Свобода как повод влюбиться

ГЛАВА 1

Стоунвилль – это маленький провинциальный городок, окруженный зелеными долинами, пастбищами и лугами. Я здесь родилась, выросла и даже поступила на работу в маленькую юридическую контору.

Но обо всем по порядку.

Мой прадед был судьей, дед законником, отец нотариусом, и я тоже стремилась заниматься правом.  Я блестяще закончила престижный университет в Ноксе, вернулась в родной Стоунвилль и столкнулась с ужасной проблемой: тяжб в городе было так мало, что за них приходилось едва ли не лезть в драку. Не смотря на предвзятое отношение мужчин, я получила место младшего клерка в конторе Фредерика Лемма. Почти два года я носила бумажки и кофе, и лишь недавно получила статус защитника. Однако радоваться было рано. Мне поручали заведомо проигрышные дела и не удивительно, что я хотела уехать в столицу, где кипела настоящая работа. Но на каждое мое обращение в столичные конторы приходил вежливый отказ. Женщина-законник – это же смешно. Хорошенькая белокурая женщина – смешно вдвойне, пусть она и лучшая выпускница университета.

Казалось, во всем королевстве не найдется мне места. Я выписывала журналы, изучала судебную практику, дивилась тому, что происходит в Ноксе: то магические всполохи, то незаконный оборот артефактов, то незадачливый чернокнижник или колдун.

А в Стоунвилле тишь, да гладь. До вчерашнего дня… пока мне не передали приглашение на встречу с неким господином.

Эрвин-плейс на центральной, вечно шумной улице, казался островком уныния. Одноэтажное здание, фасад которого украшали стеклянные витрины, было образчиком роскоши. Простые смертные, вроде меня, сюда не совались. Сонный швейцар с безразличным щербатым лицом и рыжими прядками волос, торчащих из-под шляпы, лениво приподнял веки.

– Ваше имя, леди?

– Джейн Хоткинс.

Швейцар что-то сверил в списке и произнес сухо:

– Прошу за мной.

  В Эрвен-плейс я была впервые. Скромно шла за швейцаром, озираясь по сторонам. Говорили, что морепродукты здесь стоили, как арендная плата за все помещение конторы Лемма. Я охотно верила. Позолоченные рамы, дорогой шелк, белые мраморные статуэтки – аристократы, наверняка, чувствуют себя здесь, как дома. Меня же такая роскошь смущала. Я сразу начинала пересчитывать, куда могла бы потратить такую кучу деньжищ, что здесь отдают за чашку кофе.

  На шелковых обоях поблескивали золотые лилии, а на краешках хрустальных бокалов – искорки солнца. Пахло цветами – они повсюду, в горшках, в фарфоровых вазах, на рисунках ковров.

За столом, укрытым тонкой шелковой скатертью, расположился незнакомец: пожилой мужчина с напомаженными усами и тщательно-уложенными волосами. Элегантный и беспристрастный, одетый, точно лорд, он внимательно оглядел меня, а затем поднялся и жестом предложил мне сесть. Швейцар тут же испарился.

– Добрый день, госпожа Хоткинс. Позвольте представиться, – улыбнулся мужчина, – меня зовут Джозеф Клейтон. Это я оставил вам приглашение, – и он слегка склонил голову в знак приветствия.

Джозеф Клейтон – самый известный в Вергилии защитник и основатель столичной конторы «Глас Фемиды». В свое время я направляла туда резюме и, к сожалению, получила категоричный отказ. Это было неудивительно, ведь в этой конторе работали настоящие звезды юриспруденции.

Я едва нашла в себе силы сидеть смирно.

Когда утром я обнаружила на рабочем столе записку, то предположила, что у меня появился очередной клиент, но даже представить не могла, что меня пригласил сам лорд Клейтон!

– Госпожа Хоткинс, – сказал он, – я тороплюсь, поэтому буду краток. Спрошу прямо: вы хотите у меня работать?

Я стоически вынесла штурм эмоций, охвативших разум. Внешне спокойная, внутри я была словно натянутая струна.

Мечта всей моей жизни… и вот так? Этого не может быть!

Это, вероятно, шутка.

Клейтон вскинул брови, поторопил:

– Ну что, вы согласны?

По крайней мере, это не сон – украдкой я ущипнула себя за руку. Слуховых галлюцинаций у меня никогда не было. Но вот незадача – Клейтона здесь попросту не может быть. Что он забыл в Стоунвилле?

Молчание затянулось и лорд произнес:

– Вы не хотите работать в «Фемиде»?

– Разумеется, хочу, – с жаром выпалила я. – Но, лорд Клейтон, как вы узнали обо мне? Мое резюме…

– Вот и замечательно, – мужчина извлек из чемоданчика какие-то бумаги. – Вам нужно подписать договор. Срок вашей службы – один год. Не беспокойтесь, если новичок проявляет себя хорошо, я увеличиваю срок еще на год. Что ж, может, закажем кофе и обсудим условия?

– Да, но…

– Все вопросы после, – оборвал он. – Вам будет нужно переехать в Нокс. На первое время мы вас обеспечим жильем и средствами. Но прежде вы должны уволиться из конторы господина Лемма.

  Я растерянно кивнула.

Определенно, это не ошибка. Он знает мое имя и место моей работы.

– Условия стандартные. Вот, ознакомьтесь.

Я любезно приняла договор, внимательно прочитала, и снова уставилась на лорда.

– Вам что-то непонятно, госпожа Хоткинс?

– Нет-нет, мне все ясно, я только… как вы…

– Так вы подпишите? – спросил он, пододвигая ко мне ручку, – или мое предложение вас не заинтересовало?

Не уверена, что на работу в «Фемиду» попадают именно так, но…

Такую возможность я упускать не собиралась. Кроме того, договор содержал стандартные условия, никакой кабалы и мошеннических пунктов там не было, уж я-то знаю.

Договор был подписан, и лорд Клейтон с довольным видом передал мне мой экземпляр, свой убрал в чемодан.

– Срок на увольнение и сбор вещей – одни сутки, – сказал он. – Я купил билеты на поезд в Нокс. Жду вас завтра на вокзале в девять утра. Не опаздывайте, – для приличия он сделал пару глотков принесенного ароматного кофе и покинул Эрвен-плейс.

Как-то поспешно все это.

 После его ухода я раскрыла свой экземпляр договора и углубилась в чтение. Размер моего жалованья превышал мой сегодняшний доход в три раза. За каждое выигранное дело дополнительно выплачивалось вознаграждение в размере двух фунтов золота.

Внутренний голос вопил, что для простушки из Стоунвилля предложение о работе в «Фемиде» слишком большая честь. Впрочем, я постаралась поскорее избавиться от неприятных мыслей.

  Итак, у меня оставались сутки, чтобы завершить все дела в Стоунвилле, и я знала, как распределю время. Во-первых, я уволилась, что не составило особого труда, ибо мы с Леммом имели разные взгляды на работу защитника. Во-вторых, как и всякий оперившийся воробышек, я отправилась за благословением к отцу.

  Наш старый дом на окраине Стоунвилля, где жил господин Хоткинс, уже давно вызывал серьезные опасения. Стоит ли говорить о том, что, если ветер дунул бы чуть сильнее положенного, то дом улетел бы к чертовой матери? Мой отец поговаривал, что его крыльцо уже второй десяток лет грозит провалиться в преисподнюю под его ногами. После смерти матери, он покинул службу и нанялся в местную газету, а его жилище стало напоминать логово махрового холостяка.

Отец приготовил ужин, открыл бутылочку крепкого вина.

  Сидя за столом, я раздумывала над тем, как сказать ему, что собираюсь покорять Нокс. Тут нельзя было колебаться, надо сразу: «Я еду в Нокс». Безапелляционно.

– Что-то случилось? – спросил отец.

И после этого вопроса, мое: «Я еду в Нокс» казалось вполне естественным, но я сказала:

– Да нет, так… просто.

– Угу, – промычал отец, – так просто тебя не дождешься. Говори уже.

  Прямолинейность – отличительная черта всех Хоткинс.

– Мне нужно уехать. Надолго. На год, как минимум.

– Угу, – снова мычание.

  Мы минут пять ковырялись в тарелках. Я ждала вопросов, зная, что любопытство его сморит.

– Куда?

– В Нокс. Пригласили. На работу.

Отец сделал пару глотков вина и откинулся на стуле, сложив на груди руки. Ну вот, началось.

– Рассказывай, Джейн.

  Я чувствовала себя паршивой овцой в стаде. Все дети, как дети, а моему отцу досталась сумасшедшая дочь: нехозяйственная, непрактичная, не жаждущая заарканить ярмом брака какого-нибудь бедолагу и нарожать ему с десяток детей. Карьера – это все, что мне было нужно для счастья. Я мечтала о собственной конторе в Ноксе, так называемой «Конторе Д. Хоткинс». Мечтала, чтобы мое имя гремело на всю Вергилию.

– Готовлю план завоевания мира. Решила начать с Нокса, – улыбнулась я, – а если серьезно, меня позвал Джозеф Клейтон в «Фемиду».

  Отец никогда ничему не удивлялся. Пожалуй, если бы я сказала, что король Вергилии позвал меня замуж и завтра у меня коронация, отец пожал бы плечами.

– Уверена, что это не обман?

  Ох, этого я и боялась. Голос разума в лице отца уже начал свою кропотливую работу.

– Я прочитала договор. Два раза. Если Клейтон не написал пару условий невидимыми чернилами, то бояться мне нечего.

– А дела? Какие дела тебе поручат?

– Также как и везде. Выбирать не придется. Что дадут.

– Когда уезжаешь?

– Завтра.

  Чуть позже мы с отцом вышли во двор, спустились по скрипучим ступеням и расположились на крыльце, наблюдая, как падают с черного неба звезды. Я взглянула на фасад дома, подумав, что через год куплю отцу новый дом где-нибудь на берегу моря.

Уезжая, я лелеяла мысль о работе в «Фимиде».

Новая жизнь уже распростерла свои объятия.

ГЛАВА 2

 Пробиваясь сквозь толпу на перрон, я пыталась увидеть лорда Клейтона. Когда разглядела его фигуру, укутанную в черный фрак, помахала рукой. За мной плелся мальчишка-носильщик, пыхтя от тяжести багажа. Я изящно держала зонтик от солнца, стараясь произвести впечатление благородной дамы. Дорожное платье, которое пылилось еще с тех пор, как я покинула отчий дом и переселилась на несколько миль южнее, немного жало в талии, но с утра я убеждала себя, что оно мне впору.

– Доброе утро, лорд Клейтон!

– Доброе, госпожа Хоткинс. Вижу, вы в прекрасном настроении.

– Я еду в Нокс, и, безусловно, настроение у меня отменное.

– Рад это слышать, – ответил лорд, – весьма рад. Пройдемте в вагон?

  Конечно, у лорда Клейтона были билеты в люкс. Мы расположились на мягких бархатных сидениях, и мой спутник заказал холодного чаю со льдом. Я сделала будничное выражение лица, несмотря на то, что хотелось прыгать от восторга.

  Когда поезд двинулся, выдувая громкий свист, я с замиранием сердца думала о Ноксе. И неминуемо я взглянула в окно, прощаясь со Стоунвиллем: с мощенными булыжником улочками, с бакалейными лавками, со снующими между домов мальчишками-трубочистами, с запахами лугов и свежей выпечки. Здесь прошло мое детство, и я чувствовала горечь расставания. Но впереди меня ждало блестящее будущее, к которому я всегда стремилась.

Плавное течение моих мыслей прервали слова Клейтона:

– Госпожа Хоткинс, у меня для вас есть определенное дело.

  Вот тут у меня дрогнули поджилки. Начало нехорошее, а тон еще хуже. Разумеется, у него должно быть какое-то дело, но чтобы определенное, специальное для меня…

– Что за дело? – я медленно крутила чашку в ладонях, стараясь быть непринужденной.

– Вы читали ваш договор?

  Каверзный вопрос с досадной подковыркой. Стала судорожно вспоминать, что могла пропустить и где проколоться.

– В нем прописано, – продолжил Клейтон, – что вы не имеете права отказаться от разбирательства, каким бы оно ни было, и не можете отказаться защищать человека, кем бы он ни был.

  Ну, это даже не подковырка. Это данность, с которой я сразу согласилась. Выбирать, знаете ли, не приходится.

– Понимаю и согласна. Вы имеете в виду аморальных личностей: убийц, воров, насильников.

  Клейтон вскинул брови.

– Не совсем так, – тяжело вздохнул он, – не совсем так.

– Если вы беспокоитесь о моих нравственных принципах, то могу вас заверить, я, первым делом, защитник и юрист, а уж затем трепетная дама.

  Лорд удивился еще больше, поставил чашку на стол и почесал затылок.

– Хотите сказать, что у вас совершенно отсутствуют принципы?

– Напротив. Но, когда дело касается работы, я толстокожая, как бегемот.

  Клейтон улыбнулся краешком губ.

– И могли бы защищать любого?

– Разумеется, да, – и подумав: – А это не повредит моей карьере?

  Собеседник поторопился занять рот чашкой чая, сделав несколько глотков и сохраняя молчание.

  Сомнение плюхнулось на дно сознания и противно зашевелилось.

– Лорд Клейтон, вы же выбрали меня не случайно?

  Он оторвался от созерцания стоунвилльской флоры, проносящейся в большом застекленном окне вагона.

– Я? О, нет, я не выбирал вас.

– Вы не могли бы уточнить, милорд? Мне передали записку с просьбой о встрече в Эрвин-плейс. Это приглашение предназначалось не мне?

– Вам, конечно, вам, – сказал он, коротко улыбнулся, пошевелил усами, – но выбрал вас не я, а другой человек. Тот, которого вы должны защищать.

– А кого я должна защищать?

– Одного человека.

  Я с досадой шлепнула себя по колену. Неужели мне дадут в подзащитные ненормального садиста, приговор которому заблаговременно очевиден?

– Лорд Клейтон, – обратилась к собеседнику с премилой ледяной улыбкой, – я ведь подписала договор?

– Да, – подтвердил он.

– Тогда расскажите, наконец, в чем суть разбирательства, и кто подзащитный. Поверьте, мне никуда от вас не деться. В договоре прописана огромная неустойка, если я откажусь.

– Разумно, – согласился он, – но у меня есть опасения…

– По рельсам назад я не побегу, – заверила его, – и истерику закатывать не буду, даже если мне предложат защищать беглого каторжника. Я не боюсь трудностей.

– Похвально, госпожа Хоткинс, но дело в том, что ваш подзащитный аристократ.

  Я захлопала ресницами, потом глотнула чай, поерзала на сидении.

– Ну, готова признать, что аристократ гораздо лучше беглого каторжника.

  Что-то недоговаривает старый плут. У меня ведь за плечами не десятилетия практики, не сотня выигранных дел, чтобы я – обычная провинциальная защитница с грандиозными замашками – имела честь представлять интересы аристократа.

– На первый взгляд, да, – нехотя согласился Клейтон.

– Назовите его имя.

  Мой спутник напрягся, набрал в легкие побольше воздуха и вымолвил:

– Лорд Роберт де Вер.

– … де Вер? – усмехнулась я.

– Н-да.

– Де Вер, значит? – с этими словами я завертела головой из стороны в сторону.

– Вы что-то ищите, госпожа Хоткинс? – осведомился растерявшийся защитник.

– Да, ищу, – произнесла я, поджимая губы. – Рубильник, аварийный стоп, кнопку «выкл», если позволите. Как остановить этот поезд?

  А ведь мне и в голову не могло прийти, что я когда-нибудь стану защитником скандально известного графа де Вера, новости о котором докатились даже до Стоунвилля. Моей карьере конец! Она закончилась, так и не начавшись.

– Госпожа Хоткинс, это не такая уж плохая новость, – попытался смягчить Клейтон. – И, поверьте, вашей карьере ничего не угрожает.

Ага, я ведь женщина. О какой карьере может идти речь в отношении неизвестной девицы из провинции?

О, дело де Вера, несомненно, очень громкое. И никто в здравом уме не хотел бы стать защитником этого богатого аристократа, ибо…

– У этого графа, простите за прямолинейность, нет никаких шансов избежать отсечения головы, – отчеканила я.

  Лорд созерцал меня из-под полуопущенных ресниц. Поезд неожиданно въехал в тоннель. Я прикрыла веки. Шестеренки работали быстро, хоть и не без усилий. Платить неустойку, в случае отказа, я буду до конца жизни. Кроме того, мне придется вернуться в Стоунвилль и терпеть насмешки коллег. В случае если соглашусь, то столкнусь с обвинением в лице короля Вергилии, после чего моя будущность, как защитника, будет предрешена.

– Полагаю, у меня нет выбора? – спросила, когда тьма отступила, и вагон снова залил солнечный свет.

– Я уже отправил лорду телеграмму, в которой сообщил, что договор подписан, и мы выезжаем.

  Прочь эмоции, нужно взглянуть на ситуацию трезво.

– На какое число назначено слушание?

– Ровно через неделю, госпожа Хоткинс. У вас есть время, чтобы разработать линию защиты.

  Хоть линию, хоть кривую… разрабатывать там нечего. Пожалуй, на слушании мне придется танцевать с бубном, чтобы хоть как-то развлечь присяжных.

– Вы, как юрист, должны понимать, что бороться бессмысленно, – я попыталась воззвать к разуму лорда Клейтона. – Выступать против законов королевства – самоубийство, пытаться доказать то, что недоказуемо – глупо. Вы сообщили об этом его сиятельству, вашему лорду?

– Разумеется, я понимаю. И он понимает. Закон Вергилии требует, чтобы в споре между вельможами, если один из них представитель древнего почитаемого рода основателей, выступал защитник чести дворянина, – завитые усы снова зашевелились: – Древний закон должен быть соблюден.

– Это не имеет смысла, – хмыкнула я. – Вина лорда де Вера в том, что будучи верным вассалом короля, он отказался от исполнения его законного требования, проистекающего из таких же древних законов. Почему де Вер уклоняется от них?

– Вы все поймете, когда познакомитесь с графом.

  Хоть с ним, хоть с самим чертом, это ничего не изменит. Я твердо убеждена: сказал король, надо делать, а не нос воротить.

– А если лорд передумает и все-таки выполнит приказ его величества?

– Исключено, – отозвался Клейтон, – не передумает даже под страхом смерти.

– У него девять жизней?

– Что?

– Девять жизней, как у кошки, – усмехнулась я, – или ветер в голове?

– Он образован и исключительно умен.

– Может, какая-то хроническая болезнь, не позволяющая исполнить королевский приказ?

– Не понимаю. Что вы имеете в виду?

– С девицами как у него? – отбросив ложную скромность, поинтересовалась я. – Говорите, лорд Клейтон, защитник тоже, что и священник!

– С этим все в полном порядке.

– Может, та леди страшна, как жерло вулкана? – не знаю, почему сравнила, просто показалось, что жерло вулкана должно быть очень страшным.

– Леди Амелия прекрасна, как ангел.

  Я скрыла снисходительную улыбку, и едва не возвела глаза к потолку с громогласным: «Что за болван этот де Вер?»

– Именно поэтому ему грозит, – я характерным жестом провела по шее, – отсечение головы. Занятно. Мне действительно захотелось познакомиться с этим лордом.

– Вы получите удовольствие.

– О, не сомневаюсь… – я глянула в окно, видя, что нам предстоит очередное погружение во мрак тоннеля.

ГЛАВА 3

  Южную часть Нокса облюбовали аристократы и щеголяли друг перед другом великолепием замков и усадеб, а также размерами плодородных земель и пахоты. Мы с лордом Клетоном ехали в карете, за окном простиралось поле, на котором работали заложенные крестьяне. Пахло травой, солнцем и дымом.

Земли лорда де Вера были обширны и, разумеется, не менее плодородны, чем у соседей. Кому, интересно, достанется это богатство после вынесения королевского вердикта?

  Я поправила ленты шляпки и подергала ворот платья – было невыносимо жарко.

  Распахнув книгу, углубилась в чтение. Разговаривать не хотелось, но настойчивый взгляд усатого хитреца сверлил мне переносицу.

– Вы много читаете, – сказал он. – Мы, кстати, пересекли границу графства де Ла Вер. Эти земли испокон веков принадлежали роду де Веров.

– Говорят, богатство любого дворянина определяется количеством душ, которые ему были заложены или перешли по наследству. Сколько человек трудится на его землях?

  Лорд Клейтон с интересом за мной наблюдал. На губах играла легкая ироничная улыбка.

– Порядка двух с половиной тысяч.

– Н-да…

– Лорд де Вер читал вашу статью про свободу слова, которую вы написали для Нокс-пост, когда еще учились. И был впечатлен.

– Неужели? – я удивленно вскинула глаза, закрыв книгу, но заложив палец на странице, где остановилась.

– Граф остался крайне доволен вашей позицией по этому вопросу. Он очень тщательно отбирал кандидатов в защитники. Для начала он запросил данные всех выпускников Нокского юридического университета, которые закончили учебное заведение с отличием за последние пять лет. Он просмотрел все публикации кандидатов, а также запросил резюме. В итоге выбор пал на вас, госпожа Хоткинс.

– Я польщена, – сказала я и нахмурилась: – Но на кой черт, простите за грубость, такой отбор?

  Клейтон откашлялся в усы, или рассмеялся – я так и не поняла.

– Госпожа Хоткинс вы, определенно, прямолинейный человек. Это может стать досадным поводом для разлада с его сиятельством, ибо у него безупречное воспитание и манеры истинного аристократа.

– О-о-о, это, конечно, все меняет, – иронично протянула я. – Что ж он не выбрал себе в защитники какого-нибудь дворянина, например, вас?

– Вы же знаете, что ни один дворянин не пойдет против короля. И я не являюсь исключением.

– Тогда передайте лорду де Веру, что ему придется потерпеть мою прямолинейность.

  Клейтон вздохнул, не спуская с меня хитрого взгляда.

– Вы упомянули, что мне будет предоставлено жилье, – я окончательно захлопнула книгу, перейдя к насущным вопросам. – Мне сгодится любая крохотная квартирка в Ноксе.

– На время подготовки к слушанию вам выделят гостевые покои в доме лорда де Вера.

Вот это новость!

– Побойтесь бога, лорд Клейтон! Я в доме холостого мужчины, гм… пусть и человека с безупречным воспитанием и манерами истинного аристократа, – закатила глаза. – Вы пытаетесь снова обвести меня вокруг пальца?

– Это вынужденная мера, госпожа Хоткинс. Вам может угрожать опасность. Лорд де Вер вынужден терпеть колоссальное давление извне, откровенную травлю в политических кругах и затишье в торговле. У него много недругов, решивших воспользоваться ситуацией.

  Только и слышу: «Лорд де Вер… лорд де Вер…» До меня хоть кому-нибудь есть дело? И когда я уже увижу его сиятельство?

  Когда мы, наконец, приехали, я валилась с ног от усталости.

Мощенный камнем внутренний двор, готический фасад трехэтажного дома, увитые плющом окна, башенки и шпили, как на самом настоящем замке. Я выпрыгнула из кареты, разминая ноги. Увидела, что перед крыльцом стоят встречающие: дворецкий и лакеи.

– Ну, что ж, желаю вам удачи, госпожа Хоткинс, – раздался за моей спиной голос лорда Клейтона.

  Я обернулась.

– А вы?

– А у меня много дел, – он поторопился захлопнуть дверцу кареты и стукнул кучеру. – Вперед!

  Не успела я хорошенько разозлиться, как кто-то рядом тактично покашлял.

– Доброго дня, госпожа.

  Я хмуро глянула на дворецкого. Тот был абсолютно невозмутим. Красивый, холеный, черноволосый молодой мужчина с поразительной выправкой и беспристрастным взглядом – истинный дворецкий!

Я тяжело вздохнула и сказала:

– Ведите меня прямиком к хозяину.

– Встреча с лордом назначена на три часа, а сейчас только полдень. Не угодно ли вам обустроиться в комнате и пообедать?

Вот так дела!

– В три, так в три, – пробормотала я. – Где моя комната?

– Прошу за мной.

  Огромный холл с начищенными сверкающими полами, невероятной красоты скульптуры, канделябры из серебра, вазы с благоухающими цветами, зеркала, картины в позолоченных рамах, расписные потолки, на лестнице расстелена царственная пурпурная дорожка, с потолка свисает огромная хрустальная люстра – сколько же нужно слуг, чтобы поддерживать все это в идеальном порядке? У меня закружилась голова, так как я вертела ей из стороны в сторону с невероятным упорством.

  Мы поднялись на третий этаж и вошли в гостевые покои. Двое лакеев, обливаясь потом, внесли следом мои чемоданы. Служанка, белобрысая пышнотелая девица, исполнила поклон. Дворецкий вручил ключ от покоев и напомнил, что Лиззи – так он назвал служанку – в моем полном распоряжении, и что через нее я буду получать необходимую информацию насчет распорядка дня в доме.

  Ах, тут еще и распорядок есть!

Две какие-то девчонки в передниках уже топали в ванной комнате, таская воду, попутно в покои ввозили тележку с яствами. Я склонилась над одним из блюд, приподняла крышку, обнаружив внутри три рулета, размером с мой мизинец. Затем прошагала к окну, чтобы не мешать прислуге, робко огляделась. Комната была изысканной и светлой, совершенно необитаемой. Как тут можно жить, когда боишься до чего-нибудь дотронуться? Где, скажите на милость, я смогу оставить недоеденный бутерброд?

– Любезный, – поманила дворецкого пальцем, – а меня нельзя поселить в другую комнату? – спросила шепотом, но вокруг внезапно воцарилась тишина.

  Служанки переглянулись, лакей вскинул брови, а дворецкий наклонился ко мне и с изумлением спросил:

– Госпожа, вам не нравится комната?

– Комната изумительная, но… как вам сказать…

– Понимаю, – дворецкий мило улыбнулся, – комнату еще не украсили, как следует. Но это дело времени.

– Не украсили? – настала моя очередь недоуменно раскрыть рот.

– Ленты, цветы, банты – все, как подобает для будуара юной леди. Лорд де Вер хотел, чтобы вы чувствовали себя здесь, как дома.

  Ох, и, видимо, перестарался. Чтобы я чувствовала себя как дома, прислуге пришлось бы недельку не вытирать в покоях пыль.

  Поняв, что мою просьбу восприняли, как недовольство, я прошагала к креслу и аккуратно присела на краешек, опасаясь опираться на спинку. Ко мне тотчас подлетела Лиззи:

– Желаете пообедать, госпожа? К сожалению, лорд де Вер приедет лишь к трем. Он очень не хотел, чтобы вы дожидались его, не пообедав.

  Я усмехнулась. Какой-то театр абсурда… мне так не нравится. Не люблю, когда со мной носятся, как с высокородной дамой. Знаю, что потом будут говорить служанки на кухне: «Представьте, ей не понравилась лучшие гостевые покои!» или «Когда она ела рулеты из осьминога, у нее краснело лицо и выпучивались глаза, будто ей подали какую-нибудь гадость».

 С тяжелым вздохом я склонилась над блюдами.

– Что выберете, госпожа? – почтительно осведомилась Лиззи, видя, что я затрудняюсь. – Могу предложить вам змею в маринаде под сыром или «эр-гранье» из мяса омара… ммм… редкий деликатес.

Святые небеса!

– Может, перейдем сразу к десерту? – пожала я плечами.

– О, – служанка закусила губу. – Как скажете…

– Из чего он? – спросила я с подозрением.

– Сливки, шоколадный крем, сироп и хрустящая вафля.

– Другое дело.

  На лице Лиззи обозначилась лишь одна эмоция – облегчение. Она поставила передо мной блюдо, сняла крышку и… вуаля!

– Это он? – уголки моих губ тут же опустились.

– Он, – подтвердила служанка.

– А почему такой маленький? – я осмотрела миниатюрный кусочек вафли и хаотично-размазанный по тарелке сироп. С краешку, дополняя ансамбль, лежал листик мяты.

– Чтобы сохранить вашу фигуру в идеальной форме, – лаконично ответила Лиззи.

  Резонно.

  Когда я, недовольно сопя, пережевывала десерт, раздался тихий звоночек из ванной.

– О, все готово, госпожа, – сообщила Лиззи.

  Сначала меня решили откормить, затем помыть… к чему меня готовят вообще?

  Вытерев губы салфеткой, я поднялась, и мы со служанкой вошли в ванную комнату и устремили взгляды на вздымающиеся над лоханью клубы ароматного пара. В воде плавали лепестки роз. Две девушке стояли у лохани, вытянувшись по струнке и держа полотенца.

  Намек понятен – барышни хотят, чтобы я разделась. Но я, если честно, девица, и оголяться перед другими не приучена. Я перевела взгляд на Лиззи и нахмурилась.

– А я могу помыться в одиночестве?

  Девушки жутко смутились, покраснели и опустили головы.

– Госпожа, если вы сомневаетесь в чистоплотности Элен и Хло, а так же в их умении…

– Стоп-стоп, – оборвала я, – ни в чем таком я не сомневаюсь. Просто… эм… – взглянула на девушек, поняв, что никакие доводы их не убедят, и сдалась, – ну, ладно.

  Мне помогли раздеться. Помогли, то есть расстегнули за меня все пуговицы, крючочки и развязали завязочки. Умелые руки распустили мои волосы и бережно стянули с меня платье, корсет и нижнюю сорочку. Я вошла в воду, чувствуя себя идолом для поклонения. Поначалу я шарахалась от чужих рук, испуганно и жеманно улыбаясь, но потом ко мне потихоньку пришло понимание того, что водные процедуры могут приносить настоящее удовольствие. Запахи кружили вокруг, расслабляя тело. Могу поклясться, я бы уснула, если бы не легкий шепоток Лиззи:

– Госпожа, какое платье вы изволите надеть на встречу с его сиятельством?

  Будто обухом по голове! Платье на встречу? Для этого нужно наряжаться? В моей сонной голове началась усиленная работа.

– Серое, – заключила я после некоторых размышлений.

 Оно было довольно скучным, деловым и обыденным – самое то.

  Лиззи не посмела возражать, хоть и тяжко вздохнула.

  Когда я вернулась в комнату, платье лежало на кровати. Белый школьный воротничок под горло, белые манжеты – моя самая любимая деталь в этом наряде. Девушки помогли мне одеться, усадили на пуф перед зеркалом, спросив, какую я хочу прическу.

– Пучок. Строгий пучок.

– У вас такие красивые белокурые волосы, госпожа, – Лиззи проявила вольность, оставив пару прядей вдоль лица, но я не придала этому значения.

  Мне предложили несколько запахов от известного парфюмера Нокса. Оказывается, лорд де Вер был так любезен, что купил целую коллекцию ароматов, не зная моего вкуса.

  Пришлось подождать, когда часы пробьют ровно три, ибо граф придерживался определенного распорядка, и его сиятельство нельзя было беспокоить раньше или позже, а затем всей процессией мы двинулись на первый этаж, где находился кабинет.

ГЛАВА 4

  Прежде чем я столкнусь лицом к лицу с его сиятельством, лордом Робертом Греем Фрэнсисом четвертым, графом де Вером, я немного поведаю о нем. Кроме дурацкого длинного имени, у него был еще один недостаток. Впрочем, возможно, это и не недостаток вовсе. Граф де Вер был выходцем из древнего рода основателей Вергилии, в его жилах текла кровь великих существ, которых называли мортами.

Благородная магическая раса, к слову.

Когда-то давно мортов восхваляли и почитали их, словно богов, сошедших на землю. Их сила была безгранична и безжалостна: ни добра, ни зла – равнодушна и неумолима, как стихия. Морты принесли с собой магические предметы, напитанные древней магией – источники их силы. Алчные люди пытались похитить эти артефакты, а, если получалось, магия предметов завладевала их сердцами, выжигая в них все хорошее – так появились темные маги, обладающие силой артефакта.

Морты со временем стали заключать браки с людьми, но дети от таких браков рождались со слабыми всполохами магической силы. Они были красивы, как и все морты: белокожи, светловолосы – но ограниченны в силе. И поколение за поколением морты практически утратили магию. А вместе с тем и свое влияние и могущество в мире людей.

А теперь магия, неподвластная королю, и вовсе вне закона.

После того как камердинер его сиятельства доложил о моем появлении, двери кабинета распахнулись, и я вошла в комнату.

Кабинет оказался огромным. В окна, которые не были зашторены, бил яркий солнечный свет. На полу лежал мягкий ковер со странным ромбовидным узором. В камине, невзирая на то, что было лето, трепыхался огонек.

В кабинете помимо самого лорда были посторонние, которых я сразу вычислила: лакей в форме, подливающий его сиятельству чай, и управляющий, пытающийся что-то подписать, подкладывая графу документы. Когда я вошла, лорд де Вер поднялся и поклонился.

– Добро пожаловать, госпожа Хоткинс, – сказал он.

  И вот полукровка-морт передо мной: высокий, широкоплечий мужчина с белоснежными волосами, бледной кожей и серыми глазами. Красавец, каких поискать.

– Лорд де Вер, очень приятно с вами познакомиться, – бодро заговорила я, – можете называть меня госпожа Хоткинс или Джейн. Я – ваш защитник, – с этими словами я подошла и протянула ему руку.

  В этот момент у него было такое лицо, будто небо обрушилось на землю. Кроме того, на меня растерянно и смущенно глядели управляющий и лакей, которые оторвались от своих дел, дабы улицезреть восьмое чудо света – рукопожатие между мужчиной и женщиной.

– Ваше сиятельство, – я потрясла его руку и, не дожидаясь приглашения, села на стул напротив и потянулась за листком и пером, – позволите?

Лорд де Вер кивнул, не спуская с меня глаз.

Судя по всему, вела я себе непозволительно. Но мне было откровенно плевать на манеры, раз уж я вынуждена защищать де Вера, рискуя не только карьерой, но и жизнью.

Запасшись бумагой и чернилами, я приготовилась записывать.

– У меня будет несколько вопросов, но начну я с требований.

  Его сиятельство опустился на стул и сказал управляющему:

– Вы свободны, Себастьян. Я приглашу вас позже, – затем обратился к лакею: – Принесите чай для госпожи Хоткинс и разожгите камин.

  Де Вер положил локоть на стол, коснулся губ кончиками пальцев и взглянул на меня. Я ощутила, что меня изучают, тщательно и с интересом.

– Я понимаю, о чем вы говорите, госпожа Хоткинс, – раздался его приятный голос, – мне очень жаль, что мы не успели приготовиться к вашему приезду как следует. Мне доложили, что вам не понравилась комната. Хочу заверить, что в доме еще двенадцать гостевых покоев, и вы вольны выбрать любые. Их украсят так, как вы захотите.

  Я усмехнулась.

– Милорд, все в полном порядке. Но требования у меня есть. Мне нужен кабинет, где я могла бы чувствовать себя… более свободно. Без лент, украшений и прочей женской ерунды. Во-вторых, доступ к вашей библиотеке. Не сочтите за наглость, но я привыкла много работать с документацией. В-третьих, в моем распоряжении всегда должна быть лошадь, чтобы я имела возможность выезжать в город. В-четвертых, прошу освободить меня от чудовищного распорядка, которому подчинены все обитатели этого дома.

– Чудовищного? – в голосе мужчины проскользнули насмешливые нотки.

  Надо ж, за что зацепился! Теперь придется объяснять, что я имела в виду.

– Я не живу по распорядку. Я и распорядок – вещи несовместимые. Обещаю, что не буду расхолаживать прислугу. Все, что мне нужно – каждое утро крепкий кофе и ломтик сыра с булочкой. Я всегда завтракаю, не вылезая из кровати.

– Что-то еще? – сквозь легкую улыбку осведомился собеседник.

– Люблю нормальную еду, а не аристократические блюда.

  Де Вер склонил голову и сощурил глаза, пытаясь понять, что представляет собой Джейн Хоткинс.

– Ваши требования удовлетворены. Но у меня есть одна просьба.

– Чтобы я поскорее вернулась в Стоунвилль? – пошутила я. – Не угадала?

  Его сиятельство одарил меня одной из своих премилых улыбок.

– Я попрошу вас ежедневно со мной ужинать, если вы не против.

– Договорились.

  В этот момент вошел лакей с подносом, прошагал и поставил его на стол. Затем этот ненормальный принялся раздувать пламя в камине. Я вздохнула, поддела пальцами ворот платья.

– Вам жарко? – обеспокоенно осведомился лорд. – Эдуард, потушите огонь!

  Морты даже в жуткий зной мерзли, поэтому де Вер был закутан в изысканное черное пальто.

– Не стоило беспокоиться, – отозвалась я, хоть и облегченно перевела дыхание. – Ну что ж, приступим к делу? – не дожидаясь ответа, спросила. – Расскажите, ваше сиятельство, чем вам так не угодила леди Амелия?

  Его губы вновь тронула насмешливая улыбка. Странно, что мои вопросы и манера изъясняться не вызывали у него неприязнь и недоумение, как у любого разумного человека.

– Дело не в леди Амелии.

– Вы повздорили с королем?

– Я похож на глупца?

  Провокационный вопрос.

– Лорд де Вер, – начала я, как можно мягче, – в Стоунвилле, откуда я родом, принято говорить прямо. У нас есть поговорка про человека, который плюет против ветра.

  Он нахмурился и, наконец, изменил позу, откинувшись на спинку стула и скрестив на груди руки.

– Считаете, что не справитесь с ветром, госпожа Хоткинс?

– Эм… Я верю в суд, хотя в вашем случае он не получится беспристрастным.

– В этом вы правы, – улыбнулся граф.

Улыбнулся так непринужденно, что я не выдержала:

– Вас смешит мысль, что вас неминуемо подвергнут наказанию?

– Нет, – вымолвил он. – Буду откровенен с вами, мне непривычно видеть перед собой женщину-защитника.

А вот это интересно.

– Вы шовинист? – вскинула я бровь.

– Нет, но я из разряда тех мужчин, которых коробит, когда на их защиту встает женщина.

  Коробит его.

Я удержалась от желания сказать какую-нибудь гадость. Впрочем, я должна понять его светлость. В его окружении все дамы – сплошь трепетные лани.

– На чем мы остановились?

– Я хотел бы спросить вас кое о чем, госпожа Хоткинс, – произнес де Вер, – почему вы взялись за это дело?

– Взялась? То есть по доброй воле? О, нет, милорд. Мне озвучили дело после подписания договора.

  Де Вер вдруг нахмурился, и его лицо разом лишилось мягкости. Он поддался вперед, положил сцепленные замком руки на стол. Я успела насчитать три массивных перстня на его крепких длинных пальцах прежде, чем он сказал:

– Лорд Клейтон указал в договоре неустойку?

– Естественно.

– Я выплачу за вас эту сумму. Вы вольны сами решать, чего вы хотите.

С ума сойти!

– То есть могу отказаться, и ничего мне за это не будет?

– Верно.

Нелепейшая ситуация, скажу я вам.

– Так Клейтон действовал не по вашему указанию?

– По моему, разумеется, – ответил де Вер. – Я приказал ему привезти вас, госпожа Хоткинс. Но мы, к сожалению, не обговаривали методы. Он перестарался. Я не люблю играть нечестно, вот в чем дело.

– Вы понимаете, что, если я откажусь, вам не найти защитника? – спросила прямо. – Ни один здравомыслящий человек не станет защищать вас против короля Вергилии. Это самоубийство и конец карьере. С одной стороны я даже понимаю лорда Клейтона.

– Разве мои проблемы должны повлиять на ваше решение?

– Черт побери! – фыркнула я. – Если я откажусь, вам придется снова искать защитника, а промедление или заминка может дорого вам обойтись.

– Да.

– Только не говорите, что от моего решения зависит ваша жизнь.

– Не собираюсь.

Я долго упрямо смотрела в глаза де Вера, чувствуя, что доводы разума проигрывают зову сердца. Он не отводил взгляд.

– Вы должны понять, чего хотите, госпожа Хоткинс. Тогда мы поймем, стоит ли продолжать беседу.

  Я снова подергала ворот платья, чувствуя, что до меня добралось пламя преисподней.

– Что будет, если я проиграю?

– Разумеется, вы проиграете. Этот суд не для того, чтобы выиграть.

– Замечательно, – усмехнулась я, – чаша весов склоняется в пользу возвращения в Стоунвилль.

– Чтобы наш разговор был обстоятельным, я должен упомянуть о размере вашего вознаграждения. Сто тысяч фунтов. Вы получите эти деньги за участие в деле, если останетесь в моем доме. При любом исходе.

  Я не привыкла к долгим решениям, но сейчас задумалась. У меня была возможность вернуться в Стоунвилль и избежать неустойки. Но если вернусь, кем я буду? Защитником, отказавшимся защищать своего клиента? Трусихой? С другой стороны, начинать карьеру со столь большого фиаско? Быть защитником человека, который обречен умереть? Какая глупость!

– Что ж, – вздохнула я. – По рукам.

Были у этого решения и другие причины, и главная заключалась в том, что я для де Вера – последняя надежда.

– Все-таки мы отвлеклись, – откашлявшись, я склонилась над бумагой. – Вы должны ответить на некоторые вопросы. Предупреждаю сразу, юлить нельзя. Готовы?

– Разумеется. Спрашивайте.

– Я многое читала о вас. Пресса, знаете ли, любит искажать факты. Я знаю, вы были отлучены от двора, и у вас была отозвана часть патентов на торговлю.

– Да, но я до сих пор могу торговать специями, – ответил лорд. – Это моя исключительная привилегия, как представителя древнего рода.

– И вы сохранили земли…

– Эта земля закреплена за мной и моими будущими наследниками пожизненно.

– В случае вашей смерти кому отойдут эти земли?

– Короне. Но все не так однозначно. Я планирую наследовать их и, смею надеяться, король одобрит это решение.

– Полагаете, после всей этой истории он будет столь милостив к вам?

– Мы договоримся.

– Вы собираетесь наследовать родственнику… кхм, своему ребенку?

Де Вер вскинул бровь.

– У меня нет детей, госпожа Хоткинс. Незаконнорожденных, в том числе. Родственников у меня тоже нет. Но я планирую завещать все своему управляющему.

– Гм… – нахмурилась я, вглядываясь в лицо лорда.

Как правдоподобно он умеет шутить с серьезным лицом. Шутит же?

– Что ж, ладно. Но почему, позвольте уточнить, вы не выполнили приказ короля?

– Я всегда был верен короне. Я готов к любому приказу, но только не к этому. Жениться на женщине против ее воли и вопреки моим желаниям я не стану.

– Поясните милорд, я все еще не понимаю вашего субъективного «не стану». Брать в жены женщину, которую одобрит король – это древнейший обычай, накладывающий на потомков мортов определенные обязательства.

– Я волен сам принимать решения – вот закон. Разум и свободная воля присущи человеку по праву рождения, госпожа Хоткинс. И я буду защищать это право, даже если придется умереть.

  Я на несколько секунд выпала из реальности. Аристократ, толкующий о свободе – что-то новенькое.

– Хотите сказать, – начала я, – что вы заупрямились из-за этого? Из-за собственных убеждений?

– Да.

– Готовы лишиться головы ради того, чтобы признали вашу свободу.

– Нет, зачем мне свобода без головы? Я хочу, чтобы признали право каждого на свободный выбор и свободную жизнь.

  Я не знала: плакать мне или смеяться. В качестве подзащитного мне достался богатый до чертиков, чокнутый и опальный аристократ.

  Я долго молчала, сжимая в пальцах перьевую ручку.

– Считаете меня странным? – без обиняков спросил де Вер.

– До жути, – призналась честно, – и как этим апеллировать в суде?

– Предоставьте это мне.

  О, поглядите-ка!

– Боюсь, в вашем случае нельзя опираться на закон, хотя стоит попробовать поискать в кодексах Луи четвертого. Некоторые нормы еще применяются.

– Моя библиотека в вашем распоряжении.

– Как так получилось, милорд, что вы, богатый аристократ, выросший в определенных кругах, с определенным мировоззрением, увлеклись концепцией свободы?

– Случилось так, госпожа Хоткинс, что когда мне было десять, мой отец в пылу ярости убил человека за то, что тот украл две серебряные ложки. Этот человек, в свое время, был продан отцу. Он был рабом, вещью. Как вы знаете, иметь подневольных – это норма для высшей аристократии.

  Пришло понимание того, что человек, сидящий напротив, интересней и глубже, чем я могла представить. И он, определенно, располагает к себе. С ним хочется говорить.

– И вы считаете, что каждый человек обладает свободой?

– Да. Свободой мыслить, поступать и распоряжаться собой, как ему хочется.

– И даже крестьяне, вспахивающие вашу землю?

– Они в первую очередь.

– Безграничная свобода, как медаль, имеет две стороны. Когда человек имеет право поступать так, как ему заблагорассудится, это может закончиться печально.

– Свободу может ограничить только закон. Справедливый закон. А сейчас эта привилегия отдана людям. Ни один человек не может распоряжаться другим.

– Не могу с этим спорить.

  Он улыбнулся, и мое сердце судорожно забилось. А ведь этот мужчина довольно… привлекателен, особенно тогда, когда улыбается. Впрочем, сейчас мне стоит думать вовсе не об этом.

– Госпожа Хоткинс, вы позволите тоже задать вам несколько вопросов?

– Конечно, позволю.

– Что заставило вас стать защитником?

– О, ваше сиятельство, это очень просто: мои прадед, дед и отец занимались правом. Я выросла с твердым убеждением пойти по их стопам.

– Это было в детстве. Сейчас вам двадцать пять, и вы до сих пор мечтаете об этом?

– Еще сильнее, чем раньше.

– И все-таки вы остаетесь, зная, что ваша мечта из-за этого может не осуществится.

– Хороший защитник не отказывается от своего клиента и не бежит от трудностей.

– Вы умеете держать удар, я вижу. Расскажите о себе еще что-нибудь, – под его взглядом мне вдруг сделалось неуютно.

– Даже и не знаю. Я, допустим, не люблю магию. Она меня пугает, как и все потустороннее. Я знаю, что морты когда-то обладали магией, но сейчас утратили этот дар. А еще я – чудачка по больше вашего. Меня в университете звали бумажной королевой, потому что я постоянно рылась в архиве и таскала с собой книги. Да я до сих пор так делаю.

– Это очень мило… – отозвался мужчина, не спуская с меня взгляда.

И между нами вдруг повисло молчание, такое неловкое и странное, что я почувствовала себя уязвимой.

  Де Вер взглянул на часы.

– Мне пора идти, госпожа Хоткинс. Надеюсь, вечером за ужином вы составите мне компанию?

  Я тоже посмотрела на часы и поразилась, что мы проговорили целый час.

– Боюсь, сегодня я оставлю вас в одиночестве. Я должна заглянуть в библиотеку.

– Хорошо, но прошу на завтра ничего не планировать.

– На целый день?

– На целый день.

– Договорились. Что ж, была рада познакомиться, – я поднялась и снова протянула ему руку.

  Де Вер тоже поднялся, ответил рукопожатием. Нас разделял стол, но я все равно почувствовала изысканный тонкий запах его парфюма, который мне определенно понравился.

  Пока я шла к двери, спиной чувствовала взгляд де Вера и боялась наступить на подол юбки. Выйдя,  перевела дыхание и встретила понимающий взгляд дворецкого.

– Госпожа Хоткинс, вас проводить? – поинтересовался он.

– Да, пожалуйста… Как пройти в библиотеку?

ГЛАВА 5

  Стола оказалось мало. Я расположилась на полу, разложив вокруг себя книги. Кодекс короля Луи четвертого пестрил закладками.

  Когда стало темнеть, я зажгла свечи, расставила их по периметру. Лиззи время от времени заглядывала ко мне с вопросом, не желаю ли я отужинать, и дождалась лишь того, что я закрыла дверь изнутри. Я не любила отвлекаться от работы.

  Оказывается, весьма полезно освежить университетские знания на сон грядущий. Помогает крепче спасть, ибо в сон меня потянуло знатно. Я поднялась, размяла затекшие конечности и огляделась. Взяла с пола одну из свечей и пошла вдоль рядов с книгами, читая корешки. Философские трактаты, учения и – о, небо – магическое искусство.

Магические опусы были запрещены законом, но здесь преспокойно стояли на полках ровными томиками. Мортам разрешалось хранить магические книги, хотя бы потому, что морты и сами были существами магическими. Однако за попытку воспользоваться знаниями, почерпнутыми в подобных книгах, кара ждала и простолюдина и господина.

Свернув в другой ряд, я подняла свечу повыше, чтобы разглядеть тематику: «Религия и религиозные учения». Скукота… Пошла дальше в надежде увидеть хотя бы томик легкого развлекательного чтива, однако меня ждало: «Естественные науки. Физика и математика». Интересно, лорд де Вер читает что-нибудь другое? Если судить по библиотеке, круг его интересов обширен и весьма скучен. Надо бы дать его сиятельству пару привезенных мною книг.

  Я подошла к окну, подмечая, что сильно стемнело. День окончен, а я так и не нашла ни одной зацепки. Ни в одном из семи кодексов не сказано по поводу возможности отказа вассала короля жениться. Прямо это нигде не предусмотрено. Зато предусмотрена обязанность исполнять приказы монарха. Ох, дело проигрышное, как ни крути.

  Потерев виски и зевнув, я вскинула голову и увидела, что в окне одной из башен маячит свет: он исчезает и вновь загорается, будто подавая какой-то сигнал. Что бы это могло значить?

– Госпожа Хоткинс? – раздался голос за дверью и громкий стук. – Вы еще здесь?

  Я оторвалась от окна, подошла к двери, впуская в библиотеку дворецкого. Он приподнял канделябр, оглядывая меня с удивлением.

– Уже полночь, госпожа. Не угодно ли вам лечь спать?

  Я взглянула в окно, поняв, что сигналы в башне прекратились.

– Видимо, пора.

– Вы не ужинали, – констатировал дворецкий, – лорд де Вер приказал мне проследить за тем, чтобы вы обязательно поели.

– Вот как? – удивилась я. – Он всегда так внимателен к гостям?

– Всегда.

– А на ужин тоже будет змея?

– Его сиятельство распорядился, чтобы для вас приготовили что-нибудь, гм… попроще.

  Я польщено улыбнулась. «Что-нибудь попроще» – именно то, что нужно.

– Мне не хотелось будить Лиззи, – произнесла я, зная, что из-за этого недовольство прислуги только возрастет.

– Не стоит беспокоиться, госпожа Хоткинс…

– Джейн. Зовите меня Джейн. В этом доме слишком много рамок и ограничений. Давайте допустим маленькую фамильярность?

– Как вам будет угодно, – заулыбался дворецкий, – можете обращаться ко мне по имени – Адам.

  Могу с уверенностью сказать, что Адам согласился на подобное отступление от правил лишь из вежливости, но я всерьез решила перетянуть его на свою сторону. Он был не стар, напротив, еще не достиг сорока. В черных, как смоль волосах поблескивала ранняя седина. Адам, несмотря на то, что был весьма красив, старался быть до неприличия хладнокровным и сдержанным.

– Адам, может быть, вы расскажите о том, что происходит в доме?

  Дворецкий насторожился. Может, подумал, что я решила покритиковать слуг? О, я не столь глупа, чтобы жаловаться тому, кто отвечает за их работу.

– Вам ведь тяжело приходиться? Свободные уже попросили расчет, а подневольные?

– На землях лорда де Вера нет рабов, – объявил Адам, открывая двери столовой. – После смерти отца, его сиятельство дал всем вольную. Лорд принял на работу тех, кто захотел, и исправно платит им жалованье.

– Невероятно, – искренне удивилась я. – Этого не может быть!

– На плантациях специй работают преданные и верные люди, другие же не приживались. Есть, конечно, недовольные. Всех его сиятельство не может обеспечить работой, его лишили торговых патентов. Люди стали поднимать волнения. Они забыли, как тяжело им было при старом лорде.

Мы вошли внутрь, освещая помещение зажженным канделябром. Адам предложил мне располагаться, зажег свечи, а сам удалился на кухню. Я скучающе зевнула, села на стул и откинулась на спинку, прикрыв веки.

Вынуждена признать, что далеко в поисках нужного закона я не ушла. Придется завтра опять корпеть над книгами, так как отыскать решение можно только в судебной практике. Услышав шум, я тряхнула головой, отгоняя сон, и распахнула глаза.

  Передо мной витал призрак. Женщина в белом. Банальное, черт побери, привидение!

  Я отпрянула, упала вместе со стулом навзничь, путаясь в юбке, и завизжала, что было сил. Вот проклятье! Никто не предупредил меня, что в поместье живет привидение. Я их на дух не переношу. Где там были мои амулеты?..

***

  Не знаю, воспринимал ли де Вер то, что я говорила, всерьез? И воспринимал ли всерьез меня? Не имею ни малейшего представления о том, что могли подумать обо мне слуги. И что будут думать впредь.

Я поникла в кресле, сложив на коленях сцепленные руки. Ненавижу, когда на меня смотрят вот так: как на маленькую и наивную девочку. И ненамного де Вер старше меня, чтобы выказывать свое снисхождение. Разница между нами всего четыре года. О, проклятье, он еще и платок протягивает.

  Вытерев глаза, я постаралась изобразить спокойствие. Получилось ли? Во взгляде его сиятельства пляшут смешинки. Он будто хочет разжать мои ладошки, оторвать от лица, успокоить, убаюкать. Такие мужчины, как он, заставляют нас, женщин, чувствовать себя слабыми.

– Я вас разбудила?

  А ведь рядом с этим человеком действительно легко почувствовать себя маленькой и беспомощной. В нем сквозила уверенность и сила. Да и этот разворот плеч, большие ладони, крепкие пальцы свидетельствовали о том, что де Веру нечего бояться.

– Все хорошо, госпожа Хоткинс. Вы уверены, что успокоились?

– Вы не предупреждали, что у вас водятся привидения, милорд, – произнесла я возмущенно, – я бы десять раз подумала прежде, чем остаться.

– Вам просто показалось, – сказал де Вер, и я нахмурилась.

– Я еще в здравом уме, и со зрением у меня все в порядке. Я вас уверяю, в доме завелся призрак, и чем быстрее вы это поймете, тем быстрее от него избавитесь.

  Граф вздохнул и сделал знак дворецкому, чтобы тот разогнал прислугу, которая столпилась в коридоре. Двери в столовую захлопнулись. Мы остались одни.

– Как она выглядела? – спросил де Вер уже серьезно.

  Я насторожилась.

– Так, значит, вы тоже ее видели? – победно вскинула бровь.

– С чего вы взяли?

– Вы сказали «она», а я не упоминала, что видела именно женщину.

  Де Вер тихо рассмеялся.

– Хорошо, госпожа Хоткинс, сдаюсь, – он поднял вверх ладони, – я ее видел.

– Почему не вызвали королевских охотников или вед? В наше время с призраками успешно справляются. По закону любое магическое существо подлежит отлову.

– Боюсь, вы задаете слишком много вопросов.

  Услышав такой ответ, я опешила и не сразу поняла, что де Вер тактично послал меня к черту.

– Неужели вы думаете, что мне подобное соседство понравится?

– Я этого не говорил.

– Я должна терпеть еще и привидение!

– Еще и? – спросил он, сощурив глаза. – А что еще вам приходится терпеть?

  О, много чего. Я ведь никогда не жила в доме с мужчиной.

– Если вы отказываетесь вызвать охотников, – скрестив на груди руки, я надула губы, – я сама их вызову. Завтра.

– Я настоятельно рекомендую вам этого не делать, – сухо, но очень твердо сказал де Вер. – Ни одного королевского мага не будет в моем доме. И даже не спорьте.

– Эти маги, в отличие от вашей нечисти, легализованы. Все их способности зафиксированы в королевском ведомстве. Они уж точно не представляют угрозу. Неужели вы собираетесь нарушить закон Вергилии?

– Да, собираюсь, – отрезал лорд.

– Ну тогда… – изумленно задохнулась я, – вам придется выносить мои приступы истерики. Я боюсь этих тварей до чертиков, и если еще хоть раз увижу…

– Не беспокойтесь. Больше не увидите, – сказал он с какой-то странной уверенностью. – В моем доме вы в безопасности.

– Тогда пусть Адам проводит меня до комнаты.

– Я сам вас провожу, – он поднялся с кресла и протянул мне руку.

  О, эта протянутая широкая ладонь внушала мне больший трепет, чем возможная встреча с привидением. Длинные изящные пальцы… к ним хотелось прикоснуться. Я аккуратно опустила кисть в его прохладную руку, почувствовав, как сердце подскочило к самому горлу. Вскинула глаза и встретила прямой заинтересованный взгляд де Вера, в котором загорелся золотистый огонек. Какое невероятное ощущение.

– Милорд, – протянула растерянно, – ваши глаза… они другого цвета.

– Со мной такое бывает, – ответил он уверенно и совершенно обыденно, – я потомок мортов.

  И этот потомок, этот мужчина был близко… Я могла бы коснуться его сомкнутых губ, провести ладонью по его гладковыбритой щеке, дотронуться до белоснежных волос.

Я медленно и неотвратимо теряла волю.

– Вам нужно отдохнуть, Джейн. Вы устали.

  Он произнес мое имя так нежно и заботливо, что я замерла и до боли закусила губу.

– Милорд? – спросила, – нас учили, что морты утратили силу. Но ведь некоторые умения остались?

– Почему вы спрашиваете, госпожа Хоткинс?

– Хочу знать, с кем имею дело.

– Некоторые да, но я, к сожалению, не унаследовал почти никаких способностей. Мой цвет глаз меняется в зависимости от эмоций, которые я испытываю.

– Но, я надеюсь, ваши способности учтены в королевском ведомстве?

– Разумеется, – произнес де Вер, – иначе бы я тоже подлежал отлову, как любое магическое существо.

– В Вергилии почти не осталось мортов. Я слышала еще о лорде Прангусе и леди Мирт и на этом все. Вы поддерживаете с ними отношения?

– Мой отец был очень суров, госпожа Хоткинс. Он не считал нужным общаться с кем-либо и, думаю, многие из мортов обо мне того же мнения. Впрочем, согласен, я никогда не стремился наладить с ними отношения, хотя нам приходилось сталкиваться при дворе.

  Он аккуратно положил мою руку на изгиб своего локтя и вывел меня в коридор.

– Мы забыли свечу, – спохватилась я и дернулась было назад, но рука, опустившаяся на мои пальцы, заставила меня передумать.

– Я прекрасно вижу в темноте.

– Еще одна ваша особенность, милорд?

– Да.

– И что еще вы умеете делать?

– Некоторые маленькие фокусы, госпожа Хоткинс.

– Надеюсь, вы мне их продемонстрируете?

– Если представится возможность, – де Вер отлично умел уклоняться от ответов.

 Поднимаясь по лестнице, я была вынуждена прижаться к мужчине крепче, дабы не упасть и не свернуть шею.

– Не страшно? – в его голосе почувствовалась улыбка.

С ним можно не бояться даже полдюжины мертвецов. Под ладонью я ощущала мягкий бархат домашнего сюртука, и мне было спокойно.

– Вы так и не сказали, почему не захотели наладить отношения с другими мортами?

– Я счел их несколько… другими.

– Простите?

– Кровь мортов ставит их на пьедестал, а я не желаю стоять на пьедестале.

В этом мужчине было слишком много благородства, чтобы мое девичье сердце не дрогнуло.

Я различила дверь в свои апартаменты, и даже расстроилась, что путь отнял у нас так мало времени. Мне совершенно не хотелось спать, напротив, я желала говорить с лордом де Вером дольше, быть может, до самого утра.

– Спасибо за компанию, милорд.

  Наши руки разъединились.

– Доброй ночи, госпожа Хоткинс.

  Я развернулась, извлекла из кармана ключ и принялась с усердием искать им замочную скважину. Неожиданно мужские руки объяли меня в кольцо, ладонь его сиятельства обхватила мою кисть и направила ее в верном направлении. Ключ ловко юркнул в замок и провернулся. Я же перестала дышать от нахлынувших враз эмоций. Де Вер все еще стоял за моей спиной, прижавшись к ней грудью. Его дыхание щекотало щеку.

– Благодарю, – хрипло вымолвила я.

  Раздались его шаги, а я влетела в комнату, захлопнула дверь и сползла по ней на пол, тяжело дыша. О, небо, о чем я только не успела подумать, когда этот мужчина был рядом!

ГЛАВА 6

 Лиззи застала меня за работой.

К десяти я была уже в библиотеке.

Мысли возвращали меня во вчерашний день, а вернее ночь, которую я провела практически без сна. И самым ярким воспоминанием было не привидение, которое, убеждена, все еще слоняется где-то рядом, а лорд де Вер, ибо человек, идущий против системы в угоду своим принципам, заслуживает уважения.

– Доброе утро, госпожа Хоткинс. Я принесла вам завтрак, – бодро возвестила служанка, ставя поднос на стол.

Чашка дымящегося кофе и горячая булочка с расплавленным сыром – замечательно!

  Схватив булочку, я спросила:

– И часто у вас тут встречаются покойники?

  Ее лицо, которое и так выражало крайнюю степень смущения, вытянулось, а ресницы удивленно захлопали.

– Нет, госпожа.

  Я поднесла к губам чашку кофе, подмечая, что Лиззи нервно теребит салфетку. Я знала, что она лжет. Вот и румянец, и бегающий взгляд тому доказательство.

– В доме раньше случалось что-то необъяснимое? – спросила я, поглядывая на Лиззи исподволь. – Что-то магическое?

Она жутко смутилась, мотнула головой, а затем затараторила:

– Вам нужно быстрее позавтракать, госпожа Хоткинс. Вас ожидает его сиятельство.

Я вздохнула. Не нравится мне, когда недоговаривают. С этим нужно что-то делать.

– Хорошо. Где он? Куда мне идти?

Помню, лорд просил уделить ему целый день. Наверняка, захочет провести его с пользой.

– Сначала вам нужно переодеться.

Я вскинула брови и мельком оглядела свое платье. Чем служанку не устроил мой наряд?

– О, госпожа Хоткинс, вы выглядите потрясающе, – поняв причину моего недоумения, вымолвила Лиззи, – просто лорд де Вер решил устроить небольшую конную прогулку.

– О, – все, что смогла сказать.

Как мне казалось, я не верхом кататься приехала.

Возможно, граф желает совместить одно с другим? Поди, пойми этих аристократов!

Пришлось вернуться в комнату, достать из чемодана старенький брючный костюм для верховой езды. Наверняка, ни одна аристократка не надела бы брюк, но я была простых нравов. В этом было удобно, а заодно не страшно упасть с лошади.

Де Вер ждал меня в холле.

Я увидела его еще с лестницы. Остановившись где-то посередине, скользнула взглядом по его одежде: отменный черный фрак, накрахмаленный ворот белоснежной рубашки, брошь с аметистом, черная трость с серебряным набалдашником. Руки в белых перчатках, скользили по ней задумчиво. Прищуренные серые глаза, цепкий умный взгляд. О, боже…

Де Вер составлял такой резкий контраст со мной, что хотелось провалиться сквозь землю.

– Добрый день, госпожа Хоткинс, – по его сверкающим губам промелькнула тень лукавой усмешки.

  Мужчина даже вида не подал, что смущен моим нарядом.

– У меня к вам разговор, милорд, – я вспомнила, что еще стою на лестнице и поспешила спуститься. – Вчера вы не предупреждали о верховой прогулке.

– Об этом было нужно предупредить заранее?

– Это может повредить делу, – я заговорила строго, совсем как стоунвильский законник, – если я буду развлекаться, у меня не останется времени на закон и защиту.

– Нельзя навредить делу, которое и так уже проиграно, Джейн, – граф подал мне руку, помогая преодолеть последнюю ступень.

 Вот, он уже дважды назвал меня по имени. Я будто становилась к нему ближе. Если это, вообще, возможно.

– Неужели вы в этом настолько убеждены, милорд?

– Абсолютно.

Сказать откровенно, я считала так же, но его слова все равно задели мое самолюбие.

– Значит, вы решили, что я не справлюсь? Скажите тогда, почему вы пригласили именно меня?

– Вы далеки от двора, Джейн. И вы, как я полагал, сможете разделить мои убеждения.

– Потому что я написала статью о свободе слова? О, милорд, я… Не думаю, что мне под силу понять вас. Я человек прямой, и если уж мне придется защищать вас, я буду делать это, как следует.

Не знаю, что означал долгий пристальный взгляд де Вера: осуждение или восхищение – но этот взгляд заставил меня умолкнуть.

– Пойдемте, госпожа Хоткинс, я хочу вам кое-что показать.

  Лакеи распахнули перед нами дверь, и мы оказались на улице. В глаза ударил яркий свет. Мы спустились по широким ступеням парадной лестницы и пошли вдоль дома, где располагались великолепные террасы. Накануне я совершенно не обратила внимания на сам дом, который был исполнен в духе готического замка. На фасаде под самой крышей был изображен родовой герб де Веров, самый старинный в королевстве – щит, который держат два льва; в середине – кинжал; сверху – корона.

Я оглянулась, бросив обескураженный взгляд на большую прямоугольную клумбу, разделяющую две парадные лестницы.

Мы шли мимо многовековых деревьев, статуй и кованых лавок, а за нами следовали провожатые – лакеи и помощник графа. Когда свернули на аллею, нам открылся вид на зеленую долину и разноцветные залитые солнечным светом поля. Зрелище неописуемое!

На лужайке я увидела конюхов и высоких гнедых лошадей.

– Бесподобно, – протянула восхищенно.

– Это еще не все, – загадочно улыбнулся мой спутник.

  Я досадливо закусила губу и усмехнулась.

– Значит, сюрпризы у вас не закончились?

– Только не сегодня.

– Учтите, – честно призналась, – лошадей я люблю, но если вывалюсь где-нибудь по дороге и сверну шею, защищать вас будет некому.

  Когда я волновалась, то начинала искрометно шутить. Дурная наклонность, но, увы, я не могла ее контролировать.

– Этого не случится, – заверил меня де Вер, сопроводив ответ ласковым взглядом.

Что ж, мне не миновать конной прогулки. Надеюсь, польза от нее действительно будет, и я не потеряю даром время.

***

Граф нагнал меня только у развилки, потому что я решительно не знала, куда ехать. Натянула поводья, одобрительно похлопала лошадь по холке и оглянулась. Мой спутник резво скакал на коне в окружении охраны. Спина прямая, подбородок вздернут, руки в перчатках сжимают поводья – картина маслом, не иначе!

– Где вы так научились ездить? – спросил он, когда мы поравнялись.

– Стоунвилль – это деревня, милорд. Я была бы белой вороной, если бы не умела.

– Вы прожили там всю жизнь?

– Да, с отцом и дедом. Мать умерла, когда я была совсем маленькая.

– Значит, вас воспитывал отец? Это многое объясняет.

– Да? – хмыкнула я. – Что именно?

– Ваше желание лидировать, – ответил де Вер. – Вы всегда во всем соревнуетесь, Джейн?

– Я привыкла быть лучшей, – призналась честно. – И я не из тех, кто идет на попятный.

– Это хорошие качества, – одобрил мужчина, затем пришпорил коня. – Налево, госпожа Хоткинс!

  Мы мчались до холма так быстро, что я едва успевала дышать от летящего навстречу ветра. Когда я поняла, что проиграю де Веру – о, как я этого не хотела, – меня кольнула невидимая ревностная иголочка. Я отвлеклась от нашей гонки, повернула голову и едва не выпала из седла. Резко натянула поводья, почувствовав, как дрогнула лошадь, а затем та (без предупреждения) встала на дыбы и успешно выкинула меня на землю.

  Хорошо, что я не сильно ушиблась. Гораздо больше пострадала моя гордость и самолюбие. Я поднялась, оглядывая себя. Н-да, в платье было бы гораздо хуже. Короткие брюки испачканы и порваны на коленке. Я наклонилась и поморщилась, увидев, как на коже блеснули капельки крови.

– Эдуард! – раздался встревоженный возглас графа, которым он будто бы сказал: «Бросай все немедленно и посмотри, что случилось с дамой! Лекаря! Врача! Священника!»

– Все в порядке! – рассмеялась я, приводя мужчин в замешательство. – Со мной бывает и хуже!

  Де Вер подлетел ко мне на коне, спрыгнул вниз, встал передо мной на одно колено и приподнял лоскут ткани на брюках, осматривая рану.

– Милорд…

– Подождите, Джейн, я должен взглянуть.

  Это ж надо! Еще ни разу в жизни мужчина не стоял передо мной на коленях (или одном колене). Прохладная рука графа скользнула по моей ноге, подушечки пальцев коснулись царапины.

– Хотите, я вылечу? – спросил он и поднял голову, заглядывая мне в глаза.

– А вы лекарь?

  Чудак-лекарь-граф и… идеальный мужчина. Какая бы женщина не захотела, чтобы такой человек постоял перед ней на коленях подольше?

– Почти, Джейн. Вы позволите? – изящным жестом он извлек платок, приложил к ране.

– О-у, – усмехнулась я, – вы, несомненно, талантливый лекарь, милорд. Кровь точно остановили.

  Что это со мной? Я флиртую и хочу понравиться?

  Охрана графа в лице трех мужчин тактично молчала и покашливала. Интересно, как выглядело со стороны мое поведение?

– Мне даже не больно, – я отняла его руку, убрала платок и ахнула.

  Взглянула на ткань, испачканную кровью, на коленку, не понимая – куда из этого уравнения делась ссадина?

– Вам показалось, – улыбнулся граф, – царапина была крошечной.

  Ага… Значит, магия у него все-таки есть.

  Рассказывать, как он избавился от досадной ранки, этот морт не собирался. Впрочем, это было не так интересно по сравнению с причиной, которая заставила меня выпасть из седла. Я посмотрела на возвышающиеся за холмом надгробья.

– Что это?

  Граф проследил мой взгляд.

– Усыпальница де Веров и кладбище, госпожа Хоткинс.

  Я поежилась от нехорошего предчувствия.

  Кладбище заливал солнечный свет, но от этого оно смотрелось только мрачнее и таинственнее.

– Там похоронены ваши предки?

– Да, – его взгляд стал задумчивым, – хотите посмотреть?

– Боже упаси, – дрогнула я, – или это то место, которое вы припасли в качестве сюрприза?

  Де Вер улыбнулся, перевел на меня взгляд.

– Нет, госпожа Хоткинс, мой сюрприз впереди. Уверены, что можете держаться в седле?

– Уверена только в том случае, если по пути нам не встретится еще одно кладбище.

  Ко мне подвели лошадь, и я без промедления взобралась на нее, смахнула с лица волосы. Представляю, как нелепо я выглядела рядом с красавцем де Вером, у которого не растрепался ни один волосок в его идеальной белоснежной гриве.

  Мы преодолели холм, и я увидела огромные плантации, на которых работали люди. С изумлением глянула на графа, а он пояснил:

– Плантации кардамона, лемонграсса, корицы… Пойдемте, госпожа Хоткинс.

  Нам пришлось спешиться, ибо узкая тропа резко уходила в спуск.

– Это часть моей жизни, Джейн, мое дело, – сообщил мне де Вер, – здесь ежедневно работает около тысячи человек. Каждому я плачу по полфунта серебром за две недели работы.

  Де Вер предложил мне свою помощь, ибо я то и дело норовила упасть со склона. Приятное прохладное прикосновение к пальцам вынудило сердце забиться чаще.

– Разве вам это выгодно?

  Де Вер снисходительно улыбнулся, будто я не понимала очевидных вещей.

– Посудите сами, Джейн. Мои плантации приносят более полумиллиона годового дохода, а плантации, допустим, лорда Эстера всего четыреста тысяч. А все дело в том, что я не унижаю людей. Они ценят и уважают свой труд, и я поощряю их.

  Мы спустились и далеко ушли вперед, оставив позади охрану. Я приложила к глазам ладонь, оглядывая бесконечные просторы плантаций и слыша многоголосый запах пряностей.

– Идите за мной, – де Вер все еще держал меня за руку и, воспользовавшись моей растерянностью, потянул между высокими рядами сочных листьев и длинных изогнутых красных перцев.

  Мы шли быстро. Я едва поспевала за графом. А когда, наконец, врезалась в его спину, меня ошарашил гомон голосов и дурманящий запах корицы.

  Мы вышли на площадку, где в тени виноградника загорелые женщины перебирали специи, очищали, выносили их на солнце.

– Милорд! Рад вас видеть! Госпожа, – перед нами возник высокий мужчина в широкополой соломенной шляпе, – вы как раз вовремя, мы собрались запускать машину!

  В этот момент раздался чудовищный гул, и я вздрогнула. Де Вер успокаивающе сжал мои пальцы и улыбнулся. Его вид сейчас напомнил вид сытого умащенного кота, который замыслил поиграть с мышью. Не дав опомниться, он потянул за собой. Мы долго петляли между рядами специй, и у меня начала кружиться голова от смеси запахов. Рядом с нами весело скакали загорелые мальчишки, быстро шли мужчины и женщины. Все куда-то спешили… что происходит?

  Гортанный гул раздавался громче. Мы вышли на каменную площадку, и я обомлела. Передо мной возвышалась огромная машина. Здоровенный пыхтящий котел, из которого время от времени выбивались струи пара. Все вокруг галдели, кричали, смеялись. Царило такое воодушевление, будто сейчас в этом котле сварят настоящую ведьму. Не меня ли? Рука де Вера внезапно отстранилась, а он сам быстро подошел к деревянному столу, вокруг которого собрались какие-то мужчины. Он разом прекратил их спор, указав на какую-то схему, над которой, собственно, все и думали. Я же чувствовала себя, как случайно забредшая на шабаш монашка.

  Мне предстояло увидеть, как заработает чудо-машина. С одного края в нее всыпали специи, а у другого повязывали мешок, куда должен был ссыпаться готовый продукт.

  Де Вер вдруг сбросил пальто, оказавшись в одной лишь рубашке, закатал рукава и собственноручно проверил все механизмы, вымазавшись в масле. Я усмехнулась. А он, оказывается, не такой уж чистюля и недотрога. Теперь и я, в своей испачканной одежде, не кажусь рядом с ним чертовски странной.

  Он приказал всем отойти, и я с радостью исполнила этот приказ, ибо громадина, плюющаяся паром, меня ужасно пугала.

  С поросячьим визгом (отчего-то я так определила этот звук), машина сожрала порцию специй и буквально выплюнула с противоположной стороны. Де Вер запустил руку в мешок, вытянул горсть измельченных специй и с торжествующим взглядом развеял их по ветру. Народ возликовал, будто ему явили чашу святого Грааля. Вот, что творит с людьми горсть корицы!

  Граф передал мешок своему помощнику, хлопнул его по плечу и направился ко мне.

– Ну как, госпожа Хоткинс? – спросил он, улыбаясь.

– У вас, оказывается, намного больше странностей, чем я думала. Вы даже меня переплюнули, – иронично заметила я.

– Значит, все, что вы увидели, показалось вам странным? – немного разочарованно протянул мужчина.

– Бросьте, милорд, мне вообще ничего никогда не кажется странным. Особенно огромные паровые машины, – я подобрала его пальто и всучила ему, – наденьте, а то простудитесь.

Он долго не отводил от меня глаз, в которых горело удивление. Смотрел так, будто видел впервые в жизни. Я пожала плечами.

– Я знаю, что морты всегда мерзнут, – попыталась оправдать свое поведение.

– А вы действительно мой защитник, Джейн, – произнес он.

– С вас мешочек кардамона. Говорят, отпугивает привидений, – пошутила я, чтобы развеять жгучее очарование его взгляда.

Не получилось. Стою и смотрю на него, как завороженная. Да, и он смотрит, совсем не так, как раньше. Невольно, – клянусь, невольно, – я представила, как его губы прикасаются к моим. Наверняка, если бы это случилось на самом деле… о, наивная мечтательница Дженни… я бы грохнулась в обморок.

– Пойдемте, госпожа Хоткинс, – его прикосновение вызвало во мне странную непрекращающуюся дрожь. Даже на своем первом слушании я не волновалась так, как сейчас.

ГЛАВА 7

У меня появился кабинет.

Весь вечер пришлось на это потратить, но результатом я была горда. Чердак. Именно его я и выбрала, хоть даже для чердака он был слишком чист. Осталось перенести сюда некоторые книги из библиотеки.

– Госпожа Хоткинс, его сиятельство ожидает вас на ужин, – возвестила Лиззи, найдя меня между стеллажами.

– Спасибо, Лиззи. Передай его сиятельству, что я скоро буду.

Служанка оставила меня одну, а я пошла к полкам и надолго задержалась у раздела с эзотерическим чтивом, схватила первую попавшуюся книгу и раскрыла. На полях имелось множество пометок, будто книгу не просто читали, а много раз перечитывали. Неужели де Вер практикует магию?

– Моя любимая…

Я дрогнула. Книга вывалилась из рук. Я вскинула глаза, наткнувшись взглядом на графа, который стоял между стеллажей.

– Любимая? – переспросила я, нахмурившись. – Как-то поспешно обращаться ко мне… называть меня…

– Я о книге.

О, я едва не взревела от стыда.

– О книге? – переспросила уже спокойно и пожала плечами. – Конечно о ней… о чем же еще… я так и подумала… просто…

– С вами все в порядке, госпожа Хоткинс? Вы покраснели?

– Не говорите чепухи, здесь плохое освещение, – протараторила, запихивая книгу обратно на полку и направляясь к столу, – вы, значит, изучаете магию?

– Немного, – добавил он чуть слышно и медленно пошел за мной.

Я резко обернулась.

– Это запрещено законом, милорд. Надеюсь, ваши познания в этом вопросе не очень обширны?

– Нет, госпожа Хоткинс. Вам не стоит переживать.

– Все эти книги лучше сжечь.

– Я имею право хранить их в своем доме. Я – морт. Мне не запрещено держать в личной библиотеке книги о магии.

– Но практиковать ее вы не можете.

– Разумеется, нет. Почитывать на досуге могу, применять – ни в коем случае.

– Но имея такую библиотеку, нельзя так просто избавиться от соблазна, верно? Ведь чернокнижником может стать любой человек, получивший доступ к запрещенным магическим ритуалам.

– Правильно, госпожа Хоткинс. Но здесь вы не найдете ни одного описания ритуалов. По сути, эти книги абсолютно безвредны.

Почему-то мне казалось, что вред от них все-таки был.

Я терпеть не могла магических штучек… особенно магов. Темными магами рождаются, а не становятся. Сила артефактов перетекает в каждого следующего наследника. Поэтому магов отслеживают, клеймят и направляют на службу к королю. Самые достойные становятся королевскими ведами.

– Все-таки лучше сжечь! – изрекла я.

Граф улыбнулся.

– Вы мне определенно нравитесь, Джейн, – сказал он. – Ваша прямолинейность подкупает.

– А я думала, вы будете от нее не в восторге, милорд.

– Роберт, – вдруг сказал он.

– Что?

– Можете называть меня по имени.

Сердце сжалось, а затем забилось с удвоенной силой.

Когда мы вошли в столовую, я на некоторое время потеряла дар речи. Никто, пожалуй, не упомянул, что ужин будет официальным. Прислуга, почти в полном составе, уложенные треугольником салфетки, букетики роз – такое я видела в журнале. Ох, неужели я стану очередной дурочкой, которая немеет при виде красивой сервировки стола?

– Вы всегда ужинаете с таким размахом, милорд? – спросила я, с недоверием косясь на лакея, который вздумал почтительно отодвинуть мне стул.

– Конечно, нет, – ответил де Вер. – Вас что-то смущает?

– Я не привыкла к подобному сервису.

Роберт расправил салфетку, и лакеи, как по команде, засуетились. Меня порадовало то, что сервировка стола была не полной, иначе бы я застряла на выборе приборов навечно.

– Вы нашли что-нибудь в кодексах, госпожа Хоткинс? – вдруг спросил де Вер.

– Не хочу портить вам аппетит, – произнесла, глядя, как нам разливают вино, – хороших новостей у меня нет. Но остались вопросы.

– Слушаю.

Что ж, если мы говорим о деле, так это даже неплохо.

– Если вам не сложно, просветите меня, насколько крепка ваша идея свободы, – вопрос прозвучал насмешливо против воли.

– Для чего?

– Чтобы у меня было больше шансов убедить вас исполнить волю короля.

– Невозможно.

– Гм… а вы попробуйте. Мне говорили, что невозможных вещей не бывает.

Я его рассмешила. Будет мне уроком, что не стоит постоянно шутить. Но, черт побери, я чудовищно волнуюсь, а одно тянет за собой другое.

– Как вы относитесь к экспериментам? – вдруг спросил де Вер.

Я вскинула бровь. В принципе, положительно. Хотя, что-то подсказывало мне, что экспериментировать с лордом весьма опасное занятие.

– Хотите показать мне опытным путем, что свобода – вершина всех благ?

– Примерно так.

– Хорошо, согласна.

Роберт приподнял голову, одаривая меня пронизывающим взглядом, в котором я уловила искорку азарта.

– Для начала скажите, Джейн, вы вольны распоряжаться своей жизнью?

– Думаю, да, – я пригубила вино и откинулась на стуле, предвкушая интересную пикировку репликами.

– А если бы вдруг ваш король, ваш родственник или, скажем, отец приказал вам выйти замуж за человека, которого вы не любите?

– О, конкретней, милорд. Все зависит от будущего жениха.

– Это не столь важно, госпожа Хоткинс. Допустим, вас обязали бы выйти за меня.

У меня перебило дыхание, и я рассмеялась, так как не знала, как реагировать.

– За вас? – переспросила. – Я бы сразу согласилась.

Де Вер сцепил замком пальцы и положил на них подбородок, не спуская с меня глаз. Спокойным он лишь казался.

– Почему? – его голос был хриплым и тихим.

– Вы богаты и скоро лишитесь головы. Я была бы весьма обеспеченной вдовой.

Роберт не улыбнулся. Видимо, моя шутка пролетела мимо него и вонзилась в одного из слуг, который несдержанно хмыкнул.

– Вы серьезно, Джейн?

Глупость какая! Я же пошутила. Мы же экспериментируем, черт побери! Или я слишком далеко зашла в своих фантазиях?

– Эдуард! – вдруг окликнул де Вер, и рядом с ним возник его помощник. – Сию же минуту скачите в приходскую церковь и приведите священника. Адам, – обратился к дворецкому, – распорядитесь, чтобы нашли моего нотариуса. Отправьте кого-нибудь в часовню проверить, можно ли там сыграть свадьбу.

Я подавилась вином, поставила бокал на стол и спросила:

– Что вы делаете, милорд?

– Если вы не против нашей свадьбы, то она состоится сегодня же. Зачем ждать?

– Вы шутите?

– Нет.

– Да, бросьте! Вы не можете жениться на мне.

– Могу и сделаю это.

– Вы меня совершенно не знаете.

– Почему же? Мне кажется, что неплохо знаю.

– Лорд де Вер, – заявила я со всей серьезностью, – если в этом и заключается суть вашего эксперимента, то могу вас уверить, я ни за что не поверю, что вы возьмете в жены женщину из Стоунвилля без титула и родословной.

– Даю вам слово, Джейн, что возьму.

Я опешила. А ведь этот человек совершенно серьезен.

– Вы не можете жениться без королевского одобрения!

– Оно мне не нужно. В законе говорится о приказе исполнять волю короля, пусть даже в личных вопросах, но нигде не указано, что я должен спрашивать его дозволения.

– Наш брак будет фиктивным? – предположила я.

Роберт усмехнулся.

– Нет, госпожа Хоткинс. Наш брак будет самым настоящим. Ровно до тех пор, пока мне не отрубят голову, затем можете распорядиться наследством, как вам будет угодно. Хоть раздать все беднякам или просадить в карты.

– Вы издеваетесь надо мной?

– Нет.

– Ваше предложение безумно.

– Вы его примете?

– Хотела бы я сказать «да», чтобы увидеть ваше лицо, но боюсь испортить вам остаток жизни, поэтому своей свободной волей заявляю вам – нет, милорд, я не выйду за вас замуж. Поздравляю, эксперимент удался.

У меня напрочь пропал аппетит. Безвозвратно.

– Что было бы, Джейн, если бы вы лишились права выбора в подобном вопросе?

Я пожала плечами.

– Я не аристократка. Мой выбор, в отличие от вашего, никого бы не оскорбил.

– Но он бы перестал быть «вашим».

– Признайтесь, милорд, вы же рассчитывали, что я отвечу отказом?

– Вы из тех женщин, Джейн, которым для брака нужна любовь.

Роберт взял вилку и нож и преспокойно принялся за пищу. Дьявольское спокойствие! Я же едва могла усидеть из-за шквала эмоций.

– Не забудьте отменить все указания, – проворчала я, подразумевая слуг, которые и вправду могут притащить в часовню священника.

ГЛАВА 8

Вы бывали в Ноксе?

Я? О, тысячу раз.

Здесь я училась в университете. Прошло всего три года.

За три года ничего не изменилось, разве что очереди в крупнейшую библиотеку судебной практики стали еще длиннее.

Я поправила сумку, в которой полным полно амулетов от всякой всячины: оживших покойников, сглаза, порчи… привидений. В общем, на любой случай жизни. Купила оптом.

Дорогие экипажи подъезжают к главному входу, и появляется очередной звездный законник, который – о, поглядите – одет с иголочки, глядит на всех, как на букашек, и вальяжно махая тростью, поднимается по ступеням. В очереди в этот момент происходит что-то типа: «Ох, ах, это же тот или та самая… ох, какие они ослепительные!» Я же крепче сжимаю лямку сумки, жалея, что не купила в лавке белладонны и не отравилась прилюдно.

– Дже-е-ейн! – раздалось нараспев, длинно, презрительно.

Провалиться бы под землю!

– Джейн Хоткинс!

Нет, не я. Черт побери, это не я.

– Джейн! Бумажная королева! Да ладно, ты?

Я обернулась. Эми Гардсон, дочь судьи! Ослепительная Эми, звезда курса, к которой очередь из поклонников выстраивалась похлеще, чем очередь в самую престижную Нокскую библиотеку.

– Господи, Джейн, ты ничуть не изменилась!

О, знала, как задеть, чертовка! Я поправила хвост белокурых волос и пожала плечами.

– Как дела, Эми?

– Прекрасно. А ты? Вернулась в Нокс из своей дыры?

Это она о Стоунвилле, как мне кажется. Или дырой именуется еще какое-то место? Впрочем, не мне судить о лексиконе Эми, которым она и в университете не особенно блистала.

– Я работаю в Фемиде, – сообщила ей равнодушно.

– Да брось, – Эми встряхнула кудрявой шевелюрой и рассмеялась, – ты защитник?

– Ну, я вроде на него училась.

– И с каких пор в Фемиде столь слабая кадровая политика? – улыбнулась она и невинно захлопала ресницами. – Туда вроде очень сложно попасть. О, Джейн, я знала, что ради карьеры ты пойдешь на все, но, кажется, ты больше по части бумажек.

Что-то я не очень поняла столь тонкий завуалированный пинок под зад.

– Я по любой части, Эми, – сказала, что бы это ни значило, – а если хочешь узнать подробности, сделай официальный запрос лорду Клейтону.

– Я слышала, он падок на блондинок.

– А я слышала, что он берет тех, кто с мозгами. Может, поэтому некоторым туда так сложно попасть.

Эми стиснула зубы, но продолжала улыбаться.

– Ты действительно не изменилась, Джейн. До сих пор таскаешь с собой книжки? – кивком головы указала на мою сумку.

– Таскаю. А ты до сих пор таскаешь второсортные побрякушки?

– Грубиянка-Джейн, – перевела все в шутку собеседница, – ты никогда не понимала юмора. И кстати, мои драгоценности весьма дорогие.

Я бегло оглядела Эми, убеждаясь в искренности ее слов. Дорогие и, черт побери, красивые. А костюм так просто идеален.

Между тем, сокурсница окинула взглядом очередь, в которой я стояла и вздохнула:

– Ну, ладно, Джейн, ты, конечно, грубиянка и все такая же недружелюбная, но я по старой памяти тебе помогу. Пошли, я проведу тебя в библиотеку.

А вот это было воистину оскорбление. Я едва не завопила, но вместо этого выдула весь воздух из легких, покраснела, и нервно почесала шею.

– Так ты идешь или нет? – Эми торжествующе оскалилась. – Я, если ты не в курсе, вышла за Эдварда де Бьорка. Он обвинитель первого ранга. Помнишь его?

Мой истеричный смех заставил некоторых участников очереди удивленно обернуться.

– Я? Конечно, нет. И кто это?

Эдвард де Бьорк. Обвинитель! Единственный парень из университета, которого я подпустила к себе ближе, чем на расстояние вытянутой руки.

– Ну ты и разиня, Джейн. Эдвард лучший выпускник университета.

– Был. – Произнесла я. – Был лучшим, потом этот титул достался мне.

– Конечно-конечно, – протараторила Эми, – теперь у меня есть право входить в зал библиотеки хоть сто раз на дню. Я иногда помогаю мужу собирать материал для дела. Понимаешь? А сейчас Эдвард в этом особенно нуждается. Пойдем, Джейн, незачем так долго стоять рядом с этими неудачниками.

Я скрипнула зубами.

– Лучше, я постою.

– С ума сошла? Здесь жарко, как в аду.

– Удачи в сборе материала, Эми.

– О, да, – она уже развернулась и бросила через плечо, – это будет дело века, дорогая. Король против де Вера. Мой муж еще ни разу не проигрывал.

Я не сразу среагировала. В голове случилось замыкание, затем что-то хлопнуло, и мысли заполонили разум.

– Эми! – окликнула я, догоняя собеседницу. – Слушай, я согласна, – бесцеремонно уцепилась за её руку, – давай-ка ты мне все расскажешь об этом деле. Опыта у тебя ведь ого-го. Понятное дело, жена такого человека…

Мы вошли в помещение библиотеки. Я все еще держала Эми за руку, и беспрестанно болтала, когда надо мной раздалось:

– Господи, Джейн Хоткинс!

«Господи, Эдвард!» – только и успела подумать.

Мы стояли и смотрели друг на друга, будто увиделись впервые. Карие глаза. Такие же, как и прежде. Даже парфюм тот же самый. Выглядел Эдвард потрясающе. Разве такими бывают мужчины: будто с обложки? Крепкий, высокий, мужественный.

– Джейн, вот так встреча, – проговорил он, делая поклон.

Черт, где же мои манеры?

– Лорд де Бьорк, – состряпала книксен. – Да, давно не виделись.

– Три года, – произнес он, внимательно меня разглядывая.

Ну почему я не надела самое лучшее платье?

– Так вы все-таки знакомы, – удивилась Эми, прошагала к мужу и собственнически ухватила его за локоть.

– Да, – нехотя подтвердила я, – просто из головы вылетело.

– Эдвард, – начала Эми, – я сжалилась над Джейн, когда она стояла на улице. Ей, бедняжке, сюда и за три часа не попасть.

– Ага, весьма кстати, – недовольно буркнула я.

– Работаешь в Ноксе? – заинтересованно спросил Эдвард.

– В Фемиде.

– Что ж, весьма за тебя рад. Это достойное место. Идиотов туда не берут. Есть приличные дела?

– Я только приехала, – не стоит говорить, что я буду выступать на стороне де Вера.

– Если будет нужна помощь, обращайся. И советую взять в конторе карточку. Обычно у законников Фемиды нет проблем со входом в библиотеку.

– Учту.

– Тогда до встречи, Джейн. Был рад тебя увидеть.

Он направился в зал обсуждений, где обычно собирались практикующие законники, ведя за собой Эми. Я нервно покусывала губу. Ненавижу оставаться в проигрыше. Есть ли у меня шанс превзойти Эдварда де Бьорка, не имея ни одного козыря? Хоть амулет от сглаза есть… Господи, какая же я… странная!

Мне нужен был зал с судебной практикой. Надежда на то, что в истории Вергилии был спор вассала с королем, была ничтожной, но зацепки поискать можно.

Следующие три часа я искала эти зацепки с тщанием охотничьей собаки. Но ничего. Ничего. Ничегошеньки! Проигрыш. Конец. Фиаско. Я убила целый день на то, чтобы найти полное и беспросветное ничто. Это так похоже на Джейн Хоткинс, чья жизнь с некоторых пор тоже похожа на беспросветное ничто. И как долго я буду доказывать себе, что мне никогда не найти ни одного доказательства того, что де Вер может самостоятельно принимать решения? Подчинение королю исключает свободу вассала в некоторых вопросах. В вопросах брака в том числе.

Покинув библиотеку в скверном – очень скверном – расположении духа, я наняла кеб и отправилась в контору.

Наша беседа с лордом Клейтоном была довольно напряженной.

– Я несколько дней оберегал вас от этой встречи, – сказал он мне, как только я переступила порог его кабинета. – Но делать это дольше, чревато, – и всучил мне письмо. – Я предполагаю, вас собираются «прощупать», понять, что вы из себя представляете.

Я сломала печать, прочла послание.

– Мне необходимо прибыть во дворец завтра утром.

– Все верно, – подтвердил лорд Клейтон.

– Меня желает видеть король Вергилии? Меня, девушку из Стоунвилля?

– Нет, он желает видеть защитника самого богатого вассала королевства, лорда древнего рода, в котором течет кровь мортов. Он желает увидеть соперника, госпожа Хоткинс… и размазать его по стенке.

– Де Вер знает об этом?

– Вот вы ему и сообщите.

– А вы знали, что обвинителем на суде станет Эдвард де Бьорк?

– Об этом нам стало известно только вчера. По настоянию советника короля Миртела де Бьорка дело взял его сын. Дело будет громким и для них явно выигрышным. Эдвард получит хороший толчок для своей карьеры при дворе.

– Значит, ему это доверили, потому что считают дело плевым? Наверно, смеются надо мной? Какой я для них защитник? Так, шут гороховой. Правда, лорд Клейтон?

Он устало вздохнул, поднялся, подошел к шкафу.

– Хотите выпить, госпожа Хоткинс?

– Ответьте. Я для них деревенщина из Стоунвилля?

– Да, – произнес он, доставая графин и два стакана.

Он наполнил стаканы, протянул мне.

– Успокаивает нервы, – сказал и снова плюхнулся на стул, – я надеялся, что вашей встречи с королем можно избежать.

– Но почему они не передали письмо лично де Веру?

Клейтон усмехнулся.

– Они там были. Роберт упрямый, как черт. Это его и погубит. Три дня продержал людей короля у ворот, а затем спустил собак.

– Да, это решение не было блестящим…

– Это чревато. Думаю, вы убедитесь в этом завтра, – Клейтон махом проглотил содержимое стакана, – но позвольте вопрос, что вы здесь делаете?

– Я была в библиотеке, милорд, а заскочила сюда за карточкой. Боюсь, я действительно просто деревенщина из Стоунвиля… я не знаю, что делать.

– Госпожа Хоткинс, вы не найдете ни одного доказательства тому, что можно ослушаться короля.

– Вы правы. Но я привыкла искать истину на бумаге, лорд Клейтон. Если в законе нет доказательств, где их взять?

– Нигде, – пессимистично изрек мужчина, – нигде. Суд будет рассматривать только факты, и мы бессильны что-либо сделать. И кроме того, – Клейтон взглянул на меня с сожалением, – я подозреваю, что де Веру абсолютно плевать на исход дела. Закон обязал его иметь защитника и…

– …и он выбрал меня… которая сгодиться лишь на то, чтобы сидеть на суде с умным видом, – закончила я, попав в «яблочко». – Женщину, которую не должны тронуть в случае чего. Ту, от которой никто не ожидает ничего особенного.

Я задумалась, сделала глоток и решительно поставила стакан на стол.

– Я что-нибудь придумаю. Кстати, я могу получить карточку?

– Естественно. Вам ее выпишут, – Клейтон растерянно поднялся. – Джейн, держите меня в курсе.

– Всенепременно, – я распрощалась и покинула контору Фемиды, зная, что отныне могу полагаться только на себя.

ГЛАВА 9

Карета подъезжала медленно. В темноте было сложно разобрать дорогу. В небе зажглась полная луна, но нависший над землей туман был непроницаем. Возница остановил у подъездной дороги. До ворот было еще полмили, как мне кажется.

– Я не повезу к дому, – произнес хмурый человек, надвинув на глаза капюшон, – ни за какие деньги.

Я высунулась из окошка, недоуменно осведомилась:

– Как это не повезете?

– Страшно, – отозвался мужчина. – Говорят, эту землю наводнили покойники и с приходом ночи они восстают из могил.

– Что за чепуха?

– Недаром в графстве находят потревоженные могилы… Ночью я в эти края ни ногой, госпожа. Местный урожай… такой только от колдовства и растет, даже в самую засуху. Де Вер щедро платит своим людям за молчание. Те, кто работают на плантациях, не скажут о нем ничего дурного, но людей в графстве много. Скажу вам так, их хозяин – колдун!

– Вы это не серьезно, – глупо хихикнула я. – Лорд де Вер – аристократ и наследник древнего рода мортов!

– Зачем еще ему платить людям, если они должны работать у него бесплатно! Выходите, госпожа. Не повезу дальше!

Мне пришлось повиноваться.

Возница стегнул лошадей, и они пустились обратно. Я с опаской взглянула в сторону дома, опустила сумку прямиком на землю, судорожно запустила в нее руки и начала надевать все амулеты без разбора. Когда было готово, перевела дыхание и направилась по дороге. Теоретически, если мне встретиться хоть один покойник, то ему не поздоровится.

Когда позади послышался шум, я замерла.

Святые небеса, надо было купить осиновый кол и чесночные головешки.

Медленно обернувшись, я сокрушенно вздохнула:

– Черт бы вас побрал, милорд, я едва не поседела от страха! – убедилась, что де Вер один, а не в компании кровожадных упырей.

И чего ему вздумалось гулять в такой темноте?

– Что вы здесь делали? – я оглядела его с головы до ног.

Белоснежные волосы, строгие черты лица, сияющие глаза. Да ведь он гораздо красивее Эдварда де Бьорка! С ним вообще сложно кого-то сравнить.

– Ждал вас, Джейн. Вы пропустили ужин. И… вы могли бы взять моего кучера и экипаж. Вам не стоит ездить одной. Это опасно.

– Больше не буду.

– Пойдемте домой, – де Вер пошел по дорожке, я за ним. – Красивые амулеты.

Совершенно забыла, что нацепила на себя практически все сразу.

– Благодарю, милорд.

– Куриная лапка вам особенно к лицу.

– Вы издеваетесь?

Он рассмеялся.

– Как вам Нокс?

– Он мне нормально, а вот я ему не очень. В первый же день встретила сокурсницу из университета, ее прекрасного мужа, который будет вашим обвинителем и получила приглашение на встречу с королем.

– Насыщенный день, Джейн, – произнес так, будто эти новости его ничуть не касались.

– А еще я поняла, что защитить вас будет практически невозможно.

– Вы не первая, от кого я это слышу.

Я нахмурилась. Хотела бы посмотреть ему в лицо, но он шел впереди и так быстро, что я едва успевала следом.

– Вы говорите так, будто вам плевать, что с вами будет.

– Так и есть.

Я остановилась у самых ворот и не двигалась с места.

Роберт развернулся, искренне недоумевая из-за причин моей заминки.

– Мы уже говорили об этом, Джейн. Вам не стоит беспокоиться обо мне. В ваши обязанности входит лишь выступление на суде.

– Но вы же… вы сейчас шутите, лорд де Вер? – нахмурилась я. – Да, я понимаю, что наши шансы в деле против короля Вергилии минимальны… вернее, равны нулю, но, как только я сказала, что берусь за это дело – значит, берусь. А вы говорите так, будто… будто я должна лишь сделать вид, что защищаю вас. Так не годится!

– Госпожа Хоткинс, это очень мило с вашей стороны. Но мне не нужно вашей жертвы. Пойдемте лучше в дом. Уже поздно.

– Милорд, – я отставала от него на пару шагов, – вы знаете, какие слухи ходят о вас? Говорят, что вы колдун.

– Не берите в голову.

Де Вера абсолютно серьезно подозревают в колдовстве, а он ведет себя совсем не так, как должно подозреваемому: не боится, не паникует, не пытается спастись.

– Это очень серьезное обвинение, милорд, и…

Роберт снова остановился, бросил на меня взгляд из-за плеча.

– Поэтому вы обвешались побрякушками, Джейн? Я вас пугаю?

– Я была бы дрянным защитником, если бы боялась своего клиента, – вымолвила я. – Полагаю, все слухи из-за ваших книг. Может, кто-то из слуг обмолвился, что вы храните их в доме? Или из-за вашего поведения… оно, знаете ли, выбивается за рамки общепринятого среди аристократов.

– Думаю, книги и мое поведение здесь не при чем.

– Неужели извозчик не лгал, – пробормотала я. – Что-то нехорошее творится на кладбище?

Мы дошли до крыльца, и я не выдержала.

– Что здесь происходит, милорд?

– Вам нужно просто выступить на суде, Джейн, – отдернул меня граф. – Остальное не имеет значения.

– И даже ваша жизнь?

Роберт ожег меня взглядом. Сказать, что вынести это легко – солгать.

– Моя жизнь, тем более. Вы думаете, я не понимаю, что обречен? В той ситуации, в которой я оказался, мне нужно думать только о том, как выгоднее обыграть свою смерть.

– Что? – опешила я.

– Я умру не просто так, Джейн. И, пожалуй, это должно успокоить нас обоих.

Зря он так думает. Ох, зря.

***

Мой ужин был поздним.

Лиззи прислуживала, украдкой наблюдая, как я без аппетита царапаю по тарелке вилкой. Звук раздавался мерзкий.

– Десерт, госпожа? – тихо спросила она, и я будто очнулась.

– Не сегодня, – отозвалась, подпирая рукой подбородок. – Послушай, Лиззи, что ты знаешь о хозяине?

Служанка замерла, закусила губу.

Я развернулась к ней, уставилась снизу вверх прямо в ее большущие светлые глаза.