Грёзы принцессы Цзюлин

Глава 1

Дела посторонних людей навевают скуку

Небеса поистине несправедливы.

Третья госпожа Нин взмахнула веером.

– Рисковал жизнью ради спасения императора, – промолвила она. – Что все это значит?

Четвертая госпожа Нин, поджав ноги, сидела на кане. Хотя веера в руках она не держала, при ней имелся носовой платочек.

– Выдумают же всякие небылицы. В этой истории полно неточностей, – высказалась она. – Какая нелепость.

Сидевшая по другую сторону от низкого столика госпожа Нин по-прежнему сохраняла спокойный вид. Ее лицо, казалось, излучало еще больше любви.

– Это карма и вознаграждение за помощь милосердным людям, – заявила она.

– Невестка! – недовольно вскрикнула третья госпожа. – Какие еще милосердные люди? Нет в этом мире абсолютных добряков! К императору они, конечно же, будут добры. Но не к таким, как мы! Ты сама взгляни, что они творят.

– Убивают и обыскивают весь город – они просто сеют смуту, – добавила четвертая госпожа Нин. – Неужели они и правда набрались такой дерзости, что воспользовались императорским указом?

– Дело вовсе не в поиске человека, – мягко пояснила госпожа Нин. – Ребенок потерялся, конечно же, взрослые будут обеспокоены.

– Верно, только это просто пятнадцатилетний ребенок, который шлялся по ночам где попало. – Четвертая госпожа Нин сделала акцент на слове «пятнадцатилетний». – Вот они и подняли весь Янчэн на уши, свирепо обыскивая город и врываясь в чужие дома.

– Старший из братьев уже сообщил обо всем Нин Яню? О проступках семьи Фан необходимо доложить императору! – заявила третья госпожа Нин.

Когда эти слова слетели с ее уст, в комнату вошел господин Нин. За ним следовала Нин Юньянь.

Она уже несколько месяцев не выходила из дома. Семнадцатая юная госпожа занималась рукоделием и обучалась ведению домашних дел. Тело Нин Юньянь приобрело более округлые формы.

Вдобавок ко всему выглядела она вялой, унылой и подавленной.

Войдя в двери, Нин Юньянь поприветствовала мать и двух тетушек, а затем отошла в сторону, не проронив ни слова.

– Ни к чему говорить второму брату о случившемся, – нахмурившись, сказал господин Нин. – В этом нет никакой необходимости. Люди Цзиньи-вэй в Тайюане сами сообщат обо всем.

– Уже так много времени прошло, так почему же дело не сдвинулось с мертвой точки? – спросила четвертая невестка. – Почему на сей раз Цзиньи-вэй ведут себя так тихо?

– Разумеется, потому что император не позволил им действовать, – ответил господин Нин. – Чего тут думать?

Женщины семьи Нин, безусловно, не настолько глупы, чтобы не понять столь очевидных вещей. Однако они все равно разозлились, когда их догадки подтвердились.

– Это несправедливо! – возмутилась третья госпожа Нин, с досадой размахивая веером.

– Не стоит смеяться над происшествием с семьей Фан, насколько бы нелепым оно ни казалось, – усаживаясь на стул, сказал господин Нин.

Нин Юньянь незамедлительно налила чай и подала его мужчине.

Господин Нин сделал глоток.

– Вся эта история предназначена для народных масс. Она соответствует предпочтениям людей: необычная и весьма эксцентричная, – продолжил он, глядя на госпожу Нин. – Кармический цикл, воздаяние добром за добро, Будда, боги, император, приключения, предотвращение опасности, внезапные повороты и вознаграждение. Драматические перипетии завлекают людей, поэтому история так легко и разлетелась. А что же касается несостыковок и нелепости, то простому народу они безразличны.

– Значит, чинушам тоже наплевать? – спросила третья госпожа Нин.

Господин Нин улыбнулся.

– Конечно, не наплевать, – ответил он. – Их волновала лишь подлинность императорского указа. А вот каким образом он появился, они могли выяснить и обсудить тайком. Да и разве у них была возможность требовать каких-либо разъяснений? Это ведь случилось во времена правления предыдущего императора.

Господин Нин снова сделал глоток чая.

– Его величество – образцовый сын, – многозначительно промолвил он.

Нынешнему императору пришлось взойти на трон в критический момент, когда он подвергался резкой критике. Говорят, он вынужденно согласился из-за сыновней почтительности по отношению к покойному императору, в противном случае ему бы пришлось покончить жизнь самоубийством, дабы выразить свою искренность.

Поскольку семья Фан заявила, что у них указ предыдущего императора, разве мог нынешний правитель подвергнуть их слова сомнению?

Кроме того, уже проверили и подтвердили, что указ действительно был написан почерком предыдущего императора и заверен его нефритовой печатью. Также сведения об указе зафиксированы в одной из книг.

Третья и четвертая невестки переглянулись, недовольные и беспомощные.

– Получается, ни один человек на всем белом свете не сможет тягаться с семьей Фан, – заявили они.

– Может или нет, зависит от самой семьи Фан, – промолвил господин Нин, покручивая бороду. – Плохие поступки неизбежно ведут к самоуничтожению.

– Как эта вещь вообще появилась в Янчэне? – сердито бросила третья госпожа Нин.

Важно то, что эта вещь так или иначе касалась и семьи Нин.

– Просто не будем обращать внимания. Если к нам придут обыскивать дом, я сам открою двери и позволю им осуществить задуманное. Пусть обыскивают сколько душе угодно, – улыбнулся господин Нин. – Обыщут да обыщут.

Он громко рассмеялся и добавил:

– Являться обладателем императорского указа – не значит быть тем, кто этот указ подписал. Не стоит терять чувства меры и уж тем более не надо забывать о нормах.

В прошлом было немало высокопоставленных чиновников с большим списком заслуг, которых император удостаивал «киноварными письменами на железном свитке» [1]. В конечном итоге чиновники совсем распоясывались, и лишь немногим удалось избежать смерти.

Семья Фан использовала императорский указ, чтобы отомстить своим врагам, мобилизовать войска и задействовать чиновников, либо же для того, чтобы кого-то найти и обыскать весь город. Хотя их поведение слишком уж дерзкое, такое еще можно проглотить. Подобную выходку можно стерпеть один, два, но никак не три раза… Также владельцы указа могут вмешаться в дела придворных чиновников, и тогда вопросы появятся уже не только у простого народа.

На лицах госпожи Нин и двух невесток засияли улыбки.

– А вдруг они не собираются обыскивать наш дом и используют императорский указ для того, чтобы вынудить нас признать брачный контракт с семьей Цзюнь? – внезапно подала голос Нин Юньянь, которая все это время не издавала ни звука.

Смех в комнате резко утих. Выражения лиц всех четверых замерли.

Причина, по которой они так много уделили внимания императорскому указу семьи Фан, заключалась именно в их давнем конфликте.

Та история возникла из-за их разного статуса, они в любом случае должны были одержать верх.

Но так получилось, что два раза семье Нин уже пришлось проглотить обиду и стерпеть боль. В сложившихся обстоятельствах лучше не шутить и избежать конфликта, поэтому было принято решение отступить и понаблюдать со стороны.

В итоге не успели они предпринять хоть какие-то меры и разработать план, как семья Фан использовала императорский указ.

И теперь с держателями денежных лавок обращались так, словно они – главы государства.

Поистине удручающе.

Господин Нин покрутил бороду и вздохнул.

– Хочешь сказать, что отец знал об императорском указе семьи Фан и поэтому заключил брачный контракт с семьей Цзюнь? – внезапно спросил он.

Госпожа Нин хлопнула по столу.

От ее действия все присутствующие вздрогнули. Она очень редко впадала в ярость и выходила из себя.

– Ты! Как ты смеешь говорить такое об отце? – сердито спросила госпожа Нин. – За кого ты его принимаешь?

Так вот в чем дело.

Обстановка в комнате разрядилась, и господин Нин сконфуженно улыбнулся.

Говорить такое о старом господине Нине крайне невежливо. Мужчина слегка кашлянул.

– Янь-Янь, не стоит об этом беспокоиться, – ответил он, глядя на Нин Юньянь. – Об императорском указе семьи Фан знал только один человек – старая госпожа Фан. Юной госпоже Цзюнь тоже было ничего не известно. Даже когда Цзюнь Чжэньчжэнь подняла весь этот шум, старая госпожа Фан не использовала указ и не давила на нас. Сейчас она и подавно не стала бы так поступать.

– Верно, теперь эта юная госпожа Цзюнь – жена семьи Фан, – сказала третья госпожа Нин, с отвращением размахивая веером. – Если бы молодой господин все-таки умер от болезни, она стала бы вдовой. С их стороны было бы нагло использовать императорский указ и повторно выдавать ее замуж за члена нашей семьи. Но теперь молодой господин Фан выздоровел, и смерть ему не грозит. Неужели ты думаешь, что они используют указ и фактически сделают его рогоносцем?

– Что за чушь? – с осуждением уставилась на нее госпожа Нин. – Здесь же дети…

Третья госпожа Нин посмотрела на Нин Юньянь и сказала:

– Янь-Янь, поэтому я и наказала тебе не покидать стены нашего дома, дабы ты не связывалась с этой юной госпожой Цзюнь и не запятнала свою репутацию.

Нин Юньянь улыбнулась, выражая благодарность.

– Знаю, тетушка, – ответила она, радостно хлопнув себя по груди. – Хорошо еще, что брату удалось выйти сухим из воды. Такого человека, как он, не может постигнуть столь несчастная участь!

– Кстати, прошло уже немало времени с тех пор, как мы отправляли Юньчжао письмо, не так ли? – вспомнил господин Нин. – Можешь написать ему и узнать, как у него дела.

– Ты уже не ребенок, а все еще так переживаешь, – улыбнулась госпожа Нин, глядя на Нин Юньянь. – Напиши брату письмо.

– Хорошо, – ответила девушка.

Как только разговоры зашли о тех, кем гордились все члены семьи, в комнате тут же воцарилась радостная атмосфера. Как раз в этот момент снаружи послышались торопливые шаги. Служанка отдернула занавеску и, перепуганная, вошла внутрь.

– Госпожа, госпожа! О семье Фан снова пошла молва, – беспокойно протараторила она.

А разве разговоры о семье Фан прекращались? Из-за чего весь этот переполох?

– Скука смертная, – сердито бросила четвертая госпожа Нин. – Аж уши вянут.

– Нет, на сей раз дело вовсе не в императорском указе, – поспешно добавила служанка. – Это касается молодой госпожи Фан.

Молодая госпожа Фан?

Из-за слов служанки все присутствующие остолбенели.

Цзюнь Чжэньчжэнь? А что такого о ней могут говорить?

Раздался хлопок. Переполненная чайная погрузилась в тишину. Все взгляды устремились на высокую платформу.

Стоявший там рассказчик раскрыл веер.

– До сегодняшнего дня мы обсуждали с вами дела семьи Фан, но теперь я расскажу вам о кое-какой удивительной персоне.

Глава 2

Абсурдная шутка

– С древних времен ходят легенды о храбрых юношах, что бросаются навстречу опасности во имя благих целей. Но не только мужчины способны на такое, девушки могут им не уступать… Такие случаи, как история Ти Ин, что спасла своего отца [2], во все времена считались редкостью. Что уж говорить о том, чтобы заменить отца на военной службе! Удивительная женщина, о которой я хочу поведать сегодня, – молодая госпожа семьи Фан, дочь Цзюнь Инвэня, честного и справедливого чиновника.

Чайный дом был под завязку переполнен посетителями, которые одновременно смотрели на сцену и уминали кушанья. Работники заведения носились в разные стороны, разнося чай. Поскольку история звучала впервые, они то и дело поднимали головы и грели уши.

Юная госпожа Цзюнь хорошо известна среди жителей Янчэна. Ее в самом деле многие считали удивительной.

Со своим прибытием в Янчэн юная госпожа Цзюнь привнесла в город много волнения и интересных тем для разговора. Тем более всех, кто так или иначе был с ней связан, народ хорошо знал, и именно о них людям хотелось узнать побольше.

– И вот, наконец, юная госпожа Цзюнь встретила на Празднике фонарей десятого молодого господина Нина… Его красота поразила ее. И тогда любовная тоска захлестнула юную госпожу, как настоящее бедствие, она тут же принялась сочинять бесчисленные стихи…

Рассказчик сложил веер и изобразил застенчивую девушку, записывающую кистью стихотворение.

– «Горят повсюду ярко фонари, сверкают, с лунным светом соревнуясь. Прекрасный юноша под светом блещет, как нефрит, и по нему душа моя тоскует…»

Чайная взорвалась смехом.

Госпожа Нин снова ударила по столу.

Служанка резко замолчала.

Третья и четвертая невестки тоже прекратили смеяться.

– Как омерзительно! Ее совсем не волнует, что сама она потеряла лицо, а теперь еще и Юньчжао опозорен! – холодно бросила госпожа Нин.

Третья невестка слегка кашлянула и с пренебрежением сказала:

– Вот именно. Семья Фан так внезапно устроила эту заварушку лишь ради того, чтобы отвлечь внимание. Цзюнь Чжэньчжэнь ведь их невестка, она-то не может быть опозорена!

– Об их семье сколько угодно можно говорить, но зачем приплетать в эту историю других? – гневно добавила четвертая невестка.

– Господин, мы не можем терпеть такого издевательства над Юньчжао и дальше, это может плохо кончиться, – заявила госпожа Нин, глядя на мужа.

Выражение его лица оставалось прежним. Он поднял руку и дал знак служанке говорить дальше.

– Продолжай. Я хочу знать, что еще семья Фан поведала об этой удивительной девушке.

Служанка кивнула и бросила растерянный взгляд на госпожу Нин. Та, в свою очередь, прикрыла глаза и не удостоила ее своим вниманием. Прислуга продолжила.

Все глупости, что раньше творила юная госпожа Цзюнь, не являлись чем-то необычным. Она всего лишь наделала лишнего шуму из-за брачного контракта, повесилась и устроила скандал у местных органов власти.

Рассказчик поведал эту историю посетителям чайной, сгущая краски, чем вызвал у людей смех.

– Ай-ай-ай, нет, это же неправда! – с улыбкой откликнулся кто-то, похлопывая товарища по плечу. – Что за насмешки над молодой госпожой? У семьи Фан есть императорский указ! Как можно такое говорить?

Товарищ согласился с ним.

– Верно, как-то это чересчур, – проговорил он, немного паникуя. – Начальник Ли собирался уничтожить семью Фан и впоследствии был убит. Давайте не будем испытывать судьбу и нарываться на их гнев.

Это мнение стало распространяться по комнате, мало-помалу смех сходил на нет, только высокий и пронзительный голос рассказчика продолжал отдаваться эхом по залу. Выглядело это немного… странно.

Подобное зрелище казалось до боли знакомым.

Еще не так давно юная госпожа Цзюнь являлась предметом насмешек. Когда семью Фан в Янчэне считали лишь богатыми дельцами, самой опасной организацией в городе, обладающей невероятной мощью и находившейся под покровительством командующего Лу, являлась Цзиньи-вэй. Тогда она принудила рассказчиков сообщить посетителям чайной о предстоящей свадьбе Лу Юньци и принцессы Цзюли.

Всем пришлось радоваться и делиться друг с другом поздравлениями. Тех, кому хватило смелости не подчиниться, постигли необъяснимые несчастья. Проще говоря, кончили они плохо.

На сей раз, казалось, народу словно нужно было смеяться над прошлым Цзюнь Чжэньчжэнь.

Былой нрав молодой госпожи Фан считался не самым достойным.

Утрированный рассказ на публику об абсурдном и нелепом поведении девушки вовсе не выглядел жестом доброй воли.

Так все это было намерением семьи Фан или же Цзиньи-вэй?

Людям следовало радоваться или сочувствовать? Вот в чем была загвоздка.

– Если то было намерением Цзиньи-вэй, значит, они недовольны поведением семьи Фан, – спокойно заявил господин Нин, постукивая по столу.

Служанка, которая все это время рассказывала о случившемся, снова замолкла и слушала господина Нина, продолжая спокойно стоять посреди комнаты.

Госпожа Нин и две невестки, казалось, уже немного повеселели.

– Однако второй брат не упоминал об этом, – снова нахмурившись, заявил господин Нин.

– Люди Цзиньи-вэй всегда ведут себя скрытно. Неудивительно, что он об этом не знает, – пояснила госпожа Нин.

Господин Нин не нашелся что ответить и на какое-то время задумался.

– Если это не дело рук Цзиньи-вэй, значит, семьи Фан, – подытожил он. – Семья Фан…

Он снова ударил по столу:

– Семье Фан больше не нужна молодая госпожа Фан!

Глаза Нин Юньянь внезапно засияли. Все это время она послушно стояла в сторонке и делала вид, будто ее вовсе не существует.

Наконец-то семья Фан выставит за дверь эту злобную и подлую Цзюнь Чжэньчжэнь, как использованную тряпку!

– Много с кем юная госпожа Цзюнь успела рассориться, и в итоге все кончилось повешением на постоялом дворе. К счастью, ее обнаружили и вовремя вытащили с того света. Старая госпожа Фан поспешила к внучке, обняла ее и громко расплакалась: «Я потеряла своего мужа и похоронила сына с дочерью. У меня остались только вы с Чэнъюем. Долго прожить он не сможет, а ты и вовсе не хочешь… Впрочем, все от человека зависит, а не от воли Небес. Родители не должны хоронить своих детей, но если хочешь умереть – умирай. Не получилось вступить в семью Нин при жизни, значит, я похороню тебя как члена их семьи сразу после твоей кончины».

Рассказчик стоял на сцене и бил себя в грудь, как обессиленная и скорбящая старуха, охваченная горем и обращающаяся к Небесам.

Несмотря на всеобщее спокойствие публики и мертвую тишину, казалось, словно люди все равно прониклись и отчасти даже стали сопереживать героям истории.

Когда родители хоронят собственных детей, это действительно большое горе. Когда же тот, кто хочет жить, не способен на это, а тот, кто может, – просто не хочет, – это тоже мучительно.

Старой госпоже Фан пришлось столкнуться и с горем, и с мучением. Ей очень не повезло, и с этим ничего нельзя было поделать.

Однако вполне очевидно, что печаль и страдания в большинстве своем испытывали люди, не имеющие к семье Нин никакого отношения. Например, госпожа Нин и вовсе не знала горя, напротив, сейчас ее переполнял один лишь гнев.

– В каком смысле, «похороню тебя как члена семьи Нин сразу после твоей кончины»? Что все это значит? – спросила женщина, вскинув брови. – Когда это она успела стать хозяйкой в нашей семье и получила право решать за нас?

– Это не невозможно, – ответил господин Нин. – У семьи Фан ведь есть императорский указ.

Может, с помощью указа они и не устроили обыск в доме семьи Нин, зато запросто могли заставить их признать брачный контракт.

Он-то настоящим оказался.

Госпожа Нин не знала, что на это ответить, схватилась за веер и с силой замахала им.

– Что еще? Дальше что-то было? – спросила она, глядя на служанку. Всегда спокойный голос госпожи Нин казался теперь немного взволнованным.

– После этого старая госпожа Фан стала слезно причитать, и только что вернувшаяся с того света юная госпожа Цзюнь услышала ее и внезапно все осознала: подумала об умерших родителях и вспомнила, что бабушка – это теперь ее единственная родственница. Таким образом, Цзюнь Чжэньчжэнь отбросила свое упрямство и решила отныне не связываться с семьей Нин, – продолжила служанка. – А затем юная госпожа Цзюнь приняла решение выйти замуж за своего двоюродного младшего брата, Фан Чэнъюя, тем самым вступив в двойное родство. Таким образом ей удалось исполнить заветное желание бабушки и тети, а также отвести от брата несчастье.

– А потом что? – усмехнулась четвертая госпожа Нин. – Допустим, сделанное добро добром воздается и Небеса им улыбнулись. Теперь в семье Фан наступила белая полоса, враг повержен, а молодой господин Фан выздоровел. Неужели это все благодаря юной госпоже Цзюнь, что задумала обмануть судьбу?

– Все разговоры только и были о том, что семья Фан благословлена Небесами, как неизмеримы их заслуги и добродетели и как им сопутствует удача, – усмехнулась третья госпожа Нин. – Зачем тратить столько времени и сил? Не проще ли было заставить монаха Нянь Чжи заявить, что семья Фан – реинкарнация благословленной богами звезды? И то звучало бы убедительней.

– Какая нелепость, – улыбнулась госпожа Нин, размахивая веером. – Семья Фан совсем лишилась рассудка.

Глава 3

В чем суть сего рассказа?

Нелепость, лишение рассудка… все это лишь слова и их домыслы.

Как только рассказчик сложил веер, голос его зазвучал отчетливей.

– Сделанное добро и в самом деле добром воздается, за благодеяниями следует счастливая развязка, – громко произнес он. – Юная госпожа Цзюнь в конце концов одумалась и встала на путь истинный, к тому же ей удалось весьма удачно выйти замуж.

Посетители чайной не знали, смеяться им или плакать. Они лишь ошарашенно продолжали глазеть на рассказчика. Их мысли унеслись к той самой ситуации с Цзиньи-вэй, когда юная госпожа Цзюнь встала и добровольно задала им вопрос, тем самым разрядив обстановку и дав людям понять, как себя вести.

Почему же на сей раз все иначе? Как теперь-то реагировать?

Внезапно раздался резкий звук, и все присутствующие вздрогнули от испуга. Но, как оказалось, это всего лишь рассказчик хлопнул своим веером.

– Однако благородство не может длиться вечно. Ведь каждый в состоянии делать добрые дела и получать за это награду, так почему же именно она удостоилась чести зваться удивительной женщиной? – продолжил он. – Чтобы звать ее так, нужно заглянуть в ее прошлое. А такие вещи, как нелепая влюбленность в молодого господина Нина, ее безумное, бесцеремонное и вульгарное поведение и уж тем более брак с молодым господином Фаном, – не что иное, как план, который она замыслила еще давным-давно.

И как это понимать?

Посетители чайной снова пришли в недоумение.

– Самое время обратиться к прошлому юной госпожи Цзюнь. Известно ли вам, что она за человек? Вы знаете лишь то, что она внучка семьи Фан, а ее отец – верный и честный чиновник. Но известно ли вам то, что семья Цзюнь уже более ста лет из поколения в поколение занималась врачеванием? Ее дедушка, Цзюнь Фэнчунь, являлся известным лекарем в Жунане. На самом деле она – Цзюнь Цзюлин, искусный врачеватель Жунаня, которая, скрываясь многие годы, унаследовала семейное дело и все знания своих предков.

Посетители чайной от изумления вытаращили глаза.

Искусный врачеватель?

Искусный врачеватель!

Члены семьи Нин пораженно глядели на прислугу, которая передала им слова рассказчика.

– Что за безобразие! – третья госпожа Нин пришла в себя первой. – Эта выдумка выходит уже за все рамки дозволенного!

– Какой еще искусный врачеватель? Может, уже сразу в небожители ее запишем? – рассмеялась следом четвертая невестка. – В наше время теперь каждый лекарь называет себя искусным врачевателем?

Госпожа Нин не стала ничего говорить. Лишь уголки ее губ дрогнули в презрительной усмешке.

– А потом что? – Господин Нин казался весьма заинтересованным. – Дальше что было? Отчего умерли ее родители?

Когда голос его затих, третья и четвертая невестки рассмеялись, а улыбка госпожи Нин стала еще шире.

– Не говори так. Продолжительность жизни человека предопределена, и никакой искусный врачеватель не способен этого изменить, – прошептала она.

Смех в комнате все не прекращался.

– Продолжайте, – сказал господин Нин, махнув рукой.

– Юная госпожа Цзюнь не смогла спасти отца, из-за чего долго горевала и именно с тех самых пор с головой ушла в медицину. Только она собралась вернуться в Жунань, как за ней приехала ее бабушка, старая госпожа Фан… Юная госпожа Цзюнь хотела унаследовать семейное дело и вернуться в Жунань, чтобы вновь открыть Зал Цзюлин. Поначалу она планировала отказаться от всего, что досталось ей от дедушки со стороны матери, однако вскоре узнала о печальном положении семьи Фан и о том, что ее дедушка с дядей были убиты, а младший двоюродный брат на самом деле не смертельно болен… Юная госпожа Цзюнь прониклась горем своих родных и осознала, в каком опасном положении находится семья Фан. Она решилась вылечить брата и помочь семье Фан преодолеть все невзгоды, поэтому разработала целый план… С момента возвращения в Янчэн юная госпожа Цзюнь оказалась втянута в скандал со свадьбой с семьей Нин, это было известно каждому. Позже она вышла замуж за своего двоюродного брата. Казалось, они вместе с семьей Фан теперь попали в безвыходное положение. Никто ничего не заподозрил, а их враги и вовсе ослабили бдительность и не придали этому никакого значения… Юная госпожа Цзюнь использовала свое положение жены, чтобы ввести окружающих в заблуждение и тайком выводить яд из организма молодого господина Фана. Все, что нам с вами было позволено увидеть, – не что иное, как спектакль, разыгранный ею… Она даже подвергла себя опасности для того, чтобы вывести на чистую воду Ли Чанхуна, который строил козни и все это время отдавал приказы владельцу Суну… Вместе с больным мужем и стариком-инвалидом юная госпожа вернулась в Жунань, устроила засаду и, преодолевая всевозможные препятствия, прошла через настоящее поле боя. Именно тогда за один присест ей удалось раскрыть крупное дело более чем десятилетней давности о сговоре между Ли Чанхуном, Ван Цзяном и некоторыми солдатами правительственных войск. Так и вышло, что, прикинувшись дурочкой, дочь семьи Цзюнь вступила в брак и разработала столь искусный план! Вот почему старая госпожа Фан использовала императорский указ и всколыхнула весь город, когда такая великолепная девушка не вернулась домой! Все потому, что юная госпожа Цзюнь совершила для их семьи подвиг.

Раздался хлопок, и рассказчик, запахнув свои одежды, замер в торжественном молчании.

В чайной наступила мертвая тишина, но практически сразу же раздались бурные аплодисменты.

В комнате госпожи Нин воцарилось гробовое безмолвие. Она ошеломленно посмотрела на служанку.

– Поистине изобретательно, – кивнув, пробормотал господин Нин. – Шаг за шагом, след за следом… Эта история не только объясняет все действия членов семьи Фан во имя мести, но и дает понять, почему они столько лет не использовали императорский указ и достали его только ради девушки, которая просто не вернулась ночью домой. Это вовсе не нелепость, не глупость и не какое-то там капризное желание учинить скандал. У всего есть причина и следствие, все обязательно получают по заслугам.

Теперь госпожа Нин с остальными уже не улыбались.

– Говорить можно все что угодно, это так или иначе остается обычной небылицей, – заявила третья невестка, с силой размахивая веером. – Всем уже известно, как семья Фан прекрасна и могущественна, но они снова и снова придумывают какие-то сказки и вплетают новые подробности. Зачем?

– Значит, юная госпожа Цзюнь вовсе не молодая госпожа Фан, а брак – фиктивный, – снова раздался голос Нин Юньянь.

Комната опять погрузилась в тишину.

– И что с того? – озабоченно спросила госпожа Нин, сжимая веер.

– А с того, что Цзюнь Чжэньчжэнь до сих пор не вступила в брак и может спокойно выйти замуж. – Нин Юньянь скрестила руки и огляделась. – Она все еще может прийти и вцепиться в моего брата.

Госпожа Нин с треском ударила веером по столу и сломала его ручку.

– Да кем она себя возомнила?! – закричала женщина. – С какой стати она это сделает?

На сей раз в ее руках императорский указ.

Эта мысль одновременно пронеслась и у остальных членов семьи.

Очевидно, госпожа Нин подумала о том же. Лицо ее заметно напряглось.

– Указ… императорский указ не может заставить семью Нин принять в качестве жены уже замужнюю женщину, – заявила она. – Неужели из-за небылиц о ее чудесных целительских навыках они надеялись, что после проведенной по всем правилам свадьбы, после комнаты новобрачных смогут напялить на нее желтые цветы [3] и всучить нам? Такое даже Небеса не прощают!

– Вот именно, самое настоящее издевательство! – сердито бросила третья госпожа Нин. – И зачем было использовать нашего Юньчжао?

– Нет необходимости беспокоиться, семья Фан насочиняла сказок, чтобы успокоить и развлечь народные массы. Сомневаюсь, что они посмели бы ворваться к нам в дом и устроить здесь балаган, – заявила четвертая невестка, глядя на господина Нина. – А ты как считаешь?

Господин Нин не так разозлился и напрягся, как его жена.

– Конечно, – с улыбкой ответил он.

Когда глава семьи произнес это, все женщины тут же расслабились и атмосфера наконец разрядилась. Они велели служанке продолжить наблюдение за действиями семьи Фан, после чего махнули рукой и отпустили ее.

– Так, значит, я должна написать брату об этом? – внезапно спросила Нин Юньянь.

Госпожа Нин, которая только успокоилась, снова пришла в негодование.

– Зачем докладывать обо всем своему брату? Разве случившееся имеет к нему отношение? – подняла она голос.

Нин Юньянь вздрогнула, затряслась от внезапного крика и обиженно склонила голову.

Со дня помолвки мать перестала баловать ее так, как прежде. Разумеется, выданную замуж дочь уже не вернуть, но Юньянь ведь еще не вступила в брак окончательно, а родные уже от нее отдалились.

Хотя члены семьи ничего не говорили, Нин Юньянь понимала, что причина ее внезапной помолвки, вероятно, крылась в том инциденте в башне Цзиньюнь.

Скорее всего, вскрылся тот факт, что именно она одурачила Линь Цзинь-эр.

Линь Цзинь-эр, эта тварь, потащила меня за собой на дно.

А причина, по которой Линь Цзинь-эр это удалось, заключалась в мерзопакостной Цзюнь Чжэньчжэнь, которая вечно доставляла другим неприятности!

И теперь эта бесчестная Цзюнь Чжэньчжэнь, напротив, стала вдруг удивительной женщиной!

Нин Юньянь очень обиделась и пылала искренним негодованием. Однако, когда мать на нее накричала, девушка, склонив голову, вовсе не злилась на нее. Напротив, она лишь успокоилась.

И что с того, что она удивительная женщина? Нет никакого желания связываться с их семьей. В глазах матери и брата она все еще остается жабой.

Глава 4

Жунань все подтвердит

Так или иначе, из-за упоминания юной госпожи Цзюнь атмосфера в комнате снова испортилась. Улыбаясь, третья невестка встала и решила разрядить обстановку.

– Ладно, пошли вместе напишем твоему брату письмо, – предложила она, с улыбкой взяв Нин Юньянь за плечо, после чего они обе покинули комнату.

Четвертая госпожа Нин тоже встала и удалилась, поэтому слуги подскочили и поплелись следом за ней.

Рассказчики изо дня в день не умолкали во всех чайных и ресторанчиках Янчэна, историю пересказывали в каждом уголке города. Разумеется, служанки семьи Нин в Бэйлю тоже обо всем прознали.

– Опять искусный врачеватель, – скривила губы четвертая невестка и обратилась к служанке: – Как думаешь, она начнет принимать больных? Пусть все станут свидетелями ее божественных навыков.

Служанки рассмеялись.

– Разве она бы осмелилась? – отозвались они. – Проще ведь торчать дома и прикидываться удивительной женщиной.

Четвертая госпожа Нин рассмеялась и увела прислугу.

В это же время в Янчэне было очень оживленно.

Шумиха вокруг истории о том, как Фан Дэчан спас императора, сошла на нет, теперь актуальной темой для пересуд стала молодая госпожа семьи Фан, Цзюнь Цзюлин.

– Хотите сказать, юная госпожа Цзюнь приехала в Янчэн не из-за того, что, кроме здешних родственников, ей было некуда идти?

– Верно, она говорила, что вернется в Жунань. Там был и дом, и семейное дело, и почет, но заместо этого она приехала сюда лечить молодого господина Фана.

– Неужели это значит, что брачный контракт с семьей Нин – фальшивка?

– Вряд ли он поддельный.

– Почему? Неужели юная госпожа Цзюнь отказалась от помолвки ради лечения брата и мести от имени семьи Фан?

– А как же! Иначе почему ее вдруг прозвали удивительной женщиной?

– Мне кажется, что все это самый настоящий вздор!

Места в чайной палатке возле ворот были забиты под завязку посетителями, спасающимися от жары. Разумеется, все обсуждали самую свежую новость, поскольку мнения по этому поводу разнились.

– В количестве выдумок тоже нужно уметь соблюдать меру! Сейчас семья Фан уже не та, что прежде. Вполне нормально, что им хочется найти порядочную молодую госпожу. Да даже если она и правда вернулась вылечить молодого господина Фана, с какой стати ее возводят до искусного врачевателя? – добавил кто-то, покачивая головой. – Они вообще знают, что это значит?

Понятие «искусный врачеватель» существовало в истории с начала времен. Рассказ о юной госпоже Цзюнь, конечно, был сам по себе впечатляющим и витиеватым, но на «искусного врачевателя» народ не мог не обратить внимания.

Получается, молодому господину Фану не свадьбой удалось обмануть судьбу и все случившееся – результат лечения юной госпожи Цзюнь?

Фактически семья Фан сообщила об этом еще во время допроса, который устроил Ма Шэнчжи, и тогда же обнародовала императорский указ, однако в тот момент люди предположили, что это лишь попытка оправдаться перед властями.

На протяжении десяти лет столько известных лекарей в один голос заявляли, что молодой господин Фан не доживет до пятнадцати лет. И вдруг его вылечила юная госпожа Цзюнь?

Все эти врачи один за другим попросту ломали комедию или они и вовсе не разбирались в медицине?

Издевательство какое-то. Быть такого не может.

– Издевательство или нет, сходи на осмотр к юной госпоже Цзюнь и сам узнаешь, – хихикнул кто-то.

Эта фраза привлекла к говорящему множество взглядов.

– Смеешься? Ну иди и попытайся.

– Это же семья Фан! У них на руках императорский указ! Даже если болезнь неизлечима, они скажут, что это не так. И что ты тогда собрался делать?

Чайную палатку переполнял смех посетителей. Вдруг издалека послышались звуки приближающейся повозки, которая вскоре остановилась.

Извозчиком оказался молодой человек. От невыносимой жары он весь вспотел, из-за палящего солнца все его лицо покраснело.

– Хозяин, подай три чашки чая! – громко крикнул он.

Вместо ответа владелец палатки тут же понес посетителю чай и добавил:

– Проходите и присаживайтесь!

Однако молодой человек не стал входить и лишь осторожно отдернул шторку повозки.

– Матушка, как там отец? – спросил он.

Хозяин, что уже подавал ему чай, с любопытством заглянул в повозку. От увиденного он не смог сдержать испуганного крика, из-за чего в палатке резко стихло. Посетители оглянулись.

Лицо молодого человека покраснело еще больше. Смущенный, он опустил шторку.

– Прошу прощения, мой отец болен, – бросил юноша, глядя на отступившего хозяина, и не решился протянуть руку за чаем.

Но владелец уже успел прийти в себя и, извиняясь, передал гостю напиток.

– Я сделал много шума из ничего, – поспешно заявил он.

Юноше очень хотелось пить, поэтому отказываться от чая он не стал и отнес две чашки родителям в повозку, а затем залпом выпил и сам.

– Молодой человек, у вас хэнаньский акцент? – владелец не смог сдержать своего любопытства.

Юноша искренне улыбнулся и ответил:

– Верно, я из Цайчжоу, из города Жунань.

Жунань?

Только это название сорвалось с его уст, как тишину прорезал смех.

– Как же вас занесло в Янчэн? – спросил хозяин, глядя на повозку. – Да еще и привезли больного старика.

Молодой человек изменился в лице сразу, как услышал вопрос. Он показался ему весьма странным.

– Я приехал к врачу. Разве юная госпожа Цзюнь Цзюлин сейчас не в Янчэне в доме своего дедушки?

В чайной палатке воцарилась тишина.

Но молодой человек не придал этому особого значения, поставил чашку и отдал деньги.

– Не подскажете, как до нее добраться?

Никто ему не ответил.

Молодой человек озадаченно окинул взглядом присутствующих.

– Вы разве не знаете? – спросил он. – Юная госпожа Цзюнь ведь очень знаменита.

Конечно, она знаменита. Однако присутствующие, видимо, осознали, что понятие известности они трактуют по-разному.

Владелец палатки первым пришел в себя и указал юноше дорогу. Молодой человек рассыпался в благодарностях и въехал в город.

Когда он удалился, один из посетителей подбежал к хозяину и спросил, как же выглядел тот человек в повозке и что именно его так удивило.

– У него язва на лице, – ответил владелец, с неподдельным страхом вытянув руку и обрисовав все жестом. – Очень большая.

В чайной палатке уже через секунду поднялся галдеж:

– Правда, что ли?

– Приехали прямо из Жунаня!

– Должно быть, их семья Фан подкупила, прямо как и того рассказчика!

– Только назвали ее искусным врачевателем, и он едет сюда за помощью целителя! Что это, если не совпадение и не подставной человек?

– Интересно, скольких людей они еще подкупили? Хотя какой смысл спрашивать об этом…

Уже скоро это язвительное замечание превратилось в реальность. С того дня в Янчэн прибыло много жителей Жунаня, и все они спрашивали лишь одно: «А где проживает юная госпожа Цзюнь Цзюлин?»

Это явление еще больше всколыхнуло и без того беспокойный Янчэн.

– Обман? Думаете, мы зашли бы так далеко просто ради того, чтобы солгать вам? – злились приезжие жунаньцы, которые уже устали от постоянных расспросов местных жителей всякий раз, когда они просто хотели узнать дорогу. – Что вас не устраивает в том, что юная госпожа Цзюнь – искусный врачеватель?

Говоря об этом, они смотрели на невежд с гневом, насмешкой и жалостью.

– А мы вам сначала завидовали! Юная госпожа Цзюнь здесь, с вами. Вы умудрились извлечь из этого немалую выгоду. Подумать только, как же вы слепы! Совсем не осознаете, что происходит.

Сопровождались эти слова толикой презрения, с которым обычно местные жители глядят на чужаков, а горожане – на деревенщин.

– Все по-настоящему!

В смысле, по-настоящему? Они ведь совершенно ничего не понимают!

Как девушка, которая на весь Янчэн кричала о свадьбе с популярным молодым господином, может быть лекарем?

Даже самые осведомленные люди не могли связать эти два факта между собой.

Жители Янчэна почувствовали обиду от такой несправедливости:

– Тогда давайте пойдем и сами во всем убедимся!

Недовольные местные последовали за жунаньцами, что прибыли за врачебной помощью, к поместью семьи Фан.

Однако, увы, сейчас у них ничего не вышло: юной госпожи Цзюнь не оказалось дома.

Семья Фан надлежащим образом устроила всех приезжих. Молодой господин Фан лично их принял и пообещал отправить Цзюнь Цзюлин письма с описанием всех симптомов больных. При желании они могли остаться и дождаться ее возвращения, а семья Фан обязалась взять на себя все расходы на их питание и проживание.

Это обещание вновь подняло переполох по всему Янчэну:

– Что это за мошенники такие?

– Как можно обычных больных принимать так, словно они их предки?

– Предоставили им и воду, и пищу. Может, еще и лечить станут бесплатно?

Однако возмущения местных снова вызвали недовольство у уроженцев Жунаня. Они совершенно спокойно восприняли обещание семьи Фан и в обмороки от волнения не падали.

– Чего вы все раздули? – с высокомерным презрением смотрели они на потрясенных жителей Янчэна. – Какие же вы невежественные.

В смысле, невежественные?

Неужели им и правда что-то известно?

Услышав этот вопрос, приезжие хором рассмеялись.

– Ну разумеется, – отвечали они. – Юная госпожа Цзюнь с молодым господином Фаном так и поступали, когда были в Жунане.

Когда были в Жунане.

Народные массы одновременно вспомнили слова рассказчика о том, как удивительная женщина с больным мужем и стариком-инвалидом вернулась в Жунань.

Интересно, накопилось ли за это время в Жунане каких-либо историй?

– Конечно же, – приезжие предались воспоминаниям. – Те события в Жунане поистине легендарны.

Глава 5

Вне всяких сомнений

Рассказчики Янчэна оказались весьма недовольны: в самый популярный и оживленный час в чайных домах оказалось вдвое меньше посетителей.

Все из-за того, что сейчас в городе было полно приезжих. Хотя они и не являлись рассказчиками как таковыми, настоящие рассказчики лишились своей выручки.

То были люди из Жунаня – те, кто делился историями о том, как юная госпожа Цзюнь с больным мужем и стариком-инвалидом вернулась в Жунань.

Еще более неожиданным оказалось то, что Цзюнь Цзюлин во время своего пребывания в уезде поведала им немало интересных историй.

Последние несколько дней люди непрерывно прибывали из Жунаня и близлежащих окрестностей за медицинской помощью.

Те, кто преодолел такое длинное расстояние ради посещения лекаря, должны быть из богатых семей с немалым имуществом, чтобы по приезде иметь возможность отдохнуть и не переутомиться, иначе болезнь усугубится.

К тому же отправившиеся в такую даль путники вряд ли находились при смерти и были тяжело больны, в противном случае они бы погибли прежде, чем добрались до Янчэна.

Хотя Фан Чэнъюй и предоставил ночлег, многие все же вернулись обратно, узнав, что юная госпожа Цзюнь не в городе. Они не страдали от недостатка денег и решили не дожидаться ее возвращения, поскольку имели возможность подыскать себе другого лекаря.

Но были и те, кто не уехал. У них либо не осталось сил на обратную дорогу, либо закончились деньги.

Так что именно оставшимся приезжим было нечего делать. Когда же они поняли, что жители Янчэна вообще ничего не знают о величии Зала Цзюлин, то возмутились до глубины души. За пределами поместья семьи Фан жунаньцы с огромным энтузиазмом рассказывали местным обо всех заслугах Зала Цзюлин.

Юная госпожа Цзюнь вернулась в свой старый дом, а господин Янь разрушил его. Но девушка не отступила, поэтому пришедший в упадок Зал Цзюлин вновь возобновил работу. Она оказалась верна данному слову и завоевала себе известность добрыми делами. Цзюлин с помощью акупунктуры вылечила инвалида, чьей смерти ожидала вся семья. Сын старой госпожи Янь заново отстроил Зал Цзюлин. А при встрече со старым другом юная госпожа Цзюнь уговорила его остаться, ссылаясь на судьбу…

Когда мужчина возбужденно выпалил последнюю фразу, сидевшие рядом жунаньцы внезапно накричали на него:

– Прекрати! Тихо! Этого нельзя рассказывать!

Только после этого мужчина понял, что проговорился, и с покрасневшим лицом раскашлялся.

– Не будем об этом, – заключил он.

У заслышавших это жителей Янчэна мгновенно загорелись глаза и навострились уши. Некоторые внезапно засвистели.

– Говори, ну говори же! Расскажи остальное! – завопили они.

– Нет там ничего остального! – Все жунаньцы отрицательно замахали руками. Их лица говорили о том, что ни угрозы, ни подкуп не сломят их настроя.

Юная госпожа Цзюнь – их землячка. В конце концов, долго обнимать и удерживать случайного молодого человека на людях – дело, конечно, постыдное, но они понимали, как дети в семье порою бывают непослушны, а перед посторонними их нужно защищать.

– Ну и сколько денег семья Фан заплатила, чтобы вы приехали сюда? Что вам разрешили рассказывать, а что нет? Неужели заранее не подумали об этом?

Разумеется, и в такой праздничной атмосфере нашлась та самая ложка дегтя.

С того дня, как жунаньцы прибывали в город за лечением, подобные насмешки не прекращались.

И это было неизбежно. Как-никак для местных стало весьма неожиданным открытием, что юная госпожа Цзюнь – искусный врачеватель.

После каждого вопроса и язвительной шуточки приезжие возмущались, что неминуемо приводило к ссорам.

Однако, когда жунаньцы узнали от местных чуть больше о прошлом семьи Фан, то вскоре угомонились.

– На самом деле неудивительно, что вы так думаете.

На сей раз один мужчина из Жунаня остановил спорящих земляков, встал и теплым взглядом одарил людей, чьи лица источали презрение.

– Когда юная госпожа Цзюнь только приехала с молодым господином Фаном в Жунань, никто не верил, что она в самом деле откроет лечебницу, – сказал он. – Никто не верил, что она сможет в Жунане встать на ноги. Именно поэтому Ху Гуй осмелился продать дом, а господин Янь – разрушить его. Юная госпожа Цзюнь ведь круглая сирота и совсем еще молоденькая, а родственников у нее нет. С трудом верится, что подобный человек мог противостоять такому унижению. Но, как говорится, не судите книгу по обложке.

Его слова постепенно утихомирили веселящуюся толпу.

– Разве у вас не те же соображения насчет семьи Фан?

Мужчина продолжил:

– Потому что они дельцы! У них очень низкое положение в обществе. Даже будучи при деньгах, кроме огромного состояния, у них ничего нет. Как они могли использовать императорский указ и подчинить стольких чиновников? Что же, в конце концов, вас не устраивает? Разве императорский указ не настоящий? Вы ведь сами все видели! Чиновники тоже подтвердили, что он подлинный! Точно так же было и в Жунане! Юная госпожа Цзюнь на пороге разрушенного дома объявила об открытии Зала Цзюлин и добавила, что лечение будет бесплатным и она всех поставит на ноги. Тогда мы тоже не поверили… Сначала она вылечила первого человека, второго… Мы предполагали, что юная госпожа Цзюнь на деньги семьи Фан купила рецепты у знаменитых врачей. Но позже она вылечила третьего, четвертого… Тем, кому юная госпожа была способна помочь, она помогла! Все это видели. Она вовсе не использовала никаких уловок, ничего не утаивала, все делала собственными руками. Поверили мы ей только потому, что сами стали тому свидетелями. Вы лично в Жунане не присутствовали, поэтому и не верите тому, что она сделала. А раз вы нам не верите, чего бы вам туда не съездить и не узнать? Жунань относительно недалеко, там проезжает немало торговцев. Может, и вы сами туда отправитесь и во всем убедитесь. Понятное дело, что все это уже в прошлом, и тяжело поверить во что-то с чужих слов, но вы ведь сами все видели! Разве молодой господин Фан – не живой пример? Увидев его в Жунане впервые, мы решили, что он обычный инвалид. Кто же мог подумать, что он был на волосок от смерти? Но вы-то должны были это знать! Вы видели, как он рос, видели, каким молодой господин Фан был раньше, и недавно лично убедились, каким он стал! Тогда в чем вы сомневаетесь? Только из-за того, что ее деяния кажутся невозможными, вы обвиняете юную госпожу Цзюнь во лжи? Неужели для того, чтобы поверить, обязательно нужна какая-то причина? Если вы чего-то не видели, то этого сразу не существует, так, что ли? Мир полон невероятных вещей, и они есть на самом деле! Нельзя насмехаться и ставить все под сомнение только потому, что вы в это не верите.

На улице воцарилась тишина. Лица тех, кто раньше насмешничал и язвил, залились краской. Все они избегали смотреть друг на друга.

Стоявший вдалеке Фан Чэнъюй улыбнулся.

– Чэнъюй, много этот человек денег потребовал? – шепотом спросила стоявшая сбоку Фан Юйсю.

– Вторая сестра! – обиженно воскликнул Фан Чэнъюй, посмотрев на нее. – Не платил я никому! Это и правда все заслуга Цзюлин! Люди приходят сюда исключительно ради нее.

Фан Юйсю поджала губы и улыбнулась:

– Да знаю! Цзюлин потрясающая, она на все способна и пользуется небывалой поддержкой.

Фан Чэнъюй снова рассмеялся. По глазам было видно, что он невероятно горд.

– Верно, – ответил он.

Фан Юйсю вытянула руку и ткнула брата в лоб.

– Она слишком хороша для того, чтобы так поступать. Скажи, это ведь ты устроил?

Фан Чэнъюй самодовольно хихикнул, не опровергая и не подтверждая ее догадку.

– Люди обвиняют нас во лжи, – добавил он, с улыбкой глядя на толпу, – однако они забыли одну немаловажную вещь. В нашем мире никого нельзя обмануть просто потому, что кому-то этого захотелось. Искусством обмана нужно еще овладеть. Если бы не поступки Цзюлин, стали бы они все это делать только из-за денег?

Фан Юйсю окинула взглядом толпу и улыбнулась.

Верно. Если бы они не питали к ней теплых чувств, разве стали бы с такой искренностью отзываться о ней?

Эта любовь взаимна.

Пока сестра с братом разговаривали, где-то в городе раздался взрыв хлопушки.

Что произошло?

Люди на улице отправились к источнику звука и заметили, что кто-то уже побежал на место взрыва.

– Быстрее, взгляни, там открылась организация, которая предоставляет телохранителей!

Телохранители?

В Цзэчжоу было полно денежных лавок, как и организаций с телохранителями. Открыть такую непросто: необходим известный и уважаемый мастер, а также достаточное количество телохранителей, чтобы вызвать доверие у людей. В общем, это не мог бы сделать любой желающий.

Однако сейчас было непонятно, какой же известный мастер решил начать здесь свое дело?

Народ с любопытством поспешил на звуки, и все увидели, как перед дверьми ветхого здания взорвалась хлопушка и хлынули клубы дыма. Вскоре облако рассеялось, и появился худощавый мужчина, который встал на лесенку и одной рукой повесил табличку над дверьми.

Вывеска выглядела обветшалой, как и весь дом, но иероглифы на ней были выведены заново.

В ярких солнечных лучах блестели два слова: организация Ию.

Глава 6

Что это за спектакль?

Организация Ию.

Молодежь ничего не знала, а вот старшее поколение кое-что еще помнило.

Эта организация была основана мастером Чжан Пэном из Шаньси, также известным как Чжан Цюаньтоу или Кулак Чжан.

Он всегда совершал благородные дела, стоял на стороне справедливости и отличался добротой. Чжан Цюаньтоу брал под свое крыло учеников. Переживая взлеты и падения, спустя полжизни он открыл в Цзэчжоу одну из лучших организаций с телохранителями.

Именно благодаря упорному труду он четырнадцать лет назад смог выделиться среди других, так что семья Фан выбрала для охраны именно его людей. Тогда он подумал, что это отличная возможность добиться еще больших успехов. Но горе и радость идут на этом свете рука об руку. Кто бы мог подумать, что именно эта поездка окажется роковой для организации Ию, хотя Чжан Цюаньтоу тогда лично отобрал для нее своих лучших учеников.

Господин Фан получил тяжелое ранение и скончался.

Вся провинция Шаньси была в ужасе.

Более дюжины телохранителей погибло от рук разбойников, и организация Ию стала посмешищем.

Чжан Цюаньтоу был невероятно зол и растерян. Вскоре его настиг недуг, и он скончался. С тех пор организация Ию пришла в упадок и пропала из виду.

Никому и в голову прийти не могло, что спустя четырнадцать лет они снова увидят, как организация возобновит работу.

Это организация Ию, но можно ли ее считать прежней, как при Кулаке Чжане?

Взгляды присутствующих устремились на мужчину, который вешал табличку с надписью. Кто-то выкрикнул:

– Это разве не Лао-Лэй?

Несмотря на неприметную внешность, люди не могли не узнать человека, который более десяти лет присматривал за повозками в Дэшэнчане.

Лао-Лэй, извозчик семьи Фан, повесил здесь дощечку. Неужели Дэшэнчан причастен к открытию организации Ию?

Можно сказать, это удивительное дело, однако на самом деле в нем не было ничего необычного.

Другие богатые дельцы имели множество источников дохода, но Дэшэнчан всегда управлял только денежными лавками.

Теперь же враги семьи Фан казнены, а молодой господин Фан выздоровел, и поэтому они решили расширить свой круг деятельности?

– Это ведь Дэшэнчан устроил? – наперебой посыпались вопросы.

Лэй Чжунлянь окинул взглядом толпу и, сойдя с лестницы, покачал головой.

– Нет, это организация Ию, – ответил он. – Повторное открытие организации, что принадлежала мастеру Чжану.

В самом деле организация Ию!

Те, кто был в курсе дела, оказались весьма удивлены.

Более того, он упомянул, что Кулак Чжан – его мастер?

– Лао-Лэй, разве ты не извозчик? Какое ты имеешь отношение к Кулаку Чжану? – озадаченно спросил кто-то.

Услышав эти вопросы, Лэй Чжунлянь схватился за стремянку и обернулся на говорившего:

– В организации Ию я с самого начала был извозчиком, а также учился у мастера Чжана. Четырнадцать лет назад я отправился вместе с Фан, но не смог исполнить свой долг. Недавно я сопроводил молодого господина Фана и молодую госпожу Фан из Жунаня, им удалось благополучно вернуться домой, и таким образом поручение было выполнено, – ответил он. – Поэтому я и могу привести организацию Ию в порядок.

Услышав это, народ вытаращил от изумления глаза.

Звучит как очередная запутанная история!

– Телохранители? Я вспомнил! Когда на господина Фана напали, в результате спаслось трое человек. Одним из них и был телохранитель.

– Точно-точно! Он тогда еще доказывал всем, что на них напали не горные разбойники, а правительственные войска.

– Так это ты тот телохранитель!

Все взгляды опять оказались прикованы к Лэй Чжунляню.

Снова дела минувших дней с участием одних и тех же…

– Стоп, это же именно ты сопровождал молодого господина Фана и молодую госпожу Фан по пути из Жунаня! – немного подумав, выкрикнул кто-то. – Рассказчик ведь говорил, что юная госпожа Цзюнь вернулась в Жунань с больным мужем и стариком-инвалидом. Так это ты тот старик?

Лэй Чжунлянь молча взглянул на него. Он поднял лестницу одной рукой, а другой лишь слегка поддерживал ее. Рукав соскользнул вниз, обнажая окостеневшую, сморщенную и искривленную правую руку.

Стоявшие рядом люди не смогли сдержать крика.

Было очевидно, что работать этой рукой никак нельзя.

Ну, конечно, это именно он тот самый старик-инвалид.

Но раз его рука уже так изувечена, он ведь больше не сможет пользоваться мечом и копьями? Как он собрался открыть организацию Ию? Неужели семья Фан дала ему денег, чтобы он стал здесь главным, а после нанял нескольких телохранителей?

– Нет, – ответил он сразу, как только спрятал лестницу за дверью. – Я не собираюсь приглашать никаких телохранителей. Я наберу нескольких учеников, обучу их боевым искусствам и уже с ними буду брать заказы.

Он? Будет принимать учеников и обучать будущих телохранителей?

Присутствующие изумились еще больше.

Чудеса происходили ежегодно, но текущий год выдался насыщеннее любого другого.

Как человек с изувеченной рукой собрался кого-то обучать?

Лэй Чжунлянь уже зашел внутрь, а разговоры снаружи разгорелись еще больше:

– Раз Лао-Лэй и есть тот старик, что был вместе с юной госпожой Цзюнь, то, вероятней всего, он лично попал в засаду и даже вступил в бой.

– Ну и что с того? Неужели он в таком состоянии сможет снова с кем-то сразиться?

– Думаю, именно Дэшэнчан дал ему денег, чтобы он открыл это место и смог уйти на покой.

Пока народ продолжал судачить, с другой стороны улицы послышался конский топот, сопровождаемый криками:

– В сторону! Разойтись!

Люди в толпе оглянулись и увидели, что к ним мчится генерал в окружении нескольких солдат. Эти воины выглядели грозно, величественно и внушали страх.

За последнее время солдаты в Янчэне сделали только две вещи: вломились в уездную управу и устроили казнь, в связи с чем народ был напуган и постарался спрятаться.

Солдаты остановились перед дверьми организации Ию и синхронным движением сошли с коней, позвякивая оружием и доспехами. Весьма пугающе.

С серьезным выражением лица воины рассредоточились перед входом. Генерал не стал врываться внутрь, а остался снаружи, лишь аккуратно поправив одежды.

– Мастер Лэй! – крикнул он.

Лэй Чжунлянь вышел на звук и, увидев солдат, нахмурился:

– Генерал Тянь, почему вы опять здесь?

Генерал Тянь улыбнулся:

– Наш господин сказал, что мы должны уговорить тебя, поэтому и прибыли пригласить тебя снова.

Уговорить?! Калеку?!

Не веря своим глазам и ушам, народ уставился на него.

Лэй Чжунляня это нисколько не обрадовало. Скорее, разозлило.

– Генерал Тянь, я же уже сказал, что премного благодарен господину за благосклонность. Но я действительно не могу заступить на службу в армию Хуайцина, – вздохнул он, вытягивая правую руку. – Моя рука изувечена.

Тогда генерал Тянь, очевидно, решил отбросить лишние манеры. После ответа Лэй Чжунляня в его глазах заискрил азарт.

– Мастер Лэй, не скромничай. Мы ведь собственными глазами видели то сражение в горах Байхэлян, – заявил он. – А еще мы узнали, что ты, оказывается, и есть Шуанцян Хуалянь, второй лучший боец с навыком владения двумя копьями. Причем ты называешь себя вторым, но на первое место никто не смеет претендовать.

Толпившиеся вокруг народные массы зашумели, с недоверием глядя на Лэй Чжунляня.

Шуанцян Хуалянь обладал практически такой же репутацией, что и Чжан Цюаньтоу. О нем много кто слышал, однако никто никогда не видел связи между Лао-Лэем, неприметным извозчиком Дэшэнчана, и Шуанцян Хуалянем.

Лэй Чжунлянь слегка вздохнул.

– Господин, я уже не могу держать в руках два копья. Четырнадцать лет назад, во время сопровождения семьи Фан, я получил ранение в бою с бандитами, с тех пор больше не могу держать оружие. Во время сражения в горах Байхэлян молодая госпожа Фан восстановила мою руку с помощью иглоукалывания, позволив мне последний раз вступить в бой. После этого сражения моя рука окончательно потеряла трудоспособность. Поэтому тот, кого вы видели в горах Байхэлян, уже никогда не вернется. Его больше не существует.

Гомон перед дверьми внезапно утих. Все уставились на Лэй Чжунляня.

Изувеченная рука, восстановление с помощью иглоукалывания благодаря молодой госпоже Фан, потрясающий бой…

И почему снова все свелось к молодой госпоже Фан?!

Слишком много сведений зараз. Все пребывали в замешательстве.

– Это… это тоже мнимые актеры, на которых семья Фан спустила деньги? – пробурчал кто-то. – Мне кажется или это уже перебор с обманом и подставными людьми?

Глава 7

У каждого есть давние друзья

У простых людей мысли метались в разные стороны, они оказались сбиты с толку. Однако генерал Тянь прекрасно все понимал.

Поскольку он догадывался, какой услышит ответ, на его лице отразилась досада.

Неужели он и впрямь возьмет да откажется?

– Не стоит беспокоиться, генерал Тянь. Я не переживаю и ни о чем не жалею, – заявил Лэй Чжунлянь, и на его вечно каменном лице заиграла улыбка. – Я невероятно счастлив, что мое самое заветное желание наконец-то исполнилось. Пусть даже если я и заплатил такую высокую цену, оно того стоило.

И правда. Даже если ты сможешь убить противника на поле боя и погибнешь сам, сожалеть будет не о чем.

Генерал Тянь приветливо улыбнулся.

– Но, мастер Лэй, даже если ты не в состоянии отправиться на войну лично, займись обучением солдат, – предложил он. – Ты можешь стать военным наставником.

Лэй Чжунлянь кивнул:

– Именно это я и планировал. Да, моя рука изувечена, и больше я не могу использовать технику двух копий в бою. Однако сам я не инвалид, и душа моя не истерзана. Я еще могу взять учеников и передать им свои навыки.

Когда-то в прошлом рука его стала ни на что не годной, да и сам он оказался никому не нужен. Но теперь, когда рука стала по-настоящему немощной, Лэй Чжунлянь чувствовал куда больше воодушевления.

Генерал Тянь был вне себя от радости.

– Тогда прошу, мастер Лэй, следуй за нами! – воскликнул он. – Наш господин уже распорядился изготовить верительную бирку. По приезде ты сможешь сразу стать чиновником девятого ранга!

Хотя речь шла всего лишь о военном чине девятого ранга, это как-никак казенная должность. Далеко не каждый мог заполучить ее, даже отслужив всю жизнь.

Лэй Чжунляню неожиданно дали такое громкое обещание и фактически из простолюдина сделали чиновником.

Глаза у людей расширились.

Ну прямо подарок судьбы! Любой дурак знает, что теперь надо брать быка за рога.

Лэй Чжунлянь дураком не был, однако все равно отказался и с благодарностью поклонился.

– Огромное спасибо господину за похвалу, но этот ничтожный все равно посмеет отклонить предложение.

Прямодушный генерал Тянь не смог обуздать свой гнев.

– Ты же все еще успешно занимаешься боевыми искусствами, чего ты, как баба, придумываешь отговорки и увиливаешь? Пытаешься сторговаться? – рявкнул он. – Не побоюсь сказать, что девятый ранг – предел возможностей нашего господина. Более перспективное будущее и придумать сложно.

Лэй Чжунляня не разозлила его манера речи.

– Я не это имел в виду, я просто не могу повиноваться. Во-первых, моя техника владения двумя копьями подходит для бродячего образа жизни и одиночного сражения. Для солдат она никуда не годится. Военные должны обучаться простым и действенным приемам с использованием одного копья, а также уделять внимание совместной работе и взаимодействию на поле боя. Это куда лучше, нежели моя техника, – искренне ответил он.

Лицо генерала Тяня смягчилось.

– Ты прав, – заявил он. – Чтобы научиться владеть копьем, требуется немало усилий и времени. У нас, полководцев, всего этого нет. Однако… ты можешь упростить свою технику! И тогда в пылу сражения она станет куда эффективней.

Лэй Чжунлянь еще раз поблагодарил его.

– Огромное спасибо за вашу доброту, – продолжил он, подняв голову. – Хочу первый пункт дополнить вторым, не менее важным моментом. Я также желаю продолжить дело организации Ию, чтобы отдать дань уважения своему мастеру и соученикам.

Едва Лэй Чжунлянь это упомянул, в его голосе проскользнула горечь.

– Я заставил их ждать целых четырнадцать лет! Не могу позволить себе и дальше тянуть.

Преданность – это то качество, которое генерал Тянь уважал, поэтому он не мог продолжать давить на Лао-Лэя и заставлять его отступиться от своих убеждений. Он снова выразил Лэй Чжунляню свое восхищение, после чего проворно забрался на лошадь и в сопровождении солдат умчался прочь.

Глазеющие на развернувшуюся сцену люди накинулись на Лэй Чжунляня целой толпой:

– Лао-Лэй, они правда попросили тебя стать чиновником?

– Как так вышло? Твоя рука действительно совсем искалечена?

– Ты Шуанцян Хуалянь? В самом деле Шуанцян Хуалянь?

На Лэй Чжунляня обрушилось бесчисленное множество вопросов, однако он не растерялся, вывесил объявление о наборе учеников и захлопнул дверь.

Выходит, спор оказался совершенно бессмысленным.

– Лэй Чжунлянь, он такой, – сказал Фан Чэнъюй, обращаясь к Фан Юйсю. – Он человек несгибаемый. Сделает все, о чем ни попросишь, не болтает лишнего и не делает ничего сверх необходимого.

– О деньгах не может быть и речи? – серьезно спросила Фан Юйсю.

Фан Чэнъюй кивнул.

– Именно, – не менее серьезно ответил он.

Фан Юйсю поджала губы и улыбнулась.

– Цзюлин потрясающая, – снова вздохнула девушка.

– Да, она такая, – вздохнул Фан Чэнъюй, окидывая взглядом шумную спорящую толпу, и улыбнулся еще шире: – Все должны знать, насколько она великолепна!

Несмотря на то что Лэй Чжунлянь не вдавался в детали случившегося, распространение слухов это не остановило. Как-никак, помимо его самого и семьи Фан, к истории оказались причастны и другие стражники.

Рассказчики Янчэна снова воодушевились. Им пришлось потратиться, чтобы узнать подробности о приключениях и подвигах Лэй Чжунляня. Повесть о небывалой мощи, что пробудилась в самый критический момент, не могла не привлечь публику и немедля облетела весь город, благодаря чему Янчэн вырвался из рук жунаньских «захватчиков».

Пусть в этой истории главным героем и являлся Лэй Чжунлянь, образ Цзюнь Цзюлин стал куда более таинственным и ошеломляющим.

Многие, наконец, почувствовали, что юная госпожа Цзюнь уже не та, которую они знали раньше. Народ с нетерпением ожидал встречи с ней, но, к сожалению, Цзюнь Цзюлин уехала.

А еще это стало подтверждением того, что ее брак – фиктивный.

В противном случае разве смогла бы она просто взять и уехать? Такое позволительно только приезжающим в гости родственникам, а жена семейства не обладала такой свободой действий.

– У юной госпожи Цзюнь есть какие-то важные дела.

– Поговаривают, ее пригласили вылечить некую болезнь.

– Досадно. Мы совсем немного опоздали и не успели попасть на осмотр, чтобы она прописала лекарство.

– Юная госпожа Цзюнь обязательно вернется. Попытаем удачу снова, когда она приедет.

– Но когда же юная госпожа Цзюнь вернется?

Со временем все перестали величать ее молодой госпожой Фан. Переняв привычку жителей Жунаня, местные снова начали называть ее юной госпожой Цзюнь либо же Цзюнь Цзюлин. Все они тоже с нетерпением ждали ее приезда.

По сравнению с любопытными жителями Янчэна, которые предвкушали ее возвращение, члены семьи Фан больше беспокоились о местонахождении Цзюлин.

– Сегодня она должна быть здесь, – заявил Фан Чэнъюй. Раскрыв карту и внимательно осмотрев ее, он ткнул в какое-то определенное место.

Фан Юйсю и Фан Юньсю стояли рядом и не успели даже присмотреться, как Фан Чэнъюй покачал головой.

– Или нет, – продолжил он, скользя пальцем по карте, – вот здесь. Цзюлин хорошо знает окрестности, и на сей раз она не обременена обузой в виде меня, поэтому ее путешествие продвигается гораздо быстрее.

Фан Юньсю не сдержала смеха и спросила:

– Неужели она настолько хороша во всем?

– Конечно, – без сомнений ответил Фан Чэнъюй. – Она потрясающая.

Фан Юйсю взмахнула веером, устроилась поудобней и сказала:

– Помнится мне, что не так давно ты клятвенно уверял нас, что мы – самые потрясающие в мире сестры. Прошло совсем немного времени, и нам уже успели найти замену.

Фан Юньсю улыбнулась и поджала губы, а Фан Чэнъюй обернулся.

– Юйсю, твои слова не имеют никакого смысла! – удивленно и серьезно заявил он. – Кто сказал, что если другой человек потрясающий, то вы вдруг перестаете быть такими же?

Фан Юйсю остолбенела, замахала веером и улыбнулась.

– Справедливо, – отозвалась она. – Я была неправа.

В комнату в приподнятом настроении вошла госпожа Фан.

– Веселитесь?

Теперь в доме отовсюду был слышен смех, атмосфера царила невероятно радостная.

– Смотрим, где проезжает сестра, – с улыбкой промолвила Фан Юньсю.

– Этот ребенок так печется о ней, – заметила госпожа Фан.

– Мама, нет причин для беспокойства. Сестра всегда своевременно дает о себе знать, когда проезжает денежные лавки. Она очень осторожна, – улыбнулась Фан Юньсю.

Лицо госпожи Фан расплылось в улыбке.

– Верно, она и в самом деле стала куда более здравомыслящей, нежели раньше.

Фан Юньсю хотела добавить что-то еще, но Фан Юйсю опередила ее:

– Мама, нам пора сверить записи в счетных книгах. Хотя Чэнъюй сейчас и занят работой, мы не можем напрасно растрачивать все знания, которые получили за столько лет, – улыбнулась она.

Госпожа Фан кивнула:

– Конечно, не можете. Вас всего трое, вы должны поддерживать друг друга.

Сестры поклонились и удалились.

– Что такое? – спросила Фан Юньсю сразу после того, как они вышли.

Хотя она не успела толком об этом поразмыслить, Фан Юньсю была достаточно наблюдательной и прочитала все по лицу сестры. Было вполне очевидно, что Фан Юйсю удалилась намеренно.

– Мама хочет что-то сказать Чэнъюю, – заявила Фан Юйсю, глядя на двух прибывших служанок. – Нам не стоит там находиться.

Неужели их присутствие могло доставить кому-то неудобство? Фан Юньсю это немного озадачило, но когда она взглянула на лицо сестры, то заметила, что ее выражение резко переменилось.

Служанка вела за собой девушку, которая растерянно плелась за ней с опущенной головой. Это была Лин Чжи, которую уже очень давно никто не видел.

Глава 8

Подавляющее большинствоне в восторге

Со дня разоблачения наложницы Су Лин Чжи держали взаперти точно так же, как и Фан Цзиньсю.

Чтобы заманить Сун Юньпина, семье Фан пришлось объявить о беременности служанки и о том, какой вред причинила наложница Су.

Теперь, конечно же, всем давно стало известно, что никакой беременности не было.

Однако до сих пор оставалось загадкой: Лин Чжи сама подстроила ложную беременность или же была вовлечена в планы врагов семьи Фан? Именно из-за отсутствия ответа на этот вопрос с ней обращались ни хорошо, ни плохо. О Лин Чжи просто забыли.

– Зачем ее сюда привели? – спросила Фан Юньсю.

Фан Юйсю кинула взгляд на Лин Чжи, которая с опущенной головой уже вошла во двор к Фан Чэнъюю.

– Неужели после произошедшего можно закрыть на все глаза? – спросила она. – Мама тоже не знает, что делать. В конце концов, началось все именно с Чэнъюя.

Да уж, это было нечто.

– Брат… как же… – взволнованно вздохнула Фан Юньсю.

Фан Юйсю выдохнула:

– Никому не ведомо, что произойдет в будущем.

Кто ж мог подумать, что тот, к кому Чэнъюй испытывал отвращение, неожиданно станет для него самым дорогим человеком на свете?

После возвращения Фан Чэнъюй всегда проявлял себя как очень способный и яркий юноша, глаз не оторвать. Но неизвестно, как он поведет себя при встрече с Лин Чжи. Станет ли переживать?

При мысли об этом Фан Юйсю захотелось рассмеяться.

– Вот почему жизнь несовершенна. В девяти из десяти случаев всегда что-то идет не так, как хотелось бы, – подытожила она.

Фан Чэнъюй подумал ровно о том же, когда увидел стоящую в дверях Лин Чжи.

Об этом инциденте он вовсе не забыл. Фан Чэнъюй прекрасно понимал, что рано или поздно с Лин Чжи придется как-то разобраться, однако предпочитал просто не думать о ней.

Правда, нельзя сказать, что о случившемся он не размышлял. Несколько раз он думал об этом, глядя на Цзюнь Цзюлин, и собирался поднять эту тему, чтобы все обсудить.

Когда Цзюлин вернулась после долгой дороги, он хотел найти какую-нибудь тему для разговора как предлог, чтобы продолжить спать вместе. Фактически Фан Чэнъюй не притворялся – он как раз планировал поговорить с ней о Лин Чжи, но в итоге не сделал этого.

В тот день, когда Цзюлин ушла из дома и сообщила о намерении уехать в столицу, на ее вопрос: «Хочешь еще о чем-нибудь поговорить?» – он собирался рассказать ей обо всем, но…

Фан Чэнъюй вздохнул, хмурясь от тоски и смущения.

Какой толк говорить об этом? Что сделано, то сделано. Отвращение, что он когда-то испытывал, тоже было неподдельным.

Заметив вздохи Фан Чэнъюя, госпожа Фан слегка забеспокоилась.

– Чэнъюй, я не собиралась доставлять тебе хлопот, – немного подумав, заговорила она. – И все же, раньше вы с Лин Чжи…

Произносить такое вслух было постыдно, да и сам Фан Чэнъюй, очевидно, не горел желанием это слышать.

– А, ага, – прервал ее Фан Чэнъюй.

В комнате на мгновение воцарилось неловкое молчание.

– Чэнъюй, я не хотела тебя беспокоить, – прямо сказала госпожа Фан, глубоко вздохнув.

Дело вовсе не в том, что она не заметила привязанности своего сына к Цзюлин. В конце концов, она же не наивный ребенок. Кроме того, Фан Чэнъюй сам не стремился скрыть свои чувства.

– Просто тогда она не стала выдвигать никаких требований, и ты объявил на широкую публику, что вы не женаты и ваш брак на самом деле был фиктивным, – продолжила госпожа Фан. – Вы не супруги, а просто двоюродные брат и сестра. Я не знаю, что творится у тебя в душе, поэтому не посмела принимать какое-либо решение насчет Лин Чжи.

Если бы Фан Чэнъюй сам изъявил такое желание, то матери не составило бы никакого труда уладить любовные интрижки сына, которые так естественны для молодых и несерьезных людей.

У нее была тысяча способов избавиться от Лин Чжи, но госпожа Фан не могла себе позволить обидеть собственного сына.

Фан Чэнъюй зажал уши.

– Нет, нет, мама, ты поступила правильно, – сказал он, глубоко вздохнув. – С самого начала это было исключительно мое дело. Как я могу позволить тебе принимать решения за меня и брать на себя ответственность?

Госпожа Фан видела, что радость и душевное спокойствие покинули ее сына. Она утешительно погладила Фан Чэнъюя по плечу.

Ее сын… Он самый лучший на всем белом свете!

– Ты все сделала как надо, – улыбнулся Фан Чэнъюй, взяв мать за руку. – Предоставь это мне и со спокойной душой наслаждайся жизнью в роли госпожи.

Госпожа Фан тоже улыбнулась и кивнула ему, после чего бросила взгляд на Лин Чжи, стоявшую в проходе на коленях.

– Тогда я пойду, а ты не забудь отдохнуть, организм еще должен окрепнуть. Твоя сестра ведь тоже предупреждала, что нужно беречь себя и восстанавливаться не спеша.

К словам Цзюлин обязательно нужно прислушиваться. Молодой господин Фан с улыбкой кивнул.

Фан Чэнъюй наблюдал за удаляющейся госпожой Фан, и улыбка на его лице постепенно сошла на нет. Май Дун и Бай Шао осторожно вытянули шеи из-за двери, то и дело бросая косые взгляды на стоявшую на коленях служанку.

Лин Чжи не знала, отчего дрожит всем телом. То ли из-за страха, то ли из-за волнения.

В день происшествия она полагала, что обречена на гибель, и никак не ожидала, что проживет еще так долго. Но эта жизнь оказалась поистине мучительной.

Пока госпожа Фан не позвала ее, Лин Чжи знать не знала о возвращении Фан Чэнъюя. Служанка была так напугана, что даже не могла идти.

Где-то в глубине души она даже думала, что ей повезло. Разве те люди не говорили о ложной беременности? В конце концов, она же вступила в близкий контакт с молодым господином, пусть и не пошла до самого конца. Лин Чжи была еще слишком юна и не понимала, что от прикосновений и поцелуев нельзя забеременеть.

К тому же молодому господину, вполне возможно, она тоже нравилась.

Лин Чжи стояла на коленях и не осмеливалась поднять взгляд. Ей только и оставалось, что слушать звонкий голос молодого господина, следить за развевающимся краем его одежды, его изящной обувью, вдыхать слабый аромат.

Ей нравился прежний молодой господин, но нынешний – куда больше.

Служанка не сдержала слез и захныкала, полностью приникнув к полу.

Май Дун и Бай Шао за дверью поспешно отступили и встали прямее.

– Можешь идти.

Голос Фан Чэнъюя, казалось, звучал целую вечность и в то же время – не дольше мгновения.

Ни брани, ни вопросов, ничего. Лин Чжи немного растерялась.

И потом, он сказал ей идти… А куда она пойдет?

Бай Шао и Май Дун тоже пришли в замешательство.

– Молодой господин. – Лин Чжи, наконец набравшись смелости, подняла голову и разревелась.

Прежде чем она успела что-то сказать, Чэнъюй прервал ее:

– Идите и приготовьте ей комнату. Обо мне больше незачем заботиться, – приказал он и, развернувшись, направился в свои покои.

Подняв голову, Лин Чжи увидела только прямой и изящный силуэт молодого человека.

– Быстрее, пошли! – шепотом подгоняли ее Май Дун и Бай Шао, не осмеливаясь больше задерживаться.

Они уже и так оказались втянуты в неприятности из-за Лин Чжи. Лю-эр хорошенько их отругала, словно каких-то уличных псин. Они не хотели допустить того, чтобы молодой господин выгнал их из-за нее.

Чтобы не разозлить Фан Чэнъюя, Лин Чжи не осмелилась мешкать. Иначе она точно не выживет.

Фан Чэнъюй стоял во внутренних покоях, лениво наблюдая через стекло за служанкой во дворе.

А-а-а, и что мне теперь делать?

Он обернулся и оглядел помещение.

Пустые кровать и комната еще никогда так не раздражали своей тишиной.

– Цзюлин! – выпалил он с несчастным и обиженным видом. – Когда же ты вернешься?

Уже наступили десятые числа шестого месяца. Горячий июньский воздух бил по лицу во время скачки на лошади. Даже несмотря на вуаль и шляпу, Лю-эр все равно приходилось щуриться и плотнее прижиматься к юной госпоже Цзюнь.

– Юная госпожа, пить не хотите?

Хотя именно Цзюнь Цзюлин заботилась о служанке всю дорогу, Лю-эр все равно изо всех сил старалась выполнять свои обязанности.

Одетая точно так же юная госпожа Цзюнь держала поводья расслабленной рукой, а ноги ее касались живота лошади в такт шагам, контролируя ее поступь.

– Не хочу. Чем быстрее будем ехать, тем скорее доберемся до столицы, – ответила она.

Лю-эр, измотанная тряской, внезапно выпрямилась и посмотрела вперед.

Под палящими лучами солнца она заметила поднимающиеся из-за горизонта городские стены.

– Юная госпожа, а куда мы отправимся в первую очередь?

Несмотря на то что Лю-эр мечтала об этом моменте всю поездку, заметив столицу, служанка немного запаниковала.

И успела уже пожалеть о том, что спросила.

Юная госпожа Цзюнь впервые приехала в столицу. Лю-эр понятия не имела, куда идти, и ее госпожа – тоже.

Только служанка собралась снова заговорить, как сидевшая перед ней Цзюнь Цзюлин отпустила поводья, достала откуда-то со спины лошади свиток и развернула его, тем самым позволяя скакуну идти самостоятельно.

Лю-эр, положив руку на плечо Цзюлин, уставилась в свиток.

– Карта столицы, – прочитала она криво написанные, но бросающиеся в глаза иероглифы.

Глава 9

Важны даже мелкие детали

Эта карта была знакома Лю-эр.

Ее передал управляющий Гао. Однако позже Цзюнь Цзюлин вернула ее, и Лю-эр не ожидала, что свиток вновь окажется в руках ее госпожи.

К тому же служанка понятия не имела, зачем ей нужна эта карта.

– На ней указаны все места в столице, где можно поесть, выпить и развлечься, – улыбнулась Цзюлин. – Может, она неаккуратная и весьма примитивная, зато понятная. Для таких, как мы, кто впервые приезжает в столицу, эта вещь незаменима.

Лю-эр прислонилась к ее плечу, чтобы лучше рассмотреть карту.

– Хи-хи, юная госпожа, взгляните, – служанка ткнула рукой в бумагу, – здесь еще и уборные есть.

Слова ее сопровождались смешком.

– Отлично, зато нам не придется переживать о туалетах, а это очень важно.

Нет ничего важнее главных человеческих потребностей, именно оттого эта карта так популярна.

Цзюнь Цзюлин улыбнулась и кивнула.

Чжу Цзань.

Она задрала голову и посмотрела вперед.

По пути, а особенно в окрестностях столицы, встречалось множество хороших почтовых станций и постоялых дворов. Везде из-под полы продавали эту карту.

Несмотря на то что органы власти старались с этим бороться, чаще всего они закрывали глаза на происходящее, поскольку карты продавались на почтовых станциях прямо с рук.

А большинство работников на этих станциях являлись солдатами, и Чжу Цзань, очевидно, этим пользовался.

Чжу Цзаню удалось сколотить на этом небольшое состояние. Один-два цяня – это тоже деньги, а в немалом количестве они составляют внушительную сумму.

Цзюнь Цзюлин поджала губы и улыбнулась.

Хотя они уже могли лицезреть стены города, ехать все равно оставалось прилично.

Может, столицу и следовало считать родным домом Цзюлин, на деле же ее домом была небольшая часть дворца. Все остальное время принцесса проводила вне стен города, поэтому со столицей она была не очень хорошо знакома.

Когда ей приходилось переезжать с места на место и пребывать в вечной спешке, у Цзюлин не было времени прогуливаться по столице. Позже она вышла замуж, и эта бесконечная гонка прекратилась. Лу Юньци говорил ей проводить время в городе, однако в первый год после свадьбы у нее попросту не было настроения. А на второй год она умерла.

Цзюнь Цзюлин снова взглянула на карту.

Но теперь все нормально, и она могла сама с этой картой прогуляться по столице.

– Лю-эр, устала? – спросила Цзюлин, глядя на служанку.

Даже взрослые мужчины не всегда способны выдержать такую скачку. Что уж говорить о служанке, которая избалована не меньше знатной особы?

Поначалу Лю-эр, слезая с лошади, даже идти толком не могла, но все равно упорствовала до самого конца.

Глядя на Цзюлин, служанка покачала головой.

– Не устала! – громко ответила она, понимая, что собирается сделать хозяйка. Служанка крепко обхватила Цзюлин за талию. – Юная госпожа, давайте поторопимся.

Цзюнь Цзюлин похлопала ее по руке.

– Ты молодец. Держись крепче.

Юная госпожа Цзюнь убрала карту и сжала поводья, и вскоре лошадь галопом понеслась вперед, поднимая клубы пыли.

В чайных домах столицы, окруженных зеленью, жара переносилась куда легче.

Нин Юньчжао стоял возле окна и окидывал взглядом зеленую сень. Чай в его руках уже давным-давно остыл.

– Юньчжао, Юньчжао, еще чаю! – закричали товарищи позади него.

Нин Юньчжао оглянулся и увидел толпу с чайными чашками в руках.

– Тебе все равно на месте не сидится, лучше налей нам, – смеялись они.

Нин Юньчжао тоже рассмеялся и в самом деле подошел заварить чай.

– Юньчжао, у тебя дома точно все в порядке? – с беспокойством поинтересовался один из его товарищей. – Я смотрю, ты только и делаешь, что ждешь писем оттуда.

Нин Юньчжао улыбнулся.

– Все нормально, – искренне ответил он, глядя на озабоченного юношу, а потом ненадолго задумался. – С семьей это никак не связано, там кое-что другое.

Подобный ответ казался честным, да и приятель этот обладал чувством такта. Хотя в глубине души ему и было любопытно, он понимал, что очередным вопросом выйдет за рамки дозволенного и поставит их обоих в неловкое положение.

– Тогда хорошо, – отозвался он с улыбкой.

Вдруг за дверью послышались шаги, после чего она распахнулась, и в комнату вбежал вспотевший юноша.

– Последние новости, последние новости! – потрясенно начал он, понизив голос.

Все присутствующие с удивлением уставились на него.

– Экзамен перенесли на следующий март?

– Содержание экзамена уже объявили?

– Экзамен отменили?

Чем больше вопросов они задавали, тем бессмысленней те становились. Прибежавший так шумел и размахивал руками, что даже не додумался присесть и выпить чаю.

– Это весть о командующем Лу! – заявил он, понизив голос.

Все в комнате выпрямились.

– У Филейного Ножа провели обыск?

– Его убили? – спросил один из них, не подумав. Но кто-то рассмеялся прежде, чем прибежавший молодой человек успел ответить.

– Это невозможно! – ответил он. – Вы разве не слышали? Дворцовый евнух Го Лао-Ну, блюститель этикета, следовал за правителем в резиденцию будущего императора. Несколько дней назад Его величество тушечницей разбил ему голову, после чего оттащил, до полусмерти избил палкой и ушел к хранителю гробницы предыдущего императора.

– Я что-то слышал! Евнух Го получил народные деньги и удерживал у себя докладную записку императору, но вскоре Его величество это заметил. Император больше всего ненавидит евнухов, которые злоупотребляют властью, поэтому так строго его и наказал, – ответил кто-то.

Министрам очень понравился подход императора, поэтому они величали его еще одним именем.

– Каким? Неужели это как-то связано с Филейным Ножом? – спросил другой.

Говорящий окинул всех загадочным взглядом.

– Конечно! Если бы не он, разве удалось бы так просто устранить евнуха Го, которому император так доверял? – прошептал он.

– Но как евнух Го умудрился спровоцировать Филейного Ножа? Неужели он не знал о его жестокости?

– Вряд ли. Такой человек, как Филейный Нож, – самая настоящая бешеная собака. Разве ей нужна причина, чтобы укусить?

В комнате разгорелась бурная дискуссия.

Они полностью отвлеклись от важной новости, с которой юноша прибежал сюда. Ему пришлось ударить по столу.

– Послушайте меня! – крикнул он.

Все снова уставились на него.

– Для Филейного Ножа дворцовый евнух – плевое дело. Вы знаете, что он недавно сделал? – продолжил он, немного кашлянув.

– Не тяни!

– Говори быстрее!

Присутствующие смотрели на него и наперебой поторапливали.

– Он купил дом на улице Уми, – бросил юноша.

Как только он сказал это, его товарищи тут же зашипели:

– И что в этом такого необычного?

– Всем известно, что у него куча собственности.

– Было бы странно, если бы у него вообще не было дома.

Комната залилась смехом.

– А вы знаете, для чего ему этот дом? – продолжил он.

– Чтобы держать там людей под стражей и устраивать самосуд?

– Для хранения сокровищ?

Все принялись выдвигать предположения.

Но юноша лишь покачал головой. После того как идеи закончились, он наклонился вперед и понизил голос:

– Он там содержит девушку.

Некоторое время его товарищи молчали, но почти сразу же из-за недоверия подняли шум.

– Как такое возможно?

– Он ведь уже в этом месяце женится на принцессе Цзюли!

– Даже если ему хочется взять наложницу, для начала нужно узаконить брак!

Юноша остался очень доволен такой бурной реакцией.

– Это абсолютная правда, – добавил он. – Вы знаете, кто она такая?

Кто бы мог подумать!

С другой стороны, Лу Юньци, должно быть, известно, сколько любовниц имеется и у всех остальных.

Молодые люди угомонились и посмотрели на него.

– Помните, когда в апреле во время цветения вишни он выходил к берегу озера любоваться цветами? – спросил юноша.

Все одновременно кивнули. Лу Юньци редко появлялся на людях, поэтому та встреча произвела на них глубокое впечатление.

– Тогда он, кажется, зашел в чайный дом?

Все снова кивнули.

Юноша выпрямился и многозначительно улыбнулся:

– Командующий Лу содержит именно ту девушку, которая заваривает чай в том самом чайном доме.

Глава 10

Праздная беседа

Девушка, которая заваривает чай!

Молодые люди застыли от удивления, но уже через секунду испытали воодушевление.

Какое невероятное известие!

– Как так вышло? Вспыхнули старые чувства или же любовь с первого взгляда?

– Думаю, первое. Разве командующий Лу не из бедной семьи? Может, та девушка – его подруга детства?

– Точно-точно! Это возможно. Выходит, командующий Лу женился на принцессе Цзюлин ради новых перспектив. Теперь же, когда она скончалась, никто не в силах помешать влюбленным.

– Так ведь осталась еще принцесса Цзюли, разве нет?

– Хоть ты и говоришь, что она принцесса, но, увы, теперь это не совсем так.

– Так или иначе, разве не слишком уж самонадеянно вытворять такое накануне свадьбы?

– Конечно же, самонадеянно.

В комнате велись оживленные споры. Как-никак всем этим молодым людям было в районе восемнадцати-девятнадцати лет. Они усердно готовились к экзамену, который состоится в следующем году. Редко когда им удавалось выкроить выходной и вырваться куда-нибудь развеяться. Кроме того, нынешний разговор касался любовных отношений, а также тех, кто служил при дворе. Самые животрепещущие темы!

– Ребята, будьте осторожнее, – раздался голос Нин Юньчжао посреди оживленных обсуждений.

Юноши обернулись к Юньчжао, который все еще заваривал чай. В этот момент молодой господин Нин со спокойным выражением лица просеивал чайную муку в воду.

– Я считаю, что лучше бы нам поменьше говорить о командующем Лу, чтобы не навлечь на себя неприятностей, – добавил он. – Не стоит повторять судьбу евнуха Го.

У дяди Нин Юньчжао, Нин Яня, был особый статус при дворе. То, что говорил молодой господин, обычно имело важное значение.

Товарищи переглянулись.

– Юньчжао, хочешь сказать, командующий Лу и правда в этом замешан? – спросил один из них.

Нин Юньчжао поочередно разлил чай по чашкам.

– Просто я думаю… – продолжил он с улыбкой. – Даже бешеная собака без причины не укусит. Ее либо человек спровоцирует, либо она получит от кого-то команду. Самый худший расклад – если человек окажется прямо у нее под носом. В общем, не существует в этом мире как любви без причины, так и ненависти. Всегда должен быть повод.

Молодые люди кивнули.

– Тогда, по твоему мнению, почему командующий Лу содержит ту девушку? – спросил кто-то с улыбкой.

– Неважно, в чем причина. С нами это никак не связано, поэтому не забивайте себе голову, – ответил Нин Юньчжао.

Эти слова смели улыбки с лиц его товарищей.

– Согласно словам Нин-сюна, – проговорил один из них, опуская чашку чая, – следует ли нам закрывать глаза на неприятности из-за страха навлечь на себя беду? Тогда зачем мы учимся и стараемся сдать императорский экзамен?

Несмотря на то что все они были просто приятелями, им нередко приходилось рассуждать на серьезные темы.

Юноши с большим интересом ждали ответа Нин Юньчжао.

Хотя во всеобщей атмосфере вовсе не было напряжения, слова молодого господина Нина могли повлиять на мнение товарищей о нем, тем самым определяя близость их взаимоотношений.

Людям с разными интересами и стремлениями невозможно строить какие-либо планы – это простая истина. Разрыв отношений между молодыми людьми происходил нередко.

Нин Юньчжао улыбнулся и отложил чайные принадлежности, выказывая таким образом свое уважение собеседникам.

– Конечно же нет, – продолжил он. – Я имею в виду, что в случае возникновения проблемы необходимо найти способ разрешить ее. Однако не нужно забывать и о собственной безопасности, чтобы не погибнуть до реализации своих стремлений. В противном случае проблему не решить.

– Я понял, что ты имеешь в виду. Такого способа придерживается большинство людей, включая чиновников. Однако я не могу не восхищаться теми, кто понимает, что ничего нельзя поделать, и идет на верную смерть во имя привлечения внимания общественности, – серьезно подметил один из товарищей.

Нин Юньчжао кивнул.

– Тоже преклоняюсь перед такими людьми, – ответил он. – Я же придерживаюсь своего метода и не пытаюсь никого уверить, что он единственно верный, а также не думаю, что чужие подходы ошибочны. Что правильно, а что нет, судить может только божество, коим я не являюсь.

Нин Юньчжао улыбнулся:

– Я хочу сказать, что командующий Лу может тосковать по подруге детства или может быть сколько угодно похотливым и распутным. Это его личная жизнь, которая не имеет никакого отношения к государственным делам.

Он продолжил:

– Раз он посмел сотворить нечто подобное, значит, не боится быть раскрытым, а император и вовсе не имеет возражений. Мы же напали на него из личных принципов, хоть его поступок вовсе никому не вредит. Зато это может поставить нас в затруднительное положение. Думаю, оно того не стоит. Так мыслю не только я. Уверен, командующий Лу тоже прекрасно это понимает. Сами подумайте: с кем бы он там ни связывался, личные качества здесь не играют большой роли… Например, Го Ну-эр. Евнуха Го сурово наказал император, поскольку тот превысил свои должностные обязанности. Пока не ясно, правда это или очередная подстава от командующего Лу, но так или иначе эта история не имеет никакого отношения к моральным качествам, зато связана с законом и его долгом. Потому император и наказал евнуха.

В этот момент Нин Юньчжао улыбнулся.

– Как я уже говорил, это всего лишь мое мнение, оно не претендует на истину. – Юноша снова сделал паузу. Несмотря на улыбку, глаза его оставались серьезными. – И дело вовсе не в том, что я боюсь.

Как только молодой господин Нин замолчал, стоявший рядом товарищ рассмеялся.

– Вот почему благородного человека так просто обмануть, – произнес он, хлопая веером. – Проще говоря, даже с таким коварным и льстивым слугой мы не станем бороться тайными методами.

Нин Юньчжао улыбнулся и покачал головой:

– Нет, – ответил он одновременно и серьезно, и насмешливо. – И дело вовсе не в том, что такой метод не работает. Скажем так – толку от него ноль.

Он вскинул брови.

– Я сам выйду на улицы выступать с речью.

С этими словами он приподнял полы одежды и сделал типичный жест рассказчика.

– Поведаю о том, что командующий Лу похищает женщин и распутствует, а посрамление принцессы – непростительное преступление!

Молодые люди захохотали в голос. Тот из них, кто говорил чуть раньше, тоже расплылся в улыбке и, покачивая головой, махнул рукой. Обиды в его глазах и след простыл.

– Хочу сказать, Юньчжао, – добавил он, – очень ты похож на рассказчика, знаешь свое дело, как пить дать!

Остальные тоже рассмеялись.

– Верно, я не видел, чтобы ты слушал рассказчиков.

Чай и вино молодые люди распивали в отдельных комнатах, чтобы побыть в мирной обстановке. В главные залы они никогда не совались, поэтому практически никогда не видели выступления рассказчиков.

В глазах Нин Юньчжао неожиданно промелькнуло смущение, и он слегка улыбнулся.

А все потому, что упоминаний рассказчиков в последних письмах было чересчур много.

Подумав об этом, он непроизвольно выглянул в окно, и глаза его тотчас же загорелись.

– Я пойду.

Договорив, Нин Юньчжао распахнул двери и быстро исчез.

Молодые люди даже опомниться не успели.

– Куда это он?

Стоявший у окна юноша выглянул наружу и увидел на улице вышедшего из чайного дома Юньчжао.

– Он ведь не собирается в самом деле рассказывать людям о том, как командующий Лу похищает женщин? – улыбнулся молодой человек.

Товарищи рассмеялась.

– Конечно нет. Юньчжао снова пришло письмо. – Один из них указал на маленького слугу посреди толпы.

Все сразу узнали его: это был личный слуга молодого господина Нина. Именно он продолжал доставлять письма из Янчэна для Нин Юньчжао.

Стоявший у дверей молодой господин помахал рукой своему слуге. Тот вытягивал шею, высматривая его в чайных домах, и, наконец заметив юношу, радостно ускорил шаг.

Приблизившись к вратам столицы, Цзюнь Цзюлин остановилась.

– Юная госпожа, мы разве не будем заходить? – спросила Лю-эр.

Цзюнь Цзюлин огляделась вокруг.

– Пока не будем въезжать в город. На карте указано, что тут неподалеку есть чистый и тихий постоялый двор, к тому же он располагается на той же улице, что и денежная лавка, – ответила она, разворачивая лошадь. – Остановимся там.

Глава 11

Тоска разлуки

Окрестности в десяти ли от столицы выглядели куда роскошней, чем все города, которые им встречались по пути сюда.

Это место носило название Бэйгуань. Тут располагалось огромное множество лавок, между которыми слонялась масса людей.

Цзюнь Цзюлин вела Лю-эр вместе с лошадью через толпу. Лю-эр изо всех сил старалась сохранять честь и достоинство, как подобает служанке юной госпожи, чтобы народ не начал над ней глумиться и обзывать деревенщиной.

– Говорят, здесь готовят лучшее вяленое мясо в столице, – сказала юная госпожа Цзюнь и потянула Лю-эр за руку.

Служанка вытаращила глаза, увидев на углу улицы ларек, над которым висела табличка с иероглифом «Дун».

– Это… – Она понизила голос: – А это место есть на карте?

Юная госпожа Цзюнь объяснила ей, что карта в столице запрещена, поэтому Лю-эр и говорила шепотом.

Какой умный ребенок. Цзюнь Цзюлин одобрительно ей кивнула.

Лю-эр рассмеялась и выпрямилась.

– Великолепно, вы все так хорошо помните, – снова прошептала она.

Кроме того раза, когда Цзюлин достала карту и мельком пробежалась по ней взглядом, больше девушка ее не доставала.

А ведь карта буквально устлана множеством надписей и картинок.

Нет ничего необычного в том, что госпожа выучила расположение постоялых дворов и денежных лавок. Но почему она помнила о какой-то неприметной закусочной?

Может, юная госпожа голодна?

Цзюнь Цзюлин поджала губы и улыбнулась.

– Просто у меня хорошая память.

Разумеется, и поесть девушка тоже любила.

Несмотря на то что они с учителем постоянно передвигались с места на место и приемы пищи проходили не по четкому расписанию, учитель всегда очень любил готовить. С помощью одних лишь трав и фазана он мог состряпать настоящий кулинарный шедевр.

Цзюлин следовала за учителем на протяжении шести лет. За столько времени чего она только ни ела, и любовь к еде от этого никуда не пропала.

Также от Лу Юньци ей доводилось слышать о том, какая замечательная в столице еда. Однако вяленое мясо из ларька Дун он не упоминал.

Кажется, это очень во вкусе Чжу Цзаня.

Правда, она не знала, насколько подобные предпочтения популярны среди народа.

Юная госпожа Цзюнь окинула взглядом людей, толпившихся возле ларька Дун. Ей стало очевидно, что большинство из них были не местные и слонялись здесь из чистого любопытства.

Вполне вероятно, у всех присутствующих имелась такая же карта столицы.

– Не спешите, не спешите, вот так!

Хлопочущий в поте лица хозяин пытался унять толпу. Он проворно поджаривал куски мяса и раскладывал их по бумажным сверткам.

– Это и правда вкусно? – без остановок спрашивали ожидающие посетители.

– Конечно, вкусно! Я торгую здесь уже более двадцати лет! – ответил хозяин. – Если не верите, езжайте в столицу и спросите сами.

Молодой человек взял протянутое ему вяленое мясо.

– Не знаю, что там говорят в столице, да и нет у меня времени на расспросы. В карте написано, что это хорошее место, вот я и пришел попробовать, – заявил он. – Ты ведь не платил им, чтобы они все приукрасили?

Хозяин выглядел озадаченным.

– Карта? Какая карта?

Как только молодой человек это ляпнул, стоявший рядом незнакомец кашлянул и уставился на него, как бы намекая…

Карты в столице запрещены. Пусть власти и смотрели на это сквозь пальцы, в открытую ими пользоваться было нельзя.

Молодой человек сконфуженно улыбнулся и откусил кусочек мяса, прожевал и вскинул брови.

– Мм! Вкусно! – восхитился он с набитым ртом.

Не став дожидаться его полного отзыва, толпа, не в силах больше терпеть, вытолкнула его вон.

– Хозяин, и мне!

– Хочу две порции!

Немного подождав, Лю-эр тоже купила мясо и радостно вручила его юной госпоже, которая ожидала в сторонке.

Цзюнь Цзюлин откусила немного и довольно кивнула.

– Очень вкусно! Ну очень вкусно! – снова и снова повторяла Лю-эр.

Вкус и в самом деле был великолепный. Правда, хозяин, вероятно, лукавил, когда делал вид, что ничего не знает о расположении его лавки на карте столицы.

Юная госпожа Цзюнь наблюдала за мужчиной, что с веселым настроем встречал и провожал целые волны посетителей.

Интересно, сколько Чжу Цзань с этого получит?

За столько времени явно накопится немало денег.

К тому же, судя по карте, это далеко не единственное место, где можно расслабиться и хорошо провести время.

Цзюнь Цзюлин с любопытством откусила кусочек ароматного мяса.

Как Чжу Цзань додумался до такого?

Он ведь не из столицы, всегда жил на севере, а тут вдруг оказался в чужом городе и начал грести деньги.

А точно ли гогун был бедным?

Из-за войны, которая вынудила перенести столицу и оставила в памяти жуткие, болезненные воспоминания, ее покойные дедушка с отцом и нынешний император благоговели перед гогуном, который охранял северные земли и обеспечивал мир в стране. Если он просил денег – ему их давали, если просил какую-то вещь – и ее предоставляли без проблем. При этом мужчина вовсе не злоупотреблял положением.

Как же так вышло, что родной сын гогуна так любил деньги и вечно гнался за наживой?

– Юная госпожа, есть тут еще чего вкусненького?

Лю-эр уже съела мясо, явно не насытилась и своим вопросом возвратила Цзюнь Цзюлин в реальность.

Глядя на покрасневшее, высохшее от солнца личико служанки, Цзюлин улыбнулась и повела коня дальше.

– Тут много чего есть, – ответила она. – Давай для начала расположимся на постоялом дворе, умоемся и отдохнем, а после поедим.

Цзюлин продолжила идти по улице, ведя за собой лошадь и счастливую Лю-эр.

Юная госпожа Цзюнь бросила взгляд в сторону столицы. Уже полгода прошло с тех пор, как она умерла. Всего в получасе езды отсюда находились ее брат с сестрой. Настолько же близко и ее враги.

Она чувствовала, что должна что-то придумать, но сейчас у нее в голове было пусто.

Вообще никаких идей.

Расстояние, может, и сократилось, но вот самое тяжкое – это преодолеть пропасть из-за ее нынешнего статуса.

По-прежнему недосягаемо.

Наступила глухая ночь. Сейчас в столице не было комендантского часа. На ночном рынке по-прежнему царили шум и оживление, однако высокие стены вокруг академии, подобные кронам величественных деревьев, заглушали этот гвалт.

Во мраке сияли и переливались бесчисленные огоньки, а это значило то, что студенты усердно учатся.

На столе Нин Юньчжао горели две лампы, в которых использовалось масло высшего качества. От них исходил легкий аромат без дымки, благодаря чему глаза совсем не болели.

Однако молодой господин не был погружен в учебу. По всему его столу было разложено несколько свитков, но сам он откинулся на спинку стула и, похоже, спал.

Вдруг этот спящий рассмеялся.

Когда Нин Юньчжао распахнул глаза, они нисколько не казались заспанными, а, напротив, сияли подобно небесным светилам.

– Так вот в чем дело, совсем этого не ожидал, – бросил он, окидывая взглядом письма, разбросанные под свитками.

Их ему доставили в полдень. Юноше даже не пришлось вновь все перечитывать – содержание писем отчетливо въелось ему в память. Конечно, все они были о том, как юная госпожа Цзюнь продумала столь искусный и умелый план.

С самого начала это был фиктивный брак.

«Думаю, даже если бы ты не стала женой молодого господина Фана, семья Фан все равно бы о тебе позаботилась».

Нин Юньчжао вспомнил фразу, которую когда-то сказал ей.

Тогда она слегка смутилась, но он решил, что это была реакция на критику в его словах.

Он упрекнул ее в недоверии к собственной семье, а также в попытках извлечь какую-то выгоду.

Нин Юньчжао, конечно, вовсе не это имел в виду, да и она была совсем не таким человеком.

«Молодой господин Нин слишком сильно переживает, – сказала она тогда с улыбкой. – Уже бесполезно об этом говорить».

Выходит, юная госпожа Цзюнь и в самом деле имела в виду, что он чрезмерно беспокоился.

Она провернула столь искусную игру. В то время юная госпожа лишь вырабатывала стратегию и не собиралась общаться с посторонними, поэтому завуалированно и сказала о волнении.

Но тогда он и не переживал вовсе.

Он лишь обратил внимание на ее фразу о том, что говорить о чем-либо уже бесполезно, и трактовал ее слова как «что сделано, то сделано, продолжать разговор нет никакого смысла».

Оказалось, она вовсе не это имела в виду.

Какой искусный план.

Нин Юньчжао встал и принялся невольно расхаживать из стороны в сторону, чувствуя в душе неимоверные радость и удивление. Даже ночная летняя духота стала ему приятна.

Так вот что она сделала.

Девушка, что под деревом вслепую сыграла с ним в вэйци, подарила ему фонарь в знак своей радости…

Она была именно такой, какой он себе ее и представлял.

Фиктивный брак.

Она была сумасшедшей, скандальной, грубой и нелепой, но все равно расторгла брачный контракт.

И все ради чувства долга! Все для того, чтобы заманить противника.

Фиктивный брак.

Нин Юньчжао медленно расхаживал по комнате.

Хотя на пути к знаниям все студенты равны, происхождение у них все же разнилось. Нин Юньчжао принадлежал к богатому роду Нин из Бэйлю, поэтому его жилище здесь было самым лучшим и не таким тесным, как у его товарищей.

В этом доме также располагались и внутренние покои, где можно часть помещения даже выделить под кабинет. Юноша сделал туда-сюда больше десяти шагов.

Но он все равно чувствовал, что ему мало, и хотел уйти еще дальше.

Молодой господин Нин желал добраться до нее и собственными ушами услышать из ее уст историю о столь великолепном плане. Все станет куда понятней, нежели из письма рассказчика, который все преувеличил.

Расстояние от Бэйлю до Янчэна и обратно можно преодолеть за одну ночь верхом на лошади.

А между столицей и Янчэном?

Однако…

Нин Юньчжао остановился и окинул взглядом бумагу, что лежала на столе.

В письме сказано, что сейчас в Янчэне ее нет.

Тогда где же она?

Ночь. Лежащая в кровати Цзюлин распахнула глаза, уставилась на темный балдахин и прислушалась к шуму, что раздался снаружи совсем неподалеку.

На мгновение ей показалось, что она не понимает, где находится.

Глава 12

Ночная прогулка

Ночь в столице была не такой, как в Янчэне. Здесь, казалось, тишина и вовсе не наступает.

Город, который никогда не засыпает.

Юная госпожа Цзюнь успокоилась, вздохнула и вылезла из постели.

Лю-эр продолжала крепко спать возле подоконника.

Они остановились на обычном, но чистом постоялом дворе в самой хорошей комнате с двумя кроватями. Судя по карте, это лучшее место, если хочется сэкономить и не привлекать лишнего внимания.

Заехав на постоялый двор, девушки хорошенько умылись, а после попросили слугу принести из лавки напротив две миски с лапшой, утку и закуски. Лю-эр с Цзюнь Цзюлин уселись друг напротив друга и с приподнятым настроением откушали в непринужденной атмосфере, после чего легли спать.

Благодаря недавнему путешествию в Жунань тело юной госпожи Цзюнь адаптировалось к долгим поездкам, поэтому для восстановления ей вполне хватило одной ночи. А вот служанке повезло меньше.

Цзюнь Цзюлин встала возле кровати, глядя на спящую Лю-эр, подняла простыню, которую служанка сбросила во сне, и укутала ее.

Окна были раскрыты настежь. Лунный свет рассеивался повсюду, усиливая блеск горящих фонарей и приукрашивая чей-то смех.

Это столица. Именно столица.

Ей удалось добраться сюда.

Цзюнь Цзюлин развернулась, оделась и вышла наружу.

На постоялом дворе никогда не запирали двери, поскольку люди останавливались здесь в любое время суток. Гости, которые наслаждались прелестями ночной жизни, встречались на каждом шагу. Юная госпожа Цзюнь прошла через гостиную, вышла на улицу и растворилась в потемках.

Уже перевалило за полночь. Даже несмотря на то что по улице все еще сновали люди, с дневной суетой это было не сравнить. Помимо оживленных торговых кварталов и публичных домов, остальные улицы погрузились в глубокий сон.

Юная госпожа Цзюнь прошла через городские ворота, повернула на восток, прошла по переулку и вывернула на север.

Фонарей здесь не оказалось, только лунный свет освещал девушке путь. Это уже не оживленный район города, на карте не нашлось каких-либо меток с интересными местами.

Цзюлин пересекла улицу, и перед ее глазами предстало два противоположных мира.

С одной стороны – яркая и светлая Небесная обитель, с другой – неприкосновенное и благоговейное Царство сна.

Даже без карты она знала, что на этой стороне находился самый процветающий ночной квартал, а с другой, в свою очередь, располагалась правительственная улица.

На ней находились ямэни, местные органы власти, а также императорский дворец. Ее дом.

Юная госпожа Цзюнь абсолютно неподвижно стояла в темноте и наблюдала.

Ее сестра – самый неподатливый человек, который только мог существовать. Она работала, отдыхала, работала, отдыхала, и так по кругу. А еще Цзюли была очень строга к Цзюжуну.

Должно быть, сейчас они спят.

Интересно, прячется ли Цзюжун украдкой в ванной комнате, чтобы поиграть, как она сама это делала раньше?

В любом случае сестра обо всем узнавала и неизбежно давала нагоняй.

Уголки губ Цзюлин еле заметно приподнялись в улыбке.

Она забылась и не знала, сколько времени здесь простояла. Вдруг девушка увидела неспешно приближающийся отряд ночного патрулирования.

Существовал как простой ночной патруль, который действовал в открытую, так и те, кто работал в тени, а таких было еще больше: Цзиньи-вэй и охрана внутренних покоев дворца.

Юная госпожа Цзюнь склонила голову и повернулась, уходя в направлении ночного рынка. Патрульные прошли мимо нее.

Цзюнь Цзюлин отошла в сторону ближе к обочине.

Разгуливающие по ночам девушки – либо проститутки, что заманивали на увеселительные пиршества, либо дочери семей, которые зарабатывали на жизнь на ночных рынках.

Внешне она была прелестна, но разодета явно ненарядно. Значит, первый вариант отпадал.

Патрульные отвели взгляды и прошли мимо Цзюлин.

Она подняла голову и посмотрела им вслед. Направлялись они в сторону рынка.

Летняя ночная улица ярко освещалась фонарями. На речке сверкали разукрашенные прогулочные лодки. Оттуда же доносились музыка и смех.

Цзюнь Цзюлин стояла на мосту и наблюдала за плывущими лодками. Ночной ветерок донес до нее запах алкоголя и пудры.

Она прекрасно понимала, что происходит на тех лодках, поэтому юная госпожа вовсе не испытывала любопытства, но и не сгорала от смущения.

Цзюлин не просто знала, что же там такого постыдного. Когда-то она бывала там лично.

Конечно же, на подобные мероприятия ее водил учитель.

Увидев девочку за спиной учителя, хозяин лодки весьма удивился.

– Да, это ребенок. Лучше ей сейчас все узнать, чтобы выработать неуязвимость для сотни ядов [4], – с серьезным видом произнес учитель.

Разумеется, Цзюлин прекрасно понимала мотивы учителя: рассердить и смутить ее, чтобы заставить уйти. Она же принцесса!

Но разве Цзюлин относилась к тому типу людей, которых так легко смутить?

Только так бренная оболочка принцессы станет неуязвима для сотни ядов.

Она бесцеремонно и чванливо уселась в лодке, наблюдая за танцующими обнаженными проститутками.

Песни и танцы на прогулочных лодках вовсе не постыдны, да и еда там превосходна.

Подумав об этом, Цзюнь Цзюлин невольно сжала губы и улыбнулась. Юная госпожа не понимала, откуда снова доносился аромат чего-то жареного. Отведя взгляд от прогулочных лодок, она непринужденно спрыгнула с моста и повернула на улицу.

Подавляющее большинство лавок было закрыто. Вдоль обочины расположилось немало временных ларьков. В очагах горел огонь, повсюду раскачивались фонари. Вдоль ларьков небольшими группами проходили люди.

На улице продавалась всевозможная еда. Юная госпожа Цзюнь обратила внимание на тех самых патрульных, которые недавно проходили мимо нее: сейчас они, сидя возле ларька, пили, ели и веселились.

– Юная госпожа, не хотите попробовать? – окликнул ее лавочник.

Цзюлин покачала головой и огляделась.

Всю дорогу ей хотелось есть, но сейчас она вышла прогуляться спонтанно и денег с собой не взяла.

Однако наблюдать за всем этим было довольно увлекательно.

Кто бы мог подумать, что она станет бродить по столичным улочкам после полуночи?

Сестра с братом, а также Лу Юньци с императором и мечтать о таком не могли.

Да ей и самой бы это в голову не пришло.

Около четырех подвыпивших мужчин, криво улыбаясь и напевая песенку, которую сами не знали где выучили, шли неровной походкой и разбрелись по всей улице. Юная госпожа Цзюнь скрылась в другом переулке. Улыбаясь, она наблюдала за проходящими стороной пьяницами.

Так вот какая она, ночная столица.

Цзюлин стояла у входа в переулок и делала небольшую передышку. Размышляя о том, возвращаться обратно или продолжить прогулку, она вдруг услышала приближающийся звук шагов из закоулка прямо позади себя.

Поскольку это была шумная улица, проживало здесь немного народа. В каждом доме располагалась либо чайная, либо постоялый двор, либо лавка с женской косметикой. Юная госпожа Цзюнь оглянулась: в переулке было темно, лишь несколько фонарей покачивалось неподалеку.

Откуда-то из глубины донесся слабый смех.

По переулку шло четверо разных мужчин: высокий, низкий, толстый и худой.

Юная госпожа Цзюнь не знала, откуда они появились. Однако шли мужчины не на улицу, а в глубину проулка, прямо за ее спиной.

Цзюнь Цзюлин отвела взгляд.

– …Зачем мне тебя обманывать? Правильно сделал, что послушал меня…

Из переулка донесся громкий мужской голос. Судя по всему, еще и недовольный.

Юная госпожа Цзюнь снова оглянулась. Кто-то с фонарем прошел мимо, осветив ее удивленное лицо.

Опять совпадение?

Чжу Цзань?

Она обратила внимание на самый высокий силуэт в мрачном закоулке.

Несмотря на то что стоял полумрак, а фигура удалялась все дальше и дальше, присмотревшись внимательней, Цзюлин смогла его узнать.

Чжу Цзань.

Зачем он приехал в столицу?

Император приказал Цзиньи-вэй схватить его и притащить в город, но на полпути Чжу Цзань дал деру.

Даже самое опасное место могло стать безопасным. Однако не стоило ему приезжать в столицу после беззаботной жизни в Хэнани и Шаньси, где находиться куда менее рискованно.

Что этот тип задумал?

Посмотрев на удаляющихся в переулке людей, Цзюнь Цзюлин заколебалась, но вскоре обернулась и последовала за ними.

Глава 13

Случайная встреча

Миновав переулок, Цзюлин вышла на другой улице. По сравнению с предыдущей здесь уже было тише, тесней и мрачней. Горели только одинокие фонарики возле нескольких ларьков.

Хозяин сидел возле очага и дремал. Заслышав шаги, он протер глаза и встал.

– Что есть будете? – спросил хозяин, глядя на четверых мужчин, которые уже уселись за столом.

– Подайте фрукты, а еще нарежьте мяса и принесите кувшин вина, – отчетливо проговорил один из гостей, щупая свою густую бороду.

Хозяин подтвердил заказ и принялся за работу. Он достал из котла тушеное мясо и быстро его нарезал, подготовил вино и разложил по тарелкам квашеные фрукты, после чего отнес посетителям.

Бородатый мужчина, что сделал заказ, с нетерпением потирал руки. В свете фонаря можно было разглядеть его улыбающуюся физиономию.

– Как же давно я не ел квашеных фруктов! – воскликнул он и с улыбкой протянул руку сидящим напротив. – Давайте пробуйте! Хоть вы из столицы, боюсь, даже не ведаете, что квашеные фрукты у этой семьи самые лучшие!

Услышав его слова, хозяин удивился и радостно засмеялся:

– Господин, я польщен.

Мужчина хотел еще что-то добавить, но остальные три гостя, казалось, начинали терять терпение.

– Иди, иди давай, – сказал один из них и махнул рукой.

Хозяин поспешил откланяться.

Бородач отличался от своих спутников. Он пребывал в отличном расположении духа, с огромным аппетитом уже вовсю уминал еду и наливал вино.

– Ешьте-ешьте, пейте-пейте, – воодушевленно повторял он. – Сегодня я плачу.

Он платит! Уникальный случай.

Но сидевшая за столом троица не почувствовала от его заявления ни радости, ни воодушевления. Она лишь слегка нахмурилась.

– Повторю еще раз: есть у тебя точные сведения или нет? – прошептал коренастый мужчина примерно сорока лет.

Бородатый же продолжал жевать мясо и запивать вином.

– Твои слова звучат слишком пренебрежительно, – ответил он. – Ты знаешь, что за человек наш лидер? Сказанного не воротить. Если уверил, что нарубишь восемьдесят поленьев, – завтра их должно быть столько, сколько пообещал, и ни штукой меньше.

Сидевший на корточках возле очага хозяин подумал: «Дровосеки, что ли? Неужели рубка дров теперь не обходится без какой-то деловой беседы?»

Очевидно, речь шла о крупной сделке. По крайней мере, у трех мужчин были ну уж очень серьезные лица.

– Мы отдали все наши деньги и хотим увидеть товар, ты поручился за его целостность, – произнес другой. – Не тяни слишком долго.

– Я же сказал «нет», – с усмешкой ответил бородач. – Вы знаете, кто наш лидер? Разве он может оказаться таким ненадежным?

– Что у вас за лидер такой, что ты им так восхищаешься? – полюбопытствовал другой.

Бородач преисполнился восхищением и важно заявил:

– Он самый невероятный человек во всей Поднебесной!

– Мне плевать, самый он невероятный или не самый. Я хочу получить товар к назначенному сроку, – с кислым видом нахмурился коренастый.

– Лю Сы, взгляни на свое брюхо и, будь добр, заключи уже сделку, – сказал бородач, протянув руку с палочками для еды и похлопав собеседника по плечу.

Прежде чем Лю Сы успел что-то возразить, он заметил, как вскинулась рука, которая только что лежала на его плече.

Обе палочки, словно острые стрелы, полетели в гущу тьмы.

После удара об стену где-то на краю улицы раздались два глухих стука.

– Выходи, – приказал бородач, а его собеседники обернулись.

Сам же он не вставал и продолжал с величественным видом сидеть на месте, уставившись в одну точку.

– Как некрасиво действовать исподтишка. Умение прятаться – не показатель большого ума, – продолжил он.

Трое остальных занервничали и вскочили на ноги.

Кто там?

Притаившаяся за дверью Цзюлин тоже напряглась, глядя на упавшие неподалеку палочки.

Сломанные и разбросанные.

Видно, насколько сильным оказался бросок. Если бы палочки попали в человека, то точно пронзили бы его плоть.

Юная госпожа Цзюнь задержала дыхание и даже не шевелилась. Именно в тот момент, когда она начала уже задыхаться, раздался чей-то слабый голос. Внезапно из потемок появилось около пяти-шести человек.

Цзюнь Цзюлин выдохнула, но по-прежнему стояла, затаив дыхание, и не шевелилась.

– Кто вы? – глядя на окруживших их незнакомцев, с ужасом спросили трое мужчин, прячась позади бородача.

– Ну, а кто это еще может быть. Очевидно, что нехорошие люди, раз вот так появляются сразу с оружием, – заявил бородатый.

Раздались шлепающие звуки, однако оказалось, что это всего лишь хозяин ларька пустился в бега.

Через мгновение погасли огни и у остальных ларьков. Никто и глазом моргнуть не успел, как на улице только эти две компании остались стоять друг напротив друга.

– Видите, такова природа столичных людей, – с некоторым восхищением в голосе заметил бородач. – Никто от случившегося не кричит во всю глотку, все-таки большой город уже привык к громким событиям.

И в подобный момент он еще в настроении разглагольствовать?!

Какие только эмоции не отражались на лицах у троих мужчин. Казалось, они не знали, как на это реагировать.

– Приятели, вы чего удумали? – с дрожью в голосе закричал коренастый. – Может быть, возникло недоразумение?

Прежде чем ответить, бородач снова повысил голос:

– Ты что, слепой? «Чего удумали?» Думаешь, они мечами собрались нам заботливо мяса нарезать и вина подать? – бросил он, уставившись на троицу. – Сказал же вам быть осторожными! Вас обнаружили, когда вы въехали в город? Навлекли на себя врагов и притащили за собой хвост?

Так ли это?

– Заниматься такой торговлей – весьма сомнительное, но очень соблазнительное дело. Когда-то я вам говорил, сколько группировок соперничают за право лидировать в этом ремесле. Разве есть кто-то в вашем деле менее жестокий? Решение возникшей проблемы довольно простое и грубое. Если вас убьют, дело перейдет в их руки, – сообщил бородатый.

Да, точно.

Трое мужчин были явно встревожены и испуганы.

– Тогда что же нам делать? – спросил один из них.

– К счастью, я тот, кто соблюдает правила и обладает чувством долга, – заявил бородач. – Раз у нас с вами уже есть общее дело, значит, мы в одной лодке.

С этими словами он слегка задрал одежду, вытащил из-за спины меч и встал на ноги.

– Я сам их зарублю.

Трое мужчин облегченно вздохнули. Не успели они раскрыть рты, как бородач снова обернулся.

– Однако вам придется раздобыть немного денег.

Юная госпожа Цзюнь, стоявшая в темном углу, закатила глаза.

«Хе-хе», – рассмеялась она в мыслях.

Так и знала.

Она знала, а вот те трое, очевидно, еще не совсем осознавали происходящее.

– З-зачем? – выпалил коренастый мужчина.

Разве он поступает так не из-за принципов и чувства долга? Неужели все это тоже имеет свою цену?

– Вы ведь знаете наши правила, – важно и сурово заговорил бородач. – Не считая рубки дров, за остальное нам надо получать деньги. Я не посрамлю свое оружие и правила нашего лидера.

Вот как.

– Подумайте еще раз… – продолжил бородач, перекладывая меч так, словно хотел вставить его обратно.

Даже если их вопли и привлекли внимание патрульных, не было никакой гарантии, что те своевременно спасут их от острых клинков.

Даже бежать бесполезно.

Они смотрели на приближающихся во мраке людей, бесшумных, словно чудовища, особенно на их ослепительно сверкающее оружие. Все трое чувствовали, как кровь стынет в жилах.

Сейчас не время для раздумий.

– Хорошо, хорошо, мы заплатим! – поспешно сказали они.

– Тогда, согласно правилам, эти люди… – начал бородач, глядя на приближающихся противников, как на товар. – Умения неплохи, оружие тоже хорошее. Не самого лучшего качества, на середнячок потянет. В таком случае получу от каждого из вас по пятьсот таэлей.

Договорив, он обернулся и посмотрел на троицу:

– Оплатите сразу купюрами или выставите счет?

Брат!

Пожалуйста!

– Заплатим сразу! – выкрикнули они в унисон, чуть ли не плача. Дрожа всем телом, мужчины достали из рукавов денежные купюры. – Сразу!

Бородач взял купюры и сжал их в руке. Казалось, он хотел рассмотреть их на фоне светящегося фонаря.

– Брат! – снова закричали они в один голос и попятились.

Противники приближались. Все их оружие было направлено на бородача и его людей.

Он не стал наклоняться, чтобы увернуться. Бородач сунул купюры за пазуху, шагнул противнику навстречу и пронзил его насквозь.

Раздался лязг мечей. Клинки схлестнулись в огненной схватке.

Глава 14

Непрерывная прогулка глубокой ночью

На мгновение улица погрузилась в непроглядную тьму.

Из-за угла юная госпожа Цзюнь мало что могла рассмотреть, она лишь слышала звуки скрещивающихся мечей и разрезаемой плоти.

Но вот какие-либо истошные вопли отсутствовали вовсе, словно бы и не было никакой ожесточенной драки.

Эти люди тоже оказались непросты.

Цзюнь Цзюлин задумалась.

Нужно ли помочь?

Только эта мысль пришла ей в голову, как звуки снаружи внезапно стихли.

Все закончилось?

– Быстрее, быстрее, – поторапливал бородатый мужчина.

Трое его спутников, которые ранее сбились в кучку за ларьком, с осторожностью поднялись и посмотрели на лежавших на земле шестерых мужчин.

Кто-то не шевелился, кто-то отчаянно пытался встать на ноги. Лишь тогда на мрачной улице раздался тихий стон.

– Эти деньги стоили того? – громко спросил бородач, пока троица дрожала от страха.

Они силой выдавили из себя улыбки и в унисон ответили:

– Стоили, стоили.

Бородач отмахнулся.

Троица сразу подошла к нему, но внезапно разразилась криками ужаса, когда один из лежавших на земле, сжимая меч в руках, вскочил на ноги.

Хватаясь за бок, мужчина пошатнулся и чуть не упал.

Но бородач, лишь равнодушно махнув рукой, позвал спутников за собой.

– Думаешь, сможешь убежать? – хриплым голосом выдавил незнакомец, лежавший на земле.

Теперь оторопели и трое мужчин, и сам бородач. Он воскликнул:

– Ха! Узнал меня?

Казалось, незнакомец дар речи потерял и лишь смотрел на него.

Бородач махнул рукой и сказал:

– Ладно, смогу я или не смогу убежать – это моя забота. Получится ли меня поймать – дело уже ваше. Так что давайте каждый будет думать о своих проблемах.

– Убей нас, если сможешь! – усмехнувшись, крикнул мужчина, указывая ножом на лежавших на земле людей.

Разве их не убили?

Троица невольно перевела взгляды туда.

Темной ночью ни зги не видно, разглядеть что-то было трудно. Бородач рассмеялся.

– Если хочешь умереть от моей руки, нужно заплатить. Ты этого не сделал, поэтому не заслужил такой чести, – с долей язвительности сказал он.

После этого бородач больше не обращал на них внимания и широким шагом пошел прочь.

Трое мужчин тоже старались не отставать. Хотя они еще не оправились от испуга, кое-какие мысли у них уже успели созреть.

– Молодой господин Цзю, – коренастый спешил догнать его, – ты знаешь их?

Бородач ничего не ответил. Он и сам не знал ответа на этот вопрос.

Другой мужчина тоже потихоньку приходил в себя.

– Молодой господин Цзю, эти люди точно заявились не по нашу душу. Они ведь пришли за вами?

Бородач бросил на них взгляд:

– Что? А какая разница?

Разница?

Вообще-то разница большая!

– Ты… поскольку это ты привлек ненужное внимание, разгребай все за нас… – придя в себя, заявил коренастый мужчина. Его взгляд устремился на грудь бородача.

Там торчало несколько купюр.

Их деньги.

Бородач воскликнул:

– Что-то не так? С этими деньгами что-то не то? И что с того, что те люди пришли за мной? Вы разве тоже здесь не из-за меня? Не я вас в это втянул, вы сами пришли! Неужто я вас заставлял?

После его вопросов эти трое, только что пережившие неподдельный ужас, впали в ступор.

Справедливо.

– Что такого в том, что я ваши деньги заберу? Заметили, насколько я крут? – вскинув брови, спросил бородач. – Не получи я ваши деньги, стал бы их трогать? Вот ушел бы я, нет меня больше. А вы что? Смогли бы убежать от них?

Трое мужчин покачали головами.

Не смогли бы.

– Это еще не конец. – Бородач уставился на них и покачал головой. – Делайте ноги! Эти персоны подобны саранче, приходят и занимают всю округу. А когда набегут их люди, я уже буду не в силах разобраться с вашими проблемами, дайте мне хоть какие деньги.

Трое мужчин как будто слушали, но не понимали эти слова. После его крика они убегать не стали, но инстинктивно ускорили шаг и разбежались в трех разных направлениях, моментально растворившись в потемках.

Улицу снова заполонили люди. Однако оживленной, казалось, стала не только эта улица, но и весь город.

Но этот шум уже остался где-то позади. Юная госпожа Цзюнь следовала за силуэтом, ловко пробирающимся через улицы и переулки. Она снова восхитилась тем, как этот человек умел и сражаться, и бросаться в бега. Учитель точно назвал бы его молодцóм.

Пройдя множеством окольных путей, они предстали перед городскими воротами.

Те до сих пор были открыты, однако рядом уже стояло немало патрульных. Яркий свет факелов выдавал напряжение на их лицах. Похоже, патрульные получили какие-то известия.

«Судя по всему, выйти из города будет непросто», – подумала про себя Цзюнь Цзюлин. Только эти мысли мелькнули у нее в голове, как силуэт метнулся прямо к воротам.

– Почему вы все еще здесь? Разве вам не было велено обыскать город? – громко закричал он.

Заметив внезапно появившегося человека, патрульные растерялись. Только они собрались прикрикнуть на него, как бородач уже показывал им пропускной жетон.

– Поторопитесь. Только без лишнего шума, – серьезно добавил он. – У гогуна полно близких друзей и бывших генералов в столице. Если они вдруг ему доложат, что его сын здесь, то помешают аресту.

Увидев жетон и выслушав его слова, патрульные заметно расслабились и в то же время удивились.

– Так с самого начала мы отлавливали сына гогуна, – заявил командир патрульного отряда. – Тогда неудивительно, почему сверху говорят о необходимости военного положения, при этом не называя имени. Выходит, нам нужно закрыть городские ворота?

В процессе разговора он подошел ближе к бородатому мужчине.

– Не нужно ничего закрывать. Раз его сын уже въехал в столицу, то не посмеет выехать. В городе у него есть свои люди, которые предоставят ему укрытие, – объяснил бородач.

Так и есть. Прятаться в столице теперь было гораздо безопаснее, раз уже выяснилось его примерное местоположение. Скрывающихся в городе высокопоставленных чиновников тоже обнаружить практически невозможно, но если они все же решались выехать за пределы, то выдавали себя с головой.

В любом случае невозможно за полдня сбежать из столицы и вернуться на север.

– Господин, что еще… – начали патрульные.

Стоило этим словам слететь с их уст, как шедший перед ними бородач внезапно взмахнул рукой, и несколько патрульных, даже не успев опомниться, попадали на землю. Перед городскими воротами воцарился хаос.

– Закрыть врата!

Раздались беспорядочные крики. Бородач уже успел схватить коня и, размахивая мечом, что отливал холодным блеском, буквально разрубал себе дорогу.

– Закрыть врата. Ха, идиоты, – громко рассмеялся он, молниеносно промчавшись через эти самые ворота.

Патрульные немедленно забрались на лошадей, как вдруг откуда-то снаружи в ворота с дикими воплями ворвался крупный рогатый скот с овцами и свиньями.

Именно бородач, как оказалось, распахнул дверцу загона для животных, что располагался возле въезда в город. Скотину держали там для продажи, а теперь она вся разбежалась.

Ситуация обернулась тем, что стадо сбило патрульных с ног и устроило полный разгром, а охраняющим город солдатам пришлось разгонять животину. Беспорядок возле врат стал еще больше.

– Папа, папа! Овцы сбежали, овцы сбежали!

Среди всего этого хаоса послышался девичий визг. Патрульные обернулись на звук и увидели девочку, которая сломя голову бросилась к животным.

К городским воротам нахлынуло еще больше народу.

То были люди, прибывшие сюда продать домашнюю скотину. Они отдыхали неподалеку в соломенных хижинах и, вероятно, все проснулись из-за шума.

Патрульные разразились на них бранью, выкрикивая, чтобы те поскорее разобрались с животными, и даже не заметили, что звавшая папу девочка так и не вернулась.

Трудно было сказать, как долго длилась вся эта беготня. Вскоре дурной запах домашнего скота рассеялся, и юная госпожа Цзюнь, с усилием принюхавшись, учуяла легкий аромат.

Это был порошок, который она носила с собой. Преимущественно он использовался для самообороны, но из-за специфичного и еле заметного запаха его также можно было применять для слежки.

Когда Чжу Цзань сражался с теми людьми, она воспользовалась случаем и бросила порошок ему под ноги, а тот в спешке и наступил на него.

Однако…

Цзюнь Цзюлин посмотрела вперед. Ночь была темна, как дно котла. Уже наступило самое мрачное предрассветное время, однако такие условия не помешали девушке определить направление.

Не северное, а южное. И даже недалеко от столицы.

Не сбежал. Возможно ли, что он придерживался логики: наиболее опасное место – самое безопасное?

Цзюлин показалось, будто она слышит приближение конницы где-то позади.

Сейчас ее взгляд устремился на постепенно появляющуюся впереди человеческую тень. Он продолжал путь пешком. Лошадь мужчина отогнал еще тогда, когда выехал из города и выпустил домашнюю скотину.

Куда это он?

Глава 15

Ради цветов на одинокой могиле

Цзюнь Цзюлин смотрела на бегущего впереди человека.

Спустя какое-то время вдали появились смутные очертания деревни. Это место находилось неподалеку от столицы, максимум в нескольких ли. В окрестностях города располагалось не так много деревень.

Конкретно в этом направлении…

Юная госпожа Цзюнь, остановившись, огляделась по сторонам, потом посмотрела вперед.

Поселение Луцзячжуан. Родной дом Лу Юньци.

Она никогда здесь с ним не бывала, но Лу Юньци рассказывал ей о нем.

Он собрался в Луцзячжуан?

Цзюлин взглянула на фигуру, окутанную мраком ночи.

Справится ли он с Лу Юньци?

Чем это поселение поможет против него?

Цзюнь Цзюлин вздохнула.

Мать Лу Юньци скончалась сразу после его рождения, а отца он потерял в десятилетнем возрасте. У него не было ни родственников, ни друзей, которые могли бы позаботиться о нем. Лу Юньци мог рассчитывать только на унаследованное от отца место в Цзиньи-вэй и выполнять различные поручения, чтобы заработать на жизнь и не умереть с голоду. В поселении Луцзячжуан у него даже жилья не было, да и он уже давно здесь ничем не интересовался. За исключением могил предков.

Могилы предков.

Цзюнь Цзюлин глубоко задумалась.

А что насчет моей смерти? Похоронили ли меня рядом с моими родителями?

Отец с матерью похоронены вместе в императорской гробнице, а я?.. Навещает ли он их могилу?

Юной госпоже Цзюнь вдруг на ум пришла идея, куда следует отправиться после рассвета: к императорской гробнице, чтобы посмотреть хотя бы мельком…

Ее глаза слегка защипало. Цзюлин не знала из-за чего. То ли из-за нахлынувшей скорби, то ли из-за прошедшей ночи. Внезапно она передумала дальше следовать за Чжу Цзанем.

В конце концов, он не имел к ней никакого отношения.

Девушка посмотрела вперед.

На мгновение ей показалось, будто ее зрение помутилось, словно капля густой туши попала в кристально чистую воду, а затем снова и снова влилось еще больше прозрачной воды. Ночь угасла, воздух заволокло легким туманом, а на востоке постепенно побелело.

На смену сумеркам пришло утро.

Силуэт, окутанный туманом, тоже становился все четче. В такое время средь широкой пустоши он очень бросался в глаза.

Внезапно он остановился. Юная госпожа Цзюнь заколебалась и застыла в густом кустарнике.

В ее планах больше не было намерения даже здороваться с ним, поэтому она не могла позволить ему обнаружить себя.

Молодой человек не оборачивался. Он сорвал с лица бороду, демонстрируя гладкое и изящное лицо в туманном свете.

Это, конечно же, был Чжу Цзань. С их последней встречи он совсем не изменился.

Он дотронулся до своего лица, а густые брови тем временем нахмурились, будто бы молодой человек оказался чем-то недоволен. Затем Чжу Цзань, засучив рукава, наклонился и принялся умываться росой.

После нескольких ловких движений он, наконец, выпрямился и, явно удовлетворенный, снова коснулся своего лица.

Цзюлин не сомневалась: окажись у него зеркало, он точно достал бы его и еще долго занимался самолюбованием.

С тех пор как Чжу Цзань уехал из Хуайцина, он совсем не изменился и по-прежнему казался странным.

Молодой человек снова пригладил волосы влажными от росы руками и похлопал по одежде, которая из-за вчерашней потасовки вся измялась и запачкалась кровью.

От грязи, забившейся в складки одежд, можно было спокойно избавиться легкими похлопываниями, а вот пятна крови – уже проблема. Чжу Цзань, вновь зачерпнув росы, с силой принялся тереть их. Однако кровь, напротив, стала ярче и въелась в ткань еще больше.

Он рассерженно похлопал по краям ткани, выругался и бросил это дело. Поправив одежду, Чжу Цзань выпрямился и снова двинулся вперед.

Неужели он забыл, что за ним вообще-то еще ведется охота?

Или настолько уверен, что люди Цзиньи-вэй его не разыщут?

Цзюлин оглянулась назад. Пусть сейчас за ними никто не гнался, не было никакой гарантии, что по пути не окажется каких-либо ловушек.

Ох уж этот Чжу Цзань! Если даже ни гогун, ни император не могут его поймать, зачем устраивать такой переполох? Какой с этого прок?

Захотел – приехал в столицу, захотел – уехал. При таком раскладе император становится и вовсе бесполезным.

Ну разве это справедливо, что сын гогуна, такого мудрого и выдающегося человека, – самая настоящая головная боль?

Цзюнь Цзюлин посмотрела на Чжу Цзаня, который пробирался через кусты.

Больше девушка не пыталась его догнать, рассчитывая на то, что, когда он отойдет достаточно далеко, она развернется и уйдет.

Однако Чжу Цзань продвигался не спеша и уже не торопился так, как ночью. Он, постоянно озираясь, шел медленно, словно обычный селянин, что вышел на прогулку спозаранку.

Юная госпожа Цзюнь чувствовала, что благодаря своему учителю стала очень терпеливым человеком. Но именно сейчас она не могла себя назвать таковой.

Может, просто развернуться и уйти? Если обнаружит меня – то так тому и быть. Да и что Чжу Цзань может сделать? Как будто он единственный, кто приехал в столицу. Или единственный, кто шел по этой дороге? Просто очередное совпадение!

Только Цзюлин собралась развернуться, как увидела, что Чжу Цзань остановился в конце дороги.

На самом деле дорога не заканчивалась: в той точке она вела либо куда-то вниз, либо в сторону.

Свет слегка потускнел, и взгляд Цзюлин вновь прояснился, поэтому, помимо Чжу Цзаня, у дороги она также увидела и хижину.

Такая постройка не могла без причины находиться в столь безлюдном месте. На самом деле этот дом не обычный: там жил смотритель гробницы.

У захоронения простого человека была могильная насыпь, что вполне неплохо. Далее уже могли поставить мемориальную доску. У людей с более высоким статусом надгробные камни выглядели куда изысканней, а также им по возможности отстраивались небольшие открытые павильоны. Их размеры, конечно, оставляли желать лучшего, однако таким образом четко обозначалась грань между живыми и мертвыми.

Хижина перед Чжу Цзанем, где как раз проживал смотритель гробниц, выглядела куда лучше, нежели темные постройки рядом.

Смотрители, ухаживающие за могилами, были только на кладбищах знатных особ.

«В поселении Луцзячжуан есть гробница?» – промелькнуло в голове у Цзюлин. Внезапно она напряглась и сжала кулаки.

Усыпальница знати в Луцзячжуане.

Цзюнь Цзюлин вышла из-за кустов и быстро направилась к Чжу Цзаню.

Шла она по-прежнему изящно и бесшумно, выражение ее лица также оставалось спокойным и мягким. Пока Цзюлин бежала вперед, выглянули первые лучи солнца.

Чжу Цзань исчез за дорогой.

Цзюлин остановилась там, где только что стоял молодой человек.

Ошиблась. Концом дороги оказался не поворот и даже не спуск, – тропинка в самом деле обрывалась именно здесь. Впереди было кладбище, а точнее – гробница.

Захоронений в гробнице не так много, всего шесть.

Отделка выглядела безупречной, вокруг поддерживалась чистота: ни единому сорняку места не нашлось. Кипарисы перед гробницей также были аккуратно пострижены. Невооруженным глазом видно, что смотрители тщательно ухаживали за этим местом.

Рядом возвышалось захоронение, казавшееся относительно новым. Перед ним лежали подношения. Очевидно, кто-то приходил сюда совсем недавно.

Юная госпожа Цзюнь посмотрела на могильный камень, на котором сверху вниз было отчетливо выведено несколько иероглифов.

«Могила принцессы Цзюлин».

Так на самом деле меня похоронили на родовом кладбище семьи Лу.

Привязана к ним как при жизни, так и после смерти.

Взгляд юной госпожи слегка затуманился. В этот же момент первые лучи утреннего солнца выглянули из-за горизонта, благодаря чему девушка смогла отчетливо разглядеть надгробие.

Чжу Цзань все еще стоял на месте, словно что-то его сдерживало. После он бережно достал из-за пазухи два маленьких пузырька.

Что он собрался делать?

Что в этих бутылочках?

Неужели хочет отомстить Лу Юньци, разрушив захоронение?

Смех, да и только. Лу Юньци не рассердится из-за такого.

Цзюлин наблюдала. Чжу Цзань высыпал содержимое одного пузырька на каменные плиты перед могилой. В свете солнечных лучей казалось, словно это гнилые листья.

Что это такое? Хочет развести огонь?

Цзюнь Цзюлин, слегка нахмурившись, увидела, как Чжу Цзань перевернул и второй пузырек.

Оттуда вылился какой-то темный сок.

Масло для разведения огня?

Сок попал на сгнившие листья, мгновенно смачивая их.

Однако не последовало ни огня, ни дыма. Листья просто продолжали лежать на каменной плите.

«Для чего все это?» – снова подумала юная госпожа Цзюнь, после чего вдруг распахнула глаза и разинула рот.

Кучка сухой травы и гнилых листьев вдруг вспыхнула красным светом, а после на их месте плавно распустился алый цветок.

Но не просто цветок.

Девушка узнала его, хоть собственными глазами не видела ни разу.

Северный ликорис.

Этот цветок произрастал только на севере на отвесных скалах. Во время цветения он становился подобен огненному шару небывалой красоты, однако увядал сразу же, стоило его только сорвать. Легенда гласит, что лишь свежая человеческая кровь способна поддерживать яркость и живучесть этого растения.

Очень многие использовали ликорис для выражения своих чувств к любимому человеку. Люди срывали его, резали руки, проливая кровь, и преподносили цветок возлюбленному.

В детстве эта легенда показалась Цзюлин весьма любопытной, поэтому она часто искала сведения в книгах либо просила кого-нибудь нарисовать для нее ликорис.

А еще она хотела лично кое в чем убедиться: правда ли можно подпитать цветок кровью? Ее отцу следовало лишь слово сказать, и ликорис бы доставили во дворец, даже несмотря на труднодоступность этого растения.

Однако отец, воспитанный сановниками в строгости, был добр и великодушен. Наследный принц категорично бы не позволил ей заниматься столь абсурдными вещами: во-первых, он выступал против кровопролития, а во-вторых, назвал бы это глупым расточительством и пустой тратой человеческих ресурсов.

Но она ведь была всего лишь ребенком, которому были безразличны подобные тонкости.

Позже ее столкнули со стены резиденции гогуна и избили. Когда же хозяин дома пришел навестить ее, Цзюлин тайком попросила его прислать ей ликорис, чтобы она наконец смогла взглянуть на него.

Вскоре она покинула столицу, отправившись на юг, и больше не видела гогуна. Потом скончались ее родители, а после – и она сама.

И вот до сих пор того цветка она так и не смогла увидеть.

Чжу Цзань поднял ликорис, и тот пропал из поля зрения девушки.

Она смотрела на молодого человека, державшего цветок.

Чжу Цзань взмахнул рукой, и ликорис плавно приземлился на надгробную плиту.

В этот же момент солнце выглянуло из-за горизонта, освещая алые лепестки и делая их еще ярче, словно цветок только-только сорвали.

С самого севера пересек тысячи ли.

Ускользнул от охраны.

Жил в бегах.

Сменил имя, фамилию и даже внешность.

Ворвался в столицу, убил стражу, бросился к городским воротам.

Шел всю ночь и умывался утренней росой.

И все ради того, чтобы просто возложить на ее могиле один-единственный цветок?

Цзюнь Цзюлин стояла как вкопанная. Будто ослепленная солнцем, она не могла ничего разглядеть.

Глава 16

Нет желания свидеться

Цзюнь Цзюлин казалось, что она должна о чем-то поразмыслить, но в голове у нее было пусто. К тому же именно в этот момент налетел сильный порыв ветра.

– Приятель, если так хочется посмотреть на меня – выйди уже сюда. Всю ночь следил за мной и на таком далеком расстоянии не нагляделся, полагаю? – послышался голос Чжу Цзаня.

Цзюлин почувствовала резкую боль в ногах и, не в силах сопротивляться, упала на колени.

Перед ней были ступеньки, ведущие вниз, поэтому то, как она грохнулась, напомнило ей то самое падение со стены в резиденции гогуна.

У Цзюнь Цзюлин голова пошла кругом. Шлеп! И она уже оказалась на земле.

Упала она на аккуратно выложенный голубовато-серый камень и чувствовала себя лепешкой, которую раскатали по поверхности.

Внезапно у нее хлынули слезы.

Не всегда люди плачут просто потому, что им так захотелось. Порою это естественная реакция организма на боль.

– Ну и дела! Такие теперь красавицы пошли в Цзиньи-вэй?

Крик Чжу Цзаня эхом отдавался в ее ушах.

– Не ту послали. Разве твое место не в публичном доме?

Когда Чжу Цзань приблизился, Цзюлин все еще оставалась на земле. Постепенно боль утихла, но сказывалась ночная спешка: девушка вымоталась и не могла подняться.

Она перевернулась на бок и посмотрела на Чжу Цзаня.

Когда молодой человек увидел ее лицо, глаза его так расширились, словно он призрака увидел.

– Ты?!

Цзюнь Цзюлин смотрела на него.

– Ага. Какое совпадение, – ответила она.

Пораженный Чжу Цзань с ухмылкой оглядел ее с ног до головы.

– Так это ты следила за мной всю ночь? – спросил он.

Цзюнь Цзюлин вытерла слезы и потихоньку встала.

– Ты знал, что все это время за тобой кто-то следил?

– Ну конечно же, знал, – ответил Чжу Цзань. – Просто это такие вот люди. Побил их, а они все равно за мной пошли, ну я и позволил идти. Они в любом случае не смогли бы со мной ничего сделать. Это называется – влепи затрещину и угости сладким фиником.

Что за чепуха?!

Цзюнь Цзюлин потупила взгляд.

– В смысле, чепуха? Никогда не слышала, что нормальным людям не стоит бороться с умалишенными? – возмутился Чжу Цзань, прочитав ее мысли. – Даешь таким сумасшедшим лакомство, они чувствуют прилив сил, и только так с ними можно вести дела.

Вздор.

Цзюлин подошла к своей могиле.

Так странно звучит… «своя могила».

– Эй, чего удумала? – спросил Чжу Цзань.

Девушка, дрожа всем телом, уже встала перед захоронением.

«Могила принцессы Цзюлин».

Юная госпожа Цзюнь смотрела на высеченные иероглифы на надгробной плите. Эпитафию она могла прочитать даже с закрытыми глазами.

Цзюлин прикрыла веки, пытаясь переварить нахлынувший на нее огромный спектр эмоций. Однако стоило ей закрыть глаза, как она почувствовала слабый запах.

Некогда утонченный аромат подношений, разложенных перед могилой, уже рассеялся. Свежим здесь остался только этот удивительный цветок.

Неужели аромат северного ликориса именно такой?

Цзюнь Цзюлин не удержалась и распахнула глаза.

Нет. Это не цветочный аромат. Так пахнут лекарства.

Ее взгляд упал на плиту перед надгробием. Цветок был брошен на могильный камень, там же оставались два пузырька и вылитый из них сок.

Сок.

Что же это за сок такой, который способен возвращать к жизни увядшие цветы?

Не может быть…

Цзюнь Цзюлин стало не до печали и грусти. Смочив руку в разлитом соке и понюхав его, девушка изменилась в лице.

– Что это? – спросила она, повернувшись к Чжу Цзаню.

– Вода, – прямо ответил он.

Юная госпожа Цзюнь возмутилась.

– Это у тебя дома вода такая? – раздраженно выкрикнула она, вновь потирая жидкость. – Это ведь божественный цветок?

Чжу Цзань вскинул брови.

– Почему спрашиваешь?

Не успел молодой человек договорить, как Цзюнь Цзюлин шагнула вперед и почти коснулась головой его подбородка.

Охнув, Чжу Цзань попятился назад, а юная госпожа Цзюнь вытерла руку об его одежду.

– Это божественный цветок! Ты вообще в курсе, насколько он ценен? – с тревогой выпалила она.

Учитель нашел его лишь спустя так много лет! Ей тоже удалось обнаружить его с большим трудом. Этот Чжу Цзань!

Ее переполняли злоба и тревога. Не зная, как поступить, она безотчетно замахнулась и ударила молодого человека.

Как жаль, что у меня нет с собой хлыста.

Чжу Цзань несколько раз увернулся.

– Женщина, ты больная? – рявкнул он. – Разумеется, я знаю, насколько этот цветок ценен! Не нужно мне опять напоминать.

Цзюлин остановилась и с глубокой ненавистью уставилась на него.

– Ты понимаешь, что только зря его потратил?! – выкрикнула она.

Чжу Цзань нахмурился.

– Зря потратил?! – пренебрежительно усмехнулся он. – Зря потратил только потому, что для тебя он так важен? То, что ты называешь ценным, является таковым только для тебя. А для меня это очень ценно.

Цзюлин бросила взгляд на цветок на надгробии. Он уже был не таким свежим, а в золотом свете и вовсе мало-помалу усыхал, возвращаясь к первоначальному виду.

– Теперь этот цветок увядает… – выпалила он, указывая пальцем.

Чжу Цзань перебил ее прежде, чем она закончила говорить.

– Это не твое дело, – отрезал он, развернулся и пошел.

Цзюнь Цзюлин рассерженно стиснула зубы.

– Ты никуда не пойдешь! – выкрикнула она.

Чжу Цзань повернулся и без тени улыбки на лице ткнул в девушку пальцем:

– Мне все равно, что ты за человек, и я даже спрашивать не буду, почему ты следила за мной. Лучше бы тебе перестать провоцировать меня, – холодно сказал он. – Когда начнешь рассуждать об уважении и презрении, не забывай, что твоя жизнь была куплена в обмен на эту траву. Думаешь, я ее зря растратил? Неужто твоя жизнь настолько ничтожна?

Несмотря на то что Чжу Цзань ругался, тыкая пальцем ей в нос, Цзюлин в конечном счете успокоилась.

Ее настроение менялось ежесекундно.

Совершенно неожиданно она своими глазами увидела собственную могилу, потом Чжу Цзань, с которым они никогда лично не были знакомы, возложил ей цветы, а позже Цзюлин еще и поняла, для чего он на самом деле использовал божественный цветок.

Столько потрясений свалилось в одну кучу, конечно, ей стало тяжело контролировать эмоции.

Сжимая кулаки, она постаралась успокоиться.

– Наследник Чжу, я не это имела в виду, – сказала она, смягчив тон. – Я… это не из-за божественного цветка. Он твой, и ты вправе распоряжаться им так, как тебе угодно.

Чжу Цзань, удивленный сменой ее настроения, посмотрел на Цзюлин и с некоторым сомнением пробурчал что-то себе под нос.

– Вот и славно, – произнес он, развернулся и двинулся дальше.

– Наследник Чжу! – снова выкрикнула она. – Зачем ты приехал в столицу? Ты… ты знал принцессу Цзюлин?

Чжу Цзань без оглядки пустился в бега сразу же, как услышал ее вопрос.

Какой негодяй!

Юная госпожа Цзюнь помчалась за ним.

– Ты куда бежишь? – крикнула она, вновь выйдя из себя. – Остановись!

Однако, когда дело касалось бега, с Чжу Цзанем Цзюлин соревноваться не могла. К тому же совсем недавно она упала и ударилась. А молодой человек тем временем у нее на глазах удалялся все дальше и дальше.

Солнце становилось все ярче. По мере приближения к столице на дороге встречалось все больше и больше народа. Замечая запыхавшуюся и бегущую с жалким видом девушку, люди бросали на нее удивленные взгляды.

Но Цзюлин их игнорировала и, стиснув зубы, продолжала мчаться вперед. Пусть даже запах того порошка давно рассеялся, а прохожие и рабочий скот и вовсе перебили почти все остатки аромата, она, хоть и не без труда, все еще могла следовать за Чжу Цзанем.

Цзюнь Цзюлин вновь увидела перед собой городские ворота. Но кое-что здесь изменилось: перед входом стояла длинная очередь. Несметное количество солдат, а также людей Цзиньи-вэй в униформе с изображением летучей рыбы расположилось перед воротами. Они со всей суровостью обыскивали каждого человека.

Ищут Чжу Цзаня.

Юная госпожа Цзюнь с некоторым недоумением посмотрела на его смутный силуэт.

Как он собрался попасть в город?

Обстановка уже не та, что прошлой ночью. Чжу Цзань поставил всех на уши, теперь эти люди особенно бдительны.

Разве сейчас подходящее время для поездки в город?

Даже если он собрался найти кого-то, кто его приютит, не лучше ли дождаться более благоприятного момента?

Цзюлин заметила, что Чжу Цзань пристроился к какой-то толпе.

Посмотрим, что он задумал.

Она стиснула зубы и поспешила догнать его. Как только она подошла ближе, Чжу Цзань потерял терпение и поднял руку.

– А нельзя ли как-то побыстрее? – громко выкрикнул он, протискиваясь вперед.

И без того нервную очередь захлестнула волна недовольства.

– Ты что делаешь?

– Чего толкаешься?

– Тебе жить надоело, щенок? – разразилась проклятиями колыхавшаяся в разные стороны толпа.

В городских воротах началась смута.

Однако Чжу Цзань все еще продолжал лезть вперед, приговаривая:

– Сосунки, дайте мне пройти, а дальше делайте что хотите!

Его слова вызвали еще более агрессивную волну брани.

Солдаты, что несли службу возле врат, тоже начали ругаться и бросились к источнику беспорядков.

Неужели решил воспользоваться суматохой, чтобы проникнуть в город?

Сражаться с такой толпой и людьми Цзиньи-вэй, должно быть, непросто.

Цзюнь Цзюлин невольно сжала кулаки.

Однако Чжу Цзань, окруженный пихающейся толпой, не стал доставать оружия и вскинул руки.

– Я Чжу Цзань! – крикнул он. – Я сын гогуна! Скорее поймайте меня!

Цзюлин так и застыла в изумлении.

Глава 17

Засада

Шумная толпа мгновенно притихла. Все взгляды оказались прикованы к поднявшему руки молодому человеку.

Чжу Цзань им не был знаком, а вот о гогуне слышал каждый.

Новости в столице распространялись неимоверно быстро. Случись что ночью, к рассвету об этом начнут говорить буквально на каждой улице.

Все прекрасно знали, что сын гогуна избил человека и учинил беспорядки, в связи с чем император повелел доставить его в столицу под охраной, но тот умудрился сбежать.

Народ предположил, что отец прикрыл своего сына и перебросил его к границе сражаться с цзиньцами.

Никто и подумать не мог, что сын гогуна объявится прямо здесь.

После небольшой паузы люди снова загалдели:

– Сын гогуна?!

– Пошли скорее посмотрим на него!

– Гогун, вы так бережно охраняете наше спокойствие!

– Сын гогуна такой красивый!

Перед городскими воротами воцарился хаос: и солдат, и людей Цзиньи-вэй зажало в толпе.

– Даже не думай провернуть это снова! – крикнул один из членов Цзиньи-вэй, вытаскивая меч Сючунь. – Цзиньи-вэй сейчас при исполнении, любой, кто окажет сопротивление, будет убит!

Раздался металлический звук: мечи извлекли из ножен. Затем последовали звонкие удары.

Между тем солдаты тоже достали свое оружие.

Обстановка тотчас же накалилась, и народные массы больше не горели желанием глазеть на шумиху, поскольку членам Цзиньи-вэй в самом деле уже доводилось убивать обычных людей.

Тогда Лу Юньци получил распоряжение обыскать дом одного чиновника, однако тот заручился поддержкой студентов. Немало учеников оказало сопротивление, стараясь воспрепятствовать и взывая к справедливости. В итоге Лу Юньци даже глазом не моргнул и отдал приказ убить смутьянов без права на помилование. Хотя в конце концов насмерть никого не зарубили, студенты стали свидетелями страшной картины: было много крови и разорванной человеческой плоти.

Один за другим люди обхватили головы руками и припали к земле.

Никто глазом моргнуть не успел, как стоять остался один только Чжу Цзань, возвышающийся над толпой.

Члены Цзиньи-вэй, как и солдаты, окружили его.

Цзюнь Цзюлин, опустившись вместе со всеми на корточки, наблюдала за ним исподлобья. Чжу Цзань по-прежнему не собирался бежать и в принципе ничего не предпринимал.

С натянутой улыбкой он все еще стоял на месте, подняв руки.

– Ах, теперь не сбежать! Поймали вы меня! – крикнул он.

За холодными и суровыми лицами членов Цзиньи-вэй скрывалось негодование.

Последнее время Чжу Цзань слишком часто выводил их из себя.

И без Бэйчжэнь Фусы существует множество способов подавить их гнев.

– Схватить его! – холодно приказал командир отряда Цзиньи-вэй.

Несмотря на то что им были прекрасно известны силы Чжу Цзаня, Цзиньи-вэй вовсе не страшились шагнуть к нему с ножами наперевес.

Молодой человек не двигался с места. Вдруг перед нападающими возникла группа мужчин.

– Не так быстро, – заявил генерал.

– Господин У, – холодно сказал командир Цзиньи-вэй, окинув взглядом солдат, – что все это значит?

– Огромное спасибо вам, сотник Цзян, за содействие. Раз преступник теперь пойман, с остальным разберется Военное министерство, – с явной беспечностью заявил господин У. – Я доложу в вышестоящие инстанции, чтобы отряду из Бэйчжэнь Фусы выразили особую благодарность.

Сотник Цзян, не выказав ни капли намерения отступать, продолжал холодно смотреть на него.

– Его величество передал это дело Бэйчжэнь Фусы, – ответил он. – Господин У, собираетесь пойти против указа императора?

Господин У цокнул.

– Нет-нет, даже не пытайтесь повесить на меня всех собак, как это ужасно, – вытаращил глаза он. – Люди Бэйчжэнь Фусы говорят страшные вещи. Не успели мы прийти, нас уже в чем-то обвиняют. Для начала поясните: как так вышло, что дело передано в ваше управление? Его величество отдал четкий приказ именно Военному министерству провести расследование! Наше непослушание будет расцениваться как неподчинение императору!

Выражение лица сотника Цзяна по-прежнему оставалось невозмутимым.

– Его величество приказал вам, Военному министерству, провести тщательное расследование. Хорошо. Вы уже закончили? Никого на севере не оказалось, вот император и прислал нас, – пояснил он.

Господин У расхохотался, потирая шею:

– Ох, я знаю, что вы нам очень помогли. Немного погодя наш господин доставит сюда телегу с вином, а после все мы с вами отправимся в Бэйчжэнь Фусы и устроим пьянку.

Прямоты ему было не занимать: мужчина громко рассмеялся. С одной стороны – он, с другой – леденящие душу воины в костюмах с вышитой летучей рыбой и мечами Сючунь. Образовали они весьма причудливое противостояние. Простой люд, хотя и не мог поднять на них взгляда, все равно дрожал от ужаса.

Драка. Ее точно не миновать.

Еще немного, и солдаты Военного министерства схлестнутся в схватке с Цзиньи-вэй из Бэйчжэнь Фусы.

Если драка таки начнется, нам всем несдобровать.

Но никто не осмелился даже шелохнуться.

Если Чжу Цзань и впрямь попадет в город, наверняка его там кто-то будет покрывать. Цзюнь Цзюлин наблюдала за развернувшимся противостоянием. Очевидно, Чжу Цзань уже попал под прицел людей Цзиньи-вэй, но кому-то все равно хватало смелости его защищать. Направься он прошлой ночью к этому человеку, члены Цзиньи-вэй, вероятней всего, с ним бы даже не пересеклись.

И все-таки неужели Чжу Цзань покинул город только ради того, чтобы возложить цветок на мою могилу?

Может, это гогун поручил ему исполнить то обещание?

Цзюнь Цзюлин не сводила глаз с Чжу Цзаня.

– Ай-я, хватит уже галдеть! – выкрикнул Чжу Цзань, всплеснув руками. – Не пойду я никуда ни с кем из вас, я сам отправлюсь к Его величеству.

К Его величеству?

Все – и солдаты, и люди Цзиньи-вэй – развернулись в его сторону.

– Господин, неужто вы полагаете, что император такой же лентяй, как и вы? – холодно спросил сотник Цзян.

Чжу Цзань взглянул на него и улыбнулся.

– Какую несуразицу ты несешь, – сказал он. – Поучился бы ты лучше у своего командующего, увидишь, с какой мягкостью можно обращаться с людьми.

Любая тема, затрагивающая Лу Юньци, была под запретом, а уж тем более в контексте подобных насмешек. Присутствующие члены Цзиньи-вэй изменились в лице. Больше они не скрывали своей злобы.

– Господин У, прочь с дороги! – крикнул сотник Цзян, размахивая перед собой мечом.

Раздался лязг мечей: все люди Цзиньи-вэй приготовились к бою.

Солдаты тоже направили против них оружие.

– Сотник Цзян, будет очень некрасиво, если мы с вами устроим драку прямо посреди улицы, – произнес господин У, чье лицо постепенно становилось все серьезней.

Но сотник Цзян, шаг за шагом продвигаясь вперед, не проронил ни слова.

Выражение лица господина У тоже стало грозным и суровым. Он продолжал абсолютно неподвижно стоять на месте.

Обстановка перед городскими воротами напоминала затишье перед мощнейшей бурей.

Внезапно Чжу Цзань махнул рукой и рванул в город.

– Ну, вы тут договаривайтесь потихоньку, а я, пожалуй, пойду пока во дворец и с императором увижусь, – закричал он.

Как только голос его стих, воины бросились в сторону города быстрее порыва ветра.

Противоборствующие стороны внезапно погрязли в толчее.

– Быстрее за ним! – кричали все они.

Одни гнались с целью схватить, другие же с целью защитить. Споря и соревнуясь друг с другом, они упустили его в бурлящей жизнью столице.

В одно мгновение перед вратами остались только простые люди, лежавшие на земле и схватившиеся за головы.

Уже можно вставать?

Народ продолжал послушно лежать на земле. Разошлись все только тогда, когда заметили девушку, которая вскочила и рванула к городским воротам.

На улице творилась полная неразбериха.

Пройдя через толпу, Чжу Цзань держал путь к императорскому дворцу, оставив солдат и Цзиньи-вэй плестись где-то позади.

Однако, повернув на одну из улиц, он обнаружил, что там толпы нет и вовсе, словно людей оттуда разогнали.

Правда, нельзя было сказать, что народ здесь отсутствовал напрочь. Прямо впереди стоял вплотную друг к другу длинный ряд людей, некоторые из них верхом. В лучах восходящего солнца особенно сильно резали глаз черные и киноварного цвета одежды со сложными и яркими узорами.

Чжу Цзань остановился и, взглянув вперед, расплылся в улыбке.

Преследовавшие его члены Цзиньи-вэй и солдаты замедлили шаг, после чего первые отступили немного назад и заблокировали выход.

Солдаты продолжили двигаться вперед, оставаясь у Чжу Цзаня на хвосте.

Несмотря на окутавший их страх, зеваки, нервничая и волнуясь, проявили немалое любопытство и принялись наблюдать за сложившейся обстановкой.

– Засада.

– Кто это? – шушукался народ.

– Разве это не Лу Сяо-Цзао? – раздался на тихой улице голос Чжу Цзаня. – Сколько лет, сколько зим!

«Лу Сяо-Цзао? Кто такой Лу Сяо-Цзао?» – проскочило в мыслях у просто люда, с любопытством глазеющего на развернувшуюся сцену.

Стоявшая в конце толпы Цзюнь Цзюлин казалась бесстрастной, не проявляя ни капли любопытства и не задаваясь вопросами.

– Сяо-Цзао – мое прозвище.

– Какое забавное! А откуда оно взялось?

– В детстве я был темным и маленьким, прямо как сушеный финик [5].

– А так и не скажешь.

Вот тебе и поездка в столицу. Те, кого ты никогда больше не рассчитывала увидеть, вот так запросто объявляются на улице прямо перед тобой.

Цзюнь Цзюлин, свесив перед собой руки в замке, выглядела спокойной.

Люди расступились, из толпы вышел человек. Даже первые солнечные лучи не смогли придать его внешности и толики тепла. Фарфорово-белое лицо казалось вылепленным из воска.

– Командующий Лу, – хором поприветствовали его люди Цзиньи-вэй, в то время как у зевак сердце в пятки ушло.

Глава 18

Иллюзорный

От страха сердце забилось чаще. Люди отводили от мужчины взгляды.

Мало кто осмеливался смотреть Лу Юньци прямо в глаза.

Во-первых, один его статус уже внушал страх. Во-вторых, из-за его внешности.

Строго говоря, он был вовсе не уродлив, а, напротив, очень даже красив. Однако от одного лишь взгляда на него люди чувствовали себя неуютно: то ли из-за того, что его лицо никогда не выражало никаких эмоций, то ли из-за холодных от природы глаз.

Поэтому, как только толпа заметила приближавшегося Лу Юньци, все поспешили опустить взгляд.

Цзюлин же прятаться не стала. Ее отношение к нему и до, и после свадьбы отличалось от чувств, что испытывал к нему народ.

Каким бы свирепым ни был Лу Юньци, он все еще оставался подданным императора.

А после женитьбы он и вовсе стал куда более покладистым и дружелюбным с ней.

Цзюнь Цзюлин снова сжала кулак.

– Давненько я тебя не видел! Совсем не изменился! По-прежнему неразговорчив! – Посреди тихой улицы голос Чжу Цзаня казался особенно громким. – Почему ты даже ни с кем не здороваешься?

«Чжу Цзань знаком с Лу Юньци?» – мелькнуло в мыслях у Цзюнь Цзюлин. Прежде она никогда ничего подобного от Лу Юньци не слышала.

Неразговорчивый… Такая оценка его характера показалась ей неправильной.

Так, значит, неразговорчив.

С ней он на слова никогда не скупился.

После вступления в брак ему первое время было тяжеловато – приходилось притворяться и идти наперекор собственному «я».

Застыв позади колыхающейся толпы, Цзюлин смотрела на Лу Юньци сквозь небольшой просвет между людьми.

Командующий Лу по-прежнему стоял с каменным лицом и не собирался ничего говорить. Он лишь взглянул на Чжу Цзаня и слегка покачал головой.

После того как Лу Юньци сделал этот жест, обстановка вокруг резко накалилась. Люди Цзиньи-вэй подняли мечи и бросились к Чжу Цзаню. Они не видели ничего, кроме него. А на солдат, стоявших перед юношей, словно не обращали никакого внимания.

Для них главным было схватить Чжу Цзаня, остальные же – не люди, а просто препятствие, от которого следовало избавиться, если оно встанет на пути.

Господин У, как и солдаты, выглядел серьезным и в некоторой мере решительным.

Как только обе стороны столкнулись лицом к лицу, они не обронили ни слова и просто вступили в бой. Командующий Лу и впрямь повел себя дерзко. Народ с криком бросился врассыпную.

Цзюлин, покачиваясь под натиском толпы, отступила за угол и продолжила смотреть в ту же сторону.

Во всей этой неразберихе послышался конский топот и чей-то крик.

– Прекратите!

Цзюнь Цзюлин бросила взгляд на источник звука: приближалась еще одна группа людей.

– Полицейское управление здесь!

– Теперь станет куда жарче.

– Кому они собрались помогать? – перешептывались люди, спрятавшись за углом.

Но, к их большому разочарованию, никто из Полицейского управления никому не помог. Они всего лишь сопровождали дворцового евнуха примерно сорока лет, разодетого в красное церемониальное платье.

– Прекратить! Прекратите это! Чего вы здесь устроили?! – разгневанно и испуганно выкрикнул он.

Не успел он закончить, как кто-то воскликнул:

– Евнух! Евнух! Скорее спасите меня! Господин Лу собрался меня прикончить!

Кто это еще мог быть, как не Чжу Цзань?

Он подбежал к евнуху и схватился за его рукава.

Прямо как дите малое, нарвавшееся на неприятности.

Нечто похожее, кажется, уже случалось много лет назад. Евнух все еще помнил ту сцену.

Мальчишка примчался к нему и обвился вокруг его ноги.

– Евнух, на помощь! Меня хочет убить человек, выдающий себя за принца! – истошно вопил он, практически валясь с ног.

Но человек, что якобы собирался его убить, лежал на земле с залитым кровью лицом.

Вспомнив о том случае, евнух оцепенел от ужаса. Ох, предки! Почему в двадцать два года он вытворяет то же самое, что и в двенадцать лет?!

– Наследник Чжу, вы уже не ребенок, хватит безобразничать, – вздохнул он.

Чжу Цзань, глядя на него, пролепетал:

– Евнух Ду! – В его голосе звучали волнение и радость. – Ты снова спас меня!

Казалось, юноша собрался обнять его, и евнуха Ду пробила дрожь.

Он ведь евнух, многие люди обходили таких, как он, стороной и, даже если и старались втереться в доверие, на самом деле в глубине души испытывали отвращение. Особенно они не горели желанием вступать с евнухами в физический контакт.

Однако Чжу Цзань вообще не придавал этому значения.

Сердце евнуха Ду заполнилось каким-то необъяснимым, непривычным ему теплом. Он слегка попятился назад, уклоняясь от Чжу Цзаня. Выражение его лица немного смягчилось.

– Наследник Чжу, прошу, прекратите валять дурака. Вы прекрасно знаете, почему командующий Лу хочет схватить вас, – парировал он.

– Я знаю! – серьезно заявил Чжу Цзань без доли сарказма. – Поэтому я и собрался идти с повинной к Его величеству! Отведите меня к нему!

Он взглянул на Лу Юньци.

Тот, в свою очередь, продолжал бесстрастно смотреть на него.

– Видишь, он такой страшный! Я не хочу, чтобы он забирал меня, – возмущался Чжу Цзань.

Лу Юньци страшный.

«Разве он способен напугать вас? – подумал про себя евнух Ду. – Вы подрались с принцем, а после боя прикинулись жертвой. Разве может кто-то сравниться с вами?»

У вас слишком хороший отец!

– Господин Лу, – произнес евнух, подняв перед собой руки в знак приветствия, – Его величество приказал доставить наследника Чжу во дворец.

Лу Юньци протянул руку.

Евнух понял его намерение и протянул командующему приказ. Один из людей Цзиньи-вэй вышел вперед и с особой тщательностью ознакомился с содержимым, после чего кивнул командующему.

Лу Юньци махнул рукой, и его люди синхронно сложили оружие, уступая дорогу.

– Наследник Чжу, прошу, – сказал евнух.

– Евнух Ду, прошу, – любезно промолвил Чжу Цзань. От того безобразника и хулигана ни следа не осталось!

В сопровождении Полицейского управления они вдвоем направились к императорскому дворцу.

– Евнух Ду, мы столько лет не виделись! Вы совсем не изменились. Кажетесь куда бодрее, чем восемь лет назад! Евнух Ду, у вас теперь пропускной жетон более высокого ранга! Просто удивительно! Евнух Ду, а какой чай ваш любимый? Понимаете, я так торопился, что ничего не…

Его надоедливая болтовня продолжалась до тех пор, пока они не выдвинулись вперед. В какой-то момент евнух не смог сдержать смеха, но поспешил вновь изобразить каменное выражение лица.

– Наследник, мы обязаны соблюдать правила и не можем разговаривать.

Чжу Цзань с покорным видом сложил руки и, подобно славному ребенку, больше не вымолвил ни слова.

Славный.

Это еще куда ни шло.

Но на самом деле евнух Ду не считал его таковым. Кто знает, что там надумал этот юнец?

Господин У, наблюдая за удаляющейся процессией, тоже махнул рукой.

– Идем-идем, нужно охранять городские ворота, – произнес он будничным голосом, даже не удостоив членов Цзиньи-вэй взглядом, словно ничего и не произошло. Солдаты поспешили удалиться.

На улице остался только Лу Юньци со своими людьми, а толпа, рассеявшись, продолжала украдкой поглядывать на происходящее.

Люди у Цзиньи-вэй собирались кого-то схватить, но сначала им воспрепятствовали солдаты, затем задержанный поднял вой и стал требовать встречи с императором, а правитель и в самом деле послал кого-то за ним.

Впервые за столько лет людей Цзиньи-вэй так осрамили.

Народ выглядел удивленным и одновременно взволнованным.

– Господин, мы так это и оставим? – прошептал сотник Цзян.

Лу Юньци взглянул на него.

– Свою работу мы здесь закончили, – ответил он. – Вполне очевидно, что на этом все.

Свою работу они здесь закончили?

Чжу Цзань все еще не схвачен. Если он и впрямь дойдет до императора, то обязательно в дело влезут министры, и тогда людям Цзиньи-вэй будет куда сложнее допросить его.

Сотник Цзян нахмурился.

Лу Юньци уже взобрался на лошадь и развернул ее.

– Его величество приказал сопроводить Чжу Цзаня до столицы. Разве он уже не здесь? – добавил он.

А так можно было, что ли?

Сотник Цзян поспешил забраться на коня, и Лу Юньци бросил на него взгляд.

– Мы подчиняемся Его величеству.

Лу Юньци всегда был немногословен, но, к счастью, его подчиненные давно к этому привыкли.

Мы подчиняемся Его величеству.

Император мог делать то, что хочет, поступать, как пожелает, и прекращать тогда, когда заблагорассудится.

Что же касалось мнения других, то оно и гроша ни стоило.

Сотник Цзян улыбнулся и подал знак всем садиться по коням.

– Возвращаемся в Бэйчжэнь Фусы.

Заметив, что люди Цзиньи-вэй покидают улицу, народ потихоньку вылез из своих укрытий. Только начались бурные обсуждения, как удаляющийся отряд внезапно остановился, а находившийся в самом центре Лу Юньци оглянулся назад.

Едва ожившая толпа мгновенно застыла. Наступило гробовое молчание.

Взгляд Лу Юньци скользнул по каждому, кто окружал его: по мужчинам, женщинам, старикам, детям, беднякам, богачам. Все они либо запаниковали, либо ловко куда-то попрятались, либо заискивающе уставились прямо на него в упор, либо стояли с каменным лицом.

– Господин, что такое? – спросил сотник Цзян, оборачиваясь к нему. – Что-то не так?

Тот молчал.

Господин был немногословен, поэтому сотник Цзян расспрашивать не стал.

Однако Лу Юньци внезапно заговорил:

– Я думаю…

Вдруг он почувствовал, что кто-то следит за ним.

Глава 19

Появление в толпе

На данный момент внимание всей улицы было приковано к нему.

Помимо этого, за ним и тайком следило множество глаз. Но все это лишь простые подглядывания, а он чувствовал на себе чей-то пристальный взор.

Мало кто осмеливался так смотреть прямо на него.

Неописуемое чувство, никогда прежде такого не испытывал.

Возможно, в последнее время он стал чересчур мнительным.

Лу Юньци отвел взгляд.

Сотник Цзян все еще с серьезным видом слушал его, однако командующий Лу, так и не договорив, пустил лошадь вперед.

У господина полно забот, да и свадьба уже на носу. Ему и так есть над чем подумать.

Перестав донимать Лу Юньци, сотник Цзян последовал за ним.

Ярко сверкали лучи восходящего солнца, и улицы снова оживились. Казалось, люди как из-под земли повылазили, сбились в кучки и принялись с трепетом обсуждать произошедшее.

Цзюнь Цзюлин прижалась к стене. Прежде чем прийти в себя, она какое-то время молча наблюдала за шумной толпой.

Душа ее пребывала в некотором смятении. Ей хотелось кое о чем поразмыслить, но она силой заставила себя этого не делать, поэтому выглядела растерянной.

Цзюлин шла сквозь толпу, пока кто-то не встал прямо перед ней, преградив путь.

– Юная госпожа Цзюнь? – спросил мужской голос.

Цзюнь Цзюлин подняла голову и посмотрела на стоявшего перед ней юношу.

– Молодой господин Нин, – ответила она.

Всмотревшись в открышееся ему лицо и услышав знакомый голос, Нин Юньчжао почувствовал, как у него зарябило в глазах.

«Действительно, она! Это ведь не сон?» – снова подумал про себя Нин Юньчжао.

Прошлой ночью Нин Юньчжао практически не сомкнул глаз. Юноша неустанно просматривал письма из Янчэна. Ему постоянно лезли в голову какие-то мысли, и в то же время там оставалось пусто. Сам не зная почему, заснуть он не смог.

Молодому господину это напомнило ситуацию из детства, когда он услышал от взрослых о предстоящей прогулке на природе. Тогда из-за волнения ему не спалось. Юньчжао с нетерпением ждал наступления завтрашнего дня, воображая себе, чем же он там займется.

Разумеется, сейчас ситуация обстояла несколько иначе.

Пожалуй, это происшествие куда более впечатляющее.

Нин Юньчжао прочитал кучу книг и многое успел повидать. Однако он впервые повстречался с кем-то вроде юной госпожи Цзюнь. Более того, она, главная героиня этой истории, оказалась его хорошей знакомой.

Правда, хорошая знакомая – это еще громко сказано.

Наверно, лучше просто знакомая.

Когда нечто подобное случается с тобой или кем-то, кого ты знаешь, происходящее захватывает куда больше.

Коль уж уснуть он не смог, Нин Юньчжао просто разбудил своих товарищей и отправился с ними завтракать. Молодой господин совершенно не ожидал увидеть из окон чайной, как люди Цзиньи-вэй пытаются схватить сына гогуна.

Правда, подобные зрелища его вовсе не волновали.

Членам Цзиньи-вэй не удалось ничего сделать с сыном гогуна. Самое большее, что у них получилось, – это напугать его.

Император не станет злиться на гогуна, пока тому не найдется подходящая замена, способная взять на себя ответственность за оборону государства.

Все-таки прошло не так много времени с начала военных действий, когда столица подверглась штурму.

Разумеется, император вдобавок тревожился из-за укрепления позиций гогуна на севере, а также из-за его растущего с каждым днем авторитета и мощи.

К тому же чиновники северных земель массово подчинялись именно гогуну, даже заискивали перед ним. Например, именно гогун усилил охрану ворот в городах северных земель. Помимо Хэбэя, к такому порядку присоединились также провинции Шаньси и Хэнань.

Поэтому на гогуна и подавалось все больше и больше жалоб. Одновременно это являлось и предупреждением, и сдерживающим фактором.

Но сейчас не самое лучшее время ссориться с ним. Интересы народа стояли в приоритете.

Противостояние продлилось недолго, и император послал своих людей уладить конфликт.

– По моему скромному мнению, не следовало ему потворствовать. Где такое видано, чтобы командующий армией привез с собой на службу жену и детей?

– Семья и государство… Трудно выбрать что-то одно.

– Теперь сына гогуна обязательно оставят в столице.

– Раз он послал своего сына обратно, вероятно, именно это и имелось в виду.

– Думаю, он следует основным ценностям нашего общества [6].

Когда люди Цзиньи-вэй и солдаты разошлись, жизнь снова вернулась в свое русло. Молодые люди вновь завели оживленную беседу, а Нин Юньчжао, попивая чай, смотрел на улицу.

– Поэтому Тай-цзу [7] хотел принять строгие меры предосторожности против генералов, поскольку знал, что чем могущественней они становятся, тем сложнее их контролировать, – спокойно добавил он. – Кто может знать об этом лучше, чем Тай-цзу?

Когда-то Тай-цзу и сам, будучи генералом, восстал против всей Поднебесной.

Товарищи несколько раз кашлянули.

– Я бы такое не говорил, – промолвил один из них.

Разве подобное высказывание не выставляет гогуна в плохом свете?

Нин Юньчжао улыбнулся.

– Я не это имел в виду, – ответил он. – Я лишь сказал…

Только он начал свою мысль, как вдруг резко вскочил с места, а чай и кушанья разлились по столу. Юноша вытаращился в окно и явно не верил тому, что там увидел.

– Почему она здесь? – выпалил он.

Озадаченные молодые люди ждали продолжения.

– Кто? – спрашивали все.

Но Нин Юньчжао уже и след простыл: дверь оказалась распахнутой, а в конце коридора слышались торопливые шаги.

Нин Юньчжао смотрел на стоявшую перед ним девушку. Некоторые его воспоминания о ней, до этого окутанные туманом, мгновенно прояснились.

Лицо и взгляд остались прежними.

Солнечные лучи, подобно тонкому шифону, укрыли ее с ног до головы, делая ее похожей на призрака.

Вокруг туда-сюда сновали, смеялись и шумели люди.

Это точно не сон.

Но Янчэн находится в тысяче ли от столицы, как она здесь очутилась?

– Это просто совпадение, – сказала Цзюлин.

Да уж, просто совпадение.

Нин Юньчжао снова улыбнулся. Говорить что-либо ему показалось неуместным.

Все случилось так внезапно, что он даже придумать не успел, что именно следовало сказать.

– Ага. Какое совпадение, – проговорил молодой господин Нин. – Ты… что ты здесь делаешь?

Как только он задал этот вопрос, сзади раздался чей-то голос:

– Кто это?

Нин Юньчжао вздрогнул. Обернувшись, он обнаружил, что товарищи последовали за ним и встали прямо позади него, с любопытством разглядывая юную госпожу Цзюнь.

Молодой человек слегка смутился, но уже через секунду сам и рассмеялся над своей реакцией.

А что тут такого? И вообще, разве в подобной ситуации не следует представить им девушку?

– Моя землячка, – откровенно выпалил он.

Выражения лиц его товарищей выглядели очень забавно. Юноши смотрели то на него, то на нее.

– Земля-я-ячка! – протянули они.

Нин Юньчжао, слегка нахмурившись, перевел взгляд на Цзюнь Цзюлин.

Та чуть-чуть улыбнулась и поклонилась молодым людям.

– Моя фамилия Цзюнь, и я из Янчэна, – представилась она.

Девушка держалась естественно, выглядела спокойной, а улыбка казалась искренней, будто бы Цзюлин вовсе не почувствовала себя неловко и не оскорбилась из-за таких расспросов.

Все ее действия были такими же, как и при их первой встрече. Совсем не изменилась. Это именно она. Не его невеста, которой она являлась в глазах посторонних, а просто юная госпожа Цзюнь, с которой они встретились на Празднике фонарей.

Глава 20

Наша встреча – случайность

Однако улыбка на лице Нин Юньчжао тут же застыла: он обратил внимание на ее внешний вид. Выглядела она, мягко говоря, непрезентабельно. Волосы немного растрепаны, одежда испачкана в земле и траве, а юбка порвана и даже испачкана кровью.

Выходит, именно из-за этого его спутники так странно смотрели на нее?

Он и не заметил.

А почему не заметил?

Нин Юньчжао подумал, что это крайне невежливо.

– Что с тобой случилось? – спросил он, рассматривая кровь на ее коленях и юбке. Очевидно, летние одежды слишком тоненькие, вот она и поранилась, когда упала.

Цзюнь Цзюлин потупила взгляд.

Прошлой ночью я преследовала Чжу Цзаня, и он сбил меня с ног, из-за чего я упала…

– Только что на улице было полным-полно народу. Вдруг все куда-то побежали, я и споткнулась, – ответила она, опустив голову.

Словно провинившийся ребенок.

– Сильно поранилась? – поспешно спросил Нин Юньчжао.

Цзюнь Цзюлин покачала головой.

– Я в порядке, просто несколько царапин на ноге, – с благодарностью ответила она.

– Как так вышло, что ты оказалась в столь оживленном месте? Это же опасно, – продолжил Нин Юньчжао, а затем вспомнил: – Ты… Где твоя семья?

Юноша огляделся, но не заметил поблизости никого из семьи Фан.

Возможно, кого-то он просто не узнал.

Не успела она ответить, как кто-то воскликнул:

– Юная госпожа Цзюнь!

Голос принадлежал не кому-то из семьи Фан, а слуге Нин Юньчжао, Сяо Дину.

Сяо Дин изумленно уставился на девушку и выпалил:

– Вы преследовали моего господина прямо из Янчэна?

Только эти слова слетели с его уст, молодые люди, которых и так удивляло происходящее, совсем потеряли дар речи и округлили глаза.

Преследовала. Из Янчэна.

Взгляды их устремились на Нин Юньчжао и Цзюнь Цзюлин. Юноши многозначительно заулыбались.

Молодого господина Нина взбесили слова Сяо Дина.

– Что за чушь ты несешь?! – крикнул он.

Цзюлин улыбнулась.

Она понимала, почему Сяо Дин так засуетился. Окажись они сейчас в Янчэне, народ подумал бы то же самое. Все-таки каждый житель города знал о помешательстве Цзюнь Чжэньчжэнь на Нин Юньчжао.

– Я приехала одна, – ответила она молодому господину Нину, игнорируя слова Сяо Дина.

Затем Цзюлин вздохнула и уставилась на небо.

Лю-эр.

Уже так поздно. Наверняка Лю-эр уже проснулась и до смерти перепугалась.

– Мне нужно вернуться. – Она поклонилась Нин Юньчжао, а затем и остальным молодым людям, что со странными лицами подглядывали за ними.

Юноши ответили ей тем же.

– Одна? – удивился Нин Юньчжао.

Цзюнь Цзюлин кивнула.

– Мы с моей служанкой остановились на постоялом дворе за городом, в Бэйгуане, – ответила юная госпожа. – Я в одиночку вышла рано утром, и Лю-эр ничего не знает. Мне нужно вернуться, чтобы она не испугалась.

Заметив, что девушка собралась уходить, Нин Юньчжао поспешил за ней.

– Я провожу тебя.

Цзюлин окинула взглядом его спутников.

– Не стоит.

– Думаю, это все же необходимо, – ответил он, немного подумав, а затем взглянул на ноги юной госпожи.

Отказываться Цзюнь Цзюлин не очень-то умела. В первую очередь ее заботили собственные проблемы, а до других ей не было дела.

Поэтому они молча двинулись вперед.

Нин Юньчжао подозвал к себе ошарашенного Сяо Дина и вполголоса что-то очень настойчиво приказал. Мальчишка побежал куда-то по улице, а молодой господин Нин последовал за Цзюлин.

Наблюдая за тем, как эти двое в мгновение ока растворяются в толпе, товарищи Юньчжао с глупым видом продолжали стоять на месте.

– Вот так дела, – вдруг сказал один из них.

Эти слова вернули их с небес на землю.

– Вообще не ожидал, что у Нин Юньчжао есть дама сердца.

– Какая одержимая любовь! В одиночку преодолеть тысячи ли из Янчэна!

– Неудивительно, почему Нин Юньчжао с момента прибытия был вечно таким неспокойным.

– Без сомнений, те письма тоже как-то с этим связаны.

Они хихикали и веселились, пребывая в отличном расположении духа. Ровно до того момента, пока кое-кто не кашлянул у них за спиной.

– Молодые люди, вы ничего не забыли?

Юноши обернулись и увидели пятерых, окруживших их, точно демоны во плоти, работников чайной.

Из-за грядущего экзамена в столицу со всей страны съехалось полным-полно студентов. Оказываясь на новом месте, очень многие поддавались соблазну и слишком быстро растрачивали все свои деньги.

Позже нередко выяснялось, что студенты дармоедствуют вплоть до окончания экзаменов.

Однако башня Саньюань – не то место, где подобное могло сойти с рук.

– Кто платить будет? – с хищным взглядом спросил приказчик.

Из-за этого допроса, пропитанного недоверием, а также глазеющих и тыкающих пальцами зевак молодые люди сконфузились и запаниковали.

– Он разве не заплатил?

– Я не взял с собой денег.

– Я тоже.

– Сказал, что угощает нас, а сам взял и сбежал.

– Он ушел проводить ее, можем заставить Сяо Дина заплатить.

– Вот я и узнал, каково это, когда друзей променяли на девушку…

Нин Юньчжао осмотрел постоялый двор.

– Неплохое место, – восхищенно кивнул он. – Сама выбрала?

Немного подумав, Цзюнь Цзюлин наклонилась к нему, прикрыв рот рукой.

– Выбрала в соответствии с рекомендациями на карте, – прошептала она.

Нин Юньчжао сразу понял, о какой карте шла речь.

– Правильно делаешь, что проявляешь такую осмотрительность, – улыбнулся он, не размыкая губ. – Пусть я и спросил, вслух об этом говорить не стоит.

Цзюнь Цзюлин улыбнулась.

Совсем не повод для похвалы.

– В столице сейчас напряженная обстановка, ты и сама видела, – сказал Нин Юньчжао. – Будь осторожна в своих действиях и высказываниях.

После его слов наступила пауза.

– Ты приехала и даже не предупредила…

Он чуть не ляпнул, что она не предупредила именно его.

Говорить о таком было бы неразумно.

Они оба еще не дошли до того рода отношений, когда следовало предупреждать друг друга о чем-то.

Но говорить это как-то неверно… Кого она тогда не предупредила? Одна из денежных лавок семьи Фан находилась в столице, откуда ему знать, предупреждала она кого-то или нет?

И все-таки прозвучало так, будто именно ему она не доложила…

Цзюнь Цзюлин посмотрела на него, явно желая что-то сказать.

– В Янчэне только и говорят о том, как ты лечила больных, – продолжил Нин Юньчжао. – Совсем не ожидал увидеть тебя в столице.

Закончив говорить, он снова почувствовал себя неловко.

Откуда он мог знать о случившемся в Янчэне?

Будто бы следил за ней.

На самом деле он и правда уделил некоторое внимание событиям в Янчэне, однако это вовсе не было шпионажем! Его просто беспокоили очередные разногласия между его семьей и семьей Фан.

Он с невозмутимым видом назвал причину:

– К тому же события в Янчэне оказались напрямую связаны с императорским указом, поэтому поднялся большой шум. Эта новость не обошла столицу стороной.

Цзюлин посмотрела на него и проглотила то, что хотела ответить.

Ей и добавить было нечего, он все уже сказал: что следовало и чего не следовало.

– Я приехала сюда по личным делам, поэтому не ставила никого в известность, кроме своей семьи, – улыбнулась она, а затем поклонилась: – Огромное спасибо, молодой господин Нин.

Весьма благоразумно. Нин Юньчжао тоже с улыбкой кивнул.

В этот же момент их догнал Сяо Дин.

– Молодой господин, молодой господин! – Он всю дорогу глазел по сторонам, и когда, наконец, заметил Нин Юньчжао перед постоялым двором, радостно подбежал с каким-то узелком в руках. – Я купил.

Цзюлин посмотрела на узелок, который Нин Юньчжао передал ей.

– Просто купил новое платье, – спокойно произнес он. – На всякий случай.

На случай, если у нее не окажется сменной одежды?

Слегка улыбнувшись, Цзюнь Цзюлин приняла подарок.

– Ты попал в точку, – так же спокойно ответила она. – Я была налегке и приехала только вчера, еще не успела прикупить новой одежды.

Нин Юньчжао взглянул на нее и вспомнил слова, которые она когда-то говорила ему.

Ты слишком много думаешь, в отличие от меня.

Но сейчас это не так!

– Какое совпадение, – повторил он с улыбкой.

Юная госпожа Цзюнь поклонилась.

– Именно оно, – улыбнулась она в ответ.

Глава 21

Продуманно и слаженно

Раннее утро на постоялом дворе выдалось самым обыденным. Никто не плакал, не скандалил и не устраивал беспорядка.

В комнате тоже было тихо.

Цзюлин приоткрыла дверь. Лю-эр, раскинув руки и ноги по всей кровати, до сих пор мирно спала.

– Еще не проснулась? – тихо поинтересовался Нин Юньчжао, остановившись за дверью.

Цзюнь Цзюлин кивнула.

– Мы ехали сюда исключительно верхом, и довольно долго, – прошептала она.

– Удивительно! – восхитился он. – Когда я впервые преодолел на лошади большое расстояние, то ходить потом не мог.

Цзюнь Цзюлин улыбнулась и взглянула на узелок с платьем.

– Сходи пока умойся, – сразу же добавил Нин Юньчжао. – Я пойду поищу, где нам присесть.

После этого он удалился.

Цзюлин, ничего не ответив, покачала головой и вошла в комнату.

Из-за шороха Лю-эр все-таки проснулась. Сначала она потянулась, а затем покряхтела от ноющей боли в мышцах, а после, о чем-то вспомнив, внезапно вскочила.

– Юная… – вскрикнула служанка.

Цзюнь Цзюлин, расчесывавшая волосы перед зеркалом, обернулась прежде, чем Лю-эр успела договорить.

– Ты проснулась, – ответила она с улыбкой.

Ясное лицо, аккуратный макияж. Казалось, девушка пребывала в прекрасном расположении духа.

Одежда на ней тоже уже новая.

Лю-эр дотронулась до своей головы и улыбнулась.

– Юная госпожа, вы так рано проснулись.

Цзюнь Цзюлин, улыбнувшись, не стала ничего отвечать, а после сказала:

– Я голодна, иди умойся, и пошли есть.

Вместо ответа Лю-эр радостно вскочила с кровати.

– Еще одно новое платье. – Цзюлин указала на небольшой узелок с одеждой на столе.

Глаза Лю-эр загорелись. Она радостно подошла к столу и достала платье.

– Юная госпожа Цзюнь, это вы купили? – спросила служанка.

Цзюнь Цзюлин, глядя в зеркало, надела серьги.

– Нет, – ответила она. – Кое-кто подарил.

Лю-эр удивилась.

– Наверняка это молодой господин Фан поручил кому-то в денежной лавке купить их нам, – подытожила она, радостно приближаясь с платьем в руках.

Цзюнь Цзюлин посмотрела на себя в зеркало и решила не произносить вслух то, что хотела.

Лю-эр, быстро умывшись, переоделась и вышла.

– Юная госпожа, а где мы будем завтракать? – спросила она, не отставая от идущей впереди Цзюлин.

Юная госпожа не стала ничего отвечать. Когда они спустились вниз, она увидела озирающегося по сторонам Сяо Дина. Как только слуга заметил девушек, глаза его загорелись, а сам он убежал.

– Юная госпожа, юная госпожа, где мы будем есть? – продолжала спрашивать Лю-эр.

– Погоди, узнаем пожелания остальных, – ответила Цзюлин.

Остальных?

Лю-эр остолбенела.

Из денежной лавки кто-то пришел?

Служанка поплелась за Цзюлин в прихожую. Прежде чем Лю-эр как следует смогла рассмотреть людей в зале, она услышала мужской голос:

– Рядом есть лавка семьи Чжэн, я уже заказал еду оттуда. Частенько к ним наведываюсь, там повар из Жунаня.

Жунань?

Глаза Лю-эр засверкали.

Хоть они с юной госпожой Цзюнь выросли в Фунине, господин Цзюнь был родом из Жунаня. Слуги его также являлись жунаньцами, поэтому еда и питье тоже соответствовали обычаям этого города.

Причина, по которой они в семье Фан питались отдельно, заключалась в том, что их вкус отличался от того, чем питались в семье Фан.

А семья Фан с каждым разом все более и более находчива!

Довольная Лю-эр посмотрела на говорившего. Улыбка на ее лице в тот же момент застыла, а глаза расширились.

– Вы… вы… – запнулась она и обернулась к Цзюлин: – Юная госпожа Цзюнь, это точно не сон? Может, я еще не проснулась? Почему я здесь вижу десятого молодого господина Нина?

Нин Юньчжао улыбнулся:

– Потому что я по удачному стечению обстоятельств тоже оказался в столице.

Правда?

Лю-эр с удивлением посмотрела на юношу.

– Я случайно встретила его, когда выходила наружу, – пояснила Цзюлин.

Опять совпадение?

– Раз уж мы встретились, я, как ваш земляк, прибывший сюда раньше, просто обязан оказать гостеприимство, – отметил Нин Юньчжао.

Лю-эр посмотрела сначала на молодого господина Нина, а затем на Цзюнь Цзюлин.

– Молчание – знак согласия! – пробормотала она.

Эта служанка надумывает себе лишнего.

Любому человеку на ум придут странные мысли, если он увидит за беседой улыбающихся мужчину и женщину.

Нин Юньчжао, слегка улыбнувшись, взглянул на Цзюлин.

Та, ни разу не смутившись, просто улыбалась в ответ.

А она особо ни о чем и не думает.

Улыбка Нин Юньчжао стала еще шире.

– Теперь вы оказываете нам гостеприимство. Что же не поступили так, когда мы были в Янчэне? – по-прежнему негодовала Лю-эр.

– Потому что тогда мы не были знакомы, – с улыбкой ответил Нин Юньчжао, не волнуясь и не сердясь на служанку, после чего взглянул на Цзюлин.

Лю-эр еще больше запуталась.

Как это не были знакомы? А сейчас знакомы? Когда успели-то?

Лю-эр не ездила тогда в башню Цзиньюнь и знать ничего не знала об их встрече тогда, в ресторанчике.

– Ты есть хочешь или нет? – спросила Цзюлин служанку.

Ладно, забудем! Семья Нин в долгу перед юной госпожой. Раз ему так хочется нас угостить – пожалуйста!

Съедим как можно больше!

– Еще один суп с овощами! – выкрикнула из-за стола Лю-эр.

Стоявший напротив Сяо Дин ошарашенно пялился на нее.

– Ты… сколько же в тебя взлезает? – не удержался он от вопроса.

Лю-эр закатила глаза.

– И добавьте еще куриный бульон с сушеным тофу! – продолжила она.

Сяо Дин бросил взгляд на молодого господина, что сидел за соседним столом. Нин Юньчжао аккуратно вынул тушеную лапшу и положил в миску перед собой, а после предложил юной госпоже Цзюнь.

Молодой господин уже позавтракал, однако в него, на удивление, все еще влезала еда.

Ну и хорошо, что у всех такой отличный аппетит!

Сяо Дин подозвал работника и распорядился о дополнительных порциях для Лю-эр.

– Это лянфэнь цюэшань [8], – ответил Юньчжао. – Думаю, еда здесь очень даже аутентична.

Закатав рукава, Цзюнь Цзюлин попробовала немножко.

– Как вкусно, – ответила она с улыбкой.

Девушка понятия не имела, являлась ли эта еда в самом деле аутентичной, поскольку не являлась уроженкой Жунаня.

Тем не менее от здешних кушаний она получила удовольствие. Все-таки Цзюлин жуть как проголодалась. Ей хотелось поесть еще прошлой ночью во время прогулки, но она не взяла с собой денег.

Пищу она принимала с изяществом и присущей ей прямотой. Изящество шло от ее манеры держаться, а прямота отражала настрой. Нин Юньчжао поймал себя на мысли, что, оказывается, можно вот так непринужденно есть в компании с девушкой.

Но, разумеется, это только потому, что она – это она.

С другими женщинами может быть совсем не так. Ему и прежде приходилось посещать банкеты, где доводилось сидеть рядом с представительницами противоположного пола.

Нин Юньчжао хотел что-то добавить, но понял, что сказать-то ему нечего.

– Я слышал обо всем, что с тобой приключилось, – слегка поразмыслив, заговорил он и склонил голову. – Ты отлично справилась. Прими мое восхищение.

Искренний неподдельный восторг. Девушка улыбнулась.

– Думаю, все и правда неплохо сложилось, – ответила она, немного подумав.

Несмотря на множество тайн и непредвиденных обстоятельств, она получила то, что хотела. Например, Чэнъюй вылечился, а еще ей больше не нужно было беспокоиться о деньгах. Но что самое невероятное, теперь она наконец-то в столице.

Нин Юньчжао рассмеялся, подметив, насколько ее ответ прямодушен и уместен.

Он не мог не подумать о том, что все так и должно быть. Это его развеселило.

Цзюнь Цзюлин сложила столовые приборы, вытерла уголки рта и встала отблагодарить его.

– Спасибо тебе, молодой господин Нин, за радушный прием.

Нин Юньчжао поднялся и поклонился в ответ.

– Твоя юная госпожа уже уходит, – напомнил Сяо Дин служанке, которая все еще ела.

Громко рыгнув, Лю-эр поднялась из-за стола.

– Хозяин, заверните нам с собой, – не забыла добавить она.

Где хоть малейший намек на удивительную женщину? Ну что у нее за служанка?! Выражение лица Лю-эр…

Сяо Дин не мог вынести ее пристального взгляда.

Глава 22

Тщательно подумай

На сей раз Нин Юньчжао не стал провожать ее. Юноша вышел и попрощался возле дверей ресторанчика.

Лю-эр била себя по груди и причитала всю обратную дорогу до постоялого двора, а в комнате и вовсе принялась расхаживать из угла в угол. Такое поведение повеселило ее госпожу.

– Если находишь какое-то дело забавным, можно так и сделать, но только в том случае, если тебе самой это никоим образом не навредит, – поучала она.

Лю-эр чувствовала себя невероятно плохо из-за переедания. Все ее самодовольство и радость давно улетучились. Слушая слова Цзюлин, служанка неоднократно кивала ей в знак согласия.

– Я поняла, – печально промолвила она. – И все же, юная госпожа, как вы встретились с десятым молодым господином Нином?

– Наткнулась на него только что на улице, – ответила Цзюлин.

– Совпадение? – спросила Лю-эр. – Столица огромная! Только приехали, а уже встретились? Может, он это нарочно подстроил?

– Нет, – улыбнулась юная госпожа.

Вспоминая спутников Нин Юньчжао, девушка понимала: их встреча точно не была подстроена.

К тому же молодой господин Нин не смог бы распланировать столько событий, произошедших минувшей ночью.

– Это совпадение, – повторила Лю-эр, непрерывно шагая взад и вперед. – Он знал, что мы приехали в столицу? А откуда?

Цзюнь Цзюлин зевнула и сказала:

– Все это пустяки. В общем, неважно.

Неважно? Разве десятый молодой господин Нин не был для юной госпожи самым важным человеком на свете?

А сейчас уже неважно?

– Тогда что важно? – спросила Лю-эр.

Цзюлин бросилась на кровать.

– Спать, – ответила она, смыкая глаза.

Между тем Нин Юньчжао, бодро шагающий по улице, вдруг остановился.

Он вспомнил кое о чем важном.

– Что такое? – спросил Сяо Дин.

– Я забыл узнать у нее, по какому делу она в столице, – ответил Нин Юньчжао.

Какое еще дело? Разве недостаточно того, что она уже здесь?

Сяо Дин совсем запутался.

Пожалуй, так и есть. Нин Юньчжао с облегчением вздохнул и передумал идти назад.

Да и тем более неудобно как-то возвращаться и опять ее о чем-то спрашивать. Раз это личное дело юной госпожи Цзюнь, с его стороны слишком уж легкомысленно устраивать ей допрос, они ведь не так близки. Не стоит создавать ей повод надумывать себе лишнего.

Она ведь уже приехала в столицу и определенно знала, что делает.

Уголки губ Нин Юньчжао слегка дернулись. Юноша продолжил идти вперед, но сделал всего два шага и вновь остановился.

– Сяо Дин, я, похоже, забыл сообщить ей свой адрес, – вспомнил он, нахмурившись.

Если вдруг что-то случится, она не сможет меня найти…

– Но мы-то знаем, где она живет, – ответил Сяо Дин, не находя других слов.

Нин Юньчжао и бровью не повел, сказав:

– Разве может она жить на постоялом дворе? Ты не слышал? Она же сказала, что приехала только вчера. Постоялый двор, вероятней всего, их временная остановка, да и находится неподалеку от денежной лавки Дэшэнчана. Думаю, скоро они ей организуют нормальное жилье.

Сяо Дин посмотрел на него.

– Молодой господин, вы слишком много думаете, – не мог не добавить он.

Слишком много думаю?

Нин Юньчжао нахмурился. Ему не нравилось слышать такое.

Ну почему сразу много думает? Это ведь простые вещи, о которых задумывается каждый! Так зачем такое говорить?

– Молодой господин, мы знаем, где находится денежная лавка. Если юная госпожа Цзюнь переедет, там точно будут в курсе. Захотите узнать ее новый адрес – придете и спросите, – подсказал Сяо Дин.

Точно! Приду и спрошу.

Не было ничего, о чем он бы не смог спросить.

Тогда, в Янчэне, посреди глубокой ночи, он проник в поместье семьи Фан, чтобы задать ей вопросы, которые его интересовали. Что уж говорить о нынешнем положении дел.

При всем при этом она больше не молодая госпожа Фан.

Нин Юньчжао слегка смутился.

Как он сам до такого не додумался? Похоже, его голова и правда была забита не тем, чем нужно.

Нин Юньчжао, расплывшись в улыбке, летящей походкой продолжил свой путь. Наконец, он почувствовал, как от былой тоски не осталось и следа. Отличное настроение сохранялось ровно до тех пор, пока он не вошел к себе в дом.

В комнате расселись его товарищи. Они бросили на него совсем не добрые взгляды.

Нин Юньчжао обомлел.

– Вы почему не занимаетесь? – спросил он, не дожидаясь ответа. – Как вы можете так растрачивать время впустую?

Товарищи бросились на него всем скопом:

– А сам ушел развлекаться!

– Верни деньги!

– В двойном размере! Компенсация за позор!

– Давай говори, что еще за землячка?

Комната заполнилась беспорядочным гвалтом. Несколько человек схватили Нин Юньчжао и прижали его.

– Я забыл.

– Я заплачу.

– Удвою сумму.

– Мы просто земляки.

Отвечая на их вопросы, он громко смеялся.

– Не обманывай! В столице полным-полно твоих земляков, но ты никогда себя так не вел!

– Да кто она такая?

– Когда вы познакомились?

Как они могут быть столь беспечными? Еще и продолжают наперебой сыпать вопросами!

Тихая комната, где собрались студенты, погрязла в невиданном прежде шуме и гомоне.

Кто-то распахнул двери и с удивлением посмотрел на происходящее.

– Что вы делаете? – спросил вошедший.

Юноши повернули головы и окинули взглядом стоявшего на пороге молодого человека. Внешне он чем-то напоминал Нин Юньчжао.

Это был его двоюродный брат, второй сын Нин Яня. В семье Нин он являлся одиннадцатым по старшинству.

В учебе юноша преуспевал не так хорошо, как его братья. Одиннадцатый молодой господин решил не сдавать экзамены и податься в чиновники, что становилось возможным благодаря заслугам его предков. Сейчас он был помощником отца и учился государственным делам. Он старался лишний раз не докучать брату, так как сам был загружен, а Нин Юньчжао – занят учебой.

И вот, ко всеобщему удивлению, едва зайдя к брату, он стал свидетелем такой сцены.

– Это так вы усердно занимаетесь? – удивленно поинтересовался Нин Шии.

– Шии, ты как раз вовремя. У твоего брата нет ни стыда, ни совести! Он пригласил нас на завтрак и убежал, не заплатив! – поздоровавшись, доложил ему кто-то.

Нин Шии растерялся.

– Не слушай их болтовню, я просто забылся, – с улыбкой парировал Нин Юньчжао.

– Рассказывай-рассказывай, что за важное дело отшибло тебе память? – в ту же секунду хором выкрикнули товарищи.

В комнате снова воцарился беспорядок, и Нин Шии, выйдя вперед и усевшись, воскликнул:

– Неважно, что там у него за дело. Оно точно не важнее того, о чем я пришел рассказать. Вы уже в курсе? Сын гогуна задержан.

Молодые люди молча уставились на него и уже через мгновение рассмеялись:

– Да, мы уже знаем.

– Не просто знаем, мы еще и видели все собственными глазами.

– Ты погоди, сейчас мы закончим с делом твоего брата, а потом уже детально вернемся к тому, зачем ты пришел.

Все громко рассмеялись.

Нин Шии выглядел удивленным.

– Вы собственными глазами видели все? – спросил он.

– Мы не только видели момент ареста, но и стали свидетелями того, как Нин Юньчжао убегает со своей «землячкой», – в унисон ответили юноши.

– Какая еще землячка? – озадаченно спросил Нин Шии.

– Не слушай эту чепуху, – с улыбкой бросил Нин Юньчжао.

– Некая юная госпожа Цзюнь из Янчэна… – ответил один из товарищей.

После этих слов молодые люди заметили удивленное выражение лица Нин Шии.

– Юная госпожа Цзюнь из Янчэна? – повторил он. Осознавав, о ком шла речь, он тут же широко распахнул глаза, прямо как Сяо Дин. – Твоя невеста?

После его вопросов удивленными уже выглядели все остальные.

Невеста?

Невеста!

– У Юньчжао есть невеста?

– Когда вы заключили брак?

– Помолвка! Почему ты ничего не говорил?

– Выходит, «землячками» теперь можно своих невест называть.

В помещении вновь воцарился хаос.

– Это долгая история, буду краток, – громко начал Нин Юньчжао, выйдя из окружения товарищей.

Все в комнате в ожидании уставились на него.

– Говори, – в унисон потребовали они.

– Был заключен брачный контракт, но в силу некоторых обстоятельств его пришлось расторгнуть, – ответил Нин Юньчжао.

Расторгнуть?

Его товарищи остолбенели, а затем вновь зашумели.

Внезапно Нин Юньчжао торжественно им поклонился.

– Я вам не лгу, – ответил он. – Так все и было. Все рассказать я не могу, так как это касается и другого человека. Надеюсь, вы меня простите. Можете смеяться, сколько душе угодно.

Он сделал небольшую паузу.

– Будьте к юной госпоже снисходительней.

Договорив, Нин Юньчжао снова поклонился.

Глава 23

Не неси чушь

Как серьезно.

Шум в комнате прекратился, а время как будто остановилось.

Нин Юньчжао, известный всем как великодушный молодой господин, впервые сказал нечто настолько… непреклонное.

Нин Шии слегка кашлянул.

– Десятый брат, мы все прекрасно понимаем, что ты придерживаешься образа благородного мужа, однако сейчас здесь нет посторонних. Ты всех смущаешь, – сказал он. – Мы ведь просто пошутили. Неужели ты думаешь, что мы станем кричать об этом направо и налево?

Товарищи его были сообразительными молодыми людьми. Все они рассмеялись.

– Раз Нин Юньчжао это сказал, шутить никак нельзя, – констатировали они, улыбнувшись. – Чтобы мы держали язык за зубами, придется тебе устроить три пиршества в башне Дэюэ!

Нин Юньчжао тоже улыбнулся.

– По рукам, – отозвался он, доставая мешочек с деньгами. – На этот раз заплачу сразу.

Все снова дружно рассмеялись.

Уголки губ Нин Шии тоже поползли наверх, однако, взглянув на брата, юноша резко нахмурился.

Как только все ушли и в комнате остались только двое братьев, Нин Шии крепко схватил Нин Юньчжао.

– Десятый брат, дело в императорском указе семьи Фан? Поэтому ты ее так боишься? – цокнул он языком. – Твои слова и действия… это совсем на тебя не похоже.

Почему не похоже?

Именно так я бы и поступил!

Нин Юньчжао слегка нахмурился:

– Что за чушь? Как ты вообще можешь так говорить?

Нин Шии улыбнулся:

– Да-да, прозвучало так себе. Эти слова вообще могут отпугнуть всех желающих сосватать за тебя своих дочерей.

Разве это одно и то же?

Нин Юньчжао молча взглянул на него.

Невозможно объяснить что-то человеку, который лишнего себе навыдумывал.

И в самом деле, Нин Шии, вскинув брови, бросил на брата еще один взгляд.

– Значит, юная госпожа Цзюнь и правда разыскала тебя? – спросил он. – Что она задумала? У семьи Фан есть императорский указ. Неужели она тебя шантажирует, вынуждая на брак?

На этом он вновь залился хохотом.

– В таком случае разве не стоит вернуть те пять тысяч таэлей?

С ограниченным человеком толкового ничего не обсудишь.

Нин Юньчжао не стал с ним спорить и спросил:

– Что Его величество собирается делать с сыном гогуна?

Произошла настолько резкая смена темы, что Нин Шии вновь разразился смехом.

– Но о юной госпоже Цзюнь можно не беспокоиться. Так или иначе, она молодая госпожа семьи Фан и не сможет совершить столь грязный поступок, как соблазнение мужчины из приличной семьи, – сказал он.

Несмотря на то что Нин Юньчжао не хотел возвращаться к предыдущей теме, услышав это, он насупил брови.

– Она не молодая госпожа Фан, – уточнил он. – Это был фиктивный брак ради лечения молодого господина Фана.

Нин Шии растерялся.

– Как такое возможно?

– Об этом заявили публично. Весь Янчэн уже знает, – ответил Юньчжао.

Нин Шии посмотрел на него.

– Раз в Янчэне все знают, стало быть, и в столице тоже? – недоуменно спросил он. – Почему же я ничего не слышал?

– Ты погряз в бесконечной бумажной волоките. Подобного рода известия медленно попадают в официальные документы, а вот среди народа распространяются очень быстро. Иногда куда полезней посидеть в чайной, нежели с бумажками возиться, – объяснил Нин Юньчжао, приводя в порядок свой стол, и снова принял серьезный вид. – Например, дело наследника семьи гогуна. Сейчас эта новость облетела весь город, и народ строит догадки, что же Его величество с ним сделает.

– А что с ним можно сделать? Неужто накажут, как преступника? – спокойно протянул Нин Шии.

– Сначала нужно определить проступок и только потом назначать наказание. А что же касается того, виновен ты или нет… – заговорил Нин Юньчжао. – Нужно смотреть, возможно ли было совершить такое преступление или нет и было ли оно доведено до конца. Только и всего.

Необходимо определить, виновен человек или нет. Нин Шии пошел работать к отцу, дабы набраться опыта в решении подобных вопросов. Он изучил множество бумаг, наслушался разговоров чиновников о предыдущих делах, а также много чего успел повидать.

Нин Шии покачал головой и улыбнулся, ответив:

– Я так не думаю.

В это же время во дворце подошла к концу утренняя аудиенция у императора. Обсуждавшие придворные дела сановники и высокопоставленные чиновники группами покидали императорский кабинет. Лу Юньци, словно простой член Цзиньи-вэй, стоял у стены в крытой галерее. Разодетые в красные церемониальные одежды министры делали вид, что не замечают его.

Однако им все равно было что обсудить.

– Скоро свадьба, а командующий Лу все еще занят служебными поручениями.

Чиновники сделали акцент на его должности.

– Кто вообще назначил его командующим? В Бэйчжэнь Фусы никогда не было такого звания.

– Поговаривают, после свадьбы он получит повышение.

– Не уверен. Разве с новой должностью ему станет удобно выполнять поручения?

– В любом случае Бэйчжэнь Фусы достаточно уже и того, что есть. Его величество никому такое звание не даст. Да и это просто титул, особого значения он не имеет.

Лу Юньци давно привык к подобным ежедневным пересудам и не обращал на них никакого внимания.

Все придворные уже ушли, однако тихо от этого в кабинете не стало.

– Ваше величество, меня несправедливо обвинили! – раздался изнутри крик.

В присутствии императора мало кто мог так громко выражаться.

Либо смельчак, либо безумец.

Редко кто содержал в себе оба эти качества.

Лу Юньци дар речи потерял.

– …Ваше величество, я убежал не нарочно! Ничего не мог с собой поделать… Вы не знаете, какие пугающие люди Цзиньи-вэй. Я просто не горел желанием попасться к ним в руки. Я хотел лично рассказать все императору, и чтобы Его величество сам устроил мне допрос. Кто знает, что случилось бы, если бы все передали через них…

Раздался звонкий удар, словно император что-то разбил.

Чжу Цзань умолк. В помещении наступила тишина.

– Мы только время тратим, вникая в твою болтовню. Тебя мы выслушали. Кто-то будет рассматривать докладную?

В тоне Его величества прослеживался гнев.

Для народа голос императора всегда звучал дружелюбно и мягко, подобная ярость встречалась крайне редко.

Стоявшие в дверях евнухи, склонив головы, дрожали.

Наследник Чжу и впрямь вывел Его величество из себя.

– Быстро сюда! – выкрикнул император.

Евнухи поспешили открыть двери.

Следующий вопрос императора прозвучал еще громче:

– …Где Лу Юньци? Впустите его!

Евнухи подали командующему Лу знак, и тот зашагал вперед.

– …И где люди из Ревизионной палаты? [9] Приведите Тань Суна.

Тань Сун – начальник Ревизионной палаты.

Его приказ означал одно – в это дело должно вмешаться Министерство наказаний.

Лу Юньци продолжал идти вперед.

Император сделал едва заметную паузу, однако голос его не утихал:

– Приведите также Хань Фэна из Военного министерства, пусть полюбуется, какие у него подчиненные.

Военное министерство тоже!

Лу Юньци слегка помедлил.

В дело вовлечены целых три учреждения.

– Ваше величество, – в очередной раз прозвучал голос Чжу Цзаня.

Вошедший в комнату Лу Юньци посмотрел вперед. Чжу Цзань стоял на коленях перед столом императора, а вокруг лежали осколки разбитых чашек. Однако на лице юноши не было ни страха, ни смятения. Вместо этого он радостно задрал голову.

– Отлично! Если меня будут допрашивать все три инстанции, можно не бояться, что кто-то начнет доминировать, – бодро воскликнул Чжу Цзань и, совсем не обращая внимания на разбитый фарфор, отвесил земной поклон. – Ваше величество, мудрейший…

После трех поклонов он вновь поднял голову. Осколки расцарапали его лоб, из ран сочилась кровь.

На его лице играла улыбка. Не заносчивая, не высокомерная, а совершенно невинная, как у ребенка.

Сидевший за столом император, разумеется, ни на секунду не поверил в то, что владелец этой улыбки так уж невинен. Зато кто угодно другой неизбежно бы купился и поубавил свой гнев.

– Убирайся, – с каменным лицом произнес он. – Когда я действительно спрошу о твоих прегрешениях, на своей шкуре узнаешь, какой я мудрейший.

Чжу Цзань, благодаря за милость, еще раз поклонился. Лу Юньци тоже склонил голову.

Глава 24

Серьезная проверка

Поскольку император лично отдал приказ, нескольких чиновников вызвали обратно. Не смея медлить, они тут же доставили Чжу Цзаня в Ревизионную палату.

Завидев во дворе людей из Цзиньи-вэй и Военного министерства, в Ревизионной палате даже не знали, как реагировать.

– Если все три инстанции устроят проверку, значит, сын гогуна и впрямь совершил серьезное преступление, – прошептал кто-то с улыбкой. – Кажется, на сей раз Его величество в самом деле пришел в ярость.

У стоявшего рядом человека эта фраза вызвала смешок.

– Если Его величество правда разгневался, разве нужны еще дополнительные проверки?

Несколько человек обернулись и увидели, что говорившим оказался пожилой чиновник.

– Если к делу подключаются три инстанции, значит, вопрос очень серьезный. Однако их-за их вовлеченности задействуется слишком много сил, и в итоге либо восточный ветер подавит западный, либо западный подавит восточный [10], – скривил рот старый чиновник, обращаясь к залу. – На сей раз император хочет уважить Военное министерство.

– Разве Цзиньи-вэй тогда не потеряют лицо? – спросил кто-то.

Старый чиновник прищелкнул языком.

– Какое еще лицо? Цзиньи-вэй терять уже нечего, – тихо усмехнулся он.

Собеседники не удержались от смеха.

Хоть такая молва и ходила, Цзиньи-вэй было приказано поймать преступника, и на сей раз свой нрав они держали в узде. В прошлом, куда бы члены элитного отряда ни пошли, народ боялся их, как свирепых волков и тигров. Но на этот раз, прибыв в северные земли, они добровольно смирили гордыню и вели себя вежливо. Однако Чжу Цзань все равно на полпути дал деру.

Он всю дорогу покоя им не давал. Теперь Чжу Цзань прибыл в столицу и своим галдежом дал всем понять, что сдался добровольно, иначе Цзиньи-вэй вообще не смогли бы его унять.

Хоть отряд Цзиньи-вэй совершал множество подлых поступков, таких как шантаж, похищение, выбивание признаний путем пыток и даже вымогательство денег, они по собственной инициативе выбрали столь бесчестный путь. А когда пощечина прилетает от кого-то со стороны, все совсем иначе.

Поэтому несколько членов Цзиньи-вэй, находясь в зале, с ненавистью уставились на Чжу Цзаня.

– Ты создал ту карту столицы? – спросил один из них. – Или будешь и дальше отпираться?

– У нас уже имеются свидетели и вещественные доказательства, – холодно добавил другой. – Ему стоит устроить перекрестный допрос.

Чжу Цзань ахнул.

– Это я сделал! – весело кивнул он.

Его чистосердечное признание ни капли не удивило Цзиньи-вэй.

– Тогда ты понимаешь, в чем твоя вина? – крикнули они.

Чжу Цзань искренне покачал головой и прямо ответил:

– Не-а.

– Чжу Цзань, – ледяным тоном произнес один из Цзиньи-вэй. – Ты, незаконно воспользовавшись своим положением и военной властью ради личной выгоды, приказал посыльным продавать карту столицы. Ты злоупотребил служебным полномочиями, чтобы набить свой карман, тем самым навлекая на страну катастрофу!

Чжу Цзань вытаращил глаза:

– Глупости! Как я злоупотребил служебным полномочиями? Эта карта людям нужна! Посыльные заработали немного денег на ее продаже, так что у них появилась возможность улучшить почтовые станции. Как я мог набить карманы? У меня ничего нет. Если не верите, спросите у Военного министерства. Много ли почтовая станция денег сэкономила?

Особо не заботясь о том, собирались ли члены Цзиньи-вэй задавать вопросы людям из Военного министерства, те все равно смело выступили вперед.

– Верно, нагрузка на бюджет Военного министерства и впрямь стала ниже. Условия на почтовых станциях улучшились, они сэкономили много денег. Самым явным стало создание прекрасных условий для содержания почтовых лошадей, – заявил генерал и взмахнул рукой: – Принесите расчетную книгу.

Вперед сразу вышел чиновник с книгой и, поплевав себе на пальцы, принялся листать ее.

– В октябре прошлого года почтовые станции безвозвратно потеряли десять лошадей… – мягким голосом зачитал он вслух.

– Прекрати, стой! – крикнули члены Цзиньи-вэй. – Кому интересно это слушать? Там можно что угодно написать.

Генерал Военного министерства тут же вытаращил глаза.

– Эй! Что вы хотите этим сказать? – спросил он. – Намекаете, что Военное министерство фальсифицирует счета? Хотите проверить? Хотите проверить наши расчетные книги?

Нарочно напрашиваются на конфликт!

Члены Цзиньи-вэй не на шутку разозлились.

– А что, какие-то проблемы с проверкой ваших счетов? – спросил один из них, вскинув брови. – Напрашиваетесь на проверку?

Внезапно обстановка стала еще напряженнее. Представители Военного министерства шагнули вперед, но члены Цзиньи-вэй сдаваться не собирались.

– О чем вы? – прозвучал голос Чжу Цзаня где-то позади. – Разве речь шла не обо мне? Куда-то вас не туда занесло.

Договорив, он бросил взгляд на глав двух инстанций.

– Что-то некоторым господам совсем все безразлично.

Чего-чего? Начальник Ревизионной палаты прищурился, и глаза его словно остекленели.

Шилан [11], пришедший на судебное разбирательство от имени военного министра, выглядел мрачнее тучи, а стоявший по другую сторону Лу Юньци казался озадаченным. Он замахнулся и ударил по столу.

Отряд Цзиньи-вэй немедленно отступил.

Люди Военного министерства тоже попятились назад.

Присутствующие в судебном зале выглядели растерянными, один лишь Чжу Цзань улыбался.

– Продолжаем, – Тань Сун ударил молотком. – Карта столицы продается за деньги, и она уже попала к цзиньцам. Это огромная угроза для нас. Наследник Чжу, как командир, занимающийся обороной нашей страны, разве ты не понимаешь, что это значит?

Улыбка сошла с лица Чжу Цзаня. Он шагнул вперед.

Когда он не улыбался и выражение его лица принимало серьезный вид, то выглядел кровожадным.

Начальник Ревизионной палаты и раньше встречал зловещих персон, но именно сейчас не выдержал и отошел чуть назад.

Аура человека, который убивал на поле боя, кардинально отличалась от того, кто постоянно убивает из мести или занимается грабежом. Эта свирепость выходила на совершенно иной уровень.

– Господин, как раз потому, что я управляю войсками, мне прекрасно понятно, что делать можно, а что нельзя, – заговорил Чжу Цзань. – На этой карте отмечены только те места, где можно развлечься, поесть и отдохнуть. Она совершенно не связана с обороной города, на ней не указаны ни императорский дворец, ни прочие правительственные учреждения. Точных измерений никаких там нет. Да ее вообще картой даже считать нельзя, в руках любого солдата она будет бесполезна.

Тань Сун нахмурился:

– И все равно это карта столицы, и она уже у цзиньцев…

Чжу Цзань скривил губы и прервал его слова усмешкой.

– Да, карта демонстрирует великолепие столицы. У цзиньцев точно слюнки потекут от одного лишь взгляда на нее, – согласился он. – Днями и ночами они будут думать о пышности нашего города и его прекрасных пейзажах. Это точно доведет их до безумия.

– Разве это не то же самое, что скормить жирное мясо охотничьей собаке? – усмехнулся кто-то из Цзиньи-вэй.

Чжу Цзань медленно перевел на него взгляд.

– Существа одной породы прекрасно понимают друг друга! При виде чего-то хорошего ваша первая мысль – схватить и сожрать.

Этот тип ругается без бранных слов!

Люди Цзиньи-вэй так разгневались, что повытаскивали мечи из ножен.

Солдаты Военного министерства по другую сторону тоже вооружились.

– Вы чего творите? Что за самосуд?

– Это вам не зал допросов в Бэйчжэнь Фусы!

Совсем не похоже на судебное следствие под началом Ревизионной палаты!

Окинув взглядом противоборствующие стороны, которые снова чуть не затеяли драку, Тань Сун вздохнул.

– Тишина в зале! – Он гневно стукнул молотком.

– Назад все! Слушайтесь господина! – следом за ним выкрикнул шилан.

Лу Юньци изменять себе не стал и снова ударил по столу.

Обе стороны вновь возмущенно разошлись.

– Именно, сначала задавайте вопросы по делу, не нужно соскакивать с темы! – вновь улыбаясь, пролепетал Чжу Цзань.

Это ты каждый раз с темы соскакиваешь!

Начальник бросил на него взгляд и глубоко вздохнул:

– Наследник Чжу, коль уж ты знаешь, как это привлекает цзиньцев, как ты мог…

– Привлекает? – снова перебил его Чжу Цзань. – И что с того? Великая Династия Чжоу процветающая и богатая. Почему мы должны это скрывать? Пусть и цзиньцы, и весь мир об этом знают!

Пока он говорил, его лицо выражало гордость.

– Привлекает… и что? У цзиньцев слюнки текут, но неужто они и впрямь придут и сметут все? И цзиньцы, и наш народ, и военнослужащие северных земель все прекрасно понимают.

Говоря об этом, он достал и развернул карту.

– Большинство жителей северных земель никогда здесь не были и вряд ли когда-нибудь смогут приехать. Благодаря карте многие знают, какая богатая и процветающая жизнь у жителей столицы Великой Династии Чжоу, которую они защищают. А еще это является причиной, почему наши войска дислоцируются на северных землях, проливают кровь, уничтожают противника и патрулируют границу.

– Как мы можем позволить кому-то вторгнуться на нашу территорию? Мы никогда такого не допустим! Ни в коем случае не позволим трагедии случиться вновь! Если этим алчным и жестоким цзиньцам захочется нашей крови, так просто у них это не выйдет. Господа, неужели вы полагаете, что одна лишь карта сподвигнет их отправиться в поход для захвата наших южных земель, сможет пошатнуть ситуацию в стране и потревожить народ? Вы настолько плохого мнения о наших солдатах? Вы за кого принимаете Военное министерство Великой Династии Чжоу? Как вы смеете ставить под сомнение силу и авторитет императора?

Он бросил карту на пол.

– Захотят прийти – пусть приходят. Если осмелятся, мы незамедлительно отправим их восвояси!

Как только эти слова слетели с его уст, люди Военного министерства, у которых уже давно от воодушевления горели глаза, прокричали хором:

– Отправим восвояси! Отправим восвояси!

– Защитим родину! Защитим родину!

Крики оказались настолько оглушительными, что чуть не снесли крышу со здания Ревизионной палаты. Люди снаружи вздрогнули от испуга.

Разве там проходит не судебное следствие? Почему оно превратилось в военную присягу? Да что там, в конце концов, происходит?

Глава 25

Если мне есть что ответить, скажу это прямо в лицо

Как внезапно вопли начались, так внезапно они и стихли.

И то и другое произошло по мановению руки одного молодого человека.

Возбуждение еще не покинуло солдат. Глаза их до сих пор сияли, а грудины неистово вздымались и опускались. Казалось, словно Чжу Цзаню достаточно одного взмаха руки, чтобы разрубить толпу цзиньцев.

Тогда все точно без сомнений схватили бы свои мечи, расселись по лошадям и ускакали прочь.

Чжу Цзань, разумеется, делать бы так не стал. Он поклонился представителям трех инстанций, восседавшим на высокой платформе.

– Конечно, не буду отрицать, что поначалу я делал это ради заработка, – сказал он, глядя на шилана. – Господин Хуан, ты должен это помнить. Как раз стоял самый разгар зимы, и в силу разных обстоятельств некоторая сумма на военные расходы нам так и не поступила. Наши товарищи голодали, даже ходить было не в чем.

Лицо шилана выражало сожаление.

Откуда ж ему помнить? Задержка выплат на военные нужды – распространенное явление, совсем не обязательно ее допустили нарочно. Для проведения выплаты необходимо пройти через множество формальностей в вышестоящих инстанциях. Раз Министерство финансов заявило, что денег нет, что же он мог поделать?

– Это создало вам трудности, – ответил он. – Военные расходы на следующую зиму будут распределены после июня.

Он выдержал паузу.

– И все-таки карта приносит мизерную сумму и противоречит правилам. Не стоит впредь распространять ее.

– Изначально я этого и не делал, – невинно ответил он, разводя руками. – Даже несмотря на маленькую сумму, очень многие хотят заработать хотя бы немного. К тому же карта очень проста для понимания. Достаточно знать хотя бы несколько иероглифов и уметь немного рисовать, и все получится. Я ничего не смог поделать, наше торговое дело не могло этому противостоять.

Начальник Ревизионной палаты в глубине души подумал: «Боюсь, не так уж много людей способно противостоять твоим затеям».

Однако теперь он все признал и пообещал впредь этого не делать. Решение за императором.

– В таком случае отложим вопрос на некоторое время. Его величество примет окончательное решение после того, как я приведу перечень законов, – сказал он, оглянувшись по сторонам. – Господин Хуан, командующий Лу, это допустимо?

Шилан, разумеется, не возражал, а Лу Юньци, как обычно, стоял с каменным лицом.

– Тогда все. – Тань Сун, вынося приговор, стукнул молотком. – В таком случае…

– Не так быстро, – заговорил один из Цзиньи-вэй, глядя на Чжу Цзаня. – Наследник Чжу, ты так и не объяснил, зачем столкнул в реку повозку ревизора Ху?