Когда большинство в толпе. Фантастическая повесть

Жизнь текла своим чередом. Вода в ручье или в реке тоже течёт от истока к устью, непременно впадая в какой-то водоём. Это впадение является устьем реки, то есть завершением или концом-пределом течения конкретной реки.

У подножия одинокой высокой каменной горы река под названием Ручей несла свои воды дальше, огибая эту одинокую гору. И там за поворотом начиналась река под названием Сна, что значит блестящая. Один водоём закончился, другой начался, но вода путешествует далее. Воде всё равно, как кто-то называет тот или иной водоём. Вода может вообще испариться или выпасть в виде осадков. Вода в больших объёмах путешествует даже под землёй, журча между округлых камушков. Причём под землёй вода иногда чище, чем в открытом водоёме. А иногда теплее. Как и во всех провинциях Асии, люди жили в ладу с природой, не загрязняли её. К вопросу о том, почему «иногда чище», следует ответ: «Потому что поверхностная вода иногда бывает грязноватой, не очень пригодной для питья из-за природных причин. Люди Асии не загрязняли воду… не настала ещё такая пора». Грунтовые же воды на планете Асии отличаются вкусом. Какие-то неприятны для питья, но одинаково чисты, в каком бы уголке планеты их ни добыть. Сказываются толщи фильтрующих слоёв глины, песка и даже камней или мела под плодородным слоем поверхности доброжелательной планеты Асии. Хотя плодородный слой не везде имеется. Но, что понимать под плодородным? Для пустынной колючки и песок плодороден.

Жизнь текла, где-то бурлила. Но жизнь на планете Асии, как, в прочем, и на других обитаемых планетах Вселенной, в итоге завершалась. Кто-то считал, что после этого завершения пустота, темнота, ничего нет. Кто-то считал, что завершение жизни на планете является переходом в другой «водоём». Что-то не задумывалось над этим по причине отсутствия мозга или его неразвитости. Вода при этом та же самая. Разве что при переходе может поменяться уровень солёности или ещё какие-то характеристики воды. Но мозг ли думает? Мозг ли отвечает за мышление, память и так далее?

Можно ли уничтожить воду? Вот возьмём чугунок или кастрюлю с водой. Что можно сделать с этой кастрюлей, чтобы воды не стало? Вода от воздействий человека только поменяет своё состояние. Может превратиться в бесцветный невидимый для глаза газ, называемый паром. Может превратиться в твёрдый лёд, может кипеть до полного превращения содержимого кастрюли всё в тот же невидимый пар. Может парить в виде тумана, состоящего или из мельчайших капелек или из мельчайших льдинок. Последнее возможно увидеть при кипячении воды в кастрюле на улице на костре в морозную зимнюю пору или просто взглянуть на высотные перистые облака даже в знойную жару. Там они состоят только из мельчайших льдинок.

Жизнь текла. Но, то тут, то там она обрывалась. Там, у подножия горы, рядом с тысячелетним дубом сильный ветер недавно сломал невысокую, но уже местами трухлявую кривую ветлу, острые листочки которой ещё не успели потерять зелёный цвет. Далеко ходить не нужно – жизнь оборвалась и на вершине упомянутой горы, куда проворный коричневый коршун только что утащил змею. Вторая половина с тремя птенцами встретили радостью завершение змеиной жизни.

Жизнь текла раньше. Жизнь будет течь для кого-то и завтра, и через 50 лет. Жизнь даже будет течь для чего-то, например, для тысячелетнего дуба. Должно быть, он пережил всех своих ровесников на всей планете Асии и даже многих потомков. У дуба нет мозга. А если нет рабочего органа мысли, то вроде бы нет и мыслей…. А может у дуба не мозг отвечает за мысли? Всё ли живое способно мыслить? Всё ли живое может, как люди, мыслить? Все ли люди мыслят при жизни? В течение жизни человек ищет ответы на многие вопросы. Снова оговорка: не каждый ищет. Кто-то ищет активнее, кто-то даже находит ответы. Но вот только вопросы могут ставиться совершенно разные.

Человеческая рука коснулась грубой коры могучего дуба. Наверно, нет дерева старше него на всей планете Асии. Почему наверное? Просто потому, что пока никто не смог найти дерева древнее. В обладателе этой руки текла жизнь. Молодой асиец или, правильнее сказать ас, мысленно общался с дубом, иногда произнося какие-то слова. Визуально дерево оставляло обращения человека безответными. Но ас каким-то образом получал ответы, словно через руку из-под коры что-то передавалось человеку. Может ли дерево общаться, не умея мыслить? Можно ли использовать дерево, как антенну для общения с Космосом? Столько всего необъяснимого, неразгаданного и таинственного в мире. Кто скажет, что он всё знает, всё может объяснить?

Жизнь текла в этот момент и в человеке, и в дубе. И ведь в каждом из них присутствовала и текла вода.

Без воды жизни нет. Как нет её и без воздуха. Даже глубоководные обитатели получают необходимую газовую смесь из воды. Кто так придумал и сделал, сотворил? Можно ли взрывом создать самолёт? Некоторые утверждают, что взрыв может что-то создать, в том числе и жизнь, любой представитель которой несравнимо искуснее, чем самый передовой и совершенный самолёт.

Кто-то может сказать, что воду можно расщепить. Так можно рассуждать, если придерживаться официально признанного подхода на строение молекул и атомов. Коль книга о фантастических вещах и событиях, то не лишним будет упомянуть мнение автора о невозможности уничтожить воду, даже расщеплением молекул. Полное двухкомпонентное «расщепление» лишь изменит форму воды, часть частичек которой превратится в один газ, другая часть – в другой газ. А нет ли чего-то ещё в молекуле воды? Нет ли там ещё и углерода? К вопросу о строении наномира мы ещё вернёмся на просторах данной фантастической повести. А пока о мысли, что нельзя уничтожить воду.

Если нельзя уничтожить воду. То и нельзя уничтожить воздух. Вообще, вещество неуничтожимо, получается. Частицы, из которых всё состоит, неуничтожимы. Можно разорвать на куски, но вещество не прекратит своего существования. Оно как было, так и есть. Просто может изменить своё состояние. А из чего состоит энергия, электро-магнитное поле? Не из вещества ли?

Жизнь текла в этом человеке в этот момент. Но когда-то, может очень скоро, жизнь его покинет, она покинет его тело. Сердце, приводимое в движение на первый взгляд невидимой энергией, когда-то перестанет биться. Дуб когда-то рухнет к подножию горы. Причём жизнь в нём может закончиться задолго до падения. Безжизненные деревья без единого листика нередко можно увидеть в обширных лесах Асии. В лесу они могут частично обнажить свои корни, опершись своим стволом на ветви соседей, а могут не найти поддержки и лежать на почве, обрастая ярко зелёным мхом. Быть может, и среди людей есть такие безлистные, засохшие, но пока стоящие и тянущие ветви к небу.

Жизнь текла в этом месте и в ребёнке, светловолосом голубоглазом мальчике лет девяти. Он тоже обнимал кору могучего дуба. Жизнь текла и в проросших этой весной желудях. Других дубков под старым дубом не росло. Проросшие под священный деревом жёлуди раньше каждый год пересаживали в другие места, принося взамен выкопанной земле землю из тех мест, где будет произрастать потомство священного дуба.

Как дуб нависал своими ветвями с листвой над двулистными тоненькими стволами, защищая их от Сура во время жары, так и мужчина сейчас обдумывал пути спасения своего сына. Жара пока случалась в тёплое время года, но холодное время уже давно стало преобладать и мешать прорастанию не только желудей. То, что этой весной у дуба появились продолжатели не давало гарантии того, что мороз не убьёт молодые дубки чуть позже, как он это делал в северной части Лукоморья из года в год.

Предчувствие опасности не покидало мужчину возле священного дуба. И без предчувствий было ясно, что в провинции измена. Но кто предал, хан не знал. Именно поэтому он сейчас стоял около источника древней информации, около помощника, увеличивающего возможности человека в познании и современной информации, которой щедро делился с теми, кто искал ответа. Дерево могло прибавить сил, а могло и поубавить. В Лукоморье раньше все понимали, что можно от древних деревьев узнавать о далёком прошлом, понимали, что это помогает понимать настоящее и предусматривать какие-то варианты будущего. Не все умели, но все понимали, что это возможно. Времена изменились: теперь не все понимали, а кто не понимал, тот сомневался. Сомневающихся становилось всё больше. Хан Хораст умел и понимал. Вот только интерпретировать ответы могучего дуба в этот раз ему едва удавалось. И до этого-то толковать разрозненные вспышки и картинки было нелегко, а сегодня и в последнее время вообще…. Большое древнее дерево, словно антенна, излучало свою энергию и улавливало много всего не только ветвями, но и своим энергетическим полем, которое распространялось на расстояние, намного превышающее размеры поля самого знатного волхва.

На притуплении чутья хана сказывалась череда напастей. И все эти напасти сейчас кружились в его мыслях одна за другой, переплетаясь между собой.

Одна напасть была древняя, затрагивающая всю планету Асию. Остальные были её следствием.

Что произошло сначала, в древности? Сначала, несколько тысяч лет назад на Асию прибыл один большой космический корабль, который был опрометчиво допущен на планету древними асами…

Что касается конкретно провинции хана Хораста, то некогда богатые маленькими городами, садами, полями и густыми лесами обширные берега северного Лукоморья через века после дня огня представляли собой малолюдные области без садов. Поля были, но на них росли только дикие травы. Леса заметно редели. Людям из-за похолодания климата требовалось много дров. Новые деревья в северных районах Лукоморья перестали расти. Ежегодные заморозки, во время распускания первых листочков молодых ростков, не давали шансов на пополнение лесов молодыми деревьями. Южные окраины Лукоморья пока выручали продуктами, но и там климат, пусть медленно, но изменялся в сторону суровости. После дня огня произошло резкое похолодание, а потом условия ухудшались незаметно год от года, но заметно, если сравнивать десятилетия. Ветры ставили всё новые и новые рекорды. До дня огня в Верхнем море льдом был покрыт лишь маленький участок, включающий небольшие острова. Зимой ледяной участок моря был больше, летом – меньше. Там обитали белые медведи, моржи, тюлени, песцы и так далее. Теперь белые медведи свободно блуждали почти по всему Верхнему морю, особенно зимой.

Как следствие этого «сначала», недавно хан Хораст потерял возлюбленную от странного несчастного случая. Дознание ещё продолжалось и клубок потихоньку распутывался, пока самый талантливый дознаватель провинции не пропал бесследно. Проводить дознание дальше вызвался сам главный воевода провинции.

Хан Лукоморья по имени Хораст в который раз был вынужден обсуждать с главным воеводой Лукоморья Берендеем вопрос противоборства космическим захватчикам имеющимися силами и средствами. Принимаемые войсками меры не приносили заметного улучшения. Военное противоборство лишь отдаляло день завладения пришельцами всей планетой, но не могло помешать наступлению такого дня в будущем.

На идейном фронте в Лукоморье становилось всё хуже. Понимающими легко было быть всем людям провинции в добрых условиях для жизни, а при изменении условий из-за вредительства захватчиков, в том числе из-за их идейной экспансии, расы всё меньше стремились жить по правде. С главным волхвом провинции у хана недавно случилась серия недопониманий. Хораст ломал голову: то ли кто-то подставил волхва, то ли и он встал на иной путь, то ли он утратил свои вещие способности. Сомнения обуревали молодого хана. Раньше всё было ясно, а теперь он тщётно пытался понять, что происходит. Что-то мешало ему.

На возвышающейся горе одиноко стояло серое пустое дерево, местами ещё виднелись остатки коры. Оно стояло и были заметны чернеющие следы горения в расщеплённой от молнии верхушке. Сокодвижения в таком дереве нет, но оно ещё стоит и может долго простоять.

А что, если сравнить человека живущего на Асии с водой Ручья? Вода из Ручья попала в Сну. Она осталась всё той же водой, просто ручейная оболочка сменилась оболочкой речной. Или ещё лучшее сравнение – испарение. Ручейная жидкая вода испарилась и покинула всякие оболочки. Не так ли происходит и с человеком, чья оболочка – это тело?

Нетрудно догадаться, что переходит от человека в следующую его жизнь, в жизнь за пределами планеты Асии. Быть может человек или то, что от него остаётся живым, может посещать планету и после утрачивания оболочки? Утрата или освобождение? И вот для кого-то это утрата, а для кого-то – освобождение. Для кого-то и то, и то. Конечно, это душа переходит в иную жизнь. Душа, о которой много сказано и написано на планете Асии и, вероятно, за её пределами. Как её, душу, ни называй, она является нашим я. Тело – лишь скафандр. И задача этого скафандра была в том, чтобы как можно дольше и как можно полнее взращивать душу, зародившуюся вместе с телом в момент слияния родительских клеток и энергий. Это были одни из азбучных истин, которые растолковывались асам с детства. Всевозможные матрёшки, даже счёт1, были в помощь для наглядности. Но в последнее время мировоззрение многих асов Лукоморья заметно пошатнулось. Да, расы, но и асы тоже. Ас – это один из синонимов слова «человек», правда и со своей спецификой. Ничего удивительного в этом нет. И у слова «личность» и у слова «субъект», «индивид» и т. д. – тоже свои специфики. Азычество давало трещину в умах тех, кто утрачивал совесть, разъедался корыстностью, завистливостью, развратом и прочими вредностями. У асов мировоззрение называлось асычеством, но в этом слове слышалась скорее буква «Земля»: азычество. Первая буква азбуки так же звучала скорее с буквой «Земля» и записывалась следующим образом: «аsъ». Ас женского рода назывался асей, то есть женщина планеты Асии – это ася. Писалось «asь», а звучало «ась», ласково – «ася». К слову о первой букве. Современная заглавная буква «А» – пришла от захватчиков.2 У расов первая буква начерталась в виде «а», с той лишь разницей, что верхний хвостик мог вообще отсутствовать или мог быть не таким большим.

Итак, бестелесная, жизнь без оболочки, у человека продолжается в виде свободной души. Если всё во Вселенной состоит из частиц вещества, то и душа, и молнии, и энергия, энергетическое поле, заставляющая сердце биться без участия мыслей – всё это также состоит из частиц вещества. Сама мысль имеет природу энергетическую. В принципе, всё перечисленное является энергетическими проявлениями. На разных планетах по-разному называют вещество, из которого состоит энергия. Если брать сегодняшнюю Землю, то на Земле господствует забвение этого вещества. Зато слово энергия фигурирует в учебниках, но так, чтобы уводить от истины.

Пока молодой ас уткнул короткую русую бороду с рыжими усами в деревянную кольчугу тысячелетнего великана, вплотную прислонившись льняной бежевой рубахой и обхватив малую часть его ствола своими жилистыми руками, вытянутыми по диаметру; пока коршуны отмечали очередной день асийской жизни; пока звезда, названная когда-то древними создателями мужским именем «Сур», освещала планету, согревая её многочисленных и разнообразных обитателей; жизнь текла своим чередом.

– Хан! Твоя власть подошла к концу. – Прокричал разъярённый рыжеволосый чересчур широкоплечий человек с косматой тёмно-рыжей бородой и глазами цвета холодной стали его меча. – Мы долго терпели твои пустые поучения, твои якобы полезные хотелки, гибель наших людей в походах за чужие интересы, но сегодня настал светлый час, твоя власть теперь в моих руках. Что же наши волхвы не предвидели нападение на Аланию? Где же вся мощь державы? И мы сейчас видим, как расы бегут со своих родных земель.

– Твой дуб тебе уже не поможет, – ехидно громко под дружное словесное одобрение других людей сказал второй человек невысокого роста, чьи волосы были жёлтого цвета, как солома. Юная борода его была ещё неразличима, а более тёмные усы пушились под носом.

Вместе с этими двумя уединение молодого аса с дубом нарушили ещё несколько мужчин, вооружённых топорами, вилами, палками.

Широкоплечий подошёл близко к молодому асу, которого пришедшие называли «ханом». Хан и широкоплечий были высокими, одного роста. Широкоплечий, с коротким металлическим лязгом, выхватил из кожаных ножен с металлическими элементами метровый обоюдоострый меч, который до этого был вынут наполовину, и сказал:

– Можешь возносить молву Суру. Мы больше не верим твоим россказням. Благо, нашлись благодетели, открывшие нам глаза на тебя и твои деяния. Сейчас ты умрёшь, я поражу тебя с одного удара… Хм… Да, ты зря без своего меча. Я не собираюсь испытывать судьбу в честной схватке с тобой. Всем известна твоя изворотливость. А вся эта честность, которой ты прикрывался и запутывал нам разум, всё это твоя хитрость для управления нами в своих интересах. Что же ты не бежишь? Давай, попробуй сбежать от нас.

Широкоплечий приготовился правой рукой срубить хану голову. А хан даже не повернулся к широкоплечему, так и продолжал стоять, уткнувшись в дерево.

– Сколько напрасных слов. Гордей, ты так торопишься получить власть? А готов ли ты к этому? – Спросил хан у широкоплечего. – И почему так мало единомышленников ты с собой привёл? Что? Большинство тебя не слушает? Или тебе сказали, сколько тебе взять с собой людей? Кто посоветовал тебе взять столько людей? Как думаешь, палка против медведя поможет? Или ты забыл, что медведь в непроходимом лесу бежит от меня, когда мои руки даже без палки?

Широкоплечий воспринял вопросы хана. Сказать в ответ ему было нечего. Прав хан был на счёт количества единомышленников. И он действительно помнил рассказ лесорубов о том, как во время обхода мест лесозаготовок, мест заготовок дров, мест высадки новых лесов (в южных районах Лукоморья пока высаживали), лесорубы побежали от огромного медведя. Обычно медведи обходили людей. Но в последнее время появились такие вредители, которые своими стрелами наносили урон медвежьим семействам. Всё чаще можно было повстречаться в лесу с разъярёнными медведями. Хан даже поручил личной охране подключиться к выявлению вредителей. И вот такой разъярённый медведь бежал на лесоруба, который споткнулся о ветку, ушибся и пытался подняться. Ему было бы несдобровать, если бы не хан. Хораст с громким нечеловеческим рыком (так приукрашивали рассказчики; на самом деле рык был человеческим, просто громким и устрашающим) бросился прямо на бегущего медведя. Медведь не привык к таким встречным забегам в лоб, казалось, засомневался в своих силах, остановился, сделал вид, что задумался о чём-то, расположенном в стороне от бегущего быстро приближающегося с голыми руками хана. Зверь, возможно, припоминал обидчика и, сравнив с ним хана, не нашёл ничего общего. Затем лохматый великан, развернувшись на 180 градусов, проворно, словно он не был тяжёлым, побежал в гущу леса. Припоминая это, Гордей лишь крепче сжал рукоять меча.

Выждав паузу, хан продолжил говорить, не поворачиваясь к незваным гостям:

– Я знаю, кто вам вбивает в голову обманчивые идеи о судьбе, кто искажает истину, кто убедил вас пить пьяную воду. Вы и сейчас не трезвы, а, значит, ваши мысли управляются не вашей душой, а пьяным мозгом. Мысли, которыми вы оперируете сейчас, не ваши. Они навязаны и вам кажутся своими мыслями. Обман будет нарастать. Самого интересного вы не увидите при своей человеческой жизни. Однако ваши потомки, если ваш род продлится достаточно долго, прочувствуют плоды ваших сегодняшних заблуждений. – Хан говорил, что знает, но пока не мог понять, кто именно стоит за организацией измены в провинции, кто разрушает её изнутри.

Хан повернулся к Гордею лицом, хотел что-то сказать, но занесённый меч уже быстро летел хану в голову. Молодой ас резко пригнулся и успел увидеть блеск лезвия, отражающего свет Сура, над своей головой. Лишь посеревшая льняная шапка была смахнута с головы хана.

– Вот видишь, Гордей, с одного удара не вышло. – Хан с этими словами стал отступать от покушающихся на убийство безоружного.

– Расы, убейте его. Иначе он нам не сносить головы от его мести. Он предал расов и всё расское. Он за чужеземцев. Он наживается на нас. У него в личной охране курчавобородый ас из Ассура. Скоро всех себе оттуда наберёт. – Заорал широкоплечий.

Желтоволосый метнул свой топор, но хан без труда уклонился от летящего в него орудия.

– Увар, что так неметко и слабо? Каши мало ел? – Обратился хан к желтоволосому по имени.

Кто-то метнул нож. Хан отбил его, но не очень удачно, так как ладонь оказалась поранена.

Десять человек с палками, топорами и вилами бросились в погоню за ханом. Широкоплечий и желтоволосый пошли за ними, особо не спеша. Но, увидев, что хан продолжает успешно убегать от погони, тоже побежали. В процессе забега хан успевал выводить из строя лидеров по бегу, пользуясь тем, что эти лидеры поочерёдно отрывались от остальных. Так сторонники Гордея остались вшестером против одного хана, который теперь не убегал, а остановился, устрашающе вращая отобранной палкой вокруг себя. К этим шестерым можно было бы добавить четверых лежащих по пути забега, которые корчились от боли и пытались подняться. Но пока их добавить было нельзя. Также среди шестерых пока не было самого Гордея и его невысокого желтоволосого помощника Увара.

– Ну, кто смелый? Подходи все разом, – сказал хан улыбаясь. – Вы все будете сегодня же арестованы.

Шестеро не решались атаковать. Так и продолжали с минуту угрожающе противостоять хану. Широкоплечий с желтоволосым наконец-то подбежали к шестерым не решающимся атаковать мужчинам. Гордей выступил вперёд и, не говоря ни слова, стал наносить удары мечом. Но все его удары или рассекали пустоту или парировались длинной палкой хана. В какой-то момент меч перерубил палку почти пополам. Лицо Гордея озарилось улыбкой, маскирующейся под длинными свисающими усами. Хан быстро пустил палки правой и левой рукой одну за другой в голову широкоплечему. Первую палку Гордей отбил мечом, а вот от второй он не ушёл – свалился навзничь.

Семеро противников хана стали бросать свои орудия. Их взгляды были устремлены к приближающимся всадникам в сверкающих шлемах с красным оперением в виде гребней. Издали были заметны красные плащи. На груди старшего отряда жёлтым светом блестели металлические накладки на серую кольчугу. Небольшой отряд окружил место противостояния. Никто не пытался бежать. Все увидели воинов лукоморского войска. Даже ребёнок понимал, что они подчиняются хану. Их появление было совершенно неожиданным для нападающих. Старший отряда спешился. Его высокие красные сапоги едва виднелись из-за высокой травы. Обладатель жёлтых сверкающих бликами накладок подошёл к хану и сказал, что в столице произошло восстание:

– Хан Хораст, в твоё отсутствие руководство твоей личной охраной и духовниками взял я, как главный воевода. Сейчас все они помогают моему войску наводить порядок и выявлять, скрывшихся в столице и в её окрестностях, заговорщиков. Все окружённые в поле у Кургана Древности восставшие сложили оружие и просят пощады.

– Берендей, зачинщики восстания пойманы? – Хан приложил на секунду порезанную руку к губам, испачкав кровью бороду, и потом продолжил спрашивать. – И вот такой вопрос: кто же руководил восставшими, если главный купец, со своими прихвостнями, меня тут выслеживал?

– Нет…, – слегка растерявшись, начал говорить Берендей.

– Что нет? И скажи-ка мне, воеводочка главный, с каких это пор войско Лукоморья стало твоим? Ни личной охраной хана, ни воинами истины ты командовать не имеешь права ни при каких обстоятельствах. Они всегда подчиняются только своим. Эту тонкость ты упустил. Отвечай, Берендей.

Главный воевода быстро изменился в лице. Стало понятно, что теперь на его лице настоящие эмоции.

– Нет, Хораст. Зачинщик не пойман. – Спокойно сказал старший отряда, сверкнув гневом в глазах, затем стиснул зубы и тонкие губы от поджатия стали ещё тоньше; он подумал пару секунд и спросил с усмешкой: – Ты имеешь в виду подстрекателей и возмутителей спокойствия, которые пытались открыть народу глаза на твою как бы правду или тебя интересуют зачинщики, непосредственно организовавшие восстание?

– Что-то, Берендей, ты заговорил, как главный купец нашей провинции. Вон он полёживает с шишкой во весь лоб. – На лице хана зародились следы сомнений, которые быстро превращались в следы понимания происходящего. Разрозненные картинки от дуба и замысловатые слова из вещих снов теперь сложились вместе. Хан слишком поздно осознал творящееся за его спиной. Он даже, задавая вопросы Берендею, не до конца верил в его измену, потому что он крепко ему доверял. Ведь они вместе начинали: Хораст был десятником, а Берендей был воином из его десятка. Они вместе учились ратному искусству и помогали в рамках службы народному хозяйству. А до службы в войске они были обычными земледельцами из соседних деревень. Но в короткий миг всё стало ясно.

– Главный зачинщик – это я, раз ты этого ещё не понял. Я теперь хан. У Расии до сих пор и уже давно нет столицы с уничтожением города Мир в Верхнем море. Древнюю столицу – столицу Прасии – тоже давно сожгли, причём, вместе с кузницами эфирных двигателей. Каждая провинция всё больше отдаляется от других провинций, всё меньше их держит вместе. Пока соседние ханы зачешутся, уже будет поздно, я прочно займу власть силой. На раскачку похода нужно время. Гордей рассчитывал занять твоё место, но потом я решил сам стать ханом провинции. Не тот он человек, чтоб делить с ним власть, а тем более подчиняться ему. К тому же, он не оправдал моих ожиданий. Приходится всё делать самому. – С этими словами Берендей, обнажив свой меч, подал знак лучникам из своего отряда, которые уже приготовили свои луки и стрелы заранее.

Хораст рванулся в сторону Берендея с одним желанием: задушить предателя…. Одна за одной в хана попадали стрелы. В руку, в ногу, в спину…. Хан упал, не достигнув своей цели. Его тело было поражено восемью стрелами. Один из воинов Берендея промазал, едва не задев гладко выбритое продолговатое лицо своего командира, за что получил приказ отрубить павшему хану голову, положить в мешок и доставить в столицу провинции Луку, расположенную в южной части Великой луки. Старая столица под таким же названием перестала существовать. Оттуда, из-за суровости климата, уехали даже рыбаки. Старая Лука находилась на далеко выпирающем в море мысе, от которого начиналась Великая лука – большая морская излучина. Голова поверженного хана могла пригодиться и снизить воинственность сторонников хана, на случай проявления этой самой воинственности. Так подумал Берендей. «Промахнулся – таскай».

Берендей также скомандовал привести в чувство купца. Когда его растолкали и подняли на ноги, Берендей спросил:

– Расскажи мне, Гордей, как вы целой дюжиной не сдюжили? Одного мужика не смогли повязать или заколоть. Я же сказал: живым или мёртвым. Но вот ещё какой момент…. Где его сын? Ведь он отправился к священному дубу с сыном. После этого он собирался к всевидящему старому отшельнику, у которого советуется даже главный волхв Лукоморья. Кстати, этого отшельника нужно найти и ликвидировать. – Последние слова были обращены в адрес одного из своих воинов. – Так, короче, где сын?

– Воевода, ты же знаешь, какой ловкостью славится… славился Хораст. Мы шли за ним по лесу, подкрались, окружили его. Он был без оружия. Сына мы не видели. Вернее в лес они вошли вдвоём, а на лугу у дуба Хораст уже был один. Кто мог предполагать, что он окажется нам не под силу? И ведь это ты посоветовал взять дюжину. Ведь это ты попросил помочь тебе сотней людей, сказав, что и дюжиной справитесь с ханом. Я дал тебе сотню для помощи с обезоруживанием ханской охраны. Типа: «Дай мне сотню, а то моим военным не попасть в палаты охраны; а когда твои там начнут под руководством моих командиров, моё войско подключится к разгрому ханских фанатиков». Так ты говорил совсем недавно. Забыл? Ды, что я те говорю? Ты прекрасно рассчитал, что мне кроме дюжины некого было бы взять. Ты знал, что нам будет не под силу…

– Я? Тебе? Хватит врать! – Возмутился Гордей, демонстрируя после каждого произнесённого слова свою фальшивую усмешку.

– Ах, ты…

– Не под силу, – скривив вытянутое лицо, передразнил Гордея Берендей.

– Да, не под силу. Где мои сто человек?

– Что ты вообще можешь со своим как бы войском могучим? А твои люди прекрасно выполнили роль мяса, отвлекли охранку, которая сейчас, наверно, их добивает, вместо того, чтобы искать тут хана.

– Ты забыл, Берендей, ведь это я посадил в темницу главного духовного наставника провинции. Чего только стоило мне заманить его в ловушку. Сколько моих верных людей погибло в схватке с десятью его воинами истины. А погибло почти тридцать человек. И это при условии нашего внезапного нападения. Лишнее подтверждение, что с белыми плащами шутки плохи. А духовный наставник Лукоморья, целый главный волхв, сидит в моём погребе уже неделю, а его пропажу ещё не скоро обнаружат, думая, что он отправился на совещание к верховному в Прасию, которое снова стали проводить раз в три лета. Хоть там и не столица и сейчас нет сура,3 но там есть верховный волхв всей Расии. И к нему прислушиваются все волхвы, а к волхвам прислушиваются хосуры. Хорошо же я, как новый хосур, прислушиваюсь. Я как новый хан провинции взял и посадил главного волхва в темницу. Любомудр по рангу второй человек в провинции. У него авторитет в народе. Он не дал бы нам развернуться после пропажи хана. Мы же уже это обсуждали. Но теперь послушай меня, не перебивая. Не зевай показушно. Выслушай, а потом решай сам. Так вот, Любомудр уже подбирался к нам: к тебе и ко мне. Об этом свидетельствуют аресты наших… союзников: и моих, но и твоих тоже. Любомудр быстро бы взял большую часть войск под свой контроль и нашему, верному нам, то есть тебе и мне, немногочисленному войску пришлось бы несладко. Этого старика трудно провести. Тебя, я уверен, он уже держал на примете за фальсификации с арестом повара. Дознавателя тебе тоже припомнили бы, связали бы его с тобой. Твоих рук дело. Ещё ты наверно забыл, что на нашей территории вдруг попал в засаду тысячный отряд нашей провинции. Понятно, что ехали налегке, по своей земле. Сразу возникают вопросы, как ты смог проглядеть банду, способную на такую засаду. Понятно же, что это не банда, а крепко организованный отряд, равный по силе тысячному войску, никак не меньше. Потянув ниточки, ханские быстро бы поняли, из кого сформирована эта большая банда, какие её планы, кто за ней стоит. Венедские и Сурматские изменники вместе с чужаками в составе той банды. Сейчас эта банда в одежде и в доспехах ханских войск заняла позиции вокруг столицы, ожидая сигнала к действиям. Я для чего это сейчас тебе рассказываю? Просто банда эта могла бы валяться в поле побитая. Личная охрана хана и воины истины духовного наставника быстренько бы навели порядок в войсках и во всей провинции, избрали бы нового честного хана. Нас спасала та неразбериха, посеянная всеми нами и нашими кураторами из-за рубежа. Хан не знал, кому можно верить, кто остался верен, блуждал в искусно созданной нами как бы дымовой завесе. Напускали ему пыли в глаза. Вот он и проглядел наши начинания по его свержению. Ему просто не хватило времени разобраться, кто есть кто. Это мои подставы настраивали его против духовного наставника, зароняя зёрна сомнения в его верности. Я многое сделал для нашего дела. И Любомудра удалось подпоить слегка. Я рисковал, несомненно. Но я рискнул не для того, чтобы меня кинули. То, что переодетый отряд вокруг столицы – это в основном моя заслуга. Там и сейчас в командирах лучшие мои люди. А я тут действую с теми, кто остался в наличии. Ты забыл, что мой младший брат руководит этим переодетым отрядом. Ты забыл, что это я подготовил почву для внедрения денег и как только власть будет наша, новый порядок при их помощи быстро закабалит всю провинцию. Я буду ханом, а ты моим заместителем. Мы сможем наконец-то жить в роскоши. Я прощаю тебя. Ты будешь сразу и духовным наставником и главным воеводой. Понимаешь? Одновременно…. Выборщики хана почти все уже под нашим влиянием. Кто будет роптать, запугаем или уберём. Понимаешь? Всё изменилось. Ещё вчера об этом невозможно было подумать без содрогания, а сегодня власть сама идёт к нам в руки. Не думай, что я не раскусил твоих грязных замыслов. Я только что слышал твои намерения на счёт власти. Но тебе без меня невозможно. К тому же, ты забыл, что охранка сразу начнёт рыскать мою усадьбу, ведь мои люди подняли на них оружие исподтишка. А в погребочке, кто бы вы думали сидит у купчишки? Правильно: духовный наставник, второй человек Лукоморья, от которого охранка узнает и о тебе. Надо дальше говорить, что большая часть как бы твоего войска резко возьмётся под начало охранки и воинов истины. Синие и белые плащи спуску вам не дадут, если вы останетесь одни. Одни не справитесь. Тебе придётся рассчитывать на горстку твоих продажных пройдох-изменников. А отряд под командованием моего брата обернёт оружие против вас.

Гордей вздохнул, переводя дух после продолжительной речи, коротко окинул взором место своего лежания в надежде увидеть свой меч. Не увидев его, стал лодыжкой отчётливо ощущать длинный засапожный нож. Движение ступнёй и чёрный кожаный сапог правой ноги оттопырился для удобства выхватывания ножа из сапога-ножен. Расчётливый купец прекрасно понимал, что спасти его сейчас может только удача и решительный ножевой бросок. «Ножевой удар против меча вряд ли приведёт к успеху. Метать в лицо, кольчуга может помешать. Главное не промахнуться, не попасть в шлем. А уж после устранения воеводы нужно будет резко нахлобучить его воинов своими указаниями и действующими ханскими полномочиями, которые якобы только что наступили (в аккурат с прекращением асийской жизни Хораста)». Главный купец решил сыграть непонимающего, решил отвлечь внимание противника болтовнёй и заверениями. Гордей давно подозревал Берендея в ненадёжности, но лицемерные слова о гибели сотни человек, наглый обман по поводу дюжины людей просто кричали о том, что Берендей предал не только Хораста, но и самого купца. Расчёт на некоторую нерешительность берендеевских воинов имел место быть в голове Гордея. После вздоха он продолжил свой монолог:

– Девятилетний мальчишка нам не сможет помешать. Разве ты этого не понимаешь? Никто из сторонников хана даже очухаться не успеет, как власть будет перехвачена. Мы же не могли идти за ханом по лесу вплотную. Мы шли по его свежим следам, не выдавая своей слежки. Нам везёт и воины истины и ханская охрана, распутывают клубок заговора слишком медленно. Они сейчас, небось, даже ещё не собрались в полном составе: кто пашет, кто пляшет. Ну, так что? Прежние договорённости в силе? А, Берендей?

Берендей смотрел на выразительную мимику купца, слушал его увещевания, замечал противоречия в его словах и думал о том, какой же подлый этот специалист по взаимоснабжению провинции (безденежному, взаимообменному снабжению). Думал он и о том, что Гордей был хитрым и жестоким. Раньше он этого в нём не замечал. Возможно, изменения усилились с момента подворовывания со стороны купца. И чем дальше, тем больше росли его аппетиты. Но в связи с его последними «подвигами» воевода заметил ещё и коварство купца. «Да, он предаст меня, не моргнув глазом. Вон, как рыскает глазами в поисках меча. Стоит мне его отпустить, дав ему пинка для скорости, или принять прежние договорённости о его ханстве и я получу в первом случае враждебную для меня тысячу всадников (с возможностью присылки им подмоги из-за бугра), а во втором случае получаю хана, который сможет в любой момент смахнуть меня с игровой доски, застав меня врасплох. Ну, уж нет. Власть надо брать самому, пока она сама идёт ко мне в руки. А с купцом…».

– А теперь скажу я… заткнись и не смей меня перебивать, крохобор. Почему-то я, в отличие от тебя, предполагал, что ты не справишься с ханом. Поэтому я и тут. Поэтому я и не стал устраивать честный поединок, прекрасно понимая его результат. Хан был не только мудрецом не по годам, но и отличным воином, равным которому нет в нашей провинции. Я служил вместе с ним. В нашем полку не было равных ему, когда ему было всего 20 лет. Он был мудр не по годам. В том числе и поэтому он со временем дорос до хана волости и был избран волостными ханами хосуром. Гордей, ты же понимаешь, что начинать восстание с живым сыном хана, который в самый неподходящий момент может оказаться среди сторонников хана, может много рассказать, короче, ты же понимаешь, что начинать восстание нельзя при таком раскладе. Где он теперь? Ведь это же живое свидетельство нашего умысла.

– Я не обязан перед тобой отчитываться, главный воевода нашей провинции. Я главный купец. На сходе несогласных с политикой хана-хосурдара я был избран новым хосурдаром… Через меня идёт зарубежная поддержка…

Берендей резко прервал широкоплечего купца:

– Твоё ханство под большим вопросом. Ты не выполнил главного условия. Ты не захватил и не убил хана и его сына. Все из нас должны быть повязаны кровью, чтобы не было сомнений в каждом из нас. А ты оказался почти чистеньким. Соглашусь, что роль ханского сынка мной, возможно, преувеличена слегка, но ты почти чистенький. С другой стороны, кто знает, что успел сказать хан мелкому Раслану? Кто знает, что мальчишка мог видеть? Может, он и сейчас смотрит на нас издалека. Куда, к кому пошёл Раслан? Кто сейчас слушает его речи о напутствиях его отца? Эти речи, сказанные шустрым расам, могут повредить нашему делу. Вот ещё что. Ты талдычишь про Лукоморье, словно тут всегда будет благодать. Править собрался? Нет! С каждым годом здесь всё хуже климат. Народ бежит. Лукоморье обречено. Я не собираюсь тут долго править. Я вообще не собираюсь тут править. Я собираюсь в кратчайший срок разграбить эту провинцию и покинуть её с верными людьми, уехать за пределы Расии, где нас не смогут достать мстительные руки расов. Риму, то есть новому Риму нужно золото и я увезу туда столько золота, сколько смогу увезти. Нашим друзьям за бугром не нужно существование Лукоморья, пусть даже и под руководством меня или тебя. А то дурака тут строишь из себя. Как будто невдомёк тебе, что власть нам нужна совсем не для длительного правления.

«Какой я чистенький? Ах, ты скотина неблагодарная! Да, ты просто нагло гнёшь свою предательскую линию! Или ты, или я. Другого выбора нет». – Такие мысли молниеносно обожгли Гордея после берендеевских слов о «чистеньком» купце.

Меч был в руке Берендея. Меч Гордея всё также незримо лежал где-то в траве. Широкоплечий схватился за рукоятку ножа, успел его выхватить, но тут более быстрый взмах меча заставил его схватиться за горло. Лучники поняли недвусмысленный второй взмах и в считанные мгновения люди купца лежали с торчащими стрелами, которые неподвижно выделялись в колыхающейся полевой траве. Разве что пара человек ещё немного шевелилась, но копья быстро обездвижили и их. Ветер всё усиливался, нагоняя тёмные тучи. Часть отряда поскакала покончить с четырьмя поколоченными ханом.

«Теперь нужно представить купца жертвой противоборства с ханом и власть в моих руках».

Всё происходящее прекрасно видел детский взгляд. Мальчик заблаговременно спрятался в расщелине каменной горы на уровне вершины священного дуба, который за тысячу лет так и не смог достичь вершины горы. Едва Раслан успел занять расщелину, как вдалеке, над лесом, он увидел вспорхнувших над деревьями птиц и до его слуха донеслись их тревожные предупреждения о приближении пока невидимого врага, о котором предупреждал отец.

Отчего деревья не растут до неба? Может, по той же причине и люди на равнине не достают головой облаков. Что творилось в душе Раслана, мы можем только догадываться. Также мы можем только догадываться, как Хораст смог почувствовать предупреждение об опасности, как успел спрятать сына. Почему не спрятался сам? Вообще, откуда кому-то знать, что происходило в древние времена на какой-то планете Асии?

Как бы то ни было, случившееся сегодня в долине врезалось в память мальчика на всю жизнь. Он выжил и род Хораста продлился.

1

Зарывшись в старых фуфайках, на печи лежал Иван. По сотовому телефону, который советский доинтернетный человек мог принять за большую шоколадку, например, «Тройка», Иван обозревал творения Всемирной сети. Видеоролики, статьи, книги, музыкальные произведения – сегодня многое можно было найти, посмотреть, послушать, прочитать, скачать, переслать другу. Вот только друзей у Ивана не было. Он жил один. Жил в дедовском доме в глухой деревне, в которой целых осталось всего восемь изб, часть которых уже не первый год пустовала. Летом в доме, расположенном в середине деревни, объявлялся дачник-пасечник, а зимой Иван жил совершенно один в радиусе почти 500 метров. В начале деревни было всего два обитаемых дома. Они были обитаемы и зимой, и летом.

Ивану было приятно лежать на большой печи, тепло. Он протопил её и голанку (так произносилось всеми в этой деревне, а правильное написание – «голландка»4, голландская печь). Все оставшиеся избы в деревне состояли из кухни с большой русской печью и из горницы с голанкой. Эти два помещения были отапливаемыми. Остальное: сени, крыльцо – были холодными. За окнами бушевала метель. Сугробы росли, уже закрывая обзор из окон.

Иван помнил избы, крытые соломой. Они были ниже сегодняшних оставшихся и в былые времена, по рассказам, снега их накрывали по самые трубы. Позёмка (в этой местности говорили именно так, хотя многие в других областях говорят позёмок) в этот раз, казалось, пыталась дотянуть снежок хотя бы до крыши, крытой потемневшим и шершавым ото мха шифером. Хотя зимой, тем более в метель, шифер был не виден. Помимо шифера, Иван установил солнечные батареи. И вот их невидимость под снегом поутру нужно было Ивану ликвидировать, если он хотел продолжать оставаться с электричеством. Дом был давно отрезан от проводной электрофикации, а Иван не стремился подсоединяться к «столбу». То, что сотовая связь и Интернет ловили в этом доме – это усовершенствования, проделанные Иваном. А так в деревне связи не было никакой, «шоколадка» могла только экстренные вызовы посылать. Когда-то был проводной телефон. Когда ещё «жило» несколько домов, в досотовый период, поставили телефонный автомат, оплачиваемый магнитными карточками. Они становились бесполезными, когда на них заканчивались минуты разговора. Экстренные службы можно было набирать бесплатно. Но автомат этот уже давно куда-то сгинул. Оранжевый пластиковый козырёк от него ещё долго валялся в кювете глиняной насыпи, сооружённой вдоль единственной улицы, из которой и состояла деревня С. Насыпь эта так и не превратилась в дорогу на закате СССР. Потом и козырёк кто-то утащил.

Иван жил на другом конце деревне в пятистах метрах от начала деревни и от телефонного аппарата, который был установлен, когда им пользоваться было уже почти некому. Да и заросло всё. И со ста метров не разглядишь, если кто-то начнёт что-то курочить. Место, где стоял ивановский дом, называлось концом, а жителей конца деревни называли концовскими. Такое вот старое слово «кон» с уменьшительной производной «конец», означающее предел. От колхозного коровника, распологающегося перед началом деревни, камня на камне не осталось. Сбоку от деревни был поросятник, следы которого были ещё видны. При этом никакой бомбёжки не было.

Шёл 2021 год. Ивану стукнуло 25 лет. Он был сиротой, а с оставшимися родственниками отношения как-то не ладились. Общения он при этом не искал, вдоволь наевшись родственной неблагодарности.

Закончил в райцентре профучилище по профессии «каменщик», год отслужил в мотострелковых войсках, поработал в Москве и Подмосковье вахтовым методом.

Путём проб и ошибок, а так же иногда учась на чужих ошибках, Иван пришёл к выводу жить на земле предков. Тут он чувствовал себя свободным человеком. Со времени потепления и до осенних холодов он подрабатывал каменщиком, сварщиком, плотником. Работал обычно недалеко, но иногда даже в соседних районах и даже в других областях. О нём однажды пошутили: «Вольный ты каменщик, Иоанн».

Когда обзавёлся Иван двумя котами и собакой, стал работать не далее райцентра. Рано утром уезжал. Если в соседние сёла можно было проехать, то на велосипеде. Если далеко или нельзя было проехать на велосипеде, то заводил «Ниву» трёхдверку. Она у него пёрла в любую грязь. Задний мост он сделал самоблокирующимся в случае необходимости.

Дороги никто никакой до деревни не делал. В грязь или в метель к Ивану не всякий легковой вездеход мог добраться.

У Ивана был старенький Т-25. Он купил его год назад и теперь колымил в соседних сёлах по расчистке небольшого снега, косил траву, пахал несколько огородов. Он и у старого хозяина был видоизменённым трактором. Иван тоже кое-что усовершенствовал. Он вообще любил копаться с техникой.

К вопросу, как обзавёлся живностью. Не покупал. Котят брошенных подобрал по дороге и они поехали с ним дальше в порыжевшем тракторе, жалобно мяукая и не понимая, что их спасают. Собака сама пришла невесть откуда и сначала устроилась в пустующем хлеву, сообразив, что от Ивана ей и впредь может перепадать вкуснятина. Потом Иван определил её под крылец (так иногда говорили вместо слова «крыльцо»). Ещё у него на пазьме был сенник, дровник, уличный туалет, баня, погребец (ударение в этой местности ставилось именно на первое «Е») и летний душ, представлявший из себя бочку с лейкой, опирающуюся на четыре видавших виды деревянных столба, между которыми с трёх сторон была натянута плёнка. Прорехи в плёнке не смущали Ивана – посетителей тут всё равно днём с огнём не сыщешь. Господствующая тишина, только ветер порой завывает в ветреную погоду, да дождь шумит… Но Иван слышал много звуков: и рабочее гудение пчёл в период медосбора и радостное весеннее щебетание птиц и шорох снежинок по льду, журчание ручьёв, несущих только что растаявшую воду, и пробивающих себе дорогу в только что освободившейся от снега слякоти в более низкое место.

Зимой Иван отдыхал. В глазах, тех, кто его знал, зимний Иван выглядел супербездельником, отшельником, сумасшедшим. Иван, в отличие от своих родственников, не терпел никакой выхвалки. То есть не любил похвальбы. В зимнее время он больше времени уделял своему творчеству, чем в тёплые времена. Он бренчал на круглой балалайке, которую современники называют домрой. Вероятно, это название соседствовало с «балалайкой» и в древности. Сочинял песни, стихи. Сначала о неразделённой любви, потом о службе, потом о том, что увидел в жизни и о том, что ему раньше рассказывали деды (не армейские, а возрастные соседи и деды-родственники), о том, что вычитывал в старых книгах. Короче, жил он в своё удовольствие.

Фонарь на мачте уличной антенны всё меньше освещал кухню из-за поднимающегося снега. По весне Иван собирался добавить солнечных батарей на крышу и осветить больше пространства вокруг дома.

«Нужно будет с утра очищать фотоэлементы солнечной батареи от снега, а то дни короткие… хотя, если продолжит наваливать, то поживу пока в 19-м веке. Баньку завтра надоть согреть». Оба кота спали тут же на просторной тёплой печи. Собака, старая лайка, спала в соломе и в сене под крыльцом. Каждое утро она встречала Ивана довольной мордой и виляющим свёрнутым в спираль хвостом. Такого уютного и тёплого жилища для неё никто никогда не делал.

Сейчас Иван смотрел очередную серию про Штирлица. Его дед, в чьём доме он жил, любил этот сериал. Иван решил посмотреть во взрослом возрасте и теперь регулярно пересматривал. Это кино было подспорьем по обучению выживанию в трудовых коллективах, которые ныне богаты подковёрными интригами.

Второй половины пока не предвиделось. Длительных встречаний не выходило. То сразу непонимание Ивана девушкой прекращало первое свидание. То на какое-то по счёту свидание Иван понимал неподдающийся коррекции корыстный характер очередной красотки. Ни одна ещё не была удостоена посещения его дремучих владений.

Знакомых было полно в сёлах и в городе. Друзей не было, может быть, потому, что в компаниях этих в основном были завистливые или корыстные люди. Если и попадались честные, то Ивану было с ними неинтересно, так как ему хотелось быть с ними откровенным, а они в ответ на его доводы о полезности и вредности отвечали снарядонепробиваемым непониманием и упрямой доверчивостью знаменитым авторитетным мнениям. Иван давно заметил, что число корыстных становилось всё больше, встречались такие всё чаще. А бескорыстные и независтливые всё реже Ивану встречались. Иван не бухал, всегда был при небольшом количестве денег, никогда не брал кредитов, вёл здоровый образ жизни, был подтянут, стригся машинкой сам, не верил в приметы. Он был уверен в своих силах и никакие страшилки из новостей не могли поколебать его спокойствия. Вообще к новостям он относился весьма скептически. Он регулярно выбирался за продуктами, то в соседние сёла, то в город.

Когда он был чуть моложе, он общался со сверстниками. Это были компании, в которых любили поющего и бренчащего по струнам человека. Исполнял он и чужие песни, и свои печальные жизненные. Чужие песни компаниям нравились больше. Нередко ему высказывали своё удивление: «Как же так получается исполнять такие серьёзные песни под балалайку?» Недопонимаем большинством Иван был с детства. Но чем дальше, тем непонимание усугублялось. Иван понял, что не стоит раскрываться перед всеми, своё мнение лучше держать при себе. Если компания начинала выпивать, то все знали, Ванёк сейчас свалит. Даже до армии он неохотно употреблял алкоголь, а после службы в армии вообще перестал пить спиртное. Если он задерживался до утра, питомцы не особо волновались. Они жили вольной жизнью: коты спокойно шастали на улицу через прорезь в полу в горнице под кроватью и через чердак, где тоже была прорезь во фронтоне крыши, прикрываемая куском войлока. Они не брезговали мышами. В любую жару могли попить воды в речке или утолить жажду снегом. Собаке Иван с вечера щедро оставлял еды со своего стола. Но иногда оставлял не со своего стола, так как практиковал регулярные фруктово-овощные приёмы пищи. Так что утром она ещё не успевала особо проголодаться.

По мере взросления, Иван стал меньше общаться с людьми, так как всё чаще наталкивался на непонимание. Любые ожидания понимания, которые не оправдывались, слегка расстраивали парня. Так он пришёл к тому, что не нужно ожидать многого от окружающих, чтобы не расстраиваться. Иван и сам про себя стал говорить, что он отшельник.

2

Сквозь вой метели Иван расслышал ленивый лай своей собаки из-под крыльца. Никакого забора возле дома не было и после лая для Ивана не был удивительным последовавший робкий стук в окно горницы с торца избы. Один раз к нему так постучался водитель сломавшегося неподалёку УАЗика. Ивана выдали следы его трактора. Он безотказно помог – отбуксировал машину до соседнего села. При этом водитель дал в знак благодарности 200 рублей. Иван не стал отказываться. Тот случай тоже был ночью, но летом. Тогда уличного фонаря у Ивана ещё не было. В дневное время очень редко люди заезжали или забредали до ивановской избы. В зимнее время днём раза два были специалисты по электросетям (бдят, чтобы Иван не совершил несанкционированного подключения). Но ночью, зимой, да ещё и в такую жуткую морозную метель людям тут было взяться просто неоткуда.

Иван слез с печи. Включил свет, чем дал знак, что скоро выйдет, а также этим же самым облегчил себе поиски одежды. Накинул поверх спортивных штанов с протёртыми коленками ватные штаны, накинул телогрейку, положил на макушку чёрную матерчатую шапку-ушанку с поднятым козырьком из светлого искусственного меха. Запрыгнул в большие валенки, сваленные ещё руками его деда на глазах первоклашки Ивана. Входную дверь в сенях он даже ночью держал незапертой. Раньше днём в деревне никто не закрывал двери на замки, когда уходили на работу. Просто втыкали палочку куда-нибудь на входной двери, давая понять, что никого нет дома. Теперь Иван днём закрывал, потому что однажды, когда он был на работе, по деревне проехались-прошлись подбиратели всего, что плохо лежит и по совместительству торгаши, которые утащили из дома кое-что по мелочи. Брать было особо нечего.

Сильный ветер со снегом обдал лицо парня, как только он вылез, через наметённый возле двери сугроб, на улицу. Он понял, что валенки опять нужно будет сушить – местами снега намело по пояс. А если придётся кого-то тащить трактором, то сушить придётся всё. И не факт, что трактор сможет проехать, не говоря уж о «тащить». «Ятицкая сила, сколько намело и как быстро навалило. Какой тут на фиг трактор? Всем стоять на приколе».

Иван подошёл к неровным, изрезанным, местами с острыми гранями от позёмки сугробам около окна, в которое только что стучали, но никого не было видно. Зато было видно свежие следы, которые вьюга уже начала затягивать блестящим от света уличного фонаря снегом. За наметёнными сугробами не было видно места, с которого кто-то стучал в окно. Иван решил подойти поближе и увидел как торчит рука в вязанной варежке. Чтобы увидеть лежавшего целиком пришлось почти взобраться повыше. Оказавшись по пояс в снегу, Иван увидел лежавшего у окна человека. Стараясь не завалить его снегом, Иван наклонился и, взяв лежавшего за плечо, развернул к себе. «Ё-моё! Это, чё? Девчонка?» В этот момент свет на уличном фонаре погас. Иван смахнул с лица девушки снег. От неяркого света из окна он увидел, вернее, ему бросилось в глаза, что лицо у неё было красивым.

«Очевидно, что она выбилась из сил. Долго шла. Хотя по такой погоде и недалёкий поход выбьет из сил кого угодно», – подумал Иван и уже взял девушку на руки. «Не пушинка». Фонарь еле зажёгся и снова погас. По пути до входной двери было темно и в темноте всматриваться мешали рои колючих снежинок. Иван потерял равновесие в наносе, вытаскивая из него ногу. Немного полежал, собрался с силами и начал вставать со своей ношей, которую так и держал руками. Вставать не получалось. Поэтому пришлось незнакомку отложить рядом. Выбраться, а потом снова её поднять на руки. «Пурга не выходит. Завалило её, небось, а может просто не хочет носа высовывать. Ща с гостьей разберусь и пойду гляну, как она там… Ды пёс с ней, с Пургой-то. Нашёл о ком думать. Надо быстрее шевелиться – тут человек замерзает. Как она тут оказалась?»

3

– Куда она могла деться?.. Я же говорил, что ваше химичанье с её колымагой не гарантирует её поимку. Какого я вообще вас послушал, что её нужно запустить в вагончик? Что? Что-то прояснилось от этого в плане её информированности? – Высокий мужчина лет сорока в тёплом камуфляже пытался согреть замёрзшие пальцы рук, кричал и в перерывах криков дышал на них, хотя сильный ветер со снегом «дышал» гораздо сильнее. – В какую сторону… в какую сторону?.. А-а? Давайте разделяться и идти в разные стороны. Может, она совсем рядом, за каким-нибудь деревом сидит.

– Шеф, она не могла уйти далеко от своей машины. Следы уже замело. Никогда не видел такого мощного снегопада. И телефон, как назло, выключила. А то бы отследили. – Пытался оправдываться низкорослый коренастый мужик. – Мы увидели, что свет её габаритных огней погас. Но мы подумали, что просто машина нырнула в низменность. Всё равно на её машине жучок. Поэтому мы не парились. Как назло, вы дали команду по рации: «Вернуться на раскопки для наведения порядка». Мы и не стали её преследовать. Вы же сказали по рации, чтобы Дворянин5 её принял. Ну, мы же знали, что он и его люди перекрыли дорогу к селу… м-м… Забыл, как называется село. Короче, Дворянин сказал, что ожидает её.

– Проожидался. Нет её. Вот только колымага её тут врастает в снег. А девахи и след простыл. – Продолжал проявлять недовольство высокий.

– Короче, господа, пока мы метались туда-сюда, она вылезла из машины и упорхнула в неизвестном направлении. Запас времени у неё большой. И у неё хватило ума не идти по дороге в село. – Заключил подоспевший со стороны села, в направлении которого ехала сбежавшая, мужчина по кличке Дворянин. Он должен был встретить Ксению.

– Да ты што? – Съязвил высокий. – А обрезать ей тормоза в такую погоду имеет смысл? Нет, вот ты мне скажи, толстопуз.

– Нормальное у меня пузо. Я что ль резал тормоза? Это при тебе… это вы там сами: резали, не резали – моё дело было другое. Моя задача была… Я всё сделал, как надо. Мимо нас она бы не проскочила.

– Подождите, – окликнул своих товарищей третий преследователь с пухлыми щеками, выбираясь из посадок. – Там видно свет. Трудно сказать. Думаю, что меньше километра. А может и не меньше. Тут фиг сориентируешься.

– Во-от, бездельники. – Обрадовано протянул высокий и посмотрел на коренастого, второго из преследователей. – Ты шуруешь пёхом за ней.

– Шеф, почему вы думаете, что она пошла в сторону огонька? – спросил коренастый. – Вы хотите, чтобы я искал её в чистом поле в темноте и в такую погоду?

– Она пошла или туда, или лежит рядом с нами в сугробе замерзает. Если она замёрзнет, то нам лучше, отчитаемся, что мы молодцы. Если бы она пошла в сторону села в коридоре этих посадок, то она попалась бы Дворянину. Или он бы её отыскал, двигаясь нам навстречу. Прожекторы у него на джипище во-о какие… Так, значит… Ща разделимся. Я буксирую её тачку к кургану. Чтоб нам потом всё в одном месте зачистить. Вы вдвоём едете к фонарику. Дворянин, зови своих и шуруйте к кургану, там надо зачищать. Вопросы?

– Один нюанс. Я один остался. – Сказал Дворянин высокому. – Остальным я приказал сворачиваться. Второй джипище, как вы изволили выразиться, сейчас приближается к базе и тащит на буксире сразу два «гелика». Никто не думал, что разыграется такая стихия.

– Нехилый резерв ты с собой прихватил. Только без толку.

– А что, мне одному оцеплять местность? – Возмутился Дворянин.

– Всё равно вы не оцепили со всех сторон. Расслабились. Значит один ехай на базу прямо сейчас, начинай доскональный обыск. Мы там бегло посмотрели и ни артефакт, ни намёков на его местонахождение не обнаружили. Я скоро буду там.

Не успел высокий закончить свою речь, как сквозь метель попытались донести свои слова его помощники.

– Вы же сказали мне пёхом, шеф, – уточнил задачу коренастый.

– Шеф, прям по полю ехать? – одновременно с коренастым задал свой вопрос и пухлый.

– О-о-о, с кем приходится работать. По дороге ехать. Или, что тут вместо неё? Оба. Оба – это значит вместе. Но не на одном снегоходе, а каждый на своём. Если в деревне не обнаружите, то мне доклад. И тогда прочёсывать поле. А полей тут до… много, короче. – Высокий распоряжался уже не так чётко, морозный ветер давал о себе знать, мимические мышцы лица уже плохо слушались. В один момент они словно одеревенели. – Если пойдёт по полю куда-то ещё, то есть не к фонарю, или, повторяю, останется сидеть, то замёзне. Кроме фомря е ыты бовше некуа. Далеко она по тако по-го-те атсюта не удё. По-э-то-му огонёк атраатывате. Взать её и ташшшить на базу, ну, к ургану. Там всё и…, – высокий сказал ещё несколько слов, но сам понял, что они нечленораздельные.

– Шеф, печка в машине вас подвела не вовремя. Теперь вы понимаете, каково нам на снегоходах? Шеф, ну, а что по ней решено? Убиваем? – Поинтересовался коренастый.

Высокий хотел многое высказать коренастому, в том числе и то, что в машине ему кажется холоднее, чем на улице, что он уже замучился подогревать лобовое стекло зажигалкой, чтобы хоть что-то видеть перед машиной.

– Пока нет. – Смог сказать шеф, а про себя подумал ещё кое-что: «Испугались её что ли? Нам ещё её надо попытать». Жестом он дал понять своим подчинённым, что нужно немедленно ехать.

Если бы низкорослый и пухлый не отошли от света фар, то шеф увидел бы недовольные лица двоих своих спутников, которым совсем не улыбалось опять рассекать на снегоходе по усиливающемуся морозцу и на сильном ветру, да ещё и непонятно куда и за вооружённой девицей.

Высокий тем временем полез в темноту, откуда он только что появился. Там он оставил свою «шниву» на резиново-гусеничной платформе. Темнота эта не давала спокойно смотреть вокруг посредством бьющих по лицу снежинок. Двое подручных раскатали свои вязанные шапки на лицо и стали похожи на ниндзя. Подойдя к машине, высокий отметил про себя, что снег падает, «как из ведра». Обычно так говорят про ливень. Но про этот снегопад так вполне можно было сказать. Задние габаритные огни вездехода дворянина уже удалялись в сторону кургана.

4

Девушка действительно была красива. Иван расположил её на диване, уже снял с неё варежки, шапку, куртку, обувь и повесил к печке на место, где он всё сушил. Нужно было и дальше снимать мокрую одежду. Иван предпочитал предоставить гостье самой это сделать. Но она была без сознания. Дышала. Телесных повреждений на лице Иван не обнаружил, попытался привести в чувство. Невольно Иван отметил стройную фигуру девушки.

«Блин, неужели ещё можно повстречать нормальную, без колец, даже без серёжек, без ужасных причёсок, без пирсингов, без наколок, без надутых губ? Просто скромную и красивую особенной природной естественной красотой. Если она ещё и без понтов… А то чуть симпатичная, сразу в масоны заманивают и сразу красные нити, кольца на средних пальцах, татуировки в виде пирамиды с глазом или пирамиды с выделяющейся вершиной…». – Так думал Иван. Раньше он ещё сомневался на счёт того, не слишком ли он требователен, не слишком ли он заморочен на своих взглядах на мир. Но с некоторых пор его мировоззрение лично для него нашло неопровержимые доказательства правдивости.

На вид девушка была одиннадцатиклассницей: длинные русые волосы, собранные сзади в толстый хвост, промокший фиолетовый свитер, обнажавший тонкую шею, задравшаяся штанина утеплённых лыжных брюк сиреневого цвета оголила стройную нижнюю часть голени. Дальше взгляд Ивана упёрся в серые носки. Он их снял тут же и положил сушиться. От прикосновений к девушке возбуждение давало о себе знать. «Хорошо ещё, что горницу протопил как следует».

Вернувшись к гостье, Иван нашёл её уже проснувшейся. Девушка испуганно смотрела на молодого парня. Она лежала. Переутомление давало о себе знать. Пока не было Ивана, девушка попробовала встать и решила повременить с этим. Силы возвращались постепенно и, пока они приходили, она решила сообразить, где находится. Она ожидала здесь повстречать дедулю, бабулю, пропитого алкаша, но не симпатичного молодого человека. Пятидневная небритость только добавляла ему привлекательности в её глазах. Но все эти привлекательности мелькнули в её мозгу долю секунды.

– О, вы уже очнулись, – Иван уставился на её большие голубые глаза и, замерев с полуоткрытым ртом секунду, подумал при этом о том, что широкие штаны с потёртыми коленками, вроде бы, должны скрыть от гостьи его возбуждение, уже давно возникшее; затем продолжил:

– Вам нужно срочно переодеться. У меня есть кое-что, главное сухое. Уже грею чай и печка в вашем распоряжении. Там отогреетесь.

– Здравствуйте, спасибо вам, – с этими словами девушка не спеша встала на ноги и по изумлённым глазам Ивана она поняла, что её высокий рост и вообще её внешность его изрядно впечатлили. Снова доли секунды потратились на всякие привлекательности, – принесите мне, пожалуйста, во что можно переодеться.

– Да-да, конечно, сейчас… Здравствуйте. – Иван проскользнул между ней и старым шкафом с закруглёнными углами. Из этого шкафа он вытащил свою серую футболку, лёгкий свитер, спортивные штаны, тёплые новые носки чёрного цвета. Пока искал, успевал следить боковым зрением, что гостья восхищённо следит за ним. Всё это было передано двумя руками гостье. И так же двумя руками она приняла одежду. Их руки едва коснулись: горячие руки парня и ледяные руки девушки. Иван прикрыл двери в горницу, чтобы не смущать. А сам стал суетиться по поводу чаепития.

Девушка быстро переоделась. Спросила, где можно развесить на просушку свои вещи. Иван всё развесил. И тут до неё дошло, что к дому этого парня могут добраться и её преследователи. Как и она нашла его по высокому яркому уличному фонарю, так и они непременно выйдут на эту избу.

– Если надо в ту…

– Послушайте, нужно срочно выключить свет на улице. И вообще, погасить свет в доме.

По тому, как она эта сказала, Иван понял, что за ней кто-то гнался. Не просто так она вынуждена была забраться в эти дебри.

– Вот вам фонарик. Задвиньте пока шторы. Они плотные. На кухне я зажгу свечку. Через шторы её видно недалеко. А в такую погоду и того меньше. И, вообще, шторы довольно плотные, вряд ли её вообще видно будет. И…, – Иван говорил, задёргивая шторы на кухне, а гостья в это время задёргивала шторы в горнице.

– Да-да… Фонарь, пожалуйста, уличный фонарь. – Тревога в её глазах говорила о большой опасности, от которой она бежала.

– Он сам погас, когда я вас увидел. Сейчас я и выключатель щёлкнул, пока вы закрывали шторы в горнице. Быстро вы их… Давайте пить чай и, заодно, расскажете, что у вас приключилось. – Иван не стал пока говорить гостье, о том, какие мысли его посетили на счёт преследователей.

– Да, давайте. Я ужасно замёрзла, такая слабость, ноги подкашиваются, очень устала…, – несмотря на пережитый стресс, девушка отметила для себя, что в доме порядок и уютно, что молодой человек, на вид, лет 18, худой, но жилистый. «Наверно, как и мне, 25». Обратила внимание и на предложенную одежду, она чистая, аккуратно сложенная, приятно пахнет. Да, и сам молодой человек сразу же создаёт о себе приятное впечатление, даже ничего не делая и просто помалкивая. А когда он говорит или что-то делает, чтобы помочь ей, то она невольно опять допускает мысли о симпатии к своему спасителю. «И ведь он меня спас реально». Но вот девушка снова вспоминает об опасности, которая где-то рядом, в заснеженных полях и густых посадках, через которые она недавно пробиралась, бросив свой застрявший внедорожник. Мысли об опасности не покидали девушку. Отвлекшись от тревожных предчувствий, она глянула, как Иван хлопочет на кухне. – Скажите, как вас зовут?

– Иван. А вас? – При тусклом свете одинокой свечи молодой человек всё равно старался недолго заглядываться в лицо незнакомки. «А то ещё подумает, что я маньяк, попробуй потом объясни, что она мой идеал, поэтому и заглядываюсь».

– Ксения. Скажите, Иван, у вас есть оружие?

– Иначе я представлял знакомство с девушкой мечты.

– В другой обстановке я бы посмеялась над вашей шуткой. Но мне не до шуток, извините.

«Нет, она добрая. Если она притворяется, если она так искренне может смотреть, обманывая меня? Нет, невозможно. Вот зарекался, а тут… Я ей верю».

Пока Ксения усаживалась за стол, а Иван хлопотал с накрыванием, разливанием чая, разрезанием яблочного пирога, диалог продолжался:

– Ксе-ни-я, – протянул Иван. – Хм, а вы часом не наш новый участковый? – Он попытался пошутить, но увидев, что шутка не находит отклика в красивых глазах собеседницы, сказал:

– Есть дедовское незарегистрированное одноствольное. Четыре патрона на утку.

– Хм, откровенно! Охотитесь тут?

– Нет. Но волков разок отпугнул. Их развелось… и ещё больше лис развелось. Раньше зайцев было полно. Сейчас зайцы редко встречаются мне. По живым созданьям я стреляю только в плане обороны. Ну, как по ним, по живым-то? Пока не приходилось стрелять на поражение.

– То есть мне ещё повезло, что я не повстречала стаю голодных волков?.. Радует, что хотя бы умеете стрелять. Я бы на вашем месте ружьё это сейчас держала наготове. За мной гонятся. Они не успокоятся, пока не найдут меня.

– Си-ту-а-а-ци-я-а. А на счёт волков…

Ксения перебила Ивана:

– Про волков можно вы расскажете попозже? Сначала вооружитесь… пожалуйста.

– Вы просите таким… тоном или, как сказать, голосом, что я не могу вам отказать. Если бы вы истерили или командовали, я бы не пошевелился, а…

– Дайте, угадаю. Продолжили бы рассказывать про ваших любимых волков? – Девушка едва заметно улыбнулась, когда заметила намёк на улыбку на лице Ивана.

Иван сходил в сени, слазил на чердак и через минуту Ксения уже увидела длинное ружьё с патронами.

– Совсем забыл, Ксения, вот ведро, не уступающее по удобству унитазу. Не стесняйтесь, закрывайтесь в комнате. Если умыться, то вон в углу умывальник. Вот свежее полотенце. Зубную щётку предложить не могу, у меня одна.

– Большое вам спасибо. Что там про волков? – Промолвила Ксения, запивая чаем яблочный пирог.

– На счёт волков: их численность по закону должна контролироваться. В каждом регионе, где они водятся, определено, сколько их должно быть. Это очень опасный хищник. Взрослый самец может запросто весить 70 кг иногда даже больше. Вот в вас сколько? – Проговорил Иван и откусил пирог.

– 60, а в вас?

– Во мне 74…, – сказал Иван с пирогом во рту. Быстро прожевал и добавил: – Ну, в общем, вы поняли, что даже один волк – это опасность, а против двух-трёх уже ни один человек с голыми руками не справится. Тем более против стаи в дюжину волков.

– Мы с вами, кажется, одного роста.

– 175. – Констатировал Иван. Он обдумывал, как бы подготовить девушку к его догадкам о преследователях. Попутно его интересовало всё, что касалось Ксении. «С другой стороны, она сама про оружие, торопит вооружиться».

– Во мне 174. На вид вы совсем юный. И к тому же, судя по весу, ну, и по внешности, я бы вам дала 18 лет.

– Мне 25. Хоть немного, но я вас выше. – Иван подавил в себе желание дотронуться до Ксении. Последние её фразы подействовали на него возбуждающе.

– Ух, мне тоже 25. – Ксения не стала изображать удивление. Она так и думала, что 25. Но её умозаключения основывались не только на внешности. В Иване она почувствовала какую-то зрелость. За моложавым видом его глаза выдавали мудрость, что ли. Хотя, по мнению Ксении, мудрость не всегда зависит от возраста. Или мало зависит от возраста. «Женское чутьё меня не подвело на счёт возраста». У Ксении, вообще, молодёжь никак не ассоциировалась с мудростью. Является ли мудрым большинство пожилых людей, она не задумывалась. Однажды Ксения отметила для себя, что люди в своём большинстве очень доверчивы. Ксения была из тех, кто не захотел мириться с мракобесием, пусть даже мракобесные слова, просьбы, советы… изливались из уст авторитетных для неё людей.

Иван продолжал:

– Вес нормальный, хотя для большинства сложилось мнение, что такой рост/вес – это значит худой. Конечно, все люди разные, у всех разные телосложения или, как говорят сучёные, конституции. Я не считаю здоровым телосложение при моём росте, скажем в 85 килограмм. Представьте, что человек день и ночь вынужден держать ведро воды, у него лишних 10 кг. – Проговорил Иван и мысленно отметил: «Ксюша не сказала, что я худой или худющий, не сказала, что я невысокий. Может быть, я ей понравился, главное не тупануть. Эти преследователи тут ещё, будь они неладны. Патроны древнющие. Думаю, не стоит ей говорить, что волков я пугнул только со второй попытки после первой осечки».

– А мой вес, по-вашему, нормальный? – Спросила Ксения и испытующе слегка прищурилась.

– У вас нормальный. И, сдаётся мне, вы занимаетесь спортом. – Иван забылся и засмотрелся больше обычного в сверкающие от вздрагивающего пламени свечи глаза Ксении. При свете маленького огонька испытующий взгляд с прищуром не ушёл от внимания Ивана.

– Ды, так. Держу себя в форме просто… И ещё, среди спортсменов много с лишним весом.

– Тогда поговорим о разнице между физкультурой и спортом. Что более радеет о здоровье? – Парировал Иван.

– Ладно-ладно. Вижу, вы в теме. Я занималась. Но то же я могу сказать и про вас. Признавайтесь, чем вы занимаетесь или недавно занимались?

– Помилуйте барышня, чем можно заниматься в глуши? – Иван отметил, что Ксения не задавала бы такой вопрос, не разглядывая его скрытно.

– Ну, серьёзно? – Скорее улыбнулась, чем сказала, Ксения. «Этот скромный деревенщина мне определённо нравится».

– Просто, в перерывах между лежанием на печке, шевелюсь. Сочетаю умственную работу с физической. Ведёрки с цементным раствором поподнимаешься и никакие гантели не нужны. Разум, я думаю, ценнее, чем вес или масса. Оба понятия, между прочим, далеки от истины.

– Разум далёк? – Спросила Ксения, не успев за мыслью Ивана.

– Не. Я про вес и массу. Если там разобраться, то можно найти интересные противоречия и недосказанности или просто выдумки. Хотя далеко не факт, что моя работа разумна. Если я начинаю откровенничать, то сразу становлюсь в глазах собеседников сумасшедшим. Поэтому у меня мало собеседников и совсем нет таких, с которыми я бы мог разоткровенничаться. Кто знает, может, вы сейчас поговорите со мной и сделаете вывод, что мужик того… ку-ку.

– Значит, Иван, вес и масса вам не угодили? И давно вы так скептически относитесь к науке? – Ксения сделала вид, что не заметила последние фразы Ивана.

– С тех пор, как начал заниматься этой умственной работой. Вот выводы и напрашиваются сами собой.

– О! Умственная работа? Что это за работа? – Удивилась Ксения.

– Если можно так сказать, творческая. Но я самоучка. Так что пики популярности и вообще популярность, уверен, не для меня.

Ксения хотела порасспрашивать о творчестве, но в это время Иван ловко встал из-за стола и повернулся к ней спиной. Пока он брал чайник с электрической плиты, она успела заметить широкую спину Ивана. Тёплая рубашка в клетку с длинным рукавом с трудом скрывала крепкие плечи. От любования её отвлёк голос Ивана:

– Давайте я вам ещё подолью и ща скипячу. Думаю, вечер будет долгим. Спать нельзя, раз такое дело… И вот про волков. – Иван подлил Ксении воды из большого чайника с плиты, затем добавил из заварного чайничка. – Сахар сами. Во, а, мож, вы мёда хотите?

– Мёд свой?

– Да, у меня два улейка.

– Не густо. – Спокойно сказала Ксения. «Скажи ещё, что ты разбираешься в истории… Раньше идеал я представляла иначе. Ладно, лучше не очаровываться, чтобы не разочаровываться. Тем более, что, действительно, си-ту-а-ци-я. Ксюша, идеальных людей не бывает, может у него полно ужасных недостатков, может он маньяк, не очаровываться… По крайней мере сразу не очаровываться».

– А больше трёх держать не советую.

– Это почему? – Не поняла Ксения.

– Это секрет, который я расскажу как-нибудь в другой раз. (Иван не раз зарекался сам себе не учить пчеловодству никого, кроме своих потомков). «Жену или будущую жену можно посвящать…». А сейчас я бы хотел договорить про волков. – Иван не знал, как сказать Ксении свои соображения и решил подготовить её со страшилок про хищников. – Говорят, и до ста килограммов могут доходить. Теперь представьте, что таких семидесятикилограммовых овчарочек несколько. То есть это хищники, которые по массе, примерно, как мы с вами. Самые крупные сухопутные хищники в мире и в России – это тигры, белые и бурые медведи. Далее в России идёт волк. Так получилось, что в здешних степях и лесах волк – самый крупный хищник. Добавьте к этому их смекалку и согласованные действия. Они чётко всё делают, как в хорошо сыгранной команде. Они чувствуют слабость и страх противника или жертвы, они чувствуют опасность для себя. Опытный вожак чувствует сильного или вооружённого человека издалека. Так же, как и слабого или беспомощного. Добавьте то, что они не будут глупо кусать за ногу, они – убийцы. Это их хлеб. Волк бросится, например, в горло и одним движением мощными челюстями с острыми клыками разорвёт человеку горло.

Ксения пила чай и грела о кружку свои тонкие длинные пальцы. Она посмотрела на поставленное в угол у входной двери в кухню ружьё. Вспомнила, что патроны Иван запихал в карман штанов.

– Иван, а вы зарядили ружьё?

– Да, один патрон на уток к бою готов. То есть в стволе. Так, сейчас ещё немного вооружусь. – Иван встал, подошёл к печке, вытянул руку, пошарил за оранжевой занавеской и достал длинный нож в кожаных ножнах, прикреплённых к солдатскому ремню с потускневшей золотистой бляхой, в центре которой красовалась советская звезда. Одним движением он нацепил себе ремень с ножом на пояс.

Затем снова сел за стол и продолжил пить чай и есть яблочный пирог. Слегка подкрепившись, Ксения так и не дождалась расспросов Ивана.

– Ваш ремень?

– Не. Дедовский. Дед меня воспитывал.

– Иван, а почему вы ни о чём меня не спрашиваете?

– Вот яблочки отведайте. Всё, что мне нужно знать, я думаю, вы и так скажете. – Невозмутимо ответил Иван, доедая кусок пирога. – Да-а. Погода такая очень редкая. За окном минус 16 и метелище. Обычно у нас снег не идёт при таких низких температурах. Ощущается не минус 16, а все минус 40. И ещё, отвечая на ваш вопрос: меньше знаешь, крепче спишь.

– Да уж, погодка та ещё. Я думала, что меня убьют эти трое или замёрзну в снегу. – Сказала Ксения. Потом, подумав немного, продолжила:

– Это ваша жена пекла, где она? – Ксения немного напряглась, ожидая ответ.

– Я свободен и, к тому же, умею баловать себя пирогами.

Взгляды молодых людей встретились. Мгновение они смотрели в голубые глаза друг друга и потом одновременно едва заметно улыбнулись. Конечно, сейчас при свече различить цвет глаз было затруднительно. Но оба успели заметить одинаковый со своими цвет глаз собеседника в момент первого взгляда друг на друга при нормальном освещении, когда Ксения пришла в сознание.

– Иван, увидев огонёк от вашего фонаря, я сначала полезла прямо на огонёк, как на маяк. Но приблизившись к вашей деревне, вернее к зарослям. Ну, простите, так это выглядело с того места и в тех условиях. В общем, я поняла, что это заросшая деревня в чистом поле. Перед деревней виднелся намёк на остов от коровника.

– Намёк – это вы точно подметили. Это был свинарник. Моя бабушка там работала. Но и в коровнике, который был в начале деревни, она тоже работала дояркой одно время. От коровника ничего не осталось. Но вы продолжайте. Опять я… извините.

– Вам не за что извиняться. Так вот, я как заяц, преследуемый волками, решила петлять. И я стала пробираться не прямо на огонёк, а пошла в начало деревни. Как мне не было тяжело, но я решила запутать преследователей. Я постоянно оборачивалась. И однажды, мне показалось, что сзади кто-то идёт вдалеке (там что-то блеснуло, фонарик мигнул или ещё что). Это придало мне новые силы. Прежде чем выйти в начало деревни, я заметила свет от движущихся транспортных средств. Вернее, сначала одна машина проехала в сторону кургана. Потом ещё несколько. Мне показалось, что там тащили на буксире мою машину задом наперёд. Не могла чётко рассмотреть. Я заметила, как огоньки разделились. Некоторые поехали в деревню. Я сразу подумала, что едут к вам, к вашему освещённому дому. Я добралась до начала деревни и подождала. Ещё я думала, что то ли погоня слишком заторможенная, то ли время для меня в экстремальной ситуации течёт необычно. Наверно, они поняли, что меня там не было по отсутствию свежих следов и уехали тоже на курган. Это было два преследователя на снегоходах. Теперь, не опасаясь этих, я пошла прямо по дороге, если так можно сказать, между домами. Хотя домов мало и они редко расположены. Я вот сейчас думаю, что не предусмотрела того, что они могли предупредить вас о возможной гостье-преступнице, чтобы вы как-то им дали знать о моём визите. Ну, а что тут думать? Больше мне идти было некуда, ещё немного и я бы стала подснежником. Если вы с ними, то я проиграла.

– Я сам по себе. Не бойтесь.

– Я пошутила про то, что вы с ними. И вот в начале деревни я проходила несколько домов, прежде, чем добраться до вашего дома. В окнах не было света. Чем ближе я приближалась к вашему фонарю, тем меньше мне верилось, что я увижу ещё хоть один дом. Деревня вся вымерла? Сплошные занесённые заросли до вашего дома и всё. Неужели здесь живёте только вы, вы один?

– Да, зимой тут немноголюдно. Хотя летом не намного многолюднее. В начале деревни есть два обитаемых дома. Коренные жители: дед Иван (ложится рано) и Толян (тоже наверно уже уснул, хотя перед сном читает книги при свете аккумуляторного фонарика – электричество к его дому было отрезано, а ему оно и не нужно).

– Я вот думаю, мои преследователи тоже заметили ваш свет. Но почему они не бросились за мной в погоню сразу, как только я вышла из машины, меня же можно было легко догнать? Но они не побежали за мной, дали уйти далеко. И ещё вопрос такой: а что если опять вернутся к вашему дому? Увидят мои следы. И тогда… Они и вас могут убить, как ненужного свидетеля. – Встревожено заключила Ксения.

– Судя по всему, они вооружены. Не так ли?

– Да, у них пистолеты. Их трое.

Иван продолжил пить чай.

– Понимаете, я археолог. Мы ведём раскопки курганов в вашем районе.

– А-а, так это вы жгли костёр на кургане возле моей деревни?

– Не я лично. У нас целая экспедиция. Сразу несколько объектов в двух районах. Мы вынуждены были продолжить раскопки зимой. Начальник экспедиции сказал мне, что на следующее лето нам не дадут тут работать.

– То есть кто-то не хочет этих раскопок? – Иван, допивая чай, поднял кружку почти в горизонтальное положение и в процессе поднятия ловко оглядел Ксению с ног до головы. Он заметил, как велика ей его одежда по ширине. И ему было приятно, что Ксения в его вещах.

– В подробности меня никто не посвящал. Но сегодня начальник был убит. А я свидетель убийства. Ну, или свидетель многого, что позволяет делать определённые выводы. Эти раскопки кому-то поперёк горла. И они готовы убивать. – Ксения не заметила изучающий взгляд Ивана, а продолжала рассказывать захватившие её события. Она смотрела то ему в лицо, то на его руки, то на стол.

– Его застрелили?

– Нет. Его пытали в бытовке. Я нашла его с пакетом на голове. Сотовый там не ловит. Убийцы были снаружи. Они меня туда пропустили. Я не думала, что это преступники. А обратно выходить на улицу к машине я сразу испугалась. Но не вечно же там сидеть. Я сразу поняла, что это преступники, когда увидела мёртвого… Когда я шла мимо них, ну шла к бытовке… ещё не знала, но мне и тогда показалось подозрительным, как они все трое смотрели на меня недобро. Старший их насмешливо так мне сказал что-то. Когда обнаружила… сразу перед лицом их ухмылки стояли. Ухмылки, которые я увидела, прежде чем пойти в вагончик. Понимаете? Может, сбивчиво говорю. Так правоохранители на месте преступления, думаю, не ведут себя. Понимаете? Высокий из них, он ехидно улыбался, глядя на меня. Он даже не пытался сыграть доброго человека, прибывшего по вызову на место преступления. Потом я вспомнила про свой «травмат». Двое преступников на снегоходах, с пистолетами. Один на гусеничном внедорожнике. Он тоже с пистолетом.

– Понимаю… Вы думаете, что он им ничего не сказал?

– По всему видно, что не сказал. К тому же, зачем им меня отпускать. Зачем пускать в бытовку? Шлёпнули бы сразу и всего делов.

– Логично вы рассуждаете. А так, вы живёте…?

– Так я живу в Москве. Снимаю там квартиру. Родители в Подмосковье.

– Ксюша, что вы ищете на своих раскопках?

От ласкового произнесения своего имени Ксения совсем согрелась.

– Понимаете, ведь все эти курганы – не что иное, как древние скифские захоронения. Так хоронили знатных скифов. А под курганом на некоторой глубине обычно глиняная, бронзовая или даже золотая посуда. Вот эта посуда и имеет важность. На ней могут быть рисунки и всё такое. Кроме посуды иногда находят и другие вещи.

– Ну, допустим, могилы, допустим скифы. Убивать-то зачем? Какая кому печаль, если раскопки продолжатся?

– Тут я знаю не больше вашего.

– Знаете, вы могли позвонить по экстренным телефонам прямо оттуда. Дозвонились бы.

– Я об этом не подумала, не до этого было. Когда по тебе стреляют, как-то не до звонков.

– То есть они по вам стреляли? – Удивился на этот раз Иван.

– Ну, да. Только я первая начала стрелять. Я вышла, сориентировалась и прицелилась в них. Они стояли, шушукались у своих снегоходов. Стали приближаться, перекрывая путь к машине. Увидев меня с пистолетом, тут же стали копошиться, доставать свои пистолеты. Как только я увидела, что пистолеты с глушителями, я стала стрелять по ним… – Ксения замолчала.

– А вы не из робкого десятка, Ксения. Можно и сейчас позвонить. А если вы хотите связаться с кем-то ещё, то давайте я подключу ваш телефон и у вас будет интернет и связь. Но на счёт экстренных служб – их техника проедет к нам лишь к утру, когда прочистят всю дорогу от трассы. Как вы уже поняли, до моей деревни могут и не почистить. Для ваших коллег я тоже чистил пару раз. Но потом снега стало наваливать слишком много и мой тракторёнок с такими объёмами перестал справляться. Так, чуть-чуть для себя подчищаю с пробуксовкой. До моей деревни для полиции почистят непременно. Если всё произошедшее описать, то, возможно, почистят и прискочат все в ночи. Так же я могу вас сейчас отвезти до города на тракторе. Но есть большой риск застрять посреди жуткой погоды и замёрзнуть, когда кончится топливо. Часть снега буду срезать ножом, ну, ковшом или, лучше сказать, отвалом, чтобы не повиснуть, так и доедем до цивилизации. Но это неточно. Никогда бы не подумал, что будет такая погода, что даже на тракторе я… На «Ниве» я бы сейчас не стал соваться. Без толку. Слишком много выпало снега. – Иван говорил и размышлял. В процессе своей речи о возможностях своей техники он вспомнил, как только что шёл по заносам. – Нет, Ксюша. Ни трактор, ни «Нива» не проедут. Нельзя соваться. Я щас прикинул. Никак нельзя. Гарантированно не проедем. Лучше подождать до утра. Даже, если представить невозможное, что мы проедем, на снегоходах они с лёгкостью догонят трактор. Они сейчас будут проверять всё, что светится или движется в округе. Не факт, что их всего трое. Могут и поджидать где-нибудь на выездах из деревни остальные бандюганы. Может, если понагнетать по телефону правоохранителям жути, ну, той жути, которая тут с вами творилась, то они, возможно, найдут в себе желание и способ пробраться к нам в самое ближайшее время? Ну, не знаю, они тревогу там объявят, мож?

– Ваня, ты славный парень, вы просто не представляете… Мне кажется, что звонить нельзя. Может, я схожу с ума, но, думаю, что начальника экспедиции прослушивали. А этот на гусеничке… Эта машина уже приезжала на один из курганов. Тогда она была на колёсах. Наша экспедиция разбросана по всему району вашему и один объект в другом районе. Как раз я работала на каком-то кургане, в тот день, когда приезжал этот. Он светанул там своей корочкой нашему охраннику. Я думаю, что он не простой постовой. Одет, как типичный агент 007, при галстучке.

– Логично, что со звонком следует обождать и подумать. А вот на счёт прослушки. С чего вы это взяли? – Иван проявлял истинный интерес и старался помочь. – Если на то пошло, то вам нужно выключить телефон и вынуть аккумулятор. Ах да, сейчас делают такие модели, чтобы он не вытаскивался…. Хм, только теперь я понял, почему так стали делать.

– Дело в том, что я в 4 часа по московскому (я тут живу по московскому времени) получила сообщение от начальника. Вот оно…, – тут Ксения вспомнила, что совершенно не знает этого человека. «Можно ли ему доверять, правильно ли я сделаю, если посвящу его в свои дела, во все подробности? Блин, забыла, что телефон разряжен. Но этому парню хочу верить». – Блин, телефон разряжен. На морозе быстро разрядился.

– Я тоже живу по московскому. Так удобнее. Оно для этой местности более подходяще. Скажите, Ксения, в 4 вы получили. В 4 дня? Во сколько вы уидели труп?

– В 4 получила. Откуда вы…? Как раз погода стала ухудшаться, пошёл снег. В 5, то есть в 17 увидела труп.

– Сколько времени прошло от момента обнаружения трупа и до начала погони за вами?

– Минут 5. – Ксения силилась понять, к чему клонит Иван, уж слишком он проявлял интерес ко времени.

– Через сколько времени застряла ваша машина?

– Трудно сказать. Допустим, ещё минут 5.

– Значит в 17:10 вы вошли в посадки. Так?

– Угу. – Робко угукнула девушка.

– Темнеет сейчас в 5 примерно. Далеко ли были от вас преследователи в момент покидания вами машины? Я хочу сказать: видели ли они вас в этот момент?

– Сложно сказать на каком расстоянии они ехали. Я видела свет от их фар. Я ещё подумала, что они почему-то не спешат. Просто гонят меня. Подумала, что они боятся моих пуль, ну, что я буду продолжать отстреливаться. Вряд ли они видели процесс покидания машины. Я выключила фары и «габариты». Сразу нырнула в посадки. Я не видела, шёл ли кто-то за мной в поле.

– Долго ли вы шли до моего дома?

– Думаю, что долго. Точно сказать не могу. Часов у меня нет. Иногда я лежала и отдыхала.

– Секундочку, – Иван потянулся в сторону Ксении, но выше, и взял с холодильника советского производства тетрадь и ручку. Быстро набрасывал на листок в клетку линии и комментировал:

– Мы тут. 500 метров в длину деревня. Её начало тут. От начала до кургана примерно километр. Так, вы поехали по этой дороге. Она примерно так располагается, большей своей частью под таким углом. Через сколько километров от кургана бросили машину, вы говорите?.. Примерно 3 км вы проехали. Это 1 км от кургана до перекрёстка и от перекрёстка 2 км. То есть машина оставлена тут, ну, примерно тут. На приборы вы, естественно, не смотрели, поэтому очень примерно. По прямой до меня… 1 километр 850 метров. Я точно не знаю. Смотрим на карту как бы со спутника и вуаля: можно убедиться, что до моего дома километр девятьсот. Измерения по листку с нашими предположениями не так уж плохи. По прямой вы идти не могли. Поэтому округляем в большую сторону. 2 км по полю до меня. Но вы сделали крюк или петлю. С какого момента вы её начали делать, мы не знаем. Допустим, отсюда. Километр 350 метров досюда пролезли, затем чуть меньше 800 метров сюда, до начала деревни, 500 метров по деревне. Вы пролезли по глубокому снегу около полутора километров так. В метель, в мороз. Потом ещё 800 метров так. По деревне вы шли уже по прочищенному. Я утром чистил. Снег не такой глубокий.

– По деревне я уже еле шла. Местами даже ползла. Дорожки от снегоходов меня не выдерживали, я проваливалась. И местами снег был очень глубокий. Намело. Я даже боролась сама с собой, чтобы поднять себя и продолжать идти, я уже не чувствовала лица, рук и ног. По деревне было тяжелее всего, сил уже не было.

– Ну, да. Там жесть творится. Намело. Сам же только что еле лез там… Ну, когда вы… Ты очень так… в спортивной форме хорошей. Другая бы не дошла. В 17:10 начали пробираться. Всего путь составляет, опять же приблизительно, 2650 метров. Скорость пешехода по нормальной дороге – 5 км/ч. Даже летом по тротуару этот путь занял бы пешком чуть более получаса. – Иван потеребил своё ухо, словно это поможет ему что-то сообразить и стал рассуждать дальше:

– Если принять, что ваша средняя скорость была крайне мала, скажем, 1 км/ч, то я обнаружил бы вас чуть больше, чем два с половиной часа от 17:10. То есть обнаружил бы примерно в 19:40 с лишним.

– Завидую вам. Вы можете считать без калькулятора. После школы отвыкла так считать. Но вы забыли про то, что сначала я двигалась на машине, скорость которой нам неизвестна. Хотя, если брать приблизительно, а вы взяли приблизительно…

– Вот именно. Я же не считаю с точностью до минут. Я хочу вас подвести к определённому выводу. Приблизительность тут не так важна. На счёт калькуляторов, это вам не подмосковные школы. Это сельская школа. Уровень образования глубинки. Не хухры-мухры. – Говоря последние фразы Иван сделал наигранно важный вид.

– Считайте дальше, мне уже не терпится понять, к чему вы клоните.

– А я вас обнаружил в 19:40 ровно.

– Та-ак, – с любопытством сказала Ксения.

– Бандиты нашли вашу машину, думаю, не более, чем через пару минут. Они же ехали за вами и просто не могли её не найти. Это 17:12 максимум. Но я думаю, что нашли почти сразу. Хотя это время неважно для нас. Следы ещё видны и ведут в посадки. У них фонарики. Им проще пробраться, чем вам. Уверен, что они видели вас и один даже пошёл за вами на расстоянии. Почему не убили? М-м… Думаю, что они не планировали вас убивать сразу. Им важно было узнать, что вы знаете, знаете ли то, что не сказал им старший археолог, кому успели передать, что-либо. А чтобы узнать вас надо поймать. Но им не хотелось рисковать, зная, что вы вооружены. Возможно, они пока не поняли, что пистолет всего лишь травматический. Не поняли они и того, что у вас кончились патроны. И их не трое, судя по количество транспортных средств. Поэтому мог взяться и последовавший за вами по полю. Почему нет? Взялась же ещё одна машина. А пистолет ваш их напугал, точно.

– И ещё они не знают то, что я его потеряла.

– Угу. Они решили вас взять, когда вы выбьетесь из сил. Так сказать, подобрать лежащую в снегу без сознания. Кто-то из них выследил вас. Шёл за вами. Увидел, что вы добрались до дома, где горит свет. У них рации. Я тут много чего предполагаю. Люблю иметь хоть какую-то информацию о происходящем. Понимаете, визуализируя на карте, очерчивая время, рассуждая, выстраивая произошедшее в своей голове, я лучше представляю то, что происходило. Все эти расчёты просто для того, чтобы у меня появилась картинка происходящего. Пусть даже и предполагаемая картинка. Всё лучше, чем ничего. Я не могу вам сразу всё объяснить. Некоторые цифры и числа, прозвучавшие от меня, в моей голове появлялись сами собой. Какие-то расстояния и скорости мне были известны, какие-то я измерил. Ладно, это всё лирика. По рации вызваны остальные. Свою технику подкатили поближе, скажем, в середину деревни. Там сейчас вообще ни одного обитаемого дома. Один как бы дом в зарослях спрятан и всё. Гул моторов оттуда сейчас мы не услышим, даже выйдя на улицу. Глушители им в такую погоду на фиг не надобны. Но они, видимо, привыкли работать с ними. Вон как воет за окном. Вы постучали в 19:40. В этот момент пеший преследователь сообщал по рации, где вы. Двое подъехали откуда-то, мы не знаем откуда, в середину деревни или даже ближе к нам. Скорее от кургана подъехали, где заметали следы преступления. Они спешились и встретились с пешим преследователем… около моего дома. Думаю, что они рядом, наблюдают и обдумывают план действий с момента примерно 20 часов по Москве. А сейчас уже 20:40.

– Иван, вы всё это нагромождали, чтобы сказать, что они рядом и в любой момент ворвутся в дом?

Иван ожидал увидеть испуг, но вместо этого заметил сомнения своей новой знакомой, прикинул, чем они могли быть вызваны и сказал:

– Я люблю предугадывать события, размышлять. Пусть даже размышления обывательские или ошибочные – это всё равно лучше, чем ничего не понимать и быть не готовым со всех направлений. Всегда должна быть хоть одна, хотя бы какая-то никудышная, но версия. Моя версия обоснована, на мой взгляд. Лично для меня обоснована. Там есть ошибки, но я их не считаю фатальными. Я так начинаю ощущать происходящее. Рад, что ты не визжишь от страха. Выход всегда есть. Ксюша, если ты считаешь, что я могу и должен тебе помочь, то ты можешь на меня рассчитывать. Я с удовольствием сделаю всё, что в моих силах. Если решишь, что мне нечего совать свой нос в это дело, то я не буду совать. Только, думаю, что я уже влез в это дело, когда увидел твоё тело… то есть тебя возле своего дома. Ты не находишь?

Ксения выслушала внимательно, пристально вглядываясь то в глаза Ивана, то скользя взглядом по чертам его лица; смотрела на его губы, когда он говорил с чувством, с толком, с расстановкой. Подумала о смелости парня, о его смышлености, о его скромности и, чёрт побери, о его чёткой поставленной речи.

– Иван, мы, кажется, не переходили на «ты». – Девушка попробовала нахмуриться, но даже «дремучий» Иван заметил фальшивость этой эмоции и улыбнулся ей в ответ. Он прекрасно разобрал, что первое его «ты» она сделала вид, что не заметила.

– Как скажете. Однако, по-моему, вы первая назвали меня на «ты».

– Вот ещё! Не было такого, – Ксения искренне воспротивилась, так как не заметила своего «тышного» обращения.

– Ваня, ты славный парень, – спародировал её недавние слова Иван.

Они смеялись недолго, но смех этот был настолько естественным и взаимно приятным, что они сразу не заметили, как Иван взял её руку в свои ладони. Продолжали смеяться, но перестали и несколько мгновений они оба смотрели на свои соединённые руки. А потом Ксения медленно отстранила руку от рук Ивана, достала свой телефон и сказала:

– У тебя дар поднимать настроение… Разряжен. Есть такая зарядка?

– Нет. Такой зарядки нет. Ладно. Ты полезай на печку, укутывайся там. Я рано утром затоплю, а то будет колотун дома. Сейчас пойду собаку откопаю и гляну на твои следы, насколько они видны или уже исчезли. Заодно разведаю, как в округе обстоят дела, есть ли кто посторонний поблизости. Не стесняйся, хозяйничай тут… Если что, ружьё вон стоит. Осталось взвести курок и потом нажать на спусковой крючок.

– Хорошо. Надеюсь не понадобится. Осторожнее, как мышка там. Если чё, нужно заметить первым… и не визжать от страха. – Вымолвила Ксения, улыбнувшись на последнем слове. Пока Иван ходил на улицу, она ненадолго закрылась в горнице, потом умылась и затем послушно полезла на печку. Ей было спокойно рядом с Иваном, в его доме. Она здесь не боялась. Казалось, он заражал её своим бесстрашием. На печи девушка почувствовала, что находится там не одна. Она сразу поняла на ощупь, кто это. Два кота, мурлыкая, стали тереться о её ноги своими мордочками. Вечернее общение людей, их чаепитие совсем не интересовало котов. Чем больше Ксения узнавала Ивана, тем больше он ей нравился.

5

Низкорослый и третий, который был среднего роста и с пухлыми щеками, оставив свои снегоходы в середине деревни, снова вдвоём приближались к дому, в районе которого, горел фонарь. Первый раз они не стали подходить к дому, так как не нашли следов девушки. Они даже прошли по дороге дальше дома, чтобы посмотреть, не прошла ли Ксения к дому с другой стороны деревни. Следов нигде не было. Тогда их диалог был таким:

– Может, она обошла деревню и зашла к дому с огородов? – Спросил пухлый.

– Вряд ли. Расстояние-то какое. Да и не та погода, чтобы такие круки выдавать. Но мы это проверим. Смотри, фонарь уже не горит. – Сказал коренастый. – Сам погас?

– Это вряд ли, – ответил пухлый.

На этот раз сомнений быть не могло. Сбежавшая добралась сюда и сказала выключить освещение. На въезде в деревню они увидели следы девушки, когда она вышла на почти заметённые следы снегоходов, оставленные в первый раз. Преследователи уже сильно замёрзли. Утеплённая одежда уже не справлялась. Защитные очки, балаклавы, перчатки – всё это обледенело…. Бросив снегоходы в том же месте, что и первый раз, мужчины увидели следы того, как девушка ползла по их же почти исчезнувшим следам. Следы вели в дому с уличным освещением, которое теперь не горело. Они вели к окну, в которое Ксения стучалась. «Она тут». «Вон за теми зарослями ветлы тот дом, над которым недавно горел фонарь». В округе больше нет ни одного целого дома, тем более нет другого, пусть и негорящего, фонаря.

Когда коренастый и пухловатый немного отошли от дома, они остановились посовещаться, потом связались со старшим, спросили разрешения на дальнейшие действия. Высокий дал им указания по рации. Суть их заключалась в необходимости разведки и только после этого производить быстрый захват девушки. Им было снова сказано, что живой её взять желательнее. И самое главное (высокий несколько раз им это повторил): «Приютившие её в доме, должны поверить, что вы фэ-эс-бэшники, лишних жертв не нужно».

Должно быть, эти двое проводили тщательную разведку, потому что следы девушки уже исчезли под сыпавшимся с неба белым песком, который то и дело приходилось смахивать с защитных очков. Наконец, преступники решились действовать и стали приближаться к дому. Негнущимися в утеплённых перчатках пальцами убийцы обнажили пистолеты с длинными глушителями.

В этот момент их заметил Иван, выглянувший из-за угла своего дома. Он заметил длинные пистолеты. Также он заметил, что преследователям ни до чего, что они замёрзли. Иван взял черенок, приготовленный им для гостей, и стал ждать, когда гости пойдут к входной двери.

Преследователи не заставили себя долго ждать. Немного посовещавшись около окна, в которое стучала Ксения, они пошли в сторону входной двери, расположенной с тыльной стороны дома. Ветер всё усиливался. Собака, реагирующая звонким лаем на любую технику, очень редко проезжающую по улице, на любого человека, приближающегося к дому, на этот раз не лаяла. Она не слышала и не чувствовала посторонних, зарывшись в сене и соломе под крыльцом. Входы в её тёплое убежище, расположенные под порогом, были теперь плотно завалены.

Иван был вне поля зрения непрошенных гостей. Он укрывался за снежным гребнем возле стены дома, выходившей внутрь усадьбы. Его ближайшие свежие следы укрывались за тем же гребнем. Двое почти одновременно включили фонари. Их лучи не могли пока нащупать Ивана и его следы. Но возле двери следы были на виду. Им оставалось только дойти до них и тогда ни о какой внезапности говорить было нельзя. Когда Иван увидел неприятельские спины, он выпрыгнул из своего укрытия и ударил сзади по шее пухлого, который сразу упал ничком в снег. Второй удар, направленный в низкорослого прошёл через пустоту. Вой метели не помешал ему услышать нападение Ивана. Низкорослый не собирался подставлять свою голову под удар. Но и привести пистолет в готовность закоченелыми руками он не успел. Завязалась рукопашная. Сила, более высокий рост, более длинные руки была на стороне Ивана. Против низкорослого было то, что он замёрз и устал лазить по сугробам. Завершением короткого боя было оседлание низкорослого и добивание его кулаком в нос. Сняв широкие ремни со злодеев, Иван крепко связал им руки за спиной. Затащил их в сени, где связал ещё и по ногам. Затем он затащил в тёплую избу по одному. Они пришли в себя и сидели на полу, упираясь спинами в дверцы кухонного стола с ящиками для посуды. Свеча уже догорала. Иван включил маленький настенный светильник.

Ксения наблюдала эту картину свысока, выглядывая из-за занавески, сидя на печи.

6

– Ксюша, тут пара гостей пожаловала. – Сказал Иван, включая лампочку, висевшую под побелённым потолком. – Никак это твои преследователи?

– Свет точно нужен? Светомаскировка отменяется? – Спросила девушка.

– Пусть лучше будут на виду.

Ксения смотрела на связанных, смотрела на Ивана и думала, что принцы бывают не только в сказках. Двое продолжали сидеть прямо на полу, куда их усадил Иван. Им оставалось только смотреть на свою несостоявшуюся жертву снизу вверх. Занавеска не скрывала девушку полностью.

Иван держал в руках два пистолета с глушителями:

– Глянь-ка, у них иностранные пистолетики. Я такие в кино видел. Десятизарядные магазины… Остроконечные пули. У каждого по три запасных магазина с патронами. Такие пули пробьют противопистолетный бронник, как не фиг на фиг. – Иван осматривал оружие и тут он перевёл взгляд на своих пленников. – Что вы можете пояснить по поводу вашего столь позднего визита?

Низкорослый казался более старшим. Он и сказал Ивану в ответ:

– Послушай, дружище, эта девка – опасная преступница. Мы из фэ эс бэ. Освободи нас и ты получишь такую денежную премию за содействие в поимке опасного преступника, что тебе надолго хватит. О разбитом носе и прочем мы уже забыли. Понятное дело, что ты не знал. Если не веришь, то во внутреннем кармане ксива. У него тоже есть. – Сказал и кивнул на пухлого.

Ксения смотрела на реакцию Ивана, но тот, казалось, не выразил никаких эмоций. Он достал удостоверения и стал их читать. Он впервые видел такие документы.

– Та-а-ак! Старший оперуполномоченный. Майор. Годно до…. Подпись не пойми кого. Похоже на настоящее. Хотя настоящего я такого не видел. Ну, и второй: оперуполномоченный. Старшой летёха. Знаете, друзья, не тянете вы на спецназовцев.

– Ваня, дай мне, я посмотрю. Сам будь начеку, третий не мог далеко уехать от них. Он по виду главный в этой гоп-кампании.

На мгновение Иван что-то почувствовал, попытался понять что именно, но не успел.

С тревожным ощущением Иван передал документы Ксении на печку. В этот момент дверь распахнулась и в кухню влетел высокий. Он ударил Ивана пистолетом. Удар приходился в голову, но в последний момент пришёлся в резко поднятое предплечье парня. Иван почувствовал боль в руке и не успел среагировать на второй удар, который последовал тут же. Второй удар был тычковый, глушителем в живот. Третий удар – основанием пистолетной рукоятки по спине Ивана. Внезапное нападение заняло не больше полутора секунд по времени.

Высокий ногой отодвинул пистолеты в сторону своих подчинённых.

– Ну, что, красавица? – Он направил пистолет в сторону Ксении. – Пора слезать.

Буря мыслей крутилась в голове девушки, когда в неё смотрело выходное отверстие глушителя. «Что делать?», «Мы покойники», «Надо что-то придумывать и быстро».

Она слезла и встала перед высоким. Он посмотрел на Ксению, схватил её за горло свободной рукой.

– Мне очень жаль. Никто не должен был умереть. Но во всём виноват твой начальник. Он был слишком несговорчивым. Из-за него погиб и охранник, и вы скоро отправитесь к ним. Не бойся. Всё произойдёт быстро. Но сначала освободи моих товарищей.

Ксения украдкой глянула на Ивана и успела заметить, что он дышит. Она попробовала развязать верёвки на ногах этих двоих. Не без труда у неё это вышло. А вот с ремнями на руках, она решила не стараться, а изображать старание и плаксивость. Впрочем, ей не нужно было особо изображать, у неё никак не получалось даже ослабить их, даже, если бы она приложила все силы; слёзы покатились по щекам сами по себе.

– Ремни очень затянуты. Мне их не развязать.

Высокий молча оттолкнул девушку пистолетом подальше от себя. Положил пистолет на стол и стал развязывать ремни.

«Сейчас или никогда», – подумала Ксения, – «если он развяжет одного, то уже ничего не спасёт нас». Именно «нас». Так она подумала и отметила для себя, что переживает не только за себя. «Этот простой парень ни в чём не виноват. Как, впрочем, и я не виновата».

Ударом «маваши»6 высокий, который в этот момент сидел на корточках и возился с ремнём низкорослого за его спиной, получил мощный щелчок по голове и был отброшен в проём входной двери, которая оставалась полуоткрытой после вторжения шефа.

Оба его товарища попытались встать на ноги, но Ксения применила к каждому по удару ногой «майгери»7: одному в живот, другому (коренастому) в нос. Сказать, что коренастый завизжал – это не сказать ничего. Ксения быстро взяла увесистую сковороду с электрической плиты и огрела обоих по голове. Потом настала очередь получать по голове высокого, который пытался подняться на ноги.

Тут же Ксения кинулась к Ивану и стала его тормошить.

– Ваня, Ваня. Скорее очнись. Их нужно всех связать. А то они могут прийти в себя. Быстро вставай.

Иван простонал, но очнулся и стал подниматься, держась за спину. Первым делом он связал высокого. Потом вернул верёвки на ноги других обладателей удостоверений.

– Может ты и вправду опасная преступница? – Пошутил Иван, оглядывая поверженных врагов.

– Ща как дам больно. – Пригрозила Ксения, но потом улыбнулась.

– Да мне и так уж досталось, еле хожу, – продолжал веселиться Иван. – А, вообще, фээсбэшники с глушителями – это нечто.

– Тебе же сказали, что это спецназ. – Стала подкалывать Ивана Ксения. – На что только ни пойдёт спецназ, что только ни накрутит себе на стволы, чтобы справиться с суперопасной преступницей.

– Археологи, они такие. Их только со спецназом и нужно брать…. – Иван увидел демонстрируемый в его сторону девичий кулак. – Ды молчу я. – Он снова обратил внимание на отсутствие колец на пальцах Ксении.

– Они сказали, что охранник тоже убит. Я его не видела.

Иван закрыл дверь, чтобы не уходило тепло и стал обыскивать высокого. В его ксиве было написано: «Начальник отдела», «Подполковник».

– Думаю, что нам нужно звонить. – Сказал Иван.

– Да, звони. – Спокойно согласилась Ксения и осмотрела поверженных врагов. – Вроде бы, все живы. У этого шишка на лбу здоровенная, у того, кажется нос сломан.

Иван позвонил в дежурную часть полиции, описал ситуацию. Дежурный сразу сказал, что раньше утра к ним не проедут. Пояснили, что техники не хватает. Только большие трактора способны такое расчищать. Приходится чистить снова то, что уже прочищали.

Иван проверил связанных и решил подстраховаться: привязал их за шеи к разным предметам – чтобы они не смогли развязать друг друга зубами. Он это сделал, чтобы посовещаться шёпотом с девушкой наедине в горнице.

– Знаешь, Ксюша, – начал шёпотом совещание Иван, раскладывая добытые пистолеты с магазинами из карманов и из-за пояса на кровать, – ты расскажи, что тебе хотел сказать твой начальник. Блин, какие холоднючие железки. Я вот пока не знаю, ждать ли полицию спокойно или ожидать того, что скорее приедут друзья вот этих. Может, твои рассказы меня успокоят, хотя почему-то я уверен в обратном.

– Он написал, что раскопки не дадут завершить. – Далее Ксения вспомнила дословно: «Ксюша, я должен тебе сказать очень важное. Это хотят скрыть от общественности. Мне угрожали, что если я не буду фальсифицировать результаты раскопок, то со мной произойдёт несчастный случай. Мы наткнулись на поразительные курганы. Хотя я начинаю думать, что все они поразительные. Вся древняя история – просто выдумка. Я учёный и мои принципы важнее всяких угроз. Мне хочется передать информацию, но, одновременно, я боюсь за тебя. Если ты чувствуешь в себе силы, то я сейчас на базе возле С.8».

Иван подумал-подумал и сказал:

– А сколько ему было лет? – Чтобы говорить тише Иван приблизил своё лицо к лицу девушки.

Ксения сказала, что начальнику было 32 года.

– А, ну, тогда понятно. Он подбивал к тебе клинья?

– Он делал мне предложение. Но я его не любила и честно ему ответила отказом. Даже на свидание с ним ни разу не согласилась. Это всё, что ты заметил в сообщении? – Последняя фраза была сказана Ксенией почти в голос.

– Тише-тише. Ну, про то, что древняя история, и не только древняя, является вымыслом победителей, я могу заявить тебе с уверенностью и без раскопок. Скифы – это чужестранное прозвище, не имеющее с самоназванием ничего общего. Ты лучше скажи мне, что вы нашли на раскопках до вот этого сообщения начальника?

Слова парня об истории удивили Ксению. Не ожидала она такой реакции. «Интересный малый».

– Ничего мы не нашли. Я уже говорила начальнику, что происходит непонятное. Один курган оказался пустым. Но он не должен был таким быть. Пыталась допытаться от начальника экспедиции. Я заметила, что он чего-то недоговаривает. Но в тот раз он не стал мне говорить. Наверно, взвешивал все «за» и «против». Сам ход раскопок вызывал много вопросов. Мы должны были закончить к осени. Но нам постоянно что-то мешало работать.

– Знаешь, Ксения батьковна, мне давно в Интернете попадалась книга начала 20-го века, ещё с ятями, и там писалось о курганах нашей области. Так вот. На момент начала 20-го века в нашей области курганы сохранялись почти у каждого села и деревни. Причём, один курган возле одного населённого пункта. Что же это за могилы такие? Одного, значит, похоронили, а остальных куда? Я недавно искал эту книгу и, представляешь, не нашёл.

Ксения была удивлена не информации, а тому, что Иван был эрудирован по вопросам истории и имел собственное мнение. Ей это тоже нравилось. «Не слишком ли много симпатичностей для одного дня… то есть ночи? Уже, можно сказать, ночь. Или слишком затянувшийся вечер».

– Ты слышала о кургане, возле исчезнувшей на данный момент деревни Сорокино в трёх-четырёх километрах отсюда? До деревни 4 километра, до исчезнувшего кургана 3 километра было. Так вот курган этот был больше, чем возле моей деревни. Но пока я был в армии, кто-то его хоп и сравнял с землёй. Даже точного места теперь никто не покажет, потому что вокруг него было поле. И теперь все следы запаханы, причём уже неоднократно запаханы. Был курган и нет его. Уверен, что фермер знает. Но, кто его об этом достаточно убедительно сможет спросить?

– Ты хочешь сказать, что его срыли чёрные копатели?

– То, что копатели были чёрными, у меня никаких сомнений нет. А вот, что они с ним сделали, что нашли в его недрах, остаётся вопросом без ответа. Тут народа с гулькин… нос. Твори, что хочешь, никто не увидит. Все съехались в города, особенно в крупные. Это сейчас я тут живу и всё замечаю. А пока меня тут не было, этот край деревни разобрали на фиг. Остался мой дом целым и соседний стоит кое-как, а остальных домов в конце не осталось. Какие-то дома перевезли наследники умерших жителей, какие-то оставались ветшать, какие-то разобрали потихоньку на дрова. А теперь всё зарастает. – Иван говорил, собирая оружие и боеприпасы в кучу, подальше от «отдыхающей» на кухонном полу троицы.

– Так вот, когда я позвонила ему, он пытался меня отговаривать, говорил об опасностях каких-то. Я сказала, что ничего не боюсь и что давно нужно было мне всё рассказать, я же понимала, что творится ерунда, как и на других раскопках, на которых я присутствовала. Я уже подумывала сменить профессию, но встретила Сергея Николаевича. Он был не таким, как все. Шёл напролом, был честным. За это карьера у него не складывалась особо, но и не выгоняли. У него были большие подвязы в каком-то министерстве.

– Нам бы эти подвязы сейчас не помешали бы.

– У нас подвяз нет. Волшебник на голубом вертолёте за нами не прилетит. И, наверное, подвязы у него закончились. Подожди. Что это за шорох? Они там не развяжутся?

– Сейчас гляну… Нормально всё. Итак, ты ему позвонила?

– Угу.

– Вы договорились о встрече?

– Да.

– Ты приехала, а он с пакетом на голове?

– Да! Теперь ты понимаешь, почему я думаю, что его прослушивали?

– Не факт. Может быть, так совпало, что его собирались убрать, когда ты собиралась к нему приехать.

– Дело в том, что, когда я приехала на место, то меня там ждали. Понимаешь, я встретила там этого высокого и он сказал, что Сергей Николаевич вас ждёт. Точно-точно. Именно так он и сказал, усмехаясь. Я пошла в бытовку и увидела то, что увидела. Зачем ему говорить так? Ведь он мог просто сказать, что там никого нет, что сами его ждём или что-то, заставляющее меня уехать, не увидев тела. Я увидела, что его переносной жёсткий диск разбит, телефон сломан пополам. По всему, злодеи собирались вернуться и завершить зачистку. Уж слишком грязно было сработано. Они даже не потратили времени на обыск. Всё было, как это сказать? Короче, книги на полке, документация, даже флэшки лежали на обычном месте возле ноутбука. То есть попытали, убили, разбили две вещи и ждали меня. Когда я вышла на улицу, уже совсем стемнело. Они втроём смотрели на меня. Лиц не было видно, но я это чувствовала. Во всяком случае, мордами своими они были направлены на меня. Я не знала что делать. Двое этих стали приближаться ко мне. Долго говорю, а всё это быстро произошло. Путь к машине был отрезан. Высокий кому-то звонил. Я ещё успела подумать, как это он может дозваниваться в этих местах. Уверена, что он разговаривал не с полицией и не со скорой помощью. Не смотря на усиливающуюся метель, я услышала, что он сказал похожее на: «Птичка поймана, как по расписанию». Он даже не пытался скрыть от меня своих намерений. Я ещё подумала, что я ослышалась. Оставались небольшие сомнения. Может, я что-то не поняла. Что-то сдерживало меня от решительных действий.

– Теперь мне ясно, что его вели. И на тебя переключились, так как ты готовилась узнать их тайну. Но меня не оставляет вопрос: как тебе удалось от них ускользнуть?

– При себе у меня был травматический пистолет. Взяла его с собой, после такого тревожного разговора с Сергеем Николаевичем. А так он у меня лежал под сиденьем, перед выездом я достала его оттуда и засунула за пояс под куртку. Они приближались, а я направила на них пистолет, как только вышла на улицу. Ну, не прям «как только». Короче, направила. Они такие: хвать-хвать за свои пукалки, убегают, достают. Только увидела, что пистолеты с глушителями, стала стрелять по ним. К сожалению, ни в кого не попала. А если попала, то не нанесла им заметного вреда. Пока они от меня убегали, доставали там свои пушки, я села в свою машину и дала по газам. Думаю, что они перерезали мне тормоза. Их просто не было, когда я нажала на тормоз на повороте. Благо скорость была небольшой и я просто врезалась в мягкий сугроб. Выехала, вот… Дальше тормоза были не нужны. Внедорожник еле ехал, периодически сгребая растущие снежные заносы не только бампером, но и решёткой радиатора. Я ехала, они стреляли. Это я поняла по щелчку по кузову и по дырочке в лобовике. Потом уже не стреляли или просто не попадали (звуков-то не слышно от выстрелов). Хоть машина вездеходная, долго я от них гоняться не смогла. Оказалось, что намёки на следы от предыдущих машин или тракторов быстро кончились. Я ехала между посадками, но ещё видела границу почищенного. Хоть посадки и ограничивали пространство вокруг места, где летом была накатанная грунтовка, но это ограниченное пространство было слишком широким. И сама грунтовка, и трактор прочищавший дорогу до метели, петляли. У меня больше не было патронов. Потеряв, где было когда-то прочищено, я почти сразу застряла. Просто упёрлась в сугроб или в снежный нанос на дороге. Мне показалось, что дальше вообще не было прочищено. Я видела зарево от света фар преследователей за бугром. Они не спеша ехали за мной. Попробовала задним ходом, но машина словно вросла. Я выскочила на улицу. Полезла в посадки. Предательский снег оставлял мои следы, а вот следы дороги скрыл от меня. В темноте в кустах мне как-то почти удалось пробраться на другую сторону посадок. Оставалось ещё немного зарослей. Из машины посадки не казались такими непролазными. Я увидела сквозь ветви кустов и деревьев твой огонёк. Но тогда я ещё не знала, что он твой. И так полезла через дебри. Пистолет я выронила где-то в снегу, скорее всего в посадках, когда зацепилась курткой за сук.

– Теперь до весны. Думаю, найдётся.

– Снег местами намело больше, чем по пояс. Я совершенно выбилась из сил.

– Да, уж. От кургана сразу к моему дому было бы километра полтора. Но фонарь от начала деревни из-за зарослей не виден. Но сразу к моему дому ты приехала бы с кортежем этих «друзей».

– Обычно курганы ближе к населённым пунктам. А твой курган…

– Пральна, мой собственный, – засмеялся Иван, – просто современная деревня короче, чем древняя деревня. Раньше начало деревни начиналось чуть раньше и, то есть, ближе к кургану. Обрати внимание: дере-венский, дере-веня. Почему начало? Потому что там Восток, там всходит Солнце и там курган.

– Тогда понятно, почему далековато кургна от деревни и тогда понятно, почему начало. Я как-то не задумывалась, почему именно этот окнец деревни является началом. Просто не вникала особо в этот объект, тут Сергей Николаевич полностью заправлял. Я не поехала через С., потому что слышала, что по осени мост на другом конце деревни был неисправен. Никто из наших по твоей деревне и не ездил. Не хотелось оказаться в тупике. А по поводу дере-вени я не поняла.