Избранные тьмой

© Ольга Кобцева, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Предисловие

Дорогие читатели!

Рада снова встретиться с вами на страницах второго тома моего цикла «Мертвая Королева»!

Первый том был богат на события. Вы познакомились с королевствами, которые находятся на пороге войны: с союзниками Эфлеей и Дакхааром и их противниками Калледионом и Арнестом. На чьей стороне сила? Эфлейский король Димир заполучил козырь – калледионскую принцессу Карленну, которая бежит от охотника на ведьм и безразличного жениха. Понравится ли ей в Эфлее?

Тем временем единоутробный брат Карленны, принц Роберт, разрушает Калледион изнутри. Он сговорился с ведьмами, ставленницами дакхаарской королевы Анны Мельден. Какие тайны связывают королеву с воспитанником? И зачем она призвала старого инквизитора Фергюса?

Фергюс уехал из Эфлеи, оставив королевство на попечение Димира, принца Никоса и принцессы Маргарет. Только трон вот-вот ускользнет от молодого короля из-за указа его отца, передавшего корону дочери, а не сыну. Возьмет ли девушка то, что положено ей по праву?

Принц Ник не готов выбирать между сестрой и братом, единственное, что его беспокоит, – мир в королевстве. Юноша вернулся домой, оправившись после плена, и привез с собой ведьму по имени Мираби, которая обладает силой, способной как погрузить континент в хаос, так и спасти его. Ник уверен, что с этой ведьмой у него нет ничего общего, кроме странных снов. Но их взаимная ненависть уже изжила себя и готова перерасти в нечто большее, если только на пути их влечения не встанет Юлана, замужняя любовница принца, которая тоже оказалась ведьмой… Кому из девушек достанется сердце Ника?

И, конечно, что за тайны хранит Мертвая Королева? Что грозит континенту, если ее посмертная воля не будет исполнена?

Сколько вопросов! А ответы уже близко, стоит лишь перелистнуть страницу. Добро пожаловать, дорогие читатели. Помните, что искушением может быть не только зло, но и любовь.

Приятного чтения!

Глава 1. Невольный зритель

Раздался крик. По парапету с невысокими перилами прошмыгнули гвардейцы. Они бежали в сторону монт-д’этальского двора. От их ног, вниз за парапет, отскакивала и падала на омываемый морем уступ мелкая пыльная галька. Волны одна за другой накидывались на каменный островок, заползали на покатый край и соскальзывали обратно в рябившую бликами воду.

Ник сидел в тени на уступе. Привлеченный криком и топотом, он выглянул из своего укрытия и незаметно юркнул за гвардейцами. Пробравшись к террасе, принц задержался у входа, став невольным свидетелем ссоры брата и монт-д’этальской пленницы.

– Пусти меня! – вопила калледионская принцесса, вырываясь из рук Димира. Ее голос почти сорвался на плач.

– Успокойся! – орал он в ответ, пытаясь удержать девушку.

Карленна, вырываясь, ударила короля и бросилась к крутым ступеням, спускавшимся во внутренний двор Монт-д’Эталя. Гвардейцы едва успели перехватить девушку. Слабую, но полную ярости, им едва удалось усмирить ее. Принцесса устало повисла на руках стражи и всхлипнула:

– Я хочу уехать.

– Ты никуда не уедешь! – уже сдержанней бросил король, заметив мелькнувшую у входа тень.

– Хочу в Мейфор!

– Мало ли что ты хочешь. Раньше надо было думать!

На мгновение рыдания Карленны остановились. На лице появилась злость:

– Уеду! Я приехала сюда по своей воле, ты не можешь меня удерживать!

– Я тут король и могу делать, что хочу, – пылко возразил Димир.

– Болван ты, а не король! Правильно папа говорил, бестолковый из тебя правитель!

Димир помрачнел, как предгрозовое небо:

– Я, может, и болван, зато ты останешься здесь. Будешь сидеть в Монт-д’Этале.

Карленна одарила Димира презрительным взглядом.

– Ты об этом пожалеешь. Когда я вернусь домой, папа двинется на Эфлею и разгромит тут все!

– Сначала вернись, – хмыкнул Димир. – А потом посмотрим. Ладно, отпустите ее, – распорядился он.

Не успели гвардейцы ослабить хватку, как принцесса выдернула руки и устремилась прочь с террасы.

Ник вернулся на морской уступ. Не хотелось смущать брата тем, что случайно застал его ссору с бывшей невестой, но тот наверняка его заметил. Димир скоро придет сюда, потому принцу оставалось лишь ждать. Соленые брызги орошали его ботинки и низ штанин. Ритмичное колебание волн и – изредка – голоса перекликающихся чаек нарушали тишину. Принц подставил лицо дыханию ветра. Он наконец вспомнил, о чем думал до того, как его отвлекли, и достал из топорщившегося кармана свернутый лист бумаги. Не было нужды перечитывать письмо: принц наизусть знал каждую строчку, каждое слово и подпись – смазанную из-за спешки у окончания и немного кривую. Этим указом Фергюс назначал Ника главой инквизиции. Временным, но все же…

Хрустнули камни. Ник обернулся и увидел брата: тот перелез через парапет и спрыгнул на уступ. Димир в нерешительности оглядел холодное серое подножие, на котором сидел принц, и примостился рядом, прислонившись спиной к каменной стене. От нее исходил запах сырости. По ночам море бушевало, окропляя ее солеными водами, а наутро под солнцем она высыхала, сохраняя на себе лишь белесые полосы соли, похожие на плоские облака.

– Ты все видел, да? Она хочет уехать. Я не могу ей этого позволить, – как бы оправдываясь, проговорил Димир и уставился в морскую даль.

– Это несправедливо.

– А разве справедливо, что ее отец хочет присвоить себе наше королевство? Он поддерживал повстанцев, поставлял им оружие, пытался нас уничтожить. А ее жених Адрен ему помогает. Это, по-твоему, справедливо?

Ник взглянул на Димира, потом на плещущиеся волны. Он жалел девушку, но чувствовал, что не стоит влезать в отношения брата, поэтому предпочел сменить тему:

– Что у тебя с Маргарет? Она приняла решение?

Ссора короля с сестрой была громкой. Слухи о том, что Маргарет станет новой королевой, цепким плющом оплели Монт-д’Эталь. Не успел Ник выудить из этих двоих правду, как Димир сам сообщил, что его право на трон под угрозой. Еще не определившись, чью сторону занять, принц решил выжидать.

– Нет, молчит пока, – нахмурился Димир, поглаживая щетинистый подбородок. – Но Маргарет не глупа, понимает, что на троне ее никто не ждет. Надеюсь, скоро угомонится.

– Хорошо бы, – согласился принц.

– Знать бы еще, во имя чего ей отец трон оставил. Точно Анна Мельден его надоумила, вот же старая ведьма!

Димир схватил первый попавшийся под руку камушек и швырнул его в воду. Тот пошел ко дну, едва замеченный волнами.

Долго еще братья молча сидели на берегу, наблюдая за морем и мелькавшим за тучами солнцем. Разговоры выходили скомканными и неприятными. Слово «ведьма», брошенное с такой же яростью, что и кусочек гальки, занозой вонзилось в мысли Ника. Он должен был узнать об указе правду, и если «старая» ведьма не могла дать ответ, то с новой он точно договорится.

Стояла ранняя осень, погода постоянно менялась: с утра солнце обжигало Монт-д’Эталь, а после полудня его скрывали тучи. Небо потемнело, засмеялось раскатами грома, грозными и в то же время отчаянными. Ник понял, к чему клонила погода. Прежде чем ливень пустил первые, пронзительные и меткие, как стрелы, слезы, принц с братом поспешили под крышу замка. Шрам, полученный в стычке с повстанцами, от бега саднило. Ник остановился и прижал руку к боку.

– Болит? – забеспокоился Димир.

Принц приподнял рубаху и отодвинул в сторону повязку, которую Мираби каждый день меняла. Красноватые бугорки бусинами покрывали кожу вокруг пореза, но благодаря ведьминским снадобьям рубец быстро заживал.

– Почти нет. Но надо сменить повязку, – ответил Ник, поправляя одежду.

Он простился с братом и отправился к ведьме – не только за лечением, но и за ответами. Не стучась Ник открыл дверь в комнату Мираби и второй раз за день почувствовал себя не в своей тарелке, без приглашения попав на очередное представление. Рядом с девушкой сидел Лютер и оживленно ей что-то рассказывал, но с появлением принца замолчал. Ник смутился. Пытаясь скрыть неловкость, принц посуровел:

– Что вы тут делаете?

– А ты что, ревнуешь? – хихикнула Мираби. С переездом в замок она расцвела, на отменных кушаньях пополнела и даже поднаторела в острословии.

Лютер миролюбиво улыбнулся:

– Я уже ухожу.

Когда он скрылся за дверью, Мираби оглядела принца и задержала взгляд на правом боку.

– Перевязать, – скорее заявила, чем поинтересовалась она.

– Да, – кивнул он и по-хозяйски улегся на кровать. Ник привык сам приходить к ведьме, чтобы она не носила туда-сюда колдовские снадобья и не привлекала к себе внимания. За несколько дней Мираби неплохо приспособила комнату под лекарские нужды: повсюду сушились пучки трав и цветов, наполняя спальню горько-сладким запахом. Стол был заставлен склянками с разноцветными жидкостями. Тут же лежали тряпица и ступка, которой Мираби перемалывала растения.

Девушка не любила пленницей сидеть в комнате. Она постоянно бродила по монт-д’этальскому саду, полям и лесу. Ник считал окрестности замка вполне безопасными и сомневался, что Покровительницы смогли бы сюда пробраться, но все же приставил к ведьме охрану. Мираби до сих пор не примирилась с необходимостью слежки, а потому и сейчас принялась жаловаться, что гвардейцы потоптали целебные травы, которые она намеревалась сорвать. Ник слушал улыбаясь.

Мираби сняла старые бинты и взялась колдовать над шрамом. Она тянула кожу, промывала рану, растирала целебными мазями – неприятно, но терпимо. Наложив свежую повязку, ведьма торжествующе объявила:

– Быстро поправляешься, принц.

Ник решил, что лазейка сама приплыла ему в руки, и он сметливо перешел к интересующей его теме.

– Однако, – аккуратно начал он, – я пришел к тебе не только как принц, но и как инквизитор. Хотел кое о чем поговорить.

Мираби враз посмурнела:

– Ты же знаешь, как я к ним отношусь.

– Знаю – плохо.

– Вот именно! – проворчала девушка и встала. – Мое дело – хорошо себя вести, пока тебе не вздумается наконец меня отпустить. А разговорами тебя пусть кто-нибудь другой ублажает. Повязка готова, так что идите к себе, Ваше Высочество Инквизитор.

– Всего пара вопросов. – Ник схватил девушку за руку и потянул на себя.

Она села обратно, но смотрела на юного инквизитора свирепо, как загнанный в угол зверек.

– Правда, что ведьмы подчиняются Анне Мельден?

Мираби вздохнула.

– Ведьмы королеве или она им – не знаю. Но они точно союзники. У себя в замке королева держит юных ведьм, которых ей приводят Покровительницы. Вроде как их оберегает. Но по собственной воле уйти никто не может, потому что среди тех девушек есть и участницы Ритуала. А почему ты спрашиваешь?

– Дело в том, что Анна Мельден смогла влезть и в нашу семью, а я пытаюсь понять, зачем ей это.

– Ты про указ? – догадалась Мираби.

Ник кивнул, стиснув зубы. Не хотелось раскрывать семейные тайны, но что делать, если иначе всей правды не узнать.

– До тебя уже дошли слухи?

– И слухи дошли, и Лютер подтвердил, – объяснила девушка.

– Вы об этом шептались?

– Да, – не стала скрывать Мираби. – Я рассказала ему, для чего Покровительницам нужна королева.

– Для чего же? – насторожился Ник.

– Для Ритуала: одна королева и одиннадцать ведьм, которые тебе снятся.

Принц опешил. Страшная догадка вспышкой молнии пробила его насквозь: значит, сестре грозила опасность? Но тут же Ник припомнил сон. Маргарет не входила в число девушек, что возносили руки к костру.

– Маргарет мне не снилась, – помотал головой принц.

Ведьма пожала плечами:

– Не знаю, что и сказать. Кто-нибудь еще знает о твоих снах?

– Нет.

– Это хорошо. И не рассказывай. Не все ведьмы хотят участвовать в Ритуале, вот Покровительницы и ищут тех, кто пытается уклониться.

– А так как ведьмы снятся мне, будут искать и меня? – понял Ник.

– Да. Именно поэтому тебе лучше о них молчать. Хорошо?

За окном воцарилась тишина. Только по каменным стенам Монт-д’Эталя, пойманным в сети дождя, лупили крупные капли. Мираби пристально смотрела Нику в глаза, пока не услышала непоколебимое «хорошо».

Глава 2. Кладбище

Две могучие статуи взирали друг на друга в тиши ночи. Мертвая Королева и Воин Света, темное и светлое Существа, подобно стражам, охраняли вход на кладбище. Недавний дождь часто усеял его каплями, в которых переливалось бледное отражение луны. Они походили на паучьи глаза, и казалось, что сотни пауков расползлись по могильным плитам, надгробиям и терновнику, обвивающему ограды. Искаженные тени падали на каменную дорогу. Стрекотали сверчки.

В глубине кладбища, за ветвями, обглоданными жадным ветром, укрывались черно-серые стены склепа, где покоился род Таяльди: короли и королевы, некогда правившие Эфлеей. Портал в усыпальницу, словно зияющая дыра, проглатывал всех, и живых, и мертвых. Принцессу охватил трепет, как только она подошла к вечному дому своих предков. Внутри стояла тишина, но любой шорох, шаг или прикосновение к шершавому камню отдавались громким устрашающим шипением. Маргарет зажгла лампу. Свет рассеялся по пыльным, затянутым паутиной стенам. Пахло плесенью.

Принцесса оставила дверь открытой – от мысли оказаться запертой среди мертвецов делалось жутко. Маргарет вздохнула и спустилась по сумрачной лестнице. В подземелье она нашла мраморную плиту, на которой золотом было выгравировано имя ее отца, прежнего короля Эфлеи. Девушка поставила лампу рядом, но держалась поблизости от нее, будто боялась потерять.

«Почему ты выбрал меня?» – шепотом спросила принцесса, но усыпальница отозвалась лишь равнодушной тишиной. Свет лампы колебался, отчего внутренности склепа напоминали чан с огнем.

«Что мне делать? – продолжала девушка. – Принять твою волю или оставить все как есть? Димир прав, я ничего не умею. Я не смогу править Эфлеей так, как ты или он».

Несколько минут Маргарет молча стояла над могилой, пытаясь принять решение. Девушка вздрогнула, когда дверь вдруг скрипнула. Она услышала шорох шагов, чей-то каблук стукнул о каменную ступень, и лестница озарилась отблесками факелов. В подземелье заглянули гвардейцы. Видимо, их привлек свет.

– Ваше Высочество, – удивленно обратился к принцессе предводитель стражников. – Вы здесь?

– Это же семейный склеп, – пожала плечами Маргарет.

Несколько секунд они стояли молча.

– Ваше Высочество, вам не стоит находиться одной на кладбище, да еще в такое время. Это небезопасно.

– Разве Монт-д’Эталь охраняется хуже, чем поместье, из которого меня похитили?

Пристыженные гвардейцы умолкли.

– Я останусь здесь, – объявила принцесса.

– Нам остаться? Для вашей безопасности, – добавил старший гвардеец.

– Если считаете необходимым. Мне все равно.

– Тогда мы останемся, Ваше Высочество, а после сопроводим вас в замок. – Гвардейцы, как Существа у входа на кладбище, заняли место у подножия лестницы.

– Не стоит, – послышался чужой голос. – Я побуду с принцессой.

Вслед за голосом со стороны лестницы раздались шаги. Из темноты вынырнул человек, при виде которого Маргарет едва сдержала радостную улыбку.

– Неужели в такой час вы нашли время оторваться от пыток? Или чем обычно занимаются призраки? – съязвил гвардеец.

Лютер хмыкнул, но не стал отвечать на его выпад.

– Лютер останется. – Принцесса повернулась к могиле отца. – А вы можете идти.

Гвардейцы окатили призрака недовольными взглядами.

– Как скажете, Ваше Высочество. – Стражи поклонились и вышли.

Не сводя глаз с принцессы, Лютер прислонился спиной к холодной стене. Свет лампы выхватывал из темноты только фигуру девушки, и призрак не видел ни длинного коридора, ни пыльных мраморных плит, ни статуй светлых Существ, которые охраняли покой мертвецов.

– Не боишься оставаться со мной? – спросил Лютер, улыбаясь. – Я ведь бывший повстанец.

Маргарет перевела на него взгляд:

– У тебя была возможность навредить мне в лесу, но ты ею не воспользовался.

– А если так я втирался в доверие, а теперь готовлю настоящее нападение?

– Тогда ты не стал бы говорить об этом, – спокойно ответила принцесса.

Лютер улыбнулся.

Девушка вернулась к плите, под которой покоился отец. Принцесса больше не знала, что ему рассказать, а потому молчала и наяву, и в мыслях. Изучающий взгляд Лютера не давал ей покоя.

– Почему ты пришел за гвардейцами? Ты следил за мной? – поинтересовалась она.

– Не совсем. Но я искал тебя.

– Зачем?

– Я слышал, как король приказал гвардейцам обыскать твои покои. Он хочет найти указ, который я передал тебе от Фергюса.

Принцесса встрепенулась.

– Почему ты сразу не сказал об этом?! – воскликнула она. Подхватив лампу, девушка устремилась к выходу.

– Ты была занята. Не торопись, – усмехнулся Лютер.

– Не торопиться?! А если он найдет документ? – заволновалась Маргарет.

Призрак, наоборот, казался легкомысленно спокойным. Лютер остановил девушку, коснувшись ее руки, когда она поднялась на первую ступень лестницы:

– Не найдет. Призраки не пустят гвардейцев в твою комнату.

– Я не оставляла призраков у комнаты, – отмахнулась Маргарет.

– Я оставил. Король просил гвардейцев сделать все тихо. Они не осмелятся направиться к тебе, пока поблизости будут призраки.

Принцесса недоверчиво посмотрела на Лютера:

– Почему ты помогаешь мне? Получается, ты и призраки, вы идете против короля. Зачем?

– Перед отъездом Фергюс приказал поддерживать тебя во всем, даже если это будет неугодно королю, – пояснил Лютер. – Выдал мне целый список с указаниями. Одним из пунктов был наказ служить тебе.

Маргарет удивленно замерла. Ветер загнал сухие листья в приоткрытую дверь склепа. Они прошуршали по полу и, безжизненные, пролетели вниз по ступеням, остановившись лишь у ног принцессы. Лютер поднял их, сложил в хрупкий букет и вышел на улицу.

– Я подожду тебя снаружи, – крикнул он.

Маргарет решила, что ей больше незачем оставаться в склепе. Она исполнила свой долг: навестила родных, поговорила с отцом и теперь могла возвращаться в теплый замок.

– Я уже иду, – отозвалась принцесса.

Девушка вышла наружу. Лунный свет постелил дорожку меж корней старых деревьев. Она цеплялась за невысокие оградки и падала в свежевыкопанные ямы. Маргарет невольно отвела глаза. Недалеко находилась подменная могила ее мужа. Принцессе казалось, что если Харео Бельверес посмеет вернуться сюда, то она, не без помощи призраков, свернет ему шею и засунет в ту могилу.

– Там тоже похоронен кто-то из твоих близких? – поинтересовался Лютер, проследив за взглядом принцессы.

– Да, муж, – коротко пояснила Маргарет. – Он обманывал меня, и судьба наказала его за это. Идем, не будем задерживаться.

Кладбище, как и воспоминания о мертвых, осталось позади. Лютер проводил Маргарет до ее спальни. Подтверждая его слова, поблизости прогуливались гвардейцы и наблюдали за призраками. Те не спускали глаз с комнаты принцессы. Несмотря на подлость брата, девушка не злилась на него. Если бы ей пришлось защищать королевство, она, наверное, поступила бы точно так же.

– Спасибо, – обернулась принцесса к Лютеру. – За помощь. Надеюсь, она больше не понадобится – я сейчас же пойду к королю.

Волнение сделало ее поступь нетвердой. Маргарет отправилась к брату. Девушку изводили мысли о том, что он хотел выкрасть указ. Струна вражды натянулась до предела, и нужно было перерубить ее, пока она не переросла в ненависть и не разрушила семью.

Глава 3. Чужая жена

Юный инквизитор посмотрел в зеркало: там стоял едва знакомый, но представительный на вид человек в строгом черном костюме, поразительно похожем на одеяния старика Фергюса. На пояс принц повесил инквизиторское кольцо с ключами. Он чувствовал себя странно и непривычно. Ник был слишком молод для вмененной, без права на отказ, должности.

Пора было идти на Собрание Совета. Через несколько минут он в раздумьях остановился у входа в Королевскую башню, перебирая в руках ключи на связке.

– Готов? – Рука Димира легла принцу на плечо. Зайдя в башню вместе, они оказались перед спуском в инквизиторский подвал. – Мое царство на земле, а твое теперь – под ней.

По коже юного инквизитора пробежали мурашки.

– Смотри, как бы твое царство не перешло в руки сестры. Слышал, вы вчера снова ругались?

Тот цокнул языком:

– Да. Я хотел выкрасть у нее указ. Не осуждай. – Король строго посмотрел на брата. – В итоге мы договорились. Маргарет оказалась достаточно благоразумной, чтобы оставить трон мне. Взамен сестра попросила лишь об одном: она хочет править Советом.

Ник испытал облегчение. Отличный выход: сестра решила испробовать свои силы на том уровне, который не навредит королевству и, главное, ей самой, ведь если бы она взошла на трон, то Покровительницы начали бы на нее охоту, чтобы использовать в Ритуале.

– Мудро, – признал принц, вместе с братом поднимаясь по воронкообразным ступеням Королевской башни.

Принцесса стояла у двери в зал Совета. Девушка кусала губы и накручивала прядь волос на пальцы, глядя, как кабинет набивается лордами-советниками. Сама она зашла одной из последних и села во главе стола, на место, когда-то принадлежавшее Фергюсу. Лорды глазели на нее и шептались. В зале раздался тихий, но отчетливый смешок, завуалированный под кашель.

Димир поднялся. Он обвел глазами зал, призывая советников к тишине, и без лишних вступлений объявил:

– Лорд Кединберг уехал. Его указом главой инквизиции назначается принц Никос, главой Верховного Совета – принцесса Маргарет.

Советники забеспокоились, послышались возмущенные речи. Ник расслышал, как пышнобородые мужчины, сидевшие рядом с ним, принялись обсуждать принцессу и ее мертвого мужа, не оставившего наследства.

Димир наклонился к Маргарет и прошептал:

– Твоя очередь. Управляй Советом.

Он выпрямился, с ехидной улыбкой наблюдая за тем, как девушка пыталась завладеть вниманием лордов. Советники угомонились только после того, как Ник – очень настойчиво – постучал по столу связкой ключей. Маргарет поблагодарила его взглядом.

Собрание по понятным причинам прошло не так гладко, как обычно, но и не так плохо, как могло бы. Когда оно закончилось, все ощущали себя неуютно. Ник вышел в коридор первым, чтобы быстрее выбраться из душных объятий башни. За очередным поворотом, в полутьме, он заметил силуэт. Пригляделся, и из уст вырвалось любимое имя:

– Юлана!

Принц хотел бы оставить взаперти воспоминание о ней, но судьба зачастую подсовывала если не ключи, то отмычки. Недолго думая он притянул девушку к себе, и пара слилась в чувственном, запретном, но оттого лишь более сладком поцелуе.

Голоса лордов спугнули любовников. Юлана опасливо посмотрела вверх. Несколько этажей отделяли их от спускавшихся по лестнице советников, среди которых был и ее муж.

Дергая ручки, Ник быстрым шагом прошелся по коридору. Дверь одного из кабинетов поддалась, принц поманил девушку за собой. Юлана подчинилась и, закрыв ее изнутри, прислонилась к дереву спиной.

– Ушел, – прислушалась она. Ник догадался, что любовница говорила о муже. – Пока болтает с советниками, но скоро хватится меня, поэтому не будем терять время.

Принц, не заботясь об излишних ласках, посадил девушку на стол. Спустив лямку с плеча Юланы, он прикоснулся губами к бархатной и нежной, как лепестки розы, коже. Прошелся ниже, к ключице, груди. Ощутил, как от его поцелуев по телу любовницы пробежали мурашки. Она освободила принца от мрачного плаща, коснулась оголенного торса. Пальцы скользнули вверх по его напряженному животу, царапнули грудь, когда девушка попыталась притянуть Ника еще ближе. Истома оглушала. Сбившееся дыхание звучало так громко, что казалось, оно было слышно за пределами кабинета.

Подушечки пальцев коснулись повязки, скрывающей шрам Ника. Она отстранилась и осторожно дотронулась до ее края. Принц сжал руку любовницы, страшась обнажить перед ней свою слабость. Но, подумав, он сдался, позволил девушке отодвинуть край повязки и взглянуть на рану. Юлана осторожно провела пальцем по рубцу.

– Болит? – В ее голосе проскользнула жалость вперемешку с нежностью.

– Почти нет.

Девушка отвела взгляд от раны и, подняв лицо к Нику, запустила руку ему в волосы. Принц приблизился к губам Юланы, но она не торопилась его целовать. Словно изучая любовника, она огладила линию скул, коснулась уголков губ.

– Точно не болит? Ты плохо выглядишь, синяки под глазами. Ты хорошо спишь?

– По-разному.

– Кошмары не мучают?

– Нет, никаких кошмаров. – Ник уклончиво улыбнулся.

– А кто тогда снится? Я? – Юлана кокетливо наклонила голову и шутливо насупилась: – Или другие девушки?

Неясное смятение сквозняком скользнуло в мысли принца. Вспомнив предостережение Мираби – никому не говорить о снах, – Ник решил направить разговор в иное русло и рассмеялся:

– Почему мне должны сниться другие девушки? Не ревнуй. Я люблю только тебя.

В доказательство он прижал любовницу к себе и вернулся к ее губам. Их дыхание сплелось воедино, но момент сладострастия уже разрушился. Юлана отпихнула его и, хмурясь, покосилась на дверь:

– Слышишь?

Ник не хотел ничего слышать, но голос за дверью оказался настойчивее его желаний.

– Снова твой муж, – помрачнел принц.

– Да, ищет меня. Надо идти.

Юлана спрыгнула со стола. Ее щеки покраснели, а губы припухли от поцелуев. Она выглядела соблазнительней, чем когда-либо. Не в силах отпустить ее, Ник схватил девушку и прижал к стене. Ее глаза, карие с бордовыми крапинками, пьянили его. Он приблизился к любовнице так близко, что их губы почти соприкасались, они чувствовали сердцебиение друг друга. Голос Ника стал хриплым:

– Когда мы еще увидимся?

– Скоро, – прошептала Юлана. – Король попросил, чтобы я вместе с твоей сестрой приглядывала за калледионской принцессой. Поэтому пока я буду здесь, в Монт-д’Этале.

Снаружи раздался раздраженный мужской голос:

– Юлана?!

Нику пришлось отступить, и девушка юркнула за дверь, проворно скрывшись в коридоре. Принц услышал:

– Я здесь, дорогой.

Их шаги отдалялись, пока не растворились в глубине Королевской башни. Юный инквизитор вздохнул. Он подошел к окну и увидел, как Юлана под руку с мужем проходит по двору. Пусть сердце ее принадлежало Нику, муж обладал правом на девушку днями и ночами. Двойственность терзала, и принц, минуту назад нырявший в пучину страсти, снова засомневался: сможет ли он смириться с ролью тайного любовника?

Глава 4. Новый дом

– Вы верите в жизнь после смерти, лорд Кединберг?

– Я верю в смерть после жизни, Анна. Но и вам верю тоже.

Анна Мельден лишь усмехнулась. Она добилась своего. Заставила старика покинуть Монт-д’Эталь.

Дни пути пролетели на удивление быстро, и сегодня эфлейский гость должен был наконец добраться до дакхаарского замка. Карета ехала плавно, будто корабль по спокойному морю, но Фергюса все равно подташнивало, от волнения бил озноб. Изъяны старческого организма, ничего более. Несмотря на усталость, инквизитор сидел с прямой спиной и невозмутимым выражением лица, как и пристало человеку его положения. Или честнее будет сказать, бывшему инквизитору? Ведь уезжая из Монт-д’Эталя, он переложил свои обязанности на юного принца. Тот справится. Старик хмыкнул. Как тут не справиться, когда за Ником будут присматривать десятки опытных призраков, а направлять их будет сам Фергюс?

Карета слегка накренилась на очередном повороте. Старик отодвинул штору на окне. На фоне сумрачного неба проступали очертания замка. Не сказать, чтобы слишком величественного, но вполне уютного и гостеприимного, расположенного посреди лесов и садов. В окнах горел желтый свет, и Фергюс пригляделся, размышляя о том, где может располагаться его будущая комната.

Анна Мельден, спутница лорда Кединберга, сидела напротив с довольной улыбкой. Ей, видно, льстил интерес старика к родовому гнезду Мельденов, и уж тем более она была рада, что сумела уговорить Фергюса поехать в Дакхаар. Это было не так просто, но недавнее появление неопознанного чудовища на эфлейских землях убедило старика в том, что проблема действительно существует. И ее надо решить.

Карета проехала через ворота, как через последнюю границу, отделяющую Фергюса от прошлой жизни.

– Добро пожаловать в замок Фелл, – елейным голосом проговорила Анна. – Вам здесь всегда рады.

Насколько затянется проживание в дакхаарском замке? Как скоро он разберется здесь со всем? От вопросов, которые жужжали в голове, будто назойливые мухи, у старика ныли виски. Сказывалась и утомленность, вызванная поездкой. Все тело затекло, болела шея, неприятные ощущения терзали и мышцы спины. Фергюс вышел из кареты. Ноги едва держали его, но старик не подавал виду, что устал. Не хотелось ударить в грязь лицом перед Анной – она-то выглядела вполне бодро.

Слуги вынимали багаж и относили в замок. Фергюс, несмотря на прохладную погоду, остался стоять на улице, наслаждаясь свежим воздухом. Он в Дакхааре был другой: наполненный запахом древнего леса, пропитанный благоуханием деревьев и цветов. Глубокий вдох – и этот запах проник в легкие, вскружил мысли, воззвал к воспоминаниям о доме. Фергюс медленно выдохнул и, подняв голову, принялся оглядывать замок Фелл – свое пристанище на ближайшие недели, если не месяцы.

– Покажу вам ваш кабинет, – пригласила королева.

Они шли недолго. Королевский дом не впечатлял размерами, как Монт-д’Эталь, и старик понял, что быстро здесь освоится. Анна Мельден показала крыло, в котором, на манер Королевской башни в Монт-д’Этале, сосредоточились государственные кабинеты, а после препроводила гостя в отведенный ему кабинет.

Секретарь поклонился лорду Кединбергу и учтиво открыл дверь. Старик замер на пороге. Дыхание перехватило, он с восхищением обвел взглядом комнату. Не веря своим глазам, прошелся по мягкому ковру, потрогал массивный книжный шкаф, широкий стол с ящиками. Все точь-в-точь повторяло его кабинет в Эфлее. Только в столе нет секретного отсека для особых документов, да вид за окном другой – но такую малость Фергюс готов был простить. Он пришел в восторг. Глаза заблестели, невольно на лице появилась едва различимая улыбка. Старик сел за стол, провел руками по гладкой поверхности, будто посетитель на базаре, изучающий предстоящую покупку. Потом с деловым видом откинулся на спинку кресла.

– Вы довольны? – спросила Анна Мельден. Все это время она стояла в дверях и наблюдала за гостем.

– Вполне, – кивнул тот.

– Мне бы, конечно, хотелось, чтобы вы как можно дольше задержались в этом кабинете. Но правильнее будет сказать: чем быстрее вы решите проблему, тем лучше.

– Вы правы, Анна, – Фергюс встал. – Чем быстрее, тем лучше. Поэтому давайте приступим к делу. Покажите, с чем мне предстоит столкнуться.

Глава 5. Готовый

Серый день хмуро заглядывал в окно. Монотонно моросил дождь, по стеклу прозрачными нитками сбегали невесомые капли. Страдая от безделья, Роберт прогуливался по Мейфору. Бесчисленные арки склонялись над длинными коридорами, в которых царила мягкая прохлада. Местный люд с такими же скучающими лицами, как и у принца, наблюдал за непогодой через высокие окна замка.

Юноша взглянул на часы. Подступало время ужина, и, прежде чем спуститься в столовую, Роберт решил переодеться. Он свернул в коридор, где располагалась его комната. Никого из людей – ни слуг, ни лордов – здесь не было, мягкий ковер приглушал шаги, ничто не мешало погрузиться в мысли о предстоящем ужине. Братец Тео будет злиться, что жена холодна к нему, а Джеральд, «любимый» отец семейства, лишний раз вспомнит о похищении дочери. Роберт усмехнулся. Он приложил руку к обеим неприятностям.

Принц повернул ручку двери, слишком поздно уловив кислый запах пота. Рядом мелькнула тень. Не успев ничего понять, он получил удар по спине и влетел лбом в дверь. Та распахнулась, но его за волосы отдернули обратно. Следом накинули мешок на голову, стянув шею веревкой, толкнули вперед – в комнату. Роберт рухнул на пол. Услышал, как закрывается дверь и несколько человек обступают его. Попытался подняться с колен, но тело, скованное страхом, едва слушалось. Воздуха не хватало. Принца ударили под ребра. Он захрипел, согнулся, а после второго удара скрючился на полу. Хотел прикрыться руками, но следующий удар по спине швырнул его на бок. Роберт не знал, с какой стороны защищаться. Били везде – с яростью и жестокостью.

– Кто вы? – выдавил Роберт.

Ему ответили очередным ударом. Попали по лицу, выбивая стон. Снова по лицу. Чей-то ботинок наступил прямо на его раскрытую ладонь. Пальцы хрустнули. Из горла вырвался хрип. Воздух в мешке становился горячим и спертым. Бока, живот, спина – все ныло, а избиение не прекращалось. Кое-как принц свернулся в клубок. Сжался, спрятал лицо. Он едва держался, чтобы не потерять сознание. Потеряет, прекратит защищаться – и мигом раскрошат череп. Страх и злость окутали принца. У Роберта было не так много недоброжелателей при мейфорском дворе. Нетрудно было догадаться, что жестокое развлечение ему устроил Дант Гарс по указу Джеральда.

Принц взмок. Он не мог сдерживать слезы, и они лились, пощипывая израненное лицо. Веревка натирала шею и оттого, что Роберт пытался сдернуть мешок, лишь сильнее сдавливала горло, словно туго стянутый железный обруч.

Принц не пытался скрыть стоны боли. Храбриться не было ни смысла, ни сил. Недруги молча продолжали избивать его. Хрустело все тело.

Постепенно удары становились слабее. А может, он настолько привык к ним, что перестал что-либо чувствовать. Голова стала тяжелой, мысли – вязкими, тело не отзывалось. Принц упустил момент, когда потерял сознание.

Он очнулся на полу, происходящее проникло в сознание не сразу. Почему вокруг мрак, почему боль раздирает тело? Опомнившись, принц с диким страхом принялся скрести шею. Потные пальцы не слушались и соскальзывали с затянутой веревки. Наконец Роберту удалось высвободиться. Он сдернул удавку, откинул мешок в сторону, жадно хватая ртом холодный воздух. Давился кашлем. Ему казалось, будто он не дышит, а глотает куски льда.

Он еще долго лежал на полу и плакал, обняв себя руками, не в силах подняться. От усталости и шока сознание снова ускользало. Принц окончательно пришел в чувство, только когда комната погрузилась во мрак, – а ведь подонки напали на него засветло. По спальне гулял сквозняк. В поисках тепла и удобства Роберт перебрался на кровать и уснул.

Он проснулся от боли под утро. Со страдальческим стоном рывком поднялся с кровати, ресницы едва разлипались от запекшейся крови. Хромая, он добрался до умывальника и засопел, когда увидел себя в зеркале: налившиеся синяки, разбитое лицо, след от удавки на шее. Принц ударил по отражению кулаком и вскрикнул от боли. Опустил опухшие пальцы под прохладную воду, прикрыл глаза.

Принялся смывать кровь, роняя на пол бурые капли. Вытершись и осмотрев себя тщательнее, принц с досадой обнаружил, что губа рассечена: она налилась алым и вспухла. Роберт дотронулся языком до зуба – кажется, тот шатался. Тело он трусливо предпочел не осматривать.

Закрывая глаза, уперся рукой о зеркало, в неосознанной попытке стремясь спрятаться от ужасного отражения. Стоило показаться лекарю. Роберт накинул плащ с капюшоном, чтобы скрыть лицо, и поплелся в комнаты целителя.

– Проходите, проходите, – послышалось за дверью в ответ на его стук.

Принц вошел. Лекарь, который в тот момент освобождал стул от кипы книг, обомлел.

– Святые Существа! Что с вашим лицом, Ваше Высочество?! Вы упали?!

– Можно и так сказать, приятель.

«В присутствии Данта Гарса я всегда ужасно неуклюжий», – хмыкнул про себя Роберт и криво усмехнулся. Трещина на губе мгновенно расползлась.

– Я сейчас помажу, – засуетился лекарь.

– Еще зуб качается, и рука болит.

– Начнем с зуба. Раскройте рот, Ваше Высочество.

Роберт вздохнул. В голове не укладывалось: при дворе Анны Мельден он был так обласкан и окружен заботой, что успел забыть само значение слов «драка» и «болезнь». Там он обращался к лекарям за советами, а за пару месяцев пребывания в Мейфоре умудрился испытать на себе все достижения медицины.

Целитель склонился над принцем с ватой и зеркальцем. Ощущая себя неловко, Роберт отвел взгляд в сторону, от скуки принялся рассматривать кабинет. На полках громоздились устрашающие стеклянные инструменты, склянки с разноцветными жидкостями, непрозрачные сосуды и коробочки с порошками и мазями – настоящее раздолье для сведущего человека.

– Сейчас-сейчас, – приговаривал лекарь. – Не закрывайте рот, Ваше Высочество. Тут ничего страшного, но надо бы помазать.

Он достал из шкафа небольшую коробку со стеклянными банками и принялся копаться в ней, выискивая нужную. Взгляд Роберта задержался на одной из колб. Сосуд наполняла полупрозрачная, покрытая пузырьками жидкость, а на дне колыхались сиреневые лепестки, маленькие, скукоженные, с желтоватыми краями. Он узнал жидкость: такую же – яд, отданный ему ведьмой, – юноша хранил в своей комнате.

– Что это? – спросил принц, указав на банку.

– Ох, Ваше Высочество, я же сказал, не закрывайте рот! – укоризненно воскликнул лекарь. – Это настойка из амиррийского цветка.

– Для чего она?

– А, это потрясающее средство, очень действенное. Две его капли притупляют боль, три – вводят в сон, после четырех можно резать человека, и он не проснется.

– Я думал, это яд.

– О, Ваше Высочество, все лекарства – яд, если их неправильно принимать. Перед тем как снять боль, настойка вызывает кашель. Аллергический. Потому ее и надо пить в малых дозах. Пять капель настойки затрудняют дыхание, больше – убивают. Человек кашляет, давится, хрипит, пытается дышать, но не может. А через несколько минут умирает.

– И никак нельзя ему помочь?

– Нет. Во всяком случае, науке пока не известно, как победить амиррийский цветок, – безнадежно изрек лекарь. – Сильное средство. Спасительное в умелых руках, умертвляющее в неумелых или в недоброжелательных. А почему вы интересуетесь?

– Да так, – пробормотал Роберт.

Когда принц вышел от лекаря, он ощутил себя готовым. Готовым к тому, чтобы использовать настойку из амиррийского цветка. И непременно более пяти капель. Оставалось решить, кому первому предложить угощение: Джеральду или Данту Гарсу.

Глава 6. Письмо из Калледиона

Осень обосновалась в Монт-д’Этале. Сад пестрел увядающими цветами. Словно в знак прощания, они склонили пожухлые головы и присели в реверансе, прячась в иссыхающей траве.

По саду сновали темные фигуры. Они разбредались по аллеям, тропинкам, кустарниковым лабиринтам; скрывались среди древесных зарослей, за беседками, среди прочих людей, которым вздумалось прогуляться по саду. Иногда они не таились, а как ни в чем не бывало шагали мимо. Гвардейцы. Им было велено следить за Карленной – вдруг задумает бежать из Монт-д’Эталя? Та была плотиной меж двух королевств: уберешь – и река войны хлынет на континент.

Калледионская принцесса провела в эфлейском заточении почти месяц. Помимо гвардейцев к ней приставили Маргарет и Юлану. Втроем девушки сидели в садовой беседке, занимая друг друга пустой болтовней. Карленна не противилась их обществу, наоборот, неплохо ладила с ними. В конце концов, новые подруги не виноваты, что эфлейский король оказался трусливым подлецом.

Ветер завел гулкую песню, перебрал листья плюща, обвивающие беседку, и стих. По дощатому полу прошуршал опавший лист – красные прожилки, словно сосуды с кровью, разрастались на его желтом полотне. Карленна наклонилась за ним, а когда выпрямилась обратно, увидела человека. Он торопливо приближался к девушкам по садовой тропе. Серый костюм делал его похожим на тень, и только лицо, не сокрытое ничем серым, выдавало во внезапном госте человеческую сущность. Таких здесь называли призраками.

– Ваше Высочество! – обратился он к Маргарет. – Началось собрание Совета.

– Какое собрание? – удивилась девушка. – Оно же вчера было.

Человек в сером пояснил:

– Король созвал советников на внеочередное собрание.

«Что любовник, что брат он – так себе», – зевнула Карленна, не позволив себе высказаться вслух.

– Принц Никос послал за вами, – добавил призрак.

«А это хороший брат. Для равновесия».

– Иду, – кивнула Маргарет и встала.

– Ваше Высочество, – теперь призрак поклонился Карленне, – вас тоже велено позвать.

– Меня?

– Пришло письмо от вашего отца.

Мурашки пробежали по коже, Карленна встрепенулась: неужели папа скоро вызволит ее из Эфлеи?

Принцессы вышли из сада и отправились к башне, в которую Анна Мельден привезла сбежавшую из дома Карленну. Круглая лестница позволила девушкам подняться наверх. Полутьму лестничных пролетов рассеивали лишь редкие свечи, развешанные по серым стенам. Башня казалась принцессе жуткой, как тот старик-инквизитор. Поговаривали, что самое ужасное находилось внизу, под ней: там змеились черные подвалы, прятались допросные комнаты и смрадные темницы, в которых арестанты теряли надежду.

Показался кабинет Совета. Маргарет прошла в зал, следом вошла Карленна. За полукруглым столом сидели советники. Разодетые и увешанные украшениями мужчины с пренебрежением глядели на девушек, вторгшихся в их чванный мир. Димир приподнялся со своего места.

– Собрание уже началось, ты опаздываешь, – желчно поприветствовал он сестру и тут же впился гневным взором в Карленну.

– Что? – резко спросила та.

– Будем обсуждать письмо твоего отца, – ухмыльнулся Димир. – Его Величество Джеральд требует освободить тебя.

– На вашем месте я бы удовлетворила его требование.

– Эту будет решать Совет. Тебя никто не спрашивает.

Советники заулыбались и согласно закивали головами, восхищаясь тем, как категорично молодой король присмирил принцессу-пленницу.

– Мы поженимся, Карленна, – добавил Димир. – И твой отец не посмеет вторгнуться в Эфлею.

– Я отказала тебе, – напомнила девушка.

– Это не имеет значения. Сейчас ты не в том положении, чтобы выбирать.

– Я остаюсь калледионской принцессой, где бы ни находилась.

Щеки Димира, покрытые аккуратной щетиной, побагровели.

– Мы поженимся, Карленна, хочешь ты того или нет.

– Ты правда думаешь, что это поможет? – Принцесса выдавила из себя смех. – Нет. Папа приедет за мной и заберет домой, а твое королевство разнесет в щепки! Потому что я об этом попрошу. Ты лебезил перед ним, расхаживал передо мной, как петух. И теперь перед советниками строишь героя, коим не являешься. Ты ничтожество!

Злость и обида сжали горло, принцесса поняла, что больше не сможет произнести ни слова, и бросилась вон из зала. Мутная пелена застилала глаза, пока она неслась к двери – мимо кресел, мимо важных советников, чудом никого и ничего не задев. Захлопнув за собой дверь, девушка остановилась, чтобы перевести дыхание и прислушаться. Изумленную тишину в кабинете разбило роптание лордов. Карленна ринулась вперед, чтобы не слышать их голосов. Хотелось зажаться куда-нибудь, спрятаться, но в этой дрянной башне не было ни стула, ни кресла, ни хотя бы подоконника – сплошь закрытые двери кабинетов и непроницаемые стены из глухого камня. Девушка обессиленно опустилась на пол. Он был таким же холодным, как и ее разбитое сердце. Принцесса зарыдала. Ей надоело держать лицо. Надоело вести себя прилично, воспитанно, величественно.

Хлопнула дверь. Карленна решила, что за ней вышел Димир, и мысленно подготовила порцию оскорблений. Поднимаясь, она увидела в коридоре не короля, а принца. Девушка вытерла слезы рукавом, лицо осталось предательски опухшим. Ник осторожно приблизился к ней.

– Димир боится. – Принц прислонился спиной к стене и, не глядя на Карленну, вздохнул. – Ему страшно потерять трон, власть, королевство, поэтому он сделает что угодно, лишь бы этого избежать.

– Будь ты королем, отпустил бы меня?

Ник промолчал.

– Я хочу услышать правду, – настояла принцесса.

– Эта правда только сильнее расстроит тебя, – признался юноша.

Карленна вздохнула:

– Значит, не отпустил бы.

– Не отпустил, – тихо подтвердил принц. – Но я признаю, что это несправедливо.

– Мне-то что от твоего признания? – пробурчала Карленна, с изумлением ощутив, что ей действительно стало легче. В Нике она врага не видела.

Он пожал плечами и улыбнулся:

– Ну а ты сама отпустила бы?

На этот раз промолчала Карленна. Она догадывалась, что принцу на самом деле не нужен ответ: он пытался поддержать девушку. Пусть и говорил не самые приятные речи.

– Ты кажешься добрым. Странно, что папа о тебе не очень хорошо отзывался.

– Из-за чего? – полюбопытствовал принц.

– Сложно объяснить. Ему приснился какой-то неприятный сон, связанный с тобой.

– Сон?

Он выглядел удивленным. Дружелюбная улыбка исчезла с лица.

Карленна махнула рукой:

– Ладно, не будем об этом. Возвращайся к Совету. Тебя там ждут.

Остаток собрания Ник провел в задумчивости. Советники обсуждали письмо из Калледиона, предлагали пути нападения и отступления, но их речи едва просачивались сквозь кокон собственных мыслей. Вопросы жужжали в голове. Слова Карленны, возможно, не до конца понятные ей самой, взбудоражили Ника.

«Значит, Джеральд одержим теми же снами, что и я, – скорее подтвердил, чем спросил он. – Проклят Мертвой Королевой. Именно поэтому он – единственный, кто увидел меня во сне про Ритуал. Но кого он увидел у костра? Кого пытался увести?»

Принц опомнился, лишь когда сидевший по соседству советник со скрипом задвинул за собой кресло и протиснулся к выходу. Остальные лорды постепенно покидали кабинет. Король, вернувший себе самообладание, похлопал брата по плечу. Ник предпочел не обсуждать произошедшее, только вздохнул, поглядев на место, где прежде стояла Карленна. Прижав руку к боку, на котором едва заметно выпирала повязка, он отправился к ведьме.

Запах трав ощущался уже на подходе к ее комнате. Увидев принца, Мираби оторвалась от лекарских зелий. Стряхнула с передника цветочные семена, но на подоле остались прилипшие травинки и темные пятна земли, выдававшие ее поход в лес. Ник лег на кровать и привычным движением снял рубаху.

Прищурившись, ведьма провела по шраму прохладными пальцами.

– Повязка больше не понадобится, – объявила она. – Только мазь.

Девушка взяла со стола банку с прозрачной зеленоватой мазью и склонилась над шрамом. В отличие от благородных дам, она никогда не заплетала волосы, и кончики розовых волн приятно щекотали кожу Ника. Он прикрыл глаза, но девушка разбила его спокойствие вдребезги.

– Что за переполох случился на собрании? Уже все слуги об этом судачат.

– Калледионский король прислал письмо с угрозами. Требует вернуть дочь домой, иначе развяжет войну.

– Так что, в Монт-д’Этале небезопасно?

– Пока безопасно, а что?

– Ты обещал мне защиту.

– А ты не хотела ехать со мной, – поддел ее Ник. – Неужели передумала? Нравится тебе здесь?

– Здесь неплохо, – пожала девушка плечами. – Тепло, сытно и богато. Уж лучше, чем с повстанцами.

Она вытерла руки и кинула принцу рубаху. Пока тот одевался, Мираби готовила целебный отвар и дула на поднимающийся из чашки пар. Ее отвары стали намного вкуснее – не в пример тем, которыми она потчевала Ника, пока он был ее пленником в лесном доме.

Принц подошел к зеркалу, застегнул последние пуговицы и поправил волосы. Хотелось выглядеть прилично после посещения ведьмы, хотя слуги, невзирая на внешний вид своего господина, давно сплетничали об их отношениях с девушкой. Он не обращал внимания: лучше пусть подозревают его в связи с Мираби, чем с Юланой. Последняя наведывалась к нему тайком почти каждый день. Принц потянулся за отваром.

– Ты ведь помнишь, что обещал беречь меня от Покровительниц? – спросила девушка, не сразу выпустив чашку из ладоней.

Нику пришлось накрыть ее пальцы своими. Он видел, что Мираби обеспокоена, но не понимал, чем – ведь в замке было безопасно, рядом постоянно находились гвардейцы и призраки.

– Помню, – подтвердил он. – И сделаю для этого все, что в моих силах.

Ведьма кивнула, и Ник не придал значения недоверию, промелькнувшему в ее зеленых, словно летний лес, глазах.

Глава 7. Тайна Мертвой Королевы

Послышался грохот. Закачались макушки деревьев, покрытые распускающимися почками. Шум повторился. Казалось, вместе с этим оглушающим звуком вздрагивают и земля, и небо. Вдалеке хрустели, стонали и скрипели ветки, через которые пробиралось привлеченное манящим запахом огромное чудовище.

Кормежка совершалась два раза в день. Почти каждое утро дакхаарская королева приходила понаблюдать за своим «питомцем».

«Хороша зверюшка», – усмехался Фергюс. Каждый раз он видел, как жуткая тварь выбегает из леса и одним щелчком острых зубов перекусывает пополам свой «завтрак» – крупного барана, козла или старую лошадь – с такой же легкостью, с какой человек откусывает кусок от яблока. Когда Фергюс присутствовал при кормежке в первый раз, по его телу пробежали холодные мурашки. Заметив дрожь инквизитора, Анна улыбнулась и спросила, боится ли он.

– Эту тварь – нет. Но боюсь тех, кто бродит на воле, – хмуро ответил старик.

Вот она, причина, по которой инквизитор покинул Эфлею и перебрался в Дакхаар. То, что поведала ему Анна Мельден, потрясло до глубины души. «Грядет гибель континента», – сказала она спокойно. Фергюс тогда поморщился и подумал, что королева преувеличивает. Она заявляла, будто десятки таких тварей восстают из-под земли, заполоняют континент и начинают господствовать здесь. Против них бессильны даже армии. Калледионцы когда-то пытались сразить ящера и потерпели поражение.

Тварь расправилась со своей пищей и голодными, налитыми кровью глазами посмотрела на башню, на которую поднялись Фергюс и Анна. Хорошо, что их от дикого ящера отделял высокий и прочный забор. Впрочем, инквизитор ничуть не удивился бы, если бы тварь в порыве ненасытной ярости пробила дыру в стене. Королева клялась, что это невозможно. Она уверяла, что ящер подчиняется ей. Именно благодаря ему Анна Мельден отвоевала Дакхаар и освободила королевство из-под власти Калледиона.

– Оно меня слушается, – твердила королева.

– Тогда прикажите чудовищу не есть следующего барана, – ухмыляясь, предлагал Фергюс.

Анна отказалась, объясняя, что чудовище не будет слушаться ее, пока не насытится вдоволь, и словно соглашаясь со своей хозяйкой, тварь голодно взревела. С помощью специального механизма слуги переместили в загон следующую жертву, ящер тут же утащил ее в свое логово. Гладкое чешуйчатое тело слилось с деревьями, топот стих. Фергюс с Анной спустились с башни и вернулись в замок.

Уже не первое утро бывший инквизитор садился за книги, повествующие о древних чудовищах.

Как писали ученые, эти монстры – ящеры, передвигающиеся на двух ногах, – населяли планету за много лет до появления человечества. Они жили, охотились, размножались, а после вымерли. От них остались лишь скелеты, захороненные глубоко под землей. Никто никогда не видел ящеров вживую. Но несколько веков назад амиррийская королева-ведьма Лиатрис, известная сейчас как Мертвая Королева, воскресила их. Ее колдовство проникло в землю, нарастило мясо на скелеты чудовищ, и те восстали. Ящеры бродили вокруг ведьмы, подчиняясь любому ее слову, и распугивали недоброжелателей. Ничто не брало их: ни болезни, ни голод, ни яд, ни глубокие раны, ведь мертвое не способно умереть. Они могли «заснуть», если силы покидали их, но после восставали, полные злобы и кровожадности. Мертвая Королева думала, что никто не сможет ее погубить, но она ошиблась.

Легенды рассказывали, будто ведьма убила мужа-короля, чтобы единолично властвовать над Амиррией. Советники не простили этого и поклялись ей отомстить. Их не испугали ни бессмертные чудовища, ни порочные силы Лиатрис. После долгих изысканий им удалось лишить королеву жизни. Колдовству Лиатрис пришел конец, а вместе с ней пали и ящеры. Ведьму похоронили, а древних чудовищ закопали в землю, туда, откуда они и пришли.

На долгие годы о ящерах забыли. Континент охватили другие заботы: Амиррия распалась на мелкие королевства, начались войны, объединения, падения. Одним из сильнейших государств оказался Калледион. Он рос, присоединяя к себе более слабые королевства, в том числе и Дакхаар. Все шло своим чередом, пока однажды не объявилась армия, пожелавшая освободить павшее королевство – ее возглавил дакхаарский король со своей молодой женой Анной Мельден.

Силы войск Калледиона во много раз превосходили силы Дакхаара, исход битвы был предрешен. Однако в тот день, когда дакхаарская армия была почти разбита, на поле с ужасающим ревом появилось чудовище, солдаты обомлели. Первый порыв страха отступил, и бойцы принялись обороняться. Калледионцы ранили ящера, но казалось, он не чувствовал боли. Чудовище разрывало солдат на куски, растаптывало их огромными ступнями и раздирало когтями. Лилась кровь, слышались крики отчаяния. Ящер неистово рычал, солдаты разбегались. Калледион терпел поражение.

Калледионский король, молодой Джеральд юн Реймстон, не пожелал сдаться и послал новую армию, но солдаты отказывались вступать в бой. Смельчаки, отважившиеся исполнить приказ, не вернулись домой – ящер убил их всех. Его прозвали дакхаарским чудовищем. Теперь он подчинялся Анне Мельден, как когда-то подчинялся Мертвой Королеве.

Книжная история умалчивала о том, как именно в руки дакхаарской королевы попала послушная тварь, поэтому Фергюс мог опираться лишь на слова Анны. Она рассказала следующее.

После того как Мертвую Королеву похоронили, ее магия впиталась в землю и добралась до погребенных рядом чудовищ. Прошли сотни лет, прежде чем одно из них, собрав крупицы той самой магии, снова смогло восстать. Его обнаружили Покровительницы – старейшие и сильнейшие ведьмы. Они и заключили сделку с Анной Мельден: околдовали ящера так, чтобы тот подчинялся королеве. Ведьмы потратили на это почти все свои силы, взамен она обязалась помочь им воскресить Мертвую Королеву. Покровительницы утверждали, что лишь Лиатрис может управлять чудовищами, поэтому, когда остальные ящеры восстанут, королева-ведьма должна быть жива – иначе континент погибнет.

– Это чушь, – поморщился Фергюс.

Этот разговор случился давно, когда старик заседал в кабинете Королевской башни и готовился к войне с Калледионом. Тогда Анна привезла ему калледионскую принцессу, тем самым предотвратив войну.

– Что именно чушь? – усмехнулась Анна Мельден.

– Все. От магии, пробирающейся сквозь землю, до ритуала воскрешения. В первое я не верю, а во втором отказываюсь участвовать.

– Вы хотите, чтобы ящеры завладели континентом? Вы помните, сколько шума наделала тварь, которую ваши жители прозвали Зверем? Это было всего одно чудовище, а представьте, что их – десятки. Людям не выжить. Надо провести Ритуал воскрешения Мертвой Королевы.

Ритуал заключался в том, чтобы одиннадцать ведьм, на которых укажет колдовство, и одна королева собрались вокруг костра и прочитали заклинание. Звучало просто. Сложность состояла лишь в необходимости собрать их вместе и уговорить участвовать в обряде. Анна и Покровительницы разыскали почти всех ведьм, а королевой должна была стать Маргарет.

– Отдайте указ, по которому Маргарет взойдет на трон, – велела Анна Мельден.

– Нет. Я не стану впутывать ее в эту дрянь, – наотрез отказался инквизитор. Во всей этой истории его радовало лишь то, что он наконец узнал, почему предсмертный указ был составлен в пользу принцессы.

– Фергюс… – укоризненно произнесла Анна Мельден. – Даже ее отец подписал бумагу, а вы упрямитесь.

– Почему бы вам не участвовать в Ритуале в качестве королевы? – справедливо заметил инквизитор.

– Не могу. Для него нужна королева по крови. Мой муж был королем по крови, а я всего лишь его жена и наследница. Я не подхожу для Ритуала.

– Мне все равно. Я отказываюсь в этом участвовать.

– Вы обещали помочь мне, – напомнила королева.

– И помогу. Я поеду с вами в Дакхаар, посмотрю, что можно сделать.

– Можно просто совершить Ритуал.

– Я разберусь, – холодно ответил Фергюс.

– Как знаете, – скривилась Анна Мельден. – Но вы обещали отдать указ принцессе.

Инквизитор был вынужден исполнить обещание. Душа разрывалась, когда через нового призрака Лютера он передал Маргарет документ и уехал не попрощавшись, чтобы не пришлось объясняться.

Фергюс был безмерно рад, когда призраки доложили ему, что она не воспользовалась указом. Теперь даже цепкие руки Анны не дотянутся до принцессы. Он не желал вовлекать ее в колдовские дела. Хоть королева и утверждала, что обряд не принесет участницам вреда, инквизитор ей не верил.

Разумеется, он понимал: от воскресающих ящеров необходимо избавиться. С помощью ритуала или как-то иначе. И потому он изучал все, от магии до животноводства. Пока найти решение Фергюсу не удавалось. В книгах, над которыми он корпел, ответы не находились, и тогда он решил изучать животных на практике. Инквизитор вызвал зоологов и охотников, чтобы исследовать поведение ящеров и выяснить, действительно ли они так неуязвимы, как заверяла Анна.

«Похоже, придется задержаться в Дакхааре», – с досадой заключил старик.

Глава 8. Наказание

Роберт ужинал в одиночестве. Никто не хотел составлять ему компанию. «Отец» и братья с женами предпочитали собираться без лишнего члена семьи. Даже Аэлия держалась поодаль от принца-изгоя, постоянно напоминая: пока он не отравит одного из ненавистных ей мужчин, она не ляжет к нему в постель. Флакон с ядом прятался за карнизом и ждал своего часа.

Столовая принадлежала одному принцу. Свежий воздух из открытого окна перемежался с запахом копченостей, доносившимся из-под лакированной железной крышки. Слуга поднял ее, демонстрируя пышный золотистый кусок мяса.

– Ужин, Ваше Высочество.

Принц облизнул трещину на губе и неловко взялся за приборы одной рукой. Вторую лекарь обмотал бинтами. Когда Роберт поднес кусок мяса ко рту, в столовую вошла красивая девушка. Она подхватила со стола подготовленный для короля поднос с лакомствами и вышла в коридор. «Любовница Джеральда», – узнал ее Роберт. Ненависть, гниющая в его душе столько лет, рвалась наружу. «А ведь девчонку можно использовать, – прикинул принц. – Соблазнить, настроить против Джеральда, заставить навредить ему. Она легко могла бы подложить старому любовнику яд…»

Черные мысли роились в голове. Роберт откинулся на спинку стула и мечтательно прикрыл глаза. Расслабляясь, он как можно подробнее представил день, когда он станет королем вместо Джеральда и наденет золотую корону. Аэлия непременно поможет ему. Жаль, что сейчас она холодна, как ночной ветер.

Послышался топот, и Роберт настороженно обернулся на шум. По коридору к столовой двумя стройными рядами спешно вышагивали стражники. Не к добру это. Когда они приблизились и принц собрался сказать какую-нибудь колкость, его схватили, сбросили со стула и потащили к выходу.

Роберт опомнился только в коридоре. Его тащили по полу! Его – принца! Он задыхался от возмущения и беспомощно лягался, пока бархатный костюм собирал пыль и грязь, оставленную ботинками стражников.

– Да как вы смеете! – вскричал принц.

Но на его гневный возглас не обратили внимания. На вопросы стражники тоже не отвечали. Молчали, пинали и волокли за шкирку на виду у слуг. Он ничего не понимал, лишь чувствовал, как страх окутывает мысли едким дымом.

В конце коридора Роберт увидел охотника на ведьм. Со свирепым видом тот наблюдал за происходящим.

– Что вы делаете?!

Дант Гарс сплюнул на пол и зашагал рядом со стражниками. Роберта охватила жгучая ненависть.

– Как вы смеете! Я вам еще покажу! – закричал принц. – Вы все получите по заслугам! Я предупреждал короля, что…

– Некого больше предупреждать! – заорал Дант Гарс в ответ.

Охотник со всей силы ударил принца ногой, чуть не угодив по заживающему лицу. Роберт чудом успел прикрыться руками, и кисть, поврежденная в очередной раз, напомнила о себе пульсирующей болью.

Принц затих и испуганно осмотрелся. Его волокли в сторону королевских покоев. Остановившись возле отворенной в комнату Джеральда двери, стражники швырнули Роберта на пол. Уткнувшись лицом в холодный мрамор, принц застонал. Охотник навис над ним.

– Ты обвиняешься в убийстве короля, – процедил Дант Гарс, приподнимая голову Роберта за волосы.

Принц нервно хохотнул. Его разыгрывали, проверяли на стойкость. Склянка с сиреневым ядом, которую передала ведьма, лежала за карнизом. Король не мог быть мертв. Не от руки Роберта. Но безумное поведение и свирепая ярость Данта Гарса говорили о том, что это было правдой. Но как?

Принц поднял голову и, дрожа, посмотрел вглубь королевских покоев. Джеральд лежал на полу, лицо его было неестественно синим. Роберт похолодел.

– Как? – прошептал принц, но ответом послужил очередной удар.

Коридор, лестницы, улица, башня Стражей – и он оказался в тюрьме.

Глава 9. Весть из Калледиона

Луна увенчала небо. Монт-д’Эталь погрузился в сон.

Принц Никос поежился, натянул на себя одеяло и зевнул, прикрывая рот теплой ладонью. Он пытался, но не мог уснуть. Его одолевало волнение, какое испытывает странник в ожидании восхода солнца: оно вот-вот появится из-за горизонта, но пока поверх заветной линии выглядывает лишь мерцающий алым отблеск. Ему казалось, что сегодня его посетит необычный сон.

Чутье не подвело принца. Он закрыл глаза, и темнота, тысячи крошечных точек, сливающихся в единую черноту, сменились входом в просторный зал. Горели огни, туда-сюда шмыгали слуги, пахло выпечкой. Ник прошелся по коридорам. В окнах мелькали башни – множество разномастных колпачков, обведенных сумерками.

После недолгих скитаний по замку принц увидел ведьму. Как всегда в подобных снах, он особым чутьем отличал их от обычных людей: от нее пахло колдовством.

Она не отличалась красотой лица или тела – обычная девушка. Ее раскосые глаза смотрели дружелюбно, когда та приветствовала встречных людей легким кивком и милой улыбкой. Наяву в ней не признать ведьму, но в прошлом сне Ник видел, как она с сияющей короной на голове творила колдовство у пылающего костра.

Принц последовал за ней. Свечи бросали на стены рыжие пятна света, и широкий коридор походил на огненный портал. Красный ковер завершал мрачный образ – он, как язык пламени, вел путников в бездну. Ведьма шла неспешно, грациозно, она часто останавливалась, пропускала мимо слуг и колонны стражников. Бродила кругами по одному и тому же месту, не выпуская из виду коридор, пока там не показалась темноволосая девушка – юная, ярко одетая, хорошо сложенная и, в отличие от ведьмы, привлекательная. Красавица держала в руках накрытый поднос. Поравнявшись с колдуньей, она остановилась и по-дружески заговорила с ней. Ник оставался в стороне. «Ужин», «вечер», «с Джеральдом»… Принц не прислушивался к разговору. Он искал явное колдовство и не придал значения обыденной болтовне.

Мимо прошла стража. Девушки посторонились, Ник тоже. Послышался звон, и принц увидел, как красавица наклонилась за упавшей крышкой подноса. В этот момент в руке ведьмы блеснул пузырек. Несколько капель мутноватой сиреневой жидкости быстро упали на тарелку, и пузырек снова исчез среди юбок. Ничего не заметившая девушка водрузила крышку на место и хохотнула над своей неловкостью. Ведьма улыбнулась ей в ответ.

Незнакомки разошлись. Они отдалялись друг от друга, и принц замешкался. Он не знал, за кем ему следить: за ведьмой, ради которой он оказался во сне, или за девушкой, ставшей жертвой колдовства. Что находилось в том пузырьке? Яд? Снадобье? Зелье? Колдунья завернула за угол, и Ник решил держаться при девушке. Та вошла в одну из комнат, принц успел заметить в проеме седобородого мужчину. Дверь захлопнулась, Нику пришлось остаться снаружи. Минуты ожидания казались тягостными, но принц знал: что-то произойдет.

Вскоре из комнаты послышался кашель, потом отчаянный крик.

– Помогите! – заверещала девушка. Она выскочила в коридор и упала на колени, размазывая слезы по лицу. – На помощь!

С громким топотом подбежали стражники.

– Помогите! Пожалуйста, помогите! – Красавица разразилась рыданиями.

Дверь позади нее была отворена, Ник сделал шаг вперед, но тут же в ужасе остановился. Ноги не слушались, словно увязли в зыбучем песке.

Серп луны маячил в открытом окне, освещая комнату. На полу, страшно хрипя, выгибался король Джеральд. Стража кинулась на помощь, пыталась поднять его, похлопать по спине, сделать хоть что-то, что делают в таких случаях. Грузное тело Джеральда извивалось в их руках. Король не мог дышать, у него закатывались глаза.

– Лекаря, быстро!

На столе, накрытом кружевной скатертью, стоял лоснившийся от жира поднос с куском мяса. Один стул был отодвинут, второй валялся, опрокинутый.

Король беспомощно крутил головой, хватался за распухшее напряженное горло, высовывал закрученный в трубочку язык. Он уже не кашлял и не сипел. Джеральд не мог сделать ни единого вздоха, лицо округлилось и покраснело от напряжения.

– Отец! Ваше Величество! – На шум прибежали дети короля и обитатели замка. Запыхавшийся лекарь принялся суетиться над мужчиной, но тому становилось только хуже.

– Ну же, ну же, Ваше Величество, дышите! Ну же! – бормотал вспотевший лекарь. – О светлые Существа, сжальтесь, смилуйтесь!

Джеральд безвольно опустил руки, его глаза закатились. Лекарь поднялся на ноги и проговорил, глядя в сторону:

– Его Величество… король мертв.

– Что произошло? – спросил кто-то.

Ник поднял взгляд. У входа в королевские покои стоял высокий мужчина с диким взглядом, набухшими, выделяющимися на сжатых кулаках венами.

– Что произошло? – повторил он громким и резким, как удар в барабан, голосом.

Стража тут же подвела к нему девушку, которая ужинала с Джеральдом – наверное, любовницу. Она по-прежнему скулила, на блестящем лице застыли дорожки слез. Девушка взглянула на тело короля и всхлипнула.

– Он начал есть и вдруг закашлялся. Я испугалась. Я так испугалась! – запричитала она и упала на колени, когда стражники надавили ей на плечи.

Вместе с ней заговорил и лекарь. Он мешкал, нерешительно растягивал слова и нервно вращал глазами.

– Его Величество… Он… Возможно, я не уверен, но… Я думаю, что… его могли отравить.

– Отравить? – грозно переспросил Дант Гарс.

– Отравить, – пропищал лекарь. – Но я не уверен, я должен обследовать…

Дикарь со злостью пнул ногой стол. Тот скрипнул. Звякнули приборы.

– Этим отравили? – Мужчина указал на поднос и, получив от лекаря утвердительный кивок, приказал: – Арестуйте ее, – он ткнул пальцем в сторону девушки. – И поганого мальчишку.

Девушку схватили и потащили куда-то, а он, обогнув стражу, направился по коридору.

Ник едва заставил себя сдвинуться с места и приблизиться к трупу, чтобы рассмотреть посиневшее лицо, открытый в предсмертной агонии рот и закатившиеся глаза. Король Джеральд, враг Эфлеи, мертв. Лишь во сне, но мертв. Юноша не испытывал ни радости, ни сожаления – одну растерянность.

– Как вы смеете! Я вам еще покажу! – послышался чей-то вопль, и принц вздрогнул, отпрянув от Джеральда. – Вы все получите по заслугам! Я предупреждал короля, что…

– Некого больше предупреждать! – заорали в ответ. Ник узнал голос дикаря.

Раздались шлепок, звук падения на пол. Вскоре в коридор вернулся взбешенный мужчина, следом за ним приволокли богато одетого юношу. Они бросили его возле двери. Дикарь схватил мальчишку за черные как смоль волосы и приподнял, выплевывая в него слова:

– Ты обвиняешься в убийстве короля.

На лице юноши появилась сумасшедшая улыбка, он заскользил взглядом по комнате. Ник разглядывал его самого. Лицо показалось знакомым. Оно маячило за плотным туманом воспоминаний, Ник никак не мог разобрать, где они виделись раньше.

– Как? – прошептал юноша.

Дикарь ударил его ногой в лицо. Стража подхватила безвольное тело и потащила по коридору в ту же сторону, куда недавно увела девушку.

Сон… Ведьмы… Замок Анны Мельден… Клубок воспоминаний развязывался, и едва тень стражников исчезла из виду, как Ник вспомнил: этот юноша был в дакхаарском замке и по велению королевы увел ведьму со шрамом в глубь коридоров.

Явь забрала принца внезапно. Сон растаял. Ник лежал в своей кровати, утреннее солнце освещало комнату, сквозняк, проникавший через приотворенную створку, раскачивал шторы. Принца разбудил голос брата.

– Ты спишь?! – воскликнул он.

Димир был взбудоражен: он двигался живо, резко, будто не вполне мог управлять телом. Его лицо озарялось абсолютной радостью – но радостью злобной. Король приподнял одну бровь и скривил губы в ухмылке.

– Просыпайся!

Ник поморгал, стряхивая с себя остатки сна.

– Что случилось? – спросил он, зевнув.

– Он мертв! – радостно заявил Димир. – Мертв, понимаешь?

– Кто мертв? – уточнение вышло вялым.

– Джеральд! Король Джеральд! Только что пришла весть, что его убили!

Ник помотал головой. Он переваривал услышанное, а сцены из сна заревом вспыхивали в памяти.

– Что с ним произошло? – спросил принц, желая получить подтверждение тому, что и так уже знал.

– Его отравили. Говорят, молодая любовница.

Он молчал.

– Ты понимаешь, что это значит? – Димир вскочил с кровати, возбужденным шагом закружил по спальне. – Теперь не будет никакой войны: пока все утрясется, пока наследник вступит в права, пока он вспомнит о планах Джеральда на континент… У нас куча времени, чтобы подготовиться. А может, наследник окажется более благоразумным и заключит с нами мир. Ты понимаешь? Мы пока в безопасности!

– А что с Карленной?

– Что с Карленной? – удивленно переспросил король.

– Ты ее отпустишь? – поинтересовался Ник.

Димир рассмеялся:

– Нет, с чего бы? Она хороша в роли пленницы.

– А ты ей сказал? Об отце.

Старший брат замотал головой:

– Я к ней не пойду. Ты помнишь, как она повела себя на собрании? Еще и оскорбляет при каждой встрече. К тебе она хорошо относится – ты ей и скажи.

Принц попробовал отказаться, но сложно перечить королю. Пришлось одеваться и идти к пленнице.

Волнуясь, Ник тихо постучался в дверь принцессы. Карленна не открывала, из комнаты доносились сдавленные всхлипы, и принцу пришлось войти, не дождавшись приглашения. Девушка лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку, та не могла полностью заглушить громкие и тоскливые всхлипы. Плечи принцессы судорожно вздрагивали. Слухи по Монт-д’Эталю разлетались слишком быстро и успели обогнать принца.

Ник пытался успокоить ее, тщетно стараясь подобрать нужные слова.

Прошло немало времени, прежде чем силы Карленны иссякли, и девушка затихла, неспособная больше плакать.

– Тебе постоянно приходится успокаивать меня. Ты, наверно, считаешь меня истеричкой. – Голос принцессы дрожал.

– У тебя есть повод плакать, – осторожно проговорил Ник.

– Кто его убил?

– Говорят, молодая любовница. – Припомнив сон, принц добавил: – Но, может, за его смертью стоит более расчетливый человек.

«Ведьма, например», – не решился озвучить Ник.

Глава 10. Изгой

Минула неделя с тех пор, как Роберта провели через башню Стражей и бросили на покрытый плесенью пол его новой обители. Темной, сырой и холодной, как подобает тюрьме.

Редкие капли стекали по трещинам серокаменной стены. Тюрьма представляла собой множество выдолбленных в мейфорской скале клетушек с решетчатыми дверьми. Зловещая тишина заставляла воображение разыгрываться, и Роберту чудилось, будто за стеной шумит мейфорское озеро. Воображение рисовало картину, в которой стук капель учащался, и волны-исполины затапливали подземную тюрьму. Она стала ночным кошмаром принца. Каждый сон непременно заканчивался его смертью. Он задыхался и тонул, вместе с ним погибали и другие заключенные. Изредка ему снилось, что рядом умирал и Дант Гарс, и тогда принц считал, что ночь проведена не зря.

Тюрьма сломит и более закаленного человека, а Роберта и вовсе можно было назвать неженкой. Пришлось привыкать к суровым условиям. Он с трудом умещался в комнате размером два на два широких шага, где нельзя было толком ни лечь, ни встать. Почти все время пленник, согнувшись, прохаживался кругами по камере. Шаг, шаг, поворот, шаг, шаг, поворот… Принц утомлялся, спина и шея быстро затекали, голова кружилась от хождения по кругу. Но Роберт понимал, что без прогулок мышцы омертвеют, поэтому для тела он делал зарядку, а для ума вел разговоры с обретенными в тюрьме друзьями.

Камеры были одиночными. Череда огороженных решетками комнатенок тянулась вдоль извилистых коридоров, и заключенные свободно переговаривались с ближайшими соседями.

Слева от Роберта жил общительный наемный убийца Томми. Мелкие лорды нередко обращались к нему, чтобы избавиться от соседей и завладеть их землями. Томми не отказывал. Он брался за убийство раз в пару месяцев, расправлялся с несчастными, получал честно заработанные деньги, кутил на них, а потом искал нового заказчика. Однажды Томми повел себя неосторожно. Наткнулся на стражников, когда праздновал удачное завершение дела в таверне неподалеку от места преступления, и сболтнул лишнего. Так он оказался в мейфорской тюрьме. Его участь еще решалась, и пленника могли отпустить за неимением улик, но сам Томми готовился к казни.

Несмотря на дыхание приближающейся смерти, Томми не унывал. Он много шутил и рассказывал принцу о прозвищах, которыми заключенные награждали тюремных стражников. Детину с приятным голосом и смазливым лицом прозвали Милашкой. Милашка разносил завтраки, и заключенные терпеть его не могли. Он издевался над арестантами, не приносил еду, делая вид, что забыл отдать, или швырял тарелки с такой небрежностью, что часть гадкой каши с комочками разливалась по полу. Второго охранника за широко расставленные ноги, сутулые плечи и длинные руки прозвали Обезьяной. Обезьяна разносил ужин. Его настроение менялось день ото дня. Иногда он любезничал с заключенными, подкладывая им лишние ломти хлеба и выполняя мелкие просьбы, а иногда, наоборот, кричал и наказывал. Именно у Обезьяны, пока тот пребывал в приподнятом расположении духа, Роберту удалось разузнать кое-что о своей судьбе. Оказалось, что стражники нашли яд, который он прятал за карнизом, а лекарь проговорился, что принц интересовался настойкой из амиррийского цветка. Никто не сомневался в причастности Роберта к смерти короля, и принц признавал, что на месте стражников и любого мейфорца думал бы так же.

Положение казалось безнадежным.

– Не унывай, малец, выберешься еще! – подбодрил голос из камеры справа. Так Роберт познакомился с Джимми.

Джимми вменялись поджог и убийство. «Жизнь победила меня», – вздыхал пленник, но больше про себя ничего не рассказывал. Зато развлекал Роберта тем, что передавал истории, дошедшие до него от заключенных из соседних камер. В ответ принц делился тем, что узнал о Томми и об остальных арестантах по левой стороне. Так вся тюрьма заочно перезнакомилась.

Как-то утром подземелье зашумело. Обычно это означало, что привели нового заключенного.

– Ведьмы, – сообщил Томми через стену.

«Проклятый Дант Гарс», – подумалось принцу. Смерть короля не сподвигла охотника оставить свое ремесло.

Роберт известил Джимми, тот передал сообщение дальше по цепочке до последней камеры. Вскоре мимо принца провели двух ведьм. Они даже не взглянули на него. Откуда им было знать, что он на их стороне, что однажды он пытался освободить из этой тюрьмы их подруг. Теперь самому бы выбраться.

В известии о том, что в темницу снова попали ведьмы, Роберт нашел свое спасение. Он понимал, что мейфорская ведьма придет освободить подруг, а заодно поможет и ему.

Близилось время ужина. Желудок громко урчал от голода, и, изнывая от ожидания, Роберт прислонился к холодным прутьям решетки. В отдалении покачнулся свет переносной лампы, послышались тяжелые шаги, задребезжала тележка с тарелками. Широко расставляя ноги, по каменному полу ступал Обезьяна, от которого воняло рыбной похлебкой. Роберт скривился – рыбу, как и все, что связано с водой, он не жаловал. Но в тюрьме не пристало капризничать. Принц дождался, пока Обезьяна подойдет ближе, и протянул руку за своей порцией, но охранник прошел мимо, не остановившись ни у одной из камер. Роберт, Джимми, Томми и остальные заключенные возмущенно окликнули его, но тот скрылся в глубине коридора, даже не оглянувшись.

Потом Обезьяна вернулся. Все в том же таинственном оцепенении он шагал в сторону выхода. За ним, как за проводником, уверенно следовали ведьмы. Они были свободны – их не связали, им не угрожали, охранник не вел их насильно. Когда Обезьяна поравнялся с клеткой Роберта, принц окликнул его, но ответа не последовало.

– Эй! Э-эй! – позвал настойчивее.

Принц даже протянул руку сквозь клетку и почти ухватился за куртку охранника, но Обезьяна и глазом не повел. Стражник молча следовал по пути, который прокладывали его непостижимые мысли, и смотрел ровно перед собой, точно ничего не чувствуя и не слыша. «Да он околдован, – сообразил Роберт, – потому и помогает ведьмам сбежать».

Охранник скрылся из виду, и ведьмы проскочили мимо принца.

– Эй! Стойте! – возмутился Роберт.

Он просунул руку за решетку и ловко схватил одну из них.

– Скажи мейфорской ведьме, что мне нужна помощь. Пусть освободит и меня.

– Существам молись, а не ведьме! – огрызнулась девчонка.

– Я закричу, и он очнется, – пригрозил Роберт, кивая на охранника. Девчонка метнула злобный взгляд в сторону Обезьяны. Принц продолжил: – Скажи ей, пусть поможет Роберту. Поняла?

Незнакомка высвободила руку. Очевидно, ей была безразлична судьба пленника.

– Если не поговоришь с ведьмой, я назову стражникам имя, и ее арестуют! – пригрозил принц.

– Хорошо, поговорю, – недовольно согласилась девушка.

Роберт улыбнулся маленькой победе и отошел в темноту клетки, позволяя ведьме уйти. Девчонка побежала за охранником, а пленный принц уселся в углу. Теперь сквозь запах сырости и плесени он чувствовал веяние свежего воздуха. Ведьма спасет его.

Но надеждам не суждено было сбыться. За Робертом пришли.

Принца доставили в башню Стражей и швырнули в полутемную комнату, где на стуле в царственной позе сидел человек. Пленник прищурился, разглядывая знакомый силуэт – широкоплечий и крупный, как многолетний дуб. Человек поднялся и оперся кулаками о стол. Он выглядел угрожающе, словно хищник, готовящийся напасть на жертву.

– Рад встрече, – едко поприветствовал его принц, пытаясь встать с колен.

– А я-то как рад, – отозвался Дант Гарс.

Он подошел к пленнику, схватил его за волосы и, протащив по комнате, усадил на стул. Охотник связал Роберту руки за спиной и поднес свечу к лицу принца настолько близко, что щеку опалил огненный поцелуй. Пленник стиснул зубы.

– У меня к тебе всего один вопрос, Роберт. – За черной, как кладбищенская ночь, бородой появилась улыбка. – Я имею полномочия пытать тебя. Вырывать ногти, сдирать кожу, отрубать пальцы… Но этого можно избежать, если ты назовешь мне имя ведьмы.

– Я не знаком с ведьмой.

– Знаком. От тебя разит колдовством. Запах ведьмы не отмыть.

– Я не знаком с ведьмой, – повторил принц. Страх ледяной коркой сковывал внутренности. Роберт понимал, что охотник станет мучить его не ради сведений, а ради собственного удовольствия, значит, пытки будут зверскими. Имя ведьмы принц выдать не мог.

– А если я предложу тебе свободу в обмен на имя? – спросил Дант Гарс. – Я ведь знаю, что яд принесла ведьма. Пусть и не своими руками, но она убила короля. Мне нужна она, не ты. Назови ее имя и будешь свободен.

Роберт уставился на пустой стол. Мысли заржавевшими шестеренками ворочались в голове. Предложение Данта Гарса казалось заманчивым: свобода в обмен на жизнь ведьмы. Просто. Слишком просто. Верить охотнику было все равно что вести лодку в сторону водопада: существовал шанс на хороший исход, но, скорее всего, суденышко перевернется и Дант Гарс не выполнит обещание. Да и Анна Мельден его не простит. Она послала сюда Роберта, чтобы он помогал ведьме, а не выдавал ее на верную смерть.

– Назови имя.

Роберт молчал.

– Назови имя. – В хриплом голосе Данта Гарса зазвучали угрожающие ноты. – Назови. Имя.

– Нет, – тихо проговорил принц и тут же почувствовал удар. Охотник опрокинул стул, к которому был привязан Роберт. Плечо врезалось в пол, в ушах зазвенело. Не успел пленник опомниться, как мужчина со всей силы ударил его ногой в живот. Дыхание перехватило, Роберт засипел, пытаясь согнуться, но проклятые веревки не давали двинуться. Принц болезненно застонал и закашлялся. Казалось, что его сейчас вырвет. Тот снова ударил, и стул с Робертом отъехал в сторону.

– Выродок Существ, – плюнул в него охотник.

Слюна попала на щеку. Он не мог даже вытереться, омерзение усилило тошноту. Принц повел плечом, внутри вспыхнула боль.

– Встань! – Дант Гарс одним движением выломал спинку стула, схватил принца за волосы и впечатал лицом в стол.

Роберт успел заметить ящик с острыми отполированными инструментами в дальнем углу комнаты и задергался, как рыба в руках ловца. Дант Гарс захохотал. Он выхватил из-за пояса нож, разрезал засаленную тюремную рубаху принца. Острие впилось под лопатку, и Роберт закричал – не столько от боли, сколько от страха и унижения. Он беспомощно трепыхался, пока охотник выводил на его спине кровавый узор.

Распахнулась дверь, и послышался голос Теоттора:

– Оставьте нас, Дант Гарс. Я хочу поговорить с пленником.

«С пленником, – прозвенело в мыслях Роберта. – Не с братом».

– Как скажете.

Вытерев нож о штаны, охотник встряхнул принца и вручил его стражникам, сопровождавшим Теоттора. Пленника развязали и усадили на табурет. Тот потер следы веревки и размял руки. Все обошлось. Страх отступал.

Стражники вышли, оставив братьев наедине. Теоттор бегло оглядел комнату, сломанный стул и побледневшее лицо брата, Роберт с завистью рассматривал его в ответ: тот выглядел как король. «Ах да, теперь он и есть король», – спохватился он, вспомнив о скоропостижной смерти «папочки». Братец носил корону и мантию Джеральда.

Теоттор обошел пленника. Он не мог не заметить окровавленную спину Роберта, но ничего не сказал.

– Тебя следовало бы казнить за убийство отца.

– Тебе следовало бы поблагодарить меня за это. – Роберт не стал отрицать свою вину. Пусть братец и остальные думают, что хотят. – Моими стараниями ты сел на трон.

– Еще не сел. Коронация пройдет после похорон.

– Мне все равно.

– Ну конечно. Ты же изгой, – хмыкнул Тео. – Дант Гарс правильно подметил.

– Что? – не понял пленник.

– Охотник начертил на тебе слово «изгой». Чувствуешь? – Тео надавил брату на плечо, принц ощутил, как капля крови сползла по спине. – Ты ведь и правда изгой в нашей семье.

– Я законный принц Калледиона.

– Ты – никто. Думаешь, я не знаю, что Джеральд тебе не отец? Ты всего лишь приблудный мальчишка, плод измены. Несмотря на это, у меня есть на тебя планы.

Роберт изогнул брови:

– Планы?

– Да. Думаешь, я из жалости попросил охотника не калечить тебя?

Пленник дернул плечом, и Тео, поняв намек, добавил:

– Не сильно калечить. Потому что я хочу тебя использовать. Но прежде… Охотник считает, что отца убила ведьма, и ты знаешь, кто она. Я – следующий претендент на трон, а значит, и в гроб – вряд ли ведьма остановится. Я хочу получить ее имя в обмен на твою свободу. – Тео сжал плечо Роберта и заглянул ему в глаза. Пристально, словно желая разглядеть саму душу. – Ты ведь скажешь мне имя?

Пленник стиснул зубы. Спина саднила, плечо прострелило болью. Несмотря на это, он старался выглядеть спокойным и уверенным в себе. Нельзя без боя отдавать им кость, которую принц, словно скалившийся пес, сжимал в зубах.

– Почему я должен верить тебе?

– Потому что, как я уже сказал, у меня есть на тебя планы.

– Какие?

– Пока не столь важно. Так ты согласен?

Роберт сжал зубы, под кожей проступили желваки.

– Согласен. Но прежде, чем назвать имя, я хочу кое-что получить.

– Что?

Вместо ответа принц улыбнулся. Тео тоже молчал, в его глазах сгущался мрак. Прохлада касалась оголенной кожи, чтобы согреться, Роберт обхватил себя руками и насмешливо сказал:

– Свидание с твоей женой.

– Хорошо, – неожиданно согласился Тео.

– Хорошо? – удивленно переспросил принц.

Тео пожал плечами:

– Мне нужны ее деньги, а не тело. Развлекайся с ней, как хочешь, а потом назови имя ведьмы – и получишь свободу.

Тео окликнул стражников, и пленника вернули в темницу. Клетушка обняла его тесными стенами, но мысль о скором свидании и воле освещала душу яркими всполохами.

Глава 11. Сплетни

Небо хмурилось, готовое вот-вот упасть на Монт-д’Эталь. Осень застелила землю разноцветными листьями. Карленна смотрела в окно, когда во дворе появился Димир. Принцесса сузила глаза и сжала ногтями подоконник. Образ молодого короля отравленным наконечником царапал сердце. Димир запер ее в Монт-д’Этале, и Карленна чувствовала себя как в гробу. В таком же теперь покоился калледионский король. Отец. Папа. Он мертв, а она здесь, в неволе, и даже не может попрощаться с ним.

Сердце заныло. Дыхание участилось, а на глаза навернулись слезы. Карленна сильнее впилась в подоконник.

Виновата ли она в том, что случилось? Эфлейский король смеялся девушке в лицо, говоря, что она сама решила приехать сюда. Но разве могла принцесса поступить иначе, разве это был действительно ее выбор? Разве Карленна по своей воле решила откупиться от охотника собственным телом? Разве не находилась она под чарами ведьмы с ее книгой? Нет, это охотник выбрал насилие, пусть не явное. Желала ли принцесса помолвки с Адреном или происхождение обязало ее породниться с кем угодно, только бы этот человек достаточно крепко сидел на троне? Ей предоставили мнимый выбор из двух мужчин, одного из которых заранее сбросили со счетов. Хотела ли Карленна сбежать из дома или лишь пыталась спасти себя от внутреннего разрушения?

Нет. Единственное, чего она желала – отказать Данту Гарсу. Вытереть ноги о его самомнение.

С этой мыслью Карленна злорадно улыбнулась. И улыбка ее походила на оскал дикого зверя. А на ресницах блестели слезы. Стук в дверь отвлек от снедающих воспоминаний. Принцесса резко задернула шторы, выставляя тонкую преграду между собой и постылым королем. Вытерла увлажнившиеся глаза и крикнула:

– Войдите.

– Ох, милая!

На пороге, прижимая руки к груди, появилась Юлана.

– Мне очень жаль… – Голос подруги походил на нежное журчание ручья: такой же тихий и успокаивающий. – Понимаю, как тебе тяжело. Можешь выговориться, если хочешь.

Гостья присела на диван, и Карленна со вздохом опустилась рядом. Да, она была не прочь излить душу. Хотелось пожаловаться на Димира, поделиться болью утраты, найти утешение. Полчаса спустя принцесса свободно делилась переживаниями с Юланой, а та нежно гладила подругу по руке и высказывала слова поддержки.

– Это ужасно, – вздохнула гостья. – И несправедливо.

– Если бы я знала, что папа умрет после моего отъезда, никогда бы не сбежала из дома. – Карленна закрыла лицо руками.

– Ты не виновата. – Юлана погладила подругу по плечу. – Виноват тот, кто его убил. Любовница, говорят. Ты веришь этим слухам?

– Верю, что кто-то убил его руками любовницы.

– Как же так получилось? Я слышала, что король даже охраной обзавелся. Охотником.

Принцессу передернуло. Она будто наяву почувствовала прикосновения шершавых рук и грубой, как наждачная бумага, бороды. Девушка сжала зубы. Хотелось сказать что-нибудь гадкое, но мысли путались в огромный ком, она не знала, с чего начать, как выразить все накопившееся. Обычные ругательства едва ли описывали и часть того, что Карленна думала о Данте Гарсе. Он мучил, как ноющий зуб. Хотелось выдрать ужасное воспоминание, но ненавистный образ засел слишком глубоко, пустил гниющие корни сквозь сердце.

– Расскажешь про охотника? – спросила Юлана, когда молчание затянулось.

– Ах, этот, – хмыкнула принцесса. – Это он пропустил мой побег и смерть папы. Охотился на ведьм. Похоже, не слишком удачно.

– Значит, правду говорят, что в Мейфор пробралась ведьма?

Карленна напряглась, принялась осторожничать. Чужое королевство – совсем не то место, где стоило обсуждать ведьм. Она пожала плечами:

– Не знаю.

– Жаль. А то про Мейфор столько слухов ходит, вот бы знать, что из них правда, а что – вымысел. Я слышала даже, что короли прокляты особыми снами. Якобы им снятся ведьмы. Как думаешь, это правда?

Она вздрогнула. Наваждение, наложенное шелестящим голосом Юланы, спало. Вспышкой молнии озарило воспоминание об одном из последних разговоров с папой – как раз про сны о ведьмах. Вряд ли Джеральд хотел, чтобы посторонние люди – кроме охотника, разумеется – знали об этом. Тайна прекращает быть тайной, если переходит к другому человеку. Ветер подхватывает ее, точно семена, разносит по людям, и сказанные по секрету слова сплетнями взрастают средь чужих языков. Нехорошее предчувствие заворочалось в сердце. Она притворно рассмеялась:

– Ох, какие только не придумают слухи! Я вот слышала, что тебе приписывают тайную любовь с принцем.

– Так ведь это правда, – улыбнулась Юлана. – Не все слухи ошибочны.

Карленна замолкла. Она думала, что Ник завел роман с девушкой, которую привез в Монт-д’Эталь и объявил своей спасительницей после стычки с повстанцами. А оказалось… Юлана метко подловила принцессу: не все сплетни – ложь. Подруга словно намекала, что и сплетня о королевских снах может быть правдива. Но Карленна не поддержала ее игру:

– Что ж, не знаю, что за слухи ходят о снах. Лично мне ничего не снилось, хотя я будущая королева. – Она перевела тему: – Хватит о папе, хватит о грустном. Лучше расскажи о вас с Ником.

Принцесса осторожно посмотрела на Юлану. Та, казалось, не расстроилась, что беседа свернула с намеченного пути, и улыбнулась:

– Такое не рассказывают в приличном обществе.

– Последнее время мое общество едва ли назовешь приличным. – Карленна откинулась на подушки и прикрыла глаза, чтобы сдержать подступившие слезы. – Рассказывай. Не мне стыдить кого-то за запретные связи.

Глава 12. Юный инквизитор

Ник провел рукой по широкому лакированному столу, сдул несуществующую пыль с новых кресел, полюбовался разостланным на весь пол ковром. Принц во всем старался походить на Фергюса, и его кабинет был обставлен на тот же величественный манер, что и кабинет старика под потолком Королевской башни.

День подходил к концу. Юный инквизитор убрал документы и, заложив руки за голову, откинулся в кресле. После разгрома повстанцев работы было немного. В основном он подписывал бумаги, распоряжения и допросные листы, которые ему ежедневно приносили призраки инквизиции. Тело отдыхало, но душа стремилась к приключениям. Принц чувствовал себя запертым в клетке однообразия. Куда делись дни, когда он в отряде призраков разъезжал по Эфлее, ночевал на голой земле, наблюдал за всполохами костра, над которым жарилось мясо? Юный инквизитор вздохнул. Закончив дела, он запер кабинет. Ключи на поясе покачивались и звенели в такт шагам, пока Ник спускался по лестнице. Не так принц представлял работу инквизитора.

Сумрачный вечер распростерся над Монт-д’Эталем. Юноша несколько минут стоял у входа в башню, наслаждаясь свежим воздухом после духоты кабинета. Пока засыпающий двор не огласился посторонними звуками. Проскрежетали дальние ворота, и в Монт-д’Эталь въехали призраки. Спешившись, они стащили с одной из лошадей человека и поволокли его в сторону инквизиторского подземелья. Ник прищурился. Арестантом оказался безусый мальчишка, на вид чуть младше принца, весь в синяках и с надорванным, как у приблудного пса ухом.

– Кто это? – спросил инквизитор.

Арестант захрипел, силясь ответить, но удар в зубы остановил порыв красноречия, и его потащили в подвалы. Один из призраков задержался и будто бы нехотя пояснил Нику:

– Повстанец.

– С ними же вроде покончено? – напрягся инквизитор.

– Не совсем.

– Почему я об этом не знаю? – Ник нахмурился, вспомнив бесконечные бумаги в кабинете.

– Ник… – Призрак положил ему руку на плечо. Дружественный жест и панибратское обращение, заведенное когда-то Фергюсом, лишали принца авторитета, которым должен располагать инквизитор. – Ник, у тебя и так полно дел, мы сами этим займемся.

– Но я инквизитор, – возразил Ник. – Я должен этим заниматься.

Призрак продолжил тем же мягким голосом:

– Повстанцы опасны, а ты не до конца здоров. Как твоя рана?

– Уже не болит. Фергюс поручил дела инквизиции мне, значит, я должен заниматься повстанцами.

– Фергюс поручил тебе инквизицию не для этого, – вздохнул призрак. Его рука оставалась на плече принца.

Осознание, словно выстрелом из пистолета, оглушило Ника. Получалось, документы, которые ему приносили призраки, лишь отвлекали от настоящих дел инквизиции?

– Тогда зачем? – спросил он, хотя уже начал догадываться, каким будет ответ.

– Нужен был человек, которого другие советники не посмеют сместить с должности инквизитора. Ты достаточно титулован и близок к инквизиции, чтобы…

– …чтобы греть место Фергюса. Я понял, – сухо отрезал Ник. – Это все, что от меня требуется?

– Ты принц. Ты важен для королевства, тебя нельзя подвергать опасности. Тем более после ранения.

Ник кивнул. Призрак посчитал разговор завершенным и зашагал к подземелью.

Дыхание принца сбилось от злости и возмущения. Он смотрел вниз, на грязный след, который оставило тело арестанта.

– Я буду присутствовать при допросе! – крикнул Ник вслед призраку.

Тот остановился.

– Уверен? Ты же ни разу на них не присутствовал. – Это было завуалированное предупреждение.

– Уверен. У меня с повстанцами кровные счеты.

Принц указал на бок, где под одеждой скрывался шрам, и вслед за призраком зашел в подземелье. Ника чрезмерно берегли. Если в попытке сохранить целостность сжимать в руках нечто слишком сильно, то можно ненароком это разбить. Так и случилось с терпением принца.

В допросной комнате пахло сыростью. Ник закрыл за собой дверь, запирая крик арестанта в подвальных стенах. Он остановился у входа, в полутьме, и сложил руки на груди.

– Вместо Нэйта теперь командует Коршун. Мы пытаемся выяснить, где он прячется, – шепнул чей-то голос, и принц увидел Лютера.

– Кто такой Коршун?

– Коршун Викт. Приближенный Нэйта. Собрал вокруг себя всех, кто разбежался с поля боя.

Лютер уселся напротив связанного арестанта. Тот поднял взгляд – один глаз заплыл фиолетовым, – узнав бывшего приятеля, он усмехнулся:

– Коршун ищет тебя, чтобы отомстить.

– А мы как раз ищем его, – улыбнулся Лютер. – Где они прячутся?

– Предатель! – прошипел повстанец и плюнул в призрака.

Слюна совсем немного не долетела до Лютера и повисла на краю стола. Призрак с грохотом поставил перед арестантом увесистый ящик, и принц вытянул шею, пытаясь рассмотреть его содержимое. Инструменты переливались в отблеске свечей, словно драгоценности.

– Где Коршун и остальные? – не изменившись в лице, спросил Лютер.

– Остальные? Я один, – пленник обвел взглядом людей в комнате, – против всех.

Призрак схватил его за волосы, ударил лицом о стол и оттянул голову назад. Уставившись в опухшие глаза повстанца, он произнес:

– Много болтаешь, но все не то.

– Монт-д’этальская крыса, – прокряхтел тот в ответ.

Призрак вновь приложил его лицом о столешницу. Губы повстанца опухли, а из правой ноздри заструилась кровь. Пленник шмыгнул носом.

– Фергюс очень любил игру «десять попыток», знаешь такую? – Призрак указал на пальцы арестанта, но тот помотал головой. – Что ж, правила просты, быстро запомнишь. Играем? – И тут же вывернул безымянный палец повстанца.

Раздался хруст. Крик и дворовая брань, наполненные болью, взлетели под потолок допросной комнаты. Пленник застонал. Палец неестественно искривился, а призрак, не дав передышки, уже потянулся к мизинцу.

– Где твои друзья? Где Коршун?

Повстанец промолчал. Ему без сожаления сломали второй палец.

Принц Никос почти не морщась смотрел на истязание. Торчащие кости, выбитые глаза, вспоротые животы – все это он уже видел на поле боя. Изменилось лишь место мучений. Лес и небо над головой сменились подвальными стенами. А так – ничего нового. Ничего страшного. И все же он неосознанно прижимался к двери, держась за ручку. В горле першило.

Повстанец упрямился. То ли к десятой попытке привык к боли, то ли от ужаса чувства притупились, но больше он не кричал. Лишь бледнел, когда призрак поддевал очередной палец. «Игра» закончилась, а ответы инквизиция так и не получила.

– Как обычно, – хмыкнул призрак. – Приступим к следующей игре?

Он вышел из допросной и вскоре вернулся с пыточным инструментом, который не влезал в обычный ящик и потому хранился отдельно.

– Где Коршун и остальные? – еще раз спросил Лютер, пока призрак устанавливал инструмент на столе.

– Я – не ты. Я не предатель! – гордо произнес арестант, но запал в его голосе потух, когда он оглядел орудие.

На столе стоял пресс. Две пластины и сдавливающий их рычаг. Мужчина без лишних объяснений схватил руку повстанца, на которой безвольно, будто сломанные ветки, болтались пальцы, и засунул ее между пластин.

– Отвечай!

Повстанец молча отвернулся. Призрак запустил механизм, и пластины принялись сжиматься. Он склонился к уху арестанта и процедил:

– Мы будем разбирать тебя по кусочкам. Палец за пальцем, рука за рукой.

Звуки, с которыми сдавливалась плоть, походили на чавканье. Принц сильнее сжал ручку двери. У него то крутило живот, то подступала тошнота к горлу, но он не мог оторвать взгляда от истязаемого арестанта и чувствовал, что вот-вот застонет вместо него.

– А-а-а, – не выдержал и заорал пленник, когда расстояние между пластинами стало сужаться. Кости захрустели. Руку придавило настолько, что кожа начала лопаться, а по бокам пресса показались первые капли крови. Пытка не заканчивалась. Пластины все уже жались друг к другу, повстанец орал. Ни одного вразумительного слова – лишь крик, наполненный болью.

Пластины соединились. Арестант замолчал, голова упала назад. Призрак побил его по щекам, приводя в сознание, и снял пресс с того, что раньше было человеческой рукой. Обнажилось плоское кровавое месиво. Ник смотрел, не отрываясь, и чувствовал, что воздух сперло в груди. «Уверен?» – вспомнился вопрос призрака. Хоть мурашки покрывали тело, Ник не жалел, что пошел на допрос, и надеялся, что теперь повстанец заговорит, его мучения закончатся.

Призрак потыкал расплющенную руку арестанта. Тот отвернулся, дыша широко открытым ртом и мыча от боли. На лбу проступали капли пота, в которых оранжевыми бликами отражались свечи.

– Поговорим? – предложил призрак. Голос его звучал ласково и по-доброму, как у матери, обращающейся к ребенку. – Где прячется Коршун?

Повстанец вздохнул. Ник надеялся, что пленник начнет говорить, но за вздохом ничего не последовало.

– Где твои приятели? Где Коршун и остальные? Где вы прячетесь? – медленно спрашивал призрак, но его терпение заканчивалось. Готовилась следующая пытка.

Нику хотелось закричать: «Говори! Дрянные Существа, говори, не молчи!»

Но он безмолвствовал вместе с арестантом.

Призрак достал из ящика тесак и одним движением по локоть отрубил повстанцу увечную руку. Тот взвыл, как гиена. Тошнота одолела принца, и он выскочил вон. Вслед донеслось:

– Я же предупреждал, что по кусочкам тебя разберем.

Ник захлопнул дверь и осел на землю. Он чувствовал, как влага и холод с пола забираются под одежду, но сил встать не было. Принц прислушался. Звуки едва проступали через закрытую дверь допросной, крики больше не раздавались. Он вздохнул. Слишком глубоко он заглянул в душу инквизиции.

Лютер вышел из пыточной, чуть не споткнувшись о принца. Ник встал.

– Заговорил, – доложил призрак.

Ник оглядел его руки, заляпанные кровью. Из допросной слышались глухие стоны.

– Заговорил, – повторил Лютер. – Скоро поедем за Коршуном и его бандой. Ты как, Ник, с нами?

Принц зажмурился. Подвалы исчезли, вместо них воображение нарисовало эфлейскую деревушку и голубое небо, по которому разбегались лучи полуденного солнца.

– На свежий воздух? С удовольствием, – тихо произнес принц и поспешил к выходу из инквизиторского подземелья.

Глава 13. Свидание

Стояла ночь. Заключенные догрызали черствые булки. Роберт свернулся клубочком в своей камере. Спина, израненная ножом охотника, ныла, порезы саднили, принц стонал, переворачиваясь с бока на живот и обратно.

«За скотом в хлеву ухаживают лучше, чем за нами», – злился Роберт, считая дни до свидания с Аэлией, после которого Тео обещал даровать ему свободу. Но старший брат не спешил спускать младшего с поводка, пока приходилось терпеть тюремные неудобства: стесненность клетки, тонкий кусок ткани, исполнявший роль одеяла, жесткую подстилку, легко пропускающую холод каменного пола… Принц то и дело вздрагивал от шума. Каждые полчаса мимо прохаживались охранники, и Роберт чувствовал себя котенком, постель которого выставлена на самом виду, чтобы хозяева в любой момент могли поглядеть на свое приобретение.

Напротив камеры принца замерла тень, послышался звон ключей.

– Вставай!

Роберт протяжно зевнул и, откинув одеяло, с неохотой поднялся с нагретого места. Принцу выдали ведро воды и чистую одежду, и он воспрянул от мысли, что это была подготовка к свиданию.

Пленника препроводили наверх. За окном башни мелькнула луна, целомудренно завернувшаяся в темное дымчатое облако. Принца ввели в комнату. Дверь за его спиной хлопнула, оградив Роберта от стражников и оставив наедине с той, о которой он мечтал. Аэлия стояла перед ним. Ее длинные светлые волосы были распущены, девушка нервно поглаживала их кончиками пальцев, насмешливо глядя на Роберта. Хотя принцу позволили вымыться и переодеться, невозможно было спрятать ни непривычную черную бороду, ни болезненную бледность лица и худобу. Роберт выглядел как заключенный, только что получивший свободу. От стыда он не решался начать разговор.

Аэлия фыркнула:

– Ничего, кроме свидания, не додумался попросить?

– Имею право. Ты обещала отблагодарить меня за смерть Джеральда. Теперь он мертв.

Роберт не стал говорить, что не имеет отношения к убийству короля. Главное – итог. Пусть Аэлия поверит в его причастность и подарит свою любовь. Принцу хотелось поскорее перейти к делу. Осуществить то, что он так часто представлял себе тюремными ночами. Принц потянулся к девушке, но она со смехом ударила его по руке. Неприступность Аэлии, которая манила Роберта первое время, сейчас раздражала.

– Ты просчитался, и тебя отправляют в Эфлею, – усмехнулась девушка.

– В Эфлею? – Роберт застыл. – Зачем?

– В обмен на Карленну.

Запал, с которым принц шел на свидание, тут же погас. Роберт хотел могущества. Уважения. Любви. В идеале – трон Калледиона. Как он добьется этого, если поселится в Эфлее, еще и в качестве пленника? Выходит, он дешевле сестры, раз Тео готов поменять их местами?

– Ничего, – проскрежетал Роберт. – Я и из Эфлеи добьюсь своего. Отомщу всем, вернусь и займу трон. Сделаю тебя своей королевой.

Он быстро оглядел комнату, подготовленную для свидания: серые стены, пара табуретов, стол. Так себе, но после тюремной камеры даже это годилось.

– Ты ведь хочешь быть моей королевой?

Аэлия с холодным видом пожала плечами:

– Если ты сможешь стать королем.

– Смогу.

Роберт притянул девушку к себе, освобождая их обоих от одежды. Он нашел ее губы, а потом принялся осыпать поцелуями еще недавно прикрытую платьем бархатную кожу. Принц жадно впитывал каждый вздох и прикосновение девушки. Аэлия провела пальцами по шраму на его спине, но он тут же убрал ее руки. Холод и жар схлестнулись внутри, кожа покрылась мурашками, чтобы не потерять и толики возбуждения, принц прижал девушку к себе. Впившись в ее бедра пальцами, он подхватил Аэлию и усадил на стол. Дотронулся до кромки чулок, скользнул выше, раздвигая ноги будущей королеве. Его королеве. Роберт намотал светлые волосы на кулак и приблизил к себе губы Аэлии, но не поцеловал, а заглянул в полные горделивости, несмотря на непристойное поведение, глаза. Не отрывая взгляда, он медленно, словно опускаясь в горячую ванну, вошел в нее. Девушка прикрыла веки.

Стол превратился в качающийся на волнах корабль, который следовал к острову наслаждений.

Роберт недаром не любил корабли.

Их уединение прервали. Грубо и бесцеремонно. Дверь распахнулась, Аэлия вскрикнула и прикрылась худыми руками. Принц удивленно повернулся к дверному проему. У входа в комнату собралось высшее общество Мейфора – король, несколько богатейших лордов из правительства, Дант Гарс – куда же без него! – и отряд стражников. Все заинтересованно смотрели внутрь комнаты, как зрители на сцену театра. Аэлия вскочила со стола и спряталась за Робертом, судорожно пытаясь поднять упавшее на пол платье. Пленник поспешно натянул штаны.

Теоттор выступил вперед и кашлянул, привлекая внимание собравшихся.

– Так-так! – с напускным возмущением воскликнул он. – Милорды, что перед нами! Королева, самая достойная в королевстве женщина, изменяет своему королю с каким-то заключенным!

Лорды неодобрительно закачали головами. Их голодные взгляды хищно скользили по едва одетым жертвам.

– Разве может она, совершив такой отвратительный поступок, оставаться королевой? – продолжал Тео.

Толпа осуждающе закивала.

– Ты сам приказал мне идти к Роберту! – воскликнула Аэлия.

– Ты сам отдал мне ее! – одновременно с девушкой возразил принц. До него начало доходить, что братец обвел их вокруг пальца.

– Ложь, – хмыкнул Теоттор. – Хочешь сказать, что я, король, подложил под тебя собственную жену? Вздор! Зачем мне такой позор? Всем известно, как ты ухлестывал за Аэлией, видимо, она сдалась. Вы, милорды, стали свидетелями предательства. Что же мне делать с женой-изменщицей и с братом-обольстителем, да притом убийцей короля?

– Все вон! – вскричала покрасневшая и всклокоченная Аэлия, торопливо натягивая непослушные бретели на плечи.

– Не-ет, – протянул Теоттор. – Вон пойдешь ты.

Он кивнул стоявшим позади него стражникам, и те двинулись к девушке. Роберт загородил ее собой, но охранники отпихнули принца.

– Не смейте! – верещала Аэлия. – Я королева! Я дочь лорда юн Бальфура!

– Не смейте!

Роберт ринулся, чтобы вырвать девушку из рук стражи, под смех лордов его вновь повалили на пол. Он попытался подняться и броситься за стражниками, уводившими королеву, но Тео выставил ногу, и пленник растянулся возле двери. Теоттор знаком велел всем выйти. Братья остались наедине.

– Ты правда думал, что я готов подложить под тебя Аэлию, лишь бы усмирить тебя? – Король запрокинул голову и торжествующе засмеялся. – Ты настолько глуп, что поверил в свою победу. И проиграл.

Да, проиграл. Вся самонадеянность Роберта вмиг исчезла, оставив после себя скованность и грусть, а еще острое чувство одиночества. Он снова бился один против всех.

– И что дальше? – Принц закрыл глаза, словно, если он перестанет видеть, ужас, творившийся с ним, исчезнет.

– Кажется, Аэлия уже передала тебе новость?

– Про Эфлею?

– Да. Я хочу обменять тебя на Карленну. Ты уезжаешь после похорон отца. А сейчас можешь возвращаться в тюрьму.

Тео распахнул дверь, где Роберта уже поджидал охотник.

– Дрянной ты человек, братец. – Тео безразлично отвел глаза в сторону. – Зато теперь я вижу, что мы все-таки родня.

Принц не ответил. Перед тем, как покинуть комнату в навязчивом сопровождении охотника, он сжал зубы и со злостью пнул незакрытую дверь. Дант Гарс схватил его за шиворот и толкнул вперед. Роберт не сопротивлялся. Лестница, коридор, знакомые лица за прутьями клеток – и он на привычном месте. Подстилка остыла за время его отсутствия, скомканное одеяло валялось в углу, а пол еще блестел от пролитой во время умывания воды. Принц лег.

Почему-то ему вспомнилась красивая черноволосая девушка, которую он видел во сне после того, как чуть не утонул в море. Тогда она говорила, что маленькому принцу рано умирать.

«Рано умирать. Рано сдаваться», – повторил он и сжал кулаки, утопив отчаяние на дне души.

Глава 14. Так бывает

Под пухлыми облаками с подрумяненной солнцем корочкой расстилался дол. Бурная клокочущая река разделяла поле на две части. Вдоль ее русла по высокому обрывистому берегу, заросшему сухой желтой травой, мчался отряд призраков.

Во главе отряда ехал Ник.

Победа королевских солдат оказалась лишь краткосрочной иллюзией спокойствия. Повстанцы вновь отстраивали свои муравейники, в которых восстанавливали силы для следующей битвы. Нэйт умер, но его идеи продолжали жить, и призраки инквизиции разъезжали по королевству, чтобы потушить тлеющие угли восстания.

Сегодня их отряд занесло к северо-восточным рубежам королевства, туда, где дремучий лес очертил границу Эфлеи с Дакхааром. Зигзаг дороги вывел всадников к полупустой деревеньке. На поваленном бревне сидел пьяный старик. Он несколько раз переспросил название деревни, которую искали призраки, а после попытался показать путь, путаясь в собственных словах, выставляя длинный палец с нестриженным ногтем в совершенно противоположную сторону. Разобравшись в его сбивчивых подсказках, отряд добрался до перекрестка дорог, где – слава Существам! – торчал столб с указателями.

Тогда, на допросе, повстанец признался, что Коршун и его банда обосновались в заброшенном доме на краю леса. Призраки преодолели небольшой холм и проехали мимо загаженного озерца в форме буквы Т, которое, словно стрелка, указывало путь. На дороге виднелись следы: отпечатки твердых подошв, копыт, колея от телеги. Отправленная вперед разведка доложила, что нашла пустой дом. Призраки были осторожны: но все же караульные повстанцев могли заподозрить неладное и предупредить своих о приближении неприятеля.

– Стоит ли ехать? – засомневался инквизитор. – Это может быть засадой.

– Повстанцев надо найти. В доме могли сохраниться зацепки, – отозвался опытный призрак. Остальные были с ним согласны.

– Значит, едем! – распорядился Ник.

Отряд преодолел редкий перелесок, окружавший дорогу. Когда деревья расступились, взору открылся невзрачный квадрат повстанческого дома с плоским, едва выступающим треугольником крыши. Настоящая коробка, наспех сооруженная строителями-самоучками, вокруг нее – вытоптанная дорога, хлипкие, настежь отворенные ворота и прохудившийся забор. Сам дом хоть и выглядел жилым, пустовал. Ни звука не доносилось из глубин его темных коридоров. Двор, лес и окрестности тонули в тишине.

Осматривая дом, призраки разбрелись по этажам. Ник с Лютером начали с подвала, в котором обнаружили целый склад оружия: от старых ножей до новых, возможно не опробованных пистолетов. Оставленное оружие навело Ника на мысль, что повстанцы уходили впопыхах.

На жилом этаже стояли койки, валялась одежда. В кухне возвышалась стопка грязных тарелок, а из одного не до конца прикрытого шкафчика доносился запах свежеприготовленной еды. Повстанцы ушли недавно и в спешке.

Ник вернулся в спальные комнаты, которые обыскивали призраки, и выглянул в окно. Караульный бродил по двору. Работа продвигалась быстро и складно.

До поры до времени.

Все переменилось в одну секунду. Призрак, который следил за порядком на улице, внезапно крикнул что-то неразборчивое. Звук выстрела заглушил его голос. Затем еще один. И еще. Призраки попадали на пол, отползая подальше от окон.

– Лошадей застрелили, – пробормотал Ник, выглядывая в щель у наполовину занавешенного окна.

– Чтобы мы не сбежали. Все-таки засада, – прошептал призрак.

Принц не испугался, но по спине пробежал холодок. С дюжину повстанцев окружило дом – и это только те, кого Ник успел заметить в окне. Противники по меньшей мере в два раза превосходили призраков числом.

– Их позиция не так выгодна, как наша, – подбодрил товарищей Лютер, выглянув за штору. Повстанцы находились внизу как на ладони, тогда как их отряд прятался за стенами дома. Ник оживился.

– На войне важна не только сила, но и смекалка, – поддержал его другой призрак.

Какофония звуков – топот, крики, грохот выстрелов – охватила все пространство вокруг. Повстанцы задвигались по двору, перебегая от укрытия к укрытию. Призраки затаились возле окон, периодически высовываясь и паля по ним. Ник стрелял метко и часто. Вдруг рядом с ним что-то упало. Он поднял мелкий круглый как картофелина предмет и, почуяв неладное, кинул его обратно на улицу. Снаряд с жутким грохотом взорвался в воздухе, осыпав Ника осколками разбитого стекла. Принц едва успел закрыться руками и рухнуть на пол. Запахло дымом. Загорелась занавесь, и Ник сорвал ее, затоптав оживающее пламя. Не успел он отдышаться, как под ноги упало еще несколько снарядов. Лютер схватил принца за руку, и они выбежали из комнаты прежде, чем раздался взрыв. Дом задрожал. В комнате вспыхнул огонь, разрастаясь, пожирая деревянные стены. Внутри стало тяжело дышать.

Призраки выбирались наружу через окна, на улице послышались возня и крики. Собрав остатки храбрости, Ник побежал в подвал, в котором хранились коробки с оружием. Он надеялся, что уезжающие в спешке повстанцы могли оставить пару смертоносных снарядов среди обычного оружия. Слава Существам! В одной из коробок действительно обнаружился мешок с огненными шарами. Ник поспешил наверх.

Дом трещал и стонал. Юноша закашлялся, споткнулся и едва не упал, его подхватил Лютер. Подтянув принца к окну, призрак вытолкнул его наружу и прыгнул следом. Возле них просвистела пуля, и принц переполз за ближайшее укрытие. Лютер выдернул из его рук мешок и заглянул внутрь.

– Снаряды, – просипел Ник.

Мужчина кивнул. Они быстро разобрались, как использовать это оружие, и вскоре в сторону повстанцев полетели два подожженных шара. Раздался грохот, а следом визг и отборная брань. Под покровом повалившего дыма они перебежали за следующее укрытие. Как раз вовремя, потому что на месте, в котором они сидели мгновение назад, обрушив стену, взорвался огненный шар.

Двор тонул в удушающем дыму. Беспорядочно двигались фигурки людей. Тела с обезображенными взрывами конечностями валялись под ногами. Ник с трудом различил вдали призрака, который, потеряв оружие, бился в рукопашную с крупным мускулистым повстанцем. Сцепившись, они покатились по грязи. Принц подобрал валявшийся рядом пистолет, но, когда поднял глаза, увидел его уже убитым. Повстанец бежал к приятелям, которые прятались за поваленным деревом.

Лютер бросил снаряд, но тот разбился, совсем немного не долетев до цели. В дымное небо взвилась пыль.

Ник полез за следующим шаром, но мешок оказался пуст. Он с досадой взялся за пистолет и, задержав дыхание, прицелился. Наступившая тишина терзала его. Казалось, в живых не осталось никого, кроме него, Лютера и четырех повстанцев за деревом. Он не мог сосредоточиться. Воспользовавшись его заминкой, один из повстанцев выскочил из-за дерева и побежал в лес. Принц выстрелил, но не попал, и тогда Лютер выхватил пистолет из его рук.

– Сдавайтесь! – рявкнул он и пальнул по дереву.

Из-за горящего дома показались еще двое призраков. Быстро оценив обстановку, они взяли повстанцев на прицел. Сдаваясь, те подняли руки над головами и медленно вышли из-за своего укрытия на середину двора. Больше в живых никого не осталось – ни со стороны инквизиции, ни со стороны их противников.

Однако Ник рано поверил, что все кончено. Из-за дерева выглянул тот самый повстанец, в которого стрелял принц, и принялся стрелять по своим же. Одного сразил в голову, второго ранил в руку, на третьем выстреле убили его самого. Оставшиеся повстанцы совсем оробели: упали на колени и принялись молить о пощаде. Ник чувствовал, что тоже готов осесть на землю. Дым резал глаза, забирался в нос и рот. Все едва дышали, дом разрушился, его остатки полыхали, накрывая обломками мертвые тела.

– Арестовать их, – хрипло приказал принц.

Призраки связали повстанцев и потащили их на допрос в Монт-д’Эталь.

Глубоко вздохнув, принц впился ногтями в ладони. От усталости его шатало. Прежде чем покинуть двор, он еще несколько минут с горечью бродил среди павших тел, осматривая и подсчитывая их. Один из призраков, который остался, чтобы похоронить павших товарищей, похлопал его по плечу и сказал:

– Так бывает.

Глава 15. Последний день

Всходило солнце, и небо украсили желтоватые всполохи. Длинная вереница людей окольцевала холм, вершину которого венчал величественный храм Существ. Там, за широкими распахнутыми дверями портала, в глубине бело-черного зала на высоком постаменте стоял дубовый полированный гроб с позолоченной оборкой и белоснежной обивкой. В гробу покоилось грузное тело короля Джеральда. Высокий воротник бархатного костюма закрывал вздувшуюся шею, каскад роскошных тканей придавал ему гордый и властный вид, а седая борода напоминала, что жизнь правителя была долга и потому не стоило грустить о его уходе. Людской поток, с утра до вечера струившийся через двери храма, свидетельствовал о том, что подданные с благодарностью прощались с великим королем Калледиона.

Роберт под конвоем шел среди толпы. Он не спешил, хотя стражники легко могли растолкать зевак и проторить принцу путь. Он не хотел торопиться. Плелся, слушая, как под подошвами шуршат камни, и думал о будущем. О том, что брат сегодня станет королем, а его отправит в Эфлею. Оставалось лишь собрать вещи после похорон и сесть в карету.

Принц поднял взгляд. Со ступеней храма, словно гриф с высоты, за бесконечной очередью наблюдал Теоттор. Добравшись до вершины, Роберт мельком посмотрел на распахнутый портал храма и прямо в черном траурном костюме опустился на холодные ступени, усыпанные сухими листьями. Ветер разносил благоговейные голоса посетителей и грустное мелодичное пение служителя храма.

– Иди, попрощайся с отцом, – прошипел Тео.

– Зачем?

Король указал взглядом на стоявшего поодаль человека:

– За тобой наблюдает посол из Эфлеи. Покажи ему, что ты ценный товар для обмена на принцессу.

Роберт хмыкнул и, подчинившись, прошел внутрь храма, но на мертвого Джеральда обратил не больше внимания, чем на прилипший к одежде волос или нить паутины. Принц немного постоял под черно-белым куполом, прикрыв глаза и слушая песнопения. Стражники не позволили ему отступить, встали вокруг него кольцом, незаметно подталкивая к гробу, охраняемому верным Дантом Гарсом. Роберт стиснул зубы. По велению служителя он потянулся к мертвому королю и тронул шершавые, пропахшие благовониями пальцы. Опустился на колени, чтобы прошептать молитву. Только юноша обратился не к Воину Света, покровителю светлых Существ, как подобало на похоронах, а к Темной Королеве. Он шептал едва слышно, никто не мог разобрать слов. Молился, ощущая себя преступником, нарушившим не только светские, но и религиозные законы.

«Я помогаю ведьмам, – Роберт сложил руки в просительном жесте, – ты тоже. У нас общий путь, так защити меня».

Мертвая Королева обратила на него разъедающий взор, и принц провалился в пучину ее темных глаз, барахтаясь там в поисках ответа.

– Вставайте, Ваше Высочество.

Стражники подняли Роберта, растолкали людей, прокладывая ему путь. Принц шел медленно, мерно, будто продвигался через вязкий кисель. У выхода, изогнув губы в победной ухмылке, ждал брат. В бордовом плаще, подбитом мехом, и с прямой спиной он выглядел по-королевски. Ни у кого не оставалось сомнений, что новый правитель будет заботиться о Калледионе так же умело, как и его почивший отец. Только Роберт этого уже не застанет.

– Можешь собирать вещи, – сказал Тео. – Карета ждет.

Принц ничего не ответил. Он повернулся к храму, чтобы мысленно попрощаться с прошлой жизнью, и ушел.

Роберт уже давно не ночевал в собственных покоях. Комнату не убирали, окна держали закрытыми, в солнечных лучах летали облака пыли. Он сдвинул в сторону матовый тюль и распахнул окно, чтобы в последний раз насладиться видом на Мейфор, но вместо дворцовых пиков и силуэтов гор взгляд зацепился за карету. Принц с треском захлопнул створки и, прикрыв глаза, прижался лбом к прохладному стеклу.

Грусть не имела смысла. Она не приносила ни пользы, ни наслаждения – лишь тащила Роберта в безвыходную темницу отчаяния. Он достал из гардероба лучший костюм, в котором его будут принимать в Эфлее, и принялся собираться. Много везти не хотелось. Багаж воспоминаний грозил оказаться тяжелее, чем багаж одежды. Заглянувшие в комнату слуги быстро сложили и унесли в карету раскиданные на кровати вещи. Принцу сообщили, что брат готов прощаться и ждет его внизу.

– Сейчас спущусь, – пообещал Роберт. – Мне надо…

Он не договорил. Ему просто хотелось посидеть в тишине, насладиться редким мигом, когда никто не властвует над его жизнью.

Принц обвел взглядом комнату: голубой балдахин, заменявший небо, пока он лежал с изувеченной ногой; костюм с запекшимися пятнами крови после избиений; сюртук, под которым он уносил колдовскую книгу из комнаты сестры. Не самые приятные воспоминания. Солнечный луч светло-золотым щупальцем протянулся к ногам Роберта.

«Хороший знак», – кивнул принц. Может, даже ответ Мертвой Королевы, предрекающий светлую дорогу. Он снова посмотрел в окно: облака расправили могучие белые крылья, но солнце выглядывало сквозь крохотную прореху.

Юноша улыбнулся. Пришла пора уезжать. Он выпрямился, почти не замечая, как ноет и чешется под одеждой шрам с надписью «изгой» на спине, и гордо поднял голову. Если покидать место, которое он называл домом, то только с честью. Закрывшаяся дверь щелкнула, с тем же звуком принц запер засов на собственном сердце.

Замок провожал его тишиной коридоров. От кареты юношу отделяли широкая лестница со струившимся вниз алым водопадом ковра, два гулких зала да украшенный лепниной выход. Он занес ногу над ступенями, когда уловил периферией взгляда легкую тень. Роберта отбросило от лестницы. Тонкие пальцы змеей обвились вокруг шеи, сжали горло смертельным кольцом. Ведьма. Тень превратилась в худую невысокую девушку. В ее глазах, напоминающих покрытый ряской пруд, блестела злоба. С силой, мало соответствующей ее телосложению, она прижала принца к стене.

– Из-за тебя ее изгнали! – прошипела ведьма.

Он закашлялся, сжал тонкие руки, пытаясь оторвать ее от себя.

– Что ты делаешь? – прохрипел принц.

– Из-за тебя Теоттор избавился от Аэлии и сослал из замка! – Девушка ослабила хватку, но ее острые ногти по-прежнему впивались в шею Роберта. – Мы с ней были подругами.

– Знаю.

– Знаешь и так поступил с ней! Анна Мельден послала тебя помогать, а не… – Ведьма запнулась, когда с лестницы раздался чей-то голос:

– Прекрасно!

Принц и девушка обернулись. Во время короткой борьбы они не заметили, как к ним подкрался охотник. Охотник, который слишком хорошо умеет выслеживать дичь. Охотник на ведьм и на тех, кто им помогает.

Дант Гарс ухмылялся.

– На это я и рассчитывал. – Он говорил спокойно, в голосе сквозила радость. – Ты потерял бдительность и привел меня к ведьме.

Девушка отпрянула от Роберта, Дант Гарс двинулся к ней.

– Стойте! – Понимая, что отпираться и сопротивляться бессмысленно, принц заслонил собой ведьму. – Не трогайте ее!

– Нет! – Девушка вытянула руку.

Неожиданно к их голосам добавилась новая нота. Этот звук был странным и неуместным на башенной лестнице. Он напоминал кроткое журчание, медленный пленительный стук густых капель о каменный пол, будто что-то вязкое стекало со ступени на ступень.

– Не трогайте ее! – Роберт схватил охотника, пытаясь остановить его. – Не надо…

Он не успел закончить фразу. Дант Гарс сердито дернул плечом, оступился и, отчаянно замахав руками, кубарем полетел вниз по лестнице. Посторонний звук исчез. Несколько секунд Роберт ошалело смотрел, как с грохотом переворачивается падающее по ступеням крупное тело. Переглянувшись, принц и ведьма ринулись вниз. Дант Гарс ничком лежал у подножия лестницы. Задыхаясь, принц уставился на бездвижное тело. Девушка толкнула Роберта, но он не шевелился, тогда она быстро осмотрела охотника.

«Меня обвинят в убийстве», – думал принц. Он в открытую враждовал с Дантом Гарсом и легко мог воспользоваться скорым отъездом, чтобы отомстить за свои истязания. Ни у кого не будет сомнений в его виновности.

– Дышит еще, – прошептала ведьма.

Она поднялась и посмотрела на принца. Оба молчали.

– Добей его, – приказала девушка.

– Что? Нет! – испугался принц.

– Добей. – Она вплотную подошла к Роберту и до крови вцепилась в его руку. – Иначе он очнется и достанет тебя где угодно, даже в Эфлее.

Юноша замотал головой:

– Я не могу. Не могу. Не могу, – повторял он, но руки сами потянулись к шее охотника.

Дыхание Данта Гарса едва чувствовалось. Роберт начал сжимать пальцы, ощущая, будто перекрывает русло реки. И когда ее воды иссохли, а мужчина покинул мир светлых Существ, принц отпрянул. Безысходность и злость заполонили сознание. Но вместе с ними он почувствовал облегчение. Роберт посмотрел на свои дрожащие пальцы, потом перевел взгляд на ведьму. Она казалась совершенно спокойной и… улыбалась.

Принцу стало жутко, сглотнув вставший в горле комок, он огляделся – вокруг не было никого из слуг и стражи. Роберт побежал к карете.

Глава 16. Искушенные любовью

Надгробные камни – скорбные серые изваяния – склонились над свежими могилами. Под тяжелым покровом почвы в четырех стенах гроба навсегда заснули призраки инквизиции.

Утром моросил дождь, он превратил землю в вязкое болотце, прикрытое ковром тусклой травы. Густой туман висел над кладбищем, а перед глазами Ника все еще стояли кровавые сцены смерти его друзей. Те, кто приложил руку к гибели призраков, уже были наказаны. Наверное, принц жалел молодых ребят, которые по глупости или по случайности затесались в ряды повстанцев и потому оказались на допросе. Но еще больше он жалел своих павших товарищей.

Юноша встал на колени, отдавая мертвым дань уважения, и прошептал молитву о том, чтобы дорога смерти повела их по светлому пути, чтобы светлые Существа забрали их к себе и защитили от Темных. Теперь он понимал, почему Фергюс был так холоден: начни оплакивать каждого – и останешься без душевных сил, поэтому проще совсем отречься от теплых чувств.

Окончив молитву, Ник поднялся и направился к выходу с кладбища. Мрачные решетчатые ворота между статуй Мертвой Королевы и Воина Света отделяли его от дорожки, которая по пригорку спускалась к монт-д’этальской стене. Одна створка, наглухо затворенная, увязла в сырой земле. Инквизитор потянул на себя другую. Раздался немелодичный скрип, рука скользнула по влажному пруту, и на ладони остались холодные, пахнущие железом капли.

Юноша не успел выйти, перед ним появилась Мираби. Коротко оглядев принца, она заявила:

– Нам надо поговорить.

– Не сейчас, – отмахнулся Ник.

Он хотел двинуться дальше, но юная ведьма толкнула его в грудь, вжимая в ворота кладбища.

– Нет, сейчас.

Принц вздохнул:

– Я ведь все равно приду к тебе позже, – он показал ей израненную руку, – тогда и поговорим.

– Нет, Ник. Поговорить надо здесь, – настояла Мираби. – Не в замке.

Она вдруг приблизила губы к его шее, обдавая теплым дыханием. Ник не успел смутиться: Мираби отпрянула и еще раз хмуро оглядела его.

– Почему от тебя пахнет колдовством?

Ведьма снова приблизилась к шее и втянула носом воздух. Он тоже принюхался, но не почувствовал ничего, кроме запахов кладбищенской сырости, леса и влажной земли. Юноша взял девушку за плечи и, осторожно отстранив от себя, заглянул в зеленые глаза.

– Ты что делаешь?

– У колдовства есть запах, но чувствуют его только ведьмы и охотники. Я ощущала его с первых дней в Монт-д’Этале, но думала, что ошиблась. Не знала, откуда он исходит, и надеялась, что мне показалось. – Она отвернулась. – А потом поняла, что этот запах исходит именно от тебя.

Ник покачал головой. Он понимал, о чем говорит девушка: такой же запах принц ощущал в своих снах, когда встречал ведьм.

– Может, это твое колдовство?

– Не мое, – возразила Мираби. – И на кладбище других людей нет. Я нарочно пошла за тобой сюда, чтобы убедиться, что колдовством пахнешь именно ты.

– И что это значит?

– Что в замке есть ведьма. Кроме меня.

Ник прислонился к воротам кладбища. Он верил Мираби. Задумавшись, он не обращал внимания на то, что плащ намок и холодные капли пробрались под воротник. Принц прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться, но его отвлекло сопение девушки.

– Она над тобой колдует, – добавила Мираби.

– Ты можешь определить, кто ведьма?

– Нет, – покачала головой девушка. – На тебе мое заклинание, поэтому все смешалось, и я не смогу найти ее.

– Заклинание? – Ник потер переносицу. – Какое? Зачем?

– Защитное. Чтобы ты на своей бессовестной работе не пострадал.

Ник вспомнил погибших на последней вылазке призраков. Значит, дело было не в его удачливости, а в магии Мираби.

– Ладно, – вздохнул принц. – Ты можешь понять, какое заклинание наложила на меня та ведьма?

– Могу. – Она поднялась на цыпочки и, приблизившись к губам Ника, спросила: – Можно?

– Можно, – ответил Ник, уже чувствуя сладковатый, травянистый вкус ее губ.

Ведьма без тени смущения прижалась к принцу. Легкое скольжение языка, влажное дыхание – и поцелуй закончился, едва начавшись. Мираби сделала шаг назад. Принц облизнул губы и выжидательно посмотрел на нее. Девушка прикрыла глаза, немного подумала и вздохнула.

– Отворот, – объявила она. – Ведьма хочет испортить твои отношения с кем-то.

– С кем?

– А вот этого не знаю, сам думай.

Он покачал головой. Ничего дельного на ум не приходило. Быть может, муж Юланы прознал об измене и решил рассорить любовников? Но едва ли член Совета рискнул бы обратиться к ведьме.

– Ты можешь его снять?

Мираби пожала плечами:

– Могу попробовать.

– Попробуй, – кивнул Ник.

– Приходи ко мне вечером. Соберу кое-какие травы и подготовлюсь.

– Хорошо.

– И подумай, кто из твоего окружения может быть ведьмой. Вдруг она сдаст меня Покровительницам?

– Я подумаю, – пообещал он.

Мираби вошла на кладбище. Поставив корзинку на землю, она смахнула с зелени капли дождя и принялась рвать травы. Волосы упали на ее лицо, и она сердито сдула прядь вбок. Принц несколько секунд с улыбкой наблюдал за девушкой, а потом зашагал к замку, пытаясь привести мысли в порядок. По дороге он встретил Лютера и призраков, с которыми они выезжали к дому повстанцев. Вместо приветствия юному инквизитору протянули бумаги.

– Сознались, – пояснил Лютер. – Теперь мы знаем, где прячется Коршун.

– Прекрасно. – Ник вскользь просмотрел записи. – Идем ко мне в кабинет, обсудим следующую вылазку.

Чтобы бумаги не промокли под дождем, принц свернул их и, засунув под куртку, зашагал вперед по тропе. Призраки последовали за ним. Они повернули к арочным воротам, за которыми открывался шумный и многолюдный монт-д’этальский двор. Спутники Ника отстали, обернувшись, он заметил, что Лютер щурится, куда-то всматриваясь. Проследив за направлением его взгляда, инквизитор увидел, как во двор выходит Маргарет. С балкона за ней пристально наблюдали гвардейцы. Стоило принцессе удалиться, как те скрылись, и Лютер, торопливо пообещав ему подойти позже, кинулся ко входу в замок вместе с отрядом.

В ожидании призраков принц занялся изучением показаний с допроса, его прервал возникший на пороге король. Димир выглядел недовольным.

– Твои люди мешают работать моим гвардейцам!

Он особенно подчеркнул слова «твои» и «мои», будто разделяя Монт-д’Эталь на две части. Ник вздохнул. Брат хмуро опустился в кресло напротив.

– Твои призраки… – продолжил было он.

– Твои гвардейцы снова пытались выкрасть у Маргарет указ? – перебил его принц. – Вы же с ней помирились.

– Помирились. Но я предпочел бы забрать бумагу. Мало ли…

– Мало ли что?

– У меня есть один план, который может ей не понравиться. – Димир почесал небритый подбородок. – Хочу выдать ее замуж.

«Да уж, после неудачного замужества с Харео сестре такая идея точно не понравится», – покачал головой Ник.

– За кого? – уточнил он вслух.

– За калледионского принца.

– Какого принца? – опешил Ник.

– Младшего. Да, вот еще что хотел сказать. – Димир прищурился. – Пойди к Карленне и передай ей, что она скоро поедет домой.

– Домой? В Калледион? – изумился он. – С чего бы это? Ты же не хотел ее отпускать.

– Разумеется, не хотел. Но в обмен на нее королевство готово отдать ее младшего брата, Роберта юн Реймстона, так что мы ничего не теряем. За него я и хочу выдать Маргарет.

– Подозрительно. – Ник встал и, заложив руки за спину, подошел к окну. – Какая Калледиону от этого польза?

– Не знаю. Но от Карленны мне пользы точно никакой, поэтому пусть едет куда хочет.

«Какая Калледиону от этого польза?» – крутилось теперь в голове, и работа над бумагами никак не ладилась. Пришлось отложить ее до прихода призраков.

Почти стемнело, солнце опустилось за горизонт, оставив на небе нежно-оранжевые разводы. В сумерках группа призраков покинула темный зев Королевской башни. Когда они неспешно спускались по ступеням, один из них повернул голову и увидел под кроной раскидистого невысокого дерева фигуру в алом платье. Замедлив шаг, он пропустил вперед товарищей и зашагал к ней.

Маргарет улыбнулась. Она была рада случайной встрече с Лютером. Призрак прислонился к стволу и, веселясь, показал принцессе на снующих невдалеке гвардейцев.

– Они сегодня пытались проникнуть к тебе в комнату, – вполголоса сообщил мужчина.

– Знаю, я видела их, – фыркнула она.

– Мы им помешали.

– Знаю, вас я тоже видела.

– Похоже, они не успокоятся, пока не добудут документ, – усмехнулся Лютер.

Неисполненный указ по-прежнему хранился в ее спальне. Маргарет исследовала каждый закоулок Монт-д’Эталя, но, несмотря на обширность замка, подходящего места, чтобы перепрятать его, найти не смогла. Словно угадав мысли принцессы, Лютер спросил:

– Ты не думала спрятать указ?

– Думала, – призналась Маргарет. – Подыскиваю место. Ты с призраками… Вы ведь будете помогать мне, пока я не подберу хороший тайник?

– Конечно, – кивнул Лютер.

Принцесса подарила ему полный признательности взгляд и выпорхнула из-под дерева. Темнота сгущалась, девушке следовало вернуться в замок.

– Я рассчитываю на благодарность! – засмеялся ей вслед мужчина.

– Ах, какой расчетливый, – прыснула в ответ Маргарет, а сердце, несмотря на вечернюю тьму, наполнилось солнечными лучами.

Когда в Монт-д’Этале погасли почти все огни, Ник остановился перед комнатой ведьмы. Занеся кулак над дверью, он задумался, а потом, сжав пальцы так, что ногти вонзились в ладонь, наконец постучал.

– Заходи! – Мираби уже знала, что это он.

Девушка вспорхнула с кровати и зашторила окно. Спальня погрузилась во тьму.

– Готов?

– Вполне, – не слишком уверенно ответил принц. Разве можно быть готовым к тому, что сейчас с него будут снимать заклинание, наложенное неизвестной ведьмой?

Мираби зажгла свечу. Окружающий мрак поглощал тусклый свет, очертания комнаты и мебели едва угадывались. Девушка поднесла свечу прямо к его лицу и принялась нашептывать заклинание. Принца бросило в жар, он почувствовал, как взмокла спина. Среди неясного шипения он изредка мог разобрать лишь собственное имя.

– Пей.

Принц выпил протянутый отвар, крепкий, как вино, и вернул чашку Мираби. Она коснулась его лица, обдала запахом трав и лечебных настоек, от которых мутнело сознание. Ведьма все ходила вокруг, а отзвук заклинания, способного разбить чужое колдовство, следовал за ней. Ник снова услышал свое имя. Звуки слились воедино, непонятный гул заполонил комнату, и принц осознал, что оседает на пол. Он шагнул назад, в сторону кровати, и упал.

Очнулся Ник оттого, что Мираби звала его и гладила по щеке смоченной в холодной воде рукой, приводя в сознание. Он лежал на кровати. Голова кружилась, а тело пылало.

– Ну, чувствуешь что-нибудь? – Мираби потрогала его лоб. – Колдовство не всегда охотно выходит из человека.

Вместо ответа он шумно выдохнул и помотал головой, ощущая себя пьяным.

– Заклятие должно было уйти, отворот больше не действует. Теперь надо выяснить, кто его на тебя наложил. И против кого.

– Понятия не имею, – прошептал Ник.

– Ладно, – вздохнула Мираби. – Потом подумаешь. Снимай рубаху, буду лечить твою руку.

Раны почти не саднили, но он не стал отказываться от помощи и, послушно сняв рубаху, устроился полулежа на кровати. Найдя подходящие мази, девушка села рядом с ним и нежно провела пальцами по шраму. Мираби склонилась над принцем, и он заметил, как в полутьме блестели ее приоткрытые губы. Она уже не была той дикой розой, какой Ник помнил ее до переезда в Монт-д’Эталь. Пытаясь улечься поудобнее, он поерзал, и шелковистые волосы Мираби защекотали его кожу. Принц убрал выбившуюся прядь за ухо девушки. Она, облизнув губы, подняла на него взгляд. В который раз рассматривая тонкие черты лица, преследовавшие его во снах, он снова признал, что ведьма была очень красива. Зачарованно коснулся скул, которые некогда рисовал в попытках вспомнить подробности сна.

Не давая девушке ничего сказать, Ник поднялся и накрыл ее губы своими. Мираби не отпрянула. Она позволила принцу прижаться ближе и, замявшись, робко ответила на поцелуй. Неуверенно ведьма раскрыла губы, пропуская внутрь язык юноши, и положила одну руку на его плечо, а вторую запустила в волосы. Их сердца отбивали дикий ритм, заглушая окружающие звуки. Наваждение завладело Ником. Не разрывая поцелуя, он уложил Мираби на кровать и навис сверху. Язык принца прочертил дорожку по ее шее. Пальцы уже подцепили край платья, когда Мираби перехватила его руку. Она уперлась Нику в грудь и оттолкнула его.

– Давай-ка без этого, – раздался возбужденный, но уверенный голос девушки.

– Прости.

Мираби отвернулась, позволяя Нику встать и быстро одеться.

– Уже поздно, я пойду. Спасибо за помощь. – Он пытался скрасить неловкое молчание вежливостью.

– Подожди, – окликнула ведьма, когда принц был уже у двери.

Он обернулся. Прикусив губу и не глядя на него, Мираби протянула снадобье.

– Мажь руку, чтобы быстрее проходила.

Принц кивнул и вышел. Дверь закрылась, но Ник еще несколько секунд стоял в коридоре. В спальне раздался вздох и шаги. Когда все стихло, принц направился к себе. Он по-прежнему не мог сказать, кто являлся второй ведьмой в замке, но зато начинал догадываться, против кого был наложен отворот.

Глава 17. Пленник, гость, союзник?

В окне кареты мелькали бесконечные поля и горы. На пути лежал широкий дол, перетянутый длинной нитью реки, с поседевшими от раннего снега травами и кустарниками. Деревца поникли и съежились. Солнце еще одаривало своей лаской, но с севера за каретой гнались густые и синие, как морские глубины, тучи.

Роберта везли в Эфлею. Прислонившись скулой к узорчатой раме, принц хмуро и безразлично глядел на скользящий за окном пейзаж. Он оживился, лишь когда показалась приколоченная к придорожному столбу табличка: «Калледионский коридор». В соседних королевствах и в Заморье это место называли Перекрестком. Четыре королевства континента сходились здесь границами: узкую калледионскую землю с двух сторон подпирали стены дакхаарского леса и арнестского горного хребта, а выходил коридор прямиком в Эфлею. Прежде эта местность принадлежала Онтфорку, но королевство пало, подарив свои земли сильнейшему врагу – Калледиону.

Здесь, на нейтральной территории, правители условились совершить обмен.

Принца Роберта меняли на принцессу Карленну: одна возвращалась домой в Мейфор, второго забирали в Монт-д’Эталь. Карета в окружении стражи неспешно приближалась к концу коридора. Тот пока пустовал. Эфлейская сторона запаздывала или от Роберта так спешили избавиться, что привезли его раньше времени? Принц усмехнулся. Он не имел ничего против.

Карета остановилась. Король Теоттор, сопровождавший брата, отодвинул занавеску и посмотрел на дорогу. Роберт открыл дверь и, в ответ на негодующий взгляд Тео, пояснил:

– Я по нужде.

– Тут тебе не нужник, а королевская встреча.

– Одно и то же, – хмыкнул принц и, не удосужившись воспользоваться ступенькой, выпрыгнул из кареты.

Стражники окружили Роберта, чтобы он не сбежал. В низине, где остановилась карета, громоздился туман. Гудел ветер, и принц поежился от холода. Он был одет в красивый, но слишком легкий костюм. Роберт растер покрывшиеся гусиной кожей руки и принялся кружить по поляне, раздражая старшего брата. Вскоре он устал и присел на каретную ступеньку. В кармане что-то захрустело. Принц воровато оглянулся и, пока брат и стража отвлеклись на дорогу, по которой должны были ехать эфлейцы, вытащил письмо. Уже после отъезда Роберт нашел его среди вещей и догадался, что конверт, на котором красовалась буква «А», подкинула ведьма.

А – Анна Мельден.

Пока никто не видел, он вскрыл письмо.

Дакхаарская королева давала наставления, как вести себя в Эфлее. «Мой милый мальчик, – прочел Роберт, – я помогу тебе добиться хорошего положения в Монт-д’Этале. У меня везде есть друзья». Он улыбнулся. В письме Анна убеждала его подружиться с эфлейским королем и его семьей. Вести себя дружелюбно и отзывчиво, добиться доверия, не ввязываться в неприятности, быть осторожным и наблюдательным. И, конечно, докладывать полезную информацию. У Анны Мельден уже была шпионка в Эфлее – одна из ведьм, – но помощь Роберта была бы нелишней.

Принц закрыл глаза и со вздохом откинул голову назад. Кажется, половину из этих предписаний он нарушил в день отъезда из Калледиона. Жар горьких воспоминаний окутал Роберта, а образ Данта Гарса – окровавленного, неестественно спокойно лежащего у подножия лестницы, – казалось, не сотрется никогда.

«Удачи тебе, мой мальчик! Помни, что твой отец родом оттуда. – Что-то затрепетало в душе, когда он прочел эти слова. – Но ты с ним пока не встретишься. Не в этот раз. Позже».

– Роберт! – крикнул брат.

Юноша едва обуздал волнение. Принц быстро спрятал письмо и взглянул на дорогу: подъезжали эфлейцы. Он причесал волосы пальцами, поправил костюм, натянул на лицо самую приветливую улыбку, какой был обучен, и вышел навстречу новой жизни.

Две эфлейские кареты обступили неподвижные, как истуканы, стражники. Вышел король – Роберт угадал того по короне и осанке.

– Его Величество Димир Таяльди, король Эфлеи, – объявил слуга. Следом он представил юношу, сопровождавшего Димира: – Его Высочество Никос Таяльди, принц Эфлеи.

Роберт скользнул взглядом по лицам обоих.

– Его Величество Теоттор юн Реймстон, король Калледиона, и его брат, Его Высочество Роберт юн Реймстон, принц Калледиона, – поклонился второй слуга.

Короли с долей презрения оглядели друг друга. Димир приблизился к открытой двери второй кареты и протянул руку пленной принцессе. Карленна не приняла его помощь. Девушка спустилась сама, даже не удостоив бывшего возлюбленного взглядом. Она так и стояла поодаль – недовольная и хмурая, мрачнея каждый раз, когда Димир оборачивался к ней, – и крепко обнимала себя руками то ли от холода, то ли от одиночества, пока короли вели переговоры. Роберт помахал ей рукой, но сестра не ответила.

Когда формальности остались позади, состоялся обмен пленными. Роберт ощутил незаметный для остальных толчок в спину и сделал несколько шагов вперед, чтобы перейти за черту, охраняющуюся эфлейскими стражниками, а Карленна направилась к своей семье.

Принца усадили в карету, похожую на вздувшееся яблоко. Через запотевшее стекло Роберт наблюдал за отдаляющимися калледионцами. Бывшей семьей. Он хладнокровно занавесил окно и устроился поудобнее, тонкие лучи света прорывались сквозь сетчатую ткань. Его покой тут же нарушила открывшаяся дверца.

– Ваше Высочество, – поклонился слуга, – мы не можем допустить, чтобы вы ехали в одиночестве.

Спутником оказался эфлейский принц – молодой и немногословный. Его молчание обрадовало, а вот взгляд, пронзительный и тяжелый, будто Никос разглядывал дно в глубине мутной воды, озадачил Роберта.

Карета тронулась. За окном, как и прежде, пробегали горные и полевые пейзажи, словно принц и не выезжал за пределы Калледиона. Распогодилось, небо приобрело чистый голубой оттенок. Таял, становясь похожим на дырявую вату, снег, и сугробы истекали слезливыми ручьями. Никос отвернулся к окну. В карете стояла тишина, и Роберт чувствовал себя неловко. Чтобы отвлечься, он мысленно насвистывал песенку, услышанную то ли от Джимми, то ли от Томми. Воспоминание о тюрьме не выветрить одной поездкой.

– Поедешь с принцем, будешь за ним присматривать, – приказал брат.

Ник посмотрел на карету, где сидел пленник, и не стал возражать – слова застряли в горле, как рыбные кости. Принц предвидел подобное развитие событий, еще когда карета подъезжала к Перекрестку. Уже тогда, перебирая в уме сведения, полученные от шпионов, и воспоминания из снов, Ник пытался их сопоставить, словно нанизывал бусины ожерелья на золотую нить. Он был готов и почти не удивился, когда калледионским принцем, будущим пленником Эфлеи, оказался юноша из снов. Тот самый, который жил у Анны Мельден и которого арестовали после смерти Джеральда.

Так ли ценен товар, что предлагали в обмен на принцессу?

Ник стоял подле брата, пока тот говорил с северным королем. Вот-вот должен был состояться обмен, и принц хотел поделиться с ним своими тревогами. Но что он мог сообщить Димиру? Рассказать про сны? Предложить не отпускать Карленну, отказаться от сделки? Принц посмотрел на девушку, стоявшую в отдалении: волосы и одежда разлетались на ветру, в глазах застыла усталость.

Обмен состоялся, и Роберт юн Реймстон стал эфлейским пленником вместо сестры.

По велению брата Ник сел в карету с калледионским принцем. Убедившись, что Роберт был тем самым юношей, отвернулся. У Ника в голове роились вопросы, но он не знал, как начать разговор, и прижался к окну. «Хорош инквизитор», – усмехнулся он про себя. Его работа – выворачивать наизнанку людские души, но первый вопрос, как первый выстрел из пистолета, как первое убийство – самый сложный. Его-то принц и не мог придумать. Спросить обо всем напрямую? Или подбираться к секретам Роберта потихоньку, через наводящие вопросы? Иногда извилистые тропы приводят к цели ничуть не хуже коротких, но по пути можно заблудиться.

Ник решился.

– Ты знаешь, что я не только принц, но и инквизитор?

Роберт вздрогнул и повернулся к Нику. Приподняв бровь, он посмотрел на собеседника.

– Я инквизитор, – повторил юный принц. – Я пытаю людей, чтобы узнать то, что полезно для королевства. Арестантов спускают в холодные темные подвалы, приковывают к стульям и мучают, чтобы вытряхнуть все тайны. Отрубают пальцы, сдавливают конечности, выкалывают глаза…

Роберт сглотнул. Он съежился и готов был оскалиться, как лисенок в норе, в которую тянутся охотничьи руки. Ник, пристально наблюдавший за реакцией пленника, улыбнулся. Что-то знакомое – не только по воспоминаниям из снов – было в лице и пронзительных глазах Роберта. Но что именно? Разгадка дразнила своей близостью и терялась в дымке сознания. Ник впился ногтями в ладонь, чтобы сосредоточиться, но пленник заговорил, обрывая нить мыслей.

– У всех есть тайны, Ваше Высочество, – сказал Роберт учтиво. Намного учтивее, чем обращался к пленнику инквизитор.

– Поделишься своими?

– Тайны на то и тайны, что заперты в душе лишь у одного человека.

– Инквизиция на то и инквизиция, чтобы подбирать отмычки к любым замкам.

Роберт хмыкнул. Несмотря на испуг и свое невыгодное положение, он вел себя спокойно и уверенно. Даже излишне.

– Я задам тебе два вопроса, – предупредил Ник. – И надеюсь, что ради ответов мне не придется спускать тебя в инквизиторский подвал.

Роберт кивнул.

– Что тебя связывает с Анной Мельден? И почему тебя арестовали за смерть Джеральда?

– А, до вас дошли эти нелепые слухи? – Пленник рассмеялся так естественно, что Ник готов был поверить ему, если бы каждая деталь сна не стояла так отчетливо перед глазами.

– Слухи? – Принц тоже усмехнулся, стараясь казаться доброжелательным, но тотчас стер улыбку. – То есть ты не жил у Анны Мельден, не знал ведьм, которых она у себя принимала? Тебя не избивали и, как мешок, не тащили по коридору?

Роберт замолчал и отвел глаза, будто на их синем дне притаилась истина.

– Я знаю намного больше, чем остальные, – добавил Ник. – Но не все. И ты поможешь залатать бреши в моих знаниях. Правда?

– Я все расскажу, – кивнул Роберт.

Стрелой пролетели часы в пути. После откровенного разговора Роберт успокоился и посапывал, прислонившись щекой к окну, когда дремлющее сознание уловило тихую речь принца – проскользнуло гладкое название «Монт-д’Эталь».

– Монт-д’Эталь? – сонно переспросил Роберт.

Ник улыбнулся, указывая в окно:

– Наш родовой замок.

Подсвеченные солнцем стены Монт-д’Эталя появились на горизонте. Карета мчалась по мощеной дороге, вдоль которой сгорбились деревца. Вскоре показалась арка ворот. Стража пропустила карету во внутренний двор замка, и Роберт принялся озираться. Здесь было красиво. Свет, блеск, яркие и мягкие краски, лучившиеся чистотой, отличали Монт-д’Эталь от угрюмого Мейфора. Здесь было уютно.

Сразу по приезде принца проводили в комнату, которая, как подсказывал ему запах духов, ранее принадлежала Карленне. Пленник с разбегу прыгнул в мягкую кровать и почувствовал спокойствие. Даже отголоски счастья. Роберт вытащил спрятанное письмо и перечитал волнующие строки: «…твой отец родом оттуда…» Принц решил, что уж здесь, в Монт-д’Этале, он получит то положение, в котором ему отказал Мейфор. Уверенность, присущая Роберту, сейчас кипела и выливалась за край.

Не успел принц освоиться на новом месте, вымыться и переодеться, как на пороге появились четыре стражника в серой одежде. Они повели его в высокую башню, напоминающую видом заржавевший меч – коричневый камень острым клинком вздымался ввысь, раздирая облака пиком крыши.

Внутри было темно.

Принц осматривался, когда в конце темного коридора заскрежетала мрачная железная дверь, и оттуда вышел Никос. Его, как и Роберта, сопровождали стражники в сером. Или не стражники?

– Это моя инквизиция, – улыбнулся Ник. – И мои люди. Их называют призраками.

– Или монт-д’этальскими крысами, – рассмеялись те.

Роберт выдавил хриплый смешок. Близость инквизиции, подвалы и обилие стражи не приносили удовольствия. Ник указал на выход из башни:

– Сейчас мы пойдем к королю. Как следует познакомимся и поговорим. Повторишь ему то, что рассказывал мне в карете – но не все. – Юный инквизитор взялся за дверную ручку и, обернувшись к Роберту, понизил голос: – Про жизнь в Дакхааре, про Анну Мельден и ее ведьм – ни слова.

Пленник кивнул. Во время поездки он поведал Нику почти все: что в детстве его изгнали из Калледиона, что он жил у Анны Мельден и вернулся домой, чтобы отомстить. Роберт утаил только правду об отцовстве да на пытливые вопросы инквизитора о ведьмах отвечал, что ничего не знает. Верно, Анна Мельден собирает вокруг себя ведьм, а зачем – неизвестно. Кажется, тот поверил.

Гость и принц добрались до просторной приемной. В зеркальных потолках с мутной позолоченной эмалью отражался диван, два кресла в пурпурной обивке и невысокий столик, заставленный вазами с цветами.

– Располагайся. – Никос кивнул на кресло. – Я позову брата.

Роберт сел. После извилистого пути, который он преодолел, ему полагался хороший отдых. Серые призраки устроились в углах комнаты. У дверей застыли слуги, и принц осмелился попросить у них еду и напитки. Все-таки он уставший с дороги гость.

Вскоре появился король с семьей – принцем Никосом, красивой девушкой, видимо, принцессой. Роберт вскочил, приветствуя их. Характер он успел показать в Мейфоре, и ничего хорошего из этого не вышло, поэтому сейчас, памятуя наказ Анны Мельден, он старался вести себя покладисто и обходительно.

– Моя сестра, принцесса Маргарет Таяльди, – представил девушку король.

– Роберт юн Реймстон, принц Калледиона и ваш гость. – Подчеркнув последнее слово, Роберт поцеловал руку принцессы. – Рад знакомству.

Маргарет сдержанно улыбнулась. При виде премиленькой девушки принц приосанился, во взгляде разгорался интерес, но шальная мысль о том, чтобы приударить за принцессой, улетела столь же быстро, как и ветер, что ее принес. Память об Аэлии еще была свежа.

Компания расположилась на диване и креслах. Роберт украдкой рассматривал их. Улыбчивый Димир сразу показался приятным и не слишком строгим человеком – с таким подружиться не составит труда. Эфлейский принц исчерпывающе проявил себя еще по пути в Монт-д’Эталь: тихий, серьезный, полная противоположность брату. Принцессу разгадать не удалось. Она производила впечатление доброй и скромной девушки, но позже Роберт заметил, что она бросала нежные взгляды на одного из призраков. Что за темные Существа таятся в ее душе?

Король завел разговор, задавая гостю невинные на первый взгляд вопросы: как тот доехал? Не устал ли в дороге? Как нашел Монт-д’Эталь? Но принц понимал – это отнюдь не вежливость. Его изучают. Прощупывают, ищут брешь. С каждым вопросом Димир словно по ступеням спускался в подземелье его души.

– Благодарю. Здесь очень приятно. Комната восхитительна. – Гость скромно опустил взгляд.

– Соболезную утрате. Его Величество Джеральд, хоть и был врагом Эфлеи, ушел к Существам слишком рано и внезапно. Как прошли похороны? – Король улыбался, выдирая из сознания гостя воспоминания. Выискивал, какую ниточку зацепить, потянуть сильнее. Он еще не знал, что Роберт и без того собирается все рассказать. – Как твоя семья?

– Семья… – протянул принц.

Слуга разлил всем вино. Гость осушил бокал и, поймав на себе взгляд Никоса, понял, что пришла пора раскрывать правду.

– Меня привезли сюда как пленника. Как врага Эфлеи. Но я не враг. – Голос Роберта набрал уверенность. – Вы знали, что меня обвиняют в убийстве Джеральда?

Димир округлил глаза, Маргарет подняла одну бровь, и только Ник остался спокоен.

– Разумеется, не знали, иначе бы отказались от обмена, – продолжал Роберт. – Карленна представляет для Калледиона гораздо большую ценность, чем я. Но убийца не я. Я невинен. Не стану отрицать, мне иногда хотелось это сделать. У меня в комнате хранился яд, которым его убили. Спросите, как получилось, что яд мой, но убийца не я? Меня опередили. Не знаю, кто. Его убийцы воспользовались глупой любовницей.

– Почему ты хотел убить Джеральда? – спросил молодой король, недоверчиво хмурясь.

Гость вздохнул. Его всегда удручал рассказ грустной истории своего детства.

– Когда я был ребенком, родители поссорились, и отец изгнал нас с матерью из Калледиона. Вслед за нами он отправил убийцу, но нам повезло – мы выжили. Уверенный в нашей смерти, Джеральд объявил, что мы погибли в шторме, в то время как нам удалось бежать в Заморье. Лишь недавно я вернулся в Калледион, чтобы получить то, что принадлежит мне по праву: положение принца. Джеральд, конечно, не ожидал моего возвращения. А я жаждал мести. Она свершилась, но не моими руками, – грустной усмешкой завершил рассказ Роберт. – Я был арестован по ложному обвинению. Старший брат ненавидит меня не только из-за смерти Джеральда, но и из-за того, что я… кхм… связался с его женой. От меня решили избавиться и продали вам. Вот почему я враг Калледиона. А значит, союзник Эфлеи.

Откровенность Роберта произвела на Димира впечатление, но бдительности он не потерял.

– Почему мы должны тебе верить? – спросил король.

Роберт поднялся и, к изумлению всех присутствующих, снял рубашку, оголяя руки, запятнанные синяками, и спину с уродливой меткой.

– Это сделано по приказу Джеральда. – Роберт накинул рубашку обратно и начал ее застегивать. – Меня избивали и держали в тюрьме. В Калледионе я никому не нужен. Боюсь, вы здорово прогадали, когда отпустили мою драгоценную сестренку, но я пригожусь вам.

Роберт допил вино, позволяя слушателям поразмыслить над его словами. После затяжного молчания король попросил выйти всех, кроме калледионского принца. Когда дверь закрылась, принца затопило волной уточняющих вопросов. Он отвечал спокойно и честно, повторяя то же, что рассказал в карете юному инквизитору.

После раздумий Димир сцепил пальцы и задумчиво заговорил:

– Карленна опозорила меня, отказавшись от замужества.

– Своенравная девица, – улыбнулся принц.

– И пока был жив Джеральд, она могла быть полезна хотя бы как пленница. А теперь… Не уверен, что твоим братьям она так же дорога, как отцу, поэтому я решил обменять ее на тебя. Как думаешь, принесешь ли ты пользу Эфлее?

Роберт поднес к лицу бокал и вдохнул вишневый аромат.

– Сделаю все возможное.

Димир кивнул:

– Хорошо. У меня есть на тебя планы.

Принц выдавил смешок. Где-то он уже это слышал. Король нахмурился и продолжил:

– Ты уверен, что готов предать родное королевство?

– Родину выбирают сердцем. Да, я готов предать Калледион. Я хотел отомстить отцу, а теперь желаю отомстить брату. У нас общий враг – по-моему, это лучшая причина, чтобы стать союзниками, Ваше Величество.

– Ты красиво разговариваешь, – хмыкнул Димир. – Посмотрим, как ты облекаешь слова в действия. Добро пожаловать в Монт-д’Эталь, союзник.

Король протянул гостю руку, и тот улыбнулся. Месть калледионцам, мысль, которой так долго грезил принц, становилась все ближе.

Глава 18. Колдовство

Фергюс прищурился, выставленной козырьком ладонью прикрыл глаза от солнца. День был погожий и приятный. Легкий ветер, гуляющий на вершине башни, развевал плащ инквизитора. Старик смотрел вниз. Седина тумана протянулась через разукрашенный осенью лес, и только кое-где сквозь раскидистые кроны проглядывали клочки земли.

Рядом с ним стояла Анна Мельден. Судя по нахмуренным бровям и скрещенным на груди рукам, план инквизитора не пришелся ей по вкусу. Но старик ухмылялся. Королева просила избавить континент от ящеров – и он с усердием принялся исполнять ее просьбу. Единственным подопытным оказалось дакхаарское чудовище. Анна Мельден с немым укором наблюдала, как Фергюс истязает ее питомца. За прошедшие недели по приказу старика слуги успели напичкать зверя ядом, попытаться отрезать ему лапы, пока тот спал, выколоть глаза и вырвать зубы. Один раз даже выпотрошили живот с еще не переваренной пищей. Но, к недоумению Фергюса, недостающие части тела отрастали с поразительной скоростью. Ящер оживал, несмотря на смертельные раны.

Сегодня инквизитор не стал поражать королеву оригинальностью и действовал по старинке: отравой и пилой.

– Этого бы хватило, чтобы убить половину Дакхаара, – сквозь зубы заметила Анна Мельден, глядя, как ящеру подают тушу козла, начиненную сильнодействующим ядом.

Ее питомец наелся и почти сразу издох. Фергюс выждал некоторое время и дал отмашку слугам, чтобы те заходили в вольер к чудовищу. Рисковать понапрасну он никем не собирался. Тех, кто был готов участвовать в экспериментах, старик снабжал толстой броней и оружием. Это позволяло выбраться из загона невредимыми, когда ящер оживал.

Одетые и вооруженные слуги с огромной пилой в руках прошли через укромную дверцу в углу ограды. Они осторожно подбирались к чудовищу, Фергюс хмыкнул: даже призраки инквизиции позавидовали бы их аккуратности. Ход его мыслей едва не свернул в сторону дома, родного Монт-д’Эталя, но старик быстро вернул их в нужное русло. Приблизившись к ящеру, слуги дотронулись до него пилой, чтобы убедиться, что тот пока не собирается приходить в сознание, и устремили взгляды на Фергюса в ожидании указаний. Инквизитор кивнул:

– Начинайте.

Анна Мельден страдальчески вздохнула, но старик сделал вид, что не заметил скепсиса королевы. Все его внимание было привлечено к открывшемуся внизу зрелищу: не каждый день увидишь, как отрезают голову полумертвому чудовищу. Слуги усердно работали пилой, дело шло тяжело. Толстая шкура долго не поддавалась, но вскоре старик выдохнул: алая кровь ящера полилась по шее и рукам людей. Еще немного – и слуги доберутся до хребта. Рубить кости будет сложно. Но если все получится и чудовище навсегда лишится головы, то континент утратит первого из бессмертных кровожадных хищников. А если можно умертвить одного, то и остальных тоже. Главное, чтобы план сработал.

Старик щурился и сопел, будто собственными руками разделывал ящера.

– Он дышит, – обыденным голосом проговорила Анна, словно сообщала, что готовят на ужин или какая будет погода.

– Что? – Фергюс обернулся к королеве, не сразу разобрав, что она сказала.

– Ящер дышит, – повторила она.

Старик сглотнул. Он взял подзорную трубу и принялся рассматривать чудовище. Оно лежало бездвижно, Фергюс не видел признаков дыхания. Он напряженно переводил увеличительное стекло с брюха твари к пасти и далеко не сразу заметил, как подрагивают веки зверя. Старик не мог разобрать: то ли ящер действительно очнулся, то ли ему лишь показалось, что тварь двигается. На всякий случай Фергюс крикнул слугам, чтобы те были настороже.

Анна Мельден усмехнулась:

– У вас ничего не получится, зря зверя мучаете.

– А вы зря панику наводите. Он не дышит.

Инквизитор наконец опустил подзорную трубу. Беспокойство еще не покинуло его, и руки еле заметно дрожали. Или это старческое?

– Если я говорю, что дышит, значит, так оно и есть, – спокойно ответила она. – Я не буду смотреть на его пробуждение, подожду вас внизу башни.

Фергюс проследил за тем, как королева спускается по винтовой лестнице. Она двигалась плавно и уверенно, совсем не волнуясь о том, что происходит в загоне. И все-таки старик догадывался, что его неповиновение ее злило.

Резкие звуки заставили инквизитора обернуться к ограде. В загоне начались волнения. Слуги отпрянули и нацелили на ящера оружие. Издалека чудилось, что тварь все еще мертва. Схватив подзорную трубу, Фергюс заскрежетал зубами. Анна Мельден оказалась права, ящер задышал. Его ноздри едва заметно раздувались, сквозь дрему чудовище оскалилось, обнажая желтые зубы. Слуги отступили еще на несколько шагов. Старик задержал дыхание, рассматривая ящера – неужели тот восстанет, несмотря на огромную дозу яда и усыпляющих трав? Гулкий рев вырвался из пасти зверя. Он пытался двигаться, но тяжелые раны не позволяли ему встать. Слуги не стали дожидаться ни приказа инквизитора, ни восстановления ран. Они подхватили оружие и, оглядываясь на ящера, побежали к выходу. Тот успел открыть глаза и зарычать – уже не от боли, а от злости на то, что добыча ускользает. Из последних сил чудовище встало. Кровоточащие раны затягивались, сломанный хребет срастался, и ящер упорно ковылял за слугами, набирая скорость. Те с воплями кинулись к выходу.

Фергюс вытер испарину со лба. Будь на месте раненого ящера обычный хищник, старик не стал бы сомневаться, что люди успеют спастись. Но речь шла о, подери его Существа, колдовском чудовище! И инквизитор переживал. Он до боли закусил губу, наблюдая, как тварь в два счета нагоняет слуг. Какой-то смельчак нырнул под ящера и воткнул тому в ногу длинный нож. Зверь взвыл и упал, позволив людям выскочить наружу.

Старик отвернулся от загона и пошел вниз. Он знал, что там, возле крохотной двери в заборе, сейчас трясутся и обливаются потом слуги. Их он собирался навестить позже. А пока ему предстоял разговор с Анной Мельден. Злость клокотала в сердце – план Фергюса провалился, и королева снова будет уговаривать его провести Ритуал.

– Вы оказались правы, – проскрипел инквизитор, старательно отводя взгляд.

Анна взяла его под руку, чтобы прогуляться по дакхаарскому саду, Фергюс успел уловить насмешку в ее глазах.

– Я советую вам хорошо подумать о Ритуале.

– Я уже обдумал ваше предложение и пока готов ответить только отказом.

– О, вы точно так же отвечали отказом на мое предложение приехать в Дакхаар. И, как видите…

На лице королевы снова появилась торжествующая улыбка. Она напоминала хищную птицу, заметившую в траве мышь. Аккуратно касаясь руки Фергюса, женщина добавила:

– Все мои просьбы исполняются. Пусть не сразу, но исполняются.

Инквизитор еле подавил вздох. Чтобы не раздражаться, он промолчал, спутники в молчании дошли до замка. Еще издали они увидели во дворе незнакомую повозку, а рядом – несколько женщин в длинных темно-зеленых одеяниях.

– Покровительницы, – пояснила королева.

Из повозки выпрыгнули две девушки: одна совсем юная, вторая постарше. Помня рассказы Анны, Фергюс догадался, что Покровительницы привезли в замок ведьм. Королева воспитывала их. Кого-то оставляла в служанках, кого-то обучала манерам, снабжала деньгами и отправляла в соседние королевства в качестве шпионок. Анна Мельден не скрывала, что две такие ведьмы занимают довольно высокое положение в Мейфоре и в Монт-д’Этале. Инквизитору оставалось только догадываться, о каких девушках шла речь.

Фергюс отошел к крыльцу замка и оттуда наблюдал за королевой. Покровительницы вызывали у него любопытство, но в то же время от их присутствия ему становилось не по себе. Горькое воспоминание о встрече с одной из таких женщин заворочалось внутри.

Он был тогда молод, но уже успел добиться высокого положения в Эфлее и сопровождал короля Грегора во всех поездках. Так Фергюс попал в Дакхаар на свадьбу короля Авена Мельдена и юной леди Анны. Во время празднества его подстерегла старуха в плотном зеленом платье. Она назвалась гадалкой и пообещала открыть юноше тайны будущего. Фергюс принял это за игру и протянул женщине ладонь, по которой та долго водила сморщенными пальцами, бормоча себе что-то под нос. Она рассказала немало: о том, что Фергюс станет главой Верховного Совета, что займет пост инквизитора, что разойдется с женой после смерти дочери и потеряет второго ребенка в море… Тогда он с проклятьями и руганью выдернул руку. Прорицательница оказалась права. Она угадала все и ошиблась лишь в одном: после того, как дочь утонула, инквизитор зарекся жениться и заводить других детей.

Поэтому он не желал подходить к Покровительницам и почувствовал облегчение, когда те, бросив на него мимолетный взгляд и перемолвившись о чем-то с королевой, уехали, оставив юных ведьм в замке. Инквизитор указал подошедшей к нему Анне Мельден на девушек в невзрачной одежде. Те, прижавшись друг к другу, изумленно оглядывали огромный замок Фелл.

– Эти тоже из Одиннадцати? – спросил старик, хотя само это понятие для него до сих пор оставалось тайной.

– Нет, – улыбнулась королева. – Это обычные ведьмы, не слишком сильные. Покровительницы обучили их как смогли и привезли ко мне в услужение.

– Они не подходят для Ритуала, потому что недостаточно сильные?

– Нет, – вновь покачала головой Анна. – Если бы все было так просто! Для Ритуала нужны ведьмы, которые унаследовали силу Мертвой Королевы. Ее колдовство постепенно поднимается из-под земли и распределяется между избранными ведьмами – только они подойдут для воскрешения. Их-то и ищут Покровительницы.

«И вы должны помочь им в поисках», – наверняка хотела бы добавить королева. Фергюс не вполне понимал, почему Анна обратилась именно к нему. Из-за инквизиторских навыков? Или была иная причина, которую она пока скрывала от старика? Едва ли дело заключалось в том, что он был «силен характером, умен, проницателен и готов неустанно трудиться ради всеобщего блага». Фергюс понимал, что эти качества не являлись исключительными, и не верил королеве.

Он решил продолжить расспросы о ведьмах:

– А почему одиннадцать?

– Одиннадцать убийц – одиннадцать спасительниц, – пояснила Анна.

– А двенадцатая? Зачем нужна королева?

Собеседница замялась, и Фергюсу показалось, что она и сама не знает истинной причины, но Анна постаралась ответить как можно безмятежней:

– Видимо, потому что Лиатрис была королевой.

– Любопытно, – подытожил Фергюс.

Они шагали в тишине. Через время он решился задать вопрос, который давно его мучил:

– Почему Покровительницы выбрали именно вас для… – Он запнулся, не сумев подобрать подходящее слово.

– Для помощи? – подсказала Анна, хотя едва ли речь шла о помощи. Да и кто кому помогал? – Когда-то давно, еще на свадьбе, меня выбрала прорицательница. Одна из тех, что говорила и с вами, помните?

Фергюс вздрогнул и кивнул, давая понять, что все помнит. Королева продолжала:

– Когда я осталась одна, ко мне подошли странные гостьи. Открывшись, они сказали, что только я как будущая королева Дакхаара способна спасти континент от грядущей беды, и мы должны помогать друг другу. Предложение Покровительниц показалось мне заманчивым.

– По-моему, вы единственная правительница, кому такое предложение показалось бы заманчивым, – ехидно проворчал Фергюс. – Признайтесь, вы просто одна из ведьм?

Королева рассмеялась:

– Не без этого. Я не владею магией, но во мне есть капелька колдовской крови. Впрочем, как и в родословной почти любого человека.

– Сомневаюсь. В моей родословной можно найти исключительно инквизиторов.

– Вы же не любой человек, – снова засмеялась Анна.

– Не зря и Димир, и почивший Джеральд юн Реймстон называли вас ведьмой.

Улыбка соскользнула с лица королевы, она посерьезнела.

– Хорошо, что напомнили. Я как раз хотела поговорить с вами о Роберте, младшем принце. После похорон его решили обменять на пленную принцессу.

– Мне доложили об этом, – кивнул Фергюс. – И что вы хотите?

– Меня беспокоит его будущее. Я воспитывала этого мальчика. Выхаживала после лихорадки, когда он чуть не утонул в море, обучала, объяснила, почему Калледион для него опасен и как король стал его врагом. Я до сих пор чувствую ответственность за него. Принцу предстоит освоиться на ваших землях, и я хотела, чтобы вы ему в этом немного помогли.

Фергюс поморщился. Решения Анны всегда нарушали мирное течение дел, он подозревал, что выполнение ее просьбы будет непростым делом. Он проворчал:

– Рассказывайте, что вы задумали.

Глава 19. Вылазка

Солнце прощально сверкнуло и опустилось за горизонт. Долина окунулась в прохладную темноту. Небольшой отряд призраков осторожно продвигался вдоль рощи, расстилающейся у подножия горы. Они ориентировались, больше опираясь на чутье, чем на зрение, – скупой свет заката едва просачивался сквозь дымку полупрозрачных облаков. Призраки шли быстро и тихо, время от времени высылая вперед разведчиков.

Дорога изгибалась и резко спускалась к широкой бурной реке. Потакая прихотям ландшафта, призраки вышли к мосту. Противоположный берег выглядел пустым, было решено перебраться через реку и разделиться. Они не знали точно, где прячутся повстанцы, и намеревались найти их лагерь сейчас, чтобы в следующую ночь нагрянуть с арестом.

Во время прошлой вылазки Ник хорошо сработался с Лютером, поэтому их снова поставили в пару. Вдвоем они выбрали дорогу через лес. Облетевшие листья шелестели под ногами, деревья превратились в скелеты, трясущиеся при каждом порыве ветра. Голые ветки свисали над их головами, словно спутанные волосы. Призраки шли, пригнувшись к стылой земле, и лишь темная ночь оставляла им шанс остаться незамеченными. Через лес они добрались до холма, за которым обещал раскинуться лагерь повстанцев. Ник замедлил шаг. Ему почудилось, что у подножия холма стоит человек, но он ошибся. Вышла луна, и то, что принц принял за очертания силуэта, оказалось лишь тряпкой, которая, поддаваясь порывам ветра, качалась на ветвях. Заухала сова.

Луна вновь завернулась в облачное покрывало. Ник на несколько шагов отстал от Лютера, а когда нагнал, тот резко выставил руку, перегораживая напарнику дорогу. Принц остановился и, последовав примеру напарника, попятился за ближайшие кусты. В нескольких десятках шагов мелькали фигуры.

– Караульные, – прошептал Ник.

Это означало, что лагерь повстанцев располагался где-то поблизости. Они были на верном пути.

Выждав удобный момент, призраки решили пробираться дальше, к сердцу повстанческого лагеря. Улучив миг, когда караульные отошли, Ник и Лютер поднялись и мелкими перебежками через овраг добрались до крутого взгорья, откуда открывался вид на лагерь. Он располагался в деревеньке, обнесенной высоким частоколом. Судя по всему, повстанцы полностью заняли поселение.

– Похож на предыдущий, – прошептал Лютер.

Ник вопросительно посмотрел на него.

– В котором Нэйт обосновался перед восстанием и смертью, – пояснил призрак.

– Надо запомнить как можно больше деталей и нарисовать карту, – решил принц.

Ветер доносил до них слабые запахи дыма, еды и лошадей, но голоса повстанцев звучали едва различимо. Призраки рассматривали лагерь с высоты. Ник пытался подсчитать людей, а Лютер интересовался не количеством врагов, а их подготовкой. То и дело он толкал друга, указывая на очередной силуэт на лагерном поле и называя характеристику: хороший стрелок, лентяй, превосходный разведчик, неумеха, но преданный.

– Коршун! – нахмурился Лютер.

Ник тоже заметил чернобородого мужчину и прищурился.

– Да, он был среди тех, кто напал на карету, – ответил Лютер на невысказанный вопрос.

Неожиданно показавшаяся луна осветила край холма, на котором прятались призраки. Они настороженно замерли. В таком месте да при таком освещении их легко можно было обнаружить. Ник прижался к земле и, продолжая краем глаза наблюдать за лагерем внизу, спросил:

– Как ты вообще попал к повстанцам?

– Это долгая история.

– Расскажи вкратце.

– Ладно, – неохотно согласился Лютер. Похоже, он стыдился того, что некогда поддерживал людей, против которых теперь боролся. – На самом деле все просто. Я был влюблен в сестру Нэйта, поэтому и присоединился к нему. Он утверждал, что затевает нечто грандиозное, переломное для королевства. В те годы Нэйт больше говорил, чем делал.

– И что случилось с сестрой?

– Умерла, а я так и остался в отряде ее брата – по привычке, да и куда еще мне было идти? Я так до конца и не верил, что он решится поднять восстание. Потому продолжал помогать ему. Однажды Нэйт послал меня в Дакхаар, чтобы раздобыть у перекупщика заморское оружие. Сам знаешь, в Заморье оно лучшее. Но в Дакхааре я едва не угодил в ловушку, и так – опущу лишние подробности – судьба свела меня с Мираби. Она жила у… – Лютер замялся.

Ник подсказал ему:

– У Покровительниц. Я знаю, кто они, Мираби о них говорила.

– Да, – неуверенно подтвердил призрак. – Тогда ты понимаешь, почему я предложил ей бежать из Дакхаара. Я привез ее сюда, под защиту повстанцев, и увяз еще сильнее. Нэйт принял Мираби. Решил, что ее силы могут пригодиться. А дальше ты знаешь: он заставил ее участвовать в нападении, отказаться она не могла. Мираби создала видение, будто на королевскую карету нападает не пяток человек, а с десяток вооруженных повстанцев. Но все пошло не по плану, и за ней увязалась инквизиция. Тогда-то я и понял, что, пока не поздно, надо уходить от повстанцев и уводить от них Мираби. Вот и вся история.

Лютер отвернулся.

– Мораль истории, – вздохнул Ник, – не влюбляться, иначе попадешь в неприятности.

Ему тут же привиделась Юлана. Догадывается ли ее муж, как жадно сливаются ее губы с губами принца в инквизиторском кабинете? Образ девушки вдруг расплылся, вместо нее появилась Мираби, и Ника пробрала стыдливая дрожь. Он вздохнул. Погружаться в воспоминания о ней было все равно что попасть в шторм – последняя их встреча прошла не совсем гладко. Принц корил себя за неправильный поступок. Стоило остановиться на поцелуе.

– Идем? – нарушил тишину голос Лютера.

Небо задернулось тучами, и призраки поспешили уйти со склона. Они направились к реке. Легко пробравшись через обглоданные холодами деревья и преодолев овраг, Ник и Лютер снова оказались в лесу. Вскоре выяснилось, что они заблудились.

– Мне кажется, надо держаться прямо, – топтался у развилки Лютер.

– Надо левее, – шепотом настаивал принц, оглядываясь и проверяя, не заметили ли их повстанцы.

Начинало светать. Они нервничали, пытаясь определиться с верным направлением, чтобы поутру не стать легкой добычей караульных. Ник прикрыл глаза, стараясь воссоздать в памяти дорогу до лагеря, когда вдруг раздался громкий звук. Повернувшись, принц увидел, что Лютера сбили с ног. Не успел инквизитор опомниться, как и сам оказался на земле, а над ним уже заносил для удара руку повстанец. Ник едва смог увернуться. Он был не обучен бою, потому сопротивлялся как умел – благо, за относительно недолгую службу призраком он приобрел кое-какой опыт. Сбоку тоже слышались звуки ударов: Лютер бился с повстанцем, но к кому победа поворачивалась лицом, а к кому спиной, он разобрать не успевал.

В кармане под курткой был спрятан пистолет. Ощущение холодного металла, впивающегося в кожу, ободряло принца, но он не решался стрелять, чтобы не привлекать внимания. Повезло, что пистолет повстанца Ник выбил из рук, и тот улетел в дальние кусты. Завязалась драка.

Совладать с караульными не получалось. Ник слабел. Движения стали медленными, неловкими, принц едва успевал уворачиваться от ударов. В конце концов его все же сбили с ног, и, лежа на земле, он услышал сквозь приглушенный шум желчные слова:

– А-а, предатель.

Видно, один из повстанцев узнал Лютера.

Тот, что дрался с Ником, отвлекся, чтобы лучше рассмотреть второго призрака, и принц воспользовался моментом. Он проворно вытащил пистолет из-за пазухи и выстрелил в караульного. Второй повстанец обернулся на выстрел, и Лютер вырубил его ударом по голове. Выглядел он немногим лучше Ника – избитый, окровавленный, помятый. Призраки знали, что вскоре появятся привлеченные выстрелами повстанцы, поэтому, не сговариваясь, бросились наутек. Добравшись до реки, беглецы спрятались в прибрежных кустах. Сверху, на ведущем к реке обрыве, послышались шаги и голоса привлеченных выстрелом повстанцев. Принц надеялся, что остальные призраки успели скрыться.

Напарники затаились, пережидая облаву. Повстанцы еще долго рыскали вдоль берега. Озябшие и измученные призраки смогли выбраться из укрытия, лишь когда встало солнце, а река окрасилась бледно-красным утренним переливом.

В Монт-д’Эталь юный инквизитор вернулся расстроенным их недавним провалом. Теперь враги знали, что их логово обнаружили. Они не останутся в небезопасном месте. Ник убедился в правоте своих догадок, когда отправил к лагерю следующий отряд призраков: повстанцы уехали, и надежда на скорую победу рухнула.

Глава 20. Грань дозволенного

Они сидели в комнате, скованные моральными цепями и разделенные пропастью положения, – и все же рядом.

Утро Маргарет началось с того, что, прогуливаясь по монт-д’этальским коридорам, она увидела Лютера. Тот, весь в синяках и ссадинах, хотел постучаться к лекарю, но потом повернул к гостевым комнатам. Принцесса догадалась, что призрак решил направиться к розоволосой девчонке, которую привез в замок брат. Ревность, словно ногтями по камню, нестерпимо мерзко царапнула по сердцу Маргарет. Девушка перехватила Лютера.

– Ты ранен?

– Ничего страшного. – Он спешно убрал за спину сбитые кулаки. – Всего лишь стычка с повстанцами, быстро заживет.

– Пойдем, я обработаю раны, – выпалила Маргарет и тут же покраснела, но слова возвращать не собиралась. – Заодно расскажешь про повстанцев.

– Раз Ее Высочество приказывает… – улыбнулся Лютер и направился следом.

По дороге девушка захватила у лекаря все необходимое: колбы с заживляющими растворами, целебные мази, тряпицы.