Приключения пятой точки!
«Экзамен, который нельзя не сдать!»
Часть первая «Экзамен, который нельзя не сдать!»
Мне в жизни везло на приключения. Большинство из них были забавными и весёлыми, какие-то драматичными и опасными, а некоторые даже полные любовной романтики, но вот одно из них было очень-очень странным. Настолько странным, что кажется выдуманным и нереальным, но я вас уверяю, всё было в точности так, как описываю.
Я заканчивал свой первый ВУЗ и пришёл сдавать самый сложный и ненавистный, всеми студентами моего времени, экзамен по НАУЧНОМУ КОММУНИЗМУ. Ненавидели мы его не потому, что все были диссидентами, а из-за того, что ни кто в нем ничего абсолютно не понимал.
Из-за страха завалить этот экзамен, мы за ночь перед ним, собрались всем курсом, в одной из комнат общаги, что бы коллективно зубрить билеты.
Правда реально их зубрили только девочки, пацаны же занимались кто чем мог. Одни на кухне пытались уговорить сокурсника разрешить съесть его сгущёнку, под предлогом, что мозгам для памяти необходимо сладкое, а он категорически отказывался. Силой же брать боялись, так как раз в месяц, очень зависили от него. Дело в том, что родом наш сокурсник был с Украины и его мать каждый месяц присылала ему посылку, которая приносила огромную радость в нашу студенческую жизнь.
В посылке всегда лежал шмат великолепного сала и грелка самогона. Но однажды в этом наборе был бонус – банка сгущёнки. Времена были голодные и такой сладкий бонус привёл всех в неописуемый восторг. Но наш сокурсник был неумолим, он поставил банку во главе стола и запретил её есть.
На вполне законный вопрос:
– Почему?
Он очень многозначительно ответил:
– Вот она стоит, она есть! А съедим её, её не будет!
Другие же пытались выкурить ещё одного моего сокурсника из ванной комнаты. Общежитие у нас было, как малосемейка. Две комнаты, кухня, раздельный санузел с ванной и кладовка. Жили правда на этой территории не семья из трёх человек, а 14 студентов. Поэтому в туалет и ванную комнату всегда была очередь.
Но вот отдельный наш индивидуум, любил наплевав на всех, залечь в ванную с чаем, сигаретами и книжкой. И ни кто не мог возмутиться ему в глаза, так как он был мастером спорта по боксу. Хотя при этом оставался добрейшей души человеком.
Так вот, забавно было то, как его выкуривали из ванной.
Вначале ему выключили свет.
– Эй! Кто там мне свет вырубил? – раздался из ванной возмущённый голос.
На что получил спокойный ответ:
– По всей общаге вырубило!
– И надолго?
– А кто его знает.
– Так узнайте! – безапелляционно потребовал голос.
– Тебе надо, выйди и узнай – получил он смелый ответ.
На что из-за дверей понеслись проклятия и угрозы в адрес администрации, электриков и смелого отказника.
Как только он затих, попытки выкурить его, возобновились.
– Старик, открой дверь! Мне руки надо помыть! – крикнул через дверь очередной смельчак.
– Помой на кухне – получил он невозмутимый ответ.
– На кухне раковина забилась! Ну давай открывай! – продолжал настаивать смертник.
Через некоторое время донеслись плеск воды, недовольное ворчание купальщика и дверь открылась.
Грязнуля вошел, а за ним ещё трое жаждущих.
– ЭЭЭ! А вы куда? – возмутился отдыхающий
– А мы тоже помыть руки, сазу, что бы тебе несколько раз не открывать! – максимально безобидными голосами оправдались незваные гости.
– Двери закрыли, там же девчонки! – нервно приказал наш Ихтиандр
Выйдя из ванной, смельчаки рассказали, что каждый войдя в ванную в темноте под предлогом пощупать водичку, высыпали в воду по очереди, один хмели сунели, второй театральную пудру, а третий ухитрился аж банку томатной пасты вывалить, только сокрушался, что не удалось растворить её.
И вдруг распахивается дверь и в ней весь в каких-то разноцветных ошмётках, вырос наш мастер спорта. Сверкая глазами и матерясь, он не взирая на свою наготу, бросился за убегающими шутниками в коридор.
А девочки продолжали зубрить. Правда учебников оставалось всё меньше и меньше.
У меня все сокурсники были удивительными людьми, но один был просто уникумом. Он играючи приучил всю общагу к шахматам. Например, приходит к кому-нибудь в комнату и говорит:
– У вас славный коврик у двери, а у нас нет. Но у нас есть лишний пюпитр. Сыграем на них?
Только беда была в том, что он очень плохо играл в шахматы и мы постоянно что-то теряли в комнате.
Но были у него две одарённости. Одной он зарабатывал себе на сигареты. Собирал несколько человек, взимал с них небольшую денежку, клал их на стул, а всем участником предлагал связать его чем угодно и к чему угодно. После удалиться из комнаты на 10 минут, а сам через 8-9 минут выходил к инвесторам с их купюрами. Как он это делал, он ни кому из нас так и не сознался.
Но главным его умением и основной статьёй дохода нашей комнаты, был его дар грызть книги. Точнее одну. Учебник по научному коммунизму. Как он объяснял, она идеально подходила ему по формату.
Кто-нибудь заманивал какого-нибудь азартного, состоятельного «Парамошу» к нам в комнату и с ним вступал в спор наш уникум.
– Спорим, я за две минуты перегрызу вдоль, вот эту книжку?
Надо сказать учебник по научному коммунизму был показательно толстый и любой нормальный человек, конечно не поверил бы в успех подобной затеи. Вот все спорящие и не верили, поэтому абсолютно уверенно делали свои ставки. А ставки были не маленькие.
А мой сокурсник играючи, невероятно быстро двигая своими челюстями, гарантированно зарабатывал нам эти лёгкие деньги.
И вот надо же, во время подготовки к экзамену по научному коммунизму, он нашёл человека, который не слышал о его талантах и показательно для него разгрыз один из двух оставшихся учебников.
Я же понимая, что в таких условиях не запомню вообще ничего, решил уединиться. Но где в общежитии можно уединиться? Только в лифте. Я притащил туда кресло, журнальный столик, а для уюта у девочек позаимствовал торшер. Лифт был с неподвижным полом и можно было спокойно, когда закрывалась дверь, поучить билеты одному. Правда, при закрытых дверях выключался свет, но для этого я запасся толстыми свечками. Идея, как мне казалось, была гениальной! Тихо, удобно, дерзко. Но я не учел одного. Что когда закрывается дверь и лифт ни куда не едит, у него не только гаснет свет в кабинке, но и отключается кнопка вызова. И хотя это была глубокая ночь, масса студентов всё-таки не спит по разным причинам. И у них может возникнуть желание куда-то переместится. И для этого они частенько используют лифт. Вот я и начал кататься по этажам. Сначала меня это раздражало, но потом я начал получать удовольствие. Человек, ничего не подозревая, вызывает лифт, дверь открывается, а там сижу я, в кресле, в вальяжной позе с сигаретой и спрашиваю:
– Вы ко мне?
– Нет! – всегда получал я растерянный ответ и нажав кнопку уезжал дальше, по своим важным делам.
Так я катался, пока меня не вызвала наша легендарная вахтерша баба Аня.
– Всё сынок, накатался, ректор с проверкой подъехал! – предупредила меня она
Поблагодарив её, я тут же отправился к себе на этаж и надо же было так повести, что на этаже перед дверью лифта, оказался давний враг моего курса. Он воровал то у одного из нас, то у другого, деньги в раздевалке и мы точно высчитав, что это он, ни как не могли поймать его с поличным.
И вот он стоял передо мной и был сильно удивлён увиденной картинкой.
– Что это? – невольно вырвалось у него
– Это зона удовольствия! – тут же я взял быка за рога: – Сидишь куришь, тебя вызывают, ты приезжаешь, дверь открывается, спрашиваешь «Вы ко мне?», все впадают в ступор, а ты нажимаешь кнопку и уезжаешь. Круто?
– Да! – С нескрываемым восторгом услышал я в ответ.
– Хочешь? – Щедро предложил ему я.
– Да! – ответил он мне, уже находясь в предчувствии удовольствия
– Дерзай! – пригласил я его, выходя из кабинки.
Он уселся в кресло и сразу же закурил. Дверь закрылась и как только кнопка погасла, его вызвали.
Прижав ухо к дверям лифта, я дождался, когда кабинка опустится вниз и оттуда донесётся ругань ректора. Удовлетворенный я вернулся в комнату к своим страдальцам и снова уселся за билеты.
К утру, народ стал либо, отключаться не справившись с собой, либо под благовидным предлогом ускользать к себе в комнаты. Я же решил не расслабляться и не терять разгона, а как только стукнет восемь утра, сразу пойти на экзамен.
Думаю, пока комиссия проснётся и прейдет в себя, пока я что-то помню, есть шанс проскочить.
А сдать этот экзамен, было настолько важно, что даже если ты имел отлично по специальности, но при этом завалил научный коммунизм, то диплома тебе не видать было, как собственных ушей!
И вот, придя первым в институт, я сразу понял, что день не мой! Оказывается, нужно было принести паспорт и зарегистрироваться. Вот это был сюрприз! Так как ехать за ним нужно было домой, а это минимум час в одну сторону. Значит, я не буду первым, да и комиссия к этому времени, не только проснётся, но и уже явно будет в боевом настрое. А знания мои, были не настолько хороши, что бы идти в лобовую на эту почтенную публику. Поэтому оставалось только надеяться на случай или удачу, которые никогда меня не подводили на экзаменах.
« Запавшие в душу учителя»
Часть вторая «Педагоги»
Я помню, как мне однажды фантастически повезло на экзамене по изобразительному искусству.
ИЗО у нас преподавал очень забавный персонаж.
Во первых он был меленького роста, не лилипут, но и не намного выше. И когда он заходил за кафедру, нам была видна только его голова. Но это ни чуть его не смущало.
Во вторых он говорил очень тонким голосом, как драматург Радзинский, только с непредсказуемыми ударными словами. Невозможно было предугадать, какое слово он выкрикнет, так как акцент этот никак не был связан с логикой повествования. От этого спать на его лекциях было практически не возможно.
В третьих его звали Владимир Ильич, как дедушку Ленина. Но каким-то непостижимым образом, ни кто его так не называл. Называли как угодно Василий Иванович, Иван Васильевич, Владимир Иванович, Пётр Ильич даже Леонид Ильич, но только не Владимир Ильич. И это получалось не специально, а как-то само собой. Что естественно его сильно раздражало.
Когда же его терпение иссякало, он выходил перед кафедрой и обращался к аудитории:
– Неужели так сложно запомнить? Меня зовут Владимиг Ильич! – при этом он очень старательно картавил. Но и это не помогало.
Зато предмет свой он знал блестяще и очень любил его. И лекции у него были очень интересные и изобретательные. Он часто таскал нас по выставкам и приучал иметь своё мнение. За что я очень благодарен ему и до сих пор вспоминаю его с теплом.
У нас вообще все педагоги по общеобразовательным предметам были яркими и необычными. Сейчас бы их назвали фриками, а в наше время их называли оригиналами.
Например историю музыки у нас преподавал бывший оперный певец, огромного роста с треугольным животом, и блестящий лысиной, которую он прикрывал жидкими волосиками зачёсанными с одной стороны на другую, плюс щедро залитыми лаком, чтобы как то держались в заданной им форме.
Он был мягким, добрым, очень смешливым и удивительно увлечённым человеком. Его обожали все!
А он обожал свой предмет и студентов. Его лекции были настолько увлекательны, интересны и эмоциональны, что их посещали даже студенты других вузов города.
Он взахлёб рассказывал нам о композиторах, музыкантах, исполнителях так, как будто знал их лично и дружил с ними.
. А когда он ставил нам пластинку с каким-то исполнителем, настолько погружался в музыку, что походил к окну и закрыв глаза, тёрся об него своим лицом. При этом волосы его откидывались в сторону, как крышка на чайнике.
Представьте себе картинку: пузатый гигант, с откинутыми крышкой волосами, трётся под музыку о стекло.
Ведь очень смешно, а нас это умиляло.
И Владимир Ильич тоже был человеком добродушным и очень азартным, только вот на экзаменах его как будто подменяли. Он становился суровым, несговорчивым и очень дотошным. И получить у него хорошую оценку было практически не возможно, а вот улететь на пересдачу легко. Изо всего этого предмет его все знали очень хорошо. И я тоже, но не всё. Несколько последних билетов, я оставил без внимания, и как позже выяснилось зря.
Именно последний билет я и вытащил на экзамене по ИЗО. И там был вопрос про древнеегипетскую живопись. А я её терпеть не мог, так как она была частью культа смерти. Я и сейчас не очень люблю эту тему, даже не смотрю фильмы про зомби и ужастики. А к архитектуре древнего Египта наоборот, относился с глубоким уважением. Там всё было просто и понятно: грандиозность, основательность и жёсткая симметрия. Есть о чём поговорить и порассуждать.
Но мне попала живопись!
Стою я с билетом и думаю:
– Вот какой смысл садиться и готовиться. Всё равно ничего, кроме того что они любили изображать людей и животных в профиль, я вспомнить не смогу. Не проще ли просто развернуться и без унижений уйти на пересдачу?
И тут мои размышления прервал Владимир Иванович:
– Что, думаете, не ответить ли без подготовки?
– Ага – проиронизировал я.
– Замечательно! – обрадовался он
Я было подумал, что он издевается, но его счастливое лицо и активность с которой он стал прибирать бумаги на столе, очищая его поверхность, ясно давали понять, что он не куражится, а действительно обрадован моим решением. Это меня немного успокоило, а вот то, что он для чего-то освобождал стол, меня пугало.
– Ну что молодой человек присаживайтесь и пожалуй начнём? – он показал мне на стул возле своего стола а сам встал возле доски.
– Давайте – обреченно согласился я.
– Но прежде чем мы начнём, ответьте мне на один вопрос! – продолжал он мучить меня. – Вам нравится живопись древнего Египта?
И его лицо очень близко приблизилось к моему, а в глазах у него прыгали бесенята. Менее поэтично мне сложно описать его состояние. Такое ощущение было, что он весь искрился. Хотя может у меня все эти картинки от страха рисовались, не знаю, но я в тот момент подумал:
– Если скажу, что нравится, то мне прийдётся рассказывать чем. А если скажу, что не нравится, огребусь конечно, но зато закончится эта пытка.
– Нет! – максимально смело заявил я. И для усиления эффекта добавил: – Я её вообще терпеть не могу!
– Как?!?! – выскочило у Владимира Васильевича.
И после этого сразу, возникла драматическая пауза. Я то молчал, потому что понятия не имел, что теперь делать. А почему он молчал, для меня было тайной.
Пауза эта длилась долго. Очень долго! И вдруг он ожил.
– Хорошо! – выпалил искуствовед и резко схватив мел, стал что–то рисовать на доске. А я лихорадочно пытался понять что?
– Эта живопись память о великой цивилизации, оставившей неизгладимый след в истории и продолжающей влиять на всю мировую культуру! – страстно вещал он, продолжая рисовать не пойми что на доске – И мы не видим ничего подобного у других народов.
И тут до меня дошло, что гадать, что он рисует, бессмыленно. Нужно запоминать, что он говорит, что бы, когда он остановится, можно было бы всё это рассказать ему в ответ, при ответе на билет.
Сначала я честно всё пытался запомнить, но информации было столько, что я просто в наглую стал её конспектировать.
Позже выяснилось, что он пытался воспроизвести на доске копию знаменитой фрески с садом и бассейном.
И уже апеллируя к ней, продолжал читать мне лекцию. Мне одному. И длилось это почти академический час. Закончив свою пламенную речь он снова приблизил своё лицо ко мне и прищурив глазки заговорщицки спросил:
– Ну что, убедил я вас, что древнеегипетская живопись одна из самых уникальных? И она сильнее других оказывает влияние на современную культуру. Мода, стиль, цветовая палитра, архитектура, дизайн интерьеров. Она даже на современные фильмы и литературу влияет.
Я понял, что тянуть с ответом больше нельзя и чуть не со слезами на глазах сознался ему:
– Да, меня всё это очень впечатлило и я однозначно поменяю своё отношение к ней!
– ВОТ! – обрадовано резюмировал он – Давайте свою зачётку. Отлично!
И он поставил мне пятёрку по ИЗО. Я был потрясён.
– Теперь вы запомните меня и древнеегипетскую живопись надолго – расхохотался он и вернул мне зачётку.
И я действительно до сих пор помню и его и ту импровизированную лекцию.
Вот и в этот раз я очень надеялся, что мне так же повезёт, как и с ИЗО. Но день и правда был не мой!
«Понты, скандалы рестораны»
Часть третья «Понты, скандалы рестораны».
Ждать своей очереди, мне пришлось до позднего вечера. Голодный, не спавший, с растрёпанными нервами, я пытался удержать в голове то, что зазубрил ночью.
И именно в этот морально тяжёлый для меня момент, подбегает ко мне бывший студент режиссёрского курса, выпустившийся годом раньше, и заговорщицким тоном спрашивает:
– У тебя паспорт с собой?
– Естественно! Я же научный коммунизм сдаю! – раздражённо ответил я.
– Дай его мне!
Вот здесь, я до сих пор не могу ответить себе на вопрос, почему я не спросил: «Для чего?»
Чтобы отделаться от него, я достал свой паспорт и отдал его в надежде избавиться от навязчивого приятеля.
Он убежал, а я снова погрузился в свой экзаменационный мондраж.
В итоге через пару часов, каким-то чудом я все-таки сдал этот ненавистный экзамен. Получив заветную запись в зачётке, я выполз на воздух расправить плечи, тут же был вновь атакован своим приятелем. Голова моя к этому времени была уже полностью пуста, и я мало что вообще мог воспринимать или понимать, зато настроение было потрясающее. Но очень хотелось есть. И я пытался мобилизовать всю свою сообразительность, что бы придумать, у кого можно было бы поужинать. Так как все столовки были уже закрыты. А на рестораны денег не было.
Я вообще рестораны пытался обходить стороной. Так как каждый поход туда оборачивался длительным банкротством.
Однажды мы с приятелем получили зарплату на одной из дорогих халтур (подработок) и проходили мимо оного популярного ресторана и он очень невинным голосом предложил:
– Может зайдём позавтракаем?
Было часов 12 и рестораны уже начали кормить народ комплексными обедами, так что в этом была логика, но предыдущий опыт говорил: «Откажись! Последствия обеда не предсказуемы!»
Но я не внял голосу разума и спустя 12 часов, мы обанкротились. Месяц работы был прогулян с размахом, с купеческими замашками и огромной армией почитателей. Мы пели, танцевали, томно заглядывали женщинам в глаза, братались с мужчинами и баловали официантов. Когда же настал час расплаты, выяснилось, что мы не только прогуляли всё, что у нас было, но и остались должны.
В это время в ресторане ужинал наш ректор с компанией. Они с удовольствием наблюдали за нашими разгульными понтами, а мы даже не подозревали об этом и не заметили его. Когда же мы попали в затруднительное положение, он подозвал официанта и погасил наш долг. А нас представил своим гостям, как двух самых весёлых студентов института, которых он ждёт завтра с утра у себя в кабинете.
Всем было весело, а нам нет. Мы прекрасно понимали, что нас ждёт расплата и не только финансовая. И она была, и не лёгкая. Нас не отчислили, но мы два месяца по утрам, на виду у всего института, мыли ректорскую волгу.
Во первых это было унизительно, а во вторых два месяца, нам приходилось вставать ни свет ни заря, а это было безумной мукой. Так что ресторанные понты вышли нам боком, поэтому я дал себе зарок до конца института, ни каких ресторанов.
Вообще мой жизненный опыт показал, что понты, всегда заканчиваются каким-нибудь позором.
Хотя я не прав. Видел я однажды очень красивый понт, это правда был не совсем он, так как человек практически был один и ни кто его не видел, так что скорее всего это другое. Но всё равно, с моей стороны сначала это выглядело, как понт.
Как-то возвращался я домой, часов в пять утра, после первого свидания с новой девушкой. Разгорячённый поцелуями с разгулявшейся фантазией, шёл я по дороге в надежде поймать такси. А город как будто вымер, ни людей не машин. Безумный кайф! На дворе лето, солнце встаёт рано, погода невероятная: тепло и свежо, после ночного дождя. Мне хорошо, я один во всём городе, прыгаю через лужи и пою от переполняющих чувств и тут из гостиницы которую я только что прошёл, выходит мужчина в деловом костюме и перейдя на мою сторону тут же ловит неизвестно откуда взявшееся такси. Я хотел было громко возмутиться, но то что я увидел дальше меня остановило. Мужчина открыл пассажирскую дверь, о чём- то переговорил с водителем, достал из кармана газету и расстелил её на переднем сидении. После этого разулся и поставил туфли на газету. Затем закатал штанины, снял пиджак и накинув его за плечи пошёл босиком по дороге. А такси медленно стало двигаться рядом с ним.
Он шел, не обходя и не перепрыгивая лужи, а наоборот, как на море, поддевая воду ногами. Его лицо выражало такое блаженство, что я и словом не мог обмолвиться, когда он проходил мимо меня. А он меня даже и не заметил, настолько был поглощён своим удовольствием. Мужчина был в том возрасте, когда уже просто так не шалят. Это был поступок не спонтанный и не на показ. Он действительно млел от удовольствия.
Я посмотрел, откуда он вышел, и всё сразу стало понятно. Это была гостиница «СЕВЕР» где в основном жили командировочные норильчане. А у них вечная мерзлота, короткое лето и лужи скорее всего с корочкой льда. А здесь такая благодать. И я невольно с пониманием и восторгом шел за ним пока мне не пришлось свернуть в сторону.
Я бы наверное ещё что-нибудь вспомнил, только мой приятель-режиссёр уже в третий раз пытавшийся донести до меня свою мысль, начал бить кулаком в моё плечо, что естественно меня возмутило и я чуть было не ответил, но вовремя заметил, что это он.
– Я купил тебе билет до Барнаула, самолёт через час, такси уже ждёт! – протараторил он.
Времени ещё было полно, так как аэропорт находился в черте города и совсем недалеко от института. К тому же ни кто тогда, так дотошно не проверял пассажиров. В общем я не только успевал на самолёт, но у меня ещё оставалось время перекусить. Только где? И тут я вспомнил, что рядом с вокзалом была славная кафешка, в которой я однажды видел, самый весёлый скандал в своей жизни.
До сих пор вспоминаю эту историю, как несомненную удачу, что мне посчастливилось учувствовать в ней.
В кафе вдоль раздачи двигался мужчина и очень дотошно расспрашивал повариху за стойкой о каждом блюде в меню.
– А какие продукты входят в состав этого блюда? А какие специи вы добавляете? А какой водой вы пользуетесь? А когда вы приготовили это? А сколько вы храните остатки?
Глава 4 «Про съедобное и не очень»
«Про съедобное и не очень»
Много лет спустя об этой своей заветной мечте я как-то рассказал в одной весёлой компании. И меня в шутку спросили, а когда у тебя день рождения? Я гордо сообщил, когда и на этом тема закрылась, так как кто-то произнёс очередной тост и разговор свернул в другую сторону.
Спустя месяца три, в день моего рождения, ни свет ни заря, когда я ещё купался в предпраздничных снах, в квартире раздался звонок. Еле разлепив глаза, я открыл дверь и озадачился. В коридоре стоял мужчина с огромной коробкой в руках (службы доставки, как таковой ещё не было, поэтому удивление моё было вполне оправданно). Он спросил меня я ли это-я, и действительно ли у меня день рождения? Я это подтвердил.
– Тогда это вам! – сказал он и вручил мне коробку.
– Что это? – с подозрением спросил я.
– Откройте и посмотрите – разулыбался он.
– А от кого? – не унимался я
– Там всё написано.– закончил он наш короткий диалог и уехал куда то в лифте.
Я отнёс коробку на кухню, чтобы перерезать бечёвку связывающую её. Тут ко мне подбежала моя маленькая дочка и спросила
– Что это, папа?
– Сейчас откроем и посмотрим – ответил я ища ножницы или нож.
– А от кого? – не унималась дочка
– Там говорят всё написало! – пробормотал я открывая коробку.
И сильно взволновался, обнаружив там огромный торт с короткой надписью: «Уткнись в меня!»
Вот это был сюрприз!!! Счастье захлестнуло меня с головой! Мне в день рождения подарили торт с пожеланием осуществить мечту. И это мой личный торт! И я могу осуществить свою фантазию, не оглядываясь ни на кого, и ни на что. Даже не реагируя на претензии типа: нам тоже тортика хочется, а ты его испортишь, что твой день рождения не только твой, о других тоже подумать надо!
Поэтому не дожидаясь всего этого, я с размаха нырнул в торт!
Оооо, что это было за ощущение! Невероятного восторга, исполнения давней мечты, сравнения реальных ощущений с воображаемыми. Мягкость, влажность, запахи, вкус. А главное какая то необъяснимая свобода ото всего! Вообще ото всего!
Все эти ощущения и чувства очень сложно передать словами, их можно только прочувствовать! Их очень много! Причём не только тех, когда ты уже в торте, а и в самый момент падения и погружения в него.
– Что это!? – в шоке вскликнула моя жена, зайдя в этот момент на кухню
– Папа упал в торт! – с восторгом сообщила ей дочка.
– Тебе плохо? – потянулась ко мне жена.
– Нет! Мне очень хорошо!– ответил я ей, не вылезая из торта.
Он был настолько грамотно сделан, что лёжа в нём я был преисполнен благодарности ребятам придумавшим такой подарок и мастерам его испекшим.
Торт был сделан в несколько слоёв. Первый очень мягкий (он самый большой), второй потвёрже и третий уже чувствительный. Я так понимаю для того, что бы я не разбил себе лицо о стол, ныряя в него. И крем на торте тоже был не масляный, а из взбитых яиц. А это значит, когда вылезу из него, мне будет легко умыться.
– И долго ты будешь в нем купаться?– подхихикивала жена.
А я и правда, начал уже поворачивать лицо то в одну сторону то в другую, что бы ещё и полакомиться подарком.
Когда я вынырнул, жена потребовала, что бы я объяснился. После моего восторженного рассказа дочка категорически заявила, что на её день рождения нужен только такой торт.
И я был счастлив, дочь пошла в отца!
Естественно, когда подошёл её день рождения, я поехал к ребятам (к тому времени я вычислил их и завалил благодарностями) и заказал у них торт для доченьки.
В день её рождения к ней, как и полагается пришли гости. Очень приличные мальчики и девочки, которые были одеты в праздничные наряды и вежливо себя вели. А моя красавица доча была в предвкушении.
И вот подходит время выноса именинного торта со свечками. В комнату входят бабушки, с заранее сшитыми сопливчиком и косынкой. На глазах у удивлённых детей они облачают во всё это именинницу, а мама вносит торт. Дочка мгновенно задувает свечи, выдергивает их из торта и тут же ныряет в него с головой. Ах какие были эмоции на лицах детей! Я тут же начал фотографировать их, конечно до этого зафиксировав подвиг своего ребёнка. Только пока я фотографировал гостей, дочка взмолилась, что ей там дышать нечем. Пришлось прекратить съёмку и оставить детей в покое.
Не знаю, что происходило там после нашего ухода, но детей мы отдавали растерянным родителям, перемазанных всех тортом с ног до головы.
Конечно и комнате ребёнка досталось прилично, но крем то был не масляный, поэтому отмылось всё быстро. А в нашей семье после этого на несколько лет появилась забавная традиция, нырять в торт лицом.
Правда после того, как мои друзья обанкротились, ни один кондитер так и не взялся за изготовление такого торта. И нам пришлось забыть о своём весёлом развлечении.
Так что сел я в такси гонимый воспоминаниями, но сильнее голодом. Правда поесть мне так и не удалось, из-за переаншлага в кафе, но зато я ухитрился ухватить два пирожка без очереди, и в самолет вошёл, поэтому с ощущением триумфа.
Сев в кресло, я с наслаждением проглотил собачью радость, и тут же удовлетворенный итогами дня уснул.
Пирожки вообще на меня тогда действовали успокаивающе. Если есть пирожки, значит ты будешь сыт. А это в студенческие годы была главная проблема.
У нас недалеко с институтом была легендарная пирожковая. Там делали и продавали пирожки огромных размеров. Стоили они не дорого, так как начинки в них было очень мало, зато теста, хоть объешься. Правда, съесть их всухомятку было практически не реально, нужно было обязательно чем-то запивать. Для этого в пирожковой продавали два напитка: компот и какао с молоком. А вот это уже стоило серьёзных денег. Поэтому, брать старались один стакан того или другого и пытались растянуть его на все пирожки.
И как-то раз напротив меня за стоячим столиком примостился худенький интеллигентный дедок в пальто. Перед собой он поставил тарелку с одним пирожком и стакан с компотом.
– Маловато – подумал я – не наестся!
И мне вдруг так жалко его стало. Я уже было начал размышлять над тем, не поделиться ли мне своими пирожками со старичком, как вдруг дедок взял и выпил весь стакан компота залпом. У меня аж глаз выпал! Как он теперь проглотит свой пирожок? Своим компотом делиться я не был готов, так как передо мной лежала горка обеденных пирожков.
А старичок вдруг что-то увидел в окне и радостно кого-то приветствуя потянулся к нему. Но знакомый видно не увидел его и он успокоившись вернулся к своему пирожку. И тут я обалдел. Перед ним стоял полный стакан компота. Но я точно видел, что он выпил его. В моей голове это не укладывалось. Я уже стал сомневаться в своей адекватности и решил не отводить взгляда от старичка. А он в этот раз не стал пить компот залпом, а немного откусив от пирожка, причмокивая принялся наслаждаться напитком.
Пока я боролся со своими пирожками он снова допил свой компот до конца и опять увидел каких-то знакомых за окном. Но они его, как и предыдущие не заметили, но зато заметил я, что когда он махал кому-то в окне, лацкан его пальто закрыл на какое-то время стоящий на краю стола стакан, а когда дедок успокоился, стакан опять был полон. Ни каких предательских звуков, точность движений и только легкий запах портвейна выдавал моего повеселевшего старичка.
И тут я вспомнил про подобный трюк сокурсника на экзамене по мастерству актёра. Он играл молчаливого интербригадовца в «Пятой колонне» Хемингуэя и его там убивал наёмный убийца. Так он для того, что бы впечатлить комиссию своей бессловесной ролью, заготовил флакон жидкой гуаши во внутреннем кармане пиджака, провёл через лацкан трубочку к лицу. Набил полный рот ваты и за мгновение до своей гибели, на секунду прикрывшись газетой, втянул гуашь через трубку себе в рот и опустив газету, погрузился в её чтение. Когда же наёмный убийца выстрелил ему в затылок, он падая веред, выплюнул всё , что было у него во рту в сторону комиссии. Зрелище было потрясающим. Не полностью пропитавшаяся краской вата выглядела, как разлетающиеся в разные стороны мозги, а опрокинутый при падении флакон с гуашью создал лужу крови вокруг его головы. Экзамен был блестяще сорван, так как женщинам в комиссии стало плохо.
У нас вообще на курсе экзамены ни когда не проходили без приключений. Обо всех конечно не расскажешь, но об одно я вспоминаю со смехом до сих пор.
Сдавали мы экзамен по этюдам к литературным произведениям. И мои сокурсники взяли какую-то деревенскую тему. Смысл её заключался в том, что после посевной, домой возвращался селянин, и его в дверях встречала любящая жена. Он вешал в прихожей свою фуфайку, затем стягивал с себя сапоги, фыркая, как в кино умывался и садился за стол, засучив рукава. Жена же вынеся ему полотенце и смачно поцеловав в губы, тут же несла тарелку щей и ставила перед своим благодетелем стакан деревенского самогона. От щей ни чем не пахло, а вот самогон был, как настоящий, очень мутный. Студент, играющий мужа, взял стакан, какое то время смотрел на него, как бы решаясь пить или не пить, а потом стремительно, но как бы через силу, борясь с отвращением выпил стакан до дна. Сделал он это настолько натурально, что мы, было подумали не настоящий ли самогон он выпил. Но экзамен проходил в небольшой аудитории и запах алкоголя все сразу бы учуяли. Поэтому все единогласно сошлись в мнении, что он просто гениальный актер и очень талантливо это сыграл.
После экзамена все бросились к нему с поздравлениями и расспросами, как он так точно воспроизвёл питиё первача?
Ответ его был настолько неожиданным, что этот этюд вошёл в историю института.
– Вчера поздно ночью – начал он свой рассказ – Мы решили ещё раз подробненько пройти весь этюд от начала до конца. И когда прошли его, оказалось, что автобусы уже не ходят и нам остаётся заночевать в мастерской. Ирка пошла спать, а я решил к завтрашнему дню постирать в реквизиторском тазике свои носки. Постирал, а воду идти выливать было лень, и я решил, что вылью утром. А утром вы понабежали, устроили тут суетню, я и забыл про него.
И вот когда Ирка должна была вынести самогон, а она давай метаться за кулисами, я понял, что она забыла, заготовит воду. И тут слышу, как она звякает стаканом, о дно тазика и я вспоминаю, что оставил там воду после постирушек. И тут она выносит мне это пойло и ставит на стол. Я понимаю, что пить надо, а я не могу. Прямо чувствую запах дорог, по которым я в них прошагал. Да ещё мыло было вонючее дегтярное. Чую меня сейчас вывернет на изнанку, а пить надо, комиссия смотрит. Вот я и замахнул всё это разом в себя.