Дипломат

Глава 1

Страшная суматоха творилась в квартире, мама принесла уже четвёртую рубашку, с блеском в глазах наблюдая, как собирается сын на ответственное мероприятие. Ей тут же было велено выйти из комнаты – всё начинало дико раздражать. Петя выключил свет, лёгкий противный дождь, барабанил по металлической кромке подоконника. В его комнате был небольшой бардак от сборов впопыхах. Он проспал. Видимо, из-за того, что накануне ночью долго не смог уснуть от волнения и разного рода беспокойных мыслей. Петя с детства не любил излишнего внимания, но оно само находило его. Бывало, отправляли выступить на какой-нибудь олимпиаде в школе, поучаствовать в соревнованиях или универсиаде в студенчестве, а потом на работе нужно кому-то ответить за отдел или начальника, если он в отпуске. Отказывать Петя не люблю или не умел и приходилось постоянно бороться со стеснением и неудобством. Часто ему удавалось скрывать ужас от выступления на публике за серьёзной молчаливостью, играя скулами и тряся ногой под партой, словно свело судорогой. Однако сейчас, даже перед женщиной, воспитавшей его, было невозможно удержать раздражение из-за бессилия перед волнением грядущего события. Выйдя из квартиры, не хотелось думать ни о вечернем празднике, ни о предстоящем назначении, лишь бы побыстрее всё закончилось. Путь к так желанному им спокойствию лежал через дорогу на работу. Петя всегда знал, что был специалистом, прямо сказать, средним. Не было в нем ни уверенности в себе, ни гения, проталкивающего сквозь все препятствия карьерного роста, а лишь смекалка и порой, неслабое везение. «Надо как-нибудь посчитать, сколько чашек кофе, тортиков, бизнес-ланчей пришлось приносить изо дня в день, над сколькими шутками смеяться и сколько историй выслушать, чтобы получить эту должность» – размышлял он. Как любой порядочный менеджер, Петя хотел уволиться каждый выходной или праздник, что пришлось провести за рабочим столом. Возможно, уже потраченные усилия или надежда на светлое будущее, останавливали его. «А может, я просто трус?» – думал он, невесело улыбаясь, выходя очередной раз из кабинета глубоким вечером. В детстве Петя был чуть ли не вундеркиндом: быстрее всех детей маминых подруг начал ходить, быстрее всех изучил таблицу умножения, быстрее всех нашёл работу, быстрее всех поседел. Но, как оказалось, освоение любого дела на первых порах ни то же самое, что овладеть им в совершенстве, лучше остальных. Здесь и притаилась фобия, что не давала ему смело заявить о себе, а может, не только здесь, сейчас уже так и не припомнишь. С возрастом детство восковой свечей медленно таяло, сгорая и растекаясь прозрачной плёнкой тусклых воспоминаний. С каждым годом всё труднее было понять, когда именно из любимчика учителей и «самой светлой головы класса», Петя превратился в очевидную заурядность в сером костюме. Лишь изредка, отголоском юношеской начитанности, всплывали ответы на исторические или другие сложные для коллег и руководителя вопросы. Второе сделало его чуть более заметным в глазах начальства. Погрузившись в мысли, он не заметил, как дошёл до места работы. Вот и оно, серо-коричневое здание, с впалыми глазами окон. Он раньше этого не замечал – почему у всех важных муниципальных строений такой формы подоконники? «Наверно, – задумался он на секунду перед входом на пропускную, – чтобы злодей не мог зацепиться и заглянуть через толстый стеклопакет в засекреченные данные». Всё вокруг, естественно, обнесено решётками и ограждениями с колючей проволокой, чтобы никому даже в голову не пришло выведывать государственные тайны. Место, где работает Петя, изобилует таким количеством серых оттенков, которому позавидовала бы Э. Л. Джеймс. Стены, ручки, двери, рабочие папки, шкафы, одежда работников и даже их глаза – всё это было серым. Наверно поэтому в домах коллег, в которых ему пришлось побывать, было столько пёстрых ковров, люстр, винтажных краников, позолоченных декоративных торшеров и тому подобной нелепицы. «Видимо, люди скучают почему-то не серому» – ухмылялся Петя.

В его, пока ещё общем кабинете, царило странное настроение праздника. Люди, которые порой с ним не здоровались, проходя мимо, улыбались и крепко жали руку. Кто-то подмигивал и пытался шутить, кто-то приносил самый дешёвый торт к чаю из кафе на первом этаже и ставил на его стол со словами поздравления. Все прекрасно знали, что мероприятие, которое предстоит Пете сегодня, просто формальность, коих в подобной организации не счесть и скоро он, Петя, станет в бесконечной иерархической цепочке чуть выше.

Комиссия, что предстояла Пете, как ни крути, была волнительна хотя бы тем, что к ней присоединится Александр Валерьевич. А.В, в подобных Петиной организации людей всегда называли по имени-отчеству при обращении и практически всегда сокращали за глаза, был человеком, как говорят, старой закалки. Он слышать не хотел ни про какую рабочую этику, партнёрские отношения и прочую бесполезную чепуху. Хотя новое руководство активно внедряло новомодные веяния в корпоративную культуру, А. В. оставался человеком дела. Один только его оценивающий, строгий взгляд, заставлял дёргаться колено Пети, как у сумасшедшего. Люди, входившие в состав комиссии, должно́ было приехать ближе к трём часам дня, Петя не мог вспомнить, была ли ситуация, при которой они приезжали раньше.

– Начальство не опаздывает, оно задерживается, – пытался пошутить в курилке Петин друг или скорее знакомый-коллега, Дима. – Ты скоро точно также будешь приезжать, – слегка толкая Петю в бок локтем, начинал он вдруг как-то странно, надрывно смеяться.

– Мне до них, как до Китая, – отнекивался Пётр, представляя себе, как приходит на работу, когда захочет, а все остальные его ждут.

– Ну ты-то готов? – заискивающе спросил Дима. – Надеюсь, не забудешь, с кем начинал? – опять брызнув смехом спросил он.

Про эту часть коллективной жизни Петя тоже много думал. Каждый считал своим долгом напомнить ему о том, с кем он ползал и барахтался у самых низов. Но не было случая, чтобы кто-нибудь хоть раз заменил его на время болезни или личной нужды. «Люди, не заботясь ни о порядочности, ни об элементарных правилах приличия, смягчают незатейливыми шутками поиск очередного способа использовать ближнего» – к такому выводу приходил Петя, улыбаясь уверяя Диму в крепости его памяти и их дружбы.

Он вошёл, постучавшись, ему указали на стул резким движением руки, не поднимая глаз

– Присаживайся, Петя, – удивительно любезно произнесла женщина в углу, одетая в серый брючный костюм, – мы сейчас начнём.

Пётр узнал в ней заместителя Александра Валерьевича, Наталью. Отчества её он не знал, потому что никто к ней по нему не обращался, что крайне странно для подобного рода должности. Наталья держалась статно и уверенно, в зелёных глазах под очками поблёскивали искры остроумия.

Все остальные члены комиссии были полными мужчинами с блестящими в свете ламп щеками, которые почти заслоняли прорези беспокойных глаз.

У Натальи зазвонил телефон, нарушив сонную тишину, воцарившуюся в помещении. Выяснилось, что А. В. опаздывает и можно начать без него. Все тут же выдохнули.

– Итак, Пётр, – начала Наталья, – за время работы у нас вы проявили себя, как ответственный, компетентный работник, который всегда готов помочь коллегам и нашему департаменту.  Все остальные закачали головой.

– Мы с коллегами уверены, что вы справитесь с любым вызовом, который может встать у вас на пути, – качание продолжилось. – Ваша энергия и самоотдача не осталась не замеченной руководством, в связи с чем, мы готовы предложить вам место ведущего эксперта в управлении делами и-и-и…от волнения у Пети неумолимо затряслось колено. Пока он пытался справиться с ненавистной вибрацией, слова, произносимые Натальей и стук капель дождя по окну начали медленно расплываться, унося мысли всё дальше от комнаты. Через секунду, а может прошло куда больше времени, картинка снова стала чёткой, а звуки вынырнули из-под толщи воды.

– Пётр, вы согласны вступить в должность? – ударил вопрос по ушам.

– Да, да, да, – опомнился Петя, – конечно. Это большая честь для меня! Я очень признателен за оказанное мне доверие и-и…

– Вот и славно, – прервала его Наталья, – можем завершать. Документы на перевод вы получите у Александра Валерьевича, – продолжила она с чуть приподнятой бровью, – он пригласил вас к себе в шесть вечера. Заседание объявляю оконченным.

Мужчины, сидевшие за столами, резко засобирались, со всех сторон начала слышаться отдышка и потрескивание стульев. Пётр, заикаясь в словах благодарности, вышел из комнаты, в которой уже никто не обращал на него внимание. Он пулей полетел в уборную, где, как он думал, его немедленно стошнит. Однако постояв над раковиной, он понял, что ровно ничего не происходит, и решил пойти к себе на рабочее место и ожидать встречи с А. В.

Когда он открыл дверь, мимо его уха со свистом пролетело конфетти, выпущенное из хлопушки, Дима. Рядом с ним стоял весь Петин отдел, крича поздравления и громко хлопая. Пете захотелось назад в туалет. Удержавшись от первого порыва, он натянул рабочую улыбку и принялся отвечать на поздравления.

– Ну что, покажи документики, – подсел к нему Дима, – интересно всё-таки.

– У меня их нет, – ответил Пётр, со страхом вспомнив о визите к А. В. – мне их босс отдаст в шесть.

– Ооо, брат, беда, тогда ты ещё не отмучился, – протянул Дима.

«Мучение – это твои подкаты каждые пять минут последние два месяца» – подумал Петя, сказав вслух: – Ничего, просто формальность.

– Удачи, дружище, – выкрикнул на весь кабинет Дима и хлопнув Петю по плечу, обводя взглядом коллег.

Петя, чтобы отвлечься, принялся за самые заурядные и механически выполняемые дела.

Дождь продолжался целый день. Мелкий и семенящий, сменялся крупным и звонким, выдёргивая Петю из сонной дымки размышления. Зачем забирать документы у Александра Валерьиевича? Разве нельзя передать через отдел кадров, всё просто и понятно. Там у Пети много знакомых девушек, с которыми годами налаживались связи через подарки на Восьмое марта, дни рождения и Новый год. Они бы уж точно не заставили его заикаться, и быстро все оформили. А. В. точно не спускается до проверки приказов лично, хотя такому бы никто не удивился. Вывод один – Дима прав, есть что-то ещё, что нужно сделать, чтобы доказать свою преданность и находчивость. Было бы здорово, просто принести ещё один кофе.

Зазвонил телефон. Мама хотела узнать, как у сына дела и как, собственно, всё прошло.

– Всё хорошо, мам, – чуть резко бросил Петя, – Да, да…не волновался, обычная формальность… нет, не нужно… да, поем…да, передавай привет, – Петя случайно бросил взгляд на настенные часы, они показывали восемнадцать ноль пять. Вырвалось ругательство, и он резко метнулся к выходу, бросив трубку на рабочий стол.

– Сынок? – послышалось из телефона.

А. В. пристально смотрел в свежую газету, озадаченно морща лоб и кривя губы в лёгкой пародии усмешки. Грузный, давно отказавшийся от спорта мужчина, следы которого всё же остались в его осанке, с усилием перевёл взгляд на Петю.

– Проходи, – бросил он с кивком в направлении стула, стоявшим перед его массивным тёмно-красным столом.

– Ты наверно за документами пришёл? – не поднимая глаз спросил А. В.

– Да, Александр Валерьевич, извините, что побеспокоил, – медленно подбирая слова ответил Петя.

– Думаешь наверно, зачем это мне самому понадобилось тебе их передавать?

Пётр был много наслышан о принципе А. В. говорить всё в лоб и сразу по делу, прямо сейчас ему представилась отличная возможность очередной раз в этом убедиться.

– Если понадобилось, – как можно уважительнее произнёс Петя, – значит, в этом есть необходимость.

– Всё верно. Но ответь-ка ты мне сначала на такой вопрос – Что это с тобой последнее время происходит? Гм?– А. В. выдержал паузу, – На собрании, как раз в честь тебя, не внимателен и не собран, ко мне опаздываешь, летаешь постоянно где-то в облаках, на тебя это не похоже.

– Извините, Александр Валерьевич, больше не повториться. – с вибрирующим вовсю коленом ответил Петя.

– Мне твои «извините» как мёртвому припарка. Скажи, что случилось, и дело с концом. – взглянув исподлобья ответил А. В.

– Ничего, Александр Валерьевич, волнение, – выпалил Пётр.

– Ох… молодёжь. Всего боятся, от всего волнуются, каждый пук для вас самое большое событие в жизни, не случись которого, мир рухнет. Нужно уметь эмоции обуздать и яйца себе отрастить. Слышишь, Петя, чугунные, чтоб могли перевесить любую чепуху, наподобие волнения.

– Согласен, Александр Валерьевич, спасибо, – не успев переварить услышанное, сказал Петя.

– Ты за новостями следишь? – резко сменив тему продолжил А. В.

– Да, это часть моей работы.

– Про несчастный случай в Робском слышал?

– Да, там крыша обвалилась в каком-то доме.

– Всё верно. Только пока мы смогли прикрыть тот факт, что под завалами нашли тело, скорее всего, пенсионера-ветерана, последнего, между прочим, в той области. А сам дом был после «Новой Жизни», слыхал про такое?

– Конечно, Александр Валерьевич, мы же ведём эту программу переселения из аварийных домов.

– Ведём…– повторил А. В. – Ну так вот, дело ещё ведётся и в преддверии годовщины победы и выборов нам эти разборки вообще не нужны, понимаешь?

– Я позвоню кому надо, – ответил Петя, – думаю, всё можно решить.

– Позвонить? – кинув на стол газету, начал горячиться А. В. – Вот скажи мне, тебе что больше понравится, если скорая помощь тебе позвонит или домой приедет, разбираться с аппендицитом? А? Ты им ещё письмо отправь голубем, честное слово, Пётр. Нужно участие личное и как можно скорее. Если не готов, я другого найду.

– Готов, готов, конечно, – начал с комком в горле Петя.

– Ну-ка давай поувереннее!

– Да, я всё сделаю, Александр Валерьевич. – произнёс Пётр, схватив трясущееся под столом колено рукой.

– Во! Так-то лучше. Документики на перевод пока у меня побудут. Решишь проблему быстро и чётко, я в твоей зарплате нолик дорисую, – подмигнув, уже спокойно ответил А. В. – Ну а нет, вернёшься обратно в общий кабинет, только уже навсегда. Завтра заберёшь рабочую машину из гаража и отправляйся. Местные о тебе в курсе. И те, что правоохранительные и те, что не очень. Это-то ты понимаешь? – вопросительно закончил А. В.

Пётр прекрасно понимал, о чём говорит Александр Валерьевич. Он неоднократно слышал, что его руководитель, выходец из того слоя населения, где картинки, набитые на пальцах, значат больше, чем громкие имена, стаж работы и должности в трудовой книжке.

– Всё сделаю, Александр Валерьевич, уверяю вас, отчитаюсь к выходным, – собравшись с силами, ответил Пётр.– Вот и хорошо, будь здоров, – указав на дверь кивком головы, ответил А. В. – И помни, у тебя в этом захолустье исключительные права, ты теперь НАС представляешь. Проблем быть не должно́.

Выйдя из кабинета, Петя сначала хотел отправиться прямиком обратно в уборную. Однако немного погодя, решил всё-таки выйти подышать загазованным, вечерним, городским воздухом, попутно наполнив лёгкие дымом сигарет. Всё вокруг гудело, звенело, сигналило и будто бы тряслось. Ровно то же самое происходило в животе и голове Пети.

Дело, любезно предоставленное ему А. В. пахло не лучше, чем вонь в канализации этого громадного города. «Проблем вроде бы много быть не должно́. Но одно дело разбираться с письмами недовольных граждан, регулировать взаимодействие смежных структур с народом, и совсем другое, смерть ветерана накануне Дня Победы.» – думал Пётр, начиная по привычке просчитывать риски новой задачи. Пете уже приходилось выполнять поручения, которые писатели в его детских книгах назвали бы наверно, как минимум, проказой, а скорее всего попросту, злом.

После того, как отца не стало, Пете нужно было становиться мужчиной в ускоренном режиме, что он и сделал. Мама всегда гордилась сыном: отличник, лучший в классе футболист, хорошо преуспел в химии и математике. Однако же счета, нещадно приходившие каждый месяц нужно было оплачивать не оценками, как и покупку новых учебников в школу, да и соседям не давать повода посплетничать про плачевное финансовое состояние семьи Терпелиных. Петя подрабатывал, где мог. Разносил газеты, разгружал за копейки огромные фуры, даже умудрился устроиться, будучи несовершеннолетним, ночным охранником во время летних каникул. Потом мама по старым связям смогла устроить его после школы в организацию, где когда-то работала сама. Так, незаметно, мальчик с высоким чувством справедливости, пример всей школы стал мужчиной в сером костюме, научившимся исправлять неугодные результаты, переиначивать чьи-то слова и скрывать неудобную правду от средств массовой информации. Это удивительно, но, чтобы стать верной шестерёнкой в огромном механизме высасывания из вселенной последних светлых атомов, не нужно ни минуток ненависти, ни самовнушения по вечерам перед телевизором, а всего лишь карьерная лестница, высокая заработная плата и перспектива получить отдельный кабинет в офисе. Пришла стабильность, про которую маме было не стыдно подругам рассказать и бывшим одноклассникам Пети, всё чаще встречаемых около подъезда. За все эти незатейливые блага Петя, вместе с коллегами, вот уже много лет РЕШАЛ ВОПРОСЫ. Пора было решить ещё один. Но что-то заставляло душу Пети нервно дрожать. Каждый в отделе, на его месте, точно радовался бы всему, что с ним происходит. У него будет покровительство, вся власть и влияние. Никаких проблем. Но какая-то деталь делала его уязвимым и слабым, будто черепаху, лишённую панциря. И Петя знал, что это уверенность. Уверенность давала в подобных делах очень многое. Ты должен быть уверен на сто процентов в правильности всего, что делаешь и говоришь. Произнося речи, печатая письма, убеждая коллег и людей на собраниях, да вообще буквально всегда до́лжно держаться той мысли, что вещи, вытворяемые людьми Организации, необходимы и несут благо. На это потрачено столько сил и эмоций, так много принято бесповоротных, жёстких решений, столь далеко приходилось, порой, заходить, что без уверенности в собственной правоте никак нельзя. Ведь по-другому выходит, что жизнь свою они прожили скотскую, что нужно было мыслить самостоятельно, а не только исходя из установок начальства, что речи, которые они произносили, были ложью, и в первую очередь для самих себя. Что покорёженные судьбы, загубленные их уверенностью, имели полное право на существование, и то, что теперь с ними случилось, будет вечно лежать тяжёлым, неподъёмным грузом на плечах. Что они, взрослые и серьёзные дяди и тёти воспитали целое поколение, не учась на собственных ошибках, а полностью передав их своим детям, вместе со всеми гнусными идеалами и порочными идолами. Обрекая их на такое же мелочное и бесполезное существование. А у нас детей трогать нельзя – это святое. Вот и защищаются родители от таких мыслей, как умеют. Акулы чувствуют кровь за километры, а люди, работающие на А.В, как и он сам, чувствуют неуверенность сквозь стены, телефонные трубки и электрические провода, готовые в любую секунду найти и уничтожить её любыми способами.

Вечер обещал быть длинным и неуклюжим. Когда Петя возвращался домой, то ещё в парадной услышал шум из двери его квартиры. Мама позвала всех родственников и подруг, до каких только смогла дотянуться. Петя остановился перед входной дверью и долго не мог решиться войти. Вдруг дверь распахнулась и в проёме появилась девушка, приблизительно Петиного возраста, волосы её были немного растрёпаны, на лице много макияжа. В руках у неё был завязанный мусорный пакет, а в глазах небольшое смятение.

– Привет, Петь. Людмила Ивановна попросила выкинуть мусор, – как можно непринуждённее произнесла она и протянула пакет Пете.

Это была Лера, очередная дочь очередной маминой подруги, с которой мать давно хотела познакомить сына. Про неё Петя помнил только то, что в школе она была законодателем моды и шпыняла недостаточно стильных девочек, а после двадцати пяти увлеклась астрологией. Он с облегчением взял мусор, ведь теперь можно было отсрочить вход в квартиру. Затем, оба замешкавшихся молодых человека обменялись невнятным любезностями. На щеках у Леры заиграл чуть заметный румянец, который Петя если и увидел, то не придал этому никакого значения. Выйдя на улицу, он ещё раз жадно насладился сигаретой, так долго выбрасывать мусор ему не хотелось ещё, наверно, никогда. Став напротив мусорного контейнера, он поднял голову вверх, туда, где должны яркими пятнышками гореть звёзды, но в луже светового загрязнения города было видно лишь тускло поблескивающий огонёк летящего низко самолёта. «Пора уже отрастить яйца» – послышался голос А. В. у Пети в голове. «Надо зайти и всё рассказать» – сказал он себе вполголоса. Затем резко выстрелил сигаретой в мусорный бак. Через секунду вернувшись, он достал тлевший в контейнере окурок и потушил. За столом уже сидели серьёзно подвыпившие гости. Никто и из них совершенно никак не бросался в глаза: однородная масса, бурлившая вокруг пищи и алкоголя, изредка прерывавшая гомон обсуждения житейских проблем с чавканьем на перекур. Застолья были отработаны до мелочей: каждый мог не глядя достать бутылку из-под стола, по звуку определить, что в стакан налито маловато, и в любую секунду встать по требованию сказать тост.  Пока женщины то и дело меняли блюда и алкоголь на столе, мужчины ходили курить и с каждым разом их выход становился всё дольше и дольше. Петя мог так описать практически любой праздник в доме. Отличие было только в случившейся пьяной драке. Тост не заставил себя долго ждать:

– Пётр, – начал свою речь уже красный, икающий мужчина, сидевший рядом с матерью, – ты всегда был мне как сын, – это был брат покойного отца, и насколько Петя мог замечать, а такое дети замечают быстро, действительно был совсем не против сделаться Петиным новым отцом. – Я тебя помню ещё вот таким, – мужчина сделал жест вытянутой ладонью, показывая рост ребёнка, – бегал ещё под стол пешком. А я ещё тогда говорил, вырастет наш Петька, настоящим мужиком. И вот, смотрю я сейчас на тебя и думаю… «какого хрена я не помогал вам все эти годы» – подумал Петя. —…Думаю, как бы сильно сейчас гордился тобой твой отец, – все тут же закачали головой, – и точно знаю, как тобой гордится твоя мать, – он перевёл осоловелые глаза на Людмилу Ивановну, которая опустила голову и достала носовой платок, – выпьем же за Петю, нового большого начальника, – выкрикнул мужчина.

Раздался звон удара стекла о стекло, и люди за столом синхронно опустошили бокалы.

– Расскажи, как всё прошло? – спросила вдруг из ниоткуда взявшаяся Лера.

Все тут же затихли, мелкие блестящие глаза пытливо всматривались в Петю. Он слегка улыбнулся, обведя глазами людей за столом, почувствовал, как колено начало потрясывать, даже несмотря на выпитый алкоголь. Его взгляд остановился на лице благоговейно смотрящей на него матери, вытиравшей уголки глаз платком. Что им сказать? Сказать, что должность он не получил? Или если он не преуспеет, то навечно останется обычным менеджером? Может ещё в красках описать свой провал на заседании? Нет! «Надо отрастить яйца» – уже знакомый голос окликнул Петю, выведя из транса мыслей.

– Всё прошло отлично. Меня лично поздравил Александр Валерьевич, завтра вступаю в должность. Это была обычная формальность, всё уже давно решено, – на одном дыхании проговорил Петя.

Все одобряюще загудели и через минуту, мирно продолжили ранее начавшиеся разговоры. Петя опрокинул рюмку. Это не помогло. Колено тряслось, заставляя хозяина нервно озираться по сторонам. Пётр решил прижать его, твёрдо схватив под стол. Но в следующую секунду, вместо вибрирующей правой ноги, у него под рукой оказалась левая, причём не своя. Мягкое, бархатистое платье, чуть дрогнувшее под тяжестью ладони, было холодное и тонкое, настолько, что, казалось, будто оно вот-вот растает словно иней на окне от прикосновения тёплых пальцев рук. Петя резко отдёрнул руку и поднял глаза на Леру, собравшись извиняться. Однако девушка сидела спокойно и смотрела на него изучающим взглядом.

Конец вечера Петя помнил плохо. Он раз за разом подливал себе в стакан всё больше горячительного. И на момент, когда, как ему показалось, Лера намекала на совместный поход в его комнату, Петя был практически полностью, беспросветно, пьян.

Глава 2

В следующий раз Петя осознал себя едущим в машине по какой-то из федеральных трасс.

Мимо него проносились нескончаемые стройные линии берёз, клёнов и непонятно откуда взявшихся, каштанов – так полвека назад, уже исчезнувшая страна, боролась с выветриванием полей. Петя сла́бо помнил, как проснулся с головной болью, как выпил заботливо оставленные на прикроватной тумбе таблетки и отправился на работу. Там всё уже было готово. Распоряжения от А. В. выполнялись незамедлительно, в отличие от принятых законов и прошения граждан. Машина стояла в рабочем гараже только после мойки, необходимые документы лежали в бардачке, их Петя попросил подготовить отдельно, так как знал о возможных осложнениях. Отдельные инструкции у него были насчёт дипломата, лежавшего под передним пассажирским сиденьем. Он погрузился в приятно пахнущий салон, настроил кресло и зеркала под себя, и отправился в путь. Ехать было приятно. Антуража поездов он никогда не понимал, самолёты в такую глушь, в которую предстояло добраться, не летают, а значит, машина была идеальным решением. Тем более, зная жажду руководства демонстрировать статусность организации дороговизной авто, Петя знал, что ехать будет с комфортом.

«Не хватает только личного шофера» – подумал Пётр ухмыльнувшись.  Ехал он в тишине. Ему ни часто в последнее время удавалось побыть наедине с собой. Он пытался вспомнить, когда в последний раз по-настоящему отдыхал, и не мог. Хотя что значило это «по-настоящему», тоже вопрос: редкие поездки на дачу, походы в ближайший к работе бар, полёты на местные курорты, всё это не давало ощущения отдыха. Мешали коллеги, родственники, мелкая возня с роем проблем, жужжащих в телефоне и, в конце концов, он сам, не дающий мыслям плыть в свободном плавании. Ему показалось, сейчас идеальный момент. Голова была слегка вздутой после вчерашнего застолья, что давало странное ощущение отстранённости от происходящего. Картинка за окном неслась плавно покачиваясь, на пока ещё гладкой дороге. Вдруг, мягкий, незатейливый лесопосадочный пейзаж начал сменяться редкими деревушками. Ехать быстро было нельзя, в памяти были свежи истории про сбитых его коллегой детей на переходе – эту проблему было решить очень тяжело. Пётр невольно начал осматриваться по сторонам и взгляд его то и дело цеплял чьё-то хмурое лицо. Хоть он и находился сейчас в самом центре необъятной, но центр этот был географическим, а не экономическим, поэтому картина везде была одна и та же на протяжении многих километров – серые тучки людей, грузно кучкующиеся под какими-то навесами в ожидании маршрутного автобуса. Петю не покидало ощущение, что стоят они зря, ведь он не обгонял ни одного.  При взгляде на этих людей, у Пети в голове всплывали слова Димы, в разгар новогоднего корпоратива, он тогда рассказывал что-то про то, как решал проблему с социальными опросами:

– Ты сам посуди, – говорил он. У нас же как народ про свою страну скажет, если кто попросит её описать? Наш человек сначала недобро так улыбнётся, посмотрит исподлобья, а потом, может расскажет честно: про то, что тут в деревне мужиков, не спивающихся, по пальцам можно пересчитать, что уехали все, кто мог уехать, что на заводе копейки платят, да и заводов-то и не осталось почти. Может расскажет, если выпить нальют, что детей вырастил, а теперь и не знает, зачем живёт, и упади ему сейчас на голову камень, не сильно-то он и расстроиться. И в связи с вышеупомянутым, на то, что делается вокруг, ему глубоко плевать.

И сравни с иностранцем каким-нибудь, даже вон такого попроси рассказать, у которого бюджет страны, как один счёт у А.В. Так, он он тебе сразу и про историю их великую зачешет и про достижения, и кухню, и женщин, и про гордость за родину, и людей в ней живущих.  Но самое интересное, что будет, если наш человек сначала такие истории от иностранца услышит, а потом ты его попросишь про свою жизнь рассказать. Совсем по-другому запоёт. Здесь он тебе и про бани, и про охоту, и про щедрую душу, и победы сразу вспомнит до первобытных времён, в общем-то сразу у вас другой диалог пойдёт, я тебе прямо гарантировать могу. А это нам о чём всё говорит? Правильно – зависть! Зависть – наше главное качество. Оно главенствует и толкает, оно рубит сплеча и тянет в болото. Как бы плохо ни было, хуже, чем у других, быть не может никогда, – после этих слов Дима икнул и опорожнил желудок прямо на новые туфли бухгалтерши, так что теорию его обсудить никому не удалось, хоть она и показалась Пете занимательной.

От воспоминаний Петю отвлекла вывеска, прямо под дорожными указателями – “Новая жизнь для ваших старых домов”. Так Петя понял, что он совсем близко к точке назначения. Холмистая местность выравнивалась на глазах. Единственное за что можно было уцепиться глазу, это исполинские опоры линий электропередач, холодными звёздами воткнутые прямо посреди серо-бурой степи, убегающих вдаль к лесу, который расступался перед металлическими гигантами, словно море, оголившее дно. На фоне покосившихся заборов и вздутых крыш деревянных сараев, эти громадины выглядели инородными, будто дело рук инопланетян. Петя снова невесело улыбнулся от мысли, что порядок здесь может навести только цивилизация с другой планеты.

Нужно было заправиться. Расстояние здесь такие, что по три-четыре раза нужно бак заливать доверху. Машина расходует на прямой немного, но все же километры берут своё. Вывеска с нужным знаком не попадалась довольно долго, Петя начинал поневоле нервничать. Не хватало только где-нибудь здесь застрять. Наконец справа, сквозь прорехи покосившихся деревьев, он увидел очертание вывески – “Гостиница. Хостел. Кухня.” и в конце три заветные буквы – АЗС. Пришлось чуть съехать с федеральной трассы, ближе к народу. Подъехав к заправочной станции, Петя заметил, что металлическая вывеска практически вся в пятнах коричневого цвета, со вздутыми пузырями отваливающейся краски, что легко могла рухнуть прямо на машину. Ни одного-другого авто у колонок с топливом не стояло. Въезд был выложен бетонными плитами, которые давно проиграли битву молодой траве и теперь полузаросшие были еле видны из машины. Петя остановился, прикинул, каковы риски остаться с пустым баком или заправиться здесь. “Хорошо, что машина казённая, свою бы ни в жизнь в таком месте заправлять не стал” – заключил он. Он подошёл к маленькому окошку в пристроенной к основному зданию кибитке, там никого. Окликнул. Ему ответило эхо. Решил зайти внутрь. Вдалеке слышалось чьё-то бормотание с редким звоном посуды. Петя подошёл к стойке и поздоровался с дверью, ведущей в подсобное помещение. Дверь не ответила. Потом Петя услышал тяжёлый вздох и в проёме появилась фигура, отдалённо напоминающая женскую, Петя невольно провёл аналогию с медведем. Медведица осмотрела Петю снизу вверх, уставила левую руку вбок:

– Чего вам? – тоном, исключающим всякое дружелюбие, начала она диалог.

– Мне бы заправиться, – улыбнувшись, ответил Петя.

– Так заправляйтесь, – вскинув правую руку в сторону колонки, буркнула женщина, – потом деньги приносите, кассир подойдёт позже. Здесь этих ваших швейцаров не бегает и помощников нет, а если сами не сможете с пистолетом разобраться, так тут я вам не помогу, я кухарка, – с этими словами она ткнула пальцем на замасленный фартук, который сначала был совершенно незаметен, так как сливался с длинной юбкой, волочащейся по полу.

Петя подумал, что следующие несколько дней, будет общаться исключительно с такими людьми и было бы неплохо завести себе переводчик с вежливого на ихний.

– Я всё понял, – опять изобразив улыбку, ответил Петя.

– И это, – продолжила женщина, – карточкой оплачивать нельзя, не работает терминал.

С этими словами она развернулась и скрылась обратно в своей пещере.  Петя подошёл к машине, кое-как справился с заедающим пистолетом, нацепленным на потёртый, перекрученный шланг, и заправился до полного бака. Оглянулся, в поисках неожиданно притаившейся камеры наблюдения и, не найдя таковой, сел в машину и уехал.

Такой ему и представлялась жизнь здесь. Грубые люди, совершенно не следующие правилам приличия или этики, ржавые вывески, разбитые дороги. Он старался избегать здешних мест всеми силами и ни за что бы ни поехал сюда по собственной воле, но судьба распорядилась по-другому, а точнее, Алекандр Валерьевич.  Головная боль понемногу проходила. Петя начинал думать над проблемой, что ему предстояло решить. Зазвонил телефон. Стационарный, находившийся прямо на приборной панели. А. В. не доверял мобильным, аппараты в авто проверялись на предмет прослушивающих устройств два раза в день, поэтому эта линия считалась наиболее безопасной для всех.

– Здравствуй, Пётр, – начал А.В. – как дела? Ты должен уже подъезжать.

– Да, Александр Валерьевич, почти на месте.

– Ну, значит смотри какой у нас расклад: под сидением переднего пассажирского ты найдёшь кейс, в этом кейсе всё, что нужно для решения вопроса. Как приедешь, сразу отправляйся к нашим в местное управление, там про тебя знают, помогут всем, чем надо. Всё понятно? – голос А. В. был резким и не терпящим возражений.

– Да, – быстро ответил Петя, – Александр Валерьевич, всё понятно.

– Хорошо-о-о… – протянул А. В. будто вспоминая что-то, – и ещё, Петь, давай сделай всё красиво, как ты умеешь, а то головы полетят.   – Понял, Александр Валерьевич, всё сделаем.

После этого трубка оборвалась. Петя так и не понял, удовлетворён ли А. В. ходом дел или нет. А понимать это для него было важно, от этого зависело многое. В голове начинали судорожно бегать, сталкиваясь лбами, неуклюжие вопросы. Сможет ли он разобраться с вопросом? Сколько ресурсов он может задействовать? Чего от него ждёт А. В: быстрого и жёсткого решения или аккуратного и тихого? Если сделать всё быстро, то можно упустить важную деталь. А не важнее ли в этом случае скорость? Какие фокусы могут выкинуть начальники на местах? Колено тряслось, как поршень двигателя внутреннего сгорания. Можно было бы, конечно, развеять эти тревоги, задав несколько вопросов, но Пете казалось, что беспокоить А. В. подобным не стоит, неудобно. Ведь Пётр был человек крайне удобный для руководства: в споры не вступал, соглашался практически на всё и редко высказывал своё мнение, а если и высказывал, то почти никогда вразрез с текущими течениями Организации. Происходящее с ним постоянно подтверждало правильность выбранного направления. Вокруг, то и дело незаметные, серые люди занимали такие посты, что можно было больше не думать о деньгах никогда в жизни. Эти люди буквально ничем никогда не выделялись, кроме удобства для А.В или других начальников.

– Человек удобный у нас, цениться чуть ли не больше всего – говорила ему мать, – при любом режиме и с любым руководителем. Сильно умные никому по правде не нужны. Умничать дома будешь, на кухне, а здесь будь добр, сделай, что сказали. Приказы и задачи падают сверху, нам их остаётся только выполнять. Чем больше ты там себе надумал или нафантазировал, тем менее точно будет выполнена задача. Ты представь, через сколько рук обычно спускаются указания? – она начала загибать пальцы: – Главный, совет руководителей, начальник департамента, заместитель начальника департамента, управляющий отделом, заместитель управляющего отделом, старший смены, и потом только ты. Если все они ещё и думать будут и что-то изменять, то с места сдвинуться просто невозможно.