороне ото всех, но в беде я всегда был рядом. Я не мог не помочь кому-либо. Хоть и не знал его, либо как в случае с Далодом не ладим, хотя сейчас я бы так не сказал. Война учит многим полезным вещам. Она учит долгу, она учит правилу, и учит единству. Я видел много союзников. Следил за многими. И внутри меня всегда царило спокойствие, когда я наблюдал за сплоченностью и единством. Каждый держался за каждого. Поэтому для меня это стало немного странным, что созданные путники были совершенно отдалены. Ведь мы совершаем важный поступок и у нас перед Лунарией стоит важная задача, которую провалить нам никак нельзя.

Мы шли дальше, по пути в Проферию, что сулил нам Священный Источник. Я немного чувствовал себя неуверенно, постоянно осматривая других и изредка коря себя о том, зачем я согласился на поход. Об слепом мальчике я подробнее узнал от Лая. Он долго рассказывал мне по пути. Я стал думать о том, что глупая случайность стать путником, вовсе оказывается не такой уж нелепой. Я стал понимать, что не смог бы остаться в Орверссиан, без Лая и Анны, и то, что они вызвались, моментально пробудило и меня, желание быть рядом с ними, охватило с большой жаждой. Они были единственными, кто смог подтолкнуть меня на это. Я немного успокоился, ловя себя на той мысли, что Лай желает всем добра, и вспоминая, что ни на одном походе, он никогда и никого не бросал. Мне было вновь приятно слушать его непрерывный монолог, он был единственным, которому я мог доверять, пока. Но это не единственна причина, по которой я не жалею о походе. Причина куда глубже и значительней. Причина, в которую, всматриваясь, становится теплее.

Глава 5. Перемена

В это странное утро, только почему оно являлось таковым, объяснения с моей стороны не было. В это утро, я был больше чем обычно потерян. Сторонился всех, больше чем обычно, оглядывал всех и терял контроль над сосредоточенностью. Я проснулся с удивительным чувством больших перемен, ожиданием грандиозных высот, и новых впечатлений. Я чего-то ждал, на что-то надеялся. Скорее всего это являлось причиной, того что сегодня неоднократно выбивало меня из колеи. После ночного привала, Далод догнал нас. Его прибытию никто не удивился и конечно, никто ничего не сказал. Также как и я, вряд ли он помнит наш с ним разговор. Я предпочел думать об этом. Ведь сегодня я старался ни с кем не говорить, даже с Лаем.

Лай старался всех объединить, он рассказывал о своих сражениях и спрашивал у остальных путниках их истории из жизни. Конечно, этот разговор вызывал бурный интерес, ведь каждому здесь есть что рассказать. Но только не мне. Не сегодня. Все наконец сели у одного костра. Громко смеялся Херик, остальных, наверно, рассмешил именно его смех. Я заметил, что путники начали делится друг с другом припасами и водой. Наконец, напряжение спало.

Странное поведение не только витало надо мной, к полудню я стал замечать частое подглядывание Анны на меня.

Она всячески поворачивалась, затем опускала глаза и кротко вздыхала. На все это я лишь мог прищурить глаза и ждать очередного действия и решения наконец подойти ко мне.

Это случилось лишь к вечеру. Когда бурные разговоры стихли, кто-то уже ложился спать, кто-то продолжал общаться, но уже не так эмоционально. Херик храпел. Лишь Хорош смотрел в огонь изредка пуская слезу, он все еще оплакивал, своего потерянного друга.

Ночное небо сменилось цветами, прежний яркий золотой цвет падал, поднимая темно синее одеяло, которое постепенно накрыло весь небосвод. Я очень любил это время, время перемен, поскольку оно приносило за собой что-то новое. Луна сменяла Солнце. И в это время Анна подошла ко мне. Я сидел близко к костру, пытаясь согреть уши, которые так и не хотели придаваться теплу. Анна села рядом и лишь через несколько минут заговорила.

– Я от Лая слышала, что с тобой случилась беда, – тихо, словно подкрадываясь, боясь сказать лишнего, спросила она.

– Какая беда? – я действительно не смог понять сразу.

– Ну-у, – протянула она, – ты себя не помнишь. Так? Не помнишь своего прошлого, где жил, возможно свою семью.

Я не хотел, чтобы об этом знали многие, считали меня диким, непомнящим мир и себя, Людом. Но Лай не был виновен в том, что проболтался, об этом увы знал весь Проссигман.

– Возможно, – неожиданно для себя, но я сделал вид, что слегка обиделся.

– Не подумай ничего плохого, я не из простого любопытства спрашиваю.

Анна сделала паузу. Я тоже молчал.

–Я не насмехаться сюда пришла, ну в общем я хочу помочь тебе.

– Помочь?

В этот момент я повернулся к Анне, ее испуганные глаза отражали огонь.

– Да, – расцепив свои пальцы, выдохнула она.

– Как помочь? – я сел ближе.

– Это помощь, скажем, которое идет от Флёра.

Это многое можно объяснить, эта помощь подразумевает всегда Магию.

– Так, и что ты будешь со мной делать? – улыбнулся я.

– Я помогу тебе, – ответила она с улыбкой, – память может быть скрыта внутри тебя и ей нужно помочь выйти…из тебя. Главное твое желание и все получиться.

Мой лоб сморщился, а глаза от пристального внимания и от редкого моргания, покрылись слезами. На словах действительно, звучало все просто и быстро. Но стоит понимать, когда в дело вступает Магия, какая бы она не была, последствия всегда есть. Но я не мог отказать ей.

– Х-хорошо, – я немного был напуган, но любопытство меня не покидало, – если ты действительно знаешь, что делать, а ты, я думаю, действительно знаешь, что, – как не пытался, но шутки у меня не вышло.

Я немного помолчал, затем продолжил.

– В общем, да, я согласен, хуже ведь не будет. Наверно. Точнее уверен, гм, – я повернулся к огню.

– Хгм, – подхватила меня Анна.

– А зачем тебе это? – вдруг всплыл вопрос.

– Я всегда боялась за брата, как только он уходил в очередной поход я никогда не спала, ждала всегда ночью, в саду, смотря на горизонт, ослепленный Луной. Однажды я поклялась, что, если он останется жив и вернется домой к моему совершеннолетию, я пойду вместе с ним и никогда уже мы не расстанемся. Для меня было невыносимо, просто сидеть и ждать. К счастью, он всегда возвращался живым и невредимым во многом благодаря тебе. Ты друг Лая, вы вместе сражались плечом к плечу, а это самый верный знак того, что ты вовсе нам не чужой. Вы друг другу спасали жизни, а это важно, это главное, что даровали нам Творцы. И мы сохраним их дар, даже в это нелегкое время.

Моё сердце затрепетало, он таких приятных и теплых слов, я вдруг ощутил приятный жар на лице. Конечно это вовсе не от костра. Я посмотрел на Анну, слегка кивая, я не промолвил ни слова, только лишь немного улыбнулся. Молчание прервал Далод.

– У Флёров есть свои причуды, – послышалось ехидное всхрапывание Далода.

– Ты что подслушиваешь?

Возразила Анна, ее голос стал звонким. Отчего Далод прищурился.

– Да вас тут все слышат, – Далод развел руками, в которых не упускал свой графин.

– Только делают вид, что не знают, о чем вы шепчитесь. Но при этом стараются все узнать.

Далод произнес последнее, подражая голосу толстяка, тот в ту же секунду буркнул в ответ что-то не внятное.

– А-а!, – вскрикнул Далод, – видите, о чем я и говорю, или вы считаете, что они только меня слушают. А я честно встрял в разговор, а не в тихую прокрутил его в голове, и обсудил с другим, при этом осуждая каждое сказанное слово. Я ведь честный, никогда не обману.

Далод на мгновение затих, и я подумал, что он стоя уснул.

– Общайтесь, общайтесь, не буду мешать, – волнистая походка Далода скрылась за кустами.

– Далод, он…– во время паузы я искал подходящие слова, чтобы не сильно его обидеть, так как Анне он явно нравился, – странный.

– Он жертва своей судьбы, – пожала плечами Анна.

– Ты знаешь многое о нем?

Анна покачала головой:

– Только то, что знаешь ты, не более. Но не все из этого является правдой. Каким бы себя Далод не показал, это всего лишь преграда удержать себя самого. Он может делать и говорить многое, то, что не нравиться другим. Ему на это не то, что наплевать, ему от этого легче. Тогда никто не станет в него верить, надеется, Далод ни за что не допустит, чтобы его считали хорошим, и за него отдавали жизни или ему доверили чью-то.

– Почему? – я был достаточно удивлен, – разве он не справиться с ответственностью.

– Он сильнее многих из нас, и справится со всем, он не хочет быть привязан к кому-то и еще более, не хочет привязывать к себе других.

– Ему сложно должно быть, – в чем-то я стал понимать Далода.

– Ему просто сложно любить, однажды его предали, и он этого больше не допустит, не допустит вновь причинить себе душевную боль.

Анна поджала губы.

– Думаю, он поэтому так много пьет. Ему нелегко, но он привык. Ко всему можно привыкнуть.

Разговор был закончен. Анна улыбнулась. Она осмотрела меня прежде чем вернуться к Лаю. Я очень хотел с ней подружиться и поговорить подольше, возможно, наконец, мне выпал этот шанс. Я недолго поругал себя, вспоминая, что говорил ей и как говорил, потом присоединился ко всем. Меня, наконец, отпустил страх и растерянность.

В этот вечер многие были спокойны, никто не кричал, а лишь спокойно узнавали друг о друге. В середине ночи вспышка любопытства путешествия прошла и многие выдохлись и потеряли интерес. Все улеглись спать, я лишь продолжал греться возле костра и предвкушать помощи Анны.

Далод вернулся глубокой ночью, и после этого на меня повалилась усталость, я лег спать. Но неоднократно улавливал храп Далода в кустах, когда просыпался.

«Да никуда он не денется», – мысленно успокаивал я себя.

«Это же Далод!»

«Однажды его предали», «Ему нелегко», засыпая, я слышал голос Анны.

Глава 6. Магия Флёра

Анна обещала мне помочь, но, если честно, я немного боялся.

«А чего именно?»

Нет, Магия меня не страшила, даже если Магия чернокнижников не касалась меня, то Светлая Магия Флёров – была точно безвредной. Но ощущение паники в тот момент как Анна произнесла те слова, вдруг нахлынуло на меня и более не отпускала.

«Чего я так страшился?»

«Возможность быть с ней рядом? Может быть она?»

Но ведь я этого хочу, и с каждым днем все больше. Я хочу быть ближе к ней. Я хочу общаться с ней. Анна невероятно храбрый и одаренный Флёр. Ее взгляд заставляет меня всякий раз впадать в ступор, а ее улыбка не может не заставить меня улыбаться.

Я любил привалы, ведь в тот момент каждый из нас добывал огонь, готовил поесть, мы садились вокруг костра и общались. В основном это были разговоры про сражения с чернокнижниками, каждый рассказывал о своих походах. Все как один начинали свой рассказ со спокойными нотками, а затем вскрикивал под конец своей истории, начинали спорить о том, кто же больше получил от врагов и, кто, сколько врагов убил. И в тот момент Люды выплескивали столько гнева, а затем умолкали. Флёры рассказывали более спокойно, но история была одна на всех, ведь их походы были всегда совместны. Наконец, мы стали ближе друг к другу, наконец мы начали проявлять интерес, и уже более походить на настоящих путников.

Я всегда молчал, крутя на вертеле бедро Силана. Анну всегда украшала улыбка. Она слушала внимательно всех, смеялась над историями Херика и Далода. Конечно, эти двое всегда рассказывали выразительнее всех, первым начинал толстяк, а Далод опираясь на его истории, говорил о своей, причем всегда посмеиваясь над первой.

«Мы вступали в чащу на границе Фуддии, – начинал Херик».

«И как вам не поклевали задницы Сциоциды? Птички чужаков не любят – посмеивался Далод».

Я предпочитал помалкивать, что бы меня ни о чем не спрашивали и вообще по возможности не замечали. Но это оказалось весьма непростым делом, ведь нашелся тот Флёр, который рассказывал обо всех моих походах и восхвалял каждый раз, как дело доходило до победы. Больше всего я боялся насмешки Далода в те моменты, ведь он всякую и каждую историю ставил на смех. Можно долго и безустанно ругать Далода за это, но надо отдать должное его историям сражений. Они как одна были великими и спасительными для Лунарии. Но ни одну из них он так и не поведал нам. Он рассказывал более спокойные для него сражения. И к моему большому счастью и удивлению, Далод ни разу за это время, не кинул шутку в мою сторону. Когда Лай начинал рассказывать про очередной бой, я частенько вглядывался во взгляд Далода и тайком следил за Анной. Их реакция на истории обо мне была важна для меня. Казалось, всякий раз у Анны все более и более загорались интересом глаза, а Далод всегда реагировал одинаково, когда заканчивалась история. Он поднимал свои брови и делал губы трубочкой, а иногда по губам можно было прочесть: «Неплохо». Но никто не требовал меня рассказать что-либо. Поэтому, я всегда спокойно сидел и слушал остальных.

Итак, Анна предложила помощь, от которой я просто не посмел отказаться. Ночью я естественно не спал, постоянно перекатываясь с боку на бок, ожидая рассвета, ждал этой помощи, и в то же время боялся. Я вышел с палатки, как только первый луч Солнца прогнал синеву Луны. Все еще спали. Я стоял возле ночлега Анны, и ждал ее пробуждения, почесывая себе руки. Время нарочно тянулось. Не вытерпев, я заглянул во внутрь палатки. Анна спала, свернувшись в клубок. Палатку озвучивал дикий храп Лая.

«И как Анна здесь спит?», подумал я, слегка улыбаясь.

«Я думал, Флёры не храпят?».

Хотя то время, что провел в Орверссиан, было трудно не заметить, что Флёры всю ночь спят на спине, скрещивая руки на животе. Я еще тогда раздумывал.

«Высыпаются ли они так?»

Возможно, Анна и Лай решили отдохнуть от таких поз, в конце концов, если в Орверссиане гости, то не принято спать как им вздумается.

Мне пришлось разбудить Анну, мое любопытство и не терпение превосходило воспитанность.

– Анна, – тихо прошептал я.

Её нежное посапывание резко утихло. Она внезапно, открыла глаза. Я увидел не прекрасные голубые глаза, а ярко алые. Я резко шагнул назад. Мне стало не по себе. Глаза сменились голубым отливом, и я успокоил себя тем, что это наверно у всех Флёров так.

– Ты уже встал? – мелодично спросила она.

Анна принялась собираться. Я постарался забыть о том, что видел.

– Уже рассвет. Ты вчера сказала, что сегодня.

– Уже рассвет? – ее тихий голос, был похож на детский.

Я лишь кивнул, а потом быстро удалился.

Я ждал снаружи, ругая себя, что мог еще немного подождать. От увиденных глаз мне стало еще страшнее. И я уже хотел передумать.

– Ну что готов, – я вздрогнул.

Анна вышла совсем внезапно для меня.

«Откуда появилось столько трусости?»

Скорее всего, от того, что много думаю.

«Надо собраться, иначе ничего не сработает».

Мы присели неподалеку от затухшего костра. Воздух, обволакивая меня, становился все теплее, а небо все ярче. Я успокаивался постепенно, хотя продолжал быстро моргать. Анна постелила длинную, тонкую тряпочку себе под колени. Ее бледные руки скрестились на коленях, а глаза были закрыты. Я сел напротив, приняв ту же позу. Я внимательно наблюдал за ней.

Глубокий вдох и Анна, открыв глаза, взяла меня за руки, не открывая взгляда. Я почувствовал резкий холодок у себя на запястьях. Он просочился через мои вены и прошел по всей коже. Я стал замерзать. Холод властвовал внутри меня, я чувствовал, как леденеет моя кровь, мои руки начали синеть и были видны темно-синие проблески, из-за них я перестал чувствовать свои руки. Мне стало не по себе. Я хотел сказать Анне, чтобы она остановилась, но мои губы намертво зажало, язык стал сжиматься. Глаза расширись от ужаса и стали леденеть. Мое тело полностью поддалось холоду. Я переставал, его чувствовать. Анна, закрыв глаза, пыталась что-то разглядеть, всячески морщась, и наклоняя голову. Она сильнее сжимала мои замерзшие руки. И тут я почувствовал сильный толчок и острую боль в груди. Меня отбросило от Анны. Порыв ветра унес меня достаточно далеко. Я рухнул на землю без всякой боли и чувства своего тела. Тьма поглотила меня и последнее, что я видел, так это толпу чернокнижников, склонившихся надо мной.

Я лежал на сырой и холодной земле и не мог открыть глаза. Что-то сдавило мою шею, так сильно, что начала неметь голова. Я лежал, абсолютно, обездвижен и не мог понять, где находится мое тело, не мог почувствовать ни рук, ни ног. Последний остаток воздуха выходил из меня, и мое тело вернулось ко мне. Почувствовав легкое расслабление, я открыл глаза.

Путники окружали меня. Среди них я сразу уловил Далода, Лая и Херика. Передо мной сидела Анна.

– Как себя чувствуешь? – спросила она.

Мои губы еще не подчинялись мне, я чувствовал пустоту в горле и не мог ничего сказать, хотя пытался.

– Ты уж прости меня, не могла объяснять сразу – это бы не сработала, и твои воспоминания закрылись от меня, я не могла этого допустить, поэтому действовала так, чтобы ты ничего не понял.

Я чувствовал, как воздух проникает в меня, как он наполняет меня изнутри, наконец, я прикусил губу и смог немного наклонить голову. Затем я постарался выдавить из себя речь.

– Думал ты меня убиваешь, – выдохнул я, затем сделав глубокий вдох почувствовал сильную боль в груди.

– Ни слабо, – устремил серьезный вид Далод на Анну.

– Может, обойдемся без Магии? – прорычал Херик.

– На это абсолютно нет времени, – подхватил Язар.

– А где чернокнижники? – осмотрелся я, – вы их убили?

– О чем ты? – спросил Фосуп.

– Я их видел, прежде чем, потерять сознание, они были рядом со мной.

– Почудилось, прорычал Херик.

Я сидел держась за грудь, словно боялся потерять воздух.

– Он нам живым нужен, а ты его сейчас искалечишь, – продолжил Далод.

Далод подняв свое оружие, принял собирать вещи. Анна лишь покосилась на него. Лай принялся меня поднимать на ноги. Кто еще помог слева, я не разглядел, голова перестала меня слушать и отказывалась поворачиваться по сторонам.

Мне стало дурно, перебирая с трудом ватные ноги, меня направили в палатку. Войдя туда, я попытался лечь сам. Но эти попытки оказались смешными, я настолько не справился с собственным телом, что рухнул вмиг. Пытаясь подняться, меня все дальше отбрасывало в сторону. Анна подбежала ко мне, я почувствовал стук ее сапожков. И тут я вспомнил ее слова.

«Твои воспоминания закрылись от меня».

«Что?» – подумал я.

– Но это только один раз будет. Дальше будет легче.

– А еще будет? – лениво спросил я, укладываясь на спину.

Каждый раз я делал все меньше вдохов, боль в груди не унималась, и я лишь выдыхал.

В ответ Анна лишь кивнула головой. Приподнявшись с ее помощью, я устроился напротив нее. Она пыталась согреть мои ноги, накрывая их, чьи ми то вещами.

– Потерпи, скоро отпустит.

– Анна, что ты сделала со мной? – мои зубы застучали сильнее.

Она неловко посмотрела на меня и отбросила тряпки в сторону.

– Что ты видела? – вновь спросил я.

Что-то поменялось во мне, мои постоянные страхи и паника быть рядом с ней, вмиг улетучились. Я перестал в чем-то сомневаться, чего-то бояться. Возникло ощущения, что я совсем другой. В этот момент мой голос был слишком груб, возможно, от холода или я был зол. В общем, я был строг, но почему-то счел это правильным.

Анна опустила глаза вниз.

– Я видела женщину. Она… – сделала паузу – она так прекрасна. Черные волосы такие вьющиеся, и она – такая веселая. Она пострадала. Чернокнижники, они убили ее. И это воспоминание покрыто черным мраком, оно настолько глубоко внутри тебя, ты так хорошо его спрятал, что твоё сознание попыталось убить тебя, лишь бы я ничего не узнала. Что-то тёмное внутри тебя, так отреагировало на мою Магию, это не я сделала, не из-за меня тебя так отбросило, это сделал ты Архип.

Я не промолвил ни слова, лишь отвернулся.

– Что же с тобой случилось? Кто она? – очень тихо спросила Анна и снова опустила глаза.

Не знаю почему, но, когда она рассказывала мне про это, мои глаза наполнились слезами и стали душить меня.

«Кто она?» – прокрутил в голове.

Хотел бы я это знать. Хотел бы я это вспомнить. Ее лицо, ее волосы.

– Я бы очень хотел это знать, – ко мне вернулось тепло.

Та злость, что я почувствовал на мгновение, прошла, оставив лишь боль в груди. Но я задышал, хоть и было невыносимо тяжело. Я держался, как мог, чтобы не растрогаться. Холод отпустил меня, и я отвернулся на другой бок. Анна, ничего не сказав, вышла из палатки. Внезапно меня осыпали слезы, я стал плакать. Возникло такое ощущение, что слезы пытались смыть с меня эту черную пелену воспоминаний, омыть мою душу. И впервые за долгое время, мне стало легче дышать.

Глава 7. Некромант

Проделав со мной до невыносимости нестерпимые боль трюки, я серьезно начал задумываться над силой Анны. Я знал, что не стоит спрашивать об этом Лая. Так как он может принять это как оскорбление. Да и вполне возможно для него это нормально, ну в том смысле, что он не сильно остро реагировал на эту Магию. Флёры конечно искусно владеют этим мастерством. Но такое я впервые видел. Поскольку управлять Магией не дано никому.

Я проспал весь день. Не просыпаясь ни на минуту. Мне снилась Анна, и казалось, что она просидела со мной все это время. Надо мной кружило Небо, в нем застыл силуэт, облачённый в Алую Магию, тишина царила везде. Магия парила и ее движение были похожи на отрывки. Внезапно, я услышал скрежет зубов и почувствовал дикий жар в области живота. Я посмотрел вниз и увидел, как огромная огненная рука впилась в мой живот, погружаясь всё глубже и глубже. От дикой боли я подскочил.

Я проснулся, когда Луна высоко стояла над головой и освещала небо. Я тщательно осмотрел свой живот. Всё было в порядке. Остался лишь жар по всему телу. Очень медленно, но мне удалось встать на ноги. Я с трудом смог одеться и натянуть сапоги.

Глубокая ночь еще не наступила, путники не спали. Воздух был наполнен морозной свежестью. Я осмотрелся. Далод пожевывал мясо в компании Лая. Затем увидел Анну. Выйдя из своей палатки, она накинула на себя узел и направилась в Лес.

– Живой? – поинтересовался Далод, прожевывая пищу.

– Все нормально, – слегка вздрогнул я.

– Есть хочешь? – спросил Лай, протягивая мне мясо.

– Мы из-за этого убили целый день впустую, надо идти, а ты отсыпаешься.

Далод прошёл мимо меня. Он был не зол, но очень недоволен. Мне стало немного неловко, действительно из-за меня мы задержались. Я посмотрел вслед Анны. Лай подошёл ко мне и молча отвел в мою палатку.

– Тебе нужно еще время на восстановление. Сон лучшее из лекарств.

– Я больше не могу спать, не могу больше никого задерживать. Нам необходимо идти дальше.

– Но, если ты посреди пути рухнешь, от этого мы быстрее не пойдем.

Я молча сел, и старался показать, что мне это далось легко, когда на самом деле, жар в животе вновь окутал моё тело. Я вмиг стал мокрым.

–Вот – Лай протянул мне графин.

Он сел рядом, внимательно осматривая меня. Я понимал, его беспокоило мое состояние.

– Ты как? – очень тихо спросил он.

Но я лишь кивнул.

Напившись воды, я прилег, думая, что смогу побороть сон, но вновь провалился в темноту.

Время пролетело вновь, я проспал весь день, держа путников на том же месте. К следующему дню я вышел, Лай усадил меня и насильно запихивал еду, Далода я не увидел, как и остальных путников, кроме Фосупа и Шрака. Они молча ели, изредка поглядывая на меня. Я спросил у Лая, про остальных.

– Анна ушла за травами для отвара, Далода я не видел с самого утра, а остальные отправились за дичью.

– Мы уже здесь засиделись, – буркнул Шрак.

– Пора бы отправиться, – еле слышно подхватил Фосуп.

Мне было неловко, но с другой стороны я не ожидал такого эффекта. Я знал, что не нужно повторять вновь, пока мы не закончим свое задание. Иначе путники оставят меня здесь. Хотя был не готов к очередному удару Магии, на мгновение вспомнив этот момент, я вздрогнул.

Погода стояла невероятно тихая. Солнце стояло высоко, но жара не охватывала. Казалось, кругом все было тихо, будто Лунария не охвачена тяжелым временем. На мгновение, в это можно поверить, можно, просто лечь на траву и наслаждаться прекрасным, спокойным мирным днем. Я старался держаться, не предаваясь в очередной раз сну. Я просидел с путниками до вечера, наблюдая, как они занимались своими делами. К вечеру, каждый из них уже поверил, в мое выздоровление, и настроение уже приободрилось. Путники стали готовится идти дальше.

Лай ушел к своему ночлегу, после того как я съел несколько кусков мяса. После трапезы мне стало намного легче, я почувствовал, как силы прибывают. И я уже не расхаживал, качаясь из стороны в сторону. Путники вернулись, но не все. Далода и Анны так и не было. Лай принес отвар Анны сам, говоря мне, что она сделала с запасом. Я тоже стал собирать вещи, мы должны выйти на рассвете.

Дождавшись, когда Луна займет небо, и все путники отправятся спать, я решил последовать в Лес.

Меня беспокоило, что Анны долго не было, не смотря на спокойствие Лая, я все же решил посмотреть где Анна. Я немного переживал, что ее долго не было, а потом я вспомнил тот разговор между нами, уже после Магии, тогда я был зол и невежлив и поэтому, хотел извиниться. Возможно, она могла обидеться на меня. Что было сейчас абсолютно лишним. И я хотел узнать, о том, когда я в следующий раз смогу повторить. И мне так дико хотелось, что порой, казалось трясутся руки.

Пробираясь между ветками, я забрался глубоко в чащу. Яркий свет Луны освещал мне путь, помогая не споткнуться о корни и сухую запутанную траву. Свет Луны помог мне разглядеть среди всех деревьев силуэт Флёра, от которого, казалось, отражается лунное сияние. Анна шла не спеша, периодически приседая и отрывая тонкие желтые цветы. Я побрел вслед за ней. Лес озаряло прекрасным бриллиантовым Лунным светом, отлив на траве бил яркими бликами мне в глаза. Я слегка прищурился, трава на удивления была очень мокрой, и роса омывала всю зеленую гладь. Высокие деревья стояли неподвижно, Лес словно замер. Я потерял ее на секунду. Не было слышно ни шелеста листьев, ни даже моих шагов по траве. Пройдя немного дальше, наконец, услышал шуршание в траве за камнем. В такое время я не доверял этим местам, чернокнижники могли быть повсюду и настичь в любой момент, поэтому я достал меч. Смотря в пустую темноту, неожиданно разглядел в ней силуэт. Послышался треск, где-то за моей спиной. Я еще более согнулся и не отрывал взгляд от замершего силуэта. За этим шумом последовал шелест листвы и сильный порыв ветра, который повалил меня на ноги. Меч упал в сторону, когда я попытался встать и поднять его, что-то подняло меня в воздух, и моментально согнуло мне спину. Прочувствовав резкую боль и хруст, я глухо простонал и попытался выпрямиться. Меня схватила судорога в ногах и в руках, я старался держаться и не вопить от боли, которая хлынула как волна. Грудь начала разжиматься. Легкие наполняли огромным количеством воздуха, от этого у меня начали слезиться глаза. Все кругом покрылось белой пеленой, в это время я не дышал, а только беззвучно открыл рот. Меня окатила жажда во всем теле, руки покрывались сыпью. Мое тело как будто облили горящей смолой, я был обездвижен и даже не мог согнуть пальцы. Я упал на колени. И в этот момент не смог удержаться от крика. Он был таким же ужасным, как и боль, охватившая меня. Мне хотелось потерять сознание поскорее, чтобы все ушло, вся боль все это страдание. Я продолжал кричать и не мог остановиться. Мой рот стало разрывать на части. И это последнее, что я помнил. Резко утихла боль, и я провалился в темноту. В этой бессмысленной темноте мне начали виднеться странные белые круги, которые кружили вокруг глаз и как будто проникали внутрь меня самого. И вновь, и вновь сменяли себя все новые и новые. Но были и два белых огонька, которые стали принимать форму и стали похожими на глаза, белые реснички были такими длинными и круглыми, пелена в глаза была направлена прямо на меня, мне стало вдруг в тот момент спокойно. Ресницы сомкнулись.

Я с трудом открыл глаза. На меня лилась вода. Меня как будто сжало внутри, мне вдруг стало тяжело дышать, но я не смог пошевелиться. Воздух из меня выходил горячим потоком, словно я проглотил пылающий огонь. Я пытался со всей силы открыть глаза, будто пытаясь освободиться из Тьмы. Наконец, когда мне это удалось, я увидел перед собой Лая. Он вглядывался в меня очень пристально, словно пытался что-то прочесть взглядом. Я с большим усилием смог несколько раз проморгать, прежде чем спросить его. Мои ресницы побелели.