Дорога к Храму

Дорога к Храму представляла собой прогулку вдоль проспекта Маяковского. Прогулка, насыщенная видами несущихся автомобилей и хрущевок.

Варвара выдохнула облачко пара и зашага быстрее. Рядом с церковью находилась автобусная остановка, именно оттуда и уезжала в школу девушка.

– Когда мимо церкви проходишь—крестись. А если не можешь или стесняешься других, то посмотри на крест и проговори про себя «Господи, спаси и сохрани!» – эти слова, прямиком из детских воспоминаний всегда вспоминались Варваре, когда она проходила мимо таких религиозных мест. – И тогда Господь тебе обязательно будет помогать.

Девушка невольно поджала губы и стала вглядываться в приближающиеся автобусы. Двери со скрипом раздвинулись, и школьница ступила в транспорт.

–Черт! – выругалась она, когда запнулась, упав прямо на грязный пол. Поднявшись, прошла в конец салона и снова погрузилась в раздумья.

С утра всегда темно, солнце всходит все позже и позже с приближением зимы. И вот этот парадокс – человек уже проснулся, а светило еще не встало. Пока еще вокруг горят фонари и светофоры, видно редкие звезды. И можно было рассмотреть то единственное, чему импонировала Варвара – подсветка дома божьего, от которого она отъезжала каждый день на учебу.

«Храм Иконы Божией Матери был заложен еще в XVI веке. Правда, построен был в деревянном стиле. После пожара в городе объявили сбор средств и Храм предстал в каменном обличье. Белый камень, золотые купола и архитектурные элементы здания голубого цвета – это описание делает данный архитектурный памятник нашего города несколько банальным. Но самое удивительное ожидает нас впереди. В этом Храме находится икона Богородицы Неупиваемая Чаша. Чудотворная икона «Неупиваемая Чаша» находилась во Владычнем монастыре до 1919 года, а затем была утеряна. И некоторые исследователи уверяют что именно в нашем Храме и находится подлинник…» – вспоминались слова священника.

Холодный ветер ударил в лицо, девушка направилась к школе.

Храм знаний, особый мир. У каждого свои отношения с основным общем образованием. Варвара же презирала это место. Наверное, каждый кто прошел школу за что-то обязательно её не любил. Куда сложнее найти повод для симпатии к этому месту!

Когда она подходила к школе то морщилась при виде серых, обветшалых зданий и мусора на тротуарах. Затем, как правило, часто падала из-за одного фонаря на всей улице. Вернее, из-за того, что на всей улице был лишь один рабочий фонарь.

Следующее разочарование ожидало её, когда она заходила внутрь самого здания. Оранжево-коричневые полы, светло-зеленые стены. Толпа в раздевалке. Аромат кислой капусты на весь этаж – верный признак того, что на обед сегодня щи.

Но самым отвратным атрибутом учебного заведения Варвара считала «уголок доверия». Это место находилось посреди коридора, рядом с кабинетом психолога. Кроме устаревших плакатов на стене висел почтовый ящик с надписью «Почта Доверия». По идее, туда можно было написать записку и таким образом попросить о помощи или просто выговориться. По факту положить письмо туда – означало сдать себя с потрохами всей школьной администрации, запустить череду абсолютно не эффективных событий – от беседы с психологом, до звонков из школы родителям и так далее. Впрочем, беседа с психологом – это для особо везучих. Такой специалист с такой нагрузкой и заработной платой, как правило, работает минимум в трех учебных заведениях одновременно, чтобы просто хватало на жизнь.

Учебные дни тянулись один за другим и порой Варваре удавалось не обращать внимания на многочисленные моменты, которые она желала бы изменить.

«Была бы сила – я бы все поменяла. Все было бы иначе» – думалось девушке. Действий она не предпринимала. Ну как ученица десятого класса может повлиять на ситуацию с школьным психологом?

Варвара чувствовала, что у неё внутри души есть какой-то огонь. Он не ослабевал, но и не становился сильнее. Окутанное какой-то броней это пламя горело и давало силы жить в самые трудные моменты. Это явление девушка сравнивала с птенцом, который еще не вылупился из скорлупы. Она терпеливо ждала изменений.

Заканчивались занятия днем. Это время было самым любимым – мать еще на работе, сестры в садике, а отец как всегда «где-то там». Можно побыть одной, спокойно сделать домашнюю работу, вздремнуть, или если будет настроение, немного прибраться.

Заходить в подъезд – отдельное удовольствие. Двухэтажное многоквартирное здание не знало ремонта с момента постройки. А на каждом видном месте снаружи или внутри дома обязательно были какие-нибудь похабные надписи. В целом, район в котором проживала Варвара был, мягко говоря, не слишком благополучным. Одно лишь упоминание улицы вводило некоторых в легкий шок. Да, всему городу были известны эти слухи про район с бараками и алкашами-наркоманами. Район, славившийся регулярными убийствами и просто высокой смертностью от естественных причин.

Когда наступал вечер вся улица погружалась в темноту. Мать Варвары возвращалась с работы забирая по пути из садика Женю и Дуню. Близняшки только в следующем году должны были пойти в первый класс, но копить на это дело можно было начинать уже сейчас.

– Скорее бы уже дверь в подъезде починили, – рассуждала женщина, наливая себе чай.

– Починят, как же, – отозвалась Варя усмехнувшись. – Или снесут все подчистую как уже с десяток лет обещают и квартиру нам дадут. И жить будем как соседи наши в новостройках, да с шлагбаумом во дворе, да с детской площадкой! – растягивая буквы проговорила Варвара и сестры засмеялись с высказываний сестры. Разумеется, никто не верил в то, что дом снесут и дадут жилье. Верилось больше в тот вариант, при котором дом сам развалится от старости, без чьей-либо помощи.

Дуня и Женя были не капризными и в целом смышлеными девочками. Так что укладывать их спать слишком долго никто не приходилось.

– Варь, сходи за отцом. Опять, наверное, у магазина, – поникла мать, – А уже вечер ведь. Я пока девочек уложу.

– Ну и что вот с ним сделается?

– Варя.

– Ладно, – закатила глаза школьница и накинув куртку вышла из дома.

Знакомый маршрут до местного ларька пролегал по более-менее освещенной дороге. Девушке нравился этот желтый электрический свет, делающий все вокруг словно черно-белым.

Дом их находился среди себе подобных двухэтажных старых, ветхих зданий. Неподалеку была и детская площадка. Ну, или то, что от нее осталось. Когда солнце начинало клониться к закату, место для детей оккупировали не самые трезвые личности, с не самыми лучшими намерениями и манерами поведения.

Проходя мимо, Варя порадовалась, что их сейчас не было в привычной среде обитания.

Истеричный крик доносился впереди. Под фонарем, у урны лежали чьи-то ноги. Где лежало остальное – не позволяло разглядеть освещение.

Варя вздохнула – типичная ситуация.

«Напился и валяется»

Мужчина уже храпел, когда девушка к нему подошла. Касаться его не хотелось, а разбудить было нужно. В целом к своему родителю она испытывала отвращение и брезгливость. В редкие моменты «просветления» отца, когда он долго был трезв и более мене пытался общаться с семьей – могла испытать и жалость вперемешку с сочувствием, но не более.

Варвара легонько пнула отца, чтобы тот очнулся.

–Домой пошли, – скривила она лицо.

–М-м-м…

Мужчина перевернулся на живот, а затем встал на четвереньки и шатаясь пытался подняться. Потом замахал рукой, словно пытаясь за что-то зацепиться. Девушке все-таки пришлось помочь родителю подняться, пытаясь не обращаться внимание на исходящий от него смердящий запах.

Проклиная родителя на чем, свет стоит, придерживая его, Варвара направилась в сторону дома. Теперь дорога займет в два раза больше времени. Отец её мужчина высокий и сильный, так что тащить его «отдельное удовольствие».

– А Ва-а-арваре на базаре нос оторвали, – дразня дочь и растягивая слова орал мужчина. Когда-то в детстве именно этим выражением он и «отрезал» дочь от себя. Теперь, даже если бы он и захотел, то не смог бы найти с родным ребенком общего языка.

– Когда тебе твой Боженька уже язык оторвет, – переговаривалась девушка, понимая, что ничего её отец и не вспомнит. Пьющий он был человек, но при этом как-то странно верящий в Бога.

Когда был трезвый так порой любил читать мораль и говорить о том, как тёска его – Владимир Красно Солнышко Русь крестил. Когда жену свою бил – ссылался на то, что воспитанием занимается. Потом, было дело и на Варю пытался руку поднять. Да только девушка не из робкого десятка, да и он был не совсем трезв. Раз она ударила отца сковородкой, другой раз ногой пнула удачно – и более он её не трогал, только смотрел зло и боязливо. Мать свою Варвара сначала защищать пыталась, но, когда та раз за разом останавливала свое дитя и оправдывала «кухонного бойца» – перестала обращать внимание и предпринимать попытки изменить ситуацию.

– Ах ты, – попытался в ответ на слова дочери огрызнуться. Рукой замахнулся и… упал на спину. Тут его трясти начало, как в припадке.

– Эй, ты чего?

Варвара сначала стояла, кричала на родителя пытаясь дозваться. Но когда он стал биться головой об асфальт, попыталась остановить его.

– Ты что совсем что ли двинулся? – порыкивая и из последних сил пытаясь уберечь родительскую голову.

Со стороны все это походило на какую-то странную драку, так что если б на пустынном перекрестке и оказались люди, то не решились бы подойти, а сбежали подальше.

Чем дольше продолжалась их потасовка, тем больше кровь было вокруг – лицо и затылок себе отец в кровь разбил, а все равно продолжал пытаться убиться. Кричал на всю улицу – да кто выйдет посмотреть, в чем дело? На рёв похож его голос, да и привычные здесь к подобным звукам от пьяниц. Девушка старалась удержать его от ударов, но не получалось.

– Не могу! Не могу!

Слова слетали с губ мужчины, половину из них Варвара не запоминала. Все как в тумане и все казалось странным, правдоподобным сном.

Вдруг, чья-то крепкая рука взяла девушку за шкирку и оттащила от мужчины.

– Ау! – Варвара приземлилась спиной на влажный осенний асфальт, сильно ударившись головой и локтем.

Впрочем, подскочила она тут же, да было поздно. Отец уже лежал и не шевелился.

Варя медленно подошла посмотреть, что случилось.

Владимир лежал лицом вниз, в луже из крови. Его кожаная куртка и джинсы были в грязи и следах от травы.

Ударивший в лицо живительный ветер, казалось, с опозданием донес до школьницы звук ломающегося носа и стук головы о твердую поверхность. И вместе с тем пришло и странное спокойствие.

«Не должны, наверное, люди на труп так реагировать. Но труп ли?»

Разум взял верх и Варвара отправилась домой, по пути приводя себя в порядок. Задаваться вопросом о том, как так вышло сейчас было не время.

– Где отец? – тихо спросила мать, когда Варя ступила на порог.

– Кажется, он умер. Нужно вызывать врачей.

Дальше следовала истерика, корвалол, скорая и полиция. Варвара лишь радовалась, что сестренки крепко уснули. Да и на вызов, связанный с трупом, приезжают на удивление быстро.

«Дорога от дома до ларька занимает двадцать минут. С отцом я шла до дома в среднем всегда не менее тридцати минут. Но меня не было около часа – время не сходится.»

Варвара отчаянно не хотела, чтобы гибель нелюбимого отца приписали на нее. О том, что на нем ее отпечатки девушку не волновало – в конце концов они живут в одной квартире и странно было бы обратное.

Но мать, убитая горем, даже и не обратила внимания на эту несостыковку. А следователь не задал столь каверзный вопрос.

– Допился до чертиков – вот и все, – фыркнула Варя на расспросы полиции и те ушли, понимая, что это дело или очередной «висяк» или же дело рук местных пьянчуг.

Как и любая почти непредвиденная ситуация, смерть тоже требует денег. Но когда мать брала кредит на похороны Варя была лишь рада – на это средств не жалко.

«Лишь бы закопали так, что б не поднялся»

Дуня и Женя и правда грустили по отцу. В силу возраста они не до конца понимали от какого зла избавились – так считала старшая сестра.

Как и большинство мужчин Владимир мечтал о сыне. Но первой родилась дочь. Из-за имени отец семейства сначала шутливо поддразнивал, но с каждым годом шутки были все менее и менее смешными. Когда Варе стукнуло тринадцать лет, она решилась поговорить, но ни к чему это не привело. Владимир отличался отсутствием эмпатии и плохо умел общаться с людьми. Анализируя свое хладнокровное поведение, Варвара поняла, что унаследовала некоторые его черты.