Межпланетные туристы
Глава 1 Грустное начало
Все началось очень грустно. С самого утра, когда родители и бабушка отыскали в интернете результаты моих вступительных экзаменов, в нашей квартире воцарилось зловещее молчание, такое густое, что его, по-моему, можно было разгребать ложкой, как кисель. Но я ничего предпринимать и не пыталась, просто сидела, привычно повесив голову, на своей кровати, и делала вид, что читаю электронную книгу. В голове будто варилась тоскливая серая каша, из которой наружу, как пузыри, иногда вырывались вялые мысли. Может быть, пронесет?.. Да нет, конечно, нет. Может быть, бабушка уедет по делам, а у мамы будет хорошее самочувствие? Ну какое же оно будет хорошее, если я…
Тут я вздрогнула: мои мысли прервал скорбный и звучный голос вышедшей на середину комнаты бабушки:
– Так, ну что – дораспускались ребенка, горе-родители? Я же вас предупреждала, что она ни в один приличный институт не поступит – и вот, пожалуйста! Приемные экзамены окончились, август месяц, а наша красавица благополучно провалилась в три вуза и пойдет на улицу работать старшим заместителем робота-уборщика!
Я вжала голову в плечи.
– Мама, что ты говоришь! – бледнея и хватаясь за сердце, сказала мама. За ее спиной зловещей тенью маячил нахмуренный папа.
– Что есть, то и говорю! – отрезала бабушка. – Допотакались, говорю. Избаловали донельзя девчонку, она у вас на улицу без папы-мамы не выходит, в магазин не ходит! Я в ее возрасте уже сама на жизнь зарабатывала, да еще матери помогала. И училась, кстати, на отлично! А она что? До сорока лет дома сидеть будет?!
Мама опять схватилась за сердце, хотя до сорока мне еще оставалось не меньше двадцати двух лет, и, глядя на меня слезящимися глазами, жалобно выговорила:
– Ну как же так, Лианочка, ну почему ты такая безответственная? Ведь надо же было заниматься, надо же было думать… Ой, я не могу больше, голова раскалывается…
– Расстроила мать, двоечница! – как гром, грянул папа, упирая в меня мрачный взгляд. – Ты вообще давай объясни, чего тебе там на экзаменах было непонятно?! А?!
– Все было… – пробормотала я.
– Чего?! Не слышу?!
– Все понятно было!
– Времени на подготовку мало давали?
– Не мало…
– А чего тогда так плохо ответила?
– Я вроде нормально ответила…
– Да? А оценки почему тогда такие, а?!
– Не знаю…
– Тьфу! Даже разговаривать с ней бесполезно, – с отвращением махнул рукой папа. – Это амеба, простейшая какая-то, а не человек.
– Ой, Витя, тише, – болезненно поморщилась мама. – Боже мой, когда это все кончится…
– Где же оно кончится, если оно только началось? – усмехнулась бабушка. – Плохо воспитали, так вам теперь всю жизнь и мучиться.
– Между прочим, мама, ты ведь тоже ее воспитывала…
– Ой, чего я там воспитывала! – легко открестилась бабушка. – Будто вы мне давали. И потом, чего там воспитывать? Я вот с юности уже знала, что буду физикой заниматься – и готовилась сама, и стремилась к чему-то… А ведь какое трудное время было! Только самое начало земного содружества с инопланетянами! Как мы в свое время об этом мечтали! В детстве гляжу, бывало, на небо, и думаю: кто там есть, прилетит ли? А у них теперь что? Инопланетяне – на блюдечке! Экскурсию или отдых на другой планете? Запросто! Я о такой интересной жизни в молодости и мечтать не могла! А она нос воротит. Инопланетяне – страшные, на кораблях – укачивает… Это ей неинтересно, того она боится, а интересно ей дома сидеть с компьютером и ничего не делать! А в институты за нее пускай бабушка поступает!
– Да вовсе нет… – промямлила я.
– А чего нет-то, Лиана? – бабушка повернулась на каблуках модных светящихся домашних туфель и посмотрела на меня с горестным сожалением. – Институты куда поступать мы тебе всей семьей выбирали! Потому что ты и сама не знаешь, чего тебе нравится!
– Почему? Я знаю. Мне все нравится, только если не математика и не физика.
– Вот я и говорю. На социолога мы поступали, – загибая сухие тонкие пальцы, начала перечислять бабушка. – На педагога – поступали. Даже на психолога поступали, хотя психолог из тебя, как из меня балерина. На микробиологию от отчаяния попробовались… И что? Правильно, ничего. Что ты делать теперь собираешься, голубушка?
– Не знаю… – сказала я, слыша свой голос будто бы со стороны.
– Работать надо, а не у нас на шее сидеть, вот что! – сердито гаркнул папа. – И на следующий год поступать!
– Работать? – бабушка покачала головой с красиво уложенными короткими седыми волосами. – Чтобы работать, надо чего-то делать уметь, а этим наша Лианочка не страдает…
– Я умею, – протянула я, переглатывая и незаметно утирая слезы. – Я сама работу найду. Не беспокойтесь.
– И кого она обманывает? – поинтересовалась у пространства бабушка и, не получив ответа, удалилась на кухню, откуда доносился призывный писк что-то приготовившей плиты. Мама, охая и держась то за голову, то за сердце, прошла мимо меня и заперлась в ванной. Папа молча скрылся в другой комнате. А я, застыв, как замороженная, сидела на кровати и тупо смотрела невидящими глазами на одну и ту же страничку электронной книги. Надо зайти через нее в интернет и поискать работу… Но я не могу… Я не умею… Я даже не знаю, какие слова писать!
Все-таки из последних сил я дрожащей рукой вызвала поисковик, набрала в нем слово «работа» и тут же снова бессильно обвисла. Первой строчкой из всего найденного было: «Требуется персонал для обслуживания городских роботов-уборщиков».
Глава 2 Турфирма «Нейтрон»
У меня подкашивались ноги, а одежда, несмотря на холодный осенний день, липла к спине. Папа вел меня на собеседование.
Конечно же, никакой работы, как я ни старалась, мне самой найти не удалось. Некоторые из найденных мной вакансий родители со смехом отвергали, от других и вовсе приходили в ужас, и через пару недель что-либо искать я перестала. Просто сидела дома, читала и болтала со своими двумя лучшими школьными подружками – Людкой и Саше й. Подружки у меня были очень хорошие: обе бывшие двоечницы и ни одна из них тоже никуда не поступила. Правда, это их вообще не беспокоило: Людка сразу же стала работать вместе со своей мамой, которая как раз обслуживала роботов-уборщиков, а Сашка собиралась пойти вместе со старшим братом в проводники на какой-нибудь из туристических космических кораблей. Их родители были люди простые, поэтому если и ругались на дочек, то уж никак не из-за институтов. А у меня бабушка входила в команду изобретателей сверхсветового двигателя! Правда, двигатель изобрести мы так и не успели, нам его секрет принесли первые инопланетяне – обадейцы, прилетевшие еще до моего рождения, но все равно…
В общем, сидя дома и болтая с девчонками, я как-то немного расслабилась и не заметила, что прошло три месяца и наступил ноябрь. Тогда-то родители и бабушка взялись за поиски работы для меня сами. Искали они по своим знакомым, и, наверное, правильно, потому что я даже в школе, когда надо было отвечать вслух, тряслась как в лихорадке. У продавцов в магазине я что-либо покупать тоже стеснялась, даже если эти продавцы были роботами, поэтому в магазин со мной обычно, ругаясь, ходили либо папа, либо бабушка…
И вот однажды вечером, когда я, как всегда, читала, уютно устроившись на кровати, ко мне подошел папа, и, нахмурившись, произнес:
– Так, Лиана, давай готовься, завтра пойдешь со мной устраиваться на работу.
Я оцепенела со страху, заранее представив себе собеседование, и промямлила дрожащим голосом:
– А на какую?
– В турфирму «Нейтрон», там директор – мой бывший однокурсник, – информировал папа.
– А кем?
– Кем возьмут, тем и пойдешь, всяких там хороших должностей тебе взять негде.
– Как это? А если мне не понравится?..
– Я тебе не понравлюсь! – угрозил папа и вышел из комнаты, зловеще вздыбив усы. Я сдалась.
И вот теперь мы тащились по мокрому асфальту, усеянному грязно-коричневыми листьями, устраивать меня на работу.
Турфирма оказалась не очень далеко от дома: пара остановок скоростного метро. Это было довольно приземистое, но длинное белое здание, расчерченное тонкими линиями в клеточку, как будто кто-то собрался поиграть на нем в огромные крестики-нолики. Окон, да и дверей, вроде бы вовсе не было, зато рядом стояла синяя телепортационная будочка с крупными белыми координатами. Вот если бы у нас был свой телепортатор! Но бабушка наотрез отказывается его покупать, потому что, дескать, вещь недавняя, как следует не опробованная, да и вообще ногами ходить полезнее…
При нашем с папой приближении в здании открылась широкая дверь, и я увидела за ней просторный холл, освещенный каким-то противным зеленоватым светом. У самого входа стояла живая девушка-охранник со скучным и кислым лицом. Я неловко сказала ей «здрасьте», она молча отвернулась. Я собралась было пробежать вперед, но папа удержал меня и прошипел:
– Скажи ей, что ты на собеседование!
– Я на собеседование! – послушно повторила я полушепотом. Охранница резко обернулась и гаркнула с раздражением:
– Раз на собеседование, девушка, так и проходите быстрее!
– А куда мне?..
– А я-то откуда знаю. Это же у вас собеседование.
– Пятый этаж, комната 511, Владимир Сергеевич, – подсказал папа.
– Да, – сказала я.
– Ну так идите. А вы тут останьтесь, молодой человек.
Так я и лишилась папы и вместе с ним надежды на то, что он сам расскажет, зачем я, собственно, сюда пришла. Чувствуя на своей спине насмешливый взгляд охранницы, я суетливо пробежала по холлу в поисках лифтов или лестницы, ничего не видя от страха. На третьем круге лифт нашелся сам, открыв двери и выпустив из себя каких-то людей, а может, даже и инопланетян. Я поспешно вбежала внутрь и уставилась на себя в зеркало. На меня в ответ посмотрела, судорожно прижимая к себе сумочку, какая-то будто бы незнакомая тощая девчонка. У нее был немного великоватый белый костюм, белые, зализанные в хвостик, волосы и белое лицо. Брови и глаза на этом лице казались черными, а нос и губы куда-то исчезли. Может быть, стоит нарисовать себе хотя бы рот с помощью помады?..
Но прежде, чем я полезла в сумочку, лифт уже приехал. Я вышла в коридор, где было тихо и полутемно, и светил все тот же зеленоватый свет, и пошла по нему на подогнутых ногах, дрожа, растирая ледяные руки и ища нужный кабинет.
Кабинет я нашла быстро: всего с третьего прохода по коридору. А вот постучаться не решалась минут десять, и долго стояла, переминаясь с ноги на ногу и поглядывая то на дверь, то на часы. Наконец тянуть стало некуда. Я ногтем постучала по двери и спросила неожиданно тонким голоском:
– Можно?
– Войдите! – откликнулся кто-то, и я, что было делать, вошла.
Обстановку кабинета я от страха не разглядела, только заметила, что здесь чуть светлее, чем в коридоре, и что напротив двери сидит какой-то черноволосый человек. Впрочем, его я не разглядела тоже, потому что сразу уставилась в пол.
– Лиана Машкина? – не особо приветливо спросили меня.
– Да…
– А, ну-ну, проходите, садитесь… Ваш папа мне звонил.
– А…
– Ну куда вы сели – здесь же бумаги лежат! Вот же стул, – сказал папин однокурсник с раздражением. Я поспешно пересела куда-то и посмотрела на его барабанящие по столу загорелые волосатые пальцы.
– Ну и чего мы умеем? – без особой надежды в голосе поинтересовался он.
– Кхм… Читать, – сказала я, откашлявшись, тут же поняла, какую глупость сморозила, и поспешно добавила: – и компьютером… Пользоваться… И еще…
– Так, подождите, у меня звонок, – прервал меня папин однокурсник, имя-отчество которого я забыла напрочь, и, сунув в ухо беспроводной наушник, принялся с кем-то раздраженно разговаривать. Я ерзала на стуле, подбирая слова. «В школе мне хорошо давались языки и биология, – беззвучно шевеля губами, формулировала я фразу. – И еще я…»
– В общем, пойдете в третий отдел, – не дал мне ничего сказать начальник, отбросив наушник в сторону. – И давайте скорее, не рассиживайтесь, мне некогда тут с вами беседы вести.
– Да-да, – сказала я, судорожно вскакивая. – А, извините пожалуйста, это где? А что я там буду делать?
– Комната 313, там вам все объяснят, все, идите, – скороговоркой отозвался он. Я послушно направилась к двери, уже коснулась было ее, но тут меня как громом поразил невыясненный вопрос. Отпустив ручку, я обернулась и с отчаянной решимостью выпалила:
– А, извините пожалуйста, какой этаж?!
– Ну третий, понятное дело, девушка, – со снисходительным презрением пояснил мой новый начальник. Я пискнула «до свидания» и пулей вылетела в коридор, ругая себя, на чем свет стоит. Ну естественно, первые цифры кабинетов означают этаж! Как я сразу не сообразила!
После такого приема на работу у меня путались мысли и тряслись ноги. Не зная, что за мучение ждет меня еще и на третьем этаже, я все же дошла до лифта и машинально съехала вниз.
Очутившись ровно в таком же зеленовато-сумрачном коридоре, я начала было искать нужную комнату, но так и не успела ее найти.
Коридор поворачивал, и кабинет 313, как мне показалось, должен был находиться как раз за углом. Но из-за этого угла, когда я к нему приблизилась, показалось что-то шевелящееся, влажно поблескивая при зеленоватом свете ламп. Я услышала зловещее сипение, шипение и бульканье и дернулась назад, но было уже поздно: из-за угла выскочило высокое серо-зеленое чудище, растопырило в стороны множество щупалец и резко наклонило ко мне продолговатую голову. Будто во сне, я молча смотрела, как четыре кожных лоскута на конце этой головы развернулись в стороны, словно лепестки, открыв зеленую и глубокую, как воронка, пасть с желтыми зубами-пластинами, и чудище издало дикий булькающий рык.
Тут я обнаружила, что мои подгибающиеся ноги могут вполне себе резво двигаться. С громким визгом я отпрыгнула на два метра назад, развернулась и кинулась бежать к лифтам…
Но пробежала совсем немного, потому что меня насторожил звук, раздавшийся сзади. Издавало его, наверное, чудовище, и звучал он так, будто быстро закипает большой чайник. Одновременно с этим кипением слышалось равномерное мокрое шлепанье. За мной, кажется, никто не погнался. Может, эту мерзость кто-то поймал?
Не выдержав, я приостановилась возле самого лифта и оглянулась через плечо.
Мерзость осталась на месте, только ее почему-то скрючило в три погибели. Трясясь, как в лихорадке, и трепеща прозрачными красными перепонками по бокам головы, она хлопала себя верхними щупальцами по нижним и продолжала булькать и выкипать. На что это похоже?.. Так… Так это же она смеется!
Я, моргая, осторожно пошла назад и встала почти вплотную к созданию. Гадость продолжала ухохатываться, рада-радешенька, что меня напугала, из ее пасти явственно чувствовался запах кофе. Ну конечно, это же один из инопланетян! Опять я очутилась в глупом положении!
– Чего вы ржете?! – на весь коридор обиженно закричала я. Гадость умолкла, закрыла пасть и глянула на меня двумя большими глазами, сидящими по бокам широкой переносицы. И, увидев их, я тут же перестала бояться. Глаза были густо-синие, без белков, зрачки имели форму пульсирующих крестиков, и все-таки по ним я ясно поняла, что чудище умное и безобидное. Снова чуть раздвинув кожаные лоскуты, наверное, заменяющие ей губы, мерзость сказала голосом, отдаленно похожим на низкий женский:
– А ведь смешно? Ну правда же. Кто меня не видел. Все пугаются.
– Ничего смешного! – сказала я, шмыгнув носом. – Вы меня вообще пропустите, я иду в 313 кабинет.
– А ты – к нам, – булькнула тварь. – В кабинете 313 – мы. Наш отдел. Владимир Сергеевич звонил. И сказал, что ты идешь.
– Какой Владимир Сергеевич? – поинтересовалась я рассеянно, и тут же вспомнила, что так зовут папиного однокурсника. Но гадость не стала надо мной смеяться и просто объяснила:
– Владимир Сергеевич – директор. А это – отдел по развитию. Межпланетного туризма. Заходи.
Инопланетное создание отворило дверь и, перебирая щупальцами, непонятным образом вползло внутрь кабинета. Я, глядя на его узкую, покрытую складками и перепонками, спину и небольшой раздвоенный, как у мокрицы, хвост, молча зашла следом.
В кабинете оказалось неожиданно светло, потому что из четырех стен две состояли из окон. В уголке стоял маленький белый столик, из которого вырастал тоже небольшой монитор. Перед монитором, подперев голову кулаком, сидело еще одно инопланетное существо, которое я даже узнала. Это была, наверное, меянка. Меянцы – гуманоиды, но по-моему, то, что они чем-то смахивают на людей, вовсе не делает их красивыми. Инопланетянка была похожа на широкоплечую краснокожую обезьяну в пестрой юбочке, с длинными ручищами, ушами-лопухами и небольшим пучком темных курчавых волос на самой макушке. У нее был довольно высокий лоб и большой затылок, но при этом узкий и длинный рот и нос, одновременно горбатый и вздернутый. Глубоко сидящие черные глаза уставились на меня.
– Как тебя зовут? – пробулькала сзади меня мерзость.
– Лиана Машкина, – представилась я, не оборачиваясь, чтобы не глядеть на нее при ярком свете. Но ничего не вышло: гадость обползла меня и, изогнувшись крючком, наверное, чтобы не подпирать головой потолок, расположилась возле ближайшего окна. Потом она вновь заговорила:
– Я переводчик и начальник отдела. Низери Брр.
– Низерибр-р-р? – неуверенно повторила я.
– Низери – национальность, а Брр – имя, – пояснил начальник отдела, дохнув на меня кофе.
– Какое подходящее! – не выдержав, сказала я. Брр чуть булькнул, как почти докипевший чайник, и пояснил:
– Настоящее имя звучит не совсем так. Но в этой транскрипции земляне хорошо запоминают.
– Еще бы…
– А на меня, что, никто внимания обращать не будет? – обиженным басом сказала вдруг меянка.
– Сейчас обращу, – довольно зловеще предупредил Брр и сообщил мне: – Это Уби с Меи. Занимается в основном организацией транспорта. И договорами с отелями.
Уби шевельнула ушами, наверное, в знак приветствия.
– А я чем буду заниматься? – с любопытством спросила я.
– Нам нужен гид, – отозвался Брр, с противным звуком водя щупальцем по стеклу. – Сопровождать туристов-землян. Меня в качестве гида они плохо принимают. А шутить над ними – хорошо, да?
– Наоборот, нехорошо так шутить, – укоризненно заметила я и повнимательней посмотрела на низери: мне хотелось понять, как он вообще устроен. Оказывается, у Брра было длинное узкое серо-изумрудное туловище, которое оканчивалось большой тоже удлиненной головой с костистой переносицей и красными перепонками вроде бы на месте ушей. Вместо носа и рта было одно только отверстие, прикрытое кожными лоскутами, из которого он говорил и дышал на меня кофе. Под головой примерно на уровне груди располагалась пара шупалец, которые на концах разделялись еще на три щупальца потоньше – наверное, вроде наших пальцев на руках. Ниже росла еще одна пара щупалец, потолще и только с двумя «пальцами». На чем низери стоял, я так и не поняла, но, наверное, это было что-то вроде очень коротеньких ног, которыми он толкался, как кенгуру, и, помогая себе средними щупальцами, довольно ловко передвигался. В общем, больше всего он походил на злого хищного инопланетянина из старинного фильма ужасов, и я даже удивилась, как так могло получиться, что люди смогли точно угадать, что где-то существует такая гадость. Пока я разглядывала Брра, он потянулся к углу, где виднелся встроенный пищесинтезатор, сделал себе стакан кофе с трубочкой и надписью «Турфирма «Нейтрон» – летите быстрее атомов» и принялся шумно тянуть напиток. Неожиданно он поймал мой взгляд, и я заметила, что зрачки его стали из крестообразных узкими и вертикальными.
– Хорошо будем вместе работать? – пробулькал он почему-то вопросительно, на миг оторвавшись от кофе. Я не очень поняла, действительно ли Брр что-то спрашивал или просто плохо имитировал земную интонацию, однако на всякий случай утвердительно кивнула.
Глава 3 Первый клиент
– Кем, ты говоришь, тебя назначили-то? Гидом?! – бабушка изумленно качнула головой, поджав губы. – Они тебя, что, совсем не слушали?
– А чего?
– Так гид должен с людьми разговаривать, а ты-то роботу в магазине не можешь, чего тебе надо, объяснить! Вот удружил отец твой – ну ничего не соображает! Опозоришься там, да и все.
– Я постараюсь…
– Ладно, постарается она. Начальнику ты хоть понравилась?
– Да вроде.
Бабушка подняла брови, и я смущенно пояснила:
– А он не землянин, а этот… низери. Там вообще в отделе, кроме меня, землян нет.
– А, ну это другое дело, – успокоилась бабушка. – Этим-то непонятно, кто у нас нормальный, кто какой…
Я ничего не ответила и как всегда уткнулась в компьютер. Там я отыскала информацию по низери, но ее оказалось неожиданно мало. Интернет сказал, что низери – развивающаяся нация, лишь недавно овладевшая сверхветовыми перелетами, что, вопреки своей внешности, нация эта мирная и склонна к активному налаживанию контактов с землянами и другими видами. Планета низерийцев была очень далеко от Земли, и как раз сейчас потихоньку велось исследование их культуры. Пола у них было, как у нас, два, хотя по функциям они не очень-то соответствовали нашему мужскому или женскому, так что, наверное, Брр вполне мог бы представиться и девушкой – какой-нибудь Бррой… И еще, как я поняла прежде, чем меня окончательно затошнило от прилагающихся трехмерных фото, низерийцы жили долго, но как бы циклами: когда один цикл подходил к концу, низери проходил метаморфозу и мог после этого довольно сильно изменить свою форму. Упомянутые формы и были на фотографиях – одна другой противнее, да и вообще про низери можно было сказать, что они весьма разные, но при этом одинаково ужасные. Никого, в точности похожего на Брра, я не нашла. Единственное, что было довольно симпатичным в них, так это глаза – чисто-синие, ярко-желтые или травянисто-зеленые, но неизменно умные и добродушные.
Тут я услышала, что за моей спиной кто-то тяжело дышит, обернулась и увидела маму, которая держалась за сердце не одной, как обычно, а сразу двумя руками.
– Лианочка, ты что смотришь?! – простонала она. – Тебе ведь кошмары сниться будут!
– Да уж, – поддержал ее папа.
– Это нация моего начальника, – объяснила я и впервые увидела в папиных глазах что-то вроде уважения.
– Ну и ну, – сказал он. – А вообще, с такой мордой хорошо начальствовать. Попробовали бы не послушаться…
На самом деле не послушаться Брра было вовсе не трудно. По крайней мере, я уже на третий день перестала к нему приглядываться и привыкла. А вот с Уби было сложнее. Она оказалась ужасно обидчивой – обижалась по поводу и без и дулась до тех пор, пока у нее не просили прощения. А в довершение всех бед она считала себя красавицей. То есть, может быть, у себя на планете она ею и была, но здесь на ее кокетливые хлопанья ушами и каждый день сменяющиеся цветастые юбки реагировать было некому. Уби пыталась заставить нас с Брром восхищаться ею, но у нас получалось плоховато, на что она, конечно же, обижалась…
А вообще работать мне даже понравилось, тем более, что первую неделю я ничего не делала, только сидела за таким же, как у Уби, маленьким белым столиком с монитором, лазила в интернете, болтала ногами и смотрела, как Брр пьет кофе. Я уже подумала, что мы всегда будем так работать, но не тут-то было.
После недели безделья в наш маленький светлый кабинет раздался стук.
– Войдите! – пробасила Уби, и в дверь действительно что-то вошло, причем такое, что я аж подавилась бабушкиным бутербродом. Конечно, до низери вошедшему было далеко, но в отдельности он очень даже впечатлял. Это было беспросветно-черное, покрытое короткой шерстью создание с грушеподобным носом и странным обвислым ртом. Оно имело верхние лапы с очень длинными пальцами, нижние лапы с мозолистыми подошвами и короткие кожастые крылья. Да и вообще, учитывая еще свой костюм, оно очень походило на огромную летучую мышь в фартуке. Глаза же ее были плотно закрыты большими черными очками типа водолазных.
Судя по повороту головы, инопланетянин осмотрел всех нас и вдруг издал такой пронзительный писк, что у меня волосы встали дыбом, а у Уби дернулись уши. Писк оказался еще и прерывистый – наверное, часть его была в тех частотах, которые земляне вообще не могут слышать. Коробочка переводчика на лямке мышиного фартука сообщила:
– Здравствуйте. Тут отдел по развитию межпланетного туризма? Окошко бы закрыли – ужасно светло.
– Жалюзи, – булькнул Брр, и окна превратились в белые стены, осталась светить лишь зеленоватая тусклая лампочка.
– Спасибо вам большое, – сказала вежливая мышь и удовлетворенно уселась на выросший из пола странной формы стул. – Я с планеты Сиусья, меня зовут Фа, я хотела поговорить насчет того, чтобы заманить земных туристов на нашу планету.
– Меня зовут Брр. Это Уби и Лиана, – представил нас начальник. – Вашей нации я не видел. Вы недавно в содружестве?
– Недавно, – хлопнула крыльями мышь. – Сверхсветовые двигатели нам дали обадейцы… Мы бы хотели к себе земных туристов: говорят, они очень хорошие, много универсальных денег оставляют. Вы нам их заманите, а мы постараемся!
Я второй раз вздрогнула при слове «заманить» и Брр, то ли заметив это, то ли по собственному разумению, сказал:
– Лучше употреблять слово «привлечь». В отношении туристов. Если вы не собираетесь их есть.
– Да что вы говорите! – обиделась мышь. – При чем тут я, это переводчик такой! Мы же так стараемся! Мы уже построили им гостиницы! Столько народу хочет там работать!
– Надо посмотреть, в конце концов, с чем мы имеем дело, – решительно вмешалась Уби. – Давайте, чтобы не быть голословными, покажите фото вашей планеты, вашего курорта, гостиниц, тогда мы вам скажем, сможем сотрудничать или нет.
– Пожалуйста, – легко согласилась Фа и извлекла из своего фартука крошечный проектор. Мы все расположились вокруг нее. Уби заранее прищурилась, а Брр положил себе на переносицу небольшую желтую палочку и воздух перед его глазами заколебался, изменяя плотность, так, что получились очки. Довольная вниманием мышь включила проектор, и мы увидели кусок беспросветной черноты, в которой, вроде бы, сбоку виднелось что-то коричневое.
– Это наша звезда Фаюк, – указала на это коричневое мышь. – Она, может быть, для вас не очень яркая, но зато теплая. У нас тепло. И тихо. Вот это поверхность нашей планеты, а это побережье, где стоит курорт. А это – гостиница.
Последовали две черные фотографии со слабыми световыми пятнышками и снимок чего-то вроде кротовой норы, если на нее смотреть изнутри.
– Климат наш хороший и для отдыха с семьей, и для детенышей, – разглагольствовала мышь. – А желающим мы можем проводить экскурсии во внутренность стоящей рядом горы. Там наш древний город, мы в нем прятались от дневного света.
– Света? – удивилась я. Брр сказал:
– Фа, для землян у вас слишком специфично. Я бы советовал заманивать другие нации. Даже наша сгодится. Мы лучше видим в этом спектре.
– Нет, мы хотим землян! – упрямо заявила мышь.
– Ну вы поймите, – хлопнула ушами Уби, – кто у нас тут купит эти ваши туры? Общество слепых? Так их теперь немного осталось, при современной медицине. Брр, мне кажется, что даже браться за это не надо, потому что нерентабельно!
– Согласен, – пробулькал Брр. – Лучше обратитесь в турфирмы… Которые работают с вефрами. Или с нами, низери.
Тут мышь неожиданно топнула лапой так, что проектор, демонстрирующий божественные виды беспросветного курорта, подпрыгнул и погас. Фа плаксиво завопила:
– А я сказала, что мы не хотим других видов! Мы хотим земляа-ан! А вы даже не пробуете, вы сразу отказываетесь! У меня даже аппетит от вас пропал, а я как раз собиралась по-о-бе-е-еда-а-ать!
И из под ее черных очков потекли по шерсти крупные, чуть ли не с кулак, слезы. Мы все всполошились.
– Ну успокойтесь вы! – кричала Уби. – Нельзя же все время получать, что тебе хочется! Лиана, синтезируй ей платочек… Нет, лучше полотенце…
Я попыталась пройти к синтезатору, но мне мешали столик и мышь. Брр, которому его размеры позволяли дотягиваться, не сходя с места, куда угодно в пределах кабинета, выпрямился, вытянул верхнее щупальце и произвел для мыши большое голубое полотенце, больше похожее на скатерть.
– Я к директору вашему пойду-у-у! – выла мышь, сморкаясь. – Мы хотим землян! А-а-а-а-а!
– У вас недобрые методы? – снова с непонятной интонацией заявил Брр.
– Никакие не методы! Я расстроилась! Вы все тут бесчувственные!
Я искоса взглянула на низери и прошептала:
– А может, пусть к директору идет?
– К директору не надо, – отрезал Брр. – Она и его уплачет. Хорошо, – обратился он к мыши. – Мы подумаем, как привлечь землян.
– А уж мы бы вам заплатили! – всхлипывая, икнула уроженка черной планеты.
– И заплатите, – успокоил ее Брр и, распахнув дверь, отодвинулся с прохода. Мышь, к нашему безмерному счастью, вышла, и минуты три после ее ухода мы сидели молча. Потом я невольно выдохнула:
– Бр-р-р, ну и ну!
– Да? – повернулся ко мне низери.
– Ой, прости, это я не тебе, а так.
– Кошмар какой-то! – в сердцах пробасила Уби. – Опять мы в дурацком положении! Ну каких землян мы привлечем на эту планету? Что в рекламе говорить? Что на этом отдыхе они не разглядят ни других отдыхающих, ни самих себя?!
– Это для скрывающихся уголовников хорошо! – рассмеялась я. Уби обиделась:
– Очень смешно, Лиана…
– Уголовники – рискованный контингент, – заметил Брр. – А надо – широкую публику. Давайте так. До завтра все изучаем материал и думаем. Я выучу их язык.
– За один день? – удивилась и восхитилась я.
– В общих чертах мы это можем, – польщено булькнул низери.
– И что это даст? – скептически вставила Уби.
– Много что. Язык – это почти все. Поэтому мы много лет назад сильно меняли свой.
Глава 4 План
Придя домой с работы, я и правда собралась было, как сказал Брр, «изучать материал», но вначале мне захотелось отдохнуть, потом бабушка приготовила пирог, после съедения которого пришлось отдохнуть еще раз, а потом и вовсе позвонила подруга Сашка, та самая бывшая двоечница, что собиралась работать бортпроводницей, и предложила прогуляться. Я, оглядываясь на родителей, шепотом согласилась и стала собираться.
– Куда это ты? – немедленно засекла меня бабушка.
– Я… Да так, просто в магазин… Хочу на завтра… На работу… Купить… – замямлила я, привычно-виновато втягивая голову в плечи. Бабушка посмотрела на меня прямым, как лазер, взглядом, и вынесла вердикт:
– Все понятно, со своими двоечницами гулять собралась. Сама еле по-человечески мычишь, и подруги такие же. Институт кто выбирать будет?
– Да я ненадолго! – крикнула я, уже открывая дверь, и, пулей вылетев из квартиры, с облегчением выдохнула. За то время, пока мы с Сашкой прогуляемся, родители и бабушка уже успеют несколько раз посокрушаться насчет моего ума и характера и успокоиться…
Сашка, оказывается, успела дойти до нашего дома. Я увидела ее издали: она всегда была самой высокой в классе и такой же осталась. Не особо изменилось и ее вытянутое носатое лицо и прическа – висящие по сторонам рыжеватые волосы.
– О! Лианк! Эт-самое! – обрадовалась мне Сашка. – Привет! Че-то я тебе вчера звонила, а твои говорят, что ты работаешь.
– Работаю, – подтвердила я гордо.
– Во молодец! – похвалила меня подруга. – Давай расскажи.
Я охотно пересказала ей события последней недели и, расписав заодно в красках сегодняшний визит истеричной мыши, добавила:
– Вот теперь надо что-то придумывать. Даже ума не приложу, чего. Саш, как думаешь, кто в такую темень захочет поехать?
– Ой, черт знает, мож, ты чего придумаешь, ты же умная, Лианка, – рассмеялась Сашка, почесав нос. – Мои бы точно не поехали – мамка загорать любит.
– Да, может, загореть там как раз можно, – возразила я. – Только загара не видно будет…
– А прикольно! – одобрила Сашка. – Слуш, давай к Людке завернем, я ей тоже звякнула, ага?
Я охотно согласилась: Людка жила недалеко, за три дома от меня. Когда мы подошли, она уже ждала нас во дворе.
Людка, в отличие от Сашки, была, можно сказать, писаной красавицей: темные густые волосы, черные брови, огромные карие глаза, губы бантиком и маленький курносый носик. Именно про нее моя бабушка всегда говорила: «симпатичненькая какая девочка… Пока рот не откроет».
Но, увидев нас, Людка как раз таки открыла рот и рявкнула своим резким и хриплым, как у попугая, голосом:
– И че, я вас долго ждать буду-то? Тащатся, фифы…
Сколько я Людку знала, она всегда так разговаривала, поэтому я без обиды ответила:
– Привет, Люд.
– Щас Лианка тебе про свою работу расскажет, – поспешила обрадовать ее Сашка. Людка поморщилась и, размахивая руками, как солдат на плацу, подошла к нам.
– Че мне про работу слушать? Сама работаю. Ну давай, рассказывай, че там…
Я повторила рассказ на бис, а Сашка добавляла подробности, которые мне уже лень было повторять. В конце концов я задала Людке тот же вопрос:
– Слушай, Люд, вот ты бы лично в каком случае на подобную планету полетела?
– Задарма! – грянула подруга. Подумала и добавила: – Ну, чтобы цена совсем низкая. Задарма куча народу захочет. Мои бы все поехали.
– А, во, Лианк: чтоб пожрать хорошо давали! – встрепенулась Сашка.
– Так, – согласилась я, с надеждой поглядывая то на одну, то на другую подругу.
– И развлекали, – каркнула Людка, выпятив нижнюю губу. – Потанцевать там и вообще…
– Ага, – кивнула я, быстро раздумывая. – Мышь сказала, что с обслуживанием у них хорошо.
– Ой, я не могу! – хохотнула Людка. – Мышь ей сказала! Да че этой мыши хорошо, я, может, на это смотреть не буду!
– Авось подделаются, – сказала я неуверенно. – Все равно, если они людей хотят, им придется под нас приспосабливаться. Осветить хоть немного, хоть территорию гостиницы…
– Угу, – согласилась Сашка рассеянно. – В паркик пойдемте на аттракциончики?
С «аттракциончиков» я пришла часа через два, ужасно сонная. Сил что-то обдумывать для работы не было никаких, но я все же легла в постель, зевая во весь рот, положила на поднятые колени мобильник, развернув его в режим блокнота, и напечатала: «План по привлечению землян. 1) Задарма 2) Хорошо пожрать. 3) Развлечения». Дальше, как я ни силилась, в голову ничего не приходило. Так я и уснула с мобильником на коленях.
На работу я слегка опоздала, но никто меня не ругал. Уби сидела за своим столом, кокетливо поглаживая новую ярко-зеленую юбочку, а Брр, как всегда, шумно пил кофе.
– Привет, – сказала я. – Брр, тебе от кофеина плохо не станет?
– Ничего, – низери, протянув щупальце над моей головой, поставил пустой стаканчик в утилизатор, куда он провалился с громким хлопком. – Будем обсуждать? Вчера я выучил язык сиусья. И что-то понял. Очень много слов, значащих оттенки чувств. И хороших, и плохих. Терминология небогатая. Я считаю – неагрессивная нация. Откровенная, услужливая. Это ведь полезно?
– Конечно, – согласилась я. – Но эти свои чувства они выражают как-то чересчур откровенно…
– А ты-то, Лиана, что вообще узнала? – вмешалась Уби обиженным тоном.
– Какая хорошенькая юбочка, – спохватилась я. – Я, если честно, просто поспрашивала своих… Знакомых, и они сказали, что они бы полетели на такую черную планету задар… Если путевки дешевые и если кормят хорошо.
– Правильно, правильно, – согласился Брр, растопыривая перепонки. – Соблюдем это. И скидки, земляне их любят. На первый рейс, на второй. В честь годовщины прилета обадейцев. В честь полнолуния, – он издал шипение выкипающего чайника, довольный своей шуткой, и добавил: – А цену менять не будем. Поставим среднюю.
– Можно, – Уби деловито застучала по виртуальной клавиатуре, то есть по поверхности стола, крючковатыми толстыми пальцами. – Только в рекламе надо будет все-таки намекнуть, что там темно, как в черной дыре, а сиусийцы могут устроить истерику на ровном месте.
– Это довольно легко, – Брр выпрямился, упершись в потолок затылком, развел в стороны щупальца и провозгласил с торжественным бульканьем:
– «Успокаивающая расслабляющая атмосфера. Душевный и чуткий персонал…» Лиана, завлекательно?
– Завлекательно, – вздохнула я. – Только фото все равно нужно поставить, чтобы земляне хоть чуть-чуть представляли, что их ждет, а то нас побьют.
– Я тут работаю давно. С последней метаморфозы. Никогда не били, – успокоил меня Брр. – Просто для страховки… Можно добавить: «отдых только для интеллигентных чувствительных землян». Мало кто про себя думает… Что он неинтеллигентный. И нечувствительный.
– Мда, – согласилась я.
– А фото поставить. Только прибавить яркость. Чтобы землянам было видно.
– Главное, чтобы первая партия хорошо прошла, – вздохнула Уби. – Дальше они друг за друга цепляются. Наверное, придется сопровождать ее лично.
– Согласен, – Брр остановил на мне глаза со зрачками-крестиками. – Ты, Лиана, как гид, будешь говорить со своими. Сопровождать.
У меня сердце ушло в пятки при жутком слове «говорить». Дрожащим голосом я промямлила:
– Брр, а ты со мной разве не будешь?
– Постепенно включусь. Когда привыкнут, – прошипел низери.
– А ты, Уби?
– Буду, конечно, – погладила уши меянка. – Но на мне все документы и договоры с отелями, учти.
– А может, ты будешь говорить, а я документы? – спросила я жалобным тонким голосом.
– Да что такое, ты же говоришь нормально! – рассердилась меянка.
– С вами нормально, а с землянами, особенно сердитыми – плохо! Я стесняюсь, я все слова забуду!
– А, ты молодая? – то ли сказал, то ли спросил Брр. – Осваиваешь жизнь? Низери такие до первой метаморфозы.
– Осваиваю, осваиваю! – обрадовалась я, что на меня никто не ругается.
Инопланетяне действительно не собирались меня пропесочивать, а подошли к вопросу по-деловому.
– Ну тогда ты скажи, отчего тебе говорить станет легче, – предложила Уби и занесла руки над клавиатурой, будто намереваясь напечатать целый список моих требований. Я озадаченно молчала.
– Ты сказала, что вчера говорила с людьми. С какими? – выручил меня Брр.
– Это мои подруги, Людка и Сашка… Они тоже молодые, но вообще не стеснительные. Мне всегда с ними легко говорить… Ой! Сашка же как раз хотела устроиться бортпроводницей на какой-нибудь корабль!
– Возьмем второй сопровождающей, – решил Брр и протянул все щупальца к пищесинтезатору. – Скажи ей, чтобы завтра пришла.
Глава 5 Первая партия
Первый туристический полет на Сиусью состоялся, к моему изумлению, вовсе не через полгода или что-то вроде того, а всего лишь через три недели. За это время на сайте нашего межпланетного турагенства и кое-где в городе появились фотографии побережья мышиной планеты, высветленные раз в десять – теперь снятое походило, по крайней мере, на лунную ночь. Гостиничных номеров, высветлив снимки и поглядев, что на них, мы решили в рекламе вообще не показывать. Уби по межпланетной связи полаялась с мышью, и та вроде бы обещала внести некоторые переделки, чтобы гостиница меньше походила на большую кротовую нору. С боем и истериками мы также добились от мыши обещания устроить какое-никакое освещение в номерах. В рекламе, помимо трехмерного моря, хлюпающего о берег черной, как мазут, водой, была еще пара снимков местных красот – рощи больших грибов и черной горы на фоне красного заката, который на самом деле был темно-коричневым. Больше мы фотографически врать не решились, поэтому завлекали словами. Объявления благодаря Брру выглядели примерно следующим образом:
«Великолепный отдых на новооткрытой, необычайной и таинственной планете Сиусья под мистической звездой Фаюк! Только для романтичных и эмоционально чувствительных землян! Отель первого класса «Фсифсифси» предлагает вам шестиразовое питание. Добрый, предупредительный персонал уловит все ваши эмоции и продемонстрирует свои! Пассажирам первых рейсов – скидка 50 процентов! Звезда Фаюк ждет вас!»
Мне на объявления смотреть было немного тревожно и неудобно, а Сашка, которая теперь работала с нами, быстро прозвала звезду Фаюк «звездой Каюк».
Знакомство с Сашкой, кстати говоря, прошло не совсем хорошо. Я собиралась пойти на работу вместе с ней, но немного проспала, а Сашка, зная адрес, не стала меня дожидаться и спокойно направилась в турфирму… В общем, когда я подошла к кабинету 313 и открыла дверь, меня встретило то еще зрелище.
На полу прямо у моих ног неподвижно лежала бледная Сашка с закрытыми глазами, а Брр и Уби, не обращая на нее внимания, вытаращились в экран компьютера меянки и что-то там, не отрываясь, судорожно читали. Я ошарашено заглянула к ним и увидела, что они просматривают интернет-сайты по запросу: «что делать, если землянин испугался, упал и не двигается».
– Брр! – сказала я возмущенно. – Она же без сознания! Ты что, с ней тоже решил подшутить, как со мной?!
– Я со всеми так шучу. Ведь смешно, – оправдательно помахал верхними щупальцами низери. Сердито толкнув его в упругий изумрудный бок, я пролезла к синтезатору, заказала стакан воды, набрала ее в рот и брызнула на Сашку. Сашка заморгала и, что-то бормоча, попыталась встать на четвереньки. Уби вырастила для нее из пола широкое кресло, и мы кое-как взгромоздили туда подругу.
– Брр! – сказала я убедительно, глядя в глаза низери, зрачки в которых стали почему-то круглыми. – Ну ты же страшный! Для землян, конечно, у себя-то ты, может, красавец… Зачем пугать?
– Очень уж смешно, – пробулькал низери.
– Оставь ты его в покое, – буркнула Уби. – Он не понимает толком, что такое страх.
– Правда, что ли?! – позавидовала я.
– Да, у нас другие реакции, – подтвердил Брр. – Того, что вы называете… Инстинкт самосохранения… У нас совсем мало. Самыми опасными на нашей планете всегда были мы.
– Ну а если вам что-то пытается угрожать?
– Если оно неживое – уходим.
– А если живое?
– Природная реакция – вот так. Сейчас покажу…
Брр распрямился, напружинился, растопырив боковые перепонки. Щупальца разъехались в стороны, хвост защелкал по полу, а рот открылся и громко зашипел.
– Да, однажды он так сделал директору, когда тот грозился наш отдел закрыть, – пожаловалась мне Уби. – Теперь он на наш этаж и вовсе не ходит, а к нам вечно придирается… По-моему, ей лучше. Или опять хуже.
Сашка и правда подняла было голову, но увидев растопыренного Брра, крепко зажмурилась.
– Саш, – вздохнула я. – Я же тебе рассказывала, что мой начальник инопланетянин. Он просто так шутит.
– Да ты че? – слабым голосом сказала подруга. – Твой начальник? А я не знала, что ты такая крутая девчонка, Лианк… Я пойду, а?
Тройным хором мы принялись уговаривать подругу остаться. Уби поболтала с ней о юбках, Брр упоил кофе, и Сашка уговорилась. Правда, к Брру она привыкла не так скоро, как я, и даже первое время рассказывала, что он ей снится в кошмарах, но скоро мы все плотно погрузились в заботы по организации первого рейса на Сиусью.
Я учила наизусть, что буду говорить туристам, не теряя, впрочем, надежды, что смогу иногда подглядеть в мобильник, Уби продолжала ругаться с мышиным отелем и транспортным управлением, не дающим нам хороших кораблей, а Брр следил за рекламой. Турпутевки разбирали довольно охотно, теперь главное было не испортить впечатление самим отдыхом…
Корабль нам дали все-таки паршивый – старый-престарый обадейский транспортник с доисторическими обслуживающими роботами. Уби из-за этого напрочь обиделась на транспортное управление и отказывалась с ним разговаривать, пока оно не извинится. Космодром назначил время вылета на четыре утра, поэтому нам нужно было встречаться с пассажирами в корабле в три часа ночи. Из разговоров с мышами следовало, что они как бы готовы и вроде бы нас ждут. В общем, бардак был полный, и дома на вопросы «как дела на работе», я только и могла, что неразборчиво мямлить «нормально». Про свой скорый отлет, впрочем, все равно пришлось сказать. Мама схватилась за голову, немного поссорилась с папой за то, что он нашел мне такую работу, но потом меня все же отпустили, наказав звонить утром, днем и вечером.
И вот наступил этот день, точнее, эта ночь, в которую я вообще не легла спать, а надела длинную зеленую кофту с надписью «турфирма «нейтрон», такие же зеленые штаны, и подпоясалась блестящим широким ремнем, в который был встроен компьютер, переводчик, мобильный и даже аптечка. Возле дома я встретилась с Сашкой в аналогичном костюме, а возле работы – с Уби в короткой кофточке и зеленой юбочке с эмблемой. Брр в одежде не нуждался, и, к тому же, был фирменного цвета, поэтому эмблема просто проступала на его боку, как светлая татуировка. На улице низери казался выше, потому что ходил выпрямившись. Упершись в асфальт средними щупальцами, он тихо пробулькал:
– В телепортатор. Я поставил его на космодром. Лиана, не забудь использовать Сашу. Чтобы не забыть слова…
Мы с Сашкой рассмеялись, ежась от холодного осеннего ветра. Потом мы по очереди начали втискиваться в телепортатор, и я почему-то оказалась самой последней. Привычно закрыв глаза в полутемной будочке, я открыла их в ужасно шумном и светлом месте. Кто-то сразу же прошелся по моим ногам, а кто-то, наверное, Сашка, дернул за руку и оглушил воплем:
– Лианк, Уби говорит, что рейс перенесли, смотри на табло!
Висящих в воздухе табло было не меньше сотни, они расплывались у меня перед глазами.
– А? Куда? Что? – пискнула я, чувствуя себя совершенно беспомощной. Сашка соображала немногим лучше. К счастью, из толпы народу с чемоданами вынырнула Уби и велела нам быстро бежать за ней. Впереди качалась голова Брра, – слева и справа от него в толпе образовывалась уважительная полынья. С потолка кто-то гнусил объявления, повторяя их на русском, общеземном и обадейском языках одинаково неразборчиво. Некоторое время мы переминались на месте, пытаясь понять, где собирают наших пассажиров. Потом Брр, у которого слуховой диапазон был пошире, наконец, что-то разобрал, и мы помчались к пятому ангару. Я успела увидеть небольшой круглый кораблик и подумать, что он выглядит вполне неплохо, когда оказалось, что корабль не тот, а нам надо в пятнадцатый ангар. Мы развернулись и дали ходу. Впереди нас, вскидывая коротким хвостом и толкаясь щупальцами, как большая гусеница, несся Брр, за ним, придерживая длинной рукой зеленую фирменную шляпку, чтобы не сваливалась с ушей, бежала Уби, а мы с Сашкой замыкали шествие.
Пятнадцатый ангар был таким же, как и пятый: просторное помещение с обитыми серыми листами металла стенами, а вот корабль там стоял, похожий на большой огурец, неуклюжий и очень облезлый. Блестящее желтое покрытие его окислилось у сопел и стало коричневым, выпущенный трап был как будто заранее затоптан грязными ногами. Вдоль борта шли такие же грязноватые окошки. Допотопный робот под брюхом корабля со скрежетом и стуком затрамбовывал чемоданы и сумки в багажный отсек.
– Ой-ой-ой, – выдохнула я.
– Нет, это неплохо, – успокоил меня Брр. – Пассажиры уже внутри. Мы можем заходить.
Он протянул мне изогнутое щупальце. Я судорожно схватилась за него и поволоклась вверх по трапу на встречу с нашими пассажирами. Конечно же, все выученные слова я позабыла.
Глава 6 Вартасар
Изнутри корабль оказался весьма тесным: коричневые стенки и тусклые желтые лампочки усиливали это впечатление. Он, как самолет, состоял из одного салона с рядами облупленных кресел. Салон этот был битком набит людьми, которые шумели, перевешивались через подлокотники, дергали фиксирующие устройства, долбили по кнопкам развертывания персональных компьютеров и вообще почему-то очень напомнили мне кучу обезьян. Тут я вспомнила, что мне этим обезьянам надо что-то сказать, и, разом вспотев, оглянулась. Сашка стояла рядом со мной, Уби и Брр чуть отступили назад. На нас никто не обращал внимания, и это меня чуть приободрило. Я осторожно достала из кармана свой мобильник, подглядела в экран на текст, набрала воздуха и сказала:
– Здравствуйте! Здравствуйте… Мы… мы – компания, то есть междупланетная компания «Нитрат» – приветствуем вас!
Сзади, от Брра, раздалось шипение кипящего чайника. Я спохватилась и, покраснев, поправилась:
– То есть, извините, не «Нитрат», а «Цитрон».... То есть… «Нейтрон». Я… Меня зовут… Я – ваш сопровождающий и меня зовут…
Меня не слушали. В салоне стоял шум, пассажиры громко разговаривали и ерзали на креслах. Где-то в задних рядах диким голосом вопил ребенок. Другой ребенок, уже говорящий, повторял равномерно и противно:
– Мама-а-а, даа-а-ай… Ма-ма-а, да-а-й!
– Меня зовут Лиана Машкина! – снова попыталась я, но мой голос благополучно утонул в шуме. Тут Брр резко подался вперед, и его голова нависла над моим плечом.
– Просим внимания! – пробулькал он звучным контральто. Пассажиры вздрогнули, уставились на него и оцепенели. Я обрадовалась и поспешно начала с начала:
– Здравствуйте, мы вас приветствуем на борту компании «Нейтрон», то есть не компании, а корабля, который называется… Э-э-э… – названия корабля я не знала, поэтому от отчаяния продолжила скороговоркой:
– Меня зовут Лиана Машкина, я буду ваш гид, вы ко мне обращайтесь по вопросам… Это моя помощница Сашка… Александра Сергеева. Слева от меня – меянка Уби, к ней тоже можно обращаться по вопросам… – я обернулась и увидела за левым плечом Брра. – А! Ой! Извините, Уби справа, а это – низери Брр, он переводчик. А я вам сейчас расскажу, что… Что вас ждет, и…
Пассажиры смотрели на меня, усмехаясь. На переднем сиденье пацан в кепочке зевнул так, что я почти увидела его пятки через рот. Его мать, поджав губы, громко хрустела какой-то фольгой, копаясь в сумке. Бородатый парень рядом с ними смотрел на меня исподлобья и шевелил бровями. Я почувствовала, что сейчас расплачусь от ужаса и безуспешно попыталась воспроизвести хоть кусочек выученного текста дрожащими губами.
Сзади меня что-то задвигалось, и я решила было, что это Брр решил прийти мне на помощь, но неожиданно кто-то незнакомый, одетый во что-то шуршащее и блестящее, протиснулся мимо, бесцеремонно оттерев меня в сторону.
– Это рейс на Сиусью? – поинтересовался некто громким командным голосом и, не дожидаясь ответа пассажиров, так же громко и уверенно продолжил:
– Меня зовут Вартасар, уважаемые пассажиры. Обадейская служба дежурной охраны. Вы всегда можете обращаться ко мне по вопросам безопасности.
Пассажиры, особенно те, кто женского пола, разом заулыбались. Ну конечно, это же обадеец…
Обадейцы – те самые, которые первыми прилетели к нам и раскрыли секрет межпространственных перелетов, были тоже гуманоидами, но вовсе не уродливыми. От землян они отличались совсем немного, и иногда даже в лучшую сторону. Кроме того, они обожали красиво наряжаться, изменять внешность на более эффектную, и вообще от лишней скромности не страдали, а попросту, ужасно выпендривались. Вартасар тоже выглядел впечатляюще: на нем была белая форма, золотистые сапожки и золотистая же короткая накидка на плечах. На желтоватой по сравнению с землянами коже его рук красовались какие-то блестящие белые узоры типа татуировок. Лицо его, как и у многих обадейцев, походило на лицо древнего египтянина: нос шел вровень со лбом, почти безо всякой впадины между ними, а длинные брови и большие удлиненные глаза были старательно подведены жирной черной краской. Сами глаза имели совсем ненастоящий цвет – они переливались желтовато-оранжевато-опаловыми оттенками и, кажется, даже немного фосфоресцировали. Наверняка это были какие-нибудь технологии по изменению окраски радужки. Прическа обадейца тоже была, как у египтянина на картинке в энциклопедии – ровные, словно обрубленные на уровне чуть пониже ушей, волосы. В них чередовались иссиня-черные и цыплячье-желтые пряди, и лежали они так неподвижно и жестко, что мне показалось, будто обадеец нацепил парик. Впрочем, может, так он и сделал. Довершали наряд сияющие диски золотого цвета, как-то держащиеся на уровне его висков. Такие диски носили все обадейцы, рассказывая, что так они глушат свои телепатические органы, а то, дескать, очень устают от своего всемогущества…
Обадейцы на правах наших учителей и благодетелей вечно влезали куда только можно, поэтому я совершенно не удивилась, увидев Вартасара, только почувствовала неожиданную досаду, что пассажиры смотрят на него так благосклонно.
– Зачем вы здесь? – тоже недовольно пробулькал Брр.
– Для обеспечения безопасности, – отозвался Вартасар таким голосом, будто говорил речь перед стадионом. – У нас договор с вашей турфирмой. Обадейцы всегда должны помогать землянам при освоении новых планет.
– Эту планету уже без вас давно освоили, – буркнула Уби. – Мы туда, как видите, туристов везем.
– А, туристов, ну и что, – отмахнулся обадеец. – Мы будем помогать туристам наладить контакт с сиусийцами.
– Мы? Вас не один? – обреченно уточнила меянка.
– Нет, как раз один, – звучно ответствовал Вартасар. – Просто я не так давно на Земле, всего пару ваших месяцев, еще не выучил язык в полном совершенстве. Иногда путаюсь в вашем вежливом множественном числе.
– Это не мое число, – обиделась Уби. – Это вот их, – и она кивнула на нас с Сашкой.
– А, да, конечно, вы меянка, – еле взглянув на нас всех, сообщил Вартасар и снова обернулся к пассажирам:
– Имеются ко мне вопросы? Нет? Тогда я пойду сяду вон туда, вам меня будет хорошо видно, если что, обращайтесь.
Он уверенно прошагал к последнему ряду и уселся на пустое кресло. Я посмотрела на пассажиров и, пытаясь скопировать манеру Вартасара, сказала:
– А если вопросы будут к нам, то тоже обращайтесь. А мы вон там сядем…
И я зашагала по салону, прихрамывая на обе ноги от неловкости и насмешливых пассажирских взглядов. За мной тащилась Сашка, за ней – Уби. Мы пристроились рядом с Вартасаром, а Брр попятился и скрылся в темном закутке рядом с входным шлюзом. В молчании мы послушали, как дозагрузился багаж, загерметизировался шлюз, и чем-то недовольный голос пилота объявил старт. Потом я увидела в грязноватое окошко, как стена ангара раздвинулась, и корабль, подпрыгивая на неровном покрытии, покатился из него на темную дождливую улицу. Остановившись, он перещелкнул какие-то тумблеры, и, окутавшись зеленоватым переносящим полем, резко дернулся. Мы сразу же оказались в космосе – за окошком я увидела звезды и наше Солнце. Я даже слабо ахнула от неожиданности, а вот пассажиры продолжали заниматься своими делами и разговорами. Наверное, они летали очень часто, и такие зрелища были им не в новинку. Тем временем переносящее поле снова нас окутало, и за окном появились другие звезды, а солнце исчезло. Я сглотнула – от этих корабельных дерганий меня укачивало. К тому же, хотелось перекинуться словом с Уби или Сашкой, спросить их, не очень ли ужасно слушалась моя речь со стороны, но при обадейце я стеснялась открывать рот.
Полет шел своим чередом – корабль дергало, я зеленела, пассажиры громко разговаривали и ходили туда-сюда, маленький ребенок продолжал дико вопить, а ребенок постарше – канючить.
Через бесконечный для меня час в проходе показался замасленный и мятый обслуживающий робот на скрипучих колесиках. Он раздавал стандартные наборы еды в вакуумных упаковках, и, оделив пассажиров, дошел и до нас. Раздавать каждому его порцию он не стал, а просто свалил все четыре пакетика на колени к Вартасару и укатился. Я невольно выжидающе посмотрела на обадейца. Вартасар ответил мне прямыми взглядом странно светящихся глаз, в котором почему-то сквозило явное недовольство, сунул мне три пакетика и сказал так звучно, будто я сидела на другом конце корабля:
– Держите.
– Ага, – кивнула я неловко и отвернулась, чтобы передать пакетики Сашке и Уби. Тут до меня дошло, что я не сказала «спасибо», но теперь вроде как было поздновато. Вартасара я стеснялась почти так же, как и других землян, наверное, потому, что он был чересчур похож на человека. Есть мне не хотелось из-за тошноты, так что остаток пути я просидела, глядя прямо перед собой, судорожно переглатывая и считая минуты.
Наконец, после очередного прыжка, наш корабль очутился рядом со звездой Фаюк. Я ее сразу узнала. Звезда Фаюк была похожа на коричневый мячик с тусклыми красными разводами. Я подумала, не обратить ли на нее внимание пассажиров, но пока набирала воздуха и придумывала слова, успело пройти двадцать минут, за которые корабль опять прыгнул. И окна залепила полнейшая чернота, в которой, вроде бы, горели звездочки. Но, приглядевшись, я поняла, что это не звезды, а какие-то искусственные огоньки, вроде фонариков, только очень слабые.
– Производим высадку! – раздался все еще недовольный голос пилота. Мне показалось, что его тоже укачало.
Пассажиры вскочили, зашумели и стали хвататься за сумки, компьютеры и телефоны.
– Лиана, скажи им, чтобы не разбегались, – пробасила Уби.
– Уважаемые пассажи… – начала я, но мой голос, как всегда, потонул в галдеже. Тогда Сашка набрала воздуха, сложила руки рупором и гаркнула:
– Э! Давайте не разбегайтесь, тута стойте!
Среди пассажиров раздалось хихиканье, кто-то повторил с насмешкой «тута». Но Сашку неожиданно поддержал Вартасар.
– Сначала выйдем мы, – сообщил он во всю силу легких, так, что у меня зазвенело в ухе, и, выбравшись из кресла, гордо протопал к выходу. Мы тоже встали и тоже пошли сквозь пассажирские ряды.
Глава 7 Сиусья
За всеми этими волнениями я вообще успела забыть, что прилетела на другую планету, и, выйдя за порог корабля, чуть не упала от неожиданности.
В нос мне ударил незнакомый, какой-то влажно-грибной запах. Было тепло, как в парилке старинной бани. И очень темно, особенно после светлого салона. Я не увидела ничего, кроме смутных бликов, и довольно сильно испугалась, когда меня неожиданно схватили два щупальца и стащили вниз по трапу.
– Ой, это ты, Брр? – сказала я, отдышиваясь. Низери утвердительно булькнул.
– А где сиусийцы? Они тут?
Рядом со мной кто-то засопел и что-то пропищал. Ровный голос механического переводчика сообщил:
– Здравствуйте, это я, Фа. Добро пожаловать на Сиусью! У нас для вас готов транспорт.
– Где? – простонала я. Было слышно, как пассажиры валятся с трапа, спотыкаясь друг об друга и вопя что-то нелюбезное.
– Я провожу, – не обращая на этот бедлам внимания, сказала мышь. Из-за моей спины раздался сердитый бас Уби:
– Фа, вы обещали обеспечить нам нормальное освещение! И что мы видим? Точнее, мы ничего не видим. Я на вас все-таки обижусь.
– Что вы, у нас яркие фонари! – воскликнула мышь, силуэт которой я начала худо-бедно различать, и качнула зеленоватым источником света, зажатым в лапе.
– Это не ярко! – раздельно и четко произнес Вартасар, стоящий между мной и Сашкой.
– Ярко, ярко. Вы увидите. Вы привыкнете, – пообещала мышь, и я поняла, что ей хоть кол на голове теши.
От пассажиров слышались истерические крики:
– Что это такое?!
– Куда вы нас привезли?!
– Немедленно отправьте нас обратно!
– Безобразие! Я буду жаловаться!
– Мамочки, – прошептала я, вцепилась в щупальце Брра и закрыла глаза. Темнее не стало.
– Рабочая ситуация, – спокойно сказал низери и обратился к Вартасару: – Вы служба безопасности. Наведите порядок. Надо, как говорят сиусийцы, заманить их в транспорт.
– Заманю, если покажете, где он.
– Держитесь за мое щупальце, я вас проведу. Я немного вижу здесь.
– Ну и как, красиво? – заинтересовалась Сашка.
– Кругом пустырь, вдали гора, – информировал низери. – Звезда заходит.
– Ну, идемте, – капризно поторопила нас Фа. По черному безмолвию разнесся мощный, как из динамика, голос Вартасара:
– Пассажиры рейса Земля-Сиусья, говорит служба безопасности. Все быстро подойдите ко мне. Идите на голос. Хорошо. Видите этот слабый зеленый светильник? Идите за ним, к транспорту. Не отставайте! Я тоже здесь плохо вижу.
Мы двинулись куда-то. Позади себя я слышала спотыкающийся топот и ругательства. Тут что-то окончательно черное вырисовалась на фоне светло-черного неба.
– Транспортник, – объявила мышь. – Заходите. Мы доедем на нем от космодрома до отеля, это вовсе недалеко, вон за той горой.
– Включите свет! – крикнул то-то невидимый.
– Здесь есть светильники, – отрезала Фа.
Кое-как мы запихались в невидимый автобус. Там действительно было несколько лампочек, которые светились, как гнилушки. Пассажиры в этом свете казались размытыми силуэтами. Брр усадил нас с Сашкой на мягкое, но тоже невидимое сиденье. Раздалось слабое урчанье мотора – кажется, мы куда-то поехали. Я вспомнила было про свои обязанности гида, но решила не открывать рот, опасаясь, что меня просто изобьют. Мне и так казалось, что нас не прибили только потому, что не нашли в темноте.
Пассажиры некоторое время возмущенно переговаривались, а потом принялись подсвечивать себе экранами компьютеров и мобильников – из тьмы высветились мертвенно-синие и тускло-зеленые, под цвет экранчиков, физиономии, которые как бы повисли в воздухе.
– Нет! – раздался вдруг рядом с нами дикий вопль мыши, и ее темная фигура появилась в проходе. – Не надо такого яркого света!
– Им надо, у них другое зрение, – прошипел Брр.
– Нет, не надо! – орала невозможная мышь, все больше расходясь. – Не надо света! Здесь светло! Здесь всем будет светло, не надо подсвечивать!
– Вы переоцениваете способность землян к адаптации, – возразил низери, но бесполезно: мышь начала всхлипывать. Мне показалось, что я нахожусь то ли в дурном сне, то ли в сумасшедшем доме, сердце заколотилось от страха. Пассажиры тоже зашептались испуганно, и один за другим погасили свои экранчики. Снова стало темно.
– Хорошо, – сказала мышь, успокаиваясь. – Вам будет светло, вы увидите…
Дальше мы ехали по большей части молча. Транспортник почти не трясло – наверное, на Сиусье были хорошие дороги, если бы их еще можно было разглядеть… Путь, к счастью, оказался недолгим. Минут через сорок мы остановились, и мышь радостно объявила:
– Добро пожаловать в наш отель Фсифсифси! Вы приехали как раз к третьему ужину! Берите ваши вещи, мы сейчас будем провожать вас по комнатам!
– Ой, Брр, Уби, что же будет! – прошептала я с отчаянием.
– Разберемся, – успокоила меня меянка. – Сейчас даже лучше ситуация, чем когда мы первых туристов на Обырдх привезли. Не обращай на них внимания, пусть себе кричат.
Я не стала спрашивать, что же произошло на Обырдхе, потому что само название звучало достаточно зловеще, и вслушалась в слова пассажиров. Они меня тоже не порадовали.
– Где эти сволочные представители турфирмы?! – рычал кто-то. – Верните мне деньги! Ох! Меня схватили щупальца!
– Это мои, – сообщил Брр со зловещим бульканьем. – Вы просили представителя турфирмы…
– Ай! Ну не вас же!
– Обманывают людей! – завторил плачущий женский голос. – У меня ребенок маленький! Что мне делать две недели в этой темноте среди сумасшедших?!
– Про темноту, извините, мы предупреждали, – сказала Уби уверенным тоном. – И про то, что сиусийцы любят демонстрировать эмоции. Так что успокойтесь, отдохните, поспите, а потом, если останутся претензии, побеседуем с вами на свежую голову…
– У нас хорошая еда, – раздался писк мыши. – Проходите, вот этими прожекторами обозначен вход в гостиницу…
«Прожекторы» опять светились, как зеленые гнилушки. Правдами и неправдами мы принялись засовывать пассажиров во вход. То есть, я сама никого не засовывала, только держалась за щупальце Брра, старалась не спотыкаться и удивлялась, куда делся Вартасар и почему не слышно его громкого голоса.
– А обадеец-то где? – тоже заинтересовалась Сашка. – Мы его посеяли, что ли?
– Я здесь, – ответил Вартасар громко, но с какой-то странной прерывистой интонацией – будто только что треснулся обо что-нибудь коленкой. Впрочем, может, и правда треснулся…
В холле гостиницы было довольно просторно, под ногами чувствовался гладкий пол. У тусклейшего голубого фонарика сидел кто-то невидимый – наверное, очередная мышь – и раздавал электронные ключи от номеров. Другие мыши провожали каждую порцию пассажиров на соответствующий этаж. Нам же, как работникам турфирмы, а заодно и Вартасару, как охраннику, выделили номера прямо на первом этаже. Точнее сказать, даже не номера, а номер. При очень тусклом свете, к которому я уже немного привыкла, смутно был виден длинный не совсем ровный коридор, в стене которого был ряд дверей. Напротив тоже были двери, но в меньшем количестве, обслуживающие мыши сказали, что там душевые кабины и другие удобства, а в немного расширенном конце коридора – окно, и возле него – большой стол.
Мне уже было все равно, стол там, шкаф или кусачий дракон. Голова кружилась от постоянного вглядывания в темноту, меня трясло от волнения, когда я представляла, что с нами сделают туристы, и я почти физически чувствовала огромное расстояние, отделившее меня от Земли, родителей и бабушки…
– Убрались эти сиусийцы? – услышала я громкий голос Вартасара. – Тогда, думаю, можно включить свет.
Он чем-то звякнул, и прямо на нас хлынули нестерпимо яркие белые лучи. Потом я кое-как различила самого обадейца, который держал что-то вроде круглого переносного фонаря. Непонятным образом подвесив его под потолком, он принялся деловито оглядываться. Мы, подслеповато моргая, занимались тем же самым.
Коридор наш оказался неожиданно красивым – мягкого желтого цвета с голубыми узорами. Двери тоже были голубыми. В конце коридора черным провалом виднелось странное окно в форме восьмерки, а под ним действительно стоял большой стол из синего блестящего металла и несколько стульев. Пошатываясь, мы направились туда и кое-как расселись все, кроме низери, который предпочел остаться на нижних конечностях.
Вартасар уселся прямо под окном, поставил на стол нечто вроде небольшой золотого цвета сумки, что-то понажимал в ее недрах и пояснил:
– Никогда раньше не был на Сиусье. В таких условиях без прибора ночного видения обеспечивать безопасность невозможно. Сейчас я его себе синтезирую, и вам он тоже будет нужен.
– Да, конечно, если можно, – пробормотала я. Вартасар опять недовольно покосился на меня и отвернулся, странно постучав пальцами по своей левой височной пластине. Сашка повторила:
– Да, сделайте нам приборчики.
– А, может, и пассажиров ими обеспечим? – логично заметила Уби. – Надо было, вообще, сразу это сделать, но я не думала, что сиусийцы проигнорируют наши просьбы об освещении…
– Пассажирам можно сделать, – тут же согласился Вартасар. – Но не всем сразу. На нас приборов еще хватит, а потом придется набирать сырье и делать порциями.
– Не понимаю, почему они отказываются включать свет? – сказала я Брру. – Неужели не понимают, что не все видят так, как они?!
– Не знаю, Лиана, – отозвался низери спокойно. – У нас мало сведений о Сиусье. Может, Вартасар скажет. Ведь обадейцы дали им двигатели.
– Если дали, то, значит, это хорошая безопасная нация, – заявил Вартасар.
– То есть, вы не изучали, как они живут, их науку?! – не выдержала я, даже перестав стесняться.
– Зачем? Это можно изучить потом. А я лично ничего не изучаю. Я из службы безопасности и не должен знать все нации, – отмахнулся от меня Вартасар, снова постукивая по височному диску. Я виновато замолкла, решив, что от моих мыслей у обадейца идут какие-то телепатические помехи.
– Ну ладно, раз они хорошие и безопасные, тогда будем успокаивать туристов, уговаривать сиусийцев сделать свет поярче и ходить в приборах ночного видения, – подвела итог Уби и кокетливо прошлась длинными лапами по юбочке, расправляя складки.
На том мы и сговорились. Брр, как самый видящий в темноте и самый из нас убедительный, пошел разговаривать насчет освещения, Уби первая получила синтезированный прибор ночного видения, прицепила его ко лбу и пошла искать столовую, обещаясь принести еду. Мы с Сашкой остались с обадейцем, который все сидел за столом, синтезируя оставшиеся приборы. Один уже красовался на его золотистом глазу, который, кстати, в темноте совершенно не светился. Я сидела напротив него, подперев подбородок кулаком. В голове был шум, мне почему-то хотелось то смеяться, то плакать. От странного ощущения я закрыла глаза, а когда открыла снова, мне показалось, что свет стал раз в десять сильнее.
– Ой, почему так светло?! – невольно вскрикнула я, загораживаясь рукой. Сашка покосилась на меня.
– Светло? Да ты чего, Лианк. Лампочка-то в другом конце коридора!
– Правда, – согласилась я, поморгав. Свет стал обычным, даже довольно тусклым. – Может быть, я заснула…
– Если не собираетесь есть, идите спать, – приказным тоном сказал Вартасар и протянул два свежеизготовленных приборчика Сашке, игнорируя меня. Подруга с недоуменной улыбкой передала мне один. Я молча взяла его и удалилась в соответствующий номер.
Там было, конечно, темно, пока я не пристроила приборчик. В одном глазу появилось изображение небольшой круглой комнаты со сводчатым потолком. В комнатке было окно, кровать, похожая на гамак, стул и стол, уставленный какой-то непонятной техникой. Жалко, прибор ночного видения искажал цвета, а так бы комната наверняка выглядела уютнее. Я по-прежнему чувствовала себя как-то странно – в голове была неприятная каша – и, понадеявшись, что после сна мне станет легче, плюхнулась в кровать.
Снились мне такие же странные сны: яркое-яркое розовое солнце, которое освещало сиреневатое море с гладкими маленькими волночками, и огромную гору, покрытую розоватой же травой. В море радостно купались и плавали мыши, иногда выбегая полежать на перламутрово-серый песочек пляжа. А от пляжа несколько аккуратных стрел-дорожек, обсаженных полупрозрачными зеленоватыми грибами огромного размера, вели к большому светлому зданию, раскинувшемуся у подножья горы. Здание походило мягкими очертаниями на раскрашенный во все цвета радуги муравейник…
Проснулась я неожиданно. Конечно же, было темно. Нащупав на столе прибор ночного видения, я обрела зрение и покинула свой номер, услышав голоса за стенкой.
Оказывается, все уже проснулись и снова сидели за столом, что-то огорченно обсуждая. Вартасар переоделся из блестящей золотой накидки в блестящую зеленую, но вид у него был усталый – даже, кажется, краска на бровях и вокруг глаз размазалась. Уби нервно дергала ушами.
– Доброе утро, – сказала я неуверенно. – Ну как дела? Я вчера рано уснула…
– Я не буду больше говорить с этими мышами! – вдруг вскинулась Уби. – Я и Брр с ними вчера проговорили полночи, но не смогли убедить усилить освещение! Мы все тут, конечно, инопланетяне, но такого непонимания я никогда не видела! По-моему, они нарочно издеваются надо мной!
– Над всеми, – поправил ее Брр. – Зато еда у них хорошая. Хотя вид непривычный. Вчера взял.
Низери подтолкнул щупальцем к середине стола упругий кусок розовато-синеватого месива на квадратной тарелочке. Месиво оказалось нарубленным на кусочки, и я осторожно взяла один. Оказалось, и правда вкусно – что-то вроде запеканки с грибами.
– Ну а со светом-то что? – вернулась Уби к наболевшей теме. – Вартасар, вы можете синтезировать приборы для пассажиров в самое ближайшее время?
– Могу, но нужно сходить куда-нибудь набрать сырье – например, на пляж. Я этим займусь чуть позже, а пока что у меня есть дела, – с этими как всегда громкими и уверенными словами обадеец встал из-за стола и удалился в свой номер. Мы все проводили его глазами.
– Странный малый, – сказала Сашка вполголоса. – Какие у него дела-то? Глаза, что ль, недокрасил?
– Обадейцы вообще странные, – отозвалась Уби с басовитым вздохом и шевельнула ухом: – Что там за шум опять?
– Надо посмотреть, – сказал Брр, тронув меня щупальцем за запястье. Я неохотно поднялась.
В холле гостиницы, конечно, нас не ждало ничего хорошего. В свой приборчик я разглядела, что с дежурной мышью, выдающей ключи, лаются две тощие женщины средних лет.
– Вы думаете, если темно, то мы ничего не заметим?! – кричала одна. – Почему постели несвежие?! Где полотенце?! Мы приезжаем, не можем душ принять, потому что мало того, что темно, так еще и полотенец нет! Безобразно работаете!
Дежурная мышь ответила ей в духе настоящего сиусийца:
– Здесь совсем не темно, вы скоро привыкнете! И как это постели несвежие? Вы что! Я же их лично синтезировала! Почему вы такие злые, а? Зачем вы меня обижа-аете-е-е… – и она начала судорожно всхлипывать.
– Мы не злые, а требовательные, – неуверенно промямлила туристка, а ее подруга так же без большого напора добавила:
– И все же полотенца… Ведь их нет…
– Какой номер? – всхлипнула мышь.
– Пятьдесят.
Мышь повернулась к интерактивной схеме гостиницы, проступающей на стене, нажала на соответствующую цифру, повернулась обратно и вдруг разревелась пуще прежнего, приговаривая с подвывом:
– Простите меня! Простите!
– За что? – испугались женщины.
– Там правда нет полотенец! Я их положить забы-ы-ыла-а-а…
– Ой, ну было бы из-за чего так переживать, – вдруг запели туристки сладкими голосами. – Ну подумаешь, полотенца! Зачем нам полотенца? Мы без них спокойненько побудем, вы, главное, не расстраивайтесь!
– Мне так жалко, что вы в нас разочарованы-ы!
– Вовсе мы не разочарованы! У вас отличная еда! Нам очень нравится! И море теплое и мелкое, хотя темно. Мы уже ходили.
– Правда? – дежурная мышь изобразила что-то вроде улыбки. – Идите кушайте, я принесу полотенца…
– Конечно, спасибо! Всего доброго! – хором попрощались туристки и ушли из моего поля зрения.
– Вот видишь, Лиана? – тихо прошипел Брр возле моего уха. – Туристы привыкнут. Не беспокойся.
Я молча похлопала глазами. У меня было удивительное ощущение, что я только что и злилась вместе с туристками, и рыдала вместе с мышью. На Сиусье точно было странно.
Глава 8 Морской берег
Несмотря на заверения более опытных коллег, что все будет нормально, я старалась не попадаться на глаза туристам, что, в общем, было довольно просто, учитывая темнотищу. О том, что я вроде как гид и должна что-то там рассказывать, я, конечно, помнила, но все-таки решила не подходить к туристам до последнего, пока на меня совсем уж не заругаются. Сашка со мной была полностью согласна, поэтому мы передвигались по отелю, в основном прячась за низери. Так нам удалось принять первый и даже второй завтрак – еда действительно была очень вкусной. Туристы вокруг нас ели ощупью либо подсвечивали себе мобильными, улучая момент, когда мыши-официанты отходили в сторону. Но, что меня очень удивило, темнотой возмущались далеко не все – примерно половину людей заботили всякие другие проблемы. Например, на втором завтраке к нам подошла юркая курчавая дамочка с сыном – тем самым пацаном, что зевал, когда я рассказывала про себя в корабле, и, освещая меня мобильником, безапелляционно заявила:
– Уделите нам внимание.
Больше всего я хотела бы смыться, но ноги приросли к полу. Брр как раз отошел за порцией еды, Сашка вжала голову в плечи и принялась сползать под стол, поэтому я отозвалась:
– А чего? То есть… Чего бы вы хотели?
– Почему нас никто не возит на экскурсии? – огорошила меня дамочка. – Что, у вас экскурсии вообще не организуются? Культурный отдых должен же быть!
– Должен, – согласилась я льстиво. – Я… спрошу. Мыши… То есть сиусийцы обещали, что они могут поводить туристов, кажется, по окрестностям… Или в гору…
– В гору нас устраивает, – заявила туристка. – Мы с Владиком любим такие экскурсии. Владик, ты слышишь, что я говорю?
Пацан, зевая, смотрел в свой мобильник. Не похоже, чтобы его хоть сколько-то интересовали экскурсии. На вопрос матери он отозвался противным голосом:
– Чего тебе надо? Отстань.
– Как ты говоришь с матерью?!
– А чего я сказал? Подумаешь.
Через прибор ночного видения я заметила, что проходящая мимо мышь-офицант пошатнулась и сморщила морду, и, подозревая, что сиусийцы способны рыдать и от чужих скандалов, поспешно сказала:
– Да-да, хорошо, я поговорю. Будут экскурсии… Завтра.
– Ну смотрите, – угрожающе отозвалась дамочка и удалилась вместе со своим сыночком. Зато на меня насела пожилая туристка – через свой прибор я прекрасно видела ее фанатично выпученные глаза.
– Обязательно должен быть культурный отдых! Это же другая планета! – сообщила мне она. – Когда там у вас будет экскурсия? Я запишусь. Я всю Землю объездила, я на Проксиме-1 на раскопках была, там экскурсовод так интересно рассказывала… Хорошие у вас экскурсоводы? На Проксиме-1 еще брошюрку продавали, называлась «Легенды Проксимы-1», причем бумажная брошюрка, не электронная, молодцы такие, чтобы память была, делают. Очень мне понравились местные легенды. Там такой камень, с него когда-то в море местная проксиманка бросилась, с тех пор он называется камнем горя. А еще нас возили на маяк у пересохшего моря. Он называется Кхшашур, что значит по-нашему, несчастный случай, потому что другую проксиманку с него как-то случайно столкнули. А третья проксиманка бросилась с обрыва, и с тех пор этот обрыв…
Я тоскливо повела глазами, не зная, как от нее отвязаться, и, к счастью, увидела, что возвращается Брр, держащий во всех щупальцах тарелки. Активную туристку вид нашего переводчика не смутил – она тут же переключилась на него, второй раз рассказала про сбросившихся со всех возвышенностей проксиманок и потребовала экскурсии.
– Экскурсии будут, – успокоил ее низери, не спеша расставляя тарелки. – Организуем послезавтра. Нужно еще сделать вам приборы. Чтобы видеть в темноте. Потому что местные жители не любят яркий свет.
– Да-да, это традиции, везде свои традиции, – отмахнулась туристка. – Вы знаете, на Проксиме, когда население было живо, было запрещено ходить босиком. Нам рассказывал экскурсовод, что одна проксиманка нарушила запрет, и тогда ее сбросили с…
– Экскурсии будут послезавтра, – подвел итог низери. Бабуля неохотно отстала, и Брр перевел глаза на меня. В темноте его зрачки стали большими квадратиками.
– Лиана, найди Вартасара. Сходи с ним к морю. Помоги набрать песка для синтеза приборов ночного видения. Для группы, которая пойдет на экскурсию. Внутрь горы.
– А сколько пойдет?
– Сейчас выясним. Саша, походи спроси.
Сашка недолго думая поднялась с места и принялась обходить столики, интересуясь у каждого туриста:
– Это, на экскурсию внутрь горы хотите?
Через пять минут она пришла обратно и сказала:
– Пятнадцать человек хочет.
– Значит, пятнадцать приборов, – Брр шлепнул перепонками. – Лиана, иди. Я пока поговорю с Фа. Насчет организации. А Саша побудет тут.
Я медленно поднялась из-за стола, дожевывая ставшую какой-то безвкусной еду. Меньше всего мне бы хотелось говорить с Вартасаром, который меня явственно невзлюбил. Но что делать? Меня почему-то многие не любят, особенно земляне, а обадейцы все-таки на них похожи…
Вартасара я, к счастью, обнаружила за столом в коридоре – он вертел в руках непонятный приборчик, взятый, видимо, из комнаты, сканируя его другим непонятным приборчиком. Наверное, проверял, не может ли взорваться, или еще что… Заслышав мои шаги, он поднял голову, и его незакрытый прибором глаз недовольно прищурился, а вся египетская физиономия брезгливо скривилась.
– Кхм! – откашлялась я и спрятала потеющие руки за спину. – Вартасар! Брр сказал, чтобы я сказала, чтобы вы сделали приборы ночного видения, чтобы туристы могли видеть… Потому что послезавтра экскурсия в гору…
– Сколько приборов? – гаркнул Вартасар так, что меня аж откачнуло назад.
– Пятнадцать, – из последних сил пискнула я. – Брр сказал, чтобы я вам помогла набрать песок, чтобы побыстрее сделать приборы, чтобы… – я обессилено умолкла. Вартасар недружелюбно глядел на меня, молчал и, конечно же, постукивал по височной пластине. И вдруг он спросил:
– Никого другого, кроме вас, нельзя подрядить мне в помощь?
– К сожалению, нет, – ответила я, стараясь не показывать вида, что обиделась. Чем я его так не устраиваю? – Все… Заняты.
– Ладно, пошли, – обадеец поднялся, подхватил свою золотистую «сумочку», прошел мимо меня и зашагал к выходу. Я потащилась за ним.
Мы вышли из отеля, и прибор показал мне место, похожее на мой сегодняшний сон: от порога действительно шла прямая дорожка, по бокам которой навытяжку стояли большущие грибы разных форм. Вартасар уверенно двинулся по этой грибной аллее к темной массе на горизонте, которая, видимо, была морем. Звезда Фаюк стояла, кажется, в зените – я разглядела ее коричневый силуэт даже бесприборным глазом. Было безветренно, влажно и ужасно жарко. Я начала потеть.
Грибная дорожка, к счастью, быстро привела нас к морю, которое тихо шмякало о берег. Через прибор я разглядела у воды несколько сиусийцев и штук пять людей. Еще какое-то количество и тех и других плавало. Горела цепочка стоящих вдоль моря светильников-гнилушек, ничего толком не освещая, но наши туристы передвигались во тьме довольно шустро, хоть и без приборов ночного видения. Мы с Вартасаром молча свернули на пляж и двинулись по скрипучему сухому песку. Я чуть приостановилась, заслышав знакомый крик, и увидела туристку с мелким ребенком, сидящую под торчащим из песка грибом, кажется, искусственным. Ребенок надрывался, мать, не обращая на него особенного внимания, ощупью мазалась кремом для загара. Сидящее неподалеку семейство из трех человек, вздыхая, поднялось и осторожно побрело в сторону, подальше от этих воплей. Но под соседним грибом сидело другое семейство, на этот раз мышиное, и с ним этот номер не прошел. Я увидела, как мелкий мышонок завертел мордочкой, наморщился, беспокойно задрыгал крыльями и вдруг отчаянно заревел. Его родители продержались на пару секунд дольше, сцепились в большущий ком и аж затряслись от плача. Поскольку семейство сидело без переводчиков, то его плач напоминал режущий ухо прерывистый визг.
– Вот это да… – прошептала я. Но, оказывается, это было еще не все. Одна за другой все мыши на пляже кидали на песок свои подстилки, фартучки и другие предметы, и начинали душераздирающе визжать. Тут на песок из моря выскочила парочка наших туристов. К моему безмерному изумлению, она рыдала не хуже мышей. И, в довершение всего, у меня самой вдруг защипало в горле, сперло дыхание, а из глаз ручьем хлынули слезы. Я присела на корточки, обхватив голову руками и сама не понимая, что со мной творится. Никаких причин для слез не было, но я продолжала хлюпать и подвывать, пока кто-то не постучал по мне рукой. Я подняла голову. Прибор ночного видения залило слезами, и на фоне мокрой мути я кое-как различила Вартасара, который снова держался за висок, но все-таки не плакал. Я решила, что он собрался меня успокаивать, но обадеец вдруг сообщил на весь пляж:
– Пойдемте к скале, там удобнее брать песок, никто не помешает.
– Да ну? – икнула я. – Идите сами. Никуда я не пойду-у-у… У меня горе…
– Это не ваше горе, – сказал обадеец пренебрежительно. – Это здешняя ноосфера. Не обращайте внимания.
Ничего не понимая, я все же послушно поднялась на ноги и пробормотала:
– Какая еще ноосфера?
– Которая позволяет всем улавливать чувства друг друга. Судя по всему, это свойство Сиусьи. Какие-то минералы в составе почвы, я думаю. Отойдите от этих рыданий подальше, и они не будут вас особо беспокоить, поскольку вы не эмпат.
– Понятно, – сказала я и попыталась ускорить шаг. Стало вроде бы действительно полегче, но у самой скалы меня догнала перемена настроения: теперь мне хотелось смеяться, причем до такой степени, что показалось, будто я сейчас лопну. Зажав рот рукой, я пискнула, хрюкнула и покатилась со смеху.
– Понятно, – объявил Вартасар своим мощным голосом. – Она развеселила ребенка.
– Еще как, – кивнула я, с трудом разгибаясь. – Не понимаю, что такое… вчера я так чужие эмоции не чувствовала, а сегодня все сильнее и сильнее…
– Адаптируетесь к ноосфере. Сыпьте песок вот сюда, – Вартасар присел на корточки и приглашающе раскрыл сумочку. Я машинально кинула туда горсть песка и спросила:
– А на вас эта ноосфера не влияет?
– Зачем ей на меня влиять? У меня глушилки.
Я хотела спросить, почему же он тогда морщится и стучит по этим своим глушилкам, но как-то побоялась. Обадеец по-прежнему разговаривал со мной сквозь зубы. Минут пятнадцать мы молча сыпали песок, который сумочка поглощала, как прорва, причем непонятно куда – обычная сумка такого размера давно бы наполнилась, пока от нее не раздалось странное урчание.
– Хватит, – сказал Вартасар. – Теперь пойдет синтез. Руки в песке, надо вымыть их в море.
Я с сомнением взглянула на мазутные волны, но все же подошла к ним и опустила руку в прибой. Вода оказалась теплой, как молоко, и я решила, что, когда избавлюсь от раздраженного обадейца, обязательно искупаюсь. Вартасар, несмотря на ботинки и штаны, зашел в воду примерно по колено и тоже мыл там руки. Я опасливо взглянула на его египетский профиль с жирно подведенным глазом и бровью, и застыла, чуть не сбитая с ног очередным наплывом чувств. На этот раз чувства были любовными. По крайней мере, именно это я испытывала в свое время к хулигану и двоечнику Гакину из нашего класса. Только сейчас ощущения были как минимум раз в десять сильнее. Вартасар ничуть не походил на Гакина, и учился у себя на Обадее наверняка на одни пятерки, однако когда я бросила на него второй взгляд, у меня аж затряслись руки, и я поспешно окунула их в воду. Что случилось?! Ведь он мне только что не нравился, я его даже боялась! А может, это на пляже какая-то мышь полюбила другую с первого взгляда?
С надеждой я сделала несколько шагов вбок, поближе к пляжу, но оттуда шли какие-то мирные сонные эмоции. Значит, все-таки влюбилась я. И сама, главное, не заметила, как! Какой ужас! Что же делать? А может, он на самом деле чуть-чуть мне понравился, но тутошняя ноосфера усилила чувства до любви? Тогда, скорее всего, когда я прилечу на Землю, у меня все пройдет!
Чуть успокоившись, я опять взглянула на обадейца, удивляясь, почему его внешность не кажется мне очень красивой, при такой-то силе чувств. Вот у Гакина были красивые большие уши и веснушки, а тут чего?.. Окончательно перестав что-либо понимать, я домыла руки и обессиленно выплелась из воды.
Глава 9 Горный лабиринт.
День перед экскурсией прошел спокойно и даже вяло: с тех пор, как я стала носить приборчик ночного видения, странные периодические ощущения, что кругом слишком светло, прекратились. Сны мне тоже теперь снились обыкновенные – причем, Вартасар не приснился ни разу, что меня очень порадовало – значит, не до такой степени я в него влюбилась. Влюбленность эта была вообще какая-то странная: в отсутствие Вартасара она меня не беспокоила, но стоило обадейцу возникнуть перед моими глазами, как снова начиналось то же самое. Я изо всех сил старалась на что-нибудь отвлекаться, чему хорошо способствовали наши туристы со своими многочисленными претензиями. Больше всего меня удивляло, что жалоб на темноту было не больше, чем жалоб на обслуживание и дефекты в номерах. Какой-то противный турист с гнусавым голосом, вынырнув из тьмы гостиничного холла, вдруг начал сетовать на отсутствие в отеле ночной дискотеки.
– Во ведь псих, а, Лианк? – жаловалась Сашка после его ухода. – Кругом и так хоть глаз коли, а ему еще именно ночную дискотеку подавай!
Вообще мы все были довольно-таки нервные и сбитые с толку, потому что все ощущали, как по отелю прокатываются волны чьих-то эмоций: ноосфера Сиусьи продолжала усиливаться. Уби, сидя над документами, иногда бросала компьютер и начинала всхлипывать или громко смеяться, при этом сердито приговаривая: «да уймутся они там наконец, мне работать надо!», Брр то булькал и выкипал, то неожиданно растопыривался и шипел на пустое место, после чего, смущенно похлопав по себе щупальцами, отползал куда-нибудь в угол. Вартасар ходил по всему отелю со своим сканирующим приборчиком, делая что-то непонятное. Он не ржал и не рыдал, но неизменно морщился и стучал по глушилкам.
В общем, этот день все же кое-как прошел, а следующим утром мы все вскочили, если можно так выразиться о Сиусье, ни свет ни заря, надели свою фирменную форму и вышли из наших номеров в холл гостиницы. Там, кроме дежурной мыши, уже толклись обещанные пятнадцать человек, наступая друг другу на ноги в темноте и сварливо выясняя отношения. Среди них была и старушка, которая доставала нас с Сашкой рассказами о проксиманцах, и мамаша с противным сыном Владиком, и парень, который жаловался на отсутствие ночных дискотек, и даже женщина с мелким ребенком, который, впрочем, судя по тому, что мне не хотелось плакать, был пока в хорошем настроении.
– Здравствуйте, – громогласно поздоровался с туристами Вартасар. – Подойдите сюда, на огонек, я раздам вам приборы ночного видения…
– Мы что, все пойдем? – беспокойно оглядываясь, спросила Уби.
– А что такого? – не поняла я.
– Как чего такого – экскурсия на целый день, надо же кого-то в отеле оставить.
– Иногда и больше, чем на день, – подтвердил механический голос, сопровождаемый прерывистым писком – это пришла Фа. – Если вам будет интересно, ее можно будет продлить на несколько дней. Наши подземные города очень обширны и увлекательны.
– Надо кого-то тут оставить, – озабоченно подытожила Уби.
– Может, тебя? – предложила Сашка. Меянка испуганно на нее покосилась свободным от прибора глазом и буркнула:
– Вот спасибо.
– Лучше меня, – прошипел Брр. – Я неплохо вижу. И без прибора. И туристы со мной…
– Не забалуют, – хихикнула Сашка. Низери утвердительно булькнул и добавил:
– А с вами будет Вартасар.
Я молчала, чувствуя, как меня одолевает унылый страх и тягучее беспокойство. Очень мне не нравилось, что мы можем на несколько дней остаться без низери, в компании этого чумового обадейца, в которого я к тому же спорадически влюблена, а он меня зато настолько не переносит, что, наверное, если что, и спасать-то не будет…
– Лианк, да не бойся, – тут же словила мои чувства стоящая рядом Сашка. – Чего нам будет с этих мышей? Главное, чтоб туристы не поколотили.
– С чего ты взяла, что это я боюсь? Может, это Вартасар? – хмуро пошутила я и вышла на улицу следом за экскурсией. Низери помахал нам вслед щупальцами.
У входа в отель нас ждал транспорт типа автобуса, который мы на этот раз благодаря приборам хорошо разглядели – он оказался кругленьким и расписным, как пасхальное яйцо, а колес у него видно не было – возможно, он и вовсе ездил на воздушной подушке. Туристы, понадевавшие приборчики, бодро залезли внутрь, мы влезли за ними и расселись на передних рядах кресел. Рядом с нами уместились две мыши – собственно Фа, и вторая, вроде бы мужского пола, представившаяся как Их и назвавшаяся экскурсоводом. Мы поехали. Туристы шуршали взятой с собой едой, хлопали мобильниками и компьютерами, а мыши молча на них пялились. Наконец экскурсовод открыл рот и обиженно пропищал:
– Если кто-то не прекратит хотеть спать, я не буду начинать экскурсию! Мне обидно!
Я тут же в панике ущипнула себя, опасаясь, что во всем виновата именно я. Сашка и несколько туристов сделали похожие движения. Бабулька-любительница проксиманцев сказала с претензией в голосе:
– Кто там спит? Я чувствую, что кто-то сзади! Уж не ребенок ли, а?
– А что, ребенку поспать нельзя?! – сразу же завелась женщина с мелкой дочкой на руках.
– А нечего брать на экскурсии малых детей, которые тут людям мешают!
От этого шума ребенок проснулся и заморгал. Удовлетворенный эускурсовод с места в карьер начал экскурсию:
– Сейчас мы с вами едем по старинной дороге, построенной много тысяч лет назад древними сиусийцами. Если бы кто-то не спал, я бы показал вам барельефы на боковых скалах, а так мы их уже проехали. Мы едем вдоль берега внутренней лагуны ко входу в гору. Входов этих несколько, все они сделаны нашими далекими предками предположительно в то время, когда у них еще не совсем атрофировались крылья, потому что до некоторых входов можно добраться только по воздуху… Кто там скучает?! Я что, плохо рассказываю?
– Нет-нет, продолжайте, пожалуйста! – засуетилась подхалимская старушка. – Это небось опять дети!
– Влад, тебе скучно?! – прокурорским тоном вопросила мама своего противного сыночка. Сыночек хмуро буркнул:
– Нормально.
– Что такое «нормально» – это не ответ! – прицепилась мать.
– А чего тебе надо ответить?
– Уважаемые туристы, давайте не будем нагружать эмоциональный фон, – не выдержав, сказала Уби и со вздохом обратилась к Иху:
– А вы рассказывайте дальше, мы постараемся, чтобы вам не мешали.
Мыш смилостивился над нами и снова забормотал какие-то сведения о древних сиусийцах, тыкая лапой то в одну, то в другую сторону. Пассажиры синхронно поворачивали головы, напоминая мне в своих приборах заржавевших роботов. Сама я толком ничего не слушала, занятая тем, чтобы украдкой не заскучать или не захотеть спать. Я так боялась, что Их рассердится на какие-то мои эмоции, что начала бояться и того, что он почувствует этот страх. Невидящим взглядом я машинально глянула в окно, за которым, по словам экскурсовода, как раз проносились роскошные грибные сады. Прибор ночного видения выдал какую-то бесцветную размытую муть. Думаю, туристы тоже увидели не больше, но бабуля принялась громко и подхалимски восхищаться. Уби напряженно разглядывала туристов, подергивая ушами, Сашка смущенно уставилась себе в коленки, Вартасар сидел неподвижно, возложив руки на свою бессменную золотую «сумочку», и лишь иногда чуть морщился, но по височным дискам не стучал.
Дорога наша, к счастью, продлилась недолго, потому что отель стоял почти у самого подножья горы. Минут через пять автобус остановился на берегу большой круглой лагуны, налитой в горную долину. Рядом с нами черной громадиной возвышалась гора, а у ее основания виднелась дыра, еще более черная, чем она сама.
– Вон он вход, – дернул крылом экскурсовод. – Внутри горы – наш древний город, он состоит из множества переходов, которые иногда выводят в большие залы. Есть и пещеры, по стенам которых идут галереи. Сейчас в городе ориентироваться очень легко, так что не надо бояться заблудиться. Мы с вами посмотрим главные достопримечательности: зал хорового плача, древние покои сиусийских правителей с кроватями, предполагающими висение на них вниз головой, расписную пещеру, орнаменты в которой создавались многими поколениями. А еще я расскажу вам грустную историю любви сиусийца и сиусийки из двух враждующих кланов, и покажу место, с которого бросилась вниз сиусийка…
– Как интересно! – в восторге воскликнула бабуля, а я подумала, что все древние истории почему-то очень похожи друг на друга. Молодая девушка из экскурсантов тревожно спросила:
– Она разбилась, да?
– Да нет, спланировала с горы в долину, – отозвался Их. – Это возможно и при наших рудиментарных крыльях. Но она навеки осталась изгнанницей… Пойдемте.
– Пошли-пошли, – добавила Фа, поманив нас лапой. Мы потащились к черной дыре. Когда я оказалась внутри горы, то поняла, что такое настоящая темнота: один глаз как будто ослеп, а тот, что с прибором, выдавал не слишком четкие картинки в красных тонах с сильными помехами.
– Это очень красивый коридор, – разглагольствовал тем временем Их. – Обратите внимание на цветные пятна, складывающиеся в узоры. Это плоды коллективного творчества сиусийского первого объединения. В эти узоры вложены приветливость и хорошее настроение, которое наши предки хотели передать каждому входящему…
Невнятные ляпы на стенах, выглядевшие, как грязь, хорошего настроения мне не прибавили, но я, помня о ноосфере, постаралась сдержаться. Мы куда-то поднялись, куда-то свернули, потом спустились по чему-то вроде короткой детской горки, а потом прошли в какой-то зал, в котором я разглядела довольно большое количество мышей, шастающих повсюду.
– Это – зал коллективного плача. Как видите, здесь ведутся реставрационные работы, – объявил Их.
– А что конкретно делается? – спросила въедливая бабулька.
– Изменяется форма стен для лучшей концентрации эмоций в зале. Самое эмоциональное место – ноосферный фокус – находится здесь, в центре зала. Пройдемте туда. Сейчас фокус действует не в полную силу, но все-таки вы почувствуете…
И мы почувствовали. Мне сначала показалось, что мне треснули по голове молотком, а потом, что этот молоток рассыпался на множество эмоций: чью-то задумчивость, чье-то жуткое недовольство, чью-то злобу, и чье-то капризное внутреннее нытье. У какой-то заразы из туристов, кажется, началась клаустрофобия, а моя любовь к Вартасару приобрела просто чудовищные размеры. Люди вокруг меня принялись издавать стоны и смех и закрывать руками лица. Вартасар схватился за свои глушилки и покачнулся.
– А что такое? – вдруг с огромной обидой пропищал Их. – Почему вы все недовольны? Почему вам не нравятся наши пещеры?!
– Да хорошие, наверное, пещеры, но мы тут плохо видим даже в приборах, – пожаловался кто-то. От Фа и Иха повеяло какими-то сложными чувствами вроде смеси возмущения и ужаса.
– Приборы?! – переспросил Их.
– Ну да, нам всем дали приборы ночного видения – они у нас на одном глазу, – принялась объяснять доброхотная бабулька. – Но цветов в них не различить, и на большие расстояния тоже трудно смотреть…
– Значит, это приборы, – повторила Фа, и вдруг они с экскурсоводом дружно вышли из ноосферного фокуса и, отключив переводчики, принялись о чем-то активно перепискиваться с рабочими мышами. Мы остались вариться в своих эмоциях, главной из которых стало недоумение.
– Куда это они, а? – тревожно сказала Уби.
– Похоже, хотят попросить рабочих наладить нам освещение, – понадеялась я. – По крайней мере, никаких злобных эмоций я не ощущаю…
– Вартасар, а вы как? – спросила обадейца меянка. Тот пожал плечами.
– Сиусийцы – мирная нация, иначе бы Обадея не имела с ними дел. Не беспокойтесь зря.
Тут мыши очень кстати вернулись и снова включили переводчики.
– А теперь пойдемте вот сюда, – позвал нас экскурсовод к очередной черной дыре в стене. – Это вход в лабиринт, идите все ко мне…
Я послушно сделала несколько шагов, но что-то вдруг заставило меня оглянуться. Сзади нас медленно шла молчаливая плотная шеренга мышей-рабочих, постепенно превращаясь в окружающий нас полумесяц.
– А теперь снимите ваши приборы, – вдруг скомандовал Их.
– Да вы что, с ума сошли! Мы же ничего не увидим! – завозмущались туристы. – У вас и так на всей планете темно!
– Нет, светло! Приборы нужно снять! – потеряв терпение, заорала Фа и вдруг сделала резкий бросок вперед и одним ловким движением лапы сорвала приборчик с головы активной бабульки. Та взвизгнула, зашаталась и села, и я в ужасе увидела, как остальные мыши набросились на нас: приборчики исчезали под их лапами, а беспомощных туристов часть мышей загоняла в лабиринтовый вход.
– Вартасар! – завопила Уби, пытаясь отлягнуться от повисшей на ней громадной цепкой мыши. Обадеец и без ее воплей не зевал, разбрасывая мышей в разные стороны и пытаясь оттеснить их от туристов, но мыши висли на нем кучами, не давая залезть в «сумочку», где у него, видимо, было какое-то оружие. А сзади него выпрыгнула озверевшая Фа, всплеснув рудиментарными крыльями, и с громким хряском оторвала обе его височные пластины. Вартасар издал крик, который я не ожидала услышать от спокойного обадейца, схватился за голову и упал, провалившись в толпу мышей. И все погасло: какая-то мышь, подобравшись сзади, сорвала приборчик и с меня.
Ориентировку я потеряла мгновенно. В чернильной темноте меня куда-то теснили, пихали, слышались дикие крики туристов и писк сиусийцев, по мне прокатывались волны страха, отчаяния и чего-то типа суровой решимости. В довершение всего, послышался звук сдвигаемого тяжелого камня, словно нас где-то замуровали. И тут я с ужасом поняла, что так оно и есть, потому что услышала механический голос Фа, раздающийся глухо, будто она орала через толстенную стенку:
– Простите нас! – визжала мышь. – Мы тут все плачем, нам вас очень жалко! – послышался всхлип, которому я уже не посочувствовала. – Но если бы мы это не сделали, вам бы не понравилось на Сиусье! Вам не нужны приборы, они только портят! Здесь светло, вы увидите!
– Если мы пообещаем не надевать приборы, вы нас выпустите?! – крикнула Уби.
– Эта дверь не открывается! Ее еще дней семь чинить! – отозвалась Фа радостно. – Идите сами! Сейчас в нашем лабиринте не потеряешься!
– Они издеваются! – зарыдал кто-то.
– Не потеряешься! Мы вам не можем позволить улететь, пока вы не увидите… Нам нужно заманить как можно больше туристов… – голос Фа затих – видимо, она отошла от стены, нас обступила глухая пыльная тишина. И темнота.
Глава 10 Привычка к свету.
Меня охватила чья-то паника, и из-за этого я не успела впасть в свою собственную. Протянув руку вперед, я наткнулась на сухую шершавую стенку и кое-как встала. Рядом со мной кто-то вопил, метался и рыдал, кто-то обещал прибить представителей турфирмы, то есть нас. Кто-то стучал кулаками в стенку рядом со мной и требовал к ответу мышей, но мыши не отзывались. Мне показалось, что у меня сейчас съедет крыша…
– Тише, пожалуйста! – раздался вдруг голос Уби, который звучал напряженно, но почти спокойно.
– Попробуйте успокоиться, вас не так будут пугать эмоции друг друга! – продолжила меянка. – И посмотрите, не осталось ли у кого с собой мобильника, планшета или еще чего-то, чем можно светить?
Эмоциональный фон немного поумерился, послышалось шуршание и царапанье: видимо, люди шарили в карманах. Я тоже пошарила, но мобильный пропал, как не было.
– Они нас обобрали, – сказал дрожащий женский голос. – Мобильники отобрали и компьютеры, им же нас видно было, а нам их – нет. Мы никогда отсюда не выйдем!
– Так ведь в отеле остался Брр! – вдруг вспомнила я.
– Ну да, – согласилась Уби, переждав всплеск бурной надежды. – Но ведь они, во-первых, могут ему сказать, что мы задержимся, например, на неделю. А во-вторых, если уж они с нами справились, то с одним низери и подавно…
– Да что же они от нас хотят?! – заорал другой голос, на этот раз мужской.
– У них идея фикс, что мы должны видеть в этой их темнотище без приборов, – отозвался еще кто-то. – Конечно, после пары дней к темноте немного привыкаешь, кажется, даже ходить можно, но тут как с меня прибор сняли, такая темнота, что…
– Собаки эти мыши, – мрачно заключила Сашка, судя по источнику звука, сидящая на полу.
– Не надо сразу во всем обвинять местных жителей! – неожиданно вступился за мышей голос бабули. – Они совсем другие, чем мы. Они не хотели нас обидеть, я же чувствовала!
– Не хотели, но обидели, – заметила Уби. – И у некоторых наций не считается обидным действием даже убийство.
– Так какого же черта вы привезли нас на эту планету?! – снова завопил мужской голос, и я порадовалась, что нас все-таки не видно. Уби обиженно ответила:
– При чем здесь мы? О безопасности планеты сигнализировали обадейцы, они раньше не ошибались в своих прогнозах… Кстати, что с Вартасаром?
– Не знаю, – тут же отозвалась я, как будто она спрашивала меня. – Я видела, что Фа отор… оторвала ему височные диски.
– Мама моя, – икнула Сашка. – Прям с мясом?
– Никакого мяса там не было, по-моему, обычная кожа, – сказала я неуверенно. – Но он упал, и… Слушайте, а если мыши не забрали его сумочку?! Она же нам сможет синтезировать фонарик и вообще что угодно!
– Так, очень хорошо! – оживилась меянка. – Граждане туристы! Вы меня слышите? Потом поплачете. Встаньте, пожалуйста, вдоль стен, мы попытаемся найти Вартасара, и особенно его сумочку. Вартасар! Вы нас слышите! Отзовитесь, если можете!
Никто не ответил, и это напугало меня и еще нескольких туристов до полусмерти. По темному помещению покатился страх, ребенок завизжал, старший ребенок, то бишь противный Владик, с претензией сказал:
– Ну чего, ма, будешь теперь меня по своим тупым экскурсиям таскать?
– Как ты разговариваешь с матерью? – не осталась в долгу его боевая родительница. – А ну иди сюда! Ой! Я об кого-то споткнулась. Это не этот, которого вам надо?
– Сейчас подойдем, – поспешно отозвалась Уби. – Лиана, Саша, идите на звук…
Я снялась с места, спотыкаясь, потащилась в темноту и почти сразу же столкнулась с меянкой, а сбоку в нас влетела Сашка.
– Похоже, мы тут все довольно тесно стоим, – сопя, сделала вывод Уби. – Где вы там, голос подайте!
– Здесь, – отозвалась мама вредного сыночка почти из-под наших ног. Мы дружно присели на корточки и действительно нащупали тело. Прежде, чем меня хватила кондрашка, я поняла, что тело дышит, и немного успокоилась. Судя по гладкой одежде, это и правда был Вартасар. Дрожащими руками я похлопала по нему, пытаясь определить, где верх, а где низ, нашла плечо и по нему поднялась к голове. Виски его под жесткими волосами наощупь оказались вполне сухими и гладкими.
– Крови нет, – сообщила я. – Значит, ничего, что они оторвали пластины.
– Ни фига себе ничего, – сказал Сашка, тоже щупая обадейца. – Спорим, что он в обмороке.
– Это и так понятно… – начала Уби, но тут обадеец вдруг дернулся.
– Вартаса-ар! – дружно крикнули мы, наклонившись к нему. Никакой осмысленной реакции не последовало, а выделить эмоции обадейца из общего ужаса и страха у меня не получалось.
– Может, это у него были не глушилки, а слушалки, и теперь он оглох? – предположила Сашка.
– Вы делать что-то будете или нет?! – заорал кто-то. Я дернулась и поспешно прощупала бок обадейца. Довольно скоро мне удалось обнаружить ремешок и крепящуюся к нему сумочку!
– Ура, нашла! – воскликнула я. Тут же в сумочку вцепились руки Сашки и Уби. Общими усилиями мы извлекли ее из-под Вартасара, и тут снова возникла пауза.
– А что с ней делать? – наконец спросила Уби. – Лиана, ты видела, как она действует?
– Да. Туда насыпаешь песок, а она синтезирует предметы…
– Понятно, но как заставить ее синтезировать именно приборы ночного видения или фонарики?
– Не знаю. Может, попробовать все-таки что-то в нее насыпать и посмотреть, что будет?
– Разумно, – согласилась меянка. – Значит, так. Уважаемые туристы! Попытайтесь собрать со стен побольше песка и пыли, мы насыпем это в сумочку.
– А еще надо попытаться привести в сознание Вартасара, – предложила я. – Он-то знает, как с ней обращаться.
– Хорошо, пробуем…
Минут через пять мы поняли, что дело движется плохо. Пыли и песка было мало, и все, что люди могли собрать, проваливалось в таинственную сумочку молча и бесшумно. Сумочка никак не урчала – то ли ей было мало песка, то ли вообще сломалась. С обадейцем дело обстояло не лучше. В себя он приходить категорически отказывался. Мы с Сашкой и меянкой испробовали на нем все способы – хлопали по щекам, дули в нос, поливали пожертвованной кем-то из туристов водой, но он только отдергивался от нас, издавая бессознательные стоны.
– По ходу, у него в этих глушилках были мозги, – наконец-то сердито срезюмировала Сашка и, судя по звуку, встала. – Пойду лучше пыль собирать.
В результате рядом с обадейцем осталась одна я, не потому, что знала, что с ним делать, а потому что из-за моей странной любви к нему вроде как обязана была проявлять сострадание и беспокойство. Правда, особой любви сейчас, в темноте, мной тоже не ощущалось, и все-таки я, опершись на Вартасара рукой, чтобы не искать его, если он вдруг куда уползет, принялась размышлять, что еще можно сделать. Почему ему так плохо без глушилок? Ах да, обадейцы же телепаты – а, наверное, раз тут такая сильная ноосфера, что даже обычные люди ее чувствуют, для обадейца она должна быть невыносимой. Небось, поэтому он и морщился… Ну и что из этого? А, так, может, его и позвать по-другому?
Осененная идеей, я как могла низко наклонилась к обадейцу и изо всех сил громко подумала: «Вартасар! Эй! Вы меня слышите?!»
В ответ, на фоне уже немного утихших эмоций туристов, я уловила слабый и довольно жалобный эмоциональный всплеск. Я продолжила мысленные крики. На этот раз эмоциональный всплеск стал отчетливей, хотя жалобности в нем не убавилось: примерно такие эмоции я испытывала, когда не поступила в институт, но сам Вартасар по-прежнему не шевелился и не говорил. Устав громко думать, я отвлеклась от него и попыталась понять, что происходит с туристами. Судя по всему, теперь они щупали стены.
– Мы стоим в начале коридора, – сообщал чей-то противный голос, не иначе, любителя ночных дискотек. – Дальше там полно всяких ответвлений, а через десять шагов коридор раздваивается.
– Лабиринт, – прошептала Уби. – Нет, сейчас трогаться с места не будем, иначе вообще не найдемся. Должен быть способ ориентировки, мыши сказали, что заблудиться в лабиринте сложно. Щупайте стены – может, нащупаете какие-то стрелки или знаки! Лиана, как Вартасар?
– Пока не в себе, – уныло отозвалась я. Вокруг поднялось шуршание: туристы продолжили щупать стены…
Сколько мы провели времени в заточении, я не знала, но мне показалось, что прошло не меньше трех часов. За это время мы успели исследовать все ближайшие стены, полы и потолки и ничего не найти, а также понять, что сумочка не работает и обадеец в себя приходить не собирается. Темнота каким-то образом съедала и звуки, так что постепенно затихли все разговоры, а кто говорил, тот делал это шепотом. Эмоциональный фон тоже потух, превратившись в тоскливое ожидание чуда. Я, скрючившись, сидела на полу рядом с обадейцем и иногда вяло тыкала его пальцем или мысленно звала без большой, впрочем, надежды. Ко мне подползла Сашка и прошептала:
– Лианк, держи, твоя доля еды. Мы нашли у кого что было – шоколадки, печенье – и разделили на всех.
Я без интереса взяла дольку шоколада и полпеченьки. Есть от страха совсем не хотелось, но я принялась вяло жевать. Сашка с шорохом уползла, а я, мерно двигая челюстями, вдруг совсем расстроилась. Может быть, на меня повлиял ребенок, рыдающий в другом углу, хотя я уже успела немного привыкнуть не очень реагировать на чужие эмоции, а скорее всего, мне хотелось поплакать и самой. Уткнувшись головой в плечо неподвижного Вартасара, я заревела от жалости к себе, к нему, к туристам, и в целом от полной безвыходности. Еще у меня почему-то мелькнула мысль, что если бы было светло, наша поза была бы хорошей иллюстрацией к сказке типа «Спящая красавица», и я почти преднамеренно пролила на лицо обадейца несколько слез.
И тут моя «Спящая красавица» снова дернулась, набрала полную грудь воздуха и заорала надсадным голосом:
– Где мы?!?!
Я отпрянула, нескольких туристов, судя по эмоциям, чуть не хватил удар, по лабиринту загуляло эхо. Вартасар же начал медленно приподниматься, шурша костюмом. Он снова набрал воздуха, и я предусмотрительно закрыла уши руками.
– Кошмар! – выкрикнул Вартасар. – Как тут светло!
Глава 11 Свет
Мне стало нехорошо, так что я даже забыла вдохнуть и отнять руки от ушей. Обадеец не в себе после обморока?! Или вообще свихнулся?! Мои мысли в более скромной форме озвучил бестелесный туристический голос из тьмы:
– Вы что все тут, издеваетесь над нами? Я вас, как на Землю прилечу, по судам затаскаю!
– Вы сначала прилетите, – буркнула в ответ Уби.
– Что вы все тут сидите?! – пожелал знать Вартасар тем же громовым голосом.
– А куда нам идти в темноте!!!! – закричала я.
– Не надо кричать!! – гаркнул Вартасар с достоинством. – Я и так все пойму! Но сам я могу говорить громко, у меня нет пластин, а здесь очень шумно!!!
– Какие шумы вы имеете в виду? – послышался вопрос активной бабульки.
– Ментальные, – объяснил Вартасар уже чуть потише и вдруг спросил у меня лично:
– Лиана, что у тебя с ушами? Зачем ты их закрываешь?
– Да потому что ты громко… – начала я, опуская руки, и тут до меня дошло: – Ты что, меня видишь?!
– Я всех тут вижу, – недовольно уточнил Вартасар. – И вижу, что все сидят на корточках у стен, а Уби и Саша вообще лежат на полу, вместо того, чтобы встать и идти к выходу, раз уж сиусийцы отвязались от нас и включили свет.
– Вартасар, тут нет света, – сказала Уби. – Но я и правда лежу на полу, значит, ты каким-то образом нас видишь… Говоришь, здесь светло?
– Даже слишком, – подтвердил обадеец и чем-то зашуршал – похоже, потер глаза.
– А выход есть? – уточнила я.
– Есть, судя по указателям… Сильная тут ноосфера, особенно по сравнению с присутствием глушилок!
– А, поэтому вы в обморок шлепнулись, когда их с вас содрали! – догадалась Сашка.
– Ну да, – ответил Вартасар очень недовольно. – Это как удар чем-то тяжелым по голове. Выходить будем?
– Будем, будем! – обрадовались туристы.
– Только как? – докончила я. – Наверное, ты, как обадеец, видишь через эту… Ноосферу, а мы-то нет.
– А ведь Лиана права! – сказала Уби. – Вартасар, сильный телепат, как все обадейцы, видит мир Сиусьи глазами самих сиусийцев! Потому они и говорили, что тут светло!
– Кто-нибудь послушает, что я скажу?! – прервал ее Вартасар. – И перестаньте все так истерично радоваться, это меня сбивает… Так вот: если вы еще ничего не видите, сцепитесь руками так, чтобы получилась цепочка, и я вас проведу за собой к выходу.
– А может, воспользоваться вашей… Сумкой и произвести фонарик? – спросила Уби.
– Синтезатором? Материал надо будет очень долго собирать, здесь же везде жесткие покрытия. Просто выйти быстрее. Вставайте! Я скажу, кому с кем сцепиться!
В темноте послышались его шаги, он отошел к стене, делать паровозик из туристов. Судя по витающей в воздухе радости, все шло благополучно, так что я тоже приободрилась и кое-как поднялась с пола, стараясь не потерять равновесие. Тут послышался топот, сопение, и к моей руке прицепили чью-то безымянную конечность. За другую руку взялся, судя по всему, сам Вартасар – по крайней мере, он закричал прямо над моим ухом:
– А теперь пошли! Чтобы не падать, держитесь вдоль стен и не отрывайте ног от пола!
Невидимый лабиринт наполнился старательным шарканьем. Мы поползли за Вартасаром на первой скорости, как большая неуклюжая гусеница. По-прежнему было темно, и из-за шарканья я периодически ушибала пальцы ног об торчащие из земли камни, но обадейская и еще чья-то рука не давали мне упасть.
– Поворот! – кричал Вартасар, периодически, видимо, забывая о том, что обещал стараться говорить тише. – Так! Теперь тут лестница! Аккуратнее! – меня потащили вниз по невидимым ступенькам. – Не бойтесь потеряться, я вас вижу!
– Я тоже, – вдруг раздался какой-то молитвенный голос нашей активной бабульки. – Я тоже вижу! Ох, какая красота! А у меня фотоаппарата нет!
– Где красота? Какая красота? – тут же завистливо занервничали остальные. Я поморгала, но передо мной по-прежнему была темнота.
– Да тут все стены в росписях! И так светло! Свет как из ниоткуда идет! А, вот и стрелочки куда идти!
– Значит, сиусийская ноосфера действует на всех? – оживилась я, дернув Вартасара за руку.
– Значит, на всех, – согласился он не очень приветливо, но я, видимо, на радостях, снова почувствовала ощутимый приступ любви к нему.
Наша сцепка дрогнула – бабулька выпрыгнула из нее и затопала самостоятельно, быстро говоря:
– А у меня ведь здесь и до того бывало – засыпаю или что – и вдруг кажется, что кругом светло! А потом опять ничего не вижу!
– Да, у меня так тоже было! – радостно отозвалась я. – Пока я не начала носить прибор ночного видения…
– И я вижу! – завопил еще чей-то счастливый голос. – Ух ты-ы, красота! Ой, гляньте! Ого!
Под смесь счастья и зависти мы поползли дальше по коридору. Но процесс пошел уже быстро – то один, то другой турист выскакивал из сцепки с диким воплем «я вижу!», как будто до этого он был вообще слепым от рождения, и начинал восхвалять красоты лабиринта. Перед моими же глазами стояла прочная тьма… Мамочки, а может, я вообще ослепла?! Какая-нибудь мышь двинула меня чем-нибудь…
– Сомнительно! – вдруг гаркнул Вартасар мне в ухо так, что я споткнулась и, чуть не подвернув ногу, спросила дрожащим голосом:
– Что сомнительно?
– Что ты ослепла. Я не очень разбираюсь во всех этих научных вещах, но, скорее всего, ноосферное зрение быстрее проявляется, если пару дней провести в полной темноте. А вы все носили приборы, поэтому у вас процесс идет медленнее. Уби и Саша наверняка тоже ничего не видят.
– Точно, – подтвердила Уби мрачно под крики очередного прозревшего туриста. – Эти мыши были правы, надо было их сразу слушаться. Но могли бы и понормальнее сказать, а не темнить!
– Темнить – это точно сказано, – одобрил Вартасар и даже рассмеялся, правда не вслух, а где-то у меня в голове ближе к левому виску.
Скоро в сцепке нас осталось всего трое: туристы обрели зрение и носились по лабиринту туда-сюда, как стадо коней, восхваляя мышиные достижения. Я мрачно сопела, устав шаркать, и думала о том, что мне опять не повезло. Небось, Уби и Сашка сейчас тоже прозреют, а я останусь… И, будто в доказательство этих мыслей, я услышала радостный голос Сашки:
– Ой! Ух ты! Лианк! Представляешь – я вижу!
– Да чего вы все заладили – вижу, вижу, – проворчала я. – Как будто ты до этого не видела ничего!
– Я видела, но тут так… В общем, сама увидишь!
– А может, нет. Может, у меня мозг какой-то невосприимчивый.
– Чепуха, – сказал Вартасар и дернул меня за руку, поворачивая вправо. Тут мне в лицо повеяло слабой теплой струей воздуха.
– Дует, дует! – оживилась туристы. – Скоро выйдем?
– Похоже на то, – вдруг подтвердила Уби, и ее большая рука отцепилась от моей. – Вот теперь и я точно могу сказать, что мне все видно. А то вначале как-то рябило.
– Красиво? – спросила я уныло.
– Неплохо, – отозвалась меянка деловито. – Росписи чем-то похожи на пещеры дельты Альтаира, куда мы в том году экскурсии возили. Вот что надо фотографировать-то было, а они нам что послали? И объяснить ничего нормально не могут, сразу хватают… Одним словом – инопланетяне! Лиана, напомни мне, как придем, штрафик им начислить.
– Как бы нам самим, – пробормотала я, спотыкаясь в по-прежнему беспросветной тьме, – чего не начислили. Кто-то из туристов обещал в суд подать.
– Ой, не бери в голову, это каждый раз так, – отмахнулась меянка. – Как чего немного не понравится, сразу про суд. Вот увидишь, они уже забыли все. Брр говорит, что память среднего туриста не длиннее, чем у новорожденного низери…
Я глубоко вздохнула, выпучила глаза и усилием воли попыталась прозреть. Не получилось. Приток свежего воздуха становился все сильнее. Каким-то образом я точно поняла, что перед нами – широкий прямой коридор, а в его конце что-то очень знакомое и хорошее…
– Море!!! – завопил туристический хор. И тут у меня в голове словно кто-то повернул выключатель: все вокруг залил яркий ровный свет, который шел, кажется, со всех сторон. На миг мне показалось, что я ослепла в обратную белую сторону, но вскоре светлота начала проясняться. Я увидела фигуры туристов, скачущих впереди нас по ровному широкому коридору с каменными стенами, которые переливались крупными разноцветными узорами, переходящими друг в друга, как в бесконечном калейдоскопе. Опустив глаза, я ахнула, увидев пол, который состоял из небольших полупрозрачных розовых, синих и желтых камушков, вкрапленных в прозрачную основу типа стекла. Повернув голову, я увидела на стене огромную стрелку и нарисованную возле нее убедительную картинку, где изображался этот же коридор, в конце которого виднелось небо и блестящее на солнце море. Ну конечно, указатель на выход! Тут я посмотрела вперед и увидела ту же картинку, что и у стрелки, только воочию: ярко-розовое солнце, заходящее за фиолетовое гладкое море – все в точности, как в моем сне!
– Ура, я вижу!! – взвизгнула я и рванулась вперед, забыв выпустить руку Вартасара. Таким образом последние метры до выхода из лабиринта мы с обадейцем проскакали галопом и выкатились к покрытому розовой травой подножью горы в самой гуще туристов.
– А я-то удивлялась, когда мне Брр сказал, что Фаюк в переводе с сиусийского значит «розовая звезда», – задумчиво сказала Уби и одернула юбку. Туристы, тоже весьма взъерошенные, принялись приводить себя в порядок. Я задним числом вспомнила про обадейца, ойкнула и повернулась к нему. Но Вартасар не выглядел недовольным: он спокойно стоял рядом со мной, свободной рукой доканчивая размазывать подводку вокруг правого глаза; вокруг левого этот процесс был уже завершен. Теперь он был похож на древнего египтянина, которому поставили два фингала.
– Глаза слезятся, слишком светло, – вдруг ответил моим мыслям Вартасар, и я порадовалась, что он не обиделся на сравнение с подбитым египтянином. – Хорошо бы сиусийцы догадались не выкидывать мои диски после того, как их оторвали. Видеть я теперь буду что в них, что без…
– Какое-то знакомое место, – заметила туристка с мелкой дочкой и пощупала ногой песок пляжа, который начинался сразу за полосой травы.
– Естественно, – отозвался Вартасар. – Мы просто прошли сквозь гору и оказались на пляже, где вы все эти дни купались. Значит, вон там, справа, наш отель.
Глава 12 Настоящая Сиусья
Мы с Сашкой, обняв колени, сидели на теплом белом песочке и жмурились под лучами розового солнца. Только что мы до изнеможения накупались в море и теперь размышляли о том, чтобы вернуться в отель. Рядом с нами Уби в огромной шляпе, покачивающейся на ее оттопыренных ушах, читала что-то с мобильника. Вокруг нас свернулся тоже накупавшийся Брр, разгребая щупальцами песок: его перепонки мерно вздымались и опадали. Вартасар был в гостинице. Как только история с мышами кончилась, он снова принялся заниматься своими таинственными обадейскими делами и опять надел глушилки, которые ему вернули виноватые сиусийцы, только, по его словам, поставил их на меньшую мощность, чтобы не потерять связь с ноосферой.
…Туристы, конечно же, как и предсказывала Уби, забыли про то, что они собирались на нас жаловаться, еще на выходе из лабиринта. Теперь они в восторге носились по отелю и прилегающей территории и купались в море, периодически восклицая «Я все вижу!» – за два дня их восторг по этому поводу еще не успел улечься. К тому же они уже начали спрашивать нас, когда состоится повторная экскурсия внутрь горы, а то в тот раз они, дескать, из-за темноты не успели насладиться зрелищем.
С сиусийцами мы имели по возвращении серьезный разговор. То есть говорили, конечно, только Брр и Уби, а мы с Сашкой переминались рядом и поддакивали. Фа, которой Уби в первую очередь высказала наше «фи», конечно, тут же расстроилась и так разрыдалась, что мы чуть не заплакали с ней вместе.
– Поймите, – визжала она, обливаясь слезами. – Нам нужно было заманить туристов! Если бы они остались в своих приборах, они никогда не поняли, как здесь светло!
– Это понятно, – сердито всхлипнула в ответ Уби. – Но почему вы сразу об этом не сказали, еще до того, как мы к вам туристов привезли?!
– Я говорила! – сморкалась мышь. – Я говорила, что у нас не темно, что они привыкнут!
– Этого недостаточно! Откуда мы знали, что вы имеете в виду под этой привычкой? Мы же к вам в голову влезть не можем!
– Да? – хлюпнула Фа, и мы почувствовали ее глубокую озадаченность.
– Наверно, и правда не следует ругать сиусийцев, – булькнул наконец Брр, заплетя верхние щупальца узлом. – Они – нация эмпатов. На границе с телепатией. Из-за этого в их речи много умолчаний. То есть для нас это умолчания. А для них – и так понятно. Они всегда жили на своей планете… Которая из-за состава почвы, видимо, усиливает ноосферные поля. А поскольку сиусийцы мало контактировали с другими нациями… Вот результат.
– Да-да, вы все сказали правильно! – обдала нас Фа бурной радостью. – Мы не хотели вас обидеть! Мы ведь вам вернули ваши телефоны и все остальное! А диски у вашего обадейца старались оторвать аккуратно, чтобы ему не было больно!
– Молодцы, – буркнула Уби. – Но штрафа это не отменяет. Придется вам учиться вести дела на менее эмоциональном уровне, если вы хотите остаться в туристическом бизнесе. И фотографии своего отеля делайте теперь, пожалуйста, при свете сильных прожекторов.
Услышав про штраф, мышь снова расплакалась, мы – вместе с ней, но Уби, даже сморкающаяся и вытирающая слезы, своего решения не изменила, Брр ее поддержал, так что штраф сиусийцы все-таки заплатили.
– Эх, жалко, только неделя осталась! – вмешалась в мои мысли Сашка, распрямляясь и потягиваясь. – Хотя, конечно, стремно в этом лабиринте было. Я думала, нам копец. Как вспомню, так вздрогну. Надо же, Лианк, смотри, как мы с тобой пришли работать, так сразу такая жуть…
– А при чем тут вы? – оторвалась от экранчика меянка. – У нас каждый раз, как новый туристический маршрут, так что-нибудь стрясется. Иногда и похуже бывает. Да, Брр?
– Верно, – охотно подтвердил низери. – Такая специфика работы.
– А-а-а, – сказала Сашка и замолчала. Я ощутила исходящие от нее опаску и смятение. Что-то мне подсказало, что, когда мы прилетим на Землю, подруга, возможно, не захочет больше с нами работать. Я вздохнула, потому что сама увольняться не собиралась. Конечно, было страшно, но зато без всего этого мы бы не увидели красивой светлой Сиусьи под розовой звездой Фаюк и похожего на цветастый муравейник отеля Фсифсифси – он оказался почти таким же, каким я видела его во сне в первую ночь после прибытия. А еще здесь на меня никто не цыкал, воспринимали всерьез, и я почти научилась говорить с туристами, не заикаясь и не забывая слов. Единственное, что меня беспокоило, так это по-прежнему сохраняющаяся странная любовь к Вартасару, которая появлялась, как только обадеец попадался мне на глаза, но сейчас я его не видела, поэтому лишние чувства меня не беспокоили. Кстати говоря, после приключений в лабиринте обадеец перестал относиться ко мне так раздраженно и разговаривал теперь со мной довольно дружелюбно, только излишне громко… Тут Сашка опять прервала мои размышления, осторожно сказав:
– Это-самое… Брр, Уби… Я знаете чего хочу сказать… Я, конечно, хотела быть стюардессой на дальних рейсах, а такая работа мне еще лучше показалась, но…
– Можешь не договаривать, мы пока на Сиусье, – вздохнула Уби.
– Не все любят так работать, – спокойно заметил низери, вытягивая морду на песке и прикрывая свои синие глаза со зрачками-крестиками. – Не хочешь – не нужно. Будем искать другого работника. Или не будем. В принципе, Лианы должно хватить.
– Ты так говоришь, будто собрался мной пообедать, – хихикнула я и оперлась спиной на его теплый бок. Брр булькнул со смеху и вдруг сказал со странной интонацией:
– Теперь я вижу?
– Чего ты видишь? – не поняла Уби.
– Посветлело, – объяснил низери. – Действительно, красивее стало.
– Ты что, только сейчас включился в ноосферу? – удивилась я. Брр утвердительно шикнул.
– Да. Я ведь и так неплохо видел на Сиусье. Видимо, это затрудняло вступление в ноосферу… Пойду поплаваю, может, теперь смогу рыбу разглядеть, – низери деловито вызмеился из-под меня, поскакал к воде, выбрасывая из-под нижних ног фонтаны песка, и нырнул в прозрачную фиолетовую волну, напомнив мне морского змея. Купающиеся неподалеку наши туристы сказали ему «здрасьте» и вежливо подвинулись: к низери они успели привыкнуть и больше его не боялись. Брр в ответ хлопнул по воде щупальцем и ушел в глубину.
… Неожиданно я ощутила бурный прилив любви и уныло сказала:
– А, Вартасар идет.
– Да? – удивилась Сашка. – Чего это ему тут надо? Не видела, чтобы он купался…
На нас упала обадейская тень.
– Здравствуйте, Вартасар, – буркнула Уби, не поднимая головы.
– Здравствуйте!! – отозвался обадеец как всегда громко и уселся рядом с нами на песок. Сегодня на нем костюм был из блестящего небесно-голубого материала, подводка глаз была синей – видимо, в тон, только сумочка-синтезатор осталась прежней, золотистой.
– Хотел вам сказать! – начал обадеец на критической громкости, вперив в нас с Сашкой свои египетские глаза. – Что после моего доклада насчет происшествия на Сиусье мое начальство назначило меня в охранную службу вашей фирмы!
– Как это? А если начальство самой фирмы будет против? – не поняла Сашка. Вартасар презрительно пожал плечами. Благодаря тому, что глушилки его не были врублены на полную мощность, мы прекрасно ощутили то, что он хотел сказать: будут еще благодетели землян обадейцы спрашивать у этих самых землян, кого и куда им назначать. Ну вот, теперь обадеец еще и работать будет с нами! Хорошо, что не в нашем отделе! Только я об этом подумала, как Уби вдруг заявила:
– Ну что ж, может, это и кстати, а то у нас вот Саша как раз уходит. Может, вас по совместительству поставить на ее место? Будете работать с нашим отделом.
– Хорошо! – конечно же, согласился Вартасар, величественно кивая. – Помощь охранной службы вам понадобится.
Я хотела было ехидно заметить, что охранная служба, которая шмякается в обморок из-за телепатических перегрузок, не слишком необходима, но не решилась и промолчала: обадеец и так мог почувствовать мое недовольство сквозь глушилки.
– Вартасар, если вы согласны, то я вас немного нагружу документальной работой, – обрадовалась Уби. – И вести переговоры вы мне будете помогать, потому что проекты, которые поддерживают обадейцы, кажутся людям более надежными.
– Хорошо, – опять согласился Вартасар. – У вас, как я понял, уже есть следующая планета для туризма?
– Пока что нет, – меянка похлопала по себе длинными руками, стряхивая песок. – Но можете не беспокоиться – точно скоро будет.
Глава 1 Затишье перед бурей
Осень заканчивалась. Снега еще не было, а холод был, и каждый день, приходя на работу, я отдышивала посиневшие пальцы и терла покрасневший нос, мечтая о домашнем телепортаторе.
Но телепортатора не предвиделось: во-первых, потому, что родители по-прежнему считали, что для здоровья полезно больше ходить пешком, а во-вторых, потому, что и они, и бабушка были мной очень недовольны. Папа почти каждый вечер хмурил брови так, что они едва не превращались в усы, и рычал:
– И долго ты, Лиана, будешь бездельничать, а?
– Почему бездельничать? – пищала я, вжимая голову в плечи. – Я работаю.
– Конечно, работаешь ты! Достижение, тоже мне! Я тебя туда и устроил. Институт почему не ищешь?
– Ну, я ищу, просто время… Мало…
– Чего ты там мямлишь? Ужас, как тебя на работе терпят, ведь если с этой выгонят, никуда не возьмут.
– На работе я всем нравлюсь… – пробовала возразить я, и тут обычно включалась бабушка, раскладывая ситуацию по полочкам:
– Ты, Лиана, думаешь, что если ты со своей работой на какую-то черную планету стаскалась и булыжников оттуда привезла – вон, на полке пылятся – то ты достигла чего-то, что ли? Такие достижения наша соседка по пять раз в год проделывает, когда отдыхать ездит. Папа тебя на эту работу сунул, ты там сидишь, а сунул бы роботов-уборщиков чистить – и чистила бы. Стремиться надо ведь к чему-то, деточка, цель иметь! …А, да что я тебе это говорю, я родителям твоим долбила: воспитывайте, воспитывайте, ведь избалуете… Нет: «Лианочка то, Лианочка се». Ну вот и разбирайтесь теперь, я руки умываю.
Здесь наставала очередь мамы, которая обычно хваталась за сердце или голову и плачущим голосом уговаривала нас не ссориться. Поворчав и поскрипев, папа и бабушка отставали, а я потихоньку удирала к Сашке и Людке или шла на эту самую обруганную работу.
На работе все-таки было хорошо, несмотря на отсутствие новых заказов и поселившегося в нашем кабинете Вартасара. Он сидел за бывшим Сашкиным столом, но занимал почему-то гораздо больше места: то и дело я или Уби спотыкались об его вечную сумочку и другие непонятные приспособления, которые он нанес в комнату. Сам же Вартасар, несмотря на глушилки, при разговоре все равно периодически вопил так, что резонировали даже стены, а Уби дергала ушами, пытаясь свернуть их трубочками. Правда, кроме этого обадеец ничего плохого не делал и вообще оказался поприятнее, чем я думала вначале. Особенно приятно мне было то, что моя непонятная любовь к нему после возвращения на Землю с Сиусьи сильно притухла и теперь если и ощущалась в какие-то моменты, то совсем чуть-чуть. Видимо, все мои бурные чувства действительно были следствием сиусийской ноосферы.