НЕДЕТЕКТИВЫ НИК И БЕТТИ.ТАЙНА ИСЧЕЗНУВШЕЙ КОРОЛЕВЫ
Огромный оранжевый шар начертил на неспокойном, вздымающемся море дорожку кроваво-золотистого цвета. Она тоже была вздымающейся и неспокойной.
«Как страшно красиво»– зачарованно прошептал Никита, глядя с высокого берега, покрытого колючим кустарником на разгулявшееся море, и тут же с изумлением заметил посреди лунной дорожки стройную фигуру в белом. Она крутилась в багровом сиянии так легко и беспечно, словно прекрасная дева перед зеркалом в собственной комнате. На голове поблескивала аккуратная остроконечная маленькая корона.
– Кто вы? Как вы туда попали!? – крикнул он, но ответом было лишь собственное эхо. Ник, скованный нехорошими предчувствиями, все глядел и глядел на нее, как вдруг из волн показалось что-то черное.
Оно ловко вынырнуло из гребня волны и медленно начало подступать к белой фигуре сзади.
– Эй! Обернитесь! – его голос потонул в шуме волн, бьющихся о валуны.
А черное все подступало. Рука. Это была огромная черная рука. Она приближалась к хрупкому белому силуэту, растопырив скрюченные тонкие пальцы. Ник резко рванул с места, но не смог сделать ни шагу. Лодыжки обвили тугие ветви кустов.
– Эй! Эй! Там! За вашей спиной! – закричал он, что есть силы, пытаясь вырваться из цепких колючих веток.
Черная рука становилась все больше, и вот она нависла над маленькой белой фигуркой совсем близко. Ник сделал отчаянный рывок, кусты ослабели, и нога соскользнула с обрыва вниз, роняя в пену волн острые камни.
Почти успел. Почти вовремя
Он шёл очень быстро, почти что бежал по залитой послеполуденным солнцем черноморской набережной. Туго набитый учебниками рюкзак оттягивал левое плечо, будто весил целую тонну. Мальчик был ещё слаб. Всё, что он помнил за время болезни – это короткие вспышки странных снов, прохлада марлевой повязки на лбу и подрагивающие мамины веки. Но высокая, под сорок, температура наконец отступила, опасный вирус был побеждён. Семейный врач рекомендовал побыть дома ещё неделю. Чтоб уж наверняка.
Да какая же может быть неделя? Никакой недели у него не было! А вот дело, не терпящее отлагательств, было.
Решение было принято молниеносно и категорично, впрочем, как всегда. Несмотря на свой юный возраст, человек он был волевой, упрямый и решительный.
И если верить семейным байкам, то родителям зеленоглазого златовласого ангелочка было проще махнуть рукой со словами: «Делай что хочешь!», чем пытаться свернуть его с намеченного пути. Исключение составляли мероприятия, явно угрожающие жизни и здоровью. Педагоги и психологи, к которым водили «трудного» ребенка, поблескивая очками в кабинетах с нежно-зелеными стенами, в один голос твердили: «Израстется!»
Но как же, скажите, может израстись истинная суть человеческой души? Разве это возможно?
Если и возможно, то пока не израслось.
Он так быстро выбежал из дома через потайную калитку на заднем дворе, что едва не забыл закрыть ее на шпингалет. Чем позже обнаружится его отсутствие, тем лучше.
Жалко только, что мама расстроится, когда не обнаружит его среди перин и подушек. Хотя, если придет папа, они опять будут громко спорить и им станет не до него.
Нет, все же он правильно сделал, что ушел.
Длинная, с белоснежными парапетами набережная, которая тянулась вместе с пляжами вдоль бухты маленького черноморского городка под названием Геленджик,[1] пестрела гуляющими. Ник с радостью заметил, что за время болезни в любимых местах города ничего не поменялось. Фонтан на Крымской все так же освежающе плескался под умиротворяющие мелодии, льющиеся из уличных колонок. Из небольших кафе доносилось уютное позвякивание посуды и негромкие разговоры, а вот запах свежей римской пиццы с хрустящей корочкой, который обычно маняще щекотал нос и задавал настроение, ощутить сегодня не получилось. Надо же, как меняется жизнь, когда лишаешься чего-то привычного, на что раньше никакого внимания не обращал.
Казалось бы, просто запах пиццы. А день уже не тот.
Проходя мимо витрины кондитерской, он мельком бросил взгляд на своё отражение, присвистнул и показал язык. Худой, бледный, какой-то неестественно высокий. Он и так-то выглядел старше своих одногодок. Белая льняная рубашка, которая обычно впритык сидела на крепком теле, сейчас болталась на острых плечах, как на вешалке. С брюками цвета хаки та же история. Большие зелёные глаза, очерченные красными веками и с красными же прожилками, сверкали из-под отросшей лохматой золотистой чёлки безумным блеском. Сейчас он походил не на ученика седьмого «А» класса средней школы, а на сумасшедшего учёного, который сделал какое-то очень важное, сверхсекретное научное открытие, но навсегда потерял покой и сон.
Теперь понятно, почему в школе на него сегодня так странно смотрели, а классная при его появлении в кабинете физики даже ойкнула, что случалось с ней крайне редко.
Ник вышел на смотровую площадку и вдохнул теплый морской воздух. Внутри живота затрепетала радость, которая бывает у каждого живого существа, вырвавшегося из заточения на свободу. Внизу на солнце поблёскивало, как сокровище из пиратского сундука, море.
Он любил море. Точнее, нет, не любил. Ведь любят просто так, без причины. А для Ника море было необходимостью.
Оно успокаивало его цепкий, немного тревожный ум, который постоянно все анализировал. А глядя на водную гладь ему редко, но удавалось поймать внутри себя тишину.
А еще Ник любил наблюдать за окружающими.
Подмечать мельчайшие детали движений рук, выражения лиц. И на основании умозаключений строить гипотезы:[2] что это за человек? Сколько ему лет? Какая у него профессия? Были и усложненные варианты: что он или она сейчас почувствовали? Какие будут дальнейшие действия?
И чем сложнее была задача, тем больше азарта и воодушевления она в нем вызывала.
Иногда гипотезы подтверждались фактами, иногда ответы на вопросы так и оставались загадкой. Но это было уже не важно. Его увлекал сам процесс сбора мелких, на первый взгляд не связанных между собой деталей, которые, как в детском калейдоскопе, причудливым образом собирались в четкую картинку. Бывало, этот процесс увлекал его настолько, что он напрочь терял чувство времени.
Да, с Его Величеством Временем у него были особые отношения. Оно то растягивалось, как резина и минуты казались вечностью. То летело как космический корабль, со скоростью света. Только две эти крайности, золотой середины не случилось с Ником ни разу. Чаще всего происходил вариант со скоростью света. И Ник безбожно опаздывал на самые важные мероприятия.
Но не сегодня… Сегодня опаздывать нельзя! От Толстого Мыса[3] нужно попасть на другую сторону бухты, и сделать это надо как можно быстрее. Он поискал глазами парковку с электросамокатами. Эх, все разобраны.
Вот дела! Пешком на дорогу уйдет больше часа.
Он, щурясь от солнца, пошарил глазами вдоль набережной по Крымской улице. Около смотровой площадки куковали три белых авто с шашечками. Ник вздохнул. Садиться в чужие машины родители не разрешали. Может, только в самом крайнем случае. Стоп. А разве сегодня не тот самый, крайний случай? Тогда, получается, что и нарушения никакого нет. Выдохнув с облегчением, он изобразил самое серьезное из возможных выражение лица, хмыкнул в кулак, чтобы придать «взрослую» хрипотцу голосу и уверенным шагом направился к стоянке. Водители такси как по команде повернулись в его сторону, мгновенно почуяв клиента.
А это ему и было нужно.
Первый таксист, тот, что оказался к нему ближе всего, был лысый, смуглый, с большим носом и круглым выпирающим из-под не очень чистой белой майки, животом. Он сидел, развалившись, на водительском сидении и ковырялся в зубах пальцем, нервно тараторя на незнакомом языке по видеосвязи. Взгляд темных, близко посаженных глаз был наглый и безразличный одновременно.
Нет, с этим он точно не поедет.
Он ездит, скорее всего, слишком быстро, игнорируя правила. Таких автокамикадзе[4] в городе было полно, особенно в теплое время года.
В следующем такси сидел такой же смуглый сухой сутулый старичок с бородкой. На переносице виднелась небольшая красная полоска, которую он потирал указательным пальцем, устало моргая. И этот не подходит. Водитель он, может, и дисциплинированный, но в возрасте и плохо видит, носит очки. Поедет слишком медленно.
В третьей машине сидела женщина с короткими каштановыми волосами. Она дымила длинной коричневой сигаретой и пилила ярко-синие острые ногти. Вот женщине, пожалуй, можно доверять, вопреки всем суевериям. Он часто наблюдал, как аккуратно ведут себя на дорогах автоледи. Никаких резких движений. Никакого желания посоревноваться. Но где надо, могут и притопить. Женщины вообще народ спокойный. Если их нарочно не бесить.
Но эта дымящаяся палка изо рта! Ник поморщился. Запах табака он не переносил. Сложно представить, зачем люди вдыхают эту гадость, от которой у них желтеют лицо, глаза и зубы.
Да, компания подобралась – хоть пешком иди. Он глянул на «умные часы» на правой руке. У него есть пятнадцать минут. И ни минуты больше. Надо что-то решать и прямо сейчас. И в то же мгновение две машины из трех, как по команде, завелись и разъехались в разные стороны. Случилось это так быстро, что Ник не успел даже моргнуть. Остался единственный вариант, который уже манил его тем самым пальцем, которым только что ковырялся в зубах.
– Эй, юноша, эй! Тэбе куда? С вэтэрком довезу!
– Гм, спасибо, а можно без ветерка? – прохрипел Ник, приблизившись к такси. – Лермонтовский, 22. Здание старого маяка.
– Садыс, маяк вэщ харошая. Правилный путь асвещает. Черис пят минут там будем.
– Ээ, спасибо, но я так не тороплюсь…то есть, тороплюсь, но не так.
– Эй! А тэбэ есть восимнацать? Абдула закон уважать как отэц радной! – Водитель, тронувшись, резко затормозил, обернулся и прищурил маленький глаз. Ник, только устроившийся на пыльном заднем сидении, чудом не влетел носом в подголовник переднего. Туго набитый рюкзак на коленках спас.
– Скоро будет! – угрюмо прокашлялся он и тоже прищурился. Ну, ведь, скоро же!
– А хрэпишь чиво? На, маску надэнь. У мэня дэти. – он откуда-то выудил пачку с новенькими белыми медицинскими масками и бросил одну Нику. – И пристэгнись. Будет бистро. Зато не болно.!
Пандемия давала о себе знать. Многие были все еще напуганы, оставаясь в страхе и после того, как вирус стих. Ник спорить не стал, нацепил маску. Так даже лучше. Изображать никого не надо. Только он успел щелкнуть замком ремня безопасности, как машина с ревом и восточными напевами стартанула в сторону центра.
Они неслись по узким улочкам, о которых Ник даже не подозревал, еле успевая притормаживать «за секунду до». Водитель громко ругался на всех подряд, словно все дороги принадлежали ему, а те, кто мешал ему передвигаться были, по его мнению, или досадным недоразумением или детьми малыми или умственно отсталыми. Или всё вместе.
– Эй! Ты пасатри! Пасатри! Ну кто так паваротнык вклучает! Ну кто? Он бы его у сэбя дома еще вклучил, а! Эй! Куда прешь, тут знак, а! Гиде права купил, отвези абратна! Жэнчина! Да, вы! Вон в тот красный джип киньте палкой! Это очень плохой чиловек! Он права купил!
А затем он и вовсе учудил неожиданное. Резко затормозив перед нерегулируемым пешеходным переходом, около которого с ноги на ногу боязливо переступала маленькая, горбатая старушка с палкой, он выскочил из машины и перешел с ней на другую сторону, так же отчаянно ругаясь на всех, кто не соизволил заранее затормозить.
– Эй! Ну ты пасатри, это кто, это люди? Нэт, брат! Это бараны! – прокомментировал он ситуацию по возвращению и снова газанул, резко вывернув руль влево. Попетляв несколько минут по узким проулкам, такси вдруг остановилось в совершенно незнакомом месте.
– Фсе! – гордо выдал водитель и снова прищурился. – Дэньги давай.
– Где это мы? – Ник недоверчиво покосился в окно. Незнакомое здание серого цвета тонуло в неухоженном кустарнике. Рядом три зеленых мусорных бака, которые оккупировала стая жуликоватых ворон. – На маяк не похоже!
– Эй ну ви пасарите на ниво! Вот молодец, вот голова! Вот ти тут сколька живеш, парэнь?
– С рождения. – пожал плечами Ник.
– Ай, ну как жэ так, а! С рождэния живеш и не знаеш свой город! Вот я диве недели тут живу, так я тут фсе знаю! Сейчас выйдешь, заверни за угол, там забор перилэзешь и вот тебе маяк! А так к ниму сейчас не подъехат, ремонт.
Ник отсчитал несколько купюр, подхватил рюкзак и растерянно озираясь по сторонам, шагнул на разгоряченный от солнечных лучей асфальт.
– Эй, парэнь! – услышал он, огибая серый обшарпанный угол здания. – Холодилник сибэ купи и ивонной двэрью так хлопай! И карту купи. Город свой знат нада! Страна свой лубит нада!
Интересно, почему таксисты всегда такие умные? Хотя, ясно почему. Профессия требует многогранности сознания и нетривиального мышления. Пассажиры все разные, со всеми надо уметь найти общий язык. Это вам не философ какой-нибудь, тут соображать надо.
Но больше всего его интересовало сейчас не это, а что он будет делать, если водитель его завез не туда. Хотя, в глубине души он почему-то верил этому чудаку. Завернув за угол, слева он заметил край красно-белой башни маяка, а прямо перед собой обнаружил неухоженный участок с невысоким ржавым металлическим забором, перемахнуть который не составило особого труда.
В уютном белом, с красными вставками, старинном двухэтажном домике под номером 22, над входом в который красовалась новенькая блестящая вывеска «Шахматная школа “Ладья”», наверняка, как всегда, пахло цикорием и свежими булочками с корицей, с которыми гардеробщица тётя Надя разложилась прямо на широком подоконнике. Но сегодня она и без цикория, и без булочек нервно перебирала в окошке гардероба какие-то тряпки. Рядом с ней восседал бессменный сторож «Ладьи». Исписанный шрамами в уличных боях, с прищуренным, почти вытекшим, левым глазом, одноухий полосатый кот Васька.
– Эй, куда это вы, молодой человек! Ноги-то Пушкин будет вытирать? Или кто у вас там…рыбья такая фамилия? – окрикнула гардеробщица Ника, звякнув длинными блестящими сережками, но он пронёсся мимо неё, словно метеор, замедлив по привычке шаг лишь у тренерской. Дёрнул за ручку. Заперто. Странно, обычно Пётр Петрович её не запирал.
Прятаться здесь не от кого, все свои.
Ник выглянул в приоткрытое окно, выходившее во двор школы. Никого. И уже с лестницы торопливо крикнув «Здрасте, тёть Надь!», перепрыгивая через две ступеньки влетел на второй этаж и остановился, чтобы откашляться. В холле было неожиданно тихо, двери в оба класса были плотно закрыты, и даже из кабинета директора не раздавалось ни звука.
Он решительным шагом пересёк холл и распахнул дверь класса под номером один.
Вместо оживлённого постукивания шахматных фигурок о деревянные доски, в классе царила тишина.
Почти успел. Почти вовремя.
Да кто же мог ее взять?
– Ой, вы посмотрите, кто явился! И совершенно случайно, опять опоздал! – заявила Алиска и тряхнула шелковыми белоснежными кудрями. Колкое змечание не прозвучало вызывающе или нагло. А так, что ее хотелось слушать. И не потому, что обладала сказочной красотой. Ведь красивые люди (как и некрасивые) не видят себя со стороны. Так бывает с теми девочками, которых очень любили в детстве. – Если ты у нас тут весь такой отличник, это не значит, что можно приходить, когда левая нога захотела! Правила – для всех!
Ник из-под чёлки бросил быстрый взгляд на седого мужчину, сидящего у окна: «Ну вот, сейчас от занятия отстранят, как и было обещано в случае еще одного опоздания». Но тренер Пётр Петрович, гроссмейстер и по совместительству Алискин дед, даже бровью в его сторону не повел. Он крутил в руках красный карандаш и хмуро глядел перед собой. Столы стояли пустые, ни одной шахматной доски.
– А почему никто не играет? – выдохнул Ник и наконец-то бухнул рюкзак на стул, а сам рухнул рядом. Похоже, он переборщил с пробежкой по лестнице. Глаза слезились, в носу щипало и щёлкало, как будто там отбивали чечетку сверчки.
– Ходишь, ходишь на шахматы, а потом бац! И всё Ваське под хвост… – загадочно изрёк Стёпка-Рыжик, сидевший на одном из столов в своей любимой позе лотоса. Торчащий из его густой огненной шевелюры синий карандаш, которым тот обычно записывал результаты игр, покачивался, как антенна. А, скорее всего, это она и была. Степка мог. – С возвращением в нашу печальную обитель!
– Почему это печальную? – насторожился Ник.
– Не может такого быть! Она где-нибудь здесь, на полках! Её кто-то взял посмотреть и забыл вернуть на место! Ведь, правда же? – пропищала тощая фигурка в бесформенной спортивной футболке и широких голубых джинсах. Фигурка отчаянно рылась в шкафах, взгромоздясь на старую деревянную табуретку со сломанной ножкой. Если бы не две тугие чёрные косички, Сашечку-Потеряшечку можно было бы принять за маленького, очень худого мальчика с тоненьким, писклявым голоском. Сашечка все время что-то искала. И, кажется, находила в этом занятии что-то очень важное. Как будто искала потерянное не в сумке, не на полках и не в карманах, а внутри себя.
– Конечно! Ты, главное, ищи, Потеряшка, заодно и в шкафах приберёшься! – захихикала Алиска.
– Она – это… кто? – Ник протиснулся мимо столов к шкафам и едва успел подставить руки, чтобы поймать балансирующую на краю Сашечку. Ножка всё-таки подвела. Ему еще повезло, что девочка весила не больше кролика. Хотя, сейчас сил даже на кролика не было. Сашечка густо покраснела, отведя глаза в сторону.
– А ты в холле… ничего такого не заметил? Не почуял запах беды? – зловеще прошептал Левончик, поблёскивая стёклами квадратных очков в чёрной оправе. Ещё он был известен как Пончик, хотя предпочитал, чтобы его называли Гарри Холмс[5], в честь любимых литературных персонажей. Но ребята всё равно называли друга Пончиком. Пухлые ладошки Ливончик сложил на груди в искреннем молебном жесте, но так, чтобы не замять идеально выглаженную рубашку в мелкую черную клеточку и небольшой аккуратный черный галстук. Черные, блестящие, немного вьющиеся густые волосы были зачесаны на аккуратный пробор. Обращался он почему-то к висящему на стене портрету великого шахматиста Анатолия Евгеньевича Карпова.
Анатолий Евгеньевич[6] молчал.
– Даже если бы бедой воняло на весь район, я бы точно ничего не почуял! У меня нос не работает.
Пончик любил изъясняться витиевато, особенно не к месту. Но он так наслаждался этим своим умением, что сердиться за это ни у кого даже мысли не было.
Ник направился в угол, где сидели тренер и Алиска. И только он открыл рот, как вдруг сзади раздался знакомый вкрадчивый голос:
– Пётр Петрович, можно вас на пару слов? – Ник обернулся, чтобы поздороваться, и осёкся. Леопольд Леопольдович, директор шахматной школы «Ладья», выглядел так, как будто только что в холле, возле своего кабинета, нос к носу столкнулся с двумя прогуливающимися под ручку безголовыми призраками. Кудрявые седые волосы торчали клочками в разные стороны, очки на крючковатом носу покосились в сторону, а синяя бабочка, обычно ослепительно сиявшая на его тонкой смуглой шее с острым кадыком, имела вид несчастный и пожёванный. Тренер бросил карандаш на стол и торопливо вышел вслед за директором из класса.
Ник остался растерянно стоять рядом с Алиской.
Так близко, если не считать игру, они оказывались только один раз. События месячной давности тут же пронеслись у него перед глазами, будто кто-то промотал кинопленку. Тогда он точно так же, торопясь, распахнул дверь, но никто не играл. А посередине класса идеальной квадратной формы, где со светло-серых стен внимательными глазами наблюдали за происходящим великие шахматисты, в лучах солнечного света стояла… она.
Длинные белые локоны мягкой волной спадали с изящных плеч. Острый маленький подбородок, словно запятая из тайного письма, соединялся с розовым фарфоровым ухом и переходил в высокий лоб, являя собой какую-то новую, еще неизвестную науке, очаровательную геометрическую фигуру.
– Ну, это самое… – переминался с ноги на ногу тренер, гордо поглядывая на девушку. Рядом с прекрасной незнакомкой он казался сереньким и невзрачным, – прошу принять в команду мою внучку Алису! Она у нас с пеленок за шахматной доской! Надежда семьи! Так сказать…
– Вообще-то, друзья зовут меня Алиска! – пропел мелодичный голосок. Нику показалось, что в конце фразы динькнул хрустальный колокольчик.
– Принцесска? – спросил он, застряв в дверях. Девочка повернула голову и медленно подошла.
– Принцесска! – на него в упор смотрели голубые, прозрачные как море у скал на диком пляже глаза, очерченные длинными, блестящими, чуть загнутыми черными ресницами. Губы, похожие на лепестки роз в мамином саду дрогнули, в уголках нарисовались две аккуратные ямочки. Ника окутал тонкий аромат райских цветов.
– Давайте приступать! – совсем не кстати неестественно громко прозвучал голос тренера: – Скоро турнир. В этом году от нас ждут такую же сильную игру, как и в прошлом. Поедут, как всегда, три мальчика и одна девочка. А так как девочек у нас кот наплакал… в общем, готовьтесь! Так сказать…
На его щеках начал проступать предатель-румянец. Принцесска нехотя отложила мобильник и медленно подняла на него прозрачные глаза.
– Королева… – чуть слышно вымолвила она.
– Э-э… очень приятно, Ник! – он, закашлявшись, протянул руку, но осознал, что сморозил глупость и тут же её одёрнул.
– Да не я, балбес! – Алиска шлёпнула себя по фарфоровому лобику и на пол посыпались розовые блёстки. – Наш кубок! В виде белого ферзя![7] Он исчез! Так что можешь идти домой дальше сморкаться! На турнир мы не едем!
– Как исчез? Как не едем? – Ник обернулся на остальных, в надежде услышать дружное «розыгры-ы-ыш!»
– Ну, он же переходящий! – прозвенела Сашечка откуда-то из шкафа, выкидывая оттуда всё подряд: старые тряпки, картонные коробки, сломанные шахматные фигурки и другой хлам. – Наша школа его должна передать федерации! Для следующих игр, которые вот-вот…А кубка нет…Тренер сказал, что профу…потерять переходящий кубок – это позор. Ну и все!
– Да кто же мог ее взять? У нас таких нет! – «Ладья» для него всегда была островком надежности и спокойствия. Здесь можно было оставить на хранение что угодно. Никому и в голову бы не пришло взять чужую вещь без спроса. А тут кубок. – Он наверняка в школе! Или кто-то просто пошутил! Точно всех опросили?
– Шерлок Ватсон! Доктор Холмс! Вы раскрыли это дело! – закатила прекрасные глаза Алиска, театрально позируя во фронтальную камеру телефона. – Да дед с директором не только всех опросили, они тут всё с утра перевернули, странно что полы и обои не отодрали!
– Шерлок Холмс, доктор Ватсон, – деловито поправил Левончик и вздохнул, всё ещё поглядывая на портрет. – Обидно…Так хотелось опять всех победить…
– Опять? Тебя, Пончик, насколько я знаю, в прошлом году на турнире-то и не было! – прыснула Алиска. – Тоже мне, победитель!
– Ну и что, много кого не было! – не моргнул глазом Левончик. – Главное, что я был всем сердцем за родную команду! И она, может, благодаря моей вере не подкачала! Мне вот мама всегда говорит, что вера – это такая штука, которая может творить чудеса! А кто из нашей школы, кстати, в этом году должен на турнир поехать… был?
– Три мальчика и одна девочка, только кто именно неизвестно, – покосилась на Алиску Сашечка и быстро отвернулась. – Пётр Петрович всегда в последний момент всё объявляет. Хоть на картах Таро раскладывай…
– Да ерунда – это твое Таро[8]! Надо дедуктивный метод использовать! – зашуршал в кармане Левончик и достал большой круассан. – В классе номер два недокомплект, почти все на лето разъехались. Да и по результатам отборочных мы их все равно, точняк, опережаем. У них рейтинги[9] ниже. Получается, должны были ехать Ник, я и Степка. А вот кто из девочек это, господа, вопрос!
– Если ты в чем-то не соображаешь, это не значит, что это ерунда! – обиженно поджала тонкие губы Потеряшка и вздохнула: – Раньше я обычно ездила…
– А я, вот, и без Таро и вашего какого там…метода догадываюсь, кто из девочек! – ухмыльнулась Алиска. – Только какая разница, если Королева "ку-ку"?
Смуглое личико Сашечки вспыхнуло румянцем, она шумно прошлась по классу, встала у окна и скрестила на груди руки, тренькнув браслетами:
– Это ты уже «ку-ку»! Кроме мобильника ничего не интересно! Как зомби!
– А вы потрудитесь быть интереснее! Сразу и заинтересуюсь! – невозмутимо парировала Алиска. – К тому же, популярный блогер должен быть всегда на связи со своими подписчиками и фанатами, так что не завидуй.
– А меня бабушка позе летящей собаки научила, чтобы лучше концентрироваться на турнире… получается, зря я чуть ногу не вывихнул? – разминая коленку, протянул Стёпка. – Не ссорьтесь, девчонки! Лучше направьте энергию на хорошее. Например, загадайте, чтобы Королева нашлась. Коллективная медитация штука очень мощная. Научно доказанный факт!
Степка закрыл глаза, сложил пальцы на обеих руках в фигуры, наподобие собачьих мордашек и загудел: «Ом-м-м» …
– Подождите, я сейчас! – Уровень хаоса в голове Ника приближался к красной отметке. Он вскочил со стула и выбежал из класса. Надо было выдохнуть.
В холле не было никакого движения, не считая небольшого сквозняка. Посередине стены, что по правую руку, стоял прозрачный стеллаж, внутри которого находились разные почётные штуки: фото с соревнований, медали, дипломы, кубки. А на самом верху, где должна красоваться еще одна гордость школы – большая белая шахматная Королева, выигранная в прошлом году на межобластных соревнованиях, было пусто. Ник подошёл поближе, осторожно приоткрыл стеклянную дверцу и посмотрел ещё внимательней, как будто это всё могло быть ошибкой и Королеву по глупому стечению обстоятельств на месте просто не заметили. Но нет. Внутри действительно ничего не было. Совсем. Вдруг у него за спиной раздался тихий скрип. А следом за ним – приглушённые голоса. Ник вздрогнул и обернулся.
А, это дверь директорской приоткрылась от сквозняка. Мальчик тихонько подошёл к щёлке, чтобы прикрыть ее обратно.
—…А ребята-то как расстроятся! Они же ещё не знают, какого приза лишились. Поездка на этот… как его…
– Байкал…
– Байкал! Да ещё и в спортлагерь! С палатками! Эхма! Сам бы махнул! Как в молодости, – цокнул языком директор, а Ник так и замер у двери, как оловянный солдатик на посту. Значит, главный приз турнира в этом году – поездка на Байкал! Вот это было бы здорово! От воодушевления по спине побежали мурашки.
– Так может, ещё не лишились… Может, найдётся она… так сказать… – робко возразил тренер.
– Да какое найдется, Петя!? – нервно перебил директор, – осталась даже не неделя! А всего… сколько там? Раз, два… четыре дня. Как мы найдём этого оконного вора за такой короткий срок?!
– Да может, и не вор это, может, совпадение, так сказать….
– Так сказать! Так сказать! Ты мозгами-то пораскинь! Они у тебя в свое время недурно варили! Королеву искали? Искали! В школе её нет? Нет! У окна нашли… эту… как её… А оно ж открыто было? – выстреливал отрывистыми фразами директор. – Если эти ее увели, то, как говорят в народе, пиши пропало! А сам знаешь с кем я связываться ни за какие коврижки не буду!
– И я тоже… – шумно и горестно выдохнул тренер.
Мысли в голове Ника тут же выстроились, как фигуры на шахматной доске. Значит, Королеву увели какие-то «эти». Вот дела! Это плохо, очень плохо. Но они что-то оставили у окна. Это хорошо.
Вдруг в холле раздался шум. Из приоткрытой двери класса номер один торчала рыжая голова.
Только не сейчас!
– Ник! – от души гаркнул Степка. – Ты чего это там застрял, на сквозняке? Тебе же нельзя простужаться!
Голоса в кабинете смолкли. Ник едва успел отскочить в сторону от двери, как она тотчас закрылась. Раздался щелчок замка. Разговор превратился в невнятное бурчание. А рыжая голова скрылась, как и не было.
Ник так разволновался, что, ворвавшись в класс, чуть было не снес стоявший у двери стул:
– Слушайте! Нам срочно надо найти Королеву и поехать на турнир! – прохрипел он.
Получилось немного зловеще, но зато четыре пары глаз мгновенно обратились к нему.
– У-у-у! Полегче, Кощеюшко! – засипел в ответ Стёпка. – Нам, слугам твоим верным, всего-то по тринадцать лет! Лично у меня третий глаз ещё не открылся!
– Кому тринадцать, а кому и тринадцать с половиной! – важно заметил Левончик, аппетитно уминая круассан с шоколадной начинкой, которая отпечаталась на щеках в виде размашистых усов. – А зачем нам её искать? Может, взрослые уже полицию вызвали? Вот она и найдёт! «Моя полиция меня бережёт!» – это у меня так папа любит говорить.
– Да нужны мы полиции! – фыркнула Алиска. – Дед сказал, что она только зря напачкает тут и тётя Надя будет ругаться… и вообще, он думает, Королева где-то в школе потерялась и скоро найдётся…
– Ник, а ведь у твоего папы детективное агентство! Может, он найдёт Королеву? – хлопнул в ладоши Стёпка.
– У него отпуск, – отвёл глаза Ник. – К тому же, разве мы сами не можем это сделать? Зря мы, что ли, столько шахматами занимаемся, нейронные связи наращиваем? Да мы все тут готовые детективы, если что. У нас привычка думать на два хода вперед уже до автоматизма должна быть развита!
– Точняк, у меня всегда так и есть. – Левончик так закивал, что очки чуть с носа не слетели. – Я, вот, мог сегодня один круассан взять, а взял два! Получается, как раз два хода продумал!
– Ник, это ты у нас спец по нейронным связям, свой метод игры в шахматы изобрел! – пожал плечами Рыжик. – А мои нейроны сейчас мечтают экзамены в школе сдать. Ну и…еще шавасану[10] осилить…Я и на турнире бы, скорее всего, налажал. Тренер меня уже во второй класс перевести грозился, рейтинги упали. Устал я за год от учебы!
– Что это еще за метод? – подняла бровь Алиска и даже отвлеклась от экрана смартфона. – Как всегда опоздать на занятия?
– Имени какого-то гномика… – со знанием дела выдал Левончик. – у меня тоже есть метод, но тайный. Даже не спрашивайте, ничего не скажу!
– Да не гномика, а с помощью физиогномики[11]. Это способ определять мысли и характер человека по его мимике, – махнул рукой Ник. – не сливайтесь с темы.
– И мои нейроны не знают, где искать! Я все шкафы перерыла! – пискнула Сашечка из облака пыли. Она снова копалась в шкафу, нервно перекладывая старье с одной полки на другую. – А-а-а-апчхи! Может, она ожила, и сама гулять пошла? Помните, мультик такой был…
– Потеряшка, ты сама как мультик! – плаксиво пропищала в тон Сашечке Принцесска. – Спасибо, что навела за меня порядок. На этой неделе я дежурная.
– Да пожалуйста! – зыркнула Сашечка черными глазами, которые заискрили как бенгальские огни. Она сжала кулачки и сделала шаг в сторону Алиски. Та подняла глаза, ухмыльнулась, словно весь день только этого и ждала, и вскочила со стула. В классе повисла тишина. Даже Левончик перестал чавкать. Алиска была выше Сашечки на голову, а то и полторы, и Сашечка сейчас казалась совсем маленькой, забытой кем-то карманной куклой.
– Да подождите вы! – Ник в два счета перепрыгнул несколько стульев и оказался между девочками, – Королеву украли! И это ещё не все новости. Сейчас упадете!
Тишина в классе сменилась с напряженной на выжидательную.
За дело!
– Приз в турнире в этом году – поездка на Байкал! – Ник старался говорить спокойно, но восторг все же пробивался, голос подрагивал, – в спортивный палаточный лагерь! Прямо на берегу озера!
– А что на этом Байкале такого? У нас вон, два раза упал и Чёрное море! Плыви себе хоть брасом, хоть кролем, хоть топориком! – пожала плечами Алиска, усаживаясь обратно на стул с видом победителя.
– Как что? – оживился Стёпка. – Байкал[12] – это очень крутое место! Говорят, там водятся такие животные, которых больше нигде нет! Даже эти… доисторические! И места там… такие… мистические. У меня бабушка туда йога-туры возит, где все молчат и на лес смотрят. Ретрит называется.
– Серьёзно? – мальчишеское личико Сашечки засветилось восторгом и стало почти красивым. На тонких запястьях брякнули разноцветные фенечки с камушками, на которых поблёскивали древние сакральные символы. – Я такое только в фильме про шаманов видела…
– Одну минуту, господа! С последними достижениями науки мы раскроем эту тайну прямо сейчас, не выходя из этого класса! – провозгласил Левончик, пощелкал пальцами на экране смартфона в виде небольшой книжки и, немного прокашлявшись, принялся громко и важно читать: «Легенды Байкала наполнены мистикой. Самое большое скопление мистических мест находится на острове Ольхон. Многие туристы столкнулись с загадочными и необъяснимыми явлениями в этих краях… Например, фигура Белого Старца, которая помогает заблудившимся найти дорогу… а если человек неуважительно отнёсся к древним местам и природе, духи могут сурово его наказать… близ Ольхона таинственным образом несколько раз пропадали корабли и лодки, которые до сих пор не найдены…» Ребят, лично я ничего не понял, но звучит клёво! По крайней мере, намного интереснее, чем прошлогодний приз – эти детские карусели в Сочи Парке…
– Детские? – Стёпка выпучил глаза. В моменты удивления он был очень похож на рыбу, которая первый раз в жизни увидела самолет. – А не ты ли это, случайно, кричал на той фиолетовой горке: «Папа! Прости и прощай! Это я скормил Рамзику балык!» Кстати, кто такой Рамзик? И что такое балык?
– Тс-с-с! – приложил палец к губам Ник. – Про приз никто не знает! Точнее, почти никто…то есть…если еще точнее, то это мы не должны о нем знать!
– А ты, тогда, откуда знаешь? – прищурилась Алиска. – Умничаешь?! Звездная болезнь имени гномика замучила?
– Да. Откуда? – отложил телефон Левончик, сделав вид, что не расслышал Стёпку.
– Услышал… Совершенно случайно! – второй раз покраснел Ник. – Когда проходил мимо кабинета директора…
– А-а-а… Понял! Вот, что ты в коридоре делал, – щёлкнул пальцами Стёпка, – подслушивал! Я его видел, он не врёт!
– Да я случайно, говорю же! – покосился на товарища Ник.
– А Байкал – это, конечно, здорово, – мечтательно и немного печально заметила Сашечка. – Меня бы в этот лагерь родители одну в жизни не пустили! А с секцией – запросто!
– Точняк! И меня, – закивал Левончик.
– Лагерь на Байкале, да ещё и спортивный. Зарядка с духами, пробежки с тайнами, а ночью, перед сном, можно лежать, долго смотреть на звездное небо и гадать: а может, там тоже кто-то сейчас смотрит на нашу планету с далекой звезды? Это ж мечта! Как жаль… – вздохнул Стёпка.
– Почему это сразу жаль?! – Ник заходил по классу туда-сюда. – Если есть мечта, разве правильно будет от неё просто взять и отказаться?! Мы должны хотя бы попытаться что-то сделать! Кто за то, чтобы начать поиски пропавшей Королевы?
Над головами стали медленно подниматься руки.
– Подождите-ка! – все обернулись в сторону Сашечки. – Вы что, Гарри Поттера начитались? Если кубок унес отсюда какой-то неизвестный человек, как, по-вашему, мы его найдём?
– Точняк… – опустил руку Левончик. – Лично у меня метлы нет, волшебной палочки тоже… а, самое главное, как говорят в детективах, у нас нет ни единой зацепки!
– А вот и есть! – Ник замер, оглядел класс и скрестил на груди руки. – Этот вор или воры оставили какую-то улику! Об этом говорили в кабинете тренер с директором! Если удастся ее заполучить и исследовать – есть шанс узнать, кто ее оставил. А дальше все просто: раскроем преступление, вернем кубок в «Ладью», поедем на турнир и выиграем поездку на Байкал!
– Как ты красиво все расписал, прямо как в рекламе шампуня от перхоти! – искренне восхитился Степка. – А знаете, почему бы и нет. Приключения обогащают жизнь. А помощь другим – душу. Мы же школе помочь хотим, а не только себе.
– Ага, а одно место они обогащают шрамами и синяками. Но мужчин они украшают, поэтому, давайте, вперед! Я в вас верю! – Алиска подняла тонкую руку вверх. Торжественно сверкнул блестками маникюр.
– Я тогда тоже за, – подняла руку Сашечка, стрельнув глазами в сторону Алиски. – Рыжик, молодец! Правильно сказал. Душа рулит!
– Я предполагаю, – протирая очки о край рубашки, задумчиво протянул Левончик, – что вероятность того, что наша шахматная школа выиграет этот турнир, очень высока. Серьёзную конкуренцию нам может составить только школа «Троянский конь». Но в том году мы их обошли. Значит, и в этом можем. Точняк, я в деле!
Теперь все четверо смотрели на Алиску.
– Не надо на меня так таращиться! Я вас боюсь! – она картинно закрыла руками лицо. – Ладно, ладно! Все, я согласна! Только отстаньте!
– Тогда за дело! – О, этот дух приключений! Приятно защекотало под ложечкой. Никакого кашля Ник уже не замечал. – Завтра встретимся здесь и после занятий попытаемся выяснить что-то об улике и поищем следы вора! Микроскоп и лупа у меня есть!
В этот момент дверь в класс открылась. Зашёл Пётр Петрович, беспокойно шевеля седыми усами. Он рассеянно оглядел ребят, бледно-серые глаза были обращены куда-то внутрь себя.
– Гм-гм… – прокашлялся он, – в связи с… э-э-э… тем, что наш кубок мы профу…исчез, так сказать, в неизвестном направлении… занятий не будет. Школу нам пока придётся закрыть. Так сказать… на ключ. Ситуация серьёзная. Мы с Леопольдом Леопольдовичем постараемся всё решить, но обещать ничего не можем. Через четыре дня будет объявлено решение. Время сообщу. Все, так сказать, свободны.
Расстроенные ребята высыпали во двор. Как же они теперь будут искать эту улику, если «Ладью» закрывают? Договорившись подумать и накидать идеи в общий чат, они разошлись.
Ник помчался домой. Нельзя терять ни минуты. У них есть всего лишь четыре дня!
И он уже знал, кто может помочь ему найти пропавший кубок.
Самая талантливая, самая обаятельная, а, главное, самая сообразительная блондинка на побережье
Белая собака шотландской породы Вест Хайленд Уайт терьер нежилась на солнышке у террасы утопающего в розовых кустах, светло-серого двухэтажного дома. Он стоял прямо на холме, с одной стороны окруженный сосновым лесом, с другой переливалось золотистыми бликами море. Собака занималась своим излюбленным делом – лениво охотилась на маленьких оранжевых бабочек, которые то подлетали совсем близко к её носу, то резко взлетали вверх. Небольшой рост, сантиметров около двадцати пяти, и охотничьи навыки позволяли ей двигаться быстро и точно. Но при этом ни одной бабочки она так и не поймала.
– Бетти! – Ник влетел в калитку на заднем дворе и выдохнул. Кажется, дома до сих пор никого! С этого места участок просматривался, как на ладони: задняя часть дома с открытой террасой со столом и креслами, которые было почти невидно из-за разросшихся кустов с разноцветными шапками роз, садовая лестница, ровно остриженные невысокие туи по всему периметру, фактически заменяющие забор, если не считать невысокого серого штакетника, несколько прямоугольных грядок справа, яркие пластмассовые тазики, теплица с пряными травами, главный вход и автоматические ворота по другую сторону. И неизменное белое мохнатое пятно посередине лужайки. – Бетти!
Собака от неожиданности громко чихнула, распугав бабочек, и недовольно повела маленьким острым ухом.
– Бетти, ты мне очень, очень нужна! – Ник плюхнулся рядом с ней на идеально ровный газон. На мгновение ему показалось, что получилось уловить тонкий аромат свежескошенной травы и сладковатый – роз. – У нас чрезвычайное происшествие!
– Р-р-р, да ну? – привычно раздалось у него в правом ухе.
– Кофолефу укф-ф-фали! – Ник запихал в рот сразу две сочные клубничины раннего сорта, которые зацепил по пути с грядки. С последними новостями он, конечно же, совершенно забыл о еде, и только сейчас громко урчащий живот напомнил, что с самого утра в нём совсем ничего не было.
– Р-р-р, если английскую, то так ей и надо![13] – равнодушно фыркнула Бетти.
– Белую! – торопливо прожевал Ник, облизывая от удовольствия пальцы. Вкуса он почти не ощущал, но хорошо его помнил. Нежный, медовый, с кислинкой. Какой-то редкий сорт. Ягоды были намного крупнее обычного, в форме сердечка ярко-алого цвета с маленькими желтыми семечками, каждое в своей аккуратной ямке, и покрыты еле заметным коротеньким ворсом, отчего казались бархатными. Такое произведение искусства есть было жалко, но удержаться невозможно. – Наш кубок украли прямо из шахматной школы. Если мы его не найдём, на турнир не поедем и у нас не будет шанса выиграть поездку на Байкал!
– Р-р-р, а я тут причём? – Бетти заметила огромную, чёрно-белую бабочку и сделала стойку. Прыжок – и вот бабочка в цепких лапах.
– Отпусти, это махаон. Он и так, всего, три недели живёт… – заметил Ник, с сожалением глядя на лапы, в которых скрывалась крылатая пленница.
– Р-р-р, как можно обидеть это нежное, хрупкое существо?! Я же не кошка какая-нибудь! – обиделась Бетти. – Я их не ем, я с ними игр-р-р-раю!
Кошек Бетти не любила. При попытке Ника выяснить почему, собака или отмалчивалась или отговаривалась общими фразочками, по типу «старая история» или «дело давнее», но однажды разговорилась. Произошло это сумбурно и Ник понял далеко не все, но, кажется, дело было в огромном черном коте по имени то ли Людвиг, то ли Людовик, который жил в доме заводчицы, когда Бетти была щенком. Этот кот, совершенно наглым и беспардонным образом съедал у нее из миски корм и гонял по углам. По словам Бетти, других щенков он не трогал, охота велась именно на нее. Вероятнее всего потому, что она была "самой маленькой и скромной" из всего помета. На вполне невинное замечание Ника о том, что, возможно, кот ничего плохого не хотел, а всего лишь играл с ней как с игрушкой или как с мышкой, Бетти заявила, что он, Ник, обесценивает ее детские переживания и не разговаривала с ним (если это так можно назвать) после этого целых два дня. Больше тему кошек мальчик старался не затрагивать.
– Ты здесь, может быть, и ни при чём… – вернулся к важной теме Ник. – А вот твой нюх может сильно пригодиться! Ни у одного человека такого нет. А у меня сейчас вообще никакого нет. К тому же, у нас с тобой неведомым способом получилась телепатическая связь. Или как это называется? В общем, то, что я слышу твои мысли, может нам сильно помочь в расследовании. Ты, конечно, не служебная собака. Но…
Ник хотел сказать, что другой-то нет, но вовремя замолчал. Незачем обижать Бетти. Никто не виноват, что вместо серьезной большой собаки, типа овчарки или добермана, о которой он так мечтал, в их доме появилась именно она. Да и то – ненадолго. Ник про себя уже решил, что с собакой ему не везет и смирился. Родители несколько раз собирались за ней, уже был выбран и день, и договоренность с заводчиками. Но обязательно что-то случалось. То серьезная поломка машины, то неожиданные и неотложные дела, то загадочные препятствия падали с неба. В прямом смысле. Когда они в очередной раз поехали за щенком, дорогу перегородил терпевший аварийную посадку воздушный шар.
– Что значит, не служебная? – она клацнула маленькими острыми зубами и выпустила бабочку из лап. Та благодарно вспорхнула вверх. – Я что, по-твоему, не способна взять след? Да будет тебе известно, моя родословная очень известна, мои родители чемпионы мира. А представители моей легендарной породы демонстрировали уникальные поисковые и охотничьи навыки еще в XII веке, когда…
– Бетти, я совсем не это имел в виду…
Но собаку было не остановить.
– Посмотри, ну ты посмотри на мои изящные, но цепкие и ловкие лапы! – она выставила из-под белой кудрявой шерстяной юбки такой же кудрявый короткий белый отросток с черными коготками, покрутила им и тут же спрятала обратно. – И вообще, как можно так говорить о самой талантливой, самой обаятельной и, главное, самой сообразительной блондинке на побережье!? Я сейчас тебе кое-что покажу, и ты мгновенно заберешь свои оскорбительные слова обратно!
– Бетти, может не надо?!
Но она уже вскочила и важно расхаживала по газону, крутя по сторонам белой мохнатой головой. Разогнавшись, перепрыгнула пару пластмассовых тазиков, легла на живот и немного проползла вперед, затем подскочила к садовой лестнице, что стояла у террасы. Очевидно, в ее задумке было залезть по ней как можно выше, чтобы продемонстрировать "вишенку на торте". Она попробовала подтянуться, раз, второй, но лапы соскользнули с узких ступенек, и она неуклюже приземлилась на пухлую «пятую точку».
– Ну, не сегодня! – раздалось в правом ухе Ника. – Сегодня магнитные бури. И ретроградный меркурий. Не самый лучший день для спорта.
– Да, Бетти, я понимаю. – серьезно кивнул Ник, стараясь не расхохотаться. – Так ты согласна мне помочь? Мне кажется, мы справимся с расследованием не хуже папы. И, может, даже, он возьмет нас с собой хоть раз в свое детективное агентство.
Частным детективом глава семьи сделался после долгой службы в полиции и агентство числилось в городе, как одно из лучших. Про него писали в интернете, в газетах, говорили по телевидению. И, пожалуй, Ник был единственным человеком, который там ни разу не был. Нет, папа не отказывал напрямую. Просто ему всегда было… некогда.
– Р-р-р, ничего не знаю, у меня каникулы! – зевнула собака. – На носу купальный сезон. А кто работает летом? Летом все отдыхают! Как же я соскучилась за зиму по тёплой мор-р-рской водичке!
– Так ты отказываешься? И для чего же тогда были все эти трюки?
– А я ничего не предлагала! Просто хвасталась. Ведь ты усомнился во мне. А я этого ну очень, очень не люблю! Я по гороскопу скорпион. Мы, скорпионы, все такие вредные!
– Ну что ж, ладно! Ничего страшного. – пожал плечами Ник и встал. Не только Бетти любила "вишенки на торте". У него тоже кое-что было заготовлено. – Жаль только, что придётся самому съесть эту великолепную головку свежего козьего фермерского сыра с прованскими травами, которую я сегодня успел урвать на ярмарке… Ох, какая была за ним очередь, не представляешь! Прямо до городского пляжа!
– Р-р-р, сыра? – мгновенно навострила уши Бетти, а её пасть тут же наполнилась густой слюной. Сыр она любила, пожалуй, даже больше, чем бабочек.
– А? Да-да! Именно так. Свежего. Козьего. Фермерского. Сыра! – медленно перечислил он, подхватил рюкзак и направился к дому.
Бетти, пробуксовывая по траве задними лапами, стрелой пронеслась мимо Ника. Собака влетела на террасу, едва не сбив плетеное кресло, и уселась на ступеньке, блеснув чёрными глазами-бусинками.
– Р-р-р, так с этого и надо было начинать, младший хозяин! Этот факт полностью меняет дело. Работать летом – это прям мое! Выкладывай побыстрее сыр! – раздалось в правом ухе. Ник подошёл к террасе и потрепал маленькую хитрюгу по голове. Он присел рядом с ней, достал из рюкзака ароматный сверток и, пока она аппетитно, с причмокиванием, лакомилась, подробно рассказал о происшествии.
– Р-р-р, всего четыре дня! – раздосадовано фыркнула Бетти, облизываясь. – И как же мы найдём эту улику, если мы не знаем, что это?
– Есть у меня одна идейка, – подмигнул Ник. – Но я тебе расскажу о ней позже. А сейчас пойдём-ка приготовим что-нибудь, скоро мама приедет.
Только он успел это сказать, как автоматические ворота медленно поползли в сторону, а во двор на высоченных колёсах с громким урчанием въехал белый джип с открытым верхом.
Всем великим делам всегда мешает тройка по русскому
Из-за руля вышел высокий брюнет в лёгком льняном бежевом костюме и тёмных очках-авиаторах в золотой оправе. На вид ему можно дать не больше тридцати, и только серебряные пряди в густой чёрной бороде выдавали его реальный возраст. Из другой двери, словно маленькая птичка, выпорхнула невысокая худая шатенка в рваных джинсах и ярко-красной широкополой шляпе. Она сверкнула белозубой улыбкой и помахала Нику.
Бетти бросилась в ноги родителям, чтобы исполнить собачий вальс – пританцовывание на задних лапах с аккомпанементом в виде тоненького повизгивания. Маленький кудрявый сарделеобразный хвостик так быстро вертелся из стороны в сторону, что чуть не поднял свою владелицу в воздух. Хотя Бетти и была в их доме всего лишь гостьей, она успела полюбить своих временных хозяев со всей силой и преданностью своего собачьего сердца.
По законам собачьей стаи, вожаком она признала самого сильного – папу, и называла его не иначе, как «старший хозяин». Его она слушалась сразу и немного побаивалась. На втором месте собачьего рейтинга значилась мама. К ней Бетти испытывала трепетные и благодарные чувства. И не мудрено, ведь мама ее кормила, к тому же, чаще всех с ней играла, а потом расчесывала ее жесткую, как у козы, белоснежную шубку, если она нацепляла колючек. Слушалась Бетти маму не всегда, но расстраивать ее не любила, поэтому старалась своевольничать как можно незаметнее.
Ник же был на особом счету. Его Бетти называла «младший хозяин» и совсем не боялась, а наоборот. Опекала и защищала. Но, при этом, позволяла себе с ним подолгу спорить, а иногда совершенно не слушалась.
Значит, сегодня на обед приглашен папа!
Нику очень захотелось поскорее рассказать ему об исчезновении кубка. Если он сможет им помочь, то кубок, можно сказать, уже найден!
– А вы сегодня рано! – Ник вприпрыжку подскочил к маме и крепко ее обнял.
– Ты что, уже в школе был? – обеспокоенно спросила она и легонько коснулась его лба губами.
– Похвальное стремление к учёбе! – поднял брови папа. – Значит, уже здоров!
– Да как же здоров? – воскликнула мама. – Ты посмотри, какой он бледный!
– Так это он, просто, не загорелый! – поднял очки папа, чтобы получше разглядеть Ника. – Не преувеличивай, вирус он перенес стойко. Учитывая, сколько людей в мире от него поумирало…
– По-моему, это не очень удачное сравнение! – нахмурилась мама и блеснула глазами из-под шляпы. А это был совсем не добрый знак.
– Да хватит вам спорить! – Ник зажал по привычке уши. Родители не жили вместе уже несколько лет. Как выразилась мама, " удивительное несовпадение мнений по важным вопросам, ничего не поделаешь". Но сохранили дружеские, даже родственные отношения. – У нас в секции по шахматам такое происшествие! Там…
– Секция меня сейчас беспокоит меньше всего, – строго прервал Ника папа, направляясь к дому. – Мне сегодня звонила ваша классная. А она, как ты знаешь, моя хорошая знакомая по одному делу. Так вот. У тебя тройка по русскому в году вырисовывается! Ты в курсе?
– Случилось что-то серьёзное? – внимательно поглядела на Ника мама точно такими же, как у сына, ярко-зелёными глазами, увлекая его под руку в дом.
Минуя небольшой холл с высокими потолками, они зашли в просторную кухню-гостиную. Бетти прыгнула на свой любимый розовый диван, мама устроилась на высоком барном стуле возле плиты, Ник присел на ступеньки деревянной лестницы, ведущей на второй этаж, а папа расположился за круглым обеденным столом у окна.
– Ну, рассказывай, – он снял очки и посмотрел на Ника глазами цвета чёрного дерева, от взгляда которых, казалось, не скроется ничего. Так что лучше было всегда говорить правду и только правду.
– У нас в шахматной школе украли переходящий кубок, – выдохнул Ник. – Из-за этого мы не едем на турнир! А приз в этом году – поездка на Байкал!
– Украли? – охнула мама и, сделав большие глаза, выразительно посмотрела на папу.
– То, что украли, это, конечно, плохо! Только причём здесь ты? – пожал плечами папа. – Это дело полиции!
– Тренер не хочет вызывать полицию. К тому же, они ничего не успеют сделать. До передачи кубка федерации осталось всего четыре дня…
– Если я правильно понимаю, к чему ты клонишь… – задумчиво посмотрел на Ника папа, – вы решили найти пропавший кубок своими силами?
– Ну…
– Подожди, подожди, – он поднял бровь, – ты хочешь, чтобы я помог вам найти его?
– Я…
– Никита! Сынок! – папа встал, засунул руки в карманы и стал методично ходить по гостиной, словно ему вдруг понадобилось узнать, сколько в ней шагов. В такт на руке позвякивали золотые браслеты часов. – Если у меня детективное агентство, это не значит, что я берусь за всё подряд! Недавно с соседнего участка ветром унесло чьи-то подштанники. Они тоже пропали. Ты считаешь, я должен взяться за это дело? Это первое. А второе – русский сейчас гораздо важнее. Если бы ты был круглым троечником, я бы с тобой даже не разговаривал. Но единственная тройка среди пятёрок – это вопрос не про твои возможности. Это вопрос дисциплины. Как ты с такой дисциплиной собираешься поступать на юридический?
– Ну, папа! Ты, хотя бы, дослушай!
– Зачем? Я и так всё прекрасно вижу! Ты переживаешь за тренера, за турнир, за секцию…Хочешь помочь. Но так бывает, что не всё в жизни зависит от тебя. Не стоит брать на себя ответственность за поступки других людей, – он остановился, вздохнул и скрестил на груди руки. – Я так понял, без моего контроля здесь не обойдется. Иди наверх, сделай пару упражнений из учебника на грамматику, любых. Позже я приду и проверю.
– Я просто хотел…
– Иди, сынок, начинай писать, я подойду, – отчеканил папа и в упор посмотрел на Ника. Это означало, что разговор окончен и обсуждению не подлежит.
– Хорошо… – едва слышно прошептал Ник, нащупал у ног рюкзак, вскочил и, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, помчался в свою комнату.
– Никита! – когда он взялся за дверную ручку, снизу снова зазвучал тот же строгий, но уже с чуть более мягкими нотками, голос. – Я настоятельно прошу, не вздумай ввязываться ни в какие истории! Ты слишком молод и слишком рассеян для таких дел. Это я тебе как детектив говорю.
Ник так резко распахнул дверь комнаты, что чуть было не наделал грохота. Поймав её в последний момент, он вбежал, бесшумно прикрыл, прижался к ней спиной и, ощутив разгорячённым телом спокойную прохладу дерева, медленно выдохнул. Где-то глубоко в горле сидел противный комок.
Вот почему папа никогда не брал его с собой на работу. Он, оказывается, слишком молод! И слишком рассеян.
И теперь совершенно понятно, что родители ему не только не помогут в поисках кубка, ему запретили этим заниматься и самому. Самое обидное то, что он только что уговорил ребят начать поиски, наобещал золотые горы, про Байкал рассказал и теперь сам же от всего и откажется?
А это, может, был единственный шанс найти Королеву!
Ник вытер тыльной стороной ладони мокрые глаза и шагнул в комнату. Вид сразу прояснился.
Прямо перед ним приветливо покачивалась красная боксерская груша, а из-за нее с черно- белого фото на него в упор глядел крепкий мужчина с пышными усами, великий русский чемпион Иван Поддубный[14]. Ник махнул ему в знак приветствия рукой и пихнул грушу локтем. Заниматься сегодня настроения не было. Второе, что он увидел, это беспорядок на столе. Учебники по разным школьным предметам сгрудились в кучу, как будто кто-то собирался разжечь костер. Посреди них торчала большая белая кружка с размашистой надписью чёрными прописными буквами: «Будь собой. Ты этого достоин!», в которой потихоньку развивалась своя цивилизация на месте останков зелёного чая «молочный улун». Зато серебристый новенький микроскоп, который стоял чуть поодаль, гордо поблескивал без единой пылинки, и надменно поглядывал на своих соседей по столу. Справа, на деревянных полках, стояли в ряд пузатые золотые кубки.
Первое место в районном этапе Всероссийских соревнований по шахматам, первое место в спартакиаде городских лагерей, первое место в открытом турнире по мини-футболу. На второй полке пестрели корешки книг по психологии, физиогномике, «Краткий справочник юного детектива» и толковый словарь Даля.
Ник откатил от стола ярко- оранжевое кресло, плюхнул на него рюкзак, сел на кровать и уставился в огромное панорамное окно во всю стену, из которого на него смотрел густой сосновый лес. А если приглядеться, то на одной из сосен можно было увидеть аккуратные ступеньки, ведущие вверх в густую зелень веток, где спрятался уютный маленький домик с круглым окошком. Он хорошо помнил тот день, когда они с папой его построили. Пришлось снимать несколько досок с забора, чтобы к домику мог пройти не только ребенок, но и взрослый, и он зацепил себе занозу. Потом они до вечера играли в индейцев- детективов, а мама их не могла дозваться на ужин.
Подумаешь, какая-то тройка! Вон Эйнштейн вообще был двоечником! А Эдисона недоразвитым считали… А он, что, получается, не человек?
Его невесёлые мысли прервал тихий стук в дверь. Два подряд, пауза. Два подряд, пауза.
– Входи, мам! – мама впорхнула в комнату, словно не шла, а летела по воздуху в облаке золотых, как у Ника, но чуть вьющихся волос. Она присела рядом с ним, обняла за плечи и легонько чмокнула в ухо. Так они просидели несколько минут, не произнеся ни единого слова.
– Сильно расстроился? – едва слышно спросила она.
– Нет.
– Я вижу! – с улыбкой сказала мама, щекотнув ему бок острыми красными ноготками. – Дело серьёзное? С пропавшим кубком?
– Это уже не важно! – упрямо сжал челюсти Ник.
– Понимаешь…, – легонько вздохнула мама, и это значило, что тема важная. – Многие родители думают, что ребенок – это как котенок. Существо невольное, не самостоятельное. Иногда так думают про своих детей, даже когда они совсем уже взрослые. Как ты думаешь, это правильно?
Мама никогда не говорила прямо, а словно выкладывала слой за слоем, как кондитер, слоеный пирог. Привычка объясняться таким способом осталась у нее с давних времен, тогда Ник был совсем маленький, она работала школьным психологом. Но Нику это даже нравилось. Таким образом, любой скучный разговор приобретал загадочность и тут же переставал быть скучным.
– Нет, не правильно! – Ник поморщился. Котенком он себя представлял слабо.
– Я наблюдаю за тобой с самого детства и знаю, что ты все равно сделаешь, что решил.
– Да нет…
– Это был не вопрос. Знаешь, что мне обычно помогает в принятии важных решений? Когда мы с папой разошлись…
– Мам, давай не сейчас! – тему эту он не любил, стараясь забыть то ощущение: его как будто сбили с ног.
– Нет, ты послушай. Мне было очень сложно понять, а правильно ли я действую. Знаешь, что мне помогло? Один волшебный способ. Запоминай. Спустить внутрь себя. Ты увидишь два кабинета. На одном висит табличка «Ум», на втором «Сердце». Бери свою ситуацию и смело отправляй на досмотр в голову. Она тебе представит все доводы, за и против. А оттуда – на проверку подлинности в сердечный отдел. Только будь честен с собой, прислушайся к себе сильно-сильно. Именно сердце тебе подскажет, правильно ли ты действуешь.
– Это значит, что… – Ник затаил дыхание, боясь, что ошибся.
– Это значит, что ты сейчас приберёшься на столе, спустишься на обед, а потом сядешь за русский! – подмигнула мама, поднялась с кровати и скрылась за дверью.
С легким сердцем Ник нашёл учебник по русскому и даже с небольшим удовольствием пробежался глазами по скучным упражнениям.
Все-таки, поддержка – вещь очень важная.
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
Мокрое побоище, или не все детективы выходят сухими из воды
В этот ранний утренний час Лермонтовский бульвар находился под властью шустрых рыжих белок. Они с интересом наблюдали за светловолосым мальчиком в зелёном спортивном костюме, который, казалось, просто беспечно наслаждался пробежкой со своей белой собачкой. И только тот, кто внимательно за ними наблюдал, заметил бы, как, свернув к бело-красному зданию, они сбавили шаг. И, оглянувшись удостовериться, не видит ли их кто, зашли в небольшой дворик, засаженный кипарисами. Обогнув пышный куст сирени, Ник заглянул в окно тренерской. Там было темно и пусто. Форточка, которую Пётр Петрович обычно оставлял приоткрытой, на этот раз была заперта. Ну ничего, окно, что выходило на лестницу, всегда открыто. Ник подошёл к нему и дёрнул за ручку. Заперто! Не может быть! Он попробовал ещё раз. Точно, закрыто. И, похоже, на оба шпингалета. Наверное, это из-за тех, кто украл кубок. Эх, как же он об этом не подумал…
– Р-р-р, ну что, мы идём? – услышал Ник в правом ухе. К ногам подбежала Бетти, которая уже успела закончить исследование запахов двора.
– Нет… – разочарованно протянул Ник. – Я ошибся! Окно закрыто. Придётся искать какой-то другой способ. Пойдём…
Они двинулись вдоль стены в обратном направлении. Проходя мимо парадного входа, Бетти остановилась и задёргала ушами.
– Бетти, пошли! Школу закрыли, дверь заперта, – позвал её Ник, но она двинулась в противоположную сторону. Ох, уж эта упрямая собака!
Не дойдя до парадного входа несколько шагов, она замерла и прижала уши.
– Бетти, что там?
Она, крадучись, подошла к двери и ткнулась в неё носом. Та со скрипом поддалась. В щели показался кусочек холла первого этажа.
– Дверь открыта! – удивленно воскликнул Ник и тут же перешёл на шёпот. – Интересно, кто здесь в такую рань?
Стараясь не издавать лишних звуков, парочка застыла на пороге холла. Свет был выключен. По тёмным углам прыгали тени. В таком виде родная «Ладья» выглядела чужой и зловещей. Они двинулись в потёмках к двери на лестницу, которая оказалась распахнута настежь. И только успели подняться на одну ступеньку, как сверху послышался звук, который заставил их синхронно вздрогнуть и переглянуться. Как будто по полу второго этажа тащили здоровенный мешок. Ник и Бетти затаили дыхание. Шум пропал. А, затем, повторился снова.
Бетти прижала уши и, словно маленький мохнатый партизан, двинулась наверх.
– Бетти, стой! – прошептал Ник. – А если это вор вернулся, чтобы замести следы? Или решил ещё что-нибудь украсть?
– Р-р-р, тогда ему придётся познакомиться с моей фирменной хваткой! – щёлкнула маленькими острыми зубами собака. – Или ты предлагаешь нам сбежать отсюда, как трусливые котята?
– Конечно, нет! Раз уж мы пришли, то выясним всё до конца! Погоди-ка… – он бесшумно соскочил со ступеньки и скрылся в дверном проёме. А вернулся уже с увесистой шваброй.
– Теперь пошли! – уверенно кивнул он, хотя сердце бешено колотилось, и покрепче сжал в руке своё оружие. Бетти вильнула хвостом, и в полной боевой готовности они начали медленно продвигаться по лестнице. Жутковатые звуки становились всё громче. Добравшись до последней ступеньки, они переглянулись.
– Выскакиваем на «раз-два-три» … и бросаемся на него с двух сторон. Ты справа, я слева! – шёпотом проинструктировал собаку Ник, хотя сам очень слабо представлял себе, что делать. Бетти блеснула из-под чёлки глазами и сделала стойку, что придало ему смелости. – Раз… два… три!
С криком «Ни с места-а-а!» (Ник слышал такое в сериалах про полицию) и лихим рычанием парочка выскочила в холл. Мальчик выставил вперёд швабру, готовый к смертельной схватке. Вдруг раздалось громкое «Бам!». В одно мгновение Ник с Бетти оказались на полу, лёжа на спине, в какой-то пахучей жиже. А на голове Ника оказалось что-то чёрное и липкое, начисто закрыв ему обзор. Он попытался встать, но руки и ноги предательски разъезжались в разные стороны. Вдруг справа раздалось хриплое угрожающее «И-и-и-я-я-я-у-у-у-у», звонкий лай Бетти и мокрая возня.
– А – а э-э-это ещё что тако-о-о-е?! Василий, а ну-ка кусь эту невоспитанную псину! – послышался сверху грозный голос и позвякивание сережек.
Ник, наконец, изловчился сесть и сбросил с головы липкую гадость. Ею оказалась старая дырявая половая тряпка в тусклый жёлтый цветочек. Рядом перекатывалось, поблёскивая металлическим боком, железное ведро. На Бетти верхом сидел кот Васька и угрожающе шипел. А над всей этой сценой, уперев руки в боки, возвышалась гардеробщица тётя Надя.
– Не надо «кусь»! – взмолился Ник, выкарабкиваясь из лужи. – Она со мной!
– А-а-а! Помощнички пожаловали! – узнала она Ника. – Моешь-моешь! Убираешь-убираешь! А потом они собак сюда приводят! И устраивают дурдом! – её чёрные брови от возмущения взлетели чайками к подножью башни из чёрных блестящих волос.
– Да мы тут просто мимо проходили… и подумали… швабру вам, может, принести? – попытался смягчить суровую тётю Надю Ник, кивая на криво прикорнувшее в углу страшное оружие.
– А вот это мы сейчас и посмотрим! – дзынькнула каменьями серёжек тётя Надя. – Василий, пока отбой. Вставайте, товарищи! Раз уж вы разлили ведро с грязной водой на свежевымытый пол, то и перемывать его вам!
Васька соскочил с Бетти и, с видом Александра Невского, победившего немецких рыцарей,[15], вальяжно проследовал на подоконник. Грязная, мокрая, но не побеждённая собака тут же вскочила на все четыре лапы, чтобы взять реванш, но вовремя посмотрела на Ника, который отрицательно покачал головой.
Под строгим взглядом чёрных тёти-Надиных глаз Ник послушно закатал мокрые штаны, подхватил предательское ведро, которое превратило их контрнаступление в цирковой номер, и они с Бетти послушно отправились вниз в уборную набирать воду. Перед дверью Ник поежился. Темно и, как всегда, неуютно. Маленькое помещение состояло из двух частей, хозблока и другой, где располагались три кабинки. Окон не было. Он сделал шаг. По спине пробежал холодок. Кажется, давала о себе знать давно забытая в детстве боязнь монстров из темноты, о которой он никому не признавался. Ник глубоко вздохнул, быстро досчитал до семи (он делал так всегда, когда надо было собраться), быстро прошел вглубь и нащупал на стене еле заметный выключатель.
Вот так, со светом гораздо лучше.
– Р-р-р, младший хозяин, что это было? – раздалось в правом ухе.
– Где? А, это тётя Надя и Васька. Они тут за хозяйство отвечают. Наверное, она убраться решила, пока школа закрыта, – вода с грохотом ударилась о стенки пустого ведра, пришлось говорить громче: – Тётя Надя тут давным-давно работает, с основания школы. Васька – её кот. Он очень скучает, пока она на работе, и дерёт обои. Вот она его сюда и пристроила.
– Разрази меня собачий Бог, какая прелесть! – фыркнула Бетти, оскорблённо вылизываясь. – Только зря она пол с хлоркой помыла! Теперь я не смогу учуять не только следы вора, а, даже, свои собственные! Пусть вот теперь этот бешеный кот твое дело и расследует! Я на такое не подписывалась!
– Бетти, Васька не сыщик. Он охранник. Это разные вещи.
– Р-р-р… клянусь всеми сырными головками мира, кошки в охране – это безумие! – продолжала ворчать собака, но Ник её уже не слушал.
Значит, хлорка. Запахов он не чувствовал, и, конечно, и этот не учуял. Все следы теперь уничтожены. Это плохо. Очень плохо. Но они здесь, в школе. Хоть немного и не так, как задумывали, но у них получилось попасть на место преступления. Это хорошо.
– Бетти, мы должны узнать про улику! Больше такой возможности не представится! Если и есть о ней что-то, то либо в тренерской, либо в директорской! Больше здесь секреты хранить негде!
– Р-р-р, и как же мы это сделаем? Кто будет допрашивать эту парочку? – собака кивнула на потолок. – Лично я это делать категорически отказываюсь!
– И как же ты собираешься допрашивать тётю Надю? Облаешь её? Не забывай, тебя слышу только я, – заметил Ник, – а во-вторых, если ты будешь сидеть спокойно, Васька тебя не тронет! Я его давно знаю. Так что не упрямься, есть у меня одна идейка…
Бетти недовольно дёрнула ушами, снова покосилась на потолок и тихонько зарычала. Но в правом ухе никаких возражений больше не прозвучало.
Наскоро закончив с мытьём холла (никаких следов они, конечно, не обнаружили), Ник и Бетти торжественно появились в дверях шахматного класса номер два, который домывала тётя Надя. На подоконнике грелся на солнышке Васька. Увидев в дверях Бетти, он подскочил и принял позу «тигр за секунду до прыжка».
– Тёть Надь, мы всё! – объявил с порога Ник, опасливо поглядывая на кота.
– Ну, молодцы, шуруйте домой! А то ещё больше, чем было, натопчете! – откуда-то снизу отозвалась она.
– А… мы бы хотели… то есть я бы хотел… зайти ещё в тренерскую с директорской!
В классе образовалась тишина.
– Тренерскую с директорской? – из-под третьего по счету от двери стола, показалась черная башня из волос, а за ней сама тетя Надя.
– Тренерскую! С директорской! – радостно подтвердил Ник.
– А чего это вам надо-то, в тренерской с директорской? – тихо спросила она, медленно поднимаясь с большой деревянной щёткой в руке. Васька выгнул спину, и, сверкнув глазом, спрыгнул с подоконника.
– А… так там же этот… потолок грязный! – Ник от неожиданности забыл половину заготовленной речи, и они с Бетти медленно попятились назад.
– Потолок? Ишь – ты! И кто же по нему топтался?! Этот ваш… человек-клоп, чтоль?
– Кто? – заморгал Ник.
– Да полоумный такой, в сине-красном трико…я бы в таком даже мусор выносить постеснялась, а он по стенам скачет и народ кошмарит! Тьфу на него! – тётя Надя, медленно надвигаясь, прожигала Ника и Бетти глазами.
– А, Человек – Паук[16]! – услужливо подсказал Ник, но шаг назад сделать не забыл. – Ну тут вы можете не переживать, у нас в городе его пока что никто не видел!
– Так! Ты мне зубы-то, дружочек, не заговаривай! – тетя Надя вдруг резко прыгнула вперед, и, оказавшись прямо перед ними, басом рявкнула: – У вас тут шайка, что ли? Признавайтесь! С кем ты там внизу разговаривал? А?!
– Ни с кем! – сглотнул пересохшим ртом Ник, покосившись на Бетти, – я сам с собой люблю иногда пообщаться! Обсудить, там, кое-что…
– Надо же, – вдруг радостно улыбнулась тётя Надя, – я тоже! Но ты ж молодой ещё, рановато тебе ещё самому с собой разговаривать…
– А сейчас дети сильно опережают свой возраст по развитию! – не моргнув глазом, выдал Ник. – Могу помыть ещё и тренерскую с директорской! Только не потолок, а пол. Если надо.