Избушка на опушке

Ванда, сложив руки на переднике, послушно кивала головой. Она старалась запомнить все домашние дела, которые поручала ей матушка.

– … хлеб испеки, да садник1 не сломай, как в прошлый раз, – хмуро проговорила женщина. – возьми коромысло и воды из колодца принеси, ковры только не замочи…

Это продолжалось бесконечно.

Ванда посмотрела на беззаботного младшего брата, который увлеченно играл у печи своими деревянными игрушками, сделанные отцом.

«Когда мне было восемь лет, я не играла в свои игрушку, потому что родился ты, и матушка постоянно заставляла ухаживать и следить за тобой, – девушка сдвинула брови, – как было бы хорошо, если бы ты…»

– Ванда! – женщина, уперев руки в бока, недовольно смотрела на дочь. – ты слушаешь меня? Ты уже взрослая, не заставляй ставить тебя на горох.

– Слушаю, матушка. Не надо на горох! – девушка с мольбой посмотрела в глаза матери.

– Тогда ещё печь от сажи прочисть.

Ванда тяжело вздохнула и кивнула. Все детство она то и дело, что смотрела за Краком, помогала по дому и вела хозяйство. Как она устала.

Людмила подошла к сыну и, гладя его по голове, начала тоже давать «наставления».

«Помогай сестре, – процитировала женщину Ванда, – от его помощи мне только работы прибавится».

– Матушка много работы тебе поручила, – перед девушкой возник отец, – с которой ты, я уверен справишься, как и всегда. А если что-то, вдруг, сломаешь- не беда, я починю, – мужчина погладил дочь по голове и поцеловал в макушку.

Ванда знала, что отец ее очень любит, она чувствовала это: он никогда не кричал на нее, на горох не ставил, матери не давал руку поднимать, а если дочь где-то провинилась, то садился и беседы с ней серьезные вел, после которых она послушной была. Мать тоже любила, но сухо: слова ласкового не скажет, не прижмёт, только задачи раздает, да сухо хвалит.

– Сходи вечером в соседний двор, с Ладой куклы пошейте, песни попойте, а я тебе платок цветастый привезу…

– Какой пла… – мать не успела договорить. Увидела хмурый взгляд мужа, который был на нее направлен, сразу замолчала.

– Самый красивый платок привезу, все в деревне обзавидуются, —Вуйко тепло улыбнулся, – береги только братца, не отпускай гулять одного и к лесу Скверному не подходите, – отец внимательно посмотрел в глаза дочери. – поняла, Ванда?

– Да, батюшка, – девушка не слышала слов остерегающих, которые отец ей толковал, все мысли были будущей обновкой заняты.

«Блуд взгляда своего от меня не посмеет отвести, полюблюсь ему», —воодушевлялась Ванда.

Отец и мать подошли к красному углу и начали в унисон читать молитву:

«Услышь, Боже, голос мой в молитве моей, сохрани жизнь мою от страха врага; укрой меня от замысла коварных, от мятежа злодеев, которые изострили язык свой, как меч…»2.

Перекрестились.

– Помни, что я тебе говорил, дочь моя.

Родители ещё раз дали наставления детям и, сев в повозку, отправились в путь.

– Крак! – сестра недовольно посмотрела на брата, уперев руки в бока. – кто тебя просил?

Мальчик сидел на мокром ковре с пустым ведром.

– Я хотел помочь тебе. За водой пошел, чтобы ты хлеб испекла, а как вошел в дом, так о порог споткнулся, – чуть ли не плача ответил брат. – прости, Ванда.

– Глупый, бестолковый! – сестра с ненавистью смотрела сверху вниз на мальчика. – иди в игрушки играй, а то брошу их в печь вместо дров, а батюшке скажу, что опять потерял!

Крак поднялся и, шмыгнув носом, пошел к печи к игрушкам своим.

«Злая, Ванда, совсем не любит меня, я же помочь хотел, ну споткнулся, с кем не бывает», – думал про себя мальчик и еле слезы сдерживал.

«Родичи только уехали, а мне с ним ещё три дня сидеть, – причитала про себя девушка, – обуза».

Ванда активно выполняла поручения матери, чтобы до вечера управиться и к подружке в соседний двор сходить, песни попеть да кукол пошить.

Крак же, забыв о ссоре с сестрой, увлеченно играл в углу. Заметив, что Ванда начинает печь от золы очищать, быстро поднялся и подбежал, чтобы помощь предложить. Матушка всегда ему разрешала.

– Ванда, давай я по…

– НЕТ! – сдвинув брови прервала брата девушка, – только хуже сделаешь, руки не из того места растут у тебя.

Крак не выдержал слов злых от сестры и выбежал из избы попутно слезы тыльной стороной ладони вытирая.

«Плохая, плохая, плохая! Приедут маменька с папенькой, все им расскажу, как она обижала меня и обязывала. Пусть батюшка не дарит ей платок никакой, а матушка, чтобы на горох всё-таки поставила и запретила к Ладе во двор ходить», – мальчик вышел на небольшую поляну недалеко от дома и присел, подобрав ноги под себя.

Крак сидел перед Скверным лесом, про который сестра ему сказки на ночь жуткие выдумывала:

«И живут в том лесу вурдалаки, которые из могил своих поднимаются да в дом родной идут, чтобы выпить кровь родных своих и знакомых. А в озере, где вода цвета грязи, живут русалки, которые путников своим волшебным пением и красотой завораживают да в воду затягивают и топят. Водяной любит живот человеченкой свежей набить», – вспоминал рассказ сестры Крак.

Любила Ванда братца страшилками пугать, сама, конечно, потом пол ночи не спала, но младшему этого не показывала. Храбрилась.

Лес непроглядный был, даже когда солнце в зените, в лесу-темно. Пригляделся Крак и заметил еле заметный огонек, будто свеча в окне горит.

«Живёт ведь там кто-то, – мальчик ближе к лесу подошёл, пригляделся и увидел еле заметные очертания избушки, – и домик стоит небольшой, значит нет там никаких вурдалаков и другой нечисти. Набрехала Ванда».

Мальчик было двинулся ещё ближе к лесу, но услышал недовольный оклик сестры, вздрогнул.

«Вставит мне, если увидит, что так близко подошёл, – Крак развернулся спиной к лесу и побежал на голос сестры, – потом рассмотрю поближе».

Все домашние дела были сделаны: хлеб испечен, печь почищена, вода в доме есть, ковры правда ещё вывешивать пришлось, ну ерунда, главное, что теперь Ванда сидела довольная перед своим зеркальцем и толстую косу заплетала, собиралась к подружке. Сарафан свой самый красивый надела и принялась щеки руками тереть да губы прикусывать, чтобы ярче стали.

Крак смотрел на все это со скучающим видом, не выдержав тщательных и долгих сборов сестры он спросил:

– На щеках скоро дырка будет, Ванда, а губы твои лопнут, если не перестанешь кусать их, – мальчик слез со своей кровати и подошёл к сестре. – долго ты ещё, нас ведь ждут?

– Нас? – девушка подняла удивленный взгляд на брата. – меня, то есть?

– Как это, а я? Всемил же ждёт меня тоже, – с дрожащим голосом спросил мальчик.

– Ну нет, никто тебя там не ждёт, – равнодушно пожала плечами, Ванда, и продолжила щеки тереть. – тем более ты наказан за то, что ковры намочил, если бы не ты, давно бы уже все дела закончила и пошла к Ладе, ну и ты бы тоже, а так все, сиди дома. Скажи спасибо, что в угол на горох тебя не поставила.

Крак не смог горьких слез сдержать и захлебываясь выпалил:

– Лада Всемила любит и всегда берет с собой играть, а ты меня дома одного оставляешь лишь за то, что я тебе помочь хотел. Не люблю тебя, Ванда, ты злая и плохая сестра!

В комнате послышался звук пощёчины.

Крак прижал обе руки к щеке, где горел след от ладони сестры. Та стояла и с неуправляемой ненавистью на брата смотрела.

– Да ты…лучше бы тебя полуденица забрала, когда ты родился3, ненавижу тебя, гаденыш, – с этими словами Ванда широким шагом вышла из избы и громко хлопнула дверью, оставив брата одного.

Крак горько заплакал. Часто на него сестра ругалась, но, чтобы такие ужасные вещи говорить и по лицу бить-никогда. Может, и правда он-обуза и без него будет лучше? Немного успокоившись мальчик решил:

«Пойду один в лес жить, чтобы никому больше не мешать, – Крак достал свой мешок и стал все свои «необходимые» вещи складывать: игрушки, свисток ну и еды немного, – построю себе избушку, видел, как отец топором орудует, где же он лежит? – мальчик в кладовой нашел орудие и сунул его к остальным пожиткам. Подойдя к красному углу, Крак прочитал молитву и уверенным шагом вышел из избы.

Во двор к Ладе пришли и другие соседи, в Ящера4 предложили сыграть. Долго выбирали, кто из парней водить будет, чуть не передрались. По итогу самым упёртым Блуд оказался: светловолосый, голубоглазый, смазливый, никто из девиц местных не мог взгляда своего отвести от него, настолько красивым был.

Девушки, взявшись за руки начали вести хоровод. Ванда, находившаяся рядом с подругой тихо поинтересовалась:

– Как думаешь, выберет меня?

Лада внимательно присмотрелась к парню, который взглядом хорошеньких девушек обводил и хитро ухмылялся.

– Пока не видела, чтобы в твою сторону глядел, все на Любу посматривает.

Ванда тяжело вздохнула и посмотрела на парня, тот сидел на стуле и широко улыбался, осматривая девушек.

– Сиди, сиди, Ящер,

В ореховом кусте,

Грызи, грызи, Ящер,

Каленые ядра!

Дам тебе, Ящер,

Красную девку,

Алую ленту!

Хоровод остановился, и девушки стали с нетерпением ждать решения Блуда, каждая мечтала вместе с ним в центр круга выйти.

– Кто сидит?

– Ящер.

– Что грызет?

– Ядра

– Кого хочет?

– Девку

– Которую?

Ванда заметила, как парень поднялся со стула и двинулся в сторону Любы, которая очаровательно ему улыбалась.

Задумалась.

«Вот привезёт батюшка платок мне цветастый, так сразу…», – девушка не успела закончить мысль, как почувствовала на своих запястьях горячие юношеские руки. Подняла взгляд.

– Пойдешь со мной, красавица? – Блуд лукаво улыбнулся.

Ванда округлила глаза от удивления и хотела было уже ответить, как парень ее в центр круга повел, пританцовывая. Пара вместе выплясывала и звонко смеялась, держась за руки.

Когда Блуд остановился, чтобы поцеловать девушку, Ванда ему щеку подставила. Парень хитро улыбнулся, взял ее одной рукой за щеки, а второй за талию да поцеловал в губы звонко.

Все присутствующие ахнули.

Девушка покраснела. Переживала, что надо будет в дом бежать, щеки опять растирать, чтобы румянец появился, а тут вот как все складно вышло. Она с дрожащими ногами вернулась в круг и продолжила водить хоровод.

Когда начало вечереть и все стали расходиться по своим домам, Блуд предложил проводить Ванду. Та, конечно, согласилась и всю дорогу нервно заламывала пальцы.

– Слыхал, родичи твои в Град уехали, – парень ближе придвинулся к девушке, еле касаясь ее плеча.

– Д-да, по утру уже отбыли, скоро вернутся.

Блуд кивнул.

– Младшого на тебя оставили?

– Оставили, – Ванда недовольно вздохнула. – одни хлопоты от него.

Парень довольно хмыкнул. Какое-то время пара шла в тишине, подходя к дому девушки.

– Спасибо, что проводил, – Ванда остановилась и посмотрела на парня, который уже ее за руку взял.

– Такую красавицу одну нельзя пускать по деревне. Вдруг кто с недобрыми помыслами? – Блуд как-то странно улыбнулся и рывком привлек девушку к себе, накрывая ее губы своими грубым поцелуем.

Ванда ахнула от неожиданности. Она, конечно, хотела, чтобы ее первый поцелуй украл именно он, но девушка представляла себе этот процесс немного иначе. Она воображала, как Блуд нежно и аккуратно касается ее, как с трепетом проводит своей большой теплой рукой по ее мягким волосам, как шепчет приятые и ласковые слова на ухо. Сейчас же все было иначе: он впивался грубым и требовательным поцелуем в ее губы, жадные и наглые руки блуждали по телу, касаясь мест, которые Ванда в слух стыдилась называть, он прижимался к ней всем телом, и девушка ощущала его желание где-то внизу.

– Стой, я не могу так, – она испугано прошептала и отстранилась от парня.

Тот выглядел недовольным, его темные от желания глаза стали метать молнии.

– Отказываешь мне? – он угрожающей тенью навис над девушкой.

– Н-нет, нет, что ты, Блуд, не отказываю…мне приятно, просто меня никогда не… – Ванда смущенно опустила глаза в пол.

– Не целовали? – парень понял, что действовал слишком резко, поэтому решил сгладить обстановку. – не думал, что такую, как ты раньше никто не касался. Виноват.

Ванда искренне улыбнулась от его слов и прижалась к нему, обнимая за шею. Парень обнял девушку в ответ и уткнулся щекой в ее макушку.

Крак подошел к Скверному лесу. На небе уже высоко стояла яркая Луна, но ее свет не мог пробиться сквозь густые листья деревьев. Впереди был лишь мрак.

«Может, повернуть назад и прийти сюда днем, когда будет немного светло? – мальчик неуверенно переминался с ноги на ногу, – ну нет, Ванда уже пришла домой и, наверное, ищет меня. Вот и пусть, – Крак нахмурился, отмахнулся от воспоминаний о страшных сказках сестры и уверенным шагом вошел в густой лес».

Темнота приняла его как родного, мальчик прижал к себе мешок с пожитками и стал вглядываться под ноги, чтобы не полететь на землю.

«Ну и темень».

Он пробирался сквозь высокие заросли и кусты, проходил мимо вековых деревьев, жалобно скрипевших от порывов ветра. Пару раз Крак споткнулся, чуть было не упав. Непроглядная ночь и непривычные звуки пугали мальчика, подрывая в нем всю былую уверенность.

«Вернусь-ка я домой, а с утра, пока Ванда будет делами занята, я сбегу в лес, – стуча зубами от страха размышлял мальчик, – как же я буду орудовать топором в темноте? Возвращаюсь, – Крак, довольный своим решением и ощутившим облегчение от того, что не надо идти дальше по этому страшному лесу, развернулся».

Мальчик прошел немного, темнота не давала ступать быстрее, поэтому уйти далеко он никак не мог, но как же тогда…?

– Услышь, Господи, слова мои, уразумей помышления мои5.

Сзади стояла такая же чернота, как и впереди. Он не видел огней деревни, тропинку, по которой шел. Все, что было перед его глазами-мрак.

Мальчик заплакал, обхватив себя руками. Он уже успел пожалеть, что решился на эту затею.

«Дождался бы маменьку с папенькой, потерпел бы немного нападки Ванды, а потом пожаловался бы на нее. Зачем же я пошел в этот лес?».

Крак присел на корточки и сжался от страха. Стал укачивать себя, стараясь успокоиться.

– Какой славный, малыш… – звенящую тишину леса нарушил хриплый и пугающий голос.