Между столиками и судьбами. История одного официанта

Клеопатра

– Слушай, хорош, ну, сам подумай – какие из нас официанты? Видал, какие тачки перед входом стоят? Пойдём лучше отсюда, бухнём, а завтра посмотрим, на биржу труда сходим.

– Да не ссы, всё нормально будет, я звонил – сказали сегодня приходить.

Мне было не по себе. В свои двадцать один с небольшим я успел поработать грузчиком, поваром, санитаром, разнорабочим на стройке, даже коммивояжером. Учиться я бросил, в армию не пошёл не столько из-за астмы, сколько из-за второй чеченской, а блатная романтика криминального мира противоречила моей душевной организации. В бесплатной газете мы с другом наткнулись на объявление о наборе официантов в элитный комплекс саун «Клеопатра». Тем же вечером мы прибыли на собеседование.

– Вы куда, ребята? С некоторым интересом поинтересовался охранник в черном костюме.

– Мы по поводу работы. Официантами.

– Пойдёмте за мной…

До этого момента места отдыха, которые мы могли себе позволить, не считая портвейна на крышах, пляжах и лавочках, ограничивались кафешками с пластиковыми столами, облепившими центральную набережную города. В две тысячи первом далеко не все люди, посещающие рестораны, переоделись из спортивных костюмов в вечерние. В своём большинстве это были бандиты, пережившие девяностые комерсы, чиновники и люди со звёздами на погонах. Причём за одним столом могли спокойно сидеть представители всех этих каст города. Вслед за ними из «крузаков», «бэх» и «меринов» выпархивали стайки длинноногих и смешливых девиц, крикливо одетых и сильно накрашенных. Иногда среди них я узнавал одноклассниц.

– Елена Аркадьевна, к вам новобранцы! – крикнул куда-то вверх охранников чёрной рубашке, пропуская нас через служебный вход.

Мы поднялись на второй этаж, прошли через пустой ресторан и попали в большое светлое помещение, где персонал комплекса отдыхал и занимался своими делами. Первое, что бросилось в глаза – это голые сиськи девушки с длинной сигаретой на диване, не обращающей на нас никакого внимания.

– Здравствуйте, мальчики, вы на работу? – к нам вышла женщина лет сорока, небольшого роста, с завивкой и каблуками.

– Здрасьте, ну, да, вот пришли.

– Форма с собой?

– …

– Ну, форма: брюки, сорочка, бабочка?

– Нет.

– Жаль, тогда завтра с формой к десяти утра жду вас на работу.

Последний раз галстук-бабочку я надевал в детском саду для фотографии с дурацким надувным телефоном. А классические брюки и белую рубашку – кажется, на выпускном в музыкальной школе. Не помню, где я занял денег на покупку необходимого, но последние 10 рублей я точно потратил на пачку «Примы» и билет на трамвай. «Клеопатра» представляла из себя двухэтажное здание с стриптиз-баром и множеством отдельных саун. В каждой такой сауне, помимо «финской» парной, бассейна, бильярда, «комнаты отдыха» и прочего, было две кнопки, как на дверных звонках. Кого вызывала первая кнопка, я не помню, но вторая кнопка вызывала официанта. При её нажатии в служебном помещении раздавался громкий неприятный звонок и на специальном табло загоралась лампочка с номером сауны.

– Ну, чо стоишь?  Бери блокнот, иди принимай свой первый заказ, не очкуй!

Легко сказать, «не очкуй». Ладно, иду. Стучу в дверь, открываю. Внутри дефилируют три девицы постарше меня лет на пять. Вроде нестрашные.

– Приветик – приветик! Ой, какой красавчик! Заходи. Я – Юля, это – Кристина и Марго, а тебя как зовут?

– Дима…

– Дима, заходи не стесняйся, мы с Москвы. Вот, от мужей отдыхаем. Давай, тащи нам мартини, джина, оливок, жульеньчиков, ну, и по мелочи. Да, и мужской стриптиз закажи нам. У вас же есть мужской стриптиз?

«А чёрта лысого вам не заказать? Ща охранник Армен вам исполнит, куры тупые.»

– Нет, к сожалению, мужского стриптиза у нас нету. И джина тоже.

– Ну, давай тогда массажиста зови.

– У него выходной сегодня.

– Ну, что я вам говорила? Волгоград – та ещё помойка! Ни хера тут нет! Надо было с Серёжей ехать.

«Так, что там Эльдар утром говорил? Никаких пьянок и «шпили-вили» с клиентами? Говорил – не говорил, пусть сначала поймает.»

– Девушки, не нужно расстраиваться, Волгоград – хороший город, может быть, я смогу вам как-то помочь? Я с детства массаж делать умею, и на вас троих сил у меня хватит.

Кажется, мне начинала нравиться эта работа. Через восемь часов (и не помню сколько бутылок разного неведомого алкоголя) московские гостьи выплыли из сауны пьяные и довольные. А я, от пережитого стресса даже не захмелевший, остался на работе. Во всех карманах у меня лежали деньги. Чаевые. Много.

Garbage party

Рабочая смена в «Клеопатре» длилась трое суток. Выходные, соответственно, столько же. Я шёл домой с работы совершенно другим человеком. Лёгкие деньги ужасно жгли карманы. Тот факт, что за пару дней можно заработать больше, чем медбрат на «скорой» за месяц, никак не укладывался в моей голове. Да что медбрат, участковый врач в поликлинике, потративший кучу лет на обучение в медакадемии, наверняка получал меньше. Проходя через рынок, я купил себе белый спортивный костюм, туалетную воду «Egoist», большую банку самого дорогого кофе, блок длинных сигарет и электрочайник. Что ещё нужно для счастья новоиспечённому королю мира? Оставшиеся деньги я немедленно пропил с друзьями.

Очень важный момент: научиться бережно относиться к деньгам, «падающим с неба», чертовски сложно. Одно дело, когда ты живёшь от аванса до зарплаты. А когда раз в три дня у тебя появляется энная сумма, возникает ложное ощущение, что так будет всегда. К этому вопросу я обязательно вернусь позже.

Укладывая постиранную рубашку в сумку, я гнал от себя тревожную мысль, что на самом деле ни в какой «Клеопатре» я не работаю, и всё это мне приснилось. Однако нет. Сауна стояла на прежнем месте, и мне по приходу вручили бейдж с распечатанной на принтере бумажкой «Дмитрий». Ладно, коль скоро я стал официантом, нужно было хоть немного разбираться в том, чем приходится кормить и поить гостей.

Владельцем этого комплекса был известный в городе бизнесмен армянского происхождения. Кухней заправляли смуглые ребята с сильным акцентом. Меню подразумевалось, как европейско-кавказское. За европейскую часть отвечали отварные мелкие креветки, оливки-маслины (наконец-то я узнал, что из них что), пара майонезных салатов, жульен из курицы и мясо «по-французски», зато с кавказской частью всё было в порядке. Молочный сулугуни, бастурма, суджук, баклажаны с сыром и орехами, всевозможные люля-кебабы, шашлыки и так далее выходили у местных поваров очень и очень вкусными. Ещё неделю назад мой рацион питания в основном состоял из различных видов вермишели быстрого приготовления, а теперь голова шла кругом.

Анекдот.

 Гость ресторана спрашивает у официанта:

– А правда, что вы за нами доедаете?

– Нет, на самом деле это вы за нами доедаете.

В каждой шутке есть доля шутки. Далеко не все, особенно общие, блюда, доходили до стола в нетронутом виде. Тут отщипнул, там отломил, прикрыл зеленью, вроде и незаметно. Но самое большое раздолье было после больших банкетов. На столах оставалось море нетронутых блюд. Кто-то рассовывал ломти снеди по пакетам, но, как правило, все (охранники, стриптизёрши, официанты, бармены) собирались за столом и вместе объедались деликатесами. Через пару лет, попав в Москву, я узнал, что такой праздник по-правильному называется «garbage party», но в нашей сауне английский был не в почёте.

В свободное от обслуживания гостей и прочих забот время я приходил к святая святых любого уважающего себя заведения – барной стойке. Стоящие аккуратными рядами бутылки с неведомыми напитками вызывали у меня живой интерес. С некоторыми из них я был шапочно знаком по голливудским фильмам и детективным книгам, некоторые видел в красивых рекламах, а некоторые даже довелось попробовать. Но в целом мои знания об этом прекрасном мире стремились к нулю. Местный бармен Миша, человек советской закалки, рассказал мне, чем отличается рюмка от шота, что такое шейкер, и, что растворимый кофе можно пить из пивной кружки. Это была теория. Практические же знания, полученные от него, были таковы:

1) Замороженная до глицеринового состояния водка «Гжелка» в розлив на вкус ничуть не хуже «Русского стандарта».

1) Шарик в «булькалке» на горлышке бутылки извлекается за две секунды и ещё быстрей ставится на место.

2) Лёд в напитке – всегда недолив. Как и пена в пиве.

3) Хочешь пить не воду из-под крана, а что-то более благородное, «нарисуй» в счёте пару лишних напитков.

4) Не жадничай. Гость оставил щедрые чаевые – поделись с барменом, сможешь позволить себе больше в будущем.

Система расчёта гостей была очень примитивной. Счета выписывались от руки, и я очень быстро смекнул, что заработок здесь ограничен лишь моей смелостью. В «Клеопатре» было три «смертных греха», за которые крепкий управляющий скидывал персонал с лестницы, предварительно набив морду. Первое, как я уже говорил, это напиться на рабочем месте. За недолгое время я стал свидетелем увольнения через полёт с лестницы нескольких пьяных вдрызг сотрудников. Официанта и повара, накидавшихся сомнительным коньяком из невесть откуда взявшейся пластиковой канистры. Вторым грехом было плохое обслуживание учредителя и его друзей. Что тут скажешь? Хозяева заведения были людьми непривередливыми, поэтому для увольнения нужно было очень постараться. Например, вылить горячий харчо на голову. Слава богу, до этого не дошло. Самым страшным преступлением, естественно, был обман гостя или ресторана на деньги. За такого рода проступок одним полётом по ступенькам вниз отделаться не получится. Страшно подумать, что ждало несчастного воришку, которого увозили, по рассказам очевидцев, покататься ребята из охраны. Но сначала пусть поймают.

Гости (клиенты)

Первое время я называл посетителей нашего заведения клиентами, активно используя устойчивые выражения типа «клиент готов» или «клиент созрел». Но более опытные товарищи объяснили: в ресторан, даже такой специфический как у нас, приходят гости, а клиенты, мол, у проституток и в парикмахерской. Надо сказать, что целый батальон тружениц самой древней профессии круглосуточно дежурил рядом с сауной. Они или снимали квартиры поблизости, или просто сидели, набившись в сильно тонированные машины на стоянке. Но эти барышни заслуживают отдельной истории, и я обязательно к ним вернусь позже. А сейчас про гостей.

Первая и очень многочисленная группа посетителей состояла из разнокалиберных коммерсантов всех мастей. От владельцев пары ларьков со «сникерсами» до хозяев крупных предприятий. Именно благодаря им мы зарабатывали львиную долю своего дохода. Девяностые закончились совсем недавно, с августа 98-го прошло уже достаточно времени, и новоиспечённые «капиталисты местного разлива» отрывались, как могли. Наши рукописные счета они изучали не слишком внимательно, а возможность почувствовать себя на вершине пищевой цепочки делала их щедрыми меценатами. «Держи, братан, это тебе на чай!» – говорили, протягивая деньги, еле стоящие на ногах бизнесмены – обладатели трёх точек по продаже турецких джинсов, чёрной праворукой «тойоты корона» 93-го года и свежеприобретённых лобковых вшей (несчастным на

Вторая группа гостей была куда менее приветлива. Это были крепкие, очень коротко стриженые ребята в пресловутых спортивных костюмах с оттопыренными оружием карманами. Попросту говоря – бандиты. Они тоже подразделялись на «пехоту» и «деловых». Первые двигались по городу, в лучшем случае, на тонированных «девяносто девятых», вторые предпочитали зарубежный автопром: «бэхи», «паджерики» и «крузаки». С их появлением на горизонте машины сутенёров с девочками, дежурившие поблизости, разлетались в разные стороны со скоростью пилотов королевских автогонок, оставляя после себя кучки окурков и запах жжёной резины. Нерасторопных «сутиков», а точнее, их девчонок ждал «субботник», за который не платили ни копейки, а «жрицы любви» порой надолго утрачивали профпригодность. Про один из таких случаев я расскажу.

Очередь обслуживать сауну была не моя. Но мой опытный коллега неожиданно сбежал домой, сославшись на острое недомогание в пяти частях тела и внезапный приезд всех родственников сразу. Я сразу заподозрил неладное, но выбора у меня не было. Спускаясь по лестнице, ведущей к предбаннику, я обнаружил у дверей двух дюжих молодцев с короткими автоматами наперевес, неодобрительно вперивших в мой галстук-бабочку глубоко посаженные маленькие злые глаза.

– Эй, халдей, чо за хуйню ты на ся нацепил? – спросил один из охраняющих двери.

– Да так, ничего особенного, – пробормотал я, проклиная на чём свет стоит «занедужившего» коллегу.

– Она те нах не нужна, – заключил «браток», срывая коротким движением бабочку у меня с шеи и убирая зачем-то её в карман.

– Ну, не нужна, так не нужна, – молча согласился я, разглядывая пол под ногами.

– Хуле встал? Давай заходи, пацанам бухнуть надо. И похавать, – завершил наш диалог специалист по местному дресс-коду и открыл мне двери.

Сауна, в которой, как позже выяснилось, отмечал свой день рождения брат местного авторитета, называлась «кораблик», располагалась на первом этаже и была весьма уютна. Там стояла большая декоративная модель парусника, имелся большой бассейн, множество кожаных кресел, искусственные пальмы в кадках, огромные зеркала во всех стенах и даже на потолке. Мне она очень нравилась. Но войдя внутрь, я узнал её с трудом. За полчаса отдыха около двадцати человек отдыхающих кардинально изменили её интерьер. Во-первых, тут наступила зима – все поверхности были покрыты неровным слоем белого порошка из огнетушителей. Как я узнал потом, кто-то из шибко грамотных ребят решил устроить пенную вечеринку, «как в Турции», но прочитать надпись на огнетушителе и понять, что тот не пенный, а порошковый, у весельчака не хватило образования. Теперь красный баллон торчал из пластиковой стены, уйдя в неё примерно на две трети. Макет корабля, давший название апартаментам, был наконец спущен на воду по всем правилам. Но пережить ритуальную встречу с бутылкой советского шампанского о носовую часть не сумел и теперь терпел бедствие где-то в центре бассейна. А рядом с несчастной посудиной терпели бедствие три кожаных кресла, две пальмы и один большой пластиковый контейнер с салатом оливье. Но больше всего не повезло двум девушкам не слишком тяжелого поведения, которых не смогло отстоять их руководство. В то время как одна из несчастных, лёжа на бильярдном столе, осваивала роль лузы, о существовании второй можно было лишь догадываться по нездоровому ажиотажу группы голых ребят на диване, количество которых явно превышало физиологические возможности даже самой матёрой профессионалки. Пока я дивился безграничным человеческим возможностям и оценивал масштабы бедствия, меня сфокусировал виновник торжества, подошёл и вывел из оцепенения вопросом:

– Умеем отдохнуть красиво?

– На все 100%.

– Давай братюля, организуй нам поляну порядочную. Водки там, шашлыки-машлыки, огурков-помидорков там солёных и это… Всё в пластике тащи, стекла, фарфора – нахуй не надо, вилок с ножами – тем более.

Я быстро сообразил, что к чему и оценил мудрость гостя. Неизвестно откуда бы мне пришлось извлекать искомые столовые приборы в процессе обслуживания дорогих гостей.

Спустя пять или шесть часов работы, в течение которых я трижды составлял компанию кораблю в бассейне и бесчисленное количество раз уворачивался от пустых бутылок почище Нео из «Матрицы», я всё-таки довел дело до конца и не только смог взять деньги за блюда и напитки, но даже и получить хорошие чаевые.

– Ты это, вроде толковый паренёк-то. Если надумаешь перестать хуйнёй заниматься, набери мне на цифры, – сказал именинник, расплатившись по счёту, и протянул визитку из дорогой чёрной бумаги.

– Я как-нибудь обязательно, спасибо за предложение, – скороговоркой пробормотал я, пряча чёрный прямоугольник в мокрый карман.

Воспользоваться этим щедрым предложением я так и не собрался. И не зря – весной следующего года большинство этих крепких парней кто-то расстрелял в их машинах в одном тихом месте нашего города-героя.

Многострадальный «кораблик» после этой вечеринки надолго закрыли на ремонт. Расстрелянные зеркала поменяли, купили новую мебель, макета корабля больше никто не видел, девушки покинули место событий на карете «скорой помощи» и, насколько я знаю, ушли из профессии, а я вышел почти сухим из воды.

Обсчитывать бандитов – было самоубийством, без преувеличения. Но некоторые идиоты умудрялись вписать в счёт пару лишних бутылок даже им. Не к ночи будет сказано.

Третья группа гостей была совершенно особенной. Это были родственники, друзья, друзья родственников учредителя и так до бесконечности. Опасность обслуживания этих товарищей была, как не трудно догадаться, в том, что любая оплошность, допущенная в работе, могла тут же стать известна начальству или, того хуже, хозяину заведения. На этом-то я и погорел. Про бесславное бегство из моего первого заведения общепита я расскажу позже. А сейчас немного про моих коллег по цеху.

Коллеги по цеху

Кроме официантов, бармена и поваров в сауне «Клеопатра» с нами также работали:

– Охрана – хмурые крепкие парни с Кавказа, в чёрных рубашках и туфлях с острыми носами (тоже родственники чьих-то друзей).

– Парковщик – похабный карлик-алкоголик с дурным нравом и страстью к шансону. К слову сказать, Михаил Круг был ещё жив-здоров и «рвал» все чарты и хит-парады «Русского радио» в клочья.

– Закупщик, из-за которого нас будили ни свет ни заря, чтобы разгрузить его забитую продуктами по самую крышу «четвёрку».

– Начальство состояло из упомянутой Елены Аркадьевны, милой женщины средних лет с химической завивкой и любовью к «Бейлису». Она была старшей над нашим подразделением (официантами и барменом) и родственницей хозяина. О ней запомнилось только хорошее: «Мальчики, я знаю, что на работе вам нельзя пить спиртное, но, если вы никогда не пробовали ликер «Бейлис», вам срочно нужно с ним познакомиться. «Костя, налей ребятам по пятьдесят». Так проходила наша планёрка перед началом трёхдневной смены.

Управляющего всем развлекательным комплексом звали Эдуард, и именно он спускал с лестницы уволенных за проступки сотрудников. Познакомиться с ним поближе мне, тьфу-тьфу, так и не довелось.

– Самым любопытным подразделением, на мой взгляд, были девушки-стриптизёрши. Они приезжали на работу вечером перед самым наплывом гостей. Для них существовало отдельное, закрытое от посторонних помещение – гримёрка. Сидя там с ними, я с большим интересом наблюдал за процессом макияжа перед большим, освещённым матовыми лампами по периметру зеркалом. Я поражался невероятным нарядам и сумасшедшей длине каблуков на прозрачных туфлях, предназначенных специально для выступлений. Но больше всего я поражался равнодушию танцовщиц к моему естественному любопытству в отношении их обнаженных фигур. В перерывах между номерами они, никого не стесняясь, курили свои длинные сигареты в нашей общей подсобке. И через месяц-другой я перестал нагреваться при виде голых сисек. Одной сокровенной тайной в жизни стало меньше. Ничего не поделаешь – издержки профессии.

В объёмистом меню, которое лежало в каждой из отдельных саун, после блюд и напитков был раздел с видами стриптиз-танцев:

– Классический стриптиз топлес. Девушка танцует в течение 5-6 минут, оставаясь в трусиках. Первые пару минут – на шесте, остальное время – возле гостей. Трогать руками танцовщицу нельзя, кроме тех случаев, когда отдыхающий решил оставить чаевые, которые, как известно, принято засовывать под немногочисленные предметы одежды.

– Полный стриптиз. Снятие трусиков перед зрителями в нашем заведении оценивалось немногим дороже по сравнению с топлес-танцем. Других различий не было. Первое время я не понимал, куда засовывать купюры, если ни трусиков, ни бюстгальтера на стриптизёрше не осталось, но для этих целей был специальный пояс, к которому крепились чулки.

– Приватный танец. Танцовщица, без прелюдий на шесте, сразу начинала разоблачаться непосредственно перед гостем. Затем следовал не слишком жёсткий петтинг, во время которого артистку можно трогать руками, но без фанатизма. Контролировать посетителей во время танца предназначалось охране, но после многочисленных жалоб типа: «А чо этот жлоб тут делает? Я ваще расслабиться не могу, пока он тут трётся», было принято решение вверить безопасность девушек официантам. Я был не против. Нужно отметить, что ни одного инцидента во время стриптиза я не припомню.

Самым дорогим пунктом меню было «лесбийское шоу в джакузи с шампанским». Оно стоило каких-то космических денег за полчаса представления. Насколько я знаю, никто так и не раскошелился на это зрелище. И роль бутылки «Асти Мондоро», включённого в стоимость шоу, так и осталась для меня загадкой.

Большинство девушек-стриптизёрш были либо студентками физкультурной академии, либо её выпускницами. В девяностых и в начале нулевых выпускники этой альма-матер редко оставались без дела. Юноши боксёры и тяжелоатлеты шли известно куда, а девушки гимнастки и легкоатлетки реализовывали себя в стриптиз-барах Волгограда, Москвы, Питера, а самые талантливые – пробивались заграницу. Больше всего наших красавиц ценили в Токио. Ну, да бог с ними.

Были, конечно, ещё уборщицы-посудомойщицы, электрики-сантехники и массажист, так и не вышедший из запоя. Но ничем примечательным эти люди мне не запомнились.

Вот такой коллектив трудился вместе со мной в развлекательно-оздоровительном комплексе «Клеопатра» осенью-зимой две тысячи первого года.

Исход

Время летело очень быстро. Позже я понял, что в ресторане время вообще бежит, как сумасшедшее. Наступил 2002 год. Стоял очень холодный январь. Мороз в сочетании с ледяным ветром с Волги пробрался даже в наши сауны, в которые люди, по идее, ходят греться.

– Эй, уважяемый, послюшай, я сюда попариться пришёл, а не обморозиться, давай подкрюти там батареи, а то мой дэвачка совсем мёрзлый, ничего уже не хочет, – говорил завёрнутый в полотенца гость из южных краёв.

– Сделаю, что могу, но лучше чая горячего возьмите или водки, – отвечал я, зная, что отопление и так работает на пределе возможностей, а из-за воткнутых во все розетки электронагревателей постоянно выбивает пробки и ничего подкрутить уже нельзя.

Я прилежно ходил на работу и мне начало казаться, что я вник во все её нехитрые детали. Самый важный момент обслуживания – расчёт гостя. Если отдыхающие много пили и ели, не сильно вчитываясь в стоимость блюд и напитков – значит, можно было рискнуть и «нарисовать» им в счёте пару лишних блюд и бутылок. Чтобы упростить себе жизнь, я сделал на компьютере у друга пачку своих собственных счетов с логотипом, номером заказа и другими официальными атрибутами. Всё, что от меня требовалось – вычислить щедрых и непривередливых гостей, взять с них деньги за то, что я им приписал, потом заполнить настоящий счёт, забрать разницу себе и отнести деньги в кассу. Эти элементарные арифметические вычисления очень хорошо стимулируют мозг. Через пару месяцев я жонглировал в уме трёх- и четырёхзначными цифрами безо всякого калькулятора, легко и непринуждённо. Наряду с этим умением понемногу приходило понимание психологии гостей: как по отдельно взятым чертам, выражениям, деталям гардероба можно составить портрет человека и чего от него ожидать через несколько часов и литров алкоголя.

Внешность, как выяснилось, бывала весьма обманчива. Так, записной щёголь в сияющем костюме, с внушительными часами и прочими атрибутами успешного человека, зачастую оказывался проходимцем без гроша в кармане, нарядившимся так ради расположения будущего «партнёра по бизнесу». Нередко костюм был взят напрокат, от «золотых ролексов» при малейшем ударе отлетала позолота, а под лакированными туфлями оказывались дырявые носки. Такие персонажи прекрасно разбирались в вине, коньяке, сортах импортной говядины, но лишь в том случае, когда счёт закрывали не они. В момент оплаты счёта эти товарищи подолгу пропадали в уборной или сообщали партнёрам, что «кэша» с собой не оказалось, а кредитки (с миллионом долларов на счету) в этом гадюшнике не принимают. И наоборот: помятый небритый старичок в шапке-петушке и затасканном спортивном костюме оказывался владельцем пяти баз отдыха, двух автосалонов и сети автомоек. Просто у дедушки случился острый приступ ностальгии по Советскому Союзу, он неделю пил одеколон с алкашами в чебуречной за углом. А теперь у него лютое похмелье, сто тысяч пропущенных вызовов и знакомое многим желание начать жизнь заново и исповедаться первому встречному. Ну, и облагодетельствовать, если повезёт.

Тем временем, моё время работы в «Клеопатре» подходило к концу. Был совершенно заурядный день. Я носился с очень тяжелыми в общении гостями с Кавказа, которым постоянно что-то требовалось. Речь не про еду или выпивку, хотя пили много и с удовольствием:

– Эй, бедолага, возьми ключи, сбэгай чэрэз дарогу, скажи Армэну пусть туда-сюда едет.

– Возми сумка телефон, пазвани Ашоту, – скажи пусть нэ пэрэживает.

И всё в таком духе на протяжении многих-многих часов. Последней каплей моего терпения стала крайне неприятная сцена, которую я застал, принеся им очередную бутылку водки. На коленях перед самым грузным гостем стояла одна из местных девчонок и облизывала ему пальцы ног. Другой отдыхающий стоял рядом и следил, чтобы та не халтурила.

«Ну всё, – решил я.– С меня хватит!». Вразумить их разговорами не представлялось никакой возможности, в драке смысла было ещё меньше, равно как и в жалобе начальству. Тогда я решил наказать их единственно доступным способом – рублём. Я был уверен, что счёт выпитому гости потеряли уже очень давно, и я нагло вписал им в свой, распечатанный на принтере счёт, пять или шесть бутылок водки, добавил лишних закусок и безалкогольные напитки с сигаретами тоже умножил на два.

Наконец, пьянющие в драбадан южане решили рассчитаться. Скрестив на удачу пальцы, я понёс им свой «прокачанный» бланк счёта. Адреналин плескался в крови в промышленных масштабах, но я, сжав волю в кулак, изо всех сил старался держаться легко и непринуждённо. На все вопросы я с улыбкой отвечал типа: «Ну, и здоровье у вас! Да вы всю водку в баре выпили! Ох-ох и вах-вах!». В конце концов, один из гостей полез в барсетку и начал отсчитывать необходимую сумму. Я, скромно потупив взор, стоял в стороне и про себя считал по звуку отсчитываемые купюры. Но тут в сауну зашёл один из охранников заведения. Он обвёл взглядом отдыхающих, и я сразу почувствовал неладное – так смотрят лишь на хорошо знакомых людей. Его взгляд остановился на моём бланке счёта. Охранник подошёл, взял его в руки, повертел перед собой и спросил: «А разве у нас теперь такие счета дают?» (мои отличались даже внешне). Нужно было действовать без промедления.

– Конечно, Вахтанг, уже три дня как новые счета используем.

– Да? Ну ладно. Всё-таки позови мне сюда Елену Аркадьевну.

– Хорошо, только вот гостей рассчитаю.

Мозг работал с бешеной скоростью, лихорадочно ища выход из ловушки. Главное не суетиться – если начать дёргаться и мямлить – пиши пропало. В лучшем случае – полёт с лестницы, в худшем – поездка в лесопосадку. Я неторопливо отсчитал свою долю, заполнил официальный счёт, рассчитался с кассой. Моя начальница уже собралась домой и стояла одетая в дверях. Естественно, я не стал никуда её звать. Пожелал доброго пути и спокойной ночи. Каким-то чудом в момент её выхода Вахтанга не было у дверей и их разговор в этот день не состоялся. Всё. Пора было делать ноги. Рано или поздно мой злополучный счёт окажется у начальства. Я окинул взглядом помещение для персонала, поваров, стриптизёрш, ребят-официантов, подошёл к барной стойке, попросил бармена налить сто грамм водки, выпил и ушёл «за сигаретами». Больше в качестве сотрудника «Клеопатра» меня не видела.

Ромео

Отложенных денег хватило ненадолго. Слишком сложно было перестроиться с режима «трать – не думай, завтра снова заработаешь» на режим экономии. Но я решил не предаваться унынию – теперь-то меня, «суперпрофессионала» с опытом работы, должны были оторвать с руками все лучшие рестораны города. Во всяком случае, мне думалось именно так. Сложно было придумать большую глупость. И очень скоро я поплатился за излишнюю самоуверенность.

– Где, вы говорите, молодой человек, работали? В «Клеопатре»?

– Ну, да…

– И чему вас в этом борделе научили?

– Работе в ресторане научили, обслуживанию гостей, так-то.

– Расскажите: чем отличается кейтеринг от перепёлки в медовой глазури?

– Эээ…

Надо мной откровенно потешались.

– Какая температура подачи шампанского? И насколько она ниже температуры подачи первых блюд?

– …

– С какой стороны от гостя ставится соусник?

– Ну, слева вроде. Я был готов провалиться сквозь землю.

– Справа, молодой человек! Справа! Чтобы гостю было его удобней правой рукой брать!

– А если у гостя всего одна рука, левая. Инвалид, если?

– Иди обратно в бордель, инвалид! Нечего тебе в приличном ресторане делать.

Я быстро сообразил, что прошлый опыт работы скорее мешает, нежели добавляет баллов на собеседованиях. Ранней весной 2002 года Волгоград не был избалован изобилием хороших ресторанов и ночных клубов. Их, с запасом, можно было пересчитать по пальцам двух рук. И каждая неудача при трудоустройстве делала мои шансы на работу в престижном месте всё более призрачными. Наконец, я решился: в самом центре города, в огромном здании театра находилось самое престижное и дорогое заведение города – Элит-клуб «Ромео». Вокруг него ходило множество легенд и баек. По слухам, туда не пускали без костюма и вечернего платья, некоторые гости оставляли за один присест там суммы, сопоставимые с годовой заплатой всех врачей крупной больницы, в меню есть блюда за 500 долларов, официанты купаются в деньгах и так далее и тому подобное. К слову, не все эти мифы были беспочвенной выдумкой – забегая вперёд, скажу, что в правдивости некоторых я убедился на собственном опыте.

– Значит, ты к нам без опыта работы? Крупная женщина внимательно рассматривала меня через роговые очки с большими диоптриями, сидя за столом в большом кресле. Всё в ней излучало огромный опыт человека, вдоль и поперёк прошедшего школу общепита.

– Да, Ольга Семёновна, без опыта, но с огромным желанием. Я чувствовал себя будто в рентген-кабинете.

– Я сейчас тебе дам один хороший совет, но ты же всё равно меня не послушаешь. Не связывайся ты с рестораном. Иди доучись, стань строителем, архитектором, ментом хотя бы. А от кабаков подальше держись. Сюда вход – рубль, да выход – десять. Глазом моргнуть не успеешь, влипнешь, как муха в варенье… Ну, а если не передумаешь, хрен с тобой, возьму тебя на работу. Приходи завтра на стажировку, только не говори потом, что я тебя не предупреждала.

Из всего сказанного я услышал лишь про «завтра на стажировку», попрощался и счастливый вылетел из кабинета.

Первый блин

Я и представить себе не мог, насколько много я не знал о работе настоящего ресторана до прихода в «Ромео». Стажировка в сауне отличалась от стажировки в элит-клубе так же, как отличается двадцатилитровая бутылка плодовой браги с раздутой резиновой перчаткой сверху от бутылки превосходного шабли. Я пришёл на работу первым, сонный охранник явно не оценил моего рвения.

– Ты кто такой, нахрен? – сказала огромная лысая голова, высунувшаяся из дверей.

– Я ваш новый официант Дима! – бодро отчеканил я, жизнерадостно улыбаясь нависшему надо мной недоброму лицу.

– А какого ты, Дима, в такую рань сюда припёрся? Иди сорок минут погуляй, мать твою, -сказал свирепый колобок-мутант и исчез за закрывшейся тяжёлой дверью.

Ни ростом, ни физической силой я никогда обделён не был. Но прикинув насколько выше меня располагалась верхняя часть тела моего собеседника, я решил больше не предпринимать попыток прорваться к новому месту работы раньше назначенного срока. Спустя несколько недель работы, узнав Виталика поближе, я убедился в правильности своего поступка. Виталик был похож на молодого накачанного Шрека, пока тот не обрюзг – двухметровая Машина войны, неоднократный призёр местных боёв без правил, обладатель кулаков размером с советскую пудовую гирю и очень специфического чувства юмора. Например, многие посетители и просто прохожие частенько просили его сфотографировать их на фоне входа в клуб. Виталик соглашался, брал фотоаппарат, щёлкал счастливых людей, но на проявленных спустя время фотографиях всегда были или только головы, или ноги, или вообще вороны на крышах. Напомню, что это ещё была эпоха фотоплёнки – цифровики, а тем более мобильные телефоны с камерами в массовом пользовании появились только через пару лет. Во всяком случае, я ни разу не видел, чтобы кто-то пришёл к Виталику разбираться по поводу испорченных снимков.

Минут через 30 к дверям подошёл крепкий высокий парень чуть постарше меня. Он оказался местным барменом, вместе с ним мы и прошли внутрь заветного клуба.

Элит-клуб «Ромео» располагался в здании самого большого театра в городе и представлял собой не слишком большое помещение в виде амфитеатра. Самый нижний ярус примыкал к небольшому танцполу со сценой и огромным экраном.

В клубе имелось спутниковое ТВ с сотнями зарубежных каналов, но утренние часы эфира принадлежали охране, которая всегда выбирала порно-каналы.

На нижнем ярусе были маленькие круглые столики без сервировки. Предполагалось, что это коктейльные столики. На следующем уровне столы были со скатертями и наперонами. Маленькие столы для одного-двух человек, и побольше – для компаний от четырёх до шести человек. Третий и самый высокий ярус был наиболее престижным, там наличествовала сервировка в три прибора и три стекла (по три ножа и три вилки, рюмка, бокалы для вина и воды). В зале было два аквариума, один небольшой – в глубине зала, другой, побольше, выполнял роль перегородки между холлом с охраной и залом. В нём величаво плавала целая стая пираний, возглавляемая очень крупной и авторитетной рыбиной по прозвищу Гриша. За сценой была солидная барная стойка с тяжелыми барными табуретами (я выяснил, что их наличие определяет – контактный бар или нет). За баром находился проход в маленький банкетный зал, а дальше он вёл через кухню к раздевалке для персонала.

Все главные правила хорошего официанта я узнал именно здесь, в «Ромео». Первое правило касалось новичков. Оно гласило: «Если тебе нечего делать – значит, что-то ты делаешь не так». А делать нужно было много всего. Первым делом нужно было привести в порядок зал. Протереть все тарелки и приборы от пыли, просмотреть бокалы на наличие следов от пальцев и, в случае чего, натереть их. Далее- подготовить стейшны.

Новое слово в моём словаре. Стейшн – это друг и помощник официанта. Тумба как минимум с одним выдвижным ящиком. Здесь хранятся чистые приборы, пепельницы, натёртое стекло и всё то, что помогает в работе быстро решить маленькие проблемы, не отходя далеко от гостя (салфетки, сахарницы, специи, штопор и т.д.). Естественно, чтобы всё необходимое было на месте, нужно это туда положить, а перед этим натереть до блеска. Прежде чем я научился быстро и аккуратно натирать бокалы вафельным полотенцем, немало винных бокалов было с хрустом разломано пополам.

А ещё были тканевые салфетки, те, что украшают тарелки на столе и защищают ваши наряды от всего, что может упасть со стола во время трапезы. Они заслуживают отдельного упоминания. Нынешнее поколение официантов, заправляющих салфетки в кольца или просто укладывающих их свернутыми конвертиком в тарелки, понятия не имеют сколько существует способов извращённых сворачиваний несчастных кусков ткани. Лилия, кораблик, лебедь, веер, три вида свечи, шатёр, подушка, факел, рыбка и даже шапка епископа. Это далеко не полный список вариантов издевательств. Я на все лады материл авторов этого оригами, загибая необходимые уголки непослушной ткани неловкими пальцами. В подготовке ресторана к открытию должны участвовать все официанты смены, но мои старшие коллеги тут же доверили все эти заботы мне. Наконец, к открытию (а открывались мы в полдень) все утренние дела были сделаны, ресторан распахнул двери на вход, и я увидел наших первых гостей.

Бизнес-Ланч

Бизнес-ланч, он же деловой обед, он же быстрый комплексный приём пищи в полдень за чисто символические деньги, он же проклятие для официантов. В те годы бизнес-ланч был очень популярным в городе словечком. Об экономической целесообразности бизнес-ланча рестораторы спорят до сих пор, но весной 2002 года все мало-мальски значимые кафе и рестораны Волгограда имели гордую вывеску перед входом, провозглашающую о наличии у них данной опции. В нашем клубе их было аж пять видов. Первые два -за совсем смешные деньги, два – чуть подороже и поприличнее, а самый дорогой ланч был полноценным большим обедом. Практически сразу после открытия в наш сияющий белоснежными скатертями и натёртыми бокалами зал вкатывалась разномастная толпа «бизнесменов», спешащая побыстрее съесть салат из моркови, борщ и рыбную котлету за «пять копеек». Первые ворвавшиеся в ресторан гости с удивительной прытью бежали на самый высокий ярус, чтобы в одиночку занять накрытый на шестерых стол, во время трапезы умудриться пролить и перевернуть на стол всё, что можно пролить и перевернуть, а потом, разговаривая по мобильнику, небрежно уронить: «Я сейчас в «Ромео», освобожусь через часик». Ни одного из «ланчующихся» гостей я ни разу не видел вечером, ужинающим по регулярному меню с обычными ценами. Зато в разговорах с друзьями они постоянно упоминали, что не вылезают из элит-клуба. Ланч длился до четырёх часов дня. К полтретьего два дешёвых варианта съедались подчистую, а более дорогие, как правило, ещё нет. Каждый из вариантов был дополнительно пронумерован, приведу пример:

1) Салат из свёклы с чесноком

1) Щи зелёные

2) Биточки куриные с макаронами

3) Хлеб

4) Компот

Однажды под конец ланча в зал вплыли две девушки и, не снимая тёмных очков, сели за столик. Я подошёл к ним, вручил два ламинированных меню обеда, предупредив, что остались лишь четвёртый и пятый варианты комплексных обедов. Они минут пять внимательно вчитывались. Подойдя к ним, я спросил: «Что вы выбрали?». Ответ был таков: «А что тут выбирать-то? Только же хлеб и компот остался».

Дела и заботы

Когда бизнес-ланч заканчивался и наступало затишье, готовить зал нужно было заново. Бесконечная натирка ножей, вилок, бокалов – из химчистки привезли постиранные салфетки -всё по новой, скучная монотонная работа. Мои старшие коллеги использовали передышку с куда большей пользой – кто-то бесцеремонно спал, растянувшись на диванчиках, кто-то пытался писать курсовую, кто-то выбирал покупки из свежего каталога косметики. Во всех ресторанах найдётся женщина, которая параллельно с работой распространяет нечто подобное. Подавляющее большинство моих коллег мыло голову, брызгало подмышки, втирало в лицо и в попу то, что распространяла через каталоги повар холодного цеха Татьяна Кашулина. Некоторые штуки и впрямь были нелишними. Например, охлаждающий дезодорант и тальк для ног.

Всякая работа по-разному наносит ущерб здоровью. У офисных клерков – портится осанка и садится зрение, артиллеристы -глохнут, у айтишников борода врастает в свитер, чиновники теряют совесть и становятся сволочами, а у официантов сильнее прочего страдают ноги. Через 14-16 часов, проведённых в классических туфлях (а именно их, как правило, хотят видеть рестораторы на ногах официантов), ступни ног преют, вскипают и практически протухают. Стоит ли говорить, что пахнут при этом – отнюдь не фиалками. Мой совет начинающим официантам: выбирайте обувь очень тщательно. Совершенно не обязательно рабочие ботинки должны стоить запредельных денег, многие недорогие туфли служили мне дольше и лучше, чем обувь дорогих брендов. Но никакого кожзама, только кожа – только хардкор! Тоже самое касается носков. Они должны быть качественными, из натурального материала. На носках экономить не стоит. Иначе не помогут ни тальк, ни охлаждающий антиперспирант для ног. Вторая, неочевидная профессиональная проблема, с которой я столкнулся в работе, касается в основном особей мужеского пола. Возникает она, как правило, в «запару», когда приходится много и бестолково бегать.

Запара – ещё одно новое слово в моём лексиконе, обозначающее коллапс в работе, возникающий по массе причин, но в основном из-за резкого наплыва большого количества гостей, в результате которого кухня и бар не успевают вовремя отдавать заказы, а всё недовольство публики выслушивают, разумеется, официанты.

Но вернусь к упомянутой деликатной проблеме. Речь идёт о натёртости в паху. В один момент пробежав по ресторану не один километр от кухни до столика и обратно, вдруг понимаешь, что любой шаг причиняет тебе жуткое страдание. Точнее, страдание причиняет соприкосновение промокших от пота брюк с самым интимными местами. В попытке избежать этого пренеприятнейшего трения, начинаешь ходить смешной «походкой ковбоя» – именно поэтому подобную проблему называют «ковбойской болезнью». Для того чтобы описанная ситуация вас не коснулась, нужно соблюдать банальные правила личной гигиены, принимать душ при первой возможности и использовать антиперспирант. Никто не захочет оставить чаевые человеку, подавшему сколь угодно вкусную и красивую еду, из подмышки которого несёт сыром с плесенью.

Меню

Для того чтобы стать полноправным официантом, в первую очередь нужно в совершенстве знать меню кухни, бара и иметь представление о винной карте. В распечатанных для меня на принтере листах с названиями и ингредиентами блюд было множество неизвестных слов и названий. Спустя много лет я случайно узнал, что меню «Ромео» во многом было содрано из культового московского ресторана девяностых и нулевых «Ностальжи». Но тогда, понятное дело, мне подобное не могло прийти в голову. «Филе морского окуня на ложе из волос ангела». Бррр… Сколько же надо выкурить, чтобы назвать еду волосами? Пусть даже и ангела. Оказывается, роль пресловутых волос выполняла паста. Сейчас даже у дошкольника, которому скажут, что на ужин сегодня паста с лососем, не возникнет никакого непонимания. Но мне никогда прежде не доводилось сталкиваться ни с какой пастой, кроме как с зубной, ну, или со стиральной. Даже не буду вас утруждать разъяснениями, что это была за хрень. Но с макаронами или вермишелью слово «паста» у меня не ассоциировалось, ну ваще никак. Неведомое фондю с лобстером, какие-то тигровые креветки «фламбэ», лягушачьи лапки, улитки в чесночном масле, мидии (с какого-то перепугу) «киви», крем-карамель. Всё было непонятно. Даже обычные высокие бокалы почему-то назывались «хайболами», низкие – «роксами», привычные коньячки – «снифтерами», шампанки – «флютэ», а рюмки без ножек, те из которых принято пить текилу – «шотами». Маленькие сковородки в деревянной оправе назывались «баранчиками», жульены подавали в «кокотницах», к которым требовалась вырезанная из бумаги «папильотка», надеваемая на металлическую ручку, чтобы гость не дай бог не обжёгся, а здоровенные, подогреваемые спиртовыми горелками металлические подносы с крышками для больших блюд – были «мармитами», или того хуже – «шавендишами». Ещё печальнее дела обстояли с баром: ликёры из сорока трав, абсент из полыни, над которым следует сжигать сахар на вилке, коньяк из тысячи и одного коньячного спирта, односолодовый виски, смешанный виски, островной виски, ирландский виски, американский, канадский виски, виски с ароматом соли, йода и железнодорожной шпалы, виски с ароматом ириски и виски с запахом немытого дяди Фёдора… Множество сортов чая: высокогорный, зелёный, животворящий матэ, ассам, улун, лапсанг сушонг – пахнущий лыжной мазью, дарджилинг, шмарджилинг, любимый чай президента (по каким-то авторитетным слухам) – моргентау. С кофе совсем беда: суматра, марагоджип, бразильская арабика французской обжарки и, конечно, самый дорогой в мире кофе, зёрнами которого, прежде чем их пожарили и смололи, полакомилась, а потом, простите, покакала какая-то кошка из южной Америки. И это, не говоря про коктейли и винную карту. У меня никак не укладывалось в голове, что вино, сделанное из винограда, может пахнуть и вишней, и малиной, и смородиной, и кожей, и мехом, и табаком, и луговыми опятами.

А помимо меню, были ещё правила этикета. Меню нужно подавать открытым, причём начинать нужно с женщин. В той же последовательности следует принимать и подавать заказ, если речь не шла о кавказских традиционных семьях, где всё было ровно наоборот. У каждого прибора, оказывается, была своя рабочая поверхность, за которую можно брать нож или вилку. Соусник должен располагаться справа от гостя, в пепельнице должно быть не больше одного окурка, и ещё тысяча мелких неочевидных премудростей, о которых не догадываешься в обычной жизни. А открывание бутылки вина или, не дай бог, шампанского? Для меня это было настоящим стрессом. Однажды какие-то развесёлые девушки заказали бутылку питерского «шампанского» «Риорита». Жуткое пойло, если честно – полусладкая газировка с пластиковой пробкой. То ли бармен Костя решил меня проучить, то ли не было холодной бутылки, в итоге вино попало ко мне в руки тёплым. Я с недоверием убрал фольгу с горлышка и начал раскручивать проволочный корсет, удерживающий пробку (правильно называть его «мюзлe»). Белая пластмассовая пробка сдвинулась с насиженного места и самовольно поползла вверх – плохой знак, очень плохой. Взяв бутыль в левую руку, я безуспешно пытался вернуть пробку на место правой рукой. В голове внезапно всплыл урок физики про сжатие газов и жидкостей. После оглушительного хлопка я слышал, как пробка рикошетила где-то среди софитов под потолком, а бутыль, подобно реактивному снаряду, рванула из рук и, оставляя пенный липкий след, полетела зигзагами по танцполу. Я бежал следом, пытаясь зафиксировать её на полу ручником. Не с первого раза мне, наконец, это удалось. Когда я поднял «шампанское» с пола, внутри оставалось не больше трети. Зато я сорвал аплодисменты – все гости «Ромео» покатывались со смеху, с другой стороны, им вторил персонал клуба.

С обычным (тихим) вином тоже было немало хлопот. Так как профессия сомелье ещё не добралась до Волгограда, вино мы открывали сами. Существует целый ритуал. Вино, этикеткой к гостю, демонстрируют заказчику, озвучивают название, дом производителя, год урожая и сорт винограда. Затем спрашивают, можно ли открыть. И получив согласие, срезают пластиковый колпачок под горлышком. Причём по правилам делать это нужно не более чем в три движения ножа сомелье (в простонародье – «нарзанника»), потом вкручивают жало штопора точно по центру пробки, и аккуратно, чтобы не повредить и не проткнуть, извлекают эту самую пробку. Далее оценивают качество пробки: она ни в коем случае не должна промокнуть за годы хранения насквозь. Хотя для того чтобы это случилось, нужны долгие десятилетия. Пробку, держа двумя пальцами за самый верх, следует положить на специальное блюдце рядом с заказчиком – некоторые индивидуумы их коллекционируют. Затем нужно оценить качество вина, налив себе в отдельный бокал: цвет, запах, можно даже пригубить немного вина на предмет соответствия. Потом налить немного вина заказчику, и только дождавшись его одобрения, налить всем остальным. Про аэрацию, декантацию, форму бокалов я расскажу в другой раз. Всё, что я описал, касается, в основном, дорогих и старых вин. В «Ромео» мы ни о чём подобном не знали, и, не заморачиваясь, открывали вина самым обычным советским штопором с двумя ручками. Этот раритетный девайс крошил пробки в труху, а однажды, от приложенного мной усилия, продавил плечи бутылки, просто сломав её.

Но все ошибки, недоразумения, «косяки», преобразовывались в бесценный опыт. Наконец, после нескольких недель зубрёжки – меню, барная карта, нумерация столов, имена постоянных гостей, и ещё много всего, намертво впечатались в мозг. Я сдал меню старшим официантам, мою учётную запись ввели в систему предприятия, и я получил не самую плохую позицию на втором ярусе. Официант – это звучит гордо!

Чаевые

Официантам, как правило, платят очень мало. Я слышал, что в некоторых местах официанты сами неплохо откидывали работодателю, чтобы иметь возможность работать в престижном месте. Покойный Михаил Трахтенберг, который, помимо прочего, тоже был ресторатором, недоумевал в одном интервью: «Зачем мне платить этим блядям? Да они больше меня здесь зарабатывают!». Он, конечно, лукавил, но о мёртвых либо хорошо, либо никак.

Из минимальной официальной зарплаты ушлые рестораторы постоянно вычитают деньги за штрафы, бой посуды и другие накладные расходы. Наиболее «продвинутые» умудряются «повесить» на персонал корпоративное питание, скатерти и салфетки. В итоге ты не получишь от предприятия ничего, можешь ещё и задолжать. Но волка ноги кормят, а официанта – чаевые. И они бывают очень разными. Существует много легенд о том, сколько чаевых оставляют в разных странах. 10% от счёта, 15, 20…Забегая вперёд, скажу, что больше, чем в России, их не оставляют нигде.

Первое время я отнюдь не катался как сыр в масле. Деньги давались потом и стоптанными ногами. На бизнес-ланчах чаевых просто не было, а вечером хорошо, если один из трёх столов оставлял мне что-то сверху счёта. Но однажды в будний день за мой столик под аквариумом с пираньями сел один хорошо одетый человек средних лет. От предложенного меню он отказался, а вместо этого попросил пожарить ему филе судака с картофельным пюре. Почувствовав пятой точкой, что отказывать такому гостю ни в коем случае нельзя, я метнулся на кухню. Вместе с поварами, в холодильнике для персональской еды, мы нашли искомое филе. Гость съел свой заказ и спросил, можно ли покормить рыбок. Имелась ввиду стая пираний над его головой в аквариуме.

– Отчего же нет! Сейчас порубим телятины, и кормите на здоровье! – не раздумывая, согласился я.

Загадочный посетитель стоял над аквариумом и неспешно кидал кусочки мяса бешено мечущимся по стеклянной коробке хищникам. Я терпеливо ждал. Наконец, скормив сырой бефстроганов нашим рыбкам, гость попросил счёт. Сумма счёта была совершенно смешной. Но, когда я подошёл забрать папку, та оттопыривалась весьма многообещающе.

– Это тебе на учёбу, Дима, -сказал незнакомец, прочитав имя на бейджике.

В папке лежала тысяча рублей по счёту и тысяча долларов сверху.

Сказать, что я растерялся – не сказать ничего. Меня просто парализовало на некоторое время, совсем как обморочную козу из весёлых роликов наYouTube. Мой меценат наслаждался реакцией. Видимо, такого рода развлечения ещё не успели его пресытить. Так и не сказав «спасибо», я удалился в раздевалку.

Сейчас я попробую объяснить, что такое 1000 долларов в 2002-ом в Волгограде. Это примерно 31500 рублей. Зарплата в 5000 рублей считалась очень хорошей, как правило, рабочие люди получали 2000-3000. Однокомнатную квартиру не в попе мира можно было купить за 300000, литр 95-го бензина стоил 9 рублей, пачка «Петра I» – 10 рублей. За тысячу рублей можно было нехило выпить и закусить в приличном ресторане, самый дорогой и навороченный мобильный телефон того года – Samsung T100 – продавался за немыслимые 10000 р.

Работать в этот день я больше не мог. Спрятав в дальний карман одежды пачку равнодушных к происходящему зеленоватых лиц Бенджамина Франклина, я отпросился домой у метрдотеля, сославшись на плохое самочувствие. Хорошие чаевые – отличный мотиватор. Когда, «откатав» тяжёлый стол, получаешь адекватную сумму благодарности – волна адреналина и дофамина моментально смывает с тебя усталость, и ты, забыв про ноющую спину и натёртые ноги, бежишь встречать новых посетителей. В описанном случае с адреналином был перебор. Меня неслабо потряхивало. Вздрагивая на каждый шорох, я летел домой и более-менее пришёл в себя, только когда закрыл за собой дверь на все запоры. В будущем я немало раз снимал большой куш, но эмоции от упавшего с неба первого «косаря зелени» не сравнятся ни с чем.

Я почти ничего не потратил из полученной суммы -спрятал до лучших времён. Но от покупки мобильного телефона не удержался. Это был серебристый Panasonic GD75 с голубым экраном и полифонией. Не самый крутой на рынке, но чем-то очень цепляющий.

Шли дни и недели, я матерел, у меня начали появляться постоянные прикормленные гости. Больше всего мне нравились товарищи из Москвы, которые «насидев» на огромные по моим представлениям деньги, завидя счёт, смеялись приговаривая: «За что я люблю провинцию, так это за смешные цены». Наверное, именно благодаря гастролирующим столичным топ-менеджерам я впервые всерьёз задумался о переезде в Москву.

Тузы и курьёзы.

Жизнь модного ресторана – это калька жизни города и людей на быстрой перемотке. Сюда стараются надеть самые модные шмотки, приехать на новой тачке «только с международного автосалона», притащить остромодный гаджет или очередную мисс города. Сюда стекались застрявшие в 90-х криминальные авторитеты, бизнесмены разного калибра, управленцы, известные спортсмены, чиновники, люди в погонах. Мы зарабатывали на их понтах, как могли. Например, при появлении в клубе одного прокурора, мгновенно должна была заиграть главная тема «Бандитского Петербурга», а при первых шагах в заведении некоего банкира, срочно включалась группа «Альфа». За такой «респект» легко можно было «срубить» сотку долларов. Однажды оба этих господина появились в «Ромео» одновременно, предварительно поспорив, чью тему включат по их прибытию. Тишина длилась недолго – наш DJ лихо замиксовал оба этих трека в один, чем привёл в неописуемый восторг вновь прибывших. Другого товарища, имевшего чуть ли не единственный в городе «понтиак», как-то пробило на сентиментальность и кровь из носу как захотелось послушать Диану Гурцкую, которой не было в фонотеке. Напомню, что в то время Марк Цукерберг был ещё желторотым школяром, а Стив Джобс только начал выстраивать своё триумфальное возвращение, реализуя свой первый гениальный продукт нового поколения – ITunes. Я хочу сказать, что скачать нужную песню в интернете было просто неоткуда. Поэтому гонец в магазин музыки получил 500 долларов за свои быстрые ноги. А мы были обречены остаток ночи слушать заунывные завывания слепой певицы. А ещё:

– Цветы для девушки за вон тот столик.

– Конечно, как скажете. Будьте добры, аванс, пожалуйста.

Мы знали всех ночных продавцов цветов в лицо. И порой имели пятикратную разницу на кармане. Как-то раз под вечер к нам пожаловала очень странная пара людей: пожилой лысый господин с безумно тоскливым взглядом и сопровождающий его стрёмно одетый парень, которому явно было неуютно в пафосном клубе. Сев за мой столик, дедушка заказал французского шампанского, каких-то наобум выбранных деликатесов и зачем-то зажигалку zippo. Что-то было не так с этой парочкой. Молодой подошёл ко мне и спросил, есть ли возможность вызвать девушек из эскорта для компании. Возможностей, естественно, было хоть отбавляй.

Работа с девушками из эскорта была не последней статьёй дохода в нашей жизни. За вызов к гостю они делились частью заработка. Порой именно на таком непочётном деле мы «выезжали» в слабые дни. С некоторыми девушками мы дружили и вместе зажигали в выходные.

– Да, конечно, девушки приедут в течение получаса, но необходимо внести предоплату.

– Да, берите сколько нужно, вот здесь…

Сомнительный сопровождающий протянул мне какую-то древнюю, советских времён хозяйственную сумку, в которой лежали хаотично сваленные купюры.

Я не выдержал, вид стариковской сумки вывел меня из равновесия. В детстве- именно такую бабушка брала с собой перед походом за продуктами.

– Слушай, а оно вам надо? Всё это. Скажи прямо, что на самом деле у вас происходит?

– Да я сам в шоке, у этого деда, оказывается, неделю назад нашли рак, неоперабельный, в какой-то запущенной стадии. Короче жить, сказали, месяц осталось. Я вообще таксист с окраины города. Второй день его по кабакам катаю. Вот он решил напоследок пожить красиво. Сам так сказал. Всю жизнь на хим предприятии проработал – медали, грамоты, а толку? Взял все сбережения и пытается надышаться напоследок, как у Булгакова- про буфетчика из варьете.

Девушки таки приехали, аж четыре. Из-за столика доносился девичий смех, они о чём-то шутили, пили шампанское, ели икру и фрукты. Проходя мимо столика, я внимательно посмотрел на прожигателя жизни, тот почувствовал мой взгляд и обернулся. В его серых, выцветших глазах не было ни капли радости, только невыразимый ужас и тоска. Никакая икра и никакие девицы ничего не меняли. Он страшно боялся умирать.

В другой летний день, в самый разгар сиесты, когда бизнес-ланч закончился, а до вечерних столиков было ещё далеко, наш законный отдых бесцеремонно прервал звонок от охраны, возвещающий о прибытии гостя. Персонал резко вскочил с гостевых диванчиков и проворно ринулся в сторону рабочих мест, разлепляя на ходу заспанные глаза. Я занял позицию у входа, чтобы посмотреть на нарушителя нашего спокойствия. По ступеням спускался тучный бесформенный господин в огромных джинсах, с густой чёрной бородой и в тёмных очках. Мозг быстренько прогнал увиденное через собственную базу данных и не нашёл ни одного совпадения.

– Здравствуйте! У вас что здесь, ночной клуб? – голос гостя, несмотря на его внушительные габариты, был высокий, гнусавый и дребезжащий.

– Здравствуйте, добро пожаловать! Можно сказать, что и ночной клуб тоже.

– Принесите мне бутылочку тёмного пива.

Я принёс и открыл бутылку тёмного «будвайзера» и начал переливать её в бокал.

– Скажите, у вас тут, наверное, и девушку можно на ночь заказать?

Вот это поворот…Но на работника правоохранительных органов это облако в штанах походило в последнюю очередь.

– Ну, можно что-нибудь сообразить, если душа очень просит.

– И мальчика, наверное, можно? – лукаво подмигнул посетитель.

Принято считать, что сейчас в нашей нетолерантной стране геям живётся несладко (даже встроенный редактор ошибок «Ворда», в котором я сейчас пишу эти строки, подчеркнул слово «геям» красной волнистой линией- совпадение, наверное). Но, скажу я вам, волгоградским геям летом 2002-го жилось куда сложнее.

– Чего?! Какого ещё в жопу мальчика?

– Ну, не горячитесь, молодой человек, зачем же сразу в жопу? Вы пойдите, поинтересуйтесь сначала, я вас щедро вознагражу за хлопоты. Идите же.

Я пулей взлетел по ступенькам к охране.

– Вы кого сюда пустили, мать вашу так? Мало того, что этот хрен никому отдохнуть не дал, так теперь этот мудила мальчика себе требует для утех сексуальных!

Уже знакомый вам Виталик повернулся и внимательно изучил через аквариум нашего единственного горе-посетителя.

– Пусть лавэ готовит, есть у меня для него вариант.

Минут через сорок в ста метрах от входа в клуб остановилась синяя «девяносто девятая» с «южной тонировкой». К ней бодро засеменил наш бесформенный любитель «европейских ценностей». Спустя пару минут он разочарованно плёлся обратно.

– Ну, что скажете? – брезгливо поинтересовался я.

– Скажу, что нет. Мальчика должно хотеться обнять, приголубить, лицо должно быть ясным, а у этого отрока прыщики, рисунки на теле, эти, пирсинги. Извините за беспокойство. Я, пожалуй, пойду. Всего доброго.

Спустя пару недель, бармен Костя встретил этого персонажа у подъезда своей тёщи. Выяснилось, что это какой-то большой церковный чиновник из Нижнего Новгорода. Религиозности после этого случая у меня как-то поубавилось.

Отдых

График работы в «Ромео» был «три через три». Я до сих пор считаю его идеальным для жизни. За три рабочих дня можно было накопить нормальную сумму денег, а трёх дней отдыха хватало на то, чтобы восстановить силы и порешать накопившиеся дела. Официально мы работали «до последнего клиента», но не позже пяти утра. Конечно, находились такие товарищи, которые сидя в три часа ночи в пустом зале ничего не заказывая, вели пьяные разговоры «за жизнь». Тогда нам на помощь приходил DJ Илья по фамилии Снежный. Он объявлял в микрофон, что сейчас, как всегда, по средам (вторникам, четвергам – не важно), час классической музыки. После чего громко включал такую заунывную тягомотину, от которой, скорее всего, массово дохли театральные мыши за стенкой клуба. «Сидельцы» тут же приходили в чувство и расползались куда подальше.

В конце третьей рабочей смены начинались выходные. Как правило, мы не расходились по домам, а массово шли куда-нибудь тусоваться. Например, пить и танцевать в дружественное заведение или, предварительно закупившись всем необходимым, шли в баню. Нет восторга выше, нет соблазна изысканней, чем… нет, не «центральный климатизатор», чтобы там ни говорил демон Азраил из фильма «Догма», а… вытянуть усталые ноги в тёплом бурлящем джакузи с бокалом чего-нибудь расслабляющего – вот истинное наслаждение для отработавшего три долгих дня официанта.

Ещё я очень любил проводить ночи после работы в единственном известном мне интернет-кафе «Камчатка». Там были самые красивые девушки-барменши, а также все новинки Голливуда, новейшая музыка, и неведомый и манящий мир интернет-общения с незнакомыми людьми. Меня очень зацепил просмотренный там (проходной в общем-то) фильм «Бар «Гадкий Койот» про молодых девчонок, приехавших в Нью-Йорк на заработки и нашедших работу в специфическом баре. Пересмотрев это кино через лет десять, я спросил себя: что меня могло в нём так зацепить? А зацепила меня простая и очень навязчивая мысль о том, что как бы ни хорошо шли дела в нашем волгоградском клубе, в Москве наверняка будет поинтереснее.

Москва

Москва долетала до нас через новости, через московских командировочных гостей, оставляющих большие чаевые со словами: «За что люблю провинцию – так это за то, что тут всё копейки стоит», через слухи о невероятных селебрити на невероятных машинах, тративших невероятные суммы в невероятных московских заведениях. Мне в руки попался толстый журнал в мягкой обложке вроде бы он назывался «Работа в Москве». Там, в разделе «Работа в HoReCa», были сотни предложений на любой вкус и цвет. Но больше всего меня впечатлила работа в знаменитом стриптиз-клубе для женщин «Красная Шапочка» – там обещали «беспрецедентно» высокий заработок. Ходили слухи, что жёны и любовницы «новых русских» просто швырялись в стриптизёров, барменов и официантов пачками денег.

Меня не оставляла мысль, что пока мы тут прозябаем на периферии, в столице бьёт ключом настоящая, полная возможностей, приключений и американских денег жизнь. В начале две тысячи третьего, места для развлечения в Волгограде можно было пересчитать на одной, в лучшем случае, на двух руках. Город казался мне тесным, тёмным, отсталым и безнадёжно застрявшим в девяностых. Со мной работал старший официант Антон Скоробогатов. Он каждый год собирался переезжать в Москву и каждый раз его что-то останавливало. Все давно привыкли к его сезонным порывам и не воспринимали всерьёз. Но когда я подошел к нему и сказал, что собираюсь сорваться из нашей провинции в метрополию, он горячо поддержал мою идею и пообещал присоединиться. «Вот и славно, – решил я. Вдвоём-то оно всяко веселее.

Жить в Москве было моей заветной мечтой с десять лет. Я помнил её широкие светлые улицы и проспекты, помнил захватывающий дух вид с Воробьёвых гор, помнил сталинские высотки, аттракционы в парке Горького и колесо обозрения на ВДНХ. На эти детские воспоминания накладывались мои наивные фантазии о никогда не спящей сияющей столице. Столице, которая так сильно ждёт меня, что даже кушать не может. Столица, которая, стоит мне приехать, сразу осыплет меня дарами, деньгами и супер возможностями. И я и слышать не хотел про то, что что-то может пойти не так. У кого угодно, но только не у меня.

Готовиться к дерзкому побегу из Волгограда я начал за пару месяцев – нашёл сдающуюся двухкомнатную квартиру в Братеево, договорился о покупке полулегальной подмосковной регистрации, продал всё, что не мог забрать с собой, уволился из «Ромео», короче, сжёг все мосты, чтобы отступать было некуда. пятого марта две тысячи третьего года мы вместе с Антоном погрузили вещи в рейсовый автобус Волгоград-Москва и отбыли в новую счастливую жизнь.

На следующее утро Столица приняла нас в свои ласковые руки. Мы стояли на площади Павелецкого вокзала и, разинув рот, смотрели вокруг. К нам тут же подбежал улыбчивый человек и сообщил, что именно мы – те счастливцы, которые уже почти выиграли в конкурсе от «Русского радио». Неподалёку были навалены коробки с призами – утюги, микроволновки и электрочайники. Конечно, чтобы окончательно выиграть в конкурсе, требовалось доплатить, но вникать в детали развода наивных граждан я не стал. Сделав зверское лицо, я посоветовал недобросовестному гражданину поискать лохов в другом автобусе. Тем более, что электрочайник с утюгом были упакованы где-то среди содержимого наших оккупационных сумок, а микроволновкам я никогда не доверял. Из мегафона неслось: «Приглашаем на автобусную прогулку по Москве, увидим Воробьёвы горы, Красную площадь, едем гулять, отдыхать!». «Гулять и отдыхать будем позже», – решил я, а пока нужно было попасть в нашу съёмную квартиру в Братеево. Было принято решение взять такси, т.к. доехать общественным транспортом до Братеево, не зная толком маршрута, со всеми пожитками было самонадеянно.

Москва марта две тысячи третьего похожа на Москву современную примерно так же, как рынок «Садовод» похож на торговую галерею в Третьяковском проезде. Торговля шла на каждом свободном сантиметре, кругом были налеплены разномастные павильоны, казино, игровые автоматы «Супер Слотс», «Вулкан», «Джекпот» …Человек в костюме игрового автомата орал тебе в лицо через усилитель: «Мало платят на работе– приходи играть в «Джекпоте!». Фасадов зданий было не видно за рекламными баннерами, а над дорогами были растянуты рекламные полотна – перетяжки. Отдельного упоминания заслуживает доблестная московская полиция, которая в ту пору называлась милицией. Тогда, прибыв в Москву, нужно было в трёхдневный срок зарегистрироваться по месту пребывания, и всегда носить с собой специальную бумажку. За отсутствие оной тебя ждали поборы от каждого метрополицейского, которые, как опытные фейсконтрольщики, считывали неуверенных в себе граждан лучше любых современных камер слежения. Я часами тренировал безразличное выражение лица и уверенную походку, чтобы не вызывать подозрения у стражей порядка. Выходя или заходя в метро, я доставал мобильный телефон и изображал деловой разговор: «Да, отдавайте всё по восемьдесят баксов, не меньше! Хер им, а не франшизу! С первого числа повышаем аренду!» – угрожающе громко говорил я воображаемым бизнес-партнёрам.

Милиционеры посматривали на меня с уважением и не предпринимали попыток проверить документы у молодого «коммерсанта». Зато другие замешкавшиеся люди мгновенно «выдёргивались» из толпы и становились беднее на сто или двести рублей в зависимости от настроения милиции финансовых возможностей бедолаги.

Взять такси от вокзала оказалось не самой разумной идеей. Водитель запросил сумму, сопоставимую со стоимостью нашей междугородней поездки. После ожесточённого торга цену удалось сбить втрое, и мы отбыли к месту нашего проживания, ставшему нашим домом на два с половиной года.

Сейчас никого не удивляет наличие на карте метро станции «Алма-Атинская» – это логичное продолжение юга замоскворецкой линии. Новые линии и десятки новых станций строятся стахановскими темпами: я всё чаще слышу названия новых неизвестных мне локаций и это хорошо. Но на картах метрополитена образца «две тысячи три» зелёная ветка оканчивалась «Красногвардейской», а за ней прозрачным кружком была обозначена строящаяся станция «Братеево». Меньше, чем через год строящаяся станция исчезла с карт лет на восемь, а вместе с ней и надежды местных жителей на возможность попадать к месту работы без сложных маршрутов, маршруток и переполненных автобусов.

Итак, Братеево. Меньше всего на свете это место напоминало мне ту Москву, которую я себе представлял. Панельные восемнадцатиэтажки, зажатые между МКАДом, Москва-рекой и Борисовскими прудами, круглосуточный магазин в доме, почти полное отсутствие растительности на улицах и бетонные пруды-отстойники. Завершал эту жизнерадостную картину вид из окна на факел нефтеперерабатывающего завода в Капотне. Особенно хорошо он смотрелся ночью, озаряя пасмурное небо багровым, зловещим светом.

Я натурально чувствовал себя Фродо Бэггинсом, из недавно вышедшего тогда в прокат «Властелина Колец», смотрящим на роковую гору «Ородруин». Пусть жители и патриоты Братеево не держат на меня зла за то, что я не сразу распознал шарм этого места. За годы, проведённые там, я привык и даже полюбил этот район. Да, здесь не было метро, кинотеатра, больших магазинов, парков, не было даже ни одной приличной кафешки. Зато здесь был видеопрокат, книжный магазин, два компьютерных клуба и мост через Москва-реку в Марьино. Недалеко от него я несколько раз купался, причём безо всяких последствий, хотя вода здесь никогда не замерзала и ходила шутка, что в этой воде можно проявлять фотографии (в доцифровую эпоху это был один из этапов получения фотографий). Короче, жить было можно и даже нужно.

Разместившись на новом месте, отмывшись и выспавшись, мы организовали мозговой штурм на тему наших дальнейших действий. Покорить Москву было решено одним коротким решительным марш-броском. Завтра мы выбираемся в самый её эпицентр и напрямую заходим в поисках работы в самые раскрученные и знаменитые центральные рестораны, минуя телефонные собеседования. Дрожите, тщедушные московские менеджеры, мы пришли, чтобы забрать у вас всё!

Понаехали

Блицкриг не принёс желаемых результатов. В одних раскрученных ресторанах персонал держался за места и подтягивал своих, поэтому вакансий не было. В других требовался опыт работы в Москве. Выяснилось, что наш опыт работы в провинциальном, пусть и «самом-самом» заведении, в столице не значит ничего. Мы не знали названий половины продуктов, терминологии, профильного сленга, не умели работать с Р-кипер. Руккола, фризе, корн, кервель, песто, анчоусы, бальзамический уксус, моцарелла, бурата, сорбет, барабулька, сибас, дорадо, фин де клер, шалот, демигласс, чёрные и белые трюфели, прожарка, рибай, стриплойн, чатни, декантация, мацерация, мохито, дижестив, асибори, басбой, триджек, чилаут, препати, афтепати и ещё тысячи новых диковинных слов из околоресторанного московского лексикона, которые знали все вокруг, кроме меня.

Но не всё так плохо. В самом центре, в паре сотен метров от Красной площади, на улице Варварка был найден ещё не открывшийся французский ресторан высокой кухни, набиравший персонал без опыта, с обучением. Открытие было запланировано через полтора месяца, а пока проходили ежедневные тренинги по будущему меню, сервису, винной карте и ещё бог знает, чему. Как раз то, что мне было нужно. Я впитывал знания, как губка: через неделю-другую я имел представление о сортах и размерах устриц, о разделке рыбы перед столом, о рекомендованном соотношении прожаренного и сырого мяса в стейках, о сырных крутонах в луковом супе, улитках, каштанах, великих винах Бордо и весёлой вдове Клико из Шампани. Нет, разумеется, я не стал экспертом французской кухни, но кое-что отложилось в голове на всю жизнь.

Шли дни, мы прилежно ездили на обучение, но ведь нужно было чем-то питаться, платить за квартиру и вообще. Запас денег, привезённых с собой, стремительно таял, а новых поступлений пока не предвиделось. Не помню по чьему совету я заехал в барменскую ассоциацию России на Алексеевской. Там я заплатил членский годовой взнос, а ассоциация пообещала вызывать меня на подработку на банкеты с выплатой за каждое мероприятие. Это было настоящим спасением. Во-первых, живые деньги – примерно по 100 долларов за выход, во-вторых, мы уносили целые сумки всевозможных деликатесов, оставшихся с банкета, порой даже вместе с тарелками.

Прокручивая в памяти сейчас события той безумной весны, чем я жил, о чём мечтал, о чём думал, когда засыпал, я со всей отчётливостью вспоминаю возникший тогда огромный контраст между ожиданиями и реальностью. Город мечты превратился в череду перегонов между станциями метро, в длинные эскалаторы, бесконечные анкеты соискателя работы, короткие перекуры и одинаковые коробки домов спальных районов. Однажды вечером, сидя в автобусе, я смотрел на тысячи тысяч горящих окон в домах – это завораживало. За каждой горящей лампочкой был человек, семья, маленькие трагедии и большие надежды, сейчас приеду, и ещё одна загорится. Один старый друг как-то сказал отличную фразу о переезде в новый город. Я полностью с ним согласен и поделюсь этой мыслью с вами. Когда переезжаешь в новый город, не нужно бросаться, как в омут с головой, сразу в работу. Дайте себе недельку погулять по самым красивым местам, музеям, крышам и паркам. Проникнитесь атмосферой, посмотрите вокруг, подружитесь с городом, найдите свои места силы, лишь потом впрягайтесь в рабочий ритм. Иначе вы, как и я, получите искажённое и сильно урезанное представление о месте, в котором живёте.

Red Hat

Естественно, у вас возникнет вопрос: зачем я таскался по банкетам и ресторанам, когда все деньги мира можно было заработать в «Красной Шапочке»? Неужели я забыл про это место или, может быть, испугался? Нет, не забыл и не испугался. Выяснилось, что запись на собеседование в «Шапку» проходит по средам во второй половине дня. В следующую среду мы с Антоном были в самом начале Глинищевского переулка, в двух шагах от первой линии Тверской улицы. Сказать, что мы там были не одни – всё равно, что промолчать – около сотни молодых парней всех мастей толпились около входа. Через некоторое время из нас выстроилось что-то похожее на очередь. Идущая по Тверской девушка, засмотревшись на такое явление, с громким стуком врезалась в столб освещения. Её можно было понять – мулаты, азиаты, русские, украинцы, но особенно много выходцев с Кавказа. Всех размеров и цветов, от 18 до, примерно, 25 лет. Никто не хотел идти машинистом, никого не манили глубины космоса, зато все хотели много денег в трусах от благодарных жён олигархов. «Ты прикин, брат, нэ ты за «шпили-вили» платыт будэш, а тэбэ! Уф, мэчта, а нэ работа!» – размышлял вслух стоявший рядом небольшого роста «южанин» с кривыми ногами и щетиной до глаз. Я согласился с ним, отметив про себя его минусовые шансы на трудоустройство. Тут среди ребят я неожиданно заметил одну девушку, причём весьма симпатичную. Такая невысокая, хрупкая, темноволосая, с большими выразительными глазами. В такую легко влюбиться. Но что-то с ней было не так, с первого взгляда не разберёшь. Со второго взгляда я внезапно разглядел кадык. А потом «девушка» заговорила и я, наконец, догнал, что никакая это не девушка. Мозг, совершив несколько кувырков внутри черепа, встал на место и сфокусировал восприятие на новый лад. «Аккуратнее в Москве надо быть», – сказал я сам себе и отвернулся, размышляя о том, как чуть не встал на скользкий путь, за одно упоминание, о котором в родном волгоградском дворе без промедления проломили бы голову. Забегая вперёд, скажу, что эту «девушку» таки взяли на работу в «Шапочку» в обход всех конкурсов и собеседований, что послужило первым тревожным звоночком у меня в голове. Через некоторое время к нам вышел средних лет мужчина в костюме и сообщил, что собеседование будет проходить в другом месте, и попросил организованно проследовать за ним. Проследовав по переулкам метров пятьсот, мы прибыли в большое помещение чем-то похожее на аудиторию, где беспорядочно разместились на стульях и лавках. Выждав эффектную паузу, наш провожатый взял слово. Он минут сорок рассказывал, насколько сказочно хорошо работать в «Красной Шапочке». Про бесплатный тренажерный зал и солярий для всех желающих, про щедрых посетительниц, про крейзи-меню и про то, какими чемоданами уносит заработанное бабло персонал клуба. Взволнованные соискатели развесили уши и ручьями пускали слюни на пол от открывающихся перед ними перспектив.

– Есть вопросы? – мужчина в костюме обвёл нас взглядом удава Каа из советского мультика про Маугли.

– А почему, если у вас настолько хорошо, вам постоянно требуются сотрудники? -набравшись смелости, спросил я.

– Хороший вопрос! – ободрил меня представитель «Шапочки». – Наиболее удачливые работники увольняются, чтобы начать своё дело, других «увольняют» наши посетительницы, чтобы больше ни с кем их не делить, ну, а менее везучих и безответственных приходится увольнять нам. За воровство, за пьянство, за наркотики, за излишнее любопытство. Я ответил на ваш вопрос?

– Да, спасибо. «Зря я, похоже, высунулся», – крутилось у меня в голове.

– Раз больше нет вопросов, переходим к фотопробам.

Каждого из нас по очереди завели в отдельную комнату, где сфотографировали с номером в руках. Мне достался номер 34. «Волгоградский регион – хороший знак», – решил я и уехал домой ждать результата.

Результат не заставил себя ждать даже до завтрашнего дня – этим же вечером нам позвонили, сообщив, что мы прошли предварительные фотопробы, и завтра нас ждут на таинственное тестирование.

Тестирование проходило в уже знакомой аудитории. «Костюм» раздал всем по два листочка с вопросами. На первом – были вопросы по ресторанному обслуживанию, а на втором – вопросы по барному делу. На вопрос зачем нам знать барменскую специфику был дан ответ, что бармена в любую секунду могут забрать «на вынос» клиентки заведения, и любой из официантов должен быть готовым заменить выбывшего. Вроде логично.

Если с первой частью задания мы разделались играючи, то среди барных вопросов про инвентарь, методы приготовления напитков и прочего были задания, требующие знания состава фирменных коктейлей клуба, которых никто из нас не мог знать в принципе. Да, забыл упомянуть ещё одну деталь, ставшую вторым предостерегающим звоночком – предварительные фотопробы прошли все без исключения. Даже низкорослый «южанин» с кривыми ногами. Подавляющее большинство начинающих жиголо знали про обслуживание и работу бара чуть менее, чем ничего. Мы на их фоне выглядели молодцами, но и нам поставили зачёт лишь наполовину.

– Друзья, не расстраивайтесь, – утешающим тоном сказал экзаменатор. – Недостающие знания можно получить на специальных курсах высокой интенсивности, которые проводят профессионалы своего дела. Всего четыреста долларов, немного усердия, и за две недели вы будете готовы к нашему тесту. Записаться на курсы можно в соседней комнате.

– Что будем делать? «Похоже на голимый развод», —сказал проницательный Антон.

– Будем прорываться, ты же видишь, что этот сброд нам не ровня.

Так легко я не был готов расстаться с мечтой о красивой жизни. Я слишком крепко приклеил себе в сознание картинку, на которой я мчусь по ночной Москве в машине с открытым верхом в окружении роскошных бизнесвумен, так что попытки эту картинку отклеить, причиняли невыносимое страдание (сейчас более известное как «батхёрт»). Не останавливала даже сумма, превышающая нашу месячную аренду квартиры. С другой стороны, великодушный мужчина в костюме пообещал нам скидку в пятьдесят процентов ввиду того, что весь курс нам изучать не нужно, а только подтянуть барные знания. И вот мы уже катались не только на тренинги во французский ресторан на Китай-город, но и прилежно записывали в тетради барный инвентарь, трясли шейкер и поджигали многослойные коктейли в учебном центре на ВДНХ.

Через две недели, получив какие-то корочки о барменской профпригодности, мы без проблем сдали вторую часть теста. Только после этого, безо всяких фотопроб, выяснилось, что девяносто пять кандидатов внешне не подходят для работы в легендарном клубе. Зато прекрасно подходят для работы в сети кафе «Му-Му», «Ёлки-Палки» и «Дрова». Это был эпик фейл. Боль, слёзы, страдания, проклятия и даже истерики. Кривоногий юноша с Кавказа был особенно безутешен: он материл недобросовестную организацию на гремучей смеси грузинского и русского, искусно сочетая в своей брани барные приспособления, домашних животных и родственников мужчины в пресловутом костюме. Но меня вся эта какофония не сильно волновала – я, в отличие от остальных (включая Антона), прошёл дальше.

Город грехов

На самом деле я прошёл не слишком далеко. Следующим этапом была личная встреча с менеджером по персоналу в самом клубе. Наконец, я переступил порог этого дворца порока. Внутри царил полумрак, а в углу за ограждением гордо стоял мужской член, в смысле скульптура в виде члена. Вокруг были бархатные портьеры, золотые мужские торсы с «причиндалами» и видавшие виды красные кожаные диваны. В одной из кабинок меня встретил упомянутый менеджер, я не запомнил ни его лица, ни имени. Запомнил лишь, что всё в нём кричало о нетрадиционной половой ориентации. Я напрягся: сколько бы тут ни платили, изменять своей провинциальной гетеросексуальной натуре я не собирался. Он осмотрел меня взглядом покупателя лошадей, попросил раздеться до пояса, крякнул что-то вроде: «Ничё так фактурка». А потом сообщил, что, в принципе, готов взять меня на работу, но надо только немного подкачаться.

– Поработай над рельефом, кубиками, синтольчика (препарат, применяемый для локального увеличения объёма мышц и придания им идеальной формы) поколи, жопу подкачай, она тебе тут пригодится, и welcome on board, honey. Следующий!

«Пошёл на хер, петух дырявый!» – пронеслось в голове, а наружу вырвалось – Я подумаю. До свидания.

Неужели слухи про сплошь извращённую Москву не врали? Город грехов, блин, а не столица. С тяжелыми мыслями я шёл по весенней солнечной Тверской в сторону Красной площади.

В действительности клубно-тусовочная столица переживала свой золотой век. Да вся страна будет помнить три четверти нулевых, как эпоху стабильности, высоких цен на нефть и уверенности в завтрашнем дне. Нефтеденьги тугой струёй били на счета сильных мира сего, но ручейки и брызги просачивались и в кошельки обычных граждан. А вместе с деньгами у горожан появились новые потребности: шопинг в первых мегамоллах, поездки за границу, завтраки, обеды и ужины в ресторанах и, конечно, пятничные марафонские забеги по клубам, начинавшиеся порой в четверг, а заканчивающиеся, у самых стойких, в воскресение. Причём согласно канону, правильная тусовка начиналась с «preparty», где тусеры разогревались алкоголем и не только, ближе к полуночи люди перемещались в клубы непосредственно на «party», а с рассветом клубные люди разъезжались по круглосуточным барам и ресторанам на «afterparty», чтобы пополнить потраченные калории и «залакировать» бухлишком не зря прожитую ночь.

Финансовые возможности и музыкальные предпочтения у столичных жителей были разные, но столица – на то она и столица, чтобы никто не ушёл обиженным. Для бедных студентов и гопников на Таганке «качал» «Парк Авеню Диско» с попсой, драками, разбавленным пивом, пьяными малолетками и возможностью заняться сексом в кабинках «видеотелефонной релаксации», не выходя из клуба. Там же, на Таганке, был бар с танцами, похожим контингентом и атмосферой. Он назывался «Стой! ка» и просуществовал аж до 2016 года. В «Стойке» запомнился странный фейсконтроль, отсеивавший, по моему мнению, только приличных людей, и запись ускоренного голоса в туалете, нон-стопом читавшего несмешные анекдоты. «Ниферов», панков и рокеров всех мастей ждал к себе клуб «Точка» на ул. 1905 года. Слэм, хаос, поломанная мебель, дешёвый алкоголь, но зато здесь иногда выступали «Ночные Снайперы», «Ленинград» и другие рок-мэтры. В том же году «Точка» переехала на Ленинский проспект и вскоре загнулась. Для рок-н-рольщиков посолиднее с 1999-го и по сей день (тьфу-тьфу, чтобы не сглазить) работает старейший в Москве английский паб с концертной площадкой «16 тонн». Своим названием клуб обязан шахтёрской песне времён великой депрессии про бедственное положение американских шахтёров. Эта песня в обязательном порядке звучит здесь перед каждым концертом. А ещё тут варят отличное пиво. Говоря о заведениях с рок-музыкой, нельзя не упомянуть «Б один» и «Б два» на Тверской и Маяковской соответственно. У меня оба этих заведения оставили в памяти только позитивные воспоминания: море драйва, адекватные цены, близкие по духу люди и неожиданно вкусная еда. Большинство значимых рок-исполнителей из России и не только хоть раз да выступали на основной сцене «Б два». Примерно в тоже время начали открываться клубы-гиганты на территории пустующих промышленных объектов. Такие как «Gaudi» в пустующем элеваторе и «Зона» на Автозаводской. Кого только не привозили в «Gaudi»: Moby, Paul Oakenfold, Timo Maas, Armin van Buuren, David Guetta… – настоящие боги электронщины. В «Зоне» тоже было очень атмосферно: колючая проволока, угрюмые люди в советских бушлатах с немецкими овчарками, автоматчики с ППШ наперевес на вышках перед входом и настоящие крысы, снующие под стеклянным танцполом. А вот с музыкой там было сильно хуже.

Про хипстеров в ту пору никто не слышал, да и слова-то такого не было, но если бы они были, то наверняка тусовались бы по четвергам во «Флегматичной собаке» на Охотном ряду. Это был прикольный паб с компьютерами, интернетом и техно-вечеринками по четвергам.

Ну, и для самой почтенной и состоятельной публики работало «Министерство» на Малой Никитской. Как раз тогда появился стереотип о туалете, как о лице заведения. Клубы и рестораны из кожи вон лезли, чтобы их уборная была не такая, как у всех. Оно и понятно, именно в туалетных комнатах происходило то, для чего некоторые тусовщики, собственно, и ходили в клубы, а именно – нюхали всякое, закидывались экстази и трахались. В «Министерстве» стена туалета была прозрачной внутри и зеркальной снаружи, как полицейская комната для допросов в голливудских фильмах, и сосредоточиться на том, зачем пришёл, было не просто.

В лакшери сегменте заведений ночной жизни нельзя не упомянуть уникальные по концентрации гламура и китча места, связанные с культовыми именами промоутеров Синиши Лазаревича и ушедшего в лучший мир Алексея Горобия – «Шамбалу», потом «Зиму» и «Лето», а также их главного конкурента – клуб «First». Вот там легко было потерять связь с реальностью. На потеху публики каждый день здесь воздвигались новые декорации, карлики-жонглёры в смокингах на одноколёсных велосипедах, голые тётки на дирижаблях под потолком, люди-ящерицы, ползающие по клубу, порноактёры в стеклянных клетках, подвешенных на цепи, которые часами (!) совокуплялись на всеобщем обозрении, пока гигантский негр в бальном платье, хоккейных коньках и шлеме из американского футбола пел оперную арию. Публика под известными веществами наслаждалась перфомансом и коллекционным французским шампанским, VIP-столы с депозитом в многие тысячи долларов «разлетались» только в путь. К барной стойке было не протолкнуться, я своими глазами видел, как в «First» отчаивавшийся пробиться к контактному бару мужик кинул в бармена скатанную в шарик стодолларовую купюру с криком: «Дай водички попить!». Бармен в ответ кинул ему бутылочку «Evian».

По части эпатажа на туалетной теме всех переплюнула «Зима», где туалет был платным. Серьёзно, в независимости, сколько ты заплатил за депозит – хоть миллион долларов, за проход в туалет будь любезен выложить полтинник. Очень круто. А сколько там зарабатывали фейсконтрольщики, известно одному богу. Мой приятель бармен как-то в разгар работы попросил знаменитого «Пашу Фейсконтроля» разменять пятьсот евро, так тот вытащил из внутреннего кармана такую «котлету» купюр, что на неё можно было не только накормить всех голодающих в Африке, но и неслабо так напоить.

Завершая короткий выборочный обзор некоторых заведений того времени, хочу предложить вам заглянуть в самое сердце порока. Тучные времена гей-клуба «Хамелеон» на ул. Тысяча девятьсот пятого года остались в прошлом, и в две тысячи первом году клуб сменил концепцию на вход для всех. В какой-то газете (причём крупной) писали про «пикантные» конкурсы и «раскрепощённую атмосферу» в «Хамелеоне». Сейчас я расскажу вам про атмосферу этих раскрепощенных конкурсов. Ведущий на сцене формировал несколько пар из самых резвых отдыхающих, затем объявлялся конкурс для девушек на самый быстрый минет, а потом среди оставшихся мужчин шло соревнование на самую стойкую эрекцию. На члены вешали банки с холодной колой, и побеждал тот, у кого эта банка последней падала на пол. DJ и публика изо всех сил подбадривали конкурсантов. Надо сказать, что призы были на уровне: дорогое шампанское, музыкальные центры, мобильные телефоны. А в глубине клуба, в абсолютно тёмных коридорах, шли оргии со смешанным составом участников.