Лилия – хранительница леса

Глава 1

Пролог

Свет. Свежесть. Тишина.

Огромное, бескрайнее синее море. Спокойствие.

Солнечные лучи золотят водную гладь, прохладную и бесконечную. А ветер гонит волны в никуда… Горизонт манит неизвестностью, но за ним раскинулось всё то же море – синее бескрайнее. Вот такой была наша Земля до начала начал. Не было ни клочка суши, ни той жизни, которую мы видим вокруг себя сейчас, и чьей частью мы являемся.

Царило Великое Единство всего и ничего.

Но всё же жизнь существовала, пусть даже и не та, к которой мы привыкли. В недрах всемирного океана, среди бескрайних водных просторов плавали в виде прозрачных силуэтов бесплотные создания – духи воды. Они не ведали, что такое зло, их жизнь была подобна воде – чистой и прозрачной. Они не знали, что за пределами их мира существует и другой – ярче и светлее, но всё неизвестное когда-нибудь открывает свои тайны.

И вот однажды один из духов подплыл слишком близко к отражённому солнечному диску, он показался ему каким-то блеклым, не таким, как раньше, и движимый любопытством, он вынырнул на поверхность и увидел свет и голубое бездонное небо. Вернувшись в морские глубины, он рассказал об увиденном духам воды.

И захотели они, поднявшись на поверхность, создать новый мир, не похожий на этот. Но не все решились покинуть родную стихию, часть духов так и осталась в воде. Остальные достали песок со дна морского и создали земную твердь, украсив ее изумрудной травой и пышными садами, и стали они называться духами земли.

Проходили века, и вот некогда единый мир разделился на две части: мир воды и мир земли, а их обитатели стали друг другу совсем чужими. Создав новую жизнь, прекрасную и яркую, духи земли всё стремились к преобразованиям, изменениям. И так, что порой их мысли не совпадали и возникали разногласия, поэтому они, чтобы избежать ссоры, решили разделить землю между собой и творить на тех частях всё, что им хотелось. Так образовалось шесть континентов.

Все были довольны, кроме двоих – Арсанны и Созона, они захотели создать седьмой материк.

– Он будет самым прекрасным на нашей планете, – говорили они духам земли.

– Но песка нет больше, если только на дне морском, где спит Вильвуф, но его нельзя будить, иначе всех постигнет нечто ужасное, – урезонивали другие духи. – Да и к тому же только вы стремитесь к новому, разве вы одни будете жить на той земле?

– Мы хотим создать такой необыкновенный мир, который будет намного лучше вашего, – ответили им Арсанна и Созон, но когда их спросили – зачем, они не нашлись что сказать.

Гордость, самоуверенность разрушали Великое Единство.

Духи земли спустились на дно морское. Там на золотистом песке спал огромный змий Вильвуф. Арсанна и Созон подумали, что чудовище не проснется, если они убьют его, но змий очнулся на мгновение, открыл глаза и испустил последний вздох. Этот вздох услышали все, он пронесся через океан, достиг лесов и гор. За ним последовал гром, и сверкнула молния, пронизав багряное небо сияющим зигзагом.

Земля впервые была запачкана кровью. Небо плакало, а гром ревел, что разочарован в некогда чистых бесплотных созданиях. Они должны быть наказаны, и наказание незамедлительно последовало: их заперли в сосуды, называемые телами, и вскоре познали они, что такое страдания и смерть.

«Идите, – говорили им духи, – теперь этот мир ваш, творите что хотите, но мы больше не едины».

После этих слов духи исчезли, Арсанна и Созон больше никогда не видели их.

Несмотря на то, что они лишились своей магической силы, этот новый мир принадлежал им, но их это не обрадовало, чтобы прожить, приходилось убивать, и каждый раз им было больно и тяжело это делать.

Их потомки стали называть себя людьми, и было в них что-то плохое от их родителей, и что-то хорошее, что когда-то в единстве существовало на нашей планете.

Глава первая

Солнце нещадно палило яркими лучами землю, было тяжело дышать, и только в лесу ощущалась свежесть и прохлада. Раздавался птичий щебет, в траве трескотня кузнечиков, деловой стук дятла. Чудесные ароматы грибов, ягод и сосны наполняли воздух.

Дремучий лес на холмистой местности раскинулся на огромные расстояния, поражая своей красотой и чудящейся бескрайностью. Разнообразие природы восхищало: величавые сосны вначале сменялись лиственными деревьями в конце; а кое-где можно было встретить поросли диких яблонь, глаз радовали бегущие ручьи и озеро, чистое и голубое.

Сам лес окольцовывался тонкой лентой реки, а далее высились горы. По изумрудному мху так бесшумно ступал старец, что казалось, он не касается поверхности. Он опирался на деревянный посох, корявый и крепкий, уверенно сжимая его тонкой жилистой рукой с длинными пальцами. На нем был темно-коричневый плащ до пят с накинутым капюшоном. Глаза смотрели из-под кустистых нахмуренных бровей проницательно и даже сурово, в них сияла мудрость, накопленная на протяжении веков. И на самом деле наш старец прожил не одно столетие на матушке-земле.

Имя ему Ардалион – хранитель леса.

Вот уже много лет он защищает храм природы от зла, поддерживая гармонию в лесу, делясь с каждым созданием своей жизненной силой и с трудом сохраняя эту силу в себе. Волшебство позволяло ему принимать различные облики: он был то шмелем, грозно жужжащим, то кустом ежевики, робко росшим у тропы, но чаще принимал облик седобородого старца, одиноко шагающего по лесу, не топча травы. Все его волшебные перевоплощения не были пустой забавой: с тех пор как разрушилось Великое Единство, с тех пор как разногласия, а то и ненависть, презрение стали спутниками отношений между духами и людьми, кто-то должен был противостоять человеческим глупостям и сохранить природу. Но бесплотное существо не могло исправить что-то в мире земном, и поэтому хранителю нужно было принимать облик бренного создания из плоти и крови.

Высокая худощавая фигура старца в темном плаще неслышно ступала по мягкому мху. На грудь ниспадали тонкие пряди седых волос, мягкая борода и белые волосы обрамляли сухощавое лицо с резко очерченными скулами. Но, говоря о его седине, морщинах, нельзя было назвать его дряхлым стариком, ведь осанка, крепкие руки и удивительная ясность взгляда зеленых глаз указывали на обратное. Это был человек без возраста – воплощение мудрости, вечности, силы…

Задумавшись о чём-то и устремив сосредоточенный взгляд вдаль, он вдруг услышал неподалеку шорох, острый слух его уловил детский вздох. Он пошел в ту сторону, откуда раздавался звук. Около валуна лежала изможденная девочка лет десяти, укрытая грязным покрывалом, из-под которого виднелись ноги и руки, покрытые язвами и синяками.

– Что с тобой? – удивленно спросил Ардалион.

Девочка подняла голову и обратила на него взгляд, равнодушный и усталый, это было не просто лицо маленькой девочки, на нем разом выражалась безутешная скорбь и неизбывная боль. Она смотрела, будто затравленный зверек, который устал огрызаться, перестал просить о помощи и теперь безропотно сдавался судьбе, уже не пытаясь сопротивляться. К удивлению старца, не было ни слезинки в глазах ребенка, ни малейшего испуга, тоскливый взгляд выражал лишь покорность судьбе.

– Тебе плохо? Почему? – вновь задал вопрос хранитель, и голос его звучал четко, властно, но девочка только опустила глаза.

Ардалион чувствовал ее боль и не стал больше мучить расспросами.

– Следуй за мной, – позвал хранитель и, повернувшись, пошел не спеша.

Сама не зная почему, девочка послушно поднялась и направилась за ним: то ли она доверяла ему, а может быть, ей было просто всё равно, что будет дальше. Выросшая в нищете, брошенная родной матерью из-за своих физических недостатков, она никогда не знала, что значит, когда тебя любят.

Старец брел впереди, не оглядываясь, хрупкая девочка, прихрамывая, ступала следом. Вскоре они пришли к поляне, озаренной солнцем. На ней, причудливо склонившись друг к другу, будто о чём-то переговариваясь, росли четыре сосны.

Ардалион остановился напротив них и, воздев руки вверх, громко крикнул: «Расступитесь!»

И, к удивлению девочки, деревья заскрипели, зашумели, кора начала трескаться, а на стволе стало появляться что-то, похожее на глаза, рот, нос. Деревья расступились, между ними земля разверзлась, и появилась пещера.

Ардалион оглянулся на оторопевшую девочку, позвал ее взглядом за собой. Они спустились в темную пещеру. Пахло сыростью и веяло холодом. Ничего не было видно – кромешная тьма. Девочка шла на ощупь, впереди уверенно ступал хранитель. Внезапно она споткнулась о камень и, вскрикнув, чуть было не упала, но в этот момент чья-то теплая рука ласково сжала ее маленькую ладошку.

Спустя какое-то время они сделали поворот и очутились в огромном зале. Справа горел огонь в камине, блики пламени играли на каменном полу, стенах. Здесь было тепло и веяло тайной.… В углу была расстелена постель изо мха и трав, в центре на полу лежала шкура бурого медведя. Немного пошатываясь от усталости и голода, девочка прошла вперед, с интересом оглядывая всё вокруг, это место не пугало ее, скорее, манило неизвестностью. Она засмотрелась на огонь, и играющие языки пламени стали сливаться в один яркий круг, голова закружилась, и девочка рухнула на пол.

Когда она открыла глаза, то увидела перед собой сосредоточенное лицо хранителя, и ей впервые, наверное, захотелось улыбнуться, но почему-то не получилось. Она внимательно рассматривала его строгое лицо, на котором так тепло сияли добром зеленые глаза.

– Ты потеряла сознание от слабости, сейчас я дам тебе отвар, и тебе станет лучше. Как твое имя? – спросил Ардалион.

– Я не знаю, – ответила девочка и смущенно добавила: – Наверное, у меня его нет вообще.

– А ты бы хотела, чтобы оно у тебя было?

– Не знаю, наверное, да,– прошептала малышка.

– Я вижу, как тебе было плохо. Хочешь ли остаться со мной? – спросил хранитель.

– Да, – не задумываясь, ответила девочка, поняв, что уже не сможет жить без этого доброго человека никогда.

– Я дам тебе имя, – говорил Ардалион, нежно прикасаясь к ее впалой щёчке, – Лилия. Нравится?

В ответ девочка утвердительно покачала головой.

– Сивур! – громко крикнул старец, и через минуту в пещеру неуклюже приковылял большой орел.

– Ты почему так долго? – задал ему вопрос хранитель.

– Но я ведь не могу летать в пещере, а пешком на моих-то лапах не очень-то быстро получается, – ответил, к удивлению девочки, орел, но он не договорил последнюю фразу: его взгляд упал на нее, и хищные глаза загорелись недобрым огоньком.

– Кто это? – воркующе протянул он.

– Пусть тебя это не беспокоит пока, а лучше принеси мне мое зелье, что в голубом флаконе.

– Что ты хочешь сделать? – почти испуганно спросил орел.

– Неси!

Орел бросил умоляющий взгляд на хранителя и удалился так же неуклюже, как и пришел.

– Этот орел говорит по-человечески? – изумилась Лилия, ожидая объяснений.

– А ты поняла, что он сказал? – улыбнувшись, спросил старец.

– Ну конечно! – удивилась его вопросу девочка.

– Это Сивур. Только говорил он не на человеческом языке, а на языке духов. А вот как ты поняла его – это и для меня загадка, – с радостью заметил Ардалион, не переставая улыбаться.

– Кто ты? – спросила малышка. – Волшебник?

– Я Ардалион – хранитель леса.

– Но, если ты – хранитель леса, почему тогда у тебя эта шкура на полу? – недоумевая, спросила она и указала на огромную шкуру бурого медведя.

– Это очень долгая история, – заметил хранитель, – но я тебе сейчас ее расскажу. Сегодня ты столкнулась с необъяснимыми вещами. Так знай, наряду с миром людей существует и мир духов – бесплотных созданий, воплощений вечности и энергии. Мы помогаем природе, защищаем ее, как можем, не давая погибнуть от руки неразумного человека. Спустя какое-то время духи не умирают, как люди (нам неведомо понятие – смерть), мы либо превращаемся в растения, либо покидаем этот мир, отправляясь в другое измерение. Многие животные в лесу – это мы, только превращённые.

Когда-то, давным-давно, хранителем леса был искусный волшебник, явившийся из далеких краев. Он подобно человеку любил власть и роскошь, хотя мы и не понимали почему. Под землей у него была не пещера, как у меня, а прекрасный дворец, отделанный драгоценными камнями. Лаврентий очаровал лес своим могуществом, у него была необыкновенной мощи сила, с помощью которой мы, духи, творим волшебство. Жители леса верили ему, ничуть не сомневались в его благих намерениях – помогать природе развиваться и существовать дольше, но я отчего-то не доверял ему, и вскоре мои подозрения оправдались.

В нашем лесу творилось что-то неладное: внезапно стали умирать звери, чахли растения. И лесные духи заметили, как стала исчезать их живительная энергия и сила. Лаврентий часто созывал всех бесплотных существ леса, призывая найти виновника бед и уничтожить его. Однажды ночью я, обратившись юношей, так как человеческий образ нам ближе (я позже расскажу тебе, почему), сидел на высокой сосне напротив пещеры хранителя. Услышав шум, я обернулся невидимым и взмыл высоко в небо. Свет озарил поляну, открылся проход во дворец. Бесшумно вылетели четверо слуг Лаврентия в виде крылатых существ, похожих на людей: Гедеон, Гордей, Устин и Яков. Я продолжал наблюдать. Мигом они разлетелись в разные стороны и стали обрызгивать все вокруг пыльцой незнакомого мне цветка, после этого, к моему удивлению, всё, чего коснулись волшебные капли, погружалось в сон: деревья, цветы, животные и духи.

Появился Лаврентий.

– Все спят? – спросил он слуг.

– Да, господин, – ответили они.

– А вода?

– А что вода? – сказал Гордей.

– Она не узнает, ведь она не встретится на вашем пути. Будьте спокойны. Пора.

– Пора, – вздохнул Лаврентий и улыбнулся в каком-то сладком предвкушении. – Ступайте.

Четверо поклонились и скрылись из виду. А я последовал за хранителем. Тот ступал по траве, следя за луной, что плыла за тучами. Он набрал скорости, шел быстрее и быстрее, потом рванулся и побежал так быстро, что я с трудом поспевал за ним. Он пробирался через заросли, ломая ветки, топча цветы. Он достиг холма и остановился на его вершине. В этот момент взошла луна и посеребрила поляну. Бледный свет озарил Лаврентия: он дышал тяжело и прерывисто, глаза словно наливались кровью, лицо скорчилось в жуткой гримасе.

Казалось, что ему больно.

Он начал стонать, рвать на себе одежду, потом встал на четвереньки и на моих глазах стал превращаться в огромного медведя. Шерсть покрывала его массивное тело, деформировались руки, ноги, лицо. Стон перешел в дикий рев, но его слышал в эту ночь только я. Медведь рванулся прочь с холма. На бегу из его оскаленной пасти вырывался черный смердящий дым. Он дунул на цветы, и те завяли, почернели. Мое сердце сжалось: я почувствовал их боль. Медведь остановился у лисьей норы и начал тихо выть. Из норы вышла лиса с лисятами и рухнула на землю.

Тут я понял ужасающую правду: Лаврентий – оборотень. Ночью он превращался в страшного злого зверя. На его вой звери шли, словно во сне, а он съедал их. Оборотень оскалился, и с его огромных желтых клыков стекала слюна. Сейчас он разверзнет пасть и проглотит беззащитных зверей. Я тихо подобрал сухую палку с земли и превратил ее в острый кинжал. Подлетев к зверю близко, я полоснул его по уху и перестал быть невидимкой: сила Лаврентия была мощнее моей.

– Ты предал лес! Ты должен умереть! – воскликнул я и приготовился к бою.

Зверь зарычал тихо, жутко и стал медленно подходить ко мне. Я слышал его голос внутри себя: он пытался переманить меня на свою сторону, обещая мне богатство, власть – всё то, что мне не было нужно. Ведь самое дорогое – это любовь, природа. Вода, воздух птицы, ручьи – разве это сравнимо с безжизненными камнями и никчемной властью?

Он прочитал мои мысли и начал поглощать меня в себя. Я чувствовал, как моя сила, энергия покидают меня и переходят к нему. Я понимал, что еще совсем немного и меня не станет, а лес так и не узнает правды. Я не знал, что делать, и почему-то сам того не осознавая, запел песню.

Да, песню!

Которую вот уже много лет пели лесные духи. Это была песня о далеком прошлом, в котором царило Великое Единство, и не было зла в том мире, а лишь Добро и Любовь населяли Воду.

Я пел и замечал, что зверь, подобно простому хищнику шарахался от меня как от огня. Я улучил момент и вонзил кинжал в сердце чудовищу. Дикий рев огласил весь лес. Я смотрел в его глаза и впитывал его жизненную силу. Взгляд Лаврентия потухал, и вот он испустил последний вздох.

Жестокий алчный Лаврентий заключил сделку со злым колдуном горной страны Дорофеем. Тот помог ему заполучить доверие лесных духов, с целью потом самому владеть жизненной силой леса. Я вернул лесу эту силу, отнятую у него подлым Лаврентием и стал хранителем леса, а четырех предателей – Гордея, Устина, Якова и Гедеона, я превратил в сосны, и теперь они вечные стражи и узники моей пещеры. Теперь ты знаешь, откуда эта шкура, – сказал Ардалион, усмехнувшись.

– Так это того оборотня? – воскликнула девочка и боязливо покосилась на шкуру.

Ардалион тихо засмеялся, от этого его строгое лицо преобразилось и стало лучистым и прекрасным.

– Да ты не бойся, теперь он не опасен уже много лет. А когда-нибудь придет час, и ты сама станешь бесстрашной защитницей леса.

Тут принес зелье Сивур. Уходя, он задержал на Лилии свой взгляд, презрительный и недобрый. Девочке стало не по себе, и только когда орел покинул зал, она облегченно вздохнула.

– Лилия, – обратился хранитель к девочке, и лицо его вновь стало сосредоточенным и строгим, – согласна ли ты стать дочерью леса и принять такой облик, который я тебе дам?

– Да. Мне только бы быть с тобой, – ответила девочка, не раздумывая.

Хранитель уложил девочку на пол, лицом к огню. Рядом, по периметру, расставил чаши с дымящимися отварами. В ее тело он начал втирать какую-то маслянистую жидкость, шепча что-то на неведомом ей языке. Пещера наполнилась ароматами зелий и дымом. Хранитель что-то бросал в огонь, и тот отвечал ему грозным шипением.

Когда Лилию стала окутывать мгла, старец поднес к ней кубок с каким-то напитком и произнес:

– Пей.

И Лилия почувствовала приятный вкус этой душистой воды. Сделав глоток, она услышала, что говорил хранитель:

– С рассветом тело зверя обретешь,

С закатом образ человека возвращаешь,

А добрым помыслом своим и правым делом

Ты этот образ изменяешь.

Больше Лилия ничего не смогла разобрать: перед глазами в жутком танце запрыгал огонь, туман обволакивал и затмевал сознание, которое стало покидать ее, кубок вывалился из рук.

Глава 2

Прошло уже семь лет с того момента, как хранитель совершил над маленькой девочкой волшебный ритуал. Днем она была белоснежной ланью, а с закатом приходила на озеро, где принимала образ человеческий. Это причиняло боль, но вода смягчала ее превращение.

Ардалион очень боялся, как бы злые люди не погубили Лилию из-за уникальности, и поэтому, научив опасаться людей, запрещал выходить из чащи леса. Она стала принцессой леса, помогающей его жителям во многом. Хранитель научил ее, как помочь прорастать растениям, как вызвать дождь во время засухи, как исцелять больных животных, и многому другому.

Конечно, она не могла обезопасить зверей от них самих: запретить хищникам нападать на жертв, как волку на оленя, и не могла тому же оленю запретить питаться растениями, ведь они тоже живые. Должно поддерживаться равновесие, иначе возникнет хаос – именно от этого и оберегали лес она и Ардалион.

Все эти годы принцессу сопровождал Сивур, хранитель поручил ему оберегать ее, присматривать за ней, но они никогда практически не разговаривали, а если такое и случалось, то разговор получался напряженным и неприятным. Сивур почему-то с самого начала невзлюбил Лилию, а она и не спрашивала почему. Звери любили ее, птицы пели о ней песни, цветки наклоняли головки, когда она проходила.

Когда-то хранитель нашел на лесной тропе маленькую больную девочку. Но эта малышка имела такую чистую добрую душу, что сам Ардалион подивился, как могла она сохранить любовь, когда вся жизнь ее сопровождалась ненавистью, презрением, насмешками со стороны людей; когда постелью служила холодная подстилка; пищей – объедки с чужих столов; домом – беспрестанно сменяющиеся грязные закоулки. Хранитель сделал из этой отверженной девочки принцессу леса, его защитницу, сильную добрую и красивую.

«А добрым помыслом и правым делом ты этот образ изменяешь», – говорилось в заклинании.

Проходили годы, а когда-то найденная больная, искалеченная девочка принимала с закатом облик прекрасной девушки.

Было раннее утро. На траве блестела серебряными бусинами роса. В воздухе висели капли воды, как сверкающие бриллианты. Солнце золотило горы, деревья. Всё пробуждалось ото сна. Грациозная белая лань неслась по лесной тропе, с легкостью перескакивая через преграды. Лилия наслаждалась животной свободой и непринужденностью. Для нее открылся мир, полный чудес и тайн, в котором она впервые почувствовала себя нужной и любимой. И вот она стала частью этого мира – она стала дочерью леса.

Лань остановилась на высоком пригорке под раскидистой сосной: внизу текла река, а за ней высились горы – величавые, красивые и холодные. Это место и опушка леса были запретными для Лилии. Ардалион ограждал ее от коварных людей и от Дорофея – властелина горной страны.

«Когда-нибудь ты встретишься со злом лицом к лицу, а пока тебе следует поберечь себя», – говорил ей хранитель.

И Лилия не смела его ослушаться, хоть сердце и жаждало перемен, но она послушно терпела. Ее детство, полное слёз и страданий, почти забылось. Осталась лишь обида и презрение к жестокому миру людей.

Ветер ласкал белоснежную шерсть лани, а та наслаждалась его прикосновением, пока не раздался звук. Этот страшный звук Лилия слышала и ранее, и много раз. Это был звук выстрела. Злые люди приходили в лес с этим звуком, и в храме природы становилось на несколько жизней меньше. С того момента, когда дочь леса была маленькой девочкой, она ни разу не видела людей. Ардалион не разрешал идти ей на звук и поручал Сивуру смотреть за ней. Но сегодня Сивура рядом не оказалось…

Лань в мгновение ока достигла места. На огромной поляне лежали два распластанных оленя. Было много людей. Они ликовали, смеялись. Около несчастных животных стояли девушка и парень. Они были немногим старше Лилии. Олениха была еще жива. Глубокая рана зияла в ее боку, кровь струилась на траву. Животное прерывисто дышало, глаза, исполненные страха и жуткой боли, смотрели в пустоту, ноздри судорожно дергались. Девушка присела около нее на корточки и с любопытством рассматривала ее. Олениха перевела на нее взгляд и смотрела на девушку с упреком и в то же время просила о помощи. Та даже почувствовала себя неловко.

Девушка что-то сказала молодому человеку, стоящему рядом, но тот, указав на свое ружье, только развел руками. Лилия не понимала, о чём они говорят: за много лет она забыла человеческий язык. Девушка нервным движением схватила свое ружье и прицелилась в голову оленихи. Осечка. Дрожащей рукой и с какой-то злостью она перезарядила ружье. Олениха всё еще смотрела на нее. Раздался выстрел. На девушку все еще был обращен взгляд застывших глаз.

Туши животных стали забирать другие люди, парень с девушкой сели на коней, и все, шумно обсуждая что-то, уходили. Тот молодой человек улыбался и весело разговаривал с остальными. И вдруг ненароком бросил взгляд в сторону. Там на высоком холме, озаренная лучами утреннего солнца, стояла белая лань. Она тоже смотрела на него. Он повернулся сказать об этом остальным, но через мгновение лани уже не было.

Глава 3

Взволнованная Лилия вернулась в чащу. Сердце бешено колотилось, и было трудно дышать. Она остановилась около корявого дуба. Тот растопырил свои ветви и угрюмо трещал от дуновения ветра. Лань обошла его кругом, понюхала и пристально начала смотреть. Дуб зашевелился, обхватил свой ствол ветвями, завертелся, закружился и вот на его месте появился старец Ардалион.

– Ах, моя принцесса! Даже Сивур, бывает, не узнает меня, а тебя никак не обманешь! Да, а где же он?

– Ардалион… – начала Лилия на языке духов, и было видно, что ей трудно продолжать.

– Ты чем-то встревожена? Что случилось?

– Люди… они убили наших оленей. Я сама видела сейчас.

– Где? Ты уходила из чащи? – спросил хранитель, и взгляд его стал строже.

– Ты бы видел, с какой жестокостью и с наслаждением они губят жизнь!

– Я видел. И много раз, – ответил Ардалион, с горечью отводя взгляд.

– Как? И ни разу не говорил мне? Почему?

– А для чего? Твоя душа и так многого натерпелась. К чему травить твое сердце вновь?

– Проклятые люди. Ненавижу их!

– Не говори так, моя милая, ведь ты одна из них, – строго напомнил хранитель.

– Нет! Я не одна из них! Как ты можешь сравнивать меня с этими злыми, жестокими существами! – по-детски запальчиво воскликнула Лилия.не одна из них– Нет! Я не одна из них! Как ты можешь сравнивать меня с этими злыми, жестокими существами! – по-детски запальчиво воскликнула Лилия.

– Но люди отнюдь не все такие. Есть добрые, есть и злые. Разные.

– Нет, все! – перебила его дочь леса. – Все!

– Но как же ты? – спросил хранитель, но Лилия не ответила.

– Жизнь жестока, девочка моя, – сказал Ардалион, словно догадавшись, о чём думала принцесса леса. – Ты думаешь, эти олени – единственные, кто покинул нас? Каждый год уносит сотни жизней. Пожары, ловушки в лесу, охота, звери гибнут от других зверей, тонут в реках, умирают от болезней – такова природа.

– Но зачем же тогда мы – хранители? – расстроенно спросила Лилия.

– Мы нужны, чтобы противостоять злу. Если бы нас не было – лес давно бы погиб. Ведь именно мы поддерживаем равновесие в лесу, вызываем дождь во время засухи, пожара и делимся с окружающим своей жизненной силой и энергией. Когда-нибудь, Лилия, наступит такое время, что для того чтобы люди поняли свои ошибки, нам, духам, придется покинуть этот мир. И вот тогда природа начнет гибнуть, и в мире воцарится хаос.

Лилия ничего не ответила. Она уже собралась уйти, но хранитель задал ей вопрос:

– Ты мне только скажи: тебя ведь не видели?– его слова прозвучали так, что, казалось, он обо всём уже знал, только хочет проверить свою принцессу.

Лилия никогда бы всё равно не солгала ему, и она, замявшись, ответила:

– Нет… то есть да… тот парень, что был с той жестокой девушкой, он обернулся и посмотрел на меня, но я тотчас скрылась, думаю, он не придаст этому никакого значения.

Ардалион испытующе смотрел на Лилию. Этот пристальный взгляд заставил ее отвести глаза.

Прошло несколько секунд, которые показались лани вечностью, и хранитель задумчиво промолвил:

– Думаю тоже…

День прошел незаметно. Близился вечер. Закат.

Лилия направлялась к озеру. Она всё думала о происшедшем сегодня, пока ее думы не прервал легкий шум над головой. Крупный орел размером с восьмилетнего ребенка приземлился на дерево напротив лани, чинно сложив крылья.

Вот уже прошло семь лет, а Лилия так и не научилась смотреть в глаза этому существу – не совсем птице, не совсем человеку. В них она всегда видела лишь презрение и надменность.

– За время моего отсутствия с тобой ничего необычного не случилось? – спросил он язвительно.

– Ардалион спрашивал, почему тебя не было рядом со мной, – ответила дочь леса.

– Зачем ты попалась на глаза человеку сегодня? – разозлился он.

– Ты был рядом всё-таки? – удивилась Лилия.

– Глупая! – фыркнул орел. – Если бы я был рядом, ты бы не пошла туда. Отвечай!

– Так вышло.

Сивур бесшумно слетел с дерева и приблизился к ней.

– Вышло? – переспросил он. – Как так могло выйти? Тебе же запрещали и много раз? Как ты могла ослушаться, да и еще совершила такой промах? Дочь леса! – насмешливо проговорил он последнюю фразу.

Лилия с досадой отвернулась и быстрее поскакала к озеру.

Лань вошла в воду по самую грудь, и вот через несколько минут алые блики украсили озеро, а из воды вышла стройная девушка. Она села на камень и глубоко вздохнула. Каждый раз превращение проходило очень болезненно, но вода смягчала эту боль, поэтому Лилия на закате и на рассвете спешила к озеру. Только в этом облике она ощущала сладостную прохладу вечера и утра, только так могла вздохнуть полной грудью и насладиться.

За эти семь лет, когда дочь леса перевоплощалась здесь, озеро накопило магическую силу, и теперь Лилия меняла облик лишь здесь, а не в реке или где-нибудь еще. Сейчас она всё не могла забыть, как сегодня на ее глазах убили часть ее семьи.

«Темноволосая девушка с алыми губами, точеной фигурой, и высокий парень кареглазый – оба они молоды, красивы. Но как же красота может скрывать жестокость?» – задавалась вопросом дочь леса.

В ее понимании добро красиво и внутри и снаружи: так к чему такой обман? Неужто зло столь коварно, что смеет прятаться под маской и смеяться в лицо обманутым?

Возможно.

Просто Лилия за эти семь лет позабыла всё плохое, а теперь ее глаза стали зорче, да только сердцу стало больнее.

Время шло. И принцесса совсем не заметила, как сгустились сумерки, а среди туч в небе уже сияла луна. Она почувствовала приближение грозы. Ветер дул сильнее, так что слышен был треск сосен, качавшихся от его порывов, в воздухе висела приятная свежесть, которая может быть только перед грозой. Лилия провела рукой по поверхности воды, прохлада коснулась ее гладкой кожи, она невольно взглянула на отражение круглой луны в озере, и вдруг оно приняло очертание мужского лица – лица того человека, которого она видела сегодня с вершины холма. На мгновение Лилия загляделась на эти выразительные глаза, красиво очерченный рот, четкий подбородок юноши…

Резко заморосил дождь, послышался глухой раскат грома, исчезло изображение. Дождь усиливался, и вот начался настоящий ливень. Девушка закрыла глаза и улыбнулась.

Гроза всегда пленяет своей загадочностью, таинственностью, мощью. И мы, люди, всегда чувствуем это. Во время дождя как в давние времена объединяются духи земли и воды, празднуя день минувшего Великого Единства. Человеку нет места на этом празднике. Он потомок Арсанны и Созона – гордых духов, посеявших зло на этой планете. Часто людей убивало молнией здесь – это духи гневались на него, но и так же всё обходилось благополучно – духи просто выгоняли их, посылая неистовый дождь и страшную молнию.

Лилия вновь задумалась. Что значило изображение того человека на воде? Но ее мыслям не суждено было развиться: она почувствовала прикосновение – это водяная дева звала ее веселиться. Дочь леса подала руку водному силуэту стройной красавицы и отправилась наслаждаться праздником Великого Единства под шум грозы.

Глава 4

А в это время неподалеку от дремучего леса в роскошной усадьбе шумел бал. Люди высшего света: нарядные барышни, галантные кавалеры, усатые чиновники и их жены гостили у одного преуспевающего молодого банкира Станислава Демидова. Ему было еще только двадцать пять лет, а он уже располагал огромными поместьями, одно из которых находилось здесь, в Восточной Сибири. Всё это богатство досталось ему в наследство от его дядюшки Степана Алексеевича.

Жизнь Станислава всегда была беззаботной и насыщенной развлечениями. Он был воспитан, образован, прекрасно фехтовал, уже в восемнадцать лет он пользовался огромнейшим успехом у женщин. Воспитывавшийся среди роскоши, внимания, он не привык к отказам или каким-то противоречиям со стороны общества. Его характер отличался безмерной гордостью, самоуверенностью и презрением к тем людям, которых он считал ненужными для своего самоутверждения.

В гостиной пахло табаком и дорогими винами. Звучала музыка, горел в углу огонь. Уже никто не танцевал, люди, рассевшись в удобные кресла, обсуждали сегодняшнюю охоту, потягивая душистое вино из хрустальных бокалов.

– Так вы говорите, что видели белую лань на холме? – обратился к Станиславу один из присутствующих господ.

– Да, – подтвердил Станислав, – и была она белоснежная как снег.

– Как снег, – усмехнулся ему в ответ полный, похожий на поросенка человек. – Но позвольте, может быть, вам показалось? Белых ланей ведь не бывает в природе! – он повернулся к остальным, продолжая насмешливо улыбаться.

В зале послышалось дружное хихиканье.

– Не пили ли вы вина перед охотой? – язвительно спросил он Станислава.

Тот смотрел на его сияющую лысину, противное, расплывшееся в улыбке лицо, покрытое морщинами, и думал: «Ах, старик! Если бы не твои деньги, связи, нужные мне, я бы втоптал тебя в грязь – здесь и сейчас!»

Но ответил молодой банкир совсем другое:

– Нет. Я не пил ни капли. И я также говорю вам, что зрение у меня отличное, а есть такие звери в природе или нет – мне это неинтересно, главное, что я видел белую лань на холме, – проговорил он четко и последовательно.

– О, самоуверенная молодежь! – всплеснул руками чиновник. – Им говоришь нет, а они тебе – да! Мой милый мальчик, да смиритесь вы уж, наконец, со своим промахом.

Последняя фраза вконец вывела из себя Станислава. А тут еще и насмешливые улыбки со всех сторон. Этот юноша, наверное, смог бы выдержать всё, но только не униженное самолюбие.

– Послушайте, милейший, – проговорил Станислав сдержанно, – я предлагаю вам заключить пари. Я поймаю это существо и покажу его всем вам.

– Обойдете весь сибирский лес? – засмеялся старик в ответ.

– Как угодно.

– Что ж, такое пари дорого стоит, – ответил чиновник и, обговорив условия, они пожали друг другу руки.

***

Прошла дождливая ночь. Солнце грело мокрую землю. Лань спала под старой, корявой сосной. Вдруг она проснулась от тяжелого дыхания, раздававшегося сзади.

– Сейчас день, почему ты не спишь, Арвин? – спросила она, не оборачиваясь.

Из кустов вышел мощный серый волк. Он был немолодой, но тем не менее необыкновенная сила еще чувствовалась в этом теле.

– Давно не видел тебя, принцесса, – проговорил он.

– Почему же ты не приходишь ночью к озеру? Мы бы виделись чаще, – сказала Лилия. – Да ты хромаешь! Что случилось?

– Да ничего особенного. Проучил одного юнца, что решил занять мое место – место вожака стаи.

– Так что же, ты убил его? – испуганно спросила дочь леса.

– Нет, хотя нужно было. Я, помнится, прокусил ему горло и подрал бок.

– Как ужасно, Арвин! Я бы никогда не подумала, что ты поступишь так! Подумай, да ты полностью перевоплощаешься в животное. Арвин, ведь ты необычный волк! Пойдем, приведи меня к нему!

Арвин нехотя поднялся, выпрямился и пустился рысью. Лилия старалась не отставать. Бежали они быстро и вскоре достигли места. На окровавленном мху лежал молодой волк по прозвищу Сильный. Он тяжело дышал, а глаза приобретали стеклянный блеск. Лилия с укоризной взглянула на Арвина, и тот в ответ только поник головой.

Сильный был уже при смерти: потеряно было много крови, а укус на шее практически не пропускал воздух. Лань наклонилась над волком и принялась зализывать его раны. И на глазах те стали исчезать. Через минуту Сильный уже стоял перед принцессой и благодарил ее за исцеление. Вокруг них собралась вся волчья стая.

Лилия, окинув всех строгим взглядом, обратилась с такими словами:

– Я бы попросила вас всех не враждовать между собой. Мало вам смертей в нашем лесу? Люди приходят в наши владения, ступают на нашу землю и убивают наших братьев. К чему они стремятся? Стереть наш лес с лица Земли? Так знайте: лес будет жить до той поры, пока вы – часть его, будете жить вместе с ним без жажды власти, без жажды крови своего брата.

Волки внимательно слушали свою повелительницу. Она говорила с ним на зверином языке с помощью мыслей, которые она обращала к ним. Так общаются между собой животные, а человек не слышит их и думает, что звери не способны разговаривать.

– Что здесь происходит? – раздался голос позади Лилии.

Она узнала его по строгому повелительному тону. Это был Ардалион. Рядом с ним приземлился и Сивур. Волки опустили головы в знак почтения.

Арвин рассказал всё хранителю. Выслушав его, Ардалион велел стае оставить его с дочерью леса.

– Лилия, ну я же запрещал тебе исцелять животных, которые уже при смерти. Ведь ты можешь ослабеть и потерять свою жизненную силу. Это даже я делаю в крайних случаях, как, например, с тобой семь лет назад (только там дело сложнее было).

– Но если бы не я, он умер бы! Чем тебе не крайний случай? – воскликнула Лилия. – Я чувствую, что на многое способна, так почему, если есть возможность, не помочь живым существам?!

Ардалион ласково погладил ее по голове.

– Ты, как всегда, права, моя принцесса. Но пойми, я забочусь о тебе и не хочу, чтобы ты ослабела, ведь я возлагаю на тебя большие надежды. Пойдем со мной.

И хранитель повел ее к окраине леса, где с крутой возвышенности были видны горы, а внизу протекала река.

– Знаешь, тогда, семь лет назад, когда я увидел тебя на лесной тропе, я сразу почувствовал в тебе некую жизненною силу, такую мощную, что не может быть у такого маленького слабого человечка. Ты очень сильная, Лилия. В тебе есть то, что люди губят в себе на протяжении веков. Стремясь к комфорту, роскоши, они лишь утоляют ту жажду, на которую они обречены во время своего земного существования. Я рассказывал тебе, за что им это наказание. И только немногие люди способны разглядеть в этой жизни среди прочего истинные ценности. Ты одна из таких людей. То, что можешь делать ты: менять облик, общаться с животными, видеть бесплотных созданий, словом, всё, что для тебя естественно, для людей – нечто нереальное. И они ведь могли бы так жить, главное, только развивать свое духовное начало, которое в них заложено, и стараться не сворачивать на ту тропу, которая вроде бы манит красотами, а на самом деле там пустота.

– Так что же, Ардалион, красота может таить зло? – расстроенно спросила Лилия.

– Просто в мире земном очень много коварных ловушек. Они учат нас быть сильнее. И не столько сама красота таит зло, сколько ее видимость, мираж, то, что нам только мерещится красивым.

– Те двое, парень и девушка, показались мне красивыми. А девушка… Ардалион, она, когда склонилась над умирающей оленихой, та просила ее о помощи, но человек не слышал ее. Я помню лицо той девушки, она словно раскаивалась за содеянное, но потом с такой злостью выстрелила в олениху! Почему?

– Люди считают проявление милосердия – слабостью. В этой девушке заговорил голос добра, но она заглушила его злобой.

– Зачем так сложно жить? – огорченно спросила лань.

Ардалион улыбнулся и сказал:

– Для них так жить легче, моя милая. А теперь ступай, уж близится закат.

Изящная девушка гуляла вокруг лесного озера и ласкала нежными прикосновениями желтые лютики. Вечер был теплый, тихий. Слышна лишь трескотня кузнечиков в траве и песня соловья. Маленький певец талантливо выводил птичьи нотки для своей подруги, но слушал его весь лес. Лилия тоже вслушивалась в мелодичную трель, в которой влюбленный говорил о своих чувствах к невесте.

За спиной Лилия услышала еле уловимый шум крыльев. На землю приземлился Сивур и, сузив глаза, устремил взгляд на девушку.

– Гуляешь? – спросил он ее.

– Как видишь.

– С каждым днем ты становишься всё строптивее и строптивее, – ворчливо протянул орел.

– О чём ты? – удивилась Лилия.

– А ты как будто не догадываешься. Я про сегодня, про вчера. Ты слишком много на себя берешь. Тебе говорят нельзя, ты делаешь наперекор. Что тебе Ардалион говорил, когда вы пошли вместе?

– Он не сердился на меня нисколько.

– Я так и знал, – просипел он.

– Сивур, за что ты меня ненавидишь? – резко задала Лилия вопрос. – Что я тебе сделала?

Сивур даже несколько растерялся, но совладав с собой, ответил:

– Я расскажу тебе. Всё расскажу. Хоть Ардалион просил меня не говорить тебе, но я молчал семь лет. Слушай: Я не всегда был орлом. Моя истинная сущность просто пленена этим телом. Давным-давно, когда Ардалион не был хранителем леса, нашим царством правил мудрый правитель Матфей – брат Лаврентия. Я жил на Земле свободным созданием в облике крылатого юноши. Мне было поручено хранить волшебное зелье, которое должен был выпить утром Матфей. Это зелье придало бы ему мощнейшую силу. Его творили на протяжении веков, собирая по частице энергию небесных светил. Была ясная весенняя ночь, когда я прельстился красотой прекрасной нимфы. Мне не разрешалось и близко никого не подпускать к священному дереву, в котором хранилось снадобье. Нимфа была неотразима: ее изящный силуэт бесшумно двигался по головкам цветов, а темные волосы были украшены венком из полевых трав. Я залюбовался ею, а она вдруг начала петь. Ее чарующий голос словно одурманил меня. Я почувствовал, как от томной неги слипаются веки, и вот я закрыл глаза и больше ничего не помнил. Только утром Матфей выпил то зелье и покинул мир земной: та нимфа оказалась дочерью Дорофея – властелина гор. Он послал ее погубить хранителя, чтобы его место занял его брат – Лаврентий – предатель и оборотень. А меня превратили в бессмертного орла. Мое наказание – жить в этом лесу в этом бренном теле. Спустя определенный срок я должен был освободиться. Этот срок истек, Ардалион приготовил уже волшебное зелье, с помощью которого я получил бы свободу. Но вдруг появилась ты, и хранитель решил отдать это снадобье тебе.

Лилия помолчала немного и сказала:

– А как же Арвин? Он ведь тоже в теле зверя?

– С Арвином всё по-другому, – грустно ответил Сивур. – Его предназначение – помогать хранителю на этой земле до того момента, пока смерть не заберет его тело. Так перевоплощаются все духи. Они свободны, ведь сами решают, в кого им превращаться, а потом спустя какое-то время им даруется вновь свобода. А я? Я умереть не могу. А ты даже не представляешь, каково это: однажды вкусить это необыкновенное чувство – чувство свободы, а потом бесконечно мучиться желанием попробовать еще. Я вспоминаю, как раньше был бесплотным существом, тогда я не чувствовал ни холода, ни тепла, ни жажды, ни голода, не ощущал веса собственного тела, а только легкость, безмерное счастье и… Зачем я всё тебе это говорю?! Теперь это лишь несбыточная мечта: сила Ардалиона уже не такая, какая была раньше. Он сделал очень много всего хорошего, и его миссия заканчивается в этом мире. Он уйдет, а я останусь.

В воздухе повисла какая-то ужасающе напряженная тишина. Сивур будто бы задумался и вспомнил свое необыкновенное прошлое. А Лилия, поникнув головой, только молчала.

– Я не должен был тебе говорить это, – вздохнул Сивур и приготовился взлететь.

Он уже расправил свои могучие крылья, как услышал голос позади себя:

– Сивур, прости меня, – прошептала Лилия сдавленным голосом.

Орел, не повернув головы, взмыл в небо.

А Лилия смотрела ему вслед и думала: «Какое, наверно, прекрасное это чувство, о котором говорил Сивур, – чувство безграничной свободы и легкости».

Глава 5

Летнее утро в лесу – это время, когда невольно забываешь о существовании чего-то плохого в мире. Смотришь на это чистое небо с плывущими облаками и видишь бесконечность и размеренность. Смотришь в капли росы на листах растений и видишь чистоту, смотришь на корявые сосны, кроткие цветы и грубые кустарники и видишь единство в этом разнообразии, целостность разного.

Хочется спросить: как рядом с земной красотой может жить зло? Неужели и зло входит в единство мира? А может быть, оно является неотъемлемой частью земной жизни, и без него никак нельзя?

Белая лань неспешно пила воду из ручья, наслаждаясь прохладой в этот жаркий день. Сивур кружил в вышине. Прошел день с того момента, как они разговаривали, и более ни слова. Теперь орел даже не отпускал свои колкости, казалось, он сам не рад происшедшему. Лилия вдруг перестала пить, резко подняв голову. Она была лучше других в лесу одарена великолепным чутьем, острым слухом и зорким зрением.

У людей также сохранилось некое шестое чувство – голос души. Дочь леса обладала этим голосом в большей степени, чем люди, но не так хорошо, как духи, которые сами являются воплощением этого голоса.

В одно мгновение Лилия услышала звуки, раздававшиеся где-то недалеко от чащи леса. Движимая каким-то странным чувством она ринулась в ту сторону. С неудержимой быстротой, со скоростью ветра она бежала, ощущая, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

«Что со мной происходит?» – задавалась она вопросом.

Это интересовало и Сивура, который летел вслед за ней и не мог понять, куда так внезапно рванула дочь леса.

Спустя минуту Лилия достигла места, остановившись в тени молодого сосняка, – вот то, к чему она так безудержно стремилась. На тропе находились три человека. Один шел впереди – это был Станислав, позади него двое слуг привязывали коней. Молодой охотник что-то сказал им и, пройдя несколько шагов, сел на валун.

«Как близко», – невольно подумала Лилия и начала за ним наблюдать. Он взял в руки гладкий камешек и принялся задумчиво разглядывать его. Ветер легонько ласкал его светлые волосы. Карие глаза казались немного грустными под густыми, темными ресницами.

«Как красив!» – подумала Лилия и вздрогнула, обнаружив, что любуется им, но не могла ничего с собой поделать.

Он поднялся с валуна и, сказав что-то слугам, неспешной походкой пошел по тропе. Лилия неосознанно двинулась за ним.

– Куда ты? – спросил неожиданно Сивур, бесшумно подлетев к лани. – Уходи! Тебе нельзя здесь быть! Здесь же люди!

Лилия посмотрела на него, но ничего не ответив, отвернулась. Обернувшись, она упустила из виду Станислава. Лихорадочно она начала искать его глазами. Треск сломанной ветки заставил ее оглянуться.

Примерно в десяти шагах от нее стоял он. Изумление выразилось на его лице, удивилась и Лилия, но они стояли, не двигаясь, и смотрели друг на друга. Он видел в ее глазах что-то большее, чем просто взгляд лани. Об этом большем говорило его шестое чувство, голос души, который люди очень часто просто игнорируют.

«Как близко!» – вновь метнулось в голове у Лилии.

Сивур отчаянно кружил над ней.

– Беги! Беги! – кричал он ей, но она не могла сдвинуться с места.

Вдруг Станислав с молниеносной скоростью сделал какое-то движение рукой. Что-то воткнулось в бок лани, она рванулась бежать, но через несколько скачков, она почувствовала, как ее вдруг окутала мгла, и она упала.

В небе раздался дикий орлиный крик.

Глава 6

Открыв глаза, Лилия увидела небо сквозь железные решетки. Она приподнялась и обнаружила, что находится в просторном вольере, его окружали люди, и все наблюдали за ней. Они восхищённо ее обсуждали, показывали пальцем на ее шерсть, рога, смеялись и обращались с восторгом к Станиславу. Его глаза были прищурены от удовольствия, а самодовольная улыбка выдавала, как ему были приятно внимание и похвала этих людей.

Лилия смотрела в его карие красивые глаза и видела в них лишь пустоту, отражение низменного чувства – честолюбия ценой жестокости. Ей хотелось сейчас же превратиться в человека и заплакать от горькой обиды и разочарования. К кругу гостей стоял Станислав, к нему примкнула девушка в лиловом платье. Лилия тотчас узнала ее – это была та самая красавица, что так жестоко убила олениху на ее глазах.

– Что ж, я вижу, вы человек слова, – кокетливо обратилась она к Станиславу.

– Я поймал ее для вас, моя дорогая, – ответил он ей, улыбнувшись.

Конечно, оба они знали, что он никогда бы не стал ни ради кого рисковать жизнью, а поймал он эту лань только ради пари и славы, но всё равно оба они вели лицемерную игру.

– Вы тогда утверждали, что видели белую лань на холме, а мы вам не поверили. И вот она здесь. Как всё-таки вы быстро ее нашли, мы даже не успели опомниться, – льстила девушка в лиловом.

– Я сам не ожидал, – рассказывал довольный хозяин поместья, – и как-то даже не рассчитывал на такую скорую победу. Я зашел в тень деревьев, а там вдруг она. Стоит и смотрит на меня так внимательно, как человек. Я был потрясен до глубины души. Признаться честно, я опасался, что сейчас она рассеется в воздухе, подобно дыму. «Так близко», – подумалось мне. Вы не поверите, она смотрела на меня человеческими глазами, у меня даже мурашки поползли по коже!

Все засмеялись, смеялся и сам Станислав.

– Хорошо, у меня с собой был дротик с пропитанным снотворным наконечником.

Лилия не понимала, о чём они говорят, но она больше и не хотела на них смотреть. Забилась в угол и думала: «Зачем я подошла так близко! Все люди такие коварные! Правильно мне всё Сивур и Ардалион говорили – ничтожные потомки Арсанны и Созона!»

Было около десяти часов утра. День набирал свою силу и обещал к обеду жару и духоту. Яркое солнце нещадно палило лучами, в воздухе висели пылинки, а ветер дул горячим потоком воздуха. Люди и не думали расходиться. Они бросали лани в вольер яблоки, груши, а она, забившись в угол, старалась не обращать на них внимания.

Лилия, казалось, уже задремала, как вдруг какой-то коренастый мужик, видимо, слуга барина, просунул руку между прутьями, схватил ее за рога. Грубо он рванул ее так, что она больно ударилась головой о железные прутья. Раздались громкие возгласы, и десяток рук потянулись к ней. Ее трепали за шерсть, ощупывали морду, трогали рога. Лилии вдруг стало так страшно, как тогда, когда она была маленькой девочкой, когда толпа насмехалась над ней, била и унижала. Здесь она была предметом восхищения, но что ей от этого, если сейчас ей было так же больно и одиноко, как и семь лет назад. Сильная рука слуги чуть ли не вырывала рог из ее головы.

Эти возгласы, смех создали в голове Лилии противный шум и гул. Она сделала резкий рывок и высвободилась из мертвой хватки слуги. Выхода не было – кругом люди. Лань металась из стороны в сторону. Жуткий страх и чувство беспомощности овладевали ею всё сильнее, и всё безнадежней представлялась ситуация, в которую она угодила так глупо. Она встала в середину отведенной ей площадки. Испуганный взгляд перемещался с одних лиц на другие, пока не остановился на лице одного молодого человека, что стоял поодаль и как-то мягче других смотрел на нее. Лань легла в центре так, чтобы никто не смог достать ее, и постаралась заснуть.

Время шло. Наступал полдень. Гости Станислава расходились по своим комнатам. Сам он тоже отправился к себе наверх, чтобы отдохнуть.

– Ах, как это утомительно! На протяжении дня находиться в таком напряжении! Артур, принеси вина, – приказал он своему дворецкому, откинувшись в кресле.

Спустя некоторое время он, немного опьяневший, решил проведать свое пленное животное.

– Эй ты! – позвал он лань, схватившись за прутья клетки.

Та лениво повернула голову в его сторону, печально взглянула, но продолжала лежать. Он кинул ей яблоко. Она нюхнула его и, фыркнув, отвернулась. Станислав нетвердой походкой двинулся вдоль вольера, разговаривая с ланью.

– Вот ты как! Так что же, не обижайся. Я подержу тебя здесь недолго, питание у тебя будет отличное, а потом я продам тебя кому-нибудь за огромные деньги, моя белоснежная лань. А дальше… дальше не мои проблемы, – закончил он речь.

Лань медленно приподнялась и обернулась на него. Она смотрела на него с обидой, с укором. Он точно так же смотрел на нее глаза в глаза и вдруг почувствовал, как в груди заколотилось сердце.

Станислав вздрогнул от мысли, что обидел, причинил боль… человеку!человеку!

– Бред! – воскликнул он вслух и поспешно двинулся к усадьбе.

«И что он там говорил? – подумала Лилия. – Уже скоро настанет закат. Что же будет?»

Она взглянула на небо. Нет, не страх мучил ее, скорее, глубокое разочарование.

«Как жестоки люди! Прошло столько лет, я уже забыла то зло, которое сопровождало меня с младенчества! И вот оно снова настигло меня! Словно сова, что поджидает мышь, а когда та высовывается из убежища, ошибочно предполагая, что опасность миновала, хищница хватает жертву, чтобы погубить. Так я, как та мышь, вышла из укрытия. Неужели и моя погибель так близка? – ее вопрос остался без ответа. – Будь что будет», – обреченно подумала она и закрыла глаза.

Зыбкий сон Лилии неожиданно прервался. Ее острый слух уловил шелест травы под множеством бегущих лап, чувство тревоги, а вместе с тем и невыразимая радость овладели дочерью леса. Она посмотрела на небо – скоро закат. Шум всё приближался и приближался. И вот рядом раздался протяжный волчий вой. Казалось, он наполнил все окрестности, и, кроме него, не было ничего слышно. Вдруг ему начали вторить десятки других голосов.

«Арвин!» – мысленно воскликнула Лилия, и сердце радостно забилось.

Вой прекратился. Арвин призвал своих бойцов к битве. Через минуту раздался звериный рык, усердное гавканье и завывания собак. Могучие волки рвали псов, охранявших усадьбу, ведь те посмели встать у них на пути. Стая серых волков примчалась, чтобы освободить свою принцессу. Какое-то время во дворе Станислава творился настоящий хаос: волки грызлись с дюжиной псов, ни в чём не уступавших им в мощи и в остроте зубов, если только они проигрывали в невероятной жажде крови и мести. Царила картина беспрестанно сменявшихся злобных оскалов звериных морд, сопровождавшихся рыком волков, вытьем собак и воплями людей. Лесные освободители одинаково перегрызали горла собак, руки слуг, которые вышли с оружием остановить это зрелище. Землю жутко украшали темные пятна крови.

– Что? Что происходит? – прошептал Станислав, выбежав на крыльцо.

– Станислав, зайдите в дом! – кричали ему с балкона. – Они же и вас порвут! Скорее!

Но хозяин усадьбы не двигался с места, с ужасом глядя на кишащую серую массу и валявшиеся мертвые тела.

– Янс! – воскликнула Лилия, завидев приближавшегося к ней волка.

– Скорее, принцесса! Мы пришли освободить тебя, – сказав это, он положил цветок, который заколдовал Ардалион, на железный замок, и тот вмиг рассыпался на мелкие крупинки.

Арвин и Сильный боролись рядом.

– Сколько на твоем счету этих гадких жизней, Арвин? – шумно дыша, спросил Сильный.

Арвин обернулся к нему окровавленной мордой с бешено горящими глазами.

– Насмерть загрыз трех трусливых псов.

– А я чуть было не убил двоих людей – прокусил им руки.

– Чуть было? – усмехнулся Арвин.

– Ну я… – замялся Сильный.

– Наши братья уже освободили принцессу, пора уходить, герой, – сказал вожак и громко завыл, извещая волков, что нужно уходить.

Станислав на бегу заряжал ружье.

– Невозможно! – промолвил он и остановился как вкопанный.

По обширному лугу в сторону леса бежала его грациозная белая лань и стая волков. Над ними низко летел большой орел. Но что больше всего поразило молодого человека: волки не гнались за ней, как за жертвой, они окружили ее кольцом и будто бы… охраняли!

– Что еще за колдовство?! – воскликнул Станислав, садясь на коня.

– Барин, вы куда? – окликнули его слуги, но тот, не ответив, помчался в погоню за ланью.

– Совсем спятил, – прошептали гости на балконе, с ужасом глядя ему вслед.

Станислав отчаянно пришпорил коня и прицелился в чуть отстающего волка. Звук выстрела заставил лань вздрогнуть.

Попал!

– Бегите! – крикнул Сильный, но Станислав услышал лишь жалобный вой.

– Беги, дочь леса. Нельзя ждать, – хрипели волки.

– Нет! – отозвалась Лилия.

– Беги! – грозно рявкнул Арвин. – Чем ты поможешь ему? Ничем! А мы рисковали своими жизнями ради тебя!

Она бросила жалобный взгляд в сторону молодого волка, послушалась и пустилась бежать, не оглядываясь. Арвин и еще несколько волков остались. Они, движимые новой волной ярости и мести, бежали к Сильному. Пуля прошла сквозь плечо передней лапы молодого волка, кровь уже успела замарать траву, но хромая и скуля от боли, он направлялся к своим сородичам.

– Как ты, герой? – хрипло дыша, спросил его Арвин.

– Боль жуткая! Хочу домой, – простонал Сильный.

– Будет тебе дом! – рявкнул Арвин и бросился к Станиславу, который скакал им навстречу на своем коне.

Волки ринулись за вожаком. Они стали набрасываться на коня, кусали его за ноги, за бока.

«Скинь седока! А то как бы тебе не стать нашим ужином!» – грозно рычали они.

Конь лягался, громко ржал, но после этих слов, он стал высоко скакать, выбрасывая вверх то заднюю, то переднюю часть туловища. Он делал это с явным намерением скинуть с себя сидящего на нем Станислава. Волки отступили, злобно усмехнувшись про себя.

Станислав не понимал, в чём дело, пытался успокоить животное, но тщетно. Спустя несколько минут он тяжело рухнул наземь.

Конь, сбросив всадника, удалялся за горизонт, он предал своего хозяина, но тем самым спас себе жизнь.

Какое-то время Станислав лежал без сознания, но волки не нападали на него, они ждали, когда человек очнется.

– Ну что, давайте порвем его, – проговорил старый облезлый волк.

– Нет, мы не трусливые псы, чтобы мстить за собрата, когда враг беззащитен, – ответил Арвин.

Они тихо, спокойно, но с таящейся враждой обходили кругом лежащего Станислава. Вот он открыл глаза, привстал и огляделся. Пять волков окружали его, он напрягся и ловко схватил ружье. Внезапно в руку вгрызся волк, выстрел раздался в воздух. Молодой человек вскрикнул от боли и выпустил ружье. Волки набросились на него, он успел схватить из-за пояса нож и поранить двоих.

«Он мой!» – рявкнул Арвин сквозь рычанье своих собратьев.

Они остановились в разгаре борьбы, но покорно отступили.

Человек и волк стояли друг напротив друга, глядели глаза в глаза с ненавистью, с яростью и с готовностью к бою.

Пронзительная тишина.

И тут внезапно Арвин бросился на своего врага. Опрокинул его на спину и попытался сжать горло клыками. Станислав удерживал его двумя руками. Он сконцентрировался и положился на силу одной руки, рядом лежал нож. В доли секунды он отпустил одну руку, при этом, противясь могучему зверю другой, схватил нож, и вовремя полоснул Арвина в районе шеи. Удар получился слабый, и рана оказалась неглубокой.

Волк тихо взвизгнул, но еще более закипела в нем ярость. Он отошел и стал выбирать, как лучше кинуться на человека.

Они медленно друг против друга обходили круг. Станислав не рисковал нападать первым. Быстрота была на стороне зверя, а не человека. Так же внезапно, как и в прошлый раз, волк бросился и вцепился в плечо Станиславу. Тот закричал от невыносимой боли, было слышно, как хрустнула кость, и чувствовалось, как кровь горячим потоком стекала по руке. Человек выронил нож. Волк словно знал, в какую руку кусать. Так он обезоружил человека. Станислав изо всех сил пытался откинуть от себя мощное тело, но слабость всё быстрее заключала его в свои объятья.

Солнце уже скрылось за горизонтом, над головой висело мрачное небо, жаркое дыханье из огромной пасти волка чувствовалось уже совсем близко, вот глаза начали смыкаться. Последнее, что он услышал, был голос девушки, прозвучавший вдалеке.

Глава 7

Огромная пещера была озарена тусклым светом горящих факелов и огня в камине. Это была та самая пещера, в которой семь лет тому назад Ардалион спас Лилию, подарив ей новую жизнь. Сейчас в центре большой залы было распростерто тело Станислава. Вокруг него находились жители леса: Ардалион с Лилией, Сивур, Арвин, кружили невидимые духи, в углу лежал Сильный с перевязанной раной.

– Братья! – обратился Ардалион к присутствующим. – Мы собрались здесь для того, чтобы решить судьбу этого человека, – и он указал на Станислава. – Он много горя причинил нам, нашему храму и его жителям. Итак, как мы поступим?

– Так же, как и он! – зашептали темные тени на стене. – Нужно скормить его нашим хищникам!

– Да! Мы с удовольствием растерзали бы его! – рыкнул Арвин.

– Или дали бы склевать его хищным птицам! – предложил Сивур, хищно сверкнув глазами.

– Он причинил слишком много боли нам, – сказал Арвин. – Посмотрите на Сильного, вот он – наглядный пример.

– Да, нужно наказать его, – шептали тени.

– Ну, полно-полно. А что думаешь ты, моя принцесса? – обратился Ардалион к Лилии.

– Мы не должны убивать его, – сказала она, и удивленные взгляды обратились к ней. – Как вы не понимаете, вы хотите наказать его за злодеяния всех людей. Конечно, наша боль понятна, но не нужно делать из него мученика. Вы говорите, что он ничтожный потомок Арсанны и Созона, но посмотрите на меня. А кто я? Я тоже человек!

Ардалион изумленно посмотрел на нее, ведь только недавно она отрицала, что принадлежит этому роду.

– Тоже человек, – повторила она. – Но, согласитесь, какая-то другая? А почему? Почему мне верит весь лес? Я отвечу – потому что я люблю его и вижу истинные ценности. Так и люди – им только нужно открыть глаза, и они увидят свои ошибки и станут лучше! И я верю, что этот человек может измениться, стать другим, нужно только время.

– Так что ты хочешь? – спросил Сивур, сверкнув глазами. – Пригреть эту змею на нашей груди?

– Мы превратим его в животное, – сказала Лилия. – Мы не станем много энергии тратить на него, поэтому превращение будет длиться семь недель. Мы перенесем его душу в тело зверя, и я говорю вам – он станет другим!

Тишина воцарилась в пещере, и раздался голос Арвина:

– Я верю принцессе и поэтому, думаю, нужно попробовать.

– Но какое тело ты возьмешь для переселения его души? – спросил Сивур. – Мы что, убьем кого-то, чтобы наш человечек жил?

– Нет, ни в коем случае! – воскликнула Лилия. – Вы помните несчастного оленя, что попал в капкан людей на днях? Ночью я освободила его, но не успела спасти, он умер, когда я оттаскивала его оттуда.

– Что же, будь по-твоему, дочь леса, – сказал Ардалион. – Нам, правда, не стоит давать волю жажде мести, потому что так поступают люди. Мы должны попытаться добром разрешить эту ситуацию.

Исчезли тени со стен. Пещеру стали покидать Арвин, Сильный. Ардалион и Лилия готовились к ритуалу превращения. Сивур, не сказав ни слова более, ушел недовольный решением совета.

Пещеру освещал тусклый свет горящих факелов. Каменные своды отражали огненные блики, наполняя залу присутствием тайны… В центре на подстилках из мха и высушенных трав лежали тела оленя и человека. Ардалион и Лилия готовились к обряду. Они не разговаривали друг с другом – так того требовал ритуал. Пустые слова могут разрушить цепь чар, уже начинающих действовать. Царила какая-то напряженная тишина, изредка прерываемая отдельными звуками. Был слышен скрежет камня, которым Лилия вычерчивала круг – символ вечности, беспрерывности, символ череды сменяющих друг друга жизней. Раздавались слабые звуки льющегося зелья в чашки, потрескивание огня в камине и тихий шепот заклинаний Ардалиона, склонившегося над кубками. Витали запахи лесных ягод, дыма, душистых трав, грибов. Маленькие глиняные чашки с курящимся в них снадобьем были расставлены на черте круга, каким окружили тела Станислава и оленя.

Вот хранители, закончив приготовления, вошли в круг, сев друг против друга: Лилия возле человека, Ардалион подле оленя. Им предстояло совершить очень трудный ритуал: перенести душу Станислава в тело зверя. Лилия понимала, что это будет нелегко, а главное, очень опасно. Ведь если вдруг не хватит сил, и даже если душа будет извлечена из родного тела, то, не перенеся ее в другое, можно будет обречь дух на скитание в земном мире. Но дочь леса не боялась: она верила, что если чего-то очень сильно хочешь, то можешь это что-то осуществить с помощью силы своего желания.

Она сама не понимала, почему вдруг так сильно хочет спасти этого жестокого человека не только от физической, но и моральной смерти, веря, что сможет изменить его и доказать всем, что юноша не такой плохой, каким кажется всем вокруг. Хотя, она и сама не знала, какой он на самом деле. А что касается Ардалиона – он верил в свою принцессу: что-то внутри подсказывало ему, что чистая душа девушки способна на многое, а его вера в нее поможет это многое исполнить. Они взялись за руки, смотря друг другу в глаза и призывая силы Земли, шептали заклинания. Своими словами они будили душу Станислава.

Позже одной рукой Ардалион и Лилия касались груди Станислава, другая рука девушки лежала на лбу человека, а рука хранителя на голове мертвого оленя. Теперь наступало самое сложное. Они должны были произносить слова на определенной ноте: ни громче, ни тише. Оба вдруг почувствовали жар в груди Станислава. Он слабо шевельнулся и издал тихий стон: это душа не хотела покидать свое тело, заставляя его противиться неудержимой силе.

Сама Лилия начала задыхаться, сердце бешено заколотилось – жизненная сила покидала ее. Она посмотрела на Ардалиона, но и у него взгляд потухал.

«Как же так! – воскликнула в мыслях Лилия. – Неужели я так слаба? Неужели не получится?»

Она продолжала шептать слова, слабея с каждой секундой. Вот она почувствовала, как словно изнутри огонь пронизывал Станислава: лоб и грудь чуть не разрывались от жара. Его тело начало излучать слабый свет. Светящийся луч поднялся на сантиметр от поверхности тела. Они выгнали его душу.

Лилия посмотрела в глаза Ардалиону: «Я ее вижу!»

«Так не теряй ее!» – также мысленно ответил Ардалион.

Теперь они взглядом переносили душу в тело оленя. Лилия почувствовала, как силы покидают и что-то душит ее. Слёзы подступили к глазам, но, продолжая шептать, призывая силы Земли в помощь, она увидела, как светящаяся субстанция опустилась под ладони Ардалиона.

Он поймал ее!

Луч исчез в теле оленя, и в этот момент животное немного дернулось.

«Получилось!» – пронеслось у Лилии в голове, и она, обессиленная, рухнула на пол.

Глава 8

Белоснежная лань открыла глаза и почувствовала запах спелой земляники. Всё-таки хранитель вынес ее из пещеры, чтобы лучи солнца коснулись ее на восходе. Ведь Лилия при каждом этапе превращения должна была находиться под покровительством ясного светила.

– Ну что, очнулась? – спросил Сивур лань, когда та подняла голову на деревья.

Лилия вопросительно посмотрела на орла, и он понял, что должен ответить на ее немой вопрос.

– Превращение удалось, – ответил он и заметил облегчение на ее лице.

– А где он? – спросила Лилия, и Сивур понял, о чём речь.

Он повел ее за собой. Вдалеке Лилия увидела стоящего у обрыва оленя.

– Несколько часов назад ты бы видела, что с ним творилось: кричал, бегал как бешеный – всё не мог смириться, что с ним произошло. А теперь, видимо, успокоился.

– Ты говорил с ним?

– Я? – орел нахохлился. – Я-то с какой такой стати? По мне так было бы лучше, чтобы этот жалкий убийца сейчас вниз сиганул с утеса!

– Опять ты за свое, – промолвила лань и поскакала вперед.

Олень не заметил ее приближения – продолжал стоять и смотреть вдаль. Лилия не торопилась с разговором, надо сказать, она немного волновалась – ведь сейчас ей предстоит говорить с существом из другого мира. Лилия не могла поверить, что наступил тот день, когда можно поговорить с тем, кого она не понимала ранее, и кто не понимал ее, мир природы. Первые минуты она просто рассматривала его.

Красивый молодой олень стоял на вершине холма. Его ветвистые словно полированные рога отливали солнечным блеском, отчего казались золочёными. Коричневая лоснящаяся шерсть была украшена белыми пятнышками, широкая грудь высоко вздымалась, и ее можно было сравнить с морским прибоем. Это было красивое дикое животное, и единственное, что его делало особенным, – это взгляд печальных человеческих глаз. Глаза – окна души, и в зверином теле теснилась человеческая душа.

Лилия осторожно подошла поближе, и тут человек-олень наконец-то заметил ее присутствие. Он повернул голову в ее сторону и, как-то равнодушно взглянув, отвернулся.

– Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, – робко начала Лилия, и олень, услышав ее голос в своем мозгу, испуганно вздрогнул. – Я сейчас объясню тебе всё, ты только выслушай.