Двадцать шестой рассказ веталы

На борту самолёта Москва – Шинингшахар Агния заняла место у иллюминатора, её сестра-близнец Лилит – у прохода, а Лев, верный рыцарь Агнии, уселся между ними, сделав вид, что не заметил, как по лицу Лилит пробежала тень досады.

Лев наслаждался возможностью побыть рядом с Агнией целых двенадцать часов! В обычной жизни такое редко случается – слишком уж много у Агнии энергии: ей всегда нужно что-то делать, куда-то спешить, а теперь-то, на время полёта она никуда не денется…

«Какая же она красивая», – думал он, любуясь Агнией. Стройная фигура, ясные карие глаза, длинные блестящие каштановые волосы длиной до талии. Лев едва удержался, чтобы не погладить тяжёлый шёлк волос, но поостерегся, зная, что Агния не любит проявлений нежности при посторонних. Он живо представил себе, как она недовольно передёрнет плечами, если он проведёт рукой по её волосам. Боковым зрением отметил, как неодобрительно скривились пухлые губы Лилит. «Почему всегда Агния?», – было написано на её капризном лице. Лилит демонстративно отвернулась и притворно закрыла глаза.

Агния устроилась в кресле поудобнее и углубилась в чтение. Лев наклонился к ней и вдохнул тонкий аромат. «От одного запаха её духов у меня сносит крышу», – подумал он.

– Что это? – Лев ткнул пальцем в стопку листов на коленях девушки. Пожелтевшие, испещрённые затейливыми завитушками. – Какая-то библиографическая редкость? Нас не заметут на таможне?

– Конечно заметут, – хихикнула Агния. – Да не волнуйся, это просто хорошая копия одной старинной книги. Я потратила уйму времени, чтобы найти её. Я прочту тебе отрывок, а ты постарайся почувствовать, какая магия звучит в этих словах: «Царь тот сверкал всяческими добродетелями, словно океан жемчужинами, повелитель земли, для которой океан служит поясом, проводил время, вкушая радости царствования». Обрати внимание – «Океан служит поясом!» – у меня мурашки по телу бегут, когда я это произношу! А потом к этому царю приходит чувак и говорит: «Я – великий подвижник капалика. По всей земле прошёл я, почтительно оставляя её вправо от себя…» Это же он про путь «левой руки» говорит! Мы же можем стать подобными богам! Ты разве не слышишь этой магии? Глухой что ли?

– Я, честно говоря, не понимаю. Только ты, наверное, слышишь все эти тонкости! – примирительно улыбнулся Лев. – Это красиво, да, но совершенно непонятно. Капалика – это кто?

– Эх, темнота! Капалика … ну если совсем просто – лишённый страха нищий аскет, которого легко узнать по ожерелью из человеческих черепов. Там много всякого странного народа, чудес природы и храмов разных богов! Мы своими глазами увидим Шинингшахар – Сияющий город!

– Ну да, ну да… – кивнул Лев. – А ещё, этот город вроде портала между мирами, и если там умрёшь, то попадёшь сразу в рай. И там, прямо в городе, на берегу реки сжигают трупы.

– Да, дурачок! Именно так. А ещё Шинингшахар с древних времён и по сей день считается центром чёрной магии.

– Значит, мы летим на другой конец географии, чтобы посмотреть на большущий крематорий под открытым небом? – горько усмехнулся Лев, а сам подумал: «Вот чёрт! Ну на кой чёрт мне это нужно? Но, если Агния вбила себе что-нибудь в голову, то уже ни за что не отступится…»

– Чудак! Не просто посмотреть! У меня есть одна сногсшибательная идея …

– Надеюсь, безопасная? – нахмурился имеющий уже кое-какой опыт участия в реализации подобных «идей» Лев.

– Она может стоить нам жизни, – округлила глаза Агния.

«Вот и пойми, шутит она или говорит всерьёз», озабоченно подумал Лев…

Лилит прерывисто вздохнула во сне. Лев заметил, как дрожат её сомкнутые веки. Чёрные густые ресницы, похожие на мохнатых гусениц, будто жили своей жизнью. Выражение лица – напряжённое.

«Похоже, не спит, – подумал Лев. – Интересно, а она в курсе очередной шальной идеи своей сестры?»

***

… Льву и девушкам достался номер из двух комнат с общим балконом: сёстры устроились в одной комнате, Лев – в другой. Гостиница, как ласточкино гнездо, зависла на высоком берегу реки. Противоположный, плоский, изрезанный изогнутыми песчаными отмелями, был первозданно пуст.

Вечером Агния, Лилит и Лев вышли на балкон: за рекой сквозь дрожащую завесу горячего воздуха было видно, как медленно и величественно садилось солнце. Молодым людям показалось, что время остановилось. На их берегу, в городе, кипела жизнь, а на противоположном, пустынном, там, где солнце кануло в песок, похоже начиналось царство смерти.

– Дыхание вечности, – вздохнула Лилит, и Лев удивился: он никогда не замечал в рациональной Лилит тяги к романтике. Не то, что в его обожаемой Агнии, нежной и мечтательной.

* * *

На следующий день Агния потащила Льва и Лилит в город, который спускался к реке по широким ступеням набережных. Старая часть города тесно застроена домами. По фасадам, пёстро расписанным крупными фигурами богов, и помельче – людскими силуэтами в окружении животных, деревьев и цветов, были беспорядочно разбросаны самые разнообразные балкончики, террасы и балюстрады.

В тесных, шириной не больше метра, улочках текли разнонаправленные потоки людей и животных: в этой субстанции, как в первородном алхимическом бульоне перемешалось всё: приставучие, грязные, орущие попрошайки-дети, божественной красоты девушки и страшные старухи, факиры с беззубыми кобрами, посвящённые Шиве чёрные лоснящиеся буйволы с гнутыми рогами, тощие коровы с распухшим брюхом, изъеденные лишаём молчаливые собаки, юркие крысы, уличные зазывалы, мелкие торговцы с лотков, воры и одурманенные, вечно пьяные, как предающийся наслаждениям Будда, свами, агхори, баба и сидху – настоящие и мнимые. Над всеми ними визжали и дрались обезьяны, тучами скачущие по крышам и редким деревьям.

Всё это было равномерно перемешано с похоронными процессиями. Люди с молитвами несли закутанных с ног до головы в нарядные ярко-оранжевые одежды мертвецов, которые спокойно и отрешённо возлежали на носилках …

От этого первородного человеческого бульона воняло разнообразными оттенками пота, душными и яркими благовониями, навозом, едой, едкими пряностями и приправами, коноплёй и дымом погребальных костров … Как ни странно, чистая и нежная Агния на грязь и вонь не жаловалась, будто не замечала.

Зато Льву первый день в Шинингшахаре давался с большим трудом. Сложнее всего оказалось смириться со вкусом воздуха. Со всепроникающей грязью можно было справиться с помощью влажных салфеток и воды из супермаркета, но вот не дышать – он точно не мог. С каждым вздохом Лев чувствовал, как необратимо меняется его тело: он даже поднёс руку к лицу и принюхался к коже. Теперь ему везде чудился запах разлагающихся тел, будто кто-то жарит безнадёжно протухшее мясо, и впервые Лев позавидовал мёртвым, которым уже всё было до фени. Лев с ужасом почувствовал, что его тело перестало принадлежать только ему – он стал частью толпы, словно забыл, кто он такой, просто плыл по течению. Единственное, что он твёрдо знал – он защитит Агнию от любой опасности!

– Фу, какая мерзость! Тут и ступить нельзя, чтобы не вляпаться в грязь! – свысока обронила Лилит, о которой Лев от обилия новых ощущений как-то позабыл.

– А мне нравится! – с вызовом сказала Агния. – Я тут как рыба в воде!

Она огляделась, принюхалась и, как гончая, быстро пошла к небольшой рощице. У корней похожего на яблоню дерева с крупными плодами, источающими тонкий, похожий на запах айвы аромат, оказались источник и лингам.

– Бильва, священное дерево Шивы, – с благоговением сказала Агния. Лилит со знанием дела кивнула. Лев почувствовал себя идиотом: обе девушки, казалось, знали здесь всё, а он страдал от собственного невежества.

Не обращая внимания на паломников, Агния сорвала несколько похожих на трезубец листьев, смочила их водой и шлёпнула себе на макушку. Паломники загудели. Лев развёл руки, загородив Агнию, но оказалось, напрасно: радостно улыбаясь, местные почтительно подняли руки в молитвенном жесте. Лев разобрал слова: «намасте», «бильва», «Шива»… Губы Агнии сложились в скупую, слегка лукавую улыбку – такую застывшую ухмылку Лев уже видел на каменных лицах богов и богинь в местных храмах.

– Агния, ты же знаешь хинди, что они кричат? – спросил он.

– Они говорят, что я сделала лучшее подношение Шиве! И что я – девушка, чарующая своей красотой все три мира: низший, средний и высший! А от моих грудей идёт аромат священного дерева бильвы, – довольным голосом пояснила Агния. Её лицо светилось гордостью, она с превосходством поглядывала на сестру и приятеля.

Лев кинул взгляд на Лилит и заметил, как та нахмурилась. «Ревнует сестру. Завидует, наверное, успеху Агнии у местных, – подумал он, – ведь Агния всегда была скромной и застенчивой по сравнению с бойкой сестрой, а тут они будто поменялись местами».

На шум и выкрики сбежались зеваки, из ближайшей лавки примчался торговец и, поклонившись, преподнёс Агнии шёлковый, вытканный серебром длинный отрез:

– Сари для царевны, – поклонился он. – Бери-бери, – затараторил он на ломаном английском, денег не надо!

– Белый считается здесь траурным цветом… – засомневалась Агния.

– Возьми, – подтолкнула её Лилит, – тебе очень пойдёт белый!

И снова Льва удивило злобное выражение лица Лилит. Но его от этих мыслей отвлекла Агния, которая шепнула ему, задев губами волоски на его щеке:

– Слушай, я приглашаю тебя вечером в ресторан. Без Лилит… Есть дело!

Через него словно ток пропустили … Сердце заколотилось в груди, сладкая судорога пробежала по телу.

Толпа быстро, как по команде, рассосалась, будто никого и не было. Люди разошлись по своим делам …