Амёбный доктор
– Иди спать! – директор стоял в дверях научной медицинской лаборатории.
Стёпа резко поднял голову со стола и задел рукавом микроскоп. КопмоЛупа опасно балансировала на краю. Стёпа схватился за железный корпус – ещё один микроскоп вдребезги, и лаборатория выпишет выговор.
– Не получится! Человек не может жить триста лет и лечить себя изнутри этим твоим биодоктором на водных микросхемах. Это та ещё задача. Зря взялись за этот проект, – директор бросил взгляд на часы на стене, махнул Стёпе на прощание и вышел.
Часы-амёба показывали далеко за полночь.
Да уж! Какой дизайнер придумал часы в виде одноклеточного?!
Стёпа отмахивался от мыслей про амёбу, но они сами лезли в голову – в геноме амёб пар нуклеотидов в двести сорок раз больше, чем у человека, плюс отсутствие постоянной формы тела и необъяснимая наукой слаженная одновременная работа тысяч амёб. Чем не совершенный организм во вселенной?
А может…
БО! – эхо несло звук хлопнувшей двери по пустым коридорам научного сектора компании Заслон и сбивало мысль.
А может…
Стёпа хватался за улетающие обрывки, ёрзал на стуле – скрип ржавого металла тащил мысль за нить обратно в уставший мозг.
Амёба… 690 млрд пар нуклеотид… органеллы выполняют программы… ещё и оболочка даёт ответ на задание… синтез гормонов… вирусов… внедрение в геном клетки человека… вопрос в управлении… без искусственного интеллекта не обойтись…
Где-то здесь крутилась гениальная идея, ответ.
– Амёба может стать доктором! – Стёпа улыбнулся и подмигнул часам.
Он достал образцы одноклеточных из шкафа и вставил в микроскоп. Программный код на КомпоЛупе подал команду молекулярной станции – она искусственно синтезировала материальную задачу-гормон для амёбы. Но амёба бездействовала.
– Ага, нужны витамины и минеральные элементы. Все хотят кушать, – Стёпа добавил жидкость из зелёной пробирки.
Внешняя оболочка заработала – амёба создала специальный белок для стимулирования клеток кожи вырабатывать коллаген для разглаживания морщин. Уже не плохо.
– Так, – Стёпа потёр руки. – Доставить к клетке!
Степа содрал щипцами кусок кожи с пальца, положил под микроскоп, отщипнул живую клетку и подвинул к амёбе.
Кровотока и лимфотока нет – подтолкнём сами. Амёба приблизилась вплотную и передала белок клеточной оболочке. Клетка сопротивлялась.
Пришлось еще пару часов повозиться, чтобы клеточный ответ стал положительным.
Амёба справилась – получила команду создать белки-близнецы оболочки клетки кожи – так и «подружилась». Клетка кожи под действием гормона амёбы начала вырабатывать коллаген. Когда был достигнут порог нормы, программный код через влияние молекулярной станции остановил работу амёбной клетки. Коллаген перестал вырабатываться.
– Значит амёбу можно научить! Зря Игорь Семёныч опустил руки. Может на пенсию ему пора? Хотя с таким амёбным доктором и на пенсию уходить не придётся, даже на больничный. За ночь любую болезнь вылечит. Сколько же будет недовольных?
Степа посмотрел в потолок и, тряхнув рыжей шевелюрой, принялся за работу. – Осталось научить амёбу лечить от разных болезней – чинить каждую клетку организма, внедряясь в геном. Всего-то! Разработок на целую жизнь!
Манипуляция с одноклеточной продлилась до утра.
Утром Стёпа откинулся на кресле и позволил себе на пять минут закрыть глаза за всю бессонную ночь. Кресло ржаво скрипнуло. В двадцать пять лет ночная научная вечеринка переносится легко. Часы показали девять утра – в лаборатории стали появляться сотрудники.
– Привет, Вер! – Стёпа сидел с закрытыми глазами и улыбался, по шагам определил, что пришла молодая коллега. – Хочешь вер, хочешь не вер, а дело было так.
Вера присела рядом. В её глазах отражались рыжие кудри Стёпы.
– Опять не спал всю ночь?! – Вера протянула бумажный стакан.
Запах свежеприготовленного кофе ударил Стёпу в нос.
С кофе историю рассказывать легче – язык быстро проснулся и не смог молчать об Амёбном докторе.
Разработки длились более двадцати лет. В 2045 году Степан Игоревич готовился продемонстрировать миру умную одноклеточную амёбу, которая даст человечеству огромный скачок вперёд – к бессмертию и межпланетным перелётам, что ранее было невозможным для хрупкого человеческого тела.
Жена Вера Дмитриевна поправила галстук на парадном биокостюме, в настройках костюмного приложения сменила цвет галстука на голубой, сделав костюм строже.
«Человека ждёт светлое будущее с этим одноклеточным малышом», – Степан Игоревич настраивался на выступление. Когда-то рыжая шевелюра стала седой, а улыбка стала еще добрее.
Подъехал робот секретарь и жестом пригласил Степана Игоревича к капсулоподобной прозрачной трибуне.
Экран на Международной конференции медицинских инноваций зажёгся. Степан Игоревич глубоко вздохнул, и через секунду хорошо отрепетированная речь зазвучала на многокилометровый зрительный зал.
Амёбный доктор, или АМБФ (автономная молекулярно-биологическая фабрика) – это поликлиника, биолаборатория и больница вместе взятые. И всё это внутри человека в искусственно созданной подконтрольной амёбной фабрике.
Лечение происходит изнутри под управлением искусственного интеллекта.
Степан Игоревич остановился на кадре со схемой действия Амёбного доктора.
В зале стояла мёртвая тишина, внезапно прервавшаяся истерическим хохотом.
Степан Игоревич посмотрел на первый ряд, ища поддержку – Вера улыбнулась и коснулась глаз, словно убрала соринку с ресниц. Это был их тайный жест – я с тобой!
Речь продолжилась без потери ритма.
Автономная молекулярно-биологическая фабрика попадала внутрь человека естественным путём – проглатыванием. Внутри фабрики – подконтрольные рабочие единицы – амёбы-помощники. Искусственный интеллект командует фабрикой, а фабрика даёт задания своим амёбам.