Драконы средней полосы

Пролог

В комнате было душно, а он не мог встать со стула и открыть окно. Он коснулся мышки – осторожно, чтобы не растревожить задремавшую боль. Что-то отчаянно тянуло между лопаток. На часах в верхнем углу монитора было 4:23.

Надо продержаться до рассвета. С первыми лучами солнца боль начинала утихать, а днем и вовсе исчезала. Еще час.

Он собрался с духом и медленно встал. Подошел к окну. Маленькая дыба между лопаток с каждым шагом тянула все слабее. Повернул ручку и потянул створку окна на себя. Боль резко вспыхнула и стихла. В комнату ворвались соловьиные трели и легкий, еле уловимый аромат цветущего боярышника.

Он взобрался на подоконник, расправил плечи и шагнул в пустоту.

Ветер упруго ударил в распахнутые золотые крылья. За эти пять бессонных ночей он забыл, каково это – просто летать. Для разминки он покружился над пустым сонным двором, а потом заложил вираж покруче и взмыл высоко в небо. По улицам бисерными низками тянулись разноцветные авто, а новенькие высотки казались игрушечными. Что же до первых прохожих, спешащих в метро и на автобусную остановку, то их с такой высоты почти что и видно не было.

Налетавшись вдоволь, он, как и всегда, приземлился на крышу соседнего дома, вытянувшегося вдоль дороги. Пробежал, шелестя когтями по рубероиду, остановился и скинул золотое драконье обличье – легко, будто водой облили. Над горизонтом показалось солнце.

**

В начале одиннадцатого в переулке, где скрывался рок-магазин «Подземелье», не было ни души, разве что серый полосатый кот прошёлся вдоль стены, обнюхал тяжёлую, с круглым вентилем, дверь, пометил её и скрылся в продухе. Жизнь шла где – то рядом, на Николаевской, где продавцы поднимали защитные жалюзи на окнах сувенирных лавок, букинисты выкладывали книги на широкие столы, и зазывала в костюме букета тюльпанов раздавал прохожим флаеры. Прошествовал по улице гид, вооружённый, как средневековый рыцарь, серебристой пикой с розовым флажком на конце. Он по-английски рассказывал группе туристов, что раньше Николаевская была прибежищем неформалов всех мастей, и на скамейках её кипели нешуточные страсти, но те времена давно прошли… В этот момент на встречу гиду вышла маленькая худенькая женщина лет сорока. Одета она была в яркий балахон, на груди болтался пацифик, а из-под зелёно-жёлто-красной шапки выбивались ломкие светлые волосы. Группа туристов тут же ощерилась фотоаппаратами, но женщина словно бы и не заметила их: не ускорила шаг, не обернулась, а спокойно свернула в переулок к «Подземелью».

Внутри магазин больше всего напоминал бункер: стены были покрашены в чёрный, под низким потолком светились лампочки без плафонов, а гулкие металлические полы были покрашены красной краской. По трём стенам от пола до потолка громоздились диски и кассеты, в углу стояло несколько коробок с винилом, а на четвёртой, над прилавком, висели толстовки и футболки – чёрные, с названиями групп, осклабившимися черепами и прочей символикой.

Женщина в растаманской шапке окинула зал взглядом и, не найдя продавца, тихонько, чтобы не звякнул ни один бубенчик на её сумке, обошла прилавок.

Худой длинноволосый парень дремал под Coldplay, положив голову на руки. Перед ним на рабочем компьютере был открыт каталог с футболками, а на экране новёхонького смартфона светились фотографии с недавней Монстрации.

– Значит, спим на рабочем месте? – елейным голоском сказала женщина в растаманской шапке и склонилась над ним.

Он резко распрямился, поморгал рассеяно и кивнул.

– Давненько мы тебя не видели, – продолжила она. – Стали думать, не случилось чего.

– Да хорошо всё. Как-то настроение нелётное было…

– То-то я и вижу, под глазами круги, сами глаза – аки рубины красные. Старой доброй Кару можно всё рассказать. – Она сделала умильное лицо. – Я вот слышала, нашего полку прибыло.

– Прибыло, – честно признался он. – Пять дней уже, как прибыло.

– Так что же ты нам его не представишь? Или ее?

– Я сам толком её не видел, – сказал он, нервно пощипывая бороду. – Она схватила кольцо, надела на палец – и всё. Да чего я рассказываю, Танори ведь сразу карты разложила?

– Танори у себя в деревне закрылась и никого даже близко не подпускает. – Кару облокотилась о прилавок. – Так что давай, выкладывай!

Дальше отпираться не было смысла.

– Тут есть один парнишка, забегает после школы про музыку потрепаться. Иногда один, иногда с сестрой…

– Он из наших?

– Из наших, из наших! – закивал парень. – И сестра тоже, как оказалось… Короче, Ната достала кольцо… Не спрашивай, я не знаю, где, как… И сказала отдать этому самому брату. Я приготовился, положил кольцо в коробку с другими перстнями всякими… Тут как раз новая партия пришла, с черепами, с викингами, с крестами…

– А дальше что?

– Она пришла одна, понимаешь, без брата. И я даже моргнуть не успел, как она в кольцо вцепилась! – Он стукнул кулаком по прилавку.

– Пока звучит неплохо! – улыбнулась Кару. – Но я тут чую какой-то подвох, отягчающие обстоятельства, так сказать. Что-то ты не договариваешь!

– Я боюсь с ней связываться.

– Она тебе нравится? Боишься, Ната будет ревновать?

– Не без этого.

– Тогда не парься. Переживёт Ната. Но ведь есть ещё что-то?

Парень кивнул и набрал воздуха в лёгкие.

– Кольцо почернело.

– Ой, чувак… Это полная задница. Сочувствую.

Повисло молчание.

– Она сказала тебе своё имя?

– Нет. Надела кольцо, купила диски для брата и ушла.

– Тебе придётся с ней встретиться. Для начала узнать, как её зовут, что это вообще за зверь. Если это Непет или Таха, то и боятся тебе нечего.

– А если это Ашет?

– Может, ты не в её вкусе? Глядишь, пронесёт. Просто держись ровно, никаких авансов не давай… А как узнаешь имя да присмотришься, там и решим, что делать дальше. Тебе совсем не обязательно её учить. Если захочешь, этим займусь я. Или Ахорет. Главное – ничего не бойся и не умирай раньше смерти.

По железной лестнице загрохотали чьи-то берцы. Кару сразу переменилась в лице, заулыбалась хитро:

– Значит, «The Dartz» нет? А «Мельница» еще не приехала?

– Не приехала. Через пару дней будет поступление, тогда и приходи.

В зал вошел какой-то патлатый парень в толстовке и тут же уткнулся в стеллаж с атрибутикой. На продавца и женщину в разноцветной шапке внимания он не обратил.

***

Посетитель походил по залу, поторговал глазами, и молча ушёл.

Он обхватил голову руками и, тупо уставившись в монитор, начал уже в который раз перебирать события того злополучного дня, когда его жизнь полетела под откос.

Он и сам не мог понять, почему не стал рассказывать Кару, как всё было на самом деле. Боялся выставить себя идиотом? Ну молодец, молодец, выдал такую чушь, что самому стыдно.

На первый взгляд, в девушке, которой он отдал кольцо, не было ничего особенного: среднего роста, среднего телосложения, с лицом приятным, но незапоминающимся, с коротко стрижеными светло-русыми волосами… Звали её Жанна. Она работала неподалёку и действительно часто приходила в «Подземелье» с младшим братом. То, что оба они были «свои», он понял сразу. Этот момент узнавания в толпе, с одного взгляда, с одного жеста, невозможно было перепутать ни с чем. И он знал: Жанна с братом тоже это чувствовали. И потому возвращались в «Подземелье» снова и снова.

Он радовался, стоило только заслышать шаги на гулкой железной лестнице – быстрые, цокающие каблуками её, тяжёлые прыжки подростка, перелетающего через три ступени, – его. Тогда он выключал свой эмбиэнт и ставил «Сплина» для Жанны или Hammer Fall для её брата, чтобы увидеть, как они, на несколько секунд прислушавшись, улыбаются любимой мелодии. Потом они болтали о музыке, книжках, об общих знакомых, да о чём только не… Ему иногда казалось, что от появления этих двоих в полумраке магазина становилось светлее, а когда они уходили, щёлкал невидимый тумблер, и мир тускнел.

Он долго никому не рассказывал о Жанне и её брате, хоть и понимал, что должен был сразу же сообщить хоть Нате, хоть Кару, о том, что здесь появились СВОИ. В этом не было смысла – всё равно в их маленькой общине не было лишних колец для новых членов. И он молчал.

Молчал и потому, что прекрасно знал, что это его маленькое чудо, эта маленькая тайна будет разрушена ревностью и подозрениями.

Всё изменилось в одночасье. Ната вернулась из Парижа (летала туда со своим мужем-бизнесменом) счастливая и сияющая: на блошином рынке она совершенно случайно нашла драконий перстень, самый настоящий, не подделку. Находку она тут же проверила на продавце: убедила сухонького старого француза, лицом, как она рассказывала, похожего на Кусто, надеть перстень.

– Прикинь, какой дурой я была бы, если бы тот мужик был из наших? Что бы я делала дальше? – рассказывала Ната со смехом.

Но перстень скатился с руки продавца без малейшей задержки.

– Ты представляешь, я купила драконье кольцо всего за два евро! Куда катится мир!

Он слушал её рассказ и улыбался, пытаясь скрыть липкое холодное оцепенение, сковавшее его где-то около сердца. Он прекрасно понимал, что сейчас расскажет Нате об этих двоих, о Жанне и её брате, и она, не думая долго, скажет, кому из них достанется перстень. Он знал всё заранее, но всё равно вздрогнул, когда услышал:

– Кольцо отдашь мальчишке. Баб у нас и так хватает.

Серебряный, почерневший от времени перстень – крылатый дракон с прозрачными камнями глаз – уже несколько недель лежало в запертом на ключ ящике под кассой. С того времени, как Ната велела отдать его мальчику, ни Жанна, ни её брат в «Подземелье» не показывались, и он, признаться честно, был этому рад.

Он много раз прокручивал в голове, как на глазах у сестры вручает перстень мальчику (а может, тайком подбрасывает в карман), ничего не говоря, ничего не объясняя, потому что всё это слишком странно для человеческих ушей, как потом происходит то, – он даже в мыслях не решался назвать вещи своими именами, – что должно произойти. Он заранее представлял себе, какую боль это принесёт Жанне, заранее прощался с тем светом, который с недавних пор озарял его жизнь, и потому радовался, что не слышал знакомых шагов по железной лестнице.

Она пришла неожиданно. Он стоял на табурете, убирая на верхнюю полку диски, которые показывал одному завсегдатаю, когда увидел Жанну в дверях. Выглядела она… не то, чтобы плохо, совсем нет, скорее непривычно: почти не накрашена, короткая стрижка обросла так, будто она решила отпустить волосы, одета в какое-то непривычное длинное платье, глаза… Определённо, дело было в глазах.

Он широко улыбнулся ей, как улыбался всегда при встрече, и её губы дрогнули, уголки чуть-чуть приподнялись и тут же опустились, глаза радостно вспыхнули, как это бывало раньше, и тут же потухли. Он даже не успел удивиться, потому что разгадка этого странного поведения появилась за спиной у Жанны пару секунд спустя.

Это был высокий и широкоплечий мужчина лет тридцати, лощёный, ухоженный, с короткой бородкой, с лицом даже как будто не злым, но таким снисходительно-покровительственным, будто все вокруг были недостаточно для него хороши.

Жанна подняла на него глаза и замерла, будто ожидая вердикта, пока её спутник медленным взглядом обводил витрины, прилавки, коробку с пластинками и продавца, спускающегося с табурета. Судя по всему, «Подземелье» было исчислено, взвешено и найдено слишком лёгким.

Жанна съёжилась, чего за ней никогда не было, улыбнулась широко, но неловко, и, наконец, заговорила:

– Мы за подарком брату, Серёже. На день рождения. Не можем ничего придумать.

– Сейчас найдём что-нибудь! – он быстро стал выкладывать на прилавок диски. – Вот Stratovarius, Freedom Call, Halloween, в конце концов.

– А нормальная музыка для пацана у вас есть? – вклинился мужчина, подвинув Жанну в сторону. – КиШ там или ГрОб?

– Но Серёжа… – Жанна безуспешно попыталась перебить его.

– Пусть привыкает к нормальной музыке, нечего слушать всякую хрень. Мы берём вот это, вот это, и ещё воон ту толстовку.

Судьба драконьего кольца в этот момент была решена.

***

Жанна вернулась на следующий день, чтобы сдать злополучного КиШа и Летова.

Он сначала не поверил своим ушам, заслышав знакомое цоканье каблуков, потом прислушался, не идёт ли кто за ней следом, и быстро одной рукой наугад ткнул в плейлист «Сплина», а второй вытащил из ящика перстень и положил на прилавок.

Когда она вошла, голос Саши Васильева старательно выводил «Она как солнца свет, ей девятнадцать лет, кругом глухие стены…» Выглядела она при этом совсем усталой, на знакомую песню даже не улыбнулась.

Он не сразу обратил внимание на толстый слой тонального крема на её лице – он вообще редко замечал такие вещи, разве что дело касалось боевого раскраса какой-нибудь рок-звезды. Ему показалось, что на левую щёку ей как-то странно падает тень, пока до него, наконец, не дошло, что это огромный синяк.

Ну да ничего, сейчас он сделает то, что собирался, и Жанне больше никогда не придётся терпеть такое. Никто и никогда не посмеет её ударить.

– Я хочу диски сдать. Вчера какое-то недоразумение вышло. Серёжа не поймёт, если мы… я ему такое… на день рождения… – Она словно боялась, что её сейчас отругают и выставят вон, он чувствовал это по её интонациям, и в груди вскипала холодная ярость. – Только у меня чеков не осталось…

– Слушай, я давно тебя знаю, – он пытался говорить спокойно и размеренно, – я всё понимаю. Вообще всё. Ты ведь их поменять пришла?

– Да, поменять.

– Сейчас всё оформим в лучшем виде. Ты чего хочешь? – он снова разложил на прилавке вчерашние диски. – Можем послушать, если надо.

– Давай вот этот! – Жанна вертела в руках запечатанный сиди с голубой обложкой, на которой призрачный мужчина в императорской короне выходил из ночного моря. – И что-нибудь из «Арии».

– Ага! А себе не хочешь ничего? «Мельницу» там? Или, может, «Семиречье»? Очень приятные ребята, недавно их нашёл.

В этот момент оба новых диска перебирались к Жанне в сумочку, а КиШ и ГрОб вернулись на прилавок.

Сейчас она откажется, тихо и вежливо, застегнёт молнию и уйдёт, а он так и останется с перстнем – ждать следующего подходящего случая. Если вообще дождётся.

– Да нет, спасибо, мне что-то не до музыки.

– Тогда, может быть, колечко? – он наконец достал крохотного серебристого дракончика и положил перед ней.

– Ой, какая прелесть! Я ведь могу померить?

– Конечно! – Он чувствовал, что сердце колотится так быстро и громко, что, кажется, это слышно и Жанне.

Кольцо скользнуло на безымянный палец левой руки легко и свободно, прозрачные камушки драконьих глазок сверкнули… – и потемнели. Он еле сдержался, чтобы не дёрнуть Жанну за руку, чтобы получше разглядеть их. Сердце билось уже где-то в горле, ему казалось, что он сейчас просто упадёт в обморок.

– Такое красивое! Даже не хочется снимать! – Жанна сама протянула ему ладонь, чтобы он мог получше рассмотреть перстень. – Сколько я должна?

Дракон смотрел на него чёрными блестящими глазами и, кажется, оскаливал крошечную металлическую пасть.

– Нисколько. Это подарок. От меня.

***

Монастырь стоял на крутом берегу реки в полукилометре от обрыва, так что, если ехать к нему со стороны посёлка, кажется, что белые стены с башенками и недавно позолоченные маковки парят над рекой.

Ната бросила на него взгляд (прежнего восторга она давно не испытывала, и припарковала свой Гелендваген у ворот старого деревенского дома с солнечными колёсами на фасаде.

Она одёрнула блузку, взбила и откинула назад длинные чёрные волосы, посмотрела на своё отражение в оконном стекле, и лишь убедившись, что всё в идеально, поднялась на крыльцо и постучалась. Ответа не было. Постучалась еще раз и, так и не получив отклика, толкнула дверь. Дверь с табличкой «Татьяна И, доктор народной медицины» висела криво, потому поддалась с трудом.

Войдя в полутемную комнату, Ната устроилась за столом и осмотрелась. По стенам были развешаны пучки серых припыленных трав. Под кроватью, накрытой вязанным кружевным покрывалом, стояли банки и бутыли темными жидкостями.

На протёртой местами скатерти лежали затёртые карты Таро. Большая часть из них была повёрнута рубашками вверх, но четыре оставались открытыми. В предсказания будущего Ната не верила, чем в своё время доводила Танори до белого каления, но теперь, после новостей о чёрной драконихе, ей хотелось чем-то успокоиться, пусть даже и набором странных картинок на пожелтевшей от времени бумаге. Она низко склонилась над столом и принялась рассматривать карты. Вот светловолосая женщина в короне и с кубком в руке сидит на берегу моря. Вот другая женщина, обнажённая, длинноволосая и сияющая, танцует в облаках с двумя жезлами. Вот скелет в рыцарских латах шествует по берегу реки, и перед ним падают на колени молодые и старые, бедные и богатые. А вот на берегу ночной реки лежит истекающий кровью мужчина, а в спину его воткнуто несколько мечей… Ната попыталась навскидку вспомнить, что должен значить этот расклад, но значения карт ускользали от неё.

Заскрипели половицы, и в комнату вошла миниатюрная женщина неопределённого возраста – то ли двадцати, то ли пятидесяти лет от роду. Стягивая перепачканные в земле перчатки, она склонила голову и церемонно произнесла:

– Здравствуй, госпожа! – В её голосе звучало смирение, а чёрные миндалевидные глаза смотрели с испытующей насмешкой. – Ты всё-таки решилась взять у меня пару уроков гадания?

***

Танори двигалась легко и размеренно – аккуратно собрала карты и спрятала их в шкатулку, разлила пахнущий мятой и душицей чай в бело-зелёные чашки, жестом предложила Нате сесть.

Устроившись за столом, Ната в очередной раз подумала: «Зачем Танори вся эта игра в местную? Все эти вязаны салфеточки на комоде, чашки эти пошлые с букетиками, травы, которые годами не меняются? Неужели она не понимает, что все видят: она здесь чужая и никогда не будет своей?» Ей казалось, её сюда позвали только для того, чтобы лишний раз вывести из себя.

Танори достала из сахарницы кусок рафинада, повертела его с задумчивым видом и положила обратно.

– То, что ты задумала – преступление, – сказала она, глядя в глаза Нате.

– С чего ты взяла, что я что-то задумала? Опять карты подсказали?

– И они тоже. Но больше опыт и здравый смысл. – Танори сделала глоток чая. – Не забывай, я учила тебя, я знаю, на что ты способна.

– Ты предлагаешь просто смотреть, как Чёрная сожрёт Альорда, а потом примется за остальных? Ты не боишься за себя? За Кару? За Мэльира? За Риоку, в конце концов!

– Боюсь. Но я достаточно стара и знаю, что есть вещи и пострашнее смерти. Прискорбно, если Мэльир думает иначе.

Ната ощутила, как к щекам и лбу от гнева прилила кровь. Она с большим трудом подавила желание грохнуть чашкой по столу и посмотреть, как отреагирует Танори. Вместо этого она спросила:

– Что будет, если я не воспользуюсь твоим советом?

– Перестанешь быть Старейшей, моя госпожа. Вот и выбирай, что тебе дороже – Альорд или власть. Сохранить и то, и другое не получится.

***

В «Буддийском дворике» как всегда было людно. Из колонок разливался меланхоличный лаунж, бритые наголо официанты в оранжевых одеяниях разносили заказы.

Ната выбрала столик рядом с огромным бассейном и теперь наблюдала за раскормленными золотыми рыбками. Мэльир опаздывал. Иногда она поднимала голову, окидывала взглядом зал и возвращалась к своему умиротворяющему занятию.

Наконец у стойки хостес она увидела знакомое лицо. Перепутать Мэльира с кем-то другим было очень непросто. На вид ему было чуть больше сорока, он был среднего роста, хорошо сложен. Лицо у него было асимметричное и какое-то не драконье и не человечье, а как будто звериное.

Она снова уставилась на рыбок. Мэльир подошел к столику, но садиться не стал – замер в почтительном ожидании. Ната повернулась к нему и протянула руку для приветствия.

– Здравствуй, Мэльир!

– Здравствуй, госпожа! – он приблизился, поцеловал ей руку и опять замер.

– Можешь садиться, – милостиво разрешила Ната. Она уже заметила официанта, несущего ее заказ.

– Сегодня я виделась с Танори, – продолжила говорить она, когда официант ушел. – Она в добром здравии и весьма благодушном настроении, что бы нам ни говорила Кару.

– Я рад этому.

– Благорасположение ее таково, что она изволила дать мне совет.

– Какой?

– Она хочет, чтобы ты защитил Альорда от Чёрной. Ты был его наставником, и его жизнь теперь в твоих руках.

Мэльир на несколько мгновений оцепенел.

– Но… как я это сделаю?

– Пока Чёрная слаба, пока она не встретилась с Альордом, ее еще можно устранить. Тебя она не знает и не любит – значит, и бояться тебе нечего.

– А если он опередит меня и встретится с ней раньше?

– Значит, тебе придётся поторопиться и перехватить Чёрную первым, – сказала Ната. – Она ведь ещё ни разу не вылетала?

– Я не видел и не чувствовал её.

– Значит, будь начеку, и пока Черная будет в небе одна, – тут Ната остановилась, подбирая слова. – Останови её, и все мы будем спокойны и свободны. Всё останется на своих местах. А теперь иди!

Мэльир покорно встал и, уже оборачиваясь, спросил:

– Это твоя прихоть или и в самом деле желание Танори?

– Я бы не подставила тебя под удар. Не мой метод.

***

Кольцо не слезало. Она снова покрутила его на пальце – двигалось оно свободно, подёргала туда-сюда. Безрезультатно. Серебряный дракон с чёрными камнями глаз с места сниматься не собирался.

Жанна почувствовала, как холодеет в районе желудка, и её накрывает волной тошноты и слабости. «Только не это», – подумала она, поудобнее устраиваясь на жёстком трамвайном сиденье. Чтобы отвлечься, она достала из сумочки мобильный.

Пятнадцать неотвеченных вызовов, три сообщения от Виталика. «Я был неправ,прости меня.давай начнём сначала». «Любимая,возьми трубку». «Чо молчишь?трахаешься с тем задротом,да?»

Ещё до того, как открыть сообщения, Жанна уже знала, что там увидит, но последнее обвинение всё равно ударило её под дых. Она с трудом подавила желание позвонить Виталику и начать оправдываться, что он опять всё не так понял. Хватит. Надоело. Вчерашний безобразный скандал, который начался, едва они вышли из «Подземелья», стал для неё последней каплей. Резким движением Жанна погасила экран и бросила телефон обратно в сумочку.

Теперь надо придумать, как бы так объяснить маме, откуда у неё синяки на лице. Мама – не тот продавец из магазина (как его, Леший, Лёлик?), её тональником не обманешь. Сказать, что поскользнулась в ванной? Да, наверное.

Жанна уткнулась лбом в пыльное трамвайное стекло и погрузилась в бездумное созерцание дребезжащей улицы.

***

Дома у родителей было суетно, жарко и весело: в большой комнате в честь Серёжиного дня рождения накрывали большой раздвижной стол, и Жанне тут же поручили решать зелень для салата и мыть праздничную посуду. Именинник, поминутно отвлекаясь, расставлял тарелки и бокалы. Оставалось только дождаться с работы отца – и можно было начать праздник.

До вчерашнего дня Жанна думала, стоит ли звать к брату на день рождения Виталика. В конце концов, отмечать было решено в тесном семейном кругу, даже с друзьями Серёжа собирался пойти в Макдональдс на выходных. Гостей со стороны не ждали, и Жанне это было только на руку: не надо было врать, объясняя, почему она приехала одна.

Синяк мама в кухонном чаду, кажется, и не разглядела, отметила про себя Жанна, тайком бросая взгляд на мобильный: не напишет ли чего Виталик, не позвонит ли. Но телефон молчал.

Вернулся с работы отец, все наконец заняли свои места, мама начала раскладывать салаты, бутылка шампанского тихо хлопнула (в этот раз немного налили и Серёжке), и Жанне стало вдруг так тепло, хорошо и безопасно, что она подумала, не остаться ли тут на вторые майские. А там всё уляжется, они спокойно поговорят с Виталиком и разойдутся, как в море корабли.

***

Она дождалась, когда все уйдут спать, и только тогда пошла в ванную снимать косметику. Синяк никто не заметил, и ей не хотелось, чтобы кто-нибудь увидел его сейчас, чтобы начались все эти разговоры… А утром, утром она что-нибудь придумает. Встанет пораньше, в конце концов.

Она выдавила на ватный диск молочко для снятия макияжа и стала аккуратно стирать тональник, стараясь не задевать лишний раз больное место. Потом взяла умывалку, подержала флакон в руках – и поставила на место. Сначала надо снять кольцо. Она потянула дракончика вверх, он провернулся, но остался на месте. К горлу подкатила знакомая тошнота, как перед обмороком. Ещё одна попытка. Без результата. Только чёрные камушки глаз блеснули, а тонкие, почти невидимые глазу коготки впились в палец.

Она вылила на руки, наверно, половину флакона мыла – белого, перламутрового, тошнотворно пахнущего кокосом, и опять вращательным движением попыталась освободиться от кольца. Оно держалось, как приклеенное.

Она почувствовала, как мир вокруг стремительно темнеет, очень хотелось застонать, замычать, но ужасно не хотелось напугать родных, и она поглубже вдохнула и принялась смывать мыло – с ладоней, раковины, крана…

***

Проснулась она довольно поздно, разбитая и больная. Всю ночь на старом диване ужасно болела спина, и оставалось только удивляться, как она спала на нём предыдущие пятнадцать лет.

Жанна вертелась и так, и эдак, пытаясь найти удобное положение, но боль каждый раз отпускала совсем ненадолго, а потом между лопаток словно бы проскакивал электрический заряд, и становилось просто невыносимо.

Чтобы отвлечься, она чистила память старой верной Нокии, безжалостно стирая сообщения от Виталика. С последней эсэмэски прошло уже несколько часов, не было ничего и во Вконтакте. В сети он тоже не появлялся довольно давно, и Жанна внезапно поняла, что переживает, не сотворил ли он что-нибудь с собой.

Боль в спине прошла только под утро, когда первый луч солнца проник в их с братом общую комнату.

***

Кару вышла из метро и дворами, дворами направилась к пятиэтажному крашеному в фиолетовый панельному зданию – бывшему «почтовому ящику», превратившемуся в бизнес-центр. В наушниках у неё играл «Joy Division», и она непроизвольно подстраивала шаги в такт музыке.

За тяжёлыми, ещё советскими дверями её встретил охранник, лысоватый мужчина с красным лицом. Она терпеть не могла приходить в его смену: своих он признавать отказывался и каждый раз минут по пятнадцать сличал её с фотографией в паспорте. Как будто там что-то изменилось за те несколько десятков лет, что прошли с её Посвящения.

Наконец проверка закончилась, она быстро записала в журнале, куда идёт (фитнес и спа-салон «Наруат»), поставила подпись, спросила у охранника число, дежурно пошутила, мол, счастливые часов не наблюдают, и поднялась на пятый этаж.

– Кару? Привет-привет! Наши уже в сборе! – бросилась к ней на встречу высокая томная девица, сидевшая за стойкой администратора. На указательном пальце девицы поблёскивал серебряный дракон с яркими зелёными глазками. – Как там Танори?

– Держится.

– А как… – девица замялась. – Ты её уже видела?

– Её никто не видел, даже Альорд. В смысле, после того, как отдал ей кольцо.

– А она точно…

– Точно, точно. Он всё видел сам. Камни стали чернее чёрного.

– Вот счастье-то, вот ра… – Кару смерила девицу взглядом, и та поубавила эмоции. – Я никогда не думала, что это случится при моей жизни! А сам Альорд как?

– Испуган. Опустошён.

– Но ты ведь рассказала ему?..

– Нет. Я ему пока ничего не говорила. – Голос Кару звучал жёстко и твёрдо. – Мы не знаем даже её имени, мы не знаем, к чему готовиться. Дай, пожалуйста, ключ, мне надо переодеться.

Девица с обиженным видом протянула Кару серебристый ключик с круглым брелоком, на котором был изображён логотип салона – белый маяк на чёрном фоне. Под логотипом красовалась короткая надпись VIP.

В раздевалке, заставленной шкафчиками с номерками, она прошла в самый дальний угол, туда, где находилась зона для особых гостей. Вместо арабских цифр на каждой дверце была изображена одна из букв драконьего алфавита, неискушённому зрителю напоминающая скорее арабскую вязь. Найдя свою, Кару отперла шкафчик и достала оттуда просторную чёрную мантию с капюшоном, штаны для йоги и балетки, естественно, тоже чёрные.

Оставив яркий хипповый прикид висеть на плечиках, Кару пошла к разлинованному маркером на доске расписанию занятий. Их сегодняшняя встреча значилась там как «Глубокая медитация. Продвинутый уровень». Томной девицы за стойкой уже не было.

***

В спортивном зале запах пота и талька перемешивался с ароматом горящих благовоний. Все лампы были погашены, темноту разгоняли толстые белые свечи из Икеи. Отблески огней отражались в ростовых, во всю стену, зеркалах и на боках разложенных на полках фитболов.

Когда Кару вошла, на полу сидели по-турецки одиннадцать женщин: три, скрытые капюшонами, спиной к зеркалам, остальные, с непокрытыми головами, лицом к ним. Стараясь никого не задеть, она пробралась к своему месту, опустилась на пол и надвинула капюшон на глаза.

Томная девица, сидевшая с непокрытой головой, из складок мантии вытащила пульт от проигрывателя и включила музыку. Мелодия без слов, медленная и тягучая, напоминающая что-то тоскливо-средиземноморское, заполнила зал.

Двенадцать женщин в чёрном сидели неподвижно, молча, углубившись в себя, пока одна из них, скрытая капюшоном, не начала свои вопрошания.

– Здесь ли вы, сёстры?

– Здесь, сестра!

– Не спите ли, сёстры?

– Не спим, не спим! Ждём Госпожу нашу, летящую через ночь!

– А какова она, Госпожа наша?

– Крылья её черны, чернее, чем тьма. Когти её остры, острей самых острых клинков. Зорки её глаза, зорче орлиных глаз.

– Боитесь ли вы её?

– С радостью ждём её, славим её приход!

Когда последние слова вопрошания стихли, томная девица ловко переключилась на следующий трек. Мелодия, всё ещё печальная, зазвучала торжественнее.

Вторая женщина, скрытая капюшоном, возвысила свой голос:

– О Госпожа, Летящая через ночь, разящая словно меч, переведи нас через границу миров! О Госпожа темноты, отверзающая пути, помоги нам вернуться домой! О прибежище всех усталых, дай нам узреть белые стены Артан-Наруата!

Снова неуловимое движение пультом, музыка стала ещё торжественнее, в ней явственно зазвучали танцевальные мотивы. Третья женщина завела свою речь:

– Вот, Госпожа, смотри, для тебя мы зажгли маяк, чтоб ты не сбилась с пути, странствуя через ночь! Вот, Госпожа, погляди, готов твой брачный чертог! Вот, Госпожа, погляди, твой отец, твой брат и твой сын тебя ожидают здесь! Приди, Госпожа, приди!

Музыка поменялась в последний раз, из неё ушла и печаль, и торжественность, остался только ритм постепенно разворачивающегося танца.

Кару мысленно отсчитала нужное количество тактов и, громко хлопнув в ладоши, встала. В свой черёд, одна за другой, и все остальные проделали то же самое, сплелись руками и двинулись вслед за ней по кругу, устремляясь к центру, как греческие танцовщицы. Кару вела их за собой и то ли пела, то ли, скорее восклицала:

– О, приди, наша Госпожа! О, приди, сладостная! Разомкни пути! Отопри врата! Переведи нас через порог неведенья! О, верни нас домой, великая прекрасная Госпожа наша!

Ритм нарастал, движения становились всё быстрее, спираль танца сворачивалась и разворачивалась. Возгласы Кару становились всё резче и короче… Но вот музыка опять начала замедляться, становиться всё тише и тише, и вслед за ней стали успокаиваться и танцующие. Наконец она смолкла, и уставшие женщины остановились.

***

В раздевалке было тесно. После своего ритуала все возвращались к обычной жизни с преувеличенной деловитостью. Томная девица уже устроилась за стойкой администратора, и оттуда доносился её голос:

– Фитнес и спа-салон «Наруат», здравствуйте! Чем могу быть полезной? Да, мы проводим лазерную эпиляцию! На завтра, на 19:00? Хорошо, конечно! Записываю…

Кару надела свои потёртые украшенные вышивками джинсы и первую из трёх изрезанных маек, когда на неё набросились с вопросами:

– Ну что, ты уже знаешь, как её зовут?

– Когда ты приведёшь её к нам?

– Нам надо готовить Альорда! Он должен знать, как вести себя во время ритуала!

– А где мы устроим брачный чертог?

Кару хотелось приложить их как-нибудь непечатно, но надо было держать себя в руках. Поэтому она коротко и резко ответила:

– Не знаю. Ничего не знаю. Дайте одеться! И давайте подождём, пока она сама явит себя.

***

Жанна в тот день никак не могла сосредоточиться на работе: строчки экселя плыли перед глазами и слипались. Спина уже не болела, зато ужасно хотелось спать.

Она в третий раз проверяла документ. Цифры опять не сходились, но где именно была допущена ошибка, Жанна не понимала. Когда ей казалось, что всё уже исправлено в одном месте, косяки вылезали в другом.

Она тряхнула головой, взяла чашку и отправилась к кулеру за кипятком для кофе. Небольшой перерыв, небольшой заряд бодрости, и она снова включится в работу. Только вот посмотрит, не написал ли чего Виталик. Эсэмэсок не было, сообщений во Вконтакте – тоже. Обнадёживало только то, что в сети он был пятнадцать минут назад, а значит, вряд ли что-то сделал с собой.

Жанна понимала, что после того удара в лицо, после той эсэмэски их отношения закончены, но ей хотелось расставить точки над i, поговорить в последний раз, отдать друг другу вещи. Ей казалось, что так будет правильно, по-взрослому, и чем больше времени проходило, тем больше она укреплялась в этом решении.

Каждый раз, когда её мысли возвращались к Виталику, начинало казаться, будто она пытается опереться о стену, которой больше нет, и она всё время проваливалась в пустоту. Последний разговор должен был всё поставить на свои места, вернуть уверенность в себе.

Жанна быстро допила остатки растворимого кофе и спрятала чашку в ящик стола. Взгляд её в очередной раз упал на кольцо с драконом. Оно сидело на руке легко и удобно, ничем не выдавая своего присутствия, будто это не оно вчера расцарапало ей палец тонкими острыми когтями.

***

Синяк почти сошёл, и ей уже не нужно было маскировать его несколькими слоями тональника. Мама, кажется, так ничего и не заметила. Нет, Жанна рассказала ей, что практически рассталась с Виталиком, и даже получила что-то типа одобрения (мама сказала, мол, ты взрослая девочка, решай сама, только подумай хорошенько), но про причину разрыва ничего не спросила.

Дома у родителей ей было уютно и спокойно, не нужно было думать, что приготовить на ужин, ждать, пока наберётся бельё для стирки, и мыть посуду, но оставаться у них надолго было уже стыдно. А ещё (и Жанна не готова была признаться в этом даже себе) она никак не могла выспаться на своём старом диване. Стоило лечь, как спину между лопаток схватывала такая боль, что казалось, будто её пронзили раскалённым прутом и растянули на дыбе разом. Каждое утро она просыпалась больной и разбитой и досыпала, как могла, в метро по дороге на работу.

Виталик нашёлся в среду, написал эсэмэску: Прости меня.был пьян.давай встретимся поговорим.

Она думала над ответом, наверно, час, прокручивая в голове разные варианты, и остановилась на самом нейтральном: Хорошо.давай в пятницу

Пятница, 13 мая 2011

Жанна открыла дверь, и в нос ей ударил резкий запах гнилого мяса. На секунду перед глазами мелькнули картины всяческих ужасов – от подброшенной специально тухлятины до трупа в ванной, но потом она вспомнила, что у Виталика нет ключей, а влезть к ней в окно он бы не решился – всё-таки девятый этаж.

Зажав нос и стараясь не дышать, она побежала на кухню. Так и есть, ведро с мясными обрезками – остатками злополучного ужина – простояло в закрытой квартире почти неделю. Жанна быстро распахнула настежь кухонное окно и, всё так же стараясь не дышать, вытащила из ведра пакет с мусором и помчалась к мусоропроводу.

Свежий воздух немного разогнал застоявшуюся вонь, и в квартире уже можно было находиться. Она распахнула ещё одно окно, в комнате, поставила чайник, убрала в холодильник продукты. Оставалось только собрать виталиковы вещи… Футболки, носки, брюки, самоучитель «Java для чайников»… Она набила уже два больших пакета и принялась за третий. Долгие месяцы совместной жизни, поездка в отпуск, посиделки с родителями, размолвки и бурные примирения теперь выстраивались в коридоре в ожидании отъезда.

Закончив с вещами, Жанна ещё раз прошлась по квартире, заглянула в вазочку с украшениями, повертела серебряные серьги с фианитами – подарок на День Святого Валентина, подумала – не отдать ли, и всё-таки решила оставить себе.

***

Виталик возник у неё на пороге, приглаженный и прилизанный, точно в назначенное время. С порога протянул ей букет красных роз на длиннющих толстых стеблях. Она замялась, не зная, что делать, брать цветы или не брать, но в это время Виталик почти силой пихнул букет прямо ей в руки, одновременно пытаясь приобнять и чмокнуть в щёку. Изо рта у него тянуло перегаром. Жанна осторожно вывернулась из объятий и отступила на кухню.

– Чайник… Подожди, выключу…

На кухне всё ещё пахло протухшим мясом, и слабый влажный аромат голландских роз полностью растворился в нём.

– Чем тут так воняет? – спросил Виталик, поморщившись.

– Да так… Обрезки мясные… Меня тут не было… – Жанна увидела, как её почти уже бывший парень напрягся, и поспешила успокоить его. – Была у родителей… День рождения Серёжки, сам помнишь.

Ей было ужасно противно от того, что она как будто оправдывалась перед ним, но ничего не могла с собой поделать. Вообще надо было взять с собой папу. Или кого-нибудь из коллег. Да хоть того парня из магазина. Ну да ничего, сейчас она просто скажет ему, что всё кончено, просто отдаст пакет с вещами, и всё закончится. Как у нормальных взрослых цивилизованных людей.

– Слушай, я тут долго думал… Короче, я был не прав. Я тогда накосячил. Ну вот такой я, меня лучше не доводить… Может, начнём всё заново?..

Если бы было можно, Жанна просто облегченно выдохнула. Пока всё шло гладко.

– Я тоже много думала. И знаешь, я поняла, что нам надо расстаться. Нет, нет, дело не в тебе, дело во мне. – Она спешила подсластить пилюлю и как-то успокоить Виталика. Смотреть на него она боялась. – Я пока не готова к таким отношениям. Мне лучше одной. Вот.

Жанна подняла на него глаза.

Виталик явно не ожидал такого поворота событий, и теперь недоуменно застыл перед ней. Ни розы, ни извинение, которые должны были произвести на неё неизгладимое впечатление, не сработали.

– Не ври мне! Ты же к этому полупокеру уходишь, да? К этому говнарю из музыкального магазина?

– Вит, Вит! Успокойся! Послушай меня! – Она осторожно дотронулась до его руки. – Мне кажется, наши отношения зашли в тупик, ты ещё найдёшь себе девушку, какую тебе надо. Ты с ней будешь счастлив. Тебе не надо будет её переделывать!.. У нас бы всё равно ничего не получилось бы…

Взгляд Виталика упал на кольцо с драконом.

– Откуда у тебя это? Тот дрочер подарил, да? – парень, почти уже бывший, взвился, как ужаленный. Жанна сжалась в комочек.

– Купила. Сама. Сама купила… – Ей было и страшно, и мерзко от того, что она готова была снова начать оправдываться.

– Врёшь! Я тебя насквозь вижу! – Виталик двинулся на неё, Жанна отступила к окну.

– Вит, Вит, успокойся! Пожалуйста!

– Ты не у родителей была! Ты трахалась с этим ушлёпком! А мне теперь мозги пудришь! – Он продолжил теснить Жанну. До открытого окна оставалось буквально два шага.

– Ты всё не так понял… Давай сядем, успокоимся, спокойно поговорим… – Она лихорадочно оглядывалась по сторонам, думая, чем будет отбиваться. Молоточек для отбивных? Табуретка? Разделочная доска? Всё слишком далеко, она не сможет схватить ничего. И потом, Виталику ведь будет больно…

– Да всё я понял! Ты просто шалава! И тебя надо за это наказать! Знаешь, как наказывают таких, как ты?

Жанна истошно завизжала и швырнула в Виталика банкой из-под кабачковой икры, стоявшей на подоконнике, но промазала. Раздался невыносимо громкий звон стекла, Виталик выматерился и попёр на неё. Дальше отступать было некуда: с одной стороны стол, с другой – тумба встроенной кухни. Её загнали в угол. Жанна схватила с горшок с цветком, запустила в Виталика, но, кажется, скорее раззадорила его, чем отпугнула. Он рванулся к ней, схватил за плечо, тряхнул и с силой толкнул назад. Жанна плюхнулась на подоконник.

– Вит, Вит! Перестань! Остановись!

Виталик замахнулся, она заметалась, не понимая, как уклониться от удара, и потеряла равновесие. Последним, что она увидела, падая из окна вперёд спиной, было растерянное лицо бывшего.

***

В первую секунду она не понимала, что произошло. Ей казалось, что это какая-то дурная сказка, страшный сон, она сейчас проснётся, всё будет хорошо. Она ведь главная героиня своей истории, это не может закончиться вот так нелепо!

В следующее мгновение, когда оказалось, что всё это происходит на самом деле, её с головой залил ледяной ужас. Всё кончится сейчас. Она уже ничего не сможет сделать.

А потом она почувствовала, как в её широко распахнутые крылья ударили восходящие потоки воздуха. Она решительно взмахнула ими и начала плавно подниматься над крышами многоэтажек.

***

Девять вечера. Слишком рано, чтобы вылетать. Он успел заварить в любимой ведёрной, как её называла Ната, кружке растворимый кофе (три ложки вонючего коричневого порошка на пять ложек сахара) и уютно устроиться за ноутбуком, когда вдруг ощутил что-то странное. Он почувствовал, будто он – рыба на крючке, и невидимый далёкий рыбак лёгким движением подсёк его и тащит из воды. Между лопатками заныло так, что перехватило дыхание, сердце бешено забилось, и он испугался, что обратится в дракона прямо здесь, в квартире.

Он отставил в сторону кружку и побежал на балкон. Боль в спине резко пульсировала, и открыть дверь удалось не сразу, но как только свежий воздух ударил ему в лицо, дышать стало легче.

Он перебрался через перила, удобно устроился, свесив ноги, посмотрел вниз, собираясь с духом перед полётом. В кармане джинсов завибрировал телефон. Он быстро вытащил его, глянул на экран – эсэмэска от Наты (Привет! Прилетай, мои на Кипре: – *) – и не стал ничего отвечать.

Невидимый рыбак натянул леску сильнее, и он легко и расслабленно, расставив руки в стороны, полетел в пустоту. Новенький айфон, подарок Наты, полетел следом.

***

Когда это случилось, Кару тряслась в вечерней электричке на ***. В вагоне было пусто, если не считать подвыпившего мужичка, спящего уткнувшись носом в стекло, и девочки-студентки с учебником по гистологии. Мимо в золотых закатных лучах пролетали дачные посёлки. Глядя в окно, Кару думала о том, сколько всего надо сделать дома у Танори, и ей заранее становилось тоскливо: она терпеть не могла всю эту деревенскую жизнь и никак не могла понять, что же в этом нашла её подруга.

И тут она услышала нечто, отдалённо напоминающее звон хорошо натянутой струны. Будто бы её дёргали над самым ухом Кару, и звук, вибрируя, заполнял всю её без остатка. От этого звона становилось радостно и беспокойно, как бывает всегда, когда новый дракон впервые поднимается в воздух.

Кару достала телефон и быстро набрала эсэмэску для томной девицы из «Наруата».

***

Звон, ужасный звон в ушах. Ната схватилась за голову, но это не помогло. Закрыла глаза, открыла снова. Безрезультатно. Звон нарастал, казалось, он проходил сквозь стены, сквозь мебель, сквозь её кости и плоть. От него нельзя было спрятаться или защититься, надо было просто перетерпеть это.

Она в очередной раз проверила телефон. Мэльир спрашивал, не пора ли вылетать. От Альорда не было ничего. Быстро ответив Мэльиру, она отложила телефон в сторону и откинулась в кресле. Перетерпеть, надо как-то всё это перетерпеть. Мэл всё уладит, и жизнь вернётся в прежнее русло. И этот звон затихнет, навсегда затихнет. Надо только немного подождать…

***

– Этого не может, никак не может быть, – думала она и легко и свободно взмахивала крыльями. – Я упала, лежу сейчас на асфальте. Это просто мозг успокаивает меня перед… – даже сейчас ей не хотелось продолжать свою мысль. – Я читала, я смотрела, это как лётчики видят во время перегрузок… Тоннель, свет… Сейчас всё закончится…

И она опять ловила восходящие потоки воздуха и поднималась ещё немножечко выше.

С высоты мир выглядел совсем по-другому. Многоэтажки уменьшались в размерах, от машин, невидимых в весенних сумерках, оставались только белые и красные огоньки, которые сливались в бесконечные потоки. Все люди куда-то пропали, мир вдруг стал тих и пуст. И исчезать никуда не собирался.

От лётчиков мысль скользнула дальше: ей вспомнилось, как она возвращалась прошлой осенью из отпуска, самолёт закладывал над городом виражи, и она, словно зачарованная, смотрела, как за иллюминатором меняются виды. То, что она видела сейчас, было одновременно и похоже, и непохоже на них. Что-то отличалось достаточно сильно, но что именно?

Она попыталась моргнуть – и не смогла. У неё больше не было век! Жанна готова была поверить, что теперь она стала чистой бестелесной душой, только вот непривычная усталость в плечах после каждого взмаха крыльями говорила об обратном. Она чувствовала вечерний холод, дуновение ветра, сокращение мышц…

Она была жива, но что-то случилось с ней в тот момент, когда она выпала из окна. Что-то стало с её телом, настолько странное и невообразимое, что поверить в это было невозможно.

Жанна почувствовала вдруг, что совсем недалеко в воздух поднялся другой такой же… Она не знала, как назвать его. Просто ощущала, что это существо её породы, и если она хотя бы издали увидит его, всё сразу же встанет на свои места.

Она заложила широкий вираж, проворачивая туда, где ждал её незнакомец.

***

Незнакомец был довольно крупным, размером примерно со взрослого дога, и держался в воздухе легко и непринуждённо. Последние лучи солнца поблёскивали на его золотых крыльях и спине. Голова у него была узкой, копьевидной, с парой округлых, задорно поднятых рожек и длинными усами.

Жанна откуда-то знала, что это считается красивым и что это странное существо перед ней настроено дружелюбно, хотя разглядеть его получше и не могла: было слишком темно.

Всё-таки что-то случилось с её глазами… Она могла заглянуть назад, практически за спину, а впереди возникла мёртвая зона, и сколько Жанна ни пыталась скосить глаза и посмотреть туда, ничего не получалось.

Она осторожно повернула голову вправо. Очень хотелось посмотреть на себя, убедиться, что происходящее ей не померещилось.

Правое крыло у неё было тёмное и кожистое, с небольшими шипами над суставами. Больше ничего разглядеть не удалось – Жанна почувствовала, что теряет высоту, и забилась, как утопающая.

Падение продолжалось несколько мучительных секунд, пока она не почувствовала крыльями потоки и не подстроилась под них.

Незнакомец приближался. Он так уверено чувствовал себя в воздухе, что Жанне вдруг стало стыдно от того, что он мог увидеть, какая она неуклюжая неумёха.

И тут она почувствовала сильный удар в спину. Кто-то третий, большой и сильный, вооружённый острыми когтями, напал на неё. Кто-то, чьего присутствия она не заметила раньше.

***

От внезапного удара в спину её слегка подбросило.

– Госпожа моя, вы тоже это почувствовали? – Кару обеспокоено посмотрела на изменившуюся в лице Танори. Та молча кивнула.

Пискнул телефон, на экране светилась эсэмэс: «4to proishodit?»

– А я-то откуда знаю? – пробормотала Кару и вновь глянула на подругу. Танори сидела неподвижно, уставившись в одну точку, как будто следила за чем-то, невидимым больше никому.

– Принеси мне карты, – наконец произнесла она холодным, без эмоций голосом и указала на комод. – Кажется, Ната всё решила по-своему. Надо посмотреть, к чему это приведёт.

Кару замешкалась, доставая потёртую колоду Драконьего Таро: вязаная салфетка, который был накрыт комод, попала между двумя верхними ящиками, и задвинуть их никак не получалось.

– А если… А если то, что задумала Ната, получится?..

– Не получится. Она не понимает, куда влезла и какими бедами оно ещё обернётся. Чего ты возишься? Ещё немного – и будет поздно делать расклад!

Кару наконец совладала с ящиком и положила колоду на стол. Верхняя карта соскользнула на скатерть, Танори быстро перевернула её лицом. Девятка когтей. Золотой дракон-лекарь прикладывает к лапе ревущего от боли зелёного дракона целебную траву.

– А может быть, на этот раз и обойдётся, – тихо сказала Танори, перемешивая колоду. – Может, и обойдётся…

***

Она резко дёрнулась вниз и вбок, надеясь стряхнуть нового незнакомца со спины, но он только сильнее вцепился в неё, и Жанна почувствовала, что его когти проткнули кожу. Ощутить боль она не успела: земля вновь, в третий раз за сегодняшний вечер, начала стремительно приближаться.

– Это всё происходит не со мной, я просто выпала из окна, у меня сломаны кости, мне это просто мерещится, – думала Жанна и махала крыльями, чтобы набрать высоту. Незнакомец вцепился ещё крепче и потянулся к её незащищённой шее. Жанна взревела и снова резко дёрнулась вниз. На этот раз манёвр удался: незнакомец разжал лапы, и она смогла высвободиться.

Ветер холодил горящие раны на спине, но Жанна старалась не обращать на них внимание. Надо набрать высоту и хорошенько оглядеться, понять, где её преследователь и куда пропал тот первый золотой незнакомец.

В этот момент она услышала жуткий рёв: золотой незнакомец кругами гнал того, второго, по небу. В сумерках новым зрением Жанна видела их обоих как два не очень ясных светлых силуэта. Они неслись друг за другом, легко закладывая виражи, и из распахнутой пасти первого, того, что с усами и рожками, вылетали молнии. Сначала Жанне казалось, что он вот-вот собьёт противника, но потом почувствовала даже скорее, чем поняла, что он не хочет причинить второму вреда, а только пугает.

Но тому, похоже, наскучила эта игра, он сложил крылья и резко нырнул вниз, чтобы через пару взмахов оказаться рядом с Жанной.

Жанна зашипела и, сама не понимая, что делает, рванула к нему. Боль почти прошла, страха она больше не чувствовала, его сменила ледяная ярость, такая сильная и яркая, что ей казалось, будто весь мир осветлили мощными прожекторами: так чётко она видела всё вокруг себя и так ясно мыслила.

Надо было бить наверняка – в горло, в брюхо, по крыльям – чтобы второй незнакомец не смог отбиться. И она, удивляясь собственной ловкости, поймала поток воздуха и зашла на противника сверху и сбоку. Над головой сверкнула короткая вспышка – это первый попытался её напугать, но Жанне сейчас были не страшны все молнии и грозы мира. Второй незнакомец взревел и пошёл на таран, над Жанной вновь засверкало, но она продолжила свой манёвр и отчаянно вцепилась зубами прямо ему в крыло.

Он заревел ещё громче и задёргался, заваливаясь на бок, а Жанна ещё сильнее стиснула зубы и пыталась когтями дотянуться до мягкой кожи на брюхе. Молнии проносились в нескольких сантиметрах от её крыла одна за другой, и от этого она становилась только злее.

Она ослабила хватку, когда поняла, что до земли остаются считанные метры. Её соперник уже не сопротивлялся, только вяло дёргал уцелевшим крылом. Золотой тоже перестал изрыгать молнии, видимо, устал: последние вспышки были совсем слабыми. Он летел рядом и, кажется, пытался подстраховать их обоих.

Увидев, что она отпустила своего соперника, он подхватил его и бережно, стараясь не навредить, положил на землю посреди пустой детской площадки, а сам вновь поднялся и, сделав круг почёта по двору, приземлился рядом. Жанна опустилась последней. С непривычки посадка получилась жёсткой, и она, пробежав несколько метров, уткнулась носом в землю в шаге от качелей.

***

Сбросив драконье обличье, Альорд первым делом осмотрелся. На детской площадке было темно – единственный работающий фонарь медленно моргал над парковкой около длинного двенадцатиэтажного дома.

Саднило колено, но он старался об этом не думать. Заживёт само, не успеешь оглянуться.

Чёрная стояла на четвереньках и мотала головой из стороны в сторону. Драконий облик слетел с неё почти мгновенно, но она всё никак не могла остановиться, не понимая, что же с ней произошло. Лицо её разглядеть не получилось, но в короткой вспышке фонаря ему показалось, что на нём застыла гримаса ужаса.

А чуть поодаль на правом боку неподвижно лежал Мэльир. Правая рука была задрана вверх, голова запрокинута, тело обмякло. Дышал он хрипло и шумно.

Альорд растерялся. Их было двое – одна должна была стать его Ученицей, другой был его Наставником, они только что едва не поубивали друг друга, и оба теперь нуждались в его помощи.

Мэльир застонал, и недолгое замешательство кончилось. Альорд бросился к Наставнику.

– Мэл, Мэл! – позвал он, но получилось тихо и хрипло: он не жалел молний, чтобы разнять дерущихся, и горло теперь словно заморозкой облили, а голос не слушался его. – Ты меня слышишь?

Мэльир приоткрыл глаза и перевернулся на спину.

– Рука…

Альорд осторожно дотронулся до правого плеча Наставника. И само оно, и земля под ним были залиты чем-то мокрым и липким. В голове мутилось, и Альорд не сразу понял, что это кровь, и что она никак не останавливается…

Фонарь в очередной раз моргнул. В тусклом свете он увидел края рваной раны, оставленной то ли зубами, то ли когтями Чёрной. И хотя крови было много, на первый взгляд казалось, что крупные сосуды не задеты.

– Сожми кулак! Сможешь? – голос понемногу возвращался к нему. Мэльир послушно выполнил его просьбу. – Что ж, хорошо, похоже, не всё так страшно.

– У тебя есть…

– Сеннет-ануи? – Альорд снял футболку (любимую, с концерта Stratovarius) и начал рвать её для повязки. – Есть. Кару свежую принесла.

Пока он возился с Мэльиром, Чёрная, кажется, немного успокоилась. По крайней мере, трясти головой она перестала, села на землю и замерла, уставившись в одну точку.

– Ты как, подняться сможешь? До меня дойдёшь? Здесь не далеко, пара домов, – спросил Альорд, закончив перевязывать Мэльира. Раны не затягивались, ткань под рукой всё сильнее пропитывалась кровью.

– Смогу. Дай руку, я встану.

Держался Мэльир уже бодрее, но до ближайшей лавочки шёл пошатываясь. Альорд почувствовал, как сердце у него сжалось и ухнуло куда-то в пропасть. А ведь надо было заняться ещё и Чёрной.

***

Чёрная сидела на земле всё так же неподвижно, глядя в одну точку. Фонарь снова моргнул, и двор погрузился в темноту. Альорд окликнул её по имени – тому, человеческому, под которым знал все эти месяцы (новое, драконье, ещё предстояло узнать), но голос всё ещё не восстановился и звучал непривычно. Он пожалел, в который раз за этот вечер, что ночное видение пропадает вместе с драконьим обликом, и он не может понять, что делает Чёрная. В горле ужасно першило, под коленом продолжало саднить.

– Леший, это ты, да?

– Я, я.

– Я ведь живая, да? – неожиданно спросила Чёрная.

– Конечно. Живее всех живых!

Чёрная громко всхлипнула и зарыдала. Он сделан несколько шагов, двигаясь на её голос, и тут свет загорелся снова. Разглядеть всё в подробностях было нельзя, он увидел только силуэт девушки, обхватившей себя за плечи и раскачивающейся вперёд-назад.

Короткий взгляд на лавочку – Мэльир слабо махнул ему левой рукой – и Альорд сел на землю рядом с Чёрной. Он хорошо помнил, каково это – приходить в себя после первого полёта, помнил свой страх, ужасную растерянность и усталость. Конечно, на него никто не нападал. Но этот вопрос: «Я ведь живая, да?» – наводил его на мысль, что перед дракой в воздухе, перед тем, как он увидел Чёрную в небе и полетел навстречу, случилось что-то ещё. Что именно, он выяснит позже.

Альорд осторожно обнял её за плечи. Так и есть: футболка порвана, пропитана чем-то липким, но ран, оставленных когтями Мэльира, не осталось. Чёрная повернулась к нему, всё ещё всхлипывая, но всё реже и тише.

– Пойдём ко мне, тут недалеко. Пара домов. Выпьем чаю, я тебе всё расскажу, хорошо?

Чёрная молча кивнула.

***

До квартиры они добрались почти без приключений. Мэльир, которого пришлось вести под руку, собрался и шёл так быстро, как только мог. Чёрная брела сзади, молчаливая и замкнутая. Ну хоть рыдать перестала.

Альорд лихорадочно думал, куда поставил банку с сеннет-ануи, и что они будут делать, если травы не подействуют. Наверно, надо позвонить Танори… Но успеет ли она добраться до них вовремя?

И Чёрная, с ней-то как быть?

Он в очередной раз обернулся. Девушка шла за ними, еле-еле шевеля ногами. Казалось, если они остановятся, она тоже встанет и не сдвинется с места. Он снова, как тогда на площадке, позвал её по имени, и Чёрная как будто немного воспряла и зашагала быстрее.

Когда они добрались до подъезда, она взбодрилась настолько, что даже помогла Мэльиру подняться по ступенькам и войти в лифт.

Кабина нового лифта была тесной и белой. В холодном свете лампы лицо Мэльира, не человеческое и не звериное, тоже казалось белым. Он привалился к стенке, и правая рука, повисшая как плеть, размазала по ней красные пятна.

«Так, надо будет ещё и кровь замыть», – подумал Альорд с тоской и нажал кнопку своего этажа.

Чёрная, увидев, куда они собрались ехать, молча рванула в захлопывающиеся двери лифта, но выскочить не успела. Она кинулась к панели в поисках кнопки открытия дверей, но тут Альорд перехватил её, резко встряхнул за плечи и рявкнул:

– Тихо! Успокойся!

Чёрная сникла и новых попыток сбежать не предпринимала.

Оставшиеся несколько секунд, которые лифт ехал до двенадцатого этажа, Альорд молча вопрошал мироздание, за что ему досталась эта проклятая игра в волка, козу и капусту, и нельзя ли её заменить быстрым и безболезненным откусыванием головы.

***

Нату знобило и ломало, как в лихорадке. Человеческие болезни давно обходили её стороной, и она забыла, как это бывает.

Новостей от Мэльира не было, Альорд на эсэмэску так и не ответил, и сколько бы она ни набирала его номер, в трубке слышалось: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

Звонить домой Мэльиру она не решилась: прошлый разговор с его женой закончился безобразным скандалом, и она решила приберечь тяжёлую артиллерию на самый крайний случай.

Лихорадка прошла мгновенно и так же внезапно, как и началась. Ната, не выпуская айфон из рук, открыла бар и щедро плеснула коньяка в хрустальный бокал.

Не полететь ли ей к Альорду? Там на месте можно будет со всем разобраться. Но как она объяснит, на кой ляд она явилась к нему с инспекцией именно тогда, когда Мэльир дерётся в небе с его ученицей? Она ведь не Кару, у неё нет этой замечательной отмазки, мол, она чувствует ситуацию и знает, когда в ней нуждаются больше всего. Нет, она не полетит никуда, а сядет, и будет спокойно ждать, чем кончится дело.

И Ната, подумав, что так будет проще, прихватила из бара бутылку коньяка и удобно устроилась в своём кресле.

***

Телефон снова дзынькнул, и Танори раздражённо покосилась на Кару:

– Я не могу сосредоточиться.

Кару похлопала по карманам в поисках мобильного – безрезультатно. Заглянула в сумку. Ничего.

Танори достала из середины колоды ещё одну карту, перевернула её рубашкой вверх и положила в ноги к трём уже открытым. Разделила колоду на три примерно равные части, взяла сверху каждой ещё по одной карте, отбросила в сторону, а оставшиеся хорошенько перетасовала.

Чего Кару никак не могла понять, так это гадания на Драконьем Таро. Танори много раз пыталась объяснить ей, как правильно гадать, но то ли Кару что-то делала не так, то ли карты отказывались с ней разговаривать, и вместо расклада всё время выходила какая-то белиберда, к реальности не имеющая никакого отношения.

Потому она обычно ждала, когда старая дракониха закончит священнодействовать и расскажет, что удалось узнать.

Телефон дзынькнул ещё раз, оповещая об очередной эсэмэске. Кару обернулась на звук и наконец нашла его на подзеркальнике у входа в комнату.

Пытаясь открыть меню и отключить звук, она нажала не туда, и на экранчике появился целый ворох сообщений с разных номеров: «4to proishodit? Кару ответь! Kuda letet’? Помощь нужна?» Все их Кару пролистнула не глядя. Всё равно ответить ей было нечего. Она перевела телефон в беззвучный режим и опять устроилась рядом с Танори. Спрашивать сейчас было бессмысленно, оставалось только наблюдать, как она тасует колоду, достаёт и раскладывает карты и тихо бормочет под нос.

***

Жанну он отправил в ванную за водой и полотенцем, а сам принялся осторожно разматывать обрывки футболки на руке у Мэльира. В голове вертелась глупая шутка, мол, не то страшно, что мы взрослые, а что взрослые – это мы.

Повязки промокли насквозь, так что снимались легко, Мэльир почти не дёргался от боли, но легче от этого не становилось.

Когда Жанна ставила на стол таз с тёплой водой, он снимал последний слой повязок. От вида крови и порванной зубами и когтями плоти к горлу подкатила тошнота, ноги подкашивались, а голову словно обложило ватой.

Жанна тихо ойкнула и тут же зажала руками рот.

– Может, скорую вызовем?

– Не поможет, – ответил Альорд так твёрдо и уверено, что Жанна не стала ничего переспрашивать. – Намочи полотенце.

Мэльир вздрагивал и стонал, пока Жанна не очень умело промывала раны, а Альорд посыпал их сверху зелёной толчёной травкой из кофейной банки и молился про себя, чтобы сеннет-аннуи сработала.

Там, где порошок попадал на кровоточащую рану, кровь начинала пузыриться, будто её залили перекисью. У Альорда отлегло от сердца. Если даже срастить края не получится, у них будет время дождаться Танори, и всё может обойтись относительно благополучно.

– Кто его так порвал? – наконец спросила Жанна. – Собаки, да?

Альорд с трудом удержался, чтобы не ответить: «Ты» – и только неопределённо кивнул.

Мэльир дёрнулся и открыл глаза. Раны затягивались прямо на глазах, зелёная корочка крошилась и осыпалась на пол, а под ней виднелась ярко-розовая кожа.

– А его точно не надо в больницу? Всё-таки столько крови…

– Не надо, не надо. Чайник поставь. Там кнопку надо нажать, круглую такую, синюю.

***

Происходящее вокруг всё больше напоминало Жанне горячечный бред или ночной кошмар. Какой-то мужчина, погрызенный, наверно, собаками, которого лечили каким-то зелёным порошком и крепким сладким чаем… Какой-то полёт, какая-то драка в небе – напали на неё, нападала она?.. Этот продавец из магазина, который ходил в подъезд с ведром воды и чистым полотенцем, а вернулся с окровавленными тряпками…

Ей было странно и страшно, и надо было, наверно, поехать домой, но возвращаться туда было ещё страшнее, чем оставаться в этом бедламе. И Жанна поддалась уговорам Лешего и согласилась переночевать у него.

Она уснула, едва голова коснулась подушки, и не слышала, о чём разговаривали на кухне Леший и тот страшный бледный мужчина.

***

Они остались на кухне вдвоём. Альорд чувствовал себя совершенно вымотанным, но спать не шёл и Наставнику своему не предлагал: боялся, вдруг что-то пойдёт не так, хотя на щеках у Мэльира уже появился лёгкий румянец, а зелёная корочка сенет-аннуи осыпалась почти вся, оставив после себя лёгкие разводы на коже.

– Она хорошая девочка… – сказал Мэльир, допивая чай.

– Есть такое…

– Очень хорошая девочка. Сидела, успокаивала меня, утешала, пока ты там в подъезде… – Он махнул в сторону двери. – Как жаль, что всё так получается… А у тебя нет ничего… покрепче?

– Ты уверен? После сегодняшнего? – спросил Альорд, но встал и открыл один из навесных шкафов.

– Можно. Немного – точно можно.

Альорд постоял в задумчивости, окидывая взглядом полки, и вытащил бутылку Camus, явно купленного в дьюти фри, и к нему пару пузатых бокалов на коротких ножках.

– Балует тебя Ната, балует.

Они молча выпили, Мэльир быстро, почти как водку, а Альорд – медленно, согрев коньяк в ладони.

– Так зачем ты напал на Жанну?

– Жанну? Это так Чёрную зовут, да? – Мэльир потянулся к бутылке и налил по второй, напевая под нос песенку про стюардессу.

– Так зачем ты на неё напал?

– А ты зачем к нам полез?

– Я защищал свою Ученицу. Будущую Ученицу…

– Ну вот и я… Защищал своего Ученика. И у меня почти получилось…

– Ты собирался убить «хорошую девочку»?

– Я хотел спасти тебя, Льо! И всех нас. Да, я не знал, какая она. Думал, такая же, как… Как… – После очередного бокала Мэльир застыл на тонкой грани между трезвостью и пьяной откровенностью, и Альорд понял, что если он продолжит, то дальше наговорит чего-то, о чём потом пожалеет.

– Я понял, можешь не продолжать.

– А ты хоть знаешь, как её зовут. Ну, по-нашему?

– Нет. Сразу она не сказала. А потом было не до того, знаешь ли. Мы тебя спасали. Да и разве это имеет значение?

– Ну, вдруг она не Ашет, а кто-нибудь ещё? Как их там… Таха? Или… Чёрт, забыл, смешное такое имя…

– Непет?

– Непет, да. Матерное какое-то, да?

Альорд усмехнулся.

– А какая разница? Если нам всем всё равно конец?

– Да, жаль всё-таки, что она такая милая, хорошая девочка…

Суббота, 14 мая 2011

Его разбудил телефонный звонок. После вчерашнего во рту было мерзко, хотелось пить, и в голове всё плыло и мутилось. Он, едва приоткрыв глаза, пошарил на полу рядом с собой, но мобильного не нашёл. Да и мелодия на звонке была другая, незнакомая, но очень противная.

Альорд приподнялся на локте, потёр лицо и сел, пытаясь сфокусироваться. Он осторожно огляделся в поисках телефона, и вдруг вспомнил, что свой айфон вчера ночью уронил с балкона, и теперь его бренный разбитый корпус покоится где-то на асфальте.

На диване спала без задних ног Жанна, обняв подушку, и никакая противная восьмибитная мелодия была ей нипочём.

Звук доносился с кухни.

Альорд встал, стараясь двигаться как можно тише, чтобы не разбудить гостью.

Телефон лежал на кухонном столе там, куда его перед сном положил Мэльир. Сам Мэльир потягивался на кухонном диване. Выглядел он гораздо лучше, чем ночью.

Когда Альорд собрался сбросить звонок, Мэльир ловко перехватил и спрятал мобильный, но на экране успело мелькнуть имя звонившего – Ната.

Альорд дёрнулся, смутная догадка мелькнула в голове, но спросить напрямую он не решился, и только поинтересовался:

– Кто тебя ищет с утра пораньше?

– Жена. Если будет звонить, спрашивать, скажешь, что был у тебя, ладно?

– Конечно. Кофе будешь?

***

Жанна спала. Он успел проводить Мэльира, сходить покурить, прибраться после вчерашнего на кухне, подравнять усы и заскучать без компьютера и телефона, а она всё не просыпалась.

Альорд открыл банку растворимого кофе, выгреб со дна остатки и заварил очередную, то ли третью, то ли четвёртую чашку за это утро. В холодильнике было пусто, кончились сигареты, кончился сахар и кофе – как будто и жизнь должна была кончится ещё вчерашним вечером, а вот уже и новый день настал…

Он тихонько вошёл в комнату, наугад выхватил из шкафа футболку и джинсы, и отправился в ближайший магазин.

Идти было недалеко, но телефона с плеером ужасно не хватало. Обычно музыка, играющая в наушниках, примиряла его с окружающей действительностью, защищала от непрошеного вторжения в личное пространство, и сейчас, без неё, Альорд чувствовал себя голым и беззащитным, а в голову к нему лезли дурные мысли.

С чего бы это Ната с утра пораньше звонила Мэльиру? Знала ли она про ночную схватку в небе? Сколько сообщений она уже настрочила ему в личку? И как он объяснит Нате, куда исчез её подарок?

Альорд на всякий случай поискал под окнами обломки айфона, но ничего не нашёл, ни железки, ни стёклышка.

Теперь нужен будет ещё и новый телефон…

В магазине Альорд долго и бесцельно бродил вдоль стеллажей, периодически сбрасывая в корзинку то, что казалось ему подходящим для завтрака с девушкой: пачку круассанов, йогурты (Ната шутила про них, мол, еда женская, вес сто грамм, калорийность – минус пятьсот калорий), шоколадки, сыр, хлебцы…

Он подумал вдруг, что плохо представляет, что вообще такое женщины и что им нравится. Не то, чтобы у него вообще не было никакого опыта… Ещё до Превращения, в студенчестве, у него был абсолютно невинный роман с одной филологической девой. Потом, конечно, его представили Нате, и всё заверте… После тоже бывали короткие интрижки с зелёными драконихами (Ната придирчиво следила только за тем, чтобы они не перерастали в нечто большее, да и сама в долгу не оставалась), но вот к тому, что у него на диване будет спать…

Тут он сбился с мысли. А кто, собственно, будет спать? Чёрная, имени которой он не знает, но которой он должен будет объяснить, кто она такая и для чего пришла в этот мир? Или Жанна, давно знакомая Жанна, которая приходила к нему лучом света в тёмное «Подземелье»?

Он так увлёкся своими рассуждениями, что заметил, что забыл взять кофе и сигареты, только когда складывал покупки в пакет.

***

Жанне снился ковёр на стене в её комнате в квартире родителей. Засыпая, она любила водить пальцем по мягкому ворсу, следить за прихотливыми хитросплетениями узоров. Сейчас она видела их чётко и ярко, хотя сам ковёр давно уже отправили на дачу, где его вынесли воры вместе со старым холодильником и дедушкиным радиоприёмником.

Она открыла глаза и не сразу поняла, что оказалась в чужой квартире. Здесь было тихо и пусто, хозяин, похоже, куда-то ушёл.

Она повернулась, и под спиной заскрипела скользкая кожаная подушка. Жанна отбросила одеяло в сторону и села.

Она находилась посреди чужой пустой квартиры в трусах и длинной футболке одна-одинёшенька. Быстро окинув комнату взглядом, Жанна увидела свою одежду, аккуратно повешенную на спинку компьютерного кресла. Лифчик, рабочая блузка, брюки, капроновые носки… Всё было на месте, но выглядело так, будто их хозяйка бежала через полосу препятствий и сражалась со сворой дикий собак: брюки были перепачканы, блузка – порвана на спине и плечах.

Жанна пыталась восстановить в памяти события прошлой ночи, но они принимали вид настолько фантастический и странный, что ей стало казаться, что большая часть ей просто приснилась.

По крайней мере, она поняла, где находится. В квартире Лешего. Она даже помнила, как сюда попала, помнила, как он обещал напоить её чаем и всё объяснить, но не объяснил в итоге ничего, и неизвестно, что мог сделать с ней, пока она спала.

Вообще эта квартира показалась ей очень странной. Она явно раньше принадлежала женщине, обставлявшей её на свой вкус, делавшей дорогой и современный ремонт, тщательно подбиравшей мебель. Но потом в этой квартире поселился одинокий молодой парень, поставил здесь свой компьютерный стол и вращающееся офисное кресло, разложил по всем свободный поверхностям любимые журналы про компьютеры и фантастику, а на место телевизора воткнул виниловый проигрыватель с огромными старыми колонками (Жанна видела такие на семейных фотографиях, отец частенько жалел, что пришлось с ними расстаться, мол, звук от них был хороший, тёплый, ламповый, не чета современному цифровому). И судя по кофейным пятнам на столешнице и толстому слою пыли повсюду, нынешний хозяин не слишком заботился о своём жилье.

Жанна с большим трудом подавила желание нарисовать на пыльной полке улыбающуюся рожицу, но решила не обижать хозяина. В конце концов, каждый живёт, как хочет, и если кому-то нормально жить в пыли – это не её дело, ей надо только дождаться Лешего, получить объяснения и… Наверно, вернуться домой? Или опять поехать к родителям? Почему-то мысль о возвращении в свою квартиру пугала Жанну.

В это время она услышала, как в замке поворачивается ключ.

***

– А тебе идёт, – сказал Леший вместо приветствия, окидывая Жанну взглядом. Пакет с продуктами он поставил на пол и теперь снимал ботинки не наклоняясь.

Жанна смутилась и только развела руками.

– Не думала, что ты так рано вернёшься. Так бы хоть штаны надела

– Да не парься, всё хорошо. Есть хочешь? – Леший подхватил пакет и отправился на кухню. Жанна прошмыгнула в комнату, быстро натянула брюки, обтряхивая с коленей пыль и грязь, и только убедившись, что всё прилично, пошла на кухню.

В четыре руки они быстро разобрали покупки, Леший включил чайник и даже достал с верхней полки навесного шкафчика турку. Судя по толстому слою пыли, пользовались ей нечасто.

Через пару минут Жанна уже пила свежесваренный кофе, прямо скажем, далеко не лучший в её жизни, в то время как хозяин намешал себе огромную кружку растворимого, сдобрив его молоком и несколькими кусками сахара.

– Вчера ты обещал мне всё объяснить, – напомнила Жанна, откусывая круассан.

– Конечно. Обязательно! Всё расскажу! – громко и торопливо заговорил Леший. – Только скажи… Что ты помнишь, ну, про вчера, про вчерашний вечер?

– Помню, как тебя встретила. Как мы сюда шли. Там ещё мужик был, с порванной рукой… Как он вообще? Всё нормально?

– Нормально, с ним нормально всё.

– Ну вот это я помню. А больше ничего…

– А то, что до этого было?

– Не помню… – Жанна в задумчивости отставила чашку с кофе в сторону. – Кажется, до того я была дома, ждала своего парня… Бывшего парня, да. Я сначала была дома, потом что-то произошло, потом я встретила вас с тем мужиком. Мне кажется, мой парень, мой бывший, чем-то меня накачал…

Она заметила, как мрачнеет лицо Лешего, как он крепко стискивает зубы, и продолжать не решилась.

– Прости, наверно, не стоило про это говорить…

– Да нет, всё хорошо. То есть, всё плохо… То есть, мне очень жаль… Я не знаю, что ещё сказать. Я очень-очень перед тобой виноват…

– Да в чём? В том, что я встречалась с козлом, да ещё и ревнивым?

Леший помотал головой и замер, кажется, подбирая слова.

– Слушай, я сейчас буду говорить очень странные вещи. И тебе придётся в них поверить, даже если это будет звучать, как бред.

Жанна напряглась.

– Понимаешь, я не знаю точно, что случилось с тобой вчера, но я уверен на сто процентов, что ты поругалась со своим парнем, выпала из окна и превратилась в дракона…

Жанна засмеялась громко и заливисто, но Леший оставался предельно серьёзен.

– Ты что, псих? Какие, нахрен, драконы?

– Самые обычные. Я отдал тебе перстень, помнишь? Ты разве ничего не замечала в эти дни?

Жанна почувствовала, как безымянный палец стиснули крохотные лапки, да так сильно и больно, что, когда она посмотрела на руку, на кольце появились капельки крови.

– Ну, замечала, да. Я его снять хотела, не получилось. Столько мыла извела! Но это ничего не говорит. Просто очень тесное кольцо.

– Хорошо, я всё понял, – вздохнул Леший. – Потребуется демонстрация.

Он вышел из-за стола, встал в дверном проёме, убедившись, что ничего не заденет, и замер, закрыв глаза. Несколько долгих секунд не происходило ничего, и Жанне хотелось разом провалиться сквозь землю от острого испанского стыда и попросить Лешего не придуриваться, как вдруг в мгновение ока человек исчез, а на его месте появилось покрытое золотой чешуёй существо. Ростом оно было с дога, такое же длиннолапое, с очень вытянутой мордой, парой рогов, длинным хвостом и плотно сложенными на спине крыльями.

– А-фи-геть… – протянула Жанна.

Существо по-собачьи отряхнулось, и на его месте вновь появился хозяин квартиры.

***

Ната снова набрала Альорда. В который раз? Она уже сбилась со счёта. В трубке неприятный голос опять проговорил: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

– Вот зараза, – прошипела Ната и открыла Оперу на ноутбуке, чтобы проверить, не ответили ли ей там. Но и во ВКонтакте её послания к Альорду остались безответными. Да что там, даже непрочитанными!

Ната чувствовала, что закипает. Она дрожала от злобы и не с первого раза зашла в аську, но и там было пусто. На почте, кроме спамовой рассылки, тоже не было ничего. Альорд как сквозь землю провалился.

Ната хлопнула крышкой ноутбука и снова схватилась за телефон и позвонила Мэльиру.

Несколько секунд помех, гудки, разрыв соединения. Сбросил звонок, стервец.

Ната закусила губу, чтобы не заплакать. Ей хотелось запустить телефоном в стену, но очень уж было жаль новую любимую игрушку.

Она воображала, какие громы и молнии обрушит на голову Альорда и Мэльира за то, что они посмели игнорировать её, за то, что не откликнулись по первому зову, как это было всегда, как вдруг её пронзила мысль: «А что, если Чёрная уже сожрала их обоих? Что, если всё уже кончено, а она, Ната, сидит тут и ждёт новостей вместо того, чтобы поехать и разобраться во всём?»

Эта мысль повергла Нату в отчаяние, но стало хотя бы понятно, что делать, и, наскоро одевшись, без макияжа, она помчалась в гараж. Сейчас она приедет к Альорду и выяснит на месте всё.

Уже за рулём она увидела на экране телефона два сообщения, одно, короткое, от Мэльира: Ne mogu govorit’. Zena; второе, длинное и велеречивое, от Кару: Госпожа Танори поручила мне поговорить с тобой, Госпожа Ната. Незамедлительно. В «Буддийском дворике».

– Жена, значит. Не можешь говорить, значит, – прошипела Ната, резко перестраиваясь через две полосы.

***

Он нервно огляделся, проверил, не сбил ли чего крылом или лапой, пока пребывал в драконьем облике. Каждый раз после превращения он минуту или две привыкал к новым размерам и новому ощущению тела.

Драконом он всегда казался себе больше, чем был, и в замкнутом пространстве с кучей мелких предметов всегда чувствовал себя неуверенно.

Но, кажется, сегодня всё обошлось, ни шкафчики, ни посуда не пострадали.

– Ну что, теперь веришь?

– По-пожалуй, да.

Жанна выглядела удивлённой, но того восторга, который он ожидал увидеть, явно не испытывала.

– Подожди, ты хочешь сказать… что ты этот, как его, ящерик, да?

– Ещё скажи – рептилоид, – усмехнулся Альорд. – Из тайного мирового правительства.

– А что, нет?

Альорд покачал головой.

– Увы, увы. Никаких тайных заговоров я тебе не раскрою.

– Вот бы Серёжку сюда… Он бы скакал до потолка, если бы узнал, что ты – дракон, – сказала Жанна и допила кофе.

– Так и он тоже дракон. Вы с ним оба драконы. Просто ты – Проявленный, а он пока нет. – Альорд снова уселся за стол и принялся за круассаны.

Почему-то ему казалось, что этот разговор должен был быть совсем другим. Жанна должна была восхищаться и восторгаться, пока он раскрывал бы перед ней тонкости драконьего житья-бытья, а она вместо этого сидела настороженная и напряжённая и смотрела на него неодобрительно.

– Я ни черта не понимаю.

– Тебе нужно многое объяснить. Научиться жить по-нашему. И ты всё со временем поймёшь. Правда, честно.

– Слушай, всё это, конечно, круто, но… Я могу отказаться? Вот просто уйти и ничего не понимать? Я обещаю, я всё забуду, и про то, что было ночью, и про сейчас. – Жанна встала из-за стола и направилась в комнату, но остановилась в дверях кухни.

– Нет. Теперь нет. Ты уже стала одной из нас.

Жанна снова села за стол. Лицо у неё перекосило, она изо всех сил старалась не расплакаться.

К такому Альорд готов не был. Он боялся Жанну всю минувшую неделю, он был чертовски зол на неё и на Мэльира этой ночью, он очарованно смотрел на неё утром, а теперь от тоски и жалости не понимал, что делать.

– Прости. Я виноват. Я уже говорил это, да? Ты тогда пришла с этим жутким синяком на лице… Я должен был сначала всё тебе рассказать, потом только давать кольцо… Но я очень испугался за тебя.

Жанна воззрилась на него таким непонимающим взглядом, что Альорду стало совсем не по себе. Чувство вины и стыд жгли ему душу. И вместо того, чтобы спросить про драконье имя, защитить себя, он сказал:

– Я не могу вернуть всё, как было. Но могу научить, как жить эту новую жизнь. Если хочешь, я буду твоим Наставником.

– Это такой оригинальный способ склеить девушку, да? И тут я тоже не смогу отказаться?

– Да нет же, нет! Я ни о чём таком не думал. – Слова Жанны задели его сильнее, чем он ожидал, может быть, от того, что в них была немалая доля правды. – Если ты не захочешь, я… Я позвоню Кару. Или Нате. Или Ахорет. Мы найдём тебе какую-нибудь дракониху в Наставницы…

– Ладно, не надо никаких драконих. Тебя я хоть немного знаю, – Жанна помедлила. – Я согласна.

***

Первой в браузере открылась его страничка во ВКонтакте, и тут же громко ойкнула аська. Внизу экрана всплыло последнее сообщение от Наты, сплошь состоящее из матерной брани. Альорд зябко поёжился, представляя, что его ждёт.

Вообще-то он полез в Интернет посмотреть, когда там ближайшая электричка до ***, но забитая сообщениями личка, несколько десятков писем на почте и злобные смайлики в аське вышибли у него землю из-под ног.

Ната искала его со вчерашнего вечера, с того момента, как он сбросил её звонок. Сбросил с балкона вместе с телефоном, да. Альорд ухмыльнулся собственному каламбуру.

Он уже занёс руку над клавиатурой, чтобы начать длинное объяснение, в подробностях описывая встречу с Жанной, драку в воздухе и последующее героическое спасение Мэльира, приготовился посыпать голову пеплом, что с утра пораньше не презрел законы гостеприимства и не бросился проверять все каналы связи в поисках весточки от своей госпожи и дамы сердца, – Альорд умел изъясняться вязко и старомодно, когда это было ему нужно, – но остановился.

Эта информационная атака и утренний звонок Мэльиру наводили на мысль, что Ната причастна к тому, что этой ночью его Наставник напал на Жанну. У Альорда пока не было доказательств, он ещё не видел всю картину целиком, но разрозненные факты уже начинали складываться в его сознании в некую картину. И картина эта очень ему не нравилась. Настольно не нравилась, что он запрещал себе думать в этом направлении.

Он свернул вкладку Вконтакте, закрыл аську и вбил в адресной строке название сайта с расписаниями электричек.

***

Альорда всё ещё немного мутило после пробежки по эскалатору. Он уже мысленно дал себе обещание пойти в спортзал и теперь со спокойной душой вытащил из кармана пачку сигарет.

Они с Жанной стояли на перроне и высматривали на табло, с какого пути отправляется электричка на ***. Поезда ещё не было – до отправления оставалось минут пять, и судя по всему, его подавали очень поздно. Жанна молча посмотрела на Альорда, и во взгляде её читался единственный вопрос: «Ну и зачем мы так торопились?» Альорд пожал плечами.

Сейчас можно было остановиться и выдохнуть, собираясь с мыслями.

Он вспоминал, как одновременно собирал рюкзак для поездки (термос с чаем, шоколадки и печенье, оставшиеся нетронутыми после завтрака, бумажник, плеер с наушниками…) и убеждал Жанну, что некоторые особенности драконьей жизни лучше объяснять где-нибудь за городом, подальше от посторонних глаз. Жанна вновь начала упираться, и он прекрасно понимал, почему, но другого варианта не видел.

Альорд вновь почувствовал себя виноватым: надо было думать раньше, где он будет учить свою Ученицу, а не импровизировать на ходу. И он опять и опять принимался успокаивать Жанну, уверять, что он не маньяк и не насильник, что он не желает ей зла, и что они вернутся домой этим же вечером, ну, самое позднее, следующим утром.

Наконец Жанна сдалась, но тут выяснилось, что ехать за город ей не в чем. Альорд тихо застонал и начал быстро перебирать в голове ближайшие парки, где можно было бы найти какую-нибудь укромную полянку, чтобы там научить превращениям, а для полётов выйти на крышу, как стемнеет… До электрички оставалось около часа.

Жанна в это время уже примеряла его старые джинсы. Они были ей немного тесны в талии, да и штанины пришлось закатать, но в целом сидели сносно. В шкафу в коридоре нашлись ветровка и кеды, кажется, женские. В одежде с чужого плеча Жанна смотрелась как типичная дачница, и Альорд подумал, что это даже неплохо – будет привлекать меньше внимания.

Когда они вышли из дома, до электрички оставалось минут сорок: только-только доехать до вокзала, купить билеты в кассе, если без очереди, и запрыгнуть в вагон.

Альорд заметил, что во двор поворачивает большой чёрный внедорожник. За рулём сидела женщина, лица он разглядеть не успел, и потому скорее почувствовал, что это Ната. От греха подальше он пропустил вперёд Жанну, прячась за её спиной. Стыд за собственное малодушие кольнул его в грудь, но Альорду не хотелось, чтобы Ната заметила его и не устроила безобразную сцену прямо на улице.

Всё это вспомнилось Альорду, пока он делал первую затяжку, и куда-то отступала дурнота и нервозность последних нескольких часов.

Но тут Жанна дёрнула его за руку и потащила к электричке.

***

Ната узнала Альорда с полувзгляда. Он быстро шёл по тротуару с какой-то оборванкой в старой куртке, но, кажется, успел заметить если не саму Нату, то её машину (ха-ха, попробуй не заметить Гелик во дворе, заставленном легковушками). Заметил – и трусливо спрятался за спину этой своей девчонки.

Несколько секунд Ната боролась с желанием бросить машину и подойти к ним, чтобы объяснить, кто тут главный и чьи в лесу шишки, но в конце концов благоразумно решила понаблюдать за Альордом и этой новенькой, Чёрной. Чёрная оказалась невысокой девушкой лет двадцати, средней во всех отношениях: пройдёт мимо – не заметишь. Одежда на ней была с чужого плеча, явно мужская, да и шла она неуклюже, как будто обувь ей была не по размеру. И вот это-то ходячее недоразумение было Великой Чёрной Госпожой, Хозяйкой Порога, Отверзающей Двери? И это с ней не смог совладать Мэл?

Шли они очень быстро, так что вскоре Ната могла видеть лишь их удаляющиеся спины в зеркале заднего вида. За руки они не держались, друг на друга не смотрели, никаких признаков влюблённости не показывали. Явно куда-то торопились…

Тут сзади раздался недовольный сигнал авто, Ната пробормотала: «В жопу себе подуди!» – и поехала дальше, прямиком к дому Альорда. Кару подождёт, а ехать на такой разговор без подготовки – верх глупости.

С трудом припарковавшись, Ната обошла вокруг дома. Она не очень хорошо понимала, что именно ищет, поэтому обращала внимания на каждую мелочь типа странных коричневых капель на ступеньках у входа в подъезд.

В лифте ничего такого не было. В квартире на первый взгляд – тоже. На кухне стояли в раковине немытые кружки с остатками кофе, в помойном ведре валялись фантики от сладостей. Ведро было почти пустым. Ната опустилась на колени, вытащила его из-под мойки, и там, за ним, нашла обрывок заскорузлой тёмной ткани. Повертев её на свету, Ната поняла, что это кусок окровавленной повязки.

Она с отвращением отбросила от себя этот клочок. Вот тебе и оборванка! Порвала кого-то в клочья. Только вот кого, Альорда или Мэла? Перед глазами у Наты тут же возник бледный и обескровленный Альорд, прижимающий руку к груди. Из-под ладони его текла мощным потоком тёмная, почти чёрная кровь. Ноги у Наты подкосились, и она осела на табуретку. Так, отставить панику! Ты только что сама видела, как он резво чесал по дороге с этой девчонкой. Значит, досталось Мэлу…

Больше никаких следов на кухне найти не удалось. Полы и стены были хорошо вымыты, и никаких обрывков повязки больше нигде не валялось. В ванной тоже было чисто.

А вот по комнате будто прошёлся Мамай. Платяной шкаф был распахнут, его содержимое вытряхнуто и разбросано повсюду: футболки и джинсы лежали и на полу, и на диване, и даже на столе рядом с компьютером. Подойдя к компьютеру, Ната легонько сдвинула в сторону мышку. Зашумел процессор, загорелся ярким экран. Ната не могла поверить в своё везение. Обычно Альорд с маниакальной тщательностью ставил на всё пароли, следил, чтобы в его отсутствие всё было выключено и закрыто на железный замок, не меньше, а тут…

Ната быстро открыла браузер и там, на последней вкладке, увидела расписание электричек. Как же он, получается, торопился и нервничал…

Осспади, он что, всех своих баб в эту свою заброшенную деревню таскает что ли? Тогда понятно, чего эта девчонка так вырядилась!

В этот момент среди мужских вещей Ната заметила на диване блузку. Подняла, повертела в руках. Сверху она была порвана в клочья так, будто её старательно резали ножом. Или когтями.

***

В середине дня народу в электричке было мало. Дачники уже разъехались по огородам, а народ из пригородов ещё работал или развлекался.

Жанна присмотрела свободные места у окна, быстро села на одно, а на второе, напротив, бросила куртку по старой, со времён студенчества, привычке. Леший отставал, пытаясь докурить на ходу. Противный голос уже объявлял маршрут, когда он, кинув окурок на пути, запрыгнул на подножку и вошёл в вагон.

– О, спасибо! Ты тоже любишь у окошка? – спросил Леший и поставил рюкзак на пол между ними. Жанна посмотрела наверх, на полку, Леший проследил за её взглядом и пояснил. – Термос. Крышка плохо закручивается, вдруг протечёт.

Жанна кивнула, набросила куртку на плечи и свернулась на сиденье, прижавшись лбом к стеклу. За окном уносились вдаль какие-то склады.

– Смотри, мы сейчас едем до ***. Выходим на правую сторону, спускаемся и идём пешком до Нижней Троицы. Там долго, километров шесть-семь. Как твои ноги? Дойдёшь, справишься?

– Не знаю. Не уверена. Кажется, эти кеды мне совсем малы…

– Тогда… тогда… там есть место, где можно будет обратиться, а у меня дома уже найдём что-нибудь, там, кажется, какие-то мои завалялись… Может, они лучше подойдут… Малы точно не будут! – Леший хохотнул и поставил свою ногу рядом с Жанниной.

– Не должны! – Жанна чуть улыбнулась и наклонилась, развязывая шнурок. – Я разуюсь пока, ты не против? Нам ведь долго ехать?

– Минут сорок. Если хочешь, закинь их на ме… – Леший осёкся и начал краснеть. – На сиденье. Прости! Не хотел ничего такого сказать.

– Забей, ничего страшного! – Жанна села, вытянув ноги на соседнее сиденье. В голове мелькнула мысль, что ещё не поздно опять обуться, выскочить из поезда на следующей станции, позвонить отцу – пусть забирает оттуда, но после странных событий минувшей ночи и ещё более странных – сегодняшнего утра она погрузилась в такую апатию, что ей было уже всё равно, что с ней случится в следующий момент.

– Слушай, а как ты стал драконом?

– Это долгая-долгая история!.. – Леший театрально развёл руками. – На самом деле, нет. Меня Мэльир обратил. Он мой Наставник. Ну, думаю, ты уже поняла и так. Он у нас теорвер читал. Однажды позвал меня к себе после занятий что-то там помочь, что-то отнести, кажется… Не помню. А когда мы с ним остались с глазу на глаз, спросил, какова вероятность, что, выйдя утром из дома, я встречу дракона. А там, слово за слово, лапой по столу, наглядно мне показал, что ненулевая. Ну и всё.

– И вы никуда… за город не ездили?

– Мы тогда – нет. Он меня превращаться в парке поздно вечером учил. Вообще это довольно стрёмно было, я всё боялся, что нас увидят. Ну, в итоге увидели, только не нас, а мы. Там неподалёку с полянкой, где мы упражнялись, какая-то парочка решила… ну, того, как бы помягче сказать… – Леший опять начал краснеть и смущаться. – Ну мы их и спугнули. Блин, тогда смешно было, а сейчас думаю – какая глупость.

– А как вы их спугнули? Прям драконами показались?

– Не, ну ты чего! Когда драконы превращаются, человеческий глаз их увидеть не может. Не знаю, как это получается, но человек просто не может воспринять нас как реальность. И когда мы превращаемся, мы просто исчезаем для людей, буквально растворяемся в воздухе. А потом так же из воздуха и появляемся. Поэтому пугали мы этих любовничков вполне себе в человеческом облике, без спецэффектов.

– И только ради этого ты меня тащишь к чёрту на рога? Чтобы никого не напугать нашим внезапным исчезновением? Или появлением? Да народу пофиг!

– Это тебе только так кажется. Ну да ладно. Просто сейчас доверься мне.

***

Подъезжая к «Буддийскому дворику», Ната заметила у входа до боли знакомую фигурку в пёстрой мешковатой одежде.

Кару, кто же ещё. Стоит, стену подпирает, разговаривает по телефону.

Ната махнула зазывале, одетому в шафрановые одежды буддийского монаха, и тот бросился убирать оранжевый конус с хозяйского парковочного места.

– Нет, нет. Я не пойду с вами в магазин тканей. Я в этом не понимаю ни хвоста. Выбирайте сами. Сами, в рамках разумного. Здравствуй, Госпожа! – Кару нажала кнопку отбоя на побитой жизнью раскладушке.

– Здравствуй, Кару! – Ната указала на вход в ресторан. Зазывала в шафрановых одеждах с поклоном распахнул перед ними дверь. Входя, Кару хитро улыбнулась и подмигнула ему.

«Здесь явно что-то было», – подумала Ната. – «Похоже, кто-то не прошёл фейс-контроль».

Хостесс, стоявшая на входе, едва увидев Нату, вытянулась, выпрямила спину и улыбнулась ещё шире обычного.

– ВИП-зал свободен?

– Да, Наталья Борисовна!

– Мы будем там. Пришлёшь минут через пятнадцать Ахмета? – сказала Ната и решительным шагом направилась на другой конец ресторана. Кару с невозмутимым видом шла следом.

ВИП-залом называлась маленькая комнатка без окон, с длинным столом, плазменным телевизором справа и огромным светящимся аквариумом слева.

– Располагайся! Поговорим здесь без чужих глаз и ушей. – Ната села за стол спиной к телевизору, и на лицо ей упали синие отблески от аквариума.

– Благодарю, Госпожа! – ответила Кару, садясь напротив.

– Ты написала мне, что Танори велела тебе о чём-то со мной поговорить.

– Да, Госпожа, – сказала Кару с выражением ангельской безмятежности на лице. – Во-первых, она просила передать, что Мэльир сейчас в добром здравии, его жизни ничего не угрожает… Вот только шрамы могут остаться надолго…

При этих словах Ната вздрогнула, будто её дёрнуло током, но уже в следующую секунду взяла себя в руки.

– Я рада, что Мэльир здоров, но не понимаю, зачем ты говоришь мне об этом…

– Во-вторых, – как ни в чём ни бывало продолжила Кару, – Танори просила передать, что ты должна решить, что тебе дороже – власть или жизнь Альорда. Сохранить и то, и другое тебе не удастся.

– Я всё ещё не понимаю, о чём ты!..

– Когда Мэльир сегодня рано утром приехал к нам, выглядел он очень паршиво. Чёрная сильно потрепала его. Ему повезло, что она пока ещё слишком неопытна и не знает всех своих сил. Ну, и с учеником ему повезло. Так что пока всё обошлось малой кровью. Только вот… Мэльир сказал, что это ты велела ему напасть на Чёрную. Сказала, что об этом его попросила Танори…

– Да что ты такое несёшь? – Ната вскочила из-за стола, но Кару оставалась всё такой же спокойной. – Что это за бред?

– Не гневайся, Госпожа! Я – всего лишь посредница, передаю тебе слова Танори. А что делать с ними, ты решишь сама.

Ната снова села.

– Так вот… Сейчас Мэльир ужасно подавлен случившимся и не верит, что ты обманула его и кинула беззащитным в лапы Чёрной. Но, возможно, вскоре он успокоится. И потребует созвать Суд Семи, чтобы разобраться с тем, что случилось, раз и навсегда.

– Замечательно! И это всё, что просила передать мне Танори?

– Нет. Ещё не всё. Она просила передать, что, если ты оставишь Альорда его судьбе, мы постараемся убедить Мэльира не созывать Суд. И все останутся при своём.

– Но… Альорд…

– Пока ещё его судьба не определена. Пока всё может измениться само по себе, если не пытаться переломить судьбе хребет. – Голос Кару стал грустным. – Альорд – славный парень. Я всегда любила его… Как друга любила, конечно. И мне очень жаль, что всё это происходит с ним, а не с другим драконом.

– И поэтому надо просто сложить лапки и ждать, когда Чёрная сожрёт сначала его, а потом и всех нас по одиночке, потому что никто не решился дать ей отпор? Этой стрёмной девчонке в куртке с чужого плеча? Да?

– Иногда наблюдать за тем, что происходит, и делать выводы, полезнее, чем кидаться в гущу событий, очертя голову. Мы пока не знаем даже имени Чёрной, не знаем, чего от неё ждать.

Раздался настойчивый стук, дверь приоткрылась и в ВИП-зал заглянул официант. На груди его красовался бейджик с именем Ахмет.

***

– Он знает? – спросила Кару, когда дверь закрылась.

– Нет, конечно. – Ната положила ногу на ногу и откинулась на спинку стула. – Да и зачем? Лишних колец у нас всё равно больше нет.

– Ты знаешь наше мнение на этот счёт. Они должны узнать. После проверки, естественно.

– Это ваши сектантские дела. Меня они не интересуют, пока не мешают нашей общине жить.

Кару подняла одну бровь:

– Не собираешься же ты…

– Именно! Собираюсь.

Дверь открылась, Ахмет поставил на стол чёрный чугунный чайник и пару крохотных пиал для чая и молча удалился. Кару напоследок окинула его оценивающим взглядом.

– Если бы ты хоть немного интересовалась нашими ничтожными сектантскими делами, моя Госпожа… Впрочем, я уже предлагала тебе однажды прийти к нам в гости. И моё приглашение до сих пор в силе.

– Кару, хватит паясничать! Выражайся яснее.

– Да куда яснее? То, что ты задумала, – страшная глупость. Ты решила скормить Чёрной этого бедолагу вместо Альорда, потому что решила, что иначе Чёрная оторвёт твоему любимому самцу голову.

Ната передёрнула плечами.

– Ты сама только что сказала, что любишь Альорда. Как друга. И теперь так говоришь о нём.

– Одно другому не мешает. Он – мой друг и твой… самец. Но мы отвлеклись.

– Да уж! Уж будь добра, переходи к делу. – Ната яростно сцепила пальцы.

– Как тебе будет угодно, Госпожа, – смиренно склонила голову Кару. – Если бы ты посетила нашу скромную обитель, ты бы знала, что… скажу мягко, принятие жертвы, не доставляет Чёрным никакого удовольствия. Ни одной.

– И почему меня это должно беспокоить?

– Не доставляет потому, что их первые жертвы должны… что-то значить для них. Они должны испытывать к этим… несчастным… даже не симпатию, что-то большее…

– Давай покороче.

– Короче: нельзя скормить Чёрной неизвестного дракона, Проявленного или Непроявленного, не важно. Она должна его знать, любить и ценить. Ну, разве что ты рассчитываешь, что, едва увидев друг друга, Чёрная и этот парень воспылают страстью.

– А если это будет не возлюбленный, а кто-то другой? Брат там, сват, какой-нибудь другой подходящий родственник?

– А вот об этом даже думать не смей.

***

Они сошли на станции вместе с толпой дачников, гружёных рассадой и саженцами. Название не говорило Жанне ничего – что-то банальное на ово или ое – и вылетело из головы, едва они спустились с насыпи по трясской железной лестнице. Ногу в чужих кроссовках скрутило и сжало со всех сторон, да ещё, едва Жанна ступила на землю, они забились песком и мелкими камешками.

– Леший, стой! – Она уселась на нижнюю ступеньку лестницы и принялась вытряхивать из обуви всё лишнее.

Леший достал из куртки пачку сигарет, прикурил, затянулся.

– Вот никогда не понимала людей, которые, стоит им только на минутку выбраться на природу, сразу кидаются курить! А воздухом свежим подышать? – Жанна яростно постучала кроссовками друг о друга.

– Пожалуйста, не начинай! Хуже Наты, – ответил Леший, но сигарету о перила затушил.

– Прости, прости, – Жанна стряхнула песок с носка и принялась обуваться. – А нам далеко идти?

– Сейчас через посёлок, потом по лесу срежем путь, потом через колхозное поле… Километра три-четыре, наверно.

– А покороче? Я не дойду.

– Это самый короткий. Быстрее только по воздуху. Но здесь всё равно нельзя, надо хотя бы до леса…

***

Идти было тяжело: оставшийся песок начал быстро натирать ноги, да ещё и стопы сводило при каждом шаге. Жанна плелась за Лешим и, чтобы отвлечься, глазела по сторонам.

Вот зазвенела цепь – собака с лаем кинулась к воротам. Пожилая женщина в коричневом жилете, перешитом из старого пальто, разогнулась, вытерла со лба пот тыльной стороной руки. Кот прошмыгнул в палисадник мимо лиловых крокусов и золотой примулы. Дачный посёлок жил обычной весенней жизнью.

В воздухе пахло дымком от костра, влажной землёй, шашлыками и краской. На деревьях разворачивались первые листочки. Где-то громко играло радио, где-то стучали молотки и скрипели пилы и тарахтели мотоблоки.

Если бы у неё так не болели ноги, Жанна готова была бы признать, что ей тут нравится.

– Эй, подожди! Я так быстро не могу! – окликнула она Лешего.

– Ой, пардоньте!

– Нам до леса ещё далеко?

– Ну порядочно… Совсем не можешь идти?

– Могу. Но не так быстро.

– Смотри, прямо тут оборачиваться нельзя, – размышлял в слух Леший. – Нам в любом случае надо туда, где никого нет. На руках… – он критически осмотрел Жанну, – на руках я тебя туда не донесу, извини. Босиком ты точно не дойдёшь. Давай так… Цепляйся сейчас за меня, доберёмся до первого подходящего места и оттуда уже полетим. Попробуем?

Жанна кивнула и взяла его под локоть.

Они шли медленно, раздражающе медленно. Ноги ныли, натёртые места горели огнём. И всё-таки – Жанна не могла понять, что на неё так влияет, может, весенний воздух, – ей было приятно сейчас прижиматься к тёплому боку Лешего. Она вдруг перестала бояться, что он её заведёт куда-то не туда и сделает что-то плохое.

Ещё ей вспомнилось, что Виталик терпеть не мог ходить под ручку. Он считал – у него вообще был целый список того, как должны себя вести мужчины, женщины и влюблённые парочки – что так можно ходить только девочки-подружки, а настоящий правильный мужик держит свою женщину либо за руку, либо за задницу. И тогда Жанна соглашалась с ним. Раньше она считала, что Виталику точно лучше знать, как надо. А сейчас, в эти несколько минут, пока они с Лешим шли через посёлок, ей вдруг стало понятно, что в принципе всё может быть и по-другому, очень просто, без странных правил и условностей. И от того, что в сегодняшних разговорах Леший несколько раз упоминал Нату, Жанне тоже было легче. Ведь, раз у него есть подруга жизни, всё, что он сейчас делает, не имеет под собой никакой романтической подоплёки. Он просто заботится о ней, как старший – о младшей, как сама она заботилась о Серёжке. По крайней мере, так это казалось Жанне сейчас.

***

Лес, влажный, свежий, будто бы умытый, подёрнутый зелёной дымкой, пел на разные голоса. Кое-где в ложбинах ещё оставался тяжёлый грязный снег, но повсюду уже цвели мелкие жёлтые цветы, похожие на лютики, лиловые фиалки и бледные декадентские ветреницы.

На тропинку выскочила трясогузка, склюнула что-то, дёрнула пару раз хвостом и упорхнула.

Альорд шёл медленно, подстраиваясь под Жанну, и теперь у него было время смотреть по сторонам и слушать – лес вокруг и себя.

Сейчас ему было легко и спокойно. Он шёл давно хоженой-перехоженной дорогой к дому, где провёл всё детство. Здесь он знал и помнил каждый камень, каждое дерево. Под руку его держала девушка, которая была его маленьким солнцем. Правда, это солнце вчера чуть не порвало в клочья Мэльира… Альорд дёрнулся, отгоняя воспоминания прошлой ночи: бледное лицо Наставника, рваные края раны, подъезд, залитый кровью.

– Змея, там змея! – громко закричала Жанна.

Вдоль тропинки полз молодой уж.

– Он не опасный. Это ужик. У него пятна жёлтые на голове. Ты раньше никогда не видела?

Уж от греха подальше скрылся в траве.

– Нет, не видела. Я же городская девочка. И вообще, боюсь я их.

– Я уже понял. – Альорд улыбнулся. – Но вообще змеи не страшные. Если их не трогать, они не укусят. Люди страшнее.

– А драконы?

– Не знаю. Когда как…

Они вышли на небольшую округлую поляну, перегороженную упавшим деревом. Оно лежало так давно, что успело лишиться коры и почернеть. Местные уже протоптали вокруг него новую тропинку, и Альорду оставалась только удивляться, почему его ещё не пустили на дрова.

– Ну вот, вроде бы подходящее место. Чаю хочешь?

***

– Вообще легче всего обратиться, если прыгнуть с большой высоты. Верхние этажи, обрывистый берег реки… – Альорд расхаживал взад-вперёд, прихлёбывая чай из крышки термоса. Жанна с тоскливым видом растирала ступни.

– На дерево я точно не полезу. И не проси.

– Всё равно не поможет. Слишком низко. Пойдём другим путём… Давай ты закроешь глаза и попробуешь представить, что ты – дракон.

Жанна кивнула, выпрямилась, устроилась на поваленном деле поудобнее и прикрыла глаза.

– Я тебе буду говорить, что представлять…

– Как на йоге что ли?

– Можно и так сказать. Начинаем, короче. Представь, что ты дракон. У тебя длинное вытянутое тело, покрытое золото… то есть чёрной чешуёй. Голова у тебя тоже вытянутая, с большими широкими глазами. Нос длинный и тоже… вытянутый. Усы, усы, не помню, были или нет… Их не представляй. И рожки ещё… у тебя тонкие ноги… все в чёрной чешуе…

Жанна не выдержала и захохотала:

– Ой, я так не могу… Не могу…

– Я вроде бы не сказал ничего смешного!

– Ну, не знаю… Я не могу такое представлять! Это как-то очень тупо.

– Хорошо, давай по-другому. Ты – дракон. Ты летишь над тёмными колхозными полями, и тебе в крылья ударяют восходящие потоки ветра. Тебе легко и свободно. Твоё тело быстрое и сильное. Ты чувствуешь, как спину…

– Спину что? – Жанна подождала немного и, не получив ответа, открыла глаза. Перед ней стоял, сверкая чешуёй на солнце, золотой дракон. Жанна ущипнула себя, но он никуда не делся. – Эй, ты кажется, того… перестарался…

Золотой дракон принялся по-собачьи отряхиваться, и через минуту на его месте со словами «Хвост побери!» возник Леший.

– Кажется, тебе достался худший Наставник в мире!..

– Или тебе – самая бездарная ученица. Может, это потому, что я просто не верю?

– Даже сейчас? Даже в то, что видела собственными глазами?

– Ну вот в тебя я верю. Наверно. Наверно, ты не мой глюк. А в то, что я сама – дракон, я не верю. Я просто человек.

– Но тогда, в первый раз, ты же тоже не верила. Ты про нас ещё ничего не знала. Но всё равно обратилась.

– Не помню такого. – Жанна потёрла виски. – Совсем не помню. Может, я вообще не обращалась. Просто мой бывший меня чем-то накачал…

– Снова здорова. Тебя никто не накачивал, точно могу сказать. Я сам видел, как ты прилетела ко мне и порвала… – тут Альорд осёкся.

– Порвала что? Давай, продолжай.

– Шкуру порвала. И блузку. Да, точно. Давай попробуем ещё раз с обращением…

***

Садясь в машину, Ната услышала громкий хрипловатый голос Кару. Он летел по улице впереди яростно жестикулирующей хозяйки.

Ната прислушалась.

– Нет, нет… Я не буду скидываться на эти ваши шелка. Да, четыре косаря за метр – это дорого. Нет, я не знаю её размер одежды. Я её ещё не видела. Нет, он мне тоже ничего ещё не рассказывал. Я не буду просить его померить талию и бёдра. Мне вообще не нравится эта затея. Да с чего вы взяли, что это будет уже скоро? Ахорет, Ахорет, послушай! А я говорю, послушай! Я обязательно с ним свяжусь завтра и всё-всё расскажу. Потом можете устраивать этой свой кружок «Умелые лапы».

Продолжение разговора она не услышала: Кару свернула за угол.

Ната прокрутила в айфоне список контактов, нашла нужный, с минуту посидела в задумчивости, решая, что лучше – назначить встречу или обсудить всё сразу по телефону – и наконец принялась быстро набирать эсэмэску.

***

Сидеть на старом влажном от недавних дождей дереве было неприятно, но и встать, пойти дальше тоже было нельзя: ноги в тесных кроссовках горели огнём.

– А донести меня в лапах ты не сможешь?

Леший покачал головой:

– Закон сохранения массы. Рюкзак я ещё подниму. А вот человека – уже нет. Так что или ты превратишься, или мы тут будем сидеть, пока у тебя ноги не пройдут.

– А если ты слетаешь… Ну, туда и принесёшь мне обувь побольше… И мы вернёмся домой. А я потом, честно-честно, всё вспомню! И превращусь в кого угодно.

– Не пойдёт. Тут кабаны ходят, лоси. Сам видел. Да и люди странные шастают…

Жанна застыла, прислушиваясь. Лес тихо и ровно шумел, где-то крикнула птица, заскрипело дерево, быстро-быстро застучал дятел… Вроде бы ничего угрожающего, но ей стало не по себе. Она решительно встала с поваленного дерева. По ногам тут же разлилась раскалённая лава.

– Хорошо, я как-нибудь дойду.

Она сделала шаг, другой – и с тихим воем снова плюхнулась на прежнее место.

– А если бы ты сейчас превратилась в дракона, всё бы мигом прошло!

– Это с чего бы?

– Ускоренная регенерация. Все ранки, царапинки, болячки заживают мигом. И чем чаще превращаешься, тем быстрее она срабатывает. Просто подумай об этом. Хоп – и ничего не болит.

– Хорошая попытка. Почти продал.

Леший изобразил на лице ужасную обиду.

– Ничего я тебе не продавал, между прочим.

Жанна поняла, что задела его больную мозоль, и сперва хотела извиниться, потом подумала, что они и так всё утро только и делают, что просят друг у друга прощения.

– А знаешь, кажется, это может сработать! Вот расскажи, что хорошего в том, чтобы быть драконом.

Леший сосредоточенно замолчал, прочистил горло, сунул руки в карманы джинсов, шагнул вправо, случайно пнул крышку термоса – она выпала у него из рук в момент внезапного превращения – поднял её с земли, вытряхнул остатки заварки…

– Что, совсем ничего хорошего нет?

– Не мешай, я думаю. Слова подбираю. Честно, это просто так, с места в карьер не сформулировать.

– Всё, не мешаю.

Леший сел на поваленное дерево рядом с ней, немного в задумчивости повертел крышку. Жанна вздохнула.

– Понимаешь, это трудно описать человеческими словами. Вот это вот ощущение, когда делаешь первый взмах и отрываешься от земли… Когда чувствуешь потоки восходящего воздуха под крылом… Ты только что думал о работе, у тебя вечером чеки не сошлись, недостача, потому что Вадик что-то там выбить забыл, а деньги себе в карман положил, а сейчас уже летишь, и город под тобой такой маленький, и люди маленькие… Или вообще не видны. И только две реки, красная и белая, текут под тобой от светофора к светофору, и никогда не смешиваются. Всё, что угодно может быть днём, но ты знаешь, что ночью тебя ждёт полная свобода. И даже если ты полетишь один, ты будешь чувствовать, что рядом есть другие, такие же, как ты. И они тоже летят с тобой. И даже если с тобой что-то случиться, да если даже тебе просто будет тошно на душе и одиноко, они это почувствуют. Если ты…