Тайны городка Мэлон

Договор

Дорога в столицу лежала через городок Мэлон. Уютное местечко: церковь, рыночная площадь и разбросанные вдоль берега одноимённого озера каменные дома горожан. Путники любили этот городок за хмельной тыквенный эль и наваристое овощное рагу. Раз в год здесь проводили ярмарку – торговали рыбой, овощами, особым спросом пользовались тыквы. Они были на редкость вкусные.

Распродавшись, Ральф накрыл телегу дождевиком и окрикнул жену, та, как сорока, рассматривала бусы за соседним прилавком. Никакой реакции! Мужчина ещё раз позвал её, но беременная женщина увлечённо болтала с продавщицей. Почесав пузо, толстяк посмотрел в сторону пивнушки и смекнул, что есть шанс пропустить бокал пенного в счет удачного денька.

За дверью кабака пахло брагой и табаком.

– Эй, сосед! – расплывшись в улыбке, привлек к себе внимание темноволосый жилистый мужчина. – Иди ко мне, такие новости расскажу – ошалеешь!

– Приветствую, Том, – сев за стол, сказал Ральф.

– Пинту пива моему другу, лучшему фермеру в городе Ральфу Туку! – приказал разносчику Томас. – И мне обнови!

– Так-то я тороплюсь, – потирая руки, ответил Тук. – Но бокальчик опрокину в честь ярмарки.

Коренастый фермер с вторым подбородком, рыжей щетиной и солидным пузом, Ральф Тук чем-то походил на собственные тыквуши. Всегда приветливый и разговорчивый, он еще в молодости получил прозвище Добряк, правда, не за природную доброту, а за любовь к пиву. Он, когда перебирал с пенным напитком, становился ангельски добрым, проси что хочешь – все сделает. Пока хмель не выветрится.

Разносчик поставил на стол холодное пиво, и Том радостно протянул кружку соседу.

– В этом году ярмарка удалась! – сгреб пальцем пенку Ральф и сделал приличный глоток.

– И не говори, – подмигнул ему Том. – Открою тебе секрет: тесть на следующий год поменяет правила.

– Это как?

– Хочет сделать состязание, позвать продавцов со всего юга и четыре дня веселья вместо одного – за очень солидный приз.

– Состязание в чем? – допивая пенное, спросил Ральф.

– В продаже товара, а десятую долю от заработанного получат три счастливчика, распродавшиеся первыми, – с азартом стукнул по столу Том. – Но есть и нюансы – тесть выдумал систему подсчета, но это так, мелочи.

Добряк слизал пивную пенку с губ, а Том резко выкрикнул:

– Эй, паренёк, неси ещё пива!

– Это последняя! – отнекивался Ральф.

– Обижаешь! – протягивая бокал, настаивал Том. – Ну, за будущие победы! До дна!

Они в пару глотков осушили бокалы и, вздрогнув от ударившего в голову хмеля, закусили хлебом. И тут же настойчивый сосед снова подозвал мальчишку-разносчика, намекая на продолжение пьянки.

– Ваше пиво, сэр, – поставив на стол очередную порцию хмельного, откланялся паренек.

– Ага, спасибо, – протягивая Ральфу кружку, буркнул Том и тут же бодренько добавил: – Продай мне семена тыквуш, хочу испытать удачу в следующем году!

– Что, прости?

– Продай мне семена!

– Разве в семенах дело? – напрягся Ральф. – Тут нужен уход, режим полива, правильные удобрения… Много чего.

– Этому я научусь, – стоял на своем Том. – А вот семена нужны лучшие, а у кого в Мэлоне самые вкусные тыквы? Правильно, у тебя!

– Ну ты скажешь, – хлебнув пива, покраснел Ральф.

– Не скромничай, сосед, – нахваливал Том. – Этим надо гордиться. Я бы, конечно, мог взять семена из купленной у тебя тыквы, но, сам понимаешь, одно дело, когда мастер своей рукой даст нужный инструмент, и совсем другое – взять то, что лежит на его столе.

Худой, жилистый Том Чатэр был тот еще пройдоха. Ходок по кабакам Мэлона, гуляка и бездельник, он не любил работать, даже не стремился. Зачем, когда твой тесть сам бургомистр? Ему по нраву труд иного рода – делай по ночам детей на радость влиятельному родственнику, и дочка вымолит у отца все что пожелаешь. Гарри обожал своих внуков, поэтому закрывал глаза на гулянки зятя даже при том, что его пьянки частенько заканчивались словами: «Знаете, кто мой тесть? Одно слово – и вам не поздоровится!». Кстати, за это его и прозвали Том-болтун, так что кто по–умней, никогда с ним не связывался. Если не получалось отшить назойливого Чатэра, то шли за помощью к тестю.

Ральф залпом опрокинул кружку.

– Продай, – Том положил на стол серебряную монету. – И это только задаток!

– Надо с Сарой поговорить, – почесав затылок Добряк. – Она семена отбирает, я выращиваю.

Ральф как заговоренный смотрел на монету.

– Бери, я не щучу, за лучший товар – достойная цена!

– Неожиданно, но приятно, – пробубнил Тук, и рука сама потянулась к монете.

– Тогда еще по одной, и подумаем, как все провернуть, – оживился Томас. – По-соседски помоги! Ты же сам знаешь, твою тыквушу начинаешь есть – за уши не оттащишь, пока тарелка чистой не станет. Даже сырую, настолько они вкусные. Ума не приложу, как ты это делаешь? – Том с прищуром покосился на соседа и тут же с улыбкой добавил: – Через год первое место на ярмарке само упадет в твои руки, а вот мне и второго хватит, тесть хоть уважать начнет, помощником назначит вместо этого громилы Джимми Дюка. У каждого свои интересы, Ральф, но общим будут вкусные тыквы.

– А если не выиграем? – сглотнув слюну, сказал Добряк и потянулся за кружкой.

– Не бойся, победим, я все просчитал. Есть план! Еще пива?

– Давай, но в этот раз точно по последней.

Потом принесли еще по пинте, и когда изрядно хмельной Тук начал сорить деньгами, в питейное заведение вошла полная женщина с распущенными черными волосами. Грузно ступая по деревянному полу, она быстро нашла глазами мужа и тихонько зашла со спины. Чатэр первым изменился в лице, а муженёк не сразу сообразил, что происходит, но, когда заметил указательный палец у губ испуганного соседа, обернулся.

– Мы тут немного выпили, – ударил себя по брюху Тук. – Не волнуйся, уже закончили, и я готов к поездке домой.

– Жду, – вставая буквой Фэ, ответила Сара.

– Соседушка, присоединяйся! Празднуем успех Ральфа – весь товар распродал. Талантище!

Сара резко схватилась за низ живота и присела на стул.

– Всё в порядке, милая? – Ральф подбежал к ней.

– Нет, не в порядке! – повысив голос, ответила та. – Мне дома надо лежать, а я по кабакам тебя ловлю!

– Ой, соседушка, прости, не признал, что ты на сносях, – теперь оживился и Том. – Всё! Закончили пьянку, Ральф, надо домой! Сколько ты уже ждёшь сына? Третий раз или четвёртый?

– Не твое дело! – процедила сквозь зубы побагровевшая от злости Сара.

– Согласен, не мое, – Том протянул руку Ральфу. – Жена у тебя чугун, твёрдость в ней под стать! – он наклонился к Добряку и тихо шепнул: – Завтра приду за семенами.

– Договорились, план хороший, – обнял его Добряк.

– Тсс! – приставил палец к губам Том. – Про план завтра! Сегодня, сам понимаешь… – Том покосился на супругу.

– Понимаю… Милая, идем.

Добряка качало, как матроса на палубе во время шторма, он пытался держать себя ровно, делая вид, что абсолютно трезв. Впрочем, Сара знала все наперед и, когда они дошли до телеги, приказала ему лечь в сено. Затем взяла вожжи и неспешно поехала домой.

Утром Ральф жадно глотал воду. А еще ползал на коленях, извиняясь за вчерашнее. Немного поломавшись, Сара достала из печи котелок с едой и поставила на стол. Намек был расшифрован правильно, и, жадно поедая овощное рагу, Ральф рассказал о задумке бургомистра на следующий год провести состязание. Но главное – это деловое предложение от Томаса Чатэра, как-никак он зять бургомистра, а значит, есть шансы на победу.

– Ты что, все мозги пропил? – закричала Сара. – Семена ему продать! Может, еще вырастить ему тыквы, и пусть он победит, а ты просто посмотришь на это?

– О чем ты?

– А если победитель будет один, что тогда делать?

– Не начинай! Что толку в семенах, тут главное – как растить! Пусть пробует, – ответил Ральф. – Тем более я обещал.

– С пьяного невелик спрос, перетопчется! Не дам Болтуну никаких семян!

– Ты чего так завелась? Том нормальный мужик, дело предложил, – Ральф достал серебряную монету. – Вот, смотри, задаток дал.

– За семена? – удивилась Мария.

– Ага, – улыбнулся Ральф. – Говорю же – план у него есть, знает, что делает.

И все равно что-то настораживало – за серебряный даже зимой можно купить дюжину добротных тыкв с хорошими семенами. Непонятно, зачем такая сложная авантюра Чатэру.

– Верни! – строго приказала Сара.

– Нет! – огрызнулся Ральф.

– Что значит «нет»? – она даже привстала. – Я забочусь о доме, ребенка ему вынашиваю, готовлю, обстирываю, а он впустил соседа и раздает наше добро задаром.

– При чем тут дом и ребенок?

– При том, что у всего есть цена! – закричала Сара. – Ты совсем не ценишь мой труд!

– Это же просто семена! – повысил голос Ральф.

– Для тебя да, – раскраснелась она. – А для меня нет, и мне обидно, что ты этого не ценишь. А если его план выиграть в одиночку, что тогда?

– Мы договорились.

– Не смеши, договорился он с Болтуном! Это они с тестем могут договориться, а ты им кто?

– Он слово дал! Ты чего завелась? Обычные семена, с любой тыквы набери и отдай.

– Для тебя обычные, а для меня нет, милый! – с гневом процедила Сара.

Обняв супругу, Ральф попытался снизить градус скандала, даже попросил не заводиться, сославшись на ребенка, но Сара, как раскаленный уголек, шипела и бурлила, не желая охлаждаться. Честно, он уже и сам был не рад, что по пьяни взял задаток, но, с другой стороны, это же обычные семена, что в них такого?

– Я слово дал! – в отчаянье выдал он. – Не могу не продать, весь город будет потешаться.

– А приз большой? – неожиданно спросила она.

– Том сказал – несколько золотых монет.

Погладив низ живота, Сара загадочно улыбнулась.

– Ладно, – ласково начала она. – Напишем договор, заверишь его у бургомистра. Раз он хочет семена, пусть сначала расписку даст, а то знаю Болтуна – чуть что не так, вой на весь город подымет.

– Тоже придумала, договор, – рассмеялся Ральф. – Ты представляешь глаза его тестя, когда тот увидит цену за семена? Не, Том на это не пойдет.

– Ну вот и решение проблемы.

Ральф прищурился и, когда понял всю подоплеку замысла, кинулся обнимать супругу. Та запричитала, мол, что бы он без нее делал, еще раз упрекнула за чрезмерную доброту и, наконец, обняла мужа, намекая на завершение конфликта. Так что когда после обеда в калитку постучался сосед, госпожа Тук позвала супруга, и тот, потупив взгляд, озвучил условия сделки.

Невероятно, но Чатэр согласился.

– Ничего страшного, – держась за низ живота, ответила Сара. – Иди до конца. Том-болтун струсит. – Она протянула ему мешочек с семенами. – Вот увидишь – перед дверью бургомистра заканючит и убежит, а если нет, расспроси того о ярмарке и посмотри на реакцию соседушки.

И они поехали в город.

– Добрый день, Гарри! – Ральф, войдя в кабинет бургомистра, с почтением снял шляпу. – Мы хотели бы заверить сделку вашей подписью, – нерешительно промямлил он, и в этот же момент в кабинет влетел узколобый громила Джимми Дюк.

Жадно глотая воздух, тот громко затараторил об успехе своих подчиненных – почти половина гонцов получили письменные согласия на участие в будущей ярмарке. И более того – весть о грандиозном шоу привлекла фермеров из окрестностей столицы, те тоже проявили интерес к состязанию.

– Придется расширять рынок, – не обращая внимания на посетителей, заявил Гарри. – Иначе всех не уместим!

– А я что говорю, народу будет, как в столице, парни один за другим получают согласия на участие, – пробасил Дюк. – Гарри, мне людей не хватит, чтобы контролировать порядок на таком мероприятии.

– Хватит, ещё целый год впереди, – строго выдал Болд. – Наймём молодежь. Выкрутимся, главное не торопиться и все продумать, – он неожиданно посмотрел на Ральфа и сухо добавил: – Что-то хотели?

– Да, – Ральф, мял края шляпы. – Мы хотели заверить сделку вашей подписью.

– Очень выгодную сделку, – выйдя из-за спины Добряка, сказал Томас.

Бургомистр, невысокий черноволосый мужчина, пригладил седую бородку и протянул руку, желая ознакомиться с договором.

– Ого, полторы серебряные монеты за семена? – строго покосился он на зятя.

– У меня есть план! – отреагировал Том. – Все окупится.

– Получается, ты покупатель, а ты, Ральф, продавец?

– Да, сэр, – подтвердил Ральф.

– Дал же Бог зятя, – доставая сургуч, пробурчал Гарри. – Еще раз, для порядка, – он развернул договор и стал читать – «Подтверждаю, что мной получен мешок (1/10 фунта весом) лучших семян тыкв от Ральфа Тука, за которые я, Томас Чатэр, уплатил полторы серебряные монеты (медью). Претензий к семенам не имею». И две подписи. Все верно? – растопив сургуч, Гарри вдавил печать. – Надеюсь, вы знаете что делаете.

– Однозначно! – оживился Том и полез за деньгами. – Личные сбережения!

– Интересно, откуда они у тебя! – играя желваками, бургомистр протянул договор Туку. – Поздравляю, Ральф!

– Спасибо, сэр, – улыбнулся Ральф, скручивая бумагу. – А это правда, что в следующем году ярмарка будет масштабнее?

– Конечно правда! – перебивая тестя, защебетал Том.

– Ты болтай поменьше, – осек его громила Дюк. – Не множь слухи.

– Да, Ральф, – с официозом начал Гарри. – Планируем провести состязание, и, пользуясь случаем, официально приглашаю тебя как фермера на праздник урожая. Точной даты ярмарки пока не скажу, но можешь начинать готовиться. Правила и порядок торгов озвучим публично.

– Я же говорил! – Том похлопал соседа по плечу. – Не сделка, а золото!

– Держи! – довольный Ральф протянул ему мешочек с семенами.

Странное чувство – вроде удачная сделка, и в тоже время Ральфа не покидало ощущение грядущей беды, как будто перед грозой смотришь на серые облака вдали и понимаешь – ливню быть, так и тут ничего не предвещает, но ты интуитивно чувствуешь, что случится что-то страшное.

Телега свернула на знакомую улицу. Фонарь у калитки не горел, да и в окнах не было света. Ральф спешился и отворил калитку. Дома никого не было. Выйдя на задний двор, он увидел в темноте силуэт жены, та зачем-то выплескивала из тазика воду. В кромешной тьме ночи Сара была едва различима, но монотонное бурчание знакомого голоса ни с чем не спутаешь.

Ральф зажег фонарь, и Сара в ужасе обронила чашку.

– Что ты делаешь?! – спросил он. – Что с тобой? Это кровь?

– Милый, прости, – запричитала она, сев на землю. – Я не понимаю, как так вышло, – она заплакала. – Хотела набрать наливки, упала, и резко пошли воды, потом родила, а он не шевелится, – она жадно глотала воздух. – Черный, как уголек, и не дышит. Прости, милый, я не знаю, почему так вышло!

– Где ребенок? – подойдя к ней, спросил Ральф. – Что это? – он поднял тазик. – Что за вонь?

– Омыла малыша и схоронила, – кусая кубы, тараторила Сара. – Просто хотела вылить, – замялась она. – Прости, милый, что не сберегла нашего сына.

Испуганный взгляд, трясущиеся руки, окровавленный подол платья – вид у Сары был пугающим.

– Где похоронила сына? – сглотнув ком в горле, спросил Ральф.

– Там, – указав на тыквеную лазу, прошептала она.

Подойдя к тыквушам, Ральф раздвинул листья, желая найти могилку, ну как могилку – небольшой холмик свежевскопанной земли. В голове шумел рой мыслей, но главной была обида на этот мир, непонимание, почему в одном получается если не все, то многое, и, напротив, так чертовски не везет в, казалось бы, простом деле.

– Мы попробуем еще раз! – со слезами на глазах громко заявила жена.

– Да, – потупив взгляд, ответил Ральф. – Просто каждый раз все тяжелее и тяжелее это переносить.

– Думаешь, мне легко? – строго заметила она.

– Господи, не начинай, – резко ответил Тук.

– А ты не обвиняй меня! – категорично заявила Сара. – Не только я виновата в этом! Меньше по кабакам гуляй.

– Всё, хватит, ничего не хочу слышать! – обняв ее, прошептал Добряк и, пока никто не видит, заплакал.

На небе появилась луна, в поле затрещали цикады, и звенящая тишина беды вновь постучалась в их дом. В голове у Ральфа не укладывалось, почему Бог не дает им детей. Деньги – пожалуйста, любимое дело процветает, даже есть завистники. Есть всё, кроме детского смеха и топота маленьких ножек по дому. И хотя Сара еще могла забеременеть, и не раз, Ральф с каждым годом становился все старше и толще. Но самое болезненное – с каждой новой смертью ребенка он все больше отчаивался, не понимая, как это исправить.

Вороной конь

Ровно через год, как и планировал бургомистр, ярмарка стала настоящим праздником для жителей Мэлона. Съехались фермеры со всего юга, рыночная площадь стала центром притяжения, сотни зевак заселились в ночлежки, желая воочию увидеть, да что там увидеть, принять участие в состязании между фермерами. Ведь по правилам ярмарки покупатель мог влиять на победу. Но об этом чуть позже, самое время посмотреть, кто с каким товаром решил испытать удачу.

Стоя у повозки, Томас сверлил взглядом урожай соседа.

– Вот это добротная тыква! Не в пример моей, – похлопав по шершавому боку спелый овощ, съязвил он. – Чудно́, право! Земля та же! Семена из одной жмени. А урожай – разный, даже по цвету! Эти цвета солнца, а у меня – болотной грязи. Ума не приложу, почему так вышло, Ральф?

– О чем ты, Том? – укладывая тыквуши, спросил сосед.

– Говорю, семена, что купил у тебя, не уродились! – с прищуром посмотрел на соседа Томас.

А Тук, не обращая внимания на соседа, забивал сеном щели между тыквушами. В этом году урожай как на подбор, тыквы пышные, увесистые и на вкус сахарные, хоть сырыми ешь! Даже видавшая виды повозка просела от тяжести, не говоря уже о реакции старой кобылы – оглядываясь на хозяина, та недовольно ржала, понимая, кому везти такой груз. А Ральф всё нагружал да нагружал телегу – помятуя о правилах ярмарки, хотел продать как можно больше товара.

– Так я с ними как с детьми, – посмотрев в глаза соседу, разоткровенничался он. – Разговариваю, даже ругаю, когда не зреют или плохо растут. Семена – это полдела, а мастерство – в руках.

Позеленев от злости, Том Чатэр сжал кулаки. Рослый, жилистый, с растрёпанной копной аспидного цвета волос, Болтун походил на петуха, готового кинуться в драку.

– Пустоцвет ты мне продал! – еще раз заявил он. – Не веришь – иди посмотри, что уродилось из твоих семян, без слез смотреть нельзя.

– Богом клянусь, из одной жмени, – развёл руками Ральф. – Я же говорю – улыбаться им надо! Нежно гладить шершавый бочок, говорить с ними, – стоял на своём фермер. – Каждой тыквуше дать имя, словно они твои дети. Вот это самая большая, – он указал на спелый овощ. – Это Боб, первенец, он раньше всех созрел.

– Какой Боб? Ты в своём уме, Ральф? – завопил Том. – Это же тыква! – Он надменно посмотрел на ярко-оранжевый овощ. – Бог детей забирает – ты овощам имена раздаешь? Умом тронулся, живя с ведьмой?

Добряк резко накрыл повозку дождевиком, нахмурил брови и взял в руки кнут.

– За собой смотри, а я сам разберусь, как и с кем мне жить!

– Деньги верни за семена, или давай половину урожая как компенсацию за обман! – нагло заявил Том.

– Ишь чего захотел, половину! – рассмеялся Ральф. – Ничего не дам! – грозно заметил он. – Хотя постой, – улыбнулся Ральф, – деньги верну, но только те за семена, которые продал. Вот их принеси – до медяка все верну!

– Вот как ты заговорил, Ральф? – играя желваками, сверлил взглядом Том. – Ладно, я верну тебе семена! Все верну! И жалобу бургомистру напишу, узнаешь, как честных людей обманывать.

– Бумагу дать? – сжал кулаки Ральф.

Взгляд был решительный, но Том не уступал, играя желваками, тоже не отводил взгляда. Малейшая искра – и они, как непримиримые враги, кинутся в драку.

– Привет, Том, – послышался женский голос за спиной Чатэра.

Тот обернулся, окинул взглядом женщину. Стоявшая в калитке госпожа Тук, щурясь, кусала губы. Круглолицая, с щербинкой между зубами, она никогда не заплетала волосы, наверное поэтому её прозвали ведьмой. А может, и правда было в ней что-то бесовское. А как иначе – вцепилась в Добряка как кошка, ни ребенка ему родить не может, ни красоты, чем держит мужика – никому не понятно. Впрочем, Ральф и не сопротивлялся, как щенок на коротком поводке – поперек слова вставить не мог, во всем слушался супругу.

Сара подошла к ним и заслонила собой мужа.

– И тебе не хворать, – огрызнулся Болтун, но тут же добавил: – Деньги верните за пустоцветы!

– Странный ты мужик, Том. Мы ему на уступку пошли, единственному в городе семена продали, а он «деньги верни».

– Пустоцвет вы мне продали!

– Правильно, ты семена в землю кинул и баклуши бить пошёл, а мой муж день и ночь на огороде трудился, и теперь хочешь, чтобы урожай был равный? – она взялась за низ живота.

– Ты в порядке, милая? – тут же отреагировал Ральф.

– Ничего страшного, буянит озорник, – поглаживая небольшой животик, ответила Сара. – Сейчас пройдёт, – она посмотрела на мужа. – Милый, гони его в шею, этого наглеца. Сам виноват, что тыква не уродилась!

– И ты туда же, Сара! – он плюнул ей под ноги. – Постыдилась бы – на сносях, а людей обманываешь. Богом клянусь, до бургомистра дойду, буду жаловаться.