Великий Военный Синдикат

Великий Военный Синдикат

Весной некоего года, незадолго до конца девятнадцатого века, когда политические отношения между Соединенными Штатами и Великобританией стали настолько напряженными, что внимательные наблюдатели по обе стороны Атлантики пришли к убеждению, что в любой момент можно ожидать серьезного разрыва в этих самых отношениях, рыбацкая шхуна Элиза Драм отплыла из порта в штате Мэн к берегам Ньюфаундленда.

Именно в этом году в Вашингтоне была утверждена новая программа защиты американских рыболовных судов. Каждую флотилию этих судов сопровождали один или несколько крейсеров Соединенных Штатов, которые постоянно находились в районах промысла не только для того, чтобы своевременно оповещать американские суда, которые могли подойти слишком близко к трехмильной границе, но и для того, чтобы наблюдать за действиями британских военных судов у побережья и вмешиваться, хотя бы в форме протеста, в те случаи захвата американских рыболовных судов, которые могли показаться несправедливыми. По мнению всех трезвомыслящих людей, ничто в нынешнем положении дел не было так опасно для мира между двумя странами, как присутствие этих американских крейсеров в рыболовных водах.

Судно Элиза Драм опоздало с прибытием на промысел, и, получив приказ из Вашингтона сообщить об этом командиру Леннехаха, американского корабля, стоящего в этом месте, ее капитан и команда энергично принялись за работу, чтобы наверстать упущенное время. Они работали так энергично и с таким упорством, что уже на следующее утро после прибытия вылавливали треску в точке, которая, в зависимости от национальной принадлежности вычисляющего, могла находиться в двух и трех четвертях или трех и одной четверти мили от канадского побережья.

Вследствие такого невнимательного отношения к очевидной величине морской мили судно Элиза Драм чуть раньше полудня было остановлено и захвачено британским крейсером Дог Стар. Находящийся в нескольких милях от него корабль Леннехаха заметил опасное положение Элизы Драм и направился к ней, чтобы предупредить о необходимости занять менее сомнительную позицию. Но прежде чем корабль подошел, произошел акт захвата. Добравшись до места, где рыбачила Элиза Драм, командир Леннехаха определил расстояние до берега и подсчитал, что оно составляет более трех миль. Когда он послал офицера в шлюпке на Дог Стар, чтобы сообщить результат своих вычислений, капитан британского судна ответил, что он убежден, что расстояние меньше трех миль, и что сейчас он собирается отвести Элизу Драм в порт.

Получив эту информацию, командир Леннехаха подошел поближе к Дог Стар и сообщил ее капитану с помощью рупора, что если он поведет Элизу Драм в канадский порт, то сначала должен будет пройти по его кораблю. На это капитан Дог Стар ответил, что он нисколько не возражает против того, чтобы пройти через Леннехаха, и принялся высаживать призовую команду на борт рыболовного судна.

В этот момент капитан Элизы Драм поднял большой американский флаг; через пять минут капитан призовой команды спустил его; менее чем через десять минут после этого Леннехаха и Дог Стар палили друг в друга из носовых орудий. Искра была высечена.

Поединок был недолгим. Дог Стар был гораздо больше по тоннажу и тяжелее по вооружению, чем его антагонист, и рано днем он отплыл в Сент-Джонс, взяв с собой в качестве призов и Элизу Драм, и Леннехаху.

На протяжении всей этой ночи в каждой точке Соединенных Штатов, куда доходил телеграф, горел неугасимый огонь; а на следующее утро, когда по стране разошлись периодические и внеочередные выпуски газет, огонь разгорелся в ревущее пламя. От озер до залива, от океана до океана, на горах и равнинах, в городах и прериях он ревел и пылал. Забылись партии, фракции, политические взгляды. Каждый американец был частью электрической цепи; один и тот же огонь вспыхивал в каждой душе. Неважно, что будут думать на следующий день или в ближайшие дни, которые могут принести лучшее понимание происходящего, в этот день нерассуждающий огонь пылал и ревел.

С утренними газетами в руках люди выбегали из-за столов на улицы, чтобы встретить своих собратьев. Что же им делать?

Быстро приходили подробные отчеты о происшествии, но в них не было ничего, что могло бы успокоить национальное негодование; американский флаг был сорван англичанами, американское военное судно было обстреляно и захвачено; этого было достаточно! Неважно, находилась ли Элиза Драм в пределах трехмильной зоны или нет! Неважно, какое судно выстрелило первым! Если это был Леннехаха, тем больше чести для него; он должен был это сделать! С трибуны, с кафедры, с пня и из редакции доносились горячие, страстные призывы, обращенные к Вашингтону.

Конгресс заседал, и в его залах огонь ревел громче и пылал сильнее, чем на горах и равнинах, в городах и прериях. Ни один из членов правительства, от президента до члена палаты, не осмелился выступить против бурных требований народа. Долго тянулся день дебатов по этому волнующему вопросу, и не прошло и недели, как в ответ на громкий вопль народа было объявлено о войне с Великобританией.

Когда это было сделано, тем, кто требовал войны, стало легче дышать, но тем, кто должен был ее вести, дышать стало тяжелее.

Это действительно было время трудных испытаний, но огромная масса народа не видела причин для такого положения вещей. Деньги были в огромном изобилии. В каждом штате хорошо обученные люди тысячами стояли в готовности к походу, а военный опыт и знания, полученные в ходе великой войны, все еще были сильны в народе.

Для обывателей план войны казался совершенно очевидным и очень простым. Канада совершила преступление, Канада должна понести наказание. За очень короткое время можно было подготовить сто тысяч, двести тысяч, пятьсот тысяч человек, если потребуется, для вторжения в Канаду. С трибуны, кафедры, пня и редакции раздался клич: "На Канаду!"

Однако в правительстве план войны не казался столь очевидным и простым. Перебросить огромную армию до Канады было достаточно просто, и эта армия, вероятно, справилась бы с задачей; но вопрос, который заставлял с придыханием работать исполнительную власть, касался немедленной защиты морского побережья, Атлантического, Персидского и даже Тихого океанов.

В буре национального негодования была объявлена война державе, которая в этот период ее истории довела свои военно-морские силы до уровня, вдвое превышающего силу любой другой страны в мире. И эта война была объявлена страной, которая, относительно говоря, вообще не обладала военно-морскими силами.

В течение нескольких лет военно-морской флот Соединенных Штатов неуклонно совершенствовался, но этого совершенствования было недостаточно, чтобы сделать его достойным доверия в этот кризисный момент. Как уже говорилось, денег было достаточно, и все верфи в стране могли быть задействованы для строительства броненосцев: но строительство кораблей занимает долгое время, а флот Англии уже был на плаву. Америка должна была бояться именно британского киля.

Посредством континентальных телеграфных линий было известно, что многие из крупнейших почтовых судов британских трансатлантических линий, которые были отозваны после объявления войны, готовятся в британских портах к перевозке войск в Канаду. Не исключалось, что эти большие пароходы могут высадить армию в Канаде до того, как американская армия будет организована и отправлена в эту страну. Не исключено, что Соединенные Штаты будут вынуждены защищать свои границы, вместо того чтобы вторгаться в пределы врага.

В каждом форте и на военно-морской верфи кипела работа; железные молоты стучали днем и ночью; но что предстояло делать, когда огромные английские броненосцы обрушатся на нашу оборону? Сколько времени пройдет, прежде чем американский флаг не будет больше виден в открытом море?

Неудивительно, что правительство оказалось в опасном положении. Разгневанная нация ожидала от него большего, чем оно могло выполнить.

Однако во всех уголках страны находились вдумчивые люди, не связанные с правительством, которые видели опасность сложившейся ситуации; с каждым днем они все меньше боялись, что их сочтут предателями, и все охотнее заявляли о своей убежденности в том, что страна находится в опасности. Несмотря на сохраняющийся национальный энтузиазм, начали проявляться сомнения, недоумения и страхи.

В штатах, граничащих с Канадой, стали проявляться реакционные настроения. Если флот Соединенных Штатов не сможет помешать Англии быстро ввести в Канаду не только свои войска, но, возможно, и войска союзников, эти северные штаты могут стать ареной военных действий, и каков бы ни был исход борьбы, их земли будут опустошены, а люди пострадают.

Из многих областей к правительству стали поступать настоятельные требования. Из внутренних районов страны доносились крики о необходимости сосредоточить войска на северной границе, а из городов морского побережья – о необходимости кораблей, достойных называться военными, кораблей для защиты гаваней и заливов, кораблей для отражения вторжения со стороны моря. Предложений было бесчисленное множество. Времени на их создание не оставалось, утверждали они; правительство могло обратиться к дружественным странам. Но мудрые люди с грустью улыбались этим предложениям; трудно было найти нацию, желающую вступить в войну с Англией.

В разгар всеобщего воодушевления, страхов и предложений появились сообщения о захвате американских торговых судов быстроходными британскими крейсерами. Эти сообщения привели американский народ в ярость, а американское правительство – в тревогу.

Практически с самого начала этого бурного времени в одной из больших комнат нью-йоркского отеля ежедневно собиралась группа джентльменов. Сначала их было одиннадцать человек, все из больших атлантических городов, но их число увеличивалось за счет прибытия представителей из других частей страны, пока, наконец, их не стало двадцать три. Все эти джентльмены были крупными капиталистами и привыкли заниматься большими делами. Днем и ночью они собирались вместе за закрытыми дверями, пока не созрел план, который они долго обдумывали. Как только эта подготовка была завершена, в Вашингтон был отправлен специальный комитет, который должен был представить план правительству.

Эти двадцать три человека объединились в синдикат, цель которого – взять на себя всю ответственность за войну между Соединенными Штатами и Великобританией.

Это было весьма необычное предложение, но правительство было вынуждено отнестись к нему со всем уважением. Люди, предложившие его, были силой в стране – силой, которой ни одно правительство не могло позволить себе пренебречь.

План Синдиката был всеобъемлющим, прямым и простым. Он предлагал взять на себя весь контроль и расходы по ведению войны и заключить устраивающий всех мир в течение одного года. В качестве гарантии того, что этот договор будет выполнен надлежащим образом, в казначействе в Вашингтоне должна была быть размещена огромная сумма денег. В случае неудачи Синдиката эта сумма будет конфискована, и он не получит никакого вознаграждения за свои действия.

Сумма, которую правительство должно будет выплатить Синдикату, если он доведет войну до благополучного завершения, будет зависеть от продолжительности военных действий. Иными словами, чем меньше продолжительность войны, тем больше польза для страны, следовательно, тем больше должно быть и вознаграждение Синдиката. Согласно предложенному контракту, Синдикат получит, если война продлится год, четверть суммы, предусмотренной к выплате, в случае объявления мира через три месяца.

Если во время ведения войны Синдикатом какой-либо американский порт будет захвачен противником или британские войска высадятся в любой точке морского побережья, договор будет считаться расторгнутым, а обеспечение и платеж – утраченными. Если какой-либо пункт на северной границе Соединенных Штатов будет захвачен и оккупирован врагом, то за каждый такой факт оккупации будет потерян один миллион долларов из внесенного залога, но действие договора будет продолжаться.

Было оговорено, что сухопутные и военно-морские силы Соединенных Штатов должны оставаться под полным контролем правительства, но должны сохраняться в качестве оборонительных сил и не вступать в действие, если только какая-либо неудача со стороны Синдиката не сделает эти действия необходимыми.

Ситуация в правительственных кругах, а также признаки тревоги и недоверия, которые становились очевидными в Конгрессе и среди народа, оказали значительное давление в пользу Синдиката. Правительство ухватилось за его предложение не как за соломинку, а как за спасательный круг. Люди, предложившие освободить исполнительные органы власти от их рискованных обязанностей, были людьми с большими способностями, видным положением и огромными ресурсами, чьи масштабные предприятия были известны во всем мире. Такие люди вряд ли стали бы рисковать своей репутацией и состоянием в подобном деле, если бы у них не было веских оснований полагать, что их ждет успех. Даже самая крупная сумма, которую предполагалось выплатить им в случае успеха, была бы меньше обычной сметы на военные и морские операции, которые предполагалось провести; а в случае неудачи сумма неустойки значительно возместила бы убытки, которые могли понести граждане нескольких государств.

Во всяком случае, если Синдикату будет позволено сразу же взять на себя ведение войны, у него будет время привести армию и флот, особенно последний, в лучшее состояние для продолжения противостояния в случае неудачи Синдиката. Организационные и строительные работы по-прежнему могли продолжаться, и, если потребуется, армия и флот могли вступить в борьбу свежими и хорошо подготовленными.

Все ветви власти единодушно приняли предложение Синдиката. Контракт был подписан, и мир ждал, что будет дальше.

То влияние, которое на протяжении многих лет имели подконтрольные людям, входящим в Синдикат, интересы, привело к тому, что народ поверил в способность членов Синдиката успешно вести войну так же, как они успешно руководили другими гигантскими начинаниями. По этой причине, хотя с разных сторон звучали предсказания о катастрофе, американская общественность, казалось, была готова с легким нетерпением ждать результатов этой новой затеи.

После этого правительство приступило к сосредоточению войск в важных узловых точках северной границы; форты были укомплектованы людьми и вооружением, все береговые укрепления были приведены в наилучшее состояние, флот размещен в важных портах, а работы на верфях продолжались. Но без учета всего этого сразу же началась работа Синдиката.

Эти люди придерживались разных политических взглядов и преследовали разные цели в жизни. Но политика в их работе имела не большую роль, нежели продажа земли или железнодорожных рельсов. Никаких деклараций о побудительных мотивах и намерениях не было обнародовано. Синдикат просто приступил к работе. Можно было не сомневаться, что скорый успех принесет ему непосредственную выгоду, но нельзя было сомневаться и в том, что его успех принесет огромную пользу и выгоду не только тем предприятиям, в которых участвовали эти люди по отдельности, но и бизнесу всей страны. Спасти Соединенные Штаты от затягивающейся войны и уберечь себя от ее последствий – таковы были движущие мотивы создания Синдиката.

Без колебаний Синдикат решил, что война, в которую он собирается вступить, должна носить оборонительный характер и вестись методом нападения. Такая война обязательно должна быть быстрой и эффективной, и все возможности своих состояний, умов и тел члены Синдиката направили на работу, чтобы провести эту войну быстро и эффективно.

Все известные изобретения и усовершенствования в военном искусстве были тщательно изучены Синдикатом и выдающимися специалистами, которых он привлек к своей работе. Некоторые недавно усовершенствованные военные машины, новаторские по своей природе, являлись исключительной собственностью Синдиката. В определенных кругах было известно или предполагалось, что Синдикат завладел важными военными изобретениями; но что это были за изобретения и принцип их действия оставались тайной, тщательно охраняемой и оберегаемой.

Первым шагом Синдиката стала покупка у правительства Соединенных Штатов десяти военных судов. Они были среднего размера и в хорошем состоянии, но относились к устаревшему типу, и вводить их в эксплуатацию посчитали нецелесообразным. Этот шаг во многих кругах вызвал удивление и разочарование. Предполагалось, что Синдикат через своих агентов, разбросанных по всему миру, немедленно приобретет, путем покупки или аренды, флот из отличных броненосцев, выбранных у различных морских держав. Но Синдикат, не имея намерения вовлекать или пытаться вовлечь в эту ссору другие страны, не обратил внимания на общественное мнение и начал действовать по-своему.

Его суда, восемь из которых находились на Атлантическом побережье и два – на Тихом, были быстро подготовлены к той особой службе, которой им предстояло заниматься. Ресурсы синдиката были велики, и за очень короткое время несколько судов, уже имевших стальную обшивку, были оснащены дополнительной внешней броней, состоящей из полос эластичной стали, каждая из которых доходила от шканцев практически до поверхности воды. Эти полосы, шириной около фута и расположенные на расстоянии одного-двух дюймов друг от друга, были снабжены несколькими мощными воздушными буферами, так что при попадании в один или несколько из них снаряд лишался значительной части своего импульса. Эксперименты со стальными пружинами и буферами, проведенные Синдикатом, показали, что мощная упругость этой брони практически сводила на нет энергию самой сильной канонады.

Вооружение каждого судна состояло из одного орудия большого калибра, установленного в носовой части палубы и защищенного бомбозащитным корпусом. Все суда были укомплектованы капитанами и командами из торгового флота, от которых не требовалось выполнения боевых обязанностей. За боевые операции отвечала небольшая группа людей, состоящая из двух-трех научных специалистов и нескольких профессиональных артиллеристов и их помощников. Несколько бомбозащитных навесов и изогнутая стальная палуба завершали защиту судна.

Помимо оснащения этого небольшого флота, Синдикат занялся строительством нескольких морских судов необычного типа. Его возможности были настолько велики, а методы настолько основательны и совершенны, что для постройки одного из этих кораблей одновременно задействовались с десяток верфей и литейных заводов. За удивительно короткое время Синдикат получил несколько таких кораблей, готовых к действию.

Эти суда стали называть «крабами». Они были невелики, и единственной их частью, выступающей над водой, была середина эллиптической палубы, слегка выпуклой и обшитой стальными бортами. Эти суда оснащались электрическими двигателями необычайной мощности и могли развивать огромную скорость. В носовой части судна, полностью защищенной выступающей палубой, находились механизмы, с помощью которых они должны были выполнять свою особую задачу. Синдикат намеревался ограничиться морскими операциями, а пока удовлетворился этими двумя классами судов.

Вооружение каждого из крупных кораблей, как уже говорилось, состояло из одной пушки большой дальности, а боеприпасы ограничивались новым типом снаряда, который еще никогда не использовался в военных действиях. Материал и конструкция этого снаряда были известны только трем членам Синдиката, которые изобрели и усовершенствовали его, и именно благодаря тому, что они владели этим секретом, их пригласили вступить в эту организацию.

Этот снаряд не имел взрывчатки в обычном понимании этого слова и был назван изобретателями "Двигатель мгновенного действия". Он выстреливался из обычной пушки, но для приведения его в движение не использовался порох или другое взрывчатое вещество. Сам снаряд обладал необходимой двигательной силой, а пушка использовалась лишь для придания ему нужного направления.

Эти снаряды имели цилиндрическую форму и были заострены на дальнем конце. Они были заполнены сотнями маленьких трубок, отходящих от центрального стержня. Те, что находились в средней трети бомбы, были направлены прямо вниз, в то время как те, что находились в ее передней части, были наклонены вперед под небольшим углом, а те, что находились в задней части, – назад под тем же углом. В конце снаряда находилась специальная трубка, направленная прямо назад, которая и обеспечивала движущую силу.

Каждая из этих трубок могла создавать силу, достаточную для перемещения обычного поезда с пассажирскими вагонами на одну милю, причем эта сила могла быть приложена моментально, так что разница во времени между отправлением поезда на одном конце мили и его прибытием на другой была бы незначительной. Можно легко представить себе величину ударной силы между поездом, проходящим милю за две минуты или даже за одну минуту, и поездом, проходящим такую же милю за одно мгновение.

В этих снарядах те трубки, которые направляли свою силу вниз или вбок относительно земли, были способны мгновенно привести в движение любую часть твердой земли или скалы на расстояние двух или трехсот ярдов, а находящиеся на поверхности земли частицы объектов мгновенно уносились на гораздо большее расстояние. Труба, приводящая эту бомбу в движение, имела определенную силу, регулируемую в зависимости от обстоятельств, и могла доставить бомбу на столь большое расстояние, насколько возможно точное прицеливание. Ее реактивная сила приводилась в действие в пушке с помощью электричества, а в других трубах тот же эффект достигался за счет удара стальной головки об объект, на который она была нацелена.

Что именно давало трубам их силу, было тщательно охраняемым секретом.

Метод прицеливания был таким же новым, как и сам снаряд. В этом процессе ничего не зависело от остроты зрения наводчика; фактор личного мастерства был полностью исключен. Орудие было установлено так, что его направление точно указывалось по градуированной шкале; имелся прибор, на который влияли наклоны, подъемы или крены судна, и который в любой момент определял положение орудия по отношению к плоскости морской поверхности.

Перед выстрелом один из научных сотрудников проводил наблюдение, по которому точно определял расстояние до объекта, на который нужно было навестись, и по тщательно составленной математической таблице определял, на какие точки градуированной шкалы нужно установить орудие, и в тот момент, когда дуло пушки оказывалось в том положении, в каком оно было в момент прицеливания, нажималась кнопка, и снаряд мгновенно оказывался на том месте, на которое наводился. Точность, с которой можно было определить движущую силу бомбы, была важным фактором в этом методе прицеливания.

Как только три корабля с пружинной броней и пять Крабов были закончены, Синдикат счел себя готовым приступить к осуществлению операций. Время действительно пришло. Перед самым началом военных действий моря были заполнены американскими и британскими торговыми судами, спешившими домой или в дружественные порты. Но не всем посчастливилось добраться до безопасного места в отведенные сроки, и несколько американских судов уже были захвачены быстроходными британскими крейсерами.

Члены Синдиката прекрасно понимали, что если война должна вестись по их сценарию, то они должны нанести первый реальный удар. С момента объявления войны прошло совсем немного времени, и возможность перехватить инициативу еще оставалась.

Именно для того, чтобы взять инициативу в свои руки, ранним июльским утром два броненосных судна Синдиката, каждое из которых сопровождалось крабом, вышли из порта Новой Англии и направились к тому месту на канадском побережье, где было решено положить начало кампании.

Корабли Синдиката не имели индивидуальных названий. Корабли с пружинной броней назывались "отражателями" и были пронумерованы, а крабы обозначались буквами алфавита. Каждый Отражатель находился в ведении директора морских операций, а все военно-морские силы Синдиката подчинялись генеральному директору. В этот знаменательный день этот человек находился на борту Отражателя № 1 и командовал маленьким флотом.

Отражатели не отличались быстроходностью, а их нынешняя броня из стальных полос, нижняя часть которой часто оказывалась под водой, значительно замедляла их продвижение; однако каждый из них был взят на буксир одним из быстрых и мощных крабов, и с этой поддержкой они очень быстро добрались до места назначения на утро второго дня.

В этот ветреный день при пасмурном небе и умеренно спокойном море маленький флот Синдиката расположился у гавани одного из главных канадских портов. Примерно в пяти милях от него были хорошо видны мысы по обе стороны от устья гавани. Было решено, что к работе должен приступить Отражатель № 1. Согласно этому решению, судно приблизилось к гавани на дистанцию около мили, сопровождаемое Крабом А. Другой Отражатель и Краб оставались на своей первоначальной позиции, готовые действовать в случае необходимости.

Приближение двух судов, очевидно, военных и несущих американские флаги, было замечено с фортов и редутов в устье гавани, и новость быстро распространилась по городу и судам в порту. На суше и на воде возникло сильное волнение, как среди жителей города, так и среди его защитников. Каждый служащий, у которого был свой пост, мгновенно занял его; и менее чем через полчаса британский корабль Скарабей, стоявший на якоре на небольшом расстоянии от гавани, вышел навстречу врагу. В порту находились и другие военные суда, но им требовалось больше времени, чтобы привести себя в боевую готовность.

Как только приближение Скарабея было замечено Отражателем № 1, с него спустили шлюпку с белым флагом и быстро поплыли к британскому кораблю. Увидев приближающуюся лодку, корабль лег в дрейф и стал дожидаться ее прибытия. Капитану Скарабея была передана нота, в которой говорилось, что Синдикат, взявший на себя ведение войны между Соединенными Штатами и Великобританией, намерен потребовать сдачи этого города с его фортами и оборонительными сооружениями, а также всех судов, находящихся в его гавани, и, в качестве первого шага, немедленной сдачи судна, командиру которого была передана эта нота.

Невероятная наглость этого требования заставила капитана Скарабея засомневаться, с кем он имеет дело – с буйным сумасшедшим или с болтливым дураком; но он сообщил человеку, командовавшему шлюпкой с развевающимся флагом, что дает ему пятнадцать минут на то, чтобы вернуться на свое судно, и затем откроет огонь по этому судну.

Люди, которые гребли на маленькой лодке, не были военными моряками и не привыкли к подобным поручениям. Через восемь минут они добрались до своего судна и оказались на его борту.

Всего через семь минут после этого со Скарабея раздался первый выстрел. Он прошел над Отражателем № 1, и тот, не отвечая, немедленно направился на сближение со своим противником. Шеф-директор хотел выяснить, какой эффект произведет интенсивная канонада на новую броню, и поэтому приказал поставить судно в такое положение, чтобы у англичан была прекрасная возможность использовать его в качестве мишени.

Скарабей не терял времени, чтобы воспользоваться предложенными возможностями. Это был большой и мощный корабль с тяжелым вооружением, и вскоре, оказавшись на расстоянии выстрела от судна Синдиката, он обрушил на его белоснежный борт снаряд за снарядом. Отражатель № 1 не отвечал, а спокойно переносил страшную бомбардировку. Несколько мощных снарядов сотрясли его от носа до кормы, но ни один из них не сломал стальную пружину и не пробил толстые внутренние пластины.

Через полчаса такой обработки главнокомандующий убедился, что новая броня хорошо выдержала суровое испытание, которому она подверглась. Некоторые из пневматических буферов были выведены из строя, вероятно, из-за дефектов в их конструкции, но их можно было легко заменить, и кораблю не было нанесено никакого ущерба. Продолжать эксперимент больше не было необходимости, к тому же существовала опасность, что англичанин, заметив, что его противник не пострадал от его огня, подойдет ближе и попытается протаранить его. Этого следовало избегать, так как Скарабей был гораздо крупнее Отражателя № 1 и мог столкнуться с ним и потопить его просто за счет превосходства в массе.

Поэтому было решено проверить возможности крабов. С Отражателя № 1 были поданы сигналы на Краб А, который находился между ним и вражеским судном. Эти сигналы подавались струями густого черного дыма, которые выбрасывались из небольшой трубы на Отражателе. Эти тонкие столбы дыма сохраняли свою цилиндрическую форму в течение нескольких мгновений и были видны на большом расстоянии днем и ночью, освещаясь в последнем случае электрическим светом. Длина и частота этих струй регулировались прибором в комнате директора. Таким образом, с помощью длинных и коротких струй, с правильным использованием интервалов, можно было проецировать в воздух сообщение, как телеграфный аппарат наносит его на бумагу.

Таким образом, Краб А получил приказ немедленно приступить к атаке Скарабея. Почти погрузившееся в воду судно быстро вышло из-за спины своего спутника и направилось к британскому кораблю.

Когда последнее судно заметило приближение этого черепахообразного объекта, выбрасывающего маленькие струйки черного дыма в ответ на приказы Отражателя, на борту царило изумление. Краба раньше никто не видел, но поскольку он быстро приближался, времени на любопытство и обсуждения не оставалось, и по нему открыли огонь из нескольких тяжелых орудий. Трудно попасть в быстро движущийся плоский объект, едва возвышающийся над поверхностью воды; и хотя несколько выстрелов попали в краба, они отскочили, ничуть не помешав его продвижению.

Вскоре Краб А приблизился к Скарабею так близко, что невозможно было опустить орудия последнего так, чтобы поразить его. Поэтому большое судно было направлено навстречу своему обидчику и на полном ходу устремилось прямо на него, чтобы раздавить его. Но краб мог поворачиваться, как на шарнире, и, отклонившись в сторону, пропустил мимо себя набирающий ход корабль.

Мгновенно поняв, что поразить этого проворного и практически погруженного в воду противника будет непросто, командир Скарабея счел за благо оставить его в покое и со всей скоростью наброситься на Отражатель. Но оказалось, что столкнуться с крабом легче, чем оставить его позади. Он обладал огромной скоростью и, следуя за британским судном, быстро настиг его.

Курс Скарабея был мгновенно изменен, и все усилия были направлены на то, чтобы привести судно в положение, позволяющее настичь краба. Но это было нелегко для такого большого корабля, и Краб А, казалось, без труда держался вблизи его кормы.

Несколько пулеметов, специально установленных для стрельбы по торпедным катерам или любым другим вражеским судам, которые могут быть обнаружены вблизи судна, были направлены на краба, и в него посыпались выстрелы за выстрелами. Некоторые из них попадали, но отскакивали, не пробивая прочную броню.

Недолго продолжались эти маневры, когда команда краба была готова пустить в ход своеобразные приспособления этого необычного судна. Огромная пара железных щипцов, каждая массивная конечность которых достигала не менее двенадцати футов в длину, была выпущена перед крабом на глубине примерно шести-восьми футов под поверхностью. Эти клещи приводились в действие электрическим двигателем огромной мощности, с помощью которого их можно было смыкать, размыкать, выдвигать, отводить, поворачивать и крутить.

Краб бросился вперед, и в следующее мгновение громадные клешни вцепились в руль и рулевую стойку Скарабея.

Затем последовал резкий поворот, от которого оба судна вздрогнули; треск; рывок назад; треск цепей; и через мгновение огромный руль с половиной рулевой стойки был оторван от судна, а когда клещи раскрылись, он свалился на подветренный борт и повис, болтаясь на одних цепях.

Снова широко раскрылись клещи, снова произошел рывок, и на этот раз огромные челюсти сомкнулись на быстро вращающемся гребном винте. Раздался невероятный треск, и маленький, но массивный краб развернулся так резко, что на мгновение один из его бортов показался над водой. Лопасти винта затрещали и задрожали; узлы пароходных двигателей, соединенные с валом винта, затрещали и разлетелись на части, а сам вал винта был сломан в результате резкой остановки.

Краб, быстро выпрямившись, отступил назад, все еще держа в своей железной хватке раздавленный гребной винт, и, удаляясь от Скарабея, извлек из него около сорока футов гребного вала; затем, раскрыв массивные челюсти, он позволил бесполезной массе железа опуститься на морское дно.

Каждый человек на борту Скарабея был вне себя от изумления и восторга. Мало кто мог понять, что произошло, но довольно быстро это стало очевидным. Скарабей был полностью лишен движущей силы. Он не мог держать курс, потому что руля больше не было, гребного винта тоже, двигатели были бесполезны, и он мог только плыть по течению, когда ветер или прилив перемещали его. Кроме того, в корме судна зияла дыра от вала, и через нее в корабль хлынула вода. Как военный корабль Скарабей ничего не стоил.

Немедленно поступили приказы с Отражателя № 1, который переместился ближе к месту столкновения. Подразумевалось, что поврежденное судно оборудовано переборками, так что вода проникает не дальше кормового отсека, и, следовательно, ему не грозит опасность затонуть. Крабу A было приказано зацепиться за нос Скарабея и отбуксировать его к двум военным кораблям, которые быстро приближались из гавани.

Эти действия удивили капитана и офицеров «Скарабея» почти так же, как и необычное нападение на их корабль. Они ожидали требования сдаться и спустить свой флаг; но главный директор на борту Отражателя № 1 считал, что со снятым винтом не имеет значения, какой флаг на нем развевается. Его заботы о Скарабее были закончены, ибо Синдикат распорядился, чтобы его суда не обременяли себя призами.

Буксируемый мощным крабом, который, очевидно, не боялся, что его искалеченный противник может открыть по нему огонь, Скарабей двигался к гавани, и когда он подошел на дистанцию в четверть мили к самому большому британскому судну, Краб А отвалил и поплыл обратно к Отражателю № 1.

Вскоре подошли остальные английские корабли, и каждый из них встал по курсу и послал шлюпку к Скарабею. После получасового совещания, в ходе которого изумление тех, кто находился на борту поврежденного судна, передалось офицерам и экипажам двух соседних кораблей, было решено, что меньший из них должен отбуксировать поврежденное судно в порт, а другой, в компании с военным кораблем, только что вышедшим из гавани, должен атаковать Отражатель № 1.

Достоверно было установлено, что обычные пули и снаряды не оказывают на это судно никакого действия; но не было доказано, что оно может противостоять таранам мощных броненосцев. Если это судно, на котором, очевидно, не было пушек, или, по крайней мере, оно их не использовало, можно было разбить, опрокинуть, потопить или каким-либо образом вывести из боя, то можно было предположить, что опасная подводная морская машина не захочет оставаться в этих водах. Если же она останется, то будет уничтожена торпедами.

Между двумя английскими судами произошел обмен сигналами, и через короткое время они направились к Отражателю. Двум кораблям такого размера было опасно сближаться настолько, чтобы одновременно протаранить противника, но было решено пойти на риск и сделать это, если представится возможность, так как уничтожение отражателя, очевидно, было первоочередной задачей.

Стремительно приближаясь к Отражателю № 1, два военных корабля вели по нему непрерывный огонь, ведь если они смогут повредить его, то тем легче будет выполнить поставленную задачу. Будучи твердо уверенным в эффективности стальной брони, главный директор не испытывал страха перед вражескими выстрелами и снарядами; но он вовсе не хотел, чтобы его судно таранили, поскольку последствия могли быть катастрофическими. Поэтому он не стал дожидаться приближения двух судов, а, взяв курс на море, подал сигнал другому крабу.

Когда Краб Б появился, пуская маленькие черные струйки дыма в ответ на сигналы Генерального директора, капитаны двух британских судов были поражены. Они полагали, что этот странный и страшный враг существует в единственном экземпляре, и предполагали, что он побоится напасть на одного из них, так как при этом подвергнет себя опасности быть атакованным другим. Но присутствие двух этих практически погруженных в воду машин разрушения полностью меняло ситуацию.

Но командиры британских кораблей были храбрыми людьми. Они начали догонять бронированный американский корабль, и они бы догнали его, если бы смогли. Они прибавили пару и пошли вперед с большей скоростью. Под таким яростным натиском крабы вряд ли осмелятся напасть на них.

Но они не понимали ни природы, ни силы этих врагов. Менее чем через двадцать минут Краб А зацепился за один из кораблей, а Краб Б – за другой. Рули обоих крейсеров были разбиты и оторваны; лопасти одного гребного винта разлетелись на куски, а другой, почти с половиной вала, был вырван и выброшен в океан. Оба корабля беспомощно вздымались и опускались на волнах.

Повинуясь приказу с отражателя, каждый краб ухватился за одно из поврежденных судов и отбуксировал его к устью гавани, где и оставил.

В городе царило лихорадочное волнение, которое усиливалось тем, что большинство жителей не понимало, что произошло, а те, кому это было ясно, не могли понять, почему такое вообще можно было допустить. Три военных корабля Ее Величества, оснащенные и готовые к бою, вышли из гавани, и, казалось бы, ничтожный враг, не сделав ни единого выстрела, привел их в такое состояние, что они оказались совершенно непригодны для службы и должны были быть отбуксированы в сухой док. Как могли объяснить это правительство, муниципалитет, армия или флот?

Тревога, волнение, страстное желание узнать, что же произошло и что можно ожидать дальше, охватили в тот вечер все уголки Доминиона, куда дотянулся телеграф.

Военные власти, отвечавшие за оборону города, были взбудоражены и потрясены случившимся не меньше, чем любой штатский, но у них не возникало опасений за безопасность города, поскольку вражеские корабли не могли ни войти в гавань, ни даже приблизиться к ней. В укреплениях на высотах были установлены пушки, гораздо более тяжелые, чем на военных кораблях, и попадания из них с возвышенности могли потопить даже этих "подводных дьяволов". Но больше, чем на форты, они полагались на свою великолепную систему торпедных аппаратов и противолодочных заграждений. С ними, находящимися на своих позициях и готовыми к действию, как это и было сейчас, вражескому судну, плавающему на воде или под ней, невозможно было войти в гавань и не быть уничтоженным.

По городу были расклеены соответствующие бюллетени, которые несколько успокоили народную тревогу, хотя многие люди, опасавшиеся того, что может произойти дальше, уехали на вечерних поездах в глубь страны. Этой ночью новость об этом необычном инциденте была передана по телеграфу в Европу, а затем в Соединенные Штаты и по всему миру. Многие не поверили в эту историю, и никому не удалось понять ее до конца, так как следует помнить, что методы работы крабов были недоступны для понимания людей, находившихся на борту поврежденных судов. Но повсюду ощущалось огромное желание узнать, что же будет сделано дальше.

По общему мнению, два броненосных судна были всего лишь вспомогательными средствами для подводных аппаратов, которые и совершили злодеяние. Поскольку они не стреляли из пушек и не принимали активного участия в бою, были все основания полагать, что они предназначались лишь в качестве защищенных от бомб кораблей-хранилищ для своих грозных собратьев. Поскольку эти подводные суда не могли ни атаковать город, ни разрушить укрепления, а были способны действовать исключительно против находящихся на плаву судов, было достаточно очевидно, что целью Американского синдиката была блокада порта. В том, что им удастся сохранить блокаду, когда на них обрушится вся мощь британского флота, сомневались все, однако представители самых негодующих слоев общества признавали, что, пока ситуация не изменится, рисковать ценными военными судами ради столкновения с дьявольскими морскими чудовищами, засевшими сейчас у порта, неразумно.

В нью-йоркском офисе синдиката царило всеобщее чувство удовлетворения. Полученные новости были не совсем верными и несовершенными, но было ясно, что пока все шло хорошо.

Около девяти часов следующего утра "Отражатель № 1" со своим спутником в полумиле за кормой и двумя крабами, по одному на носу, приблизился на расстояние двух миль к устью гавани. Крабы, шедшие в четверти мили впереди отражателя, двигались не спеша, так как между ними была натянута огромная сеть длиной около трехсот футов и глубиной до тридцати футов, состоявшая из соединенных между собой стальных прутьев. Вдоль верхнего края этой сети шел ряд воздушных поплавков, которые были устроены таким образом, что под тяжестью сети опускались на несколько футов ниже поверхности воды, и из этого положения они удерживали сеть в вертикальном положении.

На каждом конце этой сети, предназначенной для защиты от попадания подводных торпед, которые могли быть направлены с берега, были закреплены по два небольших буйка, указывающих ее положение. После того как крабы ушли за корму, "Отражатель № 1" встал на якорь, поставив между собой и берегом погруженную сеть, и приготовился выпустить первую мгновенную моторную бомбу, когда-либо использовавшуюся в военных действиях.

Большая пушка в носовой части судна была заряжена одной из самых больших и мощных мотобомб, и затем было определено то место, куда нужно было прицелиться. Это была точка в воде недалеко от входа в гавань и почти в миле от суши по обе стороны. Рассчитав расстояние от этой точки до судна, пушку установили под углом, указанным в шкале расстояний и уровней, а затем прикрепили к ней прибор, показывающий подъем, снижение и направление.

Наконец, Главный директор подошел к кнопке, нажатием которой приводилась в действие энергия мотора. Начальник научного отряда указал ему точную точку на шкале, которая будет обозначена при правильном положении орудия, после чего орудие было перемещено на подшипниках так, чтобы максимально приблизить его к этому направлению.

Нос судна поднялся на волнах моря, и в тот момент, когда указатель на шкале достиг нужной отметки, Главный директор нажал на кнопку.

Не было ни шума, ни дыма, ни видимых признаков того, что мотор вышел из пушки; но в тот же миг со стороны форта, расположенного примерно в миле, показалось огромное углубление в водах залива, диаметр которого, по различным оценкам, составлял от ста до пятисот ярдов. В тот же миг на соседних мысах и островах, расположенных далеко вверх по берегу залива, а также на каждой улице и в каждом здании города раздался резкий толчок, словно по лежащим под водой скалам ударили гигантским отбойным молотком.

В тот же миг небо над местом, где спустился мотор, потемнело от широко распространившегося облака. Оно образовалось из той части воды залива, которая мгновенно поднялась на высоту около тысячи футов. Внезапное появление этого облака было еще более ужасным, чем зияющая пропасть в водах залива или сотрясение; но оно недолго оставалось в поле зрения. Не успело оно достичь своей наивысшей точки, как начало спускаться. Дул сильный морской бриз, и при снижении огромная масса воды устремилась к суше.

Она низвергалась не как дождь, а как воды огромного водопада, как будто горное озеро в результате землетрясения обрушилось всей своей массой на долину. Только один ее край достигал суши, и здесь бурлящий поток срывал землю, деревья и камни, оставляя за собой огромные пропасти и овраги по мере продвижения к морю.

Сам залив, в который обрушилась огромная масса воды, превратился в сцену безумия. Возвышающиеся стены воды, возникшие вокруг внезапно образовавшегося углубления, устремились обратно в бездну и вниз, в огромную пропасть на дне бухты, образовавшуюся, когда мотор пронесся по скалам. На этот ревущий, бурлящий поток обрушился сверху грандиозный водопад, и гавань превратилась в одно дикое царство скачущих обезумевших волн, вздымающих в воздух клубящиеся брызги.

За эти несколько потрясающих мгновений произошли и другие события, которые остались незамеченными в общей суматохе. Вдоль всего берега залива и перед городом воды, словно всасывались, медленно возвращаясь, когда море выравнивало их уровень, а во многих местах гавани происходили подводные взрывы и резкие колебания воды.

Они были вызваны взрывом всех торпед и подводных батарей в гавани, и именно с этой целью в устье бухты была выпущена мгновенная моторная бомба.

Эффект от выстрела моторной бомбы поразил и даже испугал тех, кто находился на борту отражателей и крабов. В момент нажатия на кнопку на Отражателе № 1 произошел гидравлический удар. Предположительно он был вызван срабатыванием мотора, но он ощущался и на других судах. Это был тот же гидроудар, что и на берегу, но меньшей силы. Через несколько мгновений после этого на море поднялась сильная волна, которая подбросила и покатила четыре судна и подняла стальную защитную сеть так высоко, что на мгновение ее части показались над поверхностью, как сверкающие морские призраки.

Опыты с моторными бомбами проводились в незаселенных горных районах, но это была первая бомба, которая впервые проявила свою силу под водой.

На берегу, в фортах и в городе никто ни на секунду не допускал мысли, что только что произошедшее потрясающее явление каким-либо образом связано с кораблями Синдиката. Отражатели были на виду, и было очевидным, что ни один из них не выстрелил из пушки. Кроме того, стрельба из пушек не производила подобных эффектов. По общему мнению, произошло землетрясение, сопровождавшееся облачным смерчем и необычайными движениями морских вод. Подобное сочетание стихийных возмущений никогда не было известно в этих краях, и многие люди были напуганы гораздо сильнее, чем если бы они понимали, что произошло на самом деле.

Примерно через полчаса после взрыва бомбы, когда море вновь стало спокойным, лодка с белым флагом отчалила от Отражателя № 1, проплыла прямо над затопленной сетью и направилась в гавань. Когда приближение этого флага было замечено с форта, расположенного ближе к устью гавани, это вызвало множество предположений. Неужели землетрясение привело в чувство этих пройдох из Синдиката? Или они собираются выдвинуть новые абсурдные и возмутительные требования? Некоторые разгневанные офицеры считали, что таких врагов следует воспринимать не иначе как пиратов, а их развевающийся флаг должен быть расстрелян. Но комендант форта не обратил внимания на эти советы и отправил отряд с белым флагом на берег, чтобы встретить приближающееся судно и узнать цель его прибытия.

Находившимся в лодке людям ничего не оставалось делать, как передать письмо от главного директора коменданту форта, а затем снова отплыть назад. Ответа не требовалось.

Когда комендант прочитал краткую записку, он не сделал никаких замечаний. Более того, он не смог придумать, что сказать. В записке просто сообщалось, что в десять часов восемнадцать минут утра этого дня в воды гавани была сброшена первая бомба морских сил Синдиката. В два часа дня или около того вторая бомба будет сброшена в форте Пилчер. Это было все.

Что означало это необычное сообщение, не мог предположить ни один офицер гарнизона. Если люди на кораблях воспользовались землетрясением и полагали, что смогут заставить британских солдат поверить в то, что оно было вызвано одной из их бомб, то они действительно были идиотами. Они должны были сделать второй выстрел по форту Пилчер! Это было невозможно, поскольку они еще не сделали и первого выстрела. Эти люди из Синдиката, очевидно, были очень хитрыми, и поэтому защитники порта должны были быть очень осторожны.

Форт Пилчер представлял собой очень большое и недостроенное укрепление, расположенное на отвесной скале на противоположной стороне гавани. Работы в нем были прекращены, как только в порту появились суда Синдиката, так как не хотелось подвергать строителей и рабочих возможной бомбардировке. Поэтому сейчас здесь было почти безлюдно; но после получения сообщения от Синдиката комендант опасался, что неприятель может забросать недостроенные объекты обычным снарядом, и послал через бухту лодку, чтобы убрать всех рабочих и прочих людей, которые могут находиться в этом месте.

Чуть позже двух часов дня из Отражателя № 1 по форту Пилчер была выпущена мгновенная моторная бомба. Она была приведена в действие через пять секунд после столкновения с объектом, на который была направлена. Она врезалась в центральную часть недостроенного форта и, описав в воздухе высокую кривую, опустилась вниз не только за счет собственной движущей силы, но и за счет силы тяготения, и проникла глубоко в землю.

Через пять секунд на мысе форта Пилчер появилось огромное коричневое облако. Облако имело почти сферическую форму, а его видимый диаметр составлял около тысячи ярдов. В тот же миг в городе и окрестностях раздался толчок, подобный тому, который сопровождал взрыв первой бомбы, но он был не таким сильным, как предыдущий, поскольку вторая бомба не воздействовала на горные породы региона так, как это сделала первая.

Огромное коричневое облако быстро начало терять свою шарообразную форму, часть его тяжело опустилась на землю, а часть уплыла в огромных пылевых облаках, переносимых ветром вглубь материка, опускаясь вниз по мере своего движения и оседая на суше, воде, кораблях, домах, крышах и деревьях в виде почти неразличимого порошка.

Когда облако рассеялось, укреплений уже не было, а утес, на котором они стояли, исчез. Часть этого утеса унесло ветром, а часть лежала большими кучами песка на том месте, где скалы должны были поддерживать форт.

С различных укреплений порта, а также из многих точек города и гавани можно было наблюдать в бинокль за последствиями взрыва бомбы, и люди, знакомые с действием взрывчатых веществ, довольно долго не могли понять, что же произошло. Они были уверены, что под фортом Пилчер была взорвана мина; и они также были уверены, что утром в гавани была взорвана торпеда необычной и страшной мощности. Теперь они не верили в землетрясение и с презрением относились к заявлению о том, что выстрелы были сделаны с судна Синдиката. Это была всего лишь уловка врага. Маловероятно даже, что мина или торпеда были пущены с корабля. По всей вероятности, мины и торпеды находились под контролем находящихся на берегу конфедератов и были взорваны в заранее оговоренное время. Все это было совершенно очевидно для военных властей.