Регистрация

Ты выйдешь за меня снова

Размер шрифта:   13
Ты выйдешь за меня снова

Глава 1

Лето 2000-го года

Москва

Нина

Мы с Максимом выходим из ЗАГСа и с гордым видом показываем обручальные кольца нашим гостям, которые создали живой коридор.

Пока идем по этому коридору, нас обкидывают рисом, монетами, и громко кричат:

– Поз-драв-ля-ем!

Фотограф делает несколько кадров, затем мы рассаживаемся по машинам и едем в банкетный зал.

Встречные автомобили нам сигналят, мигают фарами. За нами большой свадебный кортеж из машин с шариками на боковых зеркалах, а у кого-то даже банки привязаны к глушителю, и они гремят на всю улицу.

Всю дорогу целуюсь с мужем.

Не могу поверить, что я стала его законной женой.

Завтра в обед мы поедем на вокзал, сядем в поезд и отправимся в наш медовый месяц.

Две недели в Сочи.

Только я и он.

Ну разве это не сказка?

С Максом я познакомилась этой зимой, почти сразу, как переехала с семьей в Москву.

Все свои девятнадцать лет я вместе с родителями и младшим братом жила в военном городке, расположенном в Подмосковье.

Всегда мечтала уехать оттуда. На этот Новый год загадала желание о переезде в город, а уже через неделю папа сообщил, что его переводят служить в Москву ― пошел на повышение.

Здесь я и встретила свою любовь.

Правда, мама говорит, что мы слишком поторопились со свадьбой. Ну, подумаешь, всего полгода встречаемся. Мы же любим друг друга.

Выходим из машины у банкетного зала, в нас снова летит рис, мелочь. Родители встречают с караваем. Макс, как это и положено, откусывает больше, чем я.

Как только садимся на места жениха и невесты, начинаются тосты.

Мама вытирает слезы умиления, папа, как всегда, сидит с военной выправкой и грозным лицом, но я вижу, что он переживает за меня. Потому что тоже не в восторге от нашей свадьбы.

«Куда торопитесь? Погуляли бы год-другой, а потом и женились бы себе на здоровье!» ― ворчал он.

Мой двенадцатилетний брат, сидя за столом, корчит рожицы, изображая офицера, который говорит тост, а лучшая подруга Таня глаз с меня не сводит. Сидит с грустной улыбкой и любуется моим платьем, моей фатой.

Вспоминаю ее слова.

«Везет тебе, Нинка. Такого жениха отхватила. Москвича! А я, наверное, так и состарюсь в нашем гарнизоне. Вот бы и моего отца перевели в столицу. Эх…»

Таньке тоже найдем московского жениха. У моего Макса много хороших друзей, но он почему-то ни с кем из них не хочет ее знакомить.

Такая девка красивая! Стройная, высокая блондинка, ноги от ушей, грудь колом.

Во мне всего метр пятьдесят пять роста и у меня от природы недлинные ножки, поэтому рядом с Таней кажусь малявкой.

Иногда даже задумываюсь, почему Макс обратил внимание не на нее, а на меня? В голову лезли дурные мысли: а вдруг ему нужно поближе подобраться к моему отцу? Макс тоже хочет стать военным после окончания института. Тогда почему бы не породниться с полковником, правда?

Но все эти дурные мысли я давно выбросила из головы.

Знаю, что мой муж любит меня больше всех на планете.

После нашего медленного танца включается веселая музыка, все гости выходят в центр зала, а я иду в туалет.

По пути ищу взглядом Макса или Таню. Мне нужно, чтобы кто-нибудь помог мне справиться с подъюбником. Пять колец все-таки!

Не увидев их, беру за руку маму и кричу ей на ухо:

– В туалет сильно хочу. Поможешь мне с платьем?

Через пару секунд мы входим в туалет и… меня словно током прошибает.

Только что, прямо на моих глазах, мой Максим целовался… с Таней.

Увидев меня, они резко отпрянули друг от друга, а теперь стоят и смотрят на нас с мамой растерянным взглядом.

Отрешенно глядя на них и почти не чувствуя под ногами пол, я делаю несколько шагов назад, выхожу из туалета, а мама остается там и громко кричит на них.

Я словно на автопилоте иду к гардеробу, достаю из отцовского пиджака ключи от «Волги», выхожу на улицу, сажусь в машину и, скривив лицо, яростно стучу кулаками по рулю.

Неистово кричу от боли.

Душа разрывается на куски, все тело словно охвачено пламенем.

Поворачиваю голову к крыльцу, вижу, как к машине бегут мои родители, вставляю ключ в зажигание, нажимаю на газ и вылетаю на трассу.

– А-А-А-А-А-А! ― снова ударяю кулаком по рулю, вытираю черные от туши слезы, пытаюсь вписаться в поворот, но теряю управление.

Удар.

Затем дикий гул в ушах, который смешивается со звуком бьющегося стекла и скрежета железа.

А дальше темнота.

Глава 2

Август 2020-го года

Лера

– Лера, ты меня слышишь? Лерочка, открой глаза!

«Лера? ― удивляюсь я. ― Какая еще Лера? Меня зовут Нина. Нина Балашова!»

Слышу всхлипывание и отчаянный голос.

– Доктор, она точно приходит в себя? Почему она не открывает глаза?

– Ваша сестра три недели была в коме, ей понадобится время на восстановление.

«Какая сестра? ― не понимаю я. ― У меня нет сестры. Есть брат, есть кошка, собака, а сестры нет и не было никогда. Это что, розыгрыш?»

– Пойдемте со мной в кабинет, ― шепотом произносит доктор. ― Вам нужно подписать кое-какие бумаги. Это касается дальнейшего лечения Леры.

Приоткрываю тяжелые веки и вижу, как в дверях исчезают две размытые фигуры в белых халатах.

Оглядываю помещение, понимаю, что нахожусь в больнице, и с ужасом распахиваю глаза.

– Авария… ― шепчу сухими губами. ― Я же попала в аварию!

– Слава богу! ― раздается в дверях голос, и ко мне подбегает женщина в белом халате.

Она поправляет капельницу, наклоняется к моему лицу и, ласково улыбаясь, гладит по голове.

– С возвращением, девочка!

– М-моя машина… Она… она сильно пострадала? ― спрашиваю я, понимая, что отец расстроится из-за нее.

«Волга» все-таки, а не какой-нибудь там «Жигули». Он на нее больше года копил. Папа редко разрешает мне ездить на ней. Постоянно бурчит:

– Нинка, ну вот зачем тебе понадобились эти права? Не женское это дело ― водить машину.

– Какая машина? ― хмурится женщина.

– На которой я попала в аварию.

– Хм… Ты не попадала в аварию. Тебя три недели назад ударила молния. Думали, что не выкарабкаешься, но ты сильная девочка.

«Какая молния? Что она несет?»

Я решила, что женщина что-то перепутала, но внезапно в голове проносятся картинки, как я бегу с работы под ливнем, вдруг небо озаряет яркая вспышка, и после этого я ничего не помню.

Д-да, я Лера…

Я ― Лера Савельева. Живу в Москве, мне девятнадцать.

Но… Нина… Нина Балашова ― это тоже я.

Только в прошлой жизни.

И эту жизнь я отчетливо видела, пока находилась в коме.

Я словно заново прожила ее.

От шока, который я сейчас испытываю, не могу вымолвить ни слова.

Зажмуриваю глаза и снова вижу фрагменты из прошлой жизни.

Как я стояла в свадебном платье напротив мужа и смотрела на него влюбленными глазами. Затем во время банкета я вошла в туалет и застала его со своей лучшей подругой.

Я выбежала на улицу, села в отцовскую «Волгу» и, вылетев на трассу, врезалась в столб.

Так закончилась моя предыдущая жизнь.

Жизнь Нины Балашовой…

Вскоре я пойму, зачем мне показали эту жизнь ― пойму, когда встречу человека, которого очень любила.

Человека, из-за которого я умерла.

Ему сейчас тридцать девять, а мне, как и тогда, девятнадцать.

Мы снова живем в одном городе и наша встреча уже не за горами.

Глава 3

Месяц спустя

Лера

Больше месяца я провела в больнице, и все эти дни были словно в густом тумане.

Я не могла думать ни о чем, кроме Нины и ее судьбы. В каждом сне я видела фрагменты из ее жизни. Недолгой и… очень трагичной.

Как будто она хотела сообщить мне что-то очень важное.

Она до сих пор не отпускает меня.

Иногда мне кажется, что все сплелось в одну паутину: моя нынешняя жизнь смешалась с предыдущей и порой я перестаю понимать, где реальность.

Кто я? Нина или Лера?

Каждую ночь просыпаюсь в холодном поту, кричу, оглядываясь по сторонам и, видя на соседних кроватях людей, хлопаю себя по щекам.

«Я Лера. Я в больнице. Меня ударила молния», ― шептала сегодня в пять утра дрожащим голосом, не зная, как объяснить проснувшимся людям, что минуту назад вернулась из прошлой жизни, где бегала по двору за маленькой собачонкой, тискала пушистого рыжего кота, обнимала маленького брата.

Несколько минут понадобилось на то, чтобы прийти в себя и понять, что я нахожусь в больнице.

В психиатрическом отделении, куда меня поместила сестра.

– Лерочка, так для тебя будет лучшею, ― убеждала Вика. ― После удара молнией с тобой стали происходить странные вещи. Ты совсем не похожа на себя прежнюю. Несешь бред про свою прошлую жизнь, зовешь во сне какого-то Егора. Что с тобой происходит? ― всхлипнула она, глядя на меня мокрыми, испуганными глазами. ― Я совсем не узнаю тебя.

Я пыталась объяснить ей, что Егор ― это не мое больное воображение. Это мой брат.

Мой младший братик, с которым я росла в прошлой жизни.

«Нинка, догони!» ― постоянно звучит в голове его задорный голос.

После одного сна я долго сидела на кровати и вспоминала, как ласково к нам обращалась мама, выйдя на крыльцо деревянного дома.

«Ребятки, идите за стол. Обед остывает».

Она была очень красивой и худенькой, как тростинка. У нее были каштановые кудрявые волосы чуть ниже плеч, ясные голубые глаза и добрая улыбка.

В каждом сне она обнимала меня и шептала, что я и мой брат ― это самое ценное, что есть в ее жизни.

В основном все сны были о моем девятнадцатилетнем возрасте, а брату в то время было двенадцать.

И почти все эти сны были о жизни с родителями. Жениха Нина почти не показывала мне. Как будто приберегла его «на потом».

В одном сне приснился отец.

Статный мужчина в военной форме и с суровым взглядом.

– Сегодня вечером закатим большой праздник! ― гордо произнес он, стоя у зеркала и застегивая пуговицы на кителе. ― Сейчас заеду в банк, сниму с книжки деньги, съезжу в город за нашей ласточкой, а потом мы это дело отметим.

Папа развернулся к нам с братом и скрестил руки на широкой груди.

– Ну, говорите, что вам привезти из города.

– Мне джинсы-клеш и свитер, который похож на травку. Помнишь, я у тебя еще в прошлую зарплату просила?

– Привезу! ― Отец потрепал меня по голове и наклонился к моему брату. ― А ты что закажешь, проказник?

– Тетри-и-и-ис! ― громко закричал брат. ― И батарейки к нему не забудь.

Вечером вся семья собралась во дворе, разглядывая блестящую черную «Волгу», а я разглядывала новые джинсы-клеш, которые были на мне, и серый свитер-травку.

Папа разрешил мне посидеть за рулем новой «Волги», и я тогда заявила:

– Завтра же побегу сдавать на права!

– Ишь, чего удумала! ― рассмеялся отец. ― Не женское это дело ― водить машину!

Когда сели за стол, отец взял маму за руку и объявил новость:

– Меня переводят в Москву!

Картинка сменилась, и я со своей семьей очутилась в пустой, просторной квартире.

– Лида, смотри, что я принес! ― с порога воскликнул отец и подал маме небольшую коробку.

Она распечатывала ее так же быстро, как дети распечатывают подарки от Деда Мороза.

– Переносной телефон? ― зажав рукой рот, в шоке изрекла мама, и кинулась к отцу на шею. ― Коль, он же без провода, да?

– А то! ― гордо выпрямился отец. ― Можешь теперь хоть на кухне, хоть лежа в ванной по нему разговаривать. Только на базу ставить не забывай, а не то разрядится.

– Пойду Ирке позвоню, ― радостно взвизгнула мама. ― Скажу, что завтра вместе с ней пойду на выборы.

Картинка сменилась, и я увидела, как по телевизору оглашали результаты выборов президента.

– Смотри, какой молодой этот Владимир, ― глядя в экран телика, улыбалась мама. ― Думаю, он станет хорошим президентом.

– Поглядим! ― буркнул отец и, поднеся к лицу газету, посмотрел на нового президента. ― Небось, надолго не задержится на посту.

Получается, весной двухтысячного года, когда были выборы, Нина была жива, и ей было девятнадцать. А умерла она летом двухтысячного, в день собственной свадьбы.

Я родилась осенью двухтысячного.

Значит, ее душа почти сразу после смерти снова пришла в эту жизнь, только уже в моем теле.

Через три недели, в конце сентября, мне исполнится двадцать.

Выходит, я девятнадцать лет ничего не знала о своей прошлой жизни, жила как обычный человек, но сейчас мне зачем-то показали эту жизнь…

Именно сейчас. Когда я нахожусь в том же возрасте, в котором умерла Нина.

Это точно неспроста.

Я обязательно выясню, что от меня хочет душа Нины.

Может, в прошлой жизни она не успела сделать что-то очень важное, и теперь это предстоит сделать мне?

Той ночью, когда мне снились выборы, я как обезумевшая делилась эмоциями с соседками по палате и энергично размахивала руками.

– Он впервые стал президентом в двухтысячном! Я тогда еще жива была. Мне было девятнадцать. Сейчас я живу в новой жизни, и он до сих пор на посту.

В палату вошла медсестра, воткнула мне укол, и я вырубилась.

После этого я поняла, что мне никто не верит.

Нет, вру.

Одна женщина в ситцевой сорочке мне верила.

А еще она верила в то, что ночью прилетят инопланетяне и похитят ее для того, чтобы она поведала им какой-то страшный людской секрет.

Пожалуй, она единственная слушала мои рассказы с открытым ртом и, делая умное лицо, качала головой.

Я перестала делиться с людьми своими снами.

Понимала, что в таком случае мне не суждено выйти из больницы.

Стала вести себя как нормальный человек, но ночами продолжала блуждать по своей прошлой жизни и наслаждаться общением с родителями, которых мне так не хватает в этой ― реальной жизни.

День за днем убеждала врачей, что я в полном порядке и что мне больше не нужно лечение.

Соврала им, что я все выдумала про прошлую жизнь и убедила их, что у меня нет никаких последствий от удара молнией.

Вуаля! Меня отпустили домой.

А это означает одно: я наконец-то смогу начать складывать пазл из фрагментов прошлой жизни, которые я вспомнила, и приступить к поиску семьи, в которой жила Нина.

А еще я обязательно найду ее жениха и подружку Таню.

Сейчас я хожу по палате, собираю свои вещи и даже не догадываюсь о том, что ждет меня уже завтра.

Глава 4

― Все взяла? ― спрашивает сестра, оглядывая палату. ― На тумбочке фрукты не твои?

– Мои, ― бросаю я. ― Пусть останутся соседкам по палате.

– Нельзя ничего оставлять в больнице, ― ворчит Вика и сгребает фрукты в пакет. ― Примета плохая. Говорят, что если что-то оставить, то можно сюда снова загреметь.

– Думаешь, я вернусь в дурку? ― вяло смеюсь и машу рукой женщине в ситцевой сорочке. ― Пристегнись, когда полетишь на летающей тарелке, ― подмигиваю ей. ― И не заводи романов с инопланетянами. Они те еще ловеласы.

Выходим на улицу, садимся в Викину машину и молча едем почти до самого дома.

– Богдан весь извелся, ― снова начинает эту тему сестра. ― Скажи мне, ну в чем он виноват? Ты хоть представляешь, как он переживал за тебя, пока ты была в коме?

Сестра недовольно косится на меня и вздыхает.

– Тебя словно подменили после удара молнией.

– Я уже все объяснила, ― глядя в окно, отвечаю я. ― Но ты же не веришь…

– Лер, вот только не начинай свои сказки про прошлую жизнь. Тебе что-то снилось, пока ты была в коме, и это нормально. Сейчас ты вернулась в реальную жизнь. У тебя карьера, свадьба на носу, а ты ведешь себя как сумасшедшая! Разве не понимаешь, что Богдан не будет долго терпеть твои выходки? Забыла, кто он и его родители?

– Прекрасно помню, ― усмехаюсь я.

Богдан ― сын успешных московских бизнесменов и по совместительству мой жених. Ему на днях стукнуло двадцать три. На день рождения родители подарили ему машину бизнес-класса и два фитнес центра в Москва-сити.

За два дня до того, как меня ударило молнией, он предложил мне выйти за него, вопреки недовольству своих родителей.

Помню, как я ненароком услышала его разговор с отцом.

– Жениться на ней захотел? А о ваших будущих детях подумал? Какая у нее генетика подумал? Твоя Лера – дочь алкашей, которые сдали ее в детский дом!

Это правда.

Родители были пьяницами и отдали нас с Викой в детдом, когда мне было четыре, а ей ― семь.

Вскоре они умерли один за другим, а мы с Викой всю жизнь были не разлей вода.

Когда Вике исполнилось восемнадцать, она переехала в квартиру, которую ей дали от государства, устроилась на работу, а затем забрала из детского дома меня.

Надо сказать, мы неплохо жили и нам всегда хватало денег. Я работала официанткой, а все свободное время писала картины и продавала их через интернет. Плюс нам капали деньги с квартиры, которую мне выделило государство. Мы с Викой решили ее сдавать.

Помню, как сестра обрадовалась, когда я познакомилась с Богданом.

– Теперь я буду за тебя спокойна, ― говорила она. ― С Богданом ты как за каменной стеной.

А внутри меня все время сидело чувство, что не он моя судьба.

Все время казалось, что мне предначертан кто-то другой и я обязательно однажды встречу его.

Я не успела ответить Богдану на предложение. Пообещала подумать пару дней и эти два дня мучилась, терзая себя сомнениями.

Сестра давила:

– Да что тут думать, Лер?! Выйдешь за него, родишь детишек, и тогда его родители тебя тоже полюбят, как и родных внуков. С Богданом ты весь мир повидаешь и никогда не будешь нуждаться в деньгах.

Он и правда готов на все ради меня. Организовал выставку моих картин, познакомил меня с известными художниками, которые многому меня научили.

– Твои картины больше не будут пылиться дома, ― говорил Богдан. ― О тебе и твоем таланте узнает вся страна.

Он любит меня, я это знаю. Но не могу ничего с собой поделать. Не могу наступить себе на горло и сказать ему: «Да, я согласна стать твоей женой».

Мне и до удара молнией казалось, что я сделаю ошибку, если скажу ему «да». А сейчас, после того как побывала в прошлом, я тем более не хочу связывать с ним свою жизнь.

Потому что эту жизнь я теперь хочу посвятить Нине.

Я должна отыскать человека, который так жестоко предал ее, изменив прямо на свадьбе, и сделать то, что не смогла сделать она.

Отомстить.

Думаю, именно этого она и хочет от меня.

А еще я задумалась: Нина познакомилась со своим женихом в девятнадцать лет, повстречалась с ним полгода и вышла за него замуж.

Я тоже познакомилась с Богданом в девятнадцать, как раз полгода назад. И он тоже сделал мне предложение.

Совпадение?

Вряд ли.

Может, я повторю ее судьбу, если выйду за Богдана?

Это еще одна причина не выходить сейчас замуж.

– Вик, я сейчас соберу вещи и перееду в свою квартиру.

Сестра, остановившись на светофоре, таращит на меня большие серые глаза.

– Сдурела?! Я никуда тебя не отпущу! Даже не думай.

– Я не маленькая и больше не нуждаюсь в твоей опеке, ― повышаю на нее голос. ― Жильцы как раз недавно съехали, квартира пустует.

– А чем тебя у меня не устраивает? Все же было нормально до того, как…

– Меня ударила молния и я начала нести бред про прошлую жизнь? ― перебиваю ее. ― Ты это хотела сказать?

– Да, черт возьми! ― выкрикивает Вика. ― У тебя крыша поехала, но ты этого не понимаешь! Нет никакой прошлой жизни, Лер!

– Я не стану тебе ничего доказывать. Попыталась уже один раз, но оказалась в психушке.

Вика усмехается.

– А, из психушки выпустили, так теперь решила сбежать от сестры, чтобы тебе никто не мешал сходить с ума дальше.

Я больше не спорю с ней.

Вхожу в квартиру, под возмущенные крики Вики собираю вещи, вызываю такси и еду на другой конец города.

Вечером, закончив уборку в квартире, сажусь на диван, беру блокнот и записываю в него все, что знаю о родственниках Нины.

Отец: Балашов Николай. Был полковником в 2000-м году. Жил в Москве. Переехал вместе с семьей из небольшого военного городка, расположенном недалеко от Москвы.

Мама: Балашова Лидия

Брат: Балашов Егор. Ему сейчас должно быть тридцать два года.

Захожу в интернет и набираю в поиске:

Балашова Нина погибла во время свадьбы.

Нет никакой информации, что неудивительно, если учесть, сколько лет прошло.

Об отце и матери тоже ничего нет.

Захожу в соцсеть, ищу в поиске маму по имени и фамилии, и выходит много людей.

Открываю профиль женщины «Балашова Лидия», вглядываюсь в лицо, понимаю, что она совсем не похожа на ту, что я видела во снах, иду дальше.

И так полтора часа подряд.

Я выделила троих женщин, которые отдаленно напоминают маму Нины.

Вот только профили у них закрыты…

По одной аватарке сложно понять, и список друзей не посмотреть.

А вот с Балашовым Николаем дела обстоят куда хуже: в основном все молодые, и только два мужчины в возрасте.

У одного закрытый профиль, у второго ― всего два фото на стене, а в друзьях один человек.

Не Егор, и не Лидия…

А какой-то Василий.

Я копирую ссылки на их страницы и приступаю к поиску брата.

Егор Балашов

Выходит очень много людей. Снова открываю каждую страницу и, несмотря на то, что время уже второй час ночи, усердно ищу того, кто мне нужен.

Натыкаюсь на аватарку мужчины в белой футболке. Приближаю фото и мне кажется, что в его чертах лица есть что-то знакомое. У двенадцатилетнего Егора, которого я видела во снах, была родинка на левой щеке, и у него есть точно такая же.

Я несколько минут смотрю на него горьким взглядом.

Не знаю, он это или нет, но… но внутри меня почему-то все переворачивается.

– Неужели это за тобой я бегала по двору в прошлой жизни?.. ― шепчу, чувствуя, как глаза жгут слезы.

Вздрагиваю от звонка телефона, вижу на экране «Богдан», набираю полную грудь воздуха и нехотя отвечаю.

– Алло?

– Наконец-то! ― слышу недовольный голос. ― Лер, что происходит? Вика сказала, что тебя сегодня выписали, но ты даже не соизволила позвонить.

– Я была занята переездом.

– Я уже в курсе. Это тоже узнал от твоей сестры. Раз ты не спишь, то я приеду?

– Нет, не нужно. Уже ложусь.

Богдан несколько секунд молчит, затем вздыхает.

– Что с тобой? Почему ты меня игнорируешь? Я тебя больше месяца не видел, Лер. Сейчас у нас есть возможность встретиться, но ты не хочешь.

Я понимаю, что должна поговорить с ним, расстаться по-человечески, но сегодня у меня нет сил на это.

– Давай встретимся завтра.

– Завтра так завтра, ― усмехается он.

Я собираюсь скинуть звонок, но тут меня осеняет:

– Богдан! У тебя дядя военный, так ведь?

– Да, а что?

– Сможешь попросить его поискать в базах информацию об одном человеке? Он тоже военный, может, бывший, но это не суть. Информация же все равно должна быть, верно?

– Что за человек? ― слышу в голосе нотки ревности.

– Николай Балашов. Он двадцать лет назад был полковником и жил в Москве.

– Это твой родственник или кто?

– Я позже тебе объясню. Помоги мне узнать его адрес, пожалуйста. Это очень важно.

– Попробую что-нибудь сделать, ― со вздохом отвечает он и скидывает звонок.

Если Богдан узнает адрес, то это сильно облегчит мне задачу.

Не факт, конечно, что родители Нины до сих пор живут там. Прошло много лет, а если учесть, что эта семья военного, которого могут отправить служить в другой город, то искать будет очень сложно.

Придется начинать общение с теми людьми, которых я нашла в соцсети.

Только что я им буду писать?

«Здравствуйте, не умирала ли у вас дочь Нина?»

Вообще не представляю, как начать разговор с незнакомыми людьми. Да еще и на такую тему…

Сейчас самое главное отыскать их, а потом я найду нужные слова.

Спасибо Нине: она дала мне много воспоминаний. Я могу рассказать им то, что знали только в семье. И про день выборов, и про то, как папа купил Нине джинсы-клеш, а Егору тетрис, и как мама радовалась беспроводному телефону.

Могу рассказать, как Нина с мамой вошла в туалет во время свадьбы и увидела ужасную картину измены.

Но есть еще кое-что.

Я помню слова из песни, которую мама пела перед сном Егору.

Глава 5

Всю ночь не сплю.

Сижу в соцсети, смотрю на фото Егора Балашова, который в это время тоже онлайн.

Красивый, спортивный, высокий. Глаза светлые, волосы темные.

Жаль, что на его странице всего три фото. И список друзей закрыт.

Попробуй угадай, есть ли у него в друзьях Николай или Лидия Балашовы…

Представляю встречу с ним и родителями Нины.

У меня аж мурашки бегут по телу. Как будто собираюсь встретиться со своей родной семьей.

9:30 утра

Я резко распахиваю глаза и прикладываю руку к груди с колотящимся сердцем.

– Я Лера… Я Лера Савельева. Все хорошо. Мне все приснилось.

Прерывисто дыша, вытираю мокрый лоб, смотрю на цепочку с крестиком и медленно запускаю пальцы в волосы.

– На мне нет никакого кулона, ― шепчу дрожащим голосом. ― Он был на Нине.

Только что я снова вернулась из прошлой жизни.

На этот раз Нина показала мне, как гуляла со своим женихом в парке. Он попросил ее закрыть глаза и надел на шею кулон с их фотографиями внутри.

Она прыгала от радости, затем долго целовала его в губы.

Картинка сменилась, и я увидела их на скамейке. Ее лицо было четким, как и в остальных снах, а его ― размытым.

– Макс, как думаешь, сколько у нас будет детей? ― спросила с улыбкой Нина.

– Минимум двое. Сын и дочка. Сына назовем Александр ― защитник.

– А дочку Ариэль, ― выставила указательный палец Нина. ― Мне это имя нравится с детства. Из мультфильма «Русалочка».

– Через неделю станешь моей женой, стрекоза, ― ласково произнес Максим и прижал Нину к себе.

– Ну и прозвище ты мне дал за мои большие глаза, ― рассмеялась она, затем развернулась к нему, обняла за шею, и я увидела татуировку, похожую на треугольник.

Затем перед глазами резко вспыхнул момент аварии, и я проснулась.

– Максим с татуировкой на шее, это пока все, что я о нем знаю… ― тихо произношу я и вздрагиваю от звука СМС.

«Полковник Балашов Николай Степанович умер в 2001 году. Жил в Москве, на Комсомольской 15, квартира 11».

Прочитав сообщение от Богдана, я роняю на одеяло телефон и болезненно поджимаю губы.

Подбородок дрожит, глаза жгут слезы.

– Он умер почти сразу после смерти Нины… ― всхлипываю на всю комнату. ― Может, не смог пережить утрату?

Несколько минут пытаюсь прийти в себя, затем вытираю мокрое лицо, беру телефон и пишу:

«А о его жене и сыне что-нибудь известно?»

«Нет. Это все, что удалось узнать. Во сколько сегодня встретимся?»

Я ничего не отвечаю на сообщение.

Спрыгиваю с дивана, бегу в ванную, быстро умываюсь, надеваю спортивный костюм, вызываю такси и еду на Комсомольскую пятнадцать.

Всю дорогу молюсь, чтобы мама Нины или Егор жили там. Я сгораю от желания их увидеть. Мне так хочется обнять их, поговорить с ними.

– Господи, хоть бы встретились, хоть бы встретились, ― шепчу, скрестив пальцы.

Выхожу у подъезда серой панельной пятиэтажки, поднимаюсь на третий этаж, останавливаюсь напротив железной двери с цифрой «11» и набираю полную грудь воздуха.

Всё.

Звоню.

Глава 6

Я, не моргая, смотрю в глазок, вижу, как в нем гаснет свет.

Значит, кто-то дома и прямо сейчас смотрит на меня.

Стою, не дыша.

Это самый волнительный экзамен в моей жизни. Никогда прежде так не переживала.

Слышу скрежет замка, дверь открывается и на пороге появляется женщина с сердитым лицом.

– Чего надо? ― рявкает она.

– Здравствуйте, ― хрипло произношу я, чувствуя, как учащается сердцебиение. ― Вы Лидия?

– Какая я тебе Лидия?! Нет здесь никакой Лидии! За дуру меня принимаешь?! А ну пошла вон, мошенница! Ходят тут по квартирам, пенсионерам мозги промывают!

Женщина выходит на площадку и толкает меня.

– Иди-иди, давай, пока я полицию не вызвала!

Не сводя с нее глаз, я пячусь к перилам, упираюсь в них спиной и застываю на месте, не зная, что делать.

«Это она или нет?.. Может, нарочно говорит, что не знает никакую Лидию, потому что принимает меня за мошенницу?»

– Здесь раньше жила семья Балашовых. Я ищу…

– Вон пошла! Вон! ― снова толкает меня женщина, я едва не падаю с лестницы. ― На той неделе в тринадцатой квартире орудовала, а сегодня ко мне приперлась?! Учти, на меня это не действует. Меня обокрасть не получится! Я не дура, в отличие от них, ― кивает на квартиру «13», ― номер карты не скажу и деньги за несуществующие услуги переводить не буду!

– Да я не мошенница. Я ищу… ― женщина захлопывает дверь, и я не успеваю договорить.

Несколько секунд прихожу в себя, затем сажусь на холодную ступеньку и запускаю пальцы в волосы.

– Вот и встретились… ― вздыхаю прерывисто.

За спиной слышится скрип двери, затем тихий голос.

– Вы Лиду Балашову ищите?

Я оборачиваюсь, вижу пожилую женщину, выглядывающую из квартиры «12», и резко встаю.

– Д-да, ― взволнованно произношу я, подхожу к ней, но она быстро прикрывает дверь.

– Ты кем приходишься Балашовым? ― раздается подозрительный голос.

– Родственница, ― вру я. ― Дальняя.

– Как докажешь?

Я растерянно развожу руками.

– Эм… Мужа Лидии звали Николай, он был полковником и давно умер. Еще у них был сын Егор и дочка Нина. Нина тоже умерла во время свадьбы, и…

– Все, все, хватит! ― обрывает меня женщина и распахивает дверь. ― Не говори про Нину. Как вспомню про нее, так ночами не сплю.

Женщина отходит с порога, приглашающе кивает в квартиру и с досадой вздыхает.

– Хорошая была девочка… Всегда со всеми здоровалась и в помощи никогда не отказывала. Недолго пожила тут, с полгода примерно.

Она просит меня снять кроссовки и ведет за собой в комнату.

– Ты проходи, проходи, коль их родственница. Хорошо, что приехала. А не то я эту коробку много лет храню, не знаю, как Лидии передать.

– Коробку? ― хмурюсь я.

– Да, которую они забыли во время переезда, ― кряхтит женщина и, встав на носочки, пытается достать из шкафа коробку.

– Они когда переезжали, я помогала им вещи грузить в машину. Попрощалась на улице с Лидой и Егоркой, поднялась на этаж, а там эта коробка стоит.

Женщина ставит на стол коробку.

– Я коробку схватила, выскочила на улицу, а машины уже не было… ― вздыхает она. ― Где искать их не знала, по какому адресу коробку отправить ― тоже не знала. Так она и осталась у меня. Все ждала, когда кто-нибудь заберет, да Лиде передаст. Выбросить рука не поднимается. Там все-таки фотографии их семьи.

– Можно? ― сглотнув ком в горле, спрашиваю я.

– Бери, конечно.

Беру коробку, сажусь на диван и достаю фотографию в рамочке.

Несколько секунд смотрю на улыбчивое лицо Нининой мамы, и чувствую, как сжимается сердце.

– Лидия стала совсем неразговорчивой после смерти Нины. Как будто душу из нее вынули, ― вспоминает женщина. ― А потом еще и Николай умер… У него сердце не выдержало.

Я молча достаю следующую фоторамку и веду взглядом по суровому лицу Нининого отца.

Вспоминаю, как он трепал по голове Нину, как подкидывал на руках Егора. Мои слезы капают на его изображение, в носу сверлит, подбородок дрожит.

«Представляю, что тебе пришлось пережить…» ― всхлипываю я.

Откладываю рамку, беру следующую и, вымученно улыбаясь, смотрю на счастливые лица Нины с Егором.

Я впервые вижу их не во сне, а на фото.

Нина точно такая же, какой я видела ее во снах: длинные русые волосы, голубые глаза, аккуратный носик, красивая улыбка.

Очень милая девушка.

– А ты на нее похожа, ― глядя то на меня, то на фото, произносит женщина. ― Сразу видно, что родственница.

У меня волосы светлее и короче, но черты лица у нас и правда похожи. И цвет глаз одинаковый.

Егор, как и во снах, смотрит на меня с фото озорным взглядом.

Наверное, в детстве он был тем еще проказником.

Я вспоминаю, как во сне Нина показывала мне один случай: их родители сидели в комнате с гостями, а Егор, стоя в прихожей в одних трусах, примерял на себя огромный китель.

– Живо сними! ― гаркнула на него Нина и покосилась в сторону комнаты. ― Это китель папиного начальника. Сейчас как выйдет с кухни, увидит тебя в нем и по шее надает!

Но Егор не послушался. Вдобавок нацепил на себя фуражку и встал напротив зеркала в прихожей.

– Смир-но! На ле-во! Шагом марш! ― командовал с серьезным лицом.

Такой смешной был в трусах, в кителе и фуражке.

Потом побежал от Нины на кухню, схватил со стола булку с вареньем, варенье капнуло на китель, и он с испуганном лицом принялся оттирать.

– Вот дурачина! ― проворчала Нина.

Она стащила с него китель, оттерла тряпкой пятно и перевела испуганный взгляд на отцовского начальника, который появился на пороге кухни.

– Я… я у вас заметила небольшое пятно на кителе, ― соврала она. ― Решила почистить. Простите, что без разрешения.

– Ну, это дело благородное! ― одобрительно кивнул мужчина и потрепал по голове Егора, стоявшего с виноватым лицом. ― Хороших детей воспитал Николай! Пойду, объявлю ему благодарность.

После того сна я, лежа на больничной кровати, улыбалась.

Весело им жилось, однако.

Достаю из коробки следующую рамку, сдуваю с нее пыль и веду пальцем по лицам всех членов семьи.

«Они были такими счастливыми… ― всхлипываю я. ― Дружная, любящая семья, которую взял и уничтожил один человек».

Из-за него умерла Нина и ее отец, а мать перестала существовать.

– Значит, вы не знаете, где их искать? ― спрашиваю, подняв взгляд на женщину.

– Не знаю, дочка, ― вздыхает она. ― Они много лет назад уехали к родителям Лидии в Вологодскую область.

– А в какой город, не помните?

– Не в город, а в деревню. Названия Лида не говорила.

– Еще не легче… ― вздыхаю я.

Как я буду искать их в деревнях Вологодской области?

– Егор, может, и в городе живет, ― рассуждает женщина. ― Молодежь обычно в деревнях не задерживается. А вот где искать Лиду, и жива ли она сейчас, неизвестно.

– Может, кто-то еще знает, где они могут быть?

– Этого я тоже не скажу. Все, что знала, я тебе уже рассказала.

Она кивает на коробку.

– Там на дне еще небольшой сверток лежит. Вещь драгоценная, не потеряй.

Я отодвигаю рамки с фото, оставшиеся в коробке, беру со дна маленький бумажный сверток, распечатываю его и забываю, как дышать.

Отрешенным взглядом смотрю на золотой кулон с фотографиями Нины и… Максима.

– Это Нине принадлежало, ― подсказывает женщина.

– Я знаю, ― хрипло отвечаю я.

Это тот самый кулон, который Максим надел на шею Нины.

Сегодня ночью она показала мне этот момент, а сейчас я держу в руках кулон.

Что это значит?

Я должна была найти его?

Она же неспроста показала его мне, я уверена.

В упор смотрю на лицо Максима.

Наконец-то я знаю, как он выглядел тогда.

Красивый. Глаза то ли серые, то ли карие, не очень понятно. Белозубая улыбка, волосы темные.

– Он ее и погубил, ― сжав губы, выплевывает женщина. ― А потом бегал к ее родителям и прощения просил. Раньше надо было думать! ― прикрикивает она. ― Какой толк от его извинений? Ниночку они все равно не вернут. Помню, Николай его с лестницы спустил, но он все равно еще не раз приходил к ним.

«Мало его с лестницы спустить, ― ледяным взглядом смотрю на его фото. ― Я сделаю все, чтобы он на своей шкуре прочувствовал, каково было Нине в тот момент, когда она застала его с подругой».

– А где живет этот Максим, тоже не знаете? Может, фамилию его помните?

– Не знаю, дочка, ― сокрушенно произносит женщина. ― И фамилию тоже не помню.

Я сжимаю в руке кулон, беру коробку и встаю с дивана.

– И где похоронена Нина, тоже не знаете?

– Так там, где выросла, ― пожимает плечами женщина. ― И Николай там же.

– В военном городке?

– Да, там неподалеку есть старое кладбище.

– А как туда добраться? Это далеко от Москвы?

– Километров тридцать. Я ездила туда на похороны Николая, только вот название не помню.

Она с задумчивым видом чешет голову.

– То ли Федорцево, то ли… О! Федотово! Точно, поселок Федотово! Это в сторону Питера нужно ехать. Ты спроси, где там военный гарнизон раньше был, думаю, быстро найдешь.

Я благодарю ее за информацию, прощаюсь, вызываю такси и еду в поселок Федотово.

Всю дорогу вглядываюсь в лицо Максима.

«Она любила тебя, а ты так жестоко ее предал», ― сжав челюсти, смотрю на кулон.

Водитель такси проезжает указатель с надписью «Федотово», сворачивает с трассы в поселок, через пять минут останавливает машину у старого, ржавого шлагбаума.

– Куда дальше?

Я растерянно смотрю в окно, за которым виднеются старые дома.

– Дальше я сама.

Подаю ему деньги, выхожу из машины, шагаю за шлагбаум и оглядываю пост с разбитыми окнами и потрескавшейся синей краской.

Наверное, на этом посту раньше стояли военные и открывали шлагбаум жителям гарнизона.

Сейчас здесь пусто. Значит, военных тут нет…

Чем ближе подхожу к домам, тем сильнее колотится сердце.

В одном из этих домов жила Нина.

Я в прошлой жизни жила здесь. Ходила по этой дорожке, видела эти деревья и это поле.

Мне до сих пор не верится, что все это происходит наяву.

Кто бы мог подумать, что в этой жизни я попаду в прошлое и окажусь там, где когда-то жила в другом теле.

– Заблудились? ― слышу за спиной голос.

Глава 7

Обернувшись, смотрю на пожилого мужчину, стоящего на крыльце покосившегося дома.

– Здравствуйте! Подскажите, а где здесь кладбище?

Мужчина показывает большим пальцем за свое плечо.

– Кладбище за домами. Это нужно по полю пройти метров двести. А кого конкретно хочешь найти там? Я тут давно живу, может, подскажу.

– Балашовых. Нину и ее отца Николая.

– А-а, Балашовых… ― протягивает он, затем выходит из двора и закрывает калитку. ― Ну, пойдем, провожу.

Он подходит ко мне и внимательно изучает лицо.

– А ты кем им будешь? Я тебя что-то не припомню.

– Дальняя родственница, ― снова вру я.

– Тогда идем, дальняя родственница, ― улыбается он во всю вставную челюсть. ― Без меня ты их точно не отыщешь. На кладбище давно нет сторожа, так что никто тебе не подскажет, где и какая могила. Сама видишь, в поселке теперь совсем нет никакой жизни. Все дома в аварийном состоянии.

– А вы знали их семью? ― спрашиваю я.

– Как же не знать! ― фыркает мужчина и указывает пальцем на старый дом. ― Вон в том доме они жили. Я вместе с Николаем служил, так что и его, и всю его семью знаю.

Он что-то еще говорит, а я в упор смотрю на дом, в котором живу почти в каждом сне.

Дворик, заросший травой, по которому Нина бегала то за братом, то за собакой, ржавые качели, на которых качался Егор.

Опять глаза жгут слезы.

Не могу ничего с собой поделать.

Все это настолько волнительно и одновременно трагично, что эмоции захлестывают с головой.

Засмотревшись на дом, я запинаюсь о камень и едва не падаю, но мужчина вовремя подхватывает меня за локоть.

– Смотри под ноги, ― смеется он. ― У нас тут все дороги разбиты.

– А вы не знаете, куда переехала из города Лидия с сыном Егором?

– Насчет Лидии не подскажу. Я слышал, что она не раз приезжала сюда, чтобы проведать могилы, но лично с ней не виделся. А вот Егорка тут часто бывает. То на одной иномарке приедет, то на другой.

У меня аж пульс подпрыгивает от услышанного.

– Он в Москве живет? Когда он был здесь в последний раз?

– Где живет, не знаю. А был он тут неделю назад. Я из окна видел, как его машина проезжала. Молодец, не забывает сестру с отцом. На их могилах всегда порядок, всегда свежие цветы.

– Вы сказали, что он на разных машинах приезжает. А марку машин или номера помните?

– Одна машина джип, черный такой. «Тойота», если не ошибаюсь. А вторая белая иномарка, похожа на спортивную. Думаю, и на той, и на той Егор приезжает.

– То есть вы не уверены, что это он? ― хмурюсь я.

– На белой так точно он. Я с ним как-то встретился у магазина. А вот когда он на черной приезжал, так мы не общались. Мне из окна дома видно кладбище. Его машина как раз стояла примерно у могил Балашовых. А вечером я пошел с собакой гулять и увидел на их могилах цветы. Кроме Егора, сюда некому ездить, так что он это был, кто же еще.

«Ну да, кто же еще… ― мысленно усмехаюсь я. ― Навряд ли Нинин женишок будет ездить к ней на могилу. Таким, как он, плевать на всех!»

Мужчина подводит меня к ухоженной могиле, на которой лежат засохшие белые розы, а сам отходит в сторону.

Я вхожу за ограду, смотрю на милое, улыбающееся лицо Нины, и в горле наматывается колючая проволока.

Не могу дышать, не могу сглотнуть.

– Вот мы и встретились, ― шепчу сухими губами. ― Ты привела меня сюда, показала мне свою жизнь, а теперь помоги мне найти человека, из-за которого ты здесь оказалась. Ведь ты же хочешь, чтобы я нашла его? Тогда дай мне подсказки, ― прошу, глядя в ее глаза. ― Что я должна сделать дальше? Какую миссию я должна выполнить?

Я показываю ей пакет, в котором лежит коробка с фотографиями и кулоном.

– Ты сегодня ночью показала мне этот кулон, и он уже меня. А теперь помоги мне найти твоего жениха.

Опускаю взгляд на ее фамилию и округляю глаза.

«Смирнова Нина Николаевна».

Точно! Как я сразу не догадалась, что она похоронена под фамилией мужа!

Она же успела выйти за него, значит, и фамилия ЕГО!

Я резко мрачнею.

– Смирнов… Максим Смирнов… А почему не Иванов, не Петров, не Сидоров? У него слишком распространенная фамилия. Этих Максимов Смирновых пол Москвы!

Несколько минут сижу на могиле, разговаривая с Ниной и ее отцом, который похоронен рядом.

Мужчина громко прочищает горло, словно тем самым поторапливая меня.

– Туча идет, ― указывает взглядом на небо. ― Надо бы успеть вернуться до дождя.

Обратно мы идем быстрым шагом. Дождь вовсю моросит, поднялся сильный ветер.

– Вы сможете передать Егору мой номер телефона? ― кричу я, закрывая лицо от дождя.

– Давай! Как увижу его, сразу передам.

Я достаю из сумки блокнот, в котором делаю разные заметки о жизни Нины, пишу номер телефона, отрываю листок и подаю мужчине.

– Можешь у меня дождь переждать, ― предлагает он.

– Спасибо, но я…

Смотрю на дом Нины и добавляю:

– Я там пережду.

– Ну, смотри, ― разводит руками мужчина. ― Если что, можешь прийти, я тебя чаем напою.

– Буду иметь в виду.

Я благодарю его, бегу к дому, открываю скрипучую, деревянную дверь и застываю посреди маленькой прихожей.

Смотрю на себя в пыльное, грязное зеркало.

Точно у такого же зеркала стоял Егор в кителе…

Медленно перемещаюсь по дому со старой мебелью и вижу перед глазами картинки, как здесь жила семья Нины.

Вхожу в комнату, сажусь на облупившуюся, пружинистую кровать, оглядываю стены с оторванными обоями, затем кладу руку на железную спинку кровати, и в этот момент в голове отчетливо звучит голос Нины.

– Егорка, как только ты поправишься, мы обязательно поедем в город в парк аттракционов.

Закрываю глаза и вижу картину: Нина сидит на этой кровати, гладит по голове Егора, затем трогает его лоб.

– Горячий… Сейчас я тебе таблетку принесу.

Картинка меняется.

Нина вбегает в комнату со стаканом воды и блистером с таблетками. Быстро подает Егору воду, выдавливает в его ладонь таблетку, подбегает к магнитофону и прибавляет громкость.

– Слушай радио. Я сейчас.

Она выбегает из комнаты, а через минуту из магнитофона звучит ее голос.

– Хочу передать привет своему младшему братику Егору. Егорка, поправляйся скорее. А чтобы он не скучал, поставьте его любимую песню группы «Иванушки интернешнл», «Тополиный пух».

Я резко распахиваю глаза.

– Радио, ― шепчу дрожащим голосом и хватаю сумку.

Глава 8

Москва

Егор

Закончив тренировку, вхожу в раздевалку, беру из сумки полотенце и иду в душ.

Теплая вода снимает мышечное напряжение, тело расслабляется.

– Ну ты сегодня дал жару, ― смеется в соседней кабинке Жека, с которым у меня был спарринг. ― Все ребра мне отбил!

– Готовлюсь к чемпионату, сам понимаешь, ― усмехаюсь я, намыливая голову.

Через неделю еду в Питер на чемпионат по боксу. Если одержу победу, то смогу оплатить матери операцию.

Сумма только кажется неподъемной, но я продам тачку, подниму денег на чемпионате и этого точно хватит.

Выхожу из бойцовского клуба, прыгаю в тачку и с рычанием спортивного мотора вписываюсь в поток машин.

Включаю радио, откидываюсь на спинку сиденья и медленно продвигаюсь к дому по пробкам.

– …На часах семнадцать ноль-ноль, а это значит, что настало время для ваших приветов и поздравлений, ― звучит из динамика голос диджея. ― К нам дозвонилась Валерия. Валерия, здравствуйте!

– Здравствуйте! Я хочу передать привет Его…

Переключаюсь с радиостанции на флешку.

Терпеть не могу всю эту болтовню.

Я предпочитаю слушать музыку, а не чужие приветы.

Через пару километров останавливаюсь у супермаркета, вхожу внутрь, быстро кидаю в продуктовую корзину протеиновые батончики, кефир, яйца, творог и, подойдя к кассе, снова слышу приветы и поздравления, которые доносятся из телефона кассирши.

Видимо, унылая музыка, которая играет в торговом зале, ее не устраивает, поэтому предпочитает слушать радио на мобиле.

– …Привет от Валерии летит…

Дальше я не слышу.

Отвечаю на звонок от тренера и, зажав телефон между плечом и ухом, складываю в пакет продукты.

Прыгаю в тачку, всю дорогу обсуждаю с тренером предстоящий чемпионат, затем заруливаю на заправку и вхожу внутрь.

– Вторая колонка, девяносто пятый бензин, ― говорю я.

Оператор пробивает, я прижимаю к терминалу карточку и перевожу взгляд на переносную музыкальную колонку, которая стоит у кассы.

И из нее тоже летят приветы. Только уже по другой радиостанции.

– В нашу студию дозвонилась Валерия, ― произносит диджей.

Имя Валерия меня как будто преследует сегодня.

По радио в машине была Валерия, в супермаркете приветы передавала Валерия, и на заправке снова Валерия.

– Я хочу передать привет Егору Балашову, ― произносит девушка, и теперь мне становится не до шуток. ― Егор, я надеюсь, ты меня слышишь. Мне нужно поговорить с тобой о твоей сестре Нине. Нине Балашовой. Я знаю, что это кажется странным, но ты все поймешь, когда мы встретимся. Прошу тебя, приезжай сегодня в военный городок, в котором ты вырос. Я жду тебя здесь.

Из моей руки падают ключи от машины, по телу проносится мощный разряд тока.

«Что это было сейчас?..»

– Мужчина-а-а, ― словно отдаленно раздается голос. ― Я говорю, оплата прошла. Можно убирать карточку.

Я поднимаю с пола ключи и стеклянными глазами смотрю на колонку, из которой звучит песня «Тополиный пух».

Глава 9

Егор

Меня разрывает на части.

Внутри каждую секунду взрываются бомбы, жар обжигает лицо, все тело горит.

Клянусь, если бы сейчас я был на ринге, то мой соперник был бы уже в глубоком нокауте.

Во мне столько ярости, что готов убить любого, кто попадется на пути.

– Кто ты такая, сука?! КТО ТЫ, МАТЬ ТВОЮ?! ― ударяю кулаком по рулю и настойчиво сигналю машине, которая плетется впереди.

Обгоняю ее по обочине и топлю на газ.

– У какой твари повернулся язык говорить о моей сестре? ― изрекаю ледяным голосом и сжимаю челюсти.

Девушки, которые приходят на мои соревнования и жаждут общения со мной, готовы пойти на многое.

Но еще ни одна не заходила так далеко.

Одна нарочно подвернула ногу, когда проходила рядом со мной, и застонала от боли, чтобы я обратил на нее внимание.

Вторая сделала вид, что у нее заглохла машина, и попросила меня помочь. Я помог, и она в благодарность за эту помощь предложила сходить в кафе, но я отказался.

Меня часто ждут на улице после соревнований, а некоторые выучили расписание моих тренировок и ждут у бойцовского клуба, когда я приеду или когда закончу тренировку.

Полгода назад я расстался с девушкой, с которой прожил почти четыре года, и сейчас мне на хрен не сдались никакие отношения.

Я с головой ушел в спорт.

Моя задача взять кубок, срубить денег и отвезти мать на операцию.

А потом уже можно задумываться о семье.

И вряд ли мой выбор будет в пользу девушек, которые поджидают меня после тренировок, или тех, кто шлет мне по десять сообщений в день, тем самым желая обратить на себя внимание.

Не люблю навязчивых.

А таких, как эта Валерия, я готов задушить собственными руками.

Она звонила на все радиостанции, чтобы достучаться до меня.

Чтобы, мать ее, зацепить меня! Сказала про мою сестру, зная, что это точно не останется без внимания.

Если она думает, что это сойдет ей с рук, то здорово ошибается.

Я сейчас еду в поселок, как она и хотела.

И там она ответит за то, что посмела упомянуть имя моей сестры.

Никто не имеет права говорить о Нине.

Эта тема касается только моей семьи.

Но какая-то сука узнала о том, что у меня много лет назад погибла сестра, и решила этим воспользоваться.

Ладно, про Нину и про то, что я жил в военном гарнизоне, она узнала. Но, черт побери, откуда она могла узнать про песню?!

Это знали только мы с Ниной, и я никому об этом не рассказывал.

У меня даже нет вариантов, кто и как мог об этом узнать.

То, что в детстве мне и сестре нравилась эта песня, не знали даже родители.

А может, знали?..

Я был мелким тогда и не все помню.

Помню, как Нина заказала эту песню на радио.

Может, она рассказала об этом матери? А может, кто-то из знакомых услышал ее «привет»? Такое вполне возможно, но кто об этом вспомнит спустя столько лет?

А еще я одного не пойму: кому нужно говорить со мной о Нине?

Нина давно умерла, и я уверен, что нет никакой информации, которую я срочно должен узнать о ней.

Я и мои родители знали о ней все.

Нина была открытым человеком и у нее не было секретов от семьи. Поэтому та курица, которая хочет что-то поведать о сестре, нагло лжет.

Сейчас приеду на место, и она ответит за это.

Жестко ответит!

Я вспоминаю про одну молодую девчонку, которая приезжала ко мне на соревнования в Архангельск, и меня внезапно осеняет: она представилась Лерой. Помню, подарила мне плюшевую игрушку и, поцеловав в щеку, поздравила с победой.

А потом писала мне в соцсетях и просила встретиться.

Может, это она?..

Я сжимаю руль так сильно, что на руках белеют костяшки.

Сгораю от желания увидеть ее и сделать так, чтобы она раз и навсегда запомнила, что такими вещами шутить нельзя.

Мне было двенадцать лет, когда умерла Нина, но я прекрасно помню день ее смерти.

Я сидел за столом во время свадьбы, как вдруг началась какая-то суета.

Мать в панике прокричала, что Нина села за руль отцовской тачки и уехала, после чего все гости рванули на улицу, а там…

А там я увидел, как отец избивает Нининого мужа.

Мать велела мне остаться в ресторане, а сама уехала вместе с отцом и моим дядей.

Максим был весь в крови, но тоже прыгнул в свою тачку и поехал за ними.

Их долго не было.

Я и все остальные гости сидели в ресторане без музыки. Тамада разводила руками, видимо, не зная, что ей делать.

Помню, как ко мне подошла сестра матери. Она была вся в слезах. Взяла меня за руку, молча отвела в такси, отвезла домой, уложила спать, а утром я проснулся от дикого крика матери.

Этот крик до сих пор звенит в моей голове.

И я его никогда не забуду.

Я не сразу понял, что произошло: почему так резко закончилась свадьба, и почему родители вернулись домой только под утро.

Потом отец отвел меня в комнату и велел сесть на кровать.

Его лицо было белее бумаги, глаза потухшие, голос дрожал.

Я впервые видел его таким и не мог понять, что с ним происходило.

Он сообщил мне, что моей сестры больше нет, и разрыдался.

Чувства, которые я испытал тогда, сложно описать словами.

Когда осознал, что моя Нинка больше не вернется, у меня случилась истерика. А потом я еще очень долго не мог привыкнуть к тому, что я больше не увижу свою любимую сестру.

Родители винили во всем Максима.

Я помню, как он приезжал к нам домой, после чего отец становился злым как собака.

Кричал на всю квартиру:

– Как он смеет появляться здесь?! Если еще раз приедет, задушу его своими руками!

Когда я стал старше, мать рассказала мне, что произошло на свадьбе, и теперь уже я был готов убить этого ублюдка.

Но мы с матерью уехали в деревню, где прожили много лет.

Она до сих пор живет там.

Десять лет назад встретила мужчину и рядом с ним она стала оживать. Вышла за него, но отца забыть все равно не может.

Нет-нет, да расплачется, вспоминая его и Нину.

Я вернулся в Москву семь лет назад, когда мне было двадцать пять. И первым делом отыскал ублюдка, из-за которого погибла моя сестра.

До сих пор помню ту встречу и слова, которые он мне втирал в уши.

– Черт! ― сжав губы, смотрю на пробку впереди. ― Авария что ли?

Вижу вдалеке машину «скорой», до которой мне как пешком до Китая ― слишком долго придется ждать, чтобы объехать место аварии.

И развернуться нет возможности.

Глубоко вздыхаю и откидываюсь на спинку сиденья.

– Я здесь больше часа простою…

Спустя минут сорок объезжаю аварию, но разогнаться все равно не получается: из-за сильного ливня машины еле-еле плетутся по трассе.

Ни хрена не видно из-за потока воды, стекающего по лобовому стеклу.

Наконец добираюсь до поселка.

Мне навстречу едет машина, вроде такси, я пропускаю ее и проезжаю за шлагбаум.

Подъезжаю к дому, в котором раньше жил, глушу мотор, выскакиваю из тачки, влетаю внутрь, и быстро прохожусь по комнатам, оставляя за собой грязные, мокрые следы.

Пусто.

– Где она? ― быстро дыша, смотрю по сторонам.

Сжав кулаки, выхожу из дома и оглядываю пустую улицу.

– Егор! ― кричит сосед и торопливо спускается по ступенькам крыльца. ― Тебя как раз сегодня искала девушка.

Я надеваю на голову капюшон и бегу к нему.

– Где она? Вы ее видели?

– Видел, видел, ― отвечает он. Достает из кармана листок и подает его мне. ― Просила передать тебе номер телефона.

Быстро распечатываю листок, смотрю на номер.

– А сама она где? Где девушка, которая меня искала?

– Да вот только что уехала на такси. Видать, не дождалась.

Только что мне навстречу попалось такси!

Не прощаясь с соседом, бегу к тачке, прыгаю за руль, резко сдаю назад, разворачиваюсь и лечу вперед как выпущенная стрела.

Вижу машину такси, приближаюсь к ней и настойчиво сигналю.

Водитель тачки сворачивает на обочину.

Я со свистом колес останавливаю машину и, не заглушив мотор, выскакиваю на улицу.

Все тело каменеет, когда вижу, как из такси выходит курица, которая звонила на радио.

Подлетаю к ней, хватаю за шею и заставляю смотреть в глаза.

– Как ты посмела заикнуться о моей сестре?! ― изрекаю ледяным голосом и наклоняюсь к ее испуганному лицу.

– Эй, что происходит? ― выйдя из машины, кричит водила. ― А ну отпусти ее, иначе я вызову полицию!

– Не надо полицию, ― хрипит девка.

Она сжимает мою руку и выдавливает:

– Если задушишь, то я не смогу рассказать тебе о Нине.

– О Нине?! ― кричу ей в лицо, чувствуя, как в жилах закипает кровь. ― Что ты хочешь рассказать мне о ней?

Обвожу взглядом ее лицо, понимаю, что она вчерашняя школьница, и цежу сквозь зубы:

– Ты еще не родилась, когда она умерла.

Перемещаю руку на воротник ее толстовки и дергаю на себя.

– Откуда ты узнала о ней?! Говори, пока я тебя не придушил!

– Она сама мне рассказала, ― шепчет она и зажмуривает глаза, как будто готовясь к удару.

Я вскидываю руку над ее головой и сжимаю губы.

Готовь убить ее за эти слова.

С трудом держу себя в руках.

– Нина приходит ко мне во снах и рассказывает о своей жизни, ― с закрытыми глазами тараторит она и вжимает голову в плечи. ― Это началось после того, как меня ударило молнией.

Она с опаской открывает глаза, прерывисто выдыхает и поджимает губы.

– Ее душа живет в моем теле, и…

Я резко хватаю ее за подбородок и сжимаю его.

– Заткнись! Заткнись, или я за себя не ручаюсь.

Но вместо того чтобы заткнуться, она, глядя мне в глаза, говорит скороговоркой:

– Вы жили в военном городке. Твою маму зовут Лидия, папу Николай, у вас была собака и рыжий кот. Однажды к вам домой пришли гости, ты надел китель отцовского начальника, испачкал его вареньем, но Нина тебя не сдала. В тот день, когда твой отец поехал в город за «Волгой», ты просил купить тебе тетрис, а Нина попросила привезти ей джинсы-клеш и свитер-травку. Когда вы переехали в город, папа купил беспроводной телефон, и мама очень обрадовалась. А когда ты болел, Нина позвонила на радио и попросила включить для тебя песню «Тополиный пух».

Она замолкает и глубоко дышит.

А я меняюсь в лице.

Медленно убираю руку с ее подбородка и несколько секунд стою словно парализованный.

По телу проносится дрожь, и это явно не от дождя, под которым мы стоим мокрые насквозь, а от всего услышанного.

Никто, кроме Нины, не знал про варенье на кителе…

Девчонка убирает с лица мокрые волосы, смотрит на меня глазами, полными слез, и приоткрывает дрожащие губы.

– Спи, дитя мое, усни, сладкий сон к себе мани… ― едва слышно поет она. ― В няньки я к тебе взяла ветер, солнце, и орла…

И после этого меня выносит напрочь.

Как будто только что мое тело насквозь прошили пулями.

Это самый мощный, самый болезненный нокаут в моей жизни.

Только что она спела песню, которую мне пела в детстве мать.

Глава 10

Егор

Мы сидим в машине, мокрые насквозь.

Ко мне прилипла вся одежда вплоть до боксеров.

Девчонка стучит зубами от холода, а я читаю статью в интернете, которую она мне открыла.

«…После удара молнией девятнадцатилетняя Валерия Савельева находится в коме. Ее состояние расценивается как критически-тяжелое».

Этой статье почти два месяца.

Ее фото тоже здесь есть, значит, про кому не соврала.

Но мне с трудом верится, что она может видеть свою предыдущую жизнь.

Разве такое возможно?!

В фильмах, в книгах, на какой-нибудь «Битве магов» – можно увидеть подобную хрень, но только не в реальной жизни.

Но, с другой стороны… она знает вещи, которые не знает никто.

И это ставит меня в тупик.

Возвращаю ей телефон, пристально смотрю на нее и понимаю, что сумасшедшие фанатки так себя не ведут.

Кажется, она сама напугана и не знает, что с этим делать.

– Я только сейчас начинаю привыкать к тому, что живу на две жизни, – произносит она гнусавым голосом и вытирает лицо, по которому стекает с волос вода. – После каждого сна я несколько минут убеждаю себя, что я Лера, а не Нина.

Девчонка прерывисто вздыхает и, опустив взгляд, шепчет:

– А иногда она приходит ко мне днем. Стоит только прикрыть глаза, и я вижу ее.

У меня в груди будто проворачивается отвертка.

Клянусь, если воткнуть в руку гвоздь, то эта боль не сравнится с той, что я сейчас испытываю.

Оказывается, есть вещи похуже слепоты.

Напротив меня сидит человек, который говорит фразами моей сестры, поет колыбельные из детства, рассказывает то, что знали только я и Нина, но… это все равно не Нина.

Я не вижу ее перед собой, но мне так этого хочется сейчас.

Передо мной сидит незнакомка, которая ковырнула самую больную рану.

Окунула меня в детство и заставила вспомнить моменты, которые мы пережили с сестрой.

Я сейчас сгораю от желания обнять Нину и сказать ей слова, которые говорю, стоя напротив ее памятника.

Но не могу этого сделать, потому что эта девчонка чужая для меня, хоть и похожа на сестру.

Светлые большие глаза, бледная кожа, красивые губы. И лет ей столько же, как было Нине, когда она умерла.

– М-можешь вк-к-лючить печку, – стуча зубами, шепчет она, и обнимает себя за плечи.

Черт!

Она же продрогла до костей.

Это во мне сейчас полыхает пламя. От эмоций мое тело горит, как будто на него льют горячий воск, поэтому я не чувствую холода.

На полную включаю печку и выезжаю на трассу.

В машине тишина. Ни музыки, ни единого звука. Мы едем молча до самого города.

У меня к ней много вопросов, они вертятся в голове, но сейчас я не могу сложить буквы в слова.

В горле стоит ком.

Знаю: если я начну говорить с ней о Нине и о том, что она ей показывает, то точно не доеду до города.

Пока что все происходящее не укладывается в моей голове.

Я не особо задумывался о том, что происходит с душой после смерти: она перестает существовать, или приходит в эту жизнь в новом теле?

Никто не способен дать стопроцентный ответ на этот вопрос, но, то, что сейчас происходит…

Отрываю взгляд от дороги, снова смотрю на девчонку и медленно веду рукой по лицу.

Вспоминаю, как она пела мне колыбельную, и чувствую, как тело покрывается мелкой дрожью.

Мне нужно все переварить.

В конце концов я либо пойму, что душа Нины и правда живет в ее теле, либо осознаю, что мне на тренировках отбили голову и я слетел с катушек.

Она называет мне адрес, и через несколько минут я останавливаю машину у ее подъезда.

– Это я взяла у вашей соседки на Комсомольской, – говорит девчонка, протягивая мне пакет. – Здесь фотографии вашей семьи.

Достаю из пакета коробку и хмуро смотрю на рамки с фотографиями.

– Мать думала, что эта коробка потерялась во время переезда… – хрипло изрекаю я.

– Соседка сказала, что вы забыли ее в подъезде. Все эти годы она хранила ее, не зная, как передать.

Она сует руку в карман толстовки и достает цепочку с кулоном.

– Там еще лежал этот кулон. Но его я оставлю себе.

Я смотрю на кулон, который принадлежал сестре, и рука не поднимается взять его.

Этот кулон Нине подарил ублюдок. Ублюдок, который свел ее в могилу.

– Нина показала мне момент, как она гуляла с Максимом в парке, – вздыхает девчонка. – Максим попросил ее закрыть глаза и надел на ее шею этот кулон.

В моей голове проносятся воспоминания того дня.

«Мам, смотри, что мне подарил Макс! – с порога воскликнула Нина и, подбежав к матери, показала кулон. – Представляешь, мы с ним, значит, гуляем по парку, я ничего не подозреваю, как вдруг он просит меня закрыть глаза и надевает на шею кулон. Здесь наши фото», – улыбнулась сестра и прижала кулон к губам.

– Думаю, Нина не зря показала мне этот момент, – тихо произносит девушка и убирает кулон в карман. – Хочет, чтобы я сделала то, что не смогла сделать она.

Она поднимает голову и пристально смотрит на меня.

– Скоро я во всем разберусь и сделаю все, что от меня требуется.

В ее глазах застыли боль и отчаяние. Ни одна актриса не сможет так убедительно врать.

Она говорит правду о Нине, но я пока не могу к этому привыкнуть, не могу до конца все это осознать.

Она точно не долбаная фанатка, которая хочет добиться моего внимания и не сумасшедшая. Хотя любой другой на моем месте точно подумал бы, что у нее едет крыша.

Но я не любой другой.

Для меня все ее слова – это возврат в прошлое. Я прекрасно понимаю все, о чем она говорит.

Но пока не понимаю, как вести себя в этой ситуации.

Впервые нахожусь в безвыходном положении.

Протягиваю руку к бардачку, достаю из него блокнот и подаю его ей.

– Здесь стихи Нины. Я читаю их, когда хочу отстраниться от всего, что происходит вокруг.

Она открывает блокнот и, горько улыбаясь, читает вслух.

– Я на сердце большими буквами напишу: «Осторожно, хрупкое». На двери в свою душу тонкую напишу: «Не втыкайте иголки в нее».

Внезапно закрывает глаза и водит над блокнотом левой рукой, как будто пишет невидимой ручкой.

– Не входите сюда посторонние. Не несите дурные события. Я хочу, чтобы все запомнили: моя душа вам не общежитие.

Я смотрю на нее не моргая.

Она произнесла слово в слово и водила рукой, как будто прямо сейчас писала эти самые строки.

Меня словно схватили за горло и крепко сжали его.

«Как это возможно? Как это, черт побери, возможно?! Этот блокнот всегда был у меня, а стихи Нины нигде не опубликованы».

Она кладет ладонь на страницу и, не открывая глаза, улыбается.

– Ты тоже левша? – доходит до меня.

– Да, – кивает девчонка, затем закрывает блокнот и подает его мне. – Только что Нина показала мне, как писала это стихотворение.

Она шмыгает носом и смотрит на меня мокрыми глазами.

– Нина была очень талантливой. И, видимо, в этой жизни она решила писать картины вместо стихов.

Она открывает дверь и поднимает голову на окна дома.

– Я живу на четвертом этаже, квартира сорок один. Можешь приезжать в любое время. Если, конечно, захочешь…

Видимо, мы оба понимаем, что на сегодня достаточно.

После всего, что произошло, нам нужно прийти в себя, а ей в первую очередь нужно согреться.

Я отъезжаю от ее дома, через двести метров останавливаю тачку, прижимаю голову к рулю и несколько минут пытаюсь привести себя в чувство.

Перед глазами вспышками мелькают картинки из детства, затем вижу похороны Нины, теперь в ушах звучит крик матери.

Я вижу, как сижу в комнате Нины и смотрю на ее пустую кровать.

Теперь перед глазами вспыхивает момент, как я держал за горло девчонку и то, какими испуганными глазами она на меня смотрела.

Меня разрывает на части.

Такое чувство, будто бы я оттолкнул от себя родную сестру.

Резко выпрямляюсь, завожу мотор, влетаю в ее двор, и со всей энергией, которая во мне осталась, бегу на четвертый этаж.

Глава 11

Лера

Я сижу на расправленном диване, обняв руками колени.

На мне до сих пор мокрая одежда, и волосы тоже все еще мокрые.

Как пришла, сразу вошла в комнату, не включая свет, села на чистое постельное белье, и так сижу уже несколько минут.

В душе тихо, как на дне моря.

Нет сил ни о чем думать.

На меня наваливаются воспоминания, как я ходила по дому, в котором жила Нина, как я сидела на кровати в комнате и смотрела на то место, где когда-то стоял их старый магнитофон.

Вижу перед глазами ее памятник и засохшие белые розы, которые лежат на могиле.

Прогоняю из головы все мысли.

Я не должна полностью погружаться в ее жизнь, иначе снова окажусь в дурке.

Нужно научиться отделять реальность от прошлого и думать холодной головой.

Только так, не поддаваясь эмоциям, я смогу довести до конца начатое.

Понимаю, что сегодня я сильно шокировала Егора, поэтому не стала задавать ему вопросов о Максиме. Надеюсь, вскоре он придет в себя, и мы поговорим в более спокойной обстановке.

Я узнаю у него, где найти Нининого мужа, а дальше, следуя ее подсказкам, сделаю то, что она от меня хочет.

– Представляю, что он сейчас чувствует, – судорожно вздыхаю, думая о Егоре.

Вспоминаю, как он схватил меня за горло, и как мне стало страшно в тот момент.

Перед глазами стоит его лицо: глаза как куски металла, губы сжаты, на шее от напряжения вздулись вены.

Я и не надеялась, что наша встреча пройдет легко, но не думала, что в нем будет столько ярости.

Его можно понять, ведь он решил, что это злая и очень жестокая шутка.

Но Нина снова спасла меня.

В тот момент, когда я начала читать ее стихотворение, в голове зазвучал ее голос. Она показала мне, как писала эти строки, как внутри ее рождались эти фразы.

Когда я открыла глаза и посмотрела на Егора, мне стало дурно.

Так выглядят люди, когда в их сердце вонзается пуля, и через мгновение они падают замертво.

Он был словно обездвижен. Не моргал, не дышал.

Я поняла, что на этом достаточно и вовремя ушла.

Боялась, что, если Нина покажет мне что-то еще, то Егор попросту этого не вынесет.

А сейчас сижу, думаю, как он там, и не нахожу себе места.

Меня тянет к нему, словно магнитом.

Не могу передать словами то, что я сейчас чувствую.

Так бывает, когда переживаешь за близкого человека. Наверное, то же самое испытывает мать, которая не может дозвониться до сына-подростка. Она изводится, сходит с ума, а когда он наконец-то отвечает на звонок, то она готова обнять весь мир.

Что с ним сейчас?

Где он?

Как он?

Такое чувство, что Нине очень неспокойно за него, и я пропускаю это через себя.

Встаю с дивана, меряю шагами комнату и запускаю пальцы в волосы.

Почему мне так хочется оказаться рядом с ним?

Я вздрагиваю от громкого стука в дверь, иду в прихожую, смотрю в глазок и мое сердце начинает биться как сумасшедшее.

Быстро отпираю замок, распахиваю дверь и тут же оказываюсь в объятиях Егора.

Он прижимает меня к себе так сильно, словно я только что стояла на краю обрыва, но он спас меня за секунду до падения.

Его пальцы проникают под мои волосы, по шее прокатывается его теплое, рваное дыхание.

Егор прижимает мою голову к своей широкой груди, целует в макушку, облегченно выдыхает, и мы стоим в полной тишине, грея друг друга в объятиях.

У меня слезы бегут по щекам.

Как будто не я его обнимаю, а Нина.

Как будто он обнимает не меня, а… ее…

Чувство, словно мы долгие годы ждали этого момента, и теперь, когда он случился, мы не в силах отойти друг от друга.

Я слышу чьи-то медленные шаги, поворачиваю голову и вижу… Богдана.

– Я думал, что ты просто не можешь прийти в себя после удара молнией, – усмехается он. – А оказывается, у тебя есть другая причина избегать встречи со мной.

  • Я на сердце большими буквами напишу:
  • Осторожно, хрупкое.
  • На двери в свою душу тонкую напишу:
  • Не втыкайте иголки в нее.
  • Не входите сюда посторонние,
  • Не несите дурные события.
  • Я хочу, чтобы все запомнили:
  • Моя душа вам не общежитие.
Стихи Нины© Автор: Е. Попова.

Глава 12

Лера

Прошу Егора уйти в квартиру, закрываю за ним дверь и прижимаюсь к ней спиной.

– Я как раз хотела с тобой поговорить, – со вздохом произношу, глядя на Богдана.

Он сверлит меня испепеляющим взглядом.

– Давно мутишь с ним за моей спиной? Давай, скажи правду! – выкрикивает он. – Я как идиот места себе не нахожу, переживаю за те…

– Я с ним не мучу, – перебиваю я, пока он своим криком не разбудил всех соседей. – Между нами ничего нет. Это вообще не то, что ты думаешь.

– Я не слепой. Видел, как вы обжимались.

Богдан горько усмехается и, разочарованно глядя на меня, качает головой.

– Да-а… за полгода наших отношений ты ни разу не обнимала меня так, как его. А теперь стоишь и льешь мне в уши, что между вами ничего нет?

– Мы познакомились с ним сегодня, – говорю я, отчего Богдан резко меняется в лице. – Помнишь, я просила тебя найти полковника Балашова? Это его сын. Егор Балашов.

– Так это твой родственник, что ли?

– Не совсем… – глубоко вздыхаю я. – Не знаю, как все объяснить тебе… Боюсь, ты, как и Вика, примешь меня за сумасшедшую.

– Ты сейчас о своей прошлой жизни? – смеется он. – Вика рассказывала мне, как ты называла себя какой-то Ниной и несла всякую хрень.

– Это не хрень! – закипаю я. – И Егор – прямое доказательство тому, что в прошлой жизни я была Ниной Балашовой. Он ее брат, понимаешь? Ее семья существует! И Нина существовала! Я была на ее могиле, видела ее фотографии, и…

– Прекрати нести бред! – грубо бросает Богдан, крутит пальцем у виска и, в шоке глядя на меня, протягивает: – Ты точно слетела со всех катушек… Не соображаешь, что делаешь. Притащила домой мужика с улицы, называешь его своим братом из прошлой жизни.

Богдан резко хватает меня за руку.

– Я отвезу тебя в больницу.

– Пусти! – огрызаюсь я.

Поднимаю голову и пристально смотрю в его глаза.

– Уходи. Мне не о чем разговаривать с человеком, который называет хренью то, что стало для меня смыслом жизни. Убирайся и больше никогда не приезжай сюда.

– Лер, я хочу помочь тебе, – растерянно глядя на меня, произносит Богдан. – Мы с Викой переживаем за твое состояние, и…

– Между нами все кончено, – перебиваю я. – Спасибо тебе за все, что ты для меня сделал. За выставки, за знакомства с художниками, за то, что хотел сделать меня своей женой, и за то…

– Что за прощальные речи? – всплескивает он руками. – Лер, давай найдем хорошую клинику, где тебя обследуют. Хочешь, можем прямо сейчас поехать на МРТ или к психотерапевту.

– Я здорова, Богдан. Просто моя жизнь изменилась после комы, и я никогда не стану прежней Лерой.

Набираю полную грудь воздуха и, перед тем как уйти, добавляю:

– Есть вещи, которым мне хочется посвятить всю свою жизнь. И ради этого я готова отказаться от всего, что имею.

Богдан молча смотрит на меня несколько секунд, затем прищуривается.

– Посмотрим, как ты заговоришь, когда на тебя наденут смирительную рубашку и запрут в дурке.

Сверля меня взглядом, сует руки в карманы спортивных брюк, разворачивается и не спеша спускается по лестнице.

Мне даже легче стало.

Вопрос с Богданом решен.

Теперь я могу полностью посвятить себя Нине и той миссии, которую должна выполнить.

Открываю дверь и чуть ли не врезаюсь в Егора.

– Давай я поговорю с ним? – предлагает он, выглядывая на площадку. – Объясню ему, что ты не сумасшедшая.

– Не стоит, – глядя на него, улыбаюсь я. – Все так, как и должно быть. Чай будешь?

Егор внимательно изучает мое лицо, проводит ладонью по моей щеке и снова прижимает меня к себе.

– Да какой тут чай.

Утро следующего дня

Открываю глаза, смотрю на спящего Егора, накрываю одеялом его рельефное тело и молча лежу рядом, рассматривая его лицо, жилистую шею, мускулистые плечи.

Мы разговаривали с ним почти до рассвета.

Я рассказывала ему о своей жизни, он – о своей.

Я узнала, что он спортсмен, что мама живет в деревне и несколько лет назад вышла замуж.

Когда я спросила у него, смогу ли я увидеть ее, он ответил:

– Лучше сделать это после операции. Боюсь, ей будет трудно все это принять. Я должен ее как следует подготовить.

Он прав.

Мама Нины в возрасте и может не вынести всего, что я на нее обрушу. Мне нужно быть очень аккуратной и ни в коем случае не делать резких движений.

Я не должна подвергать опасности ее жизнь.

Когда я спросила про Максима, Егор изменился в лице.

– Надеюсь, ты не собираешься его искать?

По его тону я поняла: он против того, чтобы я с ним виделась, поэтому соврала.

– Нет, – пожала плечами я. – Просто интересно, как сложилась жизнь человека, который так жестоко обошелся с Ниной. Как ему живется после того, что он сделал?

– Нормально ему живется, – усмехнулся Егор. – Управляет крупной торговой сетью, каждый месяц меняет тачки, живет в особняке.

– Он женат?

– Нет, насколько мне известно.

Егор взял телефон, поводил пальцем по экрану и развернул его мне.

– Вот он.

Я смотрела на мужчину в черном строгом костюме, и внутри все переворачивалось. Сердце забилось быстрее, в горле пересохло.

Он очень изменился с тех пор.

На фотографии в кулоне я видела молодого улыбчивого парня, а теперь на меня смотрел серьезный мужчина со стальным взглядом.

Глаза цвета грозового неба, лицо покрыто аккуратной черной щетиной, темные волосы стильно уложены.

Красивый, ничего не скажешь.

Я сжала губы и впилась в него презрительным взглядом.

«Ненавижу!»

Затем заметила, что он стоял на фоне черного джипа, и меня осенило.

– Так это он приезжает на могилу Нины?

– Он, – убирая телефон, вздохнул Егор. – Думает, что таким образом сможет загладить свою вину перед ней.

– Все эти годы он ездит туда? – в шоке спросила я.

– Да. И каждый раз привозит цветы – ее любимые белые розы.

Я задумалась и покусала губу.

– Значит, все еще не может забыть ее…

– Какое это имеет значение? – тихо произнес Егор. – Нина и отец из-за него оказались в могиле, а могли бы еще жить и жить.

– Как он объяснил свой поступок? – спросила я. – Почему он изменял Нине с ее лучшей подругой? Зачем вообще было жениться на ней? Взял бы в жены эту Таню и жили бы себе на здоровье.

– Он хотел стать военным, как и наш отец. Вот, видимо, и решил породниться с ним. Сам он это отрицал и говорил, что между ним и Таней ничего не было.

Егор снова усмехнулся.

– С пеной у рта доказывал, что Таня неожиданно полезла к нему, и в этот момент в туалет вошла Нина. Хотел оправдать себя, чтобы его не винили в ее смерти.

– А может быть такое, что он сказал правду? – спросила я.

– Нет. Он давно встречался с ней за спиной моей сестры. Этому есть доказательства.

Егор с уставшим видом растер лицо и обнял меня.

– Давай больше не будем говорить об этом ублюдке.

Мы легли на диван, он пристроил голову на мою подушку, взял меня за руку, и в темноте мелькнула его белозубая улыбка.

– Нина часто укладывала меня спать. У меня в ногах всегда спал пес, а у нее в ногах – кот. Иногда она засыпала рядом со мной, и точно так же, как сейчас, держала за руку.

Он крепче сжал мои пальцы и пододвинулся еще ближе.

Рядом со мной всю ночь лежал классный, красивый мужчина с обалденным телом. Он держал меня за руку и дышал в мою шею, когда спал. А еще от него безумно вкусно пахло хорошим парфюмом.

Думаю, на моем месте любая другая не сдержалась бы и набросилась на него, сгорая от желания заняться с ним любовью.

Но у меня к нему совершенно другие чувства.

Я впервые такое испытываю.

Как будто рядом со мной и правда лежал родной брат, вместе с которым я росла.

Пусть не наяву, а во снах.

Я аккуратно встаю с дивана, на цыпочках подхожу к комоду, беру мобильник, прикрываю за собой дверь в комнату, вхожу в кухню и сажусь за стол.

«Максим Смирнов. Город Москва», – пишу в соцсети, листаю, листаю, листаю и наконец-то нахожу нужного.

Вижу на его стене фото, выложенное два часа назад.

Оно сделано на фоне острова, похожего на пальмовую ветвь, и я понимаю, что он сейчас в Дубае.

А ниже на стене ссылка на какой-то сайт.

Я перехожу по ссылке, попадаю на сайт его компании и вижу его фото, под которым написано: «Генеральный директор холдинга».

Читаю новость, которая выделена в рамку:

«Одиннадцатого сентября состоится ежегодный благотворительный вечер, на котором можно будет приобрести картины российских и зарубежных художников. Все вырученные средства будут направлены на поддержку людей с сердечными заболеваниями».

– Скорее всего, он тоже будет присутствовать на этом благотворительном вечере… – шепчу я. – Значит, и я должна попасть туда, чего бы мне это ни стоило.

И тут в мою голову влетает сумасшедшая идея.

От того, что я только что придумала, аж дыхание перехватывает.

– Точно! – быстро дышу я. – Я так и сделаю!

Подскакиваю от стука в дверь, крадусь в прихожую, смотрю в глазок и закатываю глаза.

Нехотя открываю Вике.

– На сумасшедшую вроде пока не похожа, – оглядывая меня, ворчит сестра, проходит внутрь и подает мне пакет. – На. Я тебе суп принесла. А не то сама себя точно не покормишь, знаю тебя.

Она снимает кроссовки, идет по коридору в сторону кухни и резко застывает у приоткрытой двери в комнату.

Вика меняется в лице.

Смотрит в узкую щелку, выпучивает глаза и в шоке распахивает рот.

– А это еще кто такой?!

Глава 13

Егор

Просыпаюсь от громкого голоса, вытягиваюсь во весь диван, затем встаю, и, разминая шею, прислушиваюсь к словам, которые доносятся с кухни.

– Я больше ничего не буду объяснять, Вик! И тебе, и Богдану я уже все сказала, – прикрикивает Лера. – Какого черта вы ко мне приходите? Чтобы покрутить пальцем у виска?

– Ты моя сестра! Ты – единственное, что у меня есть, и я буду приезжать к тебе, хочешь ты этого или нет! И буду контролировать, чтобы ты не наделала глупостей, ясно?! Давай, буди этого парня и отправляй его домой, или откуда он там приехал.

– Откуда в тебе столько недоверия ко мне? Ты всегда меня слушала, всегда поддерживала, заступалась за меня в детском доме, а сейчас даже слова сказать не даешь.

– Да потому что я устала слушать про переселение душ и про эту Нину, которая живет в тебе!

Я быстро надеваю футболку, накидываю толстовку, выхожу из комнаты, сую ноги в кроссовки, выбегаю на улицу, хватаю из тачки коробку с фотографиями, поднимаюсь обратно в квартиру и вхожу в кухню.

– Вот! – ставлю коробку на стол и в упор смотрю на девчонку, которая отдаленно похожа на Леру.

У нее тоже светлые волосы, светлые глаза, худенькая и красивая. Только черты лица более резкие и очень серьезный взгляд.

Вынимаю из коробки рамку с фотографией, на которой изображена вся моя семья.

– Это мой отец, это моя мать, это я, а это Нина – моя старшая сестра.

Пристально смотрю на девчонку и чеканю каждое слово:

– Нина умерла, когда ей было девятнадцать, в день своей свадьбы. Она разбилась на отцовской «Волге».

Вижу, как она меняется в лице и растерянно смотрит то на меня, то на Леру.

– К-когда Лера пришла в себя после комы, то первым делом спросила, не сильно ли пострадала «Волга», – заторможено произносит она. – А еще сказала, что отец будет ругаться…

– Потому что я вернулась из дня ее свадьбы! – прикрикивает Лера. – Я видела, как Нина попала в аварию, и думала, что я и есть Нина, и что я лежу в больнице после этой аварии. Только потом до меня стало доходить, что я оказалась в больнице из-за удара молнией, и что на самом деле меня зовут Лера.

Лера наливает в стакан воду и сердито косится на сестру.

– Я пыталась тебе это объяснить, но ты же не верила. Тебе было куда проще засунуть меня в психушку.

– Все, что говорит Лера, это чистая правда. Я тоже не сразу поверил ей. Был готов убить, когда впервые ее увидел. Но… она рассказала мне такие подробности из моего детства, что было невозможно не поверить ей. То, что она знает о моей семье, не знает никто.

Я достаю фотографию, на которой мы с сестрой стоим в обнимку.

– Это мы с Ниной в детстве. Заметь, Лера даже чем-то похожа на нее.

Вика берет в руки фотографию и, пристально глядя на нее, оседает на стул.

– Блин… – кусает она губу, – если ты и твоя семья и правда существуете, значит, и Нина существовала… Значит, Лера не сошла с ума…

Она резко поднимает на нее испуганные глаза.

– Что это значит?! Зачем тебя заставили вспомнить свою предыдущую жизнь? Это же не просто так. Т-тебя… тебя наделили даром общаться с душами мертвых людей и теперь страшно подумать, что будет дальше. Ты же понимаешь, что таких случаев один на миллион?

Вика хватается за голову и шумно выдыхает.

– Нужно к кому-то обратиться. Нужно срочно найти… ну я не знаю, магов, экстрасенсов, ученых, которые ей помогут от этого избавиться. Она должна вернуться к нормальной жизни. Она должна…

– Вик, успокойся! – прикрикивает Лера. – Да, я стала видеть предыдущую жизнь, но это не мешает мне оставаться собой и трезво мыслить. Мне не нужна помощь. И выгонять из себя Нину я тоже не собираюсь. Кто знает, может, она хочет уберечь меня от чего-то. Может, она стала моим ангелом-хранителем.

Смотрю на Леру и понимаю: она сейчас пытается успокоить сестру, говоря о том, что Нина явилась к ней, чтобы защищать.

Мне же она говорила совсем другое.

«Нина хочет, чтобы я сделала то, что не смогла сделать она. Скоро я во всем разберусь и выясню, какую я должна выполнить миссию».

Она была настроена очень решительно и смотрела на меня с вызовом.

Что-то мне подсказывает, что она захочет найти Максима, но я этого не допущу.

Лера – девятнадцатилетняя девчонка, охваченная эмоциями.

Он – московская шишка.

В его окружении депутаты и чиновники, на благотворительных вечерах, которые он устраивает, выступают российские звезды. Если ей все же удастся подобраться к нему, то он даже слушать ее не станет.

А если она начнет обвинять его в смерти Нины, то он ее сразу раздавит.

Он не позволит, чтобы какая-то малолетка ковыряла его прошлое и пачкала его репутацию.

Он сломает ей жизнь.

Поэтому я должен сделать все, чтобы она к нему не совалась.

Один раз я уже потерял сестру из-за этой твари. И второго раза точно не будет.

Лера должна жить, а не мстить.

Она просто обязана в этот раз прожить долгую и счастливую жизнь.

За себя и за Нину.

Я поехал на тренировку, а Лера с Викой остались дома.

Когда я уходил, Вика обнимала Леру и просила у нее прощения за то, что не поверила сразу.

Глава 14

Неделю спустя

Санкт-Петербург

Егор

Я стою на ринге.

Передо мной боец, которого еще никому не удавалось сдвинуть с первого места.

И если случится так, что я одержу победу, то получу звание чемпиона, но на это мне глубоко плевать.

Самое главное – денежный приз. От этих денег зависит жизнь моей матери.

Но уже после первого раунда шансы на победу стремительно падают.

– Егор, соберись! – орет на ухо тренер и льет на мое лицо воду. – Да что с тобой, черт побери?! Ты даже не пытаешься надрать ему задницу! Ты зачем приехал сюда? – трясет меня за плечи. – За кубком чемпиона или прыгать по рингу как обезьяна?

Я обтираю полотенцем лицо и сжимаю челюсти.

– Я возьму этот кубок!

– Возьмет он, – фыркает тренер. – Я видел, как ты работал на последних тренировках. Понимал, что ты выдохся, но зачем-то все равно выбрал тебя. Нужно было заявлять на чемпионат Захарова.

Я не выдохся, но попробуй объясни это тренеру.

Попробуй объясни ему, что перед самым чемпионатом я встретил девушку, в теле которой живет душа моей сестры, и после этого я не мог ни о чем думать.

Всю неделю голова была забита мыслями о Нине и Лере.

Мне постоянно хотелось быть рядом с Лерой. Вместо тренировок я катал ее по городу, мы гуляли до утра, сидели в кафе и болтали обо всем подряд.

Ко мне как будто бы вернулась сестра, и я хотел посвятить ей каждую свободную минуту.

Два дня назад Лера попросила меня отвезти ее на старую смотровую вышку, расположенную в бывшем военном гарнизоне.

И там снова меня шокировала.

– Помнишь, как ты упал с этой лестницы? – спросила она, поднимаясь наверх. – Ты сломал ногу, и Нина несла тебя на руках до самого дома.

Я отлично помню свой первый перелом. И как Нина несла меня до дома – тоже помню.

– Сегодня ночью она показала мне этот момент, и я почему-то решила, что должна съездить на эту вышку.

Мы стояли с ней на самом верху и смотрели на старый поселок, от которого почти ничего не осталось.

Стоило мне только начать что-то говорить, как Лера тут же подхватывала и продолжала за меня.

– …А там раньше была…

– Мельница, – перебила Лера. – Очень старая. Я тоже видела ее во снах.

Она не переставала удивлять меня своими видениями и своими рассказами о нашей жизни с сестрой.

Иногда казалось, что рядом со мной находилась Нина, и мы разговаривали с ней, вспоминая наше детство.

Этого общения мне очень не хватало все эти годы, поэтому мне не хотелось расставаться с ней ни на минуту.

Лера и сейчас рядом.

Она сидит в зале, переживает за меня, выкрикивает мое имя, а я никак не могу собраться.

Мне важно одержать победу на этом чемпионате, черт возьми!

Я должен отвезти мать на операцию, а когда ее прооперируют, я познакомлю ее с Лерой.

И я уверен: она сумеет подарить ей частичку Нины, как подарила и мне.

– Работай Егор, работай! – взывает ко мне тренер. – Бей с дистанции и уходи влево. Снова ударяй с дистанции и уходи вправо. На прямой линии не стой! Раз, два, три – набрасывай и сразу смещайся. Ты будущий чемпион или кто, мать твою? Ты – чемпион! Ты!

Я поднимаюсь на ноги, смотрю на Леру, которая сидит с испуганными глазами, перевожу взгляд на соперника, который готов разорвать меня на куски, снова смотрю на Леру и вижу… Нину…

Она сидит в зале и смотрит на меня ласковым взглядом – таким, каким смотрела на меня в детстве.

– Давай, ты сможешь! – улыбается она. – Ты сделаешь это ради мамы. Ты – мой чемпион!

После пятисекундного помешательства я прихожу в себя и чувствую, как по жилам хлынула горячая кровь.

Впиваюсь взглядом в соперника.

Все тело горит от желания надрать ему задницу прямо сейчас.

Плотно сжимаю челюсти, мои глаза наливаются кровью, звучит гонг, и я наношу ему удар за ударом.

В этом и в следующем раунде я одерживаю победу.

– Ты чемпион! – кричит тренер. – Егор, ты понимаешь, что ты – чемпион?

Не слыша, что он говорит дальше и не видя ликующих людей вокруг, я спускаюсь с ринга, быстро иду к Лере, которая бежит ко мне навстречу, и прижимаю ее к своему мокрому телу.

Из зала исчезают все звуки, все запахи и цвета.

Остались только мы с ней.

Это она помогла мне одержать победу.

Она и… Нина.

Вечер того же дня

После интервью, всех фотосессий и отдыха в гостинице мы выезжаем из Питера.

– Клянусь, я теперь буду ездить на все твои соревнования, – заявляет Лера. – Это такой адреналин, такие эмоции!

Глядя в экран мобильника, резко замолкает.

– Тут снова пишут, что у Егора Балашова появилась девушка. Ой… сколько здесь комментариев.

– Не читай их, – советую я.

Уже догадываюсь, что там пишут, и не хочу, чтобы из-за этого у Леры портилось настроение.

– Одна девушка пишет, что ты нашел себе малолетку, – продолжает она, и я забираю у нее мобильник.

– Плевать на всех, – подмигиваю ей и беру за руку. – Главное, мы с тобой знаем, кем друг другу приходимся.

Я достаю из кармана толстовки свой телефон и отвечаю на звонок с неизвестного номера.

– Егор, добрый вечер!

Узнаю голос лечащего врача матери.

– Здравствуйте, Сергей Алексеевич. Я как раз сам хотел звонить вам по поводу денег на операцию. Завтра я получу…

– Егор, сбор закрыт, – шокирует он. – Час назад позвонили из благотворительного фонда и сообщили, что кто-то перевел недостающую сумму на счет твоей матери. Можем готовить ее к поездке в Германию.

Глава 15

Два дня спустя

Лера

– Лер, привет! Завтра все в силе? – спрашивает в трубку Даша, с которой мы раньше вместе работали официантками.

– Да, – уверенно отвечаю я. – Во сколько там нужно быть?

– В семь вечера, как и договаривались. Помни, что на этом благотворительном вечере соберется весь столичный бомонд, так что не смей опаздывать.

– Не опоздаю! – говорю я и про себя добавляю:

«Я сгораю от желания появиться на этом благотворительном вечере, чтобы увидеть человека, из-за которого умерла Нина».

Слава богу, я нашла способ прорваться туда.

Неделю назад я узнала, что вход туда только по пригласительным, и сразу связалась с Дашей.

Раньше мы вместе работали официантками в баре и в качестве подработки ездили на подобные закрытые вечеринки, чтобы обслуживать олигархов и их гостей.

Подумала: может, и на этой вечеринке Даша будет работать?

И она сразу обрадовала меня.

– О, мы с девочками как раз поедем туда, и нам не помешает твоя помощь. Я впишу твое имя в список обслуживающего персонала. Форму выдам на месте.

Я тщательно готовилась к этому дню и каждую минуту представляла лицо Максима, когда он увидит то, что я принесу на его благотворительный вечер.

Я шокирую его своим появлением.

И мой сюрприз для него тоже не останется без внимания.

Прощаюсь с Дашей и бегу собираться к сестре.

Вика пригласила меня к себе на ужин.

Спустя час

– А я думала, что ты с Егором приедешь, – с грустью глядя на меня, произносит сестра и ставит на стол блюдо с вишневым пирогом.

– Так ты из-за Егора меня позвала? – смеюсь я. – И пирог, видимо, тоже неспроста приготовила.

– Вот еще! – фыркает Вика. – Просто вы теперь почти неразлучны, вот и подумала, что ко мне тоже вместе приедете.

Она краснеет, смущенно улыбается и признается.

– Ну да, блин, мне он нравится, Лер. Классный такой. Спортивный, взрослый, как я и люблю.

Она закусывает губу и тихо произносит:

– А он про меня ничего не спрашивал?

– Нет, – пожимаю плечами и откусываю обалденный пирог. – М-м… какая вкуснятина!

– Вообще ничего? – мрачнеет Вика. – Даже не интересовался, чем я занимаюсь, есть ли у меня парень и все такое?

– Вик, – жуя, смотрю на нее, – Егору сейчас вообще не до этого. Сначала я обрушилась на его голову со своими видениями, потом чемпионат, а сейчас он готовит мать к операции.

– А ты потом поговоришь с ним обо мне? – улыбается сестра. – Намекнешь ему, что я свободна?

– Обязательно, – смеюсь с набитым ртом. – Еще скажу ему, что ты охренительно готовишь, что дома у тебя всегда порядок, в отличие от меня, и расхвалю тебя по полной программе. Кстати, можешь дать мне с собой кусочек пирога. Егор приедет сегодня вечером, и я его угощу. Пусть оценит твои кулинарные способности, – подмигиваю ей.

– А можно и мне у тебя сегодня переночевать? – оживляется сестра.

– Вик, он заедет всего на пять минут, чтобы забрать свой планшет. Ночевать не будет, так как завтра утром повезет по делам мать.

Да и мне не нужно, чтобы Вика оставалась у меня на ночь.

Завтра я иду на благотворительный вечер, поэтому сегодня ночью должна закончить сюрприз, который готовлю для Максима.

И мне никто не должен мешать.

Иду от Вики на остановку и рассуждаю:

«А клево было бы, если б она сошлась с Егором. Вика у меня добрая, заботливая, веселая. Любит уют и порядок в доме. Правда, иногда превращается в зануду, когда начинает включать мать и воспитывать меня. Хм… – задумываюсь я. – Если она сойдется с Егором, то эти двое будут вместе меня воспитывать. Да ладно, не страшно. Я готова отдать свою сестру в руки такого парня, как Егор. Он же мне теперь как брат. И… блин… я готова отдать Егора в руки такой девушки, как моя сестра».

Подхожу к остановке и растягиваю губы в улыбке.

«М-да… я собираюсь свести брата и сестру. Кто бы меня сейчас слышал».

– Лера! – раздается за спиной голос.

Оборачиваюсь и вижу в черной иномарке Богдана.

– Ты домой? – спрашивает он, высунувшись из окна.

– Да, – отрезаю я.

– Давай я тебя подброшу. Я все равно собирался заехать к тебе, чтобы отдать вещи. Уже несколько дней вожу их в машине.

– Какие вещи? – хмурюсь я.

– Коробка с твоими книгами. Тут еще твои куртки и ботинки.

Я уже и забыла, что все это осталось у него дома.

Весной мы с Богданом жили в его квартире. Всего пару недель, пока в Викиной квартире шел ремонт.

Эти вещи мне скоро понадобятся, учитывая, что вот-вот похолодает.

– Давай, садись. Сама ты все это точно не дотащишь до дома.

Богдан открывает дверь, я сажусь в машину, оборачиваюсь на коробки и понимаю, что на автобусе я бы точно не доехала со всем этим барахлом.

– Как у тебя дела? – спрашивает он, и вливается в поток машин.

– Все хорошо. Ездила в гости к Вике.

– Смотрю, сестра пирог испекла? – улыбается, глядя на контейнер с пирогом, который я держу в руках.

Я киваю, но не предлагаю ему попробовать: Вика строго-настрого велела доставить этот пирог Егору.

Он рассказывает мне о том, как идут дела в его фитнес клубах, затем говорит про наших общих знакомых, которые собрались сыграть свадьбу, и у меня складывается ощущение, что после расставания мы остались хорошими друзьями.

Я рада этому.

Рада, что он не держит на меня зла и не обижен.

Но… эта радость длится недолго.

– Заедем по пути к одному человечку? – спрашивает Богдан. – Мне нужно передать ему кое-какие документы по работе.

Через пять минут машина останавливается у небольшого здания с вывеской «Медицинский центр».

Я напрягаюсь, видя, как из здания выходят два мужчины в белых халатах и решительно идут к машине.

– Куда ты меня привез? – хрипло изрекаю я.

– Лер, так для тебя будет лучше, – произносит Богдан, а через секунду меня буквально вытаскивают из машины и ведут в клинику.

Глава 16

Егор

– Пять утра, мать твою! – злюсь я, глядя на электронные часы, стоящие на тумбочке.

Соскребаю себя с кровати, растираю лицо, несколько секунд пытаюсь прийти в себя после сна и плетусь к столу, на котором заряжается мобила.

Смотрю на два пропущенных с незнакомого номера, снимаю телефон с зарядки, включаю беззвучный, кидаю мобилу на подушку и падаю обратно на кровать.

Не знаю, кому там неймется, и знать не хочу.

Последние дни были очень напряженными: чемпионат и поездки с матерью по делам немного вымотали меня, поэтому хотя бы по ночам я хочу спать, а не подрываться от звонка телефона.

– Сам виноват, что забыл включить беззвучный режим, – вздыхаю я.

Собираюсь закрыть глаза, но вижу, как экран телефона снова оживает.

Читаю СМС.

«Егор, это Вика. Лера с тобой?»

Я удивленно вытягиваю лицо и быстро строчу:

«Нет, она должна быть дома».

«Она не дома. Можно я тебе позвоню?»

Я резко сажусь на кровати и сам набираю Вике.

– Привет, а где она?

– Я думала, что вы вместе, – с тревогой произносит Вика. – Она уехала от меня около восьми вечера, а когда я позвонила ей, чтобы узнать, как добралась до дома, она скинула и написала в СМС, что у нее разболелась голова, поэтому легла спать.

– Хм… и я звонил ей, чтобы сказать, что заеду за планшетом. Она скинула и написала мне то же самое. Так может, она спит? С чего ты взяла, что она не дома?

Вика, не ответив на вопрос, тараторит в трубку:

– Геолокация показывает, что она сейчас где-то на Проспекте Победы. Зачем она поехала туда ночью? Да еще и соврав нам, что будет спать. Нужно срочно найти ее, иначе я точно сойду с ума.

– Одевайся, я сейчас буду!

Я выскакиваю из квартиры как из горящего здания, прыгаю в тачку, вылетаю на шоссе и через десять минут останавливаюсь у Викиного подъезда.

Она садится на переднее сиденье и смотрит на меня испуганными глазами.

– Егор, у меня сердце не на месте. Я чувствую, что с ней что-то случилось.

Она подает мне телефон, на котором показана красная точка, где сейчас находится Лера.

Я резко сдаю назад, разворачиваюсь и выезжаю из двора.

– Я сегодня проснулась посреди ночи и не могла уснуть, – гнусавым голосом произносит Вика. – Лежала и рассуждала о том, что с ней происходит, думала, как поддержать ее и все такое. Я вырастила ее, понимаешь? – всхлипывает она. – И всегда пропускаю через себя все, что у нее на душе.

Вика вытирает рукавом толстовки мокрое лицо и сморкается в салфетку.

– Мне стало очень тревожно за нее, и я по привычке зашла в приложение, которое определяет ее местонахождение. Просто решила убедиться, что она дома и с ней все в порядке.

– Следишь за ней? – спрашиваю я без всякого упрека.

Наоборот: я ценю ее заботу о младшей сестре.

– Да. Я установила это приложение, когда она устроилась работать официанткой. Сам понимаешь, у нее была ночная работа, поэтому я всегда должна была знать, где она.

Вика шмыгает носом и поджимает губы.

– Не понимаю, что она сейчас там делает? Зачем она соврала нам, что будет спать?

Я переживаю за Леру не меньше Вики.

Все тело напрягается, внутри разрастается тревога.

«Хоть бы она не наделала глупостей. – Я сжимаю руль и передергиваю скулами. – Надеюсь, она не поехала на встречу с этим ублюдком».

Лера сказала мне и Вике, что будет спать, а сама стартанула куда-то посреди ночи…

Она говорила мне, что не шатается по барам и не любит посиделки с подружками.

Тогда куда ее понесло?

Неужели она и правда решила разыскать Максима?

Упрямая девчонка!

Ее с того света вытащили, а она…

Сказано ей: не лезь к нему. Не ищи. Не пытайся отомстить.

Я ведь и сам был готов избить его до полусмерти.

При встрече с ним у меня чесались кулаки от желания проломить ему череп, но я понимал одно: я сяду в тюрьму и мать не вынесет еще одного удара.

Продолжить чтение