Непокорная. Замуж за врага
Глава 1
– Эсма! Эсма-а-а! – от крика бегущей ко мне Айнур закладывает уши. – Эсма!!!
Я поворачиваюсь на ее голос и опускаю в траву маленькое ведерко, доверху наполненное спелыми ягодами. Матушка попросила меня собрать вишню для сладкого пирога.
– Невестка, что стряслось?
– К отцу приехал… – Айнур делает рваный вдох – запыхалась, – … к отцу приехал Ахмет Усман!
Усман…
Давний заклятый враг моего отца!
Могущественный клан Усманов держит под своим контролем весь наш маленький городок. А их ненависть к моей семье началась еще с тех времен, когда мой дедушка основал семейный бизнес.
Он перешел дорогу Берату Усману – отцу Ахмета, и с тех пор клан не дает нам спокойно жить, часто напоминая о своей ненависти кровавой резней и перестрелками. Сколько моих братьев, дядек и кузенов уже пострадало от них… А им все равно мало нашей крови!
Но никогда никто из Усманов не приезжал к нам домой. Никогда.
Почему же Ахмет приехал?
Что-то случилось…
Страх разливается под кожей, я покрываюсь инеем.
Срываюсь с места, бегу к дому.
Айнур несется вслед за мной.
Во дворе замечаю огромный блестящий внедорожник. Возле него стоит незнакомец и с холодной усмешкой смотрит на моего отца.
Притаившись за углом дома, я вытягиваю шею и рассматриваю Ахмета.
Высокий брюнет. Резкие, жесткие черты лица. Брутальная щетина. Суровый прищуренный взгляд.
Усман по-мужски красив, но есть в нем что-то отталкивающее, неприятное. Интуитивно хочется держаться от него подальше.
Мне не слышно, о чем он говорит с отцом, но тот бледен, как смерть.
Айнур стоит у меня за спиной и дышит в затылок.
– Ну, что там? – шепотом спрашивает нетерпеливо.
– Садится в машину, – докладываю.
Усман уезжает, а я сразу подбегаю к отцу.
На нем лица нет. Мне больно на него смотреть.
– Папочка, зачем он приезжал? – дергаю его за руку, и он сводит густые брови к переносице, севшим голосом говорит:
– Предложил забыть прошлое, если отдам ему тебя.
– Как… это?! – не понимаю. – Отдать…? Меня?
– Что ты не поняла, дочка? Ублюдок тебя сосватал! – сквозь зубы цедит отец. – Берат Усман мертв. Теперь Ахмет глава клана. Он угрожает мне. Или породнимся, или он уничтожит весь наш род.
– Папа, он жестокий бандит! Как ты мог согласиться отдать ему меня?! – с колючей обидой в сердце кричу.
Обжигающие слезы стоят в глазах.
– Он не оставил мне выбора! – со злостью прикрикивает на меня отец. – Усман молод, силен, полон ненависти и жаждет мести. А я не готов хоронить своих сыновей. Ты выйдешь за него замуж. Должна. Ради своей семьи.
Ненависть… месть… Подходящий для меня муж, ничего не скажешь. А любить-то как будет… до гроба.
Я впадаю в ужас. Пульс отбивает похоронный марш в груди.
– Я хочу замуж только за Мехмета. Ты обещал, что мы поженимся!
В напоминание показываю ему свое помолвочное кольцо. Мехмет – моя первая и единственная любовь. Нежная, чуткая, и я уверена – вечная. Никто не сможет нас разлучить. Даже отец.
– Забудь, – отмахивается он. – Мехмет – сопляк, рано ему жениться. Потом найдет себе другую. А тебе замужество в самый раз, уже пора.
Мехмету восемнадцать, как и мне. И он не сопляк.
– Папа…
– Достаточно, Эсма, – обрывает меня отец. – Я решаю, чьей ты станешь женой. И я уже решил.
– Моя жизнь для тебя совсем ничего не значит, папочка?
– Ты дорога мне, дочка. Но не дороже сыновей. Если такова цена примирения с кланом Усманов, я ее заплачу, – говорит отец и, стоит мне открыть рот, как он поднимает руку, останавливая. И направляется в дом, оставив последнее слово за собой.
Глава 2
До пекарни, в которой работает Мехмет, идти час пешком. Когда подхожу к ней, на улицу уже опускаются сумерки.
Пекарня в такое время закрыта. Но я знаю, что Мехмет все еще там, делает заготовки на завтрашний день.
Стучусь.
Заметив меня, он удивленно вскидывает брови и торопится впустить меня внутрь.
– Эсма! Почему не позвонила?! – прежде чем закрыть дверь, он выглядывает на улицу и опасливо оглядывается по сторонам. – Ты время видела? Уже поздно. Тебя мог кто-нибудь увидеть!
– Отец забрал у меня телефон и запретил с тобой общаться. Сегодня к нему приезжал Ахмет Усман. Они договорились, что я стану его женой. Я сбежала. Мне не к кому больше пойти, кроме тебя, – жалуясь, сажусь за столик.
– Что? А как же наша помолвка? – ошарашенно отзывается Мехмет.
Сдерживая слезы, прикусываю нижнюю губу.
– Отец не допустит, чтобы я вышла за тебя.
Точно получив тяжелый удар, Мехмет отворачивается, прячет эмоции. Но его спина так напряжена, что мышцы проступают под легкой летней рубашкой.
Меня разрывает от желания подойти к нему, прикоснуться, обнять. Но я даже этого позволить себе не могу. Нельзя до свадьбы, он меня не поймет.
Мехмет уходит за прилавок. Берет паузу, чтобы подумать. И возвращается, ставит передо мной тарелку с хрустящим печеньем. Моим любимым.
А сам садится напротив, растерянно чешет затылок и говорит:
– Эсма, твой отец меня слушать не станет. Я пойду к Ахмету и скажу ему, что ты моя невеста.
– Нет! – криком вырывается из груди.
– Почему?
– Опасно! И бессмысленно. Если Усман хочет жениться на мне, чтобы отомстить отцу, то и он слушать тебя не станет.
– Должен быть выход… – хмуро вздыхает Мехмет.
Киваю.
– Сбежим? – затаив дыхание, жду ответа.
Повисает мучительная тишина. Мехмет колеблется, и я понимаю все без слов.
– Эсма…
– Ты любишь меня? – перебиваю.
– Люблю! – не задумываясь, отвечает он. – Но я не могу уехать. Отцу нужна помощь в пекарне, он один не справляется. А брат еще слишком мал, не сможет меня заменить. Прости, Эсма.
Внутри меня что-то надламывается. Я думала, что сильная, но ощущаю влагу на щеках и понимаю, что это не так.
Вытираю слезы тыльной стороной ладони и поднимаюсь со стула. Оставляю на столике помолвочное кольцо и разворачиваюсь, направляюсь к выходу.
– Стой! Не уходи! – завопив раненым зверем, Мехмет встает перед мной, закрывая собой дверь. – Куда ты, Эсма?
– Вернусь к отцу. Выйду замуж за Усмана.
– Не выйдешь, – твердо качает головой Мехмет. – Я… я что-нибудь придумаю. Найду помощника отцу. Куплю билеты на автобус, сниму нам комнату. Дай мне подготовиться. Через три дня приходи в пекарню в это же время, и вместе сбежим.
Я неверяще смотрю на него.
Передумал.
Он передумал!
– Три дня, – улыбаюсь сквозь слезы. – Хорошо, Мехмет. Я подожду.
Он одаривает меня приободряющим взглядом.
Я уже собираюсь уйти, как Мехмет вдруг замечает:
– Эсма, ты печенье оставила.
Быстро складывает его в маленький бумажный пакет и отдает мне:
– Возьми. По дороге съешь.
Я благодарю его и выхожу из пекарни.
Темно. Идти по опустевшим улицам страшновато.
Полпути прохожу, как вдруг слышу сзади звук приближающегося автомобиля.
Оборачиваюсь и… сердце в пятки уходит. Узнаю внедорожник, быстро схожу с дороги.
Он проезжает мимо, но через несколько метров с визгом тормозит. Сдает назад и ровняется со мной.
Не выходя из машины, Ахмет распахивает дверцу с моей стороны.
– Садись.
Я невольно вздрагиваю от твердого как сталь приказа и так сильно сжимаю пакет с печеньем, что оно превращается в крошку.
– Убирайся прочь, Усман! – зло шиплю, живо вспоминая, сколько боли он причинил моей семье. – Я не сяду в машину с тобой.
– Эсма, придержи язык и не заставляй меня ждать. Терпение – не самая сильная моя сторона.
– Не сяду.
– Силой затолкаю в машину, – предостерегающий тон. – Но ты же умная девочка и не станешь вынуждать меня быть грубым с тобой?
– Только тронь меня, и я… – договорить не успеваю. Ахмет выходит из внедорожника и грозной скалой надвигается на меня.
Я быстро решаю, что в машине сейчас безопаснее, чем снаружи. И юркнув на пассажирское сидение, с громким хлопком закрываю дверцу.
Глава 3
Ахмет возвращается в машину.
– Где ты была? С кем? – резко, очень грубо интересуется он.
Мне не нравится его тон. И вопросы… что это за вопросы? Что он о себе возомнил?
Отец мог бы так меня допрашивать. Или братья. Но Усман мне никто, чужой человек.
Неприятный. Самоуверенный, наглый.
Мне тесно в его пространстве. В машине, которая пропахла куревом и его запахом. Приятным, дорогим парфюмом. Но сейчас он мне кажется удушающим.
– Одна, – на выдохе отвечаю. – Я была одна.
Он обхватывает мое лицо сильной рукой и разворачивает к себе. Вглядывается мне в глаза пару секунд.
– Лжешь, – жестко отрезает и, убирая руку, с пренебрежением отталкивает меня, отчего я влетаю затылком в кресло. – Скажи мне правду, Эсма.
Я сижу ни жива, ни мертва.
– Ахмет, я не обязана отвечать…
– Ты будешь отвечать, когда я спрашиваю. Всегда. И даже тогда, когда страшно говорить. Но если станешь лгать и попытаешься скрыть что-то от меня, тебе же хуже будет, – давит он. – Мне не нравится, что ты таскаешься по ночам. Я узнаю, куда ты ходила. И к кому.
Он проходится по мне нечитаемым взглядом и замечает пакет с печеньем. А на нем название пекарни видно…
Я гулко сглатываю и прикрываю его ладонью, что не укрывается от внимательных прищуренных глаз.
– Почему ты женишься на мне? Из мести отцу?
– Твой отец мне должен. Я заберу у него тебя, и мы будем квиты.
– Что он тебе должен? – спрашиваю, хмурясь. Отец ничего про долг мне не говорил.
Ахмет останавливает машину у моего дома.
– Выходи, – бросает и, не дожидаясь реакции, вылезает из салона. Быстрым уверенным шагом идет к воротам.
Я бегу за ним.
– Ты не ответил! – кричу ему вслед.
Он равнодушно дергает плечом.
– Усман! Это важно! – догоняю его и пытливо смотрю ему в глаза. – Что должен тебе мой отец?
– Свою никчемную жизнь, – отвечает он и кулаком бьет по воротам.
Минуты не проходит, как они открываются, и нас встречает разгневанный отец.
– Что это значит?! – рявкает он, свирепо раздувая ноздри и покрываясь красными пятнами. – Как ты посмел увезти мою дочь?! Всевышний мне свидетель, если ты испортил ее и откажешься жениться, я пристрелю тебя, как бешеного пса!
Я холодею вся. Ох, и достанется же мне…
– Прекрати истерику, Волкан, – насмешливо осаживает его Ахмет и, взяв меня за локоть, толкает к отцу. – Следи за дочерью построже, чтобы не шлялась одна по темным улицам. А если не можешь, то лучше прямо сейчас отдай ее мне.
Отец впивается злым взглядом мне в лицо и начинает понимать…
– Я с тобой разберусь. Потом, – скрипит зубами на ухо мне и поворачивается к Ахмету, голос делает тише и спокойнее: – Подбирай выражения. Ты говоришь о моей дочери.
– Именно, – кивает Усман. – О твоей дочери, Волкан. Я не женюсь на потаскухе, мне нужна чистая непорочная девочка. Не сохранишь ее для меня, и сильно об этом пожалеешь. И научи ее подчиняться. Я не стану терпеть ее заскоки, – разворачивается и садится в машину.
Внедорожник резко срывается с места, и вскоре свет его фар растворяется в темноте.
– Идем в дом, Эсма, – говорит отец и за руку тащит меня внутрь. – Где ты с ним встретилась? Почему ушла в такой поздний час?
– Я к Мехмету в пекарню ходила, папа. Попрощаться с ним хотела, – отвечаю. – Усман меня по дороге заметил.
– Мехмет?! Забудь уже о нем! Он тебе больше не жених! Я запретил тебе с ним видеться, а ты ослушалась меня! – злится отец, до боли руку сжимает. Останавливается у моей комнаты и открывает дверь: – Посидишь теперь и подумаешь о своем постыдном поступке. До свадьбы ты отсюда не выйдешь! Ключ будет только у меня.
– Хорошо, папа, – вздыхаю, вхожу в комнату. И сразу слышу, как за моей спиной закрывается дверь и поворачивается ключ в замке.
Глава 4
Я обвожу взглядом комнату и… кажется, все.
В сумку больше ничего не влезет. Все самое ценное собрала.
– Ну, где ты там, Эсма? Давай быстрее! – громким шепотом командует Айнур, и я быстренько перелезаю через подоконник в открытое окно.
По небольшой лестнице спускаюсь на землю. И обнимаю Айнур:
– Спасибо тебе, невестка. Ты меня спасла!
– Уходи, Эсма, – просит она. – Если кто-то узнает, что я тебе помогла, мне этого не простят.
– Ладно, – киваю. – А… лестница?
– Уберу. Иди уже! – торопит Айнур, и как только отхожу от нее, окликает меня: – Будь счастлива с Мехметом!
– Буду!
Я это точно знаю.
Выхожу со двора и оборачиваюсь.
Отчий дом.
Сердце кровью обливается. Ноет, колет и болит.
Я бы все на свете отдала, чтобы Ахмет исчез из моей жизни, и в ней стало все, как прежде.
Но это невозможно.
И назад дороги нет, отец не позволит мне вернуться после того, как я сбегу с Мехметом.
Иду вдоль дорог по улицам и вздрагиваю от каждой проезжающей мимо машины.
Тяжелая сумка оттягивает плечо, мой поначалу бодрый шаг замедляется.
Но я не опаздываю. Подхожу к пекарне в назначенное время.
Стучу в дверь.
Минута проходит. Две. Пять.
Начинаю нервничать, заглядываю в окна. Свет не горит, Мехмета нигде нет.
Я в панике прошу у прохожего телефон. Звоню и слушаю длинные раздражающие гудки.
– Возьми же, Мехмет! Возьми чертову трубку! – хнычу и злюсь, снова и снова набирая его номер. Нет ответа.
Возвращаю телефон и бросаю сумку в дорожную пыль, сажусь сверху.
Не знаю, что делать.
Возвращаться к отцу? Страшно.
Бежать одной? Еще страшнее.
Мехмет не мог забыть, не мог опоздать. А если бы с ним что-то случилось, он бы нашел способ предупредить. Хотя бы через Айнур, он ведь знает, что она мне как сестра и всегда поддерживает меня. Разумом я понимаю, что он передумал, бросил меня, но сердцем еще на что-то надеюсь.
А вдруг…
Я резко вскакиваю на ноги, в голову бьет такая простая и очевидная мысль!
А вдруг… Усман постарался?!
Мог ли он? О, да! Еще как мог!
Наведался в пекарню, прижал Мехмета к стенке и выведал у него все о наших планах. А после заставил его отказаться от меня. Угрожал наверняка, ведь Мехмету есть, кого терять. Мать, отец и брат.
Вот мой возлюбленный и не пришел. Вынужден был не прийти.
Мне так горько! Обидно и больно. Пустота в душе, как кровоточащая рана. И вряд ли когда-нибудь затянется, заживет.
Я шатко поднимаюсь и закидываю сумку на плечо. Ничего вокруг не вижу из-за застилающих глаза слез. Выхожу на дорогу и иду, сама не зная, куда. Ноги ведут меня в сторону дома. Больше некуда.
Успеваю пройти пару десятков метров, и тут меня “подрезает” внедорожник.
Сердце подпрыгивает от неожиданности и судорожно бьется.
Вот и все. О побеге можно забыть.
За рулем Ахмет.
Без приглашения сажусь в машину, ставлю сумку на колени.
– Где Мехмет?! – спрашиваю. – Что ты с ним сделал? Почему он не пришел?
Усман вдавливает педаль газа в пол и быстро набирает скорость.
– Что ты ожидала от мальчишки, Эсма? – насмешливо изгибает бровь. – Женщину содержать надо. И детей, которых она родит. Мехмет понял, что не потянет и отошел в сторону.
– Неправда! – возмущенно задыхаюсь. Быть такого не может! – Он хотел жениться на мне, хотел много детей!
– Хотел, пока знал, что у него есть работа, а в трудную минуту он может положиться на отца. И все это он потеряет, если подастся с тобой в бега.
– Мехмет не такой, он не боится ответственности, – говорю, а сама понимаю, что себя в этом убедить хочу, а не Ахмета.
– Эсма, мальчишка не дурак, поэтому не пришел. Ваши любовные игры закончились. Он это понял. Пора и тебе понять. И смириться с тем, что твой жених – я, а не он.
– Я не верю тебе, Усман. Ты ему угрожал точно так же, как моему отцу! – злюсь. И сильнее всего от того, что вижу – он не врет.
– Успокаивай себя, как хочешь, Эсма. Оправдывай его. Мне безразлична ты, твои мысли, чувства и желания. После свадьбы всегда помалкивай и послушно раздвигай ноги. Не нравится? Терпи. И соизволь смотреть на меня с обожанием каждый раз, когда я буду трахать тебя. Ничего другого не потребую, на большее дочь Волкана не сгодится.
Я теряю дар речи от его грубости. Смотрю на него угрюмо и в красках представляю тот ад, который ждет меня в браке с ним.
Судьба несправедлива ко мне. И жестока.
Я отворачиваюсь к окну и понимаю, что мы едем не к отцу.
– Где мы? Куда ты меня везешь?
– К себе, – отвечает Ахмет. – Волкан дважды за тобой не уследил. Третьего раза на будет. Я сам присмотрю за тобой.
– Но я не хочу! И ты не можешь забрать меня до свадьбы!
Он усмехается и паркуется у своего дома.
– Ты так и не поняла, Эсма? Я могу делать с тобой все, что захочу. Ты моя. А свадьбу можем хоть завтра сыграть…
– Папа не согласится, – возражаю.
– Ты проведешь ночь в моем доме, а уже завтра утром твой отец будет умолять меня поскорее жениться.
Мне нечего ему ответить. Я с ужасом понимаю, что он прав.
Глава 5
Дом Ахмета просторный. И снаружи, и внутри красивый, ухоженный. Территория большая, края ее не видно.
На входе охрана – несколько крепких мужчин.
А кроме них… никого.
Нас никто не встречает, когда входим в дом, и я не сдерживаю удивления:
– Ты живешь один?
– Да, – кивает он. – Прислуга приходит. Тебе не придется заниматься хозяйством, Эсма. Но если сама захочешь, то я не против.
– Я не о прислуге спрашиваю. Твои родные… совсем никто с тобой не живет?
Ахмет хмурится, как будто я говорю что-то неприятное ему.
– Никто.
Я этому рада. Ни свекрови, ни тетушек, ни сестер! Как единственная женщина в доме, я вольна делать все, что захочу, и никто не будет мной понукать.
Сразу приободряюсь, чувствую себя увереннее. Смелее.
– Твоя комната, – Ахмет останавливается у двери. – После свадьбы будешь жить в моей спальне. А пока здесь.
– Значит, ты не… – не могу закончить, произнести вслух то, что он будет делать со мной по ночам. Для меня эта тема – табу. Ни думать, ни говорить о ней с мужчиной нельзя.
Я и не говорила ни с кем. А иногда мечтательно представляла свою первую брачную ночь. Но только с Мехметом…
Нежную ночь, желанную и неопытную. Без грубых приказов раздвинуть ноги, принуждения и жестокости.
Щеки горят от смущения. И Ахмет это замечает, показывает жестокую презрительную ухмылку:
– Подожду до свадьбы. Нет желания торопить события. Ты не в моем вкусе, Эсма, – его взгляд падает на мою небольшую грудь. – Худая, плоская. А я люблю женщин с роскошными формами. У тебя их нет. Будь у меня выбор, я бы женился на твоей сестре Зейнеп. Она красавица, но имеет недостаток – мужа. Поэтому мне пришлось взять то, что осталось, – заканчивает он, а я стою с каменным лицом.
Как же он меня бесит…
Может, мне еще и пожалеть его?! Сестра ему нравится, а досталась я!
Зейнеп и впрямь красавица с женственными пышными формами, мне на зависть. Она в маму пошла, а я в отца. Такая же худая. И как не пыталась мама меня откормить, не получилось.
– Ты груб! – зло слетает с языка.
– Только с тобой и твоей семейкой, Эсма. И другим не стану, – говорит он и разворачивается, уходит. Бросает, не оборачиваясь: – Не благодари за честность, невеста.
Я скрываюсь в комнате, громко хлопнув дверью.
Хожу взад-вперед, стараясь унять раздражение и злость.
Успокаиваюсь, беру себя в руки. И принимаюсь доставать вещи из сумки. Радуюсь, что взяла ночной комплект одежды, и принадлежности для душа.
Я так устала, ужасно перенервничала, что даже не осталось сил думать о предательстве Мехмета.
Быстро принимаю душ. Впопыхах. А вдруг Ахмет войдет…
Переодеваюсь в одежду для сна и укладываюсь в постель. Засыпаю, едва коснувшись головой подушки.
А ночью меня будит шум автомобиля. Я поднимаюсь с кровати и выглядываю в окно.
Вижу, как Ахмет выходит из машины и идет к дому.
На часах глубоко за полночь.
Интересно, откуда он так поздно приехал?
Впрочем…
Мне нет никакого дела до его похождений. И на сонную голову думать об Ахмете совсем не хочется.
Я возвращаюсь в постель и крепким сном сплю до утра.
И встав, когда солнце уже вовсю освещало комнату, привожу себя в порядок, надеваю легкое летнее платье.
Хочу осмотреть дом, и начинаю с соседней комнаты.
Подхожу к ней и тихонько приоткрываю дверь, просачиваюсь внутрь.
Это оказывается спальня Ахмета,
Он спит, лежа на широкой массивной кровати. Мерно сопит, ничего не подозревая.
А я ищу взглядом его телефон.
Замечаю его на небольшой прикроватной тумбочке. Шаг за шагом, иду по мягкому ковру.
И не спуская настороженного взгляда с лица Ахмета, тянусь рукой к телефону.
Замираю, заметив…
Встаю на носочки и вытягиваюсь, чтобы заглянуть под приоткрытый ворот футболки Ахмета и вижу свежую длинную царапину на его плече.
От женских ногтей.
Любовница! Вот откуда он вчера так поздно вернулся!
Невеста уже в доме, а он…
Будь мне не все равно, я бы расстроилась. Но мне просто противно.
Отворачиваюсь от него и брезгливо морщусь.
Беру с тумбочки телефон.
И как назло, в этот момент сопение прерывается.
Будто сквозь сон услышав мое взволнованное дыхание, Ахмет резко открывает глаза.
Удивленно смотрит на меня и приподнимается на локтях. Фокусирует взгляд на моей руке с телефоном.
– Зачем он тебе? – спрашивает хриплым после сна голосом.
– Позвонить.
– Кому? Мехмету? – тяжелеет его взгляд.
– Отцу, – отвечаю правдиво. – Скажу ему, что я у тебя. Он ведь волнуется… И мама тоже.
– Волкан знает. Я вчера поговорил с ним, – говорит Ахмет. – Звони. При мне. И больше никогда не бери мои личные вещи без спроса. Одного предупреждения достаточно, чтобы ты это запомнила, Эсма?
Киваю и набираю номер отца.
Глава 6
Отец орет на меня, как сумасшедший.
Отчитывает так, как никогда прежде. А я пылаю от стыда, потому что Ахмету слышен весь наш эмоциональный разговор.
Прошу отца не торопиться выдавать меня замуж и позволить вернуться домой. Клянусь, что я спала в отдельной комнате и между мной и Ахметом ничего не было. Но он непреклонен.
Сегодня состоится ночь хны, а свадьба уже завтра!
И точка.
Я в полном бессилии. Ни на него, ни на Ахмета повлиять не могу.
До знакомства с Мехметом, мама часто говорила мне о том, что мой брак будет не по любви, но я обязательно полюблю мужа, которого выберет отец. И сейчас я вспоминаю все ее слова, но как же сложно смириться…
Тем более, когда будущий муж – Ахмет.
– Спасибо, – отдаю ему телефон. – Сегодня ночь хны. Как успеть подготовиться? У меня даже платья нет!
– Успеешь. Позавтракаем, и я отвезу тебя к отцу, – потягиваясь, говорит он. – А ближе к ночи заберу.
– Ахмет, а свекровь придет? – спрашиваю.
Должна прийти, она не может пропустить обряд.
– Нет. Вместо нее будет бабушка, – удивляет меня Ахмет. Поднимается с постели. – Эсма, сходи на кухню и скажи, чтобы подали завтрак. Я скоро спущусь.
Да, времени нет. Торопиться надо.
Я быстренько удаляюсь из спальни.
Прохожусь по дому. На втором этаже жилые комнаты, иду на первый.
Как и говорил Ахмет, пришла прислуга.
Встречаю горничных. Две молодые девушки, чуть старше меня. Обаятельные, в нескромных платьях, подчеркивающих все изящные изгибы их стройных фигур. Хохочут, разговаривая между собой, а заметив меня, вежливо здороваются. Но как только отхожу от них, слышу за спиной смешки и перешептывания.
У меня закрадываются подозрения, что у девушек есть и другие обязанности в пределах хозяйской спальни, помимо уборки. Но меня это мало волнует.
Заглядываю на кухню, и не увидев там никого, открываю соседнюю комнату.
Столовая. Большая, светлая.
Кухарка накрывает на стол.
Выясняю, что ее зовут Дамла. Приятная женщина среднего возраста, чуть полная, с доброй улыбкой на лице и большими карими глазами.
Как заканчивает, спустя пару минут спускается Ахмет.
Завтракаем в полной тишине, а после едем к отцу.
В доме кипиш. Никто не рассчитывал на такую скорую свадьбу, и дел столько, что меня даже не успевают толком отругать за побег.
Матушка посылает меня с братом и Айнур в салон за платьями.
Я выбираю сразу два наряда. Один на ночь хны, а второй на свадьбу.
Вечером собираются гости. Приходят и родственницы Ахмета. Его бабушка, и тети, и кузины. Они держатся группой, ни с кем не общаются, ко мне не подходят. А бабушка и вовсе смотрит на меня так, будто это я ее внуку собираюсь жизнь испортить, а не он мне.
Напряжение между ними и моей семьей прямо витает в воздухе. И портит вечер.
Но все обряды проводятся. Мои руки и ступни украшают узоры, раскрашенные хной.
Ночь хны подходит к концу, близкие Ахмета уходят.
А чуть позже, приезжает и он за мной.
Я прощаюсь с родными и сажусь в машину.
– Как прошел вечер? – спрашивает Ахмет, на меня даже не смотрит.
А ведь на мне красивое платье и мехенди на руках. Но ему это совсем не интересно. Я не интересна.
– Никому не понравился вечер. Никто не рад нашей свадьбе, Ахмет. Этот брак не будет счастливым, и нужен он только тебе. Я не понимаю, разве ты сам не хочешь жениться на той, которую полюбишь?
– Эсма, что за вопросы? Свадьба завтра, а ты все никак не уймешься? – он припечатывает меня взглядом к креслу. – У меня есть та, которую я люблю. Но женюсь я на тебе. И ты станешь примерной женой.
– Зачем идти на такие жертвы? – ворчу я. Не показываю виду, но мне интересно, кто та женщина, которую он любит. – Ахмет, что тебе сделал мой отец? Почему ты его так ненавидишь, что готов жениться на мне назло всем, и даже себе?!
– Это долгая история, Эсма. Как-нибудь потом расскажу.
Глава 7
Свадьба.
Очень много гостей. Родственники, знакомые и просто соседи… Кажется, весь наш городок собрался в доме Ахмета.
Атмосфера совсем другая, не такая, как вчера. Многие из пришедших желают нам счастья, поздравляют искренне, от всей души.
Я в центре внимания, сажусь за стол рядом с Ахметом.
Ставлю подпись на документах, и вот я уже жена.
– Улыбнись, дорогая, – насмешливо косится на меня муж. – Ты же не хочешь, чтобы гости подумали, будто ты не рада?
Натягиваю улыбку, а у самой на глаза слезы наворачиваются.
Я разбита.
Эта не та свадьба, о которой я мечтала. И мужчина, который надевает мне на руку обручальное кольцо, не тот. Все не так. Буквально все!
И платье мне ненавистно, и улыбки эти фальшивые, которые я вынуждена изображать. А от слащавых пожеланий незнакомых тетушек и соседок меня физически тошнит, наизнанку выворачивает от всей этой фальши. Каждое “будьте счастливы”, на разрыв сердца.
Ненавижу!
Терплю, стиснув зубы. Держу лицо. Но мои нервы на пределе.
Все мысли только о брачной ночи. Я настраиваюсь, как могу. Готовлюсь, как к неизбежному. Ахмет не станет ждать, пока я к нему привыкну.
Вздыхаю и бросаю на него взгляд.
Он слишком взрослый для меня. Я подглядела в документах… ему уже тридцать.
Не знаю, как вести себя с ним. О чем с ним разговаривать, как ему угодить, как стать для него интересной.
Меня этому не научили. А с Мехметом все было иначе, мы ровесники, и понимали друг друга чутко и легко.
С Ахметом так не будет. Иногда мне кажется, что с ним вообще невозможно достичь понимания.
Свадьба подходит к концу, и мне страшно. Леденящий ужас сковывает меня изнутри.
Танцую с Ахметом механически, не вкладывая и толики старания в свои движения.
Ноги деревянные, я становлюсь ужасно неуклюжей.
Но танцую. Снова и снова, с вымученной улыбкой смотря на своего супруга.
Наконец, гости устают и начинают расходиться.
– Идем, Эсма, – говорит Ахмет, берет меня за руку и ведет к дому.
Я плетусь за ним, отчаянно желая отдалить то, что меня ждет. Но не нахожу предлога.
Лестница остается позади, мы идем по коридору к спальне.
Сердце испуганно сжимается в груди, когда Ахмет открывает передо мной нужную дверь.
Вхожу.
Взгляд сразу падает на постель.
Я оборачиваюсь, затравленно смотрю на мужа и отступаю шаг за шагом в противоположный от кровати угол.
– Снимай платье, – приказывает Ахмет и начинает медленно расстегивать рукава рубашки.
Я стою пунцовая от макушки до кончиков пальцев на ногах, не шевелюсь и пытаюсь унять дрожь в теле.
– Не надо, Ахмет, – жалобно прошу, понимая, что наверняка вызову в нем не сострадание, а злость. – Пожалуйста! Можно мы сделаем это завтра? Я устала и не готова… прямо сейчас.
Он резко вскидывает на меня взгляд, усмехается и приступает к пуговицам на вороте рубашки.
– Эсма, будь паинькой и не зли меня. Все, что ты прячешь под тряпками – мое. Я хочу посмотреть, потрогать и попользоваться.
Я ударяюсь в панику. Меня колотит, как в лихорадке.
– Да, но ты мог бы дать мне время, чтобы я… чтобы узнала тебя поближе.
– В постели не достаточно близко? – с издевкой интересуется он.
– Ахмет! – сжимаю кулаки от бессилия. Ума не приложу, как можно быть таким? Неужели он не видит, что я на грани?
Бесчувственный, жестокий, ни капли в нем эмпатии. Достался же мне…
– Эсма, я что тебе сказал?! Раздевайся! – теряя терпение, рявкает он. – Или я раздену тебя. И не надо потом плакаться, что я был груб с тобой. Ты сама виновата.
Он снимает рубашку и небрежно бросает ее на край кровати. Остается обнаженным по пояс, смущая меня еще сильнее.
Оцепеневшими пальцами я неуверенно расстегиваю молнию на платье.
Раздеваюсь до белья.
Чувствую себя так, будто с меня живьем кожу содрали.
– Вот так. А теперь сними остальное, – говорит Ахмет, и я послушно делаю то, что он велит.
Покончив с бельем, с болью поднимаю взгляд и гулко сглатываю.
Муж изучающе смотрит на меня. И судя по равнодушному лицу, я его явно не впечатляю.
Не загорается пламя страсти в его глазах, даже слабой искорки не видно.
Другой бы помер от счастья, если бы я перед ним разделась. А этот…
Его реакция неожиданно ранит и больно бьет по моей самооценке.
– Хорошо. Так бы сразу, Эсма. Я говорю, ты делаешь. Молча, – говорит Ахмет. – Подойди ко мне.
Тихо вздохнув, я на ватных ногах приближаюсь к нему.
Ахмет снимает заколку с моей головы, распускает длинные волосы. Проводит по ним рукой у виска, а я дергаюсь, как от удара.
– Тише, девочка, – берет за подбородок и заставляет посмотреть ему в глаза. – Я говорил, что хочу потрогать. Не бойся.
Не бойся?! Да если бы он знал, что творится у меня на душе…
Нахожу в себе остатки смелости:
– Ахмет, я не хочу. Прошу тебя, пусть наш брак будет только на бумаге. Фиктивным. Я же не нравлюсь тебе… ну, пожалуйста!
– Эсма, твоя проблема не в том, что ты некрасивая. А в том, что я тебя не уважаю, – отвечает он и отпускает мое лицо. – Наш брак настоящий. И ты будешь делать все, чтобы я был тобой доволен. Поняла, жена?
– Да, – вздыхаю.
– Умница, – показывает подобие улыбки он и подхватывает меня под ягодицы, поднимает над полом.
От испуга я обвиваю Ахмета руками и ногами.
Пара его уверенных шагов, и я оказываюсь распростерта на кровати. И сверху надо мной нависает муж.
Проводит большим пальцем по моим губам.
– Я хочу увидеть в деле твой болтливый рот, но оставим этот эксперимент на потом… А сейчас раздвинь ножки, дорогая.
Глава 8
Я-то глупая, надеялась, что он хотя бы постарается быть нежным, целовать начнет или еще как-то подготовит меня к первой близости.
Но Ахмету откровенно наплевать на то, что я девственница.
Он груб во всем.
Вбивает клином колено между моих ног. Разводит их в стороны и теснее прижимается.
– Не зажимайся, Эсма.
– Не могу. Страшно!
– Всем целкам страшно. Но ты должна меня впустить.
Я пытаюсь расслабиться, сосредоточенно разглядываю потолок и слышу лязг металлической пряжки ремня.
О строении мужского тела мне известно, Айнур рассказывала.
И все равно я сильно пугаюсь, когда в бедро мне упирает налитый твердостью член. Возбужденный, горячий. Почти не сомневаюсь в том, что перед глазами у мужа стоит та, которую он любит.
От меня бы его так не повело.
Ахмет бегло смазывает мою промежность чем-то прохладным и скользким.
– Смотри на меня, – слышу его хрипловатый голос над ухом и упираюсь взглядом ему в глаза.
Твердая плоть давит на вход и я морщусь от терпимого, но нежеланного вторжения.
Но мне не больно, и если так и дальше будет, то переживу…
Медленным плавным толчком Ахмет входит, как мне кажется, неглубоко.
Останавливается. И сразу еще один толчок. Резкий. сильный. И короткий.
Адская боль пронзает меня насквозь. Я захожусь криком, в глазах слезы стоят.
Ахмет на секунду, задерживается и не давая мне опомниться, медленным и твердым движением доводит дело до конца.
Но осознание, что он уже весь во мне, облегчения не приносит.
– Пусти! Пусти меня! – кричу, упираясь в крепкую грудь кулаками.
Он хватает меня за запястья и жестко фиксирует их над моей головой.
– Все, Эсма. Все. Не кричи.
– Мне больно! – обиженно прикрикиваю на него. – Зачем так быстро и… грубо?
– А ты хотела растянуть удовольствие? – усмешка на красивом лице.
– Н-нет, – мотаю головой.
– Все прошло? – спрашивает он, а я замечаю, что отвлеклась, и та страшная боль уже отступила.
Саднит только внутри, но терпимо.
– Кажется, да, – тихо отвечаю.
Легкий толчок в напоминание, что мы еще не закончили.
Ахмет задает аккуратный темп, я чувствую, как тяжело ему двигаться во мне. Очень тесно. Меня буквально распирает изнутри от его размера.
Неприятно.
Нервно прикусываю губы и терплю. Хоть бы это поскорее закончилось, нет других мыслей в моей голове. Только об этом.
Дыхание Ахмета учащается, становится шумным и прерывистым. Он начинает двигаться во мне сильнее, резче и быстрее.
И наконец, входит до упора, задерживается там. И по его сдержанному стону я понимаю, что он получил свое.
А больше ему ничего от меня не нужно.
Не то что бы я ожидала, что Ахмет хоть что-то скажет, но он мог бы…
А вместо этого он уходит в душ, даже не взглянув на меня.
Глубоко в душе мне обидно и больно из-за того, что мужчина, с которым я связана клятвами любви и верности на всю жизнь, настолько ко мне холоден и равнодушен.
Я кутаюсь в одеяло и слушаю шум воды, доносящийся из соседней комнаты.
Вскоре шум затихает, Ахмет выходит и начинает одеваться.
– Ложись спать, – бросает мне, застегивая рубашку. – Меня не жди. Я вернусь поздно.
– Хорошо, – вздыхаю с облегчением. Мне все равно, куда он собирается ночью. Пусть едет. Я буду только рада, если он вообще никогда не вернется. Лучше быть брошенной женой или вдовой, чем жить с таким мужем.
Как только за ним закрывается дверь, я бегу в душ и тщательно моюсь.
А после ложусь спать.
Но сон не идет. Я ворочаюсь и вспоминаю каждую минуту прожитого дня. Много времени проходит, я то проваливаюсь в дрему, то подхватываюсь от малейшего шороха. И все же усталость берет верх над расшатанными нервами. Я засыпаю, но не крепко.
Глубокой ночью чувствую, как прогибается постель. И приоткрыв глаза в полной темноте, понимаю, что вернулся Ахмет.
Ложится рядом со мной, и я улавливаю необычный запах, который он приносит с собой.
Это парфюм. Нежные бархатные нотки. Утонченные. Женские.
Ахмет был с любовницей.
У него совсем нет совести! В нашу брачную ночь! После близости со мной он потащился к другой!
У меня нет слов…
Пусть и слабое утешение, но зато мой муж не лжец. Сказал, что не уважает меня, и не обманул. Я для него пустое место.
Но не это меня сейчас волнует, а кое-что другое.
Запах этой женщины почему-то напоминает мне… о детстве. И сколько ни стараюсь, больше я ничего не могу о нем вспомнить.
Как только Ахмет засыпает, я забираю одеяло и иду спать в другую комнату. Потому что невыносимо мне находиться в одном пространстве с ним.
Глава 9
Утром я торопясь спускаюсь к завтраку.
Ахмет уже в столовой, сидит за столом. Далма наливает мне кофе и сразу уходит.
– Почему ты опаздываешь? – муж раздраженно бросает взгляд на свои часы.
Я опускаюсь на стул рядом с ним. И тихо вздыхаю.
Началось… недоброе утро.
– Извини, – выдавливаю из себя и честно признаюсь: – Я проспала.
– Ты теперь жена, Эсма. Хозяйка моего дома. И твоя главная обязанность – забота о моем комфорте. Ты отвечаешь за все женские дела, должна управлять прислугой, и за любой просчет я буду спрашивать с тебя.
Мне неприятны его замечания, но возразить я ничего не могу.
В моей семье было принято так, что мама всегда вставала раньше отца и братьев.
И меня этому учила.
Я хорошо помню, как она расстраивалась, когда не успевала вовремя подать завтрак, а отец не скупился на недовольство и злился из-за того, что опаздывает на работу.
– Я знаю, Ахмет. Прости. Это больше не повторится, – хмуро бормочу и накладываю ему еду в тарелку.
А потом и себе.
Он поначалу молча ест, а после откладывает в сторону вилку и говорит:
– Эсма, мне не интересно, почему ты ночью ушла из нашей спальни. Не стоит так делать. На первый раз прощаю. Но только на первый. Если ты продолжишь упрямиться, то я отобью у тебя желание избегать супружеской постели. И методы мои тебе сильно не понравятся.
Я напрягаюсь от его серьезного тона и киваю, утыкаюсь взглядом в тарелку. А он снова приступает к еде.
– Ахмет, после завтрака я хочу пойти к отцу. Можно? – спрашиваю спустя несколько минут обоюдного молчания.
– Нет, – прямой взгляд, как выстрел в упор. – Ты знаешь, какого мнения я о твоей семье.
Мне становится не по себе. Я совсем не рассчитывала на его отказ. И в мыслях такого не было!
– Да. Но…
– Без “но”, Эсма. Я не разрешаю. Ты будешь видеться только с теми, кого я одобрю. Поэтому к подружке или соседке можно, а к отцу и матери нельзя.
– А Айнур? Хотя бы с ней я буду видеться?!
– Она твоя невестка. Жена брата. Нельзя, – категорично отсекает он.
– Ахмет, это неправильно! Ты наказываешь меня только за то, что я дочь своего отца! – в сердцах возмущаюсь я.
– Ты ошибаешься, Эсма. Я хочу оградить тебя от общения с людьми, которые плохо на тебя влияют.
– Они – моя семья!
– Это ничего не меняет. Волкан – последний человек, к которому я подпущу свою жену. Он об этом знает, и возражений я от него не услышал, – зло прищурив глаза, бросает Ахмет. – А ты что себе позволяешь, Эсма? Прикрой рот и не спорь со мной.
Меня прямо распирает от негодования.
Я не верю, что отец согласился с тем, что после свадьбы потеряет меня насовсем.
Но и удивляться не стану, если это окажется правдой.
Отец на что угодно пойдет, лишь бы защитить моих братьев. И отлично показал это, когда отдал меня, как овцу, настоящему барану.
На то, что Ахмет передумает и изменит свое решение, у меня надежды нет.
– Хорошо. Все будет так, как ты скажешь, – подавив в себе протест, говорю. – Но ты ведь знаешь, что у меня нет подруг, кроме Айнур? С кем мне общаться, Ахмет? С твоими горничными?! – неумышленно, но последнее слово звучит с неодобрением, и Ахмет это замечает.