Игрок

От Автора

Дорогой читатель, эта книга входит в цикл о хоккеистах под названием «Короли Нью-Йорка». «Игрок» – это вторая книга из трех, которая рассказывает историю капитана хоккейного клуба «Короли Нью-Йорка» Рэя Уилсона и Кирби Стоун.

Каждая книга из цикла является самостоятельной историей, но, как автор, я советую тебе прочитать их все по порядку.

Если у тебя возникнет желание следить за новостями о моем творчестве, выходом моих книг в печать, да и просто поговорить, то я всегда жду тебя в своем телеграме – https://t.me/selina_allen_books

Плейлист

Jonas Brothers – Only Human

The Weeknd – Heartless

Toby Mai – ANGEL

5 Seconds of Summer – Thin White Lies

Rotimi feat. Wale – In My Bed

VOILÀ – Therapy

Gesaffelstein, The Weeknd – Lost in the Fire

Halsey – Gasoline

YUNGBLUD – parents

The Weeknd – Party Monster

Zara Larsson – Can't Tame Her

Noah Cyrus feat. XXXTENTACION – Again

Years & Years – Sanctify

5 Seconds of Summer – Jet Black Heart

Jaymie Deville – Lies

Jonny Craig – The Ratchet Blackout

Justine Skye feat. Tyga – Collide (feat. Tyga)

The Weeknd feat. Daft Punk – Starboy

Within Temptation – Lost

Jоnаs Brothers – Hеy Yоu

Little Mix feat. T-Boz – Red Planet

The Weeknd – Often

MARINA – Bubblegum Bitch

Justin Bieber – Deserve You

Fall Out Boy – My Songs Know What You Did In The Dark (Light Em Up)

Billie Eilish – bellyache

Elevator Boys – Ruin Me

Alexandra Stan – Tokyo

The Weeknd feat. Ed Sheeran – Dark Times

Voila – Figure You Out

Rotimi feat. Fireboy DML – Weapon

The Neighbourhood – A Little Death

Billie Eilish – True Blue

Miley Cyrus – Angels Like You

April Jai – Morally grey

Two Feet ft. Toby Mai – cities

Billie Eilish – i love you

5 Seconds of Summer – Red Desert

The Weeknd – One Of The Girls (Feat. JENNIE & Lily Rose Depp)

Madison Beer – Make You Mine

Глава 1

Кирби

Знаете, что общего у свадьбы и крупной вечеринки в стриптиз-клубе? В обоих случаях деньги улетают в чью-то задницу.

Я сжимала в руках маленький букет розовых магнолий, от их запаха у меня кружилась голова. Я любила гортензии, а еще ромашки. Ромашки сильно недооценены. Самые стойкие цветы, которые не завянут при малейшем дуновении ветерка. В любом случае, свадьба то не моя, поэтому и не мне выбирать.

Передо мной стояла невеста в изумительном приталенном платье от Веры Вонг[1]. Эта девушка с рыжими волосами, волнами струящимися по ее обнаженной спине, – моя лучшая подруга Перри Митчелл. Она произносит длинную клятву о вечной любви, пока на нее влюбленными глазами смотрит Макс Пауэлл – один из лучших хоккеистов в Штатах и на удивление не такой придурок, каким казался мне раньше.

Макс выделялся из всей этой массы глупых качков. Пауэлл стал для Перри надеждой и опорой, мужчиной, который закроет ее своей широченной грудью от жестокого мира. Он настоящая находка в отличие от бывшего парня Митчелл, который не более чем ошибка природы.

И я радовалась, честное слово! Встретить кого-то ответственного, заботливого, любящего, одним словом – настоящего мужчину, целое испытание в наши дни. По статистике на одного такого мужчину приходится как минимум пятьдесят женщин. Учитывая то, что на этой свадьбе я насчитала пятьдесят одну женщину, у меня без шансов.

– Эй, он снова пялится на тебя, – прошептала Лола мне на ухо.

Ее объемные кудряшки защекотали мою щеку.

– О ком ты? – спросила я таким безразличным тоном, словно в самом деле не понимала, о ком она. Но я понимала, пыталась игнорировать шафера жениха, но тем не менее готова была загореться от беспардонного взгляда синих, будто глубоководное озеро, глаз.

– Я о четвертом брате Хемсворт[2], который едва не прожег дыру на твоем платье.

– О боже! Мир ко второму пришествию был более подготовлен, чем к этому, – фыркнула я, сжимая букет до побеления костяшек пальцев.

– Смешно, но ты прекрасно понимаешь, о ком я. Номер шестнадцать «Королей», увидев которого, ты убежала с ледовой арены, словно когда-то он попытался укусить тебя за задницу.

– Я не убегала, ясно? У меня была важная встреча, о которой я случайным образом забыла.

– Кирби Стоун, чей день расписан поминутно, забыла о важной встрече. Нонсенс! Этот день стоило пометить красным в календаре, ведь именно твоя забывчивость заставила врата ада разойтись.

– Может, вы уже заткнетесь? – раздался гневный шепот рядом.

Я метнула строгий взгляд в семнадцатилетнюю сестру Пауэлла – Джой, которая была больше похожа на леденец с выкрашенными в ярко-розовый цвет волосами. Она не смогла ответить мне тем же, взгляд девочки был направлен в сторону, на знакомого Пауэлла – хоккеиста из его нового клуба, которому на вид было около тридцати лет. Она искренне верила, что пялится на него совсем незаметно.

– Твой брат знает, что ты пускаешь слюнки по возрастному хоккеисту? – поддела я ее, отчего щеки Джой моментально залило краской. Она отвела взгляд от темноволосого, смуглого, коротко стриженого и чертовски сексуального «Короля».

– Он не возрастной! Ему всего-то двадцать восемь лет. Его зовут Колтон Мэйфилд, и он правый нападающий «Нью-Йоркских Королей».

– Не возрастной для меня, или для своей подруги-блондинки, которая прямо сейчас поглаживает его колено, но возрастной для тебя, – ответила я, отчего девочка поникла и угрюмо поджала губы.

И я понимала ее как никто другой, любить кумира и знать, что он никогда не обратит внимания на тебя, ведь сотни, нет, тысячи женщин готовы встать в очередь и предложить ему гораздо больше, чем может дать семнадцатилетняя девушка. Но Джой перерастет, детская одержимость пропадет, и тогда она встретит достойного партнера своего возраста. Милого, доброго и заботливого, не самовлюбленного и заносчивого типа, который смотрит на всех свысока. А именно этим славились «Короли».

Клятва Перри стихла, и я оказалась в своей старой комнате в Сиэтле.

В тот вечер я не могла уснуть. Сжимала в руках одеяло, едва не оглохнув от музыки в моих ушах. Все, что угодно, только бы не слышать стоны и скрип кровати.

Я включила громкость на максимум, надеясь, что 5 seconds of summerпозволят мне отвлечься. Следующий час я слушала все вышедшие их песни, некоторые даже по второму кругу. И только когда мне вдруг сильно захотелось пить, я решила оценить обстановку. Встала с кровати и прислушалась.

Тишина. Наконец-то.

Он ушел. Всегда уходил, как только получал свое, не желая задерживаться ни на секунду.

Я вышла из спальни, но успела сделать лишь два шага, прежде чем дверь соседней комнаты распахнулась.

Мое сердце замерло на мгновение, а затем забилось так быстро, словно собиралось улететь в космос. Мне даже не требовалось оборачиваться, чтобы понять, кто стоит позади. Казалось, от его прямого взгляда нагревается моя спина. Это было невыносимо, он всегда делал так – осматривал меня, оценивал, сравнивал с той, на которую я не могла быть похожа.

Одолевая волнение, щекотавшее мою шею, я обернулась. Взгляд мгновенно нашел рельефный торс и шесть кубиков пресса. Нервно сглотнув, я скользнула взглядом выше: по широким плечам, ключицам и остановилась на губах.

Картинка померкла, а передо мной оказался букет магнолий, свадьба подруги и теплый бриз.

Я наконец нашла в себе силы и гордость и сделала то, что не смогла в прошлый раз – посмотрела в его сапфировые глаза, замечая, что все еще владею его вниманием. Он не мог перестать пялиться на меня всю церемонию. Не потому, что я выглядела неотразимо в шелковом платье на тонких бретельках цвета шампанского, а потому что он узнал меня.

Ну что, Кирби, теперь тебе предстоит встретиться со своей детской одержимостью.

– Перри Пауэлл звучит забавно, – сказала я, пряча улыбку за фужером с шампанским.

– Почему забавно?

– Представь свои инициалы – Пи. Пи. Будто кто-то хочет в туалет.

Лола тихо рассмеялась. Перри покачала головой и слабо улыбнулась.

– Мне нравится его фамилия, она такая… бесподобная, как и он сам. – Она посмотрела на мужа, который разговаривал с парнями из хоккейного клуба, поймала на себе тот самый взгляд, которым он удостаивал ее одну, и засияла ярче натертой блестками задницы танцовщицы.

Но мое внимание было приковано к другому мужчине. Светлые, небрежно уложенные волосы, соблазнительный оскал и легкий прищур были типичным набором под названием «я знаю, что разбиваю девичьи сердца и мне плевать». Он что-то обсуждал с Пауэллом и парнями, а в его руке был стакан с виски. Проходящая мимо официантка послала ему взгляд полный обожания, и он ответил ей, улыбнулся одними глазами, – он это умел лучше других, – на что та едва не упала прямо с подносом шампанского в руках.

Я громко фыркнула и сжала пальцами фужер.

Бестактный и заносчивый тип. Все в его внешнем виде кричало об уверенности в своем превосходстве.

Он не нуждался в представлении, но так уж и быть, я потрачу эту секунду на него. Звездный мальчик, любимец миллионов, обаятельный и притягательный засранец, который обожает жизнь и пользуется всеми ее прелестями, капитан «Нью-Йоркских Королей» – Рэймонд – римский бог во плоти – Уилсон.

– Я хочу сфотографироваться и узнать все подробности. Ты говорила, что вы просто учились в одной школе, – услышала я голос Перри.

– Так и есть, – отмахнулась я, отставляя фужер в сторону и занимая место у арки из живых магнолий, орхидей и зеленых лиан. Рядом со мной в фотозону встала Перри.

– А выглядит все иначе, – заключила Лола, остановившаяся по другую сторону от Митчелл. – Скажи, у вас с ним что-то было?

– О чем ты?

– Секс! Вы трахались? Отвечай честно, Кирби Стоун! – потребовала Лола.

– Когда я видела его в последний раз, мне было семнадцать лет, и я была девственницей.

– Но что-то все же было, иначе ты не смотрела бы на него так.

Я вздохнула:

– Ничего не было, кроме взаимной неприязни.

– В его глазах я не увидела неприязни, скорее интерес, – прошептала Митчелл.

– Да, а еще у алтаря он мысленно успел два раза снять с тебя платье.

Фотограф попросила нас посмотреть в камеру, мне пришлось растянуть губы в широкой улыбке, от которой моментально заболели щеки.

– Его обычный взгляд, которым он смотрит на всех девушек. Если бы это было личным, в его глазах прослеживалось бы желание не только платье с меня снять. Я вообще сомневаюсь, что он помнит меня.

– Он держался в рамках приличия, на свадьбе все же присутствует семья Макса, – нашла ему оправдание Перри.

– У него страшная аллергия на рамки приличия. – Я закатила глаза так сильно, что едва не увидела изнутри свой череп, и в этот самый момент щелкнул фотоаппарат.

– И откуда ты так хорошо его знаешь? – спросила Лола, вдруг содрогаясь от чихания.

Щелк!

Вспышка ослепила меня.

– Для подобных выводов мне хватило одного взгляда на него, – пробормотала я, улавливая странное шуршание где-то над головой. Я взглянула на цветочную арку и заметила на ней шевелящийся цветок. Слабый морской ветер обдувал маленькие лианы, но колыхание цветка было слишком уж сильным.

– Можешь не говорить, но я надеюсь, это не повлияет на наши отношения.

– О чем это ты?

Из-за цветка показалось что-то странное.

Кажется это хвост. Вроде змеиного.

О нет!

– Я намерена наверстать упущенное и посетить каждое крутое заведение в Нью-Йорке, и сделать это с Максом и тобой, а Рэй лучший друг моего мужа, и часто он будет в нашей компании. Я надеюсь, избегая его, ты не станешь избегать и меня…

– Перри! – закричала я, замечая, как с арки срывается зеленая ящерица, похожая на геккона, и летит прямо на мою подругу. Митчелл попыталась прикрыть руками голову, но не успела, ящерица приземлилась в ее раскрытые ладони прямо на уровне лица. Подруга вытаращила глаза на маленькое большеглазое создание, замершее напротив нее, и завизжала. Лицо Лолы вытянулось от отвращения, а я прикусила губу, едва сдерживая улыбку.

Щелк!

Солнце неторопливо подбиралось к горизонту, на площадке для торжества включили сотни ярких фонариков. Паутиной они тянулись над зоной фуршета, образуя потолок из светлячков.

Что до происшествия с ящерицей, все обошлось. Она в порядке, испугалась немного, но фотографии получились забавные. Перри тоже не пострадала, после ее оглушающего визга подоспел Пауэлл, который посмотрел на ящерицу в моих руках таким взглядом, будто намеревался испепелить ее силой мысли. А говорят, большие парни любят животных. Как же там! Свадьба чуть не превратилась в похороны бедного геккона. Хорошо, что я успела выпустить малыша в сад неподалеку, пока его не постигла трагическая участь.

Сидя за баром, я окинула взглядом танцующих гостей, заметила Лолу с ее парнем и Перри в объятиях Макса. Мои подруги выглядели счастливыми, это не могло не радовать меня, однако странное неуловимое чувство, так похожее на тоску, давило на солнечное сплетение. У меня не было парня, и на свадьбу я явилась без пары. Я не видела в этом проблемы, пока во мне не оказалось четыре фужера шампанского и три порции бананового дайкири, в тонком платье стало жарко и тесно, и единственным моим желанием было хорошо провести предстоящую ночь.

Предыдущие три года пролетели для меня слишком быстро, я была так занята работой, что несколько отстала от социальной жизни. Результатом стало то, что я не помнила, когда в последний раз получала оргазм с мужчиной.

Я напрягла память, что было крайне тяжело делать в таком расслабленном состоянии.

Интрижка в колледже с умным, интеллигентным, но совершенно неумелым старшекурсником, и еще одна после выпуска с парнем из тех самых «бостонских зануд» – были всем моим послужным списком. Свадьба подруги – отличный повод это исправить. Получить наслаждение и вернуться в обыденную жизнь, в которой не было места отношениям и встречам. И так как на этой свадьбе процент хоккеистов был выше процента влажности воздуха, а мы находились в нескольких метрах от пляжа «Малибу-Лагун-Стейт», и в периоды стихания музыки отчетливо слышался шум волн, мой выбор был крайне ограничен.

Я не любила спортсменов. А хоккеисты в этом списке были подчеркнуты красным.

– Текилу.

Услышав этот голос, я замерла, словно громом пораженная.

Бармен подал ему заказ.

Я тихо выдохнула, напряглась от страха, не решаясь даже голову повернуть в его сторону. Он был так близко, что я чувствовала тепло исходящее от его тела. Но его, казалось, это совсем не заботило, ведь Уилсон не замечал меня. И тогда я решила, что сильно просчиталась на его счет. Восемь лет прошло. Он и не помнит меня, а все его взгляды во время церемонии – не более чем интерес к подружкам невесты.

Я заправила выпавший локон волос за ухо. Собиралась уже уйти, но замерла, когда он снова заговорил:

– Здравствуй, Бабочка.

Я не любила спортсменов, а Рэя Уилсона ненавидела всей своей душой.

[1] Вера Вонг – американский модельер свадебных платьев.

[2] Имеются в виду голливудские актеры Люк, Крис и Лиам Хемсворты, которые являются родными братьями.

Глава 2

Кирби

Бабочка.

Это ощущалось куда больнее, чем если бы он назвал меня, ну не знаю, шлюхой например.

– Мы знакомы? – с напускным равнодушием спросила я.

Просто наслаждайся свадьбой, музыкой, теплым, пропитанным морской солью воздухом Малибу, и не обращай внимания на его запах. Как и восемь лет назад – чистый горный воздух, разбавленный сладостью миндаля.

– Ты сильно изменилась, – продолжал говорить он, не принимая во внимание мои предыдущие слова.

Хрупкой бабочки больше не было. И я должна была дать ему понять это.

– Знаешь, а я хотела избавить себя от твоего общества в этот день, но ты совершенно не видишь рамок, раз так бестактно влез в мое личное пространство.

Рэй высокомерно покачал головой продолжая смотреть в сторону:

– Не делай вид, будто ты холодная стерва, Стоун. Я помню, что ты была без ума от меня. Твои стены по-прежнему увешаны фотографиями с моим изображением?

– Да, и на каждой из них выколоты твои глаза. Но не беспокойся, они круто смотрятся на фоне куклы-вуду, названной в твою честь, с дюжиной иголок в заднице.

Уилсон язвительно вскинул уголки губ, явно не впечатленный моим ответом, и жестом попросил бармена повторить его заказ.

– Неплохо выглядишь.

– Мне полчаса делали макияж, еще полчаса ушло на укладку. Это платье из новой коллекции «Диор», парфюм, серьги и кольцо с аквамарином, в последнее время я больше бегаю по парку с Чарли – моим померанским шпицем, и побывала на бразильской эпиляции вчера, поэтому, спасибо, но я чуть больше чем выгляжу «неплохо».

Уилсон наконец повернул голову в мою сторону, хмурым взглядом прошелся по моему телу, оставляя за собой пылающие следы, всего на мгновение позволяя показаться буре в синих глазах, но затем моментально теряя интерес, так и не дав этой буре набрать полную силу.

Он оценивал меня и, судя по всему, я даже в первую сотню его списка не входила. Не впечатляла его. Ничего не изменилось, я никогда не буду достойна главной звезды хоккея. И мне приходилось убеждать себя, что от этого я ничего не теряю. Кому захочется оказаться на шелковых простынях под сильным телом божества? Чувствовать на шее его грубые поцелуи, слышать резкие, но соблазнительные слова и ощущать самое настоящее торнадо внизу живота?

Никому. Как и стать юбилейной тысячной в его трахосписке, а после остаться наедине со своим разбившимся на осколки сердцем.

В его постели побывали десятки, нет, сотни моделей. Он сделал охоту за женскими сердцами своим личным спортом и не сходил с первого места, сколько я себя помню.

Он плейбой, игрок.

Я закинула ногу на ногу, а затем почувствовала невесомое прикосновение на своей лодыжке. Большим пальцем Рэй мягко прошелся по кожаному ремешку босоножки.

Зачем он делает это?

– Может, потанцуем? – Его рука заскользила выше, пока не остановилась под коленкой. Затаив дыхание я наблюдала за его пальцами, татуировкой ласточки на запястье и крупными венами на тыльной стороне ладони, а когда он остановился, взглянула в его глаза. Игривость в них смешалась с влечением, и это был ответ на мой вопрос – Рэй по своей натуре хищник, он вступил в игру, а я его новая жертва.

Губы дьявольского искусителя изогнулись в надменной улыбке, ведь он умел читать меня гораздо лучше остальных, это моментально отрезвило меня. У него нет причин любезничать со мной. Азартен на льду, азартен в жизни. Я посягнула на его иллюзию о собственной неотразимости, и он пойдет на все, чтобы доказать, что я не права, а он все еще имеет власть надо мной.

Не имеет. Больше нет.

– Я так много танцевала, что сейчас у меня болят лодыжки, ты не представляешь какая это невыносимая боль, – пробормотала я, дергая плечом так, чтобы тонкая шелковая бретелька упала с него, оголяя край моей груди. Его взгляд моментально замер на открытом участке кожи.

Я медленно вернула бретельку на место и улыбнулась. Рэй не знал, что за те восемь лет, что мы не виделись, я сильно изменилась. Его игры больше не проблема для меня.

– Упс, вечно она спадает.

– Если ты в поисках развлечений, то могу их предоставить.

Мой взгляд замер на его губах и сердце в груди ускорилось. Я все еще помню их вкус, и прямо сейчас я поймала себя на мысли, что хочу попробовать их снова.

– Рэй «парк развлечений» Уилсон, ты мне совсем не нравишься.

– Разве это как-то помешает тебе выкрикивать мое имя ночью?

– Боюсь не выдержать конкуренции. Очевидно, что ты из тех парней, которые во время секса выкрикивают свое имя сами.

Я ожидала, что это выбьет из равновесия изворотливого капитана «Королей», но просчиталась, ведь в следующее мгновение на его губах заиграла самоуверенная улыбка. Я так долго смотрела на его лицо, что мне пришлось дать себе мысленный подзатыльник и напомнить, что я единственная девушка на планете, которая никогда не падет к его ногам.

Уилсон допил порцию текилы и зачесал назад непослушные волосы, второй рукой продолжая поглаживать меня под коленом, а я не противилась, ведь околдованная атмосферой вечера, тоже почувствовала жажду.

Жажду мести.

– А знаешь, почему ты отказываешься? Потому что я тебе не по силам.

– Мы не на ринге, Уилсон.

– Тогда почему я чувствую, будто ты защищаешься?

– Потому что ты привык нападать.

– Не воспринимай это как нападение, мы танцуем, – замерев в миллиметрах от моих губ, выдохнул он. Запах текилы, лайма и мяты взбудоражил мое сознание. Я прикусила язык, чувствуя его ладонь, добравшуюся до середины бедра. Больших усилий мне стоило не сжать ноги, чтобы унять нарастающую пульсацию между ними. Уилсон наклонил голову и заглянул в мои глаза. – Шаг влево, шаг вправо, надеюсь, ты хорошо танцуешь и не оступишься.

Звучало как угроза. Полагаю, именно угрозой это и было.

– А если оступлюсь?

– То упадешь прямо в мои объятия, перестанешь изображать из себя стерву и больше не сможешь вернуться к танцу. Этого ведь ты так боишься?

Он бросал мне вызов, предлагал… станцевать, чтобы доказать, что я больше не хрупкая бабочка, которую он раздавил в прошлом. Что он не имеет надо мной власти, и что я не допущу ошибку вселенского масштаба и не стану одной из тех, кто засыпает с мыслями о нем.

Снова.

Его надменный оскал разозлил меня. Пожалуй, стоит столкнуть его с пьедестала, на который он сам возвел себя, а еще показать ему, что не стоит бросать вызов Кирби Стоун.

Я выпрямилась и уверенно взглянула на него, занимая место в его игре, а затем направилась к дому в античном стиле.

Курорт «Санрайз» состоял из десятков таких и прилегающему к ним частному участку пляжа. Из-за громкой музыки я не слышала шагов Уилсона, но знала, что он идет за мной.

В холле было мало людей, все веселились на улице. По изогнутой лестнице я поднялась на второй этаж и прошла на балкон, вид с которого открывался на пляж и океан. Остановилась у стеклянных ограждений и взглянула на оранжевый закат и подсвеченные розовым светом облака. Через секунду почувствовала, как его ладони опускаются на мою талию и сжимают ее. Рэй вжался пахом в мою задницу, и теперь я не сомневалась в его намерениях. Уилсон был твердым как камень.

– Мне нравится, как ты выглядишь в этом платье, – хрипло пробормотал он, едва касаясь губами моего уха. Я прикусила язык, чтобы не застонать, когда ощутила его пальцы, скользящие вверх по моим бедрам под шелковой тканью.

– Я надела его не для того, чтобы нравиться тебе.

– Для того, чтобы нравиться мне, тебе вообще ничего не следовало надевать, – протянул он, резко разворачивая меня к себе.

Его ладони накрыли мои ягодицы и сжали их. Я тихо вздохнула, теряя равновесие от такой дерзкой выходки, и навалилась на него, располагая руки на крепкой груди. Пришлось немного запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Рост Уилсона был у границы ста девяноста сантиметров, тогда как я в туфлях на десяти сантиметровых шпильках доставала носом до его подбородка. И с высоты своего роста он продолжал надменно смотреть на меня.

– Я никогда не сомневалась, что для того, чтобы понравиться тебе, сойдет любая, главное, чтобы она была голой.

– Ты ранишь меня в самое сердце, Бабочка.

– Для этого мне сначала пришлось бы его найти, а я собиралась потратить остаток своей жизни на что-то более интересное, – опуская ладонь на его ширинку и смело поглаживая внушительную выпуклость, ухмыльнулась я. Уилсон никак не отреагировал на мое касание.

Я выглядела так уверенно, но едва сдерживала нервную дрожь.

– Думаешь, его тяжело отыскать?

– Как отыскать то, чего не существует?

Рэй нахмурился и сжал губы в тонкую линию.

– Ну, думаю, с этим, – он накрыл мою руку своей и сжал ее, – у тебя проблем не возникнет.

Я высвободилась и попыталась толкнуть его к плетеному креслу в углу балкона, но он не сдвинулся ни на миллиметр.

– С этим? И что же мы собираемся делать, Рэй?

– Ты мне скажи.

– Мило беседовать?

– Я не люблю болтовни в постели, но так уж и быть, ты можешь говорить, – предложил он, наступая на меня и резко обхватывая мою шею рукой, заставляя меня ахнуть от неожиданности и страха, – однако сомневаюсь, что ты будешь в состоянии делать это, пока я буду трахать тебя сзади, Кирби.

Я ощущала биение сердца где-то под подбородком, готова поспорить, что Уилсон тоже чувствовал его. Пришлось распахнуть губы, ведь мои легкие сжались от недостатка кислорода. Огромных усилий мне стоило вернуть себе невозмутимость:

– Прости, Рэй, но с этим справляется моя работа. Кроме того я люблю пожестче.

– Скажи, я обидел тебя чем-то? – издевательским тоном спросил он, разжимая пальцы и проводя ими по моей коже до ложбинки между грудей.

Я прикусила язык от гнева с такой силой, что легко могла лишиться его кончика.

Этот сукин сын еще спрашивает?

– Меньше слов, больше дела, – скомандовала я, расстегивая рубашку и стягивая ее с его мускулистых плеч. Когда он остался обнаженным по пояс, мне пришлось собрать все остатки выдержки, чтобы не отключиться.

Бог мой! Эти чертовы билборды не могли передать всей его неотразимости. Мой рот наполнился слюной от желания вонзить зубы в жилистую шею обаятельного засранца. Его ключицы выступали на светлой коже, развитые грудные мышцы были свидетельством усердных тренировок, которым Уилсон уделял немало времени. Шесть кубиков пресса и привлекательный треугольник косых мышц живота, уходящий вниз, под пояс брендовых брюк, могли с легкостью стать причиной сердечного приступа обезумевшей фанатки впервые увидевшей его вживую.

Боже, храни Америку!

И мое исправно работающее сердце.

Его тело следовало занести в список объектов всемирного наследия. Поместить на первую строчку, без разговоров.

Вцепившись в пояс его брюк, я замешкалась. Уилсон мягко приподнял мой подбородок. То, что я увидела в его глазах, едва не выбило почву из-под моих ног: величие и надменность. Он был прав и знал это.

– Не привлекаю, Стоун? – припомнил он мне слова, сказанные у бара.

– Ни капли, – пробормотала я, расстегивая его брюки и стягивая их вниз вместе с боксерами, а затем толкая его в кресло.

Из его горла вырвался поддразнивающий смешок.

Кажется, я совершила огромную ошибку, поставив его тело на первую строчку списка объектов всемирного наследия. Это место по праву должен занять его огромный член, припавший к накаченному животу. Мои ладони защекотало от желания коснуться его. Снова и снова я скользила взглядом по идеальной длине, оплетающим ее венам и розовой головке с выступившей капелькой смазки.

Соберись, Стоун!

Это все дайкири.

Всего лишь член.

Члены мерзкие.

Но не член Уилсона.

Нет. У него тоже мерзкий член. Большой и твердый…

– Самое счастливое место на Земле, – бросил Рэй, кивая вниз. Я испугано взглянула на Уилсона, на секунды позабыв, что к члену прилагался капитан хоккейного клуба.

– До Диснейленда[1]не дотягивает, – пробормотала я, опускаясь между его расставленных ног и стягивая с него обувь.

– Что? – не расслышал он, я в ответ лишь дернула головой и избавила его от брюк с боксерами. Уилсон остался в одних носках.

– Эй, зачем ты делаешь это? – спросил он, имея в виду то, что я раздела его практически полностью.

– Не хочу, чтобы нам что-то помешало.

Рэй раздумывал несколько секунд, а затем, не почувствовав подвоха, расслабленно откинулся на спинку кресла, а руки расположил на подлокотниках.

– Давай, Бабочка, покажи, на что ты способна. – Никакого принуждения в сапфировых глазах, лишь вызов. Я скинула с плеч бретельки платья, придерживая его на груди. Уперлась коленом в кресло между его ног и нависла над ним с галстуком в руках.

– Я закрою тебе глаза, а затем сделаю так, что этот момент навсегда останется в твоей памяти.

Уилсон нахмурился. Я думала, что сейчас все прекратится, ведь понимала, Рэй не доверяет мне так же, как и я не доверяю ему. Но затем почувствовала, как его рука сжимается на внутренней стороне бедра. Я прикусила губу, наслаждаясь мягкими, но уверенными прикосновениями, его ладонь двинулась выше, пока он не коснулся моих трусиков ребром ладони. И снова эта заносчивая улыбка на его губах, ведь он понял, что кружево моего белья стало влажным.

– Дерзай, – сказал он, и я завязала галстуком его глаза. Затем встала, вернула назад бретельки платья и подобрала с пола брюки, боксеры и обувь.

– Не подглядывай, я люблю честную игру.

– Знаешь, а я ведь думал, ты не решишься, раньше ты тени своей боялась, – говорил мужчина в одних носках с эрегированным членом, завязанными глазами, сидящий в плетеном кресле.

Но зачем мне его слушать? Очевидно, что у него проблемы с головой.

– Новая Кирби, ты не забыл? – Я подхватила его рубашку и выбежала с балкона. – И, как ты и просил, она показывает тебе, на что способна. – Я закрыла стеклянную дверь и сразу же заперла ее.

Уилсон сорвал галстук с глаз, подорвался с кресла и в два шага оказался у двери, но не смог ее открыть. Он оглянулся и обнаружил, что вся его одежда исчезла, а затем увидел эти тряпки в моих руках. Синие радужки стали почти черными от ярости, пугая меня до чертиков.

– И что все это значит?

– Хорошего вечера, Рэй, – бросила я, скорее направляясь к лестнице.

Раздался громкий стук, стекло задрожало, но выдержало несдержанный удар капитана «Королей».

– Твою мать, Стоун, открой гребаную дверь, иначе ты пожалеешь!

Не оборачиваясь, я показала ему средний палец, а затем, заливисто рассмеявшись, чуть ли не вприпрыжку спустилась по лестнице. Адреналин струился по моим венам, я чувствовала себя победительницей, пока у выхода не влетела в широкую грудь парня в черной рубашке. Я не успела увидеть его лица, но на меня уже будто опустилось огромное темное и тяжелое облако, парализуя, словно яд самого опасного на планете паука. Рукава его рубашки были закатаны до локтей, обнажая бронзовую кожу и обилие черных рисунков. Сглотнув, я медленно запрокинула голову, моментально сжимаясь от взгляда черных глаз.

Он был огромным, устрашающим и смотрел на меня так, словно являлся наемным убийцей, чьей новой целью была я.

Разве можно было его не узнать? Здоровяка, внешне напоминающего Годзиллу, звали Даллас Белл, он играл с Уилсоном в одном клубе на позиции защитника, а еще был другом жениха.

– Я знаю только одного человека, который может купить уродливые туфли из кожи питона. Это одежда Уилсона. Где он? – не расшаркиваясь на приветствия, спросил он.

Я мило улыбнулась ему, хотя мне хотелось возразить. Вполне симпатичные туфли. Из последней мужской коллекции «Армани».

– Отдыхает на втором этаже.

– Значит, ты украла его тряпки?

Я глупо рассмеялась, стараясь погасить странное ощущение волнения перед этим человеком. Даллас Белл был психопатом, все это знали.

– Нет, он пролил текилу на одежду и попросил меня как-то уладить это.

– И на туфли тоже?

– Угу.

Даллас нахмурился, кажется, он совсем не верил мне. Мускул на его лице дернулся, а затем он кивнул:

– Ладно.

Белл прошел мимом меня, а я оказалась на крыльце. Стерев с лица блаженную улыбку, я швырнула вещи Рэя в кусты у выхода и провела ладонями по бедрам, поправляя платье.

– Полагаю, именно там находится прачечная.

Я взглянула на Далласа через плечо:

– Конечно, а ты что подумал?

Я ожидала, что после такого Белл явит мне свою истинную натуру. Они с Уилсоном лучшие друзья, не может же он спустить мне подобное с рук. Однако ничего не произошло, за исключением того, что уголки его губ поползли вверх.

– Я предупреждал его, что однажды произойдет нечто подобное.

Сунув руки в карманы брюк, он направился вглубь дома.

Я ухмыльнулась и отыскала взглядом Перри, затем направилась к ней.

Уилсон не имеет надо мной власти, потому что теперь чертова власть в моих руках.

– Изумительно, – простонала я, поедая свадебный торт и пританцовывая под очередной трек из плей-листа Митчелл. Я пыталась отвлечься, не думать о маленькой шалости и большом члене Уилсона, но все было тщетно, взгляд постоянно останавливался на мраморных колоннах у входа. Я ожидала, что он вылетит из дома и мгновенно прикончит меня. Уилсон казался ловеласом с добрым сердцем, но я знала его лучше других, у капитан «Королей» была черная душа, он не любил проигрывать и тем более ненавидел выглядеть дураком. Ах да, и сердца у него не было. Получается, я выбила два яблочка из двух.

– Пойдем, сейчас будет салют, – сказала Перри, обнимая меня за талию.

Люди повалили на задний двор – как раз на ту сторону, куда выходил балкон. Я с трудом подавила улыбку, когда поняла, что Уилсону придется лечь на пол и пролежать там минимум двадцать минут, чтобы его не было видно.

Так ему и надо!

Я была довольна собой.

Мы вышли на задний двор, и я машинально бросила взгляд на балкон. Земля под моими ногами дрогнула.

Да вы издеваетесь!

Этот извращенец даже не прикрывал свое достоинство, стекла у балкона были матовые и полупрозрачные, но то, что Рэй был сильно одарен ниже пояса, видели все. И вместо того, чтобы прикрыть свое причинное место, он вальяжно курил и, облокотившись на перила балкона, задумчиво поглядывал вдаль.

– Уилсон, какого черта? – прокатился громом голос Пауэлла.

– Закат сегодня потрясающий, – ответил Рэй, чем вызвал волну хохота в толпе. Каждый смотрел на капитана «Королей». Спасибо Вселенной, что на празднике не было детей, не считая, конечно, Джой.

– Черт, кэп…

– Прикрой яйца, Уилсон!

– Достойный подарок от капитана. – Хоккеисты не унимались, ситуация веселила их. Чего нельзя сказать о девушках, ведь все они мечтательно вздыхая, смотрели на этого придурка. Я чувствовала тошноту, поступающую к горлу. Уилсон даже минуту позора способен превратить в свой триумф.

– Рэй, все видят твой член! – зарычал Макс.

– Предлагаешь брать с них деньги?

Черт возьми, он выглядел так, словно в самом деле задумался об этом.

– Почему ты голый? – сводя брови к переносице, спросила Перри, однако она была куда спокойнее Макса.

– Люблю, когда каждая часть моего тела дышит, – отозвался он, красноречиво прожигая меня взглядом.

Перри пихнула меня локтем в бок:

– Кирби?

Наколов огромный кусок бисквита, я набила им рот и взглянула на Уилсона:

– Торт изумительный, жаль две изможденные вишенки все портят.

– Не нужно преуменьшать, как минимум абрикосы, – захихикала Лола.

– Я не впечатлена.

– А вдобавок к абрикосам прилагается известный хоккеист, капитан…

– Не продолжай, – скривилась я. – Звучит как название сложной венерической болезни.

Воодушевленный женский вздох, заставил меня обернуться. Я окинула удивленным взглядом бабулю Пауэлла, которую, видимо, хватил инсульт, иначе почему она с открытым ртом смотрела на голого Уилсона?

Наверняка она скажет что-то укоризненное, взрослая женщина понимает, как нелепо и неподобающе смотрится Рэй Уилсон. Она должна отругать его, немедленно.

– Святое дерьмо, парень конь не иначе, вот это член!

И, к сожалению, в ее словах не было осуждения.

[1] Отсылка к одному из популярнейших слоганов парка развлечение Дисней «The Happiest Place on Earth» – Самое счастливое место на земле.

Глава 3

Кирби

Я бесцеремонно толкнула дверь и прошла мимо хмурого Зверя, за мной важной походкой засеменил пятнистый шпиц по имени Чарли, но как только он увидел Макса, бросился к нему, виляя пушистым хвостом. Пауэлл взял его на руки, и пес принялся вылизывать его подбородок.

Этого малыша мне подарили на двадцать второй день рождения, с тех пор мы практически неразлучны. Маленький двухкилограммовый комок обычно не любил людей, мужчин почему-то в особенности. Поэтому их отношения с Максом удивляли меня. Видимо за каменным выражением лица и напряженной позой Зверя Чарли видел настоящего душку.

Пауэлл был полностью одет: черная толстовка и спортивные брюки. А значит, он собирался на тренировку. Слишком рано для воскресного утра как по мне.

А на меня не смотрите. Я встала ради шоппинга, а это – святое дело!

– Перри, я жду! – крикнула я, скользя взглядом по изогнутой белой лестнице. Молодожены сняли эту просторную двухуровневую квартиру в Вашингтон-Хайтс как только Макс перебрался в Нью-Йорк, до этого Перри жила в моей квартирке в Квинсе, а после того, как она съехала, я перебралась в квартиру на юге Манхэттена. Откуда у стажерки арт-отдела вдруг деньги на апартаменты в дорогом районе? Хороший вопрос. У нее их не было, за квартиру платила не я.

Перри Митчелл – в замужестве Пауэлл – вела новости спорта на самом рейтинговом спортивном телеканале и была очень довольна своей новой работой.

– Пезз!

– Не ори ты так, она только проснулась, – резко осадил меня Зверь.

Недовольно закатив глаза, я села на один из барных стульев на кухне и, подперев голову рукой, взглянула на огромный букет свежих розовых магнолий на барном острове.

– Ты успел сбегать для нее за цветами в такую рань?

– Не говори ерунды, для этого существуют специальные люди. Цветы доставил курьер.

Вскинув бровь, я взглянула на еще один букет на столике в гостиной, и еще один на трюмо в коридоре. Магнолии, орхидеи и пионы, такие яркие – розовые, красные и даже малиновые, Зверь превратил их с Перри квартиру в оранжерею.

– Так ты заказываешь ей букеты каждый день? Не боишься, что пчелиный рой, соблазнившись цветочной пыльцой, украдет твою жену?

Он окинул меня мрачным взглядом.

– Я спрашивал твое мнение, блондинка?

– Во-первых, у меня есть имя, а во-вторых, чего ты так трясешься над ней? Все громилы превращаются в слюнявых защитников после свадьбы?

– Ты производишь шума столько же, сколько коробка с гремучими змеями.

Забавно, ведь от Перри было куда больше шума, однако Пауэлл этого, кажется, не замечал.

– Все в порядке, Макс, – пропела Митчелл, сбегая по лестнице в одном шелковом коротком халате ярко-розового цвета. По накрашенным глазам и уложенным волнами рыжим волосам я поняла, что встала она чуть больше чем только что.

Пауэлл поставил пса на пол и притянул Пезз к себе. Она схватилась за его плечи и встала на носочки в пушистых тапочках.

– Мне пора, – сказал он, сливаясь с ее губами в нежном поцелуе.

Один. Два. Три.

Пять. Шесть.

Десять.

Двадцать.

Я манерно взглянула на свое запястье, словно там были наручные часы, надеясь, что это поскорее кончится.

– Люблю тебя, – прошептала Перри.

– Я тебя сильнее.

Перри мило захихикала, чего никогда не делала при мне. Макс прикрыл глаза, прижимаясь щекой к ее виску.

– Нет, я сильнее.

Мне не удалось предотвратить это, глаза просто закатились, едва не делая сальто:

– Кажется, я не покупала билет на сопливую мелодраму.

Макс что-то прошептал своей жене, вызывая у нее приступ смеха и заставляя покраснеть, а затем направился к выходу.

– Я передам Рэю привет.

– Надеюсь, он не влетит коньком в трещину на льду во время тренировки и не сломает себе нос или, ну не знаю, член.

Зверь издал что-то вроде смешка и ушел, Перри подлетела к столу и заняла место напротив меня.

– Так, довольно. Я хочу знать все. Расскажи мне о Рэе или клянусь, мы не выйдем из этой комнаты!

Со свадьбы Перри прошло несколько месяцев, и не было ни дня, чтобы я не вспоминала о нем, тем не менее, когда Перри хотела выяснить все детали нашего с ним прошлого, я ускользала от ответа.

Я сдула упавший на лицо локон волос и скептически оглядела лицо подруги.

– Это будет долгая и неприятная история.

– Моя мама вышла за очень богатого парня, – начала я, осматривая вечерние платья на витрине в торговом центре. Чарли покорно сидел в сумке у меня на плече.

– Ты говорила, что у тебя плохие отношения с матерью.

В глазах Митчелл показались неподдельные интерес и печаль. Митчелл не ладила со своей сбрендившей мамашей. Та пыталась превратить Перри в послушную куклу, клянусь, если бы можно было подвесить дочь на ниточки, она сделала бы это. Но у мамы Перри была одна проблема, которая все еще не могла служить оправданием, но хотя бы объясняла ее мотивы. Несостоявшаяся карьера и затяжной алкоголизм.

Мой случай отличался от случая Перри. Эрика просто была эгоисткой. Родом из Хьюстона, она поступила в Сиэтлский университет и променяла солнечный Техас на серый Вашингтон. Она узнала о беременности на последнем курсе университета, и это стало для нее настоящим потрясением, ведь будучи карьеристкой, она намеревалась после получения бакалаврской степени продолжить развиваться в области молекулярной биологии.

Осложняло все то, что отцом ребенка был ученик старшей школы. Мама не была любительницей малолеток, просто отец в те годы занимался футболом, был высоким и крупным, разъезжал на крутом байке, носил дорогую одежду, благодаря чему выглядел старше своих лет и сознательно лгал, чтобы соблазнять горячих студенток.

Мама родила меня и пожалела об этом сразу же. Она никогда не говорила мне подобного, но становясь старше, я стала понимать это и без ее слов. Она была безэмоциональной, когда дело касалось меня, я ни в чем не нуждалась, но не чувствовала ее тепла. Не было откровенных разговоров, не было заботливого тона, она не интересовалась моей жизнью. Я не была ее дочерью. Соседство – вот подходящее описание наших отношений.

Мы остались в Сиэтле, ведь Эрика не желала возвращаться на ферму родителей в Хьюстоне, где и без маленького ребенка было полно забот. Отца первые несколько лет своей жизни я не видела, однако его родители – очень состоятельные люди поддерживали мою маму и до безумия любили свою первую и единственную внучку.

После моего рождения мама нашла работу в лаборатории Сиэтлского исследовательского центра при океанариуме и намеревалась вернуться к учебе. Но ничего не вышло, с личной жизнью тоже. Мужчины были частыми гостями в нашем доме, но ни один не задерживался надолго. А потом вдруг появился Рик Холстед, и запахло жаренным.

– В семнадцать лет мне пришлось перебраться в очень крутой район Сиэтла и поселиться в особняке. Меня отправили в школу для богатых придурков. Форма, правила, элита. Там училась и Трейси.

– Трейси?

– Его единственная дочка. И она не обрадовалась мне и моей маме. Готова была наизнанку вывернуться, чтобы прогнать нас.

Рик призывал дочь уменьшить агрессию и оставить в покое женщину, которую он полюбил, но обо мне не сказал ни слова. И здесь мы возвращаемся к моей маме, ведь она так же не пыталась защитить меня от сумасшедшей сводной сестры. Она была так занята новым браком, что на меня у нее не нашлось времени. Я имела право злиться.

После прогулки по магазинам мы отправились в открытое кафе-террасу на последнем этаже торгового комплекса.

– Психичка была на два года старше, и третировала меня вместе со своей отбитой компашкой каждый божий день.

– Но при чем здесь Рэй?

О, он играл самую главную роль.

– А Рэй учился с ней и был кем-то типа ее парня.

– Ты имеешь в виду?..

– Они трахались как кролики в соседней комнате, ведь мамы и Рика никогда не было дома.

– Рэй тоже издевался над тобой?

Я замялась, заталкивая в рот огромную порцию замороженного йогурта.

«Сиэтл Марин Хай» заявляла о высоких требованиях к ученикам, каждый резидент должен быть ответственным, воспитанным и исполнительным молодым человеком или леди, но глядя на сборище ползучих тварей в коридоре, складывалось впечатление, что человек, который проводит собеседование при поступлении – слепой, глухой, и к тому же плохо разбирается в людях. А может все дело в деньгах?

С волос стекала вода, жакет промок, собственно как и моя блузка, и уродливая клетчатая юбка до колен. Трейси снова уехала в школу без меня, школьный автобус не ходил в район, где располагался особняк Холстедов, богатые детишки из этих мест имели по целому автопарку крутых тачек, чего нельзя сказать обо мне, я прав то водительских не имела. Мне пришлось идти пешком под проливным дождем без зонта до ближайшей остановки городского автобуса. Я сильно опоздала на первый урок, но даже это было пустяком.

Презервативы. Они повсюду.

Я стояла перед своим шкафчиком и вычищала из него презервативы, наполненные чем-то отвратительным, похожим на сперму. Сомневаюсь, что это была именно она, ведь даже если все дружки Трейси соберутся вместе и займутся командной дрочкой, они не произведут столько необходимого материала, однако отвращения эта мысль не убавляла.

Вокруг меня собралась толпа, коридор зашелся в шепотках, старшеклассники повытаскивали телефоны и стали снимать меня.

Трейси была зла на меня всегда, но именно вчера я спровоцировала извержение вулкана, ведь посмела по неосторожности сказать ей, что таким, как она не следует размножаться.

– Видишь, сестричка, решила прислушаться к твоему совету.

Холстед остановилась в нескольких метрах от меня, с наслаждением наблюдая за мной. Я растерялась. Не хотела показывать этого, но была чертовски напугана, поэтому начала складывать презервативы прямо в пакет с ланчем.

Стиснув зубы до боли в деснах, только бы не расплакаться, я захлопнула шкафчик и обернулась к сводной сестре.

– Молодец, Трейси, ведь если бы все это оказалось в тебе, то тебя наверняка нарекли бы спермо-фермой.

– Что ты сказала?

На этом лимит моей храбрости исчерпал себя. Я покачала головой, не имея ни малейшего желания ввязываться в огромный скандал с Трейси.

Подхватив мокрый рюкзак, я направилась подальше от этого сумасшествия. Выбросив пакет с ланчем и презервативами в мусорное ведро, зашла в уборную, чтобы привести в порядок свою мокрую одежду. Меня трясло от холода.

Слезы все же брызнули из глаз. Я правда старалась быть сильной, но у меня не выходило. Холстед не просто досаждала мне, она издевалась надо мной, а ее папаша ничего не делал с этим, впрочем, как и моя мать.

«Девочкам просто нужно дать время», – твердила она.

Ее бездействие причиняло мне боль.

Я умылась и расчесала влажные волосы, подержала жакет под осушителем для рук, а затем направилась на занятия. После третьего урока у меня всегда было окно в расписании. Я уходила в укромное место в самом конце правого крыла школы. Садилась на широкий и низкий подоконник и наслаждалась тишиной. Сегодня я решила потратить свободное время на подготовку к английскому. Необходимо было довести эссе до совершенства.

Я выудила из рюкзака листок, а также банановое молоко – единственную уцелевшую часть ланча, погрузилась в работу, почти не замечая дрожи в теле после утреннего переохлаждения.

– Ты прячешься от мира или просто прогуливаешь уроки? – Я вздрогнула, услышав знакомый до тоскливого скрипа в груди голос.

О боже, он ведь обращался ко мне?

Мой взгляд медленно поднялся по потертым джинсам, белой футболке, черном бомбере с эмблемой «Seattle Whales» и замер на леденцово-синих глазах Уилсона. В горле мгновенно пересохло, а язык прилип к нёбу. Я распахнула губы, но не смогла ему ничего ответить.

Рэй только недавно пришел в школу, по утрам у него была тренировка в спортивном центре, и он пропускал несколько занятий, закрывая пробелы в дополнительное время. Учителя нормально относились к этому, каждый понимал, что Уилсон метит в Лигу[1], а у профессионалов не всегда находится время на такие бесполезные вещи как уроки.

И да, я знала его расписание наизусть.

– У меня нет урока в это время.

– И ты всегда сидишь здесь в одиночестве?

Я кивнула.

Он хмыкнул, а затем сел рядом со мной и скинул с себя бомбер, оставаясь в одной футболке.

Счастливый бомбер – он никому не давал его, даже Трейси, хотя десятки девушек нашей школы мечтали, чтобы холодным вечером он накинул его на их плечи.

Я вздрогнула, когда горячее плечо прислонилось к моему плечу, и даже голову в его сторону боялась повернуть.

– Мне нужно позависать где-нибудь полчаса, побуду здесь, – сказал он, бесцеремонно выхватывая из моих рук бутылку с банановым молоком и поднося ее ко рту. Я нервно сглотнула, ведь он случайно коснулся моего запястья.

Рэй Уилсон коснулся меня.

Боже.

И его прикосновение, казалось, оставило ожог на моей коже.

Я завороженно уставилась на то, как дергается его кадык с каждым глотком, но усилием воли отвела взгляд. Я корила себя за любопытство снова и снова, но от этого мои чувства никуда не исчезали.

Я была влюблена в Рэя, как и многие в этой школе. Закрывала глаза и думала о нем, размышляя, что было бы, если бы он обратил на меня внимание и позвал на свидание. Что если бы я могла поцеловать его? Его губы такие же мягкие, какими кажутся?

Но уже через минуту мои грезы разбивались о суровую реальность, ведь я слышала громкие стоны Трейси и стук спинки кровати о стену, когда Рэй жестко брал ее в соседней комнате. Это происходило не каждый день, но часто.

После первого же всхлипа сводной сестры мои ребра будто стягивали металлическими нитями, мысли путались, а тело бросало в жар. Я лежала в постели, в полной темноте, переполненная целой палитрой эмоций, начиная от раздражения и заканчивая жгучей ревностью. Но больше всего я злилась не на Рэя и даже не на Трейси, а на себя. За то, что отчаянно мечтала оказаться на месте Холстед. Почувствовать на коже его прикосновения, хоть и грубые, ощутить запах его влажной от пота кожи и раствориться в его глазах, которые напоминали мне необъятный космос.

Я ругала себя за то, что чувствовала, презирала извращенный трепет в животе. Я ненавидела то, что начинаю касаться себя, представляя, что именно его пальцы неторопливо ласкают меня между ног, что именно его рука пробирается под мою майку и мягко сжимает грудь. Я представляла то, чему никогда не суждено было случиться.

Погодите, что он сказал?

– Здесь? Со мной?

– Ага.

– Не нужно.

– Похоже, что я спрашивал?

Ну да, король школы и я.

– Это жалость?

– О чем ты?

– Я о видео. Ты посмотрел его и решил пожалеть меня? Или, может, решил последовать примеру своей подружки и сейчас на мою голову прилетит тухлое яйцо? Ну так знай, я не нуждаюсь в твоей жалости! И все, что бы ты ни сделал, никак не повлияет на меня. Плевать я хотела на тебя, на придурков, что смеются надо мной, на Трейси, и плевать я хотела на эту школу!

Я вскочила с подоконника и стала быстро убирать в рюкзак свои вещи. Стыд поглощал меня. Я понимала, что причин стыдиться у меня не было, ведь это моя сестра вела себя как идиотка, а не я. Но рядом с Рэем мне так не казалось, я боялась сделать вдох неправильно, мне не хотелось облажаться перед ним, а я уже по умолчанию была посмешищем в этой школе.

Я почувствовала теплое прикосновение. Рэй полностью обернул длинные пальцы вокруг моей руки.

Сердце в груди сделало кульбит. Я подняла взгляд и заметила беспокойство в его глазах. Совсем легкое, но тот факт, что оно там было, выбивал почву у меня из-под ног.

– О каком видео ты говоришь?

Его прошлое прикосновение, когда он забрал из моих рук бутылку с банановым молоком, все еще ярко ощущалось на коже. И я боялась представить, что случится, если я сейчас же не сброшу его руку со своего запястья. Должно быть, своим теплом он прожжет мою плоть до костей. Именно поэтому я поспешно избавилась от его хватки и нервно поправила волнистые и все еще влажные волосы.

– Как я выгребала использованные презервативы из своего шкафчика. В панике перекладывала их в пакет с ланчем под десятки смешков. Вот так вот. Мой сэндвич с тунцом отправился в мусорный контейнер, и это, пожалуй, обиднее всего, ведь я голодна, – поведала я, невольно опуская взгляд на пустую бутылку бананового молока в его руках. Уилсон тоже взглянул на нее.

– Трейси сделала это?

– Не знаю, может, Кэм или Джордж, может, Ванесса.

Это мог сделать кто угодно из ее идиотов-друзей.

Рэй нахмурился и неприлично долго задержался взглядом на моем лице. Я снова почувствовала, как к щекам приливает жар.

– Что?

– Ничего, просто странно, то, как ты говоришь. Не похоже, что у тебя есть проблемы с головой.

– С чего ты взял, что у меня проблемы с головой?

Рэй выпрямился во весь рост, заставляя меня немного запрокинуть голову, чтобы не потерять с ним зрительный контакт.

– Трейси говорила. Именно поэтому ты молчишь и сторонишься людей. Когда я встретился с тобой в прошлый раз в вашем доме, ты убежала. А еще она сказала, что ты боишься резких звуков и яркого света.

Ну да, убежала, потому что очень сильно хотела пить и… думала, что он уже ушел из дома.

Идиотка!

– Правда? Что ж, я здорова, а еще я не боюсь резких звуков и яркого света, представь себе, не сплю в гробу, не храню сердце в старинной шкатулке, а из моей задницы не торчит хвост.

– Пока лично не увижу – не поверю. – Уголок его губ дернулся, и мне потребовалась вся выдержка, чтобы не упасть в обморок от одного вида его рта, произносящего нечто прекрасное.

Рэй Уилсон хочет взглянуть на мою задницу.

Мамочки!

– Почему тогда она делает это? – спросил он, сбивая меня с мыслей.

– Потому что моя мама заняла место ее мамы, потому что теперь мистер Холстед уделяет время не только дочери, но и другой женщине, – выпалила я, совершенно забывая о том, что Рэй был кем-то вроде ее парня. – Мне нужно возвращаться в центральный корпус.

И снова. Теплые пальцы остановили меня. Рэй держал меня крепко, а затем вложил в мою ладонь что-то продолговатое. Я опустила взгляд, замечая молочную шоколадку «Hershey's».

– Это не заменит сэндвич с тунцом, но ты хотя бы не останешься без ланча. И я скажу Трейси, чтобы она перестала.

С моих губ сорвался нервный смешок:

– Сделав это, ты повесишь на мою спину мишень.

– Сделав это, я сниму ее с твоей спины.

– Ты наивен, если думаешь так.

– А ты наивна, если думаешь иначе.

– Ты собираешься переворачивать каждый мой ответ?

– А ты против этого, Бабочка?

Услышав новое, непривычное и безумно милое прозвище я оторопела, но затем, сжав шоколадку в руке, кивнула Уилсону на прощанье и убежала.

Запах зеленого чая вернул меня в реальность. Перри смотрела на меня, ожидая ответов.

– Нет, – тихо сказала я, сжимая холодными пальцами горячий стакан. – Рэй Уилсон ударил гораздо больнее Трейси и ее шестерок.

[1] Национальная хоккейная лига (НХЛ) – профессиональная спортивная организация, объединяющая хоккейные клубы США и Канады.

Глава 4

Кирби

Огромных усилий мне стоило не улыбаться как умалишенная, когда я входила в сорокаэтажную высотку на Манхэттене принадлежащую «Daisy Hill Publications» и главной дочке огромной семьи, журналу о моде «Red Planet».

Я усердно работала с самого своего рождения, поступила в лучший университет на Западном побережье, получила степень в журналистике и окончила курс искусства. И не забывайте о сертификате цифрового дизайна в арт-школе «Парнас» в Бостоне.

Когда я обнаружила письмо от «Daisy Hill Publications» с тем, что отдел кадров рассмотрел мое резюме и приглашает на собеседование, едва не покинула этот мир от шока. Три года работы в женском журнале, десятки статей о климаксе, родах, влиянии каблуков на позвоночник, и вот я вышла на новый уровень. Не подумайте, что я пренебрежительно отношусь к женскому журналу. Просто журнал о моде был моей мечтой. Я упорно шла к своей цели и надеюсь когда-нибудь занять место арт-директора в американской штаб-квартире популярнейшего журнала о моде в мире.

– Нет. Этого просто не может быть! Сюда, быстрее!

Высокий крик едва не спровоцировал у меня разрыв барабанных перепонок. Я побежала в кабинет начальницы, по пути едва не сталкиваясь со своей коллегой и главной соперницей – Аннабет Роуз. Брюнетка окинула меня уничижительным взглядом, пригладила короткую пышную юбку из вельвета и шагнула в кабинет Присциллы Райли – нашей начальницы и арт-директора журнала раньше меня.

– Что случилось? – встревожено спросила Аннабет.

Присцилла сидела за столом и рассматривала фото, что ей недавно доставили.

– Мне нужен мокко на кокосовом молоке из «Блюботтл». А ты, – она указала на меня, – подойди сюда и взгляни на снимки.

Брови Роуз гневно изогнулись, а мне с трудом удалось сдержать улыбку. Мы соперничали с ней с первого дня, ведь обе были приглашены стажерками в арт-отдел журнала.

Присцилла считала, что соперничество способствует лучшим результатам, поэтому она устроила нам с Роуз настоящие «голодные игры». В целом весь журнал работал по принципу «борись или проваливай». Всего каких-то пару месяцев и начальница остановит свой выбор на одной из нас, ведь вакансия креативного дизайнера отдела всего одна. И я очень надеюсь занять ее.

Я подошла к столу и взглянула на снимки. Аннабет сдвинулась с места и отправилась за мокко только после того, как Присцилла послала ей укоризненный взгляд.

– Что ты видишь? – спросила мисс Райли.

На фото были изображены лица крупным планом, женщины с разными цветами кожи. Пухлые губы моделей и яркие оттенки новой помады известного бренда. Прекрасная задумка и исполнение, за исключением одного минуса.

– Синий свет вот с этой стороны, – я указала на нижний угол снимка, – делает кожу девушки нездоровой.

Присцилла задумчиво смотрела на фотографии, а потом вдруг схватила их и выбросила в корзину у выхода:

– Тусклая и безжизненная кожа. Мы должны показать помаду, а не похоронный макияж. Это никуда не годится, нужно добавить розового. Свяжись с агентством, пусть пришлют моделей сегодня, обговори с рекламщиками, снимки должны лежать у меня на столе к утру среды. Пусть Бёрди все переделает, а ты проконтролируешь.

– Я?

– Если ты не забыла, сегодня вечером у меня рейс в Лос-Анджелес, но если у тебя есть дела важнее твоей работы, то я могу поручить это Роуз.

Это не было моей работой. Пока что. И я боялась, что не справлюсь, но буду полной дурой, если откажусь из-за волнения.

– Я сделаю все в лучшем виде.

– А может быть иначе?

Схватив сумку, Присцилла направилась к выходу, вышагивая по коридору к лифтам, словно дикая фурия, неудивительно, что люди расступались перед ней, буквально влетая в стены. Она была подобна урагану: кончики волнистых волос длиной до плеч пружинили от каждого ее шага, высокая и стройная, в расклешенных брюках от «Сен-Лорана», и с сумочкой из кожи питона.

Работать с ней – честь для меня. Она была лучшей в своем деле. Сорокалетняя мисс Райли имела влияние и власть немногим меньшие, чем у главного редактора. Концепция каждого номера журнала была ее работой, она отвечала за визуальную составляющую номера и делала это лучше других.

В отдел влетела запыхавшаяся Аннабет. В руках картонная переноска-слот с двумя стаканчиками кофе, медового оттенка локоны выпали из аккуратного пучка.

– Где она?

– Ушла.

– Как ушла?

– Передвигая ногами.

Аннабет Роуз ненавидела меня и делала все, чтобы выставить меня ни на что не способной идиоткой перед Присциллой. Она портила мои вещи, мешала мне работать, а на прошлой неделе залила газировкой мой планшет, где были важные наработки по презентации косметики бренда «Ла-Розе» – масштабный проект, работа над которым кипела уже не один месяц. Поэтому я не собиралась любезничать с ней.

– Я бегала за кофе на соседнюю улицу. Она не могла уйти!

– Ты права, попробуй поискать ее под столом.

Роуз злобно уставилась на меня:

– Что мне делать, я взяла ей два кофе за свой счет на кокосовом молоке!

– Выпей, – пожала плечами я, останавливаясь у небольшого зеркала и обновляя персиковый блеск на губах.

– У меня жуткая аллергия на кокос, надуваюсь как воздушный шарик, – фыркнула она, а затем как-то странно взглянула на меня, словно в ее голове появилась мысль, что я могу использовать эту информацию. Но я же не она, я не подсунула бы ей кокос, чтобы насладиться тем, как она надувается словно воздушный шарик.

По крайней мере сегодня.

– Тогда тебе все же стоит сделать глоток, – съязвила я, хватая стаканы из картонной подставки.

– Катись в ад, Стоун!

– Не могу, чем же тогда сегодня займешься ты? Снимки ведь на мне.

– Не хочешь сходить в пятницу в кино?

– Что показывают? – без интереса спросила я.

– «Я знаю, что вы сделали прошлым летом», – заговорщицки бросил Люк, потирая руки в предвкушении.

Я подняла взгляд от рекламных макетов нового выпуска и уставилась на парня с натянутой улыбкой. По правде говоря, на этой неделе мне было совсем не до кино, но провести вечер в компании Люка, что может быть лучше?

– Ей понравился первый и второй, отнеси их Аннабет, надеюсь, она еще не ушла в преисподнюю, – сказала я, передавая планшет в руки парню.

– Чего?

– Не бери в голову, и я согласна на кино.

Люк ухмыльнулся и протянул руку ладонью вверх, я описала круг над его рукой, затем сложила пальцы в кулак и ударила сверху – наш особый жест-приветствие, который придумал он.

Люк Спенсер был менеджером в рекламном отделе журнала. Немного выше меня, спортивного телосложения, с черными, густыми, но коротко стрижеными волосами и лучащимися добром карими, почти черными глазами. Молодой рекламщик был невероятно благосклонен ко мне в первый день работы. Теперь между нами было что-то вроде дружбы.

– Я заберу тебя на машине.

– Хорошо, увидимся, – бросила я и, озабоченно поглядывая на наручные часы, побежала на два этажа ниже в фотостудию.

Казалось, мой простой ответ поднял его настроение на весь день.

«И член», – кричала моя внутренняя вредная сучонка Кирби, которую я предпочитала держать на привязи большую часть времени. Вот и в этот раз я заткнула ее, отвечая, что Люк относится ко мне исключительно как к подруге. Хоть он и пытался стать для меня кем-то большим в первый месяц моей стажировки в журнале.

– Я сделала все, как она сказала! – услышала я сразу, как только зашла на площадку для фотосессии.

– Знаю, но ей требуется больше розового.

Бёрди запрокинула голову и страдальчески приложила ладонь ко лбу.

– Она хотела синий!

– Но теперь ей нужен розовый.

– Дерьмо!

Эту эмоциональную особу зовут Бёрди Радд и она фоторедактор в «Red Planet». Мы сошлись сразу как коллеги и как приятельницы, а еще она также как и я стремится отыскать свой «Дао»[1]. А найти человека, который хотя бы знает, что это значит, крайне тяжело, еще тяжелее найти того, кто не станет шутить над этим. Мир полон придурков, потому что не все отыскали свой «Дао».

– Она хотела синий, – уже тише повторила Радд.

Я лишь пожала плечами, в другой день я разделила бы негодование подруги, но не сегодня. Наблюдать за недовольной физиономией Аннабет Роуз было так чертовски приятно.

Бёрди объяснила новую концепцию команде, а затем подошла к Патрику. Молодой фотограф вцепился в корпус фотоаппарата и слушал ее, опасаясь посмотреть в глаза.

Я понимаю тебя, чувак. Не испытывать зрительного оргазма глядя на черную «Барби» (как она сама любила себя называть) с длинными волнистыми волосами цвета горького шоколада, было крайне тяжело. Миндалевидные «кошачьи» зеленые глаза в обрамлении длинных ресниц выдавали в ней комбинацию бразильской и ирландской крови, а кожа цвета кофе с молоком досталась от бабушки – кенийки.

Патрик был влюблен в нее, все видели это, кроме Бёрди.

– Я никогда не встречала кого-то интеллигентнее Патрика, но даже он позволяет себе трахать ее глазами, – послышался низкий голос. Я обернулась и взглянула на жгучую брюнетку с круглыми глазами цвета янтаря. Кроткий и черный ажурный топ выделял тонкую талию, а синие брюки подчеркивали длинные ноги. Она носила нулевой размер и обладала модельными параметрами времен «Героинового шика», хотя вовсе не была моделью. Всему виной плотный график и питание одними лишь кофе и сигаретами. Рокси Купер – редактор отдела моды и одна из немногих, кто предложил мне сигаретку дружбы в первый день работы в журнале. Рокси никогда не подбирала слов в общении, прямолинейная и упрямая, многим это не нравилось, но лично я обожала эти ее черты.

– О чем ты? Он даже взгляда на нее не поднимает.

Рокси щелкнула зажигалкой и затянулась, после запрокидывая голову и выпуская дым.

– Потому что смотрит на ее сиськи.

– Разве его можно за это винить, я тоже часто пялюсь на ее сиськи.

– Хватит сплетничать, – шикнула Бёрди, останавливаясь рядом.

Рокси подошла к маленькой стойке, на которой стояли два пустых стаканчика из-под кофе, те самые, что я забрала у Роуз.

– Почему не взяли мне?

– Было только два и оба для Присциллы, но она ушла. Кстати, ты знала, что у Аннабет аллергия на кокос?

Рокси улыбнулась, что было больше похоже на хищный оскал, и стряхнула пепел сигареты в стаканчик.

– Теперь мы знаем, как покончить с ней, не привлекая внимания, – пропела она, выбрасывая недокуренную сигарету в стаканчик. Она пыталась бросить.

– Я надеюсь, ты помнишь, что у нас сегодня двойное свидание с секси-красавчиками? – Бёрди обращалась к Купер.

– Пас.

– Мы договаривались!

– Что? Красавчик только твой, и то наполовину, второго я не видела, вдруг там толстый парень с зализанной челкой и галстуком, подаренным его мамашей. Кроме того, я выдохлась. Эмми завалила меня работой на этой неделе. Она не может определиться с юбками, мы перепробовали все виды, которые прислали дизайнеры, ей не нравится, – пожаловалась Рокси, морща нос.

Эмми была главным редактором журнала, не Винтур[2], но тоже та еще заноза в заднице.

Бёрди закатила глаза и обернулась ко мне:

– Пойдешь ты.

– Не планировала, – отрезала я, на что Бёрди развернула ко мне экран сотового и показала фотографию обнаженного мужского торса. Шесть кубиков пресса, светлая кожа, обилие родинок. Выбритый подбородок, лица не видно. – Ты собралась на свидание с чьим-то младшим братом?

– Что? Нет!

– Плохие новости, своего лица не показывают либо женатые, либо маньяки, которые не хотят светиться. Это же самый заезженный прием из слэшеров.

Вообще-то у меня не было грандиозных планов на вечер. Хотела встретиться с Перри, но она опрокинула меня из-за свидания с мужем. Как банально. Зачем нужны свидания, если вы уже женаты?

– Например?

– «Крик» с Эммой Робертс.

– Терпеть не могу слэшеры. «Звонок» лучше, – дернув плечиком, сообщила Бёрди.

– Самара отправила бы сиськи, – вытягивая очередную сигарету из пачки, заметила Рокси.

– Хреновые сиськи, учитывая то, что она пролежала в колодце черт знает сколько, – добавила я, вырывая сигарету из ее рук и храбро встречая возмущенный взгляд.

– Эй!

– Еще немного и вместо юбок тебе придется выбирать новые легкие.

– Что проще, чем отыскать юбки нужного фасона и цвета для нового номера, – вздохнула Рокси.

Бёрди всплеснула руками:

– Довольно. Ты идешь, мы собираемся трахнуть двух симпатичных красавчиков.

– Вы даже не знаете, как они выглядят, не круто трахаться с чуваком с пакетом на голове, – подметила Рокси.

– С чего ты взяла, что на его голове будет пакет? – спросила Радд.

– С чего ты взяла, что я собираюсь сегодня трахаться?

Я посчитала важным обговорить этот момент, чтобы потом Бёрди не обвинила меня в наличии у меня трусов и здравого смысла.

– В целом, если пакет будет из экологичных материалов, то можно подумать, у меня всегда было особое отношение к парням, которые заботятся о природе. Трахаются как кролики, не дырявят озоновый слой, все дела.

Бёрди побежала на площадку контролировать процесс съемки.

– Ты сама дырявишь озоновый слой сигаретами и Понтиаком девяностого года.

– Что ты понимаешь в качественных машинах?

– То, что если у них отваливается дно, то явно пора что-то с этим делать.

Рокси вытянула еще одну сигарету, но я выхватила и ее, а затем вовсе забрала пачку. Подруга метнула в меня убийственный взгляд. Мало кто решался противостоять Рокси, эта хрупкая девушка одним взглядом внушала страх в людей.

– И добавь к розовому свету желтого, – крикнула я Бёрди.

– Разве Присцилла говорила о желтом?

– Нет, но я рискну.

– Если ты промажешь, она съест тебя на ужин, – самодовольно выдала Радд.

Я взглянула на Рокси, которая давно связала меня и вывезла к старому карьеру за городом в своей голове, и раздавила пачку сигарет в руке.

– Тогда ей придется встать в очередь.

[1] Дао – это центральное понятие в китайской философии, особенно в даосизме.

[2] Анна Винтур – британская журналистка, главный редактор американского издания журнала Vogue с 1988 года.