Милашка из магической общаги

Ева Финова

Милашка из магической общаги

‌Пролог

Кусочек льда скользит по моему местами оголенному телу медленно, слишком медленно, оставляя после себя наоборот горячие и будоражащие следы до вибрирующей дрожи. А взгляд мой прикован к рельефной, мускулистой руке изощренного истязателя.

— Мм-м, — мычу от возмущения сквозь стиснутую в зубах тряпку, кусок моей, между прочим, рубашки, которую наверняка завтра придется штопать.

— Ш-ш-ш, — успокаивает меня вредитель Кел. А следом слизывает влажную дорожку и ныряет языком к моему пупку. Из-за этого дёргаюсь и мычу сильнее. А он будто оправдывает свое дерзкое поведение лишь словами: — Я же должен тебя наказать за уязвленную мужскую гордость?

— Ум-м, — повторно мычу, правда, в этот раз уже от наслаждения, такого постыдного, обидного и не… неприличного! А кусочек льда продолжает между тем скользить по моей коже, заставляя ерзать и вздрагивать при каждом новом прикосновении.

Так, на большее мы не доваривались. Думаю, этого точно достаточно за выкуп моего клейма. Вот только чувствую по его решительному взгляду, он меня теперь не отпустит…

Глава 1. Встреча

Весенние солнечные лучики радовали своей теплотой и играли бликами на любых стеклянных поверхностях города. Я позволила себе сбавить темп, с удовольствием прогуливаясь по улочке бакалейщиков, вдыхая ароматы свежей выпечки, ранних яблок в кленовом сиропе, а на углу даже облизнулась от вида арахисовой нуги на блюдечке в витрине кондитерской лавки.

Жизнь в нашем маленьком уютном городке артефакторов и других побочных ремесловых дел мастеров била ключом, хоть и ленивым таким, неторопливым, размеренным — как любят говорить те, кто постарше. А в целом, для всего родного острова Эрагат можно сказать про многих из нас тремя словами: «мирная счастливая жизнь».

Но увы, я из этой категории жителей нашего королевства неожиданно выпала, словно совсем из жизни, или совсем из рядов тех счастливчиков ремесленников-артефакторов и их беззаботных деток. А все дело в том, что мой отец исчез, не оставив о себе ни строчки, ни записки. Вообще ничего. На утро, казавшееся не менее теплым и солнечным, его просто не стало в кровати. Даже тапочки остались стоять на прежнем месте, как будто бы дожидаясь хозяина после спокойной ночи размеренного сна.

И потому я сейчас чувствовала себя словно белка в колесе, вынужденная успевать везде. А заодно изо дня в день прогонять тревожные мысли о судьбе моего родного папа. Ускорилась, с легким румянцем на щеках от жары выскочила на соседнюю улицу к нашей артефакторской лавке, в которой трудились всё те же братья, почтенные мастера Эшам и Ошпен. Век буду им благодарна за то, что согласились временно на бесплатную работу.

Ведь вместе с моим папа исчезли и все наши родовые накопления. Ни много ни мало, а целая комната с золотом, драгоценными камнями и уникальными магическими материалами, неспроста названная сокровищницей Шеннодов, так же опустела без намека на взлом.

Однако мачеха моя, оставшись без мужа, как я без отца, в один миг, менять жизненный уклад и не собиралась. Она лишь продолжала каждое утро неспешно готовиться к завтраку, а затем погонять меня со всяческими поручениями и временами даже отчитывать. Мне же оставалось лишь терпеть такое к себе отношение, стиснув зубы. Ведь я баронесса. Да, люблю работать в своем саду, который сейчас, после исчезновения папа приносил хоть какой-то доход. Но это же не значит, что я слуга? Тем более мой сводный брат, даже без титула, целыми днями только и делает, что мешает мне делать свою работу. То в саду зажмет, то на кухне щипнет. А я терплю и молча сношу все непрозрачные намеки со стороны обоих про возможность нашего с ним брака.

Не бывать тому. Ни-ког-да!

С этими мыслями подошла к лавке и уткнулась взглядом в вывеску: «Закрыто».

Вот так новости… Странно!

Братья Эшам и Ошпен Винны обещали доработать до конца месяца. А еще неприятный холодок прошелся по спине, когда я услышала за своей спиной громкие шаги, словно гигант какой-то топал, бряцая латной броней.

— Вы! — окликнул меня кто-то. Невольно повернула голову и покосилась себе за спину. — Вы дочь артефактора Шеннода?

Врать не стала, молча обернулась и лишь прямо уставилась на странную личность, облаченную в удобный плащ цвета грязи, точнее уткнулась взглядом в чей-то подбородок и нижнюю губу, кое-как видимые из-под надвинутого на глаза капюшона.

— Вы немая, что ли? — предположил этот тугодум. Мысль о том, что я не хочу с ним говорить, видимо, ни разу не посетила его «умную» голову.

В ответ лишь отрицательно помотала головой. Вот еще, буду я на него слова тратить.

— Так вы знаете мастера Шеннода? Вы кем ему приходитесь?

— Что вам нужно? — не удержалась и все же уточнила, подозрительно на него сощурившись.

Вместо ответа мужчина лишь посмотрел по сторонам, качнув краем капюшона, затем все же неохотно произнес, понизив голос:

— У меня одно важное дело, заказ, который должен был быть уже готов. А лавка закрыта, и никого нет на месте. — После уже более громко добавил для остальных любителей развесить уши: — Да вообще никого нет.

От его слов сердце противно заныло, а липкое чувство страха забралось внутрь и сковало тело до нервной дрожи. Пересилив себя, лишь прохрипела сухим от волнения горлом:

— Простите, но я в таком же положении, как и вы. Пришла, а тут закрыто.

После этого опустила взгляд, пряча свой виноватый вид от незнакомца, а еще стыд. Ведь как-никак, а всё равно соврала. И потому поспешила скорее свернуть в соседнюю улочку, чтобы отвязаться от него. Но не тут-то было. Едва я соскочила с крыльца, как тут же в спину услышала:

— Эй, подожди! — и еще: — Эй, скажи хоть, как тебя зовут?!

Ага, как же. Сам не представился, вот пускай и не спрашивает даже. Про попранный этикет и правила приличия с нашим таким уличным знакомством вообще молчу. Да я совсем молчу, лишь усиленно работаю ногами и головой, пытаясь определить, куда бы скрыться от этого назойливого, продолжающего преследовать меня по пятам мужчины. А тут еще и сводный братик нарисовался, преградив дорогу.

— Куда спешишь, а? — выдал он своим кривым ртом.

А когда Рафф схватил меня за плечи и втиснул в какую-то подворною, то в голове моей промелькнула лишь одна мысль: «Хорошо хоть, не обратился по имени». Ведь остальные чувства просто кричали об опасности!

— Мм-м, — промычала я сквозь ладонь, которой он мне рот закрыл.

А этот крысёныш лишь притиснул меня к стене и засопел на ухо:

— Ну что, Милка, долго будешь от меня бегать? Вот возьму, обрюхатю, и будешь потом на коленях стоять, умолять меня имя дать твоему ребенку, не то что тебе, падшей женщине.

Вообще-то, меня зовут Эмилия! И как он сказал? Падшая?!

— Ч-т… м-м-м, — вновь промычала я. От омерзения чуть пальцы его соленые не укусила, если бы не металлический холод, который ощутила у горла из-за приставленного оружия.

А тошнотворный, хриплый голос сводного брата, словно какого-то бывалого преступника, вновь полоснул по ушам:

— Будешь кричать или сопротивляться, изуродую так, что ни один приличный мужик замуж не возьмет!

И именно в этот самый момент за нашими спинами раздалось еле слышное бряцанье, а из тени показалась рука с широким, толщиной с кулак, кинжалом, который кто-то приставил к горлу этого подонка выше кадыка.

— Медленно и аккуратно ты сейчас убираешь свою пилочку, — столь же вкрадчивый, сколь и стальной голос прозвучал зловеще из темноты. — И я, может быть, передумаю уродовать тебя так, что ни одну женщину ты больше обрюхатить не сможешь. Причем исключительно аккуратным надрезом, не требующим шва.

Оказалось, незнакомец приставил лезвие второго клинка куда-то к штанам Раффаэля, ведь в следующий миг те упали на пол с характерным звоном пряжки и мелочи в карманах о землю. А мой сводный брат, покрывшись испариной, жаль не только лба, отнял от меня сразу обе руки и трусливо приподнял их вверх.

— Вот и хорошо, — прокомментировал незнакомец в темноте, — иначе мне бы не хотелось марать свою сталь о такое ничтожество, как ты.

В следующий миг я вообще перестала видеть, что происходит. Раффа словно дернули за шиворот в темень кромешную, и оттуда лишь послышались: хруст, удары, всхлипы. На секунду я даже искренне испугалась за этого гада. Как бы не стать невольным свидетелем убийства, ведь через мгновение все стихло. Подозрительно так.

Но нет, копошение в темноте прекратилось ненадолго, следом на островок света выкинули моего слегка помятого брата, благо не родного и не очень любимого. Со стоном он ухнул в ближайшую лужу. А после этого прозвучало напутствующее:

— Пшел вон! Считаю до трех… Один…

 Никогда в жизни не видела таких скоростей у обычно медлительного мерзавца Раффаэля Рафкуда, приехавшего вместе со своей матушкой, моей мачехой издалека.

Отец, спустя более чем пятнадцати лет вдовства, уезжая за материалами для артефактов, все-таки привез с собой новую жену. С чем мне пришлось сокрушенно смириться и стараться не попадаться на глаза ни новой леди Шеннод, ни её гнусному сынку.

— Э-эй, — позвал меня всё тот же незнакомец, который за время моей задумчивости успел встать почти вплотную. — Неужели он тебя настолько напугал, что ты не можешь выжать из себя и слова благодарности?

 А я только сейчас осознала, какими проблемами эта стычка обернется для меня по возвращению. Ведь Рафф придет домой и расскажет обо всем леди Шеннод! А она… Она как-то раз в запале обещала сжечь мой сад…

— Что же вы наделали, — только и вырвалось у меня сокрушенно. Но после того, как опомнилась, решила еще и осадить этого мужлана, хоть и спасшего мою честь. Ведь на «жизнь», думаю, брат вряд ли бы рискнул покуситься. Правда, после случившегося, какая бы жизнь вообще мне была бы уготована?

Но вместо отповеди вздохнула повторно и уронила лицо в свои ладони. Плакать я разучилась давно, спустя столько лет после ухода мамы. Да и потом как-то не было случая. Папа меня очень сильно любил, восполняя нехватку материнской заботы сторицей. И несмотря на это, сейчас чувства мои чуть не выплеснулись через край. Папа исчез, а вместе с ним и часть меня, моего маленького уютного мира, который грозился рухнуть в бездну и разбиться в дребезги.

А незнакомец словно этого и добивался. Он меня стиснул в своих жестких объятьях, позволяя ребрами почувствовать всю прелесть встречи с металлической кирасой, а плечами — ощутить шипастые щитки.

— Что вам от меня нужно? — опять повторилась я, не выдержав этой удушающей пытки. — Видимо, вы лишь освободили место подле меня для себя любимого?

— Так вот, как у вас принято благодарить спасителей? — огрызнулся он, склоняясь ко мне своим капюшоном. Отчетливо почувствовала пряный аромат его дыхания, как будто бы он ел недавно сдобу с корицей. И вообще, не знаю, на что он рассчитывал?

Но я не смогла смолчать и в этот раз:

— Вообще-то, это был мой брат.

Мои слова словно ударили этого "спасителя". Он тот же миг отшатнулся от меня, как от чумной, и даже, судя по звуку, сплюнул на пол. Да уж. Ну и манеры.

— Так ты с ним в таких отношениях? — незнакомец сделал неправильные выводы. Поморщилась и запоздало осознала, что мне это только на руку. Может, даже сам уйдет и перестанет меня наконец преследовать?

Хотя лучше не надеяться на кого-то, а сделать всё самой. Поэтому подобрала юбки и поднырнула под его руку, взметнувшуюся, чтобы остановить. И побежала прочь, бросив через плечо лишь:

— Спасибо вам большое за новые проблемы.

Все. После этого я ускорилась. Благо знала маленький уютненький портовый городок - Коско, как свои пять пальцев.

Глава 2. Леди Шеннод

Я прибыла в поместье на удивление быстро и, вопреки обычаю, заходить через дом не стала, а прокралась в сад, минуя тернистую ограду — кусты шиповника, прямо к теплице, которая, к моей великой радости, не пострадала. Видимо, противный сыночек еще не добрался до дома. И это хорошо. Выслушивание грозных речей леди Шеннод — не входило в мой план действий, который посетил неожиданно на подходе к дому. Неподобающее поведение Раффа стало последней каплей моего терпения. Нужно было срочно что-то делать.

А именно заняться поисками моего любимого папа. Помнится, братья Винны рассказывали мне что-то про королевский заказ из Истмарка, за который взялся отец перед исчезновением. Но тогда я прогнала эти мысли прочь. Чтобы Алод Шеннод и не выполнил заказ да бросил меня, его любимую дочь? Нет, в это не хотелось верить от слова «совсем» и лишь надеяться на скорое возвращение папа. Однако же появившийся мужчина у лавки невольно подтвердил мои самые страшные опасения. Тем более Раффаэль после сегодняшнего вряд ли остановится.

Значит, мне нужно бежать. Жаль, придется отпустить Рузи, единственную служанку, которую оставила на жаловании после исчезновения папа. Увы, из продаж лекарственных трав и цветов много выручить не получалось. Радовало еще, что успела создать для теплицы артефакт поддержания климата. Баловство, конечно, но очень полезное. Осталось только добавить пару магических линий для защиты от вторжения, собственно, несносной леди Шеннод. Благо солнышко, ветер и дожди, попеременно проливающиеся на сушу с моря, позволят растениям в теплице, под действием артефакта не нуждаться в уходе долгое и долгое время. А к тому моменту, как агрессивные, но такие любимые, белокопытники заполонят собой все грядки, думаю, я уже вернусь.

Собираться долго не пришлось. Едва я вошла в дом с черного хода, то схватила из под кровати заготовленный на всякий случай узелок. Что-то мне подсказывало, в скором времени, если все так и продолжится, то нам всем придется покинуть поместье. Поэтому каждый день для меня был в этом доме, как последний. И я, словно натянутая стрела, ждала начала неизбежных событий, готовая выстрелить в неизвестном направлении.

Рузи, как и думала, нашлась на кухне. Завидев меня с узелком в руках, она лишь кивнула в сторону сумки с едой и тихонько произнесла:

— Леди Шеннод с утра встала не с той ноги, лучше бы тебе вообще на пару дней схорониться где-нибудь поблизости…

— Спасибо! — я обняла гувернантку в прошлом, заменившую мне матушку. И теперь, в момент расставания даже не смогла выжать из себя что-то более подходящее, чем простая благодарность.

Быстро, словно поняв меня с полуслова, Рузи отстранила от себя и нахмурилась, спросила:

— И далеко ты собралась?

— Истм-марк, — ответила, решившись окончательно. Да, именно. Вот только наивно будет с моей стороны ожидать, будто корабль до закрытого королевства некромантов отходит прямо сегодня.

— Тогда подстригись и переоденься, там правит только сила и магия. И если ты прибудешь туда в таком виде, — она многозначительно окинула взглядом мое зеленое платье с завышенной талией, — то прямиком тебе дорога в содержанки.

— А кто это? — уточнила, не совсем понимая, о чем это она? Неужели что-то хуже подмастерья артефатора?

— Хм, пойдем, — только и проронила Рузи, вытерев руки об передник, она скинула его на стул подле печки, где сидела, дожидаясь очередной пирог или горшок с божественным рагу. Даже есть захотелось от мыслей о её стряпне. Схватила сумку и спрятала туда узелок, с грустью вспомнив про пять сребриков, которые остались после недавних трат на продовольственные закупки.

— Не унывай, волосы у тебя растут хорошо. Как вернешься, снова отпустишь. Да и цвет у тебя такой, что лучше перекрасить, кстати. Блондин, даже мальчик там будет привлекать слишком много внимания.

— О, у меня есть антрацитовый агатник, в папиной комнате стоит у зеркала! — полушепотом воскликнула вначале, а после стала озираться по сторонам в коридоре, в который мы вышли после кухни, планируя подняться наверх. Однако Рузи меня тут же оттолкнула в сторону и приказала молчать знаком пальца.

— Рузи?! — раздалось сверху голосом мачехи. — Рузи, это ты?

— Да, мадам, это всего лишь я.

— Ты же помнишь, что должна немедля проводить ко мне эту несносную девчонку, как придет?! — истерические нотки в голосе леди Шеннод ни у кого не оставили сомнений, новый скандал обещает быть громким. Невольно поморщилась и сочувственно посмотрела на еще такую с виду молодую гувернантку, с тугим узелком каштановых волос, которая осталась прислуживать ради меня.

Сделав мне знак, стоять на месте, она отправилась наверх. Половицы нещадно заскрипели под её ногами, как вдруг неожиданно раздался довольно громкий стук в дверь.

Плохие предчувствия заставили меня нырнуть в маленькую комнатушку — чулан, под лестницей, о существовании которой я узнала только тогда, когда пришлось помогать Рузи с уборкой дома. Ведь тут стояли швабры, ведра, тазики и прочая дребедень.

Вовремя я спряталась, потому как с лестницы мгновенно слетела леди Шеннод, оставив после себя настоящий шлейф мускусно-сладких духов. Даже до меня долетело, перебивая затхлый запах мокрых тряпок.

Сквозь небольшую щель в деревянной доске, оказавшуюся как раз напротив двери, я смогла увидеть голубое, атласное, самое дорогое из всех платьев Руалы Шеннод, и только. Солнышко, светившее сквозь открывшийся дверной проем, не позволило разглядеть того, кто стоял у нас на крыльце.

Но что-то мне подсказывало, я его уже видела. Например, интуиция. Или знакомый цвет плаща?

Правда, их неслышный разговор продлился недолго. Ведь следом раздался на весь дом противный крик леди Шеннод:

— Милка! Мила, ты где?!

Ох! Как же я уже устала от этого? Постоянно твердить им одно и то же, я — Эмилия. Не Эми, не Мила, Эмилия! Чудом промолчала.

Вопреки обманчивой красивой внешности рыженькой, высокорослой красавицы, вздорный характер Руалы Шеннод сводил на нет весь положительный эффект.

— Как видите? — сказала она. — Даже дочери дома нет. Не то, что мужа. Увы. А теперь, простите меня, я жутко занята.

И с этими словами она захлопнула дверь прямо перед носом какого-то мужчины в плаще. Похоже, того самого. Интересно, как он только позволил так с ним поступить? Под эти мысли даже не заметила, как вновь услышала скрип лестницы и громкие шаги. Одни, вторые. Ага, это помимо леди Шеннод, наверняка, Рузи спускалась вниз.

— Зачем тебе ножницы? — послышался строгий голос моей мачехи.

— Э, мастер Луфа предложил наточить за услугу, которую ему оказала леди Эмилия. Она отнесла травяной сбор для их простуженной дочери. Помните, я рассказывала?

— Помню, — недовольно произнесла Руала. — Что ж. Отнеси, но учти. Не вернешь, я проверю!

От злости за столь хамское обращение с моей, между прочим, служанкой даже щеки запылали в праведном гневе. Вдох — выдох. И я закусила губу, пытаясь смолчать. Руки сжала в кулаки. И…

Дверь открылась, а на пороге появилась абсолютно спокойная и такая дорогая гувернантка.

— Как хорошо, что ты покидаешь эту кликушу, — произнесла она с улыбкой. Но меня-то не обманешь, я знала, что она расстроена.

— А ты?

— Что я? Я переселюсь обратно в Нирсо к сестре поближе. А когда вернешься, то ты знаешь, где меня найти.

Облегченно кивнула и наконец решилась вылезти из коморки под лестницей со словами:

— А откуда ты узнала, куда я делась?

— Больше некуда… В этом солнечном домике на вершине холма разве спрячешься?

— И то верно, что ж, веди, — прошептала я, следуя за Рузи, которая отправилась (судя по направлению) в мастерскую папа.

Да уж, давно туда не заглядывала.

Глава 3. Попутчик

Когда мы закончили все приготовления с подстриганием, покраской волос, переодеванием в рабочий костюм подмастерья, то после всего я с ужасом посмотрела на себя в маленькое зеркальце и чуть не взвыла от досады.

Мы не учли одно: антрацитовый агатник, темный, почти черный цветочек с голубым отливом, лепестки которого измельчают после сушки до состояния порошка, придает волосам лишь оттенок. Мой папа любил им подкрашивать свои редкие седые пряди, у меня же после сушки полотенцем на голове словно распустился голубой, нет, синий с голубым отливом, василек. А по ощущениям так и вовсе одуванчик. Волосы стали вдруг невыносимо волнистыми и будто истончились. Хотя ранее казались живыми, красивыми и блестящими.

— Не переживай, — успокоила меня Рузи. — Агатник легко смывается, а захочешь цвет темнее, покрась еще раз. Поэтому возьми его с собой на всякий случай. — С этими словами она сунула в мою сумку склянку с пробковой крышкой, заполненную почти до верху красящим порошком.

А когда я ничего ей на это не ответила, продолжая сокрушенно смотреть на себя в зеркало, то она попросту одела на мою голову капюшон на завязке, а после накинула серый шерстяной плащ, старый и штопанный в нескольких местах.

Я же по-прежнему медлила, стоя в дверях выхода из мастерской в хозяйственную пристройку с домной. Нет, кузницей, конечно, её назвать сложно, но и небольшая наковальня имелась и печь, и корыто, и много-много всяких инструментов в придачу, для отливки, ковки, вытягивания, в общем, создания металлических элементов артефактов.

— Всё, беги, — поторопила меня Рузи. — Иначе леди Шеннод предупреждала, что ждет гостей, и даже сына своего выгнала по городу шататься, чтобы не мешал.

Противное, ноющее чувство, не оставляющее меня с тех пор, как я решилась покинуть родовое поместье Шеннодов, лишь усилилось от этих слов. Но я все-таки собралась с мыслями и кротко приобняла мою дорогую гувернантку, а затем вылетела в пристройку, пока не передумала.

В этот самый миг в доме началось что-то странное. Входная дверь громко хлопнула, а затем послышался удивленный возглас Руалы.

Хм. Наверное, это Раффаэль вернулся...

Что ж. Тем более делать мне здесь больше нечего. Записки с инструкциями кому нужно я оставила. Потому с легкой совестью отодвинула щеколду и выскользнула наружу. И вот же незадача. Незнакомец, как оказалось, бродил поблизости, что-то вынюхивал. А когда внутри раздались крики, то он как раз отвернулся в сторону парадного хода.

Вот уж не ожидала от него, что не уйдет! Поэтому пришлось обходить дом со стороны теплицы и припустить к докам по прямой через поле, чтобы поскорее спуститься с холма и скрыться за первыми деревьями перелеска.

***

Около часа, по внутренним ощущениям, я потратила на то, чтобы добраться до портовой улицы. И снова чуть нос к носу не столкнулась с этим настырным мужчиной в плаще цвета грязи. Как определила, что это именно он? Да по бряцающим звукам и своеобразной походке, которую ни с кем из местных не спутаешь. Кстати, об этом. Точно ведь! И сама слегка ссутулилась и попыталась ему подражать, шагая следом, но с заметным отставанием.

Повезло еще, что в порту всегда было довольно людно, ведь там располагались конторы судовладельцев да ростовщические лавки, помимо двух не слишком уж приличных таверн. Поэтому мое странное и непривычное поведение, как и вид, не привлекло абсолютно никакого внимания. И хорошо.

Ранее я частенько сторонилась этой улицы, даже с целями срезать, добраться от одного края берега к другому, чтобы забрать товары, почту, новостные свитки, выписанные с материка. Оттого сведения мои об этой части города были непростительно скудны, точнее поверхностны. Знать-то я знала, что можно: или поискать судовладельца, и напроситься на любой корабль до материка Мие, или же попробовать договориться напрямую с капитаном какого-нибудь торгового фрегата, реже галеона. Вот только уверенности в своих силах это не прибавляло.

Окинула взглядом всю акваторию залива...

На рейде сегодня ни одного знакомого корабля. И лишь одно судно пришвартовано к причалу. Сощурилась и закусила губу. Каравелла. А судя по лежащим деревянным бочкам и ящикам, ждущим на пирсе загрузки или наоборот, — грузового типа. Однопалубная. Да, о комфорте можно забыть. Теперь осталось только узнать, куда плывет это судно, когда отчаливает, и возьмут ли меня на борт.

Как назло, незнакомец словно мысли мои прочитал. Взял и свернул к причалу, зашагал мимо рядов ящиков и бочек бесхозно брошенных на произвол судьбы. Нет, на самом деле не брошенных. Просто любое воровство в нашем городке — неслыханное, а самое главное, абсолютно гиблое дело. Ведь все здесь друг друга знают и приблизительный достаток тоже. Поэтому и раскрываемость краж высокая. Но увы, только не в случае с сокровищницей Шеннодов.

Вздохнула и с удивлением обнаружила, что незнакомец с легкостью поднялся по сходням на каравеллу, не встретив никаких препятствий. Странно. Невольно вспомнила то, как он спрашивал про королевский заказ из Истмарка…

Хм.

Так, значит, корабль плывет туда, куда мне нужно?! Может быть... А вдруг, это его судно? Стоит ли и мне тоже напроситься на борт у него?

Припомнила нахальное поведение этого незнакомца в переулке. И мысленно скривилась нашему поведению. Да. Он мне нахамил. И да, руки свои распустил. Но и сама хороша, могла бы и поблагодарить, как следует.

Другая странная мысль посетила мою голову, оставив неприятный привкус желчи во рту: «А как следовало его поблагодарить?». Уж не так ли, как мой братец попытался отплатить мне за заботу после исчезновении папа? Ведь домашними хозяйственными делами ни он, ни мачеха, не занимались уже как несколько недель.

 Как назло, в тот самый момент, когда я почти было собралась свернуть на причал к кораблю, то услышала вначале протяжный свист. А затем через пару мгновений моего изумленного оцепенения, из ближайшей таверны высыпала целая толпа мужчин с громкой руганью.

Судя по внешнему виду: кто-то раздетый по пояс в бандане, кто-то в распахнутой рваной рубашке не первой свежести, и все как один с саблями или же кинжалами за поясами, точно не местные… моряки.

Интересно, а кто-нибудь остался на вахте или же корабль сейчас представлен сам себе? Но… узнать ответ на свой вопрос так и не довелось. Ведь вся эта шумная толпа тот же миг двинулась в сторону каравеллы, вдобавок оттуда раздался еще и противный звон рынды.

Т-только не это! Неужели они собираются отчаливать?! С гулко колотящимся сердцем, казалось, подпрыгивающим в груди до самого горла, рискнула и пристроилась к толпе мужиков в состоянии, то ли тяжелого подпития, то ли уже жуткого похмелья. И… Так и прошествовала вместе с ними к сходням и даже поднялась на борт под песню про какую-то непотопляемую звезду морскую, про которую горланили двое впередиидущих, причем шатаясь из стороны в сторону и преимущественно в обнимку.

— Её… ик! Не-необъят-ны-е берега-а-а… так и ма-а-ня-а-ат к себе-е-е… — пели моряки заплетающимся языком и вразнобой. — А-а-а-а её… глаза-а-а, ик! Как пучи-и-и-и-на, взгляд туда-а-а и, ик! Ты то-о-о-онешь… Нет! Ст-о-о-онешь от любви…

Я же дослушивать песнь не стала, едва забралась на палубу, тут же спряталась за какими-то бочками, почему-то еще неубранными в трюм. И вовремя, ведь на капитанском мостике послышались шаги, и кто-то прикрикнул:

— Харе горлопанить! Отчаливаем.

Дождавшись, когда капитан, или кто-то там сверху уйдет, я рискнула пробежать до ближайшего лючка, открытого, на мое счастье, и спрыгнула в трюм. Где снова спряталась за ящиками и какими-то тюками. Вовремя. Ведь в тот же миг на лестнице послышались чьи-то шаги. Вот я глупая! Сейчас как найдут! Как-как накажут!

Но, вопреки моим опасениям, матрос тут же ушел дальше в другую часть корабля отделенную перегородкой и даже хлипенькой дверью. Затем еще через некоторое время вернулся обратно и вновь заскрипел половицами, поднимаясь наверх. А там уже вовсю звучал топот, крики и снова топот. Нет, не так. Много топота и много криков, а еще лязг металла.

Я, казалось, всё это время словно дышать разучилась. Сидела тихо, как мышь, и прислушивалась к каждому шороху. Заодно и корила себя за такой глупый поступок! Столько лет жила и чтила законы нашего острова. Ведь могла же попробовать поторговаться с капитаном?

Под эти и другие мысли, штурмующие мою бедовую голову, даже сама не заметила, как начала клевать носом да так и задремала, сидя на полу с подтянутыми коленями к самому носу.

Проснулась уже тогда, когда вновь расслышала скрип лестницы. Только в этот раз к неприятному протяжному звуку добавилось еще и знакомое позвякивание.

Я непроизвольно втянула шею, стараясь еще сильнее спрятаться за ящиком слева, хоть не было такой нужды. Достаточно было лишь податься чуть правее и скрыться за горкой повыше. Но, на мое счастье, когда незнакомец спустился с последней ступеньки, то прошел и остановился в дальнем углу трюма, слева от лестницы, там, где стоял сундук, прикреплённый цепями с двух сторон к полу, наверняка чтобы во время качки не перевернулся. С этой же целью весь груз: ящики, тюки, мешки побольше стояли эдакими островками, связанные друг с другом канатами, и один конец с петелькой обязательно цеплялся за крюки в потолке. Невольно проследила взглядом к тому самому крюку и, расслышав легкий шум, с замиранием сердца вновь выглянула наружу. Страшно было — еще мало сказано.

Но всё обошлось. Вроде бы. Незнакомец стоял ко мне спиной. А еще в этот самый миг раздался громкий звон и… Ого! Пришлось даже кулак закусить, чтобы смолчать. До того мужчина уже успел скинуть с себя плащ на пол, а сейчас туда же отправил и отстегнутые отдельно наплечники, затем наручи, кинжалы, перевязь с мечом и даже арбалет снял с плеча.

Однако не это меня поразило, нет. А вообще в целом количество надетого: ведь после этого он принялся за кирасу, кинул её вниз со звоном, а затем стянул еще и кольчугу. Это куда же он такой собрался в полном латном облачении?! С его-то ростом, разворотом плеч, упругими мышцами, такими, хм, стальными на вид и со столь четкими отчерченными линиями бицепсов, трицепсов, или как там? Да по его спине можно изучать анатомию! Ой, то есть мускулатуру. Если я вообще что-то в этом смыслю.

Поразительно…

Даже у нашего кузнеца Бийома не видела подобной фигуры. У знаменитого на весь остров ремесленника мышцы большие, бугрятся. Да и сам он, конечно, гигант с небольшим брюшком. А этот же высокий, вроде и мускулистый, но вместе с тем худощав, жилистый, сильный и внушающий страх, особенно из-за безобразных шрамов, расчертивших его спину тремя рваными линиями.

Ох, чуть неосознанно не подалась вперед, чтобы разглядеть их поближе! А когда он еще и свел лопатки вместе, разминая затекшие плечи, то я была вынуждена вновь прикусить кулак. Рузи меня за мое поведение наверняка отругала бы и оставила без ужина. Однако я ничего не могла с собой поделать. И ведь незнакомец на кольчуге не остановился! Следом на пол упали еще и его штаны… Убрала кулак и закусила губу, затем все-таки не выдержала и стыдливо спряталась за ящиками. Так. Нельзя глазеть! Э-это не прилично. Как минимум.

Вовремя я, однако, скрылась. Потому как мужчина, похоже, развернулся и собрался подниматься по лестнице.

— Эй, — прозвучало набатом по моим нервам. Ведь голос раздался из того самого люка, через который я спрыгнула сюда. — Кел, ты еще здесь?

Приближающиеся шаги босых ног по дощатому полу трюма однозначно ответили на этот вопрос.

— Что ты хотел? — пробасил незнакомец низким рокочущим голосом. А я от страха вся так и сжалась, ожидая что меня вот-вот обнаружат. Но нет, мужчина остановился рядом с моим укрытием и наверняка встал прямо под люком, откуда внутрь проникали ленивые закатные лучики.

— Ветер крепчает, скоро начнется шторм, ты действительно собрался махнуть вплавь до бухты контрабандистов? — спросил кто-то сверху.

Однако вместо ответа лишь получил нагоняй:

— Во-первых, спустись, о таком не кричат на весь корабль. Во-вторых, и не в такую погоду плавал, тебе ли не знать?

— Ладно-ладно… — собеседник Кела сделал вид, что сдался, но затем вновь предложил: — А может, все-таки возьмешь лодку да подплывешь со стороны мыса? Там, с той стороны её и спрячешь, да пройдешься немного пешком до песчаной косы? Так надежнее будет…

— Еще раз повторю, хочешь поговорить, спустись сюда. А нет, так умолкни, Шад.

На этом разговор закончился, как мне показалось вначале. Даже облегченно выдохнула. Поздно вспомнив, что я не одна здесь. В ужасе закрыла ладошкой рот и… услышала вновь скрип половиц на лестнице. А тот самый Кел вначале, по ощущениям, сделал пару шагов в мою сторону, но после все-таки развернулся и зашагал обратно к сундуку.

— Ты действительно хочешь так рисковать только из-за одной наводки? — спросил какой-то матрос, спустившись в трюм.

— А что еще мне остается? Не возвращаться же к Хеймилю с пустыми руками? Артефактор исчез несколько недель назад, лавка его закрыта. А дочка его, дрянь еще та, шашни водит с братом, тфу! — При этом Кел словно сплюнул на пол. Хорошо, что я этого не видела... Точно бы не смолчала!

Собеседник Шада тем временем продолжал:

— Так еще и тоже куда-то пропала прямо у меня из под носа. И из островных слухов оставалось только поискать ведьму, которую так и не нашел. Но сумел подслушать про тайную встречу в бухте контрабандистов.

— И что, настолько дорогой заказ? — заинтересовался Шад. — Неужели стоит такого риска?

— Я бы сказал, бесценный, — его приятель пробубнил себе под нос. — Учти, не вернусь через пару склянок, уплывайте без меня.

— Хорошо, — было ему ответом.

А затем оба полезли к сундуку. Цепи звякнули, крышка протяжно скрипнула. Еще через несколько мгновений наступила тишина. Сердце мое совершило кульбит в пятки и обратно, прежде чем я вновь осмелилась выглянуть наружу.

Как оказалось, тот, который Кел, достал кинжал на цепочке и повесил её себе на шею. Второй продолжил копошиться в каких-то вещах. Взглядом проследила за оружием в металлических ножнах и остановилась на груди воина, причем еще более рельефной чем спина.

Щеки мои так и обожгло. Чудом кожа не потрескалась от жара…

И я поспешила спрятаться обратно, пока меня не обнаружили. Вот, казалось бы, отвернулась, а перед глазами по-прежнему стоит его фигура в одних панталонах... Закусила губу с легким сожалением. Ведь я напрочь не успела разглядеть его лицо. При таких-то габаритах и рельефах, немудрено. Ох! О чем это я думаю? О-он же дрянью меня назвал? Ведь ничего не путаю? Впору бы обидеться. Но увы. Не могу. Сама виновата, сказала двусмысленность там, в переулке. А после оправдываться не стала. И вообще, жаль, что всё так обернулось. При других бы обстоятельствах да официальном знакомстве, может быть, и позволила бы ему за мной поухаживать?

Да уж. Размечталась.

За моей спиной между тем вновь раздался скрип и хлопок крышки сундука, и оба мужчины отправились на лестницу, застучав пятками по половицам. Далее гулкие шаги звучали уже над моей головой, и они приближались и приближались, пока не стихли. После чего за кормой услышала лишь характерный плеск волн.

— Человек за бортом! — моментально выкрикнул вестовой из гнезда.

Но несмотря на это, на палубе ровным счетом ничего не происходило. Никаких лишних шорохов от слова "совсем".

Потому все же рискнула и метнулась к одной из выкатных пушек, стоящей ныне устойчиво с брусками под деревянными колесами. Слегка приоткрыла крышку от люка, толкнув её рукой вперед, и увидела его, полуголого пловца, уверенными гребками отплывающего от корабля в сторону острова.

Так мы еще на Эрагате? Рядом с Коско, что на западной оконечности? Если я ничего не путаю, конечно. Сощурилась, впервые оглядывая остров с моря. Определить было сложно, ведь так далеко я не заплывала никогда, хоть и любила купаться. Одно непонятно, зачем Кел тогда отчаливал? Ведь бухта контрабандистов находится в двух часах от поместья Шеннодов, просто в противоположную сторону от городских доков.

Ничего не понимаю. Пока, во всяком случае. Точно! Чтобы ничего не забыть, нужно это записать. Чем и занялась, едва вновь спряталась в свое счастливое убежище. Порылась немного в сумке, выуживая сверху завернутый кусок яблочного пирога. Да и перекусить бы тоже не мешало. Определенно.

Глава 4. Клеймо

На удивление после столь наполненного событиями дня, вечером, довольно быстро уснула, несмотря на начавшийся шторм, который лично меня только сильнее убаюкивал. Точнее даже не так, устав пялиться в одну и ту же точку в темноте, я просто сомкнула отяжелевшие веки и забылась сном без сновидений. Но, если бы знала, как будет проходить мое пробуждение, то хотя бы поволновалась немного для приличия.

— Эй, кэп! — вскричал кто-то у меня над ухом.

— Чё? — послышалось откуда-то сверху.

Я мгновенно открыла глаза и обомлела от страха! Ведь надо мной склонялся какой-то матрос в потертой рубашке с желтыми разводами и серых штанах-шароварах, с кинжалом на поясе, за который и держался.

А заметив мою испуганную реакцию, он хмыкнул и громко произнес:

— У нас тут заяц пробрался в трюм.

— А? Ты про того мальчишку? — капитан каравеллы (судя по всему) обо мне знал. Что и подтвердил следующими словами: — Да, натыкался на него ночью. Видимо, сел на Эрагате. Если он что-нибудь спер…

— Н-нет! Я не… мне только нужно в Истмарк! — вскричала я, наконец опомнившись от потрясения. — В-в-от проверьте мою сумку, здесь только мое!

— В Истмарк говоришь? А куда?

— Ву… Вурмград, — выдала я далеко не с первого раза. Благо хоть название столицы вспомнила в таком состоянии. А еще ума хватило понизить интонацию.

— Что ж, — мужик, стоящий над душей, поковырялся в моей сумке да выудил оттуда остатки пирога и склянку агатника. — А это что?

— Краска для волос, — ответила без задней мысли.

— О! Конфискую! — выдал он.

А заодно снял бандану и скинул её на пол, демонстрируя всем свою блестящую лысину с тремя светлыми прядями.

— Так! Какой там конфискат? — возмутился русоволосый молодой матрос, тот самый, который по имени Шад. Так он капитан? Или просто выше по званию?

— Э-э-э, кэп, ну, я, — мужик, стоящий рядом со мной, замялся. И кинул флакон с агатником в мою сумку обратно.

Стала невольно оглядывать трюм в поисках того самого Кела. Зачем? Не понятно. Надеялась попросить у него защиты? Правда, тут же услышала задумчивые слова одного очень жадного капитана.

— Отведи его на долговую биржу. — А уже у меня чуть более громко спросил: — Я же правильно понимаю, у тебя нет десять сребриков, чтобы оплатить свой проезд?

— Десять?! — удивлению моему не было предела. — Э-это же один золотой в пересчете на следующий драгоценный метал!

— А чему ты удивляешься? — Кэп скривился. — Судя по весу в тебе пол центнера. А сколько у нас стоит провоз четверть центнера засоленного мяса? — спросил он. У кого, не понятно. Оказалось, у самого себя: — Пра-а-а-вильно. Пять сребриков. Четверть плюс четверть равно половина центнера, итого десять сребриков. Уловил суть?

Да уж. Интересная арифметика. Чтобы меня оценивали, как засоленное мясо, впервые с таким сталкиваюсь.

— Ну? Не слышу ответа? — дожимал кэп.

— Да-да, я понял. — Согласилась и полезла в карман за деньгами. А там… Пусто! Последние пять сребриков пропали! Перевела изумленный взгляд на лысого матроса, который, видимо, проследил за моими мыслями и тут же подхватил меня за плечо.

— Раз понял, значит, двигай давай, — буркнул он. — Нам еще разгружаться нужно.

— А-а-а, э-э-э, — понеслось у меня нечленораздельное, пока мы вдвоем шагали в сторону лестницы прямо к застывшему на проходе капитану. Как назло, тут я еще и заметила размотавшиеся на полу, возле сундука вещи Кела, а его самого нигде нет.

— А-а-а где он? — зачем-то спросила я и кивнула в сторону кирасы, мимо которой только-только прошла.

— Кто? Келрик? — Казалось, капитан сильно удивился. Но после стукнул себя по лбу, о чем-то догадываясь. — Да, точно, ты же за ящиками сидел, пока мы тут... — И он замялся.

А когда мы уже было подошли к нему, то Шад схватил меня за плечи и встряхнул со словами:

— Ну-ка, говори быстро, кто ты? И что ты слышал?

— Я-я-я… — от изумления даже заикаться стала.

— Как зовут? — подсказал матрос сбоку от меня.

— Эмиль, — первая попавшаяся в голову мысль показалась здравой.

— А дальше? — выдали оба.

— Шен, — не нашла ничего лучше, чем сократить свою фамилию. Да и не успела я как-то придумать что-то более подходящее.

— Ну и? Что про вчера слышал? Говори!

— Я-я большую часть времени проспал… — почти не соврала. Глаза мои непроизвольно наполнились слезами. Но я тут же утерла глаза рукавом своей рубахи подмастерья. Ведь мужчины не ревут!

А матросы, как будто бы смутились, но и только, затем тот, который лысый уточнил у кэпа.

— Ну все? Мы пойдем на биржу по-старому?

— Да-да, давай, — согласился тот, чем еще больше меня напугал.

Естественно, я не смолчала:

— П-подождите, что значит это ваше «по-старому»? И что за долговая биржа?

Но меня уже вовсю тащили по лестнице наверх. Матрос отвечать на вопросы не стал. Лишь молча волок за собой теперь уже по палубе, к борту. А там и взял канатную бухту, связал меня в пару ловких движений поперек туловища вместе с руками. Даже возразить не успела…

Но после он все-таки решил успокоить:

— Да что ты переживаешь-то? Отведу тебя туда, долг твой выкупят на аукционе. И ходи довольный в своем Вурмграде, пока не оплатишь. Сам же хотел сюда попасть? Вот и радуйся.

А когда до меня дошло наконец то, о чем он только что сказал, то не выдержала, зашипела в ответ:

— Вы! — Возмущению моему не было предела. — Это же вы взяли мои сребрики!

— Какие? — почти натурально изумился он. Но в том-то и дело, что «почти». При этом уголки его губ слегка подрагивали. — И вообще, скажи спасибо, что волоку за тобой твои вещи, — проворчал он, демонстрируя мою сумку у себя за плечом, про которую как-то совсем забыла.

Отчаянная мысль, попытаться откупиться, так же мгновенно вспыхнула в голове, как и потухла. Ведь нечем-то откупаться. Все золото, драгоценности, для сохранности мы хранили в сокровищнице, в подвале. А она, увы, опустела.

— Двигай, давай, — с этими словами меня подтолкнули к сходням, уже скинутым к причалу. Обреченно посмотрела перед собой и напрочь забыла обо всем на свете, иными словами изумленно уставилась на перламутровое нечто, чем-то похожее на мыльный пузырь, но какой-то огромный, словно окутывающий берег. Нет, не так! Вообще весь видимый за крепостной стеной ландшафт, а не только город!

— Ч-что это? — вырвалось у меня.

— Что-что магический барьер. — Матрос хмыкнул, лишь продолжая вести меня по причалу в сторону огромного, нет, громадного города! Одно только предместье со стороны берега размером с три наших Коско, не говоря об остальном. Стены крепости поражали своей высотой, даже с такого дальнего расстояния, чтобы осмотреть шпили, пришлось запрокинуть голову. И, подождите… Это что? Пики? На стене? Опустила взгляд вниз И тут тоже… Частокол из пик окружал ров, через который перекинут деревянный подъёмный мост.

А я усиленно пыталась понять, зачем всё это? Зачем на домиках, мимо которых мы шли, металлические решетки на окнах. И еще всюду стояли рядом, почти с каждым домом, какие-то странные пустые клетки с человека ростом. Невольно вздрогнула от резкого осознания того, куда вообще попала со своим таким наивным предположением, что мой отец где-то в этом королевстве. Ко всему прочему услужливая память напомнила про детскую байку о вампирах и оборотнях, гласящую дословно: «Не будешь слушаться, родители отправит тебя в Лусканию или Дитрию на корм зверью или упырям». А это же соседи Истмарка…

Между тем мы вышли на портовую улицу и продолжили идти мимо каменных одноэтажных домиков с черной черепицей на низких скатах. Минуя третьего мужчину, звенящего чем-то под плащом да закинутым арбалетом на плечо, наконец поняла, что латное и кольчужное облачение Кела — здесь такая же обыденность, как у нас на острове легкие платья и рубашки со штанами.

— Ох… — столько эмоций сразу отразилось в одном этом вздохе, когда меня втиснули в какое-то высокое здание, единственное такое на всей неказистой портовой улице из унылого серого камня.

Едва мы вошли, то сразу попали в маленький тамбур с тремя решетчатыми окошками с левого боку. В одно из них моряк и бросил, мол, привел должника. Затем быстро еще что-то надиктовал, не разобрала. Настолько звучало, словно на другом языке. И, получив номерок на листочке, повел меня дальше, вглубь здания, удерживая теперь уже за веревку.

— Слушай, может, уже развяжешь? — запросила я. Видеть себя одну такую замотанную среди толпы мужчин: кто в сюртуках, кто в доспехах, а кто в плащах, и непонятно, что там под ними. К слову, все сидели или стояли в несколько рядов вокруг одного скороговорщика в парике, выкрикивающего громко с трибуны цифры по нарастающей.

— Тише, — моментально шикнул на меня моряк. — Иначе отдам тебя первому попавшемуся ростовщику, отправляющему молодняк на шахты или же на рудники.

— Как шахты? Из-за каких-то десяти сребриков? — не удержалась и опять вспылила. Да-да это же вообще ни в какие ворота?!

— Ха! А ты как думал? Что станет с твоим долгом, пока ты нам его вернешь? — И не дожидаясь моей реакции, сам ответил на свой вопрос: — Правильно, на эту сумму набегут проценты. Видишь ли, парень, жизнь — дорогая штука. Поэтому сиди, слушай и жди. Да надейся на лучшее. Если повезет, попадешь к палочникам или на лесоповал, а нет, так забьют тебя в тележку к остальному долговому отребью, и покатишь на север, в Орсхейм добывать железо и олово.

— Э-э-э, — возмутилась я, но уже шепотом. — А разве нельзя как-то иначе договориться? Я могу расписку написать… — попросила в надежде, что, может быть, он все-таки сжалится. Зачем-то посмотрела на него с надеждой, даже ресницами похлопала. Неосознанно, правда. На что лысый вредный мужик лишь поморщился и фыркнул.

— Так ты из этих, что ли? — выдал он брезгливо. — Ну да. Худосочный, как жердь, да волосы у тебя вон, ухоженные.

После чего он вдруг сделал неосознанное движение головой, желая сплюнуть на пол. Но вовремя передумал. Видимо, увидел осуждающий взгляд одного мужчины в черном фраке, который возвышался над всеми, стоя в углу, как какой-то надзиратель. Взгляд мой успел подняться от его черных лакированных туфель до того же цвета жилетки, спрятанной за фраком, прежде чем жадоба меня не отдернул:

— Не пялься! Сразу видно, маг…

— Да? А-а что у вас здесь магов уважают? — переспросила я. На всякий случай. Как-никак и сама колдовать умею, а не только артефакты делать. Правда, хуже своего отца. Так, баловство одно, но качественное.

Моряк после моих слов чуть не сплюнул повторно.

— Любят? — переспросил он. — Ага, как же. Смотря каких. Вот недавно посадили парочку за нарушение запрета.

— Запрета?

— Слушай, заткнись и стой молча, — прошипел на меня этот несносный жадина. А я только сейчас заметила, как надзиратель во фраке переместился поближе к нам и сделал вид, будто разглядывает пол рядом с моими ногами.

— То есть, про собственные магические способности лучше тоже промолчать? — переспросила я специально, сделав кое-какие выводы в уме. Уж лучше останусь сподручным какого-нибудь мага, чем в карьеры. Даже думать об этом не хочется!

Но вместо ответа моряк лишь замахнулся в мою сторону. Дернулась исключительно неосознанно, прикрывая руками лицо. Но увы, удара не последовало. Мужчина во фраке перехватил запястье лысого и исключительно доброжелательно улыбнулся при этом. В другой же руке он держал чуть приподнятую над полом трость с посеребренным наконечником в виде черепа, украшенного самыми настоящими сапфирами. Хм. Он-то мне и нужен!

— Вы… — мой заступник начал разговор с моим долгодержателем. Да уж. Ситуация. — Вы привели этого молодого человека, чтобы продать его долг, не так ли?

Я же подняла изумленный взгляд к его глазам. Смеющиеся, живые, и такие лучистые, на первый взгляд, если бы не одно «но». Стояло в них какое-то страшное затаенное выражение безумия. Ко всему прочему губы его сомкнуты, однако уголки то и дело подрагивали, желая дезертировать на середину щек. Ведь он действительно забавлялся сложившейся ситуации. Н-да. Рано обрадовалась.

На секунду онемевший моряк наконец нашелся с ответом и пробурчал недовольно.

— Да вот, бесплатный путешественник нашелся.

— И во сколько вы оценили его бесспорно вопиющий поступок? — и снова уголки губ этого мужчины дрогнули. Показалось ли, но на слове «его» он сделал маленький, но такой ощутимый акцент. Чем напугал неимоверно. Нет, не так, за мои нервы словно резко дернули, а тело встряхнули. Невольно прикусила губу, а затем отругала себя и приказала не раскисать. Наклонила голову вперед, пряча лицо за волосами. Думаю, так лучше и буду ходить, делая вид, что без ума от одного только вида собственной обуви.

— А… э… — моряк тем временем мялся, посматривая на мужчину с трибуны, которому уже принесли новые бумажки. Затем наконец собрался и отдернул свою руку со словами: — Я его уже записал при входе, так что извини приятель.

В этот самый момент раздалось на весь зал:

— Следующий лот, юноша лет шестнадцати-девятнадцати.

«Восемнадцати», мысленно поправила я.

Неужели нельзя было спросить? Хотя? А зачем мне им помогать и отвечать правильно? Хм... А может быть, совсем молодых не отправляют в шахты? Тогда действительно стоило бы подсказать.

Увы, узнаю об этом наверняка уже перед тем, как купят. Моряк при этом взял и буквально затащил меня на деревянную ступеньку трибуны к оратору с молоточком в руке. Тому самому, который со странным лохматым париком, чуть съехавшим на глаза, кстати. После чего этот несносный жмот наконец снял с меня веревку, а после еще плащ стянул, да вручил его мне в руки вместе с рюкзаком.

— Итак, лот номер 478, — протараторил мужчина с трибуны. — Стартовая цена его долга двадцать пять сребриков, или два с половиной золотых.

У меня же в уме случился самый настоящий бунт. Что-о-о?! Сколько?! Да на эти деньги можно три месяца спокойно жить у нас в Коско и бед не знать!

— Фу, какой-то он тощий, — выдал один жиртрест в голубом атласном фраке с пышным шейным платком, завязанным под двойным подбородком. Ко всему прочему этот наистраннейший индивид сидел на высоком стуле с обивкой под цвет его оранжевой бархатной жилетки и качал своими коротенькими ножками из стороны в сторону.

— В угольные шахты мы к себе такого не возьмем, — констатировал он, кривясь противным ртом, украшенным жиденькими усиками.

— Рудокопам он тоже не нужен, — пробасил другой, наоборот довольно жилистый мужик, и тоже не очень высокий. Однако этот развалился на стуле, словно пришел в питейную.

— Может быть, монетный двор пожелает его взять к себе подмастерьем? — предположил оратор с трибуны. Вот за что его уважаю, сразу подметил мои самые лучшие рабочие стороны: — Смотрите, какие у него тонкие ловкие пальчики, словно с детства занимается артефакторским, или просто ювелирным ремеслом.

А вот после этих слов я действительно испугалась, потому как из-за этого толпа загудела, и начался громкий торг с криками.

— Так откуда он говорите? Не из Эрагата? — пропищал кто-то с задних рядов. На что жиртрест недовольно обернулся и осадил:

— Так, Ружан, вначале выбирает первая линия ростовщиков, а вы довольствуйтесь объедками и помалкивайте! — А после этот уродец обернулся ко мне и смерил сальным таким взглядом со словами: — Пальчики ловкие, говорите? Была не была, выкупаю его для домов терпимости. Там им точно найдут применение. Беру этого василька за двадцать пять сребриков.

Неожиданно для всех сидящий в первой линии у самого прохода молчаливый старец с бородой, заплетенной в настоящую косу, поднял золотой веер и громогласно произнес: — Пять золотых и забираю без торга, по праву двойной ставки.

Я невольно выдохнула. Но лишь на мгновение, все еще переживая о судьбе своего распределения. И словно мысли мои прочтя, оратор вначале хлопнул молотком по трибуне с криком: «Долг продан», а затем уточнил для протокола: — Что записать про место отбытия?

Настолько изумленная происходящим я не сразу заметила стоящего невдалеке от старца мужчину в черном фраке, который тут же подошел что-то прошептал ему на ухо.

Следом я услышала слова, без преувеличения, решившие всю мою судьбу.

— В Котаз, Вурмград, в город некромантов, — безэмоционально продиктовал тот.

А я даже не знала, радоваться мне этому или нет. Потому как толпа словно побелела после этих слов. Моряк ко всему прочему сочувственно похлопал меня по плечу со словами: — Извини парень и прощай.

Что значит, извини? И что он имеет ввиду под своим этим скорбным «прощай»? Кто мне скажет?!

Но увы, лысый пояснять ничего не стал и лишь молча прошел к старцу, забрал деньги и затопал к выходу. А оратор ему вслед проскрипел: — Один золотой идет в уплату процентов за посредничество.

И уже мне приказал: — Подойди.

Невольно подчинилась. Вообще чувствовала себя как в каком-то сне.

— Вытяни руку, — прозвучал следующий приказ.

Сделала, как велели. В следующий миг в районе запястья ощутила легкое жжение когда оратор поставил там, прикоснувшись металлической пластиной, какую-то печать. Которая, к сожалению, оказалась самым настоящим магическим клеймом, запрещающим колдовать…

Глава 5. Котаз

Свинство! Скотство! Да как вообще можно так обращаться с только-только прибывшими в королевство? И долг повесили в целых пять золотых! И нет бы оставили в покое. Мечтай. Так еще и долговое клеймо вкупе с запретом колдовать...

Непроизвольно потерла слегка зудящее запястье под плащом, который одела обратно перед выходом. Как мне теперь, прикажете, откупиться?

Мое скверное настроение наверняка отразилось на лице, потому как новый работодатель решил успокоить, пока мы шли по портовой улице:

— Прошу не переживать, разницу от завышения цены вдвое с вас требовать не будут, будем считать, это моя оплата за неубедительное предложение этому вредному моряку продать ваш труд до аукциона.

Интересно, с чего такая щедрость?

— Простите, что? — недоуменно уставилась на него. Мы тем временем уже успели выйти из здания долговой биржи и свернуть на соседнюю широкую улицу, целиком и полностью заставленную конными экипажами по обочине дороги.

— Вы мне нужны были с магическими способностями, — ответил он. Затем открыл предо мной дверцу черной лакированной кареты, блестящей, как будто только-только съехала с помоста древесной артели после рук мастера. Немного замявшись, я все-таки залезла внутрь. Ведь обычно пропускают вперед дам, а сейчас я вроде бы одета не слишком опрятным и довольно мохнатым подмастерьем.

— Мм-м? — снова подтолкнула собеседника продолжить свою мысль, когда мужчина с острыми чертами лица в черном фраке расположился напротив.

 Его серый шейный платок, заколотый платиновой булавкой с сапфиром, невольно привлек мое внимание. Тонкая работа, исполненная в форме маленькой горгульи. Хм…

— Ваша форма, — вернул он меня из мыслей. — Это же форма подмастерья, не так ли? Вы занимались изготовлением артефактов вместе с каким-нибудь почтенным мастером?

— А? Да-а-а, — запоздало протянула я, отвлекаясь.

Теперь же мой взгляд поднялся до его довольно узких, угловатых черт лица и острой короткой бородке. Такой же черной, как и волосы на висках и иронично изогнутых бровях. На голове же моего визави плотно сидел черный цилиндр, едва недостающий до потолка кареты. И если бы не этот чокнутый взгляд и перманентная ухмылка, то его можно было бы назвать вполне себе красивым мужчиной средних лет.

— Я повторю свой вопрос, — донеслось до меня, когда наконец поняла, что беззастенчиво пялюсь. Опустила глаза, сжала пальцы в кулаки на коленях. После, правда, решила, пускай. Подумаешь, разглядывала его лицо? Ведь сейчас я парень, не так ли? А они ведут себя еще более развязно, чем это. Вспомнила про Раффа и не удержалась от сокрушенного вздоха. Да чтобы ему сейчас икнулось.

— Вы удивительно интересный собеседник, — подтрунил меня мужчина напротив.

— Э-э-э, да, простите, до сих пор не верится. Словно это всё произошло не со мной.

Показала ему печать на запястье для убедительности и состряпала жалобную мину. На что тот лишь поднял трость и постучал ей по крыше кареты. Раздался щелчок хлыста, и экипаж тронулся.

— Можете мне не верить, но всему есть объяснение. — Филосовски заметил он. — Однако же предпочитаю начать наше знакомство с представления. Осберн Кирхард, я директор Академии нежити, одного из трех учебных заведений в нашем некрогородке. А вы?

— Я? — Растерянно вспомнила свое недавнее выступление в трюме. — Эмиль Шен. Подмастерье почтенных мастеров Виннов из Эрагата.

Почти не соврала, почти. Вот только сапфир в трости мистера Осберна как-то странно блеснул. Или мне показалось? Однако владелец явно магической вещи не ответил, а лишь продолжил странно улыбаться, пока не кивнул со словами:

— Что ж, так и запишем.

Он протянул руку и я её с запозданием пожала, опомнившись. А затем смущенно перевела взгляд в окно и попыталась переменить тему. Как нельзя кстати», ведь в очередной раз мне пришлось сощуриться от солнечного зайчика из-за установленного на углу улицы зеркала на металлической опоре.

— Простите, а что это?

— Защитная мера от кровососущих, — Кирхард будто мысли мои прочитал. — Вурмград единственный город, в котором нет темных закоулков. Ни единого. За этим следят десятки зеркалистов, разворачивающих отражающие солнечный свет поверхности в нужные стороны. Многие из них, кстати, как и вы, молодой человек, пожаловали в наше королевство без приглашения.

Ох. Невольно сглотнула пересохшим горлом. А ведь правда…

— Да, и поэтому нужно их так наказывать? — с чего-то вдруг решила встать на столону этих бедолаг. Может быть потому, что оказалась в подобной ситуации?

— Почему же наказывать? — мой собеседник явно удивился. — Им дали работу и кров. Многие из тех — беженцы из соседних королевств, которые устали от гнета богатых господ Дитрии. Ведь правят этим королевством чистокровные упыри. Или же Кааргда, например, есть те кому надоела жизнь на болотах, и потому они даже миновали Великий разлом, спустились по горной реке Охайме, чтобы причалить к нашему речному порту с водными мельницами для рудной артели в Родчепл, да там и остались работать на жаловании.

— Да, но я-то не собирался у вас работать, — зачем-то возразила.

— А что бы вы делали, Эмиль? Воровали? Ведь судя по всему у вас нет денег даже оплатить проезд на корабле?

— У меня были деньги, но их украли, — буркнула я в ответ. И ведь действительно, Кирхард прав. — В любом случае, эта метка уже слишком…

— Действие запрещающей магии истечет через месяц, — успокоил меня мистер Осберн. — А если вы не успеете оплатить свой долг к тому моменту, то к вам явится страж и продлит действие печати.

— Что ж, — я даже как-то приободрилась и невольно улыбнулась. — Тогда мне остается лишь усердно работать, чтобы стражу этого делать не пришлось.

— Раз уж мы об этом заговорили, — господин директор перевел взгляд в окно, — не могу не предупредить. Смотрите. — Он указал на улицу с желтыми крашенными фасадами многоэтажных зданий, все как один, совсем без окон. И только лишь кое-где встречались двери. Металлические и довольно маленькие.

— Это монетный двор, — пояснил мой работодатель, — как бы ни был соблазн прибыть сюда, чтобы занять денег для оплаты клейма, делать этого я вам не советую. Да и вообще приближаться к этой и еще нескольким ближайшим улицам.

— Почему?

— Слух о том, что в Вурмград приехал ремесленник из Эрагата, довольно быстро распространится по городу. И на вас могут даже устроить охоту. Точнее на ваши навыки. Причем, как и фальшивомонетчики, так и переодетые блюстители правопорядка, так и сами банкиры, ищущие мастеров и артефакторов для найма. Однако же, кто из них кто, вряд ли возможно понять по одному только внешнему виду. Поэтому на любое предложение, как бы соблазнительно оно ни звучало, все-таки лучше отвечать уверенным отказом.

— Понятно, — кивнула я, отложив у себя в голове — подумать над этим позже.

И снова посмотрела в окно со вздохом. В этот самый момент наша карета чуть замедлила свой ход. Потому я сумела рассмотреть женщину в белом балахоне с золотым поясом и накинутым капюшоном на голову, однако таким образом, чтобы только лишь скрывать волосы, но не лицо. Металлический круглый обруч фиксировал ткань на уровне лба.

— Он придет! — выкрикнула эта дамочка с зелеными и такими выразительными глазами, едва мы с ней поравнялись. — Он придет и заберет нас к себе!

Её пронзительный взгляд, с которым она буквально вцепилась в мое лицо, прежде чем устрашающе скривиться, оставил во мне неизгладимое впечатление омерзения и заставил отпрянуть от окна.

— Культ Великих сестер, — работодатель вновь решил мне что-то объяснить. — Преклоняются какому-то слепому божеству, мужчине, который придет и заберет их к себе на другой континент.

— Ами или эльфийские земли Мирра? — зачем-то уточнила. Потому как мы сейчас находились на Мие.

Но увы, вместо нормального ответа директор лишь решил дать совет:

— Идеи порабощают, Эмиль. Прежде чем пускать что-то к себе в голову, хорошенько подумайте: дружно ли вы будете жить с этими знаниями? Или они просто сломают часть вас в себе самом? Даже оглянуться не успеете, как это произойдет.

Ага, и это мне говорит человек с безумным взглядом. Видимо, урок извлечен из собственного опыта.

И, словно мысли мои прочтя, Кирхард даже как-то оправдался, что ли:

— Видите ли, молодой человек, как вы наверняка заметили, на моем лице отражается знаменитый Налет безумия. Хроническая болезнь, которая присуща каждому некроманту степени магистра. Я же архимаг. Можете мне не верить, но сейчас я довольно в хорошей форме, потому как с легкостью сдерживаю свою жажду убийства.

А заметив мой испуганный взгляд, усмехнулся со словами:

— Но не переживайте, людьми обычного подвида никто из нас не интересуется. — Немного подумав, исправился: — В определенной мере… Мы не едим сырое мясо и не грызем кости, вопреки всяким городским слухам. Мы просто очень любим экспериментировать с разными магическими материями, живыми или мертвыми. Однако же магический барьер и действующий запрет на некоторые виды магии очень нам в этом мешает. И если бы ни Котаз, не знаю, что бы делал в этом королевстве.

— Котаз?

— Корпус тайных знаний, — ответил он с обожанием в голосе. — Наше самое помпезное из всех зданий. Да, мы же скоро наконец прибудем в некрогородок, там все и увидите сами.

— О! — невольно воскликнула я, глядя на огромную статую, выросшую словно из центра клумбы, мимо которой ныне проезжал наш экипаж. Успела увидеть её переведя взгляд в левое окно. — Что это?!

— Ах, это? Статуя под названием «Шип розы», а я бы назвал иначе, как-нибудь «Ствол без бутона».

— Хм… — Было моей реакцией, ведь огромная, торчащая в небо колонна с заостренным концом и усеянная шипами с разных сторон, выглядела весьма странно, и еще: — А скелеты, висящие на цепях, это?

— Это охранники города. — Мистер Осберн вовремя отвлек меня от созерцания памятника. — Обратите лучше внимание вправо, вот и въезд. — Как раз в этот момент мы подъехали к черным кованным воротам, самовольно открывшимся при нашем приближении. Странно, бетонные стены высотой в два человеческих роста по правую и левую сторону выглядели не слишком уж устрашающе. Никаких там штыков, рвов и подъёмного моста, как перед въездом в столицу.

И это вся защита?

— Не знаю, о чем Эмиль, вы думаете, наверняка, — Кирхард хмыкнул, — но лучше делать это не так очевидно. Ни один человек или же нелюдь в здравом уме, по собственной воле и без разрешения не сунется в наш некрогородок, где достаточно одного щелчка ногтя, чтобы он превратился в пыль — в лучшем случае, в худшем, стал материалом для экспериментов.

В этот самый момент мимо нашей кареты по тротуару, сбоку от небольшого скверика, трусцой пробежало сразу с десяток скелетов. Хм. Чтобы скелеты и среди бела дня по улице? Да ни в жизнь. Иллюзия? Вполне возможно, ведь все они лишь лениво следовали за каким-то молодым человеком в коротких штанах и рубашке, развязно расстегнутой почти до середины груди. Хиленькой и бледненькой, кстати.

Перед глазами промелькнул образ Кела в одних панталонах, и я отвела взгляд, усиленно стараясь не выдать своего смущения.

— А это наш отличник с третьего курса, Жаки, — директор представил молодого бегуна. — Молодец, уже готовится к зачету.

До меня же наконец дошло.

— П-подождите, так это не иллюзия? А настоящие скелеты?! Человеческие?!

Директора, к слову, ничуть не смутило: ни прогулка очень опасных существ по улице в количестве десятка штук, ни мой вопль. Ведь он буднично пояснил:

— А что вам не нравится? Мы в некрогородке, здесь это в порядке вещей. Как и придомовые склепы с привратниками для содержания персональной нежити.

— П-простите, — я с какой-то радости начала заикаться. Действительно, с чего бы это? Однако тут же уточнила: — А-а-а мои обязанности… Точнее работа?..

— Вы спрашиваете, в чем будет заключаться ваша работа? Не так ли?

— Именно.

— Комендант мужского общежития, — его слова прозвучали заупокойной мессой по моим планам. Последние надежды честно отработать долг и наконец начать поиски папа пали смертью храбрых. Да я или сбегу отсюда сегодня же, едва вступив в должность, или найду себе такие проблемы, о которых лучше и не думать. Иными словами раскрою свой один абсолютно маленький секрет.

Чему горестно вздохнула. И даже пропустила восторженные восхваления какого-то дворца с красивыми скульптурными колоннами по всему периметру вокруг прямоугольного на вид величественного дворца из белого камня, а-ля архитектурный шедевр. Так он об этом Котаз говорил?

— Совет архимагов добился от короля разрешение колдовать в этом здании вопреки запрету. Ведь любая магия, точнее почти любая, может дестабилизировать магический купол и образовать брешь в защите королевства. Поэтому по числу рабочих кабинетов и практических мастерских Корпус тайных знаний может посоперничать только… — После небольшой паузы мистер Осберн иронично добавил: — С самим собой. Даже без преувеличения. Все мало-мальски сложные занятия проводятся именно здесь, нежели в Школе Смерти, Школе Мертвых или Академии Нежити, которую я и возглавляю.

— Вот как? — спросила чисто приличия ради. Сама же я таким энтузиазмом не пылала в отличие от мистера Осберна, который наконец решил раскрыть свои планы в отношении меня.

— Если честно, то чуть более полугода назад наш совет во главе с королем заказал в вашем королевстве один артефакт, который уже должен был быть доставлен в Котаз. Но, по каким-то причинам главный королевский ловчий еще не вернулся.

После его слов я неприязненно сглотнула и перевела взгляд в окно. Главное, не попасться и не выказать своего волнения! Э-это просто совпадение… Ведь так? Так?!

А еще одно очень сильно напрягло в его словах. О чем и уточнила:

— Эм, а я вам зачем понадобился? Уж не думаете ли вы, что я, обычное подмастерье, смогу воссоздать подобный артефакт, который наверняка заказали почтенному мастеру, и может быть, даже не одному?

— Я еще ровным счетом ничего не говорил по этому поводу, — удивил меня архимагистр, хищно улыбнувшись. — Однако в чем-то вы оказались правы. Отчасти. Я лишь хочу узнать ваше оценочное мнение по возможности создания одного артефакта именно в наших артелях и мастерских. Естественно, при предоставлении всех ресурсов королевства и всего, что потребуется.

— Простите, конечно, за откровенность… Но вы в своем уме? Каждый Мастер-артефактор держит в секрете чертежи, начертания рун на камнях и металле. Сочетание сплавов для усиления эффектов, вид огранки, да элементарно даже температуру плавки или обжига, чистоту примесей и прочие-прочие нюансы. Такому подмастерью, как я, это может стоить годы и годы работы только для подготовки.

Тот факт, что я взяла с собой папины рабочие тетради и все записи, которые нашла, говорить не стала. Ни к чему, я думаю.

— Что ж, — после моих слов господин директор задумался. И это откровенно пугало. Ведь он смотрел на меня так… Так, как будто уже всё заранее решил. Что и подтвердил, хоть и косвенно: — Буду иметь это ввиду, если ловчий все-таки не вернется. В любом случае, у нас есть месяц на то, чтобы поближе узнать друг друга, Эмиль Шен.

В его взгляде помимо безумия теперь отразилось и еще что-то. Что конкретно, разобрать не успела. В следующий миг мы оба услышали громкий грохот и битье стекол, словно от магического взрыва, отвлекающий меня от созерцания ухмыляющейся мины директора.

К тому моменту карета наша успела подъехать к какому-то трехэтажному зданию с прямыми серыми фасадами, у входа в который и затормозила. Из одного явно выбитого окна сейчас валило облако пыли. А из здания тем временем выскочила какая-то молодая миниатюрная блондиночка. С виду девушка словно закипала от ярости, потому покидать свое укрытие мне было как-то даже боязно. Мистер Осберн так же как и я не спешил выходить на улицу и лишь дожидался развития событий.

И те не заставили себя ждать.

— Элика! — вслед за красавицей в черном муслиновом платье с глухим вырезом под самое горло из здания выскочил полуобнаженный парень, по возрасту как будто бы чуть младше Раффа, точнее лет двадцати, а по поведению, так и вовсе один в один. Правда, этот был высок и довольно худощав. Однако же эта худоба ему чертовски шла, как и зачесанные назад черные волосы, скрепленные в высокий хвост.

 — Э-элика, да стой же ты! Кому говорю! — смазливый субъект нашего обоюдного с Кирхардом интереса продолжал окрикивать спешащую по улочке блондиночку.

— Не подходи ко мне, Бранд! — пригрозила она, выставляя вверх сверкающие магией черные ногти. — Я никогда не соглашусь заниматься этим в присутствии всей твоей нежити! И вообще, забудь о нашем знакомстве, будь добр. Более мне не докучай, иначе…

На этих словах Осберн все-таки решил вмешаться, приоткрыв дверцу со словами:

— Иначе я буду вынужден передать вашим кураторам о таком вопиющем поведении, Элика Вотердор, Бранд Элфрин, не так ли?

После этих слов парочка словно подскочила на месте и посмотрела в нашу сторону. А когда Кирхард вышел из кареты, то они ему поклонились с немалой толикой благоговения, пролепетав лишь:

— Да, архимагистр.

А я только сейчас в полной мере ощутила глубину той Бездны, в которую свалилась по собственной вине. Э-это же надо было? Комендантом? У некромантов? В общежитии парней? Нет, не так, множества спесивых мужланов. Да еще и сама лишенная магии?

Ха, смешно. Нет. Ужасно смешно. На самом деле, правда… Если бы не было так грустно. Аж поплакать захотелось. Самую малость. Но есть.

— Так о чем была речь? — улыбка Кирхарда стала запредельной. А по моей спине прошелся легкий озноб от ощущения опасности. Почувствовала себя словно стоящей рядом с разозленной собакой, готовой вот-вот сорваться с цепи. Так это и есть та самая жажда убийства?

— Об одном эксперименте, — с легкостью оправдался Бранд.

И Элика недовольно добавила: — Неудачном.

— Да уж, оно и видно, — архимагистр перевел взгляд на выбитые окна в количестве трех штук на втором этаже здания общежития, (судя по всему) вмененного мне в управление.

— Что ж, знакомьтесь, маркиз Элфрин, — продолжал вколачивать гвозди в крышку моего гроба мистер Осберн. — А это ваш новый комендант. Эмиль Шен.

— А-а-а, — протянул дылда в ответ, — а я думал, это новая милашка к вам, Элика, на заселение.

И вот, казалось бы, сказал тихонько, словно только своей знакомой, но услышали-то все. А у меня даже язык отнялся от такой наглости. Повезло еще, что мое молчание сочли за обиду. Ведь Бранд тут же извинился, склоняясь еще ниже. Правда, лицо его при этом прямо-таки трескалось от удовольствия. И когда он склонился, то скосил в мою сторону самый настоящий плотоядный взгляд.

Как определила при таком положении? Увидела воочию. Ведь рост его был действительно внушительный, даже выше Кела. Наверное.

Удрученно вздохнула. На самом деле от безысходности, а еще от неожиданного желания узнать о судьбе этого мужчины. Но восприняли это, каждый по-своему. А мистер Осберн поспешил отпустить студентов словами:

— Что ж, вы оба можете идти. Наказание будет назначено позже. Счет на восстановление помещений отправлю вашим родителям, поделив сумму поровну. А вам, Эмиль, настоятельно рекомендую начать свой рабочий день с описи поврежденного имущества общежития.

Чему кивнула, а студенты отправились, каждый к себе, видимо. И я бы тоже, если бы не слова директора:

— Ни в коем случае не оставайся один в комнате с маркизом Элфрином. А еще, прячь ото всех свое рабочее клеймо. Прознают, начнут ноги о тебя вытирать, буквально...

А еще, в ответ на мое изумление мистер Осберн лишь сочувственно улыбнулся и пожелал:

— Что ж, удачного вам дня, Эмиль. А мне пора откланяться. Если понадоблюсь, ищите меня в Котаз, северном крыле. Попросите привратника, он проводит.

И ровно после этих слов директор отправился обратно к карет, весь такой смертельно довольный, чуть ли не вприпрыжку. А все наверняка потому, что нашел того, на чьи плечи переложить досаждающие проблемы. Действительно, чего это я ворчу? Сама решила отправиться в плаванье. Теперь вот придется расхлебывать результаты своего выбора. Потому мне лишь осталось раз в сотый за день сокрушенно вздохнуть и отправиться искать хотя бы свою спальню, чтобы разложить вещи и немного отдохнуть, прежде чем основательно взяться за свои обязанности коменданта.

Глава 6. Переполох, уборка, тапочки

Едва я зашла в здание общаги, то меня уже встречали. Минимум пятеро: трое темненьких, один блондин и один с серыми, мышиного цвета волосами. И все пятеро довольно симпатичные, а еще полураздетые. Двое стояли просто, в штанах, без рубашек, остальные только-только застегивали нижние пуговицы, эм, панталон. Но одно их, бесспорно, объединяло: черные тапочки с золотой вышитой гравировкой «АН» на плюшевой ткани, лицезреть которые мне очень вдруг захотелось.

Правда, секунду спустя, пришлось все-таки стиснуть зубы и поднять взгляд.

— Здравствуйте, — поприветствовала я, стараясь сломать голос как можно ниже и мужественнее. Получалось довольно сипло, но на удивление правдоподобно.

— О! Новенький? — спросил блондинчик. — Школьник?

— Может, ты не туда забрел? — спросил голубоглазый шатен, самый высокий из всех, кстати. — Здесь живут анежки, шэмники и шасники в других корпусах через улицу справа от южного крыла Котаз.

— Э-э-э, вообще-то… — неуверенно начала представляться.

— А-а-а, так ты девушка? — спросил инициативный блондинчик, преградив мне путь своей рукой. Тряхнув длинной челкой, упавшей на лицо, он решил блеснуть еще и белоснежной улыбкой, словно пытался продемонстрировать какой-нибудь зуб мудрости. Так нет же, при этом любвеобильный индивид еще и кадрить меня начал: — Да такая милашка?! Вот только этот цвет волос…

Невольно хмыкнула, припомнив гримасы Раффа.

— Вообще-то! — повторилась я уже более уверенно.

Неожиданно за спинами встречающих промелькнул Бранд. В одних панталонах. Проходя мимо тамбура куда-то прямо, он, даже не оборачиваясь, бросил:

— Расслабьтесь, это наш комендант на замену "вечно-пропадающего" графа Артиса.

Ну, тут я уже не выдержала и решила наконец высказать этим беззастенчивым. Потому встала впритык к блондину и повысила голос:

— Так! Вы! Вы почему все тут голые ходите? Это коридор общежития или ваши личные покои, комнаты, а?

— Правда, что ли? — Довольная лыба на лице моего препятствия плавно перетекла в озадаченную мину.

— Так стирка же? — оправдался кто-то с задних рядов встречающих. — Если не успеем скинуть одежду в корзины, прачка будет зудеть потом всю неделю и откажется стирать наши вещи.

— Хм, — сделала вид, что поняла, но, увы, логики не уловила, чем и поделилась: — Почему-то я не вижу здесь тазиков и стиральных досок. Ах, да. Это же не прачечная, а вход, не так ли?

Блондин намеку внял, руку убрал и посторонился. Чем и воспользовалась, скоро минуя столпотворение зевак. Правда, тут же была вынуждена остановиться на развилке, не решаясь выбрать какую-либо сторону. Правую? Левую? Ведь прямо меня встречал портрет какого-то рыжего мужчины в зеленом костюме — тройке.

— Как вас зовут-то, — раздалось мне в спину.

— Эмиль Шен его зовут, — ответил вместо меня все тот же Бранд, каким-то чудом очутившись по левое плечо. Только в этот раз уже с накинутой рубашкой, но все еще без штанов.

А когда я уже было хотела его отчитать, он взял и подсказал негромко:

— Вам прямо по коридору, к кастелянше. Она и подскажет, где разместиться.

Проследила за кивком его головы в правую от меня сторону.

— А вы, — маркиз обратился к толпе, — проверили карманы штанов? Там прачка ругается, палец уколола.

— О, — отозвался кто-то из парней. Не разобрала. Ведь я уже пошла по коридору, не оборачиваясь. Жаль не поблагодарила. Хотя, после того, что он отмочил с окнами, думаю, еще не раз прокляну его, когда буду разбирать завалы и описывать имущество.

Отправилась, куда послали, по каменному коридору, слегка оштукатуренному для приличия в белый цвет, правда, давно выцветший в желтый. А еще от сырости и плохой ухоженности понизу даже засела бурая, почти черная плесень. Сверху же, в углах под потолком висела кучерявая паутина. Живность, судя по всему, чувствовала себя здесь весьма вольготно.

Хм…

До сегодняшнего дня. Поймала себя на мысли, что собралась засучить рукава, как делала это перед мытьем полов там, в поместье. Да вовремя опомнилась. Клеймо!

Дошла до следующего тамбура, выглянула через порожек и увидела лишь прямо дверь, а налево темную-темную лестницу. И ни огарка зажженной свечи, ни магического огонька, да вообще ничего.

А за спиной у меня творилось черт-те что. Новые пришедшие то и дело вскрикивали:

— Милашка? Где милашка? Девушка будет жить у нас? Нет, не девушка? — и все в таком роде.

Потому желания возвращаться не было от слова «совсем». Постучала в дверь прямо перед собой. Но увы, за ней ни звука, ни шороха. Да вообще ничего. Тишина полная. И вот, когда я уже было собралась уходить, то дверь взяла и открылась, сама, жалобно проскрипев петлями.

— Входи, — услышала оттуда замогильный голос. Невольно сглотнула пересохшим горлом.

— Э-э-э, я новый комендант, — решила заранее предупредить. А то вдруг меня воспримут, как завтрак, обед, или кому-то наоборот ужин.

— Да, я предупреждена, — проскрипело в ответ что-то явно нечеловеческое. Вошла и подавила в себе желание зажечь магический огонь. Да уж. Я лишена магии. На время, но всё же. Однако сбоку от меня свечка загорелась сама, едва глазницы засветились у какой-то безобразной демонической статуи с круглыми, перепончатыми крыльями за спиной.

— Я горгулья этого корпуса, — пояснило мне существо, — один из подчиненных демонов директора Кирхарда Осберна.

«А-а-а», — чуть не сказала это вслух. Ну да, еще чего, держать человека на жаловании там, где можно посадить каменного демона из низших.

— А прачка, она?

— Женщина, чистокровная, — ответила кастелянша. — Еще ни одна нежить во всем некрогородке не научилась стирать вашу одежду так, чтобы в ней не появлялись дыры после наших когтей, ногтей, костей.

И снова я внутренне протянула: «А-а-а».

— Жить будете в комнатах графа Артиса, приказ директора, — проскрипела мне эдакая серая каменная статуя. А когда она принялась слезать со своего постамента, то я чудом не икнула от страха. Потому перевела взгляд, затем и вовсе отвернулась.

— В-вы решили меня проводить?

— Нет, подать форму и академические тапочки. Ходить в чем-то другом здесь запрещено. Иначе Бернхард не оценит и откажется чистить вашу обувь.

— Простите, а Бернхард? — решила, если уж портить свою психику, то лучше за один раз. А не растягивать порциями.

— Это наш скелет-уборщик. Но можете звать его Берн. Полного имени он не заслуживает.

Мм-м, чувствую, долго я здесь не задержусь. Ведь как только представлю себе страшного и ужасного скелета с тряпкой в руках, так сразу дрожь пробирает до самых костей.

А пока я непроизвольно разглядывала, как оказалось, довольно просторное помещение, увы, с замурованными или задрапированными окнами, то из того, что сумела уловить взглядом при скудном освещении одного огарка, сделала вывод о какой-то кладовке, заставленной разной мебелью и деревянными ящиками.

— Я правильно понимаю, для замены сломанных шкафов и кроватей в верхних комнатах нужно обращаться к вам.

— Что? Опять Бранд со своими опытами? — только лишь проворчала кастелянша. — Да?

— Судя по всему, — я уклонилась от прямого ответа. Но и этого горгульи было достаточно. Подойдя ко мне со стопкой какой-то одежды и тапочками, она протянула и то, и то. А после проскрипела недовольно:

— Это будет уже пятый комплект мебели за отчетный квартал. Больше на студента предписанием не положено. Пускай сам чинит, или же спит на полу. А может, и научит кого-то из своих скелетов плотницкому мастерству.

— Понятно, — сокрушенно вздохнула и поспешила на выход. Однако тут же услышала то, о чем и позабыла напрочь: — Комнаты графа Артиса, в которые тебя определили, кстати, на втором этаже, соседние с Брандом. Так что, милый человек, особо не раздевайся, а сходи-ка ты в город за стекольщиком.

Уф.

Вот вначале обеспокоилась, а затем услышала с облегчением:

— Срочное сообщение от директора, диктую: Отправь в город за стекольщиком и плотником маркиза Элфрина в качестве наказания. Прикажи привести мастеров живыми, целыми и невредимыми, а не в качестве нежити.

После последних слов чуть не икнула. Не интересуются обычным подвидом людей, говорите? Да неужели!

Под эти мысли я и покинула комнату кастелянши, да так стремительно, что чуть на кого-то не налетела на полном ходу.

— Оп-па, — прозвучало в тамбуре перед лестницей, прежде чем чьи-то руки остановили меня за плечи. О, Бранд! Легок на помине. Потому и начала сразу без предисловий:

— Вы-то мне и нужны. Директор приказал отправить вас в город за плотником и стекольщиком вместо наказания, — передала я, мучаясь от осознания, что… что-то упустила.

— И вам тоже доброе утро, — только и оскалился тот в ответ, снова сверкнув своим плотоядным взглядом. А затем поднял руки и стал щупать мою голову. От усердия даже язык, высунутый изо рта, прикусил.

— Определенно, у вас маленький, девичий череп. Вы лучший кандидат для моего костесвета! Ведь почти всех в общаге я уже опробовал, осталось только поставить эксперимент на женской особи. А они, жаль, отказываются. — И после всего сказанного Бранд горестно вздохнул. Натурально так. Искренне.

Правда, что ли, отказываются? От такого-то?!

Затем маркиз опустил руки и склонился ко мне с безумным взглядом, даже худшим чем у директора. Бр-р. Так вот, что значит, в хорошей форме? И вообще, я правильно поняла, что он попросту проигнорировал мои слова?

— Так стекольщик же, плотник… — вновь попыталась отдать приказ. А студент лишь рукой махнул и потащил меня в сторону лестницы, рассказывая скороговоркой:

— Представляете? У меня на носу такое открытие! Прежде чем превратить человека в нежить, а после разочароваться состоянию его костей, можно еще при жизни определить, нужен ли он нам, некромантам, или нет? Для этого достаточно посветить на кости из моего устройства, и магическое излучение перенесет их на холст в пропорции «1:1».

— Т-то есть как? Кости переносит на холст? А с телом что при этом происходит? — Я испуганно отдернула руку и попятилась. — В-вы в своем уме предлагать такое еле знакомым людям? Я на это не согласен!

Маркиз после моих слов скривился и посмотрел так, как на глупую особь моллюсков. Настолько красноречив был его взгляд.

— Да нет же! Это лишь картинка, ваши кости останутся при вас, — нехотя выдавил он из себя. И звучало это не очень обнадеживающе. Нет, не так. Совсем не обнадеживающе!

И даже не знаю, что бы я делала, если бы не вездесущий Бернхард, который заметив мое нарушение правил, видимо, решил вмешаться в разговор:

— Кх-кхм, что с вашей обувью?

— Простите? — Я обернулась и запоздало осознала, что до сих пор не переобулась. — Ах, да! — воскликнула и принялась разуваться.

— Маркиз Элфрин? — скелет с хрустом повернул свой череп на позвонке. Вздрогнула, ускорилась. — Где ваши тапочки? Почему босиком?

— Берн, в самом деле, — начал было Бранд. А затем хитро так сощурился и переспросил: — Или я имею честь говорить с архимагистром Кирхардом?

— И как вы догадались? — Показалось ли, но челюсть скелета словно стала чуточку шире и отвисла ниже. Это он, что ли, улыбнулся?

— О! — возопил маркиз радостно. — Так я прав?!

Право слово, чуть в ладоши не захлопал. А я между тем уже успела переобуться и взять в руки лишь слегка пыльные ботинки подмастерья.

— Кажется, я явно сказал, что вы будете наказаны? — скелет пропустил предыдущий вопрос студента мимо ушей. Образно говоря. — Потому вы сейчас идете к себе, обуваетесь, и… Одеваетесь. — Череп многозначительно склонился вниз, явно намекая на отсутствующие штаны и босые ноги Элфрина. — А затем отправляетесь в город за плотником и стекольщиком. Причем, подчеркиваю, для особо одаренных, привести их в корпус общежития в целости и сохранности. Живыми.

— Как скажете, — маркиз слегка приуныл и кивнул. Затем кинул свой плотоядный взгляд в мою сторону со словами: — Не хотите составить мне компанию, господин комендант?

— У него своя работа, а у вас наказание. Идите. — Директор снова меня выручил. Хотя как минимум нормальную вводную он мне должен был устроить и так. А не бросать на середину реки даже без инструкций в виде слов: «Греби к берегу».

— Что ж, — дождавшись, когда шаги маркиза стихнут на лестничной площадке второго этажа, Бернхард повернулся ко мне: — Пойдемте, Эмиль. Провожу вас до ваших покоев. И продемонстрирую фронт работ.

— Кх-кхм, — я чуть не закашлялась. Он что, мысли мои прочитал? И вообще, не выдержала и сказала вслух: — Не лучше ли было присутствовать здесь лично?

— Вряд ли вы бы оценили злую гримасу на моем лице, — произнес Берн меланхолично, словно о чем-то обыденном. — Прошлый раз я так напугал кастеляншу, что она уволилась и распустила слухи обо мне в городе. Потому и работников-людей в Котаз днем с огнем не сыщешь.

— Уж не потому ли, что они все скелетами ходят по вашему некрогородку? — не удержалась от ворчания.

В ответ на мои слова скелет лишь хохотнул. А затем директор челюстями Бернхарда вынес вердикт:

— А у вас отменное чувство юмора, Эмиль.

Юмора? Да куда уж там, правда жизни, как она есть. Но вслух лишь сказала:

— Стараюсь оправдывать ожидания.

— Что ж, видимо, мне стоит доплачивать за иронию?

— Как пожелаете, — не стала напрашиваться на повышение оплаты, памятуя про плохое отношение к этим словам всех мастеров, которых я знала.

— И чувство такта вам присуще и гордость. Все хотел спросить, вы аристократ?

Лишь парой слов он взял и вышиб воздух из моих легких. Из-за чего судорожно вздохнула и решила отделаться вопросом:

— Почему вы так решили?

— Ясно. Не хотите говорить — не нужно, — понятливый директор развивать тему не стал. После чего скелет развернулся к лестнице и начал подниматься со словами: — Думаю, маркиз уже успел натянуть штаны. Идемте, не будем тратить впустую наше драгоценное время.

Видимо, он хотел сказать «мое», вместо «наше», но ему виднее. Молча проследовала за ним и, пользуясь случаем, задала давно интересующий меня вопрос:

— Я правильно понимаю, что граф Артис, это прежний комендант общежития, и моя роль здесь — временная замена?

— Именно, — согласился скелет. — Но даже если он ввернется, я либо определю вас в Котаз, или же оставлю заместителем коменданта. Потому как этот аристократ, помимо работы в некрогородке, выполняет разные задачи королевства, покрытые мраком и тайнами. В этой связи и состояние общежития оставляет желать лучшего. — Костлявая фаланга Берна указала в строну плесени, отчетливо виднеющуюся на бело-желтой штукатурке черными разводами понизу.

Тем временем мы уже успели подняться на второй этаж и шли мимо ряда окон, выходящих во внутренний двор. Красный, дорогой с виду ковер, по которому мы шли, выглядел, откровенно говоря, не очень презентабельно. Выцвел и слегка посерел. Выбить бы его.

— Я правильно понимаю, что студенты не занимаются уборкой общежития? — Вопрос напросился сам собой. Помимо прочего подошла к подоконнику и провела пальцем, снимая оттуда внушительный слой пыли.

— Только в своих комнатах, — Осберн подтвердил мои самые страшные опасения.

— То есть вообще не занимаются, — констатировала я. — А что, если по случаю моего назначения, вы наделите меня небольшой властью и позволите заставлять студентов убирать не только в своих комнатах, но и корпус? Думаю, это было бы полезно для учебного процесса, а не только здоровья.

— Как сказать, — многозначно ответил Бернхард. — Чем-то же они занимаются в своих комнатах?

И ровно после этих слов, проходя мимо закрытой двери, мы услышали какие-то крики и стоны со странным сопением. Нет, нагло вру, я услышала, а как там директор воспринимает звуки по телепатической связи, не знаю.

А девушка, судя по голосу, тем временем продолжила кричать, да так странно!

— Что они там делают? — не удержалась и подошла ближе.

Однако стоило мне только взяться за ручку, как вдруг скелет меня остановил, придержав дверь своей костлявой рукой.

— Не думаю, что им требуется наша помощь. В лучшем случае мы им просто помешаем, в худшем активируем какой-нибудь защитный барьер с вызовом всей нежити, подконтрольной студенту.

Впервые в жизни моя рука так сильно вспотела, причем мгновенно. Невольно отдернула её и потерла об штанину под плащом.

А между тем из комнаты впереди по коридору вышел Бранд, снова одетый даже в ученическом кителе, видимо, ведь на жестком воротнике, облегающим горло по кругу, виднелись всё те же вышитые буквы «АН».

— Сорман наконец-то нашел себе подружку, — пояснил маркиз с гаденькой такой ухмылкой, когда приблизился к нам. — В собственника играет каждый раз, как её видит. Так что даже не стоит пытаться им мешать. Парень не в себе.

— Э-э-э, — вырвалось само собой. — А он точно её там не мучает? Тем более после сказанного вами…

На мгновение наступила неловкая пауза. И только крики за дверью продолжили звучать теперь уже в учащенном ритме.

Маркиз Элфрин отмер первым. Он чуть склонился вперед ко мне и с полной серьезностью в голосе произнес:

— Эмиль Шен, неужели, вы все еще девственник?

Скелет закашлялся. А я попросту онемела. Чудом рот не раскрыла, а еще руку прям-таки жгло влепить ему пощечину. Но увы, в мужском мире это означает вызов на дуэль, не так ли? Поэтому просто сжала ладони в кулаки и прохрипела:

— Это не ваше дело, студент Элфрин. Ваше дело отправиться в город за стекольщиком и плотником.

— Вот-вот, — директор вмешался в наш ничуть не дружелюбный разговор. — Идите, куда приказано. А мы с комендантом продолжим обход корпуса.

Да только Бранд, откровенно говоря, забавлялся моим смущением, которое скрыть так и не сумела. И вообще, причем тут девственность? Ну и шуточки у него.

А маркиз между тем сделал вид, что уходит, однако в последний момент склонился к моему уху и прошептал многозначительно: «Теперь я хочу вас еще больше».

Ох! Даже отвечать на это не стала, лишь прошла дальше по коридору, стараясь уравновесить свой сердечный ритм.

— Так о чем мы? — с напускным весельем переспросила я у скелета. Теперь, после всего случившегося и увиденного, почему-то именно нежить в этом питомнике мне показалась наиболее безобидной.

— Об уборке корпуса самими студентами, — милостиво напомнил мне Бернхард. — После увиденного, — он зачем-то сделал акцент на последнем слове. — Считаю эту меру прямо жизненно необходимой.

— Замечательно! — от злорадного ликования чуть на месте не подпрыгнула. А затем припомнила реакцию на мои слова маркиза и разом приуныла. — Вот только слушаться они меня не будут.

— Предоставьте это мне. — И снова мне показалось, что его челюсть слегка удлинилась, когда бросила на него взгляд украдкой. — Прошу, нам сюда.

Потянув за ручку, на которую указала костлявая рука, я открыла дверь и ничего ужасного там не обнаружила. Нет, книги, конечно, скинуло со стеллажей, стекло в окне разбило и разбросало острые осколки по ковру, порвало тюль. Но мебель, допустим, не пострадала.

Будь у меня магия, восстановила бы комнату в считанные мгновения. А так, лишь грустно вздохнула от осознания того, что придется не один раз помыть полы и смотать да убрать дорогой ковер до лучших времен, пока у меня не появится время аккуратно его выбить и вычистить от осколков.

Вот только одна мысль в этой связи мне не давала покоя:

— Скажите, а где поселится граф Артис, как вернется?

— Хм, — скелет словно задумался, а затем почти мгновенно ответил. — В этих комнатах. Если пройдете чуть вперед, увидите смежную спальню. Думаю, вам на двоих хватит этого помещения, в противном случае мне придется переселить кого-то из вас на чердак.

— Неужели нет свободных комнат? — моему удивлению не было предела. Ведь ладно сейчас, пока я одна, смогу кое-как скрывать свои переодевания, пеленания грудной клетки, которая уже немного начала зудеть. Но потом? Когда здесь появится мужчина?

— Увы, — Берн просто убил меня своим ответом. — Все меблированные комнаты заняты. В этом году на удивление большой поток студентов, ведь король позволил открыть платные учебные места для приезжих.

Да уж. Свезло так свезло.

— Да не расстраивайтесь вы так, это же всего на месяц до отработки вашего долга. А после мы как-нибудь решим вопрос вашего с графом расселения, если он вообще покажется до того времени.

Хм. Осталось только уповать на это, не так ли? Передернув плечами от столь эгоистичной мысли, решила, что не буду уповать. Пусть идет, как идет. Приспособлюсь. Потерплю. Все же лучше, чем желать зла другому человеку, хоть и косвенно.

— Что ж, — скелет вывел меня из задумчивости. — Комната студента Элфрина соседняя, дальше по коридору.

— Простите, — и снова я решила допытаться, — А как так получилось, что во всем королевстве действует запрет на магию. Но ваш Элфрин свободно колдует у себя в комнатах, а не в Котаз?

— Ах, это? — Бернхард, который собирался уже выходить из комнаты, даже обернулся на мои слова. — Все дело в бюрократической лазейке. Он применяет такой вид магии, который не внесен в запрещающий реестр. Ко всему прочему наш Совет добился разрешения применения магии некромантии под куполом Истмарка. Формально, ради защиты себя и жителей королевства. Но и для обучения так же позволено применять многие из заклинаний нашего направления вне Котаз.

— Вот как? А бытовая... — начала было спрашивать.

— Строго запрещена. Тем более она по строению пентаграмм схожа с демонической, стоит лишь перевернуть треугольники острым концом вниз, да немного видоизменить руны.

Для приличия кивнула его словам, а сама чуть губу не прикусила от досады. Уж лучше бы они бытовую магию не включали в запрещающий реестр, чем всякие там защитные чары призывающие подконтрольную нежить! И то пользы было бы больше. Так еще и демоническая магия им не угодила, чем — не понятно.

Бернхард между тем откланялся и вышел из комнаты, оставив меня на пару со своими ворчливыми мыслями. Радовало только то, что разбилось лишь одно окно из двух, и в смежную комнату, где стояла огромная кровать с балдахином, вела дверь. Но если маркиз все-таки не приведет стекольщика, то придется что-то делать с окном самой. Закрыть его чем-нибудь. Иначе спать я здесь, в такой прохладе точно не смогу.

Вздохнула повторно и принялась за дело, спустила сумку и стопку одежды на кожаный диван, на моё счастье стоящий сбоку от входной двери, обувь опустила рядом, на пол. Вначале решила расставить книги по местам, свернуть ковер и подмести.

Глава 7. Не злите графа

Увеселительное заведение, точнее замаскированный бордель, оперной дивы Арин Ле Фар к концу недели было заполнено до отказа. Яблоку негде было упасть, как сказал бы любой столичный горожанин, часть из которых пребывала здесь чуть ли не с самого утра. С небольшим уточнением — преимущественно мужская.

Ко всему прочему, напротив, через улицу располагалась главная мистерия Вурмграда, куда так или иначе стекалась ближе к концу недели большая часть населения города, однако преимущественно женская.

И потому девочки Ле Фар, под видом официанток, кружили мимо столиков в центре публичного зала преимущественно одетые, с вырезами кружевных платьев лишь чуточку вульгарнее положенного приличиям.

Но это ничуть не мешало оперной диве гостеприимно принимать дорогих во всех смыслах гостей в тайных комнатах, проход к которым сторожил не один десяток глаз. К тому же сами посетители частенько забредали не туда, в поисках отхожей комнаты, чем не раз ставили в неловкое положение инкогнито покупателей интимных услуг.

По этой причине владелицей борделя совсем недавно было принято волевое решение — поставить охранника и пропускать людей в узкий проход, ведущий в нужные комнаты, кому — какие. Отсюда и столпотворение возле заветного места, иными словами очередь, которая стала для графа, пришедшего с понятной целью, абсолютно новым и раздражающим явлением.

С удивлением для себя Келрик Родгар, владелец огромного состояния, помимо унаследованных серебряных рудников в Родчепл и титула графа Артиса вместе с поместьем и замком, обнаружил здесь чуть ли не всех влиятельных людей Истмарка, за исключением самого короля. А тот уже как две недели уехал с дипломатической поездкой в Ирвинтвед. И потому у самого графа перед неприятным отчетом о провале возложенной на него миссии намечалась небольшая передышка. Которую он и решил провести с пользой, если не дела, то хотя бы тела.

«Этой ведьме всё-таки удалось ускользнуть… — думал так Келрик, стискивая зубы из-за неприятных дум. — А еще пираты наотрез отказались раскрывать имя хозяйки встречи. Ведь то, что на каменистом берегу бухты контрабандистов готовился какой-то странный ритуал, сомнений не было никаких. Вопрос заключался лишь том, что это за ритуал. Судя по количеству заготовленных рабов, точнее довольно смазливых молодых мужчин, это мог быть и обряд инициации ведьм, точнее четырех молодых тупорылых девиц с какими-нибудь дальними-дальними корнями болотных и гнилой родословной. Если, конечно, будущих безмозглых слуг не привезли для кровавого мага, что вряд ли. Для таких переплачивать за внешний вид "живого" материала — лишняя трата денег».

— Граф Артис? — удивленно окликнула его сама Ле Фар. Вопреки правилам, оперная дива позволяла себе более раскрепощенный наряд с короткой юбкой, обрезанной до самых бедер, и грудью, буквально выпрыгивающей из корсажа двумя упругими шарами. Потому, тот факт, что ей было уже давно «за сорок», мало кого волновал, если она удостаивала кого-то персональной честью.

— Арин? — Келрик обратился к даме просто по имени, в точности с её давней просьбой.

— Рад видеть.

— Как и я. — Оперная дива, лавируя между столами, с легкостью пересекла разделявшее их расстояние и приблизилась, раскрыв веер. — Я забыла вам сообщить… — начала было она. — Что особо важных постоянных гостей мы теперь принимаем наверху, минуя очередь.

И снова граф скрипнул зубами. Потому как их негромкий разговор как минимум услышали еще трое рядом стоящих мужчин, двое из них — приближенная свита самого Хеймиля.

— В таком случае, ведите, — кротко ответил Келрик, стараясь внутренне справиться со своим раздражением.

— Конечно-конечно! — воскликнула дама, а после опомнилась и извинительно улыбнулась графу Артису, славящемуся своими неутолимыми аппетитами на весь Вурмград. Большая часть слухов, безусловно, напускная, однако самому графу льстило то, с каким остервенением матроны оберегали от него своих дочерей на выданье. Другие же женщины в том числе и замужние буквально вешались ему на шею каждый светский раут, который он умудрялся иногда посещать между королевскими поручениями.

А самому Артису нравилось другое, не напускной лоск, с которым многие аристократы обставляли свои замки, поместья, съемные комнаты. Он любил практичность. И потому скрупулёзно вел подсчёт своих финансов. Поместья в столице не держал, а жил в комфортных комнатах общежития, за безопасностью которых следил его близкий друг, кузен Кирхард Осберн, виконт Эспер, лишенный своего приграничного замка из-за отцовских карточных долгов. Однако же кузен Артиса и сам не сильно интересовался помещичьей жизнью, а всё чаще пропадал в своем Котаз, корпусе тайных знаний, да души не чаял в Академии Нежити, которой управлял с завидным рвением. И потому виконт напрочь отказался от предложенных денег кузена для выкупа родового замка Эсперов на западной окраине Истмарка.

Ле Фар между тем всю прогулку мимо столов в центре публичной комнаты борделя продолжила негромко щебетать, делясь с графом новшествами своего уютного гнездышка.

Сам же Келрик слушал её в пол уха, по старой привычке оглядывая обстановку в зале. Его правая рука покоилась на рукояти кинжала, в пристегнутой к поясу кобуре, слева. Другая держала трость, на самом деле узкий клинок в деревянных ножнах с навершием в виде головы саблезуба.

Когда же мучения графа закончились посещением комнаты на втором этаже, третьей, заполненной приторными сладкими запахами благовоний, то уже в дверях Арин Ле Фар наконец уточнила:

— Вам как обычно? Или что-то новенькое?

— Мне самую дорогую и умелую. — А немного помолчав, добавил с плохо скрытым раздражением: — И быстрее, я спешу.

Оперная дива в ответ лишь смерила его плотоядным взглядом, демонстративно облизнулась и вышла. Наверняка звать кого-то из своих работниц.

Не прошло и пары минут, как в комнату постучали, прежде чем войти. Граф тем временем отправился исследовать оконные рамы помпезного помещения с бархатными драпировками стен и золоченой мебелью цвета молочного дуба, дабы проветрить эдакую спальню. Но увы, решетки на окнах помешали ему и просто чуть приоткрыть окно.

— Да, войдите, — откликнулся он с видимым разочарованием в голосе.

«И зачем только металл тратят? Ведь диким оборотням из лусканцев даже эти прутья толщиной с мизинец — нипочем, сильные особи одним махом разрубали пополам телегу, зашитую листовым металлом», — подумал так Келрик, прежде чем обернуться к вошедшей.

— Какая встреча? — проворковала рыжая прелестница с аппетитными формами, вплывая в комнату в изумрудном атласном платье. Дверь за ней негромко хлопнула, когда кучерявая красавица уже успела дойти до центра комнаты. Немедля, она сняла с себя шиньон, сняла нижние пряди из сложной на вид прически с лохматой гулькой на затылке. Скинула небольшой парик на ближайшую тумбу с золочеными ножками, стоящую у стены. Туда же отправилась отстегнутые словно на потайных пуговицах юбка и рукава. После чего молодая девица осталась лишь в подвязках, корсаже платья и некоем шелковом, скрывающим самое интимное место женщины, кусочке материи, треугольнике, еще не обретшим своего названия.

— Ла Зиль? — тихонько проронил Граф Артис в ответ.

Привычный к такому преображению, он ничуть не удивился и даже не двинулся с места, визуально оценивая свою прошлую партнершу. Но увы, в этот раз его внутренне раздражение лишь возросло от увиденного. Ведь одни только воспоминания о молоденькой чертовке, оставившей его с носом в том переулке на Эрагате, заставляли чресла графа словно пылать от пожара и неутолимого желания обладать несносной девицей во всех возможных позах. Эта же напыщенная, вульгарная, на всё готовая Зиль теперь вызывала у него лишь унылое отвращение, а еще раздражение от собственной неполноценности.

«Попробовать закрыть глаза и представить ту белокурую, тощую беглянку?» — возникла в голове спасительная мысль.

Рыженькая прелестница к тому моменту припала к графу с развращающими объятьями, ничуть не удивляясь его холодному приему. Ведь Келрик никогда не был особо ласков ни с кем, ни с элитными куртизанками, ни с девицами из борделя, хоть и довольно дорогими. И все равно, что часть из тех рано или поздно находила своего благодетеля и покидало заведение с повышением статуса — содержанками. А одна из них, по слухам, даже сумела женить на себе заморского барона.

— Пойдем в кровать, — буркнул Родгар, в очередной раз стараясь подавить растущую внутри злость. Его тело попросту не находило отклика на женские ласки Ла Зиль, и даже её поглаживающая рука, нырнувшая к нему в штаны, эффекта не возымела.

— Что ж, пойдем, — проворковала она. Затем обернулась к графу спиной, но ровно для того, чтобы пройти немного вперед и наклониться к деревянной спинке кровати, облокотиться руками и телом, дабы продемонстрировать клиенту новый ракурс на свои бедра, призывно покачнувшиеся перед взором мужчины.

Но графу было всё было нипочем. Приторный запах её духов ударил в нос накануне и оставил после себя лишь горечь во рту. А настроение его словно скатилось по пологому склону к самому дну Охрайской впадины.  Потому он не выдержал и гаркнул, что было сил:

— Убир-райся!

— Что?! — оскорбилась девушка. Однако, заметив пылающий ненавистью взгляд Келрика, поспешила к тумбочке со своими вещами, недовольно фыркнула, подхватила их. И уже пройдя к двери, решила все-таки отыграться за причиненное унижение:

— Ха! Неужели наш неутомимый граф растерял всё свое мужское достоинство?

Сказав это, девица стремительно выбежала в незапертую дверь, так и оставив её распахнутой после себя. И если бы ни проходящие мимо по коридору знакомые джентльмены, то инцидент можно было бы считать исчерпанным.

Но, этот вечер явно войдет в анналы истории Истмарка, как самый черный в жизни Келрика Родгара. Потому как взгляд его тут же наткнулся на давнем сопернике по женскому вниманию: маркизу Хайдегеру по имени Уилли Сезар.

— Вот так новости? — пропел этот женоподобный индивид, будто обращаясь к своему другу. На самом же деле его миловидные глаза смотрели прямо перед собой на графа Артиса. — Наш неутолимый граф стал настолько разборчив, что отослал дорогую прелестницу Зиль?

— Уилли, — не остался в долгу граф, правда растягивать слова не стал. — Сдается мне, это ты настолько неразборчив в связях, раз готов делить одну партнершу на двоих, а все ради того, чтобы сэкономить на оплате. Что? Неужели род Сезар настолько обнищал?

Келрик подошел и встал прямо перед маркизом, ожидая чего угодно и в том числе вызова на дуэль, но только не следующих слов соперника:

— Смотри, Фиор, как он на меня уставился? Ха! Тайна раскрыта. Наш граф предпочитает более крепких партнеров женскому обществу, — и после подобного оскорбления Хайдегер склонился чуть вперед, чтобы слащаво прошептать: — Ни за какие деньги я не лягу с тобой, Рики, даже если оближешь мой…

Договорить он не успел. Ведь его челюсть тот же миг встретилась с кулаком разъярённого графа. Раздался громкий шлепок с хрустом. Капли крови окропили пол.

От удара неимоверной силы маркиза отшатнуло к перилле коридора-балкона. Одна из деревянных опор не выдержала, и Сезар рухнул вниз, прямо на круглый столик к сидящим внизу посетителям. Раздались звуки битого стекла и возмущенные крики. А стол сложило вдвое под весом упавшего.

— Уилли? Вы как там? Живы? Если так, то жду завтра на рассвете у северных ворот, — крикнул ему Келрик, выглядывая вниз, на ошалевшую происходящим публику. С удивлением для себя граф отметил, что настроение его улучшилось и даже злость куда-то улетучилась, стоило только получить повод выбить всю дурь из этого щегла. Потому уже более довольным тоном проронил: — Выбор оружия за вами.

— Я-я? — начал вдруг заикаться Уилли. Мотнув головой, он тут же неуклюже попытался подняться из обломков стола. Но увы, поскользнулся на скатерти и разлитом соусе.

— И? Ваш выбор? Не слышу? — подгонял его граф Артис.

— Бой на кулаках, — подсказал вдруг Фиор и тут же стремительно спустился по лестнице вниз к своему другу.

— Да, тофно! Бфой на кулакаф, — маркиз прошамкал наполовину разбитым ртом. Его глаз к тому моменту успел заплыть, а с правой стороны теперь еще и недоставало пару зубов, передних и один задний шатался.

— Как пожелаете. — Келрик с достоинством кивнул.

Стоя на сцене, Арин Ле Фар замерла, с неприкрытым интересом наблюдая за происходящим. А дождавшись наконец, когда положенная часть закончится, вызов на дуэль будет брошен и принят, Арин Ле Фар наконец решила вмешаться:

— Что ж, мои дорогие, всем выпивка за счет графа Артиса за причиненные неудобства. А вы, мой негодник, пройдите к распорядителю, дабы уплатить штраф за дебош и погромы.

— Как прикажете, мон чиере, — нарушитель спокойствия лучезарно улыбнулся оперной диве и собрался было уходить, куда послали. Как вдруг его вновь окрикнули:

— Вофт и вали в сфое муфское обфефытие. Там тебфе самфое мефто. — Естественно, это был неугомонный смертник по имени Уилли. Его затекшее лицо только лишь от одного удара ласкало взгляд Келрика, но не настолько, чтобы простить ему новое оскорбление. И если бы не подоспевший в самый разгар беседы друг, то граф абсолютно точно потребовал бы немедленной дуэли.

— Келрик! — воскликнул Осберн на ходу. — Вот ты где? Как узнал, что ты вернулся, решил встретить лично. Однако не ожидал застать тебя в обществе этих слюнявых маминькиных сынков… Неужели ты решил заняться избиением младенцев?

— Не сейчас, Оззи! — Артис резко прервал его дружеское подтрунивание. Ведь еле-еле уравновешенное настроение после последних слов маркиза снова грозилось ухнуть на самое дно. — Я действительно ценю твое чувство юмора, но только не в этот день.

— Что ж, — сумасшедший оскал знаменитого некроманта перетек лишь в довольную ухмылку, когда он приблизился к своему кузену. Тем самым намеренно загородил тому обзор к объекту ненависти. — Если решишь убить младшенького Сезара, знай, мне как раз нужен новый труп для экспериментов.

За спиной Осберна раздались тихие стоны маркиза и приглушенные смешки невольных зрителей.

Ле Фар между тем устав ждать окончания перепалки, взяла высокую октаву и запела, отвлекая на себя внимание публики.

— Пойдем отсюда, — бросил граф другу, кивая в сторону гардеробной и ожидающего распорядителя. — У меня сегодня чертовски неудачный день. Поскорее бы добраться до комнаты и отдохнуть.

— Кстати, об этом… — многозначительное начало виконта Эспера заставило Келрика застыть на месте и удивленно вскинуть брови.

Глава 8. Тени

«Ох уж этот студент Элфрин», — мысленно проворчала я, сидя за столом. Приняв волевое решение немного испортить свою внешность, подняла с пола пустой пергамент и подожгла его. Затем отправила и дальше гореть в тарелку. Для моих планов нужно было немного золы. «Посмотрим, как все запоют, когда закончу себя разукрашивать», — позлорадствовала я, глядя на огонь догорающей бумаги.

 Как вдруг за моей спиной раздались полные негодования слова.

— И где же он? — возмутился какой-то мужчина прямо за дверью. В следующий миг щеколда в замке провернулась, и в комнату практически влетел самый настоящий ураган.

Подскочив к столу, он схватил меня за руку и чуть ли не стащил со стула, а затем его грозный взгляд зацепился за горящий пергамент. И… Ой, мамочки!

— Ты! — только прошипел мужчина с темно-русыми волосами и карими глазами, горящими праведным негодованием. Все что успела заметить в какие-то мгновения. Накрыв ладонью огонек, он быстро его потушил и схватил порченную бумагу в руки, из-за чего маленькие кусочки золы разлетелась по всему столу.

— Ай, что же вы наделали? — не удержалась от упрека. Теперь еще и скатерть придется стирать.

— Нет, это что ты наделал? — глаза моего визави с внушительными чертами лица как и телосложением, блеснули магией, и он буквально озверел. — Да это же моя тайная переписка!

— Что?! — изумилась я. Затем перевела взгляд на архимага Кирхарда, взирающего настороженно на нас обоих. — Я-я, мне нужна была зола, я хотел-л, — чуть не оговорилась и потому замолчала.

— И что же ты хотел?

Поняв, что врать бессмысленно, сказала чистую правду:

— Я хотел нарисовать темные круги вокруг глаз! Вот что! Чтобы меня уже перестали называть Милашкой!

Упрямо уставилась на него и, пользуясь случаем, наконец разглядела его лицо. Массивные надбровные дуги, высокие, почти квадратные скулы, прямой нос чуть приподнят на конце и, безусловно, если не острый, то близкий к тому, подбородок с небольшой ямочкой, придавали его внешности привлекательности, не спорю. Но еще больше шарма и таинственности вносил в образ эдакого устрашающего великана — тоненький шрам на левой брови, веке и краю щеки. Аккуратный, почти филигранный.

Визави, так же как и я, воспользовался ситуацией, осмотрел и меня довольно придирчиво. Благо от неласкового обращения на мое лицо упало несколько прядей темного-голубых, васильковых до невозможности, волос.

Затем он опомнился, поморгал, возвращая возмущение во взгляд.

— Для этого обязательно жечь мои вещи? — брюнет продолжил допытываться. Его левая бровь, та, которая перечерченная надвое тонким шрамом, взметнулась наверное к самому потолку. Видно было, что он мне не поверил. А его губы и вовсе вытянулись в тонкую линию, когда он их поджал и кажется даже прикусил нижнюю.

— Да! — специально для этого мазнула пальцем по тарелке с остатками золы и провела им по веку.

Вот только подошедший к нам мистер Осберн словно поиздевался:

— А по-моему, стало еще милее, тебе не кажется, Келрик?

Как-как он сказал? Кел-рик?

После этих слов я чуть не икнула от страха и невольно задрожала в руках этого мужчины. Вот теперь уж точно готова была запаниковать, а еще, возможно, хлопнуться в обморок. Но увы, вряд ли в этот раз удастся так просто увильнуть.

— А так? — я попыталась нарисовать пальцем еще и под глазом. Но брюнет остановил мою руку и буркнул: — Не надо, иди лучше умойся.

Затем наконец-то отпустил. Медлить не стала и собралась на выход. Но у двери в коридоре остановилась, услышав:

— Там действительно что-то важное? — поинтересовался директор. Молодец, словно мысли мои прочитал. Ведь наверняка он про сожжённый мной листок. Прислушалась.

— Нет, я еще не совсем выжил из ума, чтобы хранить важные бумаги просто так. Это тайный список покупок для подготовки к одному заданию. Ничего особенного, просто привычка к тайнописанию.

Директор хохотнул, а я чуть кулак не закусила от обиды. Вот же жук! А жути-то навел, наверняка специально. Проверял? Хм. Что ж, ладно, отыграюсь. И потому вопреки манерам, осталась на месте, чтобы дослушать.

— Ты никак издеваешься, раз поселил меня с этой мелочью? — поинтересовался Келрик еле слышно. — Особенно после тех слухов, которые наверняка пойдут не без помощи маркиза Хайдегера и Ла Зиль.

Но вместо того, чтобы ответить по существу, мистер Осберн задал лишь новый вопрос.

— Хм-м-м… Неужели все так запущено? Ведь, насколько я тебя помню, ты всегда влачился только за юбками.

— И ты туда же? — раздраженно рявкнул граф Артис. Да, именно. Теперь уже сомнения в этом не было никаких. «Если граф вернется к тому моменту», — передразнила в уме слова директора. Ага, истинно так. Истинно.

— Так как? — упорствовал мистер Осберн. А я напрочь потеряла суть разговора этих двоих. О чем это «влачиться» и «юбки»? Намекает на любовь к переодеваниям? И кстати, да. Сейчас-то Кел-рик был одет в дорогой угольно-черный костюм с двойной отстрочкой, но почему-то просто в рубашке, без жилетки. И, если правильно запомнила, с тростью, но без головного убора.

— Нет, Оззи, я по-прежнему любитель женского внимания, — после слов графа меня словно пот прошиб.

Наконец смысл ранее сказанного директором дошел и до меня. Запоздало выдохнула от облегчения. Значит, я вне его интересов. Надеюсь!

А граф тем временем продолжал:

— Однако этот твой новый комендантик, такой миловидный. Женоподобный, прям второй Уилли Сезар. — И столько раздражения прозвучало в его словах. — Ты уверен, что эта мелочь справляется со своими обязанностями?

— Ты хотел сказать с твоими обязанностями? — поправил его мистер Осберн. — Да, более менее. Уже как два дня строит парней общежития не без успеха, кстати. Вот только этот маркиз Элфрин. Самый настоящий камень преткновения.

— Еще один маркиз? — возмутился Келрик. — Дойду до Хеймиля, попрошу упразднить титул к чертям собачьим!

— Начнем с того, как бы тебя самого не упразднили после провала задания с защитным артефактом?

— И ты думаешь, что я приехал с пустыми руками? — удивил граф. Меня уж точно. Неужели он нашел моего отца?

— Поясни?

— Пираты — кто сбежал, кто — убит. Но одного из рабов я захватил с собой, — затем немного помолчав, добавил: — сидит в трюме у Шада.

— И?

— Что и? Забрал его для дачи показаний. Да, ему промыли мозги перед похищением, но это не значит, что отшибло еще и память.

— Вот как, что ж. Значит, не всё еще потеряно. А ты уверен, что исчезновение артефактора как-то с этим связано? Вдруг это абсолютно другой случай и мы пойдем по ложному следу?

— Вряд ли в таком захолустье случится что-то не связанное с артефактором Шеннодом, да еще и в столь коротком промежутке времени. Случайности не случайны. Вспомни учение почтенного мастера...

— Да-да, помню, — прервал его директор.

А я же услышала шорохи на лестнице, и потому наскоро мазнула рукавом по глазу, стирая золу, и вошла внутрь.

— П-простите, — промямлила.

После еще и запоздало осознала, что не постучалась. Зашла в чужую комнату, как к себе домой.

— Что? — Оба мужчины вдруг обернулись в мою стону. Пришлось срочно выкручиваться. Потому бросила взгляд на заклеенное пергаментом окно и проронила:

— Студент Бранд второй день подряд приводит в общежитие не тех мастеров. Вчера он привел кузнеца и стеклодува. Единственных, кто не успел спрятаться с его появлением. А сегодня и вовсе поймал каких-то двух мальчиков, не имеющих к ремесленникам никакого отношения.

И ровно после моих слов оба мужчины расхохотались, громко и от души. А когда угомонились, опять обернулись друг к другу, забыв о моем существовании.

— Справляется, говоришь? — уточнил Келрик у мистера Осберна. — Да его за нос водят, как маленького. Хотя, почему как?

Но директор вдруг решил встать на мою сторону, произнеся следующее:

— Если ты не заметил, то в коридорах наконец стало чисто. А внизу висит график дежурств. И это за два дня работы этой вот мелочи, как ты выразился. Он сделал то, что ты не в состоянии был сделать за два года. Так что, угомонись и отнесись с уважением к моему выбору.

И снова я почувствовала ту жажду убийства, про которую говорил Кирхард еще тогда, в карете. Ясно одно, директор злился.

— Ладно-ладно, не кипятись, — вот и граф это почувствовал, подняв руки вверх в притворной сдаче. А затем повернулся ко мне:

— На кровати сплю я.

— Но-но, — хотела было возразить. Пришлось лишь прикусить губу.

— Но? — оба удивились моим словам. А я оправдалась:

— В этой комнате еще нет окна… Если буду спать на диване, то могу простудиться.

Граф нахмурился. Директор же белозубо улыбнулся и решил спешно ретироваться со словами:

— Что ж, оставлю вас одних с насущными проблемами.

И почему я не удивлена?

— Эй! — окликнул его Келрик, а у меня внутри всё перевернулось от ощущения дежавю. — А как же расселение?

Перед уходом, у самой двери мистер Осберн лишь обернулся, произнося то же, что и мне когда-то:

— Никак. Все комнаты заняты. Чердак же заселен всякой живностью, которую сами студенты иногда используют для экспериментов. Увы.

И вышел.

Я всё это время стояла не шелохнувшись, уйдя в себя. Сомнений никаких. Граф Артис и есть тот самый незнакомец, который спас меня от приставаний сводного брата в подворотне. Затем именно он поднялся на корабль, где я и спряталась следом, ради поездки в Истмарк.

Остался только один вопрос. Неужели меня прокляли? Ведь не может же быть сразу столько совпадений подряд? Ведь нет же!

Из нелегких дум меня вырвал окрик графа:

— В общем, поступим так. Диван я тебе передвину в спальню. Спать будешь там, пока окно не починят. После переставлю обратно. Уяснил?

— Да, — немногосложно ответила.

И облегченно выдохнула оттого, что не придется спать вместе с мужчиной в одной кровати!

— А еще, ты продолжишь выполнять обязанности коменданта, пока я буду вести одно расследование. Так что, могу пропадать на несколько дней. Но учти, ни при каких обстоятельствах ты не спишь в моей кровати и не трогаешь мои вещи, уяснил?

 — Угу, — промычала одним горлом, даже не раскрывая рта.

— А завтра берешь наглеца Элфрина за ручку и ведешь сам в город искать стекольщика, — Келрик практически проворчал, так же еле слышно.

Ох, язык так и жгло отправить этого Кела к праотцам с таким приказом. И вообще, с каких пор именно «он» решил мне указывать? Разве я ему подчиняюсь? Заместителем меня не назначали. Так что мы с ним просто сожители, получается. Но в ответ лишь осуждающе на него уставилась и слегка насупилась. А этот беззастенчивый взял и стал раздеваться.

Повесил пиджак на спинку стула.

Увидев это, мгновенно смутилась и не знала куда деть свои глаза. Ведь так и продолжала стоять в середине комнаты, не решаясь ни сесть, ни подойти к столу. Рубашка на его плечах натянулась, очерчивая притягательные контуры мышц, а пальцы графа принялись за пуговицы.

— Тебе что-то от меня нужно? — спросил он, не оборачиваясь. Видимо, намекал на мое такое странное поведение.

— А-а-а? Да, — ответила глухо. Пришлось выкручиваться: — Так что с бумагами? Там что-то важное?

«Молодец!» — мысленно похвалила себя с возвратом к старой проблемной теме. Аплодирую себе до мозолей на ладонях.

— Нет, не особенно, — честно признался он. А я к тому моменту обернулась к двери и лишь буркнула:

— Хорошо. Тогда схожу к расписанию дежурств, проверю.

Останавливать меня никто не стал. И это замечательно.

Жаль только, в коридоре даже вечером было всё еще людно. Кто-то из студентов, вопреки запрету, по-прежнему ходил по коридору полуголый, но хотя бы в штанах и тапочках — уже радует. Не то, что встреча два дня назад.

Да уж, как вспомню построение во внутреннем дворе среди студентов, так улыбаться хочется до ушей. Директор знал, как надавить на больное. Он попросту пригрозил, что из-за моих жалоб начнет отбирать у них контроль над нежитью. Один проступок — один зомби, скелет, упырь или же демон. Студенты, дослушав слова архимага, впечатлились и встали ровнее. А после вводной уличной лекции выстроились всей толпой в мою комнату первыми поздороваться и «навести со мной мосты», как любезно поделился мудростью Бранд Элфрин, расталкивая всех и вся.

Пока мысленно пребывала в воспоминаниях, успела спуститься по лестнице, не реагируя на заискивающие кивки некоторых встречных анежек. Теперь-то я знала, что это означает. Упрощенное название обучающихся в Академии Нежити. Вначале было «анежы» затем довилось еще и ласкательное «-ки». Соответственно, шэмники — ученики Школы Мертвых, шасники — ученики Школы Смерти. То есть более младшие курсы, у которых и нежити меньше, как и привилегий по всему некрогородку.

Все тот же Бранд, пытаясь уговорить меня «сняться» на его костесвет, прямо-таки превратился в саму любезность, пояснял периодически. И если бы ни его просьба, то возможно подумала бы с ним подружиться. А так, держу дистанцию.

Что же до прозвища «Милашка», то в глаза теперь меня называют исключительно Эмилем. Но увы, стоит только отвернуться, как я слышу глухие смешки в спину.

Но ничего, от этого никто не умирал. Тем более мне не так обидно, как должно быть. Ведь я действительно не считала себя уродиной. Да, симпатичной молоденькой девушкой с волосами цвета платинового блонда и выразительными чертами лица. Не более. Рузи бдительно следила за моей самооценкой и, стоило мне только возгордиться, непременно возвращала с небес на землю.

— Ком-м-мендант! — услышала я крики кого-то с лестницы. — Ком-м-мендант!

Вот зачем я, спрашивается, вышла из комнаты? Рабочий день окончен, а этим невдомек.

Но увы, пересилила себя и обернулась в сторону крикливого. Высокий и столь же худой парень спешил ко мне, шлепая гигантскими тапочками по полу.

— Да? — Недоуменно уставилась на него.

К моему удивлению студент выглядел действительно взволнованно и озадачено. Это был Шемсон Дутч, собственной персоной. Отличник четвертого курса. Да, составляя график дежурств, успела выучить почти всех своих новых бдителей чистоты и порядка из числа костолюбов некрогордка.

— Я… как и положено, — пыхтел он, переводя дыхание. — Наводил порядок в комнате… Это, ну… Чтобы успеть к проверке послезавтра. Ведь у меня потом сессия, зачеты. А нежить мне нужна в полном составе. Иначе защиты курсача не видать, как своих фаланг…

— Короче, — попросила его я, не улавливая суть в сумбурно сказанном.

— Я ногу нашел. Чужую. Почти целую, от кончиков пальцев до тазобедренной кости.

От услышанного чуть в обморок не хлопнулась прям там, еле на месте устояла. Как нога? Чья?! Какая? Правая? Левая? Ой, тфу!

Поток моих глупых мыслей прервал, конечно же, помощник номер один. И что бы я делала без Бранда, который, выруливая с лестницы, пояснил:

— Да кости это, наверняка от разборки чьего-то скелета остались. Вон Бернхард до сих пор свою родную ступню ищет.

— Да нет же! — упорствовал Дутч. — Бернхард ищет правую, а у меня же левая. И какая-то не такая…

— Тогда пойдем, посмотрим, — ответил вместо меня Бранд. Вот кто его просил встревать? Тем более, что я планировала сменить тему и уйти к себе через прачечную, а по пути посмотреть все-таки расписание.

Но вместо этого развернулась и пошла к лестнице.

— Хорошо, — ответила зачем-то. Раз уж сама взялась за проверку комнат студиозов на предмет чистоты, придется наверняка столкнуться и не с таким. — Вы только поясните, что это за нога и откуда она могла взяться.

— Понимаете… — Дутч вдруг начал юлить. — До меня, ровно четыре года назад, в этой комнате жил один студент.

— То есть вы предполагаете, что костяная нога, — я сделала ударение на последних словах. — Провалялась где-то в комнате четыре года?

Ответом мне было напряженное молчание. Сам же маркиз, который шел за нами следом никакого интереса к разговору не проявлял. Только лишь молча двигал пальцами, как бы на расстоянии измеряя габариты моих костей.

— Студент Элфрин, прекращайте на меня так смотреть, — сказала я ему в надежде, что он поймет без лишних слов. Ответом мне послужил лишь его озадаченный взгляд.

Хм. Притворяется ли?

— Идемте, — позвала отличника и повернула к лестнице.

Когда мы наконец прибыли к комнате и заглянули внутрь сквозь открытую настежь дверь, то я с отчаянием поняла — бесхозная нога, это не самое страшное во всей истории.

Прямо в середине помещения, захламленного стопками книг, статуэтками, колбами разной степени наполненности и сундучками, с минимумом академической мебели — висел скелет, словно на виселице, точнее с петлей на шее.

— Мой Роуди наказан, — как ни в чем не бывало оправдался Дутч, проходя внутрь. — Плохо сдал норматив.

— Сочувствую, — на полном серьезе произнес сзади студент Элфрин.

— Так, — начала я с командной интонацией. — Держать нежить в своих собственных комнатах строго запрещено! Поэтому быстро снимайте этого с петли и отправьте его в склеп к остальным.

— Но-но… — начал было отличник. Правда, тут же умолк, глядя на кого-то за нашими спинами.

— Я тебя везде ищу, — прогремел над моей головой голос Келрика. Без сомнений, точно он. — Ты мне нужен, идем.

Удивленно обернулась и потупила взгляд.

— А как же нога? — спросили мы все втроем в один голос.

— Какая? — уточнил граф, хмурясь. При этом его внешний вид… Точнее домашний бархатный халат и велюровые академические тапочки, в которых он к нам явился, выглядели неприлично — мало сказано. Ведь взору была представлена часть голой груди графа Артиса до самого пояса, слабо повязанного на талии. Опускать глаза ниже попросту не рискнула.

Вымученно сглотнула, ожидая ответа кого-либо из моей группы поддержки.

— Да вот, под кроватью нашел вместе с записями… — начал было Дутч спасать ситуацию. И вместе с тем потянулся вниз, чтобы поднять с пола мятые бумажки и действительно костяную ногу какого-то скелета.

Глаза графа Артиса засветились магией, когда тот перехватил в руки и то, другое, за берцовую кость. Затем выдал:

— Конфискую до выяснения обстоятельств.

А мне приказал голосом не терпящим возражений, грозно так, словно подозревал в чем-то:

— Идем, дело есть.

— Д-дело? — переспросила глухо, едва мы вышли из комнаты в коридор. Еще немного и действительно начну заикаться на постоянной основе. — Какое?

Но на мои слова граф никак не отреагировал. Поспешила за ним. Поравнялась. И увидела сощуренный взгляд полыхающий магией. Многоцветной, переходящей из белого с синим оттенком в зеленый, желтый. До красного дойти не успели. Внезапно перед нами оказалась дверь к нашими общими комнатам.

— Там что-то есть? — уточнила заинтригованно. Ведь действительно даже самой стало интересно откуда она такая взялась, эта нога.

Не в том смысле, что я захотела вдруг заняться подобными вещами. Бр-р, до сих пор все эти скелеты, бродящие по улице и корпусу общежития, вызывают во мне искреннюю жалость, а временами жгучее отвращение.

— Даже если отвечу? Какое тебе дело до этих знаний?

— Как какое? — воскликнула и напрочь забыла голос понизить. Ох ты ж, гадость. Бросила испуганный взгляд на графа Артиса. Но он лишь увлеченно разглядывал кости, вращая их в своей руке и водя туда-сюда перед глазами, словно что-то читал, о чем и поделился:

— Здесь с помощью тайнописания выведено какое-то заклинание. Но среди некромантов я такого не встречал. Если только ведьмино или еще каких-то колдунов запрещенных семинарий, применяющих руны мертвых языков.

— Но ведь некроманты тоже используют мертвый язык, эжейский, насколько мне известно.

Взяла и рассказала всё, что знала об их направлении магии. А граф наконец отвлекся и уставился на меня так… пристально, так изобличающе.

— И правда, милашка. Ты точно парень, а? — Келрик хмыкнул. — Хотя, если с такой стороны подходить к вопросу, то завтра я отправлюсь избивать одну заносчивую девицу по имени Уилли Сезар.

— Простите, что? — я искренне понадеялась, что выглядела при этом не так удивленно.

— Кстати, о деле, — мой сожитель бесцеремонно кинул листки и чужую ногу к нам на стол в гостиной. — У меня завтра дуэль на кулаках с маркизом Хайдегером. Мне нужен секундант. Друг Эдгар, который всегда выручал с этим делом, к моему неудовольствию женился и уехал в Ирвинтвед.

Да уж. Сейчас Келрик наверняка еще пожалуется, что его разрешения не спросили. Но нет. Граф теперь уже переключился на виконта Эспера.

— А Осберн, урки б драли этого костолюба, напрочь отказался по причине расшатанной психики. Боится не удержаться и превратить моего дуэлянта своей новой марионеткой. И, как видишь, до утра я вряд ли найду еще кого-то согласного с этой должностью.

Подождите. Это он так намекает на мою кандидатуру? Да?!

— Но-но я никогда не был секундантом! — возмутилась его словам, причем заранее. — И вообще, я здесь долг отрабатываю. Не уверен, что мистер Осберн согласится отпустить своего работника на целый день.

— Трарк с тобой, какой день? Мне хватит и пяти минут, чтобы отделать эту девочку под орех.

— Выражайтесь, пожалуйста, яснее. — А вот сейчас во мне словно заговорила гувернантка Рузи, преподающая чистоту речи для леди.

Зайдя внутрь следом за ним, с удивлением обнаружила переставленный диван в смежную комнату (спальню) и исчезнувший со спинки стула пиджак. Неужели он повесил свои вещи в шкаф? Грязные и после носки?!

Чему непроизвольно поморщилась.

— Я займу от силы час твоего времени, а после верну обратно, — продолжал упорствовать Келрик. Хм. Ведь действительно не отцепится и все равно возьмет с собой. Хочу этого или нет. Так может, получить тогда хоть какую-то выгоду?

— Что ж, я согласен. Но при одном условии. За мою услугу вы заплатите мне десять сребриков. — Казалось, граф даже онемел от моей наглости.

Но, была не была, все-таки рискнула. Чем быстрее откуплюсь, тем быстрее смогу покинуть этот дом для умалишенных.

— Что-что? Ну-ка повтори?! — Граф вошел за мной в спальню, надвигаясь на меня своим внушительным ростом и телосложением. Аж попятилась и плюхнулась на передвинутый для меня диван. Разве что зубами не клацнула, вовремя стиснула.

— Мистер Келрик Родгар, я же вам мешаю единолично жить здесь, ведь так? — Решила воззвать к логической части его мозга. Ведь то, что он у него был, хоть тот и не распознал во мне девушку, сомнений не было никаких. Абы кого не назначат королевским ловчим. И это еще одна проблема, из-за которой стоит поскорее покинуть некрогородок и начать наконец поиски моего любимого папа.

Но граф молчал и лишь продолжал взирать на меня сверху вниз, стоя прямо рядом с моими ногами. Сама при этом вначале неуклюже завалилась на диван, а затем поспешила исправиться и буквально сжалась в комок, проговаривая:

— Я просто хочу скорее выкупить свое долговое клеймо. Или как оно там говорится. Ведь я лишен магии…

Однако Родгар все продолжал молчать и как-то странно сопел. Рискнула поднять на него напускной жалостливый взгляд и посмотрела прямо в глаза. Казалось, он с чем-то боролся внутри себя и даже губу слегка прикусил. А еще этот его распахнутый халат, свободно демонстрировал всякие непристойности, край пупка. Щеки так и запылали словно огнем из-за странного, зудящего внутри ощущения. Буквально на долю секунды мне захотелось подскочить с дивана и обнять его, да ощупать все эти внушительные рельефы.

Но я быстро с собой справилась и уставилась в пол. Не помогло. Отсела чуть в сторону.

— Пять сребриков и ни медяка больше, — наконец сжалился этот жлоб. Но мне и этого было с головой… В смысле, достаточно. Ведь половина золотого просто так на дороге не валяется.

Келрик к тому моменту уже успел пройти к кровати, скинуть с себя халат и залезть под одеяло.

А я запоздало заметила, зацепившись краем зрения за его силуэт, Он что, голый там?!

— Тогда сейчас ложись спать, а завтра, после дуэли займись наконец окном. Бранда предупрежу.

— Хорошо, — согласилась я, неловко укладываясь на диван, как есть, в одежде, с перевязанной грудью. Ведь одеялом и подушкой, видимо, со мной никто делиться не собирается.

Можно, конечно, попытаться чуть расслабить боковой узел перевязи, чтобы было легче дышать во время сна. Но, думаю, без одеяла, да еще и под прямым обзором графа делать это очень рискованно.

И словно мысли мои прочитав, в меня прилетела вначале подушка. Испугав неимоверно. Затем помимо возни и копошения послышалось с кровати недовольное.

— Запасное одеяло возьми в шкафу.

— Там нет, — возразила я. Потому как только-только сегодня протирала пыль в шкафу, а заодно и проверила наличие спальных комплектов. — Только пододеяльники, простыни, наволочки.

— А в антресолях смотрел?

— Увы нет. Не дотянулся.

— А-а-а, понятно. Сейчас.

После его слов я отчаянно зажмурилась и поспешила развернуться к стене. Не хватало мне еще пялиться на него, пока он ходит по комнате. Голый. Наверное. Между тем его ноги в тапочках ступали почти бесшумно. Судя по звукам, Келрик без проблем потянулся и открыл дверцы антресолей, вытащил оттуда одеяло и кинул им в меня без всяких слов.

Шерстяное одеяло слегка сползло с моей спины и собралось сбежать на пол. Потому мне пришлось спешно развернуться и схватить его. Естественно, открыла глаза и увидела одну такую деликатную часть тела мистера Родгара. Собственно, его спину и то… что ниже. Ох, мамочки!

Подскочила с дивана и кинулась к двери. Но возле затормозила и лишь закрыла её со словами.

— Чтобы ночью не замерзнуть.

Молодец. Выкрутилась. Поздравила себя с удачным оправданием своего вопиюще нелогичного поступка.

А Келрик еще и масла в огонь подлил.

— Ладно, давай ложись и не храпи. Иначе выселю тебя в коридор.

Собралась с мыслями, успокоилась и вернулась на диван, примостила подушку, расправила одеяло, легла и укрылась. А когда шорохи в комнате стихли, и с кровати послышалось мерное сопение несколько минут спустя, то еще и рискнула ослабить узел нательной перевязи под просторной рубашкой.

Полегчало. После чего закрыла глаза и действительно уснула. Нет, не так, забылась крепким сном после тяжелого во всех смыслах дня.

Глава 9. Сон не шел

Сон к графу не шел, вопреки умению засыпать, где придется, как по команде. Келрик лег под одеяло и затаился, ожидая какого-то подвоха от новенького коменданта. Точнее заместителя. Хотя теперь, глядя, как парень успел взять управление общежитием в свои руки за какие-то считанные дни, то и смещать его с этой должности Артису не очень-то хотелось. Вот только уязвленная гордость вместе с прирожденной осторожностью, не позволяли ему принять Эмиля в свой дружеский круг общения. Что-то в нем определенно настораживало графа. Какая-то тайна нависла над пареньком, словно невидимой пеленой, а может быть даже и не одна.

Потому Родгар решил держать его ближе к себе и тайно следить за всеми передвижениями новенького клейменного. И вообще, если Эмиль попал на долговую биржу, то значит, он или приезжий, или какой-нибудь сын ремесленника, залезшего в долги.

«Ох уж этот, Оззи, — мысленно проворчал Кел. — Нет бы ответить по существу, откуда взялся Эмиль, кто он, сколько ему лет, из какой семьи. Так друг переложил груз ответственности, разведать подобную информацию, на мои плечи. Мол, ты у нас главный ловчий. Вот и занимайся поиском скелетов в шкафу этого юноши. А если найдешь интересные экземплярчики — то отдай мне на опыты. Вечно друг только об одном и думает».

А сон всё не шел. Но ворочаться граф не стал, лишь прислушивался к шорохам в комнате, которых не было. Немного повозившись на диване, наверняка устраиваясь поудобнее, Эмиль в конце концов затих и, возможно, даже уснул.

Келрик с удовольствием для себя отметил, что парень не храпел. Да вообще, словно не дышал вовсе. А сон по-прежнему не решался навещать королевского ловчего, который как-то раз был вынужден спать и вовсе на дереве, привязанный к стволу, чтобы не упасть ненароком.

Родгар перевернулся на спину и заложил руки за голову уставился в голубую ткань балдахина. В отсутствии магического освещения она выглядела почти синей, прям как волосы нового коменданта.

«И как он только умудрился добиться такого оттенка? Наверняка же покрасил чем-то. Явно не из-за любви к синему», — думал так Келрик, когда пытался вновь и вновь ощутить ту приятную сонливость, предшествующую крепкому и долгому сну.

Но сон не шел. Совсем.

А еще через несколько мгновений послышался слабый шорох и скрип пружин матраса кожаного дивана. Граф заметно напрягся и потянулся рукой под подушку к спрятанному там посеребренному кинжалу. Привычка спать с оружием не раз выручала его в самых разных ситуациях, а иной раз спасала жизнь.

Балдахин кровати, повязанный к деревянным столбам, слегка колыхнулся, и Эмиль, закутанный в свое покрывало, юркнул в кровать. Но этим он не ограничился, забрался еще и под одеяло, после чего облегченно вздохнул во сне.

Напряженно выставив вперед руку Келрик ожидал от него чего угодно, но только не этого. Ведь, судя по сомкнутым векам и мирному посапыванию с легкой улыбкой на устах, Шен даже не проснулся.

«Так он замерз, что ли? — Артис посмотрел с сомнением на наглеца. И тот же миг подавил в себе желание протянуть руку, чтобы убрать пряди, упавшие на лицо паренька. Но вместо этого лишь возмутился и развернулся к Эмилю спиной. — Это просто немыслимо! Завтра же выселю его к кому-то из студентов. А сейчас…»

Он слегка полуобернулся, поглядывая себе за спину.

«Сейчас, так уж и быть, пусть спит».

Однако же теперь графу Артису и вовсе перехотелось спать самому. Необъяснимо бодрое самочувствие требовало от него действий, движения, свершений грандиозных дел. Непонятно откуда взявшееся воодушевление заставляло ерзать и ворочаться на месте. Одна неприятная, предательская мысль не давала ему покоя. А именно, желание разглядеть лицо нового коменданта более пристально, которое буквально сжигало изнутри, заставляя сжимать и разжимать пальцы в кулаки.

«Это все просто невыносимо!» — думая так, граф подскочил с кровати, подхватил халат, упрямо запахнулся и завязал его поясом.

Желание попытать счастья на диване он отмел сразу. Услужливая память еще и подбросила воспоминания о том, как когда-то несколько месяцев назад, эксперимента ради, он даже развлекался здесь с одной преподавательницей, которая так и липла к нему всю декаду после того. Из-за чего ему даже пришлось в жесткой форме оборвать всякие связи с неугомонной дамочкой, смягчив эффект лишь дорогим подарком.

«Определенно, диван нужно выкинуть и поставить сюда новый, — с этой мыслью Келрик продолжил стоять в центре комнаты и разглядывать кожаные складки да ровненькие стежки на подлокотниках с деревянными вставками. — Точно! Может быть, вся проблема в отсутствии удовлетворения, которое я не получил сегодня с одной из ночных бабочек Арин Ле Фар?»

Граф с сомнением обернулся обратно к кровати и нахмурился. Сильно нахмурился и задумался, словно пытался разгадать в уме какую-то архиважную головоломку.

— Нет… Меня не тянет к этому женоподобному юноше. Совсем и абсолютно. А лишь интересует его происхождение и загадки, которые скрыты за этим цветом волос, — прошептал он вслух зачем-то.

«Точно! Это Сезар! Уилли Сезар во всем виноват! Это он поместил в мою голову глупую мысль о том, что я якобы любитель партнеров покрепче, или как он там выразился? А, может быть, даже проклял? — Но интуиция подсказывала графу, что это не так. — Где бы маркиз в Вурмграде нашел опытную ведьму, способную на такое? — Устав ломать голову над предательскими мыслями, Келрик лишь глубоко вздохнул и принял решение: — Определенно. Завтра я выбью всю эту дурь из Хайдегера и вместе с тем выкину из головы подобные глупые мысли. Найду себе женщину посолиднее, какую-нибудь соблазнительную вдову, ведь с молодыми много мороки. И уже тогда наконец удовлетворю свои мужские потребности. Как раз, к следующему утру управлюсь».

Кивнув собственному убеждению, граф Артис обул тапочки и вышел из комнаты. Решив освежиться в ванных комнатах. А перед тем еще и натаскать себе воды, чтобы заодно успокоить физическим трудом возбуждение от одной только мысли про будущие планы на следующую ночь.

Глава 10. Наваждение

Едва я закрыла глаза, как мне показалось, будто я куда-то плыву. А главное, мгновение спустя меня уже окружала холодная, нет, ледяная вода, готовая поглотить в себя в любой момент, стоит лишь расслабиться и перестать грести.

Правда, мучения мои длились недолго. Едва я выбралась на берег неожиданно возникший предо мной, то сразу же очутилась в роскошных апартаментах какого-то явно родовитого аристократа. Ведь в деревянных рамочках на стенах висели гербы с золоченой окантовкой. У низших сословий виконта и барона окантовка серебристого цвета, у королевской династии червонная, почти красная. Выходит: герцог, маркиз или какой-нибудь граф с гербом кречета, удерживающим в лапах квадратный слиток, владел этой комнатой, обставленной со вкусом и лоском. Хрустальная люстра, торшеры из золота, бархатные кресла с резными деревянными подлокотниками, безумно дорогой ирвинтведкий ковер окружали меня своим великолепием. Но не это привлекало больше всего. Нет. В центре прямоугольного вытянутого помещения на подиуме возвышалась кровать с задернутым балдахином, откуда доносились странные звуки.

— Ах… — долетело до моего слуха, когда я с ужасом осознала, что не одна здесь. Развернулась и хотела было покинуть комнату, сгорая от смущения. Но очередное: — Ах-ах… — более громкое, остановило меня, пробуждая прямо-таки животное любопытство.

Тем более опущенные шторы то и дело трепетали, словно на ветру, хоть и окна здесь были закрыты, а сквозняков не ощущалось. И снова я услышала, только в этот раз: — О-о… да! Давай, Рик!

На мгновение даже застыла, не в силах сдвинуться с места. Как она сказала? И вообще, кто она? Неужели это Келрик с кем-то? Плюнула на всякие условности, этикет, манеры и попросту прокралась на подиум. Ведь я же только одним глазком гляну, чуть-чуть отодвину боковую шторку у изножья и увижу…

Голых мужчину и женщину на кровати со сплетенными ногами. Да, без сомнения, это был граф Артис. Его спину ни с кем не спутаешь, ведь эти безобразные шрамы смотрели на меня, словно с какой-то издевкой, в то время как сам Келрик двигался сверху на грудастой красотке с пышными формами. Да, без сомнения, они занимались любовью… И он явно в этом преуспевал. Потому как женщина под ним стонала от удовольствия и подмахивала ему своими ногами, прижимая любовника сильнее к себе с каждым толчком.

Щеки мои обожгло, внутренности свернуло жгутом, сердце противно заныло, но я не смогла пересилить себя и спрятаться обратно за шторку балдахина. Я лишь продолжала смотреть и слушать, как мой сожитель буквально вколачивал довольную партнершу в матрас, из-за чего кровать с каждым разом содрогалась, скрипела и трещала в основании, грозясь сломаться под таким неистовым тактом.

— О-о-о… да, да, да! Восемь! Рик, восемь из десяти.

— Раз так? Значит, осталось еще два? — рвано прохрипел мужчина своим низким голосом и, о, кошмар! Он ускорился, еще быстрее, буквально подталкивал голову брюнетки к изголовью. Но недолго, одна его рука, на которой он стоял, несколько мгновений спустя переместилась на её грудь, вначале по-хозяйски сжала. Затем пальцы слегка ущипнули за сосок и потянули его вверх. А женщина прикусила губу, выгнулась навстречу этому движению и простонала что-то неразборчивое. Другую руку Келрик согнул, опускаясь на локоть, а сам при этом слегка замедлился, пока наконец не остановился для того, чтобы приникнуть своим ртом к полноватым, искусанным в порыве страсти, потому ало-красным, губам партнерши.

— Мон чиере, — прохрипел он, когда склонялся.

А я… Я наконец попыталась пересилить себя и все-таки покинуть комнату! Как мне и следовало сделать изначально. Но увы, непонятное ноющее чувство внутри не позволяло мне это сделать. Любопытство гложило, не давало покоя.

С тоской и какой-то даже завистью, хоть это и немыслимо, я перевела взгляд на этих двоих и чуть не упала на месте… Ведь волосы брюнетки, разметавшиеся на подушке, стали осветляться до натурального цвета платиновой блондинки. Моего цвета! Что?!

— Я люблю тебя, Эмилия, — прошептал граф Артис, отрываясь от губ, в один миг изменивших свою форму. Моих губ! Точнее сейчас под ним уже лежала точная моя копия.

— Не-е-ет! — неосознанно закричала я, не веря происходящему, и сделала шаг назад от кровати. Что естественно, оступилась и полетела вниз, проваливаясь всем телом в черную непроглядную тьму.

И все-таки упала. С кровати графа Артиса. А еще застонала из-за ушибленного плеча и коленки. Разочарование постигло меня лишь несколько секунд спустя, как и осознание. Так это был сон?!

— Эй! — послышалось в дверях басовито. Вздрогнула и выглянула из под вороха одеял, в которых умудрилась запутаться. И увидела… героя моего наваждения, собственной персоной. К счастью, сейчас он был одет и при полном параде, гладко выбрит. Перевела взгляд на окно, узрев рассветную, хмурую погоду. Потому вспомнила про вчерашний уговор.

Ох, точно же… Дуэль. Работа секунданта за пять сребриков.

— Я-я сейчас соберусь.

— Уж будь добр, — проворчал граф, исчезая за дверью. А до меня только-только дошло. Это что же получается, я спала на его кровати?! Но-но где тогда спал он?!

И как он сказал — «будь добр»? Не «будь добра»? Так он ничего не понял? Аккуратно ощупала свою грудную клетку — бандаж на месте, только чуть-чуть ослаблен. Фу-ух. Кажется пронесло. Так. Нужно срочно привести себя в порядок и, желательно, переодеться так, чтобы меня не раскрыли. Чем и занялась, подскакивая с пола, где очутилась после падения.

Да уж, прям как маленькая. Давненько со мной такого не случалось. И вообще, неужели опять ходила в сне?

Глава 11. Неласковый прием

К моему счастью, заходить в комнату граф больше не стал. Поэтому я быстро оделась в форму Академии Нежити, застегнула её на горле. Темно-синяя ткань из ткацких артелей Цамта, судя по вшитому на вороте ярлыку, интересно блеснула, когда мои пальцы прошлись по полудрагоценным стеклянным пуговицам. Ведь в то, что это магические накопители — верилось с трудом.

Тем более сейчас, когда на мне клеймо, проверить — не было никакой возможности. А еще безумно смутили штаны. Привычная к юбкам я уже третий день подряд смущенно разглядывала свою спину в зеркале. Хорошо, хоть штаны не сильно обтягивали, были мне большеваты. Повязала их на талии поясом. И все равно выглядела моя фигура не очень-то мужественно. Определенно чего-то не хватало. Но вот чего именно?

Так понять и не смогла.

А граф сегодня был непривычно молчалив и постоянно хмурился. И даже когда шел по коридору впереди меня, не оборачивался. А чуть позже, когда мы вместе вышли из здания, и к тротуару поехала лакированная черная карета, то и здесь он лишь молча забрался в карету, а после дождался пока я сяду напротив.

Не знаю, с намеком или без, но в следующее мгновение Келрик зачем-то проверил клинок в своей трости. Металл на секунду блеснул, прежде чем вновь скрыться в круглых деревянных ножнах. Затем свет увидели: моток марли и склянка с прозрачной жидкостью, которые он достал из пиджака, положив рядом с собой на бархатное сиденье. На мой немой вопрос, мол, что это? Пробурчал негромко:

— Вонючий спирт, приводить Сезара в чувство, когда я его отделаю до потери сознания. Не хочу ждать, пока он сам очухается, чтобы задать пару вопросов.

При этом граф кинул на меня смущенный взгляд. Или мне показалось? Нет, определенно, показалось. Хотя, следом он повернул голову к окну, и на его скулах слегка заалели красные пятна.

Вот так новость! Он, что ли, простудился? Ведь в то, что великий и ужасный граф Артис, главный королевский ловчий, смущался — верилось с трудом.

Не ведая, что творю, быстро поднялась и протянулась рукой к его лбу, замерить температуру.

Но меня тут же перехватили на полпути за запястье. Неласково. А его неприязненный взгляд полоснул по лицу почти осязаемо. Ведь противное ноющее чувство посетило тот же миг, стоило нашим взглядам встретиться.

— Что ты?.. — начал было он спрашивать, буравя меня обиженным и каким-то даже злым взглядом.

— Вы себя плохо чувствуете? — поспешила оправдаться, пока Келрик не сделал какие-нибудь странные выводы. — Ваши скулы покраснели.

— Это от жары, — мрачно выдал он и отпустил мою руку. И снова перевел взгляд в окно. А я неловко села на кресло. Точнее попыталась, ведь в этот самый момент карета наехала на кочку, колесо подскочило, накреняя экипаж в бок. Чудом на колени не упала, успела плюхнуться обратно на сидение, но пришлось еще и схватиться за колени Келрика. И даже, по-моему, слегка ойкнула. Негромко. Но видно было, что граф заметно удивился.

— И-извините! — Я отдернула руки и сложила их у себя на коленях, сжав в кулаки. Взгляд даже поднимать побоялась, как бы не выдать своего смущения. А Артис между тем промолчал. Вот совсем не выказал никакой реакции. Мне бы его нервы.

И вообще, с самого утра наше с ним общение как-то не задалось. Хотя вчера всё было более менее сносно. Что же такого произошло, раз теперь он стал так странно на меня реагировать?

— Доставляю вам одни хлопоты, — выдавила из себя, не забыв при этом понизить интонацию. — Ночью я, видимо, ходил во сне, надеюсь только…

— И не надейся! — грубо оборвал меня граф. А после прочистил горло и замолчал.

Изумленно подняла на него глаза и уставилась, так и не осилив мысль графа.

— П-поясните? — вначале невежливо попросила, а затем робко добавила: — Пожалуйста.

Келрик вздохнул.

— По твоей милости я сегодня ночью уснул в ванной, потому что не хотел спать вместе в одной кровати. — А после он еще и фыркнул. — Сама мысль об этом вызывает во мне отвращение!

Его слова больно отозвались в душе. Но я постаралась это скрыть за напускным сочувствием:

— О, боги! Это же наверняка неудобно! — получилось даже как-то чопорно. И если бы не интонация, почувствовала бы себя старой матроной с кружевным чепчиком на голове.

— Неудобно просыпаться голым под взгляды нескольких пар глаз изумленных студентов.

И снова он смущенно отвернулся к окну. О, как! А мне казалось, мужчины в плане раскрепощённого поведения опережают женщин лет так эдак на сто-двести.

Как-то раз даже видела одного довольно уважаемого артефактора нашего городка голым, который из-за сильного подпития разделся на спор и демонстративно прошествовал по главной улице до самых доков. А на следующее утро с легкой непринужденностью рассказывал о своем поступке мастерам, подмастерьям и клиентам за компанию.

— И снова я прошу у вас прощения, — произнесла со всей искренностью. Зарубая на носу, первым делом по возвращению заняться окном в смежной комнате. — Я-я в этот раз обязательно составлю компанию маркизу Элфрину…

— Зачем это?! — граф насторожился. Чем немало меня удивил.

— Как зачем? — переспросила в ответ. — Так вы же сами меня вместе с ним в город отправляете в поисках мастера-стекольщика?

Правда, в этот раз великий и ужасный граф Артис не счёл необходимым отвечать. Он лишь и дальше продолжил смотреть в окно, в котором мелькали то фасады зданий с зарешеченными окнами, то какие-то высокие каменные заборы. Казалось, что мой собеседник немного расслабился. По крайней мере разжал пальцы, распрямляя ладони на сидении.

Одно не пойму, и зачем только мужчины придумывают себе лишние проблемы? Дуэли, из-за которых нужно вставать на рассвете, ехать куда-то, драться?

Но не успела я основательно обдумать эту мысль, как вдруг снаружи раздался свист и громкое лошадиное ржание. Карету изрядно качнуло, когда послышалось голосом извозчика: «Тпру!».

После чего экипаж остановился, а граф нахмурился и перехватил трость.

— Вот уж не ожидал, будто пожалею, что не одел в Вурмграде свою счастливую кирасу, — проворчал он перед выходом из кареты. И делал это так буднично, словно такое с ним происходило изо дня в день. Я же выходить не спешила и испуганно приникла к окошку, частично прячась за шторкой.

— Гони свое золотишко, — прохрипел чей-то низкий и довольно грубый голос. — Иначе он умрет.

Понятия не имею, о ком это сказано, потому, как стоящий сбоку от кареты Келрик загораживал почти весь обзор. За ним могла видеть разве что чье-то плечо, затянутое в грязную рубашку, точнее её рукав неаккуратно закатанный по локоть, и край штанины, серой, грязной в жирных масляных пятнах.

— Осбальд, берешь на себя двоих, — приказал Родгар. — А я остальных.

— Да, сэр. — Согласился, похоже, кучер на козлах. Его голос слышался откуда-то сверху.

— Эмиль? — позвал меня граф с какой-то радости. Он что? Думал, я тоже приму участие в драке?! С какими-нибудь уличными грабителями?! А Келрик взял и приказал: — Выйди из кареты, я хочу, чтобы ты был на виду.

Сердце застучало в ушах, как бешенное, но я все-таки решилась выбраться наружу. Вовремя, ведь стоило только спрыгнуть на брусчатку к графу, как вдруг услышала вначале какой-то хруст, а затем щелчок, будто кто-то открыл дверцу с другой стороны экипажа.

На улице между тем нас окружали грязные, небритые, и все как один, здоровые бугаи с бычьим взглядом и наверняка такими же повадками. Радовало, что без оружия, во всяком случае пока. И их было много, только с этой стороны кареты насчитала семерых. Ох… дорогой мой папа, во что же я вляпалась?!

Озираясь по сторонам, еще и с ужасом осознала, что в этой части города нет жилых домов! Высокие стены по обе стороны дороги отгораживали, наверняка, какие-то артели или же городские склады, не сильно-то благополучные, судя по состоянию каменной кладки и влажных разводов на стенах из-за подтекающих ливневых стоков. Так что, бежать некуда. Спереди и сзади кареты стояли люди, если их вообще можно так назвать. И все они неприятно чавкали и жевали насс, сплевывая на тротуар зеленые лужицы.

— Я правильно понимаю, что благодарность за столь неласковый прием нужно отсылать на улицу Олдурфа Ясного семнадцать на пересечении с улицей Оружейников?

— Вот так новости, — проворчал кто-то сзади. — Он, что ли, знает про наш сговор?

— Молчи, дурень! — прикрикнул на него тот, который стоял прямо перед графом, ближайший разбойник, с кустистыми каштановыми усами, держа руки на подтяжках тех самых грязных штанов, которые и видела в окошко кареты. — Ты ведь Артис? Граф чего-то там?

На вид этот мужик выглядел более жилистым и менее опасным из всей банды. Но увы, внешность бывает обманчива, ведь в следующий момент он гаденько так, мстительно скривился и посмотрел в мою сторону.

— Артис, — поправил его Келрик, отвлекая вновь на себя, — это название моего графства, сам же я, Келрик Родгар. А ваши имена выбью из вас в карцерах тюремного форта, когда сюда прибудут стражи правопорядка и погрузят вас в свои патрульные дилижансы.

— Ха! А в этой части города нет патрулей!

— С сегодняшнего дня будут, — проворчал граф в ответ, вынимая меч из ножен, на вид скорее похожий на шпагу, но с более широким лезвием и, как полагается для каждого клинка, с кровостоком в центре. Да, папины уроки не прошли даром.

Но окружившие нас люди лезть в драку не спешили.

— Нам приказано задержать вас здесь на пару часов, — произнес усатый, изрядно чавкая и кривляясь при этом. — Если не хотите пострадать, гоните деньги и садитесь обратно в карету. Центральную ось вам мои приятели уже успели подпилить.

— Вот как? Тогда это все меняет, — обманчиво-миролюбиво отозвался граф. А затем взял и взмахнул клинком, одним быстрым движением обрезая подтяжки говорящего.

Что естественно, штаны его немного сползли на талии вниз, обнажая верхние пуговицы панталон.

— Ха-ха! — раздался по сторонам дикий гогот уличных разбойников. — Как он тебя!..

Или же:

— Врежь ему в ответ!

— Молчать! — взревел взбешенный усач. — Приказано было, при сопротивлении отметелить его хорошенько! Вот и выполняйте, иначе оплату не получим!

— А кто узнает, что он сопротивлялся-то? — вякнул кто-то с другой стороны кареты. — Если только ты не настучишь, Джузи…

— Так, так, джентльмены, — вновь привлек к себе внимание граф. — Хотя, какие из вас джентльмены? Так, уличная шпана.

— Э-э-э, — протянуло сразу несколько недовольных.

— Мне кажется, вы немного не поняли, — Келрик продолжил, как ни в чем не бывало. — Это вы остановили мой экипаж, угрожали мне и моему кучеру, испортили ось, мешаете моим планам. Поэтому, увы, решать, что с вами делать мне, а не наоборот.

После сказанного он обернулся к кучеру и приказал:

— Осбальд, я передумал. Не вмешивайся и последи за мальчишкой. — С этими словами он подтолкнул меня поближе к козлам, куда я и забралась с горем пополам, а еще с помощью протянутой руки слуги графа.

В следующий миг началась самая настоящая заваруха, лицезреть которую не пожелаю даже врагу. Ведь разозленные разбойники озверели. Буквально. Первые трое сразу вскинулись… Ощерили свои слюнявые клыкастые пасти и бросились в драку.

От первых двух Артис увернулся, уйдя вправо, от третьего его спас щелчок кнута Осбальда, который, вопреки приказа хозяина, решил помочь. Для этого ему пришлось даже пихнуть меня за плечо, чтобы дотянуться. Задержанный ударом оборотень разинул пасть еще шире и зарычал с еле сдерживаемой злобой, остальные разбойники обращаться не спешили и подошли чуть ближе к карете, стояли в полном замешательстве, а кто-то еще и скандировал:

— Врежь ему!

— Давай!

— Порви ему глотку!

А я от ужаса чуть глаза не закрыла, если не от отвращения, ведь кругом завоняло псиной и чем-то еще, соленым, металлическим, неужели кровью?!

— Лошади?! — удивленно крикнула я, прежде чем первая из тройки громко заржала, вздыбилась, а затем буквально повалилась на брусчатку. Возле её хрипящего туловища обретался еще один оборотень с окровавленной пастью. И этот гад довольно скалился.

— Вот, паразит… — процедил сквозь зубы кучер и еще раз щелкнул кнутом теперь уже по оборотню, укусившему ведущую из упряжи. Кожаный шнур обвился вокруг шеи зверя, после чего Осбальд дернул кнут на себя и одновременно потянулся вперед, шлепнул лошадку по крупу:

— Давай, Сойка! — крикнул он правой из теперь уже двойки. — Не подведи.

И она не подвела, лягнула передними копытами оборотня прямо в морду. Раздался страшный хруст и тот повалился на землю, но судя по вздымающейся груди — остался жив.

Между тем услышала громкий визг и жалкое поскуливание, — метнулась взглядом к графу, возле которого уже лежали двое, а третий буквально жевал клинок в своих клыках. А Келрик всё это время пытался выдернуть застрявший меч, кружа вокруг зверя, ловко уворачиваясь от его атак. Затем все-таки плюнул на эту затею и отпустил рукоять, отступая.

Потянувшись рукой под фрак, он достал из-за пояса короткий кинжал, а я застучала зубами еще сильнее. Ведь у этих когти ого-го! Что им до такого клинка, хоть и с широким лезвием.

В этот самый момент экипаж сильно качнуло, и на крышу запрыгнул еще один, черный, мохнатый, со скатанной жирной шерстью, висящей сосульками. Из его разинутой пасти валил пар и капала слюна.

Я в страхе замерла, глядя своей смерти в глаза со звериной желтой радужкой и черными вертикальными зрачками на бешеной волчьей морде.

Но не успел он и шагу сделать в нашу сторону, как я, словно издалека, сквозь громкий стук сердца в ушах, услышала вопль:

— Стражи!

А еще:

— Деру!

Оборотень, казалось, секунду смотрел на меня немигающим взглядом, принюхивался. А затем его пасть вдруг закрылась, и он фыркнул, прежде чем увернуться от щелчка кнутом Осбальда, подавшись чуть в сторону. Еще секунда, и разбойник спрыгнул с крыши, завыл, предупреждая остальных.

Оборотни и остальные мужчины буквально сорвались с места и помчались куда-то вперед, а кто-то из них в один прыжок даже перемахнул через забор, скрываясь из виду.

Но, видимо, далеко убежать у них не удастся. Вместе со свистом, звучащим с разных сторон, отражаясь от стен, послышалось странное эхо от топота множества ног и вместе с тем громкое клацанье. И звучало оно отовсюду. Видимо, кто-то из случайных очевидцев вызвал патруль.

Я же, вспомнив о Родгаре, с замиранием сердца перевела взгляд влево и заметила его взмыленного, бледного, привалившегося к стеночке. Возле его ног валялось трое, которые, увы, не подавали признаков жизни.

— Как ты их лихо, — кучер хмыкнул, сворачивая хлыст в руках. — Вот только Рыську жаль, хорошая была гнедая.

— Почему это, была? — выдала я, глядя на то, как шумно вздымается грудь лошади, беспомощно лежащей на боку.

— Оставь её, — прохрипел Артис со своего места. — Ей уже не помочь.

— Как это?! — возмутилась я, огибая спереди упряжь, чтобы тут же услышать.

— Вот упертый, там же лусканец… — на что лишь отмахнулась, бросив беглый взгляд на бессознательного мужчину в порванной одежде, валявшегося на дороге. На его голове алела знатная шишка, повторяющая форму подковы. Чудо, что вообще жив остался. — У него сотрясение мозга в лучшем случае. Так что ему сейчас явно не до меня.

— И что же ты собрался делать? — голос графа прозвучал еще тише. — Ведь у тебя клеймо… А еще запрет.

Ох ты ж, гадость!

Прикусила губу и села на колени перед мордой лошади, истекающей кровью от рваной раны чуть выше ключицы, почти у самого горла. И судя по сбивчивому дыханию, но без свистящих звуков, гортань не задета.

А алый цвет крови дал ясно понять, задета артерия. Протянула руку и погладила бедняжку со слезами на глазах, Рыська лишь фыркнула, и жалобно на меня воззрилась.

Нет. Нельзя вот так сдаваться!

— Вы! — я крикнула кучеру с нажимом. — У вас есть магия?

— Да… немного есть, но…

— Никаких «но»! — осмелела я. — Идите сюда! Живей!

— Эй, — окрикнул меня кто-то. И я узнала этот голос. Сам Кирхард Осберн пришел нам на выручку, выглядывая из остановившегося невдалеке экипажа. — Вы как там?

— Порядок, — прохрипел Келрик, лишая меня необходимости отвечать.

— Ну же, быстрее, Осбальд! — прикрикнула я на слугу графа, не обращая ни на кого внимания. Потому как приступила к делу, макнула пальцы в лошадиную кровь, собравшуюся на брусчатке настоящей лужей. И стала вычерчивать руну: смешение лекарской и кровавой магии.

Кирхард тем временем продолжил переговариваться непонятно с кем.

— Мои ребята задержали шестерых. А у вас тут, я смотрю, тоже полный аншлаг?

Я не обращала никакого внимания на происходящее и лишь продолжила выводить заживляющую руну.

Кучер между тем все-таки спрыгнул с козел и приблизился ко мне, став за спиной.

— Эй, что вы?..— начал было спрашивать у меня директор Академии Нежити. Но продолжать не стал, умолк. Видимо, понял, что к чему. И, судя по звукам, развернулся на каблуках ботинок, подбитых звонкими набойками, явно собрался куда-то уходить.

Но перед тем все-таки произнес:

— Ладно, продолжайте, а я отвлеку стражей, чтобы не учуяли колдовство. Но учтите, не более десятой ступени, поняли?

— Да… — протянула я. — Куда там больше. У меня же клеймо.

Еще через секунду подняла взгляд на седовласого, но всё еще пышущего здоровьем, Осбальда и приказала ему, когда замкнула круг. — Приложите руки вот здесь.

Для наглядности поставила точки в нужных местах.

Увы, слуга подчиняться не спешил. Пока где-то в стороне от нас не раздался громкий хлопок и крики ректора.

— Еще один, вон! — закричал мистер Осберн. — Он туда за стену прыгнул!

— Живее! — приказала я. Старик в ответ посмотрел жалостливо на Рыську и все-таки подчинился. Кряхтя, опустился на колени и приложил руки к выведенному заклинанию.

Пара секунд буквально ничего не происходило, пока я не стукнула его по спине тыльной стороной ладони.

— Выпрямитесь и сконцентрируйтесь, дайте магии свободно течь вдоль позвонка. Так. Хорошо. Теперь давайте, подумайте о бедной лошади.

И… Подействовало! Красный столб магии на секунду озарил пространство вокруг нас, вырываясь из начерченного контура. Очищенная кровь ручейком заструилась обратно в рану. В считанные мгновения на брусчатке не осталось ни капли, потому следующим действием сработало третье заклинание, точнее ускоряющие заживление руны седьмой ступени сложности.

Красный цвет магического потока сменился на светло-зеленый, почти салатовый с белыми прожилками в центре, прежде чем магия погасла, а рана с горем пополам затянулась, но, правда, не до рубца, а корочки. Видимо, магия у кучера кончилась раньше. Радовало то, что артерия уж точно закрылась. А поврежденные ткани и кожу можно будет зашить, если потребуется, да довести припарками до состояния приличного шрама. В смысле без нагноений и открытых язв.

Не удержалась и еще раз погладила Рыську, в этот раз по холке, лошадь довольно фыркнула мне в ответ и начала свои попытки подняться вновь на ноги. Я же поднялась с колен первая, помогая и кучеру встать со словами:

— Вы молодец.

Улыбнулась своему успеху, невольно выискивая взглядом Келрика. Но, тут меня ждало жгучее разочарование. Сердце мое больно кольнуло в груди, когда я заметила прямо под его ногами маленькую кровавую лужицу. Её же не было ранее! Не-неужели он ранен?!

От осознания собственной глупости чуть по лбу себя не стукнула, вспомнив про его бледность, на которую не обратила внимания. А еще хотелось наорать на него хорошенько из-за того самого ответа мистеру Осборну, мол, порядок. Ведь он же действительно вселил в меня уверенность, что с ним всё хорошо!

Со всех ног бросилась к Родгару, который смотрел перед собой затуманенным болью взглядом, никого конкретно не выделяя. Ведь точно же, ранен! Аж зубы стискивает.

Вот упертый! Несносный, гордый…

— Глупец, — прошептала я, когда подошла ближе. А затем еще и спросила громче: — Где рана, признавайтесь.

— Я не ра… — прохрипел он. Выставляя вперед руку зачем-то

— Где рана, иначе я сейчас начну вас щупать, — повторилась я.

— П-позови Оззи, — граф лишь рогом уперся, а еще глаза прикрыл. Плохо! Очень и очень плохо! Радовало, что хоть сознание не потерял, а лишь продолжил командовать. — Пусть отвезет меня в общежитие, мне просто ну… нуж…

— О, как. — Вновь раздалось за моей спиной. И снова это был вездесущий директор.

— Помогите, пожалуй... — начала было я. Обернулась. И заметила у себя за спиной ске-скелета!

— Да, да, это мой Шасфи, — прозвучало откуда-то из пустого черепа. А я вздрогнула и чуть зубами не клацнула. Все никак не привыкну.

Скелет же продолжил:

— Осбальд! Несите его в мой экипаж и катите в общагу, а я вызову туда лекаря.

Какая-то доля секунды молчаливого переваривания информации, и я решила не спорить, а попыталась подхватить графа под ближайшую ко мне левую руку.

Граф ойкнул и дернулся.

— А-а-га, левая сторона, значит, — сказали мы вместе с мистером Осберном. Точнее его скелетом.

К тому моменту, когда я собралась уже было перестроиться под правую руку, Осбальд подоспел и опередил. Подхватил графа и повел к карете директора. Мне же осталось лишь взмолиться, чтобы Келрик не потерял сознание. Ведь тогда мы его точно не утянем даже вдвоем. Тем более магии теперь нет не только у меня, но и у его слуги.

А еще заражение… Воспалительный процесс может начаться в любой момент, если не уже. Вот бы найти, чем рану обработать в дороге… Точно! Спирт!

Я кинулась к карете графа, подхватила с сидения марлю и тот самый бутылек, наполненный вонючим спиртом почти до самой крышки. И всё равно, что мы можем задохнуться от его запаха в тесной карете. Приоткроем окна. Главное, обработать раны. Мы же потерпим.

К тому моменту, когда я вылезла наружу, Осбальд уже успел довести упрямого и ужасно гордого графа Артиса к карете мистера Кирхарда, на вид один в один похожая на нашу.

— Ты где там? — окрикнул меня скелет, залезая на козлы.

Так это, что ли, кучер директора?!

— Осбальд, садись внутрь, ты устал, — приказала нежить. А я… ускорилась. Как бы во всей этой суматохе не оставили меня непонятно где.

Залезла внутрь следом.

Граф, едва опустился на сидение, то не усидел, стал заваливаться вбок, левый! Вцепилась в него рукой. Ух, тяжелый!

— Кладите его на правую сторону, — приказала я, вгрызаясь зубами в пробку от бутылька со спиртом. Кучер сделал, как велено. Кряхтя и пыхтя от натуги, он все-таки переместил графа чуть ближе к противоположной дверце и уложил теперь на другой бок, при этом даже не жаловался и не ворчал. Потому осмелела и попросила дальше: — Теперь приоткройте окошко, иначе задохнемся.

Что до меня. То с моими силами, я и руку-то его с трудом поднимаю. Эх, и почему он такой здоровый и тяжелый-то, а?

Едва Осбальд устроил Келрика на сидении, то подался в сторону, чтобы заскрипеть там щеколдой замка от решетки на стеклянном окне. В этот самый момент раздался щелчок хлыста, и карета тронулась с места, а я упала на колени. Чем и воспользовалась, с такого положения оказалось даже удобнее ухаживать. Попыталась поднять край его пиджака, чтобы выяснить где у него рана. Ведь, судя по недавним ощущениям, рука была цела.

А между тем наконец вытащила крышку и перестала дышать.

— Ну, что там? — выдохнула я последний воздух. Но Осбальд лишь продолжал возиться с окном, потому мне ничего не оставалось, кроме как сложить марлю в несколько слоев и прикрыть ей горлышко бутылька.

— Готово! — наконец обрадовал меня он. И действительно свежий воздух заструился сквозь приоткрытое, хоть и ненамного, окошко.

— Отлично, значит, давайте сюда ваши руки, обработаю, и поможете мне раздевать графа.

Немного поморщившись, Осбальд протянул руки, куда и капнула чуточку спирта, ему, после вручила марлю, подержать. И обработала уже свои.

Когда мы принялись раздевать пострадавшего, а в три свободные руки это делать гораздо удобнее, то рана обнаружилась на ребрах. Из радостного — кость не задета, и на первый взгляд, переломов не наблюдалось, как и синяков от внутреннего кровотечения. Из нерадостного — порез был рваным, точнее три пореза, центральный — самый глубокий, а еще воспалительный процесс шел полным ходом, судя по покраснению и опухлости кожного покрова вокруг.

Вспомнила этих потных и грязных разбойников и помянула всех и каждого нехорошими словами, какие только знала. Принялась обрабатывать рану. Сильнее смочила марлю спиртом и стала протирать кожу по краям не доходя даже до припухлости. Еще пока не время.

— Ай… И чего возишься? — проворчал кучер. — Вот так надо. — С этими словами он выхватил бутылек и в одно движение залил рану. После чего закашлялся от вони, затопившей карету до слез из глаз.

Граф же словно очнулся от забытья и простонал сквозь стиснутые зубы. Повезло еще язык не прикусил. Отобрала с недовольством бутыль и отыскала пробку на сидении. Закрыла спирт со словами:

— Именно поэтому я этого и не делал! А если бы он откусил себе язык?

В ответ кучер лишь извинительно посмотрел на нас обоих, но промолчал. Все-таки сумела увидеть хоть что-то сквозь слезы, которые текли ручьями из моих глаз от концентрации вещества в воздухе. И потому не выдержала, метнулась к дверке, открыла её настежь.

Повезло еще, что мы уже почти прибыли в общежитие, иначе ехать на сквозняке раненному — усугублять воспаление. Потому, когда экипаж наконец стал замедляться, затем остановился, невольно обрадовалась и побежала вперед искать лекаря и студентов за компанию для помощи в подъеме графа в нашу спальню.

Глава 12. Таинственное исчезновение

В этот раз к моему несчастью сумела поймать на первом этаже только Жаки, того самого отличника атлета, и снова в расстегнутой рубашке.

— О, вас там весь корпус общаги ищет, — поделился он новостью. Я же схватила его за руку. И что на меня нашло? В общем, додумывать не стала, потащила его на улицу.

— Помоги, там нужно Артиса до комнаты… — начала было я. А некромант даже не удивился и лишь поканючил:

— Как? Опять? И снова я тащить?..

Но, что главное, не упирался. Уже хорошо.

Правда, граф Артис отправился до комнаты почти собственным ходом, нещадно попирая плечо хилого Жаки. Ну, и мое. Но мне в какой-то момент даже показалось, что он меня жалел и даже не наваливался своим весом. Лишь молча шел и стискивал зубы, оставляя после себя кровавые следы.

Вымотавшийся Осбальд даже из кареты выходить отказался. Сказал, что немного передохнет и сам отвезет карету к академическим конюшням. А скелет директора поехал с ним, поясняя перед тем:

— Там как раз склеп рядом. А ты, Эмиль, плохие новости. Лекаря нашего задержали в городе, поэтому, пока он не прибудет, следи за состоянием графа. И для особо упертых поясню. Улица Вурмграда — это одно. Академия — другое, здесь, если засекут неположенное колдовство, вначале обвинят весь корпус без разбора. Поэтому не рискуй.

Что было дальше я уже не услышала, ведь за нашими спинами к тому моменту уже захлопнулась дверь общежития. Оставалась малость, преодолеть коридор, лестницу и добраться до комнаты. А там я для себя решила, никакой магии, справлюсь сама, травами и иголкой с нитками. Как устрою графа, побегу разорять кастеляншу.

Вот только у двери в нашу спальню вопреки моим планам столпилась целая куча народу. Точнее студентов. Взволнованных. И все они держали в руках кости. Кто череп, кто руку, кто ногу, а кто и позвоночник с ребрами.

А завидев нас, слово вновь взял маркиз Элфрин:

— У нас тут в связи с объявленной уборкой находки в комнатах обнаружились в числе пять с половиной скелетов, если не считать нехватку копчика у одного и недостающего черепа у другого. А у пятого нет двух ног.

— И? — переспросила я, указывая взглядом на белого как мел графа. Хоть бы один из студентов помог, куда там. Стоят и взирают недоуменно. Будто ничего и не произошло, и никто тут кровью не истекает. Или им просто фиолетово? Кстати, как вариант.

— Что и? Это мы у вас хотели спросить, что нам с этим всем добром делать?

— А что делают со скелетами, вы как думаете?

— Ну… — и тут Бранд вдохнул воздуха в грудь, явно разогнался на долгий монолог. Причем такой, от которого у меня наверняка волосы дыбом встанут. Потому поспешила перевести тему.

— Я разберусь, оставьте здесь под дверью, но вначале… — все-таки решила приказать. — Помогите устроить графа на диване и…

Припомнила о том, что все-таки комендант здесь я, и могу повелевать ими как хочу. Почти.

— Принесите мне металлический таз с кипяченой горячей водой, марлю или чистые куски ткани, иголку с ниткой и травы. — А после недолгого обозревания еще большего замешательства присутствующих, добавила: — Лечебные: ромашку, зверобой, мяту. А может быть у кого-нибудь даже есть пчелиный воск?

Пояснила исключительно из опасения о недалекости некоторых впереди стоящих. Принесут ядовитую какую-нибудь белену и не станет графа в один миг и с моей подачи. Нет уж.

Сзади нас вовремя нарисовался уборщик Бернхард, спасая положение.

— Вы слышали, что от вас требуется? Расступитесь и выполняйте. А вы, маркиз, помогите Жаки донести Кела… Кхм, Келрика до дивана.

— Да-да, — согласился тот, тесня меня с левого края. И, похоже, своим маневром задел ранение, ведь граф буквально прорычал сквозь стиснутые зубы: — Ар-р.

Я поспешила опередить и вытащила ключ от комнаты из штанов и быстро открыла дверь трясущимися руками.

— О, как, — Бранд не удержался от комментария, когда мы зашли в полупустую комнату. Но тем не менее, помог наконец завести в смежную и плюхнуть Келрика на переставленный диван.

— Так вы еще окно не застеклили, что ли? — спросил, словно поиздевался, оборачиваясь ко мне с таким изумленным выражением. — Я же сегодня не далее, как час назад, привел мастера и нам он уже всё сделал.

— А про нашу комнату, вы, конечно же, забыли, — констатировала очевидное.

— Ну так, закрыта же была, наверное. А мастера я уже отпустил.

Ох! Чудом смолчала и не выразилась вслух. Что, конкретно, сказать, правда, еще не придумала, но что-нибудь из междометий рвалось наружу прямо сейчас.

Однако… Вначале ранение, а после всё остальное.

— В таком случае, завтра вы приведете нам его повторно. Сегодня уже не будем беспокоить бедного человека. Мне нужно заняться мистером Родгаром. Что из перечисленного мною ранее, есть у вас, уважаемый?

— Пчелиный воск, иголка, марля, нитки, — перечислил Элфрин и неимоверно обрадовал. Даже не ожидала.

— Несите! — скомандовала, словно пискнула. Да уж. Над интонацией еще работать и работать.

Для виду закашлялась, указывая на боль в горле.

— Есть еще мятные пастилки, вижу, вам пригодятся, — бросил он уже стоя в дверях. И ведь действительно удивил своей заботой. Не ожидала.

— Воды… — прохрипел Келрик, привлекая вновь все внимание к себе. Бросила на него беглый взгляд и поняла — плохо дело, вопреки нашим с конюхом стараниям по обработке раны спиртом и приложенной марле, заражение, видимо, уже успело распространиться по телу.

Бросилась к столу в смежной комнате и налила в стакан воды из графина. Холодная. Плохо… Ведь она простояла возле окна, заклеенного лишь бумагой. Но еще больше поразило — так это таинственное исчезновение костяной ноги, которую накануне вечером кинул сюда сам граф Артис, да с утра она всё еще лежала на месте. Но теперь же её не было!

Заглянула под стол и… Там её тоже не оказалось. Вернулась в комнату и не решалась отдать графу стакан.

— Таз с горячей кипяченной водой, — пробормотал кто-то перед дверью. Точно! Подогрею стакан о кипяток.

— Входите, — приказала я, ничуть не смущаясь. Правами меня наделили, вот и буду пользоваться. Двое студентов: рыженький Роинс и блондин Доршем внесли металлический таз с горячей водой, над которым даже пар валил.

— Ставьте здесь, — указала на место рядом с диваном. Студенты сделали, как велено.

Затем кто-то из них спросил с надеждой:

— Это все?

— Нет, — решила еще немного понаглеть. — Нужна еда, свежая, легкая. Желательно суп какой-нибудь овощной. Но чуть позже, уже ближе к обеду.

Студенты сокрушенно переглянулись, но кивнули. А для того, чтобы не быть совсем уж извергом поблагодарила:

— Спасибо вам, а из-за вашей доброты и помощи, во время проверки комнат обещаю не сильно придираться.

Роинс и Доршем заметно повеселели и покинули помещение, в дверях которого стояли и остальные.

— Тут это, травы и тазик, но воду вскипятить… — начали было новые двое с порога.

— Какие травы? — поинтересовалась я, пока держала стакан на пару, подогревая жидкость. Ведь холодную воду в кипяток ставить — опасно, стекло треснет.

— Ромашка и бузина есть, — пробубнил себе под нос Чирром.

— О, замечательно! — воскликнула я и снова чуть не пискнула, закашлялась для виду. — Положите на столе, а тазик уже не нужен.

Не успела даже договорить, как вдруг приятель Чиррома закричал на весь коридор: — Тазик уже не нужно, тащите всё обратно!

Вздохнула и протянула воды графу, который тяжело дышал и явно чувствовал себя хуже.

— Всё, все свободны, поторопите Элфрина, и больше ничего не нужно, — произнесла со вздохом пришедшим, запирая дверь в спальную. Потянулась к Келрику со словами: — Вот, вода.

Родгар сидел, привалившись к спинке дивана, и тихонько похрипывал. Мне же только оставалось передать ему стакан, который он, едва выпив пару глотков, опрокинул на себя и облился! Я даже среагировать не успела!

Ар-р-р! Гадство. Благо хоть стакан не разбился, упал на сидение, выплеснув часть воды на пол.

— Мистер! — позвала его я, тряся за плечо. А он… он терял сознание! Потому в ход пошли легкие оплеухи. Казалось, секунду спустя, глаза Келрика немного приоткрылись, и я приказала:

— Мне нужно вас раздеть, вы весь мокрый, помогите мне!

И… о, чудо. Граф подчинился. Руки мои быстро нащупали его пуговицы, расстегивала их с замиранием сердца. Глупая! И о чем только думаю в такое время! Стянула с его помощью пиджак и рубашку, придерживая левую руку подальше от туловища, чтобы не задеть ранение.

 Со штанами, правда, пришлось немного повозится. Келрик напрочь отказывался привставать. Поэтому пришлось его даже обнять, чтобы снять вначале пояс с пустой кобурой от кинжала, а после заняться стягиванием верхних панталон.

В этот самый момент и явился маркиз Элфрин. Его смущенное покашливание отвлекло меня от самозабвенного раздевания моего соседа. Ох, как же это неловко, наверное.

Но после секундного замешательства опомнилась и приказала:

— Помогите же мне!

— Э-э-э, — маркиз, казалось даже на шаг назад отступил, потому пояснила нехотя:

— Он облился, мне нужно его раздеть, протереть сидение, застелить чистую простынь и уложить на правое плечо, чтобы заняться уже наконец раной и швами. Так что не стойте и идите сюда помогать.

Но маркиз по прежнему не спешил ко мне на помощь. Ах он упырь несчастный. Стоял на месте, будто не понимал ни слова.

— Костесвет! — вспомнила я вдруг. — Я соглашусь на костесвет, если вы поможете мне сейчас!

Все. После этих заветных слов Бранда как подменили. Он быстро метнулся к подоконнику, оставил там мешочки и какие-то бумажные свертки. А после вернулся ко мне и подвинул тазик чуть в сторону, чтобы не мешал при маневрах.

Пока он приподнимал графа, я быстро протерла досуха кожаное сидение старой одеждой Келрика, метнулась к шкафу и достала оттуда простыни. В общем и целом, еще всего через пару минут он уже обтирал Родгара марлей, смоченной в тазике, куда я кинула принесенную ромашку, сушеную, отменного качества, кстати. А я тем временем занялась раной. Все бы ничего. И воспаление не стало хуже с последнего осмотра, но что-то мне не нравилось в его состоянии. Обычно даже такое неглубокое ранение не дает такого сильного жара до конвульсий.

— Напоите его теплой водой, — приказала Элфрину, когда я, после повторной обработки раны прихваченным вонючим спиртом, начала Келрика наконец зашивать. Перед тем иглу подержала над огнем свечи, а нитки намазала пчелиным воском.

Еще через несколько минут я уже закончила с последней, третьей раной и взглянула на состояние графа. Радовало то, что сознание он не терял. Не радовало — ощущение, что я что-то упустила. Ведь если бы в ране был какой-нибудь змеиный яд, то мышцы вокруг наоборот не вспухли, а окаменели. Нет, о яде думать не хотелось! Да и протекание его болезни напоминало скорее какую-то лихорадку.

Взгляд Келрика был затуманен, при том он что-то бессвязно бормотал себе под нос. Я же нервно кусала губы, не понимая где просчиталась. Но увы, остальное было выше моих сил и понимания. Потому едва закончила с раной и обильно намазала сверху пчелиным воском. Аккуратно забинтовала графа не без помощи маркиза. Но увы, состояние не улучшилось, да и вряд ли можно ждать реакцию так скоро.

Бегло осмотрела без преувеличения моего пациента, ощупала лоб, жар спал, но не до конца, потому я метнулась к шкафу и рискнула всё-таки накрыть его чистым пододеяльником. Теперь главное следить за состоянием Кела, а еще напоить бы свежезаваренной ромашкой и супом.

— Я пойду? — уточнил маркиз, так же как и я, беспомощно взирая на графа, лежащего на диване. Пришлось сокрушенно согласиться.

Кивнула. И Бранд ушел, тихонько прикрыв за собой дверь. Мне при этом осталось только наблюдать и замерять температуру Родгара время от времени. Ждать лекаря. Интересно, что он скажет про все моё лечение.

Ой, главное же, чтобы граф выздоровел поскорее! Боги, о чем я думаю?

Подошла к окну, выглянула наружу — никого. Ни кареты, ни скелета. На учебу, что ли, все ушли? Опустила взгляд к сверткам, принесенным маркизом Элфриным. Где-то он говорил у него были мятные пастилки. Помимо горла они еще неплохо успокаивали. Съесть бы хоть одну, чтобы перестать так переживать…

Пастилок не нашла, но вместо них с удовольствием заметила в свертке с пчелиным воском еще и прополис! Вау!

От радости чуть на месте не запрыгала! Вспомнила о том, какую пользу он приносит в восстановлении, достаточно только его немного пожевать…

Вот только радости моей резко поубавилось, когда посмотрела на состояние Келрика, он же жевать его не будет, так еще и возьмет, наоборот, подавится. А кашель может вновь напрячь мышцы, порвать швы.

Ох…

А что, если я пожую и… Нет! Нет, нет и нет! Никаких поцелуев. Даже вынужденных для лечебных целей. Нельзя. Табу, он же меня раскроет, когда проснется и вспомнит. Вот, вспомнит ли?

Я заломила руки, мучаясь от сомнений. И снова полуобернулась к графу, который, казалось, даже немного посинел, или мне так показалось со света. Страшно стало вдвойне. Потому не выдержала и все-таки решилась.

Ох, и вляпаюсь же я!

Пока не передумала, подняла вверх бумажный сверток и откусила кусочек прополиса. Кстати, о жевательном составе, уж не беленой ли эти гады давились вместо насса? Оборотням она, как легкий афродизиак, немного удовольствия, немного возбуждения. А нам, людям… тот еще яд. Тогда это объясняет жар, но не объясняет бред и затуманенный взгляд, дурман-трава? Но она же произрастает в Кааргде, горной местности.

В пользу моей догадки способствовала еще одна мысль: такой крепкий мужчина, как Родгар, вряд ли будет страдать на грани болевого шока от таких порезов, хоть и рваных.

Значит, все-равно нужен прополис и много воды. Да уж, а может, лучше настойку ему сделать?

— Эдгар, держи его! Держи! — выкрикнул вдруг Келрик с дивана. И предпринял попытку подскочить на ноги, но слабость ему в этом помешала. И он завалился обратно. Чудом не на левый бок.

Больше медлить было нельзя, прожевав немного прополиса, я рискнула полезть к нему с поцелуем. Страшно было до одури! А вдруг еще вмажет со всей силы, приняв за врага? Кого там он просил подержать?

 Но, вроде бы обошлось. Едва я приблизилась к нему, то Келрик невменяемо улыбнулся и протянул почти слащаво, хоть и мужским таким рокочущим голосом:

— О, Ла Зиль?

Его крепкие руки сграбастали меня в объятья и прижали к себе словно молотом к наковальне. Не вдохнуть не выдохнуть…

— Мм-м, — промычала я в ответ, когда он сам прильнул ко мне своими губами. Но увы. Сопротивляться было выше моих сил. Никогда бы не подумала, что от одного поцелуя может снести голову, словно от какой-то дурман-травы. Или же это всё от нехватки воздуха? Ведь его руки по-прежнему сжимали меня так, словно тяжелую ношу, боясь упустить её на пол. Правда, какое-то мгновение спустя, мне показалось, что сознание вернулось к нему, и он прорычал:

— Я же приказал тебе убираться, Ла Зиль?! — Затем еще и отстранил меня от себя.

— Я-я не она, — пришлось признать очевидное. А еще каким-то чудом граф умудрился своровать у меня изо рта кусок прополиса, который усиленно прятала за щекой. Нужно забрать его, пока он не подавился!

— А кто? — спросил Келрик, щурясь. Его расфокусированный взгляд блуждал по моему лицу. На мгновение мне даже показалось, что он меня узнал. При этом на его губах растянулась довольная и безумно соблазняющая улыбочка. А мгновение спустя граф снова потянул на себя и буквально подмял. Точнее забрался сверху, заставляя распластаться под ним, как бабочка под стеклом.

И снова:

— Мм-м, — промычала, когда он склонился ко мне своими губами.

— Наконец-то я тебя поймал, моя соблазнительная Мила, — Келрик выдохнул мне в губы, а после приник к шее. Начал её целовать и делать там что-то еще, неужели кожу прикусывал?!

Гадство! Благими намерениями дорога выстелена прямо в тюрягу в лучшем случае! Как вот мне скажите выбираться из под него? Ох… Прикусила губу, чтобы не простонать от испытанного, странного, необъяснимого удовольствия.

Когда же его поцелуи ни разу не целомудренные дошли до ворота моей рубашки, а разум забил тревогу, я наконец решила выплыть на поверхность сознания, чтобы посопротивляться. Выставила вперед руки и действовала ими, как рычагом.

Еще какая-то секунда, и этот боров все-таки свалился с дивана с неистовым криком, а я стрелой вылетела из комнаты, чудом не налетев на Кирхарда и какого-то мужчину в черном фраке с прямоугольным саквояжем в руке.

Ох, лекарь?!

— Там это… Белена или дурман. Я рану зашил, — оправдывалась я впопыхах, запинаясь от страха. — Но он бредит и…

— И, видимо, распускает руки, — констатировал мистер Осберн, странно на меня глядя. Его рука слегка отодвинула волосы на моей шее и я вспыхнула, поджала плечи к ушам.

— Ни-ничего не было!

— Кх-кхм, — напомнил о себе бородатый седовласый мужчина. Сняв цилиндр, он подал его мне и лишь закатил глаза к потолку со словами: — Да уж.

После чего зашел внутрь, один, и плотно прикрыл за собой дверь.

Но увы, на этом моя неудача не окончилась. Ведь мистер Осберн решил составить мне компанию бдения под дверью спальни.

— В-вы поймали их? — решила вдруг перевести тему сама, пока Кирхард не стал меня расспрашивать про графа. Плечи мои все так же были подняты. Да и ко всему прочему в этой комнате, без должного остекления, было заметно холоднее, чем в спальне. Вздрогнула, когда ощутила, что меня укутывают в чей-то плащ.

При этом директор явно забавлялся ситуацией.

— Думаю, мистер Харпигер не будет против предотвратить заболевание еще одного возможного пациента. Что же до оборотней, то да. Поймали. Десять. И все живы. Хотя один и без сознания. Лошадь его хорошенько приложила. — Голос мистера Осберна звучал весело, будто он рассказывал мне какую-нибудь байку.

— А-а-а Рыська?

— Раненная гнедая из графской тройки? — мистер Осберн улыбнулся. А я наконец перестала разглядывать подбородок директора, осмелилась поднять взгляд к его глазам. Те прямо-таки лучились озорством. — Что с ней будет, после такой-то первой помощи? Тем более я вполне благополучно добрался на экипаже графа к общежитию. А так называемая Рыська уже в стойле. Осбальд занимается её раной. Сам приготовит припарки, насколько мне известно о его навыках. Ты мне лучше расскажи, что это за кладбище у вас в коридоре?

 — Ах, это… — я даже немного замялась. Понять бы самой, что это всё значит. Но томить не стала, лишь пересказала услышанное: — Во время уборки комнат студенты нашли у себя бесхозные кости. Вот и принесли их к нам для разбирательства. Только мне было не до того… Сами понимаете.

— Да уж… — Было его реакцией.

— А! А еще же нога! — вспомнила между тем я.

— Какая? — Ошарашенный директор нахмурился.

— Исчезнувшая! Она лежала тут, на столе. — С этими словами метнулась к столику с графином и пальцем ткнула в скатерть. — Граф её вечером кинул именно сюда. Да и с утра она еще лежала здесь. Вот по возвращению, смотрю, а её нет.

— Так, я правильно понимаю, речь про костяную ногу какого-то скелета? — настороженно уточнил мистер Осберн.

— Именно. А еще мистер Родгар сказал, что там изображены какие-то магические письмена, когда разглядывал кости магическим зрением. Точно! Упоминал про заклинания на мертвом языке.

— Вот как? — поощрил меня директор, ожидая дальнейших подробностей. Даже сделал шаг вперед, встав чуть ближе ко мне. А я только сейчас вспомнила еще и про листки. Потому следующие мои слова были соответствующими: — У-у меня будет к вам просьба. Мне запрещено рыться в вещах мистера Келрика Родгара, но с утра он убрал вот сюда, в стеллаж листки, которые Шемсон Дутч нашел у себя в комнате под кроватью вместе с костяной ногой.

Казалось, Кирхард только того и ждал, чтобы изучить подробности произошедшего. Очутившись рядом со мной в какие-то пару шагов, он положил на длинную полку трость графа, которую принес обратно. Затем выдвинул указанный ящик и вытащил оттуда бумаги. Его глаза тот же миг засияли разноцветной магией, прямо как у графа Артиса накануне.

— Ведьмино отродье, — прошептал он негромко одними губами. Что естественно, на мой вопросительный взгляд никто отвечать не стал. В следующий миг мистер Осберн метнулся в коридор и прихватил с собой костяную руку. Вернулся в комнату и стал разглядывать её магическим зрением. Жаль только, я пока что лишена этой способности. Поэтому лишь со вздохом прислушалась к происходящему в соседней комнате и вернулась к бдению под дверью спальни. А там…

Тишина. И ни звука, ни шороха.

Стало даже как-то страшно. Вдруг я всё испортила своим таким эгоистичным поступком? Скинула графа с дивана. А он… Он… Мог себе что-то повредить!

— Силен и здоров, как бык, ваш больной. Еле успокоил, — недовольно проронил мистер Харпигер, показавшись в дверном проеме в следующий миг. Пришлось даже отойти чуть в сторону, чтобы пропустить его. Заглянула в спальню через его плечо и увидела, мельком какое-то шевеление на кровати.

— В комнату пока не входить, мистер Родгар бредит, — предупредил меня лекарь, рассматривая мое лицо своим цепким, внимательным взглядом. А после все-таки закрыл за собой дверь со словами: — На помещение наложена беззвучная печать. Иначе слушать вам его вопли придется еще долго. До ночи — точно.

— А-а… как же ранение? — умудрилась вставить меж слов лекаря негромко?

— Скажите мне честно, кто его зашивал? Какой-то ваш студент? — Харпигер в этот раз обратился к директору, который только-только отвлекся от разглядывания костей с серьезной миной на лице.

— Я-я… — все-таки ответила, вопреки желанию промолчать. А после сломала голос и сказала уже более уверенно: — Это я.

— Хм, — лекарь нахмурился и посмотрел на меня задумчиво. — Удивительно чистая работа и ровные швы. Вы, лекарь или же аптекарь на подработке? Откуда знаете про пчелиный воск и прополис? Кстати, он им чуть не подавился.

— Э… ну, — на этом идеи в голове кончились. Я действительно не знала, как оправдаться, не раскрывая подробностей о прошлой жизни.

Лекарь, казалось, всё понял. Уголки его губ, сосредоточено сомкнутых, поползли вверх, и он потянулся в карман своего фрака.

— Эмиль Шен, не так ли? — уточнил он меж тем.

На что лишь кивнула, не понимая, как это относится к делу.

— Интересный же вам индивид достался в работники, мистер Кирхард. Так вот, мистер Фотжам Чатуш, уважаемый банкир монетного двора, у которого я наблюдаю уже второй год подряд волнующий его ревматизм, как узнал, что я еду именно сюда, снабдил меня тремя письмами — приглашениями на работу для вот этого господина.

Рука Харпигера наконец выглянула из-за бортов его фрака, являя миру три аккуратные свернутые квадратом бумаги, скрепленные восковой печатью на золотистых ленточках, которыми те были завязаны. И он протянул их мне.

Бросила беглый взгляд в сторону напряженного мистера Осберна и уверенно ответила:

— Благодарю вас, мне крайне льстит такое внимание от самого Фотжама Чатуша, но…

Договорить свою мысль, правда, не довелось. Лекарь сам взял и порвал бумаги прямо у меня перед носом, приговаривая:

— Но в свете последних событий, точнее выявленных у вас талантов, я бы лично рекомендовал вас столичным фармацевтам. Как вы сумели так легко определить по одним лишь симптомам белену и дурман-траву? Ни волчью ягоду, ни еще что-либо? А еще же принесенная бузина. Вы решили сварить графу отвар для очищения сознания от галлюцинаций и снятия воспаления, да?

От такой похвалы даже немного зарделась и покраснела. А еще не знала, что ответить на всё это. Например, с бузиной — то, что её мне принесли — чистая случайность, за которую нужно благодарить маркиза Элфрина.

— Это не так, мистер Харпигер, вы слишком многое мне приписываете. Про белену и дурман — предположил…

— Да, ваша скромность, безусловно, вас украшает. Что ж. Я стойко решил порекомендовать вас фармацевтам, абсолютно точно. А графа Артиса нужно напоить теплой водой, можно свежезаваренной ромашкой, слабым раствором бузины, четверть стакана, разбавить на три четверти воды. Когда же перестанет буйствовать, обязательно покормите. Ну, что я вам обо всем этом рассказываю? Вы и так об этом знаете, — Мистер Харпигер беззлобно хмыкнул и протянул мне руку для рукопожатия. — Очень жаль, что я не могу вылечить укусы на вашей шее. Лимит на колдовство сегодня уже исчерпан, а вот завтра… Если вы успеете поймать меня с утра, то я, возможно, смогу быстро что-то сделать с этими бессовестными…

— Не смеем больше вас задерживать, — не удержался и влез в разговор мистер Кирхард. Его странный взгляд в мою сторону не сулил ничего хорошего. По крайней мере, мне так показалось. Неужели взревновал меня, как работника, из-за предложения лекаря?

— Тогда я пойду, — с этими словами мистер Харпигер отпустил наконец мою руку, которую до того крепко стиснул, почти до боли. Следом забрал свой цилиндр, к которому уже успела привыкнуть. Кивнул Кирхарду на прощание и вышел из комнаты.

Директор томить не стал. Потому, стоило лекарю закрыть за собой дверь, то я услышала:

— Так вы всё-таки намерены нас покинуть, едва выдастся такая возможность?

— Почему вы так решили? — вылетело непроизвольно.

Ведь я даже не успела обдумать поступившие предложения. Нет, вот монетный двор мне абсолютно точно не интересен. Но к фармацевтам, я бы не отказалась наняться. Тем более, если мне выделят отдельную спальню.

— Я не решил именно так, — мистер Осберн ответил довольно сурово и холодно. — Только лишь хочу предупредить вас, что в случае смены места работы вам предстоит оплачивать всю сумму в пять золотых, а не только её половину, которую я вам милостиво простил, в честь найма к нам в некрогородок.

Ах, вот как? Это шантаж?!

— Спасибо, мистер Осберн, буду иметь это ввиду. — Так же холодно ответила ему, гордо подняв голову. Хватит с меня изображать затравленную овечку, хоть и мужского пола. В его же взгляде читалось многое: напряженность, настороженность, упрямство и даже обида. Вот последнее просто немыслимо. Я же не клялась этим некромантам в верности, в самом деле!

— В таком случае… — начал было он, но затем чертыхнулся и отвернулся. А уже оттуда прозвучало сдавленное. — Я приношу вам извинения за неподобающее поведение графа. Эмиль, и вы меня поймите. Работников в некрогородок днем с огнем не сыщешь. Мне в кое-то веке удалось заарканить сразу трех упырей в одну ловушку вашим назначением. Вот я и вспылил.

— А отвернулись вы по какой причине? — упорствовала я. Ведь его поведение всё менее и менее нравилось своей нелогичностью. Хотелось прочитать во взгляде, чем же это обусловлено.

Но его следующие слова буквально вышибли воздух из легких:

— Мне странно говорить такое, но я действительно знаю ваш секрет, Эмиль. Поэтому и отвернулся. Ведь всё мое сознание бунтует против этого знания.

Ватными ногами я снова шагнула к столу и плюхнулась на стул. Голова моя закружилась. Вокруг меня словно сжимались тески, сдавливая грудную клетку до болезненных спазмов.

— Но, судя по поведению Артиса, он более чем к вам расположен. Поэтому я готов закрыть на это глаза, — доносилось до моего сознания.

Панический ужас пожирал остатки моего самообладания, которое отчаянно сопротивлялось. Вот и спасительная мысль, промелькнувшая в моей голове, неожиданно показалась здравой. Неужели он подумал, что я на самом деле мальчик, который любит графа… Ох! Быть не может! Не! Может! Быть! Но, стоит все-таки переспросить, ведь так?

— На что вы намекаете? — выжала из себя.

Сердце стучало в ушах, дожидаясь ответа Кирхарда, который не заставил себя ждать:

— Ваш цвет волос недвусмысленный намек, не так ли? А ваше жеманное поведение и реакция на Кела дополнила остальные части картины.

«Вы думаете, что я девушка?» — уже почти сорвалось с языка, как вдруг до меня наконец не дошел смысл сказанного. Цвет волос — это намек? Сине-голубой цвет волос…

— Ах-ха-ха... — не удержалась и залилась в голос от смеха. И все-таки он подумал, что я влюблен в мистера Артиса. Вот умора!

Немного успокоившись, облегченно ответила на выдохе:

— Нет, не переживайте. Мистер Келрик меня абсолютно не интересует. Даже наоборот, я переживаю за себя. Ведь он такой огромный, что ему стоит припереть меня к стенке и… — слегка отодвинула волосы, демонстрируя недвусмысленное подтверждение своих слов. — Но вы правы, впредь мне нужно быть осторожнее и не давать никому ложных надежд. Тем более, не вводить в заблуждение окружающих. Что же до цвета волос. То это была единственная краска, доступная мне на момент моего путешествия. Антрацитовый агатник для закраски седины. Вы же наверняка догадались, что я не просто так прибыл в ваше королевство. Я кое-кого ищу.

Директор к тому моменту уже успел обернуться и вновь посмотрел на меня как прежде. А именно, чокнутый взгляд и довольный оскал вернулись на его лицо.

— Что ж. Рад, что мы с вами всё прояснили. В таком случае с легкостью вверяю своего друга вам и откланиваюсь.

Но, перед тем как выйти из комнаты, все-таки обернулся:

— И я правильно понимаю, что вы намерены ответить уверенным отказом на предложение по работе от столичных фармацевтов?

— Увы, такого я вам обещать не могу, — честно призналась, опустив взгляд.

Врать не стала. Да и зачем?

— Что ж. Знайте, когда поступит предложение, я готов выслушать ваши условия, при которых вы всё-таки решите остаться.

Кирхард кивнул мне на прощание, поудобнее перехватил свою трость, бумаги, костяную руку и действительно вышел.

А я выдохнула от облегчения, надолго уйдя в себя. Как-то слишком быстро он согласился с моим ответом. И вообще, а если бы я соврала? Трость бы сказала ему об этом?

Уф! Сейчас только лишь начало дня, которое принесло уже столько проблем. Поэтому мне было как-то даже боязно просто двинуться на стуле, чтобы ненароком не приумножить число своих неприятностей.

Глава 13. Бредни

Морские волны облизывали камни с разных сторон, словно пытались из раза в раз проглотить скалистый берег целиком. Небольшая песчаная коса — в середине маленького мысика размером со свиной пятачок, скрывалась за камнями, обступившими её с трех сторон полукругом.

Вот, мокрая голова графа Артиса показалась из воды, и он в одних панталонах вылез на берег, подтягиваясь вверх на руках. Упругие мышцы его перекатывались под загорелой кожей, когда он вынул из ножен на цепочке кинжал и встал в стойку, прислушавшись к шорохам. Несмотря на купание в холодной воде, тело Келрика горело. Что-то буквально сжигало его изнутри, а в голову словно били маленькие молоточки, не позволяя как следует сфокусировать взгляд. Графу чудилось, что он был уже здесь, недавно.

Вот сейчас, стоит ему чуть пройти вперед и выглянуть в сторону противоположного мыса из-за скалы, огибающей нужную ему часть суши, бухту контрабандистов, почти ровным полу кружком, то он увидит металлические клетки со смазливыми рабами, мужчинами, стоящие на возвышении, перед небольшим скальным разломом, организующим узкий проход к холмистой местности острова.

А перед клетками стоит с кнутом в руках флибустьер. Двое других сидят на камнях, к которым привязаны две шлюпки, и глушат свое адское пойло, перекисшее вино, из фляг, да трещат о чем-то на одном им понятном языке жаргона и жестов.

Но в этот раз Келрик выходить сразу не стал. Решил подождать. Ранее из-за несвоевременного нападения на пиратов он успел лишь заметить рыжие волосы и синее атласное платье, мелькнувшее где-то там в проходе разлома, той части, видимой взору. Сейчас же граф стоял не шелохнувшись, желая понять, что успел упустить.

Как вдруг, воздух покинул легкие от увиденного, и он словно напрочь забыл, как дышать. В бухту контрабандистов вошла она. Мила! Белокурая, безумной красоты, молоденькая девушка, в зеленом платьице с белыми рюшками, вся такая собранная и до смешного серьезная. А вместе с ней и её рыжая скандалистка-мать в синем атласном платье, с низким довольно вульгарным вырезом декольте, которая возглавляла процессию из еще трех молоденьких девушек помимо дочери и того самого поганца-неудачника, которого ему не удалось как следует проучить в переулке Коско.

"Брат? И это брат Милы?! Так они уже…" — пронеслось в голове графа. Желваки заиграли на скулах графа, и он не выдержал, крикнул:

— Эдгар, держи его! Держи!

На секунду граф даже опешил от своих мыслей: «Почему, Эдгар? Друг же уехал в Ирвинтвед вместе со своей молоденькой женой?».

Но… Картинка словно померкла перед его глазами, представляя взору апартаменты увеселительного заведения Арин Ле Фар. А сам он теперь лежит на кровати, застеленной бархатным покрывалом, а на нем восседает голая девица. Губы непроизвольно произносят:

— О, Ла Зиль?

 Соблазнительные формы её колыхаются, розовые соски напряглись и скатались в бусины, когда девица склоняется к нему с поцелуем. Ему сложно устоять в таких условиях. Безумно сложно. Тем более посетившее его возбуждение от увиденной недавно нимфы...

«Мила…» — пролетает в его мозгу, и он рычит на девицу: — Я же приказал тебе убираться, Ла Зиль?!

— Я-я не она, — слышит вдруг граф чужим голосом, а не дорогой шлюхи оперной дивы Арин.

— А кто? — закономерно спрашивает он у странного миража. Ведь лицо девушки потеряло вдруг четкие очертания. А волосы словно окрасились в голубой цвет.

Келрик сощурился, стараясь понять, что же такого сейчас с ним происходит. Но увы, перед его глазами вновь словно все плывет. Секунда, и картинка переместилась, да и сам он словно опять попал в тот переулок Коско, что на острове Эрагат, к Миле, где сжимал её в своих объятьях.

«В этот раз я её уж точно не упущу!» — думает так, прежде чем схватить, пока она не исчезла, как какой-то мираж. Еще секунда и он повалил её на уличные камни да стал целовать…

«Жадно! Неистово! Жарко! Так… Как давно и очень давно хотел сделать. А главное, заклеймить её, — думал так Келрик. — Показать всем, что это моя женщина, и больше никаких братьев, никого. Только один мир для нас двоих».

Где-то краем сознания он даже услышал её мычание. После чего оторвался от её губ, чтобы проложить дорожку к груди девушки, желая оставить там завершительную печать, иными словами, бессовестный засос, дорожку из которых уже успел построить до ворота её почему-то мужской рубашки.

Еще секунда, и Мила упирается в него руками, верещит, толкает, в попытке освободиться. И ей это даже удается. Ведь граф мгновение спустя падает и обо что-то ударяется спиной.

— Ах ты ж, чертовка! — рычит граф в ответ. Но мираж его не отпускает. Теперь он уже вновь на том самом острове сражается с пиратами. Выхватывает кнут у одного. Жалит кинжалом другого. Отпинывает ногой третьего.

«Как поймаю эту гадину, — проносится в его голове мстительная мысль, — я её точно свяжу. Свяжу, а потом буду страстно пытать, на пределе её чувственности, до тех пор, пока она не забудет свое имя. А перед тем я лично придушу этого недоумка, которого не прикончил еще там, в подворотне Коско».

Как вдруг, какая-то мелкая пакость попала ему в горло, заставив задохнуться от нехватки воздуха. Еще мгновение, и графа словно перевернули на живот, да постучали по холке, освобождая дыхательные пути от какой-то гадости, вынырнувшей обратно ему в рот.

— Келрик, вы меня слышите? — прозвучало в его ушах знакомым голосом лекаря Харпигера. — Вы бредите. Придите в себя да ложитесь на кровать.

Картинка вновь переместилась в сознании графа к спальне, на полу которой он сейчас лежал в странной позе. Левый бок нещадно саднил. Повернул голову и скосил взгляд, обнаруживая, что сверху над ним возвышался старик в черном своем костюме-тройке: штаны, рубашка и жилетка с фраком.

— Зеталь Харпигер? — переспросил Родгар, после чего сплюнул какой-то странный черно-коричневый комочек на пол.

— Хвала Трарку, я всю магию на вас извел, разъясняя ваше сознание. Ложитесь в кровать. — Продолжал упорствовать лекарь в то время как Родгар, шатаясь, перемещался по комнате. — Пока дурман вновь не накатил. И лежите так, пока он не спадет. Старайтесь думать о чем-то менее травмоопасном. Вы меня поняли? Никаких драк, войн и прочего. Иначе вы рискуете задушить кого-то ненароком. Вам это ясно? Ответьте!

— Да, я вас прекрасно слышу, — ответил граф уже с кровати. — Но где же Мила? Я её видел, только что. Где она? Она ушла?

— Вот и лежите, подумайте о вашей Миле… — увещевал Харпигер. — Но никаких драк! Вы меня поняли?

— Да… — прохрипел тот, закрывая глаза. Веки его отяжелели, и он наконец забылся сном, обещающим стать самым ярким из всех ранее виденных. Ведь впереди его ждала жаркая ночь с прекрасным белокурым созданием, образ которой так врезался в память после одной только встречи.

Глава 14. Ревность

Хочешь не хочешь, а заниматься делами общежития мне всё-таки пришлось. До обеда еще оставалось более трех часов, потому я все-таки отважилась выйти из комнаты и проверить соблюдение расписания костолюбами общежития. Да и по-хорошему, мне уже давно пора заняться поисками моего любимого папа. Ведь ранее успела более детально изучить папины записи и понять, что он действительно может быть где-то здесь, в этом королевстве. Ведь основной поставщик материалов для изготовления последнего артефакта, как и заказчик, именно в Истмарке. Но что еще более странно — рядом с записями и формулами, защитными, по направлению, со смесью других видов, на каждой странице замечала имя моей мама, Афелии Шеннод. Жаль, я мало что о ней знаю. Папа сказал, что она почила почти сразу после родов. Но с каждым годом мне все сложнее и сложнее было в это верить. Ведь я находила её вещи всюду. Не могу сказать, почему, но мне не хотелось верить в это от слова «совсем». Какой-то внутренний голос подсказывал, что мама жива и по-своему оберегает меня от невзгод. Да. Так было проще, и потому я даже иногда воображала, будто общаюсь с ней и спрашиваю совета.

С этими мыслями успела спуститься вниз к расписанию и уткнуться взглядом в ровненький подчерк, мой подчерк, которым старательно выводила график дежурств. Нет-нет, да кто-нибудь из лентяев норовил снять или испортить мои труды своими исправлениями. В ход пускали всё подряд. Даже пытались стирать надпись хлебом.

Таким вот образом, кстати, двое нарушителей из комнат последнего этажа уже успели за какие-то два дня моего руководства лишиться по скелету.

— Вот ты где? — отвлек меня Бранд.

От его голоса чуть на месте не подпрыгнула. И заочно испугалась, вспомнив про отметины на шее, про которые как-то совсем позабыла!

— А-а-а, да… — прохрипела я еле слышно.

— Ох, точно же! — воскликнул он и схватил меня за руку. — Пастилки. Я же обещал тебе мятные пастилки. — С этими словами меня потащили обратно.

Странное дело, но упираться не стала. Ведь действительно даже не знала сама, куда себя деть во всё это время до обеда. Поручения розданы еще вчера. Стекольщика вряд ли сегодня удастся уговорить прийти сюда повторно. А общая проверка комнат намечается аж через два дня.

Потому, не знаю, чему я больше обрадовалась: переводу темы, или тому, что при этом нас никто не заметил? А Элфрин в какие-то считанные мгновения подлетел к своей комнате, отпер её ключом и втолкнул меня внутрь.

— Ты совсем сдурела! — прошипел он на меня. — Ходить по коридорам с таким…

Некромант сделал движение рукой по моим волосам, отодвигая их с явным намеком на укусы графа.

— К-как ты сказал? — вылетело у меня, когда я осознала, как именно он ко мне обратился.

— Что? Думаешь, я не понял, что ты девушка? — нахальная ухмылка маркиза исказила его миленькое личико. — Голос, фигура, рост, хилость. Да ни один мужчина не стал бы так уродовать свои волосы. Или ты мне хочешь сказать, что в штанах у тебя что-то есть, и ты даже готова это подтвердить.

— Ох, — вздохнула и осела на пол. Буквально. Приперев спиной дверь, я ни разу не заметила идеальную чистоту его комнаты, разве что не сверкающую перед глазами белоснежной рябью. Срочно! Нужен срочно выход… Точно! Потому выдала: — Ты! Ты же так и не нашел стекольщика, ведь так?

— Ха, так я тебе и рассказал.

— А мне и говорить ненужно. Ты использовал бытовую магию. Вон, ни стеклышка на полу. И мебель порченная твоими экспериментами вновь вся целая. Ты думаешь, я глупая?

Сделала ударение на последнее слово. Отпираться смысла не было. Уже. Что ему стоило раздеть меня и убедиться воочию? Правильно. Ничего.

— То есть, это ты меня сейчас пытаешься шантажировать, чтобы я молчал? — Бранд сел передо мной на корточки и агрессивно уставился. Затем еще и рукой дверь подпер возле моей головы. — А ты и дальше продолжишь прыгать к графу в постель? Кто ты? Очередная бедняжка, желающая влюбить в себя нашего богатея, короля серебряных приисков и рудников? — Его глаза полыхнули злобой. И я действительно испугалась. Ведь в таком настроении сложно ожидать от него помощи или хотя бы понимания. Сдаст меня с потрохами и глазом не моргнет. Но попытаться оправдаться всё же стоит.

— Я не к нему сюда приехала.

Решила рискнуть и даже клеймо показала, подняв рукав.

— Я из Эрагата, ищу своего отца, мастера-артефактора. А к вам я поступила случайно. Мистер Кирхард выкупил на долговой бирже. Уж не думаешь ли ты, что я смогла бы сама навязать свою кандидатуру такому, как он? Не говоря о том, как сильно рискую?

— Допустим, это объясняет твое появление здесь, но не объясняет вот их, — и снова он вернулся к теме укусов.

А я лишь лицо спрятала в ладонях, стараясь унять дрожь по всему телу. Ведь участие в эксперименте с костесветом ему и так пообещала. Как теперь договариваться, увы, не ведала. Мои знания из-за применения им бытовой магии — вряд ли как-то помогут.

— Ну? — подтолкнул меня с ответом Бранд.

— Граф Артис бредит, разве ты сам не видел его состояние? — переспросила, подняв с надеждой глаза. Вдруг у этого смазливого эгоиста внутри еще осталось что-то человечное. Но увы, встретила в его глазах лишь жестокость, злость и что-то еще. — Его задел какой-то оборотень, а перед тем этот упыреныш наверняка в руках держал смесь белены и дурмана, которые и жевал при встрече. Вот и попал яд в рану. Остальное ты уже наблюдал воочию.

— И именно поэтому он припер тебя к стенке и сделал вот это? — Элфрин склонился, прикоснувшись языком к моей коже на шее. Крупная дрожь прокатилась по плечам, оканчиваясь и вовсе в пятках, и я поспешила прижать плечи к ушам, буквально выталкивая его подбородок.

— Вот, видишь, если бы ты не захотела, он бы и одного не поставил, — услышала я глухое и раздраженное от него.

— Я-я была ошеломлена, — всхлипнула, отворачиваясь в сторону. Ведь его пристальное внимание препарировало меня словно букашку на стекле.

Кожа словно зудела под его взглядом, который хоть и не видела, но ощущала каждой клеточкой своего тела. Меня бросило в жар и холод одновременно, когда этот гаденыш схватил за плечи, поднял на ноги и даже выше, встряхнул со словами:

 — Я готов закрыть глаза на твой один такой «недостаток», если пообещаешь мне не заигрывать с графом и не лезть к нему в кровать.

Уши мои обожгло от стыда. Надеюсь только, мысли мои Элфрин не читал в этот момент. Ведь я мгновенно вспомнила сегодняшнее утро, и то, что мне успело присниться накануне.

Как назло, я уже успела сделать прямо противоположное, а именно сама без принуждения забралась в графскую постель. И как теперь соглашаться? Ух, любимый мой папа. Подскажи, как же мне быть в данном случае?

— Что молчишь, — проницательный студент прошипел мне на ухо, поддавшись чуточку вперед. — Неужели вы уже…

— Нет! — вначале воскликнула, а после опомнилась, понизила интонацию практически до шепота. — Конечно же, мы не делали ничего такого…

— Вот как? Ты говоришь «мы», что ты под этим подразумеваешь? — допытывался Бранд, щекоча мой нос своими распущенными по плечам волосами. Чудом не чихнула, хотя глаза и заслезились.

— А… а… а… — и я проглотила чих еще где-то на уровне горла.

Не знаю, как бы выкручивалась дальше, если бы не крики в коридоре и звуки борьбы. Щелчки, шлепки, удары чего-то тяжелого о стену.

— Где она? И где этот ублюдок?! — горлопанил кто-то будто пьяным голосом.

Везенью моему не было предела, ведь маркиз мгновенно переключился на новую проблему и отпустил меня, перепуганную и смущенную.

— Так, отойди-ка… — С этими словами он отпихнул меня в сторонку, подальше от двери. Невольно выдохнула полученной передышке. А еще скользнула взглядом по пятнам крови на рукавах Бранда.

Ну да, во время помощи графу он, как и я, слегка испачкался. А после, видимо, даже еще не переоделся. Так Элфрин, получается, всё это время курсировал по этажам, или же дожидался меня у себя в комнате? Не понятно.

За дверью между тем кто-то устроил самый настоящий дебош.

— Где-е-е?! — вместе с открытием двери послышалось громкое и надрывное голосом Келрика.

Я же осела на пол повторно.

— Т-только не выдавай меня ему, п-пожалуйста, — прохрипела одними губами. И судя по настороженному виду маркизу разочек выглянувшему наружу, поняла, что могу на него положиться. По крайней мере он мне кивнул. А затем быстро вынырнул наружу, плотно закрыв за собой дверь.

Несколько секунд ровным счетом ничего не происходило, потому я почти осмелилась подобраться ближе к двери и выглянуть в замочную скважину.

— Так… так, да, хороший мальчик, — послышалось оттуда приглушенным голосом Бранда.

— Мальчик? Ма-а-альчик, маль-чик, — граф Артис непонятно зачем катал это слово на языке, явно пытаясь что-то вспомнить. — О, Милашка? Э-миль… Или Мила? — выстроенная им логическая цепочка была явно не в мою пользу, потому как Келрик тут же взревел: — Где Мила?!

— Ты, ублюдок, говори! Где Мила?!

 Правда, что ответил ему студент Элфрин я так и не услышала. Следом в коридоре буквально заискрило магией. Даже в замочную скважину попало, мигнув прямо у моего века. Вовремя отскочила. Не то ходить мне в лучшем случае с фингалом. В худшем… Даже думать об этом не хочу.

— Фр-бр-гы-ы, — завыл какой-то загробный голос практически рядом с дверью. И еще зазвенели металлические цепи.

— Бгы-ы-ы, — вторил ему голос пониже. Более сиплый.

— Ыыгр-бгыр — ответил еще один.

— Эй, вы, — ответил им граф уже более спокойно. — Это не смешно. Я не вижу среди вас ни одной Милы. Где Мила, последний раз спрашиваю?

— Граф Артис, владелец серебряных приисков и рудников в Родчепл, главный королевский ловчий по имени Келрик Родгар, придите наконец уже в себя и отпустите, пожалуйста, горгулью нашего Дутча. Она тут коридор убирала в соответствии с расписанием дежурств. А затем, будьте так добры, отправляйтесь в свою комнату и сидите там, пока вам лучше не станет.

Ответом же ему послужило явное разминание костяшек пальцев. Или это нежить Бранда так характерно щелкала. Не суть. В общем, граф Артис в ответ лишь промолчал. А затем в коридоре разбилось окно. Одно, второе…

На третьем я уже не выдержала, вспылила, и вопреки страху решила вмешаться. Прочистила горло, открыла дверь и рявкнула, как можно ниже сломав голос:

— Пре-кра-ти-те!

Послоговый крик возымел эффект. Но только лишь отчасти. Возникшее молчание, безусловно, подогрело интерес к моей персоне, показавшейся в проеме комнаты маркиза с покусанной шеей… которую нечем было прикрыть. Ой, мамочки…

Чуть в голос не завыла от досады за себя и свою очередную глупую выходку.

А в коридоре между тем обреталось помимо шести зомби, горгульи и трех скелетов еще четверо студентов и один разъярённый, багровеющий от злости граф. Но, что еще хуже… То он на все здание прорычал:

— Кто… скажи мне, — его голос поначалу звучал глухо, нарастая в итоге: — сделал это с тобой?!

Стыдно было признаться, но я все-таки гордо вздернула подбородок и ответила на его яростный взгляд.

— Вообще-то это сделали вы!

И снова наступила тишина, прерываемая лишь свистом ветра из-за сквозняков, врывающихся в три разбитые окна. В одно из которых как раз неуклюже залезал еще один скелет из числа нежити Бранда, видимо.

— Усь, усь, — ворчал он.

А двое зомби Элфрина словно переговаривались, насмехаясь над собратом по несчастью:

— Ыыгр-бгыр

И еще:

— Бгы-гы-гы

Мотнув головой, Келрик, казалось, пришел в себя и уставился на меня не верящим взглядом.

— Я, я тебя подстриг, что ли, и волосы покрасил? — просипел он. Чем немало удивил. — Не смеши, я такого не помню. Или помню?

Брови Артиса сошлись на переносице, и он закрыл глаза и даже горгулью отпустил, собираясь ранее наверняка свернуть ей шею.

Глядя же на Элфрина, жестикулирующего мне явно что-то непотребное, решила все-таки закрыть рот, раскрытый ранее от удивления. А еще исправиться.

— Эм, нет. Ошибочка вышла, — добавила к своим словам, когда наконец собралась с мыслями: — В общем, мистер Родгар. Прошу вас и Бранда Элфрина, пройдемте в комнату, там и поговорим. А вы, Дутч — дежурство сегодня ваше, поэтому, мне прискорбно говорить об этом, но именно вам придется убрать здесь всё…

Обвела взглядом коридор и стоящую полукругом нежить в центре всего этого хаоса.

И только сейчас заметила исчезновение костей, сложенных двумя горочками возле входа в нашу с Артисом спальню.

— А-а-а, — начала было спрашивать. Но дежурный меня опередил:

— Мистер Кирхард забрал все наши находки, которые ранее валялись здесь у входа, себе в Котаз. И даже кастеляншу нашу и уборщика в подмогу с переносом костей увел, как и остальную свою нежить. Мне же приказал подмести коридор, чтобы убрать оставшиеся на полу пыльные ошметки.

— В таком случае, не будем вам мешать, — с этими словами я кивнула долговязому Шемсону Дутчу и еще двум четверокурсникам, после чего опасливо прошла мимо графа Артиса, аккуратно отворяя дверь за его спиной.

Щурящийся граф стоял на месте и пялился на меня во все глаза. А еще как-то странно пошатывался из стороны в сторону. Видимо, наступила очередь головной боли и, возможно, жажды. Прошла в комнату и налила ему стакан воды. Раз уж этот, здоров как бык, то может выпить и холодное.

— Б-благодарю, — отозвался Келрик, опрокидывая тот залпом. — Жажда мучает, ты бы знала, как!

— Кх-кхм, знаЛ, — поправил его Бранд, выразительно глядя в мою сторону со своего места у двери. Дело в том, что он третьим вошел в комнату и как раз запирал за всеми нами дверь на щеколду, а может и ключ. Тот факт, откуда он у него взялся, как-то ускользнул от моего внимания.

— Разве? — переспросил Артис, еще сильнее присматриваясь ко мне. — А с виду предо мной так самая настоящая девушка, Мила… Мила же? Ведь так?

— Нет, я не Мила. — Честно и на полном серьезе ответила ему и стала пятиться в сторону Элфрина. А тот проходить в центр комнаты не спешил.

— Чет я совсем не п-нимаю, — зажмурившись и еще раз пошатнувшись, словно после недельного запоя, мистер Келрик явно собрался пойти на таран. Или задавить меня, неуклюже двигаясь по комнате.

В считанные мгновения смазливый студент оказался впереди удерживая настырного мужика на вытянутых руках от себя.

— Так, так, мистер Родгар, вам сюда.

А мне же Элфрин прошипел:

— Иди в комнату, живо. Он пойдет за тобой.

— Ми-и-и-ла… — гаденько протянул граф, глупенько улыбаясь. — Я же всё равно тебя пойма-а-ю.

— И? — войдя в спальню, переспросила испуганно у своего помощника. — Что дальше?

— Подойди к кровати… — продолжал инструктировать он. И я подчинилась, опасливо глядя на другого мужчину, который меня взглядом уже наверняка и раздеть успел, настолько характерная ухмылка «украсила» его лицо, а глаза полыхнули откровенной похотью. Радовало то, что наверняка по утру он ничего не вспомнит. По крайней мере, я на это очень и очень надеялась. Иначе — всё пропало, прощайте планы, прощай, папа.

— А теперь самое сложное… — напугал меня Бранд. — Как только я его отпущу, перекатись на другую сторону кровати и слезай. Мне нужно поймать его заклинанием, когда он упадет на матрас.

— П-поняла, — кивнула ему, готовясь к маневру.

Сделала, как велел, прыгнула на кровать. Отпускать Келрика не пришлось, ведь он сам отпихнул Бранда, судя по звукам возни, и кинулся за мной, проворчав лишь:

— И-иди сюда, чертовка!

Всё случилось в считанные секунды. Я даже обернуться не успела, как за моей спиной полыхнула магия. А когда повернула голову, слезая с кровати, обутая, то граф уже спал. И даже разочек всхрапнул.

Правда, поза его оставляла желать лучшего. Лицом он уткнулся в покрывало, тело на кровати, ноги на полу.

— И, что застыл? — поторопил меня Элфрин. — Собирай вещи, переедешь ко мне.

— Но…

— Не обсуждается, — сказал, как отрезал. — Или ты хочешь, чтобы кроме меня кто-то еще узнал твой секрет?

Нет, конечно, я не хотела этого. Но и доверять маркизу как-то побаивалась.

— Откуда мне знать, что ты меня не начнешь шантажировать?

— И правильно, я уже начинаю. Или ты хочешь, чтобы я разбудил Келрика и… — Но договорить он не успел. В дверь нашей с Родгаром спальни вдруг громко постучали:

— Именем короля, открывайте!

Тарабанили так, словно собирались её выбить. Бранд негромко чертыхнулся, посмотрел на меня обиженно и пошел открывать.

— Иду-иду, — крикнул он. — Только не ломайте, сейчас открою.

А уже мне прошептал.

— В наказание за запрещенное применение чар меня заберут в форт на несколько дней. Так что, в любом случае забирай вещи и переселяйся. Только это… Костесвет мой не трогай, да и вещи мои. Тебе ясно?

— Д-да, — согласилась я еле слышно. После чего Элфрин отпер дверь и сразу с ходу начал оправдываться:

— Мистер Келрик Родгар бредит, на него сегодня напали.

— Так Артис ранен? — недоумевал новый вошедший, бряцая полной латной амуницией. — Про нападение знаем, поймали десятерых сегодня. Вот только Кирхард заверил нас, что никто не пострадал.

— Рана не серьезная, — влезла я в разговор. Зачем — не понятно. Вошедший латник в этот самый момент приподнял забрало и уставился на меня своими угольно черными глазами на небритом наверняка несколько недель лице. — А это кто? — спросил он, судя по всему, про меня.

— Я новый комендант этого общежития.

— Вот как? — стражник даже немного удивился. Из-за вскинутых вверх бровей его шлем чуть качнулся на голове, а забрало собралось упасть опять вниз. Но мужчина вовремя его поймал рукой и проворчал уже студенту Элфрину: — И вообще, Бранд, завязывай ты уже баловаться со своей магией. Дядя за тебя волнуется, как бы ты не покалечился…

— Рестан, не здесь, — оборвал его наш маркиз. Оказывается, дамский угодник общаги анежек и смущаться умел. Ведь его щеки характерно порозовели. Хотя, наверное, это все-таки от стыда. — Что у вас там по закону? Заключение до выяснения обстоятельств, расчета штрафа и вынесения приговора, вот и веди меня.

— Так что с нашим-то? — не унимался родственник, судя по всему. Хотя кроме черных волос, родственной связи я не уловила в довольно крупных чертах лица стража, не таких утонченных и аристократичных, как у вечно ухмыляющегося Бранда.

— Келрика отравили дурман-травой, он бредил. Я его шарахнул сонными чарами.

— У-у-у, ну, тогда собирайся. Дня три просидишь, минимум, — страж покивал маркизу с улыбкой. — Хотя, будь моя воля, запереть бы тебя на месяцок, а может, и годик, как раз провалишь сдачу диплома и вернешься наконец домой заниматься делами поместья, а не только родовым склепом.

В ответ на мой приоткрывшийся рот Элфрин лишь засмущался еще сильнее, молча схватил родственника за поблескивающий наплечник. Собрался, видимо, потащить его за собой наружу.

Вот только у стража были иные планы.

— Так-так, стой, а чем докажешь, что это ты колдовал, а не он? — тот отдернул плечо и подался в мою сторону, нависая своим внушительным, кстати, ростом. И откуда они все такие гиганты берутся, а? Мерилом их, что ли, отбирают перед назначением на службу?

А я даже на секундочку онемела, не зная, как оправдаться. И, не мудрено, стала пятиться к стене, вот только уперлась ногами на прикроватную тумбочку, села.

— Да у него клеймо! — проворчал Элфрин. — Его наш Кирхард на долговой бирже выкупил.

И снова маркиз меня удивил. Вообще-то, я рассказала это только ему. Неужели Бранд собрался на каждом углу трепаться о моей, между прочим, тайне. Потому бросила этому пустозвону негодующий взгляд. А ему хоть бы хны. Стоит весь такой невозмутимый.

— Это правда? — переспросил у меня страж.

Пришлось кивнуть. А вместе с тем, приподнять рукав, показать клеймо.

На секунду мне даже почудилось, будто Рогдар на кровати всхрапнул. Вздохнула повторно с мыслями о завтрашнем дне. Только бы граф ничего не вспомнил. Только бы…

— Что ж. Ладно. Но больше никакой магии, вам ясно? — С этими словами Рестан хлопнул Элфрина по плечу. — Пойдем, оформлю бумаги и отпущу без штрафа через пару дней.

Чему невольно выдохнула и даже немного улыбнулась. Не хватало мне еще выплачивать штраф маркиза, случившийся по моей вине, ведь этот ушлый, наверняка, собирался шантажировать. По перехваченному недовольному взгляду со смесью разочарования поняла, так бы и было.

А несколько мгновений спустя я вновь осталась одна. Если не считать посапывающего на кровати мистера Родгара. Посмотрела в его сторону, пожевала губы с сомнением и мыслями: "А не оставить ли его, как есть, валяться наполовину на полу".

Но… Нет. Думаю, за такое мне спасибо точно завтра не скажут. А может, даже найдут за что отчитать.

В общем, я решилась попробовать уложить графа Артиса целиком и полностью на матрас, и, если повезет, даже проверить швы под накинутой, но не застегнутой, рубашкой.

Правда, подумать оказалось проще, чем сделать. Этот увалень весил, как стальная чушка в лавке кузнеца, а может даже две. После пяти попыток подтянуть его на кровать мне и вовсе показалось, что все десять.

Уж как я ни пыталась его затащить на кровать. И за руки тянула, и в спину толкала, чуть не легла на него, проскользив тапками по полу в процессе. Всё напрасно.

А этот боров в конце еще и взял, перевернулся туловищем на спину, да сам залез на кровать, что-то бормоча себе под нос. Поэтому мое плечо оказалось зажато словно между клещами. Чудом не взвыла от резкой боли. Повезло еще, что при всех этих маневрах Келрик сам с меня слез, устраиваясь поудобнее. Но…

Как оказалось, благими намереньями выстелена дорога прямо в Преисподнюю. Мой сосед неожиданно схватил меня за талию, когда я собралась было подняться, и притянул к себе в удушающие тиски.

— Попалас-с-сь, — шепнул он на ушко, прежде чем повалить меня на кровать рядом с собой и обнять сзади.

Сердце пропустило удар. Один. На втором я сделала судорожный вдох, пытаясь уравновесить сбившийся ритм. А этому — только и сопит мне в затылок. Поежилась, подтянула плечи к ушам. Ведь его мерное дыхание щекотало кожу.

Уняв дрожь во всем теле, с заходящимся от страха сердцем повернула голову в его сторону, скосила на него взгляд. Фу-ух. Только лишь убедилась еще раз в том, что он спал! Дыхание ровное, глаза закрыты, даже ресницы не трепетали.

Увы, обрадоваться толком не успела. Неожиданно перед глазами сверкнуло что-то белое, искристое, ослепляя на долю секунды.

«Неужели остаточная магия?» — было последней мыслью перед тем, как я, похоже, уснула.

***

Оглаживающее прикосновение шершавой ладони к моей щеке заставило удивленно распахнуть веки и уставиться на гаденькую ухмылку… конечно же, Келрика.

Этот здоровый, бодренький, а теперь еще и веселенький индивид, оказывается, успел меня связать и зацепить край тканевой петли за островатую вершину деревянного изголовье прямо в центре кровати.

— Ну, чертовка, провела же ты меня, — прохрипел он, подаваясь вперед, чтобы схватить за штаны и начать их расстегивать.

— Не-е-ет! Не надо… прошу, — взмолилась я, беспомощно дергая руками. — О-отпустите меня, пожалуйста, я-я-я, — от волнения даже стала заикаться, не в силах говорить связно. — Я не этого хотела, и…

— Ни за что не поверю, что ты добивалась не этого! — Сделав многозначительный акцент на последнем слове, мистер Родгар сверкнул своими глазами, полоснув меня холодным взглядом, как бритвой, и лишь продолжил начатое. Пуговица за пуговицей, он расстегивал мои штаны теперь уже как-то медленно, с издевкой, наблюдая за моей реакцией.

Даже сидя в центре кровати с поджатыми под себя ногами, Родгар все равно сильно возвышался надо мной, словно скала. Его расстегнутая рубашка ничуть не прикрывала рельефное тело, а лишь висела по краям, обнажая моему взору напряжённые, оттого еще более объемные мышцы.

А мне захотелось взвыть на луну, как самый настоящий оборотень. Ведь шансы оправдаться таяли как снежинки, падающие на теплую ладонь, — буквально на глазах. Про моего папа мне рассказывать нельзя, иначе как первый королевский ловчий, этот еще и устроит допрос с пристрастием по поводу защитного артефакта… Нет, даже не так, из того, что сумела разобрать и понять в сумбурно написанном — новой защитной реликвией, над которой работал перед исчезновением Алод Шеннод.

Но, может быть, все-таки у меня получится? Ведь мистер Родгар джентльмен? И если я его попрошу меня не трогать, то… что? Он меня отпустит?

Посмотрела с надеждой в его глаза, полыхнувшие самой настоящей похотью, и поняла, что нет. Определенно, не отпустит.

Думай, Эмилия. Думай!

— Я не хочу и никогда не хотела вас, Келрик Родгар, главный королевский ловчий, владелец серебряных приисков, — казалось бы, сказала лаконично и спокойно и даже титулы припомнила. Но мне не поверили. Или же не захотели? Ведь в ответ он лишь усмехнулся:

— Ха! Да неужели? И чего же ты хочешь, василечек? К чему весь этот спектакль с переодеванием и покраской волос? Я тронут до глубины души твоим изобретательством. Раньше, чтобы забраться в мою постель женщины использовали более изящные способы, но... как оказалось, не такие эффективные.

Вот я и попалась. Если обмолвлюсь про поиски, придется рассказать про отца. Тогда точно каюк. Этот, как вцепится, так и не отпустит, пока не выпытает все подробности. А я до сих пор не уверена в том, что отец не сбежал. Например, из-за невозможности выполнить заказ? Ведь на изготовление хрустанитовой статуэтки Мааргоша ушло колоссальное количество ресурсов, не только магических. Нет! Чтобы мой отец что-то не смог? Определенно, нет! Нет, нет и нет!

Да и нельзя об этом думать сейчас. Вдруг Кел читает мои мысли? Сбежать бы. Но как без магии-то?

Следующие же слова вырвались у меня сами собой:

— Клеймо!

— Хм? — Келрик нахмурился. — И что с ним?

— Ты спросил, чего же я хочу. Я хочу вновь свои магические способности…

— Допустим, — мой истязатель кивнул.

Слушая меня, он не останавливался ни на мгновение. А дойдя до последней пуговицы, стянул с меня штаны резким движением, являя миру посеревшие от многократной стирки панталоны. Увы, из мужских, Рузи нашла дома только такие. Зато чистые и размер подошел. На устах же этого наверное самого озабоченного самца нашего общежития гуляла странная улыбочка, когда его губы скривились, прежде чем унизить: — Мерзость какая!

Теперь очередь настала меня довольно улыбнуться и невольно обрадоваться. Быть может, это отпугнет его лезть дальше?..

Но увы, моим наивным мечтам так же скоро пришлось испариться, как и призрачной надежде на освобождение.

— И? Что ты мне предложишь за выкуп твоего долга? Говори! — граф подтолкнул меня ответить. Пальцы вредителя, не иначе, застыли на моих щиколотках.

Невольно дернула ногами, поджимая их под себя. Еще раз поймав его ждущий взгляд, с горечью осознала — выхода не было от слова "совсем". Ведь просто так Кел меня точно не отпустит. Пришлось буквально выдавить из себя:

— П-поцелуй?

По своему красивое лицо брюнета с массивными скулами, цепким, острым взглядом исказила недовольная гримаса. Ненадолго. Эмоции на лице влиятельного богатея как-то быстро перетекли в довольный оскал. На секунду мне даже почудилось какое-то родственное сходство с мистером Кирхардом. Не хватало только ауры безумия. В самом деле.

— Поцелуй говоришь? А по какому тарифу? — Казалось, Родгар задумался. Или сделал вид? Ведь глядя на него, не могла понять, о чем он думал. Нет, вот о желании использовать меня, как ту грудастую во сне, безусловно догадывалась. Но, если это так, то я ничуть не хотела участвовать в таком. Ни за какие деньги! Еще чего, аристократкам не пристало отдавать свою невинность таким вот образом и без заключения брачного союза. Нет, нет и нет.

— Молчишь? — довольный голос Келрика обволакивал. А неожиданное прикосновение его руки к моей коленке заставил вздрогнуть. Запоздало очнувшись все-таки выпалила:

— Десять сребриков — один поцелуй.

— Ха! — Было мне закономерным ответом. — Портовые шлюхи за ночь любви берут пять. Один сребрик — вот тебе мое самое щедрое из всех предложений.

Глядя в его такое суровое, ожесточенное непримиримым упрямством лицо со вздохом согласилась. Надеюсь только, он сдержит свое обещание за сопровождение его с утра в качестве секунданта. И это не моя вина, что сама дуэль не состоялась.

— Что ж, я согласна. Но-но… — запоздало хотела еще попросить кое о чем. Но увы, большего мне не позволили произнести.

Со скоростью саблезубого Кел буквально набросился на меня своими губами, протискиваясь внутрь моего рта языком!

— Мм-м, — возмущенно промычала я сквозь поцелуй, распахнув от возмущения глаза.

Какая несказанная пошлость! Странная, до неприличия приятная и… Нет! Просто неприличная и все!

Но сказать я об этом не успела, тут же в ушах где-то на краю сознания прозвучал звук разрывания ткани, пока его губы творили со мной что-то невообразимое, которое спустя лишь мгновение закончилось.

Или нет? Ведь едва Келрик отстранился, то тут же приказал:

— Прикуси-ка это.

Не поняла зачем, но он буквально протолкнул мне в рот кусок ткани, заставляя недовольно вскрикнуть в ответ. Моему негодованию не было предела, пока я смотрела на какие-то странные приготовления этого вруна. Ведь уговор был только о поцелуях, ведь так?!

Зачем, скажите мне, он раздевался, а?! Между тем даже оглянуться не успела, как вдруг абсолютно обнаженный протянул ко мне свою ладонь, в которой еле заметно полыхнула магия. Невольно зажмурилась, чтобы не ослепнуть, а когда открыла глаза, то не поверила происходящему. Ведь другой рукой он дернул за рубашку. Мою рубашку! Пуговицы разлетелись в разные стороны, демонстрируя один такой дополнительный элемент утягивающей одежды на груди — бандаж, вместо корсета.

И вот уже кусочек льда скользит по моему местами оголенному телу медленно, слишком медленно, оставляя после себя наоборот горячие и будоражащие следы до вибрирующей дрожи. А взгляд мой прикован к рельефной, мускулистой руке изощренного истязателя.

— Мм-м, — мычу я от возмущения сквозь стиснутую в зубах тряпку, кусок моей, между прочим, рубашки, которую наверняка завтра придется штопать.

— Ш-ш-ш, — успокаивает меня вредитель Кел. А следом слизывает влажную дорожку и ныряет языком к моему пупку. Из-за этого дёргаюсь и мычу сильнее. А он будто оправдывает свое дерзкое поведение лишь словами: — Я же должен тебя наказать за уязвленную мужскую гордость?

— Ум-м, — повторно мычу, правда, в этот раз уже от наслаждения, такого постыдного, обидного и не… нелогичного! А кусочек льда продолжает между тем скользить по моей коже, заставляя ерзать и вздрагивать при каждом новом прикосновении.

Так, на большее мы не доваривались. Думаю, этого точно достаточно за выкуп моего клейма. Вот только чувствую по его решительному взгляду, просто так он теперь меня не отпустит.

При этом язык его творил что-то невообразимое. Оставляя мокрый след, он пробирался всё ниже и ниже пока не уперся в последнюю застегнутую пуговицу моих панталон.

— Согласись, ты же хочешь меня, я же вижу это… — его слова словно ушат ледяной воды отрезвили и заставили с остервенением дернуть немеющими из-за неудобного положения руками.

— Мм-м-у-ум! — промычала я и помотала головой отчаянно. На глазах непроизвольно выступили слезы.

Глупая. Какая же я глупая?! Зачем только согласилась на этот торг?! Не нужно было соглашаться даже на поцелуи!

И о чудо! Келрик остановился, смерил меня серьезным взглядом исподлобья и чертыхнулся, поднимаясь обратно на колени. При этом он старался не смотреть на меня, его щеки порозовели. А взгляд невольно привлекло его восставшее мужское естество. Смотреть на него было выше моих сил… стыдно, очень и очень стыдно, потому закрыла глаза и поморщилась.

А между тем ламели под нами глухо скрипнули, врун, видимо, поднялся с кровати, запуская небольшую волну по матрасу. Шелест же и шорох ткани где-то слева подсказали, что граф одевался.

— Прости меня, — проронил он негромко. — Я действительно воспринял твое такое странное поведение на свой лад. Точнее, понял его так, как хотел сам…

После этих слов он надолго замолчал. А я вновь промычала, не открывая глаз:

— Мм-м!

Желание поскорее освободиться стало теперь просто нестерпимым. И граф меня услышал, точнее воспринял всерьез.

Первым делом вредитель Кел вынул аккуратно кляп у меня изо рта, затем очередь настала моих рук. Когда же он их развязал, то следом сгреб меня в охапку, подтянул к себе и усадил на колени, удобно устраивая… по его разумению. Хотя так сидеть действительно было гораздо приятнее, вместо связанного положения с кляпом во рту. Но увы, меня таким не провести. Потому расслабляться не спешила.

Сжалась в комок, не поднимая глаз. Разглядывала свои ногти с энтузиазмом, стараясь не обращать внимания на часть оголенного торса, выгладывающего из-за расстёгнутой рубашки этого наглеца.

— Прости, — выдохнул он в мои волосы. И снова мурашки забегали по моему телу, уверенно маршируя от макушки до пальцев ног. Чудом вновь не замычала от сладостного ощущения. Вместо этого слегка мотнула головой и собралась с мыслями, отвечая наконец:

— Я не могу рассказать, почему прибыла в ваше королевство, но это абсолютно точно не связано с… — И тут я замолчала. Осознав, что чуть не соврала. Ведь на самом деле, еще как связано. Исчезновение моего папа действительно может быть связано с реликвией, созданием которой он занимался. А Келрик прибыл от заказчика, некоего Хеймиля, чтобы получить завершенную статуэтку.

Потому мне пришлось спешно оправдаться, не касаясь опасной темы:

— … постельными утехами.

 — Но ты не стала говорить, что это не связано со мной, — Королевский ловчий вцепился в мои слова словно борзая на лисьей охоте в свою добычу. Кольцо его обнимающих рук стало чуточку меньше. Меня уверенно стиснули со словами: — Что ж. Приму это за ответ.

Зачем-то кивнула, а после услышала странное глухим голосом Келрика:

— Посмотри, пожалуйста, на меня. — Просящая интонация, не слышимая ранее, сбила с толку. Чтобы граф, богатей, не говоря о том, что главный королевский ловчий, и о чем-то просил? Быть не может… Или может?

Увы. Любопытство всё сделало за меня.

Хоть и боязно было поднимать лицо, ведь так ему гораздо проще вновь меня поцеловать, но я все-таки сделала, как он просил. За что тут же поплатилась.

Его странный, жалобно-напряженный взгляд заставил мое сердце громко стучать о ребра, то ускоряя свой ритм, то замирая внутри. Боль, ноющая, стиснула грудь, и я невольно сглотнула пересохшим горлом. Желание облизнуть губы задушила в зародыше, потому что страшилась предоставить повод к решительным действиям. Ведь он сам неотрывно следил за моей реакцией, блуждая по лицу своим взглядом, то и дело останавливаясь на моих губах.

Пару раз моргнув, Келрик все-таки опомнился и прервал наконец такое тягостное молчание:

— Смотри, что же ты со мной делаешь, василек…

Его рука подвела мою ладонь к своей груди, позволяя ощутить под подушечками пальцев ритм гигантского наверняка сердца, учащенный, я бы даже сказала, очень учащенный, словно он только что пробежал пару лиг.

— Я себя еле сдерживаю, и… это выше моих сил. Скажи, прошу. Скажи, чего же ты от меня хочешь, и мы прекратим эти мучения единственно возможным способом… — Затем он зачем-то сказал это: — Рудники? Хочешь, я подарю тебе долю прибыли в серебряных приисках Родчепл.

Меня же его предложение лишь оскорбило. Хотя, а чего я могла от него ожидать? Он граф, влиятельный богатей, а я хоть и аристократка, но всего-навсего обнищавшая баронесса. Потому отвела взгляд и лишь попросила глухо:

— Пустите…

— Нет, Мила, — упорствовал он, удерживая меня в кольце своих рук. — Прошу, дослушай… Свадьбу, ты хочешь свадьбу перед нашим соитием?

Я удивленно на него воззрилась, не веря своим ушам. Неужели он настолько ветреный, что из-за зуда в штанах готов взять в жены непонятно кого? Опуская тот факт, что я аристократка, ведь он-то об этом не знал? Или знал?

«Или же это он меня считает настолько ветреной, — услужливо подсказал разум, предлагая варианты, — раз думает, будто я из-за одного лишь предложения руки и сердца, не подкрепленное ничем, и без свидетелей, сразу же соглашусь разделить с ним ложе?

Ха!

Но вместо продолжения, Келрик тоже усмехнулся и с грустью в голосе просто убил меня следующими подробностями:

— Увы, жениться ни графам, ни маркизам, ни тем более герцогам, в нашем королевстве без разрешения короля строго запрещено.

— Но почему? — ляпнула я, не подумав. Ох! Не то чтобы я собиралась за него замуж, я вообще ничего от него не хотела… Кроме выкупа клейма ранее из-за уговора. Но теперь уже и этого расхотелось, увы.

А мистер Родгар продолжил просвещать меня, вырывая из задумчивости:

— Как ты уже знаешь, с западных границ нашего королевства располагается крайне опасный сосед — Кааргда. Ковен болотных ведьм. Ведь ведьмам ничего не стоит задурить нам, мужчинам голову своими зельями, алхимическими составами, иными словами, опоить, или еще хуже — влюбить приворотными чарами навсегда. Мы, аристократы, таким образом защищены от неосмотрительного заключения браков с целью не дать врагу просочиться в жизненно важные артели, советы, управление королевством. Даже более скажу, если у кого-то из высшей знати возникнет слабое желание или намек на сильные чувства, нам обязательно нужно отчитаться об этом королю или его первому советнику не позднее третьего дня от случившегося.

— Удобная отговорка, — съязвила я. Ничего не могу с собой поделать. Но, думается мне, что пенять на короля в случае, когда хочется уложить кого-то в постель… — действительно удобно. Королевский закон сразу снимает столько ненужных вопросов и чаяний претенденток на замужество. Как и умеряет пыл их настырных матушек, желающих выгодно выдать дочерей замуж. Например, скомпрометировав едва знакомую пару, чтобы подтолкнуть к принятию решения. Недавно о подобном даже в новостных свитках читала.

— Истинно так, — согласился Родгар. Радовало то, что врать он не стал, а ответил прямо.

С другой стороны, как быть пылким и ветреным мужским особям, любящим всё что движется каких-нибудь двадцать раз за сезон? Докладывать королю о каждом подозрении на влюбленность?

Невольно улыбнулась своим мыслям.

А оказалось, зря. Видимо, вредитель Кел понял меня превратно, считая это за негласное разрешение или призыв к действиям. Его дыхание успело опалить кожу моего лица, прежде чем я склонилась ниже, подставляя его губам мой носик.

— Я не сказала вам «да», Келрик Родгар. И я ни с чем не согласна, теперь и подавно. Ранее я ввела вас в заблуждение договором о выкупе клейма. Но… — ответила на полном серьезе, не позволяя своему сердцу решить всю мою судьбу во время минутной слабости.

Келрик поджал губы, отстранился, вторя моей интонации:

— Но?

— Но теперь, я даже и с этим не согласна. Сегодня же пойду в город и попрошу Зеталя Харпигера найти мне работу приличнее вашего общежития. — С этими словами даже в руках его дернулась, планируя освободиться.

Казалось бы, думала, вредитель Кел меня удержит, станет упрашивать.

Но нет.

Объятья Родгара неожиданно распахнулись, и я опасно накренилась назад, планируя прямо на пол. В какой-то миг мне даже почудилось, будто он меня намеренно спихнул вниз.

Всего секунда.

И я действительно упала. С кровати. На пол. На то же самое плечо и коленку.

— Ум-м-м, — взвыла из-за испытанной боли и ошарашено открыла глаза.

— Что вы себе позволяете? — возмутилась я, глядя на Келрика почему-то лежащего на кровати и смотрящего на меня со злобой. Видимо, он действительно меня столкнул. С кровати.

— Ты! — взревел он. — Ты опять залез ко мне в... в объятья?!

Мотнула головой, не понимая, что же такого произошло. Или он вновь бредит? Или это бредила я.

Запоздалое осознание опалило мои щеки алым румянцем.

Чары! Сонные чары, остаточная магия после примененного заклинания Элфриным. Меня тоже зацепило, и я мгновенно уснула в обнимку с Келриком...

Ох!

— Э… — оправдание застряло где-то в горле. — Понимаете, — промямлила я, наконец вспомнив про мужскую интонацию.

— Не понимаю и понимать не хочу! — продолжал разоряться настоящий граф, не тот, который во сне, а который сейчас пребывал в адском бешенстве.

С другой стороны отрадно, конечно, что раскрытие моего секрета мне лишь приснилось. Но плохо, что Кел еще не знал про укусы на шее, о которых сейчас уже наверняка пускает слухи все общежитие.

— Тогда… — вновь попыталась я что-то сказать. И снова неуклюжие слова даже не захотели слетать с моего языка.

— Предлагаю тебе за каждый подобный случай платить мне штраф, — выдал он убежденно. Сел в кровати весь такой важный, как индюк, и скрестил руки на груди от негодования. Словно это одна я тут виноватая.

— Предлагаю вам вначале извиниться предо мной! — выпалила я, обидевшись.

— Ну-ка, поясни… — Глаза главного ловчего подозрительно сощурились, полоснув мое лицо острейшим взглядом. — За что это я должен извиниться?

— Как минимум за это! — бравурно выдала, прежде чем отодвинуть волосы в сторону и продемонстрировать Келу результат его вредительской деятельности. — Вы бредили, когда я вас одевал после перевязки. — Пришлось немного соврать. И правда, не сказать же ему, что я лезла с поцелуем сама, хоть и вынужденным. — Вы схватили меня, подмяли под себя и стали делать вот это.

Жгучий стыд отразился на его лице, но только на долю секунды. После чего взгляд Родгара ожесточился, и он процедил сквозь зубы:

— Не было такого, не придумывай. Сам, наверное, блудил с кем-то, пока я пребывал в бреду.

— Ну-ну, — не согласилась я, произнося с ехидством: — Вы это не мне доказывайте, а всем анежкам общежития, которые видели, как вы кидались на меня со словами: «Мила», «Иди сюда моя Мила»… — выдала в запале, а после опомнилась и замолчала.

Как бы не сболтнуть ничего лишнего!

В этот самый момент, на мое счастье, студенты Роинс и Доршем сдержали свое обещание и все-таки явились с едой из столовой. А еще, прежде чем войти, они все-таки постучали в дверь.

— Овощной суп, — послышалось из приоткрываемой двери, прежде чем наше противостояние взглядов прервали.

Настала неловкая пауза, ведь сквозь открытую дверь в смежную комнату этим двоим нас было видно отчетливо. Дверь же в коридор никто и не запирал после ухода стража и Бранда Элфрина.

Да уж.

Напряженное молчание затягивалось

— Куда же оно упало? — спросила я запоздало, оправдывая свое глупое положение на полу, подле сидящего на кровати Келрика.

— Туда, под тумбочку закатилось, — подыграл мне граф.

Облегченно вздохнув, я полезла искать что-то на полу под ближайшей мебелью.

— Нет там ничего, — горестно проронила. — Мои сребрики… Вот это я растяпа! — протянула недовольно. А студенты лишь продолжили удивленно взирать и переминаться с ноги на ногу.

— Ай, ладно. Потом поищу, — сказала, махнув рукой на выдуманную пропажу. — Поставьте еду на стол, я сейчас займусь. А вы, мистер Родгар, ложитесь и лежите. Мне нужно проверить ваши швы.

Пару раз удивленно моргнув, Келрик все-таки подчинился и лег. На матрас. Я же, поднялась с пола и отряхнулась, с удовольствием отмечая целую, хоть и испачканную рубашку, застегнутую на все пуговицы.

Роинс и Доршем молча сделали, как я велела, поставили поднос с едой и кувшин на стол у окна, после чего поспешили покинуть смежную со спальней комнату, чему-то откровенно смущаясь. Хм. Неужели, моему внешнему виду? Точнее пятнам крови на рукавах? Или же это всё из-за слухов?..

Ох, только бы не они!

От досады даже ладонью по лбу стукнула, сползая пальцами по лицу до подбородка. Дорогой мой папа, где же ты? Найдись скорее и забери меня из этого местечка для умалишённых…

— Как ни пытаюсь тебя понять, у меня всё никак не выходит, — зачем-то констатировал граф, всё так же лежа в кровати, между прочим, в тапочках анежек.

— Куда уж вам, — негромко проворчала даже не оборачиваясь к нему. А после опомнилась, добавила живенько, когда увидела на столе поднос полный еды: — Вы голодны?

Да и сама я не прочь перекусить. Но сначала лучше все-таки запереть дверь, чтобы никто не вошел во время наших с Келом разборок. Которые непременно будут. Нутром чую. Потому так и поступила, метнувшись к выходу.

— К-куда? — услышала в спину недовольные слова графа. Возмущенный, он даже на ноги подскочил, желая наверняка меня остановить.

— Э-э-э… — было ему ответом. — Никуда. Дверь запереть. Не надо?

— Нет, всё в порядке, — граф опомнился и смущенно отвел взгляд, проходя в комнату ко мне. — Прости, кажется, то что ты говорил, правда.

Челюсть моя чуть не упала на пол из-за его последних слов. Неужели, он вспомнил?!

— Меня терзает смутное ощущение, будто это действительно я постарался… — Если бы не пояснение Келрика, то непременно бы покинула комнату тот же миг. А желательно еще и некрогородок. И будь что будет с этим долговым клеймом!

Но вместо этого лишь посмотрела в его сторону. Граф рукой зачем-то мял свою шею.

Уф. Как выкручиваться из сложившейся ситуации не имела ни малейшего представления. Взявшее надо мной верх желание уйти подальше от него заставило опустить взгляд и… вернуться к подносу.

— Вы, как хотите, а я сажусь кушать, — приняла решение просто забыть. Точно, забыть, как страшный сон.

Сегодня же отправлюсь в город, якобы за стекольщиком, а заодно наведаюсь в лавку к папиному приятелю, Дутти, у которого папа и останавливался, судя по записям, когда ездил сюда, в Вурмград.

— Окно всё еще не застеклено, — констатировал меж тем граф, подходя ко мне, чтобы сесть на стул рядом.

— Да… Вы же, наверное, не помните? Сегодня с утра, когда мы ехали на вашу дуэль с каким-то Сезаром, то стоило покинуть некрогородок и проехать пару улиц, как на напали оборотни. Вас ранили, но вы стойко держались. Оказалось, что при этом в рану попали яды белены и дурман-травы, из-за чего у вас начался бред.

— Да-да, это я как раз-таки припомнил, и даже то, как ты меня штопал, Эмиль. Благодарю, — произнес он нетерпеливо, желая поскорее отделаться от неприятной темы. — Зеталя тоже помню, и то, как он укладывал меня в кровать. Я одно не пойму. Почему в тот момент я очнулся на полу? Что-то произошло?

Нет, это точно невыносимо. Схватив с подноса булочку и кусок буженины, наверняка принесенные студентами для меня, помимо овощного супа для Келрика, решила вместо ответа ретироваться. Куда-нибудь. Не важно.

Точно! В спальню Элфрина, которого забрали в форт!

— Ты куда это? — закономерно окликнул меня граф.

— Я… мне нужно идти работать, и так опаздываю, — буркнула в ответ, радуясь тому факту, что останавливать меня никто не стал. Быстро провернула ключ в замке, крутнула щеколдой. И выскочила в коридор.

Никого!

Пробежала до соседней двери спальни Элфрина — дернула за ручку — не заперто! Вот так удача... Влетела внутрь, закрыла дверь просто щеколдой за неимением ключа и наконец выдохнула, сползая по стеночке на пол от облегчения.

Осознанное решение покинуть общагу в пользу более спокойной работы в городе только лишь еще более упрочилось во время медленного пережёвывания булочки в прикуску с бужениной. Правда, перед тем нужно все-таки вернуться в спальню и забрать свои вещи. И тогда, поминай как звали. Точно убегу подальше отсюда.

Келрику скажу, что пойду за стекольщиком. А Кирхарду напишу записку, что передумала у них работать и отправляюсь к фармацевтам, предложение от которых не заставило себя ждать.

Определенно, так и поступлю.

Глава 15. Сомнения

— Что это сейчас было? — проворчал граф Артис, разглядывая блюда на подносе. Следом добавил: — Не мой рацион, конечно. Но, похоже, съедобно.

Придирчивым взглядом он оценил содержимое тарелок на подносе и наконец принял решение перекусить.

«И вообще, почему, скажите мне, я так остро реагирую на эту мелочь? Неслыханно просто! Может быть потому, что Мила… и Милашка, созвучные слова? Кстати говоря, его внешний вид постоянно напоминает об этой чертовке, дочке артефактора».

Зачерпнув ложку супа, Келрик отправил её в рот и чуть не подавился.

— Кха-кха-кха, — закашлялся он. — Овощной? И кто же эту гадость ест?

Собственный ответ ему явно пришелся не по вкусу:

— Наверняка какие-нибудь девицы, сидящие на диете, чтобы сохранять утонченную фигуру. Точнее кожу и кости.

 Граф нахмурился и взял с другой тарелки, как и Эмиль ранее, хлебную булочку положил на неё кусок буженины, откусил с остервенением, недовольно сопя.

«Если подумать, то рост Эмиля, комплекция, голос, слишком уж женоподобны, — пришедшая в голову мысль ловчему показалась здравой. — Этим можно и объяснить мое к нему рвение… Или же к ней? Правда, сложно поверить в то, что в мире найдется какая-нибудь чокнутая, способная на такое, если только она не захотела подобраться ближе ко мне или в академию, а может быть в Котаз с какими-то своими гнусными планами…».

Недовольная гримаса исказила и без того грозные черты Родгара, и он поспешил доесть кусок мяса с хлебом в прикуску. Поднял тарелку с супом на подобие миски и выпил из неё всю жидкость, после чего отправил ту с ненавистью обратно на поднос и поморщился пятнам на рубашке от пролитого:

— Редкостная гадость. Ни вкуса, ни аромата, одна соль и кислота. Из квашенных овощей, что ли, варили?

Но отвлекаться на это Келрик не стал. Решил первым делом найти Эмиля и самому лично всё выяснить.

«А если предположить, что наш комендант действительно девушка, то визуальная схожесть с той чертовкой из Коско может найти наконец объяснение. Узнать бы, когда этот мелкий прибыл к нам в королевство… — думал так Келрик, пока одевался в кожаный облегченный костюм наемников из Нран со множеством потайными карманов для оружия. — В этот раз полагаться на клинок в трости с сонными чарами, думаю, не стоит».

Пройдя к стеллажу, граф Артис открыл поочередно несколько ящиков и достал оттуда кинжалы с плоской рукоятью, метательные ножи, иголки с ядом, потраченные в прошлую вылазку в этом костюме. Достал из шкафа плащ, накинул на себя сверху и с неудовольствием отметил, глянув в окно, как сильно успело стемнеть. Вечер близился. Потому ловчему пришлось спешить, чтобы сделать все свои дела до комендантского часа. Ведь граф Артис помимо прочего хотел успеть допросить захваченного раба, пока того не отпустили или не отправили на долговую биржу предприимчивые ростовщики, дежурящие в форте со своими бумажными расписками.

 «Кстати, о бирже. Поверить не могу, что Эмиль, который зашивал мои раны, специально получил клеймо, напросился Кирхарду, чтобы залезть ко мне в кровать. Или наоборот, на то и расчет? И интрига с его участием настолько тонка и запутанна. С другой стороны, зачем ему это? Соблазнить? Меня? Или же это всё ради слухов о моей любви к мужчинам? Кстати говоря, он или она ведь могут быть заодно с Сезаром. А может быть, эта мелочь пузатая и отравил меня дурманом?»

Одно графу было ясно точно. Найти Эмиля и обстоятельно допросить, возможно даже с раздеванием.

Глава 16. Культ

Тайное собрание культа Великих сестер проходило в закрытой зале мистерии, куда допускались единицы из получивших звание не ниже Главных сестер, коих на весь Вурмград приходилось с десятка три. И единицы из тех присутствовали сегодня на внеочередном собрании по случаю возникновения проблем с постояльцами доходного дома маркиза Хайдегера и прибытия гостьи.

— Приветствую, — поздоровалась импозантная дама, Великая сестра, возглавляющая собрание. Из-за кивка её головы алые волосы длинной до плеч слегка качнулась, а раскосые глаза цвета морской пучины словно сверкнули в темноте. Она вальяжно восседала на троне в легком зеленом муслиновом платьице, длинной до колен, водрузив ногу на ногу, дожидалась начала обмена новостями и сплетнями.

Вошедшие первым делом после закрытия дверей отстегнули рукава на пуговицах, а затем уже сняли с себя душные белые бесформенные мешки, в которых были вынуждены ходить по правилам культа. Тусклый свет магических огоньков, висящих над входом маленькой квадратной комнаты без окон, выхватил из темноты двух молодых женщин с темными волосами, оставшихся по окончанию раздевания в одном нижнем белье.

— Уф, — проронила одна из них ломким, каркающим голосом. — Наконец-то свобода!

Другая ей вторила:

 — Неужели Верховная ведьма не могла придумать что-то более удобное, чем эти тряпки?

Сняв с себя иллюзию, говорящая разлохматила пальцами из стороны в сторону густую копну волос, длинной до пояса, да повела голыми плечами. По комнате прокатился громкий хруст её позвонков.

— Двига, Найра, вы что-то имеете против корсетов? — ехидно уточнила сидящая на троне. — Да вашу горбатость лишь могила исправит. А так, хоть какая-то польза.

На последних словах все пятеро присутствующих хищно улыбнулись. Ведь ни для кого не секрет, что горбатость ведьмы — показатель её упорного труда над котелками, склянками, магическими фолиантами.

Новенькие тем временем поспешили плюхнуться на стул и протянуть вперед ноги, буквально гудящие от усталости.

— Расстояния у них тут большущие. Ритм жизни бешенный. Куда ни глянь, всюду люди-люди, тфу! — проворчала Найра раз в сотый за день.

— Ну-ка разговорчики, — прервала её Великая сестра.

— Я смотрю, вы нисколечко не изменились, — пропела Руала, будучи единственная прилично-одетая. Сидя по правую руку от своей дальней родственницы, возглавляющей собрание, она не преминула перехватить инициативу, как одна из Высших сестер в прошлом. — Я первая начну. У меня плохие новости. Как вы уже знаете, почти три недели назад Шеннод сбежал от меня неведомым мне способом. Весь дом верх дном перевернула, но не нашла следов побега.

— Ага, зато нашла его сокровищницу… — прокаркала Найра.

— Все богатства артефактора Шеннода поступили к нам в казну Культа в Вурмград, в целости и сохранности, пиратам ни сребрика не досталось. — Великая решила вмешаться, слегка повысив голос. — А ежели еще раз перебьешь, лишу магического резерва!

— Молчу-молчу, — отозвалась Найра, умолкая.

Руала же слегка сгорбилась, вдохнула воздуха в грудь и лишь добавила негромко:

— Так вот. Его дочка, которая должна была пройти инициацию, успела смыться до того.

— Как?! Нет… Куда?! — в этот раз уже Великая не сдержалась и гневно откликнулась на слова родственницы.

— Она остригла волосы и поступила в Академию Нежити здесь в Вурмграде, если п-поисковые чары не соврали, — голос гостьи слегка дрогнул от волнения. — Она после себя оставила пару прядей, захватила их с собой.

— Академия Нежити, говоришь?.. — самая сдержанная из всех присутствующих по имени Варда протянула задумчиво. — Уж не с голубыми ли волосами к нам прибыла?

— Голубыми? — переспросила Руала недоуменно. А после секундного молчания проронила негромко: — Если только взяла агатник Алода с полки...

— Ты что-то об этом знаешь? — Вмешалась в разговор Великая сестра, глядя на Варду.

Пронзительный взгляд изумрудных глаз на миловидном лице устремился к возглавляющей собрание, и ведьма томить не стала, ответила серьезно без всякого гримасничества:

— Я видела в карете нашего любимого, — на последнем слове Варда сделала акцент. — Мистера Осберна, директора Академии Нежити, одного странного пассажира.

— Поясни, — попросила Великая сестра.

И все четверо собеседниц разом подались вперед, внимая каждому слову зеленоглазой.

 — По началу мне показалось, будто это какой-то мальчик с голубыми волнистыми волосами едет на зачисление, но интуиция подсказала, что это не так. Слишком уж женоподобно он выглядел.

— Когда это было?! — С этими словами Руала стала ощупывать складки своей юбки в поисках карманов.

— Три дня назад, или около того, — прозвучало в ответ почти мгновенно.

После чего гостья в дорогом синем атласном платье не смолчала, едва не подскакивая со стула вскричала:

— Она! Это может быть она! Эмилия исчезла из поместья Шеннодов более четырех дней назад. Если убрать день на переправу через пролив, то…

Но договорить ей не дали.

— А что с рабами, которые наши доблестные служители морского разбоя везли из самой Мейфии?

Но отвечать Руала не стала. Великая сестра ответила за неё, читая свою родственницу, как открытую книгу:

— Их убили? Нет? А… Дай, подумать. Какой-нибудь очередной ловчий Хеймиля тебя опередил?

Двое новеньких разом сплюнули в угол по привычке и от отвращения. Руала кивнула, после чего выдавила из себя:

— Он забрал одного с собой, других отпустил. Пираты же, когда пришли в сознание, уплыли подальше, не желая связываться.

— Он? То есть ты утверждаешь, что ловчий был один? — Великая сестра из последних сил сдерживала эмоции, стараясь не кричать.

— Да… — было ей ответом.

В этот раз уже Селия, фаворитка короля Хеймиля, Великая сестра района Доха, не сдержалась и сплюнула в угол, да начертила в воздухе охранный магический знак. После чего проронила недовольно:

— Келрик, главный королевский ловчий… Это вполне может быть он, — недовольно бросила она, напрочь позабыв про свою осанку и величественную интонацию. — Знаю, что перед собственным отъездом Хеймиль Мудрый отправил его с каким-то заданием.

— Уж не за нашей статуэткой?

— Ты хотела сказать, их хрустанитовой реликвией Мааргоша, которую мы уже однажды уже уничтожили?

— Я…

— Не якай, а слушай сюда. Доставай свои пряди дочки Шеннода и займись этой гадиной. Делай, что хочешь. Но нам нужна эта девчонка, как гарантия того, что Алод не отдаст реликвию Хеймилю, если он её закончит. Что же до поисков артефактора, предоставьте это мне. Что у нас дальше по повестке? — С этими словами Великая переключилась на других ведьм, обводя взглядом присутствующих.

— Да, Найра. Что там с Уилли Сезаром. Он согласился сотрудничать с нашим ростовщиком?

— Мы-мы занимаемся.

— То есть вы так ничего и не сделали? Мне лишить вас звания и отправить работать служанками к какому-нибудь барону или виконту?

— Нет, прошу! Мы действительно многое сделали… — затараторила Найра.

— Именно! — поддакнула Двига, перестав пытаться дотянуться до завязок за спиной, чтобы «слегка» расслабить корсет. — Мы даже отправили по его просьбе наших лусканцев, проучить его дуэлянта. Но всех десятерых повязали и отправили в форт.

— То есть вы утверждаете, — Великая сестра вцепилась пальцами в подлокотники кресла, в котором сидела, — что диких оборотней, которых мы усиленно отлавливали в Лускании, пленяли, обучали, облагораживали, переправляли тайно в Вурмград, селили в доходном доме Уилли Сезара, бывшем столичном поместье всех маркизов Хайдегер, ради того, чтобы выполнять какую-то его просьбу взамен согласия на сотрудничество с нашим верным ростовщиком из первой линии?

— Э… да, всё верно, — согласилась Двига, виновато улыбнувшись. Лишенные иллюзии коричневые пеньки, вместо зубов, показались в глубине её рта.

Фаворитка короля уже было набрала воздуха в грудь, чтобы наорать на своих подчиненных сестёр, если бы не встрявшая в разговор Варда.

— Это был мой совет. — После чего она кивнула в сторону зеркальца в своих руках. Протянув его Великой. — У них не было выбора. Сезар тот еще ходок, но не в наши болота.

Все пятеро разом и не сговариваясь фыркнули, а двое даже снова сплюнули в угол от отвращения.

После недолгого молчания Селия наконец высказалась:

— Не понимаю, почему я узнаю об этом уже после того, как мы год пытаемся опустошить всё его наследство, чтобы склонить к сотрудничеству?

— Всё дело в сильных охранных артефактах, — ответила Варда. — Не знаю названия. Но черный камешек в их кольцах мешает нам накладывать любовные чары и ворожбу. Мне удалось раздобыть несколько, чтобы поставить эксперимент. К слову, маркиз Бранд Элфрин последнее время часто пользуется услугами нашей Ла Зиль, которая и сумела раздобыть для меня его перстень.

— У тебя на него какие-то планы? — остыв за мгновения, Селия хищно улыбнулась, обнажая ряд безупречно ровных, белых, а главное родных зубов.

Но вместо прямого ответа, Варда начала издалека:

— Часть скелетов, защитников города сняты с шипа розы, — проронила она с гордостью. — Мне удалось заговорить их кости и разбросать их по всему некрогородку. На случай, если Алод все-таки передаст статуэтку королю, то велика вероятность, что её непременно привезут в этот их Корпус Тайных Знаний. Поэтому запасной план смуты в некрогородке при участии наших скелетов и Элфрина, думаю, будет не лишним.

— Бедные, бедные некроманты… — меланхолично проронила Великая сестра, одобрительно кивнув зеленоглазой ведьме. — Пасть на поле боя от своего же оружия — незавидная участь.

После чего фаворитка короля довольно хлопнула в ладоши подводя итог собрания:

— Найра и Двига, попробуйте подкупить стражей в форте и устроить побег нашим лусканцам. Ведь в назревающем событии нам нужны все союзники до единого. С учетом негласного нейтралитета кровососущих, превосходство в силе пока что на нашей стороне.

Обернувшись к своей родственнице, Великая сестра скривилась, приказывая:

— Ты. Найди девчонку и приведи её ко мне. Живой.

Руала молча кивнула, поджав губы от обиды за приказной тон. Но промолчала, решив, не усугублять свое шаткое положение.

— Что же до тебя, Варда… — Селия многозначительно замолчала. — Ты, видимо, единственная, кому можно хоть что-то поручить. Тем более твои тесные связи с Ла Зиль и девочками Арин Ле Фар могут сыграть нам на руку в этом деле. В общем, мне нужно, чтобы ты лишила всяческой защиты, колец, охранных артефактов главного королевского ловчего, Келрика Родгара. Но только учти. Сделать это нужно в ближайшие дни. Время не терпит.

— Время не терпит, — повторили за ней присутствующие заученные фразы.

Их унылый хор прозвучал на всю комнату.

— Он придет за нами, — продолжила словно диктовать Великая сестра.

— Он придет за нами. — Ведьмы, все как одна, невольно улыбнулись. Потому как знали, что никто ни за кем не придет. Ведь эжейскому магу и его слепому слуге, который взялся за воровство эльфийских дев по всему континенту Мириэля, абсолютно точно нет никакого дела до человеческих женщин. Ведь он попросту презирал людскую расу, считая их недостаточно одаренными магически.

— Он заберет нас к себе, — произнесли в один голос все пятеро ведьм. — И одарит нас своей любовью и благодатью. Да прибудет за нами слепец.

— Да прибудет за нами слепец, — последняя произнесла Руала, слегка сбившись с ритма из-за непривычки.

Проведя какое-то время вне культа она почти уже забыла этот стих, который внушают каждой новой сестре, во время обряда посвящения, точнее замаскированный обряд инициации ведьм.

— Все, все свободны, — приказала Селия.

Затем перевела взгляд на поднявшуюся зеленоглазую ведьму миловидной внешности в кипенно белом корсете с косточками на китовом усе, и таких же белых панталонах. Со вздохом та подняла с соседнего кресла свой белый балахон и стала одеваться.

Найра и Двига к тому моменту уже успели выскочить из комнаты, как есть. Несдержанные сестры недавно получившие звание Главных, прихватили с собой свои одеяния, валявшиеся все время разговора на полу. А Руала, сделав тайный знак родственнице, уходить не спешила.

— Задержитесь вы обе, — Селия прервала недолгое молчание. — Хочу услышать подробности в деталях.

— Как пожелаешь, — ответили ей обе ведьмы в один голос.

Глава 17. Допрос

Дождавшись, когда в соседней комнате щелкнет замок и Келрик куда-то спешно уйдет, я наконец осмелилась покинуть свое убежище. Достала ключ из кармана, пробралась в нашу общую спальню под странные ухмылки проходящих мимо студентов.

Почему — не понятно. Хотя, предположений несколько: слухи об укусах, или же из-за моего выхода из спальни Бранда Элфрина? Ох… Одно мучение, а не работа.

 Переодевание одежды обратно в форму подмастерья, поиск своего плаща, обуви заняло, конечно, некоторое время. Но я справилась. Жаль только, уже начало темнеть. Ведь я же просила студентов принести обед, а не ужин.

С тоской посмотрела в сторону подноса и поняла, что за мои старания я имею полное право взять немного еды с собой. В первую очередь налила себе стакан какого-то ягодного морса из кувшина и утолила жажду, а уже после завернула в ткань кусочки буженины и сложила туда же булочки, положила в свой походный рюкзак с вещами и папиными книжками — самое ценное из всего моего имущества.

Да, точно! Вовремя вспомнив, подхватила тот самый слегка подожженный листок, оторвала от него половину и начеркала там записку директору Академии Нежити с пояснениями куда собралась. Для порядка. Ведь я все-таки должна деньги за свой выкуп на долговой бирже. Осталось только верить в то, что лекарь успел предупредить обо мне столичных фармацевтов, иначе буду вынуждена спать на улице, если меня не примут на работу ни в одной из лавок, пока те не закроются.

Поэтому нужно спешить!

Правда, когда вышла в коридор, натянув на себя капюшон, то с неудовольствием вспомнила, что мистер Кирхард забрал с собой и скелета-уборщика и кастеляншу, которой я и хотела оставить ключ и записку. Чуть в голос не взвыла от досады.

А тут еще и повернувшие с лестницы студенты порадовали новостями. Рыжий Сайрис что-то громко втолковывал своему собеседнику на голову выше него, потому он смотрел только вверх и усиленно гримасничал своими кустистыми бровями и большими губами.

— Да говорю я тебе! Между нашим Милашкой и ловчим что-то есть! Роинс мне рассказал, представляешь. Мало того, что этот комендант приказал им тащить со столовой еду, так еще и заходят они, значит, в графские комнаты. А Эмиль лежит на полу перед Келриком, сидящим на кровати. Как думаешь, что бы было, если бы наши задержались минут на пять и заглянули чуточку позже?

— Фу! Мерзость, — прогудел ему двухметровый амбал, с непропорционально маленькой головой. После чего дернул плечами, хрустя позвонками на весь коридор.

— Так это еще что! Когда Келрик бредил, то успел наставить ему засосов на шее. Правда, слабо верится, что он бредил. Может быть, это у них игра такая, у этих… ну, ты понимаешь…

— Слышь, — прогудел недовольно тот. — Ты на что намекаешь?! А, Рис?!

— Тфу, да я не о тебе намекаю. Я про них, про них же говорю. Голубков! — рыжий провизжал, выставив вперед руки с черными ногтями. — Не кипятись, стекло разобьем, опять работу нам найдет этот Э-миль. А не подчинимся, нежить заберут.

Я же, минуя разговорчивых студентов, отчаянно прятала глаза под надвинутым капюшоном и заочно радовалась, что одела его поверх плаща. Ведь у меня он завязывался на горле отдельно, чтобы можно было носить его с другой одеждой.

Быстро спустилась вниз и заглянула в складскую комнату к кастелянше, дверь которой, на удивление, оказалась открытой. Правда, света не хватало катастрофически. Пришлось напрягать память и вспоминать расположение ближайшего стола. Повезло. Тумба оказалась практически рядом со входом. Потому быстро оставила там ключ и записку. После выскочила обратно в тамбур и коридор, стараясь не привлекать к себе внимания.

А между тем постыдные мысли прямо-таки штурмовали мою бедовую голову, и услужливая память подливала масла в огонь — подкидывала образы нашего с Келриком нелогичного поведения.

Но подождите, не я это к нему приставала, а он ко мне! Точно! Моя вина во всех этих слухах есть, конечно, не без этого, но она не самая большая, если смотреть на ситуацию в целом.

Кто мешал мистеру Родгару вести себя со мной по-джентльменски?

Правильно. Никто.

Это он меня спихнул с кровати. Хотя мог бы просто разбудить, отчитать и заставить подняться. Тем более не приставать во время бреда.

За этими мыслями я наконец выбралась наружу, с тоской глядя на корпус общежития. Внимание мое невольно привлекло окно смежной с графской спальней комнаты. Вспомнила про Бранда Элфрина и поняла одно. Мне здесь абсолютно точно больше нечего делать. А маркиз и сам найдет какую-нибудь девушку для своего костесвета. С его-то внешними данными и смазливым личиком, думаю, это будет не так сложно.

Еще каких-то десять минут мне понадобилось, чтобы пешком покинуть территорию, и то, львиная доля времени ушла на объяснения с привратской нежитью, ни в какую не принимающую или не понимающую мои слова про поиск стекольщика. Однако стоило упомянуть имя Осберна Кирхарда, как вдруг одетый в ученическую форму (хоть ранее я и не видела таких) скелет подал знак проходить, вытянувшись словно по струнке.

О, как!

Вот вам и охрана. Достаточно упомянуть имя директора, и милости прошу.

Кстати, об этом. Помнится, мистер Осберн что-то говорил про охрану и то, что она им, некромантам попросту не нужна. Что же изменилось с тех пор? Ведь утром абсолютно точно никого не было у ворот и калитки, которые при ближайшем рассмотрении оказались даже без замков.

Еще немного посомневавшись, перед тем как ступить на тротуар за стеной города костолюбов, я обернулась в сторону сквера и, казалось, заметила какой-то силуэт, мелькнувший между деревьями.

Показалось ли?

 Уф… Поежилась от осознания, что, по сути, вновь сбегаю вникуда. Прошлый раз закончился благополучно благодаря как раз моему нынешнему работодателю, выкупившему на бирже. Даже не знаю, куда бы меня определили, если бы не мистер Осберн.

Интересно, чтобы он сказал, если бы я ему призналась, что девушка?

Так! Нет, нет, и еще раз, нет! Прочь бредовые мысли из головы. Времени — кот наплакал. А я тут топчусь на месте.

Вышла на тротуар, пролегающий сбоку от широкой дороги для экипажей и поспешила в сторону невысоких плотно стоящих трехэтажных домиков с темными, почти черными крышами. Зарешеченные окна, окованные металлом двери. К этому уже почти привыкла. Почти.

Неожиданный скрип привлек к себе мое внимание, моментально дернула головой на звук и увидела испуганного парнишку, лет двенадцати, двинувшего зеркало в мою сторону так, чтобы на меня попал явно последний закатный лучик.

Его зубы во рту при том выстукивали барабанную дробь, а мышиные запутанные волосы явно мешали обзору, так как падали на глаза плотной шапкой.

— Я человек, — поспешила крикнуть ему через пол улицы. — Но он лишь сильнее испугался. Вздрогнул и припустил в какой-то из переулков. Поспешила следом за ним зачем-то. Дошла до зеркала и не удержалась от недовольства.

— Да уж, — проворчала я, выглядывая за угол здания спереди по фасаду обнесенное металлическим забором, зачем-то отгораживающим дом от тротуара и дороги.

А там, куда устремился мой взгляд, заметила аж три переулка, расходящихся будто лучами от угла, рядом стоящего со мной здания. А домики между ними от ближайшего ко мне торца здания и вовсе казались треугольными.

Чудо-чудное строительного искусства. Не иначе.

И снова поймала себя на мысли, что стою и зеваю, вместо того, чтобы пойти искать фармацевтов. А вообще странно. Неужели я такая страшная или же сильная и огромная как, например, один небезызвестный граф.

Может быть, всё дело в капюшоне, или подозрительным было то, что я вышла из некрогородка? Это он некроманта, по его мнению, так испугался?

Пошла в правый, самый широкий и освещенный переулок, памятуя, что ехали мы по левому, когда наткнулись на оборотней. И снова ощутила на себе взгляд. Резко обернулась, и снова какой-то силуэт мелькнул за воротами. Может быть это тот скелет?

Нет. Положительно, ускорюсь!

Сделала шаг, другой, а после взяла и сорвалась на бег, против своей воли развернувшись на месте.

Тело! Мое тело меня не слушалось! Но, но, но, как такое возможно?!

Непослушные ноги как раз таки вели меня в крайний левый переулок.

Чёрт! Да простит меня папа и Рузи за ругань, но иначе и не скажешь. Ка-а-а-к? Почему?!

— А-а-а-а, — закричала я, пересиливая рот, который все-таки удалось открыть. Чудом язык при этом не прикусила. –П-м-ги-те! — процедила сквозь стиснутые зубы.

Напряглась, сопротивляясь… Испуганно взирая на конец улицы, где уже показались двое в плащах, стремительно ко мне приближаясь.

— А-а-а-а, — вскрикнула еще раз и предприняла попытку перебороть свои ноги. Ступила чуть дальше во время очередного шага, стопа попала в промежуток между каменными плитами, подвернулась, и я упала, выставив вперед руки.

Казалось, на секунду мне удалось вернуть управление своим телом, но только лишь на мгновение.

— Ты?! — услышала за спиной знакомый голос. И на радостях чуть не разревелась тут же от переполняющего восторга. Но вместо ответа стиснула зубы и лишь попыталась встать. А еще граф продолжил допытываться, нависая надо мной: — ты что здесь устроил?

— Моё тело не слшается!

Более Келрик говорить не стал. Подхватил меня на руки… Точнее не так, закинул на плечо, как мешок с картошкой или обожжённым углем, и побежал куда-то в противоположную сторону Академии Нежити.

Заметить не успела, как меня втиснули в какую-то узкую дверь. Родгар протиснулся следом и запер дверь в глухой и темный коридор невероятно узкого и темного здания.

— Убежище, — еле слышно прошипел он, прежде чем зажать ладошкой мой рот. — Помолчи.

И я бы с радостью замолчала, но тело меня не слушалось. Ни капельки! Набрав воздуха в грудь, оно явно собиралось закричать, брыкаясь в стальных объятьях Родгара. Приняв мгновенное решение, Келрик убрал руку и отправился на штурм моего рта. Его губы накрыли мои, приоткрывшиеся мгновение до того. Чувства обострились, уши всё еще закладывало от бешенного стука сердца и не проходящей паники. Почему?! Почему всё это происходит со мной? А главное, как теперь отделаться от настырного графа? И его безумной способности возбуждать одними лишь объятьями?

Постыдно… Как же стыдно!

Нельзя, категорически нельзя сдаваться его поцелуям, которым не было числа. Э-это просто сумасшествие какое-то. Мягкие и требовательные губы графа, едва отрываясь от меня, отправлялись на штурм моего рта с новой силой. Где-то на окраине сознания, решившего дезертировать прочь, пронеслась мысль о магическом подчинении, ведьминой ворожбе, о которой читала в папиных книгах. Зацепилась за неё, пытаясь отвлечься.

Но увы, приятные… нет, не так, адски приятные ощущения заставляли словно бруском металла плавиться в печке кузнеца. И ведь действительно хорошее сравнение. Все это время стальные мышцы Родгара меня стискивали так, что от тепла его тела становилось жарко. Очень и очень жарко. Почти нестерпимо!

Не смотря на это, руки мои расслабились, выравниваясь по швам, а после, не ведая, что творю, взметнула их к шее несносного графа и прильнула к нему сама всем своим телом.

— Что же ты делаешь со мной? — выдохнул он в мои губы. При том руки Келрика путешествовали по моему телу, остановившись на моей груди под перевязью. Доли секунды ему потребовались, чтобы порвать мою рубашку и нащупать утягивающую ткань под ней. — Так и знал! — прохрипел он довольно усмехнувшись. — И как мне тебя величать? Эмиль или все же Мила?

— Вообще-то, я Эмилия, — огрызнулась, признав очевидное. Меня раскрыли. Пришедший страх от этого открытия сменился глубокой досадой, ведь после моих слов ровным счетом ничего не произошло. Небо не загромыхало, а мистер Родгар и бровью не повел, лишь его губы чуточку изогнулись в неприятной ухмылке.

— Обманываешь? — переспросил он, вновь приблизив свое лицо к моему носу, но только для того, чтобы пригрозить: — Если продолжишь в том же духе, то я запру тебя в камере форта и уже там дам волю всем своим животным инстинктам, которые бушуют во мне не первый день… по твоей вине. Мила.

— Нет! — вскрикнула, позабыв о причинах пребывания здесь, в этом убежище. А после все-таки понизила голос, тараторя: — Это все Руала, моя мачеха, и Рафф, это они меня Милой называют. Им невдомек, что меня зовут Эмилия. Э-ми-ли-я. Честно…

— Что ж, жаль, — только и проронил он с издевкой в голосе. Затем еще и стиснул меня сильнее. — А с телом твоим, что? Почему ведешь себя так странно?

И тут я окончательно сникла, честно признавшись:

— Не знаю. Сама ничего не понимаю.

— Значит, и записку Кирхарду не ты писала? — уточнил он. Чем невероятно напугал. — Да, я прочел её. Видел бумагу в твоих руках, когда ты выходила из спальни.

Решила не отвечать, а лишь перевести тему.

— То есть ты… — память услужливо напомнила про разговор студентов в коридоре, — слышал?

— Что? — Келрик вдруг насторожился. — Что слышал?

Но после секунды замешательства, усмехнулся, переспрашивая: — Ты про слухи о нас с тобой?

— Да…

— Слышал. — С этими словами Родгар утвердительно кивнул. При том его губы слегка коснулись кончика моего носа. После чего он философски проронил: — На правду не обижаются. Ведь я действительно с тобой флиртовал.

Ого! Вот так флирт… Боюсь даже думать, что бы было, если бы он начал за мной ухаживать.

Так, нет! Прочь, прочь из головы все дурное.

В помощь своему разуму даже головой помотала, будто это действительно помогло бы вытряхнуть все эти бредни, словно пыль из коврика.

— Не знаю, о чем ты сейчас думаешь, но по твоему следу вновь пустили оборотней. Их псиный запах ни с кем не спутаю, — процедил он, сам меняя тему. — Так что, решай. Или ты идешь со мной и рассказываешь мне всё. Абсолютно всё. Зачем явилась в наше королевство, а главное, почему сбежала от меня из Коско, и я, так уж и быть, попытаюсь тебе помочь, если, конечно, речь не идет об измене королевству в целом, и Хеймилю Мудрому в частности…

— Нет, — вырвалось у меня против воли.

А граф напрягся и стиснул сильнее в своих руках. Голос же его охрип, произнося недовольно: — Так ты отвергаешь мою помощь? Даже не дослушав предложение до конца?

Ох! Я же другое имела ввиду!

— Я-я, нет, в смысле, не думаю, что попросила бы об измене своему королевству хоть кого-либо…

Глаза наполнились слезами, губы дрогнули… А горло сжало болезненным спазмом. И всё только из-за воспоминаний:

— Мой отец исчез.

Больно. Очень больно говорить об этом, а главное, осознавать и признавать, что такое действительно случилось со мной. Ведь неизвестность давила, мешая вдохнуть полной грудью, а неприятное, саднящее чувство не покидало ни тело, ни разум.

— Ты про артефактора, Алода Шеннода. Я правильно понимаю?

— Да…

— А братец твой? Он… — С этими словами граф, казалось, еле заметно напрягся. Точнее напряглись его мышцы рук.

Делать было нечего, смысла скрывать это я не видела, потому честно призналась:

— Раффаэль Раффкуд, он мой подлый, наглый, приставала, сводный брат. Он и Руала вернулись вместе с моим отцом в Коско более полугода назад.

— Вот как? — Келрик наконец меня отпустил и отодвинулся, насколько это было возможно в таком узком помещении. После чего схватил за руку со словами: — Что ж, тогда пойдем. Остальное расскажешь позже. У меня на сегодня еще много дел.

А я, попытавшись сделать шаг за ним, чуть не оступилась. Нога!

— Ум-м-м, — протянула, скривившись. И призналась: — Я-я не могу. Кажется, подвернула лодыжку.

Но графа мой ответ не устроил. Потому как в следующий миг меня вновь закинули на плечо, и снова как мешок с картошкой. В общем, потащили куда-то вглубь узкого и темного коридора, местами освещенного догорающими огарками свечей.

Когда мы повернули за угол, то спустились куда-то по лестнице и устремились по еще более длинному и еще более узкому коридору, судя по ощущениям направления, пролегающему вдоль фасадной части здания той самой улицы, которая выходит подъездами домов в сторону ограды некрогородка.

— Одно не пойму. И как я раньше не догадался? — спросил он (судя по всему) у себя самого. Поэтому решила не вмешиваться и молча терпеть его бугристое плечо, упирающееся в живот. Что из всего радовало — так это относительно ровный пол и отсутствие лестниц. Иначе еще один подъем или же спуск точно не переживу.

— Может быть, всё дело в цвете твоих волос и прическе? — предположил он. — Чем же ты себя так изуродовала, а?

— Э, это всего-навсего агатник, он легко смывается после мытья головы.

— Хм, вот как? — только и было мне ответом.

— Знаете, а я вот тоже хотела бы у вас спросить. Куда вы уплывали в тот день? И зачем?

Вначале спросила, а после чудом не взвыла от досады. Ах… Он же не знает, как я перебралась в Истмарк!

— Так ты приплыла на корабле Шада? — его громкий голос эхом отразился от стен длинного коридора. А когда он опомнился то только лишь зашипел на меня, но уже тише: — Ты за мной следила?!

— Нет… Как раз-таки наоборот. Я от вас убегала, — призналась в очевидном. — А еще, как и вы, решила поискать моего папа. А так как корабль на рейде стоял один, то...

Пропустив мимо ушей первую часть ответа, Келрик лишь зацепился за интересующее:

— Так Алод Шеннод действительно исчез? Или же он сбежал не выполнив заказ?

— Нет! — вначале отрицала всё, а после опомнилась: — В смысле, мой отец не из таких. Никогда в жизни он не бросал начатое, ни-ког-да… Его безупречной репутации завидовали все в нашем городе. И не потому ли, ваш заказчик обратился именно к нему?

— Вообще-то, его нам порекомендовал один наш ремесленник и торговец магическими накопителями, — поделился информацией Келрик, призадумавшись. А после ускорился со словами: — Почему это я раньше не догадался заглянуть к Ренарду?

— Ренарду? Ренарду Дутти? — переспросила непроизвольно, выдав свой интерес.

— Ага, значит ты всё-таки что-то знаешь?

— Э, да… Он поставщик моего отца. Иногда, судя по записям он ездил в Истмарк на улицу Висельников 10, к Ренадру Дутти.

— Так-так, Ренардо Дутти, если память мне не изменяет, живет в доме на Висельников 13.

— Нет-нет, я ничего не путаю! Может быть, это адрес его лавки?

— Ты с кем споришь, женщина? — возмутился вдруг граф и даже остановился. На секунду мне показалось, будто он собрался ударить меня по спине, или точнее тому, что ниже. А после вновь опустил руку, ворча:

— В любом случае, проверить нужно оба адреса. Но уже завтра. Сегодня мы переночуем в камере форта.

— Как так? И почему мы?

— Ха, видимо, ты уже забыла, что с тобой недавно случилось на улице? — Вот умеет же Келрик быть убедительным. Потому как неприятные воспоминания заставили испугаться с новой силой и действительно согласиться спать где угодно, лишь бы с ним рядышком. Почему так?

Может быть, из-за его желания помочь?

Ага, не мечтай. Он ищет моего отца. И только. А еще, после его следующих слов даже губу прикусила от досады:

— Так у тебя, значит, есть записи отца? Где они? В рюкзаке, да?

Уф. Буду молчать. Вот абсолютно точно буду молчать. И больше ни слова ему не скажу!

Но нет, все-таки молчать не получилось. Потому что в следующий миг мистер Родгар вышел через несколько тамбуров, свернул, и стал подниматься по лестнице впиваясь своими мышцами мне прямо в живот.

Мычала я, вопреки желанию, довольно громко. Пока Келрик наконец не понял и не повернул меня в своих руках, после чего перехватил, как принцессу, впереди себя.

Меня же лишь удостоили словами:

— Извини, там было узко, иначе никак.

***

Обескураженные нашим появлением стражи, точнее мистера Родгара с женоподобным мальчишкой на руках, тем не менее не забывали отдавать честь главному королевскому ловчему. А я усиленно прятала глаза.

Правда, долго мучиться не пришлось. Едва мы встретили коменданта форта стражей в каменном коридоре, то он с радостью проводил нас до своего личного кабинета, располагающегося через несколько поворотов, и пожелал чувствовать себя, как дома, в небольшой комнатушке три на три метра со столом и двумя стульями по обе стороны. А еще лично мне не понятно, каким образом в углу, у той самой стены с дверью уместился диван. На который меня и усадили. Прежде чем Родгар гаркнул наверняка на весь этаж:

— Эй, Тоб!

Что естественно, этот самый Тоб, он же, как оказалось, комендант форта стражей, тут же вернулся, открыв дверь с заискивающей миной на широком лице. В довесок, его тучная фигура в строгом черном костюме застегнутом на все пуговицы, еле втиснулась следом за головой.

— Веди раба, — приказал ему Келрик. А в ответ на недоуменную гримасу, пояснил: — Того, которого должен был доставить Шад.

Мужчина средних лет с внушительной бородой и легкой рыжинкой в уже поседевших волосах, облепляющих лицо с разных сторон, казалось, и вовсе побелел. Его розоватая кожа стала будто алебастровой, как у девицы юных лет. Удивительное преображение!

— М-мы… Я… — он начал вдруг заикаться.

Невольно улыбнулась, понимая, что сейчас пойдут оправдания.

— Не мямли, — раздраженно гаркнул на него мистер Родгар. Аж вздрогнула, что не укрылось от его внимательного взгляда, с которым он смотрел почему-то на меня, а не на этого самого Тоба.

— Мы его отпустили! — выпалил тот, набрав воздуха в грудь. — У нас же нет рабства. Биржа есть, да. Но не…

— Свободен, — раздраженно выдал граф, в этот раз стараясь не повышать голоса. Однако звучащая в его голосе затаенная злоба все равно невольно напугала. Когда же дверь за Тобом спешно закрылась, Келрик приблизился и сел рядышком, заставляя невольно нагнуться в его сторону. Подушки и ламели сильно прогнулись под его весом. После чего меня буквально стиснули в объятьях со словами:

 — Ты голодна?

— Э… нет, — вначале отказалась, а после запаниковала.

Опасный блеск в его глазах не предвещал мне ничего хорошего. Ранее я уже видела такой похотливый взгляд, но только он исходил от Раффа. — А, хотя…

— Нет, ты уже отказалась, — опередил меня Келрик, слегка улыбнувшись одними лишь уголками губ. — Идем дальше, есть ли у тебя еще какие-нибудь естественные потребности, которые ты бы хотела удовлетворить?

О, боги! О чем это он?!

— Я-я, не знаю, — растерянно ответила почти одними губами.

Голова в миг опустела.

Я рассеяно оглядела комнату с каменными серыми стенами и черной бетонной смесью, торчащую из неровных швов, скудную обстановку, состоящую из грубо-сбитой деревянной мебели, и отрицательно помотала головой.

— Значит, тоже нет, — довольно пророкотал он. — Тогда, если не возражаешь, я приступлю к возмещению причиненного мне вреда за все те неудобства, которые случились со мной по твоей вине.

— Что?.. — только и успела выдать, прежде чем услышала звук разрываемой ткани. Рубашка! Это была моя рубашка! Между прочим, спрятанная под плащом.

Изумленно воззрилась на этого, этого… а он, он, только и буркнул, едва приоткрыв рот:

— Прости, совсем себя не сдерживаю.

И, нет. Он меня не отпустил и не поцеловал. А лишь поднырнул своими руками под висящую по бокам рубашку и стал искать узелок моей перевязи груди.

— Не переживай, больно не будет, — усмехнулся он. — Правда, гарантировать не могу.

— С-стойте, что вы делаете? — чертовски несвоевременно возмутилась я еле слышно. Ведь внутри меня боролись противоречивые и постыдные чувства. Да, честно признаюсь, я и сама жаждала наконец узнать, как это бывает. И почему та женщина, стонущая под ним во сне, выглядела такой довольной? Другая же часть меня требовала стукнуть его по постыдным пальцам, разносящим по телу крупную дрожь от одного только прикосновения.

Но Келрик меня похоже не услышал. Он уже приник губами к моей шее, только в этот раз не кусал, а целовал и облизывал оставленные после прошлого раза синячки.

— Мм-м? — довольно промурлыкал он, насколько его сильный мужской голос вообще был на это способен. А я в ответ закусила губу, чтобы не застонать от удовольствия. Но вместо этого чуть не охнула, ощутив прохладу там, где раньше была утягивающая ткань, лишь на мгновение. Его горячее дыхание опалило кожу груди, прежде чем его губы сомкнулись вокруг моего соска.

— Ум-м, — вырвалось у меня в этот миг блаженства, накатывающий теплыми волнами, в то время как его руки и губы творили со мной какое-то сущее безумство.

Не в меру наглая правая, или левая — не разобрала, очень уж ловко нырнула в мои большеватые штаны и панталоны, теребила там мои интимные складочки. То замедляясь, то ускоряя свой ритм. Другая мяла грудь.

Постыдно… Как же это постыдно!

И… Безумно приятно. Даже очень!

Потому не удержалась и обняла Кела вначале за плечи, затянутые в кожаный костюм, огладила, ведя своими пальцами по его внушительным рельефам. А после осмелела и приобняла его за голову, вынуждая приподнять его лицо ко мне. Какая-то секунда молчаливого созерцания его губ, и я пропала, окончательно и бесповоротно. Сама потянулась к нему с поцелуем, призывно приоткрывая рот.

Языки наши сплелись впервые за все наши поцелуи, и я выдохнула стон от ощущения пика блаженства, которое он мне подарил только что, ускорив ритм там внизу.

— Чёрт, — выругался Кел, хм, то есть Келрик. — Я же еще ничего не сделал…

 Недовольно засопев, он посмотрел на меня не иначе, как на какого-нибудь врага. Или я совсем ничего не поняла? Однако справившись со своими бурными чувствами, граф вновь потянулся ко мне с поцелуем, но я оскорбленно отвернулась. И это еще мало сказано.

— Вы! Получается, вы обесчестили меня? — обиженно бросила ему обвинение. Вернувшиеся мысли раздирали разум противоречиями до головной боли.

Ответом же мне стала его усмешка со словами:

— Поверь, если бы я тебя обесчестил, то ты бы об этом не спрашивала. Ты бы вообще ни о чем не спрашивала, кроме просьбы о повторении.

Каков нахал!

— Уберите, пожалуйста, свою руку из моих штанов! — процедила сквозь зубы, как раз в тот самый момент, когда в дверь без стука ворвался какой-то стражник.

Нахальная ухмылка, с которой этот высоченный мускулистый короткостриженый блондин наверняка родился, быстренько перетекла в озадаченную мину. А я захлопнула свой плащ, переводя смущенный взгляд с одного на другого. Надеюсь, никто ничего там не увидел.

— Оу, — только и выдал вошедший.

— Скажи, у тебя голова квадратная? — спросил вдруг мистер Родгар. Причем всё так же не вынимая своей руки из моих штанов.

— Не-ет, — протянул стражник, нахально оскалившись. Его латная броня еле слышно бряцнула в полной тишине, когда он переступил с ноги на ногу.

— Если не хочешь, чтобы она стала таковой, выметайся и держи язык за зубами.

— Э-э-э, — возмутился стражник, — я страж этого форта! — И снова наглая ухмылка растянулась на его губах, правда, теперь еще и приправленная немалой толикой гордости и одновременно отвращения. — А вот, кто ты такой?

Наступила напряженная тишина.

Интересно, и как это я умудрилась почувствовать, что граф напрягся? Может быть, по мышцам его правой, нахальной руки, застрявшей в моей одежде?

Неожиданно, положение спас протиснувшийся внутрь Тоб, если оно вообще пригодно к спасению. Ниже пасть в глазах других людей уже просто невозможно.

В общем, комендант втиснулся внутрь, невольно глянув в нашу сторону. Правда, в этот раз бледнеть не стал, теперь он наоборот побагровел и спешно отвернулся, хватая своего молодого подчиненного за наплечник со словами. — Вы… нас простите, мистер Родгар, он у нас новенький, еще не всему обучен.

— Уж будьте добры, обучите его, иначе это сделаю я сам, — многозначительно выдал Келрик, прежде чем осознал, как двояко прозвучали его слова. Оттого наверняка выразился. — Урка мне в печень. Эмилия!

— Что? — Естественно, я не смолчала. — И вообще, повторю, уберите руку из моих штанов. — Да, это была месть. По многим причинам. А граф все-таки наконец смутился и вытащил свои шаловливые пальчики оттуда, куда не следовало их совать, но ровно для того, чтобы пригрозить мне кулаком, правда, другой руки. — Будь ты реально мужчиной, я бы вызвал тебя на дуэль!

Смею заметить, страж и комендант всё это время стояли и смотрели на нас чуть ли не с отвращением.

— Будь я реально мужчиной, я бы первая вызвала вас на дуэль за такое наглое со мной обращение! — огрызнулась в ответ. Жаль, конечно, что эти двое не успели распустить пикантные слухи. Ведь Кел абсолютно точно достоин и не таких мучений.

— Что вылупились?! — богатенький аристократ, ныряющий ко всем в штаны по поводу и без, гаркнул на вошедших, будто поддатый рыбак в таверне. Вот уж хам, так хам. Тайна раскрыта. Между тем, граф продолжал, обращаясь к блондину:

— Тебе есть что сказать?

— Я, да… — Слово за своего подчиненного взял комендант. — Да, Райз, говори, что ты хотел мне сообщить, влетая в кабинет без стука?

Немного пожевав губы с сомнением, тот самый Райз действительно поделился с нами всем, что знал, видимо. А знал он немного:

— Там это, какая-то дамочка в плаще явилась, наплевав на комендантский час, просит аудиенции у недавно задержанного Бранда Элфрина.

После чего он замолчал.

— Зачем? — уточнил Келрик, а после, переварив новость целиком, еще и поинтересовался: — Так Элфрина задержали? За что?

— Э… — блондин явно впал в нелегкий ступор от количества заданных вопросов. Комендант набрал воздуха в грудь, наверняка, чтобы вновь начать оправдываться. А я решила прийти им на выручку и произнесла негромко: — Маркиз Элфрин применил сонные чары, чтобы усыпить вас, когда вы бредили...

— Вообще-то, — у несносного стражника наконец прорезался голос, — заключенный Бранд Элфрин применил бытовую магию. Потому от магов-надзорников нам поступил запрос на задержание. А уже после того, как страж прибыл на место, то он еще и поймал Элфрина на сонной волшбе.

— Вот как? — Келрик вопросительно взглянул на меня, вынуждая добавить к сказанному:

— Бранд не искал стекольщика на самом деле, а восстановил окна у себя в комнате при помощи бытовой магии.

— Что ж, — абсолютно невозмутимый граф, как ни в чем не бывало, поднялся на ноги, указывая обоим на дверь, — подождите меня снаружи, я хочу увидеть эту дамочку.

Ах вот так, да?

Краткая боль словно иглой пронзила мое сердце, и я слегка скривилась. Уж не хочет ли Кел продолжить начатое, но уже с этой дамочкой под любым благовидным предлогом? Поэтому, едва за комендантом закрылась дверь, когда оба вышли, то я опередила Келрика, протараторив:

— Я иду с вами!

— Нет, это не обсуждается. — Ни секунды не подумав, сказал, как отрезал. — Я наоборот просил бы тебя сидеть здесь и не высовываться, иначе буду вынужден запереть в какой-либо из камер.

— Ах, вот как нынче графы обращаются с баронессами, да? — Обида жгла глаза, но я держалась. Рьяно сопротивлялась жгучему желанию заплакать. — Не получили от меня всего… захотели и теперь… решили от меня избави…

Но договорить мне не довелось, поток моих сумбурных слов прервал поцелуй наотмашь, пригвоздивший меня к спинке дивана.

Его пальцы при этом нещадно вцепились в плюшевую ткань по обе стороны от моей головы, заставляя её скрипеть. Оперевшись на одно колено сбоку, Кел как-то лихо заставил меня замолчать и попросту забыть обо всем на свете. Ведь действительно все мои чувства обострились до предела, концентрируясь только на одном лишь безумстве, которое творили его губы. А временами и язык.

— Я еще раз повторю, — произнес Родгар, насилу разорвав наши уста.

 Видимо, он решил, что я растеряла весь свой запал из-за этого. Как бы не так! Неожиданно пришедшая в голову мысль заставила перебить грозного ловчего на свой страх и риск.

— Отец! — вскричала я. — Это может быть как-то связано с моим отцом, и я не смогу понять этого наверняка, если сама не увижу!

— Кстати, об этом, — граф довольно оскалился. — Ты же хочешь, чтобы я помог тебе с поисками Алода Шеннода?

Отрицать было бессмысленно, поэтому хоть и робко, но все-таки кивнула.

— А еще, я готов сделать всё, что в моих силах, чтобы его оправдали, если он окажется виновен.

Неприятный холодок прошелся по спине, а горло пересохло только от одной этой мысли.

Ведь не исключено, что отец не просто сбежал. Или же… его похитили. Тогда мне действительно вряд ли удастся как-либо помочь ему своими силами.

— Я вас слушаю. — Произнесла со всей серьезностью, ожидая, что сейчас начнется какой-то бессовестный торг о нашей интимной близости.

— Что ж, в качестве поощрения моих стараний, я прошу тебя лишь об одном… — несносный мистер Родгар сделал многозначительную паузу. Нервы мои натянулись до предела, и я с остервенением уставилась на его влажные после поцелуя губы. Иначе говоря, ловила каждое следующее слово.

А он лишь произнес слегка сощурившись:

— Ты позволишь мне за тобой ухаживать?

И только? И только ухаживать?

Не сказать, чтобы я расстроилась из-за этого. Хотя, возможно. Самую малость... Ведь я ожидала от него иного, эм, предложения. Однако искреннее изумление все же скрыть не смогла. Но очень постаралась.

— Если только ухаживать, то… — Как и он сделала многозначительную паузу, выжимая из него довольную улыбку. — Я согласна.

Повеселев в одно лишь мгновение, Келрик схватил меня за руку и поднес тыльную сторону ладони к губам, едва коснувшись. После чего басовито промурлыкал:

— Не расстраивайся, Эмилия. Кто знает, куда могут завести мои ухаживания, если речь идет о тебе? А? Моя Мила.

Ох! Ну и подлец!

Хотела даже забрать свои слова назад, но вместо этого была вынуждена встать на ноги из-за наглого графа, потянувшего меня на себя.

— Что ж, пойдем, дорогая, допрашивать посетительницу маркиза. Ведь поиски твоего отца не ждут! — А еще, окинув меня странным взглядом, добавил: — И запахнись, что ли, поплотнее. Иначе я за себя не ручаюсь.

Глава 18. Инициация

Немыслимо! Невероятно! Непостижимо! И еще множество слов из той же оперы, возникали у меня в голове, при попытке осознать, когда и, главное, как я сумел так сильно привязаться к этой оборванке-баронессе? К тому же дочке сбежавшего артефатора, по сути, приговоренного к пожизненной каторге, если вину в присвоении чужих денег и магического имущества докажут.

Из-за того, что она красивая? Да, безусловно. Но за свой век я видал и не таких прелестниц. Умная, упертая? Абсолютно точно. И это, на мой взгляд, даже портит внешний облик дев, но почему-то только не Эмилию. А больше всего в ней поражало другое. Стоило обмолвиться с ней парой слов, и мне стало вдруг казаться, будто мы знакомы всю жизнь. Более того, я бы не прочь провести с ней остаток отведенного мне времени…

Ведь она такая понимающая, добрая, веселая и уютная. Рядом с ней забываешь обо всех проблемах и хочется только лишь одного. Поскорее снять с неё эти тряпки, в которых она шла рядом со мной по коридору форта стражи, и сделать что-то о-очень неприличное даже по меркам опытных куртизанок.

Так! Это уже ни в какие ворота. В соответствии с королевским декретом я просто обязан доложить о штурмующих меня чувствах, потому что могу быть необъективен в своем расследовании, не говоря об обязанностях аристократа.

Черти драные! Да я уже пообещал Эмилии содействие в поисках отца. И ради чего? Ради того, чтобы затащить её в постель?

Да ты рехнулся, Кел. Признай это.

Скосил взгляд на одну такую миленькую проблему и непроизвольно залюбовался игрой эмоций на её лице. Насупленный носик интересно вздернут вверх, губы поджаты, словно Эмилия на меня обижалась за что-то.

Да… После моей просьбы запахнуть плащ. Особенно, если вспомнить произошедшее накануне, думаю, поводов, хоть отбавляй. А еще чертовски сложно себя сдерживать, когда до источника райского наслаждения, её безумно сладких губ и прекрасного тела рукой подать. Причем буквально.

Поганый день, поганый Тоб! Непременно сделаю замечание коменданту крепости в письменной форме за ненадлежащее поведение его подчиненных. Пусть урежут жалование обоих для порядка.

Ведь если бы этот недоумок не вмешался, то мы бы уже вовсю бороздили просторы океана блаженства, иными словами занялись на том маленьком скрипучем диванчике вполне себе плодотворной деятельностью.

Последней мысли даже невольно улыбнулся. Вот уж действительно плодотворной. Вошел бы в неё глубоко, на всю длину, заставил стонать от удовольствия на весь форт, и плевать, что скажут остальные. На все и на всех плевать!

Остановился, положил руку на плечо действительно Милашки общежития анежек, позволяя Тобу и стражнику немного отстать от нас. Изумленное удивление отразилось на лице Милы, когда мы оба услышали негромкий разговор идущих по коридору за поворотом.

— Мой несмышленый родственник совсем головой не думает, — жаловалась какая-то женщина, судя по голосу. — Я только лишь принесла ему ужин, чтобы он не голодал.

— И все равно, посещение родных дозволено строго до начала комендантского часа, — ответил ей строгий голос какого-то латника, бряцающего по коридору своей амуницией.

В следующий миг из-за поворота показалась обладательница голоса. Довольно молоденькая миловидная женщина с заплетенными золотистыми волосами, собранными на затылке, проницательным взглядом изумрудных глаз, в глухом платье и кожаном плаще с широкими рукавами. Её алые губки сложились в неприятную улыбку, едва она увидела Эмилию. И этот её взгляд мне тоже не понравился.

Интуитивно захотелось спрятать Милу от странной. Что я и сделал, заступив вперед.

— Если только дело в еде, то зачем вы впустили её внутрь? — я недовольно окликнул этих олухов наивных. — Забирайте корзинку и…

— Что вы! — воскликнула женщина. — Я только одним глазком гляну. Хочу убедиться, что Бранд здесь, а не какой-нибудь другой повеса, похожий на моего кузена.

— Кузена, говорите? — переспросил, подозрительно глядя на неё. Не припомню за ним двоюродной родни. Троюродная?

А женщина между тем перевела беглый взгляд на корзинку, будто собиралась что-то оттуда достать. Но я её опередил, в пару шагов приблизился и перехватил с вопросом:

— Это еда? — взял у неё корзинку, довольно тяжелую для такой худенькой женщины. — Вы никак решили накормить целый взвод? — спросил, взвешивая ношу в руке.

— Да… наверное, перестаралась, — женщина лучезарно мне улыбнулась, в миг развеивая всякую подозрительность. — Угощайтесь, прошу вас. Думаю, Бранду одному будет слишком много.

Нахмурился в ответ.

Вопреки её доброжелательности подавил в себе желание выбросить корзину в ближайшую мусорку, хоть с едой так и не поступают.

— Что ж, — протянул принесенное коменданту, глуповато улыбающемуся не такой уж и милой, как показалось на первый взгляд, женщине. — Проверьте, что там, и отдайте Бранду Элфрину. А вы…

— Вардия, — подсказал стражник, стоящий рядом с ней.

— А вы, Вардия, возвращайтесь завтра. Правила писаны для всех, — приказал ей, перехватывая раздраженный взгляд кузины маркиза. Чудом удержался и не отдал приказ посадить её в камеру до выяснения всех обстоятельств такого опрометчивого поступка.

Но вместо этого отвлекся на слова Эмилии, стоящей за моей спиной.

— Мм-м, пахнет вкусно, — протянула она каким-то странным голосом.

Бросил беглый взгляд в сторону Вардии, но та уже отвернулась и позволила стражнику себя увести обратно в правую часть коридора.

— Вы не против, если я немного позаимствую еды Бранда? — попросила меня Мила, всё так же стоя у меня за спиной. Подождите, как она сказала? Бранда? Просто Бранда, без титула, без второго имени? Как какого-то близкого друга?

Раздражение накатило внезапно, заставив поступить глупо.

— Тод! — позвал я удаляющегося в сторону камер коменданта. — Дайте сюда ужин маркиза, сам проверю и отнесу.

— А? Да… — с этими словами служитель закона подобострастно протянул мне корзинку с едой. После еще и прибавил зачем-то: — Благодарю за труд.

Хм. Надеется, что обойдется без выговора? Зря старается.

***

До сих пор не могу понять, когда успел так проголодаться. Потому как, едва открыл крышку подачки Бранду Элфрину, то ударивший в нос аромат жаренного мяса и специй заставил желудок болезненно сжаться голодным спазмом, а рот наполниться слюной.

— Пахнет аппетитно, — проворковала Эмилия, смотря на меня с вожделением.

Не понял, что происходит, но почему-то совсем не смог этому противиться. Ловкими движениями вынул наружу и поставил на стол, стоящий в коморке коменданта, кувшин с мутным пряным пойлом, два глиняных стакана, что, кстати, странно. Блюдо с вырезкой, отварной картофель, посыпанный укропом и специями, сдобренный маслом, свежеиспеченный хлеб уже нарезанный ломтями, — все это отправились следом. Удивительно ли, но на дне корзины обнаружились салфетки, пахнущие цветочными отдушками, чем-то даже возбуждающими.

— Вот это я понимаю, забота, — вырвалось непроизвольно.

В ответ же Эмилия лишь жеманно улыбнулась. И резко схватила кувшин, желая поскорее налить себе стакан наверняка пьянящего пойла. Выглядело это всё как-то странно и не естественно, поэтому не удержался и остановил её руку на пол пути с вопросом:

— Может быть, воды?

Еще более странным мне показалось то, с каким упорством рука Эмилии старалась поднести стакан ко рту. Ведь чтобы удерживать её запястье на месте, мне, высокому и сильному, пришлось прикладывать усилия. Неожиданная догадка и воспоминание о непослушном теле Милы, заставила выхватить стакан другой рукой и отправить его в угол помещения.

Раздался негромкий звон битого стекла, и я негромко выдохнул с облегчением. Однако Эмилия не сдавалась. В следующий момент она дернулась другой, свободной рукой к кувшину, но и её я перехватил. Вот только из-за резкого движения половина содержимого все-таки выплеснулось на одежду и пара капель даже попала на лицо.

Отобрал кувшин и так же со злостью отправил его полетать в угол комнаты к черепкам стакана, создав там теперь лужу побольше.

— Ты! — взревел я. — Ты что делаешь?

— Я-я, — растерянно выдал её соблазнительный ротик, когда я секунду спустя вернул свой взгляд к её лицу. Как назло, капель уже не было. Может, показалось ли?

Черт возьми. Это какое-то наваждение! Помотал головой, гудящей из-за сильных запахов еды. Опомнился и рявкнул только лишь:

— Раздевайся!

Ведь в этом кувшине вполне мог оказаться какой-нибудь яд.

Показалось ли, но Эмилия моим словам лишь обрадовалась. Уголки её губ слегка дернулись вверх. Вместо возмущения она послушно кивнула и стала раздеваться, как будто это для неё ровным счетом ничего не значило. Ни тебе смущения, ни тебе стыдливости девственниц? Так она, что ли, уже женщина?

Отчего-то это открытие неприятно отозвалось в душе, скребя по нервам словно зубилом. Захотелось немедля это выяснить. Но сперва… Поцеловать эти сладкие губы, специально ли так маняще приоткрытые под моим пристальным взглядом.

Когда же наружу показался кончик её язычка, который отправился путешествовать по контуру рта сладострастницы, я не выдержал. Поцеловал. А руками помог ей освободиться от остатков рубашки, которую она не спеша стягивала с себя, словно испытывала мое терпение.

Язык её тем временем творил со мной что-то невообразимое, словно эта маленькая девочка уже успела научиться всем прелестям и тонкостям профессии ночных бабочек. Руки же Эмилии прочно обосновались у меня в паху, поглаживая и без того набухший член, желающий пронзить эту милашку сию же минуту.

Насилу оторвался от Милы и первым делом стянул с неё штаны, вместе с панталонами и под конец уже ботинками. Благо, её тоненькая фигурка позволяла сделать это, не возясь с пуговицами, шнурками. Следом принялся уже за одежду, расстегивая потайные крюки и ремни кожаной формы наемника.

— Иди ко мне, — призывно прошептала она, изрядно мешая процессу раздевания. Ведь Мила попросту прильнула ко мне своим белоснежным, прелестным телом, увеличивая мое желание во сто крат.

Последние ремешки формы, те, которые на штанах, я уже просто сорвал. А когда наконец разделся, стянув последними ботинки, то увлек её за собой на диван, захватывая губами розовый, торчащий от возбуждения сосок.

— Ум-м-м, — протянула она от удовольствия, прежде чем сноровисто залезть на меня сверху, пропустив моё естество у себя между ног.

Еще миг, и Эмилия сама насадилась на меня, прикусывая губу до крови. И я всё понял, как попал в переплет. Точнее пропал окончательно и бесповоротно. Сердце в груди перевернулось от осознания того, что она оказалась всё-таки девственницей. Ведь у неё там было так узко, туго. Непередаваемо...

Ощущение безудержного счастья затопило мою душу, и я потерял бдительность, а лишь стал наслаждаться её медленными движениями, с которыми она насаживалась глубже и глубже. Поэтому отчаянно старался сдерживать себя и не мешать её самозабвенным попыткам доставить себе удовольствие, помимо боли, если то, что говорят — правда.

Вот только долго я не выдержал и все-таки решил помочь: отправил руки блуждать по её горячему телу с такой нежной шелковистой кожей, оканчивая путешествие на ягодицах моей…

Любовницы? Поморщился от осознания правды, на другой статус даже для Эмилии я не был готов. Как бы она ни старалась доставить мне удовольствие. И выходило это у неё славно. Очень и очень славно.

Но мне было мало. Действительно мало. Поднял подбородок моей Милы повыше и припал к её губам, сладким, мягким, влажным от крови. Показалось ли, но в этот раз что-то поменялось. Ушла та возбужденность и беззастенчивость, с которой она меня пыталась соблазнить. Не иначе.

Положил руку на её затылок и придержал. Ведь в следующий миг она попыталась отстраниться и даже слезть с меня.

Не отпустил. Однако же прервал поцелуй с немалым сожалением и удивленно спросил:

— Что не так?

— Я-я… — робко произнесла она. — Больно.

На её глаза навернулись слезы. А меня словно ушатом ледяной воды окатило. Сердце в груди перевернулось, прежде чем я помог встать Эмилии и нашел плащ, укутал, устраивая у себя в объятьях, и всё в какие-то считанные мгновения.

— Прости, — произнес затравленно, выдавливая скупое извинение. Поморщился, ощущая себя последним мерзавцем. — Я…

А что "я"? Мол, не хотел? Наглая ложь, всё я хотел. И она меня хотела. Так что же изменилось?! Настолько больно? Ну же, Эмилия, скажи хоть что-нибудь. Прерви свое молчание болезненно отзывающееся в душе. Моей душе, о существовании которой и не подозревал до сих пор.

— Мила… — пошел на сущую провокацию. Но вместо возмущения, она лишь негромко всхлипнула и закрыла ладонями лицо.

— Не так, я мечтала, что мой первый раз будет с мужем. Понимаете…

Удар ниже пояса. Если ранее во мне еще теплилась надежда на продолжение, то сейчас и она канула вниз с обрыва. Умерла смертью храбрых.

— Подожди, но что поменялось? Это же ведь ты сама предложила себя, — произнес грубость. Не хотел. Вырвалось! Чуть пощечину себе не засветил, такую, сильную, очищаю мозги за один удар.

Неожиданная догадка прострелила мозг болтом от арбалета:

— Брага в кувшине? Это всё из-за неё?!

— Я-я не знаю, сознание помутилось, и я себя не контролировала, а когда очнулась, то уже всё случилось… — и снова расслышался всхлип из-за ладоней, прячущих лицо. Плечи Эмилии дрогнули. А я еле сдержался, чтобы не стукнуть себя посильнее просто очищающей пощечины. И как я не догадался? Ведь сам вел себя как последняя скотина на случке. Одна похоть перед глазами.

Проснувшийся мозг тем временем хладнокровно выстраивал цепочку. Кувшин со странным пойлом — кузина маркиза, Вардия — Бранд Элфрин. И до последнего рукой подать. Вот ему-то физиономию и подправлю, если сам не расскажет, какого черта здесь творится.

Но вначале хотел как-то успокоить девушку. Правда, из моего скудного арсенала знаний выудил из памяти лишь идею с подарком. Как назло, из украшений с собой только перстень, который и на большой палец Эмилии не налезет, а еще серебряный кулон-артефакт, своего рода маяк для поисковых чар, если знать его тайное название.

— Вот. — С этими словами снял с себя цепочку и быстро, пока не передумал, протянул к ней. Затем одел кулон на её шапку голубых слегка спутанных волос и опустил ниже, к тоненькой хрупкой шее.

Отняв руки от лица, Эмилия посмотрела на меня с такой щемящей надеждой в глазах, и я не выдержал.

— Я клянусь тебе, — начал было, но вовремя опомнился, хмуро произнес следующее: — Что найду виновных и воздам им по заслугам.

Мила расстроенно кивнула и потупила взгляд.

Не помню, как выбрался из комнаты коменданта, едва одевшись обратно в свой костюм наемника, ведь жажда убийства и мести буквально застилала глаза. А еще щемящее чувство непоправимого не отпускало, заставляя стискивать кулаки до боли в связках. Не то. И не так. Я что-то точно делаю не так. Понять бы, что?!

Глава 19. Ошибочные выводы

Руала мерила шагами чердачную комнату поместья Сезаров, отведенную ей для чародейства. Потому как именно здесь сложнее всего уловить возмущения магии, по причине своей небывалой высоты над землей. Ни для кого не секрет, что именно кудесники, слабые земельные маги, способны безошибочно улавливать ведьмины чары или магово волшебство, свершаемые в нарушении королевского закона из-за защитного купола. А тот, как предполагалось, должен защищать жителей Истмарка от таких, как она.

Леди Шеннод довольно хмыкнула от осознания, что никого этот купол, в сущности, не защищает. А лишь создает проблемы всем без исключения. Однако она тут же погрустнела, глядя на каменный пол и все еще смердящий, но уже остывающий котел.

Ведь от волос Эмилии, собранных в мастерской Алода, уже ничего не осталось, последний клок ведьма уже истратила. Провалив свою миссию до того, она была вынуждена придумывать выход из шаткого положения. А всё потому, что кто-то встал на её пути. Похитил девушку вперед отправленных за ней оборотней.

Оставшихся волос хватало только на затуманивание разума Эмилии. Которое её мачеха и применила, чтобы влиять на решения своей падчерицы.

— Дело сделано. — С этими словами в каморку на чердаке поднялась Варда.

Она должна была передать надушенные салфетки с афродизиаком, хранимый здесь же, в поместье. Порошок, получаемый из грибниц Рогатянки, прорастающей на южной оконечности Кааргды, ведьмы держали для разных целей: спаивания девиц перед ведьминой инициацией, иными словами возлежанием с каким-нибудь мужчиной, который по завершению совокупления станет безмозглым траллом; или же ради поощрения оборотней, чтобы держать тех на коротком поводке, точнее на смеси с дурман-травой.

А так же в корзинку якобы для Бранда Элфрина собрали пряную еду, которая должна была перебить вкус и аромат гадкого пойла в кувшине, да не абы какого, а с частицей их праматери Нешзрагатмы.

Грызанув свой пророческий ноготь на мизинце, Руала с удовольствием отметила, что инициация Эмилии как раз в самом разгаре. Блаженно прикрыв глаза, она даже попыталась насладиться теми ощущениями, которые случаются лишь раз в жизни, при потере девственности.

Но её отвлекли. Варда с небывалым любопытством полезла смотреть в котел, помешивая варево на поостывших углях очага.

— Что-то у них долго прелюдия-то длится. Может, поторопишь?

— Нельзя! — гавкнула на неё Руала, недовольно приоткрыв лишь один глаз. А после опомнилась и сменила интонацию, проронила: — Не хочу портить интригу. И это, отойди лучше от котла. Мое творение, не тронь…

— Помнится мне, кто-то готов был на коленях стоять, прося меня о помощи, — проворчала Варда. Однако отошла от котла, глядя теперь только на одну только Леди Шеннод в её атласном темно-синем платье.

— Ну, что там, когда уже можно будет отчитаться, что мы разом порешили обоих зайцев, и Эмилию ведьмой сделали, и графа её безмозглым слугой?

— Не спе-ши, — Руала протянула по слогам, не отнимая пророческого ногтя на мизинце ото рта. — Вот, уже она сверху забралась. И…

— Ну-ну, что там?! — Варда буквально ловила каждое слово видящей, стоя подле неё с открытым ртом и глазами на выкате.

— Да… — было ей ответом.

От переизбытка радостных чувств обе ведьмы даже обнялись. Правда, лишь на мгновение, после чего оттолкнули друг друга, фыркнули, и почти одновременно сплюнули в угол. Каждая в свой.

— Что ж, — первая опомнилась Руала, потирая ладони друг с другом. — Кто из нас доложит о свершении инициации? Но ответ Варды все-таки поостудил её пыл:

— Погоди ты, победу праздновать. Уверена, что графа проняло? Что он стал её слугой? И вообще, Эмилия выпила нашу муть из графина? А-то, может быть, и не стала?

Руала в ответ повторно сплюнула в угол от осознания того, что о принятии пищи она как раз ничего узнать и не смогла. Чувствовала лишь небывалое сопротивление, с которым Эмилия не хотела подчиняться, пить со стакана. Потому горько вздохнув, леди Шеннод все-таки согласилась:

— Ладно, подождем. Но только я первая докладываю, а уже потом ты.

— Договорились, — в кое-то веке Вардия спорить не стала. Потому как и самой есть чем расстроить Селию. Ведь её козыря, аристократа, которого она заарканила и подчинила в опере Арин Ле Фар, умудрились посадить в камеру форта. Где от него пользы, как с козла молоко. Правда, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Её маркиз пригодился, как причина для появления в тюрьме, где и нашли Эмилию поисковые чары Руалы.

Глава 20. Полуночные гости

Первым делом, перед посещением Бранда Элфрина я начал с допроса оборотней, при котором почти не говорил, а лишь работал ногами да кулаками. В общем, выбивал дурь из очередного разбойника, напавшего на меня сегодня, напрочь несогласного выдавать своего нанимателя.

Как по мне, то смысла в этом не было никакого, ведь и я знал, что это Уилли Сезар, и они знали, что я знал. Попросту вымещал на них накатившую злобу от собственного бессилия и несостоятельности, как мужчины. Ведь я не смог удовлетворить ни Эмилию, ни себя. А лишь всё испортил своей неуместной, неуемной похотью.

Скотство!

Тем более этим оборотням хоть бы хны. Я их бью, а они смеются, следом регенерируя. Только кулаки себе сбил в кровь, да выбил одному особо улыбчивому пару клыков, за что он плюнул в меня презрительно, но улыбаться перестал, уже радость.

Как раз на допросе последнего меня и прервали. Очередной нарушитель изъявил сам пожаловать в форт, наверняка, чтобы составить компанию оборотням за решеткой. Однако обернувшись, я не поверил своим глазам.

— Оз? — вырвалось из меня. Хотя сейчас в пору назвать друга Осберном Кирхардом, потому как стоял он мрачнее тучи. А еще, держал за шкирку какую-то маленькую смутно знакомую блондиночку.

— Элика Вотердор, — вместо приветствия, представил он свою «ношу». — Настолько храбрая, что решила погулять ночью, вопреки запрета некрогорода, не говоря о королевском законе о комендантском часе.

— Я-я… — начала было она заикаться.

Внутри все болезненно сжалось от воспоминания светлых, почти молочно-белых волос Эмилии. Потому не удержался и огрызнулся:

— Что "ты"? Говори, иначе отправлю за решетку и глазом не моргну. — Кивнул в сторону соседних клеток с пускающими слюни похотливыми самцами, воняющими самой настоящей мокрой псиной.

— Я брата увидела! — воскликнула она. — Моего брата, Раффаэля! Он слонялся сегодня возле стены. А когда я все-таки рискнула и отправилась его искать, то не успела поймать, а потом заблудилась. И вот… — на одном дыхании выпалила Элика, умолкая следом. Её глаза наполнились слезами. А я еще раз вспомнил про мою проблему номер один, которая, кстати, не заставила себя ждать.

— Как ты сказала? — раздалось за спинами стражника, приведшего Осберна и его студентку. — Раффаэля? Раффкуда? Раффаэля Раффкуда?

Недоуменно обернувшись на звук голоса, Элика уверенно ответила, сверкая своими голубыми глазками, словно сапфирами:

— Раффаэля Вотердор. Он мой родной брат. Более того, он виконт! Наследник нашего рода.

Поймав мой обескураженный взгляд, Эмилия лишь поплотнее закуталась в плащ, под который успела одеть обратно свою одежду ремесленника, судя по штанам, обтягивающим щиколотки.

— Опиши его, — не унималась Мила. И та стала описывать.

Не имея ни малейшего интереса к разборкам девушек, я наконец покинул клетку с оборотнем, запер её торчащими в замке ключом со связкой и обратился к Кирхарду.

— Какими судьбами здесь? Уж не для того же, чтобы припугнуть безмозглую студентку камерой?

— Что ты, — Осберн усмехнулся со своей знаменитой безумной улыбочкой. — Я хотел найти в первую очередь тебя и моего коменданта. Ведь вернулся обратно, проведать твое самочувствие после утреннего нападения, а в комнате никого нет. Более того, по всему общежитию ходят скабрезные шуточки на тему ниже пояса, точнее твоих с Эмилем гениталий.

— Кстати, насчет этого, — хотел было рассказать другу, в чем соль наших с Эмилем отношений, но не успел ни сказать, ни передумать. Потому как за нашими спинами кто-то вскрикнул:

— Это он!

А именно студенточка-блондинка. Вскинув руки вверх, она полезла обниматься с Эмилией. Моей Эмилией. Я же чудом подавил в себе желание кинуть в неё ядовитым метательным ножом. Ведь пальцы уже чисто инстинктивно успели нащупать привычную сталь в одном из потайных карманов.

Проследив за движением моих рук, Кирхард заметно нахмурился и заступил дорогу. После еле заметно мотнул головой. Дал знак, не вмешиваться.

— Элика? — позвал он, когда обернулся к ней. — Что вы себе позволяете?

— Я-я… — моментально засмущалась студентка и разом отодвинула от себя Милу на вытянутые руки. — Я всего лишь узнала, где пропадал мой брат всё это время.

— Где? — теперь уже я решил вмешаться в разговор вопреки дружеской просьбы.

— На Эрагате, он… — и тут девушка замялась, а после посмотрела странно на Эмилию. — Он был твоим братом? Это как?

Мгновенно поняв, что что-то тут не так, Кирхард решил выпроводить студентку поскорее, пока она еще чего-нибудь интересного не узнала. А меня направил взглядом разузнать и после поделиться сведениями, когда он вернется.

Стражник молча отправился за ними следом, не препятствуя. Еще бы. Ведь наш Осберн в гневе страшен. Даже мне его не одолеть, наверное, если он разойдется не на шутку. Его навыки некромантии и чокнутость уступают разве что легендарному Вусу Дрыньке. Хотя и в этом не уверен.

— Сводным, — только и успела поправить наша комендант, пока Элику не вывели за плечи из тюремной комнаты со словами, мол, студенткам не позволено в такой час находиться в таком месте.

Я же, вновь оставшись вместе с ней и не выдержал пристальных взглядов оборотней, направленных в её сторону из клеток. Эти потные грязные скоты чуть ли не облизывались. Запоздало вспомнив про кровь и наше неудавшееся соитие, раздраженно сплюнул на пол и пригрозил всем десяти оборотням кулаком. По глазам понял — в серьез меня не восприняли.

До моего же слуха донеслось:

— Я же говорил, что это "она". Так еще и течет как…

— То есть там, в подворотне я чуть было не убил этого несносного Раффаэля, брата Элики, который приставал к тебе? — перебил смелого гаденыша за моей спиной, произнеся громко и с намеком.

Но Эмилия даже не расслышала, как будто. Стояла задумчиво и смотрела в одну точку в полу своим взглядом прелестных глазок, обрамленных пушистыми ресничками, ровненькими, одна к одной.

Не удержался, по-хозяйски приобнял её за плечи и вывел в коридор, скрипнув комендантскими ключами в замке напоследок.

Мила от резкого звука вздрогнула и тут же проронила, словно оправдываясь:

— Все сошлось, её брат исчез более полугода назад, и приметы…

— То есть твоя мачеха, Руала притащила с собой к вам в Коско чужого брата, — заключил очевидное, припоминая вид этой женщины, образ которой так сложно вырисовывался в памяти. Хм. Странно, обычно с этим проблем у меня не наблюдалось. Неожиданная догадка вновь пришла в голову. И я не выдержал, стукнул кулаком по ближайшей стене.

— Ведьма! А инициация, которую она готовила в бухте контрабандистов, это было тебя и еще каких-то дурочек. И заправляла этим действом твоя мачеха, наложившая на себя слабенькие чары отвода глаз. Чтобы образ не откладывался в памяти. Ох и хитро! Я же даже не заметил подвоха тогда, когда приходил к вам в дом, только лишь то, что ты от меня сбежала.

А глядя на округлившиеся глаза моей Милы, нахмурился еще сильнее.

— Ты должна была переспать с мужчиной, чтобы пройти обряд.

После этих слов мы оба уставились друг на друга странно. Она испуганно, а я невероятно разозлился, осознав, что попался. Ведь сердце в груди перевернулось от осознания горькой правды, которая заставила еще раз кулаком стукнуть по стене, оставляя кровавые разводы. После чего я сипло выдавил из себя:

— Так ты ведьма?!

— Я-я нет! — вначале отрицала она, а после замолчала.

— Ты знаешь, кто твоя мать? — навел её на мысль. Вдруг все же ошибся.

— Она умерла, когда я была еще совсем маленькая, — на глазах Эмилии навернулись слезы. А я отчаянно боролся со своим долгом убивать всех ведьм, едва те встретятся мне на пути, слишком уж много горя принесли они моему королевству, и желанием защитить это хрупкое создание, мою Милу. Нет, баронессу Эмилию Шеннод, которая сейчас прячется под личиной Эмиля Шен. Коменданта общежития.

— Обещай мне, — потребовал от неё. — Обещай мне, что никто больше не узнает, что ты девушка. Ты меня слышишь?!

— Но-но, а как же ваша репутация?

— Что мне до репутации, когда на кону твоя жизнь!

Всё, я не выдержал, обнял её. Нет. Стиснул в своих объятьях, переживая за эту безмозглую мелочь, которая сама залезла в пасть к саблезубому. Тем более если узнают, что именно я её инициировал и стал её траллом, то путь на плаху нам обоим.

На себя плевать. Но она? Она же и жизни еще не вкусила!

— Заду-у-шите, — прохрипело её горло, прежде чем я опомнился. Отпустил. Всмотрелся в её голубые выразительные глазки, потемневшие до состояния неба, затянутого тучами.

Еле выжал из себя хрипло:

— Не слышу обещания.

— Обещаю, только отпустите, — попросила она с надеждой. А я не хотел. Я надышаться ей не мог, смотрел, затаив дыхание, и подмечал каждую морщинку на лице, запоминая. Словно нас кто-то мог разлучить в любую минуту.

— Нет, я против, — проронил, опомнившись. Подхватил её на руки и понес обратно в комнату коменданта. — Как только увижу, что ты наконец легла спать, только тогда отпущу.

А еще в уме заприметил, решить вопрос с оборотнями, которые могут сболтнуть что-нибудь лишнего. Определенно. Уж если кулаки на них не действуют, возьму глефу или же арбалет с посеребренными стрелами. Ради таких, как они, диких и необузданных тварей, готовых человека разорвать на куски, если что-то им не понравится, я и наладил производство серебряных стрел в одной из своих артелей.

Мила же в моих объятьях присмирела и, показалось ли, но даже сама прижалась ко мне. Руку положила мне на грудь.

Ох, что же она творила со мной. Что же! Так бы стиснул и не отпустил, спрятался бы в одном из своих замков вместе с ней. Стал бы затворником. Отдал бы короне назад все свои прииски, должности, обязанности, всё! Лишь бы нас оставили в покое...

Жаль только, сама Эмилия вряд ли на это согласится.

Вздохнул, прежде чем с полпинка открыл незапертую дверь комнаты коменданта тюремных стражей.

— Там, в углу, что-то шевелится, — предупредила Эмилия со страхом в голосе.

Видно было, что она не просто так убежала отсюда. И сейчас отчаянно чего-то боялась. Посадил её на стол. Стул отодвигать долго.

После призвал магию света. Плевать на запрет. Мне можно. По крайней мере сейчас.

Огромный светлый шар моментально возник в центре комнаты и высветил какую-то черную пакость, ползающую по полу в поисках чего-то. Чего именно — не понятно. А едва эта маленькая сущность поняла, что её заметили, то она юркнула за осколок глиняной чашки, в тень ею создаваемый.

Не долго думая, достал из карманов целый веер серебряных метательных ножей. Быстрым движением ноги раздавил остатки чашки, в мелкие черепки, поднял сапог и запустил в место на полу ножами: одним, вторым, третьим. Да не проняло её. Сущность распластавшись на камне обтекла ножи, как ни в чем не бывало, и устремилась к столу. Она искала Эмилию?!

Мгновение, и в комнату влетел какой-то маг, которого я чуть не задушил, выставив ему навстречу руку.

Но он оказался проворнее. Выпустив из рук кроваво-красное облачко, он словно сжег эту черную гадость на месте.

— Нешш-ш-зрагатма, — просипел он. — Ведьмы опаивают пряной гадостью всех в городе с частицей их праматери, чтобы подчинить волю, а женщин инициировать.

— А вы кто? — я недоуменно уставился на мужчину в капюшоне. Его голос показался мне смутно знакомым.

— Папа? — спросила вдруг Эмилия, заставляя меня переживать еще больше.

Опустил руку, освобождая шею, как оказалось, Алода Шеннода.

Сам же был готов рвать и метать на месте от такой несостоятельности стражей тюремного форта. И чем они там все заняты?! Проходной двор тут устроили?!

Поняв ход моих мыслей, артефактор, вначале стиснув свою дочь в радостных объятьях, медленно опустил капюшон с головы на плечи. А после протянул ко мне руку для приветственного рукопожатия.

— Мистер Родгар, вы бы занялись заключенными, стражники внизу спят, все до одного. И даже один из директоров академии некромантов, Осберн Кирхард с какой-то девушкой, сидят на полу, я уж было подумал, что это Эмилия. Перепугался вначале. Что же до реликвии, — Алод слегка нахмурился, расчерчивая лоб тоненькой сеточкой морщин на добродушного вида лице с такими же лазурно голубыми глазами, как и у его дочери. — То мой приятель Дутти принесет её вам завтра в королевский замок, когда вы пожалуете к Хеймилю на аудиенцию. Встретьте его у привратника.

— Но откуда вы знаете? — только и вырвалось у меня, прежде чем я заметил в руках Шеннода блеснувшую червонно-красную монетку.

Артефакт возврата?!

Быстро отпустив мою руку, артефактор исчез вместе с дочерью, оставив после себя просто целую кучу вопросов, прежде чем я, опомнившись, призвал на помощь весь городской гарнизон и даже постовых. Видимо, кто-то напал на тюремный форт, в попытке освободить своих оборотней. И теперь я догадываюсь кто. Или же Алод меня провел и сам всех усыпил, из-за чего его точно ждет эшафот. Одно из двух. Одно из двух.

Все! Надоело. Перехватил ножи в другую руку и вышел из комнаты, желая любой ценой доискаться правды в этом балагане, а после найти Эмилию и любыми правдами неправдами уговорить её стать моей любовницей. Ведь о женитьбе и речи быть не может. Особенно, если она все-таки окажется ведьмой.

Глава 21. Монетка

Этот бесконечный день грозился стать рекордным на события за всю мою не очень долгую жизнь. С одной стороны, я безумно обрадовалась моему папа, который сам меня нашел, с другой стороны, обстоятельства, при которых он меня нашел — глубоко удручали. Не говоря уже о том, что стоило лишь на мгновение расстаться с Келриком Родгаром, как я вдруг начала ощущать острую тоску и апатию, а еще желание вновь его увидеть. Но вместо этого была вынуждена терпеть сжатие и магическое скручивание при переносе куда-то артефактом, а после разглядывать какое-то полуподсобное, полурабочее помещение, заставленное всякой всячиной, от полупустых колб в стеллажах, до металлических слитков внизу эдакой этажерки, стоящей рядом со шкафом забитым книгами до самого потолка. В целом, еще через секунду пришла к неутешительному выводу, что мы оказались в какой-то комнате с забитыми деревянной фанерой окнами.

Но, что больше всего поражало, так это…

— О-о-го! — не выдержала я и зажмурилась.

От вида сверкающих реликвий из мерцающего лунного хрустанита, стоящих на столике в центре эдакого рабочего хаоса, аж в глазах зарябило. Следующим вылетело:

— А почему их две?

— О, дочка, так ты добралась до моих записей, я подозреваю? — с этими словами отец меня отпустил из своих объятий, но только лишь для того, чтобы спрятать какую-то червонно-красную монетку в карман, а затем снять со своего плеча мой, между прочим, рюкзак. — Ты их захватила же с собой?

С этими словами он быстро залез внутрь и вынул наружу булочки хлеба и кусок буженины. И тут же накинулся на еду, словно сто лет не ел. Правда, и мне протянул, но я отказалась. Мне сейчас попросту и кусок в горло не полезет.

— Папа-а? — спросила я, намекая на некоторые подробности, которые он мне просто обязан пояснить.

— Дорогая Эми, — выдал он, изрядно чавкая и всё так же обретаясь взглядом в моем рюкзаке. — Вначале я кое-что гляну, а после отвечу на все твои вопросы, идет?

— Нет, папочка, нет… — я покачала головой, прекрасно зная, к чему ведет его такое воодушевленное поведение. Обычно он мог часами уходить в себя и разглядывать артефакт магическим зрением. Проверять баланс заклинания, концентрацию чар в том или ином узле. Поэтому мой следующий вопрос не заставил себя ждать. Собственно, с него и стоило начать: — Почему ты сбежал?

— Из-за Руалы, естественно, — как ни в чем небывало признался он. — Я думал, что потеряв меня из виду, она кинется на поиски в Истмарк, а заодно заберет с собой Раффаэля. Но вместо этого, она попыталась устроить твою инициацию. Ведь так и было? Да?

— О чем ты? — от обуревающих меня чувств обиды и злости, щипали глаза. Да так, что еле сдержалась. — Так ты меня оставил для того, чтобы я стала ведьмой? Ты всё знал?

— До-оченька моя дорогая… — с этими словами папуля приобнял меня за плечи, целуя в макушку, чем только еще больше запутал. — Я не оставлял тебя, я все рассчитал. Рузи на случай моего исчезновения оставил инструкции. Как только она учует неладное, чтобы выгнала тебя из дому или отвезла к своей сестре в Нирсо. А когда понял, что Руала осталась на острове и не стала меня преследовать, отправил письмо к Хеймилю, сообщил о готовности артефакта, чтобы он послал ко мне в лавку одного из своих ловчих. Да хоть того же самого Келрика, который и передал заказ в первый раз. Уж он бы Руале точно не позволил провести обряд. Этот, как учует ведьму, так сразу хватается за клинок. А мне же самому нужно было выиграть время, чтобы закончить вторую статуэтку. Пойми, на кону наше счастливое будущее с твоей матушкой.

— Мама? — я взметнула изумленный взгляд к такому родному лицу отца. Горло сжало неприятным спазмом. Так она жива? И вообще уж не перетрудился ли он настолько, что сам стал верить в какие-то свои бредни?

Ведь казалось, за всё то время, что мы не виделись, он постарел разом еще на несколько лет. Эта сеточка новых морщинок, которая залегла вокруг его рта и на веках прибавляла ему в возрасте даже больше чем выступившая седина в орехового цвета слегка кучерявых волосах, сейчас к тому же спутанных. Голубоглазый, улыбчивый, Алод Шеннод всегда выглядел словно молодой человек, особенно если не хмурился. Сейчас же, благодаря неровно выросшей щетине и грязным разводам на щеках и под носом, могла с уверенностью утверждать, будто он уже давно разменял пятый десяток. А все дело во взгляде, изможденном, уставшем, с которым он взирал на меня. Нет, не так. Он словно смотрел сквозь меня. А когда вновь вернулся в комнату мысленно, то все-таки ответил:

— Да, мама твоя, она ведьма, она… В общем, была вынуждена вернуться в ковен, пока на наш след не вышли другие болотные и не забрали тебя. Ведь её искали. Упорно. Более двух лет нам удавалось подавлять в ней частицу их проматери. При таком отдалении от ковена это сделать было проще там, на острове. Но увы, одна заезжая ведьма быстро почуяла родственную душу в Вардии, и ей пришлось уйти.

— Подожди, как ты сказал? — после его слов я чуть было на землю не осела. — Вардия? Белокурая, зеленоглазая ведьма, которая принесла корзиночку с какой-то мутью для моей инициации?

— Слушай, дочь, я всё понимаю. Это звучит бредом и сложно для понимания, но прошу, поверь. Всё что она делала, это лишь для того, чтобы наоборот помочь тебе и самой не попасться. Ведь до сих пор в ковене не знают, кто твоя мама. У меня пытались выпытывать. Выведать, опаивать. Руала даже предпринимала попытки забраться ко мне… э… кхм, — и тут он умолк. На время. — В общем, ладно. Слушай. — Пододвинув к себе один из стульев, он помог мне подняться с пола и усадил. Затем сам уселся на край стола и стал рассказывать, как какую-то сказочку:

— В общем, более полугода назад, когда на меня вышел Келрик Родгар, главный королевский ловчий, как он и представился, кстати, без всякого инкогнито, то я сразу понял, после такого заказа. Следует ждать еще одного визита, от болотных ведьм. Я тогда гостил у своего приятеля, Ренардо Дутти. Так вот. На следующий день ко мне пожаловала Руала Раффкуд. Одна из девочек Ле Фар. А я тем временем пытался тайно встретится с Вардией, думал именно её и отправят для договора со мной, хотел предупредить. Но нет. Селия, которая присматривает за всеми ведьмами Истмарка, решила иначе. Она не доверяла Вардии долгое время из-за того самого исчезновения на несколько лет, когда твоя матушка покидала ковен. В целом, такое не редкость, но на гораздо меньшие сроки. Поэтому она до сих пор под подозрением.

 — Но-но, почему она просто не сбежит? — только и уточнила я на всё это сумбурное объяснение. А еще: — И почему она попыталась меня инициировать.

— Скажи, и у неё это удалось?

— Нет, я… не знаю. — Я залилась краской стыда, а отец посмотрел пристально и сжал ладони в кулаки. Затем процедил негромко: — Только не говори мне, что я зря считал Келрика Родгара джентльменом? Он же тебя не тронул?

Отвечать на этот вопрос не хотелось от слова «совсем». Потому сочла просто необходимым отвлечь папа. Подскочила со стула и подбежала к столу, воззрившись на искрящиеся статуи мужчин в странном одеянии с чашами, которые те держали в руках, подняв высоко над головой, каждый свою. С виду обе статуи выглядели одинаковыми.

На этом причудливость не окончилась. Обе они были словно облеплены драгоценными камнями, магическими накопителями, бледно-серыми, почти белыми, однако же с какой-то синевой, мерцающей в глубине граней, заставляли каким-то глубинным чувством ощутить силу, заключенную в каждой из них.

— Значит, все-таки тронул, — огорченно проронил отец. — И ты не хочешь мне об этом говорить. — Желваки заиграли на его скулах, что я невольно испугалась и тут же попросила:

— Папа, только не нужно менять из-за этого свои планы… Все дело в каком-то помутнении. Едва я увидела маму… то не смогла себя контролировать. Мой рот сам стал говорить глупости. А потом Келрик открыл корзинку и все случилось само.

— Так-так, Келрик, значит? Мне есть с чем тебя поздравить? — спросил он. Видимо, намекая на какие-то подробности, которые я попросту не могла ему рассказать, чтобы не усугублять свое положение.

— И вообще, как ты меня нашел? — все-таки перевела тему. А отец нахмурился, но ответил. — Ха! Да о тебе и королевском ловчем ходят сейчас еще и не те слухи. Я сразу понял, кто это прибыл из Эрагата, едва узнал про женоподобного мальчика, ремесленника.

— И все-таки это не ответ.

— Вообще-то я пришел не к тебе, а к Бранду Элфрину. Кстати об этом, вот сейчас мы и узнаем, прошла ли ты обряд инициации или нет. Ведь для того чтобы стать болотной ведьмой нужны всего две вещи, выпить муть с частицей Нешзрагатмы, а после в трехдневный срок, кхм, совершить акт соития.

Уши мои так и запекло от таких подробностей. Я склонила голову, не сразу поняв, что происходит. А когда перевела взгляд, то увидела в руках папа какую-то деревянную палочку с насечками и черным камешком на конце. Эдакий жезл, исписанный заклинаниями прямо по дереву.

— Ч-что это?

— Как что? Костесвет, я думал, Бранд тебе уже показал его.

— Ага, так это он тебе меня сдал, да?

— Скажем так, он работает на твою маму, а мама иногда делится и со мной информацией. Наш маркиз своим изобретением решил помочь. Его костесвет безошибочно находит частицу проматери ведьм в теле человека.

— Так откуда ты говоришь, узнал, что я именно в форте стражи?

— Твоя мама меня предупредила, как раз сейчас Двига и Найра, вместе со своими младшими сестрами, напали на форт, чтобы освободить оборотней, а заодно и пленить тебя. А если получится, то и Келрика заодно.

— Но-но, почему ты не остался и не помог ему отбиться?

— И помог тем самым болотным или же королю заполучить сразу обе статуэтки? — папуля изумленно на меня воззрился, как на какую-то глупую девочку. Кхм, по сути, ведь правда, веду себя прямо как маленькая. Однако вопрос, от которого буквально жгло язык, все-таки сорвался с языка, вопреки возникшего острого желания промолчать, тем самым доказать, что я уже давно выросла.

— Так почему их две?

— А… — папуля себе не изменял, едва речь заходила об артефактах, мог рассказывать о своих творениях часами. — Одна из них с дефектом. Сможешь определить какая?

— Эм, не хочу тебя расстраивать, но у меня метка, — с этими словами я подняла рукав и продемонстрировала ему клеймо. На что папа скривился и протянул руку, сжигая какой-то красной магией его в считанные секунды. Правда для приличия уточнил: — Кому и сколько ты должна?

— Пять золотых, мистеру Кирхарду Осберну.

— А-а-а, ну, в ближайшие день-два ему будет не до тебя явно, — папуля отмахнулся. — Смотри, видишь в основании статуэток количество серинитов и хрустанитов отличается, здесь их три, а там четыре, видишь? Ведь статуэтка Мааргоша — это реликвия, которая накапливает лунный свет и способна питать этой магией любой щит, главное, не нарушать баланс между накапливающим звеном и отдающим магию. Сейчас, для этого в Истмарке сжигают камни в огромном количестве, которые покупают на деньги из королевской казны. А ей как раз пополняют за счет трудовой биржи, а будь у них такая статуэтка, им достаточно лишь было бы выставлять её ночами в центральном форте Истмарка, да охранять, чтобы никто не украл или же не уничтожил, как в прошлый раз.

— Я одно не пойму, болотные ведьмы хотят помешать королю Истмарка получить статуэтку? Но зачем? Чтобы ослабить экономику?

— И это тоже, но представь. Имей ведьмы такой безграничный запас магии, идеальный накопитель, какие бы злодеяния тогда они бы смогли творить, не вылезая из своих болот, а?

Пока папа мне всё это рассказывал, то продолжал водить возле меня этой деревянной палочкой с черным камешком, который за все время ни разу даже не засветился. А едва дошел до моей правой пятки, то облегченно выдохнул и все-таки полез разворачивать пергамент, лежащий на столе рядом со статуэтками.

Заглянула следом за ним и не удержалась от улыбки. Так вот что значит костесвет! Этот артефакт попросту срисовал мой скелет на бумагу черными чернилами. И всё волшебство.

Глядя же на мой скептический взгляд, отец решил встать на защиту этого творения:

— Между прочим, очень полезное творение, дипломная работа к тому же. Утром, когда он искал стекольщика, заглядывал ко мне. Взамен я нарисовал ему два свитка бытовой магии, а после, вечером мы условились встретиться с ним в тюремном форте стражей, куда бы его в любом случае определили за их использование. Ведь Элфрин знал, что скоро ведьмы выползут и начнут свою смуту по всему городу, поэтому сам желал, чтобы его заперли. Он попался на договор с Вардой, гораздо раньше. А я его предупреждал, не ходить к Ла Зиль.

— Вардией ты хотел сказать?

— Вардой, — поправил меня отец. — Я так зову злобную ведьмину сущность твоей мамы, которая время от времени себя показывает. А все эта Нешзрагатма! Как только я найду способ вытащить её из неё, ух! Тогда мы уедем далеко-далеко, туда, докуда ни одна гадина из числа болотных не доберется.

Мне на всё это осталось лишь обреченно вздохнуть. Жаль только, моего мнения при этом не спросили, хочу ли я уезжать, и вообще…

— Папа, у меня к тебе плохие новости, наше золото из сокровищницы…

Но в ответ Алод махнул рукой и шире улыбнулся со словами:

— Золото не главное, дочь, главное жизнь и душа человека, остальное — дело наживное. Ты даже не представляешь, как долго я ждал этой сделки. Я же чуть не проговорился Руале в тот день, когда решил сбежать. Она всё выпытывала у меня, что же я попрошу у ковена взамен статуэтки.

— То есть ты королю Истмарка отдашь хорошую реликвию, а ведьмам порченную, взамен на свободу мамы?

— Взамен на освобождение твоей мамы от частицы Нешзрагатмы. Ведь праматерь может призвать назад свою сущность, а еще вроде бы верховная ведьма знает заклинание, до которого, увы, Вардия пока не смогла добраться, за всё время, пока пробыла в ковене.

Грусть и тоска с гигантской примесью радости затопила меня от осознания, что я оказалась все-таки права, мамуля жива, и лишь не могла быть с нами. Что, конечно, удручало. Но всё-таки радость перевешивала. Ведь скоро наша семья воссоединится. А я… Больше никогда не увижу Келрика.

— Пап… — позвала я негромко, стараясь ухватить ускользающую мысль за хвост. — У тебя же есть пять золотых, отплатить долг, да?

— Да… Где-то здесь были… Слушай, а может, они возьмут лучше серинитами или хрустанитами? Один стоит с десяток золотых, если не больше. Просто связываться с черными дельцами, обменщиками, очень уж не хотелось бы. Те еще проныры, душу вытрясут так, что отдашь все свое имущество даром и еще должен останешься.

Вздохнула повторно и благодарно улыбнулась. Нельзя папу расстраивать. Ведь он и так устал очень. Приобняла его за руку, чмокнула в щеку и решила приободрить:

— Ты лучший!

— Спасибо, дочь, — обрадованно проронил отец, а после слегка пошатнулся. — Если ты не возражаешь, то прежде чем мы завтра отправимся по делам, я бы сегодня все-таки поспал. Но вначале посмотрю свои записи, перепроверю только…

— Нет, папа, ложись спать. А я сама перепроверю, — заверила его, оборачиваясь к статуэткам с немалым интересом. Забрала протянутый рюкзак и быстренько нащупала там отцовский блокнот и отдельные бумажки с записями.

— Что ж, — прокряхтел он откуда-то с пола за моей спиной. Наверняка оттуда, где недавно видела шкуры и кучу шерстяных одеял, на которых он, видимо, и организовал некое подобие лежанки.

Еще секунда и я услышала глубокий, забористый храп. Сразу видно, папа сильно устал. А я только сейчас позволила себе окропить слезами пыльную столешницу стола.

Глупая! Чего тебе еще надо?! Папа рядом, жив, здоров, мама тоже, и скоро мы вместе будем бороздить морские просторы. Возможно, поедем на Мейфию или к Сердцу Мира, как я давно мечтала. Так почему же мне сейчас так невыносимо грустно от того, что я, возможно, больше никогда не увижу одного такого невыносимо грубого мужлана, ловчего по имени Келрик?

— П-почему-у-у?! — прошептала я, давясь слезами.

Еще какое-то мгновение, и я все-таки утерла слезы. Решила сосредоточиться на статуэтках, чтобы отвлечься от этого противного ноющего чувства, не дающего покоя.

— Забуду, я просто о нем забуду, только увижу еще разок, отдам долг, — проронила вновь негромко, убеждая себя. Или же обманывая? Не понятно.

На секунду мне, правда, почудилось, что храп за моей спиной смолк. Но нет, следом раздалось громкое:

— Х-р-р-р…

Да, правильно, сейчас проверю и тоже лягу спать. А после выкину всё из головы, как страшный сон.

Этим и занялась.

Глава 22. Военное положение

Костяшки пальцев саднили и кровоточили под бинтами, намотанными из отрывов собственной нательной рубахи, а в голову словно кувалдой ударило после недолгого сражения с болотными фуриями, пробравшимися в форт. Но всё это такие мелочи в сравнении с ощущением предательства, которое заставляло сердце в очередной раз перевернуться в груди, едва я услышал слова Бранда Элфрина:

— Алод Шеннод пошел на сделку с ведьмами. Он сделал две статуэтки, одну вам, другую им. А все для того, чтобы...

— Молчать! — заткнул его я, хотя и знал — без толку. Под действием магии Кирхарда, который также сидел и молча свирепел, заговорит кто угодно. Вот и маркиз добил остатки моего самообладания, а после станцевал на их надгробии своими следующими словами:

— Все ради своей жены, Вардии, которая была вынуждена вернуться в ковен.

— Я убью его, — констатировал очевидное. И в данном конкретном случае имел ввиду и Элфрина, и Шеннода, и Сезара. Последний, как выяснилось при «правильном» допросе оборотней, тоже был в сговоре. Более того, маркиз номер второй предоставил родовое поместье ведьмам, скрывающих свои темные делишки под видом служения культу Великих сестер. Ни много ни мало, а целый столичный особняк из-за финансовой нужды несносный выродок Уилли превратил в доходный дом, по факту же, в рассадник врагов королевства.

Однако вместо расправы, я лишь сплюнул на пол от переизбытка эмоций, заодно окинул взглядом бездыханные трупы болотных ведьм, решивших, что запросто сумеют проникнуть в форт и освободить пленников. Оборотней, которых те держали на коротком поводке из смесей. Если точнее — жутчайшего состава дурман травы, белены и других ядовитых растений. Правда, двое из болотных все-таки живы. Оставлены на допрос.

— Подожди, вначале пусть договорит, а после я уже сам займусь своим выпускником, уж поверь, смерть ему покажется сущим подарком. — В этот раз Оз решил поиграть в мистера спокойствие, вместо меня. Обычно бывало в точности да наоборот, если волей случая мы вдвоем кого-то искали. После чего Осберн кивнул Бранду, похожему сейчас на бездушную марионетку, а всё благодаря подчиняющему волю заклинанию из запрещенного списка в числе первых. — Продолжай.

— Первая статуэтка идеальная в рабочем состоянии. Вторая порченная.

Казалось бы, одно лишь только это предложение захватило всё мое внимание без остатка.

— Его приятель, Дутти, отнесет первую статуэтку королю Истмарка, — продолжил рассказывать Элфрин в полной тишине одиночной и довольно комфортабельной камеры, в которой его заперли, как аристократа. — Со второй он отправится в ковен, чтобы выторговать свободу для Вардии.

— Подожди, — вот тут я интуитивно почувствовал ложь в его словах. Ведь что-то явно не сходилось. — У него же уже есть жена, эта, Руала, разве не так?

— Она ему не жена, — ответил тот всё так же ровно, — её приставили к нему, чтобы следить за исполнением уговора.

— Какого уговора?

— Взамен на статую Мааргоша Алод взял с Селии обещание исполнить одну его просьбу.

— А ты откуда это знаешь? — и снова почему-то не мог поверить его словам. Поэтому допытался.

— Я присутствовал на нескольких тайных встречах Шеннода и Вардии.

— Все понятно, — вмешался в разговор Кирхард, — он — трал, марионетка Вардии, подчинен ей или же ворожбой, или же каким-нибудь зельем, а может быть и при инициации, поэтому она не беспокоилась о его присутствии, считая, что никакая магия не вытянет из него правду. — При этом Оз многозначительно посмотрел на меня. А я в очередной раз облегченно выдохнул, потому как сам чуть не попался в подобную западню. Как мне пояснил Осберн во время нашего с ним обстоятельного разговора при допросе оборотней, для инициации ведьм девушке нужно было выпить частицу Нешзрагатмы, которую Алод при встрече (судя по всему) сжег на полу, а после уже переспать с мужчиной, то есть мной. Так что, в этот раз нам с Эмилией очень повезло.

Однако это не умоляет того факта, что Мила потомственная ведьма, чуть не поймала меня в капкан. И главное ведь, как же хорошо она играла? Как искренне изображала недотрогу, пока не показала свою истинную личину.

Попытался вновь воскресить в памяти недавние события в комендантской, напрочь пропуская часть разговора.

Желваки заиграли на моих скулах, когда в очередной раз в ушах прозвучал, словно мяукнул, голос Милы, мол, ей больно. Может быть, она поняла, что инициация не состоялась и потому решила не продолжать бесполезное занятие? Хотя, помнится, она наоборот испугалась той мерзкой гадости на полу в углу. Собственно, поэтому и отправилась на наши поиски, разве не так?

«Ар-р-р, — прорычал мысленно и зажмурился. А после запустил пятерню в спутанные волосы, почесал затылок. — Ничего не понимаю! Ни чер-та!»

— Слышишь меня? — окликнул вдруг Кирхард. — Если этот суслик не врет, что, конечно, вряд ли, заклинание правды меня никогда не подводило. То фаворитка Хеймиля, Селия Винхорст — одна из болотных, которая заправляет всей ведьминой диаспорой Вурмграда.

— Ты сейчас серьезно? — не заметил даже, как удивленно разинул рот из-за его слов.

— Что? Тоже сомневаешься? — спросил меня друг. А я даже не знал на чем зиждилось моя защита в её пользу. Но память услужливо подсказала: — Подожди, так мы же сами сейчас выяснили, что ведьмы прикрывают свою деятельность в нашем королевстве под видом Великих сестер. Но Селия же она потомственная аристократка, она же не состоит ни в каких связях ни с сестрами, ни с вампирами, кроме одной конкретной связи с Хеймилем, о которой мы с тобой прекрасно осведомлены, ровно как все его приближенные.

— В том-то и оно. Просто так обвинить её мы не можем, нужны доказательства.

Мы оба не сговариваясь посмотрели на маркиза Элфрина. Бранд же продолжил невменяемо смотреть в одну точку, пока не выдал:

— Костесвет позволяет выявлять частицу Нешзрагатмы, он перерисовывает скелет человека на холст, а заодно все инородные тела.

— И где он? — воодушевлению Кирхарда не было предела. Я же раньше времени радоваться не стал и оказался прав, потому как мы тут же услышали:

— Он у мистера Аллода Шеннода, он позаимствовал его у меня, чтобы проверить свою дочь, а затем и жену, когда её отпустят.

Из услышанного радовало только одно. Аллод, видимо, не планировал связываться с болотными, а наоборот хотел искоренить эту заразу в своей семье. Не радовало другое, Эмилия сейчас неизвестно где, а вместе с ней и артефакты, статуэтки, а заодно и костесвет.

— Н-да, — проворчал Кирхард. И что мы имеем. Я, вместо того, чтобы наводить порядок в некрогородке из-за разбушевавшейся ведьмовской нежити, которую они как-то занесли к нам в общежитие, допрашиваю собственного студента, а все ради чего?

— Ради дела, Оз, ради общего дела. Сейчас же мы отправимся зачищать поместье Сезара и ловить остальных сестер культа. А после я найду Эмилию, найду костесвет, поймаю Аллода с обеими статуэтками, а уже после мы с тобой займемся Селией, и проверкой всех женщин Вурмграда, а в идеале, всего королевства на предмет пройденной инициации, точнее этой, как её там, частицы Нешзра…

— Нешзрагатмы, — подсказал он. — Это не праматерь, это гадкое существо, которому поклоняются все в ковене. А оно в ответ наделяет даже бездарностей магической силой. Или как-то так.

— Ладно, снимай свою магию с Бранда, пойдем наконец займемся маркизом Хайдегером. Он мне в одни лишь сутки причинил столько проблем. Что даже его выбитые зубы со всей челюсти вряд ли послужат для меня хорошим утешением.

Себе в уме подметил следующую цель — найти Эмилию любой ценой, как минимум, чтобы узнать правду, действительно ли я был настолько плох, что она в итоге заплакала. Или это были все-таки театральные слезы, чтобы прекратить бесполезное соитие.

Морозный ветер ударил в лицо, едва мы вышли из тюремного форта стражей крепости, что было по меньшей мере странно. Для зимы еще не время, месяц как минимум. Однако легкая изморозь уже успела покрыть уличные булыжники и даже стены с металлическими воротами, за которые мы вышли.

— Знаешь, меня терзают смутные предчувствия, что это всё неспроста, — озвучил мои сомнения Оз. — Неужели ведьмы изменили черной магии, и взялись за стихийную?

— Или они подчинили себе стихийных магов, — ответил я, глядя прямо перед собой на силуэты мужчин в антимагической форме алхимистов Запретной башни. Ну, ничего себе! Притащились к нам аж с другого континента.

Потому я мгновенно встал в боевую стойку, незаметно достав из карманов метательные ножи, отравленные сонным ядом. Глаза Кирхарда засветились бледно-синей, поисковой магией. Видимо, выискивал нежить в ближайших придомовых склепах, чтобы перехватить контроль.

Как вдруг за спинами узрел темную карету с закрашенным гербом, чем-то по форме напоминающую королевскую. Еще через секунду дверца её скрипнула и на брусчатку высыпали вначале охранники Хеймиля, знаменитые братья-бородачи. Силищи и ловкости в них на десятерых хватит, а если прибавить сюда полное боевое обмундирование и не один а даже два арбалета, которые глухо звякнули за их спинами, когда те спрыгнули на тротуар Тюремной улицы, то лучше с ними вообще в бою не встречаться. Безусловно.

После, за их спинами из кареты вылез и король, да не один.

— Я слышал, что у вас тут нападение случилось, — без предисловий начал он, вышагивая перед своей охраны. Рыжий, пышущий здоровьем, веселый, Хеймиль Мудрый всегда мне в первую очередь напоминал эдакого мирового мужика на всю округу, а уже после правителя вооруженного до зубов королевства людей, занимающее половину континента и окруженное с трех сторон самыми настоящими чудовищами.

Что бы я делал без Осберна. Ведь он толкнул меня локтем, чтобы я склонился и ответил:

— Да, ваше величество.

— Давай без формальностей. Что случилось, и где нападавшие.

— Трое мертвы, двое взяты в плен, ведьмы, — ответил, по существу. Кожу лица так и жгло от стыда до самой шеи. В его отсутствие именно я зазевался и позволил такому случиться — не простительно. А еще все-таки не привез статуэтку, хоть и имел смутное представление о её местонахождении.

— Что ж, — с этими словами Хеймиль, как ни в чем не бывало, потянулся, разминая затекшие наверняка мышцы от долго сидения. Затем опомнился и представил свою спутницу, даму со странной внешностью, не оставляющую о себе ровным счетом абсолютно никаких воспоминаний. О такой говорят — взгляду не за что зацепиться. Зрачки сами будто разъезжаются в разные стороны, при попытке разглядеть лицо. — Рад вам представить, Микта Хартвеншит, сбежавшая жена Нирикуса Ортибаха.

«Нирикуса? — в моей голове случился мысленный ступор. Того самого — главного праведника из Угедага?»

— К слову, можете даже не пытаться разглядеть её лицо, не выйдет, ведьмины чары для отвода глаз.

В ответ на наш изумленный наверняка вид король поднял руку и с превеликим удовольствием, отразившимся на его лице, почесал свою рыжую бороду, успевшую с последней нашей встречи сильно зарасти. После проронил, как бы между делом:

— И это еще не весь мой улов. Так, об остальном позже. Идемте внутрь, хочу услышать о произошедших событиях, а заодно опробовать кое-что.

Сказав все это, Хеймиль поспешил войти внутрь. А я с недоверием бросил беглый взгляд на алхимистов, которые, как ни в чем не бывало, остались стоять возле кареты, помимо кучера Дирга, сидящего на козлах.

Хм. Видимо, уже проинструктированы, что чужаков просто так в тюремный форт не пускают. Точнее, только в качестве заключенных. Но в этот раз вместе с нами пересекла ворота и магический контур еще и та самая Микта. Жена союзника нашего врага, если это она, конечно.

Не по годам действительно мудрый правитель не переставал удивлять и заодно заставлять уважать его еще больше. Наблюдая за всеми его решениями со стороны, я, как главный королевский ловчий, подчинялся ему беспрекословно не только и не столько из-за субординации, а из-за уважения и потому, что видел в его приказах смысл. Вот та причина, которая и держала меня столько времени в должности ловчего, хотя и деньгами я обделен не был, не говоря о наследственных титулах.

Но только не в этот раз. Потому что я отказывался понимать нашего правителя насчет этой Микты.

Более того, когда был вынужден пересказывать Хеймилю об Эмилии, то в полной мере осознал, в какую ловушку сам себя загнал, ожидая с замиранием сердца его реакции, пока он перестанет молчаливо хмуриться, глядя на какую-то вещь в своих руках, завернутую в грязную холстину. А после взял и начал негромко переговариваться с той самой сбежавшей женой Нирикуса по завершению нашего с Осберном неидеального рассказа.

— Что ж, — констатировал он, начав прерванный разговор своей излюбленной фразой. — Тот факт, что у вас в заложниках есть живая болотная ведьма — бесконечно меня радует. — Показалось ли, но его глаза загорелись словно в каком-то предвкушении, когда губы приказали: — Приведите её.

Что естественно, я отдал знак стражнику, который стоял за нашими спинами.

После чего король начал разворачивать холстину. Но увидеть, что там такое, мне не довелось, потому как монарх обернулся ко мне спиной и обратился к той самой Микте негромко:

— Ты уверена, что это поможет? В противном случае, мне придется её допросить, а после убить, как врага королевства.

На что Микта довольно громко произнесла:

— А вы как думаете, Хеймиль. Почему ведьмы из Цамта не подчиняются ковену болотных? — проскрипел её ломкий голос. — Так я вам отвечу. Они все испили из этой чаши Трарка, когда прибыли ко мне за помощью, вот почему. А хотите, я первая выпью, заодно и чары с себя сниму, чтобы вы убедились в том, что я действительно Микта Ортибах. Мы же с вами знакомы, не так ли. Этот напыщенный осел, Нирик принимал вас в летней резиденции лет пять назад. Когда вы пытались заключить с Угедагом торговое соглашение от лица вашего монетного двора для чеканки золотых монет с ликом Ортибаха. Мой самовлюбленный муж чудом устоял от такого соблазна...

— Что ж, — прервал её монарх. — Не верить вам — оснований нет.

После чего он обернулся ко мне с вопросом:

— Келрик, Осберн? Вы еще здесь? По вашим словам, у вас на сегодня есть дела поважнее молчаливого подслушивания. — Хеймиль взял паузу, слегка приподняв брови. — Например, найти наконец статуэтку, не так ли?

— Да, ваше величество, — пришлось повторно склонить голову и согласиться. А после этого вместе с другом покинуть допросную комнату, в которой и обосновался монарх вместе со своей новой знакомой и четырьмя королевскими охранниками, братьями-бородачами.

Глава 23. Несладкий плен

Предрассветная, хмурая погода, промозглая и сырая, хоть плащ выжимай, не прибавляла мне уверенности в собственных силах, увы. Ранее всё казалось гораздо проще, когда мы с папа договорились о нашем плане действий на весь сегодняшний день, с одним маленьким изменением — рабочую статуэтку иду относить я, вместо Дутти, а заодно и передам хрустанит в качестве оплаты моего долга Кирхарду, через главного ловчего, Келрика, которому и попрошу его передать вместе с запиской с извинениями. До сих пор не понимаю, на что я надеюсь? Что мистер Родгар придет встретить статуэтку лично, и я смогу еще хоть разочек увидеть его, поговорить? Попытаться объясниться? Еще более удивительно, что папа отговаривать меня не стал. А лишь окинул понимающе-сочувственным взглядом и кивнул.

Во избежание задержания, папа отдал мне червонную, в простонародье называемую кровавой, монетку — артефакт перемещения, привязанную к точке возврата. Поэтому бесконечно дорогой и любимый родитель попросту остался ждать меня, когда я вернусь, чтобы мы забрали с собой инструменты и отправились на место встречи с ведьмами для долгожданного обмена, точнее освобождения Вардии, будущей Шеннод. Ведь мои родители были не женаты. Оказывается, я незаконнорождённая, чье шаткое положение в обществе скрыли. Матушка поступила так ради нашей защиты, чтобы оставить неизвестной свою долгую любовную связь, которую тщательно прятала от всего ковена.

И вот теперь этот день настал.

День, когда я смогу получить еще больше ответов и наконец порадоваться воссоединению семьи, если всё пройдет гладко. Поэтому лишь сильнее запахнулась в плащ, радуясь безлюдности улиц. Правда, полная тишина и мрачные серые здания с зарешеченными окнами, куда ни глянь, нагоняли жути, еще мало сказано. Но я уже взрослая, чтобы пугаться такому, и со мной в этот раз есть монетка, которую достаточно активировать, сжав в руке, для возвращения обратно к моему родному, а главное живому и здоровому папа, хоть и изрядно вымотанному.

Перешла через улицу, свернула еще в два переулка. Теперь-то с магией идти было проще, а как пояснил мне папа, мелкое волшебство — поисковые чары, магическое зрение, тайнописание — практически не влияют на магический фон и потому разрешены, как и некромантия, правда, последний вид чародейства по иным причинам. Ради защиты королевства. Некромантия довольно эффективна против монстров-оборотней и упырей-вампиров, соседей Истмарка, но увы, не против хитрющих болотных ведьм, чье присутствие в городе уловить почти невозможно. Если только не проверять всех и вся новым изобретением Бранда Элфрина, костесветом.

Еще через две улицы я наконец вышла на королевскую площадь, ведомая поисковой магией, подсказывающей нужное направление. Пересекла узенькую дорогу шириной лишь в один экипаж, ступая по блестящим от влажности булыжникам. Видимо, ночью в этой части города все-таки прошел дождь. Но не на нашей улице. Потому как его не слышала. Ведь мне, увы, так и не удалось уснуть. Проверив магическим зрением статуэтку, я с удивлением обнаружила лиловый спектр чар. Магический вампиризм, кроме того, что было указано в бумагах отца. На что он мне утром пояснил, так и было задумано. Папа намеренно оставлял не совсем корректные записи, на случай, если те попадут к Руале в руки. И потому тот факт, что я все-таки их забрала с собой, его, конечно, обрадовал, но и только.

Впереди между тем маячила калитка высоченного металлического забора, которым был обнесен внушительных размеров особняк. Но только размерами. Ведь архитектурой он ничуть не отличался от остальных зданий, а именно прямыми стенами из серого камня, окнами, закрытыми металлическими ставнями, которые наблюдала у домов помещиков побогаче, видимо. Не знай я наверняка, что пришла по правильному адресу, не поверила бы никогда, что «это» может быть королевским замком. Но увы, отец меня даже предупредил, не удивляться.

Более того, стоило мне взяться за висящий на петельке молоточек, чтобы постучать им о металлическую пластину для вызова привратника, как тот пожаловал сам. Наглухо укутанный в серый плащ мужчина в лохмотьях сильно горбился, а еще попеременно шмыгал носом и кхыкал горлом. Видимо, простыл.

— Вы бы выпили настой ромашки, — посоветовала ему с улыбкой, когда тот подошел к калитке и стал её отворять без лишних слов. Что было, кстати, странно. Ни про цель визита, да вообще ничего у меня не спросил, а вместо этого лишь сильнее склонился и пропустил внутрь. Невольно вспомнились события в комендантской комнате перед нашим перемещением. Папа же успел предупредить, что статуэтку принесут завтра утром. Похоже, Келрик, уже успел сообщить королевской страже о прибытии утреннего гостя?

Сердце противно заныло в тревожном ощущении. А вдруг Родгар действительно где-нибудь здесь? И выйдет меня встречать?

Глубоко уйдя в свои мысли, я замерла на проходе, не решаясь пройти сквозь калитку. А еще меня смутил тот факт, что привратник вышел из дома, парадного хода, а не подвальных помещений, или же пристройки для слуг, где те, как правило, и проводили большую часть времени, дожидаясь распоряжений господ.

Видимо, устав ждать, привратник решил меня поторопить, но вместо словестного тычка, я ощутила, как сильная рука схватила меня за плечо и буквально втолкнула внутрь. Изумленно подняла взгляд, пытаясь разглядеть лицо привратника, но это уже было без всякой надобности, едва он заговорил, как я тут же его узнала.

— Что ж ты, Эмилия, заходи, дорогой гость.

— В-вы? — спросила я зачем-то, в то время как меня попросту втянули в дом, все так же удерживая за плечо.

Впервые в жизни ощутила себя настолько странно. Потому как я была одновременно и рада тому, что Келрик пришел меня встретить, и слишком страшилась его гнева и осуждения. Эмоции мои скакали внутри меня попеременно меняя свою полярность в сторону хорошего и плохого настроения, а все в какие-то считанные мгновения.

— Да, это я. А ты ожидала увидеть короля? — ответил он мне тогда, когда за нашими спинами наконец захлопнулась массивная дубовая дверь, окованная снаружи железом.

Жаль только в каждом слове Келрика сквозила какая-то странная, затаенная злоба и даже ненависть. Поэтому не нашла ничего лучше, чем тут же ретироваться. Однако вначале все-таки исполню обещанное, а заодно верну долг, после буду горевать об упущенном счастье, которое и могло бы случиться только в моем воображении. Увы.

Быстро справившись со своими эмоциями, я поспешила снять рюкзак с того самого плеча, которое он держал.

— Вот, я принесла обещанное моим отцом. А еще там же, в другом свертке лежит хрустанит и записка с извинениями для мистера Кирхарда за то, что я не смогу более работать комендантом общежития некромантов.

— Вот как? Только один камешек? И что нам с ним делать? — переспросил Кел, ехидно сощурив свои карие глаза, потемневшие в один миг. — Ты думаешь, этого будет достаточно, чтобы оплатить долг нашему королевству?

Возмутительные по сути слова. Вообще-то это они нам еще должны останутся за то добро, которое отец для них сделал! Ведь он мог и вовсе не делать вторую статуэтку! А попросту обмануть.

Мистер Родгар же прочитав возмущение в моих глазах лишь усмехнулся и приподнял бровь, ту самую с тоненькими шрамами, расчертившими её в самом конце. Показалось ли, но смотрел он на меня как-то выжидательно. Да и сумку забирать не спешил.

— И что? — Уставилась на него во все глаза. — Неужели вам не нужна статуэтка? То есть я могу уйти?

— Достань её, — приказал Келрик, все так же удерживая меня за плечо. А это как минимум начало неимоверно нервировать. Видимо, он знал, что при активации кровавой монетки в портал утягивает не только владельца, то есть меня, но и другие живые существа, которые держат меня или которых держу я. Правда, принцип до конца так и не поняла.

В ответ на его слова вначале скривилась, а после все-таки полезла доставать из своего рюкзака ту самую статуэтку, из-за которой всё и началось. Пальцы слегка подрагивали при этом, хоть я и отчаянно старалась унять дрожь, которая наступала каждый раз, стоило только Келрику приблизиться ко мне. Едва же из-за ткани показался свет, который затопил своим холодным белым светом холл королевского замка, затем мы оба увидели лунную чашу в руках Мааргоша, который её держал, то мистер Родгар приказал:

— Достаточно, прячь обратно и давай сюда рюкзак.

Сделала, как он велел. На секунду, мне даже почудилось, будто ловчий в чем-то сомневался, ведь лицо его нахмурилось, когда он перехватил рюкзак, Однако же при этом нехотя но все-таки отпустил мое плечо. Чем я воспользовалась, активируя монетку другой рукой, спрятанной в кармане.

Но перед тем со слезами на глазах выдавила из себя:

— Прощайте, Келрик.

И снова я ощутила неприязненное ощущение от переноса, прежде чем открыла глаза.

Сказать, что я была удивлена — не сказать ничего. Ведь комната, в которой я очутилась ни разу не была похожа на мастерскую, где ночевала. Обстановка здесь явно намекала на какие-нибудь королевские гостевые покои, ведь и обои из плотного зеленого сукна и червонно-красные рамочки на стенах, в которых висели дорогущие наверняка картины, все это явно не было похоже на ту унылую, скудную обстановку нашего убежища.

А еще, вместо папа, здесь в кресле, прямо напротив меня сидел мистер Осберн. Его столь же довольный, сколь безумный оскал внушал как минимум благоговение, как максимум еще и жутчайший страх.

— Вот и ты, Эми-ли-я, — друг Келрика передразнил по слогам мое имя. Видимо, намекал на мое враньё.

— Простите, мистер Кирхард, я была вынуждена бежать…

— Знаем-знаем, как же, — вымолвил он, поднявшись с кресла. Только сейчас заметила мокрые разводы на полу под его ногами, да и на кресле тоже. — Мы всю ночь караулили ваш домик, на случай, если кто-то из вас решит сбежать. А после я все-таки не выдержал и поспорил с Келом, что ты сама явишься отдавать ему статуэтку. — С этими словами он подошел ко мне весь такой угрожающе-довольный и негодующий одновременно. Его кустистые брови сошлись к переносице, а губы изогнулись в саркастической ухмылке. — Оказывается, не один только я догадался о твоих чувствах к Келрику. У меня из-за вас двоих всё общежитие в открытую потешается над моим другом. Радует, что надо мной не рискуют. Да только Келу всё невдомек, твердит мне про какую-то измену и ведьмины планы.

Быстро схватив меня за руку, Осберн приподнял рукав рубашки и изучил запястье.

— Ага, так и знал, клеймо снял Алод, да? — вопреки интонации, мне показалось, что директор Академии Нежити не спрашивал, а утверждал.

Отвечать не стала. Лишь попыталась отдернуть руку. Но не получилось.

— Мне то уже всё равно, твой долг перед академией выкупил Келрик, а тебе стоило бы, как следует, его отблагодарить... — тут мистер Кирхард сделал многозначительную паузу. — И отработать все пять золотых.

— Я же передала вам через него хрустанит.

— Да что ты говоришь? — Осберн надо мной откровенно потешался. Зайдя мне за спину он снял с меня плащ и кинул его к стене рядом со входной дверью комнаты. Из-за чего лишь сильнее поежилась, но оборачиваться не стала. — И где же он?

— Он в рюкзаке, вместе со статуэткой, у мистера Родгара.

— Для тебя граф Артис уже давно просто Келрик, девочка, уяснила? — словно приказал он. — Но можно и просто Кел.

Смущению моему не было предела, ровно как волнению и страху

— Я-я не могу… мистер Осберн, сжальтесь. Скажите мне, где мой папа?

Его же слова и вовсе выбили землю у меня из под ног, что я даже пошатнулась, стоя на месте:

— Артефактор Алод Шеннод, наверное, к этому моменту уже арестован, ровно как и большая половина ковена болотных. А я сейчас вынужден сторожить одну маленькую проблему своего друга, пока он сам сюда не явится.

— Но-но как? И главное, за что арестовали моего па-папу? — все-таки на последних словах мой голос задрожал, пока я отчаянно пыталась справиться со слезами, вот-вот готовыми выступить на глазах. Нет. Нет, не буду плакать!

— Скажем так, твоего папу задержали до выяснения всех обстоятельств. Но как твой бывший благодарный работодатель, все-таки проговорюсь, исключительно по доброте душевной, сейчас в городе происходят массовые обыски и задержания, а так же стычки стражи с оборотнями. В нашем же общежитии студенты обыскивают комнаты и уничтожают остатки чужой нежити. Поэтому там, — Кирхард указал пальцем в сторону двери, — сейчас крайне небезопасно таким комнатным растениям, как вы с Алодом Шеннодом. Но это не значит, что у короля не в чем вас упрекнуть, не так ли?

Ох! А ведь я никого не видела, я совсем никого не видела на улицах, пока шла сюда.

— О чем вы, ведь… — вначале усомнилась, а после прикусила язык, услышав за своей спиной недовольное сопение.

— Тебя вели и не беспокоили по приказанию главного королевского ловчего. Очень прискорбно осознавать, что ты даже слежку за собой не учуяла. А еще… — с этими словами я ощутила чужие пальцы занырнувшие в ворот моей рубашки. — Этот кулон, который тебе подарил мой друг служит неплохим маяком для поисковых чар, дорогуша. Если мы тебя нашли о-очень быстро, то и остальным ловчим и стражникам — проблем тоже не составило. Увы. А еще, я бы все-таки побеспокоился на твоем месте умилостивить Родгара, чтобы он похлопотал перед королем об освобождении отца, и, возможно, даже мамы. Вардии, не так ли?

Изумленно обернувшись в его сторону, я абсолютно не ожидала перехватить столь задумчивый странный взгляд этого несносного костолюба! Ведь то, что он сейчас делал — очень уж похоже на запугивание и шантаж!

— Уж не в кровать к нему вы мне советуете прыгнуть ради благополучия нашей семьи?

Мистер Кирхард в ответ лишь хохотнул, а после наконец отпустил цепочку с кулоном обратно скользить по коже к ложбинке груди ныне не стянутой тканью.

Вместо ответа он лишь взял меня за руку и поцеловал кончики пальцев, якобы прощаясь. А когда быстрыми шагами дошел до дубовой двери, украшенной самой настоящей мозаичной фреской из кусочков зеркала, то перед уходом обернулся со словами:

— Кто знает?..

И снова не ушел, перевел взгляд куда-то в сторону. Посмотрела туда же и чуть не охнула от восторга. Высокая дубовая лохань была полна горячей воды, клубящейся паром над поверхностью и стояла с другой стороны от кровати с балдахином, но дальше, у стены.

— Приготовься, что ли, к приходу графа, ты же как-никак баронесса, а не портовая шлюха, чтобы пахнуть псиной и экскрементами.

Ох! Ну и хам!

Хотела было ответить ему, да только дверь уже закрылась к тому моменту, когда я опомнилась. И ведь действительно, пахну не очень приятно. Не экскрементами, конечно, но и не розами или георгинами, увы. В этой суматохе не было абсолютно никакой возможности привести себя в порядок.

Жаль только, не могу сделать все это у себя дома в Коско, зная, что с папой и мамой всё в порядке.

Но… еще раз посмотрела в сторону лохани и отважилась помыться. Тем более рядом на прикроватной тумбочке обнаружила сменную одежду и даже новое платье.

Быстро разделась, пока не передумала и, взяв с деревянного табурета, стоящего рядом, мыло, залезла внутрь лохани и выдохнула от облегчения. С души словно свалился тяжелый груз, когда горячая почти обжигающая вода обступила меня с разных сторон, расслабляя и восстанавливая силы одновременно. Что естественно, вода перелилась через края, организуя рядом самые настоящие лужи.

Как хорошо, что в этой комнате не было ковров, иначе даже не представляю, как бы расплатилась за их замену или чистку.

Так, не время сейчас думать о долгах! Неслыханное дело навязывать приезжим какие-то свои правила, законы и прочее. Абсурд, чистой воды. Посмотрела на себя в отражении и скривилась кучерявым, ломким синим волосам. Первым делом решила помыть голову и наконец смыть этот агатник, явно испортивший мне волосы, как минимум.

Намылила голову как следует, после чего привстала и потянулась вниз, чтобы положить его обратно на блюдечко, стоящее на табурете, и чуть не упала на пол, услышав за своей спиной знакомый голос:

— Я смотрю, ты времени зря не теряешь.

Келрик? В комнате моего заточения?

— Что вы здесь?.. — только и спросила в ответ, ныряя обратно в воду по самую шею.

— Ха, то есть тот факт, что тебя перенесло в комнату королевского замка, а не в мастерскую к Алоду, тебя не удивил?

— Нет, конечно же удивил, — честно призналась. — Но, подозреваю, этому есть простое объяснение, которое вы мне потрудитесь дать, не так ли?

— Хм… — только и услышала в ответ. В то время как где-то там, у меня за спиной, уже совсем близко раздались странные звуки шелеста ткани и бренчание металлических пуговиц и ремня. — Так вот как ты заговорила, Эмилия.

От возмущения хотела даже повернуть голову, но увы, это оказалось без надобности. Абсолютно нагой Келрик прошел к кровати и скинул на пуф у изножья свою одежду, а после двинулся ко мне, стуча босыми пятками по полу.

— Вы-вы что делаете? — удивленно уточнила, завороженно глядя на него.

Увы, отвести взгляд от столь красивого, сильного, тела, хоть и местами изуродованного безобразными шрамами, у меня не было абсолютно никакой возможности. Ведь рельефам его мышц наверняка позавидовал бы любой мужчина, и ни одна женщина не смогла бы остаться равнодушной в моей ситуации. Вот и я попалась в эту ловушку, густо краснея не только лицом, но и ушами, и даже кожей шеи, возможно. К тому моменту, когда Келрик приблизился ко мне, мой взгляд уже успел переместиться к бедрам Кела и естеству, демонстрирующему настрой своего хозяина.

Еще какой-то миг и граф залез ко мне в лохань, заставляя буквально прилипнуть к её деревянной стенке, охнуть не успела, как была притянута им к себе в объятья, от которых меня бросило в жар, едва я почувствовала прикосновение от кожи к коже. Своими голыми мягкими грудями коснулась его накаченной жесткой груди.

Однако следующие слова Кела остудили меня до состояния льда.

— Ты, маленькая, несносная лгунья, — прохрипел он между тем. Проведя же рукой от ложбинки до подбородка, он заставил приподнять голову и посмотреть ему прямо в глаза. — Говори, что тебе от меня надо. Какой был план? План моего соблазнения?

От такой наглости я чуть было не охнула в голос, но в место этого стиснула зубы встречая его последующий поцелуй, с которым он склонился ко мне, во всеоружии.

— Ничего! Это вы несносный приставала, мистер Родгар…

— Кел, — рыкнул он в мои губы. — Зови меня просто, Кел.

— Как пожелаете, — сухо ответила я, всё так же стискивая скулы. — Я в очередной раз повторюсь, это у вас, видимо, на меня какие-то свои планы. Мне же от вас ничего не нужно!

На последнем слове я всё-таки приоткрыла рот, чтобы воскликнуть. За что и поплатилась. В этот раз его поцелуй нашел отклик в моей душе, и я чуть не застонала от удовольствия, жадно отвечая на это сладостное прикосновение. Его язык творил какое-то сущее безумство, втягивая меня в поцелуй всё сильней и сильней. В какой-то момент я даже ощутила острую нехватку воздуха и непроизвольно замычала в ответ.

— Скажи тогда, — произнес он с небольшой отдышкой, когда на силу оторвался от меня. — Почему тогда смотришь на меня с таким вожделением? Почему отвечаешь на мои ласки? Черт возьми, зачем ты пришла лично, чтобы отдать реликвию?!

Его голос звучал громко, отзываясь в душе острой болью, которая пронзала сердце с каждым словом, ведь вместе с ними пришло и осознание — он не смог понять элементарного, ведь я влюбилась в него. С первого взгляда. А он… он, хочет от меня лишь одного.

И в подтверждение своим мыслям ощутила смелые ласки его рук, к этому моменту завершившие путешествие одна по моей спине, другая — животу, к тому самому заветному месту, где сейчас пульсировало желание, требуя более смелых прикосновений.

— Твое тело говорит само за себя, Эмилия, — очередные слова Кела чуть не вызвали во мне приступ паники, приправленное острым возбуждением от его близости. А тут еще вспомнились слова мистера Кирхарда.

— Если я лягу с вами в постель, — скривилась циничности прозвучавшего из моих уст. — То вы поможете моему отцу и матушке освободиться, точнее снять с себя все обвинения? П-по завершению нашей связи… я хочу… — голос в конце дрогнул. — Уехать обратно в Коско со своей семьей.

В ответ на мои слова Келрик нахмурился. Сильно нахмурился, и взгляд его ожесточился. А я, я сильно испугалась и решила прибегнуть к еще более вескому аргументу, рискуя быть неправильно понятой. Сильнее прижалась к нему своим телом и провела рукой по его груди, животу, туда, вниз, к естеству, полагая, что если мне хочется более смелых ласк, то возможно и ему?

А едва пальцы мои коснулись его органа, легонько самой вершины, слегка отодвинув гладкую и мягкую кожицу, как Кел напрягся, закрыл глаза и прорычал в голос.

— Уговор-рила, — а когда открыл глаза, добавил: — Но только я решаю, когда наша связь закончится, и чтобы больше никаких побегов.

Увлеченная его реакцией на мои прикосновения, не сразу переварила сказанное, а лишь продолжила в этот раз более активно гладить его там. Когда же поняла то, что он сказал, понурила взгляд, отчаянно сражаясь с нахлынувшими слезами, слезами жалости к себе. И все-таки согласно кивнула.

Как раз в этот самый момент ощутила неприятное щипание в глазах. Вспомнила про мыло на голове. Охнула, отпустила Кела и нырнула в воду, чтобы ополоснуть волосы.

Келрик при этом сказал что-то еще, не услышала. А когда вынырнула, перехватила шальной, хулиганский взгляд ловчего, а после еще и услышала:

— Вставай, хочу намылить тебя всю, прежде чем мы перейдем к главному на сегодня.

Немного помедлив, все-таки решила подчиниться. Тем более и сама бы хотела узнать, какого это — ухаживания мужчины, тем более такие возбуждающе-приятные. В общем, хоть это и постыдно, немыслимо, невероятно, я подчинилась, при этом в уме попросила прощения у Рузи, которая точно упала бы в обморок, узнав, чем её подопечная сейчас занимается.

Шеки опалило огнем, и я поспешила закрыть глаза, когда голая, смущенная поднималась из воды под пристальным взглядом Кела, полыхнувшим самой настоящей похотью. Смущению моему не было предела, особенно когда почувствовала его руки на моих бедрах, после нескольких секунд промедления, от которых меня вначале бросило в холод, а уже после в жар от возбуждающих прикосновений.

Граф по-прежнему сидел в лохани, а теперь еще и массировал меня кусочком душистого мыла, пахнущего безумно-приятным запахом: гиацинтами, чайной розой и лавандой. Невольно вспомнила про сад и с досадой прикусила губу. Как же я уже соскучилась по моему любимому цветнику, теплице, по Коско, по безмятежной жизни там, вместе с семьей.

— Что-то не так? — прозвучал тревожный голос Келрика сквозь пелену моих мыслей.

Отвечать было стыдно. Очень и очень стыдно, поэтому только лишь отрицательно помотала головой и улыбнулась, поощряя моего мужчину, хоть и на непродолжительный срок, к дальнейшим действиям. Надеюсь только, я буду у него единственная. В смысле, на период наших отношений, иначе, даже моему терпению придет конец, а болевой порог от душевных страданий превысит все допустимые значения. Я… просто-напросто не выдержу.

 — У вас есть любовница? — сорвалось вдруг с языка, пока я не успела передумать, спрашивать о таком.

— Возможно… — было мне ответом. — Но только в том случае, если ты согласишься ею стать.

— Увы, — вновь ответила не подумав, а после поняла, что права. — Я из тех, кто заводит семью.

— Вот как? — Перехватила его лукавый прищур, с которым он протянул свои руки чуть выше и накрыл ладонями мои груди. А после все-таки передумал. Встал и вылез из лохани. Стекающая по его внушительной мускулатуре вода образовала внизу еще большую лужу, но графа это ничуть не заботило.

Меня же начало знобить от одного только последующего поцелуя в ложбинку, докуда еще не добрался мыльный след от его пальцев. Кусок мыла ныне покоился где-то на дне лохани, но увы, нам было отнюдь не до него. Ведь его губы построили дорожку смачных, влажных поцелуев по моей шее и выше, после стали осыпать легкими прикосновениями все лицо, оканчивая путешествие на губах.

Не в меру наглая рука Кела схватила меня за сосок и стиснула выжимая стон, который он словно выпил, целуя размашисто, глубоко проникая языком. Мм-м, в какой-то момент я даже чуть не потеряла равновесие, пошатнулась и еле устояла в лохани. Чудом не заскользила по дну из-за растаявшего мыла.

Граф, заметив мои затруднения, а помимо этого еще и гусиную кожу, которой покрылось мое зябнущее тело, решил сжалиться. Быстрыми и ловкими движениями он омыл вначале мои бедра, живот, плечи, грудь. Затем отправился к кровати и подхватил из стопки одежды лежащее сверху полотенце.

— Да ты вся дрожишь, — прошептал он негромко, укутывая меня, как ляльку. — Неужели я настолько страшен, что ты побоялась мне сказать об этом?

Показалось ли, но в его словах прозвучала боль и даже сожаление. А я… не хотела все испортить. Я действительно замерзла, но только потому, что от его прикосновений совсем потеряла голову и не следила за собой, ощущая жуткое возбуждение, которое впервые ощутила, едва только увидела Кела голым.

Когда же Родгар с легкостью подхватил меня на руки, то я прижалась к нему, обнимая за шею. А после неуверенно проронила:

— Все в порядке, правда.

Граф решил промолчать и лишь громко втянул в себя воздух, словно задержал дыхание. А когда он аккуратно опустил меня на кровать, сдернул из под меня покрывало и одеяло, то на выдохе услышала и вовсе странное:

— Всё не в порядке, черт возьми! Ты. Ты. — Кел на секунду умолк, а после продолжил свои попытки сформулировать мысль более связно: — Ты готова лечь под меня только ради родителей? Только ради того, чтобы я помог с их освобождением?

Ответить ему на это мне было нечего. Ведь я сама еще не определилась с целью и причинами происходящего между нами. А лишь решила позволить себе так низко пасть, заняться любовью не вступив в законный брак.

Хотя сейчас, после новых для меня знаний о маминых и папиных обстоятельствах, с неудовольствием поняла, что недалеко ушла от своих родителей. Вот только хоть и в собственных чувствах я была уверена, то глубина чувств мистера Родгара, откровенно говоря, вызывала сомнения. Но даже несмотря на это, я решила позволить ему нашу связь, потому что сама этого хотела. Даже очень.

И потому, когда он лег ко мне рядом, придвинулась к нему ближе, вдыхая его мужской аромат, смешанный с ароматом того самого мыла. Но только на его коже он звучал как-то иначе, чем на моей.

Мое молчание затягивалось...

— Вы же сами этого хотели? — не нашла ничего лучше, чем ответить вопросом на вопрос. — Не так ли? Ведь нечто подобное вы мне и предлагали сами, если вспомните наше уединение в комендантской комнате тюремного форта.

— Я прекрасно помню, что я предлагал, а еще я помню о том, что ты всем нам соврала, и что мама у тебя одна из болотных ведьм, которая наверняка попытается влиять на короля, действуя на меня через тебя.

— В таком случае всё просто, — решила прекратить наш разговор, пока мы не договорились до какой-нибудь обидной глупости. Отправилась губами исследовать гладкость и жесткость его кожи, начиная с ключиц и шеи. — Давайте сделаем это... а после, когда вы решите, что наш уговор исполнен, вы меня отпустите вместе с родителями обратно в Коско. О большем не прошу. Потому что большего мне и не нужно.

Зря я сказала так. Мои последние слова его явно раззадорили, потому что на это предложение он даже не ответил, а накинулся на меня, как какой-то зверь. Взгромоздился сверху, вдавливая в матрас весом внушительного тела, и стал целовать неистово, жадно, сильно и размашисто.

Не ведая, что творю, я стянула с себя полотенце, лишь сильнее прижимаясь к нему голым телом. Руками при том стала гладить его спину, когда приобняла, и, ясное дело, подстроилась под него, сильнее разведя ноги.

Но граф почему-то медлил. Протиснув одну руку между нами, вниз, туда, где горело неутолимое пламя моего желания, он зачем-то вошел в меня пальцем и стал легонько им двигать внутри. Неужели пытался определить степень моего возбуждения? А может, и просто доставить удовольствие таким интимным прикосновением. Ведь легкие массирующие движения быстро сменились глубокими и уверенными толчками на всю глубину пальца, к которому в скором времени добавился еще и второй. В то время как язык продолжил вторгаться в мой рот жестко, требовательно и довольно грубо.

Когда же он убрал от меня руку, то я в ответ лишь бессвязно застонала ему прямо в губы. Ожидаемый пик блаженства отдалился на недосягаемую величину, заставляя злиться от легкой такой досады.

Однако оглянуться не успела, как в следующий миг ощутила его естество внутри, такое широкое, внушительное и слегка пульсирующее. Странное дело, но боли, в отличие от первого раза, я не испытывала, а вместо этого меня затопило чувство полного экстаза, едва он начал толчками продвигаться все глубже и глубже. А затем еще и еще.

Сильный толчок, и я охнула, прерывая поцелуй. Слегка прикусила губу, прерывая рвущийся наружу стон удовольствия. Не бывать тому, мало ли кто ходит за дверью и может нас подслушать. Правда, сейчас мне было абсолютно все равно на окружающий мир, перед собой я видела только одного его, Келрика, чувствовала его внутри, слышала его шумные вдохи и выдохи, когда он вошел, казалось, на всю глубину. Ведь сейчас я парила над облаками, пребывала в мире грез, концентрируя все свои мысли на блаженстве, действе, которое творили мы друг с другом.

Я — ласково водила руками по его спине, наслаждалась крепостью его мышц и гладкостью кожи, а ногами обнимала его зачем-то чуть ниже талии. Само так получилось, тело действовало без подсказки разума, словно по наитию, благодаря которому, собственно, и попыталась притянуть его к себе, чтобы снова прикоснуться грудью его груди. Поцеловать в губы.

Затуманенным страстью взором, прежде чем он склонился и захватил своими губами мои губы, успела перехватить лишь его победную улыбку, прочно врезавшуюся в память. Но… Решила не анализировать это. По крайней мере не сейчас.

Потом, все будет потом, и самобичевание от нравственного падения, и стоны да муки совести, бьющие в набат по моим нервам из-за эгоистичности собственного поведения. Сейчас я лишь чувствовала его толчки там внизу, которые поджигали во мне новый и новый огонь, грозящий стать настоящим пожаром.

А поцелуй наш все длился и длился, совмещаясь с волнами экстаза, накрывающими меня с головой с новой и новой силой, пока в очередной толчок я не испытала просто самую настоящую бурю эмоций, вершину блаженства, волнующие пульсации, захватившие всё мое сознание.

Кел при этом медлить не стал, сделав внутри меня еще несколько толчков, он резко вышел и сцедил в руку какую-то белую жидкость, ту самую, от которой, подозреваю, рождаются дети.

Да, кое-что я действительно знала в вопросе деторождения. Однако только сегодня поняла, насколько скудными были эти познания, подчерпнутые из полунаучных трактатов, взятых у библиотекаря вместе с остальными книгами по лекарским травам и их свойствам.

Следующие слова графа между тем довольно быстро вернули меня с небес на землю, ведь прозвучали довольно цинично, невероятно опошляя нашу связь:

— Знаешь, до сегодняшнего дня меня звали неутомимым любовником. Сейчас же благодаря тебе, наверняка получу новое звание, как мистер скорострел.

У меня попросту язык отнялся от такого комментария, потому не нашла ничего лучше, чем указать Келрику на дверь.

— Если у вас всё, то я предпочла бы сегодня ночевать одна.

Мои слова явно пришлись графу не по душе. Он недовольно скривился, иронично изогнул бровь. А после встал и пошел к лохани мыть руки.

— Что ты, Эмилия, я лишь хотел похвалить тебя, как… — Кел замолчал, оборвав фразу. А когда управился со всеми своими делами, вернулся назад и вновь забрался ко мне в кровать, оттесняя меня на другой край, добавил: — О ночах в разных спальнях не может быть и речи, тем более сегодня нам еще есть чем заняться и о чем поговорить.

— Например?

Не знаю, откуда взялась во мне эта циничная черта характера, однако я была ей очень благодарна. Она позволила мне спрятать свою боль, испытанную из-за возвращения к реальности после всего случившегося с нами во время занятий любовью.

— Например, я хочу рассказать тебе, как допросил Бранда Элфрина, и узнал, что твоя матушка одна из болотных ведьм, и что твой отец с ней в сговоре. А сейчас мои ребята вместе с королевскими стражами ведут задержание всей диаспоры ведьм в Истмарке.

— Полагаю, это должно помочь мне уснуть? — съязвила я недовольно.

— Что ты, наоборот, помочь не спать, — граф Сабрис усмехнулся. Радовало, что беззлобно. А после потянулся ко мне руками и притянул к себе в объятья. — Иди сюда, Эмилия, я не кусаюсь, если только меня об этом не попросят.

— К слову, моя шея до сих пор в ваших непрошенных укусах, — упрекнула в ответ недовольно. Однако отстраняться не стала. С замиранием сердца прижалась к ловчему, пряча лицо у него на груди.

Как жаль, что характер Келрика не столь добродушен, как бы мне хотелось, иначе я бы точно влюбилась в него беспамятства. И возможно, ради нас и нашего будущего он отбросил бы свои предрассудки и предубеждения относительно ведьм, позвал бы меня замуж…

Да уж, размечталась.

Вздохнула, мирясь с неизбежным — разорванным в клочья сердцем и самоуважением в придачу взамен возможной свободы всей нашей семье. Точно! Главное, знать, чего я хочу, а все остальное — не важно, переживу, забуду. Обдумаю и отброшу по приезду обратно в Коско.

— Ты меня слушаешь? — раздалось у меня почти над самым ухом, когда граф легонечко сжал меня в своих объятьях.

— Да, вы говорили про мои укусы, — предположила, припоминая свои последние слова.

— А вот и нет, и врать нехорошо, я просил тебя перестать «выкать». Мы с тобой уже давно перешли на другой уровень общения, разве нет?

— Вообще-то это вы изначально повели себя со мной по-хамски. А я не стала вас отдергивать, потому что побоялась…

После моих слов Родгар замолчал и слегка напрягся. Его рука, поглаживающая меня по плечу, застыла. А я мысленно выдала себе затрещину, и не одну. Не нужно было возвращаться к теме страхов. Не известно к каким выводам придет Келрик, и уж тем более неизвестно, что предпримет в этой связи.

Но нет. Граф все-таки решил лечь спать, видимо. Хоть сейчас, по идее, все еще утро. Более того, он меня отпустил и перевернулся на другой бок, оставляя недоумевать такому странному поведению. Ведь Келрик должен был понимать, какой он сильный и огромный, и что действительно внушает людям страх, ведь так? Так?

Почему же тогда мне так больно смотреть на его спину и осознавать, что это именно я все испортила?

Но увы, унижаться и тем более извиняться, о чем-то просить, пояснять, пытаться вывернуть свои слова иначе, не стала. Так же, как и он, отвернулась на другой бок и закрыла глаза.

Усталость и бессонная ночь сделали свое дело. Я просто уснула, позабыв обо всем на свете. И даже о произошедшем постыдном событии, прочно врезавшимся в моей памяти на долгие и долгие годы.

Глава 24. Хеймиль Мудрый

Тронная зала королевского замка со сводчатым потолком продолговатой овальной формы, если не сказать и вовсе вытянутой, узкой, была освещена тысячами свечей в подсвечниках, висящих под потолком, и ко всему прочему сейчас была полна народа из числа людей и нелюдей.

Даже послы вампиров и лусканцев, а еще болотных ведьм, заняли положенные им места, чтобы наблюдать за происходящим с немалой толикой интереса.

В центре зала стояли сразу несколько клеток, в которых сидели скованные от шеи до самых ног узницы. Войдя наконец в залу, король Истмарка, Хеймиль в этот раз шел под руку с женщиной средних лет. Её светлые, пшеничного цвета, волосы были заплетены в тугую косу, а черничной расцветки платье, плотное, отороченное мехом на вороте, поблескивало в ярком свете множества свечей.

Селия меж тем, потеряв право называться первой фавориткой короля, стояла возле скамьи из первого ряда и скрипела зубами, недовольно наблюдая за происходящим. Её скрюченные пальцы то и дело шевелились. Однако магию она не применяла, иначе надзорники, присутствующие здесь и не попавшие под её влияние, мигом лишили бы ведьму всего магического запаса. А если бы не они, то стражники, стоящие по бокам у каждого столба, возможно, даже сняли голову с плеч, едва учуяв опасность для правителя Истмарка. Если, конечно, вперед не убьет личная королевская стража, в простонародье называемая четверкой братьев бородачей.

Дойдя до трона, Хеймиль Мудрый, мужчина средних лет с добродушным на вид лицом и рыжими волосами, как и бородой, ныне аккуратно остриженной вокруг рта и на скулах, остановился. Поправил плащ и сел, дав знак садиться и остальным. Королевские стражи тот же миг стали по бокам от трона. Один из них вместо привычного оружия держал золотой кубок, полный прозрачной водой до самых краев.

Карие глаза монарха тем временем переместились в сторону главного ловчего, сейчас стоящего при полном параде, в латных доспехах. Рядом с ним возвышался директор Академии Нежити, Кирхард Осберн, потому как был вынужден отчитаться о беспорядках некрогородка, а еще, как ни странно, артефактор, Алод Шеннод, освобожденный и переодетый, как подобает случаю, в сапоги галифе, черные штаны, классический фрак в тон, белоснежную рубашку с жабо и шелковый шейный платок. Но вопреки внешнему виду лицо его хмурилось. Казалось, артефактор желал и вовсе покинуть нынешнюю компанию, чтобы не видеть никого из здесь присутствующих.

Однако его сдерживало только одно. Среди заключенных в клетке сидела его любимая, ради которой Алод и ввязался во всю эту авантюру. А еще Шеннод постоянно окидывал взглядом зал, пытаясь найти свою дочь, которая должна быть где-то в замке, как ему и рассказал при освобождении Келрик.

— То есть ты, Лузанна, утверждаешь, что ковен здесь ни при чем? — Хеймиль обратился к послу из Кааргды без предисловий. Его добродушный голос никого не ввел в заблуждение. С такой же интонацией правитель Истмарка мог отдать приказ о повешенье, если того требовали правила и законы королевства. Но, он не был жесток, без особой на то причины, поэтому исполнение приговора чаще всего происходило только после всесторонних слушаний, которые Хеймиль и решил устроить, чтобы доискаться правды в нелегком деле, а именно «подковёрной войне», которую устроил ему ковен. По сути, монарху осталось только узнать, участвовали ли при этом другие соседи, или же стояли в сторонке и лишь наблюдали за исходом.

Надменная на вид старушка с паутинкой седых волос на блестящей, морщинистой лысине и мутными, казалось, невидящими глазами, услышав вопрос монарха, нехотя поднялась с лавочки во втором ряду. Находилась она по левую сторону от трона.

Вместо ответа, ведьма лишь отрицательно помотала головой.

Королевские артефакты, заговоренные камни, которыми был усеян трон, при этом показали, что Лузанна не соврала, — сидящие женщины в клетках уже давно простившиеся с жизнью и бровью не повели. Никто из присутствующих и виду не подал, что не согласен таким ответом, никто кроме артефактора. Но он предпочел не гневать судьбу и попросту промолчал.

Увидев его реакцию, Хеймиль нахмурился. Отмечая для себя независимое поведение Алода.

— Что ж, послушаем, что скажет нам первый королевский ловчий, — меланхолично произнес правитель Истмарка. Хоть и по внешнему виду было не видать, но монарх сейчас испытывал крайнюю степень раздражения, потому как шансы заставить ковен или же ведьм признаться в своих делах был крайне мал. И тот факт, что чаша Трарка могла помочь болотным избавиться от частицы их праматери, не сильно помогал в этом вопросе, формально, после процедуры женщины потеряют часть силы и, соответственно, принадлежность к ковену, поэтому их показания мало кого убедят. Нужен доброволец из их числа, который бы сам рассказал детали, а еще ответил на вопрос, участвовали ли Лускания и Дитрия в планах болотных, или же придерживались политики невмешательства?

— Мой король, — Келрик кивнул и стал пересказывать результаты ночных и дневных происшествий по всему городу. — Задержаны три дюжины оборотней и чуть более того женщин, принадлежащих к культу Великих сестер, все здесь. — Он кивнул в сторону клеток, в которых сидели скованные женщины в белых балахонах, кто — как.

— Смею заметить, что болотные не имеют никакого отношения к культу, — проскрипела Лузанна. Но Микта её перебила, перехватив слово:

— Что же ты, старая карга, обвешалась амулетами, как праздничное дерево?

— Да как ты смеешь! — Селия вскочила с сидения и ненавидящим взором уставилась прямо на новую фаворитку короля.

— А вы разденьте её и допросите по-новому, — предложила Микта, обращаясь к Хеймилю. — Вон, даже с такого расстояния чую бусы привиральные, да пару амулетиков, внушающих доверие. Не представляю даже, и как ваши маги не учуяли магию?

— Действительно, — согласился Кирхард, добавив весу словам Микты. — Более того, от самой Селии веет еще какими-то чарами.

— Духи, это просто духи… — смутилась вдруг бывшая фаворитка короля, выхватив из кармана платья веер, блеснувший драгоценными камнями.

— Афродизиак это, ваше величество, — встрял в разговор Алод, — кивнув в сторону Селии. — Это она управляет культом Великих сестер, напрямую связываясь с Нешзрагатмой через зеркальце, которое у неё в правом кармане. Скажи же, Вардия.

— Да, это так, ваше величество, — подала голос ведьма из клетки, к которой обратились. — Мы все здесь болотные ведьмы, которые прошли инициацию во время ритуала посвящения в Великие сестры.

— Молчи, предательница! — зашипели на неё в один голос сразу пятеро, Селия и Лузанна в том числе.

Но ведьма не унималась, явно перебарывая злобную силу внутри себя, она и вовсе выпалила скороговоркой:

— Лусканцы здесь ни при чем, их диких сородичей выловили близ резервации и переправили через границу вначале в поместье Эсперов, которое забрал за долги один ростовщик, что в сговоре с Селией, а после уже перевезли в поместье Сезаров. Там этих окультуренных зверей кормили травяными дурманящими смесями.

— К слову, большая часть оборотней во время задержания попросту уснула и не оказала сопротивления, — недоуменно произнес Келрик, начав о чем-то догадываться. — Уж не ваших ли это рук дело.

— Наших, — согласился Алод. — Я готовил побег Вардии, а именно после передачи плохой статуэтки Мааргоша ведьмам. Мы оба знали, что обман быстро раскроется и за нами отправят погоню.

— То есть, Алод и Вардия тем самым помогли задержанию сестер культа, — констатировал Хеймиль с улыбкой. — И не предали своего заказчика, корону Истмарка.

Родгар, поняв, к чему клонит монарх, кивнул и тут же встал на одно колено, озвучивая свою просьбу:

— В этой связи прошу ваше величество, отпустить Алода Шеннода и Вардию обратно в Эрагат, под мою ответственность.

— Хм, вот как? — монарх удивленно вскинул бровь и только лишь шире улыбнулся. А после кивнул своим стражникам. Один из них спешно вышел в боковой коридор.

— Что же, из всего услышанного здесь я пришел к выводу, что единственная кому могу доверять, это Микта Хартвеншит. Как думаешь, если Вардия выпьет из чаши, она сможет избавиться от частицы праматери?

— Я в этом уверена, — согласилась новая фаворитка короля. — А заодно считаю просто необходимым напоить и Селию, аристократку Истмарка, которую обманным путем вовлекли в эту историю. Милая, — обратилась Микта к пылающей самым неистовым гневом блондиночке, — я помню тебя еще ребенком, когда ты несколько раз пребывала к нам вместе с королевской свитой. Никогда ранее я не замечала за тобой столь злобных и коварных наклонностей.

— Что ж, — Хеймиль Мудрый кивнул бородачу с чашей Трарка в руках, после и другим стражникам, а затем приказал:

— Сдается мне, мои придворные надзорники зря кушают свой хлеб и слишком часто посещают оперу Арин Ле Фар, где и подпали под ведьмино влияние. Арестовать их.

В следующий миг в тронный зал и без того полный королевских стражей вошел целый взвод, бряцая латной броней по каменному полу. Недовольных магов в серых балахонах пленили в считанные мгновения и вывели наружу, не прерывая разговора монаршей особы.

— Думаю, пара недель заточения помогут им избавиться от наваждения Селии или же Ла Зиль, — добавил к сказанному Хеймиль.

Прикрыв рот ладонью, Микта негромко произнесла одному лишь монарху: — Можно ускорить процесс освобождения от ведьминых чар…

— Есть травяной настой, действующий против ворожбы, — громко произнесла Вардия, вновь перехватив контроль над телом. — Но он поможет только вашим мужчинам. Сестрам же, выпивших муть во время инициации, он не поможет.

— Правильно, потому что при этом используется иная магия, Вардия, — Микта согласно кивнула.

К тому моменту один из братьев бородачей уже открыл клетку и помог выбраться наружу, придерживая за локоть маму Эмилии, пребывающую сейчас в белом балахоне и цепях, сковывающих: шею, ноги и руки, поясницу.

— Помогите ей, она может перевернуть чашу… — попросила Микта королевских охранников. А те вначале бросили вопросительный взгляд на правителя. Увидев согласный кивок, подчинились. Один из них схватил белокурую женщину за локти, заведя её руки за спину, другой поднес чашу к губам. Сквозь немаленькое внутреннее сопротивление, Вардия все-таки сделала пару глотков из кубка Трарка, а затем истошно закричала, валясь на пол.

Монарх ожидал такого исхода и потому даже не поморщился, но только не Алод и не Келрик. Бросившись к Вардии, они попытались было помочь ей подняться, но тут же услышали громкий приказ короля:

— Отойдите. Как только частица Нешзрагатмы покинет тело ведьмы, эту гадость нужно сжечь.

Так и произошло. Едва Вардия вскрикнула еще от нескольких приступов боли, а после широко открыла глаза, то из её груди, словно отделяясь от магической ауры, недовольно пища, выползла черная субстанция, которую Кирхард тут же подался вперед и сжег кровавой магией, которую, как оказалось, знал не хуже некромантии.

— Что ж, первая победа среди четырех дюжин женщин, которым еще предстоит пройти процедуру освобождения, — констатировал монарх, тем самым дав понять, что жизнь ведьм еще не окончена. Те в ответ подняли на Хеймиля взгляд полный изумленного благоговения.

Одна только Лузанна злобно прошипела в ответ и вскинула вперед руки, собираясь проклясть правителя Истмарка. Глаза её засветились магией лишь на мгновение, прежде чем в грудь старухи прилетело сразу три отравленных кинжала: Келрика, и двух братьев бородачей.

— Этой уже ничто не поможет, — проронила Микта, делая охранный знак рукой скорее по привычке. — С её злобностью сможет посоперничать одна лишь верховная.

Хеймиль снова кивнул и лишь приказал:

— Вы всё свидетели, акт агрессии против монарха карается смертной казнью, которую привели в исполнение мои охранники и королевский ловчий. Труп Лузанны вынести наружу и сжечь.

После немедленного исполнения приказа, Хеймиль схватил себя за подбородок, довольно почесал его, хмурясь:

— Так, дальше… Ввиду доказанного участия в сговоре с болотными ведьмами и культом сестер, Селия — после процедуры освобождения лишается графского титула, ровно как и вся её семья — замка. Столичного поместья им, думаю, будет достаточно. Уилли Сезар, — Хеймиль хмыкнул, глядя на Келрика, — до сих пор приводит в порядок свое лицо после столкновения с твоим кулаком, Родгар. Тоже лишен звания, замка и столичного поместья, которое превратил в доходный дом в обход королевской казны. Так…

Монарх продолжил изъявлять свою волю:

— Бранд Элфрин ввиду сотрудничества и небывалой помощи, точнее из-за заслуг перед короной — изобретение костесвета, остается в своем звании, хоть и попал под влияние, более того и получает прибавление к годовому доходу. Кирхард, — с этими словами Хеймиль посмотрел в сторону директора Академии Нежити, — меня терзают сомнения в твоей пользе короне, Осберн. Мало того, что ты допустил потерю родовой собственности, поместья Эсперов в пользу врага, так еще и проворонил нападение на некрогородок. Поэтому приказываю, заняться восстановлением шипа Розы, как хочешь, заимствуй нежить своих учеников, использую свою собственную нежить, но чтобы больше никаких покупок и продаж семейных склепов и их содержимого среди жителей города. Ввожу мораторий на торговлю трупами и их скелетами, ты меня понял?

— Да, ваше величество.

Услышав последние слова монарха, Алод поморщился, однако же промолчал и тут же удостоился королевского внимания:

— Теперь вы, артефактор Алод Шеннод, — по виду правителя Истмарка было сложно понять, каково будет решение, ведь его лицо не выражало абсолютно никаких эмоций и служило прекрасной маской во время королевских переговоров в том числе и с нелюдями.  Собственно, для них и был разыгран весь этот концерт. — Ваши заслуги перед нашим королевством должны быть оценены и вознаграждены по достоинству.

После последних слов минимум трое выдохнули от облегчения.

— Я слушаю, чтобы вы хотели получить взамен проделанной работе… — А немного помолчав, добавил: — Придворный маг проверил реликвию, баланс статуэтки превосходен, чистая работа. Ровно как и вторая пустышка — на вид похожа на оригинал, но магию не накапливает.

— Да-да! Так и было задумано! — глаза Шеннода загорелись, потому как речь пошла о его тяжком труде, королевском заказе, который был вынужден выполнять к тому же в подпольных условиях. А перехватив вопросительный взгляд Хеймиля, немного растерялся, но тут же опомнился, попросив:

— Я… нигде не вижу мою дочь. — И быстро проговорил: — Вардию и Эмилию, прошу, отпустите нас с семьей обратно на Эрагат. Мне большего не нужно. Я уже давно грежу о спокойном семейном счастье...

— Что ж, — Хеймиль удивленно вскинул бровь. — Эмилия, это та самая девушка-комендант, о которой наслышан весь город? Не так ли, Келрик?

— Да… — ответил Родгар монарху, слегка склонив голову. — Она в замке в гостевых покоях северного крыла, в дальней спальне.

— Пусть войдет, — приказал монарх, но тут же услышал негромкое.

— Не нужно, я уже здесь, — мяукнул негромко голос девушки с платиновыми волосами, по-прежнему отливающим синевой, её изумрудное платьишко придавало бледности её лицу, которое и без того выглядело белым, как мел.

— Дорогая! — воскликнул отец, распахивая объятья своей дочери.

Келрик изумленно посмотрел на девушку, которая быстро шла между рядов. Кулачки её сжимались, мяли креповую пышную юбку. Губы плотно сомкнуты, глаза слегка блестели от слез.

— Что же, Родгар, — обратился к нему король. — Ничего не хочешь сказать? — Бровь монарха иронично изогнулась, намекая на блуждающие по столице слухи. Да только ловчий упорно не замечал никого кроме бледной Эмилии, которая усиленно отводила от него свой взгляд.

— Я? — спросил Келрик неуверенно. — Нет, я нет.

При этом он ощутил легкий толчок от Кирхарда и всё равно не понял намека ни одного, ни другого.

«Я обещал её отпустить в Нирсо, хоть и не сразу, но видя, как хочет этого её отец, не могу себе позволить и дальше вести себя, как какой-то озабоченный скот. Поэтому действительно, лучшим решением будет отпустить Эмилию, — убеждал он себя внутренне, кривясь лицом из-за неприятных ощущений».

Никогда ранее Келрик не чувствовал себя столь неуверенно и странно, будто почву выбили у него из под ног. Со следующими словами монарха Родгар и вовсе словно упал на дно пропасти, потеряв при этом часть своей души.

— В таком случае, не смею вас задерживать. — Хеймиль кивнул ключнику. — Освободить Вардию. — А уже семейной чете добавил: — Перед уходом вам нужно подойти к моему писчему и зафиксировать подписями сказанные вами слова, Алод, Вардия. — Хеймиль махнул рукой в сторону одиноко-сидящего за деревянной наклонной партой с пером в руке худощавого мужчины в красной шапочке и того же цвета костюме с жилеткой.

— Сюда-сюда, — тот самый писчий помахал рукой артефактору и бывшей ведьме, после чего черканул на пергаменте чернилами, ставя галочки в нужных местах: — Вот здесь закорючки поставьте.

Смущенная Эмилия при этом плелась следом за родителями и даже ни разу не обернулась. Помимо прочего девушка усиленно прижимала плечи к ушам, стараясь словно испариться на месте.

А едва положенная процедура была окончена, и вся троица покинула тронный зал через боковой проход, минуя коридор из стражей, то Келрик не выдержал, проронив:

— Прошу меня простить, ваше величество…

— Иди, — напутствовал монарх, кивнув.

После чего Келрик спешно покинул зал, правда, вопреки ожиданиям сразу же за дверью наткнулся на Алода, стоящего на проходе со скрещенными руками на груди. Эмилии граф нигде не наблюдал, отчаянно надеясь еще раз увидеть её, поговорить.

«Ведь далеко она уйти не могла! — думал так граф».

Поэтому предпринял настойчивую попытку обойти артефактора, но Шеннод заступил ему дорогу и недовольно проронил:

— У вас, граф, была возможность исправить положение, в которое вы поставили мою дочь.

— Что простите?

— Я всё знаю, Вардия со мной поделилась, тем, что увидела. Ох, как же ловко вы однако шантажировали Эмилию! Мастерство на высоте, — сказав это, он ненадолго замолчал, ожидая реакции Келрика, которой не было. Изумлению графа не было предела, когда он лишь вновь перевел взгляд в коридор, ожидая увидеть Милу, отчаянно желая понять, что же она сама думает по этому поводу.

Но увы, коридор был пуст, а отец девушки гневался. Более того, осмелев, он ткнул пальцем в наплечник Кела, который чуть рефлекторно не выхватил кинжал из поясовой кобуры. Одумался, отпустил руки.

При этом услышал весьма болезненное:

— Вы, Келрик, оставьте в покое мою семью! Вам ясно? Иначе я буду вынужден вызвать вас на дуэль… Да! Знаю, мне далеко до вашего мастерства. Но подумайте хорошенько, каково будет Эмилии узнать, что вы убили её отца? Если вы хоть немного её любите, то оставите в покое! — гневно произнеся целую тираду, Алод быстро справился со своими эмоциями и лишь посмотрел на графа с осуждением.

Пустая голова Родгара, как назло, не подсказала ему ни одного аргумента возразить, а ноющее сердце путало отсаточные мысли, намерения, желания. Все! Потому, едва пересилив себя, Келрик лишь проронил хрипло:

— Хорошо.

И поспешил ретироваться обратно в зал, чтобы сбежать, поджав хвост, затолкать испытанную боль подальше и забыть, или забыться. Не важно, в чем, не важно, с кем, не важно, как. Забыть!

Ведь невыносимая ситуация, гадкая, мерзкая, которая случилась между ними с Эмилией, не позволяла Келрику надеяться хотя бы на толику взаимности. Тем более Мила и сама призналась, что боится его. Да, она его не любит…

«Трарк! — мысленно ругнулся Родгар, возвращаясь обратно в зал».

И прежде чем встать рядом с Кирхардом, лишь перехватил его насмешливый взгляд. А когда услышал, — Видимо, не договорился, — то еле сдержал приступ раздражения, рвущийся из груди и рвущий душу на части.

— Что же ты, Келрик, нарушаешь законы, под которыми сам и подписался, — возмутился король, прежде чем перевести взгляд на Микту. — Его тоже приворожили?

Немного посомневавшись, новая фаворитка короля посмотрела странно на ловчего и отрицательно помотала головой.

— Увы, никаких чар я не вижу и не чувствую.

— Хм, так выходит это банальная… — но договаривать Мудрый правитель не стал, а вместо этого посмотрел на оставшихся ведьм в клетках.

Посол Дитрии и Лускании к этому моменту уже успели покинуть зал, чтобы отчитаться перед своими правителями. Сегодня победа на стороне короля Истмарка. Который добродушно проронил заключенным:

— Что же, мои дорогие, кто хочет помилование и освобождение? Прошу. Мой писчий примет ваши показания, а после необходимо испить воды из кубка Трарка.

После этого король перевел взгляд на ловчего.

— На этом не вижу необходимости участвовать. Келрик, Кирхард, проследите. А вы, моя дорогая Микта, меня в крайней степени заинтриговали. Хочу услышать историю вашего бегства от Нирикуса, но главное, причины. — С этими словами Хеймиль встал с трона и галантно подал локоть своей новой гостье.

Еще через несколько мгновений королевская свита вместе с двумя братьями из знаменитой четверки покинула тронную залу.

Ведьмы при этом стали ссориться между собой, договариваясь об очереди. Потому раздраженный Келрик не нашел ничего лучше, чем гаркнуть:

— Замолкли! Вызывать будут по списку.

Больше Келрик не проронил ни слова весь остаток вечера, который планировал провести иначе. В объятьях любимой, которой так и признался в своих чувствах, потому как и сам не понимал этого, пока не ощутил горечь утраты. А именно, пока не потерял её, Эмилию. Шанс быть рядом. Возможно, даже навсегда.

Глава 25. Сосед

Все еще по-летнему теплый воздух мягкого климата в Коско трепал мои волосы, вновь принявшие свой родной цвет, стоило только по возвращению пару раз вымыть голову. И вот уже третий день после помилования родителей через часок другой был готов перевалить через половину, когда я наконец осмелилась подняться из грядки с новыми саженцами.

К слову, страхи мои по поводу характера матушки очень быстро развеялись, едва мы с Вардией остались одни, в трюме корабля. Папуля тактично оставил нас, поднявшись на палубу. То Вардия бросилась меня обнимать со слезами на глазах и просила прощения за всё, что якобы сделала и причинила, когда ведьма брала над ней верх.

Сейчас же я с умилением наблюдала за любимыми мама и папа, которые вместе со мной взялись восстанавливать мой цветник. Вопреки предположению, он все-таки зарос белокопытником. Увы. Поэтому по возвращению пришлось вначале прополоть основательно грядки, а после уже заняться посадкой семян погибших растений.

Узрев результаты своего отсутствия в поместье Шеннодов, чудом не закричала в голос от досады. Это же надо! Густая сорняковая трава, как какой-то вьюн или плющ, обвивала собой даже полупрозрачные стеклянные стенки моей теплицы, которая позволяла цветам не сгорать на солнце, а землю спасала от эрозии, иными словами от выветривания плодородного слоя. Ведь наше поместье стояло на вершине холма, сиротливо, или кто-то даже скажет, надменно глядя на городок Коско внизу, у подножья, вдоль бухты.

А стоило лишь подумать про причины произошедшего и неизбежно переместиться мыслями настырному графу чужого королевства, то сердце в очередной раз пронзил болезненный укол.

Это же надо! Ложиться спать, точнее заниматься любовью, и при этом прятать кинжал под подушкой? Неужели он без промедления и всяческого сомнения так же быстро и ловко пронзил посеребренной сталью мою грудь, как некогда ведьму из тронного зала?

Немыслимо просто! А еще… очень и очень больно от осознания собственной глупости. Ведь сейчас, глядя на всё произошедшее, отчетливо поняла, что ложиться в кровать с Келриком не было абсолютно никакой надобности.

Глаза мои почему-то защипало. Возможно, от яркого солнечного света, который нет-нет, да проникал в парник. Может быть, все дело в подавленном настроении? А возможно, из-за пыли, попавшей в глаз.

— Ты, я вижу, устала? — окликнула меня матушка, разгибаясь над грядкой с львиным зевом. — Может быть, прогуляешься в город, купишь нам всем к чаю ту вкусную арахисовую нугу, которую я как-то видела в витрине кондитерской лавочки?

Примеру мамули последовал и довольный папа, глядя на меня как-то даже виновато. Секунду спустя он уверенно поддакнул:

— Да, да, дочь, ты уже давно усердно работаешь. Возьми пару золотых из шкатулки в нашей спальне и купи себе, а заодно и нам, что-нибудь вкусненькое? Разомнешься, прогуляешься?

К слову, вернувшись из Истмарка, папа привез с собой один небольшой кошелечек с серинитами и хрустанитами, которые, оказывается, действительно стоили довольно дорого за одну то лишь штуку, которых оказалось у него более ста. А еще привез инструменты, которые в любой момент мог пустить в ход, принять парочку заказов. Поэтому в деньгах сейчас у нас действительно не было нужды.

Но это сейчас…

Пока есть золото, которое папа умудрился выменять у своих приятелей и коллег взамен камней. А я все равно не считала хорошим знаком транжирить деньги на всякие бесполезные вещи. Тем более на сладости.

В общем, поспешила отказаться и перевести тему:

— А может быть, я сама что-нибудь испеку?

В уме же подсчитала стоимость какого-нибудь яблочного пирога, который даже сама научилась печь, помогая Рузи по хозяйству.

— Хорошо… — поначалу ответил отец как-то даже смущенно, а после приободрился, спросил уже громче: — Дочь, скажи, как идут дела с возвращением Рузи? Она еще не ответила на твое письмо?

— Почтальона не было с утра, — ответила ему Вардия. — Но может быть, он просто до нас еще не дошел? А, Эмилия? Сходишь, спросишь у сына Ошпенов, не было ли нам какой корреспонденции?

Глядя на то, как родители упорно выпроваживали меня в город, пришлось хоть и нехотя согласиться. Заодно постараться не думать о неприличных причинах, которые успели посетить мою голову. Постыдные картинки голого и от этого не менее великолепного Келрика нарисовались перед глазами мгновенно.

— Ж-жарко тут! — воскликнула и поспешно отвернулась.

Оставалось только надеяться, что мне поверят и не станут ни о чем расспрашивать.

Так и получилось.

В итоге уже через десять минут я вовсю топала по тропинке в город, с недовольством отпинывая каждый попавшийся невезучий камешек. Вот так новости! Ранее никогда за собой не замечала такого ребячества. А сейчас была готова без особой причины стиснуть пальцы в кулаки. Постоянно подавляла в себе желание закричать, поплакать или же смеяться, но не от счастья, а от горечи.

Головоломка, которую мне задал Келрик, положив этот несчастный кинжал под подушку, все никак не хотела складываться в моей голове. И потому из раза в раз я возвращалась мыслями туда в королевскую залу, где последний раз видела графа Артиса, такого красивого, в латной броне, поблескивающей вставками из черненого серебра на панцире и наплечниках. Яркий синий плащ невероятно шел ему, подчеркивая общую статность фигуры.

Но увы, когда меня окликнул король, я даже не смогла набраться смелости, чтобы посмотреть на Келрика с более близкого расстояния. Ведь гадкие мысли про кинжал перемешались в моей голове вместе с отрывками сна о том, что граф не может выбрать себе жену сам. За него это должен сделать правитель. Или как-то так.

Сам же Хеймиль Мудрый доверия не внушал и почему-то выглядел инфантильно, хоть и с виду разменял четвертый, если не пятый десяток.

Привычная дорога под моими ногами очень быстро кончилась, когда я наконец поняла, что забрела куда-то не туда. Возможно. Подняла взгляд и огляделась, пытаясь понять, куда же меня занесло.

Но нет, шла то я правильно, в сторону города. Просто неожиданно на пути мне встретилась телега со строительными материалами: камнями, песком, какими-то ведрами, деревянным брусом. И стояла она просто так, без лошади и упряжи, словно брошенная, если не считать стучащего в небольшом отдалении молотка или кувалды. Перевела взгляд в сторону леса, через который когда-то даже срезала, прячась от Келрика, и снова поздравила себя с ухудшением настроения.

Как вдруг перед глазами мелькнул знакомый силуэт, точнее чья-то голая спина, столь же мускулистая и расчерченная ужасными шрамами. Помнится, было время, когда мне хотелось рассмотреть их вблизи. Хотя и сейчас я бы не прочь увидеть самого Келрика.

Но увы, едва показавшись, знакомая спина быстро скрылась за целой горочкой принесенных откуда-то ровных камней, отшлифованных и почти идеально гладких, почти. Если не считать царапин.

Не ведая, что творю, я рискнула обогнуть эту самую горочку, чтобы нос к носу столкнуться с графом Артисом, собственной персоной.

— Эмилия? — удивленно спросил он. А перехватив мой обескураженный взгляд, даже ссутулился и стал оборачиваться то в одну, то в другую сторону. Что-то выискивать. Или кого-то?

«Уж не женщину ли какую? — промелькнула в голове глупая мысль».

Но нет, Родгар всего лишь нашел свою рубашку и поспешил поскорее её одеть. Смысл такого действия не уловила. Однако от досады чудом не выразилась вслух.

— Да, это я? — запоздало все же ответила. А когда поняла, какую глупость сказала, залилась краской стыда — еще мало сказано.

— Вы, — решила пойти в наступление, а заодно перевести тему. — Что вы здесь делаете?

Да… Невежливо получилось. Вот и Келрик скривился. Однако постарался не подать виду. Глаза его сузились. Понятное дело, я его обидела. Хоть и неосознанно.

Ах! Нет… Нет же, я не хотела!

— Вы… — вновь предприняла попытку о чем-то спросить. Исправиться. Хотя бы просто поговорить.

— Я? Я здесь строю дом. А если ваш вопрос, Эмилия, про мои планы в целом, то я планирую стать зажиточным помещиком. Обосноваться в Коско.

От услышанного у меня непроизвольно открылся рот. Слегка. Но даже этого оказалось достаточно, чтобы язык моментально пересох, а вместе с ним и горло. Мысли же мои дезертировали куда-то. Куда, увы, не сообщили.

Еще пару мгновений я буквально стояла, как рыбка, и беспомощно открывала, закрывала рот. Затем вновь выжала из себя надоевшее:

— Вы…

При этом мои глаза смотрели в его глаза, которые сейчас напоминали сплошь черные точки из-за расширенных зрачков. Казалось, граф сильно нервничал. Стоял неподвижно, и только руки его слегка подрагивали, будто он собирался что-то сделать, но постоянно себя отдергивал.

— Кинжал! — выкрикнула вдруг я, вспомнив про мысль, которая мучила меня всё это время. — Скажите, пожалуйста, Келрик. Прошу, почему вы положили кинжал под подушку в той… в той комнате? Вы. Вы неужели считали, будто я могу причинить вам вред?

— Кинжал? — голос графа слегка дрогнул, а сам он сделал шаг ко мне, чтобы стать чуточку ближе, хотя и так между нами едва можно вытянуть руки. — С кривым лезвием и из посеребрённой стали? Мой боевой товарищ, который не раз спасал мне жизнь?.. Не знаю. Привычка, выработанная годами.

Сказав все это, Родгар, казалось, только под конец начал понимать о чем именно я спросила.

— Вред? От тебя, Эмилия?! — изумленно выдал он и даже протянул руки, чтобы обнять. Однако в последний момент все-таки сделал шаг назад, отдернул себя. — Ох, простите, леди Шеннод, я не ждал от вас никакого вреда! Я скорее готов, нет, я хотел защитить вас и себя от кого-то еще. Селия была на свободе, в замке. И Хеймиль запретил её арестовывать, ожидая, как себя поведет себя бывшая фаворитка, чтобы решить, стоит ли отправлять её на плаху.

— То есть вы хотели меня защитить… — вот тот самый ответ, который я и хотела услышать, но боялась себе в этом признаться.

И даже такой маленькой мелочи мне хватило, чтобы поднять настроение до небес.

— Так вы не считали меня предательницей? Ведьмой? Интриганкой? — спросила я с надеждой. А мысленно же взмолилась: «Прошу, скажи, да!» — повторяя это в уме многократно.

Но увы. Услышала иное:

— По началу, возможно…

И все. Настроение мое прыгнуло с обрыва на мысе утопленников, а окровавленное тело распласталось на камнях. Оказывается, как мало надо, чтобы полностью пасть духом.

Отвела взгляд, отчаянно борясь со своими чувствами, которых во мне сейчас бурлило, кипело, шумело, звенело и боги знают, что еще, слишком много!

— Как вы могли, Келрик, как? — спросила у него сквозь стон. — Как вы могли подумать, что я вас предам? Я… я бы не легла с вами, если бы хотя бы… — Вовремя оборвала себя, не позволяя произнести те самые роковые слова, которые так жаждала услышать из его уст.

В следующий миг сильные руки Келрика схватили меня за плечи, притянули к себе, заставляя носом уткнуться в его голую грудь в не застёгнутом вороте рубахи. Мускусный, исключительно мужской запах, который не передать никакими словами, почувствовался отчетливо. А руки мои решили поступить самовольно. Попросту обнять графа Артиса.

— Эмилия, скажи, прошу, — донеслось до меня откуда-то сверху. — Умоляю, скажи, что ты меня не боишься. Что ты хоть что-то ко мне испытываешь? Прошу. Я потерял сон, я отказался от титула, серебряных приисков, чтобы отправиться искать тебя, упрашивать, умолять простить мне мое ослиное упрямство и хамское поведение. Ведь я… я, как какой-то юнец, окрыленный идеей стать ближе к тебе штурмовал среди ночи поместье королевского архитектора, а все ради того, чтобы быть с тобой рядом, стать твоим соседом, достать чертежи дома. Твой отец после всего, он вряд ли примет меня в семью и позволит жениться на тебе… Но… хотя бы это. Позволь хотя бы это?.. Мне нужно знать, что ты меня не боишься, Эмилия!

Закончив тираду, которую мой мозг отказался переварить, Келрик слегка отодвинул меня от себя, жадно вглядываясь в мое лицо.  А когда наконец осознала сказанное… То каким-то чудом, не иначе, ответила связно:

— Я тебя не боюсь, Кел.

— Спасибо! Спасибо! Спасибо, спасибо! — выдохнул он в мои волосы, стиснув в объятьях следующий миг. Хотя я и сама была не прочь прижаться к нему не только руками, но еще и губами.

Сделала это один раз, второй, третий, отправив руки блуждать по его спине. И тут же услышала заветное:

— Я люблю тебя, Эмилия. И если есть хоть один шанс из ста, что ты меня тоже, то я готов за него биться до последней капли крови, понимаешь?

— Только не нужно ни с кем биться, — раздался за нашими спинами голос моей матушки. А еще отрезвляющее: — Эмилия, на твоем месте я бы приняла более благопристойный вид, пока тебя не увидел глава нашего семейства. А вы, Келрик, я правильно понимаю, что вы решили переехать к нам в Коско? Скажите, где вы ночевали?

— Э… — только и ответил Кел. А так же, вопреки просьбе моей матушки, отпускать меня не спешил. — Я ночевал в лесу, у меня там небольшая землянка, которую соорудил на скорую руку.

— Вот как? Неужели таверны нашего города пришлись вам не по душе?

— Скорее меня не устроила навязчивая компания, — прямо признался он. Посмотрев на меня, Келрик поспешил добавить: — По приезду в Коско я попытался заселиться в портовую таверну, но был вынужден её покинуть, потому как местные корсары и моряки начали самый настоящий дебош.

— Что же, не вижу ничего зазорного в том, чтобы вы могли ночевать у нас в гостевой комнате, пока будете строить здесь, очевидно, новый особняк.

— Ну уж нет, — раздалось за нашими спинами слова отца. Ох! — Пусть живет у себя.

— Нет, папа, я прошу! — попыталась прервать его, пока папуля снова не наговорил всякого и вновь всё не испортил. Ведь в тот день, в коридоре королевского замка, мы с мамой стояли за поворотом и слышали их разговор. Жаль только, я не осмелилась возразить. Выйти из-за угла и услышать наконец, что же хотел мне сказать Келрик.

Но только не сейчас!

— Прошу вас, — отпустив меня, Келрик встал на колено и виновато склонил голову. — Позвольте мне ухаживать за вашей дочерью, Эмилией, пока вы мне не позволите взять её в жены.

Хмыкнув, отец кивнул в мою сторону со словами:

— Это уж как дочь решит. Я противиться её выбору не стану.

— Я согласна! — выпалила громко, отчаянно борясь с желанием себя ущипнуть.

Вдруг опять иллюзия, сон, бредни? А может быть, я попросту перегрелась на солнышке? Но даже если так, решила получить от этой иллюзии всё. Кинулась обнимать своего жениха, обвив руками шею. Поцелуй не заставил себя ждать, едва Келрик поднял ко мне изумленный взгляд.

— Я люблю тебя, Кел. Я действительно очень и очень тебя люблю! — выкрикнула, в надежде достучаться до него таким образом, если вдруг все-таки сплю или грежу наяву.

— Кричать не обязательно… — проворчал папа где-то там, сбоку от нас обоих. А еще я услышала ответ моей матушки, моей безумно дорогой матушки.  — Эх, молодость!

С этими словами она, похоже, решила увести супруга обратно в поместье Шеннодов. Не знаю наверняка. Мне было не до того. Я лишь блаженно закрыла глаза, хоть и было боязно, из-за страха проснуться.

Поцелуи Келрика с каждым разом, с каждым проглоченным моим вздохом и стоном становились всё более и более страстными, горячими, опасными с большой буквы! А едва поймала себя на мысли, точнее желании раздеться прямо здесь и сейчас, чтобы заняться любовью, мучительно прервала поцелуй.

— Землянка? — проронила на выдохе. И попыталась сказать что-то еще. Не получилось. Новый плен от его поцелуя стал еще слаще, едва Келрик накрыл своими губами мои губы. Правда, при этом он еще и подхватил меня на руки, чтобы отнести туда, куда почти попросила. Почти успела произнести…

Эпилог

Запах древесины, листьев и сырой земли чувствовался всюду, приправленный мужским, каким-то своим, собственным ароматом Келрика Родгара, который невероятно возбуждал, заставляя сильнее прижаться к нему пылающим телом. А губы наши продолжали творить сущее безумство, не прерывая контакта ни на миг.

Но увы, ничто не вечно.

Едва Кел спустил меня с рук и даже отстранился, то я, нехотя, открыла глаза и огляделась. Каким-то чудом мы с ним успели очутиться на опушке реденького леса перед входом в эдакую медвежью берлогу, глядящую на меня своим темным-темным провалом.

Невольно вздрогнула и испугалась. Что, увы, не осталось незамеченным графом.

— И все-таки боишься? — с грустью произнес Родгар. Однако радовало, руки не убрал.

Посмотрела на него, силясь понять, о чем это он? Неожиданная догадка пришла следом, изумляя — мало сказано.

Неужели он думает, что я его испугалась?

Возможно ли? Ведь взгляд Келрика потускнел в тот же миг, меняя счастливое выражение на печаль вселенскую. А я закусила губу и лишь прижалась сильнее к нему. Удивительно ли, но мускулистое, поджарое тело ловчего, пышущее здоровьем, прибавило мне сил для борьбы с чудовищами, а не только с самой собой, потому честно призналась:

— Я не тебя испугалась, Кел, — сделала паузу, ожидая реакции на столь интимное обращение к будущему мужу. Но он лишь молча разглядывал мое лицо, а точнее смотрел прямо в глаза, пытаясь прочитать мою душу, всю без остатка. — Э-это точно землянка, а не медвежья берлога?

После моих слов уголки губ графа дрогнули, поползли вверх, и он облегченно выдохнул.

— Точно, дорогая Мила… — Сказав это, он почему-то чертыхнулся. И посмотрел на меня извинительно: — Прошу, прости. Я уже успел привыкнуть к неправильному сокращению твоего имени.

А меня вдруг опечалил тот факт, что мы зря тратим такое, как оказалось, драгоценное время. Я — вот-вот ожидала, что проснусь, и потому решила пойти на отчаянный шаг, поторопить события.

— Это такие мелочи, Кел. — Я слегка усмехнулась, вторя его улыбке. — Но мне, кажется, мы здесь не за этим?

Еще раз боязно посмотрела в сторону огромной берлоги, которую он выкопал в небольшом холмике. Взгляд зацепился за торчащий корень с правого бока от входа «землянки», как выразился Келрик. Сглотнула.

— Внутри есть деревянный помост, на котором я сплю, бросив туда одежду и одеяла для удобства… — смущенно проронил граф.

Была не была. Обогнув его, я все-таки отважилась залезть туда первой. Пригнула голову, хоть и не нужно было — мне точно, а вот Родгару… пришлось сложиться почти в две погибели, забираясь за мной следом.

И действительно, стоило чуть углубиться в эту темень кромешную, как я почувствовала под ногами деревянные доски вместо утоптанной земли. Ага, значит, где-то дальше будет и одеяло, покрывало, или что-то вроде того.

К слову, моя память услужливо напомнила мне, что Келрик сейчас одет в одни верхние панталоны под ботфорты, но без сапог. А рубашка и вовсе расстегнута.

Закусила губу, спускаясь вниз на корточки.

Тряхнула ногами, освобождая ступни от домашних туфелек без каблуков. Затем поползла дальше, чтобы предоставить место ловчему, который был вынужден изменить своему комфорту ради меня…

Неприятное ощущение болезненно кольнуло сердечко. Совесть проснулась, нерадостно подсказывая, что это я стала причиной его такого шаткого положения в обществе.

Потому не удержалась и спросила, полуобернувшись:

— Ты не жалеешь?

Как оказалось, граф последовал моему примеру и тоже разувался, сидя на досках ко мне спиной.

Закономерно, тут же услышала:

— О чем?

— О приисках, титуле, статусе?

— Зачем жалеть о том, чем раньше почти не пользовался? — философски переспросил он вместо ответа. А после стал пробираться ко мне в темноте, возбуждая сверх меры. Непривычные со света глаза смогли только лишь заметить, как Келрик загородил последний тусклый свет, проникающий в берлогу, собой. — Время показало, что мне не нужен никто кроме тебя, моя Эмилия.

Его слова усладили слух, прежде чем руки Кела нащупали меня в темноте, аккуратно продвигаясь вдоль ребер к груди, всё еще спрятанной под платьем.

«Да, досадное упущение, — подумалось вдруг».

Поэтому попыталась дотянуться руками до шнуровки сзади. Не получилось. Ведь вместо поисков бантика на завязке я тихонечко простонала от удовольствия, когда большие пальцы его рук стали вращать самую чувствительную часть грудей.

Горячее дыхание Келрика опалило лицо, прежде чем наши губы вновь встретились, словно притянутые друг к другу магической силой. Я невольно завалилась на него, руками упираясь в бедра, которые он расставил по обе стороны от меня.

— Шнуровка, — проронила на выдохе.

Тем временем еще и устроилась поудобнее. Переступила коленями ближе к нему, привстала, перебираясь руками по голому торсу Родгара вверх. К его шее, на которой сейчас даже пульсировали жилки.

Стоило лишь его языку проникнуть в мой рот, как я вновь внутренне запылала от страсти, снедаемая жгучим желанием стать еще ближе, чем сейчас. Досадная мелочь — платье мне в этом мешало. А еще, жаль, Келрик вовсе не спешил меня раздевать. Вместо этого он мучил мою юбку, пытаясь, видимо, забраться под нее.

Облегчила ему задачу, сама задрала платье выше, позволяя проникнуть руками к тому самому заветному месту, в котором сейчас пульсировало почти болезненное желание, точнее изрядное неудовлетворение. Ловкие пальцы графа быстро нащупали гигиеническую прореху моих панталон, прежде чем я почувствовала его довольный стон.

— Эмилия, — Келрик вновь зачем-то заговорил, нехотя отрываясь от меня. — Если… ты… не согласна, или же сомневаешься…  — он то и делал паузы между словами, пытаясь выровнять дыхание. Последнюю часть предложения произнес скороговоркой: — То, самое время сказать об этом сейчас.

— Благородное намерение, Келрик, спасибо, — ответила ему. — Но я для себя уже давно решила, довериться вам.

— Тебе, — поправил меня он.

— К черту слова! — не выдержала и сама пошла в атаку, вновь оккупировала его рот, только в этот раз была первой.

Подрагивающие от нетерпения руки устремились к пуговицам его подштанников, и того что под ними, но Родгар меня опередил, сам их расстегнул. А после выпрямил ноги, подсказывая мне:

— Переступи коленями сюда и сюда…

Не с первого раза даже поняла, что от меня хотят. А когда наконец смысл сказанного достиг цели, то я сделала, как велели. Далее его руки обхватили меня за ягодицы и направили куда нужно в этой кромешной темноте.

Первым делом я ощутила, как вершина его естества пробралась сквозь гигиеническую прореху моих панталон в нужное место. После чего, осмелев, я сама села на него, с небольшим жжением внутри. Расслабилась… Настроилась… Помогло! Жжение прошло, заменяясь приятным скольжением. Позволила Келу с каждым движением проникать в меня всё глубже и глубже.

Удивительно дело, но в такой позе я сама могла контролировать свои ощущения и ускорять темп, чем и занялась, продвигаясь все ниже и ниже маленькими толчками. Пока не вобрала его всего в себя.

Мой стон удовольствия огласил округу, когда я почувствовала, как его руки сдавили мои ягодицы и сильнее прижали к себе. Затем Кел еще и развел свои ноги чуть шире, тем самым углубил наше с ним соитие.

Непередаваемые ощущения затопили меня, когда жених начал управлять моими бедрами, двигая их вверх и вниз, доставляя жгучее удовольствие. Мне точно.

После началось безумие, приятное до безобразия. Я сама начала двигаться на нем, доставляя себе и ему удовольствие. Немыслимо! Вульгарно! И… безумно здорово. В стоящей гулкой тишине легкий хруст гнущихся под ветром деревьев, шелест листвы, где-то там, снаружи, сочетались с хлюпающими звуками наших движений.

Руки Кела блуждали по моей спине, а одна под конец прочно обосновалась на шее, направляя наши губы вновь встретиться друг с другом. Нехватка воздуха заставила воспротивиться этому, сделать судорожный вдох, прежде чем самой отправиться искать его рот.

Поцелуй не заставил себя ждать. Совсем-совсем расхрабрившись, я даже пару раз прикусила ему губу, легонько. Зачем — не понятно. Очень вдруг захотелось. Легкий испуг прошил тело словно иглой, забираясь дрожью под кожу. Думала, граф сейчас меня отчитает, накажет, да хотя бы скажет что-нибудь. Но нет, его горло лишь издало гортанный рык, и он в ответ тоже меня укусил, слегка, а после облизал губу, вновь ныряя языком в мой рот.

Толчок, еще толчок, а затем, еще и еще… Ритм наших движений ускорился, пока наконец я не почувствовала сладостные пульсации, заставившие меня сильнее насадиться на его естество.

Неожиданно услышала невнятное мычание Кела, в то время как он исторгся в меня своим семенем. Запоздалое осознание случившегося вернуло с небес на землю. Ведь я не спросила его, хочет ли он этого?

Настроение мое ухнуло с обрыва, а сердце застучало в ушах, пока я не услышала хриплое:

— Видимо, придется сократить период ухаживаний до одного дня.

Беззлобная усмешка слегка успокоила. Но все-равно отчего-то хотелось услышать прямой ответ:

— И… ты не против?

— Дорогая Эмилия, — проронил он, словно извиняясь, — это я должен был тебя спрашивать о таком, ведь я только что, возможно, сделал нам ребенка. И если мы промедлим, то кругом пойдут толки о тебе и твоей добродетели.

От услышанного теплота разлилась внутри вместе с осознанием, он сказал: «нам». Ведь он же не против? Ведь так? О чем вновь попыталась уточнить:

— Но-но… может быть, ты против детей…

— О, Трарк, нет же! — воскликнул он, прижав меня к себе. — Знала бы ты, как я грезил наяву всю ночь, корчась от тоски, ревности и возбуждения, представляя о том, какими были бы наши дети, если бы я тебя не отпустил, а попытался привязать к себе отцовством. — Кел усмехнулся одному ему известной шутке. — Даже не спрашивай, как я к такому пришел, сам не понял. Вот только на исходе ночи решился на отчаянный шаг, разбудил Хеймиля, отказался от титула, а заодно узнал у него адрес королевского архитектора.

При этом он аккуратно ссадил меня с себя, застегнул подштанники, а после устроил меня уже просто на коленях в объятьях.

— Жаль только, уезжая из Родчепл, не додумался взять с собой побольше денег в столицу. Сейчас бы мог купить уже готовый дом в городе. Почему-то безумная мысль построить поместье своими руками тогда казалась мне здравой.

— Что же. Если тебе потребуется какая-то помощь, то я… — только и проронила в ответ. Но договорить не успела, Кел расхохотался зычно и от души. Чем немного даже обидел. Самую малость. Пока я не услышала его пояснения:

— Иного ответа от тебя, Эмилия, я и не ожидал. Чуткая, добрая, такая… такая… Ух!

Улыбка тронула мои губы и больше не покидала лицо даже тогда, когда мы, держась за руки, как какая-то влюбленная парочка, и нехотя плелись обратно домой, точнее в поместье Шеннодов. Я хотела освежиться после некоторого постыдного занятия. А Кел наверняка был голоден, поэтому упросила его проводить, и заодно планировала пригласить на обед. Ведь силы ему еще нужны будут таскать все эти камни, деревяшки и прочее, кувалдой махать, забивая сваи. Ровным счетом ничего в этом не смыслила, но полностью доверяла своему жениху и была готова помочь всем, чем потребуется.

Однако когда подняла взгляд, то впереди буквально замаячили пестрые ливреи и синие плащи людей наряженных в полную латную броню.

От увиденного расстроились мы оба, похоже. А Келрик еще и напрягся. Потянул рукой назад, завел меня за спину, приговаривая:

— Может быть, ты подождешь меня у землянки, когда я поговорю с главным королевским стражем? Отсюда вижу его нахальную рожу и негодую, — слова Родгара ничуть не обнадежили. Выглянула туда же, куда и он. И с изумлением заметила среди стражников еще и Кирхарда Осберна.

— Я с тобой! — с этими словами вцепилась в грязную рубашку жениха, которой, к слову, еще и не хватало несколько пуговиц.

Времени что-то решить или договориться у нас попросту не осталось.

— Келрик! Эмилия! — прокричала моя матушка, выглянув из-за спин стражников, которые плотной стеной загораживали какую-то тележку с сундуками. — Идите сюда!

Её радостный голос заставил нас обоих облегченно выдохнуть. Однако вперед Родгар меня не пустил, сильнее сжал ладонь и попросил:

— И все равно, иди, пожалуйста, за моей спиной, мне так будет спокойнее.

— Хорошо, — согласилась я, от души улыбаясь его такой щемяще трепетной заботе.

Ведь если мама радуется, то опасности и быть не может. Разве не так?

Пройдя еще немного по тропе к дому, граф наконец остановился. А я выглянула из-за его спины.

Довольный Кирхард начал без обиняков с самого главного:

— Вот, Хеймиль отвоевал у монетного двора ваше семейное клейменое золото, Эмилия. Его нашли в сокровищнице арестованного культа Сестер. В общем, король наказал пересчитать и вернуть всю сумму до медяка. — Директор Академии Нежити хмыкнул и кивнул в сторону телеги, заставленную сундуками в два ряда и даже друг на друге. — Однако же я и не знал, что вы насколько богаты. Знал бы, поселил вас, Эмилия, с большим комфортом, в надежде на возврат оплаты с процентами.

— Прекращай шутить, — отдернул его Кел, все еще напряженно взирающий на стражей. — Неужели только ради золота весь этот парад?

— И правда, — из-за спины Кирхарда показался сухощавый мужчина преклонного возраста с паутинкой седых волос на блестящей лысине. Его глаза, мутно-зеленые, словно у какого-то слепца, придирчиво оглядели бывшего королевского ловчего, затем мужчина поморщился. — Меня и их отправили сюда, помочь тебе, Келрик в безумной идее строительства поместья на острове Эрагат. К слову, чертежи — это не все, что нужно для подобного дела. Скажи, у тебя есть разрешение от городничего? Купчая на землю? Хотя, можешь не отвечать. Я уже успел мельком ознакомиться с картой поместий и земель Коско у местного картографа.

— Да, кстати, Келрик, — в разговор вновь вмешался мистер Осберн. — Хеймиль просил передать, что никто не лишал тебя титула и приисков. Он лишь проверял серьезность твоих намерений, уточняя, готов ли ты отказаться от своего имущества ради возможности уехать к любимой, жениться.

 С этими словами Кирхард кивнул мне и сделал пару шагов вперед, видимо, намереваясь поцеловать мою руку в соответствии с этикетом. Но собственник Родгар ему этого не позволил. Заступил дорогу.

— Что ж. На этом у вас всё? — спросил Кел недовольно.

— Да Трарк с тобой, Кел! Не зыркай на нас, как на врагов. Никто из наших не причинит вам вред, — Осберн осмотрел строгим взглядом на стражников и их предводителя. — А если только посмеет, лишится тела тот же миг. Ведь, как ты знаешь, меня ограничили в средствах на территории Истмарка. Вот, подумываю, может быть, мне тоже переехать к вам?

Мой ответный нервный смешок, похоже, обратил на себя внимание присутствующих, потому как на меня уставились все без исключения.

— У нас строго запрещено разворовывать кладбища, мистер Осберн, — сразу поспешила убедить этого сумасшедшего, пока он не поднял шума на весь остров. — И уж тем более не принято предлагать покупать чужие могилы.

— Жаль, очень и очень жаль, — Кирхард сделал вид, что расстроился.

— Что же, — решил вмешаться в разговор мой папа. — Получается, у вас, Келрик, есть серебряные прииски? — спросил он, как бы невзначай. На что смешавшийся Родгар пожал плечами, а после опомнился и утвердительно кивнул.

— Значит, у меня есть к вам один разговор, — продолжил отец свою мысль. — Пройдемте в дом.

Как оказалось позднее, папа использовал это, как повод, чтобы позвать всех в поместье. А заодно и расспросить Кела про переплавку, аффинаж и купелирование серебра для менее обогащенных руд.

Следующим утром мои родители уехали в Родчепл, узнавать о давно интересующих папулю вещах, касающихся кузнечества из драгоценных металлов. Хоть он и сам был мастером в этом деле, но никогда не упускал возможности узнать больше о той или иной области знания. Перед их отъездом Келрик все-таки успел попросить моей руки. Ведь воодушевленный новостями отец болтал, казалось, только сам с собой, точнее без умолку.

Королевский архитектор тем временем отправился улаживать вопросы покупки всей земли рядом с поместьем Шеннодов, а заодно и ближайшего леса, в котором Келрик, окрыленный идеей строительства большой и удобной для жизни землянки, решил заняться изменением ландшафта и благоустройством прилегающей территории.

Кирхард при этом то и дело интересовался у меня про семейные склепы горожан, словно и не услышал предостережение вовсе.

В общем и целом, обед, плавно перетекший в ужин, накрытый в том числе и для стражников, помимо гостей, прошел почти по-семейному. Почти, это если не считать, присутствия всего Коско на празднестве, точнее радостном событии — нашей с Келриком помолвке и возвращении назад сокровищницы Шеннодов.

Буквально, каждая семья города прибыла в гости с корзиночками для пикников, пирогами, сливовкой, медовухой, булочками, запечённой уткой и прочими дарами, кто чем богат и кто чем горд. Поэтому голодными не ушел ни один из нас, впрочем, как и трезвыми… по завершению трапезы… под утро.

***

По началу безумная идея моего мужа с созданием большой землянки, по размерам не уступающей дому Шеннодов, после воплощения королевским архитектором — превратилась в гениальнейшее творение. Стоило лишь разрыть несколько окон в потолке или в стенах, зашитых внутри натуральным деревом. После застеклить. Прелесть невероятная! А еще красота, свежесть, аромат и уют, свой собственный, о котором я так давно мечтала. Ведь первое время нашего супружества мы оба были вынуждены жить в поместье Шеннодов.

К слову, двухместная кровать располагалась только в спальне родителей, а ночевать по раздельности Келрик напрочь отказался. Вот и пришлось нам ютиться несколько месяцев в моей спальне. Пару раз, когда мы с ним пробовали заняться любовью в моей одноместной кровати, то чудом её не сломали. С тех пор оба были вынуждены придумывать постыдные будоражащие мысли позы для иной мебели, чем кровать, а иногда и вовсе любить друг друга, где и как придется.

Ведь проснувшаяся во мне чувственность благодаря моему умелому учителю, жениху, а затем и мужу на следующий день, буквально, требовала с каждым днем всё новых и новых экспериментов.

Поэтому для меня сейчас, голой, распластанной на животе, на гигантской кровати в собственной спальне, эта поза казалась какой-то экзотикой, не менее возбуждающей одной только мыслью о предстоящем.

Вот, Келрик вошел в меня довольно смело, потому как ранее я сама доигралась, провоцировала его дразнящими поцелуями и якобы нечаянными ласками, намекающими взглядами, когда мы блуждали по своему дому-землянке с огромными окнами, предусмотрительно занавешенными плотной тканью. А еще — заставленную дорогой мебелью, сделанной резчиками специально для нашей семьи.

Резкий толчок Кела внутри отозвался во мне ощущением полного экстаза, тягучим, разливающимся приятной теплотой по всему телу. Когда же муж начал ускоряться, двигая нас обоих к изголовью кровати, то я не сдержала стон удовольствия сквозь стиснутые губы.

Поощренный моей реакцией Кел, видимо, передумал торопить события, вышел и стал покрывать легкими, дразнящими поцелуями мою спину, начиная от плеч, медленно, очень и очень приятно.

Я простонала повторно, попыталась перевернуться на лопатки, из-за желания вновь вместе слиться телами, наконец ощутить разрядку. Но муж меня удержал, заставляя лечь обратно. При этом его естество сейчас лежало между моих ягодиц и напряженно подрагивало. А сам Келрик словно ухмылялся, весь такой довольный. Нутром почувствовала, что так и было. Оттого решила его проучить, точнее попытаться. Слегка сжала ягодицы друг с другом и стала раскачиваться телом вверх и вниз, заставляя мужа хрипло выдохнуть:

— Кудесница моя…

Следующий миг я вновь ощутила его в себе, глубоко, там, где горячо и влажно. Меня словно подменили, ведь в этот раз я уже специально застонала, громко, от удовольствия, наполняющего каждую клеточку моего тела, когда он вторгался в меня смело, то и дело меняя ритм, чтобы не позволить настроиться на завершение, пока под конец не сжалился и не позволил мне закончить нашу чувственную феерию первой. А сам излился следом, выдыхая на ушко:

— Мне уже можно откупоривать коллекционное вересковое мускатное? Или дождаться, когда сама расскажешь про причину своего зверского аппетита?

 «И все-то он заметил! — внутренне посетовала я с легкой досадой».

А когда Келрик вышел из меня, то перекатился на бок и притянул к себе, нежно поцеловал со словами:

— Что бы ты себе ни подумала — я рад, Эмилия, что повстречал тебя в том переулке. А еще рад, что Раффэль Вотердор оказался не таким уж засранцем. Но главное, я рад, что ты от меня сбежала в тот раз, потому что я и сам был готов, как последняя скотина, заняться с тобой понятным делом в той подворотне, не думая о последствиях. И не известно, как бы всё это закончилось…

Отвечать на его слова не стала, а лишь поцеловала мужа в губы и смущенно проронила:

— Надеюсь, ты не изменишь своё мнение, узнав, что у нас будет девочка… — перехватив его изумленный взгляд, решила оправдаться: — Видишь ли, мама в воду глядела, а там…

— Надеюсь только, дочь будет похожа на меня, — пошутил он беззлобно. — Иначе я весь издергаюсь, пока выдам её за муж.

— Вот как? — ухмыльнулась его словам, памятуя о мамином предсказании про трех дочерей, моих точных копий и одного младшенького сына — вылитый Келрик. — Тогда я лучше промолчу об остальном…

Конец