Академический литературный альманах №15

Окончила Калмыцкий государственный университет, Высшие литературные курсы по программе «Литературное творчество». Поэт, прозаик, переводчик.

Академик Интернациональной академии современной культуры, член группы ДООС (волкозавр), член СРП, член ИСП, член Академии «Русский слог» выпускников Литературного института, член СПРК (СП Республики Крым).

Является создателем калмыцкого регионального отделения СПРК, его руководителем.

Награждена грамотой за подготовку и проведение выездной части IX Международного литературно-музыкального фестиваля «Интеллигентный сезон» в Калмыкии.

Лауреат конкурса им. Л. А. Загоскина «Вслед за путеводной звездой», 2016 г.

Призёр фестивалей «Интеллигентный сезон»

Лауреат национальной литературной премии «Золотое Перо Руси», 2021 г.

Награждена медалью «За вклад в дружбу между народами и особые достижения в международной деятельности». Г. Нур-Султан, 2022 г.

Награждена медалью «За вклад в отечественную культуру». ИАСК г. Москва, 2024 г.

Интернетный роман

или предновогодняя сказка

/новелла/

А снег падал и падал уже который день. Снежинки кружились медленно, завораживающе. Было светло от лунного света и от снега. Сколько времени бродила по аллеям она не знала, телефон сел. Идти домой не хотелось, уж слишком было красиво, светло и тихо.

Но. Мужской силуэт не исчезал. Сначала подумала, что гуляет, как и она, но он, она уже не сомневалась, медленно плелся за ней. Она ускорила шаг. Ускорил и силуэт. Сердце заколотилось, забеспокоилась.

О! Спасение! Навстречу шёл Громила, судя по походке, молодой. Когда, наконец, поравнялись с ним, она схватила его за руку и выдавила шёпотом: «Не волнуйся, дүүкә (братишка), за мной увязался воон тот, давай узнаем, что ему от меня нужно».

Громила вытаращил глаза и она добавила: «Буйн болтха… (пожалуйста)».

«Пошли», – буркнул Громила, они подошли к незнакомцу.

– Что вам нужно от меня? Вы полчаса шли за мной.

– Добрый вечер. Я – Очир. Не полчаса, больше.

– Я вас не знаю.

– Как же? Вы – Даяна. Вы – ягодка опять. А мне 57 годиков. Вспомнили?

– А… как вы узнали меня?

– Я всё про вас знаю. Вы живёте вон в том доме. Работаете в «десятке».

– Так я пойду, – сказал облегчённо Громила, высвобождая руку.

Сейчас-то она увидела, что, несмотря на огромный рост, у него было доброе, совсем детское лицо и было ему лет 30.

– Да, конечно, – ответил Очир за неё – мы с Даяной ещё погуляем. Мужчины пожали друг другу руки. (Как у них всё просто!)

– Погуляем?

– Вам же хочется гулять? Но удручает одно!

– Что?

– Вам приходится гулять одной. А иногда становится страшно, как сейчас. А ещё вы разговариваете сама с собой, вслух.

– Да ничто меня не удручает! Что вы ко мне прицепились! Тоже мне психолог!

Она высвободила руку, оттолкнулась от него и… шаг… второй… третий, поскользнулась и шмякнулась в снег.

Он поднимал её долго, она неуклюже барахталась в снегу, что-то бормотал, оттряхивал её от снега. Когда, наконец, она выпрямилась, он заботливо, злость её сразу испарилась, стал убирать снег с лица, волос. Нахлобучив ей капюшон, он притянул её и стал целовать. Это было настолько неожиданно, что вошла в ступор – возмущение, стыд и вливание в какой-то размеренный поток – всё смешалось.

Пыталась оттолкнуть, не смогла. Запах был тёплым, приятным, губы нежными, поцелуй долгим.

Он заглянул ей в лицо, в глазах был вопрос. Она была смущена.

Не девочка. Бери себя в руки. Надо что-то ответить – приказала себе. И ровным твёрдым голосом выпалила: «По правилам, я должна сейчас вам влепить пощёчину».

– По каким правилам?

– По установленным законом. За дерзость. На первом, ещё и вынужденном, свидании (она еле сдерживала смех).

– Ну что же, лепите. Законы надо соблюдать. Нагнулся и подставил ей щёку. Улыбка и совершенное ребячество не сходили с его лица.

– А мне совсем не хочется соблюдать эти правила. Я элемент асоциальный. К тому же, такое сейчас случается крайне редко.

– Насколько редко?

– Ну… за последние лет двадцать…

– 20! Как запущенно!

– А вы по ночам всех хватаете и целуете?

– Нет. Это впервые. Поскольку пощёчина отменяется, так что вы прикажите?

– Вы исполнитель моих приказаний?

– Да!

– Тогда… приказываю… – рылась в мозгу… должно быть что-то сногсшибательное, чего этот чёрт не ожидает…

– ЫШО! – закрыла глаза и вытянула губы трубочкой.

Они захохотали. Стало совсем легко. Он схватил её и закружил.

А-а-а… – он поскользнулся и с ней упал в снег. Лежали в снегу, не торопились вставать.

– А такого снега уже лет двадцать не было.

– У тебя всё измеряется двадцатью годами. Видимо, этот отрезок унылый…

– С чего ты взял? (про себя отметила, что уже перешли на «ты»).

Хотя? Было ведь всё. И яркие победы, и выступления, и охапки цветов, и… одинокое возвращение домой. Она любила эти творческие вечера. Свои стихи и любимые стихи других авторов она знала наизусть. Никогда не понимала, когда читали с листочков и с телефонов. Читала всегда вдохновенно, погружалась в стихи. Вслух добавила: «Не может быть в жизни двадцать лет уныния. Просто наступает понимание, что то, что казалось очень важным, на самом деле суета сует. Не было тишины внутри».

– Как красиво начался наш роман… – мечтательно протянул он, приподнявшись на локти.

– Роман?

– Мы же влюблённые?

– Да брось! Не смеши! Это приключение:

– Как ты красиво говоришь…

– Какой роман? Осталось мне запеть завтра:

– Артистка! – захохотал он.

– Я – актриса. Хотите? Я – клоун.

– Какой я был дурак! Столько времени потерял! Помнишь, осенью, ты здесь гуляла. Садилась вон на ту скамейку, а я всегда вон на ту.

– Я часто гуляла осенью здесь. Но не заметила. Честно.

– Да, знаю. Ты ни на кого не смотришь. Иногда с собой разговариваешь.

– Это я стихи бормочу… иногда…

Он подскочил, достал мобильник, сразу включил Сальваторе Адамо «Падает снег» (явно был заготовлен трек) и протянул руку – прошу.

Нельзя было сказать, что они танцевали. Танцевать, свободно двигаться, было невозможно, снега навалило много. Просто обнявшись, раскачивались под музыку.

Потом шли, взявшись за руки, дурачились.

– Идут белые снеги – начал он,

– Как по нитке скользя… – продолжила она…

– Жить и жить бы на свете,

– Но, наверно, нельзя… – так они построчно дочитали Евтушенко, потом был Блок.

– Расскажи о себе. Ты слежками и расспросами выкачал из меня немало.

– У меня своё дело. На жизнь хватает. Дети, у меня дочь и сын, определены, живут самостоятельно. От жены ушёл сам.

– А чем дышится?

– Воздухом.

– Лаконично. Я не люблю расспрашивать, никогда не делаю этого. Считаю, что человек, если захочет, сам расскажет. А вот я разболталась впервые за двадцать лет.

– Опять двадцать лет… – улыбнулся он.

– Ну да. Люди, с которыми я могла говорить ушли. Их уже нет. С друзьями встречаюсь редко, нужно событие какое-то. Да и я очень чувствительна к фальши. Как только она возникает, я самоустраняюсь, и так сужается круг. Посиделки, чтобы убить время, меня не интересуют.

Мне, наоборот, не хватает времени.

– Ты очень независимая.

– Скорее, пофигистка.

– ?

– Меня перестало волновать то, что думают обо мне люди. Не волнуют вопросы – счастье или несчастье, грех или добродетель. Публикации, дипломы, награды – это всё мишура. Сейчас я в той стадии, когда знаю всё, умею всё и ничего не боюсь.

– А меня же испугалась час назад.

– Уже час прошёл? Не бояться в безлюдном месте возможного маньяка, это глупость.

– То, что ты перечислила, это не пофигизм.

– Тогда что это, по-твоему?

– Моральный облик строителя коммунизма.

– Не ёрничай. Я научилась выбрасывать из жизни то, что мне мешает. Меня волнует только то, кто я здесь и сейчас.

– И кто ты здесь и сейчас?

– «Осим Хаим» – наслаждаюсь жизнью! Даже в ресторане могу сидеть, поджав под себя ноги, так мне удобно. Вот мой пофигизм.

– Во! Ресторан! Я приглашаю тебя в ресторан, выбирай любой! Сидеть будешь, как тебе захочется.

– Ты думаешь, я все рестораны знаю. Я туда хожу только по свадьбам и юбилеям. На которых, кстати, я очень устаю. Всегда вынужденное долгое пребывание и нарисованное веселье.

– Как это нарисованное?

– Я что хочешь, изображу на этом личике. Не сотрёшь.

– Верю!

– Ста – ни – славский! Хотелось бы тихо посидеть. И чтобы саксофон и гитара.

– Сделаем!

– Но в ресторан я же приду красивая. Ты же влюбишься окончательно. Замуж позовёшь.

– Я и сейчас собираюсь тебя замуж позвать.

– Нее… изволь. Такую прелесть менять на банальное замужество? Непростительная роскошь в мои лета. Я это буду пить маленькими глоточками, как хорошее вино.

– А мы и будем эту прелесть пить всю оставшуюся жизнь… вдвоём…

– Пусть всё повисает в воздухе… Нужно соблюсти правила приличия. Иначе отпугну тебя. Следующего ещё двадцать лет придётся ждать… уже с клюкой. Так что, мне пора.

– Тебе хочется спать?

– Нисколечко. Просто хочу выглядеть нормальной.

– Как это нормальной?

– А вот так! Считайте всё предновогодней сказкой, случившейся с вами и со шлёпнутой прохожей.

Она мгновенно преобразилась и пошла не оглядываясь. Шла уверенно. Он надеялся, что это её очередная выдумка, что оглянется, подбежит к нему смешливая, колючая, настоящая… Но она всё отдалялась и отдалялась. Он стоял как вкопанный. А ей казалось, что она вышла из другого измерения, вернулась в своё. Даже снег уже не падал.

У самого дома он настиг её, схватил за плечи, стал трясти, он почти кричал: «Что с тобой? Вернись! Вернись! Не отпущу!» Прижал к себе так, что она услышала: сердце его бешено колотилось.

– Я… здесь… и… сейчас… Ты напугался? – шепнула, припечатанная накрепко к груди.

– Спрашиваешь?! Ты мир расколола на две части в одно мгновение. В последний момент успел перепрыгнуть эту пропасть.

– Я тоже испугалась. Загадала: не остановишь меня, значит…

– Всё. Даже слышать не хочу про конец!

– А это только начало сказки… Продолжение завтра – улыбнулась она, приподнялась на цыпочки и прильнула к его губам. В этом поцелуе было всё: долгое одиночество, тоска, мечты, боль разочарований, никчемность побед, пустые ожидания, нерастраченная, невостребованная женская нежность…

– Даже выпустить тебя уже боюсь.

– Отпускай! Не то придумаю что-нибудь пострашней – засмеялась она.

– Не надо! Сжалься над моим слабым сердечком. Что будет завтра?

– Придумай сам. Первую главу я уже написала. Боже! Уже светает. Пока.

Дома она заглянула в зеркало. Лицо сияло. Глаза горели. Не раздеваясь, она включила ноутбук, поставила телефон на зарядку. Ей необходимо было вспомнить, когда это началось. Торопливо скинув одежду, нашла переписку.

Октябрь

Он: Добрый вечер!

Он: Доброе утро!

Он: Добрый вечер! Спасибо, что приняли меня в друзья.

Она: Добрый вечер! Извините, я случайно нажала на «подтвердить».

Он: Ничего случайного в этом мире нет. Вы же буддист.

Он: Здравствуйте!

Он: Добрый вечер!

Он: Доброе утро!

Он: Добрый вечер!

И так весь октябрь. Завидное постоянство и упёртость.

Ноябрь

Он: Добрый вечер!

Он: Доброе утро!

Он: Здравствуйте!

И так каждый день… и всякие сердечки, цветочки… Банальность и ему присуща, однако.

Декабрь

Он: Добрый вечер!

Он: Доброе утро!

Он: Здравствуйте! Да ответьте же наконец!

Он: Добрый вечер! Чем занимаетесь?

Она: Лоботрясничаю.

Он: Я тоже. Вам скучно?

Она: Я не понимаю, что такое «скучно», это сидеть и зевать? А «весело» – прыгать, кувыркаться?

Он: Вам нужен мужчина?

Она: Смотря почём

Он: Недорого…

Она: Дешёвки меня не интересуют, а дорогие не по карману.

Он: Вы мне нравитесь! Считайте, что нашли мужчину.

Она: А вы думаете, что я с ног сбилась, обыскалась? Я вас нашла?

Он: Я нашёл! Я – Очир.

Она: Да? И сколько годиков Очиру?

Он: 57

Она: Мне 65. Ягодка опять. Хоть и пожмаканная, соки повытекли, передвигаюсь прытко без клюки. Дальше интересно?

Он: Очень интересно! Весёлый вы человек! Самокритичный.

Она: Грустить не о чём. Не такая уж самокритичная, просто

констатирую факты. А факты вещь упрямая.

Он: Любимое занятие?

Она: Люблю лениться.

Он: Давайте встретимся. Познакомимся вживую.

Она: Нее… Мне лень. Это же надо собираться, чтоб создать неизгладимое впечатление, может даже последнее в этой жизни. Если встречаться, то сразу влюбить в себя. Иначе зачем?

Он: Какая вы кардинальная, однако. А впечатление вы уже создали.

Она: Какое?

Он: Неизгладимое.

Она: Не попугайничайте! Не лезьте в мой лексикон.

Он: Хорошо. Впечатление – потрясающее! Уже середина декабря. Нам же с вами надо запланировать Новый Год!

Она: Вы нормальный?

Он: Вполне

Здесь переписка закончилась. Последняя – 10 декабря. Она заблокировала его в тот день. Разблокировала и пошла спать, было уже семь утра. Как хорошо, что воскресенье. Она знала, что как только проснётся, прочитает кучу милых вещей от него. Уснула сразу. Ей снились опять полеты, парения среди снежинок, совсем как в юности. Сказка…

Автор-выпускница средней школы представляет отрывок из своего первого рассказа. Пишет она с 6 лет: раньше писала стихи, сейчас же – небольшие рассказы. Планирует написать что-то масштабное. Увлекается рисованием. В этом году поступила в БГПУ, будет обучаться дизайну.

Когда светит бабочка?

Отрывок из рассказа

В империи Эльдрин все места поражали своей красотой: живописные леса и поля, быстрые и спокойные реки, впадающие в моря, и кристально чистые озёра. Но было одно место, которое выделялось не только своей красотой, но и чем-то ещё – стихами.

Именно в этом провинциальном городке Фэйлор, окружённом лесами и реками, жили и до сих пор живут известные поэты. Каждый эльдринец посоветовал бы именно это место человеку, который впервые в жизни посетил империю. Особенно Фэйлор становился популярным во время праздника Лунного вальса, когда сюда съезжались люди со всех уголков соседних империй.

Этот праздник символизировал великое единение Земли и Луны и традиционно отмечался в полнолуние, которое случается лишь раз в году. Сейчас шла подготовка к празднику, ведь полнолуние ожидалось совсем скоро. Улицы пестрили разнообразием: здесь продавали и обычные безделушки, и стоящие артефакты для магии, и пилюли для укрепления здоровья или лечения от болезней. Здесь же стояли лавки с самыми вкусными блюдами в империи и с обычной едой, которая популярна у селян.

Продавцы призывали людей, не жалея использовать магические трюки, которые могли сделать и обычные люди. На улице было многолюдно, особенно около сцены, где поэты с энтузиазмом рассказывали свои стихотворения толпе. Один стих сменял другой, а чтобы народ не заскучал, делались небольшие паузы между выступлениями. Тогда на сцену выходили танцовщицы или шуты. Первые завораживали толпу танцами, вторые развлекали историями или использовали различные атрибуты – животных, магические безделушки или показывали фокусы. Люди либо улюлюкали, прося послушать очередной стих, либо высказывали восхищение выступлениям танцовщиц и шутов, хлопая в ладоши и прося выступить на бис.

Среди толпы выделялось три человека, которые стояли рядом друг с другом – два юноши и девушка. Один из парней, который находился посередине, выглядел как благородный молодой господин. Он был принцем Империи Этерии. Особенностью этой империи являлось то, что все люди там оборотни, а у власти стояли лисы, которые уже более десятка сотен лет правили государством и только укрепляли его власть. Но понять, кто этот парень, многие не смогли бы, потому что белоснежных ушек не было видно за капюшоном. Волосы у парня также имели белый оттенок, а глаза фиолетовые. Одет юный принц был неброско, но наряд так и веял новизной.