Спарринг-партнеры

Размер шрифта: 13

Серия «Гришэм: лучшее»

John Grisham

SPARRING PARTNERS

Перевод с английского В. Антонова («Возвращение домой»), А. Кабалкина («Земляничная луна», «Спарринг-партнеры»)

Печатается с разрешения литературных агентств The Gernert Company и Andrew Nurnberg.

Возвращение домой

Это был один из тех февральских понедельников, когда на улице сыро, ветрено, тоскливо и все вокруг вызывает чувство глубокой депрессии. Заседания суда не проводились. Телефон почти постоянно молчал. Мелкие преступники и другие потенциальные клиенты занимались своими делами, совершенно не помышляя о найме адвокатов. Время от времени, правда, звонили мужчины и женщины, еще не успевшие прийти в себя после праздничных трат, – они искали совета, как быть с неоплаченными счетами по кредитным картам. Таких клиентов старались побыстрее отваживать.

Джейк сидел за столом наверху, безуспешно пытаясь навести порядок в кипе скопившихся бумаг, до которых не доходили руки неделями, а то и месяцами. Поскольку на предстоящие дни не было запланировано ни суда, ни слушаний, то сейчас было самое время разобраться со старыми делами. У любого адвоката имелся балласт из дел, за которые он когда-то взялся в силу разных причин, а теперь мечтал от них избавиться. Преимущество юридической практики в маленьком городке, особенно родном, заключалось в том, что тут все тебя знают, а именно это тебе и требуется. Важно, что у тебя хорошая репутация, что тебя любят и уважают. И если у соседей возникнут проблемы, ты хочешь, чтобы они обратились к тебе. Обратной же стороной такой известности было то, что дела знакомых всегда оказывались самыми что ни на есть заурядными и редко приносили прибыль. Но ты не мог им отказать. Дурная молва разнесется мгновенно, и адвокат, отвернувшийся от друзей, долго не протянет.

Из приступа хандры Джейка вывел звонок его секретарши Алисии, работавшей на полставки.

– Джейк, тебя тут хочет увидеть одна парочка.

Парочка. Наверняка женаты, но хотят развестись. Очередной дешевый развод. Он бросил взгляд на ежедневник, хотя знал, что записей там нет.

– У них назначена встреча? – спросил он исключительно для того, чтобы напомнить Алисии: его не следует беспокоить обычными зеваками.

– Нет. Но они очень милые и утверждают, будто это очень срочно. Они не уходят, говорят, что отнимут всего несколько минут.

Джейк ненавидел, когда его загоняли в угол в собственном офисе. В более загруженный день он бы точно встал в позу и отказался принимать таких клиентов.

– По их виду можно сказать, что у них есть деньги?

Ответ на подобный вопрос прежде всегда был отрицательным.

– Ну, они кажутся довольно богатыми.

«Богатыми»? В округе Форд! Звучит интригующе.

Алисия продолжила:

– Они из Мемфиса, проездом, но, опять же, говорят, что это очень важно.

– Есть идеи, о чем речь?

– Нет.

Ну, если они из Мемфиса, то речь точно не о разводе. Джейк прикинул возможные варианты: завещание бабушки; какой-нибудь старый участок семейной земли; может, их отпрыск задержан за наркотики в Университете Миссисипи. Поскольку ему было скучно, а тут вдруг стало любопытно и появился предлог, чтобы не заниматься бумажками, он спросил:

– А ты сказала им, что у меня сейчас совещание онлайн по компромиссному урегулированию с дюжиной адвокатов?

– Нет.

– Ты сказала, что я должен предстать перед федеральным судом в Оксфорде и могу уделить им только пару минут?

– Нет.

– Ты сказала им, что у меня запланировано много встреч?

– Нет. Совершенно очевидно, что в офисе никого больше нет и телефон не звонит.

– Ты где сама?

– Я на кухне, так что могу говорить.

– Ладно, ладно. Свари свежий кофе и отнеси в переговорную. Я спущусь через десять минут.

Первое, что бросилось в глаза Джейку, – их загар. Они явно где-то загорали. В феврале в Клэнтоне ни у кого загара не было. Второе, на что он обратил внимание, – это шикарная короткая стрижка женщины, стильная и явно дорогая, и ее волосы чуть тронуты сединой. Он заметил на джентльмене красивый спортивный пиджак. В отличие от обычных посетителей, оба были хорошо одеты и ухожены.

Джейк пожал им руки и узнал их имена. Джин и Кэти Рупп из Мемфиса. Лет пятидесяти с небольшим, эти люди явно умели расположить к себе, уверенно улыбаясь и демонстрируя безупречные зубы. Таких легко представить на поле для гольфа во Флориде, где они живут в особняке за оградой и с охранниками.

– Чем могу быть вам полезен? – поинтересовался Джейк.

Джин, сверкнув улыбкой, начал первым:

– Что ж, как ни прискорбно, но мы здесь не в качестве потенциальных клиентов.

Джейк сохранил невозмутимость, изобразил улыбку и пожал плечами, как бы говоря: Какого черта? Разве время адвоката хоть что-нибудь стоит? Однако он решил дать им еще минут десять и по чашке кофе, а потом отправить восвояси.

– Мы только что вернулись после месяца отдыха в Коста-Рике, это одно из наших любимых мест. Вам доводилось бывать в Коста-Рике?

– Нет. Но я слышал самые восторженные отзывы.

Ничего подобного Джейк не слышал, но что еще ему оставалось сказать? Он никогда не признается, что за свои тридцать восемь лет покидал Соединенные Штаты лишь один раз. Путешествие за границу было только мечтой.

– Нам там нравится, настоящий рай. Прекрасные пляжи, горы, тропические леса, вкусная еда. У нас есть друзья, имеющие там недвижимость, – она довольно дешевая. Люди чудесные, образованные, почти все говорят по-английски.

Джейк ненавидел светские разговоры о путешествиях, поскольку никогда нигде не был. Особую неприязнь у него вызывали местные врачи, которые всегда хвастались посещением самых модных курортов.

Кэти тоже не терпелось поучаствовать в разговоре, и она добавила:

– Гольф там просто невероятный, полно потрясающих полей.

Джейк не играл в гольф, потому что не был членом загородного клуба Клэнтона. Среди его членов числилось слишком много врачей, карьеристов и потомственных богачей.

Он улыбнулся и кивнул ей в ожидании продолжения. Из сумки, которую ему не было видно, она достала фунт кофе в блестящей банке и сказала:

– Это вам небольшой подарок, «Сан-Педро селект», наш любимый сорт кофе. Он просто невероятный. Мы везем с собой целый ящик.

Джейк из вежливости подарок принял. Вместо перевода денежного гонорара клиенты нередко с ним рассчитывались арбузами, свежей олениной, дровами, ремонтом машин и прочими товарами и услугами – всех и не перечислить. Его лучший приятель-адвокат Гарри Рекс Воннер однажды взял в качестве платы самоходную садовую косилку, правда, она вскоре сломалась. С другим адвокатом, уже отошедшим от дел, его клиентка по бракоразводному процессу рассчитывалась сексуальными услугами. Когда он проиграл дело, она подала жалобу, ссылаясь на нарушение этических норм и заявив о «ненадлежащем исполнении» обязанностей. Как бы то ни было, Джейк восхитился банкой кофе и попытался прочитать этикетку на испанском. Он заметил, что они не прикоснулись к предложенному им кофе, и вдруг забеспокоился – вдруг офисный напиток совсем не отвечает их запросам как знатоков и ценителей.

Джин продолжил:

– Итак, две недели назад мы были в одном из наших любимых экокурортов высоко в горах, в глубине тропического леса, в маленьком местечке всего с тридцатью номерами и невероятными видами.

Сколько раз они могут использовать слово «невероятный»?

– И мы завтракали на открытом воздухе, наблюдая за паукообразными обезьянами и попугаями, когда к нашему столику подошел официант, чтобы налить еще кофе. Он был очень дружелюбен…

– Люди там такие приветливые и любят американцев, – вставила Кэти.

А разве могло быть иначе?

Джин кивнул:

– Мы немного поболтали с ним, он сказал, что его зовут Джейсон, сам он из Флориды, а в Коста-Рике живет уже двадцать лет. За обедом мы снова его увидели и опять немного поболтали. Потом еще несколько раз встречались и всегда наслаждались дружеской беседой. За день до нашего отъезда он пригласил нас выпить по бокалу шампанского в маленьком баре, устроенном на дереве. Он уже закончил работу и хотел нас угостить. Закаты над горами невероятные, и мы отлично проводили время, когда он вдруг стал очень серьезным.

Джин замолчал и посмотрел на Кэти, которая тут же подхватила:

– Он сказал, что хочет сообщить нам нечто очень важное и конфиденциальное. Сказал, что на самом деле его зовут не Джейсон, и что он не из Флориды. Извинился, что ввел в заблуждение. Сказал, что на самом деле его зовут Мак Стаффорд и что он из Клэнтона, штат Миссисипи.

Джейк попытался сохранить невозмутимость, но ему это не удалось. Его рот открылся, а глаза округлились.

Руппы внимательно следили за его реакцией.

– Насколько я понимаю, вы знаете Мака Стаффорда, – произнес Джин.

Джейк выдохнул, не зная, что сказать.

– Господи Боже!

– Он сказал, вы с ним старые друзья, – добавил Джин.

Ошеломленный, Джейк никак не мог опомниться.

– Я просто рад, что он жив.

– Значит, вы хорошо его знаете?

– О да, очень хорошо.

Тремя годами ранее город потрясла скандальная новость о том, что Мак Стаффорд, известный адвокат, сошел с ума, подал заявление о банкротстве, развелся с женой и прямо посреди ночи бросил семью. Сплетни не утихали неделями и подпитывались всевозможными домыслами, а когда пыль начала оседать, выяснилось, что большинство слухов, пусть это и удивительно, но иначе как правдой и не назовешь. Мак занимался практическим правом семнадцать лет, и Джейк хорошо его знал. Он был крепким юристом с неплохой репутацией. Как и большинство коллег, он вел текущие дела своих клиентов, и едва держался на плаву. Его жена Лиза работала заместителем директора средней школы Клэнтона и получала приличную и стабильную зарплату. Ее отцу принадлежал единственный в округе завод по производству готовых смесей, что ставило ее семью на пару ступеней выше многих, но все же значительно ниже врачей. Лиза, в общем-то, была неплохой женщиной, но довольно заносчивой и с гонором, отчего Джейк с женой никогда не дружили со Стаффордами семьями.

Когда подтвердилось, что Мак действительно исчез, откуда-то просочилась весть, что он уехал из города, прихватив чужие деньги. При разводе Лизе досталось все имущество, хотя активы пары почти не превышали ее пассивов. Мак свалил свои дела, клиентов и юридическую практику на Гарри Рекса, который по секрету сообщил Джейку, что за хлопоты ему заплатили наличными и что Мак оставил немного денег для Лизы и их двух дочерей. Лиза якобы понятия не имела, откуда у него деньги.

Неожиданный и успешный побег Мака лишь подогрел слухи о том, что он замешан в чем-то неблаговидном, и наиболее вероятным объяснением его исчезновения представлялось воровство денег клиентов. Каждому адвокату доводилось распоряжаться средствами клиентов, пусть даже недолго, и самым быстрым и наиболее распространенным способом лишиться адвокатского статуса было запустить в эти средства руку и немного отщипнуть от «пирога». Время от времени возникали скандальные дела, когда адвокаты, не устояв перед искушением, обнуляли опекунские счета и пускали по миру трастовые и прочие фонды. Обычно потом им удавалось какое-то время скрываться, но в итоге их все равно ловили, лишали прав и отправляли в тюрьму.

Однако Мака так и не поймали, и о нем никто ничего не слышал. Шли месяцы, и Джейк спрашивал Гарри Рекса за кружкой пива, нет ли новостей от Мака. Тот постоянно подтверждал, что нет, и среди местных адвокатов родилась легенда, будто Мак совершил великий побег, разом оставив в прошлой жизни и несчастливый брак, и жалкую работу. А теперь он вовсю наслаждался жизнью, потягивая ром на каком-нибудь экзотическом пляже. По крайней мере, так хотелось думать оставшимся в городе адвокатам.

Кэти продолжила:

– У нас сложилось впечатление, что он здесь что-то натворил, хотя он ничего не стал об этом рассказывать. Я хочу сказать, у такого парня, как он, живущего под вымышленным именем в столь экзотическом месте и все такое, наверняка должно быть довольно яркое прошлое. Но, опять же, от него мы ничего не узнали.

Джин добавил:

– Вернувшись домой, мы немного покопались и нашли пару статей в местных газетах, но там оказались лишь самые общие сведения о его разводе, банкротстве и исчезновении.

– Можем ли мы спросить вас, мистер Брайгенс, совершил ли Мак что-то предосудительное? Он в бегах? – поинтересовалась Кэти.

Джейк не собирался откровенничать с этими двумя незнакомцами, пусть и производящими хорошее впечатление, ведь он, скорее всего, никогда их больше не увидит. К тому же Джейк и сам не знал наверняка, совершал ли Мак что-то противоправное. Он уклонился от прямого ответа, сказав:

– Я так не думаю. Нет ничего преступного в том, чтобы развестись и уехать из города.

Ответ их совершенно не устроил. На несколько секунд повисло молчание, после чего Джин, подавшись вперед, спросил:

– Мы совершили ошибку, поговорив с ним?

– Разумеется, нет.

– Что-то типа «пособничества и соучастия»?

– Ни в коем случае! Без вариантов. Не волнуйтесь.

Они с облегчением выдохнули.

– А теперь главный вопрос: какова цель вашего визита ко мне? – спросил Джейк.

Супруги обменялись понимающими улыбками, и Кэти полезла в сумку. Она вытащила простой конверт из плотной бумаги без марок и штемпелей и протянула Джейку, тот взял его с некоторой опаской. Клапан был заклеен, прихвачен скотчем и дополнительно скреплен степлером.

– Мак попросил нас зайти и передать вам привет. И еще он попросил нас доставить вот это. Мы понятия не имеем, что там внутри. – Кэти снова занервничала и спросила: – В этом же нет ничего особенного, верно? Мы ни в чем не оказались замешаны?

– Конечно, нет.

– Он сказал, вам можно доверять.

– Так и есть. – Джейк понятия не имел, в чем именно ему можно довериться, но не хотел давать им повода для беспокойства.

Джин протянул ему клочок бумаги со словами:

– Это номер нашего телефона в Мемфисе. Мак хочет, чтобы вы позвонили нам через несколько дней и просто сказали «да» или «нет». Ничего больше. Просто «да» или «нет».

– Хорошо. – Джейк взял клочок бумаги и положил рядом с конвертом и фунтом кофе.

Кэти, наконец, сделала глоток из своей чашки, и на ее лице ничего не отразилось.

Они выполнили свою миссию и были готовы уйти. Джейк заверил их, что все будет храниться в строжайшей тайне и что он никому не расскажет об их встрече. Он проводил их до входной двери, вышел на тротуар и смотрел, как они садятся в сверкающий седан «БМВ» и уезжают.

Затем он поспешил обратно в комнату для переговоров, закрыл дверь и вскрыл конверт.

Письмо было напечатано на листе простой белой бумаги и сложено втрое вместе с застрявшим в сгибе конвертом меньшего размера.

Мак писал:

Привет, Джейк!

Ты уже познакомился с двумя моими новыми друзьями, Джином и Кэти Рупп из Мемфиса. Они хорошие люди. Перейду сразу к делу. Я хочу поговорить с тобой здесь, в Коста-Рике. Я хотел бы вернуться домой, Джейк, но не уверен, что это возможно. Мне нужна твоя помощь. Я прошу тебя и Карлу взять небольшой отпуск и приехать ко мне в следующем месяце во время весенних каникул. Полагаю, что Карла все еще преподает и что обычно школы устраивают каникулы во вторую неделю марта. Я оплачу ваше пребывание в «Терра-лодж» – на чудесном экотуристическом курорте в горах. Вам понравится это место. Прилагаю 1800 долларов наличными, этого более чем достаточно на два билета туда и обратно из Мемфиса в Сан-Хосе, Коста-Рика. Там вас будет ждать машина, чтобы отвезти на место. Поездка займет около трех часов, и дорога очень живописна. Номера, питание, экскурсии – все за мой счет. Отдых мечты всей жизни. Как только ты придешь сюда, я тебя сам найду, и мы поговорим. Конфиденциальность – это то, что у меня сейчас во главе угла, и уверяю, что о нашей встрече никто никогда не узнает. Чем меньше будет сказано об отдыхе, тем лучше. Я знаю, как в этом ужасном городе люди любят почесать языки.

Пожалуйста, сделай это, Джейк. Вы точно не пожалеете о потраченном времени, это путешествие в любом случае станет для вас незабываемым.

Лизе нездоровится. Можно обсудить это с Гарри Рексом, но, пожалуйста, пусть этот болтун поклянется хранить тайну.

Я не сделаю ничего, что могло бы поставить под угрозу ваше благополучие.

Обдумайте это. Через несколько дней позвоните Джину и скажите либо «да», либо «нет».

Ты мне нужен, приятель.

^Мак.

В маленький конверт была вложена красивая брошюра с рекламой отеля «Терра-лодж».

По понедельникам самым опасным местом в центре Клэнтона, несомненно, становилась юридическая контора Гарри Рекса Воннера. Обладая заслуженной репутацией самого крутого адвоката по разводам в округе, он привлекал клиентов тем, что находил активы, за которые стоило бороться. Понедельник был жарким днем по разным причинам: плохое поведение в субботу вечером; слишком много времени проведено дома в нескончаемых спорах и склоках; традиционный скандальный воскресный обед с родственниками. Недостатка в детонаторах не было, и издерганные и взбешенные супруги спешили обратиться за помощью к юристу как можно скорее. К полудню контора превращалась в пороховую бочку: телефоны звонили без перерыва, а клиенты – как старые, так и совершенно новые – ждали назначенной встречи или требовали их принять немедленно. Измученные секретарши пытались поддерживать порядок, а Гарри Рекс то выскакивал, срываясь на всех, кто ему попадался под горячую руку, то скрывался от шума и гама в своем похожем на бункер кабинете. По понедельникам он вполне мог вылететь из своего кабинета и велеть клиенту или еще кому-то убраться к черту.

Зная крутой и непредсказуемый нрав адвоката, люди его всегда слушались и никогда ему не перечили. Подобное отношение он вполне заслужил. Несколько лет назад к нему в кабинет ворвалась секретарша и сказала, что только что разговаривала с чьим-то разъяренным мужем, который уже направился к ним, прихватив пистолет. Гарри Рекс подошел к шкафу и выбрал из внушительного арсенала свой любимый помповый дробовик «Браунинг» 12-го калибра. Когда разгневанный муж припарковал свой пикап возле здания суда и направился к офису Рекса, тот вышел на тротуар и дважды выстрелил в воздух. Мужчина вернулся к своей машине и уехал. Выстрелы, прогремевшие над площадью, оказались такими громкими, что их вполне можно было сравнить с залпами гаубиц. Офисы и магазины сразу опустели, поскольку все бросились посмотреть, что происходит. Кто-то вызвал полицию. Когда шериф Оззи Уоллс припарковался перед офисом, на лужайке перед зданием суда на безопасном расстоянии уже собралась большая толпа. Оззи вошел внутрь и встретился с Гарри Рексом. Стрельба в общественных местах считается преступлением, но в округе, где почитается Вторая поправка в Конституции, гарантирующая право граждан на хранение и ношение оружия, и в каждой машине имеется не меньше двух единиц огнестрельного оружия, к закону относятся весьма своеобразно. Гарри Рекс заявил о самообороне и пообещал в следующий раз прицелиться лучше.

После наступления темноты в понедельник Джейк обогнул площадь и, избегая толкучки перед входом, нырнул в переулок и прошел в офис через заднюю дверь. Гарри Рекс сидел за столом, как всегда помятый и неопрятный – галстук развязан, на рубашке пятна от еды, волосы взлохмачены. Улыбнувшись, он поинтересовался:

– Что, черт возьми, ты здесь делаешь?

– Нужно выпить пива, – ответил Джейк.

Это была их кодовая фраза, означавшая: Нам нужно поговорить, причем не откладывая, и это совершенно конфиденциально. Гарри Рекс закрыл глаза и глубоко вздохнул.

– Что случилось? – спросил он тихим голосом.

– Мак Стаффорд.

Еще один глубокий вздох, затем недоверчивый взгляд Гарри.

– Встречаемся на «Ривьере» в восемь, – сказал Джейк.

Дома Джейк целовал и обнимал Карлу, пока та ставила курицу в духовку и готовила ужин. Поднявшись наверх, он убедился, что Ханна делает уроки. Затем направился в комнату Люка – тот тихо играл под кроватью. Вернувшись на кухню, Джейк попросил жену сесть за стол и передал ей письмо. Читая, она стала качать головой и постукивать по зубам накрашенным ногтем – давняя привычка, сейчас это могло означать что угодно.

– Вот негодяй!

– А мне всегда нравился Мак!

– Он бросил жену с детьми и исчез. И разве он не украл деньги у своих клиентов?

– Это просто домыслы. Он исчез три года назад, но жену на самом деле не бросал. Они готовились к разводу. А что, она болеет?

– Ты что, Джейк? У Лизы уже год рак груди. И ты был в курсе.

– Наверное, выскочило из головы. Сейчас многие болеют раком. Насколько я помню, она тебе никогда не нравилась.

– Да, не нравилась. – Карла снова посмотрела на письмо. – Проверь картошку.

Джейк подошел к плите и помешал в кастрюле варившийся картофель. Налив стакан воды, он вернулся к столу.

– Зачем ты ему понадобился? Разве не Гарри Рекс был его адвокатом?

– Да, думаю, им Гарри и остался. Может, это потому, что Гарри Рекс боится летать на самолетах и Мак знал, что от путешествия он откажется. Нет ничего плохого в том, чтобы туда слетать, я имею в виду, нет ничего незаконного.

– Ты шутишь.

– А что тебя смущает? Неделя на модном курорте в горах с оплатой всех расходов.

– Нет.

– Ну же, Карла. У нас много лет не было настоящего отпуска.

– У нас никогда не было настоящего отпуска, такого, чтобы сесть на самолет и куда-то улететь.

– Вот именно! Такой шанс выпадает раз в жизни.

– Нет.

– Но почему? Парню нужна помощь. Он хочет вернуться домой и, не знаю, может, еще намерен наладить отношения с семьей. Нет ничего плохого в том, чтобы слетать и встретиться с ним. Мак хороший парень.

– У него есть две дочери, которых он бросил.

– Да, и это ужасно. Но возможно, он хочет загладить свою вину. Давай дадим парню шанс.

– Он в бегах?

– Не знаю. Я встречаюсь с Гарри Рексом в восемь, и у меня есть несколько вопросов. Ходили слухи, что Мак скрылся из города с кучей чужих денег, но я не припомню, чтобы кто-нибудь выдвигал обвинение или что-то в этом роде. Он подал заявление о банкротстве и разводе и исчез. Большинство юристов города ему только позавидовали. Не я, конечно.

– Конечно, нет. Я помню, какие тогда ходили сплетни. В городе месяцами ни о чем другом не говорили.

Джейк подвинул ей брошюру, и она ее взяла.

«Ривьера» представляла собой небольшой мотель в стиле 1950-х годов на окраине города. В нем было два крыла, множество крошечных комнат, причем некоторые из них, по слухам, сдавались на несколько часов. Здесь также имелся грязный бар, где собирались юристы, банкиры и бизнесмены, желавшие обсудить то, что не предназначалось для чужих ушей.

Джейк там не был много лет и при входе поймал на себе несколько внимательных взглядов. Он улыбнулся бармену, заказал два бокала разливного пива и отнес их на столик возле музыкального автомата. Он ждал пятнадцать минут, не спеша потягивая пиво. Гарри Рекс всегда опаздывал, особенно на выпивку. Тем не менее завлечь его в бар было несложно, а вот вытащить оттуда обычно оказывалось целой проблемой. Отношения с третьей женой у него складывались не очень, и он предпочитал держаться от дома подальше.

Рекс появился в 8.20 и неуклюже зашагал к столику Джейка, остановившись перекинуться парой слов с тремя джентльменами, сидевшими вместе. Иногда Джейку казалось, что Гарри знаком буквально со всеми.

Упав на стул напротив Джейка, он схватил свой бокал и сразу осушил наполовину. Джейк знал, что это не первая его порция за вечер. У себя в офисе он держал холодильник, наполненный бутылками «Бад лайт», и каждый вечер отмечал уход последнего клиента открытием крышечки.

– Опять переманиваешь моих клиентов, да? – спросил он.

– Вряд ли. Сомневаюсь, что Мак ищет нового адвоката.

– Расскажи, что тебе известно.

– Сколько уже прошло времени с тех пор, как он уехал из города? Три года? Он вообще давал о себе знать?

– Нет. Полная тишина. В последний раз я разговаривал с Маком, когда он в моем кабинете просматривал документы о разводе. Он оставил ей все плюс пятьдесят тысяч наличными. Это указано в акте раздела имущества после расторжения брака. Ее адвокатом был Нэш, который позже сказал мне, что у них никогда не было не только пятидесяти тысяч наличными, но даже сопоставимой с этим суммы. Он разговаривал с Фридой, его бывшей секретаршей, и та понятия не имела, откуда взялись деньги. Сказала, что оплату счетов за месяц иногда приходилось задерживать.

– Тогда откуда деньги?

– Не гони. – Еще один глоток. – Это пиво теплое. Сколько оно уже здесь греется?

– Я взял его, когда приехал в оговоренное время, то есть ровно в восемь. Так что да, сейчас оно не такое холодное, как было.

Гарри Рекс развернулся и, подойдя к бару, заказал еще два пива. Вернувшись с бокалами, он спросил:

– Значит, он с тобой связался?

– Ну да.

Джейк рассказал о чете Рупп и их неожиданном визите сегодня днем. Он передал Гарри письмо, и тот медленно прочитал его. Помолчав, он сказал:

– Знаешь, у Лизы рак груди. Нэш сообщил мне об этом несколько месяцев назад.

– Я в курсе.

У Джейка не было необходимости гоняться за сплетнями. Гарри Рекс знал их все и держал его в курсе.

Закончив читать, Гарри сделал несколько глотков.

– Интересно, а почему он мне не предложил хороший отпуск.

– Наверное, из-за самолета.

– И вдобавок я не могу представить, что должен буду куда-то уехать с Милли на целую неделю. Ты по- едешь?

– Карла отказывается, но в конце концов наверняка согласится. В этом же нет ничего такого, верно?

– Я не вижу проблем. Он ведь не беглый преступник в прямом смысле этого слова.

– Насколько я помню, этим делом занималось большое жюри.

– Так и было. Я даже решил, что дело может принять неприятный оборот, когда вопросы стал задавать окружной прокурор. Черт, ко мне пару раз наведывались даже из ФБР.

– Ты никогда об этом не рассказывал.

– Джейк, дружище, ты многого не знаешь.

– Так откуда деньги?

– Понятия не имею, честно. Мак всегда отчаянно пытался заработать, поскольку его юридическая практика денег не приносила, а у его жены были большие запросы.

– Он тебе заплатил?

– Джейк, сынок, мне всегда платят. Да, Мак заплатил мне пять штук наличными. Я не задавал вопросов.

– И его признали банкротом?

– Именно. Я этим тоже занимался. Не так много активов и, конечно же, никаких наличных. Черт, у парня не было даже горшка, чтобы помочиться, по крайней мере по бумагам. И она получила все. Банк наложил арест на его офис. Примерно через месяц после его исчезновения появились агенты ФБР, но они гонялись за собственной тенью.

– Чего они хотели?

– Они и сами не знали. У них ничего не было, никто не обращался с жалобами. Каким-то образом до них дошли слухи, что Мак сбежал с украденными деньгами, однако свидетелей не было. У меня сложилось впечатление, что они просто выполняли формальности.

– Значит, не было ни обвинительного заключения, ни неисполненных ордеров на арест? Никто Мака не ищет?

– Насколько мне известно, нет, а известно мне, как мы знаем, очень много. Это не значит, что он сорвался с крючка. Насчет развода я бы не беспокоился. Черт, бедняжка Лиза, похоже, умирает. Если он припрятал деньги, тогда могут возникнуть проблемы с мошенничеством при банкротстве. И вполне вероятно, что начнут расследование.

– И кто же его начнет?

– Хороший вопрос. Кому это может понадобиться? Как банкрот он освобожден от исполнения обязательств. Не могу поверить, что он хочет вернуться. Теперь твоя очередь идти за пивом.

Джейк направился к бару и вернулся с двумя новыми бокалами. Выпив, он рассмеялся.

– Скажи честно, Гарри Рекс, сколько раз ты думал о Маке и втайне мечтал бросить все это и отправиться на пляж?

– Не менее тысячи. Я вспоминал о нем буквально на прошлой неделе.

– Подозреваю, у каждого из нас была такая мечта, хотя я не могу представить, что оставлю Карлу и детей.

– Ну, тебе повезло с подругой. У меня история другая.

– Так почему он хочет вернуться?

– А вот это тебе и надо выяснить, Джейк. Ты должен поехать к нему. Возьми отпуск мечты и убирайся к чертям из этого места на неделю. Получи удовольствие.

– И ты не видишь в этом никакого риска?

– Конечно, нет. Никто за тобой следить не будет. Возьми его деньги, купи билеты туда и обратно, отвези Карлу в горы Коста-Рики. Жаль, не могу съез- дить сам.

– Я пришлю тебе открытку.

Никакие открытки не смогут воздать должное отелю «Терра-лодж». Комплекс прятался на склоне горы на высоте тысячи футов над Тихим океаном, и, сидя в шезлонгах с бокалами в руках у бассейна, Джейк и Карла любовались как зачарованные потрясающим видом. На небе без единого облачка светило солнце, отогревая их промерзшие кости. Когда они вылетали из Мемфиса, шел мокрый снег. Джейк впервые задумался, как кому-то может захотеться покинуть рай, в котором они оказались.

После оформления их проводили в одно из тридцати стоявших отдельно бунгало, которыми располагал комплекс. Три комнаты, соломенная крыша, душ на открытом воздухе, небольшой бассейн, много ненужных кондиционеров, и все это в окружении пышной тропической растительности. Рикардо, их новый лучший друг, всегда был готов появиться через несколько секунд. На двери ванной комнаты висел ценник – стоимость бунгало составляла 600 долларов в сутки.

– Не знаю, кем тут является Мак, но что он не последний человек, это точно, – заметил Джейк.

– Это невероятное место, – отозвалась Карла, разглядывая глубокую ванну, в которой запросто могли поместиться три человека. Стоило ей увидеть океан, как все сомнения по поводу неожиданного бесплатного путешествия моментально рассеялись.

Рикардо отвел их к бассейну, принес напитки и объяснил, что ужин будет подан в семь за отдельным столиком с видом на закат, который они никогда не забудут. Допив бокал, Джейк прыгнул в теплую соленую воду панорамного бассейна, оперся локтями о край и с восхищением устремил взгляд на мерцающую голубизну Тихого океана.

Свой медовый месяц одиннадцать лет назад они провели в малобюджетном отеле на Карибах, что оказалось первой и единственной поездкой Джейка за границу. Родители Карлы были более состоятельными и оплатили ей поездку на месяц в Европу с группой студентов. Однако ничто и никогда не могло сравниться с этим.

В конце дня все гости комплекса собрались у бассейна, чтобы полюбоваться великолепным закатом. Ужин подавался во внутреннем дворике – запеченный омар со свежими экологически чистыми овощами, выращенными рядом, на собственной маленькой ферме комплекса. После ужина они перешли в лаунж-зону, где под ночным небом, усеянным звездами, танцевали под музыку местной группы.

На следующее утро оба долго спали, чуть не опоздав на морскую прогулку на большом переоборудованном понтоне, на борту которого также подавали завтрак, обед и напитки. Они провели солнечный день на воде, надеясь увидеть китов. Капитан извинился, что киты им так и не встретились; зато было много дельфинов.

Когда поздно ночью они, устав от поездки, улеглись спать, Карла вполне ожидаемо задала вопрос:

– Значит, Мак пока так и не дал о себе знать?

– Нет. Пока нет. Но мне кажется, он где-то рядом.

Третий день они провели верхом на лошадях. Джейк не был фанатом верховой езды, однако группа горела энтузиазмом, а гидом оказался настоящий комик. Он болтал без умолку, указывая то на экзотических птиц, то на паукообразных обезьян и цветы, которые не росли больше нигде в мире. Они останавливались у горячих источников, водопадов и насладились полноценным обедом из трех блюд с вином на краю вулкана. Три тысячи футов над уровнем моря, а виды на Тихий океан оказались еще чудеснее.

Первую половину четвертого дня занял рафтинг, а после перекуса на берегу реки тропическими фруктами с ромовым пуншем все отправились в поездку по канатной дороге. В конце дня, когда они принимали душ и готовились достойно пройти испытание ужином, зазвонил телефон. Джейк доковылял до него, еще чувствуя боль в промежности после шести часов, проведенных в седле накануне, и взял трубку.

Наконец-то это был Мак. Они почти забыли о нем.

– Привет, Джейк, рад тебя слышать.

– И я рад тебя слышать. – Джейк кивнул Карле, которая улыбнулась и вернулась в ванную.

– Надеюсь, ребята, вам тут нравится.

– Еще как! Спасибо за гостеприимство. Неплохое местечко для недельного отдыха.

– Это точно. Послушай, я подумал, что завтра вам не повредит небольшой перерыв, поэтому организовал день в спа-салоне со всеми делами. Карле точно понравится. Не мог бы ты со мной встретиться за обедом?

– Попробую втиснуть тебя в свое расписание.

– Отлично. Как еда?

– Потрясающая. Последний раз я ел так вкусно на прошлой неделе, когда заказал сома у Клода.

– Я помню Клода. Как он поживает?

– Все так же. Мало что изменилось, Мак.

– Не сомневаюсь. Перед домиком ты увидишь грунтовую дорожку рядом с указателем на тропу Барильо. Надо пройти с полмили по тропическому лесу, и там будет еще один знак «Гриль Кура». Все столики на открытом воздухе, красивые виды и все такое. Я заказал столик на час.

– Я буду там.

– И давай не вмешивать Карлу в наши разговоры, ладно? Она ведь не станет возражать?

– Нет, точно нет.

– У нее будет насыщенный день в спа-центре с обедом у бассейна.

– Не сомневаюсь, что с ней все будет в порядке.

– Отлично. Не терпится увидеться с тобой, Джейк.

– А мне – с тобой.

Мак забыл упомянуть, что тропа Барильо, петляя, постоянно шла вверх, и через несколько минут Джейку стало казаться, что он карабкается в гору; вообще-то именно так и было. Эти «полмили» больше походили на целых две, и он дважды останавливался, чтобы отдышаться. Джейк выбился из сил и огорчился, что в возрасте всего тридцати восьми лет находился в столь убогой форме. Бесконечные спринты школьного футбола давно канули в Лету.

Возле кафе машин не было – только несколько велосипедов. Проходя мимо бара на веранду, он вспотел. Мак ждал за столиком под большим разноцветным зонтом. Обменявшись рукопожатиями, они сели.

– Хорошо выглядишь, – сказал Мак. Теперь он говорил четче, совсем не растягивая слова.

– Ты тоже.

Джейк не был уверен, что узнал бы его на улице. Маку уже было сорок пять, и тронутые сединой волосы он стал носить длиннее. Аккуратная бородка была, скорее, седой, чем темно-каштановой. В очках в круглой черепаховой оправе он походил на симпатичного профессора колледжа. И еще он стал стройнее, чем помнилось Джейку.

– Спасибо за поездку и гостеприимство. Это невероятное место, – поблагодарил Джейк.

– Первая поездка в Коста-Рику?

– Да, и надеюсь, не последняя.

– Добро пожаловать в любое время, Джейк, в качестве моего гостя.

– Ты, должно быть, знаешь владельца.

– Я и есть владелец. Один из трех. Экотуризм стал здесь большим бизнесом, и я подключился к нему год назад.

– Так ты живешь где-то здесь?

– Когда как.

Это был явно первый из многих уклончивых ответов, которые предстояло услышать Джейку. Он решил не настаивать.

– Как семья? – поинтересовался Мак.

– Все отлично. Карла по-прежнему преподает, Ханна учится в третьем классе и быстро растет. Люку год.

– Никогда не слышал о Люке.

– Мы усыновили его. Долгая история.

– У меня тоже есть немало долгих историй.

– Не сомневаюсь.

– Я скучаю по своим девочкам.

Появился официант и спросил о напитках. Джейк был готов ко всему, но испытал облегчение, когда Мак сказал: «Просто воды». Джейк кивнул, соглашаясь.

Когда официант ушел, Джейк спросил:

– Как тебя здесь зовут? Уверен, что никто не зовет тебя Маком.

Тот улыбнулся и сделал глоток.

– Ну, у меня есть несколько имен, но здесь я Марко.

Джейк, сделав глоток, ждал объяснений.

– Ладно, Марко, и что у тебя за легенда?

– Бразилец немецкого происхождения. Вот почему я не похож на местного. Я из южной Бразилии, там много немцев. Бизнесмен с различными инвестициями в Центральной Америке. Я много езжу.

– А какое имя у тебя в паспорте?

– В котором из них?

Джейк улыбнулся и сделал еще глоток.

– Послушай, я не собираюсь ни о чем расспрашивать и полагаю, что должен знать только то, что ты сам посчитаешь нужным мне рассказать. Я прав?

– Прав. За последние три года случилось много чего, но большая часть произошедшего не имеет к тебе никакого отношения.

– Согласен.

– Ты говорил с Гарри Рексом?

– Конечно. Я показал ему твое письмо. Он в курсе.

– Как поживает этот толстый неряха?

– Все так же. Хотя, кажется, он становится злее.

– Не думал, что такое возможно. Давай поговорим о нем позже.

Официант вернулся, и Мак заказал салат с креветками. Когда он ушел, Мак, опершись на локти, сказал:

– Я ушел посреди ночи, как ты знаешь, и бежал из страны. Первой остановкой был Белиз, где я прожил около года. Мне там понравилось, первые три месяца много пил, общался с девчонками, жарился на пляже. Но потом надоело. Я увлекся рыбалкой и стал ловить большеглазую сельдь, трахинота и тарпона. Устроился на работу гидом по рыбалке, и мне это очень понравилось. Я всегда проявлял крайнюю осторожность, всегда разглядывал туристов, гостей в домиках, рыбаков – тех, кто с родины. Удивительно, как много можно услышать, если слушать внимательно. Стоило уловить южный акцент нараспев, и мой радар сразу включался. Я проверял регистрационные журналы, чтобы узнать, кто приезжает, и держался подальше от всех гостей из Миссисипи. Их было немного, они встречались редко. Большинство любителей порыбачить приезжали с северо-востока штата. Я не полагался на удачу, но считал, что был в безопасности. Я отрастил бороду, загорел, похудел на двадцать фунтов, всегда носил бейсболку или шляпу.

– У тебя изменился акцент.

– Да, и это было непросто. По ряду причин я много разговариваю сам с собой и всегда тренируюсь. Однако был момент, когда я испугался и решил покинуть Белиз.

– А что случилось?

– Как-то вечером в бунгало обедали мужчины, все в возрасте. Они жили по соседству, ловили рыбу и прекрасно проводили время. Все с юга. Я узнал одного, окружного судью из Билокси. Достопочтенный Гарольд Мэсси. Ты когда-нибудь с ним встречался?

– Нет, но имя мне знакомо. Штат у нас маленький.

– Именно! Слишком маленький. Я был в баре, заигрывал с девушкой недалеко от обеденной веранды. Мы встретились глазами, и он внимательно посмотрел на меня. Я всегда исходил из того, что большинство адвокатов и судей в штате знают мою историю. В конце концов, он направился в туалет и прошел мимо меня. Мне показалось, что он задержал на мне взгляд. Я постарался не психовать, но на самом деле сдрейфил. В общем, я уехал из города, покинул Белиз и направился в Панаму, где пробыл несколько месяцев. Должен сказать тебе, Джейк, что жизнь в бегах не так уж хороша.

– Откуда ты знаешь, что Лиза больна?

Мак, улыбнувшись, пожал плечами и откинулся на спинку стула.

– У меня там есть крот, старый школьный приятель, который женился на девушке из Клэнтона. Ты же знаешь, как распространяются сплетни.

– Гарри Рекс клянется, что с тобой не общался.

– И это правда. Я подумал, что люди, которые хотят меня найти, могут следить за моим адвокатом. Поэтому я не общался ни с кем, кто мог бы совершить ошибку. И ни с кем не общаюсь до сих пор.

– Но кто может тебя искать?

– Вот почему ты здесь, Джейк. Я хочу домой, но не могу рисковать быть пойманным.

Принесли закуски – большие бамбуковые тарелки с салатом из креветок на подушках из листовой зелени. Какое-то время они молчали, занявшись едой. Наконец Джейк спросил:

– Так почему ты связался со мной?

– Потому что я тебе доверяю. Чего не скажешь о большинстве коллег по профессии. Сколько сейчас адвокатов в Клэнтоне?

– Трудно сказать. Тридцать, сорок, может, больше. Все меняется. В отличие от большинства городов штата, Клэнтон не умирает. Не то чтобы процветает, но держится.

– Когда я уезжал, их было около пятидесяти, слишком много, чтобы жить достойно. И я не доверял тем, кого знал, за исключением тебя и Гарри Рекса.

– Лучшим из лучших, вне всякого сомнения.

– Люсьен еще жив?

– О да. Я его часто вижу.

– Терпеть не мог этого старого ублюдка.

– Тут ты точно не одинок.

Они посмеялись над Люсьеном, пока официант наполнял их стаканы.

– А в чем именно заключается моя миссия? – поинтересовался Джейк.

– Нет никакой миссии. Я просто хочу, чтобы вы с Гарри Рексом убедились, что меня там никто не ждет. До меня дошли слухи о каком-то обвинительном заключении.

– Мы с Гарри Рексом беседовали после получения твоего письма. Он думает, что собралось большое жюри, и твое дело, если его можно так назвать, было вынесено на обсуждение, но в итоге ничего не вышло. Через месяц появились агенты ФБР, покопались, поговорили с Гарри Рексом и исчезли. С тех пор ни слова о тебе за два с лишним года.

Мак нахмурился и отложил вилку.

– ФБР?!

– Агенты просмотрели дело о разводе и проштудировали отчетность. Пятьдесят тысяч наличными для Лизы кое у кого вызвали удивление. Никто не мог объяснить, откуда взялись деньги. По слухам, ты у кого-то эти деньги позаимствовал и сбежал из города.

Джейк, сделав паузу, положил в рот кусок. Для Мака это был идеальный момент, чтобы заполнить весьма существенные пробелы в своей истории, но он снова воздержался и лишь спросил:

– Гарри Рекс считает, что ФБР больше мной не интересуется?

– Да, судя по всему, так и есть. Я бы не сказал, что его что-то беспокоит, но проблемой может оказаться мошенничество с банкротством. Судя по всему, у тебя откуда-то появились деньги, которые ты не указал вместе с другими активами.

Мак, казалось, потерял аппетит.

– А что с разводом?

– Решения по нему приняты уже давно, и Рекс сомневается, что Лиза хочет продолжения войны. Во всяком случае, не в ее нынешнем состоянии. Но если ты скрыл от нее активы, то это может стать проблемой. Тебе не кажется, что все время говорю только я, Марко?

– А я очень внимательно слушаю, Джейк. Впитываю и перевариваю каждое слово. Я каждый день после своего отъезда часами размышляю о том, что оставил, и пытаюсь представить сценарий, при котором кто-то может меня разыскивать.

– Гарри Рекс убежден, что никто.

– А ты? Как считаешь ты?

– Мне платят за то, чтобы я высказывал свое мнение, Мак, и я не твой адвокат. Я не вмешиваюсь, но было бы полезно узнать факты. Я передам информацию Гарри Рексу, разумеется, абсолютно конфиденциально.

Мак отодвинул тарелку и сложил руки на столе перед собой. Он осмотрелся, небрежно, без намека на подозрение. Затем, понизив голос, он начал:

– У меня было четыре случая, четыре клиента, все рабочие на валке, обрабатывавшие древесное сырье. Все четверо пострадали от одной и той же модели бензопилы. Один парень потерял глаз, второй – левую руку, третий – несколько пальцев, у четвертого просто был большой шрам на лбу. Сначала я подумал, что проблема в неисправных предохранительных устройствах. Судебные процессы выглядели многообещающе, но в конце концов зашли в тупик. Я пытался взять компанию на испуг и заставить пойти на мировое соглашение с выплатой компенсаций, но ничего не вышло. Я потерял к делу интерес, папки с материалами лежали без движения, собирая пыль. Ты знаешь, как это бывает. Прошли месяцы, а потом и годы. И вот, в один прекрасный день раздался волшебный звонок из крупной нью-йоркской фирмы «Дэрбан и Лэнг». Их клиент – швейцарская фирма – хотел быстрого и конфиденциального урегулирования, чтобы отчетность не обременяли никакие незакрытые дела. Сто тысяч за каждую претензию, и еще столько же на судебные издержки. Полмиллиона, Джейк! Просто так! Мечты сбываются. Поскольку я официально иски не подавал, материалы об этом имелись только в моем кабинете и в Нью-Йорке. Искушение было слишком велико, и будущее казалось прекрасным. Наш брак давно распался, и все встало на свои места. Это было идеальное время для идеального преступления. Я мог получить деньги, развестись и больше не заниматься юридической практикой. Оставить позади жизнь, которая была, мягко говоря, далеко не счастливой.

Джейк съел половину своего салата и отодвинул остаток. Появился официант и убрал со стола. Мак сказал:

– Мне нужно выпить. Будешь пиво?

– Конечно.

– Ты пробовал местное пиво «Империал»?

– О да. С удовольствием.

Мак заказал два пива и устремил взгляд на воды океана, находившегося далеко внизу. Джейк ждал, пока принесут пиво. Сделав глоток, он вытер пену с верхней губы и спросил:

– А как насчет четырех клиентов?

Мак вырвался из мира мечтаний и обратился к своему пиву. Выпив, он ответил:

– Один умер, один пропал. Двое, которых я нашел, были вне себя от радости, когда я предложил им взять по двадцать пять тысяч наличными и никому ничего не говорить. Я подписал бумаги и передал деньги.

– Я уверен, что их подписи должны быть нотариально заверены.

– Конечно, я их нотариально заверил. Помнишь Фриду, мою секретаршу?

– Конечно.

– Ну, я ее уволил и подделал ее подпись и печать на документах. За двух клиентов, которых не смог найти, я также подделал подписи. Никто этого не знал. Юристов в Нью-Йорке это не волновало. Они были просто счастливы получить документы и закрыть дела.

– Тебя не беспокоит факт подлога?

– Джейк, меня беспокоит буквально все. Если ты сделал что-то не так и пустился в бега, то постоянно оглядываешься и задаешься вопросом, кто дышит тебе в спину.

– Кто бы сомневался. Значит, ты получил около четырехсот тысяч.

– Точно.

– Серьезная сумма.

– Каким был самый большой гонорар, который ты получил, Джейк?

– Ну, тысяча баксов за дело Карла Ли Хейли.

– Твой момент славы. Ты когда-нибудь знал человека по имени Сет Хаббард?

– Я слышал о нем. Крупный лесопромышленник.

– Он самый. Когда он умер, началась битва за его наследство. Я занимался его имуществом и за два года выставил счет на сто тысяч. За семнадцать лет каторжных работ мой самый большой гонорар составил двадцать тысяч за хорошую автомобильную аварию. И вдруг передо мной оказывается в двадцать раз больше, будто мешок с золотом. Я не смог устоять перед искушением.

– Жалеешь об этом?

– Еще как. Пускаются в бега только трусы, Джейк. Это было неправильно, все это. Мне следовало остаться в Клэнтоне, пережить развод и хоть как-то присутствовать в жизни своих дочерей. И маму я тоже оставил. Я не видел ее три года.

– Итак, какие у тебя планы?

– Ну, я хотел бы увидеть Лизу и извиниться. Наверное, не получится, но я постараюсь. Мне хочется хотя бы попытаться наладить отношения с Марго и Хелен. Сейчас им семнадцать и шестнадцать, и, наверное, они вот-вот осиротеют. Я рассчитываю на вас с Гарри Рексом. Не прошу вас вмешиваться, просто держите глаза и уши открытыми. Если нет официально запротоколированного обвинительного акта и не ожидается, что он появится, и если нет ордера на мой арест, то я спокойно вернусь в страну. Я не собираюсь приезжать в Клэнтон, это было бы совсем глупо. Думаю, что остановлюсь в Мемфисе, за пределами штата. Если возникнет хотя бы намек на неприятности, я снова исчезну. Я не сяду в тюрьму, Джейк, это я могу обещать.

– Тебе не удастся остаться незамеченным, Мак. Как только ты появишься в округе Форд, об этом сразу узнают все.

– Верно, но только они меня не увидят. Я буду приходить и уходить ночью. Двумя клиентами, получившими по двадцать пять тысяч наличными, были Оделл Гроув и Джеррол Бейкер. Попроси Гарри Рекса проверить их. Бейкер был под кайфом от метамфетамина, когда подписывал мировое соглашение, так что он мог запросто умереть или снова оказаться в тюрьме. Я не жду от них никаких проблем.

– А двое других?

– Даг Джампер действительно умер. А Трэвис Джонсон покинул эти места много лет назад.

Джейк, допив пиво, откинулся на спинку кресла.

– Ты уже прикидывал по времени?

– Никаких прикидок по времени нет. Вы с Гарри Рексом покопаете несколько недель. Если все чисто, я рано или поздно появлюсь. И позвоню тебе в офис.

– А если мы почувствуем опасность?

– Тогда отправьте срочное письмо сюда, в комплекс, на имя Марко Лармана.

– Это уже смахивает на пособничество и подстрекательство.

– В этом нет ничего криминального. Послушай, Джейк, не делай ничего, в чем ты не уверен. Я обещаю, что никогда вас не подставлю.

– Я тебе верю.

– Кто знает о вашем маленьком отпуске?

– Гарри Рекс и мои родители. Ханна и Люк сейчас у них. Мы никому ничего не говорили, сказали, что просто уезжаем из города на несколько дней.

– Отлично. Держитесь этой версии. Я очень ценю твою помощь, Джейк.

– Спасибо за поездку. Мы никогда этого не забудем.

– Приезжайте в любое время и всегда за мой счет.

После целого дня массажа и релакса Карла была готова к активным приключенческим турам. Они рано выехали из бунгало на велосипедах без проводника и пробирались через джунгли по проложенным тропам. Останавливались, только чтобы сфотографироваться на фоне живописных видов с мерцающим на горизонте океаном, потягивали сок манго, сидя в устье пещеры. Через два часа они, запыхавшись, искали место для отдыха и наткнулись на шведов. Ольга и Лютер тоже снимали бунгало, но редко в нем появлялись. Они либо ходили пешком, либо ездили на велосипедах на другую гору, либо сплавлялись на байдарках по бурлящей реке. Они были лет на тридцать, если не больше, старше Джейка и Карлы, поджарые, жилистые и в отличной физической форме. Они ели только фрукты и овощи, не употребляли алкоголь и две ночи провели в хижине на вершине очень высокого дерева. Для этого требовалось туда взобраться с рюкзаками, в которых лежали постельные принадлежности, еда и вода. Они считали себя экотуристами мирового класса и утверждали, что побывали буквально повсюду. Джейк и Карла тихо завидовали людям, повидавшим мир, не говоря уж о том, что в семьдесят лет они были достаточно здоровы, чтобы прожить еще лет трид- цать.

Когда шведы умчались, Джейк растянулся на ротанговом столе для пикника на берегу ручья и сказал:

– Я хочу пива. После общения с этими людьми мне хочется выпить.

– Возьми сок манго. Мы покончили с разговорами о Маке и его планах?

– Думаю, да. Конкретных планов у него нет. Он скучает по дому и хочет увидеть свою мать и дочерей.

– Да, мы так и думали.

– Думаешь, Лиза позволит?

– Не знаю. Будь она здорова, стала бы еще несговорчивей. Я не могу представить, что он скажет Марго и Хелен.

– «Привет, девчонки, я вернулся? Соскучились по мне?»

– Встреча наверняка будет тяжелой. Пойдем, ковбой. Как твои бедра?

– Седло на этом велосипеде еще хуже, чем на лошади.

– Да ладно, будь мужчиной.

Они достигли вершины или какой-то ее точки в облаках, где Джейк, наконец, сдался, и они, развернувшись, покатили по тропам вниз. Прибыли на место как раз к позднему обеду. За этим последовал долгий послеобеденный отдых у бассейна в их последний день на курорте, а Рикардо постоянно подносил им свежие напитки.

Ужин перед отъездом был таким же, как и все остальные: на свежем воздухе на веранде подле бассейна, великолепный закат и остальные гости в чудесной форме.

Их неделя в раю подошла к концу, и они заснули под шуршание потолочных вентиляторов с плетеными лопастями и пронзительные крики попугаев вдалеке.

Как и договаривались, Рикардо разбудил их в шесть и принес еды в дорогу. Он погрузил их багаж в тележку, и они поспешили к стойке регистрации, где их уже ждал фургон.

Джейк сказал:

– Я сейчас, мне надо выписаться.

– Нет, мистер Джейк, – остановил его Рикардо, – обо всем уже позаботились.

– Но еда и напитки…

– Все оплачено, мистер Джейк.

Именно это Джейк и ожидал услышать, но все равно чувствовал себя обязанным хотя бы предложить. Он дал Рикардо щедрые чаевые, и они направились в Сан-Хосе.

Два месяца прошли без всяких контактов с Маком. Гарри Рекс разыскал Оделла Гроува, в мире которого, как и следовало ожидать, мало что изменилось. Он с двумя сыновьями занимался лесозаготовками на западной окраине округа Форд и держался особняком. Он владел пятью акрами кустарникового редколесья и жил с женой в трейлере. Сыновья обитали в своих трейлерах чуть дальше по дороге. Джеррол Бейкер отбывал десятилетний срок за изготовление метамфетамина. Под предлогом поиска информации по делу о хищении Гарри Рекс связался с ФБР, и ему сказали, что агент, с которым он познакомился после исчезновения Мака, был переведен в Питсбург. Он уговорил другого агента проверить архивы и в конце концов был проинформирован, что на Дж. Маккинли Стаффорда из Клэнтона открытых дел нет.

Джейк пригласил на обед у Клода шерифа Оззи Уоллса и сумел завести разговор о Маке Стаффорде. Оззи сказал, что о нем никто ничего не слышал, и в его офисе никаких дел на него заведено не было. Сам он почему-то считал, что слухи о том, что Мак украл кучу денег, не соответствуют действительности.

Карла преподавала в третьем классе начальной школы, а ее директор дружила с Лизой Стаффорд. Последние десять лет Лиза работала завучем в старшей школе. Сейчас она находилась в отпуске по состоянию здоровья, и ее состояние не улучшалось. В последний день занятий в конце мая коллеги устроили в ее честь небольшую вечеринку в учительской. Ее описывали как изможденную и бледную; облысевшую после химиотерапии голову она обвязывала красивым шарфом. Никто не надеялся, что она дотянет до осени.

Шли недели, Джейк и Гарри Рекс все меньше и меньше говорили о Маке. С ним не переписывались, потому что сообщать было не о чем. И они оба согласились, что ему лучше вообще не появляться. Его присутствие в Миссисипи только усложнит им жизнь, не говоря уж о его собственной. Они не сомневались, что Мака никто не ищет, но его возвращение могло привести к такому развитию событий, которое ни он, ни они не смогут контролировать.

Осложнения начались около полудня в четверг, когда в офисе Джейка раздался телефонный звонок. Алисия взяла трубку и позвонила по интеркому Джейку наверх.

– Это мистер Марко Ларман, он говорит, вы ждете его звонка. Никогда о нем не слышала.

– Я отвечу.

Джейк тяжело сглотнул и уставился на мигающую кнопку на своем телефоне. Затем улыбнулся и сказал себе: «Какого черта. Это может быть весело». Нажав кнопку, он произнес:

– Джейк Брайгенс.

– Мистер Брайгенс, это Марко Ларман, – сухо начал Мак, словно их могли подслушать.

– Здравствуй, Марко. Что я могу сделать для вас?

– Не могли бы вы с мистером Воннером встретиться со мной в баре завтра днем в Оксфорде?

Это была пятница, и Джейк даже не стал проверять свое расписание, поскольку знал: в нем ничего нет. Вечер пятницы при теплой погоде означал, что юридический бизнес в Клэнтоне замрет до понедельника. Гарри Рекса в суде не будет, потому что в радиусе пятидесяти миль от здания суда не найти ни одного судьи. А если у него и были запланированы какие-то встречи, то он их отменил бы ради приключения.

– Конечно. Где и когда?

– Около пяти вечера. В баре гостиницы «Рамада инн».

– Хорошо. Так вы в Штатах?

– Все обсудим завтра.

И Мак дал отбой.

Джейк настоял, что вести машину будет он. Во-первых, Гарри Рекс за рулем был так же опасен, как Гарри Рекс в зале суда. Он ехал либо слишком быстро, либо слишком медленно, игнорировал основные правила дорожного движения и приходил в ярость при малейшей оплошности других водителей. Во-вторых, это был полдень пятницы, и он уже приложился к «Бад лайт». Джейк отказался от пива и с удовольствием сел за руль.

Как только они выехали из Клэнтона, он сказал:

– Честно говоря, это довольно забавно. Нетипичная встреча с клиентом.

Гарри Рекс жевал черную незажженную сигару, держа ее в уголке рта.

– Я считаю, парень глупит. Ему удалось совершить чистый побег, никто в мире не знал, где он был, а теперь он сам напрашивается на неприятности. Чем он собирается заняться? Открыть юридическую контору?

– Не думаю, что он планирует здесь жить. Он упомянул Мемфис, значит, где-то за пределами штата.

– Великолепно. Как будто граница штата его убережет от беды.

– Он не ждет неприятностей.

– Это я понимаю, но правда в том, что он сам не знает, чего ожидать. Ясное дело, сейчас все тихо, но ее семья может поднять шум.

– Они славные люди. Их больше заботит здоровье Лизы, чем плохие воспоминания о Маке Стаффорде.

– Предполагать легко, а вот что будет на самом деле, никто не знает.

– А что они могут сделать Маку?

– Сомневаюсь, что они испытывают к парню теплые чувства. Так ведь? И вскоре их ждет перспектива воспитания двух девочек-подростков, чего они не планировали в свои золотые годы. А все потому, что их ушлый бывший зять взял деньги и сбежал. Я бы разозлился, а ты?

– Наверное.

– Тормозни там, у Скидмора. Куплю холодное пиво.

– Ты уже выпил одно.

– Не холодное.

– А сколько их сегодня было?

– Ты говоришь, как моя жена.

– Просто потерпи, не будь придурком.

Они препирались около часа, пока не показался Оксфорд. На западной окраине города Джейк подъехал к стоянке гостиницы «Рамада инн», было без пяти пять. Он знал бар со времен учебы в колледже, но не заглядывал сюда много лет. Студенты ушли, и в баре было пусто. Они взяли пиво и нашли столик в углу. Прошло пятнадцать минут, а Мак все не появлялся.

– Должно быть, он живет по островному времени, – недовольно пробормотал Гарри Рекс, будто сам отличался редкой пунктуальностью. Он закурил еще одну сигару и выпустил дым в потолок. Наконец, из ниоткуда появился Мак и пожал руки своим старым приятелям. Он захотел сесть так, чтобы мог видеть дверь. Гарри Рекс выразительно посмотрел на Джейка, но промолчал. Склонившись над пивом, они шутливо принялись пикироваться по поводу прибавки в весе и похудения, разных причесок, бород и одежды. Гарри Рекс был впечатлен изменившейся внешностью Мака – великолепный загар, борода, более длинные волосы, причудливые очки, которые отличались от тех, что Джейк видел два месяца назад. Мака же ничего во внешности Гарри Рекса не удивило. Мало что изменилось, и ничего не улучшилось. Посмеявшись, они взялись за бокалы с пивом.

– Как ты попал в страну? – став серьезным, поинтересовался Джейк.

– Вполне легально, по паспорту.

Гарри Рекс заметил:

– Джейк мне сказал, что ты теперь бразилец.

– Это правда. Бразилец, а еще и панамец, хотя мой испанский не так хорош. И у меня все еще есть американский паспорт, который, как я полагаю, действителен. Но я не хотел рисковать.

– Значит, гражданство можно купить? – спросил Джейк с сомнением. Он никогда об этом не задумывался. – Это так просто?

– Зависит от страны и финансов. Это не так сложно.

Они замолчали, задумавшись. У них накопилось так много вопросов, так много тем, которые хотелось обсудить, но последнее слово оставалось за Маком.

– Насколько безопасно для тебя сейчас в Миссисипи, как тебе кажется? – поинтересовался Гарри Рекс.

– Я въехал в наш родной штат два дня назад и отправился в Гринвуд повидаться с мамой. А потом уехал.

И направился куда? На несколько секунд в воздухе повисла тишина. Они хотели знать, где он остановился или живет, но он, судя по всему, считал, что говорить об этом еще рано.

– Так ты чувствуешь себя в безопасности?

– Я не тревожусь. А разве должен? Я хочу сказать, что никакого активного расследования не ведется. Никто меня не ищет, верно?

Гарри Рекс, выпустив дым, ответил:

– Ну, мы же не можем дать никаких гарантий, так ведь? Но похоже, в розыск тебя не объявляли.

Джейк добавил:

– За два месяца, с тех пор как мы виделись в джунглях, ничего не изменилось, но ничего не известно наверняка.

– Я понимаю. Знаю, что это сопряжено с определенным риском.

Гарри Рекс спросил:

– Чего именно ты хочешь, Мак?

– Мне нужно увидеть моих девочек. Я сомневаюсь, что Лиза захочет иметь со мной дело, и это нормально. Чувства взаимны. Но она очень близка с девочками, и, если она умрет, их ждут тяжелые времена. Я не должен был оставлять дочерей.

– Ты хочешь добиться опекунства? – спросил Джейк, приподняв брови.

– Нет, пока она жива. Кто знает, может, случится чудо, и она выживет. Но если нет, тогда что? Я не уверен, что девочки захотят жить с бабушкой и дедушкой. Помоги им Господь.

– А с чего ты взял, что они захотят жить с тобой? – задал очевидный вопрос Гарри Рекс.

Джейк, усмехнувшись, добавил:

– Или, если уж на то пошло, с чего ты взял, что хочешь воспитывать двух девочек-подростков?

– Давайте по порядку, ребята. Сначала попробую встретиться с Лизой, просто поздороваться. Потом попробую увидеться с девочками, как бы заново представиться. Конечно, это будет болезненно, неловко и, вероятно, просто ужасно, но нужно же с чего-то начинать. К тому же есть и финансовый аспект, который необходимо решить. Колледж не за горами.

Они сделали перерыв, Гарри Рекс снова раскурил сигару и выпустил к потолку очередной клуб дыма. Джейк потягивал пиво, не зная, о чем пойдет разговор дальше. Наконец Мак сказал:

– Джейк, я бы хотел, чтобы ты связался с семьей и сказал им, что я вернулся и желал бы встретиться с Лизой.

– Почему я?

– Потому что это можешь быть либо ты, либо Гарри Рекс, а обсуждать деликатные темы у тебя получается лучше, чем у него.

Гарри Рекс кивнул в знак согласия. У него не было никакого желания иметь дело с Лизой и ее близкими.

– Продолжай, – сказал Джейк.

– Лучший способ это организовать – позвонить доктору Петтигрю, шурину Лизы. Дин не самый мой любимый родственник и никогда им не был, обычное дело в таких случаях, но не исключено, время кое-что изменило.

– Все надеешься, – проворчал Гарри Рекс.

– Да, я надеюсь. Дин довольно уравновешенный, он на самом деле неплохой парень, и я бы хотел, чтобы ты позвонил ему и сообщил, что я вернулся и желал бы встретиться с Лизой.

Гарри Рекс нахмурился:

– А что последует после слова «привет»? Не хотел бы я при этом присутствовать.

– Тебе и не придется, так что не переживай. Позволь об этом побеспокоиться мне самому.

Гарри Рекс сделал глоток пива и вытер густые усики пены с верхней губы.

Мак продолжил:

– Ты не мой адвокат, Джейк, просто друг, и клан Баннингов не будет относиться к тебе с такой же ненавистью, как ко мне, и с таким же неодобрением, как к Гарри Рексу.

Гарри Рекс пожал плечами. Его это никак не трогало. Просто неотъемлемая часть профессии.

Джейк спросил:

– А где может состояться эта встреча с Лизой?

– Я не знаю. Врачи вполне могли ограничить ее передвижения и встречи. Дин все это знает. Просто позвони ему, и, надеюсь, за первым последует второй и третий звонок. Легко и сразу все равно не получится, парни.

– Это точно.

Джейк сказал:

– У членов семьи будут вопросы. Например, как долго ты здесь пробудешь? Приехал ли навсегда? Где ты живешь? Почему ушел? Сколько денег взял? И все такое. Ты не можешь просто прилететь с Луны и заявить: «А вот и я».

Мак кивнул и сделал глоток. Он следил за дверью, что явно вошло у него в привычку, но все было спокойно.

– Я живу на чемоданах, в отелях и подобных местах. Постоянного адреса в обозримом будущем не будет. Я не стану останавливаться в округе Форд, чтобы они могли расслабиться, и не буду пытаться увидеть Лизу и девочек без разрешения семьи. Пообещай им это, Джейк.

– Как скажешь.

– Слухи разлетятся моментально, и сплетням не будет конца, ты отдаешь себе в этом отчет, не так ли? – спросил Гарри Рекс.

– Да. Я знаю Клэнтон. Тут всегда циркулируют сплетни, даже если абсолютно ничего не происходит. Представляю, как здесь все гудело, когда я сбежал.

Джейк и Гарри Рекс улыбнулись воспоминаниям. Затем Джейк рассмеялся и сказал:

– Однажды утром, в день рассмотрения дела, мы были в здании суда с судьей Этли, и группа юристов участвовала в обычном цирковом представлении. Старый Стэнли Ренфроу из Смитфилда встал и сказал:

«Судья, у меня дело о разводе, в котором другую сторону представляет мистер Стаффорд, но он не отвечает на мои телефонные звонки. Ходят слухи, что он уехал из города. Кто-нибудь его видел?»

Несколько человек переглянулись с улыбками. Судья Этли ответил:

«Ну, мистер Ренфроу, не думаю, что у него проблема со связью. Похоже, мистер Стаффорд просто выключил в конторе свет и ушел. Его не видели уже несколько недель».

«А как насчет моего дела о разводе?»

«Полагаю, он передал все свои материалы мистеру Воннеру».

«Понятно. А как это можно – просто выйти из своей адвокатской конторы?»

«Я не знаю. Никогда о таком раньше не слышал».

«Как же, черт возьми, жаль, что никто мне не рассказал, как это сделать, тридцать лет назад».

Мы тогда здорово посмеялись, а затем стали строить догадки, куда ты мог податься. Никто понятия не имел.

– Заика Стэнли Ренфроу, – отозвался Мак. – Я его хорошо знал и могу честно сказать, что ничуть не скучал по нему.

– А по кому ты скучал? – поинтересовался Джейк.

– По вам двоим. Больше ни по кому.

Гарри Рекс сказал:

– Черт, Мак, понадобилось десять адвокатов, чтобы разобраться с тем, что ты после себя оставил.

– Попытка засчитана, старший товарищ, но мне лучше знать. Возможно, по мне скучали несколько друзей и кое-какие родственники, но в одном я уверен: моим клиентам было до лампочки.

Джейк рассмеялся:

– А слухи ходили и ходили. А когда затихали, тебя, как утверждали, кто-то где-то опять увидел, и весь город снова стоял на ушах.

– «Увидел»? – переспросил Мак. – Никогда такого не было. По крайней мере, насколько мне известно. Я провел первый год в Белизе и почти уверен, что меня никто не видел. Один раз оказался на грани, но это был не местный.

– И куда ты подался после этого? – поинтересовался Гарри Рекс.

Мак улыбнулся, потягивая пиво и оглядывая темную комнату. После долгой паузы он произнес:

– Долго перечислять. Когда-нибудь я расскажу вам обо всем, ребята, но не сейчас.

Доктор Дин Петтигрю был одним из трех хирургов-ортопедов в Клэнтоне. Двадцать лет назад он женился на Стефани Баннинг, хорошенькой студентке, с которой познакомился в Университете Миссисипи. Она была из известной в городе семьи и хотела остаться жить тут. Дин же был из Тьюпело, в часе езды от Клэнтона, так что его родные были достаточно близко. Он много работал и преуспевал, и они со Стефани и двумя сыновьями жили, как и полагается «сливкам общества», в прекрасном современном доме на четырнадцатом участке загородного клуба. Практически все врачи обитали в огороженных домах по соседству.

В субботу утром Дин прошел восемнадцать лунок и вернулся домой на собственном гольф-каре, где узнал от Стефани, что звонил Джейк Брайгенс. Насколько они помнили, Джейк ни разу не звонил им домой. Они знали Джейка и Карлу, но не общались с ними. Первой реакцией Дина как врача было то, что Джейк, являясь адвокатом, хочет обсудить возможную жалобу на врачебную ошибку, но он тут же отбросил эту мысль. К Джейку все относились очень хорошо, и он никогда не судился ни с врачами, ни с местными. Однако с юристами всегда надо держать ухо востро.

Дин устроился в кожаном кресле в кабинете и взял трубку. После нескольких неловких вступительных фраз, Джейк сказал:

– Послушай, Дин, я сразу перейду к делу. Вчера я встречался с Маком Стаффордом. Он вернулся.

Дин чуть не выронил трубку и секунду или две не находил слов. Наконец он выдавил:

– Понятно. Мы надеялись, что больше никогда о нем не услышим.

– Да, меня это тоже удивило. Я не его адвокат, понимаешь, просто друг. Я бы не стал звонить, если бы он меня не попросил.

– Ясно. И в чем вопрос?

– Ну, Мак хотел бы встретиться с Лизой.

– Это что – шутка?

– Я серьезно. Опять же, я всего лишь передаточное звено.

Стефани тоже слушала. Она проскользнула в кабинет и села рядом с мужем, который, нахмурившись, покачал головой.

– Не могу представить, чтобы Лиза захотела когда-нибудь снова его увидеть, Джейк, – сказал Дин.

– Я понимаю.

– Он знает, что она больна?

– Да. Не спрашивай меня откуда.

– Где он был все это время?

– Где-то на юге. Это все, что мне известно.

– Даже не представляю, что сказать.

Стефани качала головой, не веря своим ушам.

После долгой паузы Джейк спросил:

– Ничего, если я спрошу, как у нее дела?

Дин выдохнул и ответил:

– Неважно, Джейк. Последний курс химиотерапии не помог. Больше ничего сделать нельзя. Медицина бессильна.

– Мне жаль это слышать. Послушай, Дин, я позвонил. Остальное теперь зависит от Лизы.

– А о чем Мак хочет поговорить?

– Я не знаю. Он хочет встретиться с Лизой, а потом, возможно, и с девочками.

– Это не сулит ничего, кроме неприятностей, Джейк.

– Понимаю.

– Не могу представить, чтобы Лиза захотела его увидеть, и я уверен, что она не позволит ему встретиться с девочками.

– Я не вправе винить ее за это.

Еще одна пауза, наконец, Дин сказал:

– Она с девочками придет на ужин. Я должен рассказать об этом членам семьи.

– Конечно. Прости, что отвлек тебя от дел этим звонком, Дин.

– Спасибо, Джейк.

Ближе к вечеру приехала Лиза с дочерьми – семнадцатилетней Марго и шестнадцатилетней Хелен. Лиза была очень слаба и перестала водить машину, и Марго с удовольствием взяла на себя роль водителя. Девочки быстро переоделись в бикини и прыгнули в бассейн. Оба их двоюродных брата Петтигрю были в Оксфорде на бейсбольном матче Университета Миссисипи.

Лиза предпочитала сидеть на веранде, в прохладной тени под медленно вращавшимся тяжелым потолочным вентилятором. Стефани подала лимонад и устроилась рядом с сестрой. Дин тоже опустился в кресло, и они втроем смотрели, как девушки прыгают с трамплина. Хотя разница в возрасте составляла всего год, внешне они отличались разительно. Марго была вполне сформировавшейся леди, и ей запросто можно было дать двадцать лет. Ее бикини состояло в основном из завязок и было, по мнению Дина, слишком откровенным, что наверняка не понравится ее бабушке и дедушке, которые должны были появиться примерно через час. Дин знал, что Марго наплевать на мнение старших, и весь последний год она всячески искала способы их позлить. Хелен же была тихой, временами робкой, с субтильным сложением двенадцатилетнего подростка. Как и их мать, девочки были унижены шокирующим поступком Мака, его внезапным исчезновением и тем, что он их бросил. Все в семье считали себя униженными. В течение последнего года, когда различные курсы лечения так и не смогли остановить агрессивное течение рака, близкие Лизы шепотом обсуждали, что делать с девочками. Было только два варианта, и оба никому не нравились. Девочкам предстояло жить либо с бабушкой и дедушкой, либо переехать в просторный дом четы Петтигрю. Но больше всех эти варианты не устраивали Марго. Тем не менее они будут жить в комфорте, в окружении любящих родственников.

Появился ли теперь третий вариант? Может, Мак вернулся, чтобы спасти девочек после смерти их матери? У Дина имелись серьезные сомнения на этот счет. Мак их бросил, и казалось невероятным, что он поселится в Клэнтоне и вновь попытается стать отцом.

Дин сказал, обращаясь к Лизе:

– Надо обсудить кое-что, пока твои родители не приехали. Лиза, сегодня днем мне звонил Джейк Брайгенс. Он на связи с Маком, который внезапно снова объявился.

При всей слабости Лизы ее реакция была быстрой и однозначной:

– Вот сукин сын!

– Или даже хуже. Он хочет встретиться с тобой и увидеть девочек.

Она так изумилась, что ее рот приоткрылся, а полные печали глаза расширились.

– Он – что?!

– Ты меня слышала.

– Когда он вернулся?

– Я не знаю и не думаю, что он в городе, но он где-то поблизости. Подробности неизвестны.

– Разве его нельзя арестовать?

– Мы не говорили об этом, не заходили так далеко.

Она поставила свой бокал с лимонадом на боковой столик, закрыла глаза и глубоко вздохнула. Ее вид вызывал жалость, и Дин со Стефани смотрели на нее с болью. Лиза знала, что умирает, а теперь на нее свалилось еще и это. Последние десять лет были настоящим адом. Разрушенный брак с человеком, который много работал, но так и не преуспел. Его невоздержанность к спиртным напиткам. Его скандальное исчезновение. Бесконечные слухи о том, что он скрылся с кучей денег, принадлежавших клиентам. Месяцы и годы отсутствия контактов. Осознание того, что негодяй действительно ушел и больше не вернется. Она винила его в своем слабом здоровье. Стресс от унижения и необходимость воспитывать двух подростков в одиночку не могли не сказаться. Она устала плакать и пыталась контролировать свои эмоции, но слезы все-таки появились, и она их вытерла. Всхлипнув, Лиза закусила губу.

Открыв глаза, она улыбнулась сестре. Затем, посмотрев на Дина, сказала:

– Я так понимаю, ты должен перезвонить Джейку и дать ответ.

– Да.

– Ну, так мой ответ – нет. Нам не о чем разговаривать. Когда он уехал из города, процедура развода была практически завершена. К счастью, с тех пор решение о разводе вступило в силу. Я не хочу ни видеть, ни слышать его. Ему нечего сказать, и нам нечего обсуждать. И если он свяжется с девочками или попытается каким-то образом с ними увидеться, я вызову полицию и при необходимости подам на него в суд.

Дин улыбнулся:

– Вопросов больше нет.

Ровно в пять утра понедельника Джейк вылез из постели, вышел из спальни и направился на кухню, где поставил варить кофе. Затем прошел в гостевую спальню внизу, где принял душ и оделся. Выйдя на улицу, он принес газеты Мемфиса, Тьюпело и Джексона, лежавшие у начала подъездной дорожки, и сел за столик с первой чашкой кофе читать утренние новости. В 5.45 он вернулся в спальню, хлопнул Карлу по попке, поцеловал в щеку, сказал, что любит ее, и ушел. Она еще глубже зарылась под одеяло, как всегда считая, что он сумасшедший, раз встает в такую рань. Заглянув к Ханне и Люку, Джейк вышел из дома. Он проехал семь минут до центральной площади Клэнтона, оставил машину перед своей конторой и в 6 часов утра вошел в кофейню, где Делл смеялась за столиком фермеров и шутила над фабричными рабочими, сидевшими рядом. В пиджаке и галстуке здесь был только Джейк. Он занял свое обычное место, где его ждал механик автосервиса «Шевроле» Энди Ферр. Делл погладила Джейка по голове, толкнула своим пышным задом и налила кофе. Помощник шерифа Маршалл Пратер спросил:

– Послушай, Джейк, ты в курсе, что Мак Стаффорд вернулся в город?

Молниеносная скорость распространения городских сплетен не переставала удивлять Джейка. Он решил подыграть и узнать, «о чем говорят».

– Это что – шутка?

– Нет, не думаю. Ходят слухи, будто его видели и он хочет переспать со своей бывшей женой.

– А разве не ты был его адвокатом, Джейк? – поинтересовался фермер за соседним столиком.

– Нет, сэр. Я слышал, что его делами занимался Гарри Рекс. А кто его видел?

– Не знаю, – ответил Пратер. – Говорят, он вчера появлялся в баптистской церкви.

– Ну, тогда это наверняка правда.

– А разве он не в розыске? – спросил Энди Ферр.

– Понятия не имею.

– Маршалл, ты что-нибудь об этом знаешь?

– Нет, но я узнаю.

– А разве он не сбежал с кучей денег?

– Это всегда были только сплетни, – заметил Джейк.

Из-за стойки вмешалась Делл:

– Мы здесь не распространяем слухи. Все наши сплетни – чистая правда.

Это вызвало смех. Кофейня была известным рассадником слухов, причем нередко что-то обсуждалось тут с единственной целью – выяснить, с какой скоростью досужие домыслы могут разнестись по площади, чтобы вернуться сюда же в уже сильно измененной версии. Джейка позабавило то обстоятельство, что на самом деле Мака никто не видел. Скорее всего, толчком для слухов послужили откровения клана Баннингов, являвшихся ревностными прихожанами Первой баптистской церкви, о том, что Мак вступил с ними в контакт. Это, несомненно, наэлектризовало прихожан, и слухи разлетелись по городу, подобно вспышкам молнии, во время занятий в воскресной школе или богослужения. Джейк мог лишь представить, сколько сотен телефонных звонков было сделано после посещения церкви. По мере того как потрясающая новость набирала обороты, некто, чью личность установить было невозможно, добавил пикантную изюминку, что Мака там действительно видели.

Не было никаких сомнений, что к полудню понедельника, после того как город впитает и приукрасит эту новость, кто-нибудь даже перекинется с Маком парой слов.

Несколько лет назад Мак подал в суд на одного фермера, и тот по-прежнему таил обиду. Это перевело разговор на тему судебных исков, причем необоснованных, и необходимости дальнейшей реформы права о гражданской ответственности. Джейк съел завтрак молча, в беседе он не участвовал.

Вскоре все вернулись к обсуждению погоды, о Маке забыли, во всяком случае, на какое-то время.

Ровно в десять Герман Баннинг вошел в юридическую контору «Салливан и Салливан» и сообщил секретарше, что у него назначена встреча. Ему предложили сесть, но он вежливо отказался. Он не собирался ждать. Он позвонил своему адвокату накануне вечером, и они договорились о времени. Если он смог прийти вовремя, то и адвокат тоже. Герман подошел к большому окну и посмотрел на здание суда. Он попытался вспомнить, когда в последний раз обращался за юридической консультацией к Уолтеру Салливану. При расценках в двести долларов за час он надеялся на краткий визит.

Его компания «Клэнтон реди-микс» принадлежала семье более пятидесяти лет. Поскольку спрос на бетон в маленьком городке был невелик, у его компании не возникало серьезных юридических проблем. Он никогда ни на кого не подавал в суд и никогда не являлся ответчиком в суде, за исключением случайной аварии с участием одного из его грузовиков. Уолтер составлял контракты и держал руку на пульсе юридических вопросов. Большинство успешных бизнесменов в городе – банкиры, страховые компании, железные дороги, крупные фермеры, и вообще люди с деньгами – все обращались за услугами к Уолтеру.

Вот почему Джейк и другие городские юристы ненавидели фирму Салливана. Его клиентам было по карману оплачивать услуги Уолтера.

Секретарша позвала его и проводила в большой офис. Он ответил согласием на предложение кофе с одним кусочком сахара и занял место напротив Уолтера, сидевшего за массивным письменным столом.

Уолтер сказал:

– Я ничего не могу найти. Оззи говорит, ордера нет. Тогда большое жюри собиралось пару раз, но реальных оснований не было. – Подняв стопку бумаг, он продолжил: – У меня есть копии документов о разводе и постановления, а также его прошение о банкротстве. Там не так много.

– Мне ли не знать, – пробурчал Герман. – Парень не научился зарабатывать. Они едва сводили концы с концами, не сосчитать, сколько раз мне приходилось их выручать.

– Как Лиза?

– Точно так же как и вчера вечером, когда вы о ней справлялись.

Уолтер кивнул, напомнив себе, что Герман всегда отличался бестактностью.

– Мне жаль.

– Спасибо. Послушайте, Уолтер, разве в вашей адвокатской среде кто-то сомневается, что Мак заполучил деньги, которые ему не принадлежат, а затем уехал из города? Я хочу сказать, разве это не очевидно? Как он мог сбежать, если у него не было денег? И зачем? Лиза получила дом, машины, счета в банке и все такое, в любом случае все было заложено по максимуму, но он также добавил пятьдесят штук наличными. У парня никогда не было таких денег. Так что вы должны понять: если у него вдруг появились деньги, чтобы оставить ей, то наверняка он скрыл гораздо больше. Вы следите за моей мыслью?

– Да, конечно.

– И если он обчистил свои трастовые счета или еще что, желая получить деньги, то определенно не включил их в свои активы, когда подавал на развод.

– И на банкротство. Это более серьезное правонарушение. Фиктивное банкротство.

– Отлично! И как это доказать?

Появилась секретарша и подала им кофе, после чего вышла, закрыв за собой дверь. Герман сделал глоток и облизнул губы.

– Итак, позвольте мне прояснить ситуацию, Герман. Вы хотите привлечь Мака.

– Чертовски верно, извините за грубое слово. Он бросил мою дочь и внучек и сбежал с деньгами. Он был паршивым мужем, Уолтер, я вам о нем рассказывал. Слишком много пил. Ни черта не заработал. Он не был лентяем, но просто совершенно не разбирался в законах.

– Я хорошо знал Мака, Герман, и он мне нравился.

– Сначала он мне тоже нравился, но потом мне пришлось наблюдать, как распадался их брак. Он уроженец дельты, Уолтер, а вы сами знаете, что это за люди. Они просто другие.

– Я знаю, знаю.

– В любом случае, как мы можем доказать, что он совершил мошенничество?

– А зачем с этим вообще возиться, Герман?

Это взбесило клиента, и он на мгновение вскипел. Потом глотнул кофе и, немного успокоившись, улыбнулся:

– Потому что он мошенник, Уолтер, и плохой человек. Потому что моя дочь, вероятно, не доживет до конца года, даже до конца лета, и она оставит двух девочек-подростков, которых нам с Хани придется воспитывать. И мы готовы, мы готовы, но, конечно, не ожидали такого. Это будет недешево, да и сложно, а мы подумывали об отдыхе. Но это может подождать. Если у Мака есть деньги, то он должен Лизе и девочкам.

– И сколько вы готовы потратить, чтобы узнать?

– А сколько это будет стоить?

– Мне придется заплатить частному детективу, чтобы начать копать. Я не уверен насчет юридической работы, но несколько часов на это точно уйдет.

– Сколько за все, от начала и до конца?

– Десять тысяч.

Герман поморщился, будто у него прихватило живот, придвинулся к Уолтеру, стиснул зубы и сказал:

– Мне казалось, что все обойдется в пять тысяч.

Уолтер был не прочь поторговаться, поскольку замыслил расширение клиентской базы. Если Мак действительно кого-то кинул, то и у других людей могли возникнуть претензии. А если Уолтер нападет на золотую жилу, то наверняка сумеет этим воспользоваться. Он набросал несколько цифр и нахмурился, будто никак не мог свести дебет с кредитом.

– Послушайте, Герман, вообще-то я занимаюсь не этим, понимаете? Я могу это сделать, но для меня это лишняя головная боль, понимаете? Давайте сойдемся на семи с половиной.

– Это слишком много, но спорить я не буду.

– Договорились, тогда выпишите мне чек.

– Я пришлю его завтра.

Герман взглянул на часы. Пока встреча длилась менее пятнадцати минут. Это составляло 50 долларов, так? Он обязательно посмотрит следующий ежемесячный счет Уолтера, чтобы проверить время и стоимость.

Поблагодарив за кофе, он поспешил прочь из кабинета.

На другой стороне площади Джейк бездельничал у себя в офисе, когда раздался звонок. В трубке послышался знакомый голос:

– Доброе утро, Джейк, это Уолтер Салливан.

В настоящий момент в адвокатском бюро Джейка не было ни одного дела, которое могло хотя бы отдаленно заинтересовать кого-либо из фирмы Салливана. Джейк насторожился, но к необычным звонкам он уже начал привыкать.

– Доброе утро, Уолтер. Чем я обязан этой чести?

– Мы всегда представляли Германа Баннинга и его компанию.

Еще бы, Уолтер. Вы же ведете все корпоративные дела в городе.

– И он только что вышел из моего кабинета. Как вы могли догадаться, их семья сейчас весьма взволнована. Что вы можете мне рассказать о Маке?

– Я не его адвокат, Уолтер. Вам нужно поговорить с Гарри Рексом.

– И что он может мне сказать?

– Ничего.

– Так я и думал. И вы понятия не имеете, где находится Мак.

– Именно так. А зачем вам знать, где Мак, Уолтер?

– Мне – незачем. Я просто передаю предупреждение, что ему следует держаться подальше от Лизы и девочек.

– Ну и отлично. Я получил такое предупреждение от доктора Петтигрю, который выразился ясно и недвусмысленно, и передал его Маку. Он это слышал. Я серьезно сомневаюсь, что есть повод для беспокойства, Уолтер. Мак вовсе не собирается создавать проблемы.

– В это трудно поверить.

– Предупреждение получено, Уолтер. Так что расслабьтесь.

– Счастливо.

Положив трубку, Джейк долго размышлял. Мысль о том, что Мак Стаффорд каким-то образом преднамеренно причинит вред своим дочерям, была смехотворной. Целью звонка было запугивание, в этом весь Салливан. У этих людей были деньги и власть, и они с удовольствием пускали их в ход.

Он вспомнил, как в свое время Гарри Рекс устроил у себя в охотничьем домике к югу от города грандиозную вечеринку. Он пригласил всех адвокатов и судей, даже тех, кого терпеть не мог, пригласил шерифа Оззи, его помощников и местных полицейских из Клэнтона. Там была большая часть сотрудников суда, а также множество следователей, курьеров, судебных приставов и даже водителей эвакуаторов. Были бочонки холодного пива и много барбекю. На крыльце играла блуграсс-группа. Гарри Рекс выбрал идеальное время – в тот день в округе не было никаких других мероприятий, – и толпа собралась огромная. Он хотел устроить полноценную вечеринку для настоящих работяг, и ему это удалось. Джейк и Карла столкнулись с Маком и Лизой и попытались по-дружески поболтать. Было очевидно, насколько неуютно Лиза себя чувствовала среди людей столь низкого социального статуса. Это был точно не загородный клуб. Позже Джейк увидел, как она сидела в одиночестве на заднем крыльце, лениво потягивала диетическую газировку и выглядела абсолютно чужой на этом празднике жизни. Позже он узнал, что она уехала, ничего не сказав Маку, и домой того отвозил друг.

В городе все знали, что их брак был неудачным, в основном потому, что запросы Лизы намного превышали возможности Мака. В то время как Стефани и доктор Петтигрю процветали и постоянно меняли свой очередной дом на еще больший, Стаффорды глотали пыль далеко позади.

Размышления Джейка прервал очередной неожиданный телефонный звонок. Это был Дюма Ли, пронырливый и настырный ведущий репортер «Форд каунти таймс».

– Какой сюрприз, Дюма, – сказал Джейк.

– Я слышал, что Мак вернулся, – торжественно сообщил Дюма, будто делясь важной новостью. – Что ты можешь мне сказать?

– Какой еще Мак?

– Ладно. Послушай, один источник сообщил мне, что ты с Маком встречался, видел его живьем, лично.

Дюма всегда ссылался на источник, независимо от того, существовал он или нет.

– Без комментариев.

– Да ладно, Джейк, не увиливай.

– Без комментариев.

– Хорошо, я сейчас задам тебе простой вопрос, который требует ответа «да» или «нет». И если ты скажешь «без комментариев», то будет очевидно, что ответ «да». Ты сам видел Мака Стаффорда в прошлом месяце?

– Без комментариев.

– Другими словами, видел.

– Считай, как тебе нравится. Я не играю в твои игры. В чем вообще дело? Мак может свободно приезжать и уезжать. Он не в розыске.

– «Не в розыске». Мне это нравится. Я могу это использовать?

– Конечно.

– Спасибо, Джейк.

– Обращайся.

Судьбоносное решение Мака взять деньги, подать на развод, а затем на банкротство, закрыть офис, переписать все на Лизу, оставить ее и девочек и исчезнуть было вызвано одним-единственным телефонным звонком. Однажды в обеденное время позвонил нью-йоркский адвокат по имени Марти Розенберг и предложил быстрые деньги, чтобы урегулировать несколько уже покрывшихся пылью старых дел, о которых Мак и думать забыл. Мак ответил на звонок сам, поскольку его секретарши Фриды не оказалось на месте. Если бы она была и узнала о предложенном мировом соглашении, то жизнь Мака не приняла бы столь драматический оборот. В течение пяти лет Фрида отвечала на телефонные звонки, печатала документы, общалась с клиентами, вела учет – в общем, делала все, чем обычно занимается секретарь в офисе провинциальной фирмы.

Мак уволил ее в тот же день, и она ушла, вне себя от злости. После того звонка он, выпив несколько кружек пива, вернулся в офис в хорошем настроении. Она ему выговорила за то, что днем он пропустил две встречи. Ему было все равно. Они оба завелись, наговорили лишнего, и он уволил ее на месте, дав тридцать минут на то, чтобы собрать свои вещи и исчезнуть. После наступления темноты Мак вышел из офиса и отправился в бар. Когда он, наконец, вернулся домой, Лиза ждала его на крыльце, кипя от негодования. Он поскользнулся на льду на подъездной дорожке, ударился головой и два дня провел в больнице. Пока он лежал в палате, Фрида вернулась в офис и просмотрела все архивы и файлы. Она не ожидала найти ничего особенного и не ошиблась. Она ориентировалась в бизнесе Мака лучше его самого. Мак, как и большинство юристов в городе, часто брал у клиентов в городских и окружных судах гонорар наличными, которые никак не отражались в бухгалтерской отчетности. Одной из причин просмотра ею записей было желание убедиться, что в них не осталось следов получения гонорара наличными. К тому же ей хотелось знать, нет ли у него в банке счета-другого, о которых Лиза, возможно, даже не подозревала, но ничего такого ей обнаружить не удалось. Фрида всегда вела бухгалтерский учет текущих дел Мака и сделала копию для себя. Список незавершенных дел не впечатлял. Когда Мак сбежал, до нее дошли слухи, что он обманул некоторых клиентов и присвоил средства. В то время он представлял три дела об опеке, и на доверительном счете было в общей сложности 22 тысячи долларов. На его счете условного депонирования находилось еще 350 долларов. Когда Мак исчез, эти деньги так и остались на счетах.

Единственным возможным источником каких-либо существенных гонораров были четыре старых дела об ответственности за качество продукции, за которые Мак взялся, а затем забросил на долгие годы. Дела о бензопилах, которые Мак некогда считал потенциальным золотым дном. Фрида почти забыла о них, хотя в памяти осталось, как давным-давно она печатала его полные надуманных угроз письма производителю. Когда он утратил к ним интерес, дела были отложены в самый долгий ящик.

Пока Мак находился в больнице, Фрида получила распечатку его телефонных звонков, в которой обнаружились загадочные звонки в юридическую фирму в Нью-Йорке и из нее. На всякий случай она скопировала номера и сохранила их. Примерно через месяц после исчезновения Мака, ее навестили два агента ФБР и задали несколько дежурных вопросов, но было очевидно, что это просто формальность. Хотя Фрида по-прежнему злилась на Мака из-за увольнения, но к ФБР относилась без всякого пиетета и ничего не сказала.

Фрида покинула Клэнтон и переехала в Тьюпело, где нашла работу помощника юриста по недвижимости в преуспевающей юридической фирме. Во вторник днем она была на рабочем месте, когда в офисе появился частный детектив. Узкий спортивный пиджак, галстук с большим узлом, остроносые сапоги, пистолет на бедре. Его профессия не вызывала сомнений. За время работы секретарем по правовым вопросам она повидала таких не меньше сотни и могла сразу распознать в толпе на другой стороне улицы.

Он представился Бадди Хокнером и вручил ей визитную карточку, сказав, что проводит расследование для адвоката в Клэнтоне.

– Для кого именно? – поинтересовалась она. Когда-то она знала их всех.

– Для Уолтера Салливана.

Так что речь шла не о скандальном разводе или обычной автомобильной аварии. Если в этом замешана фирма Салливана, то ставки наверняка высокие. Но что от нее могло понадобиться Уолтеру Салливану?

– Я его помню, – сказала она. – Чем могу помочь?

Бадди без приглашения плюхнулся на единственный стул по другую сторону ее стола.

– Присаживайтесь, – усмехнулась она.

– Вы в последнее время общались со своим прежним боссом Маком Стаффордом?

– А почему я должна вам отвечать, даже если бы у меня имелся ответ?

– Я пришел с миром.

– Все так говорят.

– Мак вернулся. Он на вас выходил?

Это позабавило ее, и она впервые улыбнулась:

– Нет, я ничего не слышала от Мака с того дня, как он меня уволил. Это было почти три года назад. Послушайте, я очень занята и не хочу ничего обсуждать на работе.

– Понятно. А могу я угостить вас в баре, когда вы освободитесь?

– Один напиток. И я не очень разговорчива.

Через два часа они встретились в баре в центре города. Найдя укромный угол, заказали напитки. Бадди выложил Фриде все без утайки и заверил, что ему нечего скрывать. Время от времени он работал на мистера Салливана, которого сейчас семья Лизы наняла порыться в грязном белье Мака. У них имелись веские подозрения, что какие-то деньги были украдены и скрыты при оформлении развода и банкротства.

Фриду огорчило известие о болезни Лизы. Они с Лизой никогда не были близки, но им удавалось ладить, что было немаловажно в мире Мака.

– У Мака никогда не было денег. Воровать было нечего, – сказала она.

Бадди полез в карман, вытащил лист бумаги и протянул ей. Это была копия заверенного чека на 50 тысяч долларов, выписанного в банке в Мемфисе и предназначенного для передачи Лизе. Он пояснил:

– Он приложил это в качестве дополнения к отходящему ей имуществу. Больше ничего существенного она не получила.

Фрида покачала головой:

– У Мака никогда не было таких денег. Он держал порядка пяти тысяч долларов на расчетном счете юридической фирмы, но даже эта сумма иногда заканчивалась. Он платил мне тридцать тысяч в год, я так и не получила прибавки, а пару лет зарабатывала почти столько же, сколько и он.

– У него был счет в банке Мемфиса?

– Насколько мне известно, нет. Все его счета были в Клэнтоне, хотя ему это очень не нравилось. Не мог смириться с мыслью, что кто-то в банке знал, как плохо у него обстоят дела.

– Так откуда тогда взялись деньги?

Фриду всегда возмущало то, что Мак просто исчез, бросив жену и двух дочерей. После исчезновения она тоже стала предметом сплетен. Поговаривали, что она наверняка замешана в его махинациях и все такое. Это была одна из причин, по которой она уехала из города. Она ничего ему не должна. Черт, он уволил ее за какие-то полчаса и смотрел, как она собирала свои вещи.

Сделав глоток водки с содовой, Фрида сказала:

– Я получила записи его телефонных разговоров, не спрашивайте меня как. В день моего увольнения он ответил на звонок из нью-йоркской юридической фирмы. Это было в двенадцать десять, когда я обедала, а потом, судя по всему, он вышел из офиса и выпил пива. Когда он вернулся около пяти, мы повздорили. Он пропустил две встречи, чего никогда себе не позволял, потому что нуждался в клиентах. Я никогда его больше не видела и не хочу видеть сейчас. – Она полезла в сумочку и вытащила лист бумаги. – Это копия его клиентской книги, всех его открытых дел. Я выделила четыре дела по бензопилам. Вверху имя Марти Розенберга и номер его телефона. Это адвокат в Нью-Йорке, думаю, именно он звонил, когда меня не было. О чем они говорили, я не знаю, но этого оказалось достаточно, чтобы Мак пошел вразнос. Я не уверена, но предполагаю, что мистер Розенберг в курсе остального.

Эта неделя в Клэнтоне не изобиловала новостями. В среду утром «Форд каунти таймс» поместила на первой полосе статью под заголовком «Мак Стаффорд вернулся в город?». В репортаже Дюма Ли говорилось, что несколько «анонимных источников» подтвердили появление бывшего адвоката Мака Стаффорда. На самом деле его никто не видел, или, по крайней мере, никто из тех, кто не боялся об этом открыто заявить. В статье в основном говорилось о прошлом Мака: семнадцать лет частной практики, развод и банкротство, а также его загадочное исчезновение. Приводились слова шерифа Уоллса: «Мне ничего не известно о каком-либо расследовании». На вопрос, правда ли, что большое жюри расследовало странный случай, Оззи не ответил. На полосе разместили две черно-белые фотографии. На одной – из списка коллегии адвокатов – Мак в пиджаке и галстуке. На другой – Джейк Брайгенс в темном костюме, выходящий из здания суда. Под фотографией Джейка была жирная цитата: «Он не в розыске».

Джейк читал статью за утренним кофе, проклиная себя за то, что вообще заговорил с Дюма. Было глупо давать этому парню хоть что-то для упоминания в статье. Подтекст был ясен: Джейк замешан и, вероятно, являлся адвокатом Мака.

Ему не хотелось появляться в кофейне. Однако выбора не было. Его жизненный опыт подсказывал, что отсутствие лишь подливает масла в огонь новых сплетен.

Тем же утром, в среду, Уолтер Салливан позвонил в нью-йоркский офис «Дэрбан и Лэнг», мегафирмы, в которой трудились тысячи юристов во всех уголках мира. Он попросил мистера Марти Розенберга, и один из его секретарей сообщил, что великий человек недоступен, чему Уолтер не удивился. Он сказал, что отправит по факсу письмо, объясняющее причину его звонка, и был бы признателен за несколько минут разговора по телефону. Повесив трубку, он отправил письмо. В нем говорилось:

Уважаемый мистер Розенберг!

Я адвокат из Клэнтона, штат Миссисипи, и ищу информацию о возможном урегулировании ответственности за качество продукции, дело имело место примерно три года назад. Я полагаю, что Ваша фирма представляет швейцарскую компанию «Литлмэн АГ» и что у этой компании есть подразделение, известное как «Тинзо груп» на Филиппинах. Среди многих других продуктов «Тинзо» производила бензопилы, которые, как утверждалось, были дефектными. Несколько истцов, проживавших здесь, наняли местного адвоката, Дж. Маккинли Стаффорда, или просто Мака, как мы его знаем, чтобы подать иск о возмещении убытков. Мак закрыл свой офис и уехал из города вскоре после того, как Вы с ним поговорили.

Я прошу Вас уделить мне немного времени и позвонить в удобное для Вас время. У Вашей секретарши есть мой номер.

С уважением,

Уолтер Салливан.

Среда прошла без известий из Нью-Йорка. На следующее утро в девять утра секретарша Уолтера перевела звонок на его телефон. Марти начал разговор весьма благодушно:

– Доброе утро, мистер Салливан, как дела на Юге?

– Лучше и быть не может, мистер Розенберг. Спасибо за звонок.

– Еще бы. Я женился на девушке из Атланты, и мы иногда туда приезжаем.

– Отличный город, – отозвался Уолтер. Во многих отношениях Атланта была ближе к Нью-Йорку, чем к Клэнтону.

– Как бы то ни было, я получил ваше письмо, и один из моих помощников нашел это дело.

Уолтер живо представил себе великого адвоката с командой помощников юристов, выстроившихся за его дверью.

– Чем могу помочь? – поинтересовался Марти.

– Судя по всему, наш общий знакомый, мистер Стаффорд, договорился о каком-то урегулировании, а потом уехал из города. Вы можете подтвердить, что мировое соглашение действительно имело место?

– О Господи, – сказал Марти на выдохе, будто они вторглись в весьма деликатную область. – Послушайте, мы по-прежнему представляем швейцарскую компанию «Литлмэн», и да, несколько лет назад она поглотила «Тинзо». В то время в документах «Тинзо» имелись определенные претензии к ее продукции, но до суда дело не доходило. Швейцарцы хотели приобрести абсолютно чистую компанию без всяких незакрытых претензий. Им не нравится наша система гражданской ответственности, за что их винить нельзя, вот они и велели закрыть все исковые требования, какие там были. Нам прислали инструкции делать предложения по мировому соглашению. Боюсь, это все, что я могу сказать. Расчеты были конфиденциальными, как понимаете, и мой клиент вообще не признал никакой ответствен- ности.

– Я понимаю. А можно ли получить копии мировых соглашений?

– О нет. Швейцарцы умеют держать язык за зубами. Они бы ни за что не согласились раскрыть какие-либо детали. Не знаю, что их может смущать после стольких лет, но в любом случае для них это капля в море. В прошлом году продажи «Литлмэн» составили четырнадцать миллиардов, так что для них это сущие пустяки. Но они так работают. В этом же не было ничего, за что можно привлечь к ответственности, не так ли?

– Разумеется, нет. Ваш клиент не сделал ничего плохого.

– Естественно. А кого вы представляете?

– Бывшую жену мистера Стаффорда. Они разводились, и, хотя мы, конечно, не знаем наверняка, но нельзя исключать, что какие-то деньги он утаил.

– Такое случается, – со смехом заметил Марти, и Уолтер посчитал необходимым тоже рассмеяться.

Когда смех утих, Уолтер уточнил:

– Значит, увидеть мировые соглашения нет никакой возможности?

– Только при наличии судебного запроса, мистер Салливан. Только так, и никак иначе.

– Понятно. Мы займемся этим. Я очень благодарен за уделенное время, сэр.

– Не за что. Хорошего дня, сэр.

Марти дал отбой, и, вне всякого сомнения, его вниманием сразу завладели помощники.

Джейк составлял еще одно простое завещание для пожилой пары, которой практически нечего было оставить друг другу. Оба были прихожанами его церкви, и Джейк знал их много лет. Его секретарша сообщила по интеркому:

– Джейк, звонит молодая женщина, она не назвалась, но говорит, что это срочно.

Его первой реакцией было ответить: «Скажи ей, что я занят». Каждый адвокат из маленького городка был целью подобных звонков, и они всегда являлись проблемой. Однако много лет назад, когда Джейк только окончил юридический факультет, он отклонил такой звонок, а позже узнал, что женщина скрывалась от жестокого мужа. Муж ее нашел, избил и попал в тюрьму. Джейк давно чувствовал себя виноватым.

– Хорошо, – сказал он и взял трубку.

Послышался мягкий голос:

– Мистер Брайгенс, меня зовут Марго Стаффорд. Я старшая дочь Мака.

– Привет, Марго. – Он никогда не встречался с ней, но несколько лет назад они с Карлой вместе с друзьями смотрели баскетбольный матч юниорок, где в команде играла дочь одного из знакомых. Марго тоже играла, причем хорошо, и кто-то сказал, что это дочь Мака. – Чем могу быть полезным?

– Этот разговор останется между нами?

– Да.

– Хорошо. Я хотела бы знать, не видели ли вы Мака?

Не «моего отца», а «Мака».

– Да.

– Значит, он действительно вернулся в страну?

– Да.

После долгой паузы она задала новый вопрос:

– Могу ли я с ним где-нибудь встретиться наедине? Мама понятия не имеет, что я вам звоню.

– Уверен, Мак будет рад тебя видеть, Марго. Думаю, я могу устроить встречу, если ты этого хочешь.

– Спасибо. А где мы могли бы встретиться?

Джейку нелегко было сразу придумать, как выполнить эту необычную просьбу и тем более подобрать укромное место.

– Как насчет моего кабинета, здесь, на площади?

– Даже не знаю… Нас кто-нибудь может увидеть?

– Нет. Есть задняя дверь. – За маленькой кухней имелась задняя дверь, которой Джейк много раз пользовался, желая избежать встречи с беспокойными клиентами. Дверь выходила в переулок за его кабинетом, а этот переулок вел к лабиринту узких переходов, где он иногда сталкивался с другими адвокатами, спасавшимися бегством с работы или от раздраженных секре- тарш.

Он объяснил Марго, как туда добраться, и они договорились на два часа дня. В пятницу.

Офисы прокурора Северного округа штата Миссисипи занимали целый этаж здания федерального суда в Оксфорде. Его старшим обвинителем был Джадд Моррисетт, младший брат лучшего друга Уолтера Салливана по юридическому факультету. В четверг утром Уолтер отправился в Оксфорд на своем шикарном «кадиллаке», за рулем которого сидела его секретарь и водитель Гарриет. Уолтер предпочитал, чтобы по служебным делам его возили, особенно когда требовалось выехать за пределы Клэнтона. Он говорил, что это давало ему больше времени для работы – он мог прямо в машине читать объемные документы, звонить клиентам, обдумывать стратегии. Но правда заключалась в том, что, по мере того как накручивались мили, а по радио играла успокаивающая музыка в стиле кантри, Уолтер обычно дремал.

Он знал Джадда Моррисетта много лет, и первые пятнадцать минут они провели, расспрашивая друг друга о жизни и вспоминая общих друзей. Когда они, наконец, добрались до Мака, Джадд удивил Уолтера рассказом о давнем деле, в котором он, Джадд, привлекал к ответственности букмекера из Гринвуда. Защитником букмекера был Мак Стаффорд, выросший в этом городе. Таким образом, Джадд познакомился с Маком несколько лет назад и, как остальные юристы штата, слышал о его исчезновении.

Уолтер объяснил, что его наняла «семья», желавшая выяснить, как и почему Мак покинул город. Бывший тесть Мака, Герман Баннинг, был его давним клиентом и не сомневался, что Мак утаил деньги от дочери при разводе. А если это так, то налицо и фиктивное банкротство.

Понизив голос, они немного поговорили о самочувствии Лизы. Она чувствовала себя плохо, и на улучшение рассчитывать не приходилось.

Из вежливости и уважения Джадд все выслушал и даже сделал кое-какие пометки в блокноте, но интереса это дело у него не вызвало. В мошенничестве с банкротством не было ничего особенного. Даже если оно и имело место, то прошло уже три года. Потерпевшая умирала от болезни. Это обычные семейные разборки, от которых Джадд старался держаться подальше.

Уолтер же продолжал говорить:

– Мы нашли одного из четырех истцов, человека по имени Оделл Гроув. Бедняга потерял глаз в результате несчастного случая с бензопилой. С моим детективом он разговаривать не станет, а вот с ФБР – другое дело.

– И какова твоя версия?

– Стаффорд быстро оформил мировое соглашение, оставил себе большую часть денег, во всяком случае, намного больше положенной ему доли, утаив их при разводе и банкротстве, и скрылся.

– О какой сумме идет речь?

– Пока не знаю. Я разговаривал с юристом из Нью-Йорка, который занимался улаживанием претензий к производителю, какой-то швейцарской компании, но тот ничего не сказал. Если подключить ФБР, он запоет как миленький.

Джадд рассмеялся:

– Да, языки они отлично умеют развязывать, верно?

– Как только мы получим мировые соглашения, все встанет на свои места. Мы узнаем, о каких суммах шла речь и сколько Мак оставил себе.

Джадду эта идея понравилась.

– Знаешь, а дело может оказаться совсем простым. Найти истцов и узнать, что за сделка у них была с Маком. А заодно и получить документы из Нью-Йорка. Я поговорю с ФБР.

Джейк знал только одно место в округе, где можно поесть и быть абсолютно уверенным, что там никто и никогда не узнает адвоката – ни действующего, ни лишенного лицензии. Этим заведением была деревенская забегаловка «Опилки», ее облюбовали белые лесорубы и фермеры, а черные всегда обходили стороной. Джейк был там только один раз вместе с Гарри Рексом, который искал свидетеля по делу о разводе из-за насилия. Мак Стаффорд никогда там не был и даже не мог вспомнить, когда в последний раз проезжал мимо.

Чтобы избежать полуденной суеты, они встретились на посыпанной гравием стоянке в половине двенадцатого и остановились посмотреть на двух черных медведей в клетке у крыльца. На покосившемся флагштоке развевалось боевое знамя Конфедерации.

Джейк посмотрел на машину Мака – угловатый «вольво» с большим пробегом – и похвалил:

– Хорошие колеса.

– Из «Развалюхи напрокат». Аренда на шесть месяцев, все за наличные, включая страховку.

– Не отслеживается, верно?

– Абсолютно.

– Номера штата Теннесси.

– Сейчас я живу в Мемфисе, снимаю крошечную квартирку, которую никто никогда не найдет. Еще одна сделка за наличные.

Входная дверь открывалась в тесный деревенский магазинчик со скрипучими досками на полу, копченостями, висящими над кассой, низкими потолками, полудюжиной потрепанных кресел-качалок, расставленных вокруг неиспользуемой буржуйки. Они кивнули кассиру за прилавком и прошли в обеденный зал – большую пристройку с неровным линолеумным полом, спускавшимся к задней стене. Стены были завешаны календарями футбольных матчей университетов Миссисипи, штата Миссисипи и Южного Миссисипи, а также двухгодичных колледжей и средних школ.

Они заняли небольшой столик в углу, и к ним подошла официантка.

– И как у нас сегодня дела, джентльмены? – защебетала она.

– Просто замечательно. Мы умираем от голода.

– Сегодня фирменное блюдо – тушеная говядина и кукурузный хлеб с перцем халапеньо. Пальчики оближешь.

Джейк кивнул и добавил:

– И еще чай со льдом без сахара.

– Мне то же самое, – сказал Мак.

Она удалилась, так и не записав заказ.

Мак предпочитал сидеть спиной к стене, лицом к двери. На нем была бейсболка с низко надвинутым козырьком и другие очки. Его шансы быть узнанным в столовой «Опилок» были примерно такими же, как и в тропических лесах Коста-Рики.

– Давно ты вернулся? – поинтересовался Джейк.

– Сегодня мой одиннадцатый день.

– И как тебе тут по возвращении?

– По-разному. Очень рад, что вижусь с мамой. Иногда я езжу в Гринвуд и провожу с ней время. Ей почти восемьдесят, но она до сих пор в приличной форме и сама водит машину. Она не видела Хелен с Марго с тех пор, как я ушел, и это еще больше усиливает у меня чувство вины. И стыда. Это было низко с моей стороны, Джейк. Вот так исчезнуть. Я хочу сказать, что тогда я отчаянно пытался уйти от Лизы, избавиться от юридической практики и всего такого, но нельзя покидать людей, которых любишь. Мне следовало просто развестись, закрыть офис, переехать в Мемфис или Джексон и устроиться продавать недвижимость или новые «шевроле», да что угодно, чтобы прокормиться. Я бы выжил, черт возьми, я бы заработал больше денег на простой стрижке травы.

Официантка поставила на стол два больших пластиковых стакана с чаем.

– Лимон там, – кивком показала она.

Джейк произнес:

– Еще не поздно попробовать все начать заново. Ты же не старик какой-то.

– Посмотрим. Я стараюсь войти в колею. Но временами это так трудно. Плюс еще есть страх, что однажды за мной придут и постучат в дверь.

– Это вряд ли.

Мак сделал глоток и сказал:

– Не могу поверить, что Марго взяла и позвонила. Интересно, чего она хочет.

– Может, она хочет увидеть отца. Ее мать умирает. Ее мир рушится. Вы были близки?

– Скорее, нас связывали обычные отношения отца и дочери. Ничего особенного. Девочки всегда предпочитали проводить время с матерью, и это всех устраивало. Честно говоря, Джейк, я старался как можно меньше находиться дома. Брак не заладился с самого первого дня. Чтобы спасти его, мы решили завести двоих детей, что не редкость. Сколько раз ты слышал это от разводящихся пар?

– Не меньше сотни.

– Это не сработало. Ничего не сработало.

– Я понимаю, ужасно так говорить, Мак, но, может, для тебя все начнет налаживаться, когда Лизы не станет. Ты так не думаешь?

– Уж хуже не будет точно. У девочек наверняка возникнут проблемы. Когда я жил с ними, они были близки с матерью, но переходный возраст только начинался. Кто знает, что изменилось с тех пор.

– Попытаешься получить опеку?

– Еще рано об этом говорить. Я не хочу создавать проблемы прямо сейчас. Кроме того, девочки уже достаточно взрослые, чтобы выбирать, где и с кем им жить. Со мной или со своими бабушками и дедушками. Подозреваю, Герман не пожалеет сил, чтобы девочки остались с ними. Меня трудно назвать заботливым отцом, понимаешь? Если они останутся с Баннингами, я буду где-то рядом и попытаюсь вернуть доверие. Это будет непросто, но я должен с чего-то начать.

Джейк, отхлебнув чай, ничего не ответил. Несколько фермеров в комбинезонах с шумом вошли в зал и заняли, судя по всему, свой обычный столик.

– Узнаешь кого-нибудь? – шепотом спросил Мак.

– Никого. Я постоянно поражаюсь, как в округе с населением в тридцать тысяч оказывается так много людей, которых я не знаю.

Той же официантке потребовалось около пятнадцати секунд, чтобы вызвать недовольство фермеров – они начали жаловаться на плохое обслуживание. Она удалилась на кухню. Кто-то упомянул о вчерашней игре «Кардиналов», и темой разговора стал бейсбол.

Немного послушав, Мак улыбнулся:

– Знаешь, Джейк, временами мне не верится, что я вернулся. Первые пару лет я вообще не думал о возвращении. Я пытался стереть прошлое из памяти, но чем дольше отсутствовал, тем больше скучал по дому. Однажды я был в рыбацком лагере в Белизе и увидел парня в бейсболке Обернского университета. Это было в октябре, и я вдруг ужасно заскучал по футбольным матчам Университета Миссисипи. По вечеринкам до и после игр. Я скучал по друзьям тех дней и очень скучал по маме. Мы стали переписываться. Я был осторожен и направлял письма через Панаму. Было так приятно получать вести из дома. Чем больше я читал ее письма, тем отчетливее понимал, что должен вернуться.

– А как ты узнал, что Лиза больна?

– Кто-то сказал маме. У нас есть друг семьи из Гринвуда, а у того в Клэнтоне какие-то родственники или друзья. И они обмениваются новостями.

Официантка поставила перед ними две большие дымящиеся миски, в каждой из которых было достаточно тушеного мяса для небольшой семьи, а также принесла толстые ломти кукурузного хлеба, намазанные маслом. При виде аппетитного блюда они оставили разговоры и принялись за еду. Столик рядом заняли местные жители, один из которых долго разглядывал Мака, а потом потерял к нему интерес.

Закончив есть, они расплатились на кассе. Мак оставил свой «вольво» в «Опилках» и сел в машину Джейка. Через пятнадцать минут они уже въезжали в Клэнтон, возле площади Джейк спросил:

– И что ты сейчас чувствуешь? Ностальгию? Удовлетворение? Волнение от возвращения?

– Ничего из перечисленного. Конечно, никаких приятных воспоминаний. Я был несчастлив здесь и уехал в сорок два года, не представляя, как смогу прожить здесь, ничего не изменив, до шестидесяти или семидесяти лет.

– У меня такие мысли тоже возникали.

– Ничего удивительного. Подобные мысли появляются у всех. И конца этому не видно, потому что просто не можешь позволить себе уйти на пенсию.

– Хочешь увидеть свой старый офис?

– Нет. А что там теперь?

– Магазин йогуртов. Замороженных. Довольно вкусно.

– Я бы держался подальше от этой части площади.

Джейк припарковался на боковой улице. Они нырнули в переулок и через несколько секунд открыли заднюю дверь, ведущую в его кухню. По распоряжению Джейка, входная дверь офиса была заперта. Алисия, встав, улыбнулась, но не представилась. Опять же, по распоряжению Джейка. Она не должна была упоминать имя Мака Стаффорда. Она кивнула в сторону закрытой двери маленькой переговорной внизу.

Мак подошел к ней и глубоко вздохнул.

Марго стояла у окна и смотрела сквозь жалюзи. Она не обернулась, когда он вошел. Казалось, она не слышала его шагов.

Мак закрыл дверь, подошел к ней и остановился в нескольких футах. Он был готов к неловкому объятию, а затем к часу еще более неловкого разговора. Он был готов к слезам и извинениям и надеялся, что его хоть в какой-то степени простят.

Она сильно выросла, и теперь длинные темные волосы падали ей на плечи. Она по-прежнему была стройной. Лиза всегда следила за своей фигурой и контролировала питание девочек. Дисциплина приносила свои плоды, потому что Марго, по крайней мере со стороны, выглядела старше семнадцати.

Мак настроил себя на борьбу с эмоциями, воспоминаниями, старался удерживаться от просмотра заветных фотографий маленьких девочек с косичками, в красивых пасхальных платьях и танцевальных костюмах. Пытался не думать о сказках на ночь, о первом дне в детском саду, сломанной руке, новом щенке. Он так долго прятал эти воспоминания, что рассчитывал похоронить их навсегда, но стоило ему увидеть дочь, как колени у него задрожали, а в горле перехватило. Он тяжело сглотнул, сжал челюсти и усилием воли взял себя в руки, чтобы справиться с волнением. От Марго сейчас так много зависело.

Наконец она повернулась и посмотрела на него. В глазах у нее блестели слезы.

– Почему ты вернулся?

– Я надеялся, мы обнимемся.

Она лишь еле заметно покачала головой и бесстрастно произнесла:

– Никаких объятий, Мак. Во всяком случае, пока.

Его поразило, что дочь назвала его «Мак», и он приготовился к новым сюрпризам.

Марго холодно смотрела на него, и ее влажные глаза, казалось, прояснились. Она показала на стул у стола рядом с ним и сказала:

– Может, ты сядешь там, а я сяду здесь?

Не говоря ни слова, Мак сел, и она тоже. Их разделял стол. Он разглядывал ее лицо и испытывал восторг. Она его тоже рассматривала, но явно мнения пока не составила. У нее были лучистые карие глаза Лизы, пухлые губы и идеальная кожа. А еще – его высокие скулы и округлый подбородок. Поскольку она не улыбалась, Мак не знал, какие у нее зубы, хотя, как он с ужасом вспомнил, когда ей было двенадцать, они заплатили стоматологу-ортопеду кучу денег. Зубы должны быть идеаль- ными.

– А зачем борода? – спросила она тоном, который почти не оставлял сомнений в том, что растительность на его лице ей не понравилась.

– Я устал от своего вида.

– Часть маскировки?

– Само собой, и очки тоже.

– Ты выглядишь намного старше, чем я помню.

– Спасибо. Ты тоже. Как мама?

– Почему ты спрашиваешь?

– Потому что я когда-то был на ней женат и мне не все равно.

Усмехнувшись, Марго отвела взгляд.

– Она очень больна, весит не больше восьмидесяти фунтов. Мне трудно поверить, что тебе действительно не все равно.

Он понимающе кивнул и восхитился ее прямотой. Он заслужил все, что она решит ему сказать.

– А Хелен? Как она держится? – спросил он.

– Тебе правда есть до нас дело, Мак?

– Знаешь, мне кажется «папа» звучит лучше, чем «Мак», мы можем об этом договориться?

– Зачем? Пытаешься снова стать отцом? Ты отказался от отцовства, когда бросил нас. Ты не имеешь права считать себя моим отцом.

– Сурово! Но я по-прежнему твой отец, по крайней мере, биологически. И с этим ничего не поделаешь.

– Эмоционально ты перестал им быть. Ты сам отказался, когда бросил нас. А теперь ты вернулся, Мак, так что у тебя на уме? Чего ты добиваешься?

– Ничего. Я вернулся, потому что устал скрываться, потому что бежать было неправильно, и я хочу, чтобы ты услышала, как я это признаю. Я совершил ошибку, Марго, ужасную ошибку, и прошу прощения. Я не могу наверстать упущенное за эти три года, но, по меньшей мере, могу быть рядом следующие три, пять, десять лет. Я вернулся, поскольку узнал о болезни Лизы, и я беспокоюсь о тебе и Хелен. Я не рассчитываю, что вы примете меня с распростертыми объятиями, но дайте мне немного времени, и я заслужу это.

Ее сжатые губы скривились, а глаза снова увлажнились. Это длилось всего мгновение и быстро прошло.

– Ты вернешься сюда?

– Я не знаю пока точно, но нет, в Клэнтон я не вернусь.

– Итак, когда мама умрет, что будет с нами? Приемная семья? Государственная опека? Как насчет хорошего приюта?

Мак обожал этого ребенка. Она была решительной и жесткой, и из-за него ей пришлось много пережить и рано повзрослеть. Вот и сейчас вместо эмоционального воссоединения она поставила Мака на место и ускользала прочь.

– А как насчет Баннингов? – спросил он.

Марго закатила глаза в притворном недоумении и покачала головой.

– О, полагаю, это часть великого плана. Как ты помнишь, Герми держит весь мир в руках и является верховным правителем. Поскольку нам больше некуда идти, понятно, что мы переедем в большой дом и будем играть по его правилам.

– Герми?

– Так я его называю. За глаза, конечно. Хелен не такая. Она – идеальный ребенок и ластится к нему, называя «папой».

Повисла долгая пауза. Мак наслаждался прозвищем «Герми» и сожалел, что у самого не хватило смелости проявить к бывшему тестю больше неуважения.

– Я спросил тебя о Хелен, – напомнил он.

– Она в порядке. Ей шестнадцать, и по развитию она мало чем отличается от десятилетней девочки. Каждый ее день начинается с горьких слез, потому что ее мать болеет, а затем она проводит большую часть своего времени в страданиях. А ты говоришь не так, как раньше.

– Я постарался изменить акцент, это часть маскировки.

– Как-то неестественно.

– Спасибо.

Марго потянулась к своей сумочке и спросила:

– Ты не против, если я закурю?

Вообще-то это был не вопрос. Она ловко выдернула тонкую сигарету из пачки и прикурила от зажигалки с привычной сноровкой, которая приобретается лишь постоянными упражнениями.

– Когда ты начала курить?

– Год назад или около того. А ты?

– Когда мне было пятнадцать. Бросил после юридической школы.

– Когда-нибудь и я брошу, но сейчас это полный улет. Но не больше пачки в день.

– Твоя мать умирает от рака, а ты взялась за сигареты.

– Это вопрос? У нее рак груди, а не легких. А еще я люблю пиво.

– А кроме этого?

– Хочешь поговорить о сексе?

– Давай сменим тему.

Марго улыбнулась, поняв, что ей удалось его смутить. Она глубоко затянулась и, выдохнув дым, спросила:

– Ты хоть представляешь, как ужасно быть четырнадцатилетней девочкой, которую бросил отец? Она ведь его любила, восхищалась и гордилась им, потому что он был большим адвокатом в маленьком городке? Отец был частью ее жизни – и дома, и в церкви, и в школе, и в семье, везде, где должен был быть отец. А теперь все другие отцы на месте, кроме моего. Ты можешь представить, каково это, Мак?

– Нет. Мне очень жаль.

– Я знаю, что ты сожалеешь. Но это неправильное слово, Мак. Я могу придумать тысячу других, которые подходят здесь гораздо лучше.

– Давай, выкладывай. Я не спорю. Ты хочешь, чтобы я ушел?

– Валяй! Тебе это не впервой. Бежать! Возникли трудности – и ноги в руки!

Марго была решительной и сильной, но по щеке скатилась слеза. Она ее смахнула и на мгновение запнулась, собираясь с духом.

Напомнив себе, что из них двоих взрослый он, Мак сдержался и заговорил тихо и спокойно:

– Я больше не уйду, Марго, если только меня не заставят. Я сказал, что мне жаль, и больше мне сказать нечего. Я очень рад тебя видеть сейчас и хотел бы увидеть снова. И Хелен тоже.

– Есть вопрос, Мак. Когда ты уходил отсюда посреди ночи, ты собирался нас когда-нибудь увидеть снова?

Он глубоко вздохнул и посмотрел в окно. Она ждала, готовая вновь затянуться дымом тонкой сигареты, которую держала двумя пальцами. Ее глаза сверкали, а взгляд, казалось, вот-вот прожжет в нем дыру.

– Я не могу точно сказать теперь, о чем думал. Помнишь тот вечер, когда я пришел домой пьяный, поскользнулся на льду на подъездной дорожке, разбил себе голову и попал в больницу?

– Как такое можно забыть? Мы так тобой гордились!

Вот ведь язва! Но он не стал заострять на этом внимание. Хотя замечание и было забавным, он не улыбнулся.

– Твоя мать промыла тебе мозги, заставив поверить, что я всего лишь жуткий алкоголик и соответственно никчемный отец.

– Не помню такого.

– Что ж, спасибо и на этом. В семье Баннинг две бутылки пива – основание отправить на лечение от алкоголизма. Лиза искала поддержки и сделала все, чтобы вы с Хелен считали меня пьяницей. Она рассказала об этом всем родственникам и друзьям.

– Да, это так. И это было отвратительно.

Спасибо, милая.

– Отвечая на твой вопрос, о чем я думал, когда покидал город, скажу: моей единственной мыслью было просто уйти. Я не сомневался, что увижу вас снова, но это не входило в мои ближайшие планы. Во всяком случае, тогда. Я просто хотел уехать куда-нибудь подальше отсюда и наладить жизнь заново. Честно говоря, у меня не было никакого плана, кроме как уйти от Лизы.

– Ты когда-нибудь ее любил?

Такого вопроса Мак не ожидал. Он снова посмотрел в окно.

– Мне казалось, что да, в самом начале, но романтика быстро сошла на нет, и ничего не осталось. Как ты знаешь, мы были очень несчастны.

– А что вас не устраивало?

– Тут как минимум две версии истории, Марго. Я уверен, что версию Лизы ты слышала, и не раз. Лиза была недовольна мной и моей карьерой. Я пытался наладить юридическую практику, что, как выяснилось, трудно сделать в таком маленьком городке, как наш. Посмотри на площадь и сосчитай, сколько на ней юридических контор. Лизе требовалось что-то большее. Она выросла на деньгах и была избалована родителями. Стефани вышла замуж за врача, и вскоре они переехали в большой дом. Лиза видела все, что они покупали, рассказывала о каждой поездке, которую они совершали, и так далее. Ее родители благоволили Стефани и Дина и часто их сравнивали с нами, особенно ее мать в этом усердствовала. Я никогда не соответствовал их ожиданиям, никогда не был достаточно хорош. Как тебе отлично известно, они ревностные баптисты, а потому считали, что я должен посещать церковь не меньше трех раз в не- делю.

– Это не изменилось.

– Кто бы сомневался. Для меня это было слишком. Я был сыт по горло их лицемерием, меркантильностью, расизмом и тем, что все это они оправдывали именем Бога. Я пытался их избегать, и мы с Лизой отдалились. Мы договорились не выяснять отношения в вашем с Хелен присутствии, поэтому привыкли притворяться, по сути, не замечая друг друга. Мы с ней были очень несчастны. Вот так. Это моя версия истории. Брак распался, и мы оба хотели расстаться. Я увидел возможность сбежать и воспользовался ей.

Марго склонила голову набок и медленно затянулась так, как это делают красивые актрисы в остросюжетных фильмах. Явно заготовленный заранее сексуальный прием. Потом она вытянула нижнюю губу и выпустила тонкую струйку дыма, которая поднялась к потолку. Пока до улыбки или ее подобия дело не дошло. Она ска- зала:

– Хелен, конечно, ничего не замечала, но я с десяти лет видела: что-то идет не так. Дети все замечают и чувствуют.

– Я понимаю, что из-за меня ты много переживала, я заставил тебя страдать.

Она закатила глаза, как бы говоря: «Если бы ты только знал», затем загасила сигарету в пепельнице и сказала:

– Да, это так, но были и свои плюсы, Мак. Это открыло мне глаза и научило лучше понимать людей. Богатые ребята, моя прежняя компания, злословили за моей спиной, унижали ехидными замечаниями, повторяя, что слышали дома. Дети из среднего класса хотят тусоваться с богатыми, поэтому тоже с удовольствием поддакивали. У детей из бедных семей хватает своих проблем. Черные ребята на самом деле считали, что это круто, что мой отец победил систему и сбежал. Они знают, каково это, когда тебя порочат и унижают, поэтому сами этого никогда не делают. Они более крутые. Я многое узнала о людях, причем далеко не приятного. За что-то я даже должна сказать тебе спасибо, Мак.

Продолжить чтение