Дамский справочник пакостей

Размер шрифта: 13

Manda Collins

A Lady’s Guide to Mischief and Mayhem

Пролог

Лондон, 1865 год

Если сэр Гораций не воздержится от своих вздорных речей о том, что является уместным предметом для дамской беседы, я за себя не ручаюсь, подумала леди Кэтрин Баском, пряча сердитый взгляд за раскрытым веером.

Она очень любила его жену Милли, с которой была дружна с тех пор, как их вместе представили в свете, но как же тяжело было выносить общество сэра Горация Фэйрчайлда, и тем не менее его компания была необходимым условием для встречи с приятельницей.

Кейт позволила уговорить себя отказаться от запланированного вечера, где она надеялась узнать последние новости об убийце, который прямо сейчас бродил по улицам Лондона, о так называемом Блюстителе заповедей, и все ради того, чтобы увеличить число гостей на званом ужине Милли.

Она пожалела о своем решении, как только ее проводили в городской особняк Фэйрчайлдов на Белгрейв-сквер и она увидела, что оказалась в окружении самых чопорных людей Лондона.

Кейт молча вытерпела ужин, вежливо выслушав члена парламента, который бубнил о необходимости что-то сделать с вульгарным языком английской прессы – ему даже в голову не пришло, что она сама владеет одной из таких газет. (Или все-таки пришло, но ему явно было все равно. Из своего опыта Кейт знала, что мужчины гораздо менее дипломатичны в беседах, нежели дамы.)

Затем, когда дамы удалились, чтобы позволить мужчинам воздать должное портвейну, она отправилась на поиски предмета для более содержательного разговора, но оказалась загнана в угол гостиной, где стала жертвой миссис Элспет Саймс. Та не менее четверти часа без умолку трещала исключительно о слабительных средствах и снадобьях для улучшения пищеварения.

Появление мужчин дало ей шанс улизнуть от миссис Саймс, но как только она приняла чашку чая и тарелку с чем-то похожим на восхитительное печенье, заговорил сэр Гораций.

Если подобное необходимо терпеть ради сохранения дружбы, раздраженно подумала Кейт, то действительно лучше оставаться дома и никуда не ходить.

– Только в том случае, если я не уязвлю его первой, – прозвучал голос с ней рядом. И Кейт, к своему ужасу, поняла, что последнюю фразу она произнесла вслух.

Обернувшись, она увидела, что рядом с ней села какая-то темноволосая молодая женщина.

– Каролина Хардкасл, – представилась незнакомка и протянула ей руку в перчатке. – Друзья зовут меня Каро. Мы с вами познакомились перед ужином, впрочем, не стоит водить знакомство с любым человеком, способным удержать в памяти имена после первой встречи, не правда ли?

Кейт моргнула. Мисс Хардкасл была миниатюрным созданием с огромными темными глазами и остреньким подбородком. Именно такими Кейт представляла себе лесных фей в изысканно скроенных шелковых платьях.

– До чего же вкусно, – продолжала мисс Хардкасл, откусив кусочек печенья. – Чувствуются нотки лимона, но в меру. Да и тесто удалось на славу. Правда, масла в нем явно маловато, но полагаю, нельзя получить все и сразу.

– Я – леди Кэтрин Баском. – Ей казалось, что она должна что-то добавить, а вариантов было так много, что Кейт остановилась на самом очевидном.

– О, я знаю, кто вы. – Каро осторожно смахнула с рук крошки. – С благоговением читаю вашу колонку в «Газетт». Я и сама немного пишу, но в основном о кулинарии. Я была рада узнать, что вы появитесь на сегодняшнем ужине в качестве гостьи и я смогу познакомиться с вами.

Кейт открыла было рот, чтобы отвергнуть этот комплимент, но в этот самый момент смысл слов Каро дошел до нее, и она спросила:

– Каролин Хардкасл. Вы хотите сказать, что вы та самая К. Э. Хардкасл, автор поваренной книги? По-моему, вы излишне скромны! В целом Лондоне не найти ни одной домохозяйки, у которой не было бы хоть одной из ваших книг.

Мисс Хардкасл также отмахнулась от похвалы.

– Это все не более чем метод проб и ошибок в сочетании с записью некоторых наблюдений. Осмелюсь предположить, что любой мог бы добиться подобного результата, если бы испытывал желание.

Такую скромность следовало ожидать от леди, но Кейт было неприятно обнаружить, как кто-то столь талантливый, как мисс Хардкасл, столь пренебрежительно отзывается о своем даре.

– Ваши книги не просто рецепты. В них есть исторические факты и культурные заметки. Я прочитала их все, а на кухню заходила лишь для того, чтобы дать указания моему повару.

Щеки Каро вспыхнули румянцем.

– Благодарю вас. Услышать такие слова от вас – это подлинная похвала.

Явно не желая обсуждать свой кулинарный опус, Каро поспешила сменить тему:

– Похоже, нас обеих пленили гораздо менее интересные собеседники, прежде чем мы нашли друг дружку. – Она бросила взгляд в сторону хозяина дома, который обращался с речью ко всем присутствующим. – И вот теперь мы все вынуждены выслушивать лекцию о приличиях от человека, который известен всему свету манерой своих похождений.

Это стало новостью для Кейт. Бедняжка Милли. Она знала, что сэр Гораций – отъявленный подлец; не знала она лишь того, насколько он подл.

– Его довольно трудно слушать, не так ли? – сказала Каро, наблюдая за продолжающим свой монолог сэром Горацием.

– И в самом деле, как он смеет предполагать, что какая бы то ни было тема должна быть закрыта для дам? – Кейт нахмурилась. – В конце концов, мы должны знать, что происходит в окружающем нас мире. Как раз за нами чаще всего охотятся непорядочные и порой смертельно опасные мужчины. Осмелюсь даже сказать, что если бы женщин поощряли открыто говорить о вещах, которые нас пугают сильнее всего, то все мы находились бы благодаря этому в большей безопасности. Нельзя защититься от угрозы, о которой вам не известно ровным счетом ничего.

Пока Кейт говорила, ее голос звучал все громче и, как это порой бывает, усилился в тот самый момент, когда в комнате стихли другие разговоры.

– Вынужден возразить вам, леди Кэтрин, – заявил дородный джентльмен с бакенбардами как у моржа. – Дамы по своей конституции недостаточно сильны, чтобы слышать обо всей суровости нашего мира. Наш долг как отцов, братьев и мужей – ограждать вас от подобных знаний. Да ведь я лично знаю одну юную леди, которая, наслушавшись таких ужасов, потеряла разум.

Не успела Кейт ответить своему критику, как раздался странный звук – нечто среднее между свистом прибывающего поезда и закипающим чайником. К ее удивлению, вырвался он из груди мисс Хардкасл.

– Мистер Саймс, умоляю вас, признайте за нами хотя бы малую толику здравого смысла. Я отлично знаю, что вы говорите о своей племяннице, мисс Руби Комптон. Всем известно, что она вовсе не была умалишенной. Она просто предпочла влюбиться в молодого человека, которого ни вы, ни ее родители не сочли достаточно перспективной партией для нее и поэтому увезли ее в Шотландию. История о ее помешательстве и надуманном заключении в лечебницу могла бы обмануть кого-то другого, но я знакома с Руби еще со школы и узнала всю ее историю от другой школьной подруги.

Удержаться от смеха, глядя на то, как сэр Гораций комично открывает и закрывает рот, словно вытащенная из воды рыба, было крайне сложно, поэтому, скрыв улыбку, Кейт решила заговорить:

– Я согласна с мисс Хардкасл. От жизни в тепличных условиях, когда вы защищены от вещей, которые представляют наибольшую опасность, нет никакой пользы. Не думаю, что вы согласитесь с тем, что вполне приемлемо говорить вашей дочери, будто мышьяк можно употреблять в пищу, не так ли, сэр Гораций? Или вы, мистер Харрингтон, вы рискнули бы сказать своей сестре, что ваш призовой бык не представляет для нее опасности?

Не дожидаясь их ответа, Кейт продолжила:

– В какой-то миле отсюда живут пятилетние девочки, которые знают об опасностях, исходящих от лондонских хищников в мужском обличье, больше, чем любая благовоспитанная юная леди восемнадцати лет. Почему же нас стоит держать в неведении лишь из-за нашего происхождения, которое определяет слепой случай?

– Хорошо сказано, – поддержала ее сидевшая рядом Каро.

– Я думаю, Кэтрин права. – Голос Милли слегка дрожал, но она все же продолжила: – Город полон опасностей и подобных им мужчин, и все же вы готовы оберегать нас до такой степени, что мы и самого дьявола не распознаем, встреться он нам на пути.

Кейт давно подозревала, что сатана считает маскарад одним из своих главных талантов, но воздержалась и не стала озвучивать это мнение.

– Отличное замечание. – Каро ободряюще улыбнулась Милли. – А поскольку Скотленд-Ярд до сих пор не удосужился поймать таких монстров, как Блюститель заповедей, мы нуждаемся во всех средствах в нашем распоряжении. И знание – наиболее доступное из них.

По комнате пробежал ропот при упоминании преступника, совершившего ряд всколыхнувших столицу убийств, молва о которых даже самых уверенных в себе мужчин заставляла с опаской оглядываться через плечо.

– Послушайте, мисс Хардкасл, вы зашли слишком далеко, – сказал сэр Гораций. – Суперинтендант полиции – мой хороший друг, и над этим делом работает его лучший сотрудник.

При упоминании сыщика, ведущего расследование, Кейт не смогла сдержать скептицизм:

– Если, сэр Гораций, вы имеете в виду инспектора Эндрю Эвершема, то, боюсь, ваша уверенность необоснованна. Он ведет расследование уже несколько месяцев и пока не сообщил ни об одном подозреваемом.

– В «Кроникл» намекнули, что Эвершем якобы упорно отстаивал предположение, что убийца являлся торговцем, ибо он с завидной легкостью передвигался по городским улицам, – предположила статная матрона с седеющими золотистыми волосами. – Но, по-моему, возница кэба способен столь же легко избегать встреч с полицией, как вы думаете?

– А что вы скажете насчет слуг? – спросила миссис Араминта Пибоди. – Они всегда рядом, но их не замечаешь, не так ли? Да что там, вот вы, например, – она указала на лакея, собиравшего чайную посуду, – вам ничто не мешает быть пресловутым Блюстителем заповедей, а мы даже не узнаем об этом.

– Эвершем – славный парень, черт возьми, – недовольно произнес сэр Гораций, и его багровое лицо покраснело еще сильнее. – Я не позволю, чтобы его имя или имя суперинтенданта Дэрроу было запятнано таким образом. Именно от подобного разговора я предостерегал ранее. Видите, к чему это привело? Многие из вас, дамы, перевозбудились. Осмелюсь заметить, вас лихорадит, коль вы так сильно обеспокоены всеми этими разговорами о пакостях.

– О, не будь ослом, Гораций, – сказал мужчина слева от него. Он был врачом, но Кейт даже под дулом пистолета не смогла бы вспомнить его имя. – Этот разговор опасен для женщин не более, чем для мужчин. – Он повернулся к Кейт. – Я считаю, что Блюститель заповедей – женщина. Помните, что на теле второй жертвы был найден букетик цветов. Возможно, он был из мужской петлицы, но я знаю не так уж много мужчин, которые носили бы на одежде незабудки.

После слов доктора в комнате воцарился настоящий переполох. Под прикрытием шума Кейт повернулась к Каро.

– Знаю, мы только что познакомились, но у меня возникла идея для моей газеты. Мне кажется, она вас заинтересует. Как вы смотрите на идею вместе со мной вести колонку о подобных вещах?

– О мужчинах, пытающихся помешать нам здраво воспринимать окружающий мир?

Кейт рассмеялась.

– Не совсем. Я имела в виду колонку с нашими размышлениями о видах преступлений, типичных для Блюстителя заповедей. В конце концов, две его жертвы были женщинами. Женщины находят такое интересным, но говорить вслух им об этом не рекомендуется.

Каро наклонила голову, ее лицо озарилось улыбкой.

– Вы имеете в виду нечто вроде справочника для женщин по убийствам?

– Да, но я думаю, что мы должны назвать его «Дамский справочник пакостей».

– Дань уважения сэру Горацию? – хихикнула Каро.

– Абсолютно верно. – Кейт взглянула туда, где упомянутый джентльмен излагал свои представления о приличиях. – Он того заслуживает, вам не кажется?

Глава 1

Неделю спустя

– А это мой кабинет, – сказала Кейт, проводя Каро в свой кабинет в редакции «Лондон газетт». Было не принято, чтобы женщина отдавала свое время сфере, которая традиционно считалась мужской, тем более что ей еще предстояло застолбить там для себя место. Но, став после смерти мужа владелицей издания, она твердо дала понять издателю, управляющим и редакторам, что намерена писать для газеты и вносить свой вклад в ее работу, когда сочтет это подходящим.

– Присаживайтесь, – продолжила она, указывая на кресло с мягкой обивкой, после чего заняла место за массивным столом вишневого дерева, занимавшим большую часть комнаты. Пол покрывал толстый обюссонский ковер [2], а газовые рожки рассеивали туманный мрак за окном. – Моя секретарь Флора через минуту принесет нам закуски, и тогда мы сможем обсудить наши идеи для газетной колонки.

Каро, в темно-зеленом шелковом платье и шляпке в тон, лихо сидящей поверх ее темных кудрей, с интересом огляделась по сторонам.

– Смотрю, вы создали для себя здесь своего рода убежище. Одобряю.

Утро они начали с обхода служебных помещений: побывав в подвале, где располагались печатные станки и трудились наборщики, они поднялись на этаж, где располагались редакционные кабинеты. Кабинет Кейт был угловым, и из него открывался непревзойденный вид на город – по крайней мере, если бы туман рассеялся настолько, чтобы этот вид предстал взгляду.

– Не обошлось без споров. – Кейт откинулась на спинку стула. – Хотя я и была новым владельцем, никто из мужчин на руководящих должностях не был в восторге от того, что изо дня в день им приходится терпеть присутствие дамы в помещении редакции. Но в конце концов они привыкли.

Она немного недоговаривала. Управляющий и некоторые редакторы недвусмысленно выразили свое неодобрение ее намерений. Однако, когда Кейт дала понять, что в таком случае они могут заняться поисками работы в другом месте, эти возражения необъяснимым образом испарились. Через несколько лет они все научились работать вместе, и если у мужчин все еще возникали нарекания, то они держали их при себе и их недовольство не достигало ее ушей.

– Могу себе представить. – Каро нахмурилась. – Редкий мужчина способен смириться с тем, что женщина вторгается в то, что он считает своим личным пространством.

Кейт достала из ящика стола блокнот и взяла с промокательной бумаги перьевую ручку.

– Предлагаю обсудить нашу первую совместную колонку. Она ведь должна быть о Блюстителе заповедей, верно?

Каро кивнула и достала блокнот из сумочки, которую носила на запястье.

– Поскольку двумя его жертвами стали женщины, думаю, что сейчас как никогда важно предложить женский взгляд на эти убийства. Женщины опасаются за свою жизнь, и правильно делают.

Приняв решение сначала вникнуть в суть дела, прежде чем взяться за статью, Кейт спросила:

– Что нам известно о расследовании на данный момент?

– Четыре жертвы, двое мужчин и две женщины. – Каро прочитала имена жертв в своей записной книжке, куда она их уже внесла. – Тело каждого оставлено на видном месте, а рядом с телом была записка с одной из Десяти заповедей.

– Вот. – Кейт подошла к стене, к которой была приставлена грифельная доска вроде тех, что можно увидеть в большинстве школьных классов. Подняв ее, она повесила доску на крючок на пустом участке стены. Она аккуратно записала куском мела имена каждой жертвы в одну колонку, место, где было найдено тело, – в другую и заповедь, упомянутую в записке на каждом теле, – в последнюю. – Итак, какой вывод мы можем сделать из этого списка?

– Заповеди следуют не по порядку, – сказала Каро, быстро взглянув на список. – Нейт Слейд, первая жертва, был отмечен Десятой Заповедью – «Не пожелай добра ближнего твоего». Вторая жертва, Марта Питерс, – Пятой: «Почитай отца твоего и мать твою». И так далее.

– Дельное замечание, – задумчиво произнесла Кейт. – Интересно, почему именно так?

– Возможно, убийца выбирает жертв по их словам и поступкам и находит заповедь, подходящую жертве, а не наоборот, – сказала Каро. – Я читала в газете о Слейде. Он якобы позарился на башмаки брата, которые никогда не смог бы себе позволить на свое жалование. И довольно громко пожаловался на это в местном трактире, а через день его нашли мертвым.

– Понятно! – Кейт принялась перебирать стопку газет на столе. Найдя ту, что искала, она с видом триумфатора сказала: – Вот. Очевидцы слышали, как четвертая жертва, Бетси Кример, находясь в закусочной, недалеко от того места, где впоследствии обнаружили ее тело, заявила, что более года не была в церкви. Убийца оставил на теле записку со словами: «Помни день субботний».

Изучение вопроса заняло у них некоторое время, но после того как обе дамы прочли накопившиеся в газетах материалы о четырех жертвах, они обнаружили связь между каждой из жертв и какими-то их словами или поступками, противоречившими заповедям в записках на их телах.

– Это важно. – Кейт недоверчиво покачала головой. – Но наши лучшие репортеры работают над этой историей уже несколько недель и до сих пор не слышали, чтобы Скотленд-Ярд вышел на такую связь.

– Возможно, там успели прийти к тем же выводам, что и мы, просто не поделились ими с общественностью, – сказала Каро. – Мне кажется, их не особенно заботит то, что пишут в прессе.

– Но должно же быть какое-то предупреждение, – возразила Кейт. – Убийца разгуливает на свободе и угрожает жизням людей, а они все как воды в рот набрали, никто ни о чем не предупреждает.

– Честно говоря, – сказала Каро, – я не знаю, как сформулировать такое предупреждение, хоть и написала четыре книги. Конечно, все о кулинарии, но, заметьте, это не значит, что я не владею словом. Не говоря уже о том, что огромное количество людей в Лондоне ежедневно нарушают заповеди.

– Полагаю, в этом есть смысл. В конце концов, мы не хотим выступать в роли праведников, как убийца. – Кейт по-прежнему считала, что Скотленд-Ярд способен быстрее и лучше оповещать публику о возможных мотивах убийств. – И, возможно, наша колонка предупредит тех, кто подвергает себя опасности.

Вместе они быстро набросали план сведений, которые хотели донести до читателей в первом опыте совместной работы. Обе сочли необходимым нарисовать краткие портреты жертв, описать их возраст и род занятий, а также их близких. Ни одной из них не хотелось подробно останавливаться на тех «грехах», которые убийца счел весомым оправданием смерти своих жертв. Поэтому новоявленные соавторы свели обсуждение записок и заповедей к одному абзацу в конце, где они сделали предупреждение общего характера: мол, пока преступник не пойман, жителям Лондона желательно проявлять осторожность в отношении тех, с кем они общаются.

Это заняло у них не менее двух часов, но, наконец, у дам появилась стопка страниц, составивших первую совместную колонку под названием «Дамский справочник пакостей».

– Знаю, вероятно, нехорошо получать удовольствие от такой малоприятной темы, – сказала Каро и печально улыбнулась. – И все же это было весело.

– Жизнь и так тяжела, поэтому давай черпать удовольствие там, где оно доступно, – прагматично заявила Кейт. – Спасибо, что приняла мое безумное приглашение. Не только потому, что это было весело, но и потому, что, как мне кажется, благодаря нашей колонке мы можем сделать что-то действительно хорошее.

– Очень надеюсь. – Каро встала и потянулась. – По крайней мере, мы предложим женский взгляд на то, что до сих пор было исключительно предметом мужских дискуссий.

– Как по-твоему, подтолкнет ли наш текст Скотленд-Ярд работать активнее и, возможно, даже поймать убийцу? – спросила Кейт. – Лично я ничуть не возражала бы против такой перспективы.

– Совершенно верно, – сказала Каро, собирая свои вещи.

– Знаю, еще рано говорить о нашей следующей колонке, – подхватила Кейт, вставая со стула, – но мне кажется, что нам стоит провести небольшое предварительное расследование. Например, поговорить с людьми в тех местах, где в последний раз видели убитых женщин.

Каро просияла.

– Никогда не рано говорить о писательстве. И я думаю, мы отлично сработаемся, потому что как раз собиралась предложить тебе то же самое. Когда начнем?

Кейт, запиравшая двери своего кабинета, обернулась к ней:

– Завтра утром не слишком рано?

* * *

– Вот она, там, впереди, – сказала Кейт на следующее утро, когда они с Каро в сопровождении дюжего лакея пробирались через центр Спиталфилдса. – Закусочная «Белая лань».

Это была их вторая остановка за день, который начался с поездки в «Королевский герб» в Уайтчепеле, где их вопросы натыкались на равнодушные взгляды и решительное нежелание давать какие бы то ни было ответы. Хотя для этой оказии они обе надели самые старые и самые немодные платья, аристократическое произношение сразу же выдавало их истинное происхождение. Задачу не облегчало и то, что они называли себя сотрудницами газеты.

Не сломленные неудачей, они поймали кэб и попросили возницу высадить их на улице по соседству с их местом назначения, чтобы проникнуться духом округи.

Перед ними возник оживленный, кишащий людьми район, – или, по крайней мере, он был таковым в дневное время. На улице играли дети, и некоторые из них с бесстыдным любопытством таращились на незнакомые лица. Нищий, которому и Кейт, и Каро подали по несколько пенсов, почтительно приветствовал их, когда они проходили мимо.

Ничто не выделяло этот район среди других подобных мест в крупнейшем городе страны. И все же на прошлой неделе тело убитой женщины было найдено всего в нескольких ярдах отсюда. Не сумев побороть себя, Кейт бросила взгляд в сторону переулка, где нашли исколотое ножом тело Бетси Кример. Убийца оставил на нем записку с наставлением блюсти святость дня субботнего.

– Оставайся здесь, Джеймс, пока мы будем внутри, – сказала Каро высокому молодому лакею. Казалось, окружающая обстановка привела его в не меньший ужас, нежели дам, которых он сопровождал.

– Но миссис Хардкасл взяла с меня обещание… – возразил молодой человек.

– Моей матери не может навредить то, чего она не узнает, – отрезала Каро. – Кроме того, я захватила с собой пистолет.

После этих слов на лице лакея отразился неподдельный испуг.

Сжалившись над ним, Кейт сказала:

– Я прослежу, чтобы с ней все было хорошо, Джеймс. Ждите нас здесь, на углу. Мы ненадолго.

Джеймс кивнул и повернулся, чтобы занять свой пост на углу возле закусочной.

– Спасибо, – сказала Каро вполголоса. – Вот уж не подозревала, что он станет таким привередливым, как только его повысят до лакея. Раньше, когда он был всего лишь конюхом, я могла рассчитывать, что он не будет слишком серьезно воспринимать мамины угрозы.

Кейт прониклась жалостью к молодому человеку. Скорее всего, он просто не хотел потерять место. И кто бы стал винить его?

– Зайдем внутрь? – вместо этого спросила она у Каро.

И они подошли ко входу в закусочную. В дверях толкались посетители – кто-то выходил из заведения, кто-то торопился попасть внутрь.

Они шагнули в сумрачное помещение, освещенное газовыми рожками на стенах, где их встретил запах жареного мяса и немытых тел. Сразу стало ясно, что говорить с буфетчицами будет сложно, так как даже в этот час заведение было набито битком.

Но у Кейт возникла идея.

Взяв Каро за руку, она отвела ее в дальнюю часть зала, где дверь выходила в переулок позади здания.

– Я надеялась по меньшей мере отведать отбивную, – сказала Каро, следуя за Кейт по переулку.

– Мы ни за что не сможем так хоть с кем-нибудь поговорить. – Кейт пожала плечами, осматривая узкий переулок в поисках признаков жизни. Справа от них, прислонившись к задней стене, стояла молодая женщина в наряде, похожем на платья разносчиков в «Белой лани». – Смотри, – прошептала она Каро.

Глаза Каро вспыхнули азартом. Она последовала за Кейт, уже направлявшейся к женщине.

– Здесь всегда так много людей до полудня? – спросила Кейт, когда они подошли ближе.

Девушка явно уже какое-то время работала в заведении, если судить по влажным волосам и жирным пятнам на передней части юбки. Чепчик сбился набок поверх медно-рыжих волос, а ее глаза смотрели на мир настороженно, словно в юные годы видели гораздо больше, чем следовало бы.

Те же водянисто-голубые глаза с подозрением посмотрели и на двух новых посетительниц.

– Фабричная смена заканчивается в десять, а сегодня день оплаты.

– Тогда понятно, – вежливо согласилась Кейт. – Мы из «Газетт». Можем задать вам несколько вопросов?

Девушка прищурилась еще сильнее.

– О чем?

Кейт решила действовать решительно и спросить без всяких предисловий:

– Вы работали в тот вечер, когда здесь была Бетси Кример?

– Большую часть вечеров, когда Бетси была здесь. Она всегда приходила сюда.

– Значит, вы хорошо ее знали, мисс?.. – Кейт недоговорила в надежде, что девушка назовет свое имя.

И оказалась права в своих ожиданиях.

– Лиззи Грейнджер. – Девушка нахмурилась. – Не надо «мисс». Я не важничаю.

– Я – Кейт, а это Каро. – Кейт указала на свою спутницу. Та уже достала из потайного внутреннего кармана платья блокнот и карандаш. – Не возражаешь, если мы будем делать заметки?

– Как вам будет угодно.

Поблагодарив ее, Кейт продолжила расспросы.

– Итак, Лиззи, ты сказала, что Бетси часто приходила сюда? Ты хорошо ее знала?

– Неплохо. Она не заслужила того, что с ней случилось, это уж точно. – На лице Лиззи впервые отразились ее подлинные чувства. – Она была славной девушкой. Кого волнует, что она не ходила в церковь? Здесь много таких, кто туда не ходят.

– Ты работала в ночь перед тем, как ее нашли? – задала новый вопрос Кейт. – Просто в одной газете была статья, в которой говорилось, будто она сказала что-то о том, что не ходила в церковь по воскресеньям уже больше года?

– Да, я была здесь тогда. – Лиззи нахмурилась. – Я даже видела парня, с которым она ушла, хотя никто из полиции ни разу меня об этом не спросил.

Кейт и Каро переглянулись. В газетах не было ни строчки о том, что накануне ее смерти Бетси видели с мужчиной.

– Не можешь описать его мне? – спросила Кейт.

– Он был сущий красавец, – задумчиво сказала Лиззи. – И платье у него было наряднее, чем мы здесь обычно видим. – Она бросила многозначительный взгляд на платья Кейт и Каро. – Как ваше.

Вот и пытайся после этого слиться с толпой. Кейт поняла, как глупы они были с Каро, полагая, что старые платья из гардероба сослужат им хорошую службу. Да, эти платья вышли из моды уже несколько лет назад, но только слепой не увидит, что они были сшиты лучшими модистками Лондона.

– А какие у него были волосы? – спросила Каро. – Светлые или темные?

– Чуть светлее ваших. – Лиззи кивнула на Кейт. – И он был примерно такого же роста, как вы.

– У него была борода? – спросила Кейт. – Или бакенбарды?

Лиззи покачала головой.

– Нет, лицо у него было гладкое.

Кейт задала еще несколько вопросов, но было ясно, что Лиззи рассказала им все, что запомнила о внешности мужчины.

– Итак, ты сказала, что Бетси ушла с ним в тот вечер, – сказала она. – Было ли в этом что-то необычное? Бетси часто уходила с мужчинами?

Лиззи нахмурилась.

– Да не была она вертихвосткой. Говорю же – она хорошая девушка. Вы же, как и все остальные, пытаетесь повернуть дело так, будто она сама накликала на себя беду.

Кейт осознала свою ошибку и приложила все усилия, чтобы загладить оплошность.

– Простите. Я не хотела сказать, будто ваша подруга сама виновата в том, что с ней случилось. Я только хочу выяснить, впервые ли вы видели, как она уходила с этим мужчиной.

– Этого человека я видела в первый и последний раз. – Лиззи, похоже, приняла извинения Кейт. – И меня насторожило, что Бетси едва держалась на ногах. Я знала ее уже много лет и ни разу не видела, чтобы она напивалась так сильно, чтобы ей было так скверно.

– А не мог этот мужчина подмешать яд в еду или питье Бетси?

В глазах Лиззи блеснули слезы.

– Мне следовало пойти за ней. Я бы и пошла, не будь так занята с посетителями, а мне без этой работы никак. И все же я должна была пойти за ней. Сделай я это, она была бы сейчас с нами.

Кейт протянула руку и коснулась плеча девушки.

– Вы никак не могли знать, что это произойдет. А если бы вы пошли следом за ними, он мог бы убить и вас.

Каро протянула девушке свой носовой платок, и Лиззи громко в него высморкалась.

– Оставьте его себе. – Голос Каро повысился на октаву, когда трактирщица попыталась вернуть ей испачканный платок.

– Вы не против, если мы напечатаем в газете то, что вы нам рассказали? – спросила Кейт. Она, разумеется, передаст в Скотленд-Ярд описание внешности мужчины, с которым ушла Бетси. – Мы не назовем ваше имя, если вы не желаете. Но, вероятно, было бы неплохо, если мы сообщим его полиции, чтобы они могли поговорить с вами.

При упоминании полиции Лиззи нахмурилась.

– Вы не говорили, что работаете на них.

– Нет, мы не работаем на полицию, – поспешила заверить ее Каро, – но если они до сих пор не разговаривали с вами, вероятно, это означает, что они не знают ни об этом человеке, ни о том, что вы его видели. Это поможет им найти убийцу Бетси.

Лиззи неохотно кивнула.

– Тогда, пожалуй, это не повредит.

Поблагодарив ее, Кейт и Каро задали еще несколько вопросов о том, как долго Лиззи проработала в закусочной, и кое-что выяснили о ее прошлом.

К тому времени, как они прошли назад через «Белую лань» и вышли на улицу через парадную дверь, оказалось, что они отсутствовали уже почти час, и облегчение, отразившееся на лице слуги Джеймса при их появлении, их позабавило.

Он пошел ловить для них кэб, и Каро, сверкнув глазами, повернулась к своей спутнице.

– Как так вышло, что мы нашли более важную улику, чем целый Скотленд-Ярд за все эти месяцы?

– Я не знаю. – Кейт покачала головой. – Но мы обязательно добавим этот разговор с Лиззи в нашу первую колонку. Даже если человек, которого она описала, не убийца, по крайней мере, он был последним, кто видел Бетси живой. Если же он убийца, я с нетерпением жду возможности предостеречь обитательниц Лондона от чего-то конкретного.

– А если полиция будет против?

– Они упустили шанс лично допросить Лиззи Грейнджер, – решительно заявила Кейт. – Мы передадим им сведения, которыми она поделилась с нами, как только отправим их в печать, но у них нет власти ни надо мной, ни над моей газетой. И если они спросят, я им так и скажу.

Глава 2

– Сэр, вы непременно захотите это увидеть.

Эндрю Эвершем оторвал взгляд от свидетельских показаний, которые перечитывал, наверное, уже в сотый раз.

Здесь явно было нечто такое, что он все время упускал. Жертвами так называемого Блюстителя заповедей стали уже четыре человека, а у него на примете еще не было подходящего подозреваемого.

С трудом верилось, что до этого случая он славился умением раскрывать дела, которые заставляли других следователей недоуменно чесать затылки.

– Что такое, Рэнсом? – Он поднял глаза и увидел, что молодой человек протягивает ему газету. Неужели уже время выхода газет? Часы на стене подсказали ему, что близится рассвет. Эвершем вздохнул. Он работал всю ночь и все же не нашел ни в одном из документов ничего такого, что могло бы навести его на мысль о личности убийцы.

Взяв у Рэнсома все еще сырую от типографской краски газету, он прочитал заголовок и выругался.

– Кто, черт возьми, этот свидетель?

Бегло пробежав глазами газетную заметку, он узнал, что некая Лиззи Грейнджер видела, как в ночь перед тем, как Бетси Кример, последнюю жертву, нашли мертвой, она ушла с неизвестным мужчиной.

Имея почти десятилетний опыт работы расследователя, он знал – газетные статьи лучше не принимать за чистую монету, но «Лондон Газетт» была известна своим дотошным вниманием к фактам, в отличие от некоторых газет, которые из пальца высосут любую историю. Имя автора заставило его еще раз вздрогнуть. Он никогда не слышал о человеке по имени К. Хардкасл, но, если ему не изменяет память, Баском – фамилия владельца газеты.

– Мы поговорили со всеми, кто был в «Белой лани» в ночь исчезновения Бетси Кример, мистер Эвершем. – Огорчение на ребяческом лице Пола Рэнсома было неподдельным. – Я не знаю, как можно было не заметить эту Грейнджер.

Рэнсом мог этого не знать – в отличие от Эвершема.

Зря он доверил допрос работников закусочной Адольфусу Уоргроуву. Он знал: его коллега-детектив – большой любитель, мягко выражаясь, срезать углы, но он не предполагал, что Дольф будет вести дело столь небрежно. В Скотленд-Ярде ни для кого не было секретом, что Уоргроув уже давно завидовал успехам Эвершема, но зайти так далеко и подвергнуть опасности жизни людей, лишь бы дело осталось нераскрытым, – это уже слишком.

Словно вызванный мыслями Эвершема, в комнату шагнул сам Уоргроув.

– Мое вам сочувствие, ваша светлость. – Ухмылка Уоргроува явно противоречила его словам. – Как же вы упустили такого важного свидетеля?

Уоргроув дал ему это прозвище, как только узнал, что отец Эвершема, сельский викарий, был сыном баронета. И неважно, что семья давным-давно отреклась от старшего Эвершема за то, что он женился на простолюдинке. Или что Эндрю Эвершем ни разу даже не видел своего деда или кого-то из его большой семьи. Ему удалось рассеять большую часть подозрений со стороны своих коллег-полицейских и подчиненных по Скотленд-Ярду благодаря тщательной полицейской работе и успеху в раскрытии ряда наиболее сложных дел, которые ему доверяло начальство. И тем не менее Дольф Уоргроув, который смотрел на успехи Эвершема лишь сквозь призму своих собственных неудач, ни разу не упустил случая напомнить ему, что тот не совсем вписывается в ряды коллег.

Эвершему потребовались все годы его службы в Скотленд-Ярде, чтобы доказать тем, кто сомневался в нем, что человек его происхождения способен выполнять эту работу, и доказал это. И вот теперь Уоргроув приложит все усилия к тому, чтобы эта его оплошность с допросом ключевого свидетеля в одном из самых громких дел, которые ему когда-либо поручали, стала личной неудачей, его крахом.

Он был не прочь свалить всю вину на Уоргроува, но уклоняться от ответственности было не в привычках Эвершема. Он отлично понимал: поручая столь важную задачу столь ненадежному расследователю, как Уоргроув, он идет на риск. Но когда половина его людей свалилась с лихорадкой, другого выбора у него не было. Он лишь надеялся, что Дэрроу поймет его.

Нельзя, чтобы коллега заметил его раздражение – любое проявление недовольства с его стороны доставило бы Уоргроуву удовлетворение. Эвершем был полон решимости не допустить этого. Он с напускным спокойствием, которого сам совершенно не чувствовал, поинтересовался:

– Как я понимаю, вы озаботились допросить всех в «Белой лани», не так ли?

Надеяться на раскаяние коллеги Эвершему точно не стоило, это было сильным промахом.

– У плохого мастера всегда инструмент виноват, Эвершем, – сказал Уоргроув с притворным разочарованием. – Я думал, вы славитесь знаменитыми дедуктивными способностями. Разве вы не должны были это понять и дать своим подчиненным соответствующие указания?

– С каких это пор вы считаете себя чьим-то подчиненным, Уоргроув? – Эвершем позволил себе посмеяться над фальшивой скромностью своего собеседника.

Будучи больше не в силах выносить язвительность Уоргроува, Эвершем встал из-за стола и, повернувшись к Рэнсому, который широко открытыми глазами наблюдал за беседой начальника и его коллеги, сказал:

– Пойдемте со мной. Мы собираемся поговорить с Лиззи Грейнджер, пока до нее не добрались остальные газеты. – В чем он решительно не нуждался, так это в том, чтобы все подробности ее встречи с вероятным убийцей попали на первые полосы дневных газет, прежде чем он успеет получить от Грейнджер какие-либо новые сведения.

– О, в этом нет необходимости, Эвершем, – холодно произнес Уоргроув. – Вскоре я сам займусь этим. Как только вы введете меня в курс дела. – Эвершем ощутил в затылке тревожное покалывание, но не успел он усомниться в словах Уоргроува, как тот добавил: – Дэрроу отстранил вас от этого расследования.

– Не городите вздор, – вырвалось у Эвершема. – Дэрроу не стал бы этого делать, не предупредив меня заранее.

– Ступайте и поговорите с ним сами, если не верите мне, – пожал плечами Уоргроув. – И как только закончите разговор, предоставьте мне эти новые сведения, и как можно скорее. Здесь предстоит много работы, и я полагаю, что вы сами не хотите откладывать отправление правосудия ни на минуту.

Эвершем так сильно стиснул челюсти, что у него заболели зубы. Не оглядываясь, он зашагал к лестнице и направился к кабинету старшего суперинтенданта Макса Дэрроу.

– Ничего не поделаешь, – сказал начальник, прежде чем Эвершем успел открыть рот, и указал ему на стул. Но Эвершем предпочел стоять, и Дэрроу вздохнул. – Ты не хуже меня знаешь, что, как только люди теряют доверие к методам расследования лондонской полиции, мы бессильны восстановить его.

– Но, сэр, я единственный, кто занимался делом Блюстителя заповедей с самого начала. – Эвершем старался не показать обиду, но за десять с лишним лет службы в Скотленд-Ярде его ни разу не отстраняли от расследования. Это даже больше, чем удар по самолюбию: гораздо важнее было то, что, пусть он и был виноват, его лишили шанса все исправить.

– Именно поэтому нам необходима пара свежих глаз. – Суперинтендант нахмурил густые брови. – Не хотел тебе говорить, но по этому делу поступили запросы не только от членов парламента, но и от министерства внутренних дел. Они требуют, чтобы Блюститель заповедей был как можно скорее пойман, и не желают, чтобы ты продолжал расследование.

Услышав эту новость, Эвершем тяжело опустился на стул, от которого ранее отказался. Он слышал о других детективах, ставших жертвами политических веяний и политического нажима, но наивно предполагал, что с ним подобное никогда не случится.

Жалость в глазах Дэрроу едва не выдала его истинных чувств.

– Знаю, это не то, что ты хотел услышать, сынок, но мое место тоже стоит на кону. Ты хорошо потрудился. Лучше, чем большинство твоих коллег. Посмотрим, как с этим делом справится Уоргроув.

– Но почему Уоргроув? – Эвершем даже не пытался скрыть отвращение в голосе. Теперь, когда Дэрроу отстранил его от дела, такие вещи, как раздраженный тон, его больше не заботили. – Сэр, он худший из расследователей. Небрежный и временами опасно некомпетентный.

– Довольно, Эвершем! – рыкнул Дэрроу. – Я принял решение, и критика коллег не убережет тебя от понижения в должности.

Его так и подмывало сказать Дэрроу, что именно из-за халатности Уоргроува Лиззи Грейнджер не была допрошена в качестве свидетельницы, но он понимал: возлагать вину сейчас будет просто неуместно и бестактно. Теперь ему ничего не оставалось, кроме как тихо исчезнуть и зализывать раны.

– Чем прикажете мне заниматься? – спросил Эвершем, поднимаясь со стула.

– Внизу дел хватает. Поговори с Мэнтоном и спроси, есть ли у него досье, которые нужно рассортировать.

Плюнь Дэрроу ему в лицо, Эвершем вряд ли бы оскорбился сильнее. Увы, ему не оставалось ничего другого, кроме как принять эту горькую пилюлю и ждать, когда буря утихнет.

Пристыженный и униженный, он покинул кабинет суперинтенданта. Звук закрывающейся двери зловеще напомнил ему звяканье воображаемых кандалов, что будут удерживать его на месте, а расследование тем временем будет продолжаться без него.

* * *

– Это последний, миледи. – Флора положила третий и последний пакет с почтой на стол Кейт в редакции газеты.

В течение недели, прошедшей после разговора с Лиззи Грейнджер и выхода в свет первого тиража колонки Кейт и Каро «Дамский справочник пакостей», в редакцию газеты со всей страны сыпались письма с предположениями о личности загадочного человека, в компании которого Бетси Кример видели в последний раз.

К великому удовольствию Кейт и Каро, они также получили множество писем от женщин с благодарностью за то, что предложили женский взгляд не только на убийства, совершенные Блюстителем заповедей, но и на вопросы преступности в целом. «Даже если убивают не нас, – написала одна женщина из Сассекса, – мы сами должны навести порядок».

Кейт и Каро не удивились тому, что эти похвалы оттеняли другие, не столь приятные послания, авторы которых возражали против решения женщин затрагивать столь неприятные темы. В Англии все еще оставалось немало мужчин и женщин, возражавших против любого проявления прогресса. Даже когда тот способствовал общественному благу.

– Благодарю вас, Флора, – сказала Кейт молодой женщине в очках. – Не знаю, что бы я без вас делала.

– Осмелюсь предположить, что вы исчезли бы под рухнувшими стопками газет, – с улыбкой сказала Флора.

Обведя взглядом свой кабинет, заваленный грудами выпусков различных конкурирующих газет за последнюю неделю, Кейт была вынуждена признать, что ее помощница права.

– Отправьте это мисс Хардкасл, хорошо? – Кейт поправила стопку писем, которую отложила, чтобы их просмотрела Каро. – Я приготовлю следующую партию утром.

Прежде чем Флора успела ответить, в дверь кабинета ворвалась сама Каро с огромным сиамским котом на руках.

– Простите, что вмешиваюсь, – сказала она взволнованно. – Но я гуляла с Людвигом, когда услышала новость, и сразу поспешила сюда.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что на коте ошейник со стразами и привязанным к нему поводком. Словно почувствовав внимание в своей персоне, он начал вырываться из объятий своей хозяйки и в итоге соскочил на пол.

– Что случилось? – спросила Кейт, повернувшись к Каро.

– По делу Блюстителя заповедей произведен арест. – Карие глаза Каро, и без того огромные, от волнения буквально вылезли на лоб. – Я видела это на первой полосе дневного выпуска «Таймс».

Кейт ожидала чего угодно, но только не этого.

– Ты уверена?

Каро запустила руку в большую вышитую сумку, в которой носила Людвига, когда он был без поводка, и вытащила сложенную газету.

– Вот, – сказала она, – взгляни сама.

Взяв газету, Кейт увидела, что, как и сказала Каро, за убийство Нейта Слейда, Марты Питерс, Лео Берка и Бетси Кример был арестован некий Джон Кларк. Он подходил под описание человека, которого в последний раз видели с Бетси Кример в «Белой лани» вечером перед тем, как было найдено ее тело. Никакой дополнительной информации о том, как была установлена его связь с другими убийствами, не приводилось, но мистер Адольфус Уоргроув из Скотленд-Ярда будет готов ответить на эти вопросы в шесть вечера.

– Мы молодцы, – с воодушевлением заявила Каро. – Наше интервью с Лиззи Грейнджер привело к аресту убийцы.

Но Кейт решила, что не сможет спать спокойно, пока не увидит этого человека своими глазами.

Ей было приятно узнать, что после выхода их колонки дело забрали у детектива-инспектора Эвершема и передали его Адольфусу Уоргроуву, но, если судить по словам криминальных репортеров в новостном отделе «Газетт», этот Уоргроув не блистал талантами хорошего сыщика. А еще Кейт показалось подозрительным, что Уоргроув произвел арест всего через неделю после того, как расследование перешло к нему.

– Возможно, – произнесла она, но, увидев, как нахмурилась Каро, добавила: – Надеюсь, наша работа привела полицию к Джону Кларку, хотя скажу честно – я не поверю в это, пока лично не услышу от инспектора Уоргроува подробности поимки убийцы.

Каро похлопала ее по руке.

– Полагаю, что одна из нас должна быть скептиком.

Кейт невольно рассмеялась. Хорошо, что Каро не знала ее до замужества, когда та принимала все за чистую монету! Утрата наивности далась ей нелегко, даже болезненно. Но она ни за что не вернется к прошлому. Ей нравилось думать, что ее взгляд не столько предвзят, сколько проницателен.

Но даже в этом случае она не станет лишать Каро ее наивности.

– Идем, – сказала она. – Давай послушаем, что скажет сам мистер Уоргроув.

И она отправилась собираться, а когда обернулась, то увидела, что Людвиг мирно спит на коленях у Флоры.

– Это же надо! – Каро покачала головой. – Людвиг любит далеко не всех людей. Но он обожает вас, мисс Моррисон.

– Большинство животных так реагируют на меня, – пожала плечами Флора. – Я так к этому привыкла, что забыла предупредить вас.

– Предупредить меня? – спросила Каро. – Я в полном восторге. Вы просто не представляете себе, как трудно найти кого-то, кто позаботился бы о нем в мое отсутствие.

– Вы пытаетесь увести у меня секретаря, Каро? – весело спросила Кейт.

К чести Каро стоит признать – взгляд ее был серьезен.

– Я не буду похищать ее навсегда. Только когда у тебя не будет для нее работы.

– Я присмотрю за ним, пока вы будете в Скотленд-Ярде, – предложила Флора.

Поскольку заботы о Людвиге были временно возложены на Флору, Кейт и Каро направились в Вестминстер и Скотленд-Ярд.

Им оставалось проехать всего нескольких улиц от редакции, когда уличное движение неожиданно сделалось таким оживленным, что кэб, в котором они ехали, был вынужден остановиться. Одного взгляда из открытой двери экипажа было достаточно, чтобы понять – улицы в этот час кишели людьми.

Очевидно, они были не единственными, кто решил услышать, что именно мистер Уоргроув расскажет об аресте Блюстителя заповедей.

– Жаль, что я не взяла с собой Джеймса, – посетовала Каро, когда они вышли из кэба. – Конечно неприятно, когда мне напоминают о том, что я не так сильна, как мужчина, но я не настолько глупа, чтобы думать, будто это неправда.

– С нами все будет хорошо, главное, держаться вместе, – сказала Кейт и взяла Каро под руку.

Им потребовалось почти полчаса, чтобы добраться до входа в полицейский участок Кэнон-Роу, в котором размещалось одно из самых известных подразделений столичной полиции. С одной стороны от двери была возведена платформа, которая, по предположению Кейт, предназначалась для того, чтобы Уоргроув мог возвыситься над толпой и его было видно издалека.

– Что за спектакль, – неприязненно сказала она. Дело было не в том, что она возражала против намерения полиции прилюдно объявить о поимке опасного убийцы. Будь этот человек признан судом виновным, его повесили бы с такой же помпой. Но подобные жуткие церемонии никогда не вызывали у Кейт восторга.

– Полагаю, они рады, что собралось так много народа, – с кривой улыбкой заметила Каро. – Мне бы не хотелось думать, что они приложили столько усилий к организации этого зрелища только для того, чтобы никто сюда не явился.

Пока они наблюдали за происходящим, несколько мужчин поднялись по ступеням на платформу. Дородный мужчина с огромными бакенбардами и усталым лицом вышел вперед и призвал собравшихся к тишине. Толпе потребовалось какое-то время, чтобы угомониться, но в конце концов все голоса смолкли.

После этого мужчина в летах представился старшим суперинтендантом Максом Дэрроу. Он произнес несколько слов о том, как напряженно его люди работали над раскрытием этого дела. И как он рад, что они наконец поймали пресловутого Блюстителя заповедей. И что он уверен – суд признает этого человека виновным. Закончив речь, он представил собравшимся инспектора Адольфуса Уоргроува, отметив его сообразительность, которая привела к поимке Джона Кларка.

Кейт с любопытством посмотрела на инспектора. Это был крепко сложенный мужчина с бочкообразной грудью и жесткими рыжими бакенбардами. По мнению Кейт, залысины делали его старше, чем он был на самом деле. Но именно слова Уоргроува привлекли ее самое пристальное внимание.

– Сегодня я стою перед вами, добрые жители Лондона, как тот, кто поймал Блюстителя заповедей, – громко начал он. И, как он, очевидно, и надеялся, толпа разразилась воплями одобрения. – Другие пытались сделать это до меня, но лишь мне удалось добиться успеха.

– Этого малого просто распирает от гордости, тебе не кажется? – крикнула стоявшая рядом с ней Каро. – Именно из нашего интервью с Лиззи Грейнджер он получил описание убийцы. Но он не сказал ни слова о нашей помощи.

– Мы сделали это не ради благодарности, – напомнила ей Кейт. Хотя и ее раздражало, что Уоргроув вел себя так, словно Джона Кларка он нашел сам. – Хотя, если честно, эти слова было бы приятно услышать.

По мере того как Уоргроув продолжал говорить, толпу охватывало возбуждение. На Кейт несколько раз надавливали сзади, и, хотя они с Каро изо всех сил пытались держаться вместе, один сильный толчок разлучил их навсегда.

– Каро! – громко крикнула Кейт, перекрывая шум, но, увы, в следующий миг ее подругу затянул водоворот человеческих тел, а она сама из последних сил старалась оставаться в вертикальном положении, всерьез опасаясь, что ее затопчут.

Ощущение сильной руки на ее талии заставило Кейт снова вскрикнуть, на этот раз действительно испугавшись. Она обернулась, чтобы взглянуть на наглеца, но увидела лишь чисто выбритое лицо и взлохмаченную копну светло-каштановых волос.

– Отпустите меня!

– Полегче, миссис Баском, – сказал ее похититель так, как обычно успокаивают испуганную лошадь. Прежде чем она успела спросить, откуда ему известно ее имя, он продолжил: – Кроме того, если кто-то здесь и должен быть недоволен, так это я. Именно мою карьеру вам удалось разрушить.

Последние слова незнакомец произнес довольно спокойно, но она услышала в его голосе сдерживаемый гнев.

– Боюсь, вы воспользовались моим затруднительным положением, сэр, – надменно произнесла Кейт. Кем бы ни был этот человек, он явно имел к ней какие-то претензии. Ей захотелось как можно скорее избавиться от него. Увы, вокруг них неистовствовала толпа, и отойти в сторону было невозможно.

– Довольно упираться, – коротко сказал он. – Как бы я ни хотел оставить вас в этой толпе, я все еще остаюсь блюстителем закона, и мой долг обязывает меня помочь вам.

Его слова привели ее в чувство.

– Кто вы? – Но, даже не успев закончить свой вопрос, она уже знала, что он ей ответит.

– Детектив-инспектор Эндрю Эвершем, – сказал он, подтверждая ее подозрения. – А теперь прекратим пустые разговоры, чтобы я смог вытащить нас отсюда.

Глава 3

Эвершем не был уверен насчет того, чего именно он надеялся добиться, отправляясь на хвастливое выступление Дольфа Уоргроува, но уж точно не рассчитывал встретить там авторов дьявольского интервью со свидетельницей, которое Уоргроув использовал как повод для ареста невиновного человека.

Одну из них – мисс Хардкасл, как он полагал, поскольку миссис Баском называла ее Каро – унесла первая волна буйных слушателей. Если ей повезет, она сможет отойти на достаточное расстояние и поймать кэб. Тем временем ему требовались все силы и сосредоточенность, чтобы спасти вторую журналистку, миссис Баском, от участи быть растоптанной беснующейся толпой.

– Я – миссис Баском, – внезапно сказала она, как будто их нынешнее положение было бы менее приличным, не будь они официально представлены друг другу. – Хотя, похоже, вы уже догадались об этом, мистер Эвершем.

Он не был уверен насчет того, что она ожидала от него услышать. «Спасибо, что испортили репутацию, на создание которой ушло более десяти лет?» Конечно, сейчас не время для светских бесед. Но, несмотря на все его нетерпение, Эвершем все же ответил:

– Очень приятно.

Сказав это, он почувствовал себя еще большим глупцом.

– Если вы не возражаете, давайте оставим светскую беседу, пока не избавимся от этих мародеров. – Так будет лучше, решил он, протискиваясь вперед к переулку, который приведет к набережной Темзы, где он сможет посадить свою подопечную в кэб.

Потребовалось двадцать минут сложного маневрирования в толпе, но в конечном итоге им удалось выбраться из плотной массы человеческих тел, и вскоре они уже свободно шагали бок о бок.

– Дальше я смогу сама найти дорогу, мистер Эвершем. – Она чопорно протянула ему руку.

Он не совсем понимал, как ей это удалось, ведь он был на несколько дюймов выше ее, но миссис Баском странным образом смотрела на него свысока.

Эвершем посмотрел на ее руку, пытаясь понять, как он мог злиться на эту женщину. Но ее руку проигнорировал.

– Как ваше настоящее имя?

Она нахмурилась.

– Я не совсем уверена, какое это имеет отношение к…

– Мэм, я только что проводил вас сквозь толпу, которая была на грани уличных беспорядков. Меньшее, что вы можете сделать в качестве ответной любезности, – это сказать, что означает буква «К» в вашем псевдониме.

Он знал, что это сущий пустяк, однако поймал себя на том, что хочет знать полное имя женщины, виновной в крушении его карьеры.

– Пожалуйста, не думайте, что я неблагодарна, – поспешила заверить его она. – Я действительно…

Он вновь перебил ее:

– Просто будьте добры, назовите мне ваше чертово имя.

В ответ на грубость она в упор посмотрела на него, но упрекать не стала.

– Кэтрин. – Она облизала губы и уточнила: – Кэтрин Баском.

Эвершем смерил ее внимательным взглядом. Наверняка в начале дня ее темно-синее платье было чистым, а блестящие черные волосы не выбивались из-под шпилек. И, само собой разумеется, на ее голове была шляпка. Если бы она не была ответственна за крах карьеры, которую Эвершем выстраивал более десятка лет, он даже счел бы ее привлекательной.

Но она была виновницей его краха, и он совершенно точно не находил ее привлекательной.

Ни на йоту.

– Что ж, Кэтрин Баском, – сказал он, даже не пытаясь скрыть от нее раздражение, – если вы не возражаете, я провожу вас до набережной, где благополучно посажу вас в кэб. После чего, если в этом мире есть справедливость, мне больше никогда не доведется вас встретить.

Она вновь в упор посмотрела на него, и Эвершем ощутил болезненный укол совести.

– Не знаю, что, по вашему мнению, я вам сделала, мистер Эвершем, – сказала Кейт, вытянувшись во весь свой довольно внушительный рост, – но могу вас заверить, что если бы вы надлежащим образом выполняли обязанности на посту ведущего следователя по делу Блюстителя заповедей, мне не пришлось бы искать и допрашивать Лиззи Грейнджер.

– Вот оно что, – язвительно сказал он. – Так, значит, вы искательница справедливости, которая полагает, что лучше тысячи полицейских знает, как раскрыть убийство. Но в любом случае, миссис Баском, скажите мне, как бы вы поступили на моем месте?

– Во-первых, я бы непременно допросила всех до единого работников заведения, где Бетси Кример в последний раз видели вечером накануне ее убийства. – Щеки Кейт разрумянились от досады, серые глаза вспыхнули огнем. – И, если бы вы потрудились это сделать, возможно, сами и раскрыли бы дело, а не этот высокомерный клоун Адольфус Уоргроув.

– Что касается, Уоргроува, мадам, тут мы с вами сходимся во мнениях. – Эвершем нахмурился. – Но в отношении всего остального, полагаю, нам придется остаться каждому при своем мнении. Я лишь надеюсь, что вам не доведется пожалеть о своем решении поиграть в сыщика. Человек, которого арестовал Дольф Уоргроув, едва ли соответствует описанию, данному Лиззи Грейнджер. Не говоря уже о том, что нет никаких улик, связывающих его с тремя другими убийствами. Но он близок к тому, чтобы осчастливить министра внутренних дел. И, как я полагаю, больше ничего для них не имеет значения.

Он никогда особо не разбирался в политической части своей службы. Его врожденное понимание того, что хорошо, а что дурно, нередко вынуждало его конфликтовать с теми представителями высших эшелонов власти, которые предпочитали быстрое правосудие и торжествующие заголовки в газетах. Но ни разу он не позволил никому манипулировать его расследованием таким образом, чтобы отправить на виселицу невиновного человека. Уоргроув, с которым у него уже случались стычки по поводу этики их работы, не удивил его. Впрочем, он привык думать, что Макс Дэрроу выше подобных вещей. Или, по крайней мере, что у него достаточно прочный хребет, дабы противостоять давлению со стороны министерства внутренних дел.

Пусть Эвершем был бессилен изменить мнение начальства призывами к порядочности, но он надеялся, что, найдя настоящего убийцу, добьется своей цели. Это уже не его расследование – или, если на то пошло, не чье-либо еще – но в его силах сделать все возможное, чтобы спасти Джона Кларка от петли палача.

Его решимость – или гнев – должно быть, отразилась на его лице, потому что миссис Баском не успела скрыть свои чувства за холодной маской вежливости, и в ее взгляде промелькнуло удивление, а затем и раскаяние.

– Вы сказали достаточно. А теперь, пожалуйста, найдите для меня кэб, чтобы я могла вернуться домой. – Ее губы были плотно сжаты, как будто она пыталась удержаться от того, чтобы сказать больше.

Эвершем отвесил насмешливый поклон.

– С удовольствием.

* * *

Так вышло, что Кейт заметила Каро в свете ближайшего газового уличного фонаря в паре улиц от того места, где Эвершем посадил ее в кэб.

В следующее мгновение она велела вознице остановиться, чтобы подобрать подругу, и вскоре они уже катили к Белгрейв-сквер.

– Я испугалась, что потеряла тебя навсегда, – театрально воскликнула Каро, крепко обняв Кейт. – Это был просто ужас! Кто знал, что простое публичное заявление о полицейском расследовании обернется таким кошмаром?

– Уже полгода Блюститель заповедей остается самой обсуждаемой темой среди лондонцев, – с улыбкой сказала Кейт. – Полагаю, мы поступили неразумно, недооценив степень общественного интереса.

Она старалась сохранять бодрый тон, но невольно думала о том, что сказал Эвершем о подозреваемом в убийствах Джоне Кларке. Если детектив сказал правду, ее колонка на самом деле отнюдь не способствовала поимке убийцы. Напротив, дала полиции повод арестовать невиновного человека.

Это была пародия на правосудие. Своей колонкой она надеялась помочь полиции привлекать преступников к ответственности – эта цель была для нее важнейшей наряду с помощью женщинам защитить собственную жизнь.

И вот теперь она задумалась о том, не принесла ли ее колонка больше вреда, чем пользы.

– Ужасно, наверное, было добираться до места, где можно было бы найти кэб? – сочувственно спросила Каро. Должно быть, она решила, что ее подруга просто устала от пережитого испытания, и за это Кейт была ей благодарна.

– Это заняло уйму времени, – призналась Кейт. – И мои бедные ноги жутко болят.

– Мои тоже. – Каро нагнулась, чтобы помассировать через кожу башмаков пальцы ног. – Хотелось бы снять их, но даже я не настолько храбра, чтобы осмелиться ступить ногами в чулках на пол общественного транспорта. Кто знает, что за гадость там могла быть?

Кейт впервые за много часов рассмеялась.

– Не стала бы пробовать.

– Итак, о чем будет следующая колонка? – спросила Каро, стремительно переключаясь на новую тему. – Теперь, когда наша первая колонка помогла полиции задержать убийцу, я не уверена, что следующая получится столь же успешной.

При упоминании о газетной колонке Кейт поморщилась.

– Может, нам стоит немного подождать, прежде чем мы напишем еще одну?

Каро нахмурилась.

– Что-то не так? Я думала, вы просто устали, а теперь вы как будто больше не желаете писать вместе со мной. Ничего страшного, я не обижусь. Главное, скажите мне, и я все пойму…

– Нет! – Кейт на секунду подумала, что лучше не стоит сообщать подруге о том, что их беседа с Лиззи Грейнджер привела к тому, что в тюрьму посадили невиновного человека. Но это было бы несправедливо по отношению к ним обеим. – Дело не в вас, честное слово.

Не в привычках Каро было уходить от неприятных тем. И она продолжила расспрашивать Кейт:

– Тогда в чем? Что-то случилось в толпе?

Кейт быстро поделилась с ней тем, что Эвершем сказал о подозреваемом, арестованном полицией.

Каро удивленно вытаращила глаза, и заметно побледнела.

– И вы ему поверили? Вдруг он просто завидует коллеге и недоволен тем, что его отстранили от расследования?

– С какой стати он стал бы лгать? – спросила Кейт. – Разумеется, он был зол на нас. Но у меня нет причин сомневаться, что он говорил правду. Джон Кларк мало подходит под описание Лиззи.

Какое-то время они молчали – обе, несомненно, испытывая сожаление.

– Мне и в голову не могло прийти, – сказала наконец Каро, – что власти используют нашу колонку для поддержки некомпетентной работы полиции. Мы хотели выявить правду, а не помогать в ее сокрытии.

– Верно, – согласилась Кейт. – С тех пор как я взяла на себя руководство газетой, я поставила себе задачу: наши авторы должны придерживаться правды. Любители сенсаций с Флит-стрит [3] могут преувеличивать и откровенно лгать, но «Газетт» так не поступает. Но мне и в голову не могло прийти, что истиной можно манипулировать столь бессовестным образом. Теперь понимаю, насколько наивно это было с моей стороны.

– Наивно со стороны нас обеих, – решительно заявила Каро. – Наши намерения были благими, но, по словам Сэмюэля Джонсона [4], благими намерениями вымощена дорога в ад.

– Когда мы только задумали эту колонку, нашим намерением было помочь женщинам защититься именно от тех преступлений, которые совершает Блюститель заповедей. – Кейт покачала головой. – Но мы упустили из виду собственные цели, потому что мы – или, по крайней мере, я – слишком увлеклись мыслью о поимке убийцы и, если честно, о похвалах, которые тем самым снискали бы.

– Я, как и ты, тоже была в восторге от этой идеи, – заявила Каро, – особенно учитывая, сколько ошибок совершила полиция.

– Но это не значит, что я позволю Скотленд-Ярду беззастенчиво идти на обман, – заверила ее Кейт. – В «Газетт» есть талантливый репортер, освещающий темы мздоимства и подобных вещей. Я передам ему то, что узнала от детектива-инспектора Эвершема. А пока, я думаю, нам следует отложить продолжение этой колонки до тех пор, пока мы поймем лучше, кому именно мы намерены помогать и как мы можем сделать это лучше других, оставаясь верными себе.

– Согласна. – Выражение лица Каро было решительным, но глаза все еще полны тревоги. – Чем мы можем помочь бедному Джону Кларку? Что тебе сказал Эвершем?

– Ничего, – сказала Кейт. – И судя по спектаклю, который устроила сегодня полиция, я сомневаюсь, что они готовы выслушать увещевания двух дам, чья встреча со свидетельницей послужила поводом для ареста Кларка.

– Еще одна тема для размышлений. – Каро нахмурилась. – Почему мужчины бывают такими подлецами?

– Эвершем произвел на меня впечатление честного человека. – Кейт вспомнила, как инспектор был зол на них, а также на своих коллег, которые передергивали факты в собственных целях. – Хотя вряд ли его можно было назвать человеком приятным.

– Честен он или нет, не так важно. Мне жаль, что тебе пришлось слушать его выговор в одиночку. – Каро успокаивающе похлопала ее по руке. – Но я убеждена – мы должны что-то сделать, чтобы мистера Кларка освободили из-под стражи как можно скорее. Может, нам стоит обратиться к министру внутренних дел?

Ее слова натолкнули Кейт на мысль.

– Я получила приглашение на домашнюю вечеринку в загородном поместье друга в Озерном крае. Собиралась было вежливо отклонить приглашение, но теперь, пожалуй, сообщу, что все-таки приму его.

Увидев недоуменный взгляд Каро, она добавила:

– Его отец – герцог. Я бы попросила его сама, но уверена, что просьба, исходящая от мужчины, будет, увы, иметь больший вес.

– О, герцог точно будет иметь вес в глазах министра внутренних дел. – Глаза Каро возбужденно вспыхнули. – Это неприятно, но пока у нас нет силы и влияния, которых мы заслуживаем, мы должны использовать те инструменты, которые у нас есть. В данном случае это наша способность убеждать других выполнять наши просьбы. Я знаю этого друга? – спросила Каро.

– Лорд Валентин Торн. – Кейт с удивлением заметила, как Каро прищурила карие глаза. – О, ты его знаешь? Мы с ним дружим с детства. И он пишет для «Газетт» статьи о спорте, так что ты, вероятно, будешь время от времени видеть его в редакции.

– Да, мы встречались, – сказала Каро. Кейт ожидала, что она что-то добавит, но Каро не стала этого делать.

Интересно. Если только она не ошибается, два ее лучших друга знают друг друга гораздо лучше, чем Каро была готова признать.

– Значит, тебя не будет неделю или две? – спросила Каро, прежде чем кэб остановился перед особняком Хардкаслов в Мейфэре.

– Да. Мне нужно заняться подготовкой к поездке, но я уверена, что увижусь с тобой перед отъездом, – сказала Кейт, когда Каро вышла из кареты. – Вероятно, я сяду на поезд в пятницу.

– Если хочешь, могу просмотреть остальные письма, – сказала Каро. – Я не подумала, как трудно тебе будет прочитать их все, а потом присылать мне. Я готова работать, Кейт, но ты должна сказать мне, что делать. По крайней мере, в самом начале.

Ее слова привели Кейт в чувство. Возможно, она слишком долго заботилась о себе.

– Буду признательна за помощь, – сказала она. – Спасибо тебе.

Но часть писем она все же возьмет с собой в деревню. И, возможно, также поговорит с кем-нибудь из женщин в соседней деревне. Если они собирались по-настоящему помочь женщинам своей газетной колонкой, им нужно сделать все, чтобы принять во внимание мнения всех читательниц.

Прежде чем Каро ушла, Кейт попыталась успокоить подругу.

– Мы вытащим из тюрьмы мистера Кларка. Даже если нам придется обратиться за помощью к самой королеве.

Глава 4

Торнфилд-Холл, Льюистон, Озерный край

Слабое утреннее солнце не могло справиться с прохладным озерным воздухом. Кейт брела по обсаженной деревьями тропинке. Она и остальные гости Торнфилд-Холла уже спозаранку начали исследовать поместье пригласившего их хозяина.

Надо сказать, что лорд Валентин Торн был одним из ее самых старых друзей. Исключительно по этой причине Кейт воздерживалась от того, чтобы пустить в ход свою трость вместо дубины против американского промышленника, присоединившегося к экскурсии.

– Вы никогда не видели ничего подобного, леди Кэтрин, – сказал он, перейдя от хвастовства частным поездом, который он нанял на время своего пребывания в Англии, к восхвалению величия арендованного им поместья на южном побережье. – Оно больше дома в Девоншире. Даже больше дворца. Осмелюсь заметить, бедняга Торн мог бы вместить в него три или четыре своих домика у озера.

Как Кейт знала из своего опыта, мужчины, испытывавшие потребность хвастаться размерами своего… поместья, редко оказывались на должной высоте, когда приходило время для большого разоблачения.

А мистер Джон Бартон, конечно, много хвастался. Хвастался буквально всем.

С того момента, как в первый вечер домашней вечеринки собрались гости, Кейт чувствовала себя лисой, убегающей от слюнявой гончей. Она надеялась, что эта неделя вдали от городского шума даст ей возможность подумать о том, что нужно предпринять, чтобы добиться освобождения неправомерно арестованного мистера Кларка. Но, хотя она и успела попросить лорда Валентина связаться с отцом и запросить его помощь, все ее дальнейшие размышления были прерваны нежелательным вниманием Джона Бартона.

– По-моему, это прекрасный дом, папа, – сказала его дочь Табита, бросив взгляд с плохо скрытой тоской на лорда Валентина, который шел впереди них. И, возможно, в поисках поддержки, добавила: – Вы согласны, леди Кэтрин?

– Он очарователен, – кивнула Кейт. – Уверена в этом с тех самых пор, как лорд Валентин стал его хозяином. Дом идеально расположен на берегу озера, а окружающая местность идеально подходит для тех случаев, когда нужно немного бодрящего деревенского воздуха.

Бартон хмыкнул, но не стал возражать. Однако выражение его лица мало чем отличалось от личика обиженного ребенка, которому посмели возразить.

– Я полагаю, что у человека вроде лорда Валентина есть причины время от времени удаляться в деревню, – продолжила Табита, не обращая внимания на настроение отца. – Он, наверное, живет такой увлекательной жизнью!

– Немедленно прекрати нести чушь, моя девочка, – резко оборвал ее мистер Бартон. – Мы приехали сюда, чтобы заарканить для тебя лорда, а не младшего сына. Я и без того пошел у тебя на поводу, притащившись в такую даль из Лондона, где сосредоточена большая часть моих дел, но если ты намерена продолжать в том же духе, мы извинимся и вернемся в город.

С одной стороны, Кейт решила, что ей даже нравится та прямота, с какой американец только что признал, что целью их пребывания в Англии, по сути, является покупка для Табиты титулованного мужа. Конечно, каждый сезон в Лондон с одинаковой целью – найти дочерям женихов – приезжали множество озабоченных мамочек, правда, вдобавок к титулу они обычно искали еще и богатство.

С другой стороны, она, в конце концов, была дамой и практически с колыбели была приучена избегать в разговоре неприятных вещей. Если вам холодно, вы не говорите об этом вслух, а лишь потираете руки. Если кто-то злится, то он лишь возмущенно фыркает.

Каро научила ее произносить вслух то, о чем обычно говорят шепотом, если вообще говорят. Но для Кейт это все еще было в новинку.

И даже в этом случае одно дело – их откровенные разговоры с Каро, когда они называли вещи своими именами, и совсем другое – неприкрытая грубость. Слова мистера Бартона были вторым.

– Нет, папа! Я ничего не имела в виду. Честное слово. – По лицу мисс Бартон было очевидно, что она смущена словами отца.

– Я уверена, что мисс Бартон хотела сказать, что она слышала истории об успехах лорда Валентина в качестве журналиста, – вставила она, сочтя своим долгом встать на защиту девушки.

Кейт повернулась к Табите и, ободряюще взглянув на нее, продолжила:

– Боюсь, лорд Валентин проводит слишком много времени в довольно сомнительной компании ради своей работы в «Газетт». Но полагаю, он при первой же возможности приезжает в Торнфилд-Холл.

Не совсем успокоенный попыткой Кейт смягчить ситуацию, Бартон взял дочь под руку и продолжал ее бранить, хотя и с меньшей яростью.

Поняв, что это ее шанс, Кейт наклонилась завязать шнурок на ботинке. Это позволило ей немного увеличить расстояние между собой, парой американцев и остальными гостями, шедшими впереди.

Наконец-то она одна!

Ей очень хотелось воспользоваться представившейся на этой неделе возможностью и поразмышлять как о целях ее газетной колонки, так и о том, как помочь мистеру Кларку. Увы, приглашенные хозяином поместья гости были выбраны без учета ее предпочтений.

Лорд Валентин Торн походил на озорного мальчишку; ему нравилось собирать под одной крышей разных людей, чтобы создать как можно больший драматический эффект и завязать интересные разговоры. Иногда это срабатывало, а иногда определенно нет.

В число его гостей вошли бывший призовой боец, а ныне фермер Джим «джентльмен» Хайд; граф и графиня Эгглстон, чей брак произвел фурор в обществе, ибо они познакомились, когда она была невестой его брата; и, наконец, мистер Рив Томпсон, который производил впечатление джентльмена, но в глазах Кейт был всего лишь смазливым бездельником. И это не считая четы Бартонов.

Она непременно должна подумать об этом в следующий раз, когда Валентин попытается убедить ее, что компания гостей будет отличаться от предыдущей. По крайней мере, он написал от ее имени своему отцу, герцогу Торнфилду. Как бы ей ни хотелось лично добиться освобождения Кларка, она понимала: просьба от представителя аристократии, тем более такого влиятельного, как Торнфилд, принесет больше пользы, нежели все ее усилия, сколь бы искренними ни были ее мотивы.

Тем не менее она составила список и написала письма другим знакомым и членам семьи, которые, по ее мнению, могли оказать некоторое влияние на министерство внутренних дел. И хотя она не обсуждала эту тему с другими гостями, она поговорила с Валентином, мнению которого доверяла, и приняла к сведению его предложения. Пусть ей пока не удалось освободить мистера Кларка, она, по крайней мере, продвинулась вперед в своих попытках добиться этого.

Заметив тропу, ответвлявшуюся от той, по которой они шли вокруг озера, она при помощи трости ловко взобралась по тропинке в гору и шагнула в прохладную тень леса.

Местность была поистине очаровательна. Кейт видела Озерный край всего один раз, еще ребенком, когда приезжала погостить у школьной подруги, и ей там очень понравилось. И хотя с момента прибытия она пока не посетила соседнюю деревню, она сделает это в самое ближайшее время. Без других гостей по возможности.

Она могла только представить, какие комментарии леди Эгглстон и мистер Бартон вставляли в разговоры с сельскими жителями об их повседневной жизни и опасениях женщин по поводу мер безопасности, которые следует соблюдать при посещении больших городов. Сама мысль заставила ее содрогнуться.

Какие это были странные несколько лет, думала она, шагая по тропе. Два года назад ее муж Джордж был жив и делал ее жизнь невыносимой. Теперь же она взялась управлять его газетой, которую едва не разорила его бесхозяйственность, и превратила ее в одно из самых прибыльных изданий в стране. К счастью, владение газетой не было привязано к остальному имуществу, и Кейт сумела убедить его наследника, дальнего родственника, продать ей газету по невероятно низкой цене. Он так и поступил, ибо не хотел уронить свою репутацию в глазах окружающих из-за того, что занимается издательской деятельностью.

В целом она была довольна успехом «Газетт», но еще больше надежд возлагала на колонку с Каро. «Дамский справочник пакостей» мог бы служить женской половине населения города – в отличие от других газет.

Оставалось надеяться, что пребывание в Торнфилде даст ей время, необходимое для обдумывания дальнейшей стратегии их колонки. Возможно, не стоит фокусироваться на конкретных случаях. Или же они будут отвечать на вопросы общественности о том, как женщинам лучше защитить себя от множества опасностей, подстерегающих на каждом шагу. Очевидно, это нужно будет обсудить с Каро, но прежде чем она затронет эту тему, ей потребуется больше времени на раздумья.

Ветер постепенно усиливался, и, шагая по извилистой тропе, Кейт заметила впереди более плоский участок земли – ровный, почти как лестничная площадка. Кстати, тропа и в самом деле называлась Лестницей, с опозданием вспомнила она. Вэл рассказал им о ней вчера за ужином, когда описывал местные достопримечательности.

Обрадовавшись тому, что тут есть место, где можно присесть на минутку и отдышаться, она наконец добралась до вершины холма и была поражена, увидев там человека.

– Я не знала… – начала она, но тотчас умолкла, осознав, что предстало ее взгляду.

Прислонившись к большому камню, на земле сидел мужчина. Вернее, мужское тело, ибо, присмотревшись, Кейт заметила сочащуюся из уголка рта кровь. Да и голова наклонена под неестественным углом.

Это был управляющий Торнфилд-Холлом, мистер Фенвик Джонс. За время своего пребывания здесь Кейт лишь кратко общалась с ним, и он показался ей порядочным человеком.

И вот теперь он мертв. Разум хотел найти другое, менее ужасное объяснение увиденному. Но она знала – тело перед ней отнюдь не восковая фигура в натуральную величину, как в Комнате ужасов мадам Тюссо. Это человек, с которым она недавно разговаривала. Человек, которого уже оставила жизнь.

Подойдя ближе, она увидела оставленную убийцей записку. «Я лжесвидетельствовал», – гласила она. Эти слова были нацарапаны на большом куске картона жидкостью, которая больше всего походила на кровь.

О боже. Либо кто-то в Озерном крае решил подражать его методам, либо здесь орудовал сам Блюститель заповедей. И ей стало страшно от того, что последнее может оказаться правдой.

И как только сдержанная и мужественная леди Кэтрин Баском поняла это, она закричала.

* * *

Скотленд-Ярд, Лондон

Если ему придется принести еще один чертов документ, он точно нанесет кому-нибудь увечье – желательно инспектору Адольфусу Уоргроуву.

Эвершем никогда не считал Уоргроува своим другом, однако даже предположить не мог, что ради успешного продвижения по карьерной лестнице этот человек способен посадить за решетку невиновного человека.

Он потерял уважение не только к нему, но и к своему начальнику, суперинтенданту Дэрроу, который уступил давлению министерства внутренних дел и парламента, потребовавших арестовать попавшего под подозрение человека. Он наслышался от посторонних людей немало жалоб на продажность полиции, но всегда гордился тем, что работал бок о бок с людьми, которые не принадлежали к этой недостойной категории слуг закона. Да, были в полиции и те, кто подпортили свою репутацию, – как говорится, в семье не без урода, – но его коллеги и непосредственное начальство были людьми порядочными. В этом Эвершем не сомневался.

Дело Блюстителя заповедей и методы Уоргроува и Дэрроу изменили взгляд Эвершема на профессию и потрясли до глубины души.

Вопреки совету семьи, которая хотела, чтобы он выбрал более респектабельное поприще вроде юриспруденции или вслед за отцом пошел по церковной стезе, он сделал свой выбор и пошел в полицию. И он был хорош в этом деле, черт возьми.

Однако если он хочет и дальше работать в столичной полиции, то, по крайней мере, должен выполнять ту работу, которая требовала применения его сильных сторон. А не сидеть здесь, в подвале, в архиве, среди пыльных документов и вещественных доказательств. Он перенес бы понижение в должности с большим достоинством, будь он уверен, что человек, которого Уоргроув посадил за решетку, был настоящим Блюстителем заповедей. Увы, было слишком много причин сомневаться в том, что именно Джон Кларк совершил все эти преступления.

Хотя Кларк и имел отдаленное сходство с портретом того мужчины, которого описала Лиззи Грейнджер, он был другого роста. К тому же он хромал из-за несчастного случая на фабрике, где работал, а, как сказала Лиззи на недавнем допросе, она не заметила хромоты у мужчины, с которым ушла девушка. Сомнения вызывало и то, что у фабричного рабочего Джона Кларка не было дорогой одежды, которую Лиззи видела на убийце.

Более того, не было никаких доказательств причастности Кларка к трем другим убийствам. Если бы Эвершем по-прежнему возглавлял расследование, он бы провел следующую неделю, вычисляя связи Кларка с предыдущими преступлениями, или попытался бы вычеркнуть его из числа подозреваемых. Вместо этого Уоргроув вместе с Дэрроу поспешили арестовать Кларка и заявить, что дело раскрыто.

Превыше всего Эвершем ценил правду. И делать человека козлом отпущения лишь по той причине, что правительство захотело как можно скорее раскрыть дело, противоречило всем его моральным принципам.

Вспомнив тот наглый фарс, когда Уоргроув объявил об аресте Кларка, Эвершем вновь пришел в ярость. Это был не более чем показушный спектакль, устроенный в интересах министерства внутренних дел.

Единственный плюс заключался в том, что у Эвершема появилась возможность высказать свое мнение одному из авторов того злосчастного интервью со свидетельницей, которое и стало причиной его понижения в должности. Пусть даже Кэтрин Баском не знала, какие последствия будет иметь ее вмешательство, это никоим образом ее не оправдывало.

Да, это его вина, что Лиззи никто не допросил. Он также целиком взял на себя ответственность за то, что не проверил, насколько честно Уоргроув выполнил свою работу. Однако как только миссис Баском и ее сотрудники обнаружили, что Лиззи что-то видела, они должны были обратиться в полицию.

Свидетельство Лиззи и ее описание мужчины, который, по всей видимости, и был настоящим убийцей, относились как раз к тем подробностям, которые ему так остро требовались, пока он вел расследование. Увы, он был так занят рутинной работой, что не мог выкроить время и проверить новые зацепки.

Эвершем настолько погрузился в свои мысли, что почти не услышал, как из дверного проема, ведущего в картотеку, его окликнул молодой констебль.

– Начальник хочет вас видеть, Эвершем. Велел сказать, чтобы вы не мешкали.

Эндрю выпрямился. На долю секунды он решил, что Дэрроу одумался и решил восстановить его в должности детектива, позволив ему завершить расследование. Но более практическая сторона его натуры подсказывала, что его ждут исключительно ради допроса – вдруг он готов признать, что Уоргроув задержал нужного человека.

По мере приближения к тому этажу, на котором располагались кабинеты высших эшелонов ведомства, полы становились чище, воздух приятнее, а свет как-то ярче. Начальство столичной полиции являлось в этой организации элитой и жило подобающе своему статусу.

Дойдя до полированной двери из красного дерева с блестящей медной табличкой, на которой было выведено «Главный суперинтендант Макс Дэрроу», Эвершем быстро постучал и, услышав с другой стороны приглушенный отклик, открыл дверь и вошел.

Кабинет был размером с некоторые дома, в которых Эвершему доводилось бывать по служебным обязанностям. Стены оклеены обоями с изящным узором из фруктовых деревьев, переплетенных виноградными лозами. Как и дверь, стол суперинтенданта был отполирован до блеска, а все ручки в комнате сверкали так, что в них можно было увидеть свое отражение.

Сам Дэрроу был не столь лощеным. По слухам Эвершем знал, что Дэрроу женился на представительнице известного лондонского семейства – это открыло ему двери на высокие этажи власти и позволило добиться нынешнего положения. Правда, его обветренное лицо напоминало, что прежде он много лет прослужил в армии в Индии. Он был стратег и гораздо лучше разбирался в нюансах этой работы, чем Эвершем, и последний охотно признавал это. Он думал, что в некотором роде они друзья, но эта иллюзия развеялась, когда именно из-за этих самых нюансов его начальник сознательно позволил арестовать не того человека.

Раз уж для достижения успеха необходимо действовать вопреки принципам, то Эвершем был даже рад, что никогда не стремился получить более высокий чин.

– А, это вы, Эвершем. – Дэрроу снял с ястребиного носа очки и жестом пригласил его войти. – Присаживайтесь, присаживайтесь.

Суперинтендант имел привычку повторять сказанное.

Эвершем кивнул и опустился в кожаное кресло напротив начальника. Дэрроу откинулся на спинку стула и в упор посмотрел на подчиненного.

– Ладно, дружище, не буду ходить вокруг да около. – Он хлопнул ладонью по столешнице. – В Озерном крае произошло убийство, его характер указывает на почерк Блюстителя заповедей.

Эвершем выпрямился.

– Как это понимать, сэр?

Дэрроу сложил пальцы домиком.

– Знаю, вам хотелось бы думать, что это говорит о промахе Уоргроува, но пока слишком рано судить об этом. Вдруг кто-то там, в этой глуши, решил поквитаться с зятем и скрыть свою причастность, подражая почерку Кларка.

– В таком случае зачем вы это мне рассказываете? – Эвершем не был дураком. Дэрроу вряд ли стал бы приглашать его сюда лишь затем, чтобы сообщить о похожем убийстве.

Дэрроу поднял кустистую бровь.

– Вы весьма настойчиво доказывали мне, что Уоргроув арестовал не того человека. Я сказал вам тогда, что вы ошибаетесь, и сейчас не думаю, будто что-то изменилось.

Эвершем ничего не ответил. Внутренний голос подсказывал ему, что он не договорил.

И оказался прав.

– Однако, – продолжил Дэрроу, – это убийство в Льюистоне имеет поразительное сходство с преступлениями Кларка здесь, в Лондоне. Пока что я воздержусь от поспешных выводов, но хочу отправить вас туда для расследования.

Суперинтендант быстро изложил подробности дела. При упоминании о том, что тело нашла именно леди Кэтрин Баском, Эвершем нахмурился. Как правило, когда речь шла о преступлениях, он не верил в совпадения. Вряд ли, конечно, она как-то замешана в новом убийстве, но чертовски странно, что женщина, чье интервью со свидетельницей привело к аресту Кларка, теперь стала свидетельницей в расследовании другого, похожего убийства.

И еще один факт – она забыла сообщить ему свой титул. То, что она позволила ему на протяжении всего их разговора называть ее миссис Баском, в общей картине происходящего было делом второстепенным. И все равно это раздражало его. Не то чтобы он держался с ней иначе, знай он, что у нее есть титул. Но с ее стороны было бы правильно сообщить ему об этом.

Дэрроу рассказал ему об остальных гостях и сделал краткий обзор того, чего следует ожидать, а также предоставил общее описание местности. Эвершем слушал и делал заметки.

– Надеюсь, мне не нужно напоминать вам, что вы не станете делать никаких публичных заявлений о том, связано это преступление или нет с лондонскими убийствами, – предупредил его Дэрроу. – Министерство внутренних дел и без того создало мне достаточно неприятностей, не хватало еще, чтобы вы мутили воду безосновательными предположениями.

Эвершем не сомневался: как только лондонские газеты все разнюхают, начальство Дэрроу узнает о сходстве между этим убийством и убийствами Блюстителя заповедей, но говорить об этом не стал.

Это был его шанс восстановить репутацию, и он не станет рисковать, указывая на очевидное.

– Благодарю вас, сэр, – сказал он совершенно искренне. – Я не подведу вас.

Дэрроу вручил ему страницу с официальным запросом от местных властей деревни Льюистон.

– Там ждут вашего приезда вечерним поездом. Оттуда вам нужно будет доехать каретой до Торнфилд-Холла – поместья, где было найдено тело.

– Понял вас, сэр.

Он уже почти шагнул за порог, когда Дэрроу окликнул его:

– Ради всего святого, дружище, будьте осторожны с леди Кэтрин Баском. Однажды она уже разрушила вашу карьеру. Не дайте ей сделать это снова!

Глава 5

Торнфилд-Холл

Прошел целый день с тех пор, как Кейт нашла тело бедного мистера Джонса, а она все еще не могла выкинуть из головы вид мертвого тела.

Она много лет следила за преступлениями в прессе, но видеть своими глазами труп совсем не то, что читать о подробностях убийства в газете. Помимо самого жуткого зрелища, ей было не по себе от того, что она обнаружила мертвым человека, с которым совсем недавно общалась.

Плотнее закутавшись в шаль, Кейт подняла глаза и увидела лорда Валентина, или Вэла, как она называла его с детства. Он наблюдал за ней с другого конца комнаты, где разговаривал с Джимом Хайдом.

Гости поместья отказывались выходить на улицу после того, как было обнаружено тело Джонса, и теперь собрались в гостиной. Они расселись на стульях и диванах, обеспечивших им некоторую степень уединения даже в переполненной комнате. Сквозь высокие окна проникал лунный свет, и гости ждали вечерних напитков с энтузиазмом детей, которых надолго заперли в детской.

Пока Кейт наблюдала за ним, Вэл извинился перед Хайдом, отошел от него и сел рядом с ней на длинный диван.

– Ты же знаешь, тебе не нужно оставаться здесь с остальными, если ты не хочешь, – тихо сказал он. – Никто тебя не станет винить, если ты уйдешь к себе под предлогом головной боли.

– Это не поможет, – вздохнула она. – По крайней мере здесь я окружена людьми, даже если они по большей части несут всякий вздор.

Вэл рассмеялся.

– Я лишь обещал тебе, что мои гости будут интересными. Но не разумными.

– По крайней мере, мистер Бартон решил, что он не любитель общаться с женщинами, находящими мертвые тела. – Она взглянула туда, где американец, – она в этом ничуть не сомневалась, – потчевал лорда Эгглстона, еще одного гостя, рассказом о том, каких гигантских размеров достигает его личный железнодорожный вагон. Или его поместье в Нью-Йорке. Впрочем, это могло быть что угодно.

Хозяин дома соблаговолил поморщиться.

– Теперь я, пожалуй, соглашусь, что пригласить его было ошибкой с моей стороны. Когда я познакомился с ним, он показался забавным, но тогда я был изрядно пьян, так что, возможно, мое суждение было не самым удачным. – Они рассмеялись, но вскоре умолкли, как могут молчать два человека, знакомых уже несколько десятков лет.

– Это тот же убийца, – наконец сказала она, понизив голос, чтобы остальные гости ее не услышали. – Я знаю, в Лондоне произвели арест, но я с самого начала слежу за этим делом. Блюститель заповедей до сих пор не пойман, и это убийство – его рук дело, Вэл. Он где-то здесь.

Выражение лица Вэл стало серьезным.

– Я знаю. И я позабочусь о том, чтобы тебе… всем моим гостям ничего не угрожало. Вот почему я послал за человеком из Скотленд-Ярда.

– Но Скотленд-Ярд провалил дело в Лондоне, – возразила Кейт. Вся столичная полиция, за исключением отстраненного от расследования Эвершема, считала Блюстителем заповедей Джона Кларка. – Хуже того, они арестовали не того человека. Я уже тебе говорила об этом, когда просила написать твоему отцу. Кого бы они ни прислали сюда, он будет проводить расследование для того, чтобы доказать, что смерть Джонса – дело рук преступника-подражателя. Но это не так. Я в этом уверена.

Выражение лица Вэла смягчилось.

– Я верю тебе. Но деревенскому констеблю раньше не доводилось сталкиваться с подобными вещами. Худшим преступлением в здешних местах была кража коровы или драка между местными парнями. Нравится тебе это или нет, но Скотленд-Ярд – единственная организация, способная расследовать подобные вещи. Кроме того, некоторые из них наверняка честны. Кстати, как звали того детектива, который рассказал тебе, что они задумали, арестовав Кларка?

– Эвершем, – неохотно сказала Кейт. – Но его вряд ли пришлют сюда. А если и пришлют, то он был мне решительно неприятен, пусть даже он имел веские причины для гнева.

– Ладно, кого бы они ни послали, – сказал Вэл, – думаю, ты сможешь поговорить с ним о своих подозрениях. Мой опыт общения с полицейскими показывает, что они больше заинтересованы в раскрытии правды, нежели в подтасовке фактов, подкрепляющих их собственные версии.

После того, с чем она столкнулась в Лондоне, Кейт не была в этом уверена, но говорить об этом Вэлу не стала. Сейчас она не могла не оценить его попытки взбодрить ее.

Кстати, обидно, но она не чувствовала ни малейшего интереса к нему как к любовнику. Он был красив, весел и обаятелен. И будь у нее желание вновь выйти замуж – а она определенно не собиралась это делать, – он был бы отличным выбором. Но, однажды выйдя замуж по воле родителей, Кейт поклялась, что никогда больше не поставит себя в положение, когда ей придется полностью довериться власти другого человека. Пусть даже она ему доверяла бы так же сильно, как Вэлу.

– Что такое? – спросил он и подозрительно прищурился. – Ты выглядишь так, будто что-то замышляешь.

– Просто думаю. – Кейт криво улыбнулась. – Убийца еще не догадывается, но я уверена – он совершил ошибку, нанеся новый удар так скоро. Теперь я могу доказать, что Джон Кларк невиновен.

– Надеюсь, ты не хочешь сказать, что намерена подвергнуть себя опасности, преследуя убийцу? – нахмурился Вэл. – Знаю, что указывать тебе бесполезно, но вместо этого позволь мне настоятельно посоветовать тебе оставить такие вещи профессионалам.

– Я так и сделаю, – сказала Кейт. – Лишь бы профессионалы работали профессионально.

Не успела она закончить эту фразу, как в комнату вошел лакей Остин и что-то шепнул на ухо Вэлу. Тот поднялся.

– Похоже, детектив уже здесь. И, что интересно, это некто, с кем ты знакома.

Кейт напряглась. Если сюда прислали Адольфуса Уоргроува, то маловероятно, что настоящий Блюститель заповедей когда-нибудь будет пойман.

– Детектив-инспектор Эндрю Эвершем. – Вэл протянул ей визитку и, обратившись к Остину, сказал: – Проводите его сюда. Я уверен, что он захочет поговорить со всеми нами. Затем он может организовать отдельные встречи.

Кейт взглянула на карточку кремового цвета с именем Эвершема, набранным черным шрифтом. Она не знала, стоит ли ей радоваться по поводу того, что Скотленд-Ярд отрядил для расследования кого-то, кто не верит в виновность Джон Кларка, и даже в его причастность к преступлениям. Интересно, какова будет его реакция, когда он узнает, что это она нашла тело.

При их случайной встрече он недвусмысленно дал понять, что возлагает вину за неправомерный арест Кларка на нее. Публикуя интервью, она не подумала о том, что их разговор с Лиззи может быть использован в интересах полиции, и теперь сожалела об этом. С другой стороны, невозможно отрицать, что он сам не догадался взять у Лиззи показания, пока вел это дело. Что она и скажет ему, если он вновь попытается ее обвинить.

Через несколько минут в комнату вошел и сам Эвершем в сопровождении Остина. Он был выше, чем она его помнила. И сейчас на нем был идеально сшитый костюм, не сравнить с тем днем в Лондоне. Его светло-каштановые волосы были аккуратно подстрижены, а чисто выбритое лицо – серьезно, но оно вовсе не казалось отталкивающим. Нос слегка искривлен, однако это не портило лица, которое в таком случае было бы слишком симметричным, а из-за этого маленького изъяна оно казалось интереснее.

Хотя у него был начальственный вид, ему удавалось каким-то образом сливаться с окружающей средой, как будто предпочтительным способом его взаимодействия с миром было наблюдение. Кейт была готова поспорить, что именно это качество сделало его отличным сыщиком.

Вэл поприветствовал новоприбывшего, и какое-то время они о чем-то тихо разговаривали. Во время беседы Эвершем обвел внимательным взглядом комнату, и Кейт заметила, что тоже попала в поле его зрения. Лицо Эвершема осталось непроницаемым, но что бы он ни чувствовал в этот момент, она знала – учитывая их последний разговор, вряд ли эти чувства были теплыми.

– Прошу всеобщего внимания, – сказал Вэл. – Я хотел бы представить вам мистера Эвершема, инспектора Скотленд-Ярда. Он прибыл расследовать дело о смерти мистера Джонса. Прошу вас отвечать на любые вопросы, которые он может вам задать, чтобы мы могли как можно быстрее добраться до истины.

С этими словами Вэл представил сыщику собравшихся гостей. Кейт показалось, что Эвершем специально приветствовал всех по имени, словно пытаясь запомнить каждого.

– Как скоро мы сможем уехать? – спросил Джон Бартон, когда их всех представили друг другу. – Мне не нравится, что моя дочь находится здесь, пока убийца разгуливает на свободе. И у меня дела в Лондоне.

Даже если Эвершем и был задет прямолинейным вопросом американца, он не подал вида.

– Я понимаю вашу озабоченность безопасностью вашей дочери, мистер Бартон. Однако прошу вас оставаться здесь, пока я не смогу провести предварительное расследование этого дела. Прежде чем вы уедете отсюда, я должен очистить каждого от подозрений.

Несколько дам ахнули.

– Вы ведь не думаете, что мы могли это сделать? – спросила леди Женевьева Торн. Сестра Вэла на этой вечеринке выступала в роли хозяйки. Она также была автором сенсационных романов, которые Кейт находила интригующими.

Эвершем, похоже, очень хотел развеять беспокойство леди Женевьевы.

– В данный момент я никого не подозреваю, миледи. Но вы все жили в том же доме, что и мистер Джонс, так что с моей стороны было бы упущением не опросить всех вас хотя бы для того, чтобы исключить из списка подозреваемых.

Кстати, он не сказал, что они все вне подозрений, заметила Кейт. Тем не менее его слова оказали успокаивающее воздействие, на что он, без сомнения, и рассчитывал.

Вновь ощутив на себе его взгляд, Кейт почувствовала волнение.

– Леди Кэтрин. – Его голос не выдавал ни одной из его мыслей. – Поскольку вы нашли этого злосчастного мертвеца, я хотел бы сначала поговорить с вами.

Она встала и направилась к двери, где ее ждали инспектор и Вэл.

– Моя библиотека в вашем распоряжении, инспектор, – сказал Вэл, когда они вместе шли туда по коридору.

Они подошли к двери, и Вэл повернулся к Кэтрин.

– Если ты хочешь, чтобы я присутствовал при вашей беседе…

Но Кейт знала: разговор будет довольно напряженным и без Вэла в качестве свидетеля.

– В этом нет необходимости, – сказала она ему, прежде чем он успел договорить.

Прежде чем передумать, она прошла мимо Эвершема, который придержал для нее дверь, и шагнула внутрь.

* * *

Леди Кэтрин Баском в ее естественной среде обитания была достойна того, чтобы на нее обращали внимание.

С трудом верилось, что женщина, которую он видел на собрании полиции в Лондоне, и та самая утонченная светская особа, которая предстала перед ним сейчас, являются одним человеком. Еще труднее было представить, что этой самой женщине Лиззи Грейнджер рассказала в Спиталфилдсе о том, что видела накануне убийства ее знакомой.

Она шла по толстому ковру, и Эвершем словно впервые наблюдал за ней. Он невольно отметил, как покачивались при ходьбе ее бедра. Ее платье из ярко-синего шелка красиво оттеняло темные волосы, оно было сшито искусно и скромно, но соблазнительно подчеркивало ее фигуру. Ее нос был слегка длинноват, а губы – слишком тонки, чтобы ее можно было назвать красивой, но глаза светились живостью и умом, вступая в противоречие с общей безмятежностью лица. Эта женщина вряд ли была хорошей лгуньей. Ее глаза тотчас бы выдали фальшь.

Она также была довольно высокого роста, на что он обратил внимание еще в Лондоне. Не заметить это было невозможно, особенно когда все эти изгибы плотно прижимались к его телу в день их случайной встречи. С тех пор он забыл об этом, но теперь отчетливо вспомнил.

Осознав, в каком направлении движутся его мысли, Эвершем покачал головой и пересел на стул напротив. Статьи этой женщины поставили под серьезную угрозу его карьеру и позволили убийце – возможно, убийце того самого человека, тело которого она обнаружила, – разгуливать на свободе. Забыть такое он не мог. Наконец ему удалось сосредоточиться, и он уже собрался было заговорить с ней, как она его опередила.

– Кажется, я еще не поблагодарила вас, – сказала Кейт Баском, – за то, что вы спасли меня в тот день. Ведь вы не были обязаны это делать. Но в противном случае даже не знаю, что случилось бы со мной.

Она опустилась на край стула, явно все еще скованная, но, к ее чести, не избегала смотреть ему в глаза.

Этого он никак не ожидал. На мгновение ее извинения застигли его врасплох, как и ее напоминание об обстоятельствах их встречи, которых он тоже не забыл.

И все же он приехал сюда за тем, чтобы делать свою работу. Работу, которой он очень хотел и дальше заниматься. Так что лучше сосредоточится на этой цели.

– Я бы поступил так по отношению к любой другой даме, которая в тот день нуждалась в помощи, – сухо сказал он. – Хотя вы могли бы сообщить мне о своем титуле. Вы не поправили меня, когда я назвал вас «миссис».

– Неужели это изменило бы ваше отношение ко мне? – спросила она. Эвершему показалось, что его подвергают некоему испытанию. Но он пришел сюда не для того, чтобы играть в игры.

– Да, – признался Эвершем. – Но не так, как вы думаете, я полагаю. В таком случае я был бы спокойнее. Я не питаю особой любви к аристократии.

То, как семья отнеслась к отцу Эвершема после женитьбы на женщине, которую они считали ниже себя, на долгое время сформировало его отношение к высшим классам. Не только из-за его привязанности к матери, но и потому что он видел, как неприятие близких отразилось на его отце. Его отец искренне заботился о людях. Именно это качество сделало его таким хорошим священником. Но речь сейчас не об этом.

Леди Баском поморщилась от его слов, но взгляд не отвела.

– Вы вправе сердиться на меня, мистер Эвершем. Но поймите – мы даже не подозревали, что Уоргроув использует нашу газетную колонку для ареста невиновного. Вы должны мне поверить.

– Незнание возможных последствий ваших действий не оправдывает ваши поступки, миледи, – резко произнес Эвершем. – Вы могли сразу прийти ко мне, когда поняли, что я не успел допросить Лиззи Грейнджер. Вместо этого вы напечатали ее слова, сделав их достоянием всего мира. Тем самым вы не только дали моим коллегам повод арестовать не того человека, но и подсказали настоящему убийце, что его видели той ночью, и это, возможно, поставило под угрозу жизнь Лиззи Грейнджер.

Леди Кэтрин мгновенно побледнела, и Эвершем мысленно отругал себя за глупость.

– Правда? Я должна немедленно вернуться в Лондон. Или, по крайней мере, пошлите сообщение, чтобы кто-нибудь проверил, как она. Мне даже в голову не пришло, хотя должно было, что, давая нам интервью, она рисковала жизнью.

Буквально мгновение назад Эвершем собирался ее напугать, но теперь он быстро проговорил, чтобы успокоить:

– В этом нет необходимости. У меня есть человек, которому я доверяю и которому поручил присматривать за ней, пока я нахожусь здесь. Сейчас нет никаких признаков того, что убийца имеет на нее какие-то планы.

– И на том спасибо. – Она покачала головой. – И я благодарна вам за то, что вы позаботились о безопасности Лиззи.

– В этом не было бы необходимости, если бы вы с самого начала рассказали мне о ней, – не удержался Эвершем от упрека. – Некоторые вещи лучше доверить полиции. Вы подвергли опасности не только Лиззи, но и себя. Леди следует помнить о своем положении в подобных делах.

Однако если он думал, что леди Кэтрин будет спокойно сидеть, выслушивая эту критическую нотацию, то вскоре понял свою ошибку.

– Во-первых, – сказала она, и ее глаза сердито вспыхнули, – я принесла вам извинения. И я все еще думаю, как загладить последствия своих действий. Примете ли вы мои извинения или нет, это ваше личное дело. Но я отказываюсь слушать, как вы рассуждаете о том, что леди должна и чего не должна делать. Было время, когда я, услышав подобные слова, прикусила бы язык и не стала бы спорить. Ибо так надлежит делать дамам. Для меня это время держать язык за зубами уже в прошлом.

Ее горячность поразила Эвершема. Он собрался было сделать какое-нибудь замечание, чтобы успокоить ее, но понял, что она еще не закончила. А лишь перевела дыхание, чтобы продолжить свою страстную речь:

– Как вы думаете, кому придется иметь дело с последствиями убийств, которые вы расследуете, мистер Эвершем? Разве мужчины в доме возьмут на себя заботы по омовению тела и его подготовке к погребению? Нет, это дело женщин. Кто утешает бедных сирот, когда те просыпаются ночью в слезах? Только не родственники-мужчины. Это няня, или гувернантка, или мать. А потом, в иное время, они не могут быть там, чтобы выполнять эти свои обязанности, ибо сами являются жертвами. Более того, я готова спорить, вы и сами давно пришли к выводу, что, когда жертвой становится женщина, виновен в ее гибели, скорее всего, муж или любовник. И я готова спорить, что вас как детектива даже не вызывают для расследования большинства убийств в среде низших классов, ибо эти убийства не заслуживают тех ресурсов, что предназначены для расследования куда более редких убийств представителей среднего и высшего классов. В конце концов, женщины из низших классов взаимозаменяемы, и одна ничем не лучше другой.

Эвершем моргнул. Очевидно, она потратила немало времени на эти размышления. И, возможно, она была права.

– Леди Кэтрин, я отнюдь не говорил, что…

Но выпустив наружу гнев, она, похоже, немного успокоилась.

– Нет нужды приукрашивать наш разговор комплиментами, мистер Эвершем. Каждый из нас знает мнение другого. Вы считаете, что мое интервью с Лиззи Грейнджер было необдуманным, несвоевременным и неуместным. Я считаю, что вы одаренный детектив, но имеете слабое представление о том, на что похожа жизнь женского населения. Вы не первый, кто страдает этим недостатком, и вы не будете и последним. Я лишь прошу вас об одном: в следующий раз, когда вы решите отвергнуть какой-либо поступок дамы как неприемлемый, вспомните мои слова. Подумайте, сколько из того, что мы определяем как приличное или неприличное, связано не столько с манерами, сколько с желанием указывать женщинам на их место. Где они не будут мешать мужчинам.

Она откинулась на спинку стула и махнула рукой в его сторону, как бы велев ему продолжать.

Леди Кэтрин Баском определенно не глупа, подумал Эвершем. Он даже был готов признать, – пусть его сначала выпорют, прежде чем он признал бы это вслух в ее присутствии, – что она была по-своему права в своей оценке того, как общество относится к женщинам. Он невольно подумал о том, сколь трудно должно быть таким, как она, – откровенным, умным, готовым отстаивать свои принципы, когда тем угрожают. Она не была похожа ни на одну женщину, которую он когда-либо знал. По его опыту, женщины, особенно светские дамы, были слабы, беспомощны и робки, и временами при помощи этой своей слабости склонны помыкать мужчинами. Он их не винил. В некоторых случаях это был их единственный способ оставаться хозяйкой собственной жизни. Но в леди Кэтрин не было ни одной подобной черты.

Она говорила то, что думала. Причем делала это убедительно, и ее глаза вспыхивали огнем. Интересно, задумался Эвершем, как бы она вела себя в иных, не менее страстных ситуациях.

Это совершенно неуместный ход мыслей, безжалостно напомнил он себе. Впрочем, он до сих пор со смущением вспоминал, причем в мельчайших подробностях, как великолепно она смотрелась, когда ее глаза пылали и грудь вздымалась от волнения.

Желая направить разговор в нужное ему русло, он сказал:

– Теперь, когда мы уладили наши предыдущие разногласия, позвольте мне задать вам несколько вопросов о том, что произошло, когда вы нашли тело мистера Джонса. Почему бы вам не рассказать мне своими словами, как именно это произошло?

Ее лицо мгновенно посерьезнело.

– Мне начать с того момента, как я его заметила, или до этого?

– Как пожелаете.

– Медленно и в деталях Кейт поведала о том, как она застряла в обществе Бартонов, но сумела сбежать от них и забрела на какую-то узкую дорожку.

– Знали ли вы об этой дороге до того, как наткнулись на тело? – уточнил Эвершем.

– Нет, у мистера Томпсона имелся путеводитель по Льюистону, но в нем были описания пешеходных прогулок ближе к самой деревне. Вэл сказал нам, что от его поместья вокруг озера и вверх по холмам ведет множество троп, но не стал вдаваться в подробности. Это была довольно спокойная вечеринка, если, разумеется, не считать убийства.

Она говорила с невозмутимым лицом, но понадобилось всего мгновение, чтобы до нее самой дошла абсурдность ее слов, и леди Баском прыснула от смеха.

– Прошу прощения. Я знаю, это не смешно, но, боже мой, какие это были странные несколько дней.

Для Эвершема не было в новинку, что те, кого коснулась внезапная смерть или тяжелая утрата, реагировали порой с неожиданным весельем. Смерть – странное дело, и каждый переживает ее по-своему.

Он встал, обошел стол и опустился перед ней на корточки.

– Вам нечего стыдиться, миледи. А теперь почему бы вам не рассказать мне о том, как вы нашли тело?

Казалось, его близость ее успокоила, – или, по крайней мере, он на это надеялся, – и удивительно ровным голосом она рассказала ему о том, как поднялась на холм и увидела там жуткую картину. Когда дело дошло до подробностей о положении тела мистера Джонса, Кэтрин Баском была на удивление дотошна и даже заметила, что он лежал, чуть повернутый на левый бок. И что записка была приколота к его рубашке дамской шляпной булавкой.

– Это ведь он, верно? – спросила она, когда он не заговорил сразу после того, как она закончила рассказ. – Блюститель заповедей?

Хотя Эвершем отчасти и простил ее, он не собирался делиться с ней подробностями своего расследования. Если смерть Джонса была делом рук Блюстителя заповедей, то лучше не предавать огласке ее подробности. Это был его шанс восстановить свое положение на службе, и он не собирался им рисковать. Даже если это означало, что ему придется приложить все усилия к тому, чтобы единственный человек в Камбрии, который знал о Блюстителе заповедей столько же, сколько и он, оставался в неведении.

– Пока не знаю, – честно признался он. – Но я должен просить, чтобы вы не мешали мне выполнять мою работу.

Затем в его сознании непрошено промелькнула цитата из Макиавелли о том, что нужно держать друзей близко, а врагов еще ближе.

– Если вам будет интересно, я могу попросить вас помочь на некоторых этапах расследования.

Она поджала губы, словно собиралась сделать ему сердитый выговор. Но после минутного молчания протянула руку.

– Я подумаю об этом. Но у меня есть условие.

Он уже взял ее нежную руку в свою, когда она добавила последнюю фразу. Любопытство перевесило в нем здравый смысл, Эвершем мысленно пожал плечами.

– Какое условие?

– Чтобы и вы не мешали мне делать мою работу.

– Как именно? Вы знаете, я не могу позволить вам писать об этом, пока идет следствие. Я не могу допустить, чтобы вы поставили все под угрозу.

– Ничего подобного, – твердо заявила она. – Пока вы расследуете это убийство, мне бы просто хотелось узнать как можно больше о ваших методах, чтобы больше не подвергать опасности невинные жизни из-за моего невежества.

Прежде чем он нашелся с ответом, она продолжила:

– Я также хотела бы взять у вас интервью для «Дамского справочника пакостей», дабы узнать, как представительницам прекрасного пола можно уберечь себя от опасностей, подстерегающих их в повседневной жизни.

– И это все? – спросил он с хмурым взглядом. Он был вынужден с неохотой признаться, что она была куда более готова взять на себя ответственность за свои ошибки, нежели большинство мужчин, которых он знал.

– И это все, – чопорно ответила она.

Обычно он не давал интервью журналистам. А газетные статьи, что были написаны о нем до сих пор, были либо чрезмерно восторженными, либо крайне пренебрежительными.

Но если она будет работать над статьей о нем, то вряд ли станет писать статьи о последней жертве Блюстителя заповедей.

– Договорились.

– Отлично. – Она улыбнулась, и на мгновение он был ослеплен силой ее улыбки.

Сказав это, леди Кэтрин вышла из комнаты – не оглядываясь, с высоко поднятой головой. Ее темные волосы блестели в свете лампы.

Она ушла, а Эвершем еще долго стоял, глядя на дверь, ощущая слабый аромат ее духов – чего-то чистого и цветочного, – оставшийся после нее в воздухе.

Глава 6

Кейт увидела мистера Эвершема лишь следующим вечером, когда все собрались для аперитива перед ужином.

– Я попросил инспектора Эвершема приехать к нам в Торнхилл, – сообщил Вэл, принимая у лакея стакан хереса. – Расследование, очевидно, должно начаться здесь, в этих стенах, и я прошу всех вас быть готовыми ответить на любые вопросы, которые инспектор может задать вам в ходе расследования.

Стоявший рядом с ним Эвершем – в вечернем костюме он выглядел раздражающе красивым – казался мрачным.

– Я поблагодарил его светлость за гостеприимство, но не забуду причину своего визита. Человека лишили жизни, и, хотя некоторым нравится видеть в таких вещах развлечение…

Кейт прищурилась.

– …Уверяю вас, я отношусь к этому со всей серьезностью. Если вы располагаете какими-либо сведениями, которые, по вашему мнению, способны пролить свет на случившееся с мистером Джонсом, я настоятельно прошу вас сообщить их мне как можно скорее. Даже мельчайшая деталь может стать подсказкой, которая приведет меня к преступнику.

После его слов среди гостей пробежал тихий ропот.

– Вы и вправду думаете, что я могу помочь вам раскрыть это убийство, мистер Эвершем? – Графиня Эгглстон буквально впилась в детектива взглядом, и от Кейт не скрылось, как нахмурился ее муж. Она была моложе его на несколько лет, и Кейт задалась вопросом, ревнив ли Эгглстон и не давала ли графиня ему поводов усомниться в ее верности.

В любом случае Кейт тоже не слишком понравилось, как графиня посмотрела на Эвершема.

– Любой из вас может помочь нам найти преступника, леди Эгглстон, – сдержанно произнес Эвершем. – Я призываю всех вас отвечать на мои вопросы открыто и честно, чтобы мы смогли как можно быстрее задержать убийцу мистера Джонса.

Хотя Эвершему претило отношение к убийству как к салонной игре, Кейт не могла не заметить, что его просьба поделиться с ним сведениями заставила других гостей воспринимать происходящее именно как игру.

– Бедняга Джонс, – сказал Вэл, подойдя к ней. – Если найти убийцу поможет лишь подсказка леди Эгглстон, боюсь, его убийство навсегда останется нераскрытым.

– Эвершем только что прибыл. Дай ему время все как следует изучить, Валентин.

Вэл наклонил голову и в упор посмотрел на нее.

– Мне казалось, ты была убеждена, что Эвершем не способен найти дорогу с площади даже с картой.

Кейт почувствовала, как вспыхнули ее щеки.

– Я никогда не говорила ничего подобного.

– Твое мнение о том, как он вел расследование по делу Блюстителя заповедей, вряд ли можно было назвать лестным, моя дорогая. – Он сделал глоток хереса. – На мой взгляд, он кажется более серьезным, нежели твой обычный типаж.

– У меня нет никакого типажа, – сердито прошипела она. – И я бы попросила тебя не произносить подобные вещи в комнате, полной людей.

– После смерти старого Баскома на различные общественные мероприятия тебя сопровождают джентльмены, коих я для себя называю полком титулованных вертопрахов, Кейт.

– Это несправедливо, – нахмурилась Кейт. Хотя и была доля правды в том, что джентльмены, которым она разрешала сопровождать ее на прогулках по городу, не блистали интеллектом, но все же их едва ли хватило бы на целый полк.

Кроме того, когда-то она решила, что, избегая умных любовников, она обезопасит себя от тех манипуляций и уловок, которые использовал ее муж. Увы, потребовалось не так уж много времени, чтобы понять: ужасным ее мужа делал вовсе не интеллект. Просто он был дурной человек.

– Лорд Челмсли – весьма славный малый, Кейт, но не будь у него камердинера, не думаю, что он смог бы сам зашнуровать собственные башмаки.

И пускай она никогда не призналась бы в этом Вэлу, хотя она искренне любила своих поклонников, он был отчасти прав. Порой она задавалась вопросом, знает ли Челмсли какое-либо прилагательное, помимо «грандиозный», потому что им он описывал все на свете.

Тем не менее она не позволит Вэлу высмеивать ее вкус в отношении кавалеров.

– Раз уж мы ступили на этот путь, давай поговорим о череде балерин, с которыми у тебя была связь за последние годы, согласен?

В эту игру могли играть двое.

– Ты не вынудишь меня покраснеть, – парировал Вэл, чем весьма ловко обезоружил ее. – Я прекрасно осведомлен о талантах моих любовниц, и более того, я без угрызений совести признаюсь в этом. Но не думаю, что бы ни говорили сплетники, будто ты пользуешься теми же талантами своих друзей-джентльменов.

Именно такое положение вещей ей и хотелось сохранить, подумала Кейт. Сколько бы раз ни говорили, что вдовам дозволено заводить любовников, не опасаясь порицания со стороны общества, кому, как не ей, было знать, что к женщинам применяются двойные стандарты. За выбор любовницы Валентин мог бы даже удостоиться похвалы, но стоит разнестись славе о ее подвигах на амурном поприще, как от нее шарахались бы как от прокаженной.

1 Человек, одержимо увлеченный преступлениями и убийствами; так называют себя поклонники комедийного подкаста в жанре тру-крайм (от англ. true crime, дословно – настоящее преступление) «Мой любимый убийца». – Здесь и далее прим. перев.

2 Ковры, изготовленные из шелка или овечьей шерсти в мануфактуре города Обюссон (в центральной части Франции), считались символом роскоши, богатства и изысканного вкуса.

3 С XVI века на Флит-стрит начали появляться офисы основных лондонских газет, за ними последовали информационные агентства (например, Reuters). Впоследствии многие СМИ переехали в другие районы города, но за этой улицей прочно закрепилась слава центра британской прессы.

4 Английский писатель, литературный критик и поэт XVIII века. Его биограф Джеймс Босуэлл в своих воспоминаниях рассказывает, что в 1755 году он произнес фразу «Ад вымощен добрыми намерениями» (Hell is paved with good intentions).

Продолжить чтение