Капли в нос 2.0. Сборник стихов

… но ты не бог,

лишь бог определяет

дороги жизни и пути.

По ним идти.

Woher sind wir geboren?

Aus Lieb.

Wie wären wir verloren?

Ohn Lieb.

Was hilft uns überwinden?

Die Lieb.

Kann man auch Liebe finden?

Durh Lieb.

Was lässt nicht lange weinen ?

Die Lieb.

Was soll uns stets vereinen ?

Die Lieb.

Goethe

Дети в блокаду

Война идёт, суровый год шагает

По всей стране, мы в Питере не спим:

Бомбёжки, страх и голод нас снедают.

Когда, когда же в детство полетим?

В кольцо зажат наш строгий гордый город

Но грудью встали братья и отцы

Воюют все, кто даже слишком молод,

И у станка стоят совсем юнцы,

Завод Ижорский, Синявинские топи -

Всё стало фронтом и передовой.

Там залегла в воде болот пехота,

А в городе здесь каждый рядовой.

В военкомат с утра спешат ребята,

Авось возьмут, не спросят паспорта,

На фронт хотят, хоть лет-то маловато,

Хотят с врагом сражаться до конца.

А дома? Только удалось разжечь буржуйку,

Согреться чаем, у огня присесть -

Сирены вой! В галоши ноги суй-ка,

И вот опять бежим и некогда поесть.

А есть-то что? Кусочек хлеба с солью

И щи крапивные, да только по весне,

Зимой и это вспоминаем с болью,

Как будто видели траву мы, но во сне.

Вот летом позовут ребята:

«Айда за липою, она уже в цвету!»

бежим, торопимся, цепляюсь я за брата,

боюсь отстану я, боюсь не добегу.

Но вот у цели мы, мальчишки уж взобрались.

Бросают листики, я собираю их.

Как солнце светит! Дети разыгрались,

Вдруг рёв моторов, бомбы – нет двоих.

Они остались там, у липы голой,

А мы бежим, и кажется теперь,

Что нет конца и края нет у поля,

Бежим, а деться некуда, поверь.

А дома ночью только засыпаем

(Лежим, одевшись, даже в сапогах) -

Сирены вой! И вот уже вдыхаем

Землянки сырость, сидя на скамьях.

Бабуля быстро свечку зажигает,

Прижавшись к ней, садимся мы рядком,

Теперь когда отбой? – Никто не знает.

Дрожим от холода и бесконечно ждём.

Мы ждём, когда придёт с работы мама,

Которой нет уж месяц или два,

Когда нам наконец объявят:

«Фашистов нет, и кончилась война»

Ну а пока в окно смотрю я редко:

Там дом качнулся, как игрушечный упал.

На третьем этаже жила соседка,

А взрослый сын напротив проживал

На фронте он, но а жена и дети

Остались под обломками лежать.

Фашисты, вы пред ним в ответе!

Что скажет сыну старенькая мать.

Блокада шла. И по дороге жизни,

По Ладоге родной, мы едем за Урал.

За это все в ответе вы фашисты.

Фашист, ты наше детство мирное украл.

Дорогой тиф, кругом все умирают,

Их с поезда снимают, словно тень.

А дети что? Они уж не играют

Не куклы снятся им, а снится мирный день.

Бомбят фашисты поезд денно – нощно.

То едем, то стоим, то пятимся назад.

Мы слышим гул снарядов наших мощный,

Катюши говорят – и каждый рад,

Что не пройти фашисту к Ленинграду,

В болотах сложат голову свою.

Солдаты бьют врага не за награду -

За Родину, за Сталина, семью.

Мы дети блокады, и старый и малый,

Мы все пережили немало, немало.

Теперь мы хотим пожелать молодёжи,

Чтоб были терпимы и вежливы тоже.

И помнили, чтили блокадников, нас,

В чьем сердце огонь боевой не угас,

Чтоб вас мы любили, гордиться могли,

Мы душу и сердце для вас сберегли.

Капли в нос

Сижу одна, задумавшись глубоко,

И сердце бедное тоскует и болит,

Гляжу с тревогой я в грядущее далеко,

Ах, что мне завтра зыбкое сулит?

Где буду я и с кем печалить старость?

Пройдут года, как сложится судьба?

Неужто мало времени осталось

Для споров, радости, ошибок – вот беда!

А мне б хотелось, чтобы лет с десяток

Ещё осталось, чтоб читать, учить,

А не горбатить спину на достаток,

Но и не жалкую судьбу влачить

На эту пенсию по старости, однако

Придуман минимум для жизни стариков

Ведь лишь у нас, не в Гане иль Монако.

Как будто меньше мы едим – ну нет и слов.

Хочу я так же модно одеваться

И туфельки красивые носить,

Романом детективным упиваться,

Иметь своё, не у детей просить.

Мы приспособились – меняемся друг с другом

Пальто и кофтой, книжками, бельём,

Придёт у кого пенсия не скоро,

Конечно, чаю крепкого нальём.

Не тужим мы, а соберёмся – пляшем,

Поём романсы, шутим и гудим,

И ставим «Сильву» – знай, товарищ, наших.

Смеются все, кто даже нелюдим.

Умеем всё: работать и смеяться,

Писать стихи, учить детей всему,

Но если очень строго разобраться,

То забывают нас. Но почему?

Забыли, что мы из блокады дети.

Что вынесли в войну, не описать.

Так почему сейчас нам плохо? Кто в ответе?

Кому о голоде сейчас нам рассказать?

С победой нас поздравить позабыли.

А в обществе блокадном, за кой грех,

Подарок нам с подругою вручили -

То были капли в нос – ну просто смех!

Не зависть нас снедает к новым русским,

Но заслужили большего, пойми.

Не стал наш кругозор с годами узким,

Нам хочется внимания, любви.

Мы не забыли оперу, балеты,

Какие видели мы в юности своей,

Но не купить на пенсию билеты,

А с телевизором не будет веселей.

Что видим там мы? «Окна» или «Слёзы»?

Похожи передачи как одна:

Про секс, про идиотов, про угрозы,

Не про любовь иль совесть. Чья вина?

Да совесть потеряли все давно,

Так редко вспоминают про неё,

Высмеивают наши взгляды зло,

Но в нашей жизни не было козлов.

Теперь все стали тёлками, козлами.

И хотят сделать нас порой лохами.

Ну что ж, и вправду мы лохи теперь,

Коль терпим все и новых ждём потерь.

НОВАЯ ЖИЗНЬ. НОВАЯ ЛЮБОВЬ Гёте

(перевод с немецкого)

Ах, в груди моей истома, сердце ноет и болит

Я любовь питаю снова к той, что горе мне сулит.

Прочь, о чём давно мечтаю, прочь заботы и покой!

Я на то лишь уповаю, что расстанусь я с тобой.

Ты связала мои руки, мысли путаешь порой,

Я не знаю, где витаю, если встретимся с тобой.

Избегаю твоей ласки и хочу с тобой порвать,

И любви боюсь огласки, надоело всюду лгать,

Что мне нравятся уловки,

Твой бесхитростный капкан,

Я хочу бежать порою, но манит меня обман.

И на той любви цепочке должен с нею танцевать,

Как она захочет только, жить и думать и играть.

Хоть актёр из меня вышел славный,

Добрый, но другой,

Отпусти любовь – забава, отпусти же на покой.

ГОД ОБЕЗЬЯНЫ

Год обезьяны настаёт, смешной и глупый год

Кто не успел, не пропадёт, и жди больших хлопот.

Кто ранен в сердце и сражён безгрешной чистотой,

Не будет в этот год смешон своею простотой.

Ведь все подряд будут смешны не этим, так другим.

Все будут в этот год грешны поступком озорным.

Похожи мы на обезьян ужимками, лицом

И в каждом внешний есть изъян,

Коль встанет он «торцом».

Но все спесивы и горды (мартышкин труд, поди)

Надменен был порой и ты, не смейся, погоди!

Ты как мартышка ешь и пьёшь

И скалишься порой, ты слишком весело живёшь

Минутою одной.

Нам не известно, завтра что

Судьба преподнесёт,

Но всё ж я думаю одно:

И этот год пройдёт.

СУДЬБА

Мой друг, я вспоминаю наши встречи,

И торопливый ужин при свечах,

Твои незабываемые речи.

Огонь весны в сияющих очах

Я помню, как кружились в вихре счастья

Все мысли, чувства, радость и судьба.

Ничто не предвещало нам ненастья,

Нас жизнь звала, любовь ждала одна,

Но где-то в подсознаньи пробивалось,

Что счастье нам дано не просто так,

И вскоре – да! Тебя я называю «Один чудак»,

Лишь был такой «чудак».

Куда же всё ушло неотвратимо?

Как вдруг переменилось всё вокруг!

Ждала я долго, долго, терпеливо,

Но ты ушёл, но ты ушёл мой друг…

Перед глазами тихая скамейка.

В ушах всё торопливые шаги.

Стучит в моих висках: «А, ну, посмей-ка,

Верни его, ну, что же ты, верни!»

Во Львов поехала тогда, подальше от тебя.

Весна кругом и щебет птиц, со мной – моя беда.

Садимся в поезд мы вдвоём почти без багажа,

Звенит в ушах моих «одна» -

Тебя как уважать?

Я еду, в зеркало смотрю: прекрасна, молода,

И щемит сердце, грудь болит, В глазах стоит слеза.

Попутчик, очень молодой, заметил грусть мою

Своим платком со щёк смахнул упавшую слезу.

А позже тихий разговор,

Пьём чай, едим, что есть.

Я исповедуюсь ему – обид моих не счесть.

Он слушал молча, как устал

От горьких слов моих,

Потом сказал: «Я здесь, с тобой.

Всё будет на двоих;

В моей судьбе, в твоей судьбе и счастье и беда.

Гори теперь лишь для меня,

Гори, моя звезда!»

С тех пор как тень моя за мной он следовал в пути.

Я не успела «Ах» сказать – всё было позади.

Он молод, мой попутчик был,

Как ты тогда весной,

Но он хотел жить для меня,

Со мной любовь делил.

НЕВЕРНОЕ СЕРДЦЕ

Осень холодная, листья опали,

Холод в душе, пустота.

В вечность не канули и не пропали

Встречи тревожные, но не судьба.

Новая жизнь зарождается трудно,

Дальше ещё тяжелей,

В доме твоём ведь всегда многолюдно.

Ну, улыбнись веселей!