Седьмой читатель

Lei Mi

Seventh Reader

Copyright © 2010 by 雷米 (Lei Mi)

© Власова Н. Н., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2024

• «Он падает!» – на смех вам и на радость;
• Но падает он – к вам, в ваш жалкий рой!
• Ему его блаженство стало в тягость,
• И свет его влечется вашей тьмой[1].

Ф. Ницше

Предисловие

Моя Вселенная

Когда этот роман впервые опубликовали в 2015 году, я, никогда не писавший предисловий к собственным произведениям, взял в качестве предисловия свой небольшой текстик под названием «Сияние колеса судьбы». Семь лет спустя история Фан Му все еще продолжается, и на подходе новое, более красиво переплетенное и богатое издание. А я хочу сказать еще кое-что.

Мой путь к писательству был совершенно случайным. Даже сейчас, вспоминая тот апрельский день 2006 года, я не знаю, какая сила заставила меня напечатать заголовок романа на чистом листе. Сначала я думал об этом просто как о способе общения с миром или даже как о самобичевании и собирался положить готовый текст на полку. Однако Фан Му, персонаж моей книги, привлек внимание большого числа читателей, и я понял, что он должен, вопреки моим желаниям, выйти на свет.

Это я дал ему жизнь и позволил бесчинствовать на страницах. Каждый раз, когда читатель знакомится с его историей и готов принять героя, перед ним открывается целая новая вселенная. Он живет в вашем мире, дышит тем же воздухом и греется в лучах того же солнца, что и вы.

Честно говоря, я завидую Фан Му. Он может свободно путешествовать по разным мирам и представать в них в разных образах. Он может бродить под дымным дождем Цзяннаня или пробираться сквозь ветер и снег Северо-Востока, может протянуть руку помощи слабому или выхватить острый меч и бороться со злым драконом. Фан Му уже пятнадцать лет перемещается во времени и пространстве, а я вынужден оставаться пленником своего мира.

Это очень огорчает. Ведь я тоже хочу посетить эти вселенные. Да, вселенные. Независимые друг от друга, процветающие, и в тот момент, когда столкнутся друг с другом, они взорвутся сиянием.

Родится ли в тот момент новая вселенная?

Как я уже однажды сказал, я не из тех, кто будет молчать. Пока мне есть что сказать, я не перестану садиться перед ноутбуком. Даже за эти пять лет, которые полностью изменили мою жизнь, я не отказался от идеи писать. Пока вы, ребята, всё еще ждете, я буду возвращаться. Потому что очень хочу стать автором, который сможет писать долгое время. Потому что слова – моя крепость, моя броня. Мне хватает смелости быть Дон Кихотом в крошечной комнате, противостоящим этим невидимым ветряным мельницам. Слова всегда будут иметь целительную силу. Это моя неразрывная связь с реальным миром и убежище для души. Более того, за моей спиной есть они. Фан Му. Тай Вэй. Ми Нань. Синь Лу. Бянь Пин. Хань Вэймин. Сестрица Чжао. Вэй Цзюн. Юэ Сяохуэй. Гу Хао. Су Линь. Цзян Тин. Цзян Юйшу… А также целая толпа других персонажей, которые могут появиться в этой вселенной. Она огромна и полна неизвестных возможностей. Люди, которые стали предметом наших с вами навязчивых мыслей, не должны быть преданы анонимности в каком-то пространстве и времени. Именно так. Я не позволю им спокойно почивать в этих мирах. Они непременно пересекут границы вселенной и придут ко мне, к вам.

Таковы мои притязания, и это необходимость. Стена Вздохов может быть сокрушена. Когда они услышали странный звук в воздухе, мост между мирами медленно начал обретать форму.

Если вы хотите увидеть Ми Нань и Юэ Шэхуэя вместе на месте преступления, если хотите понаблюдать, как Тай Вэй и Гу Хао спустя двадцать лет сидят друг напротив друга и пьют, если вы хотите увидеть, как сестрица Чжао и Цзян Юйшу берутся за одну и ту же простыню по разные стороны от бельевой веревки, если вы хотите увидеть, как Фан Му и Су Линь смотрят друг на друга с края пропасти…

Добро пожаловать во вселенную Лэй Ми. В мою вселенную.

Написано в июле 2021 года в Шэньяне

Предисловие к первому изданию

Сияние колеса судьбы

Чем вы занимались в 2006 году?

Прохладные мысли. Мама с папой развелись. Папа работает в криминальной полиции, постоянно вступает с кем-то в конфликты; тогда нам каждый день звонили на домашний телефон с угрозами, мы даже отключали телефон на весь день; потом дошло до того, что нам даже в дверь звонили, грозили разборками. У меня скоро экзамены в средней школе, и я начала бунтовать. На самом деле я постоянно тревожусь из-за всей этой ситуации, не в силах разрешить ее, и стесняюсь выразить свою любовь к родителям. 2006 год самый несчастливый с тех пор, как я была ребенком.

Бог смерти. В том году я перешел на третий курс. Планирую сдать экзамен по немецкому языку на четвертый уровень. Собираюсь смотреть чемпионат мира по футболу. Разразился скандал «Телефонные ворота»[2]. Началось возрождение «Интера». А еще я хочу признаться в любви девушке из своего универа.

Ифань Лэлэ. У меня разгар самого яркого романа в жизни.

Вэнь Баобао. Я устраиваюсь на работу, а в канун Рождества сижу в поезде до Шэньчжэня.

Kirara61. В 2006 году моя мама серьезно заболела, и ее переводят из одной шанхайской больницы в другую, я отстала по учебе и провалила экзамены, парень меня бросил. В то время у меня часто поднималась температура, а небо каждый день казалось серым.

aliceayres7. Повторно прохожу обучение. Потерял сон, началось тревожное расстройство. Поехал в Юньнань и Сычуань с другом, первая самостоятельная поездка в моей жизни.

Моло. Я учусь в десятом классе, нас только что разделили на гуманитарный и естественнонаучный классы. В классе на самом верхнем этаже окна от пола до потолка. Каждый день огромная нагрузка по учебе, и потому на занятиях по языку я тайком читаю что-то для души.

Всамделишный Лю Дун. Учусь в девятом классе. Родители уехали, а я остался жить в интернате до окончания девятого класса, без родительской опеки, и полюбил врать учителям. Я тогда был очень слаб и не имел собственного мнения.

j45PEr. Учусь на втором курсе в том самом универе, который описан в «Профайлере», только что обзавелся девушкой, каждую ночь уезжал на велосипеде, чтобы посмотреть с ней на звезды.

Flutterbamboo. Второкурсник, мать в больнице, пытаюсь работать на полставки и писать, самый мрачный период.

Букашка xxx. Перехожу из одиннадцатого в двенадцатый класс. Сдавала вступительный экзамен по искусству. Прочитала массу книг и посмотрела много фильмов.

В июне 2006 года я напечатал на пустом листе название этого романа.

Семь лет назад я понятия не имел, что эти слова для меня значат. В то время не было ни Лэй Ми, ни серии «Профайлер», лишь история, которая преследовала меня несколько лет. В 1999 году я взял книгу в библиотеке Северо-Восточного педагогического университета и, заполняя формуляр, увидел имена людей, которые брали книгу до меня, и в сердце вдруг появилось странное чувство – несколько человек, которые изначально никак не пересекались и, сами того не ведая, оказались на одном формуляре.

И тут же пришла мысль: а что было бы, если б этих людей объединило одно событие?

Имя Фан Му и фабула данного романа зародились в моем сознании, и сюжетные линии переплетались и оформлялись вплоть до июня 2006 года.

Это было похоже на волшебное заклинание, которое постоянно врывалось в мою жизнь. Когда в 2001 году в библиотеке Цзилиньского университета я увидел книгу «Подозрительный портрет», родился сюжет «Профайлера»; когда в 2004 году я побывал в Бэньси, родилась идея «Клинка молчания». Оставалось только написать эту историю, чтобы Фан Му ступил на бумагу.

К моему удивлению, мне это удалось.

История получилась грубоватая, простая и без прикрас, и даже местами бесшабашная. Что еще более удивительно, она перевернула мою жизнь с ног на голову. Например, теперь у меня появились вы, ребята, – читатели, которым я благодарен.

Спасибо, что вам понравилась эта грубоватая история.

Спасибо за то, что вы можете с нетерпением ждать невротичного главного героя.

Спасибо, что терпимо относитесь к такому неповоротливому, упрямому автору.

Спасибо, что смогли следить за моей историей и историей Фан Му на протяжении семи долгих лет.

Спасибо за то, что позволили серии моих романов стать частью вашей памяти.

Спасибо, что смогли поверить в мужество, в доброту, в ответственность, в ценность самопожертвования.

Спасибо, что вы у меня есть.

Именно поэтому я чувствую, что должен что-то сделать. Для вас, ребята. Поскольку всегда считал, что люди должны встречаться не просто так. Поэтому я и спрашивал: что вы делали в 2006 году? Может быть, мы делаем что-то судьбоносное в одно и то же время…

И вот я представляю вам этот роман. Рождение героя и всей серии романов, а еще оно вцепляется в удлиняющуюся тень продолжения. Благодаря этому вся серия замыкается в кольцо, словно колесо судьбы, которое нависает над нами; мы ступаем на него и бежим дальше, не заботясь ни о чем.

Этот круг постоянно расширяется, никогда не заканчиваясь. И у меня, и у вас, ребята.

А теперь немного о книге. Я закончил черновик в середине 2013 года; за окном светило солнце, а воздух был прохладным. Я как будто отпустил груз, который долгое время носил на своих плечах, и вышел на улицу прогуляться. На самом деле что-то уже ускользнуло от меня, но я не замечал этого в течение нескольких последующих дней. Пока однажды утром, идя на работу, не перешел мост через реку, текущую через весь город. Пока шел, я смотрел на еще не замерзшую поверхность реки и на колышущиеся в воде растения.

На меня вдруг нахлынула огромная печаль.

Как в конце последнего романа данной серии:

Я думаю, тебе пора.

Настало время прощаться.

История окончена.

Ты будешь счастлив.

Будешь…

Я понял, что пришло время прощаться.

Этот человек, который был со мной семь лет, одинокий, упрямый человек, герой, который бередил твою кровь, махнул искалеченной правой рукой и сказал «прощай».

Не лучший выбор – падать на пике. Более того, мы с ним оба не любим прощаться.

Что ж, до свидания. По крайней мере, есть такая возможность.

В далеком или близком будущем.

В этом издании я отредактировал и дополнил текст романа. Некоторым читателям старшего поколения он может показаться незнакомым, так что прошу простить меня за то, что я упрямый и требовательный до болезненности автор.

Если вы давно знакомы со всем, что связано с Фан Му, и ждали эту книгу, я уверен, что вы такие же, как и я, и тоже сокрушаетесь о капризах судьбы.

Наверняка меня спросят, будет ли эта книга завершением серии или читателей ждет еще одна история о Фан Му. Пока что я могу сказать только то, что закончил историю и все сказал. Что касается будущего, то я не могу предсказать его, да и не могу им управлять. Фан Му уже оторвался от поверхности бумаги и бродит сам по себе вдали от воздуха и солнечного света. Я – его создатель, но больше не могу решать его судьбу. Я с нетерпением жду того дня, когда он вернется и скажет: «Эй, Лэй Ми, хочешь послушать мою историю?»

На самом деле я скучаю по нему.

Ребята, пожалуйста, не зацикливайтесь на этом. Я никогда не стану тем, кто добровольно молчит. Пока я сочувствую, грущу или злюсь, мне всегда будет что сказать. Если вы когда-нибудь сидели в старомодном кинотеатре, то наверняка видели, как фильм с визгом останавливается, а киномеханик медленно и методично переходит к следующему рулону пленки…

Если да, то вы, как и я, тихо сидели в темноте и смотрели на свет, который был совсем рядом.

Вступление

Воспоминания

Сколько я проспал?

Сейчас думать об этом уже бессмысленно. Я нехотя открыл глаза и тут же почувствовал, как в нос ударили различные сомнительные ароматы. Сделал вдох и опознал запахи говяжьей лапши быстрого приготовления, лука, крылышек барбекю по-орлеански из «Кей-эф-си», дешевой водки, бобовой пасты и только что снятой обуви.

В поездах в Китае всегда так. Они напоминают работающую допоздна столовку, где продают еду, которую приходится глотать, независимо от того, нравится тебе это или нет. В душных, влажных вагонах запах сгущается, превращаясь в туман, плотный и липкий, застилающий глаза.

Я откупорил бутылочку минеральной воды и одним махом осушил ее, затем медленно вытащил из кармана очки, надел их – и все перед глазами прояснилось.

Напротив меня через столик – мужчина средних лет с каменным выражением лица. На нем толстое пальто, а в руках черный кожаный кошелек, помятый и грубый. Потрескавшиеся кожаные ботинки покрыты слоем пыли, а их владелец остекленевшим взглядом уставился на коробку на багажной полке. Рядом с ним девушка, простенько одетая серая мышка, с закрытыми глазами слушающая MP3-плеер, отечественный, далеко не новый. Слева от меня пожилая женщина, которая, как и я, погрузилась в сон; из уголка ее рта стекает слюна, оставляя на столе блестящую лужицу. Мой интерес при виде всего этого быстро угас. Я отвел глаза и повернулся к окну.

Было самое начало весны. За окном висел туман. Поезд проезжал через какую-то пустошь – ни тебе трудолюбивых крестьян, засевающих поля, ни даже коров. Изредка за окном проплывала пара низких хибарок, перед дверьми которых я видел играющих детей в толстых ватниках. Я не знал, во что они играют, но ощущал радость, которая рвалась из них наружу весной.

Это чувство никак меня не касалось, как бы мне ни хотелось в него окунуться.

– Извините, – сказал я, выцепив проводницу, с трудом протискивающуюся через толпу, – когда вы пересадите меня в плацкарт?

– Чуть позже. Вы что, не видите, сколько людей? – нетерпеливо проворчала широколицая проводница. – Просто жуть! Вроде уже и Праздник весны[3] позади, а народу все равно полно…

Она посмотрела на пассажиров, теснившихся в вагоне, и нахмурилась.

Эти пассажиры, толпившиеся, стоя плечом к плечу, с выражением зависти и обиды смотрели на счастливчиков, удобно расположившихся на сидячих местах. Они постоянно озирались по сторонам, как соколы, выискивающие добычу, пытаясь засечь приготовившегося выходить пассажира, чтобы стремительно протиснуться к нему и занять освободившиеся десятки сантиметров.

Мой взгляд упал на двух попутчиков по диагонали от меня. Мужчина и девушка. Мужчина рядом с девушкой улегся грудью на стол и вроде как уснул. Девушка совсем молоденькая, по виду студентка, и на ее лице застыла смесь смущения и страха. Время от времени она легонько отталкивала от себя мужчину; тот всякий раз выпрямлялся, а потом снова наваливался на нее.

Я заметил, что плечи мужчины слегка движутся вверх-вниз.

Я нахмурился и ощутил, как по телу поднимается жар.

Девушка изо всех сил пыталась отодвинуться, при этом не переставала озираться по сторонам, словно ждала, что кто-то придет на помощь. Однако окружающие лишь скользили по ней взглядом – никто не отреагировал на ее мольбу и тем более ничего не предпринял, чтобы пресечь действия мужчины. Все молчали, будто храня секрет, который и так понятен без слов.

Плечи мужчины тряслись все сильнее, а в глазах девушки поблескивали слезы.

Я встал и подошел к ним. Тут же кто-то занял мое место и удобно устроился на нем.

– Эй, приятель! – Я постучал мужчину по плечу. – Пересядь-ка. – И жестом указал на свое место.

Мужчина тут же вскинул голову, на его лице читалась паника.

– Что?

– Я сказал пересядь. – Я спокойно посмотрел на него.

Выражение лица мужчины быстро изменилось на угрожающее. Он скривил губы и прошептал:

– Не лезь не в свое дело.

– А ну-ка иди туда! – Я мотнул головой. – Сейчас же!

Мужчина в недоумении уставился на меня, как и окружающие пассажиры. Я посмотрел на него с улыбкой.

Через несколько секунд мужчина встал, и я заметил, что он немного выше меня, около метра восьмидесяти. Я бросил рюкзак на стол и сел.

Вокруг нас пассажиры тоже зашевелились, на их лицах читалось облегчение. Мужчина, напротив, раздраженно скрестил руки, время от времени злобно поглядывая в мою сторону. Некоторые с любопытством смотрели на девушку, другие – на меня. Не обращая внимания на пристальные взгляды, я опустил голову, откинулся в кресле и закрыл глаза.

Через некоторое время мне показалось, что кто-то осторожно подергал меня за руку. Я открыл глаза, и девушка-соседка, застенчиво улыбаясь, протянула записку со словом «Спасибо!».

Улыбнувшись в ответ, я снова закрыл глаза и погрузился в сон, пока кто-то не начал меня грубо трясти. Я с трудом разлепил глаза – это была проводница.

– Освободилось место в девятом купе, поторопитесь!

Буркнув что-то в ответ, я почувствовал, что поезд замедляет ход – видимо, мы подъезжали к очередной станции.

Я встал, потянулся и взял рюкзак. Девушка посмотрела на меня; страх, казалось, снова плескался в ее глазах.

Я замешкался, повернулся и подошел к мужчине. Тот повесил голову и закрыл глаза. Я наклонился и прошептал:

– Твоя станция. На выход!

Мужчина, казалось, испугался и тут же выпалил:

– Нет! Мне до города А.!

Я не стал больше ничего говорить и махнул ему рукой:

– Приехали! Выходи.

Багровое лицо мужчины побелело, и он окончательно рассвирепел. Вскочил и потянулся, намереваясь вцепиться мне в воротник.

Я перехватил руку, а свободной ладонью обхватил его за шею, с силой вдавливая в сиденье.

– Или ты сам выйдешь… – Я пристально смотрел ему в глаза. – Или я выкину тебя из поезда.

Глаза мужчины округлились и слегка налились кровью из-за недостатка кислорода. Пассажиры рядом повскакивали, чтобы освободить место, и вскоре вокруг нас с ним образовалось приличное пространство.

Я знаю, что в этот момент мое лицо приобрело звериный облик. Пересекающие его шрамы искривились, делая меня похожим на призрака-людоеда.

Мужчина перепугался. Поскольку я сжимал его горло, он не мог говорить, лишь кивал, словно болванчик.

Я отпустил руку и убрал колено с его ноги. Мужчина обмяк и закашлялся. На этот раз он даже не осмелился поднять на меня глаза, с трудом встал, потирая горло, и потянулся, чтобы взять с багажной полки чемодан с выдвижной ручкой.

Поезд уже успел подъехать к станции. Мужчина пулей присоединился к толпе пассажиров, жаждущих выйти из вагона, и, только оказавшись на перроне, обернулся и бросил на меня полный ненависти взгляд.

Наступила ночь.

Мне не спалось. Весь плацкарт храпел, а я сидел в одиночестве у окна и смотрел в затемненное окно. Поезд ехал плавно и быстро, слегка покачиваясь. В вагонах было темно, и только на стыке поблескивал тусклый свет. Мрак за окном напоминал чернила и, казалось, скрывал в себе неведомую судьбу, только этого соблазна для меня уже не существовало. В данный момент меньше всего мне хотелось думать о будущем.

Средний палец правой руки снова зудел, что могло означать приближение весенних дождей туда, где проходит поезд. Я осторожно погладил культю и отчетливо ощутил шишковатый шрам на конце отрубленного пальца. Казалось, этот шрам отделяет меня от прошлого…

Дверь открылась, и показались две размытые фигуры: одна – проводница, а вторую я толком не видел, лишь то, что это девушка, вероятно, пассажирка, которая купила билет в пути. Проводница проводила девушку на ее место, дала несколько указаний и, зевая, удалилась. Девушка зашуршала своим багажом, поставила его на койку, взяла чашку, вышла и некоторое время оглядывалась по сторонам, затем подошла ко мне.

– Это вы!

Я поднял глаза – это была та самая девушка.

– О! – Говорить не хотелось, и я небрежно отмахнулся.

Девушка налила стакан воды из термоса у моих ног, отодвинула сиденье и села напротив меня.

– На что вы смотрите? – спросила она, крутя головой.

– Ни на что. – Я опустил глаза.

Повисла длинная пауза. Но я знал, что девушка не сводит с меня взгляд.

– Простите, – снова заговорила она, ее голос был низким и тягучим, – могу я спросить, кем вы работаете?

– Зачем вам? – Я поднял глаза. Лицо девушки было скрыто в тусклом свете, и я видел лишь блеск ее глаз.

– Мне просто… любопытно. – Девушка слегка смутилась. – Если не хотите говорить об этом…

– Раньше я был полицейским.

– А, тогда понятно. – Девушка, оживившись, наклонилась ко мне: – Должно быть, вы…

Она несколько раз провела по правой руке и лицу, затем ощутила неловкость и взглянула на меня с легким смущением.

Я тихонько хихикнул.

– Всё в порядке.

Девушка расслабилась, и ее любопытство разгорелось вновь.

– Я все равно не могу уснуть. – Она держала в руке чашку, ее глаза были устремлены на меня. – Почему бы вам не рассказать мне свою историю?

Я посмотрел на нее, и мне вдруг показалось, что ее глаза очень похожи на те, которые я когда-то знал, – невинные, незнакомые и ясные как день.

История? Я достал сигарету, но не спешил прикуривать. Что ж, ладно…

Ночью в темном вагоне я расскажу историю незнакомой девушке; возможно, это не история, а воспоминания. Однако воспоминания о прошлом – не всегда приятное занятие. Если б мог, я бы предпочел, чтобы этого не было. Возможно, У Хань, Сунь Пу, Ян Цзиньчэн, Сяо Ван, Цзян Я и те, кто прочно занял мои воспоминания, – все вы хотели бы, чтобы этого никогда не случалось.

Но с чего начать?

Глава 1

Ночной странник

В 1999 году Фан Му исполнился двадцать один год, и он учился на третьем курсе Педагогического университета города Ч.

В сентябре по вечерам стало холодно. В этом северном городе царила мрачная обстановка. Дул порывистый ветер, повсюду виднелись опавшие листья, которые хрустели под ногами. Фонари, разбросанные по территории, казались гораздо тусклее обычного, их свет ложился желтоватыми кругами на асфальт. Продавец чайных яиц[4] прислонился к фонарному столбу, охраняя почти потухшую жаровню, и от скуки ковырял землю носком ботинка. Кампус опустел, если не считать гуляющие парочки. По сравнению с дневной суетой Педагогический университет казался очень тихим.

Во всех учебных корпусах неожиданно прозвенел звонок – закончились вечерние пары. Торговец выпрямился и суетливо развел огонь под жаровней. Через несколько минут из зданий высыпали полчища студентов. Они втягивали шеи, прячась от осеннего ветра, громко разговаривали и смеялись, направляясь к своим общежитиям. Время от времени догоняли и толкались, порой раздавался добродушный свист. Девушки слегка краснели, пробираясь сквозь толпу парней, а некоторые, наиболее смелые, оглядывались на тех, кто свистел громче всех, что вызывало еще более громкий смех. Последний всплеск суеты за сегодняшний день.

Второй корпус – мужская общага, самая ветхая в этом университете. Если верить истории университета, то его построили во время войны пленные японцы. Надо признать, что качество вещей, к которым приложили руку японские черти, лучше, и вот уже более пятидесяти лет это старое здание до сих пор стоит, и, пускай внутри немного сыровато, оно все еще очень крепкое. Сырость – это не так уж и плохо; предыдущие выпуски смеялись над тем, что в этом здании никогда не произойдет пожар, его даже специально-то не подожжешь. Здание, конечно, старое, но в глазах парней, живущих в этом общежитии, второй корпус – просто райское местечко, потому что, когда в университет направляют комиссию из санэпиднадзора, университетское начальство ни за что не приведет сюда проверяющих, чему здешние обитатели несказанно рады. В этом здании, полном мусора и залежей пивных бутылок, где толпами гуляют крысы, счастливо живет группа отвязных парней.

В половине двенадцатого в общежитиях вырубают свет, а перед этим во втором корпусе наступает самое оживленное время. Все курсируют между общим санузлом и комнатами с тапочками, полотенцами и тазиками. В коридорах пахнет сигаретным дымом, повсюду слышатся громкие ругательства; время от времени, пока кто-то из соседей умывается, наклонившись над своим тазом, его хватают за промежность, вызывая у окружающих приступ гомерического хохота.

В комнате № 352 один парнишка энергично сушил волосы полотенцем. Вытершись, принюхался, а потом поднес полотенце к носу.

– Блин, почему мое полотенце пахнет солеными огурцами?

Его сосед, который сидел за столом и ел лапшу быстрого приготовления, засмеялся:

– Ха-ха, кажется, Четвертый брат[5] сегодня днем вытирал им ноги! – Он с шумом втянул в себя лапшу. – Сразу после тренировки!

Паренек швырнул полотенце обратно в таз, открыл дверь и крикнул в сторону ванной:

– Четвертый, ты чертова свинья!

Несколько человек в комнате рассмеялись.

Через несколько секунд в комнату ворвался толстяк с зубной щеткой во рту:

– Кто тут орет, черт возьми?

Парень молча потряс полотенцем. Толстяк смущенно улыбнулся:

– Шестой брат, прости.

– Прости?! Зря только башку мыл, теперь волосы воняют солеными огурцами!

– Да ладно тебе… Вон Второй брат как раз лапшички заварил; прополощи в его тарелке полотенце, а то вдруг ему соли не хватает!

– Проклятый толстяк! – Паренек подскочил и занес руку, как для удара, но Четвертый брат с хохотом уклонился.

– Я тут ни при чем! Кто виноват, что у тебя полотенце по цвету как мое?!

– Да иди ты!.. У тебя полотенце синее, а у меня белое!

Обитатели комнаты снова громко расхохотались.

Шестой брат потер волосы и понюхал пальцы:

– Хрен с тобой! Завтра поговорим.

Он быстро разделся, небрежно взял «Спортивный ежедневник», лежавший рядом с подушкой, укутался в одеяло и принялся листать газету. Соседи по комнате читали книги и слушали музыку, спокойно ожидая, когда погаснет свет.

Вдруг дверь толкнули, и в комнату вошел еще один парнишка невысокого роста, несший миску для риса из нержавеющей стали. Он сразу же направился к термосам с теплой водой, которые стояли под окном. Взял один, потряс – пусто, взял другой – то же самое.

– Черт! Почему у нас в комнате такие лентяи? Даже кипятка нет… Скорее сбегайте вниз, принесите мне термос, а лучше два; я хочу заварить лапшу, а потом еще ноги помыть нужно!

Раздался хор голосов:

– А не пошел бы ты…

Шестой брат отложил газету и с улыбкой сказал:

– У меня остался кипяток.

Коротышка подошел к нему. Шестой брат приподнял одеяло:

– Ну, не прям кипяток-кипяток, тридцать шесть и восемь, будешь?

Коротышка бросился к Шестому брату и с силой ущипнул его за шею. Тот рассмеялся и вывернулся, а потом одним толчком повалил Коротышку на кровать.

– Домогательства! – преувеличенно громко крикнул Коротышка. Несколько соседей присоединились к веселью и бросились к нему, образовав кучу-малу.

Коротышка без остановки молил о пощаде:

– Прекратите, прекратите; если вы еще надавите, то из меня дерьмо потечет.

Шестой брат поспешно сказал:

– Хватит, мне еще спать в этой кровати!

Соседи засмеялись и отпустили его. Коротышка встал, ойкнув:

– Мать вашу, даже поесть не успел, теперь надо в сортир бежать… Фан Му, у тебя есть туалетная бумага?

Шестой брат, рассмеявшись, выругался:

– Черт, Чжоу Цзюнь, у тебя даже туалетной бумаги нет?

Сказав это, он протянул руку, достал из подушки полрулона бумаги и бросил ему. Чжоу Цзюнь взял бумагу, но не ушел, а сел на край деревянной кровати и принялся сплетничать с соседями.

Фан Му нетерпеливо пнул его:

– Почему бы тебе не поторопиться, а то сейчас свет отрубят!

Чжоу Цзюнь серьезно ответил:

– Попозже, сейчас сил нет.

Пятый брат, который читал книгу, лежа на верхней койке, заметил:

– Чжоу Цзюнь, странный ты… Другие утром ходят по-большому, а ты предпочитаешь на ночь глядя в туалет ходить. У тебя ж ужин не успел перевариться!

Силы спорить у Чжоу Цзюня сразу же нашлись:

– Ничего ты не понимаешь, перед сном полезнее всего ходить! Ты подумай, столько лишнего в кишечнике за ночь нагревается, как это вредно для организма…

Фан Му нахмурился:

– Чушь собачья! Каждый раз, когда я иду в туалет после выключения света, в темноте, я боюсь встретить призрака…

– Эй, эй, чего ты боишься! Если я встречу призрака-мужика, то он меня оприходует, а если женщину, то я ее!

– Спи давай! Смотри не помри от спермотоксикоза! – загалдели парни.

Тут погас свет, и общежитие погрузилось в темноту. Те, кто читал, хором ахнули, затем зашуршали одеялами.

Чжоу Цзюнь встал и торжественно сказал:

– Его величеству пора вернуться во дворец. Выпью воды и схожу в туалет, надеюсь встретить призрака-женщину!

– О, вали!

Чжоу Цзюнь в темноте погрозил Фан Му, громко рассмеялся, открыл дверь и вышел.

Старший брат включил фонарик и помахал:

– Все на месте, да? Шестой брат, запри дверь.

– Черт, опять мне бегать…

– Хватит уже ныть. Кто ж виноват, что ты спишь ближе всех к двери! – И Старший брат рассмеялся.

Фан Му с неохотой вылез из-под одеяла, спрыгнул с кровати, подбежал к двери, закрыл на засов и юркнул обратно. Укутавшись в одеяло, он бросил взгляд на противоположную кровать – верхняя койка пустовала.

– Эй! У Хань еще не вернулся.

– Третий брат сегодня дежурит.

Некоторое время все молчали, потом кто-то тихо спросил:

– Третий брат в этом году сдает экзамены в базовую группу?

– Не знаю, – сказал приглушенным голосом Старший брат. – Третьему брату не везет – он совершенно точно прошел порог, а его почему-то завалили…

– Думаю, ему придется пересдавать, – проворчал Четвертый брат. – Когда я вернулся, то видел, как он зубрил в дежурке.

Фан Му задумался и спросил:

– А за его обучение уже заплатили?

Четвертый брат ответил:

– Еще рано; кажется, не хватает четыре с лишним тысячи.

Фан Му не издал ни звука, он поплотнее укутался в одеяло и обдумывал услышанное.

На юридическом факультете есть особая группа, которую называли базовой, но правильнее было бы назвать ее «экспресс-группой». Студенты, которые учились в этой группе, могут напрямую получить степень магистра после сдачи экзаменов бакалавриата. При допуске к вступительным экзаменам проходной балл для зачисления сюда гораздо выше, чем у остальных. Конечно, конкуренция внутри группы тоже была очень жестокая – согласно требованиям юридического факультета, в конце каждого года десять процентов студентов отсеивали на экзамене, а отчисленных перераспределяли в обычные группы. Соответственно, студенты из обычных групп могли поступить в базовую группу, сдав экзамен. У Хань попробовал сдать в этом семестре и, судя по результатам, почти наверняка мог пройти, однако в результате оказался на последнем месте. Еще большее недоумение вызывал тот факт, что несколько студентов с гораздо более низкими баллами, чем у него, были успешно зачислены. Факультет объяснил это тем, что У Хань недостаточно хорошо владеет английским. Очевидно, что это всего лишь отговорка. Соседи по общежитию подговаривали У Ханя подать апелляцию, но, как ни странно, тот, похоже, не слишком роптал – несколько дней пребывал в депрессии, а потом начал готовиться к следующему разу.

У Хань родом из горного района на севере, из бедной крестьянской семьи. Единственный способ изменить судьбу для такого парня – учиться. За три года, что они жили в одной комнате, Фан Му понял, что у У Ханя сильный характер и железная воля. Возможно, Третий брат хотел с помощью оценок доказать это.

Подумав об этом, Фан Му почувствовал, что его веки тяжелеют…

Сквозь сон он услышал, как в дверь комнаты 351 постучали, и оттуда кто-то вышел, мурлыкая под нос песню. Услышав этот голос, Фан Му мгновенно проснулся, приподнялся на локтях и крикнул в сторону двери:

– Спермотоксикоз!

Песня резко оборвалась, и тут же послышался голос Чжоу Цзюня:

– Тупой ты хер!

Те, кто еще не успел заснуть, заржали.

Чжоу Цзюнь ударил ногой в их дверь, после чего звук шаркающих тапочек угас. Снова стало тихо.

Обитатели общежития медленно погружались в сон, а звуки храпа то нарастали, то утихали. За окном по-прежнему дул ветер, и время от времени сухие листья кружились и бились о стекло, но никто не слышал этих тихих звуков, поскольку шестеро – нет, пятеро парней, – как обычно, сладко спали в этой грязной полуразрушенной комнате.

Все здание было окутано тишиной. Узкий сырой коридор был пуст, если не считать мыши, шнырявшей вдоль стен в поисках съестного. Закрытые деревянные двери по обеим сторонам коридора молчали, словно множество глаз взирали на крошечного ночного странника.

Внезапно тот замер на месте, его крошечные ушки настороженно приподнялись. Он быстро повернулся на маленьких лапках и бросился наутек.

Вы тоже слышите тяжелое дыхание в углу?

Фан Му резко проснулся – точнее, его разбудил шум. С трудом открыв глаза, он обнаружил, что в комнате пусто, только на кроватях свалены в кучу блеклые одеяла.

«Почему эти ленивые ублюдки сегодня вдруг так рано встали»? – недоумевал Фан Му, услышав дикий шум в коридоре. Он нацепил очки, сел, потянулся, сунул ноги в тапочки, открыл дверь и вышел.

Ого!

Как будто весь второй корпус собрался в коридоре. Одеты все были кто во что горазд: кто-то в спортивном костюме для утренней пробежки, кто-то завернулся в одеяло, а кто-то просто стоял в трусах и майке. Но выражение лица у всех было одинаковым – студенты с ужасом смотрели в сторону туалета.

Фан Му тоже посмотрел туда. Тетушка Сунь, комендантша общежития, держалась за дверную коробку, заглядывая внутрь. Рядом с ней у стены стоял Старший брат из комнаты 351 и протирал глаза. Казалось, он в любой момент может потерять сознание.

Фан Му увидел в толпе Четвертого брата и дернул его за руку:

– Что случилось?

Тот обернулся и уставился на Фан Му, не произнося ни слова.

– Что происходит? Туалет снова засорился? – Фан Му посмотрел на окружающую толпу. – Уже не в первый раз, не так уж интересно…

Старший брат из комнаты 351 покачал головой и тихо сказал:

– Кажется, это Чжоу Цзюнь. Он умер в туалете…

Глава 2

Расследование

Даже после стольких лет работы в службе безопасности педагогического университета начальник Чэнь Бинь впервые сталкивается с подобным.

С тех пор как звонок заместителя ректора выдернул его из постели, Чэнь Бинь бо́льшую часть утра постоянно чем-то был занят: сопровождал сотрудников Бюро общественной безопасности, чтобы осмотреть место происшествия, успокаивал студентов, отчитывался перед руководством университета… Только он собрался перевести дух и сходить в столовую, чтобы перекусить парой пампушек, как ему перезвонили из Бюро общественной безопасности и велели быстро возвращаться, поскольку в университет прибыл чиновник из Отдела по культурной и экономической защите городского бюро.

За столом сидел немолодой мужчина с усталым лицом. Прибывший ранее офицер криминальной полиции докладывал ему о результатах осмотра места происшествия. Мужчина молча слушал, не поднимая глаз. При появлении Чэнь Биня он вскинул подбородок и оглядел его с ног до головы. Сотрудник службы безопасности рядом с ним деловито представил их:

– Это начальник службы безопасности Чэнь Бинь. Это Син Чжисэнь, глава отдела по культурной и экономической защите городского бюро.

Чэнь Бинь сдержанно кивнул. Син Чжисэнь не собирался вставать, просто слегка кивнул, сочтя это за приветствие.

Полицейские, прибывшие первыми, быстро закончили предварительное расследование. Син Чжисэнь, выслушав их, долгое время ничего не говорил. На какое-то время в кабинете отдела обороны повисла тишина. Чэнь Бинь немного смутился, откашлялся и сказал:

– Случилось такое несчастье… Мы очень опечалены, поскольку это означает, что меры, принятые по защите кампуса, недостаточны. Ректор поручил нам активно сотрудничать с отделом общественной безопасности, чтобы как можно скорее раскрыть это дело…

Не дожидаясь, пока он договорит, Син Чжисэнь встал и буркнул:

– Идем на место преступления.

Через пять минут он стоял перед вторым корпусом, глядя на вековое здание. Деревянные окна. Стены из красного кирпича; на них все еще виднелись пестрые слова «пролетариат» и «революция». Син Чжисэнь посмотрел на железные решетки на окнах первого этажа, подумал немного и вошел внутрь. Буквально сразу он уперся в пролет из пяти ступеней. На лестнице перед небольшой доской худая высокая женщина средних лет выводила на доске красивым почерком объявления типа «такому-то из 221-й комнаты получить посылку». Син Чжисэнь невольно уставился на нее в оба глаза. Услышав шорох позади себя, комендантша обернулась, собираясь задать вопрос, но увидела Чэнь Биня.

Тот махнул рукой:

– Это сотрудники Бюро общественной безопасности, пришли осмотреть место происшествия.

Комендантша охнула, потом снова вернулась к объявлению на доске.

– Это Сунь Мэй, комендант второго корпуса. – Чэнь Бинь обернулся к Син Чжисэню. – Она дежурила прошлой ночью.

Син Чжисэнь, тут же остановившись, повернулся к ней.

– У вас найдется пара минут?

Сунь Мэй нервно кивнула:

– Входите, поговорим.

Группа вошла в дежурку, отчего и без того небольшое помещение показалось еще более тесным. Син Чжисэнь, казалось, не собирался задавать вопросы, а лишь осматривал дежурку. Это было прямоугольное помещение площадью около семи квадратных метров. В левом углу стояла кровать, справа располагалось небольшое окно, а под ним – стол и стул. Комната, несмотря на тесноту, казалась чистой и опрятной.

Син Чжисэнь заметил, что в левой стене есть еще одна дверь.

– Что там? – Он указал на нее.

– Там отдыхает дежурный студент, – сказала Сунь Мэй.

Син Чжисэнь толкнул дверь. Внутри оказалась небольшая узкая комнатка без окон, где из мебели была только койка.

Син Чжисэнь закрыл дверь, обернулся и увидел, что Сунь Мэй все еще стоит. Он сделал знак рукой:

– Присаживайтесь. Мы здесь только для того, чтобы кое-что узнать.

Сунь Мэй посмотрела на Чэнь Биня и попятилась к кровати, чтобы сесть. Син Чжисэнь, заняв стул у стола, спросил:

– Сколько лет вы здесь работаете?

– Пять.

– Постоянно?

– Ага.

– Студенты не доставляют проблем?

– Ну так… Это ж мужское общежитие. Да, иногда находятся какие-то шалопаи, но в целом все они простые хорошие мальчишки.

– Во сколько закрывается общежитие?

– В половине десятого.

– Может ли кто-нибудь попасть внутрь после закрытия?

– Ни в коем случае! – Сунь Мэй внезапно повысила голос и с тревогой посмотрела на Чэнь Биня.

Син Чжисэнь слегка улыбнулся:

– Не нервничайте так… А что, если студент опоздает к закрытию?

Чэнь Бинь вмешался в разговор:

– Если студент вернется после закрытия общежития, ему нужно будет объяснить ситуацию в службе безопасности, и тогда наш ночной дежурный проводит его в здание общежития.

Син Чжисэнь кивнул:

– Другими словами, убийцей может быть только тот, кто прошлой ночью находился в здании?

Чэнь Бинь на мгновение потерял дар речи.

В это время дверь в дежурку распахнулась, и в нее ворвался худенький паренек, который говорил на ходу:

– Тетушка Сунь, на втором этаже несколько окон…

Не успев договорить, молодой человек понял, что в комнате целая толпа народу, и так испугался, что быстро захлопнул рот.

– Что случилось с окнами на втором этаже? – Син Чжисэнь посмотрел на паренька, и его взгляд вдруг стал сосредоточенным: – Не бойся и не тараторь.

Юноша посмотрел на Син Чжисэня, а затем на Чэнь Биня. Последний нетерпеливо произнес:

– Просто отвечай.

Паренек прошептал:

– Тетушка Сунь сказала, что, возможно, это сделал кто-то из посторонних, и попросила меня подняться и проверить, все ли окна на втором этаже закрыты. Я поднялся и увидел, что в туалетах в обоих концах коридора несколько окон разбиты и не закрываются.

Чэнь Бинь, забеспокоившись, повернул голову, чтобы посмотреть на Сунь Мэй:

– Разве я не предупредил, чтобы вы ничего не трогали?!

Комендантша покраснела; она не осмеливалась поднять голову.

– Дин, сходи посмотри, – распорядился Син Чжисэнь.

Полицейский по фамилии Дин ответил «слушаюсь!», открыл дверь и вместе с двумя сотрудниками службы безопасности удалился.

Син Чжисэнь посмотрел на паренька, в недоумении разинувшего рот, и спросил:

– Как тебя зовут?

Тот, слегка побледнев, назвался:

– У Хань.

Чэнь Бинь деловито сообщил:

– Это наш студент, которому приходится работать, чтобы оплатить учебу. Он дежурил прошлой ночью.

Син Чжисэнь протянул «о-о-о» и продолжил:

– Где ты был прошлой ночью, когда выключили свет?

– Здесь. Я поболтал с тетушкой Сунь, а потом лег спать.

– Я могу это подтвердить. – Сунь Мэй подняла голову, увидела, что все смотрят на нее, и от испуга снова потупилась.

– А вы сами?

– Я? Вязала на спицах и слушала радио до пяти часов.

Син Чжисэнь кивнул, слегка нахмурившись.

В это время вернулся полицейский Дин и, отряхиваясь от пыли, сказал:

– Все верно. В туалете на втором этаже действительно несколько окон разбиты и не закрываются. Я уже пригласил сотрудников бюро, чтобы там был произведен тщательный осмотр.

Чэнь Бинь изменился в лице.

– Сколько раз я вам говорил! – Он указал на Сунь Мэй и повысил голос: – Сломанные двери и окна нужно сразу же ремонтировать, чтобы этим не могли воспользоваться всякие преступные элементы. И вот теперь…

– Забудьте об этом! – Син Чжисэнь встал. – Пойдемте на место преступления.

Оно находилось в туалете в левом конце коридора на третьем этаже второго корпуса. Это был общественный туалет, разделенный на два помещения: внешнее – умывальная и внутреннее – уборная. Общая площадь туалета составляла около двадцати квадратных метров. Слева – писсуары, справа – кабинки: четыре дырки в полу, разделенные тремя бетонными стенами высотой около полутора метров. Полицейский указал на самый дальний отсек:

– Тело нашли в первой кабинке.

Син Чжисэнь прошел вперед: это было помещение без двери площадью около квадратного метра, сырое и грязное. Пятен крови нигде не было видно.

– Закончили осмотр места происшествия?

– Да. Причина смерти – механическая асфиксия, предварительное заключение – убийство. Отчет об осмотре места происшествия и протокол вскрытия будут готовы сегодня днем.

Син Чжисэнь кивнул, посмотрел на бетонную стену и повернулся, чтобы выйти из туалета. Вернувшись в коридор, он взглянул на ряды дверей и повернулся к Чэнь Биню:

– Где студент, который нашел тело?

– Он в общежитии. Немного напуган и отпросился с занятий.

Син Чжисэнь жестом показал, чтобы Чэнь показал дорогу.

Группа подошла к двери комнаты 351. Чэнь Бинь постучал, и изнутри раздался мужской голос:

– Кто там?

– Служба безопасности.

– Минутку… – Дверь быстро открылась, и на пороге появился бледный парень. – Пожалуйста, входите.

Визитеры пошли внутрь, при этом едва ли не каждый, кто проходил мимо парня, оглядывал его с ног до головы, отчего тот нервничал все сильнее.

Син Чжисэнь подошел к единственному столу в комнате, выдвинул стул и сел. Увидев, что юноша мнется на месте, он слегка улыбнулся и махнул рукой:

– Садись.

Студент кивнул, подошел к одной из кроватей и осторожно присел на край.

– Как тебя зовут?

– Сунь Циндун.

– Это ты нашел тело?

– Да.

– Расскажи, как все было.

Сунь Циндун сглотнул и нахмурился, похоже, не желая вспоминать эту сцену.

Вчера вечером около половины одиннадцатого его сосед по комнате Чжоу Цзюнь вышел в туалет. Вскоре после этого Сунь Циндун уснул. Около часа ночи он встал, чтобы сходить по нужде. Спросонок ему показалось, что Чжоу Цзюнь сидит на корточках в туалете. Сунь Циндун пробормотал: «Ничего себе ты заседаешь… Не боишься, что кишка выпадет?» Он не помнил, ответил ли ему что-либо Чжоу Цзюнь, и вернулся в постель. В половине шестого утра снова встал в туалет и увидел, что Чжоу Цзюнь по-прежнему сидит на корточках на том же месте. Сунь Циндун удивился и растерялся, подошел и потрепал соседа по голове. И тут Чжоу Цзюнь повалился вперед, все так же на корточках. Сунь Циндун перепугался, буквально кубарем скатился по лестнице, чтобы поставить в известность коменданта Сунь Мэй, а та сразу же сообщила в полицию.

Выслушав его рассказ, Син Чжисэнь помолчал некоторое время и задал еще несколько вопросов, после чего встал, чтобы уйти. Сунь Циндун время от времени бросал на него взгляды, словно хотел что-то добавить. Син Чжисэнь заметил это и спросил, что еще он хочет сообщить. Студент долго заикался, а потом решительно заявил, что Чжоу Цзюнь вчера вечером, когда вышел в туалет, разговаривал в коридоре с кем-то еще, да еще и отругал этого человека. Син Чжисэнь спросил, кто это был. Сунь Циндун на мгновение замешкался и сказал, что, судя по голосу, это был Фан Му из комнаты напротив. Затем поспешил добавить, что он лишь смутно что-то слышал, необязательно все так и было. Тогда Син Чжисэнь попросил Чэнь Биня позвать Фан Му.

Этим утром у студентов было занятие по истории западной правовой мысли. Хотя оно должно было начаться через несколько минут, аудитория все еще бурлила, как горшок с кашей. Для большинства студентов смерть всегда казалась чем-то очень далеким – но на сей раз речь шла о сверстнике, и шок этих молодых людей, большинству которых было около двадцати, казался физически ощутимым.

Студенты из комнаты 351 стали центром внимания: вокруг них постоянно собиралась целая толпа, снова и снова расспрашивая об утренних событиях. Студентки с любопытством и страхом интересовались деталями, а несколько девушек, которые приятельствовали с Чжоу Цзюнем, даже поплакали. В аудитории царила странная атмосфера возбуждения; все тайком изучали друг друга, время от времени громко переговаривались, обмениваясь друг с другом растерянными или понимающими взглядами.

Прозвенел звонок, и почти одновременно с ним, запыхавшись, вбежал преподаватель Чэнь, который вел занятия по истории западной правовой мысли.

Аудитория продолжала шуметь. Господин Чэнь, терпеливо постояв несколько секунд, понял, что так и не привлек внимания аудитории, как обычно, а потому рассердился. Он похлопал конспектом лекции по кафедре:

– Вы в курсе, что пара уже началась?!

Только тут студенты увидели, что Чэнь на месте, и те, кто покинул свои места, в панике побежали обратно, а не успевшие открыть сумки в спешке достали учебники. В аудитории быстро воцарилась тишина.

Учитель Чэнь с суровым лицом огляделся по сторонам и обнаружил, что присутствуют явно не все, кто должен был. Поскольку его гнев еще не успел рассеяться, он достал список и начал перекличку.

– Лю Линь!

– Здесь!

– Чэнь Цзин!

– Здесь!

– Чжоу Цзюнь.

Ответом ему была мертвая тишина.

– Чжоу Цзюнь! – Учитель Чэнь поднял голову. – Отсутствует? – Красной ручкой он нацарапал «н/я» рядом с именем Чжоу Цзюня. – Передайте ему, чтобы зашел ко мне после занятий.

Студенты в недоумении переглядывались. Кто-то прошептал:

– Учитель, он умер.

Несмотря на то что голос был негромким, учитель Чэнь все равно его услышал.

– Что?! – пронзительно воскликнул он.

Никто не ответил.

Через несколько секунд староста поднялся с места:

– Учитель, Чжоу Цзюнь не отсутствует, он… умер.

– Умер? – Глаза учителя расширились от удивления. – Когда?!

– Сегодня утром.

Учитель Чэнь на мгновение замер.

– Тогда ему не нужно приходить ко мне…

По аудитории прокатился негромкий смех.

Фан Му не смеялся. Он практически лежал на парте, время от времени поднимая глаза, чтобы взглянуть на место перед собой слева, где раньше сидел Чжоу Цзюнь.

Умер. Этот паренек, который любил поболтать и посмеяться, мертв…

Ощущение было… странным. Ведь менее десяти часов назад Чжоу Цзюнь смеялся, ругался и шумел, и тогда его тело было мягким, теплым и полным жизни. А сейчас он лежал холодный и окоченевший в каком-то неизвестном месте, и его вскрывала группа бесстрастных судмедэкспертов. Имя Чжоу Цзюня больше не имело никакого значения, теперь его называют «покойным».

Вот так человек внезапно исчезает из вашей жизни без предупреждения. Неважно, имел он для вас значение или нет, это печально.

Глаза Фан Му слегка увлажнились, и все воспоминания о приятеле мгновенно пронеслись в его голове.

Но люди не могут вернуться из мертвых, а живые должны жить дальше. Учитель Чэнь собрался с духом и начал лекцию. В середине занятия дверь внезапно толкнули. Вошел сотрудник службы безопасности и кивнул преподавателю.

– Я из службы безопасности. Мне нужен один из студентов. – Он обвел взглядом аудиторию. – Фан Му. Где Фан Му?

Тот на мгновение замялся, и сосед по парте ткнул его локтем в бок. Фан Му встал:

– Я здесь.

– Выйди на минутку. – Сотрудник службы безопасности с серьезным выражением лица махнул рукой в сторону двери.

– Я? – переспросил озадаченный Фан Му.

– Да, поторопись.

Юноша наскоро собрал сумку и вышел, сопровождаемый удивленными взглядами остальных. Как только дверь за ним закрылась, аудитория зашумела.

По дороге Фан Му несколько раз хотел спросить сотрудника службы безопасности, зачем его вызвали, но, видя непроницаемое лицо, промолчал.

Фан Му отвели прямо в офис службы безопасности. Как только он вошел, несколько человек в комнате сфокусировали на нем взгляды. Начальник отдела Чэнь Бинь с недобрым выражением лица указал на стул:

– Садись. – Затем кивнул на нескольких мужчин в штатском. – Это товарищи из Бюро общественной безопасности, они хотят кое-что спросить у тебя.

Фан Му кивнул и послушно сел, но в голове у него все еще крутилась череда вопросов.

– Тебя зовут Фан Му? – спросил полицейский помоложе.

– Да.

– На каком ты факультете?

– На юридическом.

– Где родился?

– В этом городе.

– Где ты был с половины двенадцатого вечера до часа ночи?

– Я никуда не выходил, спал в своей комнате в общежитии. – Фан Му добавил: – Соседи по комнате могут подтвердить.

Молодой полицейский улыбнулся:

– Не нервничай, мы просто собираем информацию.

Фан Му немного смутился, опустил голову и пробормотал:

– Я и не нервничаю.

– Вы общались с покойным вчера вечером?

– М-м-м?

– Разговаривали?

– Ну да, разговаривали.

Фан Му уже догадался, к чему клонит собеседник, поэтому он описал, что случилось вчера, когда Чжоу Цзюнь пришел попросить кипятка и туалетной бумаги.

– А после выключения света?

Фан Му задумался и беспокойно поерзал на стуле.

– Вроде как… мы перекинулись парой слов.

– Что это значит? – уточнил молодой полицейский. В комнате стало тихо, и все присутствующие уставились на него.

– Я слышал, как он вышел в туалет. – Покраснев, Фан Му тихо пробормотал: – Я кое-что крикнул ему через дверь…

– Что именно ты крикнул?

– Про спермотоксикоз. Это просто шутка, – поспешно добавил Фан Му. – Он заявил, что идет в туалет, чтобы встретиться с женщиной-призраком, поэтому я и сказал это.

Несколько молодых людей рассмеялись. Чэнь Бинь, которому было уже за сорок, все еще выглядел неуверенно.

– А он что сказал?

Фан Му посмотрел на полицейского и промолчал.

– Ну, говори!

– Выругался.

– Как именно?

– Сказал, что я тупой хер.

Никто не засмеялся.

Фан Му показалось, что немолодой полицейский, сидевший за столом, пристально смотрел на него все время, что шел допрос. Юноша перевел взгляд на него. У мужчины было холодное и неподвижное лицо, какое бывает только у полицейских. Он не отвел взгляд, но Фан Му чувствовал, что в его глазах нет враждебности, и это успокаивало.

Молодой полицейский задал еще несколько вопросов, прежде чем отпустить Фан Му. Как только тот открыл дверь, пожилой полицейский внезапно спросил:

– Как думаешь, что за человек Чжоу Цзюнь?

Фан Му взялся за ручку двери и, на мгновение задумавшись, произнес:

– Нормальный человек, любил пошутить, только… временами был надоедливым.

Пожилой полицейский задумчиво кивнул и жестом разрешил Фан Му выйти.

Глава 3

Мотив

На следующий день рано утром, когда Син Чжисэнь вошел в кабинет, на столе уже лежали протоколы вскрытия и осмотра места происшествия.

Имя погибшего – Чжоу Цзюнь, мужчина, двадцать один год, уроженец провинции Гуанси, студент третьего курса юридического факультета Педагогического университета. Причина смерти – механическая асфиксия, время смерти – между половиной двенадцатого и половиной второго ночи. По странгуляционной борозде шириной восемь миллиметров на шее погибшего и нескольким волокнам, оставшимся на коже, сделан первоначальный вывод, что орудием убийства стал кусок шпагата. Погибшего задушили во время посещения туалета. На бетонной стене между отсеками обнаружены частицы эпидермиса, соотносящегося со ссадинами на задней стороне шеи покойного, свидетельствующие о том, что он сопротивлялся, но из-за невысокого роста (рост один метр шестьдесят пять сантиметров) и высоты стены (один метр сорок восемь) в итоге не сумел избежать своей участи. После содеянного убийца согнул колени покойного и прислонил его спиной к стене, словно тот все еще справляет большую нужду, и в этой позе покойного обнаружили утром.

Со спортивных штанов, в которые был одет покойный, не удалось снять никаких отпечатков пальцев; во втором отсеке найден размытый отпечаток обуви, который не представляет никакой ценности для следствия. Более того, в ходе расследования выяснилось, что с ночи до раннего утра, когда было найдено тело, в туалет зашли в общей сложности одиннадцать человек, непроизвольно уничтожив все улики.

Дин Шучэн отчитался о результатах. Местом преступления стал третий этаж второго мужского общежития, а именно туалет с левой стороны. Все здание разделено на шесть этажей, всего триста двадцать пять помещений, в том числе триста шесть жилых комнат, двенадцать санузлов, библиотека (расположена на первом этаже), пять подсобок (расположены на шестом этаже), дежурка (расположена на первом этаже). Каждый вечер общежитие закрывается в половине одиннадцатого вечера и открывается в пять утра следующего дня. В общежитии проживают студенты математического факультета, факультета иностранных языков, физического факультета, юридического факультета и факультета искусств, всего одна тысяча семьсот сорок четыре человека. В ночь преступления в общежитии в общей сложности отсутствовали восемьдесят три человека, в том числе семнадцать человек находились в городе, в съемных комнатах (до сих пор проверяют местонахождение одного из них). Двадцать два человека находились в видеозале за пределами кампуса; по результатам проверки они не могли совершить преступление, поскольку дверь в видеозале, где показывали порнографию, была заперта начиная с одиннадцати часов. Двадцать студентов, проживающих в этом же городе, отправились домой, чтобы посмотреть рано утром матч футбольной Лиги чемпионов – берлинская «Герта» против «Милана» (проверяется). Один человек (студент третьего курса юридического факультета У Хань, живущий в комнате 352) остался на дежурство. По показаниям коменданта общежития Сунь Мэй, он беседовал с ней в дежурке с одиннадцати вечера до трех утра, после чего лег спать в дальней комнате и больше не выходил, а Сунь Мэй в дежурной комнате вязала и слушала радио до пяти утра. В пять утра она открыла дверь в общежитие. В половине шестого утра прибежал Сунь Циндун и сказал, что на третьем этаже кто-то умер. В отношении еще двадцати трех студентов, не проживавших в общежитии, проводится проверка.

Син Чжисэнь посмотрел на уставшего Дин Шучэна и похвалил:

– Отличная работа!

Тот, улыбнувшись, продолжил отчет.

После осмотра места преступления нельзя исключить вероятность того, что преступление совершил кто-то со стороны. Педагогический университет расположен в оживленном районе города, здесь довольно большое скопление людей. Стена имеет высоту всего один метр девяносто сантиметров, так что взрослый человек может легко перелезть через нее, а рядом со вторым корпусом проходит крупная улица. Во втором корпусе из-за того, что здание очень старое, дверь внизу хоть и запирается, многие окна находятся в полуразрушенном состоянии. Окна на первом этаже оборудованы железными решетками, но у главной двери с обеих сторон расположены велосипедные навесы; вполне возможно, забравшись на козырек от дождя, перелезть на подоконник второго этажа, открыть окно и пробраться в здание. Проверка показала, что на первом этаже по обе стороны от туалета есть несколько поврежденных окон, которые просто невозможно закрыть, а на козырьке и на подоконнике туалета первого этажа остались следы, хотя нельзя подтвердить, что они появились в ночь преступления. В ходе расследования выяснилось, что многие студенты знают, что окна разбиты; их еще называют «зеленым коридором». По правилам, если студенты возвращаются поздно, необходимо обратиться в отдел безопасности и объяснить причину задержки; затем дежурный провожает опоздавшего обратно в здание общежития, а на следующий день информацию передают в деканат. Поэтому многие студенты, возвращающиеся поздно, предпочитают тайком пролезать в окно. Следы, скорее всего, оставлены как раз ими.

Если рассматривать социальные связи покойного, умерший Чжоу Цзюнь – приезжий, у него нет родственников в этом районе. Его родители – простые рабочие, так что мотив кровной мести исключается. Согласно свидетельским показаниям, покойный Чжоу Цзюнь был покладист, любил пошутить. Хотя некоторые его шутки были на грани, никто не вспомнил, чтобы он обижался, и нет никаких доказательств того, что у него случился конфликт за пределами кампуса. При нем не обнаружили ценных вещей, в кармане спортивной куртки лежали тридцать два юаня восемь цзяо[6]; учитывая, что вряд ли кто-то настолько глуп, чтобы грабить в туалете, такой мотив можно исключить. При обыске в комнате покойного никаких ценностей не обнаружено.

– Вот, собственно, и всё. – Дин Шучэн закрыл блокнот.

Син Чжисэнь кивнул, достал сигарету, прикурил и бросил портсигар Дин Шучэну. Тот тоже зажег сигарету, и они молча задымили, глядя друг на друга.

– Что ты думаешь? – спросил Син Чжисэнь, выкурив почти всю сигарету.

– Запарное дельце. – Дин Шучэн затушил бычок в пепельнице. – Слишком большой охват. Кроме того, на основании имеющихся улик невозможно предположить мотив убийцы – и провести следующий этап расследования.

Син Чжисэнь, не издав ни звука, нахмурился.

Он уже пять лет работал в отделе по культурной и экономической защите и вел немало дел. Однако все они в худшем случае касались умышленного причинения вреда здоровью, кражи или чего-то подобного, а с убийством он столкнулся впервые. Благодаря опыту в криминальной полиции Син Чжисэнь знал, что первым шагом в раскрытии убийства является определение мотива. Но зачем кому-то убивать Чжоу Цзюня? Биография покойного проста, круг его общения узок, нет повода для убийства из мести, на почве ревности или ради обогащения. Из-за этого следственные действия не могут начаться.

– Если не можешь, используй старый метод – проверять все подряд. Начинаем издалека, ищем зацепки.

Дин Шучэн совсем приуныл: его ждала очень тяжелая работа. Син Чжисэнь заметил угрюмый вид подчиненного и встал, чтобы похлопать его по плечу в знак поддержки.

В городе с населением более шести миллионов человек смерть одного остается незамеченной. Жизнь в городе идет своим чередом. Даже для полиции смерть Чжоу Цзюня – не более чем перечень бесстрастных данных на столе, ожидающих анализа. Однако в спокойном Педагогическом университете, особенно в полуразрушенном и затхлом втором корпусе, это событие стало сенсацией.

После того как Фан Му вышел из офиса службы безопасности, он решил пропустить занятия и отправиться в ближайший книжный магазин, чтобы почитать[7]. Юноша провел там весь день и добил наконец толстую антологию Ван Шо[8].

Он не знал, что новость о том, что его вызвали на допрос в службу безопасности, в тот же день облетела весь факультет, и чем дальше она распространялась, тем более загадочными подробностями обрастала. Всего через день окончательная версия гласила, что его скрутили прямо в аудитории, Фан Му сопротивлялся аресту, и его тащили к машине несколько мощных полицейских. С тех пор как он отправился в офис безопасности, его нигде не было видно, поэтому слухи казались еще более реальными и правдоподобными.

Когда Фан Му вернулся поздно вечером в общежитие, то, едва толкнув дверь, почувствовал, что атмосфера в общежитии изменилась. Все ошарашенно уставились на него, особенно Четвертый брат Чжу, у которого изо рта свисала лапша, словно борода у актера, играющего старика в пекинской опере.

– Чего уставились? Никогда не видели такого красавчика? – Фан Му разулся и плюхнулся на живот на кровать.

– Ты… вернулся? – спросил, заикаясь, Старший брат. – Отпустили до суда под залог? Мы как раз обсуждали, что надо принести тебе поесть…

– Черт, о чем ты? – Фан Му перевернулся и сел, глядя на любопытные и испуганные лица соседей. Мгновенно все поняв, он разозлился и одновременно развеселился. – Меня вызвали дать показания, а вы что себе напридумывали?

Атмосфера в общежитии сразу же разрядилась. Парни сгрудились вокруг и принялись выспрашивать подробности. Фан Му подумал и, решив, что раз уж полиция не велела ему молчать, пересказал все, о чем его расспрашивали. Когда он закончил, воцарилось молчание. Наконец Старший брат медленно проговорил:

– Это дело…

Приятели затаили дыхание, ожидая, что он сделает громкое заявление.

– …очевидно, что это не самоубийство!

– Черт! – хором воскликнули все.

– О, – уклончиво ответил Старший брат, – но это и в самом деле страшно: Старший брат из комнаты триста сорок восемь сказал, что тоже ходил в туалет прошлой ночью, и вряд ли Чжоу Цзюнь в это время был уже мертв.

– Эй, ребята… – Пятый брат напустил на себя загадочный вид. – А что, если это не человек?

– Иди ты к черту, тебе везде призраки мерещатся! – возмутился Второй брат.

– Это не я сказал, а он. – Пятый брат ткнул в Фан Му.

Тот увидел, что все смотрят на него, и запаниковал:

– Черт, это же просто шутка! Вы, ребята, высшее образование получаете – и туда же… верите в призраков?!

Все разразились хохотом, а потом, словно почувствовав, что это неуместно, снова сознательно замолчали.

Внезапно дверь открылась. Вошел У Хань с усталым лицом; рукава его рубашки были закатаны, а на груди виднелись разводы от воды.

– Вы все здесь… – Он сел за стол, взял чашку с водой и одним глотком осушил ее. – «Зеленый канал» заблокирован. Впредь приходите раньше.

– Заблокирован? Почему? – спросил Второй брат, который часто сбегал поиграть в компьютерный клуб.

– Полиция подозревает, что кто-то проник сюда прошлой ночью, и служба безопасности сегодня наглухо заколотила окна.

– Надеюсь, это сделал какой-то чужак. Ведь если Чжоу Цзюня убил кто-то из нашего корпуса, то это ужасно, – мрачно сказал Старший брат.

Наступила тишина. Да, кто бы мог подумать, что студенты, живущие под одной крышей, вдруг совершат жестокое убийство…

– Я не думаю, что это был кто-то из нашего корпуса. – Фан Му покачал головой. – Кто мог это сделать?

– Да, – У Хань раскатал рукава, – я думал об этом, когда сегодня прибирался в том туалете. Этот Чжоу Цзюнь, конечно, много кого бесил… но чтобы убить кого-то, это как же надо его ненавидеть?

– О, ты еще и туалеты драишь? – спросил Пятый брат.

– Да, тетя Сунь боялась заходить туда, поэтому убирался я. Черт, как же я устал…

– Тебе не страшно? – восхищенно спросил Старший брат.

– Чего бояться? – У Хань забрался на свою кровать с ногами. – Если я действительно увижу этого гада, то непременно с ним пообщаюсь. Может, раскрою дело, еще и грамоту дадут… – Он опустил голову. – Итак, Фан Му, куда ты сегодня свалил? Мы думали, тебя посадили…

– Черт, Третий брат, ты же не подозреваешь меня?

– Хе-хе, ты точно не убийца.

– Все-таки Третий брат меня понимает! – Фан Му прижал руки к груди.

– У тебя кишка тонка.

Все снова засмеялись. У Хань втянул ноги и расправил одеяло:

– Убить не так-то просто.

Фан Му хотел сказать что-то в ответ, открыл рот, но промолчал.

Скоро должны были вырубить свет. Все достали свои мочалки и гуськом отправились умываться.

Возможно, это было связано с убийством, но сегодня здесь было холодно и тихо, без обычной суеты. Многие предпочли пройти чуть дальше до санузла в другом конце коридора и умыться там.

Фан Му вздохнул, глядя на оградительную ленту, натянутую на дверной раме.

Маленькая пятнадцативаттная лампочка над головой горела гораздо тусклее, чем обычно; несколько человек стояли у раковины и молча умывались, двигаясь быстро, как будто им не терпелось поскорее уйти отсюда. Первым закончил и ушел Старший брат, затем Пятый брат, Второй; и даже Четвертый брат Чжу, который обычно тянет кота за хвост, опередил Фан Му.

В итоге остался только он сам. Испытав легкую панику, торопливо вытер лицо, подхватил таз и вышел. Но, дойдя до двери туалета, остановился.

Туалет казался еще более темным, чем помывочная, там было совсем пусто. На полу виднелись пятна, засохшие на приступке у писсуара, – похоже, что им никто не пользовался весь день. Двери четырех кабинок были приоткрыты, что там внутри, не различить. Фан Му бросил взгляд на самый дальний отсек.

Там убили Чжоу Цзюня.

Его сердце заколотилось. Он осторожно сделал шаг, затем другой, пока не оказался перед первым отсеком.

Внутри было все так же грязно – совсем как пять или шесть часов назад, когда там еще находился труп.

По непонятной причине перед мысленным взором Фан Му вдруг возникла такая сцена: Чжоу Цзюнь сидит на корточках и самозабвенно напевает какую-то песенку, не обращая ни малейшего внимания на веревку, которая постепенно опускается над его головой. Внезапно она обвивается вокруг шеи Чжоу Цзюня, кто-то дергает за нее и с силой тянет. Чжоу Цзюнь издает удивленный возглас. В этот момент его затылок оказывается прижатым к бетонной стене. Он не надевает штаны и отчаянно пытается встать. Однако Чжоу Цзюнь слишком мал ростом и не может повернуть голову, поэтому ему остается лишь отчаянно дергать ногами. Однако он дергается все слабее, пока не затихает.

Фан Му так ярко представил все это, что едва не засмотрелся на руки, сжимавшие веревку…

Вдруг из водопроводной трубы раздался ревущий звук, как будто задушенный человек стонал в агонии. Вода перестала течь.

Фан Му испугался рева и, вылетев из санузла, трусцой побежал обратно в комнату. «Ты совсем сбрендил?» – яростно ругал он себя.

Ночью все спали неспокойно, то и дело поскрипывали койки. Около часа ночи Фан Му услышал шепот Пятого брата:

– Мне нужно в туалет, кто-нибудь идет?

Не дождавшись ответа, тот заявил:

– Тогда я тоже не пойду.

Глава 4

Крыша

Молодость – нейтральное слово, обозначающее множество недостатков: неопытность, неискушенность, импульсивность. В то же время оно подразумевает и массу преимуществ, одно из которых – наличие целой кучи времени, чтобы забыть то, что не стоит помнить.

Прошло больше месяца, а новостей о деле об убийстве так и не появилось. Имя Чжоу Цзюня и то ужасное утро в памяти людей постепенно стало расплываться и наконец поблекло. Дни текли спокойно, как вода в медленной реке. Кампус, некогда жужжавший, как улей, из-за смерти студента, потихоньку вернулся к прежнему покою – точно так же, как стихают круги на воде после того, как кто-то бросает в пруд камень. Возможно, жизнь и должна быть такой.

В четверг днем после пары по международному экономическому праву Фан Му собрал свою сумку и уже собирался выйти из аудитории, когда его окликнул профессор Гао, который вел занятия. Он попросил Фан Му, Четвертого брата Чжу, У Ханя и Сунь Циндуна зайти к нему и помочь перенести кое-какие вещички. Фан Му не очень хотел участвовать в этом, но все же последовал за ним.

«Вещичек» было много: две крупногабаритные коробки с материалами и большая стопка книг, все очень тяжелое. Перетащить их из здания общежития для персонала в административное здание оказалось действительно нелегкой задачей. Фан Му и трое его друзей недовольно морщились, когда заносили вещи в кабинет профессора Гао, но тут оказалось, что в кабинете уже кое-кто есть.

«Ого, не зря напрягались…» – подумал Фан Му.

Это была магистрантка профессора Гао по имени Тун Цянь, признанная красавица юрфака. Девушка лучезарно улыбнулась профессору и, не обмениваясь любезностями со студентами младших курсов, присела на корточки и стала просматривать материалы.

– Ой, у вас есть эта книга? Я так долго искала ее в библиотеке… Если б я знала, то сразу попросила бы ее у вас. Может, и возвращать не пришлось бы…

– Тогда возьми ее с собой, как скопируешь материалы, только не забудь написать расписку, что ты у меня ее взяла. – Профессор Гао, похоже, не купился на ее уловку.

Красавица преувеличенно громко произнесла:

– Ребята, помогите мне отнести эти материалы в копировальную комнату.

Копировальная комната находилась, на минуточку, на двадцать четвертом этаже! Все четверо в недоумении переглянулись.

– Лифт же есть, чего перепугались? Неужто такому здоровяку страшно немного потрудиться? – сказала Тун Цянь и похлопала Четвертого брата Чжу по плечу. Судя по выражению на лице парня, даже если б лифта не было, он с радостью дотащил бы коробку до двадцать четвертого этажа по лестнице.

Фан Му вдруг вспомнил слова песенки: «Я хотел бы быть маленьким барашком и следовать за ней по пятам, я хотел бы, чтобы она подгоняла меня тонкой плетью…»

Фан Му и Четвертый брат тащили одну коробку, У Хань – другую, а Сунь Циндун шел впереди, держа в руках большую стопку потрепанных книг. Красавица замыкала процессию. Она шла с пустыми руками, на ходу разговаривая по телефону:

– Сегодня сходи один, я не смогу… Ой, не спрашивай… Надо поработать… Что?.. Помогаю моему научруку скопировать материалы… Ладно, пока!

С трудом дотащив материалы до копировальной комнаты, Четвертый брат вытер пот и спросил с улыбкой на лице:

– Что, сестрица, сегодня придется задержаться?

– Да. – В голосе Тун Цянь не было энтузиазма.

– Помочь тебе?

– Не нужно, ребята, идите ужинать. – Девушка замахала руками и вытолкала их за дверь, словно прогоняла цыплят.

– Черт, даже «спасибо» не сказала, – недовольно пробормотал Фан Му, когда они зашли в лифт.

Четвертый брат, казалось, все еще находился в трансе. Когда они доехали до первого этажа, лифт тряхнуло, и Чжу причмокнул губами:

– Какая красавица!

– Да у тебя любая красавица, вон слюнки аж потекли! – У Хань вытолкнул Четвертого брата из лифта. Они вчетвером рассмеялись и вышли из здания администрации.

Настала пятница. Шел сильный дождь. Все небо заволокли темные тучи, время от времени издалека доносились раскаты грома. Пяо Яли, работавшая в отделе кадров на третьем этаже, бросила сумку на стол, достала несколько печений и приготовилась пойти заварить себе чашку кофе.

Еще не было и половины десятого, и в здании царила тишина; большинство кабинетов заперты. В пасмурный день освещение казалось тусклым. Серая краска стен, обычно выглядевшая светлой и свежей, сейчас смотрелась особенно тускло. Пяо Яли осторожно шла с чашкой кофе, наполненной до краев. Когда она почти добралась до дверей своего кабинета, небо вдруг озарилось молнией. Испугавшись, Пяо Яли инстинктивно посмотрела в окно…

Кофейная чашка со звоном упала на пол. Среди осколков фарфора по полу бесшумно растекалась пенистая коричневая жидкость.

Люди в медленно поднимающемся лифте услышали пронзительные крики на третьем этаже.

Когда Дин Шучэн поспешил на место происшествия, дождь усилился.

Тело лежало на площадке перед третьим этажом административного здания. На месте происшествия уже суетились судмедэксперты; двое фотографировали, а один из специалистов в дождевике присел на четвереньки, чтобы провести осмотр. Это был женский труп. Тело лежало головой на юг, а ногами на север. Судя по форме тела и состоянию видимых участков кожи, покойная была еще совсем молода. Несколько судмедэкспертов уже собирали свои инструменты, и Дин Шучэн похлопал по плечу знакомого пожилого коллегу:

– Что тут у вас?

– Типичное падение с высоты. По предварительным оценкам, время смерти примерно между девятью часами вечера и тремя часами утра. Причина смерти – черепно-мозговая травма, а также внутреннее кровоизлияние из-за разрыва внутренних органов. Остальное выяснится после вскрытия… – Судмедэксперт посмотрел на Дин Шучэна, слегка нахмурился и пояснил: – Прошлой ночью внезапно похолодало, поэтому время смерти можно оценить лишь примерно. По возвращении займемся этим вплотную и постараемся получить результаты как можно скорее.

Дин Шучэн смущенно улыбнулся:

– Большое спасибо!

Эксперт, присевший на корточки, вдруг встал, поднял голову и посмотрел на железно-серое небо, с которого плотной пеленой падали капли дождя.

– Дождь слишком сильный. Здесь не осталось ничего ценного для расследования.

Дин Шучэн тоже поднял голову: двадцатичетырехэтажное офисное здание безмолвно стояло под дождем. Почти в каждом окне мелькали лица, на которых читались сомнения, страх, волнение. Когда Дин Шучэн осмотрел толпу людей, выглядывающих в окна, у него слегка закружилась голова.

Когда эта девушка падала, она тоже испытывала головокружение?

Дин Шучэн повернулся и сказал специалистам, которых он привел с собой:

– Приступайте.

Имя погибшей – Тун Цянь, двадцать четыре года, магистрантка второго года обучения по специальности «Международное экономическое право» юридического факультета Педагогического университета, уроженка Сычуани, проживала в комнате 407-го блока А общежития для магистрантов. Согласно отчету о вскрытии, смерть наступила между двадцатью двумя часами и часом ночи, а причиной ее стало внутреннее кровотечение, вызванное черепно-мозговой травмой и разрывом внутренних органов.

По словам соседки погибшей, накануне вечером Тун Цянь сказала, что научрук попросил ее помочь с ксерокопированием материалов, и предупредила, что может вернуться поздно. В результате она не вернулась ночевать. Поскольку у покойной был парень, который жил в городе, и Тун Цянь иногда оставалась у него, ее отсутствие не удивило и не встревожило соседку.

Научрук покойной, профессор Гао Цян, подтвердил слова соседки. Он готовится подать заявку на участие в проекте национального уровня. Накануне убийства он был приглашен на день рождения тещи и не мог не пойти, поэтому поручил подготовить все материалы Тун Цянь. Проверка подтвердила, что в ночь преступления Гао Цян приехал на банкет по случаю дня рождения тещи и вернулся домой только в четыре часа утра. Опрос других гостей подтвердил, что профессор Гао Цян не отлучался с мероприятия, что позволяет вычеркнуть его из списка подозреваемых.

Парень Тун Цянь учится в аспирантуре другого университета. В вечер убийства он собирался встретиться с Тун Цянь, чтобы вместе пойти на вечеринку к одному своему другу, который в скором времени собирался жениться, но затем девушка позвонила ему и сообщила, что у нее не получится, потому что надо поработать. Молодой человек пошел на вечеринку один, затем с несколькими друзьями пил в одном из баров города до двух часов ночи и провел ночь в банном центре, где оставался до половины девятого утра. Все вышеперечисленные обстоятельства подкрепляются показаниями свидетелей, что позволяет исключить подозрение в убийстве.

Преступление произошло в административном здании университета высотой в двадцать четыре этажа, где на семнадцатом этаже располагается деканат юридического факультета, а на двадцать четвертом – копировальная комната. За окном на третьем этаже находится платформа площадью около двухсот квадратных метров. Именно на ней была найдена погибшая. По словам ночного сторожа административного здания Тан Дэхоу, Тун Цянь около пяти сорока вошла в административное здание, а затем один за другим вошли еще несколько человек. На вопрос, покидала ли Тун Цянь здание, Тан Дэхоу ответил, что не обратил на это внимания. После десяти часов вечера и до утра следующего дня он четыре раза обходил здание и не обнаружил ничего необычного.

В ходе проверки социальных связей покойной выяснилось, что она приезжая, родственников в городе у нее нет, круг общения узок. По словам однокурсников и друзей, Тун Цянь была жизнерадостной, к людям относилась тепло, порой бывала тщеславной, стремилась к более высокому уровню жизни, но вела себя прилично; нет никаких свидетельств об общении с подозрительными людьми. В итоге можно исключить возможность убийства из мести. В ходе беседы с молодым человеком стало известно: несмотря на то что у Тун Цянь красивая внешность и что у нее не было отбоя от ухажеров, они любили друг друга и собирались пожениться. Поэтому возможность убийства на почве ревности также маловероятна.

Осмотр места преступления показал, что в кармане пальто покойной лежали сто пятьдесят юаней, а в сумочке – шестьсот юаней; пальто и сумочка остались в копировальной комнате. Кроме того, одежда на покойной не была разорвана. Результаты вскрытия показали, что девственная плева покойной давно нарушена, но следов полового акта в ту ночь не было. Это говорит о том, что убийство ради грабежа или изнасилования маловероятно.

Похоже, оставались два варианта – самоубийство или несчастный случай.

Дин Шучэн долго размышлял, затем встал и пришел в кабинет Син Чжисэня.

Выслушав доклад подчиненного, тот долго молчал и курил сигареты одну за другой. Хотя подробности дела были еще неизвестны, он уже исключил возможность самоубийства. У человека, желающего покончить с жизнью, всегда есть причина. А у этой магистрантки в самом расцвете сил, взаимно влюбленной красавицы, которую ждало счастливое будущее, действительно не было причин для самоубийства. Еще более сомнительно, что причиной стала оплошность, приведшая к случайному падению. Ведь, судя по результатам осмотра места преступления, Тун Цянь должна была упасть с высоты девятнадцати этажей. Тогда наиболее вероятное место преступления – крыша возле копировальной комнаты. Что она делала одна на крыше поздно ночью?

У Дин Шучэна и Син Чжисэня возникли одинаковые сомнения. Похоже, эти версии не в состоянии объяснить истинную причину смерти девушки…

Вернувшись в офис, Дин Шучэн еще и еще раз просмотрел имеющуюся информацию, выкурил третью сигарету, встал и направился в морг.

Покойница, накрытая белой тканью, безмолвно лежала на секционном столе. Дин Шучэн приподнял ткань, и перед ним предстало безжизненное тело. Когда-то оно было предметом безмерной гордости девушки, а у ее любимого мужчины вызывало восторг. Теперь же его грубо сбросили с верхних этажей и безжалостно вскрыли. Дин Шучэн посмотрел на лицо мертвой, когда-то красивое, но в данный момент разбитое; рот и глаза полуоткрыты, словно она слегка удивилась и собиралась что-то сказать.

«Что же ты хотела сказать?»

Отчет об осмотре места происшествия, присланный сегодня днем, полностью исключает самоубийство и случайное падение. Перед смертью покойная побывала в копировальной комнате на двадцать четвертом этаже, и там ничего не тронуто. Дверь прикрыта, не заперта (ключ лежал в сумочке покойной). Копировальная комната представляла собой квадратное помещение площадью около пяти квадратных метров. В ней стояли копир, стол (на котором осталась сумочка покойной), два стула и три целые коробки бумаги для печати плюс еще одна, начатая. Копир был включен, а отксерокопированные материалы аккуратно сложены с одной стороны. Вышеперечисленные обстоятельства указывали на то, что в момент убийства девушка работала.

Однако, к удивлению экспертов, прибывших на место происшествия, внутри помещения, в том числе на копировальном аппарате, столе и стульях, а также на дверной ручке, отпечатков пальцев обнаружено не было.

Кроме того, на основании имеющейся информации можно было сделать вывод, что наиболее вероятным местом преступления является крыша возле копировальной комнаты. Выход на крышу с противоположной стороны, а между ними коридор на двадцать четвертом этаже. Если вы хотите подняться на крышу, нужно открыть окно и забраться на оконный карниз, чтобы вылезти оттуда на крышу. На подоконнике окна напротив копировальной комнаты следов не обнаружено, окно закрыто, а на раме окна не осталось отпечатков. Такое ощущение, что кто-то тщательно прибрал за собой…

Син Чжисэню это показалось интересным, и, уладив все дела, он вместе с Дин Шучэном отправился в Педагогический университет.

Они сразу же пошли в копировальную комнату на двадцать четвертом этаже. Все было практически так же, как и в отчете, – правда, оригиналы документов и копии отсутствовали. Дин Шучэн сообщил Син Чжисэню, что после осмотра места происшествия профессор Гао попросил вернуть материалы. Проверив информацию, полицейские решили, что те не представляют для следствия ценности, и удовлетворили его просьбу.

Развернувшись, Син Чжисэнь и Дин Шучэн поднялись на крышу напротив копировальной комнаты.

Дождь, ливший два дня подряд, наконец закончился. Подул свирепый северный ветер, и температура резко упала. Полицейские подняли воротники и осмотрели крышу – прямоугольник площадью около ста квадратных метров. Здесь было чисто и пусто – лишь немного мелкого песка и несколько битых красных кирпичей, сваленных по углам, которые, видимо, остались, когда здесь в прошлый раз укладывали гидроизоляцию.

Дин Шучэн подошел к краю крыши. Ограждения как такового не было, если не считать бетонного возвышения высотой около шестнадцати сантиметров. Неужели Тун Цянь упала отсюда?

Дин Шучэн осторожно ступил на край, попытался посмотреть вниз – и тут же почувствовал головокружение. Он поспешно попятился и глянул вдаль. Это было самое высокое здание на территории Педагогического университета, и с него открывался вид на весь университетский городок и соседние здания. Сейчас, вероятно, наступило обеденное время, и кампус был запружен людьми; несколько машин осторожно пробирались сквозь толпу.

Вдруг Дин Шучэн ощутил какое-то движение сзади. Инстинктивно оглянувшись, он увидел, что Син Чжисэнь сидит на корточках на земле, уставившись себе под ноги. Опустив взгляд, полицейский увидел, что на цементной площадке у его ног лежит половина кирпича, а в метре от него валяется еще один.

Дин Шучэн тоже присел на корточки. Он долго всматривался, но так и не понял, что привлекло внимание Сина. Хотел было спросить, но, видя сосредоточенность начальника, не осмелился издать ни звука.

Внезапно Син Чжисэнь встал, развернулся и пошел прочь, не сказав ни слова. Затем вылез через окно в коридор и направился прямо в копировальную комнату. Дин Шучэн последовал за ним и увидел, что коллега лег на пол и что-то ищет.

– Лао[9] Син, ты что делаешь?

Син Чжисэнь ничего не ответил, но продолжил обыскивать комнатенку, практически уткнувшись носом в пол, сантиметр за сантиметром.

Через несколько минут Син Чжисэнь выглядел разочарованным. Он встал и на мгновение задумался, осматривая комнату. Вскоре его взгляд остановился на стене с юго-восточной стороны.

Дин Шучэн проследил за его взглядом. На стене осталось несколько не до конца высохших пятен от воды, цвет которых был немного темнее, чем на остальной стене. При беглом осмотре их можно было и не заметить. Такое ощущение, что вода попала на пол, а потом снова разбрызгалась.

Дин Шучэн посмотрел на Син Чжисэня, который в оцепенении смотрел на неожиданную находку. Постепенно на губах начальника заиграла улыбка.

– Дин, выясни у профессора Гао, всё ли в порядке с теми материалами, которые он забрал.

Глава 5

Настоящая любовь

Яркое солнце обжигает город, дует сухой ветер, на деревьях оглушающе стрекочут цикады, и этот звук раздражает слух. Сейчас полвторого, самое жаркое время дня. Почти все прячутся в тень, выбеленный солнцем асфальт пуст, а редкие машины проносятся мимо и исчезают так быстро, словно боятся жары.

Парень идет по обочине дороги неторопливым шагом. Его лицо под палящим солнцем покрылось капельками пота, а не по сезону плотная хлопчатобумажная рубашка давно промокла насквозь и прилипла к телу.

Дойдя до входа в жилой квартал, парень останавливается, снимает очки, трет переносицу, снова надевает очки и оглядывается. Вокруг тишина. У обочины дороги припаркована тележка с прохладительными напитками; рядом с ней дремлет седая старушка. У ее ног лежит маленькая собачонка, которая тяжело дышит, вывалив розовый язык.

Убедившись, что никто не обращает на него внимания, парень быстро забегает во двор и направляется к одному из зданий. Резкое движение пугает собачку, и та провожает взглядом парня, пока тот не скрывается в здании, – но вскоре опускает голову и прячется в тени хозяйки.

В прохладе здания парню гораздо комфортнее. Он тихонько поднимается на третий этаж и останавливается перед железной дверью. Немного отдышавшись, не торопится стучать, а, затаив дыхание, прижимается ухом к двери, прислушиваясь. Проходит немало времени, прежде чем он осторожно стучит в дверь несколько раз.

Изнутри доносится женский голос:

– Кто там?

Юноша не отвечает.

Через несколько секунд снова раздается женский голос:

– Сам открой.

Парень достает из кармана пальто ключ, осматривается, отпирает замок и заскакивает внутрь.

Это маленькая однокомнатная квартирка, скудно обставленная, но аккуратно прибранная. В полдень внутри душно и темно, двери и окна плотно закрыты. Женщина, полулежащая на кровати, с усилием поднимается и устало улыбается парню.

– Я знала, что это ты.

Тот не издает ни звука и оглядывается по сторонам.

– Да не крути ты башкой – Фаньфань в лагере, сегодня не вернется.

Парень чувствует заметное облегчение. Затем он ощущает, как же жарко в комнате и что с него ручьем течет пот. Смотрит на закрытые окна и занавески и хмурится.

Женщина с улыбкой показывает на старый электрический вентилятор в углу:

– Включи, охладись немного.

Парень включает вентилятор; лопасти со скрипом приходят в движение, создавая свежий ветерок.

Когда поток воздуха долетает до женщины, она вздрагивает и натягивает одеяло до подбородка.

– Не направляй на меня. Я терпеть этого не могу!

Юноша разворачивает вентилятор и нажимает на кнопку; теперь лопасти гонят воздух в его сторону. Он расстегивает рубашку, обнажая худощавую, но мускулистую грудь, наслаждаясь прохладой.

Женщина молча наблюдает за юношей с улыбкой на лице. Через некоторое время она снова подает голос:

– Не стой под вентилятором слишком долго, простынешь.

Он смотрит на нее и спрашивает:

– Как ты, всё в порядке?

Улыбка на лице женщины мгновенно тускнеет. Она смотрит на него и отворачивается лицом к стене.

Юноша немного озадачен и еще больше смущен, поэтому стоит месте, свесив руки вдоль тела.

Некоторое время, кроме скрипа вращающихся лопастей вентилятора, в комнате ничего не слышно. Парень чувствует, что ему становится скучно. Он шепчет:

– Ну, тогда отдыхай…

Женщина перебивает его уже ласковее:

– Подойди ко мне.

Он колеблется, затем медленно подходит к кровати, садится и кладет руку на плечо женщины. Та молчит и не поворачивается, лишь сдвигается в сторону, освобождая ему место.

Лицо парня смягчается. Он снимает ботинки и после некоторых размышлений аккуратно ставит их носками в сторону двери. После этого ложится рядом с женщиной, просовывает руку ей под шею и ласково обнимает за плечи. Женщина не отстраняется, а закрывает глаза, уютно устроившись в объятиях юноши.

От тела женщины исходит странный запах. Юноша гладит ее волосы свободной рукой, время от времени проводя ладонью по ее лбу. Женщина нежно держит его за руку. Они лежат, не говоря ни слова, и слушают, как вентилятор со скрипом гонит воздух в сторону пустого угла.

Рука женщины сухая и шершавая, ее пальцы нежно скользят по смуглой коже юноши, отчего тот испытывает легкое покалывание и закрывает глаза, наслаждаясь этим ощущением. Постепенно наваливается усталость, и он, сам того не заметив, засыпает.

Они спят до заката. Под вечер парень внезапно просыпается, резко садится и в страхе озирается. Женщина отшатывается от него, удивленная и развеселившаяся.

– Чего перепугался, мы тут одни…

Он вздыхает с облегчением и тяжело опускается на пол, чувствуя, как все его тело мгновенно покрывается потом.

Женщина кладет подбородок на плечо юноши, ее пальцы нежно гладят вздымающуюся грудь. Он целует женщину в лоб. Та крепко обнимает его и удовлетворенно закрывает глаза, но через некоторое время слышит, как урчит у него в животе, и улыбается:

– Проголодался?

Он кивает.

– Я тоже. На кухне свежая курица, только сегодня зарезали. Умеешь варить куриный суп?

Он снова кивает.

Женщина щурит глаза.

– Тогда свари мне его.

Юноша снова целует ее в лоб и спрыгивает с кровати в нижнем белье. Очень скоро из кухни начинает доноситься вкусный запах.

Женщина лежит в кровати, прислушивается к возне на кухне, время от времени морщит нос, вдыхая запахи, и улыбаясь.

В семь часов вечера они ужинают. Женщина остается в постели, позволяя гостю кормить ее с ложечки. Возможно, в его компании у нее разыгрался аппетит. После тарелки куриного супа лицо женщины розовеет.

Юноша доедает остатки супа и курицы. Потом они обнимаются и смотрят телевизор. Он не отрывается от боевика, а вот женщине фильм неинтересен; она льнет к юноше, время от времени поглядывая на его лицо.

Они не успевают оглянуться, как часы показывают десять вечера. Юноша похлопывает женщину по плечу и встает, чтобы одеться. Женщина лежит на кровати, укрывшись одеялом, и молча наблюдает за ним. Он завязывает шнурки, садится на край кровати, наклоняется и целует женщину в губы. Она в ответ обнимает его.

– Останься, сегодня мы вдвоем…

Юноша колеблется.

– Пойдешь утром. Останься!

Возможно, пораженный умоляющим взглядом женщины, он кивает и снова снимает ботинки и рубашку, а затем, после некоторого раздумья, и брюки, оставшись в одних выцветших синих трусах. Ныряет под одеяло под бок к женщине, выключив при этом свет.

В темноте он обнимает ее. На ней нет лифчика, ее кожа прохладная, гладкая и нежная. Рука паренька некоторое время нежно ласкает живот женщины, а затем скользит по всему телу.

Они сплетаются воедино. Дыхание юноши учащается, а стоны женщины становятся громче. Он свободной рукой стаскивает трусы и пытается снять белье с женщины. Однако та, словно внезапно опомнившись, со всей силы отталкивает его.

– Сегодня нельзя!

Раскрасневшийся задыхающийся парень без слов отпихивает ее руки и пытается разорвать на ней трусы. Женщина брыкается, время от времени умоляя его перестать. Деревянная кровать от их возни жалобно скрипит. И тут вдруг женщина размахивается и с силой отвешивает ему пощечину.

Юноша цепенеет. Его руки останавливается. С некоторым сожалением женщина приподнимается и гладит его по лицу.

Юноша снова тянется к ее трусам. Женщина поспешно отдергивает руку.

– Как тебе не стыдно? Совсем меня не жалко? – зло цедит она.

Парень на мгновение замирает, затем резко садится и нажимает на выключатель. В комнате вспыхивает ослепительный свет, и женщина прикрывает глаза руками. Юноша пользуется этим, чтобы стащить с нее трусы…

В комнате пахнет кровью. Между ног у женщины кровь, под ней красная клякса ватной прокладки. Волосы на лобке слиплись пучками от уже засохшей крови.

Юноша смотрит в пустоту. Женщина выключает свет, после чего надевает обратно белье и тянет его к себе.

Парень долго лежит неподвижно, потом вдруг вздыхает и нежно поглаживает ее по волосам.

– Почему ты мне не сказала?

Женщина поднимает на него удивленные глаза.

– В смысле не сказала? Ты разве не видел мою записку?

Юноша застывает.

Глава 6

Возвращение души

Фан Му обратил внимание, что у Четвертого брата Чжу в последние дни плохое настроение. На занятиях он часто садился в последнем ряду и тупо пялился в окно. Вернувшись в общежитие, особо ни с кем не общался, а просто лежал на кровати и рассеянно смотрел в потолок, либо сидел за столом и что-то писал. Даже заходя в интернет-кафе, Чжу больше не кричал и не играл в стрелялки, а залезал на какой-то сайт и молча что-то просматривал. Фан Му посмотрел через его плечо, что это за страница, и обнаружил, что это сайт о спиритизме. Тут он понял: состояние соседа, скорее всего, связано с Тун Цянь.

Гибель девушки вновь вызвала волнения в вузе, только-только восстановившем спокойствие после предыдущего происшествия. Повсюду – в столовой, в аудиториях, даже в туалетах – можно было услышать самые разные предположения о случившемся. Ходило множество версий: одни считали, что Тун Цянь состояла в любовной связи с научруком и той ночью к ней заявилась его жена, чтобы серьезно поговорить; слово за слово, началась драка, и супруга профессора Гао столкнула ее с лестницы. Другие считали, что девушка пыталась усидеть на двух стульях и завела себе еще одного парня, которому под предлогом срочного задания от научрука назначила свидание; они встретились, а когда ее официальный парень застукал их, то возмутился и скинул ее с верхнего этажа. Третьи утверждали, что Тун Цянь в состоянии острого психоза случайно свалилась с крыши. Но самая абсурдная версия заключалась в том, что на двадцать четвертом этаже обитает призрак, который хотел умертвить Тун Цянь, чтобы она заняла его место.

Фан Му сожалел о смерти Тун Цянь. Молодая и красивая девушка покинула этот мир столь трагическим образом. Старшая подруга, которая от природы любила наряжаться, узнай она, что умерла с такой изуродованной внешностью, наверняка чувствовала бы себя невыносимо. Но Тун Цянь очень мало общалась с ним, и Фан Му больше беспокоился о Чжоу Цзюне. В конце концов, этот парень три года просидел рядом с ним за соседней партой. К сожалению, новостей о первом убийстве так и не поступало.

Две смерти подряд… В воздухе ощущалось сильное напряжение. По этой причине даже провели специальное собрание, чтобы руководители факультетов потом донесли до своих подчиненных и студентов так называемую «позицию вуза». Та сводилась к активному сотрудничеству с органами общественной безопасности и предписаниям верить не слухам, а только официальной информации. Речи были пафосными, но пустыми. Фан Му особенно не понравилось выражение «чинить хлев, когда овцы пропали», означавшее призыв вынести урок из ошибок прошлого.

Вечером седьмого дня после смерти Тун Цянь он вернулся в общежитие после игры в баскетбол и обнаружил в комнате Четвертого брата. Тот прямо в одежде лежал на кровати; на штанинах осталось немного грязи, да и вообще весь он был какой-то пыльный. Фан Му взял тазик и вышел умыться, а когда вернулся, увидел, что Четвертый брат уже встал и сидит за столом, возится с чем-то.

Фан Му знал, что тот сейчас не в лучшем расположении духа, и не решился с ним заговорить. Он сунул нужные книги в сумку и собирался пойти заняться самоподготовкой. Но стоило подойти к двери, как Четвертый брат окликнул его.

Фан Му повернулся и увидел, что Чжу в оцепенении смотрит перед собой, а его посеревшие губы дрожат. Не успел Фан Му произнести ни слова, как по лицу соседа уже катились слезы.

Фан Му засуетился. Этот толстяк обычно не проявлял чувств, да и вообще ни разу не был замечен плачущим.

Фан Му поспешил к нему и, не зная, что сказать, лишь похлопал его по плечу в знак утешения. Четвертый брат уронил голову на стол, громко всхлипывая. Через некоторое время он встал, вытер слезы и оторвал кусок туалетной бумаги, чтобы высморкаться. Затем повернулся, посмотрел на Фан Му и спросил тихим голосом:

– Ты веришь в призраков?

Фан Му замер – и только тут заметил, что на столе лежит пластиковый пакет с целой кучей странных приспособлений. Кажется, это была пачка желтой бумаги с кривыми иероглифами, бамбуковая палка, обернутая полосками ткани, и пачка бумажных денег[10].

– Ты ведь не всерьез, Четвертый брат? – Фан Му изо всех сил старался, чтобы его тон не казался удивленным. – Ты…

– Она мне правда нравилась! – Глаза Четвертого брата вновь наполнились слезами.

Фан Му потерял дар речи. Он посмотрел на иероглифы и бумажные деньги на столе, молча посчитал в уме и открыл рот, чтобы спросить:

– Сегодня…

– Да, сегодня седьмой день траура по Тун Цянь. Согласно поверьям моего родного города, душа должна сегодня ночью вернуться в то место, где она умерла. Я нашел в интернете в этом городе мастера и выкупил… нет, скорее взял все эти атрибуты, чтобы вызвать душу Тун Цянь сегодня ночью. Может быть, мы сможем узнать, кто причинил ей зло…

Фан Му на мгновение задумался.

– На седьмой день души вроде как возвращаются домой, чтобы повидаться с родственниками, верно?

Вопрос вызвал у Четвертого брата оторопь:

– Может быть… может быть, на обратном пути она заглянет в административное здание; в конце концов, это последнее место, где она была… – Он встал и потянул Фан Му за руку с умоляющим видом. – У меня с тобой самые близкие отношения, кроме того, ты самый смелый, так что сегодня сходи со мной.

Фан Му в сердцах возразил:

– Да я даже в туалет боюсь выйти. – Он посмотрел на Чжу и произнес, взвешивая каждое слово: – Четвертый брат, мы же образованные люди!

У того снова потекли слезы:

– Я знаю, это очень глупо. Однако мне нужно туда сходить. – После паузы он добавил: – Если ты мне друг, то будь со мной со мной сегодня вечером.

Сердце Фан Му смягчилось. Он посмотрел на заплаканное лицо Чжу и, поколебавшись некоторое время, наконец кивнул.

Днем они обсудили дальнейшие действия и сошлись на таком плане: около девяти часов Четвертый брат первый войдет в административное здание, откроет окно туалета на первом этаже, и Фан Му заберется внутрь со всем необходимым. Около десяти часов Чжу выйдет из административного здания перед закрытием (будет здорово, если вахтер обратит на него внимание). Затем он вернется и влезет в окно на первом этаже. После того как они всё сделают, то выскользнут из административного здания, и У Хань, дежурящий сегодня, тайком откроет дверь общежития, чтобы они вернулись незамеченными. (Первоначально тупица Чжу запланировал совсем другое: они просто берут все это барахло и тащатся в административный корпус. Фан Му подумал, что после происшествия в административном здании вахтер будет обращать особое внимание на всех входящих и выходящих, поэтому лучше проявить осторожность. Четвертый брат согласился с его мнением и заявил, что не ошибся в выборе, а Фан Му про себя подумал: «Вот черт!»)

Однако в осуществлении их плана возникла небольшая заминка. Окна туалета на первом этаже административного здания оказались надежно защищены железными решетками (вероятно, это была одна из мер университета по «починке хлева»). Фан Му ничего не оставалось, как просунуть все вещи через решетку и под пристальным взглядом вахтера войти в административное здание.

До полуночи они прятались в туалете на семнадцатом этаже, не смея дышать. Чокнутый Чжу сразу хотел рвануть на площадку третьего этажа, чтобы сжечь жертвенную бумагу. Фан Му напомнил, что возвращение души обычно происходит после полуночи. К тому же было бы странно, если б их застукали за разжиганием костра на площадке третьего этажа в девять часов.

Дождавшись обхода вахтера, они взяли пластиковые пакеты и тихонько выскользнули из туалета. Чжу рванул прямо к лифту. Фан Му в гневе остановил его. Этот жиробас не понял, в чем дело, и сказал, что на лифте быстрее. Фан Му заскрежетал зубами и шепотом напомнил: о том, что они поднимаются на лифте, непременно узнает вахтер.

До Четвертого брата дошло, и он рассыпался в благодарностях. Фан Му начал сомневаться, стоило ли соглашаться «идти на дело» с этим парнем.

На лестничной клетке их подстерегала непроглядная тьма. В узком пространстве любой звук, казалось, усиливался в несколько раз, даже шуршание пластиковых пакетов вызывало неприятные ощущения. Фан Му и Четвертый брат держались за стену и молча считали этажи, с трепетом спускаясь по лестнице. У Фан Му вдруг возникла иллюзия, будто они направляются в подземный мир.

Добраться до третьего этажа было непросто. Они открыли окно в коридоре. Холодный ветер тут же ворвался внутрь, прямо в легкие. Фан Му задрожал и вслед за Четвертым братом вылез через окно на площадку снаружи. Температура была очень низкой, а порывистый ветер снова усилился. Фан Му почувствовал, что ледяной ветер мгновенно уносит тепло его тела. Чжу нашел место, где ветер дул в спину, и присел на корточки. Фан Му дрожал всем телом и без конца просил Четвертого брата поторопиться. Чжу двигался все медленнее и медленнее и наконец даже громко всхлипнул. Фан Му потерял дар речи, понимая, что уговоры напрасны и остается лишь втайне молиться о том, чтобы все поскорее закончилось.

Четвертый брат немного поплакал, затем поднял залитое слезами лицо и прошептал в небо, напоминавшее густую тушь:

– Тун Цянь, я пришел навестить тебя…

Фан Му тоже посмотрел вверх. Над ними возвышалось двадцатичетырехэтажное здание администрации. На Фан Му нахлынуло чувство гнетущего ужаса, голова кружилась; казалось, что это здание – надгробный камень, установленный между небом и землей, и в любой момент может обрушиться на него. Каково было Тун Цянь падать с такой высоты… Что она испытывала? Панику от мгновенной потери опоры? Отчаяние от стремительного падения? Или страх от предчувствия рокового удара?

Каково это – столкнуть девушку с такой высоты? Видеть ее раскинутые руки в момент падения, возможно, слышать короткий вскрик, наблюдать, как она исчезает в просторах ночи, ожидать звук глухого удара… Каково это?

Четвертый брат, вздрогнув, поджег ритуальные деньги. Вскоре на платформе уже горел небольшой костер. Он возился с ним, вытирая слезы с лица. Ветер поднимал бумажный пепел и растаскивал его по площадке. Несколько фрагментов попали на лицо Четвертого брата, он смахнул их; его лицо в свете костра казалось черно-белым, пугающим.

Бумажные деньги почти сгорели; Четвертый брат достал бамбуковый шест и принялся трясти им, произнося заклинание. Фан Му слушал, не понимая ни слова. Предположительно это заклинание должно было призвать душу покойной; однако к часу ночи ничего так и произошло. Чжу был очень разочарован, а вот Фан Му порадовался. Но, когда они собрали вещи чтобы уйти, он вдруг осознал, что выйти-то не получится…

Фан Му и Четвертый брат и решили провести ночь в туалете. На следующее утро, когда административное здание откроется, они снова улизнут.

Мраморный пол в ванной был холодным. Фан Му очень долго ворочался, потом прислонился спиной к батарее, попенял Четвертому брату и потихоньку заснул.

Ему снился сон. Будто он стоит на крыше, окруженный такой густой темнотой, что ее невозможно разогнать. Как ни странно, Фан Му отчетливо видел внизу людей, которые смотрят на него, задрав головы. Он даже мог различить лица. Чжоу Цзюнь, Тун Цянь, Четвертый брат Чжу… И, что еще более странно, во сне Фан Му не осознавал, что двое из них мертвы. Они же, напротив, просто молча смотрели перед собой с бледными лицами. Он смутился, ибо был непривычен к такому вниманию, поэтому поспешил уйти с крыши. Вдруг в его голове промелькнула мысль: спрыгнуть вниз – самый быстрый способ…

Он так и сделал. В результате чего проснулся, лежа на боку на полу туалета.

Фан Му поднялся на ноги и тут же почувствовал, что у него чертовски болят плечи. Он потер шею, озираясь по сторонам. А когда мысли постепенно прояснились, вдруг понял, что Четвертый брат исчез.

Фан Му внезапно напрягся. Он широко распахнул глаза, чтобы осмотреться. Однако туалет был пуст – кроме него, не души.

– Четвертый брат, где ты? – закричал Фан Му дрожащим голосом. – Не пугай меня!

Никто не ответил.

На его лбу выступил холодный пот. Фан Му собрался с мыслями, подошел к двери в ванную, распахнул ее и вышел.

В коридоре было темно и тихо. Юноша облизнул пересохшие и потрескавшиеся губы, изо всех сил стараясь успокоить учащенное дыхание, и двинулся вперед.

Зайдя за угол, он увидел перед собой еще один коридор, который соединялся с открытой площадкой. При слабом свете Фан Му обнаружил, что перед одним из окон молча стоит человек.

Фан Му был сначала удивлен, а потом раздосадован. Судя по фигуре, это явно был Четвертый брат.

– Ах ты, сукин сын! – Фан Му быстро подошел к нему. – Смылся и ни слова не сказал!

Четвертый брат испуганно обернулся, увидел приятеля и вздохнул с облегчением.

– Я все еще жду ее… – Он перевел взгляд на площадку за окном, его тон был угрюмым. – Жаль, что она не пришла…

– Забудь об этом. – сказал Фан Му без тени юмора. – Если б Тун Цянь действительно пришла, то напугала бы тебя до полусмерти.

– Вряд ли, она же мне так нравится… – Чжу посмотрел на Фан Му: – Однако я не могу выкинуть из головы одну мысль.

– Какую?

Глаза Четвертого брата сверкнули в темноте.

– А что, если мы не в том месте?

– Э?

– Тун Цянь упала с крыши двадцать четвертого этажа. Умерла она внизу, но упала-то сверху…

Фан Му на мгновение задумался:

– Да, верно…

– Помнишь, мы учили на уголовном праве, что местом преступления считаются и место, где было совершено деяние, и место, где наступил результат, так что нужно учитывать и то, откуда упала Тун Цянь.

Фан Му про себя подумал: «Жиробас, экзамен по уголовному праву ты еле-еле сдал, а такие детали помнишь четко…» Однако ему не хотелось обсуждать сейчас уголовное право с Четвертым братом, и он также не думал, что после смерти Тун Цянь осталась душа. Поколебавшись еще немного, юноша все же согласился подняться вместе с Четвертым братом.

Изрядно вспотев, они добрались до двадцать четвертого этажа. Коридор был темным и, казалось, тянулся бесконечно. Друзья шли некоторое время, пока не увидели в конце коридора дверь в комнату для копирования. Чем ближе они подходили к ней, тем сильнее Фан Му чувствовал, что темнота словно сгущается, и они не могли унять дрожь, а их шаги замедлились. Четвертый брат проявил смелость и, потянув за собой нерешительного Фан Му, двинулся в сторону копировальной комнаты. Ее очертания становились все четче, и сердце юноши вдруг бешено забилось, а в душе зародилось зловещее предчувствие. Он протянул руку, желая оттащить Чжу, но не успел дотронуться до него, как Четвертый брат резко остановился. Фан Му инстинктивно посмотрел вперед и почувствовал, что кровь стынет в его жилах.

Дверь в копировальную комнату медленно открылась, и в проеме появились две неясные тени.

Призраки…

Юноши замерли. Фан Му в смятении смотрел на две тени на противоположной стороне. Внезапно в его голове мелькнула мысль, словно молния, прорезавшая ночное небо…

Два? Неужели Чжоу Цзюнь тоже пришел?

Две фигуры стояли неподвижно. Фан Му ясно чувствовал, что они наблюдают за ним и Четвертым братом.

Тьма, окутавшая все вокруг, сгустилась. В коридоре воцарилась тишина. Два человека и две тени молча стояли друг напротив друга.

Чжу окончательно пришел в себя и дрожащим голосом прошептал:

– Тун Цянь, это ты?

Одна из темных теней напротив них издала оглушительный крик, а затем беззвучно рухнула.

Фан Му, до смерти напуганный этим криком, инстинктивно схватил приятеля за руку и бросился бежать. Как раз в тот момент, когда он бежал к лестнице, его ослепил луч белого света. Сразу же после этого Фан Му увидел еще несколько лучей фонариков, разрезающих темноту снизу вверх, и услышал громкие крики:

– Кто вы? Что вы тут делаете?

Было уже девять, когда Фан Му и Четвертого брата привел в общежитие сотрудник отдела безопасности.

Вчера вечером сотрудники отдела безопасности и вахтер из административного корпуса проводили плановое патрулирование здания. Поднявшись на двадцать третий этаж, они вдруг услышали крик, доносящийся сверху, и побежали наверх, столкнувшись по пути с удиравшими Фан Му и Чжу. До смерти напуганные студенты тыкали пальцами в сторону копировальной комнаты и утверждали, что там появились призраки. Сотрудники отдела безопасности смело подошли к двери копировальной комнаты и обнаружили там мужчину и женщину. Женщина потеряла сознание, а мужчина, хоть и оставался в сознании, но успел намочить штаны.

В ходе проверки выяснилось, что эта парочка – повар и официантка из студенческой столовой, и они любовники. Вчера вечером, чтобы сэкономить деньги и не снимать комнату в отеле, они побежали в административное здание с целью уединиться. Чтобы не попасться никому на глаза, специально отправились на двадцать четвертый этаж, который все обходили стороной. Оказалось, что дверь в копировальную комнату не заперта, поэтому они забежали внутрь, чтобы поиграть в «тучку и дождик»[11]. После этого, открыв дверь и выйдя в коридор, увидели две темные фигуры. Одна из них держала в руках бамбуковую палку, очень похожую на посох в руках вестника смерти, а когда обладатель этого посоха выкрикнул загробным голосом имя Тун Цянь, погибшей недавно, рассудок у повара и официантки внезапно помутился. Официантка тут же рухнула – и до сих пор в больнице.

Хотя история этой парочки и была грязной, но, в конце концов, в нее можно было поверить. А вот Фан Му и Четвертый брат выглядели более подозрительно. Чжу утверждал, что они пришли сжечь ритуальную бумагу для любимой старшей подруги, чтобы выразить соболезнования. Сотрудник отдела безопасности спросил, что это за бамбуковый шест. Чжу заикнулся, что это был подарок – когда он покупал бумажные деньги, то ему подарили еще и такой атрибут. Им, конечно, не поверили, сказали, что преступники обычно возвращаются на место преступления, и уведомили Бюро общественной безопасности. Приехали двое полицейских, пожилой и молодой, и, задав несколько вопросов, отпустили юношей. Перед уходом старший полицейский рассмеялся и спросил, не собирались ли они вызвать душу умершей, чтобы отомстить за Тун Цянь или что-то в этом роде. Чжу собирался было высказаться, но Фан Му вовремя увел его.

Приятели вернулись в общежитие. Сотрудник отдела безопасности пожурил их и ушел, а перед уходом велел каждому из них написать объяснительную. После ночи беготни и потрясений Фан Му был измотан. Он откинул одеяло и забрался в кровать, даже не раздеваясь. Долго лежал, но не мог заснуть – в голове у него все еще носились хаотичные образы.

Четвертый брат тоже ворочался на кровати. Через полчаса Фан Му услышал, как тот дважды шикнул. Он закрыл глаза и не обратил на него внимания. Чжу, усевшись на кровати, бормотал себе под нос:

– Я знаю, что подвел тебя, мне очень жаль. Но увы… – Вздох. – По правде говоря, в ночь гибели Тун Цянь… я отправился в здание администрации.

Фан Му открыл глаза. Сон как рукой сняло.

– Я хотел воспользоваться возможностью и пообщаться с ней. Свернув в коридор, увидел, что в копировальной комнате горит свет, и услышал, как Тун Цянь с кем-то разговаривает. Я решил, что это ее парень, и ушел. А теперь думаю, что, возможно, он ее и сбросил. – Чжу высморкался. – Все прошедшие дни я думал, что если б тогда зашел, то она не погибла бы. Я так сильно виноват перед ней…