Тени

На палубе было шумно: кто-то громко кричал, всюду слышались звонкие и быстрые шаги в направлении кормы. Кир застыл в дверях каюты, сонно озираясь по сторонам. Мозг прошила игла резкого беспокойства, и он схватил за рукав пробегающего мимо парня:

– Что происходит?

– Марк! – выкрикнул мужчина и помчался дальше.

Кир недовольно вскинул брови и проводил взглядом убегающего. Марк с самого начала экспедиции доставлял всем неприятности, и капитан поначалу даже отказывался брать его на судно, но в последний момент всё же передумал. Теперь же, судя по масштабу проблемы, ему придётся довольствоваться чем-то большим, чем выговор и ночные дежурства.

Мужчина услышал тяжёлый звук вытаскиваемой на корму спасательной шлюпки и с интересом двинулся к плотному кольцу людей, столпившихся у края корабля. Растолкав нескольких человек, он увидел бледного, еле живого Марка, болезненно скрючившегося на краю резиновой лодки. Парень тяжело дышал, откашливал морскую воду и невидящими глазами смотрел вокруг.

– Что здесь произошло? – он обратился к высокому черноволосому матросу, что стоял у самого края и активно жестикулировал тем, кто поднимал лодку.

– Выбросился в открытое море! – старался перекричать он ветер.

– Что? Зачем?

– А мне почём знать! – раздражённо пропыхтел моряк. – Сами спросите его! И пожалуйтесь, куда надобно, мне на судне не нужны душевнобольные.

Душевнобольные?

Кир нахмурился и снова оглядел еле дышащего Марка. На нём почти не было одежды – лишь лёгкие штаны, прилипшие мёртвым грузом к телу. Этот факт казался куда страннее того, что ему сейчас сообщил регулировщик. Даже самые опытные моряки никогда не позволяли себе разгуливать раздетыми по судну, тем более в октябре, который в здешних водах славился ледяными ветрами. Какая могла быть причина для того, чтобы раздеться?

С самого первого дня Марк казался ему странным: говорил всегда невпопад, глупо и нелепо шутил, а ещё как-то нервно оборачивался непременно через левое плечо. Но мало ли какие бывают люди, думал Кир. У всех свои странности. До сего момента его выходки были лишь раздражающими помехами, однако, теперь дело принимало серьёзный оборот.

Вперёд вышла широкоплечая крепкая женщина с короткими светлыми волосами. На плече у неё висела большая сумка с медикаментами, и она быстрым и уверенным движением склонилась над парнем. Молча, не произнося ни единого слова, она стала проводить известные только ей одной манипуляции, чтобы удостовериться в стабильном состоянии Марка.

Кир перехватил её тревожный взгляд, когда она кивком головы скомандовала унести больного с палубы. Все в напряжении застыли у мокрой шлюпки, стих даже отдалённый шёпот – мужчины ждали, что она вот-вот заговорит, но женщина продолжала хмуро всматриваться в морской горизонт.

– Что глаза вылупили?! Всем вернуться к работе! – взревел сзади капитан, который только сейчас вышел к столпотворению. – Вы! Сюда быстро! – он с яростью сверкнул глазами на Кира и женщину-медика.

«Хорошо, что Марка уже унесли, – пронеслось в голове Кира. – Он бы явно не стал с ним церемониться», – мрачно заключил он.

Кир поднялся в каюту капитана и выжидающе уставился на женщину, ища в ней хоть каплю поддержки – всё-таки она знала о происходящем больше него.

– Ну и? Кто-нибудь объяснит мне, какого чёрта здесь происходит? – буркнул капитан, наполняя низкий стакан водкой.

– Я ничего не видел. Только подоспел, когда его уже вытащили.

– Прекрасно, – ядовито произнёс усатый мужчина, складывая руки на груди. – А вы, мадам, чем порадуете?

Женщина спокойно глядела на капитана, развалившегося в кресле. Какая ирония: единственная баба на корабле была единственным человеком, кто не боялся этого чудовища.

– Нам нужно причалить к ближайшему городу. – коротко произнесла она наконец.

– Нам, сука, что нужно?! – капитан опрокинул в себя содержимое стакана и громко стукнул им по столу.

– Я говорю, что нужно причалить к ближайшему городу.

– Ох, сука…

Он громко выдохнул и подошёл к маленькому круглому оконцу.

– Я не стану менять курс из-за этого маленького ублюдка, пусть у него хоть кишки в узел завяжутся или что там у него. – небрежно бросил он через плечо.

– Но…

– Я сказал, что мы не станем никуда поворачивать! – завопил он. – Эта конченная экспедиция у меня уже вот здесь сидит! – горизонтальным движением пальца он резко пересёк себе горло. – Мы доберёмся вовремя, заберём ваших фанатиков с острова, и я наконец-то избавляюсь от вас!

Кир не успел даже ничего вставить в разговор, а капитан уже оттеснил их к выходу и в следующую секунду с проклятиями захлопнул за ними дверь своей каюты.

– Знаешь, как добраться до рации? Нам нужно сообщить.

– Сообщить что? – непонимающе спросил Кир.

– Что у нас на борту психически нестабильный субъект.

Кир вскинул на женщину глаза. Да, Марк был редкостной занозой в заднице, но называть человека субъектом было как-то слишком. На мгновение ему показалось, что эта женщина вообще всех людей воспринимает исключительно так.

– Нам нужно в радиорубку. Это там. – они двинулись к носу корабля. – А что именно с Марком?

– Не знаю. Я не психиатр.

Она замолчала, а потом, уже тише добавила:

– Он бредит.

Слова эти прозвучали как-то особенно жутко. Не перечесть, сколько раз Кир слышал это выражение в своей жизни, но никогда прежде ему не приходилось сталкиваться с тем, чтобы оно было употреблено в своём прямом значении.

– Это может быть опасно для всех нас. – серьёзно произнесла женщина. – Нужно быть настороже. Ты знаком с ним?

– Немного.

– Тогда поможешь мне поговорить с ним.

– Но я…

– Да чёрт возьми! Я не знаю никого на этой чёртовой посудине! – вдруг вскричала она и остановилась, уставившись на изумлённого Кира. – Если этот полоумный набросится на меня, лучше бы, чтобы кто-нибудь был рядом. А то если вы здесь станете подыхать, некому будет вас спасать. – мрачно подытожила она.

Кир с ужасом поглядел на неё. Теперь в его сознании она встала на одну ступеньку с капитаном, но деваться ему было и правда некуда.

– А он что, может наброситься? – скептически спросил Кир. В его сознании никак не хотел рисоваться образ буйного неуправляемого Марка. Он мог представить кого угодно из команды с такими замашками, даже самого себя, но только не безобидного Марка.