Тропой на юг

Тропой на юг

Ему снился родной дом. Слегка покосившаяся крыша. Из кирпичной трубы в небо поднимался белый дым. На кухне, как всегда, суетилась любимая супруга, готовя пышные пироги из свежих яблок. На улице дул густой свежий ветерок, наполненный всей гаммой невообразимых ароматов, которые почти стёрлись из памяти. Вместо них уже долгие годы он не чувствовал ничего, кроме отвратительного запаха тюремной еды, перемешанного удушающими ароматами отхожего места, украшающего угол тесной камеры. Ветер постепенно усиливался. Многовековые ели раскачивались из стороны в сторону, зазывая вглубь леса. Одинокий путник растеряно оглядывался по сторонам, не понимая, как оказался в дремучей чаще. От родного дома не осталось и следа. С неба посыпались серые хлопья пепла. Яростные порывы ветра сопровождались звуками схожими с рычанием диких хищников, притаившихся в густых таёжных зарослях. По спине побежали противные мурашки, а плечи непроизвольно подёрнулись, когда из чащи раздался душераздирающий вой.

– Нет, не вой, – пронеслось в голове, – это похоже на человеческий крик. Да, точно – это крик!

Звук усиливался, и вскоре пришлось зажать уши ладонями, дабы хоть как-то противостоять нестерпимой боли.

– А-а-а! Хватит! Пожалуйста, хватит…

Огромная тень промелькнула между деревьев. Силуэт был едва различим. Сердце забилось ещё сильнее.

– Бежать. Нужно бежать, не оглядываясь, – испуганно тараторил мужчина.

В этот момент из-за деревьев вверх устремилась неведомая чёрная птица. Взмах её крыльев рождал тот самый ветер, больно бьющий в лицо. Её крик был тем самым воем не то хищника, не то человека. Пылающие рубины глаз пожирали застывшую в ужасе жертву.

– Всё кончено, я больше не могу! – закричал мужчина, падая на колени – Оставь меня…

Вместо очередного крика раздалась неприятная трель похожая на истеричный хохот сумасшедшего. Она быстро усилилась и превратилась в нестерпимую мешанину громких звуков утреннего тюремного звонка. Грохот тяжёлых ботинок приближался, и вскоре зазвенели ключи, отпирающие решётки камер, тянущихся вдоль длинного коридора.

– А ну, вставайте, скоты! Если ещё хоть одного увижу лежащим через минуту, отправлю в карцер на неделю, – пригрозил грубый мужской голос надзирателя.

Камера под номером 204 уже давно стала для Сергея единственным домом. Он поднял голову, тяжёлую от ночных кошмаров. Где-то глубоко внутри ещё резонировали отголоски того жуткого воя, а по спине скатывались капельки холодного пота.

– Чёрт. Ну и ну, приснится же такая хрень, – недовольно пробурчал он и сел, свесив ноги с тюремных нар.

Просунув руку под подушку, Сергей достал обыкновенный спичечный коробок, хитро спрятанный за одним из металлических рёбер тюремной кровати. Потряс его и вместо деревянных спичек с серными головками достал пару синих таблеток. Недавний и довольно странный подарок от «братвы» оказался приятным сюрпризом. Следовательно, прежние заслуги до сих пор не забыты, а это значит, что всё в порядке.

– То, что доктор прописал, – усмехнулся он и закинул их себе в рот. – А ещё говорят, что не всё можно купить, когда у тебя есть бабки и уважение…

Мысли о давно утраченном доме и страшных ночных кошмарах быстро исчезали, растворяясь в памяти. Вместо них наваливалась тяжесть повседневного бытия, навсегда связанная с этим отвратительным местом.

– Заслужил ли я подобную участь? – время от времени Сергей задавал себе этот глупый вопрос. – Конечно же, нет! Они сами вынудили меня. Сами накликали беду и поплатились за это. Им просто не повезло, не с тем связались. А как, по-вашему, я должен был поступить?

Раз за разом прокручивая в голове былые преступления, Сергей Иванович Могилевский или, как его величали братки, «Могила», никогда не находил своей вины в случившемся. Страшная трагедия его жизни стала причиной многих жестоких убийств. Раздел сфер влияния, невинные жертвы – лишь крохотная часть его богатой биографии. К сожалению или к счастью, всё это в прошлом.

– Тоже мне вина…– удивлялся он. – Да и откуда она могла взяться? Мир так устроен. Если не сожрёшь ты, то обязательно найдётся рыбина или хищник, который с удовольствием полакомится тобой. Нет, тот самый хищник – это я! Скорее, пресловутая альфа, нежели вечно ноющие неудачники, которых за всю свою жизнь я повстречал немало.

Это был его корм. Просто средство существования. Когда Могила шёл на очередное дело, он не испытывал ненависти или вообще каких бы то ни было чувств. Просто шёл на работу, как и миллионы сограждан. Кто на завод, кто в шахту, кто за баранку, а у него немного другой профиль, в котором он достиг определённого мастерства.

Суровый приговор судьи, утвердивший срок заточения равный остатку самой жизни, Сергея нисколько не огорчил. Он прекрасно знал, что благодаря своим талантам непременно окажется на свободе, даже спустя много лет, но обязательно окажется.

– Вам, тупоголовым идиотам, не удержать меня в этих застенках. Нет, конечно же, нет. Я слишком люблю свободу и никогда не останусь сидеть на цепи как побитый пёс, – рассуждал он, каждый вечер глядя сквозь зарешёченное окно на осенние свинцовые облака, медленно ползущие по бескрайнему небу. – Моё время придёт, вот увидите. Я найду свою тропу на юг и буду загорать на песочном пляже в обществе полуголых девиц.

Почему-то именно сейчас он вспомнил про свою собственную семью. Двух пацанов, которым он так и не стал хорошим отцом. Вечно ворчащую жену, чьё недовольство и критика постоянно служили причиной конфликтов. Интересно, думают ли они о нём сейчас, или его имя уже давно стёрлось из их памяти?

– Нет, конечно же, это всё в прошлом, – Сергей поспешил отмахнуться от ненужных мыслей.

Воспоминания о прошлой жизни давно поблекли и почти стёрлись из памяти, оставив неприятный горький привкус. Он и сам старался как можно быстрее забыть обо всём, что было прежде, открывая новую страницу своей жизни. Сейчас его мысли всецело сосредоточены на планировании побега.

Колония особого режима, в которой отбывали наказания одни из самых жестоких убийц и террористов, находилась на самом севере Урала, едва не дотягиваясь до границ полярного круга. Погода тут, мягко говоря, оставляла желать лучшего. Сильнейшие морозы зимой сменялись удушливой духотой и тучами насекомых летом.

Видеть местную природу Сергею и другим «гостям» зоны не доводилось. Окна камеры выходили на глухую стену грубо выкрашенного в серый цвет забора, а прогулочный двор, в котором он проводил едва ли час в нескончаемо долгих сутках, и вовсе не имел окон. Несмотря на унылость бытия, сиделец не тратил время попусту. В скромной тюремной библиотеке удалось найти несколько весьма интересных книг о выживании в диких условиях. Он погрузился в изучение техник охоты и сбора пищи. Карта Уральских северных поселений, полученная благодаря врождённой хитрости, была для него бесценным сокровищем, которое он тщательно скрывал от любопытных взглядов охранников.

Так тянулись дни, недели, месяцы. Бесконечная рутина стирала реальность бытия. Сергей как будто и не жил, постоянно находясь внутри самого себя. Он был заперт со своими мыслями, потаёнными желаниями и мечтами, поделиться с которыми ему было не с кем. С наступлением ночи, словно специально издеваясь, мозг доставал из дальних глубин сознания самые жуткие образы давно забытых преступлений. Его жертвы приходили во снах, плакали, умоляли и даже пытались угрожать ровно до того момента, как первый лучик рассеянного света поникал сквозь решётку в крошечное окно камеры.

Всё началось неделю назад, когда после очередной прогулки Могила вернулся в свою камеру. Дверь позади громко захлопнулась, лязгнули засовы. Привычка сразу же мыть руки никуда не ушла. Годы работы, полные грязи и крови, превратили это действие в почти маниакальное стремление смыть всё, что могло попасть на кожу. Подойдя к небольшой ржавой раковине, Сергей даже не обратил внимания на сидевшего в углу щуплого человека, ловко перебирающего пальцами знакомый коробок спичек.

– Привет, – тихий голос прозвучал сродни раскатистому грому.

Сергей вздрогнул и от неожиданности едва не ударился головой о хлипкую полку, висевшую над умывальником.

– Ой, прости, просто я подумал…

– Ты ещё кто, на хрен, такой? – зарычал Могила, всячески пытаясь замаскировать свой нелепый испуг.

– Марек, – спокойно представился незнакомец, – но друзья называют меня Ворон.

– Марек Ворон? Что за дурацкое имя? – нахмурился Сергей. – Нерусский что ли?

– Можно и так сказать, я не из этих мест, – спокойно ответил мужчина и спрыгнул с кровати.

Новый обитатель камеры отличался невысоким ростом, который с трудом достигал полутора метров. Худосочная фигура и острые черты лица походили на образ замученного узника концентрационного лагеря, особенно в сравнении с мускулистым торсом Сергея. Кожа сидельца выглядела нездорово-белой. Тюремная роба висела на Вороне как на вешалке, да и её вид отнюдь не казался новым. Зашарпанные в коленях штаны, мятая и местами грязная футболка не лучшим образом характеризовали владельца. Чёрные как смоль глаза выражали странную заинтересованность и вызывали смешанные чувства беспокойства и отторжения.

Ворон протянул руку, но Сергей даже и не подумал её пожать, вместо этого смачно сплюнул в раковину и перекрыл воду.

– Эй, откуда у тебя моя… – он запнулся, выбирая нужное выражение, – Заначка?! – взгляд упал на коробок.

Ворон протянул его владельцу и тут же произнёс:

– Я слышал, как охранники шептались о тебе, хотели забрать что-то пока ты будешь на прогулке. Вот я и решил подстраховаться, перепрятав эту штуку пока тебя не будет. Судя по содержимому, вряд ли администрация колонии одобрит подобное без назначения врача.

– А ты не в своё дело не лезь, без сопливых разберусь, – раздражённо парировал Могила и грубо выхватил коробок.

Могила с недоверием взглянул на нового сидельца. Объяснение показалось до предела глупым, потому, что никто понятия не имел об этом коробке. Можно было хорошенько съездить по морде стоящему в углу коротышке, но Сергей предпочёл сначала присмотреться, не исключено, что ему подселили так называемое «ухо», дабы бывший киллер поведал прокурору о своих тёмных делишках.

– Так, давай сразу определимся, в этой хате главный я, – властно произнёс Могила, – если будешь меня слушать, то, может, и приживёмся, а пока лучше расскажи, кто такой и как тут оказался?

Нисколько не смутившись, сокамерник спокойно убрал руку и сел на край своей кровати.

– Эй, слышь, на мне узоров нет, и цветочки не растут. А коли так, харэ пялиться! – предупредил Сергей. – Я тебе вообще-то вопрос задал.

– Я тут ненадолго. Проездом, если можно так выразиться, – нарушив затянувшуюся паузу, начал Ворон.

– Ненадолго? В зоне для пожизненно осуждённых? – Сергей демонстративно расхохотался. – Ну, ты даёшь, юморист… С твоим талантом сохранять умную рожу при такой тупости нужно в цирке выступать.

– Рад, что тебя насмешили мои слова, но всё так и есть, – совершенно не обращая внимания на оскорбления, продолжил сокамерник. – Понимаешь, меня прислали сюда для того, чтобы я помог тебе выбраться из этих застенков.

– Ты мне? – продолжая гоготать, уточнил Могила. – Да ты на себя посмотри. Не сегодня-завтра ласты склеишь. Потом ещё придётся доказывать, что не я тебя завалил. Мне такое счастье нафиг не нужно. И вообще я ничего подобного не собираюсь, мне и тут отлично живётся, – соврал Сергей.

– Хорошо, – неожиданно быстро согласился Ворон, – если не хочешь моей помощи, можешь и дальше сидеть в этом богом забытом месте, а я, пожалуй, через пару дней буду загорать где-нибудь на тропическом пляже в обществе полуголых девиц.

– Эй, ты чего несёшь?

От наигранного веселья не осталось и следа. На суровом лице Могилы проскользнуло не то удивление, не то раздражение от сказанных слов. Недалече чем вчера он и сам думал, нет, скорее, мечтал именно об этом.

– Совпадение? Конечно же, совпадение! – успокоил себя Сергей.

– Я говорю, что через пару дней меня тут не будет. И если ты не струсишь, можешь пойти со мной. Правда, дорога неблизкая.

– Ты это… Следи за базаром. Я никогда не трусил и не отступал. А если ещё раз такую фигню скажешь, отвешу по морде, – с этими словами он демонстративно сжал здоровенные кулачища.

Лицо Ворона оставалось невозмутимым. Ни один мускул не дрогнул, сохраняя маску спокойствия. Сергею даже стало немного не по себе. Никогда прежде подобные хлюпики не реагировали таким образом и, уж тем более, не общались столь пренебрежительно.

– И как же ты собираешься бежать отсюда? Тут полно охраны, куча решёток и высокий забор. Не говоря уже о тайге на многие десятки километров.

– Да, я знаю, путь будет нелёгким, но и приз немаленький! Согласись? Ты же наверняка не хочешь просидеть тут ещё лет тридцать или сорок, а потом прямиком в ящик? Если пойдёшь со мной, то ничего подобного с тобой не случится.

– Откуда такая щедрость? – нахмурился Сергей в попытке распознать хоть малейший намёк на фальшь или подставу от неожиданного спасителя.

– Я же говорил, что меня прислали сюда помочь тебе.

– И кто же тебя прислал? Саня «Молот» из Питерских или Петька «Борода» из центровых? Они же, вроде, сами слили меня ментам? Извиниться теперь хотят? Небось, до их тупых голов дошло осознание, какого мастера лишились, – Сергей громко и чётко произносил только что выдуманные клички и имена в надежде подловить собеседника.

– Мой заказчик попросил не называть своего имени, – уклончиво ответил Ворон.

– Да и хрен с ним! От добра добра не ищут. Лишь бы ты и впрямь сумел меня вытащить, а там дальше разберёмся, – хищно улыбнувшись, подытожил Сергей, и, как ни в чём не бывало, сам протянул руку Ворону.

Рукопожатие было недолгим. Противная тонкая и холодная ручонка Ворона едва не хрустнула в сжимаемом кулаке Могилы.

***

Две ночи предшествующие побегу прошли в томительном ожидании. Принимаемые таблетки давали эффект, но не совсем тот, который ожидалось. Сердце начинало биться сильнее. Все мышцы наливались кровью, а душа рвалась наружу, не приемля заточения за толстыми стенами. Сергей изо всех сил пытался уснуть, но не мог. Порой ему, конечно, удавалось ненадолго проваливаться в забытье, но вместо снов о райских островах и пышногрудых девицах он видел пугающие картины. Его звали сотни голосов, утягивая в дремучий лес. Бесконечный холод и страх, совершенно не тот, который Сергей испытывал в обычной жизни. Он казался чем-то тягучим и обволакивающим. Страх проникал под кожу, пробирался в мозг и больно сдавливал сердце.

– Ничего-ничего, скоро всё это останется в прошлом. Поменяю документы, свалю нафиг из этой страны. Куплю небольшой домик возле моря и буду радоваться жизни. Благо успел припрятать немалую сумму на чёрный день. Кто бы ни подослал мне в помощь этого коротышку, он явно ошибся. Не собираюсь я возвращаться к браткам. От них только два выхода: за решётку или в сырую яму. Первый вариант я уже использовал, второй мне точно не подходит. А что насчёт моего нового друга, как выйдем к цивилизации, придётся убрать по-тихому, а то мало ли что разболтает.

План дальнейшей жизни казался как никогда чётким и понятным. Зато о самом побеге Сергей почти не думал. Сокамерник так же предпочитал больше молчать. Алые лучи от невидимого заката осеннего солнца свидетельствовали об окончании очередного бестолкового дня.