Пуговка от бывшего мужа. Исцелю любовью

Глава 1

– Ма-ам.

В центре коридора, прижав к себе плюшевого мишку, стоит моя Пуговка. Хлопает длинными ресницами, доставшимися от папы, и трёт глазки.

– Ботя? – мямлит сонно и зевает.

Приближаюсь к ней, присаживаясь рядом на корточки. Прохожусь пальцем по пухлой щёчке, смахивая крошку. Опять втихаря ела в постели печенье.

– Да, солнышко, маме нужно на работу, – произношу с сожалением. Хотела бы я остаться сегодня с дочкой, но как назло началась моя смена, так что в ближайшие дни я буду мало появляться дома. – К собачкам, гав-гав и кошечкам, мяу-мяу. Чтобы им бо-бо не было.

– Бо-бо, – вдруг задерживает воздух, испугавшись, а потом эмоционально качает головой и выпаливает: – Бо-бо похо!

– Плохо, плохо, – подтверждаю и целую дочку в щёку. Благодарю за то, что она у меня такая умненькая. – Поэтому есть я. Буду их лечить. А ты пока с бабушкой посидишь. Сходите днём погулять, да?

Забалтываю её, глажу по плечику. В последнее время Поля нервная, с трудом отпускает меня куда-либо. Возможно, это связано с адаптацией в садике или с тем, что нагрузка у меня выросла и я стала чаще пропадать в клинике. Дочь скучает, и уговаривать её отпустить меня стало тем ещё испытанием. Благо, пока что мои слова про больных животных действуют безотказно.

– Тя, – хихикает кроха. – Лю ма. Котя не бо-бо.

И машет мне ручкой, провожая на работу. Я широко улыбаюсь, крепко обнимаю её, чувствуя тепло моего сокровища.

– Скоро буду.

– Иди уже, – поторапливает меня бабуля, у которой сердце кровью обливается каждый раз, когда мы прощаемся.

Я киваю. Поднимаюсь и, потрепав Пуговку по голове, вылетаю из квартиры. Поправляю сумочку на плече и спешу на маршрутку. Ветеринарная клиника находится недалеко от дома, в пятнадцати минутах ходьбы. Но сегодня я снова опаздываю, поэтому шустро добираюсь до нужной остановки, а затем мчу на всех парах на работу.

– Думала, опоздаешь, – встречает меня на пороге администратор и демонстративно смотрит на наручные часы. – Операционная готова. Лена с Олегом уже там.

– Сейчас буду, – впопыхах пролетаю приёмную, снимаю джинсовку. Оказываюсь в помещении для персонала, достаю форму и, не стесняясь Вики, нашего администратора, переодеваюсь при ней. – Кто там первый?

– Собачку экстренно привезли. Некроз лапы. Надо срочно ампутировать. Очередь пока передвинули.

– Поняла, – говорю уверенно. – Две минуты – и я готова.

Настраиваюсь на операцию. Переодевшись, тяжело дышу и включаю профессионала, а не маленькую девчонку, что жалеет животных и плачет над каждым. Я должна всех спасти, а для этого необходимо собраться.

Первая операция проходит успешно. Вторая, третья…

Скоро обед.

Снимаю шапочку и выдыхаю.

Самое сложное закончилось. Дальше – обычные приёмы. Только если не поступит кто-то экстренный…

– Вероника! – в операционную залетает запыхавшийся администратор. – Не раздевайся! Собаку привезли, её машина сбила минут десять назад. Скулит, орёт. Сейчас сюда доставят.

Кажется, обеда у меня не будет…

Через несколько минут в операционную завозят на каталке лабрадора. Эту породу я безумно люблю, поэтому сердце при виде крови на кремовой шерсти сжимается до крохотных размеров.

Вспоминаю одного весёлого и любвеобильного пса, который встречал меня каждый день из университета… И мы вместе гуляли вечерами, когда его хозяин пропадал на тренировках.

Взгляд невольно несётся на холку в поисках ошейника. У Джека он всегда был. Причём разных видов, под настроение.

– Хозяин есть?

– Да, он в приёмной. Мечется. Ругается.

Опять кивок – и приступаю к делу. Осматриваю пса, пытаюсь не реагировать на его скулёж и застывшие слёзы в глазах. Первичный осмотр обнадёживает – ничего критичного, жить будет. Однако будут проблемы с лапой – её явно переехали колесом.

– Рентген сделайте. Если вывих бедра – это к ортопеду, пусть везут на Бульвар, я вправить не смогу.

Наконец, снимаю перчатки, испачканные в крови. Выкидываю их в мусорный бак и, пока никто не видит, перевожу дыхание. Каждое больное животное высасывает частичку моей души.

Вроде любимую профессию выбрала, но… как же тяжело изо дня в день видеть братьев наших меньших такими сломленными.

– Выйдешь к хозяину собаки? Он сказал, что только с врачом говорить будет, – просит ассистент за моей спиной. – У него там вопросов куча, нужна ты.

– Окей, – не сопротивляюсь, оборачиваясь. Конечно, я жутко вымотана и хочу есть, но работа есть работа.

– А, ещё вот это ему отдай, – Олег протягивает мне ошейник. С выбитым на нём именем.

Джек.

Взгляд снова летит на лабрадора.

Да нет… Быть того не может.

– Джек? – повторяю его имя уже вслух. Он тут же откликается на мой голос и слабо виляет хвостом. Всматриваюсь в карие глаза, знакомую мордочку и не могу дышать.

Да нет, быть того не может!

Находясь в прострации, чешу пса за ухом, после чего выхожу из операционной. Плетусь к приёмную.

Это совпадение. Просто похожий лабрадор, которого тоже зовут Джек. Мало ли в Москве кобелей с таким именем? Точно. До хрена. У нас в базе, как минимум, трое таких.

Увереннее шагаю в коридор, разминаю шею, затекшую после всех операций.

Не успеваю спросить, чей пёс, как взгляд утыкается в мощную фигуру у стойки администратора. Мужчина высокого роста, крепкого телосложения. Знакомые предплечья, плечи, шея… Коротко стриженный затылок.

– И? Вы мне толком можете сказать, что с ним? – грубо звучит до боли знакомый голос, пробирающий до самых костей…

Сглатываю, когда мужчина оборачивается. Врезается в меня хмурым взглядом, словно ледяными иглами. Пронзает навылет.

Коленки тут же подгибаются, а лёгкие сдавливает от недостатка кислорода.

Передо мной стоит мой бывший муж. И отец моей Пуговки, от которой он однажды отказался…

Глава 2

Леон

– Имеются некоторые проблемы с оформлением опеки, – барабанной дробью раздаётся в трубке. – Пока точно ничего сказать не могу, постараемся забрать ребёнка исходя из того, что у нас есть. Но вы же должны понимать, что…

– Стой, – сжимаю пальцами телефон, поёжившись от долбаного дождя, который начался десять минут назад. С утра хоть и было пасмурно, но ничего не предвещало беды. – Давай поговорим потом. Мне сейчас неудобно.

Смотрю на вальяжно разгуливающего по парку Джека. Пока все нормальные хозяева схватили в охапку собак и покидают площадку, мой пёс решает показать характер и прогуляться под ливнем. А я ненавижу этот чёртов дождь. Он вечно приносит одни проблемы.

– Хорошо. Позвоните, как освободитесь.

Я отключаюсь, поглядываю на наручные часы. Через час мне нужно быть на работе. Закончить все дела и со спокойной душой пойти в зал. Хоть там моя отдушина. Голова не работает, отключается, и мне не нужно думать о вдруг свалившихся на меня проблемах.

Две недели назад я лишился брата. Они с женой погибли в автокатастрофе. Остался сиротой их маленький сын, мой племянник, который должен жить в нашей семье, а не у чужих людей.

Думаю о случившемся – и тошно становится. С братом мы не были близки, но только после его смерти я понял, кого потерял. До сих пор хреново.

Выбора не было – решил взять Матвея себе. Всё это время не хотел детей, опасался их, а теперь… невольно придётся стать родителем. Но я просто не смог бросить его. И не оставлю, даже если будут какие-то проблемы с опекой.

– Ну, – поторапливаю лабрадора. – Мы сегодня в туалет пойдем?

Джек обиженно отворачивается от меня и спешит на выход из парка. Гулять передумал? Останавливать не буду – мне же только лучше. Но будет ждать до ночи, если приспичит.

Шагаю за ним, желая поскорее оказаться дома, искупаться и переодеться в сухую одежду. Задерживает меня светофор для пешеходов, который горит красным. Как назло, едет машина – и проскочить не получится.

– Ждать, – на всякий случай говорю Джеку. Он сам умный и всё понимает.

На секунду залипаю на машине, проваливаюсь в свои мысли. Опека, опека… Даже бабки не помогают против этого государства.

Резко просыпаюсь от неожиданных слов:

– Поля, не выбегай на дорогу! Поля! – доносится до меня взволнованный и хриплый, сорвавшийся на крик голос.

Оборачиваюсь, чтобы глянуть, в чём дело. И в этот момент что-то юркает возле меня, пролетая мимо.

Всё, что удаётся заметить – девчонка. Маленькая девочка двух или трёх лет пронеслась. Прямо на дорогу…

Не успеваю среагировать, схватить её за фиолетовую курточку.

Сердце глухо бьётся о рёбра, когда я вспоминаю, что к нам мчится машина.

Резко поворачиваю голову, слышу визг тормозов, глухой удар и… пробирающий до костей скулёж.

– Поля!

Любого другого волновал бы ребёнок, как и эту бабушку, подбежавшую к внучке и поднимающую её с асфальта. А меня – мой пёс, который сейчас лежит на дороге, истекая кровью и крича от боли.

Он защитил малышку. Выпрыгнул, оттолкнув её от машины, но подставился сам.

– Боже мой, с тобой всё порядке?

Детский крик режет по ушам, но я не оборачиваюсь, чтобы проверить состояние девочки. С ней всё хорошо. А с Джеком – нет.

Шум дождя глушит, перекрывает собой все остальные звуки. От шока не понимаю, как подбегаю к родному животному, к которому отношусь, как к человеку. Пытаюсь поднять моё почти тридцатикилограммовое чудо дрожащими руками.

Не помню, чтобы меня так трясло. Только один раз, когда от меня ушла жена. А теперь и Джек уйдет?

Млять, собаке даже «скорую» не вызовешь! Нужно вести в ветеринарную клинику, но машина на парковке. Гулять мы вышли недалеко от дома. Он истечёт кровью, пока я доберусь до тачки.

– Молодой человек, – тормошит меня кто-то за плечо. С трудом опускаю взгляд на миниатюрную бабушку, которая прижимает к себе плачущего ребёнка. Невольно проверяю ту девочку на следы повреждений. На лице ни царапины, ножки-ручки на месте. В порядке… Но изрядно испугалась.

– Боже, спасибо вам огромное! Если бы не ваш пёс!

«Если бы ты смотрела за чадом и крепче держала его за руку, этого бы не произошло», – зло крутится на языке. Но я прикусываю его, пытаясь держать себя в руках. Склоками и выплеском гнева горю не поможешь. Мне надо спасать Джека.

– В пяти м-минутах отсюда есть клиника, вон т-там, прямо за углом, – суетливо, заикаясь, женщина указывает направление. – Мама Поли там работает, сегодня как раз её смена. Она к ней и бежала… Выдернула руку, как услышала про маму, и выскочила на дорогу… Простите, пожалуйста, это я всём виновата!

Всё, что я цепляю из её монолога – клиника за углом.

Кровь стучит в ушах, паника захлестывает, и я пробегаю мимо всех зевак на остановке. Дождь шпарит по лицу, усиливаясь, но в голове сейчас только болезненные стоны моего пса.

Не знаю, как оказываюсь в клинике. Прибежал на адреналине, боясь за жизнь Джека. Рука, футболка, куртка – всё в крови.

Собаку сразу забирают, стоит мне войти в помещение.

– Воды? – спрашивает миловидная девушка за стойкой администрации. – Салфетки? Или вы можете пройти в туалет, смыть кровь.

Я её не слышу. Продолжаю пялиться на двери, за которыми скрылся Джек. Я до сих пор слышу его скулёж.

– Не волнуйтесь, у нас хорошие врачи. Вот сегодня Вероника Сер…

Чужой голос не попадает в голову. В ней только шум.

А в грудной клетке – пустота.

Эй, друг, с тобой ведь всё будет в порядке?

Проходит минута, две, три. Администратор исчезает на некоторое время, возвращается обратно.

– Что с ним? – не отрываясь от стойки, наседаю на неё. Девушка пугается, отводит взгляд в сторону и будто ищет у кого-то помощи. Смотрит на паренька, который выходит в приёмную. По синей форме понимаю, что он здесь работает.

– Вы пока зарегистрируйтесь в системе, – говорит пацан. Взглядом цепляюсь за кровь на его перчатках. Джека…

– Регистрация? – вылетает смешок. – Какая, на хрен, регистрация? Вы думаете, мне есть до этого какое-то дело? Что с моей собакой?

– Сейчас доктор осмотрит его, и я вам всё расскажу.

– Я хочу поговорить с врачом.

– Хорошо, как только закончит…

Стискиваю до хруста кулаки. Начинаю ходить из стороны в сторону, рассматривая свои окровавленные пальцы. Нужно хотя бы руки помыть, но не могу. Боюсь, стоит мне отлучиться – и всё. Вернусь из туалета, а мне скажут, что Джека больше нет.

Проходит ещё минут пять, а новостей никаких. Начинаю выходить из себя.

– И? Вы мне толком можете сказать, что с ним? – снова допытываюсь у девушки. Знаю, что она не в курсе. Но пусть поторопит хоть кого-то!

Слышу какие-то шорохи. Боковым зрением замечаю открывающуюся дверь. Резко поворачиваю голову, неприятное предчувствие давит внутри.

Что с Джеком?

Все мысли вмиг улетучиваются, когда я вижу синий костюм, бейдж на груди. Врача. И не простого.

Сердце сдавливает тисками, разрывает в клочья.

От присутствия здесь моей бывшей жены.

Глава 3

Вероника

– Я провела первичный осмотр, – еле-еле нахожу в себе силы разговаривать. Мы не виделись почти четыре года. С того самого дня, как я подписала документы о разводе и ушла из его дома.

Смогла забыть Леона только недавно, полностью погрузившись в работу и заботу о дочке. А тут снова он. Появляется на пороге клиники и лишает меня дыхания.

– Есть повреждение задней лапы, – продолжаю с трудом. – Мы обработаем её, остановим кровотечение. Вероятно, вывих тазобедренного сустава, но более точно скажем после рентгена. В ходе поверхностного осмотра повреждение внутренних органов не выявлено, опять же, подробнее скажу позже. Главное, жизни пса ничего не угрожает.

Последние слова априори нельзя говорить клиентам. Нельзя их обнадеживать, давать выдохнуть, чтобы потом вновь огорчить, если всплывут новые детали.

Но это Леон. Для него Джек как ребёнок. Или верный друг. И без него он не сможет. Поэтому захотелось немного успокоить.

– Когда всё станет известно?

– В течение часа, – говорю примерное время. – Вы пока можете поехать домой, и…

Я оглядываю его с ног до головы. Белая рубашка в крови, как и руки. Леон больше предпочитает футболки, джинсы, кожанки, чем костюмы. Удивлена, что он сейчас одет так официально. Какая-то встреча?

– Переодеться, принять душ, успокоиться. Мы вам позвоним.

Он не сводит с меня глаз. Даже когда говорю, что он может уйти.

Прожигает словно лазерами. Уверена, он не ожидал, что мы встретимся. Да и я тоже. Мне казалось, Леон живет в другом конце города.

– Ладно, – выдыхает с неохотой, после долгого раздумья. – Оплачивать сейчас что-то надо?

– Потом, когда мы закончим, – перевожу взгляд на Вику. Оказывается, тяжело стоять перед бывшим мужем и так спокойно с ним беседовать. Особенно после того, какую рану он нанёс мне в последние наши дни вместе.

Краем глаза вижу его кивок. Он порывисто разворачивается, спешит на выход. Знаю, что вернется ровно через час. Если не раньше, боясь за Джека.

Когда он уходит, я наконец-то выдыхаю.

– Ник, ты чего? – обеспокоенно спрашивает Вика. – Случилось что-то? Побледнела? Будто Дьявола увидела.

Подходящее для него имя.

– День сложный, – отвечаю сдавленно и скрещиваю руки на груди.

Меня немного мутит, тошнота подкатывает к горлу. Из-за того, что не ела со вчерашнего обеда? Вечером не успела перекусить – уснула вместе с Полей.

Или из-за волнения от внезапной встречи? Чёрт знает.

– Может, отдохнёшь? Домой сходишь? Скоро Павлов придёт, подменит тебя.

Молча соглашаюсь. В последнее время я охотно принимаю помощь, особенно в выходные, когда дочка не в садике. Лишь бы оказаться дома, уделить время Поле.

– Только с лабрадором закончу.

Ухожу в кабинет, погружаюсь в работу. Пока заполняю карты всех прооперированных собак – нервно кусаю нижнюю губу и посматриваю на вход. Когда же будут новости по Джеку?

Наконец, дверь открывается – и заходит Олег.

– Всё сделали. Отчёты в компе, как и рентгены. Мне пора, там Мишке надо жидкость откачать.

Уже не слушаю, что он говорит, а кликаю на созданное дело Джека в базе данных. Бегу взглядом по печатным буквам, всматриваюсь в черно-серые снимки и выдыхаю. Фух, ничего серьёзного…

Я тоже переживала. Всё же несколько лет мы с этим псом были настоящей семьёй. Хотела бы я пойти к нему, обнять, приласкать, но не могу. Это то же самое, что вскрывать свежую рану.

Откидываюсь на спинку кресла, достаю телефон и звоню Вике. Встать сил никаких нет. Я так и не пообедала, решила отложить это и сделать дома. Как раз закончила все дела и могу уходить. Удобно жить неподалёку от работы…

– Хозяин Джека не оставил свой номер? – спрашиваю администратора сразу после обрывающихся гудков. Я знаю номер Леона наизусть, но звонить ему не хочу. – У нас всё готово, можно сообщить результаты, успокоить его.

– А он уже тут.

Не удивлена…

– Тогда позови Олега, пусть всё ему расскажет.

Он хоть и недавно закончил ВУЗ, но парень толковый. В чём-то умнее меня будет, наверное. Но тот ещё лентяй.

– Он тебя видеть хочет, – раздаётся в трубке.

Вдох-выдох.

– Я домой собираюсь.

– Ну, Ник, тебе все равно мимо приёмной идти, – говорит уже шёпотом, видимо, чтобы никто не услышал. – Переоденешься, выйдешь, всё ему расскажешь.

Да не хочу я с ним встречаться, в том-то и дело!

– Ладно, – цежу сквозь зубы. Нет, я запросто могу отказаться, но Вика иногда выбивает мне длительные часовые перекуры, чтобы я сбегала домой и посидела с Полей. Прикрывает меня, так что в благодарность и я не хочу посылать её. – Сейчас буду.

Из кабинета, где обычно проходят осмотры, перебираюсь в комнату для персонала. Переодеваюсь, ненадолго прощаясь с голубой униформой ветеринарного врача. И отчего-то становится страшно. Без медицинского костюма чувствую себя перед Леоном словно уязвимой. Открытой. А мне этого не хочется.

Запахнув джинсовку, будто это мне поможет, и перекинув сумку через плечо, я спешу в приёмную. Взглядом нахожу свою ошибку прошлого.

Бывший муж подрывается со стула, не разрывая зрительного контакта со мной.

Уже в привычной для него одежде…

Сглатываю, невольно вспоминая, как я сидела в удобном кресле дорогого брендового магазина, а он выходил из примерочной, демонстрируя вещи на своём безупречном теле и сводя всех женщин с ума.

– Что там?

– Сегодня Джек останется у нас под наблюдением, – сообщаю важно. Вижу, как тухнет его взгляд. – Но ничего серьёзного, как я и говорила. Внутренних повреждений не обнаружилось, есть только проблемы с лапой и сильный ушиб. Жить будет.

На секунду прикрывает глаза. Выдыхает, чем злит меня.

Нет, я рада, что пёс в порядке, но… Леон переживает за него больше, чем за других. Ему нужен только Джек. Не я, не наш малыш.

– Если будут вопросы, звоните, – грубо бросаю, пролетая мимо него. Оказываюсь на улице, вдыхаю холодный воздух и запах дождя. Он всё ещё льёт с неба, оставляя лужи на асфальте и мокрые пятна на джинсовке.

Знала бы, взяла бы зонтик… Ещё и не везет – надела белые кроссовки, в которых сейчас перепрыгиваю лужу, ругаясь себе под нос.

Перед лицом неожиданно мигает свет фар, и я поднимаю взгляд с асфальта на серебристую Ламбу.

Волосы на затылке встают дыбом.

ОН позади.

Ощущаю прожигающий взгляд на спине, заднице…

Несколько быстрых шагов – и Леон оказывается рядом. Я как раз подхожу к его машине, стараюсь как можно быстрее проскочить мимо неё.

Поравнявшись с капотом, слышу громкий, повелительный оклик:

– Садись в машину, подвезу.

Глава 4

Вероника

Молчи, Ник, просто молчи! Сделай вид, что не знаешь его. И он ничего для тебя не значит.

– Вероника, давай поговорим.

– Мне не о чем с тобой разговаривать.

Да чёрт возьми! Вынудил!

– Мы не виделись четыре года. Я просто хочу узнать, как ты.

Хочется всё рассказать. Просто, чтобы знал, что у меня случилось после нашего разрыва. Как мне было тяжело, когда я ходила беременной, когда Поля родилась, когда мама умерла…

– Замечательно! – не оглядываясь, продолжаю идти вперёд. Главное – не обернуться. Не обернуться! – Лучше некуда.

– Ты всё ещё ненавидишь меня?

Резко останавливаюсь. Прямо в луже. Белые кроссовки начинают наполняться водой, а я с силой сжимаю ладони. Хочу повернуться, накинуться на него с кулаками. Выкрикнуть: «Да!».

В голове ясным воспоминанием проносится один день из нашей жизни. Самый счастливый для меня и в то же время разрушающий. День, когда мой муж открылся с новой стороны.

Прошлое

– А если бы я забеременела, ты был бы рад? – спрашиваю аккуратно, пытаюсь спрятать рвущуюся наружу улыбку. Волнительно сообщать мужу информацию, написанную в справке, которую сжимаю в ладонях за спиной.

– Не сейчас, – звучат грубо слова Леона. Он даже не смотрит на меня, продолжая застёгивать запонку на рукаве. – Нам пока рано детей, не находишь? Подумаем о них лет через десять.

Десять лет… Это слишком много. Мне уже будет около тридцати…

– А если это случится быстрее? – глухо спрашиваю, понимая, что его мнение насчёт детей не изменилось. Он их не хочет. Как и раньше…

И сейчас поднимает на меня взгляд, с подозрением спрашивая:

– Ты беременна?

Озноб проходит по спине. Ледяной взор голубых глаз пробирает до мурашек. Новак никогда на меня так не смотрел, как сейчас. Два года в браке… И такое впервые.

– Нет, спрашиваю из интереса.

Он и раньше был категоричен в этом плане, но я надеялась, что его мнение изменится. Когда мы сойдемся, поженимся, начнем жить вместе… Я верила, что смогу поменять его! Но, видимо, этого не произошло.

– Я бы настоял на аборте, – чеканит, отворачиваясь.

Мне словно дают хлёсткую пощёчину. Тяжело слышать подобные слова от мужчины, которого любишь. И от которого ждешь ребёнка.

– Уверен? – голос начинает дрожать.

Пожалуйста, пусть мне послышалось!

– Да.

Закусываю от досады губу. Мечусь из стороны в сторону, не зная, что сказать.

Детей я люблю. Всегда мечтала стать мамой… Родить нам с Леоном малыша. Тогда бы мы стали той самой счастливой семьёй, которую я так хотела. А тут… Я не знаю, что сказать. Что сделать…

Есть ли смысл скрывать правду?

Может, скажи я ему всё как есть, мы придем к компромиссу?

– Тогда… – собираюсь с мыслями. – Я беременна.

Застывает. Я тоже. Не такой реакции я ждала от мужа. Не такой…

– Пошлёшь на аборт? – летит уже надрывно. А он стоит, не шелохнувшись. Вижу, как бегают его глаза по манжетам рубашки.

Несколько секунд тишины и его раздумий убивают.

– Прости.

Одно слово. Обычное «прости». Но для меня – как пуля в лоб. Обрывающая абсолютно всё.

Настоящее

Вспоминаю глаза нашей малышки и запрокидываю голову к небу, ловлю капли дождя лицом. Стараюсь не заплакать от вдруг нахлынувших картинок.

– Ты перестала брать деньги со счёта.

Ах, я знала, что он припомнит. Скажет мне о нём.

Как только мы развелись и я перестала носить фамилию Новак, Леон меня так просто не отпустил. Открыл счёт на моё имя, переводил туда деньги, чтобы я ни в чём не нуждалась.

Я была гордой, на себя ничего не брала, но иногда, в самые тяжелые моменты, снимала с него небольшую сумму. На Полю. Да, тратила деньги человека, ненавидящего детей, на ребёнка. Конечно, потом я всё возвращала с зарплаты. Но однажды решила, что делать так больше не могу. Стала много работать, чтобы не принимать от бывшего никакой помощи.

Так я почувствовала себя намного легче и свободнее.

– Как видишь… У меня есть работа, – отвечаю ему. Женская обида играет во мне, выдавая следующие слова: – Муж, который меня обеспечивает.

Лгу сама себе. После Новака я так и не смогла склеить своё разбитое сердце.

– Поэтому у меня нет времени на разговоры, прости.

Больше ничего не говоря, срываюсь с места и бегу по лужам, надеясь как можно быстрее и дальше оказаться от ледяного, пробирающего до самого нутра взгляда.

Глава 5

Вероника

– Я дома, – забегаю в квартиру, быстрее скидываю мокрые кроссовки. Кто же знал, что за десять-пятнадцать минут столько нальёт! Всё в воде, ни одного сухого местечка. Теперь бы не заболеть, а то ноги промокли и джинсовка вся насквозь.

Хотела поехать на маршрутке, но, чёрт, там народа тьма тьмущая, фиг влезешь. Пришлось бежать домой своим ходом.

– Бабуль, вы дома?

Или гуляют ещё?

Взгляд опускается на мокрые ботиночки дочки. Да, здесь должны быть, чего молчат тогда?

– По-о-оль? – окликаю ещё раз. Ставлю сумку на тумбочку и в ответ слышу только тихий всхлип.

Настороженно захожу в гостиную. Бабушка сидит на диване, отвернувшись. Вытирает трясущимися пальцами нос.

Подскакиваю к ней, сажусь рядом и обнимаю её.

– Бабуль, ты чего?

Я её плачущей в последний раз только на похоронах мамы видела.

Она пытается мне что-то сказать, но снова завывает. Поворачивается с мокрыми глазами, припадает к моему плечу.

– Я такая дура, Никуль, – вдруг проговаривает, поднимая дрожащую руку. Успокаиваю её, глажу по плечу и ищу дочку взглядом. Не вижу её в гостиной. Может, в своей комнате?..

Страх сковывает меня ледяными лапами. Горло словно пережимают тисками, и я сипло проговариваю:

– А где Поля?..

Она из-за неё плачет?

– В комнате. Наревелась и уснула.

Облегчённо выдыхаю и прикрываю глаза.

Я уже перепугалась и мысленно попрощалась с жизнью.

– Что случилось?

Собирается с духом. Приоткрывает рот и закрывает его, так и не начав говорить.

– Мы гулять пошли, – с трудом выдает после паузы. – В этот раз не по привычному маршруту, почти до тебя добрались. Я и сказала Поле, что ты недалеко работаешь. Она как услышала, руку выдернула и побежала… А там пешеходный переход, красный горел.

Сжимаю пальцы на плече бабушки.

Нет-нет-нет! Она же не скажет, что с моей Пуговкой что-то случилось?

Едва не подрываюсь с места, чтобы побежать в комнату. Проверить, как дочка, но слова бабушки останавливают:

– Она на дорогу выбежала, я догнать не смогла. А рядом мужчина был с собакой. Пёс умный, как человек, оказался. Полю оттолкнул, а сам… под колёса прыгнул.

Глухой удар сердца раздаётся в грудной клетке.

Ещё один. И ещё…

Это ведь не может быть Джек?..

– Ну, я ему сказала, что клинка твоя неподалёку. Он к тебе и побежал. Не знаю, мужчине лет тридцать, собачка, кажется, лабрадор, не уверена… Я же в них не разбираюсь. Поступал такой?

– Поступал, – шепчу онемевшими губами.

Пытаюсь переварить информацию.

Это что же получается – Джек спас Пуговку?

– Всё же нормально, бабуль, – пытаюсь её успокоить, хоть и сама ещё нахожусь в ступоре.

Леон видел свою дочь. Видел…

Благо, с бабулей они ни разу не встречались. Она всю жизнь провела в деревне, а в город перебралась два года назад. На свадьбу приехать не смогла, были проблемы с дедом. А Леону я фотографии не показывала, хоть и частенько вспоминала истории о ней.

– С лабрадором всё в порядке, его жизни ничего не угрожает.

– Радует, – говорит без энтузиазма, продолжая лить слёзы. – Я так виновата, Ник. Надо было держать её за руку крепче! Или вообще не говорить, что ты рядом. Если бы с ней что-то случилось… Как бы я твоей матери потом в глаза смотрела на том свете?

– Ну, ба! – её фраза берёт за живое. Моя мама очень любила Полю. Во всём нам помогала, хоть и здоровье у неё хромало. Она ушла рано, хотя билась с раком до самого конца. Ради внучки… – Главное, что всё обошлось. Не переживай, нервы не восстанавливаются. Побереги себя.

Надо к Поле сходить, глянуть, как она. Для неё такой стресс… ещё и смотреть на сбитую собачку в крови. Она животных любит, не раз просила подарить ей щенка. Но я сказала твёрдое «нет». Я-то ей не могу нормально уделить внимание из-за работы, а кто будет смотреть за питомцем? Ба живёт не с нами, но сидит с внучкой по выходным, когда у меня выпадают смены. Или в ночь, что тоже бывает.

Не вариант.

– Валерьянку пила?

– Не нашла, – мотает головой.

– Сейчас принесу, – встаю с дивана. Первым делом иду на кухню, достаю кружку, наливаю в неё воды и нужное количество капель валерианы. Отдаю бабуле в гостиной, а после всё же решаюсь заглянуть в детскую.

Захожу в комнату, оформленную в фиолетовых и лиловых оттенках, и чтобы не шуметь, посматриваю на дочку с порога. Личико красное, заплаканное, ресницы мокрые.

Вот и погуляли… Очень неудачно.

Вздохнув, ухожу, аккуратно закрывая за собой дверь.

Сумасшедший день. Встреча с призраками прошлого не несёт за собой ничего хорошего. Из-за этого я теперь сама не своя.

Возвращаюсь в клинику после перерыва. Нехорошее чувство тревоги не отпускает меня до самого конца. Раз Джек остался на передержке, Новак точно ещё появится здесь…

Глава 6

Леон

– Здравствуйте, Леон Янович, – пробивается через музыку, долбящую из колонки. Прекращаю колотить грушу, тяжело дышу и ищу взглядом пульт. Я совсем забыл, что Анна, домработница, обещала прийти и убраться.

Снимаю перчатку и ставлю музыку на паузу.

– Я рано? – спрашивает аккуратно женщина, стоя у входа в комнату. Вытираю лицо от пота полотенцем и еле стою на ногах. – Могу ещё погулять полчасика.

– Нет, – устало машу ладонью, хватаю бутылку холодной воды со стола. Делаю несколько глотков и выдыхаю. – Начни со второго этажа. Я ещё позанимаюсь и уеду.

– Поняла, – кивнув, она бегает взглядом по гостиной, разыскивая Джека. – Ой, а где малыш?

Одно напоминание про моего пса – и за рёбрами всё рвётся. Только на несколько часов отвлёкся от мысли, что он лежит в ветеринарной клинике, как снова это врезается в голову.

– Приступай к работе, – грубо кидаю. Анна не виновата, но не могу держать себя в руках. Вновь включаю музыку, надеваю перчатки и срываю злость на груше. Отвлекаюсь, размышляю о своём.

Если вчера я считал, что у меня слишком много проблем, то я дико ошибался. Их стало ещё больше. Помимо опеки над племянником – Джек попал под колёса машины. И если я думал, что это самое страшное в моей жизни, то нет.

Вероника.

От имени бывшей жены начинаю сходить с ума.

Останавливаюсь, откашливаясь. Дыхание сбивается, лёгкие и горло дерёт. Секундная заминка – и всё, теряю контроль над собой.

Прислоняюсь лбом к груше и прикрываю глаза.

Вероника стала другой. Красивой. Роскошной. Но… уставшей. Голубые глаза поблекли. Хотя, казалось бы, она счастлива. Работает ветеринаром, как и хотела. И муж…

У неё есть муж.

Я должен быть рад за неё, что нашла себе спутника, с которым у неё совпадают цели на жизнь. Совпадают ведь? За другого замуж бы она не вышла.

Но от одной мысли, что она целует другого, я прихожу в бешенство.

Отрываюсь от потрёпанной ткани и со всей дури бью по груше.

Раз удар. Два.

Я сам всё просрал. Мы не пришли к общему решению.

Три-четыре.

Сам отпустил её.

А теперь увидел – и вновь пропадаю.

Как в первый долбаный раз.

Помню тот день так чётко, как будто он был вчера.

Пик моей карьеры боксёра. Толпы фанатов, окружающих ринг. Крики, свисты, прилетающие на арену трусы. Все девчонки текли по мне, а я выбрал одну. Ту самую… Я заметил её среди тысячи. Сразу после того, как мне прилетел нокаутирующий удар, я упал на спину, задрав голову и смотря верх тормашками на зрителей.

А там она. Хлопает от шока ресницами, закрыв рот ладошкой.

Первая мысль: «Зачем, дура, припёрлась, если такое видеть не можешь?»

А потом утонул. В мерцающих глазах, похожих на чистое море, где отражается голубое небо. В них плескались волны, бились о скалы в тот момент, когда из моего носа вытекала кровь. Она видела это.

Я поймал тогда такое умиротворение…

Через секунду улыбнулся. Подмигнул. Несмотря на боль во всей черепушке.

Встал на ноги – и на взявшемся из ниоткуда адреналине выиграл бой.

Осмотрелся, а её уже нет. Упустил. Руки в тот момент упали плетьми вдоль тела. Сердце забилось быстрее, а взгляд метался на выход, разыскивая её.

Очередная фанатка, вдруг запавшая в душу. Так я подумал в первый раз.

А потом увидел снова. Когда она пришла на следующий бой.

Помню, как перепрыгнул через ограду, приземлился прямо перед ней. Выпрямился, чуть не разорвав лицо от улыбки. Погрузился в незамутнённые омуты.

– Ты не досмотрела бой в прошлый раз, – сказал самодовольно. – Я выиграл.

Для неё ведь это имеет значение?

– Не хотела дальше смотреть на этот мордобой, – поморщив милый носик, произнесла она. Её тихий голос едва слышался среди криков беснующейся толпы.

– Тогда зачем пришла сюда снова?

– Подруга притащила. Как и в первый раз.

Усмехнулся недоверчиво.

– Не обманывай. Просто решила глянуть на меня ещё раз, – прозвучало слишком нарциссично, ведь я привык, что большинство девчонок приходили на бой ради моей брутальной внешности и натренированного тела. – Влюбилась.

– Мужик, – нагло отозвалась она, бойко уперев руки в бока, – я тебя вообще не знаю. Я в принципе не любительница бокса. И тем более, передутых качков, сидящих на стероидах.

Наверное, те слова стали решающими.

Она действительно выделялась из серой массы.

Не знаю, что на меня нашло. Я резко закинул Веронику на плечо и, как дикарь, сорвав бой, вместе с ней отправился в раздевалку.

Конечно, это не стало победой. Пришлось завоёвывать её, но недолго. Вероника быстро сдалась под моим напором.

Я чувствовал себя мальчишкой, который влюбился в первый раз. Бегал за ней с цветами, приглашал в кино, рестораны. Однако подпустила она меня к себе ближе только после того, как я собственными руками убирал вольеры в каком-то приюте, где она была волонтёром. Не верила, что я способен на такое, не знала о существовании Джека. А я сделал. И оно того стоило.

Несколько месяцев отношений, предложение руки и сердца. Переезд Вероники ко мне и Джеку, которого я купил незадолго до встречи с ней.

Муж и жена… Мне никто не нужен был, кроме неё.

Всё рухнуло в одночасье, когда она сказала, что забеременела. К такому жизнь меня не готовила. Вообще. На уме была только карьера. Тот год должен был стать последним в боксе. Я хотел уйти в свой бизнес, развиваться в нём. Так что дети – совсем не входили в мои планы.

Это была одна из причин.

А вторая…

От злости бью грушу чересчур сильно и застреваю перчаткой в наполнителе.

Млять. Порвалась.

Столько лет висела, терпела все унижения, а тут не выдержала.

Достаю кулак, наблюдаю за тем, как материал, похожий на песок, водопадом летит на пол.

Убрать бы, а то перед Анной стыдно. Сам насвинячил.

Снимаю потрепанные за день перчатки, кидаю на стол, но отвлекаюсь на вибрирующий на телефон. Незнакомый номер.

Отвечаю, пытаюсь сконцентрироваться на входящем звонке. Из-за переживаний о Джеке я не спал всю ночь, а утром срывался на бедной груше, которая пришла в негодность.

И сейчас, когда останавливаюсь, чуть не отключаюсь.

Мигом распахиваю глаза, как только осознаю, что мне звонят из клиники. Что-то говорят в трубку, но шум в ушах не даёт ничего понять.

– Я сейчас приеду, – бросаю спешно, обрываю звонок. И сам не понимаю, как через двадцать минут переступаю порог клиники.

Глава 7

Вероника

Карие, почти черные глаза смотрят на меня с благодарностью. Я только улыбаюсь, продолжаю чесать за ухом Джека, сидящего в клетке.

Спаситель моей неугомонной Пуговки… ребёнка своего хозяина.

Протягиваю ему вкусняшку, задабривая.

А он лежит, кайфует, ожидая Леона, который должен вот-вот подъехать. Как назло, нужно обсудить с ним некоторые нюансы насчёт Джека. И этот разговор выпал на мою смену…

Работа есть работа – не отвертишься.

Дверь в комнату резко распахивается, грохот пугает всех животных в помещении.

– Там тот вредный тип пришёл, – информирует Олег, вызывая моё недоумение. А потом шутливо добавляет: – Хозяин Джека, короче.

– Да, сейчас, – встаю с корточек, на которых всё это время сидела, и выпрямляюсь. С сожалением закрываю клетку, где остаётся кобель. Он любит свободу, а его держат в этой металлической коробке. Но выхода другого нет.

Вздохнув, собираюсь с силами. Опять беседа глаза в глаза.

Тяжело это делать, мать его.

Ещё и совесть гложет. Бабушка в качестве извинения решила подарить Леону плед, который вязала месяц. Такой тёплый, приятный, мягкий на ощупь… Знала, что он ещё придёт и попросила меня передать – сама боится.

Но я не собираюсь этого делать. Сколько бы не повторяла, что этот плед ему не нужен – ни в какую. А ведь так и есть. Придётся спрятать и просто пользоваться им на работе.

Прости, бабуль, но этот жест Леон не оценит.

Выхожу из комнаты, направляясь в приёмную. Никогда этот путь не казался таким коротким. Но уже через минуту выскальзываю в коридор. Как раз в тот момент, когда Леон оплачивает картой услуги.

– Хозяин Джека? – спрашиваю, как и всегда. Не хочу показывать Вике, что знаю его.

Невольно вглядываюсь в мужское лицо. Он как будто всю ночь не спал – черные круги под глазами, уставший вид.

– Уже забыли? – выгибает бровь.

– Я каждый день вижу больше ста человек. Могу не запомнить и ошибиться.

– Ладно, что с Джеком? И когда я могу его забрать? – раздражённо отзывается. Точно не спал…

– Угрозы для жизни нет, поэтому забрать можете сейчас. Только надо будет обрабатывать лапу каждый день. Или приезжать сюда, или дома, самостоятельно.

– У нас есть ещё услуга – выезд доктора на дом, – вставляет свои пять копеек Вика. Вот надо было ей! Нет, чтобы промолчать! – Для нашего района. Если вы живёте поблизости… врач может приходить к вам.

Задумался. Потирает щетинистый подбородок большим пальцем.

– Я как раз живу недалеко.

Неужели переехал? Помню, его квартира была в другом районе.

– Да, давайте, – соглашается. – Приходить будет именно квалифицированный ветеринар? Не зелёные студенты, которым нужна практика?

– Нет-нет, – успокаивает его администратор. А я чуть глаза не закатываю. Ведь студенты-практиканты как раз для того, чтобы выполнять подобную работу. – Вероника Сергеевна займётся этим.

Стреляет в меня предупреждающим взглядом, чтобы я не возмущалась в ответ на её предложение.

А я возмущена до предела!

– Я же этим не занимаюсь, – криво улыбаюсь. – Все вопросы к Павлову.

– Ты лечащий доктор Джека, – произносит с нажимом. Так, аккуратно. И самое печальное – послать её не могу. С племянницей хозяина клиники ругаться не охота. Эта работа семью мою кормит. – Тебе ведь недалеко.

– Меня устраивает, – легко отзывается Леон, даже улыбнувшись. – Оплата сейчас?

Они переговариваются между собой, а я сжимаю ладони в кулаки. Ему вообще нормально? Он хочет видеть в своем доме бывшую, которой однажды разбил сердце? И спокойно будет общаться со мной?

Нет, я знала, что у Новака не всё в порядке с головой, но не настолько!

Зло отворачиваюсь, направляюсь обратно в кабинет.

– О, кстати, Анна Михайловна звонила, – летит мне вслед от Вики.

Зачем моя бабушка звонила ей?..

– Спросила, передала ли ты благодарственный подарок спасителю её кровиночки.

Скриплю зубами. И машинально оборачиваюсь, боясь слишком долго стоять к Новаку спиной.

Бабушка!

– Вам, кстати, – улыбчиво говорит Леону. Вы гляньте на неё! Волосок на палец наматывает, флиртуя!

– Мне?

– Ага. Это же вы спасли Пуговку, – и взглядом в меня стреляет. – Маме бы отблагодарить, да?

– Да, точно, – цежу сквозь зубы. Жестом прошу закрыть эту тему. Вика, благо, догадливая, тут же замолкает. А я быстро забегаю в кабинет, беру огромный пакет и возвращаюсь с ним в приёмную. Вручаю Новаку. – Уверена, вам не надо.

– Надо, – с улыбкой принимает подарок. – А дайте номер Анны Михайловны. Хочу узнать, в порядке ли девочка.

– С ней всё хорошо, – отрезаю.

Он хмыкает, неудовлетворённый моим ответом.

– Ладно. Когда ждать Джека?

– Вам его вынесут. Вик, можно тебя на минутку?

– Да-да, сейчас, – выходит из-за стойки и следует за мной. Мы скрываемся за дверьми, проходим чуть дальше по коридору, и я оборачиваюсь, дёргая её за рукав.

– Ты чего? – хлопает ресницами.

– Он не знает, что я мама Полины.

– А, да?

– Ты как себе это представляешь? Здравствуйте, ваша собака пострадала, потому что я плохо воспитала своего ребёнка и не объяснила, как работает светофор? Конечно, я не сказала. И ты молчи. Не надо ему об этом знать.

Правда, причина совсем другая…

Леон не должен знать, что у меня есть ребёнок, от которого он однажды сказал мне избавиться.

Глава 8

Прошлое

– Вот. Справка об аборте. Уверена, ты бы попросил её, – буквально бью ладонью по рабочему столу мужа вместе с бумажкой. Боюсь, что тремор рук выдаст моё волнение.

Леон без каких-либо эмоций берёт её, читает и кивает.

Его вообще не беспокоит, что он послал жену на аборт только потому, что ему рано иметь детей? Даже ничего не испытывает. Не мучается…

А я тем временем ревела два дня подряд.

– Молодец, – сухо и коротко.

И всё. Это всё, что он может сказать.

Я готова разрыдаться на месте. Выплеснуть все эмоции, накопившиеся за эти двое суток. Но беру себя в руки. Ссора нужна только мне. Ему-то плевать.

– А ещё… Я подала на развод.

Это решение далось мне тяжело. Леона я люблю до безумия. Он был моим первым мужчиной. Я хотела завести с ним семью. Мне было бы достаточно и одного ребёнка! Но он против.

Поэтому… чаша весов склонилась в сторону малыша. Я не решилась сделать аборт. Купила справку в надежде, что Леон поверит.

И всё, конечная.

Мы больше не сможем быть вместе. Я не хочу скрывать свою беременность, чтобы потом он ненавидел нашего ребёнка, когда тот родится.

Нет, не позволю…

Мы разведёмся. Я спокойно рожу и воспитаю сына или дочку сама.

– Ник, – муж впервые напрягается, вставая из-за стола. Подходит ко мне. Его близость заполняет шкалу моего раздражения и злости. – Не делай глупостей.

Крепкие мужские ладони, от которых я всегда млела, опускаются на мою талию. И я тут же отшатываюсь, лишь бы он не трогал меня. Не марал своими руками ребёнка, даже через моё тело.

– Ты серьёзно думаешь, что я буду и дальше любить убийцу нашего малыша?! – голос почти превращается в крик.

– Это даже не ребёнок. Ты никого не убивала.

Он тянется ко мне, чтобы обнять. Снова. А я отшатываюсь. Ухожу всё дальше и дальше. Не такого Леона я полюбила, не такого.

Сдерживаю горькие слёзы и маты, которые вот-вот вырвутся из горла.

– Нет, Леон, всё не так. Это первый аборт… А что дальше? А если это повторится? Два, три? Ты так и будешь мучить меня, отправляя на аборты только потому, что тебе рано?

– Этого больше не повторится, – буквально цедит сквозь зубы и шумно выдыхает носом.

– Не повторится, – подтверждаю, кивая. Снимаю с безымянного пальца кольцо. Оно будто приросло к коже за эти годы. Кидаю ему в ноги. – Потому что я ухожу от тебя.

– Вероника, – с твёрдостью произносит моё имя. И уже менее решительно заявляет: – Глупости, перестань.

Это что, страх в его глазах, в его голосе?

Он серьёзно переживает, что я уйду?

Новак не знает таких чувств, а тут… Сердце рвётся на куски. Я его люблю. Безмерно. На секунду чуть не сдаюсь, когда он шепчет:

– Зай, я люблю тебя. Пойми меня, пожалуйста. Сейчас я не готов и буду самым хреновым отцом на свете. Но потом…

Не слушай его, не слушай!

Я не смогу скрывать свою беременность, а этого ребёнка он не примет.

Рано или поздно он узнает, что я его обманула. Возненавидит и меня, и малыша. Я не выдержу!

– А я не готова жить с тобой и дальше, – говорю через силу, обхватив себя руками. – Я всё решила. Я тебя больше не люблю.

Жестокие и лживые слова.

Новак не остановится, заполучит меня всеми путями, если я дам ему хоть малейший шанс. Но никогда не вторгнется в мою жизнь, зная, что я ничего к нему не чувствую. Мы это уже обговаривали…

Он ничего не отвечает. Стоит, как камень, в метре от меня. Сжимает до хруста кулаки. А я отворачиваюсь, смахиваю ладонями слёзы и отправляюсь в новую жизнь. Без него.

Настоящее

– Ма, не хотю. Не хотю-ю-ю-ю!

Истерика дочери возвращает меня в реальность. Просыпаюсь от своих мыслей, поднимаю взгляд на Пуговку и часто хлопаю ресницами. Я выпала из жизни, пока мы с дочкой ели.

– Не фкуфно, – отстраняет от себя тарелочку с супом и вздёргивает милый носик пуговкой, из-за которого и получила своё прозвище.

– Ба готовила ведь, – хмурюсь. – У неё всегда вкусно.

Либо опять хитрит, либо и правда так. Но это же невозможно.

Пробую суп из своей тарелки.

Вот же маленькая обманщица…

– Ну-ка, – зачерпнув ложкой свой суп, даю ей. – Вкусно же?

Полина, мотая головой и маленькими хвостиками, пробует и довольно кивает.

– У тя фкуфно, – хитро улыбается. Её заразительная улыбка передаётся и мне. – А кофеты буем?

– Так вот ради чего ты всё это устроила, – смеюсь, легонько щёлкая её по носику. – Но конфет нет.

Ограничиваю сладкое специально, а то с зубами проблемы будут.

– Еть! – радостно произносит и спрыгивает со стульчика. Несётся в коридор, быстро возвращается, приносит коробку конфет и плюшевую игрушку в виде собаки. – Оть. Тятя пиходил. Пинёс.

Какой ещё дядя?

Глава 9

Напрягаюсь, беру телефон со стола и захожу в интернет. Вбиваю в поисковик: Леон Новак. Мне тут же вылетает вся информация о нём. Статья на википедии, куча фотографий… с рингов, из жизни. Разные интервью. Ни на одном кадре нет его с девушкой… или со мной. Может, где-то в недрах можно и накопать, но мы скрывались. Я не хотела быть обсуждаемой, так что мы пришли к общему мнению – счастье любит тишину.

Как оказалось… Не всегда.

Цепляюсь взглядом за один заголовок.

«Леон Новак заканчивает свою карьеру».

Чего-чего? Не верю!

Бывший муж обожал бокс. Я и не думала, что подобное может произойти. Даже когда он решил сколотить свой бизнес, то не собирался уходить из спорта. А тут… Неожиданно. Или он просто не информировал о своих планах?

Запись была сделана месяц назад. Совсем недавно…

На секунду начинаю переживать за этого человека. Хочется встретиться и спросить, что случилось в его жизни, раз он так поступил, но осекаюсь. Нужно прийти в себя и перестать испытывать ностальгические чувства.

Открываю фотографию Леона, где хорошо видно его лицо. Задерживаюсь на ней взглядом, чувствую укол в сердце – и показываю дочери.

– Этот дядя?

Малышка внимательно всматривается в экран, отвлекаясь от коробки конфет, которую пыталась открыть. Сладости явно недешёвые – таких в супермаркетах мы не видели. А учитывая красивое оформление и иностранный текст на обратной стороне – импортные. Как он любит.

– Дя, – бодро качает головой.

Значит, приходил… Как узнал?

Вика. Блин, Вика. Не умеет держать язык за зубами! Я же её просила!

Пока помогаю дочери распаковать коробку, звоню нашему администратору. Не успеваю ничего сказать, когда обрываются гудки, она меня перебивает:

– Я не говорила, что вы как-то связаны, – тут же защищается. – Он просто хотел узнать, как Полина. Надеялась, что он приедет, пока ты будешь на работе. А он сейчас явился, да?..

– Нет, – нахмурившись, немного успокаиваюсь. Не знает… Это утешает. – Больше ничего не говорила?

– Не-не. Просто про бабушку и всё. Он спрашивал, кто мама девочки, но я отмазалась, мол, она сейчас на выезде, а потом уходит в отпуск, так что встретиться с ней не получится.

– Ладно, – вздыхаю, расправившись с упаковкой. Ругаться смысла с администратором нет – уже всё сделано. Отключаюсь, достаю Пуговке одну конфетку. – На сегодня хватит.

Выпячивает обиженно губки, но угощение берёт. Прячу коробку в кухонный ящик повыше, опираюсь ягодицами о столешницу и, подставив большой палец к губам, кусаю его.

Нехорошо всё это, нехорошо…

***

На следующий день отвожу Пуговку в сад. Затем нехотя, еле-еле шевеля ногами, бреду на работу. Сегодня мне дадут адрес Новака – и придётся ехать к нему. В клинике пытаюсь отстреляться, выпросив у второго администратора, Алёны, вольную. Прошу подменить меня, но, как назло, все либо заняты, либо просто не хотят брать сверхурочные.

И надежды никакой нет.

День пролетает незаметно. Алёна присылает мне адрес. Это оказывается недалеко. Между нашими домами двадцать минут ходьбы. Наверняка Леон живёт где-то в тех шикарных новостройках под двадцать этажей.

Если глянуть со стороны на наш район – с одной стороны богачи обитают, с другой нищие. То есть я.

Почему так много совпадений? Мы живем на съемной квартире, поближе к работе и саду. Бабушка же в той, что осталась от мамы. И он точно не знал, что мы здесь.

Весь путь до его дома уговариваю себя, что всё будет хорошо. Я приду, обработаю собаке лапу, а потом без лишних разговоров – уйду.

Этого плана придерживаюсь до дверей его квартиры. Нажимаю на кнопку звонка, через полминуты слышу поворот замка. Дверь распахивается, и я вижу на пороге Новака.

Он как всегда в своей манере – ходит по дому без футболки. Судя по шортам, в которых он обычно тренируется, и перебинтованным рукам, только что разминался.

Но разве он не ушёл из бокса? Зачем продолжает заниматься?

Глупый вопрос, Ник. Ты можешь бросить спорт, но спорт никогда не уйдет от тебя так просто.

– Я к Джеку, – выпаливаю вместо «привет».

– Не ко мне же, – иронично, но без эмоций проговаривает, отходя от двери. Поворачивается ко мне своей по истине мощной и натренированной спиной. На все лопатки протянулась татуировка в виде ангельских крыльев. Знаю, что он её ненавидит. Сделал в молодости, в начале карьеры, по глупости. – Заходи.

Перешагиваю порог, хлопаю за собой дверью. Разуваюсь, не выпуская из рук небольшую сумку, где лежат все лекарства и материалы для перевязки.

Спешу за мужчиной, невольно оглядываясь по сторонам.

Квартира большая, двухэтажная. Для одиночки – перебор с помещением.

Или у него кто-то есть? За четыре года у него явно были отношения… Он ведь любимец девушек.

Мотаю головой. Не хочу забивать её этими мыслями.

Заходим в гостиную. Замечаю Джека, отдыхающего в большой и просторной лежанке.

– К лапе лезет? Или ты не следил? – включаю врача, а не девушку, что решает проверить, как живет её бывший.

– Пытался пару раз. Потом перестал.

Джек умный: скажешь – и всё поймёт.

При виде меня открывает глаза, но голову не поднимает. Болеет, солнышко… Он ещё после витаминов и капельниц. Крови много потерял.

Присаживаюсь на пол, рядом с Джеком. Неудобно до жути. Надо было надеть что-то свободное, а не узкие джинсы.

Машинально чешу пса за ухом.

– Мне надо, чтобы он лёг на спину, – прошу. Леон садится на диван, откидываясь на его спинку. Он будет смотреть?

– Скажи ему это. Ты же знаешь, что он выполнит.

– Вы хозяин, – проговариваю вежливо и ставлю между нами стену этим обращением.

А во рту горечь собирается. Всё потому, что два года из жизни так просто не забудешь.

– Дайте команду или переверните его сами.

– Скажи. Он послушает, – напирает, как и всегда.

Вряд ли. Пёс уже забыл меня за четыре года. Хотя раньше… да, он слушался и меня.

– Упертый баран, – цежу сквозь зубы на Новака. Замечаю краем глаза, как дёргается его плечо от недовольства.

– Джек, – слетает с моих губ. – Перевернись на спину.

Пёс медленно встаёт с лежанки и, прижав ушки, плюхается на спину. Прижимает передние лапки к груди, а задние полностью расслабляет. Он думает, что ему сейчас будут чесать пузико, а на самом деле… Прости, Джек, будет неприятно.

Приступаю к своей работе.

Но этот испепеляющий взгляд напрягает.

– Так и будете смотреть?

– Нельзя?

– Можно, – пожимаю плечами. – А зачем?

Не хочу, чтобы Леон был рядом. Потому что… как бы я не отгораживалась от прошлого, он снова окунёт меня в него.

– Будете сами обрабатывать? Если так, могу показать, как правильно.

– Доверюсь тебе. У меня руки не под это заточены.

Продолжает прожигать во мне дыру. Стараюсь не думать об этом, но не получается. Всему виной Новак, что не может держать язык за зубами и всё же выпаливает:

– Почему не носишь обручальное кольцо?

Глава 10

– Сняла, чтобы не мешало, – отрезаю, не желая и дальше продолжать этот разговор.

– Как поживает Анастасия Георгиевна?

Имя моей матери заставляет меня вздрогнуть. Рана слишком свежа несмотря на то, что её нет уже два года.

От светлого, но колющего воспоминания случайно делаю Джеку больно. Он скулит, однако стойко терпит.

Смотрю на пса виновато, пытаюсь не заплакать, когда отвечаю бывшему мужу:

– Мама умерла.

Тишина оглушает. Леон ничего не говорит, только отрывается от спинки дивана. Переносит корпус вперёд и, свесив руки, сковывает их в замок.

Они хорошо ладили. Даже когда я рассказала матери, что Новак послал меня на аборт, она всеми силами пыталась сохранить наш брак и хотела лично говорить с Леоном. Искала ему оправдания, хоть и не поддерживала его идею. А когда мы развелись, она была той единственной, благодаря кому я не сошла с ума.

– Когда? – разносится хрипло. Ему тяжело. Иногда мне казалось, что она воспринимала его как сына, а не как моего мужа. И относилась к нему соответствующе. Леон рос без матери, с жестоким отцом, поэтому любви ему не хватало.

– Два года назад. От рака.

Я хотела написать ему ещё тогда. Мне было плохо – и я была готова позвонить ему, попросить приехать, а потом несколько дней, не отходя ни на шаг, плакать в его футболку.

Но сдержалась. Из-за Поли. Из-за обиды на него.

– Мне жаль, – искренне произносит. – Сочувствую.

Коротко киваю. Беру бинты, начинаю перевязку. Лишь бы отвлечься и нос не горел от подступивших слёз.

– Как Лев? – спрашиваю непроизвольно, переводя тему на его брата. Противоречу сама себе. Но лучше узнать, как поживают его родственники, чем разрыдаться здесь, на полу в его доме. Затем почувствовать сильные руки на плечах, вновь вдохнуть аромат его тела.

– Он… тоже умер.

Останавливаюсь с бинтом в руках, так и не сделав перевязку.

– Когда? – сглатываю.

Не представляю, как ему сейчас тяжело. Их в семье было трое – Леон, Лев и их отец. С последним у меня не заладилось, поскольку он был сам себе на уме. С их матерью знакома не была – она умерла, когда они были детьми.

Братьями Лев и Леон были не только по крови, но и по отношению, царившему между ними. Они всегда были вместе, помогали друг другу, стояли горой. А теперь… Новак потерял родного человека. Жёстко.

– Полтора месяца назад. Недавно было сорок дней.

Я не спрашиваю, как это произошло. Не терзаю душу.

– Поэтому уходишь из бокса?

– А ты откуда знаешь? – спрашивает с энтузиазмом, не так тоскливо, как до этого.

– Про тебя девчонки в клинике все уши прожужжали, – говорю ему то, что первым приходит в голову. Не могу же я признаться, что он приходил домой именно ко мне и… к дочери, из-за которой чуть не погиб его пёс.

На секунду становится жалко бывшего.

Он потерял мать в детстве, меня четыре года назад, брата совсем недавно… А тут и Джек кидается под машину.

– Отчасти. Есть причины, – отвечает без деталей.

Больше мы не говорим о личном. Я заканчиваю перевязку, встаю с пола и даю рекомендации по уходу за животным. Попутно собираю весь свой инвентарь, а затем еле плетусь к выходу. Слишком много новостей и эмоций пережила за этот вечер.

Ставлю сумку на тумбочку, нахожу ложку для обуви, без которой Леон жить не может, и обуваюсь.

– Если приду завтра в это же время – будет удобно? – спрашиваю уже без какого-либо волнения. Я ожидала, что будет хуже. Что мы начнём общаться слишком близко или он вообще будет приставать, но этого не случилось.

– Да.

Киваю, встаю на носочки и тянусь за своей джинсовкой. Кажется, я положила её в прошлый раз на тумбу, потому что повесить её так высоко – у меня точно не хватило бы роста.

Леон, видя мою попытку, подаётся вперёд, протягивает руку к куртке и легко снимает её для меня.

– Забыл уже, что ты такая мелкая, – усмехается.

Всегда шутили между собой: как же он увидел меня в толпе высоких девушек? Хотя с ростом метр семьдесят у меня никогда не было проблем.

Мужчина подаёт мне джинсовку. И вместе с ней делает шаг вперёд, вдруг зажимая меня в коридоре. С виду он был таким просторным, а сейчас это помещение настолько тесное, что я ощущаю себя шпротой в консервной банке.

– Леон, – с нажимом произношу его имя. Словно дрессирую собаку. – Отойди.

Ладони поднимаются вверх, касаются его прохладной кожи. Подушечки покалывает, а взгляд Новака утяжеляется, когда я дотрагиваюсь до него.

Но мне нужна дистанция!

– Не могу, – произносит, поднимая одну руку. Тянется к моему лицу. Или затылку. Помню, как он любил держать меня во время поцелуя за голову.

Да нет… Он же не собирается поцеловать меня?

Может, наступить ему на ногу и убежать?

Не знаю!

Сглатываю и пытаюсь увернуться от его ладони. Делаю это, но пальцы Леона всё равно достигают цели – моих волос. Он дотрагивается до каштанового цвета пряди, пропускает её через пальцы и наматывает на фалангу.

– От тебя вкусно пахнет.

– Леон.

– Повезло твоему мужу.

Он так же резко и неожиданно отпускает меня, отходя назад. Отворачивается и как ни в чём не бывало шагает обратно в гостиную, где лежит Джек.

– Хорошего вечера, Ник. Увидимся завтра, – машет мне на прощание рукой.

Всего секунда – и я пулей вылетаю из квартиры, бегу к лифту, забывая ветеринарную сумку у него дома.

Глава 11

Леон

Усмехаюсь, провожая Веронику взглядом. Так торопилась, что забыла у меня свои вещи. Вернётся, или не ждать? У нее здесь деньги и телефон, или с собой?

Ладно, подожду десять минут и пойду в душ.

Возвращаюсь обратно к Джеку, и ощущаю тяжесть между рёбер от грустной мордашки пса. Присаживаюсь рядом с ним, чешу за ушком и жалею бедолагу.

Рад, что всё обошлось. И с ним всё в порядке и с девочкой. Злость на неё и бабушку прошла очень быстро. В момент аварии вообще думал, что сотру их с лица земли, а потом отлегло. Съездил, узнал, как мелкая. Увидев меня, она немного смутилась, пряталась за халатом бабушки. А потом, когда созрела, подошла и сказала:

– Пости.

Не мог злиться. Потрепал по макушке, успокоил её, вручил купленную помощником игрушку.

Дети милые, искренние. Не подстраивают своих эмоций, говорят все честно. И я видел эту вину в голубых глазках, которую не сыграешь.

Невидимая удавка сдавливает шею, когда думаю о той малышке.

У нас с Никой могла бы быть такая же.

Одна мысль об этом выворачивает все органы наизнанку.

Пожалел ли я тогда о сделанном? До сих пор задаюсь этим вопросом. Я не желал детей. И сейчас не готов, хоть и отношусь к этому проще. Раньше воспринял в штыки, а сейчас… Думаю, легче.

Но одна мысль о том, что скоро в моём доме появится ребёнок – вызывает страх.

Я буду хреновым отцом.

У меня был отличный пример – мой родитель. И я не хочу быть, как он. И боюсь, что стану.

Останавливаюсь у тумбочки с телевизором и посматриваю на настенные часы. Пятнадцать минут, а Ника ещё не вернулась. И видимо не вернётся – такое уже было. Она ушла. С концами…

Можно идти в душ.

Тянусь к одиноко лежащему обручальному кольцу на деревянной поверхности. Надеваю на безыменный палец правой руки. Каждый раз, снимая на тренировки, ощущаю пустоту.

Четыре года прошло, а я всё никак не могу избавиться от него. Привязанность заглушил, как и все чувства, а от это кольцо оставляет частичку нашего светлого прошло в памяти.

Отвлекаюсь на вибрирующий телефон.

Юрист.

Давно от него не было звонка.

– Леон Янович, – начинает напряжённым голосом, после того, как отвечаю на звонок. – Плохие новости. Только этого мне не хватало.

– Ну?

– Опеку над Матвеем хотят оформить ваши родственники со стороны отца.

Млять.

– Они уже принесли ряд документов. К сожалению, становится всё труднее. Я стараюсь сделать всё, что могу, но вы же понимаете, что предпочтение отдаётся семейным парам?

– Да он им нахрен не нужен, – ругаюсь вслух и бью ногой по валяющейся игрушки Джека. – А вот наследство брата – да.

Мне оно не сдалось – я и так купаюсь в роскоши.

– И что мы можем сделать?

– Вы были ведь женаты?

– Так.

– Я подал все документы на рассмотрение. Скорее всего с вашей бывшей женой свяжутся, чтобы узнать мнение о вас. Вы можете связаться с ней заранее и договориться о положительной характеристике?

Это провал.

Какие положительные слова от девушки, которую я послал на аборт в прошлом? Сам не верю во весь этот бред.

Да и Нику впутывать не хочу. У неё своя жизнь, и я бы хотел, чтобы она и дальше жила счастлива вдали от меня.

Но порой я противоречу сам себе. Как тогда, в клинике. Обрадовался, что ко мне будет ходить именно она.

Как пятнадцать минут назад, в коридоре. Резко захотелось почувствовать её дурманящий аромат лаванды. Она пользовалась этими духами в прошлом.

Желал коснуться её мягкой шелковистой кожи. Вплести пальцы в волосы.

Секундное помешательство.

И боюсь, что они будут ещё.

– Саш, предложи им бабок, – уже начинаю беситься от всего этого дерьма. В жизни все всегда решают деньги, а тут не могут? Чтобы просто забрать племянника себе? – Что ты как маленький?

– Рисково. Если не возьмут, сам понимаешь, возьмут на карандаш.

– Пробуй. Я и так в безвыходном положении.

Вероника мне не поможет. Пытаться смысла нет.

– Хорошо, я свяжусь с вами, как что-то станет известно.

Нервно постукиваю по дереву пальцами.

– Кто его хочет усыновить? Фамилию скажи.

У отца много родственников жадных до денег. Все сидят без них, а тут отличный шанс получить компанию, загородный дом и несколько машин в придачу.

– Карповы.

Мда, а я ещё сомневался. Конечно же, они.

– Можешь назначить с ними встречу на завтра? Я переговорю с ними.

– Хорошо, ещё позвоню.

Он отключается, а я места себе не нахожу. Хреново.

Жизнь надо мной точно глумится. Сначала даёт ребенка, от которого я отказываюсь, а теперь не могу получить того, кого хочу.

Точно наказание.

Смотрю в коридор, на стоящую ветеринарную сумку на тумбочке и кручу в руках телефон.

Нет, Ника не поможет. Она всё ещё зла на меня, что видно в её голубых, небесных глазах.

Ничего, решу всё сам.

Глава 12

Вероника

– Алексей Дмитриевич, – хожу хвостиком за коллегой.

Он важно шагает по коридору, листает бумажки и в очередной раз отмахивается от меня:

– Нет, Ника, сама.

Останавливаюсь за его спиной, топаю зло ногой.

– Одним животным меньше, другим больше. Ну, возьмите Джека на себя!

– Нет, – вновь разрезает воздух беспощадный отказ.

Почему мужчины такие невыносимые?

– У меня своих хватает.

– А если я скажу, что владелец собаки – мой бывший муж и мне просто некомфортно находиться с ним рядом? – наконец, не выдерживаю и выпаливаю всю правду ему в затылок.

– Ник, ты вроде взрослая девушка, – не замедляясь ни на секунду, продолжает шагать вперёд и увлечённо смотреть в документы. – А такие глупые отмазки придумываешь. Ладно, я работать.

Он скрывается в помещении, где сидят животные на передержке, и буквально хлопает перед моим носом дверью.

Да что ж такое!

Через десять минут уже нужно выходить из клиники и идти к Новаку. А я так и не нашла замену, кто мог бы сделать это вместо меня.

Придётся принимать этот бой самой?

Да…

Со вздохом направляюсь в комнату для персонала, где переодеваюсь, беру свои вещи, а потом прогуливаюсь к дому Леона. У порога его квартиры нерешительно мнусь на коврике, боясь нажать на звонок.

Замечаю, что дверь открыта.

Стучусь, захожу внутрь, разуваюсь. Оглядываюсь по сторонам, нахожу свою нетронутую ветеринарную сумку и, взяв её за ручку, тихонько шагаю в гостиную.

Никого нет? Вряд ли, ведь было не заперто.

Может, грабители?

Накручиваю себя, но все мои варианты разлетаются в пух и прах, когда вижу Новака, сидящего за барной стойкой и попивающего… алкоголь?

С каких пор?

Он никогда не употреблял!

А вдруг там чай? Ага, в той стеклянной бутылке со знаменитой маркой виски – точно будет чай.

Случилось что-то?

Пытаюсь не зацикливать на этом внимание.

– Здравствуйте, – прохожу внутрь гостиной, ищу Джека взглядом. Его нет на лежанке. – А где?..

Леон, не реагируя на меня, смотрит вниз, под свои ноги. А там, растянувшись под барным стулом, лежит унылый лабрадор. Что-то не нравится мне эта вялость… Помню его другим, игривым. Хотя это ведь может быть возраст.

– Ко мне, – зову пса. Он лениво и нехотя встаёт с пола, плетется в мою сторону, прижав ушки и виляя хвостом. Падает на лежанку, ждёт дальнейших указаний. – Ляг на спину.

Он и правда невероятно послушный и делает всё, что я говорю.

Обрабатываю лапу. На этот раз в тишине, без разговоров.

Заканчиваю быстро и мысленно благодарю Новака, что он не вмешивается.

Но всё это – напрягает.

Собираю вещи, встаю, оставляя пса в покое. И чёрт меня дергает – подхожу к барной стойке, за которой сидит Леон. Его плечо поднимается, а взгляд летит на меня.

– Тебе нельзя, – забираю у него бутылку. Она почти целая – недавно пить начал. – У тебя режим.

В ответ слышится смешок.

– Ты не забыла? Я ушёл из бокса.

Черт, точно.

– Все равно алкоголь ничего хорошего не принесёт, – закупориваю бутылку и ставлю подальше от него.

– М-м-м, – мычит, разворачиваясь ко мне на барном стуле. – Что это? Переживаешь за меня?

Сама не знаю. Просто порыв. Долбаная забота. Я уже привыкла к этому. Мой ритм жизни – забота о дочке, затем – о животных в клинике. Это уже въелось в меня, поэтому и веду себя так с этим человеком.

– Просто, – отворачиваюсь и невольно цепляюсь взглядом за его руку, на пальце которой поблескивает обручальное кольцо. В прошлый раз я его не замечала.

Так он женат… Вот зачем ему такая огромная квартира в два этажа. Леон просто не один. А пьёт… потому что поругался с ней?

– Ладно, мне пора, – нервно поправляю волосы, не зная, куда деть руки. И отворачиваюсь. Делаю шаг, чтобы уйти. На сегодня моя миссия закончилась.

Неожиданно на тонком запястье ощущаю стальную хватку. И горячие пальцы…

Дёрг!

Прокручиваюсь на пятках, оказываясь лицом к Леону между его широко расставленных ног.

– Ты что, успел напиться? – отшучиваюсь, пытаясь побороть взявшуюся из ниоткуда тревогу. – Вроде немного выпил. Или тебя уже от запаха алкоголя торкает?

Услышав мои слова, он встаёт со стула. Отшатываюсь на шаг назад. Но это всё, что он позволяет сделать. По-прежнему держит меня за запястье.

Хочу отдалиться ещё, но не успеваю.

Леон отпускает руку, но обхватывает меня за талию и одним движением меняет нас местами. Позади – стул, а впереди… Мой ночной кошмар.

– Ты что себе позволяешь? – широко распахнув глаза, пытаюсь его вразумить.

Не выходит.

Одно движение и ноги отрываются от пола. Меня, как игрушку, сажают на стул. Раздвигают колени, которые я тут же пытаюсь сжать, но лишь сильнее смыкаю на теле уже втиснувшегося между ними мужчины.

– Торкнуло, – подтверждает. – От запаха. Твоего.

Нервно смеюсь.

– Леон, – нахмурившись, произношу строго. – Я же говорила, алкоголь на тебя плохо влияет.

Пальцами хватает меня за подбородок. Задирает его, запрокидывая мою голову чуть назад. Смотрю в его леденящие голубые глаза, в которых не было ничего, когда он посылал меня на аборт. Только холод. Знойная стужа.

А сейчас… Непонятно что творится.

Внезапно его лицо оказывается слишком близко. Дёргаю запястьем, которое опять находится в плену. Второй рукой упираюсь ему в плечо, пытаюсь оттолкнуть.

И всё тщетно.

В следующую секунду Леон подаётся вперёд. И врезается поцелуем в мои губы.

Глава 13

Ладонь горит. Сильно.

Я ударила Леона по лицу.

Он серьёзно надеялся, что после всего, что он сделал, я буду целовать его? Плавиться в его руках, раздвигать ноги и клясться в любви?

Ни за что!

Он пытался лишить меня Поли.

С вызовом смотрю в его горящие злобой глаза. Готова замахнуться ещё раз и отбиваться что есть сил. Пусть не думает, что я сдамся просто так.

– Придурок, – выплёвываю, соскакивая со стула и соприкасаясь телами с бывшим ещё сильнее. Он придавливает меня мышцами к стулу, и я ощущаю каждый рельеф. Торс, пресс… даже его возбуждение, упирающееся в низ моего живота.

Испуганно подаюсь в сторону, освобождаясь от его близости. С трудом выдергиваю руку и лечу прочь. На этот раз не забываю свою сумку и вместе с ней сигаю на выход, тяжело дыша.

Знала ведь! Знала, что мой визит к нему может закончиться чем-то подобным!

А теперь меня трясёт. Пальцы дрожат, в груди всё клокочет, а коленки подгибаются.

От ненависти. От страха. От секундного желания.

Леон успел запустить язык в мой рот. Успел пробраться под футболку и провести горячими пальцами по талии. Я чувствовала его эрекцию!

Четыре года прошло, а в моём теле всё еще звучат отголоски нашей с ним любви.

Проклятье!

Я готова метаться из стороны в сторону, но боязнь вести себя так в лифте стопорит меня на месте. Вдруг застряну – только этого мне не хватало!

Выбегаю на улицу и полной грудью вдыхаю свежий майский воздух.

Так, спокойствие!

Он напился. Перебрал. Да, для него несколько глотков алкоголя уже противопоказано.

Завтра всё будет хорошо!

Нет, не будет.

Думаю об этом и начинаю паниковать сильнее. Пока совсем не свихнулась, срываюсь с места и направляюсь в сторону сада, за Полиной. Благо, он недалеко, в шаговой доступности.

Когда мысли съедают меня изнутри с потрохами – перехожу на бег.

А как вижу Пуговку, вырывающуюся из рук воспитательницы, так и успокаиваюсь. Моё сокровище мчится на всех парах, врезается в меня, присевшую на корточки, и со всей любовью целует в щёку.

– Ма-а-а-а, – тянет, повиснув на шее. Страх и волнение как рукой снимает. Обнимаю доченьку в ответ. – Скусяя.

– Скучала по мне? – переспрашиваю. Мозг не соображает.

– Та. Кусять очу.

– А ты чего, в садике не ела?

Мотает головой.

– Суп – фу, – говорит чётко, показывая мне язычок. – У ба уснее.

Я тихонько смеюсь, беру малышку за ладошку и встаю.

– Тогда идем домой, кушать будем. Сделаем картошечку с котлетками, да?

– Дя-я-я-я, – радостно визжит, услышав о картофеле. Не знаю, откуда такая любовь к нему. – Поси. Поси быстее.

Тянет меня в сторону дома. Запомнила дорогу, совсем взрослая стала.

По пути к квартире болтаем с ней, я рассказываю о кошечках и собачках. Такие истории она любит, поэтому слушает внимательно, иногда переспрашивая. А мне и в радость – я не думаю о Леоне.

Дома мы вместе готовим ужин. Она мнёт ладошками фарш, пока я чищу картофель и ставлю кастрюлю с водой на огонь.

– Тяк? – показывает мне в крохотной ручке сгусток несформированного фарша.

– Смотри, – ласково беру её за ручки и вместе с ней леплю котлетку. – Надо, чтобы шарик был гладенький, а не как ёжик.

Внимательно наблюдает за каждым моим движением.

– Ёик, – повторяет за мной и тут же начинает фыркать так, как это обычно делают ёжики. Пытается воспроизвести мои действия и сделать нечто похожее. И получается ведь гораздо лучше! – Тяк?

Не успеваю ответить – меня отвлекает вибрация телефона, который сразу хватаю в руки.

– Да, солнышко, поделай ещё и клади сюда, – указываю ей на тарелку. Сама смотрю в экран, надеясь, что это ответил Павлов, который заменит меня завтра на выезде к Новаку. Как только пришла домой – написала всем знакомым ветеринарам, предложила работу на дому у Леона. Я даже готова заплатить больше, чем мне обещают в клинике!

Но нет.

Это не замена. А бывший муж.

Откуда у него мой номер телефона? Чёрт, наверняка узнал в клинике под предлогом, что нужно поговорить о Джеке.

«Я вёл себя как ублюдок», – читаю каждое слово и пытаюсь это переварить.

Ублюдок – слишком громко. Скорее, это было некрасиво и мерзко. Он знает, что у меня есть муж, хоть и выдуманный мною же, но все равно стал распускать руки.

«И? Зачем ты мне это пишешь?» – отправляю через несколько секунд раздумий. Сразу же загораются две галочки рядом с сообщением. Прочитал.

Печатает…

Мельком поглядываю на Пуговку, которая неумело, но старательно лепит котлеты.

«Чтобы ты знала, что я не со зла. Ты права, алкоголь плохо влияет на меня. Не смог сдержаться. Пощёчина была заслуженной».

Укол вины бьёт меня прямо в сердце. Может, я слишком предвзята к нему из-за прошлого? Люди ведь меняются? Он вон, раскаивается.

– Ма, – радостно щебечет моя птичка, показывая очередной ёжик из фарша.

Вылитая копия Леона. Присмотрись к ней и к нему – их не различишь. Чего только голубые глаза стоят… И у меня, и у Леона одинаковый цвет. Но… есть что-то в них такое, отличающееся, благодаря чему можно сказать сразу: Поля пошла в отца.

Которому она не нужна.

Нет, люди ни черта не меняются!

«Ты что, не можешь написать банальное «извини»?» – зло барабаню пальцами по экрану.

Он читает сразу. Но не отвечает.

Десять секунд. Двадцать.

«Ты придёшь завтра?»

Раньше он мог сказать: «Прости». А сейчас отвечает вопросом на вопрос.

«Нет» – отправляю короткое сообщение. Блокирую контакт и бросаю телефон на стол.

Натянув улыбку, возвращаю внимание к Пуговке, которая разворошила весь фарш и сделала всего несколько форменных котлеток.

– Ну что, продолжим?

– Дя!

Глава 14

Леон

– Как прошёл разговор с Карповыми? – спрашивает юрист, пока стоим за воротами дома малютки, ожидая директора. Сжимаю в зубах сигарету, поджигаю её кончик зажигалкой и делаю глубокую затяжку.

Никогда не курил. Соблюдал режим, кривился каждый раз, когда на меня попадал сигаретный дым. А после смерти брата начал. Гублю лёгкие, себя, но по-другому тяжело унять нервы.

– Никак, – выплёвываю и выдыхаю дым изо рта.

Встретился вчера с мудаками. Записал наш разговор на диктофон. Парочка держалась как могла, была вежлива, пела дифирамбы ребёнку и всячески оскорбляла меня, человека одинокого, без семьи. Тысячу раз спросили, зачем мне племянник, если я и так богат.

Немного прокололись, не раз упомянув наследство.

Это мне и помогло. Андрей взял запись для дела, если придётся и дальше конфликтовать с Карповыми.

Нужно действовать решительнее. Поэтому я договорился с директором, предложив немало бабок, чтобы племянник несколько дней провёл у меня. Пропустили все эти мимолётные разрешённые встречи.

Хочу, чтобы он привык ко мне быстрее. Всё же, если ребёнок не пойдёт к своему будущему опекуну – это капец.

А я хочу, чтобы он был со мной.

Мысль о том, что он здесь один, без матери и отца, в окружении незнакомых людей, раздражает меня. И волнует. Пацан уже больше месяца не видел родителей. Он, конечно, мелкий, не до конца всё понимает, но тот ещё мамкин сынок.

Как он там без Жени? Плачет? Зовёт её?

Представляю это – и живот скручивает.

– Намерены продолжать, – сообщаю решение родственников.

– Всё было бы гораздо быстрее, будь у вас жена.

– Знаю, – продолжаю курить у ворот территории. – Пока пробуем без неё. Нет – заключу фиктивный брак.

Подходящая женщина точно уж найдётся.

Тушу сигарету о мусорный бак и кидаю в него. Достаю жвачку. Знаю, как дети не любят запах дыма.

Поглядываю на крыльцо здания, где появляется заведующая домом малютки с незнакомой мне девушкой. А у неё на руках – Матвейка.

Мы не встречались две недели. При виде щупленького тельца – сердце рвётся.

Женька сына хорошо кормила. Он всегда был пухлым, краснощёким. А тут… ни щёк, ни румянца.

Светлая головка крутится из стороны в сторону, будто кого-то разыскивая.

Хочу сорваться с места, подлететь к ним, забрать племянника домой. Нормально накормить, дать ему хотя бы крупицу того внимания, что дарила ему мать.

Хотя не уверен, что смогу.

Изначально я планировал нанять круглосуточную няню. Пусть она воспитывает его, растит, пока я буду зависать на работе. Да, моей заботы мальчишке будет мало, но зато он будет всегда сыт и одет.

А потом что-то щёлкнуло.

Кажется, из-за той малышки, которую бабушка заботливо звала Пуговкой.

В жизни бы не подумал, что две встречи, одна из которых была мимолётной, могут кардинально изменить моё мышление.

Та девочка звала маму, когда бежала на красный. Хотела увидеть её, желала внимания. Да и потом, когда я приходил к ним в гости, чтобы узнать, как у них дела… она выглядела одинокой и грустной, постоянно рассказывала о матери и о том, чем она занимается.

Я с трудом понимал, что она говорит.

Но грусть в глазах и слёзы заставили меня задуматься.

Ребёнку нужен родитель.

И я постараюсь им стать для Матвея, как бы это ни было тяжело.

Для начала всё же договорился с няней на несколько часов, чтобы знать, чем кормить его, а чего делать не следует.

Пять минут кажутся вечностью.

Они выходят к нам, и я чувствую страх.

Я, Джек и ребёнок.

Три мужика в доме.

Никто толком не поможет.

Млять. Я – здоровый мужик, что ломал носы и челюсти сотням людей, боюсь ребёнка и ответственности. Ещё с того времени, когда мы с Никой были в браке.

Матвей при виде нас отворачивается и прижимается к девушке.

– Он очень стеснительный, – ласково говорит она. – И боится. Ему нужно немного привыкнуть, вспомнить, не переживайте.

Да я сам мнусь на месте, как пацан.

Но обхожу брюнетку с малышом на руках и пытаюсь заглянуть в голубые светлые глазки. Опять прячется, зарываясь носиком ей в шею.

Жалею, что уделял мало внимания племяннику.

Теряю всякую надежду, что смогу его забрать сегодня.

Но он неожиданно выходит из своего укрытия, смотрит на меня уже без страха. Долго так, внимательно. Может, увидел во мне отца? Мы очень похожи.

– Или узнал дядьку? – улыбаюсь, поднимаю руку и большим пальцем играюсь с его пальчиками. Сначала он прижимает их к тонкому плечу девушки, а потом позволяет себя потрогать.

И как гора с плеч. Выдыхаю. Есть контакт…

– Пойдёшь на ручки? – спрашиваю его, аккуратно перехватывая маленькую ладонь. – Давай попробуем.

Решительно забираю мальчика из рук нянечки. Матвей весь съёживается, поджимает под себя ножки, но не плачет, когда прислоняю его к себе. Наоборот, теперь он прячется у меня, уткнувшись носом в грудь.

– Фух, – заведующая выдыхает вместе с нами. Протягивает сумку Андрею, юристу. – Хорошо, что так. Здесь его вещи, любимые игрушки. Люба будет заходить к вам, проверять, всё ли хорошо. Максимум, что мы можем позволить – это два дня. Сегодня и завтра. Послезавтра с утра мы уже его заберём. К сожалению, больше не получится.

– Нам хватит, – улыбаюсь, ощущая неимоверное тепло рядом.

И грёбаное колющее чувство под ложечкой.

У нас с Никой мог бы быть такой же.

– Поехали, – сухо говорю, направляясь к машине. Ламба не подошла для ребёнка, поэтому взял свой любимый Мерс.

Садимся на заднее сиденье, тем временем Андрей – на водительское место.

Трогаемся в направлении дома, а я даже боюсь пошевелиться. Что если малыш плакать начнет?

– Кстати, Любовь – неплохой вариант, – подаёт голос Андрей Петрович.

– Какой вариант?

– Жены, – хмыкает. – Хорошая и милая девушка. Молодая, детей любит. Не думали? Можно даже историю любви выдумать. Встретились в доме малютки, всё закрутилось, завертелось – и решили усыновить Матвея. Детей она любит, с мальчиком ладит.

– Нет, – отрезаю, вспоминая брюнетку. Да, девчонка миленькая, ласковая, видно, что добрая, но… Чёрт возьми! Каждый раз, когда думаю о браке, вижу перед глазами Веронику. Я чёртов однолюб. И не хочу жену. Только если… ею опять будет она. – Давай без лишних разговоров, поехали домой.

Всю дорогу ни я, ни Матвей не двигались. Мне кажется, мы чувствовали страх друг друга.

А когда остались вдвоём в квартире, я и вовсе не знал, что делать. Благо, вовремя пришла няня и попыталась расслабить нас обоих.

Взгляд постоянно метался на наручные часы.

Ника должна вот-вот появиться.

Придёт ли? Вчера я повёл себя по-свински по отношению к ней. В прошлом послал её на аборт, а теперь пытаюсь поцеловать.

Люблю всё ещё.

И чувствую долбаную вину. Хочу извиниться, но глаза в глаза. Не по телефону. Электронные слова для меня не несут ничего серьёзного. Надо лично!

Время летит, няня уходит, и мы остаёмся с Матвеем наедине. Опять. Но уже всё не так плохо – малыш идёт на контакт, рассматривает игрушки, мы даже играем вместе. Джек, как заботливый папашка, не отходит от него ни на шаг. Сам болеет, но следит, чтобы он никуда не залез.

В дверь звонят, и я, схватив племянника на руки, суетливо бегу на выход. Открываю незамедлительно, предвкушая, кто там.

Ника.

Но нет. Какая-то девчонка, которую я уже видел в клинике однажды, в день аварии.

– Здравствуйте, я Лена, ветеринар. Сегодня заменяю Веронику, по семейным обстоятельствам она не смогла приехать.

Вспоминаю её «Нет». Не солгала – всё-таки не приехала.

Но это к лучшему. Не хочу, чтобы она видела меня с ребёнком. Не хочу ворошить прошлое и делать ей больно. Много лет назад, из-за собственной глупости и паники, я лишил её самого дорогого – ребёнка.

Глава 15

Вероника

– Вероника Сергеевна, – залетает в кабинет Алёна, второй администратор. Ни минуты покоя – только ведь недавно приходила. – Вам выговор вынесен.

Убираю компьютерную мышку в сторону и напрягаюсь.

– Какой выговор?

Алёна осматривается с опаской, заходит в кабинет, аккуратно закрывая за собой дверь. Ведёт себя так, будто сейчас расскажет вселенский секрет.

– Лена вчера ездила на дом за тебя.

– Так, – скрещиваю руки на груди, собираясь защищаться.

– Отчёты тоже она заполняла. Главный увидел и требует объяснений, где ты была в рабочее время и почему не явилась на приём.

Игорь Александрович – злыдень. Почему именно сейчас он решил провести проверку? Он частенько делает это внезапно, без предупреждения, чтобы все старались, выполняли свою работу и были готовы, что начальство в любой момент может увидеть ошибки.

У меня всегда всё было идеально.

А тут… Один косяк.

– Я разберусь, – нахмурившись, возвращаю взгляд к компьютеру. У меня осталось десять минут обеда, чтобы спокойно разобраться с документами, а потом я вернусь к осмотрам.

– Он сегодня не в духе, – выпаливает Алёна. – Я бы не совалась. Но он передал, чтобы больше такой фигни не было.

– Прям фигни? – мои брови удивлённо летят вверх. Он ведь добрый всегда ко мне был!

– Грубее, – неловко отзывается она.

Точно злой.

– Сказал, что ещё один такой косяк – и минус ползарплаты.

От последних слов я впадаю в шок. Какого черта?

– У меня всего одна неявка!

– У тебя – да. А остальные начали халтурить. Поэтому он и злится. Давай, Вероник, выравнивай график.

Да не могу я!

Хочу это сказать вслух, но кто-то вламывается в кабинет.

– У нас там кошка экстренно, – паникует Олег.

Вздыхаю, вставая из-за стола.

– Ладно, Алён, спасибо за информацию, – говорю без энтузиазма. – Олег, пусть заходят.

И, надев перчатки, в отвратительном настроении приступаю к работе.

***

Снова этот дом. Этот лифт. Дверь квартиры…

Закусывать губу перед входом – уже традиция. Я не могу себя перебороть.

Собираюсь с духом, нажимаю на кнопку звонка.

Жду. Считаю, пытаясь отвлечься.

Раз. Два. Три. Четыре. Пять.

Дверь открывается, и я поднимаю голову, встречаясь взглядом с… девушкой – молодой, красивой брюнеткой в летнем сарафане.

Эм, а я точно туда попала? В нужную квартиру? Или этаж перепутала?

Заглядываю за её спину – обстановка та же.

– Здравствуйте, проходите, – встречает радушно и отходит в сторону, пропуская меня внутрь.

Это его жена? Красивая… Миловидная, с шикарной фигуркой. Я себя на секунду почувствовала незрелым подростком. У меня никогда не было роскошных форм. Максимум, чем могла похвастаться – тонкой талией. После родов немного всё округлилось. Грудь появилась, задницу наела. И даже комплексы пропали…

А теперь снова появляются.

– Меня Люба зовут, – представляется девушка.

– Вероника, – получается слишком глухо. На автомате снимаю обувь, джинсовку, но всё ещё не могу поверить, что Леон женился во второй раз. Нет, это совершенно нормально, просто… в голове не укладывается.

– Леон на втором этаже, но сейчас спустится. Он предупредил, что вы должны были прийти. Джек…

– Кто там? – доносится из комнаты громкий голос.

Не отвечаю, захожу в просторную гостиную. Сосущее чувство под ложечкой появляется. Мы с Леоном не воюем, но я словно принимаю поражение, придя сюда.

Все мысли вылетают из головы, когда я вижу Новака. С ребёнком на руках. С маленьким мальчиком, которому на глаз больше года. Радуется, размахивая игрушкой во все стороны.

Это его сын?..

Ком застревает в горле. Желудок скручивает, а сердце словно хватают в руку и, крепко сжав, прокручивают.

Больно.

В прошлом я мечтала увидеть Леона с нашим малышом на руках. После того, как он послал меня на аборт, эта мысль утихла.

Но не буду скрывать, что порой думала рассказать ему о родившейся дочери. Хотела узнать, как он отреагирует, когда увидит её, возьмёт на руки.

Ожидала услышать от него слова сожаления…

Не решилась.

И не решусь. Особенно сейчас, когда у него есть… семья.

– Здравствуйте, – говорю сухо, как всегда, устраиваясь у лежанки, и прошу Джека перевернуться на спину.

Я отгораживаюсь от всего. Делаю свою работу на автомате. Но всё равно слышу их непринуждённый разговор:

– Уже неплохо справляешься с памперсом.

– Иди сюда, солнышко, – всё так же мило продолжает она.

А я быстро собираюсь. Спешу на выход. Пытаюсь сдержать слёзы.

Почему он? Почему не наша Полина?

Обуваюсь, не замечая ничего вокруг.

Уйти. Надо уйти.

– Вероник, – слышу своё имя из уст Леона. Помню, как оно сносило мне крышу. Звучало по-особенному с его интонацией, его голосом. А сейчас я ничего не чувствую. Только боль на душе. Огромный ком из обиды и злости. – Погоди. Давай поговорим.

Сигаю из квартиры на лестничную площадку. Не дожидаясь лифта, бегу по ступенькам, всё-таки не сдержав слёз от прострелившего мозг прозрения.

Леон не ненавидел детей.

Он просто не хотел их от меня.

Глава 16

Вероника

Никогда не чувствовала себя такой никчёмной. Бесполезной.

Посвятить два года брака мужику… Ради чего? Чтобы потом узнать, что он никогда меня не любил.

Боже, где были мои глаза? Моя голова?

Впрочем, если вспомнить прошлое… Мы ведь были по-настоящему счастливы. Я чувствовала себя любимой. Купалась в ласке, заботе, внимании. Муж посвящал мне победы… Когда камеры направлялись на ринг, где был Леон, он отправлял мне сердечки. Фанатки думали, что это им, но… Он всегда показывал «V» в воздухе. Пока остальные видели в этом жесте знак «Победа», я твердо знала, что это первая буква моего имени…

Каждое проявление романтики от хладнокровного боксёра – многого стоило. Хотя рядом со мной Леон был совсем не таким, как на ринге. Взгляд всегда мягкий, как и его объятия, ладони. Сильными руками другим ломал черепа, а мне делал массаж.

Да нет, быть не может…

Он любил меня. Точно любил, но…

Почему так вышло? В какой момент я стала ему настолько омерзительна, что он не захотел завести ребёнка со мной?

А с ней… Да.

Перед глазами опять та девушка.

Наши с Новаком отношения в прошлом, но я всё равно злюсь на неё.

Наверное, причина в том, что Полина сейчас растёт без отца. Она ещё не интересуется, где он, но, чувствую, скоро подойдёт ко мне с этим вопросом… И что я ей скажу? Твой папа пошёл за хлебом и героически погиб?

Сердце снова колет.

Да плевать! Пуговка умная и всё поймёт.

А вот я никогда не пойму Леона.

Чувствую себя так погано, что хочется напиться. За всю свою осознанную жизнь ни разу такого желания не испытывала. А тут… Я готова рассыпаться, как разбитое вдребезги стекло, на мелкие осколки. Стать крохотной частичкой и затеряться где-нибудь, чтобы меня никто не нашёл.

Нельзя…

Почему меня вообще это трогает спустя столько лет?

Рану я прижгла. Она не должна кровоточить или гноиться. Но Леон опять вскрыл её сегодня.

Так плохо мне было только четыре года назад, когда мы разошлись.

И снова жгучая боль. И снова её причиняет Новак.

Останавливаюсь посреди тёмной улицы. Смахиваю стекающие по щекам слёзы. Принимаю поражение. Всё-таки даю себе маленькую слабину. Забегаю в магазин, хватаю бутылку какого-то алкоголя. Я не разбираюсь, оно мне и не надо.

Звоню бабушке, которая сегодня забрала Полю к себе домой, лгу, что задержусь на работе до утра. Не хочу, чтобы малышка видела меня рыдающей, в подавленном настроении. Она всегда переживает в такие моменты и плачет вместе со мной.

Материнское сердце просто не выдержит слёз Пуговки.

Захожу в квартиру, скидываю обувь и с тоской заглядываю в пустые комнаты.

Обидно…

Интересно, какая у Леона была реакция на беременность этой девушки? Он сказал ей то же самое, что и мне тогда? Отправил на аборт? А она отказалась? Поставила его перед фактом, что ребёнок будет жить? Поборолась за семью, в отличие от меня?

Любит ли он того мальчика?

В носу начинает жечь, очередной поток воды вырывается из глаз.

Не замечаю, как подхожу к дивану, падаю на него и зарываюсь лицом в подушку.

Что я сделала не так?..

***

С утра просыпаюсь разбитая и опухшая. Заказываю такси бабушке и Пуговке, а сама жду их в парке неподалёку от дома. Сижу на лавочке, болтаю ногами, высматривая дочку.

Голова не варит.

Все мысли испарились ещё ночью, когда я накрутила себя до невозможности. А потом уснула, так и не выпив ту бутылку алкоголя, которую купила. Зачем? Я укоряла и ругала себя за это.

Сейчас бы топить в градусе свой негатив…

Лучше бы с малышкой погуляла, а не плакала навзрыд!

Я решила исправиться и выйти сегодня с ней в парк. Надеюсь, Новаку не приспичит прийти сюда с сыном… Я выдержу, но он испортит всю атмосферу.

– Ма-а-а-а, – слышу радостный детский визг сквозь шум и голоса прохожих.

Поднимаю голову и вижу летящую на меня Пуговку. Спотыкается о камень, чуть не падает, останавливая моё сердце и заставляя вновь забиться с новой силой. Слава богу, она тут же выравнивается и вприпрыжку мчится ко мне. Бабуля плетётся позади, напрасно приказывая ей остановиться. Поля не слушается.

Ловлю её на тропинке, присев и прижав к себе.

– Скутяяй, – шепчет мне на ушко, крепко схватив меня за шею, душит в объятиях.

– И я скучала по тебе, радость моя.

– Ма, – вдруг серьёзно зовёт крошка, оторвавшись от меня. Смотрит огромными голубыми глазками, наклоняет голову набок и наивно спрашивает: – А ко тякой папа?

Я, конечно, ждала этот вопрос, но не так скоро…

Глава 17

Вероника

– А ты где это услышала? – как ни в чем не бывало поправляю капюшон её легкой розовой курточки.

Поля отворачивается, показывает пальчиком куда-то вдаль.

– Матик безяй, китял.

Значит, услышала от бегающего по парку мальчика. Ну, естественно, что за глупые вопросы я задаю ребёнку?

Удивительно, что она не спрашивает о папе после садика. Хотя, нет. Один раз она заинтересовалась, кто это, но я переключила её внимание – и этот вопрос забылся.

Да и поменьше была. Может, сейчас всё поймёт?

Со вздохом поднимаю малышку и беру на руки.

Тяжёленькая!

– Бабушка откормила, – кряхчу, поглядывая на ба, которая уже спокойнее прогуливается по тропинке и осматривается по сторонам. Правнучку сдала и отдыхает. Пусть, пусть. С моей Полиной, маленькой торпедой, не помешает передышка. – Пирожки, что ли, опять ели?

Чёрт, Ника, ты снова делаешь это. Избегаешь больной темы.

– Та, с капутой, – довольно кивает моё чадо. – Ма, та ко такой па-па?

Козёл это. По крайней мере в нашей семье.

– Тот, кто с мамой живёт.

– А с нами нико не зивёт, – удивлённо разводит ручки в сторону.

– Ага, – уголки губ летят вверх. – Просто мама пока папу тебе не нашла.

– А-а-а-а! – весело тянет, игриво качает головой и машет хвостиками. – Исять надо!

– Надо-надо, – поддакиваю ей. – Займусь этим как-нибудь. Но мы сейчас пойдём играть с другими детками, да?

– Та-та-та, – произносит моя жизнерадостная повторюшка. Мы идём навстречу бабуле, я подхватываю её под локоть, чтобы не потерялась. У неё такое частенько бывает – задумается и мимо пройдёт.

Гуляем вместе по парку, непринуждённо болтая. Пуговка скачет по тропинке, потом тянет нас на озеро к уточкам. Покормив их, она отвлекается на весёлые голоса детишек с площадки и летит к ним. И мы, как хвостики, плетёмся за ней. Садимся на лавочку неподалёку, а я продолжаю неотрывно следить за дочерью.

Эта площадка мне никогда не нравилась, потому что рядом стоянка и дорога. Знаю свою неугомонную малышку – она может побежать туда, увидев котёнка или собачку. Поэтому слежу в оба глаза.

– Рассказывай, – убедительно произносит бабушка, вздыхая. – Что у тебя случилось?

– Всё хорошо, – выпаливаю и делаю недоумённое лицо. – С чего ты взяла?

– Ты кого обмануть хочешь? Меня? Уже жизнь повидавшую? И тебя хорошо знающую? По лицу, что ли, не вижу, что ты рыдала до утра? До сих пор опухшая ходишь. Да ты у меня Полину впервые в жизни оставила на ночь.

– Так ночная смена, – пытаюсь объясниться. Чёрт, бессонная, тяжёлая ночь не прошла без следа.

Внезапно мне летит подзатыльник, как в детстве.

– Я график твой не знаю? С Викой не общаюсь? Ты как вчера позвонила, я администратору вашему написала. Чего это за дела! У тебя ребёнок маленький, знают твоё положение, а тебе ночные без предупреждения ставят! А меня вот не будет, кто поможет?

Закусываю губу. От взора бабушки правда не убежать. Кого я пытаюсь обмануть?

– Сестра, – выдыхаю.

– У неё своя жизнь. Ей детей растить надо, а не с твоими бегать.

Что правда, то правда. Я устала, что мне все помогают, но пока без родных не справляюсь.

– Так что случилось?

– Бывший муж, – выпаливаю, отвернувшись.

Я думала, что слёз не осталось, но нет. Оказывается, силы плакать ещё есть. Солёные капли застыли на глазах, и я пытаюсь их сдержать. Хватит быть плаксой!

– Это боксёр тот самый? – удивлённо шепчет она. – Как там его… Имя такое, постоянно забываю. Нерусское.

У Леона польские корни, поэтому и имя с фамилией такие.

– Он-он, – подтверждаю.

– И чего он? Встретились где-то?

– Типа того, – впиваюсь пальцами в деревянную скамейку. – Помнишь мужчину, чью собаку сбили, когда Поля побежала под машину?

Она ничего не отвечает. Замолкает, видимо, и сама понимая, к чему я клоню.

– Так это он был?

Киваю.

– Да ты что! А я-то думаю… Чего мне его лицо так знакомо. А я ж его фотографии вроде видела, а тут… И не узнала. Столько лет уже прошло. И чего? Что он насчёт Поли сказал?

– Ничего. Он не знает про неё. Я ему не призналась.

– Ну и бог с ним! – машет рукой. – Не повод плакать, дурёха! Нашла из-за чего.

– Нашла, – шмыгаю носом. – Ты же помнишь, что он меня на аборт послал.

Не хотела я бабушку в свои проблемы втягивать. Но когда это случилось, моя мама позвонила ей и всё рассказала.

– Помню, – серьёзной становится.

– А теперь у него сын есть. От другой.

– Да ты что… – в шоке шепчет. – Вот же козёл!

Смешок вылетает сам. И слёзы неожиданно высыхают.

С бабулей у нас одинаковое мнение на его счёт.

– Когда я вчера его с ребёнком увидела… Не выдержала. Напиться хотела и прорыдаться.

– И как? Напилась?

Снова смеюсь.

– Нет. Даже бутылку не открыла.

– Питок недоделанный, – подтрунивает надо мной, поглаживая по плечу.

Поднимаю взгляд на детскую площадку и суматошно ищу Полину. Пока болтала, мельком присматривала за дочкой, но на секунду упустила её из вида.

Наконец, нахожу.

Сердце обрывается, и я чуть не подскакиваю со скамейки.

Ведь Пуговка стоит рядом с взявшимся из ниоткуда Леоном…

Глава 18

Леон

– Хорошо тебе, – глажу довольного пса по макушке.

Джек несколько дней сидел дома, взаперти, а теперь на радостях метит каждый столб. Ведёт меня в свой любимый парк, из которого постоянно приходится забирать его силком.

Лапа уже не кровоточит, и вчера Вероника сняла повязку. Я боялся, что увижу кровавое месиво, но правду говорят: «Как на собаке заживает». Справился мой боец, мужественно вытерпел всё. И травму, и даже племянника.

Папашка похлеще, чем я.

Когда Любовь забирала Матвея, Джек чуть не схватил его за шкирку и не потащил на лежанку. Благо, я рядом был, среагировал, так что пёс получил нагоняй.

Лабрадоры – семейные собаки. Но не настолько же, чтобы не отпускать ребёнка!

Хотя и мне стало не по себе от того, что пришлось вернуть мальчика. Привык уже к нему, прикипел, чему-то научился. Но это было временно. Сейчас у нас короткая передышка – и финишная прямая. Матвей скоро будет дома, если всё же опека решит отдать его мне, а не Карповым.

Этого сделать не позволю. Хотя шансы у меня сейчас не выше, чем у них. И все из-за отсутствия жены. Не могут доверить ребёнка одинокому мужику.

Тяжело вздыхаю, устало потирая виски. Не высыпался эти два дня, а сегодня отключился на всю ночь. Да так, что теперь болит голова.

– Скоро ты там? – как сумасшедший, разговариваю с собакой. А он, игнорируя меня, продолжает наматывать круги по парку, размахивая хвостом.

Поглядываю на часы. Через несколько часов у меня встреча, нужно ещё потренироваться и принять душ. Хоть из бокса я и ушёл, но душой остался в нём.

Но пока весь мой график занимает Джек, вальяжно разгуливающий по тропинке. Неожиданно останавливается недалеко от детской площадки, дёргает носом и сворачивает с асфальта на траву.

– Матвея там нет, – тяну его обратно на дорожку. Упертый пёс стоит на своём, всё ещё принюхиваясь к чему-то, и уверенно идёт вперёд.

Чего это он?

Рассматриваю детскую площадку. Там толпа детей, но взгляд сразу цепляется за два озорных светлых хвостика с розовыми бантиками.

Знакомые…

Как и эти счастливые глазки, устремляющиеся в мою сторону чисто случайно.

О! Это ведь Полина.

Джек её учуял? Поэтому пошёл сюда?

Интересно, она узнает своего спасителя? Или мне лучше тащить пса домой?

– Тятя! – вдруг голосит малышка, кидает ведёрко с лопаткой, бежит к нам. Пара метров – и она останавливается возле Джека. Неожиданно для меня крепко обнимает пса, заваливаясь на него. – Хоесий мой! Ти поядке?

Несмотря на то, что она ещё маленькая, знает много слов. Это нормально? После Матвея, кажется, я начал понимать детский язык. Особенно Полину. У неё чёткие и ясные фразы, в отличие от племянника, который всё ещё мычит.

– Привет, – здороваюсь с ней, улыбаясь. Она выглядит такой счастливой, яркой, как звёздочка. – Узнала?

– Тя, – кивает и ведёт по собачьей холке миниатюрной ладошкой. Джек, привыкший к ласке, тычется в неё носом, облизывает. Пуговка, весело хохоча, отпрыгивает от него, вытирая мокрую шею. – Сюни!

Мой словарный запас детского ещё мал, но, кажется, она говорит: “слюни”. Да, лабрадор смачно поцеловал её, отблагодарив за нежность.

Я вообще в шоке, как он узнал девчонку, если виделись они всего один раз? Настолько хороший нюх?

– А ты как? Все в порядке? – мягко спрашиваю, присаживаясь на корточки и общаясь с Полей глаза в глаза. Ещё в прошлый раз, когда я был у них дома, заметил необычный цвет радужки. Голубой, но настолько чистый, будто на небо без единого облачка смотришь. Так и любовался бы. Девочка вообще невероятно красивая, словно фарфоровая куколка. Пошла, наверное, в маму.