Семья для нефтяного магната

Глава 1. Шанс на спасение.

Назима

Мне страшно до холодеющих конечностей и подгибающихся коленей.  Хочется спрятаться, прикрыть лицо, смыть макияж и серьги эти дурацкие золотые с браслетами снять, чтобы не звенели и не привлекали внимание… Четверо чужих мужчин, и я в этом кабинете с ними одна. Дядя бы сказал «позор». Аяз просто бы убил… и, к сожалению, это не фигуральное выражение. Но я больше не его жена. Надеюсь, что Аллах простит мне это. Потому что не себя я сейчас спасаю, а ребенка. Маленькое, долгожданное чудо в своём животе. Мамочка, помоги…

Прячу запястья глубже в рукава платья. Следы от наручников почти зажили, но показывать руки мне до сих пор стыдно. Отец, если бы был жив, защитил меня. Он был справедливым мужем. Маму любил. А без них я одна, никому не нужна… Разве что Саиду. Но подставлять брата больше чем есть, не имею права. У него жена, семья. Пусть счастлив будет.

Пытаюсь сосредоточиться и прочитать текст документов. Свидетельство о разводе. Договор купли-продажи. Дальше буквы плывут перед глазами. В нос проникает запах дорогого мужского парфюма. Свежего. Приятного. И я знаю, от кого он идёт.

Боже… Почему этот мужчина, так на меня смотрит? Будто обжигает своими ледяными голубыми глазами. Удивительно ясными и большими для его возраста. Сорок три, кажется…«Тихомиров Константин Петрович» – вспоминаю его имя и прочитанную в интернете информацию. -

«Владеет большой сетью заправок и несколькими газовыми месторождениями. Неприлично богат. Скрытен. Холост. Родился на Алтае.» Да и без этой информации чувствуется, что он – настоящий сибиряк. Тяжёлый, сильный, большой, как медведь, но при этом очевидный интеллектуал. Светловолосый, с чуть обветренной загорелой кожей и двумя глубокими морщинами на лбу, выдающими суровый нрав. Часто хмурится. Опасный… Это подтверждают мурашки, прокладывающие транссибирскую вдоль моего позвоночника. Сама, встретив его на улице, я бы перешла на другую сторону, но брат ему доверяет. Говорит, что Тихомиров – единственный, кто может помочь. Точнее, единственный, кто в состоянии заплатить и не просто промотать родительское дело, как это делал последние годы мой муж, а приумножить и сможет обеспечить мне безопасность после развода.

– Я не обираю женщин, – неожиданно тихо говорит Тихомиров. Вглядывается в мое лицо и подает шариковую ручку. – Назима, вы можете отказаться от сделки, если какие-то пункты или суммы вас не устраивают. Прочитайте ещё раз.

– Меня… – растеряно облизываю пересохшие от волнения губы и поправляю платок. – Меня все устраивает.

Просто не может не устраивать, потому что другого шанса уйти от мужа у меня не будет. Лучше умереть, чем жить прошлой жизнью! Или ещё хуже: смириться с тем, что Аяз заберёт ребёнка и запретит мне с ним общаться. А он так обязательно поступит. Чтобы мне было больнее… чтобы мучалась.

Смотрю на руку мужчины и аккуратно, не касаясь его кожи, забираю ручку дрожащими пальцами.

– Назима, – подвигается ближе к столу адвокат, которого нанял брат. – Саид сам все проверил. Моя команда тоже не нашла в договоре спорных моментов. Сделка чистая. Вы можете спокойно подписывать.

Киваю и быстро ставлю росчерк. Все, теперь назад пути нет. Поднимаю глаза на человека, от честности которого теперь зависит моя жизнь.

– Я могу вам посоветовать? – Спрашиваю срывающимся голосом.

– Конечно, – отвечает он абсолютно серьёзным тоном и чуть наклоняется над столом. – Я вас слушаю, Назима, – как-то по-особенному выделяет мое имя.

– После того, как совет акционеров утвердит вас в должности генерального директора, при первой возможности проверьте все уставные документы и смените руководящий состав головного офиса. Их всех нанимал мой муж. Я бы им не доверяла.

– Какие функции в компании исполняли вы? – как бы между прочим интересуется Тихомиров.

От его властного тона я замираю и перестаю дышать. Если бы сейчас за моей спиной не сидела охрана брата и адвокат, то я, наверное, уже упала бы в обморок.

– После института, пока родители ещё были живы, я работала в лаборатории, – отвечаю слегка заторможенно и смущённо.

– У вас специальное образование? – вспыхивают интересом глаза мужчины.

– Да, – подтверждаю, – я окончила МИСИС, но мой муж очень быстро устранил меня от дел.

– Хм… – тянет Тихомиров. – А он сам?

– Нет, – отрицательно качаю головой. – Адашев хорошо разбирается только в цифрах.

– Вы его боитесь? – хмурится мой собеседник.

Мне хочется нервно рассмеяться. Боюсь ли я человека, который систематически надо мной издевался? Поднимал руку, забрал возможность общаться с друзьями и радоваться жизни…

– Это бестактный вопрос, – вздёргиваю подбородок. – Я продаю вам действующие скважины и земли, на которых можно бурить, практически за бесценок. Наверняка, у меня есть для этого веские причины…

– По договору я обязуюсь обеспечивать вашу безопасность на ближайшие три года, – чуть повышает голос Тихомиров. – Поэтому я должен знать все детали. Я и впредь буду задавать вам бестактные вопросы, Назима. Это в ваших интересах.

– Конечно, простите, – моментально теряюсь от его напора и опускаю глаза.

Боже, во что я ввязываюсь? Меняю безграничную власть одного мужчины на милость другого. Я, наверное, сошла с ума…

В коридоре ресторана начинает нарастать шум, и я машинально оборачиваюсь на дверь. Слышу, как гремят по кафелю мужские шаги и сжимаюсь. Паника начинает ускорять сердце и подкатывает к горлу немым ужасом. Пожалуйста, пусть только это будет не Аяз… За секунду до свободы. Аллах не может быть так безжалостен ко мне…

Я даже перестаю дышать в тот момент, когда ручка двери приходит в движение. Начальник безопасности брата и охранник Тихомирова направляют пистолеты на дверь. Щёлкают предохранители. Ещё секунда и… мое сердце в ужасе замирает.

– Так вот ты где от меня прячешься! – слышу взбешённый голос уже бывшего мужа. – Жена…

Глава 2. Красивая.

Костя

Ну просто тысяча и одна ночь… Вау! Шелковое расшитое золотой ниткой платье в пол, дорогие украшения, платок на голове. Царица Шамаханская… Статная, глубокая, загадочная. Никогда не видел таких красивых женщин. Наверное, потому что не зря их прячут мужья под покрывалами и замками. Боятся, что украдут?

Совсем молоденькая. Кожа бархатная, оливковая, брови в разлет, тёмные, как две карие бездны, глаза, губки пухлые, сочные, словно вишни. И запах… Я даже подвигаюсь ближе, чтобы лучше его распробовать. Он едва уловимый, но обволакивающий. Теплый, фруктовый, с нотками специй. Назима…

Заворожено слушаю, как звенят на ее запястьях золотые браслеты. Это моментально навевает порочные мужские фантазии про восточных наложниц, которые умеют искусно ублажать мужчину. Царица и рыбыня. Подумать только! Деталь. А мне жарко. Интересно, она танцует? Мне кажется, что да. Я бы посмотрел.

И ко всему этому великолепию ещё и высшее образование прилагается. Офигеть можно!

«Эту женщину трогать нельзя» – одёргиваю себя. Потому что… Да много почему. Потому что мусульманка, потому что при всей своей стати и красоте ведёт себя, как птица испуганная. Дергается от резких звуков, от рук шугается, а чуть повысишь голос – «исчезает.»

Сидит, опустив глаза, и кончик платка мнёт. Хоть и не говорит прямо, но я чувствую, что обижали ее. Тьма вопросов теперь к брату ее. Как так вышло, мать его?

Договор договором, но что мне с ней делать?

«Ну как что, Тихомиров? Хата, охрана, рабочее место в компании. Все! » – начинаю психовать на самого себя. – «Мальчик ты что ли девок портить? Не собираешься отвечать за последствия – не ввязывайся. А тут последствий тьма. Да и не подпустит… Мне почему-то кажется, что не до мужчин ей.»

Просто восприми это как бизнес. Ты давно хотел собственные скважины. Получай, разбирайся. Нахрена ты к ней в душу лезешь? Из-за дела? Нет. Потому что, ты скотина похотливая. И в штанах на эту девочку у тебя тесно с полуоборота. Так! Все! Стоп! Для этих дел у меня есть Вика.

Просматриваю подписанные Назимой документы и немного напрягаюсь, слыша за дверью кабинета голоса. Конечно, это же ресторан. И около сотни человек сегодня отдыхает на дне рождения дядьки Назимы, но… шаги становятся слишком тяжёлыми и быстрыми. Опыт подсказывает, что сейчас будет трешачок.

Незаметно достаю из-под ремня ствол и опускаю его под стол, снимая предохранитель. Ну и кто к нам пожаловал?

Дверь распахивается. На пороге кабинета появляются трое мужчин. У двоих руки под пиджаками, а третий просто даже на внешность выглядит, как отмороженный ублюдок.

– Так вот ты где прячешься, – выплёвывает, с яростью глядя на Назиму, – жена!

Я перевожу взгляд на женщину и, превращаясь в радар, сканирую ее реакцию. Млять! Да она умирает заживо! Глаза тухнут, кожа бледнеет, почти не дышит… Что с ней делала эта мразь?

Глеб закрывает Назиму собой.

– Не подходи, Аяз, – шипит враждебно. – Она больше тебе не жена.

– Не жена, – оскаливается он в ответ. – Но только потому, что этой грязной, дешевой твари в моем доме больше нет места. И как ее наказать, я тоже решу сам.

Внутри меня вспыхивает и моментально разгорается ритуальный огонь, требующий немедленно сжечь Адашевского старшего ублюдка. С особой жестокостью. Так, чтобы ковёр жрал и плевался кровью.

– Ты больше ничего и нигде не решаешь, – поднимаюсь с места, и теперь уже мой безопасник подрывается, делая шаг вперёд. – Я сам, Валера, – останавливаю его взглядом.

– Ты что ли решаешь? – ухмыляется Адашев. – Серьёзный человек, а дела собрался вести с женщиной. Да она же больная. Недееспособная. У меня справка есть. А я – ее опекун. Вот ознакомься, – достаёт из кармана сложённую вдвое бумажку и взмахивает ею перед моим носом. – Все, что она здесь своими руками кривыми накалякала – недействительно.

Забираю из его рук бумагу и отдаю адвокату. Жду, когда прочитает.

– Константин Петрович, – манит он меня к себе ближе. Нервничает.

Сжимаю челюсти и подхожу к дальнему столу.

– Ну что?

– Действительно недееспособная, – шепчет мне, – адвокат. – Документы вчера оформлены. Но это только заключение психиатра. Конечно, по закону муж будет являеться опекуном, как близкий родственник, но должно быть решение суда.

– Сука, – тихо сплевываю. – Это же подстава.

– Да, очевидная, – подтверждает. – Но по закону он сейчас прав. И если вызовет ментов, может женщину забрать. Ну и, соответсвенно, никакие документы, подписанные ею сегодня недействительны.

Глава 3. Мужчина.

– Что можем сделать? Давай, соображай, – тороплю адвоката, потому что атмосфера в кабинете искрит от ожидания каждой из сторон конфликта пустить в ход физическую силу.

– Число ещё более ранее поставить , – сглатывает он, – но это…

– Плевать мне, что это! – рявкаю. – Исправляй число.

– Это спасёт сделку, – объясняет адвокат. –  Но будут суды, и для клиентки ничего не изменит.

– Тогда так, – накрывает меня.

Забираю документ. Вижу, что не ошибся и печати на нем живые. Торопился? Оригиналы принёс? Ублюдок… Разрываю заключение пополам, а потом ещё в мелкие кусочки.

– Ты чего сделал? – орет Адашев и кидается в мою сторону.

Валерий перехватывает его в буквальном смысле за шкирку и поднимает вверх.

Доля секунды на реакцию, и вот мы все уже у друг друга на прицеле. Стоим кружком, как в известной и очень опасной русской игре. Один ствол направлен на Назиму.

– Все готово, – говорит севшим голосом за моей спиной адвокат. Хорошо, что не из робких.

– Спасибо, – бросаю ему через плечо. – Под стол медленно присядь.

– Довольна? – ухмыляется бывшей жене Адашев – Из-за тебя мы сейчас друг друга все перестреляем.

– Не надо… – затравлено всхлипывает Назима. – Пожалуйста… – вжимается в спинку стула.

– Тогда ты будешь делать, что я говорю, – подавляет он ее интонацией.

– Она не будет, – рычит Глеб. – Ты не выйдешь отсюда, Аяз. Только выстрели.

– Да? – зло ухмыляется тот и отводит дуло пистолета чуть в сторону. – Пах! – нажимает на курок. Пуля разносит на осколки вазу в углу. Назима закрывает лицо ладонями и начинает рыдать, обещая, что на все согласна . – И что ты мне сделаешь? – с вызовом кивает Глебу. – Я нажал…

Переглядываюсь со своим охранником. Тут разговаривать бесполезно. Надо выводить из строя тварь. Увозить Назиму и только потом решать вопрос. По-закону. А законы в нашей стране, на удачу, в руках тех, у кого есть нефть и газ. Бинго…

Ловлю боковым зрением знак от Глеба с просьбой прикрыть Назиму. Они с моим Валерой спелись и на едва уловимых жестах понимают друг друга.

– Ну тогда молись, ублюдок! – Глеб неожиданно наводит пистолет прямо на лоб Аязу.

Его охрана машинально и тупо переключает внимание на источник опасности, начиная метаться с прицелом. Рывком скидываю Назиму на пол и стреляю в колено Адашеву. Тот, с воем оседая, ещё раз жмёт на курок. Пуля пролетает над нашими Назимой головами.

Я слышу за спиной ещё два выстрела. Мужики снимают людей Аяза. Мат, рычание и звуки ударов. Оборачиваюсь. Ух… Не нужно впечатлительным девочкам туда смотреть.

Беру лицо Назимы в ладони и заставляю ее смотреть себе в глаза.

– Там все хорошо, слышишь?

Мотает головой, всхлипывает, кивает.

– Я тебя ему не отдам, – говорю уверенно, почти агрессивно. Потому что действительно не отдам… – Кивни, если поняла.

Вцепляется пальчиками в мои плечи, дрожит и вдруг обмякает, подкатывая глаза. Ну капец…

Подхватываю Назиму под колени.

Адвокат выныривает из-под стола и обводит кабинет глазами, медленно вылезающими из «орбит»

– Документы бери и за мной, – рявкаю на него. – Быстро.

Слышу, как Глеб кому-то звонит из своих людей. Нормально. Здесь теперь все без нас уберут. Перехватываю удобнее Назиму и несу на выход из кабинета.

Прохожу мимо уложенных лицами в пол невежливых гостей сегодняшнего вечера и подавляю в себе желание сплюнуть. Никогда мне Адашев не нравился. Остерегался вести с ним дела. И не зря. С кем он воевал? С женщиной? Только на неё силы и хватило бы.

Выхожу из здания ресторана через пожарный выход сразу на парковку, где оставил тачки, чтобы не отсвечивать перед гостями. Опускаю Назиму на ноги и, придерживая, щёлкаю сигнализацией.

– Дверь открой, – оборачиваюсь на догоняющего нас адвоката.

Тот, двигаясь будто робот, исполняет.

Укладываю свою ценную ношу на сиденье и прикрываю дверь.

– Спасибо, – забираю бумаги. – Завтра зайдёшь ко мне в офис и получишь столько же, сколько тебе заплатил Саид, – говорю давящим тоном. – Ну и сам понимаешь, – хмурюсь, – если что… говори правильные вещи. Иначе, как соучастник пойдёшь.

– Конечно, – кивает адвокат, как китайский болванчик.

– Все, бывай, – хлопаю его по плечу, огибаю тачку и сажусь за руль.

Завожу машину, перевожу взгляд с панели управления на Назиму и… не могу удержаться. Наклоняюсь к ее плечику и вдыхаю аромат духов.

«Ты, извращенец, Тихомиров,» – прикрываю глаза. – «Девочка в отключке, ей бы врача, если через минут не очухается, а ты…» Но я ж не железный, блин!

Резко отстраняюсь и втыкаю передачу. Выезжаю на дорогу и только через пять минут понимаю, что еду не на корпоративную квартиру. Я везу эту женщину к себе домой.

Глава 4. Кипяток.

Назима

Вдыхаю резкий запах. Он пробивает нос, отдаётся в затылке и заставляет шокировано распахнуть глаза.

– Ну слава Богу. Очухалась…

Вижу над собой мужское лицо и чувствую, как сердце начинает учащаться. Где я? Кто он? Муж меня убьёт… Вспыхиваю. Инстинктивно шарахаюсь от мужчины назад и бьюсь головой о спинку дивана. Дальше ползти некуда…

– Ну тише, тише, – он сам отстраняется и  окидывает меня скептическим взглядом. – Успокойся. Я не любитель женщин в отключке. Как-то инициативные больше нравятся…

Не нравлюсь? Говорит так, будто мы знакомы… Несколько раз моргаю и напрягаю память, силясь восстановить последние события. Картинки вспыхивают, отзываясь резкой головной болью… День рождения дяди, ресторан, документы, Тихомиров… Точно! Этому человеку я продала компанию родителей. А потом пришёл Аяз, была стрельба…

– Мой бывший муж, – сглатываю. – Он бывший или…

– Бывший, – уверенно кивает мужчина. – В реанимации сейчас. Колено ему прострелянное собирают.

Выдыхаю. Не чувствую никакого сожаления от этого факта.

– А остальные? – Спрашиваю обеспокоено. – Брат, Глеб?

– С ними все хорошо, – убедительно говорит Тихомиров.

– Спасибо… – запинаюсь, не зная, как правильно обратиться к своему спасителю. Имя просто вылетело из головы. – Простите, – закусываю от досады губку. – Как я могу к вам обращаться?

– Константин.. – хмурится он. – Ты как  вообще? Честно говоря, ты так долго была без сознания, что я уже начал волноваться.

– Я… – делаю паузу, прислушиваясь к себе и кладу руку на живот. – Все нормально. Только голова кружится и колени вибрируют.

– Все таки врача? – предлагает Константин.

– Нет, – мотаю головой и чувствую, что в горле совсем пересохло. – Чаю с сахаром. Если можно, – добавляю, смущаясь.

– Можно, – кивает он.

Огибает диван, на котором я сижу, пересекает зону небольшого бара, совмещенного с гостиной, и подходит к кухонному гарнитуру.

– Чёрный, зелёный? – повышает голос.

– Чёрный, – отвечаю.

Осматриваю обстановку дома и ловлю себя на том, что, как школьница, все время возвращаюсь взглядом к мужской спине в белой рубашке. Широкая… Она заканчивается необъятными плечами и сильными руками.

Рывком отвожу глаза. Позор, Назима. Аллах дал тебе зрение не для того, чтобы ты рассматривала чужих мужчин. Хотя разве после того, что я уже натворила, мне может быть что-то страшно?

Нахожу себя в отражении большой плазмы на стене и понимаю, что на голове нет платка. Прическа растрепалась, верхние пуговицы платья на груди расстегнуты, на ногах нет обуви. Ооо… Судорожно пытаюсь хоть немного привести себя в порядок. Нет, не для того, чтобы нравиться Константину, а потому что… Ой, Назима, себе ты можешь врать сколько угодно, а вот Аллах… он все знает.

– Держи свой чай, – возвращается Константин с кружкой и протягивает ее мне.

Врезаюсь взглядом в его крепкие предплечья, переплетенные красивым рисунок вен, и вдруг понимаю, что именно эти руки принесли меня на диван. Трогали. Прижимали к их хозяину…

– Платок, – шепчу, чувствуя, что сейчас сгорю от стыда.

– Он упал на землю во дворе, – пожимает плечами Константин. – Да и жарко в доме. Я бы тебе ещё посоветовал побрякушки все с себя снять. Сразу легче станет.

Отрицательно качаю головой.

– Чай то будешь? – теряет терпение он.

– Да, спасибо, – спохватываюсь.

Не поднимая глаз, забираю кружку и торопливо подношу ее ко рту. Руки трясутся.

– Горячий! – предупреждающе рявкает Тихомиров, но от этого становится только хуже.

Я вздрагиваю и выливаю кипяток себе руки, колени и бедра.

– Ай… – шокировано вскрикиваю.

Константин подлетает ко мне, вырывая из рук чашку и шипя ругательства.

Кожа под платьем начинает гореть.

– Немедленно снимай одежду, – командует он и быстрым шагом удаляется на кухню.

Снять платье? Как? Остаться в белье перед чужим мужчиной? Боль смешивается с паникой, и я просто задираю подол платья, оголяя колени. Но с рукавами такой фокус не проходит. Слишком узкие. Ааа, как же больно! Печёт!

– Я сказал тебе снять одежду! – возвращается ко мне Константин и держит в руках какой-то белый баллончик.

– Нельзя, – закусываю губу и чувствую, как по щекам начинают течь слёзы. – Перед чужим мужчиной…

– Идиотка… – подкатывает глаза Константин. – Хочешь, чтобы кожа слезла? Думаешь, что я женщин голых не видел?

Я даже не успеваю ничего сообразить, когда он подхватывает подол моего платья и одним рывком, будто бумагу разрывает его по шву до бёдер. Точно также бескомпромиссно поступает с рукавами и обильно заливает уже покрасневшую кожу пантеноловой пеной.

Через секунду боль отступает. Я судорожно выдыхаю и встречаюсь взглядом с Тихомировым. Он сжимает мою ногу чуть выше колена так, что пальцы почти касаются белья. А ещё они двигаются, успокаивающе поглаживая кожу. В его глазах вспыхивает и наливается откровенная, ничем не прикрытая похоть. Ой, мамочка!

Слепну от стыда. Щеки начинают пульсировать горячим. Дядя говорил, что разведённая женщина воспринимается мужчинами, как легка добыча. Как любовница, для справления нужны. Что серьезно к ней уже больше никогда и никто не будет относиться. Не возьмёт в дом. А я кричала, что это пережиток. Что знаю много самодостаточных и порядочных женщин в разводе. Но, похоже, что дядя был прав…

– Не надо… – перехватываю мужскую руку, которая уверенно начинает движение вверх.

Густая волна паники, подкрадывается к горлу. Мужу было всегда плевать на мои желания. Особенно когда я вот так просила меня не трогать. Он говорил, что я бракованная. Что не должна отказывать ему… Что… Всхлипываю. Женщина всегда слабее мужчины. И если он ее хочет, то лучше не мешать.

– Так болит? – вдруг слышу сочувственный голос Константина. – Давай подую что ли… – говорит растеряно.

Чувствую, как по моим рукам пробегается холодок, а после Тихомиров наклоняется к моим бёдрам.

– Нет! – вскрикиваю и, отталкиваясь по обивке пятками, забиваюсь в угол дивана. – Не нужно… Натягиваю на голые ноги остатки юбки. – Почти не болит…

– Ну ладно… – он вскидывает вверх ладони. – Ты только не дёргайся, ладно? Я как лучше хотел.

Окончательно переставая понимать, что происходит и как в этой ситуации правильно себя вести, на всякий случай прикрываюсь ещё и диванной подушкой. Неловкость дребезжит в воздухе, заставляя меня снова чувствовать себя виноватой и неблагодарной. Ведь если разобраться, то Тихомиров ничего плохого мне не сделал. Наоборот…

– Простите, – шепчу. – Я просто не привыкла вот так. У нас нельзя…

– Ууух, – шумно выдыхает Тихомиров. – Сложно. Ты, короче, успокаивайся давай. Я тебе пока что-нибудь из одежды принесу на смену. И чай попей.

– Спасибо большое, – отзываюсь.

Когда Константин выходит из гостиной забираю со столика чашку с чаем и вынимаю из неё пакетик. Делаю глоток. Горький, несмотря на то, что сладкий. Это так странно. Все мужчины, которых я знаю, любят хороший чай… Рассматриваю следы кипятка на руках и ногах. С облегчением констатирую, что благодаря быстрой реакции Тихомирова волдырей быть не должно. Убеждаю себя, что все теперь будет хорошо, ложусь щекой на прохладную спинку дивана, пытаясь расслабиться, и… у меня странным образом получается! Потому что в эту комнату не зайдёт Аяз, не забегут жены дяди, никто не заставит меня больше мыть полы или вытирать рассыпанный по кухне кофе. Никто больше не завалит на диван и не напомнит про супружеский долг…

– Держи, – в гостиную возвращается Тихомиров и кладёт стопку вещей на ручку дивана. – Это футболка и штаны спортивные. Мои. Все новое.

– Спасибо, – смущенно киваю и вздрагиваю от резкого звонка домофона.

– Хм… – оглядывается на прихожую Константин. – Кого там принесло? Ты переодевайся пока, – давяще напоминает мне и выходит в арку.

Я беру в руки вещи и прижимаю их к носу. Они пахнут туалетной водой Константина и стиральным порошком. Соврал, что новое. Но меня неожиданно этот факт совсем не напрягает, а даже наоборот – успокаивает. Отдал свое, не пожалел.

Натягиваю футболку через голову и уже под ней освобождаюсь от разорванного платья. Становится легче дышать. Встаю с дивана, чтобы стянуть юбку до конца, наклоняюсь и вдруг слышу за спиной злой голос Тихомирова.

– Вика, стой! Мать твою! Истеричка… – раздосадовано.

Разворачиваюсь, прижимая платье к груди, и слышу стук женских шпилек по ламинату. А уже через несколько секунд в проёме арки появляется их владелица. Яркая блондинка в красном брючном костюме.

– Так-так, – хмыкает она, кривя губы. – Коллега говоришь, Тихомиров! – повышает голос и сжигает меня взглядом полным ненависти. – И как переговоры? Удачно?

Глава 5. Отличники и неудовлетворенные.

Костя

От вида Назимы в моей футболке перестаю дышать. Ух! Румяная, растерянная. Терзает зубами нижнюю губку, будто у нас действительно что-то было. И на ней надето мое мальчишеское присваивающее знамя…

Черт! Черт! Черт! Будто мне вовсе не сорок три, а шестнадцать, и снова до одури хочется поцеловать одноклассницу-отличницу, но нельзя. Потому что у неё коса, пятерка по математике и пению, блузка наглажена, а у меня мятая форма, снова неуд за поведение, разбита губа, потому что подрался за неё. За право сидеть на соседней парте и смотреть. Подскочивший пульс оглушает. Смотреть, Тихомиров! Только, блин, смотреть! Стискивая зубы, злясь на самого себя и вышедшую из-под контроля ситуацию.

И сейчас, в это самое мгновение, я рад, что на наши головы свалилась Вика. Потому что кто его знает, где бы меня сорвало. А впереди ночь… Да и день выдался на столько нервным, что даже к телефону подходить не хочется. Там без меня разберутся. Зато хочется тёплую женщину в постель и очень нежно с ней все делать, без извратов, без изысков, чтобы медленно, глаза в глаза и просто почувствовать себя единственным и нужным…

– Тихомиров, ну ты вообще! – шипит Вика. – Глаза сломаешь. Хватит пялиться на неё, я вообще то рядом стою!

– Замолчи ради Бога! – с досадой рявкаю на неё и прихватываю за предплечье, силой уводя к лестнице на второй этаж. – Как ты вообще здесь оказалась? – психую. – Я же сказал, что буду сегодня занят.

– Девкой этой занят? – выкручивается Вика. – Ты мне вообще-то съехаться предложил. Я, считай, к себе домой приехала. Какая разница, как я тут оказалась!

Да, есть такой косяк, предложил… Но ключа то не дал.

– Так, стоп! – встряхиваю ее за плечи и вжимаю в перила. – Слушай сюда, – рычу. – У меня сегодня был очень… очень тяжёлый день. Я не имею ни малейшего желания перед тобой за него отчитываться. С той женщиной в гостиной у меня ничего не было. Если ты это принимаешь, то сейчас просто молча поднимаешься в спальню, принимаешь душ, ложишься в постель и ждёшь меня. Если нет – также молча проваливаешь в свою хату с видом на Спасскую.

Видимо осознав, что я сейчас не шучу, Вика несколько раз моргает, а потом резко меняет тактику поведения, прижимаясь ко мне грудью и пробегаясь острыми коготками по плечу.

– Ну, Котя, ну ты что? У меня просто эфир был. Я мимо ехала… Думала, ты обрадуешься, сюрприз сделать… Ну ты поставь себя на мое место. Приезжаешь, а я тебе: «Извини, ты не вовремя. У меня мужчина. Голый. Но у нас с ним ничего. Просто коллеги…» Что бы ты сделал? – ластится щекой по моей скуле.

Что сделал бы? Хм… А ведь интересный вопрос. Наверное, ничего. Но ведь это с ней, а вот с другой женщиной… другой, гипотетической. Разнёс бы…

– Да, извини, – озвучиваю справедливый ответ и сжимаю Викины плечи. – Поднимайся наверх. Я размещу НАШУ гостью и приду.

– Не задерживайся, – елейно мурлычет Вика. – У меня завтра в десять эфир.

Провожаю ее взглядом, пока поднимается по лестнице и резко разворачиваюсь в сторону кухни. Мне надо выпить. Ибо природных выдержки, дипломатии и жесткости, чтобы разрулить ситуацию будет недостаточно.

Ощущая присутствие Назимы за спиной, сначала наливаю себе двести виски, выпиваю их залпом и только после оборачиваюсь.

– Прости, что так вышло, – говорю чуть агрессивно и развожу руками. – Виктория сегодня не должна была быть здесь. И она… – подбираю слова, – несколько экспрессивна в своих эмоциях.

– Все нормально, что вы, – запальчиво отзывается моя гостья и даже на секунду поднимает глаза от спинки дивана. – Плохо вышло. Это вы меня простите… – обхватывает плечи в защитном жесте. – Столько проблем доставила. Будет правильно, если вы кого-нибудь попросите на квартиру меня отвезти. Или я могу попросить брата, если вы дадите телефон. Мой остался в ресторане…

– Ты есть хочешь? – Спрашиваю неожиданно даже для самого себя, потому что не знаю, больше как успокоить.

Хреново девчонке сейчас. А я знаю только два способа расслабить: или в постель, или кормить.

– Что? – наконец-то поднимает на меня лицо и распахивает свои глаза.

– Есть, спрашиваю, хочешь? – повторяю свой вопрос.

– Нет… – испуганно мотает головой. – Ваша женщина… она мне и так не рада. Я не могу.

– При чем тут она вообще? – не догоняю. – Дом мой, продукты мои…

– Нельзя заставлять свою женщину готовить чужой. Неуважение… – тихо говорит Назима.

– Это ты про Вику что ли? – уточняю и хмыкаю, – да разбежалась она, как же. Минут на тридцать теперь в душе зависла. Я вообще не уверен, что она умеет готовить… – добавляю и решительно подхожу к холодильнику. – В общем, давай, – киваю на барную стойку, – присаживайся. – Одним чаем сыта не будешь. А я рассчитывал в ресторане поесть.

Нет, ну нужно ж как-то этот нервяк повисший снимать, ей Богу. У самого уже руки трясутся. «Это, Тихомиров, надо меньше пить» – поправляет меня ехидный внутренний голос. «Да даже если и так,» – затыкаю его. Ехать ей сейчас никуда нельзя.

Заглядываю на полки холодильника. Мдаа негусто… Половина огурца, обглоданная ветка черри, сосиски, яйца, сыр, остатки пиццы, жульена и тостовый хлеб.

– Омлет? – предлагаю и ставлю на плиту сковородку.

– Вы будете готовить? – ещё сильнее распахивает Назима глаза и тихой поступью подходит к стойке.

– Ну а что такого? – пожимаю плечами. – Не бойся, не отравлю.

– А мне что делать? – удивляет меня следующим вопросом.

– Сидеть, – не могу сдержать улыбку. – Отдыхать. Ты, кстати, как чувствуешь себя?

– Хорошо… – полыхает она щеками.

Сбитый с толку нашим диалогом, лишенным всякого конструктива, достаю продукты и отворачиваюсь к плите. Разбиваю яйца в миску, режу туда же сосиски, мешаю вилкой и выливаю на сковородку. Дожидаюсь готовности и раскладываю омлет по тарелкам.

– Ну как-то так, – ставлю их на барную стойку. Добавляю вилки и опускаюсь на стул. – Приятного аппетита.

Глава 6. Не вовремя.

Назима

Ах, зачем он это делает? Будто специально смущает меня ещё сильнее. Вгоняет в какой-то необъятный моральный долг. Но не со зла, нет. Я не ощущаю от этого мужчины угрозы или агрессии в свой адрес, скорее власть, которой невозможно не подчиняться. Тихомиров привык решать. И я совершенно не понимаю, как у его женщины хватает духу с ним так пренебрежительно говорить? Повышать голос. Я бы не смогла… Но ему нравится, раз терпит. Украдкой поднимаю на Константина глаза от тарелки и снова сбиваюсь с дыхания от стыда и состояния немого трепета, в которое впадаю рядом с ним. Мне почему-то становится очень жаль, что я – не его Вика. Что я никогда не смогу надеть красный костюм, который не скрывает, а скорее демонстрирует фигуру, что весь свой бунтарский жизненный максимум я, кажется, израсходовала сегодняшним вечером, когда поставила подписи в документах о разводе, а потом не покаялась и не пошла за бывшим мужем.

Такую, как Вика, даже Аяз бы не тронул. Побоялся. Красивая женщина. Яркая. Константину очень подходит. Жалко только, что холодная. От таких горячей бывает только постель, а дом стынет. Даже для еды огонь не вспыхивает… Перевожу взгляд на встроенную духовку за спиной Тихомирова и понимаю, что с неё даже не снята заводская пленка. Мужчины… они в этом похожи. Вспыхивают и плотно сидят на похоти, будто ничего другого в жизни не существует. Устают, ищут новое, не находят. Жалко их…

Поэтому мама говорила, что если мужчина вдруг позаботился, старался, сделал для тебя что-то значимое, то обижать нельзя. Нужно благодарить, а в моем случае есть. Даже если невкусно, даже если от волнения, а может от разыгравшегося токсикоза совсем не хочется. Как мне сейчас… но я беру в руки вилку.

– Спасибо большое, – говорю Константину.

Осторожно отделяю омлет от сосисок, накалываю его на вилку и отправляю в рот. Тщательно пережёвываю, чтобы не сработал рвотный рефлекс, и глотаю. На удивление, еда проходит в горло легко, а желудок приветливо начинает урчать, начав работать.

– Вегетарианка? – вдруг раздаётся устало-удивленное над моей головой.

– Что? – я вздрагиваю и замираю. Но, сообразив, что это Константин спрашивает про меня, отрицательно качаю головой. – Нет…

– Сосиски отодвигаешь, – поясняет он. – Не вкусные?

– А…простите. Свинина. Нам нельзя… Но омлет очень вкусный, – тороплюсь его заверить.

– Ясно-понятно, – задумчиво кивает Константин и зависает на мне тяжёлым, глубоким взглядом. – А что ты вообще ешь? Что любишь?

– Зачем вы спрашиваете? – начинаю нервничать.

– Ну… – он ставит локти на столешницу и потирает подбородок указательным пальцем, – чтобы покормить тебя завтра, наверное.

– Мужчина не должен готовить, – качаю головой. – Особенно если в доме есть женщины.

– Да почему? – вдруг дёргаются уголки его губ. – А как же шашлык, шурпа, пельмени, рыба соленая, в конце концов! У вас разве не готовят мужчины? Пару лет назад в Турции отдыхал. В нормальном таком отеле. Так там одни мужики на кухне работали.

– Готовят, – соглашаюсь. – Но только на работе. Дома – женщина. Папа иногда лепёшки готовил, потому что мама не умела.

В груди теплеет. Не могу удержаться и отвечаю Константину улыбкой. Только добрый мужчина может готовить. Папа был добрый. И чем-то Константин на него похож. Возможно, моим зарождающимся ощущением защищенности рядом с ним.

– А где мой ужин?

Вздрагиваю, стискиваю в пальцах вилку от ехидного голоса за спиной. Константин тихо чертыхается и тоже меняется в лице, видя входящую на кухню Вику. Она одета в почти полностью прозрачный пеньюар. Мне становится за неё холодно и стыдно, но лишь на мгновение. Пока не вспоминаю, что сама сижу в чужих вещах, наедине с чужим мужчиной в его доме. Занимаю место этой женщины, веду вечерние разговоры… и вообще ношу под сердцем ребёнка.

– Ты же не ешь после восьми, – хмурится Константин.

– Да у тебя обычно нечего, – весело фыркает Вика, обходит стойку и, присваивая, обнимает Тихомирова за шею, скользя пальцами по груди.

– Так ты бы приготовила, – вдруг перехватывает он ее руки и встаёт со стула.

– Ты чего? – совершенно искренне удивляется женщина. – Она что ли тебе приготовила, и ты припух? Да кто она такая?

Боже… понимая, что скандал снова происходит из-за меня, вжимаю голову в плечи и стараюсь не дышать.

Константин делает глубокий вдох и прикрывает глаза.

– Саратова… – шипит Вике, стиснув зубы. – Ну чего тебе в койке не лежалось? Я же попросил…

Не смотри, не смотри на них, Назима. Вот, кактус на окне очень красивый. Даже два.

– Подождать, пока ты пожрешь, а потом ее на этом столе… – уходит Виктория на новый виток скабрёзностей, но вдруг резко замолкает.

Ударил?! Я не слышала удара! В ужасе возвращаю на них взгляд и чувствую, как в груди что-то обрывается. Болезненно ухает, толкая в глаза неуместные слёзы.

Константин ее целует. Коротко, жестко прихватив за шею, всего несколько секунд и тут же отрывается, отталкивая от себя. Злой. Взорваный. Это потому что он хочет продолжения, а я им мешаю?!

– Ладно, принимается, – плотоядно лыбится Виктория. – Но я все равно жду объяснений, Тихомиров.

Кидает на меня победный взгляд и величественно удаляется с кухни.

Мы молчим. Я кусаю щеки изнутри. Отодвигаю от себя тарелку. Стыдно. Боже, как же стыдно.

– Константин, – прошу врывающимся голосом. – Я бы хотела позвонить брату.

– Да, – кивает он спустя паузу. – Сейчас наберу.

Глава 7. Спокойной ночи.

Костя

– Да, Саид, я понял, – отвечаю, ерша пятерней волосы на голове. –  Завтра решу этот вопрос. Квартира будет с двойным кордоном и тачка…

– Сам то что думаешь по этому поводу, Константин Петрович? – устало вздыхает брат Назимы в трубке.

На фоне женский голос требует обработать его руку. Саид раздраженно отказывается.

– Я думаю, что надо их «потерять», но не сразу, – стараюсь ответить обтекаемо, но все равно слышу, как моя гостья перестаёт дышать. Мне не хочется распалять ее чувство вины сильнее, чем есть сейчас.

– Сестра рядом? – Саид догадывается сам.

– Да, – отвечаю, – поговорить с тобой хотела…

– Лучше не надо, – просит он. – Тебя послушает беспрекословно. Со мной нервничать начнёт, а у меня самого после общения с Адашевыми и с дядькой тик нервный. Давай, скажи завтра к ней заеду.

– Принято, на связи тогда, – прощаюсь с Саидом, отключаю звонок и несколько секунд заторможено сжимаю телефон в кулаке.

Вот уж не думал, что когда-нибудь так плотно встряну в чужие проблемы. Своих всегда навалом.

Подхожу к барной стойке и встречаюсь взглядом с Назимой. Вижу, что в глубине ее красивых, широко распахнутых глаз застыли слёзы.

– Он не захотел со мной говорить? – спрашивает она горько и закусывает губы.

Да чтоб тебя!

– Он просто занят, – объясняю, как можно мягче. – Шуму наделали достаточно. Кто-то из работников ресторана вызвал ментов.

– Какой ужас… – прячет она лицо в ладонях. – Что теперь будет?

– Да ничего, – кладу телефон на столешницу. – Все решаемо. Только тебе придётся остаться здесь до завтра. Саид обещал заехать в гости, как устроишься в квартире.

Вижу, как губы Назимы начинают дрожать и не сдерживаюсь.

– Так сильно мое общество неприятно? – рявкаю. – Ну извини! Придётся потерпеть!

– Простите, – шепчет, обхватывая горло рукой. – Все не так. Я не хотела быть неблагодарной. Хотела просто не мешать… Простите, – лепечет.

Мне хочется всадить кулак в стену на эмоциях. Потому что девчонка не виновата. Это я затроил в решениях. То привожу в дом, то перестаю контролировать эмоции и хочу, чтобы она уехала, малодушно предполагая, что тогда все станет, как было. Спокойно. Без жара в груди, без суеты. Не будет ощущаться чертов возраст, и Вика снова начнёт нравится… Ну мне же вставляли все ее пошленькие фишки раньше, а теперь – будто зелье отворотное. Тошнит и бесит. Даже поцеловал ее для того, чтобы не сорваться и не ударить. А ладонь так и чесалась. Первый раз в жизни.

– Не извиняйся… – делаю глубокие вдох и выдох. – Пойдём, покажу тебе гостевую. Не переживай, она на первом этаже. Там есть ванна отдельная. Кровать застелена. Полотенца найдёшь в тумбочке. А все остальное – завтра.

– Спасибо… – шепчет Назима.

«Стекает» со стула, быстро собирает наши тарелки со столешницы и несёт их раковине.

Широкая горловина моей футболки съезжает с ее точёного, нежного плечика. Назима не может поправить ее сразу. Заняты руки. Это даёт мне несколько бесконечно коротких секунд, чтобы полюбоваться и пережить мощный толчок желания в штанах. Ааа! Да как жить то а?

– Оставь там, – хрипло прошу. – Завтра будет клиниг. Все уберут.

– Поняла, – отвечает расстроено и, закрывая плечо, сбегает от меня к выходу из кухни. – Куда идти?

– За мной… – киваю и уверенно прохожу в коридор, специально оставляя между нами расстояние побольше.

Дохожу до небольшой спальни возле кладовой и распахиваю дверь.

– Прошу…

Пропускаю Назиму вперёд, но сам не захожу. Потому что узко. Одна только кровать занимает две трети спальни. И если сделать шаг, то мы с девчонкой будем очень близко. Опасно близко. Можем не разойтись…

– Спокойной ночи? – говорит она неуверенно и, бросив взгляд на двуспальную кровать, заливается румянцем.

– Да, – соглашаюсь. – Отдохни. Дверь изнутри закрой. Если хочешь… – добавляю, засовывая руки в передние карманы, чтобы…

Да, пожалуйста, чтобы я знал, что она закрыта! И не позорился!

Разворачиваюсь и быстро ухожу.

Там, на втором этаже меня ждёт сексуальный пир, но я не спешу. Возвращаюсь на кухню, медитируя на разорванное платье своей гостьи, выпиваю ещё виски, и только после этого поднимаюсь в спальню.

Вопреки моим ожиданиям, Вика ещё не спит. Сидит на кровати и что-то листает в телефоне.

– Уложил свою «шахидку»? – хмыкает, не отрывая глаз от экрана.

Игнорируя хамский вопрос, скидываю вещи и ухожу в ванну. Устраиваю себе ледяные тропики, чтобы остудить голодное тело, но помогает слабо. Злой и совершенно растерянный от непринятия ситуации обматываюсь полотенцем и выхожу в комнату.

– Посмотри… – подзывает меня к себе Вика. – Мне кажется, что задницу плохо прорисовали…

Подхожу и смотрю в экран ее телефона. Она быстро листает пальцем фотки.

– И вот здесь бока вылезли… – продолжает, увеличивая свое изображение в нижнем белье.

– Не понял, – хмурюсь. – Зачем тебе это?

– Для аккаунта в соцсетях, – отмахивается, будто говорит что-то само собой разумеющееся. – Нужно отобрать лучшие кадры.

– Ты же ведущая музыкальной передачи, а не… – искренне не понимаю, проглатывая вторую часть мысли с некрасивым сравнением с древнейшей профессией, – Зачем тебе фотографироваться голой?

– Не голой, а в белье. Мне заплатили за рекламу, оплатили фотосессию. Это рейтинг, – подкатывает глаза Вика. – Ты не понимаешь…

– Я против, – выношу вердикт и ухожу к шкафу, чтобы надеть трусы. – Деньги верни. Если нужно на что-то, я дам.

– Почему? – несётся обиженное мне в спину.

– Потому что я – серьёзный человек, – отвечаю, не оборачиваясь. – Мои партнёры – это уважаемые люди. Чаще всего в возрасте. Они привыкли доверять себе подобным.

Подхожу у кровати, ныряю под одеяло и щёлкаю выключателем света, считая, что разговор окончен.

– Спокойной ночи…

– Тихомиров… – рассержено шипит Вика. – Да что ты за гад такой а? Весь вечер меня унижаешь… – театрально всхлипывает.

– Ты сама себя унижаешь, – рявкаю. – Кто тебе мешал нормально себя вести, не орать, не разыгрывать порно спектакль, не оголяться перед чужими людьми… Не свети мне в лицо! – окончательно психанув, выхватываю телефон из рук Виктории и поворачиваюсь к ней спиной. – Все. Спи. Завтра поговорим.

– Ты меня больше не любишь, – трагично шепчет она. – Это все из-за девки твоей. Я чувствую. Где ты вообще ее нашел?

– Она продала мне нефтяные месторождения, – отвечаю устало и нехотя, надеясь, что это информация удовлетвори Вику и подарит мне покой. – Сделку прервал опасный форс-мажор. Пришлось ее спрятать. Уже завтра она съедет на квартиру с охраной. Все, Саратова? Я могу спать?

– Тихомиров… – подползает она ко мне кошечкой. – Ну прости, я у тебя немного истеричка. Работа нервная.

– Я предлагал не работать, – напоминаю.

– Ты же знаешь, что я не могу. В медиа забывают человека через месяц. А замуж ты меня не зовёшь… – обижено, – Давай расслаблю… – ее коготки ощутимо скользят вниз по прессу к резинке трусов.

– Нет, – переворачиваюсь на живот. – Просто спи.

– Сволочь… – едва различимо прилетает мне в спину.

«Ну и ладненько.» – Закрываю я глаза.

Возразить на это нечего.

Глава 8. Хозяйка.

Назима

Всю ночь мне снятся кошмары. Липкие, истеричные, окунающие меня в ту жизнь, которой я жила ещё две недели назад. Нет, мой бывший муж не всегда был жестоким и отвратительным тираном. Степень его неадекватов росла постепенно и подгонялась сначала гибелью моих родителей, после – отсутствием в нашем браке детей и растущим капиталом в руках, а как следствие – вседозволенности. Тот дождливый вечер, когда меня подвёз с работы коллега, стал точкой невозврата для нашего брака. Я поняла, что больше не смогу. Просто не могу объяснить себе шариатом действия мужа. Грубый секс, пощёчины в процессе, а после почти сутки на полу, пристёгнутой к батарее наручниками. Это был кошмар на яву. Разочарование, падение прежних догм и авторитетов, страх, что даже если удасться убежать, мне никто не поможет. И если бы не брат, так бы и случилось. Временно, ощущение страха сменяется в моем полусне чувством вины. Мне так жаль, что сейчас из-за меня у Саида проблемы. Что он не может просто провести время со своей красивой, молодой женой. Очень душевной девочкой, которой в отличие от меня повезло. Что вынужден практически вести войну с моим бывшим мужем, не имея за спиной поддержки в виде семьи. Это так тяжело – быть одному… Особенно женщине, но я обязана справиться. Ради его усилий, ради ребёнка. Использовать свой шанс. А еще я очень надеюсь, что Константин не откажется от своих обязательств. Очень. Мне кажется, что он очень терпеливый мужчина, раз так долго держит возле себя Викторию. Или у него есть на это основания? Беременна? Но если так, то почему Константин на ней не женат…

Уплываю в сонную пелену, но тут же, в очередной раз задохнувшись от липкого ужаса, открываю глаза.

Обвожу глазами комнату и понимаю, что наступил новый день. По ощущениям сейчас примерно шесть утра. Не могу больше спать. Быстро принимаю душ, привожу себя в порядок  на сколько это возможно и выхожу в коридор. Меня встречает тишина. Я медленно бреду по этажу к кухне и озираюсь по сторонам. Вчера было просто не до этого.

Дом Константина нельзя назвать современным, скорее, уютным и основательным. Такие строят несколько лет и явно не для того, чтобы жить одному. Интересно, у него была семья? Жена? Есть ли дети? У нас мужчины в этом возрасте иногда имеют внуков.

Останавливаюсь возле большого окна в пол и немного приоткрываю створку, впуская в дом утреннюю осеннюю свежесть. Она пахнет дождем, прелыми яблоками, а ещё едва уловимо какой-то травой. Взгляд падает вниз на попавшую в проем штору, а заодно выхватывает небольшой кустик в углу дорожки. Мелиса… догадываюсь я.

Прислушиваюсь к себе и понимаю, что меня на удивление не тошнит. А значит, нужно воспользоваться моментом и что-нибудь съесть. Хоть кусок хлеба с чаем. Мне кажется, что Константин не будет против.

Немного порывшись в холодильнике, решаю, что приготовить для хозяев дома завтрак , будет достойным извинением за те неудобства, что я им доставила.

Из остатков овощей нарезаю салат, варю к нему яйца и сливочный соус, сосиски обжариваю вместе с хлебом и сыром в виде закрытых бутербродов. Нахожу заварочный чайник и задумчиво кручу его в руках. Заваривать чай из пакетика не хочется. Делаю попытку раздобыть ему какую-то альтернативу хотя бы в виде молотого кофе, но нахожу только подсохший, нарезанный на тарелку дольками лимон и остатки засахарившегося мёда. Да, с продуктами в этом доме не густо…

Порыв ветра распахивает окно настежь, и я боясь за секло, бегу к нему, чтобы закрыть. Уже почти поворачиваю ручку, как вспоминаю об ароматном кустике возле дорожки.

Прикидываю в голове, как бы мне до него добежать и сорвать. Это стало бы отличной альтернативой чаю.

Крадучись, приношу туфли из прихожей, беру с кухни нож и вполне благополучно осуществляю свою затею, даже не успев замёрзнуть.

Тщательно промываю листики от земли, кладу к ним засохшие дольки лимона и заливаю кипятком. Даю настояться около пяти минут и добавляю мёд. Наливаю себе в кружку, чтобы снять пробу и ловлю себя на том, что улыбаюсь. Вкусно. Очень тепло.

Съедаю вместе с чаем пару тостов и сбегаю к себе в комнату, чтобы не раздражать своим присутствием женщину Константина. Неожиданно для себя обнаруживаю, что в моей спальне имеется телевизор. Включаю его, попадая на какой-то популярный турецкий сериал и сама не замечаю, как расслабляюсь и отключаюсь.

Просыпаюсь я от звуков нарастающего скандала и резко сажусь на кровати, узнавая раздражённый голос Константина.

– Сядь и позавтракай со мной, – давит интонацией он. – Человек старался. Готовил.

– У меня, слава Богу, есть коктейль! – фыркает она. – После этой жратвы можно слечь в больницу с панкреатитом!

– Конечно, – хмыкает Тихомиров, – лучше с анорексей. Брось, я сказал, свои таблетки и поешь нормально! Я с тобой говорю!

– У меня комментарии! – звенит голос Вики. – Ты посмотри, посмотри как всем понравилась фотосессия, что я тебе вчера показывала… За час почти триста лайков.

– Не понял… – рычит Константин.

Дальше на несколько секунд наступает тишина, а потом ее разрешает истеричный взвизг и звук удара.

Рефлекторно закрываю ладонями глаза, ой мамочка… Мне кажется, что на этот раз, точно отхватила сама Виктория.

– Ты разбил его! – кричит она. – Ты хоть понимаешь, что там вся моя жизнь! Телефоны, аккаунты, фотографии, в конце концов!

С облегчением выдыхаю… Нет, не тронул.

– Восстановишь… – небрежно отвечает ей Тихомиров. – Если бы ты меня не спровоцировала, этого бы не произошло. Я распорядился удалить фотографии.

– Ты, да ты… Я не твоя починенная! Я не обязана тебя слушаться!

– Ты – моя женщина! Пока ещё, – добавляет он. – И да! – рявкает так, что даже у меня начинает звенеть в ушах. – Обязана слушаться, если хочешь задержаться на своём месте.

– Ах вот как… – шипит Виктория.

Дальше гремит посуда и слышится звук захлопывающейся двери.

Оглушенная обнимаю себе за колени и ложусь на них щекой. Мне грустно. От того, что Константин принадлежит этой женщине. Мне бы хотелось, чтобы он был счастлив. Нет, я не уверена, что он хороший человек, но хотя бы за его достойное поведение и за то, что он сделал для меня, хочу.

Подбегаю к окну и смотрю на улицу. Машина Виктории с визгом разворачивается и выезжает из двора.

Тяжело вздыхая, прислоняюсь виском к откосу.

И права у неё есть, и машина. А у меня нет. Вот поэтому и Константин у неё есть, а у меня… Резко обрываю мысль, мысленно давая себе по щекам. Ты – просто падшая женщина Назима. Думаешь и мечтаешь совершенно не о том, о чем должна. И правильно с тебя упал во дворе этого дома платок. Очень символично. Потому что и глаза твои бесстыжи, и мысли…

Резкий, требовательный стук в дверь заставляет меня отпрянуть от окна и пулей залететь на кровать.

– Да… – отвечаю срывающимся голосом и хватаю в руки пульт. – Войдите…

Дверь открывается. Мое сердце начинает истошно колотиться.

– Доброе утро, – в проёме появляется Тихомиров и окидывает меня внимательным, но немного растерянным взглядом. – Ты там всего наготовила… – разводит руками и хмурится.

– Не надо было? – панически обрывается у меня внутри. – Извините.

– Да нет, – качает он головой. – Я просто обычно в кафе возле офиса завтракаю, не люблю один. Составишь компанию, раз так вышло?

– Я… – собираюсь сказать, что уже поела, но осекаюсь.

– Пожалуйста, – по-простому добавляет Константин.

И я киваю.

– Хорошо…

Глава 9. Ее желания.

Костя

Бросаю короткие взгляды на сидящую справа от меня в машине красивую женщину и стискиваю руль. Касаться хочется ее страшно. Хоть руки себе отгрызай. Прибавляю скорости, чтобы быть максимально сконцентрированным на дороге, но все равно психую.

Особенно потому, что позволил случиться нашему совместному завтраку. Потому что так хотел, что все-таки услышал ее смех. И теперь от всех этих полученных эмоций чувствую себя окончательно неприкаянным. Больным. Пробитым насквозь. Как пёс, которого вдруг неожиданно покормили с хозяйских рук и согрели.

Заметив, как нервно Назима выдёргивает ремень и начинает пристёгиваться, возвращаю взгляд на спидометр и сбрасываю скорость.

Чтобы увеличить между нами дистанцию, решаюсь на неприятный разговор, который не хотел поднимать за столом.

– У меня для тебя есть две новости, – нарушаю наше неловкое молчание. – Хорошая и плохая. С какой начать?

Назима медленно поворачивает ко мне лицо.

– С хорошей…– выдыхает уверенно.

– Неожиданный выбор, – отмечаю с уважением. – Тогда хорошая. С вещами проблем не возникнет. Твой дядька сам сегодня ночью собрал чемоданы и выставил их во двор. Люди Саида скоро привезут их на квартиру. Соответсвенно, плохая новость – родня знать больше тебя не желает, – выдаю и развожу руками. – Вот так.

– Это… хм ожидаемо… – закусывает губы моя спутница.

Я с интересом слежу за ее покорным принятием ситуации и удивляюсь отсутствию истерики.

– Мда, я что-то даже больше тебя по этому поводу пережевал.

– Нет, Константин, – отзывается Назима, – Вы неправильно поняли. Я просто все это уже пережила и отплакала. А теперь очень хочу жить дальше.

– Хм… – понимающе киваю. – Это справедливо. И как же ты видишь свою дальнейшую жизнь?

– Дом, если вы нашли для меня место в своей компании, то работа. Сериалы, мороженое, сон… – дёргаются вверх уголки ее губ.

– А мужчины? – Спрашиваю хрипло. – Ты теперь свободная женщина.

– Спасибо. Пока не хочется, – мягко съезжает она с темы и снова отворачивается к окну. – Зато очень погулять хочется и на море… – мечтательно.

«Только позволь, девочка…» – перехватывает мое горло от желания пообещать ей все это. – «Исполним. Завтра же.»

К черту! Забудь, Тихомиров, она сама не бедствует. Немного освоится и мир к своим ножкам изящным положит.

Заворачиваю во двор корпоративной квартиры, проезжаю кпп и останавливаюсь.

– Приехали.

Помогаю Назиме выбраться из машины, получая несколько секунд законного кайфа держа в руке тонкие пальчики, и быстро провожу ее на этаж мимо поста охраны. С парнями решаю познакомить позже, когда сможет переодеться.

– Открывай, хозяйка, – подаю ключи. Жду пока она справится с замком и захожу в квартиру первым. – Ну вот, – развожу руками. На три года она твоя по официальному договору аренды. Нравится? – ухмыляюсь.

Новостройка с закрытой территорией, четыре лифта, сигнализация на каждом этаже, центральная система кондиционирования, своя котельная и, конечно, люксовый ремонт.

– Это… просто невероятно! Спасибо! – блестит на меня глазами Назима и, тихонько вскрикнув, делает оборот вокруг своей оси. – Извините… – смущается своих чувств и прикрывает ладошкой улыбающийся рот.

Я, как наркоман, съедаю искренние, благодарные женские эмоции и невольно вспоминаю день, когда дарил квартиру Вике на Тверской.

Мда… Наверное, если бы она также обрадовалась, я бы, может, и женился. Но потолки оказались слишком высокими, соседи – старыми, лифты – шумными, машину припарковать возле дома не возможно, перепланировку сделать нельзя… В общем, не судьба, как говорится.

– Рад, что нравится, – киваю и прохожу следом за Назимой на кухню.

Уходить не хочется… На что я рассчитываю? На чай? Это просто смешно. В кармане звонит телефон. Сбрасываю. Он настойчиво звонит ещё раз.

– Алло! – рявкаю, поднося тркбку к уху.

– Константин Петрович, – панически шепчет моя секретарша. – Вы где ходите? У вас через десять минут Филатов!

– Твою ж мать, – отзываюсь в трубку и смотрю на часы. – Задержи его. Я скоро буду.

Сбрасываю звонок и возвращаюсь взглядом к Назиме.

– На твой новый счет скоро будет готова карта, – сообщаю ей. – Какие-то базовые продукты клининговая загрузила в холодильник ещё два дня назад. Разберёшься. Через час приедет машина с охраной. Зайдут познакомиться. Ты сможешь заказать им любые покупки. Пока я бы не хотел, чтобы ты сама выходила из дома. Постараюсь этот вопрос не затягивать. Ну и жди брата… – осекаюсь, не зная что ещё добавить.

– Я поняла. Спасибо вам за все, Константин, – искренне говорит Назима. – И… удачного вам рабочего дня.

– Мда… – ухмыляюсь. – И тебе…

Не оглядываясь, сначала выхожу из кухни, потом и из квартиры. Спускаясь на лифте, уговариваю себя, что все правильно. И не надо никуда лезть. Не тот коленкор.

– Дай сигарету, – прошу, проходя мимо поста охраны.

–Вы же бросили, Константин Петрович, – тянется за пачкой паренёк. – Держите, – протягивает ее мне.

– Спасибо, – достаю сигарету.

Выбегаю из подъезда к машине. Сажусь за руль, засовываю фильтр в рот и тут же раздосадовано сминаю сигарету в кулаке. Черт, задолбало все. Даже прикурить нечем.

Глава 10. Новый дом.

Назима

Счастливый трепет и благодарность. Вот точное название тех эмоций, которые испытываю последние несколько часов. От того, что меня не разочаровали люди, которым я доверилась в момент отчаяния, от того, что ем вот уже шестой по счету полуфабрикатный блинчик с творогом и меня не тошнит, что могу петь в ванной и выйти из неё в одном полотенце, что мне не нужно спрашивать разрешения посмотреть телевизор. Что, в конце концов, могу снять с себя несколько килограмм золотых украшений, потому что из квартиры меня никто не собирается выгонять в чем мать родила.

Расчёсываю мокрые волосы, оставляя их свободно сохнуть по плечам, засовываю в рот кусочек шоколадки и… неожиданно закашливаюсь, слыша у себя за спиной голос женщины Константина.

Резко оборачиваюсь и впиваюсь глазами в экран телевизора, увеличивая громкость. Так вот значит кем работает Виктория… это скорее ожидаемо, чем неожиданно.

– …Девушка Али Шерна сделала ему предложение прямо на музыкальной премии, – экспрессивно вещает она с экрана. – Тина опустилась перед репером на одно колено и призналась в вечной любви… А какие невероятные поступки совершали вы ради своих мужчин? Жду ваших сообщений в чате.

Картинка эфирной студии сменяется первыми кадрами клипа. Я зависаю на них взглядом и чувствую, как мои щёки начинают гореть. Кошмар… Почему людям это нравится? Мужчины – как женщины, женщины – как мужчины, дети – как взрослые. Глупые… Зачем себе во вред делают? Пирамида никогда не будет устойчивой, если ее перевернуть.  Переключаю канал на какой-то сериал, но через три минуты не выдерживаю и возвращаюсь к передачи, которую ведёт Виктория.

– … Итак, Евгения пишет, что ради парня увеличила грудь, Ксюша живет с его мамой, Лина согласилась на секс втроём, – зачитывает она с планшета. Меня передергивает. Рука инстинктивно опускается на живот.

Как я буду воспитывать ребёнка одна? Во всем этом огромном мире полном информационного мусора и соблазнов? Девочку – без защиты, мальчика – без мужского авторитета. Как смогу объяснить им, что хорошо, а что плохо, если сама нарушила все возможные законы? Да и денег у меня на самом деле не так уж и много, особенно если решу купить собственное жилье, хватит примерно лет на десять. А дальше что? Наверное, неправильно, что такая сумма будет просто лежать на счету и не работать. Я помню, отец говорил, что  свободные деньги вносят в жизнь праздность и лень. Мамочки, как же сложно… Сложно нести ответственность и принимать решения в одиночку. Наверное, нужно будет посоветоваться на эту тему с Саидом или Константином. Мне почему-то больше хочется с Константином. Просто повод… ох, Назима. Снова тебя не туда несёт. Мама говорила, что секрет женского счастья заключается в трёх словах: «любить своего мужчину». Если вдруг женщина любит, но не своего, не любит своего, или любит своего, а он вовсе не мужчина, то это всегда заканчивается плохо. К сожалению, в моей жизни совпало только одно слово «своего». И сейчас я должна защитить от новых разочарований себя сама, а не мечтать о Тихомирове. Потому что мужчины чувствуют женскую слабину и обязательно ею воспользуются при первом удобном случае.

Выключаю очередной пошлый клип и решаю заняться тем, чем положено женщине. Приготовлением еды. Едкая мысль о том, что стараться мне совершенно не для кого, конечно, подтачивает решительность, но я уверенно ее игнорирую. Потому что брат, например, любит пахлаву и никогда от неё не откажется. Можно собрать для него и его супруги с собой. Как еще отблагодарить?

За кухонными хлопотами дневное время пролетает очень быстро. Правда, я немного увлекаюсь и помимо пахлавы решаю ещё сварить суп и нажарить сырных лепёшек с зеленью. Загружаю грязную посуду в посудомойку и падаю на кухонный диван с чашкой чая.

В домофон звонят ребята из охраны и интересуются все ли у меня в порядке, не надумала ли я о покупках. Уверяю их, что все в порядке, и только когда вешаю трубку, вспоминаю о том, что неплохо было бы попросить новый телефон. Уверена, что старый забрал себе Аяз.

В гостиной я нахожу чисто интерьерный книжный шкаф с несколькими томиками классической литературы. Шекспир, Дюма, Толстой, Шишков… Выбираю последнего просто потому что он мне совсем не знаком. «Угрюм-река» – читаю название, заворачиваюсь в плед и сама не замечаю, как примерно на десятой странице засыпаю.

Будит меня звонок в домофон. Сонная я несколько первых секунд не могу осознать, где нахожусь, а потом подхватываюсь с дивана и бегу в прихожую.

– Да, – снимаю трубку домофона.

– Это я, Назима, открой, пожалуйста, – отзывается Саид.

– Проходи!

Нажимаю ключик и открываю дверь на площадку.

– Привет! – брат завозит в квартиру два больших чемодана, а после заходит сам.Кидает на меня приветливый взгляд, но тут же вдруг меняется в лице.

Я, тонко ловя, каждую его эмоцию, пугаюсь.

– Что-то не так? – замираю, переставая дышать.

– Только скажи, что Тихомиров с тобой спал, – рычит Саид, играя желваками на щеках, – И я его убью…

Глава 11. Материальные ценности.

Костя

– Не договорились, – вздыхая, констатирует секретарша и ставит передо мной чашку чёрного кофе. – Опять пол дня потратили. Что этому Филатову неймется?

– Все сложно, Анна Ивановна, – отзываюсь, нервно растирая виски. – В следующий раз не ждите, пока встреча закончится, идите и кушайте спокойно. Я прекрасно помню про ваш режим и не имею ни малейшего желания терять такого ценного сотрудника.

– Да как же! – всплескивает женщина руками. – Оставишь вас. Где ручки лежат не знаете, договор не распечатаете… – ворчит, собирая со стола документы.

Позволяю ей это, потому что знаю – истинная причина того, что моя секретарша караулит дверь со стороны приёмной в другом. Она очень за меня боится. И объяснять, что в бизнесе все давно цивилизованные люди, ей бесполезно. Старая закалка из девяностых.

– Вы перевод отправили? – перебиваю ее.

Замирает.

– Конечно, пятьдесят тысяч, как всегда. Квитанцию прикреплю к чекам за кофе и канцелярию.

– Спасибо… – выдыхаю. Забираю со стола чашку кофе и откидываюсь на спинку кресла. – Нужно в Питер ехать. Филатов за продвижение проекта хочет слишком большой откат. Участие в тендере обойдётся в пять раз дешевле. Конечно, без него пробиться будет сложно, но шансы у нас огромные.

– Давно пора, – кивая, соглашается Анна  Ивановна. – Сколько можно его кормить?

– Знать бы только, как «деда» достать… – тяну задумчиво. – Его голос всегда решающий в финале и это сильно бы облегчило вопрос. Жаль с тарана на него не наедешь, – усмехаюсь. – Он такое в своё время проворачивал, что я могу только нервно в углу покурить.

– Знаете что… – выдвигает стул Анна Ивановна и присаживается, заговорщицки понижая голос. У мужа в Питере сослуживец остался. Ещё когда Соруханов «Строймет» возглавлял, он у него пилотом работал. Дочери у них дружили, потом в институте вместе учились, в общем, думаю сможет подсказать, к чему Дмитрий Семеныч неравнодушен.

– Хм… – вскидываюсь с интересом. – Ну чем черт не шутит, пробуйте. Я, конечно, тоже связи прошуршу. И как Михаил вернётся, пусть сразу ко мне зайдёт.

– Хорошо, – поджимает она губы, но от комментариев воздерживается.

С красноречивым достоинством классного руководителя выходит из кабинета и прикрывает дверь. Не любит моего зама. Считает его профнепригодным, но это чувство у них взаимно. Как я считаю, на фоне принципиальной разницы в возрасте.

Телефон на столе вздрагивает звонком с незнакомого красивого номера.

– Алло, – вяло отвечаю, ожидая услышать речь об очередном кредите или платиновой карте «олл эйлайнтс», но неожиданно  в динамике раздаётся знакомый голос.

– Ну и что, Тихомиров, – рычит Виктория. – Я не понимаю, где мой новый, мать его, телефон. Или ты ждешь, что я сама себе его куплю… Ты даже симку повредил!

От ее наглости на несколько секунд даже теряю дар речи, но зато после, мгновенно вскипая встаю из кресла и упираюсь кулаком в столешницу.

– А ты, похоже, Саратова, последние мозги себе перекисью выжгла, – рычу, – забываешься, с кем говоришь. Я очень терпелив, Вика, но всему есть предел! – делаю глубокий вдох, проглатывая несколько ругательств уж совсем не для женских ушей. – Пошла на хрен… – говорю с чувством. – Вещи привезёт Валерий.

– Котя… постой, подожди, – несётся мне в трубку уже совершенно иным тоном, но я отключаю вызов и отбрасываю телефон на стол.

Задолбала. Вот просто… Подхожу к окну и, глядя в серое, преддождевое осеннее небо, пытаюсь вспомнить, почему раньше не развязался с Викой.

Откручиваю время на семь лет назад в тот день, когда впервые увидел ее, еще тогда совершенно никому не известного организатора мероприятий, на каком-то корпоративе. Тогда мне приглянулось, что девушка была явно из простых. Пахала за троих, заканчивала заочно институт и не имела огромного послушного списка любовников. В тот вечер у неё напились артисты и не смогли выйти на сцену. Компания выкатила неустойку. Виктория безутешно рыдала на лестничной площадке. Я шёл мимо, предложил сигарету. В общем, проснулись мы на следующее утро в одной постели. Закрутилось. Конечно, я ей помог, но содержанкой Саратова никогда не была. Когда все изменилось? Я не помню. Наверное потому, что никогда всерьёз не рассматривал эти отношения, по той причине, что…

– Константин Петрович, пришёл Домогаров, – прерывает мои мысли голос  секретарши. Одновременно с ним звучит короткий стук в кабинет.

– Я сам могу постучать, Анна Иоановна, – заходя в кабинет, ехидничает мой заместитель. – Мы же не во дворце. Или у вас работы нету?

– Михаил! – хмуро одёргиваю его и возвращаюсь к столу. – В остроумии положено упражняться, на ровесниках. А Анна Ивановна тебе в матери годится. Рассказывай давай, как прошло заседание.

– Ну… – разводит руками он и опускается на стул. – Они, конечно, в шоке…

Примерно через десять минут понимаю, что слушаю отчёт помощника в пол уха. В голову ворвалась и не даёт покоя навязчивая идея законного повода увидеть мою восточную узницу. Телефон! У неё же его нет! Это так просто. Как я вообще раньше об этом не подумал? Едва появляется возможность, выпроваживаю из кабинета Михаила и подрываюсь сам. Пиджак, ключи, закрыть сейф, сигнализация…

– До свидания, Анна Ивановна, – говорю удивленной секретарше. – Завтра буду, как обычно.

– Хорошо… – несётся удивленное мне в след. – До свидания, Константин Петрович!

Спускаюсь по ступенькам, не дожидаясь лифта. Внутри меня все пульсирует и трепещет от предвкушения. Потому что, можно будет не только подарить телефон, но и нагло напроситься на чай. Я почем-то уверен, что Назима не откажет.

Глава 12. Мёд и сироп.

Костя

Кружу по центру города пытаясь пробраться к магазину техники. Я бы мог делегировать эту задачу кому угодно, но хочу сам. Потому что вся эта суета очень похожа на давно забытое ощущение праздника в детстве. Когда ожидание, ощущение причастности к чужой радости, подготовка, запах с кухни были гораздо важнее самого события и надолго оставались в воспоминаниях, согревая. Мда… Про согревая это я хорошо подметил. С возрастом все меняется. В том числе источники тепла. В постели – горячая женщина, в душе – алкоголь, в быту качественная одежда, хорошая тачка и обогреватель. Да, кстати о нем… Выкручиваю датчик, направляя горячий поток воздуха в ноги и чуть съезжаю по спинке сиденья вниз. Дворники технично отрабатывают на лобовом дождевые потоки. Все-таки влил… И принёс собой эту мерзкую холодную сырость. Бросаю взгляд на навигатор, который оповещает меня о пробке в десять баллов вместе с дтп и предлагает новый маршрут.

– Да чтоб тебя! – с чувством луплю ладонями по рулю.

Дожидаюсь, когда машины, стоящие передо мной, проедут немного вперёд, и борзо вклиниваюсь в небольшой карман между припаркованными тачками. Теперь кособокая пятнашка из-за меня никуда не выедет, но ничего страшного. Раньше, чем я вернусь, пробка рассосаться все равно не успеет.

Выхожу из машины и, двигаясь странными пируэтами между лужами, пробегаю один квартал до салона. Пиджак успевает промокнуть практически насквозь.

– Здравствуйте… – встречает меня практически возле самого порога девушка-консультант. Ее взгляд цепко сканирует меня от часов до ботинок, определяя покупательский потенциал, а улыбка становится шире и более продающей. Себя или товар – это уж как повезёт. – У нас сегодня акция, – благонравно щебечет она. – При покупке последний модели айфона, кожаный чехол в подарок.

– Ясно… – лаконично киваю я. Зябко веду плечами от холодного воздуха сплит системы и снимаю пиджак.

– Что я могу вам предложить? – не сдаётся девушка и манерно стреляет в меня глазами. – Айось или андроид?

Давлю в себе тяжёлый вздох. Лучше бы для начала салфетку мне сухую предложила… Иначе с таким уровнем социопатии будешь ещё долго глазки мужикам строить. Пока в тираж не выйдешь…

Стряхиваю дождевые капли с волос и уверенно подхожу к стойке с телефонами.

– Последний. В золоте, – говорю коротко. – Комплектация и память максимальные, добавить наушники.

– Минуту, – кивает девушка и смывается в подсобку.

– Кофе? – совершенно неожиданно предлагает мне паренёк, отрывая глаза от компьютера. Такой, классической компьютерщик, на которого надели белую рубашку и причесали.

– Нет, спасибо, – качаю я головой.

Из подсобки возвращаться девушка-консультант и раскрадывает перед кассой коробки.

– Все нашла… – одаривает меня очередной дешёвой улыбкой и интересуется, – а вы себе приобретаете или девушке? – Наткнувшись на мой холодный взгляд тут же поправляется. – Хотела предложить вам пока выбрать чехол.

– Вскройте, пожалуйста, телефон, – холодно и вежливо прошу ее. – Установите симкарту с красивым номером, основные приложения… – проглатываю «и побыстрее» и отхожу от кассы на несколько шагов туда, где не так чувствуется дующий с потолка, холодный воздух.

Второй консультант парень замечает мой манёвр и щёлкает пультом, отключая сплит систему.

– Спасибо, – киваю ему.

Чтобы занять время и не раздражаться, следя за тем, как чуть ли не каждую минуту девушка дергает паренька, прося о помощи, просматриваю свое расписание на завтра, листаю отчёт бухгалтерии, а закончив, мысленно даю девчонке последний шанс и решаю действительно выбрать чехол.

Взгляд тормозит на силиконовым с золотыми и чёрными звёздами.

– Этот достаньте, – прошу паренька.

– Конечно, – он берет ключи и подходит к витрине. Открывает, подаёт… – Держите…

Кручу чехол в руках. Безделушка, лучше бы, конечно, кожу, но так напоминает мне свою будущую хозяйку, что я киваю.

– Оформляйте.

– Так можно в общий чек… – теряется консультант.

Ох, беда совсем с соображалкой у этих гениев компьютерных. Достаю бумажник и кладу ему в карман купюру. Опускаю глаза на бейдж.

– Эдик, – говорю тихо. – Я очень спешу. Хочу через пять минут забрать и оплатить полностью настроенный девайс.

– Понял… – кивает.

И действительно, уже через пять минут я выхожу из магазина с фирменным пакетом. Возвращаю на плечи пиджак, которому нечего терять, и повторяю свой обратный путь между лужами.

Подбегаю к машине как раз в тот момент, когда старая пятнашка виртуозно до миллиметров умудряется выползти из своего кармана и выехать на проезжую часть. Мой взгляд ровняется со взглядом деда, который сидит за рулём. Прижимаюсь к соседней машине, давая ему возможность проехать, но тут вдруг совершенно неожиданно дед даёт газу и, проезжая мимо меня, дергает руль машины вправо, четко входя правым передним колесом в небольшую но глубокую лужу.

– Твою ж мать!

В прямом смысле обтекаю, глядя в след пятнашки. В первую секунду хочу запомнить номера, чтобы уже на ближайшем посту деда нагнули, достаю из кармана телефон и… понимаю, как нелепо и жалко сейчас выгляжу.

Ох, дед… Хотел меня нагнуть, а сам помог. Улыбаясь, падаю за руль машины и вытираю лицо влажными салфетками.

Если я в своей жизни хоть что-то понимаю в женщинах, то сейчас мой образ просто идеален, чтобы быть обласканным и накормленным. Не хватает только котёнка за пазухой, но временно сойдёт и телефон.

Пока доезжаю до дома Назимы успеваю немного обсохнуть и согреться. Паркуюсь. И уже собираюсь заглушить машину, как вижу возле подъезда машину Саида.

– Да ну нафиг! – начинаю нервно посмеиваться над собой.

Идея встречаться с братом Назимы мне, конечно, совсем не улыбается, но и прятаться… Что я? Школьник в самом деле? Нет, конечно. Но очень похож, тут не поспоришь…

Ноги начинают противно замерзать от набравшейся в ботинки воды. Уехать? Ну нет! Это уже совсем ни в какие рамки. Не будет же Саид торчать у сестры до самой ночи…

Но через десять минут мое терпение благополучно заканчивается.

Осматриваю двор, убеждаясь, что родственник появился без охраны, выхожу из машины и бью ногой по колесу его тачки. Под вой сигнализации быстро сваливаю в свою и зажигаю фары, типо только подъехал.

Брат Назимы вылетает из подъезда и оглядывается по сторонам. Глушу мотор и выхожу к нему на встречу.

– Добрый вечер! – окликаю. – Все хорошо? – как ни в чем ни бывало приближаюсь.

Он отключает сигнализацию, кидает взгляд на тачку, потом на меня и хмурится.

– Да, привет! Сигнализация что-то сработала… Не видел никого? Надо наверное, камеры глянуть…

– Да тачка с сабом проехала мимо, – вру.

– Ааа… – тянет он.

– Как там по вчерашнему дела? – перевожу тему.

– Все, как ты советовал, – тяжелеет и понижается его голос. – Ждём пока все утихнет и вычищаем.

– Понял, – киваю. – Держи в курсе. Ну бывай… – разворачиваюсь к прдъезду.

– Погоди! Ты куда? – Наконец-то складывает Саид два и два. – За вещами приехал? – спрашивает с ехидным подозрением.

– Телефон привёз, – демонстрирую пакет.

– Я тебе если что… – с обманчивой улыбкой цедит сквозь зубы Саид, – сам знаешь что отстрелю. Не смей ее обижать.

– И не думал, – смотрю ему в глаза.

– Черт с тобой… – заключает он и идёт к тачке. – Между лепешками и пахлавой выбирай первое! Без мёда гадость вышла! – повышает голос и садится за руль.

Ухмыляюсь и захожу в подъезд. Я благословлен? Нет, это вряд ли…

Глава 13. Нельзя.

Костя

Поднимаюсь на этаж без предупреждения и зажимаю кнопку звонка. Адреналин разгоняет кровь и кружит голову. Видеть эту женщину хочу.

– Ты что-то забыл? – через мгновение дверь распахивается.

– В глазок мама смотреть не учила, перед тем, как открывать двери? – шутливо подаю я голос и опираюсь рукой на косяк. – Привет…

– О… – теряется Назима, видя меня. – Добрый вечер, Константин, я думала это брат, – начинает оправдываться и вдруг осекается, скользя по мне взглядом. – Что с вами?

– Попал под дождь, – просто пожимаю плечами. – Я войду? – делаю нахальный шаг за порог и закрываю за собой дверь.

– Конечно, – шепчет Назима и сбегает от меня поглубже в коридор. Теребит тесемки на широких рукавах. – Вы, наверное, ещё и замерзли, – выразительно смотрит на мои штаны, потемневшие от грязной воды. – Проходите, раздевайтесь, Константин, – предлагает и тут же опускает глаза. – Я вам чай поставлю.

– Спасибо… – ухмыляясь, скидываю с ног ботинки.

Вот так просто? Сразу и «раздевайтесь», и «проходите», и «чай». Да, понятно, что она не «о том», а мне хочется, чтобы «об этом».

Провожаю глазами Назиму, которая уже успела переодеться в домашнее платье и теперь крутит перед моим лицом своей аппетитной попочкой, которая переходит в широкие округлые бёдра и тонкую талию. Нет, конечно, она просто идёт на по коридору и даже не подозревает о моих скабрезных мыслях. Но делает это так красиво, что моя фантазия несётся гораздо быстрее разворачивающихся в этой квартире событий. И в ней я просто протягиваю руки, прижимаю эту шикарную попку к себе, целую губки ее хозяйки, а потом прямо здесь возле стенки… медленно, глубоко…

Не заметив открытую стеклянную дверь ванной комнаты врезаюсь в ее край лбом.

– Твою ж мать! – срывается с губ, – Ммм… – зажимаю пульсирующую бровь.

Отрезвляюще, блин! Гран мерси.

– Что случилось? – вылетает из кухни обратно Назима. – Простите, это я не закрыла… – расстроено.

– Ничего, – хмыкаю, – до свадьбы заживет

– А скоро свадьба? – задаёт Назима неожиданный вопрос и закусывает губку.

– Да пока не планирую, – пожимаю плечами.

– Понятно, – кивает она и отворачивается от меня к шкафчикам. Прячется.

Замечаю, что оставляю на полу мокрые следы. Хочется снять носки, да и вообще одежду, но перед этой строгой девочкой неловко. Как заворожённый, наблюдаю за тем, что она творит с заварочным чайником. Имбирь, мята, чёрный чай, лимон – все заливается кипятком и закрывается крышкой. Интересная мешанина, но я не комментирую. На столе появляются большие тарелки с лепешками и пахлавой, какие-то соусы в блюдцах, сыры. Мой желудок начинает требовательно сжиматься от всех этих ароматов. Но добивает его впечатлительность другое.

Назима разливает чай и перед тем как его подать, берет щипчиками кусочек рафинада, подносит его к зажженному огню конфорки и ждёт, пока по кухне не начинает идти тонкий запах карамели. После этого кусочек сахара с шипением отправляется в кружку с чаем.

– Приятного аппетита, – подходит она к столу, ставит чашки и присаживается напротив.